Бесплатный фрагмент - Тайны российской аграрной науки: тимирязевский прорыв

Предисловие

Имя Александра Оришева хорошо известно историкам науки. Рецензируемая книга представляет собой завершающее издание задуманной им трилогии, посвященной истории ведущего российского сельскохозяйственного вуза — Тимирязевской академии.

Монографии, посвященные истории вузов России, одно из перспективных направлений в современной историографии. Они наглядно демонстрируют потенциал российского образования, укрепляют традиции, воспитывают молодое поколение в духе преданности Альма-матер.

Учрежденная императором-освободителем Александром II Петровская Земледельческая и Лесная академия сыграла огромную роль для развития сельского хозяйства, образования, науки и опытного дела в Российской империи. Создание и открытие первого высшего специализированного сельскохозяйственного учебного заведения стало знаменательной датой в развитии отечественной агрономической науки и всего сельского хозяйства.

В настоящее время Тимирязевская академия по-прежнему является признанным флагманом в системе образования в России, на нее ориентируются другие сельскохозяйственные вузы. Однако наше будущее целиком и полностью определяется тем, как мы прямо и честно говорим о наших проблемах. В этом плане безусловным достоинством работы А. Б. Оришева является то, что он в своем исследовании не обошел стороной ряд дискуссионных тем, таких как учреждение аграрного вуза в столице, неоднократные попытки его закрытия или переноса в провинцию.

Уже первое знакомство с текстом говорит о том, что изучение истории академии стало для автора внутренней потребностью личности, моральным долгом перед вузом. Сам стиль изложения говорит о глубокой симпатии автора к Тимирязевской академии.

В работе рассматриваются проблемы создания университета, взаимоотношения его с властными структурами, ярко показана внутренняя жизнь университетского коллектива. Автор раскрыл общественную и культурно-просветительную роль Тимирязевской академии не только для сельского хозяйства, но и для страны в целом.

Достоинством работы является стремление А. Б. Оришева разобраться в непростых дискуссионных вопросах, связанных с историей вуза, попытка уйти от субъективизма в оценках таких известных личностей как Н. И. Вавилов, В. Р. Вильямс, А. Г. Дояренко, Т. Д. Лысенко и других персоналий.

Обратим внимание на источниковую базу исследования. При написании книги широко использовались архивные материалы, богатый фактический материал был собран автором в процессе личного общения с преподавателями, сотрудниками и выпускниками вуза.

Четко определена читательская аудитория. Несмотря на то, что монография рассчитана, прежде всего, на учащуюся публику, она будет интересна всем, интересующимся историей российского аграрного образования.

Одобрения вызывает структура монографии. Состоит она из глав, каждая из которых включает в себя несколько небольших параграфов. Учитывая, что данное исследование адресовано, прежде всего, студентам и аспирантам, выбранная форма изложения вполне оправдана.

В качестве рекомендаций к совершенствованию можно пожелать автору расширить хронологические рамки исследования, довести их до 2013 г., когда в состав РГАУ-МСХА были включены реорганизованные вузы.

Обратим внимание еще на один важный момент: если предыдущие работы автора отличает хороший подбор иллюстраций, то в этой книге они отсутствуют, что несколько обедняет исследование. В связи с этим предлагаю в качестве дополнения к трилогии издать альбом фотографий.

Заметим, что высказанные замечания не умаляют заслуг автора, проделавшего большую исследовательскую работу и представившего на суд читателя свой новый интеллектуальный продукт. К тому же выход в свет завершающей трилогию книги своевременен и как никогда необходим. Начиная с марта 2016 г. вокруг земель Тимирязевской академии разгорелся ожесточенный спор. Решением правительственной комиссии земли, на которых ученые-тимирязевцы на протяжении более ста лет ставили свои опыты, предстояло изъять у вуза. Только совместными усилиями администрации РГАУ-МСХА, ее преподавателей, студентов и сотрудников, при активном участии общественности тимирязевские земли удалось отстоять. Не последнюю роль в этих событиях сыграла кафедра истории. Нет сомнений, что издание новой книги заведующего кафедрой, доктора исторических наук А. Б. Оришева будет работать на авторитет, как самой Тимирязевской академии, так и всего российского образования и науки в целом.

Рецензент монографии, кандидат исторических наук, заместитель директора по науке Института истории и культуры Елецкого государственного университета имени И. А. Бунина В. В. Ряполов

Глава 1. Петровская Земледельческая и Лесная академия

Петровско-Разумовское: у истоков

Вначале было слово, а точнее их была два. Дело в том, что местность, на которой возникла Петровская академия, носит двойное название Петровско-Разумовское.

Одна из версий происхождения названия «Петровское» основывается на том, что первый российский император Петр Алексеевич приходился внуком Кириллу Полиектовичу Нарышкину — тестю царя Алексея Михайловича. В честь него село и получило часть своего названия — Петровское.

Вторая версия состоит в том, что название дано по церкви апостолов Петра и Павла. Оппоненты, однако, указывают, что в переписной книге 1678 г. такая церковь не упомянута, ее строительство было завершено только в 1692 г., в то время как достоверно известно, что двойное название Семчино-Петровское использовалось за 10 лет до этого — в 1682 г.

Споры вокруг второй части названия не возникают: «Разумовское» — по имени владельца Кирилла Григорьевича Разумовского — последнего гетмана Малороссии, при жизни ставшего легендой.

Уместно будет сказать, что о самом К. Г. Разумовском ходило множество рассказов, характеризовавших его прямоту и добродушный юмор. Выбился он в люди во многом за счет старшего брата Алексея, который стал фаворитом императрицы Елизаветы Петровны. Говорили, что Кирилл Григорьевич до смерти хранил костюм, в котором некогда пас волов простым казаком. Он частенько любил показывать его своим сыновьям, на что однажды от одного из них выслушал резонный ответ: «Между нами громадная разница: вы сын простого казака, а я сын русского фельдмаршала».

Тайна аллегорических скульптур

Во времена, когда хозяином усадьбы, на территории которой позже построили здание 10-го корпуса, являлся граф Кирилл Разумовский — президент Петербургской академии наук, были установлены бюсты римских императоров — как в подмосковном Архангельском. Однако до нашего времени они не сохранились.

Зато были установлены перенесенные из городской усадьбы Разумовских четыре аллегорические скульптуры «Времена года» — по образцу существовавших когда-то: Сатурн, Дионис, Деметра и Флора. Считается, что их отлили по проекту знаменитого Карла Растрелли.

Отлили скульптуры в 1760 г. на демидовских заводах в Невьянске и должны были установить в императорском дворце в Воронеже. Однако в Центральное Черноземье они так и не попали, каким-то образом задержавшись в Москве. Некоторое время эти скульптуры стояли в Таганском парке, на одноименной улице, недалеко от пивного ларька. Их заприметила директор Тимирязевского музея Ольга Николаевна Бычкова. Будучи ландшафтным архитектором, она буквально «вцепилась» в скульптуры, организовав их переезд в академию. Однако эта инициатива понравилась не всем. Руководство Музея архитектуры (МУАР) устроило скандал: по какому праву вывезли? До сих пор его сотрудники не могут простить тимирязевцам того переезда.

Олени Петровского парка

Местом, с которым связано множество красивых легенд, является парк Петровской (Тимирязевской) академии. Когда-то называли его садом, позже рощей. Появился же он более 200 лет назад. Сейчас трудно представить, но в XVIII в. здесь спокойно разгуливали олени и лани, павлины и фазаны, а по серебристой воде прудов плавали белые лебеди.

Петр I и его деревья

Где-то в глубине академического парка растут деревья: дуб и два вяза, посаженные лично Петром I. Таково преданье. Но какие именно деревья из всего паркового массива посадил император, сказать пока не может никто. Скульптор Церетели даже обещал памятник подарить в случае, если петровские посадки будут обнаружены.

Подарок Петра I

С именем Петра I связана еще одна история: по некоторым свидетельствам он подарил построенному в усадьбе храму Петра и Павла книгу «Апостол» с пометкой о том, что бывал у своей бабки в Петровском и читывал эту книгу на клиросе Петровской церкви.

Само строительство храма Петра и Павла началось в 1683 г., когда был определен специальный участок, на котором и была воздвигнута церковь. Долгие годы храм считался самой древней и самой замечательной постройкой Петровско-Разумовского, пока не был взорван большевиками. Речь об этом пойдет позже.

Тень Петра I

Петр I в народных преданиях не только сажал деревья в академическом парке. Его дух, а точнее тень по-прежнему присутствует здесь. Одной из мистических историй, связанных с академией — появление блуждающей тени первого императора России. В XIX в. рассказы об этом передавались шепотом из уст в уста, так как многие несчастные случаи, происходившие в академии, частенько связывали именно с этим явлением.

По следам Наполеона

В ходе войны 1812 г. на территории Петровско-Разумовского остановились французы. Существует легенда, что именно здесь была расквартирована французская конная армия маршала Нея. Однако точных данных ни в архивах России, ни в архивах Франции пока обнаружить не удалось. То, что французские части стояли, сомнений нет, а насчет личного пребывания маршала Нея есть серьезные подозрения.

Другая легенда касается самого Наполеона. Спасаясь от московского пожара, в здании конюшни, расположенной в Петровско-Разумовском, он провел одну их своих беспокойных ночей. Конюшня показалась ему неуютной, и император перебрался в Петровский путевой дворец.

Так или иначе, но Петровско-Разумовское было разграблено, местный храм осквернён. Уже после изгнания французов леса были сильно вырублены для изготовления строительных материалов при восстановлении сгоревшей Москвы.

Загадочная птица Сирин в Тимирязевском парке

Одно время в Тимирязевской академии работал егерем Егор Андреевич Пушкарев. Любил он рассказывать истории о невиданных существах, живущих в глуши Тимирязевского парка. А водились в нем, якобы такие персонажи как русалка Маня, волк-оборотень, болотная ведьма Огневушка и загадочная Сирин — большая белая птица с женским лицом.

Всех их Егор Андреевич лично видел и предлагал улицезреть всем желающим, если, конечно, повезет. Такими рассказами забавлял он студентов-тимирязевцев во время семинаров, которые вел в академии. Жил егерь в служебном домике, а также имел в своем ведении несколько крошечных избушек в дальних уголках леса. В них он по несколько дней в году работал, не возвращаясь «на базу». И именно там можно было повстречать всех диковинных созданий.

История эта, полная романтизма, принадлежит перу писательнице Светлане Куликовой.

Деревья — легенды из сквера у главного корпуса

Два мощных тополя, произраставшие в скверике у главного здания академии, по праву могут считаться легендарными. Посажены они были в 1902 г. И. А. Стебутом. С тех пор один из них называли «Петровским» (тот, что был ближе к церкви), другой — «Разумовским». В настоящее время сохранился лишь один из них. Легендарными деревьями также считаются два дуба, заменившие триумфальную арку, существовавшую когда-то у выхода из сквера и обращенную к Лиственничной аллее. В их посадке в 1921—1922 г. участвовали профессора А. В. Чаянов и Д. Н. Кондратьев. Профессор академии В. А. Харченко в 1928 г. посадил ягодные яблони, именуемые в народе «китайка» или «райские яблочки».

Рубить нельзя: только пилить

Эта легенда о том, что якобы в дарственной записи, пожалованной еще К. Г. Разумовскому, «было сказано, что рубить деревья, украшающие дачу, запрещается навсегда её владельцам, и что имение Петровское может перейти в другие руки лишь с этим условием». Это правило не было нарушено: не срубили ни одного дерева в поместье: их преспокойно пилили.

Миф о запущенном саде и «аптекаре» П. А. Шульце

В 1829 г. Петровское имение, после смены нескольких владельцев, было приобретено московским аптекарем Павлом Александровичем фон Шульцем. Такие сведения приводятся во многих изданиях. Здесь же упоминается факт некого «запущения» местного сада. Однако критический анализ имеющихся источников позволил директору вузовского музея С. Г. Величко сделать иной вывод: никакого «запущения» не было. Скорее напротив, сад находился в удовлетворительном состоянии и никакой вины П. А. Шульца здесь не просматривается. Более того, П. А. Шульца, строго говоря, нельзя называть «аптекарем». Это был уважаемый человек, член Московского общества сельского хозяйства, дворянин, Почетный смотритель Русского уездного училища, заботившийся об имении не меньше, чем его предшественники.

Тайные подземные ходы

Согласно одной из легенд по личному указанию графа К. Разумовского из его дома был прорыт тайный подземный ход, ведущий в каменный грот, расположенный вблизи пруда.

Однако это не единственный подземный ход. Тайными подземными лабиринтами окутана та часть территория академии, на которой расположены ее корпуса. В 1980-е гг. в них проводились учения, когда сотрудники должны были преодолеть подземные препятствия, пройдя тем самым практический курс по гражданской обороне. Но однажды произошел казус. Одна дама довольно внушительных габаритов в буквальном смысле слова застряла в узком месте лабиринта. С того случая занятия было решено не проводить. Живым свидетелем этого стала сотрудник академической библиотеки Ирина Ивановна Тишко.

Создание академии: образовательное заведение или научное учреждение?

Если внимательно читать первый устав академии, который был утвержден 27 октября 1865 г., т.е. за несколько недель до ее открытия, то выяснится любопытный факт: создавалась она не как образовательное заведение, а скорее как научное учреждение, при котором для всех желающих может быть организовано чтение лекций и научные практические занятия. Это была свободная школа.

Профессор И. А. Стебут против

Идею о создании сельскохозяйственного вуза в Подмосковье разделяли далеко не все. Среди противников открытия вуза вблизи столицы были весьма уважаемые ученые. Например, профессор И. А. Стебут полагал, что нахождение академии под Москвой не благоприятствует ее общению с сельскими хозяевами. По его мнению, было бы полезней для российского сельского хозяйства открыть учебное заведение в южных губерниях. А учреждение академии в Подмосковье — легкомысленное решение властей.

