Бесплатный фрагмент - У мечты нет возраста

Пролог

Личный замок с высокими башнями, смотровыми площадками и самыми отважными рыцарями — мечта любого мальчишки, маленького принца своего спокойствия и детского умиротворения. Как беззаботно, порой бесновато, можно гонять по длинным коридорам, выдавая очередную «пятюню» застывшей на холсте женщине, будто обмазанной маслом, чтобы сбрить, видимо, некрасивые брови. Или тому жуткому пришельцу, что кричит и постоянно чему-то удивляется? Принцам нравятся сказочные картины: с бескрайним небом, россыпью звёзд повсюду, яркими животными, звуки которых можно представить так отчётливо, что деревянные вычурные рамы никогда не сдержат натиск детского воображения.

Рядом с ним всегда улыбаются, смеются и любят свет. Рядом с принцем никому не бывает грустно или печально. Детей можно не любить, но необходимо признавать.

Мальчик в ветвистой короне мчится мимо широких подолов и зазывает своим озорством, привлекает внимание, дарит миру самые искренние эмоции. Ведь ему не страшно, в нём не прорастает тревога чернильным пятном — это заботы взрослых. Настоящие взрослые… Их головы опущены, а лица всегда нахмурены. Они живут рядом с принцем и пытаются загубить его огонёк, какая жалость! Обрезать крылья руками, убеждая в заботливых прикосновениях, не замечая в ладонях острых ножниц…

Лязг.

Мальчик… нет. Уже повзрослевший парень открыл глаза и вздрогнул.

В комнате даже в будний день было темно: плотные шторы стали его укрытием от чужих глаз, от ненужного внимания — последствия могли быть необратимыми. За окном свистела и кряхтела обыденность: выхлопные газы, ругань местных дворников, проклинающих молодых и их тягу к быстрым закускам, где обёртки больше, чем содержимого. А как противно бренчит соседский велозвонок! Но все эти звуки были ничем по сравнению с самой адской мелодией его дома — родителями.

Глухой удар за дверью.

Юные ладони вспотели, дыхание сбилось. Одна мысль: «Что на этот раз?»

Закрылась входная дверь. Шаги отца тяжелые, нелепые и неровны. Разум вновь затуманен, а звон из пакета стал очередной гильотиной для молодой русой головы его сына.

— Чего так долго? Тебя только за смертью посылай! — ослеплённая матушка на мгновенье прозрела, сама того не осознавая… Невероятная женщина.

— Замолчи, там бабки устроили цирк на кассе, мол, крупа подорожала, а сахара набрали на десятерых! Откуда у них столько денег, а? Только и слышу в новостях про стариков, которые отдали миллионы! А всё жалуются на бедноту, старые изворотливые чудики!

— А что им? Думаешь, есть дело до кого? Им скоро на тот свет, наплюй. Принёс нашу грызунью?

Одинокая душа в затхлой комнате вздохнула: уже ни один год милая пушистая белочка из сказок перестала казаться ему безобидной зверушкой.

— Принёс, — рявкнул отец и грубо всучил пакет в пятнистые от родимых пятен запястья. — Цены снова задрали! Так что сосиски не ищи, не брал.

«Сегодня снова без еды? Уже третий день не звали на кухню, чем же они закусывают?» — не унималась раненая надежда, трогая болевший живот, успокаивая раздразнённых «квакушек». Хотелось свежего ароматного батона… Как в детстве.

Новая череда ударов и ругательств не удивила жителей старенькой многоэтажки: горе-семейка красноречива под градусом.

Сверху по трубам ожидаемо постучали. Недавно переехавшие новосёлы пока не смирились с нынешними порядками и пытались призвать к тишине, но это лишь раззадорило родителей — они будто сразу нашли смысл во всём, что делают. Их маленькая игра.

Парень вставил в разъём дешёвые китайские наушники за сто рублей из тесного ларька на углу перекрёстка, поправил лишь одно работающее ушко и продолжил собирать потрёпанный временем школьный рюкзак. Нет, отнюдь, ни о какой школе и речи идти не может. Своё он отучился, настала пора осуществления задуманного плана — спасительного бегства. На нём парочка дырявых носков, заношенные кроссовки и, кажется, ещё не до конца убитая куртка.

Из по-настоящему ценного беглецу удалось найти: пачку орешков, накопленную тысячу на первое время, коробок спичек и самодельный ножик из кривого, но острого лезвия, прикрученного к поломанной ножке от стула. Меч принца?

С треском давно позабывших свежую краску рам в комнату ворвался луч света.

Разбросанные журналы. Пустые пачки от лапши быстрого приготовления. Груда пакетиков с приправами. Покосившаяся от времени софа. Тройка пыльных плакатов, где мотоциклист с шикарной девушкой — её смуглая кожа так идеальна на фоне блестящего байка…

«Нет, больше ничего ценного тут не водится», — перед тем как спрыгнуть с первого этажа (благо защитные решётки давно проданы), несчастный сын услышал, как об стену что-то разбилось.

Но отныне это не его проблема.

Глава 1

Маршрут построен

На его сгорбленную у стены фигуру смотрели десять пар глаз: пацаны в возрасте от двенадцати до восемнадцати лет полукольцом окружили Матвея. Те, что поменьше — по-собачьи тряслись будто от прохлады, а ребята покрупнее, наоборот, застыли и выжидающе кивали головами, кто в кепках, кто в банданах, кто после детской колонии.

Матвея особенно заинтересовал тот, у кого маленькие уши и толстые губы: на его шее висела золотая цепочка с объёмной подвеской-кулоном, внутри фотография кота. Цацка была сворована у собственной мамы и служила скипетром для управления местными аборигенами. По-другому новенький назвать их не мог: чумазые, громкие и постоянно хотевшие пить газировку от какого-то популярного блогера.

— Ну, чё, ты не обращай внимания на мелюзгу, мы-то с тобой люди взрослые, — вперёд вышел главарь: Денис Викторович или, как кличут местные, «Дионисий».

— Хорошо рисуешь? — уточнил Матвей, немного зная биографию выдающихся иконописцев.

— Я? Да не особо…

— Проехали. Так что надо сделать, чтобы вступить к вам?

Новоприбывший ещё раз оглянул гаражную банду и ужаснулся, с кем он собирается связать свою судьбу. Но отступать было поздно.

— Есть домишко у кривой дороги, по улице Луговой… Прямо возле речки Десны́, на повороте. Видал? Халупа небольшая, рядом зачуханный гараж, оттуда давно уже никто не выходил. Ты туда сходи…

— Один? — уточнил Матвей.

— Проверка твоей верности банде! Сходи да притащи всё самое ценное, что увидишь. Только тихо, без этого… Как там… Подскажи, Глеб! Как твоя тётка говорит?

— Без фанатизма, — послышался писклявый голос сзади.

