Бесплатный фрагмент - Стужа

Пролог

Шум, этот бесконечный гам работы тысяч моторов и генераторов под полом. Он не смолкал ни на минуту, не давая успокоиться или сосредоточиться на своём деле. Для многих это было чем–то вроде ритмичной музыки, позволяющей расслабиться, странной, но незамысловатой мелодии, неизменно играющей в голове, даже если отойти подальше от механического пристанища.

Но для шестьдесят девятого этот шум был сродни мучению. Он воспринимал его, как бесконечно жужжащую возле уха муху, которую невозможно изловить или отвязаться. А маленькое назойливое создание все продолжает издавать неприятный для человека раздражающий шум.

Все это было неспроста. Десяток двигателей, насосов и различного вида моторов функционировал на самом нижнем этаже огромного бункера, обеспечивая его работу день и ночь, триста шестьдесят пять дней в году. Это было поистине гигантское сооружение: огромный полый посередине стакан с широкими бортиками–этажами триста пятьдесят уровней в глубину. По высоте он достигал знаменитого небоскрёба Бурдж–Халифа — самого многоэтажного здания в мире, но за одним маленьким исключением. Это строение нужно было умножить на два и фундаментом поставить на крышу другого, причём закопав их обоих под землю.

Бункер работал, как единый механизм, целый мегаполис, каждая часть которого зависела от функционирования другой. Без насосов нет воды, без воды нет электричества, без электричества нет световых фитоламп, а следовательно — растений, еды, и так далее. И это, не говоря о мелких и куда более запутанных взаимосвязях, перечислять которые, не забыв какой–то малой, но значительной детали просто невозможно.

Никто не знал, что произошло снаружи, почему они вынуждены жить поколениями под землей. Кто–то говорил, что началась массовая засуха, а после ледниковый период, другие, что была страшная война, третьи, что все это ужасный заговор древних тайных сообществ, но больше информации знали немногие. Самых ужасных преступников, которых нельзя было изолировать ввиду их особой общественной опасности, в качестве наказания отправляли за пределы бункера наверх с ценной для всех жителей миссией: узнать, что же там скрыто. Их снаряжали в особые скафандры с камерой и микрофоном на шлеме, однако последним, что всегда видели, был яркий белый свет и страшные помехи, после чего связь прерывалась. Некоторым счастливчикам удавалось увидеть холмы земли, присыпанные снегом и перемещающиеся белые точки, напоминающие вьюгу, но то был максимум. Это явление негласно называли «Стужей», а затем название закрепилось в речи, отражая местную атмосферу.

После того, как с преступниками теряли контакт, их больше никто не видел. Ни один житель бункера не мог до конца объяснить, что происходит снаружи, но все понимали, что все, что за пределами их убежища — губительно для жизни. Многие и хотели бы в глубине души разобраться в происходящем, но законы наотрез запрещали говорить о прошлом и искать разгадки. История оказалась вне времени и понимания. Все архивы были безвозвратно уничтожены, пытаясь спрятать что–то или наоборот уберечь от страшной правды, никто не знал точно. Особо ретивых жестоко наказывала милиция, отправляя наверх лично познакомиться с предметом своих увлечений.

И вот шестьдесят девятому посчастливилось поработать на самом нижнем уровне этого «организма», чему он был, конечно, несказанно «рад». Вернее, глубже были ещё «мусорщики», но они являлись отдельной кастой тех, кто занимался прессовкой и переработкой ссыпаемого к ним в отдельное помещение по мусоропроводам материала, поэтому их мало кто мог видеть за всю свою долгую или не очень жизнь. Шестьдесят девятый же был уборщиком, орудуя огромным переносным пылесосом, собирая все, что ленивые жители сбросили вниз, не донеся до мусорки и подметая песок. Старый массивный потасканный годами инструмент с блеклым корпусом, испещрённым царапинами и сколами работал с невероятным гулом и гудением, ещё больше раздражая владельца. Он смотрел на округу своим уставшим измотанным металлическим взглядом, но все же надёжно исполнял обязанности, засасывая даже самые мелкие пылинки, испуская при этом старинный и затхлый неприятный запах давно не менявшегося фильтра. Однако несмотря на свой возраст, аппарат служил верой и правдой своему владельцу.

Увидев вдалеке скомканный бумажный пакет, шестьдесят девятый двинулся к нему, но размотанный до конца провод не дал ему дотянуться до мусора. Тогда он дернул его посильнее, оборвав тем самым примотанные на изоленту друг к другу куски провода, заставив пылесос выключиться.

— Проклятье! — прошипел шестьдесят девятый, обернувшись и направившись к источнику поломки.

В этот момент в округе на пару секунд моргнул свет, после чего снова включился, но мужчина не обращал на это внимания. Такое иногда бывало, когда генераторы не выдерживали сиюминутной нагрузки. Добравшись до разрыва, он нагнулся к проводам, став соединять их и заматывать изолентой. В ушах продолжал стоять сильный гул, но постепенно угасал.

— Как мне все это надоело, — прошептал шестьдесят девятый, параллельно оборачиваясь, остерегаясь, что его подслушивают и накажут, за брошенные в сердцах слова.

Тут сверху послышался сильный душераздирающий крик. С каждой секундой он становился все громче, как будто приближался.

— Да кто там орет, — раздраженно заявил мужчина, подняв голову.

Однако мысли его тут же изменили направления, как только осознал, что прямо на него вниз на большой скорости летит тело, не намереваясь останавливаться. Испугавшись, шестьдесят девятый отбежал в сторону, причём как раз вовремя. Неизвестный субъект с грохотом приземлился на пол спиной, сплющившись и тут же перестав кричать. Уборщик же остановился, боясь пошевелиться, однако медленно, осторожно ступая и озираясь подошёл ближе, решив посмотреть на того, кто чуть не свалился ему на голову, практически сразу узнав его лицо и шокированно убежав прочь.

Глава 1. Савва

Десятью часами ранее

Раздражающий звук утреннего будильника бренчал под ухом. Савва потянулся к нему, чтобы выключить, однако этот металлический мерзавец даже после того, как упал на пол, продолжал звенеть, стуча молотком по дискам, перемещаясь из угла в угол и не намереваясь останавливаться ни на секунду.

— Да что ж такое, — прошипел мужчина, хлопая всей ладонью по пустой поверхности старой деревянной тумбочки бледно–бежевого цвета, не в силах найти искомое.

Поняв, что ещё немного полежать не получится, он раздраженно вздохнул, после чего приподнялся с кровати, как раз наступив ногой на лежащий на полу будильник, слегка его помяв своим тяжелым весом.

— Проклятье! — выругался он, подняв устройство и выключив таймер, после чего положил его обратно на тумбочку.

В комнате царила абсолютная темнота: ни единого источника освещения, лишь полумрак, в котором управляющий бункером ориентировался при помощи мышечной памяти и практически на ощупь. Добравшись до окна, он потянул на себя шнур, закатав в рулон тёмную штору, освободив из длительного ночного заточения большой экран высотой около полуметра. Сейчас он был выключен, однако, заметив характерное движение благодаря своим датчикам, практически сразу включился, показав изображение природы с большим деревом посередине, которое было завалено сверху снегом, а вокруг его возвышались высокие сугробы, покрывшие ещё вчера серо–чёрную землю чистейшим белым одеялом. Прямо сейчас хотелось пройти через это импровизированное «окно» внутрь, чтобы поваляться в чудесной крупе, полепить фигуры и снежки, однако то не было реальной картиной мира за пределами бункера. Этот экран присутствовал в каждой квартире, создавая определенное единение природой, восполняя недостающий пробел, но не демонстрировал реальность. Он насчитывал всего четыре варианта картинки: засыпанную глубоким снегом зиму, тающие сугробы и несущиеся вдаль потоки ручейков — весну, жаркое солнечное и зелёное покрытое яркой листвой лето и мрачную серую и унылую осень. Изображение менялось лишь по истечение календарного периода года.

— Ух ты ж, ничего себе, уже первое декабря! — воскликнул Савва, подойдя к стоящему на столике старому замызганному десятками использований календарю, перевернув с легким шелестом пергамента страницу на следующую.

Он не обращал внимания на указанные там дни недели, используя его лишь в качестве журнала дат, ежегодно возвращая отсчёт к самому первому листику с первым января. Глянув мимоходом на своё заспанное и опухшее лицо, мужчина тяжело вздохнул, после чего быстрым шагом направился в ванную. Квартира его была достаточно просторной по сравнению с иными обитателями бункера, так что ему было, где разгуляться. В первую очередь это обусловливалось его высоким статусом управляющего — главного человека в этой обители, отвечающего за все руководство жизнью укрытия. Но и нельзя было отрицать важность его рода, которое имело первостепенное значение при утверждении в определённой профессии и должности. Одно было невозможно без другого. Кастовый принцип во всей красе. Родившись уборщиком или мусорщиком, нельзя просто так взять и поменять специальность. Вернее можно, но это было сродни чуду, практически невозможно.

Вдруг со стороны входа раздался мощный стук, который разнесся по всему помещению, гулким эхом отразившись в вентиляции ванной комнаты. Это был дверной молоток, установленный на каждой створке верхнего уровня, представляя из себя красивую узорчатую металлическую фигуру льва, из пасти которого торчало широкое кольцо, которое и бренчало об специальные стальные зазубрины, издавая дребезжащий и отражающийся вокруг звук. Поняв, что кто–то пришёл, Савва выронил полотенце для лица на пол, после чего, махнув раздраженно рукой, решив поднять его позднее, направился к выходу. Тут раздался ещё один уже куда более громкий стук.

— Да иду я, иду. Разорались тут, — неохотно крикнул он, все больше приближаясь к двери.

Она была закрыта на засов и металлическую протянутую от одного угла до стены цепочку, позволяющую с лёгкостью открыть створку, не раскрывая ее полностью, чтобы пообщаться с посетителем, не пуская его внутрь. Вот и сейчас мужчина распахнул дверь, через щелку разглядывая незваного гостя.

Им оказался Евгений — заместитель управляющего бункером, невысокий молодой человек тридцати лет с постоянно бегающим из стороны в сторону взглядом, пытающимся ухватить все, даже то, что было не в его силах. Тот происходил из ещё одного знатного рода, который также претендовал на главную должность убежища. Эти семьи постоянно ротировались, не давая долго засидеться одной из них, поддерживая баланс в обществе и некое чувство изменяемой и плавно движимой стабильности. Поправив на лице немного съехавшие с переносицы очки в тонкой оправе, он оперся одной рукой на дверной косяк, облизнул высохшие губы и расплылся в широкой улыбке, заметив своего начальника. Быстро оглядев то, что было у него за спиной, управляющий быстро захлопнул отделяющее их препятствие, скинул цепочку, после чего вновь открыл вход, уже полностью освободив его.

— Савва, ну где тебя носит! Уже почти девять часов, народ в зале собрался, журналисты камеры для трансляции установили, все только тебя ждут! — воскликнул Евгений, тут же вальяжной походкой зайдя внутрь, даже не снимая обуви, чем заставив поморщиться хозяина помещения.

— Что–то я очень устал, может ты проведёшь церемонию? Не хочу сегодня никуда идти, — сонно и раздраженно ответил начальник, закрыв рот, пытаясь не зевать и плюхнувшись с разгона на стоящую неподалёку кровать.

— Ну как же так, если ты не заметил, сегодня первое декабря, — возразил заместитель, указав жестом на окно, в котором все также валил хлопьями снег, застилая белоснежную поляну, — а это немного–немало — день рождения бункера! Такое событие просто нельзя пропускать!

Савва протяжно вздохнул, после чего посмотрел на Евгения уставшим взглядом, покачав неодобрительно головой. Он совершенно не собирался никуда сегодня идти, но, видимо, долг был превыше всего. Он давил на него тяжким грузом, не давая отвлечься на свои дела и отдых, но такова судьба главного человека в этом убежище, и другого не дано.

— Все ради общего блага, — прошептал тот слоган и главный гимн бункера, вновь протяжно зевнув.

— Именно так, — согласился с ним подчинённый, — давай, взбодрись, я жду тебя за дверью. Только поторопись. Не думаю, что народ будет доволен, что ты заставляешь их ждать так долго.

Глава 2. Савва

Савва не стал долго приготавливаться к выступлению. За много лет работы управляющим они стали для него обыденностью, чем–то будничным, тем, что вроде бы нужно обычному человеку, но в то же время нисколько ему не пригодится и забудется в тот же день. Именно с таким настроем мужчина и стал вести свою деятельность: спустя рукава, особо не напрягаясь, выполняя работу.

Одевшись в свой ежедневный серо–чёрный костюм, разбитый на квадратные сектора–узоры, с белой рубашкой и галстуком, практически не застёгиваясь, вышел за дверь. В глаза тут же ударил яркий свет от ближайшего фонаря, который никогда не отключают, лишь слегка приглушая ночью, чтобы тем, кто не имеет на окнах занавесок, могли спокойно поспать, не жмурясь от освещения. Тем более, что необходимо было как–то давать физическую возможность отличать день от ночи, ведь из–за отсутствия неба и свежего воздуха, а также возможности выйти на поверхность, каждые сутки были как две капли воды похожи на другие.

Около выхода спиной стоял Евгений, перебирая что–то в руках, как будто немного нервничая, но стараясь это контролировать. Резко обернувшись от захлопывания двери и завидев издалека Савву, он спрятал свой предмет в карман пиджака и вновь наигранно широко улыбнулся.

— Ну вот же! Совершенно другое дело! Только тут нужно немного поправить, — заявил заместитель, передвигая галстук подошедшего к нему Саввы ближе к центру, — так–то лучше. Не хочу тебя сильно торопить, но нам нужно идти.

— Да пожалуйста, я не против, — возразил ему мужчина, двинувшись вперёд и оставив его позади.

Евгений скорчил недовольное лицо, передразнил последнюю сказанную ему фразу, но все же побежал следом, догоняя успевшего от него оторваться начальника. Всюду то и дело сновали люди: какие–то представительные особы выходили из своих домов, поправляя дорогие костюмы и красивые платья, по квартирам метались носильщики с огромными квадрантными рюкзаками, разнося еду и другие посылки. Как и много лет до этого, доставка до придверного коврика была очень популярна из–за своей простоты и эффективности, особенно, если «царственным» личностям не хотелось пройти пару этажей вниз до ближайших магазинов. Однако покупать там особо было нечего, да и не имело смысла, поскольку всей едой и одеждой каждого жителя бункера обеспечивали по месту работы.

— Доброе утро, господин управляющий! — крикнула с другого конца улицы девушка.

— Здравствуйте, удачи на выступлении! — заорал мужчина из ближайшего дома.

— С праздником! — поздравила их маленькая девочка рядом.

Савве оставалось лишь вытянуть руку вперёд и помахать в знак приветствия. Вместе они шли по длиннющим коридорам. Те были подобны бескрайнему и непроходимому лабиринту построек, где можно было найти свою квартиру только достоверно зная, где именно живёшь. Нанесённые краской поверх расписанных в желтоватых оттенки бетонных стен номера не сильно помогали в этом занятии, ведь счёт шёл на тысячи.

Однако управляющий, который за всю свою жизнь никогда не был ниже четвёртого уровня, и не подозревал, что на самом деле творится внизу на самых глубоких этажах, где едва ли можно было что–то увидеть под тусклыми и редкими лампами, смрад и вонь сбивались с самого верха, а узенькие улочки петляли в пристроенных плотно друг к другу домах наибеднейшего класса, создавая ощущение непроходимых джунглей. Безусловно, Савва имел ключ–карту, которая позволяла на лифте опуститься туда и посмотреть на все это «великолепие» собственными глазами, однако у него никогда не было нужды этого делать лично. В то же время иные жители никогда не могли попасть на самый верх, ведь их пропуска просто блокировали лифты определённым отведённым перечнем этажей. Конечно, всегда была возможность схитрить, но за этим пристально следили отряды милиции, а за сам факт того, что поймали на обходе запретного доступа, отправляли наверх на разведку «Стужи». Таковы жестокие правила и режим. Но на нем бункер держался уже не одно столетие, причём вполне себе успешно.

Савва шёл, широко и наигранно улыбаясь прохожим, которые отвечали взаимностью. Однако в душе его творилась непонятная горечь, как будто он чувствовал внутренний надлом, словно треснула и оборвалась струна, поддерживающая тягу к жизни, все надоело, и непонятно, как выйти из такого депрессивного состояния. В этих раздумьях они добрались до так называемого колодца — центра укрытия, где глубоко вниз уходила гигантская круглая дыра, вокруг которой и строились все жилые дома. Ровно посередине располагались небольшого размера островки, к которым вели с десяток узеньких мостиков. На каждой платформе виднелись восемь лифтов — сердце бункера, позволяющие относительно беспроблемно перемещаться между сотнями этажей. Где–то ещё находились скрытые от глаз лестницы на случай пожара, однако их местонахождение держалось в строжайшем секрете во избежание все того же несанкционированного проникновения туда, куда не следует.

Встав на край опоясывающей колодец платформы, Савва вцепился в отгораживающий от незапланированного падения в бездну поручень, тяжело вдохнув. Костяшки его пальцев побелели от прилагаемых усилий, однако он не придавал этому значения.

— Ну что вы? Пойдём–те! Все заждались уже! — воскликнул Евгений, поторапливая начальника.

— Да, да, идём, — бросил Савва, устремившись взглядом куда–то вдаль, будто пытаясь что–то рассмотреть в этой пучине глубоко внизу или видя неподвластное глазу и чувствам будущее, после чего отпустил поручень и продолжил движение в сторону искомого ими зала.

