Бесплатный фрагмент - Страна на Я

ВСТУПЛЕНИЕ

Короткие заметки на авиабилетах, ресторанных меню, гостиничных буклетах.

Посты в соцсетях.

Рассказы друзьям и знакомым под шашлык в садовой беседке до утра.

Все это копилось, множилось и не помещалось в листочках на рабочем столе на работе и дома.

Подписчики и друзья кричали: пиши книжку!

А потом появился проект Кулинарные Ленопки. Рецепты. Домашние, старинные и найденные в ресторанах. В них вы не встретите строго отмеренные пропорции: самым точным там будет «на глаз». Ни за один не дадут мишленовскую звезду. Хай-тек девайсы тоже не про них. Зато их можно принимать вместо антидепрессантов и цементировать ими семьи.

И пазл сложился. Книжка о путешествиях и кухнях разных стран. Через мое и только мое восприятие. Только о том, где я была сама, и только то, что сама ела или готовила. Отсюда и название: Страна на Я, — подсказанное моими читателями.

О! Я писала не одна. Вернее, одна, конечно, выводила буквы и переплетала смыслы. Но ничего не получилось бы без моих многочисленных друзей, подбадривавших меня, шуршащих по пыльным чердакам в поисках старинных рецептов и пристающих к шефам окрестных едален с вопросами: расскажи да покажи, а как ты жаришь вот это и печешь вон то… Я обязательно перечислю их всех на специально выделенной отдельной странице книжки.

А начиналось все так…

Когда-нибудь я напишу книжку. О дальних и ближних землях, дорогах, маршрутах, вспухающих на глобусе причудливой вязью. О мегаполисах, поселках, деревушках. Где живут люди. Или хоббиты. А, может быть, лепреконы. О странах, которых сегодня за плечами более тридцати. Жалею, что так мало. Надеюсь, будут еще.

Где-то я была по несколько раз. Куда-то и после одного возвращаться не хочется. Как, например, в Израиль. Кто-то, может быть, скажет, что я «неправильно» в него съездила, но единственная случившаяся поездка настолько отвратила меня от страны, что вряд ли я когда-нибудь окажусь там снова.

А есть такие страны, куда только на минуточку сунул нос — и все, пропал. Они становятся навязчивой идеей, манят и не отпускают. А сколько советских и российских городов и весей до сих пор не могут опомнится от встречи со мной!

О путешествиях? Эка невидаль! — скажет искушенный читатель. Всевозможными книжками о поездках, прогулках, отпусках и прочих вояжах можно месяц топить общественную баню какого-нибудь крупного сибирского села. В нынешнем интернете каждый traveller сразу blogger и сразу норовит в пресс-тур. Да и в классической литературе не протолкнуться от этих ходоков за три моря.

А вот и нет. Ну, во-первых, не совсем о путешествиях. Скорее о впечатлениях, эмоциях, звуках, запахах, мелодиях, тактильных и вкусовых ощущениях, образах, которые являются во снах, когда преклонишь голову где-нибудь в горах Узбекистана или у Белого моря.

Вы знаете, как пахнет аэропорт Хитроу? Как шелестит ветер в перьях чайки над Бискайским заливом? Чему улыбается кошка в таверне под Ираклионом, о чем каждый день на воротах Несебра умирает волынка или чьей душой с вами говорит главный барабан аршанского дацана?

Такой очень личный взгляд на мир. Безусловно, очень женский взгляд. Уникальный? Конечно. Все мы видим мир по-своему, основываясь на своем опыте, культурных кодах, образовании и, не побоюсь этого штампа, семейных ценностях.

Именно поэтому, а не по чему-нибудь другому, Англия для меня — это в первую очередь прокуренный кабинет на третьем этаже старой московской школы, переделанный, как гласит легенда, из туалета, хриплый кашляющий голос неповторимой Собеневской (самый главный Учитель в моей жизни, мир праху ее), которая сидит, обвернувшись дважды нога об ногу, в обнимку со своей неизменной тетрадкой, с безупречным RP (received pronunciation), рассказывающая о Лондоне, где она никогда не была.

А, скажем, Армения, — небольшой участок каменистой земли под Эчмиадзином, где в марте под пленкой выращивают тархун, чтобы потом отвезти его на поезде в Тбилиси — и выгодно продать, и немного заработать.

А во-вторых, как говорит мой муж, «хочется» — хуже, чем «болит».

Я соберу в эту книжку все торопливые заметки, дорожные репортажи, давно написанные рассказы со смыслом и без, те, которые пока лишь едва придуманы, и даже те, которые пока и не думают придумываться.

Они будут разной длины, в разных стилях и даже жанрах.

Я соберу их друг за другом без смысла и порядка, через * * *, как модные современные писатели, и представлю, что читателю так интереснее нырнуть в страну и смотреть на нее глазами то пятнадцатилетнего уже почти не ребенка, то бабуськи, обвешанной цинизмом, лишними килограммами и первыми признаками деменции, то нищей студентки, то профессионального турагента, то квохчущей мамашки, то влюбленной женщины…

Потом я вспомню, что хорошо готовлю. И начну собирать рецепты по национальному признаку и добавлять их в книжку. Что-то по памяти, что-то из старой бабушкиной кулинарной книги. Начну приставать к своим многочисленным друзьям и просить их рассказать мне, что такого-этакого готовится в их странах. И запишу их рассказы. Возможно, не очень точно. И тогда придется на ходу перчить и сластить.

Я обязательно найду себе художника. Из молодых и голодных, какого-нибудь талантливого студента. И попрошу проиллюстрировать книгу. В карандаше, в черно-белой графике. Наобещаю, конечно, с три короба: про грядущую славу, выставки по всем известным галереям мира и глянцевые каталоги.

Конечно, никаких электронных изданий! Только печать. И кожаная обложка с тиснением. И шелковый шнурок, шкодливо подмигивающий с форзаца, такой, знаете, чтобы заложить понравившуюся страницу.

Когда-нибудь я напишу книжку. «Что же из этого следует? — Следует жить…»

И вот! Она написана! Проиллюстрирована и вышла в электронном формате. Осталось дождаться своего издателя.

Несколько слов о том, как устроена книжка.

Каждая глава начинается небольшим вступлением о стране. За ней следуют рассказы — длинные и не очень, художественные и публицистические. Иногда они вообще не про страну, а про эмоцию, которая возникла передо мной как живая и настойчиво потребовала о ней написать.

Дальше в некоторых странах встречается раздел «Коротко». Мы долго спорили о нем с моим редактором: включать или нет. Я победила. Потому что это очень важный раздел — этакие заметки на полях. Им никогда не воплотится в полноценное художественное произведение, но они живые, меткие, образные. И зачастую так выпукло рисуют быт и нравы, что «полноценному» и не снилось. А иногда есть только «Коротко». Потому что вдохновение не пришло на что-то большое. Или страна явно хочет, чтобы я в нее вернулась.

Каждую страну мы попробуем «на вкус».

Поговорим о национальной кухне в целом и попробуем приготовить самое интересное. Как каждой хозяйке, мне иногда бывает лень готовить. Или нет настроения. А без настроения — готовить грех, это каждый знает. Гарантированно: блюдо — в помойку. Тогда мы обязательно сходим в ресторан. Самый атмосферный и аутентичный! Обещаю!

Книжкой удобно пользоваться. Она — не застывший монолит, ее можно читать с любой страницы, справа налево и наоборот.

А для меня она, конечно, еще не окончена. И никогда не будет закончена, наверное, потому что дописывать ее можно всю жизнь. Как и путешествовать, и готовить!

АВСТРИЯ

Когда-то давным-давно мы делали сайт для моей туристической компании. Наш компьютерный гений прочитал лекцию об уникальном контенте, seo-продвижении и частотности употребления всяких умных и полезных слов, которые должны повышать индекс цитируемости и позиции в естественной выдаче. Мы ничего не поняли, но восхитились. А потом гений раздал всем листочки и попросил написать слова, ассоциирующиеся с Австрией, чтобы наглядно объяснить, по каким словам обычно ищут в интернете информацию об этой славной стране. Я была единственной, кто написал «Моцарт», «кофе», «штрудель».

А что приходит в голову вам?

Горнолыжные курорты? И это правильно. На любой вкус и уровень мастерства — Ишгль, Лех, Серфаус, Китцбюэль… Самые разные отели и апартаменты: от фешенебельных до скромных, «на переночевать» в каморке между лыжами и ботинками. Множество детских школ. Прекрасный апре-ски*. О! Какой там апре-ски! Скажу по секрету, очень многие едут сюда не на лыжах кататься, а попить кофе в милых ресторанчиках с видом на горы, поплавать в бассейнах с теплой водой, когда за окном метель и елки изнемогают под снежной шубой. Даже позагорать, в конце концов. Да-да! Авторитетно заявляю — самый красивый загар водится в зимних Альпах.

А вот про то, что в австрийских горах прекрасно и тогда, когда не лыжный сезон, мало кто знает. Отели работают круглогодично, не снижая уровень сервиса. К вашим услугам треккинг, скалолазинг, велосипединг и даже малоподвижный созерцательный кайф на фоне чистейшего альпийского воздуха.

Музыкально-театральная жизнь? Несомненно! Венская опера блистает и по сей день репертуаром спектаклей и профессионализмом исполнителей. Билеты давно можно купить онлайн, а самолет доставит вас прямо к удовольствиям за какие-то два с половиной часа.

Ценители истории, архитектуры, живописи будут в несомненном восторге от имперской Вены, брутального Зальцбурга и прочих крепостей и замков.

А вы в курсе, что Австрия богата термальными курортами? Оздоравливаться можно в течение всего года, сочетая заботу о здоровье с любыми другими видами отдыха.

В Австрии, увы, нет моря. Но там есть озера. Знаменитый Траунзе, где по преданию прячется аналог Лох-Несского чудища. Милльштеттер-Зе, увидев который, можно не стремиться к норвежским фьордам, такие зрелищные у него берега. Ледяной Грюнер-Зе с ярко-зеленой прозрачной водой. Альпийский Вайсензе, где форель запрыгивает прямо в лодку, потому что цивилизации запретили законодательно наступать на этот благословенный уголок.

Всего их более трехсот и почти во всех можно купаться, ловить рыбу и даже пить из них воду. Прекрасная альтернатива для отдыха с детьми с правильными родителями, которые думают об иммунитете своих отпрысков и не везут их в климат, отличный от родного.

И, конечно, гастрономические удовольствия! Можно неделями путешествовать по стране, наслаждаясь местной кухней. В каждом — каждом! — горном ауле вас порадуют чем-то аутентичным и, если повезет, даже дадут рецепт!

Коротко

Заблудившись однажды в Зальцбурге, я узнала, что такое австрийское кафе во дворе-колодце.

