Бесплатный фрагмент - Тесинская пастораль

Сельский альманах на 2019—2020 годы

Журчи, мой родничок, родная речь.

Не иссякай, тесинская строка.

Я должен тебя холить и беречь,

Пока я есть и чувствую пока.

А. Болотников

Авторы благодарят за помощь в издании альманаха:

Администрацию Тесинских детских садов и Тесинской СОШ №10 за творческое сотрудничество с альманахом

Живило Льва за творческое сотрудничество с альманахом

Кирсанова Никиту Алексеевича за творческое сотрудничество с альманахом

Кузнецову (Колесникову) Лидию Алексеевну за творческое сотрудничество с альманахом

Надежду Афанасьевну Кравченко за сотрудничество с альманахом

Нагорных Валентину Викторовну, специалиста Минусинского архива, за предоставленные материалы

Рафикова Рашита Гиззатовича за творческое сотрудничество с альманахом

Тихонова Николая за сотрудничество с альманахом

Филатова Петра Антоновича за сотрудничество с альманахом

Учредители:

Клуб патриотов села «Тесинская пастораль»

Редколлегия альманаха:

Алексей Болотников — главный редактор

Галина Ксензик — секретарь

Члены редколлегии:

Виталий Беспрозванный

Валентина Болотникова

Николай Корепанов

Людмила Соборова

Рукописи не возвращаются и не оплачиваются.

В оформлении использованы фотоработы А. Буценика и В. Болотниковой, др.

Пастораль, — и. ж. Жанр в европейской литературе и искусстве XIV—XVIII вв., характеризующийся идиллическим изображением жизни пастухов и пастушек на лоне природы, а также произведение этого жанра (pastorale — франц.)

«…В древности никто не располагал временем так свободно, как пастухи. Они были первые мыслители и поэты, о чем свидетельствуют показания Библии и апокрифы других направлений. Вся языческая вера в переселение душ, музыка, песня и тонкая, как кружево, философия жизни на земле, есть плод прозрачных пастушеских дум».

Сергей Есенин «Ключи Марии»

«Берегите национальное в своей культуре! Любите родное Отечество! Гордитесь тем, что вы русские!»

Илья Глазунов

Алексей Болотников

Б 32 Тесинская пастораль. Сельский альманах на 2019—2020 гг. — 2021. — 212 стр.

© А. К. Болотников, составитель, 2021

От издателя

Дорогой читатель!

У тебя в руках восьмой номер «Тесинской пасторали», сельского альманаха на 2019—2020 годы. Очередной драгоценный сплав художественного и поэтического вымысла, краеведческих разысканий и исследований, гражданской публицистики, приправленный иллюстрациями и фотографиями наших авторов. На этот раз альманах впервые выходит в формате А5. В попытке предложить тебе более компактный — книжный — вид журнала. В номере, как и всегда, публикации от наших постоянных авторов, но и новые тексты и темы, найденные редакцией на просторах интернета, подпадающих содержанием в наши постоянные рубрики.

Счастливого тебе чтения!

Наиболее важные события, случившиеся в 2019—2020 гг.

Наиболее важные события 2019 года

Напомним:

1 октября 2018 года на портале www.ok.ru («Одноклассники») открыт аккаунт Администрация Тесинского сельсовета

Первый пост содержал извещение: «Уважаемые жители Тесинского сельсовета В Красноярском крае действует программа поддержки местных инициатив (далее ППМИ). ППМИ это реальная возможность совместными усилиями воплотить идеи по благоустройству нашей территории. Программа направлена на решение тех проблем, которые жители самостоятельно определяют на собраниях. Для реализации программы необходимы активные граждане в состав инициативной группы, которым не безразлично настоящее и будущее нашего села. Инициативная группа — это команда единомышленников, которая пройдет эту программу от подготовки составления заявки на участие до реализации выбранного проекта. Если у Вас возникли вопросы или Вы готовы войти в состав инициативной группы просьба обратиться в администрацию Тесинского сельсовета 04.10.2018 г.»

В последующих постах опубликован ряд объявлений: сводки о погоде, об отключениях электросетей, др. Например, пост от 21 октября 2018 г.: «Мало кто знает, что у Администрации Тесинского сельсовета есть официальный сайт, на котором публикуются нормативно-правовые акты, различные объявления и другие документы. Добро пожаловать: http://tes.bdu.su/»

5 октября Администрация Тесинского сельсовета опубликовала запрос:

«У нас появилась возможность участия в конкурсе на предоставление средств для благоустройства наиболее значимого для нас объекта общественной инфраструктуры. Какой объект, по вашему мнению, имеет первостепенную необходимость в благоустройстве?

1. Благоустройство площади.

2. Благоустройство сквера.

3. Благоустройство места памяти участников ВОВ.

4. Благоустройство детской площадки.

5. Благоустройство кладбища.

6. Благоустройство спортивной площадки.

7. Замена ламп на энергосберегающие в уличном освещении.

8. Свой вариант в комментариях.

Просим вас проявить активность и поучаствовать в общем собрании жителей села, которое пройдёт в здании СДК села Тесь 25 ноября 2018 года в 15:30. Всё зависит от вас! Заранее благодарим за поддержку и участие!»

6 декабря Администрация Тесинского сельсовета перепостила объявление ТХМ: «Уважаемые жители и гости с. Тесь! В связи с работой над сборником „Тесинцы — Солдаты Победы“, который планируется издать к 75 годовщине Победы над фашизмом в Великой Отечественной войне, Тесинский художественный музей приглашает Вас провести сверку данных о тесинцах, ушедших из Теси на фронт и погибших, пропавших без вести, вернувшихся с фронта домой. Для сверки просим принести сохранившиеся в семейных архивах документы, письма, фотографии участников войны. Сверка будет проходить с декабря 2018 г. по март 2019 г. Обращаться можно в музей в рабочее время: вторник — суббота, с 10.00 ч. до 16.00 ч. Тесинский Художественный Музей E-mail: muztes@mail.ru»

16 декабря опубликовано О Б Ъ Я В Л Е Н И Е 21 декабря 2018 года в 17.30 в СКД с. Тесь состоится СОБРАНИЕ ГРАЖДАН С ПОВЕСТКОЙ ДНЯ: 1. Об организации сбора твердых коммунальных отходов с 01 января 2019 года. 2. О введении налога на имущество физических лиц от кадастровой стоимости объектов недвижимости».

Ну, а далее некоторые посты за 2019 год на сельские темы

1 марта «Уважаемые односельчане! С 03 марта 2019 года начнет осуществляться сбор и вывоз ТКО мешковым способом от населения с. Тесь. Вывоз будет осуществляться два раза в неделю по четвергам и воскресеньям с 15 часов. Движение мусоровоза будет начинаться с ул. Октябрьской, исторической части села и далее с остановками для сбора ТКО, согласно маршрута по улицам села. Просим обратить внимание, на то, что время движения по улицам установлено ориентировочно и будет откорректировано после нескольких дней работы, так же как и места остановок мусоровоза. Сбор ТКО будет осуществляться только в мешки или другой таре приобретаемые потребителем услуги. Исключается выброс насыпным способом, с целью не допущения его попадания при загрузке на земельные участки в местах сбора. По причине работы специализированного транспорта не габаритных размеров, допускается изменение движения и мест остановки по причине низкого расположения линии связи и освещения, а также ограниченных размеров места для расположения мусоровоза. До места остановки мусоровоза допускается расстояние в пределах 100 метров. Желающим и готовым осуществлять сбор ТКО в индивидуальные контейнера, должны обратиться в администрацию сельсовета или напрямую к региональному оператору для его вывоза по мере наполнения. При этом начисление будет производиться ежемесячно, по числу зарегистрированных граждан в жилом помещении. Телефон для связи с оператором 2-50-51. Просим жителей села проявить сдержанность, выдержку и понимание. Администрация сельсовета готова рассмотреть предложения по улучшению и повышению качества оказываемой услуги и требовать их выполнения от регионального оператора».

27 марта «Уважаемые жители с. Тесь! Спешим сообщить Вам о том, что наш проект поддержки местных инициатив „Ремонт уличного освещения в с. Тесь“ прошел конкурсный отбор и будет реализован на территории с. Тесь в 2019 году. Нам, согласно решению жителей села на общем собрании, будут выделены средства на реализацию проекта. Впереди нас ждет сбор части софинансирования от жителей села и индивидуальных предпринимателей. Спасибо всем кто поддержал этот проект и оказал поддержку».

8 мая «Уважаемые жители села Тесь! С 19 апреля 2019 года государственное предприятие Красноярского края «Центр развития коммунального комплекса» (сокращенно — ГПКК «ЦРКК») является теплоснабжающей организацией для потребителей села Тесь. Расчет платы за коммунальные услуги по отоплению и горячему водоснабжению за период с указанной даты и по 30.04.2019 выполнен исходя из:

1. тарифов, утверждённых для ГПКК «ЦРКК» на 2019 год министерством тарифной политики края: 1.1. тариф на тепловую энергию утвержден приказом №33-п от 03.04.2019 в размере 5729,47 руб./Гкал; 1.2. тариф на горячую воду утвержден приказом №35-п от 03.04.2019 в размере: компонент на теплоноситель на период до 30.06.2019 — 75,64 руб./куб. м, на период с 01.07.2019 по 31.12.2019 — 77,68 руб./куб. м; компонент на тепловую энергию 5729,47 руб./Гкал.

2. представленных Вами показаний индивидуальных приборов учета (далее ИПУ), а при их отсутствии или в случае невозможности корректного определения объемов коммунальной услуги по представленным показаниям ИПУ, расчет объема выполнен исходя из нормативов потребления коммунальных услуг, утвержденных Правительством края…»

3 июля «Уважаемые жители с. Тесь! Закончился сбор денежного вклада от населения для проекта" Ремонт уличного освещения в с. Тесь Минусинского района Красноярского края» по программе поддержки местных инициатив Красноярского края. Сумма от населения собрана в полном объеме. По состоянию на 01.07.2019 года в ведомостях: 1. Сафронова Татьяна Павловна — собрано 6850 рублей, 2. Дмитриева Елена Владимировна — собрано 13143 рублей, 3. Клюшев Владимир Михайлович — собрано 16893 рублей, 4. Зудина Елена Васильевна — собрано 9493 рублей, 5. Воронько Любовь Ивановна — собрано 16193 рублей, 6. Брюханова Наталья Сергеевна — собрано 3793 рублей, 7. Рябоконова Анастасия Геннадьевна — собрано 10493 рублей, 8. Барышева Лариса Павловна — собрано 23342 рублей. ИТОГО: 100200 рублей. Гарантии по софинансированию от юридических лиц выполнили еще не все, одни из первых перечислили денежные средства: 1. ЗАО «Искра Ленина " — 15000 рублей, 2. МПЗ „ТЕСИНСКИЙ“ — 10000 рублей, ИТОГО: 25000 рублей».

Цитата из проекта: «Ожидаемый экономический эффект: Снижение платы за электроэнергию на 815 318,75 рублей, что составит меньше на 70% по сравнению с 2018 годом. Экономия бюджета Тесинского сельсовета в процентном соотношении составит: Доходы бюджета за 2018 год — 11 621 520 рублей
Экономия — 7% Стоимость проекта — 1 764 706 руб. Экономия в год — 815 318, 75 руб.
Срок окупаемости, при гарантийном сроке эксплуатации светодиодных фонарей 5 лет, составит — 2 года 2 месяца»

11 июля «В с. Тесь вновь начал работу „Многофункциональный центр“, находящийся по адресу: с. Тесь ул. Мира 16 „а“. Режим работы: Вторник с 08.00 до 16.00, обед с 12.00 до 13.00 Четверг с 08.00 до 16.00, обед с 12.00 до 13.00 Пятница с 08.00. до 12.00 часов».