Путь до него оказался не таким долгим, как оно казалось, поэтому напарники быстрым шагом в течение минуты добрались до него, широким движением распахнув двери помещения под названием «Видео–конференц–зал». Эта комната со звучным названием оказалась прямой противоположностью тому, что от неё ожидали, низкие потолки, узкий проход, десять расставленных впритык друг к другу кресел, установленные по бокам две огромных изношенных, исцарапанных и помятых, помотанных жизнью камеры, установленных на металлические блестящие, но в то же имеющие в себе следы патины треноги, словно представлявших из себя письмо, запечатлевшее воспоминание давно ушедших эпох. От них к стенам шли толстенные кабели, скрывающиеся где–то в глубине бетона. Рядом стояли операторы, активно протирая огромные линзы, после чего, завидев управляющего, быстро схватились за вращающиеся ручки, готовясь, раскручивая их, производить видеосъёмку.

Савва добрался до установленной в самом дальнем краю комнаты стойки, позади которой красовался флаг бункера — изогнутое человеческое лицо, вокруг которое огибают зубчики шестеренки, как символ мироустройства и сложности, с чем приходится сталкиваться каждому. Над лицом возвышалась фигура часового механизма, указывающего на неумолимость времени и его власть над истекающими минутами человеческой жизни. Встав за эту трибуну, мужчина похлопал пальцами по пыльному и изогнутому решетчатому микрофону, издавшему скрип и стук, продемонстрировав свою работоспособность. После этого Савва многозначительно кивнул операторам, давая знак, что он готов к съёмке.

Глава 3. Девятая

Яркий свет фитоламп освещал округу в фиолетовые оттенки, ни на минуту не угасая, даже ночью, позволяя побегам значительно быстрее развиваться и расти. Ровные ряды аккуратно высаженных растений простирались за горизонт во все стороны так, что, оказавшись ровно посередине этого импровизированного поля, будет довольно–таки трудно найти из него выход. Периодически включались системы полива, опрыскивая молодые зеленоватые побеги, устремляющиеся толстенными стеблями к небу, легким дождиком из капель, иногда фыркая от попадания в шланги воздуха.

Вокруг то и дело кружили рабочие, одетые в одинаковую чёрную форму, состоящую из цельного комбинезона, закрывающего все тело, с большим количеством карманов. Все они были абсолютно идентичны, без единой нотки хоть малейшего различия или индивидуальности. Строгий и сдержанный дизайн, прошедший проверку временем. На правой половине груди у каждого был выбит их персональный номер крупным белым шрифтом так, что его можно заметить издалека.

Именно в такой атмосфере шла, вооружившись специальными антибликовыми очками, предотвращающими воздействие большого количества розовато–фиолетовых лучей ламп на глаза, молодая, высокая и амбициозная Девятая. Такова была ее участь, как и всех других жителей низших уровней бункера. Их задачей являлось лишь кормить и обслуживать целую ораву ртов, живущих выше и ничего не подозревающих о тяготах простого люда. Никто из них не имел собственного имени — лишь тот самый код, обычная цифра, вышитая на личной одежде, в которой они ходили по отведённой для этого части бункера, снимая ее лишь дома. Никакой личной собственности — только то, что выдало начальство и ровно в тех количествах. Вместо личной еды — ежедневный трехразовый приём пищи в строго отведённое для этого время в столовой на каждом предприятии. Даже в личной беседе рабочие называли друг друга порядковыми номерами, поскольку этот уклад жизни стал для них вполне привычным и нормальным течением жизни, которое они воспринимали, как должное.

Пройдя вдоль длинного ряда кукурузных побегов, от корней которых тонкими струйками стекала в межу вода после свежего полива, Девятая поднялась по винтовой лестнице на второй этаж надстроенной над искусственным садом конструкции, позволяющей наблюдать за всем процессом свысока, посмотрела на простирающиеся на сотни метров в сторону ряды посадок, после чего распахнула отходящую в сторону дверь, оказавшись в маленьком помещении. Это был кабинет начальника смены, который хоть и являлся привилегированным по отношению к контролируемым им рабочим, но все же вынужденно занимал место в общей иерархии рядом с ними. Сейчас тут никого не было, ведь ему оказалось дозволено подняться на несколько десятков уровней выше, где должно было проходить одно из нескольких организованных в этот день празднеств. Именно это позволило молодой симпатичной темноволосой девушке двадцати пяти лет так вальяжно забраться в «запретную» зону.

Кабинет был, прямо сказать, довольно беден, лишь небольшой письменный столик, на котором уложены куча папок с заметками о количестве прошлого урожая, а также новых посевов, расчёты по объемам получаемого зерна, прогнозы на будущее. Рядом стояло неудобное маленькое кресло и невысокий шкаф со стеклянными полками, который тоже был от пола до потолка уставлен записями. Через небольшое окно можно увидеть ее работу, однако Девятую интересовало совершенно не это, а достаточно редкий толстенный ламповый телевизор, прикрученный к стенке, ведь именно по нему должны были показывать обращение управляющего бункером.

Найдя лежащий на столе под грузами папок пульт, она включила устройство, издавшее писк и начавшее дребезжать, пока по экрану расходятся из середины полосы. Там действительно демонстрировался стоящий перед флагом бункера Савва в костюме, проникновенно смотрящий в камеру. Девятая скрестила руки на груди, приготовившись слушать послание.

— Добрый день, дорогие товарищи! — начал свою чувственную речь управляющий, харизматично играя на камеру, — сегодня, как вы все прекрасно знаете, первое декабря — первый день зимы и образования нашего с вами бункера!

На заднем плане послышался гул оваций — это специально приглашённые для этого люди активно аплодировали по команде. В этот момент девушку сзади кто–то толкнул. Испуганно обернувшись, подумав, что вернулся начальник, она увидела своего мужа — Сорок пятого. Высокий широкоплечий рыжеволосый молодой человек широко улыбался, стараясь тем самым успокоить начавшую нервничать жену.

— Что ты тут делаешь? Сто третий сказал, что видел, как ты зашла в этот кабинет, — заявил он, осуждающе покачав головой.

— Мне нужно посмотреть послание, вдруг что нового и важного для нас скажет, — наивно ответила девушка, вновь развернувшись к включенному телевизору.

— Ну–ну, — спокойно прошептал тот, тоже устремив свой взгляд на экран.

— Но сегодня не просто обыкновенная памятная дата, а двухсотпятидесятая годовщина со дня образования нашего бункера! — продолжал свою речь Савва, вскинув руки к небу.

Это действие сопроводилось громогласным гулом и рукоплесканиями аплодисментов, дребезжание которых чувствовалось даже через телевизор.

— Мы отмечаем акт единения, чувство самопожертвования ради общего блага каждого жителя! Ведь весь бункер работает как единый механизм, как точные и выверенные часы, где каждая шестерёнка влияет на другую и все служат общей цели! Не зря наши предки изобразили это на гербе убежища! — уже закричал управляющий, став пользоваться своими навыками ораторского искусства и заводя толпу, слегка отойдя в сторону, демонстрируя флаг за своей спиной.

Вновь раздались крики поддержки и аплодисменты ещё громче, чем прежде. Зрители пребывали в экстазе.

— В этот день мы хотим сказать спасибо каждому из вас, всем, кто трудится на общее благо! Шахтеров, уборщиков, мусорщиков, садоводов, строителей, инженеров, айтишников, врачей — всех, абсолютно всех! Так давайте же вместе проведём этот день, не только празднуя юбилей, но и выполняя свои обязанности с удвоенной силой ради улучшения общего будущего!

Благодарно кивнув, под помпезный и играющий на струнах души каждого гимн, состоящий из электронных звуков и медленной музыки, отражающий спокойствие и безопасность бункера по сравнению с губительным внешним миром «Стужи», Савва спустился с трибуны, устремившись за пределы кадра, после чего трансляция завершилась.

Глава 4. Никита

По всему производственному цеху разносился гулкий стук. Он был больше похож на лязганье металла от удара молотом об наковальню, однако на самом деле представлял из себе работу пресса, преобразующего толстенные листы железа в круглые ровные трубы разного диаметра, которые оставалось сварить по месту шва.

Процесс плавки и отливки металла по форме был довольно–таки трудоемким процессом, поэтому для этих целей использовали старое оборудование и оставшиеся от строительства бункера тонны листов и арматуры, которые нужно было лишь обрезать до нужного размера. По всему убежищу трубы постепенно начинали ржаветь от влажности и перепадов температур, особенно без покрытия специальным антикоррозийным слоем обработки, поэтому требовали регулярной замены, причём во всем комплексе с самых богатых верхних уровней вплоть до бедных низов.

Никита трудился на этом заводе в должности инженера–технолога, занимаясь починкой и реконструкцией старых инженерных сетей по чертежам из архива. Таково было призвание всей его семьи, чьи традиции он продолжил. Правда вариантов для манёвра особенно не было, ведь по правилам бункера дети перенимали профессию родителей, никаких тебе перемещений по карьерной лестнице.

Сейчас мужчина, сорока лет с начинающими седеть волосами и уставшими глазами, направлялся вдоль линии конвейера, уже ставшего ему родным заводского комплекса в сторону собравшейся посередине толпы, живо что–то обсуждающей. Гам от их разговоров и вскрикиваний разносился по округе, собираясь в непереводимую и неразличимую какофонию мелодичных звуков. Даже подойдя к ним вплотную, Никита не мог понять, что случилось.

— Работать на общее благо, ага, как же! — воскликнул недовольно стоящий рядом молодой человек, с размаху раздраженно кинув на пол удерживаемое в руках полотенце.

— Лучше бы спустились вниз и посмотрели, что тут происходит! Буржуи хреновы! — согласилась с ним женщина, плюнув через плечо.

Все они были обыкновенными рабочими без имён, имея в качестве отличительных признаков лишь номер на своей спецодежде. Мужчина носил точно такую же, однако в силу более высокого статуса мог позволить себе не иметь числового выражения своей личности. Заметив, что к ним продирается инженер, они тут же замолчали, посчитав, что ему не стоит слушать их разговоры. В то же время Никита яростно пытался понять, что же вызвало их недовольство. Пробравшись, наконец, в центр собрания, он заметил висящий на стене ламповый телевизор, по которому показывали выступление управляющего.

— Все понятно, — прошептал недовольно мужчина, поправив сползшие на лоб с макушки от активных движений очки.

Он прекрасно понимал настроение уставшего от несправедливости народа и даже поддерживал их недовольство, но в то же время осознавал, что за такие высказывания к ним домой может легко наведаться отряд милиции и покарать отправкой на разведку «Стужи». С инакомыслием в бункере боролись особенно активно, причём с большой жестокостью.

В этот момент управляющий ушёл со сцены, оставив после себя голую стену с флагом, после чего трансляция также резко оборвалась, как и начиналась. Никите лишь оставалось грустно посмотреть вдаль за тем, как его товарищи расходятся по станкам, чтобы продолжить исполнять свои трудовые обязанности. Тяжело выдохнув, мужчина двинулся в сторону своего кабинета, решив вернуться к изучению одного из чертежей водоотведения.

Пройдя так около сорока метров, Никита свернул за угол, открыв первую

попавшуюся ему дверь. Она вела в небольшой кабинет, от пола до потолка уставленный коробками и папками разного размера. Возникали большие вопросы о том, как в таком бардаке можно работать. Найти что–то нужное, оставалось загадкой. Однако мужчина успешно ориентировался в этом беспорядке, пребывая, как рыба в воде. В углу, откуда лился яркий белый свет, расположилось уже привычное импровизированное окно с изображением усыпанной снегом поляны, оно слегка отличалось от той картины, что видел управляющий, однако было свойственно всем экранам на этом и соседних уровнях. Казалось бы, можно разнообразить жизнь за счёт возможности изменить изображение, однако бункер продолжать не изменять своим заветам стабильности и отсутствия изысков.

Сев за стол и накинув на глаза очки, Никита вновь углубился в чтение разложенных на столе чертежей, внимательно изучая сложные конструкции аппаратов, расположенных под уровнем мусорщиков, и ведущих снизу на самый верх. Лист с рисунком был настолько большим, что инженер видел лишь его малую часть, а остальное валялось в сложенном виде перекинутое через противоположный край стола на полу. Когда–то давно предки Никиты занимались строительством и обустройством коммуникаций бункера, поэтому ему выпала по наследству такая сложная, но в то же время интересная задача — поддерживать все во вменяемом состоянии.

Вдруг со стороны входа послышались шаги, дверь в кабинет раскрылась, и внутрь вошли два человека: пожилой мужчина шестидесяти лет с седой и почти лысой головой, прихрамывая на свою трость и молодой чуть старше тридцати с более живым, но в то же время целеустремленным и как будто опытным взглядом, взирающим на все здесь свысока. Это был начальник Никиты, заметно позевывающий от недосыпа, однако второй субъект оказался ему совершенно незнаком.

— Здравствуй, давно не виделись, тут человечка одного тебе привёл обучать, нужно заняться им поплотнее, — поздоровался Василий, пожав инженеру руку. — Это Степан, перевели его из другого отдела, будет опыт твой перенимать.

— Приятно познакомиться, — протянул ему ладонь в знак приветствия новенький.

— Согласен, Василий Иванович, можно вас на минуту? — уточнил Никита, встав со своего кресла.

— Ну давай, ты пока осваивайся тут, будете кабинет временно делить между собой, — заявил начальник, пригласив мужчину выйти вместе с собой в коридор, оставив Степана наедине со всеми чертежами.

Как только они выбрались наружу, Мужчина тут же подошёл вплотную к Василию, перейдя на шёпот.

— Откуда он вообще взялся тут? Разве возможно перемещение между профессиями? — подозрительно спросил тот.

— Я сам не понимаю, поступил приказ откуда–то сверху, уж не знаю, кто он такой, но будь осторожнее, знай, я предупредил, — ответил ему начальник, похлопав по плечу и устремившись в неизвестном направлении.

— Просто прекрасно, и что мне теперь с таким «богатством» делать? — задумчиво прошептал Никита, после чего вернулся в свой кабинет.

Глава 5. Савва

Савва с раздражённым лицом спустился с трибуны, направляясь в сторону выхода. Он прекрасно понимал, что все, сказанное им минуту назад, полная чушь и популизм, которые вынуждены говорить все управляющие, дабы поддерживать хоть какой–то порядок в бункере. Мужчина отлично знал о наличии недовольств в обществе, однако они были, в общем и целом, контролируемыми и состояли из системы сдержек и противовесов.

Не успел он добраться до ручки двери, как его сразу нагнал Евгений, наигранно улыбаясь, как будто зная что–то большее, что его очень забавляло и тешило растущее эго.

— Замечательная речь, — решил поподхалимничать тот, — все в восторге рукоплескали. Очень нужные сейчас слова для нашего единения.

— Ага, — равнодушно ответил Савва, выйдя, наконец, к «колодцу». — Что у нас дальше сегодня по плану?

— Так, вечером, как всегда, большое празднество, а до этого нужно обойти большинство уровней, — продолжил заместитель, скрестив руки на груди, предвкушая, каким же тяжелым и утомительным будет сегодня день.

— И везде нужно сказать тосты и обнадеживающие речи? — задал в воздух риторический вопрос управляющий, устремив взгляд в пучину, оперевшись всем весом на перила.

— Конечно, как иначе, — не понял его юмора Евгений, посчитав нужным напомнить об этом руководителю. — Ах да, ещё кое–что. Сегодня ночью задержали некого Андрея, ученого–физика, за публикацию труда, осуждающего режим бункера и все наши устои, его доставили в камеру на самом верху, будут готовить к разведке «Стужи».

— И? — непонимающе переспросил Савва, который видел за время своего нахождения на этой должности таких дураков с десяток, которые прекрасно знали, что им грозит за их самодеятельность, но все равно продолжали заниматься подрывом системы.

— Как вы знаете, каждому задержанному Хартия гарантирует одно желание. Единственное уточнение, что оно должно быть в рамках закона, а также этим желанием не может быть освобождение или помилование. Так вот, он выбрал разговор с Вами, — задумчиво ответил Евгений, нахмурив брови.

— Со мной? Зачем ему это нужно? — удивленно переспросил управляющий, резко обернувшись к заместителю, оторвавшись от своих печальных размышлений.

— Да, не знаю, он не озвучил причину, но настаивает на соблюдении своих прав, — продолжил подчинённый, покачав задумчиво головой.

— Ладно, закон есть закон, веди, даже интересно стало, чего же он хочет, — заявил Савва, значительно приободрившись.

— Пойдёмте, — согласился с ним заместитель, жестом пригласив за собой.

Вместе они двинулись в сторону винтовой лестницы к нависающей над головой прямо посередине «колодца» стеклянной капсуле, где находилась их тюрьма, а также выход на чудовищно губительную и неизведанную поверхность, куда и направляли этих бедных преступников фактически на смерть, прикрывая высшей целью и миссией на благо всех жителей бункера обыкновенную казнь.

Глава 6. Девятая

Послушав завершившееся только что послание управляющего, Девятая тяжело вздохнула, из года в год ничего не менялось, лишь цифры в календаре, а от этого было ещё более горько и погано на душе. Развернувшись к мужу, она тут же нашла отклик души в отражении его глаз. Все было понятно даже без слов.

