Бесплатный фрагмент - Три дня до прошлого

Над прошлым, настоящим и будущим имеет власть человек.

А. С. Грин

Самому лучшему на свете котику Тоше. Мягких тебе облачков, моё рыжее солнышко.

Часть 1. День первый. Август

Глава 1

Моя магия пробудилась в последний день лета.

Накануне ночью разразилась жуткая гроза. Я сплю очень крепко, но оглушительные раскаты грома напугали Кота. Он запрыгнул ко мне на подушку и истошно заорал над ухом. В ужасе я подскочила и спросонья долго не могла понять, что происходит. Ливень хлестал в окна, капли градом стучали по стеклу. Вспыхнула молния, комната озарилась неестественным белым светом, затем загремело с такой силой, что по всему Мéйригу жалобно завыли собаки. Кот мелко дрожал и прижимался к моему боку, я погладила его по шелковистой шёрстке.

Кота выклянчила на свой день рождения Мари́та. Когда-то я тоже просила котёнка, но мама лишь поджала губы. Кошка в доме — дополнительные хлопоты, клочья шерсти повсюду и ободранные диваны. Однако стоило Марите недельку похныкать, и отчим торжественно преподнёс ей корзинку с очаровательным пушистым комочком. Мама сделала вид, что страшно рада, я же получила втык за кислую физиономию. Марита охладела к котёнку уже к вечеру: оказывается, к умильной мордашке прилагаются лужицы и кучки в неположенных местах, а крошечные коготки оставляют царапины на руках и зацепки на одежде. Кота изгнали на кухню, откуда он незаметно переместился в мою комнату. Мне ухаживать за котёнком только в радость, единственная загвоздка — имя. Называть указанным в родословной — Родри́гес О́ттер Ку́нел — извините, язык сломаешь. Тем, что дала Марита, Ро́ди, — не собираюсь из принципа, не терплю, когда у животных вместо кличек человеческие имена. Поэтому полугодовалый кот для меня просто Кот. Озорной, любопытный и непоседливый, как все подростки.

— Спи, — сказала я ему. — Это всего лишь гроза.

Он со мной не согласился. Кошачьи глаза, похожие на полудрагоценные бусины из оникса, с тревогой уставились в окно. Отчим часто повторял, что кошки — провидцы не хуже служителей Вездесущего. Возможно, Кот уже тогда предвидел будущее. От моих поглаживаний он успокоился и басовито замурлыкал, и под эти мирные звуки я опять провалилась в сон.

Утро началось с того, что Кот добрался до пакета с кормом, который стоял на верхней полке шкафа. Как ему это удалось — загадка, ведь я всегда плотно закрываю дверцы. К досаде Кота, пакет был практически пуст, а за новым нужно было идти в кладовую. На Кота я не сердилась: всё равно давно пора вставать. И так я слишком расслабилась за летние каникулы. Марита поднималась ближе к полудню, и мама делала мне замечания, если я шумела. Шумом считались и посещения общей ванной между нашими комнатами, поэтому я стала пользоваться гостевой на первом этаже. Неудобно, но это ведь только на два месяца. Занятия в школе с девяти, уже завтра Марита опять начнёт ныть, жаловаться и срывать на мне недовольство. Ругаться с ней строжайше запрещено, надо стиснуть зубы и как-то перетерпеть последний год. В конце зимы мне исполнится восемнадцать, весной я получу аттестат, и прости-прощай Мейриг. На будущее у меня свои планы.

— Мяу! — громко напомнил о себе Кот и укоризненно пошуршал разодранным пакетом.

Следовало поторопиться. Я тихонько спустилась, быстро умылась и расчесала длинные бело-пепельные волосы, предмет страшной зависти Мариты. В детстве мама стригла меня так коротко, что на голове топорщился короткий ёжик. Если бы не платья, никто бы и не догадался, что я девочка. В тринадцать я взбунтовалась и заявила, что больше издеваться над собой не дам. Отчим встал на мою сторону, и теперь густая грива спускается ниже лопаток. С ней непросто управляться, но это память об отце. Когда я смотрю на себя в зеркало, то в первую очередь думаю о нём.

Чтобы не разбудить Мариту, я старалась двигаться как можно тише. Сначала надо отнести корм коту, затем сообразить что-нибудь на завтрак себе. Готовлю я неплохо, давно могла бы помогать маме, только она не позволяет: на кухне должна быть одна хозяйка. Марита и вовсе корчит рожи — мол, у меня вся еда «не такая». Раньше я из-за этого расстраивалась, потом перестала. Когда мама с Маритой отправляются в Ро́ймур на целый день, отчим с огромным удовольствием уплетает и нахваливает мою стряпню, а он большой гурман.

Голоса за дверью меня удивили. Как правило, отчим в это время уже уходил на службу, а мама вставала незадолго до Мариты. Но в столовой разговаривали именно они.

— …Сними ей комнату или даже квартиру, и пусть переселяется! Сколько ещё я должна терпеть? — с надрывом произнесла мама.

— Ты перегибаешь, Áди, — мягко увещевал отчим. — Хоть Э́ля и взрослая девочка, ей рано жить отдельно.

— Я не хочу её видеть, — мамин голос сорвался в всхлип. — Неужели ты этого не понимаешь, Грег? Она копия Ардо́! Его клятые нечеловеческие глаза, эти белые волосы! Каждый день — ненавистное напоминание!

— Пожалуйста, Ади, успокойся, — попросил отчим. — Эля заканчивает школу, тебе нужно просто подождать…

Дальше я не смогла слушать, понеслась к себе. Хлопнула дверью, не заботясь о том, что громкий звук разнесётся по всему дому. Упала на кровать, вцепилась зубами в подушку.

Своего отца я не помню. Совсем. Когда он умер, мне не было трёх лет. В нашем доме не сохранилось даже визоснимков — теперь я понимаю, почему. Впервые я увидела лицо отца на портрете к некрологу в базе государственного архива. Элáр Вестиáр Ардо, сто тридцать четыре года — расцвет жизни для магов, которые живут вдвое дольше людей. Начальник отдела расследований преступлений против личности Службы контроля Винéи, убит при невыясненных обстоятельствах, длинный перечень наград и заслуг. Я действительно очень на него похожа: радужки моих глаз необычного ярко-изумрудного цвета. До сегодняшнего утра я считала, что мама никогда не говорит об отце, потому что до сих пор горюет. И пусть она любит меня не так, как Мариту, но всё же любит.

Оказывается, я ошибалась.

— Мяу! — требовательно заявил Кот и выразительно покосился на пустые миски. Воды тоже осталось на донышке. — Мяу?

— С тобой не поплачешь, проглотина, — усмехнулась я сквозь слёзы.

Пришлось вставать и снова идти в кладовую за кормом, заодно я прихватила бутылку с водой. О завтраке уже не думала. Боль уступила место злости. Я почти совершеннолетняя. Поговорю с руководителем нашего класса или даже с директором школы. Быть может, мне разрешат учиться заочно, тогда я смогу подрабатывать и снимать комнату… Неожиданно я уткнулась во что-то мягкое.

— Смотри, куда прёшь, дылда! — взвизгнула Марита.

В другой раз я безучастно извинилась бы — как поступала обычно. Проще попросить прощения, чем выслушивать истеричные вопли избалованного подростка. Сейчас я сощурила глаза.

— Повежливее, коротышка.

Мама требовала относиться к Марите как к сестре. Я честно пыталась. Внушала себе, что она младшая, нуждается в защите. Но уже к шести годам Марита прекрасно понимала, кто из нас «доченька», «солнышко» и «ласточка», а к кому относятся сухие «замолчи, уступи, иди в свою комнату». Мама в лучшем случае говорила мне «ты». Марита перебрала все оскорбительные клички, которые по мере её взросления становились более едкими. И только отчим звал меня по имени, сократив его из звучного Аринэ́лия до ласкового Э́ля.

— Как ты меня назвала?! — взвилась Марита. — Мама! Э́лия обзывается!

— Кричи громче, — усмехнулась я. — Она в столовой, там не слышно.

Руки у меня были заняты пакетом с кошачьим кормом и бутылкой с водой, поэтому подвинуть довольно-таки пышную Мариту я не могла. Шагнула вперёд. Наверное, выражение моего лица было далеко от обычной деланой невозмутимости, потому что Марита испугалась всерьёз и заголосила на весь дом:

— Мама-а! Элия спятила!

Откровенное враньё всегда сходило Марите с рук, чем она пользовалась без зазрения совести. При любом раскладе наказывали меня — лишали прогулок и сладкого, заставляли заниматься уборкой и запирали в комнате. Доказывать свою правоту было бессмысленно, жаловаться некому. Бабушки и дедушки, которые могли бы вступиться за внучку, давно растворились в Гармонии. В результате я разлюбила шоколад и конфеты, привыкла к домашней работе и пристрастилась к чтению.

Мама появилась быстро, за ней маячила солидная фигура отчима.

— Немедленно извинись, — сразу бросила мне мама.

— Не собираюсь, — отчеканила я. — Ардо не извиняются.

— Что?.. — ахнула она. — Ну-ка, повтори!

— Ардо не извиняются. Особенно когда извиняться не за что, — я смотрела ей в лицо. — Марита нагрубила первая. Я назвала её коротышкой. Мы в расчёте.

Покашливание отчима заставило маму отмереть.

— Иди к себе в комнату, — ледяным тоном произнесла она.

— Я туда и шла.

— Она меня толкнула! — не преминула соврать Марита.

— Лжёшь, — я с трудом сдерживала гнев. — Никто тебя не толкал. Ты специально встала посреди дороги. Теперь я могу пройти? У меня Кот голодный.

Возможно, если бы Марита в этот момент отступила, ничего бы не случилось. Ей просто стоило промолчать, меня как-нибудь наказали бы, и на этом всё закончилось. Но она рванула в мою комнату и через минуту вытащила упирающегося Кота.

— Роди подарили мне! — торжествующе крикнула Марита. — Он мой, поняла, дылда?

Непривычный к подобному бесцеремонному обращению Кот изловчился и цапнул её за палец. Несильно, но зубы у кошек острые. От неожиданности Марита разжала руки, Кот полетел вниз и распластался на полу.

— Ах ты, дрянь! — Марита занесла ногу для пинка.

Гнев внутри меня взорвался ослепительно яркой вспышкой. Перед глазами полыхнуло зеленью, дом ощутимо качнулся. Словно одна из ночных молний ударила рядом.

— Аааааа! — резанул уши вопль.

Когда зрение восстановилось, первое, что я увидела, — дымящиеся края дыры в полу. Затем — обугленные обои, пятно зелёной копоти на потолке, совершенно белое лицо мамы и потрясённый взгляд отчима. Марита успела отскочить и теперь голосила как резаная.

— Мари, доченька, ты цела?! — мама ощупала её и выплюнула с отвращением: — Проклятая кровь Ардо!

Она обняла Мариту и повела её к лестнице. Напоследок обернулась:

— Грег, пожалуйста. Разберись с этим.

Невероятно, но я не выпустила из рук корм и воду. А единственная мысль, которая билась в моей голове, — это не пострадал ли Кот.

— Эля? — на моё плечо легла ладонь отчима. — С тобой всё хорошо? Голова не кружится?

— Нет, — тихо ответила я. Меня слегка подташнивало, но скорее от испуга. — Грег, ты не видел — Кот убежал?

— Рванул к тебе в комнату, — успокоил меня отчим. — Пойдём, Эля, поговорим. Поставь пакет и бутылку, они, в отличие от кота, никуда не убегут.

Корм и воду я пристроила подальше от дыры. Края перекрытия оплавились и покрылись изумрудно-зелёным налётом. Внизу виднелся ковёр в гостиной и плюшевый подлокотник дивана. Неужели во мне заключена такая сила?!

Отчим привёл меня в свой кабинет, усадил в кресло. Достал из секретера припрятанный графин и плеснул в бокал на полпальца наливки. Вишнёвый аромат поплыл по комнате.

— Тебе не предлагаю, — вздохнул отчим. — Теперь тебе спиртное нельзя. А я, прости, выпью. До сих пор поджилки трясутся.

— Грег, я не хотела, — склонила голову, чтобы спрятать слёзы. — Прости, что чуть не покалечила Мариту и разрушила дом.

— Ну, предположим, небольшая дырка в перекрытии — это не весь дом, — преувеличенно бодро откликнулся он. — Слава Вездесущему, что все остались живы. Пробуждение магии в таком позднем возрасте обычно чревато гораздо более серьёзными последствиями. Бывает, и города палят, вспомни легенду о Керване.

Я вымученно улыбнулась.

— Твой отец был очень сильным магом, — отчим присел в кресло напротив, допил наливку и отставил пустой бокал. — Меня удивило отсутствие дара у его дочери. Магия в детях просыпается в десять-двенадцать лет, с тобой этого не произошло. Я говорил Адели́не, что это странно, стоит отвести тебя в Винею и показать комиссии при Университете. Она наотрез отказалась. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответила я, прислушавшись к себе. Тошнота прошла, страх потихоньку отступил. — Никаких изменений. Грег, что будет дальше?

— Мы сейчас с тобой оденемся и отправимся в Винею. Почти половина десятого, в Университете обязательно кто-нибудь должен быть. Увы, людям слишком мало известно о магии, а я всего лишь человек. Восемь лет назад почитывал популярные брошюрки, но помню только, что тебе ни в коем случае нельзя волноваться, употреблять алкоголь и другие возбуждающие напитки.

— Клиф тоже нельзя? — расстроилась я.

— В Университете и спросим, — подмигнул мне отчим. — Беги, наводи красоту и выходи, я буду ждать тебя во дворе.

