Бесплатный фрагмент - Тайна черной башни

Пролог

На фоне горных вершин и яркого лунного света возвышается древняя башня, скрытая от мира в глубине гор. Как будто построенная кем-то не из этого мира, башня выглядит необычно. Матовая, черная поверхность башни как будто впитывает солнечный свет не отражая его. Тишина нарушается лишь завыванием ветра и криками ворон, кружащими над башней, как будто охраняя её от незваных гостей.

Это место окутано тайнами и легендами, которые передаются из поколения в поколение среди жителей ближайших селений. Говорят, что башня, когда-то была обсерваторией древних магов, изучавших звезды и предсказывавших судьбы. Её построили в незапамятные времена, используя прочный черный камень, добытый из горных недр. Каждый камень, по слухам, был пропитан магией, чтобы защитить башню от разрушения и времени.

Внутри башни, как утверждают местные старцы, до сих пор скрываются книги и артефакты, способные раскрыть секреты прошлого и даровать их владельцу невероятную силу. Считается, что на вершине башни расположено зеркало из черного стекла, которое в полнолуние открывает путь в другие миры.

Место это также называют «Башней Лунного Стража», потому что в древних хрониках упоминается, что башня была связана с ритуалами поклонения луне. Якобы она служила не только наблюдательным пунктом, но и храмом, где проводились обряды в честь лунного света. Раз в шесть лет, башня «оживает»: из её окон струится яркий свет. Из её вершины в небо устремляется красный световой луч. В это время никто не может подойти к башне вплотную. Каждого, кто осмелится приблизится ожидают чудовищные галлюцинации, видения, выносящие наружу самые потаённые страхи человека.

О башне ходят мрачные легенды. В некоторых историях говорится, что башня была местом заточения опасных существ — демонов или духов, способных уничтожить мир, если их освободить. Люди опасаются приближаться к ней, особенно в зимние ночи, когда ветер приносит странные шёпоты и кажется, что кто-то следит за путниками.

Почему башня до сих пор стоит? Кто её построил? Каково её истинное назначение? Одно ясно точно: это место хранит тайны, которые лишь самые смелые или безумные рискнут раскрыть.

1

Вечер выдался тягостным. Софи сидела на крыльце их маленького дома и смотрела вдаль, на лес, который обрамлял горизонт своей тёмной стеной. Там, вдалеке, уже несколько дней мерцал странный свет — зарево, похожее на отблеск далёкого костра, но слишком ровное и холодное. Башня вновь «ожила». Её силуэт, видимый даже отсюда, тянулся ввысь, как палец какого-то гиганта, пытающийся дотянуться до небес. Шесть лет прошло с тех пор, как она последний раз давала о себе знать. Шесть долгих лет, которые стерли из памяти многих ужасы и страх, что её окружали. Но для Софи этот день был жив, как будто случился вчера.

Тогда, шесть лет назад, её мать умирала после тяжёлых родов. Тим родился слабым, но выжил, а мать таяла на глазах. Лекари разводили руками — надежды не было. Однако её отец отказался смириться с неизбежным. Когда башня «проснулась», он, игнорируя просьбы и предостережения, ушёл к башне — искать спасение для своей жены. Никто не видел его после этого. Мать умерла через месяц. С тех пор башня стала для Софи символом потерь. Она не верила в чудеса. В её понимании башня была просто непонятным сооружением, окружённым выдумками и страхами людей, которые стремились объяснить то, чего не понимали.

Но теперь исчез Тим.

Тим был любознательным, мечтательным мальчишкой, но до этого никогда не делал ничего настолько безрассудного. Софи никак не могла понять, что могло подтолкнуть его на такой шаг. Она обыскала деревню: заглянула в лес, на старую мельницу у реки, где Тим любил прятаться, и даже в заброшенные амбары. Но его нигде не было.

Жители деревни не остались равнодушными. Несколько добровольцев, вооружившись топорами, фонарями и охотничьими ножами, прочёсывали окрестности. Среди них были соседи и друзья семьи, а также просто добрые люди, желавшие помочь. Два дня поисков не принесли никакого результата. Ни единого следа. Даже собаки, которых привели для поиска, не смогли ничего учуять. Казалось, Тим просто растворился, исчез из этой реальности. Софи уже не знала, что делать, но оставаться в бездействии она не могла.

Софи чувствовала, как страх постепенно превращается в отчаяние. И когда она услышала, что кто-то из местных видел Тима на восточной тропе, ведущей к башне, всё встало на свои места. Тим отправился туда.

Почему? Что могло заставить его сделать это? Софи не находила ответа. Возможно, его привлекли слухи, которые витали в деревне последние дни. Нет, не может быть. Он не мог сам решиться на такое в его то возрасте. Наверно его увели насильно, кто-то из тех, кто направлялся к башне.

С тех пор как башня ожила и на горизонте появилось загадочное зарево, к ней тянулись люди со всех концов. Каждый приносил свою историю. Одни говорили, что башня исполняет желания: может вернуть умерших, исцелить больных или одарить несметными богатствами. Другие шептались, что она затягивает и никогда не отпускает. Кто-то мечтал о славе, кто-то искал лучшей жизни.

Среди этих людей были не только паломники и мечтатели, но и те, кто готов был на всё ради своей цели. Софи сжала кулаки, стараясь не думать о том, что могло случиться, если Тим встретил таких людей. Среди толпы, которая стекалась к башне, были и мародёры, и фанатики, готовые на всё ради своих идей. Они могли быть крайне опасны, особенно для мальчишки вроде Тима.

Одно было ясно: она должна его вернуть. И как можно быстрее. Никто не знал, что происходило у башни, и что за таинственная сила ожила в ней. Софи понимала, что времени у неё мало, и действовать нужно сейчас.

Она знала дорогу к башне. Тропы, спрятанные в густом лесу, были ей знакомы с детства. Софи много раз подходила к башне, но никогда не решалась приблизиться вплотную. Сейчас она знала, что там будет опасно, но мысль о брате, затерянном среди толпы паломников, гнала её вперёд. Каждый её шаг был наполнен решимостью. Она должна спасти Тима, независимо от того, что ждёт её впереди.

— Ты уже собралась? — голос Томаса вырвал её из мыслей.

Софи вздрогнула. Она даже не заметила, как он подошёл. Томас всегда двигался бесшумно, словно тень.

— Да, — коротко ответила она, не оборачиваясь.

Томас стоял чуть поодаль. Высокий и широкоплечий, обычно с лёгкой полуулыбкой на лице, которая на этот раз исчезла. В его глазах был только серьёзный взгляд. Через плечо висел лук, а за поясом виднелся охотничий нож. Он выглядел готовым к походу, и в его присутствии было что-то успокаивающее.

