Бесплатный фрагмент - Странный день в Хунедоаре

Посвящается маме

Дом в Орликовом переулке

На этот дом в Орликовом переулке Михаил наткнулся случайно. На Старой Басманной остановился у магазина, зашел за упаковкой хорошей минералки, «Перье» не оказалось, а другую воду Эля не пила, была требовательна в этом вопросе.

В поисках минералки Михаил прошел еще пару переулков. В этом августе Москва плавилась от жары, одиночные прохожие, те, кто не выехал на моря и дачи, плелись по теневой стороне тротуара. Михаил раздраженно вытер мокрое лицо, твердо решил завернуть в последний магазинчик, который попадется на пути, если воды не будет — плюнуть, поскорее вернуться к спасительному кондиционеру в машине.

Он завернул за угол, в переулок, и увидел дом.

Нет, он был такой же, как и многие старые дома в этом районе. В глубине переулка, четырехэтажный, довоенной постройки, грязно-желтого цвета, два подъезда, мрачноватый двор, закрытый домами со всех сторон. Михаил сам не мог понять, что его так привлекло в этом доме. Он все лето искал квартиру для них с Элей, чтобы была обязательно в добротном здании, в старом тихом центре Москвы. Он посмотрел множество «сталинок», от помпезных домов с колоннами и именной доской на фасаде в честь известных людей до ничем не примечательных. Объездил центр, от Марьиной Рощи до Преображенки, и все никак не мог найти нужное.

Наверное, Михаил сразу увидел то странное окно на последнем этаже. Все коммуналки, как во всех домах центра, здесь тоже давно были куплены, жильцы расселены. В окнах дома были установлены новенькие стеклопакеты, на фасаде — кондиционеры, кое-где — тарелки спутниковых антенн.

Только в одном окне на верхнем этаже были старые деревянные ветхие рамы. Стекла не блестели победной чистотой, как у соседей, занавесок не было, за одной створкой виднелся горшок с алоэ. На подоконнике стояла большая мутная банка с непонятным темным содержимым.

Михаил подумал, что в банке на подоконнике — тот самый гриб, который держала на кухне его бабушка. Она заставляла всех домашних «пить гриб для здоровья», маленький Миша пить не хотел, бабушка говорила, что гриб — живой, и Мишка жутко его боялся.

«Всех расселили, осталась пара каких-то упорных стариков. Наверняка у них отдельная квартира, поэтому их до сих пор никто не подвинул. Или для детей квартиру в центре приберегают. Надо навести справки о жильцах. Но все равно странно: одна такая квартира во всем доме и осталась? Как меня ждала. Черт, как пить хочется, жара адова».

Михаил рассеянно прокручивал в голове эти мысли, как вдруг увидел незамеченную им ранее женщину в глубине двора. Старушка, маленькая, в белом платочке, какая-то совсем не московская, в допотопных ботах (в такую жару), кормила стайку кошек, таких же тощих и старых, как она. На фоне новой детской площадки с этим модным в последние годы в Москве мягким покрытием старуха смотрелась нелепо и жалко. Увидев подходящего Михаила, старушка разогнулась и, заслоняясь ладонью от слепящего солнца, молча вглядывалась в мужчину.

— Бабушка, скажите, вы из этого дома? Всех жильцов здесь, наверное, знаете?

— Да, я тут, считай, дольше всех живу. А ты что хотел-то?

— Да мне бы поговорить с жильцами вон той квартиры, — Михаил показал на окно. — Подскажете номер квартиры и как их зовут?

Старушка молчала. Кошки мяукали противными голосами. Подъев корм, одна, самая облезлая, серая, с рваным ухом и наглыми желтыми глазами, драла когтями бабкину юбку, требуя добавки. Старуха достала бутылку с водой из сумки (Михаил сглотнул), налила воды в потрескавшуюся эмалированную миску и сказала, спокойно глядя выцветшими глазками на Михаила:

— Зовут меня Майя Николаевна. Квартира номер 23. Там и живу лет 40 уже. Муж умер давно, одна доживаю.

Михаил не мог поверить, такая удача! Старуха одинока, можно прямо сейчас посмотреть квартиру!

— Так ты что хотел-то? — спросила Майя Николаевна, все так же безмятежно наблюдая за Михаилом.

— Вы знаете, я тут мимо проходил, присматриваю квартиру в этом районе, я работаю недалеко, можно будет на работу ходить пешком, не только на машине ездить. Если квартира мне подойдет — так я мог бы хорошие деньги предложить, то есть сам вам отличную квартиру с ремонтом в новом доме подберу, куплю, перевезу вас и устрою на новом месте. Я вижу, в доме лифта у вас нет. Тяжело, наверное, ходить на последний этаж?

— Да, нелегко, — все так же ровно отвечала старушка. Она совершенно не удивилась внезапному предложению.

«Может, не в первый раз ей предлагают, риелторы ушлые сейчас, весь центр прочесан ими, ладно, надо в квартиру попасть, там посмотрим», — быстро соображал Михаил.

— Я мог бы прямо сейчас к вам подняться, посмотреть квартиру, хорошо? — сказал он. — Вы не бойтесь, я москвич, вот мои документы, я тут, на Старой Басманной работаю, рядом, — Михаил уже доставал паспорт.

— Да я не боюсь, — произнесла старушка, глядя на Михаила. — Могу квартиру показать, за осмотр денег не возьму! — И засмеялась неожиданно молодым смехом, так не вязавшимся со всем ее видом. Серая кошка перестала лакать воду, подняла голову.

Михаил даже засуетился от волнения.

— Давайте я вам сумку помогу донести… и как вы в такую жару ходите без лифта… тут без кондиционера дня не проживешь… — частил он, ласково подхватывая старуху под локоть.

Та высвободила руку.

— А я сегодня показать не смогу, — сказала она. — Мне сейчас в поликлинику нужно. Я вот только этих, — показала она на кошек, — покормить остановилась, но сейчас уже пойду. Там опаздывать нельзя. Ты давай завтра приходи, после обеда, буду дома, увидишь квартиру.

Михаил откашлялся, чтобы скрыть досаду. Хотелось уже сегодня посмотреть, чтобы время зря не тратить. Но он понимал, что в этом деле нужно быть аккуратным, со стариками сложно, нажимать опасно.

— Хорошо, бабушка (он никак не мог вспомнить имя старухи), договорились! Завтра я у вас, в обед. Давайте я вас до поликлиники на машине подброшу? — Везти бабку ему не хотелось, но предложить нужно было.

— Нет, — сказала она. — Ни к чему это, да и поликлиника моя рядом. Ты завтра приходи. Если не передумаешь.

— Да, конечно, обязательно приду! — Михаил все не мог вспомнить имя бабки.

Солнце жарило, как перед концом света. Ни дуновения, листья на деревьях казались пластиковыми, неживыми. Старуха отряхнула юбку от остатков кошачьей еды, погладила серую кошку (та уже вылакала всю воду, Михаил ей люто завидовал) и пошла из двора. Михаил смотрел ей вслед, потом спешно направился из переулка к своей машине. Скорее завести ее, чтобы салон наполнился ледяным воздухом. Буквально в двух шагах обнаружился маленький магазин с вывеской «Продукты». «Перье», конечно, и там не было. Михаил набрал гору бутылок самой дорогой ледяной минералки, взял еще упаковку пива. Он пил редко, но сегодняшнюю удачу хотелось как-то отметить.

Назавтра он еле дождался середины дня. Дом в Орликовом переулке не шел у него из головы. Михаил сам удивлялся своему волнению. Сколько он видел этих сталинских четырехэтажек! Чем ему приглянулся этот грязно-желтый домишко, у которого даже эркера нет, — он не понимал. По дороге Михаил купил торт. Старики любят сладкое. Его бабушка всегда покупала именно такой, простой вафельный. Во дворе никого не было. Даже кошки попрятались в эту жару. Михаил вошел в подъезд.

Просторный холл был отремонтирован, от сталинского прошлого осталась только черная витая лестница с узором в виде серпа и молота и колосьев пшеницы. В остальном подъезд ничем не отличался от современных: ковролин на лестничных клетках, модная обивка дверей, хитроумные замки. Жильцы были людьми обеспеченными.

На последнем этаже перед дверью квартиры 23 Михаил озадаченно остановился. Дверь была самой роскошной во всем подъезде. Возле нее стояла дорогая детская коляска. Михаил позвонил. Дверь открылась, молодая женщина в домашней пижаме с ребенком на руках удивленно смотрела на неожиданного визитера.

— Простите, пожалуйста, — выдавил Михаил. — А Майя Николаевна (он внезапно вспомнил имя старухи) здесь живет?

— Какая Майя Николаевна? — спросила женщина. — Здесь мы живем с мужем.

Михаил взглянул на номер квартиры. Нет, он не ошибся, это была квартира 23. За спиной женщины, цокая по ламинату, возникла собака, большой черный водолаз, и уставилась на Михаила.

— А что вы хотели? — спросила женщина, поудобнее перехватывая ребенка.

— Я хотел посмотреть квартиру. — Михаил чувствовал себя по-идиотски. «Чертова бабка!» — подумал он.

— Но мы ничего не продаем. Мы сами купили эту квартиру два месяца назад, — изумленно сказала женщина.

— И бабушку вы не знаете?

— Нет, и не было тут никакой бабушки.

Водолаз за спиной женщины заворчал. Михаил понял, что нужно уходить. Бабка была просто сумасшедшей.

— Извините, я, видимо, ошибся домом, — сказал он обреченно.

— Ничего, бывает, — женщина улыбнулась приятному высокому растерянному мужчине. — Кай, спокойно, иди на место!

Михаил пошел вниз, дверь за его спиной закрылась. На улице он присел на лавочку, закурил, рассеянно озирая двор. Поднял глаза. И замер. Окно было на месте. Все те же древние рамы, слепые пыльные стекла, алоэ, гриб в банке.

— Что за… — пробормотал он, медленно поднимаясь. Что-то мягко ткнулось ему в ноги. Серая кошка с рваным ухом. Она внимательно смотрела желтыми глазами на коробку в его руках. Михаил бросил торт у скамейки, не оглядываясь, пошел из двора.