Император Александр II: «быть по сему»

19 июля 1861 г. по Высочайшему повелению Государя Императора Александра II было предназначено устроить Земледельческую академию с наименованием Петровская, а затем, по упразднении Лесной академии в Санкт-Петербурге, соединить последнюю с Земледельческой академией в Москве под названием Петровская Земледельческая и Лесная академия.

16 августа 1865 г. Александр II посетил главное здание академии, церковь, ферму, оранжереи и теплицы, охотничий домик, прогулялся по парку и очень одобрительно отозвался об обустройстве территории Петровской академии. 27 октября 1865 г. был учреждён Устав Петровской Земледельческой и Лесной академии, который он подписал, начертав при этом знаменитые слова «быть по сему».

Одна большая семья

При торжественном открытии Петровской академии, состоявшимся 25 января 1866 г., академик Николай Иванович Железнов произнес замечательные слова, ставшие философией вуза на долгие годы: «Академия не должна состоять из начальников и подчиненных, а из членов одной семьи, стремящихся к достижению общей цели».

Первые студенты академии

Состав первых слушателей оказался весьма неожиданным для авторов академического устава и руководителей академии. Один из участников торжества ее открытия так описывал свои впечатления о первых слушателях: «Собравшаяся толпа молодежи не могла не поразить нас различием возрастов, разнообразием и оригинальностью одежды, нечистоплотностью и странным выражением лиц. Тут были молодые люди в простых блузах и пледах, в красных рубашках и старых сапожищах, в чуйках и грязных напольных тулупах, были безбородые юноши и совершенно обросшие волосами взрослые люди». Это были явно не дети дворян.

Вольные слушатели

Вольные слушатели — теперь это понятие бесследно кануло в лету. А было время, когда основную массу студентов академии составляли именно они.

Вольные слушатели могли сами определять график посещения занятий. Оставаться в стенах академии они могли неопределенное время. Некоторые из них превращались в вечных студентов. Определенным учебным требованиям подчинялись только казанные стипендиаты.

Женатым, евреям и женщинам в академии не место

В Петровской академии существовали правила приема, по которым запрещалось принимать евреев, лиц женского пола, а также женатых.

Женатых мужчин не принимали из-за того, что ведение собственного хозяйства могло отвлечь от учебных занятий.

Девушек не брали по причине того, что в императорской России жена находилась под полной опекой мужа. Евреев — по причине того, что боялись революционного духа, который те могли занести в академию. Однако, не смотря на такие предостережения, среди студентов позапрошлого века протестные настроения были достаточно сильны, да и не все профессора отличились благонадежностью.

Первый студент-иностранец

В июне 1869 г. в а академию пришло письмо из Славянского благотворительного комитета, в котором говорилось, что «Сербский уроженец Любомир Биркович желал бы получить в России высшее образование по части земледелия и сельского хозяйства».

Совет академии дал согласие. 3 сентября Л. Биркович выехал из Одессы в Москву, а уже 27 сентября совет, рассмотрев документы, зачислил его студентом, предоставив ему академическую стипендию.

Голодные волки на петровских дорогах

Путь на учебу в Петровку, особенно зимой, был небезопасен для студентов в буквальном смысле этого слова. Лишь небольшой части студентов нашлись места в общежитии. Остальные жили в так называемых Ололыкинских номерах за плотиной, снимали комнаты в Выселках, в Соломенной сторожке, в деревне Марфино. Шедшим на занятия студентам дорогу часто перебегали голодные волки. Писатель В. Г. Короленко, учившийся в те годы в вузе, вспоминал, что однажды волк утащил у них собаку.

Тайна вогнутых стекол

Здание 10-го корпуса, построенное в стиле барокко по проекту знаменитого архитектора Николая Леонтьевича Бенуа имеет стекла причудливой вогнутой формы. Эти стекла были изготовлены по специальному заказу в Финляндии. Поразительный факт — другого такого дома с подобными стеклами в Москве не существует. Одно время ходила легенда о необычайной красоте жены К. А. Тимирязева и о том, что великий ученый, не желая, чтобы его красавицей супругой могли любоваться с улицы, заказал именно такие окна.

Говоря о загадочных стеклах, придется огорчить читателя — стекла, что мы видим сейчас, не те, что были установлены ранее. Старинные стекла заменили в 1965 г., накануне празднования 100-летия академии. Затем их поместили в подвал 10-го корпуса, откуда они бесследно исчезли. Только два окна со знаменитыми стеклами удалось сохранить в академическом музее, благодаря стараниям его сотрудников.

Рукописные книги

Первые экземпляры из фондов Петровской библиотеки были рукописными. Авторами являлись профессора академии, а переписывали книги студенты. Благодаря усилиям сотрудников библиотеки некоторые раритетные издания удалось сохранить до нашего времени.

За некролог в отставку

В 1870 г. вынужден был подать в отставку заведующий кафедрой политэкономии профессор Митрофан Павлович Щепкин. Причиной этому явился помещенный в журнале «Русская летопись», который он редактировал вместе с М. В. Неручевым, некролог о смерти теоретика «русского общинного социализма» А. И. Герцена. Вскоре после выхода в свет журнала в адрес ректора академии поступило грозное предупреждение: «Министерству государственных имуществ показались оскорбительными для людей, любящих Родину, жалкие строки этой статейки, которые признавали за Герценом горячую любовь к Родине».

Сергей Нечаев: «бесы» в Петровской академии

Одна из наиболее известных трагических историй, произошедших в Петровской академии, — убийство студента Ивана Иванова, совершенного членами революционной группы «Народная расправа», организатором которой стал печально знаменитый Сергей Нечаев. Как известно, этот случай лег в основу романа Ф. М. Достоевского «Бесы».

Всем известен каменный грот, расположенный в академическом парке, в котором якобы произошло убийство. На самом деле убили Иванова в другом месте — тоже на территории академии, а именно в гроте XVIIIв., располагавшемся на берегу заболоченного пруда. Грот был разрушен еще в позапрошлом столетии. Тот же каменный грот, который так любят посещать студенты, никакого отношения к этим событиям не имеет. Заметим лишь, что поводом к убийству стал отказ И. Иванова — по рассказам современников достаточно тихого и добропорядочного человека, распространять на территории академии листовки. Он понимал, что за распространением революционной литературы может последовать закрытие вуза. Руководитель группы Сергей Нечаев терпеть не мог непослушания и отдал приказ расправиться с непокорным. Того заманили в грот, пытались безуспешно задушить, после чего в ход был пущен пистолет. Смертельный выстрел произвел лично С. Нечаев. После убийства труп обернули в пальто Кузнецова — подельника С. Нечаева, нагрузили кирпичами и опустили в пруд под лёд в надежде скрыть убийство до весны.

Отдадим должное следствию: преступление было раскрыто буквально в считанные дни. Скрываясь, С. Нечаев допустил оплошность, он потерял свою шапку и в темноте и надел шапку И. Иванова, это и стало уликой. Еще интересный факт: С. Нечаев умер через 13 лет от водянки, осложненной цинготной болезнью, день в день с убийством И. Иванова.

Уже в советское время у большого пруда академии иногда можно было встретить человека неопределенного возраста. У него были ясные детские глаза, бородка и галоши на босу ногу. Его считали сумасшедшим. Прохожим он говорил одно и то же, всегда с доброй, растерянной улыбкой: «Убили Иванова, Иванова убили!»

Ф. М. Достоевский и Петровка

Фёдор Михайлович Достоевский знал о подробностях дела Нечаева не только из газет, но и из рассказов брата жены Ивана Сниткина, студента Петровской академии, который лично знал как самого Иванова, так и некоторых из его убийц.

В период работы над романом «Бесы» он лично посетил академию. По преданию он остановился в правой башне здания «фермы» со стороны нынешней Тимирязевской улицы.

Как известно, Ф. М. Достоевский славился невероятной пунктуальностью своих произведений. Романы писателя всегда отличались точностью географических описаний. Прибыв в Петровку, он тщательно изучал топографию заговора, точно воссоздав ее с прудами и гротами.

Пожар в Петровской академии

В 1880 г. в академии случился грандиозный пожар. Полностью выгорело здание сельскохозяйственного музея, огонь уничтожил и много редких книг. В одной из газет появилась статья под названием: «Новое испытание или новое преступление? Петровская академия горит». В поджоге подозревали революционно настроенных студентов.

Венок на могилу К. Маркса

14 марта 1883 г. из жизни ушел автор «Капитал» Карл Маркс. Узнав об этом, группа студентов академии решила отдать дань памяти «защитнику прав труда», возложив венок на его могилу. Но так как сами сделать этого не могли, то отправили в Лондон телеграмму на имя Ф. Энгельса с просьбой, чтобы тот приобрел на собственные деньги венок и возложил его от имени студентов-петровцев. Все расходы, связанные с этим, студенты обещали оплатить.

Телеграмма, правда, запоздала. Однако, несмотря на то, что похороны состоялись, Ф. Энгельс нашел время, чтобы возложить венок. Сделано это было через несколько дней.

5 мая 1968 г. в день, когда исполнилось 150 лет со дня рождения К. Маркса, сотрудники посольства СССР в Лондоне возложили на его могилу венок уже не только от группы сочувствующих студентов, а от всего коллектива Тимирязевской академии.

Лекции в Бутырке?

В 1890 г. часть студентов Петровской академии в знак протеста против ареста своих товарищей полицией прекратила посещение занятий. Однако администрация проявила твердость, потребовав от профессоров читать лекции при любом количестве слушателей. К. А. Тимирязев, с присущем ему остроумием, заметил: «Где следует читать — в Бутырской тюрьме, куда упрятали большинство студентов, или в аудиториях, где почти не было слушателей?» Вопрос остался без ответа.

Решение о закрытии

23 апреля 1890 г. 150 слушателей академии за участие в студенческих волнениях были заключены в тюрьму. Больше такого власти терпеть не могли. Было принято решение академию закрыть.

За два дня перед закрытием

В последние два дня перед закрытием в академии происходили важные события. Ученые степени были присвоены двум диссертантам: 30 января 1894 г. И. Н. Миклашевский защитил диссертацию на тему «К истории хозяйственного быта Московского государства; заселение и сельское хозяйство южной окраины XVII века», а на другой день, на последнем заседании академического совета В. Р. Вильямс защитил диссертацию «Опыт исследования в области механического анализа почв».

Глава 2. Московский сельскохозяйственный институт

Академию не восстанавливать, а создать новое учебное заведение

6 июня 1894 г. был учрежден Московский сельскохозяйственный институт, перед которым ставилась цель «доставлять учащимся в нем высшее образование по сельскому хозяйству и по сельскохозяйственно­му инженерному искусству». Это было закрытое учебное заведение узко сословного характера, в котором, несмотря на ряд серьезных ограничений, трудился замечательный коллектив профессоров, прославивших российскую науку. Высокий уровень преподавательского коллектива института, в составе которого были В. Р. Вильямс, Н. Я. Демьянов, И. А. Каблуков, Д. Н. Прянишников и другие выдающиеся ученые, способствовал развитию действительно научного агрономического образования.

Создание Московского сельскохозяйственного института связывают с именем тогдашнего министра земледелия Алексея Сергеевича Ермолова — внука знаменитого полководца. Он неоднократно приезжал в Петровско-Разумовское и предложил не восстанавливать академию, а создать абсолютно новое учебное заведение.

А. С. Ермолов был известен также тем, что анонимно в 1892 г. издал работу «Неурожай и народное бедствие (причины голода и борьба с ним)», в которой изложил план аграрной реформы, который имел много общего с будущей программой П. А. Столыпина.

Жесткие правила Московского сельскохозяйственного института

Дисциплинарные правила воспрещали студентам института всякие сборища и сходки с целью обсуждения каких-либо дел сообща, назначе­ние депутатов от таких сходок, принесение коллективных прошений, произнесение публичных речей, а равно какие бы то ни было денежные сборы. Студентам запрещали принимать участие в тайных обществах, кружках, землячествах, «хотя бы не имеющих преступной цели», учреж­дать особые библиотеки, читальни, вспомогательные кассы и т. п.

Если ты студент, то обязан жить в общежитии

Неоднократно в институте обсуждали и вопрос о студенческом об­щежитии. Согласно положению об институте, все студентам обязывалось проживать в общежитии. Лишь в 1899 г. министерство стало в особо уважительных случаях разрешать некоторым студентам временно жить вне института.

Как студенты отдавали честь профессорам

В правилах института были такие параграфы, которые запрещали выражать одобрение или пори­цание профессорам и даже обязывали студентов «отдавать честь генерал-губернатору, митрополиту, своим начальникам и профессорам». Все сту­денты должны были жить в общежитии, кратковременные отлучки в Москву допускались лишь с ведома инспекции и на определенный ею срок.

В условиях жесткой цензуры

Жесткие ограничения, конечно же, давили на студентов. Однако не меньшему давлению подвергались профессора. В первые годы жизни инсти­тута на каждой лекции должен был присутствовать член специальной инспекции. Об академической свободе на некоторое время пришлось забыть.

Как будущий профессор Е. Ф. Лискун стал студентом

На первых порах в институт принимали только землевладельцев. Однако затем дирекция дала согласие при приеме в вуз считать детьми землевладельцев и крестьян, имевших надельные земли.

Так, для того, чтобы быть принятым в институт, будущий профессор Ефим Федотович Лискун в 1896 г. представил в приемную комиссию удостоверение Хотинской уездной земской управы, Бессарабской губернии, в котором значилось, что «царанин (крестьянин) селения Атак Ефимий Федотов Лискун действительно владеет полевым наделом, состоящим по уставной грамоте под №55, в количестве 2 десятин 816 кв. сажен».