Проходя мимо дыры, я содрогнулась. Размером с арбуз, не меньше. На звук моих шагов Кот высунул голову из-под кровати, убедился, что я одна, и вылез целиком. Вот что в нём такого породистого? Бэрлáйский экзотический, фу-ты ну-ты. Обычный, серый, полосатый. Десятки точно таких же бегают по улицам и дрыхнут на крышках мусорных баков.

— Мя-мя-мя! — заторопился к миске Кот. — Мя-урм-ур, — захрустел он кормом.

Собиралась я недолго. Не было настроения наряжаться — до сих пор при мысли, что я могла навредить кому-то из родных, по коже бегали мурашки. Надела первое попавшееся платье и подколола волосы. Отражение в зеркале вновь напомнило об отце и маминой ненависти.

Вначале я звала Грега папой. Он даже радовался. Мама запретила. «Твой отец мёртв», — жёстко заявила она. Тогда я смутно понимала, что значит «мёртв», просто приняла как данность: у меня нет отца. А если бы был, то обязательно любил бы меня и не давал наказывать. Много раз, глотая слёзы, я вела с ним длинные разговоры, рассказывала, как провела день, хвасталась своими рисунками. Тогда я представляла его похожим на отчима. Лишь в шесть лет я узнала, что мой отец — маг. Это было невероятно, словно он оказался бы королём из сказки или известным визоактёром.

Магов в мире очень-очень мало. Всего несколько тысяч против миллионного населения Лáрии. В основном они живут в Винее и держатся крайне замкнуто. Кроме самых распространённых фактов — долголетие, внешность, иммунитет к болезням — людям о них почти ничего не известно. Арки мгновенных перемещений, визионы, управление погодой, успехи в сельском хозяйстве и животноводстве, долговечность сооружений, достижения в медицине — всем этим Лария обязана магам. Даже летоисчисление начинается с момента появления первого мага, в учебниках так и написано — Точка отсчёта. Вездесущий родился в семье обычных людей и, если верить служителям, после окончания земного пути превратился в чистую энергию Великой Гармонии, окружающую мир. И мы не умираем — присоединяемся к нему, уходим за грань бытия в иное измерение и пространство. Когда человека после смерти приносят в храм Вездесущего, физическое тело растворяется в этой энергии, а душа отправляется в Гармонию. Или же в Хаос, если при жизни этот человек совершил слишком много дурного.

Мой отец был более чем достойным магом — так писали в некрологе. За что мама его возненавидела? Настолько, что эта ненависть перешла на меня?.. Вернусь из Винеи, побегу в школу, а если лара Но́мака там нет, то придётся его разыскать. Вопрос с заочным обучением следует решить до начала учебного года, и потом спешно искать работу и комнату.

Кот потёрся о мои ноги — благодарил. Запрыгнул на письменный стол, выгнул полосатую спину и довольно заурчал. Я погладила его и вздохнула. Можно даже не пытаться. Марита не отдаст Кота из вредности, и просить бессмысленно. Порой она забирала мои вещи или игрушки только затем, чтобы лишний раз подчеркнуть, кого больше любят. Ей не нужны были ни книжки, ни краски, но нравилось моё бессилие. Не станешь же каждый раз жаловаться отчиму, да и он ничего не мог поделать. Мама приказывала отдать Марите всё, что та отнимала. Это называлось: «Ты старшая, ты должна уступать».

— Веди себя хорошо, — строго наказала я Коту на прощание.

Глава 2

Отчим критически разглядывал газон перед нашим домом — не пора ли стричь? На мой непредвзятый взгляд, газон всегда выглядел идеальным, но мама постоянно находила к чему придраться. Грег обернулся, одобрительно кивнул.

— Идём, Эля. Ади попросила не задерживаться.

— Может, я схожу одна? — смутилась я.

— Думаю, в Университете потребуется моё присутствие, — покачал головой отчим. — Всё же ты несовершеннолетняя даже по законам Ларии, а маги, насколько я в курсе, считаются самостоятельными лишь с двадцати одного года.

Ближайшая арка пространственных переходов находилась на перекрёстке Центральной улицы и Оро́нского проспекта, минут десять неспешным шагом. По пути нам то и дело попадались последствия ночной грозы: прибитые дождём бархатцы на клумбах, сорванные с балконов ветром разбитые горшки с петуниями, поломанные толстые ветки. На поверхности огромных луж покачивались кораблики чуть тронутых желтизной берёзовых листьев.

— Грег, почему ты сегодня не на работе? — спохватилась я.

— У нас в департаменте маги из Службы контроля будут искать какие-то следы. То ли хищение, то ли подлог — слухи разнятся, — хмыкнул отчим. — Велели всем отдыхать, чтобы под ногами не путались, остались лишь начальник и его заместитель. А сотрудники и рады. Кто будет возражать против внепланового выходного?

— И как тебе маги? — спросила я с жадным интересом.

— Так их только сегодня ожидают, ближе к полудню, — развёл руками отчим.

Монументальная белая арка притягивала взгляд ещё издали. Вверху сверкал золотой герб Винеи — летящая птица на фоне звёзд. Когда арка спит, между колоннами видны дома на той стороне улицы, в активном состоянии проём затягивает бирюзовая пелена. Панель для набора адреса расположена высоко, чтобы не достали дети. Но, даже случись такое, арка не пропустит никого ниже ста тридцати ри без сопровождения взрослого человека. Маленькими мы с Лéри частенько пытались обмануть устройство. Вставали на цыпочки, подставляли скамейку, надевали туфли на высоченных каблуках и по нескольку шляп — безрезультатно. Сто тридцать ри: я доросла до них в девять лет, Лери в одиннадцать, но к тому времени желание озорничать пропало.

Сейчас во мне сто восемьдесят четыре ри, год назад я переросла отчима и на две головы выше мамы. Действительно, дылда. Однако никто, кроме Мариты, не осмеливается меня так называть. С виду я вылитый маг, а ссориться с магами дураков нет.

— Университет, Университет, — забормотал отчим, выискивая нужную кнопку. — Да где же он?

Самые важные пункты были вынесены в отдельное меню. «Правительство», «Винейский целительский центр», «Служба контроля», «Высшая государственная школа», «Совет магов». Мой палец нажал на кнопку с надписью «Университет магии». Бирюзовая дымка поползла от краёв к середине, а затем замерцала, показывая готовность к переброске. Шаг — и сонные улочки Мейрига сменились столичной суетой. Спешили на работу чинные служащие в строгих официальных костюмах, среди которых изредка мелькала пёстрая форма курьеров. Небо закрыли многоэтажные дома-башни из стекла и стали, в зеркальных фасадах отражались белые барашки кучевых облаков. Когда-то Университет магии построили на окраине Винеи, но с тех пор прошло семнадцать веков. Столица разрослась, и комплекс старинных зданий за изящной оградой оказался прямо в центре делового района. Винея — город-государство, одновременно и столица Ларии, и самостоятельный замкнутый мир. Университет — государство в государстве, насколько мне известно, его ректор не подчиняется ни правительству, ни даже Совету магов.

В десять лет я ложилась вечером и вскакивала утром с одной-единственной мыслью: скоро во мне проснётся магия! Каждый день я ждала изменений и старательно щёлкала пальцами — жест, подсмотренный по визио́ну. Ничего. Ни искорки, ни колебания воздуха. Лери подлетала ко мне с жадным любопытством на лице: «Как? Есть?!» Над кроватью я повесила вырезанную из журнала картинку с изображением Университета: величественные белокаменные здания, вытянутые вверх тонкие шпили и удивительные каменные птицы на крышах. Мама здорово отругала меня за то, что порчу обои. Пришлось спрятать вырезку под подушку и втайне представлять, как это будет: я захожу в ворота, поднимаю голову и вижу стрельчатые окна, ступенчатые карнизы, крылатые статуи и золотой герб Винеи над главным зданием.

Магия не пробудилась. Ни в десять, ни в одиннадцать, ни в двенадцать. В тринадцать лет я разорвала злополучную картинку в мелкие клочья и запретила себе думать об Университете. Только он ещё долго снился мне — прекрасная и недостижимая мечта. Я гордилась своей кровью и примечательной внешностью, но смирилась с тем, что магом уже не стану. После окончания средней школы я без колебаний решила учиться на следователя. На то у меня были две веские причины. Первая — явная: вырваться из дома. Следовательскому делу обучали лишь в высшей государственной школе Винеи, где студентам предоставляли общежитие и стипендию. Вторая — тайная, о которой знала одна Лери. Только следователь мог попасть в архивы Службы контроля и прочитать материалы нераскрытого дела об убийстве элара Ардо. Ни отчиму, ни тем более маме я о своих планах не рассказывала, зато поднажала на учёбу, закончила год с отличием и не собиралась снижать планку. В высшую школу принимали исключительно за успеваемость, никаких платных мест.

— Эля! — окликнул меня отчим. — Витаешь в облаках?

Я вздрогнула и очнулась. Вот они, заветные ворота Университета. Справа и слева их охраняли две огромные каменные статуи, изображающие крылатых демонов Хаоса, прекрасных и грозных одновременно. Символично: переступив порог, маг оставляет Хаос позади и начинает служить Гармонии. Чтобы лишний раз не тревожить массивные створки, рядом в ограде прорезали небольшую калитку для посетителей. За оградой раскинулся парк с подстриженными кустами, пышными клумбами и бордюрами из цветов вдоль дорожек. Корпуса на самом деле оказались белые-белые, глаза слепило. Отчим крутил головой, выискивая указатели.

— Думаю, нам сюда, — потянул он меня вбок.

Мы пошли по дорожке из крупного розового песка. В парке — хотя не знаю, правильно ли называть парком место, где вместо деревьев одни кусты, — одновременно прогуливалось столько магов, сколько я не встречала в своей жизни. Мага ни за что не перепутаешь с человеком, они слишком рослые, яркие, броские. Если блондин, то до светлого пепла, если брюнет, то обязательно иссиня-чёрный. Волосы у них всегда длинные и ухоженные, глаза насыщенно голубые, синие или изумрудно-зелёные, как у меня. Попалась и парочка будущих служителей Вездесущего — с янтарными радужками и огненно-рыжими шевелюрами. Никто на нас открыто не пялился, однако я всё равно испытывала робость.

Здания Университета подавляли своими размерами. Дверь со скромной табличкой «Приёмная комиссия» терялась на фоне монументальной кладки и отполированных до блеска колонн. За дверью начинался просторный светлый зал. Вдоль стен тянулись застеклённые шкафы с пёстрыми рядами папок, между ними вклинились этажерки с ворохом разномастных брошюр и буклетов. Посередине стоял заваленный бумагами стол с визионами, за которым спиной к нам сидела стройная молодая женщина. Подколотые с боков волосы цвета воронова крыла свешивались до пояса. На звук шагов она обернулась и поспешно поднялась. Ярко-голубые глаза остановились на мне и на секунду расширились от изумления. Затем женщина дружелюбно улыбнулась.

— Добрый день! Сэнсáлия Ринд, к вашим услугам. Чем могу быть полезна?

— У меня сегодня проснулась магия! — выпалила я и тут же поправилась: — Добрый день!

— Добрый день, элáра Ринд, — поклонился отчим. — Мы из Мейрига. Я — Грéгор Кри́што, это моя падчерица Аринэлия Ардо.

— Ардо? — переспросила Ринд. — Дочь Вестиара Ардо?

— Да.

Она отвернулась, чтобы убрать с ближайших стульев стопки документов.

— Присаживайтесь, пожалуйста. Прошу прощения за беспорядок, почему-то постоянно перед началом нового учебного года творится Хаос знает что. Итак, магия пробудилась только сейчас, несмотря на то что вам, — пронзительный взгляд на меня, — семнадцать с половиной лет. Как это произошло?

— Я разозлилась, — призналась честно. — И пробила дыру в полу.

— Большую дыру? — серьёзно спросила Ринд.

— Треть э́ри, не меньше, — вздохнула я.

— Ерунда! — опять улыбнулась она. — Вы знаете легенду о Керване?

Отчим сдавленно хмыкнул.

— Мне очень не хотелось бы сжигать города, — заметила я смущённо.

— Ну, уровня Кервана вам, увы, не достичь, — звонко рассмеялась Ринд. — Всё-таки он был бирюзовым, а подобные маги рождаются раз в два-три века. Лар Кришто, будьте добры, возьмите лист бумаги и ручку, я продиктую список необходимых документов. Элара Ардо несовершеннолетняя, нужно согласие её матери и ваше. Где-то тут были чистые бланки… вот, держите. Впишете имя и поставите подпись. Невероятная удача, что вы подоспели к началу семестра, до конца дня мы уладим все формальности.

— Простите, — растерялся отчим. — Значит, Эля будет учиться в Университете?

— А вам совсем не жалко собственного дома? — окончательно развеселилась Ринд. — У девочки, знаете ли, такая наследственность, что город — не город, но здание она вполне способна снести. Разумеется, я забираю её в Университет! Становление магии — процесс небезопасный и небыстрый, он должен проходить под строгим контролем. Эля… вы позволите себя так называть?

— Конечно, — просияла я.

— Так вот, Эля, дар — это не только привилегия, но и огромная ответственность. Теперь вы наравне со всеми магами отвечаете за благополучие и процветание Ларии, моя дорогая. А мы ответственны за вас, — Ринд подмигнула мне. — Выше голову, девочка!

Хлопнула дверь в дальнем конце зала, и вошёл хмурый молодой человек… нет, маг. Угольно-чёрные волосы были собраны в низкий хвост, рубашка с коротким рукавом открывала загорелые жилистые предплечья. При виде Ринд он оживился.

— Наконец-то я тебя нашёл. Нужно обсудить…

— Очень хорошо, Дин, — перебила его она. — Присядь пока, у меня к тебе серьёзный разговор. На чём мы остановились? — Ринд снова повернулась к нам. — Перечень! Лар Кришто, пишите!

