Бесплатный фрагмент - Страшные сказки жестокого мира

Дисклеймер

Все представленные здесь произведения являются художественным вымыслом автора и не преследуют цели оскорбить чьи-то взгляды, или нарушить законы какой-бы то ни было страны.

Если по какой-бы то ни было причине это случилось, автор не несёт ответственности за это, читая эту книгу далее вы полностью соглашаетесь с этим.

Удачи вам и не болейте :3

— Кукла

Я шёл по пустой улице.

Ветер поднимал целые тучи пыли в воздух, небо было затянуто городским смогом.

По обе стороны от меня возвышались бетонные башни, земля была скована панцирем из асфальта.

Последние следы жизни давно покинули этот замок, возведённый культом Смерти.

Культисты верили, что Смерть не тронет их в этом замке, что если они создадут царство Смерти, она милует их.

Потому они и сковали землю, не давая жизни пробиться, потому они возвели башни, чтобы скрыться от течения времени.

Даже небо они закоптили смогом лишь за тем, чтобы избавиться от живительных лучей Солнца и от взора бледноликой Луны, что печально глядит с небосвода.

Но хоть они и скрылись от взора её сестры, от самой Смерти им скрыться не удалось.

Нельзя скрыться от естественного течения дел.

Смерть не зло, она ужасна, но справедлива для всех, она это изменение и начало нового.

Может быть, только вера в это позволяет мне до сих пор существовать?

Посреди мёртвой цитадели я нашёл брошенную кем-то куклу.

Её волосы спутались, одежда и лицо были в грязи.

Подняв её, я увидел надпись на платье заботливо вышитое слово «Аркадия».

Нити потускнели, но надпись всё ещё читалась, в каждом стяжке оставалась частица любви и заботы.

Принеся куклу домой, я отмыл её, постирал платье и расчесал волосы.

Меня поразили её глаза.

И уже несколько часов я смотрю в безжизненные глаза куклы.

Неизвестный мне художник превосходно раскрасил их, идеально передав все детали.

Она же смотрела в ответ.

Интересно, если бы она была живой, что сказала о моих глазах?

Заглянув в зеркало на стене заметил, что, на удивление, мои глаза выглядят куда более безжизненными.

Умело запечатлённая на пластике искра радости будет теплиться долгие годы.

Пока краска не выцветет и не слезет, свет жизни не покинет глаза куклы.

А что до меня…

Мой срок куда короче, жизнь куклы.

Когда искра жизни, теплящаяся во мне, угаснет, её свет жизни будет продолжать сиять.

Свет жизни?

Разве я смотрел не в безжизненные глаза куклы?

Я пригляделся внимательнее, да нет, всё та же кукла.

Просто крашенный кусок пластика, что я вообще такое несу?

Свет жизни?

Что за чушь!

Как же всё сложно.

Видимо, это помешательство из-за одиночества.

В последнее время я не выходил из квартиры, почему-то мне страшно.

Но как будто из-за того, что кроме меня людей больше и не осталось.

Внезапно пошёл дождь.

Пробиваясь сквозь смог капли проникали в мёртвый мир, смачивая броню, сокрывшую землю, в бессмысленных попытках насытить влагой жизнь, которой не было.

Это было крайне печально, но дождь принёс хоть какое-то облегчение.

Прохладный и влажный воздух врывался в комнату через открытое окно, заставляя шторы трепетать.

Мне всегда нравился запах дождливого дня, аромат исходящий от мокрого бетона и асфальта.

Вроде жизнь появилась в воде, по крайней мере, так говорят учёные.

Я верю в это, и когда идёт дождь мне кажется будто он приносит частичку жизни в титаническую крепость смерти с тысячами башен, которую люди считают своим домом.

Дождь тихо стучал.

Удары капель сливались в чудную расслабляющую мелодию.

Я всегда любил музыку дождя, вероятно, это покажется вам глупостью, но может люди придумали собственную музыку, слушая капли дождя, шумевшего у входа в их пещеры?

Думая об этом сидя в кресле я и не заметил, как моё сознание захватил сон.

Пока я спал, мне чудились странные образы.

Дождь перерос в ливень, а тот в кошмарный шторм.

Буря размыла мой дом, город и весь мир.

Чёрные потоки сталкивались, скручивались в водовороты, похожие на бесчисленные рты голодного тёмного божества, получившего, наконец, долгожданную жертву.

