Бесплатный фрагмент - Свет и цвет в фотографии

Свет и цвет — главные изобразительные инструменты фотографа. Взаимодействию света и цвета, с точки зрения практической фотографии, посвящается эта книга.

Свет

Про то, что фотография — светопись, знают даже малые дети. Однако современными фотоаппаратами можно снимать, вообще не задумываясь о свете. Любой, даже самый простенький цифрокомпакт снабжен программным режимом, который обозначается латинской буквой P (от англ. program). Этот волшебный режим позволяет получать изображение почти в любых условиях любому пользователю. Результат — 85 процентов вполне приличных картинок типа «я тут был». Но, если вы читаете эти строки, значит вам уже этого мало, вам хочется не только информативных фотографий, но и красивых. В этой книге речь пойдет о том, как взаимодействуют свет и цвет, как можно заставить бездушные фотоны (частицы света) рисовать одухотворенные картинки, как фотограф может повлиять на это.

Свет имеет двойственную природу: он одновременно и волна, и частица. Стартовавший от Солнца фотон через 8 минут 19 секунд первый раз сталкивается с какой-либо частицей вещества в атмосфере Земли, а отраженный Луной свет добирается до нас за 1,255 секунды. Лихая скорость у этого спринтера — 300 тысяч километров в секунду. Вспышку молнии видно задолго до того, как прогремит гром. Информация, полученная зрительным аппаратом, для нас важнее тактильной и звуковой — по принципу лучше один раз увидеть… Поэтому фотографии принято верить даже больше, чем печатному слову. Правда, вера эта иррациональна: даже документальную фотографию можно легко подделать, повлияв на содержание и форму.

Свет, добравшись до Земли, рассеивается и окрашивается. Фотографы по-своему интерпретируют метаморфозы света в цвет и обратно. Для этого они используют черно-белые и цветные светофильтры, а также графические редакторы, способные изменять картинку до неузнаваемости.

Солнце излучает огромный поток электромагнитного излучения, но только малую часть мы воспринимаем как видимый свет. Все остальные электромагнитные волны человек игнорирует. Есть, правда, две части невидимого для людей волнового излучения, примыкающего к видимому, — ультрафиолетовые и инфракрасные волны. Человек их не видит, но фотографическая оптика может фокусировать. И потому эта часть солнечного излучения также утилизирована фотографами. Словом, фотография использует в корыстных целях небольшой диапазон длин волн и частиц, но фотографов только он и интересует. Остальное богатство остается энергетикам и ученым.

Атмосфера Земли весьма враждебно относится к солнечному излучению в видимом диапазоне. Атомы и молекулы воздуха, твердая пыль, выбрасываемая вулканами и промышленными предприятиями, не просто рассеивают свет — они его буквально пожирают. При этом степень падения освещенности на поверхности Земли и окрашенность света сильно зависят от угла, под которым свет падает на поверхность. Чем выше Солнце, чем ближе угол падения света к перпендикуляру, тем меньше путь фотонов. Чем ниже Солнце, острее угол падения света на поверхность, тем большую толщу воздуха нужно пробить свету (см. рис. 1).

№1. Свет Солнца в зените — такое положение Солнца возможно только на экваторе и близких к нему территориях. Свет преодолевает самый тонкий слой атмосферы. При этом до поверхности добирается много синего света и ультрафиолета. В это время цвета на фотографиях выглядят разбеленными.

№2. Свет полуденного Солнца в почти вертикальном положении — такое положение Солнца характерно для территорий, расположенных недалеко от экватора. Свет почти не отличается от экваториального по спектральному составу. Тени от такого света уже есть, но очень короткие.

№3. Свет полуденного Солнца, которое никогда не бывает в зените, — такое положение Солнца характерно для субтропических стран и стран Средиземноморья. Тени позволяют определить направление, откуда светит Солнце.

Свет полуденного Солнца в средних широтах в середине лета почти не отличается от света экваториального полдня, зато по небосводу оно передвигается медленнее, и потому продолжительность рабочего дня фотографа с благоприятными условиями для съемки заметно длиннее. Атмосфера успевает поглотить излишки синего и ультрафиолетового излучения. Такой свет матрица фотоаппарата воспринимает как белый.

