Бесплатный фрагмент - Ударник некоммунистического труда

УДАРНИК НЕКОММУНИСТИЧЕСКОГО ТРУДА

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

***

Он в школу пошёл в восемь лет Будучи первоклассником, Вова Воронов не мог выговаривать букву Р. Учительница Анна Фёдоровна вызывала его к доске и заставляла произносить слово «КАР». Но у него всегда получалась КАЛ. Так он «вещал» на весь класс пока у него не отросли все зубы. А когда отросли зубы он их нередко пускал в ход. Особенно против тех, кто ему в грязной форме напоминали о его прошлом дефекте связанным с его фамилией. Когда жалобы участились на Вову, тогда учительница пересадила мальчика с последней парты на первую. На этом месте он скрежетом зубов давал о себе знать не только всему классу, но и учительнице. У Анны Фёдоровны в жилах стыла кровь после каждого очередного «зубного концерта» Вовы. И она тут же подходила к нему и прерывала его зубное соло большой деревянной указкой. Она словно рапирой тыкала ей ему в грудь и приговаривая при этом: «в тюрьму сажают не в гусли играть». И ведь накаркала бестия неволю своему ученику. Он сын родителей — педагогов медицинского колледжа был арестован на следующий день после выпускного бала. Они пошли всем классом в парк, где пили не только шампанское, но и более крепкие напитки. И вот один из самых заносчивых учеников отпрыск юристов Вадик Лужин, мечтавший школу окончить с медалью, но не дотянув до неё, вспомнил логопедические уроки Вовы и настойчиво требовал покаркать его. Но Вова отталкивал того от себя. Тогда Вадик начал провоцировать Вову, не учитывая, того, что Воронов носит титул чемпиона области среди юношей по боксу. Лужин начал перед лицом Вовы махать руками, словно крыльями и каркать на весь парк, брызгая слюнями на него. Ударом в челюсть Лужин был отправлен в фонтан, где того и вода не смогла отрезвить. Его вытащили за ноги и за руки и вызвали скорую помощь. Когда он пришёл в себя, то посмотрев мутными глазами на своего обидчика, угрожающе пробурчал:

— Тебя мой дед обязательно оформит за решётку в камеру с крысами.

Ни для кого секретом не было, что дед Вадика был главным прокурором города, папа следователем. А мать заправляла нотариальной конторой. Поэтому все одноклассники сразу поняли, что исход этого конфликта будет для Вовы печальный, — лишение свободы. Так как против клана юристов ни один педагог не устоит, даже с научной степенью.

Лужин получил сотрясение мозга средней тяжести и перелом ключицы, а Вова срок в колонии строгого режима. Следствие и суд прошли быстро, и он девятого сентября был уже на зоне, где его полураздетым запустили в кабинет, где заседала комиссия из сотрудников колонии.

— Ну что сказать, на топор и пилу его, — первым оценил телосложение заключённого начальник учреждения полковник Гордеев.

— Мне противопоказан физический труд, — сказал Вова, — смотрите лучше мои медицинские отклонения по здоровью. — Он знал, что мама в дело пристроила несколько справок о его болезнях, какими он переболел в детстве. — Дайте мне такую работу, чтобы я пятилетку за три года выполнил, — потребовал он.

— Вот в пятом отряде ты и будешь пожинать свои трудовые успехи, — сказал полковник, не глядя на Воронова. — Отличишься ударным трудом и примерным поведением, значит раньше домой уйдёшь и продолжишь заниматься спортом. А про проблемы своего здоровья забудь. В твоём деле ксерокопий дипломов и грамот, которые ты завоевал на спортивном поприще, значительно больше, чем справок от педиатра и других врачей. Поэтому начинай с завтрашнего дня свою трудовую жизнь с марша энтузиастов.

Нарядчик увёл его в пятый отряд. Это был длинный барак, находившийся около клуба. В секции в два ряда были установлены двухъярусные койки. Нарядчик передал новичка в руки бригадиру двадцать первой бригады и покинул барак. И у Вовы Воронина начался с этого дня лагерный стаж, но не трудовой, а штрафной. Его поместили в изолятор вместе с четырьмя уголовниками, корчившими из себя закоренелых сидельцев. На самом деле это были рядовые, обычные зеки и ничего авторитетного из себя не представляли. И свой гонор могли показывать только среди новичков и зеков низшей касты и то не в присутствии авторитетов. Встретили его сокамерники с аплодисментами и нескрываемой радостью. Только Вова переступил порог камеры, как один с конопатым носом, ехидно прогундосил:

— Теперь не будем спички тянуть, кому парашу по утрам выносить. Молодого очередь наступила, — показал он пальцем на новосёла камеры. Вова слышал, что сказал конопатый, но ничего не ответил. Он зашёл в камеру и безмолвно, кивком головы поздоровался со всеми.

— Мальчик ты глухонемой чоли? — спросил всё тот же конопатый.

Вова осмотрелся в камере, где кроме параши из мебели ничего не было и облюбовав себе уголок, на корточки присел туда.

— Никакой я не глухой, это ты гундосый непонятно изъясняешься, — промолвил он, смело смотря в глаза сокамерникам, — просто я впервые попал на такие условия проживания. Можно сказать с этапа и сразу в изолятор. Но ничего не поделаешь, придётся обживать этот бетонный каземат.

В его словах не было ни капельки страха перед новыми знакомыми и говорил он твёрдо и уверенно. Он ещё в тюрьме был наслышан об основных законах зон и знал, по беспределу вряд ли кто согласиться с ним обойтись. Он так уверовал в эту догму, поэтому ничего не боялся. Но эта публика хоть и была осуждена за серьёзные преступления, но на зоне ничего путного из себя не представляли. Это были обычные арестанты и свой гонор могли показывать только среди новичков и зеков низшей касты. Вот тут без свидетелей они и решили немного потешиться над молодым пареньком. По разговорам Вова понял, что конопатого зовут Туча, и по поведению этого Тучи он определил, что он является старшим в камере.

— С этапа и сюда, за что? — поинтересовался Туча.

— За отказ от работы, — опустив глаза в пол, — ответил Вова.

— Не гони туфту, сейчас не сажают за это? — посмотрел на сокамерников Туча, дожидаясь от них поддержки.

— Я повздорил с бригадиром двадцать первой бригады, — объяснил Вова, — я не дурак с дров кору стругать. Такую работу даже психам в дурке не предлагают.

— Это тебя проверяли мальчик, — сказал парень с раздвоённой нижней губой, по кличке Щука. — Мы, к примеру не гнилая публика и ты у нас без проверки с завтрашнего дня будешь выносить и мыть парашу. Короче ты будешь её облагораживать по полной программе. Порядок такой, до следующего новичка ты командир Прасковьи, — кивнул он на парашу.

Вова почувствовал, что ноги его затекли и он встал с корточек:

— А если завтра, к примеру вор в законе заедет в нашу камеру, он что эстафету по Прасковье будет принимать от меня? — задал он вопрос.

В камере на мгновение нависло молчание, которое нарушил Туча. Он в плотную подошёл к Вове и словно ядовитая змея, прошипел:

— Я смотрю ты смелый и грамотный. Запомни нигде и никогда не употребляй вор в законе, если ты не аристократ: иначе тебя опустим здесь, и ты все пятнадцать суток будешь женат на Паране.

— А ты что персональный сват Параши? — тихо, без сарказма спросил Вова.

Лицо Тучи в одно мгновение превратилось в маску дикого зверя. Затем он открыл свою пятерню и жестом показал, что готов ударить мальчика, но тут же от сногсшибательного удара улетел в угол, где стояла параша. Все остальные его кореша оцепенели от смелого действия мальчика. Они не знали, что им делать: толи бросаться на борзого новичка, толи приводить в чувство Тучу.

— Да не аристократ я, а Ударник, — скромно объяснил камере Вова и подойдя к лежавшему на полу зеку, снял с себя куртку и начал махать ей на лицо до этого хорохорившегося зека. — Приподнимите ему голову, — скомандовал он онемевшим от потрясения зевакам, — надо ему сделать хороший доступ воздуха.

Те покорно послушались его и опустившись на колени приподняли голову поверженного на бетонный пол своего сокамерника. И действительно через минуту Туча задышала и приоткрыл глаза. Все облегчённо заулыбались.

— Ну вот он и очухался, — пробубнил Щука и бросив короткий взгляд на Вову, сквозь зубы процедил, — теперь тебе трындец будет. Ломись из нашей хаты пока не поздно.

Но радость Щуки была преждевременной, у Тучи открылась сильная рвота.

— Это первый признак сотрясения мозга, — сказал Вова, — ему медик нужен. — И он сам постучал в железную дверь. Вначале открылся глазок, затем кормушка. — У нас больной в камере, — сказал Вова.

— Что с ним? — спросил надзиратель.

— Наверное упадок сил? — ответил Вова, первое, что пришло на ум. — Видите весь бледный и всю камеру оросил рвотными массами.

Вскоре в ШИЗО появился медик и Кум. После опроса сокамерников Тучу поместили в санчасть, а Вову в одиночную камеру. Ему было ясно, что Туча и его друзья оказались слабаками и сдали его. Когда через десять суток, всех штрафников повели в баню, к Вове подошёл мужчина лет тридцати пяти и протянув руку, сказал:

— Меня Юра Сэм зовут, — фамилия такая, а ты говорят Вова Воронов, сын знатных родителей, — улыбнулся Сэм, — и мы с тобой оказывается земляки. Я с Привокзальной площади.

— А я с Рябинового бульвара, — заблестели глаза у Вовы, — приятно встретить здесь земляков. Только не пойму откуда такие сведения у тебя?

— Всё очень просто, конвой сопровождает зеков с делами. Пока везут знакомятся, кто за что сел, сколько украл, из какой семьи. И вся информация в виде обсуждения сообщается некоторым с которыми ты шёл по этапу. Ты конвой заинтересовал, вот они твою папку и изучали. Всё-таки мастер спорта по боксу, Чемпион. Начальник тюрьмы тебя Ударником окрестил. Вот он где зарыт информационный источник. А бывает при всём строе зачитывают всю папку.

— Тогда всё ясно, — это типа общей переклички, — улыбнулся Вова, — и много наших здесь? — поинтересовался Вова.

— С губернии не знаю, а вот из города ты, наверное, шестой будешь. Но те скромные сидельцы, не чета тебе. Ты молодец, заставил всю зону о себе заговорить в первый день. Всё-таки мальчик ещё, по сути, а не побоялся барбоса Тучи, который старше тебя лет на десять, и он уже три года отмотал. За свой камерный номер, ты заочно и кликуху достойную получил «Ударник». А это я тебе скажу почётно! Теперь тебе жить на зоне легче будет. А Туча с Щукой любители перед новичками изображать из себя боссов. Вот и срезались на тебе. Кто-то из них двоих вложил тебя, потому что обоих нагнали из изолятора. А другие двое только вчера отсидели положенный срок. Выйдешь из одиночки просись к нам в седьмой отряд. У меня лично работа не плохая. Я занимаюсь пропариванием и цилиндровой брёвен и нарезаю из них шпон. Работа не тяжёлая, устать не успеешь за смену. А по трюмам лазить я тебе не советую. Ты себя здесь бойцом показал, на зону выйдешь с гордо поднятой головой. И если что при переполохе, я тебя всегда поддержу. У меня здесь имеется своя ниша, где я себя чувствую привольно и где меня уважают. А то, что я здесь оказался, не бери в голову, — это можно считать за недоразумение. Меня заарканили по оплошности. Перебрал водочки на работе, вот при съёме с работы прямым ходом и направили сюда. Так что возьми на заметку мой совет, начинай трудиться!

Только Вову задержат ещё на пятнадцать суток. Его раскрутят за избиение Тучи. Когда истечёт и этот срок его вызвал к себе в кабинет начальник отряда капитан Макаров. Он попытался Вову вразумить, чтобы тот не дерзил людям в форме и начинал исправляться трудом.

— Кору я с поленьев не буду сдирать, — мотал головой Вова, — истопником тоже работать не буду. Вот в седьмой отряд я бы пошёл, там работа мне под силу.

— Может быть я бы и помог тебе туда перевестись, — сказал Макаров. — Но в этом отряде сидят закоренелые рецидивисты, включая и твоего земляка Сэма. Он хоть и имеет высшее образование, но мысли его пагубны. Ты там совсем испортишься как личность. Не забывай, что ты из интеллигентной семьи, а там все до одного урки. А у нас отряд молодой все как на подбор. Тебе интересней будет пребывать именно у нас. А в семёрке ты протухнешь от скуки. Тебе с ними даже поговорить будет не о чем. А твой Сэм будет тухнуть в буре или заменим ему режим.

Но Вова никого не хотел слушать, наследующее утро его направили на участок сборки лопат из фанеры для уборки снега. Из инструментов у него был только молоток и пассатижи. Ему не понравилось однообразие в этой работе и он, бросив молоток в ящик с гвоздями, мастеру объяснил свою позицию.

— Я люблю творчество, а не слушать монотонность молотка и гвоздей. Лучше я в карцере отсижу, но стучать молотком как дятел не буду.

После чего он ушёл в цех к своему земляку Сэму и начал жаловаться на свою новую работу.