Прием девушек-студенток

Как уже говорилось ранее, в Петровскую академию принимали только лиц мужского пола. Однако в период директорства в МСХИ В. Р. Вильямса произошли серьезные перемены. В 1906 г. впервые в институт были приняты женщины на равных правах с мужчинами. За такую, по тому времени, дерзкую «реформу» новому директору было сделано замечание со стороны правительственных органов.

Думать зимой, а работать летом

Согласно уставу учебный год в институте начинался в январе. Учеба студентов как бы приближалась к условиям работы сельского хозяина: думать зимой, а работать летом.

Как в институте чуть не отменили экзамены

В 1903—1904 учебном году совет института обсуждал вопрос о том, должны ли студенты проходить определенный курс наук или они могут изучать дисциплины, какие пожелают, без ограничений и без экзаменов. Некоторые члены совета даже высказывались за свободу занятий, считая, что «выдача дип­ломов учебным заведением основана на самообмане».

Начало первой русской революции и отмена занятий

Нарастание революционного движения в стране вызвало в 1905 г. студенческие забастовки, с которыми был связан ряд перерывов в заня­тиях учебных заведений. После же известных событий января 1905 г. совет признал, что начать учебную работу невозможно, и воздержался от попытки восстановить занятия путем разделения студентов на желающих и не желающих про­должать обучение. По его мнению, эта мера «влечет за собой расшатывание нравственных основ жизни учебного заведения».

Стрельба в Петровском парке

Революционные события в институте воспринимались бурно. Сюда съезжалась революционная молодежь со всех концов Москвы. Здесь устраивались сходки, митинги, собрания, звучали революционные песни. В Петровском парке раздавались выстрелы — студенты упражнялись в стрельбе.

Подпольная типография

Студенты не только практиковались в стрельбе. На территории института располагалась подпольная типография, в которой революционеры печатали прокламации. Потом эти листовки распространялись по Москве.

В 1968 г. во время чистки прудов были обнаружены свинцовые гранки с этой типографии. По-видимому, кто-то из подпольщиков, заметая следы, пытался спрятать их на дне петровского водоема. Находку посчитали столь ценной, что передали в Музей революции, в настоящее время — Музей современной истории России.

Обыск в институте: пушки были готовы стрелять

К концу 1905 г. студенческие волнения в институте приняли острые формы. Это были дни декабрьского вооруженного восстания — «высшей точки революции» 1905 г. Московская полиция, не предпринимавшая до того никаких мер против института, начала оперативно-следственные мероприятия.

23 декабря в институте был произведен повальный обыск. Обыскали учебно-вспомогательные учреждения, кабинеты, лаборатории, музеи, студенческое общежитие, квартиры профессоров, ассистентов, ди­ректора и инспектора.

В записке, представленной советом института по этому поводу в различные инстанции, событие излагалось в таком виде: «23 декабря в Петровское-Разумовское прибыли из Москвы драгуны, солдаты Екатеринославского полка, полицейские чипы, артиллерийская часть с пушками, и кроме того, много лиц неизвестных профессий в штатском платье. Вся институтская усадьба была оцеплена войсками, привезенные орудия были поставлены против главного здания, и здания студенческого общежития и приступлено было к повальному обыску во всех учебных и жилых помещениях института. При этом командовавший отрядом офицер вызвал директора (А. П. Шимкова) и не предъ­явил письменного предписания о производстве обыска. На просьбу о том директора он объявил, указав на пушки, что обыск будет обязательно произведен, в случае же какого-либо сопротивления будут пущены в дей­ствие пушки, и предложил объявить это всем живущим в усадьбе института».

Вскоре от градоначальника было получено распоряжение о недопу­щении в институте митингов, с угрозой закрытия института, а в 1906 г. у входа в здание общежития стояли даже военные караулы.

Первые социал-демократы

В конце XIX — начале XX веков правительство Российской империи вело борьбу с эсерами, считая их главными врагами общества. И это было понятно, эсеры в качестве аргумента использовали террор. Однако главная опасность для правящего режима созрела в недрах другой партии — РСДРП.

Первые социал-демократы появились и в институте. Это были уже не одиночки, а целая группа, по некоторым данным насчитывавшая 10 человек.

Зеленый свет евреям и женатым

Одним из последствий революции 1905 г. стало разрешение принимать в институт евреев. Такое решение было принято в ходе заседания ученого совета. Голосовали единогласно.

В 1909 г. совет принимает еще одно решение в духе либерализма: директор института получает право разрешать студентам вступать в брак. По мнению совета, студенты более не нуж­даются в формальной опеке «в столь интимной области, как вступление в брак».

Кружок общественной агрономии

В 1907 г. появился Кружок общественной агрономии (КОА) — первая студенческая организация в вузе, так как ранее подобные сообщества были запрещены. Одним из активных ее членов стал А. В. Чаянов — автор теории общественной агрономии. Немалую помощь кружку оказали профессора А. Ф. Фортунатов и А. Г. Дояренко.

КОА установил связь с местными агрономами, он разослал во все земства России предложения устроить студентов института в качестве практикантов.

В первые годы советской власти кружок был подвергнут критике. В газете «Новая Петровка» его охарактеризовали как идеолога мелкобуржуазного (народнического) студенчества. Некоторые его члены были арестованы как контрреволюционеры.

Первые выборы директора

Еще одним следствием революционных перемен стали выборы должностных лиц. Состоялись они 27 сентября 1905 г. Директором института избрали Андрея Петровича Шимкова.

Появление дипломных работ

В Петровской академии студенты даже представления не имели о том, что существуют некие дипломные работы. Только в 1908 г. Д. Н. Прянишников, будучи помощником директора по учебной части, впервые ввел дипломные работы в практику высшей сельскохозяйственной школы. Выполняя их на агрохимические темы, студенты получали дополнительную специальность по агрохимии.

Совет старост

С период 1903—1911 г. в институте существовал такой представительный орган студентов, как совет ста­рост, состоявший из 20 человек. В его выборах участвовало до 60—65% всех студентов, и он имел большое влияние в институтских стенах.

О работе совета старост можно судить по следующим фактам: как уже говорилось, женщин в то время в институт официально не принимали, но разрешали заниматься у профессоров с их согласия, для чего каждая слушательница договаривалась последовательно со все­ми профессорами. Совет старост взял на себя это дело, принимал и рас­сматривал ходатайства и представлял на утверждение института готовые списки.

Бывали и такие курьезы, вспоминали потом бывшие слушатель­ницы академии: когда женщины обращались с вопросом о приеме не­посредственно к директору, он официально отвечал, что лиц женского пола в ин­ститут не принимают. «Тогда какой-нибудь сердобольный служитель, видя неудачу, говорил: „Идите в общежитие, там примут“. И при­нимали…»

Голицынские сельскохозяйственные курсы: успехи женского сельскохозяйственного образования

В 1908 г. преподаватели института во главе с Д. Н. Прянишниковым организовали в Москве частное сельскохозяйственное учебное заведение для женщин — «Голицынские сельскохозяйственные курсы». Преподава­ли на них преимущественно профессора института, но к преподаванию были широко привлечены и ассистенты.

Голицынские курсы располагали весьма скудными средствами. Пре­подаватели курсов — работники института — получали очень скромное вознаграждение, а в качестве учебных пособий использовали вузовские учебные пособия.

На курсах училась, но не закончила из-за революции 1917 г. мать известного русского писателя — диссидента А. И. Солженицына Таисия Захаровна Щербак.

И, тем не менее, курсы имели большой успех. Первый прием на них провели в 1908 г. Он составил 62 человека. В 1915 г. было принято уже 200 слушательниц, а желавших поступить на курсы было 910 человек. Общее же число сту­денток достигало 1500. Таким обходным путем практически разрешился вопрос об обучении женщин в Московском сельскохозяйственном инсти­туте и о развитии женского сельскохозяйственного образования.

В конце 1919 г. курсы влились в состав факультета общественных наук (ФОН) Московского университета, а в 1922 г. они вошли в состав Петровской академии.

Институт — колыбель рыбоведения

Институт — колыбель высшего рыбоводного образования в нашей стра­не. В 1913 г. здесь открылось первое в стране отделение рыбоведения, имевшее целью «научную разработку основ рыбного хозяйства и достав­ление учащимся в нем высшего образования по предметам к сему хо­зяйству относящимся». Отделение рыбоведения располагало четырьмя кабинетами, двумя лабораториями, рыбопромысловым музеем и учебно-опытным рыбоводным хозяйством.

Легендарная «Худяковка»

Одним из легендарных зданий Тимирязевки является так называемая «Худяковка». Скромное здание построено в 1899—1903 гг. по проекту штатного архитектора вуза Георгия Александровича Кайзера. Известно оно и под другими наименованиями: «Старая Химичка», «кафедра микробиологии».

История её возведения такова: в Петровской академии была небольшая ветхая химическая лаборатория. Денег правительство на новую не выдавало. И тогда преподаватель Николай Николаевич Худяков решил откладывать свою зарплату на её строительство. В течение 1894—1900 гг. он собрал нужную сумму. Здание построили. Корпус сделали с хорошей акустикой, что бы химическая аудитория могла быть и залом для литературно-поэтических вечеров.

«Русский Ницше» в Московском сельхозинституте

Среди тех, кто посетил МСХА, был великий русский философ Василий Васильевич Розанов, прозванный на родине «русским Ницше». В здании вышеупомянутой Худяковки он несколько раз встречался со студентами и преподавателями института, читая выдержки из ставших в будущем знаменитыми произведений «Опавшие листья» и «Люди лунного света».

Тогда только единицы могли понять гениальность книг В. В. Розанова и масштаб его личности. Когда он прибыл в Петровско-Разумовское, то имел за плечами богатый жизненный опыт. Ещё студентом он женился на Апполинарии Сусловой — той самой, которая чуть не сломала жизнь Ф. М. Достоевскому, и которую писатель то и дело выводил в своих романах в образах роковых женщин. Многие исследователи до сих пор рисуют В. В. Розанова чуть ли не сексуально озабоченным стариком. Примерно тоже видели в нем его ученики. У него было прозвище «козёл», данное не за внешность, а за то, что он говорил с юношами на темы, которые от взрослого человека могут восприниматься с трудом.

Башня Шухова

В 1914 г., в МСХИ появилась знаковая постройка — гиперболоидная башня конструкции гениального российского инженера Владимира Григорьевича Шухова. К настоящему времени она не сохранилась. Остался только её фундамент с цветочной клумбой внутри.

Сейчас мало кто знает, что башен по конструкции, разработанной В. Г. Шуховым, было построено довольно много (более 150) — настолько это был удачный проект. Самая известная постройка — радиобашня на Шабаловке.

В. Г. Шухов был всесторонне образованный человек, знал 12 иностранных языков. Его много раз звали работать на Запад, но он остался верен России. После Октябрьской революции новые власти неоднократно выгоняли инженера из собственного дома, обвиняли, как буржуазного специалиста во вредительстве, а однажды даже приговорили к расстрелу из-за аварии при возведении Шаболовской башни, хотя сам он лично в этом был невиноват. Правда, в заключении говорилось об «условном расстреле». Башню ещё нужно было достроить, а кто, кроме В. Г. Шухова, смог бы наверняка закончить строительство.

В конце 1940-х гг. в дирекции академии стало известно, что смотритель башни повадился летом принимать ванны наверху, т.е. в резервуаре, предназначенном для снабжения Тимирязевки питьевой водой. И не нашли ничего лучшего, как просто демонтировать башню.

Тройной залог за книги

Тяга к знаниям в Московском сельскохозяйственном институте была столь велика, что студенты не считались ни с чем лишь бы взять на руки книги из вузовской библиотеки. А условия пользования были весьма суровы: за каждое издание требовалось внести тройной залог. Это правило было отменено только в 1905 г.

Студенческий спорт и физкультура

Вопреки существующему мнению занятия спортом и физкультурой в университете начались задолго до Октябрьской революции. Фундамент будущих спортивных побед был заложен еще в Московском сельскохозяйственном институте. 1907 г. датируется начало работы спортивных кружков по легкой атлетике, городкам, хоккею с мячом, лыжным гонкам. В 1910 г. были проведены первые соревнования по различным видам спорта.

В годы Первой мировой войны

Участие сотрудников института в Первой мировой войне — одно из белых пятен в истории прославленного вуза. В советские времена эту войну иначе как «империалистическая» не называли. Между тем в августе 1914 г. она была объявлена как Вторая Отечественная. И патриотический подъем наблюдался по всей стране. Директор музея истории академии С. Г. Величко приводит на этот счет цифру 16 — столько сотрудников института не вернулось с полей сражений. Это только официальная статистика МСХА на 1 января 1917 г. Среди погибших числился сын видного ученого А. Ф. Фортунатова.

Профессор Н. Я. Демьянов и производство новокаина

В годы Первой мировой войны под руководством профессора Николая Яковлевича Демьянова в лаборатории Московского сельскохозяйственного института велся поиск методов синтеза лекарственных веществ, в частности был разработан метод производства новокаина.

В последующие годы Н. Я. Демьянов создал одну из крупнейших в стране школу химиков-органиков, отличавшуюся широким профилем и тесными связями с агрономией и биологией.

«Пьяный хлеб»: как Н. И. Вавилов спасал русскую армию

В 1916 г. русские войска в ходе успешного наступления заняли северо-восточные земли Персии. Однако ее солдат и офицеров настигла неизвестная болезнь: кружилась голова, сводили судороги, бойцы теряли сознание… Предположительно эта болезнь была вызвана употреблением в пищу местного хлеба. Следовало срочно принять меры, и министерство земледелия обратилось к выпускнику Московского сельскохозяйственного института Н. В. Вавилову, к тому времени уже опытному агроному.

