Бесплатный фрагмент - Три Мира

Три Мира

Кто стяжал Веру и Мудрость,

Того, хорошо снаряженного, движет вперед

разум его.

Сознание — дышло, а Ум — запряженная пара,

Бдительность — осторожный возничий.

Праведная жизнь — Колесница;

Радость — ось. Энергия — колеса.

Спокойствие — союзник уравновешенного Ума.

Отсутствие желаний — его украшения.

Доброжелательность, непричинение вреда и

отрешенность —

Его оружие.

Терпение — броня Порядка.

Колесница эта движется к Миру.

Самим человеком она строится,

его внутренним я создается.

Она лучшая из всех колесниц.

Мудрецы на ней покидают этот мир

И, воистину, они достигают Победы.

Будда, «Самьютта-никая», V, с.6

Пролог

Тончайшими огненными нитями ткутся полотна Светлых чувств. Непостижимым таинством ложится на них позолота событий. Событий жизни людей.

Изнанка мира строится из тяжелых и грубых стен, это — мрачные чувства. Стены покрывает пыль событий, подобно крошке ржавого железа. Событий жизни людей.

Только человек волен выбирать, каким побуждениям следовать, и это полностью определяет жизнь.

Город. Парк. Учитель и Ученик.

Ученик:

— Разве можно вместить в несколько предложений драму человечества?

Учитель:

— Друг мой, можно уместить драму человечества в одном слове. Зло.

1 глава

2023 год. Крупный Уральский город. Весна. На улице еще светло, но из густоты тенистых аллей уже начинают выползать сумерки. По покрытому ледяной коркой тротуару, уверенным шагом идет молодой мужчина. Достаточно молодой для того, чтобы сказать, что у него все впереди, и недостаточно зрелый, для того, чтобы реализовать то, для чего он был рожден.

Мужчина не подозревает, что жизнь к чему-то его готовит, он уверен в своих силах, но мир еще не раскрыл ему то неожиданное, что способно опрокинуть уверенность любого из людей.

Нечто, мистическое, медленно и явно окутывает путь этого человека, сопровождая свои предначертания желанием узнать, какие он будет делать выборы. Особенно будучи в зависимости от некоего влияния, которое испытывают все люди, но далеко не все его замечают.

Его имя Владислав. Все, с самого раннего детства обращаются к нему «Влад». Никаких Владик или Владя или Слава. Внутренняя сила, которой он наделен, сама так решила. Только Влад.

Спортивное телосложение, обретенное благодаря трем годам в плавании и пяти годам в спортивной гимнастике, короткая стрижка, правильные черты лица, плюс большие, красивые глаза, и высокий рост, делали Влада весьма примечательным внешне. Можно было бы сказать, что эта примечательность — просто бонус к качествам внутренним, если бы не несколько непростых вещей, о которых читатель узнает позже.

Влад шел домой обычным своим маршрутом — от остановки, через виадук и далее 300 метров прямо по улице, до самого подъезда. Теплая куртка цвета хаки с капюшоном, легко спасала от пронизывающего северного ветра. Музыка в наушниках настраивала движение на нужный ритм. Все было как обычно. Как всегда, во все будние дни.

Владу шел 29 год, и его мало что расстраивало в жизни, наверное потому, что его взгляды на мир были не совсем такие, как у большинства его приятелей и сослуживцев.

Работал Влад в институте, ниша деятельности которого лежала прямо на стыке жизненных запросов гражданского общества, и военных. Интересно то, что сознание Влада так и закрепилось и мысленно, и чувственно, прямо на этой границе, что нашло отражение во многих сферах его жизни. Так, например, Влад обожал военную одежду и носил некоторые ее элементы, аккуратно встроенные в гражданское облачение. Благо, что стиль одежды «милитари» легко позволял это сделать.

Было у Влада нереализованное желание стать профессиональным военным, которое непонятно откуда взялось, именно ему было обязано пристрастие Влада к дисциплине во многих вещах, чести, четкому пониманию субординации и даже глубокому ощущению Любви к Родине.

Когда в начале 2010 — х, многим молодым людям было не просто найти себе профессию по Душе, Влад сделал это без особых затруднений, откуда-то зная, что сегодня не востребованное ремесло инженера-конструктора в тяжелом машиностроении, завтра, будет невероятно нужным. Как трактора, так и танки всегда нужны сильной стране, а в силе своей страны Влад ни на минуту не сомневался. Ни разу в жизни.

Вообще, Владу была свойственна очень взвешенная и твердая позиция почти по всем жизненно важным вопросам. Его оппонентам приходилось сначала выдержать очень серьезный взгляд бурых, почти черных глаз Влада, а затем, ответить на, с виду простой, его вопрос — «Зачем тебе то, что ты пытаешься до меня донести?» Эти два фактора отфильтровывали тех, на кого не стоило тратить время. Опущенный взгляд или мычание в ответ на вопрос говорили сами за себя.

Влад мягко улыбался, затем разворачивался и уходил, оставляя бывшего собеседника наедине со своим внутренним хаосом. Но если человек получал «допуск» к диалогу, то Влад, продолжая общение, всегда выстраивал его сам, четко отслеживая, одному ему известные пороги. Мышление и разговор — как рафтинг — всегда необходимо быть в пропускном потоке — отслеживать близость берегов, наличие препятствий и особенностей течения.

Такой стиль, с учетом врожденной вежливости, тактичности, уважения к собеседнику и умения слушать, позволял Владу быть прекрасным коллегой, подчиненным, приятелем и сыном.

Влад с раннего детства усвоил, что реальность, в которой живут все, детерминантна. У всего есть причины и все взаимосвязано. Эти «все» могут не знать об этом и проклинать плохую летнюю погоду, тогда как она может быть всего-то проявлением изменчивости океанических течений. А какой смысл ругать Океан, за то, что он такой большой?

Дедушка однажды сказал ему — «Сегодня ты убил из рогатки птицу, а завтра, где-то на земле заболеет девочка, потому что эта птица — была стражем ее здоровья». Такой взгляд на мир делал Влада наблюдателем более, чем потребителем обыденных вещей. А быть наблюдателем всегда хорошо, во-первых, потому что можно видеть причины и не вовлекаться в хаос событий, во-вторых, когда наблюдаешь со стороны, всегда можно вовремя внести правильные акценты, и создать нечто новое.

Например, можно помирить родителей, вовремя сказав им, что только Любовь спасет мир. Можно помочь старику, мимо которого проходят остальные (привычно не замечая старость), всего-то доведя его до подъезда, зато услышать очень поучительную историю от него про жизнь во время войны.

Можно рассказать приятелю о том, что девчонки избегают парней, которые по ним сохнут, но не потому, что они плохие, а потому что такие парни (а девчонки знают это своим шестым чувством), в жизни становятся неудачниками. Такие парни запросто могут поставить выше себя кого угодно, а потом точно так же себя — выше всех, и такие качели постепенно превратят их в никчемность. Дальше можно рассказать такому приятелю, что гораздо вернее — понять для себя, что такое чувство собственного достоинства и постараться не вырастить при этом из себя сноба.

Одним словом, Влад, каким-то природным чутьем смог настолько далеко пройти по пути наблюдателя, что научился к окончанию ВУЗа очень хорошо разбираться в людях и их характерах. А также в причинах тех ситуаций, которые они создавали. Он не считал себя психологом. Ему нравилось профессия, которой он обучился. Просто те самые, природные силы, зачем-то дали ему житейскую мудрость, не по годам глубокую.

В этот день, по дороге домой, Влад с удивлением замечал странные вещи — вот, справа от тротуара, на проталине, две вороны нападали на голубя. Голубь оказался больным и теперь было непонятно, правильно ли Влад поступил, отогнав ворон. Чуть дальше снова драка — бьются два кота, дикими криками приветствуя весну.

И наконец, перед самым входом в подъезд, очень низко, прямо над головой Влада пролетел самый настоящий ворон — не ворона, а ворон. Затем он резко поднялся ввысь и с каким-то диким своим клёкотом полетел в сторону пустырей.

Влад, до которого уже дошло, что эти события — некие послания, просто стоял у входа в подъезд, и выстраивал сегодняшний день в одну картину. Он давно знал, что знаки — неотъемлемая часть жизненного пути и игнорировать их, значит добровольно идти вслепую.

Влад вспомнил, что сегодня утром он не нашел у себя в кармане заводской пропуск, писал объяснение, и опоздал. Еще на работе пришла новость о том, что у директора обнаружили рак.

— «Как –то много для одного дня…» — подумал Влад, — «Хотя, если до твердолобого не доходит с первого раза… То, кто виноват?»

Придя домой, Влад как обычно принял душ, поужинал, сел за компьютер, посмотреть новости и освежить общение с близкими. За сутки ничего особенно интересного не случилось, кроме того, что его бывшая девушка перестала отвечать на сообщения. Они расстались мирно, оставшись в хороших отношениях.

Причиной расставания была разница во взглядах на жизнь. Они встречались почти год и не смогли найти ни общих интересов, ни занятий, которые бы нравились обоим. Приятная близость со временем стала немного даже раздражать. Потому расставание для обоих было легким.

Но на сообщения Аля отвечала всегда. Влад немного удивился и на всякий случай написал ее подруге:

— «Что с Алей?»

Подруга ответила сразу же:

— «Не знаю, она мне не пишет уже два дня».

Влад решил, что это странно, сходил за телефоном и набрал Алин номер. Трубку сняла мама Али. Она, как-то всхлипнув, спросила, — Кто это? А, это ты, Влад… Ты, сюда не звони, Али не будет больше, — и сбросила вызов.

На следующий день, через общих знакомых, Влад узнал, что Аля попала в психиатрическую клинику с диагнозом шизофрения. Вот это было уже совсем странно, потому что Влад совершенно не замечал за Алей никаких отклонений от нормального поведения. Правда, она однажды упомянула, что ее бабушка немного помешалась после потери мужа.

Сразу стали ясны вчерашние знаки, мрачным образом они всегда накрывали окружающее пространство перед неприятными событиями. Влада, так аккуратно, стало забирать в свое бархатное нутро, чувство ненужности этого мира. И своей ненужности. Так происходило всегда, при неожиданных расставаниях с близкими. И с девушками.

Он не старался как-то изменить свое настроение, просто задумался о том, что нормальное сегодня, завтра, совсем неожиданно становится ненормальным, и это происходит не только с людьми и их психикой. А еще быстрее ненормальное вчера, становится нормой сегодня. Но это уже другая история. Относительность всех вещей может запросто оказаться их природой.

И это — первая из непростых вещей. Почти мистика, но от Влада почему-то всегда «забирали» девушек. Их можно перечислить на пальцах одной руки, потому что после третьей неудачи, он стал крайне нерешительным в части отношений.

Первые две девушки банально ушли от него к другим парням, третья уехала с семьей в другой город, четвертая после поездки с семьей в тур по православным святыням, ушла в монастырь, ну и вот — пятая… пусть и бывшая… сошла с ума. Влад сделал вывод, что с ним что-то не порядке. Вернее, не с ним целиком, а с чем-то таким в нем, что отталкивает от него девушек.

Но надо жить, решил Влад, и по ходу решать возникающие вопросы.

Выверено шагая по жизни, Влад к 30 годам стал настоящим профессионалом на заводе, его предложения об интенсификации производства и упрощении нескольких технологических процессов были восприняты всерьез руководством и реализованы. Вскоре, он опять проявил инициативу, и опять она была реализована. Он не знал, но его личное дело после этого запросили «кадровики» корпорации, и примерно через месяц, Влада пригласили в институт, развивающий в том числе, тяжелое машиностроение.

Ему пришлось съездить в Москву на 2 дня, пройти собеседование. Институт был большой и серьезный, со всеми возможными и невозможными пропускными системами, и системами допусков. Деньги в институт вкладывались немалые, благо, что развитие страны набирало обороты. Развивалась и оборонка, и транспорт, и сельское хозяйство, как когда-то давно предугадал Влад.

Через 3 месяца нужно было переезжать в Москву, институт находился в столице, потому Влад решил в отпущенное ему время доделать все дела, сдать или продать квартиру и спокойно переехать. Как-то так вышло, что именно эта поворотная ступень его жизни принесла ему еще одно новое и неизведанное состояние. Влад по — настоящему влюбился. Эта влюбленность каким-то особенным своим течением дала Владу такие переживания, от которых долго не сходила с его лица дурацкая и счастливая улыбка. Если учесть вышесказанное, то к этому переживанию примешивался страх. Страх потерять девушку. И он становился сильнее по мере течения времени. Но пока все было хорошо и Влад, как мог, боролся с этим беспокоящим состоянием.

Имя у девушки было странное — Иона. Почитав об этом имени, Влад решил, что она — его счастливая голубка и еще более проникся чувствами к ней. Познакомились Влад и Иона в парке. Влад медленно шел по тропинке, и так получилось, что он нагнал девушку, так же одиноко и медленно бредущую в глубину парка. Какое — то время они шли рядом. Влад глубоко размышлял о взаимодействии разных чувств и поэтому почти не обратил на девушку внимания.

— Добрый день — услышал он тихий и нежный голос откуда-то слева.

Повернув голову в сторону девушки, Влад вдруг ответил:

— Я замерз уже, пойдемте в кафе? — и добавил — здравствуйте…

— Я еще не замерзала, но от приглашения не откажусь… Люблю капучино, — почему-то задумчиво ответила девушка, манерно повернув голову в другую от Влада сторону.

И эти слова, произнесенные столь нежным голосом, и этот поворот головы просто очаровали Влада, словно напомнили ему о том, что очаровательная женственность может быть настоящей наградой мужчине, который верит в Любовь с первого взгляда.

Они часто встречались, часто и подолгу разговаривали. Был особенный вкус у обоих к разговорам о глубоких вещах. Например о том, как каждый чувствует силу рода и как она проявляется в жизни обоих, об отношениях к детям и вообще — потомству, о истории религий, особенно о восточных религиозных течениях. Они оба были эрудированы и делились своими мыслями о тенденциях развития всего на свете. Касались и причинно — следственных связей, вызывающих деградацию отношений. Правда, здесь их мнения очень расходились и поэтому оба выбрали не касаться пока этой темы.

Девушка всерьез отвечала Владу взаимностью и в часы вечерней близости было сильно заметно, как волны глубокой страсти чувственно раскрашивали в розоватый цвет ее лицо, расширяли зрачки и словно обязывали её говорить с Владом полушепотом. И он млел. Просто и откровенно отдавая ей свои чувства, свое время, свои интересы. Длилось это томление примерно месяц.

Шла весна. Уже почти весь снег растаял, оставались лишь небольшие его остатки в тенистых местах улиц и парка, через которой сейчас шагал Влад. Он нес в руках два стаканчика с кофе. Один американо, другой капучино. В наушниках звучал голос женщины, читающей книгу «Криптограммы Востока», и все было прекрасно. От кофейни, до того места, где он должен был встретить Иону было совсем недалеко и перед выходом из парка, Владу сейчас была видна остановка, на которую приходит 135 автобус. Автобус подошел. Высадив людей, уехал. Его девушка шла к пешеходному переходу.

Дальнейшее Влад потом постоянно прокручивал в голове, вспоминая и вспоминая её походку, которую он уже видел с другой стороны дороги, выразительную улыбку на ее красивом лице, нежно сиреневый шарф…

Визг колес, удары, крики и рев мотора. Сорванные оторопело наушники усилили этот дикий шум. Вот так врывается хаос в жизнь людей. Ужасно и неумолимо. Встреча, она должна была произойти на той стороне дороги… Она должна была состояться — ведь Влад уже шагнул на пешеходный переход… Но через перекресток пронеслась черная машина с пьяным водителем и снесла всех, кто тоже собирался перейти дорогу навстречу Владу. Вместе с Ионой. Снесла всех.

Влад ни на секунду не замешкался, крикнув парню рядом, чтобы тот вызывал скорую, он бросился к лежавшим на асфальте людям и сначала не смог увидеть, где Иона. Два мужчины медленно поднимались сами, три женщины лежали без движения и еще одна немного шевелилась. Ионы нигде не было. Но.. О Боже… Она лежала, метрах в десяти от места аварии, скорее, удар пришелся прямо в нее и отбросил так далеко… За пределы возможности выжить.

Влад, упав перед ней на колени, как-то замедленно отметил про себя, что она лежит вполне естественно, кажется, вот встанет сейчас и улыбнется. Но ее глаза… Они были открыты и жизнь из них ушла. Стеклянный блеск — так называется взгляд смерти.

С Владом никогда не происходило ничего подобного. Он несколько раз встречался со смертью, но это было не так глубоко и не так трагично. Сейчас, словно он сам вдруг умер. Эта черная машина, выбив смертельным ударом жизнь из Ионы, разбила путь его жизни, отбросив его самого на обочину. Далеко за пределы, уже проявившегося, нового жизненного пути. Ведь не мог Влад утверждать, что Иона, эта хрупкая красавица, была всем для него. Влюбленность еще не перетекла в Любовь всей его жизни, да и не известно, перетекла ли бы она вообще… Но вот шок от того как легко разбиваются жизни… Этот шок не оставлял Владу сомнений — это не просто случайность. Не может так быть, чтобы ни с того ни с сего, человек вдруг, даже не подозревая об этом, и не думая ни о чем таком, оказывается лежащим мертвым, посреди дня, в городе, который полон жизни. Не может такого быть! Должна быть причина у этого чудовищного события, от которого свидетели оправятся через пару часов. Пострадавшие вылечат ушибы и переломы, пьяница, который, кстати, выжил и спит сейчас, отсидит свои восемь лет и еще будет винить кого-то всю жизнь в несправедливости. Влад точно знал — он не оправится полностью. Оправиться — значит забыть. А забыть — значит — пустить жизнь на самотек, признав, что от тебя ничего не зависит.

Как бы он хотел перейти дорогу чуть раньше, будь проклят этот кофе, задержавший его, но внутренний голос ему говорил — это лишь отсрочило бы неизбежность…

Эта мысль поразила его в самое сердце — что значит неизбежность? Чего не избежать? Конечно, смерти по старости никто не может избежать, но фатум, неотвратимая судьба, злой рок — это что, тоже неизбежность? И кто, или что, какие законы этим правят? Кто запускает сценарии линий событий, когда вот так — все эти линии стекаются в одну точку — прямо на смертельную остановку маршрута №135? Время этих событий должно было быть рассчитано по секундам. Для того, чтобы упорядоченные жизни погибших, раненых людей, их родственников, вдруг одномоментно взорвались хаосом, нужен очень талантливый режиссер. Который способен создать такой болезненный спектакль… Может это водитель автобуса? Или тот, кто создал программу для переключения светофоров? Или тот, кто научил водителя черной машины пить водку? Или это его отец, допускавший, что выпить перед поездкой — не преступление? Или, быть может все они вместе? Но внутренний голос опять был прав. И режиссер, и сценарист — не из мира людей. Люди — чаще всего просто статисты или второстепенные герои. А главные герои — каждый сам для себя.

Влад очнулся у себя дома, под горячим душем, потому что понял, что не может уже долго согреться после того, как проводил закрытую скорую с мертвой девушкой. Машина уехала в морг. Он не знал еще родственников Ионы, потому решил просто спросить у ее подруги время и место похорон, и проводить затем девушку в последний путь.

Пришедших проститься было мало. Все вместились в один микроавтобус. Влад смотрел на тихо плачущую мать Ионы, на строгое и худое лицо отца. В обоих чувствовалась внутренняя красота и какая-то аристократичность, что — ли. Две подруги с мокрыми глазами молчали и лишь бабушка Ионы тихо шептала что-то мужчине лет сорока, кивая головой в сторону родителей. Она была похожа на отца, вернее, он на нее. Высоко посаженная голова, твердый взгляд и уверенное поведение также выдавали присутствие в бабушке голубой крови. Почему Влад так решил — он не знал. Но давно привыкнув к тому, что он умел читать людей, Влад просто доверял таким своим догадкам.

