Бесплатный фрагмент - Тени прошлого

Основано на реальных событиях. Многие персонажи являются вымыслом автора, диалоги и передвижения героев могут не соответствовать действительности.

Конституция Н. Муравьева

«Глава 1. О народе Русском и Правлении

1. Русский народ, свободный и независимый, не есть и не может быть принадлежностью никакого лица и никакого семейства.

2. Источник верховной власти есть народ, которому принадлежит исключительное право делать основные постановления для самого себя.

Глава II. О гражданах

3. Гражданство есть право определенном в сем уставе порядком участвовать в общественном управлении: посредственно, т.е.выбором чиновников или избирателей; непосредственно, т.е., быть самому избираемым в какое-либо общественное звание по законодательной, исполнительной или судебной власти.

4. Граждане суть те жители Российский империи, которые пользуются правами выше определенными.

5. Чтобы быть гражданином, необходимы следующие условия:

1) Не менее 21 года возраста.

2) Известное и постоянное жительство.

3) Здравие ума.

4) Личная независимость.

5) Исправность платежа общественных повинностей.

6) Непорочность пред лицом закона.

6.Иностранец, не родившийся в России, но жительствующий 7 лет сряду в оной, имеет право просить себе гражданства Российского у судебной власти, отказавшись наперед клятвенно от

правительства, под властью которого прежде находился.

7.Иностранец, не получивший гражданства, не может исполнять никакой общественной или военной должности в России — не имеет права служить рядовым в войске Российском и не может приобрести земель.

8. Через 20 лет по приведении в исполнение сего устава Российской империи никто не обучившийся русской грамоте не может быть признан гражданином.

9. Права гражданства теряются на время:

1) Судебным объявлением о расслаблении ума.

2) Нахождением под судом.

3) Судебным определением о временном лишении прав.

4) Объявленным банкротством.

5) Общественною недоимкою.

6) Нахождением в услужении при ком-либо.

7) Неизвестностью местопребывания, занятий и средств к пропитанию.

Глава III. О состоянии, личных правах и обязанностях русских

10. Все русские равны пред законом.

11. Русскими почитаются все коренные жители России и дети иностранцев, родившихся в России, достигшие совершеннолетия, доколе они не объявят, что не хотят пользоваться сим преимуществом.

12. Каждый обязан носить общественные повинности, повиноваться законам и властям отечества и явиться на защиту Родины, когда потребует того закон.

13.Крепостное состояние и рабство отменяются. Раб, прикоснувшийся земле Русской, становится свободным.

Разделение между благородными и простолюдинами не принимается, поелику противно Вере, по которой все люди — братья, все рождены благо по воле божьей, все рождены для блага и все просто люди: ибо все слабы и несовершенны.

14. Всякий имеет право излагать свои мысли и чувства невозбранно и сообщать оные посредством печати своим соотечественникам. Книги, подобно всем прочим действиям, подвержены обвинению граждан перед судом И подлежат присяжным.

15.Существующие ныне гильдии и цехи в купечестве, ремеслах уничтожаются.

16. Всякий имеет право заниматься тем промыслом, который ему покажется выгоднейшим: земледелием, скотоводством, охотою, рыбною ловлею, рукоделиями, заводами, торговлею и так далее.

17. Всякая тяжба, в которой дело идет о ценности, превышающей фунт чистого серебра поступает на суд присяжных.

18. Всякое уголовное дело производится с присяжными.

19.Подозреваемый в злоумышлении может быть взят под стражу постановленными Уставом властями и- учрежденным порядком, но в 24 часа (под ответственностью тех, которые его задержали) должно ему объявить письменно о причине его задержания, в противном случае он немедленно освобождается.

20.Заключенный, если он не обвинен по уголовному делу, немедленно освобождается, если найдется за него порука.

21. Никто не может быть наказан, как в

силу закона, обнародованного до преступления и правильно, законным образом приведенного в исполнение.

22. Устав сей определит, каким чиновникам и в каких обстоятельствах предоставляется право давать письменные приказания задержать кого-либо из граждан, сделать домовый обыск, забрать его бумаги и распечатать письма его. Равным образом определит оный ответственность за таковые поступки.

23. Право собственности, заключающее в себе одни вещи, священно и неприкосновенно.

24. Земли помещиков остаются за ними. Дома поселян с огородами оных признаются их собственностью со всеми земледельческими орудиями и скотом, им принадлежащими.

25. Крестьяне экономические и удельные

будут называться общими владельцами, равно как и ныне называющиеся вольными хлебопашцами. Поелику земля, на которой они живут, предоставляется им в общественное владение и признается их собственностью. Удельное правление уничтожается.

26.Последующие законы определят, каким образом сии земли поступят из общественного в частное владение каждого из поселян, и на каких правилах будет основан сей раздел общественной земли между ими.

27. Поселяне, живущие в арендных имениях, равно делаются вольными, но земли остаются за теми, кому они были даны, и по то время, по которое были даны.

28. Военные поселения немедленно уничтожаются. Поселенные батальоны и

эскадроны с родственниками рядовых вступают в звание общих владельцев.

29.Разделение людей на 14 классов отменяется. Гражданские чины, заимствованные у немцев и ничем не отличающиеся между собой, уничтожаются сходственно с древними постановлениями народа Русского. Названия и сословия однодворцев, мещан, дворян, именитых граждан заменяются все названием гражданина или Русского…

32. Граждане имеют право составить всякого рода общества и товарищества, не испрашивая о том ни у кого позволения, ни утверждения: лишь только б действия оных не были противозаконными…

Глава IV. О России

43: В законодательном и исполнительном отношениях вся Россия делится на 13

Держав, 2 области и 568 уездов или поветов.

Державы делятся на уезды, уезды на волости от 500 до. 1500 жителей мужеского пола.

В судебном отношении державы делятся на округи, равные нынешним губерниям…

Глава VI. О Народном вече

59. Народное вече, состоящее из верховной думы и палаты народных представителе и облечено всею законодательной властию.

Глава VII. О палате представителей, о числе и выборе представителей

60. Палата представителей составлена из членов, выбранных на даа года гражданами Держав.

61. Во время своего избрания

представитель должен жительствовать в избравшей его Державе.

62. Лица, принявшие на себя подряды и поставки на общественные требы, не могут до совершенного окончания оных быть представителями.

63. Кроме означенных в 5 условий, чтобы быть представителем, требуется только Доверие большого числа избирателей уезда или повета с следующими однако ограничениями:

1) Иностранец, получивший права русского гражданства, может быть избран в представители только через 7 лет после его гражданствования.

64. Число представителей определяется соразмерно населению следующим образом: Каждые 50000 обывателей мужеского пола посылают в палату представителей одного представителя. В числе сих 50000 должно только

полагать жителей, имеющих оседлость, постоянное жилище, не принимая в счет кочующих племен.

65. Подробное исчисление всех жителей должно быть сделано три года после приведения сего Устава в исполнение, а потом чрез каждые 10 лет должна происходить новая перепись, таким образом, как определит особый на то закон.

66. До тех пор назначается число представителей 450. Каждые два года последний вторник сентября месяца, имеют быть сходки для выбора народных представителей под. председательством уездных или поветовых тысяцких и их помощников. Первые выборы должны воспоследовать немедленно по обнародовании сего Устава…

Глава VIII. О Думе верховной

73. Верховная дума состоит из трех граждан каждой Державы, двух граждан Московской области и одного гражданина Донской области. Всего 42 члена. Члены Верховной думы избираются правительственными сословиями Держав и областей, т. е. обеими соединенными в одно место палатами выборных и Державными думами…

75. Условия, необходимые, чтобы быть членом Верховной думы: 30 лет возраста, 9 лет гражданства в России для иностранца и жительства во время избрания в той Державе, которая его избирает, недвижимого имения ценою на 1500 фунтов чистого серебра, или движимого на 3000 фунтов серебра.

76. Дума избирает сама своего председателя, Наместника председателя и прочих своих чиновников.

Председатель наблюдает за порядком рассуждений, но не имеет права голоса. Наместник занимает его место, когда он в отсутствии.

77. Верховной думе принадлежит суд над министрами, верховными судьями и всеми прочими сановниками империи, обвиненными народными представителями. Дума не имеет права назначить другого наказания, как только объявить подсудимого виновным и лишить его занимаемого им места и звания. Дальнейшее суждение над виновным продолжается в присутственных местах обыкновенным порядком судебным с присяжными, по письменному обвинению верховного блюстителя (генерал-прокурора) (который лично ответствует суду, когда обвинение докажется несправедливым). Изобличенный судом государственный

сановник подвергается казни, определенной законами.

Дума участвует вместе с императором в заключении мира, в назначении судей верховных судебных мест, главнокомандующих сухопутных и морских сил, корпусных командиров, начальников эскадр и верховного блюстителя. Для сего потребно большинство 2/3 членов Думы.

Глава IX. О власти, преимуществах Народного веча и составлении законов

78. Народное вече собирается по крайней мере раз в год. Открытие его заседаний назначается в первый вторник декабря месяца, доколе законом не будет определено другого срока.

79. Каждая палата сама судит о правах и выборе своих членов. В обеих

большинство достаточно, чтобы судить о делах, но четвертая часть оных имеет право отсрочивать заседания от дня на день, до съезда остальных членов и уполномочены принудить ответствующих членов прибыть к заседаниям таковыми пенями, каковые будут по сему предмету установлены обеими палатами.

80. Каждая палата имеет право сделать свое постановление наказывать членов своих за непристойное поведение и в случае преступления, но отнюдь не мнении, исключить члена определением 2/3 голосов.

81. Заседания обеих палат публичные. Обе палаты однако же по предложению императора рассуждают с замкнутыми дверями, выслав наперед всех посторонних. Сие происходит равным образом в палате представителей, когда 50 членов оной востребуют тайного

совещания, и в Верховной думе по востребованию 5 членов. Женщины и несовершеннолетние до 17-летнего возраста не допускаются на заседание обеих палат…

88. Всякий проект закона. прочитается три раза в каждой палате. Между всяким чтением должно пройти три дня по крайней мере; после каждого чтения происходят рассуждения. После первого чтения проект закона печатается и раздается всем присутствующим членам.

89. Всякое предложение, получившее согласие Думы и палаты представителей, должно еще быть представлено императору, чтобы получить силу закона. Если император одобряет предложение, то подписывает оное, ежели не одобряет, то отсылает со своими замечаниями в ту палату, в которую оно сначало поступило. Палата

записывает в свой журнал все замечания императора против сего предложения и вновь открывает об этом рассуждения. Если после сего вторичного суждения о предложении 2/3 членов остаются в пользу предложения, то оное поступает со всеми замечаниями императора в другую палату, которая начнет также разбирать оное вновь, и там, если таковых большинство одобряет оное, оно становится уже от того законом. В подобных сему случаях члены палаты должны подавать свои голоса через одно выражение да или нет, и в журнале каждой палаты записываются имена всех членов, подававших голоса в пользу или против сего предложения.