Если жизнь появилась в воде, справедливо, если в воде она и погибнет.

И внезапно всё затихло.

Чудесное королевство, полное красок и жизни показалось наружу, когда вся серость и грязь предыдущего была смыта.

Королевство Смерти кануло в Пучине, от грозной многобашенной твердыни не осталось и следа.

Я сидел посреди бескрайнего луга, любуясь просторами Аркадии.

Каждая травинка сияла подобно изумруду, бесчисленное множество их застилало всю землю.

Многочисленные серебряные ручьи обрамляли их, это была диадема, рождённая не в тёмном горниле среди огня и дыма, а созданная самой Жизнью.

Её сияние было похоже на то, что мне чудилось в глазах куклы. Но для кого эта диадема?

Кто избран править этими землями?

Я смотрел вокруг, но не было никого, кто мог бы претендовать на неё.

Но когда я повернул голову, увидел прямо перед собой знакомый образ…

Меня разбудили раскаты грома. Буря вернула меня в реальность.

Природа впала в неистовство, намереваясь воплотить мой сон в реальность.

Шторы были готовы оторваться, створки окон жутко хлопали, а по всей комнате летали листы бумаги с моими записями и рисунками.

Но посреди всего этого, прямо передо мной сидела кукла.

Сначала я испугался.

В этом буйстве природных сил она показалась мне ужасным хтоническим божеством, но в её глаза всё так же сияли светом жизни.

Её взгляд необъяснимым образом заставлял верить в завтрашний день, во всё прекрасное, в избавление от кошмара в победу Жизни над Смертью.

Я успокоился и подошёл к окну. Со второго этажа было видно, как чёрные от грязи потоки воды неслись по улицам.

Молнии сверкали на небосводе.

Только первобытное буйство, уже не мелодия, но ужасная какофония ливня, грома и рокота водных потоков.

В спешке я захлопнул окно и задёрнул шторы. Какофония немного затихла, теперь она казалась далёкими отголосками демонического хохота.

Сев обратно в кресло, снова уставился в глаза куклы.

Я никак не мог понять в чём секрет. Как кусок пластика может казаться мне живым?

Всё очень сложно.

Как может силиться мертвец, притворяющийся живым, пытаться осмыслить природу Жизни?

Прошла неделя.

Ужасный шторм с каждым днём набирал силу.

Чёрная вода всё прибывала, теперь поток нёсся в паре футов под моим окном.

Еда была на исходе, хотя ел я мало, заставляя себя принять энергию, чтобы и дальше имитировать жизнь.

Секрет куклы всё никак не поддавался моему истощённому мозгу.

Мне казалось, что с каждым днём она выглядит всё более и более живым, особенно в сравнении с моим отражением в зеркале, которое день ото дня становилось всё более серым и тусклым.

Свет я не включал, да, вероятно и не смог бы, ведь линии электропередачи наверняка были повреждены.

Да и незачем, шторм смешал ночь и день в тягучее нечто.

Когда я проваливался в сон и когда возвращался в реальность ничего вокруг не менялось.

Но когда особо яркие вспышки молний пробиваются сквозь шторы моё тело не отбрасывает тени.

Спустя ещё месяц до меня начало доходить.

Возможно, всё дело в том, что куклу создал человек?

Порыв чьего-то творчества вдохнул в кусок обычного пластика жизнь…

Нет, создал иллюзию жизни.

Да, не более чем фарс и подражание!

Она не может быть живой!

Не может быть живее меня!

Или просто я настолько бесталанен, что не могу создать чего-то подобного?

К этому времени вода поднялась до седьмого этажа.

Я заблаговременно перебрался на последний двенадцатый этаж.

Благо все двери были открыты, глупо прятаться от смерти за замками.

Когда вода начала проникать в комнату, все мои бумаги с бесчисленными текстами и рисунками были вынесены из квартиры.

Но потом, держа в руках куклу, я безразлично наблюдал, как брошенные на лестнице плоды моего труда поглощает Бездна.

Порыскав я сумел раздобыть солидный запас продуктов долгого хранения.

Правда, иногда меня беспокоили звуки шагов и неясные очертания в воздухе, будто тени людей сами по себе бродили по погружающемуся в пучину миру.

Я не чувствовал себя вором, если я был один, то воровать просто не у кого.

