Бесплатный фрагмент - Свидание с американкой

Предисловие к роману Евгения Маркова

Роман «Свидание с американкой» затрагивает, как минимум, две самые распространённые в литературе темы — тему любви и проблему выбора. Именно противоречие этих двух тем и порождают главную коллизию произведения. Встреча двух главных героев романа — Сергея и Анны — на московском Фестивале молодёжи и студентов происходит не совсем случайно, по крайней мере, со стороны Анны.

Случайным элементом этой, спланированной западными спецслужбами в годы «холодной войны», встречи оказывается внезапно вспыхнувшая между героями любовь. Оба персонажа прекрасно понимают, что для безоблачного счастья у них нет ни малейших перспектив, однако, есть варианты. В одном из них Анна может, выполнив назначенную ей миссию, остаться в Советском Союзе с любимым человеком. В другом — Сергей может, забыв о карьере подающего надежды молодого учёного, покинуть Родину и уехать в Соединённые Штаты, где его карьера, как учёного и поэта, также могла сложиться вполне благополучно.

Драматическая история двух влюблённых, однако, не поднимается до вершин подлинной трагедии, потому что извечный гамлетовский вопрос о выборе, который хоть раз в жизни предстаёт перед большинством из нас, решается, хотя и не без колебаний и сомнений, но достаточно обыденно. Анна — типичное порождение западного мира, которое не может представить себе счастливой жизни в коммунальной квартире или общежитии, без роскошной ванны и прочих «достижений» западной цивилизации. Сергей — нормальный советский гражданин того времени. Он говорит любимой девушке: «Я солдат. Это моя Родина, за которую отдавали жизни мои отцы и деды», и эта короткая фраза, как меч Александра Македонского, разрубает гордиев узел нерешаемой проблемы. Затем, каждый из них проживает свою, вполне счастливую, по меркам обывателя, жизнь, а роман заканчивается добротным «хеппи эндом», только не для главных героев, а, скорее, для их внуков.

Не совсем естественным элементом романа представляется тот эпизод, когда западные спецслужбы ориентируют молодую шпионку на, казалось бы, никому не известного стажёра, лишь полгода тому назал закончившего МГУ, и, совершенно естественно, не успевшего ещё ничего толком сделать в науке. Её даже снабжают фотоснимком Сергея, у которого судьба достаточно неопределённа, а будущие возможные успехи весьма призрачны.

Валентин Иванов,

1 марта 2019 г.

Свидание
с американкой

1

Новосибирск, март 2009

Звук автомобильного клаксона прозвучал призывно и даже настырно. Сергей, понимая, что эти сигналы обращены именно к нему всё-таки не стал оглядываться. Клаксон пискнул ещё раз, но Сергей продолжал идти вперёд, как будто ничего не слышал. И оглянулся только тогда, когда за спиной прозвучал звонкий голос внучки:

— Дед, а дед, а я тебя прокатить хотела до дому.

Аня выглядывала из двери притормозившего такси.

— Спасибо. Я лучше пройдусь пешком. Подышу, — ответил Сергей, и направился дальше.

— Тогда подожди, я сейчас тебя догоню.

Аня, рассчиталась с водителем, и в несколько ловких прыжков преодолела высокий пушистый сугроб, отделяющий её от Сергея. Дальше вверх по проспекту Лаврентьева они пошли вместе.

На протяжении почти всей длины, проспект Лаврентьева летит прямо, словно пущенная из лука стрела. Это ощущение полёта усиливается тем, что в большей своей части он имеет плавный подъём. А с верхней точки открывается замечательный вид, на жилые микрорайоны и высокий правый берег реки Иня, до которого по прямой около двадцати километров. В ранние годы Академгородка этот вид был просторнее, но выросший позже, смешанный, а преимущественно хвойный, лес изрядно сократил площадь обзора.

Особенной, характерной чертой проспекта Лаврентьева стали высокие густые разлапистые ели, которые плотными рядами стоят у фасадов институтов Ядерной Физики и Вычислительного Центра.

В начале марта снег скопившийся за зиму на еловых лапах лежит плотной коркой, выявляя яркий контраст между темно-зелёным и снежно-белым. Вот это сочетание графики остроконечных еловых вершин с плоско-параллельными линиями корпусов институтов делает виды Академгородка узнаваемым на всех фотографиях и живописных пейзажах, написанных маслом или акварелью.

— Пожалуй, только в марте можно одновременно радоваться зиме, весне, снегу и солнцу, — заметил Сергей.

— Но не везде, — ответила Аня. — Это только у нас в Сибири так красиво. И свежий снег сегодня ночью выпал, и солнце сутра такое яркое, и совсем не холодно.

— Пусть не холодно, но ты всё же куртку застегни плотней, а то продует ветерком. Простудишься. Вот влетит мне тогда от бабушки, что не уследил за собой.

От дома до института и обратно Сергей всегда ходил пешком. Он любил эти тихие часы, когда можно было побыть одному без телефонных звонков и разговоров с коллегами и домочадцами. Эта отрешённая сосредоточенность помогала ему собраться на текущем моменте дня, на очередном этапе его исследований. Впрочем, он не всегда размышлял о своей науке, а нередко просто любовался и радовался общению с природой. Аня тоже любила эти прогулки по Городку, но всё же, с не меньшим удовольствием пользовалась и услугами такси.

— Правильно, что мы живем здесь, — Аня оглядывала ряд елей выстроившихся у здания института.

— И вот в этом, я с тобой полностью согласен, — отвечал Сергей, глядя на как-то сразу повзрослевшую вдруг, внучку.

— Да, дед, в этом и я с тобой спорить не буду, а скажи пожалуйста, кто это придумал приехать жить сюда — в Сибирь? Ты или бабушка? Вы ведь родом не из Сибири, верно?

— Да, верно. С твоей бабушкой мы из разных мест. Она родилась на Смоленщине, а я из Ярославской области. А кто придумал приехать сюда, теперь уже трудно сказать… Но я припоминаю, что, все-таки, я сначала получил приглашение работать здесь, после окончания университета, а потом она приехала вслед за мной. Да-да. Так и было. Она приехала в 63-м году, когда уже и папе твоему было три года, а я — в 57-м. Тогда и Городка-то ещё как такового не было. Было всего два-три деревянных домика, и вокруг ничего. Только сосновые боры, березовые колки и ромашковые поляны.

— А где же вы работали и жили тогда? — удивилась Аня

— В первое лето жили в палатках. В это лето строители собрали несколько сборных щитовых домиков. Часть домиков были жилыми, а в других разворачивались первые лаборатории. Помню, грибы для жаркого на ужин можно было собирать прямо на поляне возле домиков.

— А как же море? Море тогда уже было?

— Море было за несколько лет раньше. Именно близость к Обскому водохранилищу, определила место выбора для будущего городка.

— И всё же, я не могу представить себе. Как это. Как? Совсем не было нашего города?

— Город, в смысле областной центр, конечно, был. Но Городка ещё не было. Когда я приехал сюда первый раз, была осень 1957 года, и на месте улиц здесь был лес и поля.

— Я, деда, даже представить себе не могу, как это было давно. Вы тогда с бабушкой, наверное, были совсем молодыми?

— Мы тогда с твоей бабушкой даже и не дружили.

— О. Это интересно. А с кем же тогда ты в 1957 году дружил?

Сергей не ответил, но посмотрел куда-то вперед, в даль, улыбаясь своим мыслям.

2

Нью-Йорк, август 1957

Солнечным августовским утром 1957 серебристый двухмоторный «Дуглас», резанув крылом редкие белые облака, вынырнул в небе над гаванью Нью-Йорка. И пока он кружил над пригородом, заходя на посадку, несколько десятков пассажиров прильнув к иллюминаторам, смотрели на открывающиеся один за другим виды «Большого яблока».

Анна, увлечённая общим восторгом, рассматривала вереницу аккуратных точно игрушечных домиков пригорода. Город, её любимый город ждал её, раскрыв объятия, и казалось, прежняя жизнь веселой студентки из Бруклина вернётся через несколько минут. Увы, всего лишь три недели, три недели назад, оно так и было…

Три недели назад она была исполнена совсем других ожиданий. Ещё бы. Ей — недавней выпускнице университета, вдруг предложили работу. Задание было престижным — побывать в первой в её жизни командировке. И не где-нибудь, а в СССР. Стране далёкой, стране страшной, но всё же очень интересной.

«Тоже мне, нашлась «Мата Хари», — ругнула себя Анна, возвращаясь к действительности, и стала обдумывать предстоящий невеселый разговор с Томом.

Том ждал её в аэропорту. Взял из её рук увесистый чемодан, проводил до машины и не торопил с расспросами, пока они ехали к городу.

— Дать тебе отдохнуть или ты готова к докладу? — спросил он без всякого выражения в глазах.

«Вот ты какой двуличный, — подумала Анна, припомнив недавнюю встречу с Томом — неделю назад, в Москве ты был совсем другим»

— Нет, Том, не сейчас, давай доклад после обеда или… лучше завтра. И не вези меня домой, я отдохну где-нибудь в гостинице. Домой уж вечером, чтоб сразу спать. Тетка расспросами замучит. Документы Сергея в чемодане. Всё в том виде, как он мне их отдал. Можешь до завтра сам посмотреть. Я даже толком не знаю что там. Просто покидала всё, что могла. Не знаю, насколько они будут вам полезны. Но другого ничего нет.

Том подвез её к небольшой гостинице неподалёку от офиса управления. Этой гостиницей сотрудники их центра нередко пользовались для неофициальных встреч и переговоров.

Едва получив ключи от номера, Анна быстро приняла душ, высушила волосы феном и спустилась в бар. Она попросила у бармена чашку кофе и ещё минут сорок сидела у окна, прикидывая, как ей поступить в ближайшие часы. Дела предстояли не очень веселые, но отложить или отказаться от них она не могла.

Допив кофе, она попросила официанта вызвать ей по телефону такси.

Плавно покачиваясь на заднем сидении, можно было несколько минут забыться и опять увлечься своими мыслями. В принципе, Анна понимала, почему её работодатели выбрали для выполнения этого задания именно её. У Анны было безупречное знание русского языка, и безупречный русский выговор. Правда, для усовершенствования своих навыков, в последние полгода перед командировкой ей всё же пришлось пожить несколько месяцев в русскоязычной эмигрантской диаспоре, почитать русские книги. Ей удивительно быстро удалось восстановить общение на русском языке. Всё-таки это когда-то был её родной язык…

Миссис Марта жила в пригороде, и пока водитель пробирался по перекресткам и пробкам, у Анны было несколько минут времени, чтобы еще раз всё обдумать, а главное — ещё раз всё вспомнить. Вспомнить всё, что было у неё в эти прошедшие две недели.

Две чудесные недели в СССР. В России. В Москве…

3

Миссис Марту Анна застала ухаживающей за цветами на уютном балконе-террасе небольшого уютного дома. В окружавшем фасад палисаднике цвели поздние мальвы. И в этом окружении домик был похож на уголок райского сада.

Миссис Марта уже не практиковала как врач, но к ней — акушеру-гинекологу «от бога», по старой памяти обращались за консультацией женщины всего квартала.

Анна и прежде заходила к миссис Марте просто так. Поболтать, посоветоваться о житейских делах. Им обоим было полезно это общение. Дети и внуки миссис Марты разъехались по городам. Да и у Анны родственников не было, кроме тёти Дороти. Но это было весьма условное родство.

Анна рассказала ей о своих тревогах.

— Тетя Дороти знает? — спросила миссис Марта, услыхав про опасения Анны

— Пока нет. Я только что с самолета. Дома ещё не была.

— А сколько прошло времени? — спросила миссис Марта

— Я думаю, что больше недели.

— Ещё рано расстраиваться, а сама-то что чувствуешь?

— Да не понятно… Неспокойно.

— Чаю выпьешь?

— Да, спасибо.

Пока миссис Марта доставала чашки и разливала чай, Анна осмотрелась вокруг. Много раз она бывала на этой уютной террасе, и каждый раз этот добрый дом словно давал ей новые силы к жизни. Казалось, сам уклад жизни этого дома — строгий и размеренный, создавал ауру незыблемости мира с его ежедневными восходами и закатами, регулярными однообразными занятиями, книгами, гостями и разговорами о вечном.

— Так какой срок, ты говоришь?.. — еще раз спросила миссис Марта.

— Около двух недель.

— При таком сроке ещё рано делать выводы и беспокоиться. Тебе нужно будет завтра сдать все анализы. Я позвоню доктору Бартону и он примет тебя. Твою карту ему передадут. Он быстро разберётся.

— Спасибо, миссис Марта, за заботу.

— Бартон замечательно делает операции, руки у него золотые.

— Но я пока не думала об аборте. Даже при любом результате тестов.

— Воля твоя. Но я на твоем месте продумала бы не раз. Ты ещё совсем молода. Тебе ещё столько предстоит сделать в этой жизни. Или искать мужа или делать карьеру.

— Может быть вы и правы, но я оставлю ребёнка, если тест будет положительным.

