Бесплатный фрагмент - Тень: Грани безумия

Глава 1. МОЁ ЭЛЕКТРИЧЕСТВО

Звон клинков разносится эхом по всей комнате. Длинная узкая полоса стали раз за разом налетает на лезвие кинжалов, превращается в размытый веер. Острие хищно сверкает в свете люстры, выискивает бреши в обороне, жаждет обагриться тёплой кровью.

Однако пара кинжалов, кои выглядят безобидно на фоне длинного меча, всегда оказываются на пути смертоносного оружия. Столкновение высекает искры при особенно сильном напоре. Клинки кружатся в чарующем танце, стремительном и опасном. Но остаются незапятнанными.

Мышцы ноют от напряжения и боли, атаки проворной фигуры с мелькающим мечом требуют постоянной концентрации. Даже моргание приведёт к пагубным последствиям. Выискивание слабо защищённых зон противника осложняется его скоростью и ежесекундной сменой позиции. Пот застилает глаза, дыхание более походит на хрип умирающего дракона, руки мелко дрожат.

Глухо зарычав, в рывке я взвинтил темп до предела, вливая в финальный натиск последние силы. Тридагеры замелькали с бешеной скоростью, я успешно принял удар меча на один из них. И, пользуясь крошечной заминкой противника, сократил расстояние. Второй кинжал я направил в незащищённый живот врага. Уже предвкушая, как он войдёт в плоть, словно в расплавленное масло. Удар на такой скорости со столь близкого расстояния отразить невозможно. Наконец сталь испробует крови. Казалось бы.

Мой противник молниеносно перенёс центр тяжести на другую ногу. Меч пошёл вниз, сталь заскрежетала о сталь. Он успешно отвёл направленный ему в живот клинок; мягко, неуловимо отступил в сторону. Я продолжил двигаться по инерции вслед за своим решающим ударом, абсолютно уверенный в его попадании — и провалился. Вернуться обратно в стойку для отражения атаки мне уже не дали. Удар по опорной ноге — и я лечу на пол.

Падение на паркет выбило из лёгких жалкие остатки кислорода. Я попытался перекатиться, не сомневаясь в скором добивающем ударе. Но рефлексов и сил не хватило. Меч, со свистом рассекая воздух, опускался мне на горло, грозя отделить пустую голову от уставшего тела. А я не имею ни единого шанса избежать печального сценария.

Бритвенно острое лезвие едва коснулось шеи. Но даже этого хватило, чтобы тонкая струйка крови противно потекла вниз. Я даже вздохнуть побоялся, тем более — сглотнуть. Хотя очень хотелось.

— Вновь ты совершаешь одну и ту же ошибку, — упрекнула меня Мелисса мягким голосом. Она дышит столь же ровно, как в начале боя. Очень обидно. — Стараешься бросить все силы на последнюю атаку. Тебе не хватает выдержки, дитя.

— Решил, что уж в этот раз точно тебя достану, — с облегчением выдохнув, произнёс я, когда она убрала меч от моего горла.

Мелисса не протянула мне руки, чтобы помочь подняться. Или щадит моё самолюбие, коего остаётся всё меньше с каждой тренировкой, или очередной урок преподаёт. Я с недовольной гримасой водрузил себя на ноги и взглянул на ту, кто ночь за ночью выбивает из меня некоторое дерьмо с завидной эффективностью. Но усталость и пот заставили потрудиться, чтобы сфокусировать взгляд на Леди.

Для тренировок Мелисса всегда выбирает гардероб так, чтобы сильнее осложнить для меня процесс нанесения тяжких телесных. Чёрные тайтсы обтягивают длинные, идеально вылепленные ноги, а белый топ не скрывает плоского живота и узкой талии. Длинные тёмные волосы она собирает в высокий конский хвост, подчёркивая изящество лебединой шеи и строгих черт лица. Без привычных каблуков, босиком, она на полголовы ниже меня, очень хрупкая и совсем не похожая на одного из самых могущественных созданий в городе.

Пока не посмотришь в глаза — ледяное очарование айсберга и смертельная опасность океанских глубин, прикрытая длинными ресницами. Неестественное свечение, вызванное яростью схватки и призывом Тени, добавляет ей притягательности. Однако и предупреждает об угрозе со стороны обладательницы сих манящих глаз. Что она, собственно, и подтвердила на деле только что, размотав меня в поединке, аки дитя малое. В очередной раз.

— Ты слишком полагаешься на свою скорость, Алекс, — в который раз повторила Леди. Уже порядком раздражённо.

Не позволяя эмоциям проявляться в обществе, она нашла отдушину в наших спаррингах и других совместных мероприятиях. Оставаясь наедине со мной, она позволяла себе и раздражаться, и улыбаться. Раздражаться, к сожалению — чаще. В подобные моменты я наблюдал невероятное природное явление. Таяние вечной мерзлоты и весь спектр северного сияния в волшебных глазах.

— Это мой единственный козырь, — возразил я. — Ты сильнее и опытнее. Остаётся надеяться на быстроту реакции. — Я бросил тридагеры в ножны на поясе, взял со стола графин с водой.

Дыхание не восстановилось, я чуть не подавился, принявшись пить с излишней поспешностью. Мелисса легко улыбнулась, но произнесла серьёзно:

— С молодыми сородичами такой номер пройти может. Старшие же по скорости не уступят. А в остальном превосходят тебя в разы. Думай головой. Не старайся нанести удар во что бы ни стало. Экономь ресурсы Тени и используй молниеносность в самый неожиданный момент. Бой сородичей часто короток и идёт до одной единственной ошибки. Тебе нужен один шанс. Один удар. И здесь понадобится вся скорость и ловкость.

Я грустно кивнул. Проигрывать всегда неприятно, особенно девушке. И пусть она старше меня лет на восемьдесят, факта это не отменяет.

— «Очередной позор… Говорил тебе, покормись перед тренировкой».

Мой внутренний голос, или же — Тень, не преминул выразить своё отношение касательно причины моего плачевного перфоманса. Он занимается этим всю мою сознательную жизнь, и я давно привык к язвительным комментариям.

Пару месяцев назад я даже представить не мог, что плод моей нездоровой психики окажется вполне себе реальной величиной. Станет пропуском в сверхъестественный мир. Его наличие привлекло внимание существ, в существование коих поверить крайне проблематично. Вампиров.

Привлекло настолько, что они решили обратить меня одним из первых в городе. И, по сути, им это удалось. Я стал вампиром. Хоть и не совсем таким, как того хотелось большинству. Умение поломать самый простой план у меня врождённое. Даже если ломать ничего не хочу.

Моё представление об этих существах разнилось с реальностью, потому привыкать к новой ипостаси оказалось сложно. Как и привыкать к новому окружающему миру, скрытому от большинства людей плотным балдахином ночи. Все осложняется, к тому же, весьма напряжёнными отношениями внутри самого сообщества сородичей — войне, по существу. В развязывании которой немалую роль сыграл ваш покорный слуга.

Каждый день я узнаю о своих новых сородичах всё больше. В основном, благодаря Леди — Мелиссе, ставшей мне наставницей, защитницей и проводником во мрачном и кровавом мире. Ежедневные тренировки по нескольку часов, рассказы о взаимоотношениях между кланами, их история, различные способности Тени, влияние крови на сородичей — она делится со мной всем, что знает. И я учусь. Капля за каплей вбирая новые знания, познавая мир, в котором отныне придётся существовать.

Мелисса начала переодеваться, нисколько не смущаясь моего присутствия. Я, уже привыкший к послетренировочному стриптизу, на этот раз даже не покраснел. Почти. Бонус за побои, так сказать.

— «А чего ей стесняться? Ты уже всё видел. И не только видел…» — «Не продолжай. Мне и без того сложно контролировать голод». — «Твоя диета никому пользы не приносит. Я только „за“, если Мелисса заставит тебя питаться нормально столь изящным образом». — «Да ты будешь рад, если любая девушка в таком виде предстанет». — «Я ценитель. А если не будешь строить из себя Новодевичью монашку, согласишься, что это мы — ценители. Это твои желания. Не моя вина, что сосредоточились они именно во мне». — «Вот и храни их при себе. Моя задача — думать мозгами, твоя — держать в себе то, что мешает мыслительной деятельности». — «Мое хранилище не бездонное. Иногда требуется позволять своему тёмному „я“ гулять. Аскетизм опасен. Долго будешь копить — вырвется столько, что удержать не сможешь». — «Не бурчи. Ты достаточно питаешься, большего не требуется». — «Мелисса только что показала, что очень даже требуется».

Я сел на подоконнике, закурил и наблюдал за собирающейся Мелиссой. Удивительно, как можно выказывать уверенность и царственность, совершая самые обычные движения. Она никогда не забывает, что, в первую очередь, является одной из самых влиятельных фигур в иерархии Круга. И не даёт забывать об этом другим. Бесстрастная маска, властный взгляд голубых глаз, плавность и неспешность движений, ни одно из которых не кажется лишним, гордая осанка. Не суть важно, что на ней надето, Мелисса будет выглядеть так, словно рождена повелевать.

— «Ну, не всегда. В гостинице она предпочла подчиняться…» — «Достал!»

Небо из угольно-чёрного превращается в бледно-серый купол. Скоро рассвет, и моей наставнице следует встретить его дома, а не в тренировочном зале. Меня предстоящий восход не страшит. Не тот ещё калибр, чтобы бояться солнечных лучей. Могу позволить себе еще и в душ сходить, и кофе попить.

Альберт, глава Доминус, принял решение оборудовать для нужд клана новое здание в центре города, бывшее ранее бизнес-центром. Ночной клуб «Ройал», ставший его первым проектом в городе, уже не может предоставить достаточного пространства для расширяющейся деятельности клана. Большая часть административного штата, тир, помещения для тренировок — физических и ментальных, хранилища крови, лаборатории, залы для приёмов и совещаний теперь располагаются на верхних этажах стильного здания из тёмного стекла в самом сердце города, соседствуя с живописным парком и наиболее посещаемыми торговыми центрами. И ни одну из сторон данное соседство не смущает.

На нижних этажах находятся казармы для смертной охраны и разнообразные услуги для проведения полноценного досуга — бар, бассейн, тренажёрный зал, сауна, ресторан. Эти удобства предназначены для власть имущих смертных, но не брезгуют мирскими радостями и молодые сородичи. Типа меня.

— «Я уже советовал переехать сюда?» — «Да».

Большую часть ночей я провожу в Башне вместе с Мелиссой, тренируясь в использовании холодного оружия. С огнестрельным, мягко говоря, не сложилось.

— «Не сложилось?! Да в Зале Славы штурмовиков тебе памятник стоит! Специально стараешься попасть куда угодно, лишь бы не в цель. Ты мне мамкиных киберспортсменов в PUBG напоминаешь — даже читы на прицеливание есть в моём лице, а всё равно рак редкостный. Как ты клешнями кинжалы держишь, ума не приложу». — «Я не могу быть во всём идеальным, понял? Мой потенциал еще раскроется». — «Ага, неограненный алмаз. Алладин».

Изредка мы с Мелиссой выходим на охоту. Пусть я непосредственного участия не принимаю, однако получаю теоретические знания путём наблюдения. Леди учит выбирать жертв, примечать наиболее удобные и безопасные места, заметать следы. Каждая её охота сродни искусству — мрачному, смертельному, но изящному и эффективному.

Отношения Леди и птенца никак не регламентируются. Однако Альберт, как и остальные сородичи постарше, не слишком одобрительно смотрят на тот объём времени, которое Мелисса мне уделяет.

— «Они завидуют. И я могу их понять».

В Доминус, как и в других кланах, иерархия играет важную роль. Основывается она на возрасте сородича и на могуществе его Тени. Даже несмотря на то, что именно я вытащил задницу главы клана из пламени войны, очистил его репутацию, отменил объявленную на него кровавую охоту — Виндикту, не допустил уничтожения клана Доминус, как такового — старшие сородичи всё еще считают меня птенцом. То есть — молодым и слабым вампиром, недостойным общаться со столь высокой особой и пользоваться столь пристальным вниманием с её стороны.

— «В следующий раз пусть сам разбирается, скотина. Мог бы хоть каких-то плюшек накидать за проявленный героизм…»

— Тебя подвезти? — спросила Мелисса, уже облачившись в строгую юбку-карандаш и белоснежную блузку.

Я помотал головой:

— Нет, задержусь чуть. Да и прогуляться хочу.

— Будь осторожен, дитя, — напомнила она. — Кренцент активизировались. Пока соглашение не достигнуто, появляться на улице в одиночку опасно.

— Скоро рассвет, — я кивнул в сторону окна. — Никого опасного я точно не встречу. А молодые не рискнут. По собственной инициативе, по крайней мере.

— Их может оказаться много. Слишком много. — Она внимательно посмотрела мне в глаза. — Не рискуй зря. Я не верю, что Марк расстался с идеей заполучить тебя. Он не из тех, кто легко признает поражение.

— Кренцент более не находятся в ментальном подчинении у Марка, — напомнил я. — А против меня лично Макс и его берсерки ничего не имеют.

— Ты убил кандидата Кренцент на Инициации.

— Печальная необходимость, — равнодушно пожал я плечами. — Так жаль, так жаль… Зато в следующий раз красноглазые извращенцы будут думать дважды — стоит ли пытаться залезть на принадлежащее мне. Ведь на каждую рыбу найдётся рыба побольше.

Озверевшую мразь, пытавшуюся изнасиловать Алису, мне действительно ни капли не жаль. Сдох — и слава богам.

— Два многообещающих кандидата, уже обращённых, также погибли при твоём посильном участии, — продолжила она.

— Моё участие ограничивалось постоянными попытками выжить, — отмахнулся я. — И, фактически, мои руки здесь чисты. Первый отъехал в рай для агрессивных кретинов, получив подарочек в голову от Лилии. А Пётр сполна распробовал твоё искусство бандажа.

— Ты дрался с Максом, — чуть повысила она голос.

— И поднял его самооценку, — хмыкнул я. — Он знатно развлёкся, попинав наши со Славой тушки в Куленовке. Сомневаюсь, что грустит по данному поводу. К тому же, он не в адеквате был. Плюнули и забыли. Лучшими друзьями часто становятся после драки.

— Более десятка берсерков погибли у Храма, защищая подступы от тебя.

— Ой, всё, — буркнул я. Тут отмазаться не выйдет. — Кто прошлое помянет, тому глаз вон. И почки.

— Однако, Максимилиан — воин, — уже больше дискутируя с собой, проговорила Леди. — На подлость он не пойдёт. Если захочет поквитаться, он сделает это лицом к лицу. И играть в привычные для остальных сородичей игры не станет.

— Хоть кто-то испытывает столь же сильное неприятие к подковёрным игрищам, — с долей уважения ухмыльнулся я. — Глядишь, ещё по бабам вместе пойдём…

— Но Виктория станет, — добавила она, будто не слыша моей реплики. — И при большом желании, появиться на улице при свете дня даже сородич её калибра способен. Марк тебе демонстрировал наглядно.

Мелисса поправляет причёску у зеркала. Прекрасно в нём отражаясь. Два неизменных локона обрамляют строгое лицо, выбиваясь из башенки, скреплённой двумя спицами. Наблюдать за Леди в моменты прихорашивания доставляет истинное эстетическое удовольствие.

— «Слюни подбери, эстет ты мой. Я всё думал, кем же надо быть, чтобы отказываться от близости с настолько шикарной девушкой. Оказывается, эстетом…» — «Она меня пугает. И всё еще не могу избавиться от синдрома самозванца». — «Дурак ты, а не самозванец. Мелисса с тобой проводит каждую свободную минуту. Открыта, как ни с кем другим. Тут явно не одно желание наставничества. А ты осликом прикинулся. Наивным таким, с ушками».

— Виктории сейчас не до догонялок. — Я встал с подоконника, сбросил футболку, вытер кровь с шеи. — Слишком мелкая фигура, чтобы она рисковала ради меня. Тем более, уж она точно прислушивается к Марку. Почти все Венефика подохли в Храме. Ей остаётся уповать на его защиту, пока не восстановится хотя бы часть клана.

— Не стоит недооценивать Викторию. Как и её ненависть к тебе, — укорила меня Мелисса. — Не зря на первой встрече глав кланов после начала войны одним из пунктов перемирия была твоя смерть. Она никогда не простит тебе смерти стольких жриц. И нанесёт удар, не сомневайся. Я знаю Верховную Жрицу очень хорошо, дитя. Иметь такого врага опасно. Когда сородича высокого калибра лишают власти, это похоже на Поглощение. Тут не стоит уповать на логику.

— Я буду осторожен, — пообещал я. — И не планирую помирать в ближайшее время.

— Я чувствую, что ты подавлен. Разбит и опустошен тем, что произошло в Храме. — Мелисса подошла ко мне, взяла мою руку. Я отвёл взгляд. — Возможно, ты не желаешь смерти. Но и жить не хочешь. Я чувствую твои метания. Тень же перенимает все страхи, неуверенность и боль. Отпусти терзающие мысли. Осознай все преимущества, которые дало обращение. Используй их, чтобы заставить виновных ответить за причинённую боль. — Она взяла меня другой рукой за подбородок и повернула к себе. В её растаявших глазах видны искреннее волнение и желание помочь. — Чтобы отомстить, ты должен оставаться сильным. Как и твоя Тень.

— Я знаю, Мелисса. — На этот раз я не стал отводить взгляда. Утопая во взгляде Леди. — И не стремлюсь сгинуть. Но постоянно бояться в ожидании удара не стану. Устал уже. Если меня попробуют убить, я всеми силами постараюсь разубедить нападающих в этом начинании. Путём применения максимального уровня насилия, на которое способен. Дрожания мышью и мании преследования мне хватило в первые дни после обращения.

— Подумай о других методах решения проблем, кроме драки, Алекс. — Вампиресса пристально смотрит в мои глаза. Дюйм за дюймом наши лица становятся ближе. — Доминус, как никто другой, умеют разрешать конфликты более изысканными способами.

Я могу пересчитать количество длинных пушистых ресниц. Окружающий мир ушёл в блюр. Я отчётливо вижу лишь восхитительное лицо Леди и блеск синей Тени Доминус.

— Я. Не. Доминус, — раздельно произнёс я. — И решать проблемы буду тем способом, который мне ближе.

Вместо раздражения в глазах Мелиссы мелькнул холодный огонёк удовлетворения. Странно. Не будь она настолько близко, упустил бы.

Вслух же она сказала:

— Ты находишься под эгидой Доминус. Живёшь на территории Доминус. И подчиняешься законам Доминус. Не забывай об этом. — Помолчав, она отстранилась и пошла на выход. Обернувшись у двери, добавила более привычным прохладным тоном: — Тебя более не страшат сородичи. Но страх собственной Тени никуда не ушёл. Ты боишься усиливать Её. Уверен, что до конца принял свою природу?

Я промолчал. Леди ответа не ждала, он и так очевиден. Кивнув напоследок, она вышла из зала.

Глава 2. ТАНГО

К тому времени, когда я принял душ, переоделся и спустился в бар, темнота уже окончательно уступила место рассветному зареву. Друиды Фералум, втянутые в межклановую войну, более не могут тратить и без того ограниченные силы на поддержание облачности, потому в город вернулось солнце. Сам диск ещё не выглянул из-за домов, но тьма превращается в полумрак. На дорогах появляются первые автобусы и одинокие фигуры, спешащие на работу.

Зима вступила в свои права очень резко, снег упал в начале ноября и более не таял. Обильные снегопады преобразили город до неузнаваемости за пару недель. А морозы, ударившие еще через неделю, заставили признать факт, что зима уже не уйдёт, и людей ожидает сезон по всем его канонам — с большим количеством снега, теплой одеждой и вьюгой. Полноценная новогодняя сказка.

— «Братьев Гримм».

Смена декораций подействовала на горожан самым благоприятным образом. Уныние и депрессия постепенно выветриваются с улиц и из голов. Вновь можно заметить переговаривающихся на морозе людей, услышать смех, даже принять участие в редких, но эпичных битвах снежками, устраиваемых детьми и молодежью.

Конечно же, не одна погода повлияла на общее настроение. Открытие ледовых катков, новых развлекательных центров и целой россыпи заведений для ночного досуга, построенных в рекордно короткие сроки и соответствующих по размаху требованиям больших городов. Украшение улиц гирляндами и неоном. Приветливо открытые двери новых кафе и кальянных, несколько концертов на открытом воздухе на центральной площади с приглашением звёзд страны, типа Jah Khalib. Все эти события внесли свою лепту в улучшение внутригородской атмосферы.

Лишь горстка смертных осведомлена о том, чьих рук это дело. Как и о том, что скрывается за радужными изменениями. Безусловно, увеличение рабочих мест в связи с глобальной реконструкцией повлекло увеличение финансового благосостояния горожан. Появилась возможность отдохнуть в новых местах и в лучшей обстановке. Город засверкал новыми красками. Профессионалы в сфере строительства, здравоохранения, туризма, красоты и развлечений наконец получили шанс показать себя во всей красе, предлагая всё новые услуги.