— Не могу я ничего с собой поделать, в мозг идёт дурная информация и я сразу начинаю паниковать.

— Слушай Вова, — сказал Сэм, — этот нервный симптом у тебя возник, наверное, от занятия боксом? Если тебя буду сажать в трюм, за отказ от работы, коси на голову и проси, чтобы они тебе черепушку просветили. Хотя сейчас за это не сажают.

— Рентгенография это называется, — пояснил земляку Вова, — у меня там всё в порядке, — ткнул он себе пальцем в висок. — Каждый год мы проводим в спортивном диспансере медицинскую комиссию.

— Тогда тебе нужно вернуться в цех и взяться за работу, — посоветовал ему Сэм, — запомни творчеством своим ты можешь козырять на свободе. А здесь надо быть гибким иначе используют как половую тряпку. И начинай готовиться к свободе, ты парень головастый обопрись на своих родителей и создай своё медицинское дело. И им будет приятно и тебе почёт. Сейчас на воле что угодно можно творить, начиная от частного роддома и заканчивать похоронным бюро. Коммерция нынче в чести у предприимчивых людей. А по тебе видно, что ты успешным будешь предпринимателем. К тому же родители у тебя не последние люди в городе. Они тебя и поставят на нужную колею. Ты знаешь, я по гражданке программист. Считай я тебе нужную и правильную программу сейчас в мозг закачал.

— Я только сто дней отсидел, а ты меня уже на свободу собираешь. Это из области сказок.

— О свободе всегда думать надо, тогда ценить её будешь. А амнистию обещают хорошую сделать, убийц и насильников, конечно, не выпустят. А таких, как ты, точно нагонят из тюрем, — наставлял его Сэм.

— А у тебя самого какая профессия по воле, — спросил Вова у Сэма.

— Я же тебе только что сказал, что я неплохой программист и посадили меня за то, что я у иностранных специалистов умыкнул два компьютера. Это моя вторая судимость, а первый срок у меня был шесть месяцев, которые я отбыл в нашей тюрьме. Там вообще мне повезло, могли дать больше. Я ударил алкаша с нашего двора, а он в суд на меня написал. Я уже осужден был, а у него якобы через три месяца от моего удара инсульт произошёл, от чего он скончался. Но это так говорят его родственники.

— Действительно повезло, — сказал Вова, — могли бы раскрутить за тяжкое телесное преступление.

— Ладно, Ударник, — протянул Сэм руку Вове, — тебя сто процентов, наверное, по всей промзоне рыщут. Здесь если ты отсутствуешь на рабочем месте больше часа, сразу тревогу объявляют.

Вова пожал руку Сэму и ушёл в цех, где его ждал прапорщик Вытнов. Он вывел отказника из производственной территории и доставил в штрафную зону. Вова расписался в постановлении, где ему выписали пятнадцать суток. Но эта санкции была не последней, дальше последовала череда аналогических наказаний. Затем его поместили в БУР (барак усиленного режима). Юра Сэм не забывал про своего земляка, по возможности всегда подогревал Вову, передавая в изолятор продукты и курево. Хотя у Вовы не было пристрастия к никотину, но как говорится в трюме всё сгодится. После бура у Вовы была перспектива оказаться в крытой тюрьме, но спасла обширная летняя амнистия 1999 года. Ему к этому времени исполнилось уже двадцать один год. Юра Сэм освободился на два месяца раньше, но только не по амнистии, а по окончании шестилетнего срока.

***

Он освободился в конце июня в жаркий солнечный день. Его в лесном посёлке встретили родители и двоюродный брат Сергей, который был старше Вовы на десять лет. Он сел на переднее место Жигулей четвёртой модели и не смотря по сторонам, скомандовал брату.

— Трогай Серёга быстрей от этой преисподней. Да так, чтобы пыль от твоих колёс замела доступ сюда.

— Как — то ты поэтически выразился сынок, — произнёс отец.

— Когда в одиночке находишься, много творческих фраз приходят на ум, да вот только все их в голове не зафиксируешь.

— Ну ты же не весь срок провёл в одиночке? — спросила мать.

— А вы вспомните, сколько раз вы приезжали ко мне в холостую, — не без грусти заявил Вова, — потому что я был лишён и свиданий, и передач, так как находился в изоляторе. За два года, я вас всего один раз видел. — А кто виноват в этом? — упрекнула его мать.

— Только поэтому я никого и не виню, — сказал он, — хотя гены бунтарства и непокорности я получил не из воздуха. Терпеть не могу командиров около себя, особенно само назначенцев и выскочек. От них большой вред исходит для всей окружающей среды. Вот как вы думаете, зачем нужно с полена для топки печей сдирать кору?

— Да это глупость какая — то сынок, — удивился отец, — я больше скажу — это Сизиф труд.

— Вот примерно я так и сказал своему бугру в свой первый рабочий день и поставил жирную точку на его челюсти, — засмеялся он, — а меня за это в изолятор.

— А как — же ваше лагерное начальство на это смотрело, — поинтересовался Сергей.

— А никак, — развел в сторону руки Вова, — как оказалось, эта дурость относится к их методу перевоспитания новичков и отказников принудительного труда. И подобных издевательств типа носить воду в решете, у них немало. Поэтому я на зоне был мало. Приду из изолятора, на следующий день подобная история с челюстью. Вот поэтому меня в буре прозвали Ударник, но не коммунистического труда, — внёс он ясность.

— Ну на воле у тебя таких методов не будет, — сказал Сергей, — не понравится место работы, всегда можно сменить её, на более душевную, чтобы радость от процесса получать. А если совсем независимым быть, то лучше создать своё дело.

— Правильно Серёга, — согласился он с братом, — об этом я задумывался и давно, особенно находясь наедине. Хочу мама у тебя выучиться на зубного техника, а одновременно попытаюсь создать Общество с Ограниченной Ответственностью по медицине. Надо только найти единомышленников, и я независимый человек.

Сергей с недоверием посмотрел на брата и промолвил:

— Ты же спортсмен, зачем тебе медицина. Или ты думаешь мама тебе бесплатный диплом сделает?

Он не ответил Сергею, а переключился на мать:

— Мама я успеваю в твой колледж на сдачу экзаменов?

— Я одобряю твоё стремление сынок, — ответила она, — а насчёт вступительных экзаменов можешь не беспокоиться. Уж тебя я всегда пристрою на любое отделение, тем более ты с жизненной целью определился. А это значит у папы учиться будешь?

— Да мам, я хочу нашу семью пополнить ещё одним зубным техником. Учёбу свою буду параллельно связывать с будущими планами. Я даже название своё придумал для медицинского центра. Он будет называться «Ударник».

— Для твоей задумки, нужен большой стартовый капитал на оборудование и помещение, — сказал Сергей, — где ты его возьмёшь?

— С деньгами мы ему поможем, — в унисон заявили родители.

— Ну если так, то и меня имей в виду, — без оптимизма сказал Сергей, — я запросто пойду к тебе работать. Запомни непреложную истину бизнесмена: всегда имей около себя умного друга или родственника.

— А сейчас, где трудиться умный родственник? — спросил Вова.

— А сейчас я работаю не в Зелен строе, как раньше, а дальнобойщиком. Надоело руководить ёлками и соснами, развожу на полуприцепе по стране металл. Работой и заработком вполне доволен, но хотелось бы заменить прежнюю форму одежды, на строгий костюм с галстуком.

— Трудиться надо на кого учился, тогда и костюмчик бы носил, вместо потёртых штанов.

— Покажи мне хоть одного автомеханика, который работает в камуфляже лордов. Даже в автосалонах иномарок у них униформа будничная. Вова повернул голову в сторону брата и пристально посмотрев на него, произнёс.

— Так ты вроде экологический факультет кончал?

— Если быть точнее, то это экология и природопользование, бакалавриат окончил, — поправил брата Сергей, — я же ушёл от прежней работы, не от любви к ней, а от копеечного заработка. А голова то у меня работает может как у академика.

— Убедил, ты действительно можешь быть умным другом! Считай, что через пару лет ты будешь носить костюм «Канцлер» и галстук «Селин», — засмеялся Вова.

— Ого, ничего себе? — удивлённо вскрикнул Сергей, — у тебя откуда такие познания в модных брендах?

— А ты думал, я по камере только тараканов гонял? Нет брат, я занимался самообразованием. Чахнуть в бетоне там ни у кого желания нет. Все читают, а потом форумы устраивают. Даже те, которые до ареста кроме букваря ничего в руки не брали, от скуки начинали прибегать к литературе. Начинали с журнальчиков, а потом переключались на книги, которые со временем у них стали вызывать жадный интерес. И я замечал, как такие люди менялись на глазах, прочитав ту или иную книгу. Мы даже договорились до того, что начали устраивать дни без ненормативной лексики. А потом так привыкли, что у нас всё само собой образовалось и мы не только про мат забыли, но даже вместо жаргона стали применять язык русских классиков. А я жил лишь одной мечтой, — созданием своего центра. И начну свою мечту осуществлять прямо завтра. Папа ты мне поможешь? — обратился он к отцу.

— Обязательно помогу, — ответил отец, — но мы на днях с мамой едим в Крым отдыхать. Хочешь поехать с нами?

— Я два года отдыхал, с меня хватит и этого курорта, — с сарказмом произнёс Вова, — я лучше попытаюсь себе найти подходящую работу.

Незаметно за разговором они доехали до дома, где их ждал шикарный стол и небольшая группа близких родственников и никого из одноклассников.

***

Он их видеть не хотел, вспомнив последнюю ночь, проведённую со своим классом. Вместо того чтобы остановить наглую выходку Лужина, одноклассники только смеялись над тем, как тот ехидно издевался над личностью Воронина. И ни один из них в защиту Вовы на суде ничего не сказал. Зато судья при народно выдала им всем свою общую ремарку порицания, включая и Лужина. В словах судьи не было персональной атаки, но каждый из них понял, что их поступок был тоже грязный и мерзкий, какими были действия Лужина в ту роковую ночь.

«Всё позади — думал он, — прошлое надо забыть и нужно адаптироваться к новой жизни. С колледжем всё ясно, — облома не будет, где мать директор, но нужно всё равно пока надо искать подработку, на вторую смену. Расходы предстоят не малые, не будешь же сидеть постоянно на родительском кармане».

Так он размышлял и через два дня пошёл в разведку на биржу труда. Посмотрев в холле висевшие на стене вакансии профессий, он ничего для себя подходящего не нашёл. В основном везде режим работы для мужчин и женщин был двенадцатичасовой, а это его не устраивало. Он хотел уже покинуть биржу, но заметил приятное и улыбающееся знакомое лицо, смотревшее на него. Не узнать его было невозможно. Это был его старший товарищ Антон Сурков, с которым, он на протяжении четырёх лет тренировался в одном клубе у одного и того же тренера.

— Ты откуда взялся Володя? — спросил он, — вроде тебе рано ещё по воле гулять?

— С амнистией мне подфартило, — ответил он, — поступаю очником на учёбу и хотел себе работу подыскать на вечер или на ночь. Но ничего подходящего в объявлениях не нашёл.

— Эти объявления не для таких, как ты, — сказал он, — пошли со мной.

— Куда?

— У меня жена здесь работает, она нам верный курс подскажет.

— Знаешь Антон, ты у неё сам сегодня спросишь, а мне потом скажешь. Неудобно мне в кабинет к ней идти. Она наверняка там не одна и мне будет казаться что меня все просвечивают.

— Ну хорошо, пускай будет так, — согласился с ним Антон, — а какие у тебя планы с боксом, не думаешь возвращаться на ринг?

— Нет Антон, у меня планы есть только на созидание своего дела, а для этого нужна не отбитая, а мыслящая голова. У меня было время на переосмысление многих жизненных вопросов.

Антон утвердительно кивнул Воронову:

— Полностью поддерживаю твою позицию, мне двадцать семь лет, и я тоже пришёл к этому же мнению. Там, где нужно включать голову, бокс не нужен. А я инженер — конструктор. И ты если такой стеснительный, значит бокс вреда твоему здоровью не нанёс. Поэтому жди меня здесь, а я зайду к своей Светлане и прозондирую для тебя работу.

— Буду признателен тебе, если что — то прояснишь для меня.

Антон, больше ничего не говоря зашёл в ближнюю дверь от главного входа, не прикрывая её плотно. Пробыл он там не больше десяти минут и вышел оттуда с листком, где были вписаны вакансии.

— Выбирай на любой вкус, — вручил он лист Вове, — если не понравиться, то поиск можно продолжить. …Вова посмотрел на первую запись. Это была работа сторожа в строительном управлении с неплохим окладом и удобным графиком работы. Он от души пожал руку Антона и с оптимизмом ему сказал.

— Благодарю, здесь всё то, что меня устраивает. Прямо сейчас пойду на собеседование. Сам знаешь биография у меня сейчас подмочена, могут и отказать. Но у меня имеется обворожительная улыбка, против которой трудно устоять даже дико нравному сухарю. А твоей Светлане, я завтра занесу большую коробку конфет, а может даже сегодня.

Антон пожал плечами и тихо произнёс:

— Я только рад буду, если у тебя всё получится. Но сладостей Свете не покупай, у неё диабет. Лучше будет если ты после удачного трудового обряда зайдёшь ко мне в гости, и мы с тобой отметим это дело за круглым столом.

