Бесплатный фрагмент - Тонкая грань. Курьер 2

Весеннее безумие

1

В марте его догнал безумный западный ветер и смел все границы разумного. Погода бушевала, нарушая свои же законы. В начале дня стояла жара, потом к обеду небо хмурилось, дул агрессивный ветер, ледяной, как сама смерть, поднимал в воздух мусор, рвал и ломал ветки. Улицы пустели, словно все живое было сдуто к черту. А потом небо чернело, как перед концом света и вдруг все стихало, выливаясь сплошным потоком дождя. Гремел гром. Для начала весны это было несуразно.

Дождь переходил в снег и валил, как сумасшедший, укрывая белой смертью расцветающие деревья. Но и он был недолговечен. Снова налетал западный ветер и уносил тучи, ворчащие громом, куда-то вдаль. Выходило солнце и начинало жарить, а небо украшали красивейшие до боли в сердце ажурные облака. Все это коловращение на улице поселилось беспокойным ураганом в теле Льва Аркадьевича, последнего Курьера.

Ситуация осложнялась долгим воздержанием от секса и наличием огромного количества клиентов, вдруг хлынувших в рекламное агентство Льва, как прорвавшая лавина. Он стал беспокоен и часто потягивался, как мартовский кот, внимательно присматриваясь к каждому клиенту. Клиенты были тяжелыми, грязными и спящими. Они не жили, а плыли по своему повседневному сну, полному хлопот и забот.

После Небоскреба он не мог расценивать их как интересных существ. Они ни для чего не годились, кроме получения денег. На всех были паразиты разума. После такого просмотра даже деньги перестали иметь для него первостепенное значение. Нужно было одеваться, оплачивать коммунальные услуги, питать и мыть тело. Он делал, что должен был и ждал чуда. Весеннего колдовства. Соки текли по ветвям растений, пробуждая их к цветению, погода бесилась, коты оккупировали крыши, разливаясь хриплыми серенадами, а Лев был готов оседлать безумный западный ветер и унестись с ним в неведомую высь.

И в один такой прекрасный день, когда снег сменился громом и дождем, а потом умчался прочь, небо стало совершенно чистым, он уснул в своем директорском кресле, когда ушел Филимонов с сувениркой и Элеонора Сергеевна Мных с флаером и весенней акцией. Он заперся в кабинете, откинул измотанное тело на кожаное кресло и только едва прикрыл глаза, как пришел удивительный весенний сон. Начинался он очень банально. На телефон пришла смска от Жени. Она ждала на улице. Он спустился, не задавая вопросов, думал о чем-то своём, когда Женя потащила курьера в Небоскреб.

Как он прошел мимо Стража, не запомнил. Бояться он не мог и беспокоиться, как обычно, тоже, это был всего лишь сон. Они поднялись на лестнице в Небоскреб и зашли в комнату под номером 55 на первом этаже Небоскреба. Комната была складом музыкальных инструментов всех времен, там была огромная виолончель и тромбон, гора скрипок, рояли и современные инструменты: гитары, ионики, электронные барабаны. Там Женя как настоящая ведьма оседлала микрофонную стойку и на ней вылетела через балкон в черное грозовое небо, полное дождя и грозного ворчания.

Лев сел на красную гитару и полетел следом, при этом пребывая в облаке звуков, которые гитара производила сама собой. Звуки сильно смахивали на игру португальских готов. Впрочем, он ничему не удивлялся. Женя скинула одежду и западный ветер ее унес. Вокруг сверкали молнии и носились ураганы, тучи сгущались и бормотали угрозы, но их тела стали полупрозрачными, так что непогода не причиняла вреда. Молния и дождь проходили сквозь них. Женино белое тело смотрелось фантастически на фоне черной тучи.

Лев тоже хотел раздеться, но запутался в черном плаще, который прилип к его возбужденному телу. Они поднялись выше туч и увидели тихое звездное небо, носились среди звезд, звезды были как снежинки: маленькие и холодные. Тогда он подумал, что их прозрачные и смелые весенние тела должны занимать пол вселенной. Потом он потерял Женю и полетел вверх, потому что в нем поселилась уверенность: вот именно сейчас, в этот удивительный момент стало возможным достичь края неба и вырваться за его пределы. Там он станет другим, прервет свой безумный сон, и поймет, как наслаждаться ощущением жизни.

Руки и ноги его были бы повсюду, видел бы он миллиардами глаз, слышал всеми ушами в мире и растекался волосами по всем мирам, а волосы у него были как светящиеся нити. По этим нитям к нему скатывались капли жизни и он владел бы всем живым и не живым в этих мирах. Он бы стал богом.

Но он вспомнил о Жене, ее обнаженное тело поманило его горячий разум. Он спустился ниже и увидел, как она возвращается в Небоскреб. Влетел на балкон, больно стукнулся… и проснулся, потому что громко и настойчиво звонил телефон. Не в силах собрать внимание, он еще несколько минут пролежал, расслабленный и освобожденный. Потом посмотрел, кто звонил. И, конечно же, это была она. Женя, мартовская ведьма. Перезвонил.

— Эй, привет. Когда увидимся?

— Приходи сегодня к девяти. Я сказала девочкам, что ты «ключ». Они хотят познакомиться. Силенок хватит или сдрейфишь?

— Ни тебе «здрастье», ни «как дела»… Ты всегда такая колючая?

— Иначе бы я не выжила в мире, где правит мужская похоть. Придешь?

— Сейчас посмотрю, что у меня запланировано на вечер…

— Мы будем ждать.

— Ну как скажешь. А что за комната в Небоскребе под номером 55?

— Тебе туда еще рано.

— Ладно, а что значит «ключ»?

— Не парься, потом узнаешь.

Вот и поговорили. Она отключилась. Замечательный такой и содержательный разговор! Он опять разозлился: вернулось сексуальное распирание и щекотка внутри живота. Эротика сна растворилась окончательно… Собрался и пошел в закусочную на первом этаже. Пора было кормить тело.