«Что я, как идиот, уперся в этот дом, старуха сумасшедшая, это ясно, в одной комнате еще не сделан ремонт, тоже ясно. Хотя… два месяца уже, как они въехали… Все, сегодня же позвоню Петру, пусть он бегает, ищет мне, на то он и риелтор, завязываю ходить по раскаленному городу, так и чокнуться недолго!»

Эти мысли проносились в его голове по пути к машине. До того момента, пока он не увидел за углом мелькнувший белый платок. Она! Михаил в два прыжка догнал заворачивающую за угол бабку. Она опять была с сумкой, шла быстро, тяжело дыша.

— Ну, здравствуйте, бабушка! — запыхавшись, выговорил он. Имя опять вылетело у него из головы.

Старуха, остановившись, молчала и, как вчера, смотрела спокойным взглядом.

— А я приходил, как договаривались, хотел посмотреть квартиру, — говорил Михаил, пристально глядя на бабку. «Признаков безумия вроде не видно», — думал он. — А вы, оказывается, в другом месте живете?

Тут старуха оживилась, заговорила быстро: да, ты извини, у меня же ни телефона твоего, ничего, у меня подруга моя старая приболела, я сегодня никак не могу, вот, курицу несу, бульон ей сварить, она одна там лежит, помочь надо. А завтра ты приходи, я дома буду тебя ждать, покажу квартиру точно!

— Какую квартиру? — обалдев от бабкиного многословия, спросил Михаил.

— Как какую? Мою, номер 23. Она у меня одна, другой нету, — ответила бабка, нетерпеливо топчась. — Ну, придешь?

Михаил огляделся. Все вокруг тонуло в жарком мареве, все двоилось и плыло. Дома потеряли четкие очертания, проехавшая мимо машина расплывалась, преломившийся свет от колпаков фар больно ударил по глазам. Ломило в затылке.

«Это удар. От жары. Неужели инсульт?» — Он провел рукой по мокрым волосам. Рубашка тоже промокла насквозь. Бабка встревоженно взяла его за локоть.

— Ты это, парень… не пугай меня. Плохо тебе, что ли? Ох, господи…

Михаил очнулся. Бабка смотрела на него выцветшими глазками, лопотала что-то.

— Я пойду. Что-то мне и правда нехорошо, — сказал он и пошел, ступая нетвердо и пытаясь вспомнить, где оставил машину.

На следующий день Михаил вновь пришел в Орликов переулок. Как он ни ругал себя — даже позвонил Петру вечером, и тот энергично обещал взяться за поиск квартиры, — как ни убеждал себя выбросить безумную бабку и дурацкое окно из головы — дом не забывался. И Эля еще завела свою песню: когда же у нас будет своя уютная квартирка? Сколько мы еще будем по гостиницам скитаться? Мы же так мечтали о гнездышке, и т. д. и т. п.

С женой Михаил давно жил как с удобным для жизни партнером, жена была бухгалтером его фирм, и бухгалтером толковым. Бизнес процветал, менять что-либо не хотелось. Жена догадывалась о связи мужа на стороне, но предпочитала закрывать глаза. Ей тоже было так удобнее. Михаил, известный респектабельный предприниматель, много вкладывал в благотворительность, основал Фонд помощи больным детям, меценатствовал. Но жена хорошо помнила, каким он был в прошлом, знала, что вступать с ним в серьезный конфликт нельзя.

Элю Михаил привез из провинциального городка, где был однажды по делам. Он сам не ожидал, что эта миниатюрная девушка с немного раскосыми глазами так надолго и серьезно войдет в его жизнь. Михаилу все время хотелось Элю баловать, она радовалась подаркам от него так, как не радовался никто и никогда. Она искренне восхищалась им и поддерживала любые его идеи, и в бизнесе, и в благотворительности. В Москве Эля мгновенно освоилась, Михаил не переставал изумляться, как быстро эта скромная девочка из глубинки стала разбираться в моде, украшениях, ресторанах. Впрочем, Михаил это только приветствовал и еще больше гордился своим правильным выбором.

Михаил вошел в подъезд, поднялся на последний этаж. Та же дорогая дверь квартиры 23, та же коляска. Он позвонил. Прежняя молодая женщина, увидев Михаила, возмущенно заговорила: послушайте, я же вам все сказала, у нас нет никакой бабушки, квартиру продавать не собираемся, я сейчас позвоню мужу, мне все это уже не нравится! Если вы не уйдете — я вызову полицию! Кай!

Огромный черный водолаз выскочил из комнаты. Встал между хозяйкой и Михаилом. Было видно, что пес сейчас бросится. Михаил быстро пошел вниз, пес зашелся за спиной яростным лаем. Грохнула дверь квартиры.

Солнце полоснуло по глазам. Как и вчера, резко заболела голова. И Михаил буквально натолкнулся на старуху. В своем белом платке, с сумкой, она входила в подъезд. Михаил яростно схватил бабку за руку, встряхнул, сумка отлетела.

— Что это такое, ты совсем сумасшедшая, смеешься надо мной, что ли?! — заорал он.

И опять его поразил ее взгляд. Что-то вроде жалости промелькнуло в ее глазах. Старуха поправила платок, подняла сумку.

— Пойдем, — коротко сказала она. И стала тяжело подниматься по лестнице. Михаил стоял ошарашенно.

— Куда? — выговорил он, еле шевеля губами.

— Я покажу, — ответила бабка.

И он пошел за ней. Как во сне. Когда знаешь, что это — дурной сон, и знаешь, что нужно проснуться. И не хочешь просыпаться. Хочешь досмотреть до конца.

Дверь квартиры 23 была обычной старой дверью, коричневый потрескавшийся дерматин. Детской коляски не было, ковролина на лестнице — тоже. Старуха достала из сумки ключи, долго ковырялась в замке. Дверь открылась. Бабка стояла у порога, молча глядя на Михаила. Опять ему привиделась странная жалость в ее взгляде. Она посторонилась, он вошел в квартиру.

Прошел темный коридор. Комната была как в старых советских фильмах: торшер с зеленым абажуром, старый диван с вытертыми валиками, круглый стол, покрытый пыльной скатертью с бахромой. Горка, или сервант, с тусклыми хрустальными бокалами, ковер на стене. И окно. Горшок с алоэ, гриб в банке, стопка пожелтевших газет. Михаил обернулся, но бабки не было. Он пошел к окну и вдруг увидел фотографию, стоящую на столе.

И прошлое, которое он так старался забыть все эти годы, обрушилось на него.

На фотографии был Сергей. Серый, Серега. С Серегой в «лихие девяностые» они были друзьями и партнерами. Были не разлей вода, «кореши до самой доски», как говорил Сергей. В те опасные годы они вместе проворачивали рискованные дела, и всегда Серега прикрывал его, а он — Серегу. Они вместе мечтали, как, сколотив круглый капитал, отойдут от дел, откроют какой-нибудь бизнес поспокойнее, женятся и будут жить без забот.

В те годы они перегоняли подержанные иномарки в Москву. Здесь перебивали номера, чинили, рихтовали, продавали. Деньги делили поровну. Как и всё в жизни, всегда поровну. Как-то раз получили очень выгодный заказ. Сумма, в случае успеха, была огромной. И Михаил впервые подумал, что этой суммы ему бы полностью хватило, чтобы отойти от дел прямо сейчас…

Серега гнал последнюю машину из Германии. Все прошло благополучно. Они вдвоем отметили самую успешную свою сделку. Разъехались по домам. По дороге машина Сергея взорвалась. Виновных в его гибели не нашли.

А вскоре и времена изменились. Михаил строил свой бизнес, сеть его автосервисов и автосалонов росла, как грибы под дождем. Дела шли в гору. Все, за что он брался, было успешным.

Михаил почувствовал, что ему не хватает воздуха: как же душно в этой пыльной старой комнате. Он рванул створку окна. За окном был двор. Советский двор с погнутыми каруселями, песочницей, бабушками у подъезда. Вопили дети, тренькал звонок детского велосипеда. И во дворе был Серега. Он возился под окном со своей старенькой иномаркой, что-то усердно натирал.

Серега поднял смеющееся лицо, закричал: «Миха, ну ты скоро? Давай, братан, нам ехать надо, опаздываем! Я уже и кабриолет надраил! Карета подана, сэр!»

Михаил вдруг вспомнил: Серега жил в Бескудниково, снимал там хату. Как-то раз он мельком упомянул, что родители его живут где-то в центре, то ли на Сретенке, то ли еще где. И упорно отказываются переезжать, хотя Серега не раз предлагал купить им квартиру в новом доме.

Михаил пошел вниз. Потому что его ждал друг. И потому что любой сон можно досмотреть. И проснуться. Ничего же не случается с людьми во сне. Так всегда говорила его бабушка.

Из сводки ГИБДД за 19 августа 20… года:

«…взрыв иномарки на Ленинском проспекте. Личности двух погибших в автомобиле мужчин и причины происшествия устанавливаются…»

Молодая женщина гуляет с детской коляской во дворе одного дома в Орликовом переулке. Большая черная собака лежит в теньке под детской горкой. Жара в Москве. Листья на деревьях — как пластиковые, неживые. Ни дуновения.

«Как хорошо, что мы выбрали этот дом. И место отличное, и двор без машин, закрытый. И чистота, никаких уличных кошек, фу, терпеть не могу. Жаль, лифта нет. Тяжко с коляской подниматься на последний этаж».

---

Странный день в Хунедоаре

ЧАСТЬ 1

Мужчина и женщина прибыли в этот город поздним вечером. Путешествуя по Румынии, они увидели в Интернете красивые картинки замка Корвинов, решили завернуть в Хунедоару, а после осмотра замка двинуться дальше. Жилье нашли быстро, забронировали по Интернету комнату в гостевом доме, замок — прямо за углом. Цена приятно радовала.

В поисках нужного адреса они сделали несколько кругов по пустынному городку. Изредка мимо проезжали машины, прохожих видно не было. Навигатор привел их прямо к подножию замка Корвинов. Крепость романтично подсвечивалась, мужчина и женщина вышли полюбоваться и подышать. Вокруг не было ни души, под стеной бежала узкая речка, ворота замка были закрыты, а у ворот… Лиса. Живая рыжая лисица. Стояла и смотрела на них.

— Какая прелесть! — тихо произнесла женщина. — Попробуй ее снять.