На кладбище не было вообще никого, кроме сотрудников похоронного агентства и охранников. Все произошло как-то быстро. Даже стыдливо быстро. Словно всем было не до конца понятно, что происходит, почему молодость и красоту, любовь и будущее семьи неожиданно положили в гроб. Скорее, никто по-настоящему не мог, и не хотел открывать в себе бездну боли, потому и стыдно… Потому и быстро. Почти без слез и вообще, без ничего. Влад остался. Все уехали. Звали его с собой, но он сказал, что еще постоит тут.

На кладбище было очень тихо. Влад стоял и смотрел на фото Ионы. Смотрел на то, как весна постепенно вступала в свои права. Природе без разницы, горе у людей или радость. Она — как Солнце, которое светит всем одинаково, так же одинаково одевает в свои наряды деревья как на кладбище, так и в лесу. И только люди раскрашивают места, где они бывают, в цвета радости или горя, будней или выходных, мира или войны. Стоял так Влад долго. Он умел не думать. Просто смотреть. Умел просто слушать, не оценивая и не осуждая. Умел даже, как он успел выяснить, влюбляться и терять. Неожиданно даже для себя, Влад вдруг крикнул, то ли куда-то в Небеса, то ли внутрь себя:

— Для чего мне это??!! Ты даже не предупредил меня! Почему Ты не дал мне явных знаков!

— Слушай, — раздалось среди мысленной пустоты у него в голове.

— Слушай, — ее жизнь, как и ее смерть не были напрасны. Ни для кого. Ни для тебя, ни для нее тем более. Ни для ее близких и ближних. Она — могла стать кем-то еще для тебя. Но стала тем, кем стала. И посмотри, кем стал ты, благодаря ей и ее, такому скорому уходу из этого мира.

— И кем же я стал? — мысленно спросил Влад, не сразу осознав, что говорит с кем-то внутри себя.

— Тем, кто ищет ответы, — прозвучал ответ чуть громче, чем раньше.

— А раньше? Кем я был раньше? Давай, отвечу сам, наверное, тем, кто ищет вопросы? — иронию было не скрыть, да Влад особо и не хотел.

— Раньше ты был человеком, идущим по ровной тропе.

— Ты что, шаман? Ты говоришь, как старик Дон Хуан. Стоп. А кто ты? — только сейчас Влад осознал, что голос внутри него был вполне реальный и наделенный силой.

Впору было начать опасаться, потому Влад направился на выход с кладбища.

— «Мало ли» — думал он — «Никто ведь не доказал, что невозможно притянуть мертвеца с кладбища к себе в жизнь».

Голос больше не проявлялся и Влад решил:

— «Показалось».

Не показалось. Голос снова вернулся уже в автобусе, кстати, маршрута №135. Он сказал:

— Мистики здесь нет. Хотя у тебя есть некоторые способности, перешедшие к тебе по линии твоего отца. Мистика может быть лишь в том, что люди не замечают того, на что привыкли не обращать внимания. Ты — человек. Тебе свойственно многое. Просто ты не знаешь, как это делать.

Влад оглядывался по сторонам. Голос внутри был настолько реальным, что Влад стал искать его источник в автобусе. Он зачем — то подошел к месту водителя, заглянул водителю в лицо, тот улыбнулся своими карими глазами, криво бросил:

— Оплата?

— Да, — ответил Влад.

Снова вернувшись на место, Влад стал ждать новой порции слов от невидимого собеседника. Он знал, что есть такое нервное расстройство, или даже психическая болезнь — голоса в голове, но никогда не предполагал, что это может произойти с ним. И вот снова:

— Поверь, голоса в голове бывают не только от болезни психики. Хотя само понятие болезнь психики — попытка объяснить, и затем попытка вылечить то, что таковым не является. Расстройство — да. Но не болезнь. Болезнь человека в том, что он берется лечить вещи, которые нужно просто направить в нужное русло. И тем губит прекрасный инструмент тела. Ломает скрипку, вместо, того, чтобы настроить струны. Голоса в голове могут исходить еще от тех, кто вторгается в нее. Вероломно и нагло захватывая сознание. Тогда тоже необходима помощь. Но, к сожалению, сейчас на Земле почти не осталось тех, кто действительно может помочь при одержании демонами. А экзорцизм еще никого не спас.

— Черт! Откуда я знаю, что ты — не демон в моей голове! — почти крикнул вслух Влад. В этот момент он стал похож на пациента психбольницы. Пассажир справа нервно посмотрел на него, но Влад показал на наушники, и тот отвернулся еще более нервно.

— Если бы я был чертом, я бы начал очень осторожно. Так, что ты бы и не понял, что в тебе кто-то есть. Я бы слился с твоим сознанием, чтобы ты сначала привык к моему присутствию, потом не заметил бы, как я полностью подчиняю твою волю, а потом я бы сломал тебя. Заставил бы выпрыгнуть из окна голым, или принимать наркотики, или совершать еще что-то дурное. Но обязательно дурное — черти по — другому не могут.

— То есть ты — добрый?

— Кому как, друг мой, кому как…

— Друг? Кто ты? Зовешь меня другом, а до сих пор не назвался.

— Пусть я пока побуду голосом в твоей голове? Дабы не расшатывать твою, к слову, достаточно крепкую психику, но и не ослаблять контакт. Чтобы не проникла в тебя крамола под названием «показалось».

— Хорошо, только ответь сначала на один вопрос?

— Да.

— Мое сердце сейчас… Или моя душа… Они словно выжжены, понимаешь? Там словно не осталось места для жизни. Так происходит, когда режут по живой любви? Телесная боль мне не очень страшна, но то, что я пережил за эти три дня… Оно не проходит. Сердце ведь было открытым и так оно жило этой весной, красавицей Ионой, будущим… И одномоментно — все исчезло… Что это? Ведь я буквально чувствую, что сам — исчезаю. Единственное, что мне понятно, это то, что человек с закрытым от боли сердцем — не живой. Ему может казаться, что он живет, но он — мертвый. Я не хочу быть мертвым…

— Тебе нужно время. Чтобы узнать и понять, как можно открыть сердце, и любить без страха потерять. Что это за Любовь и к кому — ты поймешь сам. Только чуть позже.

— Тогда помолчим…

На следующий день Влад был очень растерян. Это заметили на работе и те, кто не знал о трагедии, пытались как-то развеселить его. Но растерянность Влада постепенно перешла в потерянность и он, с ведома руководителя, раньше ушел с работы. Больше всего его тянуло в парк. Казалось, что только природа способна принять его без условий. Понять его боль и как-то направить что — ли, своим спокойствием и безмятежностью, куда-то в будущее. Запланированное будущее, которое, он даже не знает теперь, стоит ли делать настоящим.

В парке было уютно. Большие деревья словно уступали место маленьким и новым, повсюду начинала зеленеть трава и пели птицы. Гуляли молодые мамы с колясками, светило солнце, и эта атмосфера очень помогла Владу прийти в себя. От его растерянности через два часа не осталось и следа, но тонкий шлейф болезненной печали, касался его разума, имея источником сердце, когда он возвращался мыслями ко вчерашнему дню. Эта печаль, условной линией разделила его прошлое и его будущее, и Влад решил, что будет хранить светлую память об Ионе с благодарностью за чувства и время, подаренные ему. Такое вот, «простое» решение.

Время шло, Влад постепенно входил в прежний ритм, решение, принятое в парке, постепенно сделало свое дело — боль и печаль уступили место сосредоточенному внутреннему поиску. Хотя и оставались своего рода памятными маяками при касании мыслями прошлого.

Влад намеренно не задавал «Голосу» вопросы, потому что хотел узнать, как быстро сосредоточение на вопросах привлечет ответы из реальности. Откуда он знал об этом взаимодействии внутреннего и внешнего? Он не задумывался о этом. Просто откуда-то у него было знание того, что внутреннее — всегда выражается во внешнем. Поэтому внутреннее — первично.

Он не то чтобы сомневался в правдивости «Голоса». Во-первых, Влад готовил для него такие вопросы, которые будут самым точным выражением его поиска. Во-вторых, он хотел проверить, насколько можно «Голосу» доверять, а это можно сделать, только когда он убедится, что ответы «Голоса» не опасны. Что он, руководствуясь его ответами, не принесет кому-то или себе, страдания.

Надо признать, что это был очень ответственный подход, потому что еще в детстве Влад очень хорошо усвоил — нет ничего глупее и страшнее, чем «обезьяна с гранатой». Если у человека есть некие знания и он их применяет, то он должен осознавать, как это скажется на других и на его жизни.

Так же можно верить кому-то или чему-то, просто потому, что чувствуешь, что это — во спасение. А можно слепо доверять кому-то или чему-то, полагаясь на мнения других людей или быть самонадеянным. Между этими способами жить — огромная разница — в первом случае сердце действует, во втором — спит. Бодрствующее сердце — всегда ведет к Счастью. Спящее — к страданиям.

Стороннему наблюдателю было бы понятно, что Влад каким-то образом зрел духовно, не будучи последователем какого-то религиозного течения. Он жил, согласно своей, внутренней этике, поступал правильно, относился к другим с уважением. Но в то же время, люди рядом всегда знали, где линия, за которую в общении с ним лучше не переходить. Не то чтобы он был опасен в своих реакциях. Просто люди почему-то понимали — с ним не стоит шутить.

Оставалось еще полтора месяца до отъезда Влада в Москву, он уже завершил всю подготовку, нашел покупателей на квартиру и даже сделал небольшой ремонт в ней.

Сейчас, стоя на кухне, Влад смотрел через новое окно вниз. Прямо за домом, в котором он жил, текла небольшая речушка. В начале лета на ней обычно многолюдно, благо, что берега не высокие и поросли травой. Кто — загорает, кто — купается, кто — то катается на лодках (неподалеку есть прокат).

— «Невысокий берег…» — подумал Влад. И вспомнил одну историю.

Однажды в детстве, будучи в деревне у родителей своего отца, с Владом произошел один, кажущийся другим людям, странный случай. Он гулял по берегу реки и собирал там разноцветные камни, берег был крутой и местами осыпался в воду. На одном из таких мест, мальчик стал скользить вниз, вместе с осыпающимся грунтом. Потом он оказался в воде, потом исчез с головой. Наблюдали за этим два его приятеля, которые были чуть в отдалении. Они оба громко закричали –«Влааад!» И побежали к месту его падения в воду. Течение в этом месте было сильным и отталкивалось от берега, стремясь к середине реки.

Прошла минута, Влада нигде не было. Один мальчишка в страхе побежал за родителями, второй стоял на берегу, держа в руках длинную палку, найденную тут же, в надежде подать ее Владу.

Дальнейшее никто не мог объяснить потом, и все обвиняли мальчишку, стоявшего с палкой в том, что он сочиняет, так как Влад ничего не помнил — он потерял сознание.

Случилось так, что Влада, какая-то незримая сила просто выкинула из воды прямо в том же месте, куда он упал. Прямо под ноги его приятеля, стоявшего с палкой.

— Сначала возникла маленькая волна. Она шла к берегу, потом она стала больше, потом из нее показался Влад, и потом он упал мне под ноги, — это дословный рассказ мальчика. Как и кто такому поверит?

Влад тогда быстро очнулся, понял, что он чуть не утонул и сердечно благодарил мальчишку с палкой хотя тот пытался отнекиваться и нес какую-то чушь про волну и про то, что Влад появился из — под воды с поднятой вверх рукой.

— А в руке, наверное, был меч джедая! — хохотали потом ребята над этим мальчишкой.

— Это ты меня спас? — обращаясь к голосу, вдруг спросил Влад.

— И да, и нет. Да, потому что моя воля в этом участвовала, и нет потому что решение было не моим.

— А чьим?

— Решение принял тот, кто направил тебя в этот мир с твоего согласия, и Его воля — безмерна.

— Это Бог?.

— «Это твой Учитель».

— Что могу сделать, чтобы сблизиться с Ним?

— Ты на пути. И на этом его этапе, можно пересмотреть свою жизнь и определить процессы, которые могут препятствовать этому сближению. Ты задал этот вопрос из искреннего побуждения. Приоткрою грань.

Часто люди даже не догадываются, насколько они продолжают своих мам и пап. Будучи симбиозом обоих, они бессознательно включают в своей жизни их психотипы. А значит и уроки, и настроения, и состояния. Вот ты, Влад — коктейль из папы и мамы, но со значительной примесью сил, принадлежащих Индивидуальности.

Индивидуальность, это по сути Дух, облаченный в оболочки. У кого-то эта «примесь» ярче, у кого-то тусклее. Зависит от опыта нахождения в отрыве от Учителя. Твой опыт богаче чем у многих в части проявленной воли. Воли побеждать, воли вести, воли стоять и воли жить. У других богаче опыт пробуждения, или опыт, например, позволяющий яснознать. Все разные и нет тут соревнования. И благодаря этой разности, мир — пестрое полотно жизни, а не однотонный цвет бездны.

Однако, кто владеет волей, тот владеет всем. Свободная и направленная Воля — ключ к огромной силе. Но и спрос с тебя будет больше, как только ты станешь осознанно ее применять.

Так вот, тебе можно увидеть, что твои папа и мама, выполнив свою задачу и уйдя в миры посмертия, уже не с тобой. Им незачем жить внутри тебя и спорить, как бы глубоко ты их ни любил. Пора осознать, что ты — достаточен, для того, чтобы идти. Это не означает потерять связь с папой и мамой или не любить их или предать их.

Это — принятие полной ответственности за себя. Без оговорок и без ссылок на то, что папа и мама дали тебе или не дали. Они дали ровно столько и ровно то, что у них было. Они не могли тебе дать того, чего у них не было. И тебе нужно было именно то, что они — дали. Но теперь, это данное, можно с благодарностью принять в себе. Принять, как самого себя. Ибо это — и есть — ты.

— А дальше?

— Дальше этот опыт разотождествления сам создаст для тебя нужные указатели. Но помни — ты — это ты. А папа и мама — это папа и мама. Пока ты мыслишь, чувствуешь и руководишь своими действиями как они — ты бессознателен, и наоборот. Возьми на заметку этот призыв — «Всегда стремись к развитию». В контексте развития, далее — отождествление себя с Учителем. Учитель даст тебе понимание Небесных Родителей. По мере постижения Небесных Родителей, ты познаешь суть их Творения. Вот так, друг мой. Вот так.

— А ты, кто ты? Ты знаешь Учителя? Ты отождествился с Ним? Или ты, это и есть Он??

— На все твои вопросы ответ один — «Да». Тот, кто с тобой сейчас говорит — не всегда был таким. У него были жизни, полные отчаяния и непонимания. Были жизни драм и потерь. Жизни крови и жажды. Но теперь задача — помочь тебе подняться Выше. Мы так условились

— Давно?

— Не пытайся измерять неземное земным. Это — потеря энергии. Могу сейчас назвать тебе одно своё имя. Имя того, кем я был на Земле в жизни посвященного. Доржо. Алмаз.

— Благодаря тебя за доверие, Доржо — улыбнулся Влад.

— Доржо, мои мысли возвращаются к душевной боли. Не могу оторваться, словно привязан стал к сильному страданию, но своим это не считаю. Что это? И зачем это мне?

— Великая тайна мирно покоится в условном месте, там, откуда до тебя доносится шепот. Этот шепот — мысли, берущиеся словно из ниоткуда. Ты их не ожидал в своей голове, не звал, даже не знал о их существовании. Но вот — они внутри тебя. Пришли незаметно и очень тихо. Совсем, как шепот из-за спины.

Эта тайна хранит древность многих миров, которые вмещает в себя опыт твоей Души. Но раскрыть ее слишком рано — нельзя, так как многие истории из этой тайны — пропитаны ядами отравленных своих страниц. И между отравленными страницами есть абсолютно живые и сильные, правдивые и искренние истории силы, способные дать тебе вовремя нужное знание.

В чем или в ком совмещено это несовместимое? Так, словно один человек, постоянно мимикрируя, меняя не только маски, но и свои характеры, судьбы, свои побуждения и весь жизненный уклад, живет там, за спиной и постоянно хочет чего-то от тебя.

Влад, называй его «астрал». Пойми, он — по — другому не может. Он с тобой с рождения и участвовал в твоем развитии, становлении характера, строительстве личности и вообще — в каждом моменте твоей жизни. У тебя вполне может возникнуть вопрос — «а кто же тогда такой я? Кто такой этот Влад, который принимает не свои слова за свои мысли?» Это ты узнаешь, когда победишь, свой астрал неуемный.

— Что значит победишь?

— Победить астрал — значит прекратить реагировать на его требования, его окрики, его критику, его желания, стать неподвластным его воле.

— Расскажи мне про астрал. Пока он для меня — некий субъект, который стремится сделать мне больно. Именно поэтому я полагаю, что он — мой враг.

— Да. Астрал — сначала твой враг.

— Почему сначала?

— Потому что когда ты его усмиришь, он станет просто тем, чем и должен быть — чистой оболочкой твоей Души. Одной из оболочек.

— Но почему он тогда враг, если он может быть… другом?

— Послушай эту историю….

Голос Доржо замолчал, словно перестраиваясь на иной лад, далее он сказал, что многое из этой истории он берет прямо из хроник Акаши, несмотря на то, что главный враг Влада против.

История, которую рассказал Доржо

Жил человек. Шел он по жизни легко. Легче легкого. Его звали Дэспа и всем, что у него было в жизни, он был обязан отцу. Но он словно бы не знал об этом. Драма его отца, которого звали Шрила, была в том, что он родил единственного наследника, и в том, что он не смог научить сына ценить то, что у него есть. То есть ценить и уважать родителей, других людей и саму жизнь. Не то, чтобы отец не старался, нет, напротив, отец искренне удивлялся, отчего его сын растет таким самонадеянным, грубым, лживым и подлым. Воспитание, которое старался дать ему отец не дало Дэспе ничего.

Желанная отцом доброта, в сыне переродилась во внешнюю угодливость нужным людям. Природная мудрость отца обрела в Дэспе личину тонкого манипулятора и интриганта. Взлелеянная мудрым отцом этика, в Деспе выродилась во внешнюю эстетику, а внутренне он стал полнейшим нарциссом. В отце эти качества наверное жили тоже — ведь мир вокруг изобиловал ими, но отец с легкостью (как он сам считал) отрубал многочисленные головы их, и являл собой образец добротолюбия, милосердия и честности.

Так вышло, что Дэспа, словно вдохновляемый каким-то невидимым преступником, стал к 25-ти годам абсолютно бесчестным человеком. И именно в этот год, его отец оставил мир. Дэспа стал наследником всего имущества и всего год понадобился ему на то, чтобы потерять все, что ушедший отец создавал целую жизнь. Память об отце — создателе словно была в тягость сыну, и его неблагодарность родителю вылилась также и в том, что вместе с ним начали бедствовать и его сестры, и его мать.

Из всех владений на тот момент у семьи остался лишь один дом и то потому, что прямым его хозяином был брат отца. Этот брат — дядя Дэспы — пропал вместе с торговым судном где-то в океане. Никто не знал ничего, факта смерти дяди не существовало, и согласно законам того времени, родовой дом переходил ему по наследству, как младшему брату умершего хозяина.

Время шло, все женщины семьи работали поденно, на разных малооплачиваемых работах. Дэспа не помогал. Просто сидел дома и ждал, пока что-нибудь не произойдет. Что-то такое, что по достоинству (как он это понимал), оценило бы его великолепие.

И вот, через три года после смерти отца, «что-то» произошло. Вдруг приехал потерянный дядя. Нынешний хозяин дома. Дэспа очень встревожился. Мать, прежде зная брата мужа, постаралась сделать все, для того, чтобы он почувствовал себя дома.

Дядю звали Дугпа. Скажем сразу, это имя дано было дяде при рождении, по завещанию деда, основателю торгового дела семьи. Имя было не местное, но родственники смутно догадывались, что оно означало. Так же они догадывались, как именно их дед, беднейший из бедных, стал торговцем. Ходила такая молва, от которой у знающих ее людей, на голове дыбом вставали волосы. Немыслимое по тем временам колдовство вдруг заглянуло своим страшным ликом в эту семью.

