Бесплатный фрагмент - Удивительные приключения с горланами и оралами

Краткое содержание

Книга первая «Алавер»

Четверо русских школьников при помощи древнего кубка из волшебного материала «алавера» попадают на Планету Двух Солнц, где повстречались с детьми существ, населяющих эту планету. Пред самой встречей девочки ссорятся, отчего кубок теряет свои волшебные свойства и возвращение на Землю становится невозможным.. Новые знакомые предлагают ребятам отправиться в столицу планеты, где живет очень известный ученый метафизик доктор Курхан. Возможно, он поможет земным детям вернуться домой.

Во время пути в столицу с ребятами происходят различные приключения и происшествия, но путешественники в конце концов благополучно прибывают к ученому, но попасть домой им удается не сразу. Сперва они попадают в древнюю Ассирию, где чуть не погибают, как опасные преступники. К счастью все оканчивается благополучно

Следующее путешествие было на умирающую планету Кард, где им последний житель планеты поведал ужасную историю своего народа. Потом было путешествие в царство безмятежного дня, где дети чуть было не подверглись чарам оттого места, и, наконец, они благополучно вернулись домой.

Книга вторая «Планетоид света»

Знакомые нам по Книге «Алавер» горланские и оральские дети, немного повзрослев с поры приключений с земными ребятами, попадают при помощи кубка изготовленного из «алавера» в институте доктора Курхана, Попадают на странное небесное тело, когда-то бывшим планетой, а теперь потерявшим свою звезду и ставшим планетоидом, летящим неизвестно куда в бескрайних просторах космоса, оставшись в полной темноте. Наши герои спасают от неминуемой гибели все живое на планетоиде. Они освобождают, спрятанные древними жителями, запасы света, преодолевая всевозможные препятствия и, с чувством выполненного долга, благополучно возвращаются к себе домой.

Книга третья «К нам гости.

Горланские и оральские ребята попадают на нашу родную планету в Россию. Здесь они встречаются со своими давними друзьями и вместе с ними путешествуют по нашей стране и благополучно возвращаются домой.

Книга первая

АЛАВЕР

ГЛАВА I

1

Алавер

Среди непроходимых девственных лесов северной Европы в обрывистом берегу безымянного озера, уютно укрытого снегом, зиял вход в черную таинственную пещеру. Даже при очень тщательном осмотре местности можно было не усомниться, что здесь еще не ступала нога человека — так дико выглядел обрыв, столетние ели, заснеженный лед озера и узкий, напоминающий своей формой очертания каменного наконечника стрелы лаз, уводящий в непроглядную тьму пещеры. В действительности внизу, в самой глубине, в довольно просторной круглой зале со сталактитами под потолком, вот уже более полвека жил страшный колдун и ученый-алхимик Гнум.

Убранство его жилища было просто и таинственно: кроме ложа из кучи вереска, покрытого грубой тканью из крапивы, огромного пня, играющего роль стула, плоского камня, служащего столом, были еще ниши в стенах, заставленные непонятными приборами, медной посудой, черепами животных и мешочками с разными снадобьями. Здесь же стояли книги, в черных кожаных переплетах, с пергаментными рукописными страницами. Книг было много — более сотни. Небольшой очаг и смолистые факелы освещали красноватым трепетным светом все жилище, придавая сказочный вид и без того таинственному помещению.

Сам Гнум был черен лицом, худ и сед. Его волос и бороды едва ли когда-нибудь касались ножницы и гребень. Волосы покрывали всю спину и волочились по грязным камням пола. Борода, подобно бушующему морю, обрушивалась на колени. Поразительными были его глаза. Светло-голубые, как северное небо, они глубоко ввалились в глазные впадины и оттуда излучали живой блеск, говорящий об огромном уме и коварстве их хозяина.

«Теперь добавим немного льда», — шепотом произнес Гнум и бросил в котелок, стоящий на угольях очага, несколько прозрачных кристаллов.

Варево из серебра и горного хрусталя, до этого момента бурлившее, успокоилось и стало прозрачным. Колдун схватил котелок железными щипцами и вылил его содержимое в форму, вылепленную из специально приготовленной земли и клея из рыбьих пузырей. Через несколько минут он вынул светящийся голубым светом кубок, взял молоток и ковал кубок до тех пор, пока тот не стал издавать чистый звук «соль». Постепенно кубок остыл и перестал светиться. Вначале кубок был невелик — поменьше обычного граненого стакана, но, по мере того, как остывал, рос, пока не стал с большую стеклянную банку из-под огурцов.

«Похоже, получилось», — ясно произнес Гнум и вынес кубок на мороз. Через некоторое время кубок достиг размеров большущей бочки, и через его прозрачное дно стало видно звездное небо, хотя был день, и светило солнце.

Колдун решил лучше рассмотреть звезды и, нагнувшись, влез в кубок. Тут он понял, что у сосуда нет дна. Он высунул через отверстие голову и оказался в черной пустоте космического пространства. Он даже вскрикнул от неожиданности. Гнум выполз назад и хотел утащить кубок в пещеру, но тот, оказался, слишком велик и тяжел для старика. Кубок так и остался лежать перед входом.

Старец вернулся в свое жилище и стал перелистывать древние книги. «Вот, наконец, нашел: «Волшебный материал, увеличивающийся в размерах и массе с понижением температуры, обладающий рядом других волшебных свойств в зависимости от того, какой предмет из него изготовить — Алавер», — прочитал древнюю клинопись Гнум и записал перевод на полях.

«Подожду до весны, тогда кубок станет меньше и легче, и уберу его в пещеру», — подумал он, но до весны не дожил. Гнум был стар, и время его бытия окончилось еще до прихода тепла.

2

Находка

Стояла та самая августовская пора, когда девочки примеряют свои прошлогодние школьные формы, отпускают их подолы или капризно напоминают об этом своим мамам, гладят белые фартуки и ленты, обертывают новые учебники и чистые тетради — словом, готовятся к школе.

Мальчишки же, вспомнив, что догуливают последние денечки, ватагами носятся по дворам, с утра до ночи просиживают на рыбалке или жгут костры на полянах у озер, бегают по стройкам, ковыряются в помойках и на городских свалках.

Вот о городских свалках нужно поговорить особо.

Двенадцатилетний мальчишка Ваня, по школьной кличке Джон и десятилетний Слава — Славен, уже успев испачкать до черного цвета беленькие кроссовки, с неуемным увлечением разбирали дымящуюся кучу мусора на ГэСе (городская свалка), которая, зацепившись за обгоревший ивовый куст, не свалилась в овраг, когда ее выгрузил самосвал. Там среди прочего бесценного хлама, мальчики нашли чудесную рюмочку из непонятного материала. Снаружи она выглядела металлической, похожей на серебро, изнутри же — была прозрачной, Только донышко скрывалось под слоем грязи и не пропускало свет.

— Ценная вещь, — сказал Ваня.

— Да, очень ценная, возьмем с собой и отнесем ее в штаб, — согласился Слава.

Мальчики завернули еще горячую рюмочку, в кусок старой оберточной бумаги, которой была полна свалка, и Ваня запихнул находку в карман брюк. Она была такой горячей, что ее тепло чувствовалось даже через бумагу и одежду.

Мальчики, не раздумывая долго, пешком отправились на дачу, где в зарослях ольховника у болотца был построен ими шалаш, именуемый штабом. Смысл названия «штаб» вряд ли был ясен самим мальчикам, а уж что говорить о взрослых. «Ну, понимаете, нам нужен штаб и все», — говорил Ваня, когда спрашивали, почему шалаш называется штабом.

По дороге произошло очень странное событие: рюмочка постепенно остыла, и Ваня стал замечать, что штаны с каждой минутой становятся тяжелее, Вдруг карман, в который Ваня положил рюмочку, разорвался, и на дорогу что-то упало со звоном. Обернувшись, дети увидели большой кубок, подобный тем, какими награждают футболистов. Он лежал на дороге и звенел чистым звуком «соль». Дети учились в музыкальной школе и ошибиться не могли.

— Словно камертон звучит, — сказал Слава,

— Да это наша рюмочка, только она стала большой, поэтому и карман лопнул. Кажется, начинаются чудеса! — восторженно воскликнул Ваня. Мальчики подняли кубок и бегом помчались в штаб. Там они старательно вымыли его в болотце и вытерли кусочками сухого мха. Сосуд заиграл в солнечных лучах радужными бликами. Слава осторожно стукнул веточкой по его краешку, и по ольховнику разлился нежный звон.

3

Волшебные картины

Удивительно, но звук не затихал, а, напротив, становился сильнее и сильнее. Мальчики некоторое время стояли неподвижно, оцепенев от изумления. Наконец, Ваня наклонился над кубком и заглянул внутрь. Дно кубка отражало небо. Оно было зеленовато-синего цвета. Два солнца светило с разных сторон: одно рыжее, как борода у Ваниного дяди, а другое лиловое. Ваня посмотрел вверх. Над ним были густые ветви, сквозь которые едва пробивался солнечный свет. Неба почти не было видно.

— Славен, смотри, это не отражение, это видно в самом кубке! — восторженно закричал Ваня. Слава посмотрел внутрь кубка и тоже увидел два солнца. Он нечаянно дотронулся рукой до края кубка. Звук прекратился. Удивительная картина исчезла. Слава вновь ударил по кубку, и опять пространство наполнилось звуком, в кубке вновь возникло видение.

Теперь мальчики видели пещеру, освещенную дрожащим красноватым огнем факелов, огромный плоский камень, на камне книгу, ее раскрытая страница исписана незнакомыми знаками.

— Это какой-то очень древний язык, — сообразил Ваня. На полях страницы сохранилась надпись мелким почерком на славянском языке, которую мальчикам удалось прочитать и понять значение записи: «Алавер — волшебный материал, состоящий из хрусталя, серебра и льда, обладает свойством увеличиваться в размерах и массе с понижением температуры. Из алавера можно изготовить методом литья и ковки удивительные предметы, способные звучать бесконечно долго, и, если звук чистый, музыкальный, то через предмет открывается связь с потусторонним миром, или с прошлым, или с будущим. Думаю, что, изготовив предметы достаточного размера, можно путешествовать в пространстве и времени, Сам я не проверял этого, но думаю, что мое предположение верно». Под записью стояло имя автора этих строк: «Гнум».

Мальчики глядели в сосуд, как зачарованные. Они рассмотрели убранство пещеры, той самой, в которой очень-очень давно жил древний колдун, и не могли оторваться от увиденной картины. Вдруг на край кубка села муха. Мелодичный звук затих. Пещера исчезла.

Потом была красная пустыня с крупными животными, похожими на улиток, но с удивительно подвижными обезьяньими мордочками. Над ними порхали существа с огромными пестрыми крыльями, подобные огромным бабочкам. Все обозримое пространство дышало зноем и ленью. Даже розовые облака казались нарисованными, и, сколько ни смотри на них, не изменяли своих причудливых форм. Словно башенные краны после работы, стояли неподвижно высоченные жирафоподобные чудища. Иногда они лениво помахивали своими хвостиками с расширениями на манер вееров на концах, изнемогая от зноя.

— Славен, ну ты совсем загородил мне все своей дурацкой башкой, — закричал Ваня.

— Сам ты дурацкая башка. Ничего я тебе не загородил, — огрызнулся Слава.

Звук прекратился. Картина исчезла. Мальчики посмотрели друг на друга.

— Это ты дотронулся до кубка? — спросил Ваня.

— Нет, я не трогал. Наверное, это ты!

— Я не трогал, честное слово, не трогал.

— Значит, все исчезло из-за того, что мы повздорили, — рассудил Слава.

— Да не может быть, — засомневался Ваня.

— Давай попробуем еще, — предложил Слава и легонько стукнул по кубку. Опять появилось какое-то изображение, но звук прекратился, и мальчики ничего не успели рассмотреть.

— Точно, это все из-за ссоры. Кубок показывает свои чудеса только добрым друзьям, — вздохнув, произнес Ваня. — Ты меня прости за «дурацкую башку», я больше не буду так обзываться.

— Ладно, уж, что было, то было. Давай еще попробуем, — с улыбкой успокоил друга Слава.

— Давай.

Слава снова стукнул по кубку. Кубок запел. Запел звонко и чисто. Звук разрастался и разрастался. На дне сосуда появилась холодная, покрытая льдом местность. Нагромождения глыб льда складывались в фантастические скульптуры. Здесь можно было увидеть то жуткого динозавра, то вздыбленного коня с гривой, сливающейся с темным небом, то ледяной дворец с островерхими крышами и башнями. Все эти чудеса окружал дремучий ледяной лес. Все увиденное сияло таинственным голубым светом в лучах коричневого светила. Все дышало сказкой и волшебством.

— Точно, все дело в ссоре, — согласился Слава.

— Хорошо еще, что мы не долго ссорились, а то эта штука могла и вовсе сломаться, — рассудил Ваня.

— Ой, Джон, в лесу-то темнеет. Бежим скорее домой.

Мальчики прикрыли кубок мхом и ветками и выбежали из леса. На их счастье, подъехал автобус, и они скоро были дома.

На следующий день нужно было идти в школу. Начался новый учебный год, и мальчикам, как ни хотелось, никак не удавалось отправиться в штаб.

4

О том, как опасно влезать туда, куда лазить не следует

Слава бежал бегом от школы до самого дома. Его пальтишко было застегнуто только на одну пуговицу, шарф развевался по ветру, выскочив из-под полы пальто, шапка сбилась на самый затылок, Пробегая мимо Ваниного дома, он увидел младшую сестру своего приятеля, Соню.

— Привет, Джон дома?

— Это ты про Ваню, что ли? — спросила Соня.

— Про кого же еще?

— Дома, дома. Дурака валяет.

— Сонь, он тебе про кубок рассказывал?

— Про какой еще кубок?

— Да про волшебный.

— А это что еще за глупости такие? — с ехидством в голосе спросила Соня.

— Значит, не рассказывал.

— Какая это история? — поняв, что может не узнать о каком-то секрете мальчиков, изменив тон, ласково спросила она.

— Нет, раз Ваня не рассказывал, так значит, это тайна.

— Нет уж, раз начал, так рассказывай, так не честно. Я от любопытства умру.

— Нет, Сонь, если Ваня согласен, тогда, пожалуй, можно и рассказать, — ответил Слава. Они зашли к Соне и Ване домой.