— И это меня устраивает, — пожал повторно руку Антона, Вова, — тогда обойдёмся пиццей, чаем и горьким шоколадом.

— Там мы разберёмся, что будем пить, — сказал Антон. — Но имей в виду: первый адрес на листке — это моя организация, я там работаю инженером.

В этот вечер Вова зашёл к Антону с целым пакетом вкусняшек и пятилитровой пузатой бутылью апельсинового сока.

— Мог бы и посерьёзней напиток принести, — подковырнул его Антон, — если всё хорошо получилось, то и обмыть это дело нужно хорошо.

— Ты знаешь, а я ведь не приучен к спиртным напиткам и зачем начинать, — как бы оправдываясь, сказал Вова, — но, если надо я могу сбегать, только скажи, что купить, — кивнул он на дверь.

— Успокойся Вова, — остановил его Антон, — ничего не надо. Это я проверил тебя. А я же пью только белые сухие вина в мизерных дозах и то, когда жара невыносимая стоит. А сейчас садись и рассказывай, как собеседование прошло. У кого ты был, у начальника или главного инженера?

— Ни у того и ни другого, — тяжело выдохнул Вова, — у зама я был и кадровика. И то, что меня порадовало, ни один из них не проникся ко мне недоверием, и не напомнил про судимость. Приятная обстановка, тактичный разговор. Мне объяснили, что работать буду через день с семи вечера и до семи утра. Площади большие и дежурить я буду на пару с дядькой каким — то.

— С Васей Рылеевым, — напомнил Антон фамилию сторожа, — хороший мужчина, но выпивает каждую смену. Он до нас работал мастером в ПТУ, за вино его и уволили. Тебе повезло, он дядька безвредный. А вот сменщики ваши, они соседи Васины по частному сектору. Те не только пьют, но и с языком своим не дружат. Поэтому старайся с ними общаться так: смену сдал — смену принял и не больше, так как субботу и воскресение вы работать будете сутками. То есть встречаешься с этими пройдохами один раз в неделю.

— Разберусь я с ними, не маленький, главное, что я трудоустроен быстро и без всякой мороки.

Вова покинул квартиру Антона, не дожидаясь прихода жены Светланы. Он догадывался, что его удачное и необременительное трудоустройство произошло не без помощи этой семейной пары, но виду не показывал. И поблагодарить Светлану он был намерен ещё раз, но при следующей встрече. Он был счастлив прошедшим днём. Так как он подарил ему неожиданную встречу со старшим товарищем Сурковым Антоном. Именно он помог ему обрести удобную работу, которая не помещает ему учиться в колледже, где мама директор, а папа преподаёт «Стоматологию ортопедическую». И на эту специальность принимают только на базе одиннадцати классов:

«А я вероятно закончил 13 классов, если приплюсовать срок в неволе. Всё-таки эти годы я для себя провёл с пользой. Спасибо, конечно, счастливой ситуации, где в камере сидели зрелые люди, которые меня считали за сынка и никогда не позволяли голос в мою сторону повышать, — размышлял он. — На всякий случай мама в любом случае нашла бы мне место в своём колледже, даже если бы у меня и не было среднего образования. Но я её не подведу, буду лучшим в своей группе учеником, а папа мне поможет. Всё-таки он классный специалист был, до колледжа, очереди к нему были безумными. Да и на маму спрос был не малый».

В эту ночь он уснул со счастливой улыбкой, не слышав, как мама выключила напольный вентилятор в его комнате.

***

Но как бы он не относился к своим одноклассникам, участникам судебного процесса, он не думал, прятаться от них и через день решился пройтись по городу и по магазинам, чтобы купить себе что-то из одежды и обуви. И надежда встретить кого-то из класса была. Мать оставила ему приличную сумму денег на его столе, надеясь, что он приобретёт себе нужный товар. А в его практичность и вкус она верила. В огромном торговом центре «КАСКАД» он от носков, до дорогих сорочек обогатил свой гардероб и зашёл в кафе выпить соку с бутербродом. Сев за стол в ожидании официантки, он через открытые двери наблюдал за движением людей в галерее, мысленно встречая знакомые лица. Но вдруг знакомый голос его заставил его вздрогнуть:

— Вова, — это ты или нет?

Он резко отвёл голову от открытых дверей и увидел перед собой одноклассницу Люсю Злобину. Она все годы в школе была на своей волне и в общественной жизни класса практически никогда не участвовала из-за своей аллергии, которая её всегда преследовала. Сейчас она стояла перед ним со здоровым улыбчивым лицом, на котором признаков её старого заболевания не угадывалось.

— Я это Люся, я, — отозвался он. — Что так сильно изменился, что трудно признать?

— Уж очень ты худенький, будто из концлагеря пришёл, — как маятником мотала она головой. — Теперь то я вижу, что это ты.

— А мне излишки мяса не нужны, — ответил он, — а вот тебя Люся действительно не узнать: из чахлой девочки ты превратилась в шикарную даму. Что случилось с тобой? От чего такие разительные перемены в лучшую сторону?

Она присела рядом с ним за столик и не пряча улыбки, сказала:

— Спасибо Вова, мне приятно слышать такие слова от человека, который на меня раньше внимания не обращал, а сейчас произвела на тебя впечатление. А помогли мне забыть про мой недуг в Израиле местные доктора. После экзаменов нас группу детей и подростков с такими заболеваниями завод папы вывез туда бесплатно на лечение. Вот с тех пор я ожила и возрадовалась жизни. Расскажи хоть про себя немного, ведь говорили тебя к пяти годам приговорили. Мои родители тогда сильно сокрушались, они тебя очень уважали, а Лужина и его родителей называли «Семья подхалимов». Они же маслозавод приватизировали. Растительное масло из подсолнухов давят. Папа Вадика всем заправляет, бросив следственную практику. К нашему Лужину сейчас и не подойдёшь, ведёт себя так будто он хозяин банка «Морган», но ко мне заглядывает, когда на каникулы приезжает. Даже глазками играет. Но ему, по сути, общение не нужно. Он до страсти хочет показать себя облачённого в дорогие шмотки. А сейчас этим никого не удивишь, лишь бы деньги были.

— Люся, ни он и тем более его родственники мне не интересны, — перебил он её. — Хотя мне моя мама сказала, что Лужин поступил учиться в Высшую школу тренеров, он же стрелком был неплохим.

— Уж не знаю, какой из него тренер и стрелок получится, но с тех пор, как ты ему вмазал, он стал носить очки. Ведь главный орган для стрелка — это глаза. Про тебя даже и не вспоминал ни разу, — значит совесть не гложет.

— Вот насчёт совести ты верно напомнила и это касается всех, кто был привлечён в качестве свидетелей. Пускай они с этой совестью и живут, а я о них думать не хочу. Для меня их просто нет. И при встрече я им даже руку не протяну.

— Зря, ты, наверное, не знаешь, — вскинула Люся свои брови к верху, — ведь вся эта шестёрка наших одноклассников свидетельствовала против тебя, не просто так: их всех перепугали, вот они версию папы Вадика и выдали на процессе. А после суда мы уже все узнали, что их всех предупредили. Если они не скажут в суде, как им продиктовано, то всех привлекут за то, что допустили избиение их сына. Вроде невмешательство статья называлась? Вот они и дрогнули. А остальные просто спрятались в лагерях да на курортах. Впрочем, и я укатила в Израиль на Мёртвое море. Все по возмущались, после суда, а что толку-то, всё-таки пять лет срок немалый. Хорошо ты быстро освободился.

— Насчёт моего быстрого возвращения я обязан президенту, — уточнил он. — Это он такую шикарную амнистию сделал, поэтому я и на свободе. Сейчас я спешу жить. Не поверишь, но я позавчера освободился, а сегодня вечером выхожу на работу в службу охраны одного из строительных управлений нашего города, то есть простым языком мою профессию называют сторож.

— Молодец Вова! — похвалила его Люся, — я примерно так же поступаю. Вот второе лето оформляюсь сюда работать официанткой. А в сентябре поеду в Тамбов, я там учусь в университете на экономиста.

— А что у нас нельзя была выучиться такому ремеслу? — улыбнулся он.

— Конечно можно, — хихикнула она, — но там у меня бабушка больная. Так вот она мне и поставила условие буду с ней рядом, квартиру мне подпишет. Ну я и заспешила в Тамбов, а приехала к ней, она чуть не упала от изумления. Оказывается, она пошутила так со мной, а квартира давно мне подписана. Ну не поеду же я назад, так и осталась рядом с ней. А помирать она и не думает, а вот замуж выйти второй раз мечтает. Вова, посмотрел на часы, висевшие в кафе, и чтобы завершить разговор, сказал:

— Надо же поговорили пять минут и всё друг о друге знаем.

Она резко встала со стула и поправив на себе галстук, с юморком спросила:

— Чего изволите?

— Хотел немного червячка заморить, да уже, наверное, поздно. Надо мне ещё туалетную воду купить, только сейчас вспомнил. А учиться я тоже в сентябре пойду, к родителям в колледж.

— Догадаться нетрудно в твоём профессиональном направлении, — пронзила она его проницательным взглядом, — сын стоматологов идёт по стопам родителей. Но ты не забывай меня, до конца лета я здесь. Будешь рядом, заходи ещё посплетничаем. Она провела по его подбородку ладошкой и спросила: — Ещё не бреешься?

— Пока нет, но скоро начну, — и он, попрощавшись с ней покинул кафе.

В магазине косметики выбрал себе приличный парфюм, решил ещё полазить по торговому центру. Ему было непривычно и приятно ощущать себя свободным человеком. Его душа пела, а в мозгу нашёптывали отложившиеся слова песни Михаила Круга «Свобода».

Лишь тот узнает, что такое воля

Кто выл по-волчьи в четырёх стенах.

Кто, задыхаясь от душевной боли.

Узнал и понял, что такое страх.

Эту песню знал почти каждый сокамерник бура и пели её все, когда взгрустнётся. Она пронеслась по всем зонам и тюрьмам и считалась гимном «Свободы». Ему вдруг нехорошо стало от этих воспоминаний и он, разозлившись на себя, сам себе сказал: «зарекались же с тобой о неволе не вспоминать». Хотя, хорошо понимая, что одним зароком, проведённые два года в сложных условиях быстро не сотрёшь: «Для этого потребуется время и обязательно быть занятым, — продолжал он разговаривать с собой. — Всё-таки любое занятие можно сделать приятным, так что буду чаще улыбаться, даже работая сторожем. Поэтому чтобы всё это воплотить надо в первую очередь как можно меньше находиться в одиночестве, а уж если быть одному, то с книгой или с телевизором. А можно даже с плейером».

И он решил купить себе плейер, уверив себя, что музыка его непременно отвлечёт от ненужных дум. Придя домой, он загрузил в плейер инструментальную и джазовую музыку из компьютера и лёг спать. Дневной сон у него уже вошёл в режим и если он не прикорнёт хотя бы на двадцать минут, то к вечеру будет чувствовать себя разбитым.

***

Это строительное управление находилось в районе молокозавода и огромного массива частных гаражей. На его большой территории помимо административного здания размещались: цех минеральных красок, ремонтный — механический цех, склады, гаражи для большегрузного транспорта и помимо этого много машин ночевало под открытым небом. И самой популярной достопримечательностью здесь считался физкультурный оздоровительный комплекс «ФОК Здоровье». Но парадный вход у него находился не на территории управления, а с внешней стороны, где проходил Кленовый проспект, со всей цивилизацией. В основном ФОК базировался на бассейне и бане, но был там и спортивный зал, который редко использовался по назначению. И служил этот комплекс, не только для своих работников, а для жителей всего города, кроме четверга. Этот день был святым и парным днём для ИТР всего треста.

Вова подошёл к управлению за полчаса установленного времени, где его встретила свора собак. Ему пришлось отступить назад и плотно прикрыть за собой металлическую калитку. Но собаки всё равно не унимались, они лаять стали ещё сильнее, пока из небольшого отдельного помещения не выбежал юркий мужчина невысокого роста. Он схватил с земли отрезок резинового шланга и отогнал гавкающую свору. Затем сам открыл с лязгом калитку и хрипя, спросил. — Воронов Владимир Андреевич?

— Он самый, — ответил Вова, — но можно без отчества.

— Тогда неси свои пожитки в офис, — показал он на сторожку, — и пойдём знакомится с объектом, — сказал он, и добавил: — а меня Василий Макарович зовут, как Шукшина, чай не забудешь. А забудешь, я не обижусь. А вот сменщики у нас слеплены из дёгтя и фекалий. Так что имей в виду, не ругайся с ними. Одним словом твари, я с ними на Пушкарской улице живу, там их никто терпеть не может, но боятся. А один из них вообще мой сосед.

— Зачем они мне, если я их видеть не буду, — спокойно сказал Вова. — Мне объяснили так, что мы с тобой двенадцать часов отработали, и нас меняет заворотный бек, — то есть вахтёр, который ворота открывает транспорту. По этой же схеме и твои соседи работают.