Однако, официально город остаётся закрытым. Полиция, и не только она, внимательно наблюдает за потоком въезжающих и выезжающих. Исчезновения продолжились. Более того, они участились. Тут и там возникают слухи о криках, драках, грохоте во дворах посреди ночи. Кто-то видел диких зверей в подворотнях. Кому-то даже казалось, что они стали свидетелями сражений на мечах в безлюдных переулках.

Но в новостях об этом не говорят, в пабликах никакой информации не найти, власти не считают нужным комментировать подобный бред. И слухи остаются слухами, не перерастая ни во что, кроме темы для ленивого обсуждения после нескольких бокалов виски.

Люди, лишённые информации о происходящем, получившие возможность забить голову работой и вариативным досугом, в большинстве своём перестали заморачиваться вопросами. И вполне справедливо решили, что для беспокойства нет повода, раз жуткие события не освещаются источниками, заслуживающими доверия. А возможно, они устали и смирились. Как я.

Истинный ужас всей ситуации сложно осознать. Постоянные стычки сородичей заливают заснеженные улицы горячей кровью. Жертвами иногда становятся и смертные, никакого отношения к войне не имеющие. Кланы, и без того малочисленные по причине молодости Круга, продолжают терять братьев и сестёр в никому ненужной борьбе. Раскол в Союзе Четырех поставил существование самого Девятого Круга на грань исчезновения.

— «Интересно, кто же приложил обе лапы к этому расколу?» — «Я пытался спасти себя и небезразличных мне людей. Став последней снежинкой, повлёкшей лавину. Они бы вцепились друг другу в глотки и без моего участия, рано или поздно». — «Кто знает… Вика могла бы стать неплохим лидером Круга. И столь кровавых последствий не возникло бы». — «А как же жертвы, необходимые для ритуала? Смерть сотен людей уже не котируется, как кровавые последствия?» — «Смерть одного человека — трагедия, десятков — катастрофа, сотен и тысяч — статистика. Разовая акция. А если Альберт и Марк не договорятся, жертв противостояния станет гораздо больше, чем предполагалось при первоначальном переделе власти». — «Предлагаешь помочь им договориться? Отдать свою жизнь на благо сородичей и людей?» — «Нет. Я предлагаю заняться изучением внутреннего мира Марка, разделав его на несколько частей. Затем проделать подобное с милой зеленоглазкой, пока она не возродила свой культ проституток. А Макс присоединится к Доминус и Фералум сам, когда этих двоих в живых не будет. Он связан клятвой. Если того, кому он присягнул, отправить в ад, не будет причин для продолжения вражды с Альбертом и Ярославом». — «Нас буквально полчаса назад Мелисса заставила лежать на полу лапками кверху. А она из Доминус, которые не славятся богатырской силой среди кланов». — «Именно поэтому я прошу тебя начать уже кормиться по-человечески… ой, ну, по-нормальному… блин… Короче, ты понял». — «Чем больше я питаюсь людьми, тем меньше во мне остается человеческого, помнишь?» — «Так в этом и состоит план. Ты не человек. Ты вампир. Гуманизмом и всепоглощающей любовью к роду людскому Марка тебе не победить». — «Я тренируюсь. Понемногу кормлюсь, узнаю больше о сородичах. Можно стать сильнее и без человеческих жертв». — «Это займет годы. Уверен, что тебе дадут столько времени? Еще немного, и Доминус свои ресурсы исчерпают. Как и Фералум. Блохастые, без сомнения, классные бойцы, но их мало. Альберт скоро сбросит на стол последние карты. Кренцент практически в одиночку сражаются на равных с двумя кланами. Представь, что будет, когда к берсеркам Макса добавятся жрицы Венефика и парочка Хантвейл». — «Что-нибудь придумаю». — «Я уже придумал за тебя, тормоз. Просто используй то, что тебе дано, а не строй из себя моралиста. Ты хочешь отомстить?» — «Хочу. Но не такой ценой».

Так, в лёгкой и непринуждённой беседе сам с собой, я сидел с чашкой ароматного кофе и наблюдал за пробуждением города. Усталость после нескольких часов безостановочного спарринга не смог бы убрать и мешок кофейных зёрен, даже если я их просто грызть буду горстями, но мозги прочищаются. Мне предстоит несколько часов сна, затем визит в резиденцию Фералум на обряд Инициации. И да, желательно бы набраться сил перед встречей. Кто знает, чем обернётся поездка.

— «Первая здравая мысль за сегодня. Приятно осознать, что ты внял доводам рассудка». — «Это ты-то рассудок?» — «За неимением других претендентов — да. И куда же отправимся на поиски?» — «Никуда. Позвоню Даше». — «Опять! Ты задолбал! Снова питаться крохами? Ещё из одного и того же источника? Это тебе нравится перечитывать одни и те же книги, сто раз проходить одни и те же игры! Я за разнообразие!» — «Не вороти нос. Сам говорил, она приятна во всех отношениях». — «А Цитадель Ледяной Короны — шикарный рейд. Но на двадцатый поход от него блевать хочется. Я не имел ввиду, что теперь нужно встречаться только с ней! Тем более, пить её по капле, чтоб не травмировать, бедненькую! Дай мне нормально пожрать!» — «Будешь возмущаться — снова перейду на пакетированную из хранилища». — «Ты деспот! Я не собираюсь работать в таких нечеловеческих условиях!» — «Твоя работа заключается в постоянном нытье о своей тяжёлой доле и склонении меня к кровавому пиршеству. Пожалуй, я не слишком расстроюсь, если ты перестанешь исполнять свои обязанности». — «Глянем, как ты запоёшь, когда на тебя понесётся обезумевший Кренцент с намерением размозжить твою голову о ближайшую твёрдую поверхность…» — «Вот когда понесётся, тогда и поговорим. А пока жри, что дают».

За столик ко мне подсела милая голубоглазая девушка. Волнистые русые волосы свободно падают на узкие плечи, кремовая кофточка дразняще открывает одно плечо и белоснежную шею. Легкий мейк удачно подчёркивает нежность молодой кожи, а полные губы притягивают внимание даже без намёка на помаду.

Оля, принятая в клан тем же вечером, что и я, выглядит милой и озорной куклой. Особенно, когда улыбается. Но это маска. Иллюзия. Осколок прошлой жизни. Я имел удовольствие видеть её в другом образе — гораздо более ярком. И в том случае более уместными смотрятся другие эпитеты.

— «О, да… Развратная, похотливая, желанная, сексуальная…» — «Без тебя прекрасно помню!»

После встречи в клубе и последующей Охоты её внешность уже не может обмануть. Способность её Тени схожа с талантами суккуба. Оля может вселить в сознание жертвы непреодолимое желание. Заставить беднягу буквально ползать на коленях, роняя слюни, в ожидании распоряжений. Будучи обращённой главой клана, обладая крайне полезной Тенью, Ольга сразу же получила большое количество привилегий в сообществе. И использует свои таланты на благо Доминус с завидной эффективностью.

Ей удалось пережить начало конфликта. А затем и сполна поучаствовать в нём, тестируя возможности Тени на сородичах Кренцент — с переменным успехом. Уязвимые к ментальному воздействию берсерки иногда только сильнее сатанели от нахлынувшего возбуждения, и разрывали врагов с удвоенной силой. Их Тень извращает сексуальное желание, направляет дополнительную энергию на жажду убийства.

— «У каждого свой фетиш. Не нам их судить».

Со смертными же Оля справляется эффективнее самых сильных сородичей. И осечки не произошло ни разу. Для двух Охотников из Ордена Святого Тертуллиана, решивших напасть на беззащитную молодую вампирессу одним зимним вечером, это оказалось неприятным сюрпризом.

— «Ну, хоть умерли с улыбкой на блаженных рожах».

— Не надоело ещё потеть в зале, получая по голове от Мелиссы? — поинтересовалась она с задорной улыбкой.

— Да уж веселее, чем регулярно потеть в кровати во славу клана по указке Альберта, — ответил я, прихлёбывая кофе. — Ты чего тут делаешь так рано?

— Сегодня Инициация, — сообщила мне фантастическую новость Оля. — Сир сказал прийти пораньше.

— А ты какое отношение к ней имеешь? Насколько знаю, тебя не запрягли морозить… ноги в лесу.

— Наверно, потребуется мягко убедить некоторых кандидатов оказаться в резиденции к означенному сроку, — предположила она. Посмотрев в окно, добавила: — Альберт всё чаще заставляет меня пользоваться Тенью. Даже в тех случаях, где можно прекрасно обойтись без Неё.

— Мелисса также с гораздо большим усердием взялась за мои тренировки, — заметил я. — Видимо, скоро собираются бросить нас в бой с Кренцент в открытую.

— Меня-то не бросят, — уверенно произнесла она и повернулась ко мне: — А вот опального птенца-приёмыша — возможно.

— Альберт тебе рассказал?

Я не слишком удивился тому, что Оле известно о моем истинном происхождении. Что знают двое, знает и свинья. Возможно, о крови Хантвейл в моих жилах проинформированы все. Просто обсуждается это тихо.

Оля кивнула:

— Недавно. — Она нагло забрала у меня кофе и сделала пару глотков. — О Марке, кстати, тоже. А ещё о том, что, как только эта новость станет достоянием Восьмого Круга, или, не дай бог, Седьмого — нам крышка. А я всё думала, почему Альберт не попросит у них помощи…

— Даже новость о расколе не афишируется, — проговорил я, отбирая чашку назад. — Все надеются на то, что Альберт и Марк договорятся, и бессмысленное кровопролитие закончится.

— Ну, раз уж готовится Инициация и Охота, значит, какое-то соглашение уже достигнуто, разве нет?

— Фералум и Доминус проводят свою; Кренцент и Венефика — свою, — уточнил я. — А значит, это просто небольшое перемирие, чтобы восполнить потери. Затем продолжат выпускать друг другу кишки с прежним усердием.

— А Хантвейл?

— «А Инициацию Хантвейл должен проводить один вечно голодный, вечно обиженный эстет…» — «Умолкни».

— Марк слишком привязан к традициям, — вслух произнёс я. — А реалии не позволяют ему идти традиционным путём. Без Храма.

— Но рано или поздно Старшие Круги узнают о возрождении Хантвейл, — недоуменно наморщила она лоб. — Нельзя прятать черноглазых в мешке долгое время. Не лучше ли сообщить эту новость пораньше, чтобы Марка и остальных революционеров задавили в самом зародыше?

— Думаю, Альберт всё еще верит в то, что удастся справиться с ситуацией собственными силами, — предположил я, поджав губы. — Не хочет прибегать к радикальным мерам и подставлять собственную шею под клыки Старших. Ему за подобный недосмотр напинают не меньше, чем виновникам раскола.

— Как я понимаю, камнем преткновения в успешном диалоге фракций стал один милый кареглазик? — мурлыкнула она, посылая мне очаровательную улыбку.

— Дело не в милом кареглазике, как таковом, — отмахнулся я. И огляделся на предмет наличия посторонних ушей. На всякий случай. — Если бы твой Сир был уверен, что благодаря этому ходу он получит преимущество и выгодные условия — меня бы сдали в шаловливые лапки Виктории немедленно, со всеми теневыми потрохами. Но уступить требованиям Марка означает проявить слабость. Альберт же пытается играть с позиции силы.

— Мелисса же ни за что не отдаст своего птенчика, — возразила суккуб. Она поставила локти на стол, сцепив пальцы, и опёрлась на них подбородком. В глазах заблестели озорные искорки. — Многим в клане не нравится её чересчур трогательная забота о тебе, знаешь? Как и ваши слишком уж близкие отношения…

— Пока твой Сир смотрит на это сквозь пальцы, для волнения нет причины, — хмыкнул я. — Никто из Доминус шага не делает без его молчаливого согласия. Мнение членов клана строится на том, как Альберт скажет реагировать на тот или иной случай.

— Но не твоё? — с ярко выраженным скепсисом поинтересовалась она.

— Я тут вообще на непонятных правах, — напомнил я. Поставил пустую чашку на стол. — Большинство сородичей признают меня частью Доминус только формально. Уверен, что не одной тебе известен мой маленький секрет. Потому многого от меня и не требуют.

— Но тебе доверили участвовать в Инициации. Это честь, — улыбнулась она, показывая, как она относится к данной чести.

— Только потому, что в обойме осталось не слишком много сородичей с Тенью, которую можно приспособить для ведения боевых действий, — сквозь зубы произнёс я.

— «Есть ещё вариант. Альберт считает, что Кренцент могут напасть во время Охоты. И тебя не жалко. Завуалированно пытается избавиться от вампира, которому обязан. Для столь властной натуры быть должником смерти подобно».

— Для тебя это шанс, Алекс. Не облажайся, как обычно. Я успела привыкнуть к твоей физиономии за это время. И к твоим плоским шуточкам.

— «Вот видишь! Не один я имею крайне низкое мнение относительно твоих юмористических способностей». — «Ну ты-то стендапер от бога. Куда мне…»

— Скучать будешь, если выгонят? — улыбнулся я, взглянув на девушку исподлобья.

— Денёк, возможно, — ответила Оля, теперь отобрав у меня крекер. Прожевав печеньку, перевела тему: — Я слышала разговор Альберта с Амиром. Нобилитет будет проведён сразу после Инициации.

Я вздохнул. Мелисса упоминала Нобилитет, как своего рода структурирование иерархии в клане. Глава примет решение касательно положения каждого сородича, принимая во внимание возраст, способность Тени, Её силу. А также то количество пользы, которое сородич потенциально способен принести сообществу.

— «Не хотелось бы тебя огорчать, но ты пролетаешь по всем пунктам, кроме силы. Если продолжишь пренебрегать моими советами, потеряешь галочку и напротив неё. Одной Дашей сыт не будешь…» — «Мы, кажется, договаривались, что в разговоры ты не лезешь? Я выгляжу идиотом, залипая на середине диалога».

— Ну, ниже падать некуда, — криво улыбнулся я. — Так что, особо не волнуюсь.

— За всё время после начала войны от тебя никакого толку, — прямо сказала Оля. — Не провались хотя бы на Инициации. Иначе глазом моргнуть не успеешь, как окажешься на передовой. Вне зависимости от столь нежного возраста.

Она потянулась за очередной печенькой у меня в руке, я звучно хлопнул ее ладонью по запястью. Но, пробурчав пару нелестных касательно вечно голодных ведьм, все же смилостивился и пожертвовал остатком завтрака. Оля засияла с видом победительницы.

— Знаешь, кроме Мелиссы ты единственная, кто не разговаривает со мной тупыми, но очень лестными формальными двусмысленностями, — поведал я. — И всё же — где эта напуганная, неуверенная девочка, вздрагивающая при каждом шорохе?

— В отличие от тебя, дорогой мой, меня заставили взывать к Тени с самого первого дня, — тон её голоса изменился, в нём послышались металлические нотки. — А это накладывает отпечаток, знаешь ли. Ты живёшь, как отшельник, проводишь время со своей ненаглядной Леди и упорно не замечаешь того, что творится в клане. Что творится за его пределами. Я успела осознать, насколько тесно моё будущее и моё благополучие связаны с процветанием клана, — озорные искорки в её глазах исчезли. Оля смотрит на меня серьёзным и твёрдым взглядом, разом повзрослев на несколько десятков лет. — Сейчас Доминус требуется помощь. Альберт не признаётся в этом даже себе. Но если в ближайшее время не последует серьёзных изменений, клан будет уничтожен. А тех немногих, кто остался в живых, с радостью добьют Охотники. Или другие твари.

— Твари? — нахмурился я. — Ты это о чём?

— Мелисса тебе не рассказала? — подняв брови, с ноткой превосходства спросила она. — Ну, значит, пока рано…

Ненавижу её в такие моменты.

— «Особенно, если вспомнить, как с нами носились перед Инициацией, и где в это время была она… Лишний повод набить морду Марку. Если бы нас нормально обратила Мелисса, жили бы сейчас в шоколаде, как вот этот суккуб местного розлива».

— Удачных тебе горизонтальных развлечений, — я изобразил намёк на улыбку и поднялся.

— Надеюсь, из тебя получится замечательная сторожевая псина сегодня в лесу. Пока я буду попивать коктейль в горячем джакузи, — она скопировала мою улыбку и, моментально потеряв всякий интерес к моей персоне, отвернулась.

Глава 3. ЗА СТОЛОМ

Я решил пренебречь советом Мелиссы и пошёл домой пешком. Благо, идти минут десять, центр города, солнце уже выглянуло. Воткнув наушники, вышел на свежий воздух, вдохнул полной грудью. Тень не даёт мне мёрзнуть лишь после кормёжки, остальное же время запасливый жмот находится в энергосберегающем режиме. Бережёт для тренировок.

Включив музыку, я неторопливо побрёл по заснеженному тротуару. Деревья, укутанные в белоснежные пушные одеяния, вместе с бледно-серым ковром под ногами и тусклым, скрытым в дымке солнцем, создают прекрасный пейзаж для музыкальной прогулки. Город только просыпается, редкие прохожие торопятся по своим невероятно важным делам, не обращая внимания на окружающую их сказку. Я же, наоборот, верчу головой, замедляя шаг, любуюсь самыми обыденными вещами.

Несмотря на то, что я могу себе позволить выходить на улицу днём, удаётся это нечасто. Глаза уже привыкли к темноте, мир в тёмных тонах становится все более привычным и уютным.

— «Ты всегда называл себя совой и спать ложился не раньше трёх утра». — «Важную роль играет наличие выбора. Раньше удавалось убеждать себя, что ночью чувствую себя комфортнее, что это моя особенность. Я мог себе позволить менять график в любое время. А сейчас с этим возникает всё больше проблем. И начинаю скучать по дневному свету». — «Никогда не ценишь возможности выбора. Считаешь её само собой разумеющейся. И на ошибках, судя по всему, не учишься».

Добравшись до дома, я написал Даше. Мы познакомились на открытии «Диаманта» — одного из новых ночных клубов Доминус. После событий в Кызылтасе прошло около недели, и я тогда находился в полном раздрае. К тому же, Тень была практически полностью истощена, ибо сидела на голодном пайке.

Статная, с глазами серны, длинными светлыми волосами практически до пояса, очень эффектной фигурой — Даша сразу же обратила на себя внимание многих мужчин на танцполе. Моё, в частности.

Я бы так и ограничился восхищённым взглядом, если бы Оле, сопровождавшей меня в тот вечер, не приспичило проверить навыки своей Тени. Суккуб захотела посмотреть, способна ли её Тень сделать объектом страсти другого человека, а не её лично. В первый и в последний раз у неё данный фокус получился.

Я, очарованный внешностью девушки, уставший бороться с Тенью, принял своеобразную заботу суккуба без мучительных моральных терзаний. Как и последовавшее следом предложение Даши покинуть клуб.

В ту же ночь я чуть не убил её. Измождённый и голодный, контроль над Тенью я вернул буквально за секунду до того, как стало слишком поздно. И злиться за этот промах могу только на себя.

Попробовав человеческой крови, а в моём случае, ещё и вампирской, перейти на вегетарианство архисложно. А я рванул с места в карьер, не питаясь с неделю. И моя уверенность в самоконтроле могла обернуться трагедией. В целом, полный отказ от питания в мои планы не входил, я лишь хотел минимизировать его, пока не пойму, как добраться до Марка.

— «И сдохнуть от какого-нибудь немытого Кренцент по дороге к цели ты тоже хотел, как мне кажется». — «Нет, если помирать, так с музыкой. И в объятьях какой-нибудь красотки». — «Виктории?» — «Не думаю, что лучшая кандидатура. Она, конечно, конфетка, но что-то мне подсказывает, Жрица слишком заинтересована в устроении БДСМ-карнавала, в котором мне будет отведена ведущая роль. Чего мне хотелось бы избежать…» — «А вдруг тебе понравится? В жизни нужно попробовать всё». — «Ну точно. Сам вдумайся в то, что ляпнул».

После той ночи я осознал, что аскет из меня бездарный. И принял решение использовать Дашу в качестве источника, следуя по стопам Амира — далеко не самого последнего вампира в иерархии Доминус с доступом к любому количеству пищи, однако же, крайне редко меняющего жертв. Среди Доминус популярно мнение, что Чтец является единственным сородичем высокого ранга, не запачкавшим руки убийством смертного.

— «Есть ещё одно мнение — „Не пойман — не вор“».

Конечно, если девушка будет донором слишком долго, она превратится в вурдалака — смертного, зависимого от сородича. Как мне объясняла Мелисса, это схоже с наркоманией. Физическая и психологическая зависимость сплетаются вместе, привязывая жертву к господину плотнее с каждой дозой. Слюна вампира, как и кровь, даёт вурдалакам шикарные преимущества. Я убедился в этом на примере Олега — одного из лучших Охотников из Ордена Святого Тертуллиана. Ускоренный метаболизм, реакции, повышенная физическая сила, замедление процесса старения — неплохие бонусы для любого человека. И сила вурдалака напрямую зависит от силы Тени того, кто его к себе привязал.