— Славен, привет. Здорово! Завтра каникулы, — выскочил им навстречу Ваня.

— Ванечка, что это за волшебный кувшин? Почему ты мне ничего не рассказываешь? — налетела на брата Соня.

— Во-первых, не кувшин, а кубок, — ответил брат, — а во-вторых, боюсь, что как только ты узнаешь об этом, он перестанет быть волшебным.

— Ванечка, но почему? Ну, пожалуйста, — упрашивала Соня.

— Да потому, что его волшебство исчезает, когда рядом ссорятся. Правда, Славен?

— Похоже, что правда, — подтвердил Слава.

— А мы с тобой ссоримся почти все время. Да и с девчонками со своими, ты, больше пяти минут, без скандала не можешь прожить, — объяснил брат.

— Ванька, я правда больше не буду, никогда не буду. Расскажи, — чуть не плача, упрашивала Соня.

— Джон, давай расскажем ей, мы же очень далеко от кубка, — поддержал Соню Слава.

Мальчики рассказали, перебивая друг друга, уже известную вам, дорогие читатели, историю.

— Ребята, завтра не нужно в школу. Давайте сходим в ваш штаб. Уж очень хочется посмотреть, и Машу с собой возьмем, — попросила Соня и, помолчав немного, добавила. — Если не возьмете — это все враки, и вы — лгуны и обманщики.

Мальчикам не хотелось выглядеть врунами, и они согласились завтра с утра идти смотреть кубок.

На следующий день погода стояла просто замечательная. Ноябрьское утро выдалось солнечным и морозным. Еще вчера желтая трава и голые деревья, теперь сияли и искрились, покрытые инеем. Воздух, наполненный прохладой, был так свеж, что им невозможно было надышаться.

— С первым морозцем вас, — улыбаясь во все свое смешное личико, объявил Слава, зайдя за Ваней и Соней. Маша была уже здесь, и подружки болтали без умолка о предстоящем путешествии.

— Хватит болтать, от вашей трескотни у меня голова разболелась, — рассердилась на детей Ванина и Сонина мама. — Отправляйтесь-ка гулять. Глядите, какое утро сегодня хорошее.

— Мама, можно мы пойдем в штаб, — спросил Ваня.

— Да идите, куда хотите. С глаз моих долой. Вы уже до смерти мне надоели своим шумом.

— Ура-а-а! — еще громче закричали ребята, и в ту же минуту вся веселая кампания уже шумела на улице.

По дороге из дома до штаба ровным счетом ничего не произошло. Так что и останавливаться на этом путешествии мы не будем. Но, как только дети пришли к штабу, стало ясно, что их ожидают неожиданности.

Вместо кубка под деревьями лежал сосуд величиной с большую бочку.

— Вот это да! — от удивления воскликнул Слава.

— Вот здорово, кубок-то вырос! — закричал Ваня.

— Волшебство, волшебство, — наперебой затараторили девчонки.

— Попробуем, возможно, получится, — сказал Слава и легонько стукнул по краю сосуда.

Ольховник наполнился нежным звуком. Взорам детей явилось зеленовато-синее небо. Два солнца светило с разных сторон: одно рыжее, а другое лиловое. Огромное и очень ровное пространство было усеяно маленькими и удивительно красивыми домиками с яркими разноцветными крышами. Между домами были видны садики с чудесными пестрыми клумбами и аккуратно остриженными кустарниками. Кое-где были лужайки с мягкой зелененькой травкой и площадки для каких-то неизвестных игр. На площадках суетились шустрые маленькие существа, но они были довольно далеко от дна кубка, и разглядеть их получше детям не удавалось.

Соня, широко раскрыв глаза, опрометью бросилась в лежащий на боку сосуд и, спустя мгновение, уже стояла на шелковистой травке лужайки.

— Ребята, лезьте скорее сюда, здесь так здорово, здесь лето, — закричала девочка.

Вначале Маша, а затем Слава и Ваня, пролезли сквозь сосуд и оказались на лужайке. Теперь они не слышали звона, а наслаждались чудесным щебетом незнакомой птицы, а, возможно, и не птицы.

— Давайте отойдем немного, чтобы можно было рассмотреть, кто играет на ближайшей лужайке, — предложил Слава, расстегивая пальтишко. Он снял шапку и шарф.

— Ну и жара, — вздохнул Ваня и сбросил зимнюю одежду на траву. Дети последовали его примеру и тоже разделись.

Они шли не долго, поминутно оглядываясь на донышко сосуда, сквозь которое были видны заиндевевшие ольховые ветки и над ними такое привычное, синее, зимнее небо.

— Сонька, ты, зачем ударила меня по лбу? — вдруг закричала Маша.

— Я не трогала тебя. Ты что ду…, — Соня не успела договорить, и ольховник в инее, и голубое небо, и донышко сосуда исчезли, словно и не были. Во все стороны до самого горизонта простиралась все та же картина: домики, садики, лужайки с играющими существами. Неподалеку от ребят кружился маленький плетеный мячик. Это он случайно попал Маше в лоб.

Дети остановились в полной растерянности. Всем стало ясно, что случилось непоправимое. Путь назад закрылся. Что теперь делать, они не знали.

ГЛАВА II

1

Оралы и Горланы

Планета Двух Солнц — рыжего Цитра и фиолетового Ира — была интересна уже тем, что оба солнца сразу сияли на небосводе только несколько недель в году, в самой середине лета. Весной днем светил рыжий Цитр, а вечером всходил Ир. Осенью все было наоборот — днем планету освещал Ир, а ночью Цитр. Несколько дней в самой середине зимы лучи этих солнц не освещали поверхности планеты.

Населяли планету существа, напоминавшие земных птиц, и различные твари, похожие на насекомых: жуков, кузнечиков, муравьев и пчел. Отвратительных существ, таких, как пауки и мухи, не было вовсе.

Здесь росли различные съедобные растения. Весной и осенью под сенью кустов можно было найти превосходные грибы. В отличие от земных грибов, здешние никогда не бывали червивыми. Черви на Планете Двух Солнц не встречались. Все съедобное созревало в различное время года, поэтому проблем с пищей на этой планете не было. Большое количество родников отлично обеспечивало все живое водой. Летом всегда было тепло, да и зимой не холодно. Родники никогда не замерзали, и здесь не знали снега.

Жили на Планете Двух Солнц и разумные существа — оралы и горланы. Те и другие напоминали людей Земли, но и имели существенные различия. Племя оралов походило на маленьких человечков, очень толстеньких, с большими головами, огромными, от уха до уха, вечно улыбающимися ртами, крупными, совершенно круглыми, карими глазами и крошечными, похожими на пуговки, носиками. Их оттопыренные ушки не удавалось скрыть даже кудрявой рыжей шевелюре. Уши все время высовывались из-под волос, как бы напоминая о том, что они все слышат. Ножки и ручки оралов были коротенькими, да и ростом взрослый мужчина был невелик — чуть больше метра. Женщины были еще меньше.

Горланы, напротив, были худы, а большие крючковатые носы на маленькой голове делали выражения их лиц птичьими. Горланы носили прически в виде петушиного гребня, были темнокожи и черноволосы. Ростом они были чуть выше оралов. Оралы и горланы говорили на одном языке. Нет, не так. Дети оралов и горланов кричали на одном языке. Причем, любая беседа сводилась к тому, кто кого перекричит. Кричали же они так громко, что ко времени, когда дети становились взрослыми, их уши теряли свойство слышать. Поэтому взрослые обращались друг к другу с помощью записок и писем. У каждого жителя планеты на груди к курточке был пришит карман, в котором лежал блокнот и карандаш. Беседа происходила следующим образом: орал или горлан, желавший спросить о чем-то другого, доставал блокнот, писал вопрос и показывал написанное собеседнику. Собеседник писал ответ рядом с вопросом и так далее. Дети, зная, что со временем они тоже не будут слышать, старательно учились читать и писать. Они писали очень красиво, Сами понимаете, как усложнит разговор неразборчивый почерк собеседника.

Жили оралы и горланы вместе в городах и маленьких поселках с садиками и лужайками между домов. Оба народа были очень аккуратны и любили, чтобы возле домов все было красиво, Они знали в цветах толк и умели за ними ухаживать. Мужчины строили удобные дома, женщины шили и готовили вкусные блюда из собранных плодов. Все: и дети, и взрослые ухаживали за своими лужайками: стригли траву, поливали цветы, повсюду убирали малейший мусор. Везде, куда ни глянь, царили чистота и порядок. Дети очень любили играть в кросс. Кросс — игра с мячом, немного похожая на русскую лапту, а чем-то на столь любимый англичанами гольф. И взрослые, и дети с большим удовольствием собирали урожай плодов и злаков. Собранные плоды они складывали в большие, искусно сплетенные корзины.

Горланы и оралы отличались дружелюбным характером, никогда не ругались и не ссорились. Но так было не всегда.

Давным-давно, в незапамятные времена, их любимым занятием было затевать скандалы между горланами и оралами. Скандалы эти нередко доходили до рукоприкладства, и, однажды, один очень злобный горлан покалечил орала.

В те времена на Планете Двух Солнц правил очень умный президент (его имя, за давностью дет, не сохранилось), Так вот, этот президент издал указ, в котором говорилось, что каждый житель планеты обязан сдавать свой исписанный блокнот в библиотеку, чтобы всякий мог взять его и прочитать любую беседу. Сами понимаете: не очень приятно, когда посторонний узнает про ваш скандал или ссору. Так от поколения к поколению, оралы и горланы совсем перестали ругаться. Постепенно это вошло в привычку, а затем превратилось в черту характера. Указ президента, сдавать исписанные блокноты в библиотеку, стал традицией. Самые древние и интересные блокноты на Планете Двух Солнц издаются, как на Земле — книги. Взрослые и дети с удовольствием их читают, когда на это есть время.

Оралы и горланы любят устраивать праздники. Особенно весело отмечаются детские дни рождения. На праздник собираются все жители поселка. На лужайках ставят складные столики и стулья. На столы стелят нарядные скатерти, и из каждого дома приносят самые различные угощения: всевозможные сладости и чудесные напитки. Все рассаживаются за столиками, поздравляют именинника или именинницу, дарят подарки и, не спеша, принимаются за еду. Насытившись, дети бегут на лужайку, садятся в кружок и поют песни. Вернее сказать, оралы орут, а горланы горланят. Это ничуть не мешает взрослым вести интересные беседы, перекидываясь записочками в своих блокнотах. Они все равно ничего не слышат. Поскольку в поселках много детей, то праздники устраиваются почти каждый вечер.

В заключение можно сказать, что жители Планеты Двух Солнц живут счастливо и весело. Они умеют усердно трудиться и интересно проводить свободное время.

2

Встреча

Шумная компания, состоящая из детей оралов и горланов, крича изо всех сил, ловила мячик, играя в кросс на просторной лужайке.

Вдруг на востоке, достаточно близко от играющих, возник сияющий прозрачный диск. Сквозь него были видны белые ветви очень странных растений, таких высоких, что они закрывали голубое небо замысловатой сетью. Под растениями находилась группа существ, во многом похожих на оралов, но стройнее их. Существа были очень странно одеты. На их головах были пушистые наряды непонятного назначения.

Одно существо вдруг выскочило на лужайку, что-то прокричало в диск, и оттуда вылезли еще трое. Постояв немного, пришельцы сбросили часть своей одежды на лужайку. Это показалось очень странным всем, наблюдавшим за пришельцами, Жители Планеты. Двух Солнц никогда ничего не бросают, где попало. Наоборот, они поднимут всякую случайно оказавшуюся не на месте вещь и отнесут ее туда, где ей следует быть. Вот почему здесь так красиво и чисто.

Избавившись таким странным образом от лишних вещей, пришельцы направились в сторону наблюдавших за ними детей. Один, или, вернее, одна из пришельцев что-то крикнула другой. Та коротко ответила, и сияющий диск пропал.

— Смотрите, смотрите: звездолет исчез, — закричал маленький и толстый орал по имени Пуз.

— Наверное, улетел, — предположила не менее пухленькая девочка Шара.

— Это он нашего мячика испугался, — прогорланил худощавый и длинноногий Хан. — Здорово я метнул мяч. Это, пожалуй рекорд сезона.

— Звездолет улетел, а пришельцы-то остались. Вон они остановились, и смотрят, — прогорланила горланка Кура.

— У них какие-то неприятности, — заметил Пуз.

— Нужно пойти и выяснить, что случилось? — крикнула громче всех Шара.

— И мячик нужно найти. Он в их сторону полетел, — гаркнул Хан. Все четверо побежали навстречу пришельцам.

Первым из состояния нерешительности вышел Ваня. Он увидел бегущих навстречу им четверых существ, похожих на маленьких человечков.

— Безвыходных положений не бывает, — промолвил он. — Смотрите, к нам бегут какие-то существа.

— Выглядят они дружелюбно, — подметила Маша.

— Посмотрите, как смешно они одеты, — засмеялся Слава.

Дети, забыв на некоторое время о несчастье, постигшем их, стали рассматривать бегущих.

Впереди всех бежал очень толстенький коротенький человечек с большой, пылающей рыжей кудрявой шевелюрой, головой. Его личико украшали огромные, круглые, словно сковородки, карие глаза, большой улыбающийся рот и курносенький, с двумя крошечными дырочками носик. На человечке были одеты коротенькие, чуть ниже колен шаровары синего цвета, пышная голубая рубашка с вышивкой по воротнику и большим карманом на груди да высокие красные башмаки с большими пряжками. Этот смешной костюм очень подходил к его веселому лицу.

Следом бежал человечек повыше, очень похожий на петуха, только гребешок у него был цвета вороньего крыла. Его глубоко посаженные, черные глаза горели угольками на светло-коричневом лице с большим острым носом. В отличие от своего товарища, выглядевшего франтом, он был одет в скромный коричневый комбинезон с множеством карманов и беленькую рубашку безо всяких украшений.

Бежавшие чуть сзади девочки казались сестрами ребят, так походили одна их них на первого, а другая — на второго.

Одежда медноволосой толстушки была еще ярче, чем у рыжего франта, а ее прическа пестрела массой заколок, напоминающих бельевые прищепки. Черноволосая девочка, напротив, гладко причесана, и на затылке волосы были перехвачены коричневой лентой в тугой короткий хвостик, очень похожий на кисточку для окраски пола. Белая блузка, широкая коротенькая юбочка из легкой коричневой ткани и изящные коричневые туфельки ясно показывали, что у их хозяйки отличный вкус.