Заказал сочный бифштекс и ледяное пиво. Было пусто и темно. Только толстая официантка поглядывала неодобрительно как он жевал недожаренное мясо со зверским аппетитом, обильно поливая его острым соусом. Потом зашли двое мужиков, воняло от них чем-то горелым и приторным. Были они похожи на грузчиков или чернорабочих, что-то щебетали возбужденно и радостно. Через некоторое время Лев наелся и прислушался. Речь шла о пожаре, который случился где-то недалеко. Сгорела квартирка в старом фонде, в которой жил квартирант. Вещи все испортились и пожарные едва успели потушить разгорающееся пламя, пока оно не перекинулось на соседние квартиры.

В общем все хорошо кончилось, кроме того, что квартирант остался без жилья. Ну что ж, бывает. Хозяин в данном случае потерял больше. Мужики пошли обсуждать, во сколько обойдется ремонт, Льву стало неинтересно, он пошел прогуляться. Был как раз тот момент, когда тучи ушли и вышло вечернее солнышко, которое пригрело улицу. Снег растаял, но ветер не утих, он принес бумагу и целлофан, швырнул все это к ногам Льва, к тому же отчетливо запахло горелым. Курьер решил, что его это никак не касается и, насвистывая веселый попсовый мотив, пошел к Небоскребу. Было еще рано, но он почему-то не мог ждать. Его тянуло к Жене, он закрывал глаза и видел, как она летит с безумным ветром на перегонки, нагая и прозрачная, пугая ночь и звезды. Стихия и желание будоражили его воображение.

Постучал, набираясь храбрости. Вспомнил о пропуске. Проклятье! Надо будет напечатать пропуск на работе, он же специалист по подделкам… Только вот дверь открыла не дочка Кузьмича, а сам Страж. Выглядел он напыщенно: серый пиджак, галстук оранжевого цвета на белой рубашке, и из-под всего этого торчали старые потертые синие треники. Образ Стража завершали самые настоящие новенькие валенки. Красавчик! С глазом произошло чудо: он не просто заживал и возвращался к нормальному виду, напротив, он стал в два раза больше и сверкал, как новенький.

Может, так оно и было: Кузьмич отрастил новый глаз. Сердце Льва забилось сильнее, он забыл, с каким миром имеет дело! Когда он увидел угрюмый взгляд «новенького» глаза, то отступил невольно на пару шагов назад. Страж мог кинуться и разорвать большое человеческое сердце в один миг. Но он был на службе и потому только нехорошо уставился на Льва.

— Ух ты, выглядишь чудесно, как глаз? — не выдержал Лев. Что-то говорило ему: Страж связан по рукам и ногам.

— А ну пошел отсюда, урод! — Кузьмич встал в полный рост и навис над Львом, как глыба в сером пиджаке с гигантскими плечами.

— Кто бы говорил! — улыбнулся Лев, потом посмотрел в спокойное и холодное мрачное лицо Стража и понял, что он по сравнению с ним всего лишь куча говна, бешеная собака, существо, позволившее паразиту управлять своей жизнью. — Прости. Давай все забудем.

— Не важно, — скала нависла еще выше, повеяло холодом, — в здании карантин, так что входа нет.

— Да вы издеваетесь! То пропуск принеси, то карантин, то у вас настроения нет! Может мне поговорить с Самим? — Лев пошел навстречу Кузьмичу и голос его прозвучал по-директорски, твердо и с угрозой.

— Не пустят тебя, тварь! — отрезал Кузьмич и не дрогнул под напором Льва.

— Я к Жене иду, мне очень надо…

— Писька что ли чешется?

Лев отошел, бодаться было бесполезно. Кузьмич был несокрушим, как китайская стена. Он набрал номер Жени, но она не ответила. Тогда он вернулся к Кузьмичу, который продолжал закрывать своим массивным телом дверной проем.

— А что за карантин в здании?

— Тебя не касается.

Кузьмич еще раз оглядел Льва Аркадьевича и вдруг сделался багровым и насупленным, как огромная хищная птица. Что-то он увидел в наглеце, прорывающемся в Небоскреб. Глаза его налились кровью, но он взял себя в руки и вдруг зарычал, выпуская не то дым, не то пар изо рта.

— В Хранилище был?

— Да не был я ни в каком… — Лев отпрыгнул, потому что понял, сейчас Кузьмич превратится в тварь и тогда придется бежать, сверкая пятками.

Он готов был честно отстаивать правду, как вдруг вспомнил последнее свое восхождение в Небоскреб. Милая и прекрасная младшая дочка Кузьмича его не пустила, и Лев пошел через крышу. Была жуткая холодина, пожарная лестница замерзла и он нашел перчатки в сарайчике во дворе здания. Там еще что-то живое вздохнуло во тьме. А перчатки оказались очень даже вовремя, иначе бы он упал с лестницы. Все сложилось в его голове: этот сарайчик или гараж, заваленный вещами, и был Хранилищем Небоскреба. Откуда-то пришло к нему это уверенное знание. Да, он заходил в Хранилище и ушел, оставив его открытым. — А что случилось?

Кузьмич посмотрел на него, как на конченного человека, как на существо, которому осталась пара мгновений жизни. Даже что-то снисходительное было в его горящим красным огнем зрачках. «Подписал ты себе приговор, жалкий смертный. Наконец-то мы от тебя избавимся, пес смердящий!» — вот что читалось во взгляде Стража. Он ликовал, потому что Лев совершил непоправимую ошибку.

— Ты взломал Хранилище и кое-что вышло в этот мир.

— Это был старый сарай, заваленный вещами…

— Не тебе, слепец, решать, что там было. Не все выглядит так, как тебе кажется. Здание теперь заражено, ты выпустил сущность, которая была там заперта и теперь она гуляет в коридорах. Вот потому и карантин.

— Хорошо, тогда пусти меня и пусть эта сущность меня сожрет. Так тебе не придется больше обо мне беспокоиться.

— Страж никогда не беспокоиться о червях земных.

Он слегка отодвинулся и Лев проскользнул мимо Стража, провожаемый насмешливым взглядом нечеловеческих глаз. Интересно, кто он такой, как его зовут на самом деле и почему он исполняет такую позорную роль стражника на входе? Плохая карма? Может, тоже выпустил не ту сущность?

