Бесплатный фрагмент - Султанчик

ГЛАВА ПЕРВАЯ

2004 год

— Айгуль, может, все-таки с нами? — голос мамы пробился сквозь мои размышления о предстоящей дороге. Перестав застегивать спортивную сумку, я подняла на маму глаза. Та, застыв в дверном проеме моей комнаты, ожидала ответа. На лице матери отразилось сомнение в правильности принятого решения.

— Нет, мам, — я выпрямилась и послала маме успокаивающую улыбку, — я лучше к эбикайке (татар. бабушка) поеду. Соскучилась, с прошлого лета не видела её.

Я и, правда, по ней соскучилась. Но это была не единственная причина моего намерения поехать в отдаленную татарскую деревню. Этих причин было с десяток — одна из которых — моё горячее желание ощутить себя более самостоятельной. Не то чтобы я постоянно находилась под неусыпным контролем матери, просто я хотела нечто большее, чем лето, проведенное с многочисленными родственниками отчима.

— И все равно, почти три месяца ты будешь без нас, — мама тяжело вздохнула. Она вздыхала так каждый раз, тем самым показывая глубину своих переживаний.

— Зато мы успеем соскучиться друг по другу, — я ободряюще улыбнулась. — И потом, согласись, я уже не такая маленькая, как Павел и Матвей. За мной не нужен такой контроль.

При упоминании о своих младших сводных братьях, я тут же заметила, как улыбка скользнула по маминому лицу. Ох уж эти долгожданные сыновья! Как мама и отчим мечтали о совместных детках! Два года ходили по врачам, а потом, чудо, сначала появился Павлуша, а следом за ним, через год, и Матвейка.

Счастью матери и отчима, Александра Сергеевича, не было предела! А вот я, тогда, в 12 лет, вступавшая на тернистый, подростковый путь, ощутила не только счастье, но и… одиночество.

Нет, я не винила ни маму, ни отчима, ни тем более, этих смешных малышей, для которых нередко я была нянькой. Но просто… не знаю, так чувствовала себя. Теперь, спустя три года, это чувство чуть притупилось, а может, я просто привыкла к нему. О нем никто не знал — ни подруги, ни тем более, мама. Я хранила его в себе, не желая высказывать вслух.

Мама подошла ко мне. На её красивом лице скользнула понимающая улыбка.

— Да, Айгуль, ты права. Ты у нас взрослая девочка. Ни разу не делала никаких глупостей. Я тебя отпущу со спокойным сердцем, будучи уверенная, что этих глупостей ты и не совершишь.

На какую-то долю секунды, странное предчувствие пронзило мою грудь. Я не могла понять, что все это значит, но мое сердце учащенно забилось в ответ на это. Я несколько раз глубоко вздохнула, впуская в легкие теплый воздух, и тогда, наконец, это ощущение стало покидать меня.

— Да, мама, конечно, — согласилась я.

— Вы скоро? Рашид уже приехал, — появившийся на пороге отчим, привлек наше внимание.

— Пошли тогда, не будем заставлять дядю Рашида ждать, — мама поспешила к двери, — Саш, сумку у Айгуль возьми.

Отчим молчаливо выполнил просьбу мамы. Закинув на плечо мою сумку, он направился к входной двери.

— Ты все взяла? — мама, крутясь у зеркала, поправила свои светлые кудри и провела по губам нюдовой помадой. Даже при своем двоюродном брате, дяде Рашиде, она хотела выглядеть безупречно.

— Да. Паспорт, полис, телефон и зарядник. Аптечку. Средства личной гигиены, — обувая сандалии на невысокой танкетке, перечисляла я список. — Вещи, кроссы.

— Хорошо, — мама довольно улыбнулась и потянулась к лакированной сумочке. Достав из её глубин ярко-красный кошелёк, она быстро отсчитала деньги и протянула мне. –Держи.

— Мам, да зачем? — я нахмурилась, глядя на тоненькую стопку сторублевых купюр.

— Ну, вдруг пригодится. Давай, пошли, провожу тебя.

— А Павлуша с Матвеем? — я кивнула в сторону детской. Братья спали дневным сном.

— Сейчас Саша зайдет, — в этот момент, словно по заказу, в квартиру вернулся отчим.

— Саш, ты за детьми посмотри, я дочку провожу, — мама, взяв меня под руку, направилась со мной в подъезд.

Приятная прохлада подъезда заскользила по моим обнаженным щиколоткам. Ух, как хорошо! Не то, что снаружи — последние майские дни выдались по-настоящему жаркими. Отметка 32 градуса на нашем балконном термометре молчаливо свидетельствовала об этом.

Я толкнула, разгоряченную от солнца, подъездную дверь. Только сделала шаг за порог — и тут же обдало жаром. Щурясь от ярких лучей, я устремила взгляд вперед — моим глазам предстала темно-зеленая иномарка. Рядом с ней стоял улыбающийся дядя Рашид.

— Садись, Айгулька, — вместо приветствия, бодро произнес дядя.

— Как довезешь её, сразу позвони мне, — назидательным тоном попросила мама.

— Позвоню. Но ты рано не жди. Мы будем аккуратно ехать, — дядя Рашид открыл мне заднюю дверь, и я, подавив разочарование (хотела ехать спереди), чмокнула на прощание маму и уселась на пружинистые сиденья.

— Вот и хорошо, что аккуратно. Айгуль, дочка, позвонишь мне тоже.

— Обязательно, — я послала маме улыбке. Хотелось как можно скорее уехать. Потому что глаза обжигали слезы. Все-таки я впервые за свою жизнь так надолго уезжала из дома.

Наконец, мое желание осуществилось. Хлопнула дверца, зашумел мотор, и мое путешествие началось…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Все 9 часов до деревни я провела, слушая радиостанцию, которую дядя Рашид включил почти на всю громкость. Старые песни — зарубежные и советские, попса и рок, все смешалось в душном салоне автомобиля. Не помогали даже открытые окна — врывавшийся внутрь воздух дышал жаром.

Я, то ложилась на сиденье, в надежде спрятаться от назойливых лучей солнца, то забивалась в самый угол, подставляя влажное лицо ветру — и тогда мне уже становилось не так жарко. Пытаясь отвлечься, я разглядывала российские просторы, мелькавшие мимо. Тонкие березки, усыпанные зелеными листьями, бескрайние поля — возделанные и покрытые сорной травой, леса — светлые, молодые, и те, которым перевалило за сотню лет — темные, мрачные… Все проносилось мимо, наполняя мою грудь восхищением. Все-таки, наша страна удивительно прекрасна!

За все это время мы дважды останавливались на заправке. К счастью, мне не пришлось посещать местные туалеты, и я была рада, что почти весь путь практически не ела и не пила. Да и не хотелось-то особо. Вот приеду к эбикайке и поем её стряпни. Уж как она готовит пироги! А какую варит рисовую кашу! Я, ощущая спазм в желудке, нахмурилась. Вот и аппетит проснулся. Так не вовремя.

— Ну, Айгуль, как настроение? — хлопнув дверцей, поинтересовался дядя Рашид. Он завел свой зелененький Опель, и машина начала выезжать территорию заправки.

— Отличное, дядя Рашид, — я довольно улыбнулась. Хоть я и устала, все равно у меня было действительно отличное настроение.

— Это хорошо! Еще минут сорок, и будем в деревне.

Слова дяди Рашида вдохновили меня. Ощущая сладостное волнение, я подтянула к себе сумку. Достала расческу, освободила волосы от тугой резинки, и раз десять провела по влажным прядям. Глянула в зеркальце — щеки красные, волосы, словно не мыла неделю! М-да, одна надежда, что эбикайка затопила баню, и я уже этим вечером освежусь, и смою этот липкий пот.

Наконец, моим глазам предстала уже хорошо знакомая дорога. Как и прежде, с обеих сторон от неё, раскинулись холмы. После — начался коридор из густого леса, который вскоре сменился березовой аллеей, справа, и полем — слева. Мы проехали около 2 минут, и показалась заветная табличка с названием деревни. Мои губы растянулись в счастливой улыбке — ура, вот мы и на месте!

Еще пару минут по грунтовой дороге, и я увидела вдали уже знакомые дома. Как я любила эту картину! Что-то родное, теплое поднималось в моей груди при виде деревянных строений. Мой взгляд жадно заскользил по домам, тщательно окрашенным в синие, зеленые и красные цвета. Почти каждый дом был окружен забором, тоже покрашенным в такие же оттенки. Яркие цветы, что росли в палисадниках, бросались мне в глаза, а курочки, важно гуляющие вдоль дороги, вызвали у меня очередную улыбку.

А еще, к моему приятному удивлению, я увидела целую ораву детишек. В прошлые годы здесь не было такого количества детей. Так же я заметила, что кто-то затеял стройку. По крайней мере, мне попалось три новых дома, свеженьких, красивых. Даже стало любопытно — кто там поселится? Интересно, Каринка, соседка, в этом году приедет к своей бабушке? Было бы неплохо, если бы она тоже отдыхала здесь. Пару лет назад мы вдвоем здорово проводили летние деньки. Кончено, с тех пор, как я и Каринка играли в куклы, прошло время, и могло многое измениться, но у меня остались веселые воспоминания о нашем общении.

Опель завернул налево и начал подниматься вверх по улице. Еще чуть-чуть, и я увижу родной дом эбикайки! Сердце радостно барабанило мне в грудь, пока я, высунув голову в окно, вглядывалась вдаль. Мой взгляд зацепился за две машины, что стояли возле дома справа — красная девятка и еще иномарка. Надо же! Кто бы мог подумать, что в нашу глухомань приезжают и остаются отдыхать на таких машинах!

Еще два вздоха — и дядя Рашид, остановив автомобиль, довольно изрек:

— Ну, всё, Айгулька, на месте!