— А что же сам отец твоего будущего предполагаемого ребенка? Он уже знает? Догадывается? Или он уже всё забыл и даже и не подумал, что может стать отцом твоего ребенка.

— Он далеко. Сегодня очень далеко от меня, чтобы строить планы.

— Да где ж ты его встретила?

— Всё просто. Была в командировке. Работала. Встретила, полюбила сразу, в один миг. Так вот получилось.

— Он бизнесмен, служащий? — продолжала любопытствовать миссис Марта.

— Думаю, вернее, верю, что он будет крупным учёным.

— Все мы во что-то или в кого-то верили или продолжаем верить. И может быть вера в эти иллюзии и помогает нам жить. Каков он? Расскажи. Мне интересно.

— Да хватит с него того, что он — русский!

— Коммунист?! — миссис Марта медленно оседала на стул. — Да как это тебя угораздило? Впрочем, ты и сама — славянка, так что возможно, что это голос крови.

— Миссис Марта, чай проливаете…

— И ты хочешь оставить его ребёнка?

— Не знаю. Но аборт делать тоже не хочу… Не хочу, не хочу забыть эти две недели.

— А что тебе скажут на службе?

— Сама боюсь. Завтра утром сдаю отчет о командировке.

— Ты им скажешь?

— Не знаю.

— Как зовут-то отца?

— Серёжа… Сергей.

4

Домой, вернее в дом тёти Дороти Анна добралась уже к вечеру. И хотя почти всю свою сознательную жизнь она прожила в этом доме, и всегда называла его своим, но внутренне, в глубине своего сознания говорила себе «дом тёти Дороти». Она прожила здесь больше двенадцати лет, и ни разу у неё не было повода для огорчения. И сама Доротея Шульц, и сводные братья и сёстры, и племянники, и все многочисленные родственники этой семьи относились к Анне как к родной. И она любила их. Но всегда знала, что наступит день, и у неё будет свой собственный дом, который она будет называть «мой дом». А пока…

А пока она жила, училась. Училась старательно, чтобы соответствовать всем нормам и правилам, которыми её ежедневно наставляла тётя Дороти.

Приезду Анны в доме почти не удивились. Она и прежде, во время учебы в университете, бывая на стажировках по языку, частенько отсутствовала по неделе и больше. Джейн, Тори, Кристиан и Айлин были в гостиной и слушали новые пластинки, которые принёс Кристиан. Тётя Дороти, внимательно оглядев Анну с головы до ног, отправилась на кухню, добавив:

— Прими душ, и можешь мне помочь приготовить чай. Ты как раз к чаю…

— Как командировка? — спросила веселушка Джейн.

— Отлично, — ответила Анна.

— Ты всё так же не можешь сказать, куда тебя посылали?

— Да, моя милая. Увы. Но могу что-нибудь придумать.

— Так придумай, солги что-нибудь.

— Хорошо. Скажу, что я была в России…

— Фу-у, как некрасиво. У них такой некрасивый президент.

— А причем здесь президент?

— Не важно, придумай другую страну.

— Ну, хорошо. Тогда скажем, что я была во Франции…

— Вот это хорошо. В Париже?..

— Анна, — послышался голос тёти Дороти, — помоги мне, пожалуйста, приготовить тосты.

— Сейчас, тётя, только помою руки, — ответила Анна, и пошла в ванную.

«Всё как всегда, — думала она, глядя на себя в зеркало на стене, — и как всегда мне хочется свой дом»

Собственно вот эта мечта о собственном доме и определила её решение согласиться на предложение Тома учиться в спецшколе. Другого варианта быстро сделать карьеру просто не предвиделось. Ну не работать же, в самом деле, учительницей или журналисткой. Хотя работа в литературной редакции вполне ей нравилась, но Анна не представляла себе как в этом случае заработать на жилье без многолетней ипотеки. В спецшколе она училась сравнительно недолго, всего лишь несколько месяцев. Основные навыки для её специализации у неё были. Она могла в равной степени успешно работать переводчицей, литературным редактором, журналистом, фотокорреспондентом или просто секретарём у крупного босса.

В своем блокноте она выписывала из газет имена известных женщин-шпионок. Мата Хари, Белл Бойд, Полина Кушмен, Йошико Кавашима, Эми Елизабет Торп и другие. Все эти женщины, с точки зрения Анны, несли на себе печать особого героизма. Все они, кроме Маты Хари, сражались за высокие идеалы. И только у Маты Хари, как и у Анны, к работе разведчика был чисто прагматический интерес.

Впрочем, какой из неё разведчик? Так — агент-неудачник. Не смогла толком завербовать какого-то мальчишку… Шум из гостиной заставил Анну прервать свои размышления о карьере разведчика.

— Как же, как же, — почти кричала Джейн, — Элвис Пресли. Я его знаю. Он снимался в фильме «Братья Рено».

— Конечно, — важно соглашался с ней Тори, — он так спел «Love Me Tender», что теперь прославился на весь мир.

— А поставьте пластинку «Love Me Tender», — попросила Айлин. Давайте потанцуем.

— Какие могут быть танцы? — вмешалась тётя Дороти. — Всё-всё, руки мыть и в столовую — ужинать.

После ужина Анна ушла к себе в комнату. А из гостиной ещё долго доносились звуки голоса Элвиса.

Этот голос она много слышала недавно в Москве. Всего лишь три дня назад на какой-то студенческой вечеринке хозяин квартиры удивлял своих гостей записями Элвиса «на рёбрах» или «на костях». Анна тогда подробно расспросила Сергея, что такое запись «на рёбрах». Оказалось, что эти записи делали на рентгеновских снимках в кустарных условиях мастера-одиночки. Из-под полы возле магазинов грамзаписи, эти поделки расходились по Москве десятками копий. И во многих дворах по вечерам звучали песни Элвиса.

Анна опять перелистала свой блокнот. Великие имена, великие храбрые женщины. Не то что она — плакса.

Вот Мата Хари. Настоящее её имя — Маргарита Гертруда Целле. Чтобы добыть средства к существованию она начинает работать цирковой наездницей, а затем и танцовщицей восточных танцев. Интерес к Востоку, балету и эротике в Европе был настолько велик, что Мата Хари стала одной из знаменитостей Парижа…

Белл Бойд. Во времена Гражданской войны в Америке она была шпионкой южных штатов. Всю полученную информацию женщина передавала генералу Штоневаллю Джексону. Никто не мог предположить в невинных расспросах солдат армии Северных штатов шпионскую деятельность. 23 мая 1862 года в Вирджинии именно Бойд перешла линию фронта на глазах у северян, чтобы доложить о готовящемся наступлении…

Полина Кушмен. И у северян были свои шпионки. Полина Кушмен являлась американской актрисой, во время войны она также не осталась безучастной. И её, в конце концов поймали, приговорили к смерти. Однако, позже женщина была помилована…

Йошико Кавашима. Йошико являлась потомственной принцессой, членом королевской семьи Японии. Как член императорской семьи, она имела прямой доступ к представителю королевской китайской династии…

Виолетта Жабо. В 1944 году женщина была направлена в оккупированную Францию с секретным заданием. Высадилась она на парашюте. На месте назначения Виолетта не только передавала в штаб данные о численности и местоположении сил противника, но и провела ряд диверсионных действий. Выполнив задания, женщина вернулась в Лондон, где её ожидала маленькая дочка…

«А кто родится у меня?» — подумала Анна. Но тут её размышления прервал голос тёти Дороти из гостиной.

— Эй, молодежь, оставьте в покое Элвиса до завтра. Пора расходиться по спальням. Вон Анна уже пошла в спальню.

— Могла бы и с нами потанцевать, не поздно ещё — возразила Айлин.

— Она только что с самолета. Вернулась из командировки. Устала. Вы почему о ней не думаете? — настаивала на своём тётя Дороти.

— Что это за работа у неё такая? В Париж летать на самолёте? Я может, тоже хочу такую работу, — не унималась Айлин.

— Вот выучишься всему тому, что знает Анна, тогда и полетишь в Париж, — резюмировала тётя Дороти, выключая свет в гостиной.

«Нет, девочка, всему тому, что знаю я, тебе, к твоему счастью, выучиться не дано», — мысленно ответила Анна на слова Айлин, и, закрыв блокнот, легла спать. Назавтра предстоял трудный день.

5

— Ну, и что будем делать? — Делая растерянный вид, Том глядел на своих коллег.

Том, Николас и Дэвид смотрели на разложенные на столе бумаги из чемодана, который Анна передала Тому.

Сказать, что она совсем не справилась с заданием, было бы просто. Но это было не так. Никто в отделе департамента не ожидал результата именно такого, — что всё пойдет совсем не по тому сценарию, который они планировали.

— Целый чемодан стихов! — удивлялся Николас, выборочно перелистывая толстые общие тетради. Кроме общих тетрадей, в чемодане было несколько пачек тонкой писчей бумаги исписанных мелким аккуратным почерком.

— Неужели у русских нет пишущих машинок? — Николас пролистал на выбор несколько пачек.

— Всё проще, — ответил Том, — на машинку надо иметь разрешение, они все зарегистрированы. И ещё машинки шумят, привлекая соседей.

— Ладно, — Николас опустился в кресло, — давайте сообразим, разложим всё по порядку.

Николас, как руководитель группы, должен был принять какое-то решение по этому делу.

— И так, кто она — эта девочка, на которую мы так надеялись, и которая нас так подвела?

Том достал несколько листов машинописного текста, и начал читать некоторые выдержки из личного дела Анны:

— Анну удочерила вдова американского офицера, погибшего на фронте в Германии в 1945 году. Есть копия его письма написанного в госпитале: «Дороти, я через несколько часов, в лучшем случае — дней уйду в страну теней. Рана слишком тяжела. Недавно мы освобождали детей из немецкого лагеря. Бог не дал нам с тобой своих, но я тут присмотрел чудную девочку, она даже похожа на тебя. Только не говорит по-нашему, знает несколько немецких слов, а говорит, вроде бы, по-польски. На вид ей лет десять, но с такой кормёжкой, как здесь, не поймешь, кому сколько — они все такие мелкие. Я её отправлю к тебе, как последний подарок от меня. Питу больше повезло, он через пару дней выписывается и едет домой, он привезет девочку.

Прощай, я тебя любил. Твой Уильям».

Прочитав письмо Том налил воды из графина, и, сделав пару глотков, продолжал:

— Миссис Дороти выполнила просьбу мужа, и Анна воспитывалась, как и подобало американской девочке. После окончания колледжа, по совету своей тёти Доротеи Шульц, она собиралась стать учительницей русского языка или переводчицей. Учёба в колледже и университете давалась ей нелегко, сказывался языковой барьер, но упорные занятия с репетиторами и в библиотеке помогли свести славянский акцент до минимума. Иностранцы не чувствовали, что она некоренная американка.

— Что ж, — Николас ставил галочки в блокноте, — здесь все правильно. Кандидат для агентуры выбран верно. — А как шла подготовка?

Том перевернул страницу и продолжил читать:

— Прошла 18-месячные курсы оперативной подготовки. За прошедшие за время подготовки месяцы, до отъезда в Москву, за июнь и июль Анна изучила карту города. Она уверенно знает станции метро, автобусные остановки. Особое внимание было уделено центру города, новому стадиону в Лужниках, зданию МГУ и гостиничному комплексу у ВСХВ.

О Скворцове нам известно, что он недавний выпускник, а теперь аспирант физфака МГУ. Увлечения — история, походы, гитара, рыбалка, стихи. К сожалению, тема диссертации закрытая. Вот это и было одним разделов её задания — определить тематику, в которой работает этот способный студент, а теперь уже аспирант.

— А на деле, мы имеем целую кучу макулатуры, — резюмировал Николас. Молчавший до этого Девид, вдруг предложил:

— В любом случае мы имеем его автограф. Мы имеем продукт его интеллектуального труда. Кто знает, что зашифровано в этой «китайской грамоте» русских текстов? Может там ценное открытие?

— Что ты предлагаешь?

— Я не думаю, что Анну нужно списывать из команды.

— Да мы об этом тоже не думаем, — Николас нащупывал нить разговора для принятия решения. Но мы должны выдать руководству, обоснованный проект дальнейших наших действий по этой теме.

— Я думаю, — продолжил Дэвид, — пусть она и дальше специализируется по русской тематике и, в частности, разберет эти архивы и найдет в них рациональное звено. Не может быть, чтобы человек такого интеллектуального потенциала писал глупости, хотя бы это были стихи и проза.

— Хорошо, путь так и будет, — согласился Николас. — Сама добыла материал, путь сама и разбирается, глядишь, тоже диссертацию напишет. Осталось только послушать саму Анну. Том, а где она?

Том глянул на часы.

— Должна подойти с минуты на минуту.

Действительно, Анна пришла точно вовремя. Аккуратная прическа, строгий костюм, как и положено у сотрудников департамента. Она оглядела все бумаги разложенные Томом на столе, и взглянула на присутствующих.

— Есть что-нибудь интересное? — спросила она, обращаясь ко всем троим.