13 июля на Тубе по инициативе главы администрации Тесинского сельсовета прошел первый праздник-фестиваль, получивший название «Клевая Тесь». Пост от 15 июля: «В СЕТЯХ „КЛЁВОЙ ТЕСИ“ Задорно! Фестивально! Весело! Массово и дружно! Так жители Минусинского района отпраздновали День рыбака. Большой фестиваль под открытым небом „Клёвая Тесь“ собрал нескольких сотен жителей и гостей района. Он прошел в красивейшем месте — на берегу реки Туба. Музыка, искрометный юмор, авторские угощения, соревновательный дух, мастер-классы по изготовлению тематических игрушек и ароматных оберегов, игровые площадки и, конечно, сама рыбалка в хорошей компании доставили истинное удовольствие собравшимся. Дух азарта в участниках разбудили соревнования. В конкурсе рыбаков-любителей состязались дети и взрослые в возрасте от 3 до 69 лет. Семь команд подготовили на суд жюри рыбацкие станы и свою, неповторимую уху. Командные забеги „Веселые старты“ от души рассмешили не только 30 участников, но и всех зрителей. Фотоконкурс объединил свыше 20 любителей запечатлеть самые сочные моменты праздника. Кроме соревновательной части, все желающие могли попробовать силы в сдаче нормативов ГТО, посетить автобусную экскурсию по селу Тесь с подъемом на гору Егориха, с которой открывается потрясающий вид на поселение, сыграть в шуточные игры на свежем воздухе. Вечерняя программа не ограничилась подведением итогов и дискотекой. На сцене выступили творческие коллективы, барды и народные исполнители-частушечники. Апогеем дня стало вручение подарков лучшим из лучших и презентов за участие. А еще под закат дня „святой“ водой из реки Туба всех желающих окропил хозяин территории — глава Тесинского сельсовета Андрей Аркадьевич Зотов, чем привел в полнейший восторг детей и взрослых. Завершился праздник посиделками у общего большого костра, танцами на свежем воздухе и фейерверком. Отметим, что традиция отмечать День Рыбака уходит корнями во времена СССР. На правительственном уровне определили день праздника — второе воскресенье июля. Вот уже более 30 лет работники рыбоводческих предприятий, ихтиологи, сотрудники рыбоохраны и просто рыбаки-любители отмечают День Рыбака. Прекрасно, что и Минусинский район с нынешнего года заложил свою традицию празднования этого торжества. Как показала „Клёвая Тесь“, один летний день способен оставить в памяти такой привкус радости, который зимой явно согреет каждого, кто вспомнит о нем. #Молодёжь_Минусинского_района #Красноярский_край #мцтонус#Минусинский_район #молпол24 #мымолодыерф https://ok.ru/profile/576195768471/album/889702189719»

Наиболее важные события 2020 года

18 января стартовала Всероссийская акция памяти «Блокадный хлеб». Она проходила по 27 января в напоминание о подвиге мирных жителей Ленинграда, переживших блокаду в годы Великой Отечественной войны. В СДК и школе проведён ряд мероприятий: уроки мужества, часы памяти, демонстрация документальных фильмов. Каждый участник акции получил 125 граммов чёрного хлеба. Именно такая суточная норма выдачи хлеба была установлена для жителей блокадного Ленинграда.

20 февраля. Ученики Тесинской СОШ №10 приняли участие в акции «Письмо солдату»: учащиеся 3А класса поздравили с Днём Защитника Отечества тесинца Луконина Владислава, который служит в Московкой области. Младшие школьники написали письмо с пожеланиями нести и дальше срочную службу достойно и стойко!

3 мая. Ветер с дождиком обратился с утра солнечным днем. На улицу тянет клещами. Необъяснимое чувство…

10 мая. Митинг 9 мая не состоялся в связи с угрозой коронавируса Covid-19. Ученики нашей школы приняли участие в акции «Солдатский платок». На полотне ребята вышили имена тесинцев, которые уходили на фронт. Кто-то из них вернулся домой, кто-то погиб на поле боя. Платки сшиваются в одно большое полотно и хранятся в школьном музее. Цель акции — сохранить память о тех, кто воевал, в этаком формате…

13 мая. В Теси, на предприятиях, как и повсеместно, в России и в мире, задействован режим самоизоляции. Работа по правилам удаленного режима дня. По обстоятельствам продолжающейся пандемии…

16 мая, суббота. Санаторий Тесь зафрахтован под «обсерватор для принятия граждан, проходящих 14-ти дневный карантин»… Уже 17-го мая заедут вахтовики из Якутии. Вероятно, вахтовики с Европы и западной Азии…

19 мая. 2020-й год подбирается в своем шествии к лету… В России это движение сопряжено с 75-летием Победы в Великой Отечественной войне. Этот год объявлен Президентом Годом славы и памяти. В Тесинском музее событие — поступил тираж книги «Бессмертный полк Теси», о которой рассказывали в соцсетях и цитировали её страницы… Книга поступила в продажу. Отдалённо живущим можно приобрести книгу в интернет-магазине по ссылке

23 мая. В Тесинской школе появилась «Парта героя» — символ увековечивания памяти Героя Советского Союза Петра Ивановича Колмакова, уроженца Теси и бывшего школьного ученика.

В этом году Тесинской школе присвоено почётное звание «имени Героя Советского Союза…» Петра Ивановича Колмаков. Отныне школа получила официальное наименование «Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение Тесинская средняя общеобразовательная школа №10 имени Героя Советского Союза П. И. Колмакова». Сокращённое наименование — МБОУ Тесинская СОШ №10 имени Героя Советского Союза П. И. Колмакова.

Книга «Бессмертный полк Теси» — рассказывает в том числе о фронтовой судьбе и военном подвиге Петра Ивановича. Книга, получив выход на читателя, начинает работать. Как душа, обязанная трудиться. Поступают отзывы, вопросы, замечания… Замечательно. Поправки, которые, безусловно, будут — только на пользу новому тиражу. Именно поправок и предложений ждут авторы. Новых сведений о героях книги, или подробностей их судьбы — не только военной: личной, семейной, общественной… Нам ещё много нужно узнать. Вызволить из забвения, огласить на весь свет… Нужны тексты, фото, иллюстрации, документы… Не знаете как подать? У вас есть личные воспоминания? Теряетесь в фактах? Нам есть о чем говорить. Звоните. Пишите. Найдите способ включить себя в процесс изучения судьбы героев бессмертного полка…

9 июня, вторник. День — ровно месяц с несостоявшегося митинга ко Дню Победы.

12 июня, пятница. Удалённо отмечаем День России — национальный праздник, «День независимости…» Без малого двадцать лет назад был учрежден — «юный» среди иных праздников.

Тесинский земляк Валерий Мужайло привёз подарок для Тесинского художественного музея: портрет отца Михаила Михайловича кисти художника Вадима Елина. Солидный «довесок» к имеющейся в музее весомой коллекции работ известного художника… М. М. Мужайло — в прошлом директор Тесинской школы со стажем около тридцати лет… Сохранившийся в памяти многих выпускников школы — уважением, признательностью. Подробнее см. здесь

20 июня. В Тесь поступило сообщение о пропаже в Авачинской бухте наших земляков. В Google выяснились детали: «В 38 километрах от Авачинской бухты в Камчатском крае перевернулся катер с людьми. В Камчатский край молодые люди поехали на вахту. На данный момент все члены экипажа пропали без вести.

Сигнал о произошедшем поступил в ночь с 13 на 14 июня. Грузовой катер с четырьмя мужчинами на борту осуществлял доставку груза к другому судну. Примерно в 25 милях от берега в Авачинской бухте судно перевернулось. Все члены экипажа пропали без вести.

На борту катера находились Эдуард Чамиашвили (1974 г.р.), Алексей Калмыков (1992 г.р.), Виталий Серов (1983 г.р.) и Владимир Гусев (1996 г.р.). Алексей Калмыков и Владимир Гусев — уроженцы села Тесь Минусинского района Красноярского края. Шло судно из Петропавловска-Камчатского и называется «Тихий» Принадлежит оно компании ООО «Увгил».

На место происшествия были направлены скоростной катер «Капитан Мишин» со спасателями и водолазами на борту, а также буксировочный катер «Гроза». 17 июня, спасатели осмотрели бухты Гротовую, Медвежка, Саранную, а также мыс Опасный. Водолазы всё светлое время суток вели поиск пропавших мужчин. Было обследовано около 100 километров акватории и пять километров прибрежной полосы. Всего за время поисков — более 350 километров акватории Авачинского залива и прибрежной полосы. Был задействован беспилотный летательный аппарат. В район поисков на катере «КС-701» выдвинулись сотрудники краевой Государственной инспекции по маломерным судам МЧС России. Всем проходящим мимо судам дана радиограмма о происшествии, их экипажи ориентированы на осуществление попутного поиска. — Все подробности: https://www.kam24.ru/news/main/20200618/

75066.html#sthash.3xuNtfXF. dpuf

Поиски результатов не дали.

Возбуждено уголовное дело о нарушении правил безопасности. по признакам преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 263 УК РФ (нарушение правил безопасности движения морского транспорта). Рассматриваются три версии происшествия: неблагоприятные погодные условия, нарушение правил управления судном или его технические неисправности. «В случае выявления нарушений будет принят весь комплекс мер прокурорского реагирования. Камчатский транспортный прокурор».

Родственники сомневаются, что поиски ведутся надлежащим образом. Надежды на то, что люди живы, даёт пропавший с катера надувной плот…

22 — 23 июня. Накатывает новой волной событий этих дней:

— Слухи о заболевших коронавирусом в родном селе — именно слухи. Ибо никакой официальной инфы.

24 июня — Военный парад в столицах. Похоже — без Бессмертного полка?

25 июня — 1 июля. Дни голосования по поправкам в Конституцию РФ. Во «Власти труда» комментарии по изменениям в Основной закон от 2020 г.

«С 25 июня по 1 июля пройдет общероссийское голосование о поправках в основной закон страны. Коротко расскажем, какие изменения предлагается внести в Конституцию. Полный текст поправок можно найти на сайте «Конституция 2020.рф».

Социальные гарантии

· Гарантия индексации пенсий не реже одного раза в год.

· Обязательное социальное страхование.

· Адресная социальная поддержка граждан.

· Индексация социальных пособий и иных выплат.

Защита человека труда

· Закрепление минимального размера оплаты труда — не ниже величины прожиточного минимума трудоспособного населения.

· Создание условий для устойчивого экономического роста страны.

· Повышение благосостояния граждан.

· Защита достоинства граждан и уважение к человеку труда.

· Реализация принципов социального партнёрства.

Доступная медицина

· Обеспечение доступной и качественной медицины для каждого гражданина в любом уголке страны.

· Закрепление на всех уровнях власти ответственности за доступность и качество медицины.

· Сохранение и укрепление общественного здоровья.

· Создание условий для ведения здорового образа жизни.

Семейные ценности

· Дети — важнейший приоритет государственной политики России.

· Государственная защита традиционных семейных ценностей: семьи, материнства, отцовства и детства.

· Защита института брака как союза мужчины и женщины.

· Создание условий для достойного воспитания детей, осуществление совершеннолетними детьми обязанности заботиться о родителях.

Институт власти

· Президент разделит полномочия с Государственной думой, Советом Федерации.

· Культура и традиции

· Культура в России — уникальное наследие многонационального народа. Культура поддерживается и охраняется государством…»

15 июля. Ограничения по Covid-19 губернатор А. Усс продлил до 9 августа.

В Тесинском художественном музее обустроена впервые за 36 лет экспозиция «Живописец В. И. Суриков и село Тесь». Точнее, малый зальчик, где Сурикову — великому художнику и заезжему гостю — отведено цельное пространство. Четырежды бывал в Теси. Писал карандашом, пастелью и красками… Запечатлел сельский архитектурный объект — рисунок «село Тесинское. Церковь», точнее Богородице-Казанский собор.

Зал Сурикова в Тесинском художественном музее надолго станет гордостью сельчан Минусинского района, владеющего этой «жемчужиной»…

С 24 декабря в Красноярске стартует XV Зимний суриковский фестиваль искусств — это целый месяц культурных событий, объединенных под именем великого сибирского живописца.