Пока она диктовала, я аккуратно, из-под ресниц, разглядывала мага. Наверное, дар как-то влияет на внешность, иначе чем объяснить то, что все маги — писаные красавцы? Дин не был исключением: появись такой учитель в нашей школе, в него влюбились бы все девочки, девушки и преподавательницы без исключений. Он устроился за соседним столиком и занялся тем, что начал просматривать и сортировать сваленные в кучу документы. Длинные пальцы так и мелькали — ухоженные, с ровной гладкой кожей и блестящими ногтями. Словно почувствовав моё внимание, маг поднял голову: у него оказались синие-синие глаза и строгий, пронизывающий взгляд, от которого мне стало неуютно.

— Эля! — услышала я голос Ринд. — Минуточку внимания!

Я виновато встрепенулась.

— Сегодня в половине седьмого я жду тебя в своём кабинете со всеми документами. Надеюсь, к этому времени освободится твой будущий куратор. Можешь взять с собой любое количество вещей, которое сочтёшь необходимым. Ближайшие полгода тебе нежелательно покидать территорию Университета. Остальное решим по месту, — Ринд лучезарно улыбнулась. — Всего доброго, лар Кришто.

Отчим поднялся и поклонился, я медлила.

— Элара Ринд, в вашем кабинете — это где?

— Ах да! — она взяла из стопки сложенный вдвое буклет и протянула мне. — На обороте план главного корпуса, стрелочками указан путь, не заблу́дитесь. И, пожалуйста, не опаздывайте. Итак, Дин, в первую очередь мы должны…

Вслед за отчимом я вышла наружу. Где-то высоко раздался мелодичный перезвон, затем одиннадцать гулких ударов: пробили время часы на башне главного корпуса. Они словно заставили очнуться и осознать, что это мне не снится. Заветная детская мечта сбылась. Меня действительно приняли в Университет магии Винеи. Восемь лет назад я прыгала бы от счастья, сейчас мои чувства больше походили на оторопь.

— Грег, что за документы требуется собрать? — спросила я взволнованно.

— Ничего особенного, обычный комплект. Времени у нас достаточно, мы всё успеем, — успокоил он. — Как ты смотришь на то, чтобы зайти в клифейню? Ты не завтракала, я тоже. Вот досада, я так и не узнал, можно ли тебе клиф!

— Думаю, теперь это неважно, раз я буду питаться в Университете. Там точно ничем неположенным не накормят. Но я с огромным удовольствием выпью чашечку напоследок.

У арки собралась толпа народа, нам пришлось ждать. Я ещё раз оглянулась на величественные белые здания за ажурной оградой. Сердце ёкнуло. А если мама не подпишет согласие? Она ненавидит магов и магию, отказывается от любых товаров с магическим компонентом. Даже визион в нашем доме появился только после устроенной Маритой истерики. Вдруг мама будет против того, чтобы я училась?

«Она не хочет тебя видеть и лишь обрадуется, когда ты уйдёшь навсегда, — услужливо подсказал внутренний голос. — К тому же магия — это не струя воды из крана: перекрыл вентиль и тут же перестало течь. Раз уж пробудилась, начнёт расти и вырываться при каждом удобном случае. Мама своим собственным домом рисковать не будет, тем более что ты можешь случайно навредить ей или Марите».

Отчим деликатно кашлянул: подошла наша очередь. Мейриг после красочной и шумной Винеи показался мне слишком тихим, унылым и бесцветным. Контраст подчеркнуло белёсое небо и отсутствие прохожих. Наш район, как принято говорить, спальный, — утопающие в зелени садов домá состоятельных людей. Единственная на всю округу клифéйня на Оронском проспекте работала круглые сутки. Благодаря раннему времени все столики на летней террасе были свободны, выбирай любой. Я предпочла угловой в тени. Скучающая за стойкой официантка оживилась, принесла меню и уточнила: какой клиф мы будем? холодный, горячий, с сахаром, со специями? Клиф мы предпочитали сладкий и со сливками, меню отчим передал мне и заговорщицки подмигнул:

— Давай по пирожному, а? Пока Ади не видит.

Я заказала целых четыре пирожных с кремом, и отчим предвкушающе облизнулся. Мама не разрешает ему употреблять ни сладкое, ни мучное — борется с намечающимся животиком. Наверное, она права, хотя, на мой взгляд, полнота Грега не портит. Есть такие люди — приятные настолько, что уже не важно, сколько они весят, пятьдесят э́гре или сотню. Мой отчим — благодушный, уравновешенный и доброжелательный человек. Вывести его из себя практически невозможно, ещё сложнее с ним поругаться. При этом он не лентяй и не подкаблучник, спокойно выдерживает мамины придирки, капризы Мариты и мою замкнутость. Думаю, если бы не мама, Марита не выросла бы такой избалованной и взбалмошной. И у нас могла бы быть настоящая семья.

— Спасибо тебе большое, — прочувствованно произнесла я, глядя в светло-серые глаза Грега. — За то, что не сердишься за дыру… и вообще.

Он грустно улыбнулся.

— По-хорошему, Эля, это мне у тебя надо прощения попросить. Я же не слепой и видел, как Ади к тебе относится. Моя вина в том, что я очень люблю Аделину. Всегда любил, ещё со школы, но ни на что не надеялся. Ади совершенство, а я — тюфяк тюфяком, совсем ей не пара. Когда она вышла замуж за Ардо, думал, с ума сойду. И после того, как она ко мне вернулась, от радости чуть повторно рассудка не лишился. На руках носил и пылинки сдувал, уступал во всём. Я ведь тебя удочерить хотел, Ади не позволила.

Официантка принесла нам клиф в высоких стеклянных бокалах и блюдо с пирожными. Царапнула отчётливая мысль: теперь мы с отчимом долго не увидимся. Скорее всего, я покидаю Мейриг навсегда. Да, я знала, что однажды это обязательно произойдёт, но думала провести здесь ещё год. Доучиться и проститься нормально.

— Грег, всё равно — спасибо. Если бы не ты…

Продолжать дальше я не смогла — комок застрял в горле. Уткнулась в кружку с клифом.

— Эля, ты вправе обижаться на маму. Только постарайся и её понять. Ади жестоко разочаровалась в твоём отце, хотя до этого безумно его любила. А очень сильные чувства порой перерождаются в полную противоположность.

— Почему? — тихо спросила я.

Мама никогда не рассказывала о своём первом браке. Ни плохого, ни хорошего — ничего. Она была замужем четыре года, но этого периода для неё словно не существовало. Единственным напоминанием о её замужестве была я. Напоминанием, от которого так просто не избавиться.

— Потому, что такая любовь пытается добиться взаимности любой ценой. И когда вдруг выясняется, что твоя семейная идиллия — иллюзия, обманываться в своих надеждах слишком больно. Твой отец изменял Аделине, причём с самого начала их совместной жизни.

— Не верю, — помотала я головой. — Не может такого быть. Мама — красавица!

— Красота значит далеко не всё. Я вот неказистый, — отчим погладил себя по еле заметному животику, — зато счастливый. Когда-нибудь, Эля, мы ещё вернёмся к этому разговору. А пока постарайся не думать о грустном. У тебя впереди Винея, Университет, новые интересы, совсем другая жизнь.

Отчим допил клиф и мягко улыбнулся.

— Но я буду рад видеть тебя в любое время.

От волнения я сунула руки в карманы, что-то хрустнуло. Буклет из Университета, про который я чуть не забыла! Вытащила, развернула. План главного корпуса, красные стрелочки указывают путь от бокового входа к… кабинету ректора?! Точно: «Ректор Университета магии элара С. Ринд». Вот это повезло!

— Спасибо, Грег, — в третий раз повторила я.

Хандрить некогда. До шести нужно успеть найти Лери, сходить в школу попрощаться с ларом Номаком и собраться. И выполнение первого пункта откладывать нельзя — часы на террасе показывали половину двенадцатого, в полдень Лери куда-нибудь обязательно убежит. Она редко сидит дома, ей скучно в четырёх стенах.

— Ты сейчас домой? — уточнил отчим.

— Нет, к Лери.

— Но к обеду обязательно приходи. Всё-таки это наш последний совместный обед.

Мне очень захотелось его обнять, только я постеснялась. Неудобно взрослой девице проявлять телячьи нежности, особенно под любопытными взглядами официантки. Поэтому я просто кивнула и понеслась к Лери на Иримéйскую улицу.

Глава 3

У каждой уважающей себя девочки должна быть лучшая подруга. Моей стала Лéрика Сти́уш, полная моя противоположность. Я плоская долговязая блондинка — Лери миниатюрная фигуристая брюнетка. Мне сложно сходиться с людьми — она способна любого человека расположить к себе за пять минут. Меня за уши не оттащить от книг — её можно заставить читать, разве что приковав к книге цепью. И так во всём. Я никогда и ничем не болела, даже насморка не помню, старшая дочь молодых родителей: маме всего тридцать семь лет, отчим моложе её на полгода. Лери единственная поздняя дочка у пожилой пары, которая трясётся над каждым её чихом, однако это не помешало подруге переболеть всеми мыслимыми и немыслимыми детскими болячками.

Тем не менее мы неразлучны с того дня, как подрались на детской площадке из-за качелей. Ни одна не хотела уступать: Лери поставила мне синяк, я её укусила. Это была наша единственная ссора за тринадцать лет. Даже в прошлом году, когда нам понравился один и тот же мальчик из параллельного класса, мы умудрились решить вопрос мирно. Подошли к нему и честно предложили выбрать одну из нас. Кажется, парень испугался, во всяком случае, пробормотал нечто невнятное: мол, он не против гулять с обеими. После чего наша симпатия дружно сошла на нет: кому такой любвеобильный мямля нужен?

Вчера мы с Лери договорились встретиться в пять у школы, но наши планы не включали мою проснувшуюся магию. При мысли о том, что мы больше не будем учиться вместе, стало грустно. Хорошо, что визионы теперь доступны всем, не то что век тому назад, и родители Лери недавно купили новый. Связываться можно каждый вечер. Утешало и то обстоятельство, что следующим летом нам всё равно пришлось бы расстаться. Я планировала перебраться в Винею, подруга наметила себе институт в Неймáре.

Район Лери не такой престижный, дома здесь попроще и зелени гораздо меньше. Зато тут полно мелких магазинчиков, всевозможных мастерских, ателье и крошечных уютных клифеен. Дом подруги — на две семьи, газона перед ним нет, и фасад выходит сразу на улицу. Я привычно приложила ладонь к двери, замок тихо щёлкнул. В отличие от моей мамы лар Стиуш, как и большинство жителей Ларии, предубеждения к магии не испытывал и пользовался популярной магической охранной системой, распознающей и пропускающей избранных людей. В мансарду Лери вела отдельная крутая лестница: подруга шутила, что у неё собственные хоромы. Я взлетела наверх, перевела дух и постучала в дверь, украшенную плакатом с изображением архимага Винеи. Элар Дэрт ослепительно улыбался в камеру, а сверху красовался лозунг: «Твой выбор — будущее Ларии». Подозреваю, такие плакаты висели даже у тех, кому не было никакого дела до политики — уж больно хорош был зеленоглазый красавец-архимаг.

— Заходи! — бодро отозвалась Лери.

Она сидела на кровати, поджав ноги и задумчиво обозревая платья на вешалках в раскрытом настежь шкафу.

— Как ты считаешь, мне завтра делать упор на моей невероятной привлекательности или на выдающихся умственных способностях? — поинтересовалась подруга озабоченно.

— На твоих исключительных внутренних достоинствах, в том числе на редкостной скромности, — в тон откликнулась я.

— Решено! — Лери вскочила на ноги. — Надену строгое тёмно-серое платье с белой кружевной отделкой. Эля, у тебя что-то случилось?

— Так заметно?

— Вообще незаметно, — заверила она. — Но я чувствую! Садись и выкладывай!

Рассказывала я долго и обстоятельно, в конце показала буклет из Университета. Лери внимательно слушала.

— Эля, ты ведь так мечтала о магии, — заговорила она совсем иным тоном. — И согласись, здорово, что всё само собой сложилось. Университет куда лучше, чем съёмная квартира, случайные подработки и учёба по вечерам. Никакой нормальной работы ты не найдёшь — даже в уборщицы берут тех, кому есть восемнадцать. И в доме лара Кришто ты не осталась бы, с твоей-то гордостью. Правда, я на твоём месте тоже не задержалась бы ни секунды. Да я вообще не представляю, как ты жила все эти годы — одни стрижки наголо чего стоили!

Лери яростно вскинула подбородок.

— Веришь, я порой воображала себе всякое. Ты только не смейся, — она шмыгнула носом. — Вроде того, что тебя подкинули или твоя мама удочерила незаконную дочь первого мужа. Потому что я не понимаю, как можно не любить собственного ребёнка! Мне всего семнадцать, а я заранее обожаю своих будущих детей! У меня обязательно будут два мальчика и две девочки!

— Ты пока даже не замужем, — хмыкнула я. — К тому же собираешься пять лет учиться в своём технологическом.

— Ну и что? Одно другому не мешает! — возразила Лери. — Эля, ты словно не рада! Пусть я уже привыкла, что из тебя никаких эмоций не выжмешь, но сейчас ты должна хотя бы улыбнуться! Признайся — ты ведь счастлива? Винея! Университет магии!

— Мне не по себе, — честно ответила я. — Больше страшно, чем радостно.

— Тогда я счастлива за нас двоих. Наконец-то ты точно узнаешь, как погиб твой отец. Маги хранят тайны от людей, а ты теперь — маг! Это гораздо лучше, чем следователь! Конечно, грустно расставаться. А ещё ужасно жаль Кота. Его без тебя на помойку выбросят.