— Да-да! Если вернёшься пустой, то ты не принят, и мы рискуем побить тебя за трусость. Кто любит трусов в наше-то время? Если притащишь хвост, нажалуешься кому… Сам понимаешь, у нас язык простой. Так что… Если штаны намочишь, то не показывайся нам на глаза и не разговаривай с нами. Ну, возьмёшься?

Сразу было видно: эта жалкая компашка совершенно ничего не смыслит в преступлениях и той уличной ауре, что исходит от героев криминальных сериалов или персонажей детективных книг. Лишь пытаются быть на них похожими, и, как Матвей понял, их максимум — стырить чипсы из продуктового на отшибе, куда ещё не завезли терминалы.

«Скорее всего, они сами никогда дома не грабили, а меня, как взрослого, сразу запрягли ради забавы или интереса. Очень наивно. Но байкеры постарше меня прогнали, так что придётся довольствоваться этими мировыми преступниками… В теории, потом можно будет их направлять, спустя время, конечно, не сразу… Сдался им старый дом! Надо просто сходить и вернуться обратно, скажу, что там хозяин объявился. Придумали же вступительное испытание! Хотя, если дом заброшен, может, найду чего полезное… И вообще, это мать виновата! Надо забрать у неё свой паспорт и свидетельство о рождении. А то на нормальную работу не берут. А сама-то денег просит… Логика покинула её сознание», — бредя по заросшим тропинкам среди густой зелени берёзы и яблони, Матвей вытирал испарину со лба и жалел, что не приобрёл себе летние шорты. Уж пусть крапива щекочет коленки, чем вечная обжигающая духота в старых рваных джинсах!

Нужный домик и вправду стоял будто изгой, чуть поодаль от остальных. Медленно порастал диким плющом, чья тень заваливалась на окна и скрывала всё происходящее внутри. От жалостливого скрипа крыльца захотелось глубоко закатить глаза, развернуться и пойти прочь, в другой район, на поиски новых «товарищей». На миг Матвей убедил себя, что внутри найдёт притон бездомных и ему даже станет стыдно за такой наглый визит.

— Или меня убьют, а органы продадут. А что? Не пью, не курю, ценный экземпляр! — причитал парнишка, крадясь на цыпочках к дверям. Возле приоткрытого оконца он отчётливо уловил запах, отдающий незнакомой теплотой, будь то дровяная печь или аромат, похожий на смесь прованских трав с древесной крошкой из ресторанчика в одном торговом центре города. Один из любимых ароматов Матвея.

«Так, здесь не пусто? Гляну одним глазком и сразу уйду…» — словно загипнотизированный, он подошёл вплотную к глазку: движения нет, чернота и тишина. Пахло от соседей? Нехотя дёргая ручку, Матвей обнаружил, что дверь не заперта и можно спокойно войти внутрь.

Постепенно отворяя себе проход, Матвей ещё больше ужасался, когда истинная картинка стала складываться перед носом: прямо перед входом ровно сидела женская фигура и упрямо таращилась, как в её дом заходит наглый незнакомец.

— Я знала, что это не мышь! — звонко воскликнула старушка и захлопала в ладоши, демонстрируя излюбленный браслет из рябиновых камней. На её сморщенном лице было два до жути забавных глаза, что сияли через объёмные линзы очков.

«Как из мультика», — от страха и непредвиденного чувства веселья замер Матвей, боясь пошевелиться.

— Грабитель? — спросила женщина.

— Думал, что тут никого нет… — парень отрицательно покачал головой, не в силах убежать или… Напасть? Нет, такие грозные мысли ему не поступали.

— До́бро, заходи внутрь, поболтаем.

— Не… Я пойду! Простите за…

— Долго тебя ждать? Живее.

Скорость и ловкость, что были наскоро показаны этой удивительной особой, могли заставить широко открыть рот даже самых профессиональных водителей по экстремальному вождению: бабуля с лёгкостью прокрутила колёса своей коляски вперёд, развернулась и… Буквально качнувшись на одном из них вбок, вновь ровно встала и помчалась на кухню! Это действие ей далось с таким успехом… Под домом тайный гоночный трек для пенсионеров?

Неуверенно шагнув внутрь, любопытный искатель сокровищ осмотрелся: совершенно обычный дом с ветхим предбанником, что вёл на кухню, в туалет и ванную. На полу расставлены мешки с картошкой и луком, а низ занавесок испачкался и разодранным балахоном отказывался танцевать на ветру. На кухне Матвей отметил, что обеденный столик чист, а в духовке запекается то самое ароматное блюдо. Живот предательски заурчал: он не ел горячей еды уже больше недели, довольствуясь сухими перекусами и вторично заваренным чаем.

— Слышу твоё горе, бегу на помощь! Ох, нет же, — рассмеялась хозяйка, — как же я побегу? Еду! Поберегись!

Толкнув рукой гостя за стол, неугомонная гонщица крутанулась к духовке и прихваткой достала противень. Затем поставила его к себе на встроенную в коляску подставку.

— Не стой столбом, завари-ка нам чаю! Вон чашечки. Мне в ту, что с ромашками.

«Как ей отказать? Что я вообще делаю!? Ладно, кажется, меня хотят покормить», — выполнив приказ, Матвей сел напротив и следил, как заботливо ему на тарелку выкладывают куриную ножку и овощной салат из пластикового контейнера. Какая ловкая дама!

Это был самый странный обед в его жизни. Незнакомая старушка спокойно разрезала блюдо и вкушала его пряность, пока рядышком сидел прохожий с улицы. Матвей пытался заставить себя проглотить кусочек, пока сердце и, в частности, желудок, вопили об этом.

— Ой, ну каков красавец! Вылитый Сашка Збруев в молодости!

Матвей подавился чаем и закашлялся, нанося удары себе в грудь, пока его рассматривали с искренним умилением.

— Бабуля… Вы всегда так радушны с чужаками?

— Что ты! Только по субботам и с молодыми красивыми. Знаешь сказку «Гензель и Гретель»? По ящику крутили. Из тебя получится отменное жаркое. Как эта якобы курочка…

Матвей с ужасом выпятил глаза, а из его открытого рта выпал волокнистый кусочек. Десять адских секунд прошло, прежде чем бабуля засмеялась, а он смог выдохнуть.

— Тебе на вид не больше двадцати… А то и меньше пятнадцати!

— Восемнадцать в этом году стукнуло. Хотя мне часто говорили, что я смазлив, дразнили в школе. Зато девчонкам нравлюсь.

— Верно говоришь, — долька лимона опустилась в чай, — хочешь мудрость? Внимание красавиц можно считать удачным только до тех пор, пока не разозлятся их женихи! Я Нина Петровна, и мне в этом году шестьдесят лет.

— Матвей Светлицкий меня зовут. У вас, Нина Петровна, очень заразительный смех, — он ухмыльнулся.