Соня, Маша, Слава, и Ваня побежали навстречу смешным человечкам. Через минуту бегущие встретились.

— Пришельцы, вы не видели нашего мячика? — чрезвычайно громко спросила черноволосая девочка.

— Он там, недалеко, позади нас, — очень тихо сказала Маша.

— Из-за этого мячика с нами приключилась беда. Он попал Маше в лоб и я с ней стала ссориться… — попыталась объяснить Соня.

Рыжеволосый человечек перебил ее: «Мы видели, как исчез ваш звездолет».

— Это не звездолет, а кубок. Он волшебный. Через него можно из нашего мира попасть в ваш. Только вот девчонки стали ссориться, а он от этого ломается, и теперь нам не вернуться назад, — объяснил Ваня. Он только теперь сообразил, что то ли маленькие человечки говорят по-русски, то ли он объясняется на их языке, но друг друга они отлично понимают.

— Это я виноват в вашем несчастье. Это я так далеко метнул мяч и попал Маше в лоб. Простите, пожалуйста, я нечаянно, — прогорланил Хан.

— Зачем же ты так громко кричишь? — спросил Слава. — Мы не глухие и все хорошо слышим.

— Мы всегда так громко орем, — чуть тише объяснил толстячок.

— Раз уж мы встретились, давайте знакомиться. Меня зовут Маша, а это Соня, Слава, можно Славен, Ваня или Джон.

— Я и моя сестра — оралы, Меня зовут Пуз, а сестричку — Шара, — прогремел рыжеволосый человечек. Он и его сестра очень смешно поклонились.

— Меня зовут Хан, а ее Кура. Она моя сестра. Мы дети племени горланов, — грациозно откинув голову, как только мог тихо, сказал черноглазый мальчик.

— Ребята, я, кажется, знаю, как помочь вашей беде, — воскликнула Кура. — Я недавно читала блокнот нашего известного ученого, философа и математика — доктора Курхана. Он специалист в области метафизики и уфологии.* Он пишет, что нашел способ перемещения из одного мира в другой.

— Тогда нам нужно скорее попасть к нему, — с нетерпением закричал Ваня. Скверная привычка орать, как заразная болезнь, охватила его.

— Курхан живет в Цитире, в нижнем полушарии, а мы находимся в верхнем, так что это очень далеко отсюда. Сейчас там зима, и скоро наступит ночь, туда быстро не доберешься. Это долгое и трудное путешествие. — объяснил Хан. Он был самый старший в компании.

— Не беда, через два дня в Цитир отправляется караван с зерном и фруктами, мы попросим, чтобы вас взяли вместе с ним, — добавил Пуз.

— Я бы с удовольствием отправилась вместе с вами, — вздохнула Шара, — только боюсь: взрослые не пустят.

Дети подобрали мячик и брошенные вещи, затем не спеша, отправились к поселку, лежащему прямо за лужайкой. По пути они рассказывали друг другу о своих мирах и очень сдружились.

_________

* Метафизика — наука (вернее сказать, всякие шарлатанские выдумки, которыми пользуются колдуны), уфология — наука о неопознанных летающих объектах (НЛО).

3

Поселок цветущих клумб

Когда компания подошла к центральной лужайке поселка, то все жители выбежали из своих домов и садиков. Первые хотели посмотреть на пришельцев, а когда ряды жителей загородили ребят, остальные прибежали узнать, что случилось, почему на лужайке так много народа.

Конечно же, впереди оказались вездесущие ребятишки. Они так громко орали, что дети Земли чуть не оглохли. Спасли их только зимние шапки-ушанки, которые они благоразумно прихватили с собой. Пришлось их надеть и завязать шнурочки под подбородками.

Наконец, через толпу протиснулся очень старый седовласый орал. Это был глава совета поселка. Он достал свой блокнот, написал что-то в нем и передал стоящему рядом с Ваней Хану. Хан писал несколько минут ответ на вопрос и вернул блокнот старику.

— Я написал обо всем, что с вами случилось, — сказал он ребятам.

— А разве нельзя было просто сказать? — удивилась Соня.

— Он ничего не слышит. Он взрослый, — объяснил Пуз.

— Вы не знаете, что взрослые оралы и горланы глухие, и мы тоже оглохнем годам к шестнадцати, — добавила Шара.

Глава совета отдал блокнот в толпу, и он быстро пошел из рук в руки. Через полчаса написанное Ханом прочли все взрослые, и толпа стала расходиться. Еще минут через десять на лужайке остались только знакомые нам дети, да члены совета поселка. Снова пошел в ход блокнот. Наконец, Хан объявил пришельцам решение совета: «Пока готовится караван, вы будете жить в нашей школе. Там вам устроят все, что полагается для гостей. Караван в Цитир отправится через три дня. Решено с вами отправить и нас четверых. Каждому из вас по одному сопровождающему. Вы не умеете писать на нашем языке, а этому очень быстро не обучишь. Наши взрослые глухи. Так что без писаря вам никак не обойтись». Эти слова всей компанией были приняты с восторгом.

Пойдем скорее в школу и поможем пришельцам устроиться, — предложила Шара. Вся повеселевшая восьмерка отправилась в путь.

4

По дороге в школу

Вот теперь-то, наконец, нашим героям представилась возможность лучше рассмотреть поселок. Пожалуй, самым удивительным в поселке были домики. Их архитектура поражала воображение своим разнообразием. Двух, хотя бы немного похожих зданий, не было. Вот перед взором ребят домик в форме матрешки, над ним красуется вместо крыши чудесный яркий зонтик, а вот сложнейшее переплетение кубов, пирамид и конусов. Причем все элементы разного цвета. За этим сооружением видна толстая, не очень высокая колонна, вокруг которой вьется винтовая лестница. Сама колонна прозрачная, сквозь нее видно множество маленьких и уютных комнаток с разнообразной мебелью и всяческой утварью. Рядом — дом, напоминающий огромную розовую лягушку, у которой вместо глаз большие выпуклые окна из необычайно прозрачного материала. Сквозь них также видно убранство комнат. Это явно детские помещения. В них много всевозможных игрушек и спортивных снарядов.

Очень наблюдательная Соня обратила свое внимание на то, что над крышами домов развеваются небольшие флаги: то голубой, то розовый. Над многими домами флаги были двух цветов и по несколько штук.

— Отчего вывешены флаги, — обратилась она к Пузу, — это какой-нибудь праздник?

— Нет, это флаги детей, живущих в домиках: голубые — мальчиков, розовые — девочек. Флаг снимают, когда ребенок перестает слышать, это значит: он стал взрослым, — объяснил Пуз.

— Хороший обычай, — заметил Слава.

— А какие еще у вас есть обычаи? — спросил Ваня.

— Например, у нас принято всем вместе, хорошей компанией почитать что-нибудь интересное. Для этого в каждом доме есть специальный прибор. Если туда положить написанное, то на стене возникает увеличенное изображение, — рассказала Кура.

— Потом все обсуждают прочитанное, делятся мыслями о том, что больше всего понравилось. Дети, конечно, кричат, а взрослые переписываются, — добавил Хан.

— У нас тоже собираются и обсуждают книги. Это называется диспут. Только теперь все реже и реже, — сказал Ваня.

— А у нас есть кино и телевизор — это такие двигающиеся и говорящие картинки. Часто, таким образом, оживляют книги. Это очень интересно, — торопливо выпалила Маша.

— А мы, когда собираем плоды или грибы, то всегда соревнуемся, кто больше соберет. Победителя ждет подарок, — закричала Шара.

— Летом, у нас — рыбалка, — со вздохом вспомнил Ваня. В эту минуту ему захотелось оказаться на Земле, где-нибудь рядом с озером и тихонько сидеть, глядя на поплавок.

— Знаете, у нас все: и взрослые, и дети, — играют в кросс. На игры приходит посмотреть много народа. — рявкнул, словно большой барабан, Пуз.

Так за беседой, дети дошли до школы. На школьном дворе для них был накрыт стол. Веселый толстенький орал — учитель истории жестами пригласил всю компанию к столу. Обед оказался очень вкусным и сытным, хотя на Планете Двух Солнц не знают мяса. Мясо с успехом заменяют грибы

Мы не станем останавливаться подробно на кулинарном искусстве оралов и горланов. Заметим только, что незабываемое впечатление оставило у детей блюдо, сравнимое с мороженным, но еще вкуснее. Также, очень понравился пришельцам игристый напиток из ярко-желтых ягод, поднимающий настроение, но ничуть не дурманящий разума.

После обеда вся восьмерка и учитель отправились устраиваться на отдых в школу. Внутри школа оказалась просто удивительной. Потолки в классах пропускали мягкий дневной свет, не дававший тени. Нажав кнопку на стене, можно было «выключить» этот свет и читать всем классом на белом экране то, что положил учитель в проекционный прибор.

— Где же у вас классная доска? — спросил Слава.

— Да вот же она, — указал на экран Пуз.

— Но она же белая, на ней не будет видно мела, — удивилась Маша.

— Мы пишем черной корой растения гли, — ответил Пуз.

Дети заинтересовались маленькими столиками, которые можно было очень просто отрегулировать под рост ученика.

— Замечательное изобретение. Когда попаду домой, обязательно попрошу папу сделать такую парту. Тогда и мне, и Соне будет удобно учить уроки, — размечтался Ваня. Дети перешли в соседнюю с классом комнату.

— Здесь мы будем спать, — объявил Хан. На полу лежали кусочки какой-то ворсистой ткани. Хан взял один кусочек, который без труда можно было положить в карман, нашел в его уголке тоненький шланг и стал дуть в него. На глазах у детей кусочек превратился в большой, мягкий и пушистый матрац.

— Вот здорово! — закричала, хлопая в ладоши, Маша. Учитель истории что-то написал в блокноте и показал Хану. Хан прочел: «Жители Поселка Цветущих Клумб дарят постели пришельцам и надеются, что их подарки придутся гостям по вкусу».

— Вещь полезная. Нам такие постели очень пригодятся в пути, — обрадовался Слава.

Кура попыталась объяснить детям, как устроен матрац, но, видимо, наши ребята еще недостаточно изучили физику, так что ничего не поняли. Каждый принялся надувать свой матрасик, а надув, бросился испытывать его на мягкость. Удивительнее всего то, что через минуту наши путешественники все, как один, спали. Возможно, их сморил сон после сытного обеда, а, возможно, чудодейственным свойством обладают матрацы.

5

О том, про что еще не было сказано

На Планете Двух Солнц учебный год в школе начинается так же, как и на Земле, с первыми днями осени, а заканчивается с наступлением лета. Дети начинают учиться тогда, когда их рост достигает 45 см. Обучение продолжается до взрослого возраста — до наступления глухоты. Как в любой школе здесь учатся читать и писать, познают арифметику и другие математические науки. Еще здесь преподают метафизику, историю планеты, правила хорошего поведения и многое другое. В старшие годы обучения введен предмет «трудолюбие».

Вместо оценок школьникам выдаются разноцветные значки, которые необходимо носить на одежде во время учебного года. Отличники получают красные значки, неуспевающие — черные. Есть еще синие и зеленые — соответствующие нашим тройке и четверке. По значкам сразу можно определить, как учится ученик. Конечно, никто не желает выглядеть плохим, и дети стараются не получать черных значков.

Еще нужно сказать, что под поселками горланов и оралов есть подземелья, в которых работают различные фабрики. На фабриках изготавливают всевозможные полезные вещи. Детей на фабрики не пускают, чтобы они не мешали работать, и не сунули бы из любопытства свой нос в какую-нибудь машину. Часть мужчин работает на фабриках, остальные мужчины, женщины и, в свободное от школьных занятий время, дети собирают всевозможные плоды.

Так что, пусть вам не кажется, что здесь никто ничего не делает. Конечно, летом у детей свободного времени побольше и есть возможность, побегать и поиграть.

6

С утра до вечера

Утомленные путешествием и переполненные впечатлениями, пришельцы очень долго спали. Первой проснулась Маша. Она не сразу поняла, где находится. Мягкий свет, струившийся с потолка, белые стены и светлые полы создавали ощущение простора, тишины и покоя. Маша села на своем пушистом ложе и огляделась. Широко раскинув руки, по-мужски спал Ваня. Свернувшись калачиком, тихонечко спала Соня. Слава лежал на животе, и его носишко зарылся в мохнатый матрац. Новых знакомых в комнате не было, только остался примятым ворс на их постельках. По видимому, они ушли недавно. Все окружающее было очень удивительно. До сегодняшнего дня Маша всегда спала в своей кроватке в маленькой комнате вместе со своим братом Стасиком. Правда, она летом ездила в лагерь и там спала в отрядной палате, где ровными рядами стояли одинаковые кровати с железными блестящими спинками. Но там она никогда не просыпалась первой, а вставала вместе с другими детьми по команде: «подъем». А тут все странно, все незнакомо. Маше стало чуточку не по себе. Да еще этот удивительный сон, такой яркий, словно все происходит на самом деле. В ее ушах еще и сейчас звучит музыка, услышанная во сне.

— А, может, я еще сплю? — подумала она, — нет, вон и Соня, похоже, проснулась.

— Сонь, ты спишь?

— Кажется не-ет, — потягиваясь и зевая, лениво ответила Соня.

— Знаешь, мне снились удивительные цветы и чудесная музыка, а я такая маленькая-маленькая и летаю над клумбами. Музыка нежная и негромкая. Я никогда не слышала ничего подобного.

— А над клумбами порхают удивительные бабочки, и солнце такое ласковое-ласковое, — прошептала Соня.

— Откуда ты знаешь про это?

— Мне это тоже снилось: и цветы, и музыка, — ответила Соня.

— Тут творятся настоящие чудеса. Общие сны. Правда, здорово? — обрадовалась Маша. Проснулся Ваня и стал рассказывать про каких-то гномов, которых видел во сне.

— И мне тоже снились гномы и еще маленькие человечки со стрекозиными крыльями, — добавил, проснувшийся Слава.

— Вань, нам с Машей приснился общий сон, а тебе со Славеном тоже общий, только другой. Здесь какое-то волшебство, — решила Соня.

Тут в комнату вошли Хан, Кура, Пуз и Шара.

— Это свойство ваших матрасиков усыплять мгновенно и показывать замечательные сны. Если матрацы лежат очень близко друг к другу, то сны могут быть одинаковыми. Просто один матрасик работает за двоих, а другой лентяйничает. Понятно? — объяснила Шара.

