Бесплатный фрагмент - У Света и Тьмы. Книга вторая. Агент Сатаны в Раю

Глава первая

«Готовься!» Легко Сатане говорить! Как будто речь идёт о загородном пикнике с шашлыком! Нет, брат: тут пахнет «жареным» — и не кем-нибудь, а мною. Потому, что Господь и Сатана — это не единство и борьба противоположностей. Это — палка о двух концах. И оба конца изнемогают от «дружелюбия». По мне. Не всё ли равно, от кого «удостаиваться»! А будет, за что: уже из намёков Сатаны вырисовывалось моё амплуа. Вместе с перспективами.

Ну, вот, зачем я ему? Не затем же, что он изнывал от жажды благодеяний — а тут и я вовремя подвернулся? Он ничего не скрывал — да и я не питал иллюзий. Насчёт «эксклюзивного» сыра. За всё, увы, надо платить. И, не абы, чем: душой. И не «с чужого плеча»: со своего.

Да, он утешил меня тем, как намерен распорядиться «платёжным средством». Частично. Ни казанов, ни сковородок, ни чертей с кочергами как будто не предвиделось. Но и только: то, что мне предстояло, выглядело ничуть не лучше. По части комфорта.

Подумать жутко: мне было предложено стать «засланным казачком»! И куда: к самим Господу Богу! В рай! И как «предложено»: босс предъявил контракт — и «всех делов». «Об отказаться» не могло быть и речи: я «подписался» и, какие-никакие услуги — а получил.

Я — и в раю? И не в качестве гостя. И не для знакомства с местными достопримечательностями…

— Не скрою: задание трудное. Ответственное.

Хозяин уже вернулся из «поездки по белу свету» — и сейчас наставлял меня на дорожку. Хорошо ещё, если всего лишь «в дальнюю», а не «в последний путь».

— Тебе предстоит осуществить масштабную диверсию. Этого в раю ещё не делал никто.

— Значит, я буду первым и последним, — «дал я оптимизму». — Надеюсь только, что речь идёт не о «тротиловом эквиваленте»…

— Мог бы и не оскорблять лишний раз.

«Оскорбишь тебя! Тот, кто сделает это, дня не протянет!»

— Ох, и перец же ты! Успокойся: обвешивать тебя гранатами я не стану. Задача — вполне мирная, «гражданская»: помочь товарищам из «Райстройуправления». «Зашиваются» ребята.

— Из райстройуправления?

Я вполне квалифицированно разместил глаза на лбу.

— Какого района? И причём тут я?

— Смешно!

Хозяин одобрительно похлопал меня по плечу. Или он так «иронизировал», или, в самом деле, не понял. Этого уже я не понял.

— «Райстройуправление» расшифровывается не как «районное», а как «райское». То есть, Управление по строительству рая.

— Тоже смешно! А как же «И насадил Господь рай…» (Бытие, 2:8)?! О строительных работах, пардон — ни слова! Дико извиняюсь — явное противоречие канону! И что там строить, в раю? Насколько мне известно, рай — это сад, огород и парк «в одной авоське». Тут тебе — и фрукты-овощи, и дорожки со скамеечками, и фонтаны с лужайками. Всё для культурного отдыха трудящ… виноват: праведников. Чего-то не хватило?!

— Ну, что ж: представления — в целом верные.

Хозяин заметно прибавил в усмешке.

— Но — устаревшие. Из прошлого. От «святой» Перепетуи.

— Издеваетесь?

— Ничуть. Была такая святая. Почила в бозе в двести третьем году. От рождества Христова. Именно она первой «описала» рай.

Усмешка переквалифицировалась в ухмылку.

— Ох, уж эти мне фанатики! Но это — тот редкий случай, когда фантазии — в цвет. Хотя тут и фантазировать не о чем. Любой дурак знает, что лучшее место отдыха — дача. Конечно, не «ваши шесть соток», а настоящая дача. Роскошный дом посреди леса, сад, цветник, бассейн. Так что Перепетуе не пришлось напрягаться. По части воображения.

— И чем же это не устраивает нашего оппонента?

Я благоразумно не стал отделять себя от Хозяина. Кажется, это пришлось ему по душе — или, что, там, у него. Он даже на мгновение перестал объедать меня взглядом, что, само по себе — редкость.

— Так Второе пришествие — на носу! Надо готовиться к приёму контингента. И уже не штучно — а партиями.

— Как Второе пришествие?!

Мне опять стало плохо. Выходит, недолго нам с Хозяином осталось гулять? Чего ж он тогда не выглядит убитым горем?

— Даю справку, — полился бальзамом шеф. — Во-первых, «приходить» наш оппонент и не собирается. Нельзя верить всему, что пишут в книжках. Особенно — в сказках. «Приход» устроят сами человеки. Или ты не чуешь «запаха дружбы» в воздухе? Правда, он больше отдаёт гарью и порохом, нежели объятьями и засосами. А во-вторых, мы с Господом… ну, как это?.. равносубъектны, что ли. Он не может покуситься ни на меня, ни на то, что принадлежит мне по праву. По должности, то есть.

— А…

— Да, выбраковкой клиентуры действительно занимается он.

Чтобы расшифровать вопрос, Хозяину понадобилось лишь моё «а».

«Юморист: „выбраковкой клиентуры!“ Как будто речь идёт о лошадях, а не о праведниках!»

— В рай попадут лишь те, кто пройдёт отбор. Но другая епархия — это моё! И те, кто заключил со мной сделку — вне юрисдикции Господа…

Он ковырнул меня глазами.

— … до тех пор, пока я не заявлю об обратном. То есть, пока не передам клиента в руки слуг Божиих.

У меня перехватило горло. Не исключено: рукой Хозяина.

— И такое бывает?

— Да. Но не часто. Я редко ошибаюсь в людях. А печальный для них итог — следствие происков врага и собственной недальновидности.

Моё плечо снова взбодрили. Основательно — на пару лишних синяков.

— Так что, можешь не волноваться: пока ты со мной, то и я — с тобой. И — наоборот. И ещё: тебе предстоит общаться с Господом. Если повезёт. Так вот: не бойся его. Он — хоть и «трёхголовый», но не Змей Горыныч. Вполне симпатичный мужик. Что же до его «трёх голов», то это — так, для удобства. Не понимаешь? Ну, для неба он — Отец, для Земли — Сын, в вопросах агитации и пропаганды — Дух Святой. Вот и всё «чудище». Хочешь узнать больше — читай Ницше.

Я перевёл дух: Сатана ослабил хватку. Да, этот парень умеет держаться за своё на чужой глотке.

— Один вопрос?

— ?

— Если не диверсия и не теракт, то чего же там строить?

Тут меня снова подвергли избиению. «Дружескому».

— Неплохо сформулировал: «два — в одном!» Экономия в чистом виде! Чего строить, говоришь? Есть, чего. Где-то «счастливчики» должны жить? Должны! Чем-то их надо занять? Надо! Значит, нужно строить жильё, создавать комплекс бытовых услуг, организовывать производства и…

— «Производства»?!

Я был настолько потрясён, что забылся и посягнул на субординацию.

— В раю — производства?!

— А ты, что думал?

— …

Это я так «подумал».

— А, если углубить?

— Ну, я… вообще-то… думал, что рай — это место вечного блаженства… Абсолютной свободы… Торжества духа над телом…

— Правильно! А что делает человека свободным? Труд! Помнишь: «arbeit macht frei!»

У меня отвисла челюсть.

— В таком контексте?!

Хозяин развеселился.

— А почему бы и нет? Труд освобождает и даже облагораживает. Ты ведь сам когда-то писал сочинение о том, что счастье — в труде. Какого же тебе хрена… Да, так вот, именно эту мысль ты и должен внушить Господу. В числе прочих.

— Внушить?! Я — Господу?!

Мне стало настолько плохо, что Хозяин снизошёл. Нет, не до валокордина: до корректировки.

— Хорошо: не внушить, а подсказать. Точнее даже: навести. И не словом, а делом. Поэтому тебе предстоит возглавить строительство рая.

«Увидев» меня, он внёс очередную поправку:

— Ну, хорошо: не возглавить, а стать главным консультантом.

«Откорректировал», нечего сказать. «Поправил». Ему всё же пришлось снизойти до валокордина.

— Я — всего лишь юрист, — простонал я, морщась и от боли, и от лекарства. — Я — не строитель.

— Ну, это ничего, — «успокоил» Сатана. — На Руси и не такое случается. И потом: ты ведь работал в строительстве? Как юрист?

— Ну, работал.

— Связи остались?

— Остались.

— Кирпич, цемент организовать сможешь?

— Не знаю… Смогу, наверно…

— Людишек?

— Ну, если кирпич смогу — то и людишек.

— Призвать к ответу нерадивых подрядчиков?

— Но — почему я?!

Крику и не потребовалось моей помощи: сам вырвался.

— Разве не проще заслать какого-нибудь прораба? Бригадира, на худой конец?

Хозяин неожиданно вздохнул. Из него даже человек выглянул. Вряд ли — он сам. Скорее всего, одна из «приватизированных» душ. Да и то ненадолго: мгновение — не больше.

— Проще. Конечно, проще. Только «проще» — не значит «лучше».

Где ты видел прораба-интеллектуала? Я уж не говорю о бригадире «с худым концом». А мне нужен не безмозглый «токарь-пекарь», а диверсант-мыслитель! И не для того, чтобы закладывать бомбы кирпичами. Строить будем качественно! Даже не на века: навсегда! Пока то небо не свернётся, как свиток — так, кажется, в Библии?

— А…

— Нэ журысь, хлопчик! — наградил меня Сатана очередным синяком. — Твоя задача — чтобы было, как в Библии. Помнишь: «И увидел Господь всё, что он создал, и вот, хорошо весьма». Надо, чтобы это ему понравилось. Только ему: остальные — не твоя забота.

Я скорбно уронил голову на грудь. Я понял: это — конец. Назад мне не вернуться. И не потому, что обратной дороги нет: некому будет по ней возвращаться…

Глава вторая

— Определяю координаты… Настраиваюсь на волну Господа… Подключаюсь… Даю проверку. Как слышно меня? Как слышно?

Лицо Хозяина пылало вдохновением — как всегда, в минуты очередного злодейства… виноват: очередного акта творчества.

— Готовься. Только учти: «здесь вам — не тут». Рай — не Земля, и это существенно ограничивает наши возможности. Туда я — не ездок.

— А как же «И был день, когда пришли сыны божии предстать пред господом; между ними пришёл и сатана»?

— Это — для «пипла»! — махнул рукой босс. — Если мы с Ним и встречаемся по делам, то лишь на нейтральной полосе. А тебе гарантируются лишь три «п»: перемещаться, подглядывать и «подключаться». Ты сможешь всё видеть и слышать — но и только. Ни вылезти наружу, ни, тем более, вмешаться в процесс ты не в состоянии. Только — разведка. И на том ещё спасибо: я этот канал буквально зубами вырвал! Всё понял?

Я вздохнул.

— Готов?

Я вздохнул ещё раз.

— Тогда: пять… четыре… три… два… один… пошёл!

…Я не почувствовал ни момента пуска, ни момента приземления: очнулся уже над «объектом».

«Мать твою: рай!»

— Господа Тайный Совет, прошу садиться.

Присутствующие — человек… душ пятнадцать — расселись по тучкам.

— И долго мы будем вот так мыкаться?

«Ба: да это же — сам Господь!»

Председательствующий охлопал сиденье под филеями.

— Можно вызвать кого-нибудь из престолов, — робко предложил ангел по левую руку от Господа.

«Рафаил!» — «догадался» я по шеврону с именем, нашитому на тунике, в которую был облачён архангел. Насколько мне было известно, Рафаил исполнял здесь обязанности министра здравоохранения и лейб-медика двора Его… самих Господа Бога.

Реакция Господа была предсказуемой: он поморщился. Я бы тоже поморщился: какие-никакие — а престолы не стулья, а живые существа. Похоже, Всевышний был демократическим владыкой, и не считал возможным сидеть на шее у других. Даже у тех, кто уже одной «фамилией» обречён на роль «вспомогательного состава». И, потом: речь шла о чинах ангельских. Более того: о третьем чине первой степени. Впереди по близости «к телу» — только серафимы и херувимы.

— Хватит издеваться над мужиками! Я же — не какой-нибудь, там,

Субудай. Да и престолам надо к делу пристраиваться, а не к моей заднице.