— Это опасно. Там полно людей, и не все они мирные. Я пойду с тобой.

Софи обернулась, её взгляд был острым, как лезвие ножа.

— Томас, я справлюсь одна. Я знаю тропы, знаю лес. Мне не нужна помощь.

— Серьёзно? — переспросил он с лёгкой усмешкой. — Ты знаешь, что тебя там ждёт? Ты знаешь, что происходит, когда башня пробуждается? А что ты сделаешь, если столкнёшься с тем, что невозможно объяснить? С теми, кого нельзя остановить словами? Как ты можешь отказываться от помощи, когда столько неизвестности впереди? Тем более речь идет о Тиме, не только о тебе одной. Может стоить увеличить шансы на его спасение и позволить другу быть рядом в трудный момент?

Софи закатила глаза, раздражённая его тоном. Её уверенность часто воспринимали как упрямство, но сейчас ей хотелось верить, что её решимость поможет. Она не могла позволить себе сомневаться.

— Я не собираюсь входить в башню, Томас. Я найду Тима и верну его. Вот и всё.

— Софи, какая наивность! — нахмурившись, он шагнул вперёд. — У тебя всё так просто, как будто это прогулка! Ты не можешь идти одна — без оружия, без еды. Это чистое безумие. Если ты пойдёшь одна, ты просто… Короче, я иду с тобой.

Софи вздохнула, понимая, что спор бесполезен. Томас был прав. Она не хотела этого признавать, но его помощь могла пригодиться. Он был хорошим охотником, знал, как выживать в лесу, и всегда держал слово. Более того, он был её другом, и Софи знала, что могла положиться на него.

— Хорошо, — пробурчала она. — Но, если ты меня замедлишь, я отправлю тебя обратно.

Томас кивнул с лёгкой улыбкой.

— Если сможешь.

Он направился к своему дому за припасами. Тем временем Софи проверила свой небольшой рюкзак. В нём были только фляга с водой, нож и немного хлеба. Она понимала, что этого мало, но не хотела слишком нагружать себя. Вся тяжесть её решения уже давила на плечи.

Когда Томас вернулся, у него были лук, стрелы, сухари, плотный плащ и свёрток, содержимое которого Софи не удалось разглядеть. Он был готов к долгому походу и смотрел на неё серьёзно.

— Пошли? — спросил он.

— Да, — кивнула она. — Нужно добраться до развилки до темноты. Там, возможно, будет безопаснее остановиться на ночлег. Пойдем не по основной дороге. Я знаю несколько троп. Это позволит нам опередить многих.

Они двинулись по тропе, которая вела через лес. За деревней шум паломников стих, осталась только тишина, нарушаемая шёпотом ветра. Софи шагала уверенно, почти не оборачиваясь. Она знала, что Томас позади. Его присутствие внушало спокойствие, даже если она не хотела этого признавать.

Башня была впереди. И Тим. Софи крепче сжала ремешки рюкзака, стараясь не думать о том, что может опоздать. Она знала, что её ждёт впереди нелёгкий путь, и что, возможно, придётся столкнуться с теми, кто не захочет её пропустить. Но страх не мог её остановить. Она должна была идти дальше, несмотря на все опасности и трудности. Тим нуждался в ней, и она не могла подвести брата.

2

Тим не мог отвести глаз от площади. Сегодня она напоминала сказку: яркие палатки, звучные голоса торговцев и странные люди, которые пришли в деревню вместе с заревом на горизонте. Но больше всего его внимание привлёк небольшой столик, за которым сидел пожилой мужчина в длинном, пыльном плаще. На столе лежали удивительные вещи: маленькие механические птицы, которые трепетали крыльями, как настоящие, колесики, сами катящиеся по столу, и даже крошечный человечек, который хлопал в ладоши, когда кто-то стучал пальцем по столу.

Тим стоял, раскрыв рот, наблюдая за всем этим. Он никогда не видел ничего подобного. В деревне игрушки были простыми: деревянные лошадки, куклы из тряпок, иногда мяч. А тут… настоящие чудеса. Мужчина, продававший их, казался таким же необычным, как и его изобретения. У него была длинная борода с седыми прядями, очки и добрые, но внимательные глаза. На табличке рядом с ним значилось имя: Густав Крайт, а под ним — «Учёный, изобретатель, врач». Тим не знал, что значат эти слова, но они звучали впечатляюще.

— Потрясающе, да? — спросил кто-то рядом. Тим вздрогнул и увидел пожилую женщину, которая купила одну из игрушек. — Густав делает вещи, которых никто другой не умеет. Говорят, он изучает саму башню.

Слова об «изучении башни» пробудили у Тима особый интерес. Этот Густав знал что-то о башне! Может, он даже был в ней?

Тим продолжал наблюдать, пока Густав не начал собирать свои вещи. Толпа на площади редела, вечер приближался. Тим следил за изобретателем, пока тот укладывал свои механические игрушки в телегу. Каждая игрушка была аккуратно завернута в мягкую ткань и уложена в деревянный ящик. Тим хотел подойти ближе, но стеснялся.

Вдруг на другом конце площади кто-то крикнул его имя. Это была Софи, его старшая сестра, которая звала его домой. Тим быстро спрятался за одной из телег, чтобы она его не заметила. Он не хотел, чтобы его уводили домой. Он хотел остаться здесь, чтобы рассмотреть игрушки поближе.

Тем временем солнце клонилось к закату, а Тим, уставший после целого дня беготни по деревне и лесу, незаметно для себя уснул прямо среди ящиков.

Проснулся он от того, что телега тряслась, медленно катясь по ухабистой дороге. Было уже темно, и звуки деревни остались далеко позади. Тим испугался. Он выглянул из-под края одного из ящиков и увидел незнакомую дорогу, освещённую лишь светом звёзд. Телега медленно двигалась, а впереди шли двое: сам Густав и большой, широкоплечий мужчина с мечом за спиной.

— Не нравится мне, что мы в этот раз едем позже, чем планировали, — сказал тот самый мужчина, — это зарево… Паломников на дороге слишком много. Кто-то может оказаться не таким уж дружелюбным.

— Ты прав, Ханс, — ответил Густав, поправляя очки. — Но нам нужно добраться до лагеря до полуночи. И не волнуйся, мы не одни — там уже должны быть другие исследователи.