№4. Свет Солнца на рассвете и на закате — в это время атмосфера поглощает большую часть синего цвета, и потому закаты и рассветы окрашиваются теплыми цветами: желтыми и оранжевыми. Любимое всеми фотографами время для пейзажной и архитектурной съемки.

№5. Свет Солнца после заката — Солнце уже не светит на поверхность Земли напрямую, свет отражается облаками и рассеивается воздухом. При таком освещении можно получать очень красивые фотографии.

При этом происходит больше столкновений с частицами воздуха, больше потери освещенности. Так, альпинисты, поднимаясь высоко в горы, где особенно много ультрафиолета, надевают на объективы ультрафиолетовый фильтр. Иначе противная фиолетовая вуаль заливает картинки. Избавиться от нее в процессе обработки файлов очень трудно.

Короткие волны света мы воспринимаем как синие. Их атмосфера вычитает, то есть рассеивает и поглощает заметно сильнее, чем длинные — красные для человеческого глаза. Вот почему утром и вечером, когда свет пронизывает самый толстый слой атмосферы, мы наблюдаем розовые рассветы или кроваво-красные закаты. Фотографу необходимо знать, что именно происходит со светом в атмосфере, от этого зависит светотеневой рисунок и цветовой баланс будущей фотографии (см. фото 1).

В середине декабря — время долгих ночей и поздних рассветов — около девяти утра солнце только-только лениво выползло на небосвод, окрасив нежно-розовым цветом фасад Большого Кремлевского дворца. В этот момент вид на кремль с пешеходного Патриаршего моста освещается боковым светом, но благодаря низкому утреннему положению солнца контрасты смягчены, нет провалов ни в тенях, ни в светах. Нет ветра, и потому вода зеркалит, но спустя несколько минут ветер появится и отражения растворятся. Легкая дымка городского смога высветляет дали, подчеркивая глубину пространства в кадре.

Цвет

После летнего дождя изумленным взорам является радуга-дуга — семь цветов непрерывного спектра, плавно перетекающих из одного в другой. Белый свет солнца словно снимает паранджу, скрывающую прекрасное цветное лицо. Школьникам, помнится, чтобы не путать порядок цветов в радуге, рекомендовали выучить запоминалочку: Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан:

Красный,

Оранжевый,

Желтый,

Зеленый,

Голубой,

Синий,

Фиолетовый.

Фото 2 — пример фронтального света, когда солнце раположено за спиной фотографа, только в таких ситуациях можно наблюдать двойные радуги — цветовой спектр во всей своей красе.

Точно такой же спектр радуги возникает на поверхности стола, если положить на него стеклянную призму и направить на нее луч солнечного света. Призма отклоняет волны, входящие в состав белого цвета, на некоторый угол, причем для каждого цвета этот угол свой. Так становятся видимыми невидимые прежде цвета спектра, из которых и состоит белый свет солнца (см. рис. 2).

Глаз человека фиксирует излучения от фиолетового до красного, в физических величинах длины волн примерно от 390 до 770 нм (нанометр — одна миллиардная часть метра). К фиолетовому примыкает ультрафиолетовое излучение, которое человек не видит и плохо переносит, но фотографировать ультрафиолетовые картинки научился. За красным излучением следует невидимое для нас инфракрасное. Его использует ИК-фотография. Для любителей цифр приведу приблизительную таблицу длин волн цветов видимого спектра:

от 390 до 440 — фиолетовый

от 440 до 480 — синий

от 480 до 510 — голубой

от 510 до 550 — зеленый

от 550 до 575 — желто-зеленый

от 575 до 585 — желтый

от 585 до 620 — оранжевый

от 630 до 770 — красный

У всех предметов на Земле свои особенные взаимоотношения с фотонами. Любая поверхность в зависимости от свойств может поглощать излучение Солнца, а может его отражать. Если придорожный камень поглотит все волны видимого спектра, то ничего не отразит, и мы увидим черный камень. Но если камень окажется разборчивым и поглотит только волны от 390 до 620 нм, мы увидим отвергнутые волны от 630 до 770 нм, которые воспринимаются нами как красные, то есть окрашенность предметов возникает по принципу вычитания (или поглощения) какой-то части излучения белого света.