5 сентября. С 27 августа в Тесинском художественном музее работает выставка «О войне не понаслышке» из фондов Шушенского музея-заповедника. На выставке представлены работы художников-графиков, которые сражались на полях Великой Отечественной войны в составе боевых частей действующей армии, партизанских отрядов, народного ополчения. Натурные рисунки, сделанные в 1941, 1942, 1944 годах по следам военных событий, сейчас воспринимаются как драгоценные документы военного времени.

8 сентября. В Тесь (в ТХмузей и в семейство Романовых-Черновых-Кадоло) приехали гости. Сергей Иванович Файбушевич из тесинских Медведевых-Пашенных XIX — XX веков; крепкий, молодцевато-моложавый пенсионер (федерального уровня), племянник его Сергей и племянница Люба…

Родился Сергей Иванович 5 января 1943 г. в селе Шалаболино. Мать лётчика, Медведева Прасковья, была родом из Теси. Проживал в Минусинске, Якутске, в настоящее время — в С-Петербурге. Ступени служебной лестницы: командир Як-40, пилот-инструктор, командир 5-ой эскадрильи воздушных судов Як-40, заместитель командира Якутского объединенного авиаотряда по организации летной работы, руководитель разработки комплексного плана освоения Ту-154 в якутском авиапредприятии. За время работы в авиации два раза посещал США, был в учебных центрах подготовки летного состава, знакомился с их системой обучения. В настоящее время — член комиссии по расследованию авиакатастроф.. Живёт на 2 города: Якутск и Шлиссельбург. Зимует в Шлиссельбурге, летом приезжает в Якутск. И на родину предков — в Тесь и Минусинск. Сергею Ивановичу близки краеведческие темы и исторические события села Тесь.

Экскурсия на Тубу, с обзором вида Шалоболинской писаницы, Семейный обед-фуршет.

22 сентября открылся для публики (после карантина) Тесинский музей. Собрались земляки на презентацию книги «Бессмертный полк Теси».

7 ноября. Понедельник. Сто третья годовщина Великой Октябрьской революции. Прошла без особых событий, как будто и не было семидесяти лет Советского государства… ТВ на центральных каналах показали в секундном ролике только КПРФ с его лидерами, возлагающих венки и цветы к мавзолею В. И. Ленина… На дату же 4 ноября — много больше, правда, иногда с честными комментариями о том, что 70% населения страны не понимает о чём этот праздник…

13 ноября. Ковид лютует на планете. В Теси появилось много случаев «положительного теста». Точнее, заболеваний земляков. Переболели односельчане — кто тяжело, кто сносно… Кое-кто ещё находится в стадии «опасаюсь за жизнь»… Умерло несколько человек. Горечь многих больных (да и здоровых) сводится к тому, что лечатся дома, и лекарств нет.. Несмотря на заверения чиновников и политических элит о «беспрецедентных мерах»…

27 ноября. Согласно предписания Роспотребнадзора, с 27.11.2020 и до особого распоряжения на дистанционное обучение с использованием сетевых технологий переводятся школьные классы 2б, 3б, 4б, 5а, 5б, 6б, 7б, 8а, 9б,10,11.

21 декабря. Заканчивается год 2020-й… Но не заканчивается Год памяти и славы. В Тесинской школе, в четверг 17-го декабря, торжественно открыли ПАРТУ ГЕРОЯ. https://ok.ru/group/55103117983989/topic/153329122444789

Сообщает Медиа-центр Тесинской школы №10.РДШ

Проза моего села

Алексей Болотников. Из книги «Русские как существительные»

Дурят нас! Или как мошенники опираются на Федеральный Закон

Где тонко, туда и суются современные остапбендеры. И ведь везде на прибыль выходят! «Гниды… Например, дадут за пачку купюр подержаться, а потом шантажируют: плати, а то «пальчики по мокрому делу пройдут». И платишь, потому как нашему брату «по судам таскаться — себе дороже».

Так размышлял Матрёныч у парадного подъезда. Потапчиху в суд привёз. И пока старая по ступенькам суда карабкалась, мыслительный процесс у Матреныча успел выйти на мрачную тему.

Вчера вызывает его Санька Зудило на улицу. Иди, грит, тут акция.

— Да не куру я — отмахивается Матреныч. Зудило того тошнее зовёт:

— Акция! Не выборы же. Не то ветеринары понаехали. Не то врачи.

— Я корову продал.

— А вдруг убивать кого будут?! — не отстаёт Санька.

Пошёл Матрёныч на улицу.

А там уж вороны на гусевской дичке раскаркались. Рядом микроавтобус расположился. Прямо поперёк улицы. И пёстрые плакаты в глаза пускает. Читай, колхозник!

Матрёныч молча народ обошёл и в плакаты зенки запустил. Побегал по строчкам. Ничего не понял и вернулся к толпе.

— Что давать будут? — спрашивает.

— Не то лекцию, не то акцию — говорит Мишка Шишкин. Этот тут как тут! И как он сенсации чует?

— Картину… Репина. — поясняет Зудило.

— Ага, «Понаехали» называется — подтвердила бабка Жукова. Эта дошлая бабулька по вопросу стажа на все деревенские акции-провокации заявляется. Стаж у неё более полсотни лет, а толка нет. Не окупается, черт бы его квалифицировал. Должна же где-то срабатывать справедливость?

Наконец, в толпе замолчали. А из микроавтобуса народ посыпался: три девахи и три чувака. Они прикатили на микроавтобусе с замазанными номерами. Шестеро молодых людей студенческого возраста (и похоже, студенческих навыков от медучилища). Девахи — одна другой сексуальнее — в топиках и юбчонках на длинную ногу. Груди колышутся, глаза блестят, а пальцы папочки какие-то поддерживают. Пройдя по нескольким домам, пригласили на уличное собрание представителей семей с обещанием открыть глаза на… Например, на «…Новые возможности 27—го Федерального Закона, и его второй поправки…». Так написано на плакатах. Возможно, речь о «Законе об основах охраны здоровья граждан РФ»? И теперь готовятся девчонки-недоросли веки слепым гражданам открывать?

Но чуваки всё же их опережают. Врезались в толпу во главе с бойким «ведущим специалистом», как он назвал себя (с показом красных корочек) Вадимом Алесандровичем Самойленко. В руках у него пусто. Зато два других чувачка загадочные коробки за ним тащут.

Без лишних приветствий ведущий специалист, так и назовем его, задает толпе несколько вопросов:

— В последнее время вас лично посещал главный врач районной поликлиники? В последнее время вас информировал уполномоченный из медстраха? Получали вы за последние полгода какие-либо медицинские приборы для профилактики всевозможных заболеваний?» — уверенной скороговоркой, оперируя пунктами прав и обязанностей упомянутого Закона, принятых второй поправкой, открыл-таки глаза приглашённым сельчанам. Оказывается, Закон открывает некие права и льготы («не путать с соцпакетом»), о которых в деревне и слыхать не слыхали. Возврат 50% затрат на медицинские препараты и часть услуг, бесплатные и льготные услуги в «декаду здоровья» (1—10 октября каждого года), в т.ч. льготное приобретение дорогостоящего уникального оборудования и медицинских приборов для домашнего пользования — со значительной скидкой.

Вот тут–то ларчик и приоткрылся!

Возможно у вас, у нас и уж точно у читателей нашей книги последующих веков — все эти акты, законы и нормы вызовут тошноту и оскомину. Кому интересно что по чем? Разве что отечественным историкам да социологам…

Кстати, знаете ли вы, современные пенсионеры всех категорий, что, можете вернуть 50% затрат (услуги, таблетки, медпроцедуры), предъявив своему НСО (например, «Надежда») правильно оформленные документы? Какие именно? Полученные у лечащего врача назначения, заверенные его личной печатью на рецептурном бланке. Товарные счета и кассовые чеки, полученные в аптеке. Лучше это предъявлять в конце календарного года (до 10 декабря). Знаете ли, что экстренная скорая помощь оказывается бесплатно? И даже операции, сделанные в течении не более 48 часов после страхового случая. Спустя 48 часов — уже платные. Опоздали! Врачи поэтому норовят предложить вам «понаблюдаться у нас дня два для установления необходимости операции». Кто же хочет сразу под нож?! Соглашаются понаблюдаться.

И ещё впаривал ведущий специалист вопросы и тезисы, которые Матрёныч уже не мог в голову втемяшить. Там, в голове, и так уже революция назревала: «Так, значит, должны… положено… обязаны… А мы не в курсе?!»

— Нет! — один за всех ответил Санька Зудило. — Никто! Никогда! Не было этого!?

И народ глухо зароптал. В знак одобрения и негодования. Или непонимания. Но Матрёныч что-то заподозревал в блестящей речи ведущего специалиста. Митингом попахивало! Социальной справедливостью воняло! Ах, прохвосты, коррупционеры! Продажные чинуши и политические проститутки! Замыливают от народа, утаивают! Вор-руют!..»

— К нам едет московская комиссия! — так скороговоркой завершил речь ведущий специалист Самойленко на « несанкционированном», как сказали бы в прокуратуре — уличном собрании. Его сотоварищи и со… как их там?… в это время писали протокол собрания и акты нарушений неким мифическим уполномоченным чиновником его таких же мифических полномочий.

Девахи покачивали худыми коленками. Но лишь Мишка Шишкин обращал внимание на их колышущиеся груди. Матрёныч на груди внимания не обращал, чтобы не путать кашу с маслом.

Было видно, что подходил черед пареньков с коробками. По знаку ведущего специалиста из машины принесли прибор в заводской упаковке с названием «АДАМ-01», некое электронное чудо, избавляющее на 80%! от таблеток и снадобий. Это чудо чуваки и девахи стали уверенно, как по команде, распаковывать и разворачивать. …И вынимать на обозрение. Прибор был показан во всей его дизайнерской красе, побывал в руках у каждого… Со слов Самойленко было понятно, что «Межрегиональный информационный отдел» активно борется с фармацевтической мафией. И уже удалось ему снизить цену этого медицинского чуда с 24 до 12 тысяч рублей! И им, представителям граждан села, обманутых мифическим уполномоченным, представилась счастливое право… купить… по блату. Главный специалист гладко и уверенно говорил. Сыпал медицинскими и юридическими терминами, смысл которых ласкал слух пенсионеров: «кардио… атеросклероз… коллапс… инфаркт…». В заключение поблагодарил граждан за активность и попросил разойтись по домам, где „с ними ещё поработают его подель…, извините, помощники“. Инсценируя написание протокола собрания с внесением сведений из страхового медицинского полиса и страхового свидетельства, помощники заявили, что „для восстановления нарушенных прав и неполученных возможностей, и для поправки утраченного здоровья, будут оформлять на каждого право приобретения на „Адам-01“ с номинально-возможной ценой“, то есть за 4990 рублей». Почему не 5000? Калькуляция!

Ах, вот оно что! Вот тут-то ларчик распахнулся до неприличия.

Дурят нас!

…Очевидно, кто-то из облагодетельствованных сельчан, обработанный технологией мошеннического маркетинга, приобрел прибор и «успешно лечится». Очевидно, предприятие рентабельное и даже прибыльное. Ведь поездки по селам российской глубинки не мало стоят! Матреныч понял: маркетинг мошеннического сценария поставлен на высокий уровень. Учтено всё: неосведомленность населения, новые поправки в Законы РФ, падкость на льготы и скидки, негодование на произвол и изворотливость всех властей и чиновничей братии. Мечты на восстановление здоровья за счет какого-либо чуда. Даже втридорога!

Ох, и дурят нашего брата! Ох, и облапошивают!

Константин Болотников. Записки односельчанина. Часть третья. Жизнь на черновую

Продолжение (начало см. в Тесинская пастораль на 2015—2016 и 2017—2018 гг.)

Я оказался не у дел

Надо отметить ещё одно: опять вернулась малярия. Пришлось ехать на Большую Иню. И несколько дней мне делали уколы. И, наверно, это помогло, потому что больше она не возвращалась ко мне. После этого долго ничем не болел.

