Бесплатный фрагмент - Свой чужой ребенок

ЧАДЦЕ МОЁ НЕТОЛКОВИТОЕ

(о повести Дмитрия Плынова

«Свой чужой ребенок»)

Сограждане мои, почему вы переворачиваете и скребете каждый камень, чтобы скопить богатство, и так мало заботитесь о своих детях, которые в один прекрасный день унаследуют все это богатство?

Сократ

«Жизнь, как она есть». Казалось, лучшего названия к обзору повести Дмитрия Плынова «Свой чужой ребёнок» не придумаешь. Ведь её сюжет посвящён жизненным коллизиям, которые переживает семья, воспитывающая девочку-тинэйджера.

Но на этом довольно широко возделанном и психологами, и педагогами, и писателями сюжетном поле Д. Плынов засеял свои авторские мировоззренческие приоритеты, главный из которых — подросток в системе семейных отношений.

Говоря словами мудрого Старца Амвросия Оптинского, речь пойдёт о «чадце», которому предстоит усвоить жизненные уроки: и те, которые преподнесёт ему окружающий мир, и те, которые втолкуют ему родители.

В целом повесть «Свой чужой ребёнок» производит неоднозначное впечатление. Не с точки зрения писательского мастерства, с этим дело обстоит более чем хорошо. А потому, что в ней поднимается насущная и вместе с тем вечная проблема взаимоотношения детей и родителей.

Повесть современна, и описанный общий социальный фон для читателя знаком и узнаваем.

В произведении выпукло отражена нынешняя действительность: «три кита» бюрократии продолжают править в стране. И чем дальше от Москвы находилась область, тем

незыблемее они стояли на страже чиновничьего благополучия. Неумеренный карьеризм, раболепное почитание вышестоящего, круговая порука, названная теперь политической элитой, — залог продвижения и достатка».

Автор весьма обеспокоенно рассказывает о том, что некоторые, так называемые элитные семьи руководящих работников, окунувшись в мафиозную чиновничью сферу, круговую поруку и коррупцию, совсем теряют нравственные ориентиры и ценности. Из многих морально-этических понятий, таких как дружба, верность, уважение, любовь, их образ жизни выхолащивает изначальный сокровенный смысл.

«Странная была эта дружба — по графику. В основном с 9 до 20, по рабочим дням, а свободное время каждый проводил по-своему. Даже семьи практически не были знакомы. Таких друзей у Федорова было много, и несмотря на трепетное отношение к понятию «друг», Владимир Сергеевич приобретал их с завидной регулярностью и с такой же частотой терял.

Всё просто. Позвонит Альберт Федорову и предложит пообедать вместе, предупредив заранее, что не один будет. Владимир Сергеевич не отказывается: «Твой друг — мой друг». Короткое застолье и глядишь, после обеда еще один друг образовался. Через месяц уже тот звонит — «твой друг — мой друг». И так далее. А спустя год или меньше Альберт вдруг обидится на кого, и цепочка рассыпалась. Небольшой перерыв и все заново. От дружбы такой сплошная прибыль в прямом и переносном смысле».

Автор с нескрываемой тревогой повествует о судьбе пятнадцатилетней Кати — дочери заместителя губернатора области Владимира Сергеевича и главного врача областной больницы Светланы Петровны Фёдоровых.

Эта тревога прочитывается в самом названии повести, выраженном таким литературным приёмом, как оксюморон, совмещающим несовместимое: когда свой ребёнок превращается в чужого, с одной стороны, и когда, лелея родного ребёнка, можно уничтожить, морально раздавить чужого. Это и есть лейтмотив повести, пронизывающий весь сюжет.

Рассказанные автором сюжетные события драматичны, античеловечны в действиях родителей по отношению к дочери.

Не оказывая должного внимания подростку, сведя заботу о нём исключительно к потаканию в исполнении разных, не всегда оправданных желаний, ни в чём не отказывая ему («Любой каприз, любой намек, и родители бежали сломя голову»), отец и мать потеряли родственную не по крови, а по состоянию внутреннего мира, связующую тонкую нить духовного родства со своим ребёнком.

Так зачастую и бывает, когда взрослые устраивают для себя, а не для ребёнка, моральный комфорт от формальной заботы о детях, подчиняя их интересы своим собственным.

Если ещё Светлана Петровна по-матерински, по-женски более мягко реагирует на увлечение дочери парнем «не из своего круга», то отец-чиновник, всецело поглощённый карьерным ростом («предчувствуя серьезный карьерный рост и возможность переезда в Москву, Владимир Сергеевич с еще большим рвением стал служить своему делу»), не просто резок, а жесток и непререкаем.

«И вот представь себе со стороны, что сегодня произошло: «Дочь заместителя губернатора, без пяти минут сенатора, связалась с местными хулиганами. А сам Федоров не только не замечает этого, но еще и по выставкам ходит, любуется фотографиями с их «мордами». Вот, что скажут!

— Володя, не так грубо, пожалуйста. Они же дети! — Светлана Петровна попыталась остудить пыл мужа.

— Хорошо, хорошо! Извини. Но если она не думает о нас с тобой, то пусть о своих мечтах тоже забудет! Куда она хотела? В МГУ, на журфак? Ха-ха-ха. — Владимир Сергеевич демонстративно взялся за живот руками, изображая смех. — Таких как мы с периферии в Москве пруд пруди! И все мечтают в МГУ! Не меньше!

— Послушай, Володя, может быть, ты сгущаешь краски? Ну, побесятся немного, как они говорят, потусуются и разбегутся.

— Может и так. Вопрос — когда? Если завтра, то можно спать спокойно, а послезавтра — будет поздно! Мимолетное увлечение нашей красавицы выйдет всем боком».

И как это по обыкновению бывает, высокопоставленный чиновник, забывая о сокровенности отцовства, предпринимает, по его мнению, спасительные шаги, организуя через «бартерную» дружбу с облвоенкомом отправку Анатолия в армию. Этим самым ещё больше усугубляя положение несовершеннолетней, теперь уже будущей, мамы. Да. Как это и случается с юными: эмоции, первое чувство захлестнуло их, и они не смогли его подчинить элементарному благоразумию: Катя забеременела.

Родителям, так рьяно делающим карьеру, подчиняя все желанию переехать в Москву, ничего по их разумению не оставалось, как стать на ложный преступный путь: обмануть родную дочь, развести по разные стороны влюблённых и избавить дочь от нежеланного ребёнка. Д. Плынов не судит, не анализирует их поступки, он оставляет эту возможность читателю. Между строк остаются и два аспекта толкования фразы «свой чужой ребёнок»: отец с матерью отнеслись к родной дочери как к чужому чаду, ибо не посчитались с её чувствами, моральным и физическим состоянием; не проявили родительских чувств к Анатолию; а подруга матери — тётя Валя, так неистово оберегающая свою семью и своих детей, также беспринципна и жестокосердна к будущему ребёнку Катерины. Вот и получается: одно дело свои дети, и совсем другое — чужие, потому что родной ребёнок становится чужим, в основном, только по вине взрослых.

Подводя читателя к этим выводам, писатель указывает на тонкую психологическую грань воспитания подростков. Это мы, взрослые, привыкли их называть «трудными», «хулиганами», «бандитами», но их ли вина в том, что они скатываются на подобные жизненные дороги? Зачастую, наклеив однажды подобный ярлык на несовершеннолетнего, взрослые своими неразумными действиями не позволяют ему освободиться от этого хомута, сколько бы он ни старался. Как это случилось и с Анатолием.

«В самом начале, когда мы только организовались. Нас было троe, потом подкатили еще два пацана старше нас. Мы собирали свои первые „машины“. У нас, у троих, с деньгами туго было. Родители простые работяги, а тогда в моду скутеры вошли. Все на них рассекали. И нам хотелось. Коечто мы насобирали по слесарным мастерским, кое-что на свалке. Но всё равно не хватало каких-то деталей. А эти двое при деньгах были, вот мы их и взяли. Повелись на халяву. Потом, когда были готовы наши мотоциклы, мы решили по городу проехаться. Похвалиться. „Пришлые“ напились. Один из них въехал в витрину. Народ набежал, милиция приехала. Нас в отделение отвели. Там выяснилось, что у этих, что при деньгах, мотоциклы были ворованные. Этим идиотам было почти по двадцать лет. Их в камеру, нас на учет. Вот так-то. С тех пор мы и по городу не катаемся, и каждую деталь проверяем, откуда она взялась. А слухи всё равно пошли. Не ототрешься. Позже вообще выяснилось, мне участковый говорил, что эти воры хотели через нас краденые мотоциклы переделывать и продавать».

И далее, делясь с друзьями, Анатолий с сожалением говорит об искреннем стремлении снять с себя и ребят это «хулиганское» клеймо.

«Думаете, не пытались? Отец с матушкой сколько раз в школу ходили, объясняли, унижались. А классная вместе с директором ни в какую. Еле-еле девятый класс закончил. Пришлось уйти из школы. Зато сам поступил в автодорожный на механический. Мать тогда очень обрадовалась, что я такой молодец. Пошла в школу и рассказала директрисе, что она дура. Ну не так, конечно. Они же считали, что я бестолковый, так неучем и останусь. А у меня до этого случая и в школе почти все пятерки были, и сейчас в техникуме всё замечательно. Всё равно никто не верит. Только участковый наш, дядь Коля, молодец. Никогда меня в обиду не давал. Может, поэтому в сорок пять лет до сих пор капитаном ходит».