Выключив телевизор и сложив все, как было, чтобы никто ничего не заподозрил, они в полном молчании и смятении, не проронив ни слова, стали спускаться по винтовой лестнице. Аппараты перестали опрыскивать растения, и даже издалека было видно, как с них градом стекают капли воды, ударяясь об чёрную, сильно обработанную удобрениями землю. Фотолампы стали светить своими фиолетовыми лучами ещё ярче, создавая мнимое ощущение сиреневого или лавандового луга вдали из–за интересного сочетания цвета и стеблей. Из колонок по округе раздавался звон гонга, распространяясь эхом по округе. А это означало только одно — наступило время обеда.

Попрощавшись друг с другом и пообещав увидеться уже после, супруги разбрелись по разным концам сада. Столовые для мужчин и женщин на каждом рабочем месте были разные и даже не пересекались. Строители бункера и их потомки объяснили такой распорядок дня специфичностью пищи, необходимой для выживания, поскольку она выращивалась исключительно в стенах убежища. Именно поэтому она требовала добавок в виде витаминов и иных веществ, необходимых организму в таких тяжелейших условиях. Повара четко рассчитывали дозировку и давали людям столько, сколько им нужно в силу физических особенностей организма, а еду кроме столовой, за исключением, конечно, первых уровней найти просто было нельзя.

Добравшись до большой и тяжелой металлической двери, Девятая прислонила в углу свой пропуск, громко пикнувший на расстояние нескольких метров, после чего потянула за ручки и, с трудом открыв узкую щелку в проходе, протиснулась внутрь. Створка с грохотом тут же захлопнулась за ее спиной. Такая конструкция была создана не спроста и позволяла пробраться в столовую только одному человеку за одно нажатие и исключала несанкционированное проникновение, или, по крайней мере, минимизировала такую возможность.

Девушка оказалась в гигантском помещении, уставленном от одного конца до другого рядами обеденных столов, практически все из которых были заняты женщинами разного возраста и комплекции. Все они сидели на четко отведённых для этого местах, на каждом из которых виднелась небольшая планка с индивидуальным номером, заменяющим в бункере имя, а рядом стояли подписанные им же тарелки. Посмотрев на висящие на стене часы с толстенными стрелками и поняв, что от отведённых на обед двадцати минут прошло уже десять, Девятая быстрым шагом двинулась в сторону своего места, чтобы успеть съесть свою порцию, иначе до следующего приёма пищи придётся ждать больше шести часов. Спешно заняв своё кресло, девушка жадно кинулась глотать, на скорость запихивая ложки с вязкой субстанцией в рот. Эта склизкая пища была нисколько не похожа на называемый ей суп, а напоминала последствия рвотных позывов у человека, но другого на выбор, к сожалению, не было.

— Слышали, девки, сегодня знатный пир вечером по всему бункеру будет, может чего и нам перепадёт на ужин в честь юбилея! — громогласно заявила пухлая женщина, сидящая рядом и больше похожая визуально и по голосу на медведя, вытирая пятерней оставшуюся на противных усиках слизь.

— Ой, не знаю, не знаю, никогда ничего не бывает, а сегодня, думаешь, перепадёт. Очень сильно сомневаюсь, — возразила ей «скелет», расположившаяся по другую сторону, едва выхлебав половину содержимого тарелки.

— А ты что думаешь, Девятая? Чего такая грустная? — спросила у неё первая, резко повернувшись, чем слегка ее напугав.

— Да так, — раздраженно ответила она, — грустно все.

— Давай, рассказывай, что там у тебя! — стала подгонять ее худая, окончательно оторвавшись от своего обеда.

— Мы с мужем уже давно очень хотим завести ребёнка. Пытаемся, стараемся, а ничего не получается, — прошептала Девятая, боясь заплакать от волнения, надеясь успокоиться.

— Многие пытаются и безрезультатно, а потом случайно раз и все, нужно просто не прекращать, — подбодрила ее пухлая, отобрав остатки пищи у соседки, став уплетать их за обе щеки.

— Не знаю, что–то как–то слабо уже верится в это, если честно, — не согласилась с ней девушка, вытирая салфеткой все–таки пробившиеся слёзы.

— Давай, не разочаровывайся, все получится, — ещё раз заявила ей «скелет».

— Спасибо, — с горечью в голосе и душе прошептала та.

Она уже совершенно потеряла надежду. Больше полугода попыток, и ничего. Конечно, Девятая прекрасно понимала, что дети в бункере — явление достаточно редкое, в основном их либо не было, либо по одному. Двое оказывались сродни чуду и сказкам. Но все равно хотелось верить в лучшее, и что у неё будет по–другому.

В этот момент вновь раздался громогласный гонг, заставивший всех резко вздрогнуть и означавший конец обеда. Входные двери автоматически сами раскрылись, а садоводы встали со своих мест и тут же выстроились в шеренги, по очереди выходя из столовой.

Глава 7. Никита

Как только Никита проводил взглядом уходящего от него прочь начальника, то сразу понял, что он подложил ему свиную, причём очень большую. Новенький на обучение из уровня мусорщиков, откуда никто и никогда не переводится был довольно–таки странным человеком. Да ещё и имел имя вместо номера, свойственного людям его профессии. В общем, разобраться в причинах такого поворота событий было слишком сложно, а вот о последствиях говорить легко: они точно представлялись, мягко говоря, не радужными.

Смирившись со своей судьбой, инженер выдохнул, после чего открыл дверь своего кабинета. Степан стоял посередине, наклонившись над столом и внимательно вёл пальцем по коммуникациям на чертеже. Заметив, что дверь открылась, он из вежливости улыбнулся, после чего продолжил своё занятие, как ни в чем ни бывало.

— Я бы не рекомендовал трогать его руками, чертёж старый и хрупкий, могут жирные следы от пальцев остаться, — заявил Никита, кивком головы указав на стоящую рядом коробку с вложенными внутрь резиновыми перчатками.

— Я не думаю, что это необходимо, — ответил ему новый подчинённый, продолжив трогать чертёж.

Инженер хотел было что–то сказать ему в ответ, однако, поняв, что может начаться конфликт, надел на ладони перчатки, гордо продемонстрировав их.

— Уже интересуешься новым видом деятельности? — спросил у него инженер, скрестив руки у себя на груди.

— Да не сказать, чтобы она была сильно новой, — возразил ему Степан, завороженно наблюдая за рисунком.

— То есть как? Ты занимался коммуникациями? — стал искать хоть какую–то логику в происходящих событиях Никита.

— Вроде того, — скомкано ответил новый подчинённый, как будто что–то желая скрыть.

— Странный он какой–то, — пронеслось в голове у инженера, но он не стал озвучивать свои мысли вслух.

Вместо этого мужчина подошёл к тому, что вызывало предметный интерес молодого человека. Он сместил схему бункера, перевернув ее вверх ногами, разложив на столе часть с первыми уровнями.

— Старая схема? — спросил он, искоса поглядывая на начальника.

— Очень, с момента основания, там в правом углу даже печать есть с именем создателя, Степан…, — начал говорить инженер.

— Степан Абрамов, — закончил за него подчинённый.

— Да, все верно, — ответил Никита, немного зажавшись от дискомфорта, что его перебили.

— Как вас по отчеству? — задал интересующий его вопрос Степан, наконец, бросив рассматривать чертёж.

— Андреевич, — сухо заявил инженер.

— Никита Андреевич, я так понимаю, буду подмастерьем, какое задание дадите? Уж очень хочется поскорее излазить бункер вдоль и поперёк.

— До того, как ты перевернул схему, я изучал устройство труб на двадцатом уровне. Рабочие завода жалуются на низкий напор. Так что отправимся сейчас туда и посмотрим, — раздал указания, почувствовав небольшую власть, мужчина.

— Хорошо, думаю, не стоит здесь задерживаться, — ответил ему молодой человек, выйдя из кабинета.

Вместе они быстрым шагом двинулись в сторону лифтов в центре колодца, чтобы подняться на несколько этажей выше. Там уже выстроилась длиннющая очередь, простирающаяся от лифтов до круглого бублика уровней, заняв полностью все примыкающие к центру помещения хорды. Люди активно обсуждали сегодняшнее празднование и обменивались новостями. Кто–то занимал место в очереди и обещал в ближайшее время вернуться. Такая ситуация была практически на каждом этаже, учитывая сегодняшний юбилей. Но в основном столпотворение сохранялось и в обычные дни, просто было слегка поменьше. Никита же не обращал на них никакого внимания и двигался по незанятой узкой тропинке вдоль края платформы уверенно к своей цели.

— Эй здесь очередь! Не видишь! — воскликнул грузный усатый мужчина, загородив ему проход.

Инженер лишь молча улыбнулся, достав из–под куртки удостоверение, гордо его продемонстрировав. Недовольный тут же вжал плечи и побледнел, после чего, бросив короткое: «Извините», — освободил путь.

— Наша профессия открывает здесь многие двери, — ответил начальник на вопрошающий взгляд подчиненного.

Тому лишь оставалось молча кивнуть и двигаться следом, благодаря судьбу за то, что ему не придётся стоять в этой бесконечной очереди, тянущейся вереницей через сотни метров. Вместе они дошли до лифтов. Сами по себе конструкции были огромные и вмещали за раз больше двадцати человек, но, когда подъехал очередной пустой, в него тут же стали заходить люди, а тех, кто не влезал, доутрамбовывали дежурные милиционеры, следящие, в том числе, здесь за порядком.

Однако Никита не отправился вместе со всеми, он повёл Степана к отдельно стоящему лифту, помеченному яркой желтой полосой.

— Вот наш, — гордо заявил он, прислонив пропуск к специальной панели справа.

Раздался сильный грохот, после чего кабина, которая оказалась раз в пять меньше остальных, раскрыла свои двери, явив напарникам своё внутреннее убранство. Стены там были в более ухоженном состоянии, чем у своих коллег, однако лампочка наверху неизменно пугающе моргала.

— Ах, черт, все время забываю ее заменить, — разочарованно махнул рукой инженер, заходя внутрь.

Подмастерье последовал его примеру, после чего двери закрылись, и конструкция с тем же грохотом начала подъем наверх после того, как Никита нажал нужную кнопку.

— Это лифт специально для нас на случай экстренных вызовов, но им часто пользуются богатые жители первых уровней, когда не хотят стоять в очереди. Сейчас нам повезло, что оказался свободен, — продолжил он.

— Я так понимаю те, что живут внизу, попасть к ним не могут, — предположил Степан, взявшись за подбородок.

— Конечно, вообще, их пропуски, которые контролирует милиция на входе, в принципе не допустят туда, но специально для тех, кто захочет схитрить, лифты за исключением нашего не едут вертикально снизу вверх. Они имеют промежуточные конечные точки, когда необходимо выйти и изменить кабину, а там уже новая проверка. Так что большинство и не пытается, за очень редким исключением, — разъяснил ему начальник.

В этот момент кабина резко остановилась, рывком дёрнувшись на месте, после чего раскрыла свои двери, выпуская напарников на нужный им уровень. Выйдя наружу, Никита осмотрелся, а затем показал рукой в сторону, где находится нужный им завод.

Глава 8. Савва

Савва вместе с Евгением вместе поднимались по узкой винтовой лестнице, ведущей наверх к «воздушной» тюрьме. Каждый шаг сопровождался мелодичным лязганием металлических ступенек, эхом отражающимся по округе. Проход был очень узкий, а высота над самым нижним уровнем такой большой, что мужчинам приходилось даже держаться за поручень, боясь оступиться и упасть случайным образом вниз.

Забравшись на своеобразный «Эверест», управляющий прислонил свой пропуск к панели справа от двери, после чего распахнул ее и вошёл внутрь. Помещение там было не сказать, чтобы большим. Около ста квадратных метров, из которых практически пятьдесят занимала камера, позволяющая плотно закупорить выход, выкачать оттуда кислород и выровнять давление. Это и был единственный имеющийся в бункере выход на поверхность к губительной и неизбежной «Стуже». Рядом же расположились две камеры, одна из которых практически всегда была пустой, а вторая лишь изредка оказывалась заполненной каким–нибудь бедолагой, которому суждено отправиться на верную смерть. Пол везде за исключением тюремных отсеков был сделан из ровного и гладкого серого бетона, однако в них состоял полностью из толстого слоя стекла, позволяющего за счёт своего уникального расположения очутиться прямо над «колодцем» и ежедневно стоять, сидеть и спать над сотнями этажей, в глубине души нервничая, боясь сорваться и упасть туда далеко вниз. Это устройство комнаты позволяло поиздеваться над задержанными преступниками, истязая их, как будто самого наказания в виде неизвестности и страха для них было мало.

Сейчас в камере сидел молодой человек спиной к выходу, уставившись в стену в желтоватых оттенках. Услышав за спиной шаги, он резко обернулся, после чего радостно улыбнулся, оскалив кривые желтоватые зубы, выделяющиеся на фоне аккуратно подстриженной бороды, увидев перед собой ожидаемого им Савву. Это был Андрей — физик и довольно видный в бункере учёный двадцати восьми лет. Он происходил из довольно знатной семьи и плотно и увлечённо занимался наукой, будучи уважаемым человеком. Вглядевшись в его лицо, управляющий сначала не поверил, что это именно он, однако затем грустно вздохнул, приближаясь.

— Здравствуй, ты хотел меня видеть. Это было последнее желание, — заявил Савва, подойдя вплотную к клетке.

— Все верно, — согласился с ним Андрей, сорвавшись с места и рывком дёрнувшись навстречу. — Но не только увидеть, но ещё и поговорить. Однако я не смогу исполнить желание, если заместитель управляющего будет стоять рядом. Уговор был о личной беседе.

Посмотрев сначала на него, а затем на Евгения, который раздраженно закатил глаза к небу, мужчина сделал ему знак, чтобы тот вышел за дверь. Подчинённый ещё более недовольно вздохнул, но все же выполнил указание, прильнув к створке, надеясь услышать разговор, но различал только отдельные слова, причём очень плохо, ведь толщина плотного материала не позволяла большего. Тогда Евгений раздраженно махнул рукой и быстрым шагом спустился по лестнице вниз, решив уже там ожидать своего начальника, что–то недовольно бурча себе под нос.

— Ну что, доволен? — спросил Савва у пленника, став расхаживать по помещению из стороны в сторону шаркающей походкой, прочерчивая на полу, который очень давно никто не мыл, ровные линии на пыли.

— Вполне, — согласился, наконец, Андрей, жадно пожирая взглядом собеседника.

— Тогда давай, слушаю тебя. Как докатился до жизни такой? Вроде уважаемый учёный, приличная семья, что ж подрывать устои бункера потянуло? — задал вопросы управляющий, продолжая небольшими прыгучими движениями перемещаться по комнате.

— Если я расскажу, вы все равно не поверите, — возразил физик, расстроенно покачав головой, явно начиная сомневаться в разумности своего последнего желания.

— А ты попробуй, мало ли, как бывает в жизни, — оживился Савва, вновь подойдя ближе и взявшись руками за прутья клетки.

— Что если, я скажу Вам, что никакой «Стужи» не существует на самом деле? — интригующе спросил Андрей, издевательски подмигнув одним глазом.

Управляющему лишь оставалось отпрянуть от решётки, удивленно покачав головой, однако всем своим видом он показывал, что готов послушать его версию событий.

Глава 9. Андрей

Громкий стук механических клавиш клавиатуры громко разносился по всему маленькому помещению небольшой квартиры. Вытирая капающий на стол пот со лба и сильно нервничая, Андрей забил в написанную по его просьбе знакомым айтишником математическую программу формулы и необходимые данные. Вокруг по всему столу валялись разбросанные книги и учебники по физике, в том числе и ядерной.

Учёный что–то бормотал себе под нос и судорожно перелистывал страницы, взяв в зубы карандаш, чтобы сделать в нужном месте с его помощью закладку, а другую страницу заложить свободным пальцем. Шелест листов становился все громче. Андрей испуганно перебирал варианты, но не мог найти именно то, что было ему нужно. Формулы сменяли друг друга в бесконечном круговороте. Казалось, что если прямо сейчас физик оторвётся от книг, то будет видеть на яву в своём воображении графическое отражение производимых расчётов с мелькающими и исчезающими в воздухе белыми цифрами и буквами.

— Да где же оно? Только что видел! — раздраженно пробурчал он, ещё больше ускорившись в методах своего листания.

Однако проблема была вовсе не в быстроте, ведь нужная информация была на определённой странице, а в спешке, без детального их изучения, шанс пропустить необходимое был очень велик, чудовищно огромен. Над головой резко моргнула лампа, тут же засияв ещё ярче, чем прежде. Это могло означать только одно — переключение уровня на свободную подстанцию, пока та остывает от перегрева, а также происходит проверка состояния всех компонентов, чтобы избежать проблем с ними в будущем. Благо для компьютера стоял бесперебойный источник питания, благодаря которому работа двух часов не пошла на смарку, иначе пришлось бы вводить все числа и формулы по новой с чистого листа.

Наконец ему удалось отыскать искомую страницу, отчего он радостно выдохнул, жадно впившись в текст, заложив нужный фрагмент, согнув его в уголке.

— Период полураспада полония–214 составляет примерно одну секунду, а урана–238 — четыре с половиной миллиарда лет. Полное энерговыделение на один акт деления ядра составляет около 200 МэВ. При цепной реакции деления тяжёлых ядер урана (или плутония) образуются сотни различных радионуклидов с соответствующими периодами полураспада, Т (½). В ядерном взрыве с высоким выходом образуются радионуклиды цезия–137 и стронция–90. Они имеют относительно большие периоды полураспада около тридцати лет. Сто пятьдесят миллионов тонн радиоактивной пыли поднимаются в стратосферу и закрывают солнце, — продолжал бормотать Андрей. — Если мы предположим, что площадь земли над поверхностью бункера в несколько сотен раз больше, чем укрытия, а площадь поражения была не в центре, а смещена, то за двести пятьдесят лет существования убежища… Нет, стоп, это же значит что!

