Бесплатный фрагмент - Таёжные приключения

Часть 1

***

Где ваше Синегорье и Средиземноморье?

Где ваши цитадели, неведомые звери?

Прекрасная природа… Какая там погода?

У нас здесь год от года лишь кашель да икота.

Мы ходим молча строем. Мы примеряем маски.

Я взял себе героя. Я очень люблю сказки.

Еще стоит Некрополь? Там водятся циклопы?

Драконы, эльфы, тролли… о чем они там спорят?

У нас есть тоже твари — бренчащие трамваи.

Кода тебя поймают, то деньги отбирают.

Кондуктор с перепоя и в грязной водолазке.

Ему не быть героем. Он ненавидит сказки.

Как там живут принцессы? Не мучают их стрессы?

И рыцари с мечами к ним пристают ночами?

У нас тут наркоманы из нечести поганой.

Да пророчества «Нирваны» в дыму марихуаны.

Лежу на поле боя, облитый красной краской.

Вот так я стал героем. Я очень люблю сказки.

Тимофей Перевезенцев

Глава 1

Сложнее всего — начать. Вот сижу перед ноутбуком и, глядя в пустую вордовскую страницу, ломаю себе голову, с чего начать свое повествование. Да и зачем я вообще хочу об этом написать? Наверное, решение пришло после нескольких попыток в приватных беседах рассказать о произошедших событиях. Меня слушали с интересом, а в конце все как один восклицали: «Классная история! Это же надо — так все придумать! Ты давай книгу пиши». Я и не настаивал, что все это было на самом деле. Ведь есть разница между фантазером, выдумывающим занятные истории, и сумасшедшим, доказывающим с пеной у рта, что невероятные вещи возможны. Пусть я лучше буду фантазером.

А началось все с телефонного звонка. Звонил Олег, мой старый и единственный друг:

— Привет! Дрыхнешь? Собирайся, поедем в поселок.

В этом весь Олег. Ему плевать, что я сплю. Что у меня отпуск.

Что сегодня в мои планы не входит трястись в машине двести километров. Олегу попала шлея под хвост, и все должны делать так, как он сказал. Как-то я подарил ему майку с надписью «Я ТУТ САМЫЙ ГЛАВНЫЙ». Майку эту он никогда не надевал. Вероятно, считал, что факт его превосходства очевиден и письменного подтверждения не требует.

— Не бухти, — оборвал Олег мои слабые попытки послать его подальше. — Из поселка звонили. Шаман в очень плохом состоянии. Собирай рюкзак, я уже подъезжаю.

Поселок Зеленый расположен в очень живописном месте. На берегу сибирской реки Томи, он буквально утопает в таежной зелени. В советские времена затеяли тут великую комсомольскую стройку. Со всего Союза съехалась молодежь, и первым делом взялись здесь за жилье для строителей «светлого будущего». Выросли посреди девственной тайги панельные многоэтажки. Но Советский Союз распался, идеалы рухнули, стройку разворовали, а поселок остался… В этом поселке и прошло наше с Олегом детство.

Надо ли говорить, что пацанами мы все свободное время проводили в лесу. В ста метрах от дома настоящие таежные дебри, да какой мальчишка устоит!? Все начиналось с робких вылазок в подлесок, постройки шалашей и игры в индейцев. Со временем наш «ореол обитания» расширялся, и к пятнадцати годам это были уже многодневные походы с ночевками у костра, рыбалкой и собирательством «таежных даров». В одном из таких походов мы и познакомились с Шаманом.

***

Дело было весной. Пошли мы в тайгу не просто погулять. Главный весенний таежный витамин — колба. Это такой дикий лук, его еще называют черемша или медвежий лук. Вот за этой кладезю витаминов мы и отправились. Уставшие от суровой сибирской зимы, мы наслаждались теплыми весенними лучами солнца. Тайга только-только скинула с себя снежные покровы. Их грязно-серые обрывки еще лежали по логам и низинам, медленно тая и превращаясь в звенящие ручейки. Следуя народной мудрости «чем дальше в лес, тем толще партизаны», мы уходили все глубже и глубже. И были вознаграждены. Колба на полянке была просто загляденье. Широкие мясистые листья, сочные стебли… Не сговариваясь, мы скинули рюкзаки и взялись за ножи.

Я нарезал уже половину рюкзака, когда услышал звериный рык. Внутри похолодело от ужаса. Все еще не веря ушам, я поднял глаза. На краю поляны стоял медведь. Худющий, злой и, судя по всему, очень голодный. Олег был шагах в пяти от меня. Я услышал его шепот:

— Только не вставай и не беги. Медленно ползем назад.

Но от страха я не то что ползти — дышать даже не мог. Вдруг между мной и Олегом прошел человек. К своим вытаращенным от страха глазам я добавил разинутый от удивления рот. По поляне прямо на медведя шел мужчина. В резиновых сапогах, ношеном армейском ватнике, незнакомец вплотную подошел к зверюге. В его руках не было ни ружья, ни ножа, но топтыгин, вместо того чтоб разорвать наглеца, уселся на пятую точку и виновато опустил лобастую голову. Казалось, они разговаривают. Спустя несколько мгновений медведь рыкнул и исчез в кустах, а наш спаситель обернулся. В густой сивой бороде пряталась хитрая улыбка.

— Ну что, ушастики, так и будете на карачках сидеть? Давайте-ка чайку попьем.

Сидя у костра, мы пили вкуснейший чай «с дымком». Мужик оказался самим Ванькой — отшельником, фигурой в поселке легендарной. О нем много кто слышал, но видели единицы. Жил он глубоко в тайге. Редко заходил в поселок за продуктами. Говорили разное: и что он сектант, скрывающийся от людей, и что беглый преступник, и много еще более невероятных предположений. Сходились в одном — нормальный человек от людей в глухой тайге прятаться не будет. И вот он перед нами. Вполне обычный дядька, даже веселый. Угощает ароматным чаем из прокопченного котелка, медовыми лепешками собственной выпечки. Ругает за то, что без взрослых так далеко зашли, и подшучивает над тем, как мы «раком» по поляне ползали.

— Дядь Вань, — осмелел я, — а что ты медведю сказал? Почему он послушал тебя и ушел?

Косматые брови отшельника поползли вверх:

— Ты чего это выдумал, паря? Не было такого. Я увидел вас с медведем. Орать начал, руками махать. Косолапый и удрал. А что вам там с перепугу привиделось, я не знаю.

Мы с Олегом удивленно переглянулись. Дядя Ваня поднялся, выплеснул из котелка остатки чая.