Точно так же окрашивается все вокруг нас, и мы видим только ту часть спектра, которая не понадобилась другим участникам пиршества. Сначала они ее отфутболивают, и только после этого мы видим и оцениваем красоту оставшегося. Благодаря такому устройству зрительного аппарата человек получил возможность оценивать физические свойства окружающих предметов. К примеру, не хватать руками раскаленную докрасна железку, чтобы не обжечься.

Глаз человека и фотоаппарат

Глаз человека можно сравнить с простеньким однолинзовым объективом, тогда как современные объективы иногда имеют около дюжины линз. Дно глазного яблока выстлано светочувствительными элементами — палочками и колбочками. А на матрице фотокамеры расположены сенсели — чувствительные к свету полупроводниковые элементы, которые регистрируют количество квантов света и преобразуют свет в электрический заряд. Колбочки умеют различать цвета, но только при интенсивном свете дня. Палочки приспособлены для работы в полутьме. Они не воспринимают цвета, и потому для человека в темноте все кошки серы.

Матрица камеры в отличие от человеческих колбочек может воспринимать и фиксировать цвет в любое время суток. Ей все равно, что светит с небосвода, — Луна или Солнце. Кстати, Луна только переотражает свет Солнца, и потому ночные пейзажи цифровых камер так сильно отличаются от того, что видит человек. Цвета в них много, он непривычно насыщен, на фотографиях это воспринимается как неестественная кислотность изображения.

Различия в устройстве зрения человека и «зрения» фотокамеры кроются в системе управления и обработки информации, полученной от чувствительных элементов. Человеческий мозг постоянно анализирует полученные от палочек и колбочек сигналы, постоянно наводит на резкость единственную линзу-зрачок, постоянно регулирует экспозицию, закрывая или открывая диафрагму-зрачок, постоянно меняет фокусное расстояние объектива-глаза. Словом, человек все время смотрит резкое, трехмерное, цветное кино про окружающий его мир, получая необходимые сведения для принятия жизненно важных решений.

Фотоаппарат устроен иначе. Он способен фиксировать информацию в сложных для человека условиях, снимать быстропротекающие процессы, которые не может фиксировать глаз человека, например, пулю в полете. Зато процессор камеры не умеет самостоятельно интерпретировать полученную информацию. Фотографии на этапе компьютерной постобработки, строго говоря, перестают быть документальными, потому что одну и ту же исходную цифровую запись разные люди могут превратить в совершенно разные снимки.

У человека и у камеры есть только им свойственные слабости и достоинства. Человеческий мозг за тысячелетия эволюции научился приспосабливаться к любому превращению света. Белую рубашку он сочтет белой даже при свете костра или оранжевой натриевой лампы, даже если свет падает на нее через цветные стекла витража. А матрица фотоаппарата — дама честная и беспристрастная — белую рубашку нарисует синей, если стекло витража синее.

Для обычного человека свет солнца в полдень безоблачного дня белый, а для фотографа — это сложная смесь белых лучей солнца и синих, рассеянных атмосферой. На практике это выглядит так: освещенная прямым солнечным светом часть белой рубашки портретируемого передается камерой белой, а другая ее часть, находящаяся в тени, — синей. И кожа лица того же человека в тенях выглядит синюшной. Это происходит потому, что теневую половину кадра освещает синее небо (см. фото 3).

В разгар московского лета при смоге от горящих торфяников и довольно сильной облачности в середине дня, когда свет с трудом пробивался через самый короткий слой атмосферы, качали жениха. При этом до матрицы фотоаппарата добиралось максимальное количество ультрафиолетового излучения. Свет рассеивался кучевыми облаками, но синяя составляющая в освещении все-таки очень заметна. Если присмотреться к затененным белым поверхностям, это становится очевидным — они окрашены в синие и фиолетовые тона, благодаря чему краски в тенях выглядят слегка грязноватыми и выбеленными. В пленочные времена, когда снимали на слайд, полуденная сиеста была мертвым временем для пейзажистов. Снимали только в том случае, если охотились за возможностью передать особое состояние природы — полуденность. Я же снимал потому, что у меня выбора не было. При обработке пришлось столкнуться с заметной синюшностью кожи персонажей и подкорректировать этот дефект, причем отдельно исправлялись кожа и одежда.