Учёный тут же вскочил с места, двинувшись в сторону ванной. Он быстрым шагом добрался до вентиляционной решётки, после чего, встав на унитаз, снял с неё крепления, освободив доступ к шахте. После этого мужчина судорожно трясущейся рукой стал ковыряться внутри, пока не нащупал маленький свёрток. Это был кусок не больше двадцати сантиметров в длину и ширину, обёрнутый снаружи в обрывок ткани. Развернув обложку, Андрей обнаружил в руках старую потрёпанную жизнью и исцарапанную дискету, которой явно было не одно столетие.

Бросившись назад к компьютеру, он вставил ее в дисковод, после чего на экране появился файловый менеджер, на котором высветилось несколько десятков наименований. Недолго думая, физик стал открывать один за одним, пока в отражении глаз не засветились яркие алые разгорающиеся вспышки, которых с каждой секундой становилось все больше. Смотря за этим зрелищем, мужчина долго качал головой, после чего продолжил своё занятие с другими файлами.

— Нет, нет, нет! Они врали нам, врали все это чёртово время! — воскликнул Андрей, вскочив со своего места, борясь с приступами головокружения от нервов.

Поняв, что скрывать такое он просто не может, мужчина вновь сел за компьютер и открыл текстовый редактор, став остервенело набирать свои мысли и расчёты. От напряжения физик покраснел, а костяшки пальцев быстро начало ломить от слишком быстрого набора текста на клавиатуре, но тот продолжал работать несмотря ни на что. Учёный горел всем своим существом, понимая, какое открытие совершил, что он обязан поделиться с ним миром, а не держать в тайне.

Закончив, Андрей перечитал ещё раз своё уникальное и претенциозное произведение, после чего отправил его на печать, завернул полученное вместе с дискетой в конверт и побежал к знакомому журналисту на соседний уровень, надеясь, что он пустит благодаря своим связям это в ближайший вечерний эфир, который точно будет смотреть практически весь бункер.

Глава 10. Девятая

В остальном рабочий день садовода был похож, как две капли воды, на любой другой. Ничто больше не выдавало факта празднования сегодня юбилея основания бункера. После послания управляющего не было ни дополнительных поздравлений, ни пира, ни иных возможных награждений обычных трудящихся, которые могли каким–то образом замотивировать их на новые «подвиги» во имя общего блага. Однако это отнюдь не касалось жителей верхних уровней, которых сегодня вечером ждало большое застолье. Даже в этом, казалось бы, простом аспекте сегрегация делила одних с другими, богатых с бедными, привилегированных с обычными рабочими, которых они считали своим обслуживающим персоналом. Аппарат управления убежищем полностью провалил свою задачу, наплевав на самый простой и эффективный способ развлечь народ и погасить в них витающие настроения — «хлеба и зрелищ». Один шикарный праздник, и половина надолго забудет о своих невзгодах, погасив поднимающиеся волны негатива и протеста.

Девятая так же, как и всегда, обрабатывала лунки, высаживая туда черенки, обильно смачивая их витаминами и удобрениями, после чего аккуратно прикапывала землю, приминая ее руками. Все это повторялось десятки и даже сотни раз, пока ей окончательно не наскучило. Монотонная работа могла легко вывести из себя, а учитывая невозможность переключиться на что–то более интересное и занимательное, ещё больше раздражала.

Закончив рабочий день и оставив необходимое снаряжение в специально отведённом для этого ящике, Девятая расслабленно выдохнула и, услышав уже до боли знакомый гонг, двинулась в сторону столовой. Поскольку есть дома ни у кого не было возможности, приём пищи в вечернее время был единственным спасательным кругом. Подойдя вплотную к дверям, она встретила там ту же худую, как скелет, соседку по столу, с бегающим взглядом по округе, как будто ища что–то. Увидев девушку, та радостно улыбнулась, словно сбросила с плеч тяжёлый и многотомный груз ответственности.

— Твой муж просил передать, что не пойдёт на ужин и будет ждать тебя дома, — сообщила она ей.

— Да? Странно, а разве так можно? — удивленно спросила Девятая, вскинув вверх брови.

— Не знаю, вроде мужчинам можно, а вот нам, точно нельзя, — ответила ей знакомая, задумчиво почесав макушку.

— Это почему, — продолжала не униматься девушка, решив попробовать докопаться до истины.

— Не могу сказать, может физиологические особенности, может ещё что, никто не говорит и ничего не объясняет, — покачала головой коллега, после чего, не став дожидаться ещё одного каверзного вопроса, отправилась на ужин.

— Ладно, поняла тебя, спасибо! — крикнула ей вслед та, надеясь быть услышанной, после чего тоже двинулась на приём пищи.

Кормежка прошла как обычно: все эта же непонятная склизкая полупрозрачная бурда, от одного вида которой могло запросто стошнить в эту же тарелку, не говоря о вкусе, но иного выхода ни у кого не было, так что все ели то, что им дали. Через силу затолкав в себя еду, Девятая молча встала со своего места и, дожевывая на ходу, отправилась к выходу.

За это время свет в коридорах уже практически погасили, поэтому она ориентировалась по специально предусмотренным для этого аварийным огонькам, мрачно и пугающе подсвечивающим бетонный пол круглыми вырезами через каждые несколько метров, отбрасывая на окружающие их предметы широкие тени, как будто захватывающие их во мрак. Однако даже через узкие щелки опущенных штор пробивался яркий фиолетовый свет включённых на всю ночь фитоламп.

Преодолев через несколько минут рабочее место, Девятая оказалась на своём уровне, который был плотно забит снующими туда–сюда людьми. Все как раз закончили работать и старались разбежаться быстро, как тараканы, в стороны и по домам, заполнив полчищами саранчи весь этаж, не давая спокойного прохода и заставляя, толкаясь локтями, протискиваться меж них, постоянно извиняясь и прося дороги. Вся эта процессия назойливых «насекомых» двигалась в основном полукруглом, огибая вдоль заборчика бортики «стакана», стараясь быстро дойти до своей хижины, не пробираясь через запутанные коридоры трущоб. Безусловно, это был намного более тяжёлый, но быстрый и безопасный путь. Ведь, несмотря на постоянное и круглосуточное присутствие на улицах нарядов милиции, в глубине маленьких улиц таились воры и карманники, готовые украсть все что угодно, главное — незаметно, чтобы не быть пойманными и не отправиться на разведку «Стужи».

Все эти трущобы, хоть и были когда–то выстроены по определенному и четко выверенному плану, но быстро изменились в сторону самостроя и беспорядка. На месте стройной единой конструкции улочек и одних домов выросли те же самые строения вместе с приставленными к ними маленькими комнатами, крылечками, сенями и иными сооружениями. Как правило, они были все кривые, старые и разваливающийся, за одним единственным исключением — дома Девятой. Она и ее предки не позволили никому построить своё добро без спроса рядом, а то, что все равно появлялось беспощадно крушили, выставляя это на всеобще обозрение и не стесняясь. Так, попробовав судьбу пару раз, энтузиасты перестали проявлять свою поганую инициативу, а девушка хоть смогла вздохнуть спокойно.

Девятая шла уверенным шагом по мрачным и едва освещенным улочкам, а над головой постоянно моргали осветительные лампы. Она все больше ускорялась, думая и сгорая от нетерпения от того, что же ей приготовил муж такого интересного из сюрпризов. Недолго думая и оглянувшись на снующих туда–сюда прохожих, недовольно галдящих об отсутствии каких–либо празднеств на территории большинства предприятий, девушка прислонила свой пропуск к панели в углу двери, которая громко пикнула, после чего отъехала в сторону, предоставив возможность беспрепятственно войти внутрь.

Глава 11. Никита

Народу на этом уровне было ещё больше. Все они копошились в округе, стараясь, как можно быстрее успеть к лифтам. Начиналась давка. Милиционеры едва успевали распределять потоки и утрамбовывать пассажиров. Но Никиту и Степана это не должно было интересовать. Они быстрым и уверенным шагом двигались к своей цели, расположившейся аккурат за мостиком к центру «колодца» — заводу по отливке металлических механизмов. Будь то обыкновенные шестеренки и куда более сложные взаимосвязанные при помощи тросиков конструкции.

Прямо над главным входом висела огромная вывеска в виде куска толстого белого полотна, поверх которого гордо красовались символы, обозначающие завод и его деятельность. Даже издалека можно было определить, что это за предприятие, чтобы ненароком не зайти случайно на режимный объект. Правда на входе постоянно дежурила охрана, а дополнительный уровень безопасности никогда не бывает лишним.

Гордо выудив из кармана своё удостоверение, Никита продемонстрировал его дежурным, которые тут же расступились, приоткрыв дверь за своей спиной, дав мужчинам возможность пройти внутрь.

— Я же говорил, наша работа открывает любые двери, в прямом смысле этого слова, — радостно заявил инженер, посмеявшись над своим остроумием.

Вместе они быстрым шагом двигались по территории гигантского завода. Огромное, разбитое на сектора помещение с различными механизмами и устройствами. Всюду сновали рабочие в спецодежде, гремели аппараты, отбивая чёткий ритм, прижимая прессом детали. Раскалённый докрасна металл обдавал жаром со всех сторон. Становилось не просто горячо, а чудовищно и невозможно. У Никиты в голове ненароком пролетела мысль о том, как они справляются в таком палящем постоянном зное целый день. Однако ответ на данный вопрос лежал в несколько другой плоскости. Каждый рабочий был одет в специальную свето- и жароотражающую одежду, а также каски с охлаждением, только благодаря которым они могли выжить до конца смены.

Ещё раз посмотрев вокруг, инженер и подмастерье смахнули со лба падающие градом капли пота и начали тяжело дышать. Одежда очень быстро промокла насквозь. Пробредя так, постоянно замедляя шаг, борясь с жаждой и упадком сил, они добрались до ещё одного помещения, загерметизированного от остальных толстенной металлической дверью, рядом с которой их ожидал один из сотрудников: молодой мужчина в полном обмундировании с радостным и сияющим взглядом, выдыхающий от облегчения.

— Добрый день! — восторженно крикнул он, увидев усталые лица. — А мы вас очень ждали, пройдемте внутрь, там должно стать полегче, — заявил он, подходя к двери.

Провернув по кругу раскалённую толстую металлическую ручку, за которую возможно было схватиться только в толстых перчатках, рабочий отворил с чудовищным скрипом тяжелую створку, открыв тоненькую щелку, в которую едва мог протиснуться человек.

— Давайте, заходите быстрее, ее нельзя долго открытой держать, — сквозь зубы процедил он, понимая, что с каждой секундой простоя они сильно нарушают регламент, ведь изнутри повеяло холодом, а по листу металла потекли капли конденсата.

Молча кивнув, Никита и Степан быстро прошмыгнули внутрь, а сотрудник зашёл следом, тут же закрыв за собой дверь. Все тут же вздохнули с облегчением, ведь сверху подул поток приятного прохладного воздуха от кондиционера. Помещение по сравнению с заводом оказалось совсем крошечным, не больше пятидесяти квадратных метров, а сбоку все было испещрено толстенными трубами, которые гоняли воду для охлаждения механизмов и горячих закалённых деталей.

— Вот, прошу сюда, судя по датчикам везде упало давление, — заявил молодой человек, жестом показывая на аппараты.

Подойдя поближе, Никита и Степан увидели, что, действительно, показатели стремятся к нулю, а стрелка практически уперлась в крайнее значение, готовясь разбить стекло и двинуться дальше в отрицательную сторону. Отовсюду доносился сильный гул, который свидетельствовал о том, что механизмы при таком давлении воды работают на износ без должного уровня охлаждения и скоро готовы будут сказать «до свидания», а, скорее, «прощайте» людям, их эксплуатирующим.

— Давно у вас так? — удивленно спросил инженер, задумчиво почесав затылок.

— С самого утра. Становится только хуже. Температура воздуха и всех двигателей тоже растёт. Боюсь, как бы мы не опоздали, — разочарованно заявил рабочий, кивком головы указав на противоположную стену, где на датчиках градусы Цельсия уже были с каким–то невообразимым отрывом в «красной» зоне.

Услышав об этом, Никита вновь бросил внимательный взгляд на прибор. Ежесекундно стрелка перемещалась все ближе к критической отметке. В его голове роились сотни мыслей. Они, как черви, рыхлили почву разума, не давая тому успокоиться ни на минуту. Он прекрасно понимал, что каждый миг промедления, и может случиться катастрофа.

— Немедленно откройте шлюз экстренной подачи воды по моей команде! — крикнул инженер рабочему, кинувшись к вентилю на трубе.

Однако молодой человек не совсем понял ход его мыслей и продолжал, как истукан, стоять на месте, «врастая» ногами, подобно корням, в землю.

— Давай, чего встал, скорее! — поторапливал его Никита. — Иначе все тут взлетим на воздух от перегрева!

На этот раз такой метод убеждения сработал, и рабочий стремглав бросился к отходящей от противоположной стены трубе, ведущей к замурованному в бетоне резервуару с водой, схватившись за поворотную ручку.

— По моей команде, раз, два, три! — крикнул инженер, после чего стал перекрывать основной вентиль, окончательно сбросив давление до нуля.

В этот момент его напарник по несчастью открыл свой, пустив по трубе мощный поток воды, булькающей с такой громкостью, что было слышно даже на расстоянии нескольких метров. С надеждой посмотрев на датчики температуры, все с облегчением выдохнули, поняв, что стрелка с градусами постепенно, но уверенно опускается из «красной» в «зелёную» зону. Увидев это, Степан радостно улыбнулся, однако Никита похлопал его по плечу и проводил до перекрытых труб.

— Нельзя расслабляться, это лишь временная мера, рано или поздно резервный чан с водой опустошится, а запасной насос не сможет его накачивать, обеспечивая потребности в таком количестве, — заявил инженер, озадаченно глядя на приборы, которые показывали низкое давление.

— Значит нам нужно разобраться, что является причиной, — высказал свои мысли помощник, скрестив руки на груди.

— Именно так, причём, как можно скорее, — подытожил Никита, приступив к работе.

Глава 12. Савва

— Погоди, стоп, этого же просто не может быть! — воскликнул Савва, подойдя вплотную к клетке.

— Именно так, я сам не поверил сначала, но потом, когда нашёл на складе старую дискету и посмотрел ее содержимое, сразу все понял, — перешёл на шёпот Андрей, как будто боясь быть услышанным.

— Ты же прекрасно знаешь, что такие вещи из прошлого запрещены и все равно не смог унять своего интереса, — возразил ему управляющий, недовольно качая головой.

После этого он отошёл от решётки, став ходить по помещению кругами, хватаясь за голову и растирая лицо, словно пытаясь взбодриться. Савва никак не мог понять, является ли правдой озвученная ему физиком информация, но даже от одного факта получения подобных сведений становилось дурно. Все, что им рассказывали годами, все, что он видел собственными глазами, отправляя людей на разведку «Стужи», те данные, которые они получали с их костюмов, абсолютно все было ложью. У управляющего начала кружиться голова, подступали рвотные позывы, а запястья неунимаемо затряслись от нервов. Это был нестерпимый удар судьбы, причём отнюдь не простой, а неожиданный и прыткий, как от негодяя в темной подворотне, что ещё больше обескураживало, нежели это бы был профессиональный боксёр. Но сам факт нокаута оставался неизменным. Поняв, что он узнал недостаточно, управляющий вновь подошел к клетке.

— Погоди, ты получил эти данные, все рассчитал и записал это все в виде статьи, — продолжил Савва, стараясь не потерять такую важную сейчас нить повествования.

— Да, абсолютно все расчеты определили, что при текущем уровне радиации, которая убивает все живое за пределами бункера, само укрытие сплющило бы, как консервную банку, поскольку бетон бы полностью растрескался и начал крошиться, но, как мы видим, ничего такого и нет в помине, — согласился с ним Андрей, начиная терять самообладание от сделанного открытия.

Услышав об этом повторно, управляющий вновь побледнел. Это было даже видно, несмотря на отражающийся на его лице свет от снеговых шапок, застилающих все пространство «окна», расположившегося неподалёку.

— Так, хорошо, как ты сказал, понёс эти сведения знакомому журналисту, чтобы их запустили вчера в эфир. Что было дальше, — продолжал распутывать шаг за шагом клубок глава бункера, голос которого периодически срывался на хрип.

— Да, я даже не успел далеко отойти, — кивнул ученый, озадаченно смотря себе под ноги, где под толстым стеклом разверзлась бездна бесконечно глубоких уровней и полости посередине. — Дойдя до лифтов, меня лишь на подходе скрутила милиция. Причём, я никогда не видел их в таком количестве в одном месте сразу. Двое преградили мне проход, а остальные встали по бокам и прикрыли сзади, словно я особо опасный и разыскиваемый преступник, которого необходимо во что бы то ни стало задержать.

— И они предъявили тебе осуждение режима бункера и его устоев? — удивленно спросил Савва, вздёрнув вверх брови.

— Да, причём не просто за то, что узнал об этом, а за свершившийся факт публикации, — заявил Андрей, поморщившись.

— Но как они узнали, ты же даже не говорил никому об открытии кроме меня, ведь так? — ошарашено задал вопрос управляющий.

— Конечно нет, но вы же знаете, не первый день живете, они все знают и следят за нами, может быть, даже сейчас, — прошептал физик.