— О, как! В психушке говорили иначе… Светик, расскажи-ка мне, какая нелёгкая тебя занесла в мой дом? Да ещё и с такими гнусными целями! Мальчишка ты неплохой, по рукам вижу: они у тебя аккуратные, чистые. У бандюганов ладошки все задрипанные.

«Очки-сканеры!», — правду говорят: от мудрых насмотренных людей мало что утаишь. Особенно, если ты так молод и неопытен, что решил выдавать себя за другую личность — более сильную, независимую, «новоиспечённый злодей».

— На факультативе по музыке говорили беречь. Инструмент начинается с наших рук и всё такое.

— Музыку любишь? Очень похвально, внучок, я пусть и чуть глуха, но иногда балую себя Чайковским или тем… с кудряшками. После уроков не каждый выбирает пианино или гитару, твои ровесники так и норовят постоянно гонять мячи! Интересные были занятия, да?

— Бесплатные, — короткий ответ, который стал обличением Матвея. Его дух сразу поник. Он опустил плечи и прижал подбородок к груди. Нина Петровна всё поняла и подлила гостю ещё чаю.

— Хочешь подзаработать? — женщина лукаво поправила свой драгоценный браслет и отвела глазки в сторону, будто бы и не догадываясь, как замерло дыхание напротив. — Отвези меня к морю. Да, не удивляйся. Я одинокая, сиделка ходит раз в неделю и, видит Бог, как же она мне надоела со своими капустными котлетами и вонючими мазями! Я хочу на пляж. Щедро заплачу!

Матвей просиял: что может быть легче, чем отвезти неходячую бабку к морю? Ни убежит, ни возразит. Вперёд и с песней!

— Есть одно условие. Поедем на моей новенькой коляске, с детства не терплю эти тесные машины. Она двуместная.

— Э-э-э… Как это? До ближайшего моря больше тысячи километров! По трассам, если только… Куда хоть поедем?

— Ейск.

Встав, Матвей поправил кожаную куртку и деловито насупился: продешевить категорически нельзя.

— Тариф будет двойной. У вас точно деньги есть?

Вместо чёткого ответа лягушка-путешественница на пенсии отвела Матвея в гараж, виртуозно преодолевая впалые дощечки на сооружённых мостках по всей территории дома. Знала старая, как и где лучше объехать.

Детская надежда желала увидеть в «тайной комнате» кладезь невообразимых сокровищ: ведь зачем жить так долго, если не успел собрать коллекцию из всех драгоценностей мира? Матвей воображал, как войдёт внутрь и увидит кучу камер и ведущего, который гордо объявит: «Вы нашли клад! Получите миллион денег! Эта бабушка только и ждала, чтобы оставить кому-то своё огромное наследство». Но реальность на самом деле полна разочарований…

Гараж был чист, по-своему ухожен: нет лишних инструментов, внутри не пахнет старым маслом или окислами, как это бывает у стариков. Не играет музыка из простенького, но дорогого сердцу приёмника. Может, именно из него исходила мелодия, под которую муж и жена кружились в лёгком танце, вспоминая молодость, где колени не болели от каждого несложного выпада.

Нет. Абсолютно вычищенная комнатка без вещевых завалов, даже пол был чист! Матвей обозвал бы это место изолятором для душевнобольных, если бы не два чёрных брезента, надёжно закреплённых и скрывающих нечто интересное: некую машину и ещё что-то поменьше. У него разыгралось любопытство. И с согласия Нины Петровны резким движением руки Светлицкий стянул малый брезент.

— Это что за жесть? — спросил гость, оглядывая двухместное кресло-коляску-скутер: новенький блестящий корпус, аккуратная плетёная корзиночка спереди, мягкая кожаная обивка и ровненькие, только отполированные колёса… Удивление и непонимание сменились на неопознанный восторг: такое существовало в мире? Пенсионеры-инвалиды могли ездить на этом звере по улицам? Не сидели дома, смирившись со своей участью?

— Это, внучок, куча моих пенсий и отложенных пособий.

— Электропривод! Четыре удобных колеса? Монолитная рама? Автоматические тормоза есть. О, тут лежит инструкция, — пробежавшись по схеме необычного транспорта, Светлицкий удовлетворённо почесал затылок, — на одном заряде можно до ста километров! Сойдёт. Бабуля, да у вас в гараже автобот.

— Доставили из Израиля.

— Тогда десептикон. Ещё круче.

— У меня есть сбережения, так что отправимся не с голыми ягодицами, светик. Ты меня, главное, сопроводи. В дороге помогай. А я тебе заплачу. Отдам эту гробину!

Сморщенными руками Нина Петровна стянула накидку с настоящего раритета не только в мире нищего парнишки, но и в целой автомобильной вселенной: под редким проблеском от висячих ламп искрилась почётная металлическая броня серого Москвича 401, 1954 года выпуска. На первый взгляд состояние — идеальное! Родной окрас заботливо смешали с белым цветом на капоте и крыше, вставили белые диски в винтажные шины. Чистыми стёклами этот красавчик подмигивал Матвею и зазывал в свой салон, обитый бархатом. Кто же этот ценитель прекрасного, что довёл сие творение до коллекционного состояния?

«Если не буду ездить, то продам. Тут можно загнуть до половины миллиона! А так… Курьером или таксовать. Будет работа и зарплата! Сниму квартирку…» — с ещё не обогатившегося уже стекала предприимчивая слюнка, а как иначе? С тягостным прошлым чётко понимаешь одну истину — деньги правили и будут править до конца света. Нет денег — в людях просыпается зависть, злоба и желчь. Со временем приходит разочарование, и они глушат всё негативное в спирте, предпочитая умножать всё то, отчего так хотели избавиться. Это ли не людская глупость? Травить себя, смирившись с собственными реалиями. Матвей точно знал, что у него всё будет иначе.

— Стоп. Не обманите? Правда, на меня перепишете? Как-то всё быстро…

— А на кой лад мне сдался этот драндулет? — Нина Петровна дала щелбан боковому зеркалу. — Уж лучше отдам тому, кто исполнит мою мечту, нежели скряге-перекупу! Сколько таких я уже гнала веником! Пойми, мне недолго осталось. Родственников нет. Завещание пустует. Соглашайся!

Светлицкий поправил последствия выплеска некомпетентного ценителя и засучил рукава, вбивая на стареньком треснутом смартфоне маршрут до Ейска.

«Неделя, чуть больше, если в одну сторону. На удачу погоду обещают хорошую… Туда и обратно. И я богач. Я успешен! Стойте… Это не сон? Я могу так легко изменить свою жизнь? Безумие! Чего мне терять?»

Страх и адекватность вопили об отказе от идеи, а авантюристская жилка и бурное воображение о новой жизни заглушали первый писк.

— С ума сойти… Ну, хоть мир повидаю. С управлением справлюсь. Получится ли?.. Ай, была не была!