Когда Тень услышала всё вышесказанное, сразу же предложила сделать из Даши вурдалака. И пока я сомневался, Мелисса рассказала про обратную сторону подобного союза.

Зависимость вурдалака вскоре принимает нездоровые обороты. Он превращается в паразита, постоянно преследующего хозяина. Единственным его желанием становится получить частичку Тени. Далее — только два варианта. Или выпить вурдалака полностью, или обратить в полноценного вампира. В первом случае сородич насыщается коктейлем из собственной крови и крови смертного, что даёт ему усиление на приличный срок. Во втором — связь между птенцом и Сиром будет крепче, чем при простом обращении.

Доминус практикует второй метод в Старших Кругах, используя возможности большого города. Здесь же создание вурдалака чревато нарушением Конспирации. Никто не сможет предсказать его поведения, а для полноценного контроля сил у клана нет. Если в столь малом городе к череде и без того странных событий добавить вурдалаков, вся Конспирация накроется медным тазом. Потому Альберт пока запрещает пользоваться подобным вариантом обращения.

— «Сложно им, думаю. Мелисса ведь рассказывала, что Доминус расцвели во времена Римской империи. А Рим без рабов и рабовладельцев — как ты без мук совести…»

Мне ни один исход не импонировал, потому сегодня состоится последняя встреча с Дашей.

— «Аллилуйя!»

Нужно будет вновь выйти в свет на поиски.

— «Двойная Аллилуйя!»

Надеюсь, проблем с расставанием не возникнет.

— «У тебя с этим проблем никогда не возникало. Отталкивать от себя людей — твой безусловный талант. Мила…» — «Хватит!» — «Ладно, ладно… Смотрите-ка, какой ранимый».

Даша ответила моментально. Будет в семь у меня. Как раз успею съездить по делам и поспать.

— «Так. Только не говори мне, что поедешь туда, куда я думаю. Тем более, сегодня». — «Именно туда. Именно сегодня». — «Ты мазохист? Нарвёшься на Веронику. Как пить дать, нарвёшься. Мало было на похоронах? Даже сквозь твою толстокожесть я чувствую всю глубину её ненависти. И желание выцарапать твои грустные карие глазки. И печень сожрать». — «Насчёт последнего сомневаюсь…» — «Зачем тебе это? Нравится тонуть в чувстве вины и заново переживать эмоции, которые до сих пор спать не дают?» — «Я не собираюсь ничего забывать». — «Мне это напоминает извращённую попытку вызвать жалость к самому себе путем самобичевания». — «Диагнозы прошу держать при себе».

В ожидании такси я сел за чтение. Мелисса позволила мне порыться в библиотеке Доминус; не такой огромной, как в той же Москве, но самые важные книги Альберт привёз с собой. История кланов, их противостояний, законы и традиции Доминус — изучением этих аспектов я и занялся, забросив даже компьютерные игры. Реальность затмила любую игру новыми красками, событиями и героями.

— «А ещё свободным миром и возможностями прокачки персонажа. Которой ты не пользуешься по причине скудоумия и очень странных принципов».

Из записей я узнал, что первые упоминания Доминус, как полноценного клана, появляются в самых древних письменных источниках сородичей. Целью обращения становились благородные, обладающие влиянием, но не находящиеся на самых высоких постах, смертные. Клан серых кардиналов.

Они старались влиять на смертный мир из тени, используя людей для достижения собственных целей. И добились впечатляющих результатов. Из того, что я прочитал, складывается впечатление, будто сородичи Доминус замешаны чуть ли не во всех наиболее знаковых событиях мировой истории.

Стравливание конкурентов, подкупы, интриги на самом высоком политическом уровне — синеглазые не сравнятся с другими кланами в силе, но дадут фору кому угодно в аспекте ненасильственного уничтожения. Самый серьёзный передел власти в истории вампирского сообщества произошёл именно с подачи Доминус. Именно они сыграли главную роль в свержении Хантвейл с трона. И с тех пор не упускают бразды правления из своих рук.

Именно усилиями принцев предотвращено полное истребление сородичей во времена Средневековья. Влияние на смертный мир оказалось важнее дикой силы и трюков со стихиями. И с каждым веком умения голубоглазых становятся всё более весомыми в вопросах выживания, питания и захвата новых территорий.

— «Не забывай, мой недалёкий друг, что история — проститутка среди наук. Кто платит, тот её и танцует. Бьюсь об заклад, влияние Доминус в книгах сильно приукрашено. Книги ведь написаны ими. Пропаганда существует и среди вампиров». — «Возможно. Но всё равно интересно». — «Ты не Доминус, забыл? Возможно, стоит заняться корнями Хантвейл, а не тратить время на макулатуру». — «У Марка спросить?» — «Смешно. У тебя есть источник. Только ты до сих пор боишься к нему приближаться». — «Я не боюсь». — «Боишься. Тени в Храме подложили нам знатную свинью, и теперь тебя гложет страх».

Я не отреагировал.

Глава 4. КЛАДБИЩЕ ИМЕНИ МЕНЯ

Такси приехало через двадцать минут. Разговорчивый поначалу водитель, увидев в навигаторе конечную точку поездки, моментально потух. С момента основания Девятого Круга количество поездок на кладбище увеличилось, и даже гуру политологии и философии хватило такта помолчать.

Мы приехали не на новые погосты, а на старейшее кладбище в регионе. Несмотря на расположение в черте города, оно выглядит заброшенным и забытым. Никакого желания облагородить территорию у акимата не возникает, потому они решили отгородить её от дороги узкой лесополосой.

Но деревья, ощутив плодородную почву, принялись захватывать всё больше пространства, создавая новый уголок дикой природы при полном попустительстве людей. Сейчас здесь разросся полноценный лес — могучие великаны соседствуют с кривыми, чахлыми деревцами, заполонившими всё кладбище.

Машина медленно пробирается по нерасчищенной узкой колее мимо покосившихся, ржавых ограждений, небольших конструкций из кирпича, одиноких крестов из металла и дерева. Часть их практически скрылась под толщей снега. Ни единой живой души я не заметил, хотя наличие само наличие колеи указывает на редкие визиты.

Следуя моим указаниям, таксист остановился у нужного поворота. Остаток пути я решил проделать пешком. Тишина и покой, наполняющие атмосферу этого места, располагают. Мужик хотел подождать, но я отказался, сказав, что задержусь. Захватив сиреневые розы, купленные по дороге, вышел из машины.

Морозный воздух приятно колет горло, нос с удовольствием вдыхает незагазованный воздух. Лишь редкое карканье ворон нарушает умиротворённость вокруг. Спящих вечным сном накрывает плотное белое одеяло, гладкое и нетронутое.

— «Не такое уж и нетронутое. Глянь, тут следы. И ведут они в знакомом направлении».

И действительно. От колеи уходит цепочка следов, довольно свежих. Как раз в ту сторону, куда намереваюсь идти я. Это старая часть кладбища, в предыдущие свои визиты я не замечал здесь новых захоронений.

— «Надо было поесть. Это идеальное место для нападения. Что за детская наивность, граничащая с кретинизмом, что абсолютно все послушают Марка и оставят попытки настучать тебе в бубен, а затем припорошить хладное тело снежком?» — «Не будем паниковать раньше времени». — «С философией твоей буддистской шансы допрыгаться увеличиваются стократ».

Я осторожно двинулся по протоптанной тропе, стараясь наступать точно в следы, чтобы снег не забивался в туфли. Атмосфера блаженного безвременья, благодаря нагнетаниям Тени, превратилась в зловещее напряжение. Я вслушивался в каждый шорох, пока пробирался сквозь сугробы. Возникло ощущение, что за деревьями кто-то пристально наблюдает за каждым шагом. Надо что-то срочно делать с собственной внушаемостью, иначе заработаю разрыв сердца на ровном месте.

Когда до цели осталось совсем немного, я окончательно остановился. Постарался взглядом отыскать того или ту, по чьим следам топаю. Сквозь ветки, покрытые снегом, разглядел одинокую фигуру в сером пальто, стоящую в десятке метров у одной из оградок. И вздохнул с облегчением.

— «В этот раз тебе повезло».

Уже не опасаясь, быстро преодолел оставшееся расстояние и подошёл к Надиру. Вечно хмурый, бородатый Охотник не испытывает ни малейшего неудобства, стоя на морозе с непокрытой лысой головой. Плотное пальто расстёгнуто, на бедре висит длинный меч в простых серых ножнах.

— «Не красуется, хотя орудует мечом очень даже эффектно. Ты же только недавно понял, с какой стороны браться за клинок, а уже заказал дорогие, узорчатые… Мастерство не нуждается в дешёвых понтах, запомни». — «Дешёвые? Ты помнишь, сколько я отдал за них?» — «Ножны дорогие, а понты — дешёвые. Парадокс».

— Знал, что ты придёшь, — произнёс он, не поворачивая головы.

Я встал рядом и посмотрел на гранитный монумент, ограждённый светлым металлическим заборчиком. На камне изображено лицо молодой красивой девушки — большеглазой и улыбающейся нежной, теплой улыбкой, способной растопить любой лёд. Даже высеченный в безжизненном граните, образ Алисы наполняет сердце сладким трепетом, а анимешные глаза вызывают приятный жар в груди.

Но волшебные чувства перемешиваются с острейшей болью. Мерзкие мурашки проносятся по всему телу электрическим разрядом, сбивая дыхание и затягивая жгут в грудной клетке так, что забываешь дышать. Плечи опускаются сами собой, лицо непроизвольно кривится в болезненной гримасе. Я пришёл сюда не в первый раз, но каждый раз ощущения обрушиваются со свежей силой. Сглотнув ком, я глухо произнёс:

— А я тебя здесь увидеть не ожидал.

— Хотел почтить память. Сегодня её день рождения. — Он засунул руки в карманы.

— Охотник на нечисть решил почтить память вампирессы? — я скосил на него взгляд. — И Олег тебя отпустил?

— Она спасла много жизней в тот вечер, — Надир повернул голову ко мне. — Не важно, какие цели она преследовала. Кем была. Она искупила грех. Без Алисы я бы не выстоял против охранников Храма. Не спас бы Олега и Славу. Судя по словам Милы, ритуал без её жертвы тоже не удалось бы прервать. Алисе обязаны многие. И я, и Олег. Пусть он и не признаёт этого вслух.

— Только вот она той самой жертвой становиться не хотела, — желчно произнёс я, аккуратно укладывая цветы на могилу. Сирень роз ярко контрастирует с белоснежным окружением, любимые цветы Алисы выглядят ещё более таинственно. — Но её мнения я не спросил.

— Не знаю точно, что случилось в Храме, — Надир вновь уставился на холодный монумент, — но уверен, что будь выбор, ты не дал бы Алисе погибнуть.

— Ты же считаешь нас чудовищами, — криво усмехнувшись, тихо произнёс я, — способными лишь на жестокость. Откуда такая странная вера?

Надир промолчал, лишь густые брови сильнее сдвинулись на переносице.

— Удалось избавить Олега от влияния Марка? — спросил я через некоторое время, когда понял, что Надир перевёл вопрос в разряд риторических.

Он кивнул:

— Да, это оказалось не сложно. Должно быть, поддержание заклинания требует непосредственного контакта, хотя бы эпизодически. Олег уже полностью пришёл в себя.

— А Мила?

— Её ситуация схожа с твоей, — едва заметно вздохнув, ответил Охотник. — С корабля на бал, в водоворот войны. Только способностей сверхъестественных у неё нет. И она оказалась абсолютно беззащитной перед реальной опасностью. И физически, и ментально. А одержимость Олега не добавила ей веры в Орден. В себя. Но у девушки очень сильный стержень, она оправится. — Он замолк, сверля камень тёмными глазами. Затем добавил: — Чего не могу сказать о Славе.

— С ним-то что? Кризис веры? — я достал сигареты. Щёлкнул зажигалкой, и вместе с паром изо рта выметнулся синеватый дым.

Надир развернулся, и не сказав ни слова, пошёл прочь от могилы. Я проводил его удивлённым взглядом.

— «Обожаю диалоги с верующими. Никогда не знаешь, чем оскорбишь их нежные чувства». — «Я разве спросил что-то не то?» — «В этом и интрига».

Он вернулся через пять минут, держа в руке алюминиевую фляжку. Я поднял бровь в немом вопросе. Также молча, он открутил крышку и протянул сосуд мне. Я взял, принюхался. Острый запах спирта ударил в нос, мгновенно прочищая мозг.

— Помянем, — ответил он на мой взгляд.

— «Этот бородатый молчун нравится мне всё больше».

Я вздохнул, вновь посмотрел на улыбающуюся вечной улыбкой девушку:

— «Надеюсь, ты попала чистое и светлое место, под стать твоей душе, Ангелочек. И что когда-нибудь примешь моё раскаяние». — «Зная её, думаю, она тебя уже простила. Мне тоже будет не хватать этой милашки. Но терзать себя постоянными муками не нужно. Ты почтишь память Алисы сполна, отомстив». — «К жизни её это не вернёт. Не вернёт сестру одинокой девочке, потерявшей самого родного человека вслед за родителями». — «Не вернёт. Ничто не повернёт время вспять. А даже если бы это было возможно, ты бы сделал другой выбор?» — «Не заставляй меня заново это переживать». — «Ты должен быть честен с собой. Если бы мы могли оказаться вновь в Храме в тот вечер, принял бы ты другое решение? Стоял бы напротив могилы Милы? Или отказался бы от предложения Теней, уничтожив вообще всех?» — «Не знаю». — «Знаешь. Мы оба знаем. Прекрати стенать».

Я сделал глоток из фляжки под пристальным взглядом Надира. Если это водка, то качество её оставляет желать лучшего. Горло обожгло огнём, глаза поползли из орбит, а огненная жидкость прожгла себе путь сквозь внутренности. Пищевод обдало жаром, по телу прошла горячая волна. Я скривился, горькое послевкусие никак не желает уходить.

— «Снега поешь». — «Проблемы с неконтролируемым вожделением. Теперь вот ликвидация последствий алкоголя — ты все вопросы советуешь решать при помощи снега?» — «А что я могу предложить? Можно бы волосами занюхать, как делали в молодости. Но у Надира только борода, может не понять…»

Продолжая морщиться, я передал фляжку Охотнику. Тот угрюмо посмотрел на могилу, и сделал пару глотков, не дрогнув ни единым мускулом.

— Слава ослаб после ранения. Истязания в Храме оставили свой отпечаток, — Произнёс он. — Этим и старается воспользоваться Марк, призывая птенца под своё крыло.

— Как это?

— Связь Мастера и птенца, — сквозь зубы проговорил он. Хмурое лицо Охотника заволокли чёрные тучи сдерживаемой злости. — Марк использует её, чтобы влезть в сознание Славы. Убедить его примкнуть к Хантвейл, завлекая обещаниями могущества и свободы.

— Знакомая агитпрограмма, — хмыкнул я. — А почему тогда со мной не старается провернуть такой фокус? Я его не слышу, хотя связь между нами такая же.

— Не знаю. Возможно, ты и без увещеваний следуешь нужной ему тропой. Возможно, не обладаешь достаточной силой, чтобы на тебя тратить время, — покачал он головой. — Предугадать действия и мысли Марка невозможно. После стольких лет мы уже не пытаемся. Только реагируем. Но этот безумец может быть убедительным.

— Думаешь, есть шансы, что Слава покинет ваш бравый кружок по интересам и присоединится к Марку?

— Слава умён и рассудителен. — Надир протянул руку, когда я снова достал из кармана пачку сигарет. Я вновь покосился на него с нескрываемым удивлением. Он предпочёл проигнорировать мой взгляд. Пожав плечами, я дал ему сигарету с зажигалкой. — И всё же он молод. Его Тень непредсказуема, он не умеет пользоваться Ею с той же лёгкостью, как ты, например. Долгие годы Орден обучал его гасить проявления Тени, а не понимать Её природу и нюансы. Ему почти не знакомо истинное лицо своего демона. Они враждуют.

— А тебе знакома природа Хантвейл? — саркастически поинтересовался я.

— Нет, — спокойно отозвался он. — Но я видел, к чему приводит гармония Тени и вампира. Величественное и пугающее зрелище. Но кратковременное. Вскоре Тень подминает существо под себя и превращает его в бездушную машину.

— Не сказал бы, что у меня полная гармония с Тенью. Она умеет быть занозой в заднице, — заметил я. — «Эй! Я все еще здесь!»

— Орден учит отрёкшихся бороться с Тенью, но никогда ещё мы не сталкивались с тем, чтобы на брата оказывалось давление Мастера. Марк был связан договором и не претендовал на отрёкшихся. Теперь же мы на войне. И к чему это давление приведёт, предугадать невозможно.

— И сколько же в Ордене Хантвейл, помимо Славы? — спросил я, щурясь от дыма.

— Достаточно, чтобы создать серьёзные проблемы, если они внемлют зову Марка, — сжав губы, произнёс Надир.

— Здесь?

— Нет. Но если мы отдадим город вашему племени, то сколько времени понадобится Марку, чтобы с усилением нагрянуть в Москву? В Лондон? Один Хантвейл — проблема. Два — катастрофа. А если это дюжина подготовленных бойцов с могущественной Тенью, знакомых с внутренней кухней Ордена?

Сделав глубокую затяжку, я купил себе время для раздумий на тему целесообразности развития конфликта с вечно недовольным правозащитником смертных. Решил не обострять и перевёл тему:

— Я слышал, вы умудрились усилиться во время раскола. Надеюсь, не при помощи тупорылых сделок с Венефика?

— Подкрепление, — злобно зыркнул он на меня. Из-за упоминания недавнего фиаско или из-за осведомлённости, не знаю. — Небольшим группам удалось проникнуть в город во время начавшегося хаоса. Мы восстановили потери. Но для того, чтобы в открытую сражаться со всей вашей братией, сил у нас недостаточно. Пока.

— Особенно, если бросать ценные ресурсы на убийство молодой девушки из Доминус. Которая, в отличие от Кренцент, не носится по городу, убивая направо и налево, — добавил я едко.

— Пока Олег выздоравливал, координация нарушилась, — резко бросил он. — Братья увидели вампирессу. Решили использовать свой шанс.

— Разве не ясно, что сосредоточиться на других следует? — я бросил окурок в снег, подальше от могилы.

— Несмотря на то, что я ценю сделанное тобой в Храме, мы не друзья, Алекс. И не будем ими никогда. Как любое тёмное создание, живущее за счет питания смертными, рано или поздно тебя настигнет кара. Клановая принадлежность не имеет значения. Мы боремся со злом в любом его проявлении.

— Что же мешает тебе избавиться от меня здесь и сейчас? — я скрестил руки на груди, повернувшись к Охотнику.

— Ты умрёшь или изменишься, — будничным тоном сообщил Надир. — Однако, это не означает, что именно я должен отправить тебя в ад. Кто знает, может ты ещё присоединишься к нам.

— Я бы не надеялся на это, — сухо ответил я. — Но на данный момент Доминус и Фералум — меньшее зло.

— Мы не в том положении, чтобы выбирать между большим и меньшим злом, — отрезал Надир. — Лишь стараемся сделать мир чище. Кренцент представляют гораздо большую угрозу, потому деятельность братьев сосредоточена на Максе. Но не жди, что остальным кровопийцам будет оказан радушный приём при встрече.

— «Помнишь слова Геральта про большее и меньшее зло? Похоже, Надир знаком с этой концепцией». — «Жаль лишь, что нежелание выбирать тоже является выбором. И часто — худшим».

Вслух же произнёс:

— Надеюсь, хотя бы желание вашего командира разделаться именно со мной поугасло?

— Никаких приказов не поступало, — нейтральным тоном ответил Охотник. — Олег делает вид, что тебя не существует. Что само по себе для тебя — хороший знак.

— Радует, — выдохнул я.

— Поблагодари Милу, — отозвался он. — Здесь есть доля её влияния.

— Обязательно, при случае.

— А ещё поблагодари себя.

— За что это? — тон Надира показался полным злой иронии.

— Храм всё также осквернён, — напомнил он, взглянув мне прямо в глаза. — Вход туда заказан всем, кроме тебя. Как уничтожить эту скверну, пока неизвестно. А мы уже начинаем пожинать плоды.

— Не понимаю. — От тяжёлого взгляда Надира часто становится не по себе.

— Орден святого Тертуллиана — не Охотники на вампиров, — чётко и раздельно проговорил Надир.

— А кто? Для косплееров староваты. И рожами не вышли. Да и фантазия на нуле…

— Орден — братство, противостоящее нечисти, — ответил он, всё также резко разделяя слова. Ещё чуть-чуть, и глаза закатит от моей непроходимой тупости.

