Бесплатный фрагмент - Тени звезды АРЕС

ТЕНИ ЗВЕЗДЫ АРЕС

Агентство Разведки и Экстренных Спецопераций (АРЕС — Греческий бог войны)

Оглавление
Пролог (ракурс генерала)

— Жарко здесь, как в аду, — выдохнул я, поправляя на плече потяжелевший и ещё горячий «Мини Узи».

Канаву с расстрелянным в упор «Мерседесом» обрамляли сосны и одинокий южный бук. Их стволы, рассечённые короткими очередями, источали липкую смолу. На белёсой древесине уже выступали коричневые потёки, источая терпкую горечь, которая смешивалась с запахом палящего солнца, словно в воздухе растворился вкус смолы — насыщенный, обжигающий, с вяжущим послевкусием сухого зноя.

У моих ног лежал Стефаний Колыван — бывший глава парламента моей растерзанной войной страны. Он тяжело дышал, а высоко задравшаяся футболка обнажала лоснящиеся бока с редкой щетиной. Короткие модные шорты, натянутые в обтяжку на массивных ляжках, напомнили мне деревенского борова, которого я однажды видел у соседа на даче. Пара крокодиловых шлёпанцев и идеально белых гольфов довершали этот нелепый образ. Один сандалий блестел на солнце, сидя на ноге, цепляясь за последнюю крупицу достоинства хозяина, а другой валялся в пыли у обочины, метрах в двадцати. Со стороны казалось, что он намеренно бросил своего владельца, оставив ему на память лишь следы на горячем просёлке.

— Алекс! Зачем? — я обернулся к своему заму.

Он застыл над добычей, словно каменная статуя. Ствол его автомата был направлен прямо в голову Колывана. Молчание затягивалось. Внезапно Алекс с яростью пнул неподвижное тело.

— Сколько можно за тобой гоняться, сука?! — рявкнул он.

Не дожидаясь ответа на мой вопрос, он пошёл к дымящемуся «Мерседесу», меняя на ходу пустой магазин.

— Алекс, ты не ответил! — я повысил голос, не сдержав раздражения.

— Подожди, Валера. Я не закончил, — буркнул он, не оборачиваясь.

Он поднял «Бушмастер», и короткая очередь разорвала голову охранника, который попытался выбраться из кузова. Алекс окинул сцену взглядом, словно художник, оценивающий своё творение. На его лице появилась удовлетворённая ухмылка.

— Что, зачем? — наконец бросил он через плечо, с лёгкой издёвкой в голосе.

Он стоял, возвышаясь над телами, как скульптор над своим шедевром. Эта вырезанная из хаоса сцена будто претендовала на звание символа нашей эпохи — эпохи войны, ненависти и разрушений. Созерцание моего боевого заместителя вызывало странное чувство — смутное ощущение повторения истории. Его силуэт напомнил мне древнюю статую, изображавшую бога солнца Гелиоса — покровителя Родоса. Точно, Колосс Родосский, одно из семи чудес света. Но теперь не в Греции, а среди бескрайних аргентинских прерий.

Мы были знакомы более двадцати лет. В те мирные времена он служил лейтенантом в контрразведке. Помню его первый визит в мой кабинет — первого заместителя службы внешней разведки. Он тогда вошёл с видом, будто уже знал, что за ним будущее. Молодой, упрямый, худощавый и на удивление сообразительный, он сразу выделялся среди своих более опытных сослуживцев, словно молодой хищник, ещё не полностью раскрывший свои клыки, но уже обладавший врождённым инстинктом. Чем именно он выделялся, теперь трудно уловить — словно что-то неосязаемое, скрытое за врождённым чутьём. Но его работоспособность и природная интуиция охотника не оставляли сомнений: передо мной был человек, который всегда идёт до конца.

Я молча ухмыльнулся, разглядывая Алекса. Тот же Алекс, каким я его помнил. Разве что теперь он слегка прибавил в весе, немного округлился — но в его движениях всё ещё читалась прежняя решимость. Это не мешало ему сохранять ту же уверенность и быстроту, которые всегда выделяли его среди остальных.

Однако его реплика резко вывела меня из раздумий. Ситуация на этой сельской дороге медленно, но неумолимо меняла мою реальность.

— Зачем ты его вырубил?!

Мой вопрос был о том, зачем он ударил Колывана, который едва успел вывалиться из разбитого Мерседеса и тут же бросился наутёк. Даже я, с моим опытом диверсионной работы, в тот момент растерялся. Но Алекс — молодец, сорвался с места, как волк, почуявший запах крови, и догнал его. Но всё это меня сейчас бесило куда меньше, чем одно то, что он сделал.

— Ну вот зачем ты ударил его автоматом по затылку?!

Я ходил вокруг едва шевелящегося тела, размышляя, как мы будем грузить этого борова в машину.

— Ты глянь! — вызверился Алекс, поправляя автомат на плече.

— А ты, командир, чего застыл, как истукан, когда он рванул в дебри?!

— Я застыл?! Ты посмотри на этого слона. Ты что, уверен, что Колыван — спринтер? — мой тон прозвучал не менее резко, чем его слова.

— Напомню, я дал тебе электрошокер, который стреляет на десять метров! Это, между прочим, оружие, а не игрушка. Ну и что теперь делать с этим боровом? Я снова спрашиваю: зачем ты его вырубил?!

Алекс перевесил автомат на другое плечо и с вызовом посмотрел мне прямо в глаза.

— Слушай, командир, слоны тоже быстро бегают! А теперь, что сделано, то сделано. Главное — Колыван жив. Очухается. Сейчас подъедут Серёга и Рауль, как-нибудь загрузим. Обещаю, тебе даже пачкаться не придётся.

«Ой ли. Посмотрим, кто тут пачкаться не будет,» — подумал я, доставая из кармана шприц с мидазоламом, приготовленный заранее. — «Будь что будет.»

Игла легко вошла в жирную шею, и кнур, начинавший приходить в себя, снова затих, провалившись в глубокий сон. Я устало опустился на пожухлую зелень обочины и с наслаждением вытянул ноги. Под руками хрустели высохшие стебли травы, потрескавшиеся от зноя. Асфальт плавился под палящими лучами, а земля была настолько раскалённой, что казалось, будто она готова прожечь сквозь ткань брюк. Мышцы ног гудели от напряжения, но это было ничто по сравнению с тем, как от усталости ломила голова. Мысли клубились в хаосе, где страх смешивался с облегчением, а изнеможение тянуло вниз, словно невидимые оковы.

Колыван лежал неподалёку, словно поверженный зверь. Он был не просто человеком. Он был горой, символом своей власти — тяжёлой, неподъёмной, но неизбежно падающей под грузом собственных грехов. На его лице застыла гримаса ярости, которую не в силах было смягчить даже глубокое медикаментозное забытье. Ещё час назад этот человек внушал животный ужас всем, кто попадал в его поле зрения. А теперь? Удовлетворение? Нет. Только странная, глухая пустота. Я пытался отвести взгляд от распластавшегося в пыли обмякшего гиганта, раздавленного собственной яростью, но снова и снова ловил себя на том, что смотрю на свою заветную добычу. Его неподвижность, местами внушала опасения в его живучести. Я взял вялую руку и нащупал пальцами слабый пульс. «Живучий, скотина!» — подумал я, словно пытаясь убедить себя, что эта гнида больше не поднимется.

Расстрелянный Мерседес ещё дымился паром пробитого радиатора. Его покореженный кузов, изрешечённый пулями, напоминал старую доску для серфинга, разбитую морской волной. Если бы не этот жирный монстр, залитый липким коричневым потом, и не машина, набитая его охраной, можно было бы представить, что я просто приехал на пикник с друзьями. Только вот вместо корзины с едой у нас оружие, вместо веселья — осторожность и выживание.

Алекс стоял в нескольких метрах от меня, неподвижный, как статуя. Его взгляд упрямо скользил вдаль, всматриваясь в марево, колеблющееся над выжженной равниной. Он ждал. Выглядывал наших друзей — Сергея и Рауля, которые там, среди этих проклятых холмов, рисковали всем, чтобы дать нам эту единственную возможность достигнуть нашей цели. Это была их заслуга, что вся охрана Колывана не примчалась сюда. Но какой ценой? Чувство вины хищно вцепилось в сердце, срывая ритм, заставляя биться сильнее.

На первой точке атаки они сумели отрезать две машины сопровождения. Это уровняло шансы — оставило нас один на один с этой бронированной тварью, жалко уткнувшейся дымящимся радиатором в канаву. Судя по изувеченному автомобилю, они устроили пассажирам настоящий ад. Если бы не роковая ошибка водителя на повороте, мы с Алексом до сих пор гонялись бы за ними по пыльным просёлкам. Мы выиграли этот бой, но вкус победы был горьким, словно пепел.

Каждый выигранный бой отнимал у меня часть души. Я чувствовал, как она уходит. И теперь, сидя под этим палящим солнцем, я не знал, останется ли что-то от меня, когда всё это закончится.

— Алекс, пацанов не видно?!

Беспокойство накатывало волнами, как холодный ветер с поля боя, выдувая остатки былой уверенности.

— Не, командир, не видно! — Алекс перевёл на меня усталый взгляд.

Тревога застыла в его глазах, тёмных, как ночное небо перед бурей.

— Чёрт, куда они делись… — пробормотал он, нервно шагая к нашему старенькому джипу, укрытому в колючих зарослях чары.

Я поднялся и снова окинул взглядом поле боя. Тёмная, растревоженная земля была иссечена глубокими следами шин. Среди истоптанной травы поблёскивали потёртые гильзы, словно осколки потухших звёзд. В воздухе витал едкий запах гари, вперемешку с горьким пороховым привкусом, от которого першило в горле. Где-то вдали потрескивало, словно огонь ещё дожёг остатки былого хаоса, а ветер гнал по кустарникам тревожный шелест, как шёпот невидимых свидетелей.

Как затащить двухметрового гиганта весом под двести килограммов в наш дряхлый джип? Ответа не было. Алекс нервно теребил рацию, вызывая потерявшуюся группу, и казалось, ещё немного — он сорвётся.

«Чёрт, ничего у нас не выйдет!» — мысленно выругался я, стискивая зубы. Алекс тут ни при чём. Надо было остановить этого здоровяка раньше, пока он не успел натворить бед. Единственное, что давало надежду, — наши парни, скорее всего, были живы. А покорёженный «Мерседес», прорвавшийся через огненный шквал, молчаливо подтверждал это.

— Жанна, приём?! Ты слышишь меня? — хрипел Алекс в рацию, с трудом сдерживая в голосе отчаяние.

— Але… Ты меня слышишь? Что с ребятами? — он резко отпустил тангенту, пальцы нервно сжались на рации.

В ответ — шипение и прерывистые звуки. Лишь отдалённая надежда удерживала нас от того, чтобы не разнести всё к чёрту. И вдруг, сквозь хаос эфира, её голос прорвался, чёткий и ясный:

— Алекс! Вы как там? Живы?!

Её слова были глотком воздуха. В них звучала забота, давно забытая, но такая нужная.

— Как командир? Что с объектом?! — тараторила она, не давая вставить ни слова.

— Ребята живы, Серёга легко ранен, но опасности больше нет. Они уже идут к вам. Минут через десять будут на месте!

Я нетерпеливо выхватил рацию из рук Алекса.

— Жанна, слушай меня внимательно. Переходи на запасную частоту и готовься к приёмке груза. Как поняла?

— Поняла, командир! Перехожу на запасную частоту и готовлюсь к приёмке груза!

— Молодец, — похвалил я её, на мгновение улыбнувшись.

— Не скучай, красавица. Мы скоро. Отбой.

Не дожидаясь ответа, я выключил рацию и обернулся к Алексу:

— Так, Алекс, надо немного прибраться. «Мерседес», похоже, ещё на ходу. Пойдём, пока этот ублюдок спит, погрузим барахло и охранников в кузов. Затем отгоним его в глубь леса.

Покалеченный автоматными очередями «Мерседес» взревел мотором и, ковыляя, остановился в кустах чары вместо нашего джипа, который Алекс успел подогнать к неподвижной туше Колывана.

— Так, Алекс, где канистры с топливом?! — спросил я, заглядывая в кузов нашего внедорожника.

— Подожди, командир, что ты хочешь сделать? — Алекс встревоженно поднял на меня глаза.

— Да сжечь это барахло в кустах! — бросил я, потирая ладони в предвкушении.

— Не стоит! Подожжём — привлечём внимание. Это же заповедник! Через полчаса тут будут все: пожарные, лесники, полиция. Мерседес и документы сгореть не успеют.

— Чёрт возьми, ты прав… — пробормотал я, заметив, как из-за поворота вылетает слегка покорёженный внедорожник нашей группы.

— Ладно, пойдём встретим ребят. Сейчас главное — погрузить Колывана. Надеюсь, втроём управимся.

Двери внедорожника открылись, и перед нами предстали Сергей и Рауль. Вымотанные, но живые. По их лицам пробежала смерть, оставив отметины полные боли и усталости. На испанце ни царапины, только пара пулевых отверстий в одежде напоминала о недавнем бое. Сергей, положив на сидение запылённый автомат, тяжело опустился на подножку, придерживая перевязанную наспех руку.

— Серёга, что у тебя? — я окинул его взглядом, в котором смешались беспокойство и раздражение.

— Командир, пустяки. Касательное, — ответил он, осторожно поправляя окровавленную повязку.

— Алекс, аптечка у нас? — я уже разматывал бинт, чтобы осмотреть рану.

— Дядь Валера, не надо! Всё нормально! — Сергей попытался спрятать руку.

— Не зли меня, боец, — сказал я, разглядывая обожжённый след от пули.

— Ну, и правда, ничего серьёзного. Алекс! Принеси виски из машины. Быстро!

Без слов мой боевой заместитель бросился к нашему джипу. Через пять минут рана была промыта спиртом и затянута свежим бинтом.

— Теперь слушайте, мальчики и девочки, — обратился я к троице. — Нужно загрузить Колывана в наш джип. У нас пять минут. Если задержимся нам конец.

Я даже в цирке не видел таких выступлений и фокусов. А ведь нам сейчас предстояло совершить невозможное — погрузить тушу бегемота в джип. Если бы этот человек весил хоть на пару десятков килограммов меньше, мы бы уже были в пути, а не тратили время на изобретение новых способов погрузки. Мои поиски привели к очевидному результату. В одном из джипов я нашёл прочный брезент.

— Рауль помоги! — скомандовал я, вытягивая из-под тяжелого оружейного ящика мою находку.

Не торопясь ко мне, подошел мой заместитель и мягко отстранив меня рукою, предложил,

— Послушай, командир, ты лучше командуй. А мы как ни будь сами да с божьей помощью справимся.

Алекс подтащил потемневший от времени брезент к неподвижной туше Колывана, бросив короткий взгляд на меня.

— Сергей, помогай! — бросил Алекс, глядя, как тот тяжело поднимается с подножки.

— У меня рука… — начал он, но Рауль, сложив руки на груди, перебил:

— Я вместо него. У меня все руки-ноги целы.

— Ладно, Рауль, давай. Сергей, ты молодец, посиди, отдохни, — коротко кивнул я, отметив, что Сергей действительно выглядел измотанным.

Рауль и Алекс разложили брезент у Колывана, который всё так же лежал, словно огромный неподвижный валун. Я указал на прозрачную плёнку, лежавшую в багажнике.

— Заворачиваем его, как куклу. Чтобы не дёргался, если вдруг начнёт шевелиться. Алекс, доставай плёнку.

Алекс взял рулон плотного полиэтилена, и мы с Раулем начали аккуратно обматывать Колывана. Его массивное тело было непросто поднимать, но Рауль, поддразнивая, сказал:

— Ну что, Алекс, этот парень явно ест за троих. Ты уверен, что он не весит больше машины?

— Ешь поменьше сам, и потом поговорим, — огрызнулся Алекс, затягивая последний оборот плёнки.

Мы перекатили тушу на разложенный брезент. Алекс ловко обвязал края прочной верёвкой, чтобы создать надёжный кокон.

— Теперь за фаркоп, — сказал я, окидывая взглядом ближайший участок леса.

— Алекс, цепляй его. Я за руль. Рауль, подстрахуй, чтобы он не вылетел.

Рауль с пониманием кивнул и занял позицию у головы Колывана, пока Алекс привязывал брезент к фаркопу. Джип с натужным рывком двинулся вперёд, таща за собой тяжёлый груз. Земля скрипела, листья и ветки трещали под весом. Сергей, сидя на подножке второго джипа, наблюдал за этим действием с недовольным и обиженным видом. Не взяли его видите ли!

— Вот же нашли, кого таскать. Лучше бы он сам до джипа дошёл, — пробормотал он, поправляя повязку на руке.

Через несколько минут мы остановились у дерева с толстой веткой. Она идеально подходила для нашей задумки.

— Лебёдка. Алекс, закидывай трос через ветку, — скомандовал я.

Лебёдка зажужжала и тяжёлый «кокон» с натужным звуком поднялся в воздух, зависнув на уровне багажника.

— Ну что, пора катапультировать? — с улыбкой спросил Рауль, глядя на покачивающееся тело.

— Раскачивай, — скомандовал я.

Рауль и Алекс одновременно толкнули «кокон». Колыван раскачивался всё сильнее, пока я не махнул рукой:

— Отпускайте!

Упакованный Колыван с неимоверным грохотом влетел в багажное отделение джипа. Машина вздрогнула на рессорах, когда Колыван, до этого неподвижный, вдруг зашевелился. Я замер, рука автоматически легла на рукоятку пистолета.

— Алекс, он двигается!

Алекс резко развернулся:

— Что за чертовщина?!

Я шагнул ближе. Изнутри кокона раздался странный, низкий стон, словно зверь, пробуждающийся после долгого сна. Его пальцы едва заметно дёрнулись, плёнка натянулась. Колыван приоткрыл глаза, и в его мутном взгляде на мгновение мелькнуло что-то, что заставило меня насторожиться. Этот человек был слишком живучим

Из плотно замотанной капсулы раздался слабый хрип:

— Что за херня…

Я подошёл ближе и усмехнулся, присев на край багажника.

— Доброе утро, падаль. Спи дальше, у нас ещё дорога впереди.

Резкая пощечина по лицу привела его в чувство. Колыван приоткрыл глаза, но, кажется, не до конца понял, где он и что происходит.

— Он не должен был так быстро очнуться! — бросил я, вытаскивая шприц.

Игла вошла в его шею. Он снова обмяк, но внутри меня всё ещё гудела тревога… Но это движение заставило моё сердце забиться быстрее. Такая гнида, как он, всегда возвращается, даже когда кажется, что всё кончено

— Закрепите его как следует. И держите оружие под рукой. Если он очнётся раньше времени, у нас будут проблемы.

Рауль подошел к Сергею хлопнул его по здоровому плечу:

— Не переживай, компаньеро, в следующий раз дам тебе свою руку.

Сергей только усмехнулся:

— Главное, не дай ему проснуться раньше времени.

Я прислонился к раскалённому металлу джипа и закрыл глаза. Жар словно проникал внутрь меня, но вместо тепла оставлял только выжженную пустоту. Мой разум, как сломанный компас, отчаянно пытался найти север, но вместо этого кружил в хаосе мыслей. Всё, что я делал, всё, к чему стремился, оказалось бесконечной гонкой за призраками. Каждый бой отнимал кусок меня самого, всё больше и больше, словно кто-то методично отрезал части моей души.

Я вдруг осознал: от человека, которым я когда-то был, осталась лишь тень. Как долго я ещё смогу держаться? Как долго смогу обманывать себя, что конец этого пути хоть что-то изменит?

Мой взгляд скользнул к джипу. Колыван, завернутый в плёнку, выглядел нелепо — жалкое зрелище для бывшего властителя. Но даже сейчас, неподвижный и бессильный, он вызывал у меня отвращение. Воплощение всего, что я ненавижу: коррупция, предательство, ложь, власть, которая пожирает своих. Но чем я сам отличаюсь? Мы все здесь — пешки в войне, где не будет победителей.

Я перевёл взгляд на пацанов. Их лица, уставшие, но всё ещё живые, напомнили мне о том, с чего всё начиналось. Алекс, сидящий на моём диване полтора года назад, с горящими глазами говорил о том, как мы вместе начнём охоту. О том, что уничтожим выродков, которые убили нашу страну.

Я мысленно усмехнулся. Полтора года — целая жизнь, прожитая на краю лезвия ножа. Мы сделали это. Нашли их всех. И наказали. И вот, наконец, мы у цитадели. Но что теперь? Конец или только начало?

Восемнадцать месяцев назад…

Глава первая

— Думаю, мой совет о создании службы для поимки этих тварей и возвращения украденных активов наконец нашёл понимание? — спросил я с лёгкой ухмылкой, наливая виски себе и гостю.

Возможно, я ошибся в цели визита Премьера, а может, и нет.

— Неужели тебе удалось продавить это предложение? Хотя зачем я спрашиваю? Это ведь риторический вопрос, — подвёл я итог, взглянув на Климента.

Премьер знал, что в отличие от его мелких подхалимов, я снова оказался прав. Его торопливый визит, подобный буре, не стал для меня неожиданностью. Он ворвался в полутёмный зал, пропитанный запахом розмарина и копчёного дуба, и, почти не замечая ничего вокруг, тяжело опустился в кресло. Его нетерпеливые жесты быстро сменились неподвижностью, словно он превратился в мраморную статую под грузом невидимой тяжести. Очевидно, что кто-то из послевоенных чиновников решил, будто его появление заставит меня изменить мнение. Как же они ошибались.

В углу каминного зала, обставленного строгой, выдержанной мебелью, развалился мой старый друг — Климент Стоянов, руководитель временной администрации нашей страны, прошедшей горнило войны. Он выглядел как плюшевый медведь, который пострадал от времени и груза обязанностей, тяжёлого даже для его широких плеч.

На низком журнальном столике перед ним стояла наполовину полная бутылка ирландского виски. Тёмная жидкость в зелёном стекле поблёскивала золотом в свете настольной лампы, словно приглашая утонуть в её соблазнительном тепле.

Климент держал хрустальный стакан натруженными пальцами, будто в этом стакане был источник тепла, которого он так отчаянно искал. Его взгляд скользнул мимо меня к приоткрытому окну. За стеклом тянулись нескончаемыми рядами обломки разрушенных домов и обугленные напалмом деревья. В его полуприкрытых глазах мелькали тени — лица друзей и близких, исчезнувших в пламени войны. Глубокие морщины на его лице, словно трещины пересохшей земли, говорили о бессонных ночах и непосильных решениях. Седая борода дрожала, когда он медленно вздохнул, словно пытаясь выпустить хотя бы часть своей боли.

— Валера, послушай. Если ты думаешь, что я мечтал об этой должности, ты ошибаешься, — его голос был хриплым, словно каждое слово давалось с трудом.

Он поставил стакан на стол и посмотрел мне прямо в глаза.

— Может быть, до войны я и мечтал… Но это было так давно, — пробормотал он, отводя взгляд.

Его лицо осунулось, будто он нёс на себе тяжесть всех пережитых лет.

— Мечтал быть первым… Но не такой ценой, — добавил он тихо, откинувшись в кресле и вновь поднеся стакан к губам, словно глоток виски мог смыть воспоминания и боль.

Я молчал. Подбирать слова в такие моменты казалось бессмысленным. Тишину нарушил шорох бумаги. Климент протянул мне лист с моим именем, написанным крупными буквами.

— Это ответ на твой вопрос, — сказал он.

Его тихий голос прозвучал, как раскат грома, в безоблачную погоду

Я взял гербовую бумагу с печатью и подписью.

— Это что? — спросил я, нахмурившись, потянувшись за очками.

— Прости, зрение не то? — я пытался вглядываться в текст.

Климент усмехнулся.

— Читай внимательно. Ты меня убедил. Это указ о создании новой секретной службы. Ты будешь её возглавлять.

Он улыбнулся и протянул руку:

— Поздравляю, ты уже два часа как директор АРЕС.

Я поднялся и крепко пожал его руку.

— Осторожнее, руку сломаешь! — снова усмехнулся он.

— Никогда не думал, что верну тебя на государеву службу. За то, чтобы ты стал руководителем Агентства Разведки и Экстренных Спецопераций, проголосовали единогласно. Боятся, видно, сволочи, — подытожил Климент, пригубив в очередной раз темный и терпкий виски.

Его слова вызвали во мне странное чувство. Он улыбался, но не как мессия, несущий свет и надежду, а как человек, который вручает тяжёлый крест. Я снова взглянул на указ, чувствуя, как внутри борются гордость за себя и друзей и страх перед неизвестным.

За окном руины продолжали молчаливо напоминать, что прошлое нельзя забыть. Они словно взывали к памяти каждого, кто выжил, обрушивая на нас тяжесть утрат. Но будущее теперь зависело только от нас.

— Что дальше, мой друг? — Премьер нахмурился, его пальцы побелели от напряжения, сжимающего их до неприятного хруста.

В его голосе звучала смесь отчаяния и надежды. Я выдержал паузу, давая его словам осесть в тишине, которая казалась тяжелее самой войны.

— Работать, что же ещё! — не задумываясь ответил я.