— Засиделись. Пойдем, провожу вас немного.

Мы шагали по еле заметной тропинке. Наш спаситель оказался чудесным рассказчиком. Казалось, что он знает о тайге все и умеет делиться этим знанием. За разговорами дорога показалась вдвое короче.

— Ну, отсюда вы уже сами доберетесь. — Отшельник пожал нам руки на прощание. Ладонь была сухая и мозолистая.

— Дядь Вань, — Олежка слегка замялся, — а можно мы к тебе еще придем?

— Конечно, можно. Дорогу к той поляне запомнили, ну, где мишку встретили? Как в гости соберетесь, так туда приходите. Я вас встречу.

— А как ты узнаешь, что мы пришли?

Но ответа не последовало. Отшельника уже не было.

— Шаман, однако, — хмыкнул Олег, явно вспомнив бородатый анекдот про чукчу. Я хихикнул. С тех пор между собой мы звали дядю Ваню шаманом.

***

До поселка два часа езды. Олег сосредоточенно крутил баранку. Я откинул спинку кресла и попытался подремать, но одна мысль не давала покоя…

— Олега, а мы сколько лет Шамана знаем?

— Ну, лет двадцать как минимум.

— А можешь ты вспомнить, чтоб он болел за все это время?

— Да какой болел! Я даже не помню, чтоб он кашлял.

— Вот то-то и оно.

Я достал сигарету. Олег бросил на меня недовольный взгляд:

— Форточку открой. Всю машину дымом своим провонял. И вообще, с чего ты взял, что он заболел? Может, зверь какой поранил.

— Кого? Шамана? Зверь поранил? Не смеши.

Друг мой хмыкнул, и дальше мы ехали в полном молчании.

После встречи с отшельником наши походы в тайгу обрели новый смысл. В лице дяди Вани мы нашли учителя и старшего товарища. Он читал тайгу как раскрытую книгу и не чурался растолковывать эту книгу нам, несмышленым пацанятам. Результатом нашей, не побоюсь этого слова, дружбы стало то, что мы не приходили из леса с пустыми руками. Шаман учил, как поймать рыбу, даже если нет клева. По каким приметам и признакам найти грибные и ягодные места. Где поставить силок, чтобы гарантированно поймать птицу. И еще множество таежных премудростей. Некоторые односельчане неодобрительно косились: «С Ванькой-отшельником якшаются. Наверняка он им слово тайное шепнул, вот и фартит им в тайге. Нечисто это».

Странностей вроде разговора с медведем мы больше не замечали. Хотя нет. Было.

Однажды, идя к «нашей» полянке, мы заблудились. Случилось это вскоре после знакомства с Шаманом. И места вроде знакомые, а не можем выйти на поляну, и все тут. Хоть плачь. Плакать я, конечно, не стал. Просто высказал вслух то, что давно уже вертелось в голове:

— Заблудились, кажется.

— Вот еще! — Олег возмущенно поправил рюкзак. — Мы просто немного вправо забрали. Сейчас выйдем на тропу.

И он уверенно повернул налево.

— Олега, давай покричим. Сколько можно по этим кушарам лазить!?

— Придумал тоже. Позориться. Шаман нас засмеет.

Но я уже набрал в грудь воздуха и что есть дури завопил:

— Э-ге-гей! Ау!

— Сашка, чего разорался? Заблудился, что ли?

Я подпрыгнул от неожиданности. Позади меня, сложив руки на груди, стоял Шаман.

— Я их на поляне жду, а они уже час вокруг поляны в партизан играют. Чего прячетесь? Натворили что-нибудь?

Посмотрел на наши удивленные физиономии, усмехнулся и громко сказал:

— Леха, хорош над пацанами шутковать! Свои это. Лучше бы присматривал за ними, чем голову морочить.

Таинственный Леха ничего не ответил, а Шаман ничего объяснять не стал. Уже вечером, сидя у костра, он посоветовал:

— Когда в лес заходите, на пеньке оставляйте чего-нибудь. Ну, там хлеба кусочек или еще чего съестного. Примета хорошая.

***

Оставив машину в поселке под присмотром знакомых, мы пошагали в сторону леса. Что ни говори, а было приятно ощущать тяжесть рюкзака, вдыхать таежный воздух. После нашего переезда в город такие походы стали очень редки. Мы, конечно, волновались за друга, но это не мешало радоваться возвращению в родные места.

Войдя в подлесок, Олег положил на пенек распечатанный шоколадный батончик. Я порылся в карманах рюкзака и достал бутерброд, приготовленный в дорогу, но так и не съеденный.

— До избы сегодня не дойдем. Заночуем на нашей поляне.

— А с чего ты решил, что Шаман у себя? Может, мы зря сразу в лес рванули?

— Сань, не тупи. Я первым дело позвонил в поселковую больницу. Там ничего о нем не слышали. Ты чего еле ползешь? Совсем обленился.

Я и правда шел медленно. То и дело останавливался, срывал рубиновые шарики костяники. Набрав полную горсть, с наслаждением кидал ее в рот. Зачем спешить? Затемно до места ночевки успеем, так почему бы не прогуляться.

— А кто тебе сообщил про Шамана?

— Не знаю. Анонимный абонент. Сказал, что с Ванькой-отшельником очень плохо. Что мы срочно нужны, иначе беда.

— А что если… — Но договорить я не успел. Олег резко остановился. Поднял руку, согнутую в локте, и медленно сжал ладонь в кулак. Потом повернулся ко мне и постучал указательным пальцем себе по носу. Я принюхался. Пахло дымом. На нашей поляне кто-то жег костер. У меня вырвался вздох облегчения. Там нас ждет Шаман. Сейчас выясним, что тот звонок — недоразумение, и все будет как прежде.

У костра нас действительно ждали. Сухонький старичок сидел на подстилке из лапника и ел бутерброд. Я мог бы поклясться, что это тот самый бутерброд, который я сделал собственноручно, перед тем как отправиться в дорогу.

— Ну, наконец-то добрались! — он поднялся навстречу и протянул руку. — Здравствуйте, это я вам звонил. Меня дядя Леша зовут, но можно и просто Леха.

Кожа на его морщинистом загорелом лице напоминала кору многовекового кедра. Всклокоченная бороденка в лучах заходящего солнца отливала зеленым, а изумрудные глаза внимательно смотрели на нас. Но больше всего меня поразил торчащий из нагрудного кармана потрепанной камуфляжной куртки подтаявший шоколадный батончик.

— Я знаю, у вас ко мне много вопросов, но все ответы будут завтра… — Старичок воровато оглянулся. — Здесь слишком много ушей. Сейчас ложитесь отдыхать, а утром отправляйтесь в Иванову избу. Дойдете быстро, я с этим помогу.