— Будешь умирать, не зови на помощь! — напутствовал Кузьмич вслед.

— Тебя не позову! — прошептал Лев и приготовился к атаке какого-нибудь серого облака, как там, в Небоскребе. Нащупал в кармане ручку Регал и быстрым шагом пошел на третий этаж к комнате Жени.

Никого в коридоре не было, а повис едва уловимый запах карбида, мерцала лампочка на потолке, прыгали странные раздвоенные тени от его высокой фигуры и все. Тихо, спокойно и никаких монстров. Лев постучал к Людвигу, мысленно усмехнулся табличке со званием универсального директора, но Людвига не было, и он пошел к Жене. На полчаса раньше, но не страшно, если что подождет. А Кузьмич со своими враками пусть идет в адское пекло, где ему самое место.

Но ждать не пришлось, дверь легко открылась, он вошел и увидел четырех женщин, сидевших по углам комнаты. Женя сидела на металлическом стуле справа возле окна, в легком летнем платье, вся в красных цветах, волосы распустила и стала похожа на фотомодель. Все на ней сидело, как родное. Небрежность становилась достоинством, отсутствие женской мягкостью — стилем. Она была спортивным жилистым подростком, легко превращающемся в красивую женщину.

Однако глаза ее были так сильно холодны, что Лев понял, зачем бы он сюда не пришел — легкого секса не получит. Она была Севером, ледяным, суровым и непримиримым. Слева от двери стоял диван, красный, бархатный, в рюшечках, пошлый, как все барокко. На нем восседала тонкая девушка, одетая как персонаж аниме. Розовое платье, пух на запястьях, воротник из пуха и органзы, белые волосы, уложенные крупными прядями с красным цветком, туфли в тон платья — розовые с тонкой шпилькой.

На пальцах у нее были кольца, на груди колье. «Гламурная киса», — подумал Лев и поморщился. Тонкая фигура девушки делала ее хрупкой и уязвимой. Но он посмотрел в глаза и понял, — все это обман. Там горел темный огонь, который не обещал ничего хорошего. Восток. Она сидела ровно на востоке. Западный угол комнаты занимала женщина, которую он уже видел с Женей, пожилая, сухая палка в сером деловом костюме и старых туфлях а ля Шапокляк. На Юге располагалась толстуха с пышными рыжими волосами. Она что-то жевала, рядом с ее стулом стояла тумбочка и полная тарелка еды. Джинсы едва налезли на ее мощное тело, а майка облегала большие и аппетитные груди. Если бы не длинный нос, ее можно было бы назвать красивой. Но разве могут быть ведьмы толстыми? Он не посмел даже заглянуть ей в глаза. Могут, еще как.

— Добрый день, барышни. К вам монстр не заходил? Кузьмич просил его привести обратно в Хранилище.

Шутка не получила отклика. Никто из них не улыбнулся, только Женя кивнула:

— Мы в курсе твоих проделок. Познакомься: Марьяна, Света и Зина. Это мой отряд.

Зина была старой палкой и при своем имени презрительно отвернулась от Льва, толстуха Марьяна зевнула и засунула в рот жирный кусок курицы. Гламурная киса Света оказалось единственной приветливой, она помахала Льву и изобразила интерес. Кажется, они все, кроме Жени вообще не понимали, что он тут делает. Лис в курятнике, который они оцепили колючей проволокой. Но нельзя же до такой степени ненавидеть мужчин просто за то, что они мужчины.

— Ты получил сюда доступ только потому, что ты — «ключ», — объяснила Женя, — мы не берем в отряд мужчин, ибо все они отвратительны и заканчивают, как Людвиг.

— А что с Людвигом не так?

Ответом ему были ядовитые смешки. Но Лев не смутился. В конце концов, он не брат и не сват Людвигу, да и тот еще ничем не закончил, если уж внимательно разобраться. Однако у Льва появилось раздражение. Может надо свалить, пока не поздно, ничему они учить его не будут, это очевидно. Пригласили посмеяться. «Выясню на счет ключа и уйду» — решил он, ощущая неприязнь к ведьмам.

— Он не может зайти в Небоскреб, он грузит неосознанных людей с улицы и берет за это деньги, он посылает тебя в Небоскреб, даже не подключив. Шансы выживания в таком случае очень малы, так что считай, тебе повезло.

— Хорошо, я понял, Людвиг воплощенное зло. А я-то вам зачем?

— Ключ.

— Я не понимаю.

— Вспомни и поймешь. Ты открывал двери в Небоскребе?

Открывал, да, несмотря на запрет универсального директора. Открывал и закрывал, потому что впечатлений было слишком много. Он видел то, что не положено человеческому уму.

— Мы можем открывать только собственные двери и те, куда есть доступ. — Сказала Зина и он увидел в ее взгляде скрытый интерес. Вот в чем дело. Они хотят его использовать… — Ты можешь открывать все двери. Это значит, что в тебе кроме человеческой крови есть еще чужая.

— Да ну…

— Не веришь?

— Не знаю, чему верить.

— Тогда сыграем в темную, — предложила гламурная Света и отбросила золотую сумочку, из которой вместо пудреницы и помады выпал охотничий нож и небольшой револьвер. При этом она виновато охнула и аккуратно подвинула ногой оружие под диван. Лев подумал, что она прекрасный мастер маскировки. — Не против?

— Ну, можно попробовать.

— Мы ничего не пробуем! — вскричала толстуха, у нее оказался густой грудной голос, которым было бы хорошо петь старинные русские песни. — Мы сразу делаем!

Женя подошла к нему, сняла бандану с головы и завязала глаза гостю. Провернула несколько раз вокруг оси, чтобы у него закружилась голова и вдруг крикнула в ухо:

— Отвечай на вопросы или получишь леща!

— Да вы что….

И тут ему прилетела первая пощечина. Довольно увесистая, лицо вспыхнуло, Лев непроизвольно отмахнулся рукой, но вспомнил, что, хотя они и ведьмы, но все-таки женщины, а бить женщин ему не позволяло воспитание.