Прибыв в страну, Н. И. Вавилов моментально решил вопрос с массовыми отравлениями русских солдат. Ученый выяснил, что причиной заболеваний действительно был «пьяный хлеб»: пшеница в северной части Персии оказалась заражена ядовитым растением плевелом. Это растение при попадании в пищу может вызвать отравления не только крупного рогатого скота, но и человека.

Н. И. Вавилов представил командованию записку, в которой рекомендовал не делать закупки зерна и муки в северных районах Персии. Армия была спасена.

Глава 3. Петровская (Тимирязевская) академия и становление аграрного образования в СССР

Профессора на перепутье: принимать ли Советскую власть?

В 1920-е гг. перед Петровской (Тимирязевской) академией, как и перед другими высшими учебными заведениями молодой советской республики, была поставлена задача пере­строить учебный процесс на новых, социалистических началах. Это перестройке следовало осуществляться в трех направлениях: реорганизация управления, переработка учебных планов и программ обучения, и что особенно важно — пролетаризация студенчества. И все эти задачи были решены.

По словам академика Е. Ф. Лискуна, этот период в истории академии стал самой блестящей ее эпохой. В вузе работало блистательное поколение высокоодаренных профессионалов с широчайшим кругозором. Для них знание нескольких языков было естественным, знакомство с музыкой, литературой и театром — необходимым. Эти люди были специалистами высочайшей квалификации, преданными рыцарями аграрной науки.

Казалось, что с такими выдающимися кадрами как Н. И. Вавилов, В. Р. Вильямс, В. П. Горячкин, Д. Н. Прянишников, А. В. Чаянов академию ждет безбедное существование. Но 1930-е гг. стали временем очередных испытаний. Легендарному учебному заведению пришлось пройти несколько реорганизаций, пока руководство страны не осознало того, что для решения задач социалистического строительства в сельском хозяйстве жизненно необходим вуз, имеющий статус центра сельскохозяйственного образования, а не развивающиеся отдельно друг от друга небольшие учебные заведения.

Итак, Октябрьская революция свершилась. Однако удержат ли большевики власть? В то, что они пришли всерьез и надолго, мало кто верил. И среди ученых академии было немало пессимистов. Если Февраль был встречен на «ура», то приход к власти В. И. Ленина и последовавшей вслед за этим разгон Учредительного собрания оставил гнетущее впечатление. Ученые еще долго колебались, муссируя тезис об аполитичности науки, пока, в конце концов, не приняли решение «принять» Октябрь и ленинские преобразования. В качестве примера можно привести профессора П. А. Вихляева — по партийной принадлежности эсера, который надежды на процветание России связывал с Учредительным собранием. А отнюдь не с большевиками.

Как новую эру в истории человечества воспринял Октябрьскую революцию В. Р. Вильямс. Будучи уже немолодым человеком, он приветствовал приход к власти большевиков. С энтузиазмом революцию принял профессор Ав. А. Калантар. С ее первых дней целиком отдался он служению молодой республике. Одним из первых среди профессоров Петровской академии стал на сторону Советов Е. А. Богданов. Постепенно, шаг за шагом к пониманию сущности Октябрьских событий пришел Д. Н. Прянишников.

К. А. Тимирязев и Октябрьская революция

Сделал непростой выбор и Климент Аркадьевич Тимирязев, всю свою творческую жизнь показывавший коллегам пример человека с абсолютно незапятнанной биографией с точки зрения этики и морали. Последние годы жизни ученый был тяжело болен и почти не работал. Но революции 1917 г. не оставили его равнодушным. К. А. Тимирязев считал, что должен отдать победившему народу весь свой опыт и знания, и готов был на всё.

Личность К. А. Тимирязева была популярна среди революционных партий. Многие пытались заручиться его поддержкой, переманить на свою сторону, зная об активной гражданской позиции ученого. Известно, что К. А. Тимирязев был русским патриотом, приветствовал в 1878 г. начавшуюся войну с Турцией за освобождение братьев-славян. В сентябре 1917 г. ЦК партии эсеров выдвинул кандидатуру К. А. Тимирязева на пост министра просвещения. Однако симпатии ученого оказались на стороне большевиков. К. А. Тимирязев с энтузиазмом поддержал Апрельские тезисы В. И. Ленина и Октябрьскую революцию.

К. А. Тимирязев: «Наука и демократия»

В первые годы советской власти К. А. Тимирязев написал несколько статей, в которых приветствовал революцию и большевиков. Несмотря на тяжёлую болезнь, он участвовал в работе Наркомата просвещения РСФСР и Социалистической академии общественных наук, членом которой был избран в 1918. В 1920 г. К. А. Тимирязев был избран депутатом Моссовета и послал В. И. Ленину свою новую книгу «Наука и демократия».

Вождь мирового пролетариата был глубоко тронут подобным отношением со стороны выдающегося ученого и поспешил тому ответить. 27 апреля 1920 г. К. А. Тимирязев получил письмо следующего содержания:

«Дорогой Климентий Аркадьевич! Большое спасибо Вам за Вашу книгу и добрые слова. Я был прямо в восторге, читая Ваши замечания против буржуазии и за Советскую власть. Крепко, крепко жму Вашу руку и от всей души желаю Вам здоровья, здоровья и здоровья! Ваш В. Ульянов (Ленин)».

Легенды памятника К. А. Тимирязеву

Если выйти из дверей главного корпуса и посмотреть на памятник К. А. Тимирязеву, то возникает странное чувство: Климент Аркадьевич пристально смотрит прямо тебе в глаза. Случайное совпадение или замысел скульптора? Сказать однозначно не берется никто.

Еще одна легендарная история связана с яблонями. Дело в том, что деревья, которые сейчас растут вокруг памятника, росли когда-то около уничтоженного большевиками храма Христа Спасителя, были выкопаны и перенесены на нынешнее место, когда разгорелась революция.

Рядом с яблонями, по периметру памятника стояли скамейки, и каждый желающий мог отдохнуть в тени деревьев. Сейчас от них остались только воспоминания и старые фотографии.

Штаб контрреволюции в Петровке

Студентам также пришлось делать выбор. И большинство тех, кто тогда учился в Петровке, большевистскому режиму были не рады. Вокруг кружка естествознания даже образовался некий студенческий контрреволюционный штаб. История сохранила только фамилии этих петровцев: Леонтьев, Озеров, Шапинский, Яковлев. К этой группе примыкал институтский врач Струев.

Приведем характерный пример отношения петровцев к делу революции: некий студент Попов пригласил десяток красногвардейцев, усталых и измученных в студенческую столовую, чтобы накормить их. И студенчество резко осудило эту инициативу: «как же ты посмел ухаживать за этой свол… ю»?!

Юнкера в студенческой столовой

«Царя свергли. Керенского все любят. Что еще нужно этим проклятым большевикам?», — примерно так рассуждало большинство студентов-петровцев. И чтобы не быть голословными, пригласили юнкеров. Якобы, для охраны академии. Прибывшие юнкера расположились в столовой, старостат стал угощать их чаем.

В дело вмешались рабочие, создавшие свой, так называемый рабочий комитет. Этот рабком в ультимативной форме потребовал от юнкеров удалиться из академии. Только узнав, что скоро прибудет отряд Красной гвардии, вновь испеченные охранники удалились, решив не испытывать судьбу. Таков был Октябрь в Петровской академии.

Академия — это не фабрика

С первых дней Октябрьской революции рабочие, трудившиеся в академии, выставили требование установить рабочий контроль и включить пролетариев в состав правления вуза. Профессура, как могла, отговаривалась: рабочий контроль необходим на заводах, академия же не фабрика, а учено-учебное заведение, а сами рабочие ничего в науке не смыслят.

Первые шаги рабфака

После Октября 1917 г. перед молодым советским государством стояли сотни проб­лем, требующих неотложного решения. Одна из них — подготовка будущих руко­водителей для крестьянских хозяйств. Страна находилась в кризисном состоянии, его усугубляла нехватка квалифицирован­ных кадров. Без них нельзя было строить социалистическое сельское хозяйство. Поэтому уже 29 ноября 1918 г. Наркомат просвещения издал про­ект положения о курсах для подготовки рабочих и крестьян в высшие учебные заведения, а летом 1919 г. было принято решение о создании при ряде вузов рабочих факультетов.

В Положении о высших учебных заведениях 1922 г. уже четко говорилось, что в составе каждой высшей школы непременно должен быть рабочий факультет, имеющий цель подготовку лиц из рядов пролетариата и трудового крестьянства к научным занятиям в высших школах.

Нужен ли рабфак сельскохозяйственному вузу?

Жаркие споры разразились в академии. Нужен ли рабфак сельскохозяйственному вузу? Могут ли дети рабочих и беднейших крестьян абстрактно мыслить? Ответы на эти вопросы имели под собой не только научный, но и политический подтекст.

Враждебно относились к рабфаку научные учреждения академии. Можно отметить только один, показательный факт: осенью 1920 г., когда рабфак начал свои занятия, для его студентов устраивались экскурсии по опытным учреждениям академии. Группа рабфаковцев прибыла на Опытное поле. Вопреки ожиданиям, администрация приняла их недружелюбно. Заведующий Опытным полем, возражая против допущения студентов на поле, поднял принципиальный вопрос — о целесообразности проведения такой экскурсии для студентов рабфака. Мотив — неподготовленность студентов. Для разрешения этого вопроса вызвали декана рабфака. Последнему пришлось выступать как профессору, чтобы доказать своему коллеге его неправоту. Экскурсия была проведена без вреда для неподготовленных студентов и без малейших повреждений для научных ценностей Опытного поля.

Официальное открытие рабфака: попытка бойкота

Не менее враждебно было отношение к рабфаку студенчества основных курсов. Как уже говорилось, 15 декабря 1920 г. официальное открытие рабфака было отмечено торжественным празднованием. Студенчество других факультетов решило бойкотировать праздник и по данному случаю обратилось в Ревтройку с ходатайством от имени общестуденческих представителей в Совете академии: не приостанавливать 15 декабря занятий в академии. В ходатайстве, в частности, говорилось: «в виду того, что все студенчество по официальному заявлению руководителей празднества к участию в открытии рабфака не приглашено, просим занятия не приостанавливать».

Письмо В. И. Ленину или как поступить на рабфак

У каждого рабфаковца был свой непростой путь в академию. Показательна история Никиты Ивановича Дрокина — одного из первых слушателей рабочего факуль­тета. В 1917 г. он отправил открытку в Смоль­ный на имя В. И. Ленина. В ответ пришла посыл­ка с газетами, текстом Декрета о земле. Многие вопросы не давали Н. И. Дрокину покоя, и он решил написать В. И. Ленину но­вое письмо: «Со дня Октябрьской революции я почувствовал в себе полную свободу. Мне стало легче. Я словно воскрес. Вполне явились новые надежды, что я теперь смогу учиться. В чем я вас, товарищ Ленин, прошу мне помочь: каким путем получить мне хо­тя бы немного общего образования, и тогда мне будет легче класть кирпичики, из которых мы строим наше здание комму­низма. Крестьянин Н. И. Дрокин».

Вскоре в ответ на это письмо он получил пакет, в котором сообщалось, что в губисполком пришла просьба В. И. Ленина: оказать содействие Никите Ивановичу в по­ступлении на курсы. Так Н. И. Дрокин стал слу­шателем рабфака Тимирязевки.

В рабфаковской коммуне

Рабфаковцам негде было жить, поэтому на первых порах они занимали пустующие в окрестностях дачи. Вместо стипендий им некоторое время вы­давались лишь небольшие пайки, и слуша­тели жили коммунами.

Как рассказывает бывший слушатель рабфака А. А. Чувикова, коммуна — это когда все средства и продукты питания складывались в общий «котел», а расход их производился на основе решения общего собрания всех членов коммуны: так легче было пережить то голодное время. Коммуна имела и свои «Правила жизни», разрабо­танные коллективно. Прави­лами обязывалось самообслуживание: уборка комнат и всего общежития поручалась студентам. Кроме того, члены коммуны дежурили на кухне: обеспечивали печи дро­вами, мыли посуду в столовой и чайной, наблюдали за закладкой продуктов в котел. Был в правилах пункт, который обязы­вал слушателей посещать музеи, театры и кино, систематически обсуждать литера­турные произведения.

Профессор И. А. Каблуков и четвертая пара ботинок

Трудно в это поверить, но, чтобы оказать­ся на лекции ближе к лектору, студенты-рабфаков­цы занимали заранее очередь у входа в аудиторию. Столь велико было у рабочих и крестьян желание учиться.

«Учиться было интересно», — вспоминает ветеран академии, выпускник агро­номического факультета М. А. Улицкий. И приводит курьезный случай. После курса лекций по неорганической химии студенты стали сдавать экзамены. Профессор Иван Алексеевич Каблуков, чтобы не смущать экзаменуемого, не смотрел прямо ему в ли­цо, а наклонив голову, глядел вниз. И вот вдруг поднимает он голову, смотрит прямо на экзаменуемого и спрашивает: «А почему же эти ботинки пришли ко мне третий раз?»

Покраснев, студент пролепетал: «В нашей коммуне имеется только три пары прилич­ных ботинок и все, кто идет на экзамен, надевают эти ботинки и более прилич­ные костюмы».

Профессор И. А. Каблуков сказал: «Давайте вашу зачетную книжку, вы отвечали на все вопросы очень хорошо. Завтра приходите ко мне, и я дам вам четвертую пару ботинок».