Эта фраза стала для Саввы ещё большим ударом. В глазах потемнело от накативших нервов, а дыхание сбилось. Это был первоклассный нокаут: быстрый и точный, причём, уже второй за сегодня. Безусловно, мужчина понимал, что тут что–то не так. Он получал периодически на рабочий компьютер сообщения от неизвестных источников с рекомендациями о том, что лучше делать и как, но не придавал этому особого значения, ведь они всегда сходились с тем, что думал сам. Но теперь эта пикантная подробность добавляла красок крупными мазками к общей картине словно в пейзаже, написанном художником–импрессионистом.

— Значит так, — перешёл на максимально возможный по тишине шёпот управляющий, — никто не должен знать об этом разговоре. Даже не произноси самому себе вслух. Тем более то, что ты мне сообщил о «Стуже». Я подумаю, что с тобой делать и как можно исправить сложившуюся ситуацию.

— Спасибо, — также еле различимо ответил Андрей, — но, боюсь, уже слишком поздно. И даже вы не сможете на это повлиять. «Они» этого просто не допустят.

— Это мы ещё посмотрим, — отрицательно и очень уверенно покачал головой Савва.

После этого он развернулся и очень быстрым шагом направился к двери, за которой его уже давным–давно ждал Евгений. Страшно было представить, о чем он сейчас думает, а главное — слышал ли, о чем состоялся разговор. Учёный же остался в гордом одиночестве, пожираемый горем и собственным бессилием. Его единственная надежда на спасение только что вышла наружу. Но справится ли он? Большой вопрос. Андрей в этом сильно сомневался.

Глава 13. Девятая

Как только открылась дверь дома, Девятая тут же почувствовала нестерпимый запах жженого и сильной вони, от которого ее тут же начало мутить. Она быстро прошла внутрь, после чего за спиной автоматически закрылась раздвижная дверь, заблокировавшись на замок. Квартира была совсем небольшой: около пятидесяти квадратных метров, крохотная спальня с двуспальной кроватью и тумбочками, на которых стояли будильники с поворотным часовым механизмом и миниатюрным молоточком, готовым в нужный момент начать бить со всей силы по «тарелочкам». Прихожая была ещё меньше: лишь входной коврик, стул, чтобы спокойно присесть и надеть на ноги ботинки и шкафчик, куда могло влезть две или максимум три пары обуви.

Грустно посмотрев на свои сапоги, девушка поморщилась от того состояния, в котором они были: старые, разваливающиеся, с отходящей подошвой. Решив, что нужно будет завтра написать заявление на имя начальника с просьбой о замене, она быстро скинула их, прошмыгнув в гостиную, где спиной к выходу за столом стоял ее муж. С каждым шагом вонь все больше усиливалась, пока Девятая не поняла ее источника. На большом блюде лежало два маленьких сморщенных и обуглившихся тельца, напоминающих худощавых крыс.

— Это то, что я думаю? — удивленно заявила она, заткнув нос пальцами.

— О, привет, не слышал, как ты вошла, да, — обернулся к ней мужчина, радостно улыбнувшись.

— Но это же крысы, где ты их взял? — продолжала завороженно гипнотизировать их девушка.

— Поймал сегодня в нашем саду на работе, бессовестно грызли кукурузу. Черт его знает, откуда они там. Похоже, проникли снаружи в бункер. Так что, учитывая, что сегодня праздник, я решил устроить нам ужин. Какое–никакое мясо, всяко лучше наших обычных похлёбок, — рассудил муж, пожав плечами.

— Какой ты романтичный, — пошутила Девятая, в голос рассмеявшись.

— Этого не отнять, — продолжил юморить мужчина, улыбаясь до ушей.

— Нет, если серьезно, то мне очень приятно, пусть и такой деликатес, — крепко обняла она его, мягко поцеловав в щеку. — Чем это ты их зажарил так?

— Ну, выбора особого не было, так что одолжил паяльную лампу, предварительно освежевал и потихоньку оплавил со всех сторон. Вонь стояла такая, что глаза слезились, сейчас уже выветривается, но в целом, думаю, есть можно.

— Все равно, что бы это ни было, спасибо тебе за ужин, намного лучше нашей ежедневной бурды в столовой, — ответила Девятая, скрестив руки на груди.

Ещё раз приобняв жену, мужчина разложил отловленных крыс на две тарелки, расчленив мясо на несколько кусков, после чего выставил их на стоящий в углу малюсенький стол, который выступал в квартире больше декорацией, ведь его удавалось использовать только по таким и очень редким поводам. Усевшись на стул, девушка взяла голыми руками тельце, начав вгрызаться в мясо, закрыв от удовольствия глаза. Даже несмотря на ужасный запах, вкус после непонятного супа был просто внеземным. Кусочки просто таяли во рту. Решив растянуть удовольствие на подольше, Девятая медленно уплетала угощение, однако голод быстро взял вверх, заставив залпом съесть всю порцию. Оставалось лишь разочарованно посмотреть на опустевшую тарелку, но с теплотой в душе вновь испытать чувство радости и удовольствия от такого приёма пищи.

— Понравилось? — радостно улыбнулся муж, тоже закончив со своей пищей.

— Никогда бы не подумала об этом, но очень, — рассмеялась девушка, вытерев лежащим рядом полотенцем рот и руки.

— Думаю, что после такого вкусного ужина мы можем отпраздновать юбилей бункера, занимаясь нашим любимым делом, — подмигнул ей мужчина, встав со своего места и подходя ближе, начав гладить по плечам.

— Ой, даже не знаю, столько пытались, ничего не получается, — разочарованно протянула она, став расслабляться.

— И что? Перестать что ли? Нет! Мы хотим этого ребёнка и приложим все усилия для этого! — возразил муж, отрицательно покачав головой.

— Ну ладно, возможно ты и прав, пойдём, — согласилась с ним жена и, поцеловав того, отправилась в спальню.

Глава 14. Никита

Никита, уперевшись руками себе в бока, внимательно смотрел за тем, как Степан орудует болгаркой из принесённых с собой инструментов, безжалостно разрезая металл толстенных труб. Свист и скрежет стояли такие, что было трудно вытерпеть, не закрыв от раздражения уши, а рабочий, неизменно сопровождавший их в этом небольшом путешествии, отошёл подальше, и отвернулся, стараясь таким образом минимизировать степень воздействия.

Выпилив на побагровевшем докрасна листе три полоски, помощник выудил из сумки мощные зажимы и отогнул обрезанный кусок в сторону, предоставив свободную возможность заглянуть внутрь. Инженер же, поправив сведённую от дискомфортного звука челюсть, подошёл поближе, решив лично посмотреть на предмет проблемы с давлением.

Внутри оказалось практически сухо. Степан специально взял чуть ниже перекрытия, чтобы можно было посмотреть за потоками воды, однако реальность оказалась значительно хуже, чем казалось до этого. Поднимающийся узенькой струйкой поток упирался в затвор и тут же стекал каплями обратно вниз, постепенно уменьшаясь в объемах. Этот эффект был сравним с тем состоянием, когда полностью перекрывают источник водоснабжения, а сама жидкость медленно по инерции течёт дальше.

Засунув внутрь трубы голову, Никита дал знак, чтобы все замолчали, и лишь звук работы механизмов за пределами помещения мог отвлечь его от важного занятия. Однако инженер старался сосредоточиться на предмете своего интереса и даже задержал дыхание, чтобы не слышать своих вздохов. Бульканье потоков вдали постепенно уменьшалось, и все больше становилось слышно, как падают вниз, срываясь со стенок и ударяясь об металлическую поверхность массивные капли.

— Засуха, — прошептал Степан, поняв, что хочет узнать его начальник, — воды нет совсем.

— Мда, — разочарованно согласился с ним Никита, вытащив голову из трубы. — Но как это возможно? Я понимаю, если бы был такой эффект при условии, что мы взяли пробу выше от перекрытия, но не здесь же!

После этого он подошёл к проходящей рядом и куда более толстой трубе, которая питала все помещения бункера от самого низа до верху, выступая в роли основного связующего элемента в этой монструозного размера конструкции. Прислонив к ней ухо, мужчина вновь сделал знак рукой, означающий просьбу замолчать, после чего стал внимательно слушать.

Через секунду последовал облегчённый выдох: внутри активно журчала вода, переливами начиная биться об металлические стенки, отражаясь во все стороны гулким бурлящим эхом. Однако радость оказалась совершенно преждевременной. С каждым мигом звуки воды все больше уменьшались, становясь тихими, как будто текли на кладбище. Ещё несколько мгновений, и жидкость уже практически не было слышно, и то лишь изредка и крупные наплывы.

— Открывай, срочно! — скомандовал начальник, отойдя в сторону.

— Но как же так! Там вода бьет под напором, нас окатит струей, как из брандспойта, откинет в сторону, а потом заварить уже не сможем. А в этой закрытой со всех сторон комнате ещё и останемся в западне с затруднительными возможностями исправить ситуацию.

— Я сказал открывай, это приказ! Я знаю, что делаю, — возразил ему инженер, грозно покачав головой.

Степану ничего не оставалось делать, как молча последовать указанию, распилив кусок трубы, а затем прочно зажав лист металла, с усилием отогнув его вниз, оголив внутреннее убранство. Оттуда тут же хлынула вода, однако не таким большим напором, который моментально и неминуемо должен сбивать с ног. То была узенькая струйка, которая с каждой секундой оказывалась все меньше. Бурление уже едва было слышно, а отражающееся от стенок заметное бульканье становилось тише.

Никита молча подошёл ближе, тут же промочив ноги, став смотреть вниз и слушать. Ледяная вода текла прямо по его комбинезону, однако это его совершенно не волновало, ведь предмет интереса был намного глубже. Простояв так около минуты, задумчиво покачивая головой, он отошёл в сторону.

— Мне все понятно, закрывай и заваривай обе створки, — хрипло прошептал инженер, став почёсывать щетину на подбородке.

— Что понятно? — удивленно заявил помощник, остановившись на месте, как вкопанный.

— В подвале перестали работать главные насосы, а это значит только одно — бункер не просто без воды. В ближайшие несколько часов произойдут несколько взрывов на остальных предприятиях, оставшихся без охлаждения, а также полностью накроется электричество без энергии для его выработки. Начнётся неконтролируемый пожар, который без жидкости тушить даже нечем. А выйти на поверхность никто не сможет из–за «Стужи». Система вентиляции тоже не справится с таким потоком дыма. Кто не сгорит в бесконечном и неконтролируемом пламени, попросту задохнётся в невообразимом облаке пепла и угарного газа. В убежище случится коллапс.

— И что нам делать? — продолжал задавать вопросы Степан.

— Остаётся только спуститься в шахту и разобраться с насосами. Других вариантов у нас нет. Времени на все про все, думаю, не больше часа, иначе все станут покойниками, — подытожил Никита, многозначительно смотря на термометр, значения которого вновь начали расти, приближаясь к красной зоне.

Глава 15. Савва

Нескончаемых стук молотков не давал сосредоточиться. Однако то был вовсе не обычный металлический звук, который ежесекундно бьет по ушам, заставляя морщиться от недовольства и интуитивно отворачиваться. Это были удары сердца, каждый из которых играл на струнах тонкой душевной организации, проникая в самые отдаленные ее уголки, манипулируя чувствами и эмоциями.

Савва сидел молча в своём кабинете за компьютером, уставившись молчаливым и практически мертвым взглядом на экран толстенного лампового монитора, которым одним ударом можно было убить любого человека, правда, для начала нужно было его поднять с места. Поговорив с Андреем, мысли о проведении праздничных мероприятий в честь юбилея бункера отпали сами собой.

Пульс управляющего зашкаливал. Он не понимал, как бороться с этим недугом, но факт оставался фактом: таким разбитым Савва не был ещё никогда.

Полумрак, царивший в его небольшом служебном помещении, разрезался лишь двумя источниками света: ярко горящим монитором компьютера, а также белоснежным окном на воображаемую улицу. А от шкафа, битком заполненного книгами, расположившегося за его спиной, на пол падали чёрные тени. Однако управляющий был сейчас совершенно отрешенным от окружающей его обстановки. Он внимательно всматривался в экран, на котором воспроизводилось видео с камеры одного из скафандров заключённого, отправленного на разведку «Стужи». На записи все покрылось клубами дыма, окутавшего округу, после чего стала видна приоткрывающаяся герметичная дверь, а внутрь потянуло потоком воздуха. Однако мужчина, и по совместительству автор видео, уверенной чеканящей походкой двинулся в ту сторону, начав медленно подниматься по лестнице.

По грохоту сзади стало понятно, что за спиной закрылась герметичная дверь, навеки запретив возвращаться в давно знакомое и понятное укрытие. Оставался единственный путь — только вперёд. Казалось, что ступеньки тянутся бесконечно вверх, однако скорой поступью заключённый быстро преодолел это препятствие, оказавшись за пределами бункера. И вот, наконец, взгляду Саввы предстала картина за пределами убежища. Однако, к его большому удивлению, там ничего не было видно: лишь полностью белая пелена и ужасный стрекот. Камера чуть повернулась, однако изображение практически не изменилось: все та же белая пелена, но в углу виднелась заметная чёрная точка. После этого заключённый упал на землю, а камера отключилась.

— Давай ещё раз, — прошептал Савва, став ползунком перематывать последние секунды видео.

Он перемещал курсор вперёд и назад, однако видел лишь белую пустоту, пока не заметил чёрную точку в углу. Поставив перемотку на более медленную скорость, тот стал всматриваться в объект, когда понял, что это ботинок одного из жителей бункера. Подумав, что ему показалось, управляющий пригляделся внимательнее, но ещё больше уверился в мысли, что это обувь.

— Значит, это не пелена, там на самом деле все настолько белое! — воскликнул он, схватившись за голову от волнения. — Но как это может соотноситься с тем, что ему сказал Андрей. Ведь весь ход его мыслей прямо противоположен сделанной записи.

Савва вскочил со своего места и стал ходить по темному кабинету, такому же мрачному, как и его мысли сейчас. Он совершенно не понимал, кому ему верить, то ли безумным, но очень правдоподобным предположениям физика, то ли тем устоям, которые знал с самого детства. Эта дилемма сжирала его без остатка, не давая успокоиться и с холодным рассудком думать о случившемся.

В этот момент в колонках прозвучало заметное бренчание, означавшее звук прихода уведомления. Отвлекшись от размышлений, Савва вновь вернулся к своему компьютеру и уселся за стол. На экране появился значок о поступившем сообщении от неизвестного источника. В этот момент руки управляющего затряслись ещё больше. Он прекрасно понимал, что это именно тот неизвестный источник, который по какой–то причине прекрасно осведомлён о всех его действиях и с такой же уверенностью раздаёт нужные ему указания, которые всегда сходились с позицией Саввы, по крайней мере, до этого дня.

Управляющий в глубине души понимал, в чем причина нового уведомления, но боялся его смотреть, осознавая, какими будут последствия. Совладав со своими мыслями, мужчина все–таки открыл вкладку диалога.

— Насколько мы знаем, сегодня ты пообщался с задержанным, — отобразилось на экране сообщение от неизвестного источника.

— Да, это было его желание, мы обязаны его исполнить, это закон, — согласился с ним управляющий, решив зайти с этого угла.

— Это понятно, о чем он сообщил? — продолжать донимать его незнакомец.

— Просто пообщались, ничего особенного, — попробовал соврать Савва, но сразу понял, что это большая ошибка.

— Не играй с нами! Мы прекрасно осведомлены о ходе вашего разговора! О том, что он поставил под сомнения устои бункера! Ты же сам знаешь, что за такую наглую и откровенную ложь физик должен быть казнен путём отправки на разведку «Стужи» немедленно!

— Я все это прекрасно знаю, но разве это так необходимо? Андрей представил мне исчерпывающие доказательства, которые позволяют усомниться во всем, что мы знаем! Необходимо провести расследование, забрать из архива запретные документы и изучить их! — возразил Савва, пальцы которого начали трястись во время стуков по клавиатуре.

С каждой секундой нарастало напряжение. Оно витало в воздухе, чувствовалось невооружённым взглядом. Мужчина видел, как, немного опешив от такой фразы, собеседник начал быстро набирать текст, пока не выдал своё указание.

— Ты нас не услышал? Ученого надо отправить наверх, и точка! Советуем не тянуть с этим и сделать все быстро и завтра, иначе познаете неприятные последствия.

Управляющий колебался. С одной стороны он понимал, что это явно кто–то влиятельный, и отказывать ему себе дороже, но, с другой стороны, просто несправедливо сейчас было отправлять физика на казнь, ведь все ещё не так очевидно, нужно больше информации.

— Нет, я тут власть и принимаю решения. Мой ответ нет. Я сам определю, что с ним делать, — гордо заявил Савва, вскочив со своего кресла и тут же направившись к выходу.

Он и не успел увидеть, как за его спиной прогрузилось последнее сообщение от неизвестного: «Значит ты выбрал смерть».

Глава 16. Никита

Никита очень быстрым шагом двигался по коридорам в сторону лифтов, расталкивая прохожих и не собираясь останавливаться ни на секунду. По пятам за ним следовал Степан, периодически запинаясь, но стараясь бежать следом.

— Куда мы так торопимся? — крикнул он со спины, начав слегка задыхаться.

— А ты реально не понимаешь? Если мы прямо сейчас не починим насосы, бункер просто взлетит на воздух! Останутся от нас рожки, да ножки, — заявил в ответ инженер, нисколько не сбавляя шаг.