А что я должен был сказать моему другу? Передо мною стоял уставший человек, которого так и не прогнули наши бывшие друзья бриты и американцы. Премьер был почти в отчаянии, наблюдая как на его глазах разваливается государственная машина пропитанная гноем коррупции бежавших депутатов и чиновников. Теперь наступало время мести, которое спасало не только его, но и нас всех. Кто выжил!

В моих словах не было бравады или пустого обещания. Я давно собрал команду из лучших людей, тех, кто пережил этот хаос и сохранил хладнокровие. Они знали, что их ждёт, и не боялись ни смерти, ни боли, ни внезапно свалившийся на них ответственности. Из обломков развалившихся спецслужб, мы создавали новую структуру — тихую, незаметную, смертельно опасную, как чёрная австралийская мамба. И это не был случайный калейдоскоп. Эта была выверенная точностью расчета и временем мозаика, которой суждено было стать нашем знаменем на пути к независимости.

Премьер выдохнул, как будто услышал не слова, а уверенность, которую сам потерял.

— Ты прав. Работать. Но скажи мне честно, Валера… Ты уверен, что сможешь это сделать? Найти их всех? Я прекрасно понимаю, что на кону не только твоя жизнь. Если провалишься… — он осёкся, нахмурился, и в его глазах мелькнула боль.

— Уверен, — ответил я, ни на миг не отворачиваясь.

— Но одного моего слова мало. Мы оба знаем, что наша договорённость — это основа. Надеюсь, что ты ничего не изменил?

Его лицо стало жёстче. На меня сейчас смотрело лицо древнего бога войны — Ареса. В его застывших на миг глазах я увидел ненависть и нескончаемую жажду крови наших врагов.

— Нет, не изменил, — стиснув зубы, произнёс он.

— Голосование в кабинете министров прошло с трудом, но о твоём агентстве и твоей должности знаем только я и министр иностранных дел. Как ты и просил, мы спрятали его в структуре МИДа. Твои люди будут в полной тени.

— Хорошо. Это именно то, что нужно. Спасибо, Климент, за доверие. А что с допусками к государственной тайне?

Премьер усмехнулся, и на его лице мелькнуло что-то вроде тени старой аппаратной уверенности.

— Всё будет сделано через секретариат МИДа. Ни ты, ни твои люди нигде не засветитесь. Никто не узнает о вас… пока это не станет нужно. Да, чуть не забыл: бюджет почти не ограничен, разве что покупка авианосца останется вне досягаемости, — он попытался пошутить, но улыбка вышла натянутой.

— Мне этого хватит, — ответил я спокойно.

— Мои люди знают, что делать даже с минимальными ресурсами. Но на этот раз, благодаря тебе, у нас будут не только знания, но и возможности.

Он кивнул, его глаза вдруг стали блестящими, словно от слёз, которые он с трудом сдерживал.

— Знаешь, Валера… Я просто хочу верить. Мы потеряли так много людей на этой войне… Но, правда, скажи, что есть ещё шанс что-то исправить. — он сделал шаг ко мне, положил руку на плечо, и в его голосе зазвучала не просьба, а приказ, выжженный войной.

— Найди их всех. Достань их хоть из-под земли! Каждого, кто принёс нам это зло. Не оставляй никого. И помни, если не получится их вернуть живьем, закопай их обратно. Отправь этих сволочей прямиком в ад. У них нет права на жизнь, а у тебя на этот раз у тебя нет права на ошибку.

Я выдержал его стремительный взгляд, стараясь вложить в свой ответ всю свою решимость.

— Они получат своё с полна! Обещаю…

Премьер молча обнял меня, а затем резко отстранился, словно боялся показать свою слабость. Он повернулся, и я вдруг заметил, как неожиданно он сгорбился, словно годы войны окончательно сломили его. Его шаги звучали тяжело, словно по ним можно было прочитать каждую его потерянную победу. Мы оба знали, что даже проиграв битву, объединившись, всегда можно выиграть сражение.

Когда он вышел, я остался один на один с мыслями. Передо мной лежала исписанная бумага — индульгенция, подписанная рукою того, кто ещё решал судьбу моей страны. Она была моей защитой и одновременно напоминанием о том, что у меня нет пути назад. Дикое желание наказать всех кто был причастен к нашей общей беде, разрывало меня на части. Остро отточенная ненависть заняла мое сердце и охладила разум. Я был готов к войне. Это давно забытое ощущение адреналина придавая уверенности и заставляло жить.

Я подошел к окну и провожая взглядом моего друга подумал: «Мы готовы умереть за наше правое дело. А вот готовы ли они?!» Я мысленно стряхнул с себя окутавшие мой разум мысли и достал из ящика стола мой любимый «Зиг Зауэр» прицелился в точку на стене, которая теперь для меня стала целью моей жизни.

Вся следующая неделя прошла в бесконечных заботах и хлопотах, связанных с предстоящей работой. Я без устали мотался между кабинетом министров и министерством иностранных дел, погруженный в череду рутинных, но крайне важных дел новой службы. К счастью, никто из тех, с кем я взаимодействовал, не знал ни названия службы, ни имен ее сотрудников. Новый департамент стратегических инициатив и исследований (ДСИИ) стал ширмой для нашей настоящей деятельности, создавая технический туман на поле грядущей войны.

Не расторопное утро незаметно пробиралось в приоткрытые окна, шелестом листвы напоминая о наступившем новом дне. Лёгкий прохладный ветерок лениво играл со шторами, поднимая их края, словно приглашая впустить свежесть в дремлющую комнату. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь ветви деревьев, ложились на стены причудливыми узорами, будто невидимый художник рисовал кистью из света.

Город просыпался медленно: где-то вдали слышались глухие шаги, скрип колёс велосипеда и редкие возгласы, эхом разносившиеся по ещё пустынным улицам. Аромат утреннего кофе из ближайшего кафе смешивался с запахами свежего хлеба, влажной земли и цветущих деревьев, на которых блестела ночная роса. Всё вокруг будто застыло в ожидании. Время текло неспешно, давая каждому возможность собраться с мыслями, прежде чем новый день увлечёт в свою суету.

Но покой утра был нарушен внезапным, уверенным стуком в дверь. Следом за ним раздался голос, полный знакомой иронии:

— Господин генерал, здравия желаю!

В дверях стоял мой боевой заместитель, Алекс Рейнхард. Он ухмылялся, придерживая потертый портфель с очередной порцией секретных документов, и выглядел так, будто только что выиграл очередную партию в шахматы с судьбой.

— И кого это я вижу?! — я развернулся, радостно разведя руки, будто собираясь обнять весь мир.

— Алекс Рейнхард, собственной персоной! Полковник, да ты глянь, снова поправился!

— Да хватит, генерал! — Алекс отмахнулся, но уголки его губ тронула улыбка.

— Сколько можно меня тыкать этим?! Да, поправился. Нервы, знаешь ли. А ещё твои вечные задания и пирожные. И, Валера, хватит в конце концов меня ими закармливать, и, хорош обниматься! Я тебе не баба. Вон лучше Жанну к себе прижми, ей-то точно понравится.

Он махнул рукой в сторону двери, где, слегка переминаясь с ноги на ногу, стояла душа нашей мужской компании и по совместительству политический аналитик Жанна Скориц. У женщин обычно не спрашивают о возрасте, хотя бы потому, что бы не получить ответ который вряд ли вы дождетесь от мужчины. Скажем так, чуть больше тридцати, разведенка и ребенок, великолепное образование — математический анализ.

Я всегда поражался людям, которые, которые его понимали, хотя бы. Немногие умели себя настроить так, чтобы потом им нравилось бродить в мире непрерывных процессов, пределов, производных, интегралов, теряться в рядах бесконечных цифр, пересекать бурный поток концепций, находить и терять изменением величин, тесно связанных с нашей жизнью. Эта странная наука была достоинством немногих и служила основой для понимания многих аспектов современной математики, физики, инженерии, экономики и других наук.

Это Жанна, которая, сейчас стоя передо мной поправляла рассыпавшиеся на плечах волосы, была гуру этой странной науки. Её взгляд, обычно достаточно рациональный и трезвый, сейчас как гончая метался по нашим улыбающимся лицам. Выбор был не велик или я, или Алекс, который присев на стул угрюмо копался в недрах своего портфеля. Солнечные лучи освещали лицо аналитика, заставляя ее щуриться, и от этого она выглядела ещё более беспомощной и растерянной.

— Жанна, прости старика, — я игриво прижал руку к груди.

— Цветущую розу я не заметил. — не дожидаясь ответа, я оттолкнул Алекса в сторону и подошёл к ней.

— Генерал, вам не кажется, что вы немного… — начала она, но я крепко пожал её руку, от чего она чуть не выронила небольшой планшет, который держала у себя в руках.

— Немного очарован? Да, признаюсь, это правда, — усмехнулся я.

— Вы здесь — как глоток свежего воздуха. Алекс, ты всё-таки умеешь выбирать лучших.

— Ага, только не слишком увлекайся, — вставил полковник, лениво усмехнувшись.

— Она, может, и цветущая роза, но шипы у неё острые. Проверено.

Жанна тихо хмыкнула, чуть поджав губы. В её глазах мелькнула искра — что-то загадочное и скрытое за внешним спокойствием. Я знал, что она давно испытывает чувства к Алексу, но он либо не замечал, либо старательно делал вид. Такие вещи в нашей работе могли стать настоящей пороховой бочкой, зажженным фитилем к которой мог стать просто заинтересованный взгляд Алекса в ее сторону.

— Валера, а ты знаешь, что это ещё не всё? — неожиданно добавил Алекс, оборачиваясь к двери.

— У нас пополнение.

— Кто ещё? Сергей или Рауль? — спросил я, вспоминая про двух своих лучших бойцов.

— Конечно Рауль! А кто же ещё! — с ухмылкой ответил Алекс.

— Сергей-то сейчас дома с тремя сорванцами. А Рауль, заметь генерал, как всегда, у двери юбку приметил. Вот, только ему скажи, и он уже там.

Мы с Жанной переглянулись. Я закатил глаза, а она едва сдержала улыбку. В этот момент в дверях появился Рауль — испанец с широкой улыбкой, которая могла растопить лёд в Арктике.

— Генерал, — он развёл руки, будто представляя себя на сцене.

— Всё готово. Но должен заметить, у нас здесь как-то слишком… официозно. Не хватает радости жизни, знаете ли? Я бы мог этим заняться, если вы не против.

— Если бы я был против, ты бы всё равно занялся, — фыркнул я.

— Но, Рауль, давай без твоих подвигов. В этот раз — только работа.

Рауль сделал вид, что обиделся, но тут же кивнул, улыбнувшись, будто говоря: «Как скажете, шеф!» Его харизма, как всегда, заполняла пространство, но за этим лёгким шармом скрывались невероятная собранность и профессионализм. Возможно, именно это сочетание и делало его незаменимым для нашей команды.

— Так, дамы и господа, присаживайтесь! — сказал я, стирая с лица остатки былой приветливости.

— Итак, к делу! — я открыл сейф, достал документы и раздал их всем присутствующим.

— Ознакомьтесь, а потом хочу услышать мнение каждого из вас.

В комнате повисла тишина. Казалось, даже воздух застыл в ожидании. Я мог бы поклясться, что где-то в углу паук, разочарованный неудачной охотой, перебирает лапками по своей паутине. Лишь шелест страниц и скрип авторучек нарушали эту звенящую идиллию.

— Ничего себе! — громко воскликнул Алекс, разорвав молчание.

Его голос прозвучал резко, словно нож по стеклу.

— Охренеть! Я служил в контрразведке уже десяток лет и знал, что воруют. Но чтобы в таких масштабах, да ещё во время войны… — он с досадой поднял руку, будто собираясь разрубить нечто ненавистное, и резко опустил её.

— Господин генерал! — мягкое, но уверенное сопрано Жанны прозвучало неожиданно тихо, но отчётливо.

— Слушаю вас, Жанна. И да, мы сейчас не на службе. Можно просто Валерий.

— Нет, я так не могу. Поймите правильно, — она смущённо отвела взгляд, будто искала поддержки.

— Из уважения к вам…

— Жанна, заканчивай елозить, как хитрая белка задом по муравейнику, — буркнул Алекс, не поднимая глаз от своих записей.

— Или называй шефа — генералом, или командиром. Решай и говори уже по делу!

Она раздражённо вскинула бровь, но, казалось, нашла нужный настрой:

— Хорошо, командир. А эти данные… они достоверны?

Я выдержал её взгляд и коротко кивнул:

— Эти данные получены через моего крота в МИ6. За их аутентичность я отвечаю лично.

Наступила тяжёлая пауза. Жанна вернулась к бумагам, но её руки слегка дрожали.

— Если всё так, как здесь указано, — её голос стал слабее, почти шёпотом,

— Они не гнушались ничем. Чёрная трансплантология раненых… У них было расписание операций, каждая жертва — это конкретная сумма. Резня гражданских, детей… Они продавали их органы за границу, зарабатывая на крови.

Её дыхание сбилось. Она уставилась на цифры, строки, печати, словно надеясь, что это всего лишь ошибка. В этот самый момент, на ее лице, я буквально видел обрывки ее мыслей: «Такое невозможно. Это ошибка. Как такое могло остаться незамеченным?»

Пальцы дрогнули, и она резко отбросила бумаги в сторону, закрывая лицо ладонями.

— Сволочи… — резко выдохнула она.

Её плечи задрожали, и раздался слабый, но пронзительный звук её прерывистого плача.

Мы, мужчины, привыкшие к цифрам и холодной статистике смерти, замерли. Кто-то неловко передвинул стул, другой кашлянул, чтобы отвлечь внимание, но никто не посмел нарушить эту звенящую тишину.

Мы видели слишком много. Слишком часто. Мы думали, что нас уже невозможно ранить. Но сейчас эти цифры и строки разрывали нас изнутри. Слова Жанны пробивали броню нашей привычной невозмутимости. Это были не просто факты. Мы видели их. Лица. Стариков. Детей. Наших товарищей. Тех, кого не смогли защитить.

Алекс, всегда готовый к едким шуткам, впервые потерял самообладание. Его пальцы так сжимали листок, что тот едва не порвался. Он опустил голову, и его голос, сдавленный яростью, прорезал тишину:

— Скоты! Нет слов.

Я взглянул на него. Лицо Алекса — раскалённый металл, готовый расплавить всё на своём пути. Этот взгляд мог бы испепелить любого, кто оказался бы под его горячей рукой. Гнев, который невозможно скрыть. Мне нечего было добавить. Его глаза, его интонация говорили больше, чем любые слова.

Я закрыл глаза, пытаясь на мгновение отключиться от боли, что разрывала меня изнутри. Я мог с трудом понять хищное воровство прежней власти. Это всё ещё можно было объяснить жадностью, алчностью, бессовестностью. Но смерть детей, женщин и стариков, погибших под «скальпелем черного хирурга» и его шакалов, была за гранью. Простить это? Никогда.

Я перевёл взгляд на остальных. Их лица были мрачными, каждый боролся с нахлынувшими эмоциями. В их глазах отражалась та же боль. Никто не спрашивал: «Почему?» или «Зачем?». Мы все знали ответы. Мы просто не хотели их принимать.

— Так, все успокоились. Продолжаем. Жанна, что у нас ещё? — мой голос прозвучал ровно, но внутри всё кипело.

Жанна молча стряхнула ладонью слезинку. Она опустила взгляд на документы, принесённые Алексом, и снова углубилась в них.

— Тут данные, — её голос звучал хрипло, почти шёпотом.

Она протянула помятый листок и указала на столбцы цифр.

Я нахмурился, вчитываясь:

— Резервный счёт внешнеэкономических операций… РСВЭО. И что это?

Жанна сделала глубокий вдох, заглянула в планшет и продолжила после паузы:

— Я сделала математический анализ. Нашла закономерность. Деньги шли через этот счёт как через накопительный. Судя по документам, прямое отношение к нему имели три человека: президент, председатель парламента и глава администрации президента.

Она остановилась, будто набирая силы. Мы ждали. Никто не проронил ни звука.

— На войну и содержание госаппарата уходило не более тридцати процентов бюджета. Всё остальное — на этот счёт. Но… он пуст. Сейчас казначейский счёт и валютные резервы страны полностью опустошены.

Эти слова были как удар под дых. Я посмотрел на неё и почувствовал, как холод проникает в грудь. Мы ожидали услышать плохие новости, но это?

— Пусты? Что это значит?

Жанна подняла на меня взгляд. В её глазах читалось: «Я знала, что вы спросите». Её голос был тихим, но твёрдым:

— Это значит, что мы банкроты. Все деньги выведены из страны. Всё. Я думаю, что правительство скоро впадёт в финансовую кому. Это полный дефолт.

Тишина заполнила комнату. Она была плотной, тяжёлой, как камень. Я видел, как напряжение сжимает плечи каждого. Алекс первым прервал молчание:

— Так и что дальше? Они просто уничтожили нас? Ничего не оставили? Это был план?! — он говорил, словно задавая вопросы самому себе.

— Жанна, сколько времени у нас есть? — мой голос был ледяным.

Этот вопрос значил для меня всё.

Она вздохнула, на мгновение закрыла глаза, словно боялась произнести ответ:

— Год. Максимум полтора. Если мы не найдём украденные средства или не докажем кредиторам, что их вывели ставленники прежней власти… Всё. Мы банкроты. А дальше… — она замялась.

Я продолжил за неё:

— Блокировка счетов. Прекращение поставок. Всё, включая продовольствие.

Моя рука потянулась к краю стола, чтобы удержать равновесие. Эти цифры и строки не просто пророчили беду. Они предвещали конец.

Я встал, тяжело выдохнул и обвёл взглядом комнату.

— И как результат? Голодные бунты. Развал экономики. Коллапс государственного аппарата. Потеря независимости.

Мои слова прозвучали, как набат. Алекс закрыл лицо ладонями. Рауль тихо прошептал из угла:

— Это конец.

Я посмотрел на свои часы. Времени было мало. Слишком мало, чтобы исправить то, что рушилось десятилетиями.

Я подошёл к бару, стараясь сохранить видимость спокойствия.

— На этом фоне никто не хочет выпить? — спросил я, тихо, но твёрдо.

— Наливай, генерал, — Алекс поднялся, его лицо застыло каменным выражением.

Он взял наполненные бокалы и молча раздал их всем.

Мы выпили молча. Терпкий вкус рома не заглушил горечи внутри. Спустя несколько секунд Рауль нарушил тишину:

— Командир, что будем делать?

Я медленно пригубил бокал. Горло обжигало, мысли вертелись одна страшнее другой. Я перевёл взгляд на своих людей. На тех, кто доверил мне больше, чем жизнь. Они ждали ответа.

— Драться. Искать и драться. Вы думаете, эти деньги могли исчезнуть без британцев и американцев? — я выдержал паузу, но никто не ответил.

— Нет. Впереди нас ждёт война. ЦРУ, МИ6, и все остальные разведки мира. Они сделают всё, чтобы нас остановить.

Алекс сжал кулак. Его голос был твёрдым, как сталь:

— Чёрт возьми, они недооценили нас. Мы найдём их всех, командир.

В комнате повисла пауза.

— И уничтожим! — добавил он, словно ставя точку.

Я поднял бокал. Обвёл взглядом всех. Мой голос прозвучал спокойно:

— За тех, кого мы не смогли спасти. И за тех, кого ещё можем защитить.

Мы выпили. Молчание было тяжёлым. Как грядущая война.

В дверь моего кабинета тихо постучали. Едва слышимый звук, но в напряжённой тишине он прозвучал, как раскат грома.

— Алекс, — обратился я к своему заместителю, стараясь удержать голос спокойным,

— Глянь, кто там к нам ещё пожаловал?

Полковник нехотя поднялся, кряхтя, будто его оторвали от куда более важного дела, и лениво направился к двери. Но не дойдя до цели, его движение вдруг резко замедлилось. Я заметил, как напряглись его плечи. Алекс, человек, который мог спать с одним открытым глазом, без лишних раздумий выхватил из наплечной кобуры «Глок» и плавно навёл его на створ двери, которая медленно начала открываться.

Я замер. В комнате будто стало холоднее. Рука сама собой потянулась к ящику стола, где лежал мой верный «Зиг Зауэр». В голове пронеслось: «Что за черт? Неужели накрыли?» Холодный пот проступил на спине.

Жанна, которая сидела в углу, сосредоточенно работая с планшетом, оторвалась от экрана и бросила тревожный взгляд на дверь. Её пальцы замерли над клавиатурой, но она не сделала ни одного резкого движения. Только глаза, слегка прищуренные, выдавали напряжение.

— А что, оружие так обязательно? — тихо, почти шёпотом, спросила она.

Голос прозвучал ровно, но я заметил, как дрогнули её губы. Алекс не ответил, лишь крепче сжал пистолет.

Но вместо опасности на фоне полутёмного коридора появилась накачанная фигура бодибилдера. Сергей Дубенко, наш подрывник и сапёр, застыл в дверном проёме, явно растерянный. «Идиот!» — мелькнула у меня мысль: «Мог бы хотя бы предупредить».

— Что за цирк, капитан?! — рявкнул Алекс, раздражённо опуская оружие.

Его лицо оставалось бесстрастным, но я видел, что он зол. Не на Дубенко — на себя. «Поторопился, дал слабину», — материл я себя последними словами.

Из-за плеча Сергея выглядывал Макс Роберман, наш хакер и IT-специалист. Высокий, слегка полноватый, с огромной сумкой наперевес, он выглядел, как студент, случайно попавший на экзамен к строгому профессору. Его глаза метались из стороны в сторону, но губы упрямо сжались в тонкую линию. Он прижимал к себе свою потертую сумку, будто это был новорождённый младенец. «Точно не понимает, куда попал», — оценил я ситуацию.

— Что, орлы, позвонить ума не хватило? — ядовито бросил Алекс, смерив их всех взглядом.

Его голос звучал, как шрапнель, обдавая каждого острыми осколками.

— Извините, опоздали, — пробормотал Сергей, слегка толкнув Макса вперёд.

— Всё из-за него! Я его час прождал, пока он не соизволил выйти.

Макс гордо вскинул голову, его лицо моментально залила волна возмущения.

— Эй! А я чего?! — он выдохнул резко, будто собирался возразить больше, но осёкся под взглядом Алекса.

— Если все наконец-то на месте, — негромко, но твёрдо произнесла Жанна, сложив руки на планшете. Её голос был спокойным, но в нём читалась раздражённая строгость.

— Детский сад, ей богу! Может, начнём работать? У нас нет времени на выяснение этих мелких взаимоотношений.

Я кивнул, поддерживая её тон.

— Ладно, проходите и садитесь, — указал я на два свободных кресла.

Макс с натянутой улыбкой буквально рухнул в кресло, пытаясь казаться невозмутимым. Сергей сел рядом, выпрямив напряженную спину и избегая обжигающих взглядов Алекса. Его лицо, обычно расслабленное, теперь было серьёзным. Я знал: несмотря на его небрежность, если дело дойдёт до взрывчатки, он всегда сделает всё идеально. Жанна уже вернулась к планшету, но её взгляд был цепким и внимательным, явно следя за каждым из новоприбывших.

«Эта команда должна быть точной, как швейцарские часы. Одно слабое звено — и всё рухнет. А времени на шлифовку уже нет», — раздражённо подумал я.

— Полковник, — обратился я к Алексу, — проведи воспитательную работу с каждым.

Алекс кивнул и наклонился к Сергею. Я видел, как тот, напряжённо поджав губы, слушал. Макс сидел чуть в стороне, с вызовом сверля его взглядом, но руки, прижимающие сумку, выдавали внутреннюю мальчуковую неуверенность.

— Если опоздание — привычка, с этим надо заканчивать, — Алекс негромко сказал, глядя на Сергея.

Затем повернулся к притихшему Максу.

— И ты, новичок, если хочешь выжить в этой команде, советую научиться быть пунктуальным.

— Всё? — подала голос Жанна, не отрываясь от экрана планшета.

— Алекс, прекрати устраивать судилище. Лучше скажите, что будем делать с этими данными в целом.

Её голос был спокойным, но в нём чувствовалась скрытая сталь.

— Согласен с Жанной, — я сцепил руки в замок и обвёл взглядом всех сидящих.

— Итак, если мы все собрались, предупреждаю последний раз.

Мой голос прозвучал хрипловато, но твёрдо.

— Неисполнение приказа, опоздание и… — я сделал драматическую паузу, чтобы они ощутили вес каждого слова.

— Нарушитель вылетает из команды. Последствия, надеюсь, вы знаете.

Сергей кивнул, чуть опустив голову. Макс, напротив, вздрогнул, но затем поднял подбородок. На его лице мелькнуло что-то похожее на вызов, хотя глаза продолжали выдавать тревогу. «Думает, что его не сломать. Хорошо. Посмотрим», — промелькнуло у меня.

— Ну и отлично, — я откинулся на спинку кресла.

— Вернёмся к материалам, которые обсуждали, до появления этих двух олухов. Теперь за дело. Работа не ждёт.

Эти данные могли предотвратить катастрофу — или ускорить её. Если мы упустим момент, то последствия будут разрушительными: массовые жертвы, провал операции и потеря стратегического преимущества. Информация в этих файлах могла стать переломным моментом. Один неверный шаг, и наша миссия — а с ней и сотни жизней — окажутся под угрозой.

