Бесплатный фрагмент - Убей меня своей любовью

Посвящается моему лучшему другу Нику Траппу (Nick Trapp, Великобритания), ставшим моим первым читателем, и двум подругам из Литвы Годе Юскениене (Goda Juškėnienė) и Янине Лескиниене (Janina Lesnickiene), благодаря которым я полюбил страну действия событий этого произведения

Выражается огромная благодарность Сигаловой Виктории Алексеевне за финансовую поддержку для осуществления корректуры и Сигаловой Юлии Владимировне за корректуру.

Часть I

Эмилиус

1. Особенный

Когда с детства говорят, что ты особенный, поневоле начинаешь в это верить. Особенно свойственны подобные реплики любящим родителям, которые говорят их любимым отпрыскам. Безусловно, родной ребёнок всегда будет уникальным. Недаром говорят, что любовь слепа. Со мной же всё обстояло «еще хуже». Я считался особенным, даже когда не совершал ничего выдающегося. Меня хвалили, лелеяли и боготворили с самого рождения. С утра до вечера я слышал слова поддержки и одобрения. Если что-то не получалось или выходило из рук вон плохо, мне без конца и края повторяли: «Ты сможешь, надо только постараться, ты ведь умный и находчивый, всегда найдёшь выход». Я настолько был окрылён «сверхподдержкой» родителей, отчего действительно уверовал, что мне всё подвластно. Конечно, позже жизнь преподала «моему величеству» много поучительных уроков. Я осознал, что в этом мире никому не нужен; что большинству людей плевать на меня и вообще никакой я не особенный, а вполне обычный человек со своими тараканами в голове. Кто бы мог подумать, что много лет спустя, когда я уже давно смирился с сущностью обычного человека, неожиданная способность проснулась во мне. Я всегда знал, что в нашей семье существует какая-то тайна, которая из поколения в поколение передавалась от родителей детям. И мне говорили, что однажды наступит день, когда я стану ее хранителем, а потом передам обретенное знание собственному ребёнку. Я сгорал от любопытства, но мне повторяли, что «всему своё время». Жизнь шла положенным чередом, но секрет мне так и не раскрывали. «Наверное, обманули, нет никакой «семейной тайны», — думал я, пока совсем про нее не забыл. Интрига раскрылась сама по себе одним июньским дождливым вечером. Как всегда, в пятницу мы с друзьями собрались поиграть в «мафию» в одном из антикафе Каунаса. Это игра мне очень нравилась из-за азартности и непредсказуемости. В ней, как и в жизни, ты никогда не знаешь, кто скрывается за маской равнодушия и безразличия. Мои друзья — люди простые, все с высшим образованием и достойными профессиями. Мне приятно проводить с ними время и общаться на самые разные темы, но речь сейчас не об этом, а об игре. Всё шло гладко, весело и непринужденно. Мы много смеялись, пили алкоголь и обменивались шутками, иногда непристойного содержания. И вот после очередного анекдота я нечаянно раскрыл свою карту и даже не заметил этого, в результате чего меня беспощадно «убили». Конечно, я посчитал случившееся несправедливостью и жутко расстроился. Расстроился так сильно, что, подскочив из-за стола, воскликнул в сердцах: «Да чтоб гром грохнул кого-нибудь по башке!». Я не знаю, почему выкрикнул именно эту фразу, не имевшую никакого смысла, но сразу после сказанного действительно грянул гром да с таким шумом, что стёкла вылетели из окон по всей округе, и свет мгновенно погас. Испуганные возгласы послышались со всех сторон, а когда какое-то время спустя электричество вновь вернуло нас в цивилизацию, мы были шокированы представшей перед нашими глазами картиной. В углу у входа в кафе лежал мужчина с пробитым черепом, из которого вытекала жидкость сероватого цвета, как будто кто-то тяжелым предметом нанес ему сильный удар по голове.

2. Эма

Несколько дней спустя я брёл по улице, погруженный в собственные мысли, и не замечал никого и ничего вокруг. Что-то мне подсказывало: тот случай в кафе вовсе не случайность и не совпадение, как могло показаться на первый взгляд. Все произошло по моей вине, хотя внешне выглядело совсем не так. Несмотря на подавленное психологическое состояние, физически я чувствовал себя прекрасно. Какая-то неведомая сила сжигающим потоком разливалась по телу. Я ощущал её каждой клеткой организма. Действие этой силы не оказывало расслабляющего эффекта, а, напротив, приводило в еще более тревожное состояние. Душевные метания не давали мне покоя. Я чувствовал себя словно загнанный в клетку дикий зверь и не знал, что делать и как принять новую «сущность» в новом внутреннем «облике». Не осталось никаких сомнений в том, что я изменился. Любые изменения в себе мы всегда принимаем в последнюю очередь: лишь после того, как их признают все, кто знает нас. Мои друзья поняли это, и им понадобилось одно мгновение. Эмилиус! Эмилиус! Эмилиус! Как такое вообще могло произойти? Не в этом ли заключалась особенность, о которой родители говорили все моё детство? Во мне что-то менялось и менялось с ужасающей скоростью, которую нельзя остановить и направить вспять. Но я не нуждался в переменах. Они портили всё: привычный распорядок жизни, повседневные привычки…

— Эмилиус! Эмилиус! Постой же! — знакомый женский голос с силой ворвался в рой мыслей, которые заглушали все звуки окружающего мира, и «разбудил» меня. Я обернулся и увидел, как навстречу быстрым шагом, почти бегом, приближалась Эма (одна из моих лучших друзей). Она тяжело дышала, видно, что в попытке меня нагнать ей пришлось долго бежать. Её длинные огненно-рыжие волосы развивались на сильном ветру, а распахнутый плащ, как крылья за спиной, придавал вид ангела, спустившегося с небес на землю. В этой хрупкой девушке всё могло бы считаться идеальным: фигура, лицо, характер, но жизнь её отнюдь не показалась бы завидной. Она, как и я, потеряла в юном возрасте родителей, раннее замужество не принесло счастья, о котором она так мечтала. После нескольких месяцев брака у мужа открыли серьезную форму лейкемии, которая оказалась неизлечимой. Дни его были сочтены. Но вдруг неожиданно и на радость всех, а особенно Эмы, в один прекрасный день он резко пошел на поправку. К сожалению, длилось счастье недолго, через полгода болезнь вернулась и приняла настолько беспощадную и жестокую форму, что убила свою жертву за несколько недель. Несколько месяцев понадобилось Эме, чтобы выйти из депрессии и влиться в русло повседневной жизни. Самое удивительное, что она справилась с горем одна, без поддержки близких друзей. На такое способен только по-настоящему сильный духом и телом человек. Хотя наступали моменты, когда всем казалось, что она готова наложить на себя руки из-за невосполнимой утраты, но все же девушка сумела противостоять несчастью. Поэтому я смотрел на неё с большим уважением и нескончаемым восхищением. Наша дружба хоть и считалась крепкой, но всё же казалось, что Эма не подпускала меня к себе достаточно близко, сохраняя дистанцию. Её действия как бы говорили: «Когда я буду готова». Я не настаивал, хоть и не понимал, что она имела в виду.

— Как ты? — спросила она.

— Хочу знать, что со мной, чёрт побери, вообще, творится? — выпалил я, опять не зная почему. Я смотрел ей прямо в глаза, и они словно побуждали меня открыться и не бояться последствий.

— Всему свое время, — ответила Эма, подойдя ко мне вплотную. Несмотря на порывистый ветер, я чувствовал её горячее дыхание и аромат духов.

— Ты всё знала? Но как? — я поразился открытию.

— Я просто ждала, когда наступит твоя пора. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть.

Она обвила руки вокруг моей шеи. Казалось, вот-вот мы сольемся в едином поцелуе, но то оказался лишь дружеский жест. Мы никогда не давали друг другу повода для интимной близости, хоть я и хотел всегда чего-то большего.

— Сейчас не думай ни о чём. Забудь то, что угнетает тебя. Иди домой и выспись, как следует, а завтра мы встретимся, и ты уже полностью созреешь для нового этапа жизни. Как прежде, больше никогда не будет.

Чмокнув меня в щечку, она отошла на шаг, и я заметил, как зеленым огоньком сверкнули ее глаза. Может, мне привиделось. Тогда я находился в замешательстве. Тем не менее слова Эмы подействовали успокаивающе: мысли перестали путаться в голове; тревожность и беспокойство отступили; энергия, которая с кровью по венам распространилась по моему телу, действовала лишь с умиротворяющим эффектом. Меня внезапно стало клонить в сон, и я побрел домой, не помня, как мы попрощались.

3. Тайна

Как я очутился в своём старом доме, где провёл всё детство и часть юности, не имел ни малейшего понятия. Но в том, что оказался именно там, не было никаких сомнений. Я узнал родовое поместье по интерьеру. Картины многочисленных художников самых разных эпох, направлений и течений украшали стены всех помещений: даже висели вдоль коридора и лестницы, ведущей на второй этаж. Полы, покрытые персидскими и узбекскими коврами ярких цветов, напоминали лужайки и поляны в разгар лета. Их соткали вручную, поэтому мне категорически запрещалось бегать по дому в обуви: только босиком или в тапочках. Шторы из нежного шёлка разных цветов покрывали оконные пространства от потолка до плинтусов, едва позволяя солнечному свету пробиться внутрь. В целом, всё тут говорило о том, что проживали в этих стенах обеспеченные, но не знавшие слова «дизайн» хозяева, так как обстановка казалась богатой, но безвкусной. Поначалу мне почудилось, что половина дома будто и вовсе отсутствовала. Лишь позже до меня дошло: я видел только то, что наиболее прочно закрепилось в памяти. Другими словами, я оказался в своих воспоминаниях, а не в реальности, потому что семейный очаг канул в лету вместе с моими родителями. После их бесследного исчезновения при странных и невыясненных обстоятельствах, дом сгорел дотла вместе с имуществом на миллионы литов. Интуиция подсказывала, что я очутился здесь не по чистой случайности. Что-то или кто-то намеренно привёл меня сюда. Я шёл на зов, звучал он одновременно и в моей голове, и извне; то были не слова, а совсем иное, непонятное ощущение, которое невозможно объяснить — только пережить. Из широкой прихожей я вошёл в гостиную, заставленную китайскими фарфоровыми вазами, статуэтками из серебра и бронзы, раритетными книгами, обставленную так тесно, что яблоку не нашлось бы места для падения. Пока я озирался по сторонам, рассматривая знакомые предметы, двери, ведущие в рабочий кабинет отца, распахнулись сами по себе, и перед моим взором прорисовались два силуэта, окутанные лучами яркого солнца. Войдя в комнату, я узнал в них пропавших без вести родителей. Детское чувство неизмеримой радости внезапно нахлынуло на меня при их виде. Я бросился к родителям навстречу, осознавая, что очутился в теле вовсе не взрослого, почти тридцатилетнего мужчины, а двенадцатилетнего подростка. Я возвратился в тот возраст, когда видел их в последний раз. Сейчас отец и мать явились передо мной и выглядели живее всех живых, словно никуда и не пропадали. Если то был сон, хотел бы я, чтобы он длился вечно. Отец, как всегда, предстал в излюбленном строгом классическом костюме (каким я его больше всего и запомнил), с зачесанными назад черными, как уголь, волосами и пронзительными, как летняя южная ночь, глазами. Он держался строго, сдержанно и внешне мало проявлял эмоции, хотя я знал, что в глубине души он сильно переживал, просто по характеру своему не умел показывать этого. Так его воспитали, поэтому он лишь пожал мне руку и слегка приобнял, похлопывая по плечу, как любил делать раньше. Мать же, напротив, не скрывала чувств: она долго обнимала, целовала, поглаживала меня, прижимая крепко к груди, и не желала выпускать из тёплых и нежных объятий. Слёзы, не переставая, текли из ее больших голубых глаз, русые волосы небрежно рассыпались по плечам, дорогой парфюм опьянял меня неземным ароматом. Наконец, мы неохотно освободились из объятий и чуть-чуть отстранились, чтобы лучше друг друга разглядеть. Какое-то время родители смотрели на меня взглядами, наполненными любовью и грустью, понимая все страдания и лишения, что я пережил, потеряв их в самый сложный период жизни.

— Мы знаем, о чём ты думаешь, сын, — начал первым отец, — но прошу, не вини нас и не кори себя в случившемся. Сам понимаешь, чему быть, того не миновать. Чему суждено случиться, того невозможно избежать.

— Я просто хочу знать правду, — ответил я с оттенком подросткового протеста в голосе. — Правду о том, что случилось с вами. Правду о том, кем или чем я становлюсь или уже стал. И не связано ли происходящее с семейной тайной, которую вы мне так и не раскрыли?

В тот момент я не был взрослым человеком. Став подростком, я, соответственно, вёл себя как подросток: переполненный эмоциями и чувствами негодования и боли, еле-еле сдерживался, чтобы не разреветься.

— Мы потомственные Бернаусы, — вступила в разговор мать, приблизившись и взяв меня за руки. Это всегда действовало успокаивающе: она знала, как обуздать мой бурный нрав, — что можно перевести с древнего магического языка (который тебе придется выучить) как «колдун, волшебник, маг, чародей». В этом есть как положительные, так и отрицательные стороны. Сила, который ты уже обладаешь, делает тебя богом среди людей. Ты способен вершить судьбы мира, видеть мгновения будущего, управлять всеми стихиями, но плата за это слишком высока: никто из Бернаусов не доживает до старости. Каждому из них суждено умереть в молодом возрасте. Длительность жизни зависит от времени приобретения силы. Чем раньше овладеваешь ею, тем меньше лет отпущено на жизнь.

Воцарилось минутное молчание. Мне понадобилось немного времени, чтобы осознать услышанную информацию. Я просто не верил ушам.

— Но если я этого не хочу, могу ли отказаться, отречься от своей сущности? — наконец я прервал безмолвье.

— Не борись против того, кто ты есть от природы, но сопротивляйся тому, кем тебя хотят сделать искусственным путём. Тебе дан этот дар по наследству, так воспользуйся им. Что касается смерти, то умирать придётся всем рано или поздно, — отец не изменил своей излюбленной манере казаться строгим родителем, хоть я и догадывался, какая внутренняя борьба кипела в нём.