Архангел «дезавуировался» вместе с предложением.

— Подъархангел Мафусаил?

С дальнего края тучи, выполнявшей обязанности стола, поднялся одетый в несвежую тунику мужик.

— Вы, как всегда, замаскировались — а вопрос как раз по Вашей епархии!

«Господь — и „на Вы“?! Чудеса!»

— Не след подъархангелу выступать прежде архангела, — отработал смирение Мафусаил: явно — не дурак!

— Демагогия! — не одобрил Господь. — А я жду предложений.

Так как самоотвод не прошёл, Мафусаил развернул свиток, прежде торчавший у него под мышкой, и расстелил его «на столе».

— Я… вот тут… набросал… кое-что…

— Господа Тайный Совет, — скомандовал Всевышний, — прошу к карте!

Все склонились над «столом».

— Это — что?

Что-то в голосе Всевышнего говорило мне о том, что сейчас парня будут бить. Бедный Мафусаил!

— План благоустройства, — доложил Мафусаил скорее себе, чем Господу.

— А Вам, что было поручено?

— ….

— Вам было поручено представить не план благоустройства, а план обустройства. Улавливаете разницу?

Мафусаил шумно потянул носом — вряд ли улавливая им разницу.

Всевышний опять склонился над картой. Но лучше бы он этого не делал: она лишь подзаряжала его неудовольствие.

— Ну, что это такое?! Опять — сплошные лужайки, садочки и лесочки!

А где мы будем контингент размещать? Где будем его трудоустраивать?

«И этот — туда же?! И никто даже не удивился! Ну, и ну!»

Вопросов на тему несоответствия взглядов Господа библейским канонам и в самом деле не возникало. Судя по выражению лиц, о Библии здесь разве, что слышали. Даром, что сами — библейские существа.

Оглядевшись, я понял, что здесь в ходу — другая литература. Для служебного пользования. На книжной «полке» стояло всего четыре «труда»: Сборник

Указов и постановлений, Штатное расписание, Правила внутреннего распорядка и Единый тарифный классификатор.

— Выражаю Вам своё неудовольствие!

Мафусаил накрылся творением. Не совсем сам: Господь тоже приложил к этому руку.

— Ефиим?

Вскочивший на ноги невзрачный мужичок с места в карьер принялся грызть… нет, не гранит науки: свои ногти. Взгляд его, в классической, земной манере, был устремлён на потолок, роль которого исполняла белая тучка.

«Совсем, как наши двоечники!».

— И это — всё? — хмыкнул Всевышний.

Ефиим вынужден был перенацелить взгляд с «потолка» на «пол». Да и текст не мешало дать.

— Я ведь, Господи — хранитель очага… всего лишь. Я — не по строительству, а по эксплуатации. ЖРЭП, так сказать…

— Работнички!

Господь недолго сокрушался квалификацией «нижних чинов». Спустя мгновение он уже «поедал» взглядом Мафусаила. Хорошо ещё, что тот успел сгруппироваться, не то худо бы ему пришлось! С Господом шутки плохи: даже я это понял!

— На исправление ошибок — неделю сроку! Подойдите, наконец, к вопросу концептуально! Двадцать первый же век на дворе… ну, за окном… ну, вы меня поняли!

Испепелять сотрудников было напрасной тратой времени и энергии: все успели «рассредоточиться». Лишь где-то «на «Камчатке» «над окопами» одиноко колосилась чья-то рука.

— Чего Вам, Михаил?

«Так вот ты какой, архистратиг! Ничего: кубатура — впечатляющая! И взгляд — типично армейский! Такой и из духа дух вытрясет!»

Архистратиг вскочил на ноги и вытянулся по стойке «Смирно!»

— Разрешите обратиться?

Солдат и на небе — солдат.

— Обращайтесь.

— Так мне что, Господи: готовиться?

— К чему?

— К походу?

Всевышний улыбнулся.

— Отдыхайте пока.

— Как же это?!

Несостоявшийся полководец старательно напрягал мозги, явно не изобилующие ни извилинами, ни мыслями.

— Разве не мне… ну, это… змия древнего?

«Змия древнего»! Однако, ты, дяденька, если не читал сам Библии, то, хотя бы, слышал о ней! Вот, уж, от кого не ожидал!»

— Не горячитесь.

Кажется, Господь он явно симпатизировал этому простодушному здоровяку: ведь, по Библии, тот за него — грудью и легионами.

— Армагеддона не будет. В том смысле, как его дают на лекциях старцы. Люди сами себе устроят Армагеддон. И очень скоро. А Вы думали, я из прихоти требую ускорить работы? Нет, брат: время поджимает.

Насмешливый взгляд Господа прошёлся по лицам отдельных, потерявших бдительность «окопников». Тут уж, как говорится: кто не спрятался — я не виноват.

— Или Вы думали, что я начну насылать коней, всадников и изливать чаши гнева?! Да, что же я, изверг, что ли? Или я обязан, так сказать, «соответствовать»? Так ведь я этих книжек не писал, и ТАКОЕ писать никого не надоумливал! Сами дошли! А мы с вами, други мои — политики, а не палачи! Хозяйственники! Из этого и давайте исходить в своей работе!

Его взгляд вернулся на лицо подъархангела.

— А Вы, Мафусаил, поднатужьтесь! Ну, поищите таланты в своём окружении! Шансов немного — но, как говорится, попытка не пытка. Работайте, не сидите сиднем. Я Вашей самостоятельности не ограничиваю: я ограничиваю только сроки. Вы меня поняли?

Подъархангел скорбно уронил голову: понял, значит.

Дальнейшее было неинтересно — и я отправился на доклад к Хозяину. Информация пришлась тому по душе: всё пока развивалось в точном соответствии с его замыслом.

В течение нескольких последующих дней я неоднократно наведывался в рай. И каждый раз я с откровенным сочувствием наблюдал за тщетными потугами Мафусаила найти хоть что-нибудь дееспособное.

Прошло уже пять дней. За это время библейский Творец уже организовал свет, твердь, светила, насадил деревья и кусты, развёл рыб, животных и птиц — и вплотную подбирался к человеку. А Мафусаил пять дней из отведённых семи потратил на то, чтобы убедиться: в раю талантов нет. Точнее: здесь таланты — лишь по одной части. Той самой: дифирамбы петь. Даже старцы — числом двадцать четыре, которые — демонстрировали чудеса исключительно по этой части. Чудеса изобретательности и гибкости.

Словно задавшись целью соответствовать роли, они умудрялись падать ниц одновременно с воплями серафимов «Свят, свят, свят, Господь Вседержитель!» А ведь те взывают непрерывно, не зная покоя ни днём, ни ночью! Каково же старцам! Ведь им надо не только синхронно падать, но ещё и успеть сдёрнуть с лысины злат венец! И ничего: справляются! Хотя, казалось бы, много проще один раз лечь — и уже не вставать. Но нет: «Лечь! Встать! Лечь! Встать»» И так — непрерывно!

Бедный Мафусаил: народу много — а остановить глаз не на ком.

Ну, вот, не на ком! Ни строителей, ни архитекторов, ни просто художников: сплошные пастухи и ортодоксы. Даже в том отсеке, который тут называется «лоно Авраамово». Как я понял, здесь блаженство ещё не предоставляется: здесь предоставляется лишь его предвкушение. Блаженство будет по окончании Судебного Процесса. А до тех пор сюда, на временное поселение, отряжают души мучеников и святых. Здесь они общаются с ангелами и друг с другом. Надоели уже и тем, и другим до чёртиков.

Я заметил, что даже лоно Авраамово совершенно не оборудовано для приёма значительных масс праведников. А ведь предполагается наплыв. Ни плодов, ни фиговых листков на всех не хватит. Даже с водой будут проблемы: ручейки хороши для пейзажей — но не для водоснабжения.

Разумеется, никто из обитателей «лона» и палец о палец не ударил, чтобы хоть как-то изменить положение. Но даже если бы и ударил — ничего бы не изменилось. Потому, что ударяльщики — никудышные. Строить — это тебе не быкам хвосты заносить и не «впаривать дезу» сородичам. Тут много чего знать нужно.

Но мученики ничего не знали — и знать не хотели. С них довольно было и того рациона, который им определил министр-администратор рая архангел Иеремиил. Рацион был явно не ресторанный: этот человек считать умел. В основном — так: «два пишем — один на ум пошло». На чей ум пошло уточнять, разумеется, ни к чему.

А в тот, «не ушедший на ум», входило немного амброзии, нектара и много смокв. Последнее преобладало: нечего баловать мучеников. И, потом: смоква — еда земная. Хоть и простая — но калорийная. И привыкать не надо. Не то, что ангелам: у них структура — нежная. Особенно — желудок. Отсутствующий. Поэтому-то нектар и амброзия всегда являлись товаром повышенного спроса. Классическим дефицитом. То есть — не для всех. В раю тоже — живые люди, и дураков нет. Хотя бы в этом смысле…

Глава третья

В полном расстройстве чувств Мафусаил встречал день шестой от приказа Господа. В таком же состоянии он бы его и проводил, если бы во время перемещений в одном из интермундий — междумирий — не повстречал Сатану. Случайно. Со стороны Мафусаила.

Я оказался и свидетелем, и участником встречи. В интересах дела — своего, разумеется — Хозяин не только сохранил дарованные мне таланты, но и экстраполировал их на всю Вселенную. В части перемещения и разведки «с потолка». Мне достаточно было лишь подумать о каком-то месте — и вот я уже там. Известно ведь, что быстрее мысли нет ничего: самый эффективный способ передвижения. Не нужны ни фотоны, ни аннигиляторы.

Я мог даже мысленно подключаться к Хозяину и сопровождать его в «поездках». Правда, лишь в тех случаях, когда сам Хозяин желал этого.

В противном случае воля Сатаны немедленно блокировала моё желание: ведь моё желание — его благодеяние.

— Кого я вижу?! — почти натурально обрадовался Сатана. — Дружище Мафусаил!

— Здравствуйте, Светоносный.

Мафусаил почтительно склонил голову. С одного взгляда на товарища было ясно: товарищ с понятием. Это — к вопросу наличия мыслей и отсутствия желания фамильярничать с «конкурирующей фирмой».

По информации Хозяина, в отличие от недалёких собратьев, Мафусаил был ангел «тёртый». Он, если и кричал «свят, свят, свят, Господь Вседержитель», не забывал помянуть при этом и Властелина Тьмы. Про себя — но в обязательном порядке и положительном контексте.

Мафусаил не выглядел ортодоксом — дураком, то есть (один из неканонических вариантов перевода). Явно по этой причине он не обзывал моего работодателя Сатаной, а именовал его нежно и почтительно: «Светоносный». Он, хотя и служил Господу, но не забывал и не забывался. Не забывал хотя бы того, что его визави сам был Господом — но как бы наоборот. То есть, Господом тех, до кого не дошли руки у его Господа: и тех людей, и тех дел, и тех явлений, и даже тех миров. Поэтому он и не рассматривал Светоносного, как «равного себе — только немножко падшего». У Мафусаила хватило ума не читать Библию.

И, потом: зачем ему супротивничать Хозяину? Слишком часто пересекались их дорожки в междумириях. Как и земного прораба, небесного кормили ноги. Ноги и связи. Господа ведь не интересовало, откуда что берётся: вынь да положь! А «вынуть» зачастую мог только Светоносный.

— Да ты прямо изнываешь под бременем радости!

Подъархангел немедленно «соответствовал»: усмехнулся.

— Точно… Аж прыгать хочется… Вы, наверно, знаете, что мы готовимся к приёму жильцов…

— Проблемы?

Мафусаил шумно потянул носом. Согласен: это — куда выразительней, чем протяжный вздох. И гораздо доходчивей.

— Не то слово…

— «Зашиваетесь»?

— Если бы: и не приступали. И план не приняли: осмеяли. Теперь вот надо представить другой — а где я его возьму? Ни людей, ни материалов — ничего! Одни — святые, мать их! А руки у них, сами знаете, откуда растут…

— Вот как…

Сатана задумался. Качественно, так. Правдоподобно.

— Тебе исключительно повезло, дорогой!

— ???

— Кажется, я могу тебе помочь… Вылезай!

Я вылез: не Мафусаилу же адресовался приказ?! Небесный строитель лишь покосился на меня, не удостоив даже полноценно скучающего взгляда. Должно быть, в раю демонстрируются фокусы и почище — и при этом даже не считаются таковыми.

