Бесплатный фрагмент - Субъект-центрированная модель: интенцирующее, интенциальное, эмоции, чувства, мотивация, субъект

От автора

В монографии исследуется природа и устройство пристрастной стороны психики: возникновение явлений значимости, значений, эмоций, состояний, эмоциональных трендов, чувств.

Возникновение эмоционально-чувственных явлений рассматривается как процесс взаимодействия иррационального стремления и элементов опыта, играющих роль интенциирующего и интенционального, соответственно.

Предложена сущностная модель возникновения феномена значи- мостей и формирования на их основе базовых эмоций. С функциональной точки зрения рассмотрено явление психических состояний и предложена их обоснованная классификация.

Проанализированы информационные аспекты и природа формирования чувств, их роль в конгнитивной деятельности и процессинге аффекта. Описана система мотивации как система процессинга потенциального аффекта.

Приведен взгляд на сознание как информационный объект, состав- ленный отношениями эмоционально-чувственных и перцептивных явлений.

Материалы монографии предназначены для научно-исследовательской и практической работы в области психологической и философской антропологии, а также экспериментальной и практической психологии. В прикладном отношении она может представлять интерес для создания и апробирования психотерпевтических моделей. В области информати- ки она может быть использована как теоретическая основа для иссле- дования вопроса создания субъективно-достоверного интерфейса чело- век-компьютер.

Работа может быть рекомендована широкому классу специалистов в области философии и психологии.

© Титов К. В., 2023

Введение

Субъект-центрированная модель была бы неполна без по- пытки описания эмоционально-чувственной и мотивационной стороны возникновения и организации субъективной психической деятельности.

Действительно, вся жизнь сознания связана со взаимодействием с теми или иными внутренними предметами, которые со- знание ощущает, исследует, к которым сознание испытывает то или иное отношение, и которые создают весь наш внутренний мир. Однако как появляются эти значимости, оттенки, как разнородные явления могут взаимодействовать в сознании и существовать на одном плане, наконец, что движет сознанием при взаимодействия- ми с предметами мышления и что определяет сами их значимости? Пристрастная основа существования сознания, вероятно, служит вторым по значимости вопросом в изучении субъективного, располагаясь сразу после психофизической проблемы.

Этот предмет традиционно является крайне сложным и противоречивым, чему имеется целая совокупность причин, в силу чего на настоящий момент отсутствует модель, позволяющая рассматривать его феномены сколько-нибудь системным образом, вследствие чего они изучаются феноменологически, скорее как устойчивые кластеры взаимодействующих явлений, оставляя за рамками изучения возможно существующие более глубокие закономерности.

Однако в то же время уклониться от его рассмотрения нельзя, так как в эмоционально-чувственной области расположена причина психической деятельности: субъективное не создаёт эмоции, но испытывает их, распределяет их и направляется ими

— и само является информационной поверхностью процесса взаимного наложения влияний организма и влияний внешнего мира в пространстве составляемых этими сигналами образов.

В ходе нашего исследования мы намерены предложить модель, не противоречиво описывающую взаимосвязи, причины и обстоятельства возникновения основных эмоционально-чувственных явлений, их взаимовлияние и роль в психической деятельности человека.

Для создания модели эмоционально-чувственные феномены будут рассматриваться, с одной стороны, как основные факторы, участвующие в регуляции психической деятельности, направленной на установление заданного нервной системой гомеостаза, а, с другой стороны, как явления, придающие внутренним фактурным феноменам психики — образам — свойство организм-релятивной значимости, без которого вовлечение их в психическую деятельность невозможно.

Фактически, с точки зрения субъекта целостная направляющая роль психики заключается в том, чтобы произвести крайне сложный, согласованный с объективной реальностью глобальный градиент (нужно) \приятно и (не нужно) \не приятно, под влиянием которого протекает вся жизнь человека и внутри которого находятся все частные градиенты и явления психической реальности.

Психическая реальность сознания является пограничной регулятивной зоной между источником внешнего сигнала объективного мира и сигнала внутреннего, транслирующего в психику иррациональные организменные влияния, в том числе физиологические, которые служат точками отсчета значимостей внутренних явлений и канвой, направляющей психическую деятельность.

Таким образом формируется уникальный индивидуальный ландшафт картины мира, обладающий специализированной, ин- дивидуальной практической полезностью для данного конкрет- ного субъекта с его актуальными необходимостями.

Осмысление мира есть ни что иное, как попытка воспроизве- сти мир как слепок из распознанных интенциирующим качеств.

Фактически квалиа перцептивной части образа выражают отношение внешнего сигнала к состояниям анализаторов, а значимости смысловой части образа выражают его отношение к иррациональным для психики побуждениям индивидуума, создавая для субъекта картину явлений мира как мозаику его индивидуальных переплетенных значимостей и представляя ему внешний мир в субъективных красках, как объект-субъектную билингву.

О интенциирующем и интенциональном

В рамках субъект-центрированной модели для описания поляризующих психическое содержание факторов, приводящих к появлению интенции, как направленности психической деятельности, используются фундаментальные понятия интенциирующего позыва и комплементарного ему интенционального смысла.

Под интенциональным подразумеваются следы опыта вза- имодействия стремлений субъекта с предметом мышления, запечатленные памятью и реконструируемые в последующем в процессе восприятия или воспоминания данного предмета, фактически хранящие все его познанные субъектом свойства и являющиеся его субъективным смыслом, автоматически до- полняющим перцепт в процессе его восприятия.

Другими словами, интенциональное является следом чув- ственного опыта, связанного с предметом мышления.

Для индивидуума ни один предмет или явление не обладают никакими свойствами — до отражения во внутреннем мире, в про- цессе которого свойства обретаются.

Первично начальные свойства предметов устанавливаются младенческим опытом, по-видимому, на уровне условного рефлекса, но по мере накопления опыта запечатлеваемые свойства становятся все более богатыми и разнообразными.

При этом «свойства предмета» являются его субъективными свойствами, проявленными предметом при его взаимодействии с внутренним чувственным содержанием субъекта — его позывом, чувством, влечением, ощущением — то есть никоим образом не не- кими бескачественными математическими свойствами, но пере- житыми отношениями предмета с актуальными стремлениями и переживаниями субъекта, выразившиеся в облегчении\усилении или препятствовании\ослаблении их.

