Бесплатный фрагмент - Тогда и однажды — 2. Poetarum dialogi

Что такое? Что случилось?

Белка с белкой обручилась.

И чудесный, чёрный дрозд,

Улетел за дальний мост.

Сойка в шляпе, с флейтой грач.

Улыбнись мой друг не плачь!

Улыбнись мой друг не плачь:

Это сказки.

Это притчи.

Это тайны Беатриче.

Где чудесный карнавал

Мир волшебный открывал.

Мир волшебный.

Мир нездешний.

Светлый, радостный и нежный.

Ни насилья ни утрат.

Где не властен ад и яд.

Мир над миром сверх и над!

Свет и сад.

Ю.А.

А осенью приходит листопад

И сад неувядающий… и сад,

И облако дороже, чем iPad.

Который сохраняет листопад.

Ему, что листопад, что снегопад,

Что мутное болото.

А слева рай, и справа видим ад.

Так почему же так?

А потому, что —

обратной перспективой отражен.

Тебя фотографирует Джон Донн*.

Со стороны другого измерения.

И если есть совсем другое мнение,

То пусть оно летит, как листопад.

В багряных листья плавится закат.

И входит глубоко в стихотворение.

И пенье птиц.

И некое свеченье.

Как параллельный мир, что невидим,

Но осязаем виденьем твоим.

И ты любим и он тобой любим.

* Джон Донн — поэт и проповедник, настоятель лондонского собора Святого представитель литературы английского барокко.

Ю.А.

Под нежный шёпот жухлых трав

 под пенье эльфов из дубрав,

Беспечный маг движеньем рук

поставил эти камни в круг —

Дворец танцующих теней из ста камней…

Я стану духом тех камней,

страх нагоняя на людей

Молчаньем старых бледных плит,

ведь я — гранит.

Мой белый плащ и капюшон

мелькнут сквозь ветви чёрных крон,

Растают в отблеске огня —

здесь нет меня…

Я в лунном свете из ручья

пью воду чашей из плюща,

Я — шелест ног, что слышишь ты

из темноты.

Я — тот танцующий олень,

чью ты в тумане видел тень,

Что ловят сетью и вином,

и гарпуном…

I Su

Проявленный есть мир и мир сокрытый

И ангелы у каждого свои.

Стихи и книги. Свитки те, что свиты.

Блаженных духом земли и Раи.

И каждый рай по своему сияет.

И каждый цвет по своему звучит.

В краях нетленных где не умирает

Ни человек,

Ни пламя от свечи.

Так, что там жизнь?

А может житие?

Где мир раскрыт

В предвечном высшем благе.

Не на бумаге, нет.

А в Бытие.

Ю.А.

Лишь под утро стихнет ветер

Станет белою трава.

И огонь, уже не страшный,

Заберётся в рукава.

Прокрадётся мимо локтя,

Проберётся по плечу

И ударит сталью в сердце —

Я от боли закричу…

I Su

Завод гудит своей трубой

А в интернете мрак и сбой.

И мир промышленный царит.

И собираются цари.

И демонов встают князья-

Они промышленным друзья.

И Оробас и Бегемот.

И Асмодей и Астарот.

Они незримы но везде.

И чёрной молятся звезде-

Давно космической во тьме.

В иерархической тюрьме. Что делать, что?

Куда бежать?

Но Ангельскую оборону,

Архангельскую-

Держать.

Ю.А.

Огонь. Рука. Три слова на стене

«…мене, текел, перес…» — что значит, Бог

всё видит, что творишь ты на земле,

но и вину твою измерит только Бог.

А знаете ли вы, что написал цареубийца

В подвале страшном на стене карандашами?

Что «…в эту ночь царь Белтшатцар

убит безжалостно своими же рабами…»

Из тьмы полотен вышли,

чтобы здесь остаться

Вавилоняне

с лицами голландцев…

I Su

Осенний день уравновешен

Покоем солнца и воды.

Его ни ненависть,

Ни нежность

Не беспокоят. Суеты

Он не несет и не приемлет.

В его руках горит звезда,

И свет ее он льет на землю.

И видим этот свет?

О да!

Ю.А.

Над Валаамом мелкий дождь

Брусника мелкая и ели.

И слева храм и справа храм.

И капли на руки летели.

Дождя прошедшего вчера,

Но прилетевшего сегодня

Сквозь сизый занавес утра.

Парящего вполне свободно.

Где Валаам, как некий храм.

Как строгий лес живущий в храме.

И сосны словно свечи там.

На острове, на Валааме.