— Отвечай!

— Да.

— Ты пришел сюда трахаться? — кажется, это была Марьяна. Запахло пачули и специями. Голова закружилась, он чуть не упал, погрузившись в полную тьму.

— Конечно, нет, неужели…

Удар пришелся по затылку. Лев задохнулся и выругался, едва не упав. Стало плохо. Пора было прекращать эту дурацкую игру.

— Ложь, ты хотел секса!

— Да я…

Теперь его огрели по спине, почему-то он подумал на Женю. Рванулся в ту сторону, откуда прилетел удар, но никого не нащупал. Послышался смех, причем со всех сторон, словно их было не четверо, а человек двадцать. Потом к смеху примешались и другие звуки, похожие на хлопанье крыльев. Лев стал искать руками повязку на глазах, но не нашел, банданы не было. Тогда он открыл глаза, но увидел только тьму вокруг. Было похоже, что он ослеп. Паника стала нарастать, он рванул в сторону, желая поймать кого-нибудь из ведьм, но вокруг была пустота.

— Служишь Людвигу? Отвечай, ты его прихвостень! — крикнули в ухо.

— Нет, дура, я никому не служу…

Не успел он договорить, как на его голову посыпался град ударов и оплеух. Они били четко и с силой. Он взревел и стал хватать воздух руками. Вот сейчас поймаю сучку! Он забыл, что воспитание не позволяет бить женщин. Они тыкали его в ребра палками, мягко хлопали по голове и давали оплеухи, от которых нельзя было увернуться. Вот черт, попал к сумасшедшим.

— Ладно! — взревел Лев, защищаясь руками. — Я пришел за сексом и я прихвостень Людвига.

На несколько секунд удары прекратились, а потом по лицу стали бить мягкие крылья и они словно резали кожу, он хватался за раны, но ран не было и крови тоже.

Теперь вопросы посыпались со всех сторон:

— Зачем ты нам нужен, дохлая плоть?

— Что ты делал в Небоскребе?

— Ты видел паразита?

— Кто твой любовник?

— Что Серым нужно от тебя?

Лев отдышался и ответил на самый простой вопрос о Небоскребе.

— Принес книгу для Людвига.

— Чья эта книга?

— Людвига.

И он опять получил удар по голове, они захохотали, захлопали крыльями. Лев согнулся пополам от боли и снова попытался содрать повязку. Нащупал ее и потянул, но она стала резиновой и прилипла к глазам. Вот дьявол! Он пополз к двери, но двери не было.

— Ты жалкий врун и еще на что-то рассчитываешь!

— Я не врун. Я не знаю, чья эта книга.

Теперь он получал пенки и они были больше унизительными, чем болезненными. Потом уперся во что-то мягкое, понял, что это пузо толстухи и закричал от ужаса, дышать стало нечем, он плакал и просил его отпустить, но мягкая материя вокруг заполнила все пространство, и он словно оказался в животе у Марьяны, а Марьяна была огромна, как облако. Он почти потерял сознание, когда все стихло и внезапно хлопнула дверь. Чьи-то руки сорвали с него повязку, стало светло и хорошо, над ним склонился Людвиг, а чудесных девушек не было. Комната опустела.

— Ты чего? — Людвиг мягко улыбался. Похоже, он едва сдерживал смех. — Попал на шабаш ведьм?

— Да, кажется. Они меня били!

— Ай-ай-ай-ай! Не хорошие какие. А ты чего сюда приперся? Скажи спасибо, что я шел мимо.

— А где они?

— Нет здесь никого, Левушка. Это фантомы. Иди себе домой, я тебя позову, когда надо будет идти в Небоскреб.

Поднялся, посмотрел на лыбящегося универсального директора и вдруг возненавидел всех: Людвига, Женю, ее сумасшедших соратниц и весь Небоскреб. Надо на всех плюнуть и уйти домой. К черту! Всех на хрен!

Он поплелся к лестнице, отмахнувшись от Людвига. Болело все тело, противно было до тошноты. Он подумал, как бы его не вырвало прямо здесь и ускорил шаг. На втором этаже между пролетами он столкнулся с черным человеком. Тощий, как палка, весь в чем-то черном и блестящем. Дохляк какой-то. Мало того, сзади из спины у него рос серый куст, куст состоял из щупалец. Щупальца тошнотворно шевелились. Классика хоррора. В другом случае Лев должен был испугаться, но не сейчас. Сейчас ему было не страшно, только раздражало неожиданное препятствие. В глазах у этого чудика ничего не было, какие-то жуткие бельма. Изо рта текла черная жидкость. И тут эта мерзость протянула руку ко Льву и еще зашипела, как охрипший пес.

— Достали! — взвыл Левушка и дал по носу черному человеку или кто он там был. Хорошо так дал, со всей своей силы, давно копившейся. Ему стало легче, перестало тошнить и тело отпустило.

Хотел еще добавить, но человек упал на ступеньки и издал клокочущие звуки. Куст втянулся в спину и пропал совсем. На всякий случай Лев пнул его в живот, потом взял за длинные черные волосы и потащил вниз по ступеньками. Кузьмич выбежал на встречу, ничего не сказал, но глаза у него округлились.

— Этот что ли сбежал из Хранилища? — Лев подтянул тушку и наступил на горло. — Забирай и отмени карантин, нормальным людям нельзя спокойно по лестнице спуститься! Развели тут всякую нечисть!

Вышел на свежий воздух и вдохнул спокойно. Захотелось сжечь все это мерзкое место и уйти в небо, свободным и легким. Но он вздохнул, нащупал в кармане плаща электронную сигарету со вкусом кофе и побрел по весенней улице, вдыхая пар и убирая с волос лепестки абрикосов и персиков. Весна нанесла свой первый удар, к которому он оказался не готов.