Без воспроизведения предмета в таких свойствах он не становится предметом мышления — и поэтому, при первичном контакте с совершенно незнакомой вещью человек инстинктивно ощущает удивление и проявляет любопытство, стремясь получить сенсорную информацию о нем, рассмотреть, потрогать и т.д., получить опыт взаимодействия прямой и косвенный, невербально и вербально, и осмыслить, сформировав наиболее полный интенциональный смысл.

Тогда создается перцепт и формируется связь этого перцепта с релятивным опытом: «оса И боль», «лед И холод», «мед И сладко» преобразуются в образ, где перцепт соединен со смысловой интенциональной частью: «оса\опасно», «лед\холодный», «мед\ сладко» (разумеется «оса», «лёд» и «мёд» это не слова, а качества и форм перцепта), который запечатлевается в памяти.

Вторая сигнальная система, используя уже существующие элементы опыта, также вносит вклад в формирование интенционального, хотя и формализованный значениями слов. Так, например, известный человеку только по вербальному описанию предмет, например, «северный олень», зачастую содержит крайне мало таких субъективно явственных свойств, скажем, «серая шуба», «копыта», «рога», фактически мозаично составлен чувственными интенциональными элементами, связанным со слова- ми, и только в таком виде он будет использоваться в мышлении

— но, конечно, при опыте фактического контакта с северным оленем предмет мышления дополнится несравнимо большим объемом свойств чувственного познания.

Необходимо подчеркнуть отличие понятия «интенционального» от понятия «значения», поскольку термин «значение» является рациональным термином, обозначающим означивание, выражение одного через другое. Например, слово «кошка» является значением для предмета мышления «кошка», который, однако, сам по себе является совокупностью определенных субъективно переживаемых форм и качеств, частично перцептивных, частично апоцептивных, частично проективных. Они, собственно, и являются его уникальным субъективным интенциональным содержанием, детализированной комплексной значимостью, которое может быть символически выражено во многих значениях — «кошка», «животное», «Мурка» и так далее. Интенциональные содержания понятий «кошка», «животное», «Мурка» частично пересекаются, что позволяет в определенных ракурсах выразить одно через другое.

Можно сказать так, что значение предмета мышления это обозначение его посредством другого предмета, равного по тематической, ситуационной значимости. Поэтому, в зависимости от взятого аспекта рассмотрения, определяющего ситуационный профиль значимостей предмета, один и тот же предмет мышления может иметь множество значений, как утюг означает и инструмент для глажки, и примитивное оружие самозащиты.

Итак, значение это равенство по значимости, значимость же ситуационна и является основой для определения мышлением значений. Значимость это содержание, значение это выражение значимости. Значение это находимые мышлением эквиваленты по значимости.

Таким образом, значимость является фундаментальным для мышления иррациональным содержательным феноменом, возникающим при чувственной актуализации интенционального, фактически она является отношением.

Интенциональное предмета, будучи следом, чувственного опыта, включает в себя в свернутом виде «отношения к субъективным ощущениям» все практически познанные значимые свойства данного предмета и инвариантно всем его потенциальным значениям.

Однако все возможные интенциональные свойства любого предмета мышления не могут быть ни установлены, ни пережиты, ни использованы в мышлении одновременно. Каждое интенциональное свойство отдельно приобретается, переживается и используется в специфических внутренних обстоятельствах, актуализирующих то или иное чувственное переживание, для которого это свойство оказалось родственным, небезразличным и заметным.

Так, «тяжелым» предмет становится благодаря сопротивлению фактическому или воображаемому усилию (причем это усилие может быть привлечено мышлением в порядке актуализации интенционального, сопровождающего количественное представление о весе, например «сто килограмм»), «тёплым» относительно ощущения температуры, «неприятным» относительно некоего уровня приятности, «горьким», «кислым» или «соленым» относительно некоего ощущения вкуса, «страшным» относительно ощущения безопасности, и так далее.

Предмет обретает значимость благодаря способности влиять на внутреннее содержание субъекта, то есть облегчать или мешать реализовать соответствующие субъективно ощущаемые позывы.

Невозможно в переживании вкуса получить опыт «тяжёлого» или опыт «горячего» посредством усилия по подъему предмета. Невозможно также осознать слово «тяжёлый» или «горячий»

без воспроизведения в психике соответствующих чувственных свойств.

Соответственно, интенциональное не является чем-то абстрактно «внечувственно» существующим, в чистом виде не-чувственно-рациональным (вероятно таковое не существует в принципе), но является чувственно проявляемым отношением к чувственному иррациональному. Данное иррациональное, собственно, является и его предшественником, и его актуализатором, и его выражением, и его детектором.

Причем, поскольку невозможно одновременно воспроизвести в психике все познанные свойства предмета мышления — та же кошка одновременно и теплая, и тяжелая, и пушистая, и усатая, и серая, и жирная, и мурлычет, и соседкина, и породистая, и ценная, и вороватая, и может оцарапать, и блохастая, и млеко- питающая, и т.д., и т.п., — и в то же время все эти свойства содержатся в смысле данного предмета мышления и по отдельности доступны использованию, то необходимо признать, что для актуализации и осознания конкретного интенционального свойства предмета мышления его необходимо в каждом конкретном случае избирательно «высветить», проявить, преобразовав в чувственное переживание того рода, которое в нем запечатлено.

Без такой реконструкции свойство останется вне рамок внимания, мышления и осознания, и не будет процессироваться, да и не может процессироваться, поскольку не определена актуальная значимость свойства и не может быть выбрано полезное направление процессинга.

Для начального формирования, последующего воспроизведения и дальнейшего процессинга интенционального, таким образом, психике необходима пристрастность, изначальное наличие в субъекте того или иного чувственного, имеющего значимость, интенсивность и ощутимость небезразличного содержания, отражение предмета в котором и является опытом его познания как чувственно выявленного отношения внешнего с внутренним.

Вообще получение некоего абстрактного беспристрастного опыта логически невозможно: поскольку опыт является опытом взаимодействия со свойствами предмета, то эти свойства необходимо должны быть определенными и выявленными за счёт их взаимодействия с некими качественными свойствами получающего опыт.