Еще один забавный пример того же явления, но используемого как изобразительный прием, меняющий представление зрителя о привычном положении вещей. Все знают, что серая ворона — серая, но оказывается не всегда (см. фото 4).

Июль. Час пополудни — время синюшных и разбеленных кадров, которое для цветной фотографии противопоказано. Снимал потому, что была довольно сильная облачность, свет казался мне рассеянным, не синим. Кроме того, хотелось проверить на деле усовершенствованный следящий автофокус новой камеры. Он действительно оказался очень быстрым. Ворону я снял навскидку, да еще и вслепую. Летящую птицу рассмотреть невозможно, слишком быстро мелькают эти создания перед глазами. Зато в процессе обработки увидел много интересного. Серая ворона оказалась вовсе не серой, а почти синей, словно бы металлизированной. Обычно мы видим птиц снизу на фоне неба, при таком освещении ни о каком цвете и говорить не приходится. Но на сей раз я стоял на пригорке и снимал ворону сверху в момент посадки, когда она распустила все свои закрылки для торможения. Обратите внимание на перья левого крыла — они наполовину серые, наполовину синие в зависимости от угла, под которым зеркальная поверхность перьев обращена к небу. Если угол падения и угол отражения совпадут с дырой в облаках, фотоаппарат запечатлеет синее перо. А если перо отразит серое облачное подбрюшье, то и цвету взяться будет неоткуда. Впрочем, и фон, сам по себе бесцветный, окрасится в полном соответствии с законом отражения света: угол падения равен углу отражения. Мораль этой истории проста — серые вороны серы только тогда, когда вокруг все серое.

Цветовые круги Гете и Иттена

Исаак Ньютон считал, что свет может быть только белым, а цвет — индивидуальная реакция человека на длину волны света. Гете, великий поэт и мыслитель, считал исследование цвета важнейшим делом своей жизни, он, в отличие от Ньютона, был уверен, что цвет объективно существует. Строго научного решения этого спора до сих пор нет, но цветовой круг Гете не просто есть, им пользуются дизайнеры, архитекторы, художники и фотографы (см. рис. 3).

Гете выявил три цвета, которые не смог получить путем смешивания других цветов, — красный, желтый, синий. Их он назвал основными. Оранжевый, зеленый и фиолетовый получаются путем смешивания основных цветов, из них в свою очередь можно получить миллионы оттенков цвета, плавно переходящих из одного в другой. Оттенки расположены в цветовом круге Гете между основными цветами. Монохромные цвета группируются каждый в своем секторе, постепенно теряя насыщенность от края к центру.

Каждый цвет Гете наделил темпераментом, который по-разному проявляет себя рядом с другими цветами. Эмоциональная реакция зрителя на эти сочетания для Гете — основа гармонии цвета. Оценивая различные цветовые коктейли, Гете не стеснялся в выражениях. Желто-зеленая пара казалась ему «вульгарно-пошлой», а сине-зеленая — «грубой, противной и просто дурацкой». Желто-пурпурная, сине-пурпурная и оранжево-фиолетовая пары, по мнению Гете, имеют «характер вялый, но со склонностью к великолепию», а желто-синяя пара — «бедная, банальная и обыденная». У Гете было много последователей, которые продолжили исследование цвета.

Книга швейцарского художника, теоретика нового искусства и педагога Иоханнеса Иттена «Искусство цвета» стала учебником для нескольких поколений художников. Чрезвычайно важной основой любой эстетической теории цвета Иттен считал цветовой круг, поскольку он дает систему расположения цветов. Шестицветный круг Гете Иттен превратил в двенадцатицветный (см. рис. 4).

Ученики Иттена рисовали цветовой круг следующим образом:

— круг делится на двенадцать равновеликих секторов;

— три основных цвета — желтый, синий, красный — размещаются на вершинах равностороннего треугольника, вписанного в круг, причем желтый, как самый близкий к белому, помещается наверху;

— средние секторы, расположенные между основными цветами, закрашиваются цветом, полученным при их смешивании: зеленым, фиолетовым, оранжевым;

— оставшиеся секторы закрашиваются цветом, полученным при смешивании пигментов двух соседних секторов круга.