Тим сидел в телеге, затаив дыхание. Он боялся обнаружить себя. Но в его голове крутилась мысль: что, если этот человек действительно знает всё о башне? Может, он сможет рассказать что-то важное? А вдруг он даже видел отца? Но страх был сильнее. Тим притаился, надеясь, что его не заметят.

Он не знал, сколько прошло времени. Густав и Ханс шли вперёд, разговаривая о чём-то, что Тим не понимал. Но вдруг телега остановилась. Густав вернулся назад, чтобы взять что-то из ящика, и, подняв крышку, замер.

— Ого! — сказал он, рассматривая мальчика, — вот это сюрприз.

Тим съёжился, готовый к тому, что его будут ругать, но Густав только слегка улыбнулся.

— Как ты сюда попал, малыш? — спросил он.

Тим смущённо потупился.

— Я… я только хотел посмотреть на игрушки, — пробормотал он. — Они такие красивые. Я… я не хотел красть. Честно!

Густав хмыкнул и сел рядом с мальчиком.

— Спокойно, спокойно. Не бойся, я тебя не обижу… Я ведь делаю игрушки для детей. Я не могу обидеть ребенка. Давай просто с тобой поболтаем как старые приятели. Хорошо? Вот меня зовут Густав. А ты кто?.. Ну, рассказывай, как тебя зовут и откуда ты взялся, — мягко спросил он.

Тим сначала молчал, стесняясь, но потом пробормотал:

— Тим… из деревни у леса… Софи моя сестра… Она, наверное, злится…

Густав задумчиво потер подбородок.

— Деревня у леса, говоришь? Хм… А как же ты оказался в моей телеге?

Тим снова потупился, но честно ответил:

— Я хотел посмотреть на игрушки… Они такие красивые, как живые. Я не хотел ничего красть… Я просто уснул.

Густав улыбнулся уголками губ, но его взгляд оставался сосредоточенным. Он медленно кивнул, а потом пробормотал себе под нос:

— Что же мне с тобой теперь делать?

Вздохнув, он продолжил:

— Слушай, Тим. Прямо сейчас я никак не могу вернуться обратно. Путь до деревни займёт много времени, а у меня есть дела у башни. Но вот что я тебе скажу: раз уж ты попал в такую ситуацию, тебе нужно быть как взрослый, ясно? Будешь смелым ладно? А когда я закончу свои дела, мы вместе вернёмся в деревню. Я тебе обещаю! Договорились?

Тим кивнул, прижав колени к груди. Его глаза блестели от слёз, но он старался выглядеть мужественно. Густав похлопал мальчика по плечу и встал, крикнув вперёд:

— Ханс! У нас пассажир!

Большой мужчина вернулся к телеге, заглянул внутрь и усмехнулся.

— Ты всегда притягиваешь к себе неприятности, старик, — сказал он, качая головой.

Ханс хмуро посмотрел на мальчика, а затем на Густава:

— С детьми я возиться не умею. Это твоя головная боль, не моя. Нам и так проблем хватает.

Густав слегка усмехнулся, но ответил спокойно:

— Мы не можем просто выгнать его, Ханс. Это же ребёнок!

— Да я вижу, что не чертёнок! Ну, раз уж он здесь, придётся его терпеть. Проклятье… Только смотри, чтобы он меня не донимал, — проворчал он, хотя в его голосе слышалось больше заботы, чем раздражения.

— Ладно, парень, слушайся Густава и не мешайся. Тогда всё будет в порядке, — добавил он, бросив взгляд на Тима.

— Ты голодный? — спросил Густав, садясь рядом с Тимом. — Давай-ка я тебя накормлю. Сейчас всё будет.

Он достал из сумки кусок хлеба, немного ветчины и флягу с молоком, заботливо протянув их мальчику. Тим, сначала неуверенно, а потом с жадностью принялся за еду. Перекусив, он улегся между ящиками на мягкой подстилке, предложенной ему Густавом.

Его всё ещё пугала неизвестность, но теперь он чувствовал себя чуть спокойнее. Может, этот странный учёный и его суровый спутник действительно помогут ему вернуться домой — или узнать что-то важное о башне.

3

Томас впервые увидел Софи жарким летним днем, когда солнце безжалостно палило на пустынный двор. Вместе с другими пацанами он носился по двору, гоняя мяч и перекрикиваясь. Двор жил своей обычной шумной жизнью, пока внезапный вопль не привлек всеобщее внимание.

Щенок, принадлежавший одному из дворовых мальчишек, играл на краю крутого песчаного обрыва у реки и внезапно сорвался вниз. Он плюхнулся в воду и отчаянно пытался выкарабкаться, но течение постепенно сносило его в сторону. Все мальчишки замерли на месте, переглядываясь. Никто не осмеливался подойти к краю.

— Глубоко! — крикнул кто-то.

— Нас же тоже снесёт! — добавил другой.

И тут появилась Софи. Девочка с соседней улицы, с огненными волосами, заплетёнными в косы, ворвалась в толпу. Её лицо стало серьезным, как только она увидела щенка в беде.

— Что стоите? — строго спросила она. — Он же утонет!

Мальчишки молчали. Софи, не дожидаясь ответа, подоткнула подол своего платья, и с криком «разойдись» с разбега прыгнула в воду. Томас смотрел на неё, затаив дыхание. Ему не верилось, что кто-то из их компании решился на такой смелый поступок.

Оказавшись в воде, Софи аккуратно подхватила щенка, прижав его к груди. Щенок дрожал, повизгивал, но вцепился в неё, словно понимая, что его спасают. Теперь оставалось самое сложное — подняться обратно на крутой песчаный склон. С каждой её попыткой песок осыпался, мешая подняться.

— Я не могу выбраться! — крикнула Софи, барахтаясь в воде с щенком на руках.

Все стояли в растерянности, не зная, что делать. Тогда Томас огляделся, схватил длинную ветку, валявшуюся неподалёку, и подбежал к краю обрыва.

— Держись за это! — крикнул он, протягивая ветку вниз.

Софи схватилась за неё одной рукой, другой продолжая держать щенка. Томас изо всех сил удерживал ветку, пока остальные мальчишки не подоспели на помощь. Общими усилиями они вытянули её наверх.

Когда Софи наконец оказалась наверху, её платье было покрыто грязью, лицо вымазано песком, но в её глазах горел огонь.

— Спасибо, — сказала она, передавая щенка его хозяину. — Береги его лучше.

Томас смотрел на неё с восхищением. Он подошёл ближе и, немного смущаясь, сказал:

— Ты здорово справилась. Я Томас.

— А я Софи, — улыбнулась она.