Пока шел по улице, немного успокоился. На самом деле никто ничего ему не обещал. Никаких чудес, никаких полетов и секса тоже. Он сам навоображал бог знает чего, а сейчас столкнулся с обратной стороной магии, или что там у них живет в Небоскребе и получил свою порцию разочарования. О человеке в черном с кустом на спине вообще думать не хотелось. Он вошел во двор и вдруг явственно ощутил запах гари. На улице были сумерки, двор затих и ветер тоже. Лев осмотрел дома и нашел сгоревшую квартиру в соседнем доме. А вот и погорелец. Все сразу стало ясно… Он сидел на лавке с глупой улыбкой, хлюпал носом и перебирал что-то в обгоревшей коробке. Увидел Льва и развел руками:

— Представляешь, Левушка, даже вещи разобрать не успел… Все сгорело. А шкафчик, шкафчик помнишь? Бабушка в ИКЕЕ для меня покупала. Все сгорело, куда теперь идти?

— Совсем некуда что ли?

— А куда, Лев? Я за полдня квартиру не найду. Друзей у меня нет… ну кроме тебя. В агентство позвонил, говорят, подходите завтра.

Вид у него был реально несчастный и у Льва опять проснулась жалость к этому маленькому, убогому и совсем не приспособленному к жизни человеку. Он некоторое время помолчал, потом выдавил:

— Да ладно, Вить, пойдем ко мне. А завтра найдешь себе новую квартиру.

— Я буду тебя стеснять.

— Меня сегодня уже стесняли так, как тебе и не снилось.

Он подхватил коробку с вещами и пошел домой, Витенька поплелся сзади, причитая о сгоревших документах и пропавшем кошельке. Льву не хотелось слушать его болтовню, было противно, тошнило от гари. Дома он проводил друга на кухню, напоил кофе. Налил по стопке коньяка себе и ему, сам выпил, налил еще. Витенька не пил. Он выхлебал кофе стал сам собой: принялся расспрашивать, кто обидел его самого лучшего друга и не может ли он, великий рыцарь Виктор пойти и жестоко отомстить. Как будто никакого пожара и не было.

В комнате пахло дымом то ли от коробки, то ли с улицы. Упала легкая весенняя ночь, укрыла мир прохладой и вычистила двор от назойливых бабушек и их внуков. Стало тихо, если не считать трескотни Витеньки. В холодильнике Лев нашел трехдневный кусок пиццы и разогрел его своему «защитнику». Рассказывать ничего не стал. Сказал, что его коварно обманула женщина. Поманила, а потом выгнала не солоно хлебавши. Где-то это было близко к правде.

Витенька не верил, ведь Лев такой красавчик-раскрасавчик, опять же человек материально независимый, директор и всё такое. Да любая девица должна перед ним пасть немедленно, сгореть, как свеча и стать мягким тестом в руках желанного принца… Еще какую-то чушь он нес, но Лев не слушал, сказал, что устал, дружку разложил диван в гостиной, а сам завалился на кровать у себя в спальне и уже был готов уснуть, как позвонил Людвиг.

— Ты чего, Лев Аркадьевич, обиделся что ли, ушел так не хорошо… — голос у него был мягкий, обволакивающий, как у мартовского кота. — Не обижайся на девчонок, они чокнутые, честное слово.

Лев и не обижался на девчонок. Он просто устал ничего не понимать, путаться в отношениях, в пространстве, в интригах. Он хотел честности. Подумал, что все они врут, нагло врут, глядя ему в глаза. Людвигу нужен курьер в Небоскребе, Жене вообще никто не нужен, так же и ее группе ведьм, или как там они себя величают. Он просто пешка, которую каждый пытается двигать в нужном ему направлении.

— Да что ты такое думаешь, Левушка. Ну как ребенок, это не ты сейчас обижаешься, это твой паразит давит на важность. Подумай хорошенько. Небоскреб тебя позвал, ты же сам говорил, а мы лишь инструменты судьбы, мы помогаем возродить в тебе твой спящий, или лучше сказать, мертвый разум. Мы учим тебя воспринимать разные реальности. Думаешь, мне хочется тратить время на учеников и на тебя в частности? Нет у меня ни минуточки, Лев Аркадьевич, чтобы возиться с неосознанными, а вот вожусь же! Потому что так судьба распорядилась. Это закон силы, карма, если хочешь. Каждый свою судьбу исполняет, кто хорошо, а кто плохо. И никуда от этого не уйдешь.

— А я вот возьму и откажусь от кармы. Вернусь в свой привычный мир, где по лестницам люди ходят, а не кусты в черном…

— А, кстати, ты теперь в Небоскребе герой. Ты, Левушка сделал то, чего даже Стражи не могли.

— Изловил сбежавший куст?

— Ты ему четко в энергоцентр попал. Ошибись ты на сантиметр ниже или выше, я бы с тобой сейчас не разговаривал… — Людвиг замолчал и вдруг стало ясно, что это чистая правда, от чего по спине побежали мурашки.

Лев подумал, что тогда все казалось легко и просто, мыслил он четко и ясно, как будто давно уже знал, что нужно сделать и куда ударить. Это состояние ясномыслиния появилось у него вследствие шока от ударов Жени и ее ведьм. Получалось, они спасли ему жизнь. Может быть, весь этот спектакль был продуман заранее, чтобы отловить черного человека? Нет, слишком всё сложно.

— Я тебе нужен как Курьер?

— Конечно, Левушка.

— Тогда я хочу знать правду о Небоскребе, о серых и черных, о тебе, вообще обо всем.

— А если правда тебе не понравится? Помнишь паразита? Ты его увидел, и что, тебе стало легче?

— Нет, мне стало хуже, но это правда и я за нее благодарен.

— Хочешь правду? Ладно, давай встретимся завтра и поболтаем, если так надо.

— Да, давай, а то ведь я твое поручение исполнил, книгу тебе принес, так что могу больше не общаться. Вернусь в обычный мир, хватит с меня чудес…

— А вот этого, Левушка, ты не сможешь. Отравлен ты другим миром, для тех, кто хоть раз в Небоскребе был, обратной дороги нет. Разве что лоботомия…

Тут он был прав на все сто, Лев не стал спорить. В обычном мире ему стало тошно, мужчины перестали казаться интересными, дела — важными, а женщины чистыми и прекрасными. У всего стали видны пакостные черные уши, или там усы, или антенны, не важно. На всем лежала великая тень паразита разума.