На противоположных сторонах двенадцатицветного круга Иттена размещаются наиболее контрастные гармоничные цвета, обесцвечивающиеся при смешивании до разных оттенков серого, — они называются дополнительными, или комплементарными (от англ. complementary — дополнительный). По мнению Иттена, все цветовые гармоничные цвета при смешивании должны обесцвечиваться. Например, в цветовом круге Иттена синий расположен против оранжевого, смесь этих цветов дает серый. Делается вывод, что эти цвета являются гармоничными, то есть комплементарными (см. рис. 5, фото 5).

В сумерках царил монохром (см. рис. 5). Никаких цветов, кроме нежных оттенков синего разной яркости, я не различал, а хотелось чего-нибудь цветного. Поставив камеру на штатив, я включил фонарик. Вот откуда в кадре имитация закатного освещения. На снимке много оттенков холодного синего и теплого темно-оранжевого. Благодаря подсветке использованы контрасты светлого и темного, теплого и холодного — контраст комплементарных цветов. В результате удалось не просто вытащить камни из полного провала, но и подчеркнуть глубину пространства. Многие художники, в том числе и Иттен, писали, что красные объекты на переднем плане как бы приближаются к зрителю, а синие — удаляются, увеличивая иллюзию разрыва между планами.

Иттен настаивал на том, что предметы сами по себе не имеют никакого цвета. Цвет возникает при их освещении в результате вычитания (поглощения) части солнечного излучения. Причем при смешивании пигментных красок три основных цвета — желтый, красный, синий — образуют серый. Тогда как в опытах с призмой при смешивании излучения основных цветов возникает белый, то есть цветные лучи становятся светлыми, обесцвечиваются, и не в результате вычитания, а в результате сложения. Фотографу надо помнить, что обрабатывая исходные файлы за компьютером, он рисует именно лучами, а не пигментными красками, и его инструменты подчиняются правилам сложения, при котором гармоничные комплементарные цвета при накладывании слоев фотошопа один на другой в режимах смешивания обесцвечиваются.

Цвет как главное выразительное средство

Если главным выразительным средством является цвет, то работа над композицией должна начинаться с анализа цветовых пятен, которые определят и рисунок. Цвет обладает собственной массой и силой излучения и придает плоскости иную ценность, чем это делают линии. Иттен полагал, что основные цвета — желтый, красный, синий — образуют классическое гармоничное трезвучие. Если эти цвета в системе двенадцатичастного цветового круга соединить между собой, получится равносторонний треугольник, в котором каждый цвет представлен с предельной интенсивностью: желтый воспринимается зрителем как желтый, красный — как красный, синий — как синий, а их смесь дает разные оттенки серого. Классическая триада образуется тремя равноудаленными от центра цветами. Любая цветовая триада гармонична, классическая — особенно эффектна, даже если используются бледные, разбеленные оттенки (см. рис. 6).

В фотографической практике главным обычно становится только один цвет, а два других акцентируют внимание на небольших частях кадра. На фото 6: желтый — главный цвет, красный — рефлексирующий отсвет от раскаленного металла, синий — дневной свет, проникший в цех сквозь стеклянные фонари потолка.

Контрастная триада, состоящая из красно-фиолетового, зеленого, оранжевого цветов, образует равнобедренный треугольник, в котором вместо противоположного комплементарного цвета используются соседние с ним цвета. Такой подбор позволяет получать впечатляющие контрасты гармоничных цветовых пятен и легко влиять на них, выбирая один из цветов главным (см. рис. 7, фото 7).

Прямоугольник, в котором две пары цветов — красный и зеленый, оранжевый и синий — комплементарные. Эта прямоугольная схема позволяет получить, пожалуй, самое большое количество гармоничных вариаций, входящих в нее цветов. Чтобы проще было сбалансировать такую схему, один цвет можно выбрать доминирующим, остальные будут играть вспомогательную роль (см. рис. 8).