— Разреши представить тебе моего спутника и личного друга…

«Личного друга!»

Я усмехнулся — но постарался сделать это, как можно жизнерадостней. Не то Хозяин сочтёт это идеологической диверсией. Краем глаза успел заметить, как сразу же подобрался Мафусаил. Его кислый взгляд даже оживился неким подобием интереса. Ещё бы: Самих Светоносного — личный друг!

— … господина Юриста.

С завершением представления интерес к моей персоне резко упал. На месте целого юриста товарищ явно предпочитал увидеть хотя бы половину архитектора.

— А это…

Сатана многозначительно ткнул меня в бок.

— … подъархангел Мафусаил. Член Тайного Совета при Господе Вседержителе с правом совещательного голоса. Аналог земного кандидата в члены Политбюро.

Слово «Политбюро» звучало внушительно даже для того, кто прежде никогда его не слышал. «Пристёгнутый» к нему, Мафусаил даже вырос над собой.

— Подъархангел Мафусаил — один из вероятнейших кандидатов на производство в чин архангела.

«С чего это так напрягается Хозяин: до сих пор архангел считался всего лишь вторым чином последней, третьей степени?! Что-то вроде старшего лейтенанта! Но, похоже, Хозяин „поёт“ неспроста: ведь никаких подъархангелов в ангельской иерархии нет!»

— При Господе Боге он занимает должность заместителя по строительству — одну из самых ответственных. А в связи с началом работ по обустройству рая — самую ответственную.

— Ну, это Вы уж… слишком…

Зардевшийся подъархангел явно не привык к славословиям в свой адрес: в раю адресат восхвалений — один. Сатана, похоже, знал психологию не одного лишь человека.

— Кстати, дружище Мафусаил: тебе повезло дважды. Во-первых, ты встретил меня.

Мафусаил почтительно склонил голову.

— Во-вторых, ты встретил меня в обществе господина Юриста.

Подъархангел вежливо осклабился. Похоже, я уже не представлял для него никакой ценности. На меня работал лишь фактор сияния. Да и то — отражённым светом от Сатаны.

— Господин Юрист много лет возглавлял юридическую службу…

Пауза. Истинно сатанинская. Куда тому провинциальному конферансье с его объявлением «гвоздя программы»!

— … строительных фирм.

Вежливый интерес Мафусаила тут же заместился неподдельным. Посредством отвалившейся челюсти.

— Всяких разных. Тут тебе — и ремонтно-строительные предприятия, и строительные кооперативы, и МЧП, и строительно-монтажные управления, и даже концерны. Я ничего не забыл?

Это — уже мне. Дифирамб — даже не являясь таковым — был вполне заслужен. Наглядный пример того, как записи в трудовой книжке можно превратить в лавровый венок. А слово «концерн» «убило» подъархангела.

Он уже готов был вцепиться обеими руками в рукав моего пиджака, чтобы я, не дай Бог, не скрылся «за тучку».

Только зря он боялся. Если кому и следовало бояться — так это мне. Бояться того, что не заинтересую собой товарища. Я должен был всячески привлекать к себе его внимание. А буде этого мало — и приковать. Посему и я подавал себя под соусом из лёгкого смущения и высокомерия.

— Вас послал мне сам Бо… — начал Мафусаил, но, покосившись на Хозяина, тут же уточнил. — Я хотел сказать: сама судьба.

«Сама судьба»! Да — не дурак. Выкрутился! Хотя и не совсем верно по существу. Если, конечно, не считать судьбой того типа, который выглядывает у меня из-за плеча».

— Могу я рассчитывать на Ваше плечо?

Я «пошёл головой» налево: освободите место, товарищ!

Скоропостижность, с которой прораб начал рассчитывать на меня, оказалась избыточной — но желанной. Поэтому я не стал экономить на костях.

— Можете. Моё плечо — в Вашем распоряжении.

Мафусаил овладел моей рукой — и долго проверял на прочность локтевые суставы. При этом он внимательно заглядывал мне в глаза, словно пытаясь залезть в душу. Он ещё не знал, что это — безнадёжное занятие.

По причине незначительной глубины и малого формата последней.

«Тебе, что: мало слов? Может, трудовую книжку показать?!»

Я без труда расшифровал его любопытство: парень хотел доказательств. И то: не одному же Фоме требовать рёбер? Да и понять его было можно: новый «прокол» мог стоить ему места. По этой причине он даже снял с лица маску «как есть, прораба». А в том, что это была маска, я не сомневался: сразу чувствовался потенциал.

— Не сомневайся, приятель, в возможностях моего друга…

Хозяин дал сатанинскую усмешку.

— … Теперь — нашего общего с тобой…

«Не перебери с подтекстом, дядя!»

По счастью, Мафусаил был слишком вдохновлён текстом, чтобы обращать внимание ещё и на подтекст…

Глава четвёртая

Больше всех других вопросов меня занимал вопрос доставки. Себя, любимого. Это ведь — не на брюхе или перебежками «по измерению»! Вдруг разъединят с душой — или, что, там, у меня? А то — и того хуже: «шлёпнут» на время — а окажется навсегда!

…Я так и не понял, как мы добрались до рая. Это — как выключатель лампочки: р-раз — и она уже горит! Так и здесь: только что я стоял (висел, лежал, болтался) в иссиня-чёрном, густо пересыпанном звёздами междумирии — и вот уже здесь. Перед воротами рая.

Некоторое время я квалифицированно работал бараном. Тем, что подаётся в наборе с новыми воротами. Но если того поражало наличие оных, то меня — совсем наоборот.

«Комедия! Ворота — от чего?!»

И действительно: ворота были, а вот, то, к чему они должны крепиться, отсутствовало. Не было ни стены, ни ограды, ни забора какого-нибудь завалящего. Но, как человек тактичный — наученный жизнью — я благоразумно воздержался от вопросов. Мало ли, какими их сочтут?

Мимо «ничего», на котором висела одна створка ворот, я «промахнулся» случайно. Честное слово: случайно! Ничего своим телодвижением я сказать не хотел. Всего лишь оступился. И не без последствий. Я даже не понял, что случилось, когда некоторое время спустя увидел себя лежащим на тучке, работающей травой.

Наверно, я был настолько выразителен, что Мафусаил усмехнулся. Совсем не «прорабским» лицом. Прав я был, «однако».

— Извини, забыл предупредить. Препятствие — это не только то, что можно увидеть и потрогать. У нас — наоборот: препятствие — это то, что может увидеть и потрогать тебя. Если тебе не повезёт.

— Что это было?

Я уже пришёл в себя. Почти. Но, даже задавая вопрос, я старательно отводил глаза от того места, откуда меня что-то выставило.

— Разряд. Слабый разряд неисчерпаемой энергии Господа. В порядке предупреждения и учёбы. Если бы «забор» усмотрел в тебе что-либо ненормативное, то мне не понадобился бы даже веник с совком, чтобы «собрать» тебя.

У меня остановилось сердце. Если я сейчас — на волоске, то на чём же я буду висеть дальше?!

А Мафусаил уже прикладывал ладонь к двери. И не в какое-то «приёмное устройство» — а наобум Лазаря.

— Что, можно и так?! — изумился я. Само «приложение» меня не удивляло: в кино видел. «Про будущее».

— Рецепторы-анализаторы — по всей площади. Это — если ты предпочитаешь «живой контакт». А можешь лишь «предъявить» ладонь двери. С любого расстояния.

— И считает?!

— И считает, и идентифицирует. И определит, ты ли — хозяин руки.

И если и ты, то можно ли тебя впускать. То есть, с задания ты — или «погулять вышел». Да и то — шляются, тут, всякие… Каждый норовит проскочить «на дурничку». А рай — не проходной двор.

Я хотел открыть рот — но ворота меня опередили. По части открывания. Удивительно, но за невидимым забором, на пустом, казалось, месте, благоухал роскошный сад. Вот уж, действительно: чудеса — на каждом шагу. Или так: что ни шаг — то с фокусом. Мираж, какой-то. Но точно — не мираж.

— Проходи.

Подъархангел чуть отступил в сторону. Я растерянно оглянулся по сторонам.

— Ты чего?

— А как же этот…

Я защёлкал пальцами: забыл в самый неподходящий момент.

В данном случае — имя сторожа. Или, как его, там.

— Кто: ключник?

— Вот-вот: где Пётр? Где «тот самый»?

— Временно безработный.

Мафусаил почему-то не исполнился почтения к старцу.

— Зачем держать человека при таких воротах? Это всё равно, что приставлять повара к скатерти-самобранке.

«Вот тебе и прораб!»

— Пока — на подхвате, а там видно будет. Народу у нас много, а должностей — мало. Конкуренция и среди ангелов — не приведи, Господи. Что уж тут говорить о человеке? Пусть ещё скажет «спасибо», что не включили в хоровой секстет под руководством какого-нибудь серафима.

— А что?

Я не переставал изумляться, нырять сердцем в пятки и, виноват, «пускать шептуна». Хотя можно и не извиняться: от таких «делов» не только «шептуна пустишь» — осадной мортирой заухаешь!

— Адская работа! — посочувствовал мученикам провожатый. — «Ни минуты покоя, ни секунды покоя»! Как в той песне! За день посадишь горло, тебе его прочистят — и опять «в хомут». Петь «осанну».

Мафусаил испуганно оглянулся, и прошептал на ухо:

— Каторга. Сизиф по сравнению с ними — счастливчик.

«Да, парень — с головой. Надо быть осторожнее с языком… А в раю, оказывается, тоже есть мыслящий элемент. Не все рвутся в подголоски».

В дороге я то и дело вертел головой: пытался описать неописуемую красоту. Красота была не только неописуемой, но и первозданной. Сад был какой-то дикий, неухоженный, больше напоминающий то ли попытку окультуривания джунглей, то ли заброшенную усадьбу какого-нибудь магараджи.

В жизни я не видел такой красоты. Разве, что — по телевизору. В передачах «В мире животных» и «Клуб кинопутешествий». Лианы, бананы, пальмы, бамбук, гигантский папоротник, чудовищных размеров цветы наподобие раффлезии — и один сплошной одуряющий аромат. Как на юге. К такому ещё надо привыкнуть.

Я оглянулся назад: там, куда ни посмотри — чернильный мрак вечной ночи. А здесь было светло, как днём. И, что самое удивительное: я не увидел Солнца. А объяснение забыл. Хотя помню, что где-то оно давалось. Какое-то.

— Слава Божия, — улыбнулся Мафусаил. Но я не спешил зачислять его в телепаты. Телепатия была тут ни при чём: достаточно было лишь взглянуть на мою рожу. Но освежить память мою он помог.

«Точно: „Откровение“! Там слава Божия замещает собой и Солнце, и все осветительные приборы!»

Что любопытно: сияние исходило как бы ниоткуда. Источник его был везде — и, в то же время, нигде. Я мог поклясться, чем угодно, что «Слава Божия» «давала ток» не сверху. Не с неба.

«А что тут удивительного, если это и есть небо…»

— Ну, рай — только Первое небо. Ближайшая к Земле небесная обитель. За ним есть ещё небеса.

«А вот это уже нехорошо! Нет, не в смысле небес: угадал — или всё же читаешь мысли?!»

— Шаблон! — махнул рукой Мафусаил. — Ты не оригинален.

У меня отлегло от сердца. Я даже стерпел оскорбление.

Мы уже шли по какой-то аллее. Я бы даже сказал: по аллее, устроенной из лесной просеки.

— Да, одичал садик…

Я всё же не удержался от критики.

— Не мудрено: за столько времени.

Мафусаил не обиделся: ни за себя, ни за Господа. Только — откуда время в краю вечной жизни?!

Впереди что-то показалось. Я не мог ещё видеть, что, но почувствовал, как душа моя в очередной раз ухнула в пятки — и уже не торопилась обратно. Неужели…

— Сейчас ты предстанешь пред лицом Господа!

Как я ни готовился мыслями к встрече, но, услышав приговор, вздрогнул. Да и попробуй тут не вздрогнуть, если даже абориген Мафусаил задрожал всеми октавами своего голоса. Значит, было, от чего.