— Всё правильно ты говоришь, но они частенько сюда приходят бутылку раздавить, а бывает и спят здесь, если перепьют. Особенно Макута, — это и есть мой сосед. Кстати, он у нас вроде считается, как старший, типа бригадного генерала. Короче сам себя назначил. Так вот у него жена имеет девичью фамилию Лютова Акулина. Как гармонично увязали её предки фамилию с именем. Лютая — значит злая, а Акулина — это производное от слова акула.

— Оригинально, — улыбнулся Вова, — для устрашения мальчишек даже не плохо.

— Мы с Акулой рядом жили и до пятого класса за одной партой сидели, — вспоминал Вася. — Однажды я не дал списать диктант, за который она пару получила. Так она мне в перемену левую руку, которой я закрывался от неё, загрызла. Долго тогда я перевязки делал. Вот и Макуту она нисколько не боится, не смотря, что он великанского роста. Может отгулять его хоть лопатой, хоть тяпкой, если хорошо попросит. А когда он пьяный, на порог не пускает. Вот он здесь и проходит курс реанимации.

— Макута фамилия? — поинтересовался Вова.

— Нет это имя, а фамилия у него русская Степанов. Он по национальности из северных народностей, не то чукча, не то эвенк. Короче в прошлом капитан какого-то судёнышка в холодных краях, так он представляется всем. Отработав с Акулой северный стаж и заработав себе приличные пенсии, приехали сюда на её родину, да почти в моё подворье. Медики здешний климат одобряют и менять на север категорически не рекомендуют. Вот поэтому он старается быть покладистым с Акулой. Она же пинка ему может запросто дать под зад. И тогда он пропадёт, ведь дом — то Акулы. Он иногда бывает щедрым и угощает меня водочкой, как своего соседа. Макута всегда при деньгах: пенсия у него шикарная, никак у наших стариков, только на хлеб и крупу хватает. А вот напарник его Филин, — это персонаж из первозданного хаоса. О нём потом я тебе подробно расскажу.

Вася тараторил без остановки сопровождая свои слова жестами рук.

— Я всё понял, — сказал Вова, и кивнул на здание сторожки.

— Это наша резиденция?

— Да, наш офис, — подтвердил Вася, — сейчас пойдём туда.

Он закрыл калитку на засов и открыл дверь в сторожке. Это было помещение размером в шестнадцать квадратных метров, с большими окнами выходящими на все четыре стороны света. У одного окна стоял стол с небольшим телевизором непонятной марки, телефоном, электрической плитки, а вдоль стены располагались сбитые из досок два топчана покрытые дермантином. В левом углу стояла рогатая напольная вешалка, изготовленная местными умельцами.

— Все свои вещи клади на стол или под стол, — сказал он, — нам не положена здесь разная мебель, типа диванов или шифоньеров. Думают, что мы там прятать что — то будем.

В это время вновь раздался собачий лай.

— Пошли Вова, произошло нарушение границы, собаки просто так брехать не будут.

Они вышли и увидели скучившихся собак на параллельной стороне периметра.

— Там тоже есть калитка, но она без ворот и считается чисто служебной, — начал объяснять Вася. — На ней замка не было, только задвижка. Раньше, чтобы сократить путь в гаражи, автолюбителям надо было миновать нашу территорию. А недавно им эту лавочку закрыли, а они всё равно идут, думают им здесь зелёную улицу откроют. Вот собаки и бесятся. Правда после сауны наши гости нередко ночью идут этим коротким путём. Потому что на бульваре их может встретить ментовская машина и отвезти в вытрезвитель. Ведь, по сути, сауна — это полуобнажённый кабак. Сейчас — контролировать эту калитку — негласно передали вахтёрам. А Макута их проверяет. Бывает про неё забывают совсем и она может быть открытой всю ночь. Если, конечно, в мою смену она открыта, то я замок всегда на неё вешаю. А к восьми утра её вахтёры открывают для конторских служащих. Но мы все сторожа ходим на работу и домой через неё, так как живём рядом на Пушкарской улице.

— А кто собак кормит? — спросил Вова, — я насчитал их восемь штук.

— Мы и кормим, — отрапортовал Вася, — но продукты приносят рабочие и служащие управления. А бывает частники из своих гаражей продукты приносят, то сало в банках, то тушёнку свою, конечно всё просроченное. А мы всё это в ведро и на плиту, правда добавляем воды и крупы. Так что они голодными не бывают. — Вася внимательно вгляделся в Вову и спросил: — Наверное в институт поступил, если надумал сторожить?

— Да нет, экзамены буду только сдавать, но не в институт, а в медицинский колледж.

— Что ж лекарь — это дело неплохое, а я мастером станочников работал в ПТУ до этого. Но здесь мне удобно, дом рядом и частенько я выполняю срочные работы по выточке разных деталей. Поэтому на мои высокие заработки не смотри, — это доплата за спец задание. — Собаки в это время уже крутились рядом с Вовой. — Видишь, — кивнул он на свору, они с тобой уже познакомились. А сейчас сварим им баланды и кормить будешь их ты. После этой трапезы ты для них уже будешь родной человек. С собаками хорошо, здесь ведь в основном воруют бесхозные строительные материалы, да бензин сливают из машин. Так что, если собаки за периметром гуляют, тут глаз остро нужно держать.

— И часто они убегают с рабочего места, — спросил Вова.

— Нет, только когда голодные, — засмеялся Вася, — поэтому вначале смены их надо кормить ужином, который сейчас мы с тобой будем варить.

В сторожке Вася затеял варку, а сам ушёл гулять по территории, наказав Вове следить за собачьей едой. Он отсутствовал часа полтора, когда собачья еда уже остывала. В руках у него был тяжёлый мешок, напичканный металлическим хламом.

— А это для чего тебе? — спросил Вова, показав на мешок.

— Это живые деньги, — ухмыльнулся он, — я сейчас пойду на хату скупщика металлолома и сдам ему этот хлам. А на деньги куплю квасу.

— Так время уже позднее, кого ты сейчас застанешь? — недоумевал Вова.

— Это мой сосед, слева, он принимает железки круглосуточно. Как самосвал загрузит шихтой, так и везёт его в копровый цех на завод. А ты что думал я на свои буду пить? Нет я не дурак если деньги валяются под ногами. Короче я на полчасика отлучусь, а похлёбка как остынет, за нашим офисом два тазика стоят, вот в них всё и выльешь из ведра.

***

Вернулся Вася, когда собаки были накормлены и когда небо заволокло предупреждающей грозовой завесой. В мгновение стало темно и вдалеке уже были видны отблески молнии. Он подошёл к столу и отключив телевизор, сказал:

— Сейчас оглушительные разряды с неба пойдут и похоже намечается ураган. — Он выставил на стол бутылку водки, кусок грудинки и пару плавленых сырков. — Как я вовремя управился, — радовался он. — Собачки поели и нам пора подзаправиться, — промолвил Вася и включил плитку. — Сейчас я поджарю грудинку с яйцами, и мы с тобой будем вечерять. Люблю водку в дождь употреблять. Она мне настроение подымает и плевал я на разные ненастья.

Вова с удивлением посмотрел на словоохотливого напарника и вывел своё умозаключение:

— Теперь мне ясно почему в Лондоне много пьют виски, оказывается из-за обильных дождей.

— Ты что там был? — спросил Вася.

— Нет, конечно, родители мои там работали несколько лет, но не спились.

— Тогда нечего демагогию разводить, — не умолкал Вася, — присаживайся за стол, выпьем за счастливую погоду?

— Я ни кушать, тем более пить не буду, — отказался Вова от угощения, — я дома плотно поужинал.

— Зря, — пожурил его Вася, — но я напрягать тебя не буду. И запомни на будущее, самоё лучшее знакомство бывает за столом, под хорошую закусочку.

— Я по жизни не пью, — повышенным тоном заявил Вова, — и почему ты ненастную погоду считаешь счастливой?

В это время в окна застучал дождь, Вася плотнее прикрыл уличную дверь и сразу переключился на сковородку, где шкворчали яйца с мясом.

— В дождь я отдыхаю вместе с собаками, потому что все жулики тоже сидят по домам, — объяснял он Вове, — кому хочется под обильным водолеем находиться?

— Неправильно ты мыслишь Василий Макарович, — убеждал его Вова, — дождь неплохо скрывает следы преступников. Поэтому нам придётся с тобой вдвойне быть бдительными, если собаки прячутся от дождя.

— В дождь они убегают на гаражи, — показал он глазами на противоположное окно, — их там тоже подкармливают и где спрятаться можно. Особенно напротив наших ворот. Видел терраса из хозблоков построена? Вот там они и прячутся. Если чуют нарушение границы, мигом около моих ног будут. Мне с собаками легко, только свистну и они рядом. Со мной до тебя работал Гена Смирнов, не старый мужик, но на работу ходил с тростью. У него ноги болели, так наши «пограничники» невзлюбили его из-за палки. Два месяца он проработал здесь и рассчитался из-за собак. Слишком мягким он человеком оказался. Не как Макута, у того ноги здоровые, но ходил тоже с тростью для понта, и чтобы собак отгонять от себя. Бил он их, когда они к нему приближались. Но со временем они перестали на него гавкать, привыкли. Поэтому он трость убрал в чулан. А вот Фома Филин, — этот тварь из тварей, когда — то работал в нашей тюрьме надзирателем. Передал за бабки опасному преступнику важную записку, а его накрыли и пенделя под зад дали. Поганый я тебе скажу мужик: любит командовать и часто приходит не в своё дежурство предъявлять мне претензии по всяким пустякам.

— А ты что Василий Макарович, постоять за себя не можешь? — удивлялся Вова, — как я понимаю ты в своё дежурство главный хозяин. И никто строить тебя не обязан. Гнал бы этого Фому Филина за забор в три шеи.

— Совершенно верно ты говоришь, — вдохновился Вася, — толково рассуждаешь. Но я по жизни даже не сквернословлю, а про драки совсем молчу. Скажу тебе по секрету, хотя всё равно бы узнал. Я одиннадцать лет назад увёл у него молодую жену Лизу, бил он её смертным боем. Так вот она ко мне и сбежала. Я тогда вдовец был, а дочка уехала с мужем жизнь себе строить в другой край.

В это время зазвонил телефон. Вася взял трубку и вытянулся по струнке.

— Особая служба охраны треста слушает, — отчеканил он, — меры безопасности в связи с надвигающей грозой приняты. Рубильники отключены, аккумуляторные фонари заряжены. Отрапортовал адмирал Карацупа.

Вова прыснул от смеха:

— Это ты кому докладывал обстановку?

— Да родственник Никита меня так подкалывает. Он через дорогу в пожарной части дежурит. Когда ему скучно, звонит мне. Прервал мой монолог паршивец. Так вот слушай дальше: я жизни никого не ударил, потому что не умею. Спортом не занимался, с детства посещал только технические кружки.

— А дети у тебя есть? — поинтересовался Вова.

В это время сковорода была готова и Вася, получив очередной отказ от напарника отужинать с ним, сел один за стол. Когда он выпил и закусил то, ответил на последний вопрос Вовы.

— Моя дочка живёт в Североморске, Мурманской области. Муж у неё моряк, капитан второго ранга. Но даже были бы сыновья, я бы погоду здесь не сделал с ними. У Фомы полно блатных родственников и друзей на нашей улице. Их почти вся округа побаивается. Как говориться он шишку держит в нашем кантоне. Он же младше меня лет на десять. И сюда пришёл работать, как инвалид. А на самом деле здоров, как бык. Купил гад инвалидность, как пить дай. На той неделе так меня за горло схватил, что я чуть не оконфузился здесь.

— Страсти ты Василий Макарович рассказываешь, — возмутился Вова. — За себя и свою семью всегда надо уметь постоять.

— Ты ещё мальчик, — поднял Вася свои глаза на молодого напарника, — не сталкивался с подобными ублюдками, поэтому я бы не хотел, чтобы ты видел их хамство. Надеюсь, при тебе они будут себя вести скромно. Они же не знают, кто ты и чей сын?

— Я тоже думаю они будут весьма вежливы с нами обоими, — улыбнулся Вова, — но мои родители совсем не небожители. И даже не депутаты местного совета, кроме мамы, конечно. Она этой весной ей стала.

В этот вечер у Васи язык работал без умолка. От него Вова узнал все подробности о руководстве управления. А в заключении, укладываясь на узки топчан, он сказал:

— Плохо что ты здесь в управление невесты себе не найдёшь. Тут все женщины бальзаковского возраста, а молодые отделочницы — это деревенское поголовье. А ты, наверное, звёздный мальчик, княжеский кровей, — после чего Вася зевнул и добавил: — хотя я тоже город увидел, когда в школу пошёл, — он всхрапнул и закрыл глаза.

На улице в это время хлестал дождь и делать обход не имела смысла. Вова посмотрел во все четыре окна и не увидев ни одной души на территории управления, потушил свет в сторожке и прилёг на второй топчан. Но сон к нему не шёл, к тому же Вася раздражал его своим храпом. Тогда он включил телевизор, но там транслировалась неинтересная передача и он выключил его. И всё-таки Вова решился пройтись по территории управления и осмотреться. Найдя под столом кусок целлофана, он завернулся в него и вышел из сторожки. Фонари горели только над воротами гаражей и всю территорию они не могли осветить. Никаких посторонних звуков, кроме шума дождя не прослушивалось. Но Вова всё равно на парковке грузовых автомобилей и двух газелей, которым места не нашлось в гараже, заметил два подозрительных силуэта. Он направился туда, и тут около него упал кусок плоского шифера. Ясно было, что метились в него и тогда он крикнул.