Все началось во вполне приятный, летний день. Откуда-то с дорог, ведущих от вершин древних гор, хребет которых всегда был виден вдалеке в ясную погоду, приближалась музыка. Подобное происходило не часто, и множество жителей городка вышли из домов, чтобы приветствовать пуллуванов — странствующих музыкантов. Надо сказать, играли они чудесно. Всегда, при приближении к какому-то более — менее крупному городу, пуллуваны играли эту приветственную мелодию. Будущему отцу Дэспы и Дугпы тогда было всего два года. Он оставался дома с сестрой, пока их родители уходили послушать музыкантов, ведь приближался день Аййам Пуджа — день змея.

Ах, если бы все ограничилось «только послушать», быть может, для этой семьи и всего рода, все предстоящее было бы не таким печальным. Но существуют предначертания Богов и люди не может миновать Их воли. Никто не знал, что вместе с пуллуванами на этот раз в город пришли два тайных колдуна. Они присоединились к музыкантам прямо у горных отрогов и сказали им, что идут «оттуда, где вершины примыкают прямо к синему небу». Присоединившись, колдуны быстро завоевали доверие пуллуванов тем, что прекрасно ориентировались в сложностях культа змея, к которому принадлежали все эти «хранители струн».

Дальнейшее не стану долго описывать. Колдуны очень быстро нашли в толпе отца Шрилы и, сказав ему, что у них есть для него послание «из-за гор», как-то быстро увели его в маленький свой шатер. Почему именно этого человека взяли они? Можно только гадать, ведь нам неизвестно то, что видят чародеи. Так же людям не известны черные замыслы злых богов. Но определенно, именно к этому человеку злые боги привели в этот раз колдунов.

Аарав, а именно так звали отца Шрилы, почти ничего не помнил о своем пребывании в шатре колдунов. Он даже не совсем и понял, кто они такие, просто ответил им — «да» на короткий вопрос — «хочешь ли ты быть богатым и умным?». Еще он смутно помнил, что далее словно уплыл в какой-то серый туман, в котором его постоянно тащил на цепи вперед и вниз огромный, блистающий черной кожей, змей. Вынырнув из серого забытья, Аарав словно проснулся. Он испуганно глядел на хозяев маленького шатра, которые не мигающе смотрели прямо ему в душу узкими полосками змеиных глаз. Завороженно встав, Аарав, повинуясь появившемуся внутри хриплому голосу, вышел из шатра. На улице была глубокая ночь.

— «Иди домой и помни — ты — мой отныне. Будешь делать то, что говорю без пререканий и очень быстро обретешь и ум, и богатство, и власть». Аарав едва добрел до дома и упал спать, словно мертвый. Проспал он ровно сутки, когда уже встревоженные родственники послали за знакомым лекарем. Лекарь пришел, посмотрел на зрачки Аарава и сказав, что они у него странные, а в целом, все в порядке, ушел.

Медленно возвращал Аарав обратно, казалось в клочья разорванное, сознание. Оно возвращалось частями и словно склеивалось в целое, но как-то криво. А все потому, что в нем появились пробелы. Он просто не помнил многих вещей в своей жизни. Но вскоре, в эти пробелы стали поступать неведомые им ранее знания. О том, что можно и нужно сделать, о том, куда пойти и что сказать, о том, где и что взять и как применить. На шестой день после пробуждения, Аарав снова, с испугом, услышал в голове тот самый хриплый голос — «Ты получил достаточно знаний для первого действия. Иди и делай».

Вечером того же дня, когда Аарав почти уснул, он вдруг отчетливо увидел как бы прозрачным, внутреннее пространство того маленького шатра. Он видел со стороны себя, сидящего на стуле и тех двоих странных людей. Один из них склонился слева от Аарава и на каком-то ином языке, страстно шептал ему прямо в ухо распевные слова. Второй стоял рядом и Аарав сейчас прекрасно услышал, что он говорил. — «У всего и всех в этом мире есть хозяин. У нас с моим другом есть свой хозяин тоже, и он послал нас к тебе, маленький человек, задать всего один вопрос — что ты готов отдать ради того, чтобы твоя семья жила богато и счастливо?»

Сидящий на стуле Аарав отвечал: — «Все, что угодно, кроме своего малыша — сына».

Далее он услышал еще вопрос — «Готов ли ты положить свою душу ради того, чтобы твой малыш-сын был счастлив и богат?»

И Аарав отвечал — «Да, готов отдать всю свою душу ради счастья своего сына».

Аарав очень ярко видел эту картину. Он тогда наивно подумал — «Ничего страшного не произошло в этом шатре. И голос в моей голове, видимо просто помогает мне стать богатым и принести счастье в мой дом». Уснув, Аарав видел странные сны, в которых он, весь опутанный змеями, не мог пошевелиться и беззвучно кричал пустым черным ртом.

Как бы то ни было, но, начав действовать согласно полученным знаниям, Аарав очень быстро заработал деньги на первую партию товара, который нужно было увезти в соседний город и продать там на рынке. Продав полностью все, в первые же часы торговли, Аарав отчетливо понял, — вот оно — началось! Дальше пошла череда чудесных приобретений и удачных сделок. Семья ликовала, а Аарав радовался как-то тихо, все больше про себя. Однажды на рынке он услышал запавшую ему в голову фразу — «За все нужно платить». Эта фраза, словно змея, заползла ему из головы в сердце и стала там вить гнездо, постепенно омрачая своим присутствием жизнь Аарава. Медленная тень страшной догадки постепенно раскрывала ему свою чудовищную суть.

И вот настал день, когда Аарав узнал о том, какую именно цену ему придется заплатить за счастье своего сына. Идя привычной дорогой домой, он увидел сидящего под деревом факира. Он был явно не из местной общины, Аарав отметил его очень дорогую одежду и невероятную флейту — она вся была инкрустирована драгоценными камнями. Все пальцы этого странного факира были окольцованы перстнями. Змея, вьющая свое сильное, черное тело из зеленого мешка была просто огромной. Вся эта картина совершенно очаровала Аарава, он замер в каком-то полуобмороке и не сразу услышал, что факир обращается к нему. — « Аарав, твоя жизнь — полная чаша, но пришло время платить по счетам». Аарав не понял, как именно факир издавал звуки, ведь его рот был закрыт. Но тут произошло нечто совершенно ужасное — факир растворился в воздухе, словно его и не было, а под деревом осталась одна лишь огромная, черная змея. Она наполовину поднялась над землей и смотрела прямо в глаза Аараву. Тот ощутил, что он приподнялся в воздухе. Все его тело вытянулось как струна и, когда уже некуда было тянуться, оно вдруг упало навзничь, а змея обвила его и ее голова оказалась прямо напротив лица Аарава.

Змея говорила тем самым хриплым голосом внутри Аарава: — «Ты, Аарав, очень послушный раб. И за это я оставлю тебе жизнь в этом теле, в этом месте, хотя что то, что другое — ужасающе убоги. Ты, Аарав, отдал мне свою душу. И будешь теперь моим рабом во все времена и во всех мирах, которые только сможешь постичь своим жалким умом. Служи мне верно. И быть может, твой второй сын станет моим учеником. Ты, Аарав, назовешь его Дугпа. Сейчас ты пойдешь домой и будешь жить, как и прежде. Задания буду давать тебе, как и прежде. Только помни — каждый протест и каждое удивление заданиям будут наказываться болезнями твоих близких. За отказ выполнять задания ты лишишься жизни вместе с жизнью своего сына. Ты все понял?»

Конечно Аарав все понял. И это понимание нависло над всем существом его и сотрясло его душу до самых глубин.

Дальнейшее печально. Аарав к завершению своей жизни стал безжизненным стариком, лишенным радости и разума. Единственной его утехой было то, что он смог удержаться, чтобы не распространить зло на своего перворожденного сына. Задания змея были очень страшным злом. Всегда и все делалось так, чтобы никто ни о чем не узнал, но сколько же бед принес Аарав в этот мир своим безвольным согласием продать свою душу. Его старший сын был наследником, который по воле невидимых сил, рос в неведении злых дел отца и сохранял внутреннюю чистоту.

Все происходило так, словно Свет не позволил тьме омрачить жизнь первого сына Аарава. Но вот второй, носящий страшное имя Дугпа, был словно бездушным. Он мог взяться за любую работу, но по итогу всё, сделанное им, приносило в дом невзгоды и беды. Словно отравленой становилась еда, приготовленная им, деревья, посаженные Дугпой погибали, однажды под ним умер конь от разрыва сердца. Так было до того момента, когда Дугпа ушел с небольшой партией груза за океан, в другую страну, да и пропал бесследно. Вроде бы в облегчение семье, но на несчастье роду.

Дугпа появился так же неожиданно, как и пропал. Любой, даже мельком взглянувший на него человек сразу мог бы сказать, что душа у него была черной. Как и глаза, как и волосы. Даже кожа его рук, да и всего тела была с каким-то черным оттенком. Когда дядя Дугпа впервые посмотрел на Дэспу, у того из рук выпала чаша и раскололась на множество частей. Любимая чаша его отца. Так, хозяин дома вошел в свои владения и очень быстро сделал так, чтобы из него исчезло все, что когда-то делало этот дом полным счастья. Домочадцы были вынуждены оставить родной дом. Все, за исключением Дэспы, потому что дядя Дугпа решил сделать его своим помощником в своих колдовских делах. Постепенно из Дэспы ушла жизнь человека, и в душе полностью воцарилось зло. Теперь, даже непосвященный читатель может узнать в этих двух существах тех самых черных магов, обязавших Аарава служить культу черного змея. Эти двое были руками и ногами черной магии, которая постепенно начинала довлеть над миром, возомнившим себя самостоятельным, живущим обособленно от Космоса и отказавшимся от Божественного в себе, в угоду материальному благополучию».

— Влад — сказал далее Доржо — я рассказал тебе о нескольких людях. На примере каждого из них можно сказать: однажды сделанное, всегда имеет последствия. Но к самому действию, человека приводят побуждения. Именно волны побуждений, приходят через его астрал, который является откровенным проводником, открытой дверью для миров, жаждущих питаться человеческими страданиями. Сами же побуждения, подобно шелесту одежды, проникают из облачений Души. Именно Душа, эта Великая собирательница Образов Духа, распоряжается всей музыкой своей симфонии. Душе необходимо вернуться домой — в Дома Светлых Богов Ойкумены. Но путь ее лежит через мрачные миры темных догм. Эти миры кишат вероотступниками и предателями, изуверами и вероломными клятвопреступниками, всех их, подобно отбросам миров, мы зовем «химеры».

Сегодня ночью, во время сна, я покажу тебе представителей двух сил. Сил, которые веками противостоят друг другу в битве за человеческие души. Первая сила — Породитель этих душ. Вторая — растлитель и истребитель и именно растленные души служат этой второй силе и зовутся химерами. Попрошу тебя заснуть пораньше, в доверии к своему сердцу.

Время тянулось медленно. Влад думал о том, что сказал ему Доржо и вспоминая рассказ, старался найти в семье Дэспы хоть какую-то борьбу скрытых сил, и ничего, кроме странного сочетания событий не нашел.

В 21 вечера Влад лег спать, стараясь не придавать важности предстоящим процессам, как учил его Доржо. Как только он уснул, тут же обнаружил себя в необычной обстановке. Во-первых, сам сон его был таким, словно он присутствовал явно в месте нахождения, во — вторых, этим местом оказалась очень большая пещера. По всем стенам вокруг мерцали синеватые огоньки, словно тысячи синих светлячков намеренно освещали каменные своды. Влад позвал Доржо. Голос его оказался очень громким и стал возвращаться назад тысячекратным эхо. Но Доржо не появился. Даже его голос внутри не отзывался на призывы Влада. Тогда он решил идти сам. Куда? В следующее мгновенье Влад понял, что можно не идти. Можно лететь. Приподняться и лететь при помощи какой-то невидимой силы. Стоило лишь подумать о движении, как оно тут же начиналось. Выбор направления был более сложной задачей, но и тут Влад справился достаточно быстро — он просто подумал о том, что нужно лететь к цели, из-за которой он оказался в этой пещере. Полет был стремительным. Через мгновения Влад оказался на выходе из пещеры, но… За выходом не было ни тропы ни чего-то вообще такого, что могло быть продолжением скалы. Только огромные, светящиеся облака. Постояв тут, привыкнув к необычным ощущениям, Влад вспомнил, что он умеет летать и устремился прямо в одно из этих облаков. Попав в него, он стал замечать, что все вокруг него превратилось в мелькающие человеческие силуэты. Влад замедлил движение. Силуэты замедлились тоже. Влад остановился, зависнув среди светящегося тумана. Силуэты обрели видимые очертания, один из них приблизился к Владу и сказал:

— «Приветствуем тебя, путник Трех миров!»

— «И я, приветствую вас, жители облака!»

Силуэт засмеялся, еще приблизился, и Влад не узнал, но почувствовал, что это — его отец в молодости. Неожиданно… Странно и волнительно — вот то, что чувствовал Влад. Никакой горечи, никакого чувства разлуки или потери Влад не испытывал. Он просто знал, что это — нормально и что отец, или тот, кто был его отцом — всегда такой.

— «Да, родной мой, то, что ты назвал облаком — энергии Душ, которые прямо или косвенно касаются силы твоего пути в Космосе. Земля — один из элементов Космоса, и потому — перед тобой — я — тот, кто непосредственно причастен к созданию человека по имени Влад.

Ты можешь посмотреть на кого-то рядом с собой и тут же узнать, какой вклад он внес в развитие твоей Души. Видишь, есть род земной и есть род космический. На Земле говорят — родная кровь, имея в виду, кровь рода, в Космосе говорят Родные Души, имея ввиду космическое родство, которое обусловлено общими задачами. Задачи, в свою очередь, появляются с рождением Души, получается, что мы — Души — рожденные Творцом одномоментно. Все вместе».

— «И какие задачи у наших Душ?» — спросил немного оторопевший Влад.

— «Давай для начала пройдем в зал памяти. Там тебе активируют те элементы памяти твоей Души, которые необходимы для дальнейшего следования по линиям твоих задач. Только знай, что вспомнившееся здесь, по пробуждении будет тебе непонятным, но ты почувствуешь нечто новое и сильно притягивающее тебя своей тайной, которую очень хочется раскрыть. Так устроено взаимопроникновение миров — уместно — так, чтобы ты сначала смог найти волю к самораскрытию, а затем и сделал это».

Влад неожиданно для себя оказался в поле яркого Света. Настолько сильного, что он не смог увидеть ничего, даже свои руки. Мгновение спустя, Влад понял, что стремительно мчится внутри этого Света, затем он ощутил, что сам — частица этого Света. Это очень волнительное движение наполнило все его существо невероятными по силе чувствами нежности, эйфории, скорости, мощи, и в итоге, как — то мягко и плавно, Влад ощутил внутри Любовь.

Любовь ко всему, что было, всему что есть и всему, что будет. Он словно всегда и был частицей Света, мчащейся навстречу всему, что можно согреть Любовью. Создать в Любви. Спасти через Любовь. Он знал в эти моменты, что теперь никогда не забудет о том, что он — Свет. И создан, чтобы Любить.

Это было первым и самым главным воспоминанием для души Влада. Суть Души — Свет и она соткана из Световых волокон тончайшей световой материи. Каждая частица которой включает в себя невыразимое и вечное, непостижимое и бесконечное — Дух.

Далее память души Влада словно выдохнула из своих глубин образ огромной карусели. С этим образом пришли слова — «Здесь ты увидишь маленький фрагмент действительности, который создан именно в таком объеме, который способно усвоить твое сознание».

Карусель состояла из восьми кабинок, внутри которых, подобно уличным фонарям, горел яркий Свет. Семь кабинок карусели вращались вокруг восьмой, статично стоящей в центре. Статика центральной кабины была относительной, потому что вся карусель с огромной скоростью неслась в космосе, в спиральном хороводе с другими такими же каруселями, вокруг огромной, синей Звезды.

Сама Звезда являлась центральной по отношению к другим семи, вращающимся вокруг нее. И так — бесконечно. Влад, сколько ни смотрел вокруг, мог увидеть только движение и вращение световых каруселей, разница между которыми была лишь в яркости Света, цветах и скорости вращения.

Влада мощно притянуло к центральной кабинке карусели, увиденной им первой. Он оказался внутри нее и ощутил себя в каком-то прозрачном теле. Он открыл глаза, осмотрелся, понял, что лежит в кровати, в своей, двухкомнатной квартире, по адресу улица Мощеная, дом 3, и не может пошевелиться. Ощущение было очень тесным, каким-то холодным, удручающим и беспомощным.

Он закрыл глаза и оказался в светящейся кабинке. Влад догадался, что кабинка — как-то связана с его текущей жизнью, в которой он — Влад. Он опять открыл глаза и попытался пошевелиться. В голове раздался властный голос — «Мы тратим время впустую — прекрати трансполировать». — «Трансполировать… — подумал Влад — нет бы просто сказать — перемещаться…»

И в следующее мгновение снова оказался в светящейся, центральной кабинке карусели. Если здесь я — Влад, то что в других кабинках? — искрой мелькнула у него в голове мысль. Он тут же захотел узнать это. Но здесь возникло препятствие. Перед глазами появился экран, на котором было написано — «Уровень допуска — ноль».

Тогда Влад подумал:

— «Нужно получить допуск. Что для этого сделать? Может просто попросить? У кого?»

— «У Источника Света» — возник сам собой ответ внутри.

— «Хорошо» — решил Влад — «Прошу Источник Света, Владыка Света — дай мне возможность узнать о том, что такое — эта карусель!»

В сознании у него зазвучало — «Допуск получен!»

— «Надо же, как просто» — подумал Влад, еще не зная, что таким образом ему дают понять, как устроена Иерархия Света.

Здесь необходимо отметить, что во время всего этого внеземного переживания, Влад оперировал своим земным сознанием, не придавая этому значения. Он даже не мог представить, что мог быть кем-то ещё. Каким-то иным образом мыслить, как-то по — иному воспринимать окружающее.

Однако, после слов «Допуск получен», в его разуме стали происходить очень странные процессы. Сначала он начал воспринимать мир вокруг очень детализировано. Стоило задержать взгляд, например, на своих руках, как тут же внимание уносило его внутрь клеточной структуры и далее вело по закоулкам атомарных соединений. Его возвращала назад какая-то невидимая сила и он понимал, что ему необходимо начать самому удерживать внимание без таких «улетов». После недолгой тренировки Влад смог это сделать, но тут случился новый «фокус». Он вдруг понял, что стоит ему только подумать о чем — либо, как он тут же оказывался рядом с этим предметом или внутри этого события. Влад перемещался со скоростью мысли.

За секунды он успел побывать в своем прошлом, у кровати, когда мама пела ему колыбельные, затем на берегу моря у сломанного песочного замка, из-за которого тогда сильно расстроился, затем на Луне у кратера Коперник, потом снова на берегу моря и далее — в моменте взрыва сверхновой в созвездии Волопаса. Он в деталях видел и песок на пляже и мельчайшие световые частицы, бомбардирующие вселенную при взрыве звезды, и даже мамины морщинки, хотя ей всего-то тогда было 25 лет. У него возникло ощущение, что он видит все это одновременно и тут снова голос внутри сказал — «Прекрати перемещаться!». — «Вот уже нормально сказал» — подумал Влад и сразу стал более собранным.

Он по — прежнему находился внутри центральной кабинки «своей» карусели. Только сейчас он заметил, что у него в груди горит синим цветом словно бы фонарь, от которого во все стороны расходятся длинные лучи. Эти лучи в процессе своего полета могли обретать другие цвета, например, розоватый, зеленый, фиолетовый, но синего все-равно было больше.

Достигая других кабин, эти лучи проникали внутрь них, но что происходило внутри этих кабин и за ними, Влад сейчас не видел. Он подумал — «А что, если…» И тут же, влекомый той же невидимой силой, устремился в потоке одного из лучей, летящего в одну из кабинок. Оказавшись внутри, Влад почувствовал себя нехорошо. Внутри заныло сердце, одеревенели ноги, которые он почувствовал совсем ненужными, и Влад буквально вывалился из сна обратно в свою квартиру на улице Мощеной, дом 3. За окном шел дождь…

Весь день Влад провел в чувстве нагнетенной, несвойственной ему тревоги. На работе он уже взял отпуск с последующим увольнением и потому решил быть дома.