Сергей облегчённо выдохнул. Макс поднял голову, будто хотел что-то сказать, но передумал. Успокоившись, он разложил на коленях нетбук в блестящем металлическом корпусе и замер, погружаясь в пучину темного интернета. Его пальцы, сначала дрожащие, через секунду обрели уверенность. Код заполнил экран, замысловатые линии диаграмм начали мелькать с такой скоростью, что я едва успевал за ними следить. Сложный графический интерфейс моментально подчинился его командам. Это был уровень, с которым не мог справиться никто из нас — здесь он был незаменим.

В этот момент он уже не казался неуверенным — только сосредоточенным. Алекс, стоявший в стороне, не сводил с него внимательного взгляда. Это был взгляд хищника, который оценивает добычу: сильная она или слабая?

Жанна, слегка облокотившись на стол, мельком глянула на меня. Её губы тронула едва заметная, ироничная улыбка. Она знала, что команда пока далека от идеала, но, как я понял, оценила наши перспективы и потенциал. Её внутреннее спокойствие помогало сбалансировать напряжение в комнате.

«Сергей — надёжный, но порой небрежный. Макс — неуверенный, но он ещё проявит себя. Жанна — это опора. Алекс — хищник, но без него мы не справимся. А я? Смогу ли я удержать их вместе?» — мелькнуло у меня в голове. Эти люди доверили мне свою жизнь. Я знал, что любое их решение — моя ответственность. Если кто-то оступится, вина ляжет на меня.

И хотя внешне я сохранял спокойствие, внутри кипела тревога. Операция на подходе, а мы даже собрать всех вовремя не можем. А на кону слишком многое. Я смотрел на них и думал: хватит ли им сил выдержать то, что ждёт впереди? Ставки были слишком высоки, а времени на раскачку — слишком мало. Вопрос был не в том, выдержим ли мы — а в том, кто сломается первым.

Лучи слабого света пробивались сквозь тяжёлые шторы, превращая комнату в сумрачное убежище. На столе мягко горела настольная лампа, её тусклый свет падал на груды документов, застывшую чашку кофе и несколько планшетов. В углу гудел вентилятор, его монотонный звук казался издевательским контрастом к напряжению, витавшему в воздухе. Казалось, сама обстановка дразнила нас, словно намекая на грядущую бурю.

Этот привычный беспорядок обычно успокаивал меня, но сегодня не действовал. Я сидел за столом, сцепив пальцы и стараясь сохранять хладнокровие. Но внутри, за невозмутимым выражением лица, словно варился вулкан. Ситуация, в которой мы оказались, была слишком опасной, чтобы позволить себе ошибку.

— Итак, повторяться не имеет смысла, тем более что мы все уже обсудили, — я удовлетворенно откинулся в кресле и неторопливо окинул всех взглядом.

— Перейдем к организационным вопросам! Полковник, что с офисом в Министерстве иностранных дел. Что скажешь?

— Что я могу сказать, командир. Флигель с правой стороны министерства. Отдельный вход, стоянка, бомбоубежище, пара десятка кабинетов. Связь присутствует. Внешне никаких замечаний. Но… — Алекс взял паузу,

— Тебя что-то смущает? — в моем вопросе была скрытая тревога.

— Да, Валера! После первого посещения нового офиса, я заметил за собою хвост. Проблем скинуть у меня не было. Но все-таки, здесь явно что-то не то!

Эти слова ударили, как выстрел. Я напрягся, ощущая, как тревога нарастает. Если за нами уже наблюдают, то это может значить только одно — утечка секретной информации или мы уже где-то прокололись. Но, где?

— Генерал! — подал голос молчавший все это время Сергей,

— Ко мне тоже сели на хвост, после посещения офиса. Серый «Мерседес»!

— Точно, серый «Мерседес»! У него еще лобовое треснуто со стороны пассажира?! — полковник теперь растерянно смотрел на Сергея, явно ожидая подтверждения своей теории.

— Да, трещина на лобовом со стороны пассажира. — подтвердил его догадки наш сапер.

— Валера! — голос Алекса был теперь явно напряжен,

— Это не случайность. Откуда одна и та же машина у нашего нового офиса. Может все-таки утечка?

— М-да! Ты все правильно говоришь. Первый раз случайность. Второй раз закономерность — я был взволнован, прикидывая в уме пути возможного предательства.

— О создании новой структуры МИДа, знал весь новый кабинет министров. Но о создании АРЕКС знали только трое. Я, премьер и министр иностранных дел. Что думаете?! — я перевел свой взор на команду.

Мысль о разрастании этой внезапно возникшей проблемы не просто беспокоила, она пугала. Наши планы, наша структура — всё могло быть раскрыто. Это становилось похоже на сход снежной лавины: сначала падают лёгкие снежинки, но затем с горы срывается неумолимый поток, уничтожающий всё на своём пути.

— А номер не запомнили? — подал голос наш хакер.

— По-моему, десять девяносто девять. Цифры запомнил, с буквами проблема. — проворчал напряженно Сергей.

— Ничего! Попробую найти что-нибудь, — и Макс погрузился в экран мерцающего компьютера.

— Все, нашел! — голос был торжественным.

В его нотах звучало бахвальство и уверенность.

— Этот? — IT специалист протянул нетбук в сторону напряженно застывших Алекса и Сергея.

— Да, по-моему он! Но точно не уверен… — в голосе полковника еще сквозили сомнение и неверие в навыки новичка.

— Точно. Это та машина, которая гонялась за мною по всему городу. — наш бодибилдер выглядел уверенным.

— Это машина, принадлежит третьему секретарю посольства Латвии. — голос Макса звучал утвердительно.

— Что вы на меня так смотрите?! Это машина прикрытия посольства. Купили ее недавно. Оформлена на третье лицо. Но, она уже засветилась пару раз, когда ею пользовались сотрудники посольства.

— Посольство Латвии! — в моем голосе было столько изумления, что я сам себе сейчас не особенно верил.

Я почувствовал, как в груди всё сжалось. Странно было осознать, каким образом к нам пытается залезть разведслужба этого карликового государства, основным занятием которого был только внешний троллинг крупных игроков. Откуда третий секретарь — должность кадрового разведчика, мог узнать что-то о нашей службе?

— Я слушаю предложения! — мой голос стал резок и суров.

— Генерал, его нужно брать и колоть! — глаза боевого заместителя уже горели ярким огнем.

— А вас не смущает, что это дипломат! — тихо прозвучал далекий голос разума.

Вопрос аналитика прозвучал холодно и расчётливо. Жанна оценивающе смотрела то не меня, то на Алекса. В ее взгляде было столько любопытства, что я даже слегка опешил.

— Согласен с полковником! — подал молчавший до этого Рауль.

— Лучше закрыть эту тему, пока они не влезли к нам полностью!

— В смысле, полностью. Уточни свою мысль! — я внимательно смотрел на испанца.

— Я имею в виду пока они все не разнюхали. На сегодня они срисовали и полковника, и Сергея. Теперь наша команда раскрыта наполовину. Если не устранить эту угрозу, служба будет скомпрометирована заранее.

В словах Рауля звучал приговор, и я это прекрасно понимал. Я внутренне был согласен и с Алексом, и с испанцем. В словах Жанны было предупреждение возможного гарантированного конфликта, но мне было все равно. Незаметность службы на первом этапе было нашим мощнейшим оружием в борьбе с нашими противниками и возможностью достижения целей без потерь.

Свет настольной лампы слабым отблеском ложился на стопки документов. В кабинете повисло напряжённое молчание. Алекс откинулся на спинку кресла, его пальцы нервно постукивали по подлокотнику. Жанна опустила взгляд на планшет, но было видно, что её мысли далеки от цифр и графиков. Рауль, сложив руки на груди, сверлил меня взглядом, явно ожидая решения, и лишь один Макс был в своей среде — невозмутим и незаметен.

В воздухе витало напряжение, плотное, как грозовое облако. Казалось, что с минуты на минуту сверкнет молния.

— Значит, вы оба засветились? — тихо спросил я, глядя на Алекса и Сергея.

— Да, — ответил полковник, сжав челюсти.

— Не могу понять только, откуда они знали, кого и где искать. Повторяю, это не случайность. Слишком чистая работа.

— Чистая? — подняла голову Жанна и резюмировала, то, о чем каждый из нас сейчас думал,

— Условно. Хвост заметили, машину опознали. Если это чистая работа, то я боюсь представить, что вы называете грязной.

Рауль усмехнулся, но без радости.

— Жанна, не стоит недооценивать их. Кто бы это ни был, они могли не пытаться скрыться — специально оставили след, чтобы запутать нас.

— Запутать? Как в сказке? В трех соснах? — Алекс насмешливо фыркнул.

— Это они нас? Ну-ну. — сарказм прямо-таки сочился в его взгляде.

Макс чуть нахмурился, когда услышал сомнения Алекса. Его пальцы замерли на клавишах, но уже через мгновение он продолжил искать, упрямо стиснув зубы. Я поднял руку, призывая к тишине. Споры не приближали нас к решению.

— Макс, что ещё можешь найти про эту машину? Камеры, маршруты, связь с посольством. Нам нужны доказательства. Если это действительно дипломат, то одного номера недостаточно.

Макс кивнул, его пальцы вновь забегали по клавиатуре, а я продолжил:

— Даю минут пятнадцать. Но вообще-то, вы понимаете, что пока мы сидим здесь, они тоже работают? И наверняка знают, что мы уже что-то раскопали.

Жанна подняла голову. В её взгляде читалась настороженность.

— Генерал, вы понимаете, что, если это действительно посольство, за ними могут стоять куда более крупные игроки? Латвия — пустышка, ширма. Но за ней могут быть серьезные распасофщики, те, кого мы не ожидаем.

Эти слова заставили меня задуматься. Если это не просто небольшая разведывательная операция, а что-то большее…

— Ну, и какие наши планы? голос моего зама прозвучал саркастически и напряженно.

Он разъярённо смотрел на аналитика, словно в ней одной видел весь корень наших проблем. Не скрывая своих эмоций, полковник продолжал нагнетать обстановку. Тихий напряженный голос отдавал оттенками озабоченности:

— Если мы будем сидеть сложа руки, Жанна, нас сожрут заживо. Тебя это устраивает? —

Но Жанна уже закусила удила и неслась, во весь опор преодолевая словесные препятствия, построенные моим заместителем.

— Алекс, мы свами не на ипподроме! — это ее замечание, как-никогда было уместным,

— Я думаю не так тяжело вас просчитать. Вы человек действия и как я заметила иногда бездумного? — она на секунду замолчала и продолжила,

— Алекс, нас вместе с вами не просто сожрут, нас размажут. Вы ведь не хотите этого, правда? — вопрос невозмутимого аналитика загнал полковника в короткий ступор.

Но боевого офицера не так просто было взять за горло. Как всегда, смекалка и выдержка сделали свое дело. Его взбешенный минуту назад тон, вдруг успокоился и слова зазвучали твердо и наставительно:

— Жанна, ты права! Торопиться не стоит! Однако, ты не видишь очевидного! Если мы будем долго ждать — проиграем. Они возьмут нас в оборот и не факт, что выпустят. Я настаиваю, командир, мы должны ударить первыми — прямо сейчас!

Я даже не успел ответить, как пикировка продолжилась. Мне даже стало интересно к чему этот шабаш в моем кабинете приведет?

— Твоя импульсивность, полковник, всегда меня восхищала. Но давай вспомним, сколько операций провалилось из-за поспешных решений? — спокойно, но язвительно произнесла Жанна, её взгляд остановился на лице Алекса, взбешенном ее упертостью.

Реакция последнего последовала незамедлительно:

— Мы не на семинаре по стратегии, Жанна! Здесь реальные враги, которые не будут ждать, пока ты рассчитаешь все теории вероятности. Я понимаю, что виртуальность и образность — это твой конек. Но как раз сейчас нас приглашают не на дружеский обед, а к ведут к расстрельной стене!

Жанна медленно наклонилась вперёд, её взгляд стал пронзительным, а голос — ледяным:

— А ты уверен, что действуешь против врага, а не по его сценарию? Алекс, ты предлагаешь нам всем сыграть ва-банк, не имея козырей. Зная, что против нас шулера с краплеными картами. Ну, ну! Вот только не говори, что тебе это кажется стратегией?

— Это называется просто — готовность к риску. В отличие от тебя, я не собираюсь сидеть сложа руки, — жёстко парировал Алекс, с усилием потирая руки.

— Ты считаешь, что мы от картежного стола казино резко перешли в финал шахматной дуэли? А что если ты там окажешься непроходной пешкой? Или тебе нравится быть неудачником? Тем, кто сам лезет в западню и срывает наши планы? — с лёгкой, но холодной усмешкой сказала Жанна, её голос прозвучал как вызов.

— Ты всегда слишком осторожна, Жанна. Твоя тяга к бесконечным расчётам уже не раз тормозила нас в критические моменты. Не стоит утверждать, что мы можем позволить себе роскошь медлить! — полковник говорил резко, бросая слова в бездну бесконечного спора.

Его ладони резко сжались в кулаки, а взгляд заметался по комнате, в поисках подтверждения своих слов.

— Осторожна? Лучше быть осторожной, чем бросаться в бой с закрытыми глазами и связанными за спиной руками. Это не первый случай, когда твоё желание всё решить силой едва не загнало нас в угол, Алекс. Ты действительно хочешь повторить это? — голос Жанны звучал вызывающе, а взгляд был пронзительным.

Она слегка наклонилась вперёд, как разъяренная пантера, явно готовясь к атаке. Наблюдая за тем как ураган сражается с тайфуном, я приходил к мысли, что если так продолжится дальше, эту сладкую парочку придется разогнать по разны углам комнаты. Однако это не остановило их обоих и короткая перепалка грозила перейти в крупный конфликт, учитывая тот факт, что наш аналитик была тайно влюблена в полковника.

— Во всяком случае в отличии от тебя, красавица, я не сижу сложа руки, ожидая, что проблема сама собой рассосётся. Иногда нужно принимать жёсткие решения, а не отсиживаться в безопасности за планшетом! — Алекс был непреклонен.

Он наклонился в ее сторону, его голос становился всё громче, а напряжение в плечах выдавалось больше, чем он, вероятно, хотел показать.

— Без моего планшета половина твоих «жёстких решений» обернулась бы катастрофой. Или ты забыл, кто спас ситуацию в прошлый раз, когда твоя «готовность к риску» чуть не стоила нам всей миссии? — парировала аналитик.

Этот вывод она произнесла с язвительной, но внешне невозмутимой улыбкой. Её пальцы всё так же спокойно лежали на планшете, словно это был её личный щит.

— Тогда была случайность! И не более! — парировал Алекс, продолжая схватку,

— Значит, ты теперь лучше меня понимаешь, как управлять в бою? Напомнить, сколько раз твои аналитические отчёты теряли актуальность, пока мы на ходу меняли планы? — мой заместитель все никак не мог угомониться.

Его голос был напряжённым, словно натянутая струна, а взгляд взорвался фейерверком, метнув искры в её сторону.

— Может быть, потому что кто-то предпочитает работать задницей? Извините — импульсами, а не головой. Но, конечно, обвинить всех вокруг — это так в твоём стиле, полковник! — голос Жанны прозвучал тихо, почти сдержанно, но от этого только сильнее чувствовалась ироничная насмешка.

Алекс вскочил на ноги и вот уже нависал над смеющимся над ним аналитиком, пытаясь испепелить ее своим яростным взором. Но не тут-то было. Она выдержала его взгляд, не отводя глаз, бросая вызов ему и его разбухшему самомнению.

Это стало уже невмоготу. Последняя капля взаимной антипатии переполнила чашу моего терпения.

— Заткнулись, вы, оба! Пока что я здесь главный! Сели на место! — и я поставил жирную точку в спарринге, раздраженно повернувшись к опешившему от моей интонации испанцу.

— Рауль, если мы дёрнем этого дипломата, какие последствия?

Рауль хмыкнул, явно не разделяя осторожности.

— Ну, официально — шум в дипломатических кругах. Неофициально — мы даём понять, что не боимся копнуть глубже. Но это война, командир. Если начать её, обратного пути уже не будет.

— А если не начнём? — спросил я.

— Тогда они продолжат изучать нас. Со временем они узнают больше, чем мы готовы раскрыть. И это точно не сыграет нам на руку.

Я посмотрел на Алекса. Его взгляд был холодным, почти хищным. Полковник молчал, но его поза говорила сама за себя: он уже знал, что делать.

— Валера, — его голос прозвучал тихо, но решительно.

— Мы не можем ждать. Если они играют в долгую, у нас есть шанс опередить их. Латвия или нет — это враги.

Жанна вздохнула, закрывая планшет.

— А если это провокация? Если они ждут, что мы начнём действовать? Тогда мы сыграем в их игру.

Молчание стало почти невыносимым. Все ждали моего решения.

«Между молотом и наковальней…» Эта мысль снова закрутилась в голове. Алекс требовал действий. Жанна предупреждала о ловушке. Рауль напоминал о цене бездействия. Решение оставалось за мной.

— Пока что нам нужны убедительные данные, — начал я медленно,

— До этого момента, мы не предпринимаем ничего резкого. У нас есть двадцать четыре часа, не больше. Макс, ищешь подтверждения — все, что только сможешь найти. Жанна, проработай все возможные сценарии, если это провокация, нам важно понять их ходы. Залезь, красавица, в их головы! Алекс, готовишь команду. Сергей с Раулем — планируете, как найти и закрыть утечку без шума, если потребуется. Мы действуем в два этапа: сначала собираем полную картину, потом — чёткий план нейтрализации. Без импровизаций и лишних движений. Всё ясно?

Если с латвийской проблемой мы кое-как разобрались, то ситуацию с новым офисом нужно было решать быстро. Единственная мысль, пришедшая в голову, сводилась к смене местоположения основного подразделения АРЕС. Насколько долго за нами наблюдали, ещё предстояло выяснить, но одно было ясно — в МИД мы больше ни ногой.

— Сергей! — обратился я к нашему сапёру.

Его лицо оставалось непроницаемым, будто ледяная глыба. Остальные, окружившие меня в этот момент, были напряжены: даже Марк, обычно полностью погружённый в просторы даркнета, выглядел потерянным.

— Помнишь базу хранения ядерных зарядов, которую ты разминировал?

— Да, шеф, конечно, помню. А что? — его спокойствие было пугающим.

— Возьмёшь Марка и Рауля, пулей туда. Проверь состояние объекта, доступ в хранилище и связь.

— Командир, — раздался баритон Алекса, моего заместителя.

— Ты это про что?

— Алекс, есть объект, который выдержит ядерный взрыв. Он находится вдали от города. О нём мало кто знает, и, скорее всего, он вне зоны наблюдения.

— Почему я об этом не знаю? — полковник нахмурился.

— Потому что это не входило в сферу твоей прошлой работы, — спокойно ответил я Алексу и добавил,

— Завтра твоя задача — появиться в МИДе. Заметишь серый «Мерседес» — вызывай полицию, пусть разбираются. А маячок на эту латвийскую рухлядь установи любой ценой.

— Понял, командир. Но мне бы не помешала помощь, — в голосе Алекса прозвучала озабоченность.

— Возьми Жанну. Но используй ее только в крайнем случае. Надеюсь, хоть это задание вы вместе выполните грамотно?

— Шеф, вы что, в нас сомневаетесь? — чуть слышно заметил аналитик.

— В каждом из вас по отдельности? Нет, упаси боже. Но вместе с Алексом вы — гремучая смесь. Заводитесь от одной искры. Надеюсь, в этот раз всё будет спокойно и профессионально. Всем всё понятно?

Каждый кивнул, принимая свою задачу. На кону было слишком многое. Любое действие могло вызвать шум в дипломатических кругах и конфликт с Латвией. Бездействие грозило полным провалом всей структуры. Балансируя на грани провала и победы, я ощущал, как внутри закипает беспокойство. Один неверный шаг — и лавина снесёт всё.

Алекс был готов немедленно действовать, Рауль видел угрозу в промедлении, Жанна пыталась сохранить хрупкий баланс. Марк, несмотря на свою обычную склонность скрываться за монитором, сейчас выглядел сосредоточенным, словно просчитывал возможные риски. Сергей, напротив, сохранял ледяное спокойствие, будто всё происходящее для него — лишь ещё одна задача, которую он привык выполнять без лишних эмоций. Но я знал: если допущу ошибку, вся ответственность ляжет только на мне.

Глава вторая

На мониторе дисплея отражался красной меткой маячок, который полковник установил на машину прикрытия Латвийского посольства. Как он это сделал, я даже и не спрашивал. Главное, мы сейчас знали, где находится наша дичь, которую предстояло выпотрошить.

Новый офис в чаще леса был связан с городом малозаметной грунтовой дорогой, которую то и дело пересекали небольшие островки травы и малозаметные рытвины и ухабы. Бункер, куда переместился основной костяк группы был практически невидим со стороны, включая массивную бронированную дверь с электрическим замком, сервоприводами и камерами наружного наблюдения.

Новая, безопасная локация позволяла нам стать почти невидимыми, за одним малым исключением — третий секретарь латвийского посольства. Судя по мерцающей метке, он все еще стоял на позиции около нашего МИДа пытаясь изо всех сил выследить хоть кого-нибудь. На данный момент его будущей жертвой был мой заместитель.

— Марк, что ты там еще накопал на дипломата? — я оторвался от монитора и уставился на нашего молодого хакера.

Айтишник, не отрывая взгляда от своего нетбука, соизволил обратить на меня все свое мальчишеское внимание. Он нехотя повернулся ко мне. В его глазах обычно дерзких, я прочел неприсущее ему уважение ко мне.

— Не много, шеф! Его зовут — Эдгарс Залитис. Прибыл в посольство три месяца назад. Нигде особо не засветился. В инете нашел старые его фотографии в военной форме. Он был младшим офицером совместного литовско-латвийского эскадрона миссии НАТО в Косово. Подразделение было сформировано исключительно для выполнения конкретных функций: разведки, патрулирования или охраны объектов. Тридцать два года, не женат. Что-то более конкретное на него я продолжаю искать.

Ну что же, мои опасения частично подтвердились. Скорее всего он не является кадровым разведчиком, однако это нам предстояло выяснить.

— Жанна! — обратился я к нашему аналитику. — Скажи мне, что мы сумели задокументировать?

Вся информация по данному инциденту стекалась прямиком в её руки. Жанна подняла взгляд от папки с документами, обдумывая ответ. Её спокойствие всегда действовало на меня как противовес нашей общей нервозности.

— По собранным данным, — начала она, открывая папку,

— Эдгарс Залитис нарушил дипломатический протокол, используя служебное положение для проведения действий, которые можно классифицировать как разведывательные. Его деятельность выходит за рамки разрешённой Венской конвенцией о дипломатических сношениях. Учитывая, что он не задекларировал своих намерений и допускает прямое вмешательство во внутренние дела нашей страны, я предлагаю следующее:

Она сделала паузу, выделяя главный момент, и продолжила:

— Подготовить ноту протеста и объявить его персоной нон грата на основании параграфа 9 Венской конвенции. Формулировка может звучать так: «Эдгарс Залитис, третий секретарь посольства, замечен в действиях, несовместимых с его дипломатическим статусом. В связи с этим он должен покинуть территорию страны в течение 48 часов».

Она отложила папку и добавила:

— Это наиболее формальный и юридически защищённый способ нейтрализовать его. С дальнейшими действиями можно будет разобраться, если он решит сопротивляться или пытаться остаться.

В голове крутились мысли: «Хорошее предложение, но, к сожалению, уже несвоевременное.» Протокол высылки обещал быть достаточно долгим, а действовать нам предстояло прямо сейчас. Мы не могли продолжать работу, не выяснив, что стоит за всем этим.

— Макс, подключай всех к общей связи! Начинаем операцию!

Мы с полковником разработали её ещё два дня назад. Как и следовало ожидать, подсадной уткой был Алекс. Во-первых, он уже засветился, а во-вторых, он не был так быстр, как Сергей и Рауль, чья задача заключалась в захвате латвийского чиновника.

— Шеф, начинаю движение! — в бункере раздался спокойный голос Алекса.

— Командир, цель начала движение за нашим объектом. Мы держим его в фокусе! — голос Рауля прозвучал как речитатив, будто он читал свой любимый реп.

Судя по меткам на синем экране монитора, все три машины двигались в унисон, направляясь к выезду из города.

— Сергей, что с хвостом? — взволнованно спросил я.

Не хватало нам ещё лишнего «наблюдателя». На выходе из города автомобиль оперативников должен был по параллельной улице обогнать обе машины и выставить мобильный полицейский пост. Городская полиция была заранее предупреждена о зоне конфликта, но я надеялся, что они не сунутся в наши разборки.

Теперь оставалось провоцировать аварию.

Эту задачу я возложил на полковника, помня о его навыках. Спокойствие и опыт, с которым он всегда действовал в критических ситуациях, были ключом к успеху. Я не сомневался, что он справится. Однако все пошло не по плану. И в тот момент только импровизация смогла спасти нашу операцию.