— Вот это ты нам и расскажешь, — ответил Том. Он был её руководителем, и автором проекта.

— Вы понимаете, чтобы перевести все тексты, и сделать анализ мне нужно уйму времени?

— Ты сотрудник департамента, со всеми гарантиями определяемыми должностной инструкцией, — вступил в разговор Николас. — И мы хотим поручить тебе изучить эти архивы. Сколько времени тебе нужно? Как ты думаешь?

— Вам посчитать по количеству страниц?

— Достаточно будет просто определить и озвучить реальный и приемлемый срок.

— Два года.

— Это почему так долго?

— Потому что, это время он все равно не будет доступен, пока не сдаст порученную ему работу. Срок договора закончится через два года и все это время он будет в Сибири.

— Он попадет в закрытое КБ или лабораторию?

— Он говорил, что режим будет такой, что я все равно не смогу с ним видеться.

— Ладно. Так и порешим. Пусть будет два года, но ежемесячно ты будешь сдавать отчеты о текущем состоянии работы с его архивами. Тексты должны быть переведены, и если нужно снабжены комментариями.

— Это обязательно.

Том, и Дэвид собирались завершить это утреннее рандеву, но Николас решил продолжить разговор.

— А скажи, Анна, ты можешь вот сейчас нам рассказать «по горячим следам», без конспектов и подготовки, как всё у вас произошло с Сергеем?

— А если потребуется много времени?

— Ничего, мы ради этого случая оставим прочие дела.

Том и Дэвид сели в кресла напротив Анны, а Николас сел во главе стола.

«И незаметно включил диктофон» — догадалась Анна. «Сволочи. Вот сейчас-то и начинается настоящий экзамен… Придется комедию ломать. Выдумывать по ходу…»

Анна налила себе в стакан воды, больше для того чтобы протянуть время, и, отпив пару глотков начала рассказ:

— Познакомились мы быстро и легко. Я пришла в оргкомитет фестиваля, спросила, где будут интересные выступления молодых поэтов, и мне сразу посоветовали площадку возле главного корпуса МГУ. Так и сказали: «Там будет много интересных ребят, но обратите внимание на нашу восходящую звезду — Сергея Скворцова».

— Так и сказали? В самом деле? — удивился Николас и нахмурился

— А что это может значить? — спросил Дэвид. — Ты думаешь, это имеет особое значение?

— Но если подумать внимательно, значит в оргкомитете, хотели, чтобы Анна познакомилась именно с ним. В противном случае, зачем им заострять её внимание на его персоне. Я уверен, там было много не менее талантливых поэтов.

— Анна, а ты как считаешь? — спросил молчавший до этого Том.

— Ребята, я чётко выполняла ваше задание. Или мне, едва услыхав имя Сергея, надо было сдаваться и считать, что моя миссия раскрыта?

— Это нам нужно расценивать полученные тобой документы, как вброс дезинформации.

— Это ты зря, Николас! Я немного посмотрела эти бумаги. Тебе такого и за десять лет не написать.

— Давайте не будем сейчас разжигать наши эмоции, — Том вступил на защиту своего проекта. — Даже если это просто деза, пусть русские думают, что мы её проглотили. В конце концов, Сергей Скворцов никуда не делся. Если надо, мы его и в Сибири найдём. Пусть не завтра. Но когда он нам понадобится, мы его разыщем.

6

Новосибирск, март 2009

Сергей и Аня, продолжали свой путь до дома. Они прошли вместе уже достаточно долго, оставив позади и здание районной администрации и двухэтажное здание банка.

— Дед, ты всегда на работу пешком ходишь? — Ане хотелось поговорить, выразить накопившийся потенциал своих чувств.

— Да, — Сергей отвечал тоном учителя. — Не то, что некоторые, которые только и шмыгают туда-сюда на такси.

— Я не туда-сюда. Я ездила смотреть новую репточку.

— Чего это такое — «репточка»?

— Ох дед, всему-то тебя учить надо. Ладно, расскажу. Только, давай зайдем в эту кофейню на углу? И я тебе всё расскажу. А то ведь, дома бабушка. Я её люблю, конечно, но она же на всё имеет свое мнение.

— Равно как и ты, — улыбнулся Сергей открывая, дверь кофейни. — Куда пойдем? — спросил он у Ани, выбирая место.

Аня, привычно здороваясь с официантами, осмотрелась вокруг и решила:

— Пойдем вон туда, за стойку к окну.

— А на диван не хочешь?

Аня заглянула в «диванную» комнату.

— Нет, там слишком шумно сегодня

Нынешние городковские кофейни, несут на себе функцию «городковских кухонь» 70-80-х лет, куда интеллигенция собиралась поговорить, обсудить все новости и «наболевшие» проблемы.

В кофейнях народ сидит по делам разным — личным и не очень, деловым и торговым, и во всём этом кофейном «бомонде» чувствуется биение пульса жизни городка.

Сидя за стойкой и отхлебывая из чашки ароматный капучино, Аня «просвещала» Сергея:

— Дед, «репточка» это значит — репетиционная точка. Это место такое для репетиций музыкантам. Его можно снять часа на два или на целый день. У кого сколько денег есть, тот на столько и снимет.

— А разве в клубе или в Доме культуры нет комнат для репетиций? — удивился Сергей.

— Не знаю, — простодушно отвечала Аня, — может и есть. Только все наши знакомые музыканты репетируют в репточках или дома, когда денег нет или соседи не ругаются на шум. Мы и не думали про Дом культуры

— Ты вот что скажи, — не унимался Сергей, — с какого это времени ты стала настолько интересоваться музыкой, что тебе нужно уже и репточку арендовать?

— Дед, ты же знаешь, я дружу с Федей уже давно. А он — музыкант, играет на бас-гитаре. И очень хорошо, кстати, играет.

— Ну ладно, убедила. Теперь я понял. Ты просто ходишь на репетиции вместе с Фёдором.

— Да. Но я ещё иногда и пою. И Федя говорит, что у меня хорошо получается.

— А про учёбу ты не забываешь? Вот сейчас у вас в университете какая тема?

— Разные, смотря по какому предмету. А потом, знаешь, музыкантам физика ведь не очень нужна.

— Вот это новость для меня, если честно! То есть, значит, ты уже такая певица, что тебе и учиться не надо?

— Дед, все великие рок-музыканты учились прямо по жизни. На репетициях, на гастролях.

— А вы уже и на гастроли собрались?

— Фёдор уже разослал свои записи по концертным залам, и ночным клубам.

— Вот мама то твоя не знает… и бабушка.

— Дед. Я тебе как другу рассказала, а ты!!

— А что я?

— Ты же не расскажешь бабушке?

— Я думаю, ты сама расскажешь.

— Ладно, расскажу. Дед, а давай, лучше о тебе поговорим, пока кофе не кончился.

— Так кофе мы ещё закажем. А о чём ты меня хотела спросить?

7

Аня не сразу собралась с вопросом. Видно было, что она обдумывает что-то важное для себя в этот момент. Сергей её не торопил. Ведь не так скоро выпадет ещё раз такой случай — посидеть с внучкой в молодежном кафе. Его друзья-товарищи и коллеги по институту не приветствовали посиделок в недорогих кофейнях, предпочитая для встреч тет-а-тет чайный столик в ресторане.

Наконец Аня подобрала слова для разговора, который для неё сейчас казался важным.

— Дед, скажи, вот вы с бабушкой приехали сюда самом начале 60-х, как ты говоришь?

— Да.

— Но это же было так давно. В середине прошлого века.

— А что же тут такого? Кстати прекрасное время было. Мы были молоды, и нам хотелось летать.

— Мне иногда сейчас тоже хочется летать, — улыбнулась Аня своим мыслям. — Но скажи, разве это не скучно — прожить полвека с одним человеком, в одном городе, в одном доме?

— А что не так?

— Мне кажется… Мир такой большой и столько в нём интересного… Мне вот хочется всё узнать.

— Так вот и узнавай, пользуйся случаем. У нас в городке самый хороший университет, Технопарк. Здесь столько умных и образованных людей. В чем вопрос-то?

— Дед, ты опять нудишь, как школьный учитель. Учиться, учиться…

— А тебе как надо, чтобы я ответил?

— Ну вот к примеру, были ли у тебя девушки разные, когда ты ещё был студентом? Или вот о чём скажи: каждый день ходить на работу в один и тот же институт на одно и тоже место, разве не скучно?

Видя замешательство Сергея, Аня поняла, что где-то очень близко она подобралась к тем глубинам памяти куда и сам Сергей давным-давно не заглядывал.

— Ну колись, дед, — не успокаивалась она — как звали твою первую девушку?

Сергей отпил кофе, глянул в окно, потом на Аню.

— Ты можешь смеяться, — начал он, вспоминая что-то очень далёкое, — Ты можешь смеяться, но её звали Анна… Ту девушку с которой я дружил зовут Анна

— О, как интересно. И что? У вас прямо любовь была такая сильная, настоящая? Давай рассказывай.

— Но это было так давно. Задолго до переезда в Городок. Всего лишь две недели в августе 57 года.

— Ну, расскажи, хоть немного, дед, а? Кто она была, твоя Анна?

— Она называла себя американской шпионкой, — улыбнулся Сергей, своей загадочной улыбкой.

— И ты столько лет молчал?!

— По-твоему, я должен был об этом роман написать?

— Зачем роман. Просто рассказал бы. Интересно же.

— Кому это интересно, Аня?

— Дед, мне. Мне интересно. Ведь ты сам говорил что молодежь должна задать старикам тысячи вопросов, чтобы правильно построить свою жизнь. Может сейчас, ты скажешь мне то, что мне как раз и нужно, чтобы построить жизнь свою.

— Ладно. Попробую. Только учти, что рассказывая кому-то истории своей жизни, мы частично приоткрываем историю жизни того человека, который, может, и не очень хотел бы огласки своих действий.

— Дед. Какой ты нудный. Я же сказала — никому! Никому не расскажу о том, что ты мне расскажешь. Если, конечно, ты сам не попросишь меня написать об этом рассказ.

— Рассказ написать и я бы смог.

— Вот здесь и сейчас мне всё расскажи.

8

Нью-Йорк — Ленинград, июль 1957

За полторы недели до начала фестиваля Том сообщил Анне:

— Готовься. Завтра-послезавтра отплытие.

— А разве не самолетом? — удивилась Анна.

— Хотели тебя отправить самолетом, но решили что лучше будет, если ты прибудешь вместе с делегациями от США и Канады. В пути заодно присмотришься к контингенту.

— Но мне же не с ними работать. Зачем они мне?

— Познакомишься с их идеологией. Две группировки — марксисты и маоисты. Скажу сразу, твой объект — прямая им противоположность несмотря, на то что он сам комсомолец.

— У меня уже голова кругом. Ты хоть фотографии его достал?

— Да. Прислали недавно. Вот. — Том вынул экземпляр районной многотиражной газеты. На сопровождающем статью фото был молодой парень лет двадцати пяти. Модная прическа, открытый взгляд. Такого легко заметить в толпе.

Статья называлась «Сергей Скворцов. Что важнее? Физика или лирика?» в ней рассказывалось о талантливом студенте пятого курса физфака, который проявил себя и как талантливый литератор.

— Понятно, — ответила Анна, складывая газету в свою сумочку. — Почитаю на досуге. Пойду готовиться.

— Корабль отправляется из порта Монреаля и скоро зайдет в гавань Нью-Йорка. Конечная точка маршрута — Ленинград. Дальше — поездом до Москвы.

— Я поняла, Том, — ответила Анна.

Анна с детства не любила путешествовать по морю. И не только морская болезнь была тому виной. Её вводил в депрессию долгий путь, отсутствие каких либо ориентиров на горизонте, длительное соседство с малоприятными попутчиками.

Заняв место в каюте, она мысленно поблагодарила Тома за то, что он взял ей билет в одноместную. Переодевшись в свитер и джинсы, она взяла хрестоматийный сборник «Поэты России» и начала штудировать. Через открытый иллюминатор с палубы иногда доносились голоса дискутирующих пассажиров:

— Нет, ребята, я тут как раз рассказываю о том, что произошло в Венгрии, и прерваться никак не могу. Вы идите, я вас догоню.

— Да что там Венгрия? Вы посмотрите, что в Алжире делается!

— А что Алжир? Ну выступили националисты. А дядюшка де Голль взял да и построил в Алжире ядерный полигон.

— Дикие, дикие народы. В Тунисе только в этом году ликвидирована монархия.

— Но на нашем корабле нет делегаций Туниса и Алжира.

— А если бы были, ты стал бы с ними спорить?