Он протискивался сквозь выстроившиеся толпы, недовольно о чём–то бурчащие, но все же пропускающие знакомое лицо. А торопился инженер не зря. Времени, действительно, было очень мало, чудовищно мало: не больше часа, прежде чем один из котлов взорвется от избыточного давления, обдав все вокруг горячим паром и воспламенившись, а уже после этого для убежища наступит конец света. Безусловно, создатели бункера продумали такой сценарий и предусмотрели специальную систему герметизации отсеков, путем закрытия специальных шлюзов и отделения их от остальной экосистемы прочным металлическим щитом, что помогло однажды во время сильного пожара на другом заводе. Однако данный механизм совершенно не намеревался работать в условиях, когда гореть будут сразу несколько предприятий, а огонь начнёт распространяться с немыслимой силой.

Никита бегом добрался до лифта и, немного подождав подоспевшего к нему Степана, быстро закрыл дверь, нажав на кнопку этажа со своим офисом. Он намеревался собрать больше инструментов, чтобы тут же ринуться после этого вниз в помещение с насосами, расположенное под отделом мусорщиков. Лифт подскакивал на своих полозьях и зловеще дребезжал, заставляя присутствующих нервозно переступать с ноги на ногу, ища возможность схватиться за что–нибудь. Лампочка над головой постоянно моргала, пока не погрузила их в кромешную темноту.

— Все против нас сегодня, — выругался Никита, включив расположенный на комбинезоне небольшой компактный фонарик.

В этот момент лифт с грохотом остановился на нужном этаже, со скрипом раскрыв свои двери и выпустив пассажиров. Те, недолго думая, бегом бросились в сторону офиса, расталкивая по сторонам недовольную толпу, стоящую в очереди в обратном направлении.

— Пропустите! Очень срочно! Да дайте же пройти! — недовольно кричал на них инженер, пытаясь протиснуться в плотном потоке агрессивно настроенных жителей, не горящих большим желанием пропускать незнакомца.

Преодолев, наконец, этот невообразимый частокол из людей, заполонивших, словно саранча поле, мостик к платформе с лифтами, Никита выскочил на свой этаж, продолжив бегом двигаться в нужном направлении. За ним следом по пятам двигался Степан, стараясь не отставать ни на шаг, но ему значительно труднее давалось ориентирование в бункере. Пролетев на всех порах через коридоры убежища, инженер добрался до кабинета, рывком раскрыв один из шкафов, где лежало несколько сумок. Схватив их все, мужчина достал с другой полки навесной фонарик, прикрепив его к голове, после чего надел термоустойчивую куртку на всякий случай, а затем выбежал из офиса. В этот момент с ним как раз столкнулся запыхавшийся и красный новый помощник, который только добрался до начальника.

— Держи и надевай! — крикнул ему Никита, кинув тому сумку со снаряжением и фонарик.

После этого вместе они побежали вновь к лифтам, чтобы добраться уже до технического помещения с насосами. На этот раз кабина отпускалась значительно дольше, поскольку нужный им уровень располагался в нескольких десятках этажей ниже. Намного ниже, чем самый первый уровень уборщиков и, уж тем более, мусорщиков. Стал намного слышнее бесконечный гам работы механизмов, которые питали убежище, а также звуки перерабатывающих отходы аппаратов.

В отличие от остальных этажей, оказавшись в самом основании бункера, мужчины не очутились на ещё одном уровне посередине огромного ствола привычного им «стакана», окружённого бортиками. То была полностью погружённая под землю площадка, давящая со всех сторон высотой своих потолков, а также бесконечными петляющими коридорами. Выйдя из лифта, Лев тут же выскочил на небольшую площадку, на которой виднелись указатели, ведущие в определённом направлении. Поняв, что слева располагаются механизмы, прямо технические помещения, а справа насосы, инженер тут же ринулся туда, ещё больше ускоряя шаг. Казалось, что узкие проходы будут тянуться вечность. Они петляли, постоянно сворачивая, будто прокладывая дорожку в закольцованном и непроходимом лабиринте. Никита уже начал терять терпение. И вот, наконец, в очередной раз свернув в сторону, открылся вид на огромное помещение, уставленное десятками гигантских насосов, устремляющих свои щупальца глубоко под землю.

— Мы добрались, — прошептал инженер, бегом отправившись к приборной панели.

Глава 17. Савва

Савва вышел из своего кабинета в полной уверенности, что дальше так жить просто нельзя. Все, что он знал до этого, было поставлено под сомнение. Устои, история бункера, «Стужа» — абсолютно все. Поначалу мужчина немного сомневался в словах, сказанных ему Андреем. Тем более, после просмотренной видеозаписи. Однако сейчас все изменилось в диаметрально противоположную сторону. Предложение от неизвестных ему личностей, каким–то образом контролирующих каждый шаг и все, что происходит в бункере, убить ученого было ничем иным, как доказательством, что его слова являются самой настоящей правдой. Никакой «Стужи» на самом деле не существует, а все эти годы их кормили сказками и домыслами.

— Но как же так? Ведь я сам отправлял людей на разведку и со всеми был потерян сигнал! Что же тогда на самом деле на поверхности? — продолжал задавать вопросы сам себе управляющий, не получив ни на один из них ответа.

Савва шёл быстрым шагом в неизвестном направлении. Он даже не разбирал дороги, просто двигался в ту сторону, куда велело ему сердце. С каждым шагом ноги все больше начинали подкашиваться. В глазах темнело. Дыхание сбилось. Сердце колотилось с такой силой, что казалось, будто оно норовит выпрыгнуть из груди и убежать от всех этих навалившихся на него проблем и душевных стенаний прочь, как можно дальше, причём сверкая пятками и не оглядываясь.

Пытаясь совладать с собственными нервами и подышать хоть сколько–то более свежим и продуваемым воздухом, управляющий подошёл к краю «колодца» и схватился за поручень. В лицо подул лёгкий ветерок, развевая редкие волосы, но все же даже такой он обдавал приятной прохладой. Мужчина так сильно сжимал поручень, что кисти свело судорогой, но тот продолжал цепляться за него, как будто боясь, что ноги его не удержат, и свалится вниз.

— И что мне теперь делать после того, как я послал куда подальше этих загадочных людей? — едва различимо прошептал Савва. — Потакать им точно не вариант. Освободить Андрея без суда я тоже не могу! Мои полномочия в этом вопросе крайне ограничены. Единственное — выступить перед всеми жителями, сообщив о том, что все, что я и многие другие до этого говорили им — наглая и подлая ложь! Но я же не могу этого сделать голословно и в отсутствие каких–либо доказательств!

Последняя фраза заставила его задуматься ещё больше, устремив взгляд в бездонную пучину сотен уровней глубоко под ним. Казалось, что их бесчисленное множество, а конца этой глубокой ямы никогда не увидеть, но все же мужчина замечал, как где–то далеко внизу копошатся, как муравьи люди, перемещаясь туда–сюда, двигаясь куда–то по своим делам.

— А они ведь даже не подозревают, с какой дилеммой я столкнулся, но в то же время сам ничего не знаю об их проблемах. Какая ирония! — прошептал управляющий, ещё раз осознав, что он ничего не сделал с тем чудовищным социальным расслоением, которое царило в их обществе.

В этот момент во всем бункере резко моргнул свет, отключившись на несколько секунд. Савва удивленно обернулся, оглядевшись и не понимая, что только что произошло. На его памяти это было впервые.

— Что за черт? — удивленно заявил он уже в полный голос, наклонившись через поручень, наблюдая за остальными жителями, которые так же, как и он, остановились, как вкопанные, шокированно озираясь по сторонам.

Управляющий вновь оглянулся, не замечая ничего подозрительного. Он совершенно не понимал, что произошло, но осознавал совершенно точно, что случилось страшное, о чем ему ещё предстоит узнать. В этот момент свет снова выключился. Тут в абсолютной темноте Савва почувствовал, как его схватили крепко за плечо. Эта стальная хватка удерживала его с такой силой, что не давала высвободиться и нормально повернуться. Свет вновь включился, и мужчина увидел перед собой неизвестного ему субъекта в чёрном комбинезоне.

— Кто ты такой, и что тебе надо? — удивленно заявил Савва, пытаясь всеми силами освободиться, но у него ничего не получалось.

— А вам уже и не нужно этого знать, товарищ бывший управляющий, — ответил ему незнакомец, с силой швырнув того через поручень в бездонную пучину бункера.

Последним, что он слышал, были быстро угасающие крики и мольбы о помощи.

Глава 18. Никита

Никита стоял, завороженно наблюдая за выстроившимися в ряд насосами. В округе стоял страшный гул, который давил на уши с такой силой, что было не слышно даже собственного голоса. Отполированный и выложенный белоснежной плиткой пол был практически полностью залит густым и чёрным маслом, которое сочилось из всех аппаратов, хлестая широкими струями темной и густой жижи.

Поняв, что долго в такой атмосфере он не вытянет, инженер взял висящие на стене сбоку массивные наушники, после чего быстро надел их на голову. Звук стал вдвое тише, но все также невозмутимо орал переливами плача работающих на износ аппаратов. Безусловно, это было не самое бесшумное место в бункере, однако сейчас уровень звука был на каком–то внеземном и запредельном уровне. В этот момент сзади подбежал Степан, начав активно что–то говорить, но Никита не смог разобраться ни слова. Помощник стал корчиться от раздражения и затыкать уши, после чего начальник показал себе на голову, а затем на висящие на стене аксессуары.

На удивление в отсутствие возможности слышать друг друга, товарищи поняли друг друга, можно сказать, «с полуслова». Степан тут же кинулся к наушникам, надев их на себя, сразу выдохнув от облегчения. По его выражению лица было видно, как будто у него свалилась гора с плеч. В это же время инженер уже пошёл дальше, булькая своими ботинками по разлитому маслу. Он совершенно не понимал, как оно могло дойти до такого состояния за полгода работы после того, как менял его последний раз, но факт оставался фактом. Все механизмы, которые питают бункер и являются его сердцем, лёгкими и мозгом одновременно, за исключением отдельных резервных экземпляров, начавших работать на отдельные заводы прямо сейчас, по какой–то необъяснимой причине функционировали на полный износ и прямо сейчас находились в очень удручающем состоянии.

— Что же произошло? — удивленно прошептал Никита, проводя ладонью по металлическому корпусу насоса.

Казалось, что он воспринимает его, как живой организм, однако данное предположение было не очень далеко от истины. Все эти годы инженер жил один: ни семьи, ни детей, ни друзей, одна работа и родные его сердцу аппараты, починкой и обслуживанием которых занимался. Они были ему братьями, сыновьями и дочерями. Мужчина знал о проблемах каждого, предугадывал их появление в будущем, старался предотвратить то, что мог. Однако сейчас вся эта стройная конструкция пошла псу под хвост. Неожиданно все насосы разом решили уйти на больничный, разваливаясь на ходу, причём без всяких видимых на то причин и предпосылок.

Тут у них над головой резко моргнул свет, полностью отключившись на несколько секунд, после чего снова включился. Степан удивленно и даже испуганно озирался по сторонам, пытаясь понять, что это было.

— Что случилось? — разобрал его слова по губам Никита.

— На электростанции встают поворотные валы из–за недостатка воды, ещё чуть-чуть и мы вернёмся в каменный век! — крикнул ему в ответ он, надеясь быть услышанным.

После этой фразы освещение вновь моргнуло, погрузив присутствующих во мрак. Инженер полностью перестал видеть, что происходит. Лишь слышал громкую продолжающуюся мелодию работы на последнем дыхании насосов. Яркий свет снова разрезал темноту, озарив комнату своими желтыми мигающими лучами.

— Быстрее! — собрался с мыслями начальник. — Нам нужно разобраться с поломками до того, как все окончательно погаснет!

На удивление Степан дословно его понял. Он кинулся к насосам с сумками, параллельно включив на голове свой карманный фонарик, начав разбирать отвёртками внешнюю оболочку. Он быстро орудовал инструментом, как будто делал это не впервые и знал, где находится каждый винтик.

Радостно понаблюдав за его действиями, Никита бросился ко второму механизму, став делать то же самое. Он ловко раскручивал металлические детали, после чего с силой быстро швырял их на пол, заставляя раздаваться вибрирующему звону по всему помещению, что однако мало его интересовало. Сейчас мужчина был полностью погружён в устройство плохо работающего аппарата, от которого зависели жизни всех в бункере.

Разобрав, наконец, всю внешнюю оболочку, инженер добрался до самой сердцевины, где гигантская помпа должна была перекачивать потоки воды, собирая их из маленьких ручейков в щупальцах к единому широкому и массивному потоку, ведя его по трубам наверх, распределяя между всеми нуждающимися в этом секторе. Однако сейчас, к большому удивлению Никиты, через едва прозрачную резиновую деталь было видно как большую часть аппарата занимал огромный комок глины, который закупорил весь проход наверх, а вода, продолжающая качаться из бескрайних глубин, давила на клапан, намереваясь выдавать его наружу как можно скорее, чтобы освободиться из этого долгого плена.

Посмотрев вбок, инженер понял, что у его помощника дела идут схожим образом: все тот же комок грязи, закупоривший проток.

— Откуда он взялся! — удивленно заявил Никита.

Мужчина стал резво вынимать куски грязи, которых, чем дальше, тем становилось все больше. Казалось, что по всему насосу произошло отложение, которое копилось годами.

— Когда их последний раз чистили? — едва различимо крикнул Степан, закончив свою часть работы и поставив помпу на место.

— Не знаю, я этого ни разу не делал! — ответил ему Никита, надеясь, что был услышан, и не меньше удивившись тому, что так беспечно относился к этой части своей работы, несмотря на пристальное и дотошное отношение ко всему остальному.

— Тогда ничего удивительного, давай быстрее! Я со своим закончил, перехожу к следующему! — заявил помощник, поставив металлический лист на место и став закручивать гайки.

После этого он нажал на тумблер, и насос, с чудовищным свистом пробил мощным потоком воды остатки грязи в своих трубах, после чего с различимым даже в таком шуме бульканьем пустил жидкость наверх. Инженер сделал то же самое, и у них заработало два механизма. Однако накал страстей нисколько не спадал. Он рос с каждой минутой, а гам работы закупорившихся аппаратов становился все громче.

— Давай закончим сначала со всеми насосами, чтобы немного запитать электростанцию и заводы, а потом уже поменяем у всех масло! — крикнул Никита, указав кивком головы на огромную бочку, стоящую в углу и маркированную соответствующим образом.

Тут свет над головой снова моргнул, после чего гул насосов стал невыносимым. В этот момент одна из помп механизмов не выдержала возросшей нагрузки и лопнула, стрельнув мощным потоком воды в сторону, после чего ее примеру последовало еще две. Помещение начало заполняться с молниеносной скоростью.

— Закрывай скорее остальные! — крикнул инженер, кинувшись к тем, что лопнули, пытаясь перекрыть клапан.

В этот момент над головой загорелся красный мигающий и вращающийся по кругу внутри стеклянной колбы огонёк, включилась сирена, пробивающаяся даже через гам ломающихся насосов. Тут же по бокам от входа стали закрываться толстенные двери, герметизируя помещение, следуя аварийному протоколу. Степан, бросив свои дела, быстро кинулся наружу, однако выход закрылся быстрее, заставив его с разгона удариться в лист металла.

— Мы в западне! — разочарованно крикнул он, наблюдая за тем, как прибывает ежесекундно вода.

— Да, и единственный вариант выбраться отсюда — все починить! — ответил ему Никита, понимая, что времени в обрез.

Глава 19. Никита

Последним, что видел Никита в глазах Степана до того, как окончательно погас свет, был неимоверный ужас. Страх того, что они остались замурованы в этом помещении навеки, не покидал и его, однако инженер старался как можно лучше собраться с мыслями. Поняв, что ещё чуть–чуть, и лопнет ещё несколько насосов от перегрузки, начальник ещё раз окликнул подчинённого. На этот раз ор подействовал, а Степан отошёл от испытанного минуту назад шока. Он прекрасно понимал, что их жизни находятся прямо сейчас в их же руках, а вероятность уйти отсюда угасает с каждой секундой промедления.

Мужчина бегом дёрнулся в сторону насосов, стараясь как можно скорее дернуть все тумблеры, переключив их в состояние «выключено». В это же время Никита ковырялся в стоящих в углу шкафах, надеясь найти замену для порванных помп, ведь без них сделать что–то будет уже невозможно. Выключить насос вручную ввиду конструктивных особенностей было бесполезно, ведь стопорный поворотный кран был выше, чем сама помпа, так что перекрыть можно было лишь пустую трубу, по которой гулял воздух. Вода пребывала с немыслимой скоростью. Всего за минуту она заполнила помещение так, что товарищи стояли в ней по колено и уже с трудом перемещались.

Эта безжалостная стихия не давала возможности передохнуть. Она всеми своими действиями как бы говорила: «Не надо со мной бороться, просто покорись». Все равно, что вслепую вступить в схватку с мастеровитым противником — практически нет шанса на успех. Но те не собирались сдаваться, ведь на кону были их жизни.

И вот, наконец, Никите удалось обнаружить уже плавающие в мутной воде нужные ему детали. Он благодарил судьбу, что решил взять с собой фонарик, ведь только это примитивное устройство прямо сейчас спасало им жизнь.

— Что мне делать? — подбежал к нему запыхавшийся Степан.

— Ставь помпы, — кинул ему механизм инженер, бросившись в сторону одного из сломавшихся насосов.