Я, повторяя слова благодарности, схватила сумку и, не дожидаясь, пока дядя Рашид поможет мне, буквально ринулась к зеленой калитке.

— Эбикайка! — завопила радостно я. — Я приехала!

Дверь дома приветливо распахнулась, и на пороге появилась счастливо улыбающаяся бабушка.

— Наконец-то, Айгуль!

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мой сладкий сон был прерван наглым кукареканьем бабушкиного петуха. Пора вставать. Я открыла глаза и окинула комнату, в которой спала, медленным взглядом. Как здесь было уютно! Цветочные обои, блестящий, залитый солнечным светом, деревянный пол. У окна — прямоугольный стол, покрытый кружевной скатертью. В центре стола — кружка с молоком. Ох, эбикайка!!! И об этом позаботилась! Мои губы растянулись в счастливой улыбке.

Сладко потянувшись, я всей грудью вдохнула в себя воздух, который проникал через полуоткрытое деревянное окно. Он пах сладкими пионами, парным молоком и утренней свежестью. Так хорошо! Я, наслаждаясь каждым мгновением, слезла с кровати и босиком, получая огромное удовольствие от соприкосновения стоп с теплым, деревянным полом, прошлепала до окна. Глянула на кружку с молоком — оно было сливочно-желтого оттенка. Разве такое молоко возможно купить в магазине? Соблазненная внешним видом напитка, я жадно припала к кружке. Сделала глоток — и теплая, молочная сладость заполнила мой рот. Вкусно!

Я наклонилась к окну, белая тюль, подхваченная ветерком, защекотала мне нос. Полная любопытства я разглядывала деревенскую улочку. Мимо, весело хохоча, на велосипедах проехали мальчишки. Я улыбнулась, в который раз за это утро, ощущая радость и безмятежность в груди. И тут же поймала себя на мысли, что в городе подобные чувства я испытывала редко. Там было все иначе. Отогнав грустные воспоминания, я собралась воплотить в жизнь задуманное. Для начала, нужно было навестить бабушку Карины и узнать у неё про подружку.

Не желая терять время зря, я стала переодеваться. Сменив тонкую пижаму на хлопковый сарафан, собрала волосы в хвост и поспешила на кухню. И сделала это время, потому как застала свою эбикайку с пустыми ведрами у двери.

— Эбикайка, доброе утро, ты куда собралась? — миновав небольшую кухоньку, я подошла к бабушке.

Она, тепло улыбнувшись, ответила:

— За водой схожу и приду. А ты пока за тестом посмотри, чтобы не убежало.

— Так не пойдет, — я решительно шагнула к бабушке и вцепилась в ручки ведер. — Я сама схожу, а ты оставайся.

— Так тяжело же, кызым (татар. — дочка), куда тебе? Такая ты худенькая!

Эбикайка, конечно, преувеличивала, худой я не была, но и в теле меня сложно было назвать. Да это и неважно было для меня. Не отпуская ведер, я всунула ноги в шлепки, произнесла:

— Видела бы ты, какой я рюкзак ношу, он такой тяжеленный, что ведро с водой покажется мне легким, к тому же, в прошлом году я уже ходила за водой, — я забрала у бабушки ведра и поспешила на выход.

Стоило за мной закрыться двери, как до моего слуха донеслась музыкальная композиция. Русский рок. Узнала его безошибочно. Только вот откуда в нашей деревеньке любители такой музыки? Вряд ли дедушки и бабушки слушают такое. Размышляя об этом, я направилась в сторону колодца.

Мне хватило пару шагов, чтобы понять, что моим планам — быстро принести воды домой, было не суждено сбыться. Потому как возле колодца крутились несколько полуобнаженных мужчин. Я, краснея, вгляделась в них — они таскал воду в тот самый дом, откуда была слышна музыка и где стояла красная девятка с иномаркой.

Ощущая сомнение, я обернулась и посмотрела на дверь бабушкина дома. Вернуться что ли?

Ага, вернуться, пусть эбикайка сама несет воду!

Я разозлилась на собственную неуверенность. Пойду. Чей не съедят же они меня…

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Моей решительности хватило ровно на 10 шагов, а затем я остановилось. Просто не могла сдвинуться с места. Ноги приросли к дороге. Снова сомнения закрались в мою голову. Куда я пойду и как мне протиснуться к колодцу через этих мужиков, которые по очереди таскали воду в дом? Места мне там не было. И вообще, их вид, при более близком рассмотрении, еще больше напугал меня. Не привыкла я такое видеть! Вот отчим так никогда не ходил! Да и выглядел дядя Саша всегда интеллигентно, а эти…

Обнаженные, влажные от пота, торсы. Спортивные штаны и адидасовские кроссовки. Шрамы и синяки на теле. И вид у этих мужчин какой-то, с затаенной агрессией что ли. Я, нервничая, стала кусать щеку изнутри. Незнакомцы, игнорируя моё присутствие, обменивались шуточками и так же, один, сменяя другого, носили ведра в дом. Только один из мужчин оставался на месте. Тот, который набирал воду с колодца.

Я не видела его лица, потому как он все это время стоял ко мне спиной. Зато я видела мышцы на его руках и спине, и темные волосы на голове. Хотя, что я говорю? Да здесь все такие были — брюнеты с натренированными телами. Правда, этот мужчина, все же, казался грациознее остальных.

Когда очередной «носильщик» воды направился в сторону дома, тот мужчина, что работал возле колодца, вдруг, обратился ко мне:

— Давай свои ведра, а то до обеда будешь ждать.

Я не сразу поняла, что слова предназначались мне. Лишь когда незнакомец полуобернулся и послал мне чуть сощуренный, изучающий взгляд, до меня дошло, что он ждет от меня ответа.

— Спасибо большое, — мой голос задрожал от волнения. Я подошла к колодцу и поставила ведра. Стараясь сохранять дистанцию между собой и молодым мужчиной, я, сама того не осознавая, пыталась разглядеть его лицо.

А был ли он так молод, как показалось мне на первый взгляд? Скользя взглядом по его профилю, я пришла к выводу, что не могла ответить на этот вопрос. И хотя на смуглом лице почти не было морщин, у этого мужчины было такое выражение, словно он прожил не одну жизнь. Не было здесь ни мальчишечьей задорности, ни беззаботности.

Сосредоточенный взор, ни тени улыбки. Механические, хорошо отточенные движения. Острые скулы и густая, темная щетина. Жаль только цвет глаз не разглядела.

— Забирай, — холодно бросил мужчина.

Я, краснея, вцепилась влажными от волнения, пальцами в ручки ведер. Потянула, левая рука дрогнула — и часть ледяной воды намочила мои шлепки.

— Спасибо, — ощущая лужицу под пальцами ног, я медленно направилась в сторону дома. Лишь бы не упасть. Вот позору — то будет!

Слава Всевышнему, путь до дома я благополучно осилила. Лишь когда дверь за мной закрылась, я смогла облегченно выдохнуть. Все эти минуты напряжение не отпускало меня. Теперь же я могла расслабиться.

— Кызым, идем завтракать, — эбикайка, обернувшись, окинула меня взглядом, — ты что такая?

— Какая? — я сняла шлепки и поставила их на сквозняк.

— Щеки горят у тебя, не заболела ли? — эбикайка заботливо коснулась своей мягкой ладонью моего лба.

— Да жарко просто, вот и все, — я подошла к умывальнику и принялась мыть руки.

— А, а я в окно смотрела, парней там видела, не обидели тебя они?

— Нет, ты что, — промокнув ладони полотенцем, ответила я. — Эбикайка, а кто они такие? Первый раз вижу.

— Да у Шамиль-абзи родня какая-то приехала еще пару дней назад, — бабушка поставила на стол тарелку с блинами и вазочку с вишневым вареньем. — Кушай, кызым. К вечеру приготовлю пироги.

Я, поблагодарив эбикайку, начала есть. Не знаю, что стало причиной моего аппетита — волнение, уютная деревенская атмосфера или же удивительно вкусные блины, но я проглотила три блина. Для меня это был рекорд. После завтрака я, игнорирую бабушкины «я сама», я убрала со стола и вымыла полы на кухне. Невероятно довольная, что от меня есть хоть какой-то толк, я вышла во двор. Там, под тенью яблони, я хотела почитать книгу, которую прихватила с собой из города.

Не успела я приступить к чтению первой главы, как до моего слуха донесся звук открываемой калитки…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Я, подскочив на ноги, поспешила встретить незваного гостя. Пару шагов, и моему взору предстала невысокая, загорелая, как шоколадка, блондинка.

— Айгуль, привет! — протянула она, одаривая меня белоснежной улыбкой.

Не сразу я узнала в яркой блондинке свою прежнюю деревенскую подругу. Только глаза её — голубые, остались такими же.

— Карина? — удивленно вопросила я.

— Ну, а кто же еще!!! Это я!!! — она порывисто обняла меня, и моё лицо обдало ароматом сладкого парфюма. Я, ощущая радость, обняла её в ответ.

— Я тебя не узнала, — честно призналась я, разжимая ответные объятия.

— Как я тебе? — Карина медленно покрутилась на месте.

Я прошлась взглядом по её наряду — крохотные джинсовые шорты, облегающий топ, подчеркивающий немаленькую грудь. На ногах — белоснежные кроссовки. Карина выглядела, как заправская модница. А еще, по сравнению со мной, она казалась мне взрослой девушкой. Моя фигура, пока еще подростковая, не могла похвастаться такими изгибами, как у Каринки.

— Ты так изменилась, Карина, я тебя не сразу признала, — я, вглядываясь в её загорелое лицо, пыталась отыскать знакомые черты. Как вот такое возможно, за такой короткий срок так измениться?