— Я бы рассказал им основы марксизма…

Так, за уроками политинформации от попутчиков, и чтением целыми днями русских классиков и прошло всё плавание. Чем-то этот рейс до Ленинграда оказался полезным. По крайней мере, теперь Анна с легкостью могла объяснить разницу между поэзией Языкова и Некрасова, и к тому же довольно свободно ориентировалась в современном международном положении. А это было полезно, учитывая характер её предстоящего задания…

9

Ленинград — Москва, июль 1957

В поезде «Лениград — Москва» попутчиков у Анны добавилось. Специально сформированный поезд вёз будущих участников фестиваля — комсомольских активистов Ленинграда и Петрозаводска. Всю дорогу было шумно. Пассажиры ходили из купе в купе, знакомились друг с другом, обсуждали будущие выступления на концертных площадках фестиваля. Прямо в вагоне репетировали концертные номера. Декламировали стихи, пели песни под баян и гитару. Особенно запомнилась песня, которая начиналась словами «Когда весна придет не знаю…». Её пел парень с волосами цвета спелой ржи, как у Есенина. Новые друзья просили его повторить эту песню несколько раз, и Анна даже запомнила целый куплет. Но по прибытии в Москву дружная компания рассыпалась. Всех ждали новые друзья и маршруты.

Жёлто-красные и бело-голубые автобусы стояли на привокзальной площади в ряд. Дежурные встречали делегатов и распределяли по маршрутам следования до гостиниц и студенческих общежитий. К Анне подошли две девушки, и на английском и на русском языке спросили, какую делегацию она представляет.

— Я — журналист. Приехала с делегацией США, — ответила Анна по-русски.

— Вам вон в тот автобус, — ответила одна из девушек и что-то пометила у себя в блокнотике.

— А куда он следует? — спросила Анна

— В гостиницу на улицу Сельскохозяйственная, — ответила девушка.

— Но мне сначала нужно на Зубовскую площадь — в подготовительный комитет, — возразила Анна, — мне нужно отметить свою аккредитацию.

Девушка замялась, и обернулась в высокому широкоплечему парню в светлом костюме. Он сдержанно кивнул. Тогда дежурная показала на другой автобус стоявший несколько в стороне.

— Для прессы у нас другой автобус. Пройдите туда, пожалуйста.

— А долго ехать? — поинтересовалась Анна.

— Не знаю, как получится, это же почти через весь город.

— Так, может, я лучше на метро? — настаивала Анна.

— Да ну! Бросьте! Все же свои. Пока едете, Москву посмотрите. Кстати, автобус с журналистами пойдет почти по маршруту фестивальной колонны в день открытия. Будьте внимательны после того как пересечёте проспект Мира, маршрут совпадает в точности. Так что можете заранее подготовиться к репортажам и фотосъёмке. Вы будете снимать фото?

— Да, обязательно. Спасибо, — ответила Анна и пошла к автобусу.

По пути она отметила про себя, какой длинный ряд автобусов стоял на площади и многочисленную команду встречающих. «Да. Встреча организована по высшему разряду, — мелькнула мысль, — всё под контролем»

Анна сидела у окна, поставив чемодан у ног, в проходе автобуса, и отмечала в блокноте названия улиц и ориентиры для завтрашней работы. Москва ей понравилась сразу. Перёкрестки, бульвары, дома, яркие вывески магазинов. Всё мелькало перед глазами, как в кино. Город играл красками лета. Нарядные женские платья, белые кители регулировщиков и милиционеров, блестящие погоны на плечах военных. Все эти детали словно дополняли общее впечатление. По улицами сновали стайки юношей и девушек и расклеивали какие-то цветные картинки с символикой стартующего завтра праздника.

В здании на Зубовской площади, всё кипело. Здесь всё напоминало съёмки фильма. Не было только камеры с оператором и осветителей с прожекторами. Кто-то нёс ворох разноцветных знамен и флагов, кто-то свёрнутые в трубу пачки плакатов. Кто-то разматывал и читал транспаранты на ткани. В просторном вестибюле за конторками сидели дежурные. К одной из девушек-дежурных Анна обратилась.

— Здравствуйте, где я могу получить полную программу фестиваля?

— Здравствуйте, программа ещё утверждается. Каждую минуту с прибытием делегаций делаются коррективы в уже свёрстанном. А вообще завтра всё будет опубликовано в газетах. А вам зачем?

— Я журналистка. Мне надо для работы.

— А для какой газеты вы работаете?

— Для «Нью-Йорк Трибьюн».

— О! Как здорово. О нас узнают в Соединённых штатах! А ваше удостоверение можно посмотреть?

— Да, конечно. — Анна протянула редакционное удостоверение и карточку участника фестиваля.

Девушка сделала пометки у себя в регистрационном журнале и вернула документы.

— Анна, у вас есть вопросы, пожелания? В гостинице уже устроились?

— Я пока ещё не была в гостинице, — ответила Анна

— Тогда вот вам талон-направление. Езжайте по адресу: Сельскохозяйственная, 17, в гостиницу «Турист». Я позвоню и забронирую вам номер. Есть три типа мест: место в четырехместном номере — оно стоит 1рубль 30 копеек в сутки, есть в двухместных по 2.50 и одноместный полулюкс. Но полулюкс дорогой — 4.50. Какой хотите?

— Спасибо. Давайте полулюкс, если ещё не занят. Меня сегодня уже отправляли в гостиницу с вокзала, но я решила сперва сюда — в комитет.

— Это правильно.

— Так всё же, я хочу узнать хоть немного из программы.

В это время по вестибюлю прошли два красивых мужчины средних лет с солидных костюмах с безупречными прическами. Все присутствующие невольно обернулись на них провожая взглядом, а кто-то из ожидающих направился быстрым шагом, повторяя на ходу: «Сергей Калистратович, Сергей Калистратович…»

Девушка за конторкой тоже глядела на вошедших…

— А кто это? — спросила Анна

— Это наши начальники, — прошептала девушка за конторкой, — это «железный Шурик» — который постарше, а который помладше с пышной прической — Сергей Романовский.

— Что значит «железный Шурик?» — удивилась Анна

— Александр Николаевич Шелепин, ответила дежурная, — Первый секретарь МГК. Это у них сейчас вся власть. Они руководят организацией фестиваля

Шелепин и Романовский ответили на вопросы работника оргкомитета, который их окликнул, прошли по вестибюлю и скрылись, поднявшись по лестнице ведущей на верхние этажи.

— Так вы о чем-то спрашивали? — вернулась к разговору дежурная.

— Да. Я хотела узнать хотя бы немного из программы.

— Вас интересуют конкретные мероприятия?

— Я хотела бы познакомиться с молодыми поэтами и писателями.

— Хорошо. Попробую…

Девушка за конторкой полистала бумаги лежавшие у неё на столе, — Где-то я видела предварительный план. А вот смотрите, слушайте, читаю.. Выступление поэтов на заводе «Электроагрегат», в клубе юных дарований… Вот ещё. Это точно вам будет интересно. «Выступление молодых поэтов МГУ».

— Да, пожалуй для первого дня мне будет достаточно, — прервала дежурную Анна, — что будет потом я действительно прочитаю в газете. Скажите пожалуйста, где состоится завтрашнее выступление поэтов МГУ?

— Не завтра! — воскликнула дежурная. — Завтра только торжественное шествие и открытие. Поэты выступят послезавтра — в понедельник. На площадке перед главным корпусом МГУ. Кстати вы правильно выбрали тему своего будущего репортажа. Там будут очень интересные ребята. Будет читать стихи Сергей Скворцов. Вот написано в предварительной программе. Обязательно послушайте его стихи. Он замечательный поэт.

— Спасибо. — ответила Анна. — Как мне лучше проехать в гостиницу? На метро?

— От метро пока далековато. Вам лучше дождаться автобуса. Мы сейчас будем отправлять туда группу фотокорреспондентов. Вас довезут прямо до места.

— Спасибо. — Ещё раз ответила Анна, подумав про себя: «Ну просто потрясающий сервис, но Сергея, увы, я не увижу еще два дня.»

Когда группа иностранных репортеров была готова и они рассаживались по местам, Анна спросила у водителя:

— Мы поедем по маршруту фестивальной колонны?

— А вы откуда знаете? — улыбнулся в ответ водитель.

— Я думаю, так будет полезно господам журналистам, — улыбнулась Анна в ответ.

— Хорошо. — согласился водитель, и продолжил, — Только давайте будем обращаться к ним словом «товарищи».

— Давайте, товарищ водитель, — весело согласилась Анна и прошла вглубь салона выбирать себе место у окна.

И опять, пока они ехали по сияющей праздничной Москве, Анна отмечала на карте те места, улицы и перекрестки, где завтра ей предстояло работать как репортеру.

В принципе, это не особо было и нужно, но та игра, которая вдруг увлекла её, стала на время её существом. И всё больше и больше Анне хотелось сохранить в своей памяти, фотографиях, дневниках и репортажах каждый момент этого праздника жизни, на котором волей судьбы ей суждено присутствовать.

10

Москва, июль 1957

По приезду в гостиницу, всё, действительно, оказалось устроено самым лучшим образом. Анну ждал забронированный номер — полулюкс на пятом этаже, из окон которого открывался замечательный вид на зёленые рощи Лосиного острова. Где-то даже проблёскивало зеркало речной глади. Анна приняла душ, переоделась в лёгкое платье. Сменила надоевшие порядком джинсы на зелёную юбку-клёш, и вышла на улицу. Надо было осмотреться и познакомится, с прибывающими каждый час, коллегами-журналистами.

Гостиничный двор с круглой клумбой в середине напоминал штаб военных действий, с той только разницей, что вместо цвета хаки, костюмы участников этого действа и техника были окрашены в необыкновенные праздничные цвета.

В красные, оранжевые, голубые, фиолетовые и прочие цвета были окрашены даже грузовые автомобили. Рабочие монтировали на автомобили какие-то странные сооружения.

И опять, как недавно в подготовительном комитете на Зубовской площади, здесь на Сельскохозяйственной то и дело люди с озабоченным видом проносили мимо разноцветные флаги, транспаранты с приветственными лозунгами. И везде, почти у всех на груди был большой значок с эмблемой участника фестиваля.

Был такой значок и у Анны. Ей его выдали ещё на границе, когда она с группой делегатов от США и Канады проходила пограничный контроль. На самом деле, и контроля, как такового-то, и не было. Дежурный офицер, почти не глядя в паспорта, раздал всем карточки участника и значки. Но сегодня Анна не стала его надевать. Она только положила в сумочку фотоаппарат и журналистское удостоверение.

Ей хотелось эти две фестивальные недели быть не представительницей делегации Соединенных Штатов, а простой обычной российской девушкой и выглядеть как все девушки Москвы. Впрочем, это не расходилось и с установкой её командировки.

Группа мужчин в возле клумбы привлекла внимание Анны. Они курили, смеялись, о чем-то говорили, активно жестикулируя. Некоторые были ей знакомы по журналистской работе. Один из них, узнав Анну, помахал ей рукой:

— Привет, коллега.

— Привет, — Анна подошла к репортёрам и поздоровалась, обращаясь ко всем присутствующим. Она вспомнила того кто её приветствовал, это был Рик — фоторепортёр из отдела новостей.

— Мы тут распределяем места, где кому работать. — объяснил Рик, –Хочешь вступить в коалицию?

— А в чем суть объединения? — не поняла Анна.

— Мы сегодня прикинули, сколько народу будет в колоннах и сколько выйдет на улицу.

— Я уже тоже начинаю понимать.

— Так вот. Я предлагаю нам всем распределиться заранее, чтобы каждому во время следования колонны не носиться взад и вперед, а работать на месте. А результатами работы потом поделимся.

— Не поняла. А авторство? А индивидуальные уникальные снимки?

— Уникальность оставь при себе. Но сделай ещё с десяток кадров для коллег.

— А потом?

— Завтра встречаемся здесь в корпункте и обмениваемся фотографиями и конспектами.

— Идея хорошая. Но выполнимо ли? И зачем тащиться в корпункт, когда всё это можно сделать в пресс-центре при штабе.

— Ты там была?

— Да. Замечательные условия. Телеграф под рукой.

— Тогда мы сейчас подпишем «хартию» на время завтрашнего дня. Чтобы без обид каждый сдал в общий «котел» десяток-другой фото.

— Хорошо, Рик. Записывай и меня. Я сдам сколько положено. Оставьте и на мою долю.

— Тогда мы распределим места по жребию.

— Как хочешь. Но мне бы хотелось поработать на Зубовской площади.

— А почему?

— Я там была уже сегодня. Место мне знакомо. Присмотрела пару точек для съемки.

— Хорошо. Будь по-твоему. Зубовскую площадь распределим за тобой.

— А ты где будешь снимать? — спросила Анна Рика, собираясь покинуть эту шумную компанию.

— Я с делегацией США поеду в какой-то из первых машин. Попрошусь завтра у руководителя. Приеду в Лужники и начну фотографировать открытие.

— Открытие — это правильно. Ещё хорошо бы на главных точках маршрута расставить людей. Будут ценные кадры.

— Что ты называешь главными точками?

— Понимаешь. Есть куча мест где важны не только лица героев, но и фон, среда.

— А конкретнее?

— Конкретнее — на площади Восстания, Смоленской площади, у Крымского моста.

— Чем интереснее площадь Восстания?