— Понимаешь, Эмилиус, Бернаусы, то есть мы, не обладаем магической силой с рождения. Она приходит к нам со временем, годы спустя. Если это происходит — значит, мы готовы её принять, хоть и не без доли смятения и сомнения. Отречься от дара нельзя, но можно отказаться в пользу другого Бернауса только при одном условии: если предчувствуешь или уверен, что в ближайшее время погибнешь. Большинство из нас так и не узнает час кончины, так как смерть объявляется всегда нежданно, не отправляя предупредительных писем, и она всегда трагическая, — я видел, как нелегко матери давалось открывать эту страшную тайну, но другого выхода не предвиделось. Она освободила мои руки и вернулась к отцу.

— У тебя будет собственный наставник. Обычно им становится тот, с кем ты уже знаком и кто освоил силу раньше тебя. Бернаусы очень тесно связаны друг с другом на интуитивном уровне, поэтому выбирают в друзья и партнеры только людей своего круга и не пускают в него чужих, — решила успокоить меня мать, подсластив горькую правду оптимистической концовкой.

— Впрочем, ты с ним, вернее с ней, уже много лет знаком, — подмигнул мне, улыбаясь, отец. Эма, — беззвучно произнёс я. Родители понимающе переглянулись, словно прочли мою мысль, но ничего не ответили. Внезапно их образы стали быстро тускнеть и исчезать. Их четкие фигуры начали превращаться в еле различимые силуэты. Неведомая энергия словно схватила меня и потянула назад во мрак.

— Увижу ли я вас снова? — кричал я отцу и матери.

— Мы выполнили свою миссию и теперь, сын, тебе жить за нас, — их голоса зазвучали в унисон в моей голове.

— Реальны вы или лишь плод моего воображения? — я всё больше отдалялся от них, а они всё больше превращались в расплывчатое бледное пятно.

— Мы реальны, но вместе с тем и нет. Зная, что с нами может случиться всё что угодно, мы создали заклинание в виде иллюзии, которое ты должен будешь увидеть, когда откроешь в себе способности. Теперь оно теряет силу, так как исполнило предназначение. Прощай, сын! Будь сильным, и не говори «нет», когда настанет момент сказать «да», — их голоса слились воедино, поэтому я не смог отличить один от другого, будто ими говорило одно некое существо, а вовсе не разнополые люди. Последняя фраза осталась полной загадкой. Тьма затянула меня в воронку, и через мгновение я проснулся.

4. Новый «Я»

Я понимал, что произошедшее являлось не просто заклинанием, а своего рода инициацией, которую необходимо пройти перед вступлением в круг избранных, чтобы, наконец, занять законное место в нашем мире. Хотя ответов на многочисленные вопросы я так и не получил, но что-то подсказывало: тайное станет явным, когда наступит подходящая пора, а пока мне надо изучить себя заново. Я чётко осознал, что новые способности могли не только облегчить жизнь и принести много незабываемых приключений, но и осложнить ее, учитывая мой несдержанный нрав. Будучи по натуре вспыльчивым и заносчивым, я довольно быстро отходил от обид. Порой говорил, что думал или, наоборот, говорил, не думая, поэтому нажил немало недругов. Конечно же, я не считал себя агрессивным, но над сдержанностью следовало поработать. Обладать такой силой и быть нервным — опасная комбинация, которая могла бы привести к весьма плачевным результатам. Не составляло труда предположить, откуда всё это шло. Внезапная потеря родителей и резкое изменение образа жизни наложили психологический отпечаток на мою формирующуюся личность. Из статуса божества я опустился до уровня ничтожества. За это «благодарю» детский дом, воспитание в котором не дало никаких уроков жизни, даже, напротив, больше искалечило, понизило самооценку и собственную значимость, которую так бережно оберегали мои близкие. Пять лет, проведенные в том образовательно-воспитательном учреждении, сделали меня несдержанным, нервным, чересчур обидчивым, однако мстительным я не стал. Сдружиться со мной было сложно, найти общий язык — нелегко, а заставить подчиняться (особенно во время столкновений с несправедливостью) — вообще нереально. Я предпочитал одиночество, лишь бы никто не лез в душу. Быть обязанным кому-то дружбой — выше моих сил. Я строго придерживался этого правила до тех пор, пока не познакомился с Эмой. В ней я нашёл родственную душу, о которой так долго мечтал и уже перестал верить, что обрету. Даже самую сильную личность одиночество обязательно сломит, и несомненно появится «голод» по дружеской поддержке и общению. Так произошло и со мной: знакомство с Эмой изменило всё. Несмотря на возраст (Эма была младше меня на пару лет), у нас нашлось много общего: при загадочных обстоятельствах оба потеряли родителей; оба считались нелюдимыми и одиночками по жизни. Даже характерами походили друг на друга. Не это ли называется совпадением? Мне тогда исполнилось 15 лет, и уже 3 года как находился я в злополучном детском доме. Никогда не забуду тот день, когда увидел Эму впервые. Тогда «к власти пришел» солнечный жаркий июльский вечер, что считалось редкостью для тех краёв, учитывая повышенный влажный климат. Поэтому все, конечно, проводили время на улице. Каждый занимался своим делом. Я уже точно не припомню, что конкретно делал в тот момент, как вдруг по территории детдома со скоростью света пронесся слух, что привезли новеньких. И, конечно, все ребята, включая меня, снедаемые любопытством, ринулись к главным воротам, через которые проехал микроавтобус и последовал к зданию администрации. Дверцы распахнулись и первой вышла Эма, затмевая красотой остальных, на которых я больше не обращал никакого внимания. Высокая, стройная, рыжеволосая, с веснушчатым лицом и ярко-зелёными глазами. Эта девушка свела с ума всех мальчишек. Не заметить её было нельзя. Её грация привлекала к себе восхищенные взгляды парней. Девчонки смотрели на Эму с завистью. Она равнодушно и безучастно оглянулась по сторонам, пока ее глаза не остановились на мне. Между нами словно сверкнула молния и оставила лёгкий след контакта, который мы уже никогда не теряли, хоть лично и познакомились лишь спустя месяц после приезда Эмы. Все дело в моей стеснительности или гордости, а, может, вредности, или всего вместе взятого. Случилось знакомство при любопытных обстоятельствах. Однажды нас назначили дежурными по огороду (по счастливой случайности её зачислили в мою группу), в обязанности входили прополка и поливка грядок. Я полностью сосредоточился на окучивании моркови, как вдруг крик Эмы вывел меня из задумчивости и концентрации на работе. Передо мной предстала необычная сцена: хрупкая девушка мужественно боролась с поливным шлангом, из которого на всю катушку лилась мощная струя воды. Зрелище было настолько цепляющим взгляд, что невозможно было не начать смеяться. Шланг под напором воды то и дело выскакивал из рук Эмы, заливая всё вокруг, в том числе и бедняжку. Вместо того чтобы бросить его и повернуть кран, она мужественно и с упорством продолжала с ним сражаться, пытаясь усмирить «пылкость» шланга. Я не сдержался и захохотал во весь голос. Эма такой наглости от меня не ожидала: вместо помощи получила осмеяние. Негодование придало ей сил, что позволило девушке удержать скачущий во все стороны шланг, подскочить ко мне и направить всю струю в мою сторону. От напора меня повалило с ног и откинуло на пару метров. Разозленный, я, не чувствуя боли, подбежал к ней, вырвал из рук шланг и стал обливать Эму с ног до головы. Смеясь и поливая друг друга водой, мы не заметили, как один из воспитателей перекрыл воду и обругал нас последними словами, из которых «свиньи» и «мрази» считались бы самыми вежливыми и приличными. Тем не менее этот эпизод стал точкой отсчета нашей крепкой дружбы. Хотя Эма испытывала ко мне чисто товарищеские чувства, я влюбился в неё по уши. Ее встреча и бурный роман с Каюсом, который, как потом выяснилось, не являлся Бернаусом, отдалил нас немного друг от друга, но мы все же не прерывали контакт насовсем, потому что оказались тесно связаны магической нитью, свойственной только Бернаусам. Однажды найдя родственную душу, мы не можем уже её потерять. Эма оказалась именно таким человеком — самым близким из всех. Её боль становилась моей болью, её радость — моей радостью. Мы не могли и не хотели нарушать тот сложившийся порядок вещей, существовавшей в нашем роду, о котором мне еще много предстоит узнать. Все эти воспоминания и привидевшаяся иллюзия с силой сдавливали мои пульсирующие виски. Глаза горели пламенем и словно приготовились в любой момент вылезти из орбит. Вообще, я находился в таком состоянии, будто гулял и кутил всю неделю напролёт без сна и пищи и вот уже несколько дней не мог отойти от похмелья. Я еле заставил себя подняться с кровати, надеясь, что контрастный душ приведёт меня в норму. Проковыляв в ванную комнату и подойдя к раковине, я начал ополаскивать лицо ледяной водой, струящейся из крана. Включился свет (спасибо автоматизированной системе), и взгляд упал на отражение в зеркале над умывальником. То, что я увидел, шокировало и напугало меня до глубины души. Из брюнета я превратился в блондина, только волосы стали белее снега, кожа приобрела прозрачный оттенок (я даже видел отчётливо мышцы лица), а глаза пылали красным огнем в буквальном смысле этого слова. Я словно превратился в монстра из комиксов. От гнева и разочарования я со всей силой ударил кулаком об угол раковины, забыв про свою магическую силу, которая невидимой волной выплеснулась из меня, разбив умывальник вдребезги, а вместе с ним чуть ли не половину ванной комнаты. Разбитое зеркало, потрескавшиеся стены и пол как будто пали жертвами землетрясения, с потолка посыпалась известка. Я закрыл глаза, чтобы постараться забыться, как внезапно в эту же самую минуту кто-то настойчиво и непрерывно принялся стучаться в двери квартиры, игнорируя звонок.

5. Наставница

Эма… Как только слышал это имя, в голове сразу раздавались звуки море. Море, чьи спокойные волны в безветренную погоду умиротворенно разбивались о скалистый берег; его солёный воздух освежал не только тело, но также душу и мысли; его закаты заставляли любить жизнь и не переставали восхищать вновь и вновь. Но, как часто бывает с погодой на море — она непредсказуема. Штиль резко сменяется штормом, и нет пощады никому, кто встанет на его пути. Такой мне и представлялась подруга детства. Фурия в ангельском обличии. Она, внезапно ворвавшись в мою жизнь, перевернула в ней всё вверх дном и не оставила камня на камне, при этом ничего не обещая и не давая никаких шансов на совместное будущее. Хотя я продолжал ждать и верить. Дверь распахнулась сама собой, прежде чем я успел подойти и открыть её. Видимо, не ожидая увидеть меня в новом необычном образе, Эма не сразу нашлась со словами, и воцарилось неловкое молчание, длившееся всего несколько секунд, но показавшееся вечностью.

— Решил стиль сменить, Каулакис? Давно пора. Могу даже сделать комплимент — тебе идёт! — наконец, она первой прервала общее оцепенение не без сарказма в голосе и, войдя в квартиру, захлопнула за собой дверь, не прикасаясь к ней.

— Совсем не смешно, Буткуте, — пробурчал я в ответ, не двинувшись с места.

Мы часто любили обращаться друг к другу по фамилии, чтобы подразнить.

— Ты хоть что-нибудь надел бы, а то совсем стыд потерял. Разве в таком виде гостей встречают?

Только сейчас я заметил, что стоял в чем мать родила. Не успел я обдумать сказанное, как боксеры и брюки сами прилетели ко мне в руки не без помощи телекинеза подруги.

— Что бы я без тебя делал! — теперь настала моя очередь ответить саркастически.

— Насчёт своего облика не переживай. Со временем он изменится. Когда обретаешь способности, твой внутренний образ отражается и на внешности. Так случается со всеми. Своего рода переходный период. Когда освоишься с новыми силами, научишься контролировать их и свыкнешься с энергией в теле, то не захочешь никогда возвращаться в прежнее состояние. Поверь мне, я знаю это по собственному опыту.

— Я не знал про твой переход. Как ты выглядела?

— Тебе лучше не знать. Я прошла через него. Никто не является исключением из правил. Просто он совпал с годом, когда ты служил в армии. И Слава Богу! Я рада, что ты не видел меня тогда: я была жуткой стервой.

— По-моему, ты ею и до этого была.

Мы от души посмеялись. Мне чуть-чуть полегчало — захотелось радоваться жизни.

— Тебе ещё многое предстоит узнать. Переход — это только начало. Есть много всяких разных правил и ограничений, которые нужно будет выучить назубок. Самое главное правило ты должен усвоить прямо сейчас — ни при каких обстоятельствах никогда не используй свои способности на людях! Если на нарушения каких-то законов еще можно закрыть глаза, то за этот проступок последует только одно наказание — смертная казнь. За всю историю человечества только двое Бернаусов совершили его, но об этом я расскажу тебе позже. Сейчас займемся йогой, так как не придумано ещё лучшего средства, чтобы найти кратчайший путь к гармонии с собой и окружающим миром. К тому же в таком виде тебе нельзя выходить на улицу. Дождемся темноты, а потом я поведаю тебе историю нашего вида. Без нее ведь никуда!