Без наличия в объекте и субъекте взаимно интерферирующих, взаимно влияющих друг на друга свойств, невозможно само взаимодействие между ними.

Соответственно, получение опыта переживания объективного света возможно только посредничеством пограничного с организмом и светом светочувствительного элемента, влияющего на субъективное ощущение света — любой другой каскад не даст опыта света, но даст лишь знание о нем, выраженного как значение в других чувственных величинах, что используется второй сигнальной системой, например. И в этом отношении отражение воспринятого в качествах воспринимающего является необходи- мым, то есть даже квалиа уже является отношением.

Индивидуум не может ощущать все потенциально существующие свойства предмета, поскольку он воспринимает его как изменение своих собственных свойств, спектр которых в любой данный момент времени ограничен.

Аналогичным образом индивидуальные значимости предмета, говорящие о его отношении к побуждениям человека — например, отношение пищи к сытости, знака «опасность» к страху, оружия к защите, не установимы без взаимодействия их свойств с чувственно выраженным побуждением соответствующей направленности. Без этого свойство остается не выявленным: перцепт оружия никак не связан безопасностью до того, как он

в (в восприятии или представлении) причинит вред источнику опасности. Не умеющий испытывать чувства опасности исходящее от других, и облегчение при устранении таковой, человек испытает трудности с выявлением этого свойства оружия и будет недоумевать, зачем вредить другим.

Очевидно, что чувственное побуждение, устанавливающее значимости предмета мышления посредством отражения его в себе, может быть стимулировано рефлекторно этим предметом, наподобие жжения от перца, может быть стимулировано ситуационно за счёт другого уже имеющего значимость стимула, наподобие пугающей ситуации, или просто спонтанно присутствовать на некоем уровне, наподобие чувства равновесия, — однако оно необходимо для установления значимости и в каждом случае приведет к появлению в опыте и в интенциональном значимости, соответствующей себе.

Ни один предмет мышления не обладает свойствами «самими по себе» — все его свойства есть его презентации во внутренних чувственных феноменах субъекта. Предмет сам по себе не «красивый», не «вкусный», не «интересный» и вообще не «какой-то»: он воссоздан в субъективном поле из «красивого», «вкусного»,

«интересного».

Сам по себе перцепт безразличен субъекту: он становится тем или иным относительно того или иного пристрастного вектора, благодаря влиянию на него, усилению или ослаблению: относительно стремления субъекта к испытыванию определенных ощущений.

Этот поляризующий класс феноменов в рамках субъект-центрированной модели определен как «интенциирующее»: иррациональное переживаемое побуждение, во взаимодействии с которым возникают и актуализируются чувственные значимости предмета мышления, что делает возможным избирательное

запечатление перцепт-специфического и позыв-специфического опыта, его воспроизведение и использование в мышлении.

Другими словами, интенциирующее это побуждение, чувственно актуализирующее интенциональные свойства предмета мышления.

Нетрудно видеть очевидное сходство роли интенциирующего с ролью чувственных качеств, продуцируемых анализаторами, в «материи» которых воспроизводится воздействие предмета на орган чувств, рождая квалиа перцепта. Как один и тот же электрический сигнал, поданный на зрительную или обонятельную кору, выразится в присущих ей квалиа, так и одно и то же событие, отразившись в различном актуальном интенциирующем, приведет к появлению свойственного этому интенциирующему опыта и интенционального, например предъявление одной и той же еды или слова голодному, пресыщенному или встревоженному человеку вызовет совершенно разные переживания.

Таким образом, интенциирующее и интенциональное состав- ляют пару, в любой момент времени избирательно поляризую- щую текущее психическое содержание и обеспечивающую его целенаправленную обработку мышлением, где интенциональное является предметом обработки, а интенциирующее действующей силой этого процесса.

Впрочем, взаимодействие интенциирующего и интенционального в процессе именно мышления подробно рассматривалось в предыдущей части работы (Титов К. В., «Гипотеза о полной предметной субъект-центрированной модели в изучении психического мира человека», СПб, ВШПСТУ, 2023). Для поставленных задач этой части больший интерес представляет исследование природы интенцирующего, его субъективных свойств и качественного взаимодействия его с интенциональным в процессе регуляции направления психической деятельности.

Подобно тому, как качественные субъективные продукты анализаторов в виде «вкуса», «цвета и света», «запаха», «звука», функционально являются своеобразными психическими детекторами, формирующими перцептивные свойства объекта восприятия и предмета мышления, фактически субъективно репрезентируя психике связь анализатор-предмет, так интенциирующее является детектором, в ходе опыта создающим значимости объекта восприятия, которые сохраняются памятью в виде интенционального и при повторном взаимодействии с интенциирующим презентируют психике связь позыв-предмет мышления, как ту или иную значимость предмета.

С некоторой долей смелости механизм интенциирующего\ интенционального можно назвать «анализатором позыва», пре- зентирующим психике потребности организма в специфической модальности («голод», «влечение») и форме значимостей («вле- чение к справедливости» или «желание соленого»).

Подобно тому, как сигнал от предмета восприятия внесубъек- тивен до отражения его квалиа анализаторов, так интенциирую- щее внесубъективно до его взаимодействия с интенциональным. И точно так же, как иррационально происхождение перцепта, который появляется в субъективном так, как появляется, со- гласно своим недоступным вмешательству мышления законам и свойствам, не будучи создан субъектом, «волшебным образом», так же иррационально и проявление интенциирующего, которое проявляется в субъективном в виде чувственных значимостей, которые можно объяснить и истолковать, и даже попытаться комбинировать, но не создать посредством мышления.

Интроспективной иллюстрацией к данному тезису могут выступить отсутствие ожидаемого запаха, знакомое многим по осложнениям ковида, и отсутствие влечения к экзотической пище, например личинкам жуков, свойственного представителям чуждой вам культуры, позволяющие наглядно увидеть невозможность продукции как квалиа, так и чувственной значимости мышлением per se.

Дополнительно усиливает сходство интенциирующего и анализаторов то, что производимые интенциирующим субъективно различные качества — такие, как голод, страсть, тревога, страх, интерес и проч. — обладают сходствами с производимыми анализаторами модальностями квалиа.