Как я и предполагал, шоссе за городом было пустынным. В вечернее время, лишь редкие фонари нарушали мрак, отбрасывая длинные, тревожные тени на асфальт. Мы не предполагали, что остановка Алекса на заправке так кардинально изменит ситуацию. Мы думали, что латвиец остановится, подождет и продолжит движение за машиной полковника, однако машина дипломата продолжила движение ровно, соблюдая скоростной режим. Алексу ничего не оставалось делать, как пулей выскочить с заправки.

Хорошо, что наши опера следовали на безопасной дистанции от этой несуразной пары. Старый седан с установленными на крыше мигалками, стилизованный под полицейскую машину, двигался неторопливо, как и положено патрулю. Внутри наши архаровцы выглядели идеально: форма, удостоверения, даже нарочито расслабленные лица, мило улыбались встречным и попутным водителям.

События продолжали развиваться по непредвиденному сценарию. Теперь слово было за полковником, который пытался догнать дипломата.

— Шеф, выезжаю на позицию! — спокойно сообщил Алекс по общей связи и добавил,

— Теперь придется мне идти на таран!

— Принято. Работай аккуратно, — отозвался я, не отрываясь от монитора.

Алекс прибавил скорость, сокращая расстояние до машины дипломата. Шоссе впереди начало плавно изгибаться вправо, и это было идеальным местом для манёвра.

— Начинаю, — коротко бросил он.

— Рауль ускорься! — я нервно передал команду испанцу,

— Выполняю! — голос Рауля был необычно тих и мне пришлось напрячься чтобы разобрать его ответ.

— Шеф! — в комнате эхом прозвучало лирическое сопрано аналитика,

— Сергей и Рауль выходят на позицию.

— Вижу! — пробормотал я, погружаясь в зеркало экрана и добавил,

— Лучше позже, чем никогда!

Судя по меткам на мониторе и видеокамере, Алекс резко ускорился, смещаясь в левый ряд, и рванул на обгон. Когда он поравнялся с машиной дипломата, его шины заскрипели на асфальте, оставляя за собой тонкий след паленой резины. Машина дернулась вправо, едва не задевая бок «Мерседеса».

Третий секретарь, явно не ожидавший такого манёвра, испуганно вскинул голову, его лицо исказилось напряжением. Он дёрнул руль вправо, пытаясь избежать столкновения. Машина резко качнулась, колёса прошли по самому краю мокрой обочины. На мгновение казалось, что она потеряет управление.

Глухой стук камней под шинами и визг тормозов разорвали тишину шоссе, но дипломат, хоть и не без труда, удержал автомобиль. Его глаза метались между дорогой и машиной Алекса, в которой он теперь разглядел фигуру яростного водителя, намеренно сокращавшего дистанцию.

В этот момент Алекс резко нажал на тормоз, якобы теряя управление. Его машина заскользила, пересекла траекторию движения дипломата и остановилась поперёк полосы. Водитель «Мерседеса» инстинктивно ударил по тормозам, но на мокром асфальте автомобиль потерял сцепление и боком врезался в защитный отбойник, попутно смяв переднее крыло машины полковника.

Сразу после этого «полицейская» машина Сергея и Рауля, включив мигалки и сирену, резво обогнала попутные машины и заняла позицию сзади места аварии.

— Шеф, цель заблокирована. Мы выходим, — донёсся спокойный голос Сергея.

Алекс распахнул дверь своей машины и, кипя от ярости, выскочил наружу.

— Ты что творишь, кретин?! — заорал он, направляясь к машине дипломата.

С каждым шагом его голос становился громче:

— Ты понимаешь, что ты чуть меня не убил, подонок?! Как таким придуркам вообще доверяют руль?

Он рывком распахнул водительскую дверь и потянул ошеломлённого дипломата наружу.

— Выходи! — приказал Алекс, сжав кулаки на лацканах его пиджака.

— Это вы виноваты! — выпалил дипломат, хватаясь за руль, пытаясь удержаться в машине.

— Ах, я виноват? — Алекс наклонился ближе, его голос зазвенел от гнева.

— Ты меня, сука, подрезал, а теперь ещё смеешь спорить со мной?

Дипломат попытался отбросить его руку, но Алекс рванул сильнее, вытащив его на дорогу.

— Убери от меня руки! — вскрикнул латвиец, но Алекс, потеряв контроль, ударил коротким хуком его в лицо.

— Вот тебе за мой бампер! А это за помятое крыло! — добавив удар левой, выкрикнул Алекс и продолжил:

— И это только начало, гнида! Ты понял?!

В этот момент из «полицейской» машины выскочили Сергей и Рауль.

— Гражданин, прекратите! — громко крикнул Сергей, подбегая и хватая полковника за плечо.

— Водитель, вы что творите?! — и Рауль вцепился мертвой хваткой в Алекса помогая оттащить его от третьего секретаря посольства.

— Этот урод чуть меня не угробил! — отрезал мой заместитель, вырываясь из крепкой хватки полицейских. Его лицо пылало от гнева.

— Вы вообще видели, как он ехал? Это он виноват!

— Виноват? — дипломат выпрямился, держась за лицо, по которому бежала кровь из разбитой губы.

Его голос задрожал, но взгляд пытался все еще оставаться дерзким.

— Да вы вообще понимаете, с кем разговариваете? Я дипломат! У меня иммунитет!

— И что? Помогло это тебе? — Алекс шагнул вперёд, но Сергей встал между ними.

— Гражданин, успокойтесь, — твёрдо сказал Сергей полковнику, поворачиваясь к латвийцу.

— А вы дипломат, документы, пожалуйста.

— Документы?! — секретарь посольства почти выкрикнул, не убирая руки от окровавленного лица.

— Он меня ударил! Вот смотрите кровь, — и он протянул руки в сторону полиции и отчаявшись добавил,

— Вы не имеете права меня задерживать! Это нападение на официальное лицо!

— Документы, — жестко повторил Сергей, не повышая голоса, ложа правую руку на кобуру пистолета и протягивая левую руку.

С нескрываемым раздражением дипломат залез в покореженный «Мерседес», достал бумаги из бардачка и нервно протянул их Сергею.

— Вот, держите! Надеюсь, у вас достаточно ума понять, что это ошибка!

Сергей быстро пробежался по документам взглядом и нахмурился.

— Сержант! — позвал он испанца,

— Проверь по базе! А теперь вы оба сядете в свои машины, пока мы будем проверять ваши документы! — команда Сергея была безапелляционной.

Полковник, матерясь пошел к своей машине, а латвиец угрюмо залез на заднее сидение своего лимузина.

Не прошло и пяти минут, как из «полицейской» машины показалось озабоченное лицо Рауля.

— Лейтенант, тут такое дело!

— В чем дело, сержант! — с тревогой в голосе пробурчал Сергей изображал удивление.

Рауль, выхватив оружие, рванул к «Мерседесу», и его голос, полный напряжения, разорвал тишину:

— Руки вверх, медленно! Немедленно поднимите руки, иначе стреляю!

Дипломат вздрогнул, его лицо исказилось от ужаса. Он поднял руки, но голос его сорвался на истерику:

— Вы не понимаете! Я дипломат! У меня иммунитет! Это возмутительно! Вы не имеете права!

— Я сказал: руки вверх и не двигаться! — Рауль шагнул ближе, держа на прицеле.

— Не заставляйте меня повторять!

Дипломат, дрожа, поднял руки над головой.

— Это недоразумение! Я ничего не нарушал! — выкрикнул он, его голос дрожал от страха, но он пытался сохранить хотя бы видимость уверенности.

Сергей медленно подошёл ближе, его тон был холодным и твёрдым:

— А вот мой сержант считает наоборот! Документы на машину — фальшивка. Права — подделка. А теперь объясняйте, как это возможно, господин дипломат? Кстати, а где ваши документы подтверждающие, что вы дипломат. По-моему вы самозванец и вор!

Голос лейтенанта полиции кипел от возмущения.

Дипломат задышал чаще, словно пытался проглотить слова, но не мог собраться.

— Вы ошибаетесь! Это арендованный автомобиль! Это… это ошибка компании! У меня настоящие права! Всё честно! Документы я просто забыл в посольстве!

Рауль не убирал оружия, продолжая держать прицел на латвийца.

— Ошибка? — Сергей усмехнулся, его голос звучал почти насмешливо.

— Документы вы где-то забыли, поддельные права, липовые документы на машину наверное нашли… Рауль посмотри багажник! Что там?! — лейтенант дал команду сержанту и продолжил обращаясь к задержанному,

— Да вы сами себя закапываете, господин «хороший».

Скрипнул мерзко замок багажника «Мерседеса» и испанец погрузился в него с головой. Через минуту, даже мы в нашем убежище, чуть не вскочили со своих мест радуясь увиденному. Я не мог поверить своим глазам, но наш пленник только что дал нам в руки «Джокер». Два десятикилограммовых пакета кокаина покоились, как близнецы, в объемном багажнике лимузина.

— А это, что господин дипломат! — язвительно сказал Рауль поднимая один из свертков над головой.

Третий секретарь посольства начал усиленно потеть, его руки слегка задрожали над головой, а холодный пот уже струйками бежал по перекошенному от ужаса лицу.

— Позвольте мне связаться с посольством! Они всё объяснят! Это… это провокация!

Рауль сделал шаг ближе, его голос стал тише, но жёстче:

— Провокация — наркотики! Это сейчас мы выясним. — и не дожидаясь ответа он нанес удар латвийцу в живот.

От неожиданности и резкой боли секретаря посольства с крутило в жгут. А испанец продолжал,

— Никуда не уходите. Вы находитесь под нашим контролем и наверно имеете какие-нибудь права.

Через нательные камеры наших оперативников было ясно видно, как до неузнаваемости измелилось лицо латвийца. Резкий переход от брезгливости к ужасу, вызвал у меня гордость за разыгранный передо мною спектакль. Акторы были хороши, но неожиданный подарок в багажнике, еще лучше.

— Что вы делаете? — дипломат, с трудом оправился от настигшего его удара и теперь испуганно рассматривал наведенный на него ствол пистолета, пытаясь осознать случившееся.

— Руки за голову я сказал! — продолжал орать испанец.

— Это бред полнейший! — дипломат сорвался на крик.

— Проверьте еще раз! — его руки заведенные за голову мелко задрожали

— Два раза перепроверили — кокаин. Двадцать килограммов. Вот удача. Правда, сержант — продолжил, улыбаясь лейтенант,

— Сержант в наручники его. Медленно и торжественно, пока он у меня на прицеле!

Рауля не надо было упрашивать и стальные браслеты с металлическим лязгом защелкнулись на запястьях дипломата. Однако латвийца прорвало. Он пытался оценить произошедшее,

— Вы всё это подкинули, выдумали, чтобы очернить меня! Дайте мне возможность позвонить в посольство!

Алекс пулей выскочил из своей машины и снова рванул вперёд. Рауль схватил его за руку и жёстко оттащил, опасаясь, что он снова сорвётся. Теперь уже мой заместитель изгалялся в красноречии. Мне так и хотелось вручить ему «Оскар». «Какой талант пропадает!» — подумал я улыбнувшись

— Ладно, давай, наркодилер, выкручивайся, — усмехнулся Алекс, остановившись и скрестив руки на груди.

— Посмотрим, как ты теперь будешь объясняться. Тюрьма по тебе, гида, плачет. Правда, лейтенант? — полковник с любопытством разглядывал озабоченного Сергея.

Дипломат замер, тяжело дыша, словно искал слова, чтобы оправдаться.

— Это ошибка, — наконец выдавил он,

— Наркотики не мои. Машина арендованная. Документы я не проверял.

— А права? — Сергей сделал шаг ближе.

— Права настоящие, — твёрдо ответил дипломат.

Рауль, стоявший рядом, усмехнулся:

— Да-да, конечно. И наркота не ваша и документы настоящие. Пожалуй, мы сами всё выясним. А сейчас, извольте к нам в машину! Поедем к нам в отдел разбираться.

И подхватив обессилевшего от произошедшего латвийца, испанец уже грузил его в наш «полицейский» автомобиль.

Сцена выглядела хаотично, но для внешнего наблюдателя всё шло так, будто это была обычная авария, где пострадавшие вспылили, а полиция вовремя вмешалась. Дипломат потерял уверенность и в бессильной злобе наблюдая через запотевшее стекло, как уезжает полковник и улыбающиеся полицейские идут в его сторону. Взревев своим стареньким двигателем, наш патруль увозил опешившего дипломата к нам на базу. Я выключил монитор, привстал со своего кресла и окинул веселым взглядом моих боевых сотрудников.

— Что ж, друзья, поздравляю с успешным завершением первой фазы операции.

— Да, шеф, это удача! — мягко сказала Жанна, откинув в бок непослушную прядь волос,

— Наркотики. Двадцать килограммов. Тут есть над чем подумать!

— Да над чем тут думать, красавица! Это наш стопроцентный шанс его завербовать, тем самым сохранив ему жизнь, — я уже стоял в створе приоткрытой двери бункеры наблюдая как невесомые белые облака безмятежно плывут по небесно-голубому небосводу. «Да уж» — подумал я: «Что ни говори, но это идеальное прикрытие для следующего этапа операции.»

Через час двое полицейских втащили безвольное тело дипломата в стальную комнату нашего бункера. Его голова моталась из стороны в сторону, как у сломанной куклы, а ноги волочились по полу, оставляя едва заметные следы на давно немытом полу.

— Что с ним?! — спросил я, вглядываясь в спокойные лица подчинённых.

— Пять миллилитров тиопентала натрия. Спит, как младенец, — отозвался Сергей, смахивая с руки невидимую пыль.

— А что, без этого было нельзя?! — раздражённо бросил я.

— К сожалению, шеф, нельзя, — пожал плечами Сергей.

— Через пять минут, как понял, что попал, он начал брыкаться. Озверел окончательно. Пытался меня укусить! — он закатал рукав, демонстрируя яркие отметины зубов на коже.

— И поэтому ты решил вколоть ему препарат?

— А что было делать? Я не мог позволить ему сорваться, — Сергей посмотрел мне прямо в глаза, подводя итог.

— Ладно. И когда он очнётся? — успокоившись, произнёс я, толкнув носком ботинка безвольное тело дипломата.

Сергей пожал плечами и не говоря ни слова наклонился, проверяя пульс пленника.

— Думаю, минут через десять–пятнадцать. Эффект недолгий, но пока он будет, как варёная лапша.

Я хмыкнул, разглядывая бледное лицо латвийца, и кивнул:

— Пусть пока отдыхает. Рауль, следи за ним. Я скоро вернусь.

Рауль кивнул, зевнул и опустился на пол, прислонившись к стене.

Прошло около двадцати минут, прежде чем слабый стон разорвал тишину комнаты. Испанец, который уже почти задремал, тут же встрепенулся, встряхнул головой, и сон мигом слетел с его заспанного лица. Он лениво потянул затёкшие руки. Как только он заметил, что дипломат шевельнулся, его взгляд стал серьёзным,

— Очухивается, — пробурчал Рауль, нажимая на микрофон в ухе.

Я вошёл в комнату и застал момент, когда пленник медленно открывал глаза. Его веки дрожали, взгляд был затуманенным, словно он всё ещё находился где-то между сном и реальностью.

— Где я? — хрипло пробормотал он, его голос звучал так, будто каждое слово давалось с усилием.

— Добро пожаловать в другую реальность, Эдгарс, — холодно произнёс я, подходя ближе.

Латвиец мотнул головой, словно пытаясь прийти в себя, но только болезненно застонал. Попытался приподняться, но руки, стянутые стальными браслетами, не давали этого сделать.

— Рассупонь его, — скомандовал я Раулю, кивая на пленника.

Рауль неохотно достал из кармана ключи.

— А если кинется? — с сомнением переспросил он, бросив на меня быстрый взгляд.

— Тогда ты на что? — ухмыльнулся я.

— Доза, которую вы ему вкололи, сделала своё дело. Думаю, что он ещё час будет полутрупом. Нам этого достаточно.

Рауль щёлкнул наручниками, и пленник, наконец, опустил руки. Ещё минуту он сидел неподвижно, словно боялся пошевелиться, но затем перевёл затравленный взгляд на нас.

— Вы… не имеете право… — пробормотал он, его голос дрожал, словно он сам не верил в свои слова.

— Кто бы говорил! — усмехнулся Рауль из-за моей спины.

— После того, что мы нашли в твоём багажнике, право — это последнее, что тебя должно сейчас волновать.

— Это подстава! Вы всё подстроили! — его голос стал громче, в нём зазвучали нотки паники.

Я пододвинул стул и сел напротив него, сложив пальцы замком.

— Всё подстроили? Наркотики тоже подстроили? Поддельные права — это мы сделали? Давай, расскажи нам эту сказку, — мой голос звучал спокойно, почти насмешливо.

Дипломат попытался удержать мой взгляд, но его глаза затравленно метались.

— Машина… арендованная. Я ничего не знаю! Это ошибка! — промямлил он, отворачиваясь.

— Ну что ж, у нас есть время, — медленно сказал я.

— Не так уж много, но достаточно. И вот что интересно: ни звонков, ни адвоката, ни посольства. Так что советую хорошенько подумать, прежде чем говорить.

Дипломат сжался, его плечи слегка дёрнулись. Он промолчал, но в комнате бункера становилось всё более напряжённо. Казалось, что стены надвигаются и сдавливают тебя. Даже мне боевому офицеру, прошедшему через горнила стольких войн, сейчас было не по себе. Я без сожаления смотрел на моего пленника. Мы оба знали: долго он не выдержит. Время работало на нас.

Молчание тянулось долго. Дипломат сидел, глядя в пол, словно искал спасения в мельчайших трещинах на бетоне. Его плечи вздрагивали от каждого звука, а пальцы непроизвольно дрожали, нервно царапая пол, выдавая внутреннюю панику.

— Тишина — это хорошо, Эдгарс, — заметил я, откидываясь на спинку стула.

— Значит, думаешь. Но поверь, чем дольше ты молчишь, тем хуже будет для тебя.

— Это всё не моё, — пробормотал он, не поднимая головы.

Я взглянул на Рауля, и тот, усмехнувшись, встал. Испанец подошёл к столу, на котором стояли пластиковые пакеты, в которые мы свалили все, что нашли оставшиеся после обыска в машине дипломата, и вынул, не торопясь наши находки.

— Что тут у нас? Наркотики! Целых десять килограммов! Даль что? Фальшивые документы, — начал Рауль, демонстративно перебирая содержимое.

— Но самое интересное — это вот это. — и он вытянул из пакета небольшой флеш-накопитель, зажатый в прозрачный зиплок.

Глаза дипломата расширились от ужаса.

— Я не знаю, что это! — вскрикнул он, но голос сорвался на хрип.

— Конечно, — спокойно произнёс я, беря флешку в руки.

— И я уверен, ты был бы рад, чтобы мы тоже этого не узнали.

Рауль пододвинулся ближе и, склонившись к лицу дипломата, холодно произнёс:

— Знаешь, что мне нравится в таких вещах? Они говорят больше, чем человек. Особенно, когда человек лжёт.

Дипломат побледнел. Я заметил, как его руки судорожно сжались в кулаки, а взгляд метнулся от флешки ко мне.

— Это не моё! Вы… вы это подкинули!

Я поднялся с кресла, подошёл ближе и остановился над ним.

— Ладно. Допустим, флешка — это не твоё. Но вот что меня интересует: зачем ты брыкался, когда тебя остановили? Что за животный страх у человека, который просто едет в машине?

Он молчал. Лицо выдавало внутреннюю борьбу.

— Тебя схватили с поличным, Эдгарс, — добавил Рауль, перекрывая ему выход.

— И ты думаешь, что сейчас лучшее время для игры в невинность?

Молчание снова повисло в воздухе, а я знал, что ещё немного давления — и дипломат сдастся.

Пикировка «в знаю — не знаю» с сидящем на полу противником уже начала конкретно надоедать. Да и время у нас не было особенно много — максимум еще часов пять не больше, пока его не хватятся в посольстве. Его надо было срочно вербовать или ликвидировать. Выбор сейчас был не столь очевиден.

— Рауль, присмотри за ним. Я скоро вернусь, — я степенно поднялся еще раз окинул сжавшуюся в комок фигуре третьего секретаря и неспеша вышел из комнаты в зал где оставшаяся часть нашей группы ждала хоть какую-нибудь информацию.

— Макс, ты флешку взломал? — это был первый и самый важный вопрос.

— Шеф, на расшифровке. Минут пятнадцать и я ее вскрою. — молодое дарование с вызовом оглянулось по сторонам.

— Хорошо если так! — подытожил я и продолжил.

— Его надо как-то вербовать. Только не знаю чем. Попробуем его отпустить, он сольет и нас и все что здесь произошло, — мой вывод похоже был очевиден не только для меня, но и для полковника.

Алекс молча сидел в кресле, непроизвольно проводя пальцем в воздухе по тонкой трещине, тянущейся по почерневшему бетону от пола до потолка. Его лицо было напряжённым, глаза устремлены вниз. Казалось, он собирался с мыслями, но его дыхание выдавало явное раздражение происходящим.

— Валить его надо! — вдруг произнёс он, резко подняв голову.

Его голос был твёрдым, но в нём чувствовалась усталость. Мой заместитель не сводил с меня взгляда, словно проверяя мою реакцию.

— Не верю я ему. — он качнул головой, сжал кулаки и добавил чуть тише:

— Ты правильно, шеф, сказал: сдаст он всех нас.

Я поднял взгляд на Алекса, но промолчал, давая ему договорить.

— Допросить с пристрастием и… — он замолчал на секунду, его взгляд стал холоднее.

— У нас тут двести килограммов гидроксида натрия в бочке. Так, что кончаем его и концы в воду.

Его слова прозвучали как приговор. Гидроксида натрия лучшее средство, чтобы избавиться от трупа. Я почувствовал, как напряжение в комнате возросло, а остальные напряглись, ожидая моего ответа. Макс отвёл взгляд, Жанна нахмурилась, но молчала.

— Валера, пока ты тут с ним упражняешься, пойду-ка я заранее приготовлю раствор для трупа, — добавил полковник с едва заметной горечью в голосе.

Я поднял руку, жестом остановив его. Он замер, но его пальцы всё ещё нервно теребили край подлокотника.

— Алекс, подожди. Мне тут мысль пришла, — сказал я, задумчиво глядя на своего заместителя.

— Помнишь год назад у нас была проблема с бывшим премьером?

Алекс нахмурился, его взгляд метнулся ко мне, но он не сразу ответил.

— Помню. И что? — спросил он, его голос звучал настороженно.

— Новый препарат. Яд. Мы вводили его, чтобы разговорить премьера, — продолжил я, внимательно наблюдая за его реакцией.

Алекс отвёл взгляд, его губы плотно сжались, а пальцы начали постукивать по подлокотнику. Я увидел, как он напрягся.

— Разговорить не успели, — пробормотал он, избегая моего взгляда.

Я сузил глаза и сделал шаг ближе.

— Алекс, почему не успели?

Он упрямо молчал, глядя в пол. В комнате повисла тяжёлая тишина.

— Ну хорошо, — подытожил я.

— Я скажу вместо тебя! Ты тогда, сукин ты сын, потерял ампулу с антидотом!

Мои слова прозвучали громко, и вся команда замерла. Алекс опустил голову ещё ниже, но ничего не ответил.

— Вот что бывает, когда не слушаешь приказа. В одно ухо влетает, в другое вылетает! — добавил я с укором, переводя взгляд на остальных.

Жанна, сидевшая у стены, встревоженно подняла глаза.

— Шеф, так что тогда случилось? — её голос прозвучал напряжённо.

— Сдохла эта падла, не получив антидота, — рубанул я рукой воздух и опустился на стул, переведя дыхание.

Комната наполнилась тягостным молчанием. Только негромкий стук клавиш, за которыми трудился Макс, напоминал о нашей цели.

— Что ты, генерал, предлагаешь? — наконец нарушил тишину Алекс, его голос звучал устало, но всё ещё твёрдо.

Я поднялся, похлопал его по плечу и, не глядя, направился к сейфу в дальнем углу.

— Предлагаю снова использовать этот препарат. Только в этот раз я всё сделаю сам.

Алекс ничего не ответил, лишь кивнул, но я видел, что напряжение не отпускало его. Остальные обменялись тревожными взглядами, но никто не посмел возразить. Не прошло и пяти минут как я появился в комнате пленника и не обращая на него внимания скомандовал:

— Рауль быстро прижми его и оголи правую руку до локтя!

Испанцу даже не надо было помогать. Резкий короткий удар кулака в висок и вот уже пленник обездвижен и тих, а его рука мягко опадает в мускулистые руки Рауля.

Я медленно вставил иглу шприца в вену на руке дипломата, не отводя от него взгляда. Едва заметная жёлтая жидкость зловеще блестела в свете неоновой лампы, как предвестник его обречённости. Пленник дрожал, его лицо побелело, а дыхание стало частым, как у загнанного зверя. Он медленно открыл глаза и посмотрел на меня с нескрываемым удивлением.

— Ты знаешь, что это? — спросил я ледяным тоном, чуть сильнее надавливая на пластиковый поршень.

Он метнулся взглядом между мной и Раулем, словно надеясь найти в этом аду хоть каплю милосердия. Его губы дрогнули, но он так и не произнёс ни слова.

— Это «Рицин-Т7», — продолжил я, позволяя ему услышать каждое слово.