6. Экскурс в историю

«Миллионы лет назад на Землю упал метеорит», — начала повествование Эма и, интригующе сделав паузу, продолжила, — «Его падение не принесло никаких разрушений, да и сам он не привнес изменений на том месте, где нашел „пристанище“, лишь осветил всю округу неземным светом и потух. Насколько большой был тот метеорит и что он вообще из себя представлял — неизвестно. Так же, как и неизвестно ни точное место, ни время его падения. Прошло ещё несколько миллионов лет и от воронки, оставленной им, не сохранилось и следа. Её занесло несколькими слоями почвы, а на поверхности всё заросло непроходимыми чащами и болотами. Пройти через эти густые заросли не представлялось возможным ни одному живому существу, и даже птицы избегали пролетать над ними в небе. Словно какая-то неведомая сила охраняла покой таинственного метеорита, который мы именуем Всемогущим Камнем. Когда люди заселили соседние территории, появилось множество легенд об этой чаще, в которую ни один зверь не рискнет войти и ни одна птица — прилететь. Немало смельчаков бросали вызов своим богам (в древности люди считали, что в этом лесу обитали божества и другие сверхъестественные создания, поэтому всем смертным путь туда был заказан как при жизни, так и после смерти). Все попытки проникнуть через густые заросли заканчивались неудачей. Одни сходили с ума, вторые пропадали без вести, третьи в порыве безумства наносили себе увечья, несовместимые с жизнью, но всё же большинство не возвращалось назад никогда. В результате чаща приобрела дурную славу среди обитавших возле неё племён, которые стали постепенно покидать эти места. Причиной послужили не случаи с теми, кто пытался вопреки противодействию попасть в запретную зону, а странные и необъяснимые видения и звуки, которые не причиняли никакого вреда, но пугали любого, кто с ними сталкивался. Шаманы племен, обратившись к духам предков, приняли решение покинуть родные пенаты, обжитые за много веков. Они посчитали, что разгневанные боги гонят их оттуда, хотя на самом деле то было лишь первое пробуждение Всемогущего Камня. Люди всегда склонны давать негативные интерпретации странным явлениям, которым они не могут подыскать логического объяснения. Понадобилась еще тысяча лет, прежде чем Всемогущий Камень окончательно проснулся. К тому времени про чащу успели позабыть, так как все окрестные территории местные покинули давно, тропы заросли, а скалы обнесли её плотными стенами. Уже никто не пытался покорить эти заросли, но легенды, которые давно превратились в сказки, еще жили на устах народов. Когда пришла подходящая пора, Всемогущий Камень пробудился. Леса разверзлись, скалы расступились, с грохотом сваливаясь друг на друга. Земля, как в лихорадке, охваченная землетрясениями, покрылась сначала мелкими трещинами, потом крупными, пока наконец, Всемогущий Камень не освободился из вынужденного многолетнего плена. Сияя ярко-голубым ослепляющим светом, он выплеснул из себя энергию, которая огнем опалила всё вокруг и оставила после себя лишь выжженную мертвую почву. Столб света ринулся к небесам. Люди, ставшие свидетелями этому, подумали, что боги спустились к ним с небес и стали спасаться бегством от странного свечения и шума. Самое удивительное, что находились те, кто не бежал от пробудившегося Камня, а, напротив, отправился к нему навстречу. Зачарованные зовом, люди разных сословий, национальностей, вероисповеданий, возрастов и полов пустились в далекий и тяжелый путь. Сколько их насчитывалось, никто знать не может, но многие погибли в пути, и не все достигли цели путешествия. Смельчаки шли через овраги и ухабы, реки и болота, поля и леса, скалы и водоемы, не останавливаясь ни перед чем. Они гибли от голода, холода, жары и обезвоживания, а где-то позади оставались их близкие, родной очаг и все, что было дорого сердцу. Никакие препятствия не могли остановить путешественников. Они скорее приняли бы погибель. Среди них встречались цари и рабы, слуги и аристократы, солдаты и кормилицы, которые оказались теперь равны перед магической властью Всемогущего Камня. Те, кто дошел до места, бросались во вновь образовавшуюся воронку, откуда наружу вырывался свет. Бурлящее и горящее голубыми волнами море заглатывало их. Как только последняя жертва кинулась вниз, Камень вспыхнул ярким огнем, озарив светом чуть ли не полмира: ночь превратилась в день, а потом погас, чтобы больше никогда не зажечься вновь. Всемогущий Камень исчез, а вместо него осталась Книга. Разбудив первых Бернаусов, она прочла им свод правил и действий и, закрывшись, упала на руки царю южных земель Ареку, который создал Совет и стал его первым Дапирулом (то есть председателем или Верховным Предводителем). Всемогущий Камень подарил каждому определенные способности в зависимости от личностных качеств, характера и темперамента. Ни один Бернаус не похож на другого своей магией. Каждый уникален. Удивительным считается также то, что все упоминания (прямые или косвенные) о том метеорите были стерты из памяти человечества в буквальном смысле этого слова. Часто это приходилось делать огнём и мечом. Наскальные рисунки и письменные источники предали разрушению, а впоследствии забвению. Не избежали участи и те, кто продолжал, несмотря на все запреты, распространять легенды о колдовском лесе. Болтунов истребляли жестоко и беспощадно. Таким образом, Всемогущий Камень вытеснили из воспоминаний о прошлом, а Книга, содержащая всю мудрость магии, хранится Советом и бережно передаётся из поколения в поколение», — Эма поднялась с кресла, давая понять, что урок окончен, и подошла к окну. Лучи заходящего солнца заиграли на её волосах, отражаясь красновато-рыжими оттенками.

— Что необходимо для того, чтобы стать членом Совета? — спросил я, любуясь её молодостью и красотой.

— Нужно бросить вызов одному из участников Совета и победить в честном поединке. Победитель получает славу и место в Совете, проигравший должен… — вновь сделав выжидающую паузу, чтобы проследить за моей реакцией, Эма продолжила, — …умереть от руки соперника.

Солнце незаметно закатилось за горизонт. Сумрак ночи быстро наступал на город. За мгновение тучи покрыли весь небосклон, и дождь хлынул на оживленные улицы.

— Не твоих ли это рук дело? — спросил я Эму, уже ничему не удивляясь.

— Нам не нужны лишние свидетели. Кстати, пора в путь. Пришло время познакомить тебя с остальными. Обещаю, ты будешь приятно удивлен.

— Кто не любит сюрпризы?!

7. Сюрприз

Сюрпризов я не любил, но больше всего терпеть не мог дождя. Ливень лил как из ведра, не прекращаясь в течение нескольких часов. Нам этого хватило, чтобы пробраться через центр города к одному из заброшенных зданий на набережной у реки. Хоть на улице и было по-прежнему многолюдно, на нас никто не обращал внимания. Каждый пытался найти убежище от внезапно начавшегося небесного душа, который поливал всех без разбора. И мы не избежали этой участи, но благодаря магическим трюкам Эмы вода капала на нас, не замочив ни одной складки одежды.

— Если мы такие могущественные, зачем устраивать весь этот сыр-бор? Не проще взять и телепортироваться? — прокричал я подруге, еле поспевая за ее быстро летящим шагом. Выход «в люди» меня совсем не прельщал. Я предпочел бы остаться дома, поэтому в моём голосе улавливались нотки раздражения. Эма, полуобернувшись, выкрикнула в ответ, пытаясь звучать громче шума ливня:

— Если бы я обладала способностью телепортации или хотя бы знала кого-нибудь, кто ею одарен, тогда как говорится, нет проблем. Пока же будем действовать старым дедовским способом: по-шамански, с вызыванием дождя и прочего.

— Я так понимаю, что все сказания о шаманах, верховных жрецах, гадалках и экстрасенсах — не выдумки? Все дороги ведут к Бернаусам?

— Верно, хотя без шарлатанов и мошенников всё-таки не обходилось ни тогда, ни сейчас. Но большая часть магического сообщества состояла и состоит из «наших».

— Но ведь способности запрещено демонстрировать перед людьми? — Не мог не удивиться я.

— А кто говорит, что они их демонстрируют? Помогать никому не запрещается. Они ведь не показывают свою силу прилюдно, что не влияет открыто. Мы на месте.

Перед нашими глазами предстало огромное, заброшенное ещё в конце 80-х здание бывшего теле- и радиозавода, которое наполовину функционировало как военное предприятие (в советское время почти все заводы, официально являвшиеся гражданскими, секретно работали на «оборонку»). Его огромные пустые окна и высокие стены задавали атмосферу мрачности и мистики всей местности. Обычно в такое время суток здесь можно встретить представителей разных субкультур, включая тех, кто опустился на самое дно. Словно прочтя мои мысли, Эма убедительно заверила, что кроме нас здесь больше никого не будет: об этом уже позаботились. Чтобы кто-нибудь случайно не забрел на территорию завода, ребята установили так называемые магические замки, которые внушали чувство невыносимого страха каждому, кто пытался приблизиться к запретному месту без приглашения. Мы вошли внутрь и оказались в фойе когда-то одного из крупнейших, но ушедших в историю предприятий страны, которые прекратили существование наряду с ней. Стёкла вместе с рамами отсутствовали по всему зданию. Что годилось в хозяйство, растаскивали по кусочкам. Кое-где даже можно заметить дыры в стенах, что говорило о том, что здание начали разбирать на кирпичи. В общем, место вгоняло в тоску и депрессию, и стояло, словно бельмо в глазу, на карте быстро развивающегося Каунаса. Но вскоре мрачные мысли о заводе отступили на второй план, и я стал размышлять о встрече, которая предстояла впереди. Кого я ожидал увидеть? Что уготовано мне там? И вообще, в чём заключался сюрприз? Не любил, когда со мной говорили загадками. Пройдя фойе, мы вышли в коридор, в конце которого переливался слабый неземной свет. Чем ближе мы подходили к цели, тем ярче становился он, тем яснее я начинал понимать, что этот свет был не естественного происхождения. Я ощущал его магию всеми клетками тела. Из коридора через широкий проход мы попали в бывшую столовую. Посреди пустого помещения по кругу стояла группа людей, а над ними в воздухе парила некая сфера, от которой исходил успокаивающий и зачаровывающий сиянием свет. Как загипнотизированные, люди стояли и смотрели на пылающий, как солнце, только разноцветными красками, шар. Никто из присутствовавших не заметил нашего появления.

— Что это такое? — спросил я с восхищением у Эмы.

— Это их общая сила. Когда несколько Бернаусов собираются, они могут объединить энергию в единое целое и попасть на вершину блаженства. Если искать подходящее сравнение, то это как нирвана для буддистов. Только тем необходимо потратить всю жизнь на медитации, нам же достаточно объединить часть своей магии.

Мы подошли еще ближе, и уже без труда я различил лица волшебников. Теперь понятно, почему Эма предупредила, что я буду удивлен. Теми таинственными магами оказались знакомые мне люди, а точнее, все мои друзья: Лукас, Матас, Габриэлюс, Эмилия, Лиепа и Лея. В общем, личности отнюдь мне не чужие. Каждого из них я встретил на разных этапах жизни: в школьные или университетские годы, с кем-то познакомился уже после получения высшего образования. С кем-то свела Эма. Еще даже не обладая силой, я уже умел выбирать для дружбы «своих» людей. «Всё предопределено», — прозвучал какой-то неведомый голос в голове. Эта мысль была точно не моей. Шар постепенно погас и, наконец-то, на нас обратили внимание. Не веря собственным глазам, что новым Бернаусом оказался я (надо отдать должное Эме, она умело держала это в тайне и от них), ребята бросились навстречу и стали крепко меня обнимать. Когда страсти поутихли, а эмоции отступили, я не без смущения выговорил:

— Понимаю, что я последний среди нас, кто обрел способности. И не стыдно было вам меня не подождать?

Смех лучшая терапия от любого стресса, а мне предстояло еще немало понервничать.

— Так оно и есть. Мы ждали тебя, хотя и не знали, что это будешь конкретно ты. Мы просто чувствовали приближение рождения новой энергии. Бернаусы, знаешь ли, тесно связаны между собой, — ответил Лукас, самый тихий и немногословный человек из нашей шумной и весёлой компании. Несмотря на то, что Лукасу стукнуло 24, выглядел он лет на 17. Ему даже алкоголь без предъявления паспорта отказывались продавать в магазинах. Непослушные русые волосы вечно стояли торчком на голове, уши растопырены по сторонам, как у эльфа. Обладая большими голубыми глазами, Лукас легко бы стал прототипом для японского аниме. К тому же он отличался невероятной худобой и едва ли весил более 50 килограммов. Девушки всегда в нём что-то находили, хотя идеалом мужской красоты он не являлся. Как и Эма, Лукас обладал способностью внушения, но в отличие от неё мог загипнотизировать любое живое существо и управлять им для исполнения своих целей. Также он умел создавать иллюзию реальности, то есть ложное представление о каком-либо случившемся событии, которого на самом деле и в помине не существует. Наш друг продемонстрировал это наглядно на примере одного сказанного слова: «море». Окружающая действительность тут же изменилась перед глазами. Мы оказались на побережье воображаемого моря. Волны умиротворенно разбивались о берег, кричали чайки и с дуновением теплого бриза мы ощутили ароматы и вкус соленой воды. В душе воцарился покой, тела расслабились, отдавшись теплу заходящего солнца. Ещё мгновение, и иллюзия исчезла, как будто ее и не существовало вовсе, а всё, что мы видели, показалось далеким сном. Вокруг нас не бурлило море, а стояли мрачные стены заброшенного завода. Мы бурно зааплодировали нашему товарищу в знак восхищения. Рядом с Лукасом стояла Лиепа. 28-летняя хрупкая и грациозная девушка с золотистыми, как солнце, волосами и осиной талией. Она отличалась очень весёлым и никогда неунывающим нравом, а также полнотой энергии и жизни. Лиепа умела найти контакт с любым человеком и, всегда полная активности, имела в запасе множество действий, идей и планов. Заслуженно мы ее называли «Ангелом». К тому же, она была единственной из компании, кто уже успел стать родителем. У нашего «Ангела» рос сын, отец которого для всех оставался тайной, тщательно охраняемой за семью печатями. Ее не ведала даже самая близкая подруга Лея. Способности, дарованные Лиепе, противопоставлялись внешнему облику: девушка могла перемещать на большие расстояния огромные предметы. В мгновение ока земля под нами задрожала, и мы поняли, что здание стало медленно подниматься. Штукатурка посыпалась с потолка и стен. Казалось, сейчас всё рухнет и придавит своим весом до смерти, но несколько минут спустя мы благополучно в целости и сохранности опустились на землю. Следующим продемонстрировал способности 28-летний Матас, которой обладал даром чтения мыслей, также мог предугадывать помыслы и задумки людей, даже если они до тех ещё не додумались. Он, наверное, знал о нас больше, чем мы сами, но никогда не использовал эту информацию, как оружие, а дипломатично скрывал. На вид парень казался великаном: высокого телосложения и крупного роста, но ласковый и добрый внутри. Хоть с девушками ему не особо везло по жизни, но тот не отчаивался и верил, что настанет день, когда он встретит вторую половинку. Матас показал способности, прочтя мысли каждого из нас, чем вызвал больше недовольства, чем радости, но всерьез на него никто не обиделся. Возле Матаса стояла Эмилия, 27-летняя черноволосая и кареглазая красавица. Может, от того, что девушка раньше работала следователем, на вид она выглядела суровой, строгой и неприступной, не любившей слабости мужчин. Ее характер считали довольно сложным. Найти с Эмилией общий язык представлялось задачей не из легких. Она терпеть не могла критику и всякое сюсюканье, говорила всегда по делу и апеллировала только фактами. Всё же девушка сумела гармонично влиться в нашу компанию и влюбить всех в собственную натуру, хоть и воспринималась единогласно несносной и нестерпимой благодаря темпераменту. Эмилия, или, как называли её мы между собой, Миля, могла исцелять на теле любые раны и повреждения: как внешние, так и внутренние. Владела она и способностью воскрешения из мёртвых, хотя точнее сказать из «полуживых». Если мозг пострадавшего не умер и его деятельность, пусть даже в виде слабых импульсов оставалась активной, тогда исцеление не составило бы для Мили никакого труда. На примере порезов на руке Габриэлюса, вызвавшегося добровольцем, она показала силы наглядно. Сегодня Миля находилась в особенно хорошем настроении: у нее намечался роман с одним неизвестным нам Бернаусом, поэтому мы все ждали с нетерпением знакомства с поклонником столь сложно характерной подруги. То, что этот роман не давал покоя 25-летнему Габриэлюсу, знали все, так как Миля очень нравилась нашему другу, и он никогда не пытался скрывать своих чувств. Вот только девушка не обращала на него внимания и несерьезно относилась к подкатам Габриэлюса, переводя всё в шутку, что очень сближало меня с ним из-за похожей ситуации. Габриэлюс был метисом: по матери китаец, по отцу литовец. Именно наследственность подарила ему красивую и необычную внешность, которая привлекала взгляды многих девушек. Способностью он обладал редкой, даже скорее пугающей, чем захватывающей: Габриэлюс мог общаться с мёртвыми. Ему достаточно подойти к трупу, чтобы образ в виде души предстал перед ним и ответил на все интересующие вопросы. Иногда мертвые приходили к нему сами. Причины этого парень не ведал, так как призраки исчезали также внезапно, как и появлялись. Конечно, от демонстрации сил он воздержался, да и физически это не представлялось возможным. Последней замыкала круг Лея. Ей тогда исполнилось 29 лет, но на вид давали больше. Однако девушка не стеснялась и вообще не комплексовала по поводу внешности. Будучи полной и некрасивой, она компенсировала внешние данные обаянием и очарованием. Лею любили все. Обожали за юмор, умение поддержать в любую минуту и улыбку, которая могла поднять настроение каждому. Она обладала способностью проходить сквозь стены, возвращаться в прошлое (но не изменять его) и предвидеть ближайшее будущее благодаря коротким видениям, длящимся от одной секунды до нескольких минут. Демонстрируя способности, она угадала, кто что конкретно скажет через пару минут. Так и случилось.