Различием между ними является лишь то, что в случае интенциирующего-интенционального детектором является функциональное состояние позыва, а стимулом запечатленное в опыте интенциональное, что в целом заставляет предположить эволюционную премственность этих явлений

Таким образом, для субъективного мира интенциирующее проявляет в значимостях его под-лежащую, внутреннюю среду в том же смысле, в каком перцепция представляет в своих квалиа среду над-лежащую, внешнюю.

Собственно, интенциирующее является внесубъективным фундаментом психической деятельности, сообщая перцептам значимости, делающие их небезразличными, доступными обобщению и классификации, а также поляризующие отношение субъекта к ним: субъективная деятельность осуществляется с комплексами перцепт\значимость в обусловленном интенциирующим пристрастии направлении.

Очевидно, что явление интенциирующего ни в коем случае не следует смешивать с эмоциональными и высшими чувственными феноменами, которые порождаются при контакте интенциирующего и интенционального позднее, вторично, поскольку в этом случае изучение причин возникновения эмоционально-чувственной феноменологии сведется к изучению поведения вторичных явлений. В этом случае оно неизбежно смешается

с анализом взаимодействия интенциональных значимостей меж собой в гуманистическим восприятии субъекта, что явится методологической ошибкой, поскольку это взаимодействие определено не столько закономерностями мотивационных механизмов, сколько уникальным опытом субъекта, наложившим на картину практические закономерности внешнего мира, социальной среды и его индивидуальной ситуации.

Также неверно было бы понимать интенциирующее как «потребности», поскольку, во-первых, сам термин «потребности» в значительной степени относится к когнитивной области, и, во-вторых, из-за этого он не отражает субъективной стороны явления.

Интенциирующее более всего соответствует понятию «позыв» ака «desire» западных исследователей, взятому до когнитивной детализации его свойств. Оно делает те или иные стороны объекта внимания субъективно не безразличными, будучи вкладом регулятивной активности мозга в картину психической реальности.

Происхождение интенциирующего является крайне разно- образным, в нем смешиваются до-субъективные источники раз- личных уровней: это и базовые физиологические регуляторы, например уровни сахара и кислорода в крови, и видовые общие механизмы, например любопытство, влечение к яркому или автоматическое выделение вниманием движущегося предмета, и специфические механизмы, например половое влечение, и частные механизмы, наподобие безусловного или условного рефлекса, их влияние может быть смешанным — в любом случае, оно управляется активной и реактивной регуляцией более низкого уровня, чем субъективно представленное.

Фактически, учитывая единство психики, иррациональное интенциирующее является сложнейшим постоянно влияющим на субъективное интегральным позывом, одновременно энергетизирующим и дифференцирующим образы субъективного, а также реагирующим на их появления и трансформации в ходе восприятия и ассоциативного представления, то есть выполняющим постоянную функцию чувственной оценки внутренних реалий и порождающим их значимости.

Интенциирующее производит свое действие по своим, скрытым от сознания причинам, так, а не иначе, окрашивая интенциональные смыслы субъективных фигур несомненными для субъекта характерными для данного интенциирующего чувственно-эмоциональными качествами, поддающимися осознанию, комби- нированию, истолкованию и использованию в качестве переменных в ходе мышления, но не порождаемыми и не изменяемыми мышлением без посредства интенциирующего.

Следует отметить отличие интенциирующего от понятия

«Ид», введенного З. Фрейдом: в то время как Ид является некоей выделенной логически частью психики, обладающей способностью неким способом «быть», чувствовать и хранить в себе базовые и подавленные позывы, которые могут «в нем» взаимодействовать меж собой — субстрат интенциирующего является всего лишь непосредственно до-психическими механизмами, продуцирующими и регулирующими сами позывы в их свободной и ничем не стесненной форме, которые, если и подавляются впоследствии, все же подавляются уже непосредственно при взаимодействии интенционального за счёт регуляции психической сферы мышлением, и сложность осознания некоторых из них вызвана особенностями процессов мышления, но не позыва.

Таким образом, все богатство и сложность мотивационно-чувственной сферы порождается на границе между интенциональным и интенциирующим, являясь чувственным воспроизведением опыта в его уникальной совокупности множества индивидуально значимых субъективных отношений.

В нейрофизиологическом отношении, по-видимому, комплекс интенциональное-интенциирующее инвариантен сложному пространственно организованному возбуждению в коннектоме (мы позволим себе ввести в отношении такого объемного возбуждения, инвариантного тому или иному психическому феномену, термин «экситом» в значении «экситом явления», подчёркивая целостную инвариантную включенность явления в него), охватывающему сенсорные зоны, воспроизводящие перцепт, ассоциативные зоны, воспроизводящие смыслы перцепта, и структуры лимбической системы, воспроизводящие эмоционально-чувственные значимости смыслов (Иваницкий А. М. и со- авт., «Информационные процессы мозга и психическая деятельность», М., Наука, 1984).

Такой экситом, с одной стороны, несет субъективное содержание, а, с другой, сам непосредственно является процессом взаимодействия «предметной» (содержащей первично воспринятое или вторично воспроизведенное нейронной сетью) части психического с пристрастно реагирующей «организменной» частью психической механики.

С субъективной стороны он представляет собой двухчастный образ, появление перцепта которого в результате восприятия или представления автоматически достраивается ассоциированным интенциональным смыслом, который автоматически же вступает во взаимодействие с комплементарным ему интенциирующим, дополняя образ чувственными свойствами, «пониманием». Эта же цепочка, на самом деле представляющая собой сформировавшиеся в коннектоме связи, лишь активируемые возбуждением\ экситомом соответствующей им, специфической формы, работает и в обратном направлении: комплекс активировавшегося интенциирующего стимулирует интенциональное и пробуждает ассоциативно связанный с ним перцепт, в результате чего в сознании появляется образ, допустим, давно забытого школьного приятеля.

При этом значимости и чувства возникают непосредственно в этом контакте как результат взаимодействия двух различных факторов: интенционального и интенциирующего.