Понимая, что просто так поменять часть аппарата они не могут и нужно очистить трубки от грязи, мужчина начал раскручивать внешнюю механическую оболочку, стараясь как можно быстрее убрать оттуда утрамбованную глину. Он с облегчением выдохнул, радуясь, что они успели отключить остальные насосы, а также что починили два других, но в то же время корил себя за то, что не додумался до этого раньше.

Вода пребывала с неимоверной скоростью. Она была уже по пояс, значительно затрудняя производимые манипуляции. В этот момент Степан закончил со своей частью работы и, с трудом волоча ноги, добрался до Никиты.

— Давай теперь здесь, а я прочищу твои и запустим их! — крикнул он ему, но этот звук утонул в бесчисленном многообразии гама и бульканья.

Однако судьба приготовила им ещё одну напасть. С разницей в минуту у обоих стали моргать фонарики, зловеще поскрипывая.

— Нет, нет, нет, пожалуйста, только не сейчас! — крикнул инженер, став постукивать по приборам, но все тщетно, они окончательно погасли — сели старые батарейки.

Испугавшись полной темноты и выходя из равновесия, Степан практически сразу выронил оставшуюся помпу, которая с брызгами, разлетающимися во все стороны, упала об воду, начав погружаться в пучину.

— Помпа! — крикнул мужчина, став рыскать ногами по дну, но не мог ее нащупать.

— Ищи! Она наш единственный шанс! — заорал Никита, решив помочь ему в этом, но все безуспешно.

Деталь как будто безвозвратно испарилась.

— Черт! Черт! — начал ругаться Никита, пытаясь успокоиться, однако это слабо ему удавалось.

Сердце ушло в пятки и бешено колотилось, не желая ни на секунду замедлять своего темпа. А вода все прибывала. Мужчины уже перестали стоять на полу, слегка приподнявшись на поверхность. До потолка оставалось не больше метра.

— Это конец! Мы в западне! — разочарованно крикнул Степан, приготовившись морально к смерти.

В то же время Никита судорожно рылся в закоулках своего разума, пытаясь найти хоть какой–то путь спасения. Он явно не был проторённой и легкой дорожкой, а представлял из себя сложный и запутанный лабиринт с ловушками, из которого найти выход было большой загадкой. Однако вдруг неожиданно его мозг заработал на пределе своих возможностей, придумав безумную идею.

— Где–то тут был экран! — воскликнул инженер.

— Я не собираюсь смотреть кино! Нам нужен способ выбраться отсюда! — разочарованно возразил ему Степан.

— Да нет же! Его должен питать с десяток толстенных проводов, которые по шахтам идут через весь бункер. Если мы пробьем туда отверстие, то вода уйдёт в шахты нижних уровней!

— Звучит странно, но других вариантов у нас нет! — подумав несколько секунд, заявил помощник.

Вместе, по памяти восстановив расположение дисплея, они подплыли к стенке, начав судорожно щупать поверхность, пытаясь найти выступ, и, к большому удивлению, быстро его нашли.

— Давай вместе, бей по нему со всей силы ногами! — крикнул Никита, став ударять по экрану в раскачку.

Степан молча кивнул, после чего последовал его примеру, начав колотить одновременно пяткой и кулаком. Даже через бульканье и шум стало слышно, как трескается стекло, предвещая путь к освобождению из водяного плена.

— Давай, ещё чуть–чуть! — заорал инженер, продолжая бить.

И вот, наконец, экран не выдержал и провалился внутрь, открыв свободный доступ к туннелю, уходящему куда–то в бескрайнюю даль, куда и благополучно хлынула жидкость как раз в тот момент, когда насос не выдержал и самостоятельно окончательно отключился в недоступной людям аппаратной части своего корпуса, перестав качать воду.

Глава 20. Девятая

В остальном вечер Девятой задался. Она была очень благодарна мужу за праздничный ужин, хоть и не могла подумать, что запечённые при помощи паяльника крысы могут считаться таким вкусным деликатесом. Спала она спокойно, без лишних переживаний и ненужных снов, лишь пару раз проснувшись от звука работающих генераторов и выключения света, однако не придала этому особенного значения. Девушка совершенно не подозревала, что прямо в это время глубоко внизу под уровнем мусорщиков Никита и Степан борются со стихией не только за свои жизни, но и существование всего бункера. Однако, к сожалению для них самих, этот поступок так и останется безызвестным для публики, в том числе и для садоводов.

Проснувшись этим прекрасным утром полной сил, Девятая радостно посмотрела в импровизированное окно в виде экрана на залитую ярким солнцем белоснежную поляну, после чего поднялась с кровати, вытянув в стороны руки и вздохнув, став, широко раскрыв рот, зевать, издавая соответствующие звуки. Мужа рядом не было.

Посмотрев на висящие на стене старые механические часы с толстенными коваными стрелками, девушка поняла, что уже десять минут как опаздывает к завтраку и рискует остаться без приёма пищи. Она резво вскочила с кровати, накинула валяющийся на полу темный комбинезон и, на ходу застёгивая пуговицы, ринулась по коридору на выход. На удивление мужа там также не было, что не могло не настораживать, ведь обычно они всегда выходили на работу вдвоём, даже когда опаздывали.

— Эй, где ты? Ау? — закричала Девятая, став обходить каждую комнату, надеясь увидеть там любимого, однако его нигде не было.

Муж, как сквозь землю, провалился, испарился, исчез без единой весточки и предупреждения. Как будто его никогда не существовало. Истерически оглядев округу, она судорожно пыталась найти какую–нибудь записку или иной знак, однако безуспешно — абсолютная пустота и звенящая тишина. Вот все, что окружало ее прямо сейчас. Слышался лишь громкий и цикличный звук колотящегося от нервов сердца, а также тяжёлое и сбивчивое дыхание, как будто девушка только что вернулась с многокилометрового марафона, а не встала с кровати.

— Да куда ты подевался! — воскликнула Девятая, истерически пнув стоящий рядом стул, заставив его с грохотом, эхом отразившемся по всей квартире, упасть на пол.

Она молча надела свои порядком истрепавшиеся ботинки и вышла на улицу, если ее можно было назвать таковой. Вокруг кружили толпы народа, снующих туда–сюда. Кто–то направлялся на работу, другие просто слонялись без дела, ожидая, когда начнется их вечерняя или ночная смена. Девушка двигалась быстро, она нисколько не хотела замедляться и уже практически бегом направлялась в сторону сада, где, как ей казалось, и должен был прямо сейчас находиться ее муж. По крайней мере, на это надеялась.

С каждой секундой Девятая все больше ускорялась, пока не побежала, начав тяжело дышать от накатывающих нервов, вынуждающих волей–неволей сбить темп. Завидев, что что–то не так, прохожие расступались в стороны, посчитав необходимым такой шаг, предполагая срочность и важность для такой спешки. Но для садовода это было и правда вопросом жизни и смерти.

Влетев на территорию своего предприятия, девушка жадно искала взглядом супруга, но не могла его найти. Она неслась вдоль рядов высаженных растений, сшибая их руками и плечами, заставляя с треском раскачивать свои зелёные побеги из стороны в сторону. На неё поднимали удивленные глаза другие рабочие, не понимая такого поведения, но Девятой было на них абсолютно все равно. Вдруг вдалеке она увидела знакомую пухлую соседку по столовой, увлеченно пересыпающую белесую крупу удобрений из мешка в ведро.

— Сто пятая! — крикнула та ей, подбегая ближе. — Ты мужа моего не видела?

Услышав знакомый голос, женщина обернулась, после чего, поняв, кто ее позвал, резко изменила лицо на более грустное, даже скорее траурное, как будто за секунду надела маску.

— А ты разве не в курсе? — удивлённо спросила соседка, раскрыв рот.

— Нет, о чем? — ещё более шокированно ответила Девятая.

— Его сегодня утром арестовали милиционеры.

— Как?

— Я не знаю за что, Девяносто восьмой видел, как его вели в наручниках по улице, мне очень жаль, — тяжело вздохнула Сто пятая, неуклюже похлопав коллегу по плечу в знак поддержки.

— Подожди, но как это возможно? Он же ничего не сделал! — возмутилась девушка, на глаза которой стали накатываться от стресса слёзы.

— У нас возможно все, — шепотом ответила женщина. — Начальник должен знать больше. Милиционеры только что от него ушли.

— Спасибо, — охрипшим от нервов голосом пролепетала садовод.

После этого она бегом рванула в сторону возвышающегося над гигантским садом кабинета начальника. Девушка даже издалека видела, что внутри горит свет небольшой потолочной лампы, а это означало только одно — прямо сейчас точно на месте.

Недолго думая, Девятая моментом преодолела длинную межу, которая вся была прямо сейчас в воде после утреннего полива, после чего резво взобралась наверх по металлической лестнице, схватившись за дверную ручку, пока не поняла по голосам с другой стороны, что начальник в кабинете не один.

— Вы понимаете, что натворили! — разъяренно закричал тот. — Из–за вас в нашем отделе начнется неконтролируемая рождаемость и я не смогу никак на это повлиять!

Глава 21. Дмитрий

Полумрак окутывал просторное помещение изысканно обставленной квартиры. Длинные тени от дорогих чугунных ламп падали на пол, переплетаясь в своих вычурных формах на мягком красном ковре с цветами. На дубовом столе осталась кружка с недопитой водой, неизменно булькающей и дребезжащей, когда по бункеру проходила более сильная вибрация от работы десятка генераторов.

На кровати мирно спал Дмитрий — пожилой мужчина шестидесяти лет, который происходил из очень состоятельной семьи, вычурное богатство которой было невообразимым по сравнению с остальными жителями бункера, но ничем по отношению к их былым заслугам во время жизни на поверхности, о которой уже все давным–давно забыли. Мужчина спокойно дремал, немного причмокивая губами и видя седьмой сон, однако его путешествие в царство Морфея внезапно прервал неожиданный стук в дверь, заставивший вздрогнуть и чуть не упасть с кровати.

С трудом открыв глаза, Дмитрий протер их, чтобы немного взбодриться. Он съехал со своего спального места на пол, после чего поднялся, обул ноги в тапки, накинул висящий на двери халат, плотно завязав его поясом, после чего нажал на кнопку открытия, и дверь отъехала в сторону. За порогом стоял немного скучающий Василий — тот самый начальник Никиты и по совместительству давний знакомый и приятель Дмитрия. Завидев, что на стук наконец–то ответили, тот очень обрадовался и тут же приободрился, улыбнувшись.

— Доброе утро, — заявил Дмитрий, посмотрев на стоящие неподалёку компактные часы, стрелки на которых остановились на значении семь утра пять минут, — чего в такую рань пришел?

— Доброе, я бы не пришел, если бы не исключительные обстоятельства, можно пройду? — ответил ему Василий, оперевшись одной рукой на дверной косяк.

— Проходи, если так срочно, — недовольно пробормотал собеседник, с грустью посмотрев на кровать, в которой он надеялся еще сегодня поспать, а затем освободил проход.

Приятель кивнул, после чего протиснулся внутрь, нажав за собой кнопку закрытия двери. Та с неприятным скрежетом из–за давнего отсутствия смазки заехала обратно в свой паз. Пройдя в центр гостиной, он уселся на широкий кожаный диван. Дмитрий же молча посмотрел на него и направился к столу, где стояла чашка с недопитой водой, чтобы немного промочить сухое горло влагой.

— Чего хотел? — решил сразу перейти к делу, надеясь, что они быстро закончат.

— Погоди, мне кажется или ты не в курсе? — удивлено пробормотал Василий, прислонив руку ко рту.

— О чем? — равнодушно ответил Дмитрий, немного позевывая.

— Да не может этого быть! Как? Ты меня разыгрываешь!

— Скажи, что случилось, а! — возмутился он, став гневаться все больше и больше из–за пустой и напускной интриги.

— Савва погиб сегодня ночью, — прошептал собеседник, уставившись на него многозначительным взглядом.

— Нет, стоп. Савва, управляющий? — не поверил его словам Дмитрий.

— Да, упал с верхнего уровня на самый низ. Расшибся в лепешку и чуть одного из уборщиков не задел, — подтвердил его догадки Василий.

— Это не может быть просто совпадением, такого не бывает! — возмутился собеседник, выпучив от раздражения глаза.

— Не советую кричать, милиция ведёт расследование, мало ли что, — перешёл на более низкий тембр приятель. — Теперь всех нас вызывают через час на экстренное совещание, будем выбирать нового управляющего.

— Да чего выбирать, вон у него заместитель есть, который спит и видит занять его место… — резко остановился Дмитрий, осознав, что он только что сказал.

Василий лишь молча и согласно закивал, тоже поняв, к чему ушел ход их размышлений.

— Нет, Евгений не пошёл бы не такое. Я отказываюсь в это верить.

— Как знать, как знать, может мы его недооцениваем. Уж очень сильно он желал этого места. Ждал его, как манны небесной. И тут на тебе. Такая нелепая и странная случайность, — возразил приятель, снова покачав головой.

— Если мы правы, хотя я не хочу в это верить, то сегодня убийцу изберут на эту должность. А дальше, кто знает, чего может наворотить, — подытожил Дмитрий.

— Именно так. А это значит только одно — мы должны не допустить этого, — заявил Василий, злорадно улыбнувшись, ведь у него возник прекрасный план по исключению Евгения из предвыборной гонки.

Глава 22. Никита

Никита с трудом открыл глаза. Голова ужасно ломила так, как будто по ней пробежались с десяток крикливых бегемотов. Мысли окончательно спутались. Веки норовили опуститься каждую секунду, однако он с силой приподнимал их, стараясь сосредоточиться. Последним, что помнил, было то, как разбил экран воспроизведения картинки, после чего в отверстие хлынула вода, а затем все насосы кроме починенных отключились.

Вокруг разносилось неизменное бульканье, а также капли, срывающиеся вниз с мокрых механизмов, громко падали, звонко отражаясь от пола из полированной плитки, который сейчас покрылся мокрым илом вперемешку с разлитым густым чёрным маслом. Посмотрев в сторону выхода, Никита сразу понял, что герметичная дверь самостоятельно открылась, предоставив свободный доступ к основному комплексу бункера. И действительно, над головой больше не орала, мигая своими красными фонариками, сигнализация. А это означало только одно — насосное отделение вышло из аварийного режима и сейчас продолжает работать за счет нескольких починенных аппаратов.

Уперевшись одной рукой во влажный пол, инженер тяжело поднялся и посмотрел вокруг. Рядом лежал, практически не двигаясь, Степан в неестественной позе. Испугавшись за его жизнь, мужчина тут же ринулся к нему, однако сразу понял, что тот дышит, просто находится в бессознательном состоянии. С облегчением выдохнув, Никита развернулся и, немного прихрамывая, направился в сторону тех насосов, в которых его помощник успел заменить помпы. Оставалось лишь раскрутить внешнюю оболочку, вычистить изнутри скопившиеся комки грязи, залить в них новое масло, и можно запускать. Те, что работают сейчас, он решил оставить на потом, чтобы затем, когда уже все будут работать как надо, спокойно отключить их и заменить технические жидкости.

Инженер работал очень быстро — уверенно орудовал отверткой, раскручивая болты внешнего корпуса аппаратов, выгребая изнутри целые глинистые отложения, а затем закрывал конструкцию, заливал в бачок новое масло взамен вытекшего и запускал устройство, которое с сильным воем прокачивала жидкость через свои внутренности, пробивая остатки грязи.

Проделав такую операцию несколько раз, Никита заулыбался, осознавая, что его подопечные вновь ожили и готовы к бою.

— Да, все хорошо, — радостно прошептал он, даже «по–отечески» погладив один из насосов от удовольствия.

По прекратившемуся миганию света инженер прекрасно осознавал, что проблема практически решена, теперь бункер не останется без электричества и охлаждения. Это победа.

Преисполнившись радости, мужчина двинулся дальше по своему определенному кругу приоритетов, перемещаясь от одного устройства к другому, пока взгляд его не зацепился за странную деталь. Никита не придал ей сначала особого значения, однако затем резко остановился и обернулся, впишись в разбитый экран по правую от себя сторону. Прямо посередине большого дисплея зияла огромная пробитая небрежным образом дыра вытянутой формы. Именно туда по счастливому стечению обстоятельств ушла вся вода, однако по ту сторону вовсе не зияла пустота, как того подумал инженер, когда в критической ситуации ему пришла в голову эта безумная идея. В противоположность этому в ярком свете ламп над головой там блестел широкий лучик, немного слепя глаза.

— Нет, мне же это не кажется, ведь так? — удивлённо прошептал Никита, расширив глаза от испытанного шока.

Подойдя поближе, он отломил разваливающиеся на куски остатки сломанного экрана, немного расширив область своего обзора, после чего просунул голову в образовавшееся отверстие. Там на высокой треноге была установлена огромная камера с толстой блестящей в лучах ламп подвала линзой. К устройству шел мощный моток проводов, уходящий куда–то вдаль в заужающийся до десяти сантиметров тоннель, где до сих пор, судя по звукам, продолжала булькать ушедшая туда вода.

Шокированный инженер высунул голову из отверстия, став ходить кругами по всему помещению. От нервов его руки заметно задрожали, а пульс отдавал в шею каждым своим стуком.

— Это же то, что я думаю? Ну конечно, что это, если не обыкновенная камера! Но зачем она спрятана под экран? А главное, почему о ней никто не знает! Нет, о ней никто и не должен знать, поэтому она там и установлена! — разразился мысленной тирадой Никита, разрываясь от волнения. — Вопрос только в том, единственная ли она? Учитывая, что такие дисплеи с воображаемыми окнами установлены на каждом углу, полагаю, что нет. Но это значит только одно: кто–то следит за всеми нами, за каждым шагом каждого жителя бункера!

