Бесплатный фрагмент - Таксофон

Глава первая

По семейным обстоятельствам

Парадокс заключался в том, что Костя Немирович не хотел вступать в партию, а пришлось. Не сказать, что уж прямо из-под палки он туда вступил, но намёки начальства были настолько жирные, что не понять такое мог лишь махровый олигофрен. Полковник Квасненко, недавно назначенный секретарём парткомиссии управления, активно занялся, так сказать, партийной демографией. У него был пунктик: вовлечь в ряды руководящей и направляющей как можно больше адептов. Как ни пытался увернуться Немирович, не получилось. Пришлось подчиниться. Процесс этот был мутный и формальный. Через год Константину вручили партбилет.

— Поздравляю вас, Константин Сергеевич, — судорожно тряс руку Немировичу секретарь Квасненко. — Теперь вы член партии. Теперь вы несёте знамя борьбы с преступностью в первых рядах.

Костя смотрел на этого невысокого человека с тоненькими чёрными усиками и высоким, наполовину женским, наполовину мужским голосом, и спрашивал себя, неужели этот коротышка и правда верит в то, что мелет? От того, что в кармане Немировича появится эта красная шершавая корочка, ровным счётом ничего не изменится. Как искал Костя супостатов, как распихивал их по колониям, так и будет делать это впредь. А корочку, пожалуй, он оставит в сейфе. И ей будет спокойнее, и ему лишний раз она не будет мешаться.

Сегодня, майским днём, Немирович Константин Сергеевич стоял в коридоре управления. Напротив дверь парткома. Там за дверью шла битва. Ему бы в ней поучаствовать, но попросили выйти. Коридор был узкий и слабоосвещённый. Экономика должна быть экономной. Вот на лампочках хозяйственный отдел и экономил. Единственный источник света это большое окно в торце коридора. Немирович стоял, прислонившись к стене. Мимо проходили люди. Кого-то он знал, здоровался, кого-то видел в первый раз. Костя ожидал уже минут десять. У него возникло желание плюнуть на всё и уйти. Он бы так и сделал, если бы не его начальник Кривошеев. Немирович знал, что сейчас там, за этой дубовой дверью парткома Вячеслав Романович бьётся за будущее своего подчинённого Кости Немировича по прозвищу «Станиславский».

Константин вдруг вспомнил, из-за чего начался весь этот карнавал, и усмехнулся. Утром, сразу после совещания в отделе, Вячеслав Романович попросил Немировича задержаться.

— Ну что, — сказал Кривошеев, постукивая квадратным кулаком по столу, — допрыгался?

Немирович опустил голову. Ему было что ответить, но Костя не хотел «поднимать» нервы начальнику перед заседанием партийной комиссии.

— Ты хотя бы подумал, как будешь отбиваться от Квасненко, — продолжал Кривошеев.

— А чего мне отбиваться? — возразил Костя. — Ну исключат меня из партии, одним обормотом меньше будет.

— Ты чего, пришибленный, что ли? Если тебя из партии выгонят, тебя и из милиции попрут. Ты это понимаешь?

— Из милиции-то за что?

— За моральный облик, — Кривошеев провёл рукой вдоль фигуры Немировича сверху донизу.

— А! Облико аморале, — Костя скривил лицо. — А если я не люблю свою жену, поэтому ей изменяю. Это никак в учёт не берётся?

— Не берётся. И потом, Костя, чего ты мне тут поёшь, а? Ты лапшой можешь засыпать уши Квасенко. А мне-то не надо.

— Какая лапша? — вздёрнул плечи Немирович. — Это истинная правда. Ну не люблю я Полину, и не любил никогда. А женился по той же причине, по которой и в партию вступил.

— Ну да, Савельев тебя заставил жениться на своей дочери. Тебя, кобеля, заставил. Я сейчас от смеха лопну, Константин Сергеевич. Твоей любимой фразой отвечу: не верю! Понятно? Не верю!

— А зря, Вячеслав Романович, — возразил Немирович. — Он, то бишь, генерал Савельев, меня в такой угол загнал. Либо я веду Полину в ЗАГС, либо я еду опером в Улан-Удэ. А мне мой папа говорил: «За Волгой для нас земли нет!».

— Вот скажи мне, Немирович, почему я тебя терплю?

— Потому что я хороший опер, — при этих словах Константин высоко и гордо поднял голову. — Заметь, Романыч, старший опер.

— Чует моё сердце неладное, — с досадой произнёс Кривошеев. — Машину у тебя Полина ещё не отобрала?

— Нет пока.

— Поехали сдаваться.

В машине ехали молча. «Москвич-408» гулко урчал мотором, легко проглатывая свежие заплатки на асфальте. Ехали молча. Каждый думал о своём. Кривошеев собирал и откладывал в голове аргументы для секретаря парткомиссии. Вячеслав Романович уже знал, насколько Квасненко жаждал показательной казни для Немировича. А Костя вспоминал то злополучное утро, когда внезапно открылась дверь, и на пороге появилась Полина.

— Костя, ты ещё дома? — громко спросила она из прихожей.

Что это за вопрос? Туфли Немировича стоят в коридоре, куртка висит на вешалке. Время шесть утра, хотя нет, ещё даже нет шести. Где может быть Костя? Разумеется, дома. Но Немирович не отвечал. Он в этот момент смотрел в испуганные глаза Лизы, которая стыдливо прикрывала одеялом обнажённую грудь. Константин смотрел на Лизу и прокручивал в голове возможные варианты дальнейших событий.

— Жена? — беззвучно спросила Лиза, ярко артикулируя губами.

Костя прикрыл веки. Это был самый исчерпывающий ответ. Лиза резко вскочила с кровати. Она не хотела, чтобы Полина застала её обнажённой и начала судорожно одеваться. Девушка успела надеть лишь трусики. Дверь распахнулась, и картина подлой измены (это со слов самой Полины), предстала перед глазами. Полина смотрела обезумевшим взглядом на Лизу, Лиза, трусливо дрожа всем телом, на Костю, а Костя сел на кровати, обняв руками голые колени, и наглым взором наблюдал за реакцией жены. А что ещё ему оставалось? Надо было избрать какой-нибудь способ защиты. Интуитивно выбрал самый примитивный — наглое спокойствие.

— Это… — Полина вытянула указательный палец в сторону Лизы. — Это…

— Да! — пошёл в наступление Немирович. Он откинул простынь и встал во весь рост. — Это моя любовница. Мы с ней спим. Знакомить не буду. Поля, выйди, дай девушке одеться.

Полина с приоткрытым ртом выслушала мужа, поводила указательным пальцем в воздухе и вышла из спальни. Костя показал жестом Лизе, что надо быстро одеться. Он был прав. У Полины шок пройдёт очень скоро, и тогда предсказать её реакцию будет невозможно. Лиза за какие-то секунды облачилась в одежду и под прикрытием Константина вышла сначала в коридор, а затем и на лестничную клетку. Костя закрыл входную дверь и прошёл на кухню, где у распахнутого окна застыла Полина.

— Поля, — тихо сказал Костя, — нам надо развестись.

Полина никак не реагировала. Она продолжала стоять и смотреть в окно.

— Ты меня слышишь? — уже громче спросил Немирович.

— Давно? — голос Полины звучал хрипловато.

— Да. А какое это имеет значение, давно у меня любовница или только пару дней? Это как-то усугубляет деяние или облегчает ответственность?

— Ты тварь, Немирович. Ты предатель, — голос Полины задрожал.

— Насчёт твари я не возражаю, — цинично ответил Костя, — а вот предатель, это не про меня. Что я предал? Нашу любовь, которой никогда не было?

— Скотина! — Полина заплакала, прикрыв лицо руками. — Зачем ты женился на мне? Ты использовал меня. Ты женился, чтобы остаться в Москве.

— Не ври себе, Поля. Ты сама хотела, чтобы я на тебе женился. Ты так этого хотела, что противостоять твоему напору было невозможно.

— Зачем ты врёшь? — Полина уже плакала в голос. — Зачем?

— Я не вру. Вспомни, я предлагал тебе повстречаться годик. Пожить, испытать свои чувства. А что сделала ты?

— Я ничего не делала, — оправдывалась Полина. — Я любила тебя и хотела за тебя замуж.

— Ну да. Объявила мне что, наверное, у нас будет ребёнок. Только сначала, почему-то объявила это своему папе. А уже твой папа поставил меня перед фактом. Потом оказалось, что Полина не беременна. Что это просто организм дал сбой. И мы в браке с тобой уже несколько лет, а ребёнок так и не появился. Даже кобыла рожает за двенадцать месяцев. А ты за несколько лет не справилась.

Полина повернулась, вытерла слёзы, поправила волосы и подошла вплотную к мужу. Она заглянула Косте в глаза. Немирович безошибочно определил, что жена что-то задумала.

— Развестись, говоришь? — зашипела Полина. — А вот это видел?

Поля протянула руку, и Немирович увидел перед лицом фигу, исполненную маленьким женским кулачком.

— Просто так я тебе вот это не прощу. Я сейчас же позвоню папе, а потом в партком. Я испорчу тебе жизнь, Немирович.

Полина размахнулась и, что есть сил, ударила Константина в грудь. Она вышла из кухни и уже из коридора крикнула:

— Развод я тебе не дам. Не дождёшься!

Полина выполнила свои обещания. Правда, она не ожидала, что реакция секретаря парткома будет настолько резкой и непредсказуемой. Квасненко взял курс на исключение из партии Немировича и увольнение из милиции. Опомнившись, Полина пошла к папе, а генерал Савельев занял нейтральную позицию, мол, сами выкручивайтесь. Давно уже не дети. Квасненко понял, что большой чин вмешиваться не будет и вошёл в раж.

И вот, старший оперуполномоченный капитан милиции Немирович стоял в коридоре и ждал решения свой судьбы. Мнения членов парткома разделились надвое. Одни были за то, чтобы исключить Немировича из партии за аморалку, а другие за выговор. Константина попросили выйти. Внутри парткома шла настоящая битва. Кривошеев против Квасненко. Профессионал против моралиста.

— Это была моя большая ошибка, — пафосно кипел секретарь, — рекомендовать Немировича в партию. Это вы, товарищ Кривошеев, ввели меня в заблуждение. Теперь и вы, и я, несём ответственность за поступки этого человека.

— Я и сейчас поручусь за него, — возразил Вячеслав Романович. — Какое отношение семейные дела имеют к его работе? Он оперативник от Бога. Он лучший в моём отделе.

— Не вспоминайте Бога в моём кабинете, — заверещал Квасненко. — Вы ещё перекреститесь!

Кривошеев едва сдержал себя. Он готов был грубо ответить на маразматические выпады маленького человека с крашеными усами, но понимал, что на нём ответственность за судьбу Кости.

— Извините, — сквозь зубы выдавил из себя Вячеслав Романович.

— Вы посмотрите, — продолжал нагнетать Квасненко, — посмотрите, как он одевается. Эти вот синие штаны американские. Джинсы. Это не работник нашего уголовного розыска, это больше похоже на фарцовщика. Где он берёт эту одежду? В магазинах такое не продаётся. Он же возомнил себя неприкасаемым. Если его тесть генерал Савельев, то это не значит, что ему позволено нарушать моральные нормы строителя коммунизма. Я за то, чтобы исключить Немировича из рядов КПСС.

— Подождите, — Кривошеев обратился к членам парткома. — Подождите голосовать. Я хочу добавить. Капитан Немирович совершил поступок порочащий звание члена партии. С этим я не спорю. Но он не совершил преступление. То, что он изменил жене это плохо, согласен. Осуждаю его за это. Но давайте хоть на минутку попытаемся его понять. Немирович молодой мужчина. Влюбился в молодую девчонку. Сорвался. Я предлагаю дать ему шанс. Я за выговор. Уверен — он одумается.

Немировичу ещё пришлось долго ждать. Партийцы никак не могли прийти к единому мнению, принять решение. Разрешил всё звонок генералу Савельеву. Константину Немировичу объявили строгий выговор, но это была только часть наказания. А вот вторая часть…

***

Поезд, громко постукивая колёсными парами, двигался с черепашьей скоростью. Он даже не ехал, он переваливался с боку на бок, как старая утка. Чем дальше локомотив увозил состав на юг, тем более невыносимо было находиться в вагоне. Железная коробка накалялась, и расплавленные пассажиры томно смотрели на открытые окна купе в надежде дождаться хоть малейшего дуновения ветерка. Напрасно. Состав двигался настолько медленно, что ни о каком дуновении можно было и не мечтать.

Константин намочил вафельное полотенце в туалете и положил его себе на шею. Какое-то время можно было вздохнуть с облегчением. Немирович посмотрел на часы. Полдень. Через три часа он будет на месте. Место, это районный городок на Волге с незамысловатым названием Прибрежный. Теперь этот город его новое место работы. Так решили начальники в Москве. Это была ссылка. Только срок, на который Немировича сослали в Прибрежный, ему был неизвестен. Может год, может два, а может и десять.

— Я сделал всё что мог, Костя, — говорил Немировичу Кривошеев, провожая своего лучшего опера. — Думаю, скоро всё уляжется, и я буду тебя возвращать.

— Не верю, что у вас получится, Вячеслав Романович, — ответил Немирович. — Квасненко не даст.

— Не каркай, Станиславский. Не верю! Не верю! Ты там дров не наломай. Не развращай местных красавиц. Это тебе не Москва, там все друг друга знают. Быстро на кол посадят.

Константин спустился на перрон под палящими лучами солнца. Какой-нибудь предмет на голове не помешал бы, но такового не было. Немирович обошёл небольшое здание вокзала и вышел на привокзальную площадь. В отличие от Москвы здесь не было ни одного таксиста. А может быть, в этом городке вообще нет такси? Похоже на то. Костя оглянулся. Недалеко он увидел автобусную остановку. На остановке стояла пожилая женщина в косынке, с ведром и матерчатой сумкой.

— Здравствуйте, — подошёл к женщине Немирович. — Не подскажете, как мне до РОВД добраться?

— Это до милиции, что ли? — переспросила женщина.

— Ну да.

— Это тебе надо прямо через мост, — указала рукой направление местная жительница. — А там, на втором перекрёстке, налево повернёшь. Мимо милиции не промахнёшься.

Немировичу не очень-то хотелось в такую жару перемещаться пешком.

— А доехать ни на чём нельзя? — спросил он.

Женщина бросила взгляд на чемодан в руке у Константина.

— Можно, — ответила она. — Тогда жди автобус. Туда единичка идёт и двойка. Только когда он приедет, этот автобус, одному Богу известно. Ты бы на голову что-нибудь надел. В такую жару надо голову беречь.

Косте повезло, долго ждать не пришлось. Из-за поворота вырулил старый, небрежно выкрашенный ЛиАЗ. Лязгнул дверьми и впустил Константина в накалившийся салон. Благо, ехать было недалеко.

РОВД находилось в старом, по внешнему виду дореволюционном здании из красного кирпича. Это было первое место в городе, где Немирович почувствовал прохладу. Дежурный проводил в приёмную начальника. Приёмной узкое помещение можно было назвать с большой натяжкой. За столом секретаря, занимающим добрую половину каморки, сидела худощавая женщина с большим носом и бесцветными глазами.

— Инна Васильевна, — обратился дежурный к женщине, — товарищ к начальнику.

Инна Васильевна вяло повернула голову в сторону Кости. Ощупав взглядом приезжего, посмотрела на чемодан.

— Это можно было оставить в дежурке, — шевеля узкими губами, сказала Инна Васильевна. — У нас тут не Москва. Не воруют.

— Почему вы решили, что я из Москвы?

— У меня глаза есть. Вижу.

— А если я из Ленинграда? — подкинул версию Немирович.

— Нет! — твёрдо отрицала женщина. — В Ленинграде люди скромнее. Вы из Москвы.

Константин понял, что дискуссию он проиграл.

— Николай Иванович в горисполкоме, — сообщила Инна Васильевна и распорядилась. — Отнесите чемодан в дежурку и возвращайтесь. Начальник скоро будет.

Ильин Николай Иванович, начальник РОВД, вошёл в приёмную и упёрся взглядом в Немировича. Николай Иванович крепкий, среднего роста мужчина, с густой русой шевелюрой, квадратным носом и такой же формы подбородком. Сатиновая рубашка с обильными пятнами пота была заправлена в серые широкие брюки. В руке он держал немного мятую текстильную шляпу. Закончив с осмотром новичка, Ильин протянул руку в сторону Инны Васильевны и прохрипел:

— Инна, воды!