Для согласия потребовалось менее пятнадцати минут хождений по гаражу.

Вещи были собраны неприлично быстро: у Матвея его тревожный рюкзак всегда за спиной, а Нина Петровна взяла сумку со средствами гигиены, кошельком и документами. Сама оделась в спортивный костюм, дескать, заехать в магазины и прикупиться — дело святое. Трапезничать барыня планировала в кафе и ресторанах. Светлицкому стало до жути интересно: бабуля знает о нынешних ценах или припрятала слиток золота в бюстгальтере?

Двери в доме заперты, ставни закрыты, газовый кран повёрнут, а щиток с треском вырубился — зелёный сигнал светофора для чудесной колесницы. Двое выехали на дорогу как король с королевой или…

«Пажо́м», — удивлялся самому себе водитель, постепенно разгоняясь до 10 км/ч и смакуя во рту ранее невиданное чувство «настоящего пацана», что дорвался до руля. По бокам зелень и липкий ветерок, что манит наглую мошкару, сзади — весёлая дива со своими мультяшными глазами разглядывала каждое облачко и куст, даже уродливый камень.

В этот момент телефон, закреплённый на передней раме, завибрировал. На экране показалось смс-сообщение от контакта «породившая». Матвей закатил глаза и ускорился, следуя намеченному маршруту.

***

— Матюша, гляди, какая речка! Если мост рухнет, я покажу тебе там красивый бережок.

— Нина Петровна… Не вертитесь, на нас же все смотрят! Сейчас проедем Понтонный мост и будем держаться ближе к обочине, не шатайтесь… До Карачева меньше пятидесяти километров, там перекусим и подзарядимся. Как, вы говорили, звали того местного Казанову?

Попавшийся под колёса какой-то слишком длинный камень заставил Матвея вздрогнуть и уверовать во что угодно, лишь бы они добрались до нужной точки в целости и сохранности. Матвей был очень напряжён: постоянно осматривался, неуверенно ехал вперёд и необдуманно кивал на очередной рассказ его спутницы о том, как в далёкие годы она ходила в областную филармонию на танцы и боролась за внимание дрыгающихся мужчин.

К управлению коляской Светлицкий привык почти сразу, осталась только неуверенность на большой дороге.

Машин на трассе Р-120 было немного. Будний день избавил дорогу от выходных шашлычников, оставив только «Газель» — из её выхлопной трубы точно кто-то медленно и мучительно умирал. Матвею было так душно и жарко, что лоб покраснел и покрылся испариной. Загорать он привык, но жариться на солнце до степени полной готовности ещё не приходилось.

Зато вечно радостной бабуле было хорошо: она не унималась. Вертелась, тыкала своим пальчиком в плечо водителя, изображала свист птиц… А ещё эти постоянные разговоры, истории из прошлого, вагон и маленькая тележка тем: «А раньше было лучше», относящихся буквально ко всему! Даже воздух, по её мнению, изменился и утратил своё качество.

— Вы же едете по трассе! Тут выхлопные газы! Вот, например, этот… Эй! — крикнул Матвей вперёд, почти поравнявшись с притормозившим газельщиком, что сильно сбавил скорость. — Чего плетётесь?! Даже мы вас скоро обгон…

С переднего сиденья на пацана зыркнул плотный мужик, как говорят, самых упитанных лет: чернобровый, заросший и измотанный постоянными разъездами. Водитель стиснул челюсть.

— Доброго пути! — пропищал Светлицкий и пропустил доставщика: «Самых вкусных джемов и варенья» — гласила надпись на авто. Водитель подбавил газу: как злобная каракатица выпустил свои дымовые чернила и с характерным рёвом подбитого льва умчался вперёд.

— Пронесло… — выдохнул Светлицкий и тут же подскочил, уловив чей-то пронзительный скулёж. Наткнулись на живую кочку?

Коляску занесло немного вбок, но автоматические тормоза сработали великолепно: Нина Петровна качала головой и утверждала, что видела кровь.

Духовно перекрестившись, Матвей обернулся и пошёл проверить, на кого наехал. Полоска из чего-то красного тянулась от места столкновения… В груди Светлицкого всё замерло. Скрюченный чёрно-белый комок с серым отливом пушился и кряхтел.

— Это небольшой барсук! Ты сбил барсука! — женщина махала своей сумочкой, порицая опасную езду мальчика, — Если он дохлый, то добру пропадать нельзя. Возьми его шкурку мне на перчатки.

— Бабуля! — возмутился Матвей. — Он жив, кажется…

Тут же барсук раскорячился и зашипел, угрожающе пятясь боком на подходившего человека. Его пасть и лапы были не в крови, а в соке красной смородины. Когтистыми лапками он держал веточки с плодами и был явно недоволен, что его обед прервали.

Зверь резко бросился к ноге Матвея, и тот еле успел отскочить. Со страхом погибнуть от лесного бешенства, он хотел было пнуть мохнатого, но промахнулся. Барсук оскалился, готовый сражаться до самого конца.

— Вот так! Давай, Матюша, дай-ка ему по хребтине! Каков наглец!

Уворачиваясь от новой атаки, Матвей проклинал себя за эмпатию к зверям, думал, что сбил милого кролика или норку, готовился к захоронению недалеко от дороги и благодарностям от природы за этот ритуал уважения. А теперь, кажется, могила понадобится именно ему! Что за напасть?

Барсук собрался с силами, выпятил местами плешивую филейную часть и прыгнул — с визгом, в отчаянии! Матвей так испугался, что подскочил вместе с ним и побежал обратно к коляске.

— Отступаем, отступаем! — фантомный белый флаг поднят человеком. Агрессивная дорожная фауна победила на сей раз. Матвей и Нина Петровна отправились дальше под прицелом узких чёрных глазок.

До Карачева они добирались в тишине: Матвей стыдился своего страха и поражения, а Нина Петровна всё понимала и предоставила мальчика самому себе, лишь изредка шепча о красивых лесах и чересчур разросшемся борщевике.

Подзарядиться дали в первом попавшемся строительном магазине, где клиенты-зомби шатались меж стеллажей с совершенно одинаковыми смесителями, но упорно делали вид, что выбирают смысл своей жизни. Солнце разошлось до +23. Горло Матвея молило о холодном квасе или чае из расписных холодильников.

«Так, у меня осталось на расходы где-то рублей 400… Буду экономить. Но, с другой стороны, как мне экономить, если я умру от жажды? Решено».

От контейнера с прохладой веяло жизнью. Ехать под палящим солнцем оказалось труднее, чем Матвей рассчитывал, но все эти страдания и работа окупятся, так ведь? Должны же шляпка и кепка помочь путешественникам не сгореть? Да и эта чудаковатая мадама никуда от него не денется.

— Что брать будешь? — из ларька выглянула молодая девушка с огромными синяками под глазами. Ей хотелось прогнать всех людей и закрыться пораньше.