— Пролонгированный яд. Уникальная разработка. Он проникает в клетки, подавляет синтез белка и вызывает постепенную гибель тканей. Формула усовершенствована: токсин остаётся неактивным, пока не достигает порогового уровня в твоём организме.

Его глаза расширились, а кулаки судорожно сжались, как будто это могло хоть как-то ему помочь.

— У тебя есть 72 часа, — я позволил себе говорить с пугающим спокойствием.

— Первые симптомы ты почувствуешь через сутки: слабость, головокружение. На второй день — тошнота, кровотечения, мучительная боль в мышцах. А на третий… — я сделал паузу, чтобы он сам дорисовал себе картину,

— Органная недостаточность, паралич. Смерть. Очень болезненная смерть.

Он вскрикнул, как раненое животное:

— Вы… вы не имеете права! Это… это преступление!

Я убрал шприц и спокойно посмотрел на него:

— Преступление — это то, что мы нашли в твоём багажнике, — я говорил так, будто объяснял ребёнку очевидное.

— Это не обсуждается.

Рауль, стоявший рядом, чуть наклонил его вперёд, удерживая за плечи. Дипломат выглядел сломленным. Его лицо, ещё недавно надменное и уверенное, теперь превратилось в маску ужаса.

Я достал вторую ампулу — прозрачную, с безобидным видом, и медленно покрутил её между пальцами.

— А это — «Токсонекс». Антидот. Одна доза, и ты снова в порядке. Но получишь её только тогда, когда вернёшься и сделаешь то, что мы скажем.

Его глаза забегали, как у крысы, загнанной в угол. Дыхание стало прерывистым.

— Вы чудовища… — прошептал он, едва шевеля губами.

Я наклонился ближе, чтобы он почувствовал ледяной холод моего голоса:

— Возможно. Но только мы решаем, выживешь ты или нет.

Рауль насмешливо хлопнул его по плечу:

— Ну что, герой? Хочешь сдохнуть за правду?

Его голос сорвался в крик:

— Нет! Нет! Я сделаю всё, что вы хотите!

Я сделал шаг назад, внимательно оценивая происходящее. Дипломат сидел на полу, сцепив пальцы так крепко, что они побелели. Его дыхание было сбивчивым, как у человека, который пытается сдержать панику.

— Вот и отлично, — спокойно произнёс я, сложив руки на груди. — Теперь ты наш источник. Или, лучше сказать, родник. Постарайся не пересохнуть, а то, сам понимаешь, закопают.

Рауль хмыкнул и слегка подтолкнул пленника носком ботинка.

— Добро пожаловать в новую реальность, Эдгарс. Часы пошли.

Макс внезапно влетел в комнату. Его лицо выражало напряжение, а в руках он держал жёлтую флешку в алюминиевом корпусе, которую тут же протянул мне.

— Что это? — спросил я, внимательно разглядывая флешку.

Её изящный корпус созданный где-то в подземельях Илона Маска намекал, что это не просто хранилище данных. Обычно такие вещи имели двойную, а то и тройную линию обороны. Взломать их было практически невозможно. Я был удивлен, как наш хакер со всем этим справился.

— Там данные о транзакциях. Электронные кошельки, более ста миллиардов долларов, — Макс говорил почти шёпотом, но в его голосе слышалась гордость смешанная с растерянностью от обрушившейся на нас информацией.

— Сколько?! — я не смог скрыть ошеломления от услышанного.

— Точнее, сто двадцать три миллиарда семьсот восемьдесят шесть миллионов долларов, — уточнил Макс, переминаясь с ноги на ногу.

Его руки слегка дрожали, а голос звучал напряжённо, словно он всё ещё не мог поверить в увиденное. Медленно повернув голову, я с удивлением посмотрел на пленника. Лицо дипломата побледнело, глаза заметались из стороны в сторону, словно он искал выход из ситуации.

— Эдгарс, ты можешь объяснить, как простой дипломат оказался причастен к такой сумме? — произнёс я, наклоняясь ближе.

Мой тон был спокоен, но каждое слово звучало как удар хлыста.

— Это не моё! Я даже не знаю, что это! — голос Эдгарса сорвался.

Слова сыпались быстро и беспорядочно, как камни с горного склона.

— Мне её передал посол! Сказал доставить в центр города, в офис, и передать ее в руки англичанину. Я не знал, что там!

— Какой офис? Где именно? — мой голос стал резким, требовательным.

Я слегка вздёрнул его подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.

— На площади Независимости, в торговый центр. Там мне сказали… офисы, — бормотал он, избегая моего взгляда.

Я раздраженно повернулся к Раулю.

— Не понял! — моему удивлению не было предела.

Если эта информация правдива, то это был мой персональный промах.

— У нас разве остались британцы после разрыва дипотношений?

«Торговая миссия. Классика для них. Они всегда используют такие структуры в качестве прикрытия для разведдеятельности!» — мысленно я корил себя за упущение: «Чёрт. Это было очевидно! Почему я не проверил их миссию раньше? Почему эта версия даже не всплыла в наших обсуждениях?»

Я сжал кулаки, чувствуя, как волна раздражения накатывает. Пазл, который до этого не складывался, внезапно обрел форму. Всё, что происходило в последние дни, превращалось в единый хорошо написанный бриттами сценарий.

— Твою мать, стандартная практика. Идеальный фасад: аналитики, опера и связисты. Чёрт возьми, это же стандартная схема МИ6. Как я мог это упустить?! — проговорил я скорее себе, чем Раулю.

Он в недоумении кивнул, явно ожидая моей непредвиденной реакции на происходящее.

— Если это так, и британцы вмешиваются, значит, мы наступили чей-то не прятанный хвост. Обнаружили что-то действительно важное.

Я снова внимательно посмотрел на пленника.

— Да уж, Эдгарс, — сказал я тихо, но в этих словах прозвучал холод, от которого даже воздух в комнате стал напряжённым,

— Ты не просто стукач и заложник, ты ключ ко всему этому. И знаешь, что будет, если ты продолжишь скрывать что-то важное?

Пленник быстро закивал головой и сжался в комок, словно пытаясь спрятаться от реальности. Его замёрзшие пальцы дрожали, лицо покрылось испариной, а дыхание сбилось в рваный ритм.

«Твою мать!» — думал я разглядывая дипломата: «Если всё действительно так, как кажется, то это поезд с отказавшими тормозами, несущийся с горки прямо на нас, а мы стоим на его пути, как идиоты.»

— Шеф! — спокойный, но твёрдый голос Жанны вывел меня из раздумий.

Она вошла в комнату почти незаметно и теперь стояла в дверях, прижимая планшет к груди. Её спокойное лицо резко контрастировало с напряжённой атмосферой в комнате.

— Информация Макса не полная.

Я резко повернулся к хакеру, который, казалось, сжался под грузом её слов.

— Как это «не полная»? — в моём голосе прозвучало раздражение.

— А как же счета с заоблачной суммой?

— Счета и суммы — это лишь вершина айсберга, — холодно объяснила Жанна, делая шаг вперёд.

Её голос был ровным, но в нём звучали нотки неодобрения. Этот холодный тембр-колокольчик звучал для меня похоронным звоном.

— У нас есть только адреса кошельков, но нет ключей для доступа к ним.

— Говори понятнее! — мой тон стал резким, напряжение росло с каждой секундой.

Жанна плавно развернула планшет, показывая данные, и провела пальцем по экрану.

— Смотрите» Криптокошельки работают по принципу двух ключей: публичного и приватного. Публичный — это адрес, который передают для получения средств. Приватный — секретный код, который обеспечивает полный доступ. Без него деньги недоступны.

Я нахмурился, пытаясь осмыслить услышанное.

— Ты хочешь сказать, у нас только половина?

— Даже меньше. Процентов тридцать, — уточнила она, переводя взгляд на притихшего дипломата.

— А где остальные семьдесят? — мои слова прозвучали как удар.

— У англичан! Где же еще, — уверенно ответила Жанна.

Она внимательно осмотрела флешку, которую я всё ещё держал в руке, и заговорила с лёгкой иронией:

— Инженеры Илона Маска — не идиоты. Эта флешка — не просто носитель данных. Здесь тройная защита, а также модуль Bluetooth, который связывает её с другой такой же флешкой. Это стандартная технология. Если у нас есть одна, где-то есть и вторая.

Она вложила флешку обратно в мою ладонь, её глаза встретились с моими.

— Без второй половины мы не сможем завершить цепочку. — утвердительно заявила аналитик и повернувшись в сторону хакера позвала его,

— Макс? Что скажешь?

Тот вздрогнул, словно только сейчас осознал важность её слов.

— Ты права, — пробормотал он, рассеянно потирая виски.

— Где-то должна быть ещё одна…

Его голос затих, и он, опустив голову, направился к выходу, бормоча себе под нос:

— Вот я идиот…

Его массивная фигура скрылась за дверью, но я слышал, как он раздражённо причитал:

— Как я это пропустил? Чёрт…

Я выдохнул и повернулся к Жанне.

— Ты хочешь сказать, этот парень вообще не в курсе, что происходит? — я кивнул на пленника, который теперь выглядел ещё более жалким.

— Сомневаюсь, что он знает что-то важное, — сказала она спокойно, глядя на дипломата, как учёный на подопытного кролика.

— Всё ценное, вероятно, у англичан. Их торговая миссия — идеальное прикрытие для МИ6. Классика.

Её слова пронзили меня, как разряд молнии.

«Чёрт возьми. Это очевидно. Как я мог упустить эту версию? Почему мы не проверили эту миссию раньше?»

— Они всегда так делают, — продолжила Жанна.

— Можешь не продолжать. Я понял, — расстроенным тоном произнес я, но ее было не остановить,

— Внешне это безобидная структура для «налаживания торговли». На самом деле — аналитики, связисты, оперы. Легенда, которую они отрабатывают годами.

Я сжал кулаки, чувствуя, как волна раздражения накатывает. Мой мозг лихорадочно искал лазейки, как исправить ситуацию: «МИ6… Стандартная схема. А я её проглядел. И к кому теперь предъявлять претензии. Кандидатуры на мальчика для битья не было! Я сам был во всем виноват». Я ошибся. И эта ошибка могла стоить нам слишком дорого:

Рауль внимательно наблюдал за мной, словно ждал моей реакции.

— Если это действительно МИ6, — сказал я тихо, почти шёпотом,

— То ледяная лавина, которая может всех похоронить, уже летит прямо на нас. И, гарантировано, мы уже скоро будем в её эпицентре.

Мои слова повисли в воздухе, как грозовые облака перед бурей. Комната погрузилась в напряжённое молчание, нарушаемое лишь слабым треском старой неоновой лампы под потрескавшимся потолком. Я чувствовал, как взгляды подчинённых впились в меня. Все как-то резко замолчали. Вязкая тишина словно склеила пространство. Некто не осмеливался заговорить.

— Рауль! — я резко повернулся к испанцу, голос прозвучал как хлёсткий приказ.

Тот, привычно сдвинув брови, выпрямился в ожидании команды к действию.

— Заберёшь дипломата и к нему на квартиру. Возьмёшь с собой Сергея и Макса. Переверните всё. Может, вторая флешка тоже у этого типа, — я кивнул в сторону секретаря, который, сидя, не смел поднять голову.

— Установите прослушку. Всё, что может хранить информацию, пусть проверит Макс. Всё понятно?

— Да, шеф! — Рауль резко развернулся и наклонился к пленнику.

— Давай вставай, мне что, тебя на себе тащить?

Его голос звучал сдержанно, но в нём чувствовалось не прикрытое раздражение. Пленник слабо дёрнулся, но испанец, с ухмылкой, грубо поднял его за локоть.

— Ноги! Давай, дипломат, не заставляй меня думать, что ты не умеешь ходить.

Сергей, стоявший в углу, коротко кивнул мне и последовал за ними. Я смотрел, как дверь за оперативниками с мерзким скрипом захлопнулась, и лишь тогда перевёл взгляд на Жанну.

— Жанна, попробуй через нацбанк отследить движение средств этой торговой миссии, — голос мой звучал ровно, но внутри я чувствовал, как нарастает напряжение.

— И, да, заблокируй им все счета к едреней фении! Посмотрим, что они будут делать.

Жанна приподняла бровь, но ничего не сказала. Её пальцы тут же забегали по клавишам экрана планшета, а на губах мелькнула ехидная улыбка.

— Поняла, шеф. Если что, у нас ещё есть доступ к ряду их дочерних компаний.

— Отлично. — Я встал, чувствуя, как груз ответственности давит на плечи.

— У нас мало времени.

Я покинул комнату, оставив остальных за работой. Коридоры казались бесконечными, каждое эхо моих шагов звучало, как удары по нервам. «Что делать, если решение не найдено, а проблема нарастает, как снежный ком?» — этот вопрос не покидал мою голову. Ответ пришёл внезапно. Ехать на встречу к Клименту Стоянову.

Не прошло и часа, как мы сидели у меня дома в кабинете. Окна скрывались за тяжёлыми бронепластинами, а гулкая тишина «Клетки Фарадея» создавала ощущение настолько плотной атмосферы, что казалось, будто мы изолированы от бесконечности вселенной. Настроение было препаршивейшим. Даже любимый восемнадцатилетний виски «Macallan», который обычно согревал душу, теперь ощущался, как обыкновенная вода из-под крана.

— Так ты говоришь о какой сумме? — Климент наклонился вперёд, его голос прозвучал сухо и напряжённо.

В глазах читался неподдельный интерес, смешанный с ужасом, который казалось захватил его всего.

Мой ответ повис в воздухе, давая ему самому осознать причины и масштаб ситуации. Потянувшись к стакану, я отхлебнул порядочный глоток, чувствуя, как терпкий вкус обжигает горло, но не приносит значимого облегчения.

— Повторяю: сто двадцать три миллиарда семьсот восемьдесят шесть миллионов долларов. Как тебе?! — проговорил я, стараясь удерживать спокойный тон, и откинувшись на спинку кресла, внимательно наблюдал за остолбеневшим выражением лица моего друга.

Климент замер. Его пальцы судорожно сжали подлокотники кресла. Он на мгновение отвёл взгляд, будто пытался осознать услышанное, а потом резко перевёл глаза на меня.

— Впечатляет и пугает одновременно! — его голос прозвучал глухо.

— Какова вероятность, что мы, то есть ты и команда, доберётесь до них первыми, а не англичане?

Эти слова ударили, как тупой нож, заставляя меня усомниться даже в своей уверенности. Я сжал руки в кулаки, стараясь подавить чувство тревоги.

— Вероятность действительно мала, — честно ответил я, поднимая глаза на премьера.

— Я бы сказал, процентов десять, от силы пятнадцать.

Климент тяжело вздохнул, провёл рукой по лбу, как будто пытаясь стереть пот, и тихо спросил:

— Это вообще стоит того?

Вопрос повис в воздухе. В кабинете стало так тихо, что я услышал, как тикают часы на стене. Тишина нарастала с каждой секундой молчания, сдавливая пространство вокруг нас. Моя уверенность крепла не из-за просчитанной вероятности, а из-за веры в свою команду и ту секретность, которую мы создали вокруг «АРЕС». Только я и Климент знали истинную цель нашей новой службы. Эта тайна была нашим самым совершенным оружием. Я взглянул на свои руки, побелевшие от напряжения, и понял: отступать нельзя.

— Стоит, — произнёс я твёрдо.

— Если мы промолчим сейчас и не начнём действовать жестко, через год здесь будет их флаг.

Премьер опустил голову, сжал побелевшими от напряжения пальцами стакан и мрачно произнёс:

— Мне нужно больше уверенности.

Мой взбешенный взгляд снова опустился на стиснутые, до хруста, кулаки. Мне хотелось добавить ему что-то ободряющее, но решение говорить правду, было единственно верным решением. Я сделал паузу, собирая мысли, и, вдруг, неожиданно понял, что премьер должен увидеть во мне уверенность. Моя оценка ситуации, не просто просьба — это ультиматум, необходимый для нашего выживания. Если мы сейчас не примем меры, последствия будут необратимыми.

— Климент, если мы не сделаем этого, все наши усилия пойдут прахом. Их флаг — это не гипотетика, это реальность, которая идёт к нам полным ходом. И активация пятой колонны не за горами!

— Ладно, согласен, — он чуть расслабил плечи, но в глазах по-прежнему читался скепсис.

— Что именно ты предлагаешь, конкретно?

— Мне нужно твоё разрешение на негласный арест и ликвидацию всей этой банды бриттов. В первую очередь всех, кто находится в торговой миссии, — проговорил я, поднимая голову и глядя ему прямо в глаза.

Премьер молчал, глядя куда-то в сторону.

— Уничтожить всех, кого найду на нашей территории! Особенно в столице! — добавил я, чтобы он понял всю серьёзность ситуации.

Климент, казалось, задохнулся от такого заявления. Его лицо исказилось от неожиданности.

— Ты понимаешь, Валера, чем это пахнет? — голос моего друга звучал резко и глухо, словно каждое слово давалось ему с усилием.

— Это практически геноцид. Ты готов взвалить это на свои плечи?

Его глаза впились в меня, как если бы он искал трещины в моей броне. Он с остервенением продолжал, убеждая сам себя,

— Это нечто большее. Это что, мера твоего отчаяния? Сколько их там, в торговой миссии?

Премьер рассматривал меня так, что казалось он видит меня в первый раз. Его глаза пытливо пытались заглянуть в самую глубину моей души. Его голос звучал глухо, словно каждый звук был отравлен осознанием неизбежности. Вопрос заставил меня на мгновение задуматься.

Сомнений, которые могли пошатнуть мою уверенностей не было. Алекс предоставил всю необходимую информацию, пока я ехал сюда. Он успел выяснить многие аспекты касающиеся деятельности действующей шпионской ячейки Великой Британии у нас в столице. Некоторые действия и факты, которые мы обнаружили за этот короткий промежуток времени, только подтверждали наши расчеты.

Сухие цифры лишь подтверждали наше возможное поражение и рисовали безысходность. Внезапно у меня появились вопросы к нашей контрразведке. Как так получилось, что враждебная деятельность разведслужбы его величества, была не прикрыта и не ликвидирована? Меня интересовало, кто конкретно допустил раздольную деятельность МИ6 на нашей территории? Эти вопросы требовали немедленного ответа. Я выдержал паузу, позволяя словам осесть.

— Насколько я понял из доклада моего заместителя, там работает шестнадцать человек, — ответил я и добавил,

— Решение, которое ты, Климент, должен принять, определит, останемся ли мы как страна или превратимся в воспоминание на страницах истории.

Премьер рассматривал меня так, что казалось он видит меня в первый раз. Он сделал паузу, откинувшись на спинку кресла. Его пальцы сжались вокруг стакана с виски, а взгляд затуманился. Глаза, безмятежные еще час назад, теперь пытливо пытались заглянуть в самую глубину моей души. Его голос звучал глухо, словно каждый звук был отравлен осознанием неизбежности.

— Ликвидировать шестнадцать человек. Даже если это враги, даже если это ради нашего выживания… — он вздохнул, тяжело, как будто этот вдох мог поглотить весь мир.

Но не смотря на все его сомнения, выбор действий в данной ситуации был не особенно велик.

— Ты понимаешь, что это, реально, акт войны.

Слова премьера повисли в воздухе, а тишина в кабинете стала такой густой, что, казалось, её можно было потрогать.

— Да, Климент, это война — отозвался я, холодно и уверенно глядя ему в глаза.

— Это цена за право выжить.

Это было частью наспех сформированного плана нашего выживания. В полутемном свете кабинета, я слышал удары своего сердца и чувствовал, как неопровержимые цифры расчетов нашего аналитика тяжёлым грузом ложатся на мои плечи. Стиснув зубы я повторил:

— Шестнадцать человек! У всех без исключения военная подготовка. Уверен это SAS.

Климент округлил глаза. Его лицо побледнело, а губы приоткрылись, словно он не мог поверить услышанному.

— Ты хочешь сказать, что самое элитное спецподразделение вооружённых сил Великобритании, одно из самых профессиональных и эффективных подразделений в мире, действует у нас под носом все это время?! — его голос сорвался на хрип.

Я видел, как он сглотнул вязкую слюну и тихо прошептал:

— Непостижимо! Это почти взвод убийц! Как, объясни мне, ты собираешься их взять?

Он развёл руки, словно хотел обнять мир, который был готов рухнуть. Его взгляд искал поддержки, но я знал, что её не будет. Это решение мы должны принять сами.

Премьер с укором посмотрел на меня и его речь замедлилась как горная река на резком повороте судьбы:

— Что у тебя, Валера, есть? — и он начал считать,

— Ну хорошо — двое молодых оперативников. Плюс твой боевой заместитель, который ещё помнит свою бурную молодость! Кто там еще? Ах, да, пацан — хакер и молодая баба. И все! — Климент печально усмехнулся, подведя скромный итог.

Он был совершенно прав. С таким воинством не только нельзя было атаковать подразделение вооруженного до зубов спецназа, но предпочтительно было и не думать об этом. Единственный аргумент, который я смог привести был не очень убедителен. Скорее жалок. Но все же я не удержался:

— Ты забыл про меня!

— О, да, — продолжил премьер, стерев вымученную улыбку со своего лица,

— Точно — старый волк! Ну и что это все нам с тобою дает? — сказал он, слабо усмехнувшись.

— Валера, опустись на землю! Посмотри вокруг, вы хорошая команда разведчиков. Финансовых разведчиков. А вот как диверсанты, вы не ахти какая команда, да?

Климент обхватил голову руками, его глаза были полны тревоги.

— И всё же, мой друг, я смотрю, ты уверен, что сможете?

Он на секунду замолчал, стряхнул навязчивую мысль со лба, пронизанного сетью морщин, и вдруг безапелляционно заявил:

— Ты знаешь, Валера, а я тебе верю. Как не странно, но моя убежденность основана не только на твоих знаниях и навыков, а прежде всего в твоей вере в свою команду. А это, я тебе скажу, много стоит. Когда есть такие друзья — весь мир у твоих ног. Ты ведь знаешь, я не ошибаюсь.

Он поднялся, подошел ко мне, приобнял, крепко пожав мой руку и глядя мне прямо в гала добавил:

— У те есть мое добро. Уточняю, — он слегка улыбнулся,

— Почти, как фильме. Но, да. У тебя и твоих людей есть лицензия на убийство.

Премьер, тяжело вздохнул, огляделся по сторонам и без пафоса добавил,

— Генерал, ликвидируй эту угрозу, во что бы то ни стало. Мы должны выжить!

Я на мгновение замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Затем кивнул, говоря больше себе, чем ему:

— Да. Я это сделаю, господин премьер. Иного выхода у нас просто нет!

Глава третья

Чем короче зимние дни, тем длиннее и беспокойнее становятся ночи. Казалось, ещё вчера было лето. Осень пронеслась незаметно, словно старая облезлая лиса, оставив за собой лишь горстку воспоминаний: почерневшую рыжую шерсть с деревьев, скомканные, пожухлые листья, слегка припорошённые первым снегом. Они цеплялись за почерневший асфальт, примерзая к нему, и молча указывали на долгий путь во мраке.

«Не бывает невыполнимых задач, юнец», — слова моего наставника в центре подготовки диверсантов, сказанные сорок лет назад, вновь ожили в голове. Тогда это был простой совет для новичка, но теперь они звучали как приговор. Эти фразы, настойчиво возвращающиеся в память, как заезженная мелодия, не оставляли воспалённому сознанию ни минуты покоя.

Снег усиливался, за окном мелькали редкие огни, а внутри меня всё сильнее крепло ощущение, что это не просто бессонная ночь, а ночь решений, где на весах всё — от воспоминаний о прошлом до шанса на будущее.

Задача, которую предстояло решить, была не похоже на все что я знал. Как получить интересующую нас информацию, попутно ликвидировав шестнадцать подготовленных и вооруженных до зубов мордоворотов SAS? Что необходимо сделать, чтобы защитить жизнь моих людей, не привлекая дополнительные силы полиции, армии и спецслужб? Где та отправная точка, которая будет стоять в конце последнего предложения присутствия бриттов на моей земле? Ответов пока не было…

Подземный бункер, ставший нашим постоянным убежищем, гудел вентиляторами, разгоняя затхлый воздух. Тишина этого места была гулкой и мрачной. Тяжелые бетонные стены, окружавшие нас, постоянно навевали грусть, а счастье, на которое каждый из нас рассчитывал, явно забыло сюда дорогу. Шаги сотрудников «АРЕС» изредка нарушали пыльный покой закоулков. Редкий шелест ветра, прорвавшегося в створ изредка открываемой бронированной двери, эхом перекатывался по длинным коридорам, напоминая о том, что мы здесь заперты — в ожидании, под давлением, в почти безысходной ситуации.

— Алекс, есть какие-нибудь мысли? — спросил я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, но даже самому себе прозвучал глухо, почти обречённо.

Алекс поднял голову от монитора. Его лицо, измученное бессонными ночами, напоминало маску с тенью усталости под глазами. Он смотрел на меня так, будто хотел что-то сказать, но передумал. Это молчание было хуже любого ответа.

— Пока ничего, — сказал он наконец, протянув слова, как будто они стоили ему невероятных усилий.