Секретарша быстрым движением наполнила гранёный стакан до краёв и подала начальнику. Ильин пил быстро и громко. Кадык его подпрыгивал с каждым глотком. Осушив стакан, Николай Иванович расправил густые брови и вытер тыльной стороной ладони потный лоб.

— Ссыльный из Москвы? — спросил начальник Немировича.

Костя кивнул.

— Заходи! — Ильин распахнул дверь своего кабинета и жестом пригласил Немировича.

— Личное дело твоё к нам ещё не пришло, — начал разговор Ильин, — но из области мне уже звонили. Сказали оперативник опытный, но опальный. Велели с тобой построже. Во что вляпался?

— А это важно?

— Конечно, — опять сдвинул брови Ильин. — Я должен знать, кого в свой муравейник пускаю. Может, ты антисоветчик какой?!

— Не бойтесь. Советчик я, советчик. Делу партии предан. По семейным обстоятельствам сюда перевели.

Ильин прищурился и опять оглядел Немировича с ног до головы.

— Чё-то ты скрытный какой-то. Не люблю я этого. Фраза такая никакая: по семейным обстоятельствам, — начальник махнул рукой на Константина. — Личное дело придёт, я всё узнаю. Значит так, проверим какой ты опытный. Начальник твой непосредственный Мантуленко, попал в госпиталь. Вернётся нескоро. Будешь пока вместо него. Пошли, представлю тебя в отделе.

Ильин пошёл впереди. Выйдя в коридор, он остановился и опять окинул взглядом Немировича.

— Ты знаешь чё, москвич, — сказал он, потирая нос, — ты как-то упростись, что ли.

— Не понял.

— Чего не понял! — Ильин подошёл к Константину близко и дёрнул его за шлёвку джинсов. — Это чё?

— Брюки, — недовольно ответил Костя.

— У нас такие не носят. А это чё? — Ильин указал на туфли.

— Туфли. Модные венгерские туфли. Чего вам не нравится?

— Модные не нравятся и венгерские не нравятся. Блестят так, что аж противно. Город маленький. Тебя в такой одежде все уркаганы быстро срисуют. Скромнее надо быть. Серенькое на себя надевать. — Николай Иванович показал на свои брюки. — Незаметное. Ущучил?

Костя понимал, что начальник в чём-то прав. Действительно, одет он был, что называется не по сезону. Немирович не стал спорить и лаконично ответил:

— Я понял.

Ильин представил Немировича, так сказать, через губу. Выглядело это так:

— Вот, капитан Немирович. Прибыл к нам из столицы. Назначен замом Сан Саныча.

Ни один из оперативников не проронил ни звука. Все сидели хмурым облаком, переводя взгляды то на Ильина, то на Костю.

— Пока Сан Саныч в госпитале, будет за него. Ну, — Ильин поводил рукой в воздухе, — вот люди. Вот рабочее место. Разберёшься тут, Константин Сергеевич.

Ильин закрыл за собой дверь и оставил Немировича один на один с хмурым облаком. Константин остановил взгляд на каждом сидевшем в комнате. Приветливостью и не пахло. Москвич сделал вывод, что не очень-то его, пришлого, здесь ждали. В такой ситуации Немирович решил не тратить время, а перенести более тесное знакомство либо на вечер, либо на следующий день.

— Не буду вас отвлекать, товарищи, — сказал Константин. — Я в хозчасть. Вы свои задачи знаете. За работу.

Хмурое облако немного зашевелилось, но Костя этого уже не видел. Он быстро вышел из помещения и застыл в коридоре. Немирович просто не знал, куда надо идти. Где хозчасть. За спиной скрипнула дверь. Костя обернулся. Перед ним стоял молодой оперативник. Немирович приметил этого высокого белобрысого парня ещё в кабинете. Паренёк один из всех членов серой массы имел живое лицо.

— Как ваша фамилия, — спросил Костя у парня.

— Бауэр. Младший лейтенант Бауэр, — отрапортовал оперативник.

— Имя?

— Виктор.

— Витя, значит. Подскажи-ка мне, Витя, как пройти в хозчасть.

— Пойдёмте, — отозвался Виктор, — я вас провожу. Легче проводить, чем объяснить.

Виктор Бауэр оказался общительным, грамотным и очень приятным молодым человеком. Пока двигались по лабиринтам старого здания в сторону хозчасти, Витя успел рассказать новому начальнику о себе почти всё. Учится на юриста заочно, фанат мотоциклов. Вскладчину с отцом купили новенький «CZ». Не «Ява», но машинка серьёзная. Встречается с девушкой по имени Надя. Надя тоже учится заочно на юриста. Витя оставлял приятное впечатление. Простой, светлый юноша. Вот с ним, решил Немирович, и надо налаживать отношения в первую очередь. А потом и с другими, возможно, получится.

Вечером Виктор на своём мотоцикле отвёз Немировича на служебную квартиру, ключ от которой Константин получил в хозчасти.

Глава вторая

Простая арифметика

Ночь выдалась жуткой. Жара. Костя смог заснуть лишь тогда, когда лёг на пол и обернулся влажной простыней. Это ему Бауэр подсказал. Утром от стука дверь запрыгала, задребезжала и вся мебель в квартире. Костя вскочил с дивана и, широко расставив руки, чтобы не наткнуться на угол, подошёл к двери.

— Кто? — спросил Немирович.

— Товарищ Немирович, — взволнованным голосом говорил человек за дверью, — срочно в отдел. У нас ЧП.

Костя посмотрел на часы. Половина шестого. Хорошо начинается его служба в Прибрежном. Не успел приехать уже ЧП.

По пустым утренним улицам кондового южного городка Немирович пешком дошёл до отдела. На крыльце у входа стоял Ильин, теребя в зубах жёваный «Беломор». Константин подошёл ближе и увидел лицо начальника. Оно показалось Константину сильно взволнованным. Ильин протянул Немировичу руку.

— У нас убийство, — вместо приветствия сказал он.

— А мне дежурный сказал ЧП, — не без удивления ответил Немирович.

— А что, не ЧП?! — нервно рявкнул начальник. — Это у вас в Москве убийство обычное дело. А у нас ЧП!

— У вас что, никого не убивали? — продолжал удивляться Костя.

— Хватит уже! — сорвался Ильин. — Устроил викторину. Убивали, но такого не было, — Николай Иванович махнул над головой рукой, словно шашкой. — Сейчас машина будет. Вези группу на осмотр. Осмотришь — доложишь. Следователь будет позже.

Ильин ловким движением метнул окурок в канаву и исчез за входной дверью. В эту минуту, визжа тормозами, к входу подъехал УАЗ «буханка». Техника, видавшая виды. Костя нырнул в салон. Напротив уже сидел мужчина в выгоревшей текстильной кепке. Он протянул Константину руку:

— Глущенко Валентин.

Немирович пожал сухую, жилистую кисть Валентина.

— Костя, — ответил он.

— Это я знаю. Тебя вчера Иваныч представлял в отделе.

— А, ну да.

— Во, — кивнул Валентин в сторону входа в здание, — Верочка идёт.

Из дверей отдела вышла молодая женщина. Она была в зауженных бежевых брюках, хорошо подчёркивающих её красивую фигуру и тёмно-зелёной блузке с рукавами-фонариками. Это была Вера Мохова, эксперт-криминалист. Немирович тотчас оживился. Теперь, в компании такой симпатичной девушки, это утро ему уже не казалось таким уж неприятным.

— Ты, Костя, на неё особо-то глаз не клади, — тихо, перехватив искрившийся взгляд Немировича, сказал Валентин.

— Не понял?

— Потом объясню, — отмахнулся Глущенко и распахнул дверь для Веры.

Мохова подала Глущенко чемодан и забралась в салон «буханки». Лицо девушки было слегка бледным, глаза тусклыми. Это было неудивительно, ночное дежурство подходило к концу. Вера посмотрела на Константина.

— Вы новенький из Москвы? — спросила она.

— Костя, — представился Немирович. — Временно исполняю обязанности начальника Угро.

— Да?! — глаза Моховой открылись широко, и она посмотрела на Валентина.

— Саша, — крикнул Валентин водителю, — что стоим? Поехали.

Саша с металлическим рыком воткнул первую передачу и «буханка», дребезжа всем старым кузовом, помчалась к месту происшествия.

Одинокая телефонная будка, с одним, непонятно каким чудом уцелевшим стеклом, стояла на дороге, ведущей в тупик. Справа была роща, за рощей гаражи. Слева высокий кирпичный забор. Костя подошёл к таксофону и увидел такую картину: на полу будки, положив голову на колени, сидела девушка. Вернее, труп молодой девушки. Уже побледневшие голые руки, безжизненно опали и лежали ладонями кверху. Подол простенького ситцевого платья был в крови. Кровь была и на полу будки. Рядом с таксофоном валялась дамская сумочка, скорее всего, принадлежавшая погибшей.

— Разрешите, — отодвинув Костю, попросила Вера и, подойдя к таксофону, присела к убитой. — Товарищи, не топчитесь тут. Отойдите.

Немирович подошёл к участковому, он первый прибыл к месту убийства.

— Кто обнаружил? — спросил Константин.

— Вон, — младший лейтенант кивнул в сторону человека в соломенной шляпе, сидевшего на бревне от упавшего дерева. — Федотыч.

— Что говорит?

— Ничего не говорит. Мычит.

Костя в недоумении посмотрел на участкового.

— Товарищ неместный, — вмешался в разговор Валентин и пояснил участковому. — Константин Сергеевич только вчера приехал. Федотыч глухонемой, — разъяснил Валентин уже Немировичу. — Он дворником в районной больнице работает.

— Ну да, — кинулся объяснять младший лейтенант. — К пяти утра приходит на работу. Он один весь двор больницы подметает. А там территория о-го-го. Если он…

Немирович не выдержал словесную метель младшего лейтенанта, развернулся и двинулся в сторону Федотыча. Костя подошёл к дворнику и присел на корточки напротив. Федотыч плакал. По смуглым, впалым щекам ползли слёзы и застревали в поседевшей щетине.

— Здравствуйте, — сказал Костя и сделал характерный для глухонемых жест приветствия. — Вы её знали?

Федотыч вытер слёзы ладонью и жестом показал, что он не был знаком с этой девушкой.

— Почему тогда плачете? — Костя показал на слёзы.

Федотыч начал жестикулировать и Немирович понял, дворник сожалел о том, что погибла такая красивая и молодая девчонка.

— Ты чего, — услышал Немирович голос Глущенко сзади, — язык глухих знаешь?

— Не знаю, но общаться могу.

— Откуда?

— Потом расскажу. Валя, а за забором этим что?

— Так это и есть больница.

Немирович опять присел напротив глухонемого.

— А кто звонил в милицию? — спросил Костя, сопровождая речь жестами.

Федотыч активно задвигал руками. Костя понял, что звонила дежурная сестра из больницы.

— А вы кого-нибудь видели здесь? — продолжал Немирович. — Кто-нибудь проходил?

Федотыч отрицательно покачал головой. Здесь он никого не видел. А вот там за рощей он видел мужчину.

— Он шёл отсюда?

Немой пожал плечами. Он не был уверен.

— Как выглядел мужчина? — спросил Костя.

Федотыч красноречиво показал, что мужчина был высокого роста, крупный и сильный.

— Запомните меня, — показал немому Немирович на своё лицо. — Если что-то вспомните или увидите этого мужчину, найдёте меня в милиции.

Федотыч кивнул и при этом фыркнул.

— А теперь идите, идите, работайте, — Костя показал в сторону больничного двора.

Дворник ещё раз сделал жест, означающий, что он сильно сожалеет и пошёл прочь.

— Валентин, — сказал Немирович Глущенко, — отправь лейтенанта опросить дежурную сестру, и походи здесь вокруг. Вдруг что в глаза бросится. А я Вере помогу.

— Понял, — спокойно ответил Глущенко и пошёл инструктировать участкового.

Костя вернулся к таксофону, где Вера Мохова тщательно искала улики.

— Ну что, Вера. Чем порадуешь?

— Следы пальцев есть на трубке, на наборном диске и тут, на двери.

— Это уже хорошо.

— Следы свежие.

— А что по девушке?

— Скорее всего, — ответила Вера, — убита она прямо здесь, в будке. Следов вокруг таксофона нет. И кровь только внутри. Вот тут, — Вера указала на рычажок телефонного аппарата, — я нашла волосы. Похожи на волосы убитой.

— Думаешь, её убийца толкнул спиной на аппарат?

— Думаю, она уже выходила из будки, а он её затолкнул обратно. Ударил ножом в грудь и потом уже посадил её на пол. Поэтому кровь только на платье и на полу. Подробнее судмедэксперт Иван Игнатьевич нам расскажет. Теперь сумочка. Ни денег, ни кошелька, ни документов. Есть ключи, наверное, от комнаты или квартиры, и разные женские принадлежности. Всё.

— Ограбление, — сделал вывод Костя.

— Да. А вот и прокуратура, — Вера показала в сторону перекрёстка.

К месту убийства подъехала светло-серая «Волга». Из машины вышел полноватый мужчина с круглым лицом и острым маленьким носом. Загорелая лысина была замаскирована копной волос, зачесанных набок. Эта маскировка вызвала невольную улыбку Немировича.

— Бычков, — тихо сказала Вера. — Сейчас ему сразу всё станет понятно.

— Так, — бодро сказал Бычков и наклонился над убитой.

Мохова отошла чуть в сторону, чтобы не мешать следователю. Бычков покрутил головой, оглядел будку, повернулся к Моховой и сказал:

— Ну здесь всё понятно.

— Что понятно? — поинтересовался Константин.

Бычков обернулся к оперативнику и скорчил недовольную физиономию. Кто это посмел сомневаться в аналитических способностях опытного следователя городской прокуратуры?

— А вы кто? — сделав шаг в сторону Константина, спросил Бычков.

— Капитан Немирович, — представился Костя. — Исполняю обязанности начальника розыска.

Бычков как-то брезгливо скривил рот и, посмотрев в сторону Веры, спросил:

— Это ссыльный из Москвы?

— Да. Если вам так нравится это слово, то я ссыльный из Москвы, — вместо Моховой ответил Немирович. — Так что вам понятно, товарищ следователь?

Бычков ещё ближе подошёл к Константину и, высоко задрав голову, тихо сказал:

— Ограбление. Я не вижу здесь её вещей. Дамской сумочки или хозяйственной сумки. Женщины всегда ходят с сумками. Или вы возражаете, товарищ исполняющий обязанности?

— Нет, — быстро ответил Костя. — Я с вами согласен. Сумочка с девушкой была.

— Не понял, — Бычков обернулся к Моховой. — А где она?

— Я уже упаковала сумку, — виновато ответила Вера. — Так надёжнее. Там наверняка следы есть.

— Могла бы меня дождаться, Мохова, — строго сказал Бычков. — Осмотрела сумку?

— Да. Документов нет. Кошелька нет, денег тоже.

Бычков опять повернулся к Немировичу.

— Ну вот вам и мотив, — сказал он. — Теперь надо искать свидетелей. Это уже ваша забота, товарищ капитан.

— Неплохо было бы личность установить, — возразил Костя. — Могут появиться и другие мотивы.

— Личность установим, — уверенно сказал Бычков. — В нашем маленьком городе это раз плюнуть.

— А если она приезжая? — предположил Немирович.

— Ха-ха, — засмеялся, сморщив маленький нос, Бычков, — приезжая! Вы на платье посмотрите. Такой ситец у нас на комбинате выпускают. Тут каждая вторая девушка так одета. Местная она, местная.

Немировичу ничего не оставалось, как только поверить следователю. Костя дождался, пока вернётся Валентин. Глущенко отвёл Константина в сторону.

— Вот такие у меня мысли, Константин Сергеевич, — рассуждал Глущенко. — Картина рисуется такая. Девушка шла из точки «А» в точку «Б». Точка «Б» пока нам неизвестна. Выясним личность — поймём.

— Логично.

— А вот точка «А», скорее всего, улица Лазо.

— Я плохо ориентируюсь на местности, — сказал Костя, — но почему ты так решил?