А тени не особо возмущались.

Хотя, я и сам всё больше становлюсь похожим на тень.

Иногда, когда смотрю в зеркало, мне кажется что в нём отсутствует моё отражение.

Тем не менее мне не кажется это столь уж важным, по сравнению с загадкой куклы.

Всё свободное время я трачу смотря на неё, силясь постичь тайну сокрытую в её глазах и, возможно, в несуществующем пластиковом сердце.

Сердце, ровный спокойный стук которого я чувствую лучше, чем свой.

Иногда я задаюсь мыслью, а что, если внутри неё и правда есть жизнь, а свет в её глазах — отблески скрытого под пластиковой оболочкой?

Что за глупости?!

Я просто схожу с ума!

Земля мерва, мертва и кукла.

Стоит ли вскрыть её и отринуть сомнения?

Нет!

Я боюсь того что покажется наружу.

Сколько времени уже прошло?

Теперь в этом водяном аду, когда день и ночь слились воедино время просто потеряло смысл.

Неизмеримое, тёмное и могучее нечто заменило его, всё ближе подбираясь к моей последней обители, предвещая скорый конец.

Зеркало больше меня не отражало, я потерял сон и аппетит.

Всё смотрю и смотрю на куклу.

Почему всё так сложно?

Где же решение этой загадки?

Я должен решить её, пока ещё есть время… Нет, не время. Пока Бездна не пришла за мной.

Мои размышления прервала буря.

Что-то выбило окно и вода начала поступать в помещение.

Вместе с водой ворвалась и безумная какофония.

Повинуясь неизвестному мне импульсу я схватил куклу и изо всех сил устремился к лестнице.

Двигаться в этой мути было невероятно тяжело, будто каждый шаг был как земная жизнь.

Дверь на крышу была не заперта и я вырвался на волю.

Вокруг меня была лишь клокочущая чёрная Пучина.

Куда хватало глаз, везде простирался безбрежный океан.

Я видел волны, что подобно жадным языкам лизали тучи, я видел водовороты, разверзшиеся, словно голодные пасти.

А вода всё поднималась.

Вот она закрыла щиколотку, поднялась по колено, сдавила холодными тесками грудь…

Всё что я успел сделать, это поднять руку в которой держал куклу, прежде чем чёрное нечто, поглотившее всю грязь мира поглотило и меня.

Я боялся скрытого в ней, но в тот момент, когда моя оболочка исчезла, я всё понял, всё было куда проще, нежели я думал…

Страх бал напрасен, Аркадия приняла меня…

— Зло уничтожают немедля!

В просторной зале сидели двое мужчин в богатой одежде.

Вокруг них суетилась целая толпа слуг, приносивших и уносивших всевозможные яства и выпивку.

Перед ними выступала пятёрка гейш.

— Предлагаю выпить за удачную сделку! Надеюсь, это станет началом плодотворного сотрудничества.

— Ох, я более чем уверен, что наше сотрудничество приведёт нас обоих к процветанию! Опиум в вашей партии был просто невероятного качества!

— Кампай!

— Кампай!

У ограды особняка, в котором проходила пирушка, остановилась тень.

Нет, не тень, сгусток самой Тьмы, по недоразумению принявший человеческие очертания.

Он с лёгкостью перемахнул через ограду, прямо за спины охранников, обходившие территорию особняка.

— Я слышал, сегодняшний гость какая-то шишка из правительства и что он прибыл сюда инкогнито. Как думаешь, что это значит?

— Какая разница, если нам не достанется даже объедков с их стола. После этой чёртовой войны даже дворовые собаки в лучшем положении чем мы.

— Тут ты прав, но, а вдруг нам теперь станут платить больше? Всё-таки иметь дела с чиновниками не то же что с якудза…

— Губу закати! Мы не в том положении, чтобы что-то требовать. Мы воины проигравшей стороны, которым просто нет места в этом новом мире. Мы сражались за справедливость… За то, что считали справедливым. А теперь? Мы сторожевые собачки торговца опиумом.

— Но…

— Слушай, я не хочу говорить об этом, и так тошно. Сказать честно?! Я бы хотел, чтобы эти ублюдки, веселящиеся там, просто сдохли! Понял? Я уже сыт по горло их…

Договорить он так и не смог.