А люди жители его,

Едва ушедшие от мира,

Живут светло?

Живут легко?

Довольно ли им в сердце мира?

И что же жители его?

Воочию их созерцая.

Мир обрели в Душе своей?

Проходят сумерки… Светает…

Ю.А.

Там, где птица поёт неведьмица в полуденный жар

Там, где гении места приходят домой со свиданий,

Там, где видимый мир

принимает невидимый дар —

Мир невидимый тайных надежд и желаний.

Мир не может вместить в себя то,

Что не может вместить.

И мечтает о высшем, и плачет во сне над собой —

Ибо выше себя не умеет так сильно любить.

И июльское солнце плывет над Петровской Невой.

Над Невою Петровской.

Над Градом того, кто там жил…

Кто уехал в Москву, кто остался и дальше живет-

В направлении N. Неизвестное

Сил иногда придает даже больше чем та, что поет.

То не муза, не птица, одна неизвестная N.

Словно формула, в сути которой невидимый дар.

Математик Евклид пишет линий поэму поэм.

Там где птица поет неведьмица

В полуденный жар…

Ю.А.

Тоску по небесному дому

Не объяснит никто.

Тоску по отсутствию боли

Не опишет никто.

Тоску по могуществу с силой

Я знаю. Зови не зови.

Тоску по Божественным крыльям.

И абсолютной Любви.

Ю.А.

Осеннею ночью гуляли по крышам зеркальных миров

Мы уходили всё дальше и выше.

Туда, где нет слов.

Крепко держали друг друга за руки.

Но чувствуя боль,

Мы приближались к месту разлуки

под звёздной стеной.

Мой дом далеко, в чёрном омуте неба,

меж синих огней.

Там тихо и странно, нет звука и света.

Там царство теней…

Большая луна в осенние ночи

Твоим станет адом,

ты вспомнишь как точно

В такую же ночь мы гуляли по крышам

зеркальных миров.

И уходили всё дальше и выше,

туда, где нет слов.

I Su

Вновь январь и мороз и на небе Луна

Три минуты назад, что была не видна.

Так была, не видна в темноте, в наготе,

Даже отблеска звезд было не видно.

Не сожалей. Будет ночь,

А за ночью прекрасный рассвет….

И печали ты скажешь твоей больше нет,

И пойдем мы с тобою, мой друг, по кафе

В Петербургские дни,

По развратной Москве.

Будем там, будем тут, будем тут, будем там,

Будем вместе ходить по богатым домам.

А пока осязаемый в полночь мороз.

При сиянии Луны- видно призрачный мост.

Между миром небесным и миром земным.

Между словом прости. Между вдохом одним.

Ю.А.

Мы вышли из дома, когда всходила Луна

Мы вышли из дома затем,

чтобы взглянуть на неё.

Вокруг затихала жизнь, звенела тишина,

Вдали танцевали деревья по белому мху…

Мы вышли из дома затем,

чтоб уйти навсегда,

Затем, чтобы стать

молчаливыми птицами ночи.

Сегодня луна превращает

животных в людей

Или людей в животных —

как ты захочешь…

I Su

Над Васильевским островом небо

Вечереет свободным от туч,

Где усталое Солнце присело,

над душою закрытой на ключ.

По обочинам жизни гуляя,

Медяками в карманах звеня,

Неизвестно кому повторяет:

«Это вы не любили меня…»

Вечерами она у залива

От избытка себя и тоски,

Пьет дешёвое, светлое пиво,

Ветер пену несет-

От реки.

Ю. А.

Осеннее действие. Солнцестояние

И нимфы нагие стоят на посту.

Они рукотворны

Из гипса и камня

На радость зевакам, что в летнем саду.

По белой дороге осеннего града

Блистательный Пушкин гуляет притом.

Погода чудесна, но в сердце досада,

И порохом пахнет жилет с табаком.

Под чёрною тростью багряные листья.

Под яростью черной — небесные сны.

И жизни земной не державные письма —

Долги и расписки.

И убыль Луны.

Но смерть отменяется! Ибо нет смерти.

Над Градом осенним есть Град золотой.

Когда распадаются цепи и сети,

Тогда открывается он пред тобой.

Ю.А.

Осень доходит до пика

И опадает листвой,

Срезана, словно гвоздика,

Запах отдавшая свой.

Словно духи парфюмера,

Словно сиянье с небес,

Словно десятая Сфера,

Мир озирает окрест.

Осени с небом венчанье,

Сколько осенних даров!

Сколько любви с состраданьем.