Позвав Доржо, Влад спросил, как увиденное во сне может пригодиться ему в жизни, на что тот ответил:

— Тебе необходимо восстановиться, для того, чтобы продолжить следование по намеченному маршруту.

— А у меня есть маршрут?

— Да, твой маршрут проложен Учителем, в соответствии с твоим запросом.

— А так происходит у всех людей?

— У всех, просто у всех разные запросы, опыт и задачи.

— Ясно, друг мой, почему мне так плохо сейчас? И физически и морально?

— Ты готовишься к неожиданным действиям, а твое сознание получает необходимые корректировки. Вместе с твоим телом.

— Поясни подробнее.

— Небеса отвечают на правильно поставленный вопрос всегда наилучшим способом. Наилучший способ для тебя — это полная жизненная реализация. Но Небеса не разделяют Путь Души на категории. Для Небес все жизни Души — одно целое. И тебе необходимо завершить начатое твоей Душой давно. Одним словом, тебе предстоит испытание.

— Ого, как много всего и сразу. Правильно ли я тебя понял, ты говоришь об инкарнациях Души??

— Правильно. Сейчас ты готов задать много вопросов, но почти все они отпадут после испытания. Оставшиеся вопросы задашь после него, нужно расходовать силы и время рационально.

— Хорошо, постараюсь быть готовым.

Влад уже понял, что ни времени, ни характера испытания ему не назовут, потому что это тоже были бы лишние вопросы.

Состояние Влада не улучшилось нисколько ни к вечеру, ни наутро. Проспав до 10 часов, Влад вяло поднялся, так же вяло позавтракал и собрался пройтись. Перед выходом он присел на стуле в коридоре, чтобы протереть ботинки. Потянулся рукой к полу и… погрузил кисть руки в какую-то грязную жижу. Опешив, он вскочил со стула, посмотрел на руку, на пол и снова на руку. На полу было пятно грязи и кисть руки была тоже грязной. Он осмотрел ботинки, пытаясь понять, что произошло, откуда взялось столько глины у него в коридоре. В голове мелькнула мысль: — Сядь. Внимательно посмотри на пол.

Влад сел. Продышался. Успокоился. Медленно перевел взгляд на пол и немного потянулся к нему…

СТАДИЙ КВИНТ. «И долговечнейший, и тот, кому рано умирать, теряют ровно столько же. Ибо настоящее — единственное, чего они могут лишиться, раз это и только это имеют. А чего не имеешь, то нельзя потерять».

Марк Аврелий Антонин «Наедине с собой»

Жирная грязь хищно и ненасытно чавкала под ногами, превращая их в глиняные болванки. Вся местная природа, ничтожные людишки, земля и даже небо здесь — были против Рима. Но Стадий шёл. И вместе с ним шёл весь его Легион. Его Легион всегда достигал цели. Достигнет и сейчас. Даже ценой гибели.

Право сильного ставит сигиллум* на лоб любого, кто слабее, а опыт Стадия не раз убеждал его, что сильнее Рима только Юпитер со своими молниями. В этих несчастных землях дождь шёл без гроз. Верный знак — Бог отвергает этот презренный народец, осмелившийся оскалить свои гнилые зубы. Юпитер отдает этот народец Риму, и вместе с ним — души его слабых богов.

Стадий Квинт шел на своих ногах вместе с войском. «Ноги — всегда приведут домой. Повозка — для раненых. Верхом движется только дозор и наемники» — неписанные правила Легиона.

Стадий отдал команду горнисту на привал. Изогнутый горн мощно взревел приказом, ему вторили по очереди горны младших центурий. Легион вставал на ночной отдых. Пока сооружался обычный «ночной бастион» — так Стадий называл ежедневные укрепления, которые состояли из рва, земляного вала и множества палаток, расставленных улицами, разведчики приносили донесения с трех основных направлений. Далее Стадий провел короткий смотр ночной разведки и двести конников эксплораторов отправились в свой ночной поход.

Стадий был легионером до мозга костей. Он ел, как легионер — быстро и мало. Как легионер спал — мало, крепко, но чутко. Как легионер двигался в бою — стремительно и смертельно для противника. Но принимал решения Стадий, как полководец. Талантливый полководец. Единственное, что часто подводило его, особенно в последнее время — крайняя презрительность к людям.

Доходило уже до того, что он и в своих легионерах начинал видеть недоумков, среди которых «один из ста способен понимать приказы». Конечно это было не так, конечно легионеры были восприимчивее, иначе бы не смогли так долго побеждать. Дело было в самом Стадии. Он начал уставать от войны. Он слишком долго был воином. Стадий столько раз видел смерть, что его сознание деформировалось и он перестал понимать жизнь.

*печать или тавро

И ладно бы он просто исполнял приказы и слепо убивал. Но он, именно он принимал решения, как лучше, быстрее и больше убить врагов. Рим давно поставил убийства на поток, и Стадий был отличной машиной для поддержания этого кровавого ритма.

Сказать, что Влад был поражен тем, что видит и чувствует — значит ничего не сказать.

Оказавшись внутри сознания этого римлянина, он, как ни пытался, не смог управлять ни одним мускулом тела этого вояки. Единственное, что мог Влад, это наблюдать за его миром, его действиями и его мыслями. Видел и получал остальную вербальную информацию, в том числе тактильную, он органами чувств Стадия, а мысли проплывали у него в голове как-то медленно, гораздо медленнее, чем его собственные. Так он их и различал — по скорости и еще по специфичности. Испытание было то ещё. Постепенно освоившись, Влад стал еще и чувствовать то, что чувствует Стадий.

В этом походе враг бегал от легиона. Он уходил от прямого столкновения, делая вылазки по флангам, во время пешего марша войска. Это раздражало. Стадий, допросив одного из плененных, который оказался простым пастухом, понял, что этот поход — потеря сил. Местные племена не дадут открытого боя, но станут совершать мелкие нападения. Для чего? Просто так они показывают свое несогласие с участью зависимых от чужой воли. Такое сопротивление решается просто — путем манипуляций, Рим собирает разрозненного врага в более или менее организованные войска, которые затем на голову разбиваются в открытом бою. Но на это нужно время.

Пока же легион уничтожал все признаки жизни на своем пути. Деревни, посевы, колодцы. Пустая земля — тоже ресурс. Однажды люди вернутся сюда, заново построят свои деревни, брошенные ими сейчас и сожженные Стадием, и станут платить Риму за право жить тут, пока вновь не нарожают достаточно мужчин.

Но это все было до наступающей сейчас ночи. За последней улицей палаток текла достаточно глубокая и широкая река. Ее воды сейчас были черны и едва слышимое журчание прибрежного течения, вместе с треском костра, навевали на Стадия воспоминая о доме. Отец оставил ему большое имение в 5 милях от восточных стен столицы Империи. Теперь там жила его семья, состоящая из… одной его жены Тулии Минор Квинты.

Недалеко от дома текла небольшая река и Квинт часто оставался ночевать у костра на ее берегу. Берег там был правым. Здесь берег реки — левый. И сколько ни пытался Стадий, не мог избавиться от дурного предчувствия. Позже он даже обвинил эту реку в предательстве, и если бы мог, то изрубил бы ее мечом.

Стадий уже встал, для того, чтобы идти к себе в палатку, но тут прямо под его ноги прилетела стрела. Она была черной и только благодаря тонкому куску белого пергамента, Стадий смогу ее увидеть. По направлению стрелы, было ясно, что прилетела она с того берега. Так же было ясно, что это — стрела — послание, а не стрела — убийца. Иначе Стадий был бы уже мертв. Но кто мог стрелять так точно в темноте и так далеко?

— Здесь мы прервем твой опыт жизни в не совсем твоем теле, — произнес в этот момент голос Доржо.

Надо сказать, Влад облегченно вздохнул. История с черной стрелой изрядно его напрягла. Да и вообще, даже для его неслабой нервной системы это переживание в целом было почти вызовом.

— Мы вернемся обратно в ту же секунду, на которой прервали твой контакт с представителем Священной Римской Империи. Сейчас ты поспишь, и после сна мы дадим тебе пояснения и новые знания.

Последние слова Доржо Влад уже почти не разобрал — он мгновенно уснул, едва дойдя до дивана.

Снов не было. Проспав без малого 8 часов, Влад вскочил с кровати, вспомнив о событии. Он чего-то заметался по квартире, намереваясь записать то, что помнил из вчерашнего своего опыта, но вот надолго так задумался — на диктофон или в блокнот… Потом сел на тот же стул в коридоре и решил ничего не записывать — он все помнил в деталях. Так ярко, словно сам прожил это время в походе вместо Стадия Квинта. Медленно встал, медленно взял в ванной швабру, намочил и стал возить по полу подсохшее пятно жирной европейской грязи…

Решил поесть. Поел. Сидя за чаем на кухне, он задал вопрос Доржо:

— Почему у меня в голове каша? Как мне собраться?

— Ты можешь завести блокнот для обозначения имен. Под каждым именем ты можешь записывать основные, якорные чувства персонажа из прошлой жизни твоей души. Это стабилизирует сознание потому что появится опора на действие. Далее ты можешь находить аналогичные чувства, состояния или мысли в своей жизни. Сопоставлять и анализировать. Делать выводы о том, что конструктивно для твоего будущего, а что деструктивно. Затем изменять себя так, чтобы как можно гармоничней строить свой мир.

— Я думал, что мой мир уже построен.

— Он меняется постоянно. В зависимости от того, о чем ты думаешь и что ты чувствуешь. Мнимая стабильность жизни — просто жестко фиксированные чувства в оболочках привычных мыслей. Поэтому — меняя мысли и чувства, возможно всё. Можно получить такие результаты, которые сейчас кажутся невероятными. Но, необходимо обрести гибкость и скорость мышления. И еще — выгрести весь хлам из сосуда мышления и все шаблонные эмоции и чувства, и их обрывки из сосуда сердца. И только затем, настроить твой инструмент по имени сознание на созидательный труд во благо Жизни.

— А у меня есть допуск?

— Прекрасный вопрос, Влад! Ты явно преуспеваешь на пути запланированной трансформации.

Влад так и сделал. Он записал на первой странице: — «Стадий Квинт. Воинственность и безжалостность». И сразу словно провалился внутрь него.

Стадий услышал смех. Женский смех. Он доносился от реки. Стадий почему-то не стал бить тревогу и не стал отходить от берега, а напротив, вошел по колено в воду, пытаясь увидеть эту смеющуюся женщину.

Наконец он понял, это была очень маленькая лодка местных дикарей. Ее было не слышно и не видно. Просто кто-то приплыл в этой лодке по течению, выстрелил из лука под ноги Стадию и теперь довольно смеется, сидя там, в этой деревяшке. Вся эта история одновременно и разозлила, и развеселила Стадия. Конечно, было бы досадно погибнуть так глупо, и Стадий решил — этот человек должен оказаться в его руках. Живым. Он спросил: — Кто ты, стрелок из темноты?

В ответ прозвучал опять женский смех, только уже удаляющийся, и одно слово:

— Прочти.

Тут Стадий вспомнил про пергамент и вернулся к стреле. Развернув это маленькое послание, он несколько раз прочитал его содержимое, но ничего не понял, кроме того, что он может встретиться с автором послания в лесу, завтра, в 30 милях к востоку от этого места, как раз там, где Стадий наметил следующий привал.

А текст был таким: «Великий Воин! Твои ночи и дни сочтены, и ограничены сиянием полуночной Звезды. Куда бы ты ни шел, всюду будет одно и то же — что бы ты ни делал — все-равно принесешь нам его павшую душу. Встреть меня один, на западной окраине леса, который вы называете богемским».

Все это было очень странным. Но Стадий прежде всего воин. А воину свойственно идти вперед.

Этот дневной переход выдался трудным. Снова почти постоянно шел мелкий, холодный дождь. Под ногами была та же самая вязкая, глинистая дорога, которую, кажется проложили какие-то глупые дети бога Приапа. Не дорога, а просто узкое и извилистое направление среди обрывистых холмов. Легион растянулся на несколько миль, но как — то расширить строй не представлялось возможным. Выходя на более — менее обширные поляны, для авангарда начинался короткий привал, пока подтягивался арьергард. И так — весь день. Да и, собственно, почти весь поход.

Легион не успевал к нужному времени в намеченное место. Потому Стадий принял совсем неправильное решение для легата. Отправиться в ночной дозор, став одним из эксплораторов. Ему не терпелось встретиться с женщиной, пустившей к его ногам черную стрелу. И какая-то сила наполняла стремление Стадия к этой встрече, как ветер наполняет паруса. Чувство необычной опасности захватывало Стадия в моменты раздумий над посланием, но страх ему был неведом. «Сила и Честь» — этот девиз не оставлял легионеру права на страх.

Примерно к полуночи конные эксплораторы, двигаясь почти без задержек, приблизились к условному месту. Туда, где дорога, упираясь в небольшое озеро, почти под прямым углом от нее, погружала всех идущих в темный, богемский лес. Другое ответвление дороги здесь поворачивало в направлении дома. В Рим. В иной раз Стадий просто счастливо прошествовал бы со своим легионом по этому ответвлению, миновав этот проклятый (как он понял позже, лес на горах). Но сейчас он, оставив отряд разведки за милю до кромки леса и взяв с собой троих своих ближних легионеров, проскакал дальше. Оставив и этих трёх воинов за пол мили до условного места, Стадий спешился прямо перед стеной из огромных деревьев, которые в темноте всегда кажутся выше. Стреножив коня, он вступил в мрачную чащу. Отойдя от кромки леса на несколько шагов, Стадий решил снова выйти на поле, под звезды. Сделав это, он с удивлением обнаружил, что рядом с его конем стоит женщина и гладит его. Конь стоял не шевелясь, затем подогнул передние ноги и повалился на бок.

— Эй, ты что сделала с моим конем, женщина?! — громко сказал Стадий.

— Он поспит, пока мы пройдемся. Ему так будет лучше, — с большой задержкой ответила женщина. Голос был очень молодой и чистый. Еще в этом голосе была власть и жажда жизни. Повелительным было и следующее обращение к Стадию на чистейшем его языке:

— Подойди, Воин, ближе. Не к лицу нам, подобно торговцам, громко говорить, особенно здесь и особенно сейчас, когда к нам обращено внимание и твоих, и моих Богов.

Невидимая сила мягко подтолкнула Стадия в спину, хотя он уже и так делал шаг в направлении женщины. Стадий не воспринял этот толчок враждебным или необычным, скорее, дружеским. Словно его всегда толкали вперед невидимые руки.

— «Да она почти девушка!» — удивленно подумал Стадий, увидев ее лицо — «И очень красивая девушка»…

— Не все золото, что блестит, Стадий. Так же не все молодо, что цветет.

— Откуда ты меня знаешь!? И как твое имя?

— Ты слишком долго был воином, Стадий. Слишком долго. Так долго, что уже забыл о том, чему тебя учил твой дед. Он говорил, что Боги — определяют все, что из себя представляют люди, а люди, исполняя их волю добровольно, однажды становятся хозяевами своей судьбы. Исполнял ли ты волю Богов, Стадий?

— Я исполняю волю Императора, Девушка без имени. А он — наместник Богов на земле. Иначе откуда бы здесь появиться моему легиону?

— Кора. Зови меня Кора. Мой долг исполнить волю Богов, и, хоть у наших Богов разные имена, но в сути своей они — одно целое.

— А ты, Кора, значит, прозреваешь в миры Богов, раз так свободно говоришь о них и их воле? — с легкой усмешкой спросил Стадий.

И снова какая-то невидимая сила словно сжала все его тело и приподняла его над землей, подержала так и плавно отпустила. Стадий упал на ноги, встав на одно колено, с высоты примерно холки коня. Резко встав, он было хотел разразиться гневной тирадой в адрес девушки, но той уже не было рядом. Оглядываясь по сторонам, пока стихал внутри гнев, Стадий неровным шагом стал смещаться ближе к лесу, опасаясь сейчас открытого пространства. И снова услышал голос Коры откуда-то сзади, из леса: — Мне ни к чему говорить с тем, кто не готов слушать. Потеря времени не нужна мне, а тебе — особенно.

Стадий встал. Он понимал всю абсурдность ситуации. Перед ним не было привычного врага, но нечто могло его убить легко и быстро, как тогда, на берегу, так и сейчас, лишь приподняв его выше. Рядом с ним не было никого, кто мог бы помочь и еще он осознавал, что столкнулся с чем-то выходящим за пределы его понимания. В голове вспыхнули вдруг слова деда — «Не можешь ничего противопоставить опасности — узнай, чего она хочет. Опасность не всегда означает смерть».

Стадий быстро успокоился. Решение есть. — «Просто следуй развитию ситуации. Если перед тобой нечто необычное — значит и тебе нужно реагировать необычным для себя образом».

— Что тебе нужно, Кора?

— Мне нужен ты, Стадий. Ты и твое умение убивать. Ты и твоя вхожесть в дома Рима. Ты и твои друзья. Мне нужно всё.

— Для чего?

— Священной империи приходит конец. Именно поэтому сейчас на троне слабый сын сильного отца. Его отцу благоволили Боги, потому что им нужны была сильная центральная власть над людьми на всех землях, объединенных Римом. Люди не могут измерять будущее тысячелетиями, но для Богов это — просто годы их жизни.

Богам нужно изменить форму Империи. Превратить ее в более подходящее в их понимании мироустройство. Для этого они впускают хаос в дома Рима и позволяют Аиду наслаждаться болью людей в большей степени, чем обычно. Причины этого не понятны тем, кто не посвящен в тайны Богов. Нам остается просто следовать их воле. Так же просто, как ты сейчас последуешь за мной.

Кора развернулась и пошла вглубь леса. Ее точеная фигура, в кажущемся неуместным в лесу платье, быстро скрывалась в темноте. Стадий последовал за ней. Вопреки ли своей воле он это делал? И да, и нет. С одной стороны, он понимал, что не пойти не может, что это означает быструю смерть, поэтому вроде бы шел он подневольно. Но смерти он не боялся, поэтому, вроде шел по своей воле…

В таких вот смешанных чувствах он и шагал в чаще леса, видя перед собой, то исчезающую чуть правее, то появляющуюся чуть левее, изящную спину девушки в платье. За ней легким шлейфом стелился запах каких-то благовоний, и этот запах очень нравился Стадию.

Шли они достаточно долго, время уже близилось к утру. Разведка вернется в Легион на рассвете и передаст приказ Стадия продолжать путь домой под командой Центуриона Главка Номуса. Боевое охранение выделит конных испанских наемников, для ожидания Стадия на кромке этого леса. Ничто не остановит выполнение приказа. И именно это обстоятельство всегда приводило Рим к победе. Три ближних легионера отдыхали недалеко от леса.

У входа в небольшой деревянный дом, стоявший посреди поляны, рядом с еще тремя почти такими же, сидел черный пёс и холодными, почему-то желтыми глазами, словно искал, где у Стадия, среди его доспехов, самый простой доступ к сердцу. Пёс не шелохнулся, когда они вошли, но боковым зрением, Стадий увидел, что он сразу лег поперек прохода, словно закрыв собой и вход, и выход.

Внутри было сумрачно. Окна закрыты льняной тканью. Посередине главной комнаты стоял большой дубовый стол, который был пуст. В очаге сам собой вспыхнул огонь без дров. Предваряя вопрос Стадия, Кора сказала:

— Не ведьма. Связующая между мирами. Я могла бы не демонстрировать тебе элементы силы, но так проще. Это легко подтверждает серьезность моих намерений. К тому же у тебя есть больше оснований доверять мне. Ведь я — открылась и привела тебя к себе в дом.

— Откуда я знаю, что это твой дом, или что он не исчезнет так же легко, как может гореть огонь без дров?

— Хороший вопрос, у тебя гибкий разум. Просто поверь мне. И, давай не будем терять время. Тебе скоро идти обратно, Главк уже получил приказ и к обеду легион будет на развилке. Одному тебе двигаться здесь будет небезопасно — чуть дальше старой кельтской дороги устроена засада на малые группы римлян.

— Я готов, хоть и не понимаю к чему.