Даже из этих коротких отрывков повести мы видим, что смысловая многослойность плыновского повествования зашкаливает. Ведь очень много сказано в них: и о том, что у тинейджеров обострено чувство самовыражения, справедливости; и о том, что они социально взрослеют не столько благодаря назиданию и поучению, а скорей, вопреки ему, сталкиваясь с противоречивой действительностью, сеющей в их душах и растерянность, и непонимание, и эмоциональное бунтарство, формируя их личное представление о жизни и людях.

Рефлексия, самомнение, проявляющиеся в основном в поиске смысла собственного «я» и его существования, сопровождаются переоценкой ценностей, изменением отношений к установившимся требованиям и авторитетам, склонностью к «самокопанию» в личных переживаниях и ощущениях.

В центре сюжетных смысловых напластований произведения, безусловно, находится психология подросткового возраста, в психологических словарях определяющегося как «стадия онтогенетического развития между детством и взрослостью (от 11–12 до 16–17 лет), которая характеризуется качественными изменениями, связанными с половым созреванием и вхождением во взрослую жизнь».

Не учитывать этого периода взросления и его особенностей родителями не только не осмотрительно, но и, как убеждают нас изображённые писателем события, даже преступно. Поведенческие модели и специфические реакции самих главных персонажей и их сверстников достаточно типичны для тинэйджеров. Это и элементы самонадеянности, некоторой развязности, эмоциональной неустойчивости, резкого колебания настроения, показной независимости; вместе с тем и болезненная застенчивость, желание быть замеченным и признанным другими и т. п.

Рассказывая о судьбе Кати и её друзей, Д. Плынов исподволь подводит нас к осознанию того, что неформальные, стихийно образующиеся подростковые коллективы, именующие ранее себя «битниками», «хиппи», «гамлерами», «панками», «металлистами», ныне «скинами» или «байкерами» в условиях разгула бандитизма и уголовщины становятся орудием в руках антисоциальных элементов. То есть речь идёт о том, что разные молодежные группы, возникающие как организованно, так и неформально, нельзя пускать на самотёк, за ними необходим определённый общественный контроль.

Средством приобретения авторитета в своей среде у Катерины стало весьма положительное увлечение — художественная фотография. Но этому невинному и интересному хобби Владимир Сергеевич быстро придал «мажорную» окраску, использовав возможности своего служебного положения. И дорогостоящий фотоаппарат подарил, и фотовыставку организовал в престижном клубе «Арбалет», и фестиваль провёл, и презентацию.

«Вот кому нужно поручить иллюстрировать историю нашей губернии, — заключил Владимир Сергеевич после демонстрации снимков Храма и старинного имения. — Вернемся из отпуска, покажу твои фотографии Губернатору».

И что примечательно: в основном славная девочка приняла всё это как само собой разумеющееся, у неё не возникло ни тени стеснения перед теми сверстниками, кому подобное недоступно.

Увеселительное времяпрепровождение, молодёжное арго (подростковое словотворчество), подражание взрослым — всё это броско представлено в плыновской повести.

«Большинство взрослых считают, — пишет Джоанн Харрис в книге „Джентльмены и игроки“, — будто чувства подростков несерьезны и все эти душераздирающие страсти — ярость, ненависть, смятение, ужас, безнадежность, отвергнутая любовь — лишь игра гормонов, тренировочный забег перед Настоящим, из этого вырастают. Это неверно. В тринадцать лет все серьезно, у всего острые края, о них можно порезаться».

А в пятнадцать — ещё серьёзнее, тем более что речь идёт о первой любви. Но этого не осознали до конца отец и мать Катерины. И тем самым жестко и безжалостно сломали ей жизнь. Зато переехали в Москву, устроили дочь в престижный вуз, и в результате она начала вести откровенно вызывающий «мажорный» образ жизни, со всеми вытекающими отсюда последствиями. И только в редкие минуты уединения на неё находило сожаление, и тоска по утраченной возможности стать счастливой.

Как точно сказал Аристотель, что «воспитание — в счастье украшение, а в несчастье прибежище».

Именно воспитания не хватило ни родителям, оно не стало их «лучшим припасом к старости», ни, в конце концов, дочери, превратившись в предвестник вполне реального её будущего одиночества.

О воспитании самой Светланы Петровны автор рассказывает так:

«Будучи из простой рабочей семьи, маленькая Света всегда отличалась целеустремленностью. Отец — машинист тепловоза, мама — диспетчер на железнодорожной станции не нарадовались на ребенка. И учеба в школе у нее ладилась, и общественная деятельность давалась. Очень активный ребенок. В начальных классах Света была лидером октябрятской звездочки, потом руководила пионерским звеном. А в старших классах и в техникуме даже была членом комитета комсомола школы. Света быстро сообразила, что общественная деятельность — залог успешного будущего. Откуда это было у нее? Никто не знал. Постигала сама. Родители практически не участвовали в ее судьбе. И не потому что относились к ребенку безразлично — нет. Они ее очень любили и по-своему баловали, как могли. Просто у них не было времени на всякие разговоры «по душам», да и не принято это было в их среде.

А когда наступили восьмидесятые, а за ними девяностые, Светлана Петровна резко осудила «коммунистическое прошлое» нашей страны и стала ратовать за восстановление национальной духовности и свободы слова. Ее заметала прогрессивная профессура института, оценила деловую хватку студентки. И как-то само собой получилось, что Светлана Петровна оказалась на административной работе в центральной городской клинике.

Дальше пошло как по маслу — в год на ступень выше.

Общего у них с подругами было мало, за исключением беззаботной юности. Но они регулярно встречались. Инициатором этих встреч всегда выступала Светлана Петровна. Видимо по старой привычке — жажда чего-нибудь организовать.

Катя как-то услышала случайно разговор родителей. Отец интересовался, зачем это мама дружит с «деревенщиной». Мама ответила, что дружить с кем-то надо, и что среди так называемого «уездного высшего света» быстрее найдешь врагов, чем друзей. И это было правдой».

Ещё морально не окрепшее мировоззрение Кати вот такими маленькими свидетельствами лицемерия взрослых постепенно заражалось недоверием к старшим.

И, как ни парадоксально, получилось, что к воровству её счастья — женского, личного — стали причастны самые близкие люди. Лицемерие отца и матери породило не только отчуждение с Катей, оно подорвало исконные основы родства. О подобном конфликте пишет Ди Снайдер в известной книге «Практическая психология для подростков, или как найти своё место в жизни».

«Мой отец был един в двух лицах — сегодня он был самым потрясающим парнем на свете, назавтра жизнь с ним превращалась в сущий кошмар. Я не хочу обвинять родителей во всех своих недостатках, но многие из моих страхов и предубеждений — это последствия непредсказуемого поведения отца… Мы и раньше-то не очень ладили, но, когда я стал подростком, мне стало казаться, что мы вообще говорим на разных языках. Беседуя с друзьями, я понял, что не являюсь исключением, подобные ситуации возникали почти в каждой семье. Часто можно было услышать комментарии вроде: «Мои предки совсем чокнулись!» или «Я ненавижу эту сварливую парочку!»

Во многом схожий детско-родительский стресс, описанный в повести, мог бы быть предотвращён, если бы в семье Фёдоровых царила атмосфера чуткого признания прав друг друга, если бы оказавшегося на поверку хорошего парня из рабочей скромной семьи они приветили, а не подвергли презрению.

Эту мысль Д. Плынов подчеркнул особо, рисуя сцены службы Анатолия в Чечне, где он проявил себя и мужественным, и ответственным, и деловым. Эта глава очень сильная по своему эмоциональному накалу, особенно раздел, где речь идёт о ремонте Анатолием мотоцикла для чеченского ветерана Великой Отечественной войны старика Хамзата.

«Спасибо тебе командир за солдата, — старик протянул подполковнику предназначавшийся Толику стакан.

Станислав Алексеевич взял его, посмотрел на отблески костров в нем, на секунду задумался и произнес:

— Младший сержант Маслов, я приказываю Вам выпить этот стакан за здоровье деда Хамзата.

— Нет, командир, — перебил его старик, — пусть выпьет за то, чтобы не было войны.

Дед Хамзат немного подумал и добавил:

— Особенно между братьями! Мы все дети одной страны!

Значит, братья!»

Как же так получилось, что в трудовой семье из «хулиганистого» подростка, знающего цену трудовой копейке, вырос именно гражданин, а в чиновничьей «крутой», не знающей ни в чём недостатка в конечном итоге взбалмошная циничная «мажорная» личность?

Ответить на этот вопрос писатель предлагает читателю.

После прочтения повести остаётся ощущение, что повесть не закончена. Кажется, Дмитрий Плынов замолчал в самый неподходящий момент, когда через несколько лет Анатолий едет в Москву, а Катерина, уже москвичка, вдруг вспоминает о прошлом…

Но, как заметил Кецалькоатля (Божество Америки), «даже молчание может быть частью молитвы». В данном случае — авторской молитвы за судьбу и лучшую участь наших детей.