И наконец, 27-летняя Эма. Эма повелевала природными явлениями (вызывала осадки, ветра, жару и холод), передвигала и перемещала на расстояния небольшие предметы и обладала даром внушения, но лишь на короткий промежуток времени. Что же буду уметь делать я? На что буду способен? Это еще предстояло узнать после того, как я найду гармонию со своей энергией. Пока она мне казалась хаотичным и неконтролируемым движением частиц. Так как иммунитет на время наставничества от моей необузданной силы был только у Эмы, остальные после непродолжительного общения решили уйти, чтобы дать нам пространство для тренировки и при этом самим не пострадать. Горячо попрощавшись, мы договорились вскоре увидеться вновь.

8. Моя Сущность

— Сейчас тебе кажется, что внутри один сплошной хаос. Словно потоки энергии беспорядочно текут по жилам вен, и им не видится конца и края. На самом деле, это естественный процесс. Ты просто ещё не умеешь распоряжаться собственными силами.

Эма стояла напротив, в нескольких метрах от меня, глядя прямо в глаза. Я не мог сосредоточиться, думая только о ней: насколько она была красивой, умной и смелой. Всё это сводило с ума.

— Как ты поняла, что будешь моим наставником?

— Это просто случилось. Объяснить, конечно, невозможно. Ты поймешь, когда станешь полноценным Бернаусом, и подобные вопросы отпадут сами по себе, — ответила она таким тоном, будто ожидала это услышать. — Ну, хватит вопросов на сегодня! Приступим к делу!

Эма отдалилась, по-прежнему сохраняя зрительный контакт. Вдруг множество предметов мелкого и среднего размера (различный мусор, обломки кирпичей, стекло, пакеты и прочее) в мгновение ока поднялись с земли и стали кружиться вьюгой над нами в воздухе. Так продолжалось пару минут, прежде чем весь этот хлам начал приобретать некие формы, создавая образы животных или слов. Вот бегущее стадо газелей, которое постепенно превращается в стаю летящих журавлей, а те в свою очередь трансформируются в слова «нет насилию». Вот пронесся смерч, сметая всё на пути, и обратился в пару, танцующую вальс.

— Ого! — только и мог воскликнуть я.

— Теперь твоя очередь. Попробуй поддержать мою энергию, не роняя ни одного предмета, — прокричала наставница, передав мне «эстафетную палочку». Я постарался встать в удобную позицию, вытянул руки по швам и сжал кисти в кулаки. Закрыв глаза, я сфокусировался на своей энергии, но разные мысли лезли в голову, мешая магической силе высвободиться наружу. После долгих попыток у меня вроде что-то начало выходить. Почувствовав энергию Эмы, я перехватил плавающие у потолка предметы и даже немного покружил их в воздухе, но затем они с грохотом в виде дождя посыпались вниз. Если бы не защитное поле в виде ауры, которое предварительно подруга установила вокруг нас, то не обошлось бы без травм.

— Мда, — промямлила Эма в задумчивости, поглаживая подбородок. — Это будет сложнее, чем я думала. По-видимому, телекинез — не твоё. Главное, чему стоит научиться в первую очередь — уметь освобождаться от засоряющих голову посторонних мыслей. Они никогда не помогут высвободиться твоей силе.

— Но как это сделать? Кажется нереальным! Невозможно ведь совсем не думать ни о чём! — недоумевал я.

— Нет ничего невозможного, если захотеть, особенно для Бернауса с его-то безграничным потенциалом. Тебе нужно поставить барьер между твоей энергией и эмоциями, чтобы они не пересекались. Пойми же, Эмилиус, если ты, используя силу, позволишь чувствам взять верх, то всё, что происходило с тобой за это время, будет повторяться постоянно. Достаточно эмоциональной мысли, чтобы уничтожить всё вокруг, даже все то, что дорого сердцу. Если ты не сумеешь противопоставить магию и чувства, не проведёшь между ними четкой границы, то никогда не сможешь контролировать свою энергию, и она будет выплескиваться наружу вместе с твоими негативными эмоциями. Магическая энергия и психическое состояние — не одно и то же. Они должны функционировать независимо друг от друга, — поучительно наставляла меня Эма, уперев руки в бока и расхаживая из стороны в сторону. — Там, где ты используешь силу, чувства должны молчать. И наоборот. Именно на этом мы сосредоточим наши усилия, а способности сами приобретут нужную форму.

— Как много времени у меня осталось? — неуверенно спросил я, на самом деле не желая знать ответа.

— Ты пройдешь определенный этап, когда почувствуешь гармонию с собственной энергией. Ощутишь себя и её как некое неразделимое целое. Это ощущение ни с чем не спутаешь. Тогда вернётся и твой прежний облик. У каждого свой переходный период по длительности. Точного срока определить никто не сможет. В целом, если считать средний период, на всё про всё месяца два-три. На это время ты прекращаешь контакты со всем окружающим миром кроме меня.

Такие новости не могли ни порадовать, ни огорчить. Мысль, что мне придётся провести несколько месяцев в изоляции, приводила в уныние, но оттого, что я не буду расставаться с Эмой, в какой-то степени делало меня счастливым. В общем, я печалился и радовался одновременно.

— Прежде, чем мы закончим на сегодня, давай проведём небольшой эксперимент. Хочешь увидеть собственными глазами всю свою мощь? Сила, запомни, не зависит от пола, но на неё влияют гены, а также психические и личностные особенности. К тому же не существует чёрной и белой магии — есть Бернаусы, использующие абсолютно нейтральную магическую энергию в своих благих и не очень целях.

— Что будет с тем, кто не сумеет поставить барьер между магией и эмоциями? — ответ на этот вопрос, как мне казалось, я уже знал.

— Будет ликвидирован, — твёрдо ответила Эма, будто сама бы с лёгкостью поучаствовала в подобном действе, — нам не нужны неконтролируемые особи, не способные обуздать собственный характер.

Я хотел спросить ещё кое-что, но наставница опередила меня:

— Освободи энергию и посмотри на неё изнутри.

— Я не уничтожу здесь ничего?

— Освободи её неразрушительную часть. Ты сам понимаешь, что я имею в виду.

Да, понимал. Закрыв глаза, я сосредоточился на своей силе. Точно не знаю, сколько времени прошло, но когда очнулся, будто от медитации, передо мной предстало поразительной красоты зрелище. Я парил в воздухе. Мои глаза горели ярким огнем, а энергия, испуская жар всех оттенков красного цвета, распространилась, словно Магелланово облако, по помещению бывшей заводской столовой, ставшей на миг Вселенной. Где-то вдалеке от меня стояла защищённая аурой Эма. В её глазах выражалось восхищение. С помощью телепатии она передала мне мысль (первая подобная попытка нашего мысленного контакта):

«Я знаю теперь, кто ты. Ты тот, кто создан разрушать и созидать».

9. Посвящение

Мне понадобилось еще много времени, чтобы окончательно обуздать силу, подчинить энергию разуму и отключить эмоции и чувства при использовании способностей. Всё это давалось нелегко. Также нелегко, как и изменить собственный характер в угоду сложившимся обстоятельствам. После того как я научился управлять даром, мой прежний облик вернулся, и я перестал быть похожим на зомби из фильмов ужасов про Апокалипсис. Мир предстал передо мной совсем в другом свете. Зрение перестало ухудшаться и даже улучшилось настолько, что я мог различать самые мелкие детали в сплошном мраке. Исчезли проблемы со слухом. Раньше он обманывал меня. Теперь же, словно кот, я различал самые тихие шорохи и знал, кому они принадлежат. Кто-то, может, и сказал бы, что такая сверхчувствительность — не есть хорошо и что она мешала бы полноценно жить, отвлекая внимание на всякие мелочи. Да, с одной стороны, они оказались бы правы — это тяжело поначалу. А когда входит в привычку, уже воспринимается, как вторая натура. Мне, конечно, не хотелось думать, что за всё в этой жизни придется расплачиваться. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. У всего есть цена. И за новые способности ожидает ранняя и безызвестная смерть. Приходится гадать, какая участь уготована мне. Ну а пока, не всё ли равно? Прошлого ведь не изменить, а будущее не предотвратить. Остаётся только наслаждаться настоящим. Именно оно решает, что с нами станет завтра.

— Сегодня тебе предстоит знакомство со сводом «Бернаусизма», созданным Всемогущим Камнем. Язык, на котором Книга написана, не поддаётся исследованию даже нами. Его можно выучить, но использовать только в особых случаях, например при общении с Бернаусами других наций и осуществлении заклинаний. Это будет последним испытанием перед встречей с Советом. Совет — всего лишь формальность. Именно он официально осуществляет принятие новенького в касту избранных, — торжественно заявила Эма, будто сама являлась почетным участником Совета.

— Значит, отказаться нельзя? — спросил я с оттенком неудовольствия и разочарования, так как не особо любил подобные сборища. Быть в центре внимания и блистать перед обществом незнакомцев — не моя фишка.

— Конечно, нет! Отказ обрекает тебя на жизнь изгоя. Полноценно Бернаусами становятся после одобрения Советом и внесения имени «новобранца» в летопись. Хватит пустых вопросов на сегодня! Пора завершить начатое, — подруга прервала бессмысленную беседу и направилась к выходу. В тот день Эма выглядела просто потрясающе: она была одета в узкие кожаные брюки и куртку, которые чётко прорисовывали талию и бёдра; волосы были распущены (мне всегда нравились девушки с распущенными волосами). То ли Эма не любила с ними возиться, делая различные прически, то ли ей просто нравилось чувствовать себя свободной. Я давно приметил, что если она находилась в хорошем настроении, то распускала волосы, а если в плохом — связывала лентой или резинкой. Нервничая, она имела привычку зачесывать их в правую сторону. Я знал свою наставницу как свои пять пальцев. Почувствовав, что я искоса наблюдаю за ней, подруга остановилась и оценивающе кинула на меня взгляд, а затем закатила глаза к потолку.

— Каулакис, ты ведь не собираешься в этом выходить на улицу? — неискренне возмутилась она.

— Чем тебе мой прикид не нравится? — я осмотрел себя: синяя футболка, брюки цвета хаки и белые кроссовки. Вроде я выглядел нормально.

— Совсем одеваться не умеешь. Так ты себе девушку не завоюешь, — Эма подошла к моему шкафу, порывшись минуты две-три, что-то достала и кинула мне, — держи.

Это были белая рубашка, темно-синие джинсы и серая ветровка.

— Хоть на человека стал похож, — заключила удовлетворенно Эма, когда я предстал перед ней в новом обличии, — верхнюю пуговицу расстегни.

— Есть, товарищ генерал!

Если женщина командует тобой, то она твой начальник, жена, любовница или просто та, которую ты любишь.

Мы отправились в путь. Наслышавшись про Совет, я ожидал оказаться на месте чего-то подобного саге про вампиров: средневековый замок с тысячелетней историей, подземные переходы в виде запутанных тоннелей и лабиринтов, по которым то и дело, как призраки, по своим делам снуют члены Совета и те, кто работает на него. В общем, картина, нарисованная моим воображением, оказалась не из приятных. Однако всё предстало совсем в другом свете, нежели я мог предположить. Здание Совета находилось в обычном доме на окраине города. Строение было обнесено большим каменным забором, и его территория занимала целый гектар. Двухэтажная кирпичная постройка не бросалась в глаза своей роскошью и не привлекала внимание соседей. Здесь был зарегистрирован юридический адрес какой-то фирмы. Совет собирался несколько раз в год для осуществления мероприятий определенного характера и решений насущных проблем. Он не являлся органом, который издавал указы и распоряжения, а имел лишь функцию контроля над исполнением уже существующих много тысячелетий правил и суда над их нарушителями. Очутившись внутри, мы попали в просторный зал, обустроенный в древнеримском стиле. Солнечный свет просачивался, казалось, отовсюду, придавая уют и открытость огромному пространству. Здесь мы ненадолго расстались. Уже одного меня провели в обычное подвальное помещение, пыльное и тёмное, и закрыли за мной дверь. Так я стоял несколько минут, не зная, что необходимо предпринять в первую очередь, пока не послышалось тихое дребезжание. Сначала я списал это на богатую фантазию, но постукивание повторилось уже громче. Благодаря недавно обретенному острому зрению и идеальному слуху я с лёгкостью обнаружил источник звука. Он доносился прямо из стены напротив, будто кто-то неуверенно хотел выбраться наружу, но для этого не хватало сил. Несколько кирпичей пошатывались в стене от толкающей их изнутри силы. Меня одновременно охватили чувства любопытства и страха. Что это могло бы быть? Я дотронулся до кирпичей, и звук сразу прекратился. Не успел я вытащить один из них, как нечто выскочило из стены и закружило по комнате словно птица. Налетавшись вдоволь, оно повисло над уровнем моего лица на расстоянии протянутой руки и раскрылось. Летающий предмет оказался книгой. Ярко-зеленый свет загипнотизировал мгновенно, и я стал безвольным рабом во власти древней магии. Книга заговорила со мной:

— Вихтунг им мах Бернаус, — послышался ни мужской и ни женский голос. Звучание его нельзя объяснить словами, можно только почувствовать.