90. Ежели император по прошествии 10 дней (исключая воскресных) не возвратит представленного ему проекта, то оный получает силу закона. Если же Народное

вече отсрочит между тем свои заседания, то предложение не становится законом. Всякое приказание, решение, или прокламация и манифест, требующие содействия обеих палат (исключая рассуждения, об отсрочке заседаний), должно быть представлено императору и утверждено им, чтобы быть приведенным в исполнение; если же он отвергнет оное, то оно должно быть снова принято 2/3 обеих палат, сходно с правилами, вышеозначенными.

91. Проект, отвергнутый одной из палат, может быть вновь представлен только в следующий съезд Народного веча.

92. Народное вече имеет власть постановлять и отменять законы судные и неположительные, то есть:

1) Издать для России Уложение гражданское, уголовное, торговое и военное; установить учреждения по

благочинию и правила судопроизводства и внутреннего управления присутственных мест.

2) Объявлять законом в случае нашествия или возмущения, что такая область находится на военном положении и под военными законами.

3) Обнародовать закон о Всепрощении.

4) Распускать правительственные собрания Держав в случае, если бы оные преступали пределы своей власти, и повелеть избирателям приступить к новым выборам.

5) Объявлять войну.

6) Устройство, содержание, управление, расположение и движение войск сухопутных и морских, система укрепления пределов, берегов, пристаней, набор, пополнениев войск и внутренняя стража зависят от узаконений Народного веча.

7) Налоги, займы, проверка расходов, пенсии, жалованья, все сборы и издержки, одним словом, все финансовые меры. Но оно не может утвердить никакой бюджет более, чем на два года.

8) Все меры правительства о промышленности, о богатстве народном, учреждении ямов, почт, — содержание сообщений сухопутных и водяных, заведение новых, учреждение банков.

9) Покровительствует, наукам и полезным искусствам: дает сочинителям и изобретателям исключительное право пользоваться определенное число лет их сочинениями и изобретениями.

10) Постановления правил для награждения гражданских чиновников, устройство порядка службы во всех отраслях управления и статистич. отчеты всех частей правительства.

11) Получа донесение министров, в

случае болезни телесной или нравственной императора, кончины или отречения, объявляет регенство или провозглашает наследника императором. 12) Избирает правителей Держав.

93. Народное вече не имеет власти учреждать новых конституционнных законов, ни отменять существующих, одним словом, не имеет права издавать постановлений ни о каком предмете, не помещенном в сем исчислении прав его.

…

95. Народное вече определяет общие налоги и издержки, предоставляя частные распоряжениям правительственных собраний Держав. Существующие долги признаются Народным вечем, которое ручается в платеже оных…

98. Народное вече не имеет власти ни

постановлять, ни запрещать какое-либо вероисповедание или раскол. Вера, совесть и мнение граждан, пока оные не обнаруживаются противозаконными действиями, не подлежат власти Народного веча. Но раскол, основанный на разврате или на действиях противоестественных, преследуется присутственными местами на основании общих постановлений. Народное вече не имеет власти нарушать свободы речей и книгопечатания…

Глава X. О верховной исполнительной власти

101. Император есть: верховный чиновник российского правительства. Его права и преимущества суть:

1) Власть его наследственная по прямой линии от отца к сыну, но от тестя она переходит к зятю.

2) Он соединяет в особе своей всю исполнительную власть.

3) Он имеет право останавливать действие законодательной власти и принуждает ее ко вторичному рассмотрению закона.

4) Он верховный начальник сухопутной и морской силы.

5) Он верховный начальник всякого отделения земских войск, поступающего в Действительную службу империи.

6) Он может требовать письменного мнения главного чиновника каждого исполнительного департамента в всяком предмете, с его обязанностью сопряженном.

7) Ведет переговоры с иностранными державами и заключает мирные трактаты с совета и согласия Верховной думы, лишь только две трети присутствующих Думы на то

согласились. Трактат, таковым образом заключенный, поступает в число Верховных законов.

8) Он назначает посланников, министров и консулов и представляет Россию во всех ее отношения с иностранными державами. Он назначает всех чиновников, о которых не говорено в сем Уставе.

9) Не может, однако помещать в трактатах статей, нарушающих права и состояние граждан внутри отечества. Равным образом не может включать в оные без согласия Веча народного условий напасть на какую-либо землю, не может уступить никакого участка земель, принадлежащих России…

12) Он означает и постановляет по каждой отрасли дел или в каждом приказе Главу, как то:

1 — Главу казначейского приказа

2 — Главу приказа сухопутных сил

3 — Главу приказа морских сил

4 — Главу приказа внешних сношений.

13) Он обязан при каждом съезде обеих палат доставлять Народному вечу сведения о состоянии России и представлять его суждению принятие мер, которые ему покажутся необходимыми или приличными…

15) Не может употреблять войск 60 внутренности России в случае возмущения, не сделав о том. предложения Народному вечу, которое немедленно обязано удостовериться посредством следствия в необходимости военного положения…»

Н. М. Муравьёв.

«Я сделался в душе республиканец и ни в чём не видел большего благоденствия и высшего блаженства для России, как в республиканском правлении». Верховная

власть должна была принадлежать народу: «Народ Российский не есть принадлежность или Собственность какого-либо лица или семейства. Напротив того, Правительство есть принадлежность Народа, и оно учреждено для Блага Народного, а не Народ существует для Блага Правительства». П.И.Пестель

«Русская Правда» П. И. Пестель

«Россия есть государство единое и неразделимое.

…Федеративными же называются те государства, в которых области, их составляющие, хотя и признают общую над собой верховную власть и обязываются совокупно действовать во всех сношениях внешних, но при всем том

право свое сохраняют законы делать и постановления издавать для собственного своего внутреннего гражданского и политического образования и устраивать свое правление по частному своему усмотрению…

Общие невыгоды федеративного образования государства суть между многими прочими следующие четыре:

1) Верховная власть по существу дела в федеративном государстве не законы дает, но только советы: ибо не может иначе привести свои законы в исполнение, как посредством областных властей, не имея особенных других принудительных средств. Ежели же область не захочет повиноваться, то, дабы к повиновению ее принудить, надобно междоусобную войну завести; из чего явствует, что в самом коренном устройстве находится уже семя к

разрушению.

2) Особые законы, особый образ травления и особые от того происходящие понятия и образ мыслей еще более ослабят связь между разными областями. На верховную же власть будут области смотреть, как на вещь нудную и неприятную, и каждое областное правительство будет рассуждать, что оно бы гораздо лучше устроило государственные дела в отношении к своей области без участия верховной власти. Вот новое семя к разрушению.

3) Каждая область, составляя в федеративном государстве, так сказать, маленькое отдельное государство, слабо к целому привязана будет и даже во время войны может действовать без усердия к общему составу государства; особенно если лукавый неприятель будет уметь прельстить ее обещаниями о каких-нибудь особенных для нее выгодах и преимуществах. Частное благо области, хотя и временно, однако же все -таки сильнее действовать будет на воображение ее правительства и народа, нежели общее благо всего государства, не приносящее, может быть, в то время очевидной пользы самой области.

4) Слово государство при таком образовании будет слово пустое, ибо никто нигде не будет видеть государства, но всякий везде только свою частную область; и потому любовь к отечеству будет ограничиваться любовью к одной своей области. Много есть еще других отменно важных причин, но для краткости умалчивается о них: ибо довольно уже и сих четырех для решения предложенного вопроса.

Что же в особенности касается до России,

то, дабы в полной мере удостовериться, до какой степени федеративное образование государства было бы для нее пагубно, стоит только вспомнить, из каких разнородных частей сие огромное государство составлено. Области его не только различными учреждениями управляются, не только различными гражданскими. законами судятся, но совсем различные языки говорят, совсем различные веры исповедуют, жители оных различные происхождения имеют, к различным державам некогда принадлежали; и потому ежели сию разнородность еще более усилить чрез федеративное образование государства, то легко предвидеть можно, что сии разнородные области скоро от коренной России тогда отложатся, и она скоро потеряет тогда не только свое могущество, величие и силу, но даже

может быть и бытие свое между большими или главными государствами. Она тогда снова испытает все бедствия н весь неизъяснимый вред, нанесенные древней России удельною системою, которая также не что иное была, как род федеративного устройства государства; и потому, если какое-нибудь другое государство может еще сомневаться во вреде федеративного устройства, то Россия уже никак сего сомненья разделять не может; она горькими опытами и долголетними бедствиями жестоко заплатила за сию ошибку в прежнем ее государственном образовании. А посему, соединяя все сии обстоятельства в общее соображение, постановляется коренным законом Российского государства, что всякая мысль о федеративном для него устройстве отвергается совершенно, яко

пагубнейший вред и величайшее зло. Избегать надлежит всего того, что посредственно или непосредственно, прямо или косвенно, открыто или потаенно к таковому устройству государства вести бы могло.

Вследствие всего здесь сказанного объявляется Российское государство в пределах, выше обозначенных, единым и неразделимым, отвергающим притом совершенно всякое федеративное образование, устройство и существование государства…

Дворянство

…Обладать другими людьми, как собственностью своею, продавать, закладывать, дарить и наследовать людей наподобие вещей, употреблять их по собственному своему произволу без предварительного с ними соглашения и единственно для собственной своей

прибыли, выгоды, а иногда и прихоти есть дело постыдное, противное человечеству, противное законам естественным, противное святой вере христианской, противное, наконец, заповедной воле всевышнего, гласящего в священном писании, что люди перед, ним все равны, и что одни деяния их и добродетели разницу между ими поставляют. И потому не может долее в России существовать дозволение одному человеку иметь и называть другого своим крепостным. Рабство должно быть решительно уничтожено, и дворянство должно непременно отречься от гнусного преимущества обладать другими людьми.

Нельзя ожидать, чтобы нашелся хотя «один довольно злосовестный дворянин, чтобы не содействовать всеми силами к уничтожению рабства и крепостного

состояния в России; но ежели бы, паче всякого чаяния, нашелся изверг, который бы словом или делом вздумал сему действию противиться или оное осуждать, то временное верховное правление обязывается всякого такового злодея безизъятно немедленно взять под стражу и подвергнуть его строжайшему наказанию яко врага отечества и изменника противу первоначального коренного права гражданского. Сие уничтожение рабства и крепостного состояния возлагается на временное верховное правление, яко священнейшая и непременнейшая его обязанность…»

П. И. Пестель.

В комнате, тускло освещённой

несколькими свечами- остальные давно догорели, оставив на подсвечниках застывшие подтёки, за столом, заставленном пустыми бокалами и тарелками, сидели двое мужчин. Один, с круглым симпатичным лицом и немного близорукими карими глазами, был в чёрном суконном фраке, а второй, черноволосый, широкоскулый, с полными губами и чёрными, слегка выпуклыми глазами, напоминавший молодого Наполеона, был в тёмно- зелёном мундире Вятского пехотного полка с красным воротником и офицерскими эполетами с золотыми цифрами 18.

— Послушайте, Павел Иванович, то, что вы предлагаете, крайне неразумно. Нельзя вводить новый строй без обсуждения, без собрания представителей от народа и дворянства. Вы предлагаете Диктатуру Временного

правительства, но глава такого правительства может злоупотребить своей неограниченной властью. Вы же помните Бонапарта, который собственной властью превратил себя в императора и ввёрг всю Европу в войну, — сказал человек во фраке.

— А что Бонапарт! — воскликнул Пестель, а это был именно он, — Он великий человек! Он вознёс Францию на небывалую высоту. И если иметь главу, то пусть это будет человек, похожий на Наполеона.

