Бесплатный фрагмент - Таинственная школа

Рассказ великолепен. Фотографическая зоркость, представленная пером мастера. Такое ощущение, что вместе с Голиковым испытываешь его переживания и чаяния. Прозаик ты от Бога. Язык красочный и истинно русский. Полагаю, читатели обогащают свой лексикон, читая написанное тобой. Удачи! С дружеским уважением,
Владимир Макаров 28.04.2010.

Валерий Бронников родился 1 апреля 1949 года в с. Заяцкий Мыс на южном берегу Белого моря. По образованию инженер-механик по самолётам и двигателям, работал по профессии более 50 лет. Автор многих произведений прозы и стихов, а также детской литературы. Член творческого объединения «Вашка».

Таинственная школа

Славику очень повезло, он имел двух братьев и три сестры. Старший брат и старшая сестра учились в школе. Он им завидовал, считал их очень взрослыми и умными. А как же иначе? Они учились в какой-то таинственной школе, о которой он не имел ни малейшего представления, но от взрослых слышал, что там учат читать и писать и ещё учат чему-то такому, что ему пока непонятно и недоступно.

В их большой семье имелся братишка младше его на два года и две совсем маленьких сестрёнки, а Славику весной исполнилось семь лет. Он стал считать себя тоже взрослым и всё лето ждал, когда же наконец повезут его в таинственную школу, о которой он мечтал и много слышал. Жила семья на метеостанции, на которой имелось ещё три взрослых человека и больше вокруг ни души. Ближайшие люди находились на удалении двенадцати километров. Там жили две семьи смотрителей маяка, там же жил и его друг Мишка, с которым они изредка виделись и который умел читать. Славик читать не умел. Он видел, когда Мишка приезжал к ним с отцом на Новый год, как он складывает буквы в слова и читает. Читали они единственную имеющуюся у них книжку «Ёлка в сокольниках». Садились они обычно в свой скромный уголок в комнате, и Мишка читал эту книгу, а Славик слушал. Мишка ему объяснял, как получаются слова, но Славик этого не мог понять, так же, как и не мог запомнить все буквы. «Ничего, в школе научат!» — так он думал про себя.

Наступила осень. Белое море сделалось свинцовым. Всё чаще дул холодный северный ветер. По вечерам стало очень темно. В темноте даже на расстоянии слышно, как шумит и беснуется море где-то поодаль, а кругом не видно ни зги.

Мишка пешком одолел двенадцать километров вместе с отцом, и они вместе со Славиком дожидались попутного транспорта.

В те далёкие времена их детства регулярного сообщения между населёнными пунктами не имелось, как, впрочем, не имелось и нормальной связи. На станции стоял примитивный полевой телефон, по которому можно с трудом куда-нибудь позвонить. Для того, чтобы с абонентом связаться, надо покрутить у телефона ручку, но не просто покрутить, а сделать набор из длинных и коротких звонков, чтобы трубку сняли именно в том населённом пункте, куда надо дозвониться, а звонки раздавались во всех населённых пунктах одновременно. Такая в то время имелась связь, а о транспорте можно было только мечтать!

Основной транспорт в тундре оленьи и собачьи упряжки, да иногда появлялась из какой-нибудь деревни лошадь.

Школа находилась на удалении ста километров. Осенью оставалась единственная надежда на морской транспорт. Жители метеостанции надеялись, что пройдёт мимо какое-нибудь судно и заберёт пассажиров, а для того, чтобы судно пристало, отец Славика по ночам жёг на берегу костёр. Он разжигал его, как только в море появлялись габаритные огни на мачтах какого-нибудь судна — обычно проходили рыболовецкие двухмачтовые суда. Эти суда назывались ботами и предназначались для морского рыболовного промысла.

В этот раз никакого судна много дней и ночей не появлялось. Всё время дул сильный ветер и на море бесновался шторм. Вот-вот наступит первое сентября, а Славик и Миша никак не могут попасть в школу. Ребята днём до рези в глазах всматривались в штормящее море, но кроме белых бурунов ничего не видели. Это летом, когда никуда ехать не надо, суда на горизонте показывались почти каждый день. Чаще всего проходили рыболовные двухмачтовые бота, а иногда и большие суда, следующие через горло Белого моря в дальние рейсы. Иногда проходили танкеры, которые можно сразу отличить по приплюснутому корпусу и высокой кормовой надстройке. Временами появлялся и белый теплоход — это выполнял свои рейсы «Мудьюг», который возил пассажиров по приморским деревням.