Фотография 8 сложилась из пятен, близких к прямоугольной схеме, — красный (ближе к розовому), оранжевый, зеленый и синий. Оттенки серого служат прослойками, разделяющими основные пятна цвета, что, на мой взгляд, добавляет яркости и живости этой картинке. Она кажется оптимистичной, несмотря на серое небо, пасмурную погоду и трагическое состояние тонущего города. Должен заметить, что репродукция портрета Яна Вермеера «Девушка с жемчужной сережкой» в окошке второго этажа заставила меня подкорректировать цвет вязаной шапочки прохожего, которая имела другой оттенок синего. Пришлось перекрасить ее в цвет платка девушки.

Квадратная схема практически повторяет прямоугольную. Две пары цветов — красный (ближе к оранжевому) и зеленый, желтый и синий — комплементарные, только гармоничные цвета в ней равноудалены от центра круга. Здесь также стоит выбрать один доминирующий цвет (см. рис. 9).

Цветные пятна на фото 9 близки к гармонии по квадратной схеме Иттена (см. рис. 9). За основу взят цветовой контраст синего и желтого. Разные оттенки красного и зеленого использованы для окраски фона. Фигурка прохожего почти ахроматична.

Аналоговая триада встречается обычно в тихих пастельных пейзажах. Образуется тремя соседними цветами двенадцатичастного цветового круга. Фотографы вынуждены прибегать к доработке такого рода снимков, акцентируя какое-то одно цветовое пятно, второй цвет использовать для поддержки первого, а третий — по обстоятельствам. В природе такие сочетания цветовых пятен страдают от низкого контраста (см. рис. 10, фото 10).

Фото 10 построено на близких по цвету пятнах цветового круга Иттена. Понятно, что идеально точно на фотографии триада желто-зеленого, зеленого и голубого выстроиться не могла. В кадре присутствуют не три оттенка близких цветов, а гораздо больше. Во время ретуширования пришлось поднять насыщенность желто-зеленого пятна.

Цвета круга Иттена образуют гармоничные сочетания, если объединить их по формальному геометрическому принципу вершинами равносторонних и равнобедренных треугольников или углами квадратов и прямоугольников (см. рис. 5–9). Любые три соседних цвета образуют аналоговую гармонию (см. рис.10). Эти фигуры можно свободно вращать в пределах круга.

Локальный цвет предметов и отражения

На выставке выдающегося русского художника Николая Ге я пристально рассматривал портреты писателей, почти все они были знакомы мне с детства по репродукциям в учебниках литературы. Безжалостная колористическая реалистичность портретиста поразила меня больше всего. Художник, кажется, не был озабочен тем, чтобы понравиться заказчикам. Если он видел фиолетовый, синюшный, красный и даже серый нос, он его таким и писал. Видел бесцветное, неживое пятно на щеке литератора, изображал и его.

Любой профессиональный фотограф-портретист рано или поздно сталкивается с проблемой серых пятен, которую Николай Ге, и не только он, просто игнорировал. Однако опыт научил меня заказные портреты тщательно ретушировать, пряча цветные аномалии и различные природные дефекты. Ведь клиент должен не только узнать себя на портрете, но и полюбить больше прежнего. Сейчас, когда цифровые технологии сделали фотографа всемогущим повелителем красок (перекрасить любой участок снимка нынче не проблема), качество ретуши зависит только от вкуса и практических умений фотографа. Довольно часто приходится снимать людей немолодых, кожа многих далека от гламурной гладкости и золотистости. Серые пятна обычно возникают на коже вокруг глаз, реже на щеках и крыльях носа. Притененные участки в таких случаях могут выглядеть совсем черными, безжизненными. Коммерческое портретирование научило меня: что позволено Юпитеру, не позволено быку. Приходится перекрашивать серую кожу в цвета, близкие к образцам журнального глянца. Правда жизни — не правда искусства (см. фото 11).

Совсем другое дело, когда фотограф в свободном полете, работает не на заказ. В этом случае он озабочен художественным эффектом воздействия света и цвета на снимок. Ему придется разобраться в причинах появления загадочных серых пятен, прежде чем принимать судьбоносное для снимка решение: красить или не красить. Физическая суть процесса такова. Если какой-то объект выглядит белым, он просто ничего не поглощает, а ведет себя подобно зеркалу — все видимые лучи отражает. Если объект притворяется черным, он проглатывает все излучения и похож на космическую черную дыру — всех впускает, но никого не выпускает (см. фото 12).