— У нас таких вещей не умеют делать. Не додумались, — вздохнул Слава.

— Ребята, вставайте. Пора завтракать. Мы уже узнали, чем нам заниматься сегодня. После завтрака идем собирать плоды тутупузы. Это из них готовят самое вкусное блюдо, — заорал Пуз.

— Это то, что похоже на мороженное? — спросила Соня.

— Да, — ответила Кура, жестом показывая свое нетерпение, — вставайте скорее, завтрак стынет.

После завтрака вся компания отправилась на сбор плодов. Путь был достаточно длинным, но не утомительным. Дети шли около часа, и за разговорами они не заметили, как оказались у зарослей растений с довольно толстыми стеблями высотой около двух метров. Зеленые листья тутупузы по краям были, словно обведены фиолетовой краской. Поэтому издалека заросли выглядели лиловыми. На макушках растений цвела оранжевая метелка маленьких цветочков, а плоды свисали на тоненьких стебельках, как раз из тех мест, где листья прикреплялись к стволу. Плоды были похожи на большие синие огурцы, только каждый плод состоял из множества сочных, прилегающих друг к другу ягод.

— Похоже на пирог «дружная семейка», который печет наша мама, — с веселой улыбкой заметил Ваня.

Сквозь заросли тутупузы то здесь, то там были видны горланы и оралы: мужчины и женщины, взрослые и дети. Они осторожно сгибали растения, срывали плоды и укладывали их в красивые круглые корзины, сплетенные, похоже, из соломы.

— Вот видите, все уже работают, а мы прокопались с завтраком. Берите скорее корзины и давайте убирать урожай, — заторопила ребят Шара.

— Не вздумайте есть. Тутупузу сырую не едят, — предупредил Хан, когда Ваня потянулся к самому красивому плоду.

Дети разобрались парами, взяли корзины, стоявшие у края зарослей, и стали работать. Во время сбора плодов они шутили друг с другом. Слава и Ваня корчили ужасные рожи, и все весело смеялись.

— Ребята, не забудьте: кто больше всех наберет — получит приз, — напомнила Кура. Подбодренные этим известием, ребята стали работать проворнее.

Если вы не забыли, то должны помнить, что оралы и горланы ростом невелики, так что Ваня был выше многих взрослых и, может быть, сильнее их. Он очень старался. Работая вместе с Курой, ко времени обеда они собрали 47 корзин. Оказалось, что больше всех.

— Нужно еще постараться после обеда, — на все заросли шепнула Ване Кура, — тогда приз может достаться нам. Однако после обеда старались больше всех Слава и Маша, и получилось так, что они собрали рекордное количество плодов. Их-то и ожидал приз.

Возвращаясь в поселок, Соня спросила Шару: «Я видела на краю зарослей много корзин с плодами, как и когда их будут увозить?».

— Их завтра погрузят на повозки и караваном отправят в нижнее полушарие. Мы будем участвовать в погрузке.

Усталые и довольные своей работой, жители Поселка Цветущих Клумб собрались на центральной лужайке. Глава совета поселка объявил о победителях сегодняшнего дня уборки плодов (он написал это в блокноте и пустил запись по рукам). Хан громко объявил для пришельцев и детей, что приз достался Славе и Маше. Глава совета вручил Маше очень красивый гребень и заколки для волос в виде блестящих колокольчиков. Колокольчики тоненько позванивали, когда девочка покачивала головой. Славе достался горланский блокнот с незнакомой надписью и чудесный карандаш, который невозможно было сломать. Хан прочитал надпись в блокноте: «Пришельцу из неизвестного мира Славе, победившему на уборке тутупузы. Совет Поселка Цветущих Клумб». Дети остались очень довольны своими подарками. Маша тут же украсила заколками свои волосы и расчесала гребешком хвостик. Слава решил, что в блокноте он будет вести дневник путешествия и, забегая вперед, скажу, что он не изменил своего решения. Какой-то оральский мальчик пригласил пришельцев на свой день рождения, который будут отмечать сразу после вручения призов. Ребята обрадовались и обещали быть. Они благоразумно сбегали в школу, где остались их шапки и, надев их, явились на лужайку к праздничному столу. Началось обычное для поселка веселье. Не спеша ели, перекидывались записочками. Дети играли в кросс и горланили песни. Пришельцам очень пригодились их шапки. Вечер пролетел незаметно, и утомленные, но счастливые ребята едва добрались до своих матрасиков.

7

Перед отъездом

Утром следующего дня ребята отправились на погрузку корзин с урожаем. По пути их стали обгонять удивительные экипажи. В длинные и узкие платформы на множественных лапках, а не на колесах, были запряжены шестерки очень крупных, похожих на розовых страусов, существ. Существа бежали широкими шагами, а платформы семенили лапками, изгибаясь при каждом шаге так, что по ним прокатывались легкие волны. Существа были запряжены цугом, попарно. На первой правой птице каждой упряжки сидел наездник. Упряжек было три. Они добежали до края зарослей тутупузы и остановились.

— Вот и караван прибыл, — объяснил пришельцам Хан.

— Не проще ли сделать для телег колеса? — спросил Ваня.

— На нашей планете колеса запрещены. Они сильно мнут траву, — сказала Кура.

— А почему нельзя мять траву? — удивилась Соня.

— Помятая трава засыхает и портит вид. Есть и еще какая-то причина, но об этом нам еще не говорили в школе, — ответил Хан.

— Как называются эти животные? — поинтересовался Слава.

— Это нелетающая порода птиц. Они приручены очень давно. Их называют строминго, — ответил Пуз.

— Знаете, у нас на Земле есть такая народная игрушка — очень смешная птичка-уточка, вырезанная из дерева. Ее ставят на наклонную дощечку, и она, переваливаясь с боку на бок, бежит по доске, как с горки. Ваш экипаж во многом похож на нее, только лапок больше, — рассказал Ваня.

Тем временем началась погрузка. Корзины устанавливали на платформы и прочно пристегивали их ремнями. Потом поклажу накрыли прозрачной, очень прочной пленкой и тоже закрепили по краям платформы. Дети, как могли, помогали в погрузке. Эта работа продолжалась недолго, и вскоре ребятам представилась возможность прокатиться на вздрагивающей при каждом шаге повозке. Сначала это было довольно сложно, но понемногу дети приспособились, и езда показалась приятной.

Караван остановился на краю поселка, там к нему присоединились еще четыре экипажа, загруженные прозрачными сосудами с какими-то зернами.

— Теперь нам нужно не больше, чем за час собраться в дорогу, и мы отправляемся. Так что поторопитесь. Нужно еще перекусить и собрать вещи, — скомандовал Хан.

Ребята, наспех поев, вернулись к каравану. Кура подарила всем пришельцам по ярко-оранжевому заплечному мешку, куда уложили зимнюю одежду, замечательные матрасики и немного еды.

Проститься с пришельцами пришли все свободные от работы жители поселка. Глава совета выдал Ване бумажку из своего блокнота, в которой было сказано, что они гости Поселка Цветущих Клумб и что им, возможно, потребуется помощь.

Горланы и оралы с грустью прощались с полюбившимися им детьми, и даже горластые мальчишки и девчонки стояли тихо и махали им в след руками. Караван, легко подпрыгивая, тронулся в путь.

— До свидания, Поселок Цветущих Клумб, — хором кричали дети. Им тоже было грустно расставаться с веселыми и гостеприимными человечками.

8

Караван

Первый день пути почти не принес новых впечатлений. Дети большую часть времени приспосабливались к езде на поминутно вздрагивающих платформах и лишь иногда посматривали по сторонам. Ландшафт почти не изменялся. Медленно проплывали мимо очень похожие друг на друга лужайки, их сменяли заросли плодовых растений, чередуясь с полянами злаков. Их колосья казались золотыми. По- прежнему в небе сияло два солнца да воздух звенел гомоном птиц. Иногда, подпевая им, кричали строминго, тащившие платформы: «Тьфьюуу — тьфьюуу». Им наперекор стрекотали кузнечики, которых здесь было бесчисленное множество, нарядные бабочки иногда садились на хвосты запряженных птиц. Бабочки были самых разных расцветок и форм, и все сказочно красивы

Ради разнообразия Ваня стал подсвистывать строминго: «Тифью — тифью». В это время его о чем-то спросил Слава. Отвечая, Ваня продолжал насвистывать, и свист соединился с речью. Получилось очень смешно. Тогда Ваня в разговоре стал нарочно свистеть в тех местах, где встречались шипящие звуки.

«Шинки, вы куда шобрались», — высвистывал он. Ребята дружно смеялись.

Между тем, караван пробежал довольно большое расстояние. По сторонам промелькнул добрый десяток поселков, похожих на Поселок Цветущих Клумб, но все-таки других. Строминго стали уставать и сбавили свой бег. Прямо на пути каравана показался большой поселок, напоминающий новые районы земных городов. Дома стояли, словно сложенные из спичечных коробков.

— Смотрите, прямо наши крупнопанельные пятиэтажки, — воскликнула Соня.

— Точно, совсем как наши дома, и все одинаковые, — добавила Маша.

— Это прошто наш родной городок, — проговоросвистел Ваня.

— Джон, перестань кривляться, вдруг здесь из-за волшебства разучишься нормально говорить, — попросил Слава.

— Брошь ты, не разучушь.

— Ты слышал, что сказал? — спросила Соня.

— Шлышал, Нормально шкажал, — ответил брат.

— Какой ужас! Он уже не может говорить иначе, — закричала Маша.

— Да успокойтесь же, я просто пошутил, — засмеялся Ваня.

Тем временем караван остановился у самого поселка.

Идем, поможем распрягать строминго, — позвал детей Хан. Все соскочили с платформы и принялись расстегивать пряжки и развязывать узелки на упряжах. Усталые птицы усаживались в двух-трех шагах от платформ. Им принесли корм — крупные круглые зерна, похожие на горох.

— Это фоя, — объяснила Шара.

— Из нее делают всяческие сладости и пекут лепешки, — добавила Кура.

Накормив строминго, все отправились в поселок. Только двое взрослых остались охранять караван. Воров на Планете Двух Солнц нет, но существует традиция: никогда не оставлять караван без присмотра. Вдруг что-нибудь случится.

— Почему здесь такие одинаковые дома? — спросил Слава у Шары.

— Это не жилые дома, это — пуховая ферма. На ферме живут пуховые птицы гаро. Из их тончайшего пуха делают всевозможные ткани для одежды, — ответила Шара.

— А нам удастся там побывать? — загорелись любопытством глаза Сони.

— Конечно, на ферме есть постоялый двор, где мы будем ночевать. Здесь всегда останавливаются путешественники. У нас будет время посмотреть птиц, — сказал Хан.

Вдруг дети услышали нежную трель, похожую на пение соловья. К ней добавилась вторая, третья, и вот уже огромный птичий хор наполнил воздух величественной музыкой. Мощный звук волнами накатывался на слушателей, подобно бушующему морю. Пение звучало торжественно, как победный марш Пение прекратилось также неожиданно, как и началось.

— Что это? — спросил Ваня.

— Вечерняя песня гаро, — объяснил Хан. — Они поют два раза в сутки: утром и вечером в одно и тоже время.

— А на нашей планете в одно и тоже время поют петухи. Они кричат «ку-ка-ре-ку», — вспомнила Маша.

— Это русские петухи кричат «ку-ка-ре-ку», а вот немецкие — «ки-ри-ки-ки», а испанские — «ки-ки-ри-ки», — с улыбкой дополнил Ваня.

— А что значит: русские, немецкие, испанские? Это такие породы птиц? — спросил Пуз.

— Да нет, на нашей планете живут различные народы. Они говорят на разных языках. А петухи везде одинаковые. Вернее сказать, не в породах дело, а в том, как слышат петушиный крик в разных странах, — объяснил, как смог, Ваня.

— Это понять трудно, но я подумаю, — окончательно запутался Пуз.

Устроившись на постоялом дворе и перекусив, ребята отправились посмотреть ферму. Во множестве комнат, расположенных в несколько этажей, жили белоснежные птицы, размером чуть больше голубя. У них были крючковатые клювы и красные глаза. Птицы сидели на жердочках под потолком и постоянно охорашивались. Они перебирали свои перышки клювами, и при этом из них сыпались мелкие пушинки. Пух покрывал толстым слоем полы и летал в воздухе, словно в помещении шел тихий и густой снег.

— Сейчас у них самое время линьки. Поэтому так много пуха. Когда линька закончится, пух соберут и отправят на ткацкую фабрику, — объяснила Шара.

— А как же им доставляют корм? — спросила Маша.

— Корм они добывают себе сами. Они свободно вылетают с фермы через верхние незакрытые части окон и летают, где вздумается, а спать возвращаются обратно. Вылинявшие пушинки они обирают только здесь. Так их приучили с давних пор, — рассказал Хан.

— В древности, когда гаро были дикими, они искали для линьки тихие пещеры. Горланы обратили на это внимание и построили такие фермы с комнатами, напоминающими пещеры. Птицам понравились эти помещения. Теперь гаро стало гораздо больше, чем прежде, и на всех хватает пуховых тканей, — дополнил рассказ Хана Пуз.

Тут Соне в нос попала крошечная пушинка. «Ап-чхии», — чихнула она. Перепуганные птицы разом влетели со своих жердочек. Поток воздуха, возмущенный птичьими крыльями достиг пола, покрытого пухом. Поднялся настоящий пуховой буран.

— Ап-чхии, — вновь чихнула Соня.

— Ап-чхии, ап-чхии, — зачихали все остальные. От этого птицы шарахнулись еще раз, и, не успевший еще сесть, пух взметнулся с новой силой. Дети едва дышали забитыми пухом носами и ртами. Они с трудом выскочили из помещения фермы, сопровождаемые клубами пуха. Ребята бежали, а пух еще некоторое время следовал за ними, словно рой разъяренных пчел.

— Никогда не знаешь, где тебя подстерегает опасность, — отплевываясь от набившегося в нос и рот пуха, проворчал Ваня.

— Мы не ожидали такой неприятности. Мы не знали, что вы можете так громко чихать, — сказал Хан.

— Теперь гаро долго не успокоятся, — добавил Пуз.

Наконец дети избавились от многочисленных пушинок, набившихся в рукава, за воротники — всюду, куда только возможно, и вернулись на постоялый двор. Там они надули свои матрасики и вскоре заснули.