И, не тратя времени на объяснения, дедок скрылся в таежных зарослях. Это уже было слишком. Меня прорвало:

— Да это что происходит-то? Дурдом какой-то! Это что, леший был? Я с ума схожу или прикалываетесь надо мной?! Олег! Чего молчишь-то?

Олег спокойно расправлял спальник и краем глаза наблюдал, как я мечусь по поляне. Потом сел к костру и подкинул дров.

— Сань, перестань истерить. Я не думаю, что это розыгрыш. Я всегда знал, что вокруг нас есть мир, который мы не видим, что сказка существует. И вот такой подарок судьбы — нас пускают в сказку. Короче, заканчивай душевные метания и ложись спать. Что-то мне подсказывает, что завтра будет веселее.

Глава 2

На высокой ледяной башне стояла женщина. Пронизывающий ветер трепал ее легкое, словно сотканное из пушистых снежинок, платье. Но женщина не ежилась от холода. Она улыбалась. И эта улыбка была холодна, как снежная пустыня, лежащая у подножия ледяной башни.

Снег. Всюду, куда ни взглянешь, — снег. Снег скрывает все. Нет грязи, мусора, крови. Есть белое пушистое покрывало, которое делает этот несовершенный мир идеальным. В этом мире нет места радости, грусти, любви и ревности. Здесь веками ничего не меняется. Здесь царят вечность и покой, только ветер-бродяга медленно перекатывает снежные барханы. Это ее мир. Она создала его. Она забрала у старого мира все, что причиняло ему боль, взамен подарив ему покой и вечность. Но этого мало… Есть еще миры, страдающие от несовершенства. Там до сих пор люди умеют чувствовать, а чувства приносят боль. Даже любовь. Особенно любовь… Она спасет эти миры. Она заберет себе все, что причиняет боль, а взамен даст вечность и покой.

Металлический лязг нарушил песню ветра. Женщина недовольно поморщилась и, не отрывая взгляда от белоснежных сугробов, сказала:

— Ты опять напялил свои железки? Я ведь приказала являться ко мне только в придворном одеянии.

Мужчина, поднявшийся на башню, почтительно склонил лысую голову:

— Я воин, моя королева. Этот доспех — моя одежда. И носить я его буду до самой смерти.

Тонкие губы мужчины скривились в улыбке.

— Избавь меня от своего солдафонского юмора, Кащей. Ты теперь придворный некромант и мой советник. Одевайся согласно дворцовым правилам, иначе я помогу тебе исполнить мечту и умереть в доспехах. Это в моих силах. — Она обернулась и одарила мужчину холодным взглядом. — Вот откроем Врата, поведешь солдат, тогда и наряжайся в свои жестянки. Кстати, что там с Вратами, все готово?

— Да, моя королева. К Вратам доставлено все необходимое. Есть надежда, что этой ночью нас ждет успех. — Кащей понизил голос: — Привратник пропал.

Брови королевы взлетели от удивления:

— Как пропал? Врата не охраняются? Откуда знаешь?

— Горыныч доложил. Друзья привратника в панике. Не знают, как Врата защитить. Вызвали кого-то на помощь. Вроде как ученики, но никто о них раньше не слышал. Точно известно, что это обычные люди. Магических способностей у них нет.

Королева хищно улыбнулась, но тут же на ее неземной красоты лицо упала тень сомнения.

— А не врет твой дружок? Он давно в тот мир перебрался, поговаривают даже, что с лешим собутыльничает.

— Возможно. Верить никому нельзя, особенно Горынычу, — пожал плечами Кащей. — Но я не вижу ловушки. Если даже он лжет, то мы ничего не теряем.

— Ты прав, — задумчиво проговорила королева и направилась к выходу. — Не ходи за мной. Ненавижу грохот твоего железа. Спустишься позже, воздухом пока подыши.

Уже спускаясь по винтовой лестнице, она крикнула:

— Беса ко мне пришли. Есть задание для этого мелкого негодяя.

Глава 3

За ночь мысли в моей голове пришли в порядок, и утром, выбираясь из спальника, я дал себе слово ничему не удивляться.

Плотно позавтракав, мы двинулись в путь. Леший (а я уже не сомневался, что это был именно он) не шутил, обещая помочь быстро добраться. Прямо с поляны вглубь леса уходила широкая дорога, усыпанная сухой хвоей. Идти по такому покрытию было легко и приятно. Пройдя несколько метров, Олег засмеялся и показал рукой на берестяной туесок, стоящий на обочине.

— Это тебе, чтоб не тормозил по дороге.

Туесок был доверху наполнен рубиновой костяникой.

Жилище Шамана разительно отличалось от неказистых охотничьих изб. Добротный рубленый дом-пятистенок был поставлен в окружении кедров-великанов. Неподалеку, на берегу весело журчащей таежной речки, стояла банька. Все здесь было родным и знакомым, мы будто вновь вернулись в детство.

Изба, как обычно, не заперта. В петли для навесного замка был вставлен березовый колышек, чтоб дверь ветром не распахнуло. Значит, внутри Шамана нет. Или он… Испугавшись этой мысли, я распахнул дверь. Олег, очевидно, подумал о том же. Цепляясь рюкзаками за косяки, мы ввалились в дом.

Здесь тоже все было без изменений. Огромная русская печка, стол из толстых кедровых досок, лавки вдоль стен… Вот только стол был уставлен яствами. Тут было блюдо с пирогами, плошки с разными лесными ягодами, тарелки с разносолами и, конечно же, украшение стола — пузатый медный самовар. А у печки стояло пушистое существо, похожее на полутораметрового хомяка с лицом Деда Мороза. Хомяк-мутант расплылся в улыбке и, сильно окая, пробасил:

— Добро пожаловать, гости дорогие!

Я развел руками:

— Ну, если существует леший, то почему бы и не существовать домовому. Вот Шаман хитрец! Мы-то думали, он отшельник, а тут народу выше крыши!

— И не говори, — поддержал меня Олег, — сейчас по стакану медовухи накатим, и кикиморы подтянутся.

Меня легонько толкнули в спину, в дверном проеме стоял дядя Леша.

— Губу закатайте. Кикимор им подавай… Давайте к столу, за обедом все и обсудим.

— К столу, к столу, — засуетился домовой и ловко вытащил из зева печки аппетитно булькающий чугунок. Потом уселся на хозяйское место, во главе стола, и сложил пухленькие ручки на мохнатом животе.