Это предложение обсуждалось на общем собрании коммуны, и было решено — за ботинками к профессору не ходить, а взять подряд на раскорчевку пней в совхозе и по­лученные за работу деньги истратить на обувь. Но этого не пришлось делать, так как 19 августа 1923 г. на Крымском валу открывалась I Всесоюзная сельскохозяйственная и кустарно-промыш­ленная выставка, а в подготовительных ра­ботах к ее открытию должны были принять участие многие студенты и преподаватели.

75 орфографических ошибок героя социалистического труда К. А. Борина

Учеба рабфаковца — К. А. Борина, окончившего до это­го только два класса, началась в Тимирязевке с курьезного случая. Вспомина­ет он сам: «Первая моя письменная работа была вся испещрена красным карандашом. В ней было 75 орфографических и пунктуационных ошибок». Но герой — кол­хозник не испугался трудностей учебы, хо­тя и был к тому времени уже известным всей стране человеком, делегатом VIII Чрезвычайного съезда Советов — того самого съезда, на котором была утверждена Конституция СССР 1936 г.

За послевоенные годы К. А. Борин окон­чил аспирантуру, стал лауреатом Государ­ственной премии, Героем Социалистиче­ского Труда, преподавателем ведущего сель­скохозяйственного вуза страны.

Стахановцы в сельском хозяйстве

К. А. Борин был не единственным стахановцем, учившимся в академии. Ее студентами были инициаторы стахановского движения в сельском хозяйстве: А. И. Оськин, П. И. Ковардак, П. Н. Ангелина, Ф. И. Колесов.

Эти люди занимали особое положение в советском обществе. Так, у Паши (Прасковьи) Никитичны Ангелиной была прямая телефонная связь со Сталиным. Этой чести были удостоены считанные люди — А. Стаханов, В. Чкалов, И. Папанин. В СССР она улыбалась со страниц газет и журналов, как настоящая кинозвезда. В женском облике с известной скульптуры «Рабочий и колхозница» есть Пашины черты — она дружила со скульптором Верой Мухиной.

Бригадный способ сдачи экзаменов

После революции в вузы разрешалось поступать всем. Здесь было жилье, усиленные пайки, студентов снабжали одеждой. Но демократия была доведена до абсурда. Студенты сами выбирали, кто будет читать лекции, кому давать пайки, кому не давать, где и как учиться. Учебный процесс практически остановился. Тогда придумали бригадный способ. Создавали бригады по семь-девять человек. Если бригадир сдал экзамен, значит, и вся бригада сдала.

Проводы паровичка

В 1922 г. в академии произошло событие, вошедшее в историю благодаря профессору Алексею Федоровичу Фортунатову, который вместе со студентами организовал торжественные «проводы» в депо паровичка — парового трамвая и встречу трамвая нового поколения, работавшего за счет электричества.

Агрономический поезд

В 1923 г. по линии Белорусской железной дороги курсировал так называемый агрономический поезд — одна из первых форм сельскохозяйственной помощи населению в СССР. Главную роль в этом проекте играли студенты Петровской академии, ставшие инициаторами поездки. Ради справедливости отметим, что сама идея была заимствована у американцев. В США агропоезда к тому времени успели доказать свою эффективность.

В непростых условиях, в нетопленных вагонах, при свечевом освещении «путешествовали» петровцы по России. Однако от посетителей не было отбоя. Крестьяне, и железнодорожники и учителя вместе с учениками — все проявили интерес к поезду. При этом самая важная задача — установить связь с местными агрономами была решена. Агрономические совещания были проведены в Вязьме, Смоленске, Минске.

Визит Н. К. Крупской

В 1924 г. перед отъездом на посевную кампанию студенты Тимирязевки направили делегацию к Н. К. Крупской, чтобы пригласить ее вы­ступить перед молодежью вуза. Надежда Константиновна приехала и произнесла зажигательную речь в Большой химической аудитории. Она сказа­ла: «Вы едете на сельскохозяйственные предприятия, чтобы набраться опыта в работе, в тоже время все должны помнить, что вы обязаны вести культурную работу среди сельского населения. В деревнях сей­час организуются избы-читальни, сельско­хозяйственные кружки. И я надеюсь, что вы активно включитесь в это народно-просве­тительное мероприятие».

Слушать выступление Н. К. Крупской собра­лись студенты, преподаватели, даже окрестные крестьяне. Самая большая академическая ауди­тория была переполнена, заняты все проходы, лестницы, ведущие в аудиторию, вестибюль, и даже на улице при входе в кор­пус стояла огромная толпа. Так как академия в то время не была радиофи­цирована, то выступление Н. К. Крупской передавалось на улицу через окно с по­мощью рупора. Оно неоднократно преры­валось аплодисментами, а когда закончи­лось, то были такие овации, что казалось, толстые стены «Химички» не выдержат и рухнут. Когда Надежда Константиновна должна была выходить из аудитории, студенты посадили ее в кресло и так вынесли на ули­цу. Сфотографировались с нею и в этом же кресле донесли до машины, украшенной ог­ромными гирляндами цветов.

Так или иначе, но в открытых источниках есть сведения о визите Н. К. Крупской в академию. Однако практически ничего не известно об ответном визите, который состоялся несколько позже, после смерти В. И. Ленина. Часть студентов-тимирязевцев в то время, когда И. В. Сталин только начал «чистку» партийного аппарата, добилась приема у Н. К. Крупской, высказав супруге покойного вождя свою тревогу за судьбу другого лидера Октября — Л. Д. Троцкого. По некоторым данным Надежда Константиновна нашла слова, чтобы «успокоить» студентов, сказав им, что «товарища Троцкого Сталин не посмеет тронуть». История, как мы знаем, распорядилась иначе.

История студента-самозванца Махина

Некий студент, по фамилии Махин однажды после вечеринки с нехитрой выпивкой признался, что на самом деле он никакой не Махин, а бывший казачий есаул, похитивший у убитого красноармейца документы и партийный билет. С собой Махин все время носил бритву, чтобы успеть перерезать горло, когда придут забирать. И действительно, судьба шла за ним по следу, «как сумасшедший с бритвою в руке». Кто-то из студентов донес, Махина долго искали. Якобы он прятался в Тимирязевском парке, где было много потаенных мест. Расстреляли Махина как врага народа.

«Социалистические обязательства» студентов-тимирязевцев

В 1930-е гг. появилась новая студенческая традиция — студенты брали на себя так называемые «социалистические обязательства». Так, студенты 5 группы II курса экономического факультета взяли обязательство сдать экзамены по основам марксизма-ленинизма только на «хорошо» и «отлично», стать значкистами ВС I и II ступени, ПВХО I и II ступени ГТО I и IIступени, принять активное в подготовке и проведении выборов в местные Советы депутатов трудящихся.

Студенты 2-й группы III курса экономического факультета (комсорг Мальцев, профорг Зырялов, профорг Еремко), 1-й группы III курса экономического факультета (комсорг Емельянов, профорг Мосин) обязались добиться 100% повышенных оценок по курсу «Основы марксизма-ленинизма» и не менее 95% по всем дисциплинам в среднем. Студент Обуховский взял на себя обязательство прочитать и законспектировать работы В. И. Ленина «Две тактики социал-демократической партии в демократической революции» и «Шаг вперед, два шага назад».

Находились, правда и такие, которые формулированием соцобязательств особо не утруждались. В основном это были студенты младших курсов. Они брали на себя обязательства сдать экзамен без «двоек», не опаздывать на занятия и т. п.

«Беседчики» — пропагандисты

В 1930-е гг. на студентов Тимирязевки легла еще одна важная задача — правовое просвещение избирателей в ходы выборных кампаний в различные органы власти. Просвещение это проходило в форме бесед с избирателями того или иного округа. Отсюда и название этих активистов — беседчики и беседчицы. Одной из таких «беседчиц» была студентка полеводческого факультета Аня Крупенина.

Ровесница революции Аня Крупенина (родилась она в 1917 г.) воспитывалась в условиях советской деревни. Сначала она училась в сельской школе, затем в семилетке и в 1933 г., имея большую тягу к аграрной науке, поступила в Сельскохозяйственный техникум. В 1938 г. А. Крупенина пошла на учебу в Ивановский сельскохозяйственный институт, а уже в 1939 г. училась в Тимирязевской академии. Здесь ей была поручена работа беседчика на 72 избирательном участке г. Москвы. Только в течение сентября-октября 1939 г. она провела занятия по шести темам Положения о выборах в местные Советы депутатов. Одновременно она провела ряд бесед о решениях 4 и 5 сессий Верховного Совета СССР и 22-й годовщине Октябрьской революции.

Не обходилось и без казусов. К примеру, студент Якимов был назначен беседчиком, но когда пошел проводить беседу, то оказалось, что на трех слушателей выделено два беседчика. Это не смутило Якимова. Вместе с заведующим агитпунктом Демченко они быстро нашли выход… Якимов стал бригадиром над оставшимся беседчиком. Не случайно писала в те годы газета «Тимирязевка»: «Такое положение с развертыванием агитационно-массовой работы коллективом агрохимического факультета терпимым быть не может. Партийная организация факультета должна потребовать от партбюро коренной перестройки работы».

Были и другие проблемы при организации бесед. Отсутствовали порой помещения для проведения занятий, не хватало иллюстрированного материала, не было связи с местными партийными и профсоюзными организациями. Имели место случаи, когда отдельные рабочие задерживали своих жен, мотивируя тем, что они сами разъяснят все происходящие события. Домохозяйки между тем, проявляли большой интерес к беседам с молодыми людьми — студентами Тимирязевки, обращаясь с просьбами разъяснить им тот или иной политический момент.

Обучение во сне

Кроме бригадного метода студенты в 1920—1930-е гг. осваивали и другие новомодные методики. Однажды в академии прошел слух, что материал можно хорошо усвоить во сне. В тимирязевском музее сохранилась фотография, на которой ребята спят, а знаменитый профессор Н. М. Тулайков, объявленный позже «врагом народа», читает им учебник.

Искусство Мельпомены: самодеятельный студенческий театр

В 1930-е гг. в академии появился свой собственный театр. Начало коллективу было положено ещё в 1938 г., когда несколько энтузиастов сыграли сценку из пьесы Н. В. Гоголя «Женитьба» под руководством режиссера Черемеева. В следующем году тимирязевцы показали сцены из пьесы советских драматургов Масса и Куличенко «Сады цветут», руководил постановкой режиссер Синяков. В 1939 г. под его же руководством студенты разыграли очень модную в те годы пьесу В. Шкваркина «Чужой ребенок». Тогда же режиссер Черемеев поставил классическую пьесу А. Н. Островского «На бойком месте».

В 1940 г. режиссер Синяков инсценировал уже два спектакля: пьесу М. Горького «Васса Железнова» и пьесу В. Шкваркина «Простая девушка».

Юным артистам и режиссерам, ставившим спектакли, нельзя было не считаться с реалиями жизни. Выбор пьес жестко контролировался партийным комитетом Тимирязевской академии. Репертуар должен был соответствовать идеологической линии партии, поменьше иностранных авторов, больше отечественных. Обязательны были премьеры к государственным праздникам: Дню 7 ноября — юбилею Октябрьской социалистической революции, пьесы о молодежи, о проблемах сельского хозяйства и т.д..

Смерть поэта

Ты думаешь: «Письма в реке утонули,

А наше суровое время не терпит.

Его погубили кулацкие пули,

Его засосали уральские степи.

И снова молчанье под белою крышей,

Лишь кони проносятся ночью безвестной.

И что закричал он — никто не услышал,

И где похоронен он — неизвестно»

Эти пророческие строки принадлежат выпускнику академии Сергею Ивановичу Чекмареву — яркому поэту, ставшему посмертно Лауреатом премии Ленинского комсомола. По окончании вуза ему как талантливому молодому специалисту предоставили место в аспирантуре, но Сергей отказался. Не согласился он работать и в тресте в Москве, потому что не хотел «сидеть в каменной коробке и скрипеть пером». И выбрал «далекую Башкирию». Здесь он работал старшим зоотехником Таналыкского совхоза Хайбуллинского района, а затем старшим зоотехником совхоза «Иняк» Зианчуринского района.

Содержательна и многообразна была деятельность С. Чекмарева на Урале. Он читал лекции на курсах колхозников-животноводов, руководил комсомольским политкружком, выпускал стенгазеты, организовывал выступления художественной самодеятельности.

11 мая 1933 г. Сергей Чекмарёв уехал на лёгком тарантасе на ферму Чебеньки. Около деревни Ала-Байтал его мёртвым вытащили из реки Сурень. До сих пор нельзя с уверенностью сказать, была ли это трагическая случайность при переходе реки или комсомолец был убит. Где он похоронен, тоже осталось загадкой.

«Краткий курс истории ВКП (б)» — настольная книга студентов 1930-х гг.

Предшественницей современных кафедр истории и философии является кафедра марксизма-ленинизма, ставшая в 1930-е гг. одной из ведущих в академии. Учебная работа преподавателей кафедры включала тогда лекции и семинарские занятия, которые проводились на основе «Краткого курса истории ВКП (б)» и отдельных произведений классиков марксизма-ленинизма. Кроме лекций и семинаров, при учебном кабинете были организованы индивидуальные консультации.

Сейчас, по прошествии стольких лет отношение к «Краткому курсу истории ВКП (б)» изменилось. Книгу уже давно не считает гениальной, скорее наоборот. В те времена звучали иные оценки. Приведем мнение профессора Д. А. Кисловского: «Изучая историю партии по краткому курсу, восхищаешься той глубиной проникновения в самую суть происходящих событий, тем умением предвидеть и той железной волей в осуществлении своих заданий, которыми отличалась и отличается партий большевиков под руководством товарища Ленина и товарища Сталина. […] Книга имеет громадное значение не только как дальнейший этап в построении теории человеческого общества, но и громадное воспитательное значение. Несмотря на краткость и чеканность формулировок, это книга не для легкого чтения, это настольная книга, к которой приходится возвращаться не раз и не два».