— Лучшее, на что способен человек в этом мире — быть готовым неизвестно к чему, так он может получит то, чего не знает. С этими словами перед Стадием появилась тарелка с куском мяса и свежими овощами — любимое блюда Стадия дома.

После небольшой трапезы, полностью восстановившей силы Стадия, Кора продолжила, только ее голос теперь звучал распевно и громко, словно говорила вообще не она:

— Ты организуешь смерть императора.

— Так вот просто? Убить императора? Ты же понимаешь, что это — предательство? — вскочил со стула Стадий.

— Он сам — предатель Рима. Он разрушает то, что создано не им. Им овладели темные фурии — посланницы Плутона. Но нам необходимо сделать так, чтобы империя плавно передала свои силы другой империи, а та затем — третьей. И ты — поможешь нам в этом.

— Вы — Боги, почему не можете сами это сделать?

— Потому что люди — наши руки и наши ноги на Земле. К тому же, это твое предначертание. Есть еще момент. Для твоей Души, эта задача имеет поворотное значение. Вспомни, скольких людей ты убил своими руками и сколько еще убито руками легиона по твоим приказам? Как воинов-врагов, так и их детей, и их жён?

— Это из разряда «одним меньше одним больше»?

— Это из разряда «кровь искупления». Взяв на себя еще один грех, изменив судьбы многих, и многих людей в настоящем и будущем, ты положишь на весы воздаяния, в пустующую чашу добродетели, добровольную жертву.

Стадий знал, вернее, понимал, что рано или поздно, в старости, если он доживет до нее, этот вопрос возникнет. Стадий был свидетелем того, как его дед разговаривал во сне с теми, кого он убил на войне. Потом он просыпался с широко открытыми глазами и выталкивал прямо в пространство перед собой горячие слова — «Нет мне прощения!»

На вопросы внука дед отвечал всегда коротко — «Каждый сам хоронит своих мертвецов». Лишь перед самой смертью, дедушка рассказал ему смысл этой фразы. Дело в том, что в своих снах дед закапывал в землю тех, чья смерть далась ему нелегко. Закапывал живыми и видел их глаза, слышал их крики и мучился от этого неимоверно.

Наверное, он до сих пор, где-то в мире под землей, куда утащил его душу Плутон на своей черной колеснице, хоронит своих мертвых и очень страдает от этой ужасной ноши. Дед часто ходил и ездил к местам поклонения Богам и оставлял там много еды и питья для своих мертвых, но это не помогало. Однажды только он сказал, что ему стало легче на сердце. Случилось это, когда он поведал внуку одну короткую историю:

— «Бой шел очень долго. Эти кельты на острове были сильным противником. Множество легионеров забрал в свое мрачное царство Плутон. Очередной воин, который стал мертвым от моего меча, сражался искусно. Он был невысок, но очень проворен, у него было не совсем обычное вооружение — короткая кольчуга, что было совсем странно, ведь кельты с острова всегда сражались полураздетыми.

В левой руке у него был короткий меч с раздвоенным острием и в правой — короткое, в два раза короче обычного, копьё. На копье у самого наконечника, болтались три человеческих пальца. Молча сражались. Он нанес мне три раны — правое плечо — мечом, правое бедро — копьем и еще сломал мне плечо левой руки. Когда мой меч соскользнул с его шлема, попав в основание шеи, какая-то звериная сила наполнила этого кельта перед смертью — он так быстро прыгнул на меня, так сильно ударил, что его копье сломалось о мою руку. Сломалась и моя рука. Меч к тому времени мой враг давно потерял, когда метнул его в мою сторону. После этого броска он встал шатаясь, из основания шеи сгустками вываливалась черная кровь. Затем он упал. Навзничь, на спину. Подойдя, острием меча я поднял с его лица тонкой работы забрало.

И, о Боги! Это было невероятной красоты женское лицо. Передо мной была девушка — воин, которая чуть было не отправила меня, центуриона, в миры блуждающих душ! Охваченный каким-то мрачным чувством, я замер, гладя в ее большие, зеленые глаза, из которых еще не хотела уходить жизнь. Она глухим голосом почти прохрипела на языке Рима — «Чего смотришь? Добей». Восприняв эти слова, как жест силы настоящего воина, я медленно погрузил меч в ее грудь. В сердце. Жизнь ушла из ее глаз, но сами глаза, их взгляд, выжгли мою душу наполовину».

Надо сказать, что после этого похода, дед больше не вернулся на войну. И рука плохо срослась и настроение воевать у деда исчезло. Совсем. Он с того времени стал почти постоянно сидеть не террасах имения и смотреть туда, где не было видно людей.

Стадий понимал сейчас деда более, чем никогда раньше, но для этого понимания ему пришлось пройти путь воина. Беспощадного и часто жестокого.

Стадий стал задумываться в последнее время о принципах войны. Он знал, что война и жесткость — сестры, бодро идущие по кровавым полям, на которых встречаются воля брать и воля защищать. Такие разные эти воли. Но такие одинаковые у них лица. Война и жестокость. Боль и потери. Ярость и гнев.

— «А что, если война — не моя жизнь, а переданное мне по наследству зло?»

Такие мысли не нравились Стадию. Он старался избавляться от них, но они с каждым своим визитом, становились сильнее. От этих мыслей его воля раскисала и желание воевать также. И в этом он теперь очень хорошо понимал деда.

— Если это все, то я согласен, — после раздумья, твердо сказал Стадий.

Сейчас, пока Кора готовила для него какие –то эликсиры, Стадий позволил мыслям о лицах войны жить внутри себя дольше, чем обычно. Стало понятно, что из этого похода Стадий вернется совсем другим.

Кора завершила свои приготовления. Перед Стадием, на пустом столе стояли три кожаных мешочка с порошками. Они были одинакового цвета, но на каждом были аккуратно нарисованы крупные точки разных цветов.

— Желтая — для тебя. Тут ровно 5 унций порошка, который для удобства скатан в горошины, я называю это снадобье эмбрил, но ты зови — желтый. Он дает силу жить так, чтобы не зависеть от чуждого. Он убирает любое влияние на тебя со стороны, потому ты начинаешь различать, где твои мысли, а где мысли, внушенные тебе кем-то. Осторожней с порциями, тут их ровно пятьдесят и принимать их можно не чаще, чем один раз в течение дня. Примешь в один день два раза и потеряешь рассудок.

Далее — синяя точка, этот порошок для подчинения нужных тебе людей твоей воле. Отведав этого порошка, любое живое существо навсегда станет твоим послушным инструментом. Очень осторожно с его порциями, достаточно порошка размером с ноготь мизинца твоей жены. Дашь больше — человек умрет.

И белая — это порошок, замедляющий активность сознания. Он не убивает. Только замедляет реакции. Настолько, что человек будет спокойно наблюдать, как ему перерезают горло. И порошка здесь на один раз. И ты уже понял, для кого он.

— Не проще ли было дать ему просто яд?

— «Поверь, так не получится. Я не просто даю тебе советы, я смотрела все возможные в будущем исходы и в каждом, кроме этого, император жив. К тому же, этот порошок может даже не попадать ему внутрь. Достаточно, чтобы он просто оказался на его коже или в его легких.

— Император что, такой вот живучий?

— Ирония тут неуместна, Стадий Квинт. На этом поле битвы столкнулись невидимые людям силы. Силы, которые отвечают за развитие человечества и силы, которые отдали бы все за его гибель. Сейчас ты в стане первых. Но придет момент, ты очень близко познакомишься со вторыми. Думаешь, зря я дала тебе порошки? Слова о фуриях — вовсе не аллегория. Это — абсолютно реальные существа и их мощь оттого и огромна, что люди не знают о их существовании. Эти фурии мрака насмерть стоят за императора и создают картины его правления так, чтобы лилась невинная кровь и государство качалось в своих устоях.

— К слову, спасибо тебе, что не озвучиваешь вопросы, вызванные любопытством и недоверием. Ты достаточно мудр и знаешь, что если человек захочет, то он сам расскажет о себе.

О, Боги! Конечно же, Стадий хотел узнать как можно больше об этой Коре. Ему было интересно все. Откуда она знает столько подробностей, как она общается с Богами, зачем ей лично смерть императора не ее страны, и почему она здесь совсем одна. Еще он хотел бы ее спросить, в чем причина такого магнитного притяжения к ней, он буквально таял, когда Кора обращала на него свое внимание, и ему становилось почти физически холодно, когда она отвлекалась на свои занятия. Конечно он мог бы предположить, что причиной этому один из ее волшебных порошков, но Кора еще на пороге сказала ему:

— Стадий Квинт, давай условимся, ты не пытаешься применить ко мне свою силу, а я не стану применять к тебе свою.

— Хорошо, — ответил Стадий. Он и правда думал в этот момент о том, что если Кора станет заставлять его делать то, что он делать не хочет, то всегда можно неожиданно убить ее.

И вот, по мере нахождения в этом доме посреди леса, Стадий просто поплыл в компании красивой и сильной женщины. Поплыл, как какой-то юнец от первой встреченной им нимфы.

— Стадий. У тебя есть одна, всего одна возможность. Сделай все, что я тебе сказала, как я тебе сказала и тогда, когда я тебе сказала, в этом с лучае у тебя появится шанс на спасение Души. И еще — у тебя будет всего одна возможность позвать меня на помощь, в случае, если что — то сильно пойдет не так. Сказав всего три слова, ты позовешь меня, и я появлюсь в течение часа. Надпись из трех этих слов ты найдешь дома.

— Можно два вопроса? Первый — что значит «спасти душу?» Второй — после спасения моей души, смогу ли я увидеть тебя снова?

— Оставлю оба вопроса без ответов.

Пора было уходить. Стадий вышел из дома Коры очень бодро, он чувствовал себя так, словно отдохнул неделю дома, на берегу реки.

Пока Стадий двигался по тропе к выходу из леса, впереди него постоянно бежал пес с желтыми глазами. Его силуэт тихо стелился в зарослях справа от тропы, словно это охотится волк. Но вот он выбежал на тропу, встал мордой в направлении Стадия и уставился, оскалив зубы, куда-то за его спину. Тело Стадия окаменело, он даже не мог повернуться назад. Было чувство, словно ужас разливается льдом по всему существу Стадия. Медленно зайдя за его спину, пес зарычал. Откуда-то справа-сзади послышался мощный рык, затем треск ломающихся веток и громкий визг, больше похожий на раскатистые стоны.

Через минуту желтоглазый пес ткнул, почему — то горячим, носом в повисшую плетью руку Стадия, и спокойно побежал дальше. Стадий смог сдвинуть тело с места и тоже пошел. Что это было, Стадий так и не понял, одно он знал точно — этот пёс — вовсе не пёс, а этот лес — не просто деревья и кусты. Здесь происходит много странного. Такого, о чем простому смертному лучше не знать.

Остальной путь прошел без происшествий. Его конь был там же, где Стадий его оставил, три его легионера также ждали его у одинокого дерева, и в миле от них, на развилке, их ждали наемники испанцы. Задача была догнать легион до того момента, пока тот не дошел еще до старой кельтской дороги.

И тут, еще в этом конном броске, Стадий стал отмечать неожиданные и странные вещи. Словно невидимые охотники стали пускать свои острые стрелы, вызывая то падение всадников, то сильнейшие вихри ветра, то просто волны внутреннего отчаяния, которым прямо на скаку, делились конники друг с другом. Например, в голову Стадия кто-то вложил мысль о том, что они все погибнут тут, что легион полностью попадет в ловушку и их всех перебьют. Но ладно бы это были просто мысли, но они приходили с невероятной силы отчаянием, на грани со страхом. Последнее — недопустимо для воина. Любой легионер знает — стоит только начать кормить зверя по имени страх — он сожрет тебя целиком, и на поле боя ты будешь слаб и словно безоружен.

Волей удержав приступ страха, Стадий остановил отряд и распорядился, чтобы все выпили воды. А сам проглотил одну из горошин желтого. Уже через минуту в голове наступила ясность и черные тучи отчаяния сменились спокойствием и четким знанием — все в порядке. Каким-то образом, его спокойствие также передалось и отряду.

Двигаясь далее, Стадий отметил, что помимо спокойствия, желтый дал ему способность звать нужные мысли. Например, он, размышляя о дальнейшем пути легиона, решил не идти намеченным маршрутом, решил менять его неожиданно утром. Разведку нужно поделить на две группы, отправляя их по разным дорогам и утром выбирать одну из них, не слушая ничьих мнений.

Как показали дальнейшие события, это оказалось верным решением. Стадий постепенно начинал узнавать происки тех самых темных фурий, которые, решили погубить его еще по дороге в Рим. Так, на его жизнь происходили странные покушения, через испорченную еду, через отравленную воду, через стадо огромных диких кабанов, вдруг промчавшихся затемно близко от него, разметав нескольких легионеров. Одному из них секач сломал обе ноги.

Однажды навстречу легиону попались два странника, одетых в черные мантии, они спросили, как имя командира, но воины не называют не воинам своих имен, а тем более, имени легата. Тут же этих странников скрутили и поставили перед Стадием.

— Они спрашивали твое имя, легат. И мы готовы укоротить их рост и отправить любопытные головы катиться по склону этого холма.

— Зачем вам мое имя? — спросил странников Стадий и в этот момент встретился взглядом с самым маленьким из них. Глаза были черными и сразу было ясно, что они наполнены злобой. Стадий подумал: «Такую сильную злобу даже не стоит пытаться скрыть. Ни под мнимым благочестием, ни под почтенным возрастом, ни под черным капюшоном их балахонов эту злобу не спрятать».

Маленький, худой человек заговорил неожиданно низким голосом:

— Твое имя, легат, нам нужно для пропуска в дальний город, и мы нижайше просим его нам раскрыть.

У Стадия странно поплыло сознание. Он сразу отошел от странников подальше, проглотил одну горошину желтого и вернулся обратно. Ясность разума не заставила себя ждать — желтый работал отменно. Но на месте действия происходило что-то очень странное — два легионера, из тех, которые привели странников к Стадию вдруг повалились на землю, с криком держась за животы, они крутились как раненые волки, а изо ртов обильно шла пена. Стадий решил: — «точно — злая магия!»

Остальные легионеры, удивленно отступили подальше, взявшись за мечи.

Внутренне призвав Славу Богов, Стадий приказал завязать этим людям глаза, заткнуть рты и связать ноги. Это было сделано очень быстро. Их обыскали. Нашли какие-то порошки, склянки и три черные книги, которые были исписаны странными знаками. Но вот, как последнее подтверждение, под удивленный возглас одного из легионеров, откуда ни возьмись, рядом со Стадием оказалась небольшая, проворная черная змейка. Стадий умело рассек мечом ее пополам, подумав: — «Хорошо, что сейчас не ночь».

Дальнейшее — ясно, как тот самый день. Полностью разоблачив черных магов, таивших злое против Рима, Стадием тут же был вынесен приговор:

— За вашими мыслями и желаниями кроется враг. А врагу вне поля битвы мы можем дать одно — позорную смерть от топора. Пусть ваши головы катятся с холма.

Далее он приказал своим ближним сжечь после казни все, что несли с собой эти нелюди, а также тела и отлетевшие головы. Костер только разгорался, а легион уже двинулся дальше.

— Странные ваши дела, Боги. Говорят, что сильное зло способно дать людям большую власть. Почему эти трое оказались такими слабыми, что не смогли избежать смерти? Выходит, на меня охотится слабое зло? — так обращался Стадий к Богам, почти не ожидая ответа. Но он не знал, что борьба сил тьмы и Света длилась уже очень давно.

Избрав на сей раз полем битвы путь Стадия в Рим, эти силы показывали настоящее мастерство. Стадий не знал, что эти колдуны должны были выйти на легион ночью, но как-то глупо перепутали тропы. Он не знал и того, что ночная ядовитая змейка днем была практически слепа и беспомощна, потому её совершенный яд просто не достиг сердца Стадия.

Так же Стадий не догадывался, что воля этих магов была почти парализована воздействием сил, льющихся через Кору, которая в это время пристально смотрела в большой кристалл берилла. Одна из граней камня открывала вид на происходящее со Стадием, и его воины просто не смогли бы даже приблизится к магам, если бы те могли управлять волей, данной им тьмой.

Как часто люди полагаются лишь на то, что могут видеть перед собой, уповая на очевидность, и называя случайностями и везением то, чего они не замечают. Влияние разных сил на жизни людей чрезвычайно, и только во их же благо, это влияние не раскрывается. Правы верящие — «На всё воля Небес!». Правы твердящие «Не моя воля, но Твоя — да пребудет!»

Так решил и Стадий:

— «Не стану удивляться и кичится этой малой победой. Скорее, на то была не моя воля».

Так, совсем неожиданно для себя, Стадий Квинт примкнул к силам, отвечающим за развитие человечества. И его дальнейшая жизнь, вплоть до самой смерти, увенчалась не просто искуплением за пролитую кровь, но и желанием нести людям благо иного, не императивного склада.

Легион быстро и неуклонно шагал к цели назначения, и его движение приближало развязку жизненной драмы очередного императора.

Стадий, согласно приказу из Рима, отправил по две когорты в Аргентораты и Кастра Регину. Сам же, с еще двумя когортами, без особых происшествий, вернулся в Рим.

Рим пребывал в своем движении. Вечный город был неизменен. Пока где-то далеко, легионы расширяли границы империи, или выдерживали натиск противника под градом стрел, в городе шла обычная жизнь. Стадий, при вхождении в город после похода, всегда видел ошеломляющую разницу между Римом и другими городами империи.

Другие города всегда знали, кто пришел и с какой целью, они чутко ориентировались на смыслы, которые шли из Рима. Но Рим… Рим — огромное существо, живущее чужой кровью. Изрыгая приказы из окровавленной пасти, этот монстр повергал в ужас одних и истреблял других, повелевал миром так, как хотел. И куда бы ни направил свое внимание, туда приходило предсмертное оцепенение.

Если бы Рим мог протянуть свои руки дальше, весь мир стал был принадлежать ему. Но как потом удержать подчинение? Именно эта забота занимала большую часть сил Рима. Был создан единый организм, который мог переваривать смуты и ломать шеи сопротивлению, мог съедать на завтрак любителей инакомыслия и на ужин — порицателей имперской морали. Но. У любого организма есть предел развития. И Стадий давно чувствовал его. После слов Богов из уст Коры о том, что они хотят реформировать Рим, он также понял, что вечности Рима в этой его форме приходит конец.

Именно поэтому, спокойно шествуя во главе тридцати легионеров, которые станут по его протекции преторианцами, и войдут в личную гвардию императора, он смотрел на изнанку вечного города, твердо зная, что нет ничего вечного.

Получив приказ из Рима оставить без внимания ситуацию в землях, куда он был отправлен прежним императором, Стадий также получил назначение в гвардию. Ни много ни мало, он становился префектом преторианцев.

— «Это хорошо» — подумал он — «когда знаешь врага, легче его победить, когда видишь врага, победа уже близко».

Поистине, эту мысль, легко скользнувшую в его голову сейчас, мог бы развить любой римский философ, создавая очередной свой труд, утверждающий волю Империи, но на этот раз уверенность, которая делала Рим сильнее всех, начала заносить руку с обнаженным мечом над тем, кто ее возглавлял.

Влад вдруг понял, что ему холодно. Прохладный ночной ветерок шевелил какие-то кусты за спиной, прямо над ним горел одинокий фонарь и была тишина. Оказывается, он сидел в парке! На скамейке! И не мог вспомнить, как попал туда…

Он сел на «волшебный» стул в коридоре квартиры… Наклонился… По традиции всех легатов, коснулся булыжной мостовой на подступах к Риму и был там — в Стадии. Он наблюдал за его мыслями, действиями и решениями, пока тот входил с тремя легионерами на доклад к императору.

Легионеры остались в зале Правды, сам Стадий прошел в зал Почета и доложил императору о прибытии. Император поднял руку в приветственном жесте, затем коротко и как –то расслабленно, сказал Стадию приступать к обязанностям, начав с поиска и наказания крикунов на площадях, недовольных его волей.