Но рассказывать об этом уже будут читательское воображение и сама жизнь.

Светлана Андреевна Демченко — кандидат философских наук, доцент, член Союза писателей России, член Русского общества им. А. С. Пушкина Международного Совета Российских Соотечественников, вице-президент Института Содействия Развитию Гражданского Общества, член Международного Клуба православных писателей «Омилия».

ГЛАВА I

1

К зданию областной администрации подъехала белая «Волга» с красными крестами на передних дверях, капоте и багажнике. Из неё вышла красивая ухоженная женщина сорока лет. Строгий темно-синий костюм, туфли на высоком каблуке, горделивая осанка, легкий макияж на лице и короткая стрижка говорили о том, что эта женщина не просто врач. Захлопнув за собой дверь, она небрежно махнула рукой водителю и смело направилась к центральному входу властных апартаментов.

Казенная архитектура главного в области строения ничем особо не отличалась. Олицетворение советского прошлого. Глядя на это сооружение, приходит мысль, что обкомы, исполкомы, профсоюзы так и не съезжали со своих мест. Основным преобразованием была лишь смена флага да табличек по бокам массивной двустворчатой двери. Теперь на них написано: «Губернатор области» и «Администрация области». Даже гербы на фасаде прежние, советские. Наверное, это и не важно, как внешне выглядит аппарат управления. Важно, чтобы в людях, восседавших за этими гербами, произошли принципиальные изменения.

Однако не всё так просто. «Три кита» бюрократии продолжали править в стране. И чем дальше от Москвы находилась область, тем незыблемее они стояли на страже чиновничьего благополучия. Неумеренный карьеризм, раболепное почитание вышестоящего, круговая порука, названная теперь политической элитой, — залог продвижения и достатка.

Женщина, приехавшая на медицинской машине, уверенно распахнула входную дверь и направилась на второй этаж, в кабинет заместителя губернатора области Фёдорова Владимира Сергеевича. Дежуривший на пропускном пункте милиционер знал её в лицо. Он не мог не знать главного врача Центральной областной клиники, которая к тому же была женой того самого заместителя губернатора.

Светлана Петровна Фёдорова вошла в приёмную мужа. В ней кроме секретарши Гали никого не было, что весьма редкий случай. Не удостоив её своим вниманием и даже не поздоровавшись, главврач открыла дверь в кабинет:

— Володя, ты скоро? Мы же с тобой договаривались. Или ты опять забыл?

— Да-да, Светик! А я уже почти готов, — Владимир Сергеевич засуетился, собирая в стопку служебные бумаги.

— Через полчаса начнут собираться гости. В ресторане почти всё готово. Я заезжала туда. А мы ещё подарок не купили. Или ты хочешь испортить праздник единственной дочери? — Светлана Петровна отчитывала мужа, как пациента, нарушившего пастельный режим. Её слова звучали негромко, но жёстко, не давая шанса возразить.

Владимир Сергеевич нажал на кнопку селектора и отрывисто произнёс:

— Выхожу!

Это означало, что через минуту его водитель должен подать служебную машину к центральному входу администрации.

— Дорогая, на моей поедем?

— Да! Свою я уже отпустила.

Фёдоровы вышли из здания и сели на заднее сиденье темносиней «Ауди».

— В торговый центр «Калипсо», — скомандовал Владимир Сергеевич, водителю.

Машина резко тронулась с места, сделала круг на площади перед зданием и выехала на городские улицы.

— Я уже всё придумал, — Владимир Сергеевич поёрзал и сел к жене полубоком. — Мы подарим нашей Катюшке профессиональный цифровой фотоаппарат.

— Не дороговато будет?

Жена сделала вид, что возражает.

— Что ты! Нормально! Я уже Альберту позвонил, он сказал, что сделает большие скидки и подберет самый лучший.

Альберт был единственным владельцем самого крупного в городе, да и в области, торгового центра «Калипсо». Владимир Сергеевич познакомился с ним три года назад. В то время Альберт искал подходы к администрации города, чтобы выиграть тендер и получить землеотвод в самом престижном месте в этих краях, недалеко от железнодорожного вокзала. Фёдоров тогда работал в городском комитете по надзору за землепользованием. Кто их свёл — уже все забыли, но с тех пор они называли друг друга друзьями.

Странная была эта дружба — по графику. В основном с 9 до 20, по рабочим дням, а свободное время каждый проводил по– своему. Даже семьи практически не были знакомы. Таких друзей у Фёдорова было много, и, несмотря на трепетное отношение к понятию «друг», Владимир Сергеевич приобретал их с завидной регулярностью и с такой же частотой терял.

Всё просто. Позвонит Альберт Фёдорову и предложит пообедать вместе, предупредив заранее, что не один будет. Владимир Сергеевич не отказывается: «твой друг — мой друг». Короткое застолье, и глядишь — после обеда ещё один друг образовался. Через месяц уже тот звонит: «твой друг — мой друг». И так далее. А спустя год или меньше Альберт вдруг обидится на кого — и цепочка рассыпалась. Небольшой перерыв — и всё заново. От дружбы такой сплошная прибыль в прямом и переносном смысле.

Машина Фёдорова спустя десять минут припарковалась у «Калипсо». Владимир Сергеевич сделал короткий звонок по мобильному телефону и попросил водителя сходить за пакетом в отдел электроники и бытовой техники этого центра. Там его уже ждали.

А ещё через пять минут заботливые родители с подарком для дочери уже ехали по направлению к ресторану, где и должно было состояться торжество.

Их дочери Кате исполнялось пятнадцать лет. Круглая дата. Несмотря на своё «мажорное» положение в подростковой иерархии, Катя росла вполне приличной девочкой. Она была веселой, энергичной, увлекающейся. В школе к ней в равной степени хорошо относились и учителя, и одноклассники. Да и учёба ей давалась легко. Но больше всего её любили за организаторские способности. Она обожала общественную деятельность и вечно придумывала что-то интересное. Придумает, организует и сама же потом всё это увековечит. Главное увлечение Кати — художественная фотография. Очень талантливо у неё всё получалось. Год назад, когда в области проходил конкурс фотографии «Наш город — наши люди», Катя даже получила специальный приз за оригинальность. Именно с тех пор она постоянно была с объективом наготове и мечтала стать фотожурналистом, фотохудожником. Поэтому выбор родителями подарка был далеко не случаен.

И вообще они в ней души не чаяли. Казалось, пожелай Катя на свое пятнадцатилетие не фотоаппарат, а сразу фотостудию с помещением в двести квадратных метров в центре города — будет! Любой каприз, любой намёк — и родители бежали сломя голову. Хотя внешне это так не выглядело. Создавалось впечатление, что Фёдоровы воспитывают свою дочь в строгости и совершенно не балуют. В общем-то, и Катя особо никогда не капризничала и не выпрашивала. Всё происходило само собой. И обязательно в строгости, и обязательно поучая: «Трудно нам даётся хлеб насущный, цени дочка! Цени!».

2

Катя уже с самого утра получала по телефону поздравления. Несмотря на то что на календаре было пятнадцатое июня и многие одноклассники, и друзья разъехались кто куда, звонков было много. До часу дня телефон не давал ей возможности привести себя в порядок и подготовиться к вечернему торжеству.

Настроение у именинницы было замечательное. Предвкушая веселье и сюрпризы, Катя бегала по квартире и никак не могла решить, во что одеться и как накраситься. Родителей дома не было, посоветоваться не с кем.

В этом отношении Катя была совершенно не современна. Она без стеснений рассказывала сверстниками о том, что до сих пор интересуется мнением мамы о своём гардеробе. И несмотря на диаметральную противоположность поколений и разительные перемены в модных тенденциях, Светлана Петровна практически безошибочно определяла, что можно и нужно одеть дочери, чтобы произвести впечатление современного подростка. Как ей это удавалось — трудно сказать. Но те, кому посчастливилось ближе узнать Катину маму, оставляли всякие сомнения о неспособности старшего поколения понять и принять вкусы тинэйджеров. Да и сама Светлана Петровна следила за своим внешним видом пристально, в духе времени, но обязательно в соответствии со своим возрастом.

В этом вопросе Катя доверяла матери целиком и полностью, но сейчас её не было рядом. Вот и пришла в голову идея пригласить к себе подружку Лену, чтобы та помогла ей. Катя знала: она ещё в городе.

Лена всегда была рядом. На вытянутой руке. Единственная бескорыстная и готовая в любой момент прийти на помощь подруга. Подруга от рождения до бесконечности. Без намёка на зависть, обиды, притязания. Человек легкий и незаметный, когда в ней не нуждаются. Стоит только подумать: «А где Лена?» — и она тут как тут, как будто чувствует, что она необходима именно сейчас. Удивительный человек!

— Алле! Ленусик, привет! Это Катя!

— Ой, привет! А я только что собиралась тебе звонить, а тут ты.

Поздравляю тебя с днем рождения! Всего тебе самого-самого!

— Спасибо, спасибо! Я не за этим. Слушай, ты не занята? Сможешь ко мне приехать сейчас?

— А что случилось?

— Да не пугайся. Всё в порядке. Родители на работе, а я никак собраться не могу. Поможешь?