— А ты вот все такая же, — улыбаясь еще шире, заметила Карина, — только вымахала-то как! На полторы головы выше меня!

— Это, наверное, мое единственное изменение. А ты надолго приехала?

— Пока точно не знаю, как надоест — позвоню, заберут. Мы с семьей в Турцию собираемся. А твои где?

— Мои — поехали к родне отчима, в Туапсе.

— Сама-то долго тут будешь торчать? — Карина перебросила через плечо пышную гриву волос. В такую жару ходить с распущенными волосами — настоящее мученье. Никогда не могла так.

— Скорее всего, почти до конца лета.

— До конца лета? — Карина округлила глаза. — Ну, ты отчаянная, подруга.

— Почему же? — я чуть улыбнулась.

— Да потому, что со скуки можно с ума сойти. Вот чем здесь можно заняться? Нет, я рада общению с дедом и бабушкой, но целое лето… Увольте.

— Я пока не думала об этом, — я пожала плечами, — мне кажется, что я найду себе занятие, чтобы, как ты говоришь, не сойти с ума.

— Грядками займешься? — окинув меня насмешливым взглядом, поинтересовалась Карина.

Я рассмеялась:

— Конечно, а ты мне в этом поможешь!

— Я?! Да ни за что в жизни!

В этот момент, в форточку выглянула эбикайка:

— Кызлар (татар. девочки), Касим-абзи (татар. — дядя) заходил утром, у него клубника созрела и горох, говорит, приходите — собирайте, сколько надо. А то пропадет.

Мы с Кариной переглянулись. Через полчаса Каринка занималась тем, чем никогда не собиралась заниматься — возилась на грядках.

У Касим-абзи имелся огород и просторный парник, в котором созревали огурчики и один арбуз. Седовласый, высокий хозяин приветливо встретил нас и, указав рукой в сторону грядок, скрылся от полуденной жары в доме. Я и Карина, поставив перед собой майонезные ведёрка, начали собирать урожай.

Солнце, к тому времени уже стремящееся к зениту, прожигало мне затылок. Эх, надо было хоть эбикайкин платок повязать, чтобы не напекло голову. Я, досадуя на собственную беспечность, срывала то гладкие, теплые стручки гороха, то, размякшие от жары, ароматные ягоды.

— А ты знаешь, у бабы Гули, внук приехал с другом, — веселым голосом сообщила мне Карина. Я подняла на неё глаза — подруга, словно у неё был какой-то план, таинственно улыбалась.

— А что, у неё внук есть?

— Да ты что, не помнишь что ли?

— Не помню вообще, что у неё кто-то был, — я сорвала очередную ягоду.

— Да Руслан! Вспоминай! Черноглазый такой. Хорошенький! — глаза Карины мечтательно заблестели.

— Нет, не помню.

— Вот вечером и вспомнишь.

— В смысле? — я внимательно посмотрела на подругу.

— Вечером гулять пойдем. Не дома же сидеть, чахнуть. Я уже Руслану сказала об этом. Вот увидишь, они придут!

— Откуда такая уверенность? — скептически вопросила я. А с другой стороны, мне хотелось думать, что Карина окажется права — ведь общение с парнями казалось мне интересным. К тому же, в городе я никогда не «тусовалась» с противоположным полом. Не до этого. Помощь маме с братишками, уроки, да и, что то таить, не особо привлекала я внимания.

— Уж поверь, Айгуль, моему богатому опыту общения с парнями, они придут, — Карина чуть сощурила глаза.

— А он у тебя такой богатый? — удивилась я.

— А то! В Москве, знаешь, как все быстро. Но ты не переживай, я тебя научу!

Я не стала говорить, что меня настораживают знания в таком возрасте. Не хотела портить отношения с Каринкой. В очередной раз, положив горох, я ощутила, будто мои мозги плавятся от полуденного жара. Все. Еще чуть-чуть и получу солнечный удар.

— Пошли домой! — я поднялась на ноги.

Карина, видимо, тоже уже изрядно перегрелась, поэтому сразу согласилась со мной. Поблагодарив Касим-абзи и попрощавшись с ним, я и подруга медленно двинулись в сторону дома.

Проходя мимо того дома, где стояла девятка и иномарка, я заметила, что двое мужчин ковыряются в вазовской красавице. Я замедлила шаг. Один из них, видимо ощутив мой взгляд, поднял голову от капота. Это был тот самый мужчина, который утром помог мне с водой.

Вот теперь я разглядела его глаза. Я впервые видела такой оттенок — сочетание медового и оливкового тона. Они, заключенные в оправу длинных, темных ресниц, пристально смотрели на меня. А затем раздался грубый мужской голос:

— Что надо?

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Этот вопрос показался мне звонкой пощечиной. Чувствуя, как мои щеки загорелись румянцем, я едва выдавила из себя:

— Ничего.

— А то, может, собралась помогать нам с машиной, кукла, — незнакомец чуть сощурил глаза, и я ощутила, и только потом увидела, как его взгляд оценивающе скользнул по мне. Как же хорошо, что мой сарафан был ниже колен.

— Нет, я ничего такого не собиралась делать.

Потом до меня дошло, как мужчина назвал меня.

Кукла.

По-хорошему, нужно было что-то ответить. Только что именно? Мой мозг, расплавленный полуденным жаром, плохо соображал. Да и стыд, который заключил меня в свои горячие объятия, не позволял реагировать адекватно.

Зато Карина соображала значительно быстрее, чем я. Чуть толкнув меня плечом, подруга самоуверенно и громко (чтобы наверняка услышали все), обратилась ко мне:

— Пойдем, подруга. Нас пацаны ждут.

— Да, пойдем, — сдавленно, не узнавая свой слабый голос, согласилась я.

Уходя, я страстно желала лишь одного — как и этим утром, благополучно добраться до дома и не свалиться от жары прямо на дороге. И какое счастье, что мне это удалось. Попрощавшись с Каринкой, я с наслаждением шагнула в дом. Как же здесь было хорошо! Легкая прохлада, едва уловимый аромат утренних блинов и свежего мыла! Усталость, как рукой, сняло. Поставив ведерки с ягодами и горохом на нижнюю полку холодильника, я тщательно вымыла руки и умылась. Колодезная вода, не успевшая до конца согреться, была невероятно приятной для меня.

— Пришла, кызым? — эбикайка выглянула из своей комнаты.

— Ага, пришла. Набрала, сколько могла. Жарко очень, — я, зайдя в комнату, в которой спала, подошла к окну. Через белоснежную тюль я разглядела красную девятку и мужчин возле неё. Заметила я и того наглого незнакомца.

«Кукла» — застучало у меня в голове. Ощущая смешанные чувства и злость, я нахмурилась. Что за обращение такое? А потом, мне снова стало стыдно. Вот дура-то. Зачем я остановилась возле них?!

— Кого там выглядываешь? — голос эбикайки пробился сквозь мои размышления.

— Просто смотрю, — я порывисто задвинула шторы. — Солнце такое яркое, пусть будет так.

— Яры, кызым, (татар. ладно, дочка), — бабушка взяла с полки очки с толстыми линзами и нацепила их на нос. Я улыбнулась — теперь эбикайка была похожа на стрекозу.

— Пойду — почитаю, отдохну. Потом пироги будем печь, бабушка улыбнулась мне. — Как хорошо, Айгуль, что ты приехала. Я теперь пироги буду почаще делать, настроение есть возиться с тестом.

— А раньше, что не было? — я внимательно посмотрела на эбикай.

— Было, и все же, когда любимая внученька в гостях, хочется чаще радовать пирогами.

— Эбикайка, — я порывисто обняла её. Она была такая невысокая, её голова, покрытая светлым платком, упиралась мне в подбородок, и мое сердце сжалось от нежности к ней. — Ты и так меня радуешь своей добротой и гостеприимством.

— Кызым, — бабушка похлопала меня по руке, — красавица моя. Пойду, лягу.

А я, оставшись одна, села на кровать. Покосилась на мягкую подушку — тоже, что ли, прилечь, отдохнуть. Да, заодно и книгу почитаю. Но стоило мне только подняться, как ноги понесли меня к окну. Словно делая что-то противозаконное, я несколько раз обернулась, и только потом чуть сдвинула штору. Мои глаза устремились в сторону того самого дома. Мужчины все еще возились с девяткой. Около минуты я смотрела на них, желая увидеть того незнакомца. В этот раз попытка оказалась неудачной.

Я, тяжело вздохнув, забрала книгу со стола и легла на кровать. Злясь на себя, я невидящим взором разглядывала книжную страницу. Не подойду больше к окну, и даже смотреть не буду в ту сторону. Так обещала я самой себе. Только где-то в глубине, я понимала, что эти обещания не просуществуют слишком долго.

Вечером мы с эбикайкой напекли беляшей в духовке. Они получились небольшими, но очень вкусными. Поужинав и убрав на кухне, я, глянув на настенные часы, поспешила привести себя в порядок для прогулки с Каринкой. Тщательно расчесав волосы, собрала их в небрежную косу. А сарафан сменился на джинсы-клеш и тонкую маячку. Если что, потом забегу и накину еще кофту с длинными рукавами. А пока было слишком жарко для неё.

Полвосьмого за мной зашла Каринка. Окинув её взором, я поделилась своей догадкой:

— Кажется, ты решила каждую прогулку показать всей деревне, как надо модно одеваться.

— А то! — Карина улыбнулась. — Даже если деревня, нужно стильно одеваться.

Я улыбнулась в ответ. Карина выглядела модной столичной штучкой — облегающие белые брюки, кроссовки в тон и ярко-красный, как ягода, что собирали мы у Касим-абзи, топ с бахромой.

— Смотри-как, — Карина сдвинула бахрому топа, и я увидела блестящий пирсинг на пупке подруги.

— Больно было делать?