— Ну и какая…? — начал я и осёкся.

— «Долго же до тебя доходит. Тебе Амир об этом говорил перед встречей с Мелиссой». — «Не было времени задуматься». — «Тебе Мелисса несколько раз намекала». — «Рядом с ней у меня вообще мозги плохо работают». — «Тебя Олег предупреждал». — «Буду я этого кретина слушать». — «Ой, всё!»

Надир хмыкнул, заметив неожиданное понимание в моих глазах.

— То есть, сюрпризы для меня ещё впереди? — заключил я.

— Не только для тебя, — поправил он. — Никто не может предположить, кто решит посягнуть на эти территории. И кто получит дополнительные силы от Храма.

— Почему его просто не разрушить? — нахмурился я. — Уверен, пары экскаваторов для кардинальной перепланировки хватит с лихвой.

— Храм — лишь материальное олицетворение силы, поселившейся в Кызылтасе, — пояснил недовольный бородач. — Снести его недостаточно. Более того, разрушение может повлечь самые неожиданные последствия. В том числе, выплеск злой энергии, копившейся там столетиями. Эта земля нуждается в очищении. Только после можно вновь возвести защитный барьер и избавиться от всех живущих здесь тварей.

— Я бы попросил, — вяло запротестовал я. — Тварь ранимая, если что.

— На фоне тех существ, что могут осесть здесь в скором времени, ты далеко не худший представитель, — с налётом печали в голосе произнёс он.

— Прецеденты имели место?

Надир замедленно кивнул.

— И кого же вы встречали?

Охотник не успел ответить. Краем уха я услышал хруст ветки и скрип снега. Нахмурившись, произнёс:

— У нас гости. Четверо. Очень близко.

— Очень близко, — подтвердил Надир и махнул рукой мне за спину. — Вот они.

— «Можно я тебя буду называть следопыт Большое Ухо? Уже решил, что за сотню шагов можешь определить наличие и количество людей?» — «Пошёл ты…»

Я обернулся, не слишком надеясь на приятный сюрприз. К нам неспешно приближается четвёрка крепких парней. В кожаных куртках, джинсах, с короткими идентичными прическами, словно посещают одного парикмахера. А ещё с одинаково недружелюбными харями. Глаза каждого слабо светятся багряным светом.

— «Вот интересно, я когда-нибудь окажусь неправ в своих предположениях? А ещё — будешь ли ты когда-нибудь меня слушать? Я тебе, дураку, говорил…»

— Это по твою душу или по мою? — сглотнув, спросил я, продолжая наблюдать за приближением Кренцент.

Двое уже полезли за оружием, и вытащили из-за пояса внушительных размеров пистолеты. Надир также вынул ствол из заплечной кобуры.

— «Как ощущения, придурок? С ножичками против огнестрела-то? Покажешь класс? Тренировался для сражений со старшими вампирами, а тебя пристрелят такие же молодые щенки, умеющие просто нажимать на курок…» — «Mea culpa. Как-то я не подумал об огнестрельном…»

— Ты! — один из Кренцент, молодой темноволосый парень с тяжёлым подбородком и чуть раскосыми глазами, повёл пистолетом в мою сторону и приказал: — Уходи. Мы пришли только за орденской мразью.

— «Ты не в рубашке, а в бронежилете родился. Валим, пока не стало горячо». — «А Надир?» — «А что с ним? Ты же не собираешься рисковать жизнью ради человека, только что говорившего о необходимости твоей смерти? Их четверо. У них стволы. Ты без крови. Нет смысла демонстрировать зубы, когда не готов укусить».

— Вот тебе и ответ, — тихо отозвался Надир, оценивающе рассматривая молодых вампиров, взявших его на прицел.

Двое зашли с флангов, отрезая путь к отступлению. Хотя стараться убежать от красноглазых гончих по такому снегу, при наставленных пистолетах — идея достаточно безумная.

— Я тебе не помощник, извини, — хмуро признался я, не глядя на Охотника. — Я не питался. Нечем драться.

— «Хороший мальчик».

— Я не просил о помощи, — сухо отозвался он.

— Подходящее место выбрали, — чуть дрожащим голосом обратился я к разговорчивому Кренцент. Не факт, что его друзья обладают навыком ведения диалога. Из Кренцент никогда не делают парламентёров. — Тело далеко нести не придётся.

— Уходи, — сверкнув глазами, повторил он. — Последний раз предупреждаю.

— Да ухожу, ухожу, — поднял я руки, сделав шаг назад. — Только вот фляжку заберу, очень уж понравилась. Не хочу потом арабского Кратоса раскапывать ради неё.

Надир косо глянул на меня, на испещрённом преждевременными морщинами и шрамами лице мелькнула тень удивления.

— «Ты это что задумал?» — «Сие есть тайна великая. Скоро узнаешь». — «Что-то мне подсказывает, ты принял мои слова слишком близко к сердцу…» — «Ну а как по-другому? Ты ведь моё внутреннее „Я“, отражение моих желаний, мой пастырь в мире Тьмы!» — «Нажрался, скотина?»

Я протянул руку. Охотник, вновь одарив меня подозрительным взглядом, передал алюминиевый сосуд. Кренцент нетерпеливо мотнул головой в сторону, приказывая уходить.

Я сделал несколько шагов по направлению к деревьям и обернулся. Надир холодно глядит на предводителя шайки, дуло его «беретты» направлено тому прямо в лоб. Пара невооружённых вампиров медленно приближается к Охотнику с флангов, пока оставшиеся двое держат его на прицеле. В глазах берсерков медленно разгорается багровое пламя. Молодые вампиры могут позволить своей Тени появляться даже при свете дня, без серьёзных последствий для здоровья. Шансов у бородатого Хитмана выстоять против четверых нет.

— «Плюй на всех и береги здоровье — помнишь высказывание? Оно сейчас актуально, как никогда. И вообще они, может быть, просто поговорить хотят». — «Кренцент — поговорить?» — «Не важно, уходим. Главное, Марк придерживается какой-то тактики касательно нас и пока вектора не сменил».

Я отошёл на достаточное расстояние, скрывшись от Кренцент за деревьями, и лишь затем снова остановился.

— «Чего мы встали? Шевели ножками, родной. Ребята могут и передумать».

Вместо ответа я открутил крышку фляжки. В нос снова ударил невероятный букет.

— «Сейчас не время и не место! К тому же, я шутил! Тебя не раз предупреждали о влиянии алкоголя на меня. Ты же не хочешь…?»

И через мгновенье:

— «Ах, ты ж, хитрая ты жо…» — «Подумай лучше об усилении эффекта». — «Не делай глупостей! Не факт, что сработает. К чему этот риск?» — «Ты не поймёшь». — «В героя решил поиграть? Герои долго не живут. Особенно — пьяные!» — «Ну так помоги избежать печального сценария развития событий».

Я набрал в грудь морозного воздуха, мощно выдохнул, приложился к ледяному горлышку фляги. Обжигающая жидкость произвела фурор в пищеводе, из глаз выступили слёзы, я ощутил рвотные позывы, но через силу продолжил пить. Внутри всё горит огнем, каждый глоток уничтожает сотни нервных окончаний в ротовой полости.

Спустя вечность фляжка опустела. Я отбросил её в снег, вытер заслезившиеся глаза. Выдохнул. Со вдохом сложилось не так успешно.

— «Ты там как?» — «Плохо». — «Дурак ты. Ну раз уж решил, давай веселиться».

Горечь всё никак не желает уходить. Щёлкнув зажигалкой, я мощно затянулся.

— «У-у-у! Вот теперь точно подействует… Танцев не хватает». — «Ща всё будет. Заведём шарманку».

Порывшись в карманах, вытащил телефон и наушники.

— «Щас спою!» — «Водка уже подействовала?» — «Разберёмся с этими полупокерами — и по бабам!» — «Ясно. Что ж, настало, твоё время…»

Картинка в глазах плывёт. Никотин прекрасно взаимодействует с алкоголем, усиливая эффект. Холод отступил, по телу разлилось приятное тепло. Мандраж от встречи с Кренцент перерастает в возбужденную дрожь. Будет неловко, если Тень не сумеет вытянуть бонусов из этого состояния. Получится, что я просто нажрался перед смертью. Нажав на «плей», моментально утонул в гитарном омуте «Колизея» от Арии. Пора выходить на песок.

Боги прокляли спятивший Рим,

Город брошенных женщин и калек

Здесь глотают отравленный дым,

Режут лезвием вены

Некоторые поступки невозможно объяснить с позиции логики. Некоторые и не стоит объяснять. Пока ты думаешь, взвешиваешь риски, момент уйдёт. Следует ценить безумные порывы.

Здесь по праздникам ходят смотреть,

Как в агонии бьется человек,

Как пирует свирепая смерть

В жёлтом круге арены.

Что является истоком сего порыва? Забота о практически незнакомом мне смертном? Потенциальном враге? Или же всё гораздо прозаичнее? Жажда крови. Желание выказать своё превосходство. Наступить на проломленный череп, воздев руку к небесам. Куда никогда не попаду.

Сила приносит свободу,

Побеждай и станешь звездой.

А может,

Обретёшь покой.

Риск будоражит кровь. Наполняет тело желанием жить. Стоя на краю, ты начинаешь ценить каждый вздох. Глядя в глаза смерти, чувствуешь дыхание жизни. Чтобы увидеть самый яркий свет, нужно перебороть страх перед летящим прямо на тебя железнодорожным составом.

Твой враг в пыли,

Жалок и слаб.

Загнанный зверь,

Раненый раб.

Имеет ли значение количество врагов, когда в твоих жилах течёт убойный коктейль из адреналина и Тени? Когда всё твоё естество чувствует могущество собственного внутреннего демона? Снег окрасится красным.

Еще секунда, и скажет «Убей!»

Перст императора

Святой судьбе не прекословь,

Воет толпа, чувствует кровь

Мы есть Хантвейл. Мы не боимся смерти. Ибо мы и есть Смерть.

Не стоит скорби ни жен, ни друзей.

Жизнь гладиатора — Колизей!

Глава 5. НЕПОКОРЁННЫМИ

Надир готовился дорого продать свою жизнь. Живым он этим тварям не дастся. Молодые, уверенные в себе, что так свойственно Кренцент. Берсерки умеют достойно обращаться с оружием, но после тщательной и часто жестокой муштры. Их подготовка схожа с подготовкой гладиаторов. Много крови, боли и лишений. Эти же бойцы выглядят совсем непотрёпанными, а значит — им ещё очень мало лун. Макс никогда не отправит подобных щенков на поимку Охотника без опытного координатора. Вероятнее всего — вылазка является их собственной инициативой.

Придется рисковать. Он не может осуждать Алекса за то, что тот предпочёл уйти. В сущности, вампир ничем ему не обязан. Мила говорила правду, Марк действительно запретил трогать молодого Хантвейл. Знать бы ещё, с чего у полоумного отшельника вдруг так резво взыграли родительские чувства. Однако, этот вопрос подождёт. Пока на кону его собственная жизнь.

Было ошибкой приезжать сюда одному. Кровопийцы явно сумели его выследить, и дождались возможности напасть, когда он остался без прикрытия. Здесь ни души, свидетелей нет, помощи ждать неоткуда. Пусть Кренцент молоды, силой не обделён даже самый молодой вампир из клана. Главная же сложность заключается в двух нацеленных на него пистолетах. Если в рукопашной схватке можно надеяться на меч, то увернуться от пуль очень проблематично.

Словно прочитав его мысли, один из кровососов скривил губы в презрительной улыбке, глаза сверкнули злобным торжеством. Он чуть выше поднял пистолет, целясь Охотнику в голову, и растягивая слова, произнёс:

— Мы тоже можем позвать друзей, паскуда. Неприятно оказаться одному против нескольких? А вы так поступаете постоянно. Толпой кидаетесь на братьев, как стая собак. Рвёте, убиваете. Хотелось бы развлечься, заставить тебя почувствовать все виды боли. Но зачем рисковать? Поступлю так, как и вы, суки. Ты просто сдохнешь. Сдохнешь от руки Кренцент, — он чуть сузил глаза, прицеливаясь: — Месть сладка. Это тебе за всех убитых братьев.

Надир до последнего старался придумать, как выпутаться из сложившейся ситуации. Приближающиеся с флангов кровопийцы не оставляют пространства для маневра. Попытка увернуться от пули с такого расстояния имеет мало шансов на успех. Остается один вариант.

Он, всё ещё направляя «беретту» на разговорчивого берсерка, положил вторую ладонь на эфес меча. Главное, попасть выстрелом. Если Всевышний смилостивится, второй стрелок может промахнуться. И только тогда появится призрачная возможность выбраться отсюда живым. Он начал медленно, по миллиметру, вытаскивать меч из ножен.

На поляну внезапно ворвался Алекс. От неожиданности Кренцент на мгновение забыли об Охотнике, чего тому хватило сполна. Блеснула сталь — один из вампиров чудом избежал смерти, увернувшись от просвистевшего в миллиметре от лица меча. Второй вампир набросился сбоку, целясь кулаком в голову Надира. Снег под ногами сковывает движения, пространства на небольшой поляне не хватает, чтобы разгуляться. Но не для вампиров.

Дальний Кренцент с пистолетом отреагировал быстрее соратников. Как только Алекс вынырнул из-за деревьев, тот открыл по нему огонь. Тишину разорвали громкие хлопки, с деревьев взмыли вороны с хриплым карканьем. Хантвейл резко дёрнулся в сторону, пули просвистели мимо. Он рванул к ближайшему противнику, который соображал медленнее своего дружка.

В рассветном солнце тускло сверкнули короткие спиралевидные клинки. Разговорчивый Кренцент подался назад, избегая первого выпада, а затем так же быстро увернулся от второго укола и перешёл в контратаку. Кожа вампира засветилась бледно-красным светом, он с рыком ломанулся вперед.

Второй стрелок понял, что попасть по настолько быстро перемещающейся мишени не получится. Он выхватил из-за пояса длинный кинжал с изогнутым лезвием, и бросился в рукопашную. Теперь вампиры целиком сосредоточились на Хантвейл, ощущая исходящую от него угрозу более серьёзную, чем от смертного Охотника. Идиоты.

Им недостаёт опыта. Как боевого, в целом, так и в плане командной работы, в частности. Третий присоединившийся к атаке Кренцент больше помешал своим, чем усилил натиск. Хантвейл вертится волчком, Надир успел отметить про себя возросшую уверенность и профессиональность движений Алекса с момента битвы у дома Амира.

Движения марковского птенца стали более скупыми, но отточенными. Лицо остаётся холодным и сосредоточенным, без намёка на ярость. Лишь изредка в глазах вспыхивают искорки злости, перемешанные со страхом. Он двигается быстрее своих противников. Уклоняется от ударов, тут же пытается пронзить зазевавшегося врага. Дважды получилось, но укрепленная Тенью кожа Кренцент защищает обладателя от смертельного ранения.

Другой же твари, повернувшейся спиной к Охотнику, со способностью Тени повезло не так сильно. А может, она просто не успела проявиться. Точным ударом Надир всадил ему меч прямо под лопатку, а для уверенности крутанул и дёрнул в сторону, расширяя рану. Вампир, издав крик, полный боли и паники, осел на окрасившийся красным снег, как только Охотник выдернул меч.

Выдернул вовремя, потому, как последний Кренцент приближается к нему с голыми руками, но когти на них удлинились на десяток сантиметров, превратившись в острые хищные лезвия. С противным скрежетом они столкнулись со стальной полосой меча. Силища у вампира оказалась немереной. Надир отступил под яростным натиском, в последний момент скосив меч и отправив всю направленную энергию вампира в сторону.

За спиной раздалось шипение. Один из нападавших схватился за пробитый бок, откуда фонтаном хлещет кровь. Алекс, чуть улыбнувшись, отпрыгнул после удачного удара, избегая ответного. А в следующее мгновение опять оказался за спиной раненого вампира, что запоздало поворачивался, и ударил тридагером точно в позвоночник. Послышался мерзкий хруст, жертву выгнуло дугой, его переливчатый крик оглушил Охотника. Алекс вновь молниеносно оказался лицом к лицу с врагом, и завершающим кровавым штрихом перерезал тому горло, заткнув ещё одного Кренцент навеки.

Издав воинственный вопль, последний из вампиров, наседавших на Алекса — тот, что в Теневом панцире, бездумно бросился вперед. Смертоносные кинжалы ударили навстречу с невероятной силой, однако Кренцент лишь скривился, не более. Хантвейл не успел оправиться от неудачной атаки и получил сокрушительный удар в скулу. С тихим шипением он отлетел, подняв небольшое снежное облачко на месте приземления. Слишком занятый своим противником, Надир не мог прийти на помощь Алексу. К тому же, этот самый противник давит все упорнее, а силы у Охотника тают.

Сражаться с Кренцент, даже с молодым, в затяжном бою чревато. Они сильно превосходят смертного в силе. Надира пока спасает опыт, а также неумение врага пользоваться своим преимуществом.

Секунду назад Алекс лежал в снегу, и тут вдруг он оказывается прямо между Надиром и когтистым вампиром. Даже по меркам сверхъестественных существ скорость Хантвейл поражает. Ни один из участников боя не успел понять, что произошло. Приняв удар когтей на руку, откуда сразу брызнула кровь, Алекс извернулся, и из очень неудобной, а главное — неожиданной позиции, нанёс удар.

Трёхгранный клинок с чавкающим звуком вошёл в шею вампира. Глаза Кренцент загорелись нестерпимо ярким красным светом, а затем потухли и моментально остекленели. А маска холодной ярости на лице Алекса, угольно-чёрные нечеловеческие глаза и чуть приподнятая верхняя губа даже на бывалого Охотника нагнали тень страха.

Алекс задержал свой пугающий, оценивающий взгляд на Надире, отчего у того спёрло дыхание, а затем перевёл его на последнего Кренцент. С лёгким вздохом облегчения, Охотник поудобнее перехватил меч и повернулся в том же направлении.

Любой здравомыслящий человек ли, вампир ли, постарался бы сбежать, остаться в живых. Кренцент никогда не бегут. Берсерки всегда сражаются до конца — в этом и плюс, и минус клана. Их бойцы не смотрят на численный перевес противника. Не реагируют на превосходящую силу. Ввязавшись в драку, они станут биться до последнего, предпочитая смерть позорному бегству. Надиру это известно. Как известно и то, что такое самопожертвование может вызвать.

— Он близок к Поглощению! — предупредил он, глядя в багровые глаза противника, лицо которого исказилось в гримасе бесконтрольного безумия.

Если Тень Кренцент вырвется на свободу, ни ему, ни Алексу, сладить с ней не получится. Надир глянул на Хантвейл. Тот, несмотря на кажущееся хладнокровие, также находится на грани безумия.

— Сила приносит свободу — побеждай, — хриплым тоном со змеиными нотками пропел Алекс, сузив глаза. А затем отбросил кинжалы.

Кренцент, казалось, забыл о присутствии Охотника. Багровые глаза сверлят Хантвейл с интенсивностью лазера. Надир попытался зайти сбоку, выискивая слабое место в обороне вампира. Тот даже глазом не повёл, начал медленно приближаться к Алексу.

Хантвейл стоит безоружным, с прямой спиной, чуть наклонив голову, глядя на врага смоляными глазами исподлобья. Слабая зловещая улыбка искажает черты лица. Сейчас в нём не осталось ничего человеческого. Беспокойство Охотника перерастало в гнетущую тревогу. Если и Алекс не сумеет справиться с Тенью, а он, судя по всему, потерял остатки здравомыслия, отбросив оружие, то многочисленных жертв среди жителей близлежащего посёлка не избежать.

Кренцент бросился на безоружного врага. Алекс мгновенно пришёл в движение, отпрыгнул в сторону, и нападавший рассёк воздух богатырским ударом. Оба бойца двигаются слишком быстро, Надир никак не может помочь без риска задеть самого Алекса. Хотя Олег бы в этом случае даже не сомневался, а просто постарался зарубить обоих.

Алекс раз за разом уворачивался от ударов Кренцент, но его преимущество в скорости стало таять. А берсерк неутомимо продолжал нападать, рыча и сопя. Плюнув на осторожность, Надир направил «беретту» на дерущихся, моля Всевышнего направить его руку.

Раздался выстрел. Алекс, только что находившийся за противником, уже оказался перед ним, намереваясь ударить того под рёбра. Пуля попала черноглазому вампиру в плечо, взорвавшись кровавым облаком. Вскрикнув, Хантвейл дёрнулся в сторону. Кренцент, воспользовавшись моментом, ударил его в солнечное сплетение, чуть не проломив грудную клетку.

Выругавшись сквозь зубы, Надир выстрелил ещё трижды. Две пули прошли мимо, последняя всё же достигла цели, попав берсерку в бедро. Зашипев, Кренцент молниеносно сменил цель атаки и Надир не успел приготовиться.