Кафедра марксизма-ленинизма, активно взялась за организацию помощи отстающим студентам, которым никак не удавалось одолеть «Краткий курс». С этой целью каждый ее преподаватель выделял один день в шестидневку для проведения консультаций и оказания помощи отстающим студентам. Наряду с этим проводились индивидуальные консультации для всех желающих студентов. Ради справедливости скажем, что посещаемость этих консультаций оставляла желать лучшего. Между тем, необходимость в них имелась. Например, студент II курса экономического факультета Сергиенко записал при изучении первой главы учебника в свой конспект следующее положение: «Крепостное право способствовало появлению кулаков». На замечание преподавателя о том, что это неправильно, Сергиенко ответил, что об этом он читал у писателя Тургенева. А так как Тургенев писатель-реалист, то «я не могу с ним не согласиться».

Надо сказать, что в 1930-е гг. к кафедре марксизма-ленинизма со стороны руководства академии предъявлялись порой завышенные требования. По крайне мере, эти требования были выше, чем к кафедрам естественнонаучного цикла. Неоднократно она подвергалась критике, а к ее преподавателям применялись меры дисциплинарного воздействия. Так, ассистент кафедры Котельников был уволен с работы за прогул. За опоздание на работу ассистенту Суслову объявили выговор, на старшего преподавателя Брусиловскую наложили взыскание.

Физкультура и военное дело в академии

Физкультура и спорт в Тимирязевской академии 1930-х гг. находились под особым контролем: были обязательными членство в Осоавиахиме, участие в спортивных секциях, получение значков «Ворошиловский стрелок», «Ворошиловский конник», «ГТО». Создавались мото-, авто-, парашютные, пилотные, альпинистские и другие кружки. Физкультурные парады, репетиции к ним, соревнования по строгой ступенчатой системе занимали не только свободное от учебы время, но зачастую проводились и за счет учебы. Время было голодное, и в качестве поощрения выдавались талоны на питание, путевки в профилактории и дома отдыха.

«Ворошиловские стрелки»

Массовым увлечением студентов в 1930-е гг. стал стрелковый спорт. В академии училось сотни ворошиловских стрелков I-й и II-й ступеней. Так называемые оборонные специальности стали популярны в Тимирязевке. Только в пулеметном кружке занималось 300 человек. Многие увлекались парашютным спортом. Это занятие было не только хобби. Студенты, учившиеся хорошо стрелять, готовились к войне. И этот важный навык пригодился в годы Великой Отечественной войны.

5-километровый поход в противогазах

Сотрудников и студентов академии готовили к будущей войне достаточно серьезно. Одной из форм подготовки были учения по противодействию газовым атакам противника. Так девушки должны были совершить 5-километровый поход, надев на себя противогазы. Отказы не принимались.

Футбольные легенды Тимирязевки

В 1930-е гг. популярнейшей в СССР массовой народной игрой стал футбол. В футбол играли все: в городах, промышленных районах, в колхозах, кишлаках и аулах. Количество команд насчитывалось десятками тысяч, которые заключали в себе 150-тысячную армию футболистов. В 1937 г. в академии была создана сборная команда по футболу. Ее тренером стал А. Артемьев. В 1938 г. академия сразу двумя командами участвовала в розыгрыше на первенство вузов г. Москвы. Из 14 матчей были одержаны только две победы, четыре игры сведены в ничью, остальные матчи закончились поражением наших команд. Такие результаты первого сезона серьезно волновали руководство кафедры и секции.

Поэтому в 1939 г. работа футбольной секции была перестроена. Если в 1938 г. до начала первенства вузов было проведено только две товарищеских встречи с футбольными командами Водного института и института механизации и обе проиграны, то в 1939 г. академическими командами до 15 сентября было проведено 16 игр. Их результаты внушали оптимизм: 10 побед, 3 поражения и 3 ничьих с общим счетом 24 забитых и 9 пропущенных мячей.

С успехом были проведены игры с соседями — Водным институтом и институтом механизации. Футбольная команда института механизации им. В. М. Молотова тимирязевцами была просто разгромлена со счетом 8:0.

Успех футболистов Тимирязевки в играх с командами добровольных спортивных обществ г. Москвы был замечен и футбольную команду ТСХА по рекомендации Московского комитета физкультуры и спорта 20 июня 1939 г. пригласили в Солнечногорск для участия в спортивном празднике. Среди лучших футболистов-тимирязевцев того времени в историю вошли студенты Каменев, Любавский, Немцов, Сериков. Однако наряду с достижениями в футбольном хозяйстве академии имели место и недостатки, о чем в те годы честно писала газета «Тимирязевка». У футбольной команды не хватало хороших мячей. В свое время на приобретение спортивного инвентаря директор академии Ф. П. Платонов выделил 1000 рублей. Но деньги эти были потрачены на иные цели. Тренер футболистов А. Артемьев, будучи энтузиастом в сфере футбола, слабо разбирался в тактике командной игры. Недостаточное внимание футболу уделялось со стороны профессиональной организации академии и ДСО «Урожай». За весь 1939 г. ни разу бюро ДСО «Урожай» не заслушало футбольную секцию о ее работе и нуждах.

«Аполитичность — есть первый шаг вредительства»

В начале 1930-х гг. в академии началась борьба с «нежелательными элементами». Гонениям подверглись ученые, служившие ей верой и правдой. О конкретных персоналиях поговорим в следующей части книги, а пока приведем цитату профессора Владимира Петровича Бушинского из его выступления на общем собрании научных работников 28 марта 1930 г.: «Необходимо дать резкий отпор вредителям. Вся масса честных преданных социалистическому строительству специалистов должна пойти на решительную борьбу с вредительством, на борьбу за социалистическую реконструкцию сельского хозяйства… Специалист не должен замыкаться в свою техническую работу. Аполитичность есть первый шаг вредительства. Неосознание этого способствует вредительским действиям». В таком же духе высказались его коллеги С. А. Зернов и В. В. Подарев.

Священномученик Иоанн Артоболевский

В 1920-е гг. прекратил существование академический храм. В 1922 г. из храма были изъяты церковные ценности. В одно из воскресений Великого поста, накануне изъятия ценностей, обращаясь к студентам — участникам кружка христианской молодежи, последний настоятель храма священник Ионн Артоболевский прочел послание Патриарха Тихона. Этот поступок был расценен властями как контрреволюционная агитация. Вскоре было принято решение выслать священника за границу. Причем Артоболевский должен был покинуть родину самостоятельно. Отца Иоанна освободили, но уже через несколько дней последовал новый арест. Состоялся суд, священника приговорили к трем годам лишения свободы, а затем вновь отпустили.

Однако в 1933 г. власти вспомнили об отце Иоанне вновь. Он был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. 15 марта 1933 г. Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило протоиерея Иоанна к трем годам ссылки в Вологодскую область. По отбытии наказания он вернулся в Москву.

22 января 1938 г. органы госбезопасности в очередной раз арестовали священника, и он был заключен в Таганскую тюрьму в Москве.14 февраля «тройка» НКВД приговорила отца Иоанна к расстрелу. Протоиерей Иоанн Артоболевский был расстрелян 17 февраля 1938 г. и погребен в безвестной общей могиле на полигоне Бутово под Москвой.

На Юбилейном Со­боре Русской Православной Церкви в августе 2000 г. отец Иоанн Артоболевский был канонизирован как священномученик, па­мять которого отмечается в день его кончины — 17 февраля.

Взрыв академического храма

После окончательного закрытия храма в 1927 г. в нем устроили клуб и винный магазин, на одной из стен которого, если судить по фотографии, тайно сделанной для зарубежного издания о разрушенных российских храмах, висел портрет И. В. Сталина.

В апреле 1934 г. храм взорвали в ознаменование годовщины со дня смерти В. И. Ленина. Якобы того требовали студенты: «колокольный звон мешает учиться».

Есть и другая версия этого решения: его снесли «по причине необходимости спрямления трамвайной линии». Надо сказать, что церковь действительно перегораживала Ивановскую улицу, названную так, поскольку она шла по прямой, проведенной от колокольни Ивана Великого.

Академик И. Э. Грабарь считал храм Петра и Павла выдающимся архитектурным памятником, но даже он, признанный и обласканный советской властью художник, не стал рисковать утратой советских привилегий для защиты благолепного храма. В последующем на его месте поставили монумент В. Р. Вильямсу.

Спасение музея коневодства

Одной из достопримечательностей академии является Музей коневодства, появившийся в 1940 г. Интересна его «дотимирязевская» история. Собрать воедино лучшие образцы «конного жанра» и «конского портрета» — такую задачу поставил перед собой в начале прошедшего столетия коннозаводчик Я. И. Бутович. Не считаясь с затратами, он покупал картины, рисунки, скульптуры, заказывал портреты рысаков своего конного завода. К 1917 г. в имении Прилепы Тульской губернии было уже настоящее художественное собрание — «Коннозаводская галерея». Так назвал ее хозяин. Коллекция значительно пополнилась в первое послереволюционное десятилетие, когда Я. И. Бутович оставался в Прилепах директором ставших государственными конного завода и галереи.

В 1928 г. все собранное Я. И. Бутовичем богатство — почти 1200 экспонатов, было перевезено в Москву и стало основой фондов Государственного научно-художественного музея коневодства и коннозаводства, открытого при Московском ипподроме 23 января 1929 г. Самого же основателя музея сначала ненадолго арестовали, а потом выслали из столицы. Живя в Вязьме, а впоследствии в Щиграх, он составлял подробное описание коллекции и писал воспоминания, содержащие множество интересных сведений. Умер Я. И. Бутович в крайней нужде в 1937 г. или 1938 г., точная дата его смерти неизвестна.

Как уже упоминалось, в 1940 г. музей был передан Тимирязевской академии. Это, в конечном счете, и спасло заведение. Ставший единственным в СССР, музей коневодства расположили в здании Анатомикума — одного из красивейших корпусов академии. Многочисленные картины и скульптуры, выставленные в музее, изображают лошадей различных типов, показывают их в работе, на отдыхе, в боевой обстановке.

В музее был создан и постоянно пополнялся фонд фотонегативов по коневодству, число которых достигло несколько тысяч. Фотоснимки с этих негативов приобретали конные заводы, племенные рассадники, зооветкабинеты совхозов, учебные заведения, сельскохозяйственные выставки. Кроме того, в музее подготавливались учебные наглядные пособия по породам, экстерьеру, тренировке и испытаниям лошадей.

Учхоз Отрадное — «зеленый рай» академии

В 1930-е гг. академия имела два учебных хозяйства. Первое из них — хозяйство «Отрадное» располагало 300 га полевой земли, 200 га плодового сада и 40 га ягод­ников. Оно служило основной базой для учебной практики студентов четырех факультетов (кроме зоотехнического).

В 1930-е гг. страна жила в обстановке всеобщей подозрительности. Объекты, которые представляли какой-либо стратегический интерес, засекречивались. Подобная участь постигла учхоз «Отрадное», который в целях конспирации на картах именовался совхозом «Отрадное».

Территория учхоза была ограничена с запада современной улицей Хачатуряна, с севера — улицей Декабристов и, соответственно, Бескудниковской железнодорожной веткой, с востока — промышленной зоной ВДНХ, с юга — рекой Лихоборкой, и практически примыкала к Ботаническому саду. Причём южнее Отрадной улицы размещались учебные поля и теплицы Тимирязевской академии, отчего эта часть учхоза и была прозвана «Опытным полем». Севернее же Отрадной улицы произрастали роскошные яблоневые сады, до сих пор сохранившиеся в воспоминаниях местных жителей.

Есть мнение, что учхоз назвали «Отрадное» из-за небывалых, отрадных урожаев, которые здесь собирали. Однако еще в начале 1920-х гг. в этой местности находилась животноводческая ферма «Отрадное» и две деревушки — Козеево и Слободка. Выбор организации учебного хозяйства на этом месте пал из-за его близости к академии. Поэтому имеющуюся здесь глинистую почву пришлось сильно удобрять. И благодарная земля сполна отплатила действительно отрадными урожаями. Однажды за лето с пяти гектаров сняли 65 тонн земляники. Именно здесь работала знаменитый селекционер Мария Павлова.

Учхоз представлял собой большое хозяйство — около 500 гектаров с огромным садом, овощными полями, парниками, ягодниками, цветочными оранжереями, молочной фермой, овощехранилищем на тысячу тонн, складом удобрений, семенной сушилкой, тракторным парком.

В учхозе впервые в нашем сельском хозяйстве испытали пленочные теплицы (вместо стеклянных). В них выращивали различные фрукты и ягоды, в том числе виноград. Там, где сейчас метро «Отрадное» протекала Лихоборка — веселая чистая речка, рядом били ключи, куда местные жители ходили по воду. А потом речку убрали под землю в трубу, сад выкорчевали, теплицы сломали, а землянику с крыжовником закатали асфальтом.

«Злые» тимирязевские лоси

Среди тимирязевских зоологов до сих пор ходит легенда о лосях, которых якобы планировалось использовать в военных целях в ходе финской кампании 1940 г. Надрессированный лось должен был агрессивно реагировать на финскую речь. Солдат и офицеров вражеской армии лоси должны были буквально «забодать». Но дело в том, что на северо-западе СССР проживали и советские финооязычные народы. Лось мог не разобрать кто свой, а кто чужой. Поэтому от этой идеи решили благоразумно отказаться. На кафедре зоологии до сих пор рассказывают байки о том, что в финских лесах и в наше время бегают злые лоси и нападают на представителей карело-финских народностей.