— Вихтунг им мах Бернаус, — повторил я, не понимая смысла сказанного. Книга заставляла повторять странные слова вновь и вновь, и я безропотно подчинялся, — Вихтунг им мах Бернаус. Вихтунг им мах Бернаус. Вихтунг им мах Бернаус.

Я повторил непонятную фразу сотню раз, пока озарение не появилось из ниоткуда, и я начал осознавать сказанное: «Я есть тот, кого именуют Бернаусом. Вихтунг ам калах паркрекус… Я обязуюсь подчиняться установленным правилам… Те ем сангех тонакус… Нарушивших их — ждет смерть…» И так далее в подобном духе. Я уже не смогу вспомнить всего, что произносил, как в бреду, но каждое слово откладывалось в моей памяти без какой-либо зубрежки. Они сами придут на язык, когда в них появится необходимость. Что-то Книга сделала ещё. Её свет будто вошёл в меня и слился с моей энергией. Когда всё закончилось, я словно пробудился ото сна, хоть и не засыпал вовсе, и почувствовал себя полным сил и готовым к действиям. Последнее, что мне оставалось сделать на сегодня — встретиться с Советом.

10. Совет и Начало

Совет состоял из пяти представителей. Так как Бернаусы не доживают до старости, все члены Совета были молоды, но мудры не по годам. Только через поединок можно занять место в Совете до достижения 25-летнего возраста, а с 25 лет передается по наследству.

Верховные Бернаусы расположились за большим дубовым столом в комнате, служившей библиотекой. Самый старший Бернаус выглядел лет на сорок, а самому младшему я бы дал чуть больше двадцати. Они поприветствовали меня, поднявшись со своих мест, и тут же уселись обратно. Я, как нашкодивший школьник, стоял неподвижно перед ними, ожидая оглашения «строгого наказания от педагогического совета».

— Нертакунг ам талах литанге ликатак Бернаус («Мы приветствуем тебя, новый Бернаус»), — наконец, подняв правую руку в знак доброжелательности, произнёс Дапирул в лице эстонца Эймо Вэркелом, одного из самых могущественных и влиятельных Бернаусов. О нем ходило много слухов, от самых героических до непопулярных, но я предпочитал не верить сплетням до тех пор, пока сам не убеждался в их правдивости или ложности. Главное то, что я лично встретился с великим магом, и уже этот факт являлся большой честью. Весь наш разговор шёл на языке Таинственной Книги. Вслед за Эймо меня поприветствовали остальные члены Совета: ирландка Дженнифер Льюис (30-летняя добродушная тетенька с пухлыми щечками и звонким голосом); аргентинец Хосе Рамолис (молодой человек лет 20 с черными, как уголь, волосами и серыми глазами); итальянец Джозепе Варлеконе (мужчина лет 25—27 с атлетическим телосложением и грозным лицом); японка Микути Накамури (маленькая и щупленькая женщина лет 30 с вечно улыбающимися глазами и нахмуренным выражением на физиономии). Каждый из них продемонстрировал возможности и силы, которыми они владели. Также напомнили об основных правилах, знакомых мне еще до начала инициации, и поделились участью, которая мне грозила, как и всем им. Видимо, запугивание считалось обычным методом при принятии новичков в свой круг. С первого дня меня пытались держать в страхе. В общем, удалось разведать, что Книга определяет жизненный путь и решает, сколько времени мне будет отведено. Но даже ей, как выяснилось, подвластно не всё. В неведении для нее остаются мои замыслы и поступки, и поэтому то, что не способна видеть она, входит в функции Совета. Главное, что от меня требовалось — строго следовать правилам. В целом, мало нового я открыл для себя на встрече со «старейшинами» (один из которых в будущем сыграет особую роль в моей жизни). Больше нервотрепки, чем практической пользы. Хоть и сложно мне давалось скрыть разочарование, я всё же надел маску довольства и восхищения, чтобы угодить Эме, которая всем своим существом выказывала удовлетворение и гордость за меня.

— На этом моя миссия окончена, — заявила Эма, по-дружески приобняв меня и чмокнув в щёчку. — Теперь мы с тобой равны.

— Что-то похожее слышал от тебя и раньше, — ответил я, прижав девушку крепче к себе, — только не говори, что собираешься меня бросить.

— Этого не произойдет до тех пор, пока ты будешь сохранять дистанцию, — отстранившись, Эма направилась к выходу, но что-то её вдруг остановило.

— Эма, что случилось? — я подошёл к ней. Она показалась мне чересчур побледневшей. — Ты в порядке?

— Да… да, всё хорошо, просто… предчувствие, — неуверенно пролепетала она. — Хотя нет, мы связаны. Что-то произошло с… — не успев договорить фразу, она потеряла сознание. Я успел подхватить её ослабевшее и охваченное жаром тело.

11. Новая Тайна

Эму всю трясло, как в лихорадке. Глаза её то и дело открывались, озаряясь ярко-зеленым пламенем. Подруга бессвязно повторяла какие-то слова, но разобрать хотя бы одно из них было невозможно.

— Кто-нибудь, на помощь! — крикнул я. На зов сбежались все, кто еще находился в доме после инициации. Это были служащие Совета, члены которого уже давно покинули особняк, телепортировавшись. К счастью, присутствующие оказались опытными Бернаусами. Они сразу поняли природу странного недуга и стали успокаивать меня, уверяя, что в этом нет ничего страшного. Если в дело вмешивается магия, помочь ничем нельзя. Она может разрушить что угодно до основания, но вместе с тем воссоздать уничтоженное с нуля. Ничего не оставалось, кроме как ждать, пока воздействие магии не прекратится. Единственное, что мне предложили, так это отнести бредившую, находившуюся в бессознательном состоянии девушку в одну из комнат особняка на втором этаже. Как выяснилось, у Совета не имелось в наличии постоянного места пребывания, вроде главного штаба, а собирался там, где в нём появлялась необходимость. Для этих целей брали в аренду на длительный срок жилое помещение и нанимали служащих, которые работали на Совет на постоянной основе.

Что же насчёт Всемогущей Книги? Она появлялась из ниоткуда сразу там, где в ней нуждались и также бесследно исчезала в никуда. Вызвать ее могли только члены Совета. Одни придерживались мнения, что Совет не мог обратиться к Книге напрямую, а делал это с помощью определенного заклинания. Другие же утверждали, что Книга знала всё сама и просто появлялась в нужную минуту в нужном месте. Третьи верили, что никакой Могущественной Книги не существовало. Либо кто-то магией создает ее иллюзию, либо она представляет собой просто сборник заклинаний (надо сразу учесть, что заклинания используются Бернаусами для создания магии, которой у них нет от природы, то есть используют магическую силу языка Книги в сочетании с собственной энергией, что в симбиозе создает необходимую способность). В любом случае всё это догадки, которым нет достоверных подтверждений и доказательств. Размышления о Книге бессмысленны, ведь помочь Эме они никак не могли. Часы на стене комнаты, куда я отнес девушку, пробили полдень. На улице царила солнечная и не по-осеннему теплая погода. Наступила пора бабьего лета. Октябрь — любимый месяц Эмы, а я предпочитал зиму. На меня вдруг сильной волной нахлынула ностальгия. Воспоминания о времени, проведенном в детском доме, стали выплывать из далеких закоулков памяти и визуализироваться. Вот мой первый поцелуй с девушкой, которую я, как мне казалось, всегда любил. Это произошло в лесу. Мы с группой отправились по ягоды. Так получилось, что Эма и я отстали от остальных, голоса которых доносились издалека, словно из другой жизни. Эма, расположившись прямо на траве, облокотилась спиной о ствол сосны и будто погрузилась в сон. Этот образ не потерял красочности даже годы спустя. Я его с точностью до последней детали мог воспроизвести в памяти, стоило закрыть глаза. Мы оба молчали: подруга о чём-то думала, а я любовался ею. Внезапно я нагнулся к ней и поцеловал в губы. Девушка, как ошпаренная, вскочила на ноги и влепила мне такую смачную и звонкую оплеуху, что звук эхом прокатился по лесу. «Больше никогда не смей этого делать!» — в ярости прошипела она и бросилась от меня прочь. Урок этот я выучил на всю жизнь. Подобной ошибки уже не повторил впредь ни с одной девушкой (не буду лукавить, появится еще одна, из-за которой я наступлю на те же грабли). Хотя именно тот поцелуй окончательно убедил меня в том, что я безнадежно пал под чары Эмы. Меня же она не полюбила, несмотря даже на тот факт, что внешне я всегда считался привлекательным. Девушки с завидным постоянством строили мне глазки, поэтому я не был против разных любовных интрижек. Тем не менее Эму боготворить я не переставал ни в подростковом, ни во взрослом периодах жизни. И вот подруга лежала передо мной, такая беспомощная и слабая. В ту минуту ничто не могло мне помешать поцеловать её вновь, но не хотел делать этого без её ведома. Потом просто не смог бы простить себе такого опрометчивого поступка. Я желал взаимности и понимал, что для создания отношений инициативу в большинстве случаев проявляет мужчина, но выбор всегда остаётся за женщиной. И каким бы настойчивым кавалер ни был, дама никогда не выберет его, если только не отчается встретить идеал, соответствующий грезам. Эма не любила меня той любовью, которую я испытывал по отношению к ней. И с этим ничего не поделать. Все мои ухаживания оставались тщетными. В конце концов, я сдался. Я встречался со многими женщинами, но ни с одной из них мне не удалось построить длительных отношений. В каждой я пытался найти схожие с Эмой черты, а, разочаровавшись, вовсе прекращал отношения и бросался в новые поиски, чтобы всё вернулось на круги своя. Узнав, что Эма встретила Каюса, и между ними вспыхнуло пламя страсти, я впал в депрессию, а позже и вовсе отстранился от подруги детства на неопределённое время, чтобы совсем не сойти с ума от ревности и безответной любви. Сблизила девушку со мной смерть её любимого, но я уже не питал никаких иллюзий насчет нас двоих. Каждый пошёл своей дорогой. Я погладил Эму по голове. Она вся побледнела в лице, как первый снег. Мне вспомнился зимний вечер. Заходящее кровавое солнце отражалось на снегу, который переливался в его лучах всеми оттенками розового цвета. Мы, дети, толпой с санками в руках бежим за территорию детского дома к крутому склону в лесу. Поднимаемся в гору, бросаемся кучей малой на несколько саней. «Держи меня крепко, — слышится голос сидящей впереди Эмы, и я, обняв ее крепко, прижимаю к груди. Кто-то отталкивает сани, и мы с криками восторга и ужаса летим вниз, теряя кого-то по пути, пока не остались лишь мы вдвоем и совсем одни. Сани, подпрыгивая, поднимали нас до седьмого неба от счастья. В итоге мы переворачиваемся и летим кувырком вниз, а я по-прежнему не отпускаю Эму из цепких объятий. Внезапно вокруг всё темнеет, и я нахожу себя посреди комнаты, которая оказывается подвалом, где произошла моя встреча со Всемогущей Книгой. Вместо Эмы я сжимаю в объятиях пустоту. Вдруг слышу, как несколько голосов одновременно окликают меня по имени со всех сторон: «Эмилиус… Эмилиус». Ледяной холодок пробегает по спине.

— Кто это? Кто здесь? — я, как юла, кручусь по сторонам, но даже при своём сверхчувствительном зрении ничего не могу разглядеть во мраке.

— Эмилиус! Эмилиус! Эмилиус! — голоса в унисон повторяют моё имя.

— Что вам от меня надо? Представьтесь! — страх охватывает всего меня.

— У нас много имён, но ни одно из них не расскажет о нас ничего, — шептали голоса.

— Покажитесь!

— Обернись! — прозвучал ответ. Повернувшись, я увидел перед собой не то видение, не то призрак, витающий над землёй. От него исходили странное свечение и энергия, которую я не ощущал никогда ни до, ни после.

— Ты и есть Книга? — я больше констатировал факт, чем задал вопрос. Застыв на месте, я не мог пошевельнуться. Руки и ноги не слушались. Я словно не чувствовал их больше. Существо ничего не произнесло, а лишь продолжало переливаться разными цветами.

— Чего ты хочешь от меня? Зачем я здесь? — крикнул я то ли от злости, то ли от досады.

— Эмилиус, останови его!

И в ту самую секунду я проснулся. Я даже не заметил, как заснул в кресле, а сон показался настолько настоящим, что в его реальности не приходилось сомневаться. Из него я ничего не понял, но решил не ломать голову. Мне и так хватало забот на сегодня. Может, это просто психическое переутомление. Я настроился забыть на время о сновидении, как вдруг голоса, раздаваясь в моей голове, так ясно повторили знакомую фразу: «Останови его!» От неожиданности я вскочил с места.

— Эмилиус! — прозвучал слабый голос Эмы. Он рассеял страхи и возвратил меня в действительность. Улыбка просияла на моём лице. Я сел на краешек кровати и взял её правую руку в свои ладони. Жар начал спадать, бледность уступила место румянцу, а глаза обрели естественный цвет. — Я должна тебе кое в чём признаться… Мы сове… — Договорить она не успела, так как громко заиграл рингтон сотового телефона из её сумочки.

12. Нерешенная Проблема

Подав мобильник Эме, я отошёл к окну, чтобы максимально дать ей личное пространство для разговора. Однако я не решился оставлять подругу совсем одну, учитывая состояние, от которого она только начала отходить.

— Слушаю? — слабо ответила Эма в трубку. — О, понятно! Скоро будем! — закончив разговор, она окликнула меня. — Звонила Лея и просила всех срочно собраться на нашем месте. Ей нужно кое-что сообщить.

— Это не может подождать? Ты пока ещё слаба для прогулок. Как собираешься идти в таком состоянии? — несмело попытался я воспротивиться её намерению подняться с кровати, но понимал, что это будет бесполезно. Если Эма что-то решила окончательно, ничто уже не могло её остановить.

— Не переживай, магия быстро восстановит мои силы.