— А ну стой, зачем в моей машине копаешься, — и пошёл вперёд.

Затем он услышал, звук падающего предмета и исчезающих два силуэта, один из которых был огромного роста. Подойдя к газели, он обнаружил брошенную десятилитровую канистру и шланг в бензобаке. Сбросив с себя целлофан, он бросился догонять силуэты, но наткнулся на калитку, на которой висел кировский замок. Он вернулся к газели и забрав шланг вместе с наполненной канистрой последовал в сторожку. Вася спал богатырским сном издавая содрогающийся храп. Вова поставил трофей за дверь, потряс Васю за плечо.

— Эй Карацупа, вставай, объявились нарушители границы в количестве двух человек. Была попытка хищения стратегического горючего.

— Не может быть, — вскочил с топчана Вася, — я на дальнюю калитку замок повесил, когда пришёл из магазина. Неужели через забор перелазили? — задумался он. И собаки, как назло, в походе наверное или на террасе отдыхают? Сейчас я свистну их.

Они оба вышли на улицу, и Вася свистнул. Собаки прибежали, но не с террасы, а со стороны складов. Вид собачек был жалким, будто их прокрутили в стиральной машине. Они сразу забежали через открытые двери в сторожку.

— Пускай просохнут, — махнул Вася рукой, — и закрыл за ними дверь. — Ты хоть разглядел тех фигурантов? — спросил он.

— Нет, конечно, видишь темень какая, — кивнул Вова на небо, — но один был огромного роста. И нырнули они, мне кажется, в калитку, которую ты мне не показывал, — и Вова пальцем указал на левую сторону парковки.

— Она не рентабельная у нас и замок на ней давно висит. Хотя вначале её мёртво сваркой прихватили, для надёжи. А высокий у нас только Макута, но он не посмеет у себя красть, к тому же у него ключи дубликаты имеются от многих входов, впрочем, как и у Филина. Давай, наверное, спать, а утром я отнесу начальнику канистру со шлангом и скажу, чтобы новичка отметил премией за бдительность. А потом отдам канистру Сергею Богомолову, — с его газели бензин слили.

— Может не надо, никому докладывать, — запротестовал Вова, — лучше давай зальём бензин обратно в его машину.

— Надо мальчик, надо, — замотал головой Вася, — а то некоторые думают, что мы только за сон здесь зарплату получаем. Теперь пускай нам бонусы начисляют. А теперь спать, утро вечера мудренее.

Сон не шёл у обоих сторожей. Тогда Вася допил остатки водки и уснул. К этому времени дождь уже успокоился и на небе стали поблескивать звёзды. Утром находясь с похмелья, он не посмел лезть на глаза начальству. Он решил свои действия изменить: попытку кражи бензина записал в вахтенный журнал и вместе с канистрой передал всё это сменившему их вахтёру. Так закончился первый в жизни рабочий день Вовы Воронова. И его впереди ожидал двухдневный отдых, чему он был безмерно рад. Хотя отдых этот для него был условным, так как он решил начинать воплощать свой план по созданию медицинского центра.

***

Он пришёл домой, когда родители ещё спали. Им торопиться некуда было, так как они находились в отпуске и вскоре они должны были отправиться на курорт в Крым. Мать, услышав, что пришёл сын, набросила на себя халат и начала готовить завтрак, не забыв поинтересоваться его первым рабочим днём.

— Работа хоть мне и не по душе, но она поможет мне получить из твоих рук диплом медика.

— Ты бы и без этой работы получил его, — убедительно заявила мама.

— Нет мама, я сам себе клятву дал, что с первых дней свободы начну свою трудовую деятельность. Пускай это будут не большие заработки, но я не хочу сидеть на вашей шее.

— Я одобряю твои действия сынок, а мы с папой тебе поможем.

Отец, услышав разговор матери и сына вошёл на кухню в пижаме.

— Мне нравится ход твоих мыслей сынок, — сказал он. — Так вот что я тебе скажу, по-твоему, бизнес-плану: вчера вечером у меня был разговор с одним мудрым и крутым юристом по фамилии Седов. Он готов подготовить документы на открытие твоего Ударника. Но документы будут сделаны на меня, так как я имею научную степень. Мы трое, ты я и Сергей, будем учредителями. После регистрации мы распределим, кто и чем будем заниматься. Пока ты учишься, одновременно будешь вникать в руководство. Ведь неформально, ты будешь и руководить центром. Главного бухгалтера мы обязательно найдём толкового, тут у меня кандидатур достаточно в городе.

— Это совсем будет прекрасно! — загорелись весёлые огоньки в глазах Вовы.

— Не спеши сынок радоваться. Я тебе сейчас обрисовал не самый сложный для открытия пункт. Дело в том, что медицинские услуги — это лицензируемый вид деятельности. И поэтому, чтобы получить лицензию, нам обязательно нужно приобрести или взять в аренду конкретное помещение. Если не дорого, то мы можем его купить. У нас деньги есть, чтобы замок построить. Главное, чтобы здание соответствовало определённым стандартам.

— Откуда у вас такие деньги? — поинтересовался сынок.

— Не забывай, что мы с мамой немного нарушали закон и вели частную практику у нас на дому. И думаю, ты не забыл, как три года жил с бабушкой, без нас. Мы в Туманном Альбионе фунты зарабатывали. А в прошлом году после бабушкиной смерти, продали её шикарную усадьбу и магазин. Ещё у неё остался один домик от второго мужа в Астрахани на берегу Волги. Но его продавать нет смысла, будем ездить туда рыбу ловить. Но в целом материальный вопрос тебя не должен волновать, мы справимся, чего бы это нам не стоило. Так же и с подбором специалистов мы поможем тебе. Короче пока мы отдыхаем, ничего не предпринимай. Мы приедем с курорта через двенадцать дней. Седов пообещал к этому времени нам подобрать и помещение, не только подготовить документацию. Хотя я по зданию сегодня попробую прозондировать вопрос. Поэтому не загружай себя ненужными мыслями, а просто отдыхай. И наслаждайся свободой. Всему своё время. А у нас с мамой есть люди, которые помогут все организационные вопросы решить благополучно. Особенно у мамы, её почти вся администрация города уважает, включая и мэра.

— Плохо, что эти люди не смогли быть для меня заслоном от разных напастей, — заявил без обиды Вова, — тогда бы я не провёл семьсот дней за решёткой.

— В то время мы все были бессильны против прокуратуры, — вставила своё слово мать. — Дед Лужина к тому времени оброс мохнатыми связями, не только с областными властями, но и генеральной прокуратурой РФ. Он и сейчас в силе, поэтому я предлагаю не произносить эту фамилию в нашем доме. Этот старый хрыч до сих пор при встрече со мной в мэрии, не только не здоровается, но и угрожающе косится. А Вам мужчины, я скажу одно: если у вас всё получиться с открытием медицинского центра, то я в бедующем пополню вашу команду. У меня педагогический стаж выработан, могу подумать о своей настоящей работе. И моя персона вашему Ударнику, будет хорошей рекламой. И народ к нам обязательно потянется.

— Кто бы спорил, — поцеловал её отец в щёку, — милости просим, годика через два. Я же тоже с училищем расставаться пока не собираюсь. Буду работу вести параллельно с преподавательской деятельностью.

— Разговор наш получился конкретный и многообещающий, — сказал торжественно сын, — теперь нам его необходимо воплотить в жизнь. — Он обвёл взглядом родителей и добавил: — буду ждать вашего возращения с курорта. Сами должны понять я с этим планом напрягался ежедневно в неволе. И у меня не по-человечески свербит в одном месте: так хочется скорее иметь своё дело, спасу нет.

— Терпение сын, терпение, и у нас всё получится, — заверил отец сына. — Я сам вот уже два дня нахожусь на твоей волне. Всё подетально просчитал и сопряжений с риском не обнаружил в нашем деле. Так что удача нам будет сопутствовать и я в этом не сомневаюсь. Всё-таки нам вызвался помогать сам Седов. А второго такого у нас в области нет. А главное мы будем заниматься делом, которое я знаю в идеале. И команду хороших специалистов я подберу, которые не раз бывали в гостях в нашем доме. А по помещению я вопрос сегодня же утрясу, сейчас много брошенных детских садов. А ещё вчера перед сном мне мысль пришла: зафрахтовать двухэтажное здание бывшей школы рабочей молодёжи, что стоит около Свадебного моста. Там у неё на крыше прикреплён транспарант, «Аренда». И мы для ускорения, к этому зданию подключим маму. А ей одного звонка достаточно, чтобы решить этот важнейший для нас вопрос.

После завтрака Вова пошёл в свою комнату отдохнуть, но сон не шёл. Душа рвалась на улицу. У него резко развилась жадность к свободе, и он решил сию же минуту насытится ей: прогуляться по городу, навестить любимые места, пообщаться со знакомыми, которые встретятся на пути. Одевшись по жаркой погоде, он вышел из дома и его ноги сами понесли на самый многолюдный Ивнянский бульвар, похожий чем-то на столичный Арбат. Там можно хорошо отдохнуть в летних кафе, послушать уличных музыкантов и наконец просто посидеть под ивами в тени на скамейке и покушать мороженое. И вообще ему было приятно чеканить шаг в модельных туфлях, после неказистых камерных тапочек. Внутренне он любовался и нередко посматривал в большие витрины магазинов, где находил подтверждение своему эстетизму. Только вот лысая причёска ставила его под сомнение? Хотя ещё на зоне все в камере перед свободой уверяли его, что ему лысина идёт. А один свежачок, тоже попавший по амнистию, у ворот вахты перед свободой, немного его успокоил: «Огорчаться по этому поводу не стоит, так как с некоторых пор это самая модная причёска у мужчин. Она подходит любому фасону одежды. К тому же у тебя красивый череп и уши. Сойдёшь за голливудского актёра».

Вспомнив его слова Вова улыбнулся и зашёл в примерочную попавшегося на пути магазина Одежда, чтобы лишний раз убедиться, что эта причёска действительно ему к лицу. Оставшись довольным причёской, он вышел на улицу и ощутил, что пот градом катится по его лицу и телу. Было очень жарко, хотя времени не было и двенадцати часов. Он направился в сторону фонтана и подойдя к лоточнице, торговавшей мороженным, вытащил пачку денег из нагрудного кармана. Купив у неё мороженое, положил деньги назад, не забыв застегнуть клапан. Затем осмотрелся, где бы присесть, ушёл под ивы на скамейку. Не успев доесть мороженое к нему раздирая руками ветвистый ивняк подошла бурная компашка из трёх человек. Все они были старше его, хорошо одеты, но на серьёзных бандитов не смахивали, — обычная хорошо прикинутая уличная шелупонь. Двое сели по бокам Вовы, а третий по локоть с татуированными узорами на руках, встал перед ним. Явно это были либо любители выпить, либо начинающие наркоманы. Он не стал дожидаться дальнейшего развития событий, по их хотению. Понимая, что так поступает настоящая шантрапа, Вова попытался встать со скамьи. Но тот парень, что стоял перед ним толкнул его опять на скамейку:

— Не спеши паренёк, доедай своё мороженое. А нам дай то, что ты пять минут назад положил в нагрудный карман, — требовательно заявил он, — всё не надо, а половинку отстегни на «хлебушек».

Вова осмотрелся: за этими зарослями ничего не было видно, где хорошо можно было творить противоправные действия.

— Пацаны, я, конечно, понимаю, что вам надо, но не дам, — решительно произнёс он. — Видите я только что откинулся по амнистии, два года в буре отсидел. Мне деньги нужны чтобы ещё прикид кой-какой прикупить. Осень впереди, а я раздетый и безработный. И к тому же вы враждебно настроены ко мне, а меня в школе с первого класса учили, подавлять врагов своей мощью. А её у меня с избытком.

Компания с полным недоверием отнеслась к словам мальчика, с холёным лицом и хорошо одетого:

— Ты нам тюльпана не гони, — сказал один из сидевших парней с боку. — Нигде ты не сидел, если у тебя все руки чистые, без наколок, да и грудь припудренная.

Вова сделал ещё одну попытку встать, но рука стоящего перед ним парня протянулась к его карману, где лежали деньги. Они в этот миг не догадывались, что после такого жеста будут обречены на сокрушение. За пять секунд, Вова двоих уложил на скамейку, а третьего, как ветром сдуло. Он даже не заметил в какую сторону убежал страждущий до чужих денег, незнакомец. Правда мороженое Вова не успел доесть. Пришлось засунуть его за рубашку самому рукастому парню, после чего вышел из зарослей с другой стороны бульвара. Настроение его было немного подпорчено. Он хотел пройтись до парка, но вспомнил про Сэма, адрес которого он хорошо знал. Сев в маршрутку он быстро добрался до железнодорожного вокзала, который находился на Станционной площади. Буквально в пятидесяти метрах от вокзала стоял двух подъездный дом Юры с палисадником во дворе. На втором этаже в квартиру номер четыре он нажал на звонок. Дверь ему открыла интересная без макияжа девушка в смелом коротком халатике без рукавов. Она мило улыбнулась гостю и сказала:

— Если вам молодой человек нужен Юрий, то он уже на работе. Вы не первый его сегодня разыскиваете. И здесь он больше не живёт, а этажом ниже, — показала она пальцем в пол.