— Смотри, — Валентин присел на корточки, взял из кармана спичечный коробок и спичкой стал рисовать на песке. — Вот будка. Здесь её убили. С этой стороны гаражный кооператив. Там сторож, собака, и ограждение. Шла бы она здесь, её бы заметили. С этой стороны больница. Насквозь пройти не получится. Ворота закрыты. Я проверил. Значит, в этот тупик она могла попасть либо отсюда, то есть со стороны центра, либо оттуда, из-за рощи.

— А улица Лазо где?

— Там. За рощей. Внизу. Только там есть жилые дома. Я уверен — оттуда она и пришла.

— А почему не из центра? — спросил Костя.

— Смотри, — Валентин повернул ногу и показал Косте подошву ботинка. — Глина.

— Ну и?

— Там, по дороге к роще, идёт стройка. Видать вчера копали, глину вывалили на дорожку. Подсохнуть она не успела. Я наступил. И девушка тоже наступила. Посмотри на левой туфельке.

Действительно, на подошве левой туфельки был след от глины.

— А если бы она шла из центра, — продолжал Глущенко, то обувь была бы чистая. Там уже всё заасфальтировали.

— Значит, улица Лазо, — задумчиво повторил Немирович.

— Контейнерную станцию, вокзал и ремонтный завод я исключаю. Что бы она делала там ночью?

— Знаешь что, Валентин, давай отправим туда опера. Пусть возьмёт фото и пройдётся по этим точкам. Маловероятно, но вдруг она там была ночью. Остальных запусти на улицу Лазо. Опросить всех кого можно. Сам возьми на себя больницу. Ну а я к экспертам и устанавливать личность.

Всю дорогу, пока ехали обратно в отдел, Костя рассматривал Мохову. Он особенно этого и не скрывал. Немирович уже строил планы по поводу свидания с экспертом. Почему нет? К тому же, как показалось Константину, Вера тоже смотрела на него с интересом. Когда подъехали к отделу, Костя взял из рук Веры чемодан и понёс его в экспертный отдел. Мохова не возражала.

— Устала с дежурства? — спросил Костя, открывая дверь перед девушкой.

— Конечно, устала, — ответила Мохова, — но придётся задержаться. Надо оформить всё. Убийство всё-таки.

— Я уже понял, что в Прибрежном убийство это редкость?

— Редкость, — подтвердила Вера. — По пьяной лавочке случалось. Хулиганы друг друга резали, тоже бывало. А вот так ночью девушку ограбить и убить, это не про наш город.

— А можно неприличный вопрос? — лукаво улыбаясь, спросил Немирович.

Вера ничего не ответила. Она только посмотрела в лицо Константина и едва заметно улыбнулась одним уголком губ. Костя понял, что девушка ждёт.

— А что ты делаешь сегодня вечером?

— А ты, Костя, неоригинален. Разочаровываешь.

— Согласен. Глупо. Замах на рубль, удар на копейку. Я просто подумал, почему бы не встретиться вечером. Ты показала бы мне город.

— Ха-ха-ха, — в голос засмеялась Вера. — Какой город? Прибрежный? А что тут показывать?

— Неужели так всё плохо?

— Даже не представляешь как плохо и скучно, — потянувшись к уху капитана, прошептала Вера. — На весь город музей задрипанный и один ресторан, а публика там… как бы тебе понятнее объяснить?

— Не надо объяснять. Я уже всё понял. Тогда замена предложения. Я беру торт и прихожу к тебе в гости.

— Вот это уже неприличное предложение. Исправляетесь на глазах, товарищ Немирович.

— Я способный.

Костя взял девушку за руку. Вера невольно вздрогнула, но руку не отдёрнула.

— Я жду ответа, — с придыханием произнёс Немирович.

— Если найдёте в этом городе вкусный торт, то милости просим.

Костя поцеловал руку Веры, улыбнулся, облизнулся как кот и сказал:

— Торт будет. Жди.

Неужели он не сможет найти вкусный торт в городе? Быть такого не может. Костя проходил мимо приёмной начальника и вспомнил про худую строгую секретаршу. Уж она-то должна знать, где можно купить хороший торт.

— Здравствуйте, Инна Васильевна, — приоткрыв дверь, улыбчиво поздоровался Немирович. — Можно у вас поинтересоваться?

Инна Васильевна медленно повернула голову в сторону гостя и не очень добрыми глазами посмотрела на Костю поверх очков.

— Я не отвлеку вас надолго, — оправдывался капитан.

— Слушаю, — сухо, даже грубо, отозвалась секретарша.

— А где в этом городе можно купить вкусный торт?

Инна Васильевна сняла очки и всем корпусом повернулась к москвичу.

— Это вам не Москва, — чеканила она каждое слово. — Про слово «вкусный» вообще забудьте. Торт можно заказать в ресторане. Но не советую. Гадость, как и вся их стряпня.

— Ничего себе, — удивился Немирович. — А если вам надо, вы где торт берёте?

— Сама пеку. У нас все так делают.

— Спасибо, — прошептал Костя и закрыл за собой дверь.

Практически это крах всех надежд на вечернее свидание с прелестной Верой. Константин шёл в отдел и успокаивал себя. До вечера ещё далеко. Может быть, что-нибудь он ещё придумает.

В отделе Немирович застал лишь Витю Бауэра. Виктор сидел за своим столом и что-то усердно писал.

— Доброе утро, Константин Сергеевич, — со своей светлой улыбкой приветствовал Немировича Витя.

— Здравствуй, Витя. А где все?

— Так Валентин Глущенко всех озадачил. Разбежались как тараканы. Убийство всё-таки.

— Понятно. А ты почему остался?

— А я на трубке. Мало ли, начальнику надо доложить или ещё что. У нас так заведено, — пояснил Виктор.

— Это правильно. Я тогда тоже составлю тебе компанию. Всё равно ждать результатов. Эксперты работают.

Костя сел за свой стол, откинулся на спинку стула, сложил руки на груди и прикрыл глаза. Витя какое-то время рассматривал Немировича, а затем спросил:

— Вы что, расстроены? Из-за девушки? Из-за убитой?

— Я? — такой вопрос застал Константина врасплох. — Да, я расстроен. Не так чтобы очень. Вернее очень, но не по этому поводу.

Бауэр вытянул шею и слегка закинул голову назад.

— Вам не жалко девушку? — в вопросе Виктора прозвучали нотки возмущения.

Костя открыл глаза. На лице Бауэра крупным шрифтом было написано непонимание, и даже осуждение. Капитан встал со стула. Молодому оперативнику надо было разъяснить, почему Немирович не принимает близко к сердцу гибель молодой женщины. Константин подошёл к Виктору.

— Конечно, Витя, мне очень жаль эту девушку. Когда я в первый раз, ещё лейтенантом, увидел изнасилованную и убитую девушку шестнадцати лет с изуродованным лицом, я написал рапорт на увольнение. Знаешь почему?

— Потому что испугались?

— Где я и где испугался? Нет, конечно. Я подумал тогда, что если мы найдём этого гада, то я не выдержу — убью. Убью и изуродую его лицо точно так же. Вот тогда я понял, что мне не место в милиции. Мы не имеем права выставлять напоказ гнев, ненависть, личные обиды и чувства. Если не можешь с этим справиться, иди в театральный. Там оценят. А мы, легавые, должны ненависть к убийце только помнить и держать чувства при себе. Чтобы поймать гада, надо иметь трезвый ум. Иначе мы его не переиграем.

— А вы всё-таки из милиции не ушли.

— Не ушёл, — Немирович хлопнул по-дружески Виктора по плечу. — У меня был хороший начальник. Великий человек– Вячеслав Романович. Он рапорт мой порвал и объяснил политику партии и правительства.

— Простите, — пролепетал Бауэр. — Я подумал, что вам всё равно.

— Не дай Бог, Витя, наступит тот момент, когда нам с тобой будет всё равно. Тогда только поганой метлой из милиции.

Бауэр активно закивал.

— Ладно, Витя, это всё философия, — продолжил Немирович. — Ответь-ка мне вот на какой вопрос. Мне к вечеру нужен вкусный торт. Где взять? Или кто может испечь?

— Испечь? — Витя задумался. — Испечь не знаю. А вкусные торты только в областном центре. Там магазин есть, так и называется «Торты». Мама на день рождения привозила. Очень вкусно.

— Витя, это же другой город. Где взять время и как вообще туда добраться?

— Добраться не проблема. Сто километров. На мотоцикле два часа туда, два обратно. Деньги давайте на торт.

Немирович был не на шутку ошарашен. Этот молодой парень знает его, Костю, меньше суток, а уже принимает такое участие. Эта отзывчивость и наивная бескорыстность были сродни чему-то инопланетному.

— Ты серьёзно? — для убедительности спросил Костя.

— Конечно, — Виктор широко раскрыл глаза. — Только можно я ещё минут на двадцать задержусь. Раз уж буду в области, так заеду и Наде подарок куплю. Хорошо?

— Надя это…

— Да, — опередил капитана Виктор, — это моя девушка.

Немирович достал из кармана червонец и протянул Бауэру.

— Это много, — покачал головой Виктор. — Торт два пятьдесят стоит.

— Возьми. Тут на торт и на бензин. Сдачу привезёшь.

— Хорошо, — Виктор взял купюру и сунул её в карман. — Только вы теперь за меня на трубе. Через четыре часа вернусь.

Немирович пожал руку молодому коллеге. Бауэр выскочил из кабинета. Костя подошёл к телефону, снял трубку и услышал хриплый гудок. Работает. Теперь можно спокойно отдохнуть. Константин устроился на стуле, вытянул ноги и, заложив руки за голову, прислонился к стене. Через минуту он заснул.

Сколько времени проспал, Костя не знал. Проснулся от гулкого звонка телефонного аппарата.

— Немирович, слушаю, — ответил Константин.

— Товарищ капитан, — почему-то тихо говорил в трубку мужской голос, — это дежурный, старшина Стеценко. Здесь мужчина стоит. Хочет заявление писать. Говорит, жена у него пропала.

— Я иду, — ответил Немирович и бросил трубку.

Около стола дежурного стоял загорелый мужчина лет тридцати. Он был одет в майку и трикотажные брюки. На ногах были обыкновенные домашние тапочки. У Немировича сложилось впечатление, что посетитель только что встал с постели и, не утруждая себя переодеванием, пошёл на поиски жены. Костя сразу понял, что за человек стоит перед ним. На левом плече у мужчины была татуировка. Голая женщина в полный рост с крыльями за спиной. Сиделец. Константин решил сразу обозначить своё отношение к пришедшему.

— За что сидел? — спросил сыщик.

— Сто сорок пятая, — коротко ответил мужчина.

— Грабёж, — расшифровал Немирович. — Вышел давно?

— Давно.

— Ходка одна?

— Одна.

— Документы есть?

Собеседник протянул Немировичу паспорт.

— Нечипоренко Сергей Данилович, — прочитал вслух Костя первую страницу и положил паспорт на стол дежурному. — Говорите, жена пропала?

— Да. Утром приехал, а дома её нет. К подруге сходил, Эльке, сказала, ушла вечером. Куда не знает. Домой собиралась. Дома нет.

— Как зовут жену?

— Оля.

— Полное фамилия, имя, отчество, — потребовал Немирович.

— Нечипоренко Ольга Ивановна.

— Пошли со мной.

Поднялись в отдел. Константин посадил Нечипоренко на стул напротив своего стола, дал ему лист бумаги и велел писать заявление. Сам пошёл к экспертам. Нужна была фотография погибшей. Возможно, уже готова. Так и есть. С фотографией в руках Немирович вернулся в кабинет.

— Она? — спросил Костя, положив фото женщины перед Нечипоренко.

Мужчина молчал. Костя внимательно наблюдал за реакцией Сергея. Лицо не выдавало никакой взволнованности, лишь только авторучка в руке Нечипоренко предательски задрожала.

— Кто? — прошептал Нечипоренко.

— Это она? — ещё раз спросил Костя.

Сергей кивнул и положил авторучку на стол. Константин налил в стакан воды и поставил перед Сергеем. Тот выпил воду несколькими большими глотками.

— Когда последний раз видел жену? — спросил капитан.

— В воскресенье.

— Сегодня четверг. А где был три дня?

— На работе.

— Точнее.

— Я в совхозе «Восход» в стройбригаде работаю. Это пятьдесят километров от Прибрежного. Домой только на выходные приезжаю.

— На выходные? А сегодня почему приехал? Сегодня четверг.

— Отгулы дали.

— Ну допустим. На чём и во сколько приехал?

— На попутке. На трассу вышел, проголосовал. Мужик на ЗИЛе, на сто тридцатом, меня и подбросил.

— Номер машины? Имя водителя?

— Не знаю я! — возмущённо рявкнул Нечипоренко. — Абрек какой-то. По трассе к себе на юг ехал. На хрена мне его имя? Номер я тоже не срисовал.

— Понятно. Ты сказал, что ходил к Эльвире. Кто она такая и почему пошёл первым делом к ней?

— Подруга Ольги. Чуть поцапаемся, так она к ней бежит… вернее, бежала.

— Где она живёт? На Лазо? — сыпал вопросами Костя.

— Причём здесь Лазо?

Глаза Нечипоренко почему-то налились кровью. Он стиснул зубы так, что Немирович услышал их скрип.

— Так где живёт Эльвира? — ещё раз спросил Костя.

— На Некрасова она живёт.

— На Некрасова, — повторил Немирович. — А это далеко от Лазо?

Сергей опять посмотрел на капитана свирепым взглядом и опустил голову.

— Почему не отвечаешь, Нечипоренко?

— Не хочу. Я домой пойду.

Сергей резко поднялся со стула.

— Сядь, — приказал Немирович. — Пойдёшь, когда я скажу.

— Слышь, начальник, ты права не качай, — Нечипоренко продолжал стоять и смотреть на Костю волчьим взглядом, не хватало только оголить клыки. — Я больше ничего не знаю. Ищи того, кто мою Олю на пику посадил. А я домой.

— Сесть! — громко выкрикнул Костя. — Сесть!

Нечипоренко подчинился под напором опера. Сел. Константин наклонился к мужчине и спросил:

— А откуда ты знаешь, что Ольгу убили ножом? Я не говорил, как её убили.

Глаза Сергея забегали. Он несколько секунд раздумывал. Потом посмотрел на фото, лежащее на столе, и ткнул в фотографию пальцем.

— Так не задушили же, — сказал он. — На шее следов нет.

— Не задушили, — подтвердил Костя. — А может её застрелили. А?

— Из чего, из обреза? С обрезом по улице летом не походишь. А волыны в нашем городе только у вас.

— Слабый аргумент, Нечипоренко, — возразил Немирович. — Придётся нам с тобой на твою квартиру проехать. Я уверен, что ты не против.

Сергей опустил голову и ничего не ответил.

Вёл себя Нечипоренко странно. Костя больше не пытался разговорить мужчину. Он взял с собой одного из оперативников, Славу Волкова и уже через двадцать минут опера вошли в квартиру Сергея и Ольги. Это была однокомнатная квартира на первом этаже четырёхэтажного новенького панельного дома. Из мебели в квартире был старый лакированный буфет, рядом светлого дерева немолодой шкаф, два кресла на ножках, с деревянными подлокотниками, две сдвинутые кровати с панцирными сетками, и на хлипком маленьком столике новенький телевизор «Горизонт». Сержант, сопровождавший оперов и Нечипоренко, усадил хозяина квартиры в одно из кресел, а сам встал за ним, сложив руки за спиной.

Осмотр квартиры ничего не дал. Залезли в каждый уголок. Немирович лично обшарил всю ванную комнату. Улик никаких. Костя подошёл к Нечипоренко.

— Сергей Данилович, — официально обратился к мужчине капитан, — в какой одежде вы приехали из совхоза?

— В этой, — Нечипоренко показал на то, в чём был одет.

— Что, в комнатных тапочках?

— Ты что, начальник, неместный? — спросил Нечипоренко.

— Неместный.

— Понятно. Здесь все так ходят летом. В таких «шузах» как у тебя, сопреешь.

— Слава, — позвал коллегу Немирович.

Из кухни выглянул Волков.

— Слава, подбери гражданину подменную одежду. Эту заберём на экспертизу.

— Ты чё, начальник, — процедил сквозь зубы Нечипоренко, — в натуре думаешь, что я Ольгу грохнул?

— Скажу честно, подозрения есть.