— Если снимать с левой относительно хода колонны стороны, то на заднем плане будет хорошо смотреться здание высотки.

— Надо же. Я и не думал об этом. Как ты сама до этого додумалась?

— Я сегодня два раза проехала по маршруту движения.

— Ладно. Поверим, но вот скажи, а чем интересен Крымский мост?

— Там колонна пройдет по Крымскиму проезду на Фрунзенскую набережную, и если снимать с правой стороны, то будут видны конструкции моста. А это интересно. Это даже немного напоминает Нью-Йорк.

— Господь с тобой. Зачем нам Нью-Йорк? Мы в России.

— Рик, во всех остальных местах будут довольно однообразные перспективы улиц с колонной автомашин. Хочется интересных фото. Второй раз фестиваль не переиграешь.

— Да. Ты, пожалуй, права. Мы с ребятами обсудим твоё предложение.

— Ну и хорошо. До завтра Рик.

— До завтра Анна. А сегодня ты придешь на вечеринку? Наши ребята хотят отметить первый день в столице СССР.

— Спасибо, я хочу пораньше лечь спать а перед сном прогуляюсь. Посмотрю, как город готовиться к завтрашнему празднику.

— Тогда — удачной прогулки…

11

Идея Рика понравилась Анне. Теперь можно было спокойно погулять и обдумать план работы предстоящего дня.

Дежурный администратор, на вопрос о маршруте завтрашнего шествия, ответил:

— Из гостиницы от перекрестка поднимемся по Третьему Сельскохозяйственному проезду к ВСХВ. На перекрёстке Ярославского шоссе и улицы Останкинской будет сбор колонн по порядку. А потом все двинутся по садовому кольцу к Лужникам.

День клонился к вечеру, но было ещё не поздно. Это был тот час, когда дневная жара спадает, уступая вечерней прохладе, и в безветренной тишине теплые, сухие волны воздуха едва заметно смешиваются с влажными прохладными.

Дойдя до здания ВГИКа Анна увидела там толпу парней и девушек, репетирующих номера и речёвки к выступлению на концертных площадках фестиваля. Но и дальше, несмотря на приближающийся вечер, улица не пустовала.

С каждым часом, с каждым шагом чувствовалось приближение церемонии открытия фестиваля. Кое-кто из соседей Анны по гостинице, тоже, едва распаковав чемоданы, устремился на улицу. Не сидели по домам и москвичи. Они выходили на улицы и знакомились с прогуливающимися по городу иностранными гостями всех цветов и оттенков кожи. Многоязычная речь, сливаясь с русской, слышалась почти постоянно пока Анна шла к ВСХВ. А у Сельскохозяйственной выставки жизнь кипела ключом.

«Как перед генеральным сражением» — заметила про себя Анна, глядя на приготовления.

Впечатление усиливалось тем, что все ближайшие проезды были заполнены грузовыми автомобилями разных марок. Распорядители размечали те места, где завтра утром должны были выстроиться колонны перед маршем к стадиону в Лужниках. Новенькие автомобили — бортовые грузовики ГАЗ, ЗИЛ ЗИС, пришедшие ещё по лендлизу Виллисы и Студебеккеры готовились к завтрашнему маршу по улицам столицы. Одни бригады рабочих подвозили скамейки и расставляли их в кузовах, другие завершали монтаж конструкций оформления. И только сейчас, глядя на объем проводимых приготовлений, Анна поняла масштаб того многотысячного действа, которое должно было начаться завтра. Более всего удивляло то, как машины были раскрашены. Красный символизировал Европу, жёлтый — Азию, голубой — Америку, фиолетовый — Африку, а зелёный — Австралию.

В голове будущей колонны выстроились зелёные грузовики, а где-то далеко, далеко в конце — голубые.

Анна обратилась к одному из распорядителей руководившему установкой на борта цветных щитов:

— Скажите пожалуйста, в каком порядке будут отправляться автомашины с делегатами?

— По алфавиту, — ответил он.

— И чья очередь будет первой?

— Австралия.

Мысленно просчитав когда подойдёт очередь делегации США, Анна спросила:

— А одного журналиста пустят в машину делегации Австралии?

— Если покажет удостоверение и аккредитацию

— Вот пожалуйста, — Анна открыла сумочку и показала корочки.

— Завтра приходите к десяти-тридцати и всё вам устроим, — отмахнулся распорядитель занятый своими делами.

«Ну что ж вот и ладно, а Рик пусть едет с делегацией США» — ухмыльнулась про себя Анна. Как ни крути, а дух соперничества в ней был.

Повернув в обратную сторону, она пошла уже спокойнее, понимая, что завтрашний день у неё расписан и спланирован правильно.

12

Близился вечер, но тише на улице не стало. Наоборот, едва прибывшие со всех сторон света, гости столицы не сидели по гостиничным номерам, а стремились познакомиться с Москвой, радушно распахнувшей им дружеские объятия. Привлечённым для работы на фестивале переводчикам было чем заняться. В этом смысле Анне было куда проще чем остальным — она прекрасно владела и английским и русским.

Но Анна не торопилась завязывать знакомства. У неё была цель, и с этой целью своей она познакомиться лишь послезавтра. А сегодня ей надо было понять ту среду в которую она попала. Вжиться. Почувствовать себя суть от сути такой же, — если не москвичкой, то по крайней мере — горожанкой из России.

Ещё днем она зашла в магазин готового платья и выбрала себе обновку. И теперь смотрелась на себя в витрины магазинов как в зеркала. Темно-синее платье в мелкий пестрый цветочек, красный поясок, белые носочки в босоножках. Получилось достаточно нарядно, но и не слишком вычурно, чтобы не выделяться, не привлекать к себе внимания. Вообще с каждым часом эта мысль — не привлекать к себе внимания всё больше овладевала Анной.

Увидев мощь техники, приготовленной на завтра, толпы народа готовящегося к фестивалю, ей вдруг стало страшно. Да и не мудрено для двадцатидвухлетней девушки. Она вдруг поняла какую опасность для неё может представлять эта её командировка.

«Может мне забыть про всё и отработать просто журналисткой? Но ведь пока я ничего не сделала, — убеждала себя Анна, — Я просто хожу и собираю материал для первой корреспонденции». Она открыла сумочку и еще раз проверила, на месте ли удостоверение и блокнот. Всё было на месте. В пресс-центре фестиваля ей предлагали ещё и репортерский магнитофон «Репортёр-2» но она отказалась.

— А вдруг у меня его украдут? А таскать с собой повсюду я его не могу. Хвати с меня и фотоаппарата…

«Итак. Я хожу и собираю материал для первой публикации, — говорила про себя Анна, — «Первый день в фестивальной Москве» — так будет называться эта статья. Коротко заметив про себя увиденное вокруг ВСХС и сделав пару фотографий она пошла обратно мимо ВГИКа в сторону Ботанического сада.

Здесь на улице уже не было столько народу, но всё равно то и дело попадались весёлые жизнерадостные компании, часто с гитарами и аккордеонами, распевающие весёлые песни. А ещё парочки прогуливаясь, искали место для романтического вечера. И только Анна была одна и не стремилась к знакомству сегодня ни с кем.

Миновав перекрёсток она пошла вниз к Яузе, и стоя на мосту у чугунной ограды, глядя на гладь воды, увидела несколько прогулочных лодок на которых молодые люди катали своих девушек. И здесь тоже слышалось пение, музыка и смех. Несколько женских голосов довольно стройно тянули:

— Ой рябина кудрявая…

Но Анне всё это было не нужно сейчас. Парень, к которому она ехала был где-то по другую сторону Москвы. Она развернулась и направилась в верх по улице, в сторону гостиницы.

Позади опять раздались голоса. Анна оглянулась. Поющая компания шла в том же направлении что и Анна и девушки пели уже какую-то другую песню. А кто-то из молодых людей окликнул Анну

— Девушка, пойдемте с нами песни петь?

Анна обернулась, и улыбнувшись ответила.

— Спасибо.

— Спасибо да или спасибо нет? — переспросил парень.

— Спасибо, нет, — уточнила Анна.

— А то пойдемте, — предложила одна из певиц. — С нами вместе споём.

— Спасибо, ребята. Пойду отдыхать. А то завтра вставать рано к фестивалю готовиться.

— Да, ребята, — воскликнула та, которая приглашала Анну в свою компанию. — Завтра — открытие фестиваля! Ура, товарищи!

— Ур-ра, — поддержали девушку её спутники, и компания отправилась дальше.

Вернувшись в номер Анна приняла душ, переоделась в халат. Открыв окно, села у подоконника и развернула блокнот. «Первый день в фестивальной Москве» — лёг на лист заголовок будущей статьи. И хотя знала, что вряд ли она понесёт эту статью в пресс-центр, старательно строчка за строчкой записала все впечатления этого большого дня. Её первого дня в Москве.

Строка ложилась за строкой. Память кадр за кадром восстанавливала все встречи и разговоры, начиная с того момента, когда Анна вышла на привокзальную площадь.

И пока карандаш выводил строку за строкой, под окнами всё слышны были шаги прохожих. Казалось, огромный город и не собирался спать. Он жил, шумел колесами машин, звоном посуды в гостиных и перезвоном гитарных струн. И где-то в этом городе был вчерашний студент Сергей Скворцов. А где-то на пятом этаже в гостиничном номере у окна сидела девушка и глядела на пылающий огнями ночной город…

13

А утром в город пришел праздник!

«Двинулось», — сама себе сказала Анна едва проснувшись, и глядя как солнечный луч, скользнув по подоконнику, лёг на край кровати. Чей-то озабоченный голос и торопливые шаги слышались по коридору. Из приоткрытого окна слышался рокот моторов.

Анна ещё раз пересмотрела свой гардероб и выбрала джинсы, белую блузку и солнцезащитные очки. По её мнению, этого было достаточно, чтобы создать образ энергичного журналиста. Ещё раз проверила достаточно ли кассет с фотоплёнкой. Теперь можно было и позавтракать.

Уютная столовая самообслуживания обнаружилась на первом этаже гостиницы. «Удобно», — отметила про себя Анна, расставляя на разносе салат, глазунью с беконом и томатный сок. Её коллеги тоже начали подтягиваться к завтраку.

— Свободно? — послышался из-за спины голос Рика. Он тоже нёс разнос с завтраком, и увидав Анну собрался сесть за занятый ею столик.

— Да, пожалуйста, — радушно ответила она.

— Мы с парнями ещё раз обсудили твою идею насчет объектов, — Рик продолжил разговор расставив на столе тарелки.

— И что?

— Мысль здравая. Жаль только я сейчас уже не успею пройти по всем точкам и всё проверить.

— А что тут проверять? Осталось не так много времени до начала пусть выдвигаются на место и сами всё увидят, права я или не права.

— А может на салфетке нарисуешь? Как там и что?

«Он точно клеиться, — решила про себя Анна, — но нет дружок, не затем я сюда ехала, чтобы крутить роман с газетным фотографом».

Анна открыла сумочку и достала подробную карту следования фестивальной колонны с указанием основных достопримечательностей Москвы. Маршрут был очерчен красной линией. Сталинские высотки, кремль, известные памятники и музеи на схеме были обозначены небольшими контурными рисунками.

— Вот смотри…

— Ух ты!! Откуда это у тебя?

— Ты же вчера с поезда в гостиницу заторопился, а я сгоняла до пресс-центра и всем нужным запаслась.

— Надо и мне такой схемой обзавестись. Дашь? Мы перечертим.

— Бери эту. Я же сегодня буду работать на Зубовской. Попрошу ещё.

— Спасибо!

— Спасибо тебе за компанию, а я пошла искать своё место для съёмки, — Анна встала, отдала разнос с посудой к подоспевшей официантке, и помахав Рику рукой, направилась к выходу.

По пути к месту сбора она ещё раз зашла в магазин одежды и купила себе алую косынку с эмблемой фестиваля — белым голубем мира.

В десять-тридцать к назначенному месту сбора у ВСХВ сбежался, казалось, весь город. Было не протолкнуться. Но всё же Анна нашла того распорядителя с которым договаривалась накануне. Он увидел её первым и даже замахал рукой, приветствуя.

— Ну что, товарищ корреспондент к бою готовы?

— К какому бою? — удивилась Анна.

— «За мир во всем мире и счастье прогрессивного человечества», — распорядитель прочитал плакат, который проносили мимо двое рабочих.

— За это — всегда. — улыбнулась Анна, — А когда двинемся?

— Так вот уже должны, — улыбнулся в ответ её собеседник, топорща рыжие усы. Но что-то команды ещё нет. Наверное ждём начальства. Да вы присаживайтесь в кабину, да подождите. Водителя пока нет. Без водителя не сбежите.

«Тупой юмор у мужика», — решила про себя Анна, но ответила:

— Я пока вокруг похожу, на народ посмотрю.

— Походите, посмотрите, тут есть на что посмотреть, — продолжал шутить распорядитель, — и чёрненькие есть, и жёлтенькие, и красненькие. На любой выбор.