Надо сказать, что дома на берегу Зальца стоят там с самого Средневековья и устроены так: неприступная со стороны реки чаща домов с огромными проходами-воротами, чтобы было удобно подводам с солью грузится на баржи. А внутри этих домов-крепостей — миллиарды маленьких двориков, узких, как горлышко какой-нибудь древней бутылки, куда с трудом заглядывает далекое-далекое небо.

И вот представьте: почти в каждом таком дворике есть маленькая кафешка, размером с половину моей московской кухни. Но здесь умещается все — и где сварить кофе, и испечь штрудель, и сам улыбчивый усатый хозяин в традиционном трахтене.

Пара кукольных столиков с игрушечными стульчиками, разумеется, на улице, во дворе.

Ты садишься, слегка нервничая, как бы оно все под тобой не сломалось, тебе приносят кофе, который пьют только ангелы на облаках, и такую выпечку, которая ангелам и не снилась, и, жмурясь на солнце, бесцельно разглядываешь окна, представляя, кто там сейчас смотрит в ответ на тебя.

Вверх по помнящим Священную Римскую империю стенам ползут маленькие балкончики, сплошь увитые цветами, и, конечно, веревками, веревками с идеально постиранным австрийским бельем.

За соседним столиком абсолютно седой древний австриец клюет носом над своей трубкой, едва слышен цокот копыт откуда-то с центральной площади и светлая тень великого композитора приветливо машет из-за угла…

КУХНЯ

Мое знакомство с австрийской кухней началось с местечка Бад Хофгаштайн, которое относится к федеральной земле Зальцбург.

Боже! Как нас кормили в ресторане простого четырехзвездочного отеля. Клецки, оладьи, разнообразные супы, подливки, мясо домашнее, мясо дикое, умопомрачительная выпечка… А когда перед самым отъездом я сунула нос в меню, оказалось, что кто-то другой, но уже не мы, будет пробовать орла по-тирольски с клецками, дикобраза с лапшой в уксусном соусе и жареную белку с салатом. Хорошо хоть успели отведать знаменитые марципановые конфеты «Моцарт». Ничего особенного на самом деле. Но знаменитые.

А потом была Вена. Я тщетно искала белок и дикобразов. И именно тогда узнала, что в Австрии в разных регионах кормят очень по-разному. Везде вкусно, но в Тироле не тем, чем в Штирии, и совсем не так, как в Каринтии.

В целом блюда довольно просты, сытны, при это изысканны. Порции — огромные! Кстати, именно в этой стране аборигены научили меня заказывать много разных кушаний на компанию, чтобы все могли всё попробовать и обменяться впечатлениями под прекрасное австрийское пиво.

И кстати, вы можете быть абсолютно уверены, что ровно то же самое, что вы сейчас едите, когда-то подавалось при императорском дворе. Австрийцы замечательно консервативны, да!

РЕЦЕПТЫ

Венский шницель

Ну а что еще я могла выбрать в качестве примера типичной австрийской кухни из своей потрепанной книжки «Секреты маленькой хозяйки»? Не Захер же. За него семь лет в «битве тортов» противостояли профессионалы. Они до сих пор ругаются. Какое масло использовать да как бисквит пропитывать. И шоколада правильного у нас все равно нет.

А если вам таки захочется Захеру, поезжайте в Вену. На Фильхармоникерштрассе, что аккурат за Венской оперой. Смею уверить, что путь займет куда меньше времени, чем вы потратили на прочтение дивного названия почтенной улицы. В ресторане отеля Захер вам подадут Тот Самый Торт. Только постарайтесь с утра пораньше — потом затопчут туристы.

О чем это я? Ах, да, о шницеле.

Нам понадобится нежнейшая телятина. Нет, вы, конечно, можете себе готовить из курицы или там свинины, например. И это даже будет шницель. Но не «венский».

Нарезаем телятину поперек волокон приятными сердцу кусками, толщиной с элегантный дамский мизинец. Вспоминаем, насколько наша телятина была молода и свежа при жизни. Это важно. Потому что, если у вас есть сомнения в ее возрасте, то лучше все-таки ее отбить. Напоминаю, что отбивать следует плоской отбивалкой, а не прабабушкиной железякой в пупырышек.

На 4 шницеля нам понадобится 2 яйца. Разбиваем их в обычную глубокую суповую тарелку, желательно размером примерно с будущий шницель. Нежно, без фанатизма взбалтываем, не стремясь к однородности. Пусть желтки кокетливо проглядывают сквозь белок.

Во вторую аналогичную тарелку насыпаем простую пшеничную муку. Можно даже не просеивать. Соль и перец я люблю добавлять именно в муку, чтобы они как можно равномернее распределились по поверхности нашего кулинарного шедевра.

В третью тарелку — сухари. Хозяйки, претендующие на звание «кулинарка года», делают сухари сами, из хорошего белого хлеба, раскрошенного после сушки в древней медной ступе доисторическим медным пестиком.

Теперь аккуратно обваливаем мясо сначала в муке, потом в яйце и напоследок в сухарях. Не стесняйтесь, обваливайте как следует. Чтобы каждая морщинка и складочка обвалялись. Можно даже вспомнить, как вы обычно строите замки из песка на берегу моря. И ладошками, ладошками сыпать муку, сухари. И пристукивать будто лопаточкой, как в детстве. Не бойтесь переборщить. Мясо возьмет ровно столько, сколько ему надо. Если уж именно ваше мясо оказалось жадиной и набрало слишком много муки или сухарей, просто слегка стрясите с него излишки.

Растапливаем приличное количество сливочного масла в глубокой, именно глубокой, чугунной сковородке. Глубинным чутьем, присущим каждой истинной кулинарке, улавливаем идеальную температуру нагрева и опускаем наш обваленный кусок мяса, чтобы он, наконец, стал знаменитым венским шницелем. Две минуты с одной стороны, две с другой. Не больше!

Украшаем каждый кусок тонким ломтиком лимона и подаем на стол.

Наслаждаться шницелем можно под что угодно. Рекомендую под традиционный австрийский салат из картошки. Чтобы уж, так сказать, соблюсти все приличия.

Картофельный салат

Он прост, как пареная репа. И часто подается гарниром именно к венскому шницелю.

Отвариваем картошку в мундире. Как положено: залив ее кипятком и слегка присолив. Желательно, чтобы сорт корнеплода был каким-нибудь не рассыпчатым, а то получится какое-то невнятное пюре вместо салата.

Пусть картофель варится, а мы займемся заливкой.

Нам понадобится некоторое количество — (примерно грамм сто) лука. Приятнее глазу, да и вкуснее, если он будет красным. Режем кому как нравится — я вот люблю полукольцами. И отправляем в маринад: пять столовых ложек уксуса и немного горячей воды. Можно воду заменить бульоном, куриным или мясным, но мне с водой нравится больше, потому что в этом салате вовсе не нужны лишние ароматы и вкусы, которые может привнести сторонний бульон, да и лишние жиры с белками нам совсем ни к чему. Пока лук, теряя горечь, маринуется, смешиваем 1 столовую ложку горчицы с 5 ложками подсолнечного (оливкового, кукурузного — у кого к чему душа лежит) масла, добавляем 2 чайные ложки сахара (лучше сахарной пудры) и соль-перец на глаз.

Картошка сварилась? Отлично! Снимаем с нее «мундиры». Стойте, так вы все пальцы пожжете! Возьмите полотенце и пообжимайте каждую картофелину. Ласково, но настойчиво. Краснеть не надо. Надо порезать картошку красивыми нежирными кружочками и приступить к сборке салата, предварительно отбросив лук на ситечко. Маринад из-под лука не выливаем, а смешиваем с горчично-масляной смесью.

Слой картошки, лук, заливка. Потом повторить. И так до тех пор, пока кто-нибудь из них не закончится. Чтобы не испортить всю красоту, не перемешиваем перед подачей. Сделаем это, когда будем укладывать гарнир вокруг шницеля уже в тарелке.

Просто же? Ну вот…

АНГЛИЯ

Великая Британия с незапамятных времен манит к себе путешественников.

Шутка ли — страна вечнозеленых газонов, где затерялся мистический Грааль, бродят тени короля Артура и Шекспира, до сих пор живы римские бани, государством правит настоящая королева, автобусы из двух этажей и в школах учат настоящему английскому языку.

Достаточно мягкий морской климат Великобритании позволяет посещать эту страну круглый год, а туристические возможности таковы, что удовлетворят самых взыскательных клиентов.

В первую очередь, конечно, Англия интересна своим культурно-историческим наследием. Экскурсионные туры многообразны, охватывают разные эпохи, города и памятники. Безусловно, знакомство со страной традиционно лучше начинать с ее столицы. Биг Бен, Вестминстерское аббатство, Королевский Тауэр, Букингемский дворец, Трафальгарская площадь… Список бесконечен.

Особое место в Лондоне занимают музеи и картинные галереи. Здесь можно бродить неделями и все равно не успеть посмотреть все экспозиции.

Обязательно некоторое внимание стоит уделить Лондону театральному.

Освоившись в столице, можно отправиться путешествовать по стране. Я, честно говоря, больше люблю маленькие городки с дивной патриархальной атмосферой, неспешным, размеренным течением жизни, где все по правилам и строго по часам. Есть в этом что-то умиротворяющее.

Когда надоест кататься просто так, можно придумать себе тематическую программу. Места силы Англии с загадочными каменными кругами и древними поселениями друидов. Или по следам литературных героев: короля Артура, Шерлока Холмса, Гарри Поттера. Или — Битлз и Великобритания. А еще — Родина футбола. Замки с привидениями. Знаменитая на весь мир цветочная выставка в Челси и частные сады Англии. Англия пасторальная…

Об английском шоппинге ходят легенды. Даже если магазины не про вас, просто пройдитесь по знаменитой Оксфорд-стрит или загляните в эпохальный Харродс. Здесь торговля возведена в ранг искусства, и на это стоит посмотреть.

Зачем еще едут в Англию? За качественным обучением, разумеется.

Здесь существуют летние лагеря, круглогодичные языковые курсы, пансионы и индивидуальные системы обучения.

Есть возможность для получения второго высшего или специального образования. Можно поучиться несколько семестров в знаменитых на весь мир колледжах и университетах.

Есть программы, подразумевающие обучение и для детей и взрослых, что очень удобно, если вы надумали повысить свой образовательный уровень всей семьей.

В Англии не останутся без внимания и желающие позаботиться о своем здоровье. Минеральные источники Бата, Лемингтона, Бакстона и Харрогейта открыты круглый год и могут похвастаться самым высоким уровнем сервиса.

И, конечно, скачки! Все, что связано с лошадьми, необычайно высоко ценится в Туманном Альбионе и собирает зевак со всего мира. Не забудьте прикупить соответствующую случаю шляпку!

Лево руля, мадам!