— Нормально, — Карина усмехнулась, — больнее было ремнем от мамки получать.

— Тебя, что бьют? — ужаснулась я.

— Знаешь, будь у меня такая дочь, как я, я бы тоже её иногда порола ремнем, — самоуверенно заявила Каринка. — Пошли гулять.

Деревенская улица была наполнена различными ароматами — запах свежескошенной травы, навоза, приближающейся прохлады и парного молока… Я жадно вздохнула, с наслаждением впуская в свои легкий воздух. Улыбка коснулась моих губ, когда я увидела вдалеке пастуха, ведущего домой несколько коров. А некоторые люди видят такое только по телевизору…

— Айгуль, — Карина толкнула меня локтем, — они идут.

Я, оторвав взор от коров, посмотрела вперед. К нам приближались два парня.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Мы сидели на бревнах, возле последнего дома на нашей улице. Дальше, за поворотом направо, начиналась соседняя улица, а слева раскинулись заросли шиповника. Аромат, что источали его розовые цветы, наполнял воздух сладостью. Стояло одно из самых любимый мной времени суток — ласковый вечер. Ночная прохлада еще не ощущалась, не было темно, зато дышалось значительно легче, чем днем.

Руслан и Фаиль — мои новые знакомые, с энтузиазмом рассказывали Каринке о своих успехах в футболе. Эти молодые парни очаровали мою подругу. Думаю, её можно было понять — они были приятной внешности — черноглазые, смазливые, говорили грамотно, а еще, что немаловажно для Карины, парни жили в двух столицах нашей страны. Руслан был из Москвы, а Фаиль — с Питера. У Руслана с Кариной оказалось много тем для разговора, нашлись даже общие знакомые. Я же практически все время молчала. Сказать мне было нечего.

— А подружка твоя что молчит? — стрельнув в меня черными глазами, поинтересовался Фаиль.

— А подружка моя вообще не любитель поговорить, — Карина улыбнулась мне. — Айгуль, хочешь, пойдем домой?

— Что сразу домой? — не давая мне ответить, вставил своё слово Руслан. — Не, девчонки, только не домой. Хотите, развлечем вас, но только домой не уходите. Без вас — скукота!

— Это чем вы нас собрались развлекать? — окинув Руслана насмешливым взглядом, поинтересовалась Карина.

Парни переглянулись меж собой.

— Ну, вот, даже не знаете, чем именно, — Карина сползла с бревна и демонстративно закатила глаза.

— Погоди, дай подумать, — Руслан нахмурился. Было видно, что парень хотел что-то придумать.

— Ладно, подскажу, — смилостивилась Карина. — Там, за шиповником растут люпины. Может, принесете нам цветы? Если не боитесь, конечно.

В очередной раз молодые люди обменялись взглядами.

— Не боимся, — решительно заявил Руслан и двинулся в сторону шиповника, Фаиль последовал за ним. Как только друзья скрылись из виду, Каринка подскочила ко мне и возбужденно произнесла:

— Как тебе парнишки? Ужасно, но я, кажется, влюбилась в Руслана.

— Так что же в этом ужасного? — я, игнорируя вопрос про парней, улыбнулась Каринке. Её глаза сверкали.

— Ну, так не должно быть, понимаешь? Сначала парень должен влюбиться, у меня всегда так было, а тут, бах, и система слетела!

— Может, так и надо? — предположила я.

— Ох, не знаю, Айгулька! — Карина поджала губы. — А тебе самой-то Руслан не понравился?

Подруга настороженно посмотрела на меня.

— Нет, ни Руслан, ни Фаиль, — я заметила, как по лицу Карины скользнуло облегчение, когда я назвала первое имя.

— А что так?

— Да не знай, — я пожала плечами. — Молодые.

— А тебе, прям, старичков подавай? — рассмеялась Каринка. — Пошли, по деревне пройдемся, тут много стариков.

— Карина! — я рассмеялась в ответ. — Не совсем такого возраста.

— А какого же тогда? — допытывалась подруга. — Может, тебе по вкусу тот грубиян?

Моё сердце вздрогнуло.

— Какой грубиян? — делая вид, что я ничего не помню, вопросила я.

— Да, ладно, Айгуль, хорош делать вид, что не понимаешь про кого я. Тот мужчина, что ковырялся в красной машине. Помнишь?

— Помню, — пришлось признаться.

— И что, он тебе нравится? — Карина подошла вплотную ко мне.

Застигнутая врасплох её вопросом, я не знала, что ей ответить. Положение спасли вернувшиеся парни. Все в репьях, зато с ярко-фиолетовыми люпинами в руках, они протянули цветы нам.

— Спасибо, — я нерешительно забрала букетик у Фаиля.

А вот Карина, приняв от Руслана цветы, сперва, одарила его мечтательной улыбкой, и только потом сладко произнесла:

— Спасибо, Руслан.

Я заметила, как парень улыбнулся подруге. Его черные глаза влюблено блеснули. Ощущая облегчение, что чувства Каринки взаимны, я прижала к себе цветы и понюхала их. Нежный аромат коснулся меня.

— Ой, комары кусаться начали, — Карина нервно почесала руку, — а может, прогуляемся?

Парни согласились, и мы — вчетвером: я под руку с Кариной, а Фаиль с Русланом рядом, слева, пошли гулять.

Меж тем, вечер начал окутываться полутьмой. Моргая, загорались фонарные столбы. Детвора уже зашла домой, да и престарелые жители, покинув свои излюбленные лавочки, ушли спать. Становилось прохладно, но это была пока еще приятная телу прохлада.

Мы шли по соседней улице, Карина и Руслан о чем-то болтали, а я с интересом разглядывала окна домов. Где-то горел яркий свет и на фоне штор были видны фигуры, где-то едва заметно горела одинокая лампа, а где-то было совсем тоскливо-темно. Я передернула плечами.

— Айгуль, ты тоже замерзла? Пошли, до дома прогуляемся, кофты возьмем?

— Пошли, — теперь уже и мне было слишком прохладно. К тому же, я заодно проверю, как там эбикайка и уточню у неё до какого времени можно гулять.

Мы свернули на нашу улицу, и я тут же пожалела о своем решении, потому как заметила там, впереди, возле красной девятки, невысокого мужчину. Еще даже не разглядев его лица, я знала, что это тот самый утренний помощник и дневной грубиян. Тот самый мужчина, при мысли о котором, моё сердечко сжималось и трепетало.

Неужели я тоже влюбилась?!

От этой мысли внутри меня все задрожало. Мне стало так дурно, что на пару секунд, я подумала, что у меня поднялась температура. К счастью, Каринка не заметила моего состояния, а то она бы завалила меня своими вопросами, от которых мне наверняка стало бы еще хуже.

Я, собравшись с духом, заставила свои ноги двигаться. Делать это было непросто, потому как, по моим ощущениям, она стали ватными и плохо слушались меня. «Самое главное, — думала я, — не упасть, и, тем более, не останавливаться возле него».

Под словом «него» я, естественно, имела в виду того мужчину.

Мысленно подбадривая себя, я шла по дороге. Каждый шаг отдавал в моей голове гулом, каждый шаг сокращал расстояние. Наконец, я была уже так близко, что могла разглядеть очертания лица незнакомца. Он, заметив мое появление, скользнул равнодушным взглядом по мне и, достав что-то из багажника, громко закрыл его.

Задетая тем, что на меня посмотрели как на пустое место, я уже почти прошла мимо, как мужской голос со стороны дома громко окликнул незнакомца:

— Султан, ты идешь? Баня готова.

— Иду, — небрежно бросил дневной грубиян и пружинистой походкой направился в сторону калитки.

Я невольно повернулась на источник звука — на пороге дома стоял седовласый мужчина. Он, заметив меня, чуть нахмурился и обратился ко мне:

— Айгулька?

Я, удивленная, вопросила:

— Откуда вы знаете мое имя?

— Ну, как же, я Шамиль-абзи, — мужчина подошел к калитке. Султан (вот, оказывается, как его зовут!) замер на месте. Он стоял ко мне спиной, и я не видела его лица. — Мы с твоим батей друганы с детства! Я тебя еще успел понянчить! Ты, кызым, вылитая Юнир!

Я, переминаясь с ноги на ногу, не знала, что ответить. Смущение, грусть, тревога сковали моё сердце. Отца я не видела так давно, что уже почти не помнила его.

— Ты, Айгулька, приходи в гости, — Шамиль-абзи обернулся, — сегодня у нас шумно, мужики собрались в баню. А завтра вот, в обед, приходи на чай. Я тебе фото с твоим отцом покажу, черно-белые.

Седовласый мужчина довольно заулыбался.

— Придешь, кызым?

— Не знаю, может быть, — нерешительно ответила я.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Эбикайка, а Шамиль-абзи, правда, друг отца? — скинув обувь, первым делом, поинтересовалась я. Минутой раньше я попрощалась с Кариной и парнями. Сославшись на то, что устала, я зашла домой раньше, чем собиралась.

Бабушка, в это время наливавшая чай, на секунду замерла. Я тут же пожалела о своем вопросе — не хотела воспоминаниями об отце, причинять боль эбикай.

— Правда, — совладав с собой, ответила она. — Они дружили с пеленок. Куда Юнир — туда Шамиль. Куда Шамиль — туда Юнир. А откуда ты узнала про Шамиля?

— Да вот он, оказывается, в доме почти напротив живет, — я, ощущая легкое волнение, намылила руки. Внутри меня зарождалось столько вопросов и желаний! Отчего-то мне захотелось навестить Шамиль-абзи. — И вот, он меня увидел, в гости на чай завтра позвал, обещал фото папины показать. Схожу?

Я внимательно посмотрела на эбикай. Та, почувствовав мой взгляд, тоже глянула на меня.