Мужчина осторожно потянул из кармана смартфон. Лиса стояла не двигаясь, смотрела. Мужчина сделал снимки. Сзади послышался шум мотора. Подъехала полицейская машина, водитель опустил стекло.

— Добрый вечер! — весело сказал он. — Замком нашим любуетесь? Не заблудились, помощь не нужна?

— Добрый вечер! — одновременно ответили мужчина и женщина. — Да вот, искали свой гостевой дом, увидели замок, засмотрелись. А тут и лисица вышла, фотографировали, — сообщил мужчина. — Здорово у вас, лисы ходят и не боятся людей!

— Надо же, всю жизнь живу тут, в Хунедоаре, ни одной лисы не видел, вам повезло! — заметил второй полицейский, постарше. Первый, молодой парень с веселыми глазами, высунулся из машины.

— А где лиса? — спросил он.

Лисы нигде не было.

— Всё, убежала. Испугалась, видно, шума машины, — объяснила женщина. — А вы можете нам подсказать, где здесь гостевой дом «Castlehouse»?

— Вы в «Castlehouse» комнату сняли, у Берты? — полицейские переглянулись.

— Да. А что там, есть проблемы? — поинтересовался мужчина.

— Нет, конечно, никаких проблем, — успокоил пожилой полицейский. — Мы удивились, потому что давно к Берте туристы не заезжали. Как в городе построили отели — «Астория» на соседней улице, а вон там еще два современных отеля стоят, — так все приезжающие посмотреть на замок стали в них селиться. А дом у Берты очень уютный, раньше всегда были жильцы. Я рад, что и к Берте кто-то приехал. Когда она овдовела — с деньгами, конечно, трудновато стало.

— Вы совсем немного до дома не доехали, — молодой полицейский показал на соседний переулок.

Мужчина с женщиной поблагодарили и направились к своей машине.

— Если какая помощь нужна будет — звоните нам по прямому номеру 2020. Хотя городок наш тихий, спокойный и маленький, вы и сами справитесь! — весело добавил им вслед молодой полицейский.

Полицейские поехали дальше. Мужчина и женщина свернули в указанный переулок. Сразу увидели над входной дверью вывеску «Castlehouse». Они вошли в проход под аркой, и женщина вскрикнула. Метровый Санта-Клаус стоял напротив двери.

— Ох, испугалась! Надо же так было его поставить! Я думала — человек! Ты тоже вздрогнул, признайся!

— Ну, если только совсем чуть-чуть!

Смеясь, они прошли к двери в глубине маленького двора. В окне на первом этаже за занавесками горел свет. Звонка не было, мужчина постучал в окно. Через минуту дверь открылась, на пороге появилась миловидная пожилая женщина.

Застенчиво улыбаясь, она сказала, медленно подбирая английские слова:

— Здравствуйте! Добро пожаловать в «Castlehouse»! Меня зовут Берта. Как вы добрались, на поезде?

— Добрый вечер! Мы на машине, путешествуем по Румынии. Доехали хорошо, замок уже увидели, очень он красив с этой подсветкой!

— О да, замок у нас красивый, вы утром еще посмотрите. Вот здесь я живу, и тут же у меня офис. Пойдемте, я покажу вашу комнату, — предложила Берта. И добавила: — Извините меня за мой английский.

— Не беспокойтесь, вы отлично говорите, — сказала женщина.

Берта ей понравилась. Лет 60, невысокая, короткая стрижка, русые волосы с проседью, глаза карие, добрые, одета просто, неброско. Приятная застенчивая улыбка. Легкий макияж ей бы пошел, подумала женщина. И волосы бы покрасить. Впрочем, румынки в этих местах, по ее наблюдениям, косметику не жаловали.

Берта попыталась взять у мужчины чемодан, но он не дал, и они прошли к другой двери во дворе дома.

Комната понравилась им обоим.

Просторная студия, большая двуспальная кровать и кушетка у стены. Кремовые пушистые покрывала, кресло у окна с пледом в желтую и коричневую клетку. Занавески на окнах в такую же клетку. У кровати — небольшой платяной шкаф с зеркалом. Над кушеткой — книжная полка со старыми книгами. На полу — тканые коврики с деревенскими орнаментами. Лампы у кровати. Спальню и небольшую кухню разделяет деревянная барная стойка. Кухня — беленькая, плита, шкафчики, обеденный столик с желтой скатертью и вазочкой с сухоцветами. На микроволновке — небольшая украшенная елочка. Комната была по-домашнему уютной, теплой и светлой.

Берта открыла небольшой холодильник.

— У нас номер без питания, но здесь — мини-бар, сок, кола, минеральная вода. Прайс — на столе.

Она показала в шкафу банки с молотым кофе, чаем, сахаром, ящики с посудой, бокалами, приборами. В платяном шкафу лежали запасные одеяла, подушки, полотенца. Белье было переложено пучками лаванды.

— Ах, вот что это за запах! — воскликнула женщина. — Лаванда! Я не сразу поняла.

— Если вам не нравится, — встревоженно произнесла Берта, — я могу быстро убрать и проветрить, от запаха не останется и следа.

— Нет-нет, пусть будет, я люблю лаванду, — ответила женщина. — А ты как к ней относишься, милый?

— Я вообще никакого запаха не чувствовал, пока ты не сказала! — рассмеялся мужчина.

Берта открыла дверь в ванную комнату. Душ за стеклянной перегородкой, небольшая раковина, унитаз. В плетеных корзинках под зеркалом — лавандовое мыло, шампуни, крем для рук.

— Вот пароль для Wi-Fi, — Берта протянула им карточку.

— У вас даже Wi-Fi здесь есть? Красота! — восхитился мужчина.

— Да, и скорость хорошая! — Было видно, что Берта гордится наличием Интернета.

— Как жаль, что мы только на одну ночь! — сказала женщина. — Необыкновенно уютная комната! А мы здесь сейчас единственные жильцы?

— Да, — ответила Берта. Лицо ее на миг изменилось. — Хорошего отдыха вам! — заторопилась она, скрывая грусть. — Машину можно припарковать на улице, у входа. Вот ключи от входной двери и от комнаты.

— Мы хотели немного погулять по городу, а магазины у вас работают? — спросил мужчина.

— Да, около мэрии, это в двух шагах отсюда, открыт минимаркет, работает допоздна.

— Отлично, мы утром, после завтрака, — в замок, и потом поедем дальше. Ключи вам занесем, — сообщила женщина.

— Не спешите, спите сколько захочется, — улыбнулась Берта. — Я все время дома. До завтра.

— До завтра!

Оставшись одни, мужчина с женщиной весело посмотрели друг на друга.

— Все время хотел назвать ее «фрау Берта», — признался мужчина. — Не знаю почему. Кстати, а как в Румынии к женщинам обращаются, интересно?

— Мда, хороший вопрос! — рассмеялась женщина. — Надо будет почитать Интернет. Но ей «фрау», по-моему, не очень идет. Скорее — «тетушка Берта»!

Они потянулись друг к другу, долго целовались, соскучившись за день. Они были хорошей парой, оба — заядлые путешественники, оба смешливые, легкие на подъем, понимали друг друга с полуслова, много ездили вместе, и всегда это было весело. Они пошли побродить по городу.

Окна домов были украшены новогодней мишурой, в сквере стояла наряженная елка. Прохожих не было, изредка проезжали машины. Мужчина и женщина нашли магазин, купили у скучающей продавщицы ветчину, хлеб, яйца на завтрак. Гуляя по улицам, они дошли до ярко освещенной мэрии Хунедоары. На фасаде развевались флаги, внизу стояла елка, мужчина и женщина полюбовались красивой балюстрадой, рассмотрели бюсты у входа. И по-прежнему ни одного человека вокруг.

— Интересно, время 8 вечера, они тут что, уже все спать легли, что ли? — удивился мужчина.

---

— Ну, милый, это мы, городские, спим до обеда, по ночам гуляем. А провинция ложится рано, встает рано. Им, может, в 6 утра — уже в поле!

— Какое же тут поле, это город! Я читал, в Хунедоаре — 80 тысяч населения!

— Да-а?! Где же тогда все эти тысячи прячутся?!

Они захохотали, тут же зашикали друг на друга и снова хохотали.

Набрели на старинный величественный собор. Подсвеченный зеленым, собор выглядел сказочно.

— Красивый город. Хоть и странный, — отметил мужчина.

— Ты знаешь, а мне нравится, хочется каких-то странностей, непонятного. Скучно, когда всему есть объяснение, — сказала женщина.

— Ты права! Да и где мы еще встретим странное, как не в Трансильвании! Пользуйся моментом! — мужчина поцеловал ее.

На противоположной стороне улицы они увидели свет в нескольких окнах на первом этаже.

— Давай заглядывать тихонько в окна, — предложила женщина. — Только сначала каждый будет говорить, что мы там увидим! Давай?

— Давай! Ты — первая. Что сейчас увидим за тем окном? — спросил мужчина.

— Хм… Там сидит семья, смотрят втроем телевизор. Жена ходит из кухни в комнату, приносит пиво, или что они тут пьют по вечерам?

— А я думаю, там сидит старушка, вяжет носок, внучка читает ей вслух, а на окне — кошка, вот!

— Ничего себе, ты такой сентиментальный! Старушка и кошка — это прелестно!

Смеясь и толкаясь локтями, они подкрались к окну, осторожно заглянули.

В комнате — накрытые столы. Торжественно, как для банкета. Белые скатерти, сверкающая посуда. Группа мужчин и женщин. Мужчины в черных костюмах и белых рубашках. Женщины — в темных платьях. Оживленно разговаривают. Слышна веселая музыка. А на столе — гроб. Гроб, затянутый черной тканью.

И в этот момент на колокольне собора мощно ударил колокол.

Женщина, вскрикнув, побежала. Мужчина бросился за ней. Они выбежали на маленькую площадь, за которой, сияя огнями, стояла гостиница «Астория». У входа курила девушка. Она изумленно смотрела на выбежавшую пару. Мужчина и женщина остановились.

— Боже мой, ты видел это, видел?! Я думала, у меня сердце остановится! Что это было вообще такое? — задыхаясь, проговорила женщина.

— Да, жуткое зрелище! — мужчина обнял ее, успокаивая. — Может, это секта какая-то?

— Там правда гроб стоял на столе?! Или показалось?