Библиотека Тимирязевской академии: холодная зима 1940 г.

Историки пишут о суровой зиме 1941 г. Однако для академической библиотеки суровой стала и предшествующая зима. В 1939—1940 учебному году в деканат плодоовощного факультета не раз приходили студенты с заявлениями о невозможности заниматься в читальных залах Центральной научной библиотеки. Жалобы эти имели под собой основания. Студенты, приступившие к подготовке к экзаменам, придя в читальный зал, тотчас его покидали. Причина в том, что температура в отдельных залах упала до 5о С. И такая температура держалась более месяца.

Тимирязевское кладбище

В 1941 г. в парке, находящемся на территории академии, было основано одноименное кладбище. Задумывалось оно как небольшой некрополь для захоронения профессоров академии.

Расположено кладбище в Северо-Восточном административном округе города Москвы, на улице Пасечной, д. 7. Это одно из самых маленьких кладбищ в Москве. Занимаемая им площадь составляет всего 0,5 гектара.

Если судить по надгробиям, то на небольшой территории Тимирязевского кладбища похоронено всего около трех десятков человек, в основном профессоров академии. Это такие профессора как академик П. И. Лисицын, организовавший семеноводство в Советском Союзе, А. М. Дмитриев, который разработал курс луговодства, С. И. Жегалов, являвшийся одним из основателей селекции овощных видов, а также микробиолог Н. Н. Худяков и агрохимик И. С. Шулов.

Однако есть и другие данные, согласно которым на этом участке за все время было захоронено около 1500 человек. Именно здесь находилась когда-то братская могила.

Глава 4. В годы Великой Отечественной войны

Эвакуация в 24 часа

В 1941 г. началась Великая Отечественная война. Тяжелые времена вы­пали на долю Тимирязевской академии. В первые дни вой­ны в Красную Армию было призвано около 200 ее работников. Более 300 преподавателей, аспирантов, студентов, рабочих и служащих ушли на фронт добровольцами. Многие работали на строительстве оборони­тельных сооружений и противотанковых рвов под Москвой.

Не забывали тимирязевцы и о науке, только вектор исследований в военное время изменился — вся научная мысль была направлена на достижение победы над врагом.

К середине октября 1941 г. обстановка на фронте резко ухудшилась. Германские войска были настолько близки к столице, что ар­тиллерийская канонада была хорошо слышна в академии и днем и ночью. Заводы и многие учреждения стали эвакуировать из Москвы на восток.

В этой обстановке возник вопрос об эвакуации Тимирязевс­кой академии в Самарканд. Само решение было принято вечером 15 октября 1941 г., а в течение следующего дня эвакуацию планировалось завершить. На сбор людей и имущества отводилось менее суток.

Утром 16 октября во дворе между жилыми профессорскими корпусами, куда были поданы грузовики для перевозки людей и вещей на вокзал, можно было наблюдать тяжелую картину. Ходи­ло много слухов, но толком никто ничего не знал. Многих эвакуа­ция застала врасплох. Вещи не были подготовлены и наспех соби­рались всю ночь. Вывезенные на перрон вокзала преподаватели с семьями и студенты двое суток просидели на вещах, ожидая же­лезнодорожного состава.

Торжественная встреча в Ташкенте

Когда поезд с эвакуированными достиг Ташкента — столицы Узбекистана, к удивлению тимирязевцев, его встречали на вокза­ле члены ЦК КП (б) Узбекистана с букетами цве­тов. Такая почетная встреча была совершенно неожиданной и на первых порах необъяснимой.

Объяснение пришло позднее. Ока­залось, что с дороги в Ташкент была послана телеграфная просьба устроить едущего в поезде почетного академика, профессора Ивана Алексеевича Каблукова не в Самарканде, а в Ташкенте. Здесь ста­ли выяснять, что значит «почетный академик». Обратились к спра­вочникам и обнаружили, что в немногочисленном списке «почет­ных академиков» числится сам Иосиф Виссарионович Сталин. Фигура И. А. Каблукова вы­росла необычайно, ему-то и была предназначена торжественная встреча на перроне Ташкентского вокзала.

Расселение эвакуированных

Прибывших в Самарканд тимирязевцев принял в свои стены Самаркандский сельскохозяйственный институт — филиал академии, созданный в 1929 г.

Академикам и орденоносцам, таким как Д. Н. Прянишников, который возглавил работу академии в эвакуации, выделили маленькие домики, студентов поселили в общежитие. Остальных расселили кучно, где придётся. Мебель, естественно, никто не привез, все устроились на восточный лад, постепенно приобретая необходимое.

Помощь тимирязевцев Узбекистану

Коллектив академии, эвакуированной в Самарканд, оказал серьёзную помощь рес­публике в повышении производства зер­новых. Уже на втором году войны Узбеки­стан обеспечил себя и соседние республики зерном. Он смог не только покрыть собственные потребности в хлебе, но и стал поставлять его в другие районы СССР.

Благодаря работе тимирязевцев здесь начало развиваться овощеводство. Впервые в своей истории Узбекистан стал свеклосеятельным регионом.

Нехватка рабочих рук заставляла студен­тов и преподавателей выезжать в колхозы и совхозы Узбекской ССР для помощи. Они работали чабанами и пастухами, доили коров, сеяли и убирали хлеб, хлопок, го­товили механизаторов.

Силами тимирязевцев был озеленен сам город Самарканд, что помогло сберечь в нем ресурсы питьевой воды. Эффект от озеленения ощущался на протяжении полувека после войны.

Жизнь в Самарканде

Жизнь в Самарканде была непроста. В том числе по причине бытовых трудностей. Откровенно плохо было с питанием. На местном рынке продукты были, но купить их по причине завышенных цен мог не каждый.

Преподаватели мобилизовали всевозможные пищевые ресурсы. Иногда выезжали за город собирать черепах. Потом варили из них суп.

«Нам бы картошки…»

Первые полгода жизни в Самарканде трудно было с продовольствием и в семье Прянишниковых. За хлебом, который выдавался по карточкам, надо было становиться в очередь с двух часов ночи. Вскоре привыкли к хлопковому или кунжутному маслу. Норма сахара была мала — на большую семью не хватало. Кто–то без ведома Дмитрия Николаевича дал знать в ЦК Узбекистана о трудном быте семейства ученого. Из Ташкента позвонили в Самаркандский обком партии и строго спросили: «там у вас живет академик Прянишников. Что вы для него сделали?» И вскоре сотрудники обкома нанесли визит в семью академика: «Что вам нужно? Скажите!» Зоя Дмитриевна, дочь ученого, робко сказала: «Нам бы картошки…»

И действительно обкомовцы не заставили себя долго ждать, привезли картошку, сахар, мясо. Жизнь семьи постепенно налаживалась.

А как же студенты?

Если о профессорах более или менее заботилось руководство республики, то о студентах не думал никто, кроме преподавателей, которые сами подкармливали молодёжь.

Но, несмотря на тяжелейшие бытовые условия и голод уже в декабре 1941 г. в Самарканде были начаты учебные занятия. Студенты вечером учились, а днём работали, прилагая все усилия, чтобы помочь сельскому хозяйству, накормить себя, армию и тыл.

В обстановке тотальной подозрительности

Поезд на Самарканд, ушел, увозя большую часть пре­подавателей, сотрудников и студентов академии. Но и в Москве осталось некоторое число профессоров, преподавателей и науч­ных работников. Некоторые из них были задержаны из-за работы в лабораториях, обслуживающих военные нужды, другие не были в состоянии выехать из-за болезни членов семьи, некоторые на­меревались эвакуироваться в другие места к своим родным и т. п.

Несмотря на то, что у многих задержавшихся в Москве были на то серьезные причины, у некоторых работников академии ста­ли неожиданно возникать ни на чем не основанные подозрения. Уже на второй и третий день можно было услышать от этих людей при встрече такой вопрос: «Как, вы еще не уехали?»

И эта фраза произносилась тоном, не оставляющим сомнения, что тебя в чем-то подозревают. Действительно, ничего нет хуже всеобщей подозрительности.

Арест профессора Р. Э. Герлаха

С 1929 г. по 1941 г. кафедрой молочного дела заведовал профессор Рудольф Эдуардович Герлах — известный сыродел немецкого происхождения.

То, что Р. Э. Герлах имеет немецкие корни, работать ему не мешало, и он пользовался заслуженным уважением со стороны коллег по академии. Но наступила Великая Отечественная война и у профессора начались проблемы. 4 ноября 1941 г. его арестовали по обвинению в шпионаже. Пять месяцев просидел профессор в тюрьме, все время подвергаясь допросам. И, несмотря на то, что предъявленное по 58-й статье УК тяжкое обвинение ничем не подтвердилось, тем не менее, он на пять лет был выслан в Казахстан в город Джамбул. Оттуда ему удалось в начале 1943 г. перебраться для работы по специальности на Алтай, а затем устроиться в Алтайский техникум, и получать при этом академическую пенсию.

Поздняя осень 1941 г. в Тимирязевке

Морально очень тяжелой была обстановка в поки­нутой Тимирязевке. Военные события не сулили никаких радостных надежд. Работа в академии была прекращена почти совершенно, учебные корпуса не отапливались, некоторые из них «консервировались» на длительный срок. Наготове стояла лег­ковая машина для вызова в последнюю минуту заместителя ди­ректора, оставшегося в Москве для ликвидации всяких дел.

Глав­ный административный корпус, где размещались дирекция и учеб­ная часть, стоял с заколоченными окнами. В полумраке по комнатам бродила Александра Вячеславовна Метелкина, старший диспетчер и единственный оставшийся сотрудник учебной части. Вся ее фигура говорила о запустении и заброшенности, сильно напоминала Фирса в последнем действии «Вишневого сада», а за­меститель директора, подобно купцу Лопахину из той же пьесы, распродавал как вишневый сад на вырубку академический лес, на который, ввиду отсутствия каменного угля, охотников было очень много.

Быт преподавателей: в замерзшем доме

Бытовая обстановка в домах преподавателей также была труд­ной. Дома не отапливались совершенно. Электричество было вык­лючено. Керосина не хватало. В квартирах приспосабливались ма­ленькие железные печурки, в которых готовилась еда и кипятился чайник. Печурки эти топились чем попало, но главным образом щепками. Редко удавалось достать немного дров.

Однажды жильцы профессорского корпуса решили своими силами пустить в доме отопление. Вы­яснили, что для этого требуется в сутки восемь кубометров дров. Дого­ворились с заведующим Лесной дачей академии и отправились рубить дрова. Работали без перерыва целый день. В конце дня ока­залось, что нарубили всего семь кубометров. Овчинка не сто­ила выделки.

Заметно улучшились условия жизни только с осени 1942 г. Все работники академии весной этого года получили земельные участки, на которых имели возможность вырастить овощи: картофель, капусту, свеклу, морковь и прочее. Выра­щивали и сахарную свеклу, из которой потом экстрагировали во­дой сахар и, уваривая сироп, получали нечто вроде сахара со спе­цифическим свекловичным привкусом. Но этот сахар был пита­тельным и по своим полезным качествам значительно превосходил сахарин, которого, впрочем, тоже невозможно было достать.

Быт студентов: в уплотненном общежитии

Условия жизни и учебы у студентов тоже были нелегкие. Из-за недостатка свободных поме­щений (часть корпусов общежитий была занята под госпиталь) студентов размещали только в одном общежитии и уплотняли до пределов возможного. Общежития не отапливались. Свет был вык­лючен и давался только в главный корпус, где, правда, размеща­лись библиотека и читальные залы. Питание в студенческой сто­ловой было на низком уровне. Ежедневно студенты получали за обедом блюдо, представлявшие собой жидкую похлебку из пшеничных зерен.

Продовольственные карточки студентам

Во время войны студенты были приравнены в снабжении к рабочим и получали рабочую карточку. Это харак­теризовало заботу правительства о студентах. Но это обстоятель­ство иногда привлекало в вузы проходимцев, которые шли в Тимирязевку не ради учебы, а ради продовольственной карточки.

Из вуза в вуз

Типичным явлением воен­ных лет была текучесть студентов. Пользуясь тем, что учащихся во многих московских вузах было мало, и каждый вуз старался привлечь к себе молодежь, свободную от военных обязанностей, молодые люди, особенно девушки, кочевали из одного учебного заведения в другой нередко целыми группами. Они поступали в один вуз, но, не удовлетворившись чем-то, через месяц переходили в другой, а затем таким же образом в третий и четвертый.

В боль­шинстве случаев серьезных причин для подобного поведения не было. Иногда действовали рассказы подруг о том, какие в другом вузе хорошие общежития, как кормят в столовой и какие интерес­ные предметы там преподаются. Иногда это было результатом неопределенности собственных интересов.

Гибель архива

В условиях, когда вермахт вплотную приблизился к Москве, было принято решение уничтожить архив академии. Важные документы, проливавшие свет на историю вуза сгорели в огне. Тогда это казалось оправданным шагом. Сохранились лишь только документы, переданные в свое время в Центральный государственный архив.

После войны не раз приходилось сожалеть о содеянном. В исследованиях возникли белые пятна, стереть которые не представлялось возможным. Осталось доверять воспоминаниям, которые порой не столько раскрывали тайны Тимирязевки, а сколько порождали новые мифы об истории вуза.

Миф о кухонных столах

У студентов-старшекурсников одной из «любимых» является история о том, как в красных общежитиях, в которых в годы Великой Отечественной войны располагался госпиталь. Пугают не самим госпиталем, а моргом, который находился в его подвалах. Якобы столы из этого морга сейчас используются в общежитской столовой. Этот жуткий рассказ производит такое впечатление, что некоторые впечатлительные девушки до сих пор отказываются готовить на кухне. Между тем это типичная городская легенда, не имеющая никакого отношения к действительности.