— Этот офис, как «Форт Нокс». Двадцать первый этаж, камеры, охрана. Даже просто войти туда — миссия самоубийства, не говоря уже о зачистке.

Он шумно отодвинул стул, привстал и облокотился на край стола, продолжая смотреть в мерцающий синими бликами экран. Его глаза бессмысленно блуждали, наблюдая за броуновским движением посетителей офисного здания. Казалось, он пытается найти хоть какую-то логику или лазейку, но ответов там не было.

— Мы зашли в тупик, — добавил он тихо, словно ставил точку в нашей битве с неуловимым противником.

Я почувствовал, как внутри закипает раздражение. Не на Алекса, нет. На всю эту чёртову, сносящую разум ситуацию, которая оставляла нас с пустыми руками. Мы, как шахматисты, были сейчас зажаты проходной королевской пешкой в угол доски, где каждый следующий наш ход — проигрыш.

— А может, ты хотя бы скажешь, что нам делать дальше? — спросил я, стараясь удержать твёрдость в голосе.

— Или нам просто сидеть здесь и ждать, пока они нанесут удар первыми?

Алекс усмехнулся, но в этой усмешке не было и капли радости.

— Если у тебя есть гениальный план, я весь внимание, — произнёс он, не отрывая взгляда от монитора.

Его плечи казалось прогнулись под тяжестью груза, который он, как и я, нёс.

В этот момент дверь в помещение распахнулась, и Макс ворвался внутрь, как порыв свежего ветра. Его оживлённое лицо на мгновение разрушило атмосферу уныния.

— Шеф, Алекс! Есть новости! — запыхавшись, выпалил он.

Его энтузиазм был настолько заразительным, что я на мгновение перестал дышать. Даже Алекс повернулся к нему, в его глазах промелькнула слабая, но заметная искра интереса.

— Новости? — полковник напрягся, выпрямляясь.

— Ну, выкладывай.

— Камеры, — Макс размахивал руками так, будто его слова не успевали за мыслями.

— Что камеры? Я в них сейчас смотрю! — раздраженно выдохнул мой заместитель и с укором взглянул на нашего хакера.

— Да причем тут камеры? — вспылил хакер и уточнил,

— Камеры это средство достижения цели! Бритты используют новую схему передачи зашифрованных данных. Я вскрыл код и думаю, нашёл способ подключиться к их внутренней сети!

— Думаешь? Или уверен? — жёстко спросил я, чувствуя, как нарастает едва заметная надежда.

Макс замер на секунду, его взгляд метался между мной и Алексом, пока он не кивнул.

— Уверен, шеф. Но мне нужно ещё немного времени, чтобы это подтвердить. Если получится, мы сможем узнать, что у них внутри.

— Время? — Алекс покачал головой, но в его тоне было больше напряжения, чем сомнения.

— Макс, времени у нас меньше, чем ты думаешь. Если они догадаются, что мы копаем под них…

— Я понимаю, полковник ваше сомнение. Однако, мы уже в их закрытой сети. Прямо сейчас! Смотрите — перебил Макс взъерошенного заместителя.

Он, подняв руки в жесте извинения, щелкая попутно клавишами и играя тумблерами аппаратуры, затем удовлетворенно отошел с сторону наблюдая за нашими оторопелыми лицами и продолжил,

— Но если я прав, это наш единственный шанс.

— Ни хрена себе! Алекс смотри, — я прямо уперся лбом в экран монитора наблюдая за совещанием в рабочей комнате руководителя МИ6 в моей стране — Эдварда Лэнгстона.

На экране появилось изображение, заставившее меня прищуриться. В центре кадра — кабинет, где глава британской миссии просматривал документы, время от времени нервно потирая затылок. «И где это он вшей нахватался?» — подумал я с удовлетворением, пристально разглядывая его лицо.

Лэнгстон сидел за столом, неестественно напряжённый. Он непрерывно поправлял лацканы своей кожаной летной куртки. Его движения были резкими, будто каждое сопровождалось внутренней борьбой. Это был опытный, хладнокровный оперативник, но сейчас он казался слегка выведенным из равновесия.

Я буквально ощущал, как его образ оживает на мониторе: сосредоточенное выражение лица, резкие черты, выдающие упрямство и привычку держать всё под контролем. Казалось, протяни я руку через экран, и смогу либо сжать его горло, либо залезть в обширный карман его изношенной куртки.

С Лэнгстоном я уже заочно был знаком. Его имя звучало как грозное предупреждение в разговорах с Эдгарсом Залитис, третьим секретарём посольства Латвии. К сорока семи годам Лэнгстон сделал блестящую карьеру в МИ6. Его аналитический ум и способность выкручиваться из, казалось бы, безвыходных ситуаций внушали уважение, смешанное с опасением. Высокий, подтянутый, с проницательными серыми глазами, он выглядел как человек, привыкший быть на шаг впереди. Но сейчас эта привычка, похоже, дала сбой.

Его поза, почти неуловимые жесты выдавали беспокойство. Что-то важное явно выбивало его из привычного ритма. И я, наблюдая за этим, впервые почувствовал, что на шаг впереди теперь мы.

Глаза нашего айтишника блестели от возбуждения, движения были порывистыми, словно внутри него кипел неукротимый поток энергии. Он быстро развернул экран и замер, на мгновение взглянув на меня. В этом взгляде смешались азарт, возбуждение и лёгкая тень сомнения — не зашли ли мы слишком далеко? Но уже через мгновение его руки уверенно скользнули по клавишам, выдавая решимость идти до конца.

— Шеф! Это не просто закрытая сеть. Это наши первые шаги к разгрому британцев! — его голос дрожал от гордости, но я уловил в нём лёгкую ноту тревоги, которую он старался скрыть.

Я с удовлетворением оценил достижение Макса и не забыв его похвалить, отправил работать дальше:

— Молодец, что я могу тебе еще сказать. С меня бутылка текилы. А сейчас, давай, бегом работать.

Мой голос прозвучал тверже, чем ожидал я сам от себя.

Хакер кивнул, развернулся и исчез за дверью. Комната снова погрузилась в привычное для нас молчание. Алекс продолжал смотреть то на меня, то на экран. В его взгляде читалась неуверенность в увиденном. Я же чувствовал, как внутри сердце начинает биться быстрее. Этот внезапно появившийся шанс был тонким, но реальным — и я хватался за него, как утопающий за соломинку.

— Если он ошибается? — Алекс наконец нарушил тишину.

Его голос звучал как-то отрешённо, но всё же с намёком на обеспокоенность. Он на секунду замолчал, оценил растерянный взгляд Лэнгстона в экране нашего монитора и задумчиво добавил

— Это будет конец, Валера.

Я посмотрел на него. Его слегка полноватая фигура, обычно уверенная и статная, сейчас казалась осунувшейся под ударами обстоятельств. Усталость и давление неясных перспектив отражались на нем, как и на всех нас.

— А если он прав?! — ответил я, глядя на экран, на котором мелькали силуэты сотрудников торговой миссии и поставил жирную точку в обсуждении,

— Это наш единственный шанс вытащить правильный билет из смертельной лотереи.

Алекс угрюмо посмотрел на меня, и в его глазах мелькнуло что-то новое — смесь недоверия и слабого проблеска надежды.

— Главное, Шеф, не промахнись в своих расчетах на выигрыш. Не стоит нам ошибаться с цифрами. Напомню, их всего семнадцать, а нас — шестеро, — его голос был тяжёлым, но в нём появилась давно забытая осмысленность и проблеск уверенности.

Я почувствовал, как в этой тишине, полной ожидания и страха, впервые за долгое время что-то изменилось. Это был не прорыв и не победа, но уже не бессмысленное блуждание в темноте. Мы сделали первый шаг, и я был уверен: даже по нашей забытой улице проедет инкассатор.

Второй день мы мониторили этот злополучный офис. Каждый его уголок, каждая мелочь попадала в наши записи. Мы срисовали всех, кто был там постоянно, и собирали досье даже на тех, кто просто заглянул «на огонёк». Самым сложным было вычислить четыре злополучные четвёрки оперативников под прикрытием. Если бы они были обычными дипломатами, проблем не возникло бы — наша служба умеет работать с такими. Но эти… Их документы прикрытия были железными — ни одной зацепки.

Наши разведслужбы предоставили лишь сухую пустоту. Миграционная служба категорически утверждала, что все они, включая Лэнгстона, граждане моей страны. Это был хаос. Бардак цифр и событий, где каждая нить рвалась у тебя в руках, даже если удавалось схватить её за самый кончик.

С момента подключения мы начали получать видео. Оно было нашим первым успехом. А когда появился звук, игра обрела новый поворот. Теперь мы могли слышать их разговоры, подслушивать намёки, улавливать, как рождаются планы и принимаются решения.

Несколько раз мелькали упоминания о флешке, но всё косвенно, обрывочно. Ни времени, ни местонахождения, даже намёка на то, где её можно искать. Оставалось два выхода: либо ликвидировать всю группу, либо захватить руководителя миссии.

Я склонялся к захвату Лэнгстона. Для меня это казалось единственным разумным вариантом. Алекс же смотрел на вещи иначе. На его нервном, изрезанном морщинами лице всё отчётливее проступало «муэрте» — смерть. Его взгляд, казалось, пожирал экран, пробивая каждую мельчайшую деталь на записях. Он листал их с яростью, молча. Даже странно, как для Алекса — ни одного саркастического комментария или мрачного замечания. Только ненависть, такая осязаемая, что, казалось, она висела в воздухе, смешиваясь с тусклым светом мониторов.

— Что будем делать? — спросил я, бросив взгляд на экран, где мелькнул Лэнгстон, отдающий распоряжения.

Его лицо было напряжённым, но не подавленным. Он явно чувствовал себя хозяином положения. Алекс медленно повернулся ко мне, его губы дрогнули, но голос звучал твёрдо:

— Ликвидировать. Всех.

Эти слова звучали, как выстрел. От их тяжести стало холодно даже в душном бункере. Впервые я с ужасом понял, что в этой операции у каждого из нас своё представление о том, какой ценой должна быть достигнута победа. Однако выводы и выбор еще было делать рано. Впереди у меня была целая ночь для принятия окончательного решения.

Я сидел дома в тишине своего пуленепробиваемого кабинета, медленно потягивал «Macallan» и в задумчивости рассматривал фотографии и чертежи железобетонной башни. Здание, построенное еще до войны, прекрасно сохранилось, пройдя горнило испытаний. И если жилые дома вокруг него были разрушены почти до основания, то здесь судьба отнеслась снисходительнее, оставив выщербленные следы от пуль и выбитые соседними взрывами стекла.

Но время лечит. И зализав раны, этот величественный монстр архитектуры, теперь возвышалось над городом, как холодный памятник чужой власти — тридцать пять этажей стекла и бетона, скрывающие внутри неприступную крепость. Двадцать первый этаж — офис британской миссии. Наш джек пот. Их закрытое царство, где каждая деталь подчинена паранойе безопасности. Всё здесь кричало о дисциплине и расчёте.

Собственный лифт, как артерия, связывал офис с подземным уровнем. Бриты пользовались им постоянно, и каждый их шаг был выверен, словно по нотам. Если Лэнгстон выходил из здания, это превращалось в мини-спецоперацию. Две группы по четыре человека поочередно спускались в подвал первыми, проверяя обстановку и выставляя оцепление. Только после этого появлялся он, как драгоценность махараджи, окружённый четырьмя вооруженными до зубов охранниками. В офисе оставалась одна четвёрка, дежурная смена, держащая под контролем всё, что происходило внутри офиса. Так что шансы пробраться незамеченными были минимальны.

Возвращение Лэнгстона выглядело ещё сложнее, почти ритуально. Сначала наверх поднимались четыре бойца, готовя площадку для его прибытия. Затем возносился он сам — в сопровождении своей неизменной четвёрки. И только после этого на этаж возвращались последние четверо. Всё это было продумано до мелочей, словно кто-то заранее представлял себе возможные угрозы, рассчитывая уровни защиты.

Даже если из офиса уходила только одна группа. Их действия оставались такими же выверенными. Сначала опускались два человека, ожидая подтверждения безопасности. Потом следовали остальные. В обратную сторону — всё зеркально. Та же процедура, тот же ритуал, как будто каждый из них считал минуты и шаги.

Этот распорядок напоминал хореографию балета, где каждый участник знал свою роль. Четвёрки сменялись, словно фигуры в шахматной партии. Слоны и офицеры черно-белого поля — они ни при каких обстоятельствах не оставляли офис без прикрытия. Никогда не нарушали свой ритм. У них была система, точная, как швейцарский часовой механизм. Но в этом же и была их слабость. Каждый шаг был предсказуем, каждое движение — записано в их молчаливый кодекс. А значит, где-то в этой цепочке где-то был изъян. Всё, что нам нужно, — найти его и ударить.

Я изучал их расписание, просматривал схему движения, и перед глазами вырисовывалась чёткая картина. Их система была похожа на лабиринт, где король укрыт за высокими стенами и окружён надёжной охраной. Но каждая головоломка создаётся человеком, а значит, в ней есть скрытая трещина. Даже у самого сложного и запутанного маршрута есть выход. Или вход, если знать, где искать. Найти — вопрос времени и точного расчёта.

Лэнгстон не был неприкасаем. Их собственная осторожность могла сыграть против них. Вопрос лишь в том, сможем ли мы найти ту единственную брешь, которой хватит, чтобы нанести точный удар.

В моей голове вырисовывался план атаки, безупречный, как отточенный ход шахматной партии. Кабина лифта — моя центральная фигура, изолированная ловушка, в которую должна попасть британская группа. Быстродействующий газ — севофлуран или десфлуран — станет моим идеальным союзником, скрытым и беспощадным. Этот инструмент обещал нейтрализовать врагов за считанные секунды, оставив их без шансов на сопротивление. Всё, что мне оставалось, — реализовать замысел с хирургической точностью.

Я не просто строил план — я взвешивал каждый шаг, словно оценивал возможные комбинации на шахматной доске. Кабина лифта на восемь человек, объём воздуха около шести кубических метров, с пятью людьми внутри станет замкнутым пространством, идеально подходящим для моего замысла. Расчёты говорили сами за себя: 150 литров газа, концентрация 2,5%, и у врагов будет не больше полминуты, чтобы потерять сознание. Один баллон весом около трёх килограммов — лёгкий груз, не обременяющий мою команду. Всё должно быть безупречно. Малейшая ошибка в расчётах или исполнении — и шансов на второй раунд у нас не будет. Мы идём ва-банк.

Завтра ночью на крыше лифта будет установлен баллон с клапаном автоматической подачи газа. А через два дня я устрою пожар на 25 или 26 этаже. Паника — моя проходная королевская пешка в этой игре. Она заставит британцев следовать своей отработанной процедуре. Я закрыл глаза, откинулся на спинку кресла и представил, как сигнализация в здании оглашает тревогу, заставляя людей срываться с места, охрану — сосредоточиться на эвакуации. В это время Лэнгстон и его команда займутся эвакуацией, оставляя свои позиции, уверенные в безопасности своих действий.

В этом хаосе мы займём свои точки для внезапной атаки. Жанна будет следить за происходящим через системы наблюдения. Макс возьмёт под контроль все здание, лифты и вентиляцию. Алекс, Рауль и я будем ждать гостей на пятом этаже, а Сергей, незаметный для противника, останется на крыше до определённого момента.

Когда Лэнгстон окажется в кабине с четырьмя телохранителями, мы остановим лифт на нужном нам ярусе. Это — отправная точка. Здесь меньше всего шансов на вмешательство извне. Лифт превращается в замкнутую ловушку, из которой нет выхода. При остановке на этаже ожидания почти вся группа противников будет в бессознательном состоянии. Оставшиеся полусознательные диверсанты быстро потеряют способность к сопротивлению, обеспечивая нам успешное выполнение операции. Макс остановит кабину и откроет двери, а мы втроем, затем, начнём второй акт смертельной пьесы.

Газ начнёт распространяться автоматически после нашей команды и закрытия дверей лифта бриттов. Через десять секунд он заполнит все замкнутое пространство. Он незаметно проникнет в лёгкие врагов, их тела подчинятся его молниеносному воздействию. Сначала — лёгкое головокружение, потом слабость, и, наконец, полное отключение. Они исчезнут в бессознательности прежде, чем поймут, что происходит.

Когда кабина англичан будет вскрыта, Рауль займется прикрытием. Я и Алекс сначала полностью ликвидируем диверсантов SAS, а затем извлечем Лэнгстона. Наш путь — на крышу, где Сергей уже будет ждать со специальным парашют для BASE-джампинга. Грузовая кабина лифта наш джокер. Хакер припаркует ее рядом с лифтом англичан. Грузовой лифт станет нашей опорной точкой, для выхода на эвакуацию. Неизвестный и тихий сообщник в нашей смертельной игре, который будет незаметной, но жизненно важной частью плана.

Что дальше? Парашют ZP от Apex BASE — бесшумный инструмент побега, способный спасти нас всех за считанные секунды. Никакого шума, только свободное падение. Он практически невесомый, незаметный, идеально подходит для того, чтобы покинуть зону риска пристегнув к Сергею нашу законную добычу — Лэнгстона. Можно было бы использовать и вертолёт. Но он слишком громкий, вызывающий, привлечет лишнее внимание. Мы все исчезнем, пока враги будут утопать в созданном нами дерзком хаосе.

Я перебирал план снова и снова, выискивая слабые места, задавая себе одни и те же вопросы. Лэнгстон — опытный противник. Его люди — элита SAS, привыкшие действовать в ситуациях, где ставки высоки. Но в этот раз я намерен отнять у них их главное преимущество — контроль. Они будут действовать по отработанным шаблонам, а я — нарушу их привычный порядок.

На долю секунды я задумался: а вдруг что-то пойдёт не так? Но этот страх был тут же вытеснен холодным расчётом. У меня не будет второго шанса. Все детали должны быть идеально согласованы, как часы. Но уверенность держала меня на плаву. Я знал, ради чего рискую. Ради того, чтобы однажды их карты оказались на моём столе, а я знал их прикуп.

Мы играем в сложнейшую партию против лучших из лучших. Но если я сделаю всё правильно, то они не успеют понять, что исход был уже давно предрешён в эндшпиле. Сражение, в котором они проиграли ещё до того, как сделали первый ход.

Утренний восход зимнего утра не предвещал ничего хорошего. Бледное солнце тщетно пыталось пробиться сквозь пелену коричневато-серого тумана, который смешался с дизельным дыханием грузовиков, пропитывая воздух тяжёлым удушливым запахом гари. Запутанная позёмка била одиноких прохожих в лицо мелкими острыми иглами снега, заставляя щуриться и прятать руки в карманы. Едкое першение в горле сменялось тяжёлым, надрывным кашлем, словно воздух был напитан невидимой горечью зимнего смога. Всё вокруг казалось тусклым, промёрзшим и лишённым жизни.

— Шеф не стоило открывать окно! — тусклый сонный голос Алекса уже начинал раздражать.

Он вел себя как непослушный десятилетний пацан. Вроде и вырос из ползунков, но так и остался в гольфах и коротких штанишках. Всю предыдущую ночь он отстаивал свою позицию касательно прямой атаки офиса британцев. И как такое могло прийти ему в голову, я никак не мог понять. Самое ценное, судя по его воспаленному мнению, было следующее предложение: атака офиса англичан боевым вертолетом.

В тот самый момент, когда он красочно расписывал преимущества воздушной атаки, я мысленно представлял его в образе Нео из первой серии «Матрицы». Помните этот момент — один из самых ярких и знаковых в фильме. В ней Нео и Тринити используют вертолет для спасения Морфеуса, который был захвачен агентами. Тринити управляет вертолетом, в то время как Нео стреляет из минигана по офису, аккуратно избегая попадания в Морфеуса.

Я это живо себе это представил, заменив Нео на Алекса, а Тринити на Жанну. Любовь почти таже самая… Мысленная визуализация этой сцены яркими образами, пробегающая пред моими глазами вызвала у меня непроизвольную улыбку. Я уже пол уха слушал горячую речь заместителя и недолго думая резко перебил его,

— Хорошо, полковник! Вертолет, пулемет! Что еще? Я себе представил. Зрелищность еще та. А ты ничего не забыл. Центр города. SAS вооруженный до зубов!

— И что тут такого, шеф! Зато быстро и без потерь. Я с испанцем в вертолете, благо он умеет управлять, а вы с Серегой заходите через парадные двери и, как говорится, се ля ви! — мой заместитель еще не уловил нотки моего сарказма.

— Нет, Алекс, се ля ви в таком случае точно не будет. Если даже принять твой план за основу, отбросить способности спецназа к обороне, то как быть нам с Сергеем, при входе как ты говоришь, через парадные двери.

— В смысле как быть! — взъерепенился мой заместитель,

— Охрана будет занята нами, а вам останется покрошить в салат оставшихся в живых! — его тон был безапелляционен.

Полковник был полностью уверен в своей правоте и казалось, что нет ничего на свете, что может поменять его уверенность.

— Напомни мне, Алекс, где находится центральная дверь офиса? — задал я каверзный вопрос, который слегка смутил разгоряченного заместителя.

— Ну, — он сделал паузу задумался и продолжил,

— Напротив окна! — это было то резюме, которого я так терпеливо ожидал.

— Какой ты молодец! — едкость моего голоса стала ядовитой,

И я резко подвел неожиданный для моего друга неутешительный итог,

— Мы с Серегой в дверях, а ты ровно напротив разносишь окно, офис и нас заодно. Ну просто охренеть какая картина. Тут точно нужна съёмочная группа, замедленная съёмка, которая запечатлеет стильный и эпичный финал нашей группы.

— Чур, я не буду Тринити! — резвое сопрано гортанно прозвучало в затхлом воздухе бетонной комнаты, отразилось эхом от стен и исчезло где-то в глубине нашего каменного лабиринта.

— Командир, ты прав! План Алекса действительно лажа? — поддержала меня Жанна, бросив многозначительный взгляд в сторону виновника спора.

— Ну не знаю, — подал свой «волшебный» голос Рауль.

— А мне понравился!

— И чем же?! — аналитик с возмущением разглядывала слегка оторопевшего от её напора испанца.

Рауль смутился, привстал со стула и, переминаясь с ноги на ногу, подошёл ближе к Алексу, словно ища у него поддержки. Со стороны это выглядело так, будто маленький котёнок пытался найти защиту у тигра. Набравшись храбрости за спиной своего «Шерхана», он скрестил руки на груди и решительно бросил вызов Жанне:

— Мы вертолётом быстро вынесем офис и закончим операцию. Может, шефу и Сергею входить-то не придётся. Мы с Алексом сами справимся.

Рауль поджал губы, явно полагая, что сказал что-то умное.

— Рауль, не неси ерунду! Какой вертолёт? Когда ты в последний раз сидел за штурвалом? Год назад? — жёстко спросил Сергей, делая шаг вперёд.

— Прямой вопрос: сколько тебе надо времени, чтобы облетать новую птичку, на которой ты планируешь выполнить задание?

— Ну… — Рауль задумался, его взгляд заметался по комнате, как у школьника, пытающегося вспомнить забытый ответ.

— По-хорошему дня два-три…

— Вот-вот. Что и требовалось доказать, — Сергей хмыкнул, устало покачав головой.

— Акция назначена на послезавтра. Подготовленного пилота нет, вертолёта нет и пристрелянного пулемёта тоже, как я понял, нет. Ничего нет. Одни амбиции, Алекс. Только амбиции.

Сапёр успокаивающе поднял руки, словно сглаживая напряжение в воздухе:

— Давайте уже думать холодной головой. Согласен, что план шефа тяжёлый в исполнении, но он хотя бы реален. Что с того, если мы, предположим, вынесем к чертям весь офис? Да, покрошим британцев, но своей цели — флешки — не достигнем. Кто из нас знает, где она?

— Макс! — Сергей окликнул хакера, который в этот момент развлекался на просторах даркнета.

— Да не слышит он, в наушниках, — уточнила Жанна.

Сапёр в два прыжка оказался рядом с увлечённым айтишником, сорвал с него наушники, отбросив их в сторону, чем вызвал удивлённый и взбешённый взгляд. Макс вмиг стал похож на королевскую кобру альбиноса, готовую к атаке.

— Слышь, Серый, а полегче нельзя? — хакер недовольно поднялся и, шаркая ногами, поковылял к углу за наушниками, при этом негромко матеря сапёра.

— Макс, что ты там бормочешь? Я спросил — ты знаешь, где эта грёбаная флешка?

— Не знаю! — рявкнул хакер, обернувшись.

— И никто не знает!

Он остановился у своего стола рядом с компьютерами упорно шелестящими своими вентиляторами, обвёл всех раздражённым взглядом, и, убедившись, что его слова попали в цель, продолжил:

— Я всё прекрасно слышал. Согласен и с Жанной, и с тобой, идиот. — Макс резко бросил взгляд в сторону Сергея, а потом на притихшего Рауля.

— План Алекса и Рауля — фуфло. Иначе не скажешь. Нам некуда деваться: без информации от Лэнгстона мы флешку не найдём. И походу… — он сделал эффектную паузу, чтобы привлечь внимание,

— Её в офисе нет!

— В смысле — нет?! — я сорвался с места.