— Я его лет 10 не видела. Значит, тоже приехал в деревню. Сходи, кызым. Шамиль — человек хороший, — дала мне свое разрешение бабушка.

Ощущая томящееся в груди предвкушение чего-то важного, я села за стол. Потянулась за пирогом. Бабушка подвинула ко мне тарелку.

— Мать не звонила? — поинтересовалась эбикайка, когда я закончила есть пирожок.

— Утром, — я отхлебнула чай, — пару слов, и там шум-гам братья устроили. Все нормально у них.

— Ну и якши (татар. — хорошо), — эбикай улыбнулась, — а что за парни с вами гуляли? Я в окно видела.

— Так это у бабы Гули внук приехал. Руслан. А с ним на пару и его друг, Фаиль.

— А, помню Руслана, — эбикайка кивнула головой. — А цветы кто подарил?

Я обернулась, виновато глядя на люпины. Забыла поставить их в воду! Поспешив исправить свою ошибку, я достала стеклянную банку и налила в неё воду. Аккуратно разместив свой букетик, я нехотя ответила:

— Фаиль.

— Хороший парень? — эбикайка не сводила с меня задумчивых глаз.

— Не разобрала, — я пожала плечами.

— Да, — согласилась бабушка, — одних цветов слишком мало, чтобы понять, что за человек.

После летнего душа я, едва промокнув кожу полотенцем, поспешила лечь в кровать. Наслаждаясь свежестью простыней и своего тела, я устало прикрыла глаза. Думала, засну сразу, но не получилось. События сегодняшнего дня, как в замедленном фильме, крутились в моей голове. Всего лишь день прошел, а сколько впечатлений!

Радость от встречи с Каринкой сменялась одной, все прочнее укрепляющейся мыслью в моей голове. Я думала о Султане.

Султан.

Да что ж за имя такое?

Моих губ коснулась усмешка.

Впервые слышу, чтобы мужчину так звали. Это ж все равно, что назвать царем, императором, королем. Звучало странно… По крайней мере, для меня точно.

Но, несмотря на странное имя, я понимала, что мое сердце не на шутку увлеклось этим молодым мужчиной. Я не могла найти объяснению этому. Я и прежде влюблялась. Регулярно. Лет с 10. То в одноклассника, то в мальчика с параллельного класса, то в брата одноклассницы, то в мальчишку с соседнего подъезда. Вся эта влюбленность, от силы, длилась полтора-два месяца, и проходила сама.

Я, конечно же, все еще надеялась, что через 2 месяца мое сердце будет абсолютно спокойно и к Султану, но между тем, внутреннее чутье подсказывало, что это совсем другая история. Я ощущала себя так, будто стояла на пороге чего-то важного, судьбоносного. Все тело наполнилось окрыляющим волнением. Оно было такой силы, что я не могла успокоиться. Столько сил появилось во мне! Хоть отправляй в огород полоть грядки. Я, удивляясь себе, перевернулась на бок и, зашептав молитву, попыталась уснуть.

Я проснулась от сладкого аромата, доносившегося с кухни. Не открывая глаз, я мечтательно улыбнулась и начала угадывать — а что там такого вкусненького готовит эбикайка? На какое-то время я снова окунулась в прошлое, вновь превращаясь в маленькую Айгульку. Помню, я так же лежала, на этой самой кровати и наслаждалась запахами выпечки. Тогда я была беззаботной маленькой девочкой, и мир был для меня добрым и безопасным. В нем не было потерь. Сердце отозвалось тупой болью. Прогоняя грустные мысли, я решительно поднялась с кровати, и, первым делом, поспешила к окну. Отодвинув шторы, я устремила взгляд в сторону того самого дома. Красная девятка была на месте. Грусть в моем сердце уступила месту волнению.

Сегодня же я иду в гости к Шамиль-абзи!

Я принялась расчесывать волосы. Как обычно, за ночь на них образовались колтуны, и пришлось приложить усилия, чтобы избавиться от них без помощи ножниц.

— Айгуль, кызым, ты проснулась? — ласковый голос бабушки привлек мое внимание.

— Да, эбикайка, — я заглянула на кухню и послала эбикай улыбку. Бабушка, стоя возле плиты, жарила пышные оладья. — Мм, какая вкуснятина!

— Должно быть вкусно, — эбикай обернулась и улыбнулась в ответ, — возьмешь с собой, угостишь Шамиль-абзи, это его любимое блюдо.

— Возьму, — согласилась я.

Пока бабушка готовила, я сходила за водой. Конечно же, всю дорогу я оглядывалась, в надежде и одновременно, опасении, ожидая увидеть Султана. Но его не было. И вообще, из того дома не было слышно ни музыки, ни голосов.

После легкого завтрака (от волнения я не могла нормально есть), я, убрав со стола, начала готовиться к встрече. Открыв шкаф, окинула придирчивым взглядом свои вещи. Чтобы такое выбрать, чтобы выглядеть одновременно привлекательно и скромно? В итоге, я отдала предпочтение простой серой футболке и светло-голубым джинсам. Мне было важно, чтобы мои ноги были спрятаны. Одна мысль, что Султан будет пялиться на мои голые коленки, вызывало у меня обжигающий стыд.

«Хотя почему он будет пялиться? — размышляла я, освобождая волосы от резинки. — Фигура у меня обычная, яркой красоткой назвать меня сложно. То, что он посмотрел на меня — еще ничего не значит».

А в душе я страстно желала, чтобы его взгляд что-то значил! Боже мой, как я хотела, чтобы у Султана была ко мне симпатия! Я не думала о том, что он старше меня, что я глупа и наивна, и взрослым мужчинам нужны особые отношения! Моё сердечко просто захлебывалось от своих мечтаний, а я подчинялась ему.

Наконец, когда часы показали полдень, я поспешила отправиться в гости. Прихватив с собой большую тарелку с еще теплыми оладьями, я пошла в сторону того самого дома. Не без облегчения я отметила, что девятка стоит на месте. Проходя мимо, я скользнула взглядом по боковому окну машины, и заметила, что внутри авто красные сиденья. Хм, Султану нравится цвет крови?

Затаив дыхание, я постучала в дверь. Послышались шаги, дверь открылась.

— Айгулька, а я тебя жду, кызым, — тепло улыбаясь мне, произнес Шамиль-абзи, — проходи, чай заварил уже. А это что?

— Это эбикайка вам гостинец передала, — я протянула тарелку с оладьями мужчине. Он с довольной улыбкой принял гостинцы:

— Рахмят (татар. — спасибо) передавай Нурия-апага. Зайду на днях, проведаю её. Пойдем.

Я перешагнула порог дома. Разувшись, я пошла босиком по блестящему, покрашенному в янтарно-коричневый цвет, полу. В коридоре стояла прохладная полутьма. Сквозь неплотно задернутые шторы робко пробивался дневной свет.

— Ох, торопился, забыл свет включить, — Шамиль-абзи щелкнул выключателем.

Я тут же заметила несколько пар мужской обуви, стоящей на ступеньках. Интересно, которая из них принадлежит Султану? И где он сам? Размышляя над этим, я зашла в просторную кухню. Широкий, массивный стол из дуба стоял в центре комнаты. Справа — расположился мягкий диван. По бокам от него — табуреты и кресла. Одно из них оказалось креслом-качалкой.

— Садись, кызым, — друг отца стал разливать чай.

Я опустилась в то самое кресло-качалку. Медленно раскачиваясь в нём, я наблюдала за тем, как Шамиль-абзи достает из большого холодильника продукты. Колбаса, сыр, виноград, копченая скумбрия, лимон и варенье, сгущенка и зефир в шоколаде, казалось, он извлек из холодных недр все, что было.

— Я тебя как увидел, Айгуль, как ножом по сердцу. Вылитая Юнир, — садясь напротив, поделился чувствами мужчина. — Хорошо, что ты пришла. Давай, угощайся.

Он подвинул мне бокал с чаем и тарелки с едой. Я взяла зефир в шоколаде и надкусила его. Холодный шоколад аппетитно хрустнул под моими зубами.

— Рассказывай, как там мама? Как твои дела? Учишься хорошо? — Шамиль-абзи закинул в рот оладушек.

— Мама замужем, сыновей родила. Я учусь нормально. Не отличница, как бы хотелось маме, но и не троечница.

— Какой класс?

— 10 закончила, — я сделала глоток чая.

— А потом куда пойдешь учиться?

— Ох, — я вздохнула, — тут все сложно.

— Почему же?

— Потому что у нас с мамой немного отличаются мысли. Я хочу в одно место, а она видит меня совсем в другой профессии, — поделилась я своими переживаниями.

Шамиль-абзи понимающе кивнул головой. Он, хотел было, еще что-то спросить, как со стороны двери, ведущей в комнату, раздался мужской голос. Я, в ожидании, вся замерла. Через секунду, дверь распахнулась, и моим глазам предстал Султан.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вид у Султана был заспанный. А еще такой сексуальный, что у меня защипало щеки от смущения. На мужчине были только спортивные трико, и мой взгляд невольно скользнул по обнаженному торсу. Глядя на Султана, я приходила к нескольким выводам. Во-первых, он был скорее худощавого телосложения, однако судя по проступающим кубикам пресса и красивой линии рук и плеч, мужчина регулярно тренировался. Во-вторых, мое появление не вызвало у него никаких эмоций.

Бросив «салям», и даже не посмотрев на меня, Султан скрылся в коридоре. Через секунду где-то во дворе хлопнула дверь.

— Надо ему кофе сварить, — Шамиль-абзи поднялся из-за стола и достал турку из шкафчика. — Тебе сварить, кызым?

— Можно, — согласилась я, немного удивленная тем, как друг отца оживился при появлении Султана. Словно он был кем-то очень важным.