Красноглазая тварь ударила всей тушей, и повалив его на землю, придавила. В лицо сразу полез снег, мешая обзору и дыханию, без того сбившемуся от удара локомотивом. Вампир с боевым кличем ударил Охотника в лицо, чуть не оторвав тому голову. В черепе взорвались тысячи звезд, всепоглощающая боль ослепила. Не думая, на автомате, Надир разрядил всю обойму «беретты», чудом оставшуюся в руке, в тело врага.

Но Кренцент не обратил на это должного внимания, слишком занятый предвкушением кровавого пира. Рот раскрылся, блеснули удлинившиеся клыки. В углу рта появилась пена. Горящие багрецом глаза источают жажду убийства и крови. Он замедленно начал наклоняться с недвусмысленным намерением впиться в горло. И Надир не имел возможности его остановить. Единственное, на что он смел надеяться, так это на быструю смерть.

Кренцент вдруг исчез. Лёгкие снова наполнились воздухом, избавившись от груза сверху. Убрав снег с лица и приподнявшись, он увидел, как две фигуры катаются по снегу, вцепившись друг в друга. Надир попытался подняться на ноги, но острая боль в рёбрах заставила отказаться от этой идеи, и он снова обессиленно упал в снег. Проклиная весь вампирский род сквозь зубы, предпринял вторую попытку.

Алекс, сидя на поверженном противнике, со злобным торжеством посмотрел в глаза Кренцент. А затем впился вампиру в горло.

Надир поднялся на колени. Кренцент слабо трепыхался, тщетно стараясь сбросить с себя Хантвейл. Но тот удерживал жертву крепко, продолжая насыщаться кровью. Каждая капля придавала ему сил и отбирала их у берсерка.

— Алекс, достаточно, — едва слышно прокаркал Надир. — Он уже не поднимется.

Алекс не обратил на Охотника никакого внимания.

— Не смей выпивать его досуха, — громче произнёс Надир, морщась от боли. — Ты кормишь зверя, которого не удержишь в клетке.

Никакой реакции. Кренцент уже не шевелится, а Алекс продолжает вгрызаться в горло бездвижной жертвы. Надир, уже не стараясь подняться на ноги, просто пополз к вампирам на коленях сквозь окровавленный снег. Он не даст парню рухнуть в эту пропасть. Алекс не отвлекался, целиком поглощённый кормежкой.

Надир наконец добрался до него и чуть не ослепнув от боли, схватил вампира за руку, пытаясь оттащить от Кренцент. Зря.

Алекс дёрнул головой. Дёрнул специально, с целью вырвать врагу трахею. На Надира уставились два антрацитовых озера сытым, плотоядным взглядом. Окровавленные рот, подбородок, шея. Горячие капли падают на грязный снег. Черты лица заострились, губы сложились в уверенный оскал хищника. Тело под ним не подаёт признаков жизни.

Он медленно, почти заботливо, взял Надира за запястье. А затем резко его крутанул. Раздался хруст. Надир с криком откатился. Вдобавок к рёбрам, пронзительная боль от сломанного запястья стеганула по нервам. Он на некоторое время даже потерял ориентацию в пространстве. Сквозь шум крови в ушах, он услышал тихий, змеиный голос:

— Не смей указывать нам, что делать. А тем более — как мне следует кормиться. Ещё одного моралиста я терпеть не стану. В ином случае, станешь следующим. Ты понял?

Надир кивнул, сжав зубы.

— Вот и славно. Нужно уходить. Тебе помочь, или брезгуешь услугами кровожадной твари?

Надир открыл глаза, возвращаясь в кровавую реальность. Алекс уже поднялся на ноги. Пуля была обычной, не серебряной, потому, судя по его виду, никакого дискомфорта от ранения в плечо он не испытывает. Стоит прямой, как струна, задрав подбородок, и подозрительно осматривает окрестности заснеженного кладбища. Поборов гордость, Надир протянул неповреждённую руку. Алекс, не глядя, схватил Охотника за протянутую ладонь и поднял на ноги, вызвав этим очередную порцию боли в рёбрах.

Раздался щелчок. Алекс, злобно выругавшись, резко вытащил из уха наушник и уставился на него. Затем полез в карман и вытащил телефон. Чёрный экран.

— Замечательно, — буркнул он, глядя на сгоревший девайс. Повернулся к Надиру: — Надеюсь, твой в порядке. Мы отойдём, чтобы и он не накрылся, — он продиктовал номер. — Позвони. Его зовут Руслан. Скажи, что мы ждём его здесь. Нет желания встречаться с Орденом лишний раз.

— Ты близок к срыву, — глухо проговорил Надир. — Вообще не понимаю, как ещё осталась способность мыслить. Ты просто обязан был войти в Поглощение. Это край, Алекс. Послушай меня. Братья могут помочь справиться с безумием. С тварью, грозящей вырваться наружу.

— Безумием? — хищно улыбнулся Алекс. — Безумием является называть спасшего тебя индивида, только что объяснившего последствия ненужных советов ценой сломанной конечности, тварью.

— Тебе мало крови? — с неприязнью проговорил Надир. — Мне известно, что происходит с вампирами, выпивающими своих же. Как вы это называете?

— Вейлани, — спокойно ответил Алекс, вглядываясь в лес и подставляя лицо морозному ветру.

От него за милю несёт алкоголем. Тень крайне нестабильна. Несмотря на внешнюю невозмутимость, глаза Хантвейл то широко открываются, то сужаются. Верхняя губа непроизвольно дёргается.

— Точно. А это, — Надир кивнул на сломанный телефон, — последствия. Внутренняя тьма разрастается.

— Благодарим за трогательную заботу о нашем имуществе, — фыркнул вампир. И произнёс непререкаемым тоном: — Звони. Внутренняя Тьма хочет продолжения банкета.

Тяжело вздохнув, Надир вытащил из кармана телефон.

Глава 6. В ТЕМНОТЕ

Я старался сосредоточиться на реальности. Выныривая из пустоты провалов, отчаянно цеплялся за спасательные круги — близкие лица, воспоминания, желание вернуться к свету. Но каждый раз захлёбывался и уходил под плотную толщу. Мрак бездны радушно раскрыл для меня свои объятия.

Образы, вырванные из реальности в периоды просветления, причудливо перемешиваются с плодами воображения, которые рисует мозг в кромешной тьме, без возможности зацепиться за крючки в окружении. Взывая к Тени, в ответ слышу лишь отдалённый смех. Хотя возможно, это очередная галлюцинация.

Могила Алисы. Безмолвная скала Вечного Укора. Осквернённая насилием. Кристально чистое снежное полотно вокруг, превращённое в розово-красное безобразное месиво. Капли крови свисают с металла ограждения переспелыми рябиновыми гроздями, кричаще блещут на солнце, привлекают снегирей.

Холодный камень Храма, гулкий звук шагов. Свет факела выхватывает рисунки и незнакомые иероглифы на гладких стенах. Давящая тишина и ощущение крови во рту. Настойчивый шепот Теней в голове. Чужих, пугающих. Но одновременно родственных, близких по наполнению. По чувствам. По сокрытым желаниям.

Зияющие пустотой глазницы молодого Кренцент. Ничего в них не напоминает о метавшемся там ужасе прямо перед смертью. Горло разорвано диким зверем, в отверстии с рваными краями виднеются внутренние стенки.

Даша, раскинувшая свои волосы по подушке. Сквозь прикрытые веки отчётливо видно, как быстро двигаются её зрачки. Тяжёлое дыхание прерывается слабыми стонами. На нежной шее заметны струйки крови, пачкающие волосы и шёлк постели. Девушку терзают кошмары.

Молодая девушка с бледным лицом, обрамлённым чёрными распущенными волосами. Стоит возле знакомого леса в Кызылтасе. Изящные лисьи черты лица, зелёные глаза под сенью длинных ресниц смотрят с превосходством и уверенностью. На полных, чётко очерченных губах застыла лёгкая покровительственная улыбка. Насыщенный цвет глаз и губ контрастирует с аристократичной бледностью кожи. Простое белое платье с небольшим вырезом прекрасно очерчивает развитую грудь и тонкий стан, а затем расширяется у ног, опускаясь до земли. Элегантная и статная, она выглядит удивительно уместно на фоне тёмного, ночного леса. А поднимающийся из-за густых крон яркий серп луны дополняет её образ мягким призрачным светом.

Мила, сонная и разбитая, в мокрой одежде, облокотилась на капот машины, наблюдая за мной печальными глазами. Засохшая кровь на щеке, одежда в грязи, мелкая дрожь по всему телу.

Образы продолжали проецироваться в сознании, я не мог отличить, какие являются реальными, какие же не имеют никакого отношения к происходившему со мной. Волны эмоций, вызванные яркими картинками, мешают сосредоточиться на избавлении от оков вырвавшейся Тени. Я даже не мог осознать, в какой момент потерял контроль. Воспоминания не торопились создавать логичную цепочку, подкармливая меня обрывками, и только сильнее запутывали утомлённый мозг.

Очередная попытка — и в глаза мне ударил яркий солнечный свет, заставив сразу же прикрыть лицо рукой. Во рту мерзкий металлический привкус, смешанный с алкоголем. Голова болит, словно я давал пьянству бой в течении недели и постоянно терпел поражение. В теле слабость, лицо непроизвольно кривится в гримасе отвращения. Сглотнув, я аккуратно убрал руку от лица и приоткрыл глаза.

Я в машине. Первым делом в глаза бросилась разбитая панель. По ней ударили чем-то весьма тяжёлым, и пластик, или из чего она там сделана, не выдержал варварского обращения. Удар превратил часть салона в крошево, по лобовому стеклу от капота побежала паутина мелких трещин. Повернув голову, я увидел Руса.

Сидит прямо, удерживая руль так крепко, что пальцы побелели. На меня внимания не обращает, следит за дорогой. Во всей позе сквозит напряжение. Солнце нещадно лезет в глаза, до слёз, потому мне пришлось сощуриться, чтобы разглядеть хоть что-то.

— Дороу, — хрипло произнёс я.

— Здоровались уже.

В голосе, помимо напряжения, звучит и тщательно скрываемая тревога.

— Быстро нашёл меня? — я посмотрел в окно, пытаясь понять, где мы едем. Но блестящий на солнце снег заставил отказаться от этой идеи, вызвав дикую резь в глазах.

— Кладбищ мало, — коротко ответил он. Чуть скосил глаза в мою сторону: — Это уже ты, Алекс?

— Нет, это мой крайне неудачный клон с большим количеством багов, — проворчал я. — А тупые вопросы перегружают его баганый интерфейс.

Рус повернулся ко мне. Брови сосредоточенно сдвинуты, пронзительные глаза настороженно вглядываются в моё исполненное благородства и таинственности, надеюсь, лицо. Когда я понял суть вопроса, то отвернулся, вздохнув.

— Это я? — тихо спросил я, кивнув на развороченную панель.

— Твой крайне неудачный клон, — в тон ответил он.

— Извини, — искренне произнёс я. — Случилась непонятная хрень.

— Ты сам в непонятную хрень превратился, — после молчания отозвался он. — Таким я тебя ещё не видел.

— Водка — козёл, — проговорил я, продолжая щуриться от солнца.

Вытащил сигарету, но Рус неожиданно резко гаркнул:

— Нет!

Я удивлённо повернулся к нему. Друг уже давно перестал возмущаться по поводу прокуривания его салона. Сейчас же тон его категоричен. Возможно, злится из-за предстоящего ремонта.

— Да ладно тебе, у меня было тяжёлое утро, — попробовал оправдаться я.

— Не вздумай, Ал! — громче повторил он. — Ты себя не держишь в руках. Никаких наркотиков!

— Рус, это сигарета, — непонимающе запротестовал я, продемонстрировав пачку. — Не самое лучшее время раскрывать для меня мир ЗОЖ. Я тебе не предлагаю, вот и ты с проповедями о вреде наркотиков завязывай.

— Не тупи, — раздражённо отозвался он. Руслан редко демонстрирует эмоции, и подобное их проявление сродни истерике. — Впервые после встречи твои глаза пришли в норму. Тот Охотник, Надир, рассказал мне, как ты вызвал Тень. Действие алкоголя ещё не закончилось. Любой допинг вновь лишит тебя способности думать адекватно.

— А к чему привела попойка в одно лицо? — подозрительно спросил я, напрягаясь внутри.

Теневая падла молчит, что уже является нехорошим знаком.

— Ты снова подошел близко к Поглощению, — замедленно пояснил Рус. — И выпил Кренцент. Досуха. Покалечил Охотника. Не желал слушать разумных доводов. Чуть не разнёс машину, когда я отказался везти тебя в клуб. И в бордель. И в сауну. Надир незаметно подсыпал какого-то порошка во фляжку с водкой, и дал тебе.

— Что дальше? — закрыв глаза, спросил я.

По телу пробежала дрожь. Впервые после событий в Храме я потерял контроль над Тенью. И всё-таки добрался до вампирской крови.

— Ты чуть успокоился, — ответил он. В вечно спокойных глазах друга засело искреннее беспокойство. — Ал, я уже видел тебя под контролем Тени. Сейчас ты был другим.

— Каким же?

— Злее. Импульсивнее. Ты не желал никого слушать. Агрессировал на любое замечание или просьбу.

— В общем, стандартный вечер пятницы, — тяжело вздохнул я, откладывая сигарету.

— Нет. Создалось впечатление, что ты… не знаю, как объяснить… Ещё менее человек, чем был ранее, когда находился в обличие Тени.

— Что-то пошло не по плану, — признал я. — Но времени на раздумья не было. Не хотелось оставлять Надира этим скотам.

— Дело не в самом бою, — уточнил Рус. — Ты после боя вёл себя пугающе. Ну и вид у тебя был… Как у наркомана законченного. А ещё ты бредил.

— Ну, сейчас начнётся, — буркнул я. — Как обычно после пьянки: тому, кто нажрался первым, начинают приписывать всё, что только можно приписать.

— Я серьёзно, — сказал он, заворачивая во двор. — Ты говорил что-то о Храме. О Деве.

— Чего? — я удивлённо вытаращился на друга.

О Храме я старался не вспомнить вообще. А о всяких Девах бредит Тень. На постоянной основе.

— Сложно было разобрать твоё мычание, — пожал он плечами. — Говорю лишь то, что удалось услышать.

— Сходи на кладбище, говорили они… Там будет тихо, говорили они…

Я осмотрел себя. Весь в крови. Чужой ли, своей — не важно. Сильных повреждений, кроме дикой головной боли и ноющего плеча, не чувствую. Тень заткнулась и не торопится вылезать из тёмной норы на задворках сознания. Но потолковать нам нужно в более благоприятной атмосфере.

— Зачем ты вообще туда попёрся без охраны? — с тем же раздражением упрекнул меня Рус. — Альберт ведь предупреждал, чем могут закончиться такие вот прогулки.

— Искали не меня, — возразил я. — Они пришли за Надиром. Меня даже отпустили.

— Марк все ещё лелеет надежду на твоё возвращение? — приподнял он бровь в намёке на удивление.

— Думаю, да. Других объяснений нет. Не представляю я серьёзной угрозы, чтобы стать объектом целенаправленной охоты.

— Даже после уничтожения почти всего клана Венефика в одиночку, ты всё ещё веришь, что не представляешь серьезной угрозы? — скептически поинтересовался он.

— То было стечение обстоятельств, — поморщился я. Язык не поворачивается назвать его удачным. — Мне очень сильно помогли.

— Не суть. Важен результат. И если Марк воспринимает тебя, как шикарную инвестицию, то Виктория никогда не простит тебе геноцида жриц, Ал. — уверенно сообщил он. — Ты для неё теперь цель даже важнее, чем Олег. Уж она оценивает тебя высоко.

— В отличие от Доминус, — хмыкнул я. Но Рус заметил за небрежным тоном то, что я попытался скрыть. Ибо лицо его стало даже немного сочувствующим.

«Мерседес» плавно заехал во двор. День полностью вступил в свои права и улицы наполнились жизнью. Собачники лениво выгуливают своих питомцев. На огромной горе снега резвится малышня. Лучи зимнего солнца разгоняют мрак и тревожные мысли горожан. Заставляют их забыть о сковывающем напряжении. Уничтожают воспоминания о гнетущей паутине, окутывающей город с наступлением сумерек. Забыл и я. За что тут же поплатился.

— Немногим известно, что произошло в Храме на самом деле. Зато многие знают о твоём происхождении. Альберт явно пытается высчитать, чем грозит потенциальное возвышение безродного молодого сородича, ещё и из опального исчезнувшего клана, для общей морали внутри клана. К тому же, способность твоей Тени слишком уж непохожа на стандарты, принятые среди Доминус. Я бы не был так строг к ним.

— Я их спас, Рус. — Упрямо ответил я. — И мне кажется, имею полное право возмущаться.

— А почему ты мне жалуешься на эту несправедливость? — спросил он. — Иди к Альберту, выскажись.

— Знаешь же, не пойду. — Я сжал губы. — Мне от его взгляда даже не по себе.

— По крайней мере, понимаешь, каково мне при общении с тобой. — Хмыкнул он. Вгляделся в меня пристальнее: — Ты уверен, что всё в порядке? Охотник говорил, что тебе может потребоваться ещё доза.

Он вытащил из кармана небольшой пакетик с серебристым порошком. Тонкоизмельчённое вещество загадочно блестит на солнце, напоминая серебряную пудру, перемешанную с металлической стружкой. Отчего-то возникли аналогии с цианидом для вампиров.

— Это что ещё за Димедрол на максималках? — в руки мне брать пакетик не хотелось. — Точно не слабительное?

— Даже если так, ты будешь слишком занят, чтобы охотиться, — резонно заметил Рус. — Вечером ты должен быть в форме, не забыл? Одиночная прогулка на кладбище не послужит оправданием. Скорее, наоборот.

— Есть идеи, как прийти в себя.

— Даша? — Я кивнул. — Я бы с ней поаккуратнее сегодня был. Ты последнее время сам не свой. А сегодня апогей твоей неадекватности.

— Торжественно клянусь, что пить не буду больше, — я посмотрел на Руса. — Если бы кретины Кренцент не навестили нас, я бы не сорвался.

— Если бы, — повторил Рус с нажимом. — Ты должен был предусмотреть такой вариант. Цена каждой ошибки становится выше с возрастающей силой. А твоя сила возросла значительно.

Я вздохнул. Ещё раз бросил взгляд на разбитую панель.

— Сила, которой я не понимаю, — признался я. — А Мелисса мало чем может помочь. Ей не ясны мои отношения с Тенью.

— Не только ей. Неприязнь остальных в клане исходит от непонимания. Ты непредсказуем, залезть тебе в голову очень сложно. А сюрпризы в ситуации, когда под ударом абсолютно все, никому не нравятся.

— Мне тоже не нравятся, — согласился я. Потёр виски: — Возможно, вы правы. Мне требуется выпустить пар, отпустить ситуацию.

— «Мы» правы? — переспросил он, остро взглянув на меня.

— Да есть тут ещё один, который докопался, как пьяный до радио, — буркнул я.

Рус понимающе хмыкнул.

— Если немного припоздаю, ничего ведь не случится?

— Случится, — отрезал он. — Не раздражай Альберта без весомой причины.

— Нет ничего веселее, чем, будучи мышью, дёргать за хвост кота, неспособного хапнуть тебя в ответ, — глубокомысленно заметил я. — Но дело не в этом. Я действительно должен взять себя в руки. Вернуть контроль над ситуацией. И ты прав — рисковать с Дашей сегодня не стоит.

— И что ты удумал снова? — настороженно поинтересовался он. — Учти, я не нанимался вампирским ангелом-хранителем.

— На этот раз никаких одиночных прогулок, — пообещал я. — Загляну в «Диамант».

Рус задумался. Я видел, что его тренированный мозг усиленно ищет варианты, как я могу создать локальную катастрофу даже из простого похода в клуб. Заботой ли обо мне, или же нежеланием снова мчаться на помощь — не знаю, чем он руководствуется. Но, видимо, ничего не придумал.

— Возможно, Альберт и поймет, что тебе нужно немного времени прийти в форму после драки, — сдался он.

Взглянул на моё пальто. Разорванное, грязное, ещё и простреленное. Лицо у меня выглядит ненамного лучше гардероба, успел уже глянуть в зеркало и разочароваться. Мне казалось, что вампир в любой ситуации выглядит, как молодая рок-звезда — неважно, сколько пришлось скакать и получать по физиономии, он будет смотреться шикарно. Своим внешним видом я с завидным постоянством опровергаю эту теорию. Больше не на рок-звезду похож, а на немытого бомжа.

— А не поймет, и чёрт с ним, — махнул я рукой.

— Столь тёплые чувства к Альберту исходят лишь по причине его недооценки твоего вклада в события у Кызылтаса? — спросил он.