Так началась их дружба. Они быстро нашли общий язык, несмотря на разные характеры. Томас был спокойным и рассудительным, а Софи — энергичной и решительной. Вместе они стали неразлучными, гуляя по двору, обсуждая истории и придумывая свои собственные приключения.

….

Томас шагал за Софи, как всегда, стараясь не отставать. Их путь к башне пролегал не по главной дороге, которую выбрали паломники, а по узким тропам, знакомым лишь местным. Софи уверенно продиралась через заросли, будто знала каждый камень и корень на этом пути. Томасу оставалось лишь следовать за ней, одновременно восхищаясь её решительностью и чувствуя тревогу за её безрассудство.

Он украдкой наблюдал за её хрупкой, но выносливой фигурой, вспоминая, как они вместе играли в детстве. Софи всегда была впереди, всегда первой. Томас не мог позволить себе быть хуже. Именно эта упорная борьба с её характером и тягой к приключениям сформировала его собственную волю.

— Ты помнишь, как мы однажды сорвались на ту старую мельницу? — вдруг спросил Томас, пытаясь развеять тишину.

Софи оглянулась через плечо и слегка улыбнулась: — Помню. Это был твой план, если что. —

— Это ты меня спровоцировала! — Томас не удержался от усмешки. — Если бы ты не сказала, что я трус…

Воспоминание обрушилось на него внезапно, как будто он снова оказался тем худощавым мальчишкой, который стоял перед мрачной мельницей на краю деревни. Она была заброшена уже много лет, и местные дети считали её проклятым местом. Но не Софи. Её глаза тогда горели вызовом.

— Томас, если ты зайдёшь внутрь, я тоже. Но если испугаешься — всем скажу, что ты трус! — произнесла она, подбоченясь.

Томас не мог позволить ей победить. Сердце колотилось, но он шагнул вперёд. Внутри мельница оказалась куда страшнее, чем он ожидал. Скрип досок, тёмные углы, где могли скрываться пауки или, что хуже, крысы. Софи, конечно же, пошла за ним. Но как только они оказались на верхнем этаже, старый пол под ними затрещал и провалился. Томас едва успел схватить её за руку, удерживая её от падения.

— Это было безумие, — пробормотал он сейчас, возвращаясь в настоящее. — Ты чуть не убилась тогда. —

Софи лишь хмыкнула: — Если бы не ты, я бы не выбралась. Но ведь было весело, да? —

Весело. Томас покачал головой. Тогда он почувствовал себя героем, но теперь, с годами, понял, насколько опасна была их вылазка. Он смотрел на Софи и думал, как бы не повторить ошибок прошлого. Теперь она снова бросалась в неизвестность, но последствия могли быть куда серьёзнее.

Путь к башне оказался сложнее, чем они предполагали. Из-за наплыва паломников местная власть не упустила шанса заработать. На подступах к башне были выставлены блокпосты, где с каждого взимали плату за проход. Узнав об этом, Софи лишь фыркнула: — Так и знала, что они не упустят своего. — Томасу ничего не оставалось, кроме как согласиться, но платить они не собирались. Обход блокпостов занял у них несколько часов. Приходилось менять маршрут, петлять, возвращаться назад, а порой пробираться через густые заросли. Это отнимало силы и время, но давало им шанс приблизиться к башне незаметно.

Томас всё ещё чувствовал, как прошлое цепляется за его мысли. Тогда он удержал её, не дал ей упасть. Теперь же перед ним стояла взрослая Софи — сильная, независимая. Но чем ближе они подходили к разгадке тайны башни, тем сильнее он понимал: защита ей нужна не меньше, чем в те детские годы.

4

Ночь была тёплой, и легкий треск костра создавал уютную атмосферу среди холодных камней окружающего ландшафта. Густав, Ханс и Тим сидели вокруг огня. Тим с аппетитом уплетал кусок хлеба, время от времени запивая водой из фляги.

— Дядя Ханс, а откуда у тебя такой большой меч? Ты сам его сделал или кто-то тебе подарил? — спросил Тим.

Ханс с лёгкой улыбкой посмотрел на мальчика. Его грубые черты лица смягчились.

— Этот меч, Тим, я получил, когда служил в армии. Тогда он был новеньким, блестящим, а теперь посмотри — весь в зазубринах. Но, знаешь, старый друг надёжнее новых.

Тим наклонился ближе, чтобы получше рассмотреть клинок, стоящий рядом с Хансом.

— Когда я вырасту, у меня тоже будет меч! Я буду защищать слабых, как ты, дядя Ханс!

Густав тихо рассмеялся, откинувшись назад и глядя на звёздное небо.

— А может, Тим, просто станешь мастером на все руки, как я. Знаешь, иногда знания сильнее меча.

— А что, разве учёные не могут носить мечи? — спросил Тим — Вот если бы я был учёным, у меня был бы меч, и я бы…

— Защищал слабых? — Ханс с улыбкой подхватил слова Тима. — Хорошая цель, Тим. Но чтобы быть настоящим защитником, нужно не только оружие, но и голова на плечах.

— Ты сильный, дядя Ханс! А ты был защитником? Ты защищал кого-нибудь?

Ханс на мгновение задумался, устремив взгляд в огонь. Густав кивнул ему, словно подталкивая начать рассказ.

— Ханс, расскажи Тиму что-нибудь из прошлого. Только, пожалуйста, помягче. Ты знаешь, чтобы он понял.

Ханс вздохнул, потер ладонями лицо, как будто собирался с мыслями.

— Хорошо. Это было давным-давно. Мы с моими товарищами служили в одной из пограничных крепостей. Тогда шла война, и наша задача была защищать деревни от нападений. Однажды нам сообщили, что на одно из селений напали.

Тим слушал, широко раскрыв глаза. Его маленькие пальцы сжали край плаща.

— Мы прибыли слишком поздно. Деревню разграбили. Местных жителей убили, включая детей. Мы нашли тех, кто это сделал, и дали бой. Это был один из самых тяжёлых дней в моей жизни. Мы победили, но многих моих товарищей больше нет. Спустя несколько месяцев мы пошли в наступление на вражескую территорию. И там я увидел, как наши войска начали делать то же самое — грабить, убивать мирных жителей. Никто из командиров их не останавливал. Тогда я понял: война — это зло, где нет победителей. Там нет правды, только ужас.

Он посмотрел на свои руки, словно вспоминая те дни, затем продолжил:

— После этого я дослужил свой срок и ушёл. Я решил больше никогда не брать в руки меч для войны. Теперь я охраняю Густава и его изобретения. Это куда спокойнее.

Тим молчал, переваривая услышанное.