— Ага, стоял. Сюрреализм какой-то! И колокол еще этот…

— Да, да! От колокола меня чуть инфаркт не хватил!

— Слушай, пойдем-ка домой, мне не по себе!

— Да, пойдем, надо отдохнуть!

У «Астории» они прошли мимо припаркованного белого «Рейндж Ровера». В нем сидел человек и играл на дудочке! Дудочка, похожая на свирель. Окна машины были закрыты, мелодии не было слышно.

Мужчина с женщиной только молча переглянулись, убыстряя шаг. Больше людей они не встретили.

ЧАСТЬ 2

Под аркой гостевого дома они опять наткнулись на Санта-Клауса. Мужчина переставил фигурку подальше от двери. Они постучали в окно хозяйки. Берта открыла со своей приветливой улыбкой.

---

— Простите, Берта, — начал мужчина. — Объясните, что тут, в городе, происходит? Людей нет совсем, а ведь праздники, несколько отелей, а туристов не видно, и вот еще что…

Мужчина рассказал об увиденной странной сцене за окном.

Берта выслушала, произнесла, старательно подбирая слова:

— Извините, я плохо понимаю по-английски, думаю, вы просто устали с дороги. Хорошо, что зашли, у меня для вас подарок. — Она протянула им бутылку розового вина. — Пожалуйста, угощайтесь, это хорошее местное вино.

Мужчина и женщина были приятно удивлены, отказывались, но Берта ласково настояла, они пожелали ей спокойной ночи и пошли к себе.

В своей уютной комнате они быстро накрыли легкий ужин, вино оказалось удивительно приятным. Прежняя веселость вернулась к ним, странная увиденная сцена стала казаться эпизодом из фильма Кустурицы, они азартно строили разные предположения. Мужчина стал искать в Интернете какую-нибудь информацию, женщина смотрела в телефонах фото, сделанные ими за день.

— Представляешь, — сказала она, — не могу найти фото лисы, ты его не удалил?

— Нет, что ты, такой отличный кадр! Лисица прямо позировала! Я раза три успел ее щелкнуть точно.

Они вместе просмотрели все фото. Был замок с подсветкой, были ворота, был подвесной мост, была речка. Лисы не было.

— Странно, — недоуменно произнес мужчина. — Я точно знаю, что успел ее снять.

— Ага, жаль. А хорошо как замок получился, правда?

— Да, замок прекрасный.

Мужчина подлил им еще вина.

— О, смотри, что нашел в сети, — сказал он. — Очень интересна история замка Корвинов! В древности в нем не было доступа к воде. После очередного сражения среди взятых в плен нашлись два иноземных каменщика, то ли это были турки, то ли еще кто — точно неизвестно. Они вызвались вырыть глубокий колодец, взамен им пообещали свободу. Колодец они строили 10 лет и построили. Но их так и не освободили. Умирая в плену, они сделали надпись на стене замка: «Теперь у вас есть колодец, но сердца у вас нет!»

— Ох, вот это да, какая история! — воскликнула женщина.

— Да, мне тоже понравилось. А еще легенда гласит, что эти пленные перед смертью прокляли владельцев замка, наложили какое-то заклятие, и защитники замка с тех пор терпели поражение за поражением от любых осаждающих его врагов!

— Здорово! Чем не сюжет для кино! — восхищенно произнесла женщина. — За замок Корвинов! Похоже, он сохранился чудом!

Они торжественно чокнулись и выпили.

Женщина рассматривала старые книжки на полке.

— Все же румынский — забавный язык, послушай, как звучит! — она, запинаясь, прочла несколько фраз из первой попавшейся книги. Страницы были совсем пожелтевшими, истончившимися, как пергамент, пахли многолетней книжной плесенью.

— Мне кажется, это вообще древнерумынский, — с видом знатока изрек мужчина, заглянув в книгу.

— О, да ты силен в филологии! И о чем тут речь?

Они пытались выговорить слова из книги, дурачились и передразнивали произношение друг друга. Женщине в какой-то момент показалось, что буквы в книге вспыхнули ярким светом, и она поняла, что опьянела. Вино было легким, но сказалась усталость после долгого дня.

— Милый, пора нам баиньки, я что-то совсем без сил. А завтра далеко ехать.

Они целовались, запах лаванды кружил голову, они долго любили друг друга и уснули одновременно.

Утром женщина проснулась от аромата свежесваренного кофе. Мужчина уже накрывал стол для завтрака. Они ели молча, улыбались друг другу, вспоминая вчерашнюю ночь.

Утро было солнечным. Мужчина и женщина решили оставить вещи, сходить осмотреть замок, потом сдать Берте ключи и ехать дальше. Хунедоара, залитая ярким утренним светом, потеряла весь мистический налет вчерашней ночи. Машины ездили, прошла группа подростков в ярких шарфах, у «Астории» уборщик вытряхивал уличные пепельницы, со стороны мэрии доносилась музыка. Лаяли собаки во дворах, где-то на окраине прокричал петух. Из открытой двери какого-то кафе пахло кофе и свежей сдобой.

Мужчина и женщина подошли к замку. Ворота были открыты, других туристов еще не было, у входа мужчина в колоритном национальном костюме, с посохом, предложил им сфотографироваться с ним. Они, смеясь, фотографировались, затем прошли по широкому деревянному мосту в замок.

Замок Корвинов был живописен. Кинематографичен, как заметил мужчина. Розовые в теплом утреннем свете стены, красная черепичная крыша, островерхие готические башни, глубокий ров с мостом. Мужчина с женщиной ходили по рыцарским залам, рассматривали экспозицию древнего оружия и доспехов, зашли в замковую часовню. Поднялись на самый верх. Оттуда Хунедоара выглядела обычным промышленным городом: трубы заводов, коробки панельных домов, грузовые фуры на шоссе. Только небольшой кусочек города у подножия замка, с мэрией, парой соборов, старыми разноцветными домиками, напоминал о том, что этот город — старинный. Сверху они увидели туристов, несколько человек шли к воротам. Открылась лавка сувениров во дворе замка.

Мужчина и женщина спустились с верхней галереи во внутренний квадратный двор. Внизу было несколько закрытых дверей с табличками, извещающими о том, что подземелье замка закрыто для посещений, ведутся ремонтные работы.

— А давай попробуем вниз проникнуть, вдруг найдем ту надпись на стене? — внезапно азартно предложил мужчина.

Женщина с сомнением смотрела на него.

— Там же ремонт идет, опасно, вдруг стена обвалится или вообще подземелье завалено, — протянула она. — А ты думаешь, правда та надпись есть?

— Вполне может быть, — сказал мужчина. — Их наверняка держали в подземелье. Там они эту надпись и оставили.

Женщина смотрела на закрытые двери.

— Не знаю, страшновато, да и как мы вниз проникнем, все замуровано…

Мужчина пошел вдоль стены, трогая двери, все было наглухо закрыто. В углу двора он вдруг обнаружил небольшую щель возле самого пола. Пошатав еще ряд камней, мужчина легко вынул их из стены. В выемку теперь можно было немного протиснуться. Они посветили в лаз фонариками в телефонах, все время озираясь. Их вдруг охватило детское озорство, предчувствие чего-то захватывающего. Разглядеть в отверстие ничего не удавалось. Мужчина снял куртку и наполовину протиснулся в лаз.

— Ну, что там? — возбужденно спросила женщина.

Мужчина вылез из отверстия.

— Ничего не видно. Ты постой тут, я влезу, посвечу там и сразу назад, — сказал мужчина.

— Ой, милый, а вдруг кто-нибудь придет? — опасливо возразила женщина. — Или там, внизу, опасно?

— Я быстро. Только гляну — и назад! — Мужчина успокаивающе обнял ее. — Не волнуйся, ты же знаешь, я очень осторожен.

Они некоторое время целовались.

— Ну хорошо, ты только недолго, — попросила женщина.

— Я — мигом! — заверил мужчина и пролез в отверстие.

Женщина держала его куртку, озиралась. На верхнем ярусе показалась пара туристов. Женщина встала так, чтобы заслонить нишу, делая вид, что фотографирует внутренний двор. Туристы скрылись в одном из залов. Женщина заглянула в темный проем.

— Ну что там, эй! — позвала она.

Слышалось шуршание, мужчина ответил глухо, видимо, он отошел от отверстия.

— Пока ничего, тут большое подземелье! Свечу телефоном, пытаюсь найти надпись.

Прошло минут пять. Женщине стало скучно.

— Нет там этой надписи, милый. Выбирайся, поедем, а? — сказала она.

Мужчина не ответил. Женщина от скуки обошла вновь двор, подергала все двери, сделала еще фото.

— Эй, эй, ты как там, вылезаешь? — позвала она.

Ответа не было. Женщина не выдержала. Положив его куртку и сняв свою, она протиснулась в лаз.

Пахло мокрой землей. Под ногами она ощутила россыпь острых камней. Осторожно ступая, женщина сделала несколько шагов.

— Ты где? — почему-то шепотом спросила она.

Потом позвала мужчину в полный голос. Никто не ответил. Мгновенная паника вдруг сдавила горло. Женщине показалось, что воздуха нет и она прямо в эту минуту задохнется. Она повернулась к свету отверстия. И вдруг свет исчез. Как будто кто-то с той стороны лаза плотно закрыл его. Женщина крикнула изо всех сил. Перед ее глазами, набирая обороты, завращались разноцветные круги. На секунду ей показалось, что она слышит, как кто-то зовет ее по имени. Она попыталась опереться о стену, но ощутила пустоту, стены не было. Круги вращались все быстрее, женщина вспомнила про телефон, но он выпал из руки. В этот момент она потеряла сознание.

ЧАСТЬ 3

Женщина очнулась. Она почувствовала, что лежит на твердой земле, но не могла шевельнуться. Глаза были открыты, но ничего не видели. Чернота. Тишина. Было очень холодно. Сильно болела голова. «Я упала, ударилась. Или меня ударили?» — подумала она. Страшно хотелось пить. Женщина с трудом встала на колени. Она вспомнила, что у нее был телефон. И тут же вспомнила о мужчине. Попыталась позвать, но горло словно парализовало. Голоса не было. Ощупывая вокруг себя землю, она пыталась найти телефон. Не нашла. С трудом встав на трясущиеся ноги, женщина осторожно пошла, нащупав стену. Судя по всему, она все еще была в том проклятом подземелье, куда они так глупо полезли. «Почему я не удержала его? — отчаянно спрашивала она себя. — Что случилось? На нас напали? Кто и зачем? Чтобы ограбить, забрать телефон? Это безумие. Что с ним? Он упал, провалился в какую-то яму, лежит без сознания?»