В темноте ночи вспыхнула яркая вспышка, будто миниатюрная молния, и головы обоих охранников отделились от тел и тихо упали в траву.

Спустя минут десять на территории особняка в живых не осталось никого, кроме участников пира.

Никто из людей в зале даже не чувствовал, что к ним приближается сама Тьма.

— Как вы думаете, мы сможем наладить поставки в Киото?

— Полагаю это бесперспективно, там воротилы посерьёзнее, нас прожуют и не заметят. Сначала нужно захватить токийский рынок, прежде чем думать о расширении.

— Ну что же, предлагаю новый тост! За захват токийского опиумного рынка!

— Куда подевались все слуги?! Эй, вы, никчёмное отребье! Несите ещё сакэ.

Дверь, через которую сновали слуги распахнулась.

За дверью, во мраке, стояла принявшая человеческие очертания Тьма.

Она сделала уверенный шаг в освещённую комнату, приняв окончательно человеческую форму.

Это был высокий мужчина, одетый как полицейский, его вытянутое, неестественно бледное лицо с выраженными скулами, походило на смертную маску.

Глубоко посаженные глаза сверкали сталью, это был отблеск пламени первобытной жестокости.

В руке он сжимал истёртую рукоять обнажённого меча, с которого всё ещё лился тонкий багряный ручеёк свежей крови.

За его спиной висел длинный свёрток.

— К-кто вы и к-как сюда проникли? Н-немедлено убирайтесь! Охрана!

— Вы знаете кто я? Я член министерства…

— Молчать, свиньи. Говорить буду только я. Говорить я буду только для того, чтобы озвучить ваш приговор.

Его голос звучал тихо, почти неслышно, однако, была в нём кака-то власть, заставившая оцепенеть всех присутствующих.

Наступила такая тишина, что капель алых капель с клинка на татами звучала, как бой демонических барабанов.

— Я приговариваю тебя к смерти за торговлю опиумом.

Он стремительно двинулся вперёд, едва уловимо для человеческого глаза.

Снова сверкнула вспышка и голова торговца опиумом отделилась от тела, забрызгивая всё вокруг кровью.

— Я приговариваю тебя к смерти за измену Императору и торговлю опиумом. Но, поскольку ты самурай, я дам тебе шанс умереть как воину.

С этими словами он снял и развернул свёрток.

В нём был ещё один меч, которым как будто никогда не пользовались.

Этот меч мужчина в полицейской одежде швырнул к ногам чиновника.

— Выбирай, умрёшь ли ты как животное, или как воин.

Оцепенение, до этого момента не дававшее обвиняемому даже вздохнуть спало.

Он даже не притронулся к мечу.

С диким воплем он вскочил и попытался убежать, но спустя мгновение вопль оборвался.

Спустя ещё несколько мгновений в особняке не осталось никого живого, кроме мужчины в полицейской форме.

Однако, вскоре и он покинул особняк, оставив после себя лишь Смерть.

…

— Я знаю, что это был ты! Только подумать, ты зарубил всех людей этого торговца и самого торговца! Но что хуже, ты зарубил члена министерства финансов! О боги, да что с тобой не так?! Ты даже гейш прирезал!

— Их люди просто бандиты, или шваль работающая на этого подонка, а эти двое были ещё хуже. Торговля опиумом, измена Императору, финансирование банд якудза, торговля женщинами и детьми… Мне продолжать?

— Слушай сюда! Я понимаю, что обязан тебе жизнью. Ты не раз спасал меня на этой чёртовой войне. Поэтому я взял тебя… Когда ты убивал и калечил уличную шпану я закрывал на это глаза. Но то что ты сделал сейчас — просто немыслимо! Что мне делать? Я не могу тебя покрывать… Да даже если бы мог! Что же ты наделал…

Мужчина в мундире офицера полиции согнулся над столом, обхватив голову руками.

В просторном офисе стало тихо, только из открытого окна доносились выкрики офицеров, муштровавших молодняк на плацу, да ветер шелестел бумагами на столе.

— Не переживай ты так, у тебя у самого рыльце в пушку. Я кое-что проверил, ниточки этого дела ведут и к тебе.

Голос мужчины со смертной маской вместо лица звучал так же тихо и властно, как минувшей ночью.

За его спиной всё так же висел длинный свёрток.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Я дам тебе тот же самый выбор, что и им, как самураю и старому другу. Я обвиняю тебя в пособничестве преступникам и предательстве Императора.