Сила — это хорошо, Тим, но важно знать, что ты делаешь и зачем. Настоящая сила — это умение защищать то, что важно, а не просто размахивать мечом.

Тим кивнул, впитывая каждое слово.

— Теперь ты охраняешь Дядю Густава и его игрушки, чтобы их никто не украл. Я хочу быть как ты, дядя Ханс! Ты очень храбрый.

Густав и Ханс рассмеялись.

— Конечно, все ради игрушек, все ради них!

— Тим, ты лучше учись у меня. — сказал Густав — Видишь, я всю жизнь изучаю башню. Да, занимаюсь игрушками и полезными мелочами, чтобы заработать на хлеб, но моя цель — разгадать её секреты. Ты ведь тоже интересуешься всем вокруг, не так ли?

— А ты был раньше у башни?

— Конечно. Много раз. Она хранит в себе множество загадок. Может быть, когда-нибудь я раскрою хотя бы часть из них.

Тим на мгновение замолчал, глядя в огонь.

— Твои родители наверно места себе не находят — сказал Густав — волнуются о тебе.

Тим поднял взгляд, его лицо стало чуть серьёзнее.

— У меня нет родителей. Есть только сестра. Она меня точно прибьёт, когда я вернусь домой, но я её люблю. Она всегда обо мне заботится.

Повисла пауза. Ханс посмотрел на Тима с лёгкой грустью, а Густав, подбросив ветку в огонь, тихо добавил:

— Значит, ты и есть настоящий защитник, Тим. Ты заботишься о своей сестре, а она о тебе.

Тим улыбнулся, глядя на искры, взмывающие в небо.

Густав с задумчивым видом смотрел вдаль, где на горизонте едва угадывались очертания таинственной башни. Он вновь обернулся к Тиму, стараясь говорить спокойным и ободряющим тоном:

— Башня — это, прежде всего, источник знаний. Доставшийся нам от предков дар. Если мы сможем разгадать её тайны, это очень поможет нам в развитии. Мы пока знаем о ней слишком мало.

Тим, сгорая от любопытства, тут же спросил:

— А кто построил башню? И зачем?

Густав задумался на мгновение, словно обдумывая, как лучше объяснить:

— Вот это я и пытаюсь выяснить, — сказал он с лёгкой улыбкой. — У нас есть только догадки, но пока ни одной твёрдой версии. И не только я занимаюсь этим. Многие учёные работают над этой загадкой. У меня есть некоторые новые приборы и предположения относительно башни, которые я собираюсь проверить. Завтра, если всё пойдёт по плану, мы наконец достигнем её подножия.

Густав сделал паузу, изучая лицо мальчика, который, казалось, жадно впитывал каждое слово. Затем его взгляд стал более серьёзным:

— Тим, тебе нужно быть очень осторожным. Лучше всего, если тебя вообще никто не увидит. Это место привлекает слишком много внимания. Поэтому я прошу тебя оставаться в телеге и не высовываться. Я понимаю, что для ребёнка это непросто, но это очень важно.

Тим нахмурился, но кивнул, стараясь выглядеть серьёзным. Густав слегка улыбнулся:

— Мы пробудем у башни всего несколько дней, а затем отправимся в обратный путь. Чтобы тебе не было скучно в телеге, я разрешаю брать любые игрушки, которые захочешь. Главное — не шуметь.

Густав открыл сундук, стоявший рядом, и достал из него небольшую коробку. Внутри лежал необычный набор мелких деталей разной формы и цвета.

— Это моя новая игрушка, — сказал он, протягивая коробку Тиму. — Из этих деталей можно собирать всё, что только пожелаешь. Вот, смотри.

Густав соединил несколько деталей, показав, как из них можно сделать небольшую фигурку животного. Глаза Тима засветились от восторга.

— Класс! — воскликнул он, едва сдерживая радость.

— Завтра утром, как только мы остановимся, ты можешь начать играть, — сказал Густав с улыбкой.

Ханс, сидевший неподалёку, усмехнулся и добавил:

— К тому же, Тим, своим нахождением в телеге ты поможешь мне охранять игрушки. Ведь кто, если не ты, защитит их от пропажи?

Тим рассмеялся, и напряжение, казалось, спало. Мальчик взял коробку с деталями, начал их рассматривать. Густав был доволен: он знал, что завтрашний день будет сложным, но верил, что вместе они справятся.

5

Тьма. Густая, вязкая, словно смола, она обволакивала Ханса. Он стоял на опалённой земле, окружённый обугленными деревьями, их скрученные ветви напоминали руки, тянущиеся к нему. Воздух был тяжелым, гулким, словно наполненным стоном тысяч невидимых душ. Он знал это место. Здесь всегда начинались его кошмары.

Первым пришёл запах. Запах гари, смешанный с привкусом крови и тошнотворной сладостью разлагающегося мяса. В следующее мгновение появились звуки. Крики. Треск пламени. Металлический звон оружия. Ханс попытался сделать шаг, но ноги будто приросли к земле. И тогда он увидел их.

Товарищи. Его отряд. Они были повсюду. Раненые, истекающие кровью, с пустыми, потухшими глазами. Их рваные формы лежали на земле, превращаясь в безжизненные груды плоти. Но хуже всего было то, что некоторые из них всё ещё двигались. Они пытались подняться, протягивали руки к Хансу, шептали его имя, их голоса были наполнены упрёком.

— Ханс… «Почему ты нас бросил?» — прошептал кто-то за его спиной.

Он обернулся и увидел Карла. Лицо Карла было разорвано, одна половина висела на нитях плоти, обнажая зубы и череп. Но его глаза горели болью и яростью. Ханс попытался заговорить, но из его горла вырвался лишь хрип. Карл сделал шаг вперёд, и земля под его ногами застонала, как живое существо.

— Мы доверяли тебе… — произнес он, прежде чем рухнуть, растворяясь в густой багровой луже.

Ханс бросился бежать. Каждый шаг давался с трудом, словно он был закован в цепи. Земля под ним была мягкой, как болотная трясина, и каждый раз, вытаскивая ногу, он слышал влажный, липкий звук. Но он не мог остановиться. Звуки позади становились громче. Кто-то кричал его имя, кто-то умолял о помощи, кто-то просто рычал.

Внезапно перед ним выросла сцена из прошлого. Это был разрушенный город. Дома, обугленные до основания, торчали острыми остовами в сером, мертвом небе. Он вспомнил, как они шли по этим улицам, выискивая выживших. Но вместо этого нашли только смерть. И тогда он увидел её.