Ответов не было. Продвигаясь вдоль стены, она увидела впереди подобие мутного светлого пятна. Осторожно пошла к нему. Пятно увеличивалось, становилось чуть светлее. Это был тот самый лаз. Решение вдруг пришло.

«Надо выбраться, позвать на помощь, нужны люди, фонари. Я одна его не найду и не вытащу».

Женщина с трудом протиснулась в лаз. Во внутреннем дворе никого, тишина, и было как-то странно темно. Лежали их куртки. Любое движение отдавало болью в виске. Женщина потрогала волосы, крови не было. Она подняла куртку мужчины. Уткнулась в воротник. Знакомый запах его парфюма немного вернул силы. Слезы потекли по ее лицу. Натянув его куртку, она пошла на нетвердых ногах к выходу из замка. Хотелось бежать — туда, к свету и людям, но она еле могла идти. «Сколько сейчас может быть времени, почему так темно и никаких звуков вокруг?» — думала она, поднимаясь по лестницам.

Она вышла из замка к мосту. Мир вокруг изменился. Небо было предзакатным, темно-синим, стены потемнели. Крепость Корвинов уже не выглядела изящным замком из средневековой сказки. Она, как черная скала, нависала теперь над городом. Город был в мутной пелене, в которой не было видно ни дорог, ни домов. Женщина ступила на мост. Мост двоился перед ее глазами, дрожал, она шла, судорожно вцепившись в перила. Вокруг не было никого. Женщина прошла мимо будки охранника — она была пуста. Женщина вспомнила, что в будке должен быть телефон или кнопка экстренной помощи, всегда есть подобное во всех замках, музеях. Она толкнула дверь, та легко поддалась. На стене висел телефон. Женщина сняла трубку — мертвая тишина.

На подоконнике она увидела термос, напилась тепловатой воды. Сразу стало легче. Она вышла, прошла за ворота замка, мимо сувенирной палатки. Везде было пусто и очень тихо. Не слышно было даже журчания речки под стеной. Вдруг ее охватила паника, она поняла, что нельзя терять ни минуты, надо бежать, срочно искать помощь. Силы вернулись к ней. Женщина метнулась вперед по улице. И увидела на углу полицейскую машину.

Она подбежала. Машина была пуста, дверь открыта. На панели лежала рация. Женщина схватила ее, голос вернулся, она стала кричать в рацию. Ответом была тишина. Она еще долго трясла рацию, кричала, нажимала кнопки, но все было бесполезно.

Тогда она побежала по пустой улице. Она стучала во все окна первых этажей, дергала все двери. Дома равнодушно смотрели на нее окнами без света. Она выбежала к маленькой площади. За ней, торжествующе сияя огнями, стояла «Астория». Свет лился из каждого окна. Но женщина внезапно остановилась. Неизвестно почему, ей не хотелось переходить улицу и приближаться к отелю.

Она развернулась и тихо пошла в другую сторону. Прошла мимо пустой, ярко освещенной мэрии, вышла к собору. На улице попадались припаркованные машины. Но она больше не подходила заглянуть в них. Странное оцепенение охватило ее. Она поняла, что все это не имеет смысла, помощи она не найдет, это мертвый город, и сама она давно умерла, и его она не найдет, он тоже умер. И что ходит она по этому городу давно. Может, идут годы, а она все ходит по городу, и будет ходить до скончания веков. Пока весь этот мир не рухнет в тартарары. А на его месте не возникнет новый. Она подошла к собору и с каким-то тупым любопытством рассматривала причудливую вязь на его фасаде в зеленой подсветке. Что-то в узоре показалось ей знакомым. Поняв — что, она начала смеяться и не могла остановиться.

— Это же было в каком-то кино! Дурацком кино! — закричала она вдруг звонко, обращаясь то ли к собору, то ли к городу. — Считалка из книги! И все умирают, один за другим! А тут мы прочитали слова из пожелтевшей румынской книжонки, и исчез разом весь город, да?! Да и черт с вашим городом! Верните мне только моего любимого! Мы — не ваши! Не из вас! Мы уйдем и забудем или не забудем, а будем вместе смеяться над вами, над этой вашей Хунедоарой!

Она прокричала все это, и из нее как будто разом выпустили весь воздух. Она не заплакала, а села на ступени и долго сидела, нюхая его запах на воротнике куртки. Она не знала, сколько времени прошло. Ей показалось, что наступила полночь и прошла, что ночь уже близится к рассвету. Вокруг было так же тихо и пусто. Она встала, плотнее закуталась в куртку мужчины, которого больше никогда не увидит. Это она знала точно. И пошла к гостевому дому. Там были пушистые кремовые покрывала, пахло лавандой, стоял Санта-Клаус, и елка, и можно было лечь и вспоминать всю их чудесную эту поездку по Румынии, Новый год, который они встретили на площади в Бухаресте, смешной колпак, который он тогда хотел надеть на нее, а она не давала, и он надел его сам и ходил в нем всю новогоднюю ночь.

Она прошла под аркой, увидела открытую дверь в офис Берты, равнодушно отвернулась. Она знала, что никакой Берты там нет. Как нет никого в этом городе. Она включила свет в их комнате. И сразу стало уютно и легко. Елка — на микроволновке, на столе — бутылка вина, они так и не допили ее вчера. «Разве это было вчера? — подумала она. — А может, это было неделю назад? А, все равно. Надо лечь, накрыться с головой и лежать. Я не хочу больше ничего».

— Я не хочу больше ничего! — сказала она вслух. — Отстаньте от меня вы все. Пусть будет конец. Я просто закрою глаза.

Она допила вино, разделась, аккуратно сложила одежду, в ванной вымыла руки и лицо лавандовым мылом. Легла на постель, на его подушку, обняла его куртку и закрыла глаза…

Женщина проснулась от аромата свежесваренного кофе. Мужчина, что-то мурлыча под нос, разбивал в миску яйца. Почувствовав ее взгляд, он обернулся и сказал весело:

— Ну ты и соня! Ты проспала дивное солнечное утро! Толпы туристов уже штурмуют наш замок, и там будет жуткая толкотня! Вставай из своего сонного царства, я давно позавтракал, буду тебя кормить, если хочешь — с ложечки!

Увидев, что слезы потекли у нее по лицу, мужчина встревожился, мигом оказался рядом, крепко обнял.

— Ну что ты, что ты, малыш? Что такое, почему ты так смотришь и о чем эти слезы? Я люблю тебя, и все у нас хорошо, правда?

Она прижалась к нему, посидела так, потом подняла мокрое лицо.

— Мне просто приснился кошмарный сон. Самый кошмарный из всех!

Он нежно ее поцеловал.

— Надеюсь, не я там был самым кошмарным, в этом твоем сне? — рассмеялся он, тормоша ее.

— Нет, милый, не ты.

— Слава богу! Расскажешь?

— Не сейчас, потом. Как-нибудь, — ответила она.

— Договорились! Кстати, пока ты спала, я тут почитал про поминальные обычаи цыган и, кажется, знаю, что это такое мы с тобой видели в том окне. Это…

Она внезапно прервала его:

— Не нужно. Думаю, есть то, чему лучше остаться необъясненным. Непонятное пусть так и будет непонятным. Так лучше. — И добавила: — Слушай, мы можем прямо сейчас поехать? Не идти в замок, не завтракать, поесть где-нибудь в кафе, по дороге, просто одеться и уехать? Прямо сейчас!

Что-то такое было в ее голосе и глазах, что мужчина, только взглянув на нее, ответил коротко:

— Конечно. Как ты захочешь. У нас впереди еще полно таких замков. Поехали прямо сейчас.

Они всегда понимали друг друга с полуслова.

Солнце заливало улицы Хунедоары. Из кафе пахло сдобой. Девушки веселой стайкой бежали на автобусную остановку, догоняя отходящий автобус. Сновали машины. Флаги развевались над зданием мэрии.

— Какой все же красивый город! — сказал мужчина.

— Да, прекрасный! — ответила она.

На выезде из города женщина обернулась. Рыжая лиса стояла на обочине дороги и смотрела им вслед.

---

Отпуск в Синае

1

Валентина приехала в Синаю на поезде.

Да-да, в том самом «дизель-электропоезде Бухарест–Синая», который был известен всем женщинам Советского Союза по фильму «Безымянная звезда». Мог ли представить себе известный румынский драматург, автор одноименной пьесы, что через 40 лет в одной далекой суровой стране станет так популярна та романтическая история…

Свое имя Валентина не любила. Стеснялась его старомодной пышности. Худенькая, невысокого роста, прямые русые волосы, серые глаза, бледная кожа, неяркие губы. В институте на фоне бойких однокурсниц выглядела серым воробышком. Только темные длинные ресницы были у нее хороши. «Русопяточка», — говорил дед.

— Ну какая она Валентина? — недовольно выговаривал дед Ольге Николаевне, когда та объявила, как хочет назвать дочь. — Это скорее Машенька. Или Даша. Дашутка.

Но Ольга Николаевна была тверда. Она хорошо владела английским, учила французский, работала переводчицей с иностранными делегациями в Москве. Любила французскую драматургию, мечтала о Париже. Высокая, с копной светлых волос и карими смеющимися глазами, Ольга Николаевна в молодости была очень красивой женщиной. У нее был роман с французским инженером, работавшим в Москве. Через год инженер отбыл на родину, к семье, но любовь к Франции у Ольги Николаевны осталась навсегда.

Валентина ничего не взяла от материнской красоты, пошла в отца. Тот был начальником геологической партии, постоянно ездил по всему Союзу, то в Казахстан, то на Алтай. Что нашла Ольга Николаевна в этом мужчине с обычной внешностью и в общем-то невеликими перспективами — неизвестно. Но каждый приезд мужа домой становился праздником. Сразу приходили в гости друзья, накрывался стол, много хохотали, пели песни под гитару. Вскоре родилась Валентина. А через год отец, работая в Якутии, жестоко простудился и умер от пневмонии в больнице. Валентину растили мама и дед.