— Сколько стоит холодный чай?

— Цены там указаны. Брать будешь?

— 150 рублей? Там даже половины литра нет…

— Ну, и что? Цены такие, я-то в чём виновата? — рявкнула продавщица.

В этот момент Матвей почувствовал себя самым нищим неудачником во всей области. Как ему потом выбирать себе невесту, строить семью, воспитывать ребёнка, если сейчас он не может себе позволить купить напиток?

«Это не продукт дорогой, а я мало зарабатываю. Да. Я виноват в том, что не могу себе что-то позволить. А мои родители так не думали, они винили во всём других… Даже до сих пор».

Тень сомнений нависла над его сознанием, а голоса и шум растворились в глухом гуле. На затылок насела тяжёлая истина его положения. Светлицкий сжался и мечтал о том, чтобы провалиться сквозь землю. Ему было стыдно за свою заношенную одежду и полупустой кошелёк перед незнакомой тёткой. Перед самим собой, в конце концов!

Из личного траура его вытянул громкий гудок прямо в спину: Нина Петровна завербовала дохленького грузчика, удачи ему на новой работе, и тот отвёз её к ларьку после подзарядки аккумулятора. От бабушки исходил очень боевой настрой.

— Уважаемая, да-да, я к вам обращаюсь! Не стыдно детей обдирать? Такие деньжищи!

Продавщица выпятила свою грудь и скривилась так, словно объелась испорченного маринованного лука.

— Алё, приём! Повторяю ещё раз: я эти цены не утверждала, рынок такой.

— Ах, рынок? Умная моя, ты хоть знаешь, что это? Это торги, свободные цены от сетевых обжор! Здоровая конкуренция. 150 рублей за банку сладкой мочи? Да она старше, чем я! А документики все в порядке? На карте этой точки вообще нет, да, Матюш? Как лицензия поживает? У меня полно знакомых в Роспотребнадзоре. Я сейчас позвоню вашему территориальному. Как его там по батюшке? А он вообще существует?

Две жрицы своей правды столкнулись в искромётном желании одолеть соперницу. Закалка и приоритет годами против наглой молодости и самоуверенности, где не воспитывалось уважение к мудрости. Скорее наоборот, девушка за прилавком сочла своим долгом поставить старуху на место. Подведённое толстым слоем нависшее веко со слипшимися комочками от туши скрестилось с пронзительным выпадом морщинок-лучиков, но у Нины Петровны было и есть главное преимущество: её давно ничего не пугает. И нахождение здесь — тому доказательство.

До Орла двое странников ехали обновлёнными: директор магазина был так увлечён болтовнёй своей посетительницы, что организовал с ребятами-консультантами навес, дабы спасти её от жары и солнца. Матвею перепал кусочек тени с выпирающим козырьком — парень блаженно оглаживал больше не горячую раму руля и поедал ванильное мороженое. Нина Петровна не отставала и уминала свой стаканчик, всё ещё радуясь выгодной покупке трех товаров за сто пятьдесят рублей.

Как оказалось, продавщица способствовала нелегальной уличной торговле, пользуясь местными подвязками — начальник строительного раскололся.

— Не грусти, светик. Если мы постоянно будем винить себя в том, что недостаточно зарабатываем, мало достигаем и не можем себе что-то купить… То, как понять, не обдирают ли нас? Этим палец в рот не клади, всё оттяпают! А то сейчас модно это у молодёжи… Карьера и достаток. Так, а если, по правде, грабят? Снова мы нехорошие? Надо учиться различать хороший дорогой продукт от плохих и лживых намерений продавца. Тогда мы перестанем быть строги к себе и сможем видеть больше.

Это был первый раз, когда Матвей сознательно повернулся к Нине Петровне и стал внимательно её разглядывать, чтобы узнать лучше. Она лишь вначале казалась ему наивным состаренным дитём, нет, сейчас в Нине Петровне открылось нечто большее, чем те ярлыки, которые вешали люди: «типичная пенсионерка, которая устала спокойно доживать». Ох, какие у неё забавные глаза в этих громоздких очках… Добрые, но с прищуром всё меняется — кролик становится хищником и может обмануть даже самого бывалого волка своей невинностью. Светлицкого больше не раздражали эти чуть обвисшие щёчки, как у запасливой бурундучки, а кудрявые седые пряди напоминали ему зарождавшуюся тучу… Только вот ей никогда не превратиться в грозовую, ведь свет рядом гораздо сильнее.

«Это будет увлекательная поездочка…» — теперь Матвею хотелось узнать свою спутницу в дороге как можно лучше, чтобы поучиться нелёгкой науке жизни.

Новая вибрация от телефона никак не могла радовать, но теперь Матвей смахнул вбок уведомление с гораздо большим спокойствием, нежели раньше. Сзади будто появилась ограда, которая мешает прошлому вцепиться в их колесницу и спровоцировать аварию. Разогнавшись до 14 км/ч, водитель проверил маршрут до выбранной гостиницы и резво блеснул короткой улыбкой — он успеет на всё заработать, но сначала увидит море.

Глава 2

Бабуля, не гони!

По берегам слияния двух рек — Оки и её притока Орлика — раскинул свои позолоченные крылья Орёл на Среднерусской возвышенности, оберегая своих жителей со времён правления Ивана Грозного. Много повидали эти стены: и Смутное время, и период сплочения, чтобы восстановить достоинство и сложить кирпичики в будущий город.

Чаще всего от жителей можно услышать: «Город провинциальный, но такой тихий и родной», пусть и некоторые жалуются на дорогое жильё в новостройках. Или на то, как власти отдают предпочтение строительству новых жилых комплексов, нежели, восстановлению тротуарной плитки в парках и скверах. Хотя это совсем разные вещи.

Проезжая по одной из центральных улиц города, Матвей понял: люди всегда будут жаловаться на нынешний расклад и цены, хотеть жить выгоднее и платить меньше. А пока его обгоняют сплошь иномарки.

С Ниной Петровной они переночевали… сносно. Безусловно, от дикого храпа бабушки никуда не деться, но просить отдельную комнату в гостинице было бы слишком нагло. Да и Матвей всегда помогал ей. Бабуля не скупится: оплачивает им жильё и каждый приём пищи, постоянно заставляя Светлицкого накладывать себе добавку. Важные условия при выборе ночлега: частная парковка и наличие инвалидной коляски для гостей. Хорошо, что бабуля не страдала лишним весом — Матвей мог поднять её на руки в нужный момент.

Сейчас же Нина Петровна с радостью причмокивала свежим кренделем, пока они проезжали по Тургеневскому мосту. Предлагала и своему спутнику угоститься, однако Матвей сомкнул челюсть и отказывался уже в третий раз. Манеру забывать сказанное он отметил практически сразу, стоило им заселиться в комнату — эффект старости, тут уже ничего не попишешь. Этикет и манеры заставили юного исследователя бабуль прийти к выводу: им даже приятнее повторяться, если слушатель делает вид, что слышит житейскую историю о годах работы на заводе впервые. Даже реакция и эмоции могут быть разными! Старики будут только рады, убедившись, что их долгая жизнь кому-то интересна.