— Извините меня? — стушевался Вова, — а не могли бы вы ему передать, что Ударник возвратился домой.

— Это что пароль? — не убирая улыбки с лица спросила она.

— Нет это я Ударник, и два дня назад я приехал домой из лагеря.

— В Артеке были мальчик? — убрала она улыбку с лица.

— Почти что, — засмеялся Вова, — только этот лагерь находится не на море, а в БУРЛАГЕ, посёлке Южном, в лесной зоне.

— Ах как на вас это не похоже, — запричитала она, — вы же совсем юный, почти пионер и такие тяжкие испытания. Никогда бы в жизни не поверила. А Юру вы можете найти на вокзале он там программистом работает. Сейчас как раз у него обед будет, который он проводит в привокзальном ресторане «Встреча», — спешите его застать.

— Благодарю! — коротко бросил он ей и развернулся на сто восемьдесят градусов. — Эй Ударник, — раздалось за его спиной, — у тебя хоть имя есть?

— Я Вова, — повернулся он к ней.

— А я Юля, сестра Юры, — представилась она. — Недостаточное вы Вова воспитание получили в Южном, — укоризненно покачала она головкой.

— Я там не поддавался их воспитанию, — почти гордо заявил он.

— Оно и видно. Пришли не поздоровались, получили бесплатно справку о брате. Ладно хоть поблагодарили за это хозяйку квартиры. Представились под моим напором и уходите не попрощавшись. Неужели трудно сказать спасибо?

— Ой, простите, — опомнился он и выдал ей запоздалое: — До свидания Юля.

— Всего хорошего, — помахала она ему ладошкой и проводила его взглядом, пока он не скрылся на первом этаже.

Вова вышел из подъезда и пройдя метров десять взглянул на окна второго этажа. Черноокая красавица по имени Юля соблазнительно смотрела на него через открытое окно, посылая ему вслед воздушные поцелуи. От её красоты у него внутри заклокотало и немного свело мышцы лица. И он, не желая в эти секунды демонстрировать свою внешность, отвернулся от неё. Послав ей в знак признания жест на пальцах похожий на козу, что означало у молодёжи — любовь, и прибавил шаг. Скрывшись с её видео обозрения, он взял курс на кафе, где надеялся встретится с братом девушки, которая пленила его одним взглядом. Она плотно засела в его голове и в этот миг ему нестерпимо хотелось вернутся к ней и любоваться до упоения её красотой.

Сэм заприметил его сразу и начал подзывать к себе за стол двумя руками. Они обнялись и Юра почти силком усадил Вову за стол:

— Не хочешь кушать просто посиди со мной, — сказал он. — Я знал, что ты попал под амнистию и ждал тебя в ближайшие дни.

— Тебе сестра Юля, наверное, сейчас позвонила? — выдал свою догадку Вова.

— Ты уже и у меня побывал? — окинул он Вову одобрительным взглядом. — Хотя я с некоторых пор съехал от неё на этаж ниже. Подвернулся удачный вариант покупки этой квартиры, я мешкать не стал. Чего тянуть, жизнь идёт Юлька у меня сестрёнка красивая, выскочит замуж и всё. Я буду только помехой. Вот я и приобрёл эту хату по сходной цене. Да к тому же и по положению мне необходимо отдельное жильё.

— Ты что положенцем стал в городе? — удивился Вова.

— Да я как освободился, меня один из заезжих воров в законе одарил таким почётным титулом. Он и деньгами на квартиру помог в моём же подъезде, теперь она стала моей кровной штаб-квартирой. И при любом стечении обстоятельств хата останется за мной.

— Повезло тебе с жильём, да и работу себе по душе нашёл, — сказал ему Вова. — А я тоже устроился сторожем в строительное управление. Одну смену уже отработал, хотя освободился три дня назад.

— Лихо ты сработал, — удивился Сэм. — А как же твоя мечта с созданием своей фирмы. Или она спряталась за облака?

— Нет, конечно, — не раздумывая ответил Вова, — поезд с документацией уже в пути. Отец включил все свои связи, и я думаю месяц, другой, и у нас будет свой медицинский центр. Там же помещение, необходимо соответствующее, иначе ни регистрации, ни лицензий не будет. По всем направлением отец работает. Как только просвет появиться, и я подключусь ему помогать.

— На всякий случай и про меня не забывай, — напомнил Вове Сэм, — компьютеры моя стихия. Так что я вам всё налажу по уму.

— Я бы и сейчас не отказался от твоей помощи, — и Вова подробно рассказал, что с ним произошло на Ивнянском бульваре.

— Я немедленно свяжусь со своей братвой, и они выяснят, кто так бесчинствует у нас в городе, — привстал он со стула. — Явно шелупонь беспородная. Накажем их по уму, чтобы наперёд знали, как правильно вести себя с незнакомыми людьми. Хотя урок примерного такта ты им преподал, — с восхищением посмотрел он на Вову. — Мне уже не терпится узнать, где эти балбесы обитают. «Поэтому ты звони мне на рабочий или на домашний телефон, — протянул он Вове визитку, — устроим им Нюрнберг».

Вова начал разглядывать визитку, сощурив глаза:

— А у тебя с Юлей один телефон? — робко спросил он.

— Что понравилась сестрёнка? — прищурил глаза Сэм.

— Прикольная и приятная, — мечтательно изрёк Вова, — такую раз увидишь и всю жизнь будешь помнить!

— Так дерзай, — взбодрился Сэм, — я ваш союз поддержу. И могу тебя заверить, что она ещё девочка, но подкована в отношениях мужчины и женщины, лучше любого психолога. У неё сила в языке, может и бальзамом тебя напоить, а может и керосином. Так что не оплошай. А в целом она прелесть, не по возрасту умна. Родители гордились ей, когда живы были. Хорошие они у нас были.

— А ты что — то ничего и не говорил про своих предков, кем они были? — поинтересовался Вова.

— Отец завхоз больничного комплекса, а мама там же врач гинеколог, — сообщил с грустью он, — угорели в машине в прошлом году. Поехали на Новый год на историческую родину в город Городец, где почил Александр Невский, — уточнил он. — По пути на одном из постов ГИБДД решили передохнуть немного, да и уснули при плавно работающем движке. Сон их оказался мёртвым. Я тогда вообще про семейное горе никому не сообщил. Сам то я из письма сестры узнал об этом несчастном случае. Юле тогда было тяжело одной, хорошо соседи отзывчивые оказались и помогли ей в похоронах. Да и больница с институтом огромную помощь оказали. Она находилась в трауре до тех пор, пока меня не встретила. Сейчас она ожила, и я рад за неё.

— Я это заметил, — загадочно улыбнулся Вова.

— Если заметил, то не теряйся, — взбодрился Сэм и залпом выпив яблочный сок, продолжил: — В её нравственности и покладистости можешь не сомневаться. Правда она на пару лет старше тебя и через год заканчивает факультет «Лечебное дело», будет врачом. Жалко, что не стоматологом, а то бы она к вашему двору в самый раз пришлась. А телефон у нас с ней параллельный. Если будешь ей звонить, я могу подслушивать ваш разговор, но не буду, — засмеялся он.

Перед уходом Вова замялся, но всё-таки решил перед Юрой открыться. — Хочешь верь, хочешь не верь, но я тоже непорочный в этом плане. За свою жизнь ни одной девчонки не поцеловал, опыт надо где-то приобретать.

— Вот с Юлькой и научишься целоваться, — не переставал смеяться он.

Вова оставил Сэму номер домашнего телефона и на приятной волне покинул кафе. Настроение его было восстановлено до утреннего. Всё-таки встретил ту девушку, которая запала ему в душу с одного взгляда. В него неожиданно вселилось такое чувство, от которого ему хотелось взлететь под облака. Такого крылатого порыва он никогда не ощущал. Хотя он понимал, что это сигнал для входа во взрослую жизнь, который открывал ему простор для настоящей любви. Поэтому он любыми путями будет настраивать взаимосвязь с Юлей, — так размышлял он. — И с этого времени надо ждать новостей от отца. Он пошёл в разведку по поиску здания.

Отец появился дома поздно вечером, принеся доброе известие: бывшая вечерняя школа в скором будет принадлежать семье Вороновых.

— Гора с плеч, — с небольшой усталостью сказал глава семейства, — теперь Седов в уставных документах юридический адрес будет указывать по месту нахождения этого здания. Это намного упростить нам регистрацию. Но ура будем кричать, когда мы с мамой приедем с курорта.

***

Утром на следующий день, когда Вова закрыл за родителями дверь, зазвонил телефон. Это был Сэм:

— Вова, нашли твоих гопников. Это нигде неработающие крохоборы с хулиганскими наклонностями. Их называют Триодами. Стригут в основном мелочь в безлюдных местах. Когда они узнали какой у тебя в буре был статус и кличку, чуть в штаны не наложили. Короче мы их приговорили к серьёзным штрафным санкциям и до конца лета они должны будут с тобой рассчитаться.

— Благодарю, конечно, но мне от них ничего не надо. Меня тревога до этого момента била. Думал вдруг я им здоровьишко вчера подорвал. Всё-таки на скамью подсудимых попасть у меня нет никакого желания. Теперь ты меня успокоил, и я начну смело в Юлю метать стрелы Амура и дарить цветы. Прямо сейчас я ей домой закажу цветы. И мои намерения нешуточные, я ведь не знал и не знаю такого приятного чувства, как женское внимание, кроме конечно забот мамы. А это значит, что по жизни буду однолюбом, как и мой отец. Так мне вчера объяснили родители, когда я им описал встречу с Юлей. В общем Юра я не собираюсь бежать впереди паровоза. Но если на мои стрелы я получу взаимность от неё, то впереди нас с тобой ждёт родство.

— Я думаю свадьбе быть, — уверенно заявил Сэм. — Юля вчера спускалась ко мне поздно вечером и устроила мне самый настоящий допрос, вплоть, какого цвета ты носишь носки. Я ей на многие вопросы не мог ответить. Так как хоть мы с тобой и знакомы почти два года, но общались мало из-за твоего стойкого характера, который ты продемонстрировал всей зоне. А был бы рядом со мной до моего освобождения, то я сестрёнке, наверное, смог ответить на все интересующие вопросы. Могу сразу тебе сказать про одно из её достоинств: она готовит лучше любого ресторанного шеф — повара, не смотря, что молодая. Ну ладно если у вас с ней срастётся, я буду только рад. К тому же она всю жизнь будет тщательно наблюдать за состоянием твоей кожи. После института мечтает поступить в ординатуру продолжить обучение на дерматолога. И в старости я думаю она не будет у тебя челюсти воровать, чтобы кедровые орешки погрызть. Надеюсь, ты ей слепишь приличные кусачки? Вот примерно такую старость в перспективе я вам обоим нарисовал.

Вова громко рассмеялся в трубку, а потом спросил:

— А она как восприняла твои предсказания?

— Рассмеялась сильней тебя, а потом обозвала меня очень ласково великим сказочным придурком. Но я уверен, что она наверняка на тебе сейчас зациклилась. Если тебе Юля нравится, то не зевай. Активизируй свои чувства, а то у неё под окном худосочные студенты нередко соловьиные трели выдают.

Вова, глубоко задышав в трубку: сделал короткую паузу, а затем присвистнув, шутливо выдал:

— Придётся мне расправить свои орлиные крылья и погонять тех соловьёв, а я пошёл в самый красивый и романтический магазин, где оформлю заказ для неё.

— Смотри не опоздай, включай реактивную скорость! — подхлестнул Вову этой предупреждающей фразой Сэм.

Вова понял намёк старшего товарища и бросился в срочном порядке в магазине «Клумба.» Там заказал с доставкой букетик и шариковой авторучкой написал свой номер телефона вверху, а внизу маленькими буквами домашний адрес. После чего сразу заторопился домой, ждать отзыв за цветной сюрприз. Он не чувствовал, а был уверен, что эта миловидная девушка, обладающая юмором, ему обязательно позвонит. И ведь дождался, телефон затрещал у него над самым ухом. Он вскочил с кресла и сняв трубку дрожащим голосом произнёс:

— Алло!

— Вова, что с твоими ногами случилось? — раздалось на его «алло».

Это была она, он моментально собрал всю волю в кулак и спокойно ответил:

— Ноги в порядке, спасибо зарядке.

— Мне, конечно, понравились цветы с утра, но приятней бы было получать их не от курьера, а от тебя из рук в руки. И непременно с поцелуем в щёчку. Поэтому я подумала у тебя либо ноги больны, либо одолел цистит.

— Ничего похожего у меня нет, — смутился он, — просто я родителей на курорт провожал, поэтому так и поступил, — схитрил он. — Да и неудобно вроде проявлять назойливость перед девушкой с которой был знаком всего две минуты.

— А ты бы хотел увеличить минуты знакомства с этой девушкой? — спросила она.

— Да, конечно, — застучало его сердце от возбуждения.

— Хорошо, жди меня, я сейчас к тебе приеду, — напирала она, — ты же один сейчас дома?