— Сохрани нас Бог от второго Бонапарта, — отозвался Рылеев.

— Но что же вы хотите, Кондратий Фёдорович?

— Что вы думаете о правлении Северо- Американской республики при минимальной власти императора?

— Надо подумать, — ответил Пестель.

— Я, в любом случае, покорюсь большинству голосов и тому Уставу, который будет принят, — сказал литератор.

— Но у нас уже есть одобренный Устав и нужно стараться поддерживать его всеми способами и не останавливаться на полпути.

— Вы предлагаете диктатуру, Павел Иванович, я считаю это неприемлимым. Мы хотим свободы, а не тирана, подобного Бонапарту.

Рылеев видел, что Пестель начинает закипать.

— Представьте нам вашу программу, Павел Иванович, — продолжил он голосом ещё более тихим и проникновеным, чем больше распалялся полковник. Порутчик Оболенский, на чьёй квартире проходило собрание, сидевший до этого в углу в кресле, закинув ногу на ногу, тут же

встал и подошёл к оппонентам:

— Мы хотели обсудить идею воссоединения Южного и Северного общества, как нам предложил Павел Иванович.

— Евгений Петрович, мы обсуждали этот вопрос вчера с Трубецким, Пущиным и Муравьёвым. Большинство посчитало такое соединение необходимым, — сказал Рылеев.

— Но Муравьёв выступил против. Он сказал, что нельзя соединить два общества, разделённые настолько большим расстоянием. И кроме того, мы — за свободу, а юг — за власть одного человека.

— А что вы думаете, Кондратий Фёдорович? — спросил Пестель.

— Я считаю, что любое объединение пойдёт нам на пользу.

Последняя свеча догорела, моргнув

напоследок и лица заговорщиков растворились в темноте.

Пестелю не нравилось Северное общество, не нравился его главный представитель Рылеев и Трубецкой, которого все дружно провозгласили диктатором, непонятно за какие заслуги- вечно колеблющийся, неуверенный. И никак не удавалось договориться об общей программе. Хотя Пестелю категорически не нравилась программа Никиты Муравьёва, он считал её слишком слабой и был уверен, что только радикальные меры спасут Россию. Он желал процветания русских людей и ради этого был готов на насилие к этим самым русским людям, которых так хотел облагодетельствовать. Ему не нравилось, что император стал слишком привечать поляков и, как будто, забыл о

собственных подданных. И, конечно, французская революция не могла не сделать своё дело среди молодых прогрессивных людей, чьим кумиром стал Наполеон. Да, Пестель восхищался Наполеоном, втайне мечтал повторить его путь. Павел хотел увидеть Россию свободной и прогрессивной страной, тем более что мощь её армии увидела вся Европа. И было горько и больно смотреть на крепостных, чей жалкий труд совсем не ценился.

Пестель долго разрабатывал «Русскую Правду», в которой ясно изложил все свои мысли по поводу реконструкции, которая включала ликвидацию монархии, отмену крепостного права, равенство граждан, но, главное, провозглашение России республикой с жёсткой централизованной властью. У Никиты Михайловича были менее

радикальные взгляды, он хотел установление Конституционной монархии и создание парламента, но его Конституция не была одобрена ни Рылеевым, ни его новыми членами Северного общества, среди которых был Оболенский, Бестужевы, Каховский, Якубович, Кюхельбекер, Арбузов. Именно на этих людей рассчитывал Пестель, который хотел соединения двух сообществ. Переговоры затянулись, Муравьёв в лице Северного общества наотрез отказался от революционных действий под предлогом, что они ещё не готовы и продолжал заниматься подготовкой новой программы по переустройству России.

Пестель перешёл к требованиям- он жаждал активных действий. Его «Русскую Правду» не раз обсуждали на собраниях, но чем больше Павел

Иванович настаивал, тем больше Рылеев и его сподвижники осторожничали, а Муравьёв прямо назвал планы Пестеля несбыточными и безнравственными.

Пестель в ярости покинул Петербург и уехал на юг.

Михаил Шереметев въехал в Петербург ночью, но над городом было светло, как бывает в осенние пасмурные дни. Небо низко висело над Невой, отражая в себе её тёмные воды.

— Чудесные белые ночи, — пробормотал Михаил, вдыхая сырой и тёплый петербургский воздух. Улицы были пустынны, только иногда проезжали караульные, да громыхала колёсами гружёная повозка. Михаил жадно разглядывал Адмиралтейство, строящийся Исакиевский собор, дворцы.

Город стал необыкновенно красив. С тех пор, как Шереметев был в Петербурге последний раз, прошло три года и это время, практически не изменившее облик старой Москвы, для Петербурга стало временем расцвета.

Вот и отчий дом. Коляска подкатила по подъездной аллее к главному входу и Михаил спрыгнул на землю, с наслаждением разминая затёкшие ноги. Он оглядел знакомый с детства фасад дома, улыбнулся ему и своим воспоминаниям и едва поднялся на крыльцо, как тяжелая дверь отворилась и вышел Дмитрий Шереметев, младший брат Михаила.

— Миша! — Дмитрий обнял брата.

— Митька, — Михаил едва смог сдержать накатившие вдруг слёзы. Он не видел брата уже два года и за это время Дмитрий возмужал, посуровел. Внешне

они были очень похожи- оба высокие, темноволосые, синеглазые. Только Дмитрий младше на четыре года- ему только сравнялось двадцать два.

— Миша, как же я рад, что ты приехал. У тебя в Москве, видимо, было слишком много дел, что ты столько лет не мог добраться до родного дома.

— Прости, брат, — покаялся Михаил, — Я честно пытался, но дела в Сенате…

— Знаю, — Дмитрий хлопнул брата по плечу, — Ты продолжаешь дело отца и я горжусь тобой.

Михаил растроганно посмотрел на брата. Дмитрий и правда повзрослел. Служба в кавальергардском полку сделала из мальчика мужчину.

— Пойдём в дом, ты, наверняка, устал с дороги.

И оба графа Шереметева прошли в отчий дом.

Михаил уже неделю жил в Петербурге и вёл абсолютно несвойственную ему праздную жизнь. Дмитрий дома появлялся только вечером и днём Михаил был предоставлен сам себе. Когда в свете узнали о приезде старшего Шереметева, засыпали его приглашениями на вечера, приёмы, именины. То и дело к дому графа подъезжали коляски или приезжали курьеры верхом на породистых лошадях.

— Ты не можешь просто взять и отклонить их все, — смеялся Дмитрий, увидев растерянное лицо брата, сидевшего в библиотеке с пачкой конвертов в руке.

— Обычно я так и делал, — ответил Михаил, перебирая визитные карточки.

— И никому не удалось заполучить твою персону в качестве потенциального зятя?

— Признаться, этой роли я успешно

избежал.

— И ни одна дама не покорила твоё упрямое сердце?

Михаил рассмеялся:

— Не настолько, чтобы засылать сватов.

— Ну тогда, думаю, что ты оставишь своё сердце в Петербурге. Императорский дом крайне притягателен и полон прелестнейших девиц на выдание.

— Значит, милый брат, ты полон намерения женить меня как можно быстрее.

— Скажем так, я ещё не потерял надежду подержать на руках племянников.

Михаил и Дмитрий по вечерам выезжали верхом осматривать город и Дмитрий с удовольствием рассказывал брату о семьях, что проживали здесь. Навстречу катились лёгкие коляски и дамы, уютно устроившись на бархатных сидениях,

пытались скрыть румянец волнения, прикрываясь расписными веерами. И это волнение вызывали два красивых молодых человека, гарцевавших на знаменитых орловских рысаках. Иногда они останавливались, завидев знакомых, и обменивались любезностями. В Петербурге пышно цвела сирень и умопомрачительный запах витал по воздуху, наполняя его праздником наступающего лета. Михаил, не скрывая восторга, разглядывал прекрасную архитектуру современных зданий, скульптуры, уютные парки с широкими аллеями для конных прогулок. Он любовался тёмно- голубыми водами Невы, одетой в гранитные берега. До сих пор говорили о страшном наводнении, после которого не прошло и года. Очевидцы рассказывали о страшном ветре, который рушил дома, вырывал с

корнем деревья. Множество людей тогда погибли и пропали без вести. Сейчас уже не видно последствий тех страшных событий, которые, как рассказывал Дмитрий, тогда казались просто катастрофическими. Сам он не был в городе в день наводнения, прибыл в Петербург два дня спустя и нашёл город разрушенным и закованным льдом. Вода, которая поднялась более чем на четыре метра, из-за ударившего на следующий день мороза замёрзла, превратив Петербург в ледяную гробницу. Дмитрий слышал рассказы очевидцев о том, как толпы любопытных горожан бросились к берегу Невы, чтобы наблюдать за разгулом стихии. Вода всё прибывала, туман сгущался над городом, а ветер всё усиливался и от его мощи гнулись деревья и лопались стёкла в домах. Любопытствующие уже не могли

спастись, когда потоки воды хлынули через подземные трубы и вся Нева обратилась в ревущего огромного монстра, сметающего все на своём пути. Нижние этажи были моментально затоплены водой. Люди пытались спастись, кто как мог, но трудно было удержаться в бушующем потоке воды на брёвнах и обломках деревянных строений. Это было по- настоящему страшное зрелище- бурлящие тёмные воды Невы, а в небе, словно гигантские хищные птицы, летали куски кровли.

Сейчас, глядя на гладь Невы, Дмитрий не мог представить, что эта мирно текущая вода разрушила пол города. Сейчас река ласково омывала гранитные берега, плескалась у ног игравших на берегу детей. Дмитрий вспомнил рассказ одного из своих однополчан, который в ужасе наблюдал за разгулявшейся стихией из

окон второго этажа полузатопленого дома, как по бурлящей реке на своей лодке носился генерал- губернатор Милорадович и пытался спасти тех, кого мог ещё спасти.

Дмитрий отвлёкся от своих дум, посмотрел на брата, который с довольно обречённым видом беседовал с княгиней Воронцовой, которая уже в третий раз проезжала мимо них в своей изящной коляске. Дмитрий усмехнулся, — да, его брата точно здесь обвенчают с какой- нибудь смелой красоткой.

Раскланявшись с Воронцовой, Михаил пришпорил коня и братья Шереметевы поехали дальше по Дворцовой набережной. Михаил хотел уже предложить продолжить прогулку по более безлюдным местам, когда увидел, как тот приосанился, его лицо стало серьёзным и почтительным.

— Его Высочество, — прошептал Дмитрий. К ним приближались два всадника, мужчина и юная девушка. Мужчина был необычайно красив, темноволос, его тёмно- синие глаза смотрели спокойно и по — доброму. Михаил сразу узнал великого князя Николая Павловича, а рядом с ним самое прелестное создание, которое когда либо лицезрел Михаил. Девушке было лет восемнадцать, она грациозно сидела на белой лошади, её русые блестящие волосы рассыпались по плечам и спине тугими локонами, а зелёные глаза смотрели из- под полей шляпы весело и задорно. Изумрудные ленты на её шляпке были подобраны в тон её глазам и амазонке. Братья Шереметевы приблизились к красивой паре и Дмитрий первый поздоровался и представил Михаила Николаю Павловичу.