— Хорошо! Вот только бабулю дождусь. Она в магазин ушла. Уже скоро будет. Скажу ей, что к тебе пойду. Думаю, через двадцать минут у тебя буду. Устроит?

— Да, конечно!

Не успела Катя положить трубку, как опять звонок.

— Кать, привет! Это Саша.

— Сашка, привет! А ты где, в городе?

— Да, сегодня приехал. Специально на твой день рождения.

— Это здорово! Приходи вечером в клуб «Арбалет». Там мои родители устраивают в честь меня банкет и разрешили всех пригласить. Там танцпол есть! Придешь?

— Ну, если всех, то не приду.

— Хватит! Не порть мне настроение. Ты же понимаешь, о чём я.

— Извини, извини! Конечно, буду! А во сколько?

— В шесть. До встречи!

— Пока.

Саша был старше Кати на год. Учились они в разных школах, а познакомились на том самом фотоконкурсе. Сашка тоже увлекался фотографией в то время. Только это увлечение у него быстро прошло. А отношения с Катей остались. Он официально значился Катиным парнем, хотя каких-то особых предпосылок к этому не было. Разве что папа с мамой всячески поддерживали их дружбу. Сашин отец был начальником милиции всей области, генералом. Подростки периодически встречались, ходили на дискотеки, в клубы, кино. Со стороны казалось, что у них любовь. Ничего подобного не было. По крайней мере со стороны Кати. Он нравился ей своей непосредственностью и энергичностью. И очень не нравился непостоянством в увлечениях. То фотография, то вдруг мотоциклы, а вот теперь в программирование ударился. Катя считала его поверхностным и ненадёжным. Но родители запросто отпускали её с ним куда угодно. Вот они и дружили. Не более того.

Катя взглянула на дисплей мобильного телефона. Экран показывал четырнадцать часов двадцать минут. В ту же секунду зазвучала трель дверного звонка. Это была Лена. Её приход тут же организовал Катю. Дела пошли быстрее. Вначале девчонки долго стояли у платяного шкафа, пытаясь подобрать нужный к вечеру наряд. Задача осложнялась ещё и тем, что накануне мама с Катей ездили в модный бутик и купили новую кофту. Всегда приятно показаться в обновке, тем более, когда есть повод.

Катя не хотела обижать маму — ей непременно нужно было одеть именно эту кофту. А без мамы она мало к чему подходила. После мучительных экспериментов комплект наконец-то был подобран. Теперь оставался лёгкий макияж. Катя не была фанаткой косметики, тогда как её сверстницы, напротив, раскрашивали своё лицо во все цвета радуги. Возраст такой.

Подружка Лена всерьёз мечтала стать визажистом и, несмотря на небольшие доходы в семье, постоянно покупала различные журналы на эту тему, была в курсе последних косметических новинок и отлично разбиралась, чем отличается тон губной помады за номером 32 от такого же номера, только другого производителя. Оттенки, полутона, состав и даже рецептура изготовления — это её стихия. Визаж для Лены был действительно не просто увлечением, а мечтой, к которой она шла упорно, обстоятельно и без оговорок.

Катя посмотрелась в зеркало и осталась довольна своим лицом. Девчонки решили передохнуть и выпить чаю.

— Ой! Блин! — вырвалось у Лены. — Я подарок дома забыла!

— Ленусик, не переживай, потом, — спокойно ответила Катя.

— Жалко! Может, ещё успею сбегать? Время-то есть!

— Ну не суетись, прошу тебя. Я сегодня почему-то волнуюсь.

Побудь лучше со мной. Через час вместе поедем в ресторан.

— Неудобно, Кать, — Лена опустила глаза.

— Ленусик, самый лучший подарок — это то, что ты пришла и помогла мне. Честно-честно! Знаешь, как это важно!

— Да, знаю, — Лена улыбнулась, — тогда я тебе расскажу, что за подарок, а завтра занесу.

— Ну, давай, а я пока ногти накрашу.

Лена рассказала во всех подробностях о том, как её дядька работает машинистом, водит поезда от их города до Москвы. Как она уговорила его найти альбом, который она увидела в интернете. Это была красиво оформленная книга с фотографиями, сделанными известными фотографами, и посвящено это издание мировой архитектуре. Лена умела рассказывать.

— Вот здорово! — Катя даже в ладоши захлопала. — Это крутой подарок. Ты умничка!

Девчонки расхохотались.

— Слушай, Ленусик, — Катя заговорщицки понизила голос, — хочешь, тебе одну тайну открою? Только никому!

— Конечно, Кать! Ты же меня знаешь!

— Я собираюсь осенью персональную выставку провести.

Отец обещал помочь.

— Да ну! — Лена открыла рот от удивления. — И что там будет? Тема какая?

— Я хочу про нас что-нибудь наснимать. Интересное.

— Ха! А что у нас может быть интересного?

— Пока не знаю. Вот думаю. Может быть, в нашем городе есть какие-нибудь тусовки. Лучше, чтоб неформалы были.

— Да откуда, Кать? Хотя, постой! Я про тусовки не слышала, а вот про пацанов, которые сами собирают мотоциклы, краем уха.

— А они что — неформалы? Что в них интересного?

— Не знаю. Но их постоянно гоняют. Они в нашей Промзоне прячутся. Все считают, что они хулиганы, типа байкеров. Сами собирают мотоциклы, а потом в карьере устраивают экстремальные гонки.

— Класс! — восторженно протянула Катя. — А как с ними познакомиться? Знаешь кого-нибудь?

— К сожалению, нет. Они чужаков не подпускают. Девчоноктем более. Надо поспрашивать.

— Давай, Ленусик, поспрашивай. Пожалуйста! А я через своих.

— Кать, ты только отцу не говори.

— Да ты что! Нет, конечно! — Катя прижала правую ладонь к груди, как будто клялась.

В этот момент на Катин мобильный телефон позвонил отец и сообщил, что машина уже ждет её у подъезда.

— Ну что, пора. Пойдем.

3

Это был не просто ресторан, а целый развлекательный комплекс под названием «Арбалет». Появление в городе этого заведения тоже было связано с именем заместителя губернатора Фёдорова. Нет, конечно же, не явно. Кто-то из очередных «друзей» принес грандиозный план строительства комплекса в администрацию области. Он провалялся в чиновничьих кабинетах около года, после чего был отправлен на тендер, который с успехом провалил. В то же время и другие подобные проекты были отметены тендерной комиссией. И вообще тендер признали несостоявшимся. Будущие владельцы «Арбалета» расценили это факт, как «знамение» и чудом оказались за одним столом с Владимиром Сергеевичем. Его мудрые советы добавить к проекту пару помещений для детских клубов и кружков, а также рекомендация принять активное участие в праздновании Дня города, который удивительным образом совпал с юбилеем губернатора, возымели успех, и на очередном заседании комиссии проект был принят безоговорочно.

Более того, на открытии этого комплекса присутствовало всё руководство области и даже кто-то из Москвы, что обеспечило «Арбалету» процветание и статус элитного заведения.

Буквально через год после этой презентации детские клубы стали спешно сворачивать свою деятельность в этом комплексе, что вызвало несмелое волнение среди местного населения города. Можно было и не обращать внимания на это роптание, но Фёдоров — человек дальновидный и предпринял определенные шаги. Он выступил на местном телевидении и сообщил, что детским клубам выделяется отдельное помещение практически в центре города. При этом, конечно же, умолчал, что выделенное помещение, памятник зодчества, требует капитальных вложений в реконструкцию. Зато громогласно заявил: «Администрация города всегда будет поддерживать детский спорт и детское творчество. И не только администрация, лично я как гражданин своей страны. Через несколько лет этому подрастающему поколению придется заменить нас. И уже сейчас мы должны понимать, кому передадим наш город и нашу область. Развивая наших маленьких сограждан в духе гармонии и любви к прекрасному, мы гарантированно получим достойную смену. Я вырос в этом городе и теперь, по мере сил, пытаюсь сделать всё, чтобы и он не отставал в развитии от других городов. Мое отношение к городу — это как отношение отца к собственному ребенку».

Ни много, ни мало!

Молодая неопытная журналистка по простоте душевной в прямом эфире решила поинтересоваться у заместителя губернатора, для чего понадобились помещения в центре «Арбалет», где и без того огромное пространство для всевозможных развлечений. Владимир Сергеевич и здесь нашел что ответить:

— В настоящее время наша область открыта для инвесторов. Мы привлекаем в регион серьёзный капитал для развития агропромышленного комплекса, планируется создание предприятия по сборке иностранных моделей автомобилей и т. д. Это серьезные планы. К нам приезжают представители бизнеса не только из российского центра, но и из-за рубежа. А приличной гостиницы в городе нет. Вот и было принято решение на последнем расширенном заседании администрации, где присутствовали руководители коммерческих предприятий области и города, создать при «Арбалете» деловой центр. Там можно будет проводить конференции, размещать гостей. Руководство комплекса отнеслось с пониманием к нашим проблемам и пошло навстречу.

После этого интервью в городе ситуацию с «Арбалетом» забыли практически сразу. Всё было принято на веру.

И вот теперь чета Фёдоровых празднует день рождения дочери.