— «Предстать»? Надеюсь, не «в том смысле»…

Я настолько «взбодрился», что не узнал своего голоса…

Глава пятая

Мы вышли на ровную площадку. Здесь лесок был основательно прорежен и окультурен. Об этом говорили и отсутствующие лианы, и присутствующие цветники. В воздухе не было ничего, кроме воздуха, но Мафусаил не переставал трястись. Не прилагая ни малейших усилий, я квалифицированно составлял ему компанию.

В сокращении мышц нам помогало чудовище в образе громадного быка с двумя лицами: одно — бычье, другое — человечье. То же разнообразие присутствовало и в плане конечностей: человеческие ноги дополнялись бычьими копытами. Даже две пары крыльев не смягчали тяжёлого впечатления: крылья были совсем не те, что на иконках. В руках у монстра пылал меч. Тот самый — из Библии.

«Херувим!»

Несмотря на то, что тремор всё больше напоминал клинический, я даже сподобился на мысль.

— «Свят, свят, свят, Господь Вседержитель!»

Это — вроде нашего: «Здравствуйте. Разрешите войти?»

Именно такими словами отметился Мафусаил на пороге Господнего кабинета. Порог представлял собой змейку голубого цвета, напоминающую горящий пропан в газовой конфорке.

«КСП, что ли? Или металлоискатель, какой-нибудь?»

Я побледнел, чувствуя, как по лицу опять заструился пот.

— Опять гляди, как бы не шарахнуло…

— Ошибаешься, — скосил рот Мафусаил. По-киношному: набок. — Это — как раз тот случай, когда не требуется ни веничка, ни совочка.

— Спасибо: «успокоил»!

Невидящими глазами я заглянул в отсутствующий кабинет. Вседержитель, скособочившись, восседал на тучке и перебирал какие-то бумаги. Как есть: Владимир Ильич! «Из кина» или с полотна Серова.

«Замри!» — скомандовал одними глазами Мафусаил.

«Услышав знакомый голос», Господь оторвался от работы и дал знак херувиму. Страж покосился на меня всеми глазищами сразу, опустил меч и кивнул двуличной головой.

— А зачем херувим?

Я рисковал — но шёпотом.

— Тот же самый повар при скатёрке!

Мафусаил ещё раз «отработал набок».

— Ну, что ты хочешь от старика? Они с ним — с самого начала движения. Они… ну, серафимы и херувимы — символ его власти. Атрибут рая. Ну, ты можешь представить себе рай без херувима с пылающим мечом?

То-то же! Пусть это — уже позапрошлый век, пусть уже он на хрен никому не нужен — но традиция!

Мафусаил неожиданно оказался поэтом. Ну, не поэтом — так лириком. Но царедворцем он оказался ещё большим. Это я понял, как только он «включил голос»:

— Традиция — это, брат, свято! Конец традиции — конец душе!

Молодец, парень! Знает, когда нужно собирать камни, а когда их разбрасывать!

— Правильно мыслите, подъархангел! — усмехнулся Всевышний: не одному же мне догадываться «о природе вещей». — Ну, представьте нас: вижу — товарищ прибыл издалёка.

Я почувствовал, как у меня запылали уши. У нас, на Земле, точнее — на одной шестой суши — это выражение имеет несколько иной подтекст. По адресу умственных способностей.

Мафусаил отступил в сторону.

— Господь Вседержитель, ангела я не нашёл, но нашёл человека. Он — юрист, но длительное время работал в строительстве. Имеет опыт судебных тяжб. Но главное — имеет связи. Большие связи.

Последняя рекомендация заметно подняла мои котировки у Господа. Как у любого нормального руководителя, озабоченного положением дел в хозяйстве.

— Люди, материалы и механизмы будут. План — тоже. А бухгалтеров и сметчиков среди его знакомых — как грязи. Виноват: много.

— И кто его рекомендует, если не секрет?

Мафусаил засмущался.

— Какие же от Вас могут быть секреты? С рекомендацией, конечно… хм… того… В общем, рекомендует его Светоносный… Виноват: Властелин Тьмы.

Молодец, подъархангел: «время «чистить» — и время «поливать». От грязи — к грязи! Я понял, что здесь моего Хозяина следует «подавать» только так: без сахарной пудры. Желательно: под дёгтем и гуталином.

— Любопытно!

Я и не заметил, как Господь оказался рядом и начал «вынимать из меня содержимое».

— С чего бы вдруг — такая забота от конкурирующей фирмы?

Вероятно, «моего содержимого» ему оказалось недостаточно — и он щёлкнул пальцами. Тут же прямо перед ним в воздухе повисла толстенная папка. Неказистая, такая. Советская. Прежде чем приступить к её изучению, Господь как бы ненароком «предъявил» мне лицевую сторону. Я так и обмер: на папке было написано «Личное дело» и стояли мои реквизиты.

Изучение досье заняло времени не больше, чем очередной щелчок пальцами. Ну, чему удивляться: Господь, всё-таки.

— Любопытный послужной список. Да и Вы — любопытный. Правда, по части морального облика… Да-а…

Господь показал на пуфик из облака. Очень вовремя: ноги уже не держали. А тут ещё — такая аттестация! Я сел. Ничего: мягко. Только задница сразу же намокла. Прямо надо сказать: не «эксклюзив».

— Как добрались?

— Понятия не имею, Ваше… Господь Вседержитель. Сам не знаю. По идее — не должен был. Или, как минимум — до ворот. Но если вспомнить Илью или, там, Еноха…

— Молодец, — усмехнулся Господь. — «Хорошо мыслишь, разведка».

«Только бы это оказалось всего лишь намёком на моё армейское прошлое! Ну, или — на Глеба Жеглова!»

— И доставка живых праведников на небо, и хождение их по территории возможны. В силу теории особой утончённой телесности души. Не приходилось слышать о такой?

Я счёл за благо честно признаться в своей неосведомлённости относительно последних достижений науки.

— Правда, Вы, насколько я понял из досье — далеко не праведник…

Я стеснительно потупился. Хотел вначале дать обречённость — но передумал. Не дай, Бог — Господь истолкует буквально.

— … Да и подъархангел несколько превысил свои полномочия…

Теперь настала очередь души Мафусаила. Она десантироваласьв пятки — но как-то странно. Я перестал видеть подъархангела. Он обесцветился и стал насквозь прозрачным. Даже контуры стали неразличимы в воздухе.

«Так вот, как ангел должен убояться! Оригинально!»

— … Но с учётом неординарности случая и жёсткого цейтнота можно и снизойти.

Дух тут же воспрянул духом, и «обрёл себя». Вот теперь я мог рассмотреть Господа. Впечатление было огромным. И не по причине размеров Вседержителя. Роста, как раз, он был вполне нормального: метр восемьдесят два — метр восемьдесят три. Стройный, статный. Ни намёка на брюшко. Сильные тренированные ноги. Хотя, казалось бы, чего их тренировать: знай себе, порхай по небу!

И лицо у него было симпатичное. Не цвета ножки бледной поганки, а загорелое лицо волевого человека. Человека, созданного повелевать. Знающего цену и себе, и другим. Большие умные глаза. Светло-серые, к моему удовольствию. Обычно голубые глаза, которые так нравятся бабам — у безнадёжных дураков. Кстати, у меня самого глаза — светло-серые. Но это — так, между прочим…

Довершали портрет густые тёмно-русые волосы с зачёсом назад. Ни малейших подозрений на лысину. Ни единой морщинки. Лицо — чисто выбритое: никаких бород, никаких усов. Даже полубаков — и тех нет. Возраст не поддавался определению. Вряд ли больше пятидесяти: мужчина — в самом расцвете сил. Особенно — для политика, администратора и бизнесмена. Или — для Господа.

Я был потрясён: Господь совсем не походил на то чудище, которого Иоанн вывел в своих «видениях» под кличкой «Сидящий».

— Что, непохож?

И на моё изумление Господь реагировал совсем «по-человечески».

— Не подпираю задницей престолы, не подобен ни яспису, ни сардису, не мечу громы и молнии?

«Человеческой» оказалась не только ирония Господа. Он и сам походил на человека ничуть не меньше, чем я. Хотя — о чём это я: ведь «по образу и подобию»…

— Да, будет Вам! — махнул рукой Господь. — Вы ведь — неисправимый атеист.

Не заметить его многозначительного взгляда на папку не смог бы и слепой. Мне не оставалось только смутиться. И опять — не от кокетства.

— Ну, а Вы как думали! — усмехнулся Господь. — Должен же я знать, кого мне подставляет «доброжелатель»… Да… Так с чем Вас заслал наш общий друг?

Всевышний буквально лучился душой и сердцем. И если это — притворство, то мне бы так притворяться! За такое притворство я бы отдал всю свою искренность! Если бы нашёл её.

«Повадки — классические еврейские, а на еврея не похож», — вдруг подумалось мне. Хотя — чего «вдруг»: библейский-то Бог — из семитов.

— Да, уж, — согласился Господь. — Не соответствую ни Цельсу, ни Оригену, ни Тертуллиану, ни даже Иоанну Златоусту. Обо мне не скажешь, что «твоё лицо было некрасиво, даже безобразно, ты был угрюм и суров, но все мы знали, что под сею видимой оболочкой бьётся честное, дружеское сердце!»

Я обомлел: Чехов! Рассказ «Оратор»! Выходит…

— Раньше читал больше, — вздохнул Господь. — Сейчас нет времени… Да, так вот — о лице…

И лицо его растянулось в иронической усмешке.

— Любопытно, где это они меня увидели — пусть даже с такой рожей?

Я пожал плечами: вопрос, конечно, интересный. Ведь даже Библия не даёт описания внешности Господа… Ну, то есть, Христа.

— Для одних я — крокодил, страшилище, для других — красавец писаный. Прямо — Зевс Олимпийский и Нарцисс «в одном флаконе»!

— Может, на Земле кто видел? — осмелился предположить я. —

На Землю-то Вы приходили? Ну, под видом… Христа?

Господь, похоже, и не собирался «демонтировать» усмешку.

— Ну, разве что «под видом»… Инспектируя объект, я позаимствовал личину одного чудака. В силу производственной необходимости. На время. А он так возгордился этим, что запросился на крест. Навсегда…

Господь вздохнул.

— Пришлось вернуться. Досрочно.

— Читал, — поддакнул я. — «Боже, для чего ты меня оставил?»

— Вот-вот… Но — «ближе к телу».

«Ну, наш человек!»

Каюсь: в какой-то момент даже расхотелось пакостить. Но — работа есть работа. Как говорится, «грехи наши тяжкие…»

— Вернёмся к нашим баранам… Так Вы действительно работали в строительстве, или только числились?

— Действительно работал. Но не строителем.

— И Вы действительно можете организовать людей, материалы,

технику?

— Могу. Связи ещё остались.

Он покопался в папках, которые возникли у меня на глазах «из ниоткуда», и вытащил одну.

— А с этим можете помочь?

Я взглянул на заголовок: «Архитектурный план».

— Постараюсь.

Господь вынул из меня душу, и стал рассматривать её на просвет. Усмехнулся: похоже, не просматривалось. А всё потому, что это он только думал, что вынул. Нечего вынимать-то! А тут ещё — блокировка Хозяина. Тоже ведь — не дураки сидят!

— Надеюсь, Вы не считаете меня простачком?

«Ну, это уже — от отчаяния, товарищ! Блефуете! Пытаетесь взять на понт!»

Но для порядка я сложил руки на груди.

— Господь с Вами, Госп… То есть, Ваше… В общем…

— Да, ладно!

Всевышний легко отпустил мне «незнание Устава».

— Как сказал бы наш общий друг: «… мелочный вопрос в устах того, кто безразличен к слову». Правда, при этом он забывает сослаться на автора «своих слов». Ну, да чёрт с ним… Кстати — о чёрте.

Я постарался удержать на лице вежливый интерес.

— …во всей этой истории меня больше занимаете не Вы, а Ваш работодатель. С Вами всё ясно: «засланный казачок», не так ли?

А я-то, грешным делом, думал, что проверка уже закончилась! А она ещё и не начиналась! Как говорится, «здесь вам — не тут!»

«Gutta cavat lapidem non vie, sed sepe cadendo». Зря надрываетесь, Ваше …ство: точить Вам меня до морковкина заговенья! «Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг!“ Я достаточно бронирован Сатаной! Хотя недоверие — пусть и вполне заслуженное — оскорбляет!»

Неопределённо пожать плечами — лучший ответ.