— Я помню вас, Михаил Николаевич. Мы бывали в театре вашего батюшки Николая Петровича.

Михаил склонил голову:

— Батюшка рассказал нам с братом о вашем приезде в Москву.

Пока мужчины обменивались любезностями, прекрасная незнакомка переводила свой смеющийся взгляд то на братьев, то на великого князя.

— Прошу прощения, — лицо Николая осветила улыбка, — Я не представил свою прекрасную спутницу. София Дмитриевна Нарышкина, моя племянница.

Михаил и Дмитрий поклонились, а София ответила сияющей улыбкой, так похожей на улыбку своего царственного спутника. Михаил поймал себя на том, что улыбается в ответ и на сердце его тепло и радостно. Он не слышал, о чём дальше говорили великий князь с его

братом, что- то о его службе в Кавальергардском полку, но Михаил не был уверен в этом. Он был уверен только в одном- более прелестного создания, чем София Нарышкина, он никогда не встречал. Первый раз в жизни он не знал, что сказать, чем заинтересовать юную красавицу и от этого ему тоже было хорошо. От того, что она была рядом, что её смеющиеся глаза говорили, как она хороша, как хорош весь мир вокруг. Это идеальное молчание нарушила лошадь Михаила, которая потянулась мордой к княжне и та погладила её своей маленькой ручкой, обтянутой белой перчаткой. София подняла глаза на Михаила:

— Похоже, я понравилась вашей лошади, граф.

Михаил счастливо рассмеялся:

— Я всегда знал, что она большой

ценитель красоты.

Николай Павлович и Дмитрий посмотрели на них.

— Моя дорогая племянница, не нужно смущать нашего московского гостя, — с теплотой в голосе сказал великий князь.

— Если я кого и смутила, так это лошадь Михаила Николаевича. А она, как мне кажется, абсолютно не против, — и София снова потрепала черную блестящую гриву кобылы.

Тут рассмеялся и Николай, мгновенно превратившись из царственной особы в озорного мальчишку.

— Прошу прощения, господа, — обратился он к братьям Шереметевым, — Мы вынуждены вас покинуть, но я приглашаю вас на празднование моего дня рождения. Наш благодетель Александр Павлович решил устроить для

меня настоящий праздник. Надеюсь, Михаил Николаевич, вы в этот раз задержитесь в Петербурге подольше.

Михаил и Дмитрий ответили поклоном великому князю и прекрасной Софии и всадники последовали дальше. София напоследок одарила Михаила весёлым взглядом своих чудных глаз.

Когда всадники скрылись из виду, Дмитрий посмотрел на брата с улыбкой:

— Что это было, братец?

— Ты о чём? — Михаил чуть прибавил ходу, посторонился, пропуская проезжающую мимо коляску. Над головой шумели тополя, свежий ветерок с Невы развевал ленты на изящных шляпках чинно сидевших в колясках дам, пышно цвела сирень. Это был прекрасный летний вечер, размеренный, спокойный и Михаил вдруг всем сердцем ощутил красоту жизни, её идеальный ход, её чудеса,

которые открылись для него в сиянии золотистых локонов и зелёных смеющихся глаз.

— Я о Софии Нарышкиной, — голос Дмитрия донёсся будто сквозь пелену тумана, — Я тебя таким ещё никогда не видел.

— Каким?

— Зачарованным, околдованным, влюблённым.

Михаил осадил лошадь, ошарашенно взглянул на брата, но ничего не ответил, просто смотрел задумчиво. Потом снова пришпорил лошадь, а Дмитрий, посмеиваясь, поехал за ним.

— Хорошо, — после недолгого молчания сказал Михаил, сдаваясь, — Расскажи мне о Софии. Я так понял, она из рода Романовых, раз Николай Павлович назвал её племянницей. Признаться, я не очень разбираюсь в переплетении дворянских родов.

— София дочь императора, — охотно ответил Дмитрий, — Незаконнорожденная. Отцом её считается Дмитрий Нарышкин, но все знают, кто её отец. Надо сказать, что София всеобщая любимица. Александр Павлович в ней души не чает, как и великие князья.

Михаил кивнул. Образ зеленоглазой красавицы не выходил у него из головы.

— У неё есть жених? — поколебавшись, спросил Михаил.

— Нет, насколько я знаю. Сватались многие, Дмитрий Нарышкин всех отправлял к императору, сам понимаешь, дошли не многие. Да и София Дмитриевна никому из них не отдала предпочтения, хотя кавалеры были блестящие. Некоторые из них так и не потеряли надежды и, если бы не присутствие рядом Николая Павловича или Михаила Павловича, давно бы умыкнули это

сокровище, — Дмитрий с улыбкой взглянул на брата, — И, похоже, ты ей приглянулся.

Михаил, не глядя на брата, погнял свою лошадь вперёд и Дмитрий, не переставая улыбаться, последовал за ним. Он слишком хорошо знал своего брата. Чары прелестной княжны затронули его сердце.

В тот день о Софии они больше не говорили, а вечером поехали на очередной скучный приём, где играли в карты и болтали о пустяках. Михаил отчаянно скучал. Он не любил карты, не любил разговоры о погоде, сплетни о соседях и посредственную игру на клавикорде. Он уже решил было откланяться, когда кто-то хлопнул его по плечу. Михаил резко обернулся и улыбка тут же осветила его лицо.

— Миша, — воскликнул князь Трубецкой,

обнимая друга, — А я гадаю, вы или нет. Давно в Петербурге?

— С месяц уже. Рад вас видеть, Сергей!

Сергей Трубецкой заговорщески огляделся.

— Может, выйдем в сад, поговорим? Я, конечно, люблю бывать у Чернышёвых, но музыканты у них не лучшие и, признаюсь, танцы я не люблю.

— Я как раз думал, как бы избежать танцев, — кивнул Михаил.

— Тогда идём.

Приятели прошли через большой зал, где уже собирались военные в парадной форме и девицы в светлых платьях. Окна были распахнуты настежь, и с улицы доносились смех, восторженные восклицания и чей- то зычный голос звал своего адьютанта. Михаил и Сергей вышли из дома на крыльцо, где собрались яркой группой гусары в

красных доломанах. Они что- то активно обсуждали и взрывы смеха то и дело прерывали этот активный разговор. Трубецкой взял Михаила под руку, и, не задерживаясь у офицеров, спустился вниз. Двое или трое военных отсалютовали полковнику Трубецкому, остальные даже не повернули головы.

Михаил и Сергей неторопливо пошли по аллее вдоль кустов сирени.

— Вы с какой целью в Петербурге? — поинтересовался Трубецкой, словно забыв, что уже задавал этот вопрос. Михаил кинул на него заинтересованный взгляд:

— Что происходит, друг мой? Вы будто в думах о чём то крайне неприятном.

Сергей развернулся и посмотрел Михаилу прямо в глаза, потом снова огляделся, словно пытаясь удостовериться, что их не

подслушивают. Издалека доносились звуки музыки, смех и голоса, но рядом не было никого. Но все- таки Трубецкой повёл Михаила ещё дальше в парк.

— Я хочу пригласить вас на завтрак, — вполголоса сказал князь.

— На завтрак? — Михаил крайне удивился. Стоило ли уходить так далеко, чтобы получить очередное приглашение на завтрак? Трубецкой даже рассмеялся, глядя на растерянное лицо Михаила:

— Это русский завтрак, такого в Москве нет. Увидите сами. Завтра в полдень жду вас у Рылеева. Вы же бывали у него?

— Бывал.

— Я познакомлю вас со многими интересными людьми, послушаете, чем мы живём здесь, в Петербурге. Приходите вместе с братом.

— За Дмитрия не ручаюсь, но я приду, вы меня крайне заинтересовали.

Трубецкой заметно повеселел:

— Ну а теперь, любезный друг, расскажите мне, что вы думаете о современном Петербурге?

Он взял Михаила под руку и они пошли по дорожке в сторону дома.

Рылеев проснулся, по- обыкновению, поздно. Всю ночь он просидел над бумагами Российско- Американской компании, в которых обнаружилась крайняя путаница. Ему страстно хотелось сочинять, но дела требовали завершения и только к утру, умаявшись, он заснул, бормоча: «Кто русский по сердцу, тот бодро и смело, и радостно гибнет за правое дело».

Кондратий сел, свесив ноги и размял нестерпимо болевшие плечи. Неслышно ступая, вошла Наталья, его жена.

— Опять всю ночь работал? — мягко

спросила она, — Я сейчас чаю принесу.

— Подожди, Наташа, — Кондратий сделал жест рукой, подзывая жену к себе. Когда она подошла, он внимательно снизу вверх посмотрел в её спокойные голубые глаза.

— Может, вам с Настенькой лучше уехать из Петербурга? — в который раз спросил Рылеев, каждый раз надеясь на то, что Наталья изменит своё решение, — В деревне поспокойнее будет.

— Почему я должна уехать? В чём причина, Кондратий?

Рылеев внимательно смотрел на жену.

— Всё хорошо, Наташа, — наконец, проговорил он после недолгих колебаний, — Всё хорошо. Принеси, пожалуйста, чаю и пусть Аня приберёт гостиную. У нас сегодня гости.

В полдень Трубецкой заехал за

Михаилом и они вместе отправились к Рылееву. Было пасмурно, моросил мелкий дождик и граф Шереметев с наслаждением подставил лицо под прохладные капли. Они ехали верхом и Михаилу крайне нравился его конь, нравился Петербург, нравилась погода и нравился его спутник, который сегодня казался задумчивым и слегка напряжённым. Михаилу не хотелось интересоваться причиной задумчивости Трубецкого. Сам он чувствовал себя расслабленным и умиротверённым. Они в молчании доехали до дверей Русско- американского дома и уже на пороге, спешившись, Трубецкой схватил Михаила за руку:

— Миша, что бы вы не увидели и не услышали у Рылеева, прошу вас хранить молчание.

Надо признаться, Михаил ожидал чего-

то подобного, иначе Сергей не позвал его с такой таинственностью.

— Я не могу обещать вам то, что вы просите. Может, ваша тайна грозит гибелью кому- нибудь, как я тогда смогу смолчать? Вы бы промолчали?

Трубецкой неопределённо пожал плечами:

— Я в любом случае рассчитываю на вас.

Михаил не успел ничего ответить, как тяжелая деревянная отворилась и на пороге появился Рылеев.

— Прошу, господа.

Михаил и Сергей поднялись в квартиру вслед за хозяином. В большой гостиной уже собралось много народу, некоторых из них Михаил знал лично. Он поздоровался с Александром Бестужевым, Львом Пушкиным, Александром Одоевским, Алексеем Хомяковым, Никитой Муравьёвым,

Николаем Тургеневым. Трубецкой лавировал между гостями и знакомил Шереметева с новыми для него лицами.

— Вильгельм Карлович Кюхельбекер.

— Михаил Сергеевич Лунин.

— Павел Иванович Пестель.

— Иван Александрович Анненков.

— Пётр Григорьевич Каховский.

Большинство присутствующих были в военной форме. Михаил пожимал всем руки, пытаясь запомнить имена, но не был уверен, что при личной встрече сможет их вспомнить. И снова Трубецкой взял Михаила под руку и отвёл в сторону.