И вот, момент опасности. Влад настороженно слушал происходящее в зале Почета и всем собой чувствовал опасность. Она исходила сзади, Стадий знал — так подкрадывается смерть. Он резко обернулся и увидел в шаге от себя белокурую женщину. Она была полуобнажена, мертвенно бледная кожа плеч и шеи плавно перетекала в, почти такого же цвета, волосы. Даже глаза этой женщины, казалось, блестели бельмами.

— От тебя пахнет лесом… Собака и женщина… Кто ты, воин? Что такого ты несешь внутри? Чем ты страшен нам?

— Кому нам? — спросил Стадий? — Легионеры служат императору. Иных задач у нас нет.

Хорошо, что Стадий проглотил перед тем, как сюда войти, горошину желтого. Его разум не мутнел, и воля была прочна. Было ясно, что это за женщина и что она здесь делает. Через нее действуют те самые фурии, о которых говорила Кора.

— Мой император, я могу идти, выполнять приказанное?

Император смотрел на «седую» (так Стадий назвал про себя эту ведьму) как в пустоту. Его взгляд не выражал ничего, он, казалось и не думал сейчас ни о чем, а вслух сказал:

— Рен, отпустим Стадия, ему не терпится послужить Риму. Иди, Префект, завтра вечером ты будешь нужен мне для определения меры вины отдельных людей из сената.

— Иди — сказала седая Рен — мы будем смотреть за тобой.

Влад чувствовал ледяной взгляд Рен всей спиной, пока шел до выхода из зала Почёта. Если бы у него была на спине, подобно льву, шерсть, она бы точно встала дыбом.

Далее события для Влада ускорились. Картинки менялись одна другой с быстротой перемотки.

— Это что-то новое — подумал Влад и решил замедлить восприятие. Не получилось. Тогда он решил сразу перевести внимание на нужную область событий. На этот раз успех, и он стал рассматривать лицо жены Стадия вплотную, во время момента, когда они обнимались, стоя на террасе вечером.

— Видимо, не стоит так смотреть все подряд, и самостоятельно смещать внимание на нужные мне действия или людей — решил Влад.

Жена Стадия была немного уставшей. Скорее, это был ее постоянный образ. Красивая внешне, она была немного надменна, и иногда через — чур строга к своим близким. Ей подолгу приходилось оставаться без мужа, и опыт принятия решений за него, наложил отпечаток на ее характер.

— Почему я в парке?! — продолжал вспоминать Влад.

И здесь он снова всей спиной ощутил, что позади него что-то происходит. Как если злобное дыхание бешеного волка, незаметно подошедшего сзади из темноты коснулось его затылка. Он медленно обернулся, посмотрел назад, но ничего кроме темноты за пределами света фонаря не увидел. Влад встал. Сделал два шага назад и сразу же услышал рычание. Кто-то невидимый прыгнул к нему через скамейку, большие лапы ударили в грудь, и он упал спиной на тротуар. Холодное и смрадное дыхание коснулось лица, затем сразу короткий визг и… все. Все исчезло. Влад подскочил. Он вдруг вспомнил слова Стадия о том, что врага хорошо видеть, но тут Влад просто ничего не видел. Просто ни-че-го.

— Доржо, ты здесь?! — крикнул он в темноту — ответь мне пожалуйста!

— Да, друг мой. Ты под защитой. В своем мире, от очевидного вреда ты защищаешь себя сам, но от опасностей, к которым ты не готов и которых не видишь, защищаю тебя я, по воле Владыки.

— Хорошо — почти успокоившись, но постоянно оглядываясь, сказал Влад, двигаясь к выходу из парка.

— Можешь не оглядываться, Влад, это ничего не изменит, а лишь нагнетет страх. Зверь, если бы мог, давно уничтожил бы тебя. Впрочем, как и Стадия, прямо там, в зале Почета. Он и сейчас идет следом. Теперь он будет постоянно следить за тобой и не упустит шанса, если ты вдруг оступишься или поддашься дурным мыслям.

— Нормально так! Это что мне, стимуляция от предательства?! Да я и так бы ничего не допустил подобного!

— Ты еще плохо себя знаешь, вернее, не заглянул еще в некоторые части своей души.

— Зачем было вообще допускать эту тварь в мой мир?! Она же мне, наверное, могла голову откусить! Или бы мое сердце не выдержало ужаса!

— Ну не она, а он. Это колдун. Тот самый Дугпа. Он выполняет задание своего хозяина, и, возможно, получит даже тело человека в твоем мире, когда ты приблизишься к выполнению задания. Твое сердце способно выдержать и не такое. А допустил Учитель затем, чтобы ты понимал всю серьезность процесса и ответственно в будущем относился к своим решениям и действиям.

— Дугпа! Как? Он же человек! Хотя, о чем я… Нужно уже привыкать к этим скачкам… А где второй колдун? Его дядя?

— Дядя попал в тишину забвения. Когда колдун переходит черту, заигравшись во всемогущество, он вступает в битву с более сильным врагом, в его случае, с самим Владыкой. Проигрывает, и итог — потеря души.

— Почему Владыка не может одним разом убрать всех темных? Ведь они несут только боль людям?

— Сколько людей темные держат в своих ловушках? Скольких заставляют против их воли делать дурные дела? Этим всем людям, по причине взаимосвязи, также нужно будет ответить сразу. Их души тоже лишатся жизни во всех мирах. Потому нужно довести всех людей до момента, когда они убедятся, что делать зло — неправильно. Люди должны измениться в своих решениях и побуждениях. Так они смогут отказаться от манипуляций, а те, которые уже не могут измениться, став самим злом, последуют за дядей Дугпы — в бездны отчаяния.

Влад молчал, обдумывая сказанное Доржо. Он чеканил шаг по тротуару, на горизонте занимался рассвет, воздух теплел, и на сердце у Влада становилось светлее.

— Доржо, давай теперь разберемся с тем, что я видел последним в жизни Стадия. Я не понял, почему я там скакал между событиями.

— Тебе необходимо раскрывать новые акценты в своем восприятии. Например, ты смог сместить внимание в нужную область событий внутри просмотра жизни Стадия, как ты думаешь, эта энергия, будучи неизвестной, могла переместить тебя в этот чудесный парк?

— Переместить?? В моем мире?? Физически?? Как такое возможно?? И почему именно на эту скамейку?

— Вспомни. На этой скамейке, с кем ты сидел накануне трагедии?

Да. И еще раз да. Именно на этой скамейке, почти три часа, вечером, Влад и Яна просидели, обнимаясь и разговаривая о будущем. Это открывало для Влада очень неясные перспективы, которые совсем не вписывались в его представления о том, как работает реальность.

— Мне трудно сейчас усвоить эту информацию, Доржо. Мне нужен отдых, к тому же, я почти подошел к дому. Если эти перемещения будут продолжаться, то я буду счастлив, что всю жизнь прожил в одном городе.

Влад пока запретил себе думать о произошедшем, потому что и вправду, он и так устал от перегрузки ума, а вспомненный после истории с нападением невидимого зверя, факт перемещения из квартиры в парк, делал сознание совсем нестабильным.

— Так и до психушки недалеко, Доржо.

Уже на следующий день, Влад перебрал в памяти все, произошедшее накануне и был готов к пояснениям.

— Доржо, где та грань, за которой заканчивается объективность реальности?

— Она внутри тебя. Вчера Учитель, допущением атаки и перемещением, ясно показал тебе, что такие грани лежат в пределах твоей готовности осознать то, что не подпадает под привычные сценарии.

Одновременно, и атака и перенос тела сделали твое сознание еще гибче, и более восприимчивей к неожиданностям. Есть такое правило — «ищешь новое — исключи ожидания». Но теперь усвой главное — такие переносы будут и далее, и каждый из них будет происходить, при совмещении двух факторов — твоих встреч с теми или иными людьми, которые «совпадают» в обоих мирах — мире твоей текущей реальности, и реальности просматриваемой.

— То есть, та женщина, жена Стадия и Аля, это одно и тоже? Это как части одной Души??

— Совершенно верно.

— Мне нужно это переварить, Доржо, у меня снова в голове кисель, и сердце бьется, как у зайца.

— Сделай короткую пранаяму. Сначала длинный вдох через нос на всю полноту легких и сразу же еще один, очень короткий вдох, как бы для окончательного наполнения. И затем — длинный выдох, также через нос. Так три раза. Это очень быстро стабилизирует нервную систему.

Влад проделал такое дыхание и действительно, сразу ощутил легкость.

— Доржо, мне нужно знать об этих «совпадающих» людях в моих жизнях, для того, чтобы понять глубину моих переживаний рядом с ними?

— Да, и еще, суть уроков, которые эти люди тебе преподали. Ты просмотришь жизнь Стадия до финала, и после этого, я раскрою тебе суть процесса. Но только один раз, дальнейшие истории будут не такими длинными, и нужно будет просматривать и делать выводы самостоятельно.

— А почему такое пристальное внимание именно ко мне, ведь остальные — тоже такие же как я?

— До остальных пусть тебе пока не будет дела. Просто думай о том, что все разные, у всех — свой срок и свои задачи. Тебе нужно отдохнуть и затем, можно будет показать тебе «миры блуждающих душ».

Перед тем, как заснуть, он мысленно потянулся к Учителю, которого еще не услышал и не увидел ни разу, но уже чувствовал Его присутствие в середине груди. Это Присутствие очень трудно описать в конкретных терминах. Это — сила сама в себе. Сила, которая не знает отговорок. Она безапелляционна, и, если касается человека, то такой благословенный, уже никогда не забудет этого, и может потратить всю жизнь на поиск нового касания.

Касание силы– одно. Но способность и возможность удержаться в потоке этой силы — это совсем другое. Если само касание зависит от человека ровно на столько, насколько сильно его желание узнать о том, кто он такой на самом деле, то на удержание себя в потоке этой Силы необходимо постоянное напряжение всех мыслей, чувств и устремлений человека. Это напряжение должно задавать ровный внутренний тон, который вибрирует на постоянно растущей частоте Предстояния перед Учителем.

Все эти осознания всплыли в разуме Влада недавно, сразу после посещения им высоких миров. И теперь, учитывая, что каждый новый день становился областью постижения новых знаний, Влад очень старался постоянно стремиться к еще более сильной связи с Учителем, которого еще не видел и не слышал, но которого чувствовал, как Самого родного из родных. Доржо он воспринимал как реального человека, живущего где-то далеко и имеющего с Учителем прямой контакт, но пока до него не доходило, зачем Учителю нужно посредство хоть кого-то для общения с ним.

Недавно был момент, когда на подобную мысль в голове вспыхнула, словно написанная на языке синего огня, фраза — «Сгореть — невелика заслуга. Топливо ты для чужого огня, или сам в себе — Огонь?» Загадочно и непонятно это показалось Владу, и он решил оставить мысли сомнений и просто двигаться дальше.

Прошло два медленных и спокойных дня без общения с Доржо. Да и вообще ни с кем. Влад читал купленную им по совету Доржо книгу «Из пещер и дебрей Индостана». Гулял. Спал. Это случилось на третью ночь после «прыжка на скамейку».

Сон. Влад почти осознавал, что находится во сне. Но явью сделать эту длинное путешествие не давало состояние постоянного падения в бездну. Этот сон так можно и назвать — «Бездна». Как Доржо и предупреждал его, придя своим голосом уже когда Влад лег в постель:

— Предстоящее покажет тебе, что чувствуют люди, превратившие свою земную жизнь в ад злобных противоречий. Угнетая себя и других тяжестью драм, люди падают в подземелья настолько глубоко, насколько велика мера зла, совершенного ими. Зла делания, зла неделания, и зла отрицания жизни.

Этот сон затянулся. Его тело иногда вздрагивало, иногда вытягивалось в струну, иногда крутило головой, словно кто то, пользуясь им, пытался узнать, где именно он сейчас. Ну а сознание Влада путешествовало по крайне гибельным местам.

Постоянное чувство падения иногда прерывалось на короткие остановки как бы в слоях нижних миров, которых было не много. Глубина их существования была похожа на зияющие серые дыры в бесконечно мрачных пространствах. Мало того, что в каждом слое был свой цвет, как понял Влад, лежащий в инфра — спектрах, так еще и запахи были разные. Если запахи бывают разных частот, то в этих мирах они все были настроены на разную частоту зловония. Влад, пока он так перемещался, думал о том, как бы это движение на повлекло за собой последствия для его земной жизни. Все было пропитано здесь почти физически ощущаемым злом. Злодеяния — вот составные части этих миров, делящихся на фракции по качеству земных побуждений. Сразу за злом стояло страдание душ, наверное, во всех возможных формах.

Влад старался не всматриваться пока в копошение мелких фигурок людей, множества которых он воспринимал как муравьев, глядя на них с высоты своего скольжения. Пока, двигаясь вниз, он должен был воспринять как бы тела этих огромнейших подземелий. Далее, на подъеме, Доржо раскроет ему суть процессов, протекающих внутри них. Только без прикосновений к переживаниям душ, обитающих здесь, ибо последнее может неизгладимо повлиять на психику даже очень гибкого разума.

Казалось, погружение длится вечность. Влад начал уставать от цвета и запахов и попросил Доржо ограничить их восприятие. Это было сделано. Мерцание инфра — цветов стало более ровным, запах вовсе исчез. Дальнейшее погружение можно было уместить в одну фразу — «Ничто так не радует Душу человека, как осознание того, что отсюда можно когда-то выбраться». Нагнетание смертельной тоски закончилось на самом дне самого нижнего слоя. Здесь все было почти черным. В самой глубине пульсировал инфракрасный свет. Он был похож на дыхание сердца огромного зверя. В какой-то момент Влад вдруг вздрогнул и понял, что его внимание оцепенело. Мгновения хватило, чтобы он осознал, сильную внутреннюю тягу к этому красному мерцанию. Словно всем им пыталась завладеть некая сила. Очень влекущая и очень обволакивающая сила. Ее можно назвать бархатной и на ощупь очень приятной. Но все существо Влада тут же отвергло эту идею, ибо в своей глубине знало очень давно — там — гибель. Там — сердце зла и причина всей боли, которую когда-либо приходилось испытывать жителям его скорбного мира.

В то же время, Влад откуда-то знал, что там — тот, кто считает себя хозяином всех этих слоев. И что он обладает достаточным потенциалом, чтобы разрушить и его и вообще, всю землю. Но почему он этого не делает? Доржо ответил на этот невольный вопрос:

— Потому что его сила иссякает. Он бережет ее, и не станет уже противится Владыке открыто. Его задача — продлить свое существование, удерживая в рабстве те души, которые давно служат ему. Наша задача — эти души освободить, и ты здесь — для того, чтобы понять глубину и причины их падения сюда. И еще узнать, кто является слугами этого хозяина.

Сейчас мы начнем подъем, и ты будь готов к тому, что он будет гораздо труднее спуска. Зло никогда не хочет отпускать путников от себя. Оно, подобно огню свечи, который манит мотыльков, примагничивает к себе души и разум и мысли, но наша задача подняться ввысь, даже не опалив крылья. К слову, в твоем спуске прямая аналогия того, как люди легко могут пасть в жизни, принимая зов зла за верные решения. И как потом им трудно подниматься из этого страдания, с грузом боли и сломанных надежд. Но ты верь — ты поднимешься.

На этих словах Доржо, Влад ощутил толчок к подъему. Невероятная тяжесть сдавила его разум. Казалось, что он весь стал чугунной плитой, придавленной тяжестью тысяч камней. Его сковала и сжала, сплющила со всех сторон незримая сила сопротивления подъему, и стала медленно выворачивать его восприятие наизнанку. Он вдруг стал различать обращенные к нему со всех сторон лица людей, застывшие в безмолвном крике отчаяния. Их стеклянные глаза, казалось, страстно хотели, но не могли выплеснуть через себя всю боль этого отчаяния. Влад чувствовал, что все они — обращены сейчас вниманием к нему, но еще сильнее чувствовал, что не может ничем им помочь.

— Я чем-то могу им помочь, Доржо?

— Они видят тебя, как маленькую искру Света, друг мой. Они притянулись к тебе, как тот мотылек к пламени свечи. Но позволь им — и они выпьют твою душу мгновенно и до дна. Им не хватило эонов лет, и тысяч жизней, чтобы прийти хоть к какому-то доброму чувству. Это — дно миров боли, Влад. Бездна страданий заканчивается этим миром.

Тот, кто считает себя хозяином бездны, окружил себя этими душами, чтобы показать свою победу над Владыкой. Он выпил их души и этим похваляется. Созданное не им — стало служить ему покорно и трепетно. И никто, кроме Владыки не знает, как спасти эти легионы павших.

Они потеряли возможность воплощаться на земле, а только через воплощение можно исправить причину падения. Нам пора подниматься дальше. Отпусти этот слой и не жалей этих несчастных. Поверь, глубина их падения имеет причину.

Снова начался подъем, Влад, словно через толщу воды медленно двигался вверх, к тому маленькому огонечку Света, через который, он, как через дверь, вошел в миры блуждающих душ. Эта дверь была видна только и только ему, потому что на земле, в мире людей, его ждало тело, спавшее на кровати в городе на Урале.

Все слои, которые пересек в обратном направлении Влад имели свои особенности. В каждом из них находились множества развоплощенных людей. Они имели здесь возможность жить в телах, которые мало отличались от земных, просто были словно прозрачными. В одном слое люди были распределены на группы и по — разному молились. Каждая группа своему идолу. Идолы время от времени выхватывали кого-то из группы и бросали в пламя больших ритуальных костров.

В другом слое не было времени, отчего у пребывающих там было безутешное и очень тягостное осознание того, что они здесь навсегда. Когда такое осознание длится вечно, оно превращает все окружающее в серые дебри безысходности. И это настоящая мука. Они не знали ни одного из тех, кто смог выйти из этого мира, в котором помимо времени, еще не было под ногами опоры и нахождение в этом слое было стремительным падением вниз.

Один слой особенно запомнился Владу — все люди были там рабами у странных существ с фосфорно — белой кожей. Эти существа были очень высокими, с длинными конечностями, на которых были пальцы-присоски. Их взгляд вызывал у людей оцепенение и безвольное подчинение. Добавьте к этому оцепенению все чувства и ощущения, которые есть у людей в слое без времени и можно понять постоянное состояние их душ.

Влад не мог больше находиться под землей — все его существо словно пропитывалось дурманящим ядом мрачных сфер. Он быстро миновал слой вечного служения великой блуднице, слой с гигантскими червями, постоянно сжирающими людей, слой гигантов — строителей черной цитадели, слой путников без цели и вот тут, благодаря тому, что этот слой был особенно разряжен и почти лишен эмоционального окраса, словно бы умерло в этих путниках все живое, Влад остановил подъем. Его тошнило. Но он успел заметить на периферии внимания движение, которое поспешило остановиться почти сразу, как остановился он. Движение было зловещим. Влад мгновенно ощутил животный ужас и холод стал распространяться по его разуму.

— Что это, Доржо? Отчего я чувствую, что меня обкладывают со всех сторон, как зверя, ведомого в загон? Откуда мне знакомо это чувство? Я ведь даже не охотник. У меня такое состояние, словно на меня давно и постоянно идет охота и однажды — она приведет к финалу.

— Ты увидел фурий мрака. Ты почувствовал их основной инстинкт. «Догнать. Загнать. Уничтожить». Но они могут это сделать, только если преследуемый идет в страхе. А финал… Зависит только от тебя.

Влад снова начал подъем. Он уже научился управлять волевым импульсом скоростью подъема и теперь намеренно чередовал ускорения и замедления, чтобы лучше рассмотреть этих фурий. Достаточно быстро он различил их. Казалось, что фурии, двигались со скоростью мысли.

Они перемещались всегда и только, как бы по головам людей, находящихся в подземельях, примерно так — фурии как бы прыгали с одного человека на другого, но сам прыжок был не заметен. Фурии исчезали и появлялись снова, черными волнами следуя за Владом. Их было очень много. Они появлялись на каждом из людей подземелий. На каждом, кто когда-любо жил на земле в теле человека. Во время каждого такого «приземления» на голову жертвы, они получали питание. Энергию для своей жизни и для продолжения движения. Питание — мельчайшая искра блеклого света. Она перекатывается из груди жертвы в область живота фурии. Жертва при этом испытывает страдания, словно ее лишают части души, а фурия — волну прилива сил.