— Так что произошло? Где дядя Ваня? Что с ним? — не выдержал я, усаживаясь за стол.

Леший с домовым переглянулись. Пушистый хозяин кивнул головой и сделал жест рукой, мол, давай рассказывай. Леший почесал сучковатым пальцем за ухом.

— Да нету его. Ушел куда-то. Такие отлучки — то для него обычное. Мы и суетиться бы не стали. И вас бы не тревожили, но дело в том, что ночь сегодня особая будет. И в эту ночь он обязан здесь быть.

— А что за ночь-то сегодня? — спросил я, жуя вкуснейший пирог с грибами.

Олег бросил укоризненный взгляд:

— Ночь накануне Ивана Купалы, ты в своем отпуске совсем в днях запутался.

Дядя Леша отхлебнул из блюдечка и продолжил:

— Верно. Купальская ночь. Вся природа в это время огромную силу имеет. Каждая веточка, каждая травинка волшебством дышит. И погань разная, что людей извести хочет, тоже силу набирает. Из темного мира в наш, солнечный, прорваться пытается. А сделать это можно только в определенных местах. Мы их Вратами называем. Одни такие Врата в наших местах находятся, а Иван при них привратником поставлен. Кем поставлен — не скажу. Про то у Ивана спросите. То, что он появится, я не сомневаюсь, вот когда только…

Я, конечно, дал себе слово не удивляться, но глаза против воли лезли на лоб. Волшебство, врата какие-то, Шаман-привратник. Домовой еще этот мохнатый рядом сидит, пироги трескает. Ум за разум заходит.

— От нас-то что требуется? Чем мы поможем? До ночи дядю Ваню мы точно не найдем.

— Врата закрываются заклинаниями. Ровно в полночь вам у Врат нужно трижды прочесть наговор, чтоб их не смогли распахнуть с той стороны. Сам я это сделать не могу, в некотором роде я тоже нечисть, заклинания не сработают.

— А с Шаманом-то что? Где он мог пропасть?

Молчавший до этого домовой проговорил густым басом:

— Тропы привратников нам неведомы, они ходят по краю времени. Коли к сроку не появился, то на то есть причины. Сейчас Врата удержать, главное.

— Кузьма прав: Врата, главное.

Я усмехнулся: оригинальное имя для домового. Интересно, есть у него коллега Нафаня? Но вслух ничего не сказал.

Леший порылся в карманах своей камуфляжной куртки и про-тянул мне кусок бересты. Там корявыми буквами было нацарапано несложное четверостишие.

— Читать ты будешь. Заучи. Сбиваться ни в коем случае нельзя.

Олег встрепенулся:

— А мне что делать?

— А тебе защищать его. Неизвестно, что там вас ждет, какая мерзость мешать будет. Ну, так как — беретесь?

Я пожал плечами:

— А куда деваться. Надо — значит, надо.

— Вот и ладушки. Пошли тогда. Пожитки свои здесь оставьте. Там они ни к чему.

Олег подниматься из-за стола не спешил. Заговорщически наклонившись к лешему, он тихо спросил:

— А скажи, дедушка, правду ли люди говорят, что ты можешь научить людей в зверей обращаться?

Старик хитро прищурился, пожевал губами.

— А ведь ты прав, вам это пригодится. Сложного тут нет ничего. Надо нож воткнуть в пень или землю и с особым заговором кувыркнуться через него. Обратно кувыркнешься — человеком станешь. Но горе, коли нож пропадет, — так и будешь зверем по лесам шастать. А слова надо сказать такие…

И леший зашептал Олегу на ухо. Я в возмущении подскочил:

— Э, чего это!? Я тоже хочу через ножи прыгать!

Домовой Кузьма положил мне лапку на плечо:

— Нельзя тебе. Горяч ты шибко. Такие обычно навсегда зверюками остаются.

***

Мы вышли на улицу. Леший присел на корточки, поводил ладонями над землей. Площадка перед домом стала бугриться, меняться. И вот уже у нас под ногами раскинулась тайга, только в миниатюре. Кочки сопок, покрытые деревьями величиной с ноготь, плавно переходили в небольшую горную гряду. Поблескивая в солнечных лучах, струились тонюсенькие ниточки рек.

— Мы вот здесь, — дядя Леша ткнул пальцем мне под ноги. Там стояла миниатюрная копия избы Шамана. — А надо вам на вон те горы попасть.

Олег с сомнением поскреб бороду:

— Туда, даже если ты дорогу проложишь, день ходу. До ночи точно не уложимся.

— Уложитесь. Вот эти две горы видите? Одна Заповедная, другая Медвежья. Между ними речка Алтынка бежит. Я вас до нее доставлю. Дальше не могу, там угодья мои кончаются. На речке этой вас встретят и до места проводят.

— А обратно мы как?

— Обратно так же — до речки, а там я вас подхвачу. Возвращаться по темноте придется. И мешать вам наверняка будут. Но пока до Алтынки не доберетесь, помочь вам не смогу. Так что только на себя рассчитывайте.

— Слушай, дядь Леш, а вот мне интересно, как ты Олегу позвонил? Неужели в поселок выходил?

Леший усмехнулся. Достал из бездонного кармана брендовый смартфон и помахал им у меня перед носом:

— Турист нынче рассеянный пошел. Всякие диковинки в лесу теряет. Ну, все, ребятки, пора. Идите сюда.

Он обнял нас за плечи и оглушительно свистнул. В глазах потемнело, земля ушла из-под ног. А через мгновенье мы стояли на берегу небольшой речки. Меня мутило, голова раскалывалась. Рядом позеленевший Олег зажимал рукой рот.

— Ничего, ничего, — успокаивал леший. — По первости всегда так. Потом привыкнете. Я вас научу, сами так скакать сможете.

— Нет уж, увольте. Я лучше по-серенькому — ножками.

— Ладно, переходите на тот берег. Там отдышитесь и провожатого дождетесь. А мне пора.

И как обычно, не прощаясь, леший нырнул в кусты.

Перейдя речушку вброд, я завалился в траву. Тошнота отпускала. Олег присел у самой воды и стал умываться. Вдруг он удивленно вскрикнул. Я нехотя поднял голову:

— Чего там?

— Сань, иди сюда. Смотри, что нашел.

Вставать не хотелось, но любопытство победило. На ладони у Олега лежал золотой самородок. Здоровенный, с куриное яйцо.

От любования находкой нас оторвал писклявый голосок:

— Нравится?

На берегу стоял… бесенок. Натуральный бесенок, такой, каким его рисуют в мультфильмах. Краснокожий, рогатый, с копытцами и остроконечным хвостом — все как положено.