— Это наше Северное общество. Слыхали о таком?

Михаил покачал головой:

— Нет, не слыхал. Чем вы занимаетесь, позвольте полюбопытствовать?

Вместо ответа Сергей налил себе вина из

большого хрустального графина. Михаил вопросительно смотрел на приятеля.

— Что вы думаете о создании конституционной монархии в России?

— Я так понимаю, что ваше общество создано для изменения.., — начал было Михаил, но тут его перебил Пестель, который после слов Трубецкого тут же подскочил к ним. Он воскликнул с жаром:

— Республика! Только республика и никакой конституционной монархии!

— Павел Иванович, — Михаил мягко обратился к Пестелю, заметив, что он уже изрядно выпил и явно нарывался на спор с любым из присутствующих, — Позвольте поинтересоваться, как именно вы намерены установить новый порядок?

— Для начала свергнуть царя, — не снижая тона, выпалил офицер.

— Но вы же служите в царской гвардии, — так же мягко и спокойно возразил

Михаил, — И присягали Государю.

— Это ничего не значит.

— А я всегда считал, что слово офицера это закон.

— Но вы же не военный, — почти презрительно бросил Пестель, считавший всех гражданских ниже себя во всех отношениях.

— Вы правы, я в отставке и уже не служу, — не меняя тон, ответил Михаил, — Но прекрасно помню, что значит быть офицером.

Павел Пестель слегка растерялся, а Шереметев заметил, что к их разговору начали прислушиваться. Трубецкой, напротив, будто отстранился от спора и даже отступил на шаг.

— А я скажу, как есть, граф, — из-за спин офицеров вышел молодой человек в штатском. Его глаза сверкали, волосы растрепались и, в целом, вид его

напоминал какую-то большую взъерошенную птицу.

«Каховский», — вспомнил его фамилию Михаил.

— Пётр! — Рылеев пытался его остановить, но Каховский скинул руку, сжавшую его плечо.

— Не надо, Кондратий Фёдорович, я всё равно скажу то, о чём думаю и что желаю всем сердцем. Необходимо полное уничтожение всего императорского дома, всех, кто уехал за границу, был выдан замуж, даже детей, чтобы никто не мог впоследствии претендовать на трон.

— Это жестоко, сударь, — промолвил, наконец, Трубецкой.

Каховский повернулся к Сергею Петровичу:

— И как вы, которого назвали диктатором, хотите совершить

переворот? Пойдёте к Александру и попросите его оставить престол?

Трубецкой помрачнел.

— Нет, князь, только полное уничтожение всех Романовых спасёт нас. Если вы боитесь совершить столь богоугодное дело, я сам возьму пистолет и пойду в Зимний дворец.

Перед мысленным взором Михаила вдруг возникло прекрасное лицо Софии и смеющиеся глаза Николая Павловича. София дочь Императора, а Николай его брат. Значит ли это, что они в скорбном списке Каховского? Михаил посмотрел ему в глаза:

— Я сделаю всё, чтобы не дать вам совершить непоправимое.

Каховский вспыхнул. В Северном обществе он был крайне популярен и привык, что все его слова сопровождались всеобщим одобрением. А

тут невесть откуда взявшийся приезжий москвич граф Шереметев пытается подорвать его авторитет. Трубецкой, прекрасно зная характер Каховского, вытянул из толпы Рылеева и шепнул ему пару слов, которые не расслышал никто, кроме самого Рылеева и Михаила, стояшего рядом.

— Уберите своего пса.

— Господа, господа, — Рылеев, раскинув руки, встал между спорщиками, — Я, как хозяин дома, требую внимания к своей персоне. Позвольте мне зачитать вам несколько строк-«Не сбылись, мой друг, пророчества

Пылкой юности моей.

Горький жребий одиночества

Мне суждён в кругу людей!»

Шум в комнате стих. Все собравшиеся внимали голосу Кондратия Рылеева, даже Каховский, казалось, был

заворожён. Только Михаилу захотелось уйти из этой комнаты, из этого дома. Ему нравился Кондратий, его юношеский пыл, который не угас с годами, который всё ещё слышался в его голосе и читался в его глазах. Но убийство… Нет, Рылеев не был на такое способен. А вот Каховский мог. Может, Пестель тоже.

Шереметев повернулся и вышел из гостиной. Никто, кроме Трубецкого, не заметил его ухода, настолько Рылеев увлёк всех своей творческой одержимостью. Трубецкой вышел вслед за Михаилом.

— Зачем всё это, Сергей? — спросил Михаил.

— Разве вы не хотите что- то изменить? — нервно спросил Трубецкой.

— Может быть, — ответил Михаил, — Но не таким образом. Не убийством. Убийством нельзя ничего создать.

— Думаете, Александр сам отречётся? — Сергей смотрел на Михаила, не видя его.

— Не отречётся, — твёрдо ответил Михаил, — Нет причин, чтобы он отрёкся. Ответьте мне, Сергей, вы хотели переманить меня и Дмитрия на свою сторону?

— Да, хотел, — Трубецкой, наконец, посмотрел в глаза Михаилу.

— Не стоит. Дмитрий не нарушит свою присягу, как и я. И личная просьба к вам, Сергей, присматривайте за Каховским. Он угодит на виселицу и всех вас утянет за собой. Я надеюсь на ваше благоразумие.

Он кивнул и вышел из дома. Шёл всё тот же мелкий дождик, всё так же зеленели тополя, всё так же катились коляски по мостовой, но Михаилу показалось, что он в другом городе, где в благополучных богатых домах зреют заговоры. Первым порывом было броситься к Дмитрию,

рассказать ему всё, но, подумав, Михаил решил ещё раз переговорить с Трубецким и отговорить его от безумных планов. Он вскочил на коня и поскакал по направлению к Дворцовой набережной. Ему хотелось развеяться, подышать морским воздухом, не думать ни о чём, просто любоваться гранитными берегами Невы, да прекрасным видом на Петропавловскую крепость. Дождь закончился, лёгкий ветерок разогнал последние тучи и на безмятежно- голубом небе засияло солнце.

— Граф Шереметев, — услышал Михаил нежный голос той, кого мечтал увидеть. Его сердце забилось сильнее, он обернулся и увидел Софию. Лошадь Михаила замотала головой при виде прекрасной всадницы.

— Добрый день, София Дмитриевна, — весело сказал Михаил. Всё вокруг вдруг

обрело самые яркие краски, птицы запели свои лучшие песни, бабочки порхали в золотых лучах солнца и даже воздух стал животворящим, — Моя лошадь и впрямь влюблена в вас.

— Я знаю, — София приблизилась к нему и они бок о бок поехали по набережной, — Добрый день, Михаил Николаевич. Вы попали под дождь?

Михаил провёл рукой по ещё не просохшим волосам. Тёмные влажные пряди прилипли ко лбу.

«Он красив», — подумала София, улыбаясь графу.

— Да, София Дмитриевна, решил освежиться под местным дождиком.

— У нас здесь особенный дождик, верно?

У Михаила вылетело из головы и Северное общество, и Трубецкой, и Каховский. Он чувствовал только то, что бесконечно счастлив.

— Здесь всё особенное- и воздух, и дождь, и люди, — проговорил Михаил, улыбаясь, — Но позвольте спросить вас- отчего вы одна? Где ваша свита?

— Мой дорогой дядюшка Николай не смог составить мне компанию, а он лучший из лучших в верховой езде, а от остальных, надо признаться, я просто сбежала, — София лукаво посмотрела на Михаила, — Не люблю эти чинные поездки с пустыми разговорами, а Никоша умеет быть рядом и умеет молчать, когда это необходимо.

— Никоша???

— Только не говорите батюшке Дмитрию Львовичу. Он опять меня отругает за недостаточное почтение к семье нашего императора. Никошей я называла Николая Павловича ещё в детстве, с его согласия, разумеется.

Михаил любовался прелестным оживлённым личиком княжны, он готов

был обещать что угодно, лишь бы она вот так ехала рядом с ним, смотрела на него и улыбалась.

— Я обещаю вам, София Дмитриевна, но за своё молчание попрошу у вас…

— Что же? — спросила София, краснея, но не переставая улыбаться.

— Ещё об одной прогулке на лошадях.

— Это несложно, — ласково ответила София, — Я выезжаю каждый день на набережную или на Крестовский остров. Если у Никоши.., прошу прощения, у Николая Павловича есть свободное время, он едет со мной и я уверена, он будет очень рад вас видеть. Он ценит умных и рассудительных людей.

— Благодарю вас, София Дмитриевна. И Николая Павловича за приглашение, которое мы с братом на днях получили.

— Буду рада увидеть вас в Зимнем дворце.

— Буду всенепременно.

— Я передам дядюшке ваши слова. Знаете, Михаил Николаевич, он очень добрый человек, наверное, самый добрый из всех, кого я знаю. И очень любит свою жену и детей. Дети у них прелестные, такие милые и воспитанные. Я не была такой в детстве. Государь батюшка говорит, что я была похожа на мальчишку сорванца.

— Вы прелестны, София Дмитриевна.

— Благодарю вас, — княжна Нарышкина снова покраснела, — По мнению Дмитрия Львовича я должна быть более скромной и сдержанной. Расскажите мне о Москве, Михаил Николаевич, о ваших великолепных театрах и новых постановках. Николай Павлович крайне лестно отзывался о театрах вашего батюшки.

— Если вы когда-то приедете в Москву, я обязательно свожу вас на лучшие

театральные постановки.

— Хорошо, — София кротко улыбнулась, — Если только батюшка Дмитрий Львович позволит. Он строго смотрит за мной не разрешает того, что позволено в Зимнем дворце.

София ласково посмотрела на Михаила и его сердце забилось сильнее, потом пришпорила лошадь и крикнула через плечо:

— Догоняйте, Михаил!

Уже полгода София Нарышкина жила в Зимнем дворце. Александр Павлович специально для неё выделил комнаты, который обставил по своему вкусу, с изобилием голубого цвета. Софии очень понравилась гостиная и спальня, небольшая, но очень уютная. Она была очень благодарна Государю, которого называла батюшка Александр Павлович,

но на людях всегда обращалась официально. Александру нравилось, что София живёт в Зимнем дворце, поскольку считал, что дом Нарышкиных на Фонтанке довольно скучное место для юной девушки. Дмитрий Львович Нарышкин был крайне занятым человеком, мало времени уделял детям, мать Софии, Мария Антоновна, уехала в Вену, а из братьев и сестёр Софии в доме остался только малолетний Эмануил, для воспитания которого были приглашены лучшие воспитатели. Когда-то дом на Фонтанке славился своими шикарными балами и приёмами, но так было до тех пор, пока Мария Антоновна не уехала. После этого Дмитрий Львович занялся благоустройством своих земель в Тамбовской губернии, что были пожалованы ему Александром Павловичем. София скучала в опустевшем

доме, пока император не предложил Дмитрию Львовичу отпустить Софию под его личную ответственность в Зимний дворец, где она была бы представлена ко двору.

Дмитрий Львович пожал плечами:

— Это ваша дочь, Ваше Величество. Я хоть люблю Софию, как родную, но только вы вправе распоряжаться её судьбой.