Я помог Эме подняться с кровати и спуститься вниз по лестнице. Действительно, силы стали постепенно возвращаться к ней, и уже через пару часов она выглядела, как огурчик, и ничто уже не напоминало о странном приступе.

Мы собрались на условленном месте, никто не скрывал своей встревоженности, что говорило о том, что каждый из ребят пережил эту лихорадку в равной степени.

— В чём дело, Лея? — первым спросил Лукас. — Что за хрень с нами такая произошла?

— Так как мы связаны друг с другом при помощи сильного заклинания, вы почувствовали ощущения моего видения. Однако совсем не поняли его, поскольку оно передалось через меня в измененном виде. Я увидела эпизод из будущего, сообщивший о трагической гибели одного из нас. Исключая тебя, Эмилиус, — Лея замолкла, ожидая бурной реакции, но вместо этого повисла гробовая тишина.

— Понятно, почему я ничего не ощутил, — наконец я прервал неудобное молчание, нависшее, как грозовая туча над головами. Все обернулись ко мне, глядя испуганными глазами.

— Прости, я забыла тебе сказать, что мы связаны специальным сильным заклинанием на случай, если с нами что-нибудь случится, поэтому все магические потрясения, происходящие с одним, передаются всем, — бледность вновь подступила к лицу Эмы. Она, как и остальные, испытывала необъяснимый ужас.

— Меня связать с вами можно?

— К счастью для тебя, нет, — грустно промолвила Лея. — Для этого нужно отменить заклинание, но как я уже сказала, оно является сильнодействующим, поэтому такой вариант не представляется возможным. Отмена грозит всем гибелью.

— Где вы его нашли? — не мог я угомониться, как ребенок, открывающий для себя новый мир, который интересовал меня во всех своих проявлениях.

— Хватит вопросов, Эмилиус! — прервала меня Миля, — для нас главное сейчас решить, что будем делать дальше. Лея, можешь рассказать подробнее о своем видении?

— Единственное, от чего могу вас предостеречь, так это от походов в лес. Именно в нём должно сбыться предсказание.

— Это что — шутка такая? — воскликнул в недоумении Матас. — Я живу в районе, где повсюду лес!

— Так переезжай в другое место, чёрт побери, только перестань ныть! — прикрикнула на него Миля.

— Только если к тебе, — раздраженно пробурчал парень.

— И не мечтай! — огрызнулась Миля.

— Ребята, давайте успокоимся. Понимаю, что мы все на нервах, но это не изменит положения сложившихся вещей. Вместо того чтобы ругаться, подумаем, как предотвратить эту трагедию, — вмешалась в разговор Лиепа, снимая всеобщее напряжение нежным ангельским голосом. В этот раз из-за срочности и спешки никто не позаботился ограничить завод от проникновения посторонних, лишь столовая оставалась свободной. По этой причине с завидной регулярностью со всех сторон доносились звуки человеческих голосов и шум движения, что говорило о том, что территория завода была обитаема. Но это уже никого не волновало, важно, что доступ сюда не забыли ограничить.

— Я не уверена, что с этим что-то можно поделать, так как почти все мои видения сбываются. — Видимо, Лея решила ситуацию не спасать.

— Вот видишь, ты сама говоришь «почти все», а значит, шанс у нас есть, — вступил в обсуждение Габриэлюс.

— И я тоже не верю, что с этим ничего поделать нельзя, — поддержал друга Лукас. — Как такое возможно, что те, кто обладают силой, оказываются бессильными? Мы должны найти способ избежать печальной участи. Пусть каждый найдёт заклинание и использует потенциал своей магии для создания защитного поля. В крайнем случае, можно обратиться за помощью к… — он запнулся, словно вдруг вспомнил что-то, и продолжил: …Совету.

— Ни в коем случае! Это исключено! — воскликнула Эма. — Мы сами должны найти выход.

Я больше не вмешивался в дискуссию, которая казалась мне абсолютно бессмысленной и абсурдной. Я предчувствовал, что друзья что-то старательно от меня скрывали. То, как все говорили полунамеками и загадками, свидетельствовало о том, что между ними таился какой-то общий секрет, который не хотели раскрывать мне

— Вы что-то от меня упорно утаиваете. Не так ли? — спросил я Эму, когда мы остались одни. Ребята разошлись, так и не разрешив проблему. Каждый остался при своем мнении. — Ты так и не договорила, что хотела мне сообщить ранее, пока телефон не прервал нас.

— Мы от тебя ничего не скрываем. Не фантазируй! И что хотела тебе сказать тогда, честно, уже не помню. Я себя неважно чувствовала. Мало ли, что мне могло влезть в голову, — ответила она, избегая смотреть мне в глаза, что являлось главным подтверждением лжи. Я изучил Эму чуть ли не лучше, чем самого себя.

— Всё тайное становится явным рано или поздно. Ты это понимаешь? — я ухватил ее за локоть, чтобы она притормозила свой шаг.

— Удачи! — грубо отреагировала девушка, освободившись из моей руки. На этом мы расстались на неопределённый срок впервые за несколько месяцев тесного общения. Я остался наедине со своими мыслями.

13. Разговор с самим собой

Когда обладаешь сверхъестественной силой, появляется соблазн использовать ее не по назначению. Так сказать, в личных корыстных целях. Останавливает только мысль о последствиях. Даже магия бессильна изменить прошлое, поэтому лучше не рисковать в настоящем, чтобы ненароком не наделать ошибок и не пожалеть в будущем. Для меня владение силой было пока что в новинку, как какая-нибудь обновка, которой любуешься и не можешь нарадоваться.

Если подобрать подходящее слово, которое охарактеризовало бы моё новое «я», то идеальнее всего подошло бы «Разрушитель». Мне достаточно выбрать объект, отключиться от эмоций, сконцентрироваться на энергии, чтобы от выбранной «жертвы» осталась лишь груда обломков. Моя сила так велика и мощна, что она способна уничтожить и превратить в прах всё на земле. Поэтому я не стал носителем других способностей, как некоторые из моих друзей, которые владели силами в равной степени, но в небольших пропорциях. Единственный минус — разрушенное, увы, я не могу восстановить обратно полностью. Разрушительный эффект настолько неимоверный, что он подавил созидательный, хотя последний не исчез навсегда. Из-за неопытности, а может, и нежелания я упустил этот факт из виду.

Если бы я гармонично развивал разрушительные и созидательные свойства своих способностей, то управлял бы ими в одинаковой, но меньшей степени. Именно на это мне указывала Эма на тренировках, но чувство собственной значимости, божественности и превосходства над остальными преобладали в тот момент. Поэтому, проигнорировав все наставления, я сосредоточился лишь на том, что, казалось, делало меня более властным над окружающим миром. Теперь, конечно, я сожалел, так как две способности, пускай и с небольшим эффектом, лучше, чем одна. Однако энергия во мне стабилизировалась и приняла ту форму, которую я выбрал сам, а значит, изменить уже ничего нельзя.

Покажись! — прошептал я, и магия всех оттенков красного цвета, как утренний туман, начала, распространяясь быстро по помещению, выходить из меня.

Я ощущал ее тепло и движение. Энергия, как некое живое существо, которое одновременно являлось частью меня и чем-то чуждым, подчинялась моим желаниям и вместе тем оставалась независимой. Налюбовавшись вдоволь, я скрыл магию. Она исчезла так же быстро, как и появилась. Я не переставал удивляться. Очень хотелось открыть тайну ее природы и понять, как вообще все это возможно с точки зрения законов физики. Но так как я не отличался математическим складом ума, а естественные науки никогда не давались мне легко, поэтому объяснить происходящее не представлялось возможным. «Здесь, как в религии, нужно просто верить, а логические умозаключения ни к чему», — вспомнились мне слова Эмы, которая избегала всяческого научного подхода в объяснении мистического явления. «Чем меньше знаешь, тем крепче спишь». Я отнюдь не приверженец этой идеи, так как, напротив, убежден, что сила — в знаниях, а их игнорирование отупляет и превращает нас в животных. Для того и дарован разум человеку, чтобы он познавал мир и находил своим открытиям практическую ценность. Недоговоренность всегда выводила меня из колеи и не давала покоя. Я уверен, что знаю лишь малую толику того, что скрывается под большим секретным охраняемым засовом, который я непременно должен открыть.

Всё трудное не даётся сразу. Нужно терпение, время и немало усилий для достижения целей. Я себя знаю. Если что-то вобью в голову, переубедить в обратном будет никому не под силу, даже мне самому. Это касалось не только могучей магии с Книгой вместе взятых, но и тайны, скрываемой от меня друзьями, и ее они ни под каким предлогом не желали раскрывать. Что-то они совершили такое, о чем не решались поведать. Это понять можно, если встать на их место. Но тайна друзей задевала моё самолюбие и тщеславие. Самое обидное было то, что даже Эма не стремилась допускать меня в круг посвященных.

Эма! Уже несколько дней мы не связывались друг с другом. Я достал мобильник и набрал её номер, переборов гордость. Трубку подруга не брала, что говорило о том, что-либо она не слышала звонка, либо определенно игнорировала меня. Тогда я решил использовать нашу телепатическую связь, которая намного эффективнее мобильной. Я сфокусировался на образе девушки и принялся налаживать контакт с ней. Ответ не заставил себя долго ждать. Как и ожидалось, подруга находилась не в настроении и была чем-то занята. Ей было вообще не до меня. Дав обещание на днях увидеться со мной вновь, Эма оборвала связь. Одновременно я испытывал радость, что существовал лёгкий способ контакта со своими, но и вместе с тем и разочарование от того, что девушка так жестко отбросила меня на задворки общения.

14. Нелёгкая Замена

Мне нужно было немного развеяться. Казалось, что голова готова вот-вот взорваться от роя мыслей, кружащих и жужжащих в ней, как пчелы в улье. Навалившиеся загадки о Всемогущей Книге, секреты друзей, странное видение не давали мне покоя ни днём, ни ночью. Со всем этим надо было что-то делать, но прежде попробовать расслабиться, и тут мне могла помочь небольшая встряска вкупе с алкоголем.

Я отправился в один из многочисленных ночных клубов города. Ночная жизнь манила и притягивала к себе людей во все времена. Это пора для творческого вдохновения и безудержного веселья. И, как ни крути, оно лучше всего объясняет человеческую натуру. Во тьме легко скрыть пороки и злодеяния, а также отдаться увлечениям, которые, по каким-то причинам, не удается воплотить в светлое время суток, наверное, из-за различных отвлекающих факторов.

В общем, мой выбор пал на одну из точек бурлящей ночной жизни. Клуб «Звезда» пользовался популярностью среди городского населения среднего класса. Ни внешнее, ни внутреннее убранство не претендовали на изысканность, фейс-контроль — на строгость и дотошность (достаточно не надевать кроссовки и джинсы, чтобы тебя впустили), а цены — на кусачесть, поэтому заведение забивалось до отказа в любое время суток. Танцплощадки работали только по пятницам и выходным, а бар и кафе всю неделю напролет. Наконец, настала пятница, что говорило о том, что народа наберется столько, что и яблоку не найдется места для падения. Я решил не стоять в длинной очереди, растянувшейся на несколько десятков метров, а зайти с запасного выхода. Дверь, как всегда, оказалось запертой. Я использовал силу, чтобы разрушить замок и войти никем не замеченным.

Сразу с порога музыка и шум сотен голосов оглушили меня. «Чёртова чувствительность», — выругался я, пробираясь сквозь толпу пьющих, кричащих, орущих неугомонных людей в поисках свободного места, что оказалось бесполезным занятием. Новых посетителей уже не пускали, ждали, когда кто-нибудь выйдет, но на такое решались единицы. Мне удалось выловить ловко и опытно снующего среди кучи прижатых друг к другу тел официанта и уговорить принести выпивку, предварительно обещая ему щедрые чаевые. В ожидании напитка я стал присматриваться к местной публике. Вдруг среди серой и безынтересной толпы я увидел необычную девушку. Она стояла в обществе мужчины и женщины. На вид ей было лет двадцать пять-двадцать шесть, золотистые волосы изящно покоились на плечах, а глаза то и дело бегали по сторонам, словно она не желала больше общения с собеседниками и искала знакомых среди толпы, чтобы отделаться от назойливости тех двоих.

Мне жутко захотелось спасти эту красавицу. Я стал приближаться к ней, стараясь не потерять из виду. По пути меня нагнал официант со стаканом виски со льдом. Несколько раз казалось, что я упустил прекрасную незнакомку из поля зрения, но всё-таки мне удавалось быстро ее обнаружить благодаря ориентиру, которым служили ее ослепительные волосы. Я еще подумал, что никогда не видел настолько золотистых волос ни у одной девушки. Наконец, я сумел протиснуться поближе и тут же поймал ее умоляющий взгляд. Подойдя вплотную, я обнял незнакомку за плечи и крикнул, чтобы присутствующие услышали меня:

— Ого! Какие люди и без охраны! Аустея, не ожидал повстречать тебя здесь! Как дела? — я выпалил первое попавшееся мне на язык имя, но даже не мог предположить, что угадаю его.

— О, приветики, Эмилиус! Всё отлично! Я как раз о тебе вспомнила. Мне нужно срочно с тобой кое-что обговорить. Вопрос жизни и смерти.

Мы кричали друг на друга, как сумасшедшие. До меня не сразу дошло, что и она попала в точку с моим именем. Аустея горячо попрощалась с назойливыми собеседниками и, взявшись за руки, мы стали с трудом пробираться через толпу к выходу. По пути я опустошил стакан с напитком. Выбравшись на свежий воздух из душного помещения, мы посмотрели друг на друга и громко засмеялись.

— Ты не представляешь, что они мне хотели предложить!

— Что же?

— Тройничок! Я, конечно, не старомодна, но чтобы ложиться в постель в первый день после знакомства — это ниже моего достоинства!

— Как ты угадала моё имя?

— А как ты моё?

Мы остановились. Наши взгляды встретились.

— Ты Бернаус? — неуверенно спросил я.

— Да! — прямо ответила девушка.

— Значит, будем официально знакомы, — я протянул руку. Аустея крепко пожала ее в ответ.

— Приятно познакомиться, Эмилиус, — красиво улыбаясь, промурлыкала девушка.

— Взаимно, Аустея!

Мы гуляли всю ночь напролёт, болтая ни о чём и обо всём. Расстались только под рассвет, условившись встретиться вновь. От волнения я забыл спросить номер телефона Аустеи и узнать, какими способностями она обладала. Хотя это было уже неважно. Если первую проблему можно решить с помощью телепатии, то вторая рано или поздно даст о себе знать при продолжении общения.