И действительно, от национальных костюмов рябило в глазах. Казалось, что какой-то буйный художник уронил на Москву свою палитру. Мексиканские сомбреро, индийские сари, японские кимоно, и ещё десятки разных видов одеяний, названий которых Анна и не слышала. Все они проходили по площади перед входом на Всесоюзную выставку и собирались в группы. Никогда ни в каком городе мира не было столько флагов и транспарантов развешенных на домах, фонарных столбах, на перетяжках протянутых через улицы. Анна ходила от группы к группе, делая по одному снимку, чтобы не сильно тратить пленку. Иногда она доставала блокнот и делала в нём пометки для памяти.

А ещё она внимательно смотрела как одеты девушки — москвички, сопровождавшие группы гостей. К каждой группе было прикреплено несколько юношей и девушек — переводчиков. Они участвовали почти в каждом разговоре переводя с десятков языков мира.

И вдруг, когда уже все начали немного уставать от ожидания, раздались звуки фанфар, и на проспект въехали сорок мотоциклов с колясками. Мотоциклы были окрашены в голубой небесный цвет. На колясках на специальных площадках держась руками за древки прозрачных голубых флагов, стояли девушки и парни в спортивных костюмах с яркой эмблемой фестиваля на груди.

Анне особенно понравились на девушках их белые трикотажные плиссированные юбочки-мини. Мотоциклы выстроили в колонну рядами по пять машин и пропустили вперед несколько автобусов с руководителями оргкомитета и журналистами. И вот когда голова колонны была сформирована, под звук фанфар вся масса машин и людей двинулась в свой необыкновенный парад, до Большой спортивной арены в Лужниках.

Анна еле успела догнать грузовик в котором собралась ехать до Лужников, и открыв дверь, вскочила в кабину рядом с водителем.

— Вы к кому? — удивился водитель. Он был тоже усат, как распорядитель колонны, но усы у него были не рыжие а черные с проседью.

— Я журналист. Мне сказали можно будет ехать, — ответила Анна и полезла за корочками.

— Ну можно, так можно. Я не против, — продолжал водитель, — только что же это вы, в кабине? Полезали бы в кузов, как и все. Там наверное интереснее.

— Вы так думаете? — теперь уже удивилась Анна.

— А то как же? — стоял на своем водитель. — Там сейчас самое торжество. Там праздник.

— А здесь разве не праздник?

— Здесь только и гляди как бы кого не переехать. Они же сейчас под колеса прыгать будут.

— Кто они? — Анне уже была интересна беседа.

— А вон, те, которые по тротуарам стоят и руками машут.

— Вы думаете?

— А что я москвичей не знаю что ли.

— Ладно. Я подумаю. А потом, если мне не понравится, я смогу опять ехать с вами в кабине?

— Сегодня день ваш. Комсомольский. Делайте что хотите.

Анне уже стал интересен и сам водитель с его непонятной политической позицией, и она пожалев, что не взяла с собой репортерский магнитофон достала блокнот, и стала стенографировать что слышала.

— А почему вы сказали что комсомольский день?

— А кому это еще нужно?

— Я думала всем людям. Чтобы понимать друг друга, что бы развивать демократические пути развития общества.

— Ой, ой это где это вы так научились?

— Я же читаю газеты. Вы читаете?

— Ой милая… Как тебя звать-то?

— Анна.

— Так вот Нюра, (Анну при этой интерпретации её имени всегда коробило), я газеты употребляю, чтобы селёдку на них резать, ну или там ещё для каких нужд, — он улыбнулся.

— Совсем, совсем не читаете?

— Я читал, девочка, когда это нужно было. Когда я на фронте был и в окопах гнил. Вот тогда газеты было читать интересно. Тогда мы знали, что немец нас гонит или мы его.

— А сейчас?

— А что сейчас… Сейчас вот пишут что Сталин оказывается был не прав, культ личности какой-то придумали. Да вы и сами, если вы корреспондент, всё это пишете. Вы в какой газете работаете?

— Для «Нью-Йорк Трибьюн», гордо ответила Анна ожидая, что реакция на этот ответ будет такая же как в пресс-центре.

Но водитель вдруг нажал на тормоза так, что те пассажиры, которые были в кузове застучали по крыше кабины.

— А ну-ка вылазь, шпионка! — вдруг рявкнул водитель и повернув ручку открыл наотмашь дверь, — вылазь, контра рыжая! — повторил водитель таким тоном, что Анна пулей вылетела из кабины.

Но к ней вдруг протянулось несколько пар рук, и она вскочив опять на подножку, ловко поднялась в кузов. «Всё-таки Том меня чему-то полезному научил», порадовалась Анна своей выучке, но между тем, сев на лавку, немало испугалась и задумалась.

Что же она такого сказала этому шоферу, что он так взбеленился? Или может он сам испугался, что сболтнул лишнего. «Что же он там говорил про Сталина?» — продолжала она вспоминать.

А тем временем праздник только начинался, и по мере продвижения колонны автомобилей с делегатами фестиваля к садовому кольцу, становилось всё интереснеё и интересней.

Во-первых проспект перед поворотом на Малую Сухаревскую стал уже. А народу вышедшего встречать гостей на улице прибавилось. Милиционеры, стоявшие в оцеплении, здесь не могли сдерживать натиск толпы, и люди выбегали прямо к машинам, кидали навстречу протянутыми рукам букеты цветов, а стоявшие в кузовах машин пожимали протянутые в приветствии руки.

Но не только тротуары и проезжая часть улиц были заняты, — все окна домов, все балконы и лоджии. Даже на крышах стояли люди и махали руками и кричали «Мир!», «Дружба!»

Понемногу Анна начала выходить из шокового состояния, в которое её поверг скандал с водителем. Она даже начала оглядываться по сторонам и даже сделала пару фотографий. Были моменты, когда потоки встречающих москвичей так плотно обступали машины, что водителям приходилось останавливаться и ждать. Некоторые парни и девушки от команды делегатов Австралии, с которыми Анна ехала в машине, выскакивали и обнимались и пели песни со встречающими, а потом опять заскакивали в кузов и ехали дальше.

На площади Восстания и на Смоленской, действительно, среди фотографов, которых и так по ходу следования было великое множество, стояли люди из команды Рика, которых он всё-таки успел предупредить о правильных точках съёмки, которые разведала Анна.

Понимая, что попадет в эффектный кадр, который потом Рик увидит при разборе материалов, Анна даже попробовала специально позировать, посылая в объектив воздушный поцелуй. И не смотря на то, что путь до Лужников занял почти три часа, это были наверное одни из самых лучших часов которые её удалось пережить. Никогда более, такого спонтанного восторга в сообществе в едином порыве тысяч людей Анне не испытывала. Даже на самой церемонии открытия.

Было, конечно, всё красиво, шикарно. Но вот таких откровенно дружеских объятий и рукопожатий не было. Словно два народа сотни лет разделённые войной, вдруг в один миг решили выбросить оружие и обнялись в признании в вечной дружбе.

На стадион Анна попала одной из первой в числе тех журналистов, которые должны были сопровождать колонну, а потом делать репортаж с открытия. Она немного задержалась когда на Зубовской площади вышла из машины и обходя площадь по кругу сделала несколько снимков фестивального шествия. Об этом она договаривалась с Риком. Её машина ушла далеко вперед, но Анна уже знала как себя вести. Она дождалась когда притормозит следующая команда, и спокойно залезла в кабину водителя, представившись:

— Пресса. Журналист газеты «Комсомольская Правда».

Водитель даже слова против не вымолвил.

14

«Утро красит нежным светом стены древнего кремля», — неслась из репродуктора за стеной бодрая песня. Сергей проснулся и сел на кровати. Воспоминания вчерашнего дня роились и теснились в голове, требуя осмысления. 28 августа 1957 года город как будто взорвался улыбками, дружескими объятиями, новыми песнями.

Целый год Москва готовилась к Фестивалю. По направлению Московского городского Комитета ВЛКСМ тысячи молодых рабочих и студентов отправлялись на стройки объектов, открытие которых было приурочено к фестивалю.

Был торжественно открыт Центральный стадион имени В. И. Ленина в Лужниках, рассчитанный на 78360 мест. Горьковский автомобильный завод выпустил первые легковые автомобили марки «ГАЗ–21 Волга». Швейные и текстильные фабрики шили сувенирные носовые платки с красивой фестивальной символикой. Были введены в строй гостиничный комплекс «Турист» и гостиница «Украина». Рижская автобусная фабрика выпустила первый «рафик» — микроавтобус марки «РАФ–10 Фестиваль». В Москве впервые появились венгерские автобусы марки «Икарус». Было иллюминировано 400 улиц, площадей и мостов Москвы. Силами комсомольцев и молодежи были высажены тысячи деревьев и 10000 кустарников, выращено 100000 роз

По поручению комитета Комсомола института, в котором Сергей проходил преддипломную практику, его направили на работу в пресс-центр. В пресс-центре поручили сделать репортаж с церемонии открытия, и осветить в институтской многотиражке.

Сосед по коммунальной квартире уже поставил на плиту чайник со свистком и погромыхивал посудой, готовя себе яичницу. «Скоро проснутся и остальные», — сообразил Сергей и поспешил занять ванную, чтобы умыться, не дожидаясь очереди. В квартире жили ещё две семьи.

— Привет, студент, — расплылся в улыбке сосед, — с праздником!

— И тебя, — машинально ответил Сергей, доставая из холодильника бутылку кефира, — а какой праздник?

— Ты сегодня выступаешь на Фестивале. Разве не так?

— Да. Точно. Выступаю. Спасибо.

— Волнуешься?

— Да не сказать, чтобы очень. Стихотворение, с которым я буду выступать, давно написано и согласовано со всеми органами. Программа утверждена. Да. Приятно, конечно. Я реально увижу лица тех людей, которые услышат мои стихи. Это лучше чем в стенгазете.

— Ну вот, значит, есть повод попраздновать.

— Да это успеется. Отпразднуем. Меня сейчас другое волнует.

— Что именно?

— Примут ли мой материал в нашу институтскую газету.

— А что за материал?

— Репортаж со вчерашнего открытия.

— Так ты уже сдал в редакцию?

— Вот то-то и оно, что нет. Я же вчера до самого вечера там был. Ночью набросал какие-то наброски. Вот сейчас пойду в пресс-центр напечатаю на машинке.

— Так машинистке отдай. Они не дорого берут.

— Нет. Я хочу сам посидеть за клавиатурой.

— А тебя пустят?

— Конечно. Для того и есть пресс-центр, чтобы весь процесс газетных новостей производился в одном месте. Это удобно. Телеграмму послать. Фотографию отпечатать.

— Там и фотолаборатория есть?

— Там всё есть.

— Если всё есть, тогда невесту себе там найди.

— Зачем это ещё?

— Так пора. Комната у тебя своя есть. Это не общага. А распределение получишь, тогда сам бог велел. Говорят, если ехать с семьей, то сразу и квартиру дают. Даже может быть двухкомнатную.

— Это вряд ли.

— Я слышал, что дают тем, кто едет в Сибирь или в дальние научные лаборатории.

— Ну, это мы посмотрим.

— Так, что ты невесту-то ищи.

— Найду, когда надо будет.

Действительно, чувства и мысли путались в голове. Ощущение внезапно нахлынувшего праздника всё крепло, и надо было разобраться и понять, откуда оно. Выйдя из дома своего дома на Пресненском переулке, Сергей отправился в пресс-центр пешком. Ему не хотелось толкаться в метро или на автобусе. Не хотелось растерять то праздничное настроение, которое его не оставляло уже второй день. Он вышел на Новинский бульвар, и пошёл дальше по Садовому кольцу. Праздничные эмблемы, плакаты, лозунги на перетяжках через улицы, так же как вчера играли красками. Так же как и вчера бульвар пестрел разноцветными костюмами. И прохожие всех оттенков кожи встречались по пути. И так же вокруг каждого иностранца обязательно крутился кто-то из московской публики. Любой маломальский свободный участок площади или сквер становился местом публичной дискуссии. Говорили обо всём. О музыке о живописи, о литературе, политике…

А Сергей шёл дальше и вспоминал вчерашний день. Вчера он тоже стоял с фотоаппаратом «Смена» на Смоленской площади и ждал фестивальную колонну. В одной из первых машин с кузовом и кабиной окрашенных в зеленый цвет, он увидел девушку с ярко рыжими волосами, с ярко-красной косынкой на плечах. Девушка, стоя в кузове и держась одной рукой за борт, огладывалась вокруг, словно искала кого-то взглядом. Потом взяла свой фотоаппарат и сделала несколько кадров. Чем-то она отличалась от других гостей фестиваля, как будто она думала не о самом празднике, на котором ей посчастливилось оказаться, а о чем-то еще более важном в этот момент.

Сделав с десяток кадров фестивальной колонны на фоне здания МИДа, Сергей увидав служебный «РАФик» с табличкой «Пресса». Спросил у водителя маршрут следования, а услышав ответ водителя: «В Лужники», спросил:

— Меня подхватите?

— Садись, — ответил водитель, оглянувшись в салон, — место есть.