Жаркий воскресный июньский день. Десятки машин лондонцами, с освеженными купанием практически в Ла Манше, черепашьим шагом торопятся из Борнемута в столицу. А у меня в автобусе 45 студентов. А дорога проселочная в две полосы. А когда я гляжу на часы, я понимаю, что мы опаздываем на рейс.

Представим себе еще раз. Страна Англия. Две полосы. Левая свободна. И по ней никто не едет. В правой — многокилометровая многочасовая пробка.

Дополняет картину наш водитель. Улыбчивая пожилая леди ростом с наперсток, в очках и завитушках. В огромном кресле огромного автобуса невозмутимо прыгает на роскошных амортизаторах.

А я смотрю на часы.

Леди, — не выдерживаю я. Вы случайно не находите, что есть некоторая вероятность, что мои юные организмы слегка опоздают на рейс?

Да, пожалуй, — весело соглашается леди.

Окей, может быть, учитывая все обстоятельства, мы могли бы, слегка наплевав на ваши идиотские правила, проехать по левой полосе? — педалирую я ситуацию.

— Вы знаете, если бы не чертовы полицейские камеры, я бы несомненно поступила так, как вы советуете. Но я не могу огорчить свою транспортную компанию многофунтовыми штрафами, — невозмутимо скачет в кресле леди.

— Окей, — нервничаю я, — но мы опаздываем.

Леди щелкает кнопочками и соединяется с кем-то из своей *** транспортной компании (ну вы поняли: звездочки скрывают непечатные выражения), но не едет по левой полосе, черт бы ее побрал.

Мы успеваем на рейс. Потому что транспортная компания связалась с аэропортом, нам дали выделенную линию в терминале, нам взвесили багаж на группу, нас какими-то козьими тропами тащили через границу, таможню и к воротам, нам держали борт.

Нам 45 минут держали борт.

Линда

Обычная машина. Вовсе не горбатый лондонский кэб. Сталкиваюсь на полном ходу у правой пассажирской двери с неспешным английским водителем. «Вы поведете машину, мэм?» — он учтиво открывает мне дверь. Пару мгновений ментального коматоза, пока я не соображаю, что на острове все не как у людей и руль не там, где обычно. Еще секунда на оббежать капот и плюхнуться на правильное кресло.

Мы едем по приморскому Бормуту, куда мои студенты прилетели учиться. Воскресенье. Машин мало. От автовокзала, куда нас примчал за несколько часов Нэшнл Экспресс*, до дома моей хозяйки недалеко.

С любопытством рассматриваю узкие улочки, усиженные рядами одинаковых кирпичных домиков с одинаковыми по размеру палисадничками. По сути, все палисаднички разные, но про них я расскажу позже.

Мы подъезжаем к трехэтажному отдельно стоящему зданию. Водитель, кряхтя, выгружает меня с чемоданом на идеальный английский газон и, подслеповато щурясь, ищет кнопку правильного звонка.

Потом я узнаю, что в доме живет три семьи. По одной на каждом этаже. Линда — моя хозяйка — самая крутая. У нее первый этаж с внутренним задним двориком, с горшками с цветами и специальной кошачьей дверкой в задней двери.

Линда — сушеная короткостриженая леди верхней границы «средних лет». Работает в медицинском учреждении кем-то вроде ресепшионистки. У нее есть гостиная с камином. Крохотная кухонька, где нет стола, потому что дома Линда ест только со студентами или гостями, что реже, а их надо кормить в гостиной. Гостевой душ, ванная с ванной, чем она очень гордится. И две спальни. Вернее, не так: спальня и каморка. Спальня для нее и каморка для студентов.

Линда берет студентов. Это — недурный приработок, считает она, стоит того, чтобы проходить проверку и подписывать договор. Обязательная в Англии процедура для граждан, которые хотят размещать иностранных студентов в своих домах. Граждане обязаны быть не агрессивными, не педофилами и разговаривать со своими студентами во время завтрака и ланча на хорошем английском языке.

В самый первый мой приезд Линда усердно старается со мной разговаривать. И так же усердно пытается меня кормить (по контракту семья, принимающая у себя студентов, обязана кормить своих постояльцев горячими завтраками и ланчами). На самом деле она совершенно не умеет готовить. Все, на что она способна, это отварить жуткую свежезамороженную фасоль с не менее жуткой морковкой и красиво разбросать это зелено-оранжевое великолепие по разогретой в микроволновке пародии на ростбиф.

Завтрак Линда представляет себе еще хуже: тосты, джем и маслозаменитель.

Точно не помню, как мы с ней в самом начале решили вопрос с моим утренним кофе. Потом-то я просто привозила Арабику с собой. Зато хорошо помню, как мы с коллегами-преподавателями воровали в кафешках «пальчики» коричневого сахара, чтобы подсластить мгновения моего раннего английского пробуждения, потому что и сахара у Линды в доме тоже не было. Несколько дней мы так тихонечко ссыпали «пальчики» в сумки, пока кого-то из нас не осенило, что можно просто сходить в магазин и купить сахар. Ничего, что упаковки меньше килограмма мы не нашли. Зато Линде было что показывать своим подружкам на их традиционных сейлз-вечеринках по пятницам.

Так и вижу их, пронзительно щебечущих на высоких нотах от самой двери: «Линда, у тебя так лавли*!» И всегда, конечно, лавли, разве может быть по-другому? Гарантированно на ползимы впечатлений о странной русской, которая скупает сахар килограммами.

На одной из таких вечеринок Линда распродавала свои сокровища: чайная пара, хотя кто знает, может, это все, что осталось от сервиза ее пра-пра-бабушки; серебряная ложечка с оригинальным вензелем; сломанная брошка в виде бабочки; гроздья каменьев откуда-то, по-моему, из Индии… Подружки порхали вокруг Линдиной кровати, где все это было разложено самым выигрышным образом, в полном восторге махали руками и под неугомонное «лавли» часа два разглядывали каждый «лот».

Когда за последней щебетуньей закрылась дверь, Линда пригласила повосторгаться и меня.

Я была крайне напряжена, потому что была занята сканированием всех своих запасов англоязычной лексики в поисках аналога навязшего в зубах «лавли». Аналог, как обычно, где-то затерялся. Так бывает даже с самыми талантливыми синхронистами. Нужные слова показывают тебе кукиш и отчаливают в неизвестном направлении. Говорят, хорошо помогает бокал холодного шампанского. Но откуда у Линды шампанское?

Пришлось вцепиться в чайную пару и остолбенело, предполагалось, что от восторга, полузадушенно шептать, какая она бьютифул. Линда тут же принялась уговаривать меня ее купить. Наверное, в ее роду были купцы. Мне пришлось интеллигентно отнекиваться, всплескивать руками а-ля Линдины щебетуньи-подружки и печалиться, что я никак, никак не довезу сей раритет до Москвы в целости и сохранности. Линда слегка обиделась, поджала губы и демонстративно ушла варить морковку.

Но, видимо, гены аристократичной прабабки, по всей видимости хозяйки чашки, — хозяйки, как мы предполагаем, чашки, задавили Линдину купеческую жилку, и в день моего отъезда она, смущенно улыбаясь, просочилась ко мне в каморку. В руках у нее была… чайная пара, замотанная в полиэтилен с пупырышками, который все так любят лопать, — чтобы я уж точно не отвертелась. Линда сказала, что это подарок. И она необычайно счастлива, что эта дорогая ее сердцу чашка закончит свою земную жизнь в таких прекрасных руках. Моих, то есть. По-моему, она даже всхлипнула украдкой.

Чашка благополучно доехала до Москвы. Стоит у меня на кухне в окружении живописных камушков, привезенных из разных стран. Пыжится своим аристократическим происхождением. А когда никто не видит, заигрывает с медным толстопузым тунисским кофейником. Тот простолюдин, конечно, но эффектен, эффектен.

Вернемся к Линде.

Мне было разрешено в ее доме все. Только курить мне велели аутсайд. Причем, аутсайд не во внутреннем уютном дворике, увитом цветами и заботой, а у входа в кондоминиум,

на глазах у всей честной улицы. Долго искали пепельницу, не нашли, приспособили банку из-под кошачьих консервов.

Не то чтобы я стеснялась, нет. Я лингвистически страдала. Особенно по утрам. Тот, кто курит, знает, что утренняя сигарета с чашкой обжигающего кофе — необходимый, жизненно важный атрибут начала дня, без которого глаза не открываются, руки-ноги не двигаются, а мозг никогда, никогда не соберется с мозгами и так и останется в полубессознательном, полужелейном состоянии.

И вот представьте себе. Раннее утро. Пасмурная серость, готовая вот-вот расплакаться типично-английским дриззлингом. Я в теплой пижамке (а иначе никак: на ночь бережливая Линда отключает отопление). Лохматая, в очках. Линзы надеваются строго после кофе — во избежание. С баночкой из-под кошачьих консервов. Одной рукой держать горячую кружку неловко, держу двумя. Сигарета в зубах. А мимо течет жизнь. И все, все, проходящие мимо, согласно милейшей английской традиции, радостно, бодро, с широкой, почти бравурной улыбкой машут мне с неизменным «Морнинг**!» И все, все, как назло, — натуральные англичане. Они произносят этот «морнинг» с жизнеутверждающей восходящей интонацией. И ты должен, просто обязан, порадоваться в ответ. Желательно на английском.

Впоследствии я всегда рассказывала об этом своим студентам как о самом сложном испытании, которое их ждёт во время учёбы в Англии. Некоторые отказывались от поездки.

Однажды Линда пригласила меня на свой день рождения.

Это была какая-то круглая дата, причем совпавшая с ее уходом из родного медицинского учреждения. Отметить надо было с размахом. Размах должен был случиться вне дома, конечно.

«Напомадившись и облачившись в нарядное, мы сели в Линдину машину, очень практичную и совершенно бесцветную» — хотела было написать я. Но не напишу. У меня нарядного не предполагалось по роду командировки, а Линдино платье только с очень большой натяжкой могло быть названо выходным. У нас в таких каждый день на работу ходят. Хотя, быть может, это мы зачастую слишком нарядны.

Банкет закатили в холле какого-то небольшого отеля. Середину помещения освободили от лишнего, по стенам расставили столы, а по столам — тарелки с мелкими канапешками, бутербродиками и чипсами. Весь народ — а его было довольно много — фланировал между закусками и баром, надолго оседая в баре, где (чем Линда страшно гордилась) бесплатно наливали алкоголь.

Общались ли они? Наверное, да. Друг с другом. Во всяком случае, «лавли» звучало часто и много. Но тостов не произносили. Линду не славили. Не рассказывали, какая она хорошая и сколько всего ценного понаделала в жизни.