Маленькая девочка. Её тело было прижато к стене обвалившимся балконом. Глаза, широко открытые, смотрели прямо на него, словно спрашивая: «Почему?» Это было то, чего он так и не смог забыть. Но сейчас девочка двигалась. Она вытаскивала свои руки из-под обломков, её суставы хрустели, и она медленно поворачивала голову к нему.

— Почему ты не спас меня? — её голос был тонким, но он эхом разнёсся по всей улице.

Ханс закричал, но в этот момент земля под ним начала рушиться. Он падал. И падал. Пока не очутился в месте, где не было ни звуков, ни света. Только тьма.

И в этой тьме он услышал шаги. Тихие, размеренные. Кто-то шёл к нему. Он попытался встать, но ноги не слушались. Шаги приближались. И тогда он увидел его.

Тим. Мальчишка, которого Ханс и Густав прятали в телеге, которому они обещали свою защиту. Но теперь его глаза были полны страха, будто Тим понимал, что помощи не будет.

— дядя Ханс, — прошептал Тим, — ты обещал мне.

Ханс протянул к нему руки. Он хотел сказать, что сделает всё, что сможет, чтобы защитить его. Но ноги не двигались, а язык не повиновался. Тим сделал ещё шаг, и вдруг земля под ним начала трескаться. Ханс закричал, понимая, что мальчишка вот-вот исчезнет, но тьма уже хлынула к Тиму, словно живая, обвивая его тонкое тело. Мальчик смотрел прямо на Ханса, его губы снова шевельнулись:

— Помоги…

И тьма накрыла его с головой. Тим растворился в бездне. Ханс рванулся вперёд, но его тело оставалось неподвижным. Он упал на колени, его крик эхом разнёсся в пустоте.

И в этот момент он проснулся.

Трясущиеся руки Ханса сжимали землю. Его тело было покрыто потом, а дыхание — рваное и тяжелое. Возле догорающего костра сидел Густав. Он наклонился и потряс Ханса за плечо.

— Твоя очередь вахту нести, — спокойно сказал он. — Я посплю немного.

Ханс кивнул, всё ещё ощущая липкую тьму своего сна. Он сел ближе к костру, подбросил в него веток и посмотрел в тёмное небо. Тьма всё ещё не отпускала его, но теперь она была не снаружи, а внутри.

6

Софи и Томас осторожно пробирались через густой кустарник, стараясь не шуметь. Их цель — Башня — возвышалась где-то далеко впереди, скрытая в туманной дымке. Но их внимание привлекло другое: свет факелов и множество человеческих силуэтов, сгрудившихся на большой ровной местности.

Они замерли, находясь на небольшом возвышении, откуда открывался отличный обзор. Внизу раскинулось место, словно специально подготовленное для чего-то важного. Большой круглый камень лежал в центре, его плоская поверхность была обрамлена десятками свечей разного размера. Их пламя танцевало, наполняя воздух густым ароматом смолы и чего-то терпкого, почти удушающего. Множество людей в красных накидках стояли неподвижно, как статуи, перешёптываясь слегка, будто в ожидании. Было слышно лишь шорох их движений и треск факелов.

— Кто они? — прошептала Софи, её голос дрожал.

Томас лишь приложил палец к губам, показывая, чтобы она молчала. Он тоже не отрывал глаз от происходящего.

И тут, словно по неведомому сигналу, толпа замерла. Наступила мёртвая тишина. Из темноты вышел высокий человек в такой же алой накидке. Его капюшон был глубже, чем у других, лицо полностью скрывалось в тени. Он двигался медленно и уверенно, каждое его движение говорило о власти. Толпа склонила головы, и лишь слабое шептание ветра сопровождало его путь к камню.

Когда он поднялся на возвышение, тишина стала почти ощутимой. Высокий человек остановился, подняв руку, словно приветствуя своих последователей. Его голос зазвучал тихо, но в этой тишине каждое слово было слышно ясно:

— Братья и сестры… Мы ждали этого дня долгие годы.

Толпа дрогнула, как единое целое, но осталась безмолвной. Человек продолжал, его голос постепенно набирал силу:

— Мы прошли через тьму, через сомнения и боль. Мы сплотили свои ряды, очистили их от гнили и лжи. Мы уничтожили нечестивое учение «Руки Судного Дня», которое пыталось отвратить нас от нашего пути!

Он рассмеялся, и его смех отразился эхом в ночи.

— Они называли себя избранниками, но их учение было лживым! Они говорили, что Башня — это их оружие, но не понимали истинной её сути. Глупцы! Башня — это мы. Она — наш огонь, наша кровь, наша энергия! Мы — её воплощение, и мы пробудим её, чтобы освободить этот мир от неверных.

Толпа начала откликаться. Сначала были слышны едва уловимые шёпоты, но постепенно голоса становились громче.

— Мы — огонь! Мы — очищение! — эхом повторяли они.

Высокий человек поднял обе руки, успокаивая последователей. Когда вновь воцарилась тишина, он заговорил с новой силой:

— Стражи решили не пускать нас к Башне! Идиоты! Никто и ничто не остановит нас! Они не понимают, что Башня не нуждается в их защите. Башня зовёт нас. Она требует очищения этого мира от грязи и греха. Мы освободим её, мы отдадим себя ей, и она дарует нам новое бытие!

— Мы прошли долгий путь! Вы слышите голос Башни всё яснее, вы чувствуете её зов. Я тоже слышу её, она кричит, она требует нашей помощи! Мы — её проводники, её воля в этом мире. Только мы можем помочь ей очистить этот мир от грязи, похоти, предательства и лжи, которыми он заражён.

Его голос становился всё громче, наполняя сердца собравшихся фанатическим пылом:

— Мы стоим на пороге нового мира, который выстроим собственными руками. Впереди важные события. От вас потребуется твёрдость руки и стойкость характера. Отбросьте любые сомнения. Многие вокруг твердят о том, что наша жестокость к простым людям — к так называемым «невинным» — аморальна и несправедлива. Они кричат о нравственных нормах, о сострадании, о каких-то эфемерных ценностях, которые, по их мнению, мы обязаны соблюдать. Но давайте посмотрим правде в глаза: мир, в котором мы живём, никогда не был справедлив.

Подумайте, разве нас когда-либо щадили? Разве те, кто сегодня называет себя простыми людьми, не становились врагами, готовыми выставить нас виновниками всех бед? Они рассылают шёпот сомнения по городам и сёлам, ослабляют нашу решимость, пытаются разрушить единство.