— Вот и я — о том же, — вздохнул Господь, и ладонью прихлопнул папку с документацией. — Ладно: разберёмся. Ну, а пока Вы временно прикомандировываетесь к «Райстройуправлению». Дальше — видно будет. Вникайте в обстановку, знакомьтесь с народом — и начинайте работать. Время не ждёт. Если возникнут проблемы — без церемоний: сразу ко мне. Подъархангел Мафусаил, проводите товарища!

Мафусаил щёлкнул отсутствующими каблуками.

— Покажите Вашему теперь уже соратнику всю площадь будущей застройки. Надеюсь, вы поладите.

Мафусаил уже делал строевой поворот, когда Господь одарил меня прикосновением.

— А знаете, мне почему-то кажется, что мы с Вами сработаемся.

Пусть Вы — и засланный. У нас тут всякие имеются. И всех мы вовлекаем в работу. В дружную работу.

От его хорошего, дружеского участия мне стало как-то нехорошо. Я теряюсь не только от матерков, но и от чувств — тоже. Чего это он? Поди, догадайся. Воистину, пути Господни неисповедимы. Да, Всевышний ничем не напоминал ни библейского дедушку, ни Деда Мороза…

Глава шестая

— Ну: пошли по объектам?

Мафусаил тронул меня за локоть.

— Кстати, ничего, что я — «на ты»?

— Валяй…

Всю дорогу Мафусаил то и делал, что «брал под козырёк». Кому ни попадя». Налево и направо. И всё время — «вторым номером». Явное несоответствие моим представлениям о субординации. Наконец, я не выдержал.

— Слушай, брат, я ничего не понимаю. Не хочу тебя обидеть… но я считал… ну, то есть, читал, что архангел — это всего лишь второй чин третьей степени. То есть, второй с «хвоста». Ну, вроде как предпоследний человек. Если «перевести на наши деньги» — что-то типа старшего лейтенанта. А тебе козыряют напропалую!.. Ты не обиделся?

— На то, что козыряют напропалую? — хмыкнул Мафусаил. — Шучу. Нет, конечно: ты прав. Но кое-что объяснить нужно… Долгое время штатный персонал рая делился по категориям. Категорий, то есть, степеней, было три. И в каждой — по три чина. Даю в порядке убывания. Высшая степень: серафимы, херувимы, престолы. Ну, херувима ты уже видел — а серафим примерно такой же «красавец». Только о шести крыльях. Средняя степень: ангелы Господства, Силы и Власти. Ну, и низшая: ангелы Начала, архангелы и просто ангелы.

Всё это Мафусаил говорил на ходу, не забывая зорким глазом стрелять по сторонам, козырять в ответ, и ещё обращать моё внимание на местные достопримечательности. Прямо — не ангел, а Цезарь в миниатюре.

— Как ты правильно заметил, «в пересчёте на Ваши деньги» архангел тянул максимум на старлея. А подъархангелы вообще не значились в иерархии… Но эволюция не стоит на месте.

«Юморист! Вот уж не ожидал услышать шутки в раю! Даже, если он — такой один, всё равно приятно!».

— Время — тоже. И идя в ногу со временем, архангелы вышли на первое место. И по объёму полномочий, и по близости к Господу. Мы не интриговали: мы совершенствовались. В отличие от конкурентов. В результате Господство, Сила, Власть перестали быть лишь обозначением должности. Пока их «правообладатели» состязались портфелями, архангелы — самые толковые из всего ангельского сословья — наполнили эти понятия содержанием. И стали носителями модернизированных чинов.

Я усмехнулся: как мне это знакомо. По Земле.

— Когда прежние чины спохватились, было уже поздно: реальная власть, реальная сила и реальное же господство перешли в руки архангелов. Господь, как человек умный — да простится мне такое кощунство — понял, что ему выгоднее де-юре закрепить статус-кво, чем отыгрывать назад.

И он осуществил административную реформу.

— Давно?

— Да, нет. Но человека ещё не было. А до вас дошли устаревшие сведения. Ну, как тот свет далёкой звезды, который некоторые принимают за само светило. Звезды уже нет — а свет всё ещё «косит» под неё в пространстве.

«Ну, и ну: и физик, и лирик — „в одном флаконе“!»

Мой взгляд случайно упал на спину провожатому. Исключительно в процессе блуждания. Но падать было некуда: крылышки в наличии отсутствовали. Взгляд мой, разумеется, был тут же изловлен и препарирован.

— Картинок насмотрелся? — хмыкнул Мафусаил. — С купидонами? Ты видел у Господа оперение? Или что-нибудь похожее на него? Нет? А у тебя есть?

Пальцы моей правой руки непроизвольно сложились в щепоть.

В следующее мгновение я — также непроизвольно — уже осенял себя крестом.

— Свят, свят — как говорится!

— Правильно! А почему? Потому что — «по образу и подобию»!

Уподобляясь родным попам, Мафусаил назидательно воздвиг указательный палец.

— Ну, а как же серафимы с херувимами?

Знай наших!

— Сравнил!

Формат мафусаиловой ухмылки остался прежним.

— У них — иные функции: тут и думать нечего!

И тут Мафусаил опроверг себя: задумался.

— Хотя не исключено, что они — пробный вариант. Черновой. А потом Господь увидел, что для массового производства это не годится — и переиграл. А этих оставил. Может — на память. Может — для коллекции. А, скорее всего — для устрашения.

— Значит, ангелы — всё же Божье творение?

— Все мы — Божьё творение.

Тактично уклонился!

— Все и вся. Хотя есть и противоположные взгляды. На генезис ангельского сословья. С одной стороны, это должно льстить. Ну, как же: а вдруг мы — «одного поля» с Господом?! С другой — не приведи, Господи! Ведь, если это так, то неизбежен вывод об автономных Творцах. А это уже — анархия. И совсем — не «мать порядка».

В очередной раз Мафусаил продемонстрировал неплохое знание земных реалий.

— Эти взгляды — от некоторых из нашего сословья. Решили выкатить «пробный шар». Так сказать, «прощупать» Господа.

— И?

— Иных уж нет, а те далече. Так, кажется?

Я определённо не ошибался относительно поэтических наклонностей подъархангела. Пусть даже и на уровне избитых штампов.

— Что до меня, то я — из большинства. Я принимаю положение таким, как есть. Порядок — основа всего.

— Каждый сверчок знай свой шесток? — куснул я.

— Можешь не напрягаться, — зевнул Мафусаил.

С политическими взглядами подъархангела всё было ясно — и я покосился на коричневый пояс, который перехватывал его тунику.

— Это — вместо знаков различия?

— Нет, это и есть знаки различия. Знак моего чина.

— Который в переводе «на наши деньги»…

— … подполковник.

Я внимательно пригляделся к поясу. Ничего особенного: кушак как кушак. Не шедевр искусства. Ну, разве что — ручная работа да чистая шерсть.

По нашим «синтетическим» временам — вещь.

— И все носят такой кушак?

— Нет: только старшие офицеры. У старшего ангела — майора, по вашему — красный кушак. У подъархангела — подполковника — коричневый.

У архангела — полковника — чёрный.

— А младшие офицеры?

— Те подпоясываются верёвками. Виц-унтер-ангел — лейтенант — одинарной. Унтер-ангел — старший лейтенант — двойной. Ангел — капитан — тройной.

«Вот уж действительно: по образу и подобию!»

— Ну, а генералы?

Лицо Мафусаила тут же исполнилось благочестия. Сразу чувствовалось, что товарищ неровно дышит к лампасам. Причину и угадывать не требовалось: засиделся мужик в подполковниках.

— Все генералы подпоясывают туники шарфами из золотой канители. Канитель — аналог той, что у вас идёт на погоны: Иеремиил с Земли привозит. А шарфы — что-то вроде парадных ремней к парадному мундиру.

— А знаки отличия?

Мафусаил уважительно покосился на меня.

— Соображаешь… Все генералы носят на левом плече эполет в вида крылышка. На манер тех, что у вас в ВВС.

Это уже было «слишком» — и я не выдержал.

— Откуда ты всё знаешь?!

Такое изумление — сродни одобрению: ещё очко в мою пользу.

— Я ведь не всегда был замом по строительству… Начинал

с «мальчиков на побегушках». И бегать приходилось далеко. До Земли — и дальше…

— Понятно. Извини.

— Так, вот. Архангел Начала — генерал-майор — имеет эполет с одной полоской…

— Типа наших сержантских «лычек»?

— Что-то вроде того… Архангел Власти — генерал-лейтенант — с двумя. Архангел Силы — генерал-полковник — с тремя. Архангел Господства — генерал армии — с одной широкой вертикальной.

— Как у старшего сержанта?

— Ну, сравнил! Разве что — внешне… Ну, и Надъархангел…

— С одной широкой горизонтальной — как у старшины?

— Ошибаешься.

Мафусаил невозмутимо отклонил подсказку.

— Надъархангел — маршал, по вашему — имеет на тунике два эполета: по одному на каждом плече.

— Великолепно!

Как приверженец иерархии и порядка, я не скрывал восторга от услышанного. Всё просто и понятно! Как на Земле! Не то, что в Библии и апокрифах: наворотили, понимаешь… Чёрт ногу сломит! И архангелам — какая обида! Они «тянут лямку» — а их «в третий класс»! Как — мордой в «это самое»!

— А куда дели прежних носителей чина? Перевели «в низшую лигу»?

— Угадал.

Мафусаил был феноменально невозмутим.

— В процессе реформы все «именные» ангелы были понижены в чине. До рядовых. Но обратный путь никому не заказан: поднимайтесь!

— А как же — серафимы и херувимы? Нехорошо было бы их обижать: такие люди…

— Браво! — похлопал в ладоши Мафусаил. — Очко — в твою пользу.

— Не понял…

— Считай, что для серафимов и херувимов ты уже — почти свой.

Теперь я понял.

— Ты хочешь сказать, что…

— Да, — «дружески поддержал» меня провожатый. — В раю каждое слово тут же становится достоянием Службы безопасности и лично Господа.

Вот так, сюрприз! Как прикажете работать в таких условиях?!

— Зачем — столько «прослушек»?

— Никаких «столько»: весь рай — одна сплошная «прослушка».

— И нигде…

Я повёл глазами по кустам и деревьям. Мафусаил помотал головой.

— Нигде! Но ты не бойся: «там»…

Совсем как на Земле, он закатил глаза кверху.

— … умеют отделять «зёрна от плевел». Ты был сейчас искренен — и это тебе зачтётся. Что же до твоего вопроса о серафимах…

— И херувимах, — тут же подсказал я. Не то эти меченосцы обидятся и дезавуируют симпатию.

— … и херувимах… Товарищи сохранили маршальские эполеты.

Однако равенство в чинах не уравнивает их в должности с Надъархангелом.

— Министры без портфелей?

— Хорошо определил! Мы здесь не додумались! Кстати, ещё очко в твою пользу: товарищам явно понравилось твоё определение.

— Уже?!

Я начал выкатывать глаза — но тут же закатил их обратно.

— Ах, да: «прослушка»!.. Но — почему?

— Потому, что они — лишь телохранители плюс «глаза и уши» Господа. Согласись, что «министр» звучит лучше «телохранителя»!

Ещё бы я не согласился!

— Так, с херувимами ясно. А серафимы?

— Ну, ты же знаешь, что серафим весь исполнен очами?

— Читал.

— Поэтому серафимы — это отдел агитации и пропаганды плюс Служба безопасности: надо же как-то использовать их многоглазие? Но СБ идёт совместительством. По основному месту работы все они — дирижёры. Хоровых секстетов. Ну, а херувимы — личная охрана Господа.

«Ну, „не господа положения, но по положению — господа“. Надо будет учесть на будущее: может пригодиться».

— А какая должность у Надъархангела?

— Заместитель Господа по общим вопросам.

Надо было только слышать, с каким благоговением к должности озвучил её Мафусаил! В его голосе было всё: и уважение к носителю титула, и пренебрежение к себе, сегодняшнему, и мечты о себе, завтрашнем. Словом — всё то, что поэт определил фразой: «Надежды юношу питали…».

— И если бы Господь не был ВВВ…

— ???

— Вездесущим, Всесведущим и Всесильным, а ушёл бы, например, в отпуск, или заболел, Надъархангел исполнял бы его обязанности.

— А можно узнать фамилию?

— Его Святейшество Надъархангел Иегудиил. В переводе: «хвала Божия».

— Звучит!