Единственным тостующим была я. Тост получился длинным, эмоциональным, насыщенным метафорами, сравнениями и лиричными пожеланиями. Сорвал аплодисменты. Думаю, за акцент, который они почему-то считают очень секси.

«Ю саундед секси! — говорила мне утром после приема Линда, закопавшись от холода в диванные подушки с мордами кошек. К слову сказать, кошки у нее были везде: маленькие фигурки на подоконниках, гигантские скульптуры вокруг камина, на картинах, на фотографиях, на полотенцах, в рамочках, просто так, россыпью и стопкой… А еще кроме своего рыжего она подкармливала трех приблудных ничейных.

— Линда, что ты имеешь ввиду? Я вчера сказала что-то неприличное?

— Нет, нет. Твой акцент. Когда ты говоришь по-английски, ю саунд секси! — и она тихонечко прыснула, прикрыв рот ладошкой.

Незаметно подошел к концу период моих бесконечных командировок в Англию. Линда продала свою квартиру и переехала к бойфренду в пригород Бормута. Но я каждый год поздравляю ее с Рождеством и балую презентом. Нет, это не французские духи, не матрешки, не конфеты фабрики «Красный Октябрь». Это кошки. Малахитовые, эбонитовые, янтарные… Хотя, кажется, эбонит в России не растет.

КУХНЯ

Когда я собиралась в свою первую поездку в Англию, напутствия от бывалых коллег сыпались со всех сторон. Не то чтобы я была неопытной путешественницей и нуждалась в пошаговых инструкциях, но каждый абсолютно искренне норовил мне их дать исходя из своего опыта и представления о мире. За некоторые из них я благодарна до сих пор.

Задача у меня была сложная: отвезти на учебу тридцать человек студентов-первокурсников, устроить им там быт, наладить учебный процесс, обеспечить культурный досуг (и это ни разу не про посещения пабов и прочих злачных мест!) и вернуть на Родину, никого не растеряв по дороге.

Отчетливо помню наставления про пижаму и шерстяные носки. Англичане отключают отопление, когда они не дома. Нетрудно представить, какая средняя температура в типичном каменном помещении. Англичане — ребята привычные, а вот тепличные москвичи, избалованные вечно горячими батареями, опингвинивают сразу.

А еще про еду. «Хочешь нормально поесть, первое-второе-третье, дуй в паб», — сказали мне. Казалось бы, да? Но это святая правда! До сих пор с нежностью вспоминаю очень древнее заведение в Бате со смешным названием — что-то вроде «Три поросенка». Такого богатого на вкус жаркого в горшочках даже я, пожалуй, не сотворю.

Что интересно, в паб днем стекаются в основном туристы и иностранцы. Им тоже, наверное, про суп и компот еще на родине рассказали. А аборигены в свой обеденный перерыв массово высыпают на улицу и мчатся в ближайшую кофейню за кофе и какой-нибудь фастфудной гадостью на вынос. И жуют это все у входа, сбившись в стайки по интересам. Я долго не могла понять, почему. Оказалось, что так дешевле. Вечером же паб используется, слава тебе господи, по своему прямому назначению: напоить любого хорошим и разным пивом под бесконечную трансляцию футбольных матчей местных команд.

Вообще, в плане еды англичане — очень простые ребята. Едят то, чем питались их предки со времен короля Артура, и тем, что растет на их благословенном острове или по нему бегает.

Удобно, не надо тратиться на перевозки и растаможки. Полезно — свое, свежее, буквально с огорода. Но, увы, не разнообразно. Говядина, морковка, картошка. По праздникам –пудинги. Не подумайте, что сладкие и воздушные. Нет. Пресные и плотные. Особенно йоркширские. Их положено выпекать под решеткой, на которой запекается мясо, чтобы они пропитались соком. Недаром их еще «капающий пудинг» называют. И подают тоже к мясу.

Наверное, поэтому рестораны итальянской кухни и всякие пиццерии пользуются такой популярностью среди британцев. И еще, как это ни странно звучит, китайские забегаловки!

Однажды мы привезли своих студентов на экскурсию в Лондон. Когда наступило время обеда, наш сопровождающий и просто душка Джимми, заговорщицки подмигивая и обещая фееричную кухню и незабываемые вкусовые ощущения, повел преподавателей… Куда бы вы думали? В Сэнт Джон? Рулз? Ченестонз? Файв Филдз? Не угадали. В китайскую забегаловку. Причем в самом худшем ее исполнении. С толпами китайцев и тоннами куриных крылышек, плавающих в странном кипящем жиру. Судя по количеству столовавшихся там абсолютно счастливых англичан, заведение действительно пользуется популярностью. Есть все это было совершенно невозможно, но мы светились улыбками и благодарили Джимми за чудесную трапезу. А как иначе?

В другой мой приезд руководство школы, принимающей наших студентов, торжественно повело меня на приветственный обед. Традиция такая. Отказаться невозможно, все обидятся. С внутренним содроганием я предвкушала очередную китайскую едальню. Но нет: нас ждал Фиш энд чипс.

Это еще одна традиционная для островитян история. Они гордятся своим ноу-хау: начать жарить картошку, вытащить ее полусырую, бросить рыбу в то же масло, а потом в нем же дожарить картошку до готовности. Фишэндчипсные рестораны в изобилии присутствуют по всей стране. И просто как блюдо вам это попадут в любом заведении.

На мой вкус — просто картошка фри и просто жареная рыба. Особенно если не знать, как оно всё жарилось. Но руководству все положенные случаю восторги я, конечно, изобразила.

Ну, и напоследок серьезный удар под дых. Я ни разу не ела в Англии овсянку на завтрак. Ни в семьях, где мы жили, ни в лондонских отелях, нигде. Так же, как навязший с детства в зубах традиционный «инглиш брекфэст». Это который про яичницу с беконом. Не могу сказать, что это меня сильно расстраивало. Но легкие сомнения в незыблемости устоев посеяло, да…

РЕЦЕПТЫ

Рождественский пудинг от тети Розы

По сравнению со многими другими рецептами рождественских пудингов этот пудинг обладает воздушной консистенцией и легко помещается в организм даже после индейки, гарниров и закусок.

Основную часть работы можно выполнить заблаговременно, а в канун Рождества просто сварить полученную смесь.

Я так и не смогла собрать себя в кучку и приготовить пудинг сама. Но вместе с тетей Розой мы авторитетно заявляем, что ничего более аристократичного и божественно вкусного (кроме моего Наполеона, конечно) вы в жизни не ели. Хотя, хотя… Попотеть придется изрядно, если мы хотим, чтобы Анне Стюарт или любому из Георгов, хоть первому, хоть третьему, было за нас не стыдно.

Не будем вспоминать, что до XVIII века пудинг был закуской, выглядел, как колбаска, и был из мяса. А вот про то, что даже в нем, в восемнадцатом, у людей не было собственных дровяных печек, не говоря уже о микроволновках, нам знать просто необходимо. Потому что томить пудинг в кипятке по многу часов приходилось в специальных мешочках из ткани правильной толщины. Ткань сначала кипятили саму по себе, чтобы простерилизовать. А непосредственно перед закладкой теста импровизированный мешочек посыпали мукой или смазывали маслом.

Чтобы в таких адских условиях рождественское чудо не стало бестолковым шариком из муки, воды и прочих изюмов, обязательно добавляли в тесто почечное сало. Это такой белый твердый жир, который скапливается за недолгую жизнь животных вокруг поясницы и почек. Благодаря своей текстуре жир помогает пудингу не свариться в кипятке и придает ему воздушность и рассыпчатость.

Не забудьте только напоминалку себе в телефоне поставить, про жир и мешочек, примерно за неделю до Рождества. Потому что пудинг надо начинать варить задолго до времени Х.

Удачи вам и терпения!

Фруктовая смесь:

— 1/2 фунта изюма — 227 г

— 1/2 фунта кишмиша — 227 г

— 1/4 фунта смородины — 113.4 г

— 1 ч. ложка мелко нарезанной засахаренной цедры

— 1 ч. ложка корицы

— 3/4 чашки бренди

— 1/2 ч. ложки мускатного ореха

— 1/2 ч. ложки молотой гвоздики

— 1/4 ч. ложки душистого перца

— 1/2 фунта почечного сала — 227 г

— 1/4 ч. ложки молотого перца

Смесь для пудинга:

— 1/2 чашки кипящего молока

— 3/4 чашки свежих панировочных сухарей

— 1/2 сахара

— 1 ч. ложка соли

— 6 хорошо взбитых яиц

—

Меры представлены, к сожалению, не в метрической системе. Но чего еще можно ожидать от рецепта, который передавался из поколения в поколение на протяжении нескольких сотен лет?

Приготовьте фруктовую смесь за четыре дня до Рождества. Смешайте сухофрукты, цедру, специи и почечное сало. Каждый день добавляйте по 1/4 чашки бренди. Храните в закрытой емкости в холодильнике.

Пудинг:

Залейте панировочные сухари кипящим молоком. Добавьте шерри, взбитые яйца с сахаром, фруктовую смесь и соль. Выложите в тряпочный мешочек объемом в 3 пинты (около 1,5 кг) и завяжите сверху. Кипятите примерно 5 часов без крышки. Чтобы не следить пристально за уровнем воды в кастрюле, всегда держите наготове вторую кастрюлю с кипятком. В день подачи пудинг нужно варить еще 2 часа.

АРМЕНИЯ

Эта история началась в сентябре 1975 года в поезде София-Москва.

Мама с отчимом возвращались из свадебного путешествия по Болгарии. Их соседями по купе оказались два молодых парня с пузатыми картонными коробками, лопающимися от абрикосов, персиков и груш, родом из маленького селения под Эчмиадзином.

А дальше случилось то, что, увы, покажется диким и совершенно невообразимым сегодняшним жителям столицы: Тимур и Алик под грифом «наши армянские друзья» вместе с фруктами были доставлены в малюсенькую квартиру на Юго-Западной и следующие десять лет появлялись там с регулярной периодичностью. И с коробками.

Нет, мама не брала с них денег за «постой и еду». Нет, она не взимала с них процент за сбытую жадным до витаминов москвичам сельхозпродукцию из Армении. Иногда гоняла в магазин за съестным и часто просила приготовить что-нибудь аутентичное. В этом я точно в маму: всегда хочется сунуть нос в самые недра кухни какой-нибудь страны и посмотреть, что, как и с чем они там смешивают.

Хорошо помню их на нашей пятиметровой кухне: худощавого, как две капли воды похожего на Чингачгука в исполнении Гойко Митича, Тимура. Плюшевого, с пузцом — Алика. Оба невысокого роста, с одинаковыми иссиня-черными шевелюрами в мелкий завиток. За неспешными тихими разговорами под армянский коньяк и сигаретку. А по утрам и под армянский кофе, смолотый в пыль специально привезенной ручной кофемолкой, по преданию сделанной большими умельцами на оборонном заводе из настоящего снаряда.