Таким образом, Сергей успел на забитый до отказа стадион раньше, чем подошла основная колонна. На стадионе он показал охраннику временное удостоверение рабкора и поднялся на места для прессы. Предусмотрительно заняв место возле прохода, чтобы потом не выходить в числе последних, он стал ждать начала открытия.

Постепенно свободных мест становилось всё меньше, и уже даже места забронированные для прессы закончились, и тут Сергей опять увидел её — ту шатенку, которую заметил на фоне МИДа. Она стояла перед охранником и пыталась пройти. Но охранник уже никого не пускал, и тогда перегнувшись через ограждение, Сергей протянул девушке руку и крикнул:

— Прыгай сюда.

Она моментально его поняла, и, повесив сумку с фотоаппаратом на плечо, ухватившись за руку Сергея двумя руками, ловко подтянулась и вскарабкалась по парапету.

— Ты куда?! — возмутился охранник. Но в ответ девушка вынула удостоверение и промахала ему.

— Садись! — Сергей уступил девушке свое место.

— А ты? — спросила девушка.

— Да ладно, — ответил он и пересел верхом на ограждение.

Так они и просидели почти всё начало. Так было даже удобнее фотографировать, но потом охранник нашел где-то в другой ложе для телевидения свободное место и проводил девушку туда. Оглянувшись, она благодарно помахала Сергею рукой.

И вот теперь, сутками позже, шагая по Смоленской площади, он вспомнил эту вчерашнюю встречу. И странно, что воспоминание об этом случае с девушкой запомнилось больше всего из всех событий вчерашнего дня. «Но что было, то прошло» — сказал сам себе Сергей и пошел к пресс-центру печатать заметку в газету.

Неотвязная мысль о рыжеволосой незнакомке всё не отпускала его, и вдруг он сообразил, что может быть и она, так же как и он сейчас, торопится сюда чтобы подготовить и сдать свою корреспонденцию в редакцию своей газеты.

В пресс-центре он специально задержался, беседуя и делясь впечатления с такими же молодыми рабкорами. Надеялся, что незнакомка появится. Но тщетно.

А через три часа он должен был выступать с чтением стихов у Главного корпуса НГУ…

15

Фестивальная Москва сходила с ума от праздника красоты и молодости. Погода будто бы специально в эти дни удалась на славу. И всё, что было недосказано и недопето жарким днём, продолжалось всю ночь до утра.

Но Анна никуда не ходила. После церемонии открытия, прямо со стадиона, она вместе с другими журналистами вернулась в гостиницу на автобусе. Закрылась в номере и попыталась подробнее разобрать свою стенограмму. В дверь номера несколько раз постучали, но сообразив, что это, скорей всего, стучится Рик, Анна не стала подходить к двери.

На следующий день, утром, в корпункте на первом этаже она напечатала на машинке текст будущего репортажа, а встретив здесь же Рика, отдала ему отснятые накануне пленки.

— Рик, съезди пожалуйста в пресс-центр прояви мои пленки, если ближе не найдешь фотоателье, — обратилась она к нему, не столько из желания помочь, сколько желая больше, чтобы он на несколько часов отстал от неё с любыми делами.

— Хорошо, — охотно согласился Рик, — я отпечатаю снимки, и отправлю в Штаты фототелеграфом из корпункта ТАСС. Ты мне доверяешь послать фото от твоего имени в твою редакцию?

— Рик, конечно. Какие могут быть споры. Ты всегда всё делаешь грамотно. Можешь даже вот эту статью послать, — и она протянула ему только что отпечатанный лист, оставив себе копию, сделанную под копирку.

Рик умчался, а Анна вернулась в номер и стала тщательно готовиться к встрече с Сергеем. Через три часа он должен был начать свое выступление. Пересмотрев гардероб, взятый с собой в дорогу, поняла что платье купленное накануне, джинсы и свитер, всё это совершенно не подходит для этой встречи, она опять отправилась в магазин готового платья на Ярославском шоссе и купила шикарную юбку — серую в крупную складку. В номере тщательно выгладила белую блузку, юбку и глянув на часы, с ужасом поняла что опаздывает.

Попросила портье вызвать такси и поехала на Ленинские горы…

16

Подъезжая к университету, Анна поняла, что опоздай ещё на несколько минут, она опоздала бы навсегда. Выступление поэтов шло полным ходом. Невысокую, наскоро собранную сцену обступили зрители, правда, не настолько плотно, чтобы нельзя было подойти. А на сцене у микрофона… стоял тот парень, который вчера на стадионе помог ей подняться. Понимая что, вот-вот он закончит читать стихотворение и уйдет, Анна попросила водителя подъехать как можно ближе, а выйдя из машины, помчалась быстро-быстро, почти бегом.

Сергей со сцены декламировал стихи в микрофон, читая их по памяти, иногда немного сбиваясь от волнения:

«Прошлое не должно повториться,

Тем стоит Российская земля.

Я смотрю сквозь древнюю бойницу

Со стены Тобольского кремля!»

Читая эти последние строки, Сергей тоже узнал свою вчерашнюю незнакомку, которая стремительно приближалась к сцене, расталкивая всех на своем пути. Он невольно улыбнулся, удивившись про себя, такому неожиданному повороту событий. И понимая, что девушка спешит именно на встречу с ним, не стал торопиться. Закончив чтение, он поднял обе ладони кверху, будто приветствуя всех, а зрители ответили аплодисментами.

Пока звучали аплодисменты, Анна вышла к первому ряду со своим эффектным фотоаппаратом и раза три щелкнула вспышкой. Несколько пар глаз повернулись в её сторону.

Яркая шатенка в белой блузке и строгой светло-серой юбке, привлекла внимание всех присутствующих не меньше, чем сам поэт, и аплодисменты раздались с новой силой.

«Надо же», — заметил он про себя, «так и прославишься пожалуй с этими стишками». И оказался прав. Привлеченные вниманием Анны к выступающему, репортёры отозвали Сергея в сторону. Он сбивчиво отвечал на вопросы, чувствовалось, что внимание прессы ему непривычно, но помогали отвечать друзья и подруги, окружившие вдруг ставшего знаменитым однокашника.

Анна подождала пока «страсти улягутся». Репортёры, сделав несколько снимков, разошлись, и тогда подошла она. Вспомнив вчерашний день, оба улыбались друг другу как старые друзья

— Можно пару вопросов?

— Почему бы нет? Давайте отойдем чуть в сторону, сейчас здесь будет выступать следующий поэт.

Внимание прессы переключилось на других выступающих, но ещё остались девушки жаждущие получить автограф от такого симпатичного автора. Нужно было нейтрализовать конкуренток. И тогда Анна потянулась в сумочку за блокнотом и подала Сергею фотоаппарат.

— Подержите, пожалуйста…

Сергей протянул руку, а её пальцы разжались вовремя и аппарат упал на асфальт. Хрупкая вспышка отскочила.

— Ах!

Сергей и Анна бросились собирать расколовшиеся детали, а девушки посетовав на столь удачный финал сцены, неохотно удалились…

Сергей сорвал со стенда афишу и, заворачивая в бумагу осколки корпуса фотоаппарата, прочитал на объективе «KODAK BROWNIE STARMATIC»

— Солидная техника. Дорогая?

— Я профессионал. На дешёвой не работаю, — ответила Анна, старательно скрывая радость, от успешного трюка.

— Вы не переживайте, сейчас мы с ребятами все склеим-починим, — воскликнул Сергей, пытаясь её успокоить.

Держа свёрток с разбитым фотоаппаратом под мышкой, Сергей направился в сторону метро, увлекая за собой Анну.

— Пойдёмте, пойдёмте. Сейчас отдадим специалисту. Он всё склеит, и ваша техника будет как новая.

Через полчаса Анна оказалась у Сергея дома.

17

Несмотря на общий экономический подъём в конце 50-х, несмотря на новые кварталы растущих за садовым кольцом крупнопанельных пятиэтажек, жилья в Москве катастрофически не хватало.

Институт, в котором Сергей уже полгода работал стажёром, выделил ему, как молодому специалисту, небольшую комнату. Комната, по сути была отгороженным фанерным углом три на три метра в коммунальной квартире, устроенной в цокольном этаже большого дома в Пресненском переулке. В квартире жили ещё две семьи из трёх человек и два сотрудника Института, где работал Сергей.

Репродуктор на кухне был включен постоянно, слышен во всех уголках этого мрачноватого жилища, и исполнял роль основного информатора днём, и «глушителя» в вечернее время. В коридоре был ещё и телефон, что было весьма удобно и необычно для квартир такого уровня.

Анна огляделась по сторонам и несмело шагнула вслед за Сергеем. Он привел гостью в свою комнату, выложил фотоаппарат на стол и пошел пригласить соседа

Ремонт фотокамеры много времени не отнял. Борис — сосед Сергея притащил тюбик клея БФ-88.

— Авиационный, — сказал он многозначительно, смазывая клеем отколовшийся кусок рукоятки аккумулятора. — Сейчас обмотаем нитками и пару часиков подождём.

Сергей внимательно рассматривал собранное вновь соединение, думая что же теперь делать. Возникла неопределённая пауза и Борис нашелся

— А пока, может отметим ремонт? — он с заговорщическим видом сходил в свою комнату и вернувшись, поставил на стол бутылку водки.

— Хорошо, — согласилась Анна, — Вы выпейте по рюмочке, а я хочу погулять — посмотреть фестивальную Москву.

Сергей надел ветровку и пошел проводить Анну.

Впервые за много дней, а может и лет, Анна позволила себе расслабиться. Не нужно было никуда торопиться, ни готовиться к урокам, ни строчить репортажи для газет, ни даже думать о предстоящей встрече с Сергеем. Вот он — рядом. Ещё совсем незнакомый, но он — рядом с ней, и никуда не уйдет, пока Анна не отпустит его.

Сергей взял её за руку, и она не отняла свою ладонь. Стало вдруг сразу спокойно и хорошо.

Мир перевернулся в эти две недели московского лета 1957 года. Никогда ни до, ни после в Белокаменной не встречались столько народов одновременно. Двадцать пять тысяч голубей, выпущенных в небо Москвы на стадионе в Лужниках в день открытия фестиваля, летели во все концы Земли, неся на своих крыльях свет любви.

Анна могла просто найти Сергея по адресу и взять интервью, но был бы в этом случае он с ней откровенным? Случилось всё — как случилось, и лучше и быть не могло. Бог с ней — с отколовшейся рукояткой вспышки. И Анна решила — завтра она начнёт подготовку к статье, завтра опять начнёт напряженно работать, а сейчас можно просто погулять по нарядной Москве вместе с Сергеем.

Увидев поворот на уже хорошо знакомое ей Садовое кольцо, Анна глянула, словно приглашая Сергея влиться в поток прохожих.

— Вы не сердитесь на Бориса, что он эту дурацкую водку предложил, — начал он оправдываться, — Боря хороший человек. Он не алкаш. Он просто недавно вернулся со смены и радуется, и хочет всем помочь.

— Да бог с ним, с твоим Борей, — ответила Анна, — я же ехала сюда за десять тысяч миль не с ним разговаривать, а с тобой. Там — у МГУ не получилось интервью у тебя взять, и он тут привязался со своей водкой.

— А откуда это ты? — удивился Сергей, — Десять тысяч — это очень далеко.

— Вот посмотри, — Анна вынула из сумочки и протянула свое редакционное удостоверение.

— Здорово, — ответил Сергей, прочитав в документе название газеты «Нью-Йорк Триьбюн», ещё не понимая как правильно реагировать на всё это.

Он вдруг понял, что его воздушный замок рушится прямо на глазах. Ещё утром он думал, что эта эффектная шатенка всего лишь такой же рабкор, как и он.

Он мог допустить ещё, судя по её фотоаппарату, что она корреспондент одной из московских газет, но то, что она работает на американскую газету, было как гром среди ясного неба. Сергей хотел было уже отказаться от интервью, и продолжения знакомства, но глядя, как спокойно и даже восторженно, горожане вокруг общаются с иностранцами со всех стран и континентов, передумал. В конце концов, все журналисты получили официальное разрешение работать на фестивале. А, кроме того, ему очень нравилась эта решительная девушка.

Они шли рядом какое-то время молча, пока Сергей вдруг не предложил:

— Анна, пойдем в кино сходим?

— В кино? — удивилась Анна.

— Или в парк, — ответил Сергей, но не так уверенно, — два часа не так уж трудно провести и в парке.

— Почему бы и нет, — вдруг согласилась Анна. Ей понравилась эта идея, скрыться на какое-то время в кинозале, чтобы спокойно обдумать всё произошедшее часом ранее. — Пойдём, сходим в кино, Куда пойдем? — спросила она.

— А вот здесь неподалёку — на Поварской есть кинотеатр…

В Театре киноактера шла смешная оптимистичная комедия «К Чёрному морю». Сергей взял в кассе билеты и в буфете два эскимо.