Так София переселилась в Зимний дворец, но часто навещала Дмитрия Львовича, не забывая, что именно он вырастил её. Собственное непонятное положение во дворце нисколько не угнетало Софию, потому как отношение к ней со стороны всех членов императорского дома было по- родственному любящим и заботливым. Елизавета Фёдоровна безмерно восхищалась её стройной фигурой, тонкой талией, зелёными «кошачьими»

глазами. Маленький Саша любил сидеть у неё на коленях, а дядюшки Николай и Михаил вывозили в свет, ревностно охраняя от нахальных военных, которые, распушив хвосты, вились вокруг Софии. Многие уже начали остерегаться строгого внимательного взгляда Николая, которым он окидывал зал, прежде чем войти.

— Ты не на войне, — смеялся Александр, заметив, что Николай высматривает в толпе танцующую пару- Софию и графа Орлова, который пригласил её на полонез, — Так ты распугаешь всех потенциальных женихов.

— И верно, Николя, — потвердила Александра Фёдоровна, — Дайте девочке немного свободы. Вы же не для того привезли её в Зимний дворец, чтобы устроить темницу пуще той, что была в доме князя Нарышкина.

Супруга Николая Павловича обмахивала лицо веером. Императрица Елизавета Алексеевна, которая в тот год часто болела и редко выходила в свет, взяла золовку под руку.

— Александр Павлович, — обратилась она к царственному мужу, — Велите заложить нам с Александрин карету. Мы прекрасно провели время, но ей пора отдохнуть и мне тоже.

— Да и я поеду, — Александр сделал знак своему камергеру, — Аракчеев просил аудиенции, думаю, сегодня я смогу его просьбу удовлетворить. Он крайне настойчивый человек. Оставайся, Николай, я позабочусь об Александрин. Было бы крайне неудобно оставить Софию одну. А Михаил настолько увлечён танцами, что уже позабыл, что его племянница здесь. Жаль, что Елена Павловна неважно себя чувствует и не

смогла быть на балу. Да и Машеньке сегодня не здоровится.

— Михаилу следовало быть немного повнимательнее к своей супруге, — промолвила Елизавета Алексеевна.

— Миша ещё слишком молод, — возразил Николай.

— Ты всегда его защищаешь, Николай, — добродушно заметил Александр, — Но Михаил младше тебя всего на два года.

— Для меня он всегда будет младшим братишкой.

— Тогда тебе остаётся приглядывать за младшим братишкой и племянницей. А я позабочусь об императрице и великой княгине.

Обе женщины с благодарностью посмотрели на Государя.

— Благодарю, Ваше Величество, — произнёс Николай и с улыбкой добавил, — Только надо отвлечь графа Орлова от

Софии.

— Да, графа Орлова трудно отвлечь от того, что или кто ему приглянулось, — Александр усмехнулся, — Иди, Николя, разбей эту пару, пока Орлов не разбил сердце нашей принцессы.

— Для этого Софи слишком благоразумна, — вставила Александра Фёдоровна, ещё интенсивнее обмахивая веером горевшее лицо.

— Идёмте же, Государь, — Елизавета Алексеевна взяла под руку Александру.

Император кивнул присутствующим, улыбнулся Николаю, глазами указав на Софию и двинулся к выходу, сопровождаемый камергером и фрейлинами императрицы. Николай посмотрел вслед маленькой процессии зашёл в круг танцующих, где с царственной твёрдостью перехватил Софию из цепких рук графа Орлова.

София подняла глаза на Николая и улыбнулась:

— Отчего вы раньше не спасли меня, Ваше Высочество?

— Мне казалось, вы прекрасно танцевали с графом.

— Шутить изволите? Да он танцует, как медведь. Лучше скажите, Никоша, Его Величество отправил вас, чтобы вы спасли меня?

— Был такой разговор, но я и сам понял, что пора вмешаться. Государь уже ушёл с нашими дамами.

— Отчего же?

— Ты же знаешь, Ангел, что Государь пришёл сюда только ради Юсупова. Помолвка Бориса Николаевича дело государственной важности.

— А что Михаил?

— Михаил танцует с твоей лучшей подругой Еленой Тургеневой.

София осмотрела зал.

Танцевать с Николаем Павловичем было легко и приятно. Николай своей величественной осанкой и царственным видом вызывал такое восторг, что у дам от восторга захватывало дух, а мужчины становились будто бы ниже ростом и дурнее лицом.

София с улыбкой вспоминала своё детство, когда Михаил и Николай сами обучали её верховой езде, фехтованию, стрельбе и строевой подготовке. Имперарица Елизавета Алексеевна жаловалась супругу:

— Они делают из девочки солдата.

Но Александр только посмеивался, глядя, как семилетняя София с важным видом заряжает мушкет. В таком нежном возрасте она бесстрашно управляла самыми сноровистыми лошадьми, что были в царской конюшне, прекрасно

стреляла и чеканила шаг. Потехи ради великие князья заказали ей мундир лейб- гвардии Измайловского полка и София щеголяла в нем по бесконечным галереям Зимнего дворца, приводя в ужас своих нянек и воспитателей. Елизавета Алексеевна сама усадила девочку за фортепиано и шитьё, София быстро освоила и эти навыки, но особого стремления к ним не обнаружила. Дмитрий Нарышкин только пожимал плечами, когда кто- то из нянек жаловался ему на свою воспитанницу.

— Пусть Государь решает, что лучше для его дочери.

Мария Антоновна нанимала лучших учителей для дочери и любая наука давалась ей легко, вследствии чего княгиня Нарышкина решила что всё, что смогла сделать для дочери, она сделала. А после и вовсе покинула

Россию. Дмитрий Львович отнёсся к этому скорее безучастно, а София, поплакав несколько дней, переехала на неделю в Зимний дворец, где было гораздо веселее и интереснее.

Она подружилась с невестой, а впоследствии супругой Николая Александрой и помогала ей учить русский язык в тех случаях, когда по той или иной причине отсутствовал её учитель Василий Жуковский. Александра Фёдоровна оказалась прилежной ученицей, хотя русский язык давали ей нелегко. София смеялась, когда слышала, как великая княгиня коверкала язык, произнося мешанину из русских, французских и немецких слов. Несмотря на разницу в десять лет, они чувствовали себя практически подругами. Это были одни из самых счастливых времён обитателей Зимнего

дворца. Молодость, любовь, блестящее будущее, балы и император, который по- доброму и немного снисходительно относился к царившему во дворце веселью. Часто они кочевали в дом Николая, а потом обратно в Зимний. И это тоже привносило в их жизнь больше веселья и новизны.

После конной прогулки с Михаилом София вернулась в Зимний дворец, улыбаясь всем, кто попадался ей навстречу. Молодые офицеры караульной роты с восхищением смотрели на юную княжну, которая, сияя радостью и красотой, проходила мимо по светлым залам, украшенным золотой лепниной и изящной мебелью. Когда она поднималась по парадной лестнице, ей навстречу спускался Николай Павлович.

— Ангел мой, София Дмитриевна, — обратился он к ней в полушутливой

форме. Ангелом он называл её с тех пор, как в пять лет София играла роль ангелочка в семейном театре Нарышкиных, — Ты где пропадала? Александре нездоровится и она хотела, чтобы ты посидела с ней немного. Она сказала, что твоё общество доставляет ей особое удовольствие.

София сделала реверанс:

— Я только сменю амазонку на домашнее платье и сразу приду.

Николай кивнул:

— А с кем это ты каталась сегодня? С Михаилом?, — конечно, он имел ввиду великого князя.

— Нет, Михаил Павлович, как и вы, сегодня на смотре своего полка. А я каталась с графом Шереметевым, — София слегка покраснела.

— О, — протянул Николай, пряча улыбку, — С Михаилом?

— Именно. Мы случайно встретились на Дворцовой набережной.

— Случайно встретились?

— Случайно, Ваше Высочество.

— И что ты думаешь о нём, Ангел?

— Он очень хороший, — доверительно сказала София. Она взяла Николая Павловича под руку и они вместе поднялись по лестнице.

— Значит, он хороший…

— И очень милый. Он просил передать вам благодарность за приглашение.

Спустя пару часов, когда София читала вслух Александре Фёдоровне роман Вальтера Скотта, произведение которого очень любил Николай, император позвал брата на пешую прогулку, к которым пристрастился за последний год.

— Как здоровье Александрин, дорогой брат? — спросил Государь.

— Уже лучше, Ваше Величество.

— Может, отправить ей Виллие?

— Он уже был, велел соблюдать постельный режим. Сейчас у Александрин София.

Александр Павлович улыбнулся. Он всегда улыбался, когда говорил о своей дочери или видел её.

— Где же всё утро была наша проказница?

— На верховой прогулке с графом Шереметевым.

— С Дмитрием?

— С Михаилом, его старшим братом. Он три месяца назад прибыл из Москвы.

— Если оба брата похожи на своего батюшку Николая Петровича, то уверен, что это прекрасные молодые люди. И как ты считаешь, Николай, есть ли у Софии сердечная тайна? Мне она ничего не говорит, но ты гораздо ближе по возрасту и у вас по- настоящему

дружеские отношения.

— Никто не может быть ближе, чем отец, Ваше Величество, — Николай почтительно склонил голову.

— Ну полно, — Александр добродушно усмехнулся, а потом посерьёзнел так быстро, что Николай поразился такому изменению в лице брата.

— Мне бы хотелось решить некоторые вопросы, прежде, чем я.., — Александр замолчал и Николай ощутил внезапный прилив суеверного страха.

— Я не вечен, дорогой мой Николай, — Александр понизил голос, жестом отпустил своего камергера, и огляделся, убедившись, что их больше никто не слышит, — Ты должен устроить судьбу Софии.

Николай оторопел:

— Но почему я?

— Слушай меня и не перебивай. Это моё

повеление. Пусть она сама выберет того, кто ей по душе. Если это будет Михаил Шереметев, я их благославляю. Кроме ты, именно тебя я назначил своим наследником. После моей смерти корона перейдёт к тебе. Не Константину. Тебе. Все распоряжения я оставил Голицину.

— Но почему? — выдавил белый, как бумага, Николай, — Меня не готовили на царствование. Я не готов. А Константин…

— Константин отказался. Он не вернётся в Россию. А ты сможешь, и неважно, готовили тебя или нет. Такова моя воля. И этого тебе должно быть достаточно.

Александр смотрел в большие синие глаза брата и понимал, в каком потерянном состоянии он сейчас находится. Но он справится, Александр знал это. Был в Николае стержень- и даже если он сейчас не понимает этого, он справится со всем, что выпадет на его долю. Государь с чувством сжал руку брату и тут же увидел- Николай сделает всё, что нужно.

Николай Павлович не очень любил отмечать свой день рождения, но император настоял, чтобы в этот раз праздник состоялся.

— Может, для меня это будет последний праздник, — пробормотал он и Николай напрягся, услышав эти слова.

— Скажите, — воскликнул он, — Что вы утаиваете от меня? Может, ваше здоровье…

— Я здоров, милый брат. Знаю, как ты беспокоишься, потому что любишь меня. Я не собираюсь пугать тебя, я тебя подготавливаю, — Александр был очень спокоен, в отличии от крайне взволнованного Николая, — Я тебя уверяю, всё будет так, как нужно, по

воле Господа нашего. Я намерен хорошо повеселиться на твоём празднике. Елизавета Алексеевна уже пошила себе несколько платьев. Она очень радуется возможности потанцевать, несмотря на некоторое недомогание.