Кстати надо упомянуть, что в это время в Б-Ине жила моя сестра Наталья, замужем за Сысоевым Василием, который в войну был ранен в ногу. Было у него одно трагическое событие. Он работал в радиоузле с одним товарищем. И вот однажды они умышленно, или нечаянно убили некого Реутова. За что попали в тюрьму. Однако Василий вскоре был освобождён, списан по состоянию здоровья. И после, в Енсовхозе уже был при смерти, но умер уже в Заозёрке. У них Владимир — сын Василия, но не Наташи. Местная дочь Гера, а также внучок и правнук. Наталья еще жива, ей уже за 80 лет. С ними я еще имею связь.

Ну, а я летом уже 1937 году переехал жить на ферму, к родителям. Там жил и младший брат Алексей, работал сначала заотехникам, потом шофером. Надо заметить, что все мои братья были водителями. Еким — водитель I класса в Красноярске. Евмен — танкист, Алексей — шофер, только я к технике не пристал, потому что оказался близоруким. Об этом я узнал в 1936 году, когда проходил медкомиссию для призыва на срочную военную службу. Мне выписали очки. Когда я их выкупил и одел в Минусинске — мне весь мир показался таким светлым, ярким, что я поразился, и удивился почему этого не знал. Хотя в школе со средних и задних рядов с доски не мог читать, иногда делал рукой тонкую щелочку, представлял к глазу и кое-что различал на доске. С тех пор не расстаюсь с очками. Если не считать моменты, когда они ломались или терялись случайно. Но это ненадолго.

Вспомнил свои труды после провалившийся бухгалтерской деятельности..

Ещё в коммуне работал на сенокосе, любил эту работу, особенно на граблях. Дергал лен, даже пахал. В уборочную 36 года работал весовщиком на молоке. Ушел с этой работой тоже по воле начальства. Явился уполномоченный из города (тогда эти уполномоченные подлючие надоедали всем, даже председателю колхоза). Явился и — на ток. И придрался ко мне: почему я кроме своей работы не работаю ещё физически. Вроде у меня время свободного много. Я плюнул на все и ушел.

Потом, в 1937 году, работал на посевной учетчиком в тракторном отряде. Ушел по окончании посевной. Летом жил как на курорте. Ничего не делал.

Гулял с девчонками. Мальчиков было двое. Но второй был моложе меня и мне не мешал. А я один — на пять-шесть девчонок, могу их перечислить: Катя и Маша Семеновы, (ну, Машу я не считаю, она была молодая), Клашка Носкова, Мотя Филатова, Тася Лоханина, марийка по национальности — как она там появилась, не помню; Нинка Ивасенко, работала учетчиком на МТФ, Нина Сысоева, на которой потом женился мой товарищ Алешка Кусков…

А я ходил вечерами и ночами с ними по очереди. Особенно мне понравилось Тася. Я с ней не только вечером и днем гулял, ходил по полям, по лугам. Потом она стала мне изменять с Мишей Ивасенковым. И наконец совсем исчезла.

Ну, раз речь зашла об ухажерках, надо отметить еще одну: Ульку Филатову (Кузяткина). Я с ней познакомился еще в 1939 году, когда летом пас коров или телят с Андреем Белоусовым. Они там доили… овец. Между прочим, я очень любил брынзу из овечьего молока. Они жили в бывшем когда-то клубе, а я спал на вышке этого дома. Ко мне иногда залазили девчонки. Но не Улька. Я ее полюбил, но она со мной не ходила, кто-то у нее был другой. Потом я ее еще несколько раз преследовал. Но бесполезно. Она вышла замуж за Перовского Костю. Прожила с ним неделю. И с тех пор ни за кого не выходила… Сейчас ей за 80.

Попутно надо еще вернутся в 1936 год.

Я был балалаечник, научился играть, еще учась в третьем классе. Вечерами молодежь собиралась то там, то там. И заводили танцы, особенно популярна была кадриль. Я, конечно, быстро изучил её и наяривал. А гармоник почему-то ещё не было. Но после танцев все расходились то парами, то поодиночке. Я уходил тоже один, почему-то не мог найти себе пару. Бывала там Улька, хотел с ней погулять, но у нее находились свои хахали. Впрочем, она уже была старуха против меня, хотя писалась намного моложе, кто их разберет. Мне было безразлично. Кажется, всего один раз я с ней ходил по улице. Этим моя любовь и кончилась.

Зато появилась другая и совсем непредвиденно. Я уже упоминал ее имя — Мотя Филатова. Пока гулял по очереди, она мне тоже была — как все. Хотя, откровенно говоря, не блистала красотой, не буду описывать ее внешность.

И вот надо же: нас свел один случай, не имеющий никакого отношения. У ее сестры Фроси умер ребенок. Они повезли его хоронить в Тесь, на кладбище. И так как-то она слазила с рыдвана, оборвалась и ударилась о грядку. В результате лопнула почка, увезли в город. Сделали операцию, зашили и через определенное время явилась домой. А я вроде с сочувствием к ней относился: привязался. Всех остальных забыл и все время проводил с ней. Обнимал за шею. Она не сопротивлялась. Так мы с ней провели месяца три.

Однако, мне надо было куда-то определяться. Не жить же на иждивении отца! Он работал пасечником. Сколько он там зарабатывал? Нет, но имел корову, огород. Брат тоже не кормил, только себя обрабатывал.

В 1937 году мне было 20 лет. Я уже поработал в колхозе пом. бухгалтера, потом бухгалтером в «Красных партизан». И вот я прослышал, что секретарь сельсовета хочет уходить, толи на пенсию, толи уезжать. Я не знаю, почему именно меня выбрали секретарем сельсовета, взамен старичка Рубцова, который уже уходил «на пенсию», как сейчас говорят. Ну, не знаю конкретно причины его ухода. Это меня не интересовало. Председателем сельсовета тогда была Самкова Мария, она меня нашла. Хотя не сразу я попал к ней. Что-то она тянула, я даже иногда справлялся у нее: скоро ли? Наконец, накануне праздника 7 ноября, я попал туда на 135 руб… Между прочим, в то время это тоже были деньги… В колхозах я столько не зарабатывал. Да какие там были заработки! Трудодни… Начисляют их год. И только в конце года по доходам определяют, сколько копеек выходит на 1 трудодень. И сколько килограммов пшеницы. Дождешься отчётного и получать ничего. А тут каждый месяц — 135 руб. Деньги! А что мне одному много надо?

Николай Тихонов. Митин загашник

Записки

«Рыбак рыбака видит издалека». Поговорка эта поразительно точна, как в иносказательном, так и в дословном понимании.

…Не мог Грибанов Дмитрий Алексеевич знать о том, что детство моё, как и у большинства минусинских ребятишек послевоенных годов рождения, прошло на речках Минусинке, Протоке, да близлежащих прудах и озерах. Едва научившись ходить, хлюпались в Минусинке. Чуть подросли, всё лето из Протоки не вылезали. Накупавшись до посинения, до «гусиной кожи», загорали на горячем песке и камешках. Конечно же, рыбачили.

С Толиком Кечиным, годком, соседом со второго этажа дома 57 по улице Гоголя, вставали в четыре утра, подхватывали с террасы удочки, заранее припасённых червей, мух, кузнечиков, и шли на наш взвоз, что лежал вдоль по улице Крестьянской. Если там стояли, причаленные к берегу плоты, рыбачили с них, если нет, то стояли по колено в воде, чтобы дальше забросить наживку. Шли до Минусинки, перебродили через неё. За поплавками шли дальше, до спасательной станции, до пристани, где рыбачили с полузатопленных барж, в Артюховой роще, излюбленном рыбацком месте начальника ГАИ Артюха, известного нам по прозвищу «Петя Нос». В районе мясокомбината ловились здоровенные пескари, у Красного Креста рыбачили со скалы. Либо, перейдя Протоку по деревянному мосту, от мебельной фабрики шли по течению до элеватора, где с транспортёров грузили баржи и паузки зерном, и там случалось уловить крупных тугунов, ельцов, подъязков и даже хариуса, а то и ленка. Перебредя на другую сторону, лакомились черемухой и боярышником. Ходили на Заливные Луга, где вода хорошо прогрелась на мелководье и в травку заходила рыба, а когда вода возвращалась в русло, часть глупой мелочи да и зазевавшиеся щуки с окунями не скатывались в реку, оставаясь в лужах, и доставаясь ребятишкам, птицам да зверушкам. Неводили старыми марлевыми, или тюлевыми занавесками. Что покрупнее — в улов, а мелочь отпускали в протоку, по наитию понимая нужность спасения рыбной молоди.

С Заливных Лугов шли через бор, где набирали маслят, сыроежек и рыжиков. Был и сырой груздь. Забредали в сад Бедро, да и в тюремный наведывались — поживиться ранеткой. Матери наши, зашивая вечером дыры на штанишках, удивлялись: «И как это они на порточных задницах дыр понаделали, с каких горок летом катаются?»

Когда доросли до езды на взрослых велосипедах — под рамкой, а позже, намотав фуфайку вместо беседки, и на рамке — открылись нам и Селиванихинские просторы. Ездили с ночёвкой на острова, за вторую или третью дамбу, откуда помимо рыбы привозили по кирзовой сумке щавеля, по бидону черемухи, смородины, или шиповника.

Что нам стоило закатиться на Подхолодное или Клоповку, где рядом с прудами были ещё и огуречные поля? К карасям — ещё и огурцы в придачу. Да какие огурцы! Прекрасные, сочные и хрусткие минусинские огурцы, которых урождалось великое множество. И сторожа на поле не было. Подъезжал иногда на лошади объездчик: «Вы, пацаны, ночью-то не лазьте на поле, плети не топчите, а коль надо, посветлу ходите, да аккуратно набирайте». У нас и азарт к ночному разбою улетучивался, тем паче, дома у каждого грядка с огурцами была, но нам почему-то колхозные вкуснее казались.

И на Джойке и Барнаулке, Солдатовом и Просвирке, везде остались следы наших «великов», но лучше Протоки ничего не было. Ценили мы её выше даже пионерского лагеря.

Отправили меня на второй сезон на Селиваниху, а Толика — на Кызыкуль. Неделя прошла, приехали родители проведать, я стал проситься домой. Отец спрашивает: «Что, кормят плохо?».

— Хорошо кормят, дают компот, сгущенку, на полдник даже хлеб с маслом, или джемом.

— Не обижают? — мать спрашивает.

— Все знакомые да друзья, не обижают.

— В чем же дело?

— Купаться нельзя. По колено разрешили в воду зайти. Рыбачить тоже нельзя, с нашего отряда один убежал домой.

Отец матери говорит: «Да, Томочка, воля-то вольная, Протока с Минусинкой слаще сгущёнки. Забирай его, повезём домой».

Толик Кечин на Кызыкуле десять дней отмучился, привезли и его. «Хорошо там, — рассказывает, — и кормят, и подарки, а не отойдешь никуда, ни покупаться, ни порыбачить. Пошли червей копать, а завтра с утра на протоку». И родители отпускали нас одних с ночёвкой, без боязни. Случаев зверств по отношению к детям в те времена не было.

Ночевали как-то раз с Толиком на острове Кузьминском, что за третьей дамбой. Утром солнышко уж пригрело, клёв кончился, мы собирали в сумки щавель — на варенье да пирожки. Подошёл мужик, спросил:

— Не надо ершей?.

— Как же, конечно, надо.

— Вот сеть, выбирайте. Если всех выберете, то — рубль в придачу, на конфеты. «Вот тебе, раз!» — думаем с Толиком, — «повезло нам, однако же». Смотрим, ершей в сети видимо-невидимо. Стали выпутывать их, по полсотни штук — вгорячах — и выпутали. Все руки себе искололи. Слизь у ерша вредная, руки наши распухли, как перчатки боксерские. «Придётся, — говорит мужик, — сеть в бачке над костром вываривать, а иначе никак: выбросить жалко, сеть хорошая». Без рубля, но довольные, мы вернулись домой. Бабушка ухи наварила, и с омлетом сковороду нажарила, и ещё осталось. А мама Толика умудрилась шпроты из ершей изготовить: обстригла колючки старыми ножницами, да часов пять в русской печке томила, в постном масле. А руки наши смазали гусиным жиром, опухоль сошла.