— Ну и сука же ты!

— Эй! — крикнул Волков. — Ты язык-то придержи! Раскудахтался! Давай, снимай своё тряпьё.

Вячеслав бросил на пол перед Нечипоренко брюки и рубашку, которые достал из шкафа. Сергей, раздувая ноздри от гнева, нехотя переоделся. Сержант собрал одежду Нечипоренко в холщовую сумку.

— Нечипоренко, вы задержаны, — сказал Костя и указал на выход.

Прежде чем отправить машину с задержанным в отдел, Немирович отвёл в сторону Волкова и сказал:

— Когда я сказал про улицу Лазо, он в лице изменился. Передай Глущенко, чтобы отправил ребят срочно, пусть походят по адресам с фотографиями Ольги и этого фрукта. Чую, какая-то зацепка на этой улице есть. Да, и сообщи этому, как его, Быкову.

— Бычкову, — поправил Немировича Слава.

— Да, да, Бычкову. Пусть поработает с гражданином. А я тут по соседям пробегусь.

Милицейская «буханка» уехала, а Костя остался посреди двора.

Ничего удивительного, что люди, даже живущие в соседнем доме, смогли многое поведать о молодой семье Нечипоренко. Константин после беседы с обитателями двора узнал, что в квартиру на первом этаже, Ольга, тогда ещё Беликова, вселилась после смерти мамы. Они с отчимом разменяли жилплощадь. С Сергеем Ольга встречалась до его судимости. Даже из армии ждала. Потом ждала из колонии.

— Зачем, не понимаю, — сокрушалась пожилая соседка по имени Татьяна Тимофеевна. — Не любила она его.

— Если не любила, зачем ждала? — резонно спросил Немирович.

— Боялась. Ты его, сынок, видел? Кулачищи, во! Морда страшная. А за Оленьку заступиться некому.

— А отчим?

— Сдалась она ему! У него своих двое. Тоже девки. А ведь какого парня она отшила. Всё из-за этого Серёги, обормота. Олежек добрый, воспитанный, телемастером работает. Уважаемый человек. Не чета этому грубияну. Ты у любого здесь во дворе спроси, каждый скажет, жили они плохо. А последнее время Серёжка бил девчонку.

— За что бил? В милицию заявляла?

Татьяна Тимофеевна подала знак Косте, чтобы он подвинулся к ней поближе, и тихо сказала:

— Я точно не знаю, но говорили, что Ольга никак не могла забеременеть, — соседка подняла голову и оглянулась по сторонам. Убедившись, что её никто не слышит, продолжила. — Пустая она была. Точно не знаю, но так говорят.

— А почему она пустая? А может это он, Нечипоренко? — предположил Костя.

— Да брось ты! Он здоровый как бык. Такому только семя разбрасывать. И ещё поговаривали, что Олька стала Серёге изменять. Месяц назад он бегал по двору пьяный и кричал, что убьёт проститутку.

— А с кем изменяла?

— Это я не знаю. Это ты у подружки её, у Эли Строковой спроси. Та точно знает. Скажет, не скажет, не знаю. Но спроси.

Немирович записал в блокнот имя и фамилию подруги. Скорее всего, это и была та самая Эльвира, про которую говорил утром Нечипоренко. Вычислить Строкову удалось быстро, но вот незадача, Эльвиры в городе не было. На комбинате, где она работала, сказали, что Строкова утром уехала на похороны тётушки в Ульяновск и вернётся не раньше следующей недели. Это осложняло расследование.

После обеда начальник милиции потребовал доклад. Немирович направился к экспертам. Возможно, что-то они уже могли прояснить. Костя удивился, когда за столом увидел Веру.

— А ты почему здесь, — спросил у Моховой Костя, — ты же после дежурства?

— Начальник не отпустил. Сказал: «Ввожу военное положение». Убийство надо раскрывать, а не отдыхать.

— Изверг.

— Согласна. А ты пока почитай, — Вера протянула Немировичу заключение.

Константин пробежал глазами по аккуратно написанному тексту.

— …Ударом в область сердца, — произносил он вслух некоторые фразы, — …предположительно нож с узким лезвием.

— Что касается пальчиков, — добавила Вера, — то следы только жертвы. Следов убийцы нет.

В эту минуту задребезжал телефонный аппарат. Мохова ответила.

— Да, Иван Игнатьевич. Поняла. Сейчас кого-нибудь пришлём.

Вера положила трубку и посмотрела на Константина.

— У судмедэксперта готово заключение, — сказала Мохова. — Можно прямо сейчас забрать. Посылай Бауэра, он на мотоцикле за двадцать минут обернётся.

— А что, это далеко отсюда? Без мотоцикла никак?

— Это в другой части города. Кстати там, где убийство произошло. Так что, если хочешь успеть до совещания, посылай Витю.

— Витя занят. Набери-ка мне номер этого Ивана Игнатьевича, пусть по телефону расскажет.

Вера набрала номер эксперта, объяснила ситуацию и передала трубку Немировичу.

— Девочка умерла мгновенно, — объяснял эксперт. — Удар прямо в сердце. Лезвие ножа длинное, вернее, это даже не нож, а пика. Как шило, только длиннее и толще. Убийца правша. Видимо, человек сильный. Ростом примерно под метр восемьдесят. На затылке у девушки небольшая ссадина, но это от удара головой о телефонный аппарат. Ссадина пустяковая.

— Понятно, Иван Игнатьевич. А примерное время смерти?

— Примерно пять утра. Плюс-минус полчаса.

— Значит, немой обнаружил её практически сразу после нападения, — сделал вывод Немирович.

— Есть ещё одна деталь. Важная, не важная для вас, не знаю.

— Какая?

— Девушка была беременна. Восемь — десять недель.

— Вот как?

Только сегодня Константин слышал от соседки, что Ольга была бесплодна. А тут такой сюрприз.

— Это важная деталь, — ответил Константин.

Капитан положил трубку и взъерошил причёску.

— Интересное кино получается, Вера, — сказал он с улыбкой.

Костя вкратце рассказал Моховой о разговоре с соседями.

— Так ты думаешь, — предположила эксперт, — что Нечипоренко узнал о беременности от другого мужчины и…

— Это слишком просто, Верочка. Надо разбираться, — Немирович посмотрел на часы. — Пора. Пойду, выложу всё начальству. А вечером с тортом к тебе. И не вздумай возражать.

Вера улыбнулась и кивнула.

Ильина Константин увидел у дверей кабинета. Он стоял с портфелем в руке и помахивал на себя шляпой. Струйки пота лениво ползли по лицу Николая Ивановича.

— Поехали, — сказал он подошедшему Немировичу и громко шагая, направился к выходу. Уже в машине, всё в той же дребезжащей «буханке», Немирович спросил:

— Куда едем, Николай Иванович?

— Регинский вызвал.

— Регинский это кто?

— Это прокурор города.

Больше Ильин не проронил ни слова. Он упрямо смотрел на дорогу и время от времени смахивал ладонью капельки пота со лба.

Двухэтажное здание прокуратуры было спрятано среди огромных лысеющих вязов. Ильин с Немировичем поднялись по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Двери в приёмную и кабинет прокурора были распахнуты, равно как и окна, в надежде на освежающий сквозняк. Миловидная и улыбчивая девушка при виде Ильина с неизвестным ей человеком, привстала и энергичным жестом показала, что надо быстро проходить в кабинет Регинского. Ильин вошёл и остановился. Следом за ним остановился и Константин.

За столом сидел человек, лицом похожий на Мойдодыра из мультика — таким же квадратным и при полном отсутствии шеи. Это и был прокурор Регинский. Он прикрыл глаза и подставил своё большое лицо под струю вентилятора, урчащего на столе.

— Дверь закрой, — сказал прокурор непонятно кому.

Костя находился ближе к двери, поэтому принял это на свой счёт, дверь закрыл.

— Докладывай, Коля, — не поворачивая головы, приказал Регинский.

— Пётр Васильевич, пусть Немирович доложит, — предложил начальник милиции.

Регинский лениво повернул голову и измерил взглядом Константина. Выражение лица прокурора стало вовсе не приветливым.

— Это ты из Москвы, что ли?

— Я.

— Докладывай.

Немировичу было непривычно такое пренебрежительное отношение, но он решил пока смириться. Мало ли какие у них тут порядки. Имеет ли смысл лезть в бочку? Костя очень коротко рассказал о том, что было известно на этот момент об убийстве Ольги Нечипоренко. Говорил быстро, без лишних комментариев, только факты.

— Это правильно, что этого уголовника задержали, — сказал Регинский, выслушав доклад капитана. — Ясно как божий день — кроме него некому.

— Я бы не торопился с выводами, — возразил Немирович. — Прямых улик нет.

Регинский привстал. Он взял графин и налил в стакан немного воды. Выпил.

— Капитан, — сказал прокурор, облизнувшись, — ты ещё молод советы мне давать. Я побольше твоего видел и убийц, и насильников. Тут простая арифметика. Узнал, что жена загуляла — убил.

В эту минуту приоткрылась дверь и в кабинет заглянула голова Бычкова.

— Разрешите, Пётр Васильевич, — спросил следователь.

— Вот, — прокурор указал в сторону Бычкова, — Алексей Иванович поможет тебе, капитан, найти прямые улики.

Костя обернулся на Бычкова, застывшего около двери. Тот вытер платком влажное лицо и выдал:

— Можно считать убийство раскрытым, Пётр Васильевич. Завтра дожмём этого Нечипоренко.

После этих слов Бычков достал из портфеля картонную папку и положил перед Регинским.

— Вы это серьёзно?! — искренне удивляясь, спросил Костя.

— Серьёзнее не бывает, — Бычков ткнул пальцем в папку. — Здесь достаточно улик.

— Не верю!

Глава третья

Чертовщина

— Я торт дома в холодильнике оставил, — тихо говорил Виктор, наклонившись к уху Немировича. — Подумал, зачем в отдел тащить.

— Правильно, Витя.

— А чё с настроением?

— Не нравится мне, Витя, кое-что, — уклончиво ответил Немирович. — Ты вот что, лейтенант, сгоняй-ка завтра с утра в «Восход». Знаешь, где это?

— Знаю.

— Найди бригадира строителей и выспроси у него: почему Нечипоренко отпустили среди недели. Это первое. Второе: на чём и во сколько уехал Сергей? И третье: говорил ли что-нибудь о жене. Может с кем-то делился. Понял задачу?

— Всё понятно, Константин Сергеевич.

Ближе к вечеру вернулся в отдел Глущенко с операми.

— Результаты есть? — спросил с порога Немирович.

— Нет. Никто Ольгу на Лазо не видел. Но шла она оттуда, — утверждал Валентин. — Там она была. Уверен.

И тут Немировичу пришла в голову мысль. Соседка Ольги вспоминала про какого-то Олега, бывшего ухажёра Ольги.

— Слушай, Валентин, есть у меня идея, — сказал Немирович. — Попробуй вычислить мужчину по имени Олег. Фамилию не знаю, но знаю, что работает телемастером. Много мастерских в городе?

— Телемастерская одна. Теликов-то в городе раз-два и обчёлся. В прошлом году только вышку поставили. Я этого Олега прямо с утра сыщу. Зачем он нам?

— Он был ухажёром Ольги. Раньше, до Нечипоренко. А вдруг они опять связь наладили? А вдруг это он живёт на Лазо?

— Резонно. С утра разберусь. А Обреза, Костя, ты хорошо вычислил.

— Не понял, — переспросил Немирович. — Что за Обрез?

— Нечипоренко, — пояснил Глущенко. — Кличка у него такая. Он до посадки с обрезом ходил. Пацанов пугал. Потом с этим обрезом и на дело пошёл. На грабёж. Так и приклеили ему — Обрез.

— Нет у меня, Валя, уверенности, что это он, — Немирович встал и зашагал по кабинету. — В квартире никаких улик. Пальчиков его нет. Свидетелей тоже. То, что он по пьяной лавочке бегал по двору и кричал «убью», тоже не улика. Мы даже не знаем, от кого была беременна Ольга. Рано выводы делать.

— Ты по-своему прав. Но здесь у нас город маленький. Здесь всё не так как в столице. Кроме Обреза… — Валентин не договорил. Он достал пачку «Беломорканала», заглянул в неё, смял и бросил в урну. — Папиросы кончились. Надо сбегать пока магазин не закрылся. А то придётся вечером вонючую махорку смолить.

— Ты не договорил, — вернул Костя коллегу к разговору. — Ты тоже считаешь, что убийца Нечипоренко?

— Да.

— Даже без улик?

— Улики будут. Вот увидишь. Нож найдём, свидетелей найдём. Не в первый раз. Ты, Костя, не переживай так за него. Обрез человек плохой. Этот убить может. Ты с Фомичём поговори, с участковым. Фомич этого фрукта с детства знает. Так что чуйка тебя не подвела. Правильно ты его задержал. Правильно.

Немирович пожал плечами. Ему казалось, что всё слишком просто. Приступ ревности Нечипоренко привёл к убийству жены. Это бывает в порыве гнева. Костя сталкивался с подобным случаем. Но потом Нечипоренко остыл и пришёл в милицию. Пришёл писать заявление о пропажи Ольги. Зачем? В такой ситуации человек судимый скорее скроется, сбежит. Сергей показался Константину не настолько хитрым и продуманным, чтобы преднамеренно лезть в логово сыщиков. Немирович склонялся к тому, что Нечипоренко не знал об убийстве, поэтому пришёл. Невиновен он, невиновен.

Костя, размышляя и прохаживаясь по кабинету, остановился у окна. Он посмотрел вниз на улицу и увидел, как Вера вышла из отдела и пошла по улице. Наверное, домой. Валентин перехватил взгляд капитана и тоже посмотрел в окно.

— Ты, Костя, на Веру-то не западай, — тихо произнёс Глущенко.

— Я уже это слышал от тебя. Ещё утром. Может, пояснишь?

— Она девушка Сан Саныча Мантуленко. Начальника нашего.

— Девушка или жена? — уточнил Костя.

— Зря ты так, Константин Сергеевич. Мантуленко мужик жёсткий. С ним лучше дружить.

— Я лучше с Верой подружусь, — ответил Немирович, провожая взглядом Мохову.

— Смотри, — тон Глущенко изменился, добродушная улыбка пропала с его лица, — не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Капитан посмотрел на Валентина. Складывалось впечатление, что Вера Мохова не девушка Мантуленко, а возлюбленная Глущенко. Настолько Валентин негативно отнёсся к желанию Немировича приударить за экспертом.

— Валь, ты чего? — спросил Константин. — Ты чего так переживаешь. Крепостное право отменено больше века назад. Ладно тебе. Если Вера скажет, что Александр ей дорог, я сразу оглобли разверну. Но она же не противится. Или я не прав?

— Хватит об этом, — оборвал беседу Глущенко. — Может быть, у вас там, в Москве, это и правильно, а у нас так не делают. Всё! Закончили! Телемастера я завтра найду. Я пошёл. До свидания.

Глущенко накинул кепку на голову и вышел.

— До завтра, — уже закрывшейся двери сказал Константин. — Похоже, я с тортиком поторопился. Домострой у них тут, что ли?

Немирович не спешил. Он подождал пока за ним приедет Витя Бауэр и с тортом отвезёт его к дому Веры Моховой.

— Спасибо, Витя, — поблагодарил Константин молодого товарища. — Ты завтра с утра в отдел не приезжай. Дуй сразу в «Восход».

— Слушаюсь, товарищ капитан, — Витя приложил руку к мотоциклетной каске. — Удачного вечера.

— Спасибо.

Немирович направился было к подъезду, но вдруг резко обернулся и махнул рукой Бауэру.

— Стой! — крикнул он, стараясь перекричать рокот мотора. — Глуши!

Немирович подошёл близко и спросил:

— Вить, скажи, а почему Валя Глущенко так разозлился, когда узнал, что я хочу за Верой приударить?

Витя громко выпустил воздух, снял каску и повесил её на руль.

— А вы ему сказали, что идёте к Вере?

— Ну так прямо не сказал, но намекнул. А что, не надо было?

— Он бы всё равно узнал.

Бауэр пошарил рукой по карманам, достал конфетку и собрался развернуть фантик, но внезапно протянул конфету Косте.

— Леденец хотите? — спросил он.

— Нет. Ты на мой вопрос ответить можешь?