Короткие осенние дни проходили один за другим, а никакого судна не появлялось. Ночами караулили оказию на море дежурные метеонаблюдатели, которые по долгу службы ночью не спали. Наблюдение за морем велось круглосуточно.

Наконец судно появилось. Оказалось, что не надо зажигать сигнальный костёр. Рыболовный бот появился на горизонте и по очертаниям судна стало понятно, что оно направляется прямо к метеостанции — это оказалась настоящая удача!

Как потом выяснилось, знакомый капитан «Камчадала» прекрасно знал, что детей с метеостанции надо везти в школу. Он и приурочил выход своего судна в море к концу августа, всё получилось очень хорошо.

Слава и Мишка первый раз оказались на настоящем судне и двигались по настоящему огромному морю. Для них всё происходило впервые, в том числе и путешествие в школу. Старшие брат и сестра Славика тоже ехали в школу, но для них это путешествие проходило не первый раз.

Слава и не подозревал, что путешествие будет таким утомительным. Начало слегка подташнивать, чего он никак не ожидал и не имел ни малейшего представления о морской болезни. Он смотрел на унылый низкий берег суши, засекал какой-нибудь мысок и пытался взглядом провожать его назад. Мысок и в самом деле проплывал медленно назад, но потом неожиданно оказывался опять впереди — это судно, огибая его, меняло несколько курс. Затем опять начиналось медленное движение мыска назад, всё продолжалось бесконечно. Ландшафт сменился, когда бот преодолел три четверти пути. Берег стал совсем низкий и стал сливаться с кромкой прибоя.

Через восемь часов путешествие закончилось. Мать отвела всех троих детей в интернат.

Первые впечатления

Слава никогда не видел, чтобы в одном доме жило так много детей. Дом оказался огромным с общим коридором и множеством комнат, в которых жили дети. В одной комнате размещалось до десяти человек. Славику отдельной койки не досталось, поэтому на ночлег его определили на койку к старшему брату.

Ребята в комнате оказались все разного возраста, а девочек также селили разного возраста в комнаты по нескольку человек.

Железные койки выглядели довольно обшарпанными с сетками из гнутых проволочек с пружинами. Сетки от долгого употребления продавились книзу, внутри получалось уютное ложе, но для одного человека, а для двоих оно оказывалось тесным и неуютным. Получалось, что спящие дети сильно мешали друг другу, нельзя ни повернуться, ни улечься удобно.

Впоследствии Славик приспособился к этому неудобству. Его с братом койка и другая соседняя стояли рядом, вплотную друг к другу. Славик был слишком мал и ему вполне хватало места на двух железных краях коек. Получалось, что он никому не мешал и ему тоже никто не мешал. Правда, лежать на таком ложе не совсем удобно: иногда железные края коек совсем оголялись. Он терпел эти маленькие неудобства и старался их не замечать.

А в эту первую ночь чем ближе подходило время ко сну, тем сильнее им овладевала тоска по дому. Когда воспитатель объявил отбой и потушил электрический свет, ему сделалось так тоскливо, что он тихонько заплакал. Ему казалось, что его мама где-то там далеко, за сто километров, а он тут совершенно один с незнакомыми ребятами. Он знал, что мама ещё не уехала и ночевала у знакомых на квартире, но ему почему-то казалось, что она уже очень далеко, и чем больше он об этом думал, тем сильнее накатывались слёзы. Он старался плакать тихо и не шуметь, но всё равно всхлипывал, и это всхлипывание в тишине было слышно. В эту ночь старший брат его пожалел, прижал к себе, и он заснул.

Утром в семь часов внезапно вспыхнул свет, и кто-то громко произнёс:

— Подъём!

Вставать не хотелось. Славик никогда так рано не вставал. Со всех сторон послышалось шевеление: кто-то сразу соскочил, кто-то потягивался, а кто-то продолжал досматривать прерванный сон, повернувшись на другой бок.

Старшие ребята расталкивали спящих, не давая снова сомкнуть веки. Интернат жил строго по заведённому расписанию. Всех повели на улицу на физзарядку, которую Слава делал первый раз в своей жизни. До этого ему физзарядку делать не приходилось, но по радио он по утрам иногда слышал, как диктор чётким голосом кому-то командовал, как надо встать и как махать руками, да ещё зачем-то поставить ноги на ширину плеч. Понятие, что существует какая-то физзарядка, у Славика имелось, а самому её приходилось делать первый раз. Он повторял упражнения за ведущим старшеклассником, но получалось не очень хорошо. Слава плохо себе представлял, зачем это всё нужно, но результат, о котором он не догадывался, был достигнут: сон куда-то улетучился, а озноб и холод прохладного утра уже не донимали. Через несколько минут всех отправили умываться и на завтрак.