Увлечение наше не иссякло и в ту пору, когда мы подросли. Учились в старших классах, и в парк, на танцы, уже бегали, а про рыбалку не забывали. Среди минусинцев рыбалка считалась престижным занятием. Профсоюзы организовывали выезды своих работников для рыбной ловки, сбора ягод, грибов. Поездки были бесплатными, они сплачивали и оздоравливали коллективы, ибо хвастались не количеством выпитого спиртного, а уловом.

Любовь к рыбалке и симпатия к людям, увлечённым этим занятием, органично вошли в меня с детства.

В мае 1976 года в мой следственный кабинет, находившийся в пристройке, рядом с центральным зданием милиции, на берегу Протоки, доставили мужчину по подозрению в спекуляции (была такая статья в прежнем уголовном кодексе, предусматривающая наказание за скупку и перепродажу в целях наживы). Внесли мне в кабинет вместе с материалом и объемистые плетёные корзины из лозы, доверху наполненные крупными свежими ельцами, которыми «спекулировал» этот человек, продавая их по 1,5 рубля на улице Ленина, возле «Двадцатого магазина». Следственный кабинет в казенном доме не располагает к приятным знакомствам с продолжением, носят они официальный протокольный характер, однако, нет правил без исключений. Бывает, случайное, казалось бы, знакомство перерастает в долголетнюю дружбу.

— Алешкин младший, Митрий Грибанов, — отрекомендовался на мой вопрос доставленный.- Ну, этак-то представляюсь для друзей, знакомых. А мы с Вами подружимся, вместе будем рыбачить.

— …Только рыбу не будем продавать… возле «Двадцатого магазина», а будем возле… перчаточной фабрики. — Шуткой ответил я.

— Кстати, у перчаточников к рыбе особое отношение: и рыбный четверг в столовой, и плакат с нарисованным судаком, с надписью «Рыба на столе — здоровье в доме!». Ежели они кормильца народного, хека-то, на «ура» принимают, от жареной простипомы балдеют, так уж от ельцов у них точно слюнки побегут. Как чайки, расхватают и ещё попросят, чтобы в одни руки больше килограмма не отпускали. И телефон-автомат там сломан, никто ОБХСС не вызовет. Как раз сейчас там вторая смена на обед настраивается…».

Сидел предо мной не спекулянт, а махровый… рыбак и охотник. Даже в прокуренном кабинете возник запах тайги от его одежды. Запираться Дмитрий Алексеевич не стал, признался, что рыбу он не скупил, а наловил сам, оговорил себя из-за страха перед рыбинспекцией.

Он ещё писал объяснение, а я уже, заложив под копирку три экземпляра, отпечатал на машинке документ, в котором указал, что состав спекуляции отсутствует, и постановил освободить его от уголовной ответственности, с возвратом изъятых корзин с рыбой и четырех рублей и 80 копеек вырученных денег.

Дмитрий Грибанов, заканчивая писать объяснение, поглядывал на меня. И прочитал я его тайные мысли о том, что «вот сейчас этот веселый следователь отпустит душу на покаяние, то бишь, в поля да луга, на речной простор, где в притопленных кибасьями сетях трепыхается рыба, а в кустах прибрежных спрятана резиновая лодка». Мысленно же Митрий примирился с утратой лозовых корзин. «Бог с ними, еще наплетём, а рыбы сегодня же вечером наловим, да и с изъятыми 4 рублями 80 копейками, где же это видано, чтобы отпускали. Только бы не в каталажку, а страшнее того, не в бассейновую инспекцию рыбоохраны. Для мышки нет зверя страшнее кошки, а для Дмитрия — рыбинспектора». Я прервал его размышления, ознакомил с постановлением, попросил расписаться в получении корзин с рыбой и денег, пожелал «семь футов под килем» его резиновой лодки, и — « ни хвоста, ни чешуи».

— Так вы меня никуда не поведете? — не веря такой удаче, спросил Дмитрий. Я объяснил, что принятое решение мне не надо согласовывать ни с начальником милиции, ни, тем паче, с великим и ужасным инспектором рыбоохраны, что отменить его вправе лишь надзирающий прокурор. Сходил в дежурную часть, сдал отказной материал, сделал отметку, об освобождении…

Дмитрий ждал меня на крыльце с корзинами.

— Я думал, вы уже на водоёме! Идите, с Богом, своей дорогой, и не надо меня благодарить и предлагать наложить целлофановый пакет ельцов.

— Вы чужие мысли читать умеете… А можно вас спросить: Вы — главнее рыбинспектора?

— Да как вам ответить… В моей работе рыбинспектор не указ, а ежели, например, попадусь с сетями на водоеме, то он вправе и обязан взгреть меня, как и любого другого рыбака — браконьера.

— Однако, ворон ворону глаз не выклюет. Бывайте здоровы, и за собакой палка не пропадет.

— Ну, уже поезжайте, а то меня на происшествие вызывают, зашел папку с бланками взять, а тут опять вы.

…Закончился май и июнь, в июль вкатилось лето. В это время на водоемах, как знает каждый рыболов, так называемый «мёртвый сезон». Рыба, отнерестившись, разбегается по водоемам, отдыхает, набирается сил, нагуливается. Благо, что кормов обилие: тут и комарик, и паучок, и мотылёк, и червячок, и ручейник; всякой всячины полным-полно. Рыба сытая, если и клюет, то рано утром, или поздно вечером, деликатно, не жадничая, играючи. В сети тоже почти не попадает. Настоящие рыбаки в это время и не рыбачат, если уж только не приспичило время провести у костра, надёргав на ушку десяток-другой рыбинок.

Как-то ещё раз «принесла нелегкая» в мой кабинет «Дмитрия Алешкина младшего». Он поздоровался и доложил, что «старших слушает, прошлый раз с рыбой у перчаточной фабрики и пяти минут не стоял, в очередь давал и лишь по килограмму, всё одно всем не хватило. Наказали на другой день ещё подвезти, а две — очень красивые — в гости ласково звали».

— Чего ж не сходил, если ласково?

— Какие гости, если сети стоят, и лодка в кустах? На паром надо было успеть. Звони жене, садись в машину, уже ехать пора. Одежда на тебя в багажнике, и фартук там же.

— А фартук для чего?

— Как для чего? Рыбу выбирать!

— А кого в это время ловить? Разве, лягушек…

— Поедем в мой загашник, глядишь, кроме жалубякинов, изловим на пирожок и на юшку, — говорит Дмитрий.

Где наша, думаю, не пропадала, поеду. Отпроситься с работы на пару часов раньше — проблемой не было. Начальник мой, Болотов Виктор Исаевич, сам любитель таёжного промысла, пешком спускался по Амбуку на Ою, откуда приносил торбу ленка, да хариуса: его заместитель, Синкевич Иван Титович, северянин, бредил туруханской селедкой, чирами, да нельмами. Нестеренко Анатолий Григорьевич любил вспоминать, как пацаном неводил в Кривинской протоке и в бредень попала стая стерляди. Муж следователя Вали Голоновой изрыбачил свое золотое обручальное кольцо, перелив его на блёсенки да мормышки, добирался и до валиного. Галя Кузнецова говорила, что с удовольствием посидела бы у костра на природе, попела песни под гитару, покупалась. Получается, что сослуживцы мои — либо рыбаки, либо сочувствующие. Болотов спросил: с кем и куда еду. Я ответил, что с Митей Грибановым, в его «загашник».

Болотов задумчиво сказал: « Слышал я много баек про одного рыбака-охотника Митьку — лучшего соболятника в Охотпромхозе. Говорили, что избавил сельчан от медведя-шатуна, который коров да свиней давил, и на людей бросался. Говорили, что он из ТОЗовки лося уложил, да и другие смешные истории… А в верховья Казыра и Амыла того Митьку в носу лодки, под брезентом, годки завозили рыбачить, по причине того, что рыбинспектор по прозвищу Едрена Феня, взъелся и проходу Митьке на реке не давал. Спроси, не тот ли Митька, не он ли?

Сел я в митин «Москвич», да и отбыли мы. Доехали до Городка, на пароме переправились через Тубу, доехали до Кавказского, где в пекарне купили хлеба. Дальше добрались луговой дорожкой среди буйного разнотравья. Вспугнули семейку журавлей — красавок. Наконец, выехали на «плёсо», так именовал Дмитрий большой залив с ýловом, заросший, поднимающимся со дна к поверхности воды, водорослями, Это и был Митин «загашник». Переоблачились, накачали литую, черной резины, лодку, испещренную многими заплатами, на корму набросили сети, все крупноячеистые: сороковки, пятидесятки, шестидесятки, были и две ряжовки, двух- и трёхстенка.

— Кого будем ловить в такие сети?

— А кого бог пошлет. — отвечает Митя. — Это… приехали городские удильщики, — продолжил он, — идут мимо мочажины, там дед с удилищем. «Есть ли здесь рыба?» — Дедок отвечает: « Куда ей деваться». Расположились, часа три рыбачили, ни одной поклевки, пошли назад. Дедушка сидит на прежнем месте. «Так рыбы — то здесь нет». «Милые, откуда же ей здесь взяться?» — И мы похихикали. «Ну, Благослови Господи и святой угодник Николай, помогите побольше нагрести, да поменьше унести, пошлите на юшку, да на пирожок».

— Весла в руки и шевели броднями к выходу из залива.

Обставились близ уреза воды, отсекли затон от русла, полукругом по краю водорослей, и вернулись на берег. Митя топориком большой шест вырубил и — мне в руки. Себе — еще один. И острием концом насадил на приспособление из жести, под вид ведерка, донышком кверху. Я спрашиваю: « Что делать будем?»

— А штаны снимем и, заголив задние места, будем по воде бегать. Булькать, шуметь, в общем, воду морщить, да щучье племя корчить. — Так и сделали. Я, носясь по заливу, хлестал по воде своей орясиной, Митя хлюпал в воду своим бучилом, только брызги летели во все стороны. Окаянствовали так, что не только рыбе, а и водяным чертям, если они там водились, не поздоровилось, тошно стало.

И тут я обратил внимание, что из водорослей к сетям потянулись как бы усы и стрелы, вздрогнули наплава, стрелы эти упирались в сети, да настолько часто, что тяга огрузла. Обулькали залив. Митрий опять обратился к силам небесным с просьбой помощи, и поехали мы, рыбку из сетей доставать. Подплываем к сетям, Митя приговаривает: «Первую рыбку выпустим, — это Богу», сеть приподнял, с самого края здоровенная щучина, килограмма на два с половиной, втюрилась. Митя озадаченно присвистнул: «Ну, такую кобылку — хреночки, а не Богу». Выпутал ее и шмяк в лодку. А щучина изогнулась дугой, ударила хвостом, да и через край в родную стихию. Я ахнул, Митя на бульк обернулся, развел руками: «Ну, вот уже и пошутить нельзя, уж Богу так Богу!» стал дальше по тетиве сети идти, одну за другой щук выпутывать, да с приговорками в лодку бросать. Я был на веслах, не греб, а удерживал лодку у сетей. Щук было великое множество. Шлёп да шлёп, быстро наполнялась лодка. До средней тяги не дошли, — а и уложить некуда. Я говорю: «Пора на берег везти добычу», а Митя увлекся, мол, хоть до средины дойдём, сейчас ещё рыбку, да ещё рыбку. Чувствую я, что мы погружаемся в воду почти по кромку бортов.

«Тонем мы, — говорю, — однако, Митя». Дмитрий обернулся, глянул: «Давай пулей к берегу, лодка подспускает». Пулей к берегу не очень-то получилось, до половины залива не дотянули, как перегруженная лодка черпанула воды, потом хлебнула ещё и поплыли наши щуки в тёмные омуты, да в заросли, а с мы с Митей, держась за неспустивший отсек лодки, к берегу. Добрались благополучно, вытянули лодку. Глядь, одна из многочисленных заплат отклеилась и отстала, воздух и вышел. Митя мне с укоризной:

«Будешь теперь старших слушать? Говорил тебе: пробковый спасатель одеть?»