— На помойку не выбросят, он дорогой и породистый. Но и жизнь у него будет тоскливая, — я вздохнула. — Марите не до него, мама кошек терпеть не может, отчим целый день на службе.

— Бери Кота с собой, — предложила подруга.

— Ха-ха. Так к ректору и явлюсь — с Котом под мышкой, — вздохнула я. — Лери, прогуляешься со мной? Хочу попрощаться с ларом Номаком. Он сейчас должен быть в школе.

— Идём!

Она сменила домашние тапочки на туфли и бросила взгляд в зеркало. На её лице каждая черта по отдельности была не слишком привлекательна: курносый носик, полные щёчки, очень тёмные, почти чёрные глаза, густые широкие брови и чересчур пухлые губы, но всё вместе складывалось в гармоничную картину. Прибавить природное обаяние и живой, весёлый характер — и неудивительно, почему за Лери постоянно ухаживали парни. К тому же она сама часто увлекалась, причём всякий раз влюблялась по уши и навсегда. Длилось это «навсегда» от силы месяца три-четыре, потом вечная любовь плавно сходила на нет. По сравнению с подругой я ледышка, и с парнями до сих пор не встречалась. Один поцелуй в праздник Зимнего Перелома и несколько неудачных свиданий не в счёт.

На выходе из дома нас перехватила мама Лери, тоже плотная, миниатюрная и смуглая. Проседь в смоляных волосах она предпочитала не закрашивать, как не маскировала и морщинки-лучики в уголках глаз, словно гордилась своим возрастом.

— Мам, мы в школу! — на бегу бросила Лери.

— Обедать придёшь? — крикнула вдогонку лара Стиуш.

Хотела бы я, чтобы моя мама хоть раз о чём-либо спросила меня с такой теплотой!

— Не знаю, — отмахнулась подруга.

Школа находилась в четверти часа ходьбы. В девятнадцатом веке это внушительное старинное здание было центром поместья элара Мейрига Гиро́. Над входом красовалась дата постройки — тысяча восемьсот пятьдесят девятый год. В холле школяров встречала бронзовая статуя бывшего хозяина в забавной длиннополой мантии члена Совета магов и с бляхой на груди. Верная примета: потрёшь бляху — сдашь экзамен, и украшение всегда блестело, словно только что отлитое. Лицо Мейрига юное, тонкое, хотя он позировал в зрелом возрасте. Маги почти не стареют до двухсот лет, я пока ни разу не видела седых и морщинистых. А ещё элар Гиро происходил из смешанной семьи, его отец был человеком.

Любопытно: казалось бы, маги должны блюсти чистоту крови, жениться и выходить замуж исключительно между собой, но этого не происходит. Смешанные браки случаются сплошь и рядом, и никто их не осуждает. В голову полезли несвоевременные мысли. Неужели то, что рассказал отчим, — правда? И мой отец все четыре года изменял маме? Зачем, спрашивается, он тогда на ней женился?..

Лери не мешала мне размышлять. Самое чудесное в моей подруге то, что она умеет не только поддерживать непринуждённый разговор, но и молчать при необходимости. В просторном школьном холле я уверенно направилась к боковой лестнице. Несмотря на то, что занятия начинались завтра, в школе было полно народу. Озабоченные родители первоклассников, отдохнувшие за лето ученики, деловые бодрые учителя… Кто-то спешил к директору, кто-то разыскивал свою фамилию в списках на доске объявлений или доносил документы. У двери с латунной табличкой «Биология» переминался с ноги на ногу долговязый вихрастый парень.

— Идёшь? — заговорщицки прошептала ему Лери.

— После вас! — обрадовался отсрочке парень.

Я постучала, дождалась громкого «Прошу!» и вошла. Лери держалась позади. У неё с ларом Номаком сложились странные отношения. Любой, даже самый пустяковый разговор они вели с таким напряжением, словно ходили по кромке пропасти и боялись сорваться. Всё началось с того злополучного дня, когда на перемене Лери разругалась с незнакомым рассеянным парнем, на первый взгляд — её ровесником. Ссора возникла из-за какого-то пустяка вроде неудачной шутки парня, на которую Лери отреагировала слишком остро. Что они друг другу наговорили — в приличном обществе не повторить. Но когда директор школы представил нам нового учителя биологии и по совместительству нашего классного руководителя, Лери потеряла дар речи, а лар Номак стал живой иллюстрацией к поговорке «заалел как маков цвет». Поскольку Ки́рен Номак — белокожий блондин, иллюстрация получилась красочная. С тех пор прошёл год. Лери из середнячков выбилась в отличницы, всерьёз увлеклась биологией, надумала поступать в технологический — и по-прежнему каменела в присутствии Номака, будто на неё воздействовали магией.

— Добрый день, лара Ардо, лара Стиуш, — Номак поднялся со стула, хотя вполне мог бы этого не делать — всё-таки он учитель, а мы ученицы.

— Добрый день, — я ответила за обеих. — Лар Номак, я теперь элара.

Он недоверчиво прищурился, словно надеялся разглядеть изменения, затем выдохнул:

— Поздравляю вас, лара… элара Ардо! Надо думать, вы переселяетесь в Винею?

— Да, меня приняли в Университет. Я зашла попрощаться. Большое спасибо за дополнительные занятия!

— А разве… — Номак потянулся почесать затылок, затем решил, что это несолидно, и отдёрнул руку. — Вам не нужна выписка из табеля успеваемости? Хотя, они, наверное, пришлют официальный запрос. Я очень рад за вас, элара Ардо! Не пропадайте насовсем, пришлите весточку.

При этих словах он кинул быстрый взгляд на Лери и улыбнулся, сразу став похож на мальчишку.

— Приятно, что вы вспомнили обо мне. Я буду гордиться тем, что у меня учился маг. Успехов вам и самого наилучшего.

— Спасибо, — поблагодарила я его.

— Лара Стиуш, — нерешительно продолжил Номак, — вы не могли бы задержаться?

Лери настороженно покосилась на него.

— Разумеется, лар Номак.

— Тогда я побежала домой, — постаралась говорить весело. — Нужно ещё собраться.

— Дай хоть обниму тебя! — Лери уткнулась мне носом в грудь и всхлипнула. — Как-то всё слишком внезапно, да?

Она подобрала верное определение — внезапно. Хотелось хорошенько осмыслить происходящее, привыкнуть к обретённой силе, смириться с отношением мамы. Только времени не было — совсем. До шести мне предстояло разобрать свои вещи: не то чтобы я долго копалась, собираясь куда-либо, но я точно знала, что в дом отчима больше не вернусь. Значит, нужно навести порядок в комнате, выбросить лишнее. Всё с собой в Университет не потащишь.

— Наверняка у тебя в общежитии будет визион, обязательно свяжись вечером! — Лери похлопала меня по спине, вытерла слезинку и попыталась сделать бодрое лицо.

— Непременно, — заверила я.

Парень, который так и топтался у кабинета, проводил меня разочарованным вздохом. В холле я не удержалась и напоследок потёрла блестящую бляху на груди Мейрига — удача мне ох как пригодится. На улице остановилась и окинула долгим взглядом величественное здание с фигурной крышей и башенками по углам. Прощай, школа.

Чтобы сократить путь, я возвращалась домой узенькими переулками. Из-за высоких заборов свешивались тяжёлые от обилия яблок ветки. У парадного входа замедлила шаг. Что, если я столкнусь с мамой? Как себя вести? Пройти мимо? Попытаться заговорить? Сказать, что мы долго не увидимся, извиниться за утро?

Зря волновалась. В прихожей меня поджидала лишь тишина, разбавленная мерным тиканьем механических часов под старину. Я поднялась в свою комнату, тут же к ногам серой тенью метнулся Кот.

— Ма?! — возмутился он.

В переводе с кошачьего это означало: «Где ты ходишь, когда я тут скучаю?!»

— Вот тебе и «ма», — я почесала его за ушами. — Остаёшься один.

Кот наморщил нос и оглушительно чихнул. Если бы я, подобно отчиму, приписывала кошкам сверхъестественные способности, то сказала бы, что Кот рассмеялся. Первым делом я подсыпала корм и поменяла наполнитель в кошачьем лотке: неизвестно, когда о Коте вспомнят. Надеюсь, не через неделю… Затем достала с верхней полки шкафа безразмерную сумку — на мой взгляд, одно из самых полезных изобретений магов. При желании в такую сумку уместится содержимое трёх шкафов, если не больше, при этом она выглядит совершенно обычной и весит даже меньше эгре — стандартная упаковка сахара и то тяжелее. На дно сумки убрала книги, затем обувь, в пустую коробку сложила памятные безделушки и различные мелочи.

Одежды у меня накопилось прилично, но две трети можно было смело выбрасывать — из чего-то я выросла, что-то вышло из моды. Я повздыхала над счастливой блузкой, в которой всегда сдавала экзамены на отлично — она давно стала мне мала, а выкинуть не поднималась рука. Всё ненужное я затолкала в пластиковый пакет и вынесла в мусорный бак за домом. Оставшуюся треть аккуратно упаковала вслед за обувью. Всякий хлам из ящиков стола отправила в утилизатор, туда же попали вырезки из журналов, сломанные украшения, обрезки тесьмы и ткани, оторванные пуговицы, подарочные упаковки и прочее, хранимое по принципу «А вдруг пригодится?» Детские рисунки и школьные поделки тоже уничтожила недрогнувшей рукой — лучше я, чем кто-то другой. Сняла с кровати постельное бельё, отнесла в стиральную машину. Напоследок положила в сумку подушку-думочку, которую мне подарила Лери, и оглядела комнату.

Без привычных мелочей спальня смотрелась уныло: обои выцвели, паркет потускнел. Наверное, мама первым делом сделает тут ремонт. Мебель выкинет, люстру сменит. И ничто больше не будет напоминать о том, что я прожила здесь пятнадцать лет — с момента переезда из Винеи. Забиралась с ногами на подоконник, дышала на стекло и рисовала пальцем узоры, строила игрушечные города, учила уроки. Смеялась, грустила, плакала, надеялась, мечтала… Тогда маме станет легче?

В дверь постучали. Кот, крутившийся под ногами, моментально исчез, словно у него где-то была припрятана персональная арка. Я открыла.

— Эля, идём обедать, — отчим держал в руках пластиковую папку и маленькую коробочку, перевязанную лентой. — Держи документы для элары Ринд. А это тебе подарок на память, потом откроешь, в Университете.

— И мамино согласие ты тоже получил? — уточнила я.

— Конечно, — Грег отвёл взгляд. — Всё как полагается.

Представляю, чего ему стоило её уговорить! Коробочку я сразу убрала в сумку, папку с документами положила на стол. И не удержалась, обняла отчима — крепко-крепко.

— Ну-ну, Эля, — смущённо пробормотал он. — Не навек же прощаемся.

В столовой мама разливала суп. Молча поставила передо мной тарелку, я выдавила: «Спасибо». Марита развела ложкой гущу и недовольно скривила губы.

— Опять капуста? Не хочу-у-у…

— Солнышко, овощи полезны, — ласково ответила мама. — И не налегай на булку, береги талию. Грег, тебя это тоже касается. Ржаной хлеб, и никакого масла.

Мама никогда не ела мучного: очевидно, оттого в тридцать семь лет она и выглядела от силы на двадцать пять. Хрупкая, изящная, с идеальной фигурой, нежной бело-розовой кожей, элегантной короткой стрижкой, аккуратными серёжками-гвоздиками в мочках маленьких ушей. В детстве я очень хотела быть похожей на маму. Может, если бы я унаследовала её блестящие каштановые волосы или карие глаза с едва заметными золотистыми крапинками, она относилась бы ко мне иначе? Хотя Марита — копия Грега: такая же плотная, чтобы не сказать — полная, тёмно-русая и сероглазая, без малейших признаков маминой грации. Это не мешает Марите быть солнышком.

— Почему полезно только то, что невкусно? — проворчала Марита и, смирившись, принялась за суп.

Котлеты с гарниром полагалось брать самостоятельно, но отчим решил за мной поухаживать.

— Пахнет бесподобно! — улыбнулся он маме, словно искупал свой поступок. — Ты самый настоящий кулинар, Ади. Любой ресторан оторвёт тебя с руками.

— Льстец, — просияла она.

«Им будет хорошо без меня, — поняла я с тоской. — Гораздо лучше, чем сейчас, когда мама старается даже не смотреть в мою сторону».

— Минуточку внимания! — провозгласил отчим и поднялся. — Эля, от всей нашей семьи я поздравляю тебя с обретением магии. Тебя ожидает Винея и блестящее будущее. Мы искренне рады и желаем тебе самого наилучшего. Будь счастлива!

Марита скорчила кислую рожу, но потом посветлела.

— Ладно, так уж и быть. Раз ты теперь маг — топай, учись! Пришли мне объёмную открытку с видом Университета.

— Хорошо, — пообещала я.

Мама промолчала. Я допила компот, поблагодарила за обед и уже в дверях услышала её сухое:

— Никуда не уходи из комнаты. Я зайду через четверть часа.

Сначала я испугалась: обычно подобный холодный тон предвещал новое наказание. Затем вспомнила, что наказать меня довольно сложно, за три часа много не успеешь. Послушно повторила: «Хорошо» и поднялась обратно к себе. Или уже не к себе? Ещё и Кот спрятался, словно обиделся, что я его бросаю. Он иногда забивался в узкую щель под шкафом и ни на какие «кис-кис» не отзывался.