Отовсюду пахло мясом, мангалом и горячими завтраками. Перед дорогой было решено прогуляться в местном парке Победы. Потому в корзине валялась пачка с орешками для белок, а Нина Петровна без умолку рассказывала, как на проданной даче в детстве убивала грызунов по приказу отца, удивляясь, как в современном мире всякую вредительницу могли приручить и одомашнить.

— Это же абсурд, Матюша! Как это крысы добрые и живут у людей в клетках? Они же помойные, дикие и опасные!

Светлицкий завернул, слушая сигнал автомобиля сначала в спину, а потом спереди: на них частенько обращали внимание.

— А как вам такое? Есть фонды, где занимаются защитой, передержкой и заботой о «помойных крысах». Там же они одомашненные, ласковые. Говорят, что у крысы разум трёхлетнего ребёнка.

От шока Нина Петровна выронила кусочек кренделя, и он свалился на асфальт, мгновенно атакованный воробьями. Пернатые разбойники выслеживали добычу уже давно, прыгая от радости полакомиться.

— Фонды! Это что, им, как больным детишкам, денюжку собирают?

— Ага.

— Мать честная! Мир сошёл с ума! Крысам… Благотворительность? А жукам и паукам тоже помогают в их нелёгкой жизни?

Парень призадумался.

— Наверное, нет. Они же не милые и тупые.

— Ах, вот как… И чего я удивляюсь? Человек приручил и привязался. В газетах часто у молодых спрашивают: кого вы спасёте из горящего дома? Собаку или ребёнка? Многие даже не задумываются и выбирают хвостатого. Ох…

— Такие времена, бабуля, в интернете постоянно грызутся. Я выделил три группы: семьянины, туда входят неадекватные мамочки, которые считают своих ангелочков не только своим, но и общепризнанным центром мира. Затем идут жуткие папаши, они обожают из своих дочек делать вторых жён по модели поведения. Да и просто те, кто видят смысл всей жизни в создании правильной ячейки общества и за иное осудят. За ними следуют безумные зоозащитники и просто токсичные люди.

— Токсичные? — громко переспросила женщина. — Они болеют чем-то?

Матвей усмехнулся.

— Только самими собой. Токсики, так мы их зовём, причиняют дискомфорт другим. Злят, раздражают, провоцируют, часто насмехаются над остальными, демонстрируют в большинстве своём негативные качества в любых отношениях. У меня в школе были очень токсичные одноклассники, поэтому мы и не сдружились. У них на уме одно, а я — лошара, если не как все. Тут главное — не прогибаться! А то они подумают, что правильно поступают. Родители точно такие же.

— Оттого ты с ними не живёшь, светик? Обижают тебя?

«Что-то я разговорился. Надо отвлечься».

Диалог был резко окончен, как и основная дорога к парку. На смену выхлопным газам, мигалкам скорой помощи и свисту из водительских окон пришла громкая музыка, детские крики и смех взрослых.

«Только не туда…» — взмолился Матвей, наблюдая, как привязанная гирлянда из флажков будто качается не от ветра, а от звуковой волны, исходящей из парка Победы. Белые и голубые цвета пестрели на фоне листвы. Народ облепил кусок пространства, пританцовывая в такт заводной песни.

— Туда! — отдан приказ сзади.

Коляска загудела и направилась в гущу неизвестных событий. Толпа сразу расступалась, завидев неожиданный локомотив, рвущийся только вперёд: женщины ахали, провожая взглядами сожаления Нину Петровну, мужчины посвистывали, изучая диковинный транспорт, а ребятишки хохотали и пытались на велосипедах перегнать «повозку с бабушкой». У них получалось.

«Спортивная неделя для семей! Сегодня в программе четверга: мастер-класс по вышивке с бабушками, выжигание по дереву с дедушкой, прыжки в мешках с мамой и папой. Не пропустите! Есть призы! Запись у фонтана».

Большой стенд красовался прямиком на входе, и Матвей сразу промчался дальше, чтобы Нина Петровна не успела прочитать объявление. Он почему-то догадывался, что она не прочь тряхнуть стариной и разжечь в себе былое чувство конкуренции. Вот только самому Светлицкому колоть пальцы совершенно не хотелось.

Маленькая концертная программа с аниматорами осталась позади, и, кажется, пора выдохнуть. Но…

Хитрый смешок заставил табун мурашек пробежаться по затылку. Матвей сглотнул и медленно повернул голову.

— Фонтан в другой стороне. Запись же там? — кто посмел усомниться в скорочтении Нины Петровны? Получай сполна.

— Молю, давайте просто посмотрим! Мне вообще не хочется.

— Матюша, не бегай от мира. С людьми надо взаимодействовать и учиться преодолевать… Стой-ка, сейчас, — сморщенными ладошками она взяла недавно купленную газетку и через плевок нашла нужную страницу со счастливыми фотографиями, — зону комфорта… Вот, тут женщина без руки покорила Эльбрус. Ах, молодая и счастливая…

— Не уговаривайте, я пас! Не хочу быть кри́нжем.

— Кем? Это на вашем языке «проигравший»?

— Да!

Матвей категорично отказывался участвовать в любой лишней жизнедеятельности. Тут же под скрип колёс и гудение электроники раздался вопль. Сегодня под таран попал не голодный барсук или мшистая коряга, Авиатрон — так Матвей прозвал коляску Нины Петровны, отталкиваясь от латинского слова «avia», — вызвал на бой одного из сильнейших противников на свете. Закрученную на конце старушечью трость с головой орла.

Хищная птица лупила по раме так дико и противно, что от стука хотелось ущипнуть руку её управленца и громко вскрикнуть: «Хватит». Матвей попытался успокоиться и подумал, что старуха спереди сама догадается, что ещё удара три и можно официально признавать эти побои настоящей порчей чужого имущества.

Но хилая дама отчаянно плевала на желания какого-то наглеца, чуть не наехавшего на её драгоценную тушку, выращенную под любовью отца и матери, и вырастившую трёх сыновей и двух внуков. Один из них, старший, стоял рядом и слишком отстранённо наблюдал, как голуби воркуют, пыжа грудки. Светлицкому сначала показалось, что его ровесник чем-то болен. Лишь потом он заметил беспроводной наушник и лёгкое мотание белокурой головой.

— Хулиган мерзкий! — верещала старуха.