«Буду… теперь. Когда гребся к берегу, думал, вот говорят, что голова тяжелее ног, должна быть, а у меня на ногах пудовые гири. Слава Богу, живы. Гот мит унс. А с немецкого языка означает- с нами Бог. Ведь ты сам Господа нашего да святителя Николая -чудотворца дважды просьбой обременил и обеспокоил.

— Не обременял я их и не беспокоил.

— Да я же сам слышал, что ты взмолился, чтобы помогли они больше нагрести и меньше унести. Вот так и вышло. И первую рыбу, ты тоже Создателю не вдруг презентовал.

— Да это я так, к слову…

— Вот это простое слово, видно и дошло по назначению, и желание величайшей милости к нам исполнено в точности!

— Пусть себе ночку порезвятся, пожируют, а утром стреножим заново. Заплата готова, качай лодку, я один сплаваю, вторые полтяги отсниму скоренько, а ты хворост на ночь заготовь, костер вздуй, на рогульки — котелок воды с картошкой для ухи и чайник для чая, а мокрую одежку, на поветрие, махом обыгнется.

Сделал я все, что наказал Дмитрий, еще сверх того накрыл скатерть-самобранку, в машине было всё для чревоугодия: шмат копченого сала, малосольные огурцы, лук, укроп, баночка соленой черемши и бутылка «Московской» водки ценой 2 рубля 87 копеек. Тут Митя приплавил полную лодку «востропятых кобылок». В два ножа мы быстро пороли щук, освободили от внутренностей; присолив, сложили в мешок толстого полиэтилена, прикопали в ямке, чтобы не протухли. Пару почищенных щук Митя определил в котелок, где булькая, доходила до готовности картошка; бросил туда же горсть репчатого лука, лаврового листа, перца, горошка. Близ стана нашел полевого лука-чеснока, тоже добавил, чуть позже — укропа, да уголек из костра в варево макнул. Проше ухи может быть, пожалуй, только пареная репа. Вода, картошка, рыба и специи. А на костре приготовленная, вкусна необыкновенно. Митя к ухе ещё и двух щучек — травянок на рожне изготовил, — по хребту их распластал, посолил, поперчил и распял на рогульках, воткнув их в землю, под углом к горячим углям костра. Видимо на десерт, закопал в золу десяток картофелин.

Митя спрашивает: «С чего начнем, с ухи или рыбы на рожне?»

— Ухи очень хочется, но начнем с… водки, да не какой-нибудь, а особливо «Московской», традиционно под черный хлеб и малосольный огурец. Налили по второй — «под уху». Выпили под эту вкусность и по третьей, а больше наливать не стали, так как исходил ароматом дикой смородины, таежных корешков да травок — чай. Дмитрий, заткнув пробкой, убрал половину бутылки водки, и мы приступили к чаепитию. Митя говорит: « Ты ажно вспотел, вот так и надо. Ешь — потей, работай мерзни, на ходу маленько спи». Не прав был Митя, что «чай, — не водка, — много не выпьешь». Кружку за кружкой пил я с наслаждением, обжигающий губы чай, с кусочком комкового сахара вприкуску. Чаевничали долго, с разговорами. Я говорю: « Хорошо — то здесь как». Митя: « Еще того лучше, — у костерка, на каменной косе. Камешек под голову, да пару под бока. Вот пусть наши благоверные дома на пуховых перинах помучаются». Разговор повернул на извечную тему. И я спросил: не тот ли передо мной Митя, который на черноморское побережье, в санаторий, через соседнюю деревню ездил? Митя вздохнул.

— Чего бы я на курорте делал, народу там уйма, а я привык к сибирской тайге. О том, что получилось не сожалею, с женой подали на развод, не надо перед ней больше хитрить, да она уже сошлась с зоотехником со зверофермы. Из нашего же села, я — то хоть лыжи вострил в соседнее село. Мне об этом ещё раньше анафемская душа, Марья — искусница, доносила, она же меня и на «курорте» выследила и моей благоверной доложила. Или виды какие Марья на меня имела, или со свету сжить хотела, кто знает? А только глаз свой урочный положила. Раньше заметил, что тропит меня Марья и скрадывает, как тот медведь — рыскун. И куда налажусь — на рыбалку, на охоту, — с ведром пустым меня встретит и благ всяческих накажет. Уж как я ни исхитрялся, а она как с под земли, как с воздуха образуется. Потом у меня все из рук валилось, и ружье осекалось и мимо стреляло, и руку топором едва не изувечил, и лесина-выворотень на меня заваливалось. В трех кедровых соснах плутал, это на своем охотучастке, где за два десятка лет всё исхожено вдоль — поперек. Дерево рухнуло, а ветровала не было, чуть отскочил, да и рыскуна похоже, она на меня напустила. Получилось, что не я за ним охотился, а он меня скрадывал, и если бы не мой верный пёска Соболь, не сидеть бы мне сейчас с тобой у костра, не чаевничать. Получилось с рыскуном совсем не так, как в геройском кино кажут, да в книгах пишут. Нет. Когда рыскун из скрадки на меня махнул, я едва успел ружье на изготовку взять, а куда стрелить — накатывается смрадная серо-бурая гора большая, а стрелить вроде бы и некуда. А тут наваждение, — блазнится мне, что вроде, как Марья пустым ведром голову ему оберегает, и не успел я стрелить убойно, да повис у него на морде пёска мой Соболь. Это его Бог в подмогу послал, не иначе. Сбоку Соболь взметнулся и повис у рыскуна на морде, понял он, что мне конец сей миг придет, и за меня смертушку принял. Рыскун башкой чуть в сторону повел, да когтистой лапой по животу Соболя полоснул, в это время наваждение у меня с глаз пропало, и я стрелил из двустволки. И пулю, и картечь положил между ухом и глазом, потом еще двумя выстрелами в упор упокоил. После по его следам прошел и понял, что рыскун на меня охотился, обраненный он был кем-то, рана беспокоила. На зиму залечь бы не смог, не накопил жира для зимней спячки, наделал бы он худших делов: окромя задранных коров, на людей, видишь, охотиться норовился. Слышал я, что псы все в рай попадают, как думаешь?

— Про всех не скажу, а твой Соболь точно там, негде ему больше быть, — геройскую смерть принял.

Вера в православного бога у Дмитрия удивительно и причудливо уживалась с язычеством. Верил он в лесных и водяных духов, да и поклонялся им. Я спросил: «Как так получается?» Дмитрий, глазом не моргнув, сказал: «Бог-то главный, а эти у него в услужении, на побегушках. А попробуй-ка им не поклонись да не подмасли в тайге-то, чё добудешь-то? Да им много и не надо. Крупки горсточку, щепоть соли, сахара. Ну, спирту чуть плеснешь, гильзу можно подарить, тряпочку какую навязать. Без этого нельзя, — удачи не будет. А уж Господь с ними сам разберётся, не нашего ума дело. «А у тебя как вот ласковое отношение к Всевышнему с партбилетом уживается?» И ещё спросил Дмитрий, мол, какие три желания заветных я загадал, когда он выпустил первую щуку. — Да я не успел ахнуть, как она за борт сиганула, — отвечаю. — Так опять же я не Емельян, а Николай.

Дмитрий отгрёб в сторону угли костра, веничком подмёл, чтобы не было искр, на новом месте подбросил на тлеющие угли ещё хвороста, бросил кусок брезента на бывшее кострища, прилёг вздремнуть. Я посидел ещё у костра, закурил. Глядя в небо, усыпанное звёздами, куда из костра улетали золотистые искорки, мысленно обратился к Господу Богу с возблагодарением за ночь эту, задумчиво-чудную. И не просила душа моя ни стай «зубастых кобылок», ни материальных богатств, а радовалась телесному здоровью, благолепному слиянию с матерью природой. Не спалось. Отойдя от костра, побродил по необыкновенному лугу. Уже пала роса. Над лугом вился колдовской белесый туман, жаловался на что-то рыдальщик-кулик, трещали коростели-дергачи, крякали утки, пролетела ушастая сова — мышатница, — шла обычная луговая жизнь. Даже комары унялись. Река спокойно несла свои воды, не рябила; слышались всплески, наверное, щуки паслись, или окунь разбойничал. И думалось легко и о хорошем. Возвратившись к костру, прилёг на край брезента, возле Дмитрия, от нагретой костром земли ощутил тепло. Дымокур отгонял комаров.

Проснулся я на рассвете, однако же, Дмитрий уже успел и лодку накачать, и костер, подёрнувшийся седым пеплом, подживить, остатки вчерашней ухи взгреть и чайник свежего чая накипятить, с травками да чагой, со смородиной. Позавтракали рыбой, пожаренной на рожне. Попили чаю.

Оббулькали залив. Митя уже поплыл к сетям, снимал «верёвкой», то есть снасти вместе с рыбой вытаскивал в лодку, да при этом сыпал шутками-прибаутками. Я пытался его урезонить, на что Митя пропел, что он «жил в лесу и молился колесу, и что если Митя бреется, значит, он надеется, на улов надеется, значит, будет жить».

На берегу, мы выпростали из сетей щук, перебрали сети, повесили на ветерок обтечь и подсушиться. Щук было не просто много, а очень много, гораздо больше того, сколько съесть можно, угостив и родных и знакомых. Митя посмотрел на меня и спросил: «Почто загрустил, пана, оно конечно, часть „востропятых“ ускакала вчарась, так и сегодня натолкалось нам подходяще». Я рассмеялся и ответил, что девать мне столько некуда. «Десяток возьму, остальное забирай себе», — говорю. Митя руками развел.

— Да, что ты такое говоришь, другой раз так не скажи, в кумпании так нельзя, — укорил он. — Мне ведь тоже больше десятка не осилить, дюже много. Возьмём по десятку, а об остальном — не твоя печаль». Раскинули две кучки по десять щук. Я отвернулся, а Митя указал на одну, спросил: « Это кому?» — «Это тебе» — «Ну и славно, складывай своих в рюкзак». Сложили снасти, посуду, переоделись. Митя залил водой костер. Я говорю: «Так здесь вроде бы и гореть-то нечему».

— Нет, огонь пищу себе найдёт. Бережёного и Бог бережёт. Я в тон добавил: «А не бережёного конвой стережёт».

Митя отреагировал серьезно:

— А тех, которые тайгу жгут, и надо стеречь, чтобы другим не повадно было. Совсем уж собрание. — Митя, окинул становище взглядом, — не забыли ничего. И давай страшную «запугу бормотать». Смысл сводился к тому, чтобы «никто в загашник на плёсо не совался, чтобы водяной глаза завидущие застил, а руки загребущие силы лишал, чтобы вокруг плёса водил, а места не показывал». Я спросил: «На какое время запуга?» «А на тридцать лет и три года ровно, — ответил Митя. И мы уехали.

…Прошло ровно тридцать лет и три года, действие табу закончилось, поэтому я и поведал о том « Митином загашнике».

Два года переделывал меня Митя из удильщика в рыбака. К удильщикам он относился со снисходительным уважением: как воспитатель к своим подопечным в детском саду. Научил и зимой сетями из подо льда ловить. При переборке сетей, когда за минус 20° и обжигает хиус, я отогревал руки в ледяной шуге майны и не морщился. А когда однажды я обратил внимание Дмитрия, что он меня не наругал ни разу, Дмитрий остановился, задумался:

— А ведь и правда, что ж это я, а? Дак, однако, и не за что, а впрочем, для порядка всё равно надо, чтоб не зазнавался… Ах, чтоб тебя разнесло на кочках, увалень ты этакий, руки как крюки, подрезай тетиву, под ногу её, а верх выше подними, вишь, карпы прыгают, расшаперился, раззява!»

В глубине души всё равно остался я удильщиком. Истинное удовольствие от вздрогнувшего да заплясавшего поплавка, да задергавшейся лески доставляется. И сейчас, когда вижу на протоке одинокого энтузиаста — подростка с удочкой — окатывает тёплой волной сердце, а губы сами по себе шепчут: «Ни хвоста, ни чешуи тебе, браток!»