Много вопросов крутилось у меня в голове, и я очень хотела получить хотя бы на часть из них ответы. Поэтому, совладав с волнением, я обратилась к Шамиль-абзи:

— Шамиль-абзи, а кто это был? Ваш родственник?

— Не совсем, — мужчина, поглядывая то на кофе, то на меня, задумчиво улыбался.

— А кто? — я взяла еще один зефир.

— Скажем так — хороший знакомый. А приехал как раз с моей дальней родней. Может, видела их?

— Вчера они воду носили, да? — я говорила, а сама прислушивалась к малейшему шороху за дверью. Сердечко моё томилось от ожидания. Ведь Султан придет же пить кофе?

— Да, кызым. Позвал их всех в гости. А то, что дому пустовать? — Шамиль-абзи окинул кухню теплым взглядом. — Места тут всем хватит. Вот и я даже приехал, хоть думал, что не вернусь сюда. Я и забыл, как тут спокойно.

— Да, здесь хорошо, — улыбнулась я, вдыхая аромат кофе, который наполнил собой теплый воздух. Дома у нас всегда был растворимый кофе. И каков на вкус настоящий, сваренный в турке, я понятия не имела. Согласилась лишь в надежде, что компанию мне составит Султан. Правда, меня смущало, что где-то в комнатах есть еще несколько взрослых, незнакомых мне мужчин. Сейчас и они, наверное, проснутся и появятся на кухне. Пожалуй, лучше мне здесь не задерживаться.

— Шамиль-абзи, вы мне, пожалуйста, фото с папой покажите, и я пойду.

— Торопишься куда-то? — мужчина медленно налил в две чашки густой, черный кофе.

— Да я ненадолго так-то зашла, — я обхватила себя за плечи, — просто неудобно. У вас здесь столько мужчин. Не хочу мешаться, наверняка, у вас дел полно.

— Да какие у меня дела, кызым, — Шамиль-абзи тепло улыбнулся, — сварить что-нибудь поесть, да на лавочке посидеть. Пойду, фото принесу, а ты пока кофе пей.

Друг отца поставил передо мной чашку и скрылся в комнате. Я, уставившись в кофе, взяла со стола ложечку и начала медленно размешивать напиток. Все никак не решалась попробовать его на вкус. А может, хотела сделать это, когда придет Султан. Правда, я уже стала сомневаться, вернется ли он. Может, мое общество вызывает у него стойкое отвращение, и поэтому он с утра решил отказаться от любимого напитка? От этой мысли мне стало горько. Желая избавиться от неприятного чувства, я взяла уже третий по счету зефир. В тот момент, когда мои зубы впились в хрустящий шоколад, позади меня раздался звук открывающейся двери.

Мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто пришел. Сердце подсказало ответ — это был Султан. Через секунду мои глаза нашли подтверждение этому. Темноволосый мужчина, обойдя кресло, в котором я так удобно разместилась, сел прямо напротив меня. Подтянув к себе кофе, Султан, откинувшись назад, уставился нечитаемым взглядом в моё лицо.

Я, удивленная таким вниманием, проглотила кусочек зефира. Звук получился громкий. Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины. Он, не выражая никаких эмоций, молчаливо смотрел на меня.

Мне стало не по себе. Взгляд Султана раздавливал и проникал внутрь. Я уже не могла ни есть, ни пить. Будто, внезапно, кто-то лишил меня всех сил. Но, несмотря на испытуемые мной неприятные чувства, я продолжала глядеть на Султана. Я не хотела сдаваться в этой битве взглядов. Однако выдерживать взор глаз, смешавших в себе янтарный и оливковый тона, с каждым новым вздохом, становилось все мучительнее.

Султан поднес к губам кофе и, продолжая смотреть на меня, сделал медленный глоток. Я, повторяя за ним, сделала тоже самое. Только, в отличие от мужчины, лицо которого, по-прежнему не выражало каких-либо чувств, я вся поморщилась, когда горькая жидкость заполнила мой рот. С трудом проглотив кофе, я следом отправила в рот зефир.

В этот момент на кухню вернулся Шамиль-абзи. Заметив присутствие Султана, друг отца воодушевленно произнес:

— Знакомься, Султан, это Айгуль. Айгуль, это — Султан.

Мужчина, сидевший напротив, чуть кивнул головой. Я, озадаченная его молчаливостью, попыталась вывести его на разговор:

— Мы уже почти знакомы. Султан вчера помог мне воду набрать из колодца. Спасибо ему.

— Пожалуйста, — раздался холодный голос.

Такой холодный, что у меня по спине побежали мурашки. Я почувствовала себя надоевшим ребенком, который жаждал родительского внимания, тем самым этим вызывающий недовольство. Уязвленная, я отвела взор в сторону.

— Вот, держи, — Шамиль-абзи положил передо мной пакет с фотографиями.

Ощущая тоску по отцу, я медленно достала фото. Черно-белые карточки, на которых были запечатлены два друга, замелькали у меня перед глазами. Темноволосые мальчики катались на велосипедах, они же играли в футбол, а на этой фотографии — мой отец был уже с перебинтованной ногой.

— Юнир тогда на разбитую бутылку упал, — пояснил мне Шамиль-абзи.

Я грустно улыбнулась. Кажется, тот шрам на отцовской ноге я все еще помнила. Чувствуя, как моё сердце наполняется грустью, я положила фото обратно в пакет и тихо сказала:

— Спасибо, Шамиль-абзи, мне пора.

Я поднялась на ноги и посмотрела на друга отца — лицо его было растерянным.

— Как же так — только пришла, уже уходишь, кызым?

— Я эбикай сказала, что ненадолго. Вы тоже приходите в гости, она вам еще оладья напечет, — я, стараясь не смотреть на Султана, медленно поплелась к двери. Шамиль-абзи пошел провожать меня.

Ощущая опустошение в душе, я обулась. Глаза наполнились слезами. Я не могла понять, что стало причиной этому — ожившие воспоминания или равнодушие Султана. Скорей бы уйти! Друг отца открыл для меня дверь. Выйдя на улицу, я сразу же ощутила жар — солнце палило нещадно.

— Айгуль, мы вечером шашлыки будем готовить, приходи, — Шамиль-абзи ласково улыбнулся мне, — приходи, кызым. И друзей своих приводи, если хочешь.

— Спасибо, Шамиль-абзи. Может быть. До свидания.

Я, не оглядываясь, поспешила домой. Сердце мое так громко стучало, что меня едва не тошнило от него. Лишь оказавшись в спасительной прохладе своей комнаты, я почувствовала некое облегчение. Растянувшись на кровати, я уткнулась носом в подушку, и тихо заплакала…

Проснулась я, когда стояло предвечернее время. Горло моё саднило от жажды, и я поспешила на кухню. Зачерпнула воду из железного ведра и припала к краю кружки губами. Вода была сладкой и прохладной.

— Кызым, к тебе пришли, — приоткрыв дверь со двора, сообщила мне эбикай.

Интересно, кто там? Я, спешно приглаживая ладонями волосы, открыла входную дверь.

— Айгулька, смотри, что пацаны откопали! — воодушевленно заявила Каринка, кивая в сторону двух велосипедов, за рулем которым были Фаиль и Руслан.

— Ух, ты, — протянула я, а сама подумала — « я, наверное, единственная, кто не может кататься».

— Давай, собирайся, пошли гулять, — Карина послала мне улыбку, означающую «скорее уже».

Я торопливо вернулась в дом. Сменив одну футболку на другую, я спешно окатила лицо прохладной водой и собрала волосы в низкий хвост. Подойдя к зеркалу, висевшему в коридоре, окинула себя внимательным взглядом. Мои глаза были припухшие от недавних слез, но в целом, выглядела я неплохо. Я не хотела страдать и провести все лето в глупых мечтах. И потому, подбадривая себя, я поспешила на улицу.

Карина, ожидая меня возле калитки, произнесла:

— Я думала, ты выберешь что-то более… нарядное.

— Не, нарядное у нас выбираешь ты, — заметила я.

— Могу поделиться прикидами, — подмигнула Каринка. Она демонстративно повертелась передо мной, чтобы я «заценила» её прикид — синие стрейчевые шорты и такого же цвета майку.

— Спасибо, но думаю, твоя одежда будут смотреться на мне, как вещи, из которых я давно выросла, — улыбнулась я.

В этот момент к нам на велосипедах подъехали Руслан и Фаиль.

— Пошли кататься, теперь наша очередь! — Каринка, оседлав велосипед, выжидающе посмотрела на меня.

— Я не умею, — чуть краснея, ответила я.

Три пары глаз уставились на меня. Они глядели так, будто я только что призналась, что я — инопланетный гость.

— Да ладно, — первым пришел в себя Фаиль.

— Я серьезно, — я обняла себя за плечи. — Так что катайтесь на здоровье, а я постою — посмотрю пока.

— Не, так не пойдет, скучно же! — Карина недовольно надула губы. — Давай я, что ли, тебя покатаю?

— Давай, лучше я, — предложил Фаиль.

Я, удивленная его предложением, вопрошающе посмотрела на парня.

— Пошли, — позвал он.

И я, памятуя о том, что не хочу провести лето в страданиях, пошла. Мне хотелось доказать самой себе, что Султан ничего не значит для меня. Что все чувства к нему я напридумывала от скуки и своей глупости. Что Фаиль, который сидел сейчас позади меня — ничем не хуже Султана, и что мне стоит обратить на него внимание. Да, именно так!

Я, наслаждаясь ощущением некой безбашенности, чуть запрокинула голову и подставила лицо потокам воздуха. Фаиль повез нас в начало улицы, а потом, развернувшись, направился обратно. Краем глаза я заметила, что мы приближаемся к красной девятке. Внутри меня поднялась горячая волна из обиды и желания доказать всем (особенно Султану) как я счастлива.