Столовая казалась очень большой. Длинные столы стояли в ряд. Около столов по бокам установлены большие деревянные скамейки. На эти скамейки и рассаживались ребята и девчонки, но не все вместе, а по принципу: девочки отдельно, а ребята отдельно. В алюминиевых мисках дежурные разносили кашу, приготовленную на завтрак. Мишки в столовой не оказалось. Славик только сейчас вспомнил, что и в интернате его тоже не видел, а потом вспомнил, что его друг Мишка собирался поселиться у родственников.

Дети в интернате собрались со всего побережья Белого моря и с полуострова Канин, но некоторые приехали издалека: например, двоих ребят привезли из Салехарда. Где этот загадочный Салехард, Славик не знал.

Независимо от прежнего места проживания все ребята ели с большим аппетитом. Завтрак состоял из пшённой каши и чая. Кашу Славик не переносил. Дома он правдами и неправдами старался увильнуть от своей порции каши и пытался выпросить у мамы что-нибудь вкусненькое, но здесь он ел кашу, как все, и она не казалась ему такой противной и невкусной, все ели и он тоже ел. Мысли Славика были не о каше, а о том, когда же он наконец увидит школу?

А до школы оставалось всего три десятка минут. После завтрака все ребята стали одеваться и собирать свои нехитрые пожитки в школу.

Первый раз в первый класс

Славик смутно представлял, зачем их выстроили около школы. Взрослые и незнакомые дяди и тёти что-то говорили по очереди громко и долго, а мальчику, всё увидевшему впервые, интересно смотреть на это большое скопление людей, мальчиков и девочек. Столько людей одновременно и в одном месте он видел первый раз в своей жизни. Школа оказалась совсем рядом с интернатом — это большое одноэтажное школьное здание от интерната отличалось. Оно оказалось не прямоугольной формы, а в виде буквы «П». Внутри этой буквы и выстроились дети для первого звонка.

Вскоре этот звонок раздался. С колокольчиком в руках шла маленькая девочка в белом фартуке, а её сопровождал большой мальчик. Они шли по кругу, и всё время звенел звонок. Через несколько минут детей распустили и Славу вместе с другими ребятами повели в класс. Все дети семилетнего возраста в один класс не влезли. Их разделили на две группы, образовав два первых класса.

Слава оказался в первом «А» классе. Комната, куда их завели выглядела большой и светлой, а внутри стояли незнакомые наклонные столы, которые назывались партами. На каждой парте в небольшом углублении стояла чернильница с чернилами. На стенах висели плакаты с большими буквами и какими-то непонятными значками. Перед классом на стене располагалась чёрная из дерева доска, набранная из простых досок, окрашенных в чёрный цвет. На полочке классной доски располагались тряпка, мел и указка. Ребята расселись каждый со своим другом или подругой. Славик сел со своим другом Мишкой, но это оказалось ненадолго. Всех ребят рассадили парами так, что за каждой партой оказались девочка и мальчик. Славику досталось место у самого окна, из которого виднелся прекрасный обзор на песчаные окрестности. Посёлок стоял на песке, а песок со временем от ветра перемещался, как в пустыне. От этого образовывались большие песчаные холмы, а между холмами находились дома. Ландшафт за окном выглядел скучным и серым, но для Славы, который это обозревал первый раз, всё выглядело интересно и непривычно.

— Здравствуйте, дети! — учительница сделала паузу, но никто из ребят не пошевелился.

Через пару секунд со всех сторон послышалось:

— Здравствуйте, здравствуйте…

— Меня зовут Галина Ивановна. Когда учитель здоровается с классом, детям нужно вставать, а вслух здороваться не надо, — пояснила учительница, — Дети приветствуют учителя вставанием.

Дружно захлопали крышки парт, «первоклашки» все встали.

— Садитесь, но в следующий раз вставайте так, чтобы не хлопать крышками парт. В соседних классах идут занятия, мы не должны им мешать. В первом «Б» классе учительницу зовут Галина Николаевна, а я буду вести занятия в вашем классе, а сначала расскажу, как надо сидеть за партой. Нельзя ученикам во время урока шуметь и разговаривать.

— Олени! Олени! — Слава увидел оленью упряжку, которая быстро перемещалась по песчаной сопке.

Он оленей видел и раньше много раз, но почему-то считал, что другие ребята их не видели и сообщил об этом всему классу.

Со всех сторон послышались смешки. Дети посчитали, что Слава впервые увидел оленей.