Нет уже ни Подхолодного, ни Барнаульского, ни Джойского озёр, ни Клоповского пруда и многих других водоёмов, где рыбачил в детстве. Стала красавица Протока полустоячей старицей с вонючей, малопригодной для питья, водой. Нет прежней Минусинки. Нет ни тугунов, ни харюзов, ни ленков, ни язей, пескарей, ершей. Даже подкаменный бычок — широколобка, — рыбка, которую в Сибири именовали совсем уж неприличным словом, которой водилась тучи, исчезла. Неприличное то слово никуда не делось, а рыбы нет. Из газетной публикации узнал, что «приказали долго жить» и Жукову пруду. Не Вадим бы Петрович Федяев, поклон ему и долгие годы жизни, так разделались бы и с Тагарским озером. Бьёт в набатный колокол по поводу судьбы Протоки, да и города в целом квалифицированный специалист — гидролог Анатолий Сергеевич Кривошеев, поклон ему до земли — да разве мы услышим, да перекрестимся? Нет, конечно, гром не грянул, зачем же креститься?

А потом не поздно ли будет?

Дожигаем мангалами, барбекю, окурками, непотушенными кострами ленточные боры являющиеся лёгкими Минусинска. Зачем же нам эти боры? Таёжник-то, Митя Грибанов, на галечной косе, где действительно гореть было нечему, костёр затушил, потому что «бережёного и Бог бережёт».

А мы что делаем? Хоть крохи бы от прежней роскоши уберечь для детей и внуков. Я смотрю на этот вопрос с задумчивостью и грустью. Где ты, Дмитрий Алексеевич? Пора бы проведать твой загашник, можно без сетей, пора новую «запугу» наложить. Табу на тридцать лет и три года. Если заждавшийся пёска Соболь вновь обрёл своего хозяина, да вместе гоняете вы Баргузина в заоблачных высях по небесным курумникам, то ни дна тебе ни покрышки. А если, очень надеюсь, топчешь ещё нашу многогрешную землю, то седина тебе в бороду, а, по возможности, ещё и бес в ребро. Ракалия ты и каналья, жду тебя.

Николай Тихонов

Антон Филатов. БОМЖ, или Хроника падения Шкалика Шкаратина

Книга вторая. Экспедиция называется…

Криминогенное повествование (в сокращении)

Герой нашего криминогенного повествования Евгений Борисович Шкаратин, неприкаянный скиталец, известный более своей кличкой Шкалик, ищет отца. Так уж случилось: умирающая мама оставила семнадцатилетнему Женьке одно лишь сердобольное завещание, уместившееся в короткую предсмертную фразу: «Найди отца, сынок… Он хороший… не даст пропасть…» Завещание матери стало для Шкалика делом его жизни. Всего-то и слышал Женька Шкаратин об отце: «…Он не русский, а звали по-русски… Борисом. Фамилию не запомнила… Не то Сивкин, не то Кельсин… Китайская какая-то фамилия. А вот примета есть… пригодится тебе… У него мизинец на руке маленький такой… культяпый. Найди отца, сынок…»

Глава третья. Киевская псалтирь и безумства любви

«Если ударить металлическим молотком по камню, то он рассыплется в щепки».

Неизвестный умник

Тоненькими пальчиками, годными только при курении болгарских сигарет, она вертела кусочек парафиновой свечи, формируя из него кубик. Задумалась над чем-то, полулёжа на кровати, ноги в резиновых сапожках — на стуле. Хмурые глазки, обиженные чем-то губки…

В день приезда сменной вахты Лёша Бо, как старший геолог, отправился посвящать новенькую специалистку Валю Фролову в тайны харанорской геологии. Объяснять на пальцах легенду региона, особенности описания и отбора проб угольного керна, то да сё… Мало-мальские навыки, без которых нельзя документировать керн скважин. Валя — новоиспечённая выпускница, ей наставник позарез нужен. Не то напорет в пикетажке что-нибудь лишнее. Все через это проходят. Но по-разному.

Застав девушку за скульптурным рукоделием, в позе натурщицы эпохи соцреализма, Лёша Бо смутился, но вида не подал. Не особенно устыдилась и Валя. Бесцеремонное вторжение парня в девичьи покои не удивило её: не впервой. Однако ножки со стула сняла, села в кровати, словно переменившая позу модель.

Валю Фролову созидали не родители — боги. Отшлифовали её формы до скульптурной изящности, выписали голубизну глаз и алость щёк с иконописных образцов, пугая глаз окружающих излишне нежной хрупкостью и беззащитностью конституции. Валя выбрала для жизни геологический хлеб. Вероятно, как и многие, прельстившись романтикой профессии, и ничего не подозревая о её изнанке. А кто напрочь избавлен от юношеских заблуждений?

Девчонки-геологини, толстушки или худосочные, бойкущие или скромняги, пришедшие в профессию ошибочно или жертвами династии, а вовсе не божьим промыслом, не осознанным выбором, обречённо привыкали к мысли об избранной судьбе. Иных заманило призвание. И те и иные, притираясь к углам камералки и полевым условиям, привыкали, воодушевлялись или угнетались в пылу каждодневной суеты, не избавленной от малых прелестей и неизбежных тягот. Вокруг толпились мужики, зачастую не рыцари и галантные кавалеры, но грубоватые мужланы, а то и хамовитые снобы, инфантильные недоросли, неуклюжие пацаны… К каждому нужно приноравливаться — коллеги. Приноравливаться к ветру и солнцу, к буровому балку, керновым ящикам и прокуренной вахтовке, к стеганной робе и тяжёлым прахарям. К неизбежному, как соль земли, мату-перемату…

Мужикам приходилось приноравливаться к девчонкам. Как умели.

Лёша, застав наставницу в кровати, смутился, попятился, попросил её зайти в камералку. Наставлять лучше на буровой, у кернового ящика, но начать лучше из конторы.

— Извини… ворвался к тебе. А где девчонки?

— В Борзю уехали. Люсиного мужа провожать. Его в Букачачу командировали на месяц.

— Мужа в Букачачу, а жена… хм…

— Вчера плакала.

— А ты что загрустила? Буду тебя развлекать… по долгу службы. — Лёша Бо, долговязый и «стрункий», жил, казалось, «в потустороннем мире собственных стихов и нереализованных замыслов». Как сие подметила Люся Ходырева, общаясь с ним лукавой полуулыбкой на смазливой рожице. Лёша впечатлился. Замыслы его и инстинкты едва ли до конца были осознанными, Потому и представлялся Лёша людскому окружению безнадёжным романтиком на беспочвенном основании. Поэтишкой местным. Тем и интриговал женское окружение. Люсю, успевшую выскочить замуж за однокашника, тоже… Камералка — закуток в общежитии. В неуютном зале ютились только столы-стулья, пустая корзина под мусор, плетённая из проволоки. На стене карта-схема месторождения. Вид из окна — на столовую, украшенную горделивой вывеской «Каф», с облупившейся буковкой е.

— Мы сейчас здесь, буровые стоят тут… — Лёша без церемоний приступил к посвящению в легенду.

— А где север-юг? Тут? — перебила Валя, потянувшись рукой к карте, неожиданно близко пригнувшись и обдав наставника приятным запахом девичьего тела.

— …угли бурые марки бэ два. Форма месторождения… имеет форму мульды… Север — там… — наставник отчего-то необъяснимого вновь смутился и его менторский пыл угас. — А ты… угольную геологию изучала? Преподавали? Ну, что я буду распинаться… В процессе освоишь. Что-то прелью… пряностью напахивает. Пойдём на улицу?

— Нам угольную… Петрограф Чернов читал. У меня отлично по всем предметам. А… экзамен будет?

— Какой экзамен, ты что выдумываешь? Пикетажка всё проявит. И как?.. В кабинете осваиваться будем, или… по посёлку прогуляемся?

— В смысле?

— В каком?..

— А как же легенда региона?

— С Шерловой горы хорошо видно. Хочешь — покажу?

— А бэ два это дюрен или кларен?

— Фи… Куда тебя занесло. Угли бурые, да, но… если хочешь, ископаемая бурые угли этого месторождения витринитовые, то есть гумусовые, матовые и полуматовые, полублестящие… Там ещё зольность… сернистость… крепкость. Это тебе ни к чему. Ты у Шкаратина пикетажку попроси и изучи её, как… библию… то есть… азбуку.

— Значит, витрен? А пласты азимутально куда падают: сюда… сюда? — она снова потянулась к карте, отстраняя Лёху грудью, будто маму родную. И порывистый её натиск, и нахлынывающий жар тела, и невинный взгляд от носа к виску, выдающий детскую наивность и девичье очарование — мгновенно взбудоражили и взорвали лёшино либидо. Он заметно отшатнулся и ощутил внезапный жар лица… Отошёл к окну, словно увидал на улице НЛО.

— По-разному. Они почти горизонтальные. Градусов пять-семь есть… По мощности — этакие пластики чёрного шоколада в песочном тортике: Наиболее жирные — третий и четвёртый. На разрезе покажу. Пошли… на Шерловую.

— Можно, я переоденусь? И чаю попью.

— Тебе помочь?..

— В смысле?

— Чай в одиночку — тоска несусветная.

— Перебьёшься.

— Серёдка сыта и края говорят.

— Не поняла… Что-что… селёдка? В смысле — тощая? Ну, ты и…

— Валяй… пей и переодевайся. На улице подожду. — Лёша Бо выдохнул сжатый воздух, ощущая краску лица, точно жар от углей мангала. Вышел в дверь, зацепив ногой пустую корзину и чертыхнувшись.

Валя вслед коротко хохотнула.

Шерловая гора — горняцкий посёлок, приютившийся в степи, у подножья небольшой вершинки. Улиц больше, чем в Хараноре, лиственным колком облесён и защищён от вековечных ветров. Но так же казенно-неуютен и прямолинеен. Из архитектурных изысков — поселковый ДК с круглыми колоннами у входа. Вероятно, в греческом стиле…

— Рассказывают, основал посёлок нерчинский казак Иван Гурков, нашедший в горах цветные камни — топаз и аквамарин. «За сие открытие велено выдать ему в вознагражденье пять рублей». Пять рублей казак пропил за одно лето, но дом и нехитрые постройки успел сделать… Посёлок рос как на дрожжах, на… оловянной руде. Потому и имя получил Шерл, чёрный турмалин, то есть — руда на олово, ну, ты знаешь…

— Обижаешь. Я вообще-то не на уголь специализировалась, а на цветные камни.

— Во как. Не на тот поезд посадку сделала?

— Всё банально: Миркин меня на деньги раскатал. Мол, жильё будет собственное и оклад, как…

— …у техрука.

— Опа-на… Тебе то же обещали?

— Мне-то ладно: я на тройки учился. А как ты… такая… повелась на их условия?

— Какая?

— Хрупкая…

— Ещё?

— Нежная…

— Ещё?

— … хрустальная как…

— …туфелька? Меня родные по блату пристроили.

— Ни фига себе… А говоришь — Миркин.

— В том числе…

— Постой… Значит, Миркин — твой…

— Мой-мой… …плюс ещё один… Тюфеич. — Валя кокетливо повертела вздёрнутой ручкой.

— Кадровик из экспедиции? Не привираешь? Ты, выходит, из элиты? Из золотой молодёжи?

— Расскажи о Хараноре. В Шерловой горе магазин хозтоваров есть?

— Есть книжный. Лёша Осколков говорит — шикарный. Тебе зачем хозторг? Мыло выдадут…

— У меня в поезде кружку украли.