Только дед называл Валентину Валюшкой и Валечкой. Ольга Николаевна звала ее полным именем с раннего детства. Когда Валентина пошла в первый класс и учительница говорила: «А вот Валечка…» — Ольга Николаевна спокойно поправляла ее. И вскоре все в школе привыкли. Валентина сначала даже гордилась своим именем. Кажется, гордость закончилась в шестом классе. Их учительница литературы обожала поэзию Багрицкого и, хотя того уже не было в обязательной программе, взахлеб читала ученикам его стихи.

Когда она прочла классу «Смерть пионерки», Димка Жуков первым на перемене заорал: «Валя, Валентина, что с тобой теперь? На тебя упала крашеная дверь!» Класс ликовал. Валентина убежала домой, плакала, говорила, что в школу больше не пойдет. Ольга Николаевна запальчиво перечисляла: «Валентина де Вильфор в „Графе Монте-Кристо“, Валентина у Франсуазы Саган в „Сиреневом платье Валентины“! Жуков твой дурак! И все они там дураки! Это прекрасное имя! Свет клином на Багрицком не сошелся!» Но Валентина твердо решила, что имя свое она больше не любит. Она была впечатлительной и чувствительной девочкой, но не размазней. Характер у нее был. В школе Валентину продолжали дразнить «крашеной дверью», она слушала молча, никак не реагировала, и в конце концов одноклассникам наскучило это развлечение. Что толку дразнить человека, который не кидается на обидчиков с кулаками, не рыдает и вообще ухом не ведет?

А потом было окончание школы. К школьному выпускному Ольга Николаевна заказала для дочери у знакомой портнихи необыкновенное сиреневое платье. Такого платья не было ни у одной девочки из всех выпускных классов! Сиреневый шелк струился, платье сидело идеально, все ахали. И тот же ехидный Димка Жуков смотрел во все глаза и первым пригласил Валентину на танец. Это был триумф Золушки. И Валентина снова полюбила свое имя.

Училась Валентина неплохо, но на медаль не потянула, в иняз не прошла по конкурсу, поэтому поступила в институт культуры на библиотечный факультет. В их «девичьем» институте («женский монастырь», называла его мать) шанса завести роман с кем-нибудь не было. На институтских дискотеках приходящие кавалеры быстро разбирались бойкими сокурсницами. Все же Валентина была застенчива. Сказывались избыток чтения, французская и английская романистика — все эти повести, пьесы, где мужчины делали шаги первыми, женщин добивались и больше всего в женщине ценились беспомощность и хрупкость.

С бывшим мужем они познакомились случайно, на вечеринке в студенческом общежитии МИИТа. На втором курсе института быстро образовывались студенческие пары, друзья сходились, расходились, как всегда это бывает в юности. Их пара не распалась, студенческий брак, как ни странно, был прочным. Прочным до наступления иных времен.

Муж после института инженером не работал ни дня, оказался весьма талантливым предпринимателем, открыл свой бизнес, ездил в командировки, дела шли отлично.

Их семейная жизнь была легкой, быт не угнетал, Ольга Николаевна всему научила дочь, Валентина успевала и готовить, и убираться, и читать, и учить язык. То есть языки. Английский, благодаря матери, она учила с детства и говорила прилично.

Румынский Валентина начала учить после фильма «Безымянная звезда». Была совершенно очарована той историей, захотела прочитать пьесу в подлиннике. Ольга Николаевна отнеслась скептически, она, конечно, хотела, чтобы дочь учила французский. Но румынский давался Валентине легко. Она уже ждала Степку и коротала ожидание, читая на румынском.

Родился Степка со смешными круглыми глазами и светлым вихрастым чубчиком.

Степка был слабеньким, стало не до чтения, Валентина целиком погрузилась в заботы о ребенке. Жизнь всей семьи вращалась вокруг этого маленького, красного, орущего днем и ночью младенца. Утром, перед работой, муж бегал на молочную кухню. Днем Валентина ложилась поспать после бессонной ночи. На пост у детской колыбельки заступал приходивший дед. Дед избрал собственный способ укачивания. Он громовым голосом пел военные и революционные песни, расхаживая по комнате строевым шагом со Степкой на руках. На «По долинам и по взгорьям» Степка орать переставал, только ныл, на «Вихрях враждебных» кряхтел и четко засыпал под «На границе тучи ходят хмуро». На любимой песне деда. Тот был офицером-пограничником. Дед уверял домашних, что и Валентина в детстве засыпала всегда под эту песню. Ольга Николаевна приходила по вечерам, делала внуку массаж, приносила череду, Валентина с мужем купали ребенка в отваре трав.

К году Степка немного выправился, превратился в пухлого бутуза, ползал вовсю, третировал старую смирную кошку Дусю. Когда он обсыпался мукой, вывернув все содержимое кухонного шкафа, или переворачивал кошачьи миски, Ольга Николаевна называла его «Стенькой Разиным» и «башибузуком». Дед возмущался таким сочетанием.

Степка рос, муж Валентины занимался бизнесом, Ольга Николаевна вышла на пенсию, но работала в школе учительницей, Валентина собиралась поступать в аспирантуру, дед старел. Потом муж стал все чаще проводить вечера и ночи в саунах, кабаках — «мы с партнерами, ты же понимаешь, без этого нельзя, не поймут, такой бизнес».

Все понимала Валентина. Все понимала и только тихо вздыхала Ольга Николаевна. Вскоре муж сообщил, что у него другая женщина и он уходит к ней. Точнее, новая женщина переезжает к нему взамен старой. Развелись они тихо, мирно, как интеллигентные люди. Валентина со Степкой перебрались в квартиру к бабушке. «Вырастим», — коротко сказала Ольга Николаевна. И они стали жить втроем. Бывший муж их не бросал, исправно привозил деньги, яркие импортные одежки Степке, проводил с сыном каждое воскресенье. Потом стал приезжать чуть реже, потом еще реже и затем перестал приезжать совсем.

2

Дед все чаще болел, Ольга Николаевна забрала его к себе, а в однокомнатную квартиру деда перебрались Валентина с сыном. Валентина вышла на работу, заведовала районной библиотекой. Степку пришлось отдать в детский сад. Денег не хватало. Ольга Николаевна по вечерам сидела над проверкой бесконечных тетрадей, в выходные давала частные уроки английского. Валентина брала заказы на переводы, писала рефераты студентам, об аспирантуре пришлось забыть. Она продолжала учить румынский. Крутясь то на одной работе, то на другой, она про себя зубрила слова и артикли. Матери она об этом не говорила. Одна сокровенная мечта упрямо жила в ней.

Валентина хотела увидеть Румынию. Чем больше она изучала эту страну — тем больше ей хотелось пройти по улицам Бухареста, города с шестивековой историей, взглянуть на средневековые замки и крепости, подняться на Трансильванские горы. На море Валентина была в детстве. В настоящих горах она не была никогда.

И самой сокровенной частью этой мечты было желание поехать в Синаю. Об этом Валентина запрещала себе думать. Казалось детским, стыдным — мечтать о Синае, только потому что ты когда-то посмотрела фильм, в котором Синая — это лишь название места, нет ни одного кадра из этого города, все снималось в павильонах и в Ленинградской области, на Финском заливе. И какая может быть заграница вообще в такое время, когда каждый день думаешь о том, как свести концы с концами?

Валентина не признавалась себе в том, что она хочет пройти путем героини фильма — по Бухаресту и по вокзалу Синаи. И хотя бы на минуту стать, почувствовать себя Моной — изнеженной, капризной красавицей, которой не нужно думать, как заработать на пропитание, которую любят мгновенно все встреченные люди. Валентина подходила к зеркалу, смотрела на свое отражение. Вздыхала, ругала себя за дурацкие детские мечты, говорила, что пора уже повзрослеть. И продолжала учить румынский.

О «румынской мечте» знал дед. Деду Валентина рассказывала все. Так было в детстве, так было и теперь. Только дед мог слушать рассказы внучки, не выражая ни осуждения, ни критики. Впрочем, и одобрения он тоже не высказывал. Просто молча слушал.

Прошел год, Степка рос, в 4 года он знал уже несколько десятков английских и французских слов, бойко пересказывал детские английские стишки — сказывалось воспитание бабушки. Ольга Николаевна по-прежнему была энергична, деятельна, ее оптимизм был опорой всей их жизни в самые трудные дни. А дед все дряхлел. Все реже гулял, ничем не болевший за всю жизнь, часто лежал. Ольга Николаевна, имевшая везде друзей и связи, возила его к самым лучшим московским докторам. Заболеваний никаких не обнаруживалось.

— Это старость, Оля. Просто возраст пришел, — говорили врачи.

Приближались Новый, 2013-й год и день рождения Валентины. Она родилась в декабре. 25 лет — шутка ли? Четверть века было прожито!

Денег на банкет в ресторане не было, Ольга Николаевна переживала. Круглые даты в семье было принято отмечать шумно и празднично. А Валентина не хотела пышного торжества, она взяла отгул на работе и собиралась провести эти два дня с сыном.

На дне рождения были домашние и две школьные подруги. После того как подруги ушли, дед сказал:

— Валя, у нас с матерью для тебя небольшой подарок. — И протянул ей конверт.

Валентина открыла, и… конверт выпал из ее задрожавших рук. Это была туристическая путевка в Румынию. На новогодние каникулы и еще две недели! На целых 20 дней! Оплаченный билет и отель.

Валентина, не веря себе, посмотрела на мать.

— Я не могу это, что вы, откуда такие деньги? — выговорила Валентина, давясь подступившим к горлу комком. — Я не могу! Мне и отпуска такого не дадут!

— Поздно, дело сделано! — весело ответил дед. — Все оплачено, денег не вернут. Так что поезжай, Валюшка!

— У меня даже паспорта нет! — пролепетала Валентина.

— Я обо всем договорилась, завтра дам адрес, подойдешь с документами, — произнесла Ольга Николаевна своим четким, хорошо поставленным «учительским» голосом. — Отпуск ты не брала два года, так что его тебе дадут. — Помолчала и, глядя в глаза дочери, добавила кратко: — Поезжай, Валя. Здесь у нас все будет нормально.