Соответственно, различная природа интенциирующего, как причины эмоционально-чувственных феноменов и собственно эмоционально-чувственных феноменов, как актуализации интенционального в поле инетенциирующего, позволяет рассматривать их отдельно, как позыв и субъективное переживание позыва, и по-новому взглянуть на их взаимосвязи, что способно преодолеть некоторые существующие сложности описания данной сферы и выделить ряд существенных закономерностей её функционирования.

И прежде всего внимания заслуживают общие закономерно- сти проявления интенциирующего, как позыва, взаимодействую- щего с субъективным содержанием психики.

Интенциирующее и значимости

Для выделения общего влияния интенциирующего на психическую сферу, временно отвлечемся от его разнообразия и разнообразия интенционального, рассматривая упрощенную модель, предположив, что в ней может быть активен только один сорт интенциирующего, а в психике запечатлены образы, в различной степени несущие только один, соответствующий данному интенциирующему, разряд интенционального.

Интенциональное может активироваться внешним воздействием или мышлением: поскольку психика имеет дело только с интенциональным, источник его активации не имеет большого значения.

В качестве интенциирующего используем некий абстрактный позыв. Его частные субъективные и когнитивные качества не имеют значения, так как мы намерены сосредоточиться на универсальном взаимодействии его с интенциональным и общих результатах этого взаимодействия.

Позыв как субъективное проявление актуализации потребности имеет свойства, характерные для любого позыва. Он инициирован внесубъективной регуляцией нижнего уровня. Он обладает определенными субъективными и нейрофизиологическими качествами стремления и, соответственно, связан отношением к определёнными стимулам «сверху».

Он стремится прийти к удовлетворению, то есть произвести некий эффект на связанные с собой переменные, обладая обратной связью.

Соответственно, при падении сигнала обратной связи его напряжение усиливается, при наличии обратной связи заданного диапазона ослабевает, удерживаясь на некоем оптимальном уровне, а при избыточной обратной связи, вызванной превышением оптимального уровня, ослабевает с целью погасить избыточность. При неоптимальном уровне стимуляции могут активизироваться дополнительные регулятивные каскады. Возрастание напряжения и аварийное снижение сопровождается неприятными ощущениями, удовлетворение в заданном диапазоне приятно. Фактически он представляет собой граничащую с психикой классическую функциональную систему с неким оптимальным диапазоном, характерную для физиологической регуляции организма.

Чтобы не отвлекаться, допустим для нашей модельной системы, что образы не подвергаются в данный момент трансформирующему воздействию внешнего сигнала и мышления, соответственно, и не подвергаются никакой модификации.

Как уже говорилось выше, интенциирующее проявляет себя актуализацией интенционального: соответственно, субъективно в поле психического потенциально присутствуют фигуры, имеющие различное сродство к испытываемому субъектом позыву, то есть потенциально обладающие различной степенью значимости и притягательности, через которую позыв и проявляет себя для субъекта.

Однако их актуализация зависит одновременно от позыва, от активации образа извне и от взаимодействия позыва и образа. Рассмотрим эти взаимосвязи.

В случае стимуляции «со стороны образа» внешний сигнал (или процесс мышления) создает в представлении перцепт,

который ассоциативно достраивается смыслами и формирует полноценный образ, связанный с интенциирующим уже потому, что интенциональное инвариантно возбуждению коннектома, сохраняющему связь с породившим его интенциирующим ансамблем. (К.В.Титов, «Гипотеза о полной предметной субъект-центрированной модели в изучении психического мира человека», СПб, ВШПСТУ, 2023)

При этом образ приобретает чувственную значимость благодаря реакции на него интенциирующего, то есть, во-первых, в меру этой связи, в соответствии с качеством и силой интенционального, а во-вторых, в меру реакции интенциирующего на эту стимуляцию, причем эта реакция зависит от состояния позыва.

В случае стимуляции «со стороны позыва» экситом охватит все связанные с позывом области коннектома, фактически высве- тив содержащееся в психике интенциональное, которое благода- ря ассоциативным сетям начнет дополняться представлением перцепта и пробуждаемыми им смыслами, таким образом воз- никнет положительная обратная связь и в психике начнет актуа- лизироваться ряд соответствующих интенциирующему образов. Эта актуализация пропорциональна, во-первых, степени со- ответствия интенционального интенциирующему, и, во-вторых, силе выраженности ответной реакции позыва.

Как видим, и в том, и в другом случае значимость предмета мышления оказывается напрямую связана со степенью соответствия его интенционального актуальному интенциирующему и силой возникающей между ними обратной связи.

Активация позыва по регулятивным организменным при- чинам и стимуляция образа внешним сигналом или мышлением являются не зависимыми друг от друга, однако при взаимоналожении в образе они создают сочетанные свойства образа, определённые их актуальным соотношением.

Соответственно, в анализируемой нами гипотетической ситуации «один сорт интенциирующего — один сорт интенционального» при гипотетической последовательной внешней активации и субъективном сравнении всех интенциональных комплексов они не окажутся одинаковыми, но сформируют некий диапазон, на одном конце которого будет интенциональное, максимально стимулирующее интенциирующее, а на другом — минимально стимулирующее.

Важно понимать, что, во-первых, этот диапазон не имеет в своей середине «нуля», который бы означал отсутствие какой либо связи интенционального с интенциирующим, и не заканчивается «нулём». Можно сказать, что на одном его конце может быть расположена максимально переносимая стимуляция, а на другом — минимально пороговая стимуляция, ниже которой от- ношение интенциирующее-интенциональное отсутствует.

Во-вторых, сама по себе степень стимуляции интенциональным интенциирующего является еще не актуализированной значимостью или тем более эмоциональным содержанием, а его предпосылкой, потенциальной значимостью, «афинностью к позыву», которую можно назвать «актуализированным качеством интенционального»: благодаря взаимодействию с интенциирующим интенциональное обретает качественное отношение с интенциирующим, как «всё имеющее отношение к пище» или «всё чем можно укрыться», обеспеченное охватом экситома и выраженное в чувственной общности. И, безусловно, это качество нельзя считать линейкой значимостей «значимо-незначимо» и тем более чувственно-эмоциональным отношением, так как, как будет показано далее, для формирования этих явлений соответственно необходимы сопоставление интенционального с текущим состоянием интенциирующего, и направленное влияние интенционального на текущее состояние интенцииирующего.