— Ладно, пусть по-твоему будет, но я не хочу больше в игры играть. Ответишь честно на все мои вопросы, пусть даже так будет хуже. Какой смысл мне увидеть Небоскреб и даже не знать, что это такое. Я общаюсь с тобой уже два месяца, но понятия не имею, кто ты. Ты ведь мне нравился.

— А сейчас разонравился? — Людвиг рассмеялся от души. — Не обращай внимания, это простая манипуляция. Я могу нравиться всем, а могу никому. Хочешь я сейчас приеду, займемся черной магией, я научу тебя летать как птица и опять буду тебе нравиться?

Лев прикусил язык, прозвучало пошло и угрожающе как-то. Его сначала бросило в пот, потом в холод, он подскочил на диване и скользкая трубка телефона выпала из рук. Он поймал ее на диване, опять услышал радостный хохот универсального директора, смутился и разозлился еще больше.

— Издеваешься, да? Смешно тебе, скотине инопланетной? Думаешь, я не знаю?

— Чего ты там знаешь, Лев Аркадьевич? Что во мне смешалось много кровей? Так это все знают. Ты ведь, Лев Аркадьевич, тоже не чистый человечек, «ключи» никогда не бывают из людского рода, как их не очищай от паразита. В человеческом теле не заложено таких возможностей, так что сделай вывод, дорогой.

— Я — человек, Женя — человек, ее группа, все эти Марьяны жирные и Светланы гламурные — люди, а вот ты нет.

— И чем это плохо?

— Не знаю. Ты чужой и логика у тебя извращенная.

— А вот тут ты ошибаешься, это ты здесь чужой, Левушка и весь твой род. Но не будем сейчас, не телефонный это разговор.

— Ага, значит все окутано тайной? Так почему же ты мне ничего не говоришь?

— Потому что жалею. И не прав, конечно. Так что, мне приехать? А?

— Приезжай! — Лев сам удивился отчаянию в своем голосе. — А впрочем нет, не приезжай. Я тут не один.

— Дай угадаю. Это не Макс, потому что Макса нет, это не женщина, иначе бы ты со мной не болтал, неужели… О да, я его чувствую! Лев, немедленно избавься от твари!

Он не шутил, в голосе появились металлические нотки. Нелюбовь Людвига к Витеньке была хоть и заочной, но такой глубокой, что Лев никак не мог ее понять. Даже если Витенька чей-то там шпион, пусть себе шпионит, кому это мешает? Никаких страшных тайн Лев ему все равно не доверит, а так, всякую ерунду пусть узнает, не важно. И чего так кипятиться? Людвиг кричал в трубку, ругался, называл его законченным идиотом, подробно объяснял, почему никто не хочет заниматься сексом с таким умственно отсталым. И конечно же он встречаться с ним не будет и на вопросы отвечать, пока тварь не покинет пределы квартиры Льва.

— Ладно, давай до завтра, я сейчас выгоню Витеньку, дам ему деньги на гостиницу.

— Какую еще гостинцу…

Но Лев завершил вызов. Несколько минут он сидел и потирал виски, чувствуя себя совершенно разбитым. Представил, как он будит несчастного погорельца и просит его по непонятным причинам покинуть уютную и теплую квартиру. Гадко как-то получалось, не красиво. Дверь он открыл очень тихо, увидел пустой диван и удивился. Где же Витенька, неужели услышал разговор и свалил?

Нет, Лев бы услышал как хлопнула дверь. Он собрался посмотреть на кухне, как случайно перевел взгляд на потолок. И тут ему стало так плохо, что ноги подкосились и он чуть не упал. Темнотой заволокло взгляд, тело словно скрутило в восьмерку. Никогда раньше он не испытывал такого отвращения. На потолке висела черная скользкая ящерица. Она была омерзительно жирной, вместо головы у нее была присоска. Эта присоска впилась в потолок и тянула какой-то слабый свет сверху, из соседней квартиры, прямо через потолок. Лев издал крякающий звук и захлопнул дверь. Через несколько секунд он открыл ее снова, сцепив зубы, и вооружившись кухонным ножом. Но его встретил сонный Витенька в засаленной майке и семейных трусах. Он невинно потирал глаза и глупо улыбался:

— А я услышал шум, что-то случилось? А зачем нож, Левушка…

— Убирайся, — прохрипел Лев, — пузо вспорю!

— Да ты чего???

— Людвиг был прав. Я считаю до трех!

Витенька отбросил притворство, выровнялся, глаза его налились тьмой, он процедил сквозь зубы что-то о Людвиге и ушел в один трусах и майке. От него остался тяжелый гнилостный запах и гадкие мокрые следы на потолке. Лев открыл окно, чтобы проветрить и вдруг увидел восходящее солнце. Так быстро закончилась ночь! Что-то странное творилось в его мире с людьми и с пространством!

2

Лев зажмурил глаза, ощущая мир вокруг. Было удивительно тихо и тепло. Абрикоса сыпала на него мягкие белые лепестки, они гладили его воспаленную макушку и становилось очень хорошо. Он каждую весну приходил на эту лавочку в парке и сидел, греясь на легком весеннем солнце, он благодарил мир за такую возможность. На прохожих не смотрел, только на старый корявый дуб, застывший, как огромный мертвый богатырь, на зеркальную гладь воды в озере, усыпанную лепестками абрикосы. Смотрел на город, такой далекий и нереальный.

Потом весна проходила, начиналось жаркое лето и дождливая осень и он забывал все эти тонкие ощущения. Но следующей весной, как только появлялось солнце, как только уходила холодная белая зима и зацветали деревья, снова шел в парк на эту самую скамейку и удивлялся тому, как может быть прекрасен мир. Стало жалко людей, спешащих влиться в круговерть, бегущих к остановкам и офисам.