Он неспешно подошёл к столу и, развернув свёрток, бросил своему бывшему товарищу всё тот же меч, которым никто никогда скорее всего не пользовался.

Обвиняемый потянулся к револьверу на поясе, но мощный пинок заставил стол влететь ему в грудь.

Он услышал хруст ломающихся рёбер, в глазах всё поплыло.

На мгновение зрение вернулось в норму, но всё что он увидел — своего бывшего друга, что возвышался над ним, стоя на столе, держа в руках обнажённый меч с истёртой рукоятью.

— Ты сделал свой выбор.

Спустя около получаса в кабинет зашёл молодой полицейский с отчётом.

Документы выпали из его рук.

Обезглавленный начальник сидел за столом, его голова лежала на залитом кровью полу.

Мужчина со стальными глазами продолжил идти по дороге из трупов.

…

Человеческая фигура, состоявшая будто из чистой Тьмы, неслась по ночным закоулкам токийских трущоб подобно стреле.

Остановившись у полуразвалившейся халупы, фигура протянула руку и открыла дверь.

— Я дома.

Он вошёл в полумрак помещения, освещаемого лишь небольшим фонарём в руках женщины, и принял свою человеческую форму.

Рядом с женщиной стоял ребёнок лет пяти.

— Папа, ты вернулся!

Ребёнок бросился к убийце и обнял его ногу.

Мужчина в полицейской форме и длинным свёртком за спиной ласково погладил сына по голове, затем посмотрел в глаза своей жене.

— Насколько всё плохо?

— Трущобы окружены, полиция и солдаты проверяют каждый дом. В одиночку я смог проскользнуть мимо них, но вас не вывести.

— Это настоящее чудо, что мы смогли скрываться так долго, особенно после того, как количество забитых тобой свиней из нового правительства перевалило за десяток.

— Пора прощаться, ты всегда была самой верной женой, спасибо за твою заботу и поддержку.

— Спасибо тебе, что не бросил меня, даже после того, как мой клан перешёл на сторону твоих врагов.

— Папа, ты снова уходишь?

— Да, поэтому хочу как следует попрощаться напоследок.

Очень скоро улочка перед домом наполнилась светом десятком фонарей.

Лачугу окружили со всех сторон солдаты с винтовками, несколько раз были выкрикнуты требования сложить оружие и сдаться.

Но никто не вышел, никто даже не откликнулся, казалось за тонкими деревянными стенами повисла гробовая тишина.

— Это было последнее предупреждение! У вас две минуты на решение, после этого мы вынуждены будем применить оружие!

— Он не выйдет.

— Он же должен понимать безвыходность положения?

— В этом доме никого нет… По крайней мере никого живого. Так говорит моё чутьё.

— Что за вздор!

— Если я окажусь прав, то оплачу столько сакэ, сколько вы сможете выпить. После того, что вы там увидите это будет не лишним.

— Странное предложение от вас, обычно угощает старший по званию, да и будет что отметить после поимки этого мерзавца!

— Как бы там ни было, позвольте угостить вас, господин лейтенант.

Пока молодой лейтенант полиции разговаривал с армейским сержантом в летах, время, отпущенное на раздумья, закончилось.

Несмотря на разницу в возрасте и звании за время этой операции они неплохо поладили, но в отличие от лейтенанта, сержант прекрасно знал, что ожидает их внутри.

— Обсудим это позже. Приготовиться к штурму! Он загнан в угол, как крыса, а крыса загнанная в угол может даже напасть на кошку, так что будьте готовы к сопротивлению!

Двери лачуги вырвали баграми и внутрь юркнули двое крупных полицейских с револьверами изготовленными к стрельбе, но спустя секунду они оба выбежали на улицу с испуганными лицами.

— Что случилось?! Приказ был взять его!

— Сэр, там… Нет никого. Никого живого…

Лейтенант полиции наорал на них и приказал следовать за ним.

Взяв фонари они вошли внутрь.

Прямо перед ними лежал обезглавленный труп пятилетнего мальчика.

Дрожащей рукой лейтенант поднял фонарь.

У дальней стены, завалившись набок, сидела женщина.

Её голова висела на перерезанной почти пополам шее, в правой руке она всё ещё сжимала окровавленный нож.