Запечатленная, или потенциальная интенциональная значимость — это установленная практикой или мышлением степень сродства интенционального с интенциирующим позывом.

Качество интенционального служат прежде всего отделению одного класса интенционального от другого с точки зрения мышления, и нейрофизиологически являются общностью инвариантного экситома, охватившего коннектомные локализации интенционального и комплементарного интенциирующего.

Поскольку позыв имеет регулятивную функцию, направленную на удовлетворение той или иной надобности организма, имеющей не только качественную, определяемую родом позыва, но и количественную сторону, то соответствующие ему фигуры неизбежно дифференцируются по соответствию позыву именно в его текущем состоянии и по-разному воспринимаются субъективно.

Вследствие этого интенциирующее выступает одновременно и источником позыва, и мерилом афинности интенционального относительно себя, поставляя для психики и прямую, и обратную связь значимого с предметным.

Такая динамически регулятивная роль интенциирующего по отношению к интенциональному напрямую связана с функциональным нейрофизиологическим инвариантом этих феноменов: с «организменной» стороны находится нейронный комплекс позыва, поддерживаемый стимуляцией «снизу» внепсихическими причинами, который связан экситомом с воспроизводящим предмет мышления с «психической» стороны перцептивным и ассоциативным ансамблем нейронов, поддерживаемым в той или иной степени внешней и ассоциативной стимуляцией.

При этом как «комплекс позыва» выступает стимулом для

«предметного ансамбля», так и наоборот, соответственно формируемая их связью субъективная значимость предмета мышления в то же время инвариантна живой, актуально существующей и поддерживающейся в неких границах обратной связи между стимулируемыми нижнеуровневой регуляцией «нейронами интенциирующего позыва» и «нейронами интенционального», стимулируемыми внешними и ассоциативными факторами.

Можно сказать, в терминологии П. Анохина, что интенциирующее является функциональной системой: одновременно и источником активности, и постановщиком цели, и акцептором результата, принимающим обратную афферентацию от интенционального, а также и регулирующим агентом, с той оговоркой, что «цель и результат» для не обладающего мышлением интенциирующего — это получение не всякого, но именно определенного, заданного установкой со стороны нижнеуровневой регуляции, диапазона сигнала.

Поддержание процесса в определенном диапазоне является одним из фундаментальных принципов физиологической регуляции систем организма, обеспечиваемых нервной системой: любая потребность состоит в том, что необходимо нечто, в некоем определенном качестве, в некоем определенном количестве, в некоем времени.

Соответственно, в каждом случае интенциирующее обладает не только силой возбуждения, влияние которой будет рассмотрено несколько позднее, но и имеет некий диапазон: установку, акцепторный уровень активации, «требования стимуляции», и весь диапазон качественно родственного интенциирующему интенционального разбивается этим состоянием интенциирующего позыва, выступающего в роли точки отсчета, на три относительные группы.

Одна группа оказывает неприемлемо мощную относи- тельно установки интенциирующего стимуляцию и вызывает запредельное («охранительное» в терминологии И.П.Павлова) торможение со стороны интенциирующего, чем сильнее

превышение стимуляции, тем выраженнее торможение. Слишком приторное и аппетит, слишком большое внимание при желании одиночества.

Другая группа оказывает непропорционально малую, по сравнению с установкой интенциирующего, стимуляцию, и, находясь в общем экситоме с интенциирующим, фактически тормозит собой его и физически фрустрирует сам позыв, разрушает его собой, причем чем стимуляция слабее относительно позыва, тем выраженнее это внешнее торможение. Малосъедобное и аппетит, пренебрежение и амбиции.

Третья группа интенционального, соответствующая интенциирующему по уровню ожидаемого им сигнала, вступает с ним в состояние взаимной поддержки, устанавливая взаимное возбуждение на оптимальном уровне. Вкусное и аппетит, внимание людей и амбиции.

При этом с субъективной стороны, интенциональное и, соответственно, содержащие его образы, приобретают значимости. Третья группа оказывается «позитивно» значимой, чувственно соответствующей стремлению, возможно привлекательной. Первая и вторая группа оказываются значимыми «негативно», «не соответствующими», причем несущими дополнительные чувственно-эмоциональные оттенки, связанные с тем, что сам контакт мышления с ними уже производит определенный динамический эффект на интенциирующее, и первая группа ощущается как нечто неприятное, неприемлемое, отталкивающее, «отвращающее», вторая как нечто неприятное, неприемлемое, ничтожное, опускающее, принижающее, «пренебрежительное».

Чтобы не путать значимость с эмоциями и чувствами, необходимо понимать, что эмоциональные оттенки «отвращающие» и

«пренебрежительное» возникают уже вследствие эффектов следующего уровня установки отношения. На описываемом уровне

позыв всего лишь испытывает излишнюю, приемлемую или недостаточную стимуляцию относительно своей установки и выявляет актуализированную значимость.

Актуализированная интенциональная значимость — это текущее соотношение интенционального с текущей установкой интенциирующего позыва.

Это можно наблюдать интроспективно, если представить, что на столе разложены блюда, но вы наблюдаете их с отсутствием аппетита: одни огромны-пересолены-переперчены-переслащены-перемешаны несочетаемые продукты-оглушительно непонятно пахнут-перекрашены-чудовищно украшены-с перьями и щетиной, другие обыкновенны, третьи малы, бедны, из желудей, лебеды и жмыха, блеклы, без вида и запаха, забрызганы мазутом, иногда это просто веточка на блюдце… предположим что сначала вы просто смотрите на них, а затем их предлагается съесть и есть выбор (предположим вы лишены любопытства, которое является уже другим позывом). Первые не воспринимаются как аппетитные, при взгляде на них хочется отвернуться, их значимость просто негативна, они неприятны — а при представлении о их поедании, то есть добавлении динамики — уже появляется отторжение, неприятное чувство вторжения неприятного и желание оттолкнуть. Вторые — смотря по аппетиту, который фоном всегда присутствует у человека. Третьи почти не воспринимаются как съедобные, несъедобны, при взгляде на них как на еду пропадает аппетит, уменьшается энергия, возникает желание отвлечься на другое — а при попытке представить их поедание, то есть при введении динамики, скорее возникает испуг «это несъедобное — внутрь»? То есть, во-первых, окрашенные отношения возникают позднее значимостей, и это будет рассмотрено далее, и, во-вторых, отсечение позывом запредельного стимула и фрустрация позыва как его даунпрессинг стимулом, субъективно восприни маются негативно, но различно.