И совершенно не помню, как, каким образом случилось так, что в марте 1983, в канун моего дня рождения мы с мамой приземлились в аэропорту Еревана.

Нет, конечно, ребята все время приглашали нас к себе в гости. И, конечно, по нашей довольно бедной жизни мама не считала возможным нам это позволить. Но именно в 1983 должно было случиться мое 15-летие, и, наверное, маме очень хотелось сделать мне запоминающийся подарок.

Мам, я помню до сих пор, спасибо тебе!

Я больше ни разу не была в Армении. И то, что я расскажу дальше, — всего лишь побитый временем дагерротип, где чувства не всегда проявляются, или проявляются, но не так, а люди и объекты не всегда видны из-за долгой-долгой выдержки.

Мы поселились в маленьком домике в поселке под Эчмиадзином у родителей Тимура и Алика. Хозяева занимались всем помаленьку. В марте они обычно возили к тбилисскому поезду тархун, взращенный назло природе в сухой, каменистой почве. Там еще была какая-то зелень, я не запомнила. А тархун помню.

Ранним утром женщины дома затапливали прямо во дворе тандыр, чтобы успеть с лавашом к завтраку. Только тщательно высушенной и заботливо заготовленной заранее виноградной лозой. И никак иначе. Любые другие дрова совершенно не вяжутся с лавашом. Как, впрочем, и шашлык. Но об этом потом.

Глава семьи доставал откуда-то из-под полы древнюю ручную кофемолку и медленно, со знанием дела, крутил ручку до тех пор, пока кофейные зерна не превращались в пыль.

Как он варил кофе, я не видела, но точно знаю, что только мужчины допускались к этому священнодействию. Точно так же, как и к завтраку. Женщины, накрыв стол, молча стояли поодаль, готовые быстрыми стрижами метнуться за свежей травой на огород или к раскаленному чреву тандыра, чтобы собрать, что он там напёк, и нашлепать новое тесто на его глиняные бока.

Нам с мамой, гостям дома, за стол разрешалось вместе с мужчинами.

Простой деревянный стол. Обыденные глиняные тарелки. Едва розовый, смущенный лаваш стопками, еще шипящий от воспоминаний о раскаленном камне печи. Соль, вода, мука, немного женской хитрости, древних песнопений.

Просто так, сама по себе, лепешка безвкусна. Даже пресна. Но стоит завернуть в нее ломтик пускающего слезы, дрожащего на ветру домашнего сыра, добавить трепетный пучок базилика, тархуна и чего-то еще: пряного, острого, щиплющего язык, пропитанного всегда высоко стоящим солнцем и заботой хозяйских рук, — как она преображается. Смягчает резкость травы, подслащивает кислинку сыра. Волнуясь, ждет соития со слегка горчащим, плотным, невообразимо горячим кофе. И самое главное в твоей жизни теперь — чтобы маленького глотка хватило на всю лепешку с сыром и зеленью.

Каждое утро Тимур с Аликом аккуратно усаживали нас в видавший виды «жигуленок» и отвозили к какой-нибудь достопримечательности из маминого списка, который тщательно и со знанием дела составлялся в течение долгой московской зимы.

Маму интересовала архитектура, история, религия. Поэтому мы объездили все, что было в хоть какой-то близости от Эчмиадзина: древний Матенадаран, Гарни и Гегард, культовый Звартноц, Севанский и Ованнаванкский монастыри, придорожные «no name» церкви, коих без счета по всей Армении. Отложились ли в моей голове цифры, факты, красивые гортанно-певучие названия? Что-то бесспорно, да. Но не в таком качестве, чтобы повторить это здесь. Зато яркими всполохами встают перед глазами какие-то совсем незначительные зарисовки из прошлого. Для меня нет их ценнее. Они — мое представление о стране. Настолько запавшие в душу, что я обязательно туда вернусь.

По дороге на Севан, проголодавшись, мы заходим в безликое пластиковое кафе, где радушные хозяева за секунду накрывают нам царский стол, которым правят хинкали. Ни разу после мне не встретились хинкали вкуснее. Прямо сейчас, когда я пишу эти строки, память, кстати, интересно какая, есть ли в человеке хранилище возбудителей вкусовых рецепторов, услужливо вкладывает в руку горячий хвостик «хинкалины», обволакивает ароматами правильно приправленной специями начинки и брызжет, надкусывая все это великолепие, во все стороны крепким бульоном. Спустя годы я рассказала эту историю в Тбилиси на мастер-классе по приготовлению хинкали. Глупо, конечно! Грузия считает их своим национальным блюдом. Даже внесла в список нематериального наследия ЮНЕСКО. А тут я со своими провоцирующими межнациональные распри воспоминаниями. В ресторане после моего артистичного выступления повисла гнетущая тишина. Положение спас хозяин ресторана: «Вах, — с великолепным акцентом сказал он, — очевидно поваром в том кафе был грузин!»

Потом мы неспешно шли по едва уловимой среди травы тропинке к сохранившемуся с конца первого века нашей эры храму. Какой день марта это был? Я не помню. Очевидно, какой-то значимый. Потому что совсем рядом с раннехристианской святыней все было в крови принесенного в жертву ягненка. Я могу усилием воли вызвать к жизни картины синей воды, теряющейся где-то у подножия Арарата, абрис округлых храмовых глав, прислушавшись, услышать плеск форели и гомон птиц, считающих озеро весной своим домом. Но так будет не честно. Севан — это трагедия, переплетение судеб и столкновение свободолюбивой души с силами, хоть внутренними, хоть сторонними, что пытаются надеть на эту душу кандалы.

Мы возвращаемся домой. Ранняя южная тьма обволакивает дорогу. Тимур сворачивает куда-то вбок и приглашает нас зайти в крохотный однокупольный храм. Там никого. Ни людей, ни лиц на стенах. Только много ящиков с песком, в которых горят свечи. Какие-то почти догорели до основания и сами уже почти стали песком. Какие-то только зажжены. Кем? Ведь вокруг ни души. Мы берем свечи. Они сложены поленницами рядом с ящиками. И ни одной коробки «положи монетку, заплати за свечку» рядом нет. Святотатственно зажигаем об зажигалку и ставим свои рядом с чужими. Изиды, Тимур и Алик, воцерковленная мама, атеистично-воинственная я. Как же это неважно рядом с этими свечами, отбрасывающими тени на белые стены сейчас, много веков до нас и, надеюсь, после нас.

Каждый день нас возили к кому-нибудь в гости. К друзьям, знакомым, родственникам. Куда бы мы не приехали, на пороге нас встречал растопленный тандыр (тонир по-армянски). Обязательно виноградной лозой. Самый взрослый мужчина в доме, бормоча сопутствующие случаю заклинания, нанизывал на тонкие шпажки… Кто что нанизывал. Баранину, курицу, севанскую форель, осетрину… Под неторопливые разговоры укладывал будущий шашлык на тонир и оставлял его изнывать от нестерпимого жара. До той поры я не знала, что шашлык может быть из чего угодно. С той поры я не ела шашлыка вкуснее. Наверное, они что-такое подсыпали украдкой: любовь к своей земле, заботу о любом, кто с добром переступает порог их дома, гордость за доставшийся им каменистый участок суши, в который они, перебирая каждый камень руками, веками пытались вдохнуть жизнь.

Что обычно подают к шашлыку? Соусы, вино, зелень, лаваш — ответит, немного подумав, мой читатель. Мне подавали персики. Как, какой почтой весть о том, что девочка из Москвы любит персики, добралась до каждого, кто накрывал для нас стол? В марте в саду нет поспевших персиков. Но есть банки в подполе с пузатыми персиками, важно нежащимися в янтарном соку. В каждом доме, куда бы мы не заезжали, меня ждала банка с персиками. Много банок с персиками. Потому что девочке надо дать с собой.

В мой день рождения мама, стесняясь и бледнея от смущения, попросила ребят просто отвезти нас в Эчмиадзин и оставить там на несколько часов одних. Ей было невыносимо неловко, что Тимур с Аликом никогда не давали открыть кошелек. В магазине, на рынке, в ресторане. Везде платили они. Любое мое невольное «хочу» сразу оборачивалось купленной чурчхелой, или корзинкой с фруктами, или пыжащимися сыром хачапури. Мама ругалась. А я иногда забывала и снова чего-нибудь хотела. Поэтому мама настояла, что по монастырю, а по совместительству самому крупному в Армении религиозному центру, мы погуляем сами. Наверное, хотела избежать шариков, торта, подарков и «happy birthday to you». Сейчас я уверенно думаю, что она ошиблась, и все это у меня было. Вечером, когда мы вернулись домой. Но наверняка я не помню. Зато чувствую холодный, осмелевший на исходе зимы, мартовский ветер на щеках. Вижу искреннюю улыбку Вазгена I, католикоса всех армян, благословляющего московскую девочку, одну ее из всех, кто пришел в храм, единственную, наверное, тогда, кто благословения не просил, и единственную, наверное, сейчас, кто каждую минуту истекших почти сорока лет помнит каждый звук благого слова.

КУХНЯ

Древняя, как сама армянская земля. Замороченная на процессе изготовления. Они смело могут чего-нибудь отварить, потом это обжарить, а потом долго-долго тушить в тонире*, то есть на открытом огне, который есть в каждом доме и почти в каждом ресторане.

Мясо рубят, взбивают, фаршируют, начиняют. Процесс может растянуться на несколько дней. А если речь о сладостях, то вообще на несколько месяцев. Любят сочетать несочетаемое. Например, зерновые и бобовые в одной тарелке. Или куриный бульон с фрикадельками из оленины — арганак называется. Супчики варят на яйцах или молоке. И все это с огромным количеством специй (более четырехсот видов дикорастущих трав и цветов!) и соли (потому что организмам в жару она просто необходима, считают армяне).

При этом все ЗОЖники могут смело столоваться в этой благословенной стране, потому что армяне не используют жиры. Только топленое масло. Там, где жизненно необходимо растительное, — берут масло из кунжута.

Уважают молочку. Она может идти соло или в виде добавки (с чесноком и зеленью) к первому-второму. Про мацун и тан мы все с детства знаем, а вот «спас» — кисломолочный супчик с пшеничной крупой — очень даже рекомендую попробовать.

Из первых блюд путешественнику на заметку: тархана — куриная лапша особенная, чулумбур-апур — рисовый суп с жареным луком на яично-молочной заправке, яйни и анушапур — с добавлением кураги, сунки апур — рисовый суп с грибами. И для самых смелых — поч — из бычьего хвоста.

Из мясных армянских специалитетов, которые вы вряд ли в нужном качестве попробуете где-либо, кроме самой Армении, я бы выделила борани — цыпленок, маринованный в специях и баклажанах, обжаренный с мацуном, тавжик — говяжьи внутренности с луком, томатной пастой и приправами, и амич — индейка, фаршированная сухофруктами и рисом.