На первом этаже развлекательного комплекса располагался танцпол с эстрадой и ресторан. Эти два помещения разделял просторный холл с гардеробом, большими зеркалами и диванами по периметру. Именно эту часть комплекса и арендовал Катин папа.

Танцпол был отведён для молодой части Катиных гостей. Вдоль стен этого помещения стояли фуршетные столы с бутербродами, лёгкими закусками, соками, лимонадом и небольшим количеством бутылок с шампанским. Катиных друзей ожидало развлечение в виде местных музыкантов и ди-джей с оригинальной подборкой современных танцевальных треков.

В зале ресторана столы были сдвинуты буквой «п» и накрыты всевозможными изысками и дорогими алкогольными напитками.

Охране развлекательного комплекса было дано указание — молодежь к взрослым не пускать ни под каким предлогом. Естественное исключение — виновница торжества.

Когда Катя с Леной подъехали к «Арбалету» на служебной машине Владимира Сергеевича, в холле уже томились ожиданием несколько одноклассников и двое мужчин.

Не успев войти в холл, Катя тут же пригласила ребят к фуршетному столу и попросила администратора сделать музыку громче. Веселье постепенно стало набирать обороты.

В семь часов, когда уже все собрались и успели выпить по бокалу шампанского, Светлана Петровна забрала Катю во взрослую часть, чтобы её могли поздравить коллеги и друзья отца. В основном за столом находились гости со стороны отца. Со стороны мамы были лишь две подруги, с которыми она училась ещё в медицинском техникуме. Эти подруги так и остались на «нижней ступени» своей карьерной лестницы. А Светлана Петровна после окончания техникума поступила в институт по профилю.

Будучи из простой рабочей семьи, маленькая Света всегда отличалась целеустремленностью. Отец — машинист тепловоза, мама — диспетчер на железнодорожной станции, не нарадовались на ребенка. И учеба в школе у неё ладилась, и общественная деятельность давалась. Очень активный ребенок. В начальных классах Света была лидером октябрятской звездочки, потом руководила пионерским звеном. А в старших классах и в техникуме даже была членом комитета комсомола школы. Света быстро сообразила, что общественная деятельность — залог успешного будущего. Откуда это было у неё — никто не знал. Постигала сама. Родители практически не участвовали в её судьбе. И не потому, что относились к ребенку безразлично, — нет. Они её очень любили и по-своему баловали, как могли. Просто у них не было времени на всякие разговоры «по душам», да и не принято это было в их среде.

А когда наступили восьмидесятые, а за ними девяностые, Светлана Петровна резко осудила «коммунистическое прошлое» нашей страны и стала ратовать за восстановление национальной духовности и свободы слова. Её заметила прогрессивная профессура института, оценила деловую хватку студентки. И как-то само собой получилось, что Светлана Петровна оказалась на административной работе в центральной городской клинике.

Дальше пошло как по маслу — в год на ступень выше.

Общего у них с подругами было мало, за исключением беззаботной юности. Но они регулярно встречались. Инициатором этих встреч всегда выступала Светлана Петровна. Видимо, по старой привычке — жажда чего-нибудь организовать.

Катя как-то случайно услышала разговор родителей. Отец интересовался, зачем это мама дружит с «деревенщиной». Мама ответила, что дружить с кем-то надо и что среди так называемого «уездного высшего света» быстрее найдешь врагов, чем друзей.

И это было правдой.

«Светский раут» Катя перенесла стойко. Она терпеливо выслушивала длинные тосты и речи, подвыпивших «хозяев города», с благодарностью принимала подарки и улыбалась. Родители были довольны.

Напоследок, перед тем как отпустить Катю к сверстникам, слово взял Владимир Сергеевич. Начал он свою речь издалека, но на первых же предложениях споткнулся, замешкался, поцеловал дочь в щеку и вручил ей коробку с фотоаппаратом. Катя ощущала себя самым счастливым человеком на свете. Она крепко обняла родителей, открыла коробку и убежала к своим гостям. Остальные подарки остались лежать на подготовленном для этого случая столе, у взрослых.

Окунувшись в грохочущий и орущий омут безудержного подросткового веселья, Катя обратила внимание, что на столах уже почти всё съедено и выпито всё шампанское. Соки и лимонады были практически нетронутыми. Двое ребят из Катиного класса вообще улеглись на стулья и мирно спали, не замечая ни громкой музыки, ни шумных бесед. Как уже потом выяснилось, кто-то из них принес с собой бутылку водки, которую тут же и выпили. Молодой организм не совладал с такой агрессией, и ребята отключились.

Лена заметила разочарованное выражение лица подруги и подошла к ней.

— Ничего, Кать, не волнуйся. Мы сделаем так, что никто не заметит этих уродов. Ты же знаешь их, с ними вечно проблемы.

Они сейчас проспятся, и мы их домой проводим.

— Спасибо. Ленусик, ты меня опять выручаешь.

— Не за что! Кстати, Сашка пришёл. Вон у левой колонки стоит, тебя ждёт, чтобы поздравить, — Лена указала в сторону эстрады.

— Ага, вижу, — Катя кивнула подруге и направилась через прыгающую толпу к своему парню.

Саша стоял, облокотившись плечом о массивный «источник звука». В одной руке он держал элегантную розу и маленький подарочный пакетик. Голова его была опущена. По всему видно, Саша скучал.

— Саш, привет! Ты как всегда опоздал, но я всё равно рада тебя видеть, — Катя улыбалась.

— Привет-привет! Поздравляю тебя с днем рождения! Это тебе, — Саша протянул розу и пакетик.

— Спасибо большое, — Катя приняла подарки.

— Ого! Какой у тебя крутой фотик! — бывший «коллега по цеху» обратил внимание на висевшую на плече у подруги камеру. — Мой подарок скромнее будет. Это накопительный диск на 250 гигабайт для твоего творчества.

— Спасибо, — повторилась Катя, — вещь очень нужная.

— Ну и хорошо! Пойдем танцевать?

— Саш, мне что-то не хочется.

— Отлично! Мне тоже, — оба рассмеялись.

После короткой паузы Катя предложила попробовать новую камеру в действии и поснимать вечерний город. Саша согласился. Именинница попросила свою подругу Лену опять её выручить и остаться за «старшую» на этом вечере. Совсем захмелевшие родители, узнав, что Катя собирается уйти с торжества с Сашей, не стали особо упираться. Только предупредили, чтобы она была дома не позже одиннадцати.

Друзья вышли из клуба и стали быстро удаляться от него по направлению к центру города. Через десять минут быстрой ходьбы Саша запыхался.

— Кать! Постой! Ты куда так бежишь?

— Давай побыстрей, сейчас закат начнется. Я хочу нашу церковь снять и имение. Знаешь, при закате, какие фотки получаются?

— Да, знаю! Так мы уже пришли.

Пока Катя бегала вокруг «графских развалин» и храма, Саша уселся на скамейку и стал возиться с мобильным телефоном. Вначале он посылал кому-то СМС, потом загрузил какую-то игру, зачем-то проверил курс валют на завтра и погоду. В конце концов ему все это надоело. Оглядевшись по сторонам, Саша заметил, что в двух шагах от него стоит торговая палатка, в которой продавались всевозможные напитки, чипсы, орешки, шоколад.

— Кать, — крикнул он, — пива хочешь?

— А? Нет, спасибо, ты же знаешь, что я не люблю.

— Ну тогда сок, орешки?

— Возьми «Байкал», если есть, или какой-нибудь наш лимонад. Только холодный.

Саша купил Кате небольшую бутылку «Байкала», а себе — банку пива и пакетик солёного арахиса. Подростки расположились на скамейке рядом. Разговор не клеился, каждый был занят своим делом: один наслаждался хмельной прохладой, другая рассматривала через дисплей фотоаппарата только что отснятые фотографии. Было видно, что Саша хотел что-то сказать, но никак не решался.

На город опустился сумрак, зажглись редкие фонари, а сверчки, ощутив приближение ночи, стали изредка выдавать трели. В такие минуты сама собой приходит романтическая задумчивость, которая рождает в сознании грёзы, рисует воздушные замки и подталкивает к благородным поступкам.

Саша сделал последний глоток и с грохотом выбросил бутылку в урну. Катя даже вздрогнула.

— Дурак! Напугал!

— Извини, я даже не предполагал, что в нашем городе урны чистят.

— Действительно, неожиданно, — Катя хихикнула.

— Послушай, Кать, — Сашин голос приобрел серьезные нотки, — тут такое дело. Короче, я познакомился с одной девчонкой.

Она мне очень нравится.

— Саш, не валяй дурака! Мы же с тобой друзья. Правда?

— Правда, — «Ромео» облегчённо выдохнул.

— Слушай! У меня ж к тебе дело, — Катя резко перевела разговор на другую тему, вспомнив Ленкин рассказ о пацанах с мотоциклами.

— Говори. Для тебя хоть звезды с неба, — Сашка уже полностью расслабился и готов был по-прежнему беззаботно шутить.

— Я тут слышала, что у нас в городе есть ребята, которые устраивают экстремальные гонки на мотоциклах. Не знаешь?

— Конечно, знаю. Я целый год с ними тусовался. Потом отец серьезно «наехал», и я перестал. Честно говоря, мне и самому надоело: вечно в мазуте домой приходишь.