Повисло молчание. Все переваривали услышанное, осознавая, что задача стала ещё сложнее

— Извини, шеф, не успел доложить. Пока вы тут вместе с Алексом мерялись своими членами, я получил информацию, что эти данные уже где-то в Англии. Более точно нам сможет сказать наша с вами цель, — Макс кивнул в сторону экрана, на котором маячила наша цель — Лэнгстон.

— Я лично работать, а вы продолжайте меряться, — бросил он, направляясь к своему месту.

Он с разбега влетел в свое теплое кресло и обернувшись ко мне кратко резюмировал,

— Вас, шеф, это соревнование не касается.

Наушники вновь заняли своё место на голове хакера, и он погрузился в цифровую пучину.

— Так, подведём краткий итог, — я обвёл взглядом команду, теперь выглядевшую куда более собранной.

— Работаем по моему плану. Сергей и Рауль, на вас — парашюты, доставка оружия, плюс монтаж системы газовой атаки. Не позже двух часов ночи доложите о готовности. Алекс, ты отвечаешь за подготовку оружия и транспорт. Три машины — минивэна у офиса и три — джипа — в точке приземления. Жанна, свяжись с метеослужбой, узнай прогноз на вечер и рассчитай точки приземления для Сергея с грузом и для нас. Сообщи всё это полковнику. Проверь с Максом связь и доступ ко всем системам высотки. Доклады по готовности не позднее пяти утра. Всё понятно?

— Так точно! — прозвучал бодрый унисон мужских голосов.

Я перевёл взгляд на Жанну, которая слегка улыбнулась и нетерпеливо взмахнула руками:

— Да поняла я, шеф! Всё будет, окей! Не переживайте.

Операция, которую мы подготовили, началась спокойно и размеренно. Я сидел в машине приоткрыв глаза и снова пытался вернулся в реальность наступившего утра. Алекс уже не бубнил, а спокойно и размеренно наблюдал за входом в офисное здание, поминутно заглядывая в раскрытый планшет и делая какие-то пометки.

— Случилось что-то? — я посмотрел на моего зама медленно сверяющего какие-то данные с записями его бумажного блокнота.

Эта его странность в начале нашей совместной деятельности меня слегка раздражала, однако однажды взглянув на его записи я понял, что там черт ногу сломит.

— Спи, Валера, все нормально. Лэнгстон прибыл пять минут назад

— Ну, и почему ты меня не разбудил? — в моем голосе звучала еле скрытая тревога.

— Шеф, успокойся все под контролем. Ты всю ночь не спал. Так я подумал, какого беса тебя по такому мелочному поводу тревожить. Сам справлюсь. Слушай, поспи ещё, у нас весь вечер и бессонная ночь впереди.

Я удовлетворенно заерзал на пассажирском сидении, пристраивая свое изнеможденное тело и закрывая глаза с удовлетворением подумал: «Молодец, Алекс. Что ни говори, но заботу и мастерство у него не отобрать.» Уставший мозг ещё цеплялся за путающиеся остатки действительности, продолжая делать ленивые, почти уже спящие выводы: «Действительно, какого черта. Хрен с этим Лэнгстоном. Приехал — и ладно. До начала операции время ещё есть, а мне правда надо поспать.» Я молча провалился в бездну — без чувств, без сновидений.

Я проснулся от того, что резко хлопнула дверь минивэна. Приоткрыв глаза, я увидел, как суетится вновь прибывший хакер, пытаясь устроиться на заднем ряду сидений. Я ухмыльнулся, увидев его суетливую, полноватую фигуру, которая пыталась втиснуться на сидение в стильном китайском пуховике. Он был похож на шар для боулинга, такой же крепкий, но огромный.

Кое как, с учетом чуть слышных матов, ему удался этот гимнастический кульбит и теперь он пыхтел в душном салоне пытаясь разложить то тут, то там свою аппаратуру.

— Что ты здесь делаешь? — этот вопрос меня вывел из себя,

— А где Жанна? Я же сказал вам оставаться в бункере!

— Шеф, успокойся! — негромкая речь моего заместителя привела меня в чувство.

— Это я распорядился!

— Зачем, Алекс? Что не так? — мой вопрос сейчас был явно к месту.

— Жанна вышла на связь, там в бункере не устойчивый контакт нашей аппаратуры и офисного центра! — голос полковника был тих и убедителен.

— Макс! В чем дело? — обернулся я к нашему айтишнику

— Не знаю шеф. Думаю, что бриты начали глушить систему. Возможно, они что-то знают. — хакер был немногословен.

Он не поднимая глаз настраивал аппаратуру, пытаясь не обращать на нас с Алексом внимания. Мы непонимающе переглянулись с полковником.

— Ты не в курсе в чем дело? — я пристально посмотрел на своего зама.

— Валера, откуда я могу знать. Может снова утечка?! — вибрация в голосе Алекса явно выдавала его внутреннее напряжение.

— Что будем делать, шеф! — его тональность выдавала начало непроизвольной паники.

Я его прекрасно понимал. Наша акция, хотя и была тщательно продумана, но в подготовке ее мы, возможно, допустили ошибку.

— Макс, покажи офис и передай мне наушники, я послушаю.

Айтишник ни слова не говоря протянул мне свой рабочий планшет и передал, свои еще теплые наушники. Я поманил пальцем полковника и молча передал один наушник ему,

— Алекс, смотрим и слушаем внимательно!

И хотя нас с полковником, почти уже била нервная дрожь в ожидании провала операции, в офисе англичан все было, как всегда. Немногословный Лэнгстон по-прежнему вяло вчитывался в документы, неохотно заглядывал в экран стоящего перед ним монитора и ни о чем беседовал с персоналом, который изредка заглядывал в его кабинет.

Так прошло более часа. Нервный тик, который распоясался на наших с Алексом лицах, постепенно уступал свое место спокойствию и уверенности, что наш план пока, что не раскрыт.

— По-моему, все как всегда? — я вопросительно посмотрел на притихшего полковника.

— Да, шеф, по-моему, ты прав. Но с чем связана потеря дистанционного контроля, ума не приложу? — Алекс вдумчиво разглядывал экран планшета нервно сжимая свои мозолистые руки в огромные кулаки.

— Шеф, можно мне планшет! Я нашел причину! — радостный голос айтишника привел нас в чувство подав призрачную надежду.

— Вот, смотрите! — хакер снова протянул нам с Алексом планшет.

Он уверенно улыбался довольный найденной разгадкой.

— Сбой электрики на районе. Резкий скачек напряжения на электростанции. Это просто цепная реакция защиты аппаратуры всего офисного здания. У них пропало напряжение, пока вы спали. Они перешли на генераторы. Когда же питание подали снова, защита полностью на включение не сработала. Но пока я ехал сюда, судя по всему, все пришло в норму. — Макс счастливо улыбался, разглядывая явное удивление, которое плясало нервную чечетку на наших с полковником лицах.

— Мне, что обратно ехать, на базу? — вопрос хакера был неожиданным.

— Куда ты собрался, скоро начало операции. Сиди уже здесь! Я прав, командир? — подвел итог мой заместитель.

— Согласен, не хрен тебе сейчас никуда шастать. Связь с Жанной устойчивая? — я внимательно смотрел на довольного Макса, который, сняв с себя объемную куртку, удобно устроился в тесном кузове машины.

Я продолжил:

— Насколько я помню, ты еще и неплохой водитель. Так вот, перед началом заварухи, высадишь нас с Алексом в подземном паркинге и бегом на место встречи. Ехать туда не долго. Так что контролировать систему будешь с точки эвакуации. А ты что думаешь, Алекс? — я живо повернулся в сторону молчаливого полковника.

— Думаю, что это небольшое происшествие и изменение плана, только сейчас на пользу, — резюмировал он и добавил,

— Давай шеф одеваться, скоро начало операции!

Вчера поздно вечером, в нашем глухом подземелье, возник спор. Алекса волновал вопрос, как наша группа ликвидации проникнет в офисный центр. Казалось бы, вопрос не стоил и выеденного яйца, но только не в этом конкретном случае. Любой засвет группы в начале операции мог стать неминуемым провалом.

Обсуждение было не долгим. Сразу отмели форму полицейских хотя бы потому, что это гарантировано привлекало взоры не только администрации самого здания, но могло особо впечатлить наших противников. Они бы точно не спускали тогда с нас глаз. Однако обслуживающий персонал или сотрудники клиринговых компаний, особого внимания ни у кого не вызывали. Тем более, что как мы заметили, в ходе наблюдения, практически каждая фирма, арендующая даже самый скромный офис, выбирала себе уборщиков самостоятельно.

Этим открытием мы и решили воспользоваться, благо возможность арендовать автомобиль с комплектом оборудования, не представлял труда. Таким образом мы и получили все три минивэна, причем взяли их у трех разных поставщиков услуг. Еще вчера вечером Рауль и Сергей доставили в офисное здание оружие, парашюты и самое главное установили ночью на крыше офисного лифта бриттов газовую бомбу.

Вся подготовка была завершена и оставалось только одеть униформу клиринговой компании, взять в руки тележки с инструментом, подняться на двадцать пятый этаж и устроить небольшой контролируемый пожар. Еще вчера вечером, мы приняли решение ничего не поджигать, а воспользоваться парой, тройкой дымовых гранат M83 TA.

Следуя измененному плану, мы посалили за руль хакера и спустя пятнадцать минут не спеша въехали на подземный паркинг. Темнота и отсутствие работающих видеокамер были нам на руку. Мы сидели в арендованной машине, обдумывая последние детали операции. Алекс снова внимательно изучал планшет, отслеживая движение охраны и сотрудников здания. В его руке покачивалась зажигалка, которой он нервно щёлкал, словно проверяя, готов ли сам к началу смертельного шабаша.

— Макс, как только мы выйдем, сразу же выезжай на место встречи. Ты помнишь где это? — я внимательно посмотрел на молодого увальня, который с улыбкой гладил руль своего нового рысака.

— Шеф да помню я все. Не переживайте!

Алекс приподнялся со своего сидения и, толкнув меня в плечо, тихо спросил:

— Готов, Валера?

— Готов-то готов, — пробормотал я, поправляя униформу клининговой компании и оглядывая тележку, нагруженную нашим оборудованием.

— Только бы всё пошло по плану.

Алекс усмехнулся, не отрывая взгляда от экрана планшета хакера, приоткрыл дверь минивэна. Пути назад уже не было. Не знаю кого я пытался успокоить в этот момент себя или своего заместителя. Выбравшись на божий свет из кузова тесного автомобиля, я тихо запричитал, как мантру:

— Надо расслабься. Главное — не торопиться. Не будем спешить — не спалимся. Никакой суеты.

И обернувшись к смеющемуся надо мною Алексу добавил:

— Придется нам с тобою, на старости лет, поработать уборщиками.

— Ну, уборщиками, так уборщиками — подвел краткий итог полковник выкатил из машины обе алюминиевые тележки.

— Дымовые шашки у тебя? — этот вопрос сейчас меня волновал больше всего.

— Надеюсь ты их проверил? — я смотрел на Алекса, который нырнул с головой в закрома своего личного клирингового транспорта.

— В полном порядке, шеф. M83 с серым дымом, плюс добавил красные и чёрные пирошашки для эффекта пламени. — его голос звучал откуда-то снизу.

Но вот он уже выпрямился и оценивающе взглянув на меня добавил:

— И чего мы с тобою нервничаем. Ведь не впервой. Тем более охраны здесь внизу нет. А британцы скорее всего ничего не заподозрят. Поднимемся на 25-й, быстро раскидаем закладки. — закатив мечтательно глаза продолжил:

— Затем съездим за оружием и Раулем. Потом активируем дистанционный запуск дымовых шашек и спокойно свалимся на спящий, я надеюсь, SAS.

Я взглянул на него с лёгкой усмешкой:

— Ладно, заканчивай мечтать, поехали уже работать? — но полковник словно меня не слышал.

Он стремглав несся к шахте лифта еле удерживая в своих руках трясущуюся, словно от падучей, тележку.

— Алекс, заканчивай бежать. Где ты видел уборщиков, несущихся на работу, как подорванные? — окликнул его я.

— Эй, мы просто старательные работяги, — хмыкнул полковник, ускорился и добавил,

— Пусть все думают, что мы к уборке подходим с душой.

Мы, запыхавшись от смеха и ненужной беготни по бетонке гаража, вкатили тележки в лифт и нажали кнопку «Подвал — 25 этаж». Кабина лязгнула дверями и с мягким гудением начала подниматься. Внутри было тихо, лишь изредка слышался слабый скрежет давно не смазанных колёс тележек.

— Слушай, а вдруг администрация здания заметит, что мы поднялись на 25-й, а не остановились, сначала на нижних офисах? — спросил я, глядя на панель с прыгающими цифрами указателей этажей.

— Не парься, тут так всегда, — спокойно ответил Алекс.

— Мы поднимаемся, как обычные клинеры. Я же говорил тебе, что здесь нет постоянного персонала уборщиков. Кто будет обращать на нас внимание? За время наблюдения мы с Максом засекли от силы пару человек, которые здесь были несколько раз. — полковник все же заметно нервничал, скрипя тележкой.

— Персонал по уборке сейчас меняется практически каждый день, — продолжал убеждать Алекс,

— Наблюдение, как ты знаешь установлено. Жанна все контролирует. Если, что, то она или Макс нам подадут сигнал.

Лифт, резко взвизгнув, остановился на 25-м этаже. Двери, на удивление, плавно открылись, и мы оказались в тесном и пустом коридоре, освещённом тусклыми лампами дневного света. Никого. Всё пока шло по плану.

— Давай быстрее, — шепнул я, выкатывая тележку из лифта.

Алекс энергично толкнул свою повозку и последовал за мной. Не особо торопясь, мы двинулись к ближайшему техническому помещению, чтобы установить дымовую шашку.

— Первая на месте, — буркнул Алекс, доставая из сумки дымовую гранату и крепя её к вентиляционной решётке.

И внимательно осмотрев, деяние рук своих, удовлетворенно констатировал:

— Через вентиляцию дым разойдётся по всему этажу, а потом начнёт подниматься вверх.

— Хорошо, — подтвердил я, проверяя таймер на дистанционном пульте.

— Через три минуты после активации будет густой дым, через пять — вся система сработает на пожарную тревогу. Пошли дальше.

Следующую шашку мы установили в углу коридора, возле запасного выхода. Я посмотрел на часы: прошло меньше двух минут.

— Быстрее, Алекс, времени в обрез, — торопил я его, доставая следующую гранату с красным дымом.

— Здесь главное — эффект пламени. Красный дым даст нужную картинку для камер наблюдения.

— Не учи учёного, шеф, — пробормотал полковник, закрепляя очередную металлическую шашку.

— Всё будет в лучшем виде.

Через пять минут мы закончили установку всех дымовых имитаторов. Я проверил сигнал связи с Максом:

— Макс, слышишь? Ты на месте? — судя по времени он должен был быть в точке нашего прилета.

— Да, шеф, на месте. Здесь все спокойно. Как у вас? — мальчишеский голос был на удивление тверд.

— Мы готовы. Будь готов в течении десяти минут к началу операции.

— Вас понял. Десять минут! — вновь раздался в наушнике бодрый голос хакера.

— Всё под контролем. Запускайте свой цирк, я уже подготовил картинку для камер. Как только начнётся дым, переключу на аварийный режим.

— Понял. Алекс, теперь поехали быстро к Раулю, — кивнул я своему заместителю.

— Да иду я, уже иду, — пробормотал негромко полковник, вновь вызывая грузовой лифт и пристраивая около него, уже ставшую не нужной тележку.

— Полковник, да не тули ты ее здесь. На этаже нет никого. Лучше подопри дверь на лестницу. А еще лучше заблокируй ее. Да, заодно захвати и мою. — я живо подтолкнул алюминиевый агрегат в сторону заместителя.

Когда приехавшая за нами кабина тронулась вверх, Алекс удовлетворенно вздохнув, отметил:

— А, что, шеф, хорошая идей заблокировать лестницу. По крайней мере, долго будут думать, что же там горит.

Полковник усмехнулся и одобрительно похлопал меня по плечу.

Через десять минут облаченные в черные доспехи спецназа и вооруженные до зубов мы были готовы начать атаку.

— Все готовы? — я внимательно осмотрел Рауля, Алекса и Сергея

Они молча закивали головами.

— Серый, парашюты на местах? — вопрос, судя по моему тону, был просто дежурным.

Лицо затянутое темной балаклавой, сверкнуло карими глазами и снова кивнуло.

— Отлично. Начали, полковник!

Ни слова не говоря Алекс нажал кнопку активации на пульте. Через несколько секунд на экране боевого планшета появились первые клубы густого серого дыма. Затем пошёл красный, а ещё через мгновение добавился чёрный. Издалека это выглядело, словно настоящий пожар охватил весь этаж.

— Всё, ждем отмашку от Жанны и валим, — коротко бросил я, направляясь к лифту.

— Как думаешь, успеем? — спросил Алекс, заходя в кабину.

— Не только успеем, но ещё и посмотрим, как они паникуют, — усмехнулся я, удерживая дверь непокорного лифта.

Спустя пару минут густой серый дым повалил из вентиляционной шахты. Густые и удушливые клубы сперва лениво растекались вдоль потолка, словно набирая силу, а затем резкими толчками начали стремительно заполнять коридоры. Красные и чёрные потоки перемешались, создавая зловещую иллюзию бушующего пожара, заставляя воздух казаться горячим и удушливым. На всех этажах завыла пожарная сигнализация — резкий, пронзительный звук, от которого моментально закладывало уши и перехватывало дыхание.

— Сработало! — коротко бросил Алекс, отводя взгляд от боевого планшета.

На экране замигали красные точки датчиков дыма, сигнализирующие о полном срабатывании системы противопожарной безопасности.

В этот момент офисное здание ожило. На небольшом командном планшете, закреплённом на моей левой руке, мы видели, как коридоры наполнялись паникой. Люди, заметив первые признаки «пожара», нервно переглядывались, некоторые сразу хватались за телефоны, другие вскакивали и стремительно покидали свои рабочие места. На нижних этажах охранники в растерянности пытались связаться друг с другом по рациям, но суета и общее замешательство мешали координации их действий.

— Гляди, как мечутся, — с усмешкой пробормотал Алекс, наблюдая за хаосом на мониторе.

— Началось… — тихо добавил Рауль, нервно поглаживая в нетерпении ствол своего автомата.

— Первый, бриты двинулись на выход! — раздался в наушнике голос Жанны, её негромкое сопрано звучало уверенно и спокойно.

— Так, Серёга, жди нас на точке! А вы чего встали, ждёте особого приглашения?! — резко бросил я, подталкивая подчинённых в створ грузового лифта.

Стальная кабина бесшумно закрыл за нами двери. Мы привычным движением передёрнули затворы готовясь к штурму, а я, тихо пробормотал: «С богом…»

Лифт мягко тронулся и быстро опустился на пятый этаж. Через каких-то тридцать секунд мы уже были на месте. Рауль первым преодолел расстояние до эвакуационной лестницы и, не теряя времени, быстро стянул толстые металлические двери толстыми строительными стяжками. Всё шло по плану. Оставалось только ждать.

Спустя несколько мгновений лифт с англичанами прибыл. Внутри, за мутными стеклянными створками, виднелись фигуры противников. Мы услышали их приглушённые стоны и тяжёлое дыхание. Лифт медленно открылся, и перед нами предстала группа британцев — девять человек. Они едва стояли на ногах, зажав потерявшего сознание Лэнгстона в углу. В моих расчетах не было учтено, что к нам прибудет ровно половина бойцов SAS.

С одной стороны, нам повезло. Они были как сельди в консервной банке. Зажатые в тесной кабине диверсанты просто мешали друг другу. Полубессознательные, с застывшими стеклянными глазами, они казались ошеломлёнными. Лишь спустя пару секунд кто-то из них лениво потянулся за оружием.

Наши с Алексом глушители зашипели одновременно, разрывая тишину глухими хлопками. Бронебойные пули насквозь пробивали тяжёлые жилеты, разрывая мягкую плоть и оставляя после себя лишь кровавые пятна. Никто не успел выстрелить в ответ. Не прошло и минуты, как все было кончено.

— Рауль, Алекс, хватайте эту спящую тварь, — указал я на обмякшего Лэнгстона.

— И бегом его к грузовому лифту, Макс держит его на готове.

— Принял! — коротко бросил Алекс, подхватывая пленника под руки.

Команда была выполнена чётко и без нареканий. Я же остался, чтобы зачистить лифт. Звук лязгающего затвора, короткие, едва слышные хлопки глушителя, контрольные выстрелы в головы поверженных противников. Какие-то десять секунд и лифт наполнился тяжёлым запахом пороха и металла. «Бушмастер» выплюнул последний патрон, оставив после себя кровавое месиво, но мне было уже всё равно.

— Всё чисто, идём! — бросил я в рацию и бегом устремился вслед за Алексом и Раулем.

Сердце рваными ритмами выскакивало из груди. Чувство напряжения стремительно нарастало. Умом я понимал, что основная часть плана выполнена. Однако, основной инстинкт диверсанта, выращенный годами, упорно твердил, что расслабляться еще рано. Наши тела были залиты адреналином, как кувшину вином, под самое горло. Мы стремительно двигались к грузовому лифту, где нас уже ждал Сергей.

Четыре тени на крыше мироздания двигались почти в унисон. Мы уже не спешили, когда помогали Сереге закрепить на его парашютной системе Лэнгстона, завернув его в плотную пластиковую плёнку, словно бесценный трофей.

— Пошёл! — скомандовал я, наблюдая, как Сергей активирует парашют.

Мы стояли на краю пропасти, сердца бешено колотились. Ветер хлестал лица, а внизу зевала тёмная бездна. Угольный купол уносил вдаль наш бесценный груз. Без лишних слов мы, как чёрные стервятники, обманувшие смерть, сорвались вниз, ощущая резкий холодный воздух, обрушившийся на нас ледяным потоком. Купола парашютов раскрылись почти одновременно. Темные полотнища мелькнули на фоне сумеречного неба, скрывая нас в темноте густеющей ночи.

Вдали, сквозь плотную завесу морозного тумана, всё ещё виднелись клубы густого красно-чёрного дыма. Где-то вдали продолжали выть сирены, но для нас всё уже было позади. Мы только что вырвали ядовитые зубы у британской разведки, оставив за собой хаос и панику.

Мы летели, скользя по замерзшему вечернему воздуху, чувствуя сладкий привкус победы.

Глава четвертая

Чёрные тени, невидимые и бесшумные, неслись на антрацитовых парусах, оставляя за собою поверженных врагов. Набегавший зимний ветер гудел в ушах и резал лицо, пробираясь под защитный шлем. Мрачный, разрушенный город подо мной, с этой высоты, казался уснувшим великаном. Остовы зданий напоминали призраков былого величия. Но в этот момент всё это было лишь декорациями к нашей победе. Я чувствовал, как сердце всё ещё бешено колотится в груди, но это уже не от страха или напряжения — это был адреналин вперемешку с гордостью. Мы сделали это.

Сквозь сочный ночной туман я видел, как чуть ниже меня скользят силуэты моих людей — Алекса, Рауля и Сергея. Каждый из них был сегодня на высоте, чётко выполняя свою задачу. Никто не дрогнул в момент, когда всё могло пойти не так. Время словно замедлилось, и я позволил себе на краткий миг почувствовать удовлетворение. Эта операция была рискованной, но мы прошли её безукоризненно. Я ощущал гордость за каждого из них.

Школьный стадион приближался быстро. Давно забытый всеми, он выглядел, как мрачный оазис среди руин. В последний раз проверив высоту и положение тела, я мягко потянул за стропы. Купол парашюта послушно замедлил падение, и через несколько секунд мои ноги коснулись земли. Приземление оказалось почти идеальным — ни резкого удара, ни потери равновесия. Я быстро собрал парашют — старая привычка диверсанта. Подняв взгляд, я заметил, как парни один за другим спокойно заходили на посадку. Вот и последний из них — Рауль пробежал по стёртому заснеженному полю и, остановившись, щёлкнул замками лямок, сбрасывая с плеч вмиг отяжелевший парашют.

Алекс выпрямился, бросил на меня быстрый взгляд и слегка кивнул — без лишних слов, без пафоса, но этот кивок говорил многое. Он знал, что справился, и знал, что я это понял.

— Отличная работа, — бросил я негромко, но с весомой интонацией, чтобы каждый услышал. В таких моментах похвала важнее, чем кажется.

Рауль снял шлем, его лицо светилось усталостью и скрытой гордостью.

— Чистая работа, шеф. Быстрее, чем я ожидал, — сказал он с улыбкой, протирая руки, всё ещё дрожащие от напряжения.

Сергей нервно потирал руки, сбросив в нетерпении с себя и парашют, и укутанного в кокон Лэнгстона. Он внимательно осматривал тёмные трибуны, чтобы убедиться, что мы не привлекли нежелательного внимания. Его уверенные движения и сосредоточенный взгляд говорили о том, что он всё ещё «в игре» — пока мы не окажемся в полной безопасности, он не расслабится.