— Нравится, говорю? Забирай. Это вам подарок. А вот если сейчас вы все бросите и обратно в город уедете, то мой хозяин вас вообще озолотит. До конца жизни нуждаться ни в чем не будете.

— Ага, с тобой свяжешься, и конец жизни быстро наступит, — хохотнул я.

А Олег, повертев в пальцах самородок, резко запустил им в бесенка:

— Вали отсюда! И хозяину своему скажи, чтоб штаны тебе купил. Позорище!

Голозадый искуситель ловко поймал кусок золота. Судя по мордашке, он хотел сказать что-то обидное. Однако внезапно погрустнел, сморщился и юркнул в прибрежную траву.

На берег из журчащего потока выходила девушка. Воды в речушке было едва по колено, но казалось, что незнакомка поднимается из глубины. Сначала появилась голова, потом плечи, высокая грудь, прикрытая странной струящейся тканью. И вот она стоит перед нами — стройная, грациозная. На необычном платье, как на водной глади, играют солнечные блики. Густые длинные волосы цвета червонного золота украшал венок из водяных лилий. Я восхищенно присвистнул, Олег сердито дернул меня за рукав.

— Ну, здравствуйте, смельчаки, — прожурчала девушка. — Меня Алтын кличут. Дедушка леший просил проводить вас.

Воодушевленный тем, что нас назвали смельчаками, я понес околесицу про то, что меня зовут Саша, что погоды нынче стоят чудесные. И уже хотел задвинуть про музыку, но Алтын меня остановила:

— Ваши имена мне известны, но болтать некогда. Спешить надо, солнце скоро за виднокрай опустится. По берегу идите за венком. Да не отставайте.

И исчезла. Только венок из лилий покачивался на воде. Нарушая все законы физики, венок поплыл против течения все быстрее и быстрее. Опомнившись, мы рванули следом. На небольшом отдалении, следом за нами, через кусты ломился бесенок. Время от времени он визгливо кричал, обращаясь к нам. То сулил несметные богатства, то грозил страшными муками. Но слушать его было некогда. Мы бежали за венком.

***

Отмахали мы порядком. Ноги уже не слушались, цеплялись за каждый камушек и корешок. Сердце бухало, как паровой молот. Наконец венок закружился на одном месте. Я остановился, пытаясь перевести дух. Из кустов выскочил взмыленный бес. Затормозить он не успел и больно боднул меня своими рожками в зад. Я взвыл и, собрав все оставшиеся силы, отвесил ротозею пинка. Видно, сил у меня оставалось много… Бесенок взмыл в воздух как футбольный мяч. По дуге он улетел в сторону леса, с чавкающим звуком влепился в кедровый ствол и отрикошетил в заросли шиповника. Оттуда донеслась такая ветвистая брань, что у меня челюсть отвисла. Олег завистливо вздохнул:

— Ишь ты, вроде мелочь пузатая, а как красиво ругается.

Над рекой зазвенел голос Алтын:

— Поднимайтесь на гору Заповедную. Тропинка приведет вас к Вратам. Спешите и удачи вам.

В навалившихся сумерках заросшая тропа была еле видна, но мой предусмотрительный друг достал из кармана налобный фонарь. Мы вырубили пару крепких жердей и начали восхождение.

После получасового подъема тропинка вывела на небольшую каменную площадку. Дальше идти было некуда.

— Ну и где здесь Врата?

— Наверное, вот они, — Олег похлопал по каменной плите, выступавшей из горы. Действительно, огромный гранитный прямоугольник, впечатанный в тело горы, напоминал закрытые створки ворот. Сходство это увеличивала тонкая вертикальная трещина, делившая монолит пополам.

До полуночи оставалось чуть больше часа. Фонарь погасили. Глаза быстро привыкли к темноте, а тут еще луна повисла прям напротив нашего горного балкончика.

— Красота! Пожевать бы сейчас чего, — мечтательно протянул Олег.

Я вытащил из кармана сверток с изрядно помятыми пирожками:

— Держи. Кузьма всучил, пока вы там с лешим шептались. Ты и правда думаешь, что в зверя обратиться сможешь?

— А кто его знает? Посмотрим… — пробурчал он с набитым ртом.

— Эх, вкусные пирожки. Плохо, что у нас оружия с собой никакого. Только ножи.

— Палки есть. С которыми поднимались. Один конец заточим — чем не копья?

— И то верно. Давай их сюда. Состругаем буратинку.

Пока суд да дело — время подкралось к двенадцати. Я нервничал. Вертел в руках импровизированное копье, ходил по площадке. Олег же, наоборот, сидел и, блаженно улыбаясь, любовался полной луной. Вдруг он насторожился, привстал. Со стороны тропинки донесся звук осыпающихся под ногами камней. К нам шли гости. На фоне звездного неба появился маленький рогатый силуэт.

— Жив голопупый! — восхитился я. — Чего тебе не спится-то? Ночь на дворе.

— Это ваш последний шанс. Уходите — и вас не тронут, — прошипел бесенок.

— А я смотрю, ты футбол любишь.

Бес ойкнул, поспешно шмыгнул вниз и истошно завопил:

— Они здесь! Ко мне! Ко мне, ведьмы, упыри, вурдалаки!

В ответ жутко завыло, зарычало, заскрипело.

— Пошли, что ли, пока он Вия не позвал, — усмехнулся Олег. Поднялся. С хрустом расправил плечи. Ладони сжали заточенную палку.

— Что там со временем?

— Без десяти.

— Главное, не увлекайся. Полночь не проморгай.

И мы встали плечом к плечу у края площадки.

Глава 4

Посреди бескрайнего заснеженного поля стояли Врата. Три огромных обломка скалы, поставленные в виде буквы П, служили дверным проемом. Каменные створки Врат были украшены таинственными изображениями и рунами. Снег, засыпавший все вокруг, был не властен над Вратами. Снежинки предпочитали облетать стороной это загадочное сооружение, словно Врата были накрыты невидимым куполом.

Врата никуда не вели. Если бы какой-нибудь силач смог распахнуть многотонные створки, то его взору открылось бы все то же заснеженное поле. Не грубой силой открывались Врата, а особыми заклятиями. И только королева с холодным взглядом и ледяным сердцем знала, как надо открыть врата, чтобы попасть в другой мир. Она придет в этот мир и избавит его от грязи и несовершенства. Она подарит ему покой. Вечный покой.

Кащей, путаясь в богатых придворных одеждах, слез с коня и, увязая по колено в снегу, направился к Вратам. Королева уже была там. Она стояла перед закрытыми створками и не сводила с них взгляда. Вокруг суетились безмолвные слуги, завершая приготовления к предстоящему ритуалу.