Я, игнорируя стыд, нарочно радостно захохотала, а потом, все изменилось. Велосипед стал набирать скорость, и я, испугавшись, со всей силы вцепилась в руль. Через секунду я и Фаиль упали вместе с велосипедом. Я испуганно вскрикнула. И на мой крик подбежали не только друзья, но и Шамиль-абзи со своими гостями.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Что-то тяжелое придавило мою руку. Я непонимающим взором смотрела на велосипед, руль которого прижал мою левую ладонь к дороге, затем, моим глазам предстали мужские кроссовки. Откуда-то сверху послышался беспокойный голос Шамиль-абзи:

— Кызым, встать можешь?

Я подняла глаза — на меня обеспокоенно смотрело несколько пар глаз. Друг отца, еще какой-то мужчина, а вот стоящий немного в стороне Султан глядел на меня так, словно ничего особенно со мной и не случилось. Что за человек? Ни сочувствия, ни сострадания. Я, конечно, догадывалась, что мужчины и женщины — разные, но ведь человеческие чувства никому не чужды. Сердце снова обожгла обида и ощущение собственной никчемности.

— Айгулька, ты прости, — позади послышался встревоженный голос Фаиля, — ты так в руль вцепилась, что у меня не хватило сил управлять великом.

Фаиль и Шамиль-абзи очень аккуратно убрали в сторону велосипед. Когда друг Руслана делал это, я заметила ссадину на его колене.

— Тебе тоже досталось, — испытывая искреннее сочувствие к парню, произнесла я.

— Да ладно, — Фаиль махнул рукой и как-то виновато посмотрел — сначала на Шамиль-абзи, а потом уже на меня.

Я в этот момент, наконец-таки поднялась на ноги.

— Как, голова не кружится? — не успокаивался Шамиль-абзи.

— Нет, все нормально, — я нахмурилась, ощущая боль в среднем пальце на левой руке, — только что-то палец болит.

— Эх, ты! — Каринка, никого не стесняясь, стукнула по лбу Фаиля. Тот что-то пробубнил в ответ.

— Кызым, да ты не сломала его? — друг отца шагнул ко мне. — Покажи.

— Да не, какой сломала, — я усмехнулась, но с трудом, потому что ноющая боль в пальце не позволяла мне сделать это искренне.

— Покажи, кызым, — настаивал Шамиль-абзи.

Я, краснея от стыда, протянула левую руку.

— Который?

— Средний, — ощущая, как горячий румянец обжигает мне щеки, тихо ответила я. Надо же было именно среднему пальцу получить травму.

— Пошевели, — попросил Шамиль-абзи.

Я сделала то, что он просил. И хотя у меня вроде получилось пошевелить пальцем, я поморщилась от боли. Друг отца заметил это.

— В травмпункт надо, кызым, — изрек он.

— Да где ж тут травмпункт? — выдохнула я. Паника, окатывая липкой, горячей волной, начала подступать ко мне. Один намек на больничное учреждение, и мне становилось плохо.

— 15 км до самого ближнего, в соседнем селе есть точно, — Шамиль-абзи тяжело вздохнул и, словно ища подсказку, огляделся по сторонам.

— А на чем туда добираться? Электричка есть? — Каринка подошла ко мне и обняла за плечи. В этот миг я была особенно благодарна подруге за поддержку.

— Электрички туда нет. Своим ходом надо.

— На великах что ли? — нервно хихикнула я.

— Нет, конечно, — Шамиль-абзи полуобернулся и посмотрел на Султана.

— Может, скорую тогда вызвать? — предложила Карина.

— Ой, нет, ты что! Эбикай распереживается! Не нужна скорая, и больница мне тоже не нужна. Пройдет, — легкомысленно заявила я.

— Султан, ты один за рулем. Выручай. Прошу, Айгулька мне ведь как дочка, — голос Шамиль-абзи, пробиваясь сквозь ноющую боль, поверг меня в состояние легкого шока.

— Яры, — просто согласился мужчина, и у меня подкосились ноги. Каринка, ощутив это, затараторила:

— Да у неё ноги от боли трясутся, давайте быстрее, поехали.

— Мне лишние пассажиры не нужны. Со мной поедет только Айгуль, — сказал, как отрезал, Султан.

Судя по красному лицу Карины, та хотела сказать Султану что-то не очень приятное, однако Шамиль-абзи вовремя вмешался и обратился к моей подруге:

— Ты за подругу не бойся. Лучше пока куда-нибудь уйдите, чтобы бабушка Айгуль думала, что она с вами.

— Ладно, — нехотя согласилась Карина.

Султан стремительной походкой направился к своей девятке. Передняя дверь пассажирского места распахнулась, следом раздался холодный голос:

— Живее.

Я, еще гуще краснея и игнорируя выразительный взгляд Карины, послушно поторопилась к машине. Той самой заветной красной девятке, которую я изучила из окна вдоль и поперек. Прежде чем сесть внутрь, я обернулась и посмотрела на окна бабушкиного дома. Если я не ошиблась, эбикай в это время должна была спать в своей комнате. Если бы это было не так, то она уже давно бы выбежала ко мне на помощь. Хотелось верить, что я вернусь прежде, чем она проснется. Испытывая внутреннюю дрожь и предвкушение чего-то судьбоносного, я, затаив дыхание, села на красное сиденье девятки.

Первое, что бросилось мне в глаза — что внутри машины было чисто. Не было никаких лишних деталей на зеркале — ни ароматизированных ёлочек, ни чёток, ничего. Я пристегнула ремень. Султан завел машину, и через пару секунд красная девятка направилась вверх по улице, где я минутами ранее так запоминающее прокатилась на велосипеде.

Тишина, что повисла в машине, начинала тяготить меня. К тому же, беспокойные мысли стали атаковать меня, и, не в силах более молчать, первой нарушила затянувшееся молчание.

— Спасибо, что согласился, — я посмотрела на профиль Султана. Выражение его лица было сдержанным. В этот миг мне почему-то подумалось, что именно так смотрят хирурги, когда оперируют своих пациентов.

— Пока не за что.

Смуглые пальцы потянулись к магнитоле и нажали на кнопку. Салон автомобиля наполнился музыкой радиостанции «Наше радио». Я отвернулась. Намек понят. Помолчим.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Рядом с Султаном я почувствовала, что мне совсем нечем дышать. Что со мной происходит? Или я действительно так сильно упала? Я спешно приоткрыла окно и подставила лицо теплому ветру. Аромат цветов и сена, запах леса и дороги наполнили мою грудь, и мне стало чуть легче.

Мелькая перед моими глазами, пролетали картинки — зеленые ели, начинающие желтеть поля, покрытая рябью, поверхность озера… А потом, во всю ширь показалось небо — величественное, необъятное. Словно кисть талантливого художника прошлась по серо-голубому небосводу, оставляя на нём причудливые цвета — бледно-розовый, сиреневый, малиновый. Чем дольше я смотрела на небо, тем больше видела его красоту. В эти счастливые минуты я не чувствовала ни боли в пальце, ни стеснения в груди. В этот миг я была свободна.

Затем, вдали показалась заправка, и очарование начало неумолимо разрушаться. Когда Султан завернул на заправку и выключил зажигание, с его губ сорвалось холодное:

— Ничего не трогай здесь.

Я, вспыхнув, негромко ответила:

— У меня нет привычки лазить в чужих вещах.

Возможно, я немного кривила душой, потому как, если приходила к кому-то в гости, то, с позволения хозяев дома, тут же атаковала книжные шкафы и полки. Пока взрослые вели беседу, я находилась в поиске подходящих книг.

Султан ничего не ответил. За него сказал его выразительный, пронзительный взгляд. И снова по моей коже побежали мурашки. Я обняла себя за плечи, и, конечно же, задела травмированный палец. Прикусив язык, чтобы не застонать от боли, я отвернулась.

Захлопнув дверь, мужчина направился к кассе. У меня же появилось несколько минут уединения. Я устало прикрыла глаза. До возвращения Султана я хотела успокоиться. Ужасно волновалась рядом с ним, испытывая столь многообразную мелодию чувств, что совладать со всем этим богатством мне становилось все труднее. Я снова учащенно задышала, и закашлялась — воздух, пропитанный бензином, защекотал мне горло.

Снова хлопнула дверь. Я повернулась — на водительском сидении, с отстраненным выражением на лице, разместился Султан. Не замечая моего присутствия, словно меня тут не было, мужчина завел машину. Через секунды мы вновь ехали по дороге.

Меж тем, солнце уже приближалось к горизонту. Когда же мы доедем, и что еще важнее, во сколько вернемся домой? Мысли о том, что эбикай будет переживать, не давали мне покоя. Я нервно заерзала на месте. Затем закрыла-открыла глаза. Припала к окну. Но ничего не помогало мне. Я была в таком нервном состоянии, что меня стало подташнивать. Моя тошнота усилилась, когда девятка свернула в село, и на втором повороте показалось грязно-белое, уродливое здание, на покосившейся табличке которого было написано: ТРАВМПУНКТ.

Пока Султан парковал машину, я тщетно пыталась взять себя в руки. Увы, никакие доводы разума не доходили до моей души и тела. Внутри все сжималось от страха, а живот скрутило так, словно у меня случилось несварение. Я с огромным усилием расстегнула ремень безопасности, и на негнущихся ногах выбралась наружу.

Прохладный воздух прошелся по моим обнаженным рукам. Я, передернув плечами, покосилась на спортивную олимпийку, что была на Султане. Она бы мне тоже не помешала. Игнорируя мой взгляд, мужчина бросил:

— Пошли, кукла.