— Тут история плохая была, — громко вздохнув, начал Витя. — Валя из-за Верки с женой чуть не развёлся. Влюбился в Мохову. Она вроде как сначала с ним встречалась, всё у них шло хорошо. Глущенко уже комнату снял. А тут вдруг появился Сан Саныч.

— Что значит появился?

— Его из соседнего района перевели к нам начальником розыска. Мантуленко с Валентином ещё со школы знакомы. Сан Саныч на Веру глаз положил. Ну и всё. Валя побоку, а Мантуленко на коне.

— Интересно девки пляшут. Так Вера Мохова девушка нарасхват, так получается? — спросил Немирович.

— Не люблю я её, — нахмурился Витя. — Играет мужиками как хочет. То ли дело моя Надя. Пусть и не писаная красавица, но зато добрая, честная и любить умеет.

— А что же ты меня не отговариваешь от Моховой?

— А зачем? — Бауэр широко улыбнулся, — Вы совсем другой. Я же вижу, не дурак. Вы с ней поиграетесь, потом хвоста накрутите и свободна в чисто поле. А Моховой так и надо.

— Ты, по-моему, меня переоцениваешь, Виктор.

— Не-а! Вы себя со стороны не видите. Вы не влюбитесь. Вам побаловаться и больше ничего не надо. Я же вижу.

— Ты я погляжу, профессор психологии, — Костя хлопнул по-дружески Витю по плечу и добавил. — Езжай. Я пойду, побалуюсь.

Витя громко рассмеялся, надел каску, завёл свой «CZ», и уехал, оставляя за собой кудри песчаной пыли.

Костя поправил причёску и вошёл в подъезд. Квартира Веры Моховой была на втором этаже. Дверь, обитая коричневым дерматином, выглядела по-современному. В Москве такая обивка была у каждой второй квартиры. Костя нажал на звонок. Через несколько секунд дверь открылась. На пороге стояла женщина лет пятидесяти, с хорошей причёской. Одета так, будто собирается выйти из дома. Женщина рассмотрела Костю, задержала взгляд на коробке с тортом, и громко сказала:

— Вера, это к тебе.

— Да! Да! — послышался голос Веры откуда-то из глубины квартиры. — Мама, проводи Костю на кухню. Я сейчас.

— Так это у нас Костя, — сказала женщина и пригласила жестом кавалера в квартиру. — Иди, Костя, за мной.

Мама Веры провела Немировича на кухню. Кухонька маленькая, даже очень маленькая. Женщина указала на стул в углу у окна.

— Садись, — в приказном тоне сказала хозяйка. — Торт давай.

Костя протянул коробку с тортом. Женщина взяла коробку и сказала:

— Не бойся, Костя, в холодильник отнесу. Меня Раиса Семёновна зовут, — представилась наконец-то мама. — То, что я мама этой балахрыстки, ты уже понял.

— А почему вы так её называете?

— А потому, что пора уже мне внуков нарожать, а она… — Раиса отчаянно махнула рукой и исчезла за углом.

Через несколько секунд Раиса появилась снова. Поправила причёску и сказала:

— Ну я пошла. На дежурство опоздаю. Не балуйтесь тут спичками. Она сейчас выйдет, — Раиса Семёновна показала куда-то вглубь квартиры. — Пока.

Константин услышал, как щёлкнул дверной замок. Наступила тишина. Только пластмассовое радио, висевшее на стене, бубнило что-то невнятное женским голосом. Немирович привстал, дотянулся до приёмника и сделал звук громче. «Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев, — говорила поставленным голосом диктор, — начал трёхдневную поездку в Грузию, на празднование пятидесятилетия Грузинской ССР и компартии Грузии». В эту минуту в кухню вошла Вера и выключила радио.

— Ну вот, не дала дослушать, — пошутил Костя. — Дальше самое интересное будет.

— Чего там интересного?

— Как же? Интересно, как это они будут праздновать три дня? Ты только подумай, три дня в Грузии. Шашлык, «Ркацители» и гостеприимные «генацвале». Хочешь в Грузию на три дня?

— Болтун.

Вера поставила на плиту чайник.

— Я за тортом, — девушка исчезла за углом. — Вы поглядите! — воскликнула она, видимо взглянув на торт. — Откуда это? Немирович, вы что волшебник?

Вера вернулась в кухню с тортом в руках.

— Угодил, — по буквам произнёс Костя.

— У нас не продают такие торты, — продолжала Вера. — Ну-ка колись, кто привёз? Откуда?

— Это мой большой секрет. Торт заказывали — получите!

— Ты так и будешь скрывать свои секреты от меня? — Вера поставила торт на стол и наклонилась к Немировичу.

— Костя, а где твоя жена?

— У меня больше нет жены. И это не секрет.

— Почему ты приехал сюда из Москвы?

Костя заглянул в глаза Моховой. По взгляду он понял, что вопрос отнюдь не праздный, ей действительно интересно, почему капитан перебрался из стольного града, где перспектив было в сотни раз больше, сюда, в глухую провинцию. Немирович не хотел врать, но и правды сказать не мог. Он ловко соскочил с неприятной темы.

— Твоя мама меня немного удивила.

Вера поняла, что ответа на её вопрос не будет. Она взяла нож и воткнула его в середину торта.

— Чем она тебя удивила? — спросила Вера. — Бесцеремонностью?

— Можно и так сказать. Кем она работает?

— Она главврач нашей больницы. Это по должности. А по призванию — хирург. Для неё резать по живому, как тебе побриться.

— Теперь ясно. Так это около её владений убили Нечипоренко?

— Да. А ты на что намекаешь?

— Я не намекаю. Я просто констатирую факт. Мне, если можно, чай покрепче.

Вера добавила в чашку Немировича больше заварки и подвинула её Косте.

— Так нормально? — спросила она.

— Да. Спасибо.

Вера откусила кусочек торта. Костя наблюдал за реакцией. Если честно он не был гурманом в сладостях и десертах. Но вот Вера, судя по всему, сладкое любила. Она положила кусочек торта в рот и, распробовав, закатила глаза.

— М-м-м, — промычала Мохова. — Это вкусно.

Чаепитие надолго не затянулось. Очень скоро Вера и Константин перебрались из кухни в зал. Вера нажала на большую белую клавишу магнитофона. Катушки с плёнкой закрутились, и из динамика пригласил к танцу Джон Леннон. « Imagine there’s no heaven…», — запел Джон.

— Обожаю «Битлз», — прикрыв глаза, сказала Вера. — И ещё обожаю большие города. Как ты мог променять Москву на Прибрежный?

— Так получилось. Хочу думать, что это ненадолго.

— Так ты всё-таки вернёшься в столицу?

— Думаю, да.

— И правильно.

Вера взяла инициативу в свои руки. Она положила руки на плечи Немировича и прижалась к нему. Костя поддался в танце. Его руки уже гуляли по манящим округлостям Вериного тела. Губы нашли друг друга. С последним аккордом «Imagine» Вера увлекла своего кавалера в спальню.

Когда Костя открыл глаза, на улице было уже светло. Ветерок норовил отодвинуть занавеску, то и дело, прорываясь в спальню. Костя посмотрел на Веру. Она спала, повернувшись к нему спиной. Волосы были разбросаны по подушке. Немирович нежно провёл рукой по обнажённой спине. Вера едва заметно вздрогнула.

— Дай поспать, — прошептала она. — Ещё рано.

Костя осторожно встал с постели, собрал свои вещи и вышел. Дорога домой заняла примерно час. Городской транспорт ещё не ходил, а звонить Бауэру в пять утра было наглостью. Костя пошёл пешком.

Утром в отделе Немировича ждал сюрприз в лице следователя Бычкова. Алексей Иванович стоял около дежурного и нервно барабанил пальцами по своему портфелю.

— Наконец-то, — недовольно воскликнул Бычков. — Хоть кого-то из розыска дождался.

Костя посмотрел на часы. Без десяти восемь.

— До начала рабочего дня ещё десять минут, — парировал Немирович. — Что у вас случилось?

— У меня ничего не случилось, — продолжал нервничать Бычков, — но может случиться, если я не выполню распоряжение Регинского.

Бычков достал из портфеля лист бумаги и протянул его Немировичу. Костя прочитал.

— Повторный обыск? — возвращая бумагу следователю, спросил он. — Зачем?

— Надо, — рявкнул Бычков. — Берите своих оперов и едем на квартиру Нечипоренко.

— Мы вчера там всё обыскали. Одежду его сдали на экспертизу. Надо подождать заключение.

— Плохо обыскали, — дерзил следователь. — Где ваши люди? При Мантуленко такого бардака не было.

Костя бросил на пухлого человека с заклеенной лысиной надменный взгляд. Бычков взгляд перехватил. После этого можно было ничего не отвечать. Немирович вышел на крыльцо. Около входа в отдел остановилась чёрная «Волга». Из автомобиля вышел Глущенко и, попрощавшись с водителем, поднялся на крыльцо здания.

— Привет, Валентин, — протянул руку коллеге Немирович.

— Доброе утро, — Глущенко ответил на рукопожатие.

— Кудряво живёшь. На чёрной «Волге» на работу ездишь, — пошутил Костя.

— Да ладно, — улыбнулся Валентин. — Это товарищ мой Толик Лапшин. Он прокурора возит. Говорит за Бычковым сюда приехал. Алексей Иванович здесь, что ли?

— Что ли. Гонит нас с тобой на повторный обыск квартиры Нечипоренко.

— Ничего удивительного, — Валя достал из кармана пачку папирос, — Каракуль нам никогда не доверял.

— Кто такой Каракуль?

— А! Ты же не знаешь, — Валентин подошёл ближе к Константину. — Это у Регинского такая кличка. Когда зимой его увидишь — поймешь, почему он Каракуль.

Со скрипом распахнулась входная дверь, и на крыльцо вышел Бычков.

— Я поехал в адрес, — начальственным тоном сказал он, — а вы поторопитесь. И участкового подтяните. Шевелитесь, Немирович.

Бычков водрузился на переднее сиденье прокурорской «Волги» и машина уехала.

Квартира Нечипоренко на этот раз была заполнена людьми. Главную роль в этом массовом представлении играл Бычков. Он всё старался сделать сам, зачем ему нужны были оперативники и участковый Павел Фомич, было непонятно. Бычков первым делом вывернул наизнанку шифоньер. Потом заставил Волкова перетряхнуть несколько раз все вещи. Понятное дело, ничего компрометирующего хозяина квартиры не нашли. На кухне та же история. Бычков зашёл в ванную. Костя знал, что и там следователь ничего не найдёт. Вчера Немирович обшарил в ванной каждый сантиметр.

— Понятые, — заверещал Бычков из ванной, — подойдите.

Под ванной, в самом углу лежал свёрток. Это была старая, мятая газета. Бычков убедился, что понятые всё видят и, взяв из угла веник, подвинул свёрток на середину ванной комнаты.

— Смотрите внимательно, — обратился Бычков к понятым.

Следователь развернул газету. В точности описанный судмедэкспертом нож, в виде пики, лежал на газете.

— Чертовщина какая-то, — сказал вслух Немирович.

— Вас что-то смущает, товарищ капитан, — спросил с довольным выражением лица Бычков. — Вы же тут вчера всё обыскали. Куда же вы смотрели?

— Я же сказал, что улики будут, — шепнул на ухо Константину Глущенко.

— Вчера под ванной было пусто, — настаивал на своём Немирович.

— Вчера обыск был проведён формально, — заявил Бычков, завернул нож опять в газету и пошёл в зал писать протокол.

Пока следователь занимался рутиной, Немирович вышел из подъезда и отвёл в сторону участкового.

— Павел Фомич, — сказал Костя, — вы давно знаете Нечипоренко. Мог он убить Ольгу?

Фомич снял выгоревшую фуражку и сунул её под мышку.

— А вы я вижу, сомневаетесь? — спросил он.

— Сомневаюсь. Причём теперь очень сильно сомневаюсь.

— Это хорошо. Значит, правду искать будете. Ну а про Обреза так скажу: он мог убить. Мог. Не буду утверждать, что Нечипоренко это сделал, но человек он жестокий.

Немирович протянул руку Фомичу.

— Спасибо. Я учту.

— А ножа правда вчера не было?

— Не было, — уверенно ответил Костя. — Под ванной точно не было.

— Тогда надо фокусника искать.

Немирович испытывающим взглядом посмотрел на участкового. Похоже, Фомич поверил капитану.

— Сейчас почётная делегация смоется отсюда, — продолжил Павел Фомич, — и приступим. Я по жильцам пройду, а вы… фу ты! Терпеть ненавижу это «выкало»! Давай на «ты»?

— Давай.

— А ты, капитан, во дворе пошукай. Как-то же нож попал в квартиру.

Костя кивнул в знак согласия. Не успели Фомич и Константин договорить, как из-за угла, рыча двигателем, появился Бауэр на своём «CZ». Витя заглушил мотоцикл, снял шлем и обратился к Немировичу:

— Добрый день, Константин Сергеевич. Разговор есть.

Отошли в сторону от любопытных ушей.

— Что узнал? — спросил Костя.

— В среду Нечипоренко попросил у бригадира отгулы. У него действительно накопилось несколько дней. Сказал, что уедет в четверг рано утром. Но вот что интересно, как Нечипоренко уехал и когда, не видел никто.

— Получается, алиби у него нет.

— Получается. Если только найти водителя, что подвозил Нечипоренко, — предположил Витя.

— Где же мы его искать будем? Нечипоренко сам сказал, что на попутке приехал.

— И ещё, — продолжал Виктор, — мужики в бригаде говорят, что с женой у него большие проблемы были. Она уйти от него хотела.

— Ну что ж, понятно, что ничего непонятно, — сделал вывод Немирович.

— А чего непонятного, Константин Сергеевич? Надо давить на факты. Раскручивать Нечипоренко. Нож надо искать, — сыпал предложениями Виктор.

— Уже.

— Что уже?

— Нож уже нашли.

— Где?

— Под ванной.

— Ну вот. Считай, убийство раскрыли.

— Ничего мы, Витя, не раскрыли, — задумчиво произнёс Константин. — Вчера ножа под ванной не было. А сегодня появился. Чертовщина, да и только. Вот если бы там ножа не было, то я бы поверил, что Обрез убил Ольгу. А теперь у меня одни сомнения. Большие сомнения.

— Интересно!

— Значит так, Витя, двигай в отдел, — распорядился Немирович. — Сразу зайди к экспертам. Если экспертиза по одежде готова, забирай. Я тут ещё порыскаю по двору.

К сожалению, ни опрос жителей дома, ни беседа во дворе, ничего не принесли.

— Ты не кручинься, капитан, — водружая фуражку на седую голову, успокаивал Немировича Фомич. — Бывает такое. Ну не заметил ты в темноте свёрток. И на старуху бывает проруха.

— Не было ножа, Фомич, — возражал Костя. — Я не первый день в розыске. Я по-пластунски под ванной пролез. Я бачок проверил, под раковиной посмотрел, даже плитку простучал. Не было там ничего. Понимаешь, ни-че-го.

Василий Фомич кашлянул несколько раз в кулак.

— Хочу верить тебе, капитан, — сказал участковый, — но куда наша вера против фактов?

— Надо понять, как нож попал в квартиру. Поймём — найдём убийцу.

— Выходит, ты не веришь, что Обрез убил?

— Теперь не верю.

— Уважаю, — Фомич протянул руку Немировичу и крепко пожал. — Если я буду нужен, найдёшь.

До отдела Немирович добрался на автобусе. Упитанная кондукторша суровым взглядом оценила сходство фотографии в удостоверении Немировича с оригиналом и дала согласие на проезд даже не фразой, а звуком:

— Угу! — промычала женщина и плюхнулась на своё сиденье около задней двери.

Свободных мест в автобусе не было, и Костя остался стоять прямо около кондуктора.

— А вы, значит, из милиции, — скорее констатировала, чем спрашивала кондуктор.

— Из неё.

— Говорят, — наклонившись к Немировичу, прошептала женщина, — девушек в городе убивают? Это правда?

— Это неправда, — спокойно ответил Немирович.

— Ну да! — многозначительно пробурчала кондуктор и, измерив недоверчивым взглядом сыщика, отвернулась.