— Где бес? — не оборачиваясь спросила женщина подошедшего Кащея.

— Я не нашел его, моя королева. Его нет во дворце.

— Гаденыш. Мелкий гаденыш. Он специально испытывает мое терпение. Ему прекрасно известно, какой сегодня день и что мне понадобится его помощь. Он спрятался, чтобы позлить меня.

— Возможно, моя королева, — Кащей переминался с ноги на ногу. Ему было очень неуютно в модном придворном наряде. Да к тому же снег, набившийся в туфли, начал таять. — От этого неслуха всего можно ожидать.

— Я разберусь с ним. Позже. А сейчас… — Королева трижды хлопнула в ладоши. — Время! Начинаем!

Глава 5

Внизу кишела нечисть. Я, конечно, подозревал, что их будет много. Но не до такой же степени! В призрачном лунном свете это выглядело особенно жутко. Рычащая, воющая, булькающая масса ползла вверх по склону. Насладиться величественной картиной не дала жабья морда, возникшая прямо передо мной. Опомнившись, я наугад ткнул палкой. Наспех сделанное оружие удивительно легко пронзило белое рыбье пузо нападавшего. На меня брызнуло чем-то мерзким. Завоняло болотом. Незадачливый агрессор покатился вниз, подмяв под себя добрый десяток соратников. Его место заняла синенькая старушка с немытыми волосами и челюстями питбуля. И пошла потеха! Одна тварь сменяла другую. Каждая нечисть была страшней предыдущей. Объединяло их только дикое желание оторвать от меня какую-нибудь жизненно важную запчасть. Я так разошелся, что чуть не саданул Олега, когда он схватил меня за плечо и прокричал:

— Время! Врата! Читай!

Ну почему ему все веселье, а мне занудное чтение?

Трещина на граните светилась холодным белым светом. Я со страхом осознал, что забыл слова наговора. Створки медленно, со скрежетом поползли в стороны. Потянуло холодом. Перекрывая рев чудовищ и ругань Олега, донеслось жуткое заунывное пение. Оно завораживало, руки отказывались повиноваться. Хотелось бросить все, встать на колени и просто раскачиваться в такт этому неземному зову. Судорожно достав бересту, я как школьник на утреннике украдкой глянул на первую строчку. Заученный текст всплыл в мозгу. Медленно, нараспев я прочитал наговор. Ничего не изменилось. Створки все так же ползли в стороны, а потустороннее пение звучало все громче.

В мертвенном свете проступило призрачное лицо. Пустые черные глаза прожигали меня насквозь.

— Отойди человек. Не сопротивляйся. Это не в твоих силах.

В горле пересохло. В мозгу бушевал животный страх. Было только одно желание — спрятаться от этих мертвых глаз. Бросить все, убежать, лишь бы вырваться из ледяного плена, охватившего меня. Лишь бы не слышать этого могильного голоса.

Внезапная боль вывела меня из оцепенения. Кусочек бересты в руке тлел маленьким, несмелым огоньком. Тлел, обжигая пальцы, возвращая меня в сознание.

Я повторил слова наговора, но уже не нараспев — жестче, громче. Каменный скрежет прекратился. Лицо по ту сторону Врат исказила гримаса злости. Зло, облаченное в туманный саван, попыталось протиснуться в наш мир. Но щель между створками была еще очень мала.

— Остановись! Уйди! Ты всего лишь человек! Ты умрешь! Не сопротивляйся Великой Зиме.

Слова морозными иглами пронзали меня, парализуя тело. Но одно слово, словно подсказка, вспыхнуло в голове — «зима»! Перед глазами встала картинка из прошлого: зимний лес. Мороз за тридцатник. Две пары широких охотничьих лыж воткнуты в сугроб. Рядом сидим мы с Олежкой, пьем горячий чай. Нам тепло и весело. У наших ног, разгоняя стужу и уныние, уютно потрескивает костер.

И, повинуясь какому-то неизвестному чувству, я собрался. Вытянул перед собой руку с тлеющей берестой. Огонек ожил, разгорелся. Теплые оранжевые блики заплясали по Вратам, прогоняя страх и стужу. Исчезло все вокруг. Не было этой ночи, этой луны. Не было Олега и орды кровожадных тварей… Были только Врата и я. И слова. Слова невероятной силы, слова, которые я вбивал как стальные клинья, стягивая створки ворот. Слова рвались из меня, лупили по граниту. И гранит боялся этих слов.

Существо по ту сторону Врат взвыло. Тонкие бескровные пальцы впились в гранит, скребя синюшными ногтями. Но трещина неумолимо смыкалась, пряча холод чужого мира.

С меня лил холодный пот. Ноги не держали. Врата опять стали обычной каменной глыбой. Трещина не светилась. Сейчас бы чайку горячего и прилечь, ножки вытянуть. А еще лучше — вздремнуть. Немного. Часов по пять на каждый глаз.

Из блаженных грез меня вырвал какой-то невоспитанный упырь. Он, вероятно, не знал, что драться надо с Олегом, а я весь из себя занятый и меня трогать нельзя. Разинув зубастую пасть, из которой жутко воняло, уродец попытался впиться мне в горло. Возмущенный таким хамским поведением, я саданул наглеца ладонями по ушам. Нормальный противник при таком раскладе закатил бы глаза и упал без чувств, подергивая копытцами. У этого же психа лопнула голова, окатив меня черной слизью. Да что ж они непрочные такие!? Я взревел от омерзения и ринулся в гущу битвы на помощь Олегу. Копье искать было некогда. Я сандалил по нечисти руками и ногами, пару раз даже укусил кого-то. Твари ослабили натиск, а потом и вовсе отступили.

Олег стоял на краю площадки, устало опираясь на затупившийся дрын. Брезгливо пнув чью-то оторванную лапу, я встал рядом. Компания внизу расходиться по домам не собиралась.

— Сейчас перегруппируются и опять попрут.

— Олежка, мы до утра не выстоим. Позиция у нас отличная, но силенок не хватит.

— Значит, надо думать, как свалить с этой вечеринки. Для начала давай вот этот камушек раскачаем, — он показал на огромный валун, вросший в землю. Я налег на камень плечом, тот даже не шелохнулся.

— Обезьяна взяла в руки палку и превратилась в человека, — засмеялся Олег и принялся орудовать копьем как рычагом. Я тоже хотел стать человеком, поэтому, схватив палку, начал ему помогать. С грехом пополам мы докатили валун до края.

— А дальше что?