Пронзительный писк был схож с последней агонией крысиного короля, да и незнакомая бабуля Матвею явно не понравилась: удлинённый сиреневый кардиган облез по краям нитками, белый платок закрывал почти весь лоб, а широкие штаны смешили и пачкались о землю. И если «его бабуля» удивлённо хлопала глазками и поправляла спортивную кофту со стразами в виде сердечка, да и в целом была приятна и интересна, то эта особа источала ту самую ненавистную молодёжи бабушкинскую желчь!

— Чего уставился, отродье адское?! — конец трости опасливо приблизился к лицу начавшего вскипать Матвея. — Уму-разуму не учили в школе? Да по тебе видно, что ты пьянь и урод! Тьфу! Проклинаю тебя и твою семью!

Обычно Матвей был рад, когда государство принимало новые законы против насилия и жестокости, но изредка… Хотелось дать по голове некоторым личностям, чтобы они пришли в себя. Например, Мише из класса, что обожал цеплять на его рюкзак свои склизкие козявки. Или матери, когда она снова провоцировала отца на драку.

«Тише, это всего лишь злая бабка. Сейчас она успокоится и уйдёт. Это надо же быть такой… Сколько ей лет? А нас всё воспитывают, учат жизни. Я же успел затормозить, даже не задел её! Несправедливо! Ладно, пока попробую загадать желание между двумя бабулями, глядишь, и сбудется», — прикрыв глаза, Светлицкий ожидал конца ада.

— Эй, Матюша, кто там так верещит? Мы в парке или в свинарнике? — Нина Петровна наклонилась вбок и пыталась рассмотреть причину долгой остановки.

На секунду злая женщина опустила свою трость и презрительно сузила глубоко посаженные глазки, облизнувшись.

— Вот те на! Петровна, ты, что ли?! Я твой голос никогда не забуду! Чайки и то приятнее орут, помнишь?

Пытаясь не попасться под горячую руку, Матвей мигом наклонился вправо, чтобы открыть угол обзора своей не менее удивлённой барыне.

— Задрипина, ты ещё живая? — рассмеялась Нина Петровна.

— Зарепина я! Я весь ваш гнилой цех переживу! Ты сама-то… Давно из своей халупы вышла? Мне Митька рассказывал, что тебя уж не слыхать и не видать. Я ещё обиделась, что ты меня на похороны не пригласила!

«И часто они шутят о своей смерти? Это нормально в их возрасте?» — эта мысль теперь не даст покоя. Столкнувшись с внуком Зарепиной взглядами, Матвей надменно поднял голову, показывая, что его бабуля априори лучше. И откуда в нём появился этот дух соперничества?

Нина Петровна продолжила:

— Да потому что твой бывший муженёк слепой и глухой! Как иначе объяснишь, что он тебя замуж позвал? Хотя мы с бригадой знали, что ты его приворожила! Ведьма!

— Ах, ты! Постыдись! Вон какого паразита воспитала! Он чуть меня не убил!

— И в чём же плохая новость? — не унималась давняя знакомая, продолжая тихо хохотать. — Это, светик, Любка Задрипина, из соседнего цеха на нашем БМЗ. Я её парня-слесаря по молодости увела, вот она и ворчит на весь свет. Люб, а, ты уйди с дороги, мы на прогулке, а не в психушке, чтобы твои визги слушать.

— Сашка, Сашенька, — обратилась Любовь к внуку, дёргая за разноцветное худи с вырвиглазным принтом жёлтого цвета, — вот, смотри, какие невежи пожаловали. Мотай на ус, как людям не повезло в жизни! Оборванец и вертихвостка, вот вам и встреча. Пойдём запишемся на соревнования, я тебе потом шоколадку куплю.

Ещё никогда в молодой и пока бесформенной груди обычного подростка не начинало так резво и героически биться сердце, требуя справедливого суда, любого шанса или возможности отыграться, заявить о себе. Сегодня настал этот великий шанс… Упустить его — себя не уважать, свои принципы.

— Дамочка, а покажете нам, как правильно воспитывать надо? Я бросаю вам вызов. Мы против вас, вон там, на эстафете!

Нина Петровна присвистнула и похлопала в ладоши, искренне радуясь настрою Матвея, что умел поражать в самый непредсказуемый момент.

Поначалу удивлённый работник за чахлым пластиковым столиком возле фонтана предлагал двум парам заняться вышивкой, как все остальные со своими бабушками. Но общество ещё не знало, как сильно между давними знакомыми вскипел воздух… Потушить буйный пожар можно было только самыми радикальными методами — демонстрацией навыков успешного управленца.

Эстафета в мешках — традиционная весёлая забава, переосмысленная на новый лад. Участвуют двое из семьи: один бежит в мешке из-под картофеля, перепрыгивая различные препятствия… Но вслепую! Второй руководит им из рупора со старта. Побеждает тот, кто первым пришёл на финиш.

«Идеально подходит нам», — Светлицкий надевал старый, местами порванный мешок с надписями и рожицами, нарисованными фломастером.

Немного волнительно.

С прошлого забега на лавочке хныкала девочка, потирая ушибленную ножку. Она и её отец по-разному воспринимали «лево» и «право». Но Матвея не остановят чужие сопли и мычания. На кону…

Рядом с Ниной Петровной показался знакомый платок. Любовь Зарепина, вооружившись рупором, звала всех на старт, чтобы самоутвердиться за счёт своего внука, вмиг ещё больше отупевшего: Александр Зарепин возмущался грязи внутри мешка, неприятно морща нос.

Пять дорожек и четверо самоубийц — Светлицкий озорно осмотрел противников и дьявольски ухмыльнулся. Сердце готово выскочить из груди от вожделения настоящей битвы. Отлично! Так даже лучше… Оно-то и займёт почётное первое место.

Нина Петровна поудобнее уселась в коляске, протёрла очки и негласно закляла их на встроенный фокус, чтобы лучше направлять своего товарища. Напоследок оба кивнули друг другу. Организатор попросил всех приготовиться. Больше десятка человек окружили место забега и ставили ставки, радуясь возможности увидеть страдания молодых. Бесплатно и вживую, всё как любит ненасытная публика!

— Эй, полуфабрикат ходячий, — обратился Матвей к соседу Александру. — Готовься глотать пыль.

— Ты мне? — опасливо завертелся Зарепин, поправляя пушистую чёлку с глаз. — Треш… Во что я ввязался? А его как допустили?!

На третьей дорожке стоял мешок, из которого смотрела большая голова с глубоко посаженными голубыми глазами. Мальчику надевали повязку и желали удачи его старшие сёстры. Весьма симпатичные… Повезло же счастливчику. Если мешки Саши и Матвея были им до груди, то для малыша соревнование окажется сложнее. Набирали же вроде одну возрастную группу…

Повязки на местах. Корпуса пригнуты. Пошёл обратный отсчёт.

— Матюша! Проверка связи! — крикнула Нина Петровна. — Слушай только мой певчий голосок!

— Как бы нам тут всем не оглохнуть… Сашенька, милый, слушай бабушку!