3

Декабрь пролетел незаметно, наступил новый год. Валентина ходила как в тумане, все ее мысли были о поездке. Было много хлопот по оформлению документов и с отпуском, но все в итоге завершилось благополучно. Настал день отъезда. Валентина все никак не могла выпустить Степку из рук. Машина за ней уже пришла, подруга с мужем везли ее в аэропорт. Дед проводить ее не смог — болел. Ольга Николаевна оставалась с ребенком.

Они обнялись, Валентина в последний раз поцеловала Степку и поехала в Румынию.

Она впервые летела на самолете и вдруг осознала, что не представляла, какое это удовольствие — лететь над облаками, освещенными солнцем. Даже если бы ей сказали, что, полетав, они вернутся в Москву, — она была бы счастлива от одного этого полета. Погода была отличная, Бухарест встретил совершенно весенним теплом и ярким солнцем.

Отель Валентины был на окраине города — простая бюджетная гостиница, но ей она показалась дворцом. Все было как в кино: холл с мягкими диванами и наряженной елкой, отельный бар, где бармен протирал бокалы точно так, как это показывали в фильмах, разноцветные чемоданы иностранных туристов. Валентина поразила свою группу знанием румынского. Когда портье говорил с их гидом Снежаной при заселении, Валентина робко вставила пару фраз. Она впервые говорила на румынском, и, судя по уважительному взгляду портье, говорила неплохо.

Номер Валентине достался маленький, со спартанской обстановкой: две кровати, две тумбочки, два стула, небольшой столик. С балкона открывался вид на жилой район советской застройки, на панельные дома. Но все это было неважно, Валентина предвкушала встречу с Бухарестом.

И вот перед ней был город — совершенно такой, каким она себе его представляла. Очень старый, уставший многовековой город. Великолепная лепка витых колонн дворцов и соборов контрастировала с граффити, которыми был изрисован низ фасадов. Ажурные галереи чередовались с величественными куполами, арки вели в извилистые улочки, улочки сменялись просторными площадями. Гид рассказывала группе о стиле ар-нуво, о турецком влиянии в архитектуре, о «маленьком Париже». Валентина смотрела, и ей казалось, что этот город не похож ни на какой другой. Ей хотелось отойти от шумной группы, купить рогалик в любом кафе, идти по темной брусчатке улицы Липскани, сесть на скамейку напротив собора, смотреть на собор, на прохожих, крошить рогалик голубям. И дышать этим бухарестским воздухом, который тоже казался ей особенным.

— …А вон там вы можете увидеть небольшую, но очень красивую старинную церковь Златари. — Валентина вдруг услышала слова гида. — Ее еще называют Церковью чудес. В ней хранятся мощи святого Киприана. Киприан жил в третьем веке нашей эры, был некромантом, темным магом, повелителем ведьм и колдунов. Однажды его посетил язычник, которые хотел жениться на христианке Юстине, которая приняла обет целомудрия. Человек попросил Киприана сделать так, чтобы Юстина полюбила его. Киприан вызвал демонов, которые набросились на молодую женщину, но ее вера была настолько твердой, что их усилия оказались напрасными, — рассказывала гид. — Огорченный поражением Киприан принял христианство и освободился от Сатаны: сжег свои книги заклинаний, а потом стал священником. Эта история, однако, не имела счастливого конца. Киприана и Юстину захватили в плен и по приказу римского императора Диоклетиана, который боролся с христианством, казнили. Тела захоронены в Риме, а в церкви Златари хранятся мощи святого Киприана — его рука. В Румынии существует поверье, что тех, кто посетит Церковь чудес, святой Киприан защитит от болезней, сглаза и всяких темных сил.

Впрочем, — добавила гид, — церковь известна не только этим мифом, но и очень красивыми потолочными фресками и витражами. В нашей экскурсии посещение церкви не запланировано, она уже закрыта сегодня. Но в свободное время желающие могут в нее сходить.

Судя по лицам туристов, таких энтузиастов в группе не было. Все ждали окончания экскурсии, чтобы расспросить гида о ближайших магазинах. Наконец обзорная экскурсия была закончена, Снежана рассказала о программе на завтра, туристы наперебой задавали вопросы о бухарестских распродажах.

Все побежали на шопинг, Валентина осталась в одиночестве, и этот вечер стал одним из лучших в ее жизни. Она ходила по улицам старого города и не могла насмотреться и надышаться Бухарестом.

На следующий день Валентина встала рано и тихо спустилась в холл. Портье, увидев ее, просиял, и Валентина удивилась, что он ее запомнил.

— Доброе утро! — приветствовал он ее весело. — Доброе утро, прекрасная девушка, прекрасно говорящая по-румынски!

Валентина покраснела, но ей сразу стало легко и радостно.

— Доброе утро! — ответила она. — Скажите, пожалуйста, где можно позавтракать поблизости?

— Вы встали слишком рано, — засмеялся портье. — В отеле завтрак накроют только через час.

— Я знаю, — сказала Валентина. — Я хотела бы сходить в какое-нибудь кафе в городе.

— Тогда идите вон в ту кофейню через дорогу, — показал портье. — Там отличный кофе и самые лучшие теплые круассаны. А еще они пекут курташ-калач, вы пробовали?

— Нет, — зачарованно ответила Валентина.

Ей сразу понравилось это слово — «курташ-калач».

— Обязательно попробуйте! — воскликнул портье. — Кто съест курташ-калач, тот обязательно вернется в Бухарест снова!

Валентина, поблагодарив, пошла к выходу, а портье добавил ей вслед:

— А я уже говорил, что вы самая красивая девушка в нашем отеле?

Валентина рассмеялась и выбежала на улицу просыпающегося города.

Она купила кофе и ту сдобу с чудесным названием и завтракала на скамейке в сквере. Хотелось все время быть на улицах города. Погода стояла отличная. Потом Валентина гуляла по центру и неожиданно оказалась возле церкви Златари. Она была открыта. Валентина вошла внутрь — фрески и витражи действительно были прекрасны. Повинуясь какому-то внезапному чувству, она приблизилась к стеклянному саркофагу с мощами. И под влиянием того же странного чувства, закрыв глаза, попросила: «Пусть Степка никогда не болеет. Все, о чем прошу». Наверное, она случайно произнесла это вслух. Потому что стоящая рядом старушка вдруг коснулась ее и что-то сказала на румынском. Что — Валентина сразу не поняла. А потом до нее дошло сказанное пожилой женщиной: «Все получится у тебя. Все, что пожелала».

В семье Валентины верующих не было. И сама она отличалась здравомыслием, никогда не была суеверной, церкви не посещала. Удивляясь самой себе, Валентина решила, что это Бухарест так влияет на нее своим многовековьем.

Выбросив всяких святых из головы, она поспешила в отель. Сегодня у них по плану был поход в музеи.

4

Так пролетели три дня. А на четвертый Валентина села в поезд и поехала в Синаю. Она потом долго вспоминала то свое внезапное решение. Спонтанность была ей так несвойственна, что объяснений она найти не сумела. Может, потому что Синая не значилась в программе их поездки и группа должна была ехать на автобусе в замок Дракулы.

Валентина предупредила Снежану. Та не выразила никакого удивления: эта туристка с самого начала была странной. Но с ее знанием румынского можно не беспокоиться — девушка не пропадет.

После трех часов пути поезд приближался к станции Синаи. Валентина смотрела, как придвинулись и стали огромными горы со снежными шапками на вершинах. За окном проплывали сельские дома с красными и коричневыми черепичными крышами. Она увидела здание старого вокзала, а в конце платформы — мужчину с мальчиком и большую белую собаку рядом. Валентина, взяв свой рюкзак, вышла на перрон. На платформе никого не было, кроме той пары с собакой. Мальчик смотрел на отходящий поезд. Мужчина — высокий старик в черной шляпе, теплой куртке и с каким-то старомодным посохом в руках — смотрел на Валентину. Белая косматая, похожая на пастушью собака тоже смотрела на Валентину. Все другие пассажиры уже ушли, Валентина разглядывала вокзал. Серо-бежевого цвета, со старинными фонарями у входа, он опять напомнил о фильме. Валентина зашла в здание вокзала, изучила фрески на стенах и отправилась в город. В Синае было пасмурно и довольно промозгло, снега не было, только окружавшие городок горы покрывала снежная седина. Но Валентине казалось, что лучше, чем здесь, ей еще никогда не было. Она дышала этим горным воздухом и предвкушала, как поднимется на фуникулере на самую вершину гор. Но сначала — город. Поднимаясь по дороге, Валентина смотрела на старинные синайские виллы, думала о том, как было бы хорошо проснуться вон в той, белой, в «немецком» стиле, с фахверковым нарядным фасадом, или вон в той, с красной черепичной крышей, ажурным балконом, увитым высохшими зимой плетями винограда.

Она проходила через парк, в котором фигурно подстриженные в виде шаров и ромбов кусты соседствовали со статуями и раскидистыми деревьями. Юркие белки скакали по дорожкам, и Валентина пожалела, что ей нечем их угостить.

В центре городка ходили лыжники в красных куртках и ярких шапках, и Валентина впервые подумала, что не умеет кататься на лыжах. Как было бы здорово нестись по снежной горе в такой же нарядной курточке, длинном шарфе и солнцезащитных очках.

Она вышла к синайскому казино и долго любовалась великолепным зданием.

А потом увидела знаменитые синайские замки. Сказочные интерьеры замка Пелеш так захватили ее, что она забыла о времени — бродила в толпе туристов по всем этим ста комнатам, смотрела на фрески Климта, на древние гобелены, гладила украдкой мебель из тикового дерева. Выйдя из замка, Валентина еще долго ходила по парку, рассматривала статуи из каррарского мрамора, пожелтевшие от времени, но все равно прекрасные. Она с удивлением увидела время на башенных часах — была вторая половина дня. И тут вновь пришло внезапное решение: остаться в Синае, не возвращаться в Бухарест. Остаться еще на один день. И снова Валентина удивлялась самой себе. Но ноги уже несли ее в сторону туристического бюро, которое она заметила на одной из улиц.

Девушка в бюро так приветливо улыбнулась Валентине, что та мигом отбросила последние сомнения.

— Здравствуйте, я хотела бы снять номер в недорогой гостинице в городе на одну ночь. Это возможно? — спросила Валентина.