Фурии внешне похожи на летучих мышей, но несравнимо ужасней. Их невозможно увидеть прямым взглядом. Только периферийным зрением, и только

управляя своим движением, относительно их.

На этом моменте, когда Влад четко запечатлел в сознании образы миров и ощущения при наблюдении фурий, его разум зашелся медленным пробуждением. Оно было больше похоже на судороги. Медленно открывая глаза навстречу миру людей, корчась в кровати в, пока еще своей, квартире, Влад тягостно приходил в себя.

Наверное так наркоманы переживают ломки. Даже физическое тело, хоть он и не брал его с собой, испытывало очень сильную тревогу и мышцы уходили в спазмы, словно их долго держали сокращенными. Влад вспомнил, что когда он взлетал в миры Верхние, его наутро захлестывала эйфория.

— «Получается, что в нашем мире мы постоянно имеем дело то с одним, то с другим спектром переживаний. Тягостные переживания — это наши касания миров боли, которые словно просачиваются в сознание и тело. И радостные, светлые и счастливые переживания — это наши прикосновения к Верхним мирам. И через такие касания эти миры проникают сюда… А вся борьба между этими касаниями происходит внутри меня. Внутри каждого из людей. И получается…. Каждый выбирает сам, во что верить, и во имя чего жить…»

Тут Влад изо всех сил, внутренне устремившись к Небесам, безмолвно закричал:

— Владыка Света! Услышь меня! Прошу! Веди меня! Я выбираю Красоту Жизни! Я выбираю Свет!

Сразу стало чисто внутри. В комнате стало светло. Впереди была жизнь, Путь.

2 глава

Через еще три дня после этих событий Влад получил извещение из Москвы с вызовом на новое рабочее место. Оставляя заранее проданную квартиру, которую снимал до отъезда у новых хозяев, Влад взял из нее с собой две вещи. Первая, это старая отцовская ключница, которая висела перед входом. Этот символичный предмет отцу передал его дед. А тому — его отец. Прадед привез эту ключницу с войны. Первая мировая очень изменила всю Россию, и род Влада так же был ввергнут в страшный хаос начала 20 века. По рассказу отца, ключницу подарил прадеду житель Греции. Экспедиционный корпус, в котором служил прадед стоял на позициях перед небольшим городком. Прадед стоял в карауле у небольшого кладбища, когда к нему подошел этот грек. Он принес ему сверток и сказал на русском почти без акцента:

— Ты — солдат великой страны. У твоей огромной страны такое же огромное будущее. Моя 100 — летняя тётка говорит, что всем нужно учить русский язык, потому что скоро всюду будет Россия. Еще моя тётка сказала отнести тебе эту ключницу. Она очень древняя. И должна попасть в руки тому, кто сможет соединить в себе Три Мира, живя на Земле. Зачем — мне неведомо. Знаю лишь, что такова Воля Богов.

Никто из отцов не знал, что такое терафим. Не знал, даже сейчас, об этом и Влад. Великая сила может заключаться в вещах, которые правильно наслоены силой. Силой Любви, Силой Слова, Силой движения. Все эти три действия — разные проявления Огня. И их сочетание способно помогать владельцу прозревать сквозь миры.

Еще Влад, под недоуменный взгляд нового хозяина квартиры взял с собой «волшебный» стул. Попрощавшись, Влад вышел из подъезда, внутренне поклонился дому, всему городу и сел в такси.

Москва встретила Влада пасмурно. Получив чемодан и стул, Влад опять сел в такси к не менее пасмурному таксисту. Молчание, немного пролитых по дороге нервов таксиста. Немного ожидания в пробках. Гостиница.

Переночевав в стандартном номере, Влад рано утром прибыл по месту новой работы, где после всех формальностей, еще через два дня стал осваиваться на испытательном сроке.

Задача была понятной. В стране шел процесс импортозамещения. Военная и гражданская индустрии разрабатывали множество новых технологических процессов. Влад анализировал несколько из этих процессов в части их взаимодополнения. Нужно было увязать вместе несколько производственных цепочек на разных оборонных заводах, входящих в концерн. Влад понимал, что это все уже сделано до него, методом проб и ошибок, но также понимал, что ему нужно не просто повторить уже имеющееся, но и добавить новые усовершенствования. Иначе испытание на будет пройдено.

Проводя работу, Влад, под недоумение начальства, запросил у куратора личные дела сотрудников конкретных подразделений корпорации. Затем запросил расширенный психологический портрет этих сотрудников. Штатные психологи предприятий, с не меньшим недоумением отработали по его вопросам.

Надо сказать, что Доржо немало помог Владу с расстановкой «нужных людей по нужным местам», учитывая их сущностные характеристики.

Когда Влад, через две недели, вместо положенных 2-х месяцев положил на стол начальства доклад о проделанной работе, он был спокоен за результат.

Его предложения касались перестановки, увольнения, приглашения, порядка 25-ти ключевых сотрудников на местах, добавление в производственные циклы нескольких, разного размера компаний, с выкупом и модернизацией их, а также полную реорганизацию трех предприятий.

Начальство взяло паузу. Это было явно неожиданный доклад. Во время вынужденного «простоя» Влад, попросив допуск, занимался изучением архивного фонда института, в основном в каталогах второстепенного персонала, и их персональных заслуг.

Архив был достаточно современным помещением, со всеми необходимыми системами хранения информации. Владу нравилась такая спокойная и немного скучная деятельность. Она позволяла ему много размышлять, сопоставлять и делать выводы. Тренировка для ума и тренажер для интуиции.

…«Sapienti sat»… услышал вдруг отчетливо Влад женский голос. «Умному достаточно» — это определенно было сказано для Влада, но кем? И главное — откуда и для чего? Еще и на латыни. Рядом не было ни одного человека, телефон молча лежал на столе. Стоп. Латынь. Древний Рим. Стадий. Влад медленно стал клониться к полу, словно не сам, а под влиянием какой-то силы, текущей изнутри. Коснувшись гранитного пола архива, в следующее мгновение Влад уже рассматривал сандалии своей жены из той самой жизни. Стадий в этот момент поднимал с мозаичного пола прибрежного портика, упавший с шеи Тулии Минор Квинты шелковый платок.

Муж с женой спокойно беседовали, стоя перед перилами небольшого портика, и глядя на мерное течение реки. Беседа была глубокой. Они любили делиться друг с другом переживаниями и мыслями о будущем. В таких разговорах их силы словно объединялись и все предстоящее уже не казалось ни обременительным, ни тревожным. Наверное, так и подобает любящим друг друга супругам. Любовь ли это была?

Несмотря на свои воинские заслуги, Стадий не огрубел сердцем и не стал безрассудно жестоким. Тулия, несмотря на долгие разлуки с мужем, не стала к нему холодной. И все-таки, любовью их союз назвать было нельзя. Страстные минуты встреч — да, приветственная улыбка — да, нежные слова друг о друге знакомым — да, но — не любовь. Влад точно знал, что Любви между супругами Квинт не было.

Замолчав, супруги одновременно, как по команде, развернулись и пошли вглубь тенистого сада, в направлении дома. Наутро Стадий уехал в Рим.

Влад выдохнул. Его вытолкнуло из мира Стадия. Он ощутил резкое давление во всем поясе вокруг груди и живота и еще сильно сжало горло. Как-то изнутри. Ему не хотелось идти дальше.

На земле множество горячих людей, действующих, как подобает огню. Так же много людей холодных, им близка сила поступи смерти. Но еще больше людей тепленьких, свято верящих, что их ничего не касается. Первые и вторые — способны к благородству, им понятен голос разума, утверждающий, что все пути ведут к Богу. Третьи — способны только тлеть.

Так случается, что стремящийся к какой-то своей высокой цели человек, однажды удостаивается Касания. На его чело словно проливается Нектар Небесной благодати, открывая ему пути к прозрению. Сам человек при этом, как правило, почти ничего не чувствует. Хотя, некоторые могут проживать, экстатические ощущения, но чаще всего, человек чувствует боль. Например, головную, от рвущихся шаблонов бытия.

Все, что происходит во время такого Божественного Касания, остается за гранью восприятия этого человека, за границами понимания его сознания. И только позже, в зависимости от того, насколько это сознание готово воспринимать, в его жизни открываются неожиданные двери, ведущие в новое. Первый шаг за порог такой двери — это шаг безмолвия. Молчит разум, значит отсутствуют мнения и сомнения. Второй шаг — подтверждение доверия к Божественному. Третий шаг — обретение знания о продолжении пути.

Вот стремится человек измениться, его побуждение при этом горит огнями несгибаемого намерения стать лучше, чище и гармоничнее. И однажды его осеняет знание, как это сделать. Такое осознание может произойти только после благословения, данного Божественным. Или Высшим. Или Небесным.

Так происходило и со Владом. Происходило не раз и не два. Уже в раннем детстве Влад понял, что если он будет жить как все, ему будет грустно. Его решение полюбить перемены каждый раз приводило к неожиданным жизненным поворотам. Это было и вызовом, и благословением одновременно. Внутренний огонь только разогревал во Владе интерес ко всему новому и странному, и никогда не давал ему остановиться перед трудностями.

Но вот здесь, во время этого нырка в жизнь Стадия, когда он пытался понять, как именно пересекаются жизни Тулии Квинт и погибшей Ионы, Влад горестно ощутил недостаток большей веры, и большей воли к тому, чтобы следовать тропой болезненных переживаний. Он интуитивно знал, что это и его боль тоже. И воли продолжать не хватало. И вера в себя споткнулась о сомнение «А нужно ли мне это знать…»

Подобные этому выборы человек всегда делает только и только сам. Потому замолчал надолго Доржо. Потому Влад не слышал Присутствия Учителя. Потому ему было томительно одиноко. Он знал конечно, что самая глухая тоска обычно случается, когда ты уже на дне синусоиды движения, и что дальше — точно будет новый подъем, но в этот раз это знание не помогало. И единственное, что Влад мог сейчас предпринять — это выехать куда-то на природу. Или, быть может в такое место, которое познакомит его с невыраженными еще возможностями.

Закончилась пятница. Вечером Влад встречался с одним понятным и приятным ему человеком. Это был старый его знакомый, жил он в Москве и имя его Игорь. Влад познакомился с ним в одной поездке по югу Казахстана. Туркестан, древние легенды, дыхание Азии. Все там было пропитано жаркой, самобытной культурой, подобно ровно пылающему огню, разлитому по бескрайним равнинам.

Казалось, что вот — вот и вынырнет из-за поворота караван из многих верблюдов и коней, следующий из Китая в Персию. А автомобили и прочие новшества цивилизации там казались чем-то ненастоящим. Наносным и временным. Игорь был один в той поездке, как и Влад. Они сошлись в одинаковом понимании древности. Если эту древность и вообще, прошлое, чувствовать, то она реально начинает помогать человеку жить.

Ничьи труды не пропадают просто так. И если читает человек Омара Хайама или Джамбула Джабаева, или Низами, то ведь это не просто так. Каждое слово Великих формирует внутренний мир читателя. Создает в нем тональности и краски. Человек потом и жить начинает соответствующе. Точно так же древность пронизывает мир через архитектуру и саму природу.

Например, есть место в степи. Там давно была битва. Место пусто. Но мощь противостояния никуда не делась — эта битва до сих пор здесь. И каждый, попадая в это место начинает чувствовать усиленно в соответствии со своими задатками разное. Кто-то слышит страх и переносит его в свой мир. Кто-то отвагу. Кто-то вспоминает боль. Кого-то гнетет безысходность. Так наслоения энергий задают темп внутреннему миру человека.

Или вот тоже пустое место на опушке леса. А там раньше стоял небольшой деревянный монастырь, сожженный затем очередной волной «завоевателей». В монастыре этом подвизался духовно мощный монах, ставший затем Старцем. К Старцу шли на поклон ото всех земель страждущие. И помогал он. И до сих пор он там есть и помогает всем, кто приходит, зная, что можно попросить.

Или вот храм древний. Прожили его стены многое. И гонения, и расстрел мучеников — священников, и клубные концерты, и складское устройство, и запустение, и все-равно — стены держат в себе до поры то глубинное, то древнее, то, что каждой живой Душе понятно — Любовь Господню. Ту Любовь, к коей обращались здесь истово жаждущие Её. Ту Любовь, с коей молились строители при возведении этих стен. Ту Любовь, кою приносили молящиеся за близких своих.

Игорь был реставратором. Занимался в основным именно храмовыми сооружениями. Он успел многое уже сделать за свою жизнь, и знал почти все об этом очень благородном ремесле — перенесении древнего добра в мир сегодняшний. Игорь иногда называл себя «транспортным средством» для энергий старины. Такой творческий взгляд на профессию Владу раньше никогда не встречался. Это говорило о богатстве внутреннего мира Игоря, и потому встреча с ним была Владу очень приятна.

Встретились они в кафе. Долго пили чай и говорили о жизни. О том, кто и как двигался за прошедшие 5 лет. Говорили много и слушали жадно.

Вот Игорь и предложил Владу поехать на выходные в «место», как он его называл. Игорь сказал, что оно точно понравится Владу, и что описывать он его не станет. Дескать, пусть Влад сам найдет это «место» для себя, потому что оно для всех раскрывется по — своему. Еще Игорь сказал, что таких мест он знает в России еще три. И еще два за границей. Влад был явно заинтригован. Учитывая свое состояние после возникновения сомнений, он твердо решил поехать в это «место». Договорившись встретиться утром на вокзале, приятели разошлись по домам.

Утро началось неожиданно — Влад, присев обуваться на «волшебный» стул, услышал громогласные слова Доржо– «Гнать будут — беги! Стоять будешь — падай! Слов не говори, под ноги смотри!» Влад записал эти слова и теперь старался запомнить — он знал, что такие предупреждения просто так не даются.

Далее удивил Игорь — сославшись на занятость, он не поехал с ним к «месту», а просто отправил сообщение с подробной инструкцией, как добраться.

Влад стоял у выхода из служебной квартиры и снова сомневался. А стоит ли ехать? Но, усилием воли поборов этот приступ, так несвойственного ему обычно, состоянию, он решительно открыл дверь и сделал первый шаг к «месту». Месту, которое мощно повлияет на всю его дальнейшую жизнь.

Достаточно быстро добравшись до начала пешей части пути, Влад понял, что стоит на развилке проселочных дорог, которая не была указана в сообщении Игоря. Слева от развилки веселились вороны, пытаясь поделить что-то, лежащее в высокой траве, справа стояла высокая и красивая береза, она так раскинула ветви в разные стороны, что казалось, обнимет каждого, кто подойдет к ней. «Это определенно указатели» — решил Влад и направился вправо.

Через 2 километра показались развалины кирпичного здания, и сразу за ним был овраг, который нужно было пересечь. Но видимо у кого-то были свои планы для Влада на эту часть пути. Этот кто-то был не очень рад появлению здесь человека, тем более, идущего намеренно и с целью. Влад, засмотревшись на окружавшие здание обломки кирпича, которые зачем-то сложили в правильные пирамидки, высотой примерно в полтора метра, оступился и подвернул ногу.

Голеностоп на этой ноге уже давно был растянут примерно таким же способом, потому больно особо не было, но прихрамывать Влад стал основательно. На одной из сохранившихся стен развалин чернела надпись: «Место для…» окончания фразы не было. И еще пробежала внутри Влада такая же оторопь, как тогда, в парке во время рычания за спиной. Призвав мысленно помощь Владыки, Влад решил отдохнуть.

Он присел перед оврагом на поваленное дерево. Из низины тянуло сыростью и прохладой. Высматривая наличие тропинки через этот овраг, Влад вдруг заметил недалеко мальчишку, который вприпрыжку бежал справа, прямо к оврагу. Светлые волосы подпрыгивали вместе с ним, только одежда у него была странная. Оборванные снизу черные широкие штаны и длинная рубашка, подпоясанная кушачком.

— Кушачком… — подумал Влад — откуда это слово пришло старинное?

Но в следующее мгновение Влад уже вскочил, забыв про больную ногу — мальчишка как бежал к оврагу, так и пропал. Исчез, будь то его и не было. Испарился. Да и вообще, откуда ему тут взяться? Ни деревни рядом ни одного дома жилого…

Подвесив произошедшее «в воздухе», как он обычно поступал с событиями, которые не мог объяснить, Влад пошел к тому месту, где исчез мальчишка. И именно там обнаружил узенькую тропинку через траву, она же выныривала на той стороне оврага. Быстро пройдя по ней, перешагивая через палки, сырые места и через ручей, Влад миновал овраг. Остановился. Обернулся. Тропинки не было. Она исчезла, как тот мальчишка.

Влад внутренне подобрался. Слишком много вещей без объяснения нельзя подвешивать «в воздухе» — так психика начинает быстро включать психозы. Влад решил, что всё, начиная с мальчишки, нужно принимать целиком. Как то, что включает в себя «место». Игорь говорил, что «место» для каждого открывается по — своему, а большинство просто не замечают его. Стало легче дышать. Влад двинулся дальше, стараясь быть более внимательным.

Не то чтобы ему было страшно, просто откуда-то изнутри на поверхность сознания поднимались спазмы нерешительности и желание вернуться назад. Но не таков был Влад, чтобы бросать начатое. Наблюдая за этими спазмами и понимая, что это состояние сомнений при встрече с древней болью дает о себе знать, он просто шел вперед. Осталось пройти всего две, обозначенных Игорем точки маршрута, как вдруг Влад увидел бегущую в его направлении собаку.

Затем из подлеска выбежали еще три и потом еще две собаки. Все они бежали к нему навстречу. Бежали молча. Передние собаки выпрямили хвосты, прижали уши и в беге прижимались к земле. Влад решил не бежать, а высоко подняв руки, чтобы казаться больше, стал громко кричать. На собак это не повлияло.

— Стоп! Это же волки! Да как так?! Откуда?! — Влад просто онемел от быстро захватившего его испуга. Он так и стоял на месте, когда первый волк прыгнул, целясь ему в горло… И… просто пролетел сквозь Влада.

— Наваждение… Наваждение… — Мычал про себя Влад и медленно отходил в сторону от этого места. Он видел, что волки все еще были там, и что они реально сбили с ног какого-то мужчину, который уже не боролся за жизнь и сейчас медленно задыхался от удерживающей его горло волчьей пасти. Остальные звери начали дружно рвать еще живого человека.

— Не смотри! — заставил себя Влад. Последнее, что он увидел, когда снова вернул взгляд на эту страшную картину, были почему-то красные глаза вожака, которые смотрели прямо на него. Волк уже начал разворот в сторону Влада, но, картинка медленно стала блекнуть и исчезла вместе с ним и его красными глазами.

— Он что, увидел меня?! — Влад был абсолютно выброшен из трезвого восприятия реальности. — Доржо! Нужна твоя помощь! — Ответом Владу снова была тишина. Только появилась, подобно искре, в голове мысль: «Просто иди дальше».

И Влад пошёл. Почти побежал. Если бы не нога, он бежал бы как спринтер. Навстречу конечной точке маршрута. К «месту».

Быстро миновав два последних ориентира — пополам расколотый молнией дуб, на пригорке, справа от дороги, и железнодорожный переезд, Влад издалека увидел высокую башню старой колокольни, стоявшей на высоком холме. Поднявшись к ней, Влад обнаружил руины храма. Колокольня была на удивление целой, из красного кирпича, местами сохранившей на своих стенах куски белой облицовки. Влад обошел ее кругом, увидел, что с каждой из четырех сторон к «месту», через березовую рощу вели дороги. Получался перекресток.

— «Идеальное место для перепутья», — подумал Влад — «на стыке миров…»

На эти мысли в верхней части колокольни завыл ветер. Он пел как-то грозно, расплетая свои тугие струи между угловыми колоннами бывшей, трех ярусной звонницы. Влад решил подняться. Войдя внутрь, он застал просто четыре стены. Кирпичный арочный свод низко нависал над головой. Пройдя глубже, Влад обнаружил в темноте каменную, винтовую лестницу, приглашающую подняться наверх, в высокое пространство древних звуков.