— Сашка! Как это здорово, — Катя аж подпрыгнула на скамейке, — а познакомишь?

— Тебе зачем? Они любопытных не пускают, особенно девчонок.

— Я хочу сделать о них фоторепортаж. Рассказать, что они хорошие. Что вместо того, чтобы их гонять, лучше бы помогли.

— О! А это круто! Мне кажется, им понравится. А то про них слухи всякие ходят. На самом деле обычные пацаны.

— Ну что?

— Не переживай, всё сделаем! Я очень хорошо знаю их основного — Толяна Маслова. Он из нашей школы. Ушел после девятого. Сейчас в автодорожном учится, первый курс закончил. Я его как-то выручил. На него мужики из слесарной мастерской наехали. Сказали, что он у них какие-то детали стащил. Даже участковому стуканули. Алкоголики конченые. А на самом деле ему дед отдал свою старую инвалидную мотоколяску. Я отцу рассказал, как есть, — от него отстали. Только, Кать, я не знаю, где они сейчас тусуются. Дай мне денёк-другой. Хорошо?

— Конечно, Саш! Хоть месяц! Главное, чтобы получилось.

— Договорились!

— Ну что? По домам? Проводишь меня? А то уже темно совсем.

— Конечно! Обещал же! Пошли, подруга.

4

В течение трех дней после своего дня рождения Катя только тем и занималась, что сидела в интернете и размещала на различных форумах свои фотографии. Новый фотоаппарат по своим техническим характеристикам превзошел все Катины ожидания. Ей даже не было интересно, что за подарки она получила от других гостей.

Положительные отзывы об её работах, полученные на одном из сайтов профессиональных фотохудожников, лишний раз утвердили её в выборе будущей профессии. Даже родители, относившиеся к её увлечению с прохладцей, были удивлены качеством снимков. Им не верилось, что на них запечатлен родной город.

— Вот кому нужно поручить иллюстрировать историю нашей губернии, — заключил Владимир Сергеевич после демонстрации снимков храма и старинного имения, — вернемся из отпуска, покажу твои фотографии губернатору.

Катя совсем забыла, что через две недели у отца отпуск и они все вместе, по приглашению друзей семьи, должны будут отправиться в Сочи. Несмотря на высокий пост и большие возможности, Владимир Сергеевич не любил заграничный отдых. Светлана Петровна разделяла патриотичность мужа. Катя же относилась к месту отдыха безразлично. Точнее сказать, она обладала способностью везде найти для себя положительные стороны. «Если человек увлекающийся, ему всюду интересно», — считала она. В любом случае запланированный родителями отъезд был для юного фотографа совсем некстати.

Катя ждала звонка от Саши и очень расстроилась бы, если бы он не состоялся до отъезда. Уж очень ей не терпелось увидеть новоявленных мотогонщиков. И не только увидеть, но ещё и запечатлеть их мастерство. Катя не могла знать об уровне их подготовки. Ей хотелось так думать.

В конце концов Катиному терпению пришел конец, и она решила сама позвонить Сашке. Первый звонок оказался неудачным:

телефон был занят. Второй — тоже. На третий пошел вызов.

— Алле, — Катя пыталась совладать со своими эмоциями.

— Привет, Кать! А я тебе названиваю, а у тебя всё занято да занято. От безделья по телефону болтаешь? — съехидничал Сашка.

— Нет, тебе звонила, — честно призналась она.

— Ух ты! У нас с тобой космическая связь, — пошутил собеседник.

— Что скажешь? Есть новости? — Катя напряглась, в ожидании ответа.

— Ты думаешь, я забыл? Нет! Хочу тебя обрадовать. Всё в порядке!

— Правда? Здорово! Ну не томи, рассказывай.

— Извини, что долго не звонил. Никак не получалось на Толяна выйти. Потом мне общие знакомые подсказали, что он номер телефона сменил. Короче! Тебе, Катюха, крупно повезло. Завтра они собираются соревнования между собой провести по прыжкам. Знаешь старый карьер? Вот рядом с ним есть какие-то траншеи. Они там будут. Ну, ты не напрягайся. Во-первых, это недалеко от города, во-вторых, я тебя провожу. А то, я так думаю, твои родители тебя не отпустят.

— Огромное спасибо, Саша! Ты всё предусмотрел!

— Завтра в девять утра будь готова, я за тобой заеду.

Катя была удивлена: после того как они объявили себя друзьями, Сашка стал больше уделять ей времени. Странно. И утром он, как и обещал, был ровно в девять часов у дверей её квартиры.

— Доброе утро, Александр, — был воскресный день, поэтому Владимир Сергеевич находился дома, — это ты хорошо с пикником придумал.

Накануне друзья договорились сказать родителям Кати, что собираются за город, на прогулку. Чтоб лишний раз не беспокоить и без того расшатанную нервную систему предков.

— Здесь бутерброды, чай, фрукты. В общем, всё необходимое, — из кухни вышла Светлана Петровна и вручила Саше увесистый рюкзак.

— Много вас — любителей природы? — поинтересовался у Саши Катин папа.

— Не очень. Ещё четыре человека. Два друга с девчонками, — слукавил Саша.

— А кто такие? — по-прежнему любопытствовал Владимир Сергеевич.

— Вы их не знаете, они из Москвы, на каникулы приехали к родственникам, — Сашу понесло.

Но тут из своей комнаты вышла Катя, так что погружение в ложь было приостановлено.

— Я готова! Пошли. Неприлично заставлять себя ждать. Всем пока! — Катя чмокнула родителей в щёку, вытолкнула Сашу за дверь и сама за ним.

— Обязательно вернитесь до темноты, — уже вслед, через закрытую дверь, крикнула Светлана Петровна.

Друзья быстро добрались до железнодорожного вокзала, рядом с которым находилась автобусная остановка загородных маршрутов, и уже через полчаса были в обозначенном месте. Оставалось лишь немного пройти пешком от автотрассы к карьеру, который был скрыт от проезжающих машин небольшой лесополосой.

Как только деревья остались позади, перед Катиными глазами открылось огромное пространство, изрытое траншеями, и «кратер» того самого карьера, в котором когда-то добывали щебень. Друзья минуту стояли в оцепенении, любуясь этим пейзажем. Кате он напоминал лунный ландшафт, который она видела в какой-то познавательной телепередаче. А Саше представились танковые сражения времен Великой Отечественной, которые очень часто демонстрируют в старых фильмах про войну.

— А вот и фашисты, — Саша указал рукой на небольшую колонну из шести мотоциклистов, въезжавшую на поле с противоположной стороны карьера.

Катя от удивления открыла рот.

— При чём тут фашисты?

Саша расхохотался.

— Да мне это поле напомнило фильмы про Великую Отечественную.

— Не пугай так больше! Я подумала, что ты с ума сошел! — Кате передалось Сашкино веселье, — честно говоря, я подумала, что это космонавты на Луну высадились.

— Видишь, мы вовремя. Пошли к этим фашистским космонавтам.

Когда Катя с Сашей подошли к пацанам, они уже слезли со своих «железных коней» и встали в круг: что-то обсуждали. В середине круга сидел на корточках один из них и чертил палкой на земле какие-то зигзаги. Его лица не было видно. Только голос — уверенный, волевой, с наставническими нотками.

— Привет, Толян, — поздоровался Сашка.

Вся группа обернулась в сторону Саши и Кати. Сидевший на корточках стал медленно подниматься. Создавалось впечатление, будто бы он рос из-под земли.

— Здорово, Санёк, — парень бросил палку на землю и протянул Сашке руку.

— Вот, привел вам личного фотокорреспондента, — Саша повернулся к Кате, — рекомендую.

То, что испытала в этот момент Катя, было необычным. Странные ощущения охватили её. Кате показалось, что что-то подобное очень давно было в детстве.

Стояла сильная жара, они с родителями гуляли в парке. Музыка, веселье, шарики, карусели — всё вертелось и вспыхивало разноцветными огнями. Именно тогда отец в первый раз дал Кате попробовать лимонад. И без того переполненная впечатлениями маленькая девочка осторожно, с трепетом, взяла в руки прохладный стакан и сделала небольшой глоток. Непередаваемые ощущения. Напиток, слегка покалывая Катин язычок, быстро распространил прохладу по всему телу и одновременно обжёг его. По спине пробежали мурашки, что-то защипало в носу, лёгкие наполнились воздухом до предела. Выдох — и блаженство. Хотелось смеяться и бежать. Бежать без остановки, не оглядываясь. Прилив сил и энергии позволил бы юному созданию обернуться вокруг земли и не устать.

Вот и теперь было что-то подобное!

Голос у семнадцатилетнего парня был твёрдый, уверенный, но вместе с тем очень приятный и обволакивающий — очень подходил к его внешности. Высокий, со светло-русыми волосами, загорелым лицом и спортивной фигурой, он напоминал Кате принца из сказки о спящей царевне. Даже старый тёмно- синий комбинезон, наколенники и мотоциклетный шлем в левой руке представились ей сверкающими латами.

Анатолий стоял перед Катей и смущённо улыбался. Было видно, что и у него появилась «искорка».