Вот что значит маленький город. Только вчера погибла Ольга Нечипоренко, а сегодня уже судачат, что в городе убивают. Да, прав был Глущенко, здесь всё совсем по-другому. И эту особенность маленького городка впредь надо учитывать.

В отделе Немировича уже ждал Бауэр.

— Константин Сергеевич, — возбуждённо встретил капитана Витя, — результаты экспертизы отправили в прокуратуру. Регинский приказал. Я ничего не успел сделать.

— Что ж, день сегодня не наш.

И всё-таки Немирович оказался неправ. Удача улыбнулась сыщикам. После обеда в кабинет вошёл Глущенко, а за ним молодой человек, кудрявый с испуганным взглядом.

— Знакомьтесь, — указал Валентин на парня, — Олег Иванович Панов. Телемастер. Проживает, вернее, снимает квартиру на улице Лазо, 19, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— А чего такой испуганный? — спросил Немирович.

Олег пытался что-то ответить, но слова с его губ не слетали. Он лишь открывал рот и часто хлопал ресницами. Немирович налил в гранёный стакан воды и подал Панову. Молодой человек выпил и дрожащей рукой вернул стакан Константину.

— Что с вами, Олег? Вы говорить можете? — спросил капитан.

— Он… — Олег показал пальцем на Глущенко. — Он мне… это…

— Что он? Глущенко что? Он наступил вам на ногу? Или что он сделал? — допытывался Немирович.

— Он сказал, — голос Олега дрожал, — что Оля…

Панов побледнел, взмахнул руками и присел прямо там, где стоял. Глущенко еле успел подхватить теряющего сознание свидетеля. Немирович помог усадить Панова на кушетку в углу кабинета.

— Врача бы надо, — сказал Константин.

— Не надо, — возразил Глущенко. — Сейчас оклемается.

Глущенко подошёл к шкафу, достал оттуда тёмно-коричневый пузырёк, открыл его и поводил около носа Панова. Парень дёрнулся и широко открыл глаза. Нашатырный спирт возымел действие.

— Вы в порядке? — спросил Костя.

Олег кивнул несколько раз, как заводная игрушка.

— Вот и хорошо. Говорить можете?

— Могу.

— Чего вы напугались?

— Он, — Олег опять показал пальцем на Глущенко, — сказал, что Ольгу убили. Это что? Это правда?

— Правда, Олег, правда, — подтвердил Немирович.

— А как же наш… — Олег затрясся и заплакал. — Как же наш ребёнок? Его тоже нет?

Теперь многое становилось понятно. Ольга была беременна от Олега Панова. Видимо, поэтому она хотела развестись с Нечипоренко. Той роковой ночью Ольга возвращалась от Олега.

— Почему она пошла домой в такое время? — спросил Немирович. — Почему не осталась до утра?

— Она боялась, — всё ещё дрожащим голосом говорил Панов. — Его боялась. Он мог приехать утром. Она боялась. Это он её убил. Её и моего ребёнка.

Олег закрыл лицо руками и завыл.

— Он знал, где вы встречаетесь?

— Может и знал. Может Строкова проболталась. Это он убил. Арестуйте его.

— Ну вот, — сказал Глущенко, — а ты, Костя, не верил. Закрывать надо это дело. Колоть Обреза и закрывать.

Возразить Глущенко Костя не мог. Нечем было. Всё складывалось так, что виновен в убийстве муж Ольги. У него и мотив, и отсутствие алиби. Вот только прямых улик нет. И нож. Это чертовщина с ножом не давала покоя Немировичу. А Константин очень не любил когда в расследование вмешивается необъяснимое явление. В девяноста девяти случаях из ста это говорило о том, что кто-то заинтересованный переводит стрелки.

Глава четвёртая

Не верю!

Вчера с Верой Константин не виделся. У Моховой был отгул. А сегодня капитан решил прийти пораньше и встретить Веру прямо на улице. Немирович направился в сторону автобусной остановки, чтобы встретить Мохову подальше от отдела. Расчёт оказался верным. Вера шла по улице, слегка наклонив голову. Когда она увидела идущего к ней навстречу Константина, намеренно замедлила шаг.

— А где цветы? — спросила, улыбаясь, Вера.

— Прости, — Костя развёл руками, — я новенький в этом городе. Пока ещё не знаю, где можно купить цветы. Я исправлюсь.

— Посмотрим.

— Вера, — Немирович взял женщину под руку, — мне нужна твоя помощь.

— Даже так? Ты решил использовать моё расположение к тебе в корыстных целях?

— Да! — Немирович склонил голову. — Грешен. Но без тебя никак.

— Проси.

— Мне надо узнать результаты двух экспертиз.

— Ха! — хихикнула Мохова. — Зайди к нашим и прочитай.

— Заходил. Со мной никто не разговаривает. Регинский.

— А-а-а! — протяжно произнесла Вера. — Понятно. Узнаю Каракуля.

— Так поможешь?

— Помогу. Попробую.

Мохова сдержала своё обещание. Сразу после обеда она заглянула к Немировичу. Увидев, что Константин не один, показала жестом, что надо выйти.

— Вот что, — тихо сказала Вера, прислонившись к подоконнику в коридоре, — на одежде следов крови Ольги нет. Хотя это ни о чём не говорит. А вот на ноже есть.

— В этом я как раз не сомневался.

— Но! — Вера подняла палец вверх, — пальчиков Нечипоренко тоже нет.

— И в этом я не сомневался. Ещё какие-нибудь детали есть?

— Нет, Костя.

— А газета?

— А что газета? Наша местная газета. Апрельский номер. Тираж двадцать тысяч. Каждый пятый выписывает.

— Спасибо тебе, Вера.

— Спасибо это мало. Сегодня вечером ведёшь меня гулять в парк.

— С огромным удовольствием.

Костя поцеловал Веру в щёку и зашёл в кабинет. Немирович постоянно задавал себе одни и те же вопросы: почему Бычков был направлен на повторный обыск? Почему его послал Регинский? От кого исходила инициатива? Костя снял трубку и набрал номер Бычкова.

— Да, — Костя узнал голос следователя, — слушаю вас.

— Добрый день, Алексей Иванович. Это Немирович.

— Слушаю, капитан. Чего ты хотел? — Бычков явно не горел желанием разговаривать с опером.

— Я хочу узнать, а чья инициатива была назначить повторный обыск.

— Немирович, — Бычков говорил быстро и нервно, — а не много ли ты на себя берёшь? К твоему сведению, обыск квартиры был один. И проводил его я. А то, что вы там с Волковым носом поводили это не обыск, а смех один.

— Согласен с вами, — Костя был готов угодить Бычкову лишь бы добиться своего. — И всё же, кто инициировал?

— Я не понимаю, чего ты, капитан, хочешь? Ты что, первый день работаешь?

Костя молчал, не поддавался на провокацию следователя.

— Молчишь? Тогда поясню. У меня есть подозреваемый. Я изучаю все обстоятельства, ищу улики. Обыск квартиры первое дело. Что в этом тебя удивляет?

— Спасибо за ликбез, — Немирович понял, что его вопрос останется без ответа. — Меня уже ничего не удивляет. Извините за беспокойство.

— На здоровье, — грубо ответил Бычков.

— Ещё секунду. Чисто по делу. На ноже пальчики Немировича нашли?

Бычков затих. Куда подевалось его красноречие? Немирович уже знал ответ, но подкинул этот вопрос следователю не зря. Таким способом Константин определял свою позицию.

— Наверняка и на одежде нашлись следы, — подбросил ещё предположение Костя.

— Нет, — услышал наконец ответ Бычкова Немирович.

— Что нет?

— Следов пальцев нет и на одежде ничего нет. Опытный гад. Зачистил всё. А одежду мог и поменять. Да не мог, а поменял.

— И то верно. Мог зачистить. Мог нож в канализацию выбросить, но почему-то домой принёс. Неправильный преступник этот Нечипоренко.

— Ты издеваешься!? — закричал Бычков и бросил трубку.

Вот теперь отношения со следователем были испорчены окончательно. Но Немировичу к этому не привыкать. Следом Костя набрал номер участкового Фомича. Опытный милиционер, хорошо знающий обстановку в своём районе, мог за прошедшие сутки получить нужную информацию.

— Ты меня прости, Константин Сергеевич, — говорил поникшим голосом участковый, — хотел вчера вечером оставшиеся квартиры обойти, да давление подвело. Старый я стал. Пора на покой.

— Тогда я сам сегодня пройдусь, — ответил Костя. — А вы выздоравливайте. С давлением не шутят. Закрывайте свою контору и домой. Если надо будет, я вас найду.

— Калинина двадцать девять. Это мой адрес. Телефон запомни: два тринадцать сорок.

Народ собирался домой после работы, как правило, часам к семи вечера. Немирович, после вечернего совещания у Ильина, взял Витю Бауэра и поехал к дому Нечипоренко.

— Смотри, Витя, — говорил Немирович, стоя перед домом. — Три подъезда. На двоих не делится. Пойдём вместе, или ты — первый, я — второй, а третий как получится?

— Давайте разделимся, — предложил Виктор. — Я сегодня обещал с Надей в парке погулять. Не приду, обидится.

— Ух ты! — воскликнул Костя и посмотрел на часы. — А я ведь тоже обещал Вере. Вообще из головы выскочило.

Обход занял около часа. Обошли почти все квартиры. Результатов никаких. Немирович и Бауэр вышли на улицу.

— Зря время теряем, — подвёл итог Виктор.

— Похоже ты прав. Поехали. Подбросишь меня к Вериному дому?

— Подброшу.

Виктор надел шлем и завёл мотоцикл. В эту секунду, прямо в голову Бауэру прилетел футбольный мяч.

— Чёрт! — ругнулся Витя. — Хорошо, что шлем успел надеть.

Костя поймал мяч и покрутил головой, пытаясь понять, откуда он прилетел. В углу двора стояла хоккейная коробка. Костя увидел, как через бортик перемахнул резвый мальчишка и побежал в его сторону. Немирович замахнулся, чтобы ударить по мячу и вернуть его мальчишкам, но паренёк громко закричал:

— Дяденька, не надо, не надо!

— Что не надо, — спросил Костя.

— Не надо бить по мячу, — пояснил, подбежав мальчуган. — А то, как позавчера будет.

— А как было позавчера.

— Да дядя тоже здесь стоял, — пояснял мальчик, забрав из рук Константина мяч. — Как дал по мячу, и стекло вон там разбил.

Мальчишка указал в сторону подъезда на первом этаже, где была квартира Нечипоренко.

— Стекло разбил? — переспросил Костя.

— Да.

— А в какой квартире?

— Да вот в этой, — мальчик показал на кухонное окно квартиры Сергея.

Костя и Виктор переглянулись. Стекло-то было целым.

— Там же ничего не разбито?

— Дядя этот его сразу вставил. Добрый такой дядька. Сказал, что в ЖЭКе работает. Просил никому не говорить. Узнают, говорил, накажут.

— А как же он в квартиру попал?

— Не знаю. Наверное, с хозяином договорился. Только стекло уже к вечеру было на месте. Мы с пацанами с речки вернулись, уже стояло.

— Как тебя зовут, мальчик? — спросил Немирович.

— Димка.

— А фамилия?

— Казаков. Я вон в том доме живу, — мальчик указал на дом напротив.

— Дима, а ты этого дядю хорошо запомнил?

— Ну да.

— Как он выглядел? В чём одет?

— Он высокий. Выше вас. Вот как он, — Дима показал на Бауэра. — В шляпе был. Она ему не по размеру.

— Почему?

— На ушах висела. Смешно. Очки такие круглые, тоже смешные и щека надута.

— Как понять надута?

— Зуб, наверное, болел.

— Флюс?

— Не знаю, может и филюс.

— А если увидишь — узнаешь?

— А то!

— Дима, — Костя достал своё удостоверение и показал мальчику. — Мы из милиции. Ищем этого дядю с больным зубом.

— А он кто? — с испугом спросил Дима.

— Он, — Костя наклонился к мальчику и шёпотом сказал, — хулиган. Стёкла бьёт в домах. Люди жалуются.

— Так он же вставил.

— Это он здесь вставил. Тебя напугался. А в других домах не вставлял.

— А!

— Ты рано утром встать сможешь?

— Смогу. Мы с папкой на рыбалку в четыре встаём.

— Хорошо. Завтра в семь мы за тобой приедем. Отвезём тебя в ЖЭК. И там посмотрим, есть такой дядя или нет. Договорились?

— Замётано! — залихватски бросил паренёк.

Мальчишка побежал играть в футбол.

— Вот теперь заводи, — сказал Немирович Вите.

«CZ» завёлся с пол-оборота. Через десять минут Витя остановился около дома Веры Моховой.

— Завтра в шесть тридцать забери меня, — попросил Костя.

— Отсюда?

— Нет. Из дома.

Виктор уехал, а Константин вошёл в подъезд, поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка. Дверь, как и вчера, открыла Раиса Семёновна.

— Дежавю! — сказала она, увидев перед собой Немировича. — Торт где?

— Приказал долго жить ещё вчера, — ответил капитан. — Вера дома?

— Нет Веры, — грубовато ответила женщина. — Ушла.

— Да? — Костя посмотрел на часы. Девятый час. — Ну тогда я пошёл. До свидания.

Немирович не стал дожидаться ответа, развернулся и пошёл вниз по лестнице.

— Что-то ты быстро сдался, — услышал он голос Раисы Семёновны.

Костя обернулся.

— А чего вы ждали? Хотели, что бы я как школьник начал мучить вас вопросами. Куда ушла? С кем? Когда придёт?

— Зайди. Дома она. Сидит, злится. Думаю на тебя.

Костя прошёл в квартиру. В зале на диване сидела Вера. Она была в лёгком домашнем халатике. Вера взглянула на Костю.

— Мы хотели погулять сегодня в парке, — сказал Константин.

— Хотели, да перехотели, — ответила Вера, отвернувшись от гостя.

— Тогда я пойду, — спокойно ответил Костя и повернулся, чтобы выйти.

— А тебе не кажется, что ты ведёшь себя по-хамски? — громко вслед Немировичу спросила Мохова.

— Не кажется. Я не мог прийти раньше. Работал. Поверь, не пиво пил в забегаловке.

— Мог бы сказать, чтобы я не ждала тебя как дура в отделе.

— Слушай, Вера, мы знакомы с тобой два дня, а ты предъявляешь мне претензии, будто я твой муж.

— Имею право, — Вера встала и показала рукой в сторону спальни. — Я там его заслужила. Мог бы отказаться.

— Понятно.

Костя готов был разразиться тирадой, но его останавливало присутствие в квартире Раисы Семёновны. Поэтому Немирович решил взять паузу.

— Обсудим это завтра. До встречи.

После этих слов Немирович быстро вышел из квартиры. Вера ещё что-то бросила вслед, но Немирович уже не слышал.

Без четверти восемь утра Немирович, Виктор и свидетель Димка Казаков сидели на лавочке недалеко от входа в ЖЭК.

— Смотри, Дима, внимательно, — инструктировал мальчишку Немирович. — Если узнаешь этого дядю, тихонько ткни меня в бок. Только ничего не говори. Звуков не издавай. Понял?

— Понял, — ответил Дима и зевнул.

Работников ЖЭКа оказалось не так уж и много. А мужчин вообще меньше десятка. Долговязого в очках среди них не было.

— Ты вот что, Витя, — распорядился Немирович, — отвези Диму домой и возвращайся. А я поговорю с местным начальством.

Начальник ЖЭКа был в отпуске. Замещала его бойкая невысокая женщина, главный инженер, которая представилась как Екатерина Николаевна. Она прервала утреннюю планёрку. Всё-таки представители уголовного розыска совсем не часто появляются в их конторе.

— Это я вовремя зашёл, — сказал Немирович и спросил у начальницы. — Здесь все ваши работники?

— Почти все, — ответила инженер, — кроме слесарей, плотника, тех, кто в отпуске и болеет.

— Замечательно. Тогда вопрос: есть ли среди ваших работников мужчина, высокий, выше меня ростом, примерно лет сорока, в очках. Возможно, он плотник.

— Есть, — не задумываясь, ответила Екатерина Николаевна. — Митрофаныч. Геннадий Митрофанович. Плотник наш. Он, правда, очки надевает только когда работает. Должен быть у себя. В плотницкой. Он три дня на отгулах был. Сегодня должен выйти.

Плотницкая оказалась закрыта.

— Где он? — спросил Немирович.