— Давайте попробуем, — с готовностью ответила девушка. — Сейчас, конечно, у нас высокий сезон, но что-нибудь, думаю, подберем.

Она открыла сайт в компьютере, погрузилась в изучение.

— Вот, есть номера в этих гостиницах. — Девушка развернула монитор к Валентине.

Та взглянула, и ее энтузиазм сразу угас. Цены в отелях Синаи были выше, чем в Бухаресте, и намного.

— Спасибо, — грустно произнесла она. — Боюсь, это дороже, чем я думала.

Валентина направилась было к выходу, но девушка остановила ее.

— Постойте! — воскликнула она. — У нас местные жители сдают комнаты. Это будет дешевле, и вам же всего на одну ночь. Я сейчас посмотрю другой каталог жилья.

Девушка долго смотрела объявления. Валентина уже поняла, что с жильем ничего не получится, и мысленно уговаривала себя не расстраиваться: она и так была счастлива увиденным. Но тут девушка воскликнула:

— Есть! Правда, это не в самом красивом районе города, около станции, но есть комната, сдается сейчас. Посмотрите!

Валентина взглянула. На фотографиях был небольшой скромный дом, двухэтажный, с железной крышей, маленьким палисадником и у самой дороги. Но самое главное — цена за комнату в доме была такой низкой, что Валентина вновь воодушевилась.

— Мы можем забронировать комнату сейчас, — предложила девушка. — Или вы можете сами сходить, поговорить с хозяйкой, это недалеко отсюда. Я отмечу адрес вам на карте.

Валентина вдруг испугалась, что, пока она будет искать дом, кто-нибудь ее опередит и комнату снимут. Она поспешно сказала:

— Нет-нет, я согласна, давайте ее забронируем прямо сейчас.

Девушка стала оформлять бронирование.

— О, вы из России! — удивленно воскликнула она, взяв паспорт Валентины. — Где вы учили румынский? Вы отлично говорите!

Валентине казалось, что еще никогда ее столько не хвалили, как за эти несколько дней в другой стране. Она чувствовала себя уверенной и раскованной, впервые за всю свою жизнь.

Девушка нарисовала на карте города дорогу к дому, сообщила, что жилье Валентина оплатит хозяевам на месте, и пожелала отличного вечера в Синае.

Когда Валентина шла к выходу, девушка бросила ей вслед:

— А еще вы очень красивая!

Валентина посмотрела на свое отражение в стеклянной двери бюро и поразилась. Она и правда была красавицей! Серые глаза вдруг приобрели блеск и глубину, русые, всегда прямые волосы теперь вились вокруг порозовевшего лица, губы стали яркими. Почему раньше ей никто не говорил, что она красива, никто не видел в ней красоты, а сейчас это говорят незнакомые встречающиеся ей люди?

Наверное, дело в этом воздухе. Или Румыния была ее страной, и ей обязательно нужно было сюда приехать.

— Спасибо вам большое! — сказала Валентина девушке.

И та просияла в ответ.

Валентина легко нашла нужный дом — неказистое внешне старое каменное строение в ряду других таких же скромных домов. Валентина подумала, что это наверняка жилища железнодорожников, такой рабочий поселок у станции. Окна выходили на железную дорогу, с одной стороны, и на проезжую улицу — с другой. В маленьком палисаднике лежали бурые осенние листья, валялся детский велосипед, стояли деревянный некрашеный стол и скамейка рядом. Мансардная крыша дома местами проржавела. Под самой крышей приютился деревянный балкончик с окошком. Коричневые рамы окон давно нуждались в покраске. Над входом фасад был украшен розетками, узор которых со временем почти стерся. Не самый красивый дом. Но на входной двери висел маленький рождественский венок. А на стекле одного окна Валентина увидела кошку, вырезанную из бархатной бумаги. У нее дома зверей из бархатной бумаги под Новый год всегда вырезала мама, и они вместе клеили их на окна. Валентина в детстве верила, что звери на окнах — это знак для Деда Мороза. И Дед Мороз исправно приходил к ней каждый год.

А сразу за железной дорогой виднелись громадные горы с белыми шапками и белым облаком, зацепившимся за одну из вершин. Валентина подошла к невысокой ограде — калитка в палисадник была не закрыта. Она, волнуясь, поднялась по каменному крыльцу, позвонила в дверь.

Через некоторое время на пороге появилась пожилая женщина, вытиравшая краем фартука руки, испачканные в муке.

— Здравствуйте! — приветствовала ее Валентина. — Я сегодня забронировала у вас комнату по объявлению.

Она протянула женщине распечатанную в бюро бронь. Женщина, старушка с приветливым лицом и живыми карими глазками, быстро пробежала взглядом бумагу.

— Добрый день! — сказала она. — Проходите, пожалуйста. Пойдемте, я покажу вам комнату. Она, правда, небольшая и совсем простая, но вам на одну ночь?

— Да, верно, — подтвердила Валентина. — Мне только на одну ночь.

Они вошли в тесную прихожую, где приятно пахло ванилью, свежей выпечкой.

— Меня зовут Анка, — представилась женщина. Маленькая сухонькая старушка, седые волосы, убранные под светлый платок в коричневый горошек, она с интересом смотрела на Валентину. — Вы русская?

— Да, меня зовут Валентина. Очень рада знакомству! — сказала Валентина.

— О, впервые у меня останавливается русская, — засмеялась Анка. — Вы отлично говорите на румынском! А я когда-то в школе учила русский!

Анка, запинаясь, старательно выговорила: «спасибо», «добрый день», попробовала повторить имя Валентины, но оно ей не давалось.

— Пожалуйста, зовите меня Валей, — попросила Валентина. Анка ей очень понравилась. Такой могла бы быть ее бабушка, если б была жива.

— Валья, — выговорила Анка и первая рассмеялась.

Валентина поднялась следом за Анкой по деревянной лестнице на второй этаж. Она думала, что ей достанется комната с тем единственным балкончиком в доме. Но ее комната была без балкона. Зато с таким видом на горы, что Валентина и думать забыла про всё. Железная дорога была где-то внизу. Казалось, что горы так близко, что протяни руку — и коснешься. Анка распахнула окно. Воздух пах снегом, хотя снега не было. В наступающих сумерках в домах зажигали свет, и виллы на склонах гор выглядели сказочно.

В маленькой комнате располагались кровать, у окна — кресло, покрытое темно-серым пледом, квадратный столик в углу, книжная полка, стул и темный платяной шкаф. На полу — зеленый коврик с орнаментами. На окнах — белые кружевные занавески.

— Здесь нет телевизора, — извиняющимся тоном произнесла Анка. — Но Интернет есть. Правда, слабый.

— Очень уютная комната! — воскликнула Валентина. — И пожалуйста, называйте меня на «ты».

На душе у нее было так хорошо, что она еле удержалась, чтобы не обнять эту приятную старушку.

— Отдыхай, Валья, — сказала Анка. — Вот ключи от входной двери и от комнаты. Ванная — за соседней дверью. Других жильцов нет, я живу внизу, тебя никто не побеспокоит.

Анка ушла, Валентина разложила свои вещи, позвонила Снежане в Бухарест — предупредила, что задержится в Синае. И пошла гулять по вечернему городу. На улицах было оживленно, в ресторанах ужинали, доносилась музыка. Валентина вспомнила, что ничего не ела целый день. Она нашла кафе с симпатичным гномом на вывеске, села у окна. Попросила официанта выбрать что-нибудь на его вкус. Ей принесли жаренные на решетке колбаски и салат. Также официант предложил бокал домашнего вина. Колбаски и вино были необыкновенными.

Валентина ела, смотрела на гуляющих людей. Ей хотелось сохранить в памяти весь этот вечер в Синае.

Поужинав, она долго гуляла по вечерним улицам. Нашла фуникулер и решила встать утром рано, прийти к открытию, подняться на гору в числе первых туристов. Потом вернулась в свой дом у станции и сидела у окна.

Валентина подумала: как было бы здорово приехать сюда со Степкой и мамой. Степка научился бы кататься на лыжах, маме она бы показала замки и парк, и они обошли бы все-все старинные виллы.

Чтобы не раскиснуть в мыслях о семье, Валентина решила лечь пораньше. Она бросила последний взгляд на темный горный массив. Где-то там, в середине гор, горел слабый огонек. То ли это была одинокая вилла какого-то отшельника, поселившегося подальше от людей, то ли фонарь на лыжной трассе.

5

Валентина плохо спала в новых местах, но в этом доме заснула мгновенно и крепко. Проснулась она от звуков внизу. Кто-то ходил на первом этаже, раздался детский смех, и что-то шумно уронили. За окном небо светлело, горы на голубом фоне были с четкими графическими очертаниями. Белое облако так и висело, зацепившись за вершину горы. Валентина приняла душ в маленькой ванной комнате. На полочке стояла вазочка с веточками сушеной мяты. Мыло тоже было мятным. «Буду пахнуть мятной свежестью», — подумала Валентина и рассмеялась. Все время хотелось смеяться и умиляться каждой мелочи.

Она спускалась вниз по деревянной лестнице, когда ей навстречу выкатился какой-то большой ком. Ком распался на мальчика и крупную мохнатую собаку. Мальчик лет шести с черными глазами и черными кудрями радостно смотрел на Валентину снизу. Собака глянула на Валентину мельком, схватила мальчика за штанину и потащила, грозно рыча. Мальчик повалился на собаку, и ком со смехом, визгом, рычанием укатился в приоткрытую дверь.

Валентина осторожно заглянула за дверь. В просторной кухне Анка хлопотала у плиты, пахло чем-то вкусным, мальчик с собакой валялись на половике. А из-за стола навстречу Валентине вставал мужчина. Высокий, немного сутулящийся, с седыми усами и шапкой таких же седых волос над темными внимательными глазами. Тут Валентина вспомнила: эту троицу она видела вчера на станции.

— Шук! — произнес мужчина низким голосом, все так же внимательно глядя на девушку.

Собака, похожая на пастушью, с шерстью грязно-белого цвета, оторвавшись от мальчика, подняла лобастую голову.

«Они похожи. Все трое», — подумала Валентина. У мальчика были такие же черные глаза, как у мужчины.

Анка обернулась, виновато воскликнула:

— О, Валья, доброе утро! Разбудили мы тебя в такую рань! Всё они!