А потом он вспомнил о паразите сознания и понял, что так все и будет. Люди будут работать, чтобы выжить, будут выживать, чтобы работать, а потом придет старость и они встретят ее с мутным рассудком и уставшим телом. Болезни съедят их силу, а повседневные заботы станут смыслом жизни. А потом они тихо умрут и никому больше не будет до них дела. Мир рабов, мир безумцев, мир роботов, мир зомби. И он родился здесь, чтобы узнать о своем рабстве и всплакнуть о невозможности все изменить. Зачем?

— Эй, проснись и пой!

Людвиг появился из ниоткуда. Только что его не было и вот он стоит во всей красе, тонкий изящный джентльмен в длинном старинном плаще, в высоких сапогах и в широкополой шляпе. Не хватало только шпаги и белых перчаток.

— Ты как появился? Я даже не заметил…

— Ветром надуло. — Людвиг легким движением скинул лепестки со скамейки и сел рядом, загадочно улыбаясь и сверкая живыми глазами.

Лев подумал, как он к нему относится и понял, что совершенно по-разному. Его чувства варьировались от лютой ненависти и страха до немого обожания. Он казался то всезнающим магом, то раздражал своей надменностью. И все-таки Лев склонялся к тому, что полюбил это странное, темное и возможно даже не человеческое существо. Полюбил за силу, за собранность, за знания, за смелость. Всего этого у Льва не было, а было только нудное нытье о том, как скучна его жизнь.

— Я тебя люблю.

— Знаю, это пройдет, Левушка. Я твой учитель, пусть не безупречный, но все же. Это чувство благодарного ученика к тому, кто по доброй воле дает ему знания.

— Нет, не морочь мне голову. Ты не учитель, ты эгоистичный и жестокий потребитель. Моя любовь не связана с благодарностью. Это просто тепло, которым я с тобой делюсь.

Людвиг рассмеялся и снял шляпу. Ветер раздул его волосы. Лев присмотрелся и вдруг увидел, как стар этот человек, или не человек, если угодно. Вокруг глаз у него была сеточка морщин, тонкие губы были сухие, а на шее были видны вены. Возможно, он живет здесь лет двести. Любовь возникала из ощущения, что Лев прикоснулся к чуду и Людвиг был частью этого чуда, так же, как он был частью Небоскреба.

— Как там твой друг… Витенька?

— Ты был прав, — мерзость. Я его выгнал.

— А он так просто взял и ушел?

— Я собирался вспороть ему пузо, так что пришлось уйти. Я видел, что это за тварь.

Людвиг довольно улыбался, но смотрел вдаль на гладкое, как зеркало озеро. Там над водой ветер гонял лепестки и было это похоже на снег, только очень теплый. Потом он повернулся ко Льву и посмотрел прямо в глаза, и от этого Льва накрыло волной страха, он весь сжался и хотел вскочить и бежать, но универсальный директор поймал его за руку и мягко, но твердо вернул обратно на лавку.

— Ты сам просил. Я хотел уберечь тебя как можно дальше от правды, но ты ее жаждешь. И чего тебе не живется спокойно, Лев Аркадьевич, милый ты мой?

Он показал на озеро. Сказал успокоиться, выключить мысли и смотреть над поверхностью воды, там, где летали лепестки. Но там ничего нет… — пытался отмахнуться Лев, но сощурил глаза и вдруг увидел, что это не ветер играет лепестками. Лев совершил еще одну попытку сбежать, но Людвиг сделал ему больно, сжав локоть, и пришлось остаться.

Лев успокоил ум и стал смотреть очень легко, сквозь ресницы, почти не различая детали. Все стало мутным, а потом он увидел тех, кто поднимал в воздух лепестки. Это были существа с длинными прозрачными телами, клубящимися внутри энергией. Они были пугающими, потому что их не должно было быть. Они летали и бесились над водой, но, как только по берегу озера проходили люди, бросались к ним и пронзали их насквозь, оставляя серые следы по траектории движения. Сердце у Льва сжалось, ничего хорошего в таких танцах не было.

— Что это? — спросил он тихонько, боясь привлечь внимание воздушных летунов.

— Это ваш мир, Лев Аркадьевич. Он населен или я бы сказал «перенаселен» живыми существами, из которых вы, люди на последнем месте.

— То есть они всегда живут рядом с нами?

— Не только они, Левушка. Такие, как твой Витенька тоже прекрасно живут. И да, такие, как я тоже живут в вашем мире. А еще пятнадцать рас, и все они считают людей едой.

— Не понял, кто живет? Такие, как эти летуны?

Людвиг покачал головой и повернул его голову влево. Там озеро заканчивалось и был ларь с фруктами, винный магазин и несколько бабок торговали зеленью и семечками. Там собралось несколько человек, то ли смотрели, то ли покупали. Людвиг указал на последнего слева человека, толстяка в длинном сером пальто с портфелем под мышкой. Тот возился у своего Мерседеса и разговаривал по телефону. Он выглядел настолько обычно, что Лев сразу не заметил его присутствия.

— Прикрой глаза и не смотри прямо. Тсс! Не думай, просто смотри.

Лев кинул скользящий взгляд и вдруг увидел, что толстяк не человек, а серая толстая тварь, похожая на гусеницу-переростка, потом он увидел синий свет, который распространялся вокруг гусеницы. Он расползался как газ и прилипал к людям возле ларька. Люди тускло светились желтым, но когда они соприкасались с синим светом, их желтый свет становился серым. Эта тварь выпивала жизненные силы людей, просто находясь рядом. Льва затошнило и он отвел взгляд.

— Это Серый?

— Нет, это саторы, они недавно на Земле. Одна из пятнадцати рас.

— Это отвратительно. Почему люди не сопротивляются?

— Я тебе уже говорил, ваш мозг не может сопротивляться никому, потому что занят паразитом. Никто из вас не может видеть их и никто не может противостоять манипуляции. Это печальная участь людей.

У Льва на кончике языка образовалась горечь, он ее сплюнул и в животе зашевелилась спящая бабочка. Он упал на траву и потерял сознание. Открыл глаза и увидел Людвига, который гладил ему виски и прикладывал ко лбу влажную салфетку.

— Забудь, Левушка, здесь ничем не поможешь. Давай, садись, я отвечу на твои вопросы и слова успокоят твой ум.

— То есть моего паразита?