— Не знаю, — Екатерина Николаевна пожала плечами. — Митрофаныч мужик дисциплинированный. На работу редко опаздывает.

— Значит, всё-таки опаздывает?

— Да, — инженер виновато пожала плечами, — пил он раньше. Запойный был. Но уже пару лет как завязал. Один раз опоздал и то по болезни.

— Знаете, где живёт?

— Знаю. Тут рядом, через три улицы. Пешком десять минут.

Небольшой частный дом в глубине двора. На калитке резной барельеф головы овчарки с надписью под ним: «Осторожно, злая собака». Костя постучал в калитку. Злая была собака во дворе или нет, но загавкала громко с пугающим рыком.

— Кто там, — послышался женский голос.

— Нина, это Катя Вершинина, — громко ответила инженер.

Через несколько секунд калитка отворилась. На пороге стояла полная женщина в ситцевом халате и фартуке. Лицо женщины было усталым и потным, волосы спрятаны под косынку.

— Это товарищ из милиции, — кивнув в сторону Немировича, пояснила инженер.

— Чего надо товарищу из милиции? — с явным недовольством спросила Нина.

— Геннадий Митрофанович где? — в свою очередь спросил Костя, попутно показывая Нине удостоверение.

— Где ему быть? Дома он.

— А чего на работу не пришёл? — возмутилась Екатерина.

— Чего, чего, — Нина закрыла лицо подолом фартука и заревела. — Сорвался он! Запил опять! Морда козлиная!

— А взглянуть на него можно? — спросил Костя.

Нина махнула рукой, приглашая гостей в дом. К комнате висел тяжёлый похмельный смрад. Митрофаныч лежал на постели, отвернувшись к стене лицом. То и дело он издавал какие-то мычащие звуки. Костя взял плотника за плечо и развернул лицом к себе. Небритое, измученное пьянкой лицо, с закатившимися глазами, предстало перед сыщиком.

— А очки его где? — спросил Немирович.

— Вон, на тумбочке — показала рукой Нина.

На тумбочке лежали очки в роговой оправе прямоугольной формы. Мальчик говорил про круглые и большие.

— А другие есть? — задал следом вопрос Костя.

— Нет. И не было никогда. Эти всегда носит, — пояснила жена.

— А флюс где?

— Какой флюс? — удивилась Нина.

— Зуб у него болел? — пояснил Костя и показал рукой на щёку.

— Ничего у него не болело. У него только мозги с запоя болят.

— Давно запил-то?

— Четвёртый день сегодня, — ответила Нина и опять захныкала.

Немировичу без Димки сложно было определить этот ли, лежащий перед ним человек, разбил стекло в квартире Нечипоренко и, следовательно, мог проникнуть в жилище, или это был не он. Судя по тому, что Митрофаныч ушёл в запой как минимум три дня назад, не мог он быть во дворе. Но совпадение! Совпадение всё же есть. Сомнения мог развеять только сам Димка.

Мальчишку привезли через час. Показали ему полуживого Митрофаныча.

— Не-а! — покрутил головой Дима. — Тот другой был. Моложе и причёска другая. Не, это не тот дядя.

Не срослось. Мальчишка говорил уверенно. Ему невозможно было не верить.

— Костя, — встретив Немировича в коридоре отдела, сказал Глущенко, — тебя Ильин искал. Сильно пыхтел. Зайди к нему.

Ильин действительно всем своим видом напоминал чайник со свистком. Да ещё и красный, то ли от злости, то ли от жары.

— Где тебя носит? — грубо встретил он Немировича.

— Расследую убийство Нечипоренко. Такой ответ вас устроит, — дерзко парировал Костя.

— Я жалею, что тебя назначил вместо Мантуленко. Послушал бугров из области. Глущенко надо было назначать. Всё шло бы по плану. Убийство Нечипоренко расследует Бычков, — чуть ли не орал Николай Иванович. — А ты должен организовывать работу отдела по другим делам. Вот, — Ильин начал трясти перед собой листом бумаги с напечатанным текстом, — справка. У нас две кражи, тяжкие телесные в парке. Кто этим занимается?

— Я разберусь.

— Будь любезен.

— Но это ещё не всё.

Николай Иванович откинулся на спинку стула и широко открыл глаза.

— Что ещё?! — спросил Ильин.

— Незаконное проникновение в жилище.

— Ты мне загадками не разговаривай! В какое ещё жилище?

— В квартиру Нечипоренко.

— Чёрт! Откуда ты это взял?

— Есть свидетель.

— Свидетель чего?

Немирович коротко изложил начальнику суть дела. Также он рассказал, как они с Бауэром вышли на след Митрофаныча, но след оказался ложным.

— А ты упёртый, капитан, — сказал Ильин после доклада Константина. — Скажи, только честно, ты что, и правда не веришь, что Нечипоренко убил жену?

— После того как под ванной нашли нож — не верю! Николай Иванович, очевидно же. Обреза подставляют. На него так просто списать это убийство. Но это ещё пустяк.

— А что же не пустяк?

— А не пустяк это то, что человек, то есть убийца, настоящий убийца, знает, как это сделать. А Бычков и рад, что землю рыть носом не надо. Грамоту заработать мечтает.

— Но-но! Ты на Алексея Ивановича не гони волну, — Ильин погрозил пальцем. — Он человек заслуженный. Бычков не одно убийство раскрыл.

— Ну если так же как это…

— Помолчи, Немирович! Не тебе судить, — Ильин вытащил стеклянную пробку из графина и отпил прямо из горлышка. — Хотя твои доводы это серьёзно. Но чтобы убедить Каракуля, этого мало.

— Завтра вернётся Строкова, подруга Ольги Нечипоренко. Поговорю с ней.

— Что это даст?

— Нечипоренко к ней заходил, когда приехал из совхоза. Это может быть его алиби.

— Ладно, поговори. Только вот что, Немирович, ты в адвоката-то не превращайся.

— В адвоката не буду. Но и в палача тоже.

Глава пятая

Лажа

Утром Немирович стоял около кабинета экспертов. Он ждал Веру. Мохова появилась в конце коридора, заметила Немировича и опустила голову, дабы не встречаться с Константином взглядами. Да, женщины умеют помнить обиду.

— Здравствуй, Вера, — поздоровался Костя, когда Мохова приблизилась.

— Здравствуйте, капитан, — неприветливо ответила Вера и открыла дверь в кабинет.

— Мне помощь твоя нужна.

Вера опять закрыла дверь и повернулась к Константину.

— Вот как. И что же вам от меня надо?

— Давай сейчас съездим на квартиру Нечипоренко. Там я всё объясню.

— Нет уж! Объясни сейчас.

Немирович рассказал о том, что в квартиру было проникновение и, возможно, на оконной раме или стекле остались следы пальцев преступника.

— Это всё? — с надменной ухмылкой спросила Мохова.

— Всё.

— Знаете что, товарищ капитан, — Вера, не моргая, смотрела в глаза Немировичу. — У нас тут не шарашкина контора. Идите к следователю. Даст распоряжение — поеду. А обслуживать вас по вашему желанию я не буду. Понятно?

— Понятно, — Немирович сделал шаг в сторону. — Извини, что обратился.

Костя быстрым шагом стал удаляться.

— И вообще, — громко в спину сыщику крикнула Вера. — Я слышала, ты хочешь выгородить этого мерзавца. Не выйдет! Не Москва тут тебе!

Константин не стал оборачиваться и отвечать. Он понимал, что в женщине говорит гнев, и теперь она из союзника капитана превращалась в его врага. Значит, так этому и быть. Переубеждать разъярённую дамочку сегодня было бессмысленно. Но Константин всё же решил пойти к Бычкову. Что-то надо было предпринимать. Этот всеобщий «одобрямс» Костю не устраивал.

Бычков был в кабинете один. Повезло. Можно было поговорить спокойно, без посторонних ушей. Алексей Иванович сидел напротив вентилятора, расстегнув рубашку до пупка, и часто дышал. С его комплекцией переносить местную жару было непросто.

— С чем пожаловал, Станиславский? — неожиданно спросил Бычков.

Костя был немного ошарашен. Здесь, в Прибрежном, о его московской кличке никто не знал. Сам он никому об этом не говорил. Это прозвище к Немировичу приклеил сам Кривошеев, его московский начальник. Молодым опером Немирович занимался делом об ограблении и убийстве директора магазина. Тогда подозрения пали на таксиста. Таксиста, бывшего спортсмена, к тому же судимого, должны были приговорить к большому сроку, а может быть и к высшей мере. Но Немирович каким-то внутренним чутьём почувствовал, что мужчина невиновен. Тогда он на совещании у высокого начальства громко заявил: «Не верю!». В итоге оказался прав. Убил директора совсем другой человек. С тех пор, с лёгкой руки Кривошеева, Костю стали называть «Станиславский».

И вот теперь, так неожиданно Бычков называет Костю этим московским прозвищем.

— Откуда вы знаете? — спросил после небольшой паузы Константин.

— Что знаю? — не отклеиваясь от вентилятора, переспросил Бычков.

— Что в Москве меня называли Станиславским?

— А! Справки про тебя навели, — ответил следователь и хихикнул. — А ты что думал, мы тут с соломенными головами? Нет, дружок, мы тоже связи имеем.

Бычков, наконец, отвернулся от вентилятора, застегнул рубашку и уже серьёзно спросил:

— Чего пришёл?

— Я пришёл рассказать, что есть новые обстоятельства.

— Не пугай меня, Станиславский.

Костя выложил Бычкову всё о свидетеле Диме Казакове и о неизвестном мужчине, который, возможно, и подбросил нож под ванну.

— Бред, — сделал заключение Бычков. — Ну и что? Разбил какой-то мужик стекло. Потом вставил. Ты спал сегодня хорошо? Не перегрелся?

— Надо проверить. Надо дать распоряжение экспертам…

— Надо головой думать, капитан, — грубо прервал Немировича следователь. — Ты на показаниях какого-то мальчугана, хочешь развалить дело?

— Я хочу найти убийцу.

— И я хочу того же. Только у меня есть убийца, а для тебя он невидимка. Мы тут вообще тебя не понимаем. Ты чего добиваешься, Немирович? Ты третий день в городе, а уже всю воду взбаламутил.

— Невиновный человек не должен сидеть, — настаивал на своём Константин.

Бычков встал со стула и подошёл к Немировичу.

— Послушай, Костя, — Алексей Иванович сменил тон на дружеский. — Давай вскроем все карты. Мы же делаем одно дело. Так?

— Так.

— Посмотри на мой стол, — Бычков показал рукой на стопку папок с делами на краю рабочего стола. — Это то, что мне надо разгрести до отпуска. А отпуск у меня через три недели. В кои-то веки мне дали путёвку в Сочи. Я хочу взять жену и поехать к морю. Я хочу отдохнуть. Я имею право?

— Имеете.

— Вот. Мы уже начали понимать друг друга. Садись, — следователь выдвинул стул. Костя сел. — Сам Нечипоренко себя защищать не хочет. Он вообще молчит. Если ему всё равно, то почему мы должны расшибиться в доску и выгораживать бандита? Да и потом, если Обрез невиновен, как ты говоришь, то суд его оправдает. Ведь оправдает?

— Я вас понял, Алексей Иванович. Отпуск, Сочи, море, это, конечно, очень важно. Вам действительно надо отдохнуть.

Немирович встал, задвинул стул и посмотрел на потное, измученное лицо Бычкова. Этот человек, сидящий перед ним, уже давно забыл, что своей рукой, своим росчерком пера, решает судьбы людей. Он превратился в конвейер. Ему всё равно, что будет на выходе. Главное, чтобы всё было по лекалам, по технологии. А там, на выходе, есть контролёр, вот он и разберётся. А если контролёр даст осечку, то тогда всё– брак. Только этот брак уже не обменяешь, обратно не вернёшь. Потому что это человеческая судьба.

Костя хотел высказать своё мнение Бычкову, но понял, что это пустая трата времени. Надо искать другой путь.

— До свидания, Алексей Иванович, — бросил Немирович и быстро вышел из кабинета.

Немирович в своём стремлении найти правду остался практически один. Единственным его союзником был Витя Бауэр. Костя побрёл в отдел. Он специально свернул к набережной и пошёл вдоль Волги. Ветерок был небольшой, и поэтому река не разжилась волнами. Набережная пустынна. Ещё бы, в такую полуденную жару кому охота выползать из убежища. Лишь только беспечные мальчишки, загорелые живчики, прыгали в речную воду с бетонного пирса. Доплывали до берега, снова забирались на пирс и снова прыгали. Эта карусель позабавила Костю.

Немирович завидовал загорелым, беззаботным мальчуганам. Он оглянулся. Вокруг никого. Костя зашёл на пирс и спросил у пацанов.

— Ребята, здесь глубоко?

— Метра два, — ответил один из ныряльщиков.

— В компанию возьмёте? — спросил мальчишек Костя.

— Раздевайся, дядь.

Немирович получил добро. А почему бы не поплавать, не понырять, не вспомнить беззаботное детство. Костя разделся, сложил вещи на пирсе. Разогнался и нырнул. Это блаженство. Вода была настолько комфортной температуры, что Немировичу захотелось задержаться в реке до вечера. Он в эту секунду забыл обо всём. Не было здесь в ласкающей волжской воде, ни убийств, ни преступников, ни сложных коллег. Здесь было приятно и легко.

Немирович заплыл очень далеко. Увидев перед собой высокий красный буй, он остановился и оглянулся на берег. Мальчишки всё ещё продолжали прыгать с пирса, но были они уже совсем маленькими. Костя сделал вывод, что уплыл он метров на пятьсот. Надо возвращаться.

Добравшись до берега, Константин забрался на пирс и увидел, что около его вещей лежит, вывалив длинный красный язык, большая дворняга. В этом не было бы ничего страшного, но эта псина успела позабавиться с одной туфлей капитана. Позабавиться так, что новенькие, кстати, довольно дорогие туфли из «Берёзки», теперь можно было только отнести на мусорку.

— Ты что наделал?! — возмущённо воскликнул Костя. — Ты, папуас безмозглый!

Собака, по тону владельца импортных туфель, поняла, что сейчас последует исполнение наказания. Она виновато заскулила и рванула с пирса, поджав облезлый хвост. Это была катастрофа. Как быть? Не надевать же сейчас, в летнюю жару зимние ботинки. Другой обуви на замену у Константина не было.

Костя с укоризной посмотрел на мальчишек. Они продолжали беситься и нырять с пирса. Мальчуганам было по барабану, что за туфлю грызёт дворовый пёс. Упрекнуть загорелых чёртиков Немировичу было не в чем. Костя надел погрызенную туфлю и пошёл в отдел.

— Константин Сергеевич, честно я не знаю, где можно купить такую обувь, — разводил руками Витя Бауэр. — У нас только в универмаге обувь продаётся. Там отдел есть.

Костя держал в руках изуродованную туфлю и абсолютно безнадёжно смотрел на Виктора.

— Да, — прочитал взгляд капитана Бауэр, — в нашем универмаге такую обувь не купить.

В эту минуту распахнулась дверь, и в кабинет вошёл Ильин.

— Обувайся, — громко приказал он Немировичу. — Поехали! Каракуль вызывает.

Когда Немирович с начальником милиции вошли в кабинет прокурора, то Костя тут же вспомнил текст Пушкина: «Пуще прежнего старуха вздурилась. Не дает старику мне покою…». Побагровевшее лицо Регинского, бледные губы и в гармошку сдвинутые брови, красноречиво говорили о том, что сейчас будет разнос.

— Ильин, — положив обе ладони на стол, начал Регинский. — подумай над тем, как избавить моих следователей от нравоучений вот этого товарища, — прокурор кивнул в сторону Немировича.

Ильин медленно повернул голову и посмотрел на Костю.

— Я вас понял, — не уточняя деталей, ответил Николай Иванович. — Я проведу работу.

— Товарищ старший советник юстиции, — официально обратился Константин к прокурору, — если вы по поводу моего сегодняшнего визита к следователю Бычкову, то слово «нравоучения» вы использовали неправомерно.

— Ты видишь! — Регинский вскочил со стула и трясущейся рукой указал на Немировича. — Ты видишь, Ильин, он и меня пытается учить.

— Я вас не учу, — опередил начальника Костя. — Я отстаиваю свою точку зрения. Это же не запрещено? Все доказательства, собранные следователем, просто лажа. Это моё мнение.