Если бы не товарищи, кто его знает, сколько бы они ещё простояли вот так, молча глядя друг на друга.

Из оцепенения их вывел Сашка.

— Толь, ну что? Ты не против, если Катя снимет ваши гонки?

— А? Да! Конечно! Мы же договаривались, — ответил Толя и тут же обратился к остальным, — ну что, маршрут понятен? Если есть сомнения, лучше не рисковать. Выбирайте препятствия попроще. Самое главное — это посмотреть, чей байк выносливей. После этого мы обсудим, что нужно будет доработать в раме или моторе.

Пацаны закивали головами и пошли готовить свои мотоциклы к испытаниям.

— Толян, тут Катина мама всяких бутербродов собрала. Предлагаю потом перекусить, — Сашка снял рюкзак и положил его на землю.

— Да, хорошо. Мы тоже с собой взяли. Отнеси туда, — Толя указал на вещи, сложенные горкой в десяти шагах от них.

— Ладно. Я пока, типа, стол накрою, — Сашка потащил рюкзак в сторону, указанную товарищем.

— Катя, я попрошу: слишком близко к трассе не подходите.

Опасно, — предупредил Анатолий.

— Хорошо. У меня мощная оптика, достану с любого места.

Гонки начались. Катя бегала вдоль трассы на безопасном расстоянии и ловила объективом фотоаппарата «кульбиты», выполняемые молодыми мотогонщиками. Вскоре начался дождь, и ребята вынуждены были прекратить испытывать технику, созданную собственными руками. Катя успела сделать более тридцати снимков. Уже после, просматривая их дома, она с удивлением обнаружила, что на снимках в основном был запечатлен Анатолий.

Катя нашла себе оправдание: «Ну, конечно. Ведь у него лучше, чем у остальных, получалось справиться с препятствиями… К тому же очень красиво получалось».

Летний дождь постепенно усиливался. Такое часто бывает в этих местах. Пацаны быстро соорудили навес из подручного материала. Под ним разложили съестное, развели костёр и стали обсуждать результаты испытаний. И Катя, и Саша быстро влились в разговор, задавая всевозможные вопросы, на которые ребята охотно отвечали.

Перемещаясь на небольшом пятачке, защищенном от дождя, Катя невзначай оказалась рядом с Толей. Тот, немного смущаясь, стал за ней ухаживать, как мог. То предложит бутерброд с колбасой, то подольет чай в пластмассовый стакан, то подаст виноград. Постепенно между ними завязалась своя беседа. Остальные подростки заметили, что между Катей и Толей что-то происходит, и перестали втягивать их в свои обсуждения.

День подходил к концу. Дождь прекратился. Улучив момент, Толян подошел к Сашке и осторожно поинтересовался, не будет ли тот против, если он проводит Катю домой. Саша объяснил товарищу, что они просто друзья и что ему это даже на руку: он успеет заскочить к своей девушке. В заключение Сашка сказал, что обещал родителям Кати доставить её домой дотемна. Толя дал слово не нарушить обязательств.

Мотоцикл, управляемый Анатолием, летел по шоссе в сторону города. Катя сидела сзади, обняв своего принца за спину. Запах пыли, бензина и костра, исходивший от Толиного комбинезона, был для Кати прелестней самых изысканных духов.

Они долго стояли у Катиного подъезда и никак не могли расстаться. Неведомая сила притягивала их друг к другу и не хотела отпускать. Толик что-то рассказывал о своем прошлом, настоящем и будущем, а Катя молча слушала, опустив от смущения глаза, лишь изредка вскидывала голову, задавала невпопад вопрос. Парень живо реагировал на него и подробно отвечал. Такой словоохотливости за Толиком доселе не водилось. Катины вопросы были слабой попыткой продлить этот вечер. Подсознательно Толик понимал это: видимо, отсюда и проявление риторических способностей.

Но время не безгранично, и им пришлось расстаться.

— Кать, а ты чем завтра занимаешься? — несмело спросил Толик.

— Если родители чем-нибудь не загрузят, то совершенно свободна, — Катино лицо покраснело. Но Толик этого не заметил, было уже темно.

— Тогда созвонимся? Может, встретимся?

— Я не против…

В этот день Катя засыпала с улыбкой на лице.

5

— Катя, ты куда? — Светлана Петровна остановила дочь уже в дверях.

— Мам, я ненадолго! Только с подружками попрощаюсь — и домой, — Катя изобразила жалостливое выражение лица.

— Ты имей в виду, поезд завтра рано утром. Нам всем вставать ни свет ни заря, а ты ещё свои вещи не собрала.

— Мамулечка, не ругайся, я всего на пару часиков. Всё успею. Честно-честно, — Катя продолжала уговаривать маму.

— Ну, смотри. Отец вернется через два часа, чтобы и ты была к этому времени, — Светлана Петровна редко отказывала дочери.

— Спасибо большое, мамуля, — Катя поцеловала мать в щёку и выбежала во двор.

Не прошло и пяти минут, как в дверь позвонили. «Наверное, Катя свой фотоаппарат забыла», — подумала Светлана Петровна. С того самого дня рождения Катя не расставалась с ним, всюду брала с собой. Однако это была не она: в дверях стоял муж.

— Ты чего так рано? — удивилась Светлана Петровна.

— Губернатор пожалел. Во время совещания предложил присутствующим первое слово дать мне. Потом пожелал хорошо отдохнуть и отпустил, — Владимир Сергеевич снял туфли, надел домашние тапочки и прошел на кухню. — А Катя дома?

— Я её отпустила с подружками попрощаться. Обещала быть к твоему приходу, часа через два. Но ты раньше пришел. Обедать будешь?

— Странно, а я думал, что мне показалось, — задумчиво произнес Владимир Сергеевич, — нет, спасибо, налей попить, чегонибудь холодного. Очень жарко.

— Володя, я тебя не понимаю, о чём ты? — насторожилась жена, наливая мужу стакан холодного кваса.

— Видишь ли, перед тем как прийти домой, я остановился у хо-зяйственного магазина. Ты меня просила купить в дорогу влажные салфетки и пищевую фольгу для продуктов. Так вот, выхожу из машины, а мимо меня мотоцикл промчался. Мне показалось, что на заднем сиденье наша Катя сидит.

— Да ты что? — удивилась Светлана Петровна. — А управлял кто?

— Даже не знаю, — Владимир Сергеевич сделал секундную паузу и продолжил, — есть догадки, но может, мне действительно показалось. Жарко на улице.

— Может быть, может быть, — Светлана Петровна немного упокоилась, — я думаю, наша Катя рассказала бы. В любом случае давай с расспросами повременим. Все равно завтра в поезд, а по возвращении, может, и так рассосется.

— Согласен, — Владимир Сергеевич утвердительно кивнул головой.

Катя с Толиком, после того как их познакомил Саша, стали встречаться почти каждый день. Они были неразлучны. Постепенно к Кате привыкла вся команда. И теперь, когда ненароком она вдруг отсутствовала на их тренировках, у ребят всё валилось из рук и ничего не получалось. В результате у Кати появилось новое имя — Талисман.

Катя целыми днями пропадала у них, в мастерской. Ещё несколько раз выезжала за город, на карьер. И всё это делала тайком от родителей. Во многом благодаря тому же Саше отношения Кати и Толи оставались тайной для взрослых.

Любовь, возникшая практически с первого взгляда, крепла день ото дня. Они уже не могли обходиться друг без друга. Если вдруг случалось по просьбе родителей Кате оставаться дома или же уехать с ними к кому-нибудь в гости, то Толя забрасывал её нежными СМС. А при встрече устраивал праздник, будто бы они не виделись целый год.

Их отношения развивались очень стремительно. Какие-то десять дней, а создавалось впечатление, что десять лет. Удивительный случай внезапной привязанности, взаимного понимания и безграничной потребности друг в друге. Поэтому Катин отъезд оба расценивали как серьёзное испытание их чувств. Прощание было нешуточным.

— Толь, а хочешь, я сегодня вообще домой не приду. И завтра.

Влюблённые лежали на крыше старого гаража и смотрели в чистое, безоблачное небо.

— Ты даже не представляешь, как я этого хочу. Но твои родите-ли непременно найдут тебя, и тогда, я думаю, мы вообще не сможем встречаться. Не дадут, — Анатолию приходилось сильно напрягаться, чтобы не дать выплеснуться разбушевавшимся эмоциям.

— Толька, ты такой сильный, взрослый, самостоятельный. Я уверена, ты решишь все проблемы, — у Кати на глазах проступили слёзы.

— Конечно, решу! Даже не сомневайся! — парень пытался успо-коить свою девушку. — Только со взрослыми надо быть хитрее.

— Только Толька, — задумчиво произнесла почти шёпотом Катя.

— У меня идея! — Анатолий вскочил на ноги.

— Какая? — слёзы у Кати тут же прошли, и она в спасительном предчувствии улыбнулась.

— Мы с пацанами давно хотели устроить мотопробег на длинное расстояние. — Толя разводил руки, имитируя долгий путь. — Именно сейчас все готовы к этому. Мы никак не могли решить, в какую сторону отправиться, а вот сегодня решили!

— Куда? — Катя понимала задуманное.

— В Сочи! Мы приедем к тебе! Я к тебе приеду!