Я обвёл взглядом своих людей, чувствуя, как тепло гордости за них разливается по телу, оттеняя контраст ледяного воздуха. Но вместе с этим ощущением где-то внутри сидело глухое беспокойство. Мы выиграли бой, но до полной победы ещё далеко. Шум сирен, который доносился с другой стороны города, напоминал о том, что нас уже ищет полиция, а враг мог уже прийти в себя. Мы могли успеть незаметно ускользнуть, а могли нарваться на засаду. Расслабляться сейчас было рано.

«Мы знали своё дело, каждый из нас сегодня был лучшим в своём ремесле. Мы крайне неприятно удивили британскую разведку. Скорее всего, в далёком Лондоне ещё долго будут гадать, как всё произошло», — подумал я, поправил ещё тёплый автомат и направился к трём припаркованным под разбитыми трибунами джипам.

— Парни, сворачиваемся, грузимся. Наслаждаться будем потом, дома. Сейчас выдвигаемся на базу, — скомандовал я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно и спокойно, скрывая охватившее меня чувство триумфа.

— И да, не забудьте погрузить это чучело, — добавил я, с едва заметным сарказмом, ткнув носком берца в бесчувственное тело Лэнгстона.

— Ему ещё предстоит ответить на несколько вопросов.

Мы быстро собрали снаряжение. Сергей вместе с Раулем осторожно уложили связанного пленника в багажник одного из джипов. Алекс проверил оружие и оборудование. Убедившись, что всё готово, мы заняли свои места. Чёрные монстры, взревев моторами, устремились прочь от стадиона, оставив за спиной едва заметные следы на холодной земле. В зеркале заднего вида мерцали огоньки далёких сирен, растворяясь в густом тумане ночи.

Ночь обволакивала город густым мраком, лишь тусклые огоньки далёких фонарей еле пробивались сквозь плотный туман. Покосившиеся остовы зданий цеплялись за горизонт, как осколки чужого мира, пока джипы беззвучно скользили по пустынным улицам. Морозный воздух в остывших кузовах несущихся прочь внедорожниках окутывал всё вокруг тонкими клубами пара, струившимися из наших разгоряченных тел, словно предвещая скорую бурю, которую нам ещё предстояло встретить лицом к лицу.

Через час мы уже были в бетонном бункере на нашей базе. Потерянное величие военной мощи растерзанного войною государства, пряталось в глубине соснового леса над которым время было не властно. Высокие, стройные сосны, растущие почти вплотную друг к другу, образовывали естественный зелёный купол, скрывающий нас от посторонних глаз. Игольчатый ковёр из опавшей хвои заглушал шаги, создавая странную тишину, которую лишь изредка нарушал шёпот ветра в вершинах деревьев и редкие крики лесных птиц.

Невысокие строения с облупившейся краской, едва выделялись на фоне окружающего леса. Дорога давно заросла мхом и травой, оставляя узкую полоску для машин, которую можно было различить с большим трудом. Эти бурые остатки колеи постоянно сливались с лесным пейзажем и колючим кустарником, который заполонил весь двор. Летом всё вокруг покрывал тонкий слой лесной пыли, словно природа пыталась стереть следы человеческого присутствия, а зимой позёмка, вырвавшись на свободу, закидывала дышащие на ладан строения изморосью и снегом, добавляя обветшалости этому месту.

Главное строение базы — бункер — располагался в центре заброшенной территории. Его массивные двери из армированной стали, покрытой вечной ржавчиной, были почти незаметны. Искусственно созданный холм прикрывал убежище, уходящее глубоко под землю со своими невидимыми тайнами. Визуально наша база не охранялась. Редкие гости, которых нам приходилось ловить и арестовывать, вряд ли долго размышляли над отсутствием охраны базы — для них всё заканчивалось слишком быстро.

Следуя мудрому правилу, что бережёного бог бережёт, мы расставили по периметру мины-ловушки, а скрытые камеры, установленные с избытком, прятались в колючих кустарниках и маскировались ветвями деревьев. Эта сумасшедшая идея Макса позволяла нашему искусственному интеллекту обеспечивать безопасность нашего убежища самостоятельно.

Тусклый свет лампы, висящей под низким потолком, едва освещал металлические держатели боеприпасов впаянных в железобетонные стены старого подземного бункера. Воздух в комнате был спертый, с легким запахом сырости и ржавчины. Когда-то здесь, в этих бетонных укрытиях, хранили ядерное оружие, но теперь это место стало секретной базой «АРЕС» -идеальной локацией для допроса. Никаких окон, никакой лишней связи с внешним миром — только бетон, холод и полное ощущение безысходности.

Посередине комнаты стоял стальной стол, окрашенный зеленой масляной краской. Ее жирные подтеки почему-то привлекали мое внимание, не давая сосредоточится на нашем госте. Его тело было завернуто в полиэтилен, как труп, который вот-вот собираются выбросить. Алекс и Рауль армированным скотчем тщательно примотали его к этому железному изваянию, которое вдобавок ко всему было еще и измазано липким и вонючим солидолом.

Эдвард Лэнгстон, руководитель британской резидентуры МИ6 в столице моего государства, был известен своим аналитическим складом ума и безжалостной эффективностью. Он умел быть обаятельным и дружелюбным, если того требовала ситуация, но за этой маской скрывается жесткий прагматик, который без колебаний приносил в жертву чужие жизни ради выполнения миссии.

Я неспеша пододвинул к столу два стула. На один присел сам, на второй жестом показал полковнику.

— Нет, Валера, я пока постою. Как-то спокойнее так себя чувствую. — пробормотал неуверенно мой заместитель, внимательно разглядывал добычу,

— Честно, шеф, до конца не верил в успех операции. Но признаю, был не прав. Такой трофей! Это реальный успех. Представляю сейчас панику на набережной Альберта, — и Алекс удовлетворенно ударил кулаком по спящему кокону.

Пластиковая мумия уже начинала приходить в себя. Наш новый подопечный морщился, пытаясь сделать вдох, но остаточные пары десфлурана, которым мы его отравили, всё ещё слегка затуманивали его сознание.

— Дышит, — коротко бросил полковник, стоя неподалёку.

Я заметил, что когда он нервничал, то всегда в руках держал свою старую серебряную зажигалку, которой нервно щёлкал, изредка бросая взгляд на Лэнгстона.

Я молча сидел напротив пленника, скрестив руки на груди. В комнате было довольно холодно, но мне это нравилось. Холод дисциплинировал и делал атмосферу ещё более гнетущей.

Разведчик зашевелился и попытался открыть глаза. Его взгляд был мутным, но уже осмысленным. Он понял, что происходит, и попытался что-то сказать, но вместо слов вырвался только слабый хрип. Я встал со стула и сделал шаг вперёд, чтобы привлечь его внимание.

— Доброе утро, Эдвард, — произнёс я спокойно, но с лёгким нажимом на каждое слово.

— Надеюсь, ты выспался. Мы ждали, пока ты придёшь в себя.

Резидент МИ6 напрягся, взгляд его стал более сосредоточенным. Он дёрнулся, пытаясь освободиться, но полиэтиленовый кокон и клейкая армированная лента надёжно удерживали его тело на поверхности ржавого стола.

— Где я? — прохрипел он с трудом, сжав зубы от холода и слабости.

— В безопасном месте, — усмехнулся Алекс, наконец убрав зажигалку в карман.

— Ну, для нас — это точно. Для тебя — посмотрим.

Я медленно обошёл стол, остановившись за головой пленника. Лэнгстон пытался следить за мной взглядом, но положение, в котором он находился, не позволяло ему разглядеть, что я делаю.

— Ты руководишь резидентурой в этой стране, — продолжил я ровным голосом.

— Мы знаем, кто ты. Нам нужны твои контакты, схемы связи, планы операций.

Лэнгстон тяжело вздохнул, закрыв глаза на мгновение, словно пытаясь собраться с мыслями. Он всё ещё надеялся сохранять хладнокровие, но слабость тела и обстановка играли против него.

— Вы ошибаетесь… Я — простой гражданин… Вы не имеете права меня удерживать, — выдавил он сквозь зубы, с отчаянной попыткой сохранить контроль над ситуацией.

Алекс хмыкнул и прислонился к стене:

— Ух ты, шеф, мы ошиблись. Это просто гражданин, такой же как ты и я! Забавно слышать это от человека, который сейчас замотан в плёнку, как рождественский подарок.

Я шагнул вперёд, вновь оказываясь напротив его лица.

— Эдвард, давай не будем терять время на бессмысленные игры. Ты и я прекрасно понимаем, что тебе сейчас лучше быть откровенным, — я наклонился ближе, чтобы он мог видеть холод в моих глазах.

— У нас, по правде говоря, нет причин держать тебя в живых, если ты не будешь полезен. Так что решай — разговор или долгий путь в забытье.

Резидент замолчал. Видно было, как внутри него идёт борьба. Он оценивал ситуацию, пытался понять, насколько всё серьёзно. Тишину комнаты нарушал только слабый треск пускового реле мигающей лампы и тихий звук капель воды, медленно стекающих по стенам.

— Вы хотите, чтобы я сдал своих людей? — прошептал он наконец, со злостью во взгляде.

— Да, — спокойно ответил я.

— И не только людей. Поверь, через полчаса нашей «интенсивной беседы» ты сделаешь всё, о чём мы тебя попросим.

Наступила пауза. Алекс достал сигару, щёлкнул зажигалкой, но так и не закурил, просто вертел её в руках. Мы оба понимали — это только начало долгой игры.

— Что с моими людьми? — голос Лэнгстона хрипел и, надрываясь, сорвался на фальцет.

— Да не напрягайся ты так, — усмехнулся Алекс, проводя тыльной стороной руки по вспотевшему лицу пленника.

— Все, кто были в лифте, уже мертвы. Остальных, я думаю, уже арестовал полицейский спецназ.

— Скоты, — медленно просипел резидент. Он резко взглянул на меня и добавил:

— Ты, как я понял, «Сноу». Бывший резидент ЦРУ.

Он захлебнулся набежавшей слюной, резко задвигался, пытаясь сбросить обвивавшие его путы. Попытка была отчаянной, но бесполезной. Изловчившись, он плюнул с презрением в мою сторону и, с кривой усмешкой на лице, прошипел:

— Двойной агент! Мы это знали давно. Жалко, что ты поздно попался нам на глаза.

Лэнгстон повернул голову и теперь молча рассматривал Алекса.

— Жалко, — продолжал он, дёргаясь на нашем столе.

— Надо было вас обоих грохнуть заранее. Я вам, подонки, ничего не скажу. Даже не надейтесь. И у вас проблемы. Я всё ещё дипломат. Дипломатический иммунитет никто не отменял. — Британец резко и злобно рассмеялся, кивнув на свои путы.

— Я бы на вашем месте развязал меня и с почётом проводил в мой офис, пока авианосец его величества не вошёл в ваши сраные воды. Хотите рискнуть?!

В его глазах ненависть перемешалась с безумием.

Я пожал плечами, возвращаясь к стулу, развернул его и уселся верхом, положив подбородок на спинку. В голове медленно крутилась мысль о том, что Лэнгстон обладал хорошим аналитический складом ума. Не ужели мы где-то допустили ошибку в своих расчетах?! Рассматривая перекошенное от непосильной злобы лицо пытался оценить и понять базу его уверенности. Да к чёрту его дипломатический иммунитет и эти липовые бумаги прикрытия. Всё это уже не имело никакого значения. Здесь, в этих бетонных стенах, он был просто пойманной крысой, которой некуда бежать. Эта тварь завернутая в полиэтилен, даже не догадывалась, что у меня и моей группы иммунитет и лицензия на убийство. Но возможно британец был где-то прав и все может быстро измениться, как в одну, так и другую сторону. Я резко откинул стул приняв важное для себя решение. Резидент не выйдет из этих мрачных стен живым. Сначала я выжму из него все что он только знает, затем ликвидирую как последнюю сволочь — безжалостно.

Я стоял над пленником со смертельной улыбкой. Всё это время он держался нагло, слишком уверенно. Он еще не знал моих методов допроса, отточенных до совершенства. Скоро его маска, которую он создал с таким неимоверным трудом слетит, оголив его боль.

— Ты знаешь, Эдвард, — тихо начал я, с интересом наблюдая за его реакцией,

— Пока мы здесь беседуем, ваш авианосец Queen Elizabeth с пробоиной левого борта прекрасно горит где-то в доках Военно-морской базы Девонпорт. Забавно, не правда ли? Особенно если учесть, что это не несчастный случай, а моя тщательно спланированная диверсия. Мы не только вырвали тебя из вашего уютного гнезда, но и нанесли превентивный удар, который его величество ещё долго будет вспоминать с горечью. Так что твоя уверенность в дипломатическом иммунитете сейчас выглядит довольно жалко.

Лэнгстон побледнел, но продолжал держать свою агрессивную маску.

— Блефуешь, — процедил он сквозь зубы.

— Думаешь? — Алекс поднёс к его лицу телефон, на экране которого виднелись кадры огня, охватившего корабль, который медленно тонул, заваливаясь на борт.

— Если это блеф, то чертовски хороший, не находишь?

Тишина в комнате стала почти осязаемой. Поверженный британец побледнел ещё сильнее, по виску скатилась капля пота. Его челюсть сжалась, но по лёгкому дрожанию губ я понял, что он начинает осознавать масштаб происходящего. На мгновение в его взгляде мелькнуло что-то похожее на страх, но он тут же постарался спрятать это за холодной маской. Только вот теперь я знал — маска дала трещину. Теперь главное — дожать его. Первый шаг сделан, теперь он — загнанный зверь, и мне осталось только добить его.

Я молча смотрел на распластанное на столе существо постепенно теряющее человеческий облик. При всей его напыщенности и матерости в делах разведки, он оказался слаб. Нам даже не пришлось провести его через интенсивный допрос. Я был слегка растерян и не мог понять куда делся тот опытный и хладнокровный оперативник британской разведки MI6, который был готов без сожаления ликвидировать меня и моих друзей. И если Эдгарс Залитис третий секретарь посольства Латвии, сломался после получения антидота, данному субъекту хватило информации о том, что мы можем достать кого угодно и где угодно.

Я мысленно усмехнулся с удовлетворением посмотрел на ворчливого Алекса и подумал, что мимолетное решение, на «авось» с запуском одиночного дальнего дрона по причалам Девонпорт может принести хоть какой-нибудь успех. Однако, как ни странно, уверенность полковника и мастерство Сергея сыграли свою роль. Чего здесь было больше, трудно сказать, однако «Гюрза» — наш ночной охотник принес свои плоды — авианосец Queen Elizabeth тонул, захлебываясь соленой морской волною.

— Ладно, разговор, мы продолжим чуть позже, — обратился я к англичанину и с остервенением вколол ему в шею порцию барбитурата.

— Шеф, какого хрена? — удивившийся моему поведению Алекс с укором смотрел на меня и на нашу жертву.

Я двинулся к выходу из комнаты, бросив на ходу:

— Пусть спит. А нам с тобою надо кое-что обсудить!

Какая-то промозглость витала в воздухе подземелья. И что меня не удивляло, хоть мы и находились на глубине ста метров от поверхности. Судя во видеомониторингу окружающей местности, январская поземка, как кашалот, перемалывала ослепительно яркий снег, блестевший в лучах зимнего солнца.

— Где Эдгарс Залитис? — спросил я обратив внимание на притихшую Жанну.

— У себя дома, как вы и приказали! — она пытливо смотрела на меня пытаясь предсказать мои дальнейшие шаги.

— Держи его на контроле. Он нам скоро понадобится! Макс! — теперь я повернулся в сторону нашего айтишника,

— Что там с системами наблюдения в офисе англичан?

— Ничего особенного. Тихо! В офисе только два человека. Лично я их вижу впервые, — уточнил хакер внимательно всматриваясь в экран монитора.

— Так, — я посмотрел на Алекса

— Собирайся! Пока вся остальная банда бриттов находится в полиции, нам надо успеть обыскать офис. Думаю, что тяжелую артиллерию брать не будем, обойдемся «Глоками» и глушителями.

— Валера, может не будем торопиться. Давай подождем, хотя бы сутки! — полковник был немногословен в своих предложениях.

— Не думаю, что нам надо ждать. Ни ты, ни я не знаем сколько у англичан осталось спящих ячеек. А что если они их все активируют. Ты готов рисковать нашей группой?! — моему возмущению не было предела,

— Или мы зайдем в офис сейчас, или мы не попадем туда никогда. Так что выбора у нас с тобою полковник нет, — это последнее замечание вызвало у Алекса едва заметное напряжение.

Он замолчал. Я поднялся с кресла и отправился оружейную комнату экипироваться. Обернувшись на молчаливого заместителя, уточнил:

— Так ты идешь?

Алекс нахмурился, явно взвешивая мои слова. Я знал его давно — он всегда привык доверять своей интуиции, а она редко подводила его в критические моменты. Но сейчас страх сделать поспешный шаг был слишком силён. «Слишком быстро, слишком рискованно», — это читалось в его взгляде. Он ещё раз оглядел меня и помещение, словно пытаясь найти последнюю зацепку, которая могла бы оправдать его осторожность. Полковник окинул взглядом немногословных сотрудников, словно искал поддержку и тяжело вздохнул.

— Да иду я, уже иду!

К вечеру мы добрались до полупустого здания офисного центра. Молчаливые сотрудники охраны хаотично двигались по сонному холлу. Они были заняты всем чем угодно, кроме выполнения своих основных обязанностей. Даже когда двое уставших «полицейских» прошли к лифтам, зябко кутаясь от холода, охранники не обратили на нас ни малейшего внимания.

В наушнике привычно звучали команды коррекции — сухой голос Жанны сообщал нам последние данные, полученные командным центром. Остатки вчерашнего адреналина все ещё просачивались в кровь, но чувство эйфории давно исчезло. Осталась лишь привычная будничность, свойственная таким операциям.

Лифт, мерно щёлкая этажами, поднимался вверх, приближая нас к началу новой неопределённости. Рукояти «Глоков», с загнанными в стволы патронами, ещё хранили тепло наших ладоней. Минуты до начала новой акции казались вечностью. Едкий скрип тормозов лифта и тихое «дзинь» открывшейся двери выпустили нас в пустой коридор этажа, где совсем недавно бушевал пожар. Я усмехнулся и бросил взгляд на полковника, который неторопливо подошел к витражу. Он терпеливо стоял у окна, рассматривая на редких прохожих внизу. В свете уличных фонарей они казались мелкими муравьями, вечно спешащими куда-то по своим делам.

Я привычным движением проверил свой «Глок», приоткрыл затвор и, заметив блеск патрона, поймал себя на мысли, что эта мелочь почему-то всегда вызывала у меня чувство спокойствия. Это было как ритуал — проверка перед боем, которая возвращала сосредоточенность.

— Ну что, двинулись, — тихо сказал я, толкнув Алекса, всё ещё задумчиво стоявшего у окна.

Он нехотя развернулся, достал пистолет и проверил фиксацию глушителя.

— С богом, — коротко бросил он и направился к лестнице.

Мы остановились у входа на этаж офиса британцев. Мы так и не пришли к окончательному решению, как будем заходить. Этот факт явной неопределённости беспокоил нас обоих. Каждый из нас привык к чётким планам, но сейчас всё выглядело иначе — приходилось импровизировать, а импровизация всегда означала риск.

— Может, подождём ещё немного? — тихо спросил Алекс, напряжённо сверля взглядом дверь офиса.

— Что-то мне это всё не нравится.

Я посмотрел на него и, заметив его нерешительность, понял: он привык доверять своей интуиции, которая редко его подводила. Но сейчас у нас не было времени на ожидание.

— Нам нельзя ждать. Чем дольше мы тянем, тем выше риск провала! — раздражение в моём голосе было почти осязаемым.

— Заходим сейчас. Все, что двигается подлежит ликвидации, — уточнил я зябко поежившись.

Алекс колебался всего пару секунд. Его напряжённые плечи слегка расслабились, и он тихо вздохнул.

— Ладно, шеф, ты прав. Заходим.

Мы ещё раз проверили оружие и, обменявшись коротким взглядом, двинулись к двери, за которой нас ждала неизвестность.

— Макс, дверь! — скомандовал я, приподнимая пистолет на уровень глаз.

Сухо щелкнул электронный замок, и, не дожидаясь команды, полковник вихрем ворвался в холл офиса, пытливо высматривая добычу. Едко взвизгнула пуля, расщепляя справа от меня деревянную раму картины. Я резко упал на пол, закатившись за стойку администратора, и почти вслепую выстрелил в ответ. Раздался короткий стон — гарант того, что мой выстрел достиг цели.

Приподнявшись на одно колено, я жестом указал стоящему за углом полковнику направление встречной атаки. Алекс кивнул и открыл ответный огонь, прикрывая меня. Этот короткий залп дал мне шанс переместиться на новую позицию, но в окружающей тишине чувствовалась опасность, внезапно появляющаяся из ниоткуда и грозящая неминуемой смертью. Что-то здесь было не так, и я ощущал это каждой клеткой тела. Словно по команде, на нас с Алексом обрушился шторм лязгающих затворов. Миллионы свинцовых брызг разносили в клочья всё вокруг, превращая мебель в груды щепок и выбивая искры из металлических деталей интерьера.

Они нас ждали. И их было много. Прижавшись к мраморной статуе, стоящей на массивном гранитном постаменте, я выругал себя за то, что не послушал Алекса. Полковник был прав — нужно было подождать. Но теперь было поздно. Уже не имело смысла прятаться и надеяться на тихое решение проблемы. Я мельком глянул на Алекса и, не говоря ни слова, показал ему гранату и направление броска. Внутри меня всё ещё оставалось глухое чувство риска, но отступать было некуда. Мы зашли слишком далеко, и теперь оставалось лишь идти вперед. Алекс молча кивнул, пожал плечами и выдернул кольцо.

Две осколочные гранаты одновременно вылетели из наших рук. Мы резко вжались в укрытия, закрыв головы руками. Через секунду всё вокруг заполнил ослепительный свет и грохот сдвоенного взрыва. Осколки шрапнели впились в стены и мебель, выбив облако штукатурки. От взрыва у меня в глазах на мгновение потемнело, но я не стал ждать — рванул вперед, стремясь воспользоваться замешательством противника. В растерянных глазах первого попавшегося британца я даже не успел ничего прочитать, прежде чем мой «Глок» глухо лязгнул и навсегда успокоил его, пробив тяжелый бронежилет. Слева чуть позади послышались выстрелы Алекса. Двое, британцев пытавшихся заползти в недостижимое убежище больше не шевелились.

Их было шестеро. Они нас ждали. Это была подготовленная засада. Однако они совершили фатальную ошибку — один из них не выдержал и выстрелил слишком рано. Если бы он промедлил ещё пару секунд, я бы, возможно, сейчас беседовал с апостолом Петром. Они, идиоты, сгрудились вместе, явно не ожидая, что у обычных полицейских найдутся армейские гранаты. И именно это нас спасло. Смерть ходила рядом, но сегодня ей явно с нами не повезло

Я стоял, тяжело дыша, оглядывая разбросанные по полу тела поверженных врагов, ощущая тяжесть только что законченной схватки. Один из них всё ещё хрипел, цепляясь за жизнь. Периодически он открывал глаза, рассматривая нас помутневшим взглядом, и дрожащими руками пытался снять окровавленный бронежилет. Я расстегнул куртку, достал шприц с промедолом — синтетическим опиоидом, который мог снять боль. В запасе у нас было максимум десять минут. Уйти, не получив нужной информации, было бы глупо. Я наклонился и воткнул шприц в его шею, вводя препарат.

Раненый вздрогнул, но почти сразу его дыхание стало ровнее. Напряжённые мышцы ослабли, взгляд потеплел. Я видел, как боль отступает, уступая место слабой ясности сознания. Он облегчённо выдохнул, расслабившись, и, хоть пока ещё молчал, я понимал — шансы на допрос выросли.

Время шло. Я тяжело вздохнул, чувствуя, как остатки адреналина всё ещё пульсируют в венах. Теперь оставалось ждать — либо ответа, либо новой попытки сопротивления.

— У тебя жизни, судя по ранению, минут на пять. Боль твою я купировал, так что со всевышним встретишься умиротворенным. Надеюсь ты меня понимаешь? — констатировал я вглядываясь в лицо умирающему.

Он понимающе кивнул головою и облизнул свои сухие губы жестом указав на бутылку колумбийского рома чудом сохранившегося на разбитом офисном столе. Я приподнялся, открыл бутылку, и, наклонившись поднес ее к обветренным устам британца. Он жадно припал к тягучей жидкости и с остервенением делал глоток за глотком, явно пытаясь заглушить горечь поражения. Наконец, англичанин резко откинул голову в сторону, оставив у меня в руках почти пустую бутылку. Зажмурившиеся глаза и разбушевавшиеся желваки под сухой пергаментной кожей, выдавали внутреннюю борьбу.

Я подумал, что он уже умер, когда внезапно он открыл очи и теперь рассматривал меня и Алекса с внутренним недоумением. В его взгляде не было ненависти. В них читалось принятие судьбы и желание уйти с миром. Диверсант с трудом, теряя последние силы приподнял руку и указал на дальний конец зала.

— То что вы ищите, находится в верхнем ящике моего стола.

Его рука резко упала на под и он улыбнувшись продолжил,

— Невезение — это моя фирменная черта. — он на миг замолчал и тяжело вздохнул.