Александр распахнул окно и свежий ветерок зашелестел бумагами на столе. Николай придавил бумаги тяжёлым пресс- папье и подошёл к брату. С улицы доносился детский смех- на зелёной лужайке играли дети Николая в окружении нянек- Александр, Мария и Ольга. Император улыбнулся. Он любил своих племянников и сейчас особенно ценил общение с ними.

— Вот оно, наше будущее, — пробормотал он.

В этот же вечер на квартире у Рылеева собрались несколько заговорщиков-

Рылеев, Трубецкой, Каховский, Бестужев. Сергей Трубецкой сидел в глубоком кресле, закинув ногу на ногу. Он был крайне взволнован и то и дело подёргивал ногой.

— Не волнуйтесь вы так, Сергей Петрович, — мягко говорил ему Рылеев, наполняя бокал вином и протягивая князю.

— Вы понимаете, Кондратий Фёдорович, что это провал? — мрачно произнёс Трубецкой, осушая бокал.

— Я не понимаю и не хочу понимать, о чём вы говорите, князь.

— Нет, понимаете. Отчего Пестель сегодня не явился? Он уже опасается арестов? Отчего император ничего не предпринимает, раз ему уже известно о заговоре? — эти вопросы волновали князя уже неделю. Каховский мрачно стоял в углу гостиной, похожий скорее на манекен, чем на живого человека;

Бестужев молча катал по столу шарики из хлебного мякиша.

— Пестель вернулся в Киев, — ответил журналист, пытаясь как- то успокоить князя, — Не думаю, что для арестов есть веские основания, просто ходят слухи…

— Слухи! — вскричал Трубецкой, — Здесь, Кондратий Фёдорович, в вашей квартире, уже побывал практически весь Петербург, исключая разве что императора и членов его семьи. Разве была необходимость сообщать всем подряд о наших планах?

— Вы тоже приводили гостей, Сергей Петрович. Шереметев пришёл с вашего приглашения, а он в почёте у императорской семьи и сопровождает в прогулках Александрову дочь, Софью.

— Михаил нас не выдавал, — пробормотал князь.

— Это я знаю, — Рылеев с досадой махнул

рукой, — Это кто-то из военных с Южного общества. Информация пошла оттуда.

— Не нужно было вам ссориться с Пестелем, — вступил в разговор Александр Бестужев, — Без поддержки Черниговского полка мы проиграем.

— Думаю, мы уже проиграли, — буркнул Трубецкой.

— Нет, Сергей Петрович, мы ещё даже не начинали, — Рылеев подошёл к столу, взял графин и налил ещё вина, — Нужно только убрать императора.

— Не убрать, а убить, — глухо произнёс Каховский, — И я готов быть тем, кто это сделает.

Празднование дня рождения Николая Павловича началось в десять утра. Сам именинник, смущённый и слегка растерянный, стоял в центре зала, пока ему преподносили подарки. София уже с

утра поздравила дядюшку и сейчас шарф, расшитый её руками, красовался на его талии и золотые нити сверкали в лучах солнца, смотревшего прямо в окна. У Софии было чудесное радужное настроение. Она улыбалась всем, от Александра, которого встретила ранним утром на прогулке в саду, до гвардейцев караульной роты. Один из гвардейцев, Панов, так и стоял, улыбаясь, пока Александр, любивший иной раз поговорить с кем- нибудь из охраны, не спросил у него, чему он так рад сегодня утром.

— София Дмитриевна, Ваше Императорское Величество, — выпалил тот и осёкся было, но Государь кивнул головой и улыбаясь, насыпал в карман гвардейцу пригоршню золотых монет.

Спроси у Софии, отчего она сегодня была по- особенному счастлива, она бы не

ответила, но в глубине души знала, что это не только оттого, что у Николая Павловича день рождения, не только оттого, что сегодня бал и светит солнце, но и оттого, что сегодня должен прийти Михаил Шереметев.

— София Дмитриевна! — окликнула девушку Ольга Константиновна, няня, которая была при ней с самого рождения и переехала в Зимний дворец вслед за княжной Нарышкиной, — Вам не стоит бегать среди мужчин, как пятилетней малышке, которая не знает правил приличия.

— Ах, нянюшка, оставьте, — воскликнула София, — Меня не нужно опекать. Да и вы поберегите свои силы, вам ещё на балу танцевать, — и, прыгая через две ступеньки, сбежала по парадной лестнице, желая посмотреть, кто же ещё подъедет, чтобы поздравить Николая.

Большинство гостей ожидалось только к обеду и у Софии ещё оставалось много времени, чтобы надеть своё прекрасное новое платье- белое, с зелёными лентами. В огромные окна дворца лился золотистый яркий свет, отражаясь в натёртых до блеска бронзовых перилах. Зимний дворец был идеально хорош, светел и чист. Даже Елизавета Фёдоровна, хоть и предпочитала Аничков дворец, всё чаще и чаще останавливалась с детьми в Зимнем.

— Здесь, — говорила она, — Жизнь кипит.

Сегодня на завтрак собралась вся семья, исключая только Елизавету Алексеевну, которая предпочла завтрак в постель. София заглянула к ней и порадовалась, увидев императрицу в добром здравии. Она оживлённо расспросила Софию о предстоящем празднике и всё время улыбалась. София любила видеть её

такой. Елизавета Алексеевна всегда была необычайно добра к ней, дарила подарки, заказывала платья, читала сказки на ломаном русском языке. Она с удовольствием учила русский язык и говорила только на русском, как бы тяжело ей это не давалось. София вспомнила, как Елизавета Алексеевна практически всё время ходила со словарём и часто открывала его, читая вслух непонятные ей слова и фразы и нисколько не стеснялась спрашивать их значение у любого, кто попадался ей первый- император или солдат его гвардии.

София спустилась вниз, гладя рукой перила. Она не сразу заметила того, кто поднимался ей навстречу, но, увидев его, не могла сдержать радостного восклицания.

— Михаил Михайлович, здравствуйте, —

София сбежала по лестнице навстречу Сперанскому, — Вы пришли на праздник или у вас личная встреча с Государём?

— Здравствуйте, София Дмитриевна, — Сперанский поцеловал руку княжны, — Николай Павлович пригласил меня на праздник, что для меня очень приятно.

— Я рада, что вы пришли. А Елизавета Михайловна будет?

— Она приедет к обеду с мужем.

— Буду счастлива увидеть её. И счастлива видеть вас.

Тут сверху раздался голос Ольги Константиновны, которая перегнулась через перила, высматривая свою воспитанницу:

— София Дмитриевна, я не могу бегать за вами целый день.

София хихикнула:

— Ну и попадёт же мне сегодня. Я оставляю вас, Михаил Михайлович, пока

моя грозная нянюшка меня не поймала.

Она присела в реверансе и поспешила по коридору в направлении своей комнаты. Сперанский от души улыбнулся.

— Что за чудное создание, — пробормотал он, глядя вслед фигурке в голубом платье.

София знала, что ей в любом случае сегодня достанется от нянюшки- ведь она опоздала на торжественный молебен, потому что после завтрака убежала на конюшню выбирать лошадь из тех красавцев, что Государь заказал специально для неё.

София сидела на софе в своей гостиной, поджав под себя ноги и с упоением читала поэмы лорда Байрона, когда в дверь постучали. Камеристка Софии Марья с позволения хозяйки открыла дверь и в комнату влетел запыхавшийся

Саша, старший сын Николая.

— София Дмитриевна, — выпалил он, — Там Его Величество просит вас пройти в его кабинет.

— Иду, Сашенька, — София поднялась, оправила платье и пошла вслед за Сашей, который от нетерпения подпрыгивал на месте.

— Ты не знаешь, зачем я понадобилась Его Величеству? — спросила девушка у Саши. Мальчик хитро посмотрел на неё.

— Знаю, но не скажу. Это сюрприз.

Он довёл её до кабинета. Дежурный офицер открыл Софии дверь и она вошла. В кабинете Императора был он сам и Николай Павлович. София сделала реверанс и скромно потупила взор, но надолго её не хватило- она вскинула свой сияющий взор на Государя. Александр обожал свою дочь. С первого дня, как увидел её и она улыбнулась

ему. И он держал её на руках и смотрел на золотистый пушок на голове, маленькое совершенное личико, длинные ресницы, тень от которых падала на розовые пухлые щёчки. И вот теперь она стоит перед ним, совершенная, изящная, словно фарфоровая статуэтка.

«Лучшее, что я создал», — подумал Александр, ласково улыбаясь дочери.

— Вы звали меня, Ваше Величество?

— Да, — сказал Государь, — Подойди сюда.

Он жестом подозвал её к окну, возле которого стоял сам. София подошла и вопросительно взглянула на Николая Павловича, что стоял рядом. Тот подмигнул.

— Смотри, — сказал Александр, указывая на площадь перед дворцом. София подошла ближе, выглянула в распахнутое настежь окно м ахнула от восторга- на площади стояли два

конюха, которые держали каждый по две лошади. Лошади были необычайно красивые, гладкие, ухоженные, знаменитой орловской породы.

— Какие красавцы! — воскликнула София.

— Ты можешь выбрать любую, которая тебе больше понравится, — добродушно сказал Александр.

София сложила руки у груди и с жаром выпалила:

— О, Ваше Величество, благодарю Вас.

Александр раскинул руки и обнял дочь. София благодарна прижалась головой к его плечу, чувствуя, как дорог ей этот человек- и как император, и как отец. Он всегда был рядом, сколько она помнила. София почувствовала, как слёзы наворачиваются на глаза.

— Ну ступай, — ласково произнёс Александр, отпуская дочь.

И сегодня с утра София выбрала себе коня, чёрного, как ночь, жеребца, тонконогого и большеглазого. Вернее сказать, он сам выбрал её. Когда она зашла на конюшню, чтобы посмотреть новых лошадей, он первый ткнулся мягким носом в её плечо и София поняла, что он выбрал её. Она тут же назвала его Вольтер и пожалела только об одном- что не может прямо сейчас оседлать его и скакать галопом по тенистым паркам Петербурга. София с сожалением вернулась к себе, чтобы переодеться и опоздала на торжественный молебен.

Экипажи один за одним начали прибывать к Зимнему дворцу: офицеры в парадной форме, дамы в цветных платьях, от которых рябило в глазах- все оттенки голубого, розового, кирпично- красного и зелёного. Все самые прекрасные бриллианты и

жемчуга украшали женские головки, плечи и руки.

Огромный зал постепенно наполнялся народом. Николай Павлович и Александра Фёдоровна встречали гостей, стоя в центре зала. Николай был в парадном мундире Измайловского полка, Александра в светло- сиреневом платье, расшитом золотой нитью и драгоцеными камнями.

София и две её подруги- Чернышёва Анна и Тургенева Елена стояли рядом возле раскрытого окна и делились последними новостями.

— Ростовский явился к нам на прошлой неделе и просил руки Натальи, — с жаром рассказывала Елена про свою сестру, — А я не знала, что они встречались, Наташа ничего мне не сказала.