Эх, видимо только в кино да книгах мужчины галантно снимают с себя верхнюю одежду и набрасывают на плечи дамы! Я усмехнулась сама себе — ну, и романтичная дурочка я! Затем до меня дошло, как ко мне обратился Султан. Снова назвал куклой. На языке так и вертелся вопрос, почему он так обращается ко мне? Но, естественно, озвучивать его я не стала. Боялась спровоцировать и услышать что-то такое, что добило бы меня.

Ощущая холодок в груди, я, следуя за Султаном, перешагнула порог больницы. Нос тут же защекотало от обжигающего запаха хлорки. Мне захотелось развернуться и убежать куда подальше. Словно чувствуя мой настрой, Султан обернулся и окинул меня сощуренным взглядом. Затем, он отвернулся и пошел вперед — по тесному, скудно освещенному коридору. Его шаги отдавали в моей голове гулом.

К моему разочарованию, я была не единственной пациенткой. В коридоре сидело еще два человека — мужчина в возрасте, у которого было что-то с ногой, и рядом с ним пожилая женщина. Я не поняла — была ли она сопровождающей или у неё тоже имелась какая-то травма. Опустившись на старую лавку, которая когда-то была обита чем-то мягким, я устремила взгляд на дверь кабинета.

— Там кто есть? — поинтересовался Султан, и прежде чем ему ответили, он дернул за ручку двери — та оказалась запертой.

— А врач куда-то ушел, — подала голос женщина.

— Давно?

— Уж час наверно ждем, — в этот раз ответил мужчина.

— Ясно, — Султан посмотрел на меня. — Подожди меня здесь.

Здесь? Что это значит? Куда он собрался? Я все еще задавала себе эти вопросы, а Султан уже скрылся в противоположной части здания. Мне стало еще хуже. Ощущая себя брошенной на произвол судьбы, я откинулась назад. Холод стены обжигал мне затылок. Я, готовая вот-вот расплакаться, смотрела прямо перед собой.

Где-то хлопнула дверь. Послышались шаги. Я тут же оживилась — наверное, это возвращался Султан. Увы, когда в коридоре показался высокий, широкоплечий мужчина, я поняла, что ошиблась. Пошатывающейся походкой он дошел до кабинета врача, дернул за ручку, а затем — сел прямо напротив меня. В узком коридоре до меня быстро долетели алкогольные пары, которые выпускал в воздух незнакомец. Мне стало еще хуже от этой вони. Видимо, мои чувства отразились на моём лице, потому как мужчина, подавшись вперед, пробурчал:

— А ты с чем пришла сюда?

— С пальцем, — я показала левую руку. Мой средний палец, немного распухнув, привлекал внимание.

— Это что ты мне показываешь? — повышая голос, вопросил незнакомец. — Вот у меня палец!

Он показал правую руку — и я запищала от увиденного — его мизинец, покрытый кровью, казалось, вот-вот оторвется.

— Ты что показываешь? Американской фигни насмотрелась? — взревел мужчина.

СУЛТАН

Найдя врача и медсестру за распитием винца, я решил их поторопить, выбросив бутылку в открытое окно.

— Вас пациенты ждут, — рыкнул я.

Толстый хирург посмотрел на меня недовольным взглядом. Его затуманенные глаза на одутловатом лице выражали непонимание и озадаченность.

— Ты кто такой? — завопила медсестра.

— Я привез пациентку, и вам надо её осмотреть.

— Хорошо, сейчас идем, — врач, чувствуя угрозу в моем голосе, вышел из-за стола.

Я направился обратно. Прислушиваясь, улавливая напряжение в коридоре, я ускорил шаг. Затем моим глазам предстала живописная картина. Какой-то мужик сотрясал своим окровавленным пальцем рядом с доверенной мне куклой. Несколько капель крови брызнули на её футболку.

В моей руке по привычке раскрылся нож. Схватив рукой за растрепанные волосы склонившегося над куклой мужика, я швырнул его обратно на место, намеренно ударяя затылком о стену. Глаза у него расширились от боли и злости. Раненая рука с болтающимся пальцем ударилась о скамью. Я потянул свободной рукой за его висячую хрень. И одним движением дорезал ему бесполезный кусок мяса с двумя фалангами.

Вложив отрезанное в его здоровую ладонь, заботливо прикрыл её и произнес:

— Приём окончен.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Я, чувствуя подступающую к горлу тошноту, спешно зажала рот ладонью. Холодный, липкий пот проступил на моей коже, и я, ощутила, как воздух стал слишком тяжелым для того, чтобы легко дышать им. Полукрик-полустон сорвался с моих губ, и Султан наконец-таки обернулся.

Взгляд его потемневших глаз обжег меня. Теперь мне было уже жарко, но по-прежнему дурно. Почти не замечая изрыгающего ругательства пьяного мужика (который, впрочем, не осмеливался подняться с места), я, шокированная, смотрела только на Султана. В моей голове пульсировала мысль, не дававшая мне покоя.

Что я только увидела?

И следом полились десятки других мыслей.

Что это было? Случайность? Единичный случай? Или привычное проявление? Я не знала. Хотелось спрятаться подальше от этих глаз, и одновременно забраться в голову Султана, чтобы хотя бы немного понять его.

Послышался какой-то шум, и я, наконец, перевела взор. Как раз в этот момент, мужчина, у которого было что-то с ногой, довольно резво направился в сторону выхода. Не отставала от него и женщина. Кажется, они передумали посещать врача… И я догадывалась, в чем причина.

Кстати, о враче. Вот и он. Его красное, как помидорина, лицо, выражало напряжение. Доктор окинул взглядом — сначала пьяного мужчину, затем — меня.

— Она с вами? — обратился врач удивительно учтивым голосом (что никак не вязалось с его внешностью) к Султану.

— Да.

— Идемте, голубушка, — врач открыл дверь, зашел в кабинет, я — вслед за ним.

Только медсестра собралась закрыть дверь, как мужская нога, появившаяся в образовавшейся щели, не позволила это сделать.

— Мужчина, у нас осмотр! — дрожащим, то ли от злости, то ли от страха, голосом, произнесла медсестра.

— Не гинеколог же, — сухо произнес Султан.

Я, заливаясь краской, уставилась в календарь, висевшей на стене. Наконец врач, визуально осмотрев мой многострадальный палец, направил меня на снимок. Через несколько минут я вышла из мрачной, холодной комнатки, выполняющей роль рентген — кабинета.

— Ну, голубушка, — оторвав взор от снимка, начал врач, — смею обрадовать вас, перелома не обнаружено. Всего лишь сильный ушиб. Но, конечно, палец придется поберечь. Лишний раз не напрягать его, тяжести не таскать. В первые дни, для снятия боли, можно принять обезболивающие препараты. Через месяц можно будет уже вернуться к привычной жизни.

— Через месяц? — ужаснулась я. А ужаснулась потому, что меня беспокоило то, как я буду носить воду из колодца. И что мне, вероятнее всего, придется поведать эбикай о своей травме.

— Через месяц, если, конечно, вы будете соблюдать рекомендации. Да что же вы так огорчились? Вам же этим пальцем, что, на заводе работать? Радуйтесь, что не перелом.

Я, вяло поблагодарив врача, направилась к двери. Султана там уже не было видно. Куда он ушел? Перешагнув порог кабинета, я поняла, что Султан здесь. Просто он стоял за открытой дверью. Я скользнула взглядом по мужскому расслабленному лицу, потом, окинула взором руки Султана — они были чистыми, без какого-либо намека на чужую кровь. А вот моя футболка, увы, была испачкана. Придется выкинуть. Вряд ли я смогу стирать руками в ближайшие дни. Я покосилась на виновника моей испачканной вещи — тот мужчина, продолжая сжимать ладонь, сидел, уже не замечая никого вокруг.

Ни слова не говоря, я и Султан вышли на улицу. Я сразу отметила про себя, как изменилось небо. Оно, предвещая скорую ночь, стало темно-серым. Сквозь тонкое кружево облаков проглядывала луна. Нервничая, я села в машину.

И только когда девятка тронулась с места, лишь тогда я облегченно выдохнула. Говорить я не хотела, и была рада, когда смуглые пальцы Султана скользнули по магнитоле. Через секунду салон автомобиля наполнился звуками рок — композиции.

Устремив взгляд в стремительно темнеющее небо, я прокручивала в голове события сегодняшнего дня. Так много впечатлений! Так много чувств! Казалось, прошла целая неделя, а всего-то один-единственный день. И, конечно, особо ярким его сделало недавнее событие в травмпункте. Я покосилась на Султана. Глядя на его спокойное, можно даже было сказать, расслабленное лицо, я не могла поверить, что этот человек минутами ранее проявлялся совсем по-другому. На короткий миг, мне даже показалось, что это была игра моего воспаленного разума, однако капли крови на моей футболке, молчаливо свидетельствовали об обратном.

Погруженная в свои размышления, я не сразу заметила, как машина свернула в деревню. Вот и все. Испытывая противоречивые чувства — грусть от того, что мне придется расстаться с Султаном, и острое желание поскорее уйти, я негромко произнесла:

— Спасибо большое. Я, наверное, здесь выйду, чтобы эбикай не видела.

— Погоди, рано еще выходить, — не глядя на меня, ответил Султан.

Машина проехала по нашей улице, завернула за угол, проехала еще пару метров, и только тогда остановилась.

— Иди.

Я, снова разнервничавшись, стала теребить ремень. Как нарочно, пальцы правой руки плохо слушались меня. Султан, видимо, устав наблюдать за моими бесполезными действиями, чуть потянул мой ремень на себя, и о, чудо, я была свободна.

— Спасибо, — бросив на мужчину быстрый взгляд, выдохнула я, а потом, уже не оглядываясь, выбралась из машины.

Не успела я сделать пару шагов, как меня окликнул хорошо знакомый голос:

— Айгулька!