На её коленях лежала отрубленная голова ребёнка, левая рука покоилась на ней, было понятно, что перед тем как уйти она ласково гладила голову сына.

Их лица были спокойны и умиротворены.

Это было самым страшным.

В ужасе лейтенант покинул помещение, не говоря ни слова сержант положил ему руку на плечо и понимающе взглянул в потухшие глаза.

Мужчина с длинным свёртком на спине, в котором был меч, которым никто так и не воспользовался, снова принял облик Тьмы.

Он обрубил все мосты.

Кровавая дорога по которой он шёл близилась к концу.

…

— Как ты смеешь меня в чём-то обвинять! Думаешь, ты лучше меня? Да у тебя не то что руки в крови, ты покрыт ей с ног до головы.

— Я лишь уничтожаю Зло, с которым не могу смириться, ничего более. В том числе из-за твоих действий тысячи людей погибают из-за опиума.

— А что мне ещё было делать? Начать рубить всех вокруг, как ты?

— Ты мог не потворствовать Злу.

— И каким же образом? Послушай, всё правительство связано с этим. Это даже не наше решение, это политика наших заморских «партнёров». Вспомни из-за чего началась война. Стоит нам начать сопротивляться их капиталу, как независимость нашей страны окажется под угрозой.

— Независимость? Разве это независимость! Вы травите свой народ и пляшете под дудку гайдзинов!

Мужчина, что некогда был сгустком Тьмы, впервые сорвался и начал кричать.

Впервые он полностью стал человеком.

— Ну давай, давай сделаем, по-твоему,! Чего ты хочешь? Развязать войну? Нас размажут, нашу страну оккупируют, мы и наши сыны погибнут на этой войне, а жён и дочерей изнасилуют иностранцы. Ты этого хочешь?

— Я воевал не за это! Я верил тебе, своему генералу, каждому твоему слову, думал что ты и новое правительство принесёте справедливость! Думал что вы искорените Зло!

— Мир чуть сложнее, чем ты думаешь. Посмотри на себя! Нищий самурай в рваной и грязной полицейской одежде угрожает старику в кровати! Это твоя «справедливость»?!

— Ты трус! Вы все трусы! Боитесь за свои семьи, за своё благополучие! Все поголовно увязли в коррупции! За это погиб мой клан?

Лицо генерала внезапно стало спокойным.

До него доходили слухи о том, что некий убийца режет высокопоставленных лиц как скот.

Говорили, что он не уязвим, что он быстр как молния, будто он сама Смерть и воплощение Тьмы.

Но перед ним был не Шинигами, а сумасшедший в оборванной одежде.

Перед ним был воин, который своими руками построил новый мир, в котором ему не было места.

Он слишком сильно верил в идеалы за которые воевал, даже теперь, когда война закончена он не может вернуться с неё.

— Да, ведь не все такие безумцы как ты. Если каждый был бы как ты, если бы каждый шёл по трупам по горло в крови… Знаешь ли ты, что бы ждало этот мир?

— Единственное что я знаю, так это то, что зло уничтожают немедля!

С этими словами он снял со спины свёрток и протянул своему бывшему генералу меч, которым пока что никто не воспользовался.

Морщинистая рука крепко взялась за ножны.

Генерал вырвал меч из внезапно ослабевшей руки нищего самурая.

Словно молния он вскочил с кровати обнажая меч.

— Тогда я не стану медлить!

…

Шатаясь и еле переставляя ноги мужчина в залитом кровью рванье, что некогда было полицейской формой, вышел на крыльцо особняка своего бывшего генерала.

За его спиной больше не было свёртка, он остался вместе в глубине особняка вместе с мечом.

С мечом, которым наконец-то воспользовались.

Кровь текла из нескольких ран, левая рука висела как плеть — ключица была перерублена, и кровь толчками выплёскивалась из тела.

В руке он сжимал меч.

Рукоять треснула, клинок был покрыт сколами и зарубками.

Он стал человеком, пусть не на долго, но это было для него фатально.

Силы покидали его с каждой секундой, больше стать сгустком Тьмы, разящим врагов молнией, он просто не мог.

— Стоять! Именем Императора, ты арестован! Брось оружие и добровольно сдайся! Мы гарантируем тебе честный суд и справедливое наказание!

В саду построился взвод солдат, взявших винтовки наизготовку во главе с пожилым сержантом, тут же было отделение полиции с молодым лейтенантом, прокричавшим приказ.