Олег молчком достал нож и воткнул его в землю. Решился все-таки!

— Ты бы это… разделся сначала.

— Зачем?

— Я в кино видел: мужик в волка превратился и на нем все вещи лопнули. Он потом обратно человеком стал и как дурак голый по парку бегал.

— Аргумент.

Олег разделся, завязал вещи в куртку и вручил узелок мне:

— Не потеряй. Нож тоже захвати. Надеюсь, я тебя уволоку на себе.

— Конечно, уволочешь! Иван-царевич тоже нехуденький был, а на волке катался — будь здоров!

Друг мой вздохнул и резко, без предупреждения кувыркнулся. Не было ни жутких завываний, ни разрывания плоти, ничего, что показывают в фильмах. Вместо Олега напротив меня стоял огромный волчара. Правда, волка это существо напоминало отдаленно. Косматая зверюга размером с хорошего теленка.

— «Садись, Айболит, верхом! Мы живо тебя довезем!» — прорычал волк с глазами Олега.

Внизу послышался шум. Армия упырей пошла на очередной штурм. Я поспешно выдернул нож из земли и сунул его за пояс, узел с одеждой спрятал за пазуху. Забрался на волка, вцепился двумя руками в загривок. Оборотень ударил лапой по валуну. Тот нехотя перевалился за край площадки и, набирая скорость, покатился в низ. Мы ринулись следом.

— Поехали!

***

Наверное, со стороны это выглядело потрясающе. Несущийся по склону огромный камень, за ним не менее огромный волк с ошалевшим седоком, а впереди — толпы вопящих чудовищ. Нечисть разбегалась в стороны. Менее расторопные попадали под валун и тонким слоем разбрызгивались по местности. Лапы Олега скользили по останкам неуклюжих уродцев, но он уверенно мчался за камнем.

Твари опомнились. Сомкнув помятые ряды, дотаптывая тех, кого не додавил камень, дружно ринулись в погоню. А я, болтаясь на спине оборотня, понял одну вещь — сказки лгут! Волки для верховой езды не предназначены!

И вот — спасительная река. На берегу Алтын что-то кричала и махала руками, как регулировщица в старых фильмах. Слов разобрать было невозможно, но Олег, потеряв человеческий облик, не растерял былой сообразительности. Он, не снижая скорости, резко изменил направление и, едва не потеряв меня на повороте, помчался в сторону брода. Оглянувшись, я увидел девушку с золотыми волосами, противостоящую дикой орде. В ее руках сверкал клинок, прозрачный, как родниковая вода.

Алтын задержала не всех. Несколько быстроходных тварей, похожих на пауков-переростков, догнали нас. Ловко перебирая суставчатыми лапами, самый проворный решился на обгон. Рискуя свалиться, я лягнул наглеца. Тот, ломая кусты и конечности, сошел с дистанции. Вдохновленный легкой победой, я попытался пнуть тех, кто был сзади. Безрезультатно. То ли они уворачивались, то ли ноги у меня были коротки. Олег задыхаясь прорычал:

— Не дер-р-ргайся! Сбр-р-рошу!

Вот так всегда. Инициатива наказуема. Зато преследователи больше обгонять не решались.

Одним прыжком перелетев через брод, Олег упал без сил. Я кубарем прокатился по траве и вскочил на ноги. Пауки на другом берегу угрожающе верещали, но в воду не лезли.

— Давай нож, — прохрипел оборотень.

Я сунул руку за пояс — пусто. Внутри все похолодело. Судорожно хлопая себя по бокам, я огляделся. Ничего! Упал на четвереньки, ощупывая траву. Волк с ужасом глядел на меня, потом задрал морду к полной луне и обреченно завыл.

— Что стряслось? — Леший неслышно вынырнул из зарослей.

— Р-р-разява нож потер-р-рял!

— Плохо дело. А где примерно потерять-то мог, не помнишь?

— Да меня болтало всю дорогу! Хотя, скорее всего, когда мы к броду повернули. Там сейчас Алтын с нечистью бьется.

— Ох, нежелательно мне на ту сторону соваться, — проворчал леший. Поднял с земли веточку, повертел ее в пальцах… и веточка стала расти, превращаясь в посох. Нежным зеленым светом засветились незнакомые руны, вырезанные в потемневшем от времени дереве. Держа посох как дубину, дядя Леша пошел к броду. Ворчливо бросил через плечо:

— Ждите тут.

На кровожадных пауков он даже не глянул. Буркнул что-то, и те, истошно вопя, скрылись в чаще.

— Это же надо, какая сегодня удачная ночь! — пропищал противный голосок. — Это получается, я самого лешего в свару втравил. Не вышло старому в стороне отсидеться. Много врагов у него теперь появится.

Злобно хихикая, из темноты вышел бесенок. Двумя лапками он держал Олегов нож.

— А смотрите, что у меня есть!

Не сговариваясь, мы рванулись к поганцу. Бесенок испуганно юркнул в заросли.

— Стоять! Стоять — или я нож сломаю! Отойди к реке! И псину свою придержи!

— Кр-р-ранты тебе, кр-р-расный! — прорычал Олег.

— Тихо! Мы отходим. Чего ты хочешь за нож?

Бесенок убедился, что он в безопасности. Вышел на поляну и нагло заявил:

— Хочу, чтоб вы от всего людского отреклись и мне перешли в услужение! Чтоб в верности мне поклялись и ноги мне целовали!

— А р-р-рожа не тр-р-реснет?!

— Тихо, Олег. Разве не видишь, что товарищ серьезный и предложение у него серьезное. Надо договариваться.

Бес самодовольно закивал.

— Вот только слышали мы, что среди бесов тебе по хитрости нет равных. И боимся, что обманешь ты нас, глупых людишек. Поэтому воткни нож в землю, чтоб всем видно было и знали мы, что не сломаешь его. Разойдемся по разные стороны поляны и договоримся.

Бесенка прям раздувало от чувства собственной важности:

— Правильно слышали про меня. Нет мне равных! Но я докажу свою милость, раз уж вы так боитесь.

Он картинно воткнул нож, развел руки в стороны и вразвалочку отошел. Черной молнией метнулся через поляну волк. Кувырок. Олег в своем истинном обличье грохнулся на траву. В то же мгновение я добежал до бесенка и сомкнул пальцы на его мерзкой шейке.

— Держи крепче! Сейчас я штаны надену и ноги ему целовать начну! — кровожадно прорычал Олег.

— Дяденька, отпустите. Я нечаянно. Я больше не буду, — хрипел бесенок. Его мордашка из красной стала синюшной, глазенки вылезли. Вид он имел весьма несчастный. Гнев мой улетучился. Убивать гаденыша расхотелось. Я разжал кулак и вытер ладонь о траву.