— Пришельцы, вставайте, иначе не доберемся до Тромринга, — будил детей Хан.

Открывая глаза, ребята сообразили, что еще рано, так как оба солнца висели очень низко над горизонтом и походили на две огромные сковородки разного цвета. Сборы длились не долго. Дети выпили по бокальчику напитка из ярко-желтых ягод и закусили лепешкой из фои.

Первые часы путешествия проходили очень однообразно, не считая того, что кое-где попадались небольшие стада строминго, да, проезжая мимо поля синих цветов, дети были удивлены очень красивой музыкой, которую, как объяснила Шара, исполняли кузнечики.

Тут Ваня обратил внимание на то, что сидевшей позади всех на платформе Маши нет. Ваня и Хан попросили ездового повернуть назад, но тот объяснил запиской в блокноте, что тогда строминго может не хватить сил на переход и, что их можно подождать здесь, пока ребята не отыщут Машу.

— Хорошо, мы постараемся быстро вернуться. Маша не должна быть очень далеко, — написал Хан и отдал блокнот ездовому. Ваня и Хан соскочили с платформы и побежали назад. Действительно, через пятнадцать минут бега они увидели Машу, лежащую среди синих цветов и крепко спящую. Они едва разбудили ее.

— Я наверное, задремала и свалилась с платформы, — оправдывалась Маша.

— Это из-за синих цветов, — объяснил Хан. — По утрам цветы испускают сонный запах, и многие не могут удержаться, чтобы не заснуть.

— Пошли скорее, нас ждет весь караван, — поторопил Ваня. Дети поспешили вдогонку.

— А что это там впереди? — спросила Маша, указывая на розовое огромное пятно, лежащее на их пути.

— Это табун диких строминго, нужно его обойти стороной. Дикие строминго довольно опасны, они могут ударить своей твердой лапой, — с явным неудовольствием объяснил Хан. Путешественникам пришлось повернуть налево и огибать табун, не подходя к нему близко.

На пути им попался широкий ручей, который нужно перейти вброд. Хан без труда преодолел водную преграду.

— Ха-ха-ха, ха-ха-ха, — разом засмеялись Маша и Ваня, войдя в воду. Они хохотали, не переставая, хватаясь за животики. Хохот становился все сильнее и сильнее. На глазах детей выступили слезы, но они продолжали хохотать. В первую минуту Хан растерялся, но, сообразив, быстро шагнул в воду и, схватив Машу за руку, вытащил ее на берег. Ваню тащить оказалось труднее, он был тяжелее Маши и бился в припадке хохота.

— Что с вами? — испуганно спросил Хан, когда дети немного успокоились.

— Очень было щекотно, — ответила Маша.

— Кто-то ужасно щекотал мои ноги, да так, что невозможно было удержаться от смеха, — рассказал Ваня.

— Понятно. Это крошечные рачки-лангоусы, они мне тоже щекочут ноги, но мне от этого не смешно, — сообразил Хан.

Придя в себя, ребята бросились догонять караван и прибежали вовремя. Пора было отправляться в путь.

9

Тромринг

Оставшуюся часть пути караван очень торопился, чтобы успеть в Тромринг до наступления вечера. Наконец, на горизонте показались блестящие купола и шпили большого города. По мере приближения они казались все выше и больше. Теперь их стало возможно хорошо разглядеть. Блестящие купола на близком расстоянии оказались прозрачными, и сквозь них были видны внутренние помещения.

— Тромринг — это главный город верхнего полушария, — сказал детям Хан.

— Здесь много мест, где можно весело провести время. Здесь есть всякие аттракционы, соревнования, театр и еще много интересного, — добавила Шара.

— Я в последний приезд в Тромринг ходил со своими родителями в театр на «Горланскую песню». Это очень веселая постановка, — поделился своими впечатлениями Пуз.

За разговорами время прошло незаметно, и караван остановился под навесом караванной станции. Как всегда, распрягли строминго, накормили их и, перекусив, решили побродить по городу.

То, что первым бросилось в глаза, были парки с многочисленными качелями, каруселями, головокружительными горками и колесами обозрения. Все качалось, крутилось, кувыркалось, светилось разноцветными огнями, сверкало разными красками. Повсюду было много маленьких смешных человечков в нарядных одеждах. Все веселились, и улыбки не сходили с лиц.

Наши путешественники прокатились на самом высоком колесе обозрения, чтобы с высоты полюбоваться вечерним Тромрингом. Зрелище было незабываемое. Сквозь прозрачные крыши были видны просторные залы: то огромной библиотеки, то стадиона для игры в кросс, то уютные и маленькие комнатки манили своим комфортом приехавших повеселиться со всей планеты горланов и оралов. Слева от колеса обозрения был виден зоологический сад, где собраны все виды птиц, насекомых и прочих существ, обитающих на Планете Двух Солнц. Впереди самым нарядным зданием выглядел театр.

— Смотрите вон туда, — это и есть знаменитый театр пантомима.

— Какой он красивый! — восторженно кричала Маша.

— Только крыша у него не прозрачная, не увидишь, как там внутри, — пожалел Слава.

— Мы постараемся попасть в него. Кажется, до спектакля есть еще время, — заверил Пуз.

Покатавшись немного, ребята отправились к театру. Их путь шел прямо через зоологический сад, где за прозрачными стенками, словно в аквариумах, пестрели самые разнообразные птицы. Их можно было рассматривать часами, но у ребят не было времени: они боялись опоздать на представление.

В театре сегодня давали пантомима-балет «Путешествие Синдбада». Свободных мест не было, но, когда Хан объяснил администратору, кто такие пришельцы, а Ваня показал записку, выданную ему главой совета Поселка Цветущих Клумб, их пустили и усадили в ложу для почетных гостей. Зрительный зал был так велик, что ребята, сидевшие довольно далеко от сцены, боялись, что не разглядят актеров. На этот случай им дали бинокли. Стены зала были затянуты тонкой голубой материей, на потолке красовались фантастические цветы и птицы. Огромная, сверкающая голубыми искрами люстра, наполняла зал очень приятным светом. Обитые бордовой пушистой тканью кресла были так удобны, что из них не хотелось вставать.

До начала представления дети не придали значения названию пьесы. Но, не прошло и десяти минут, как они поняли, что сказку они прекрасно знают. Балет-пантомима был настолько выразителен, костюмы так походили на древневосточные, что сомнений быть не могло. Это именно знакомый им Синдбад-мореход. Пришельцы, словно завороженные, смотрели спектакль и не нашли ни малейшего отличия от сказки, известной им. После спектакля ребята поделились своими впечатлениями с оральскими и горланскими детьми.

— Откуда у вас взялась эта сказка? — спросил Ваня у Пуза.

— Я не знаю, — ответил тот.

— Я думаю, это древняя оральская легенда. Ее автор неизвестен, — выразил свою догадку Хан.

— Дело в том, что у нас на Земле эта сказка известна очень давно. Но как ее узнали на вашей планете? — удивился Ваня.

— Об этом мы не знаем, — хором ответили Пуз и Шара. Хан и Кура только плечами пожали.

На обратном пути ребята задержались в зоосаде возле «аквариума» с яркими птицами, похожими на попугаев, но гораздо крупнее самого большого земного какаду. Похоже, попугаи затеяли между собой ссору, и один забияка все наскакивал и толкал грудкой другого.

— Прямо как петухи дерутся, — рассмеялась Маша.

От попугаев наши путешественники отправились к аквариумам с насекомыми. Здесь стенки были выпуклыми и сильно увеличивали все, что находилось внутри. Дети остановились возле аквариума с кузнечиком, ростом, как им казалось сквозь увеличивающую стенку, с зайца.

— Эй, кузнец-молодец, крикнул Ваня.

— Что Вам угодно? — послышался скрипучий голос изнутри.

— Вот это да! Он, кажется, умеет говорить, — удивился Ваня.

— Это он подражает звукам. Он может запеть, как какая-нибудь птица, или, как сейчас, воспроизвести целую фразу, — объяснила Кура. Возле аквариума была табличка: «Цикадо натуралис говорящий».

— Слушайте вы ее, она не знает, что болтает, — послышалось из аквариума. — Я самый настоящий говорящий цикадо, а не звукоподражатель. Запомните это!

Дети растерялись. В особенное замешательство пришли Хан и Кура. Они не знали, что и сказать. Из школьных знаний они помнили, что на их планете нет больше говорящих существ. Кроме горланов и оралов.

— Пойдем, посмотрим, что дальше, — вывела из замешательства ребят Соня. Дальше были бабочки самых разнообразных размеров и расцветок. На их крыльях были такие узоры, что не передать самому маститому художнику. Одна бабочка умела моргать нарисованными на крыльях ложными глазами, и это придавало ей угрожающий вид. Еще были пчелы и муравьи. Здесь же, возле аквариумов с ними, было подробно написано о жизни пчелиного роя и муравейника. Ребята еще долго бродили среди аквариумов со всевозможными существами, но зоосад закрывался, и пришлось отправиться на постоялый двор.

Из дневника Славы:

«… день пятый. Мне сегодня приснился удивительный сон (и Ване тоже). Будто бы молодая чета прошла через наш кубок и оказалась на Планете Двух Солнц. Потом у них появились дети. Они стали подрастать, и вот их мама рассказывает им сказку про Синдбада-морехода. К чему бы этот сон? Может быть под впечатлением спектакля, а, возможно виноват волшебный матрац?»

Утром, как ни жаль было покидать замечательный город, но караван отправлялся дальше, и наши герои последовали вместе с ним. До свидания, Тромринг.

10

Экваториальные горы

Целую неделю караван бежал от поселка к поселку. Целую неделю над головами путешественников светили два солнца, и с каждым днем в полдень они были все ближе к зениту.

— Скоро экватор, — все чаще говорили Хан, Пуз, Кура и Шара.

Однажды, не успел караван с утра и двух часов пробежать, на горизонте, прямо впереди путешественников возникла желтая зубчатая полоса.

— Наконец-то, это Экваториальные Желтые Горы, — указывая вперед, сказал Хан.

— Они очень высокие? — спросила никогда не видевшая гор Соня.

— Я не знаю, они очень или не очень высокие. Эти горы единственные на нашей планете, — ответил Хан.

Караван бежал к горам целый день, но они будто отодвигались по мере того, как к ним приближались путешественники. Чтобы добраться до подножья гор, им понадобилось два дня. Последний привал перед горами им пришлось устраивать в необитаемом месте, расстелив матрасики прямо на траве. Устроились путешественники в тени растений, похожих на огромную морковь, у корней которых журчал ручей.

— Ау нас на Земле гор много, — вдруг вспомнил Ваня. — Я раз получил двойку по географии за то, что самыми высокими назвал Уральские.

— Скажи, а на самом деле, какие горы на вашей планете самые высокие? — спросил Хан.

— Теперь я знаю, выучил. Самые высокие горы — это Гималаи, а самая высокая вершина этих гор — Эверест, или, как ее называют местные жители, Джомолунгма, — рассказал Ваня.

— На этих горах никогда не тает снег, — вспомнила Маша.

— Ребята, а что такое снег? — спросила Шара.

— Снег — это замерзшая вода, чтобы вода замерзла, нужен сильный холод. У нас, его называют мороз, — объяснил Слава.

— Значит, у вас никогда не бывает снега? — с некоторой грустью в голосе сказал Ваня.

— И на лыжах не покатаешься, и на санках, — добавила Соня.

— А какой он, снег? — спросил Пуз.

— Снег белый-белый, пушистый-пушистый, скользкий и очень холодный. Иногда он рассыпчатый, иногда — липкий, такой, что можно катать большие комки и лепить снеговиков. Вот он какой, наш снег! — с восторгом в глазах выпалила Соня.

— Очень хотелось бы хоть на минуточку попасть на вашу планету, чтобы посмотреть на снег, — мечтательно сказала Кура.

— Нам бы тоже очень хотелось туда попасть, — не сговариваясь, дружно ответили пришельцы.

Так беседуя, ребята съели свой холодный ужин, состоявший из коричневых фоевых лепешек, плодов почвенного яблока и родниковой воды.

Хотя оба солнца были еще высоко, ребятам хотелось спать, и они растянулись на своих матрасиках.

Проснувшись утром, Хан страшно переполошился. Ни пришельцев, ни их матрасиков нигде не было. Хан знал, что ребята любят поспать и не должны были проснуться раньше него. Хан разбудил Пуза и от возбуждения стал так громко кричать, что Шара и Кура сразу проснулись. Без всякой надежды на успех все четверо отправились искать пришельцев.

— Уйти совсем они не могли, остались их заплечные мешки с земной одеждой и смешными шапками, — рассуждал Пуз.

— Пропали только матрацы, — добавила Кура.

— Значит, с пришельцами что-то случилось, пока они спали, — заключил Хан.

Дети походили вокруг каравана и, не найдя никого, вернулись ни с чем. Они не могли даже предположить, что случилось.

А случилось вот что: огромное насекомое, значительно крупнее строминго, спустилось с неба и подхватило спящего Славу вместе с матрасиком. Оно отнесло мальчика высоко в горы, где на зеленой пушистой лужайке сидели его маленькие детеныши и плакали горючими слезами. Как всякие дети, они из-за чего-то поссорились, а потом разревелись, и сердобольная мать, решив, что их нужно успокоить, полетела вниз, в луга, надеясь найти что-нибудь интересное. Ей попались очень странные человечки, каких она прежде не видела. Детенышам спящий Слава показался любопытным. Мамаша, решив, что дети могут не поделить игрушку, перетаскала на лужайку всех остальных ребят.

Проснувшись первой, Соня заорала нечеловеческим голосом. Над ней, скрестив верхнюю пару лап, сидел и пялил на нее глаза то ли кузнечик, то ли паук ростом с доброго теленка. Глаз было много, они располагались в несколько ярусов. Некоторые сидели глубоко в глазных впадинах, некоторые висели на тоненьких ножках, словно черные вишни. Мощные челюсти были покрыты острыми пластинками, заменяющими зубы. Еще бы, было чему испугаться.

Возможно, вы когда-либо рассматривали голову мухи или паука через сильное увеличительное стекло. Тогда вам легче будет представить себе, что увидела Соня.

От ее крика проснулись остальные ребята. Над каждым из них склонилось по насекомому. Хоть в чем-то им повезло: огромная мамаша в это время улетела в поисках корма, и наши несчастные путешественники не видели ее. Правда они не представляли всей опасности, которая подстерегала их.