Ступени местами отсутствовали, но в целом, человеку в нормальной физической форме, подняться, труда не составляло. Войдя на первый ярус, Влад снова оказался под сводчатым потолком. Здесь было просторно и ветрено. День уже перевалил за середину. Думая о том, что ему еще возвращаться, Влад поспешил подниматься дальше.

Ничего особенного он не чувствовал и пытался ощупать вниманием каждый изгиб стен, каждую ступень, в надежде, что откроются некие двери и впустят его в недра таинственных переживаний. Судя по сохранившимся металлическим балкам, Влад понял, что все три яруса были звонными. Удивительно, ведь такое обилие колоколов говорит о том, что старый храм был богат прихожанами. Значит ранее это место было обильным. А сейчас вокруг ничего не напоминало о прежней жизни. Только леса да поля.

Ничего не происходило. Поднявшись на верхний ярус звона, Влад сел спиной к стене, чтобы посмотреть на открывающийся вид. Вдали текла небольшая река, был слышен шум идущего поезда. По — прежнему завывал ветер, на сердце у Влада было спокойно и чисто, как бывает, когда выполнил задачу и можно просто посидеть без мыслей. Влад задремал.

Проснулся он шумно и как-то болезненно. Потому что сон оставил его в результате падения с небольшой высоты. Он был не там, где заснул!

---

Энвар

«С великим трудом поднимаем мы камень на гору, а вниз он падает мгновенно — так же влекут нас вверх добродетели, а вниз пороки».

Индийская мудрость.

Потирая ушибленный бок, Влад озирался по сторонам, словно не удивившись новой метаморфозе. Не было рядом ни колокольни, ни руин храма, ничего. Только темнота. Правда, воздух был удивительно густой, и еще неподалеку было слышно тихое ржание коня. Конь приближался. Влад смотрел в сторону нарастающего шума, но все-равно был застан врасплох неожиданно появившимся из темноты всадником. Эта была девушка какой-то неземной красоты. Ее длинные светло -русые волосы закрывали всю спину, и пока она крутилась на своем скакуне вокруг Влада, он разглядел ее очень внимательно. Странная одежда, которую он не встречал ни на каких картинках, выдавал либо глубокую древность, либо вообще какую-то иную цивилизацию.

Короткая рубашка была оторочена блестящим мехом, на запястьях, не закрытых рукавами, сверкали в лунном свете камни, висящие на коротких шнурочках, обвитых вокруг толстых запястных колец. Короткие кожаные брюки подчеркивали красоту точеных ног, а всю спину закрывал какой-то гибкий, овальный щит.

На щите был вышит большой золотой дракон с крыльями. Там же, на спине, под щитом, были закреплены два меча, Влад видел их рукояти, инкрустированные камнями. Лицо у девушки было очень красивым. Немного смуглая кожа придавала этой красоте изысканность, как если бы наслоенный любовью мастера диамант, сверкал сейчас своими гранями в свете звезд.

— Что ты смотришь на меня, отважный Энвар?! Неужели видишь меня впервые?! — на каком-то странном певучем языке, очень отдаленно напоминающим русский, лучисто и мягко, почти пропела, девушка. Влад ошалел от обаяния, исходящего от всей этой картины. И тут, опять неожиданно, Влад заговорил. Вернее, заговорил не Влад, а тот, в ком он был.

— Вот же… Опять не в себе… — Влад был даже расстроен, он и не заметил, что его тело — вовсе не его тело, и что он опять гость-наблюдатель, оказавшийся в этих сценах другой жизни души. Влад откровенно любовался девушкой глазами Энвара и слушал их текучий, как плавная река, разговор:

— Да, Великая и несравненная Эйна! Энвар словно видит тебя впервые. Ведь у него внутри пришелец! То, что ты слышишь — принадлежит его чувствам! И какая радость, что мы можем, наконец, связать нити времен и правильно завершить Большой цикл жизней на этой планете!

— Прекрасно! Энвар, как это произошло? Поделись своими чувствами!

— Смотри, я сделал все по словам старого Вождя, который перед смертью говорил на языках Пророчества. Я нашел именно то место, которое так часто упоминал старый Вождь, и сразу позвал тебя. Ты помнишь, какие судьбы привели нас к этой полноводной реке? Идя много дней от отрогов Белоснежных Трех Сестёр, мы достигли маленьких гор, которые давно состарились. Далее мы шли бескрайними лесами, изредка встречая Путников, идущих со стороны Вечносияющей Калапы, пославшей нас в эти места.

Каждый встреченный приносил нам добрые вести и мы, озаренные помощью Великого, оставляли своих воинов в местах их будущих подвигов. Пророчества называют это Великим Посевом. Мы зовем это заселением пустых земель. Путник, посланный к нам Великим, вместе с оставленными нами воинами и их женами, составляли костяк будущей жизни в том месте.

Помнишь, они сияли от радости, как бриллианты, зная, что удостоены чести быть основой будущего великого народа. Народа, который спасет много миров своей волей, своей верой, и своей победой над древним злом. Мы оставляли эти группы на теле нашей маленькой планеты, зная, что в этом мире нам уже не встретиться снова.

Влад, кажется стал понимать, что эти слова Энвар говорит специально для него.

— И как же ты узнал это место? Я до сих пор не вижу в нем ни одного совпадения с Пророчеством. Что здесь?

— Эйна! Ты не могла забыть! Нужно совсем немного сместить внимание и смотреть периферией взгляда. Это место не похоже ни на одно другое, оно словно создано для связи миров.

Тут Влад, с благодарностью за тактичность этих двух молодых людей, сказал, внутренне обращаясь к Энвару, что можно просто говорить ему, и что он все слышит и понимает.

На это Энвар, так же мысленно, ответил ему:

— Слушай, Путник, это место требует особенного уважения. Это — не игра между нами с Эйной и тобой. Это — дань уважения мирам Слави, которые дают жизнь всему Сущему. Тебе можно освоиться в этом нашем диалоге и просто слушать, наши миры и миропонимания очень разные.

Вслух Энвар продолжил:

— Эйна, я чувствую, что к нам приближается Путник из Вечносияющей Калапы. Он скажет, где мы с тобой и нашими ближними останемся, на берегу этой реки, или дальше. Он скажет, где мы будем жить, строить новое и растить детей. Чтобы наши дети делали тоже самое. Так мы выполним Указ Великого, и наши потомки создадут мир, способный выстоять в последней битве с древним злом.

С этими словами, они оба, повернувшись лицом в одну сторону, сказали: «Веди нас! Великий!» Их глаза засияли, словно они только что мгновенно побывали в каком-то другом и очень Светлом месте, чистые улыбки и чистые мысли — вот первое, что входит в описательный портрет этих людей.

Сзади незаметно подошел конь. Черный и высокий. Грива расчесана, в нее вплетены синие ленты. Такие же ленты привязаны во множестве к накинутой спереди двухсторонней сумке. Ни седла, ни узды, как и у коня Эйны, не было. Конь ткнулся губами в плечо Энвара, тот серьезно посмотрел на него и сказал: — Скоро- и обратился к Эйне.

— Поедем к стану. Встреча близко.

Путь был не долгий и лежал по берегу небольшой реки. Эта река впадала в другую реку, которая в темноте показалась бескрайне широкой. Словно это было море. Здесь, на вместе слияния двух рек, на правых их берегах и был стан. Странно, но по ощущениям, Энвар вообще не хотел спать, хотя была уже глубокая ночь.

— Ты, человек по имени Влад — мой гость. Твое сознание, это дверь в твой мир для меня. Я хочу быть таким же гостем для тебя. Тебе необходимо восполнить пробелы в понимании мира и в знаниях о нем, мне необходимо получше узнать движение энергии в твоем мире. Потому — предлагаю тебе просто слушать и вникать во все, что ты услышишь и увидишь здесь. Когда мы достаточно натренируем свои сознания, можно будет прийти к чему-то новому для нас обоих. Смотри — Энвар указывал рукой куда — то в темноту — к нам идет Путник. Это — Посланник Великого.

Здесь было ровное, больше поле. Сверху сияли звезды, ровно светила луна. На поле стояло множество шатров, по периметру стана горели костры, у каждого костра сидело по три человека. Влад различил идущего человека, лишь когда тот поравнялся с первым костром. За ним бежали три собаки, больше похожие на волков и еще сзади шел воин. Как понял Влад, этого Путника встретил дальний дозор и проводил к стану. Все было очень тихо. Без слов и каких-то лишних движений. Вообще, эти люди держались очень спокойно и уверенно. Во всех их действиях присутствовала сила и достоинство.

Энвар и Путник прошли в шатер, и уже там обменялись приветствиями.

— Мое имя Таши. Принес для вас радостную весть от берегов Брамапутры. Ваш головной отряд может остаться в этом месте. Ты, Энвар, уже знаешь, что эта местность в будущем должна стать оплотом для нового мира. Мира, который будет жить без зла в себе. Когда все вы проходили отбор для участия в первой волне Великого Посева, мы находили в каждом созвучия голосов Предков.

Вы все несете в себе способность противостоять злу. Настолько, насколько это возможно. Но основное ваше качество — глубочайшее чувство Духовной Свободы. Ваши Предки смогли пронести это качество через туманы забвений и бури мрака и потому вы, как их продолжение — тоже смогли, и ваши потомки, даже через тысячи лет — тоже смогут. Нужно помнить, что наш враг так же совершает посев. Новые земли, свободные ото льда и воды, он заселяет теми, в ком наиболее сильно и долго могут гореть черные огни страстей и желаний.

Потому, предстоят века долгой борьбы за саму жизнь на этой планете и за души тех, кто на ней живет. Следующие три перехода заселят остальные твои люди. Их земли будут лежать на закат и составят первые линии, которые способно поглотить зло. Не сразу, но через сотни лет, вы распознаете в них предателей и воров. Но даже в эти моменты, помните это через века — ваша свобода — это их жертва. Помня об этом, вы всегда будете любить их, как братьев, и через это они смогут спастись. Честь и хвала им, добровольно идущим на закат.

Еще вы должны знать, что будет еще три волны Великого Посева. Они будут более многочисленны, чем ваша, и уже менее качественны, ибо с вашим уходом от берегов Великих Инда и Брамапутры, люди уже стали мельчать. Одни люди родят новых людей, места у вас хватит всем. Мы верим — Великий сделает так, чтобы Кальпа* завершилась свободой для всех воплощенных здесь.

Сегодня зачинается новый день, и мы стоим прямо в начале труднейшего перехода.

Таши останется с вами. Ты, Энвар — ведающий, твоя спутница через миры, Эйна — тоже. Наши объединенные усилия способны создать добрый и здоровый этнос, который будет хранить и множить зерна мудрости через свои культуру, добрососедство, самопожертвование ради общей свободы и через свою способность быть стойкими в Духе. Сказал уже — люди родят новых людей. Мы умножим их знания и чувство Красоты и сделаем так, чтобы это продолжалось в веках.

Таши замолчал. Его синие глаза светились почти видимым Светом. Откуда-то Влад знал, что этот Высокий Дух будет теперь постоянно приходить и жить среди народов России, и так же постоянно будет хранить Душу народа и оформлять его Дух в крепких берегах праведности.

Тут перед Владом потекли образы поколений его Рода. Он стремительно осознал, что весь его род, живший среди русских равнин, залитых белыми снегами гор Алтая, бескрайних степей и тундр, побережий морей и дельт огромных рек, обрел началом далекие берега Инда, а туда пришел с берегов исчезнувших рек погибших цивилизаций, а в эти погибшие миры пришел с далеких — далеких звезд. И сияние этих именно звезд Влад видел сейчас в глазах Таши.

Еще перед Владом развернулась картина создания и трансформации его народа. Начиная от этого момента в шатре. Линии предков очень долго жили во язычестве, потом были добрыми христианами, затем атеистами и сейчас, через него, его род начинает воспринимать синтезированное знание и веру. Которые несут миру новую Эру. Ту самую. Эру Великого.

— Кто это — Великий? — сам собой возник вопрос у Влада.

Оба улыбались сейчас. И Таши, и Энвар. А вместе с ними и Влад, который мгновенно ощутил Великого внутри, и увидел Его Лик прямо в своем Сердце. Великий — это наш Создатель — вспыхнуло внутри Влада.

Поистине, это чувство было несравнимо ни с чем, ранее испытываемым Владом. Это, как если бы попал человек, после долгого путешествия по опасным местам, домой. Но дом этот — не четыре стены и уют. Это — пульсирующий мириадами жизней Источник Света, и пульс сердца человека — продолжение Света этого Источника.

*В индуизме кальпа — это «день Брахмы», продолжающийся 4,32 миллиарда лет.

Тело у Влада замерзло. Он опять не смог различить, почему ему так холодно. Забыв о своем теле, он так вжился в образ Энвара, что, когда вынырнул сознанием на верхнем ярусе звона колокольни, даже вскрикнул от неожиданности. Кромешная тьма и прохладный ветер, смещенное сознание и понимание, что время в этот раз выстроилось как-то не в пользу. Озадаченно, Влад включил фонарик на телефоне и стал спускаться вниз. Он решил, что когда спустится, сразу тщательно запишет на диктофон все, что услышал и от Энвара и от Таши.

Немного позднее, отойдя от колокольни метров на сто, Влад вдруг вспомнил про волков. Стало немного не по себе и он решил позвать Доржо. Доржо продолжал молчание. — Странно. Такие ответственные моменты, а его нет на связи.

Тут он вспомнил слова своего Наставника, о том, что будет отходить и идти рядом в моменты, когда Владу нужно идти самому и без подсказок. И еще, что в эти самые моменты, он должен преодолеть и изменить те качества своего Духа, которые либо слабы, либо искажены представлениями. Думалось Владу так:

— «Что это может быть? Те сомнения, которые были у меня при необходимости чувствовать боль за Иону. И еще эта параллель с ее жизнью в бытность Тулии… Что ждет Тулию там, в продолжении ее пути, и почему я так не хочу знать об этом? Скорее, там тоже боль. Отсюда и сомнения. Значит, нужно идти прямо в боль. Сейчас, зная о началах моего рода, мне будет проще следовать по Пути, ведь я знаю, что Путь — это вечность. Так и будет — я сделаю это», — твердо решил Влад и уверенно зашагал по ночной тропе, без тени сомнения.

— «Единственный момент», — продолжал он размышлять, — «Если мне так близок этот народ, представителем которого я сейчас являюсь, то как это связано с жизнями моей Души в странах, которые явно и давно служат врагу Великого? Пусть не полностью эти народы таковы, но верхушки этих народов — просто настоящий сатанинский вертеп, заставляющий своих подданных опускать свой моральный облик ниже городской канализации… Скорее, я еще не добрался до сути моих погружений ни в мире Стадия, ни в мире Николаса, а вот Дарий — там почти финал, как мне видится, но полной ясности все-же нет. Да и кто знает, возможно эти жизни еще не вся картина целиком, в контексте поставленной Учителем задачи».

Выйдя за границы «места», которые по его ощущениям заканчивались за условной линией надписи «Место для…», Влад поблагодарил пространство за все, что оно ему дало. Он не знал, вернется ли он сюда еще, но то, что ему нужно будет еще побывать в мире Энвара — он знал.

До станции Влад дошел к двум часам ночи. Здесь были люди в привычной ему одежде, ездили машины, и это совсем не вязалось с обликом, например, Эйны. Он вспоминал ее притягательность и как-то по — доброму завидовал сейчас Энвару. Хотя и понимал, что это крайне глупо.

Воскресенье ушло на подготовку к рабочему понедельнику — его известили, что завтра будет встреча с руководителем института, по итогам знакомства с его докладом.

Вечером, выйдя поужинать в ближайшее кафе, Влад окунулся в жизнь города и заметил, что сознание становится гибче — он уже почти не замечает напряжения при переключении между мирами, и почти не подвержен «синдрому зависания мышления». Так он назвал провалы в восприятии, которых даже испугался сначала, когда не мог вспомнить простейших вещей, после первого нырка в жизнь Древнего Рима.

В кафе было не очень уютно, Влад сел за столик на улице. Играла легкая музыка и немногие люди спокойно общались, занятые своими интересами. Мимо прошел человек, одетый в длинный черный халат. Халат… В Москве… Влад посмотрел, замечает ли кто-то еще этого человека и увидев, что он заговорил с официантом, успокоился. И тут неожиданно, к нему за стол сел другой человек. Не в халате, но в каком-то странном пиджаке, немного похожем на старинный кафтан. Только на кафтан сейчас и смотрел Влад, силясь держаться спокойно.

— Молодой человек, не поможете ли мне найти свой вчерашний день? — спросил этот «кафтан», немного с прононсом.

— «Француза мне только не хватало сегодня», — подумал Влад, и сказал вслух, — Раз уж сели за мой стол — расскажите, что за история вас побудила подойти?

— Я не француз. Я итальянец, родился в России, а картавлю от рождения.

Влад оглянулся по сторонам. Не очень — то хорошо, когда не совсем приятный человек читает твои мысли. Внутренне призвав на помощь Доржо, Влад сказал:

— Допустим. Что нужно от меня?

— Скажем, мы знаем, куда вы ездили вчера и что там делали. Скажем, что нам это не нравится. Скажем, чтобы вы держались подальше от этой гнусной истории с погружениями туда, куда тебе лезть не надо!

На последней фразе картавый голос почти перешел на шипение, и Влад сразу узнал в нем Дугпу. Опасно? Не то слово. Но Влад, собравшись и вспомнив, как он разошелся с волками, ответил:

— Не твое дело, Дугпа. Отойди от меня!

— Мы знаем про тебя всё! Мы всюду тебя видим, и еще повторяем — отступись, иначе пожалеешь!

— Именем Великого! Отойди от меня!

Здесь Влад заметил, как напряглась шея «кафтана» и как по его кистям рук поползли черные змейки под кожей. Словно почернели и загуляли вены.

— Именем Великого! Отойди от меня!

«Кафтан» взвизгнул и грузно опал на стуле, закинув голову назад. Влад буквально видел, как из — за его головы мелькнула черная тень, описала полукруг и исчезла в проходе между столами напротив. Тряся головой, «кафтан» пытался рассмотреть, что перед ним. Сфокусировав зрение, он выдохнул:

— Прошу прощения! Где я? Ох, к черту подробности! Кто я?!

Влад ничего не ответил, просто встал и вышел из здания кафе. Ужин был испорчен. Физически чувствуя необходимость поддержки Доржо, Влад направился домой, жарить яичницу.

Уже дома, вспоминая инцидент в кафе, Влад размышлял о том, как быть. Ведь сказанное Дугпой было очень похоже на правду. — «И имя мне — легион» — вслух подумал Влад словами врага человечества, обращенными к Иисусу. Влад будь — то снова смотрел сейчас на полчища фурий, скачущих по головам скинувших физические оболочки людей, заживо гниющих в нижних мирах.

Может ли тонкое тело гнить? Наверное, не само тело, но то, что прилипло к нему за время земной жизни. Раздражение. Или злость. Или похоть или иные дурно пахнущие состояния, от которых Душа болеет, отходя все дальше от Высоких миров, благоухающих под сенью Великого Духа…

Влад решил в тот день найти действенные способы защиты от фурий, чей послушный раб Дугпа вот так запросто мог прийти к нему, захватив чужое тело, одержав черную победу над чьей-то слабой душой. Но что это могло быть? Много читая книги, Влад, конечно знал о действии слова. И он встречал не так давно, упоминание о том, что знающие люди создают терафимы.

Особенные вещи, которые долго и старательно готовят с помощью мысли и слова для, например, защиты. Или для передачи послания тем, кто их коснется, или еще для разных целей. Терафимы, бывают злонаправленными и благодатными. Такими точно, чьи руки, чьи мысли, и чьи слова дают им жизнь. Решив действовать интуитивно и полагаться на знаки, Влад, желая заручиться поддержкой Высших Сил, обратился к своему самому любимому Воину — Архангелу Михаилу:

— Михаил, Михаил! На зов мой приди,

Мечом синепламенным освободи!

Направь Божью Мощь и защиту сегодня в мир мой!

Знамя Веры Твоей разверни надо мной!

Пронзи синей молнией Душу мою!

Лучистым и цельным теперь я стою!

Михаил, Михаил! Легионы синие!

Верным и истинным, храни меня ныне!