Как-то незаметно для себя я и сам исполнился уважения к титулу и его носителю. Наверно, потому, что я, пусть и молодой человек — но старой закалки. Правильной: деспотически-тиранической.

— И созвучно имени Иегова — что тоже немаловажно. Для Заместителя Господа.

— Соображаешь, — почему-то позавидовал мне Мафусаил. «Почему-то» разъяснилось тут же. — Похоже, скоро придётся записываться к тебе на приём…

— Скажу секретарше, чтобы тебя пропускала вне очереди! — не остался я в долгу.

Посмеялись.

— Ну, а остальные товарищи?

— Остальные архангелы в чине генерала: Уриил, Салафиил, Рагуил, Сариил, Иеремиил, Фануиил, Варахиил, Эммануил, Рафаил, Гавриил, Михаил. Всего двенадцать.

— Как апостолов?

Мафусаил поморщился.

— Извини.

Я как-то сразу понял, что — «лыко — не в строку…». Я ведь ещё не знал, что «пресвятые» апостолы здесь и за людей… пардон: и за рядовых ангелов не «канают». Хотя их и взяли на небо: Господь одно время надеялся на то, что из этого выйдет хоть какой-то толк. То ли их готовили к обратной заброске на Землю, то ли — инструкторами в здешнюю разведшколу. Преподавать работу с душой человека. Но это не Господь ошибся: апостолы не оправдали доверия.

— Никаких аналогий! — категорически отрезал Мафусаил: забыл, что минуту назад собирался ко мне на приём. — Да и двенадцать — это не сразу. Когда-то было четверо. Потом — семеро. А потом увеличился объём работы.

Мафусаил сделал паузу.

— Был, конечно, и ещё один момент…

— Принцип коллегиальности?

— Да, Господь решил избежать групповщины. Посредством создания здоровой конкуренции. Растворить амбиции лидеров в амбициях массы. Ну, как это хотел сделать ваш Ленин, когда предлагал увеличить число душ в ЦК до ста пятидесяти. Или — Сталин, с Политбюро из тридцати шести человек.

Дивны твои дела, Господи: и это знает!

— А для чего они?

— Для Тайного Совета.

— ???

— Совещательный орган при Вседержителе.

— А эти… двадцать четыре?

— Шутишь!

Мафусаил презрительно сплюнул в «траву» из облака.

— Это — так… Что-то вроде Общественной палаты… А Тайный Совет — это высший исполнительный орган рая. Совет Министров, Совет Безопасности, Совет Обороны, Постоянный комитет Политбюро ЦК — и всё это «в одном флаконе», как говорят на Земле.

— Сила!

Я уважительно покачал головой. Если и было несоответствие формы и содержания, то только по линии формы. Содержания было — ого-го!

— И ты — член этого Совета?

Мафусаил неожиданно дёрнул щекой. Вряд ли — от удовольствия. Скорее — так, словно у него внезапно заныл зуб.

— Светоносный…

Он быстро «обстрелялся» глазами и понизил голос. Вот тебе и демократия!

— … Властелин Тьмы верно определил моё положение в Совете: кандидат в члены Политбюро. У меня — лишь совещательный голос.

В голосовании я не участвую, и решения не принимаю. Я всего лишь высказываю мнение. Мнение специалиста. Да и то — когда спросят. Так: «сбоку бантик». Да и спрашивают чаще не меня, а с меня!

— Не боишься?

Я выразительно повёл глазами по сторонам.

— Чего: откровенности?

— Угу?

— У нас это не только не осуждается, а, напротив: приветствуется. Да и чего бояться: как говорится, «дальше фронта не пошлют».

При этих словах Мафусаил почему-то втянул голову в плечи и боязливо огляделся по сторонам. Прекрасная иллюстрация слов. Наглядное средство агитации — за торжество дела демократии в отдельно взятом раю.

— И вообще: прям — значит, чист. Не держишь «камня за пазухой».

— Удержишь тут!

Я выразительно покосился на кусты и деревья. Словно подтверждая мой скепсис, Мафусаил оставил реплику без ответа. Целесообразнее было оставить «скользкую» тему — и я вернулся к персоналиям.

— И много в Совете людей на твоём положении?

Мафусаил на ходу начал загибать пальцы.

— Значит, я, Зоил, Исраил, Эфраим, Ефиим… Всё. Пришли.

Оригинально закруглился — но мы и в самом деле стояли перед небольшой, «условно» раскорчёванной площадкой…

Глава седьмая

Работа впечатляла. Своим отсутствием.

— Что ж так хреново?

Я не смог сдержаться: мне ведь исправлять.

— А кому делать иначе?

— Резонно. Это ведь тебе не «аллилуйкать»!

Я не только «прикусил язык»: испуганно вращая глазами, зажал рот ладонями. Обеими. Но Мафусаил махнул рукой — не забыв при этом в очередной раз оглядеться по сторонам. Вот, он — закон единства и борьбы противоположностей в действии.

— Не дёргайся. Господь на такие вещи смотрит демократично.

То-то ты нырял головой в плечи! Не иначе — от избытка демократии!

— Он — человек дела, и прежде всех других ценит именно это качество. И не только в ангелах, но и в людях.

Намёк был понятен. Но я всё же решил уточнить.

— Ну, ты же слышал, что я — неисправимый атеист…

— Но и ты слышал, как «аттестовал» Господь «аллилуйщиков»!

В умении полемизировать этому «прорабу» нельзя было отказать. Да и некогда уже было: наступало время работы. Но напоследок я всё же высказался. От всего сердца. Так, словно прощался с душой нараспашку — прежде чем застегнуть её на все замки и пуговицы.

— Руки из жопы выросли у того, кто это делал!

Наверняка, в этот момент я заработал ещё одно очко. Только не знаю, куда: в актив или в пассив.

— Чего ты там копаешься?

— Да, вот…

Смущённо отводя взгляд, подъархангел извлёк из планшета какую-то бумагу. Судя по её белизне, я был первым, кому предстояло с ней ознакомиться.

— Это что?

Подъархангел смутился настолько, что дал текст куда-то «на девять часов».

— Да так… Эскиз… Набросок… Так: черновик…

— Можно?

Я покосился на это самое «да так».

— Только не бей сразу: я — ведь не архитектор. Я — всего лишь прораб.

Я согласился, уже склонившись над бумагой.

«Неплохо для прораба! И вместе с тем — плохо… для прораба!»

— Ну? Что скажешь?

Я ведь обещался «снизойти». Надо бы сдержать обещание — только я ведь не ангел! Где ты, «золотая середина»?

— А говорил, что — не архитектор…

Суровое лицо подъархангела расцвело от удовольствия.

«Торопишься, парень!»

— Ты тут — прямо Микеланджело, Браманте и Брунеллески — в одном лице!

Мафусаил не знал, куда деваться от смущения. Наверняка он не слышал об этих зодчих, но фамилии звучали! О, прекрасный итальянский язык! Как быстро ты лишаешь человека равновесия и объективности!

— Но…

Смущение медленно поползло с лица подъархангела. Похоже, он был знаком со спецификой использования этого предлога. Стремясь «убить» «зодчего» как-нибудь понежнее, я закашлялся. Кашлять пришлось долго: нужные слова пришли не сразу.

— … Скажи, пожалуйста, сколько душ Вы рассчитываете принять на жительство? Помимо тех библейских ста сорока четырёх тысяч?

— ???

— Поясняю: по двенадцать тысяч из двенадцати колен Израилевых. Клиенты «по определению». Те, которым изначально забронировали билеты. А остальные? Сколько их будет?

— …

Выразительный ответ. Честный. Подходящий. Для аутодафе.

— Разве это — подход к делу?! — обратился я в монумент. — Разве можно так планировать?! Отсюда — и все твои дворцы!

Я раздражённо ткнул пальцем в бумагу.

— Ты, что: собрался одних президентов устраивать на жительство?

— Почему?

Мафусаил непритворно растерялся. Теряться он, оказывается, тоже умел. Надо будет и это учесть на будущее: наверняка, пригодится.

— Да потому, что у тебя тут не койко-место, а президентский номер в пятизвёздочном «Хилтоне»! Ну-ка, дай мне Господа!

— Да ты, в своём уме?!

— Давай-давай: он сам просил — без церемоний!

— Ну, если так…

Если Мафусаил и растерялся, то весьма своеобразно: выталкивая меня на линию огня.

— Но — под твою ответственность.

Ну, а что я говорил?!

— Ладно, ладно: отвечу! Ты, знай себе, вызывай!

— «Свят, свят, свят, Господь Вседержитель!» — затарахтел подъархангел. Оказывается, это заклинание работает и вместо наборного диска. В небе, посреди «ничего», появился Господь. Я как-то сразу понял, что — собственной персоной. Не голограмма — зачем ему это: он ведь — повсюду! Одновременно. И естеством — а не колдовством. Как дисциплинирующий фактор?

— Слушаю вас. Обоих.

Подъархангел не успел «сдать» меня — а ведь уже изготовился. Уже даже рот открыл и руками повёл в мою сторону: «я — не я, и хата — не моя». Тоже запомним!

— Господь Вседержитель…

Я уже освоился с обращением. Да и глупо корчить из себя атеиста в присутствии Бога.

— … неувязки с замыслом. Хотелось бы, в общих чертах, знать Ваши намерения.

— А именно?

— Численность поголовья. Это — во-первых. А во-вторых, где Вы планируете их размещать?

Молодец, Господь: не обиделся! Да и на что: я ведь — не с намерением оскорбить! Я — с чистым сердцем! И чего ходить вокруг да около, если кратчайшее расстояние между двумя точками — прямая?!

— Вы правы, сударь.

«Сударь»! Никаких, тебе, «сын мой», или, того хуже, «раб Божий»!

Приятно, чёрт возьми! Теперь я не мог представить себе, чтобы такой джентльмен поливал всякой гадостью Содом и Гоморру, изводил скот у бедных моавитян, громил Иерихон, и, ни с того, ни с сего обидевшись на людей, изводил за компанию с ними безвинных животных и рыб! Это же надо — так оболгать Всевышнего! Так нагло приписать ему чужие пороки!

— Но до Суда я могу назвать лишь приблизительную цифру контингента. Сейчас на Земле живёт около семи миллиардов душ.

Не помню наверняка — давно не заглядывал в гроссбух — но это примерно половина от убыли за всё предшествующее время. Итого — двадцать один миллиард. Тоже — примерно.

— И учёные подтверждают это, — с готовностью поддакнул я. Правда, не знаю, польстил я этим сравнением Господу или оскорбил его. Не уверен ни в первом, ни во втором. Как бы там ни было, Господь никак не отреагировал на мою реплику: либо игнорировал её, либо был так увлечён своей. Честно скажу: я предпочёл бы второе.

— Сразу делим напополам.

— По признаку веры?

И снова — дерзость! Ну, что за противный характер!

— Нет: порядочности.

Господь почему-то не обиделся на мою бестактность. По должности не положено?

— Остаётся десять с половиной. Заявленным критериям — из той самой Книги жизни, в которой всё записано — соответствует лишь один из пяти: доказано и теорией, и практикой. Значит — округляем до двух миллиардов.

«Почему бы не округлить в другую сторону? Это ведь, всё-таки, не цифры, а человеки!»

Хорошо, что я всего лишь подумал об этом. Да, и потом, как минимум, с точки зрения арифметики Господь был прав. Насчёт округления. Если не принимать во внимание другую точку зрения: гуманизм. Но на этот счёт у Господа, вероятно, имелись свои соображения.

— А дальше — конкурс: ведь не каждый праведник обретает рай.

Вы, наверно, в курсе?

Разумеется, я не стал тянуть с ответом. Но лучше бы я поступил наоборот: предварять поступки мыслями — не худший modus operandi.

— Да-да, конечно: новый Иерусалим. Где стена — из ясписа, улицы — чистое золото, основания стены украшены драгоценными камнями, а каждые ворота — из одной жемчужины.

Ну, вот почему я такой «перец»?! Ну, разве нельзя было процитировать Иоанна «без подтекста»? Слава Богу, что ещё Господь попался исключительно порядочный — не то не сносить бы мне головы!

— Примерно так, — не изменил миролюбию Всевышний. — Значит, как минимум, делим на два. Итого в остатке — один миллиард. «Золотой».

Несмотря на то, что Земля — вотчина Сатаны, Господь явно был в курсе земных реалий.

— Вот из этой цифры Вам и надлежит исходить в работе.