— Ну да. Он будет делать тебе больно каждый раз, когда ты будешь видеть мир не так, как он хочет.

Это было грустно, но Лев успокоился и сел на лавку. Горечь пропала. Вот значит как всё устроено: узнал правду, получи под дых. Перед глазами у него до сих пор стоял образ жирной гусеницы, распускающей вокруг себя синие щупальца. И это было не в Небоскребе и не где-то во сне, а прямо среди белого дня на озере в центре города. Он посмотрел и не нашел чужеродную «гусеницу». Мерседеса тоже не было, люди разошлись, остались только бабушки с семечками. Синяя пакость до сих пор плавала в воздухе.

— Ладно, рассказывай, мне все равно плохо.

— Задавай вопросы.

— Что такое Небоскреб?

— Это энергетическая конструкция, выстроенная многими поколениями осознанных сновидящих. Те, кто могут освободить свой ум от паразита, во сне создают миры и размещают их в Небоскребе. Каждая дверь ведет в такой созданный во сне мир.

— Значит, все эти миры не настоящие?

— Кто это сказал? — Людвиг фыркнул и отвернулся. Потом достал длинную самокрутку и задымил чем-то сладким и приятным. — Любой мир, созданный как энергетическая конструкция, так же реален и устойчив, как и твой мир. Ты сегодня видел, что привычный мир не настоящий, что ты видишь лишь его поверхность. Это ты спишь в реальности, а миры Небоскреба реальны, потому что там никто не спит. Понятно?

— Не совсем. Я в своем сне ничего не могу создавать устойчивого и реального.

— Так ты вообще практически ничего не можешь. Даже летать.

— А ты можешь летать?

— Смотри!

Людвиг медленно поднялся над скамейкой, потом раскрыл руки, как крылья и взлетел над озером. Лев опять почувствовал тошноту, словно кто-то копошился у него в желудке. Он пытался следить за полетом Людвига, похожего на большую черную птицу, но глаза стало резать и вдруг смертельно захотелось спать, он упал на скамейку и обнаружил, что Людвиг уже сидит на скамейке и курит свою пахучую самокрутку, как ни в чем не бывало.

С трудом, лежа на боку, он заставил повернуть голову — и о да! Второй Людвиг парил над озером, став огромной вороной. Игравшие там летуны разлетелись и озеро пошло рябью. Он скользил, цепляясь за светящиеся нити, и резко взмывал вверх, раскрывая крылья навстречу солнцу, потом камнем падал вниз и едва успевал развернуться над водой. Люди проходили мимо и ничего не видели. Потом он вернулся к скамейке, сел рядом со своим застывшим двойником. Лев моргнул и обнаружил не двух Людвигов, а всего лишь одного. Тот спокойно попыхивал какой-то травой и загадочно улыбался.

— Офигеть! — признался Лев. — Как ты это делаешь?

— Легко. — Я засыпаю во сне и там могу все, что угодно.

— Но я ведь не спал!

— Я взял тебя в свой сон.

Все это было непонятно, в голове у Льва образовалась каша, он силился разложить все по полкам, но не мог. Таким выкрутасам не было места в логическом мире. Он перестал думать и расслабился. Вытащил свою электронную сигарету со вкусом кофе и затянулся, чувствуя, что приходит в себя.

— А я смогу так летать? — Лев представил себя парящей в небе большой птицей и даже ощутил, как ветер щекочет перья, как пролетают мимо звезды и миры. Это было удивительно хорошо.

— Когда-нибудь. Спрашивай еще, что ты хотел знать.

— Кто такие Серые?

— Это ваши старшие братья, только они с вами не дружат.

— Что это значит, Людвиг? Ты конкретней говори.

Людвиг надел шляпу и спрятал самокрутку. Он еще раз улыбнулся, но как-то с горечью. Наверное, ему было неудобно и скучно с человеком, настолько плохо понимающим, но он принял на себя миссию и отказать не мог. Карма и обязательства — наверно как-то так он воспринимал встречу и разговоры со своим учеником Львом.

— Скоро будет мой ветер и я улечу.

— Я тебя утомляю?

— Нет, тебе это не по силам.

— Значит я тебе противен?

— Люди всем противны, это факт. Вы как собаки, зараженные бешенством, те, кто поумней, стараются держаться подальше от людей, а те, кто пожадней, употребляют остатки вашей энергии.

— А где помещаются все эти пятнадцать рас? Земля ведь не резиновая…

— Еще как резиновая. Во-первых, она не круглая. А во вторых, она многослойная. Сложно представить твоему ограниченному разуму, но земля представляет собой крутящуюся спираль. Во время своего вращения она порождает тени или остаточные энергетические поля, — это параллельные пространства. Там могут разместиться еще сто или больше миров, похожих на твой. Впрочем, человечество еще не знакомо с такой физикой, где в основе любой материи лежит движение. Я скажу понятнее: пространство многослойно и разные расы пребывают в разных слоях, чтобы не сталкиваться друг с другом.

Лев ничего не понял, он пытался представить гигантскую светящуюся спираль, парящую в космосе, — получалась полная ерунда. Потом он отложил мысли на дальнюю полку разума. Где-то в глубине его сознания вырастала уверенность в том, что Людвиг говорит правду и что он сам это знал когда-то давно, может быть в детстве, но забыл.

— Почему Серый пытался убить меня в Небоскребе?

— Серые жили в твоем мире задолго до вас. А потом был один… ну для тебя наверное бог или творец, который создал вашу расу для своих пошлых нужд. Вы заняли эту плотность и стали размножаться и заражать мир паразитом. Серые были вынуждены перебраться в другой мир, но там неуютно. Я думаю, они вынашивают планы истребления людей, чтобы вернуть свой мир.

— Жуть. А остальные пришельцы откуда прилетели? С других планет?

— Вообще-то других планет не бывает, это тоже придумка паразита. Земля располагается во всем пространстве, она практически бесконечна. Поэтому нет ничего другого. Возможно, она конечна, но там же и закончится плотные пространства.

— Вообще ничего не понял, ты уж прости, я по образованию гуманитарий…