Осторожно сев на матрасике, Ваня увидел, что находится высоко в горах на лужайке. Караван виднелся далеко-далеко внизу и казался отсюда совсем крошечным. Их платформы лежали словно рассыпанные спички, а строминго выглядели розовыми горошинами на зеленом сукне стола.

— Нужно что-то делать, — шепотом заговорил он, стараясь не шевелиться. — Эти пауки мне совсем не нравятся.

— Нужно попробовать набросить на них наши волшебные матрацы, может быть, они уснут, — тихонько сказал Слава.

— Внимание, постарайтесь одновременно сесть и слезть с матрацев, — скомандовал Ваня. Ребятам это удалось.

— Раз, два, три… Бросаем, — ребята дружно швырнули в детенышей матрасики. Поднялся неописуемый рев. Малыши завыли на разные голоса. Слезы текли ручьями.

— Бежим, — крикнул Ваня. Ребята опрометью побежали вниз, оставив ревущих пауков и чудесные матрасики. Они перепрыгивали через камни и не чуяли под собой ног. Вдруг ужасные твари опомнятся. Так они бежали минут пятнадцать, спускаясь, все ниже и ниже.

— Давайте передохнем, — взмолилась Маша.

— Давайте, — задыхаясь от быстрого бега, согласился Ваня. Ребята присели на большой плоский камень и поглядели вверх. Остался позади очень крутой и неприступный подъем

— Как мы только не сломали себе шеи, — воскликнул Слава.

В это время над ними появилась огромная крылатая тварь и со всей яростью швырнула в них что-то. Соня не удержалась на ногах и упала, накрытая матрасиком. Пушистый матрац только испугал ее и не причинил никакого вреда. Рядом упали еще три матраца. Огромное насекомое, описав в воздухе крутую дугу, скрылось за выступом скалы.

— Ох, кажется, пронесло, — прошептал Слава.

— Нам нельзя быть такими беспечными. Если приведется еще ночевать на открытом воздухе, будем оставлять дежурных, — решил Ваня. Дети свернули свои матрасики и продолжили путь вниз. Это путешествие заняло у них целый день. Голодные и усталые, только к вечеру они добрались до каравана, к неописуемой радости своих друзей. Еще утром Хан уговорил ездовых сделать дневной привал. Он не терял надежды, что ребята вернутся. Его ожидания оправдались.

По случаю счастливого возвращения пришельцев, был устроен праздничный ужин. Ездовые решили достать из неприкосновенного запаса всяческие сладости и напитки. Во время ужина пожилой горлан, который руководил караваном, рассказал (конечно же, написав в блокноте), что во времена его детства. Огромные насекомые-пуаго водились на равнине. Их детеныши отличались очень капризным характером. Взрослые же пуаго никому не причиняли вреда, но из-за ночных истерик детенышей, мешавших спать ребятишкам, насекомых пришлось отогнать в малонаселенные районы к Экваториальным Горам. С тех пор пуаго встречаются очень редко.

— Хорошо то, что хорошо кончается, — написал старый горлан. — Давайте укладываться спать. Завтра трудный день. Караван идет на перевал.

С самого утра дорога пошла в гору Теперь строминго не бежали, а,

тяжело переставляя ноги, упрямо цеплялись когтями за каменистую почву, Им было трудно тянуть тяжелую поклажу. Дети шли рядом и помогали птицам в самых трудных местах, толкая вперед платформы. Местность по сторонам изменилась. Кругом высились неприступные скалы из желтого камня, которые теснились все ближе к дороге. Теперь путь следования каравана превратился в узкий проход, змеей извивающийся между устремленными ввысь громадами. Все круче и круче, все вверх и вверх двигался караван.

Вдруг, за очередным поворотом открылось интересное место. Вершины двух скал, стоящих напротив друг друга на противоположных сторонах пути, выглядели точь-в-точь, как два огромных человеческих уха. Внизу скалы соединялись между собой, и прямо в том месте, где у головы должен быть рот, зиял чернотой вход в естественный тоннель.

Воображение легко дорисовывало недостающие глаза, нос и лоб. Всякий, кто видел эти скалы, представлял себе совершенно свою, не виденную никем другим, физиономию.

— Ой, смотрите, домовой! — воскликнула Соня.

— Что ты, что ты, друг ты мой? — отозвалось могучим голосом эхо.

— Джон, ты это слышал? — спросил Слава Ваню.

— Здесь я был, да вышел, — передразнило эхо.

— Шинок, а ешли зашмеяться, — крикнул Ваня, присвистывая на шипящих звуках

— Рассержусь, перестань кривляться, — грозно ответило эхо.

— Простите, мы больше не будем, — пристыжено попросил Ваня.

— Раскаявшихся не судим, — послышалось с гор.

— А все-таки, кто разговаривает с нами? — шепотом, чтобы не потревожить эхо, спросила Соня.

— Я в точности не знаю, но в школе нам объясняли, что статуя ушей в очень далекие времена была слеплена доисторическими птицами. Они строили свои гнезда из почвы и собственной слюны. Со временем гнезда окаменели. В каждом ухе десятки тысяч таких гнезд, — начал рассказывать Хан.

— У нас на Земле из глины и слюны строят гнезда ласточки, — перебила Соня рассказ Хана.

— Спросили, так умейте слушать, не перебивайте, — рассердился Хан. — Так вот, эти гнезда устроены наподобие кувшинов с узким горлом. Внутри они очень разной формы. От этого звук, попав туда, запутывается и искажается. Вот сказанное вами и видоизменяется до неузнаваемости, Это называется реверберация звука.

— А я слышала, что там, глубоко в недрах планеты живет горный дух, он-то и разговаривает с путешественниками, — с загадочной улыбкой, которая была ее очень к лицу, поведала Шара.

— Да нет, Шара, это все старые сказки. Просто ты это не изучала еще по метафизике, — дружелюбно поправил девочку Хан.

— Может быть, и реверберация, а все-таки приятнее думать, что это горный дух, — задумчиво подметил Слава.

— Да и не верится, чтобы какая-то реверберация могла так строго запретить мне кривляться, — заявил Ваня. — Я тоже думаю, что это горный дух.

— Думайте что хотите, но я рассказал вам о том, чему меня учили в школе.

Тем временем караван вошел в тоннель. После яркого дневного света всем показалось, что здесь непроглядная тьма, но понемногу глаза привыкли к темноте, и удалось разглядеть на стенах бледные фонари. Они мягко пульсировали зеленоватым светом, не очень хорошо, но все-таки освещая путь.

— Это банки со светящимися насекомыми, — объяснил Пуз.

— А на Земле есть такие маленькие червячки-светляки, которые светятся в темноте, — вспомнила Маша.

— А еще в темноте светятся глаза у котов, — добавила Соня.

— Еще встречаются светящиеся породы рыб и водорослей, живущих в море. Есть такая глубоководная рыба — удильщик. Ее спинной плавник, изгибается вперед, заканчиваясь у самого рта, кончик плавника светится в темноте. Мелкие рыбешки принимают его за маленького червячка и хотят его съесть. Тут-то они сами становятся обедом. Удильщик только и ждет этого момента, чтобы броситься на добычу, — дополнил девочек Ваня.

Тут впереди, в конце тоннеля, забрезжил дневной свет. Через пару минут караван уже бежал, освещенный лучами сразу двух солнц. Теперь дорога пошла на спуск, и за одним из многочисленных поворотов наши герои увидели бескрайнее пространство, уходящее за горизонт, покрытое оранжевым песком и кое-где поросшее разноцветными растениями, своей формой напоминающими кактусы. Экваториальные Горы остались за спиной путешественников.

На ночлег караван остановился довольно рано, так как переход через перевал унес у строминго много сил. Внизу, прямо под неприступными скалами, примостился маленький поселок Загорье. Здесь и устроили привал путешественники.

Было очень жарко, и все расположились на открытом воздухе, под высокими растениями с мелкими бурыми листочками на фантастически кривых ветвях. Листья были повернуты ребром к свету и почти не давали тени. Все же под растениями было прохладнее, чем на открытом месте. В знойном неподвижном воздухе растения издавали приятный тонкий запах, похожий на запах жасмина, но еще более нежный.

К растянувшимся в тени ребятам подошла местная девочка-оралка. Ее розовый курносенький носик был так мал, что очень походил на конфету-драже «сладкий горошек».

— Здравствуйте, все, — с изящным поклоном сказала она, — меня зовут Миха. Сегодня вечером я даю концерт на гармонеане. Приходите послушать, я надеюсь, что вам понравится.

— Большое спасибо за приглашение, обязательно придем, — вскочив на ноги, поклонился Ваня. Оралка засмущалась и убежала.

Спустя два часа, наши путешественники сидели в школьном зале, где собралось много народа. Вместе с детьми послушать игру Михи пришли и ездовые. Ваня обратил внимание на то, что в зале присутствует много взрослых горланов и оралов, а не только дети.

— Разве взрослые могут услышать музыку? — спросил он.

— Конечно, нет, — ответил Пуз, — но они могут увидеть движение рук музыканта и по движению понять игру.

— Это трудно представить тому, кто слышит, — заметил Ваня.

— И все-таки это так, — подтвердил Пуз

На небольшой эстраде в углу зала стоял очень странный музыкальный инструмент: у него были клавиши, подобные клавишам рояля, и множество всяких линз, прозрачных призм и отражателей. Над инструментом на стене висело большущее зеркало, в котором отражались клавиши.

Наконец, к инструменту подошла Миха, поклонилась публике и объявила: «Ноктюрн ре-бемоль. Собственное сочинение». Она положила открытый блокнот на клавиши инструмента, и в зеркале отразились слова, написанные в блокноте.

— Там написано то, что объявила Миха, — пояснил Пуз.

Девочка присела к инструменту, и зал наполнился звуками: то ли струнными, то ли духовыми. Вначале музыка была плавной, и руки касались клавиш мягко и грациозно. Это было отлично видно в большом зеркале. Потом музыка взорвалась бешеным танцем, да таким, что невозможно было разглядеть быстрого бега пальцев… Вновь руки поплыли над клавишами мягко, словно укачивая дитя, и музыка задышала покоем — стала воздушной и прозрачной. В финале разразилась настоящая буря. Пальцы летали от басов к сопрано и обратно, их полет был неистов. Вдруг сразу все кончилось. Миха встала, опустила маленькие ручки и поклонилась. Только ее глаза выдавали волнение от недавней игры.

— Замечательно, — как можно громче кричала Соня. Но где уж ей было тягаться с горланами. Зычный, словно гудок парохода, крик: «браво» поглотил ее тоненький голосок. Концерт окончился. Путешественники отправились к каравану, а их сердца все еще переполняла музыка.

11

Ночь

Утро следующего дня выдалось не слишком жарким. Пришельцев поразило то обстоятельство, что с неба исчез рыжий Цитр, и округа в свете Ира совершенно преобразилась. На бурой поверхности планеты легли резкие фиолетовые тени, подчеркивая каждый мельчайший бугорок, каждый камень, каждый кустик. Совсем другими стали выглядеть и колючие растения, их цвета потемнели. Преобладали синие и лиловые краски. Колючки отбрасывали резкие тени, от чего растения казались фантастическими животными.

— Упал Цитр, значит, зима и мы в нижнем полушарии, — объяснил Хан.

Караван тронулся в путь. Изящно изгибая длинные шеи, побежали строминго, покатились волны по семенящим платформам. Все дальше и дальше отодвигался назад поселок Загорье, пока не слился совсем с фиолетовыми тенями Экваториальных Гор. Теперь путешественников окружала только бескрайняя сухая равнина, усеянная «кактусами». Движение каравана стало однообразным и монотонным. Через три часа Ир резко упал за горизонт. Стало темно. На почерневшем небе появились чужие для земных обитателей звезды.

— Мы будем ждать рассвета? — спросил Слава у Пуза.

— Нет, теперь долго не рассветет. Ездовые будут ориентироваться по звездам, — ответил Пуз.

Караван остановился на несколько минут, ездовые зажгли фонари. Их укрепили на длинных рейках, притороченных к упряжи строминго так, чтобы свет падал немного впереди птиц.

Ребята обвыклись с темнотой, стали всматриваться в даль и молчали. Им было жутковато путешествовать в ночи. Они постарались сесть поближе друг к другу и слышали дыхание соседа. Всех стали одолевать грустные мысли.

Пуз задумчиво смотрел куда-то на невидимый горизонт. Вдруг на небольшом освещенном месте он увидел толстого и смешного гуся, совсем белого, очень похожую на него гусыню и дюжину маленьких желтеньких гусят. Компания в полной тишине щипала траву.

— Странно, откуда же посреди пустыни взялась трава? — подумал Пуз. В ту же секунду и гусь, и гусыня, и гусята исчезли. Осталась только непроглядная темень. — Надо же, почудилось.

Сидевший рядом Ваня неподвижными немигающими глазами смотрел туда же, куда и Пуз.

На широком зеленом лугу, освещенным ярким весенним солнцем, стояла Ванина мама в длинном, почти до пят, зеленом, с ярким хохломским рисунком платье. Мама улыбалась и звала его: «Ваня, Ваня», — можно было догадаться по движению ее губ. Голоса слышно не было.

— Я здесь, я сейчас, — шепотом, словно зачарованный, проговорил Ваня. Он чуть было не соскочил с платформы. Ни мамы, ни платья, ни луга — только темнота осталась перед его взором.

— Что с тобой? — спросила Шара.

— А так, почудилось, — прошептал Ваня.

Тут Слава стремительным движением достал из кармана блокнот и карандаш и, не обращая внимания на то, что платформа вздрагивает, а это мешает писать, старательно рисовал что-то в блокноте. Этим он занимался долго. Света от фонаря, висевшего на упряжи, едва хватало, чтобы разглядеть рисунок, но Слава рисовал и рисовал. Наконец он испустил протяжное: «у-ф-ф-ф», — и положил блокнот и карандаш в карман.

— Ребята, я сейчас видел ту самую пещеру с книгой на каменном столе, что мы видели с Джоном, когда еще кубок был как кубок. Я нарисовал ту страницу, где приписка про алавер. Вдруг это поможет нам вернуться домой, — закричал он.

— Тише ты, не дал досмотреть сказку, — недовольно закричала Соня.