Когда я пришёл домой, тут же, не раздеваясь, бросился на кровать. Образ девушки не выходил из моей головы. Её глаза чем-то напоминали Эму, оттого она мне понравилась ещё больше. Размышляя, я не заметил, как стал погружаться в сон. Стоило только заснуть, как в дверь позвонили. Шёл пятый час утра. Кто это мог быть в такую рань? В душе лелеял надежду, что — Эма. Открыв дверь, я не поверил глазам — передо мной стояла Аустея.

— Как ты меня нашла? — Я находился в растерянности, выглядел помятым и не выспавшимся.

— Это не составило никакого труда! — Аустея бесцеремонно ввалилась в квартиру.

Схватив спереди за кофту, гостья потащила меня за собой в спальню. Я изумился, насколько она хорошо ориентировалась в моей холостяцкой берлоге, будто уже навещала раньше и ни раз. Бросив меня на кровать, девушка уселась сверху и стала срывать с нас обоих одежду. Такого поворота событий я никак не мог ожидать от показавшейся мне скромной Аустеи.

— Я хочу тебя, няша, — прорычала она нежно мне в правое ухо, покусывая мочку.

— А как же твои принципы, которые не позволяют ложиться в постель в день знакомства с первым встречным? — сделал я первую неуверенную попытку, чтобы остановить этот порыв сбивающей с ног необузданной страсти, которой я слабо сопротивлялся, словно заколдованный.

— К чёрту принципы! — ответила красотка рычащим голосом возбужденной львицы и впилась в мои губы сжигающим дотла поцелуем. Внезапно она выпрямилась. Глаза её загорелись голубым цветом, и уже знакомые голоса заговорили её губами: «Ты должен его остановить!». Я тут же пробудился ото сна. Рядом естественно никого не обнаружил. Что-то мне стало часто мерещиться эта чушь! Срочно нужно с кем-то поговорить, а иначе я просто свихнусь. Часы пробили одиннадцать утра.

15. Аустея

Мне очень хотелось встретиться с Аустеей снова. Её образ всё никак не выходил из головы. Она меня зацепила. Но чем именно? С этим я пока ещё не определился окончательно. Слишком мало знал эту потрясающую девушку. После встречи в клубе мы виделись еще несколько раз, но на совсем короткое время. Я намеревался узнать Аустею получше, поэтому в очередной раз набрался смелости и послал сигнал, и она ответила согласием на моё предложение сходить вместе погулять. Мы назначили местом рандеву главные ворота центрального городского парка. Я пришёл раньше и стал обдумывать, как начать разговор о тех событиях, которые произошли со мной за последнее время. В результате я решил не вмешивать новоиспеченную подругу в свои проблемы, но попросить помочь разобраться в том, что меня больше всего тревожило. Естественно, я не собирался рассказывать о том странном сновидении с нею в главной роли.

— Привет!

Знакомый звонкий голос вывел из глубоких раздумий. Передо мной предстала девушка необычайной красоты. Ее волосы переливались в лучах солнечного света, розовое платье подчеркивало юную талию. В тот момент я бы не дал этой красавице больше семнадцати лет, хотя ей уже исполнилось двадцать семь. Мне казалось, что бы Аустея ни надела, ей всё шло. Настолько она казалась идеальной.

— Привет, Аустея! Ты выглядишь просто… сногсшибательно! — запинаясь, произнес я и не без смущения, словно впервые делал комплимент девушке.

— Спасибо! Ты очень мил, — ответила она, лукаво мне улыбаясь.

Я взял руку Аустеи и пожал в знак приветствия. Я надеялся, что скоро мы дойдём до такого этапа нашей дружбы, что при встрече будем целовать друг друга в щёчку. Вступив на асфальтированную дорожку, мы направились по парку куда глаза глядят.

— Я так понимаю, что ты хочешь попросить меня о какой-то услуге? — девушка первой вступила в диалог, прервав неудобное молчание, повисшее между нами.

— Как ты догадалась? Не припомню, чтобы говорил об этом ранее, — с удивлением спросил я.

— Ты и не говорил. Я просто знаю это.

— Напомни мне свою способность.

— Я могу проникать в души людей: читать их мысли, узнавать их прошлое, поступки и намерения. Всё это предстаёт передо мной в виде ярких образов. Мне достаточно взглянуть в глаза или увидеть изображение, чтобы выяснить о человеке всё: вплоть до самых скрытых и сокровенных желаний.

— Сказать, что я был шокирован — значит, ничего не сказать. Похожими навыками владел Матас.

— Так это не было случайностью, что мы угадали имена друг друга? Ты мне «шепнула» свое имя?

— Я заприметила тебя сразу. Слишком уж выделялся из толпы. Не могла не заглянуть в твою душу. Ты уж прости. Я часто делаю это ненамеренно.

— Тут не за что извиняться. Это твоя способность. Никто не может препятствовать ею пользоваться.

Я взял Аустею за руку, и она ответила мне взаимностью. Могут ли друзья противоположного пола гулять за ручки или это прерогатива людей, перешедших на более интимный уровень отношений? Каким бы ответ ни оказался, он не имел большого значения для меня в ту минуту.

— В этом вся и проблема. Когда я вижу человека со всех сторон его внутреннего мира, я теряю к нему всяческий интерес и прекращаю общение. Видимо, такова моя участь. Эта не способность, а наказание какое-то, — грустно проговорила Аустея.

Мы присели на ближайшую лавочку, по-прежнему не выпуская рук друг друга.

— Никто не выбирает себе судьбу. С ней надо просто научиться жить. Так сказать, приспособиться к её скверному характеру, — попытался я успокоить взгрустнувшую девушку.

— С тобой всё иначе, — она бросила взгляд бездонных серых глаз на меня, живо напоминая Эму.

— В каком смысле?

— Сколько я тебя не изучаю, всё равно остаешься загадкой. Я совершенно не могу прочесть тебя полностью, как будто кто-то или что-то не дает своей магией проникнуть в закоулки твоей души.

— То есть ты хочешь сказать, что не можешь меня прочесть до конца, потому что какая-то неведомая сила скрывает меня от других? — образ видения живо встал перед моими глазами.

— Я в этом абсолютно уверена. Видимо, кто-то охраняет тебя для использования в собственных целей.

В моих глазах блеснул огонёк, которая Аустея заметила.

— Ты всё знаешь! — воскликнула она.

— Знаю не знаю, но догадываюсь, — ответил я нехотя, и тут же перешёл на другую тему разговора. — Аустея, мне нужна твоя помощь, — неуверенно я выдавил просьбу из себя.

— Конечно, помогу, чем смогу.

— Мои друзья что-то скрывают от меня. Скрывают что-то серьезное, чем не хотят делиться. Может, не доверяют, может, боятся за меня. Кто их знает? Кажется, что они натворили дел, от которых будут серьезные последствия. Они уже получили первое предупреждение.

— Я поняла, но что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Не могла бы ты заглянуть в душу каждого из них, чтобы выяснить причину?

— Нет проблем. Есть фотографии?

— Конечно, — я достал телефон, открыл галерею и подобрал снимок, на котором мои друзья изображены все вместе, и протянул сотовый девушке. Она, мельком взглянув на снимок, закрыла глаза и полностью ушла в себя. Какое-то непродолжительное время спустя она резко открыла глаза. Они загорелись желтым огнем. Вскочив с места, Аустея опрокинула голову назад, вся затряслась и тут же повалилась на землю без сознания. Всё это произошло так быстро, что я не успел отреагировать должным образом.

Гулявшие по парку люди, став свидетелями этого инцидента, подбежали к нам, предлагая различную помощь. Кто-то даже собрался вызывать скорую. Я попытался остановить их, убеждая в том, что это моя сестра, страдающая эпилепсией. Современная медицина расписалась в бессилии в её случае. Мне помогли поднять девушку с земли и аккуратно положить на лавочку. Успокоившись и убедившись, что больная находится в надёжных руках, народ стал расходиться по делам.

Пару минут спустя Аустея пришла в себя. Она была белее мела и выглядела встревоженной. Её голова покоилась на моих коленях, и я поглаживал ее шелковистые волосы.

— Это моя вина. Не стоило просить об этом. Прости меня! — искренне раскаивался я.

Аустея попыталась подняться, что далось совсем не легко. Я помог подруге присесть. Она чуть отстранилась, что не могло не огорчить, но внешне я не придал этому значения.

Ты ни в чем не виноват. Не кори себя. Я не смогла ничего выяснить, так как твои друзья поставили сильное заклинание. Единственное, что могу с уверенностью сказать: тебе стоит побеспокоиться, они действительно что-то скрывают и не хотят быть раскрытыми, — проговорила Аустея.

16. Заклинания

— Со мной такое впервые, — промолвила измождённая Аустея, когда, наконец, окончательно оправилась от удара. — Никогда прежде не сталкивалась ни с чем подобным.

— И всё же я виноват перед тобой. Не стоило просить об этом, — никак не мог я простить себе такую оплошность. Девушка подняла глаза, и наши взгляды встретились: ее — полные усталости, мои — раскаяния.

— Не нужно ни в чем себя винить. Ты ведь не мог этого предугадать. Подобное под силу только сильнейшим Бернаусам, — она сделала паузу и глубоко вздохнула. —

— Хорошо, что твои друзья не установили смертельное заклинание. Тогда ты бы увидел меня живой в последний раз.

Разве такое возможно? — моему изумлению не было предела.

— Конечно, возможно. Смертельные заклинания ставятся на случай, если кому-то всё-таки удастся проникнуть слишком глубоко в чужую тайну. В подобном случае заклинание, как яд, начинает сливаться с магической энергией и заставляет ее работать против хозяина. Другими словами, твоя собственная сила съедает тебя изнутри заживо. Избежать такой участи не по зубам большинству Бернаусов, а использовать подобное заклинание могут только могущественнейшие из них. Конечно, без последствий не обойтись. На создание заклинания затрачивается половина силы, часть которой никогда больше не восстанавливается, к тому же жизнь значительно укорачивается. Знаешь, есть тайны, которые стоят того.

— Расскажи мне о заклинаниях. Я почти ничего не знаю о них.

— Их нельзя создать в одиночку и лишь для себя (исключения составляют только смертельные). Для этого нужна группа из нескольких человек, минимум из двух. Использоваться должен только древний магический язык Всемогущей Книги. Слова должны быть просты и четки.

— Откуда вообще берутся заклинания?

— Из головы. Здесь мудрить ни к чему.

— То есть получается, что заклинание можем создать даже мы?

— Без проблем, но помни, что при этом затрачивается твоя энергия, которой потребуется немало времени на восстановление. Иногда ты можешь даже этого не почувствовать. В жизни ничто не проходит бесследно.

— Это понятно, — я решил покончить с вопросами о заклинаниях и перейти на другую тему разговора. — К кому можно обратиться за советом в моём случае?

— Я могу сказать, что магия, которая окутывает тебя, не скрывает всего, а лишь то, что считает твоим слабым местом. Таким образом, она защищает тебя. Кто это может быть, не имею ни малейшего понятия. Хотя знаешь, я думаю, что смогу кое-что сделать для тебя, — улыбнулась Аустея впервые за всё это время.

— Я буду обязан тебе до конца жизни, — с воодушевлением ответил я.

— Ловлю на слове. Я помогу тебе встретиться с одним из членов Совета. В Совете присутствуют только сильнейшие Бернаусы, которые имеют прямую связь с Книгой. Мы же можем обратиться к ней только через них. Если бы Книга пошла на прямой контакт без посредничества членов Совета, такое событие само по себе стало бы сенсацией.

Сначала я воспротивился замыслу подруги, так как боялся выдать друзей, но Аустея убедила меня, что другого выхода нет. Мне нужно посоветоваться с одним из членов Совета, который обладает всеми знаниями магии Всемогущей Книги. В конце концов, я согласился наступить на горло собственной песне. Неизвестность всегда пугает больше всего.

— С кем из членов Совета ты хочешь меня свести?

— С тем, кому ты больше всего симпатизируешь.

— Разве я кому-то там мог симпатизировать? Я даже лиц их толком не запомнил. Всё прошло, как в тумане. Неужели мне мог там кто-нибудь понравиться? — слукавил я.

— Дело в том, что люди всегда интуитивно чувствуют симпатию к одним и антипатию — к другим. Так устроена человеческая природа. Часто это случается неосознанно, и на это просто не обращается внимания. То же самое происходит и у нас, Бернаусов, и хотя мы связаны друг с другом более тесно, чем простые люди, всё-таки знакомимся ведь не со всеми, а значит, кого-то выбираем в друзья, а кого-то стараемся не подпускать близко. Насколько я вижу, заглядывая в тебя, одному из членов Совета ты бы захотел раскрыть свои тайны, и в нём ты был бы уверен, как в самом себе. Но об этом потом, а сейчас давай скроем наш секрет заклинанием.

Мы составили примерный текст, взялись за руки и, сосредоточившись на нашей силе, принялись повторять слова. Достаточно было трёх раз, чтобы почувствовать, как наши энергии переплелись в едином танце, создавая нечто вроде невидимого замка. Я получил свой первый и неповторимый опыт, который мне доставил большое удовольствие. Когда всё успешно закончилось, мы ощутили слабость, словно за раз сдали по пол-литра крови на донорство. После того, как мы немного отдохнули и пришли в себя, я помог Аустее подняться и проводил её до самого крыльца дома. Перед прощанием мы договорились встретиться вновь, чтобы вызвать того самого, понравившегося мне члена Совета.

17. Зов

Несколько недель спустя, когда Аустея окончательно поправилась, мы встретились в очередной раз. Бабье лето улетело прочь. Ему на смену пришли продолжительные холодные дожди, ночью появились первые заморозки, а утром иней покрыл тонким слоем всё вокруг. Свежесть утра бодрила лучше самого крепкого кофе. Чувствовалось приближение зимы, поэтому я находился в хорошем настроении. Больше всего я люблю зиму и искренне считаю, что нет прекраснее поры.

Настали последние числа октября. Лиственные деревья сбросили пышные разноцветные одеяния и стояли, бесстыдно демонстрируя наготу. Парк, в котором мы договорились встретиться, преимущественно состоял из хвойных деревьев, поэтому ранним утром, когда до восхода солнца оставалось лишь несколько мгновений, он выглядел сказочно. Жаль, что даже магия бессильна перед временем. Время властвует над всеми, и оно абсолютно безразлично к человеческим судьбам. В общем, поведением ничем не отличается от самих людей, равнодушных к проблемам себе подобных.