Здесь термин «фрустрация» использован в уточненном значении: традиционно в него включают и ситуации с физическим препятствием реализации потребности, и ситуации с предполагаемым препятствием, например, несъедобностью блюда. Одна- ко относительно позыва это совершенно другая разные ситуации. В первом случае сила позыва не уменьшена, а напротив, увеличена, и он просто ограничивается практикой, он как раз существует на почти непереносимом уровне, то есть позыв собственно скорее сдержан, чем подавлен. Зато во втором случае торможению подвергается сам позыв, образ его реализации не- возможен, слаб, не имеет обратной связи с интенциирующим, соответственно позыв подавлен и фрустрирован, ненадлежащий стимул разрушает позыв.

Поэтому здесь используется термин «фрустрация» в применении его к позыву, а не потребности: удовлетворение потребности наступает как обратная связь по итогу заданного ей действия, часть через физиологичекую обратную связь наподобие восстановления уровня глюкозы, а субъективное удовлетворение стимулируемого потребностью позыва возникает в порядке самой субъективной реализации позыва во взаимодействии с соответствующим ему интенциональным.

Выработка значимостей ясно видна интероспективно на примере выбора одежды для определенной погоды: вызванный мышлением интенциирующий позыв определяет желательную температуру, ассоциативная кора создает ряд образов, включающих в себе представление о теплоте одежды, и весь гардероб в восприятии разделяется на неприемлемо теплое, легкомысленно легкое и на подходящее. То же можно наблюдать при выборе блюда по меню.

Таким образом, интенциирующее в зависимости от уровня активации позыва создает категории значимости интенционального: «избыточную\отталкивающую», «приемлемую\потенциально привлекательную» и «неудовлетворительную\фрустрирующую».

Кроме того, внутри категорий также формируется некий потенциальный градиент значимостей — от «слабо неудовлетворительного\избыточного», до «крайне неудовлетворительного\избыточного», которые играют свою роль в процессе мышления и значительную роль при формировании эмоциональной реакции.

В свою очередь, сила возбуждения интенциирующего совместно с силой стимуляции интенционального определяет величины этих значимостей благодаря тому, что чем сильнее возбуждено интенциирующее, тем мощнее стимулирующий эффект интенционального и слабее тормозящий эффект, а чем слабее оно возбуждено, тем слабее и оба этих эффекта.

При усилении интенциирующего позыва относительные значимости приемлемого и неприемлемого начинают усиливаться, причем благодаря описанному затруднению торможения диапазон приемлемого расширяется, и ранее не приемлемое интенциональное обратно пропорционально силе былой неприемлемости начинает становиться приемлемым и ощущаться соответствующим побуждению.

При понижении силы интенциирующего позыва значимости начинают понижаться, а диапазон приемлемого сужаться, благодаря чему усиливается избирательность в приемлемом.

При отсутствии какого либо возбуждения интенциирующего весь диапазон значимостей оказывается неразличимым и безразличным.

Сказанное легко наблюдать интроспективно на примере влия- ния голода на восприятие продуктов питания: при полной сытости продукты безразличны, и мышление не сосредотачивается на них, как на еде (хотя в других интенциональных отношениях это впол- не происходит), при относительно слабом голоде происходит при- дирчивый выбор что именно сьесть, а при значительном голоде же- лательным представляется буквально что угодно, что иллюстри- руется выражениями «съел бы лошадь» или «и ежа бы проглотил». Разумеется, ситуация, когда стимуляция интенционального приведет к стимуляции интенциирующего благодаря активации внутренних регулятивных процессов, например пробуждение ап- петита у неголодного человека при созерцании привлекательной еды, или появление значимости у предмета мышления в процес- се его обдумывания, равно как и присоединение реакции другого вида интенциирующего, относится не к статике, а к динамике регуляции и будет рассмотрена позднее.

В нашей гипотетической моноинтенциирующей\моноин- тенциональной психике, соответственно, при поочередной активации сигналом интенциональных образов, часть из них будет восприниматься как отталкивающие, часть как неудовлетворительные, и какие-то как соответствующие и возможно привлекательные. В психике реальной, испытывающей одновременно множество позывов, порожденные ими значимости интенционального будут накладываться друг на друга, формируя уникальную актуальную значимость образа, способную быть разнообразно развернутой в процессе мышления за счет интерференции интенциирующего.

Обобщая вышесказанное: интенциирующее является актуализирующим интенциональное опыта позывом, обладающим специфическим качеством, диапазоном и силой. Благодаря взаимодействию интенциирующего с интенциональным актуализируются свойства соответствующих элементов запечатленного опыта, а именно их качества, значимости и категории значимостей.

Однако очевидно, что дальнейший процессинг значимостей будет зависеть не от статического соотношения потенциально актуализируемого психикой интенциирующего и интенционального, а их конкретного динамического взаимодействия, выявляюшего актуальное отношение значимости и индивидуума, которое должно быть рассмотрено отдельно.

Так, предметы, обладающие приемлемой или неприемлемой значимостью, вызывают различное восприятие в зависимости от того, усиливается их взаимодействие с субъектом или ослабляется, соответственно, с какой силой и настойчивостью они вторгаются во внутренний мир (вне зависимости от того, делают они это под влиянием внешнего сигнала или под влиянием мышления) и влияют на интенциирующее.

Фактически, актуальное отношение к интенциональному определено не обусловленным интенциональным качественным фактом стимуляции или торможения интенциирующего самого по себе, сколько количественной стороной этого действия в каждом конкретном случае.

Например, крайне неприемлемый для большинства предмет мышления, допустим позор или экскременты, будет вызывать совершенно различные отношения в зависимости от того, «рядом» он или «далеко» и, тем более, «приближается» он к воспринимающему или «удаляется» в реальности или в представлении.