— Дети, вы меня невнимательно слушали, — сказала Галина Ивановна, — Я только что объяснила, что во время урока нельзя разговаривать.

— Там! На гору, на гору! — Слава пропускал мимо ушей то, что говорила учительница.

Он боялся, что упряжка вот-вот скроется, и никто из ребят её не увидит. Раздался дружный хохот. Смеялись все: ребята, которые не могли удержаться от смеха; учительница, которую также рассмешила Славина шутка. Перестав смеяться, Галина Ивановна успокоила класс и объяснила ещё раз, как надо вести себя на уроке. Слава хорошо запомнил первый урок. Учительница ему понравилась, и ему казалось, что им досталась самая красивая и добрая учительница. Галина Николаевна из параллельного класса казалась не такой доброй. Слава считал, что классу «Б» сильно не повезло.

Первоклассникам дали первую и самую главную книжку, которая называлась «Букварь». Всем хотелось сразу заглянуть в середину книги, узнать, а что же там внутри? На внутренней стороне обложки располагались слева и справа два портрета: Ленин и Сталин. Так Слава из букваря узнал про великих вождей. Он, конечно, не знал, за какие заслуги их поместили в книгу, но понял, что это самые главные люди. О Боге он представления не имел. Религию запретили ещё до его рождения и далее из поколения в поколение передавалась догма, что «Бога нет!» Его поколение росло с твёрдым убеждением, что молятся только неграмотные старушки, а их учили верить в великих вождей — Ленина и Сталина. Шёл сентябрь 1956 года.

Первая книжка

Дни шли за днями. Дети постепенно привыкали к школе, к урокам, получали первые в своей жизни школьные знания. Три, четыре урока проходили быстро и оставалось много времени, чтобы поиграть на улице.

На уроках чтения дети изучали буквы, а на уроках письма учились их писать. Очень трудно впервые держать в руках настоящую ручку, которая пишет пером с чернилами, но и к этому трудному занятию постепенно ученики привыкали. Использовать перо разрешалось только ученическое со звёздочкой. Пером ручки дети макали в чернила и, когда пока перо доходило до тетради, с него капали огромные кляксы. В те далёкие годы никто не знал, что можно писать как-то по-другому. Дети слышали, конечно, что в старину писали гусиным пером, но это всё происходило, по их понятию, в далёком прошлом. Шариковую ручку ещё не изобрели, и потом, много лет спустя, когда шариковая ручка появилась, писать ею запрещали, считалось, что от этого испортится почерк. Сейчас же дети старательно выводили разные палочки и крючки, от старания и усердия нанося чернильные борозды на своё лицо и одежду, совершенно этого не замечая.

Стальным пером писать оказалось очень трудно, оно ломалось, пачкало чернилами не только тетрадь, но и руки, одежду. Иногда уроки чистописания заканчивались тем, что в чернилах оказывались все руки и лицо, не говоря уже о письменных принадлежностях. От старания не напачкать в тетради приходилось украдкой чистить перо не только о тряпочную перочистку, но и обо все подручные средства. Ходить с синими пятнами на руках и лице считалось для учеников-первоклашек обычным делом.

Буквы дети быстро изучили одну за одной. Многие ребята буквы знали ещё до школы и умели читать. А те, кто буквы изучал первый раз, их постепенно усваивали. Учительница начала приучать детей читать задолго до того, как были изучены все буквы. Галина Ивановна обучала, как надо получать из согласных и гласных знакомых уже букв слоги.

— «М», «а», «ма-а-а», — учила она, а ученики хором за ней повторяли.

Большая половина класса умела складывать слоги и из слогов слова, а Слава никак не мог этому научиться. Слоги он ещё кое-как складывал с помощью учительницы, а слова никак ему не давались. Он смотрел в букварь, видел буквы, но где находились слова никак не мог понять. Однажды даже Мишка не выдержал и начал на переменах обучать его чтению, но всё оказывалось безрезультатно. Слова оказались запрятаны так, что Славик никак их не мог обнаружить, поражаясь тому, что другие дети их как-то находили.

— Голиков, — говорила учительница, — Повторяй за мной: «ма», «ма», «ма-а-ма».

— Мама, — отвечал Славик.

— А теперь сам сложи это слово.

— М, а, м, а, — произносил буквы Слава.

— Ну, и что получилось?

Слава стоял и молчал. Слова Галины Ивановны стучали молотком в голове и, чем больше старалась учительница, тем тупее Слава смотрел в букварь и ничего там не видел. У него появлялось огромное желание, чтобы быстрее прозвенел звонок и закончилось это мучение. Так повторялось из урока в урок. Наконец, все дети научились получать из слогов слова, а Славик не мог.