Я пролистала документы в папке: свидетельство о рождении, аттестат средней школы, пластиковая карточка — удостоверение гражданки Винеи Аринэлии Ардо, рождённой двадцать седьмого февраля две тысячи триста сорок пятого года. Согласия Аделины и Грега Кришто с… чем?! Что они полностью передают ответственность за меня Университету Магии, вплоть до достижения эларой Ардо совершеннолетия по законам Ларии? То есть до восемнадцати лет мной будет распоряжаться Университет? С другой стороны — что в этом плохого? Строчкой ниже указывалось, что Университет обязуется обеспечивать меня всем необходимым, предоставляет жильё, выплачивает стипендию и отвечает за мою безопасность и здоровье. Осваивай магию и ни о чём не беспокойся.

Дверь отворилась без стука. Мама никогда не стучала. Она вошла с прямой спиной и высоко поднятой головой. Я вздрогнула, когда почувствовала на себе её взгляд — тяжёлый, вымораживающий.

— Возьми и прочитай, — она протянула мне лист на тонкой гербовой бумаге.

Дарственная. Всё имущество, доставшееся Аделине Ардо от мужа, дом в Винее и накопительный вклад в Государственном банке, она передавала своей дочери, Аринэлии. Я могла распоряжаться наследством с восемнадцати лет, но числилась собственницей с шестнадцатого декабря две тысячи триста сорок седьмого года. Ровно спустя месяц после смерти отца.

— Сколько сейчас денег на счету, я не знаю, — ровно и холодно продолжила мама. — В сорок седьмом там хранилось около полумиллиона фрéйнов. До твоего восемнадцатилетия средствами распоряжается банк, возможно, набежали проценты. Ключи от дома хранятся в банковской ячейке, тебе их отдадут по предъявлении удостоверения личности.

Она сделала над собой усилие и посмотрела мне в глаза.

— От состояния Вестиара Ардо я не взяла ни фрейна. Оно твоё. Полагаю, ты действительно будешь счастлива в своей новой жизни, и очень надеюсь больше никогда с тобой не встречаться. Если ты собираешься общаться с Грегом и Маритой дальше, пожалуйста, делай это так, чтобы я тебя не видела.

Мама развернулась и направилась к дверям, на пороге бросив через плечо:

— Хотя с высокомерием, присущим всем магам, не сомневаюсь, что ты скоро вообще о них не вспомнишь.

Лист дарственной дрожал у меня в руках. Распирало желание уткнуться носом в подушку и заплакать, как тысячу раз в детстве. Вместо этого я убрала бумагу к остальным документам, папку положила в сумку и закрыла ту на замок. Ждать шести вечера не стала. Пересчитала мелочь в кармане — около девяноста рéйнов, прекрасно. Посижу в клифейне. Кот так и не вылез, я позвала его и даже пошуршала пакетом с кормом, но безрезультатно, а задерживаться в доме не было ни малейшего желания.

Пока спускалась, думала лишь об одном — только бы ни с кем не столкнуться. Даже отчима сейчас видеть было бы тяжело, не говоря уже о Марите. Чего там — я и от Лери в таком состоянии отвернулась. Внутри скреблась и царапалась… нет, не магия — обыкновенная боль. Как бы ни провинился перед мамой мой отец, разве я отвечаю за его поступки? Разве я хоть раз проявила высокомерие? Я и маг-то всего полдня.

В клифейне заметно прибавилось посетителей. Почти все столики в тени были заняты, пришлось довольствоваться расположенным на солнцепёке и к тому же на проходе. Клифа не хотелось, честно говоря, на него и смотреть не хотелось, но нельзя же сидеть и ничего не заказывать, пришлось попросить напиток со льдом. Посмотрела на часы: без четверти четыре. Ладно, выгнать меня не выгонят, потяну время. Официантка — не та снулая, что была утром, а приветливая и жизнерадостная — принесла мне кружку с холодным клифом, я обхватила её двумя руками и задумалась.

Полмиллиона фрейнов! Какая-то немыслимая сумма. Конечно, среди магов бедных не бывает, их и среди людей практически не осталось. О том, что кто-то голодал или не имел крыши над головой, я знала лишь из книг по истории древней Ларии. Сейчас малоимущим называют тех, кто получает менее трёх тысяч фрейнов в месяц, но даже на эти деньги можно нормально жить. Жалованье отчима — двенадцать тысяч, и он весьма состоятельный человек. Сколько же зарабатывал мой отец? Собственный дом в Винее, с ума сойти. Казалось бы, второй раз за день я должна прыгать от счастья.

Не прыгается. К ногам будто привязали утяжелители, как на уроках физического развития. Теперь и тени надежды на то, что мама испытывает ко мне хоть что-то тёплое, не осталось. Лучше бы меня и впрямь подкинули к порогу, было бы легче. И сколько угодно убеждай себя, что ты уже взрослая и самостоятельная, прекрасно проживёшь и без семьи, уговорить не получается. Если бы можно было отдать свалившееся богатство за мамину любовь, я не задумывалась бы ни секунды.

Люди за столиками менялись, одни расплачивались и уходили, другие занимали их места. Я сидела и вспоминала самые счастливые моменты детства. Как однажды отчим возил нас с мамой на аттракционы в Неймаре, и я каталась на цепной карусели. Как мы втроём ходили в ресторан, и мне, словно взрослой, налили сок в высокий бокал. Как мама везла коляску с Маритой, а я шла рядом гордая от того, что у меня появилась сестра. «Это в последний раз», — пообещала сама себе. С сегодняшнего дня я перестану жить прошлым, за одним-единственным исключением.

Я должна найти убийцу моего отца.

Глава 4

К половине шестого вечера официантки не косились на меня лишь потому, что им было не до того. Складывалось впечатление, что в клифейню набилась половина Мейрига. Многие забегали выпить чашечку клифа по пути с работы домой, кто-то запоздало обедал, кто-то спешил пораньше поужинать. Столик напротив заняла пара высоченных магов в строгих тёмных костюмах. Смуглый брюнет, что выглядел чуть старше, устало откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Его более юный спутник вполголоса переговорил с официанткой, затем отпустил её и уставился в крошечный, не больше ладони, карманный визион.

Сначала меня заинтересовало именно устройство, такие только недавно появились в продаже — последнее достижение Винеи. Потом я перевела взгляд на самого мага и поёжилась: от него будто веяло холодом. Слишком правильные и оттого безжизненные черты лица, очень светлая кожа, забранные в хвост длинные, белоснежные до синевы волосы. И при этом — иссиня-чёрные густые ресницы, словно он накрасил их тушью, причём не один раз, и такие же чёрные, ровные, будто подрисованные брови. Будь на месте этого мага девушка, я списала бы неестественный контраст на макияж, но парень?

Он почувствовал моё внимание, не иначе. Оторвался от визиона и посмотрел на меня. Радужки его глаз тоже решили отличиться: они не могли выбрать между голубым и зелёным и в результате остановились на ярчайшей бирюзе. Какое-то время мы играли в гляделки. К собственному стыду, я проиграла и отвела взгляд, но через пару минут не выдержала и опять тайком покосилась в его сторону. Официантка как раз принесла магам поднос с клифом и — надо же! — теми же пирожными, которые мы с отчимом ели утром. Брюнет очнулся, громко поблагодарил и с аппетитом набросился на кремовые розочки. Блондин с жадностью ухватился за кружку, пил с видимым удовольствием и даже утратил свой ледяной неприступный вид.

Я отругала себя за неуместное любопытство, расплатилась и покинула клифейню. Идти до арки было около пяти минут по прямой. Меня никто не обгонял, но каким-то образом маги оказались там раньше меня. Блондин вводил адрес на панели, брюнет оглянулся и доброжелательно мне улыбнулся.

— Доброго вечера, элара. Извините, что опередили.

— Доброго вечера, — вежливо ответила я. — Ничего страшного, я не спешу.

Проём затянулся бирюзовой дымкой, именно в этот момент раздалась громкая мелодия. Блондин полез в карман, достал визион, отступил в сторону и ответил:

— Да, Сáли?

Брюнет вопросительно поглядел на своего спутника, тот жестом указал на арку — мол, иди, не жди. Бирюза перехода призывно мерцала, и брюнет ушёл. Блондин приложил визион к уху и слушал невидимого собеседника. Очевидно, то, что он слышал, ему не нравилось, поскольку он мрачнел всё больше и больше, но при этом не перебивал, а в конце обречённо выдохнул:

— Как скажешь.

Арка к этому времени погасла, и я потянулась к кнопке с надписью «Университет магии». Одновременно со мной протянул руку блондин, в результате наши пальцы встретились.

— Простите? — удивился он.

— Нам по пути, — пояснила я очевидное.

Бирюзовая плёнка вновь замерцала, маг не спешил проходить, пропуская меня вперёд. Я замешкалась, в результате он устал ждать и шагнул в проём. В ту же секунду я отмерла и рванула за ним. Мы столкнулись боками, причём весьма чувствительно.

— Осторожнее! — выпалили одновременно и уставились друг на друга.

Разумеется, про ступеньку на выходе из арки мы дружно забыли. Блондин смешно взмахнул руками и грохнулся первый. Я упала прямо на него, чувствительно приложившись лбом о твёрдый подбородок.

— Драный Хаос! — простонал он. — Слезь с меня!

— Пытаюсь! — смутилась я. — Если б ты не ёрзал, было бы проще!

Встать на ноги мне удалось с третьей попытки. Маг рывком поднялся, потёр ушибленное место. Я нащупала здоровую шишку на лбу. Ну что за невезение! Что подумает ректор Ринд?!

— Э-э-э… — начал блондин.

Продолжить ему не дала моя сумка, которая вдруг обрела самостоятельность и запрыгала прочь от арки. Я взвизгнула. Маг оказался сообразительнее, в два шага поймал беглянку и с интересом её оглядел.

— У тебя там что?

— Вещи, — растерянно отозвалась я.

— Точно? — он ухмыльнулся и щёлкнул замком.

Серая полосатая тень вылетела из сумки, словно пробка из бутылки с игристым вином. Кот! Он понёсся прочь, не смущаясь ни количеством прохожих, ни тем, что впервые очутился на городской улице.

— Лови! — закричала я.

Блондин картинно щёлкнул пальцами — и Кот застыл в прыжке, затем медленно поплыл по воздуху обратно к нам.

— Он дикий? — деловито осведомился маг.

— И ничего не дикий! — обиделась я. — Он просто испугался, когда упал. Представь, тебя уронили бы с такой высоты!

Кота блондин передал мне в руки — расслабленного и мягкого, как тряпичная кукла.

— Неси его так, стазис я сниму потом. И постой минутку.

Его ладонь легла на мой лоб, потекло приятное тепло, затем начало щипать.

— Не дёргайся, скоро пройдёт. Зачем ты запихнула кота в переносной пространственный карман?

Это он про сумку?

— Я не запихивала. Он сам залез.

— Сам? — недоверчиво переспросил блондин.

— Ты никогда не держал котов, — поняла я.

— Мне только кота для полного счастья не хватает, — маг отнял ладонь. — Ты сейчас в Университет? К ректору?

Я потрогала гладкий лоб без малейших признаков шишки.

— Да. Спасибо.

— Провожу, — он подхватил мою сумку.

В парке перед Университетом стало ещё оживлённее, чем утром. Стайки подростков десяти-двенадцати лет оккупировали скамейки, взрослые юноши и девушки прогуливались по дорожкам небольшими группами и парами, без стеснения обнимаясь или держась за руки. На меня с Котом посматривали, но не с таким жадным интересом, как на моего спутника. Он словно притягивал все взгляды, однако никто не осмеливался его окликнуть или же помахать ему рукой. Блондин глядел исключительно вперёд, лицо его вновь заледенело. Сейчас, когда мы шли рядом, я оценила, насколько он высокий — наверное, даже выше двух эри.

У главного корпуса он безошибочно свернул к боковому входу, придержал передо мной дверь и пропустил вперёд. Кабинет ректора легко нашёлся без всяких стрелочек: от самой лестницы к нему выстроилась очередь из желающих попасть. Оробев, я замедлила шаг, затем вспомнила о предупреждении элары Ринд не опаздывать и двинулась дальше. У кабинета маг обогнал меня и опять щёлкнул пальцами: дверь перед нами распахнулась. Я вошла, прижимая Кота к груди, блондин зачем-то последовал за мной. Элара Ринд явно отчитывала симпатичную девушку, выглядевшую смущённой и виноватой. При нашем появлении ректор повернула голову и изумлённо моргнула.

— Великая Гармония! Только не говори, что вы встретились случайно и уже познакомились!

— Добрый вечер, Сали, — коротко кивнул мой спутник. — Да, совершенно случайно. Нет, познакомиться не успели. Но я уже понял, что элара — та самая девушка, которую ты имела в виду.

Ректор хмыкнула и обратилась к своей собеседнице:

— Лия, вы можете быть свободны. И на будущее — никаких закупок без моего ведома!

Та обрадованно закивала и растворилась в воздухе. Ни дымки, ни мерцания! Ринд указала нам на два мягких кресла.

— Присаживайтесь. Для начала я вас представлю. Эля, это Кэ́сиан Грэн, ваш куратор. Ксан, твоя подопечная — Аринэлия Ардо, дочь Вестиара Ардо.

Последние слова она выделила голосом, поэтому я не особо удивилась, когда удобно расположившийся в кресле маг вскочил словно ужаленный.

— Ну спасибо, Сали! — его губы искривились в ухмылке. — Нарочно, да?! Я-то гадаю, почему мне лицо кажется знакомым?

Она успокоила его одним строгим взглядом. Ксан снова сел, нахохлился и закусил губу.

— Эля, вы принесли документы?

Я потянулась к сумке, Кот мешал. Ринд заметила моё затруднение, подошла, забрала у меня полосатого нахала и ласково почесала обмякшего Кота за ухом.