Когда мы наказываем простых людей, мы не действуем из пустого жестокосердия. Мы показываем остальным, что всякий, кто осмелится встать между нами и нашей целью, будет сломлен. Это не беспричинная жестокость. Это инструмент. Инструмент, который создаёт страх. А страх — это цемент, скрепляющий нашу власть.

Сегодня мы строим фундамент нового мира. Фундамент не бывает мягким. Он должен быть твёрдым, холодным и крепким, чтобы выдержать все бури. Те, кто слабы духом, — станут камнем у нас под ногами, и мы поставим на этот камень нашу ногу, чтобы забраться выше. Те, кто смеют спорить, — услышат наши крики и увидят нашу силу.

Мы делаем это не ради прихоти и не ради выгоды нескольких персон. Мы делаем это, чтобы воплотить в жизнь больший замысел, чтобы перевернуть старые устои и навязать свой порядок. Порядок, в котором никто не посмеет пошатнуть нашу власть. Порядок, в котором мы — те, кто сейчас здесь — станем вершителями судеб. Без сожалений, без колебаний, без сомнений.

Запомните мои слова. Мы не стремимся к жестокости ради жестокости. Мы используем её как лекарство от гниения старой системы, как орудие, которое расчистит нам путь. Наша цель превыше всего, и, если для её достижения нам приходится применять силу, значит так тому и быть. Это — наша цена за величие, и мы готовы её заплатить.

— Новый мир! Вот наша цель! Чистый мир, где нет места сомнению, страху или предательству. И этот мир близок как никогда. Мы готовы совершить предначертанное, ведь Башня взывает к нам! Ближайшие дни решат судьбу всего человечества. Мы должны быть стойкими и верными. Наша рука не должна дрогнуть перед ужасами этого пути, как бы страшно ни было. Я верю в вас! Я верю в нашу силу, ибо Башня с нами.

Толпа загудела, словно единое существо, откликаясь на его слова. Красные фигуры начали качаться, словно волны, и их шёпоты сливались в единое «Мы с тобой! Мы с Башней!»

Слова были почти гипнотическими. Софи и Томас замерли, как заворожённые, не в силах отвести взгляд от происходящего. Высокий человек указал на несколько фигур, которые вывели из толпы троих людей. Эти несчастные были связаны и, судя по их виду, сильно избиты. Их одежда — простая, повседневная — явно отличалась от алых одеяний секты.

— Этих троих, — прогремел голос лидера, — Башня отвергла. Они — неверные, паломники, пришедшие, чтобы осквернить её святость! Их кровь станет огнём, который приблизит нас к пробуждению Башни.

Софи прижала руку к губам, чтобы не закричать. Томас положил руку ей на плечо, пытаясь её успокоить, хотя его самого трясло.

Последователи зажгли новые факелы, и свет пламени заплясал на испуганных лицах жертв. Лидер начал ритуал, произнося слова на неизвестном языке. Его голос звучал как гром, эхом разносившийся по всей местности. Толпа подхватила песнопения, и звук слился в жуткую, монотонную какофонию.

Томас потянул Софи за руку, показывая, что нужно уходить. Она не двигалась, будто прикованная к месту.

— Софи, мы ничего не можем сделать, — прошептал он. — Пошли. Сейчас же.

Внизу люди подожгли первый факел, который бросили в сложенный из сухих веток и травы костёр. Огонь вспыхнул, охватывая жертв. Их крики заглушали песнопения, но Софи больше не могла смотреть. Она отвернулась, и Томас повёл её прочь от этого жуткого зрелища.

Когда они, наконец, оказались на безопасном расстоянии, Софи рухнула на землю, закрыв лицо руками. Томас сел рядом, пытаясь найти слова утешения, но не мог — жуткая сцена продолжала стоять у него перед глазами.

— Мы должны предупредить других, — наконец произнес он. — Если они готовы на такое… мы обязаны что-то сделать.

7

Ханс стоял возле телеги, привычно опираясь на её бок. Он внимательно наблюдал за окружающей суетой. Время от времени он заглядывал внутрь телеги, чтобы убедиться, что Тим увлечённо играет новой игрушкой, которую ему подарил Густав. Мальчик старательно возводил замок из небольших деревянных брусков. Его маленькие руки ловко подбирали детали, и конструкция уже начала напоминать крепость с башнями и воротами.

«Фантазия у парня работает,» — думал Ханс, наблюдая, как Тим наклоняет голову в сторону, оценивая свою работу. Мальчик что-то напевал себе под нос, тихий мотив, который Ханс не узнавал, но который, кажется, был приятен самому Тиму. Его спокойствие казалось почти неправдоподобным на фоне общей суматохи вокруг. «Счастливый человек,» — невольно подумал Ханс. Детская безмятежность была для него чем-то давно утерянным.

Они находились на обширной равнине с ровной поверхностью, одну сторону которой ограничивала скалистая гряда. Узкий проход в этой гряде вёл к Башне, и там, в самом узком месте, была устроена застава. Военные строго контролировали проход, никого, не пропуская без проверки или договорённости. Сама равнина кишела людьми. Здесь были торговые палатки, где местные предлагали прохладную воду и нехитрую еду.

Толпа была разношёрстной. Нищие сидели вдоль дороги, протягивая руки за подаянием или молча свернувшись калачиком. Среди них виднелись больные, некоторые в ужасном состоянии, надеющиеся на чудо и исцеление. Рядом прогуливались знатные особы, их охрана бдительно оглядывалась по сторонам. Ханс замечал и людей в красных балахонах. Их стало намного больше, чем в прошлый раз, когда он видел их здесь. Эти религиозные фанатики, «последователи Пламени Очищения», как они себя называли, сейчас вели себя тихо, но Ханс подозревал, что это спокойствие обманчиво. Не было видно других сектантов, тех, что исповедовали конкурирующие идеи. «Может, появятся позже,» — подумал Ханс, мрачно вспомнив последнюю потасовку между двумя группами, которая закончилась кровопролитием.

«Всяких фанатиков не нужно пускать к Башне,» — думал он, крепче сжимая рукоять меча на поясе. Вспоминая, что в прошлый раз фанатики тут устроили, он только сильнее убеждался в своём мнении.

Густав тем временем ушёл к заставе. Он должен был договориться с военными, чтобы их пропустили ближе к Башне. Его отсутствие начало беспокоить Ханса. Он краем глаза снова проверил Тима, который уже добавлял к замку стены и расставлял вырезанных из дерева солдатиков. Мальчик выглядел абсолютно поглощённым игрой, и это немного успокаивало Ханса.