«Прям как в детстве», — улыбнулась про себя Анна, глядя на экран и разворачивая шуршащий батончик мороженого, и ещё не понимая радоваться или огорчаться той простоте отношений, которые сразу установились между ней и Сергеем.

Он вдруг понял, что ожидание праздника, которое уже второй день не отпускало его, связано не с тем, что он по распределению комитета комсомола, попал на фестиваль, и не с тем, что его стихи, усиленные микрофоном, были услышаны на площади, а вот с этим предчувствием любовного хмеля, опутывающего сейчас его сознание.

Фильм был действительно замечательный, весёлый и остроумный, после которого хотелось жить, петь, вести себя свободно, не задумываясь. Сергей понял, что с фильмом он не ошибся.

Посмотрев картину, они вышли на улицу, и шли куда глаза глядят, вспоминая самые смешные моменты фильма. Впереди и позади них шли такие же жизнерадостные люди, и тоже разговаривали о чем-то интересном.

У Анны вдруг растаяли все сомнения, которых она была переполнена ещё вчера относительно того, как она наладит знакомство с Сергеем. Ещё полчаса назад, сидя с ним рядом в тёмном кинозале, она почувствовала, что вполне может довериться этому простому парню, опереться на его сильное плечо. Это открытие так обрадовало её, что она стала замечать и город вокруг и счастливые лица людей прогуливающихся по Новинскому бульвару.

Сергей и Анна шли в сторону Нового Арбата.

— Давай, пойдем в ресторан? — предложила Анна. Волна какого-то внутреннего веселья разгоралась в ней с новой силой.

— Н-е, — улыбнулся Сергей, достав из кармана брюк кошелек и деланно заглядывая внутрь, — я ещё столько не заработал. Да и зачем нам ресторан? Ты же не любишь водку.

— Кто сказал? — шутя продолжала Анна, — То, что я отказалась пить в компании Бориса, ещё ничего не значит. Мне редактор говорил: «Будешь в Москве. Там рестораны, блины, икра, пельмени, водка, цыгане…»

— Нет. Я не готов.

— Да не переживай, ты! У меня есть деньги. Я заплачу! Пойдем.

Ей хотелось вдруг опять почувствовать тот прилив тепла и доброты, который она ощутила в кино, и она не хотела сегодня терять это ощущение теплой волны

Сергей почувствовал себя в сложном положении. Да, бывали времена, когда среди однокашников-студентов они собирали вечеринку в складчину. Да, иногда бывали случаи когда, у него заканчивались деньги от стипендии, а зарплата в магазине, где он подрабатывал ночным грузчиком, ещё не подошла, и тогда девчонки кормили его в столовой в долг. Но ходить в ресторан с девушкой за её счет, он не был готов.

— Ань, я так не могу…

— Ну пожалуйста, — она взяла его за руку, — я правда хочу немного выпить.

Сергей нахмурился, и вздохнув, шёл, выбирая где бы найти ресторан не очень дорогой, чтобы ему не было так стыдно, за то, что он пользуется добротой Ани.

Но вдруг, из налетевшей тучи неожиданно ливанул внезапный и крупный дождь. Все прохожие кинулись врассыпную под навесы, крыши, в открытые двери магазинов. Сергей и Анна тоже побежали вперед, в поисках укрытия, а Сергей вдруг увидел вывеску «Пельменная»

— Вот нам и ресторан, — воскликнул он весело и потянул Анну за руку, увлекая за собой.

18

Они забежали в пельменную, вдруг наполнившуюся сразу до отказа, и заняли мраморный столик на двоих человек в углу зала у самого окна. Дождь за окном зарядил надолго.

— Подожди меня здесь, — сказал Сергей и отправился к окошку раздачи.

Через пару минут он вернулся с двумя дымящимися тарелками горячих пельменей и спросил:

— А водку ты правда будешь?

— Только немного, — ответила Анна испугавшись, что её желания начинают исполняться так быстро.

— Да я и сам стаканами не пью, — ответил Сергей. — Возьмем немного для «сугрева».

Он сходил и пошептался о чем-то с поварихой на раздаче, и принес на тарелочке графинчик и две пустые стопки.

— За что пьём? — спросил он разлив водку.

— За знакомство! — ответила Анна, глянув ему в глаза так, что у него закружилась голова до того, как он успел выпить…

Дождь лил почти час, пока они стояли у окна за круглым столиком и продолжали вспоминать кино и рассматривали машины и прохожих с зонтами на улице.

— Подумать только, — вдруг как-то задумчиво сказала Анна, — Я с тобой уже почти целый день, а так ни строчки интервью для своей газеты не написала.

— Завтра напишем, если время будет, — просто ответил Сергей. Выберем время. Меня сейчас с работы отпустили на время фестиваля. Я же типа рабкор. Тоже фотографирую и пишу для своей газеты. Так что найдем время и место.

«Вот если бы ты позвал меня к себе, я бы сейчас не отказалась бы» — подумала Анна, а вслух сказала:

— Какие мероприятия будут завтра? Ты куда хотел бы сходить?

— Не знаю. — ответил Сергей, — Я программу ещё не видел. Надо в подготовительный комитет сходить и узнать. Ты была в подготовительном комитете?

— Да. Я и хотела там взять программу фестиваля. Но мне сказали, что заранее точной программы нет. Она, возможно, будет меняться. Но она должна быть опубликована в газетах. Я вот только не спросила в каких.

— Это уже легче, — улыбнулся Сергей. Он оглянулся по сторонам, и увидав в кармане мужчины, торчащую газету, спросил, обращаясь через весь зал. — Товарищ, какую газету читаешь?

— Московский комсомолец, — ответил мужчина.

— Дашь почитать? — продолжал Сергей.

— Спортивную страничку оставь, остальное дарю.

— Спасибо.

Сергей забрал у соседа газету, разложил на столе и разгладил. Анна, едва бросив взгляд на первую страницу, вздрогнула, и её прошиб холодный пот. На заглавном фото номера был изображен вчерашний ход фестивальной колонны.

На машине делегации США впереди всех стоял Том, и улыбался, глядя в прямо в объектив снимавшего его корреспондента.

Анна, зная про фокусы фотокорреспондентов, поняла, что это фото сделано постановочно специально для неё. Чтобы она поняла, что Том здесь и следит за каждым её шагом.

Сергей перехватил её взгляд…

— Что-то не так?

— Да смотрю, как красиво смотрится наша делегация.

— Это твои друзья?

— Нет. Они сами по себе, я сама по себе. В официальную команду не вхожу.

— Но ты так посмотрела, как будто бы узнала.

— Конечно узнала, — не растерялась Анна, — это ребята из университетов, журналисты, спортсмены, репортеры, музыканты.

— А это кто? — Сергей ткнул пальцем в Тома, — Такой крутой.

— Это, кстати, фотограф из какой-то газеты. Это он так специально позирует, чтобы прославиться.

— Ты меня можешь с ними познакомить?

И на Анну опять накатила холодная волна.

— А тебе зачем?

— Так фестиваль же! Ты про меня статью напишешь, а я про них в свою газету.

— А.. Тогда, да. Интересно будет. Я тебя познакомлю.

— С этим? — Сергей опять ткнул пальцем в газету.

— Постараюсь, — ответила Анна, — я пока не знаю, в какой он гостинице. Но если встречу, то познакомлю вас обязательно.

— Хорошо. На том и порешим.

Прошло еще полчаса. Сергей вспоминал и рассказывал свои впечатления о вчерашнем дне, о церемонии открытия, о том, как он увидел её впервые и вдруг решил подать ей руку…

«То ли водка на меня так подействовала? — размышляла Анна, глядя в окно на утихающий дождь, — Стою с каким-то вчерашним студентом, за жалким столиком в пельменной, со стенами в белом кафеле, где вместо музыки рокот моторов и шелест шин, проезжающих мимо автомобилей… Но мне здесь хорошо. И не хочется уходить в завтрашний день…»

— А вот и дождик закончился. — заметил Сергей, глядя на улицу, — Пойдем, посмотрим, как там склеился фотоаппарат?

Дождь, действительно, утих, и посетители начали понемногу расходиться.

— Да, пора уже, — согласилась Анна.

19

И опять они пошли по улочкам, но город уже готовился ко сну, хотя вряд ли в эти фестивальные дни кому-то сильно хотелось спать. Скорее наоборот — всех к вечеру тянуло на улицу, где уже загорались яркие фонари ночной иллюминации.

— Сколько света вокруг, — удивленно оглядывалась Анна.

— «Четыреста улиц иллюминировано к началу фестиваля», — процитировал Сергей заголовок из газеты, которую он захватил в пельменной.

В этот раз Анну уже не смутил скромный вид квартиры, в которой жил Сергей. Они тихо прошли в комнату, стараясь шагами не разбудить соседей. Фотоаппарат был вполне готов. Борис надёжно склеил все треснувшие детали корпуса вспышки. Швы были аккуратно протёрты, следов клея нигде не было видно.

— Спасибо Боре передай завтра, — попросила Анна рассматривая вспышку.

— Обязательно передам, — ответил Сергей.

Им обоим хотелось остаться сейчас в этой комнате в полуподвале Пресненнского переулка, но ему было неудобно вот так сразу предлагать ей близкие отношения, и она постеснялась сказать, что она внутренне готова к этой встрече.

Сергей кинул газету на стол, и она развернулась первой полосой вверх с фотографией фестивальной колонны. Анна увидела фото, на котором был Том и опять вспомнила про главную цель своего визита в Москву.

— Давай, попробуем, как работает вспышка? — спросила она.

— Давай, — согласился Сергей. — А как?

— Пофотографируемся, — ответила Анна

— Это интересно, давай попробуем.

— Потом, если успеем, сегодня или завтра я напишу про тебя статью и отдам это в пресс-центр, а то редактор, наверное, уже заждался.

— Редактор это тот рыжий с обложки газеты? — спросил Сергей.

— Нет, у нас в газете много редакторов. Вообще я хотела предложить эту статью, первым делом, в ваши газеты. Для меня было бы полезно, если бы какая-нибудь московская газета взяла в публикацию мою работу.

— Так я это устрою. По крайней мере в университетской, а ещё скорее в институтской газете нашей, — оживился Сергей. — О чем будет статья?

— О тебе же. Помнишь, я утром еще подошла к тебе возле университета и хотела взять интервью?

— Забыл уже, Ань. Ну да ладно. Время есть ещё, наверстаем. Как будем фотографироваться?

— Давай я тебя, потом ты меня.

— Потом вместе? — спросил Сергей

— Да, — ответила Анна, повернувшись к Сергею лицом

— Хорошо.

— Тогда давай два стула. На спинки положим книгу, на книгу поставим фотоаппарат.

— Зачем?

— У тебя есть штатив?

— Нет.

— Вот и я свой в гостинице оставила.

Соорудив импровизированный штатив, Анна поставила на него фотоаппарат и сказала.

— Вставай вот к этой стене. Или к двери. Сделаем сначала простое фото, как для газеты.

Сергей причесался, поправил пиджак и галстук, и встал, глядя прямо перед собой. Анна щелкнула затвором. Вспышка сработала как надо.

— Ну вот. Вроде получилось, — Сергей обрадовался тому, что вспышка оказалась рабочей.

— Давай еще пару кадров снимем, — попросила Анна, — вдруг я объективом шевельнула. Нам же для публикации нужно хорошее фото.

Сделав еще пару кадров, Анна успокоилась и сказала:

— Теперь меня.

И они поменялись местами. Теперь Анна стояла у двери и смотрела на Сергея, а он тщательно настроившись в видоискатель, сделал два снимка.

— А как мы будем вместе фотографироваться? — спросил Сергей оглядевшись вокруг. В этой моей берлоге.

— Почему нет? — удивилась Анна, — давай сядем к столу.

— На что мы поставим фотоаппарат? У меня других стульев нет. Может, соседей попросим?

— Нет, — резко отказалась Анна, вспомнив дневную встречу с Борисом, — Ладно, пойдем на улицу. Там найдем интересные виды и попросим кого-нибудь нас снять.

— Может завтра? — засомневался Сергей.

— Нужно сегодня. Чтобы пленку в проявку пустую не отдавать. У меня на этой пленке только вот эти пять кадров.

— Хорошо, — согласился Сергей, и они опять вышли на улицу.

20

Пресненский переулок был пуст, Сергей и Анна прошли дальше к центру, к садовому кольцу, выбирая виды, на фоне которых им хотелось сфотографироваться. Вечерняя темнота их не смущала, ведь везде было полно фонарей, и город совсем не казался тёмным. Выбрав подходящее место, они обращались к кому-нибудь из прохожих с просьбой сделать снимок.

Вечер Сергей и Анна встретили на Ленинских горах. Стоя на смотровой площадке, наблюдали, как первые звёзды загораются на ясном августовском небе.

Звёзды небесные перемигивались со звёздами земными — окнами вечернего города и главного корпуса МГУ, гирляндами фонарей на мостах и отражением их в Москве-реке, а ярче всего сияла огнями хрустальная чаша нового стадиона в Лужниках — там шли спортивные состязания Фестиваля.