— Бэрлайский экзотический? Чудесная порода, только очень активная. Обязательно закажите какую-нибудь лазилку с когтеточкой. И побольше игрушек, иначе он будет скучать, пока вы отсутствуете. Вечером я принесу вам каталог. Сколько ему — месяцев шесть, семь?

— Полгода, — выдохнула я.

Получается, она не против присутствия Кота в Университете?

— Элара Ринд, это получилось нечаянно! Я оставила сумку открытой, и Кот туда залез. Он даже не мой!

— Можете не объяснять, — улыбнулась она. — У меня два кота, наглые рыжие баловни. Эля, в мире ничего не происходит случайно, всё имеет свои причины. Благодаря залетевшей в окно бабочке был открыт принцип мгновенных перемещений, крыло домашней совы подсказало теорию потенциалов, и ваш кот оказался здесь не просто так. Вы можете его оставить, никто не будет возражать.

Она отдала мне Кота, взяла папку с документами, бегло просмотрела и споткнулась на последнем листе. Вынула его и протянула мне:

— Это попало сюда по ошибке.

Дарственная! Я совсем о ней забыла. Пришлось убрать бумагу обратно в сумку. Ринд переложила папку на стол и заговорила иным тоном — бодрым и деловым:

— Ваш случай, Эля, редкий, но не единичный. Подобное уже происходило, и мы всегда справлялись. В Университете дети занимаются с десяти-двенадцати лет, к восемнадцати они заканчивают обучение. Вам придётся их нагонять, но зато не нужно тратить время на общеобразовательные предметы. Ксан составит для вас ускоренную программу по общему курсу магии, которую вы вполне осилите до выпуска. Кроме того, стоит учесть ваши предпочтения в выборе будущей профессии. Кем вы хотите быть?

— Следователем Службы контроля, как мой отец, — без запинки выпалила я.

— Потрясающе! — ректор усмехнулась и повернулась к Ксану: — Ты слышишь?

— Слышу, — проворчал он.

— И не проси меня переменить решение! — категоричным тоном произнесла Ринд.

— Даже не собирался.

— Неужели? — удивилась она и вновь обратилась ко мне: — Элара Аринэлия Ардо, поздравляю с зачислением в Университет магии Винеи. Будьте так добры, подождите своего куратора в коридоре. Он поможет вам с заселением в общежитие, а потом проведёт экскурсию по Университету. Правда, Ксан?

— Правда, — отозвался он.

Я вышла, сгорая от любопытства. Массивная дверь наглухо отрезала меня от кабинета. Эх, жалко, не подслушать!

— Ой, какой котик! — умилилась румяная синеглазая блондинка, стоявшая первой в очереди. — Помочь? — тут же шепнула она, показывая глазами на дверь.

— А можешь?! — оживилась я.

— Если ты меня не выдашь. Мне самой жуть как интересно, что за секреты у ректора с Демоном, — она повела рукой около моего уха.

— Демоном? — хихикнула я, но тут же закусила язык: в голове чётко зазвучали слова.

— …Который год ты отказываешься от кураторства? Слабые дети тебя не устраивают — пожалуйста, Ксан. Как по заказу! Взрослый изумрудный маг. С учётом её наследственности, ты единственный, кто справится с таким уровнем силы.

— И совершенно случайно она — Ардо.

— Да, а ты — Грэн. Сколько можно жить прошлым? Пора прогнать старых призраков, ты не находишь? И вообще, мальчик мой, это не просьба, а приказ ректора!

— Дозволите идти выполнять?

— Марш-марш. И не вздумай отыграться на девочке! Куратор — второй отец, а также мать, брат, сестра и нянька. Понял?

Моя соседка быстро провела рукой ещё раз, голоса стихли. Она поглядела на меня с сочувствием.

— Демон — твой куратор? Бедная… Я — Нéли. Вернéлия Крол.

— Эля. Аринэлия Ардо, — представилась я.

— Ты родственница того самого Вестиара Ардо? — округлила глаза Нели.

— Дочь. Что значит — того самого?

— Которого отравила жена… Ой! — Нели прикрыла рот ладошкой и покраснела, что с её и так ярким румянцем делать категорически запрещалось. — Прости!

Дверь распахнулась, вышел невозмутимый Ксан с моей сумкой в руках. С подозрением оглядел пунцовую Нели, кивнул мне:

— Пойдём заселяться.

Я последовала за ним, прижимая Кота к груди. Внутри всё смешалось. Слишком много на меня свалилось за этот день — ненависть матери, пробудившийся дар, переезд, необычный куратор. Теперь ещё и эта случайная фраза. «Отравила жена». Жена у моего отца была одна — моя мать. Но как можно убить и остаться безнаказанной? И почему в Ларии об этом никто не слышал, а в Винее в курсе даже учащиеся Университета? «Погиб при невыясненных обстоятельствах», — так было написано в некрологе. Я считала, что с отцом расправились неизвестные преступники. Получается, я ничего не знаю?..

Территория Университета впечатляла, за главным корпусом начинался огромный внутренний парк. Некоторые растения были мне знакомы — карликовый жасмин, сирень, махровый шиповник, но большинство представляли из себя удивительные гибриды: кусты с ярко-оранжевыми листьями, голубой ползучий мох или крошечные пурпурные ёлочки ниже колена. Тут тоже отсутствовали деревья, наверное, этому существовало какое-то объяснение. Парк широким кольцом окружали семь белокаменных корпусов, в самом конце располагалось общежитие — восьмиэтажное здание с балконами и арочными окнами, больше напоминающее дворец. Ксан попросил меня приложить ладонь к выпуклому овалу на стене у центрального входа, на прикосновение камень отозвался лёгким покалыванием.

— Теперь у тебя есть допуск, — пояснил мой спутник.

Он распахнул и придержал передо мной тяжёлую дверь. Холл поражал воображение — облицованный мрамором, с двумя парадными лестницами и светильниками в виде вырастающих из пола серебряных лилий.

— Пока не освоишь мгновенные перемещения, подниматься придётся ногами. Зато это отличный стимул для постоянных тренировок. Общежитие делится на мужскую и женскую половину, проходов между ними нет, — Ксан холодным взглядом проводил спускавшихся по левой лестнице девушек и продолжил: — На восьмом этаже первокурсники, на седьмом — второй курс, на шестом — третий, и так далее.

— Стимул? — усмехнулась я.

— Прекрасно работает, — он вернул усмешку. — Подожди, пожалуйста, здесь, я схожу за начальником общежития.

— Комендантом?

— Не вздумай её так назвать, — Ксан поморщился. — Элара Норг предпочитает, чтобы все обращались к ней или «начальник», или по имени. У старых магов свои причуды.

Он исчез. Я в очередной раз поправила сползшего Кота и огляделась. Очень красиво! Мягкие диванчики, низкие столики, живые цветы в вазах, этажерки с журналами и газетами, в углу — холодильный шкаф с бутылочками минеральной воды. На стене между лестницами — доска с номерами комнат, под номером указано имя учащегося. Всего тысяча комнат, из них занято примерно две трети. Ниже стенд для объявлений, я заинтересованно подошла поближе. «Подтягиваю основы визуализации, три рейна в час, двести тридцать восьмая комната, Верс». «Ищу репетитора по трансформам, срочно! Двойная оплата! Ки́ра, семьсот пятая комната». «Кто потерял серёжку с аметистом, обращайтесь к Лáли, сто шестьдесят пятая. Отдам по предъявлении пáрной». «Празднование начала учебного года состоится в большом бальном зале первого сентября в девятнадцать часов. Мои дорогие, помните — вино и магия несовместимы, желающих поспорить жду второго сентября в семь тридцать утра на дополнительных занятиях по регенерации. Ректор С. Ринд».

Однако! Железной дисциплиной тут и не пахнет. К стенду подошли симпатичные парень с девушкой, черноволосые и голубоглазые. Девушка держала на руках крошечную пушистую… собачку? Точно! Из палевого меха высунулся чёрный влажный нос, принюхался к Коту, фыркнул и исчез.

— Завтра празднуем! — обрадовалась девушка. — О́лин, не хочешь опять прочесть ректору лекцию о пользе алкоголя?

Парень звонко чмокнул её в щёку.

— Это всё равно что доказывать эларе Ринд безвредность стимуляторов! Чревато последствиями!

Они рассмеялись и пошли в сторону правой лестницы. Ага, значит разделение на мужскую и женскую половины отчасти условно, и домашние питомцы не у меня одной.

— Элия! — окликнул меня Ксан.

Рядом с ним стояла женщина. Первый раз в жизни я видела мага с явными признаками старости. В чёрных волосах серебрилась седина, от уголков губ тянулись тонкие лучики морщинок. Такие же еле заметные горизонтальные морщинки прочертили лоб и затаились в уголках зелёных глаз.

— Добрый день, элара, — поклонилась я.

— Фели́сия Норг, — представилась она. — Поздравляю с поступлением в Университет, элара Ардо. Есть ли у вас пожелания к комнате?

Я растерялась.

— Солнечная, теневая сторона? — мягко подсказала Норг. — С балконом, без? Ванная или душ?

— Солнечная, — выдохнула я. — И лучше без балкона: Кот может упасть.

— Это вряд ли: здание окружает силовой барьер. Иначе мы всю осень только и занимались бы исцелением переломанных рук и ног первокурсников, — с улыбкой пояснила Норг. — А балкон для кошек — рай. Идёмте, я покажу варианты.

Она направилась к лестнице. Вероятно, отразившееся на моём лице недоумение заставило Ксана наклониться ко мне и шёпотом пояснить:

— Через Университет проходят все без исключений маги Винеи. Вчерашние студенты занимают высшие государственные должности в правительстве Ларии, министерствах и Совете магов. Поэтому их принято уважать и всячески ублажать.

К счастью, элара Норг привела нас не на восьмой, а всего лишь на второй этаж, приравняв меня к старшекурсникам. Мне понравилась первая же комната: просторная, солнечная, с выходящим в парк балконом и большой ванной. Удобная новенькая мебель, и главное — над письменным столом был закреплён визион, огромный, не меньше эри в длину!

— С уборкой справляются бытовые заклинания, — принялась объяснять Норг. — Кроме стандартной очистки поверхностей от пыли на полу предусмотрена дополнительная защита от крупного мусора. Растворяется всё, что имеет диаметр меньше одного ри или вес меньше гре. Будьте осторожны, сразу поднимайте мелкие предметы. Постельное бельё меняют в первый день недели, утром вы снимаете комплект и кладёте в специальный ящик, к полудню там будет лежать чистый. В этот же ящик складываете грязные полотенца и вещи. Есть в комнатах нежелательно, но напитки и лёгкие перекусы допустимы. Строгих правил посещений не установлено, распорядок дня определяется вашим личным расписанием.

— В Университете нет единой формы?

Норг улыбнулась.

— Здесь развивают индивидуальность, элара Ардо. Каждый маг — личность, имеющая свои предпочтения, в том числе и в одежде. В задачи обучения не входит оболванивание студентов.

— Элара Норг, подскажите, пожалуйста, где бы я могла приобрести лоток, наполнитель и корм для Кота?

— Напишите, что конкретно требуется, через час вам всё принесут, — Норг протянула мне блокнот и ручку.

Кота у меня забрал Ксан, провёл над ним рукой, тот ожил, встряхнулся и серой молнией юркнул под кровать. Норг взяла мою записку.

— Если вам что-нибудь понадобится, со мной можно связаться по визиону или найти на первом этаже, в сто второй комнате. Осваивайтесь, элара Ардо, хорошего вам вечера и успешного начала учёбы.

С её уходом повисла напряжённая тишина. Я присела в кресло, Ксан прошёлся по комнате, взялся за балконную дверь:

— Открою?

— Пожалуйста.

Тёплый воздух заиграл краем тонких полупрозрачных занавесок. Нужно было заставить себя заговорить, но о чём?

— Удобно, когда за тебя всё делают заклинания.

— Не то слово, — живо отозвался Ксан. — Жаль, они не собирают разбросанную одежду.

Судя по голосу, для него это было реальной проблемой. Я не нашлась, что ответить, и переменила тему.

— Правда, что в Винее холодные зимы?

— Да, и сугробы знатные. Но в Университете снега нет, здесь искусственный климат.

Опять наступила долгая пауза, в этот раз нарушил её Ксан.

— Элия…

— Называй меня Эля, мне так привычнее.

— Хорошо, а я — Ксан. Терпеть не могу полное Кэсиан! Вот как можно взять и назвать мальчика женским именем? Эля, нам стоит познакомиться поближе. Куратор — это очень… очень ответственно.

— В смысле, теперь ты отвечаешь за то, чтобы я не разнесла Университет на куски?

— Разрушить Университет довольно сложно. Он изначально выстроен с учётом того, что, как ты правильно сказала, необученные маги будут пытаться разнести его на куски всеми возможными и даже невозможными способами.

Ксан сел в соседнее кресло и несколько расслабился. Маска ледяной невозмутимости потихоньку таяла. Какие же у него невероятные ресницы! Так и хочется проверить — не накладные ли.

— Расскажи о себе, — попросил он.

— У меня довольно скучная жизнь. Мой отец — Вестиар Ардо, это ты знаешь. Я его совсем не помню. Когда он умер, мне было два года и девять месяцев. Мама вскоре повторно вышла замуж и переселилась к мужу в Мейриг. Отчим прекрасный человек, никогда не делал различий между мной и своей родной дочерью. После окончания обычной школы я собиралась поступать в высшую государственную школу Винеи на следовательское дело. А сегодня у меня проснулась магия, и я чуть не покалечила свою сестру.

— Как это случилось? Ты чему-то сильно обрадовалась? Чего-то испугалась? Пожалуйста, опиши свои чувства.

— Я очень сильно разозлилась — до зелёной вспышки перед глазами.