— Чеши отсюда, пока я добрый.

Краснозадый страдалец убегать не спешил. Бухнулся на поляну и, размазывая кулачками слезы, зарыдал.

Олег, застегивая куртку, брезгливо сплюнул:

— Пошли, Сань. Там леший с Алтын. Им помочь надо.

— Не надо помогать, — хлюпая носом, проскулил бесенок. — Отзову вурдалаков. Я же их призвал — мне и отзывать.

— А чего это ты добрый такой стал?

— Да провалил я все! Жизни мне теперь нет. Не выйти мне теперь из нижнего мира, не топтать ножками травку зеленую! Сирота я, сиротинушка! — бес затрясся в рыданиях.

— А ну-ка, дружок, расскажи-ка подробнее, что ты провалил, кто тебя послал?

И бесенок, захлебываясь в рыданиях, поведал, что вызвал его из нижнего мира незнакомец в черном балахоне. Кто таков этот незнакомец, несчастный сиротинушка знать не знает и ведать не ведает. Повязал этот злодей бесенка несмышленого заклятиями страшными и приказал в ночь купальскую встретить у горы Заповедной двух людишек. И помешать им Врата запечатать, но членовредительства сильного людишкам не чинить и до смерти не доводить. А глупенький бесенок никому зла не хотел, он только хотел по травке зеленой побегать да воздухом подышать. Потому и согласился на задание. А если бы знал, что против нас его посылают, то никогда бы не согласился. Лучше муки бы принял от заклятий смертельных.

Олег махнул рукой:

— Врет, собака. Но как душевно врет! Аж на слезу пробивает.

— Про незнакомца не врет. — Леший, как всегда, подошел неслышно и стоял позади нас, опираясь на посох. — Он не знает, кем призван. А незнакомец этот очень странный. Вас ведь, ребятки, и вправду убить не хотели. Скорее — напугать. Нечисть та — не нечисть, а так, шелуха. Те, кому врата нужны, с такой мелочью и связываться бы не стали. Непонятно мне. Тут думать надо.

По поводу шелухи я бы, конечно, поспорил — весьма кровожадная и страшная шелуха была. Но решил промолчать.

Посох лешего сверкнул рунами и усох, старик небрежно отбросил веточку.

— Утро вечера мудренее. Давайте до избы вас подкину. Отдохнете.

Бесенок с воем бросился мне в ноги и, обхватив за колени, запричитал:

— Не бросай, благодетель! Не заставляй горемыку неприкаянного во тьму возвращаться. Возьми сироту в услужение!

Я, пытаясь освободиться, ошарашенно смотрел на Олега с лешим. Олег откровенно хохотал. Леший покрутил ус и задумчиво сказал:

— А ведь он может пригодиться. Вреда вам от него не будет, — и протянул ко мне руку: — Давай сюда фляжку.

Я, ничего не понимая, отцепил с пояса армейскую флягу. Леший вылил из нее воду, что-то пошептал над горлышком, и бесенок, ойкнув, втянулся вовнутрь. Дядя Леша завинтил крышку, нацарапал на фляге непонятные знаки и протянул мне:

— Держи. Был бесом, стал джинном. Захочешь выпустить — потри надпись. Для вас он безвреден.

Второй перелет с лешим прошел намного легче. От предложенных домовым яств мы отказались и сразу повалились спать.

Глава 6

— Нет! Этого не может быть! Кто они? Как они посмели?!

От былого величия не осталось и следа. Королева выла, королева стонала, королева ползала на коленях и рвала на себе волосы. Ломая холеные ногти, она царапала створки Врат. Это была уже не холодная владычица мира, а обычная тетка, бьющаяся в истерике. Слуги с ужасом взирали на свою повелительницу, не решаясь приблизиться к ней.

И только Кащей холодно смотрел на свою королеву. Еле заметная улыбка играла на тонких, плотно сжатых губах. Оказывается, что она не такая уж и бесчувственная. Оказывается, что ведьму можно вывести из себя. Хорошо, он этим обязательно воспользуется. Потом, когда придет время.

Королева устала выть и растянулась на каменных плитах. Ее изысканный наряд превратился в грязные лохмотья. Она вытянула руку в сторону слуг и скрипучим, старушечьим голосом произнесла:

— Убей их всех. Чтобы не осталось ни одного свидетеля моего позора.

Осознав, какая участь их ждет, слуги бросились наутек, но ведьма прошипела заклинание. Ледяные оковы сковали ноги беглецов. Кащей обнажил меч и не торопясь направился к несчастным.

Глава 7

Разбудил меня запах блинов. Чудесный запах. На мгновение показалось, что вся прошлая жизнь — глупый, неинтересный сон. Мне всего двенадцать лет, я на каникулах у бабушки. Сейчас позавтракаю блинами с густой деревенской сметаной и побегу удить карасей на колхозных прудах.

Из светлых грез меня вырвал ворчливый голос Олега:

— Подъем! Хорош пузыри пускать!

За завтраком мы решили пока ничего не предпринимать и дождаться лешего. Кузьма наше решение одобрил. Я выпросил у домового удочку и пошел на берег. В голове после ночных событий была жуткая каша. Надо было все это обмозговать. Олег сказал, что ему тоже надо подумать, и пошел колоть дрова.

Рыбалка на горной таежной речке — это вам не на пруду с удочкой валяться. К этой речке через кусты и завалы еще и пробиться надо. И не просто пробиться, а идти вдоль заросшего берега, облавливая перекаты и омута. Вода прозрачна и стремительна. Рыба хитра и осторожна. Нет смысла стоять на месте. Кинул пару-тройку раз — и дальше идешь. Главное, поклевку не прозевать. Да и не поклевка это вовсе, а скорее удар. Таежная рыба — это не жертва, это противник достойный. Сумел ты оказаться хитрее, быстрее — и будешь вознагражден серебристым хариусом или солидным ленком. А коли не сумел, то топай дальше — в этом месте рыбу уже не обманешь.

Леший перепугал меня до смерти. Привалившись плечом к огромному старому пню, я снимал с крючка очередного красавца, как вдруг пень проскрипел:

— Возвращайся, рыболов. Там Кузьма уху варить собрался. Все готово, вот только рыбы не хватает.

От неожиданности я отшатнулся. Счастливый хариус вырвался из рук и хлюпнулся в родную стихию. На месте пня стоял довольно улыбающийся леший.

— Ну что, до избы быстро перенесемся или ножками прогуляемся?