Совершенно бесподобна севанская форель. В абсолютно любом виде. Как и армянский коньяк — правда, этот уже не в любом. Чем он старше, тем более по сердцу истинным леди.

РЕЦЕПТЫ

Ламаджо

На самом деле это просто восточная пицца. Ее готовят и арабы, и турки. Но мы сегодня будем делать пиццу по-армянски.

Правильный ламаджо — тонкая мягкая лепешка диаметром примерно 20 сантиметров, с хрустящими краями и начинкой из баранины со специями и травами.

Начнем с начинки. А она начинается с овощей. Берем жирный помидор, грамм этак двести. Режем его кубиками хорошим ножом. Тем же макаром стругаем одну небольшую луковицу и болгарский перец. Если вы не собираетесь кормить пиццей грудных младенцев, добавьте еще половинку стручка острого, предварительно вынув из него семена. Ни в коем случае никаких этих современных шайтан-блендеров! Только ножом. Иначе у вас получится хлеб в соке, а не уважаемый ламаджо.

Теперь займемся фаршем. На три лепешки нам понадобится грамм сто — сто пятьдесят баранины и пятьдесят грамм курдючьего жира. Рубим ножом. Да, вот такая неандертальская история. А что делать? Сок должен остаться в мясе, а не в мясорубке.

Смешиваем овощи с фаршем. Нежно, задумчиво и трепетно. Придаем законченность, добавляя чуть-чуть томатной пасты, пару рубленных зубчиков чеснока, соль, перец и зелень по вкусу (кинза, петрушка, укроп, базилик). Снова перемешиваем, снова слегка проходимся ножом — для пущей однородности — и отставляем готовую начинку на час отдохнуть от сторонних вмешательств, чтобы все ингредиенты всецело насладились друг другом.

С новой порцией энтузиазма беремся за тесто.

Классический ламаджо делается на мацуне. Если вдруг, совершенно случайно, у вас в погребе его нет, — возьмите стакан самого жирного и свежего кефира и посолите его половиной чайной ложечки соли. Теперь введите примерно полкило просеянной муки и вымесите тесто. Тесту тоже нужно отдохнуть от вас около получаса при комнатной температуре, укрытым минимум пищевой пленкой, максимум — еще и полотенцем.

Теперь самое главное!

Лепешка для пиццы должна быть очень тонкой и идеально круглой. Напомню, что в духовку она отправится, укрытая начинкой, то есть тяжелая. И порваться ей никак нельзя. Посему рекомендую раскатывать на круглой доске, максимально приближенной к размеру будущей лепешки, то есть примерно 20 — 25 сантиметров.

Присыпаем доску мучицей, аккуратно раскатываем тесто и доводим его до идеального ровного круга. Руками. Бережно перемещаем лепешку на противень (идеально, если он будет без высоких бортиков, так удобнее). Обычно в стандартный противень помещаются две лепешки. Снова руками, максимально тонким слоем, распределяем начинку по тесту, двигаясь от края к центру. Готово? Сразу в нагретую заранее духовку. Иначе тесто промокнет и расстроится. При 200 градусах потребуется примерно 7—8 минут.

Готовый ламаджо перекладываем на плоскую тарелку. Часто армяне делают сэндвичи — две пиццы друг на друга стороной начинки внутрь. Если вашу пиццу еще не расхватали по дороге от плиты к столу, подайте к ней лимон, свежие помидоры и петрушку, на тот случай, если кто-нибудь посмеет сказать, что ему жирно или слишком остро!

БОЛГАРИЯ

Удивительно, но про эту страну, которую я считаю своим вторым домом и куда я более десяти лет приезжаю летом купаться, зимой — нежиться в высокогорных минеральных спа, весной и осенью — гулять по побережью, кормить чаек, думать о вечном, смотреть на памятники истории и удивляться разнообразию природных ландшафтов и в которой практически живу более десяти лет, я написала только одну историю про детский отдых (вы встретитесь с ней, как только дочитаете это короткое вступление). Долго думала, почему так.

И, кажется, нашла ответ. Потому что это Дом. И чего про него писать, спрашивается? Обыденно, знакомо. Тут немножко пыли в углу, здесь окошко не слишком сверкает. Кресло слегка расшатано, зато стоит у самой кромки моря…

Впервые мы попали в Болгарию в 2009 году. По тривиальной туристической путевке. У меня болела нога, я злилась на весь мир, и у нас было всего десять дней в обычном городском отеле на третьей линии от моря на Солнечном Берегу. И, наверное, этот отпуск прошел бы как один из многих, я вычеркнула бы страну из списка «не посещенных» и не вернулась бы сюда больше никогда, если бы мы не попали на двухдневную экскурсию с Ило.

Стандартный маршрут, позволяющий прокатиться по стране с востока на запад и примерно понять, что это за птица такая Болгария. Довольно случайные люди в группе, по большей части плохо понимающие, зачем они оторвались от пляжа и пива. Все это могло превратиться в раздражающе унылую потерю времени. Но этого не случилось благодаря нашему гиду.

Практически на «ты» со всеми исторически значимыми фигурами, со знанием дела лавирующий между эпохами, архитектурными стилями и геолого-географическими ландшафтами. Безусловно патриот своей родины, с грустной иронией рассказывающий о том, как Евросоюз повывел все болгарские огурцы. Вы же помните банки с маринованными болгарскими огурцами? Забудьте! Больше никаких банок. Еврокомиссары померяли линейкой все пресловутые овощи и запретили Болгарии заниматься их производством — размер не тот-с, противный общеевропейским принципам. Теперь болгары едят безвкусно-стеклянную турецкую или еще чью-то продукцию.

Но вернемся к той экскурсии. Мы посмотрели Пловдив с его римским амфитеатром. Поклонились Алеше. Очаровались летним Банско, где вместо горнолыжников с гор спускается рыба, а местные ловят ее на удочки прямо в городе. Совершенно растаяли в Рильском монастыре. И бог с ним, что сейчас он выглядит, как лубочный новодел. В кладке монастырских стен есть камни, помнящие отшельника Ивана Рыло. Я нашла их в створе ворот. Не поверите, но от них идет тепло. Дежурно поздоровались с Софией. И вернулись к себе на Бряг полные смутное беспокойства, что, пожалуй, нам хочется тут еще немного задержаться. А потом я посеяла в номере сережку — и стало совершенно очевидно, что это не последний наш визит в Болгарию.

Следующий состоялся ровно через полтора года, в январе. На этот раз мы приехали покупать домик мечты, домик у моря, где тихими пенсионерами собирались провести остаток дней.

Что такое Болгария в январе в курортной зоне? Вымершие улицы, закрытые магазины, рестораны, законсервированные до лета отели. Около пятнадцати градусов тепла, но местные ходят в шубах и рассказывают, что бывает, о, ужас, снег и кромка моря у самого берега замерзает.

Домик мы хотели, конечно, только в курортной зоне. Желательно на самом берегу моря, а лучше прямо в самом море. И никакие уговоры, что сыро, влажно, холодно в не сезон на нас не действовали.

Мы пересмотрели какое-то невероятное количество квартир и апартаментов по всему южному побережью от Святого Власа до Поморско. И все было не то. Какое должно быть «то» мы, честно говоря, плохо себе представляли. Скорее ждали некое наитие, знаете, как ножка у барышни приподнимается при захватывающем поцелуе. А наития с ножкой все не происходило. А нам уже скоро было пора уезжать.

За пару дней до вылета домой мы обедали в очаровательном рыбном ресторанчике в Несебре и рассказывали парню, который сопровождал нас в рент-апарт туре, о нашей подмосковной жизни. Я говорила, что всегда хотела второй этаж, а муж, гад и разрушитель мечт, не дал мне его построить, потому что, а кто все это будет убирать.

Много лет подряд меня преследует, даже не знаю, видение — не видение, сон — не сон. Я выхожу на балкон обязательно второго этажа, запахнувшись в пеньюар, усаживаюсь в уютнейшее кресло, беру с красивого, чугунной ковки парапета чашку дымящегося свежезаваренного кофе, за секунду до этого оставленную там чьей-то заботливой рукой, и с удовольствием до хруста в мышцах затягиваюсь первой сигаретой.

Я босиком. Плитка на полу слегка холодит теплые спросонья ступни, и я подтягиваю их под себя, уютно умотавшись в пеньюар. Пеньюар, конечно, весь из себя шелковый. Какого-то благородного серо-небесного цвета.

Где-то внизу урчит речка, привычно скача по камням, чтобы быстрее добраться до озера, которое еле заметным туманом угадывается за склоном холма. А, может быть, это море, вечно бьющееся с берегом за право первородства. Совсем рано. Из-за макушек седобородых елей вот-вот взойдет солнце. Тишина такая, что слышен аромат моего кофе.

И я никогда не успеваю посмотреть, что там дальше. Придет ко мне кто-нибудь на балкон? Чем я занимаюсь после рассветной чашки кофе? Где вообще я? И в этой ли жизни?

— Так подожди, плитка, балкон, кованые решетки… Это же Шале. Мы там были. Ты сказала «фу», — удивился наш сопровождающий.

— Какое еще шале? Не помню я никакое шале с решетками.

И мы поехали. Как оказалось, действительно во второй раз. И, если бы я не вспомнила свой сон, мы никогда не купили бы апартаменты в месте, где счастливы уже более десяти лет — на самом-самом берегу Черного моря, которое пахнет, как в детстве, водорослями, по над почти всегда пустынным пляжем, потому что там глубоко и камни. В окружении вековых сосен и дюн под охраной ЮНЕСКО, что гарантированно, как мы надеемся, защитит нас от строительства всяких разных комплексов с апартаментами. Не то, чтобы мы были против увеличения жилплощади на болгарский квадратный метр, но так хочется сохранить как можно дольше иллюзию уединения в нашем отдельно взятом рае.

Первые 5 лет мы ездили в рай на машине. Потом стали летать и брать машину в аренду. Стоит ли говорить, что в этой стране почти не осталось мест, которые мы бы не почтили своим присутствием.

Всем известная Шипка. Место, которое ни один истинно русский не имеет права не увидеть. У подножия перевала в березовой роще притаилась церковь. Зайдите помянуть павших. Быть может, вам повезет, и вы услышите колокол, подаренный Николаем П. Прямо от храма начинается подъем в горы, туда к хребту, где русские войска держали оборону против турок. И удержали, хотя временами это казалось невозможным. Русские всегда удерживают, работа у них такая. На этом самом серпантине, слева — скала, упирающаяся в небо, справа — обрыв без дна и конца, и всего несколько камней на самом верху. Негде укрыться, и пушки тащить на руках, и помощи ждать неоткуда. За сто сорок лет старые пушки поросли травой, редуты исчезли с лица земли, мемориал памяти будет стоять вечно.