— Да и ещё двенадцать дней буду жить без родителей.

— Тогда произнеси сейчас мне такую фразу: «Сивка — бурка, вещая каурка, встань передо мной, как лист перед травой» — продиктовала она — и не забудь адрес назвать — напомнила она ему. — Я мигом примчусь к тебе.

— Я, конечно, не Иванушка дурачок и ты больше похожа не на сказочную лошадку, а на царевну — лебедь. Поэтому жду тебя по адресу, который у тебя на открытке написан. От вокзала садишься в маршрутку под номером один и едешь до остановки дом спорта «Лидер». Ну а там сориентируешься. А ты пока добираешься до меня, я тебе завтрак приготовлю.

Он послал ей поцелуй в трубку и засуетился по квартире, не зная с чего начать, чтобы ошеломить гостью своим гостеприимством. Побежал на кухню и открыл холодильник, который был забит разной снедью. А затем вспомнив, что сам еще не завтракал, решил поджарить сыр с яйцами, надеясь, что это блюдо она не отвергнет, даже в холодном виде. А готовить его он научился с пятого класса. За считанные минуты блюдо было готово. Затем он водрузил трёхэтажную вазу на стол, где лежали фрукты, конфеты и печенье. «Чтобы ещё придумать, чтобы увидеть её удивлённые глаза?» — размышлял он. И вспомнил про мороженое, которым мать заполонила один отсек морозилки, достал его, нарезав по кусочкам в глубокие розетки. Когда раздался дверной звонок, он не стал к ней бежать, сломя голову, а вначале сделал небольшую выдержку и через дверь спросил:

— Извольте назвать пароль?

За дверью раздалось:

— Иванушка дурачок, — это «Сивка — Бурка вещая каурка». Впусти меня, я пришла тебе службу добрую сослужить.

От такого пароля, его начал разбирать смех прямо в прихожей. А когда распахнул перед ней дверь, то увидел перед собой, улыбающуюся Юлю, одетую в чёрные шорты и белую майку топлес. В руках у неё был пластиковый небольшой пакетик, откуда выглядывали два длинных огурца и коробка пастилы. Переступив порог, она поддержала его звонким смехом. И отсмеявшись, протянула ему пакет:

— А вот этого не надо, — укоризненно посмотрел он на неё, и положил пакет на трельяж. — У нас провиантом забиты и холодильник, и морозильная камера. И зачем ты представилась Сивкой — Буркой, я же обозначил тебя Царевной — лебедем!

— Хорошо хоть, не царевной лягушкой, — вновь засмеялась она, — а то бы ты меня вместо пароля квакать заставил.

— Я, не понимаю ничего ни в тональностях, ни в тембрах, — сказал он, — но могу заверить тебя, что твой голос далеко не болотный. А сейчас проходи за мной, — взял он её за руку, — а то заблудишься. Обычно при первом визите у нас все гости теряются.

— Да квартирка у вас солидная, — восхищалась она, пока они проделывали путь по паркету от прихожей до кухни. — Я впервые такую вижу.

— Соединили две квартиры, — объяснил он, — вот и получились роскошные апартаменты.

На кухне, где свету было в избытке, он обратил внимание, что топлес её был одет на голое тело, что его моментально смутило. Она заметила его состояние и растянула двумя пальцами майку в ширь:

— Прости, — сказала она, — я не учла маленькой детали, которая тебя смущает. Ты же некоторое время будешь иметь статус пуританина, пока полностью не привыкнешь к свободе. Будь добр, накинь мне на плечи любую из своих рубашек?

Он немедленно снял с себя домашнюю длинную рубашку, и накинул на неё. Эта рубашка сидела на ней великовато, к тому же она прикрывала ей не только тело, но и спрятала под своим покровом шорты.

— У меня такое впечатление, будто я в кокон влезла, — сказала она. — Теперь я буду делать вид, что стесняюсь тебя.

— А зачем? — перебил её Вова, — давай будем настоящими, такими какими мы есть. Ты мне сразу понравилась, когда я тебя увидел в первый раз. А сегодня ты меня своим визитом похоже околдовала. Но это я думаю от непривычки общения с дамским полом и вскоре это пройдёт.

После его признания она приблизилась к нему вплотную, глубоко заглянув в глаза:

— Верю! И мне приятно, что ты всю вину за свою скованность возложил на меня — улыбнулась Юля. — А ведь, по сути, смотря в твои глаза я вижу, что ты не целованный мальчик. В них хорошо отражается воспламенение к неизвестному, которое я не собираюсь гасить, так как ты мне тоже с первой встречи понравился. И я с тобой полностью согласна. Надо быть настоящими, поэтому я хочу показать тебе какая я есть в оригинале. Первое, что я сейчас сделаю: скину с себя твою рубашку, хотя не скрою, у меня такое ощущение приятное, что я будто прижалась к твоему телу. После твоих слов ужасно захотелось быть собой, чтобы в старости ты мне не выговаривал, что я лицедейкой была в день нашего первого свидания. А то получается ты оголил себя ради меня, а я так не могу. Чувствую себя как атаманша Маруся из войска батьки Махно, — и она смело скинула с себя рубашку, положив её на уголок, куда и сама присела. — Всё равно день сегодня будет жарким, гидрометцентр обещает 36 с плюсом. И не смотри на меня, как на чудный экспонат из кунсткамеры. Принимай меня такую, какая я есть: красивая, умная, оригинальная и преданная.

Они смотрели друг другу глаза в глаза, не моргая. Он заметно упивался её красотой и не критиковал её за смелость. Считая, что все девушки должны так себя вести, к тому же она в скором времени станет врачом. А скромный врач — это нонсенс, и он это хорошо понимал. Так как сам вырос в семье медиков. И её монолог Вову ничуть не смутил, но улыбаться он не прекращал.

— Ты тоже выросла в семье медиков, — заметил он.

— Ну допустим папа мой был не медик, только работал в мед части, — внесла ясность Юля, — вообще-то он кадровый военным был, пока его не комиссовали в тридцать пять лет. И вообще, почему мы разболтались? — обвела она придирчиво приготовленный завтрак на столе. — Не пора ли нам испробовать мороженое, а то оно сейчас в молоко превратится, — сказав это, Юля улыбнулась и кивнула ему на рядом стоящий стул:

— Не стесняйся Вова, садись?

Он покорно исполнил её просьбу и принялся молча есть мороженое, при этом не отрывая взгляд от обворожительной гостьи.

— Да аппетит у тебя зверский, — уколола она его, — мороженое вкушаешь и меня одновременно пожираешь. Глядя на тебя, я вспомнила почему-то одну детскую сказку про мальчика из глины.

— Я любил их читать в детстве, — не отрываясь от своих «блюд «произнёс он. — А буквы знал с пяти лет. Но вот такой убей не помню.

— Её Алексей Толстой сочинил, про деда с бабкой, как они мальчика из глины слепили, а он съел их, — напомнила ему Юля.

— Нет не припоминаю, — отставил он от себя пустую розетку после мороженого.

— А я её почти наизусть знаю, — похвасталась она, — особенно конец, когда этот парень встретил козла, — хочешь послушать конец?

Вова сморщил нос:

— Про рогатого типажа не хотелось бы.

— Да это не двуногий козёл, про которого мне братик рассказывал, а настоящий из отряда парнокопытных, спасший людей и ставший героем, — убеждала она его.

— Тогда декламируй, если рогатый герой, — согласился он, — ведь это же сказка.

— Сказка ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок, — начала она с пословицы, которая обычно считалась эпилогом многих сказок и продолжила дальше: — Встретились на горе два персонажа, глиняный парень и бородатый. Вот парень и начал угрожать козлу: «Съел я хлеба пять горбушек, молока пять кадушек, бабку с прялкой, дедку с клюшкой, быка с рогами, лесорубов с топорами, мужиков с косами, баб с граблями — и тебя козёл съем!» А козерог разбежался и рогами распорол живот парню. И сразу все жертвы глиняного идола вышли на белый свет.

Вова, догадался, что Юля хотела рассмешить его, но он после сказки, не проявил ложного веселья. Понимая, что эта умная девушка фальшь сразу почувствует. И его искренняя фраза, «быть настоящими» накроется медным тазом. Заметив, что она тоже управилась с мороженным, он подвинул ей тарелку с сыром и яйцами.

— А это что? — спросила она.

— Это — адыгейское блюдо, приготовленное на сковороде из сыра и яиц, — пояснил он, — тебе должно понравится. Это кушанье и полезное и вкусное.

Она взяла тарелку в руку и понюхав её заулыбалась:

— Запах аппетитный, сейчас бы для полного счастья бокал вина не помешал, — неожиданно изъявила она желание, — у тебя случайно нет такой радости?

— У отца должно быть, — встал он из-за стола, — пошли со мной выберешь себе по вкусу.

— Даже так, — удивилась она и последовала за ним.

В богатой гостиной он открыл перед ней бар, где стояло несколько импортных бутылок. Юля склонилась над ассортиментом напитков, и пока она знакомилась с коллекцией бара, он увидел в зеркале её оголённые словно сдобные булочки груди. Долго на эту прелесть он не мог смотреть. У него от такого натюрморта без вина закружилась голова и он закрыл глаза.

— Вова ты почему такой слабый, — услышал он её голос, — неужели в своей жизни ни разу не видел женской витрины?

Он открыл глаза и с трудом выдавил:

— Нет, но ты же сразу определила, что я не целованный мальчик. И это правда, так как моё детство и юность были заполнены книгами и спортом. — Он облизнул свои пересохшие губы, и добавил: — Практика в амурных делах отсутствует, а теория я познавал в камере, а там ничего путного не услышишь одно хвастовство, да сексуальные каламбуры.

— Да ты золотой самородок по нынешним временам, — воскликнула она. — Это до того здорово, что у тебя опыта нет в амурной науке. Значит ты мальчик не искушённый, и с сегодняшнего дня ты поступаешь под мою опеку. Я тебе буду преподавать теорию любви.

— А практику? — осмелел он.

— Сама таковой не имею, — потрясла она перед его лицом бутылкой Пино-Нуар.

— Так что мы оба непорочных в практике индивида и обязательно будем счастливы. — Она одной рукой обвила его поясницу и продолжила: — Ты понял из-за чего получил минуту назад синкопе?

— Я и не знаю, что это такое, — откровенно признался он.

— Всё очень просто, но неприятно, — сказала она, — синкопе, — это временная потеря сознания, обусловленная сужением головного мозга. Я тебе ликвидирую этот диагноз прямо сейчас на всю жизнь. Пошли за стол?

На этот раз не он повёл её на кухню, а она. Не убирая свою руку с его поясницы, Юля усадила его на стул, а сама присела напротив его на уголок. Он пришёл в себя, когда она защёлкала у него перед глазами пальцами:

— Курсант очнитесь, у нас уроки начались, — игриво смотрела она на него. — Мы же договорились быть настоящими. Я уже начинаю сомневаться, что ты побывал в обмороке увидав в зеркале отражение моей витрины. Ты преднамеренно избрал себе роль не целованного мальчика. Тебе хочется поиграть со мной в школу для взрослых. И поставленный диагноз синкопе, был моим экспромтом. Хотя я и допускаю, что с любым новичком входящую во взрослую жизнь, может случиться такой коллапс. И наша задача сегодня будет заключаться в проверке моих медицинских знаний и твоего внутреннего состояния. Иначе мы начнём переигрывать. Люди разные бывают по своему внутреннему духу: одними управляют — чувства, другими — разум. Хотя я склонна ставить на первое место чувства. Потому что бесчувственный человек — это кукла. А что нами управляет, мы с тобой наглядно и узнаем сегодня с тобой. Только ты должен доверится мне со всеми потрохами.

Ему нравилось всё в ней и лицо и фигура и голос, к которому он с жадностью прислушивался. Ведь за весь срок, он не только не слышал женской речи, но и вообще женщин не видел.

— А сейчас налей нам вина? — кивнула она на бутылку.

Он словно загипнотизированный достал из горки два бокала и заполнил один дорогим вином. Заметив, что он только один бокал заполнил вином, Юля немного надула губы:

— И что ты думаешь я одна буду пить этот нектар?

— Я не знаю вкуса вина, — отказывался он пить.

— Ты думаешь мы много будем пить, — кокетливо заиграла она своими глазками, — пригубим для снятия напряжения и начну тебе преподавать теорию.

И всё-таки она его уговорила и собственноручно влила ему в бокал вина. Он сделал несколько глотков и произнёс:

— Оценить не могу вино, а вот твою лекцию о любви послушаю.

— Начнём не с лекции, а с твоего излечения, — предупредила она его, — так как надо твой мозговой диагноз уничтожить напрочь. И так коллапс у тебя Вова получился, когда ты увидел мои груди. А известно ли тебе что польза от лицезрения красивых наливных яблочек, приравнивается к спорту. Так как при виде такой натуральной красоты, мужчина чувствует возбуждение, которое ускоряет кровообращение и заставляет активней работать сердце, разнося кислород по всему мужскому организму. А это говорит о том, риск заработать инфаркт или инсульт минимален. И не забывай ценное утверждение мировых светил: когда мужчина часто любуется женскими грудями и ласкает их, этим они продлевает на семь лет жизни, как себе, так и женщине.