Нельзя сказать, чтобы он не старался. Он старался, но где в букваре слова, которые произносят дети, он не видел.

— Ма-а-ма мыла раму, — говорила Галина Ивановна.

Слава видел картинку. На картинке он видел окно, женщину с тряпкой, которая протирала стекло, а где там находились слова, Славик не видел. Рядом с картиной он видел буквы. Они написаны по одной и по нескольку вместе, но слов всё равно Слава не видел.

— Голиков, неужели это так трудно сложить простые слова? И не стыдно тебе? Уже всё ребята умеют читать, а ты не умеешь! — спрашивала Галина Ивановна.

Что ответить, Слава не знал. И вот однажды его осенило: он стоял точно так же, был такой же обычный день, учительница так же билась с ним с одним, пытаясь научить складывать слова. И вдруг у него получилось! Слава увидел слоги и увидел слова. Произошло это как-то независимо от его старания и старания учительницы.

«Как же это просто!» — сказал он, конечно же не вслух.

Ему пришлось даже с облегчением вздохнуть. Слава увидел слова и начал их одно за одним читать:

— У Милы мыло. Окно. Хлеб. У Кати кукла.

Слава никак не мог остановиться, но прозвенел звонок. С тех пор он уже не стоял немым на уроках чтения, а охотно читал. Все ребята давно записались в библиотеку и носили в интернат книги, которые читали по вечерам в свободное от занятий время. Слава в первый же день, как научился читать, пошёл записываться в библиотеку.

— Мальчик, тебе чего? — спросила тётенька.

— Я хочу записаться, — ответил Слава.

Библиотекарь заполнила какой-то листочек и спросила:

— И что же ты хочешь почитать?

— Не знаю, — честно ответил Слава.

Библиотекарь, видя затруднение вновь обретённого читателя, сказала:

— Давай, я тебе выберу книгу сама.

Она достала с полки какую-то книжку и протянула Славику.

— А-ришка — тру-сишка, — прочитал Слава.

Это оказалась первая в Славиной жизни книжка, полученная в библиотеке. Он прочитал её от корки до корки, дал почитать ребятам. С тех пор он начал регулярно ходить в библиотеку.

Чтение книг стало единственным развлечением в помещении интерната, за исключением детских забав. Иногда книга очень увлекала, но приходил воспитатель, объявлял отбой и тушил свет. Славику было очень досадно, что прерывают на самом интересном месте. Старшие же ребята очень быстро нашли выход из положения. В магазинах продавались плоские батарейки и лампочки к фонарику. Сам фонарик по цене ребятам оказался недоступен, а батарейку и лампочку с трудом, но можно приобрести на свои скудные средства, накопив деньги, которые изредка присылали родители. Не всем оказывались доступны такие приобретения, но ребята иногда сбрасывались по двое или по трое и приобретали заветную покупку. Приладить лампочку на проволоке к батарейке умели все. С помощью этого нехитрого приспособления дети читали даже после отбоя под одеялом. Самыми распространёнными среди маленьких читателей оказались книги: «Похождения бравого солдата Швейка» и «Старик Хоттабыч». Имелись и другие книги, но эти передавались из рук в руки, ими зачитывались и их обсуждали.

Со временем Славик прочитал и эти книги.

Каникулы

Первые каникулы наступили очень быстро. Учительница на уроке объявила, что на следующий день в школу приходить не надо и целую неделю можно отдыхать. Для многих ребят это оказался праздник, так как родители могли забрать их домой, а часть девчонок и ребят, в том числе и Славик, остались в интернате из-за отсутствия транспорта до своих отдалённых мест. Для тех, кто оставался, наступали не лучшие дни. Времени свободного появлялось больше, но зато питание становилось скудным и донимал постоянный холод в помещениях. Всех оставшихся ребят собирали в одну или две комнаты, чтобы не топить лишние печки. Оставшиеся девчонки тоже жили в одной комнате, но у них в комнате было значительно теплее.

Пришла воспитатель и объявила:

— Голикова, как самого маленького, я перевожу в комнату девочек. Там ему будет теплее, поэтому он в каникулы поживёт у девочек.

Славу никто не спрашивал, а он знал, что там живёт его сестра и в обиду не даст. Сестра всего на три года старше, но казалась ему взрослой.

В комнату девочек поставили дополнительную койку. Славик сразу понял, что у девочек значительно в комнате теплее, чем в той комнате, где он жил постоянно.