— Теперь, — Регинский перешёл на зловещий шёпот, — я понимаю, почему тебя хотели турнуть из партии. Я понимаю, почему тебя сослали сюда. Если бы не твой родственник, давно бы такого работника в угрозыске не было.

— Вы опять ошибаетесь, — не уступал Костя. — Если бы не мой родственник, генерал Савельев, вы же на него намекаете, то я бы сейчас работал в Москве, в своём отделе. В том, в котором начинал.

— Смелый, — ухмыльнулся Регинский. — Очень смелый. Но я посмотрю, как ты будешь повышать раскрываемость с таким подходом к делу. Я посмотрю. Мы вернёмся к этой теме в конце месяца. Вот тогда и похвалишься результатами. Свободны!

Регинский небрежно махнул рукой, давая понять, что не намерен больше продолжать разговор. Ильин с Немировичем вышли.

— Ты чего в бутылку полез? — спросил Ильин, усаживаясь в «буханку».

— Терпеть не могу самодуров.

— Мой тебе совет, Константин, держись от Регинского подальше. Каракуль человек мстительный. Он тебе этого разговора не забудет. Даже родственник твой не поможет.

— И вы туда же.

— Ты хочешь сказать, что генерал Савельев тебе не помогал? Не двигал по службе?

— Начнём с того, — ответил на ехидный намёк Ильина Костя, — что Савельев мой тесть. Уже бывший тесть. Фактически бывший. Во-вторых, он никогда не вмешивался в мою карьеру. Я сам этого не хочу. Это родство мне больше мешает, чем помогает.

— Ладно тебе байки травить. Чем оно может тебе мешать.

— Я не хочу об этом говорить. Это долго и неприятно. В другой раз, хорошо?

— Хорошо, — согласился Николай Иванович и, посмотрев на испорченную туфлю Немировича, спросил. — Это ты что, под бульдозер попал?

— Можно и так считать.

— Зачем к Бычкову попёрся?

— Рассказал ему о новых обстоятельствах. Думал…

— Плохо ты думал. Ты что, капитан, до сих пор не понял, как работает система?

— Понял я, всё понял. Не понимаю другого. Все вы это видите, а ничего не делаете. Вы сами мне говорили, что Бычков хороший следователь. Что ему можно верить. С ним можно работать. А на деле что?

— А на деле, Константин Сергеевич, раскрытое убийство, причём быстро, по горячим следам.

— Ха! — усмехнулся Немирович. — Раскрытое! Я посмотрю, что Каракуль и Бычков будут делать, когда Нечипоренко посадят, а убийца продолжит своё дело.

— Тьфу на тебя! — махнул рукой Ильин. — Ты чего мелешь? Я в этом городе уже тридцать лет живу, никогда такого не было.

— Ну-ну! — многозначительно сказал Немирович и отвернулся к окну.

Знал бы Костя, каким словом обзовёт его Ильин уже на следующее утро.

Валентин предупредил Немировича, что универмаг закрывается в восемь вечера. В половину восьмого Костя вышел из автобуса на остановке «Универмаг». Современное двухэтажное здание универмага располагалось на центральной улице. В вечерние часы, перед закрытием, покупателей было много. Советские люди на генетическом уровне умели мгновенно организовываться в очереди. Костя остановился сразу после входа. Над лестницей, ведущей на второй этаж, висело большое информационное табло. Костя пробежался взглядом и наткнулся на нужное слово «обувь». Первый этаж, секция номер два. Значит, Немировичу туда. На пути к секции извивался хвост очереди. Константин стал его обходить. Вдруг кто-то схватил его за рубашку.

— Вы последний? — спросила женщина с круглым лицом. — Что дают?

«Что дают?» Не продают, а именно дают. Так почему-то принято было спрашивать. А ещё Костю смешило расхожее выражение тех лет: «В ЦУМе выбросили югославские сапоги». Он всегда задавался вопросом, почему выбросили? Для Кости это звучало смешно, для многих других — призывом к действию.

— Так вы последний или нет! — домогалась гражданка.

— Нет, я не из этой очереди, — вежливо ответил Костя и пошёл дальше.

Он быстро нашёл обувной отдел. Там тоже стояла очередь. Видимо, «выбросили» какой-то дефицит. Немирович посмотрел на часы. До закрытия магазина оставалось чуть больше двадцати минут. Эх, если бы Костя был сейчас в Москве. Разве покупка новых туфель стала бы проблемой. Конечно, нет. Он бы тот час позвонил Жене Биркину, своему приятелю и по совместительству директору «Берёзки», и Евгений Александрович в короткий срок переобул бы оперативника.

С Женей Немирович познакомился несколько лет назад. Правда, слово «познакомился» здесь не очень подходит. Это был первый случай, когда в своей милицейской практике Константин в корне не согласился с утверждением своего начальника подполковника Кривошеева. А дело обстояло так.

Костя в этот день дежурил. Был поздний вечер воскресного дня. Поступил вызов. Убийство. В квартире найден труп пожилого мужчины. Убит выстрелом из охотничьего ружья. Ружьё тут же, в квартире, лежит рядом с трупом. В гостиной оперативники увидели ещё одного мужчину, моложе. Он сидел на диване с окровавленной головой и закрывал рану большим махровым полотенцем. Рана головы была от удара тяжёлым предметом. Именно такой предмет, большой серебряный подсвечник, лежал на полу в комнате.

Убитым оказался хозяин квартиры Степанов Илья Захарович, а раненым мужчиной Евгений Биркин, зять убитого. Милицию вызвала соседка сверху. Женщина услышала выстрелы. Их было два. Биркин не мог объяснить, кто и как убил его тестя.

— Илья Захарович позвонил мне уже под вечер, — рассказывал Биркин. — Сказал, что плохо себя почувствовал. Скорую вызывать не хочет. Он вообще не любил лечиться. Попросил привезти лекарства. Я заехал в аптеку на Малой Бронной и сразу сюда. Позвонил в дверь, никто не открывает. У меня свой ключ. Открыл. В коридоре темно. Из комнаты свет. Я испугался. Подумал, что с тестем что-то случилось. Обувь сбросил, и в комнату. Дверь открываю… помню, что он на меня смотрит, бледный, сидит на стуле и руки почему-то за спиной. Всё! Дальше темнота. Удар и больше ничего не помню.

Дежурный следователь Юра Пузач попросил показать Биркина, где и как всё происходило. В этот момент в квартиру вошёл Кривошеев.

— Вячеслав Романович, вы откуда? — удивлённо спросил Немирович. — Вы же на рыбалку поехали.

— Нарыбачился, — зло ответил начальник.

Кривошеев прошёлся по квартире, выслушал Костю, оценил обстановку, и подозвал к себе следователя.

— Юра, ты уже выяснил, кто такой Степанов? — спросил Кривошеев.

— А кто он такой? — в свою очередь спросил следователь.

— Ответственный работник тяжмаша. Министерства, — тихо сказал Вячеслав Романович. — Дальше объяснять не надо?

— Не надо! Я всё понял, — вытянувшись в струнку, ответил Юра. — Что, сейчас понаедут?

— Всё может быть. Раз уж меня с природы выдернули. Работаем, пока не выясним, кто убил. А в идеале, преступник к утру должен быть за решёткой.

Юра оказался прав, один за другим в квартире стали появляться начальники разных мастей. Все что-то требовали, чем-то пугали. Мешали неимоверно. Но с этим ничего не поделаешь. С этим просто надо смириться. Неожиданно, как из-под земли появился невысокий человек, одетый во всё серое. Прошёлся по квартире, поговорил о чём-то в сторонке с Романовичем, и так же незаметно исчез. Оказался оперативником с Лубянки.

Картина вырисовывалась такая. В квартире двое мужчин. О присутствии ещё кого-либо речи не шло. Следов нет. На подсвечнике следы пальцев убитого Степанова, на ружье следы пальцев Биркина. Под давлением сложившейся обстановки, Юра делает вывод, что убийство совершил Биркин.

— Ты хочешь сказать, — спросил Кривошеев, — что Биркин убил своего тестя?

— Улики на лицо.

— А мотив? Мы ещё ничего не знаем об этих людях, — возразил Костя. — Улики, конечно, убойные.

— Биркина я задерживаю, — стоял на своём Юра. — Я не вижу других вариантов. Прямые улики. Что ещё надо?

— Не поспоришь, — согласился Кривошеев. — Похоже на семейный конфликт.

Немирович чувствовал внутренний протест. Как-то слишком всё просто. Нет, если бы это была семья неблагополучная, то версия следователя не вызывала бы сомнений. Но здесь дело другое.

— Что-то мне не верится, — вмешался в беседу коллег Костя.

— Аргументируй, — попросил Кривошеев.

— Мне надо поговорить с Биркиным.

— А чего с ним говорить? — возразил Пузач. — Он ничего не помнит. Или прикидывается, что не помнит.

— Я попробую.

Константин зашёл в зал. На диване сидел Биркин. С ним только что закончил манипуляции врач скорой.

— Как он? — спросил Немирович у врача.

— Надо госпитализировать. Сотрясение. Состояние плохое. Больше ничего пока сказать не могу.

Немирович подсел рядом с Биркиным.

— Евгений Александрович, ничего не вспомнили?

Биркин поднял тяжёлые глаза на Костю и очень медленно покачал головой.

— Может быть, голос слышали? Может, что-то из одежды? Запах какой-нибудь? — пытался пробудить память Евгения сыщик.

— Нет, — коротко ответил Биркин. — Только испуганные глаза Ильи Захаровича. Такого взгляда я у него не припомню.

— Чего вы не припомните?

— Испуга. Илья Захарович железный человек, — пояснил Биркин. — Кто мог его напугать?

— А где ваша жена, — сменил тему Костя.

— В Евпатории. Она лечится. В санатории она. Когда узнает…

Голос Биркина стал тихим и задрожал. Евгений закрыл глаза и сильно сжал губы.

— Вам плохо? — спросил Немирович.

Биркин кивнул и взялся руками за голову. Немирович вышел на кухню. Там за столом сидели Кривошеев и Юра Пузач, в проёме двери застрял врач скорой.

— Вы решайте скорее, — говорил врач. — Удар был сильный. Мало ли что.

— Доктор прав, — добавил Костя. — Биркина надо в больницу.

— Хорошо, — согласился Юра. — Вячеслав Романович, распорядитесь взять Биркина под охрану.

— Сейчас устроим, — ответил Кривошеев и вышел в коридор.

— Юра, — подсел к следователю Немирович, — я почему-то уверен, что Биркин не убивал.

— Смешной ты, Костя, — Юра ехидно хихикнул. — Почему-то! Так и запишем: «Почему-то старший опер Немирович не верит в виновность гражданина Биркина». Так? Его отпечатки на ружье. Других нет.

— Ружьё можно и вложить в руку человека. Вот тебе и отпечатки. Старо как мир.

— Иди, Костя, романы пиши. Агата Кристи, мать вашу, — Пузач встал и вышел из кухни.

— Подожди, — пытался остановить Пузача Немирович. — Выслушай.

Но Юра только махнул рукой. Константин не собирался сдаваться. Он вышел за следователем и остановил его, взяв за рукав.

— Юра, я до утра выложу тебе все обстоятельства, — решительно говорил Немирович. — Об одном прошу, не спеши. Ты даже не знаешь, пропало ли что из квартиры или нет.

— Да ничего здесь не пропало, — раздражённо возразил следователь. Посмотри, здесь всё на месте. Если бы придуманный тобой убийца что-нибудь искал, здесь бы был такой бардак. Не согласен?

— Резонно. Но это тоже не аргумент. Может, это было на виду? А может, придуманный убийца знал, где искать?

— Да мне сам Биркин сказал, что всё на месте.

— А он видел? У него башка раскроена. Он ничего не соображает. Что он может тебе ещё сказать?

— Брейк! — крикнул Кривошеев, увидев какую опасную форму приобретает перепалка молодых и горячих. — Биркина увозим. С ним пока два патрульных поедут. В больнице мой Захаров будет ждать.

— Спасибо, Романович, — поблагодарил следователь.

— А ты, Костя, успокойся, — в приказном тоне сказал Немировичу начальник. — Юра прав. Никаких следов посторонних здесь нет.

— Я найду, — буркнул Костя.

— Вот же упрямый, — недовольно произнёс Кривошеев и посмотрел на часы. — Время тебе до восьми утра, Немирович. К восьми не докажешь свою правоту, получишь взыскание. Наука будет.

Костя не стал терять время. Несмотря на очень поздний час, он прежде решил поговорить с соседкой сверху. Той женщиной, которая вызвала милицию. Соседка ничего внятного сообщить не смогла. Слышала два громких хлопка, и потом какой-то шум, похожий на падение тяжёлого предмета. Хлопки сразу приняла за выстрелы. Никого не видела, никого не слышала. Немирович расспросил про семью Степанова.

— Хорошая семья, — уверенно ответила соседка. — Дружная. Женя с Ларисой часто навещали отца. Он болел в последнее время. Обычно летом на дачу уезжали. Но Илья

Захарович в больницу попал недавно, наверное, поэтому остались в Москве.

Костя поблагодарил женщину, оставил ей номер телефона отдела и ушёл.

Немирович спустился вниз, к квартире Степанова. В этот момент отворилась дверь квартиры напротив. Из проёма протиснулась голова мужчины с неопрятной причёской, похожей на облезлую кисточку, и в узеньких очках, схватившихся за кончик носа.

— Вы их поймали? — шёпотом спросил мужчина.

— Кого?

— Ну этих двоих.

— Так, так! — Костя подошёл к соседу, предъявил ему удостоверение и, наклонившись к уху мужчины, спросил. — Вы их видели?

Мужчина кивнул, закусив при этом нижнюю губу, и показал пальцем на дверной глазок.

— Я видел одного. Это врач из скорой помощи. Но их было двое.

— Почему вы так уверены?

— Я слышал. Говорили двое. У этого доктора баритон, а у его помощника скрипучий, очень нечистый тенор, — сосед поймал недоверчивый взгляд Немировича. — Зря вы мне не верите, молодой человек. Я много лет преподаю в консерватории. У меня идеальный слух. Вот сейчас поставьте десяток человек и среди них этого скрипучего. Так я его узнаю. И баритона узнаю.

— Я верю вам, верю. Как вас зовут?

— Станислав Теодорович, — мужчина выпрямился и слегка склонил голову. — Погодин.

— Станислав Теодорович, вы сказали, что это был врач скорой помощи, почему вы так решили? Он был в халате?

— Да. В халате и с портфелем. Я ещё подумал, почему такой портфель. Большой очень. Обычно врачи приходят с такими сумками, знаете…

— Знаю, знаю, — притормозил Погодина Костя.

— О чём они говорили, слышали?

— Очень тихо говорили, не разобрать. Только когда Степанов спросил «кто», этот врач громко ответил: «Скорую вызывали?». Илья Захарович дверь открыл и говорит: «Я не вызывал». Баритон: «Не знаю. У меня вызов на этот адрес», и бумажку читает с адресом. Тогда Степанов: «Это Женька, наверное, подсуетился. Переживает. Заходите». Они зашли. А я пошёл работать в кабинет.

— Это всё? Больше ничего не слышали.

— Почему? — мужчина гордо поднял голову, — Слышал. Как вы приехали, слышал.

— В котором часу это было?

— Сейчас я вспомню, — Станислав Теодорович поднял глаза в потолок и начал беззвучно шевелить губами. — Без пятнадцати девять.

— Откуда такая точность?

— В девять начинается программа «Время», — разъяснил Погодин. — За пятнадцать минут я всегда ставлю чайник, завариваю чай и сажусь смотреть. Я пошёл на кухню и это услышал. Без пятнадцати девять — точно!

— Понятно. Больше ничего не сможете добавить?

— Почему? Смогу.

Погодин открыл дверь квартиры шире и подошёл к Немировичу близко.

— Я вспомнил, где видел этого доктора, — энергично вращая глазами, прошептал музыкант.

— Ну и?! — торопил свидетеля Костя.

— В нашей поликлинике.

— Так, — протяжно сказал Немирович. — Подробнее.

Погодин рассказал, как он на прошлой неделе провёл час около кабинета терапевта. И вот когда подходила его очередь, в кабинет бесцеремонно вошёл тот самый «баритон».