— А это не опасно? И деньги откуда возьмёте? — Катя очень хотела, чтобы Толик убедил её в успехе предприятия.

— Нет, конечно, не опасно. Во-первых, нас будет шестеро, а это всегда легче, чем одному. Во-вторых, мы же зарабатываем. Откуда ж у нас деньги на запчасти и всё такое? Как ты думаешь?

— Ну, не знаю, — Катя не хотела обижать своего парня слухами, будто бы они воруют.

— Эх ты! Да мы же ещё и ремонтом занимаемся. Ты что думаешь, только у нас в городе мотоциклы? Нет, конечно! Сейчас многие себе покупают. А в мастерских за обслуживание дорого берут. Вот мы и чиним за небольшую плату. И не только мотоциклы, а ещё и всякие мотоблоки, газонокосилки. Вот так!

— Ты это очень здорово придумал! А сколько ехать на мотоциклах до Сочи?

— Скажем так, — Толя на несколько секунд задумался, что-то подсчитывая в уме, — один день нам нужен на подготовку. Следовательно, выезжать будем послезавтра. В пути, я думаю, дня два. С учетом остановок на заправку, отдыха и возможных мелких поломок. Они неизбежны. Получается, что седьмого июля мы с тобой должны увидеться.

— Просто замечательно! — Катя от радости обхватила Толю руками за шею и крепко, ещё не очень умело, поцеловала в губы.

6

Семья Фёдоровых очень любила путешествовать поездом. Ещё бы не любить, когда есть возможность получить в пути максимум удобств. Владимир Сергеевич выкупил два купе в спальном вагоне. Одно предназначалось Кате и Светлане Петровне, во втором расположился глава семьи. Заместителю губернатора за время отпуска нужно было внести свои предложения и поправки к какому-то закону, который будет рассматриваться местной Думой, и составить ещё несколько важных документов. Несмотря ни на что, Владимир Сергеевич относился трепетно к своим служебным обязанностям. В последнее время даже стали поговаривать, что Фёдоров может занять место сенатора от их региона в Совете Федерации. Этому поспособствовал тот факт, что ему пришлось несколько раз съездить в Москву с отчётом. В это время губернатор сильно болел. Умение четко формулировать пути решения различных задач, без колебаний отвечать на поставленные вопросы и великолепное знание ситуации в области произвело впечатление на федеральное руководство. Плюс сравнительно молодой для политика возраст увеличивал шансы Фёдорова. Предчувствуя серьёзный карьерный рост и возможность переезда в Москву, Владимир Сергеевич с ещё большим рвением стал служить своему делу. Поэтому на семейном совете было решено, что любую свободную минуту он будет посвящать своим бумагам.

Путь до места отдыха был недолгим, чуть больше суток. В поезде каждый находил себе занятие сам.

Катя слушала музыку через наушники плейера, отвечала на Толины СМС и фотографировала через окно купе быстро меняющиеся пейзажи.

Светлана Петровна в основном лежала на своем месте и читала художественную литературу.

Владимир Сергеевич сидел в «передвижном» кабинете и возился с кипой бумаг, под которые в семейном багаже был выделен отдельный портфель.

Лишь изредка они собирались все вместе, чтобы сходить в вагон-ресторан или попить чаю в купе.

Поезд прибыл по расписанию. Как только семья Фёдоровых вышла на платформу, Катя получила по телефону сообщение от Толика. В нем говорилось, что всё в порядке, их группа выехала. Катино настроение поднялось на сто пунктов по её личной шкале уровня радости. В девушке проснулась невообразимая дееспособность. Катя прыгала вокруг родителей, предлагая свою помощь поднести вещи, стала предупредительна с матерью, общительна с отцом. Владимир Сергеевич и Светлана Петровна расценили её поведение как реакцию молодого организма на морской воздух.

До полного ощущения отдыха не хватало самой малости — часа езды на машине.

Друзья семьи Фёдоровых, Григорий Аршакович Магасян и его жена Ольга Николаевна, были людьми весьма гостеприимными и хлебосольными. Григорий Аршакович возглавлял крупную в регионе транспортную компанию, а Ольга Николаевна занималась домашним хозяйством и воспитывала двух сыновей — Серёжу и Гришу. Армянская и русская кровь, смешавшись в этих пацанах, дала поразительный результат. Оба были высокого для своих лет роста, с чуть смугловатым оттенком кожи, черными густыми волосами и голубыми глазами. Утонченные черты лица, цвет глаз и рост им достались от матери. Отец же оставил ребятам в наследство «черную масть» и вулканический темперамент. Несмотря на внешнее сходство и общность семейных ценностей, братья кардинально отличались друг от друга в своих пристрастиях и увлечениях.

Серёжа, Катин ровесник, пошёл по стопам отца: он бредил автомобилями. В этой сфере Сергей знал практически всё — от устройства двигателя до технических отличий самых последних марок от предыдущих моделей.

Серёжин возраст не позволял ему иметь водительское удостоверение. Однако он мог справиться с любым транспортом. При отцовской поддержке старший сын с легкостью управлял в равной степени и автопоездом, и микроавтобусом, и семейным минивеном.

Григорий Григорьевич, или, как его называли родные, маленький Гриша, был на три года младше своего брата. Вся его сущность стремилась к уединению и домашнему уюту. От этого и увлечение было соответствующим — компьютеры и всё, что с ними связано. Плюс толика романтизма и, как следствие, робкие шаги в юношеской поэзии.

Большое производственное хозяйство, которым управлял Григорий Аршакович, съедало у него всё время. При этом семья не чувствовала дефицита внимания со стороны отца и мужа. Любой маломальский перерывчик — и Магасян уже дома. Быстро проверит, как дела, узнает, что нужно, и опять по своим рабочим делам. В день Григорий Аршакович мог раз пять заскочить к родным. Его посещёния были краткосрочными, минут на десять–пятнадцать, но этого было достаточно, чтобы быть в курсе семейных дел и решать мелкие бытовые проблемы.

К воспитанию своих сыновей Григорий относился весьма щепетильно, немного провинциально, но — как он считал — «по всем правилам». Уважение к старшим, братская взаимовыручка, помощь матери и труд — эти бесхитростные, но незыблемые ценности отец успешно прививал своим детям с малолетства.

А ещё — преданное отношение к дружбе.

Владимир Сергеевич познакомился с Григорием Аршаковичем в армии, когда оба проходили срочную службу в десантных войсках. С тех пор Гриша Магасян был, пожалуй, единственным другом у Володи Фёдорова. А когда оба обзавелись «вторыми половинками» и у них появились первенцы, стали дружить семьями.

Ольга Николаевна и Светлана Петровна быстро нашли общий язык. Лет десять назад, когда их мужья ещё не были обременены статусом, регалиями и должностями, они имели возможность чаще встречаться. Несмотря на приличное расстояние, разделявшее их города, друзья позволяли себе по три–четыре раза в год ездить друг к другу в гости.

С годами интервалы взаимных посещений стали увеличиваться, но дружба от этого не страдала. По-прежнему каждый из них был готов бросить всё по первому зову.

Вот и теперь, узнав, что друг приезжает в отпуск со всей семьей, Григорий Аршакович приложил максимум усилий, чтобы освободить время на общение с Фёдоровыми, и лично сам приехал встречать их на вокзал.

— О-о-о-о…! Кого я вижу! — раздался Гришин голос с другого конца перрона.

Среди толпы встречающих и прибывших его трудно было увидеть сразу. Гриша был небольшого роста, плотного телосложения и беспредельно энергичен.

Однажды, рассказывая о своем друге, Владимир Сергеевич описал его так: «Представьте себе, если бы актеру Каневскому из легендарного советского сериала „Знатоки“ дали бы роль Карлсона — вот тогда бы и получилась точная копия Гришки Магасяна».

— Привет, дружище! — Владимир Сергеевич обнял друга, для чего ему понадобилось немного наклониться. — Я очень рад тебя видеть.

— Значит, так, — с деловым видом начал Григорий Аршакович, то и дело, поправляя воротник своей рубашки, — сейчас быстренько едем ко мне, потом я быстренько на работу. Пока вы будете раскладывать вещи, приводить себя в порядок после поезда, я решу пару вопросов. У меня фура застряла на таможне, какого-то документа не хватает. А часа в четыре — за стол. И не возражать! Бегом, бегом, бегом. Ольга уже ждёт.

Через мгновение вещи уже были погружены, и все сидели в машине. Ещё десять минут — и дружная компания выехала за пределы города по направлению к Красной Поляне.

Не доезжая и половины пути до неё, чуть в стороне, располагался дом Магасянов. У них ещё была и квартира в центре города, но после того как у Григория Аршаковича дела пошли в гору, он построил в стороне от шумных туристов трехэтажный особняк. На прилегающей к нему территории находилось ещё несколько строений и небольшой огород.

Одно из этих строений было домиком для гостей.

Этот, с позволения сказать, «домик» по меркам среднестатистического огородника-любителя был настоящим дворцом.

Широкая открытая веранда, на которой с лёгкостью помещалось несколько плетёных кресел, небольшой чайный столик и шезлонг — шикарное место для дневного отдыха и вечерних посиделок в семейном кругу.