Госпиталь в старых общежитиях

Вспоминая предыдущую историю, остается лишь сожалеть, что забывают о действительно важных фактах, заслуживающих упоминания.

Прежде всего, это история сортировочного эвакогоспиталя, располагавшегося в старых общежитиях Тимирязевки №1—3. В госпитале было создано 25 отделений, которые ежедневно могли обрабатывать от 2-х до 3-х тысяч раненых. Только гипса для медицинских нужд в день требовалось 1,5 тонны, а для переливания крови раненым бойцам — от 100 до 120 литров донорской крови.

Госпиталь на Лиственничной аллее снискал себе славу лучшего медучреждения среди военных госпиталей во время войны. Врачи и медсестры, работавшие в нем, возвращали в строй 72—75% раненых бойцов. Это самый высокий показатель за время Великой Отечественной войны. За время своего существования в госпитале прошли лечение около 12 тыс. солдат и командиров Красной Армии. Среди них прославленные полководцы К. К. Рокоссовский и А. И. Еременко, будущий комендант Берлина Н. Э. Берзарин. Отбывая на фронт, он сфотографировался и подарил тимирязевцам снимок, который хранится в музее истории Тимирязевской академии.

На Овощной станции сотрудниками академии было организовано выращивание овощей для раненых госпиталя. Под руководством директора станции Евгении Васильевны Муратовой здесь в больших количествах выращивали лук, огурцы, корнеплоды. А на кафедре переработки плодов организовали изготовление витаминного экстракта из хвои для больных, что спасло тысячи жизней. Плодовая опытная станция в свою очередь снабжала госпиталь фруктами и цветами.

Школа медицинских сестер

При академии работала и школа медицинских сестер. В ней занимались девушки-студентки. Они сочетали занятия в вузе и в этой школе. Многие из тех медсестер работали в госпитале. Несмотря на то, что в разных корпусах находились люди, различные по возрасту и образованию, помощь и уход все получали одинаковый. Отношение к раненым было очень хорошее, се­стры милосердия сутками дежурили около больных. Женщины не только лечили, выхаживали их, но и поддерживали моральное состояние раненых, укрепляли их стойкость.

Во время авиа налетов больных приходилось спасать от бомбежек. Молодые сотрудницы тушили горящие бомбы, так называемые «зажигалки», которые падали на крыши зданий.

Штаб Московской ПВО

В годы войны из главного корпуса академии не только координировали учебным процессом. В его подвале располагался штаб МПВО. Сама жизнь диктовала необходимость организации противоздушной обороны. Налеты германской авиации на Москву стали регулярными уже на втором месяце войны.

Все военные годы заместителем начальника противоздушной обороны Москвы был выпускник Туркестанского госуниверсите­та и рыбохозяйственного факультета академии Ф. Г. Мартышев. Он блестяще справился со своей работой. Асы люфтваффе так и не смогли нанести существенный урон столице.

Причина тому была хорошо налаженная система ПВО и энтузиазм москвичей. Большинству преподавателей приходи­лось еженощно дежурить на чердаках учебных корпусов и жилых домов для защиты их от зажигательных бомб. Совместные де­журства преподавателей, сотрудников, студентов и участие в строительстве оборонительных сооружений сближали коллектив, делая его единым целым.

Хотя налеты на Москву, благодаря отличной противовоздушной обороне, прекратились весной 1942 г. подразделения ПВО оставались на своих позициях до 1944 г. В военной энциклопедии есть данные, что в период обороны Москвы, летчиками и зенитчиками совместно было сбито более 1300 самолетов противника.

Запасной штаб обороны Москвы

На территории академии, в здании 3-го корпуса в 1941—1942 гг. располагался еще один штаб. Это был запасной штаб обороны Москвы. Есть сведения, что сюда приезжали на военный совет К. Г. Жуков и Рокоссовский, а однажды прибыл сам И. В. Сталин.

Зенитный полк в академическом парке

В годы Великой Отечественной войны на территории парка располагался зенитный полк. Часть деревьев была уничтожена для его нужд. О зеленом богатстве в те годы не думали.

На станции метро Дмитровская на торцевой стене зала установлено скульптурное панно, посвященное обороне Москвы, в том числе и тем зенитчикам, кто день и ночь дежурил на полях Тимирязевской академии.

Научная работа в условиях военного времени

Несмотря на лишения, работа ученых не останавлива­лась. Ака­демик П. И. Лисицын вывел новый сорт клевера — №216, академик М. П. Жуков­ский — сорта пшеницы ТСХА № I, Шаро­видная, Грибобойная. Выпускник Тимирязевки, академик ВАСХНИЛ А. Г. Трутнев во время войны издал брошюру «Дикая флора Ленинграда, пригодная для питания», которая помогла многим ленинградцам выстоять в дни блокады.

Коктейли Молотова

В годы войны на территории академии были проведены работы, имеющие военное значение. В короткие сроки удалось организовать мастерскую по производству противотанковых бутылок с зажигательной смесью — знаменитых коктейлей Молотова. Также велись работы по световой сигнализации, по теории обстрела движущихся целей. Для того чтобы они велись централизованно было принято решение объединить Тимирязевскую академию с Институтом механизации и электрификации, Гидромелиоративным ин­ститутом, Мясомолочным институтом и Ветеринарной академией. Дирек­тором этой организации был назначен М. М. Соколов.

Спецлаборатория

В 1942 г. в академии была организована специальная химическая лаборатория, которую возглавил доцент Ф. П. Платонов. Эта лаборатория оказала большую помощь фронту. В ее работе приняли участие И. Н. Заозерский, В. А. Полосин, П. И. Процеров, И. Ф. Недорезов, А. И. Денисова, E.A. Виноградова, Е. Г. Яворская, Т. П. Шитт. Лаборатория занималась поиском вещества, способного заменить гремучую ртуть во взрывчатке. Была разработана и передана для использования специальная аппаратура, в том числе запал для мин замедленного действия, универ­сальный воспламенитель бикфордова шнура, петарды для демаскировки врага, капсюли-взрыватели нажимного действия.

Одновременно было организовано производство боеприпасов, которыми снабжались партиза­ны. В этом важном деле принимали участие и сами партизаны.

Приказом Народного Комиссара Обороны СССР от 24 октября 1942 г. и приказом начальника инженерных войск Красной Армии от 28 октября 1942 г, «За плодотворную изобретательскую и рационализа­торскую работу по созданию новых и усовершенствованию существую­щих образцов вооружения и снабжения Красной Армии» доцент Ф. П. Платонов, доцент В. А. Полосин, бригадир Е. Г. Яворская и И. Ф. Недорезов были награждены медалями. Им также была вручена бла­годарность от партизан Московской области.

Исследования химиков и биохимиков

Серьезный вклад в общую победу над врагом внесли преподаватели кафедры физической и коллоидной химии Е. Н. Гапон, С. Н. Алешин, А. Н. Иванов, А. И. Розенберг, Т. Н. Черникова, которые проводили исследования о поглощении боевых отравляющих веществ, коррозии металлов теплоносителями, стабилизации крови электролитами. Последняя тема, в частности, была очень важна для организации переливания крови и ее консервирования.

Другой медицинский аспект разрабатывался на кафедре биохимии: профессор И. С. Яичников занимался фундаментальной проблемой термического расщепления белков, а ассистент В. И. Трусов осваивал метод получения сырья для производства дефицитного по тем временам кофеина. Этот метод был реализован на двух птицефабриках Наркомата мясной и молочной промышленности.

Заводы Д. Н. Прянишникова и помощь фронту

В довоенные годы благодаря энтузиазму и организаторским способностям Д. Н. Прянишникова в СССР было открыто несколько заводов по производству химических удобрений, особенно азотнокислого аммония и калийной селитры. Эти заводы удалось быстро переоборудовать на производство пороха и взрывчатых веществ.

Способ П. Н. Листова

Доцентом кафедры механизации агрономического факультета П. Н. Листовым в 1942 г. был предложен и испытан простейший способ электросварки, составлена инструкция по его применению. Наркоматы обороны и земледелия СССР посчитали ее настолько ценной, что издали массовым тиражом. Результаты этой разработки были приняты к внедрению в системе Главного инженерного управления Красной Армии.

Рационализаторские предложения профессора Н. В. Сабурова

Профессор Н. В. Сабуров на кафедре переработки и хранения плодов был автором рационализаторских предложений, получивших широкое применение на фронте. Среди них: метод сдавливания палаток в походных хлебопекарнях, увеличивший их полезную площадь на 40%; конструкции простейших картофелечисток (введенных специальным циркуляром в качестве обязательных для всей армии), ведра-жаровни для доставки и прогрева пищи в окопах.

Метод Р. Б. Давидова

Заведующий кафедрой молочного дела, профессор Рубен Богдасарович Давидов разработал метод замораживания и использования в медицине плазмы крови, который получил широкое распространение в годы Великой Отечественной войны при лечении раненых.

За цикл работ по консервированию крови и технологии производства молочных консервов Р. Б. Давидов был удостоен звания лауреата Государственной (Сталинской) премии.

Доклад профессора О. В. Витта

Весьма полезным для изучения возможностей противника стал доклад профессора О. В. Витта, подготовленный по заданию Наркомата иностранных «Коневодство и конские ресурсы Германии и стран-сателлитов».

Академик П. М. Жуковский и деятельность Комитета растительных ресурсов для нужд обороны

Академик П. М. Жуковский на кафедре ботаники принимал активное участие в деятельности Комитета растительных ресурсов для нужд обороны, являясь заместителем его председателя. С именем этого ученого связаны, в частности, постановка и решение вопросов об отечественной гуттаперче и изготовлении для бойцов Красной Армии препаратов из дальневосточного лимонника.

Внедрение сахарной свеклы в Средней Азии

С первых же дней войны ученые акаде­мии занялись подготовкой специалистов для восточного региона страны. Враг про­двигался все дальше на восток. Перед уче­ными встала сложная задача: внедрить про­изводство сахарной свеклы в среднеазиат­ских республиках. Ранее эта культура здесь не произрастала. Значит, ни опыта, ни на­выка ее выращивания у колхозников не было. Под руководством профессоров Д. Н. Прянишникова, В. И. Эдельштейна, П. М. Жуковского и других эта задача бы­ла успешно решена.

Рассада для картофеля

Широкое развитие огородничества, охватившее в 1942 г. почти все население, сопровождалось недостатком посадочного материала картофеля. Надо было удовлетворить потребность в нем каким-либо простым и дешевым способом. Для ре­шения этой проблемы академик И. В. Якушкин предложил рассадную культу­ру картофеля, при которой сперва получается рассада, выращи­ваемая из вырезанных из клубней глазков, а затем эта рассада, полу­ченная в парниках или ящиках, высаживается на огородном участке.

Надо сказать, что у этого проект была много критиков, не веривших в рассаду для картофеля. Однако непривычный для картофеля метод оказался эффективным в военное время. После того как у картофеля вырезали глазки он мог храниться до середины лета, не давая ростков и поэтому не терял своих пищевых качеств.

Подхватив эту идею, кафедра механизации сельско­го хозяйства разработала специальный короткий и полу­круглый ножик, облегчавший вырезание глазков из клубней. Таким образом, прием рассадной культуры картофеля из глазков оказался в какой-то части механизированным.

Защиты диссертаций

Многим покажется невероятным, но во время войны в академии продолжалась научная жизнь и в привычном смысле этого слова. В военные годы в академии была проведена защита 39 докторских и 118 кандидатских диссертаций, в том числе многими диссертантами-тимирязевцами.

Возвращение из Самарканда

Летом 1943 г., к великой радости тимирязевцев, эшелон Ти­мирязевской академии вышел из Самарканда. Для встречи эшело­на, и для ин­формации его руководителя профессора Самуила Георги­евича Колеснева о намеченном плане разгрузки, подачи транспорта для перевозки людей, вещей и размещения прибыв­ших преподавателей, сотрудников и студентов навстречу эшело­ну дирекция направила декана агрономического факультета Николая Александровича Майсуряна.

Квартирный вопрос

Возвращавшиеся из Самарканда преподаватели и сотрудники, расспра­шивали Н. А. Майсуряна о своей судьбе, о том, какова перспектива работы и, главным образом, как обстоит дело с их квартирами, не заняты ли они кем-нибудь. Люди были напуганы слухами и очень боязливо прислушивались к разным новостям из столицы. Н. А. Майсуряну порой приходилось долго объяснять вернувшимся, что они по-прежнему хозяева своих квартир.

Единственный неприятный случай произошел с доцентом Алек­сандром Николаевичем Троицким. У него еще до начала войны была репрессирована жена, как выяснилось потом, без всякого на то основания, и выслана для работы в Казахстан. На руках у него остались две малолетние дочери, которым он долгие годы заменял мать и для которых делал все: готовил еду, стирал белье и прочее. Ученый уехал в эвакуацию с обеими дочерьми и очень тяжело переживал пребывание в Самарканде — ходил из-за недостатка денег босиком, отказывал себе в нормальном питании. Когда поднялся вопрос о возвращении в Москву, заведующий кафед­рой из-за личной неприязни не дал ему на это разрешения, без чего возвратиться в Москву в тот период было нельзя. Но его, несмотря на все это, принял в эшелон под свою ответственность руководитель эшелона профессор С. Г. Колеснев. В Москве в квар­тире А. Н. Троицкого была поселена другая семья. В академии знали это и об­щими усилиями устроили ему комнату на кафедре, обставив ее, как могли, для него и его дочерей. Таким образом, у Александра Николаевича был хоть угол, где он мог разместиться на первых порах по приезду.

Тимирязевский призыв