— Гнев — одна из самых сильных эмоций, — Ксан не удивился. — Он пробил барьеры. Скажи, ты привыкла сдерживать свои чувства? Старалась не проявлять их открыто?

На мой изумлённый взгляд Ксан отреагировал странно — улыбнулся краешком губ.

— Нет, это не я такой догадливый. Просто иначе твой дар пробудился бы давно. Понимаешь, магия — это не вещь, которую можно взять, попользоваться и положить обратно. Она напрямую связана с нашими эмоциями. Если идти дальше, магия — это и есть эмоция, самая сильная из существующих в природе. Ты в первую очередь чего-то желаешь — переместиться, прочесть мысли, стать невидимой — причём так сильно, что твоё желание воплощается в реальность.

— То есть маги — это люди, которые умеют сильно хотеть?

— Примитивно выражаясь, да. В каждом маге кроме обычных человеческих чувств заложена искра — энергия осуществления желаний, стремление, дух, воля. Поэтому главное, чему должен научиться любой маг, — обуздывать свои желания, не позволять им вырываться произвольно. Дети, что поступают в Университет, первые два-три года отрабатывают контроль над эмоциями, это самое сложное. Но иногда получается наоборот: маг с детства привыкает гасить в себе любые порывы, подавлять злость, не отпускать чувства. Он возводит незримый барьер между собой и своим даром, и это хуже всего. Дар всё равно однажды прорвётся — в минуту душевного потрясения, боли, утраты, и тогда это уже не вспышки или разрушенные предметы, а пылающие города.

— Только не говори о Керване! — взмолилась я.

— Хорошо, не буду, — легко согласился он. — Мне тоже надоели легенды. В новейшей истории есть немало других примеров. Шесть лет назад пятнадцатилетний подросток оставил от дома обугленное пятно, сам едва выжил, и соседи чудом уцелели. Повезло, что это произошло в Винее, где на всех домах противопожарная защита и сигнализация. Вовремя подоспели и пожарная охрана, и Служба контроля.

Кот осторожно высунул из-под кровати сначала нос, затем голову. Вытянулся весь, с упрёком покосился на меня и с видом оскорблённого достоинства пошёл осматривать комнату.

— Ишь какой! — одобрительно протянул Ксан. — Прямо как комиссия Совета магов — всё надо проверить.

— Сталкивался?

— Было дело. Почему ты решила стать следователем? — неожиданно спросил он.

— Я хочу найти убийцу своего отца, — созналась честно.

— Допустим, ты его найдёшь, хотя я сильно в этом сомневаюсь, — выдохнул Ксан. — Дело Ардо закрыли за недостатком доказательств, а в Службе контроля работают не дураки. Но предположим, тебе удастся то, чего не смогли они. И что дальше? Прошло четырнадцать лет.

— Для убийства нет срока давности.

Ксан хмыкнул.

— Тебя устроит просто восстановить справедливость?

— Вполне.

— И ты не собираешься мстить? — он подался вперёд, бирюзовые глаза сверкнули.

— В Ларии две тысячи лет существуют суд и законы.

Он отвернулся и стал смотреть, как Кот играет с занавесками. Сейчас никто не назвал бы его невозмутимым — на скулах ходили желваки.

— Теперь я понимаю, почему тебе удавалось столько времени сдерживать дар. Завидное хладнокровие. Сали не сказала — я следователь Службы контроля.

— Будущий? — уточнила я.

— Настоящий. Работаю уже три года, в Университете читаю лекции.

Три года работы в Службе? Сколько же ему лет?

— Мне двадцать один, — он улыбнулся. — И я не читаю мысли. Просто ты так выразительно посмотрела, что не трудно догадаться, что у тебя на уме.

— Не тяжело и работать, и преподавать? — спросила я совсем не то, что хотела.

— Нет. В Ларии низкий уровень преступности, и слишком мало студентов интересуются правоведением. Для того, чтобы маг изучал следовательское дело, нужны личные причины. Как у нас с тобой.

Кот выскочил на балкон, я невольно напряглась.

— Силовой барьер не пропустит его дальше перил, — успокоил меня Ксан. — Ты готова к экскурсии по Университету или хочешь отдохнуть?

— Я сегодня отдохнула на неделю вперёд, — вспомнила клифейню. — А ты сам не устал? Ты ведь был сегодня в Мейриге по службе?

— Да. Но я не устал. Единственное, если позволишь, я схожу переоденусь. Не люблю официальные костюмы. Это минут десять, не больше.

— Конечно.

Разумеется, Ксан не вышел через дверь, а растворился в воздухе. Я перевела дух.

Не такой уж он ледяной, как показалось вначале.

Глава 5

В дверь постучали. За порогом обнаружилась та самая милая девушка, что присутствовала в кабинете ректора. С приветливой улыбкой она протянула мне объёмный пакет.

— Добрый вечер! Элара Норг попросила вам занести. Я — Лия, помощница элары Ринд. Будем знакомы!

— Эля. Очень приятно.

В пакете были кошачий лоток, наполнитель, корм, две миски и бутылка с водой. О последнем я совсем забыла и очень растрогалась. Похоже, в Университете с каждым учеником действительно обращаются словно с вазой из лирéйского стекла.

— Передайте эларе Норг мою огромную благодарность.

— Пустяки! — Лия тряхнула головой, качнулся шикарный хвост смоляных волос. — Это моя работа и, скажу по секрету, это гораздо веселее, чем перебирать бумаги… Ой, какой славный котик! Как его зовут?

— Кот.

— Просто Кот? — Лия рассмеялась, синие глаза заискрились. — Ну и имечко! Осваивайтесь, Эля, и успеха в учёбе!

Она кивнула и вышла. Кот тут же исследовал принесённые предметы, потрогал миску лапой и требовательно заявил:

— Мяу!

На еду Кот набросился так, будто его не кормили год, если не больше, только уши забавно шевелились. Надо связаться с отчимом и рассказать ему про сумку, а то ещё подумает, что я нарочно утащила Кота с собой. Мои угрызения совести прервал Ксан, вернувшийся в простой светлой рубашке с коротким рукавом и свободных светло-серых брюках. Без костюма мой куратор выглядел намного моложе и симпатичнее. Я поймала себя на том, что откровенно им любуюсь, и поспешила отвернуться.

— Эля, ты готова? Для начала я покажу тебе второй выход из общежития, так быстрее спускаться в парк.

Запасным выходом оказалась лестница в торце здания. Здесь внизу тоже был холл, поменьше, но очень уютный, разделённый диванами на несколько отдельных зон. Весёлая компания что-то оживлённо обсуждала, один из парней размахивал руками, доносился смех девушек. При виде Ксана они притихли. Я уже поняла, что моего куратора побаивались. Одно то, что он был на ты с ректором и называл элару Ринд по имени, говорило само за себя.

— Ксан, ты не расскажешь мне о правилах Университета?

На тонких губах возникла ехидная усмешка.

— Их не так много. Первое и главное — маг не должен никому навредить. Второе — безоговорочно слушаться своего куратора.

— Не преподавателя? — я иронично вздёрнула бровь.

— Нет. У первокурсника много преподавателей, но всего один куратор. Как правило, им становится студент пятого-шестого курса. Два или три года он отвечает за доверенного ему подростка словно за самого себя. Обычно этого времени хватает, чтобы юный маг полностью осознал ответственность за свои поступки и научился справляться самостоятельно.

Мы вышли в парк. Ксан оглянулся и заговорщицки указал пальцем вверх. Я подняла голову: на перилах балкона второго этажа сидел и облизывался Кот. Затем он встал на задние лапы, передними опираясь… о воздух?! Какая замечательная штука — силовые барьеры!

— А вдруг подопечный — отъявленный хулиган? И двух лет ему недостаточно? Или он вообще плевать хотел на какую-то там ответственность? Не могут же все маги поголовно обладать высокой сознательностью!

— Тогда кураторство принимает кто-то из преподавателей. Хотя такое случается крайне редко. Если за период обучения студент систематически и осознанно использует магию во вред, диплома он не увидит, соответственно, его дар окажется вне закона. А незаконное применение магии — это уже преступление. Первые два нарушения грозят магу тюрьмой, третье — запечатыванием дара. Как ты думаешь, сколько живут такие запечатанные маги?

— Как люди? — предположила я.

— От полугода до года, — веско бросил Ксан.

У меня по спине пробежали мурашки. Даже с убийцами в Ларии не были столь жестоки — их приговаривали к пожизненному заключению. Вот почему у нас практически нет преступлений, совершённых с помощью магии. Кто отдаст столетия жизни ради сиюминутной выгоды?

— Неудивительно, что студенты Университета становятся паиньками, — заметила я. — Особенно когда их в первый же день просвещают.

— Дети магов знают об этом с пелёнок, — Ксан поморщился и перевёл тему: — Итак, мы с тобой во внутреннем парке. Любимое место для прогулок, сейчас здесь ещё мало народу.

Я огляделась, сходу насчитала не менее полусотни студентов и подавила смешок.

— Климат регулируется, круглый год поддерживается комфортная температура, — продолжил Ксан. — Дожди идут два раза в неделю с трёх до пяти ночи. В центре — площадь фонтанов, сегодня в девять состоится торжественное открытие. Если хочешь, можем сходить. Шестой корпус Университета — внизу столовая, наверху бальные залы. Кстати, ты не голодная? Я бы что-нибудь съел.

— Кормят по расписанию?

— С восьми до двенадцати завтрак, с двенадцати до восемнадцати обед, с восемнадцати до двадцати двух ужин. Но даже если ты задержишься на тренировке до полуночи, умереть с голоду тебе не дадут. Голодный маг — злой маг, а злой маг — это чревато последствиями.

— Кстати! — спохватилась я. — Ты сегодня пил клиф. Значит, его можно употреблять?

— Нельзя, пока не научишься контролировать силу, — Ксан опустил свои невероятные ресницы. — Да и потом нежелательно. Поверь, я не так часто его пью. Знай, что ты станешь моей подопечной, и в Мейриге воздержался бы. Не подавал бы дурной пример.

— Без клифа жизнь ужасна, — помрачнела я.

— Согласен, — вздохнул Ксан. — Идём ужинать?

Шестой корпус выделялся из остальных тем, что имел не восемь этажей, а всего четыре. Пропуском служил всё тот же высеченный в камне овал. Обеденный зал напомнил мне школьную столовую, только наряднее и увеличенную раз в десять. Запахи витали такие, что у меня, не сильно-то и голодной, потекли слюнки. Негромко играла приятная музыка, визионы на стенах показывали новостные каналы, на столах красовались белоснежные скатерти и букеты в вазах. Не хуже, чем в лучших ресторанах Мейрига! Вся разница лишь в том, что посетитель сам брал поднос из стопки и выбирал себе закуски и горячее из предложенных блюд. Причём и здесь глаза разбегались: несколько видов салатов, свежие овощи, холодное мясо, исходящее паром жаркое, котлеты с румяной корочкой, золотистая курица… Я ограничилась отбивной с овощами, Ксан заставил весь поднос.

— У меня хороший аппетит, — зачем-то начал оправдываться он. — Ты не захватишь ещё пару стаканов сока? Не помещаются.

К хорошему аппетиту прилагалась подтянутая, мускулистая фигура, но я не стала бы подтрунивать даже в том случае, если бы комплекцией мой куратор напоминал отчима. Любит Ксан покушать, что в этом плохого? Мы заняли столик у окна, я огляделась.

Народу много, но, благодаря размерам зала и количеству столов, не появлялось ощущение забитости. Большинство студентов сидели парами: девочка и девушка, мальчик и парень постарше. Куратор и подопечный, догадалась я. Были и шумные компании по десять-пятнадцать студентов, и взрослые маги-преподаватели. Они держались без чопорности и охотно отвечали, когда к ним обращались. Одна степенная элара присела за столик к трём девушкам, вскоре все от души смеялись. Тем не менее в столовой Университета царил порядок. Никто не бросал за собой грязную посуду, её относили куда-то за перегородку. Разговаривали не приглушая голос, но и не настолько громко, чтобы мешать другим. Даже десятилетние дети вели себя с достоинством.

Я перевела взгляд на Ксана — и замерла. Он ел быстро, однако до чего же… красиво? Неподходящее слово, но другого не подобрать. Мама когда-то заставила меня посещать курсы этикета, так вот: мой куратор выглядел живой рекламой этих курсов. Ножом он пользовался явно не для того, чтобы произвести впечатление, и левой рукой с вилкой орудовал не хуже правой. Должно быть, тысячу лет назад так вкушали яства короли, причём короли весьма голодные. Пришлось срочно вспоминать, как правильно располагаются пальцы и куда направлены зубцы вилки. В результате, пока я расправлялась с отбивной, от ужина моего спутника остались одни пустые тарелки, после чего Ксан удовлетворённо откинулся на спинку стула.

— Давай отнесу посуду, — предложил он, когда я допила сок.

Отказываться не стала. Заодно проверила свою догадку: действительно, если от Ксана и не шарахались, то огибали по широкой дуге. Веселье за теми столиками, мимо которых он проходил, значительно снижалось, а приветствовать его и вовсе никто не осмеливался. Кого же элара Ринд мне подсунула?

Когда мы покидали столовую, Ксан опять любезно распахнул передо мной дверь. Очевидно, его галантность являлась следствием накрепко вбитых хороших манер. Жаль, что о магах слишком мало информации, и мне ничего не говорит фамилия Грэн. Хотя, может, оно и к лучшему? Никакого предубеждения к Ксану я не испытывала, и к его необычной внешности уже успела привыкнуть.

— Ксан, за чей счёт в Университете такое изобилие?

— На содержание Университета идёт часть налогов, которые платит каждый маг, а зарабатываем мы неплохо, — после сытного ужина он шёл неспешно, что меня более чем устраивало. — К тому же многие выпускники переводят деньги по собственной инициативе. В две тысячи сто тридцатом году пробовали подобное запретить, так не поверишь — маги взбунтовались. Заявили, что имеют право поблагодарить родной Университет!