Стимуляция образов с избыточной или неудовлетворительной значимостью будет оказывать влияние на интенциирующее, и соответственно, производить субъективный эффект, в зависимости от степени их неприемлемости, от силы акцептирующего позыва, а также от силы, длительности и динамики стимуляции.

Взаимодействие же интенциирующего и интенционального, сооветствующих друг другу по уровню, будет управляться положительной обратной связью и усиливаться, возможно, преодолев порог реакции и приведя к действию, и в этом случае будет регулироваться обратной связью уже через удовлетворение и затухание позыва, ведя к его прекращению или стабилизации.

Изменение уровня и интенсивности позыва также будет оказывать свое влияние на субъективные значимости интенционального, причем общее для всех значимостей соответствующего качества одновременно.

Интенциирующее
и состояния

Очевидно, что до-психическая регуляция нервной системы, вне зависимости от своего активного или реактивного происхождения, проявляется в активности интенциирующего и влиянии на восприятие интенционального, оказывая глобальное влияние на психику.

Очевидно также, что благодаря целостности нервной системы и взаимозависимости её регулятивных систем, формирую- щей фактически сложное интегральное поле взаимовлияющего интенциирующего, некоторые регуляции, прежде всего низкого уровня, будут оказывать панорамный эффект, проявляясь во всех зависимых от них позывах, а некоторые регуляции, более высокого уровня, напротив, будут иметь эффект специфический, затрагивающий некие специализированные области.

Как следствие, подобные регуляции затрагивать интенциональное, изменяя восприятие и процессинг сразу многих или всех его качественных разновидностей в том или ином одном или нескольких отношениях, то есть создавать явление психических состояний.

Психические состояния, в поле которых разворачивается психическая деятельность, являются регулятивным отклонениями системы от равновесия и фактором, комплексно модифицирующим психическую активность за счет направленного влияния

на чувственно-эмоциональную составляющую мышления и поведения за счет изменения активности интенциирующего.

При этом состояния не имеют специфической связи с видами интенциирующего или интенционального, но приложимы к любому из них, и оказывают схожее влияние на их проявления.

Соответственно, опираясь на активность интенциирующего, можно выделить несколько различных типов чувственно-эмоциональных состояний психики: общие, переходные и акцентуирующие.

Причем они могут независимо накладываться друг на друга, что свидетельствует о корректности такого разделения. Некоторые состояния сопровождаются эмоциональной феноменологией, которая будет рассмотрена в следующей главе.

Тип общих, или регулирующих состояний, соответственно названию, включают в себя комплексные низкоуровневые регуляции, однотипно влияющие на все виды интенциирующего. Прежде всего они связаны с активационно-энергетической системой: состояния усталости, сонливости, бодрости, заторможенности, возбуждения, удовлетворения.

Их количество относительно невелико и проявления сводятся к облегчению или торможению протекания всех психических процессов, в том числе чувственно-эмоциональных.

В норме они регулируются самостоятельно и не зависимо от психической деятельности.

Тип переходные, или корректирующие, состояния может охватывать как все виды интенциирующего, так и их группу или один вид и связан с направленным изменением активности ин- тенциирующего: этот тип характерен для перехода психики от одного состояния к другому.

Среди них можно выделить три класса: вызванные изменением установки уровня активации интенциирующего, вызванные

изменением силы активации интенциирующего, и вызванные эмоциональной регуляцией состояния интенциирующего.

Класс изменения установочного уровня интенциирующего проявляет себя изменением значимостей интенционального, и смещением зоны приемлемого. В результате возникает изменение отношения к интенциональному, при повышении уровня заметное субъективно как влечение к усилению стимуляции интенциирующего или, при понижении уровня, влечение к тормо- жению её.

Соответственно, при повышении уровня будет наблюдаться понижение прежних приемлемых значимостей, перемещение их в разряд недостаточных, фрустрирующих, их «наскучивание», «стеснение» привычным, подъем энергии, оживление, тревога (без компоненты страха, «алертность»), которая приведёт к поиску новых интенциональных значимостей, при обнаружении они будут сопровождаться ощущением интереса, «аппетита».

Хорошим примером этого состояния может послужить состояние весеннего оживления или пробуждение аппетита.

При понижении уровня будет происходить перемещение прежних значимостей в разряд отталкивающих: «утомивших», «опротивевших», пресыщенность, утомление и «смирение», понижение энергии, нахождение приемлемости в более слабом, спокойном, непритязательном, стремление к покою.

Примером этого состояния может послужить «осенняя депрессия» или удовлетворение любопытства, или пресыщение той или иной деятельностью.

Оба варианта этого состояния могут иметь различную степень выраженности и генерализации, от прихоти переключить канал телевизора, сменить обстановку в квартире, выпроводить гостей или отключить телефон на вечер до отчаянного желания

вырваться из привычного круга в новый или отдалиться от отвратительного мира, и в ряде случаев способны становиться мучительными, при масштабных кризисах личности или в патологических ситуациях.

В психологической норме оно через некоторое время приводит к установлению нового более гармоничного уровня регуляции интенциирующего.

Класс изменения силы активации интенциирующего в случае увеличения приводит к расширению диапазона приемлемого и усилению его значимости, или, в случае уменьшения, к сужению и ослаблению значимости.

Субъективно увеличение силы активации будет сопровождаться усилением интереса, подъемом энергии, повышением эмоционального фона за счет нахождения и освоения новых приемлемых ярких значимостей и снижения избирательности, торможением негативного эмоционального фона, в том числе эмоций отвращения и страха, за счёт уменьшения вызывающих отторжение или фрустрацию интенциональных значимостей.

Уменьшение силы активации сопровождается уменьшением интереса, уменьшением энергии, понижением эмоционального фона за счет снижения значимости приемлемого и, как следствие, интереса к нему, сложность в нахождении удовлетворения в связи с возросшей избирательностью в отношении приемлемых значимостей, увеличение доли негативных переживаний за счет увеличения доли отталкивающих и фрустрирующих значимостей и возникновения эмоций отвращения и страха.

В норме это состояние служит регуляции количества удолетворения интенциирующего позыва за счёт мышления и поведения, однако в случае патологии может приводить к маниакальным или депрессивным состояниям.