Путь до первых взгорок преодолели лихо. В короткие передышки окрестные закутки Лёша показывал рукой, словно экскурсовод груды итальянских развалин: ось мульды, границы Харанорских копей и Кукульбейского разреза, векторы буровых профилей и площадей, на которых им предстоит выполнять работы. Валя переспрашивала, преодолевая одышку, сама тянула руку к горизонтам, уточняя то да сё. Лицо её источало розовый цвет и мину удовольствия. Лёша украдкой любовался. Не сговариваясь, пошли в посёлок, точно это и была их главная цель. В книжном магазине, перерыв весь выставленный фонд, Лёша неожиданно обнаружил любопытный фолиант: двухтомник «Киевская плалтирь 1397 года» — красочное фотовоспроизведение рукописи и исследование её, сделанное Вздорновым, очевидно, историком и искусствоведом. «Книга о Киевской Псалтири написана мной в 1969—1972 года» — нашёл строчку во втором томе. Два тома, обёрнутые в суперобложки, упакованные в картонный блок, общим весом почти в пять килограмм. Сердце книжного жучка-библиофила дрогнуло: это же раритет, которому цены нет! Цена была: шестьдесят рублей. Были и деньги, но лишь месячный бюджет. Как бывало не раз, решение о покупке было сильнее рассуждений и сомнений: не оставлять же такой фолиант здесь, в богом забытой дыре… Под недоуменным взглядом Вали, Лёша заплатил за книгу.

— Тяжёлая? — участливо спросила девушка.

— Своя ноша… — ответил недомолвкой.

— Давай в хозторге авоську купим?

— Идея.

— А почему у вас хребет зовут Кукульбейским? Что это означает? — спросила Валя у посетительницы магазина, роющейся в книжках.

— Тамарочка! Тут… по твою душу. Почему хребет Кукульбейский… спрашивают.

Из-за прилавка с вкрадчивой улыбкой губ выкатилась округлая моложавая дама с узким разрезом бурятских глаз и окатила геологов добротой сине-голубых зрачков, глубоко посаженных в округлое же лицо. «Точно школьный глобус с Байкалом» — поймал себя на мысли Лёша Бо.

— Кукульбейский… вы спрашиваете? Звучит это по-нашему, побурятски, — хуху, то есть синий, или, точнее, сивый… А означает «Синеющая гора». Возле озера Хуранор есть седловина, называется тоже хуху… Хухучелотуй. А вы наверно, геологи? Из Иркутска?

— А не скажешь, что он синий, скорее уж сивый… А Харанор — что означает?

— Кара — это черный, а нур — озеро… Получается Чёрное озеро.

— Это куда ни шло… Кара нуро и синё… Спасибо. — резюмировала Валя и повернулась к книжным полкам. Продавщица погасила синеву глаз и вернулась за прилавок.

— Мы геологи из Черемхово — сгладил Лёша бесцеремонность коллеги. У нас там тоже кара… уголь.

Вероятно, дурной пример заразителен. Валя, кроме эмалированной кружки, обнаружила в хозторге вещь, от которой — точь-в-точь как Лёша — не могла оторваться восхищённым взглядом. Это был бронзовый бюст опального барда Владимира Высоцкого, весом в полтора килограмма. Отлит, вероятно, местным умельцем — на любителя.

— Тебе зачем? — спросил Лёша, щелкнув пальцем по голове бронзового барда.

— Ты что, это же сумасшедшая знаменитость! — капризно возмутилась Валя. — Бюстики мама собирает. У нас коллекция из тридцати трёх знаменитостей. Такого нет. Мама умрёт от счастья! Но… у меня, кажется, денег нет.

— Кара… случай. Ладно, бери, я добавлю.

Из посёлка геологи шли воодушевлёнными, близкими по духу друзьями. Обоим улыбнулась сумасшедшая удача: отоварились раритетами. Солнце катилось к закату и синеющий сумрак от Кукульбейского хребта подгонял в затылки.

— Давай полетим? Мне ещё в баню успеть надо. — закинув фолиант псалтыри за спину, Лёша Бо быстрым шагом торопил спутницу.

— Давай — кто вперёд — до того распадка? — Валя вдруг сорвалась на бег, неожиданно быстро перебирая ножки. У распадка, на кривом поворотике, геологи перешли на шаг, похохатывая, одолевая одышку. Бронзовый бард, прижатый к груди, оттягивал девичьи руки и явно тяготил Валю. Она тоже перекинула авоську на спину, но при ходьбе бюстик надоедливо болтался.

— Отдышалась? Давай спортивной ходьбой… до березняков?

— Ага… Покажи как?

Они затрусили по дороге, но вскоре прекратили это издевательство над собой, заходясь тихим хохотом.

— Давай твою болванку. Мне для равновесия… пойдёт.

— Какой… болванку… тебе? Это же наш битл! Да америкашки ему… как до Москвы пешком. Болванку нашёл! Да ты сам… — Валя мигом сменила смех на праведный гнев. Но — авоську с бюстом всунула в лёшину руку.

— Ты красивая, когда сердишься — смущённо обронил Лёша, примирительно заглаживая молчаливую паузу и размолвку. Но сердитые губки спутницы ещё дулись, а личико розовело не то от закатного солнца, не то от порывов ветра. Но скорее всего, от неуклюжей лести наставника, отставшего на шаг, сутулящегося под авоськами с ношей.

— А ты дундук — снова запалила Валя огонь раздора, — Высоцкого обидел. Ты хоть слушаешь его? А сам так можешь?!

— Подержи авоськи, камешек в кед попал.

— Ладно, догонишь… — она вновь припустилась с пригорка, болтая авоськами и искрометно перебирая ноги. Внезапно обрушилась оземь, словно сбитая с ног пастушьим бичом. Громко вскрикнула, явно от невыносимой боли.

— Ты чо делаешь, ёш т-тывою маму, куда ты гонишь… — Лёша в два скачка домчал до неё, кандыляя босой ногой, размахивая кедом. — Ударилась? Что с тобой?

Искажённое валино лицо всерьёз напугало его. Она тихонько стонала, явно превозмогая боль. — Лёш, что-то нога занемела.

— Какая нога? — он мысленно-радостно отметил это её первое «лёш».

— Левая, подвернулась.

— Здесь? Что чувствуешь? — он пальцами поверх трико ощупывал её лодыжку и сустав ступни, не решаясь двинуться вверх. 50 АЛЕКСЕЙ БОЛОТНИКОВ

— Колено занемело… Ой, мамочка моя… да пусти ты… — она попыталась подняться, опираясь на его руку, но тут же оставила эту затею, выжимая из глаз слезы. — Что ты стоишь, дай руку!

Он подхватил за талию, почти рывком поставил на ноги. Валя, кривясь лицом и скуля, попыталась опереться на ногу. Боль была сносной. Девочка неожиданно улыбнулась и нервно хохотнула. Зажав в руке рукав его куртки, она попробовала сделать шаг, но тут же присела и завалилась на дорогу. Лёша не успел подхватить.

— Ну чо ты меня… роняешь… я что тебе… чурка?!

— Как нога… болит? Резкая боль, или саднит?

— Больно. Колено ломит.

— Перевязать надо — по-любому. Чем только? Идти сможешь?

— Сам… иди… Я тут умру.

— Это… Мне за машиной бежать, или как?

— Нет! Я здесь одна не останусь, и не мечтай.

Они замолчали. Сумрак степного вечера висел внизу, над Харанором, но огни ещё не горели. Слабый ветер лёгким дуновением приносил снизу шум и сухую прохладу. И почему бог не дал своему лучшему созданию крылья? Как бы пригодились сейчас. Затянувшееся молчание оба не решались прервать. Думали об одном.

— Это… я донесу тебя. Возьмёшь в руки авоськи? Или тут бросим?

— Ты чо — амбал? Я голая сорок пять весю.

— В общем так. Бери меня за шею левой. Правой — авоськи. Одну перекинь через мою шею и придержи левой же… Но сначала надо колено чем-то перетянуть.

— Чем конкретно? Трусами чо ль?.. Или бюзиком?

— Идея, бюзик-то крепкий? Снова замолчали. Слушали тишину и посвисты ветра в шелестящих листьях березняка. На станции прогремел товарняк. Над головами в синеющем небе кружили два ворона. Валя решилась.

— А… ладно, запусти сюда руку, там две пуговки — оттянула воротники штормовки и водолазки. — Давай, не тяни резину, не впервой, поди…

— Тебе? — Ах ты гад! Тебе… счас как врежу… Отстёгивай давай…

— Ну, отстегну. А дальше?

— Дальше — не твоего ума дело. Отвернись! Лёша Бо запустил руку под девичий воротник. Утреннее ощущение либидо, точно впрыск адреналина, пронзило его стократно. Во рту стало сладко и противно от блудливого чувства стыда и похоти. Двуликие янусы всколыхнули единую сумасшедшую взвесь в его теле. Пальцы не могли быстро справиться с пуговицами, их заколодило судорогой, как морозом, но Валя понимающе молчала. Наконец, он одолел пуговицы и быстро высвободил руку. Валя в мгновение ока справилась со своей: бюстгальтер взвился в её руке, и тут же повис на коленке.

— Давай, вяжи.

— Хорошо бы ещё резиночкой перетянуть. — От трусов чо ли? На вот, платок носовой.

Связав авоськи, Лёша повесил их на шею. Левой рукой перехватил Валю за талию и легонько поставил на землю. Попробовали сделать пару шагов. Вероятно, резкая боль отступила и им удалось идти — на трёх ногах. Но вскоре Валя уже приступала на левую.

— По долинам… и по взгорьям… — пропел Лёша, пытаясь ободрить девушку — а вон там — выход первого пласта на поверхность…

— Да пошёл ты…

— Токо с тобой…

— Не зли меня, получишь…

— Так я о чём?

— Ах ты, пошляк.

Так они ковыляли по Харанорской долине, зубоскаля и переругиваясь. Его спину и шею давило авоськами, а на руках двухпудовой гирей повисала драгоценная ноша. Ей, «ноше», было жарко и временами особенно больно. Она сдержанно стонала, и стон этот он бесстыдно воспринимал, как постельное томление. Иногда его ошеломляла сиюсекундная мысль, что это может скоро закончиться — к сожалению. И он замедлял шаг, и незаметно прижимал её тело к себе больше, чем было нужно. И она — не роптала. Всхлипывала: не то от досады на себя, не то от приступа боли. «Вот так выносили раненных с поля боя» — подумал и хотел вновь пошутить Лёша Бо. Но смолчал, лишь улыбнулся внутри себя.

Уже стемнело, когда доковыляли до посёлка. У подъезда ближайшего дома Лёша попытался опустить свою ношу на лавку. Валя крепко вцепилась в него, повернулась в его руках и приникла — губами к губам… Её мокрое от слёз лицо горело жаром. Она тихонько стонала, и он не понимал, что с нею.

И что с ним? Губами не решался ответить. Руки не мог отпустить.

Вдруг она глубоко вздохнула, словно захватила запас воздуха и с силой впилась в его губы, теряя власть над собой. Она до боли целовала, от боли постанывала. И всю её колотило нервной дрожью так, что Лёша не на шутку испугался. Он осторожно опустил её на скамью, не отнимая губ. Опустился перед ней на колени. Авоськи душили шею. Но более того его душила Валя — объятьями. Конвульсии её тела потрясали силой страстности, точно в постели, точно в затянувшейся агонии любви… Лёша с ужасом подумал о том, что рано или поздно это закончится и — навсегда. И это её кратковременное эротическое сумасшествие нельзя будет испытать заново. Она одумается, застыдится, возможно, просто проклянёт его, очевидца… Шальная эта мысль побудила внезапно новый приступ страсти, теперь уже от него.

Он оторвался от губ и зацеловал её мокрое лицо, удерживая в руках, словно букет роз. Она обвяла. Плакала, не освобождаясь из его рук, беззвучно и бессильно.

…В общежитии их потеряли. Но в поиски не пускались. Материли для профилактики. А когда объявились, никто не пытал что и как было. Вернулись и — спасибо.

Валя прихрамывала ещё день. Мениск на коленке сдюжил, а потянутое сухожилие к её первой поездке на скважину заметно восстановилось. Между нею и Лёшей Бо никаких безумств более не происходило.

Надежда Кравченко. Ворон ворону…

* Из цикла «Сказания о руде Ирбинской»

Окончание (начало см. в Тесинской пасторали за 2017—2018 гг.)

Часть шестая. «Неволя птицу песням учит»*