— Они с Сергеем познакомились у нас

дома, — сказала Анна, — Мы играли в шарады и Ольга Ростовцева пришла со своими братьями Сергеем и Павлом. Мне и тогда показалось, что Сергей Ростовцев заприметил Наташу.

— Конечно, я этого не помню, — веселилась Елена, — Там же был Алексей Трубецкой, а именно в тот день он признался мне в своих чувствах, — она понизила голос, — И я была настолько счастлива, что не видела никого вокруг. Не могу поверить, что через месяц я стану княгиней Трубецкой.

Девушки, возбуждённо зашептались, приникнув друг к другу ближе, но не забывая при этом кидать заинтересованные взгляды в зал и на группу молодых военных, которые стояли недалеко от них. Среди них был брат Анны Григорий Чернышёв, бравый порутчик Преображенского полка и его

лучший друг и сослуживец Дмитрий Орлов.

— София, ты такая счастливая, что теперь живёшь здесь, в императорской семье, видишь лучших кавалеров Петербурга.

— И не только Петербурга, — воскликнула Елена, лукаво глядя на подругу и её карие глаза с золотыми искорками сияли такой несредственной радостью, какой могут сиять только глаза юной восемнадцатилетней девушки, которая вскоре соеденит свою жизнь с любимым человеком.

Щёки Софии слегка порозовели.

— Ну расскажи же нам, дорогая! — воскликнула Анна, — Кто же тот прекрасный всадник, с которым Лена видела тебя? И ещё как же Николай Павлович, который исполняет роль твоего опекуна, так просто отпустил тебя с незнакомым мужчиной, даже если

это просто конная прогулка?

— Николай Павлович не всегда знает, где я и чем занята, — улыбнулась София.

Анна обернулась в зал и посмотрела на Николая:

— Ну, до чего же он хорош, — прошептала она, — Помню, что в детстве была втайне влюблена в твоего дядюшку.

— Один из самых красивых мужчин при дворе, — согласилась Елена, — Но мы ведь не об этом хотели спросить Софию. А про того красавца на гнедом скакуне.

— Верно, — обе подруги выжидательно смотрели на Софию. Оркестр играл полонез. Первый в танец вступил император с императрицей, за ним великие князья. Те, кто не танцевал, вели свои обычные разговоры в соседних залах, играли в бильярд или просто сидели возле окон на обитых сукном лавках, украшенных шёлковым галуном с

золотом.

— Это был Михаил Шереметев, не делайте вид, что не знаете его. А я, между прочим, обещала танец Михаилу Михайловичу, — сказала София.

— Сперанский здесь? — удивилась Анна, — Он снова в фаворе?

— Он удивительный человек, — задумчиво проговорила Елена, — Умный и тактичный. Буду рада его видеть. О! — тут же воскликнула она, вглядываясь в толпу, — Вот и Алексей.

София увидела Алексея Трубецкого, а с ним- её сердце подпрыгнуло и забилось сильнее- Михаила и Дмитрия Шереметевых. София покраснела и спряталась за веером. Анна не могла не заметить её состояния и принялась выискивать глазами причину смущения подруги.

— Он пришёл? Да? — спрашивала Анна,

вглядываясь в толпу, но приглашённых было слишком много, в глазах рябило от разнообразия цветов и от золотых украшений.

— Да где же он? — спрашивала Анна, в нетерпении притопывая ножкой в атласной туфельке, но София уже не слышала её. Михаил уже шёл прямо к ней, высокий, темноволосый, красивый, и София, оторвавшись от подруг, сделала шаг ему навстречу. И вот уже её рука оказалась в его руке, и несмотря на то, что она не расслышала, что он сказал ей при встрече, она смогла всё прочитать в его синих, прекрасных глазах. Михаил закружил её в вальсе, а София полностью доверилась ему. Она видела искреннюю добрую улыбку Николая Павловича, весёлое лицо Михаила Павловича, радостные лица подруг. О чём они говорили в свой первый танец и

говорили ли вообще? В глазах Михаила она видела отражение собственных чувств, его огонь зажигал в её сердце ответный жар.

— Я вас люблю, — вдруг сказал он и Софии захотелось плакать и от счастья и от величайшего облегчения. Её глаза сияли, словно звёзды и Михаил всё понял, прочитал в её взгляде, его губы дрогнули, но слова не успели сорваться с них, когда их пару разбил Николай Павлович, который дал понять, что первый тур вальса закончился.

— Простите, Михаил Николаевич, что прерываю вашу интересную беседу, но я хочу пригласить Софию на танец. Воспользуюсь своим правом именинника, если позволите.

— Я не могу лишить вас этого права, Ваше Высочество.

— Я обещаю не разлучать вас надолго.

Софии вдруг стало так радостно, словно этими словами великий князь вдруг повенчал их и ничто не могло больше их разлучить.

Михаил отошёл в сторону и Николай повёл Софию в танце и это был хорошо знакомый для неё партнёр. С Николаем Павловичем они танцевали сотню раз.

— Что произошло между тобой и Михаилом? — спросил Николай, пряча улыбку.

— Что именно вы хотите знать, Ваше Высочество?

— Ты влюблена?

— А если я отвечу «да»?

— Тогда я скажу, что счастлив за тебя и твоего избранника. Просто всё произошло так быстро. Вы знакомы не больше двух месяцев.

— Иногда и взгляда достаточно, — произнесла София с улыбкой.

— О, да, Ангел, мне это очень знакомо. И хочу, чтобы ты знала, что, какой бы выбор ты не сделала, я на твоей стороне.

— Знаю, Никоша, — растроганно ответила София.

Николай улыбался. Он вспомнил свои восемнадцать лет, когда он впервые увидел Шарлотту и влюбился. Старший брат устроил их встречу и до сих пор Николай был благодарен ему за это. Он видел счастливое лицо Софии, девочки, похожей на ангела, которая росла на его глазах, которую так сильно любил Александр, которая своей ясной улыбкой и своей теплотой щедро одаривала всех, кто был рядом. Государь поступил абсолютно верно, забрав Софию из дома Нарышкиных сюда, в Зимний дворец, где все её любили и баловали.

Когда Николай вернул Софию в круг её подруг, те заметно разволновались,

раскраснелись, пытались занять великого князя разговорами. Он уделил какое-то время дамам, был мил, весел и крайне любезен. София знала, насколько её дядюшка мог быть очарователен. Николай улыбнулся ей, раскланялся с дамами и, грациозно обходя танцующих, направился к Александру и Михаилу, которые, как истинные братья, склонившись друг к другу, о чём- то разговаривали. Заметив Николая, они тут же завлекли его в свой небольшой кружок, пользуясь возможностью обсудить последние светские новости.

А Софию засыпали вопросами- о Михаиле, о Николае, об Александре. София отшучивалась, сколько могла, даже не слыша половины вопросов, обрушившихся на неё. Она поискала глазами Михаила Шереметева, но её внимание привлекла знакомая фигура.

Михаил Сперанский стоял рядом с графом Милорадовичем, который был так увлечён собственным рассказом, что не замечал, как капли шампанского из бокала, которым он размахивал, уже оросили его военный мундир. София улыбнулась Михаилу Михайловичу и поймала его ответную улыбку. Она ведь обещала ему танец, но от Милорадовича отделаться было не так то просто, поэтому улыбка сенатора вышла несколько извиняющаяся. София кивнула ему. Оркестр заиграл французскую кадриль и Чернышёв, Ростовский и Орлов направились прямо к девушкам. София знала, что Дмитрий Орлов сейчас подойдёт к ней. Этот светловолосый ясноглазый юноша ей нравился- он писал великолепные стихи, которые отправлял ей вместе с роскошными букетами, перевязанными шелковыми

лентами. Но Софии нужен был другой.

— Простите, я этот танец обещала другому, — сказала она расстроенному Дмитрию и направилась прямо к Сперанскому.

— Михаил Андреевич, прошу прощения, но Михаил Михайлович мне обещал танец, — сказала София с улыбкой, приседая в реверансе.

— О, конечно, София Дмитриевна, — Милорадович поцеловал её руку и отошёл к группе военных, стоявших неподалёку.

— Вы от кого-то скрываетесь? — спросил Сперанский, подавая Софии руку.

— Нет, я подумала, что пора вас спасать, Михаил Михайлович. Господин Милорадович был настолько воодушевлён самим собой, что я подумала, он и вас зальёт шампанским. Мне стало жаль ваш великолепный

фрак.

Сенатор засмеялся:

— Знаете, София Дмитриевна, только с вами я могу от души посмеяться. Вы самый искреннее и доброе создание, которое я когда- либо видел.

— Благодарю вас, Михаил Михайлович. Мне очень приятны ваши слова, тем более, что я знаю, что вы всегда говорите правду.

Сперанский танцевал вполне прилично и был очень удобным партнёром. А София с видимым удовольствием скользила по паркету и её платье развевалось, словно кружевной колокол. Она улыбнулась Сперанскому и тот ответил такой же ласковой улыбкой, скрепляя таким образом узы их дружбы.

Тем временем в большой столовой подавали праздничный ужин. Столы, рассчитанные каждый на четырёх

человек, были убраны белыми скатертями, украшены цветами и золотым шнуром. В бальном зале народу стало меньше, большинство перешли в столовую. София поблагодарила Михаила Михайловича за танец и подбежала к Михаилу Павловичу, который уже минут пять смотрел на неё.

— Михаил Павлович, — присела она, весело глядя на великого князя.

— Государь велел сопровождать тебя на ужин. Он сказал, что ты за целый день не съела ни сверчка.

София прыснула. Так говорил Александр Павлович ей, когда она была маленькая и забывала, что надо поесть. София вспомнила, как её мать, Мария Антоновна, отчитывала её за то, что София вела себя «как солдафон».

— Это всё влияние твоих дядюшек- Николая и Михаила. Они до сих пор

играют в войну, которая давно закончилась.

Несмотря на свою страсть к верховой езде и вольной жизни, София была прекрасной ученицей. Все учителя хвалили её за усидчивость, острый ум, внимание и любознательность. София выучила несколько языков, хотя, в отличие от большинства молодёжи, говорила исключительно на русском языке, в чём её полностью поддерживал Николай Павлович. Она прекрасно знала географию, астрономию, математику, историю, играла на клавесине, вышивала подушки, плела кружева и пекла куличи. Но при всём этом Мария Антоновна не всегда была довольна дочерью. София выслушивала её жалобы, прямо держа голову, не опуская глаза, не выдавая своих чувств.

— Что и говорить, дочь русского сфинкса, —

говорил Дмитрий Львович, посмеиваясь.

Он никогда не делал секрета по поводу своего отцовства и по- своему любил Софию, тем более, что она росла такой прелестной девочкой. Её старшая сестра Марина рано вышла замуж и уехала с мужем в Голландию, а младшего брата Эмануила отец воспитывал сам. От жаждал вырастить из сына настоящего дипломата, наследника рода Нарышкиных. Так и получилось, что София росла на два дома, в одном получая прекрасное образование, а в другом семью и любовь.

София благодарно посмотрела на Михаила Павловича, который всегда проявлял заботу о ней, не только потому, что она дочь его брата, а по доброте душевной. Этим и отличались Михаил и Николай- своей неизменной добротой и вниманием к ней.