Окна храма, в которое заглядывает утреннее солнце, в кадре нет. Оно находится слева, за спиной священника. Солнце заменил белый ковшик, на который упал прямой солнечный луч, он и стал главным источником белого, неокрашенного света. Глянцевая поверхность пластмассы практически полностью отразила весь свет и рассеяла его вокруг себя. Лицо батюшки без этого света провалилось бы в глубокую тень, а скользящий вдоль щеки поток лучей создал бы яркий акцент. Не будь сияющего ковшика, именно это пятно на щеке священника и стало бы главным в кадре. Но ковшик выровнял яркость освещения в центре кадра. Все цветные пятна, на которые попал его свет, интенсивно окрашены и выглядят естественно. А вот в тенях можно увидеть местные хроматические аномалии: серое пятно на затененной части руки священника, которая держит ковшик, еще одно серое пятно на левой стороне лба батюшки. Почему так бескомпромиссно перекрашена рука на переднем плане, трудно объяснить, так как в пылу съемки забыл посмотреть, каким именно светом подсвечивалось это место. Зато пятно на лбу батюшки легко объяснимо: на него падает свет, отраженный от синей простыни и голубого платка. Цвет кожи близок к красно-желтому, который контрастирует с синим, — это комплементарные гармоничные цвета, которые при смешивании аннигилируются, превращаясь в ахроматичные оттенки серого. Цветные пятна золотой парчи на груди батюшки и головка ребенка, освещенные ярким белым светом, также ведут себя вполне по-иттеновски — сияют. В тенях цвет теряет насыщенность и обесцвечивается. Обратите внимание на цвет лица папы младенца — его трудно назвать ярко окрашенным. Если там и есть цвет, то это местный желтый цветовой акцент — отражение от парчи рясы священника. Рядом еще один пример локального цветного рефлекса. Рубашка того же персонажа в затененной части перекрасилась в синий цвет, поскольку на нее упало отражение от синей простыни, приготовленной для ребенка.

Чем сильнее окрашен источник света, тем сильнее это влияет на цвет снимаемого объекта. Если синюю рубашку осветить оранжевым светом, она на фотографии будет выглядеть черной, потому что в оранжевом свете нет синих лучей, которые могли бы отразиться от синей рубашки. Этот пример показывает, как важно знать, что именно светит на объект съемки или даже на часть его.

Изменение цвета освещения меняет и локальные цвета освещенных предметов. Чем выше насыщенность и чище цвет источника света, тем сильнее он влияет на локальный цвет, и наоборот, чем цвет освещения ближе к белому, тем интенсивнее отражаются непоглощенные предметами цвета и более чистым кажется локальный цвет (см. фото 13а- 13б).

Этот кадр из той же репортажной съемки крещения, что и фото 12. Изменилась только точка съемки и положение батюшки по отношению к солнцу. Теперь я снимаю, по сути, против света. Это трудно сразу заметить, потому что окно заслоняется спиной священника. Теперь свет солнца отражается от рясы и образует местные цветовые акценты, отчетливо окрашенные в золотистые тона. Лица героев выглядят необычайно теплыми и объемными. В то же время золотистый рефлекс на ярко-синей простыне, в которую завернут малыш, обесцветился, выбелился, ткань выглядит почти совсем белой. В тенях та же самая ткань своей окраски не потеряла. В нижней части кадра можно увидеть, как золотистый отсвет повлиял на цвет одежды матери, закономерно окрашенной в желтоватые тона, хотя при нормальном белом освещении она была серой (см. фото 12). Условия съемки сами собой привели к гармонизации цветовых пятен в этом кадре, но для меня совершенно неприемлемой оказалась насыщенность синего пятна (махровое полотенце) в нижней части композиции. Пришлось его слегка обесцветить, а заодно навести порядок с яркостью участков кадра, которые отвлекали внимание от главных персонажей (см. фото 13б).

На фото 14 утреннее солнце жаркого летнего дня заливало окно радостным светом, но настроение юного героя по какой-то неведомой мне причине вступило в конфликт с оптимистичным освещением.