Смешной памятник Ушакову на мысе Калиакра в честь победы русского флота над османами. Смешной архитектурно, но никак не сутью своей. На скалистом куске суши, вгрызающейся в море, удивительно похожем на мыс Хобой на Байкале. Мне иногда кажется, что места силы в мире как-то между собой связаны. Там похожая энергетика и, что совсем странно, пейзаж. И, наверное, совсем не случайно первые люди пришли сюда еще в четвертом веке до нашей эры.

Со времен ледникового периода в Рильских горах сохранилось семь озер. Куда все эти годы совершают паломничества за красотой и просветлением. В Болгарии это что-то сродни тибетскому Кайласу.

Сначала ты долго поднимаешься по серпантину в горы. Потом пересаживаешься на дряхлый фуникулер. И вот ты уже за облаками. И только истертые множеством ног камни указывают тебе путь среди чахлой растительности.

Увидеть все семь озер одновременно можно только, если заберешься на самую высокую окрестную гору. Ты идешь, спотыкаясь и оскальзываясь по каменистой гряде. Проклинаешь все на свете, задыхаешься и не хочешь вообще никаких озер. Но награжден будет тот, кто дойдет. Озера действительно выше облаков. И надо ждать, когда солнце уверенным лучом раздвинет все преграды и, вот, каскадом, вниз все они, все семь, разной формы и очертаний, но навечно неразлучны вместе. На горе можно стоять бесконечно. Потому что озера то появляются, то пропадают снова в тумане. И каждый раз появляясь вновь, они выглядят совсем по-другому. И ты меняешься вместе с ними. И в этом скорее всего суть восхождения.

Восходить в Болгарии можно бесконечно. В юго-западной части страны встречаются три горные цепи — Рила, Родопы и Пирин. Каждый восходит за своим. Кто за силой, кто, чтобы спуститься — на лыжах или горном велосипеде. Мы любим за спа и термальной водой, а иногда за радоновыми ваннами. Горных оздоровительных курортов с уникальным климатом пруд пруди. А климат уникальный благодаря рельефу, не пускающему холод зимой, а жару — летом. Не случайно же тут жил Орфей, а Спартак заряжался энергией перед восстанием.

Древнее древнего Велико Тырново, бывшего столицей второго болгарского царства в двенадцатом веке. Крепость, построенная вместо византийской, датируемой вообще пятым веком, жива до сих пор. И до сих пор величественна, и неприступна.

Чуть старше Тырново Несебр. Его еще называют городом-музеем, где когда-то на маленьком пятачке между сушей и водой стояло сорок храмов. Я не люблю его летом, когда он превращается в одну сплошную сувенирную лавку и вдоль руин ранневизантийских терм не протолкнуться сквозь пелену туристов. Я часто прихожу сюда зимой. Чтобы заблудиться среди старых камней и удивляться силе человеческой веры и тщетности всего сущего.

И все эти образы и чувства торопятся вылиться на бумагу, когда я сижу в шезлонге под зонтиком у самого-самого моря. Обязательно на настоящую бумагу. Я пишу обыкновенной шариковой ручкой. Прижимаю камнем стопки исписанных листов. Щурюсь от солнца. Разговариваю с чайками. Машу рукой Несебру, который, вон, рукой подать от моего Шале. А когда голова опустеет и станет бесполезной для творчества, я пройдусь по дивно пахнущим йодом водорослям или сбегаю на Стару Планину за грибами. И мысли обязательно вернутся…

Детей? Конечно, в Болгарию!

Все мы с вами в той или иной степени родители, и вопрос, как и куда вывезти чадо на лето из каменных джунглей мегаполисов, так или иначе волнует каждого.

Конечно, выбор курорта зависит от возраста ребенка, но в целом — ответы на какие вопросы мы чаще всего ищем?

Сколько времени занимает перелет, не утомительно ли будет мне с ребенком? Как далеко находится аэропорт от моего отеля? Какой пляж? Нам бы песок… А глубоко в море сразу? Что мне делать и к кому бежать, если ребенок, не дай бог, заболеет? Что с погодой в июне (июле, августе)? А чем мне маленького накормить, он капризный? Как развлечь ребенка? Им же очень быстро все надоедает, и все становится не интересно?

Сразу скажем, что идеального места для отдыха не бывает. Всегда найдутся какие-либо раздражающие факторы. Но Болгария, пожалуй, одна из немногих стран, которая может похвастаться почти идеальным набором условий, необходимых именно для детского отдыха.

Начнем с того, что стране очень повезло с природой. С востока на запад по всей территории проходит хребет горного массива Стара Планина, который создает уникальный микроклимат на всем черноморском побережье страны. В Болгарии не так удушливо жарко, как, скажем, в Турции. Изредка набегают тучки, и летом бывают летние дождики, которые в зной освежат и вас и природу, но при этом не принесут повышенную влажность, что тоже бывает неприятно порой.

Роскошные пляжи — это именно то, что возникает в вашем воображении зимой, когда вы начинаете думать, куда бы отвезти ребенка поплавать и позагорать. Мелкий песок, плавный заход в море, и довольно долго взрослому по колено. Камней практически нет, и если ваше дитё не умеет плавать, оно отлично будет себя чувствовать, плещась на мелководье под вашим присмотром. Заодно вся семья прокачает навык строительства замков на песке.

Все пляжи в Болгарии специально оборудованы для отдыхающих. Обязательно присутствие спасателей, которые действительно присутствуют и действительно спасают. Правда, они — муниципальные. Это значит, что все лежаки и зонты платные. Но никто вам не запретит валяться на песке на собственной циновке (везти с собой вовсе не нужно, в любой лавке вы сможете купить все необходимое по приемлемой цене) и под своим собственным зонтиком.

С точки зрения «зелености» курорты побережья отличаются друг от друга.

Солнечный берег, Равда и Несебр слегка «лысоваты». Зато там будет интересно детям постарше. Как раз здесь находится аквапарк и всяческие курортные развлекалочки. Хотя, справедливости ради скажу, что территории многих отелей вполне себе озеленены как следует. Как правило, у всех отелей, даже так называемых городских, есть свой бассейн с обязательной детской зоной.

Ищем более глубокую тень? Тогда это — Албена или Св. Константин и Елена, где корпуса отелей утопают в сосновых и смешанных рощах, сбегающих со Стара-Планины прямо в море. Курорт Св. Константин и Елена может похвастаться собственными термальными водами, поднимающимися с глубины более 2 км. Вокруг источника оборудована специальная аква-зона с бассейном, где можно поправить здоровье и просто получить удовольствие от горячей минеральной воды, особенно, если плюхнуться в нее сразу после освежающих морских ванн.

Почти все болгары понимают по-русски. Никаких сложностей в общении вы не встретите. Тем более в больницах, госпиталях и аптеках, что, как вы сами понимаете, супер важно, если, не дай бог, понадобится туда обратиться. Даже если весь персонал молодые ребята, не учившие русский в школе, вам обязательно найдут переводчика.

Кухня очень близка нашей. Ребенка уж точно всегда найдется чем покормить. Порции в точках общепита огромные — учитывайте это, заказывая блюдо. Вполне возможно, вам хватит одной порции на двоих с ребенком. В любом ресторане вам подадут национальные блюда — чорбу, баницу, запеченые, тушеные, на гриле овощи, морепродукты, только что выловленные из моря, разнообразные салаты типа греческого, но с болгарским колоритом. Захочется европейской кухни? Никаких проблем: найдется и итальянская пицца, и французский тыквенный крем-суп с Дор Блю.

Решили остановиться в апартаментах и готовить самостоятельно? Тоже никаких сложностей. В магазинах вы найдете привычный нам набор продуктов: от творожков и мюсли до соков и кашек-пюре. Особых слов заслуживают фрукты. Здесь они вкусные и пахнут как положено — фруктами, а не химией! Правда, если они болгарские. Ищите местные, иначе велика вероятность нарваться на стеклянно-безвкусные из Евросоюза. Еще один полезный совет — избегайте «туристических» троп в поисках пропитания. Цены там будут сильно завышены, особенно в сезон. А я рекомендую один из самых демократичных вариантов — сеть супермаркетов «Младость», где с удовольствием покупают продукты сами болгары.

И самое главное! Перелет из Москвы в аэропорты курортной зоны — Бургас или Варну — занимает всего 2,5 часа — выдержат и самые маленькие, и самые капризные. Даже бабушки, скорее всего, не будут возражать, если вы отправите их отдыхать с внуками.

Коротко

***

У небольшого болгарского городка Казанлык уютно расположилась Долина Роз. Здесь выращивают розы в промышленных масштабах. А в период массового цветения — с середины мая по середину июня — буйство ароматов и красок выращивает в наших душах глубинные эстетические чувства.

Завезенная более трехсот лет назад то ли из Сирии, то ли из Ирана масличная роза прижилась в Болгарии настолько, что розовое масло (килограмм которого стоит почти девять тысяч евро) теперь прочно ассоциируется именно с этой страной.

Маслом душатся, его едят, им лечатся и бог знает чего только с ним не делают.

К сожалению, мы вечно проезжаем Казанлык не в период массового цветения масличной розы. Но с уверенностью могу сказать: остальные розы, не масличных сортов, тоже удивительно хороши!

***

Когда к концу третьей недели отдыха где-то на задворках Несебра ты начинаешь ощущать себя клейкой неповоротливой улиткой, а мидии с креветками не лезут ни под белое вино, ни под красное, приходится заниматься всякими извращениями.

Например — заказывать в приморской болгарской таверне мусаки и итальянские салаты.

Начну с салата, ибо бывают дни, когда мучительные страдания — куда мы сегодня поедем ужинать — пресекаются просто: хочу салат…

Зачем они обозвали его итальянским, мне неведомо, но простим их за это.

Ингредиенты до банальности просты: маринованные огурцы, отварной язык, яблоко (без кожуры и слегка сладковатое, естественно). Изюм — в нарезке. Все должно быть постругано тонкими длинными полосками.

Подается это с оригинальной заправкой — смесью майонеза с горчицей, пропорции которых определяются на глаз. Желательно, чтобы глаз не промахнулся со степенью кислости-сладкости яблока (это влияет на количество горчицы). Салат настолько нежен и необычен, что я обязательно включу его в свое московское меню.

Вернемся к мусаке.

В греческой есть баклажаны и сыр. За что я ее всецело уважаю.

Болгарская совсем другая: лук с помидорами утушены предварительно до состояния соуса, картофан порезан мелко-мелко. Запекается мусака в два слоя: фарш и картошка. Сверху поливается яичной болтушкой — полагаю, минут за пять до готовности.