— Разрешите вопрос? В Библии говорится… ну, там называется иная цифра…

— Сто сорок четыре тысячи?

Приятно иметь дело с компетентным человеком… Богом, я хотел сказать!

— Да, Всевышний. Опираясь на неё, свидетели Иеговы — есть такая секта — утверждают, что только эти сто сорок четыре тысячи наследуют Царство Небесное. Все — свидетели Иеговы… excusez moi. Так нужно ли стараться остальным, если всё уже решено? Есть и чисто технический аспект проблемы: развернёмся на миллиард — а окажется…

— Не окажется.

Несмотря на то, что меня перебили, я не был в претензии. И потому, что моя бестактность сошла мне с рук. И потому, что Господь смотрел на меня не божеством с трона, а школьным учителем, терпеливо разъясняющим азбучную истину профессиональному второгоднику.

Это много лучше оргвыводов и буквального понимания.

— «Свидетели» напрасно извращают смысл Писания. Цифра эта сформировалась задолго до появления секты. Так что пусть они… как это у вас говорится… не пудрят людям мозги! Что же до остальных… В рай попадут достойные. А принадлежность к секте — ещё не признак качества!

В продолжение всего разговора Мафусаил старательно работал тенью. Моей. Я не заслонялся им, как щитом, но и сам в щиты не напрашивался. Я не «сдавал» его: слава Богу, что он сам увидел, как Мафусаил рассредоточивается у меня за спиной.

— Не соблаговолите ли выйти на передний план, подъархангел?

Мафусаил робко выглянул из-за меня.

— Что это Вы там так неквалифицированно прячете? Покажите, не стесняйтесь!

Мафусаил, бесцветный от ужаса, трясущейся рукой протянул Всевышнему «прожект». Едва взглянув, Господь вынес свой вердикт.

— Как есть — Браманте!

«Браманте» едва держался на ногах. Он уже не понимал: Браманте — это «уд.» или «неуд.»?

— А ведь неплохо!

Господь уже демонстрировал Мафусаилу анфас. Я кивнул головой.

— Неплохо. Для пятизвёздочного отеля. С президентскими номерами.

— Да, тут Вы правы.

Господь нехотя переключился с мажора на минор. Грех было не воспользоваться «сменой режимов».

— Этак нам не только Первого неба не хватит, но и всех остальных!

И только представить себе, во что обойдётся строительство таких апартаментов? Вы посмотрите, какие материалы заложены в смету: гранит, мрамор, базальт, самоцветы на облицовку! Никаких ведь ресурсов не хватит! Не у вас: на Земле! Потому что у Вас тут, извините — шаром кати! А финансы? Ещё раз прошу меня извинить, но то золото, которое Ваш библейский двойник призывает собирать на небе, в оплату не примут! Ни в одном магазине!

Господь нахмурился — но уже не в мой адрес. Так что зря Мафусаил старательно дистанцировался от меня — а он, таки, делал это! В который уже раз, Господь являл себя человеком трезвого и практического ума. Таким, каким и должен быть руководитель огромного хозяйства, именуемого Рай.

— Вы хотите сказать, что Вам нужна командировка на Землю?

Нет, это — не ВВВ, а БББ: Бизнесмен с Большой Буквы! Живое воплощение плаката «Береги минутку!»

— Да, Всевышний. Мне нужно побывать у проектировщиков, переговорить с архитекторами — и представить Вам на рассмотрение готовый план. План — а не дубликат «Города Солнца» Кампанеллы.

— Ваша командировка — в дверях.

Подобный лаконизм мог удивить кого угодно — но только не меня: «плавали — знаем!» Это — об умных дверях, которые знают всё: Ф.И.О командировчного, надолго ли прибыл и цель прибытия.

— Там же — и всё Ваше: антропометрика, биометрика, ДНК, характеристики поля. Можете не представляться.

Краем глаза я заметил, что Мафусаил снова утратил окрас. Ещё бы: он такой чести не удостаивался! Его молекулярному анализу ещё не подвергали: мордой не вышел! А ведь это он — подъархангел, а не я!

— Не обижайтесь, подъархангел, — усмехнулся Господь: всё видит! — Чтобы утешить Вас, скажу, что с сегодняшнего дня господин Юрист назначается Особо Уполномоченной Особой: ОУО.

Изображение Господа исчезло: Всевышний ушёл работать. Я повернулся к Мафусаилу. Бедный подъархангел: как потерял лицо, так до сих пор и не нашёл. Господь так «утешил» подполковника, что тот никак не мог прийти в себя «от облегчения».

«Вот те, на! Оказывается и ангелам ничто человеческое не чуждо!»

— Мафусаил?

Подъархангел встрепенулся.

— Виноват, Ваше Превосходительство!

— Чего?!

Мафусаил смотрел на меня незнакомыми глазами.

— Ты чего, брат?!

— Так ведь Вас произвели…

— В кого?!

— В генералы… По гражданскому ведомству.

По ситуации Мафусаил должен был от огорчения развести руками — но не посмел. Субординация-с!

«Ба! Я, теперь, оказывается — генерал! Ваше Превосходительство!»

Как и положено, за мёдом в бочку тут же последовала ложка иного добра. И — совсем не дёгтя. К радости основательно примешалось чувство стыда. Примешалось — и испортило всего лишь нарождающееся хорошее настроение. В связи с производством в чин.

«Вот так: ко мне — всей душой, а я в благодарность — совсем другим местом! Умышляю! И против кого?!»

Но самопорицание было недолгим: с чего-то вдруг подумалось о казане. Том самом: глубокого наполнения. С двухфазовым кипятильником. И стыда — как не бывало.

— Мафусаил…

Я дружески обнял подъархангела за плечи.

— Для тебя я — не генерал.

— Рад стараться, Ваше Превосходительство! — блеснул мне глазами подъархангел. «Совсем не как генералу».

— Я уезжаю в дальний путь — а вы тут площадью займитесь!

Не Лопе де Вега, конечно — но, как минимум, размер я соблюл.

Мафусаил подтянулся.

— Собери всех, кто способен держать в руках лопату и топор — и приступай! Через три дня я должен приятно удивиться!

— Слушаюсь, Ваше… Виноват…

Кажется, я приобрёл верного слугу — но потерял друга. Пусть даже кандидата в други. Честно слово — не хотелось бы. И так ведь: один, как перст. Иной раз и соседство ядовитого гада — в радость: всё — не один. Хотя никогда не угадаешь, куда он тебя «отпишет»: к друзьям или к завтракам…

Глава восьмая

— Ну, с прибытием, Ваше Превосходительство!

Хозяин шутливо припал к моей груди.

— Как Вы узнали?

Я не мог скрыть удивления: ведь ему «туда» хода нет! А я — буквально «с пылу, с жару»?! И лампасов на мне не появилось!

— Вот тут ты ошибаешься, — усмехнулся Хозяин. — Насчёт лампасов. То есть, лампасов конечно, нет. Но вот сияние исходит. Такое голубоватое свечение, невидимое глазу. Но я-то вижу! Вижу, что тебя облекли.

Я с недоумением оглядел самого себя: никакого свечения. Ничем меня не облекли.

— И, тем не менее, оно есть. Слава Божия осияла тебя. И это — очень хорошо… Ну, что, Превосходительство: архитектор понадобился?

Я кивнул головой.

— Дюжина — на выбор! Выбирай любого!

И с ловкостью картёжного шулера Сатана бросил на стол пухлую стопку папок. Прямо «из рукава» вытащил. Точно — дюжину. По части фокусов — в смысле престидижитации — он ни в чём не уступал Господу.

Я поднял первую попавшуюся. Потом — вторую… третью… четвёртую.

— Господи… виноват — это же, чёрт знает, что такое!

— Именно так, — осклабился Хозяин. — Я и знаю, что это такое.

— Но и я знаю!

Папки одна за другой выпали у меня из рук.

— Да это — лучшее из того, что нам с тобой нужно!

Я покосился на Хозяина, и поднял одну из папок. Нехотя полистал.

— «Лучшее»? Это же…

— Концлагерь? Да. То есть — не совсем, конечно. Но в основе своей…

— Не надо, Хозяин: концлагерь и есть!

Я в отчаянии хлопнул себя по ляжкам. От избытка чувств даже перестарался.

— И с этим я должен вернуться к Господу?! Да ещё убедить его в том, как это — хорошо и красиво?!

Сатана уже открыл рот для ответной реплики, но от текста воздержался. Вместо этого он забарабанил пальцами по папке, ближайшей к нему. Ясно: сейчас начнёт вразумлять. Для того чтобы ошибиться, я слишком хорошо узнал Хозяина. И, потом: как никто другой, босс умел сочетать убеждение с принуждением. Кажется, пришло время первого.

— Скажи, парень, для чего я тебя внедряю в рай?

Я промолчал.

— Правильно, — одобрил Хозяин. — Для того чтобы ты подготовил «большой взрыв». А как мы можем сделать это, если речь ни о теракте, ни о диверсии не идёт?

Я был последователен в эмоциях.

— Обратно молодец! — хмыкнул Сатана. — Потому что добиться этого мы можем только одним способом: дискредитацией рая. И как же нам её осуществить? Да очень просто: представить лежбище святых бездельников «приёмником-распределителем»! А?

Неплохо задумано. Нешаблонно, с размахом — как и должно Сатане.

— Да… пожалуй…

— Вот!

И на манер Владимира Ильича Хозяин предъявил мне свою ладонь: «Что и требовалось доказать, батенька!» Левая рука у него в этот момент цеплялась за борт жилета. Поза хрестоматийного ферта. Как есть — Владимир Ильич из очерка Максима Горького!

— А от классического приёмника-распределителя — один шаг до полноценного лагеря! Никто и не заметит!

«Ага — как у того Винни-Пуха! „Пчёлы подумают, что это — тучка, и тоже ничего не заметят!“ Гладко было на бумаге: плавали — знаем…»

Пришлось задуматься: я ведь — не Сатана и не Вседержитель. Мне, прежде чем что-либо сказать, нужно сто раз подумать: такие «други» кругом! Так и ждут тебя с цветами… для возложения. Или в качестве острой приправы. К тебе.

— Но — всё равно: как-то — не очень…

Я уже почти «сдулся».

— Неужели нельзя как-нибудь… ну, облагородить, что ли?

— Почему нельзя?! Всё — в наших руках!

Словно иллюстрируя сказанное, в руках Хозяина оказалась следующая папка.

— Если ты такой эстет — то вот тебе проект «зелёной архитектуры»! Или же — архитектурного озеленения.

Проект уже висел в воздухе и сам себя рекламировал.

— А?

На лице Хозяина живописался неподдельный энтузиазм: только он так может его подделывать.

— Красотища! Версаль!

Проект являл собой лагерные бараки с классическим «приложением» в виде цветников, аллей и даже парков. Да, своеобразное понимание Версаля.

— А для кого это всё? — усмехнулся я. Иронически. Почти недружественно. Почему-то вдруг вспомнилось, что в известных на весь мир «приёмниках-распределителях» «третьего рейха» тоже были цветники. Не для всех, правда.

— Для всех.

Мою иронию Сатана тут же нейтрализовал своей.

— Пусть уж все порадуются: других радостей не будет. И если ты подумал об эксклюзиве для охраны — то совершенно напрасно.

— «Для охраны»?!

Мой «крик души» удостоился лишь спокойного пожимания хозяйских плеч.

— А чему ты удивляешься? Или ты полагаешь, что вопрос размещения миллиарда душ можно пустить на самотёк? И он, как тот пресловутый рынок, сам себя урегулирует?! Нет, брат: людей надо охранять. И не от ангелов: друг от друга.

Живописно сочувствуя моим переживаниям, он обнял меня за плечи. Надо отдать ему должное: «косить» под дружка он умеет. Мне можно верить на слово: не понаслышке сужу. «Плавали — знаем!»

— Но не это главное, дружище. Ты представляешь, какое впечатление на всех этих чистоплюев произведёт зрелище пулемётных вышек… тьфу, ты: херувимов с огненными мечами на вышках! Они ж думают, что их там хлебом-солью встречать будут! Что там ждут, не дождутся, чтобы посадить их за стол — и даже на шею!

Сатану буквально распирало от иронии.