— Да какую там сказку, ты что, видик смотришь, может, с головой не в порядке, — возмутился Слава.

— У нас с головами у всех все в порядке, — спокойно сказал Хан. — Галюцины — растения, что окружают нас, издают запах, не ощутимый нашими носами. Запах этот действует на мозги и вызывает всякие видения, у всех разные. Так что мы все сейчас что-нибудь да видели. Понятно?

— Понятно-то понятно, только я сейчас маму видел. Понимаешь Сонь, нашу маму. Она звала меня, — проговорил Ваня.

— Ой, как я соскучилась по маме. Я даже по школе соскучилась, — плаксиво сказала Соня.

— И мне тоже показалось, что там Стасик сидит с удочкой и ловит рыбу, — вздохнула Маша. — Как хорошо было бы оказаться сейчас дома, вот только как?

— Не грустите ребята, мы уже скоро доберемся до Цитира, и я очень надеюсь, что доктор Курхан вам поможет, — подбодрила ребят Кура.

— Поможет, конечно, поможет, — зашумели наперебой Пуз и Шара. Только самый старший, Хан, глубоко вздохнул и не сказал ничего. Он понимал всю сложность предстоящей задачи. Курхан ведь только теоретически обосновал возможность перехода в другие миры, а на практике этого никто не делал. Как знать, что из этого выйдет?

— Это очень хорошо, что ты срисовал древнюю запись. Раз там есть понятная вам приписка про кубок, то там должно быть что-то очень важное, — поделился своими мыслями Хан.

Путешествие продолжалось. Ребята еще несколько раз любовались разными видениями, рассказывали об увиденном друг другу и так коротали время, которое в темноте тянется гораздо медленнее, чем днем.

Солнце не вставало еще шесть суток. Наконец, алая полоса зари возвестила о скором восходе Цитра. И Цитр взошел! Он был прекрасен. Его рыжая огненная грива, казалось, только что побывала у парикмахера. Сам он словно умылся и помолодел.

— Ах, как приятно видеть солнце после такой долгой ночи, — воскликнула Маша.

— Здравствуй, Цитр, — хором заорали Хан, Пуз, Кура и Шара.

В свете рыжего Цитра на горизонте показались крыши большого города. Это был Цитир.

12

Столица

Город навалился на путешественников сразу, с самого первого здания, состоящего из переплетения сложных геометрических тел, уносящего взгляд путешественника в бесконечно высокое небо. За первым зданием громоздились и громоздились фантастические сооружения, из которых складывались массивы домов, разделенные улицами и площадями. Самое удивительное было в том. Что эти улицы и площади, также как в поселках, были покрыты мягкой и пушистой травкой. По улицам и площадям пробегали экипажи с запряженными в них строминго, теснились к домам редкие пешеходы. Караван втянулся в такую улицу и остановился.

— Караван пойдет на разгрузку на овощную базу, и нам с ним не по пути, — сообщил Хан.

Дети соскочили с платформы, взяли свои мешочки, помахали на прощание ездовым, и караван тронулся дальше. Ребята прошли несколько шагов и оказались подле лестницы, которая, извиваясь, спешила куда-то вверх по стене здания.

— Пойдем на качель-поезд, — объяснил Хан. Ребята стали подниматься по лестнице. Время от времени они останавливались на площадках и переводили дух. Куда ни посмотри — везде были громады домов самой разнообразной архитектуры, но все дома уходили высоко в небо. Пока они добрались до верхнего балкона, им пришлось семь раз останавливаться и отдыхать. Было очень-очень высоко — этажей тридцать. Вскоре с противоположной стороны улицы, несколько наискось, к балкону подлетел и остановился небольшой вагончик. Несколько пассажиров вышли из него.

— 17 маршрут, — прочитал Хан. — Нам не годится. Нам нужна тройка. Ребята с любопытством разглядывали вагон снаружи, Первое, что увидели дети, был трос, натянутый туго и уходящий под углом вверх, к середине улицы. Вагон «причалил» к краю балкона и зацепился за него очень сложным захватом. Рядом с захватом располагались черные, похожие на резиновые, клавиши. Что-то стукнуло, вагон качнулся, клавиши упруго толкнулись о край балкона, и без всякого шума вагон полетел куда-то вниз и в сторону ярким фонариком на фоне зеленой улицы.

— Как устроена эта штука? — спросил Ваня. Он вообще был любознателен, а к технике особенно. Игрушки, подаренные ему, он тотчас, разбирал чтобы узнать, что внутри.

— Это просто. Это качели, висящие на тросе, который натянут посреди улицы. От остановки к остановке вагон летит, словно маятник, — пояснил Хан.

— Здорово! Нет ни шума, ни дыма. Вот это транспорт! — воскликнул Ваня. Подошла «тройка». Вся компания села в вагон, покрутила педали, Хан нажал на рычаг пуска и поехали…

Из дневника Славы:

«… День 14. Сегодня вечером состоялся интересный разговор. Ваня спросил Пуза: «Как ты думаешь, этот ваш профессор Курхан, он добрый или злой?»

— Я не понимаю, что значит добрый или злой. В нашем языке таких слов нет, — удивленно ответил Пуз.

— Добрый, это когда никого не обижает и жалеет, ему ничего для другого не жалко. Скажем, ты что-нибудь попросишь, и добрый тут же сделает, или, если это вещь, тут же и подарит.

— Да у нас все так делают, — заметил Пуз. — Это же нормально. Так бывает всегда и со всеми.

— И не бывает, чтобы было жалко? Например, у тебя есть любимая игрушка, а другой ребенок попросит ее насовсем, а не поиграть, ты отдашь?

— Конечно, отдам!

— И жалко не будет?

— Отчего же жалко? Я ведь уже играл, а он нет.

— Так ничуточки не будет жалко?

— Ничуточки не будет.

— А ты не врешь?

— У нас никто никогда не врет, — ответил Пуз.

Мы все четверо задумались над этими словами. Правда, здорово, когда ничего не жалко. А вот мне Симыч (брат) пожалел дать уже прочитанную книгу. А я ему за это не дал своих солдатиков поиграть. А если бы он у меня солдатиков насовсем попросил, и как у них тут, нужно было бы непременно отдать? Ох, и жалко бы было! Трудно понять это: как так ни для кого ничего не жалко?»

…Вначале вагон летел мимо сплошных оком верхних этажей, за которыми бесконечными рядами мелькали маленькие столики с тарелками, стаканами, улыбающимися жующими лицами, огромными кадками с комнатными растениями. Это были всякие кафе, столовые, закусочные, где обедали, завтракали и ужинали жители столицы и приехавшие по делам в Цитир горланы и оралы. Все это было залито ярким, но в тоже время мягким светом. Потом вагон заскользил, набирая скорость, ниже, за окнами появились стеллажи с блокнотами, книгами, связками листов бумаги, похожими на пачки газет. Это были библиотеки. Еще ниже нескончаемой вереницей тянулись классы, вернее сказать, аудитории для студентов, где юные жители Планеты Двух Солнц терпеливо постигали премудрости высшей науки. Ниже шли лаборатории и кабинеты ученых. Еще ниже, до самого первого этажа располагались жилые помещения, пестревшие необычайным разнообразием своего внутреннего убранства. Потом вагон пошел вверх, и чем выше он поднимался, тем меньше становилась его скорость. Легкий толчок, остановка, в вагон вошли новые пассажиры и несколько старых вышли, вновь толчок, опять движение. На седьмой остановке наши путешественники оставили качель-поезд. Они зашли в кафе, перекусили, съев горячее блюдо, на вкус похожее на тушеную баранину, запив его напитком из ярко-желтых ягод.

— Теперь в институт метафизики, — скомандовал Хан. Ребята спустились на десяток этажей по внутренней лестнице прямо из кафе и долго шли по длинному коридору. Навстречу им попадалось много оралов и горланов, одетых в студенческую форму: синие широкие штаны и рубашки с высокими воротниками из тонкой голубой ткани. В руках у всех были прозрачные сумки с книгами, блокнотами и всевозможными студенческими принадлежностями. Все были очень серьезны, хотя у многих в глазах светилось веселье.

Вдруг, один студент стукнул Пуза по плечу: «Привет, Пуз, как ты сюда попал?»

— Привет, братишка! — заорал прямо в его ухо что, было, мочи Пуз. — Ты меня слышишь?

— Да, чуточку слышу, — ответил тот

— Ребята, это мой старший брат Шир. Он студент института метафизики.

— Шир, очень приятно с вами познакомиться, — как могли громко закричали пришельцы, но студент не расслышал их. Он уже почти совсем оглох. Пришлось пускать в ход блокнот. Пуз довольно быстро объяснил, как и зачем ребята тут оказались. Шир ответил, что сам он Курхана не знает, но думает, что в ректорате института метафизики подскажут, где его разыскать. Шир с радостью согласился проводить ребят, так как занятия на сегодня у него уже закончились.

В ректорате миленькая черноглазая смуглянка-горланка объяснила, где находится кабинет и лаборатория профессора Курхана, и дети отправились туда.

13

Доктор метафизики

Доктор Курхан сидел в своем кабинете за огромным письменным столом, заваленным книгами, рукописями, чертежами и схемами звездного неба.

Он был смуглолиц. Кончик его тонкого, длинного и крючковатого носа почти касался нижней губы. Глаза черные, очень глубоко запавшие в глазницы, светились проницательностью. Его вздыбленные на макушке волосы уже здорово посеребрила седина. Одет он был очень скромно, как подобает ученому.

Возле двери кабинета на стене была кнопка. Хан нажал на нее. В кабинете над дверью загорелась зеленая лампочка. Доктор Курхан нажал кнопку на краю стола. Дверь открылась.

— Можно войти? — спросил Ваня. Курхан жестом пригласил ребят в кабинет. Дети вошли и остановились в нерешительности.

— Ну, что же вы? — говорили глаза ученого, приглашая путешественников к столу. Все лицо его засияло добротой. Дети сели на мягкий диван и почувствовали себя спокойнее. Конечно же, волнение совсем не улеглось: «Вот он, тот самый ученый, который поможет им вернуться. А вдруг не поможет, Вдруг это вообще не возможно?» — думали ребята.

Хан подробно написал в блокноте все, что случилось с пришельцами, и передал блокнот профессору. Тот, прочитав запись, достаточно долго писал ответ. Наконец Хан огласил его мысли: «Задача далеко не проста. Я еще не пробовал свою теорию на практике. Кроме того, мне неясно, из какого отдела пространства-времени вы сюда явились. Поэтому вам нужно очень подробно описать небесное тело, откуда вы попали сюда, и его окружение. Как выглядит с вашей планеты (или это не планета) небо? Как выглядят звезды вашей звездной системы? Пожалуй, это самый трудный вопрос, который под силу не каждому взрослому, а вы, кажется, еще дети. Хорошо, попробуем разобраться с этим. Позже видно будет, что еще понадобится».

— Наша планета голубая, — начал диктовать Хану Ваня. — Во всяком случае, такой она видится космонавтам, летающим вокруг нее. Мы называем ее Земля. Два огромных материка — Евразия и Америка и два поменьше — Африка и Австралия — в основном составляют ее сушу. Есть еще множество больших и малых островов. Здесь и живут разумные существа — люди. Сушу омывают моря и океаны. Они занимают почти половину поверхности планеты. Есть еще необитаемый материк — Антарктида, покрытый толстым слоем вечного льда. Он расположен на самом юге планеты и в его центре находится южный полюс. На полюсах очень холодно, так что лед не тает никогда. На экваторе планеты, напротив, очень жарко и всегда лето. На суше находятся леса, поля, реки и озера, горы и долины. Здесь живут разнообразные животные, птицы, насекомые и пресмыкающиеся. В водах рек, озер, морей и океанов обитают очень разные существа и рыбы. Растительный мир Земли очень разнообразен: от одноклеточных организмов до огромных тысячелетних деревьев. О растениях и животных написаны сотни толстых книг, так что я не могу очень подробно об этом рассказать. На земле живет много людей разных национальностей, они разговаривают на разных языках. У различных народов разные обычаи и религии. Часто различие религий приводит к кровавым ссорам целые народы. Тогда люди убивают друг друга. Это война. В древние времена в войнах использовались мечи, луки, стрелы и копья. Теперь люди создали всякие машины, умеющие стрелять, ездить, летать, сбрасывать бомбы огромной разрушительной силы. Теперь в войнах гибнет гораздо больше людей, чем в древние времена. Современные люди умеют создавать различные машины и для мирных целей, выращивать полезные растения, лечить больных, передавать на огромные расстояния звук и изображение. У нас есть такие машины, которые умеют считать, запоминать информацию и даже думать. Звезда, вокруг которой вращается наша планета, одна. Она называется Солнце. Есть еще небольшая планета Луна, которая летает вокруг Земли.

Дальше, Ваня рассказал все, что знал о Солнце, Солнечной системе, космосе.

Рассказать о звездах, которые видны с Земли, Ваня почти ничего не смог, Его познания дальше созвездия Большой Медведицы не шли. Он еще добавил о множестве заводов и фабрик, о дорогах, поездах и автомобилях, о множестве огромных городов и о том, чему учат в школе

— Ваня, расскажи еще про снег, — посоветовал Хан. Ваня добавил про снег.

Профессор Курхан долго и внимательно читал написанное, а затем написал вопрос в блокноте Хана и передал ему блокнот: «Каким образом вы попали сюда?». Хан подробно расписал уже известный вам, дорогой читатель, рассказ о кубке. Слава показал блокнот с картинкой заветной страницы древней книги и рассказал, как ему удалось ее зарисовать.

Познакомившись с записями детей, Курхан написал в блокноте: «Информации много, но еще больше неясного. Ваша цивилизация относится к достаточно высокой стадии развития тупиковых, разрушающихся цивилизаций. Жаль! Где это находится, мне определить трудно. Можно посоветоваться с языковедами. Возможно они, что-нибудь знают о таком виде письма. Вам придется подождать. Да, как вы устроились? Если еще никак, то я вас приглашаю к себе. Буду очень рад».

Ребята охотно приняли приглашение ученого, и он попросил молодую горланку, сотрудницу его лаборатории, проводить детей к нему домой. Туда тотчас и отправились ребята.

Переполненных впечатлениями детей встретила очень миловидная, с тихой застенчивой улыбкой, пожилая, худощавая горланка — жена профессора Курхана.