— А что будет, если я откажусь?

— Нам приказано в случае неповиновения открыть огонь на поражение! Ты знаешь это?

Лейтенант был сильно озадачен тем что видел, не до конца осознавая что происходит.

Ему казалось, что он преследует безжалостного зверя, демона-людоеда, но перед ним был лишь еле стоявший на ногах оборванец.

Один только пожилой сержант понимал происходящее.

Он лишь стоял с печальной улыбкой, готовый отдать приказ открыть огонь.

— Единственное что я знаю, так это то, что зло уничтожают немедля!

Обессиливший от ран и безумия мужчина стоявший на крыльце из последних сил стиснул рукоять меча и рванул вперёд.

Раздался звук выстрелов, после которого всё затихло.

Дорога устланная мертвецами привела его к месту назначения.

КОНЕЦ

— Люди и ёкаи

Тишину ночного леса нарушал лишь шум отчаянного бега молодой женщины и её дочери.

Они бежали от кого-то ужасного, следовавшего за ними по пятам, готового накинуться в любую минуту.

Безучастная растущая Луна висела высоко в небе.

Безучастная?

Возможно ей было интересно происходящее, пусть и самую малость, потому она всё же принимала участие в кошмарной погоне, освещая происходящее внизу призрачным светом.

Сложно сказать, кому пыталась помочь Луна.

Может быть беглецам, изо всех сил освещая им путь, а может быть преследователям, порождая неверные тени, скрывающие неровности земли и древесные корни.

Девочка споткнулась.

Она зацепилась ногой за узловатый корень и упала на сырую лесную подстилку.

Страх сковал её.

Она сжалась в комок и трясясь беззвучно заплакала.

Мать тут же подбежала к ней и, взяв на руки, продолжила бежать.

Она и так уже выбилась из сил, а бежать с ношей по ночному лесу было настоящим испытанием.

Брось она ношу бежать было бы легче.

Однако подобная мысль не бросила даже тени на её разум.

Тем не менее она понимала что их шанс уйти от погони столь же призрачен, как свет Луны, казавшейся ей предательницей…

Держа плачущую дочь, она сама еле сдерживалась от того чтобы не разрыдаться от отчаяния, но понимала, что если она сдастся то даже тот призрачный шанс исчезнет.

И вот они оказались на прогалине.

Она потеряла всякую надежду и упала на землю изо всех сил закрывая дочь, истошно рыдая, как смертельно раненый зверь.

Хотя она и была зверем.

Как и её дочь.

На открытой местности без труда различались их лисьи хвосты и плотно прижатые к голове уши.

Над семьёй китсуне, стоя в полный рост, возвышалась тёмная фигура, опираясь на копьё с огромным крестообразным наконечником.

— Ну что же, вот вы и добегались, лисички! Сколько же хлопот от каких-то никчёмных Ёкаев… Куроки, ну как тебе? Что ты скажешь об этих экземплярах?

Голос был грубым, холодным как сталь, но он явно принадлежал женщине в самом рассвете сил.

В ответ на вопрос от тёмной фигуры как будто отделилась фигура поменьше.

— Взрослая, думаю, подойдёт, матушка… Маленькую мы обещали тому мужчине…

Это был тихий безэмоциональный голос маленькой девочки.

Он звучал действительно тихо, не громче шелеста листьев в окружающем лесу, однако лежащую на земле китсуне он поразил будто плетью.

Она подняла голову и сквозь слёзы вгляделась в тёмные силуэты.

Над ней возвышалась статная женщина с волосами стянутыми в невероятной длины косу, опускавшуюся почти до земли.

Её одежда почти не скрывала натренированного тела, награждённого при этом невероятно привлекательными округлостями.

Это выглядело ужасно вульгарно, будто бы она нарочно выставляет всё напоказ.

Подле неё была невероятно похожая на неё противоположность.

Та же черты лица, но кожа гладкая, словно у куклы, большие похожие на драгоценные камни глаза, будто лишённые эмоций, взирали на китсуне примерно так же, как смотрят на рыбу, лежащую на прилавке.

Она сидела на корточках примерно на расстоянии от загнанной в ловушку семьи.

Хоть она и была укрыта одеяниями так, что не было видно даже кистей рук, была заметна её общая субтильность.