Однако нервы начинали сдавать. Густава не было уже долго, и Ханс не мог избавиться от дурного предчувствия. Он бросил взгляд на заставу, где группа военных обсуждала что-то с путешественниками. Некоторые спорили, другие просто ждали, но Густава среди них не было видно. Ханс выпрямился, оглядывая толпу. Взгляд выхватил детали: лицо усталого нищего, женщину с корзиной фруктов, двоих молодых людей — девушка с рыжими волосами и парень, которые явно искали кого-то или что-то.

И снова эти фанатики. Они стояли кучками, шептались или просто молча смотрели на Башню, словно та могла ответить им в любую минуту. Один из них поднял над головой амулет с изображением Башни, громко произнося слова молитвы. Другие поддержали его, и их голоса слились в почти гипнотическое песнопение. Ханс отвернулся, стараясь не слушать. Эти звуки вызывали у него раздражение и тревогу. Он заглянул в телегу и посмотрел на Тима, который как раз завершил очередную башню. Мальчик поднял голову, улыбнулся ему и снова принялся за работу.

«Будь осторожен, Густав,» — подумал Ханс, бросая взгляд в сторону заставы и чувствуя, как напряжение медленно превращается в глухую тревогу.

8

Густав остановился перед заставой, внимательно осматривая окружающее пространство. В узком проходе горной гряды теперь возвышались массивные укрепления: несколько сторожевых вышек, забор из грубо обработанных брёвен и вооружённые солдаты, внимательно следившие за периметром. Свежие спилы на деревьях выдавали, что это место было обустроено совсем недавно. Густав вспомнил свои прежние посещения башни, когда проход к ней был свободен. Это создавал массу проблем для учёного: толпы праздных зевак, фанатиков и просто любопытствующих мешали работе, отвлекали и нарушали порядок. «Давно пора было ограничить доступ к башне», — подумал он, подходя ближе.

Густав подошёл к ближайшему офицеру, чтобы выяснить правила прохода. Тот, не оборачиваясь, лениво бросил через плечо:

— Пропуска выдаются вон там, под навесом. Всё просто: если ты в первом списке — проходишь без платы и досмотра. Если во втором — не проходишь вообще. Если ни в каком — можешь заплатить.

Под навесом, прикреплённым к одной из башен, стоял небольшой стол, за которым солдат распределял пропуска. Густав заметил, что некоторых пропускали быстро, без вопросов, другие выкладывали кругленькие суммы денег, чтобы получить право пройти, а третьих разворачивали, порой не стесняясь в выражениях. Среди тех, кому отказывали, выделялись представители культов в красных накидках. Их прогоняли особенно грубо, не давая шансов даже объяснить свои намерения.

Густав тоже встал в очередь. Впереди разразился скандал: один из желающих пройти, услышав отказ, начал громко возмущаться. Он размахивал руками и кричал, что его дело не терпит отлагательств. Солдаты, не вступая в перепалку, схватили его под руки, выволокли из-под навеса и бросили на землю. Один из них добавил мощный пинок, заставив мужчину вскрикнуть и поспешно уползти в сторону.

Густав отвернулся, стараясь не обращать внимания на неприятную сцену. Однако это зрелище не оставило его равнодушным. Он понимал, что солдаты демонстрируют силу намеренно, чтобы другие не смели нарушать порядок. В какой-то мере он даже был согласен с такой жёсткостью — только организованность могла предотвратить хаос у башни.

Когда подошла его очередь, офицер за столом долго рылся в списках. Его взгляд скользил по страницам, пока наконец он не объявил сухо:

— Чёрный список.

Густав опешил. Это было неожиданно. Он растерянно пробормотал:

— Вы не ошиблись? Почему я в чёрном списке?

Офицер лишь пожал плечами:

— Мне плевать, почему. Меня этим списком снабдили сверху. Не нравится? Иди к начальнику заставы. У меня и без тебя желающих прорваться хватает. Отходи давай. Следующий!

Отойдя в сторону, Густав попытался осмыслить, что делать дальше. Ситуация выглядела удручающе: нужно было провести не только себя и Ханса, но и оборудование, а главное — Тима. Возможно, стоило поговорить с начальником заставы? Или попробовать подкупить кого-то? Однако даже деньги, похоже, не могли решить эту проблему, если его имя действительно числилось в чёрном списке.

Его размышления прервал негромкий голос позади:

— Господин Крайт?

Густав обернулся. Перед ним стоял худощавый молодой человек с бледным лицом и слегка сутулой осанкой. Тот говорил неуверенно, почти шёпотом:

— Главный научный магистр приглашает вас на разговор.

Густав напрягся. Он прекрасно знал, кто носил этот титул. Эмиль Верт — высокомерный и властный глава научной гильдии, который много лет назад выгнал его и его товарища Оливера Форта из исследовательского сообщества. Тогда Эмиль назвал их взгляды на исследования башни «опасными» и «необоснованными», выставив их с позором.

Теперь, очевидно, именно Верт добавил его имя в чёрный список. Но зачем? Что он задумал?

Густав подавил вспышку злости и глухо выругался про себя. Затем повернулся к юноше и сказал:

— Ладно, веди.

Молодой человек кивнул и повёл его через заставу. Они миновали очередь, охранников и препятствия. Солдаты лишь бросали на них равнодушные взгляды, не задавая вопросов. Верт явно имел вес и влияние здесь. Густав шагал за проводником, чувствуя нарастающее напряжение. Ответы на свои вопросы он получит очень скоро, но понравятся ли они ему — это было уже другой историей.

9

Густав шел к Верту, обдумывая каждое слово, которое он собирался сказать. Прогулка по этому месту напомнило ему о тех днях, когда он и Оливер, молодые и полные амбиций, проводили исследования у Башни. Эти воспоминания, как назойливые мухи, кружились в его голове.

Тогда всё казалось ярким и захватывающим. Группа ученых, среди которых были и Густав с Оливером, расположилась в нескольких сотнях метров от загадочной Башни. Её величие подавляло и вдохновляло одновременно. Она возвышалась над пустошью, словно инопланетный монолит, бросая длинную тень на лагерь.

Оливер Форт выделялся среди остальных. Высокий и статный, с харизмой, которая притягивала к нему людей, он с лёгкостью заводил разговоры и подшучивал над кем-то. Его хулиганский характер только добавлял шарма. Девушки в лагере буквально бегали за ним, а молодые коллеги смотрели с восхищением. Густав, напротив, был куда более скромным. Со средней внешностью и тихим нравом он всегда находился в тени своего друга.

Однажды, когда они сидели возле своих приборов, проверяя очередную теорию Верта, Оливер, как всегда, не мог удержаться от комментариев: