Бесплатный фрагмент - Тернистые пути мэтров японского кино

Mr.First (Мистер Фёст) — Асано Сиро (1877 — 1955)

Стартовой точкой японского кинематографа считается изобретение первых кинетоскопов в конце 19 века, первенство до сих пор спорно — то ли американцем Томасом Эдисоном, то ли братьями Люмьер во Франции. С этого момента в разных странах мира начинают приобретать и совершенствовать первые прообразы современных телевизоров. Первый в Японии кинетоскоп был приобретён в октябре 1897 года «Лавкой фототоваров Кониси» в Токио. Купить-то купили, а как пользоваться не знали, потому что ноу-хау предполагалось индивидуальным для каждого пользователя — разбирайтесь сами. Вот и поручили знакомство с новой техникой молодому 20-летнему сотруднику Асано Сиро. Три месяца бедолага мучился, а потом снял и смонтировал кадры движения железнодорожной повозки на лошадиной тяге по мосту Нихонбаси. Этот фильм и стал самым первым японским фильмом, а Асано Сиро — первым кинооператором.

Также в 1898 году Асано Сиро выпустил два короткометражных фильма о потусторонних силах — «Призрак Дзидзо» и «Воскресение мёртвых». Самих фильмов найти не удалось — много непростых дней прожила Япония с тех пор включая ковровые бомбардировки союзников во Второй мировой. К сожалению, не осталось и ни одной фотографии самого мэтра японского кинематографа.

Кстати, ещё он считается первым японцем, устроившим публичный кинопоказ.

Здесь же, в этом эссе, попытался проанализировать пути некоторых великих японских режиссёров, прославивших Страну восходящего солнца своими шедеврами и неповторимым стилем. Особенности становления каждого из них, методы работы, цели в искусстве и т. д.

Солнце японского кинематографа Акира Куросава (1910 — 1998)

Самой масштабной фигурой японского кинематографа является Акира Куросава. Философская глубина, чувственность, живописность — это ДНК фильмов Куросавы. Никакой успех не мог сдвинуть его с пути поиска ответов на вечные вопросы. Эта бескомпромиссность была обоюдоострой: с одной стороны, в каждом новом фильме новый философский жизненный поиск, с другой — приходилось смиряться с потерей друзей, которым хотелось продолжить купаться в лучах славы в уже завоевавших признание самурайских фильмах. В своей автобиографической книге «Жабий жир» Куросава прямо пишет, что в книге изложены его воспоминания о жизни до съёмок фильма «Расёмон» (1950), о последующей своей жизни он всё высказал в снятых фильмах.

В чём же секрет Куросавы, безальтернативно признаваемого режиссёром No 1 Японии как в самой Стране восходящего солнца так и за её пределами? Знакомясь с его творчеством в имеющихся источниках приходишь к выводу, что этот человек впитал в себя не только традиционную японскую культуру — владел каллиграфией, играл в японские шахматы сёги, глубоко понимал боевые искусства — но и был открыт к изучению и пониманию культуры других стран: наизусть декламировал китайского поэта Чжан Цзи (715 — 779), читал и даже экранизировал несколько произведений русских классиков — «Идиот» (1951) по одноимённому роману Фёдора Достоевского, «Жить» (1952) по повести Льва Толстого «Смерть Ивана Ильича», «На дне» (1957) по одноимённой пьесе Максима Горького, «Трон в крови» (1957) по произведениям Шекспира. В мемуарах мэтр пишет, что несколько раз перечитывал «Свидание» Тургенева, особенно запав на вступление, где время года, оказывается, можно определить по шуму листьев. Звук раскрывающихся лотосов в фильме «Гений дзюдо», так вдохновивший Сугату Сансиро, навеян именно строками русского классика!

Вероятно, личность Куросавы олицетворяет собой общий портрет азбучно-иероглифической палитры Японии, в которой есть и алфавит ХИРАГАНА для записи собственно японских слов типа АРИГАТО или ОХАЁ, и отдельный алфавит КАТАКАНА для записи заимствованных слов из других языков, например ИНТАНЭТТО или КОМПЮТА. И конечно вся гамма иероглифов со всей их многозначительностью и чувственной глубиной.