Я задумалась.

— Скажи, та история, что изучают в обыкновенных школах, и история, известная магам, сильно отличаются?

— Порядочно. Мы очень долго выстраивали взаимодействие с людьми так, чтобы наши способности не вызывали зависть, страх и ненависть. В итоге после единственной войны на рубеже четвёртого и пятого веков почти две тысячи лет Лария живёт в мире. У нас свои законы — но они гораздо суровее, чем человеческие, свой горький опыт, свои преступники, и не всё из этого стоит открывать посторонним. Замкнутость Винеи происходит не от того, что мы спесивы или считаем себя лучше людей, наоборот, мы старательно оберегаем их от себя.

— Не понимаю, — я подняла голову и провалилась в яркую бирюзу глаз. — Маги вступают в брак с людьми, рождаются одарённые дети. Почему за столько лет мы не перемешались окончательно? Почему численность людей растёт и измеряется миллионами, а магов лишь несколько тысяч?

Ксан остановился, кивнул в сторону ближайшей свободной скамейки.

— Присядем?

Продолжил он не сразу — подбирал слова.

— Эля, ты не обращала внимания, сколько детей магов становятся магами?

— Нет.

— У пары магов — два ребёнка, в смешанных семьях — один. Всегда. Закон сохранения магии: один маг — один наследник искры. Остальные дети, сколько бы их ни родилось, будут людьми. Не с усечёнными способностями, не с крупицей дара — обычными людьми. Количество магов неизменно с тех пор, как распределились искры света Вездесущего. Или, если верить научным теориям, произошла мутация, которая передаётся только первому ребёнку. Поэтому неважно, с кем маг свяжет жизнь — с человеком или с себе подобным, — общее число магов в мире не изменится.

— Как-то тоскливо, — выдохнула я. — А не пробовали этот закон обойти?

Он улыбнулся, но улыбка вышла грустной.

— Пробовали. В четырнадцатом веке даже эксперименты проводили — всё без толку. В мире нет полукровок — есть маги и люди.

— А если маг погибнет до того, как передаст дар? — заволновалась я. — Те же запечатанные преступники?

— Искра уйдёт в никуда, — Ксан отвернулся. — Поэтому магу перед запечатыванием в обязательном порядке приказано обзавестись наследником. Женщинам при этом позволено выносить и родить ребёнка, мужчинам достаточно зачать.

— Жуть просто, — я поёжилась. — Представляешь, каково такой матери? Родить ребёнка, зная, что через полгода ты умрёшь и оставишь его сиротой!

— Поверь, таким детям тоже не сладко. Хорошо, когда есть близкие родственники, в случае их отсутствия Совет магов назначает опекуна. Но родителей никто не заменит… Этому закону полторы тысячи лет, Эля, и за всё время никто не пытался его смягчить. Мы не можем ни прощать преступников, ни терять дар безвозвратно. Нас слишком мало. Идём дальше?

— Идём.

Настроение испортилось. Кажется, какое мне дело до незнакомых магов, тем более преступников? Ан нет, задевает. Внутри начало жечь.

— Эля? Тебе плохо? — Ксан резко остановился.

— Горит вот тут, — я положила руку на солнечное сплетение.

— Сильно?

— Терпимо.

Он огляделся, остановил взгляд на одном из корпусов, затем взял меня за руку.

— Постарайся дышать глубоко.

Перед глазами на миг потемнело, затем я поняла, что мы стоим посреди огромного зала. Сквозь большие окна в потолке на пол падали ровные квадраты света, сплошные гладкие стены защищала мелкая мерцающая сетка.

— Твоя магия просится наружу, — мягко сказал Ксан. — Ты молодец, прекрасно её контролируешь, но излишки лучше выпустить. Мы в тренировочном зале пятого корпуса, здесь безопасно. Я буду говорить тебе, что делать.

Жжение усилилось. Чувство было неприятным, словно что-то распирало меня изнутри.

— Опиши, что ты испытываешь.

— Внутри меня ворочается раскалённый шар, — попыталась я передать свои ощущения.

Ксан встал сзади, его присутствие ободряло.

— Попробуй мысленно переместить этот шар в руку. Можешь закрыть глаза, так будет проще. Представь, что он медленно поднимается, движется к плечу, затем дальше, к локтю, и после направляется в ладонь.

С закрытыми глазами и впрямь стало легче. По мере того как Ксан говорил, горячий сгусток перемещался и жёг всё сильнее.

— Умница, Эля! Он в твоей ладони! Чувствуешь? Теперь постарайся отбросить его подальше от себя.

— Рукой? — уточнила я.

— Если тебе так легче, то да. Главное — смотри, куда кидаешь.

Получилось у меня с третьей попытки: шар никак не желал отлипать от пальцев. Зато потом отделился неожиданно легко и тут же пространство вокруг засияло изумрудным светом.

— Ох, — выдохнул Ксан. — Сали права. Слабый куратор с тобой не справится.

— Это и есть энергия?

— Которой ты чуть нас не поджарила, — он улыбнулся. — Ничего, для первого раза сойдёт. Как ты себя чувствуешь?

— Странно, — я прислушалась к себе. — Тело лёгкое-лёгкое, кажется, сейчас взлечу. Но почему энергия зелёная?

— Она у всех разная.

— А какая у тебя? — живо поинтересовалась я.

Он повёл рукой — и пространство в конце зала озарило бирюзовое сияние. Кто бы сомневался!

— Энергия повторяет цвет глаз?

— Наоборот, цвет глаз отражает уровень энергии мага. Синий — самый слабый, затем идут голубой и зелёный. Но есть исключения. У Сали голубые глаза, однако она очень сильный маг.

— Получается, я потенциально сильнее элары Ринд?

— Твой отец был изумрудным магом, одним из самых сильных в Винее, — ответил Ксан. — Ты унаследовала его искру.

Очень хотелось спросить, на каком месте по шкале уровней магов находится он сам, но я постеснялась.

— Получается, сила мага зависит от искры? Не от усердия или тренировок?

— Ты можешь максимально раскачать свой дар, однако выше головы не прыгнешь. Синий маг никогда не сравнится с голубым, тем более с изумрудным.

— Энергию придётся постоянно сбрасывать?

— Если не используешь её, то да. Не беспокойся — обычно маги за день тратят огромное её количество. Счастливчик тот, кто к вечеру сохраняет хотя бы треть резерва.

— Ксан, но где эта энергия пряталась до сегодняшнего дня? Почему не проявилась раньше? Я ведь так мечтала быть магом, только об этом и думала!

Он протянул мне руку.

— Вернёмся в парк? Там удобнее разговаривать.

На этот раз перед глазами не темнело. Был зал — и сразу же появилась ажурная скамейка в обрамлении крошечных пурпурных ёлочек. За ёлочками вырастало внушительное белое здание с огромными стрельчатыми окнами.

— Четвёртый корпус — библиотека, — пояснил Ксан. — Сегодня тут тихо, а завтра советую обходить за сотню эри, иначе затопчут. Нужные книги я принесу тебе сам.

— Спасибо.

После того, как он заботливо подстраховывал меня в зале, сидеть рядом, касаясь плечами, было хорошо и покойно. Какое-то время Ксан молчал, я не торопила.

— Я мог бы пересказать тебе общепринятую теорию сбоев, но не стану. Не особо в неё верю, к тому же она прекрасно изложена в трактате «Основы магии», с которым тебе всё равно придётся ознакомиться. Если честно, то никто не знает, отчего у одного мага дар пробуждается в десять, у другого в двенадцать, а третий живёт до пятнадцати-семнадцати лет и не чувствует силу вообще. Контроль над эмоциями — это только часть проблемы. Например, почему слабые маги «просыпаются» раньше сильных? Или каким образом энергия связана с внешним видом?

— Ты имеешь в виду, что все маги очень красивы? — я воспользовалась паузой, чтобы удовлетворить давнее любопытство.

— Это-то как раз объяснимо. Энергия стремится к абсолютному порядку: идеальным фигурам, правильным чертам лица. Тому, что у людей считается эталоном красоты. И чем сильнее маг, тем совершеннее его внешность.

— Поучается, синий маг ещё может быть просто симпатичным, а изумрудный — обязательно совершенством?

— Да, — Ксан посмотрел на меня и улыбнулся. — Но я не об этом. За исключением будущих служителей Вездесущего, мы рождаемся или очень светлыми блондинами, или жгучими брюнетами, без вариантов. Ты никогда не пробовала перекрасить волосы?

— Нет, — я удивлённо воззрилась на него. — Зачем?

— Чтобы на тебя не тыкали пальцем в школе — мол, что ты за маг без магии? — он поморщился.

— Я училась в Мейриге, там с этим проще.

— Мне пришлось ходить в среднюю школу Винеи, — хмыкнул Ксан. — Выяснил опытным путём: краска к волосам не пристаёт и цвет радужек никакими ухищрениями не изменить.

— То есть ты тоже поздний?

— За три года собрал все насмешки сверстников. Половина моих одноклассников переселились в Университет, а я ходил белой вороной, — Ксан дёрнул себя за белоснежную прядку, выбившуюся из хвоста. — Было не столько обидно, сколько страшно: вдруг я действительно ущербный?

— А случалось такое, что магия не просыпалась вовсе? — задумалась я. — То есть внешне ты маг, но дара нет?

— Случалось. Раз семь или восемь за всю историю Ларии. Так что теоретически любой подросток, который не обрёл магию после двенадцати лет может оказаться бездарным навсегда, однако практически это огромная редкость.

— Жаль, что я об этом не подозревала и всерьёз верила, что лишена магии!

— Тебе не повезло, что у элара Ардо не осталось родственников, — Ксан помрачнел. — Они не позволили бы увезти тебя из Винеи и воспитывать как человека. А скорее всего, вообще отсудили бы опекунство и забрали — учитывая все обстоятельства.

Я глубоко вдохнула — и решилась:

— Ксан, у кабинета ректора девушка спросила меня: не родственница ли я тому самому Вестиару Ардо, которого отравила жена?

Глава 6

Я приготовилась к какой угодно реакции на свой вопрос, но Ксан смотрел спокойно и серьёзно.

— Ты совсем ничего не знаешь?

— Откуда? Я даже о том, что дочь мага, услышала в шесть лет от постороннего человека, а информацию об отце разыскала, когда уже училась в школе. И то жалкие крохи: портрет, некролог, «погиб при невыясненных обстоятельствах» — вот и всё.

— Элара Ардо убили. Под подозрение попали его жена и его любовница, — голос Ксана зазвучал сухо и отстранённо. — У обеих отсутствовало алиби, зато были мотив и возможность. Следствие вели очень тщательно, но никаких улик, подтверждающих вину одной из них, не нашли. В результате дело закрыли.

— Тогда почему обвиняют мою мать, а не любовницу? — нахмурилась я.

— Потому что любовница покончила с собой, едва её освободили из-под ареста. Оставила семилетнему сыну трогательное письмо: «Прости, Кэ́сси, я потеряла единственного человека, ради которого жила».

Ксан закусил губу. Ксан… Кэсиан… Кэсси?!

— Этим семилетним сыном был ты?

Он кивнул. И я почувствовала, что должна поделиться с ним болью, которая распирала меня изнутри, подобно магии. Отплатить откровенностью за откровенность.

— Сегодня утром я подслушала разговор мамы с отчимом и узнала, что она меня еле терпит, настолько я внешне напоминаю своего отца. Потом мама отдала мне дарственную на его имущество — мол, это твоё, забирай и больше не показывайся на глаза. Если бы меня просто бросили маленькую, наверное, было бы лучше. Я успела бы привыкнуть.

— Не уверен, — покачал головой Ксан. — Опекунство, когда опекуны чужие люди, тоже сомнительное удовольствие. У тебя хоть отчим оказался хороший и свой дом.

Он взял мою ладонь и сжал пальцы.

— Спасибо, Эля.

Опекунство. А где его родной отец? И почему его не подозревали в убийстве соперника? Ревность — тоже мотив.

— Ксан…

— Да, сейчас, соберусь с духом. Лучше ты услышишь правду от меня, чем от кого-нибудь другого. Мой отец, Лáйниар Грэн, был преступником, приговорённым к запечатыванию. Перед этим он по закону зачал ребёнка, я родился уже после его смерти. На заданный в три или четыре года вопрос, где папа, мама дала мне правдивый и исчерпывающий ответ. Она считала, что детям нельзя лгать. Сейчас я с ней поспорил бы, поскольку расти с мыслью, что ты сын преступника, невыносимо. Как и думать о том, что ты появился без брака, в результате оплаченного контракта с Советом магов. А потом арестовали и маму — разбудили рано утром и обвинили в убийстве. Тогда я впервые услышал имя Вестиара Ардо.

— И ты его возненавидел? — прямо спросила я.

— Нет, — криво улыбнулся он. — Просто хорошо запомнил. Мои опекуны очень долго скрывали от меня произошедшее, самоубийство матери корректно называли «трагической случайностью». Но в пятнадцать лет я из любопытства полез в закрытый ящик секретера, нашёл то злосчастное письмо, взломал визион опекунов и прочитал в архивах «Магического вестника» всё, что писали о деле Ардо. После чего психанул и сжёг дом вместе с собой до фундамента. Так во мне проснулась магия.

— Как же ты выжил?!

— Неосознанно закрылся энергетическим куполом. Слава Вездесущему, что опекуны отсутствовали и никто, кроме меня, не пострадал.

— И ты стал следователем, чтобы отыскать настоящего убийцу?

— Или убедиться, что ею была Аделина Ардо.

— Мечтал отомстить?