— Здравствуйте, дети. Меня зовут Нимфа. Я очень рада вас принять в нашем доме, — сказала она, хотя уже очень давно не слышала своего голоса. От этого у нее все получалось очень медленно и немного смешно. Ребята вежливо поклонились ей.

Нимфа пригласила детей к столу, показав прежде, где можно помыть руки. Наши путешественники с удовольствием вымыли не только руки, но и лица. Во время путешествия им ни разу не представилась возможность поплескаться под краном с горячей водой.

За ужином тетя Нимфа, как к ней первой обратилась Соня, расспрашивала детей обо всем на свете, совсем не о таких сложных вещах, о каких спрашивал ее муж.

— Что вы едите за обедом? — писала она в блокноте. Дети охотно расписывали ей украинский борщ и черный хлеб. Или вдруг она спрашивала: «Во что у вас играют девчонки на улице?».

— Мы прыгаем через резинку, — наперебой отвечали Соня и Маша. Хан едва поспевал записывать девчоночью трескотню.

Мальчиков тетя нимфа спросила: «Любите вы читать, и какие книги вам нравятся?» Слава ответил, что любит всевозможные приключения, а Ваня — фантастику и детектив, чтобы было страшно.

Незаметно скоротали время и, насытившись, дети почувствовали, что очень устали. На ночлег дети устроились в просторной профессорской библиотеке на огромном голубом ковре. Они надули свои матрасики и уснули, кажется прежде, чем сработала волшебная сила постелей.

На следующее утро Курхан предложил детям посетить планетарий. «Может, это окажется полезным для нашей затеи. — Хитро улыбнулся он, передавая эти строчки Хану. — А ты, Хан, останься со мной. Мы побеседуем». Тетя Нимфа любезно согласилась пойти с ребятами. «Я там давно не была», — нараспев сказала она.

Так же, как в Московском планетарии, здесь в зале под высоким куполом очень быстро стемнело, и над зрителями засияли мириады звезд. Пришельцы не нашли ни одного знакомого созвездия. Вот только низко над горизонтом мерцала узкая полоса из множества звезд, напоминая Млечный путь именно своей светлой окраской. Когда сеанс окончился, все вышли в вестибюль, где располагался Музей Небес.

Вдоль стен, словно карты полушарий, висели круглые черные схемы звездных систем, которые были получены расчетами астрономов и показывали, как должно выглядеть звездное небо из разных точек Вселенной.

— А вот и Полярная звезда — Альфа Центавра, — обрадовался Слава.

— Смотрите, да это Большая Медведица, — указывая на схему, возле которой остановился Слава, воскликнул Ваня. Детей обуяло неодолимое желание попасть домой, туда, на заснеженную планету Земля, туда, под ковш Большой Медведицы, Они заторопились. Заканчивался очередной сеанс, и новая группа зрителей вот-вот должна была войти в вестибюль.

В доме профессора детей встретил взволнованный Хан.

— Ребята, рисунок, что сделал Слава в блокноте во время ночного видения в пути через пустыню, прочитать не смогли, но ученые-языковеды знают, на какой планете писали такими значками. Только нет уверенности, что планета, на которой писали такими значками, и ваша Земля — одно и то же. Курхан объяснил мне, что видения, которые вызывают «кактусы-галюцины», могут быть какими угодно фантазиями и передаются в космосе на огромные расстояния. Еще он предполагает, что у кубка такие же свойства, как у галюцинов.

— Да что ты, книга, пещера, в пещере факелы — это, конечно, наша Земля в древности, — возразил Слава.

— А Курхан сомневается. Такими клиньями могли писать на любой планете древние существа, выдавливая значки на утоптанной гладкой поверхности почвы.

— Значит, он не сможет помочь нам? — роняя слезинку, воскликнула Маша.

— Курхан предлагает вам побывать на этой планете. Он только опасается, что древние жители часто бывают жестокими и как бы с вами не случилось чего-нибудь плохого.

— А как мы узнаем Земля это или не Земля? — спросил Ваня.

— Вы ведь изучаете историю, Возможно с той поры до ваших дней дошли какие-либо исторические памятники. Да и жители планеты, если это Земля, не должны заметно отличаться от вас. Понятно?

— Как же мы потом попадем в наше время? — забеспокоилась Соня.

— Курхан вернет вас обратно на Планету Двух Солнц и дальше решит, что делать. Этого он мне пока не объяснил.

— Значит, отправляемся в древность, — со вздохом подвел итог сказанному Ваня.

— Детки, пора обедать, — все так же нараспев пригласила их тетя Нимфа. К обеду вернулся доктор Курхан.

— Понравился вам планетарий? — написал он.

— Да, да, понравился, — закричали наперебой дети. Хан записал ответ.

— Мы видели схему неба, точь-в-точь как у нас на Земле, — поспешил сообщить самое важное Слава.

— Это схема неба с планет звезды Сапфир, — добавила к записке тетя Нимфа.

— Меня это обнадеживает, клинопись относится именно к планете, которая вращается вокруг Сапфира, — написал Курхан.

— Верно, мы отправимся туда? — еще раз, сомневаясь, что Хан правильно все рассказал, спросила Соня.

— Стоит отправиться, — черкнул профессор.

— Будьте добры, объясните, почему у вас нет никаких машин, ведь на строминго ездить медленно и неудобно? — спросил Ваня.

— Машины с тепловыми двигателями засоряют воздух, портят почву, тем самым разрушают планету — самое ценное, что у нас есть. Мы очень бережем свой общий дом — Планету Двух Солнц и хотим сохранить ее такой же прекрасной для будущих поколений. Понятно? — написал Курхан. — Именно поэтому мы не обрабатываем почву и ничего не выращиваем, а собираем только то, что растет само по себе.

— А как же вы отправите нас туда, на древнюю Землю? — спросил Слава.

— Основной закон метафизики гласит: «Энергия перехода зависит от состояния души». Это значит, что вам нужно очень-очень хотеть попасть туда и очень-очень верить, что это возможно. Остальное я сделаю сам. Понятно?

— Понятно, понятно, — ответили дети.

Весь остаток дня ребята провели в профессорской библиотеке. Они рассказывали своим нынешним друзьям все, что приходило в голову о Земле Чем больше рассказывали, тем сильнее становилось их желание попасть, пусть на древнюю, но все же Землю. Спали дети крепко, и каждому снился родной дом. Им очень хотелось домой, очень хотелось на Землю.

Утром Ваня, Слава, Соня, Маша стояли посредине лаборатории Курхана — большой комнаты с белыми стенами, пропускающими свет. Они стояли кружком, крепко держась за руки.

— Мы очень-очень хотим попасть на ту планету, мы очень-очень верим, что переход осуществится, — говорили они.

Но этого уже никто не мог услышать. В белой комнате их уже не было. Хан, Пуз, Кура и Шара смотрели на пустой пол, на то место, где только что находились полюбившиеся им пришельцы. Им было грустно…

ГЛАВА III

1

Плен

В тот год на горы Армении обрушился большой снег. Он валил более месяца, жесткими, колючими иглами, обжигая несчастных путников, по разным причинам, оказавшимся в его власти. Жизнь в горах замерла Перевалы, еще недавно звеневшие колокольчиками караванов и оглашаемые криками погонщиков, теперь были забиты многометровой толщей снега.

Но ничто на земле не вечно. Не вечны и снега на Армянском нагорье. Наступил март. Яркое весеннее солнце, обласкав снеговые вершины, подточило ледники, превратив осторожные, тоненькие ручейки, пробирающиеся среди камней, в бурные потоки. Потоки сливались вместе, набирали силу, скатывались со склонов, бежали с неистовым шумом по ущельям и, наконец, соединившись, обратились в могучую, полноводную реку Тигр, несущую свои мутные воды далеко на юг, чтобы влиться в Персидский залив и смешаться с солеными водами Индийского океана.

Весна. Ласковое солнце только еще позолотило прибрежный песок на правом берегу волнующегося под порывами ветра Тигра. В лучах солнца заиграли шелестящие на ветру листья смоковниц, уютно укрывших своими ветвями надгробные холмы древнего ристалища — скопления вечных жилищ мертвых ассирийских царей. Там, укрывшись среди листвы, допевал свою песню соловей. Его взволнованный голос часто срывался, не закончив высокой нотки, не досказав чего-то важного, и вот совсем затих.

На узкой полосе прибрежного песка, там, где еще два дня назад ревели волны, теперь шедшего на убыль, паводка, стояли дети. Они стояли кружком, взявшись за руки, лицом друг к другу. Их яркие заплечные мешочки выглядели совсем неуместными рядом с ревущей древней рекой и столь же древним кладбищем.

Дети стояли так, будто мгновение назад их здесь вовсе и не было. Так и было в действительности. Не прошло и секунды с той поры, как они исчезли из лаборатории Курхана.

Короткое оцепенение прошло. Ребята стали оглядываться. Позади ревет, набрасываясь сердитыми волнами на берег, река. Впереди — скопление невысоких холмов, заросших деревцами с густой листвой. Дальше на возвышенности красуется большой древний город.

— Ребята, пойдем скорее туда, — указывая на город, позвал Слава.

— Может, удастся разузнать, где мы находимся, — поддержал друга Ваня.

Дети зашагали по пустынной тропинке, вдоль которой, словно маленькие факелы, горели тюльпаны. Нет, не те садовые цветы, что растут у Вани на даче — огромные, разноцветные, от бело-розового до пурпурного, а маленькие, яркие, словно алое пламя — настоящие дикие тюльпаны. Такие встречаются только в Сахаре да здесь, на берегах Тигра и Евфрата.

Тропинка привела ребят к разлому в высокой глинобитной стене, отделяющей кладбище, принятое детьми за сад, от остального мира. Ребята проскользнули в пролом и стали пробираться сквозь заросли смоковниц. Они шли довольно долго, пока их взорам не открылся большой холм.

— Смотрите, вон там нора. Интересно, куда она ведет? — шепнул ребятам Слава.

— Надо бы взглянуть, что там внутри? — полюбопытствовал Ваня. Он заглянул в подкоп. Под полуметровым слоем плотной, слежавшейся за века земли зиял пролом в кладке из необожженных кирпичей. Внутри было темно..Ваня спустил ноги в пролом, осторожно сполз вниз, придерживаясь за края руками, и почувствовал под ногами что-то твердое. Он подумал, что это пол, но то была верхняя ступень лестницы, уводящей вниз в подземелье.

— Славен, иди ко мне, — позвал он друга и, отпустив руки, присел на корточки. Слабый свет, падавший через отверстие над головой, освещал путь вниз. Ваня спустился на несколько ступеней и подождал Славу. Тот скоро догнал его. Не прошло и минуты, как в пролом посыпалась земля и следом спустились Соня и Маша.

— Ну, это уж вы зря сюда явились, — заворчал Ваня.

— Да, нам тоже интересно, — прошептала Маша. Ребята стали спускаться ниже. Они прошли ступеней двадцать. Впереди через стрельчатый проход пробивался красноватый дрожащий свет.

Вдруг Ваню схватили сильные, очень смуглые, как ему показалось, совсем черные руки и втащили мальчика внутрь. Это произошло столь стремительно, что он не успел даже пикнуть. Та же участь постигла и всех остальных детей.

Немного опомнившись от случившегося, дети разглядели маленькую прямоугольную залу из красивого зеленого с белыми прожилками камня со сводчатым потолком и белым прямоугольником из мрамора посередине. Это был гроб. Расколотая пополам крышка с длинной надгробной надписью, очень напоминающая страницу из книги, что зарисовал в блокноте Слава, валялась рядом на полу. У самой стены, под факелом, освещавшим залу, сидели четыре смуглых человека с короткими черными кудрями на головах. Кроме белых юбочек и широких кожаных поясов, на их телах ничего не было.

— Придется их тащить с собой, — проговорил один из них.

— Не лучше ли с ними здесь и покончить? Ведь они видели все, и нас тоже, — проворчал другой.

— Нет, у меня есть хороший план. Сам бог Син посылает их нам, — ответил первый.

— Ладно, дождемся темноты и тогда … — начал говорить третий, но почему-то передумал.

— Ты надежно связал их? — послышался голос первого.

— Хорошо, да они совсем дети. Не убегут, — ответил третий.

— Не вздумайте обращаться друг к другу по имени, раз уж решили не убивать их, — наконец подал голос четвертый.

Удивительно, но дети понимали их речь, словно с рождения говорили на древне ассирийском языке.

Веревки сильно стягивали заломленные руки, и было больно

— Развяжите хоть девочек. — Попросил Ваня. — Мы не убежим. Вы большие и сильные, что вам от нас нужно?

— Пожалуй, развяжите их. Действительно, они еще совсем дети. — сказал первый. А вы помолчите, вам ничего знать и не следует, — грубо оборвал он Ваню. Веревки развязали и позволили детям сесть поудобнее.

Ребята сидели, съежившись, и молчали. Было страшно. Потом захотелось пить, позже — есть. Сколько прошло времени дети не знали. Они поняли только, что попали в руки разбойников и ждать хорошего не приходилось. Наконец, им дали по куску черствой лепешки и по несколько глотков воды. Один из разбойников ушел наверх, но скоро вернулся.

— Скоро стемнеет, пора собираться, — сказал он.

Ребятам вновь связали руки, Двое разбойников постоянно караулили их, а двое других таскали наверх какие-то мешки.

— Пора! Пойдем! — скомандовал первый, по-видимому, главарь шайки, и жестом приказал детям встать и идти.

Ребята с трудом встали на онемевшие ноги и, подгоняемые сзади двумя разбойниками, поднялись на свежий воздух. Все было погружено во мрак.

— Идите тихо, — шепотом предупредил главарь, — иначе худо будет. Разбойники, ловко маневрируя в темноте среди могил, шли вперед. С ними шли и наши несчастные герои. Куда их ведут, они не знали. Что их ждет — тоже.

* * *

События, описанные выше, произошли в 13 день марта 731 года до новой эры. В тот день была ограблена гробница древнего ассирийского царя Саргона 1 — основателя Ассирийского государства, предка царствовавшего в это время Тиглатпаласара Ш.

Разбойники, совершившие смелое ограбление, принадлежали к касте грабителей гробниц. На их счету было много подобный преступлений не только здесь, возле Дур-Шаррукина, но и во многих других поселениях Ассирии. Грабителей искали всюду, чтобы вернуть награбленное и наказать по заслугам, но им, опытным и ловким, всякий раз удавалось скрыться.