— Не знаю, — задумавшись, честно ответил я. — Может, потому, что он предпочёл сделать вид, будто я в сторонке курил во время глобального дебоша. Может, потому, что после того, как он осознал мою сущность, включил режим вампирского национализма. А может, потому, что из Доминус он единственный, кого я по-настоящему боюсь. Не знаю, выбирай понравившийся вариант.

— Какие мы ранимые, — улыбнулся он. — Ладно, это ваши дела. Ты сам хочешь ему рассказать о том, что произошло?

Я молча взглянул на друга. Его улыбка стала шире:

— Приводи себя в порядок. Увидимся вечером. И прошу, не устрой чего-нибудь.

— Буду лапочкой, — вновь пообещал я, и кряхтя, выбрался из машины. Меня ждёт ещё один разговор.

Глава 7. ЗАТМЕНИЕ

Добравшись до квартиры, я избавился от грязной одежды, принял душ. Раны, полученные в бою, не спешат заживать, хотя огнестрел затягивается удивительно быстро. Пуля, к счастью, прошла навылет. Я вздохнул.

Когда факт, что пуля прошла навылет, является единственным светлым пятном среди событий твоего утра, это знак, что пора в жизни что-то менять.

— «Тут ты прав…» — «О, а я думал, снова придётся тебя за жабры вытаскивать на ковёр». — «У меня сон час. Совсем разучился жить без моих мудрых наставлений и изящных решений?» — «Ты называешь случившееся изящным решением?» — «Само решение нажраться и влететь в толпу агрессивно настроенных красноглазых имбецилов принадлежит не мне. Я старался не допустить полнейшего фиаско». — «Показывай, что там случилось». — «Вот надо тебе в этом копаться? Мы живы, мы дома, мы победили». — «Показывай, скотина скрытная. Рус выглядел очень встревоженным. А значит, случилось что-то выходящие из ряда вон». — «Ты не находишь, что вся эта ситуация из ряда вон? Действовать пришлось аналогично». — «Хватит отговорок. Показывай». — «Хозяин — барин. Но…» — «Обойдусь без субтитров и закадрового голоса».

И он показал. Какое-то время я сидел в молчании, залипая в стену. В голове роится тьма мыслей.

— «Мы выпили его?» — «Угу. Но…» — «Я знаю, не оправдывайся». — «Это всё твоё нежелание кормиться. Я предупреждал». — «Руку Надиру сломали тоже из-за нежелания кормиться?» — «Если бы ты, например, занимался сексом с восхитительной барышней, а к тебе настойчиво ломился какой-то клоун с желанием поговорить о Боге, что бы ты сделал?» — «Странная параллель между восхитительной барышней и мёртвым вампиром». — «Извращенец. Я говорю о том, что от отсутствия самоконтроля не только ты можешь страдать. Мы были голодны, истощены, добрались до оазиса в пустыне. И тут нас стараются остановить. Надир знаком с вампирами, не думаю, что очень удивлён подобным исходом». — «Ты раньше не срывался. Момент с Надиром не единственный». — «Алкоголь — не лучшая идея для пробуждения меня. Последствия всегда непредсказуемы. В этом у нас с тобой много общего». — «И поэтому у меня провал в памяти произошёл? Опять». — «Твоё сознание ослабло, мое влияние усилилось. Сложи два и два».

Оказавшись в привычном мире, в своей зоне комфорта, я без опаски закурил. Тут ломать особо нечего. А главное — некого.

— «А что за глюки?» — «Глюки? О, друг, у меня для тебя плохие новости…» — «Не язви! Что ты старался мне показать?» — «Очнись, сын мой, ты бредишь! Ничего я не показывал! Может, у тебя в голове третий поселился? Сможем скоро кворум набирать…» — «Я видел Храм. Видел Милу в то утро, как мы уехали оттуда; Дашу в постели, ещё какую-то девушку…» — «А вот это уже интересно! Умеешь себя развлечь в бреду. Это голод называется. Вот и мерещатся всякие…» — «Не в том плане, как обычно представляем! Это напоминало тизеры. Одни образы пришли из прошлого, а других вообще не происходило со мной. Ещё и зов этот странный…» — «Зов?» — «Сам знаешь, несколько ночей уже слышу Тени. Только сейчас голос стал более отчётливым». — «Чего хотят?» — «Не могу понять». — «Если им действительно что-то нужно, они сумеют об этом сказать. Как в прошлый раз. Сейчас, видимо, просто развлекаются. Посиди несколько сотен лет в ветхом жилье без вайфая и бесплатного порно, тоже соскучишься по общению».

Голова никак не желает проходить. Виски зажаты в тисках и кто-то усердно продолжает крутить ручку. Никотин не помогает, а дым вызывает острое желание отделаться от завтрака самым нелицеприятным образом.

— «И Тени, и Марк, в один голос утверждают, что Хантвейл не подобает выпивать сородичей ради собственной выгоды». — «А мы получили хоть малейшую выгоду? Кроме той, что вызовем у Макса жжение ниже спины, похоронив очередных его щенков?» — «Не знаю. Но мне казалось, что Вейлани в нашем случае чревато». — «Оно чревато в любом случае и для любого сородича. Если станет известно, что мы сделали на кладбище, боюсь, нас могут не понять». — «У меня в голове какой-то шёпот». — «Это я, идиот. Пора бы уже привыкнуть». — «Нет. Другой, чужой. Но расслышать я не могу ничего членораздельного». — «Предлагает ставки на спорт?»

Наш диалог прервал звук входящего сообщения на компе. Я потряс головой, отгоняя нарастающую тревогу и мысли касательно правдивости слов Надира и Милы о финальной победе зверя.

Сообщение от Даши. Не может дозвониться. Я с тоской вспомнил, что произошло с очередным телефоном, и начал печатать ответ. Вдруг раздался нехороший щелчок, затем нарастающий гул, на миг мелькнул голубой экран, и компьютер вырубился. Я замер в удивлении.

— «А вот это уже знак…» — «Снова винда полетела?» — «Не будь дураком».

Я медленно отошел от стола. Словно это уже способно на что-то повлиять. Комп не подаёт признаков жизни, даже перезапуститься не пытается. Я наклонился к системному блоку. Ни одной горящей лампочки. Замечательно.

— «А вот и та самая выгода. Только вот радоваться не слишком хочется пока». — «Сгоревшая техника? Какая-то сомнительная выгода». — «Это говорит лишь об одном. Кровь Кренцент определённо пошла нам на пользу». — «Точнее, тебе». — «Что хорошо для меня, то и ты можешь использовать с успехом». — «Считаешь, что кровь Кренцент усилила нас?» — «Проверим. Но первый признак усиления сородича — отказ девайсов вокруг». — «А почему тебе не слишком по нраву этот знак?» — «Кроме того, что у нас теперь нет компьютера? Потому, что у многих возникнут вопросы, откуда это самое усиление появилось. А афишировать тот факт, что мы выпили Кренцент, не стоит. К нам и без этого относятся с нездоровым предубеждением».

Я снова уселся на диван. Взял книгу. Экземпляр, взятый у Мелиссы, выглядит совсем новым. Синяя матовая обложка без надписей, но с эмблемой Доминус, ни капли не истрепалась. Пролистав несколько страниц, нашёл раздел о Вейлани.

Леди утверждала, что в оригинале молодым сородичам эти тексты не осилить, потому их перевели на различные языки для удобства. О сохранности стиля никто не побеспокоился, повествование ведётся в формате разделов из своего рода вампирской Википедии.

— «Надо же, читает. Вот, что с людьми делает отсутствие компьютера. А ведь это полезнее, чем бесцельно кликать по ссылкам и бездумно ржать над мемами, которые забудутся через пару секунд после пролистывания». — «Я и с наличием компьютера читаю успешно». — «Но желание вновь усесться за клавиатуру мешает сконцентрироваться». — «Сейчас сконцентрироваться мне мешает твое навязчивое общение. Будь добр, займись чем-нибудь — визуализируй, что я читаю, что ли…» — «Я предпочитаю визуализацию другого рода». — «Замолчи тогда. Ты за сегодня и так много сделал, отдохни».

Тень наконец захлопнула варежку, а я углубился в чтение.

Вейлани, или пожирание Тени, являлось распространенным явлением не только в древние времена, но даже в Средневековье. Во времена войн сородичей, довольно частых, кстати, вампиры не чурались возможности сожрать ближнего своего, получив его силу. Ради могущества вырезались целые ячейки. Ни одно из сверхъестественных существ, с которыми ранее сталкивались Круги, не погубило столько вампиров, сколько им же подобные братья и сёстры. Ну, кроме Магов, наверно. Которые практически стёрли с лица земли Второй Круг в Афинах, едва не оборвав нить жизни всего рода.

Способности Тени путём Вейлани, конечно же, забрать нельзя. Однако сырое усиление внутреннего зверя является бесспорным и заманчивым плюсом. И если сейчас бал правят деньги и политическое влияние, то в смутное время главной валютой и основным аргументом в большинстве споров являлась именно сила. Особенно грешили жаждой насытиться кровью собратьев Хантвейл, Кренцент, Венефика и исчезнувшие ныне кланы Даммар и Мортуорум, изредка с припиской «Доминус».

— «Если мои умственные способности ещё не окончательно деградировали от нахождения с тобой в одной черепной коробке, то „Мортуорум“ обозначает „мёртвый“. А с этим дополнением — „Хозяин мёртвых“». — «Некроманты? Серьёзно?» — «После всего, что ты увидел, у тебя ещё функционирует способность скептически относиться к существованию кого угодно?» — «Функционирует». — «Просто до конца не смирился с новыми реалиями, сколько бы ни утверждал обратного. Ты стараешься жить обычной жизнью, пусть и с некоторыми поправками. Отвергаешь правила и законы обоих сообществ. Занял позицию чужого среди чужих и возмущаешься, почему же к тебе относятся так плохо. Тебе уже столько раз пришлось переступить через себя, через свои принципы. Пора бы задуматься об их смене». — «Принципы? У меня их никогда не было, слава богу». — «Хочешь казаться беспринципным циником?» — «Нет. Принципы — аркан, собственноручно накинутый на собственную же шею. Их наличие не делает из тебя правильного человека, не делает тебя лучше. Человек должен уметь адаптироваться к ситуации. Осознавать, какие действия необходимо принять в зависимости от текущих нужд и интересов. Принципы дают лишь возможность выделываться их наличием и действовать по сформированному клише. Сковывают тебя тогда, когда требуются свободные руки». — «То есть, ты не из тупого принципа отказываешься кормиться?» — «Нет. И я не отказываюсь. Только стараюсь держать себя в руках и не уйти в разнос. Есть разница между принципами и сознанием. Логикой. И разница заключается в гибкости и адекватности относительно отдельно взятой ситуации». — «Ни хрена не понял, но очень интересно…»

Часто старшие сородичи использовали своих молодых собратьев в качестве ужина перед серьёзными столкновениями. Изредка молодняку удавалось скопом одолеть старшего вампира и получить экспресс-рост по карьерной лестнице в клане и сообществе. Вампиры настолько увлеклись жуткой забавой, что количество сородичей стало падать со всё нарастающей скоростью.

Во времена Инквизиции, ставшими переломным моментом в жизни Кругов и чёрным пятном для каждого из выживших кланов, Вейлани запретили под страхом смерти. Ибо святые Ордены и простые смертные умудрились проредить ряды кровопийц так рьяно, что даже самых слабых вампиров принялись холить и лелеять с тем же трепетом, как христианский мир — остатки древней культуры Майя и Ацтеков в современном толерантном обществе. Хотя они сами же эти культуры и предали огню. За дело, кстати.

С уничтожением Хантвейл — одного из главных катализаторов данного кровавого безумия, а также с наложением вето на вампирский каннибализм, Вейлани принял обличие Уз Крови. Теперь члены клана добровольно делятся кровью между собой для усиления связи. Обычно — между Сиром и птенцом, но те же Кренцент подобным образом поддерживают связь между всеми сородичами в клане.

Как по мне — кратковременная, требующая постоянной подпитки связь не отличается стабильностью и увеличивает количество голосов в голове до уже неприличных значений. Потому я и отказываю Мелиссе в Узах. Нравоучений хватает.

— «Или же ты боишься допустить Леди в нашу голову. Она же увидит гораздо больше, чем ты показываешь». — «Это тоже. Не собираюсь никому открываться настолько сильно. Научен горьким опытом». — «Мелисса принимает всех твоих демонов, не нужно её опасаться». — «Всех ли? Она и о половине не знает». — «Хм… Возможно, ты прав, многогранный ты мой. Обойдёмся пока без женской компании в черепной коробке».

Узы немного усиливают сородичей, помогают при серьёзных ранениях и обеспечивают ментальную связь. Но риск попасть под Поглощение после дегустации вампирской крови оказывается достаточно высоким. Поэтому сородичи пользуются Узами лишь в крайнем случае.

Вплоть до сегодняшнего дня запрет на Вейлани действует в полную силу. А значит, если кто узнает о том, что случилось на кладбище, мне с превеликой радостью оформят смертный приговор. И даже протекторат Мелиссы не спасёт.

— «Никто не узнает. Надир избавился от тел. И чтобы не задеть наших нежных чувств, сжёг их подальше от Алисы». — «Добровольно?» — «Ну… практически». — «Надир единственный из сверхъестественной ментовки, кто относится ко мне нейтрально. Не стоит портить с ним отношения». — «Не прибедняйся. Есть ещё Мила. Есть Слава. Ты вообще милашка». — «Мила избегает встречи после вечера в Храме. Слава вообще носа не выказывает из укрытия и, оказывается, выясняет отношения с внутренним демоном». — «Маленькое уточнение — это ты меня сейчас демоном назвал?» — «Ну ты не ангел — точно». — «Ты — Мать Тереза, посмотрю».

При Вейлани сородич, посягнувший на чужую силу, в комплекте с бонусами получает и целую россыпь побочных эффектов — усиление жажды, повышенную уязвимость к серебру и солнечному свету, нестабильность Тени. А в редких случаях — приобретённую зависимость от крови сородичей.

— «Добавь ещё деструктивное влияние на электронику. Это тебе Марк говорил». — «Альберт и Мелисса постоянно находятся в окружении электроники. И что-то я не заметил, чтобы вокруг них всё коротило и взрывалось». — «Кроме твоего мозга». — «Смешно. Их Тень несравнимо сильнее, однако ничего подобного не происходит». — «Вот тут я бы попросил. Смотри-ка, сильнее. Это как с волшебством — главное не размер палочки, а умение волшебника». — «Ты сейчас про какое волшебство?» — «Не суть. В любом случае, от тебя зависит, насколько эффектно можно раскрыть наш потенциал. И пока ты не блещешь. Из-за этого и я выгляжу несолидно».

Я с некоторой опаской прикоснулся к висящей на шее серебряной цепочке. Ничего не произошло.

Я использую это украшение в роли лакмусовой бумажки. Не знаю, как это должно сработать, но уверен, что почувствую. А пока лишь прикосновение холодного металла к коже.

— «Ты выпил урода, что явно даже младше тебя. Надеялся, что изменения будут масштабными?» — «Ну… наверно». — «На Альберте проверь. Тогда почувствуешь разницу». — «Я бы поостерегся так шутить. Амир, при желании, может забраться к нам в голову. И такие мысли, даже в шутку, ничем хорошим не аукнутся».

Усталость, ранения, бессонная ночь и нервотрёпка сказались на моем состоянии отвратительно. Глаза закрываются сами по себе, я с трудом разбираю слова в книге. Несколько раз поймав себя на том, что перечитываю один и тот же абзац, я отложил её и лёг. Плечо ноет, повязка на руке быстро пропитывается кровью и её следовало бы сменить — но я не сумел заставить себя подняться. Веки сомкнулись. Несмотря на яркий солнечный свет за окном, я провалился в благостную темноту.

Глава 8. СПОР ПАРАДИГМ

Только вот длилось моё счастье совсем недолго. Пустота начала заполняться звуками, голосами, смутной тревогой.

— «Будь осторожен с ней. Она есть способна уничтожить тебя. Она же способна тебя возродить. Вы есть истинные Хантвейл, вы есть Хранители Храма. Она хочет говорить. Мы не есть способны ей помешать. Ты не есть способен ей помешать. Пока. Она будет говорить…»

Тени продолжили бубнить, иногда почти неслышно, иногда усиливаясь. Я вновь в Храме. Который раз мне снится это проклятое место после трагедии. Но сегодня Тени подали голос в первый раз настолько отчётливо.

Холодные, безжизненные каменные стены пещеры, освещённые слабым красноватым сиянием от ритуального стола на постаменте. Промозглость и сырость пробирают до костей, как и в тот памятный вечер. Капли гулко стучат по камню, нарушают спокойствие тёмной водной глади. Мечущиеся в полумраке бесформенные, стремительные Тени. Решившие придать немного смысла своему постоянному шёпоту.

— Чего вы хотите, нехристи? — громко спросил я, глядя на движущиеся комья мрака. — Вам мало того, что забрали в прошлый раз?

— Необходимая жертва. Часть души в обмен на часть души есть честный обмен. Истинный Хантвейл обрёл свое могущество, мы есть довольны, — прошелестело в ответ.

— В задницу засуньте своё могущество, — мгновенно вскипел я.

Свежую рану резануло острым ножом. Вдвойне отвратно слышать напоминание о Сакрифитуме от этих недобитков призрачных.

Именно в этой пещере я приговорил к смерти одного из самых светлых людей, что только встречал. И я не забыл, какой выбор Тени мне предоставили. Пусть они лишь инструмент. Сомневаюсь, что они вообще способны что-то чувствовать. Но моей ненависти к уродам метаморфным это не отменяет.

— Отвяжитесь от меня наконец. Я вас не трогаю, даже близко не подхожу. Никто из сородичей тоже. Они не могут даже. К вам никто не лезет, Магистериум более проводиться не будет. Что ещё — доставку суши пожизненную оформить надо?

— Вы есть избрали истинный путь… — послышался ответ. Тусклый, зловещий, потусторонний голос, источающий могильный холод. — Обратной дороги не имеется. Хранитель Обители, единственный истинный Хантвейл есть займёт свое место. И преподнесёт дар Первородной…

— А жирно вашей Первородной не будет? — злобно огрызнулся я. — Ни хрена я ей преподносить не собираюсь. Если надо — пусть сама идет и берёт.

— Непочтение есть карается сурово, Хранитель, — прошелестели Тени. Спокойно и заунывно, как прогноз погоды читают. — Тень не есть принадлежащая тебе. Это есть дар для Первородной. Она решает, заслуживаешь ли ты награды.

— У меня крыша потекла задолго до вашего появления, — возмутился я. — И мой голос был всегда со мной. Тень или нет — это только моя ноша и моя сущность. Замучаетесь отбирать.

— Тень твоя принадлежит тебе, это есть верно, — услышал я. Одна из Теней пронеслась прямо над моей головой, обдав морозным ветром. Я поёжился. — Тени же отнятой надлежит стать даром…

— Отнятой?

Потребовалась пара секунд, чтобы я осознал наконец, о чем они говорят. Кренцент. Они требуют Тень красноглазого щенка.

— У меня её нет, — твёрдо ответил я. — Марк говорил, что существует лишь шанс забрать способность Тени у выпитого сородича. Я ничего не чувствую. А значит, номер не прошёл.

— Ты есть получил первый дар. Ты преподнесёшь его Первородной, — невозмутимо продолжили они. Очень интересные собеседники. Внимательные. — Ты есть придёшь в Обитель.

— Угу. Прилечу. Даже если бы там Юлия Франц в образе мавки ждала, я бы подумал. А вы точно не она, потому делайте выводы. Не заставите. Даже не пытайтесь, — отрезал я, скрестив руки на груди.

— Мы не есть способны на сие деяние, — согласно прошелестело в ответ. У меня отлегло от сердца. Уверенности в том, что действительно не смогут заставить, не было. — Первородная есть способна. — Блин. — Жертва есть принесена, Сакрифитум открыл истинный путь. И Первородная есть проследит. Пока же готовьтесь к разговору с той, что есть скрыта под многими именами. Что снизошла до беседы с Хранителем Обители…

— Кого там опять принесло… — грустно проворчал я.

Без серьёзного беспокойства. Это лишь сон. Я всегда могу проснуться.

— Она не есть считает вас способными увидеть её истинный облик в настоящий миг, — добавили голоса из полумрака, продолжая кружить под куполом пещеры. — Вы есть узрите её сквозь вуаль восприятия. Тень есть способна создать надлежащие условия.

— Про кого вы говорите? — им наконец удалось меня заинтриговать.

Как, впрочем, и всегда. Разговор с этими зловещими отголосками прошлого напоминает диалог с полуфизическим проявлением шизы. Занимательно, но непонятно. Теперь ясно, у кого Марк учился своей восхитительной манере преподносить информацию.

— О той, кто держит в длани Нити Жизни… — едва слышно прошипело в темноте. — О той, чей серп есть пожинает жизнь, дабы дать жизнь новому… И провести далее по пути…

— Вас где-то учат так разговаривать? — поинтересовался я. — Что это за курсы по наведению тумана на ровном месте? Почему просто не дать односложный ответ?