От найденной разгадки мужчина с силой гневно сжал кулаки. Он не понимал, что ему делать с этой информацией дальше, но прекрасно осознавал, что сделанное им открытие слишком опасно, чтобы явить его на всеобщий свет. Нужно было сначала детально разобраться, что к чему.

— Он и все они не должны ничего знать. Я обязан сохранить это в тайне, — прошептал Никита, смотря на лежащего на полу Степана, после чего двинулся в противоположный угол насосного отделения, где стоял без дела сломанный лист металла от внешней оболочки одного из механизмов, которым собирался закрыть образовавшуюся в экране дыру, скрыв ее от посторонних глаз.

Глава 23. Девятая

Последняя сказанная ее начальником фраза заставила впасть Девятую в полнейший ступор. Она даже замерла на месте, застыв в полупозиции, зафиксировав запястье, сжатое в кулак, в нескольких сантиметрах от двери.

— Да я не виноват! Так вышло! — возразил ему второй голос.

— Как же! А кто тогда виноват? — разразился в еще большем гневе руководитель.

— Боря! Он обычно за этим следит! Ну не заметил я, что чаны перепутали местами! — продолжал извиваться, как мог, собеседник.

— Ну конечно! А они тоже нас не заметят, когда обо всем узнают! Наших жизней не заметят! И просто найдут замену! Ты этого хочешь?

— Нет, правда, это вышло случайно, мы всегда следим за тем, чтобы противозачаточные добавки попадали в еду в женской столовой на регулярной основе. По–другому просто не смогли бы контролировать рождаемость.

— Да, я в курсе. И? Что ты можешь сказать в свое оправдание? Это же обыкновенная диверсия! — начал откровенно издеваться руководитель.

— Не знаю. Мы просто перепутали мужской и женский чаны, вот и все, никакого злого умысла. Одни ели вместо биологических добавок противозачаточные, а другие, наоборот. Может все и обойдется, — возразил собеседник.

— Ага, как же, это уже будем не мы решать, а они. Сколько времени продолжалась эта нелепая случайность?

— Около двух недель.

— Двух недель! — взревел тот, стукнув кулаком по столу, заставив Девятую вздрогнуть от неожиданности и отпрянуть от двери. — Да ты понимаешь, что вы натворили? Нет, нас не просто убьют за такой саботаж. Это сделают самым изощренным способом!

— Может никто все же не обратит на это внимание? — жалобно взмолился второй голос.

— Ну да, они точно не заметят, что в нашем отделе неожиданно раз так эдак в десять взлетела рождаемость без видимых на то причин. Конечно, это ни разу не подозрительно, — прошипел начальник, сдерживая новый приступ гнева. — Все, я не хочу ничего слышать. Возвращайся на завод и проследи, чтобы в будущем таких эксцессов не было. Свободен!

Услышав это, Девятая тут же испуганно отпрыгнула еще на метр от двери. Она прекрасно понимала, что прямо сейчас оттуда выйдет неизвестный ей мужчина, и тогда станет понятно, что девушка услышала этот разговор, который предназначался явно не для ее ушей. А вот что будет после, даже представить было страшно.

За долю секунды приняв решение, та тут же рывком перемахнула через перила, спрыгнув на влажную почву, продавив ее своими поизносившимися ботинками, громко хлюпнувшими, погрузившись в жидкость и оставив там глубокие следы, после чего спряталась за ближайшими к ней бочками, так удачно и вовремя расположившимися рядом. Как раз в этот момент раздался дверной скрип, и из кабинета, неприятно лязгая по металлическим ступенькам, вышел мужчина, оглядываясь по сторонам.

Испуганно наблюдая за этим, Девятая видела сейчас лишь подошвы его сапог. Недовольно и протяжно вздохнув, явно прокручивая еще раз в своей голове этот разговор, мужчина стал со скрипом спускаться вниз. Девушка всеми силами пыталась разглядеть его лицо, однако тот предательски скрывал его за поворотами, либо находился к ней спиной. Спустившись, наконец, в самый низ, мужчина двинулся дальше, медленно переминаясь с ноги на ногу.

Однако садовод не собиралась сдаваться. Она высунулась из своего укрытия, оперевшись одной рукой на ближайшую к себе бочку для устойчивости, чтобы разглядеть этого субъекта. И вот чудо! Он повернулся к ней лицом. Это был рослый и мощный мужчина средних лет, одетый в обтягивающий светлый костюм с непонятной формы нашивкой на одном из предплечий. Девятая не встречала доселе такой формы, поэтому с удивлением рассматривала ее, стараясь запомнить максимально все детали. Неизвестный ей знак представлял из себя среднего размера пробирку, вокруг которой, извивалась, кусая себя за хвост, змея. Лицо же незнакомца выделялось заметным шрамом, простирающимся через весь глаз от брови до щеки, исполосовав пол лица. Этот человек не был знаком девушке, однако, увидев его лишь раз, она точно знала, что очень хорошо его запомнила.

Вдруг, не выдержав возложенной на нее нагрузки, бочка с грохотом опрокинулась, заставив удаляющегося мужчину резко остановиться. Поняв все за доли секунды, девушка тут же скрылась, однако было слишком поздно. Незнакомец уже двигался в ее сторону, намереваясь раскрыть источник подозрительного шума. Он двигался быстро и уверенно, сокращая дистанцию семимильными шагами. Времени подумать у Девятой не было, нужно было решать сейчас. Вдруг чуть в стороне от бочек началось шебуршение, а затем из кустов выскочили две худощавые крысы, которые тут же ринулись в неизвестном направлении.

— Чертовы крысы! Откуда вы здесь взялись? — прошипел мужчина, повернувшись в сторону.

Этой заминкой, поблагодарив судьбу за спасение, незамедлительно воспользовалась садовод, прыгнув в высокие кусты выращиваемых ими растений, после чего, согнувшись в три погибели, быстрее побежала прочь из этого места.

Незнакомец же собирался уходить, однако резко развернулся, когда взгляд его зацепился за глубокие следы от подошвы, оставленные прямо под лестницей. Оглядевшись вокруг и никого не заметив, он сразу все понял, бегом став подниматься по ступенькам наверх. Мужчина стрелой влетел в кабинет начальника, заставив его удивлённо поднять голову, оторвавшись от бумаг.

— Что случилось? — спросил тот, не понимая причины столь скорого и неожиданного возвращения.

— Кто–то слышал разговор и теперь знает нашу тайну, — прошептал собеседник, прислонив пальцы к глазам, став их массировать, чтобы немного успокоиться.

— Ты уверен? — переспросил руководитель, заметно напрягшись.

— Да, прямо под лестницей свежие следы от ботинок, как будто кто–то резко спрыгнул. Скорее всего, они женские.

Глава 24. Дмитрий

Несмотря на ранний час, на «улице» было необычайно шумно. Всюду туда–сюда сновали люди, активно крича и перешептываясь между собой. Толпа бесновалась. Все, как зараженные, поглощенные общей идеей, тянулись ровными покачивающимися рядами и очередями, волнами подскакивая и пригибаясь, к большим установленным около лифтов телевизорам.

— Что происходит? — шёпотом спросил на ухо Василию Дмитрий.

— Все ждут новостей. Пока не было официального объявления, а слухи расходятся быстро, — ответил ему на вопрос товарищ.

В этот момент они прошли мимо милой молодой пары, которые активно жестикулировали.

— Да я тебе говорю, это точно, абсолютно правдивая информация! — эмоционально разразился молодой человек, размахивая руками.

— Не знаю, не верю я в это, слишком сумбурно, — возразила ему девушка.

— Мне знакомый сказал, а ему его друг, который знаком с другом одного из уборщиков, что Савву нашел сегодня один из них, когда тот падал с высокого этажа далеко вниз.

— Да не может этого быть, я отказываюсь в это верить, — заявила девушка, гордо вздёрнув вверх нос.

Дмитрий же продолжал быстро и уверенно идти мимо них. Все эти разговоры заставляли его еще больше впасть в ступор и задумываться о смысле жизни.

— Что такое? — удивлённо спросил Василий, решив узнать причину недовольства и столь кислого выражения лица товарища.

— Да так, ничего. Просто подумай о том, что наша жизнь прямо сейчас может вот так раз, и оборваться. Очень тяжело это осознать, а еще хуже принять, как свершившийся факт, — парировал мужчина, почесывая себе нос.

— Это конечно ты прав, но не обсуждай наши мысли по поводу Евгения — уж слишком людно.

Вместе они прошли в то самое небольшое помещение, где еще вчера на трибуне выступал Савва, поздравляя жителей бункера с его юбилеем. Позади все также стоял флаг с гербом, а вместо управляющего со скучающим видом опирался на стойку его заместитель, обводя сонным взглядом пришедших гостей. Те же постоянно перешептывались между собой, поднимая в воздух какофонию голосов, сливающихся в единый горланистый звук, от которого быстро стала пухнуть голова.

Дмитрий и Василий прошли мимо, ни с кем не здороваясь и не разговаривая, после чего присели на последние два свободных стула в углу, внимательно наблюдая за поведением Евгения. Он же протяжно зевнул, осмотрел еще раз небольшое помещение и, поняв, что все на месте, приободрился и вытянулся около трибуны.

— Дорогие товарищи, — начал свою речь он, нажав тумблер, включая старинный изогнутой формы латунный микрофон, покрытый сотами и рельефными узорами, отсылая к уже далекой и забытой всеми эпохе джаза, — к сожалению, вчерашний праздник омрачен печальным событием.

По залу вновь пробежала волна перешептываний, перебив говорящего на полуслове, заставив неуверенно задергать носком ботинка и замолчать. Однако весь этот гам быстро затих, как только заместитель управляющего многозначительно посмотрел на присутствующих.

— К сожалению, вчера вечером погиб Савва, наш давний и дорогой управляющий бункерном, — продолжил Евгений, театрально вскинув руки к потолку.

— Ага, он его ненавидел больше всех, а теперь посмотри какие дифирамбы поет, можно только позавидовать, — быстро бросил на ухо Дмитрию Василий, продолжив слушать эту интересную постановку.

— Мы все глубоко скорбим по усопшему. Милиция будет обязательно разбираться в обстоятельствах произошедшего, а если это был не несчастный случай, то накажем виновных! — громогласно крикнул заместитель, решив завести толпу.

Однако никто не отреагировал на этот порыв, а в помещении повисло гробовое и неловкое молчание.

— Если он сам его не скинул, — еще раз шепнул Василий на ухо, немного посмеявшись.

— К сожалению, эти тяжелые обстоятельства требуют своевременных решений. Сегодня нам нужно выбрать нового управляющего, который гордо подхватит упавшее знамя и побежит с ним в бой без страха и сожаления! — продолжил свою речь Евгений, решив немного ускориться. — Поскольку я много лет был заместителем Саввы, знаю все тонкости этой работы, считаю, что наиболее правильным будет выдвинуть свою кандидатуру.

— Ну конечно, кто бы сомневался, — заявил Василий в такт поднявшейся снова какофонии.

Зал забурлил новыми красками, тут же оживившись после недолгого сна. Этот гул и топот ботинками по полу от недовольства заставили заместителя смутиться и неуверенно отпрянуть от трибуны, испуганно наблюдая за беснующейся толпой. Всеобщее недовольство не могло вызывать сомнений.

— Подожди, не стоит торопиться с решениями. Быть может, мы найдём и более приемлемого кандидата, — встав со своего места, заявил приятель Дмитрия.

— Да! — послышался гордый выкрик откуда–то сзади.

— Мы не хотим тебя управляющим! — раздался голос с другой части зала.

Услышав это, Евгений еще больше отпрянул от стойки, испуганно перемещая взглядом между присутствующими. Он прекрасно понимал, что происходящее быстро выходит из–под контроля, как будто волна цунами накатывает с силой об берег, смывая все строения и унося их в океан, разбивая в щепки.

— Я думаю, по всеобщему недовольству мы можем консолидироваться во мнении, что заместитель должен остаться заместителем, — подытожил Василий, обведя руками весь зал.

— Да! — послышались одобрительные выкрики, заставившие выступающего самодовольно улыбнуться, понимая, что в представителях зажиточных сообществ бункера он нашел немалую поддержку.

— Хорошо, тогда желаю выдвинуть другую кандидатуру. Как бы это ни было нескромно, но предлагаю собственную, — продолжил приятель Дмитрия, широко улыбаясь.

— Хороший вариант, я согласен! — раздался выкрик с другого конца помещения.

— Нет, вы что! Он же не подходит! — заорал другой.

— Да ладно вам, неплохая же альтернатива, — заявил третий.

— Ага, если мы планируем погубить бункер, то вполне, — пробормотал четвертый.

Между ними всеми тут же началась перепалка, заставившая многих повставать со своих мест и орать друг на друга. Некоторые настолько увлеклись, что стали брать соперников за грудки, пытаясь доказать свою позицию. В зале разразилась настоящая вакханалия. Крик стоял такой, как будто орали сотни громких бабуинов. С каждой секундой становилось все хуже. Неведомо откуда взявшаяся агрессия перерастала в бойню. Не выдержав такой обстановки, Дмитрий недовольно вздохнул, поднялся с места и вышел в центр этого небольшого помещения.

— Всем молчать! — заорал он что есть мочи, тут же начав кашлять.

Однако на удивление это сработало. Присутствующие пораженно на него смотрели, зависнув в полупозиции, занеся кулаки над головой, намереваясь бить ими своих соперников.

— Что мы за люди такие! Тело еще остыть не успело, а мы уже в глотки друг другу готовы вцепиться, как коршуны, лишь бы власть поделить! — многозначительно и громкоголосно заявил мужчина. — Разве нас позвали сюда ради мордобоя? Чтобы устроить тут драку и расквасить друг другу лица? Мы цивилизованные и важные представители этого бункера и обязаны принимать взвешенные демократичные решения!

— Да! — раздался одобрительный выкрик в толпе.

— Правильно говорит! — поддержали его другие.

— Давайте все успокоимся и напишем имя своего фаворита. Кого будет больше, тот и станет нашим новым управляющим! — продолжил свою вдохновляющую речь Дмитрий, решив, что железо нужно ковать, пока горячо.

Толпа тут же одобрительна загудела, начав стучать носками ботинок по полу, создавая ритмичную музыку, заставляющую пробежать мурашкам по коже от ощущения всеобщего единения. Такой сплоченности в совете давно не было.

Мужчина подошел к стоящей в ближайшем углу урне и, опрокинув ее, вытряхнув оттуда завалявшийся мусор, стал подходить к каждому представителю, который скидывал туда скомканные бумажки. Сделав почетный круг по всему помещению, Дмитрий остановился около погрустневшего Василия, которому ничего не оставалось делать, кроме как последовать общему порыву, проводив печальным взглядом свой голос, упавший в груду таких же листочков. Закончив эту процедуру, его приятель поставил урну около Евгения.

— Считай, — равнодушно заявил он, после чего вновь занял свое место, даже не изъявив собственного мнения.

Заместитель же судорожно с дрожащими от нервов руками стал перебирать, разворачивая скомканные бумажки, голоса, как будто всхлипывая недовольно в душе. Закончив подсчет, он скинул все с трибуны и многозначительно посмотрел на Дмитрия, проклиная того в душе.

— Могу сказать одно, поздравляю, практически единогласно, Вы становитесь новым управляющим бункера, — прошипел Евгений, стиснув кулаки от гнева.

Глава 25. Никита

Тяжело вздыхая, Никита вошёл в свой кабинет и плюхнулся на стул, закрыв лицо руками. Вены на висках выпирали наружу и сильно пульсировали. Нервы шатались, как старый механический скрипучий маятник из стороны в сторону, а дыхание окончательно сперло.

Протерев пальцами уставшие глаза, в которых до сих пор темнело то ли после испытания с насосами, то ли после информации о камерах, инженер стал перелистывать расположенные на его столе страницы плана бункера, скленные в одно большую простыню, перекинутую через всю столешницу и волочащуюся по полу с другой стороны.

— Как это возможно? — бормотал себе недовольно под нос Никита. — Этого просто не бывает.

Он оживленно перебирал бумаги, вскакивал со своего места, обходил кабинет по кругу, с трудом волоча уставшие ноги, после чего вновь плюхался в кресло и выискивал нужную информацию. Взгляд его пробегал по удивительно точным изогнутым линиям, представляющим из себя наложение одних коммуникаций на другие. Каждый вид был подсвечен определенной краской, чтобы их стало возможным отличить друг от друга, однако сейчас она оказалась изрядно выцветшей, затрудняя ознакомление с документом. В то же время рисунок был и так слишком перегружен, поэтому его первоначальная редакция не принесла бы больше толка.

Прошерстив план в самый низ, быстро перебирая пальцами, Никита тут же обнаружил нужное ему машинное отделение, где уже привычно были расчерчены десятки насосов, от которых в сторону отходили синеватые трубы. Однако инженера интересовало совершенно другое.

В самом углу маленьким окошком отображался тот самый экран, к которому тоненьким желобком шла проводка, соединяясь в хитроумные клубки и устремляясь в различных направлениях. Однако никакой камеры он там не обнаружил. Тогда мужчина быстро пробежал взглядом по тянущимся линиям передачи связи и понял, что все они переплетены в единую сеть, которая выходит своими концами к каждому импровизированному окну в тех областях, где они были. В этот момент в помещение вошел такой же уставший и изнеможенный, как и сам Никита, Степан, с разгону плюхнувшись на стул напротив.