Я пробрался сквозь деревья и кустарники в глубину парка. Где-то там, у небольшого оврага на краю озерца затаилась крытая беседка — место всех тайных встреч горожан. Когда я дошёл до неё, весь с ног до головы покрытый инеем, то походил на снеговика с красным носом. В ожидании Аустеи я созерцал пейзаж и любоваться рассветом. Сколько точно времени прошло, я не знал, прежде чем услышал, как кто-то не спеша приблизился сзади. Обернувшись, я увидел девушку в коротеньком бордовом пальто, с тесно завязанным на талии ремнем, лёгкая алая шапочка покрывала её голову, скрывая под собой красивые волосы, а ноги были обуты в черные полусапожки.

— Ну привет, Красная шапочка! — я подошёл к ней и, в этот раз набравшись смелости, чмокнул по-дружески в щечку.

Лёгкий румянец смущения заиграл на ее лице. Может, причиной этого был мороз, кто знает? «Люблю ли я Аустею? — думал в тот момент я, глядя ей в глаза, — Наверное, нет». Моё сердце по-прежнему принадлежало Эме, но определенно новая подруга мне очень нравилась.

— Красный — мой любимый цвет. Он лучше всего описывает меня, — ответила она, загадочно улыбаясь. Прочитала ли Аустея мои мысли, я даже не мог догадываться. Виду она не подавала и вела себя вполне естественно.

Мы направились к беседке. Там, взявшись за руки, придумали заклинание, которое запутало бы пути любого, кто решит попытаться найти эту беседку. Заклинание являлось временным и должно было потерять силу через несколько часов.

— Как ты себя чувствуешь? — я рассматривал Аустею с любопытством.

— Всё в порядке, не волнуйся за меня, — ответила она отчужденно и холодно.

«Всё же прочла мои мысли о себе», — начал переживать я. Чувствовалось, что ей тяжело продолжать со мной беседу, и я не мог не догадаться, почему.

— Что-то не так? Я чем-то провинился? Если да, то прости меня! — мысль, что я могу потерять такую девушку, сводила с ума.

— Всё в порядке, Эмилиус. Поговорим об этом позже, — Аустея избегала смотреть мне в глаза, что являлось главным признаком лжи. — Давай работать над тем, зачем мы встретились. Сейчас я вызову члена Совета.

Опять эта чёртова недосказанность. Как трудно с женщинами: никогда не поймёшь, что у них творится в голове, хоть обладай всеми магическими способностями на земле, загадки их не разгадаешь.

Девушка присела рядом со мной и, полуобернувшись, положила свои маленькие ручки на мою голову. От прикосновения её холодных ладоней приятная дрожь пробежала по телу. Мне захотелось, чтобы это продолжалось вечно.

— Нихтунг ам каус…, — Аустея начала громко произносить слова. Её глаза загорелись желтым огнем; кисти рук запылали жаром. Так продолжалось несколько минут. Я ничего не почувствовал, но она, казалось, испытала неповторимые ощущения, так как выглядела воодушевленной. Закончив, она убрала руки с моей головы и отодвинулась.

— Нужно подождать. Думаю, процесс займет немного времени, — сказала Аустея, по-прежнему избегая смотреть мне в глаза. Я присел рядом с ней. Взял еще не успевшие остыть руки девушки в свои.

— Скажи, Аустея, что с тобой? Почему ты себя так странно ведешь? Я что-то делаю не так? — недоумевал я.

Она поднялась с места, освободив свои ладони из моих и, повернувшись ко мне лицом, высказала всё, что накопилось на душе.

— Нет, Эмилиус, скажи мне — чего ты хочешь? Я не могу понять, любишь ты меня или просто желаешь дружбы. То, что я вижу, не дает четких ответов. Определись со своими чувствами сначала, а потом обращайся ко мне, — девушка повернулась спиной и отошла к выходу беседки, скрестив руки на груди.

Для меня произошедшее не стало сюрпризом. Я ожидал, что подобный «взрыв» рано или поздно должен будет произойти. Подойдя к Аустее сзади, я обнял ее и прошептал на ухо:

— Я уже определился. Чтобы избежать недоразумений в будущем, давай придумаем нерушимое заклинание, которое не позволило бы тебе заходить в мою душу. Иначе ты никогда не обретёшь счастья и любви. Твоя способность будет постоянно вмешиваться в отношения, пока не сделает совершенно несчастной и отчужденной.

Аустея резко повернулась ко мне, не отступая ни на шаг назад. Мы стояли так близко друг к другу. Побоявшись упустить момент, я губами прикоснулся к её губам, и мы слились в едином поцелуе, который совсем уже не напоминал дружеский. Неожиданно позади раздался странный шум, который отвлек от приятного занятия. Перед нашими удивленными взорами материализовался один из членов Совета.

18. Участь

Перед нашими изумленными взглядами предстал собственной персоной Хосе Рамолис. Он сиял во все зубы широкой латиноамериканской улыбкой, которая свойственна только жителям Южной Америки, и наслаждался тем, что застал нас врасплох. Одетый в чёрный классический костюм, стоя с широко расставленными ногами, он фамильярно спрятал руки в карманы брюк. На его начищенной до блеска обуви отражался потолок беседки, а часы брендовой фирмы за несколько тысяч долларов «кричали» нам, что он выходец отнюдь не из бедной семьи. Но в первую очередь бросались в глаза его белоснежные зубы.

— Я так смотрю, что совсем не вовремя явился по вашему зову. Могу отвернуться, чтобы дать вам пару минут (весь разговор велся на английском. Языке Книги между Бернаусами использовался крайне редко, только в определенных случаях), — подмигнул Хосе. Мне определенно нравился этот парень.

— Мы уже закончили, — ответила Аустея, отстраняясь от меня. — Так что ты появился в самое подходящее время.

— Ну, раз с амурными объяснениями покончено, перейдём к делу. Зачем вы меня вызвали? Чем могу служить? — он подошёл к скамейке, щелкнул пальцем и сел на из ниоткуда появившуюся подушку. Хосе определенно любил власть, хотел чувствовать себя важным и уважаемым, но, несмотря на его вызывающее поведение, я действительно чувствовал к нему симпатию и, казалось, мог довериться с любой тайной.

— Дело в том… — начала Аустея, но была прервана Хосе, который пристально всматривался в меня черными, как уголь, смеющимися глазами.

— Пусть он сам всё расскажет.

Я не знал, с чего начать. Мысли снова роем пчёл зажужжали и закружились в моей голове, только ещё больше запутывая слова. Пришлось досчитать до десяти, чтобы заставить себя успокоиться и прояснить голову.

— Со мной творится что-то неладное, — начал я свою речь, — странное видение приходит ко мне уже не первый раз и просит помочь остановить кого-то. А ещё мои друзья скрывают тайну, охраняемую сильным заклинанием. Никто не может толком объяснить, что происходит, и это просто сводит меня с ума.

До конца излив душу, я поймал на себе два острых взгляда. Первый выражал удивление и непонимание, а второй был испытующим и над чем-то раздумывающим. Несколько секунд тянулась тишина, но Аустея опередила Хосе, который уже намеревался что-то сказать.

— Ты мне ничего не говорил о видении! — сказала она обиженно.

— Прости! Я просто не хотел зря беспокоить и впутывать тебя во всё это, — виновато ответил я.

— Интересно, интересно, — пробормотал Хосе, не обращая внимания на нашу перепалку и, встав со своего места, подошел ко мне, положил горячие ладони на мои виски и будто принялся к чему-то прислушиваться. Ему понадобилось несколько минут, чтобы разобраться с ситуацией. Убрав с меня руки, Хосе отступил на несколько шагов назад, но уже не стал садиться на место. Из его глаз исчез смешок, уступая место любопытству и интересу.

— Всё, что я узнал, останется между нами, — наконец, он прервал тягостное ожидание. — Совет не должен быть в курсе этих дел. Похоже, что Всемогущая Книга является твоим покровителем. Она хочет, чтобы ты раскрыл тайну того, чего сама не ведает, так как является заложницей собственных заклинаний. Книга не вездесуща, как многие из нас думают. Ее власть ограничена.

— Как такое возможно? — воскликнула, не веря услышанному, Аустея.

— Однажды Книга отдала людям половину силы, которая оказалась ей в тягость. Это лишило её многих способностей. При этом энергии могущественного артефакта достаточно, чтобы противостоять всем Бернаусам вместе взятым. Но решить каждую проблему, связанную с магией, она не в силах, поэтому в подобных ситуациях Книга обращается за помощью к одному из нас. Тому, кому доверяет больше всего. В данном случае — это ты, — Хосе кивнул в мою сторону.

— Так что же мне нужно предпринять в первую очередь? С чего я должен начать? — до меня никак не доходил смысл слов участника Совета, что выводило из себя.

— Здесь тебе никто не советчик. Слушай своё сердце. Найди способ общения с Книгой, и она предложит тебе пути решения. Если она уже вмешалась в ситуацию, то значит, всё очень серьёзно.

Только я захотел спросить о друзьях, как Хосе опередил меня:

— Насчёт твоих друзей. Не могу ничего сказать определенного. Они оградили свою тайну от проникновения сильным заклинанием, но им же хуже от него. Оно съедает изнутри их самих, и, к сожалению… — он сделал паузу, переводя взгляд, уже полный сострадания и жалости, на Аустею, — тех, кто хоть раз соприкоснулся с ней.

Я заметил, как глаза девушки расширились от ужаса. Её ноги подкосились, и она, попятившись, опустилась на скамейку. Румянец вновь сменился бледностью.

— Теперь мне понятна причина постоянной слабости и утомляемости. Заклинание всё-таки оказалось ядовитым. Я думала, что просто потратила слишком много энергии, — в голосе Аустеи чувствовалось отчаяние. Я подошёл к ней и, присев рядом, принялся успокаивать взволнованную подругу.

— К сожалению, нет. Заклинание изначально было не смертельным, но его неумелое создание привело к тому, что оно трансформировалось в крайне опасное, — говорил Хосе деловым тоном всезнающего эксперта, сведения которого не может оспорить ни одно живое разумное существо на Земле. — Остановить этот процесс можно, и способов много, но спешить не обязательно, так как яд действует годами. Если бы оно относилось к числу прямых смертельных заклинаний, то противоядия не нашлось бы. А так девушка может погибнуть в результате одного из множества несчастных случаев, прежде чем яд доделает свое дело.

— Хосе, ты можешь нам помочь? — спросил я с надеждой в голосе.

— Если я вмешаюсь, это станет известно Совету, и последствия будут не столь благоприятными: как в мою пользу, так и в вашу. Прежде всего, пострадают твои друзья. Попытайтесь решить эту проблему по-семейному, не вынося сор из избы, и постарайтесь больше не связываться со мной, иначе я буду вынужден открыть всё Совету, и тогда вы столкнетесь с серьезными последствиями. А сейчас мне пора. Я получил вызов на очередную инициацию.

Хосе пожелал нам удачи и, горячо попрощавшись, исчез также неожиданно, как и появился. Мы с Аустеей остались вновь одни.

— Наверное, ты теперь ненавидишь меня? — спросил я, ожидая услышать много нелестных слов в свой адрес, но вместо этого встретил нежный и любящий взгляд.

— Вовсе нет, — чуть слышно промолвила она. — Я верю, ты… мы найдем способ избежать этой участи. К ней приспосабливаться я не собираюсь.

Мы направились прочь из парка. Я не знал, о чем думала Аустея в ту минуту, мне же на ум пришел образ Эмы.

19. Первая жертва

Она подошла сзади и закрыла мои глаза своими тёплыми и нежными ладонями. От прикосновения мягких и гладких рук у меня побежали приятные мурашки по телу. Её имя действовало подобно заклинанию. Достаточно произнести один раз, чтобы я превратился в безвольного раба раз и навсегда. Но, к сожалению, я всегда знал, что она не испытывала ко мне ответных чувств. Для этой девушки я оставался «просто другом» и не более того. И всё же что-то подсказывало, что в ней сейчас произошли какие-то необъяснимые изменения.

Она казалась чересчур нежной, заботливой и внимательной ко мне. С одной стороны, этот факт окрылял, но с другой, заставлял задуматься над тем, что могло стать причиной столь резкой перемены. Не вернётся ли всё потом на круги своя? Я мог бы зацепиться за второй вариант и испортить минуты скоротечного счастья, которое пройдет безвозвратно, не прощаясь и не обещая вернуться вновь. Я решил наслаждаться тем, что испытывал сейчас, а не любоваться потом издалека и страдать из-за недосягаемости. Как говорится, лучше синица в руках, чем жаворонок в небе.

Я повернулся, шепча имя Эмы как молитву. Её глаза блестели от возбуждения и тайных желаний. Полуоткрытые губы откровенно напрашивались на поцелуй: на самый пламенный и страстный, какой только я ей мог подарить. Происходящее не казалось сном, но и реальность не напоминало вовсе. То было что-то между ними. Мы долго сжигали друг друга огненным пламенем любви и страсти. Мир вокруг перестал существовать. Мы остались совершенно одни и могли без страха и стеснения проявлять чувства даже самого интимного характера. И вот уже Эма и я стоим полностью освобождённые от рабства одеяний, но это уже неважно. Мы могли принадлежать друг другу без остатка вечно. Красотою она могла сравниться только с самой Афродитой, и это сводило меня с ума. Я просто был не в силах оторвать глаз от неё и готов целовать каждую клеточку тела любимой.

Неожиданно ей захотелось сообщить мне что-то срочное. Но прежде чем Эма успела открыть рот, я положил пальцы на её алые губы, ясно давая понять, что слова сейчас ни к чему. В жизни есть мгновения, когда общение между двумя влюблёнными осуществляется без помощи речи или жестов, а за счет взглядов и прикосновений. Кто хоть раз в жизни по-настоящему любил, испытал это. Именно сейчас настали такие мгновения, и мне хотелось, чтобы они длились бесконечно. Но Эме не терпелось сообщить мне важную информацию. Она убрала мою руку со своих губ и заговорила голосом рингтона моего мобильного телефона. Прошло ещё несколько секунд, и я проснулся. Я так разозлился, что захотел с помощью силы разнести мобильник на мелкие кусочки. В ту минуту я поблагодарил судьбу, что способности Бернаусов не действует, когда нами овладевают эмоции. Полежав немного и отойдя ото сна, я дотянулся до мобильника и ответил голосом, дающим понять, что меня разбудили в самый неподходящий момент.

— Алло! — я даже не взглянул на имя звонившего.

— Привет! Извини, что бужу в столь ранний час, но у нас случилось несчастье, — прозвучал встревоженный голос Лукаса.