— Всему есть своё время, Хранитель… — одна из Теней стремительно нырнула вниз, пролетев в миллиметре от моего плеча. Меня передёрнуло от холода и липкого страха. — Она есть вернулась в Явь. Теперь она желает говорить с Хранителем Обители, ибо здесь черпали силу живущие в Ночи…

— Вот и славненько, вот и поговорили, — вздохнул я, отступая назад, подальше от свечения. — Второй раз я на это не куплюсь. Ищите себе нового дегенерата для решения проблем. Хоть весь мир в тартары пусть катится, я вам помогать не стану. И разговаривать ни с кем не собираюсь.

— Вашего соизволения нет нужды испрашивать, — прозвучало в темноте. — Она есть сравнима с Первородной. Она не испрашивает соблаговоления…

— Вам срочно требуется пойти на пробы во МХАТ, — резюмировал я. — С такой подачей точно есть шансы.

Тени продолжили вещать, только их голоса слились в монотонный, чуть слышный шелест. Стены пещеры истончались вместе с окружающим меня мраком, уступая место искусственному яркому освещению. Пришлось прикрыть глаза от разительных перемен в яркости.

Когда я разомкнул веки, меня окружал интерьер собственной квартиры. Тот же художественный беспорядок, который невежды называют вульгарным словом «срач». Та же мебель — телевизор, стол с компьютером, небольшой кухонный гарнитур, пара стульев и диван, на коем я и расположился со впечатляющим комфортом. К обстановке добавилось лишь некоторое количество книг, лежащих тут и там.

Убранство моего жилища не отличается изяществом и утончённым стилем. Но закинутые на спинку стула шмотки, почти завядшие цветы на подоконнике, тонкий слой пыли, заметный на чёрных поверхностях — всё это является родным, привычным и успокаивающим. Я не слишком привередлив в плане окружения и уюта, потому скромная квартирка со всеми своими недостатками ценится мной, в первую очередь, за свою атмосферу и чувство защищённости. А лёгкий бардак — ну что ж, ничто не может быть идеальным.

Хотя мой двойник, сидящий на привычном месте в кресле у компьютерного стола, со мной бы не согласился.

Пока я принимал вертикальное положение и искал сигареты, он не издал ни звука. Что стало первой странностью. Второй деталью стал внешний вид альтер-эго — вместо наглой, самодовольно ухмыляющейся физиономии я заметил сосредоточенное, мрачное и подозрительное лицо со скулами, натягивающими кожу, выдвинутым раздвоенным подбородком и чёрными антрацитовыми глазами, внимательно и цепко следящими за каждым моим движением. Плотно сжатые губы дополняют образ настороженного хищника, почуявшего тварь матерее.

Через минуту поисков я выжидательно уставился на Тень:

— Ну?

— Что — ну?

— Где эти твои фокусы с сигаретой и кофе? — пояснил я кретину. — Давай уж, выказывай свое превосходство. Раз уж заперт с тобой, то буду сидеть с комфортом.

— Даже не спросишь, почему мы здесь? — нахмурилась Тень.

— Не хочу добавлять драматичности, — пожал я плечами. — Сам расскажешь, когда молчание станет совсем неловким. Я никуда не тороплюсь. Насколько помню, я только что лёг спать. А ты — не худшее, что мне встречалось во снах. Как вспомню того чешского крота, канделябр и пилораму…

— А тот факт, что встреча является не моей инициативой, добавит нужного драматизма ситуации? — всё также хмуро сообщил он.

— Ты это о чем? — я остановился на середине зала, продолжая выискивать взглядом злосчастную пачку и не глядя на двойника. — Только не говори, что Марк добрался и до нас.

— Да уж лучше бы Марк, — продолжила нагнетать Тень.

Я повернулся к сидящему на стуле, чуть более стильно одетому, мрачному, как кот перед мытьём, себе:

— Хорошо, ты победил. Я заинтригован. И весь напряжён. Вот сейчас лопну прям. Говори, по какому поводу внеочередное внутричерепное собрание?

— Тени что-то упоминали о «ней», — начал мой доппльгангер, вытягивая гласные, — и, сдается мне, та самая «она» решила поговорить сейчас.

— И кто же наша настойчивая дама? — поднял я бровь. — Почему я не вижу радости и нездоровой заинтересованности в глазах, как только речь заходит о женском поле? Настолько страшная?

— Страшная… — тихо повторила Тень, словно смакуя это слово. — Да, страшная. Определённо, страшная. Именно поэтому мы встречаемся здесь. Боюсь, в реальности ты этого не выдержишь. Даже здесь не выдержишь.

— Вы сговорились с Тенями? — подозрительно покосился я на него. — Хватит ходить вокруг да около. Выкладывай, в чём дело, и кто она такая.

— Я не знаю, — просто ответил он.

— То есть — не знаешь? — недоверчиво произнёс я. — Ты ведь её видел? Говорил с ней?

Двойник покачал головой:

— Я только слышал её просьбу. Из тех, неисполнение которых грозит незамедлительным эшафотом.

— Даже так? — присвистнул я, чуть улыбнувшись. — Кому-то удалось стереть с твоей рожи спесивое выражение одной лишь просьбой? Моё уважение, снимаю шляпу.

— Именно, — кивнул он, ни разу не обидевшись. И это напрягло. Тень не упустит возможности ответить на колкость. — Уважение. Будь так добр, прояви уважение, когда встретишься с ней.

— И когда же мы встретимся?

— Как только будешь готов. Место встречи тебе уже знакомо, — он посмотрел мне в глаза холодными, бездушными смоляными озёрами. — Один небезызвестный рогатый скот устроил там разок эффектную кровавую баню.

— Шо? Опять? — отшатнулся я в изумлении. В этот раз в глазах Тени нет ни намека на ехидство и скрытое веселье. — Почему не поговорить здесь?

— Потому что твоё сознание ещё не готово осознать всю ту мощь, что скрывает её плоть, в столь приземлённом и рациональном месте, — проговорил он серьёзно. — Считай это дополнительным фильтром для сохранности.

— Почему хотя бы не в другой игре? — жалобно спросил я. — Есть же игры Акабура, например…

— Я исхожу из особенностей твоего характера, — ответил он. — Тебе не свойственно тяготеть к изменениям, предпочитаешь проверенные места, людей и окружение. Ты черпаешь уверенность в стабильности, не ждёшь подвоха и неприятного осадка от уже изведанного. Даже смена всей твоей сущности мало повлияла на эту черту. Даже девушки у тебя те же. Девушки Шредингера, имею ввиду. Но постоянные.

Я молчал, глядя на тёмную сволочь. Он прав. И он это знает.

— Какие ставки? — глухо поинтересовался я.

— Не знаю, — вновь пожал он плечами. — Мне не доложили. Сказали обезопасить твоё сознание, вот и всё.

— И даже предположений нет касательно данной таинственной личности? — спросил я.

— Слишком много, — помолчав, ответил он. — Но ни одно тебе не понравится.

— Группа поддержки у меня огонь просто, — посетовал я, меряя шагами зал. — Хоть совет дай, что ли.

— Ты уже взрослый мальчик. Учись действовать без костылей.

— Ты — это я, — возразил я, глядя на собеседника сверху вниз. — Не твои слова?

— Мои, — не стал он спорить. — Но чаще бремя ответственности за принятие решений лежит на тебе. Сам боролся за это. Я могу помогать, могу оставаться в стороне. У меня есть такая опция, у тебя — нет. Сейчас я предпочту посидеть в укромном уголочке и понаблюдать. Ты убеждал меня, что справишься с вопросами нашего выживания в новом мире. Докажи.

— Я реальный мир имел ввиду, — буркнул я.

— Что есть реальный мир? — философским тоном заметила Тень. — Лишь тот, который способен оказать на тебя непосредственное влияние. Формы же у него могут быть самыми разнообразными. Какое-то время назад ты считал, что в твоем реальном мире нет места вампирам. Теперь у тебя новая реальность. Невозможная, фантастическая по меркам твоей предыдущей зоны комфорта. Форма и наполняемость не имеют значения. Имеет значение только твоё отношение к миру, его влияние на тебя. Советую отнестись к собственному воображению очень серьёзно. Как и к его эффектам на твою хрупкую натуру.

— А ты надеешься наблюдать за моими мытарствами из вип-ложи? — ядовито произнёс я.

— Именно так, — кивнула Тень. — Я тебя на путь наставил. На этом мои полномочия — всё…

— Ну уж нет, Чарли, не в этот раз, — криво улыбнулся я, отвечая на его прямой взгляд. — Мы пойдем на Сьело-драйв вместе. И по рогам получать тоже будем вместе.

— Угу. «А за всё, что мы делаем — отвечаем тоже вместе», — процитировал он. — Чего ты Белого включил? Меня не приглашали на беседу. И высовываться лишний раз мне не улыбается. Кто знает, к чему может привести.

— Кто не рискует — тот не пьёт… вообще ничего не пьёт. И не ест, — ответил я. — С тобой получать звездюлей будет веселее. Не хотелось бы повтора эпизода в Храме.

— То не было моим решением, — запротестовал он.

— Знаю, — согласился я. — Но если бросишь меня в этот раз, это станет твоим решением. Мы ведь единое целое, не забыл?

— Почему ты вспоминаешь об этом только тогда, когда от меня что-то нужно, меркантильная сволочь? — нахмурился доппльгангер.

— Потому, что главой нашего сознания являюсь я, — нахально улыбнулся я. — И мне решать, когда твоя помощь необходима, а когда тебе лучше сопеть в тряпочку.

— И хорошо нам живётся под твоим благородным руководством? — язвительно спросила Тень. — Ты разрушил всё моё романтичное представление о жизни вампиров. Живем, как свиньи, в хлеву. Питаемся, дай бог, раз в неделю. Ни девочек, ни денег, ни славы, ни уважения. Постоянно от кого-то огребаем. Мы, как германские племена на фоне Рима.

— Не забывай, как история повернулась к обоим в итоге, — напомнил я.

— Я тебе не сильный помощник там, — помолчав, сообщил он. — И даже не представляю, с кем, или с чем, мы столкнёмся.

— Я тоже. И тем не менее, иду же, — ответил я. — Не идти же не получится?

Тень покачала головой.

— Значит, решено, — я сделал глубокий вздох. — Запускай свою шарманку.

Глава 9. МАНЕЖ

Тень взглянула на меня своими чёрными глазами, комната поплыла. Я провалился в вакуум, безмятежный и умиротворяющий. В пространство за гранью миров, за гранью сознания. Полностью слился с окружающей меня пустотой, впитал её в себя, растворился, превратился в блаженное ничто. Заботы, боль, страхи — всё исчезло. Осталось чистое, незапятнанное, кристальное сознание. Неторопливые мысли, обо всём и ни о чём, протекают плавно и размеренно — глубокие, вязкие, упорядоченные.

А затем меня ослепил знакомый бледно-серый экран с бесчисленным количеством прямоугольников, в каждом из которых находился герой. Следом же загорелся таймер обратного отсчёта. Начинается.

Что удивило, так это отсутствие выбранных героев, как это происходило в прошлый мой визит на поле ментального сражения. Тогда мне требовалось выбрать персонажа лишь для себя, остальные слоты были заняты олицетворениями моих благодетелей. Сейчас же все пять рамок оказались пусты.

— «Что-то не так?» — «Да. Сейчас мне необходимо выбрать пятерых вместо одного». — «Это же хорошо. Сыграешь по тактике». — «Только вот я не знаю, против кого играть. С противоположной стороны все слоты заняты уже, если не заметил. И я не вижу, на кого пал выбор». — «Тогда бери стандарт. Просто по прошлому опыту. Выиграл же». — «Так я против краба играл. Сейчас может не сработать». — «Этот «краб» — твоё собственное отражение, краб. Отвергаешь — предлагай». — «Эх… пусть будет исконная философия». — «Это какая же?» — «Традиционная. Философия «авось».

Я пробежался взглядом по огромному экрану. Время неумолимо уходит. Найдя наконец знакомое лицо благочестивого рыцаря с пронзительными голубыми глазами и золотой бородой, я сосредоточился на его образе.

Омнинайт, Хранитель Всезнания. Отважный и мудрый паладин, олицетворявший собой моё смирение и благородство, стал первым, кого я выбрал в свою команду. Он прекрасно показал себя в прошлой битве, без его защиты я бы не выжил. Его помощь окажется неоценимой и сейчас.

Но, как только я представил его образ в голове, прямоугольник с изображением паладина перечеркнула багровая черта. Этот герой запрещён.

— «Какого…?» — «Что опять?» — «Не могу его выбрать. Запрещён». — «Хм… Возможно, твой характер претерпел некоторые изменения…» — «И это оказывает влияние на выбор героев?» — «Таково предположение». — «Хочешь сказать, смирение и благородство — это теперь не про меня?» — «Может быть, я так хочу сказать. Может быть, ты сам так считаешь. Это проекция основана на нашем общем сознании». — «Проблемы на стадии выбора героя не сулят ничего хорошего…» — «Тут ещё более ста кандидатов. Не рановато паникуешь?» — «Возможно…»

Следом выбор пал на Рилай. Прекрасная девушка с белоснежными длинными волосами и заразительной лукавой улыбкой — символ моей доброты. И вновь красная линия наискось прошла по изображению.

— «А теперь можно паниковать?» — «Ну, некоторые изменения — это, наверно, слишком мягко сказано… Придётся тебе довольствоваться другими аспектами собственной многогранной натуры». — «Времени на эксперименты нет. Часики тикают». — «Займись уже полезным делом тогда».

Я вздохнул с огромным облегчением, когда наконец удалось выбрать Дэйвиона — златоглазого рыцаря-дракона, олицетворение моего терпения. Хоть что-то осталось. С троицей наглухо отбитых гоблинов-минёров проблем тоже не возникло. Значит, и усердие никуда не делось. Время заканчивалось.

Выбор Акса, огромного краснокожего военачальника со смертоносным топором и бешеными глазами отчасти обуславливался паникой. Он являлся одним из моих пороков, и дрался против меня в битве за сознание, доставив кучу проблем. И уж чего, а гнева во мне предостаточно. Поэтому в том, что выбрать его получится, сомнений не возникло.

Последним моим союзником стала Шенделезара — свирепый дух мести, потерявший власть, уважение и даже плоть в результате предательства, а затем — сделки с богиней.

Призрачное тело Духа горит слабым голубым огнём, красные глаза пылают раскалёнными углями. Стиль доспехов своим минимализмом более напоминает Акашу, открывая взору очень даже материальные изгибы, но не обеспечивает какой-либо защиты. Хотя… Это же дух, плоть Шенделезары соткана из ткани потустороннего мира. Зачем ей защита?

Последним я выбирал героя для себя. Три секунды оставшегося времени вполне хватило, чтобы представить в голове огромного, мощного и злобного демона в чешуевидной броне, с загнутыми рогами и оружием причудливой формы, которому и название сложно подобрать.

Террорблейд собственной персоной. Демон, сумевший разозлить своей наглостью даже собратьев. Пленённый и брошенный в колодец Душ — Ад в Аду. Но лишь получивший дополнительную мощь в результате заточения, так как подчинил себе своё же злобное отражение.

— «Это типа параллель? Так толсто, что тонко…» — «Сейчас, когда ты со мной, выбор ещё более очевиден». — «Мне отведена роль Метаморфозы? Ха, ничего не имею против. Видел бы ты, как демоническая форма смотрится со стороны, зарёкся бы против такой скотины выходить на поле боя». — «Тебе почти удалось меня похоронить в прошлый раз». — «Все кидались на тебя скопом. Один на один с тобой не решался драться ни один порок. Кроме Акса, но он чуток поехавший…»

Блеснул свет, мы оказались у знакомого уже фонтана. Но вместо радостного летнего ветра и яркого тёплого солнца, меня встретили холодные порывы, бросающие в лицо мелкие крупицы снега, а над головой завис бледный диск зимнего солнца. Вода в фонтане застыла, причудливые сосульки свисают по бортикам, чистейший лёд задорно блестит в солнечном свете. Под моими копытами захрустел наст, дыхание вырывается клубами плотного пара.

Всё вокруг укрыто плотным пушистым одеялом. Однако не мертво, а лишь спит в ожидании живительных лучей весны под эгидой снежного покрова.

— «А здесь повеселее, чем по ту сторону реки…» — «Не успел оценить достопримечательности Дайэр в прошлый раз. Слишком занят был». — «Думаю, и сегодня не удастся». — «Пессимист. Может, с нами просто поговорить хотят». — «На поле боя». — «Тебе сказали организовать встречу. Ты сам выбрал Доту». — «Можешь списать это на интуицию, наитие… Нас ждет не лёгкая прогулка по лесам осколков Безумной Луны. И я хотел выжать максимум преимуществ. Здесь есть шанс противостоять любой силе. Если уж эта сила решилась проникнуть в наше сознание, пусть играет по нашим правилам». — «Пусть играет. Жаль, что правила мы устанавливать можем лишь здесь». — «Ошибаешься, братиш. Всё в твоих руках, ты просто боишься воспользоваться возможностью. Сколько раз нужно получить по голове, чтобы начать орудовать всем арсеналом? Ждёшь, когда прижмёт к стене необходимость? Так мы это проходили уже, и результат весьма печальным получился. Жизнь тебя не учит. Слушал бы меня, и Алиса…» — «Заткнись».

Тяжёлым взглядом я оглядел своих соратников, появившихся у фонтана вместе со мной. Дэйвион сверкает начищенными золотисто-красными латами, из-за забрала сияют глаза цвета расплавленного золота. Гоблины шебуршат в тележке, то и дело вскрикивая и заливаясь диким смехом. Они не на секунду не останавливаются — ремонтируют, изобретают, взрывают и вновь чинят.

Акс, или Могул Хан, обнажённый по пояс, не выглядит обеспокоенным своим аутфитом среди заснеженного пейзажа. Огромный топор, зазубренный, со сколами на лезвии, хищно блещет в могучих руках. От багрового тела, перевитого жилами и мышцами, исходит пар.

Шенделезара, молчаливая, сосредоточенная, злобно осматривается, оценивая обстановку. Светящиеся глаза выискивают угрозу, жалкие остатки великолепных крыльев слабо трепещут на слабом ветру. Седые волосы, развевающиеся под потоками только ею ощутимой энергии, идеально гармонируют с зимней атмосферой.

— «А мне нравится наша команда. В прошлый раз у тебя святоши какие-то были. Сейчас контингент более подходит для причинения вреда здоровью. Правда, эти три кретина с тележкой меня немного смущают…» — «Гоблины своё дело знают, не беспокойся. У них, конечно, не все дома, но на уровень и масштаб устраиваемых ими неприятностей это влияет только в положительном ключе». — «На твоём месте, я бы взял Акашу. Просто из эстетических соображений, конечно же. У вас получилось очень близко познакомиться в прошлый раз. А сейчас могли бы закрепить знакомство, оказавшись по одну сторону баррикад». — «Фух. Я уж беспокоиться начал. Столько времени не вспоминал про баб. Теперь всё встало на свои места». — «Эти мысли актуальны в любой ситуации. Особенно, когда это часть твоего характера». — «И всё же, я бы попросил не отвлекаться на прекрасный пол. По крайней мере, пока не поймём, кто так настойчиво просил встречи. И чего от нас снова потребуется». — «Будь по-твоему. Пойдём, поинтересуемся. Скажешь какую-нибудь мотивирующую речь соратникам?» — «Приберегу для кризисной ситуации. По фильмам знаю, что работает она только в критические моменты. Пока же обойдутся».

Поудобнее перехватив дугообразные клинки, я направился на центральную линию, благо никто не возражал. Снег звонко хрустит под копытами, вокруг царят умиротворение и покой. Скоро прозвучит сигнал горна, и вся эта тишь наполнится звоном оружия, выкриками заклинаний и предсмертными хрипами.

Первая башня Рэдиант расположена на берегу реки, разделяющей сторону сил Света и Тьмы на две равные половины. Именно здесь произойдёт столкновение Рэдиант и Дайэр в Битве Древних, целью которой является уничтожение одного из осколков Безумной Луны. И я надеюсь увидеть своего визави до того, как крипы покинут свои казармы, направившись по трём дорогам, соединяющим базы.

На подходе я заметил одинокую фигуру, стоящую возле кромки замёрзшей воды по ту сторону реки.

— «С девушками всегда приятнее иметь дело, правда?» — «Викторию забыл? А говоришь, меня жизнь ничему не учит». — «Блондиночка Венефика — исключение. Хотя, при других обстоятельствах… Она тебе никого не напоминает, кстати?» — «При других обстоятельствах я бы предпочёл с ней вообще не встречаться. Змею она мне напоминает».