Она вручила ему его бокал и призвала сделать еще пару глотков. Но Вова не послушал её и осушил бокал до дна. Юля, видя, что он осмелел быстрым движением сняла с себя топлес и схватив его за запястье, затем бесцеремонно положила его ладонь на свою грудь, спросив при этом:

— Чувствуешь, как моё сердце стучит?

— Да, конечно, — ответил он.

— Я тоже хорошо слышу работу своего сердца и твой пульс, — сообщила она, — и у них одинаковый ритм. А это говорит о том, что мы оба здоровые с тобой люди и чувства наши не только схожи, но и чисты.

Так они сидели минут пять и молчали оба. Он первый не выдержал и начал пальчиками продавливать её грудь, а затем спросил её:

— И что дальше, весь день так будем сидеть? Не забывай у тебя две груди, а не одна. Той тоже хочется поласкать мою руку.

— Тебе нравятся мои груди? — рассмеялась она от его остроумия. —

— Разве ты не видишь, как пылает моё лицо, — иронически улыбнулся он.

— Конечно вижу и это здорово! — выдала она радостные эмоции, — теперь мы знаем, что с чувствами у нас с тобой всё прекрасно! Так как моё лицо тоже горит как русская печка, — она убрала его руку со своей груди, — следующий урок у нас с тобой будет техника поцелуя. А для этого нам нужно пройти в комнату твоего папы и включить компьютер. Там мы найдём всё что нам нужно. Ты только не смейся, но я тоже целоваться не могу, хотя пробовала учиться на румяном яблочке.

— Не надо к отцу, — отверг её предложение Вова, — у меня в комнате стоит такой же и находится в рабочем состоянии. Мне его купили, когда я в девятый класс перешёл.

— И это замечательно! — обвила она его шею и прижалась к нему своим обнажённым телом. — Тогда иди показывай свою каморку?

Но, когда она вошла в его восемнадцатиметровую комнату, сразу пошла на попятную:

— Извини, но твоя комната, далеко не каморка. И если бы около двери стояли стражники с алебардами, то я бы её назвала царской опочивальней со всеми удобствами и техническими прибамбасами. — После чего она развалилась на огромной кровати и задрав ноги, произнесла: «мне здесь всё нравится, будем на этой лежанке практикум проводить.

В этот день Юля к себе домой не попала, как и последующие двенадцать дней. Но не забывала оповещать брата, что у неё всё хорошо и она счастлива. За один день до приезда его родителей у неё состоялся весёлый диалог с Вовой:

— Ну и прохиндей ты дорогой! Влюбил в себя в недавнем прошлом невинность и скромность, а теперь интеллигентно вытуриваешь. Да я без тебя умру от скуки.

Он рассмеялся от её слов и сразу парировал её укор:

— Ты несколько ночей без меня здесь была, пока я работал, не умерла же?

— Я знала, что ты утром придёшь и страстно поцелуешь меня в своей кровати, промолвила она.

— Я приложу все силы, чтобы мы с тобой никогда не расставались, потерпи немного. Завтра родители приедут в десять утра, надо подготовиться к их встрече. А сейчас ты пока спи, а я к твоему братику на работу сгоняю туда и обратно.

— Зачем? — приятно улыбаясь поднялась она с постели. Он каждый день со мной созванивается. Ничего оперативного у него в ближайших планах нет. А ты не успел прийти с работы сразу засуетился.

— Передать мне что-то хочет для будущей фирмы.

— Тогда поезжай, а я займусь потихонечку уборкой, — сказала она, — а рано утром надо будет им что — то приготовить вкусненького. Изголодаются поди в дороге.

В том же привокзальном ресторане Юра передал ему пять тысяч долларов:

— Держи это контрибуция от твоих налётчиков. Тебе фирму надо открывать, деньги пригодятся. А те Триоды будут отныне тебя обходить стороной. Деньги чистые не беспокойся. Они гаражи свои продали, которые до этого в аренду сдавали. У этой кучки оказывается раньше была риэлтерская контора, которую они прошляпили и пошли потом в разнос. Корчили из себя королей чужих кварталов.

В день приезда родителей Вова проснулся от аппетитного запаха, который витал по всей квартире. Он, не одеваясь дошёл до кухни и увидав приготовленное тушёное блюдо, только произнёс:

— Ничего себе вот это ты за кашеварила кушанье. Они не осилят столько.

— Ты поможешь, — улыбнулась она. — И вообще все достижения по хозяйству квартиры, смело приписывай себе. Они тебе поверят, всё-таки ты сыр с яйцами обалденно готовишь. А я поеду домой, — сняла он с себя фартук и сунула ему в руки.

***

Родители Вовы вернулись в одну из пятниц июля. Они были поражены сохранённым порядком в доме. Всё кругом блестело и сверкало, посуда вымыта, осевшей пыли на мебели нет. А в ванной невооружённым глазом было видно, что кафель тоже прошёл санитарную обработку. Но больше всех папу с мамой поразил приготовленный обед: Сборная солянка и язык, запечённый с шампиньонами и орехами, привёл их в восторг. Так как приготовлено было кушанье со знанием кулинарного искусства. С дороги они всё смели под чистую и поблагодарив сына, мама обратилась к нему.

— Вова, ты дай мне телефон этой компании, которая тебе блюда готовила и марафет в квартире наводила. Хочу у них спросить рецепт языка. Он мне очень понравился!

— Мам да не было никакой компании, — приготовился он соврать родителям. — Всё готовил я лично, а рецепт я тебе сейчас покажу.

Он из своей спальни принёс общую тетрадь Юли, которая от корки до корки была заполнена разными рецептами. Мама полистала тетрадь и с недоверием посмотрела на сына:

— Ты что латынь знаешь? — спросила она, и вглядевшись лучше в писанину Юли, сразу разоблачила его. — Да и почерк не похож на твой, эта тетрадь принадлежит медику.

Отец тоже заглянул в тетрадь и переглянувшись с матерью, пожал плечами и сделал свой вывод: мне кажется, наш сын приготовил нам успокаивающие сказки для взрослых. Потому что у меня из бара куда — то делась бутылка самого дорогого вина Пино-Нуар. Так что давай признавайся Вова, мы тебя не осудим, если узнаем, что у здесь был субботник, который ты провёл с бригадой девочек.

После этого отец приятно засмеялся. Этот смех Вова счёл за одобрение и решил им во всём признаться:

— Я вам перед отъездом коротко говорил о ней, но вам было не до моих откровений. Чемоданы собирали, хотя холодильник мне не забыли набить. Её зовут Юля, — начал он заочно и повторно знакомить свою любимую девушку с родителями. — Она через год будет врачом. Очень милая и невероятно красивая девушка. Увидите, обомлеете и конечно одобрите мой выбор. Это самоё настоящее сокровище! Она похожа на американскую актрису и танцовщицу Керри Расселл.

— Нам это ничего не говорит, — сказала мать, — мы с папой не смотрим американских фильмов.

— Так и я не смотрю, а её портрет увидел в журнале, и он мне понравился. Запомнил её имя, для кругозора, а когда встретил Юлю у меня такое впечатление было что американка сошла со страницы журнала. И что радует: мы оба запали друг на друге. И это ерунда, что она старше меня на два года.

— Конечно ерунда, — внёс свою ремарку отец, — наша мама тоже старше меня на два года, а выглядит моложе меня. Ты лучше соберись и пригласи её вместе с родителями к нам, устроим перед сватовством смотрины. Но только с условием: если, твои намерения серьёзные.

— Нет у неё родителей, — взгрустнул Вова, — задохнулись они год назад в автомобиле перед Городцом.

— Ни Сэм ей фамилия? — прерывисто задышала мама и опустилась на стул.

— Да Сэм, — подтвердил Вова, — ты что знаешь её родителей?

— Да, конечно, знаю, — утвердительно качала она головой, — Мы с папой были на их похоронах. Нина Ильинична была очень хорошим врачом — гинекологом. Я всю их семью помню, по семейной базе отдыха для медиков «Эскулап». У нас даже фотография есть общая в альбоме.

— А я где был? — удивлённо спросил Вова.

— И ты с нами есть на фото, — улыбнулась мать. — Это кажется 1985 год был? Особо мы не дружили, по причине того, что далековато друг от друга жили, да и работали в разных точках. А когда ты пошёл в третий класс, мы покинули страну, на три года. И все связи и знакомства кануло к забвению.

— А сын с ними был в этом санатории? — не унимался Вова.

— Не помню, надо фото искать, — сказала мать, — но только не сейчас, мы с дороги очень устали.

Но мама поторопилась с отказом, так как папа её опередил и принёс коллективное фото отдыхающих медиков. Он передал фото сыну. Вова с интересом вглядывался в групповое фото выискивая Юлю. Себя он быстро нашёл, так как он из мальчиков дошкольного возраста один сидел рядом с мамой. А вот с девочками было труднее, их было семь человек и все они находились у родителей на коленях. Юры Сэма здесь и близко не было.

— Этой фотографии пятнадцать лет, — уточнил отец, — вряд ли ты на ней, кроме нашей семьи кого признаешь, особенно деток.

— Покажи мне их семью? — Вова подошёл ближе к отцу.

— Вот Нина Ильинична, с дочкой на коленях, — ткнул он пальцем в фото, — а рядом Сергей Фёдорович, глава семейства Сэм.

Затем фотография перекочевала в руки мамы. Она на этот раз надела очки и долго вглядывалась в фото, бурча себе что-то под нос.

— Нет, — возвратила она фотографию Вове, — сына их тут точно нет. Я бы помнила, ведь их стол в столовой стоял рядом с нашим. Был бы мальчик, я бы запомнила. А вот дочку их, я помню отлично. Угольком её называли за чёрные глаза. Она несколько раз во время приёмов пищи, подходила к нашему столику и демонстрировала тебе, свою вылизанную тарелку после манной каши. Иногда с полной тарелкой садилась с нами завтракать. А ты вообще неохоч был до каш, кроме гречки.

— Я и сейчас многие каши не жалую, хотя кирзы за два года много пришлось съесть, — сказал он, не отрываясь от фотки.

На этот раз Уголька он обнаружил быстро.

— Забудь про то прошлое жизненное ненастье сынок, сказала мать, — хотя горечью эти два года порой отдаваться будут. Но я приветствую твои порывы, и думаю, этот Уголёк в первую очередь поможет тебе забыться.

— Надеюсь, что так и будет, — согласился он с мамой.

— А если она тебе нравиться, держись за неё и руками и зубами, — дала совет мать. — Правильно я говорю папа? — сняла она очки и умилённо посмотрела на отца.

— Угу, — промолвил отец и подошёл к телефону, — сейчас узнаю на какой стадии находятся наши документы. Может пора их забирать на регистрацию.

Ему никто мешать не стал. Все удалились по своим комнатам. Вова не прислушивался к разговору отца. Но по спокойному и довольному голосу отца, он определил, что лёд тронулся, и в скором будущем их семья будет обременена кучей дополнительных забот. И это Вову радовало! Он отвлёкся от компьютера и направился к отцу чтобы узнать подробности по продвижению их будущей фирмы, но мать сказала: отец поехала к Седову в офис за документами. Тогда он набрал телефон Юли, предупредив её, чтобы она ждала его с приятным сюрпризом.

***

Он появился у неё через час, зайдя попутно на рынок, где приобрёл там для Юли фрукты, овощи и огромный букет цветов. Открыв дверь, она молча прильнула к нему, и он почувствовал, как её несколько слезинок скатились ему на грудь.

— Ты чего это раскисла, — отстранил он её от себя, пытливо смотря в её увлажнённые глаза.

— Ты попробуй эти капельки на язык и поймёшь, что это слёзы медовые, — сострила она. — Мне очень приятно, что ты нашёл время меня навестить. Хотя мы простились с тобой чуть больше трёх часов, а я уже заскучала. А ты словно чувствуя моё состояние, делаешь мне визит с сюрпризом, — ставит она цветы в большую напольную вазу.

— Ты сытый? — спросила она.

— Более чем, — тяжело вздохнул он, — наелся от пуза, и ты покорила моих родителей своими блюдами. Особенно маме понравился твой язык с орехами и грибами. Она мне сказала, что так могут готовить язык, только те, кто в детстве съедая манную кашу, вылизывал языком тарелку до блеска.

Юля в начале не поняла, о чём он говорит и начала учащённо хлопать ресницами:

— Не нахожу взаимосвязи, причём тут детская привычка и приготовление блюда?

— Всё очень просто, — достал он из пакета с овощами её тетрадь с рецептами, — ты же облизывала в детстве тарелки?

— Так этим пороком страдали многие дети? — не понимала она его.

— Может и страдали, — засмеялся Вова, — а вот мастер-класс по этому пороку показывала мне девочка, которую все звали Уголёк.

— Юрка проболтался про мою детскую обзывалку? — бросила она на него пытливый взгляд.

— Причём здесь Юрка, когда мы с тобой знакомы четырнадцать лет, — ошарашил он её таким известием.

— Ты что-то дорогой заговариваться начал? — недоумённо смотрела она на него, — спустись из космоса на землю. Тогда поймёшь большую разницу между днями и годами. Четырнадцать дней — это точный календарь нашего знакомства.