Прозвучал свисток. Участники помчались вперёд. Никакой эстетики, только настоящий дух борьбы порубленных мешковатых червячков, отчаянно несущихся к спасению.

Зрители захлопали.

В уши врезались крики и ор. Толпа диктовала, как обогнуть препятствия. Каждый счёл долгом указать на притаившуюся кочку или конус, не заботясь о горлах людей, надрывающихся из-за этой «помощи» ещё сильнее.

«Конусы, брёвна и яма. Я запомнил последовательность, сейчас быстро обойду и финиширую. Не зря развивал визуальную память! — Светлицкий был уверен в себе, и грубо отрицал помощь Нины Петровны. — Она всё равно еле видит, какой смысл? Я сам справлюсь».

Одна из основных проблем нового поколения — они не доверяют пожилым людям, порой осуждая их образ жизни и выработанное мышление. Логика проста: как дедушка или бабушка могут стать примером и опорой в мире, который во многом сами не понимали? Не знают современные тренды, технологии, подходы к чему-либо, даже модные явления и предметы. Но обиднее всего становится познавшим жизнь тогда, когда с ними обращаются как с детьми, возятся и словно впервые учат терпению и необоснованной приземлённости. Опуская глаза, они смиренно соглашаются… Неуверенные в себе, согласные с клеймом «отсталых» — несправедливо.

— Вправо, светик, давай вправо! Ты бежишь прямиком к…

«Я знаю, куда бегу, господи! Не отвлекайте!»

Ах, как сильна жажда первой победы в жизни. Да, в незнакомом месте. Да, среди чужих людей и за смешные награды. Но где ещё открыться мальчишке, который с детства терпел унижения и оскорбления за то, что родился? Что якобы виноват в страданиях своих отца и матери? Эта дорожка стала для него личной тропой к громкому возгласу: «Нет! Я не виновен в своём рождении и ваших неудачах! Смотрите, я всё могу!»

Добиться успеха в одиночку очень трудно — в конечном итоге общество тебя сжуёт и даже косточек не оставит. Массовый пир против всякой индивидуальности.

Матвей прыгал бешено, даже малость безумно. Совсем потерял контроль, действуя по нарисованной в голове карте. Но принцы не могут всегда надеяться на воображение, завоёвывая новые территории — нужна тактика и военная сила. Пусть сейчас она и позади, прикованная.

Падение удивило Светлицкого. Как же так? Почему победивший самого себя сейчас позорно валится вниз, запутавшись в собственных ногах и врезаясь в стену из конусов? Где новая бравада об одиночном правлении?

«Одинокий король — мёртвый король», — последняя мысль перед ударом. Подбородок обожгло огнём. Здравствуй, содранная кожа. По торопливым прыжкам рядом было понятно, что главный оппонент его обогнал.

Матвей сжал губы и захотел сдаться. Как всегда и делал после первой неудачи…

Жалкая попытка оттащить отца, который набросился с кулаками на дедушку — проигрыш. Фингал не красит десятилетнего, а служит маячком для издевательств одноклассников. Или, например, как он пытался забрать у матери бутылку, а получил домашний арест. Матвей тогда не попал на день рождения к единственному другу. Вот и сейчас… Поражение и замирание.

Матвею хотелось всё бросить, уйти и пнуть конусы, чтобы все внутренние ошмётки разлетелись, как и его ожидания. Обидно, что поверил в себя чересчур рьяно. Получай горькую порцию кармы, невежа.

— Матюша! Победа никогда не приходит сама! Вставай! А то заставлю тебя помогать мне в ванне и туалете!

Кучки людей засмеялись, а Матвей вместе с ними. Не удержался, как представил эту пугающую картину. Ранее невиданное тепло растеклось по его телу: стало легче двигаться, да и его голова больше не пыталась сожрать саму себя, вот так достижение! Почаще бы каждый человек мог себе позволить это перемирие с вечным сожителем — разумом.

Светлицкий встал, вдохнул три раза и помчался вперёд, внимательно слушая голос бабушки.

— Левее! Да, вот, обходи эту головёшку! Дальше деревяшки, не разгоняйся, а то больно будет!

Прыжок, присед, выпад в стороны… В мешке он чувствовал себя неуклюжим и отчаянным. Как олицетворение всех потопленных котов, он мчался к свободе.

— Справа пень валяется!

«Отлично, обошёл».

— Слева два пня, господи, они ростом с меня, не врежься!

«Тихо, тихо!» — Светлицкого закрутило, завертело и, как мистера-болванчика, понесло ещё быстрее. Краем уха он отчётливо слышал, как падают другие ребята.

— Впереди яма! Прыжок!

— Бабуля! — громко крикнул Матвей. — Не гони!

Ошибка каждого участника забега в мешках — пытаться управлять ими, рисковать в сложнейших пируэтах. Матвей точно знал, что ямы нужно было оббегать, а не перепрыгивать.

Удача! Он вырвался вперёд! Ругань отстающих из-за падения — тому доказательство.

— Сашенька! Он впереди! Давай, хватай его! — Любовь гневно брызгала слюной и косо поглядывала на бывшую коллегу.

— Светик, тебя хотят уронить! Берегись, он сзади, на твоей дорожке!

Поздно. Никогда не побеждавший человек так падок и рассеян на пороге первого финиша… На долю секунды, на малюсенький миг Матвей притупил слух и приказал телу бежать только вперёд. Он не услышал предостережений, да и не хотел думать, что некий хитрец хочет его подставить.

Каково же было его удивление, когда медленно, словно время в шоке открыло рот, Матвей стал заваливаться вперёд. Ноги были схвачены чужими щупальцами зависти и подлости. Александра Зарепина всегда учили уважать и любить бабушку, так что любой её каприз — закон. Но он слишком мягок и глуповат, чтобы самому не угодить в построенную ловушку.

Зажмурившись от страха, Сашка упал прямо на ноги Матвея, моля, чтобы кости остались целы.

Раздался свисток. Гонка завершена. Победитель финишировал.

В ужасе снимая маску, Матвей стал оглядываться и увидел, как маленького коротышку поздравляют и вручают ему огромную корзину с булочками от пекарни-спонсора. Ах, как маняще пахла свежая выпечка…

Гортанно зарычав, лишённый честной победы, Светлицкий медленно обернулся на недруга и приготовился втащить ему по носу подошвой. От злого действия его остановил урчащий живот и возгласы Нины Петровны о неправильности насилия, даже, если иногда очень хочется.

— Например, я хочу сейчас этот рупор кинуть в одну бестолковую голову рядышком, но старость учит терпению! Не всех, правда, да, Задрипина? Пойдём по магазинам лучше, я куплю тебе новую кофточку! А то ишь, испачкался. Эй, Любка! Любка!

— Чего тебе? — махнула своей высохшей рукой вверх Зарепина.

— Знаешь, кто ты? Токсик!