Девушку, ожидающую меня, называют Кробелус, Пророчицей Смерти. Вестница погибели во всей своей завораживающей красе. Бледная кожа, длинные бирюзовые волосы, ниспадающие на обнажённые плечи. Шикарное платье, искрящееся всеми оттенками голубого и синего, закрывает шею, полоски ткани внахлёст уходят вниз по груди, оставляя взору оголённые плечи и часть плоского живота. На тонкой талии висит серп с простой деревянной рукояткой и с начищенным, сияющим лезвием. Не припомню такого элемента скина у героя.

Острый подбородок, тонкие губы. Большие глаза, сияющие космической синевой. Фигура изяществом напоминает работу гениального скульптура, создавшего шедевр из глыбы льда. Каждая часть тела прекрасна и холодна. Она парит в воздухе, полы платья мерно шелестят в метре над почерневшей землёй Дайэр.

Я подходил, замедляясь с каждым шагом. Руки крепче схватились за оружие, напряжение наполнило тело. Одновременно я всматривался в ближайшие деревья, чтобы не залезть в простейшую ловушку. Прислушивался к каждому шороху. Но, судя по всему, кроме нас, поблизости не находится ни души.

Кробелус спокойно парит, наблюдая за моим приближением со смесью любопытства и полнейшего превосходства. Так учёные сканируют единственную мышь, пережившую эксперимент, и гадают, для каких ещё целей она сгодится.

— Я здесь, — первым нарушил я молчание, встав напротив Пророчицы Смерти. — Мне сказали, ты желаешь встретиться. Но так и не сказали, кто ты.

— Интересный мир, — произнесла она с ноткой похвалы, медленно оглядываясь. Потусторонний голос звучит тихо, но отчётливо, с лёгким эхом. — Он прост и логичен. Цель всегда перед глазами. Пути известны. Однако способы пройти сей путь бесчисленны. Образы цельны и понятны. Можно выбрать даже по самому изысканному вкусу. Не удивлена, что ты чувствуешь себя здесь комфортно. И облик себе выбрал весьма… внушительный.

— Не я создатель этого мира — поэтому и лавры не мои, — громыхнул я, глядя на неё. — Своего рода буферная зона, созданная моим больным воображением под воздействием игромании. Как меня уверяет то самое воображение, с тобой опасно встречаться лицом к лицу.

— Именно так, — кивнула она. Чуть заметно улыбнувшись, спросила: — Как тебе выбранный наряд?

— Не имею представления, кто ты на самом деле, потому сказать, попала ли в свой характер, не могу, — дипломатично ответил я. — Но выглядит эффектно.

— Хочешь знать, кто я? — поинтересовалась она таким тоном, что моё желание услышать ответ разом поблекло.

Замогильный холод, никак не связанный с зимним ветром, пробрался до несуществующих костей.

— Законы приличия, все дела, — проговорил я. Благо, что обличие демона позволяет сохранить лицо и не блеять жалким голосом. Со стороны я выгляжу и звучу уверенно, несокрушимо. Наверно. — У нас тут, конечно, бал-маскарад. Только вот собрались мы не для веселого времяпрепровождения. Потому — да, я хочу знать. Кто ты и чего хочешь?

Кробелус приподняла подбородок, синие глаза блеснули ярким светом. В лесах Дайэр раздался протяжный волчий вой. На землю легла тень. Солнце вмиг погасло, словно кто-то щёлкнул выключателем. На мир опустилась ночь, в небе взошла луна. Не бледно-жёлтая, а чёрная, словно при затмении.

Во тьме на месте Пророчицы показалась та самая девушка, которую я видел в мимолётном видении. То же светлое платье, те же длинные чёрные волосы. И тот самый серп, который я заметил на поясе у Кробелус. Вместо обугленной, мёртвой земли, под ногами у неё хрустнули черепа — бесчисленное количество человеческих черепов, уставившихся на меня безжизненными взглядами.

Даже в форме могучего демона я ощутил, как затряслись плазменные поджилки. Неосознанно отступил на пару шагов, сглотнув ком, и выставил клинки перед собой.

Видение продлилось буквально мгновение. Передо мной вновь Кробелус, только неуловимое совпадение черт лица напоминает о том, кто скрывается за этой маской.

Существо гораздо более пугающее, гораздо более могущественное, чем даже стоящая передо мной Пророчица Смерти. Пусть и в облике милой девушки, образ, мелькнувший на секунду, заставил душу уйти в самые копыта, и сдавленно там всхлипывать.

— Смертным нелегко наблюдать меня в истинном обличии, — Тихий, вкрадчивый голос вернул меня к реальности. — Ты ещё не готов. Я ещё не готова. Потому и попросила искру Нави в тебе создать этот мир для встречи. Я — хранительница Зимнего Хлада, владычица земель за Мостом, Прядильщица нитей жизни. Имею множество имен, и каждое верно. Ибо я многолика.

Я попытался стряхнуть с себя оцепенение. Мощное тело пробрала крупная дрожь, крылья затрепетали. Я замотал рогатой головой, избавляясь от оков страха. Дыхание участилось, я нагонял адреналин, насыщая кровь кислородом. Зрение, как и сознание, потихоньку прояснялось. Сквозь плотно прилегающий чешуйчатый доспех, служащий одновременно и кожей, вновь проникает тепло бледного зимнего солнца и лёгкий живой ветер. Напряжение отступает, руки наконец опустили выставленные перед собой клинки. Мой голос прозвучал глухо и хрипло:

— Зачем ты хотела встретиться?

— Я ждала. Наблюдала. Долгое время, — произнесла она, глядя на мои потуги восстановить контроль над собственным телом. — Пробудили же моё внимание деяния вашего племени. Ты, смертный, являешься Хранителем места сосредоточения мощи.

— Я не смертный, — рыкнул я. — Уже нет.

— Ты не человек. Но недалеко ушёл от человеческой сущности. Ты смертен, — уточнила Кробелус, продолжая парить на одном месте. — Нить твоей жизни можно оборвать. И сделать это очень просто.

— Так резко переходим к угрозам? — сощурился я.

— Не угроза. Истина, — холодно улыбнулась она. — Я пришла затем, чтобы сделать предложение.

— Какое?

Ничего не могу поделать с собственным воображением. Вместо Кробелус всё ещё представляется молодая прекрасная девушка в белом платье, стоящая среди груды черепов. И каждый раз пробирает леденящий ужас.

— Ты хранитель Храма, — напомнила Пророчица. Я поёжился. Даром мне этот Храм не сдался. Но вслух ничего не сказал, продолжая смотреть на неё немигающим взором. — И несёшь ответственность за всю энергию, что он распространяет на этих землях. Данная сила оказывает влияние не только на твоё племя, но и на остальных существ. В частности, подвластных мне.

— Все ещё не понимаю, — ответил я, когда она сделала паузу. — Если тебе нужен этот Храм — забирай. Я даже доплачу, лишь бы избавиться от него.

— Не понимаешь, — прищурила она чарующие глаза. — Я не властна над ним. Никто не властен. Кроме Хранителя. И Хранитель выбран. Но дело не в Храме, а в энергии. Живущие вдали от людских глаз возвращаются сюда, притянутые древней магией. Без надлежащего надзора нарушится баланс, столь необходимый для мироздания.

— Кто возвращается? — нахмурился я. — Хотя, важно ли… Их здесь ждёт очень теплый приём. Ты видишь, кто я. И я не единственный в этом городе. Сородичи расправятся с любым, посягнувшим на наши территории.

— Сколько спеси. Сколько самоуверенности, — качнула она головой. Бирюзовые локоны всколыхнулись, улыбка её расширилась, но теплее не стала ни на йоту. Всё тот же оскал свирепой вьюги. — Ваш род всегда отличался переоценкой собственной мощи и важности. Есть силы гораздо более могущественные, чем несколько жадных до крови упырей. Будучи сокрытыми за вуалью Ночи и отринувшие смертный мир, они вновь подняли голову, почуяв зов. Вам их не остановить.

— И ты хочешь помочь? — с сомнением спросил я. — Зачем тебе это? Я часто слушал депутатов. Знаю, что чистый альтруизм в наше время не работает. Особенно ждать его не стоит от тех, кто обладает властью.

— Мне нет дела до вашего рода, — сузив глаза, тише произнесла Кробелус. — Но баланс должен быть соблюдён. И я могу его установить.

— Почему именно ты? — спросил я. Закралось ощущение, что я играю с ледяным огнем.

— Я — Владычица царства, что зовется Навь, — провозгласила она. И если ожидала бурной реакции на данное утверждение, то я её сильно разочаровал. По причине того, что понятия не имею, о чём говорит Пророчица. После паузы она продолжила: — Они услышат мой голос. Они станут слушать.

— Чего ты хочешь именно от меня? — повторил я. Пусть непонятно многое, однако для начала надо бы разобраться с главным вопросом. — Благословения?

— Ты окажешь мне услугу, — чуть наклонив голову, проговорила Кробелус. — Как Хранитель, ты отвечаешь за эти земли. Без нашей помощи они утонут в крови.

— Прости, но по воскресеньям оказанием услуг не занимаюсь. Придётся проискать другого тимуровца.

— Ты поможешь мне, — Кробелус не спрашивает, а утверждает, как факт. Голос её стал резче, от него потянуло леденящей кровь уверенностью.

Я максимально выпрямил спину, соединил оба клинка прямо перед собой, образовав смертоносный овал, и взглянул на Кробелус сверху вниз — рост демона позволяет провернуть подобный трюк даже над парящей в воздухе Пророчицей Смерти.

— Так уверена в своём даре убеждения? — угрожающе произнёс я. — Здесь, в этом мире, убедить меня может оказаться сложнее, чем за его пределами. Я могу позволить себе быть несговорчивым. Сейчас ты в моей стихии.

— Ох, конечно, я здесь гостья. — Кивнула Кробелус с той же раздражающей улыбкой. — И я уважаю правила гостеприимства. Потому я буду их соблюдать и не стану убеждать тебя ни силой, ни угрозами. Ты примешь предложение по собственной воле. Хотя бы потому, что ухватишься за возможность, которую я могу предоставить.

— О чём ты?

— Мы сразимся, — произнесла она спокойным, вкрадчивым голосом. — На твоей земле. По твоим правилам. Там, где ты в зените своей мощи. Проиграешь — поможешь мне.

— А если выиграю? — спросил я.

— Тогда я исполню твоё желание, — ответила она, сверкнув глазами.

— Любое?

— Я знаю, чего ты желаешь, Хантвейл, — она взглянула прямо мне в глаза. В глубине её зрачков беснуется метель, всепоглощающая мерзлота и смертельная опасность. — И я могу исполнить твоё желание.

У меня на миг сбилось дыхание. Я неотрывно смотрел в заснеженную бездну глаз Кробелус.

Огонь в груди, полыхающий жаждой мести, не думает гаснуть. Я желаю отомстить Марку. Жажду заставить Викторию страдать. Я очень хочу занять заслуженное место среди кланов. Хочу денег. Хочу власти. Но главным моим желанием является совсем не это.

Словно прочитав мои мысли, Пророчица взмахнула длиннопалой рукой. Рядом с ней возникла молодая девушка с огромными голубыми глазами, которые тут же сменили цвет на яркий изумруд. Длинные белокурые волосы обрамляют удивлённое анимешное личико. Лёгкое летнее платьице, как на фотографии в блоге о пропавших без вести. Она подняла взгляд на меня, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди от безумной радости. Алиса! Это она!

Я сделал шаг к ней, под копытами хрустнул тонкий лёд, пытающийся сковать реку. Образ молодой Венефика поблёк, а затем истончился, оставив после себя лишь невесомое облачко пара. Я замер. Повернулся к Пророчице. Как бы ни старался сохранить спокойствие, голос мой зазвучал резко и злобно:

— Плохой повод для шуток.

— Я не думала ранить тебя мрачными воспоминаниями, — покачала она головой. — Лишь указала, что мне известно твоё самое страстное желание. Ты хочешь вернуть девушку. Я могу сделать это. Могу вернуть её в мир Яви.

— Лжёшь, — прорычал я.

И тут же ослеп от дичайшей боли. Не в силах стоять на ногах, рухнул на колени с глухим рыком. Клинки упали в воду, раздался всплеск. Схватившись за голову, я попытался раздавить её. Выдавить оттуда исступленную, ревущую боль.

— Я здесь гостья, — сквозь новые и усиливающиеся вихри боли услышал я где-то на периферии сознания. — Однако не считай мою учтивость слабостью. Я раздавлю тебя в твоём же созданном мире. Не смей обвинять меня во лжи. Никогда. Смертное, слабое насекомое. Ты не должен злоупотреблять законами гостеприимства, иначе я о них забуду.

Когда казалось, что голова разлетится на крошечные кусочки, боль начала утихать, вернулась способность видеть и слышать. Я обнаружил, что нахожусь в воде на коленях. Руки упираются в ледяные камни на дне реки. Рядом лежат клинки.

Спустя несколько жалких попыток, я всё же водрузил себя на оба копыта. Подняв взгляд, увидел Пророчицу, безмятежно парящую над землей, словно ничего и не произошло. Лишь в глазах тлеет едва заметный уголёк недовольства. Она терпеливо ждала, пока я поднимусь, восстановлю дыхание и способность соображать.

— Если победишь, получишь желаемое. Даю слово, — повторила она, когда я посмотрел на неё. — Проиграешь — исполнишь то, что должно. Согласен?

Я отвернулся от неё, и лязгая зубами от едва сдерживаемого бешенства, страха и унижения, произнёс глухо:

— Согласен.

— Да будет так, — послышалось за спиной.

Когда я обернулся, на берегу никого не было.

Глава 10. БОЙЦОВСКАЯ ТРОПА

— «Успокойся. Вдохни поглубже». — «Не лезь». — «Ты не в состоянии мыслить рационально». — «Урою. Как собаку сутулую, урою. Отрежу её милую головку её же серпом и повешу на поясе. Будет брелком». — «Приди ты в себя, истеричка! Она этого и добивалась! Выбить тебя из равновесия!» — «У неё получилось. Только вот теперь я выбью из неё равновесие, целостность костей и серое вещество, в котором возникла идея меня позлить». — «Она тебя размажет тончайшим слоем по периметру обширному. Показала ведь, что может». — «И пообещала, что во время боя будет следовать правилам. А значит, это лишь герой Доты. Тот герой, который в поздней стадии мало что может против нас. И я воспользуюсь этим сполна». — «Тебя так задела демонстрация силы?» — «Да! Достало, что все обращаются со мной, словно я что-то маленькое и незначительное. И если есть возможность дать в бубен хотя бы одной такой умной, я надену шаманские одежды. Но дело не только в этом».

Злость вздымается внутри огромной тушей, грозя раздавить жалкие ростки самообладания.

— «Так и знал. Алиса…» — «Если хотя бы на секунду допустить, что это существо настолько могущественное, что действительно способно вернуть Алису, мы просто обязаны выиграть. Чего бы это ни стоило». — «Чего бы это ни стоило? Бросаешься этой фразой с такой лёгкостью, потому что находишься не в реальном мире? Последствия твоих поступков окажут серьёзное влияние и на реальность, не забывай. Потому я бы был аккуратнее с фразой «за ценой не постоим». — «Если можно исправить то, виновником чего я являюсь, я ухвачусь за этот шанс зубами и вырву его даже у Кробелус из глотки». — «Это может оказаться сделкой с дьяволом». — «Есть опыт. Уже проходили. Одной сделкой больше, одной меньше — разницы-то?» — «Ты в фаталиста превратился? Достаточно произнести одно имя, и мозги выключаются?» — «Я не фаталист. Лишь пытаюсь исправить то, чего не должно было произойти». — «Это не ты, это твоё гипертрофированное чувство вины. Ты постоянно грызёшь себя за смерть Алисы. Готов рвать и метать, не задумываясь о последствиях. Ты мог отказаться, знаешь? Но ведь даже не подумал об этом варианте. Не имея представления, чего от тебя хочет столь могущественное создание. Нет, даже на мгновение не возникло сомнений». — «Мы выиграем. Я выиграю. Не будет никакой услуги». — «Я не сомневаюсь в твоем желании драться до конца. Но ты должен был мыслить разумнее. Узнать больше о том, чего следует ожидать в случае поражения. Импульсивность может привести плачевным последствиям». — «Прорвёмся». — «А если нет? А если той самой услугой окажется причинение вреда близкому тебе человеку? Одной небезызвестной молодой Охотнице из Ордена Святого Тертуллиана, например? Что ты будешь делать в этом случае?» — «Хватит».

Тень замолчала. Приятное покалывание морозного воздуха, аромат хвои и свежести, сказочно красивый зимний пейзаж вокруг. И невообразимая буря внутри.

— «А знаешь? Чёрт с ним, ты прав. Это же твоя прерогатива — думать о последствиях. Мне не пристало учить тебя спокойствию и рациональности — плохо влияет на имидж. Хочешь устроить кровавый дестрой — кто я такой, чтобы мешать? Скажем твёрдое „да“ насилию! И подумаем обо всём завтра». — «Так держать, Скарлетт. Последний вопрос — кто она?» — «Давай я лучше промолчу. Не стоит понижать боевой дух прямо перед боем». — «А вот этой фразой, думаешь, поднял?» — «Если бы ты не психовал и не исходил на неприятную субстанцию, сам бы уже понял, с кем так нагло разговариваешь».

Я вернулся к фонтану как раз в тот момент, когда по полю боя пронёсся протяжный звук горна, повествующий о начале смертельной партии. Четвёрка героев ждёт здесь, не спеша расходиться по линиям. И каждый смотрит на меня в немом ожидании.

— Дэйвион! — я обратился к рыцарю-дракону. — На центральную линию пойдешь ты. Постарайся не умереть слишком много раз. Если поймёшь, что всё совсем плохо, уходи в леса. Кробелус устроит тебе локальный ад.

Рыцарь кивнул, ударил мечом о щит, и бодро направился к реке.

— Акс! Гоблины! — прорычал я. — Идёте наверх. Уверен, проблем не возникнет. Потому ваша весёлая троица может оставить вождя краснокожих одного у башни, и заняться минированием подходов к базе. Не вздумайте отдать линию.

Гоблины оглушительно заржали, и гремя тележкой, с шумом и гамом понеслись в ближайшие дебри. За них можно не беспокоиться. Чего не скажешь о Могул Хане.

Но тот уверенно направился наверх в гордом одиночестве, глаза блестят разгорающимся азартом битвы. В прошлый раз, помню, он разобрался с двумя героями, одним из которых был отнюдь не слабый Дэйвион. Надеюсь, что встав на мою сторону, он не посрамит нашей чести и насуёт врагам по полной программе.

Последним у фонтана остался мстительный дух в облике призрачной девушки. С обрубками крыльев. Ну, с кем не бывает.

— Шенделезара, за мной! — громыхнул я, быстро закупившись вещами первой необходимости в лавке. — Помощь твоей мстительной натуры окажется неоценимой.

Спирит плотоядно улыбнулась, чуть наклонив голову. Мы сработаемся, определённо.

— «Теперь ты». — «А что я? До метаморфозы далеко, развлекайся самостоятельно». — «Ты мир создал? Значит, и менять некоторые детали можешь». — «Не один лишь я. Зимний ландшафт — не моих рук дело. Пророчица здесь не в роли безобидного зайчика. Если заподозрит, что ведём нечестную игру, рассердится зело. И по ноздри вобьёт в снежок рыхлый». — «Мне нужна лишь атмосфера». — «Атмосферности мало? Да ты зажрался, барин!» — «Господи, просто включи подходящую музыку. Это ведь не нарушит правил?» — «Нет, думаю, не нарушит. Что предпочитаете?» — «Твой выбор на кладбище оказался вполне неплох. Продолжай на той же волне». — «Да ты принял мои слова о магии музыки близко к сердцу, надо же…» — «Плацебо».

«Колизей» в исполнении Арии, топот ног первых крипов, покинувших казармы, мерное дыхание бегущей рядом Шенделезары — я почувствовал, как крылья за спиной раскрываются, а демоническая кровь начинает закипать в предвкушении кровавой жатвы. Я не испытываю страха. Лишь злость, жгучее желание причинить боль, жажду доказать своё превосходство. А затем встретиться с Кробелус и показать, на что способен раскаченный демон, которому нанесли серьёзное оскорбление и бросили вызов.

Когда мы подбегали к крайней башне на нижней границе территории Рэдиант, наши противники уже показались. Среди мерзких, опалённых и низкорослых крипов Дайэр возвышается и пара героев.

Епископ Мора, или же просто Некрофос, в ядовито-зелёной рясе и сутане, сжимает в костлявых, немощных с виду руках, острую косу, служащую ему и посохом, и тростью, и средством для обречения несчастных жертв на мучительную смерть. Бледное лицо, испещрённое морщинами, длинная борода и кисти рук светятся слабым зеленоватым светом, похожим на радиоактивное излучение. Дед распространяет чуму одним своим присутствием, а затем выкашивает ослабленных и устрашённых противников.