— А мы их — прямо по мозгам! Лагерными п`айками! Мордой — «в это самое»! Мы им выдадим… где раки зимуют! Мы им покажем… по первое число! Тёпленькими возьмём! Сопливыми! Они у нас мигом проснутся, как построим их в колонну по четыре да поведём под барабанный бой к местам отбытия… то есть, прибытия! Они у нас сразу же запоют — и не «Аллилуйя, Господи!», а «Хороша страна Болгария…»! Весь патриотический репертуар вспомнят! От «С чего начинается Родина?» до «Летят перелётные птицы…»!

— Но — поверит ли?!

Я был смят доводами Хозяина — но ведь мне же доводить их дальше: и до ума, и до Другой Инстанции! Так, что возражения мои — творческого характера, а не от природного упрямства.

— А это уже, брат, от тебя зависит, — погладил меня взглядом Сатана. — От того, насколько ты будешь убедителен. Поэтому надо не только усвоить материал на «пятёрку», но и продумать его подачу. Это — как в армии, где хороший доклад иной раз стоит выигранного сражения.

Он пододвинул мне гору папок.

— Иди и смотри.

Я был настолько расстроен, что даже не хмыкнул. Хотя текст явно не соответствовал персонажу. Не его текст. И не по сюжету.

— После того, как изучишь и доложишь, всё это добро…

Он покосился на папки.

— … я помещу в сейфы к архитекторам, которых ты начнёшь обходить сразу после утверждения проекта. Увы: надо страховаться. Если ты слишком быстро вернёшься с информацией — это провал. Во-первых, Он не поверит такой «скорострельности». В пространстве между раем и Землёй архитекторы не водятся. А, во-вторых, у Него — везде свои люди. Ему — «тьфу!» проверить, где ты был. Так-то, брат.

Логично!

— И запомни: я твоей свободы не ограничиваю. Можешь выбрать любой понравившийся — а можешь сделать компиляцию. Это касается и бараков, и колумбариев… тьфу, ты: и клумб! Ну, а теперь — домой. Перекусишь — надоели, небось, смоквы с брюквой? — и за работу!

Он щёлкнул пальцами — и я оказался дома. Невероятно — но я почувствовал, как пошло время! Оказывается, я и был дома! Ощущение такое, словно видеомагнитофон переключили с «паузы» на «воспроизведение»! Непривычное ощущение: чувствовать себя не у пульта, а частью картинки.

Я всё время был дома! Только — «застрявшим во времени». Босс поступил разумно, устроив рандеву там, где это только и возможно было. Ведь Господь мог в любой момент проверить. И ещё: хорошо, что Сатана отказался от защитного поля. Да, ни Господь, ни его люди ничего бы не увидели. Но они бы поняли, что работает защита! У человека — не у божества! Это же — гарантированный провал!

Поэтому Хозяин использовал для встречи режим «замороженного времени». Не знаю, как, но ему удалось остановить время — так, чтобы остановка была незаметной для Господа. Может, использовал «парадокс времени» Эйнштейна.

Хотя у Сатаны — много способов «устройства крыши». Может, он дал «картинку» в записи. Может, выставил мой «дубликат». Может, совместил мою квартиру с другим измерением. То есть, для наблюдателя я — дома, а общение с Хозяином происходит в «параллели»: мозг — там. Не знаю. Что бы там ни было — но это сработало. Думаю, что мы с ним не дали Господу лишних поводов для подозрений.

Насчёт «лишних» я не оговорился: с меня хватало и тех, что были. Мне всё больше казалось, что и «производство» в чин — не показатель доверия. Господь мог сделать это специально. Для того чтобы увидеть, как я покажу себя в генеральстве. Вдруг, расслаблюсь — и «потеку». Соплями и информацией.

Я вернулся домой. Но лучше бы не возвращаться. Хозяин сделал так, что я и дома не мог думать ни о чём, «кроме как об Вас, ненаглядная Катерина Матвевна». Весь ресурс памяти был занят мыслями об этих проклятых бараках. «Закрыть приложение» — «дохлый номер». Как и поставить лишние «сто двадцать шесть» памяти.

Долго думать было нельзя. Быстро — тоже: «там» не поверят. Поэтому «думал» я ровно три дня и три ночи. Как в русских сказках. Сюда же входило и время работы с архитекторами и проектировщиками. У них я и забрал те папки, которые показывал Сатана. Никто даже не удивился — ни их наличию в запертых сейфах, ни моему появлению.

С учётом экономических соображений, за основу я взял самый дешёвый проект. Или, как сказали бы сегодня: самый экологически чистый. И уже к нему «прилаживал» «зелёные насаждения».

— Неплохо, — одобрил Сатана во время заключительного рандеву «где-то в «замороженном времени». — Очень даже неплохо. И экспликация — недурственная.

За один взгляд он проглотил то, над чем я трудился всю ночь.

— Кстати: намёк на зону отдыха — более чем уместный. На эту… что на озере Иссык-Куль… «Автомобилист», кажется?

— Название — для примера: там почти все — близнецы-братья.

— И это — нам в плюс. Прямо не намёк, а наживка. Должен проглотить.

Ни в голосе, ни во взгляде Сатаны — ни намёка на иронию. «В кои-то веки» я угодил Хозяину.

— Это должно сломать… как это говорится: «лед недоверия» к проекту. Со стороны Господа и Тайного Совета. Если уж на Земле, в курортной местности — такое, для состоятельных курортников, то чего уж выпендриваться раю с его «массовым наплывом трудящихся»?!

Мне стало не по себе. На тему «льда недоверия». Если Сатана вскрыл подноготную, то, что помешает это сделать Господу?

— Сумеешь устно хотя бы наполовину соответствовать тексту — считай, дело в шляпе… Ну, что ж: «присядем, друзья, перед дальней дорогой»?

Четвертинкой ляжки я угнездился на краешке стула. Мыслями я уже был далеко от Земли — и, к сожалению, не в качестве святого.

— Напоследок запомни. Там я не могу проявиться. Таковы Правила Игры: в рай мне вход закрыт. Я могу лишь связываться с тобой «по закрытым каналам». Пока недоступным — но чую, как подбираются… Поэтому буду краток: смотри и запоминай!

— «Иди и смотри!»

— И действуй по обстановке!

Хозяин не принял шутки — и я не стал настаивать.

— Но не торопись! Помни золотое правило — насчёт «семь раз…».

У тебя сейчас одна задача: вживаться. К заданию приступишь лишь после того, как тебе поверят — хотя бы наполовину. Запомни: мы контактируем только на Земле. Никаких попыток выйти на связь: кругом — блокировка и люди Господа. Я сам найду тебя в нужное время.

«Взбодрил», нечего сказать!» lets start

— Ну, пора… «турыст».

В целях конспирации Хозяин не стал награждать меня очередным синяком. И на том спасибо!

— Только — «со щитом»!

Лёгкий шлепок пониже спины: начали…

Глава девятая

Как начали — так и закончили. Не успел я и глазом моргнуть — как уже стоял перед воротами «в чистом поле». Но и здесь мне не пришлось моргать: ворота уже открывались, признав во мне своего — да ещё возвращающегося с задания.

За время моего отсутствия кое-что изменилось. И не только в плане внешних преобразований, хотя они сразу бросались в глаза. Лесу стало меньше — зато саду прибавилось. Раскорчевали, однако.

Больше всего меня поразил народ. Его обилие. Повсюду с шанцевым и прочим инструментом сновали ангелы и праведники. К топору пристроили даже старцев. От мобилизации их не смогли укрыть и седые бороды: не было «укрытий». Как я узнал, по распоряжению Мафусаила бороды сбрили всем. Чтобы не козыряли ими. Под бородами оказались мужички оказались вполне детородного возраста. А уж за владение топором и говорить нечего!

Конечно, Мафусаил превысил свои полномочия. И ему бы, конечно, воздалось, если бы не одно «но»: он превысил свои полномочия… моими!

Распорядился моим именем. Удивительно — но таковое уже имелось. За время отсутствия я «поднялся над собой». В плане «там-тама» или «узун-кулака» рай оказался классической деревней: на одном краю чихнёшь — на другом шляпу снимают. Рядовые ангелы раскланивались со мной едва ли не за версту, переламываясь в поясе на манер крепостных крестьян. Старшие офицеры-ангелы козыряли мне первыми, а младшие, помимо того, ещё и «печатали шаг».

Меня признали — и это было приятно. Но я не заблуждался на свой адрес: козыряли не столько мне, сколько отражённому свету. Той самой Славе Божией, толикой которой со мной поделился Господь.

Херувим у ворот резиденции даже не стал меня «сканировать». Он только молча отступил в сторону и кивнул головой: проходи. Удивительно, но все его несчётные глаза смотрели на меня почти доброжелательно.

«Прав был подъархангел!»

Я ступил через порог — и меня не шарахнуло. Тоже приятно. А ведь полоска-то никуда не делась! Та самая — «пропаново-бутановая»! Выходит: «Quod licet Yovi…»! То есть, я стал уже немножко Yovi, которому licet!

«Ба: знакомые всё лица! — едва не вырвалось у меня. „Полна горница людей“ или „не стая воронов слетелась“!»

В Ставке наличествовал «полный кворум». Прямо — живая иллюстрация к главе четвёртой Откровения Иоанна! Двадцать четыре старца — все, как один! И при бородах: пророки, всё же. Их Мафусаил не рискнул привлекать.

Дедушки сидели на тучках — не на престолах. Это и не удивительно: не хватало ещё, чтобы они своими задницами попирали спины высшего генералитета — пусть и бесправного в настоящее время! А то, получается: Господь мокнет на тучке — а им подавай под зад живой стул!

— Свят, свят, свят, Господь Вседержитель! — поздоровался я.

На звук моего голоса тут же обернулись двадцать четыре пары недоброжелательных глаз. На этот счёт я не заблуждался. Если они с трудом терпели общество друг друга — а я знал об этом из достоверных источников — то, что уж тут говорить обо мне, в их представлении «выскочке с Земли» и всего лишь прикомандированному?!

— Проходите, ОУО.

Это надо было видеть! Надо было видеть лица… нет: рожи членов этого ареопага! Мне даже показалось, что старички уменьшились в росте. Или это я поднялся над ними. Титулом — как домкратом.

«Не в курсе? Ну, чему удивляться. Вы же только и знаете, что дрыхнуть да подсиживать друг друга!.. А ОУО — Особо Уполномоченная Особа — оказывается, сила! Надо будет только узнать, в каком чине. А то до сих пор не удосужился… Позор: ничего не знаю о самом себе!»

— С прибытием — надеюсь, благополучным.

— Благодарю Вас, Всевышний.

Старцы отвесили вставные челюсти: их Господь явно не удостаивал вопросов «о личном».

— Хотите отдохнуть с дороги — или сразу к делу?

— Хвала Господу: я не устал.

Я всё больше входил в образ верного слуги. Однако покоситься на «старпёров» всё же не преминул.

— Хотя… быть может, я — не вовремя?

— Господа, все свободны.

Деликатный аналог «Все — вон!». «Господа» тут же «освободились» и загремели тучками.

«Молодец, Вседержитель! Так и надо: им только позволь — мигом на шею сядут, не удовлетворятся престолами!»

И вот дверь за последним старичком закрылась. Сама, без посторонней помощи. Я впервые увидел её изнутри, ибо в прошлый раз было не до этого: я ведь дебютировал. Любопытное зрелище: сквозь неё была видна, как сказали бы у нас, улица. Точнее: весь рай. Но «с улицы», клянусь головой, ничего не было видно! Не дверь — а зеркало из шпионских боевиков! Не рай — а сплошной «колпак»!

— Ну, и что у нас там? — поощрительно улыбнулся Господь.

Я молча протянул папку. Как солдат — командиру.

Господь взял папку — и…

— М-да…

Похоже, мне удалось добиться того, чего не добивался ещё никто: озадачить самого Господа. Но радоваться этому обстоятельству не следовало. Наоборот: я должен был поспешить с разгрузкой «плюсов».

— Разрешите, я всё объясню?

— Попробуйте…

Моё предложение явно не добавило энтузиазма Всевышнему.

«Может, это добавит?» — и я протянул Господу пояснительную записку.

— Своими словами! — поморщился он, не принимая бумаги. — На двери же висит объявление!

Убей, Бог — но я всегда смотрел только на херувима! Когда смотришь на такую образину да на эту штуковину в её руках — как-то не до объявлений, честное слово!

— Там же — черным по белому: «Уважаемые посетители! За этой дверью сидит очень занятый человек! Излагайте ваши просьбы коротко и ясно!»