Просто, как огурец. Но! Секрет в подаче. Мусаку подают с киселым мляком (простокваша по-нашему). И вот сочетание нежной, с легкой кислинкой, холодной творожистой массы с острой горячей мусакой творит истинные чудеса. Очень рекомендую!

КУХНЯ

Плохо себе представляю, как болгары обычно-повседневно питаются на своих болгарских кухнях. Думаю, так же, как и мы: бегом, быстрее, на скорую руку, чаще в общепите, но всенепременно с переменой из 14 блюд, когда свекровь в гости грянет.

В ресторанах же это выглядит так.

Мисочки и тазики (это святая правда! именно тазики. Так что лучше брать одну порцию на двоих) разных вариаций овощных салатов с фетой, брынзой, оливками и без, с кукурузой, ветчиной… От состава зависит название, а суть одна!

Горячие закуски из тех же овощей в самых разных видах и ракурсах.

Особым разделом идёт кашкавал. Сыр, в смысле. Тоже приготовленный кучей разных способов. Невыразимо прекрасен, скажем, козий в кляре с ежевичным вареньем.

Далее разные мясы. Они совершенно разнообразны. Я, правда, особую нежность питаю к баранине. Наверное, потому, что мои болгарские апартамент оказались в непосредственной близости от самого выдающегося баранячьего ресторана южного побережья. Здесь вам предложат любые блюда из баранины — от салата до компота. На вертелах крутятся тушки, можно пальцем ткнуть — и принесут именно тот кусочек, куда ткнули. «Чевермето» — ресторан популярный, многолюдный. Вкусно всегда, хотя, если совсем честно, в пик сезона качество обслуживания падает ниже плинтуса, так что баранину могут принести холодной. Лучшее время для посещения — какой-нибудь январь или в крайнем случае март.

Почувствуйте магию… Атмосферный полупустой внутренний зал. Трещат дрова в камине, барашка на вертеле источает умопомрачительные ароматы. Можно неспешно выбрать подходящее моменту вино из местного винограда и набросать на салфетке главу из будущего романа. Ах, если бы вы знали, какие образы рождаются под баранину!

Еще далее рыбы и морские гады — их вам предложат в любом заведении. Но не спешите с заказом: спросите у официанта, какие сорта были выловлены в местном море. Названия могут быть вам не знакомы, внешний вид не очень презентабелен, но свежесть, а значит, и вкус — гарантированы.

Мы за годы странствий по Болгарии все искали себе лучший придворный рыбный ресторан. Как обычно, он оказался буквально под носом.

Кособокая вывеска, неприметная лестница куда-то в заросли, простой деревянный настил, обычные лавки со столами. Сюда съезжаются местные со всей округи. Заказать столик невозможно. Только живая очередь, так что в сезон с 19:00 до 22:00 лучше даже не приезжать.

Я живу в шаге ходьбы от него — и не ходила туда принципиально. Меня обидели в самый первый визит: посадили не туда, долго и по-хамски обслуживали, — в общем, я сказала: больше ни ногой. Но судьбе было угодно-таки нас свести. Честно, я сопротивлялась. Но судьба — такая судьба! И теперь я не понимаю, как я раньше жила-то без всего этого?

Все морепродукты (ну ладно почти все) они ловят сами. Довольно приличная акватория взята рестораном в аренду: стоят садки и сети, бродят лодочки. Все, что подается на стол из местного ассортимента, только что плавало в море. Отдельные аплодисменты шефу. Мидии — авторитетно заявляю! — лучшие на побережье. Безупречно вкусно!

Теперь разберемся со способом готовки. Все вышеперечисленные подвиды меню грубо и в целом делятся на «скара» и «сач». Как только турист научится различать эти два великих способа приготовления, он сразу перестанет нудеть, что болгарская кухня жирная.

Итак. На «скара» — это на гриле. Хотите натюрель без капли жира — вам на «скара». Все, что душе угодно: от креветок до баклажан. Хотите сытное-аппетитное месиво, шкворчащее и деловито брызгающее соками, маслом и радостью жизни, — тогда для вас сач: особый вид керамической глубокой сковородки, которую прям из печи тащат вам на стол на чугунной треножке.

Молочка здесь своя, натуральная. Выше всяких похвал! А вот с фруктами-овощами надо быть предельно аккуратным. На прилавках в основном евросоюзные стеклянные помидоры, безвкусная черешня и так далее. Приглядывайтесь к ценникам, ищите местное. Или, вооружившись машиной, поезжайте в горы, подальше от туристического побережья. Там вы найдете крестьян в изобилии, торгующих прямо с порога дома выращенным на собственном огороде. И это, конечно, совсем другая история: спелая, ароматная, насытившаяся всеми соками благодатной болгарской земли.

РЕЦЕПТЫ

Самые болгаро-болгарские блюда — чушка-бюрек (перец турецкого происхождения с брынзой и яйцом), мусака, шкембе чорба (супчик из рубца), таратор (мы все с ним с детства знакомы, не правда ли? Если нет, то, знайте, что это холодный суп на кислом молоке.), шопска салата (близкий родственник греческого, но с запеченым перцем), кюфте (котлетка с приправами, хорошо известная на Ближнем Востоке и в Южной Азии) и кебабче (мясные колбаски). И баница, разумеется.

Вот ее-то мы с вами и приготовим.

Баница

Господь жевал слоеный пирог с брынзой и думал о Сотворении Мира. Картинка не складывалась. Аналогов и библиотеки 3D-изображений под рукой не было. Пирог давно закончился, а мир все никак не сотворялся. На голодный желудок творится хуже, это все знают. Принялся Господь за выпечку новой порции пирога. Взял фило — такой тонкий лист теста, что через него были видны все звезды Млечного Пути, — и тут его осенило. Вот же! Земля! Ровная, гладкая — одно загляденье! «Но какая-то беззащитная», — подумал Господь и попробовал прикрыть ее «врышником», глиняной формочкой для выпечки хлеба. Фило под врышник не влезало. Господь рассердился и давай уминать фило под врышник. Фило скукожилось! Так появились на земле горы и долины, врышник заменил небо, а мы все с наслаждением едим баницу с того самого сотворения мира! Во всяком случае так гласит болгарская легенда!

Классическая баница — это просто пирог с брынзой из множества слоев очень тонкого теста. Бывают модификации: с мясом, со шпинатом, тыквой, капустой, луком… С чем только не бывает. Листы теста можно выкладывать друг на друга, можно заворачивать в косички. Баницу едят горячей и холодной, в будни и в праздники.

Тесто можно, конечно, приготовить самим, но раскатать его в тончайшие листы много раз — занятие не для слабонервных. Поэтому пойдем и просто купим.

Теперь займемся начинкой.

Взбиваем 3—4 яйца вилочкой, добавляем туда раскрошенные любовно пальцами грамм 400 брынзы или феты. Далее нам понадобится аналог киселого болгарского мляка. Наиболее удачный вариант у меня получился из смешения греческого йогурта (2 маленькие баночки) и простой простокваши (1 стакан). Вмешиваем чайную ложку соды в мляко, дожидаемся, когда оно бурливо вспенится, и соединяем с яйцебрынзой. Взбадриваем все это солью и специями по вкусу. Начинка готова.

Берем форму для выпечки. Застилаем ее пекарской бумагой и начинаем выкладывать слои. Не пришпоривайте свою фантазию! На каждый лист фило, смазанный растопленным маслом, располагаем в хаотичном порядке начинку, заворачиваем, как Бог на душу положит, и укладываем в форму: улиткой, бантиком, в рядочек… Главное, чтобы то, что вы нафантазировали, плотно прилегало друг к другу! Если вы решили не заморачиваться и просто переслоили фило начинкой и уложили их друг на друга, тоже хорошо. Но не забудьте тогда сделать глубокие надрезы, поделив пирог как бы на квадратики. Или ромбики. Если начинка осталась, просто положите ее красиво сверху. Если нет — не надо отчаиваться! Промажьте пирог простоквашей или растопленным маслом.

Ставим в духовку на 180 градусов и ждем, пока баница не позолотится. Это примерно минут 40. Осторожно, не встряхивая, вынимаем ее из духовки. Слегка сбрызгиваем холодной водой, накрываем полотенцем и бьем по рукам домочадцев, которые пытаются утащить нашу баницу под предлогом «я только попробую»!

ГРЕЦИЯ

Для кого-то Греция — это тюлений отдых на лежаках отельного пляжа с ужасным олинклюзивом.

Для кого-то — экскурсионный галоп по камням и артефактам, помнящим Гомера и Минотавра.

Кто-то предпочитает яхтинг среди многочисленных островов по неспокойным волнам сразу трех морей.

Знаю людей, которые ассоциируют Грецию с возлежанием в приватном бассейне на головокружительной высоте от моря на верхушке вулкана с видом на черный песок (мы о Санторини, разумеется).

Есть Греция для художников, есть для паломников.

Кто-то считает, что Греция — одна сплошная шуба.

А кто-то — что это страна, куда надо ехать, чтобы вкусно и разнообразно есть и дегустировать местные вина (один виноград, взращенный на вулканическом пепле, чего стоит).

Здесь есть материк и острова. Есть чем заняться в любое время года. Можно кататься на горных лыжах. А можно поправлять здоровье в термальных водах.

Пуп земли тоже там!

Что Греция для меня?

Зачитанные до дыр в юном дошкольном возрасте «Легенды и мифы Древней Греции» А. Н. Куна. Сейчас, наверное, мало кто, особенно среди молодежи, помнит такую книжку. А ведь это был целый мир, где «на место героев вводили себя». Потом, конечно, Пушкинский. Античные статуи, амфоры, боги Олимпа и греховодники-фавны. Почти в подлиннике Софокл, Эврипид, Гомер, Аристотель, Платон — в студенческие годы. И горькое осознание того, что эти греки давно все придумали и написали, и что сейчас те, кто мнит себя писателем, всего-навсего пыжатся, переписывая их семь сюжетов.

С рождения — мысль о неких греческих предках, навеянная бабушкиным профилем. А что? Ее нашли под Бахчисараем в шелковых пеленках. Кто знает, кто мог быть причастным… И назойливая мысль прогуляться по элладчине, там, где обретались герои и боги из моей детской книжки. Наверное, все это впитал с молоком мой сын, потому что, когда в семье появилась возможность путешествовать, первой страной, куда он уверенно захотел, стала Греция.

Крит — первая и навсегда любовь. Поразительный Санторини. Смешной Кос. Не возбудившие никаких чувств Афины. Стойко ассоциирующиеся с улитками и узо Лутраки. Из окна автобуса Салоники. На удивление ничего не затронувшие в душе Дельфы и, наоборот, всколыхнувшая все нервные окончания, Арахова.

Прогуляемся вместе?

Критский спасатель

Самое благословенное время на море — раннее утро. Солнце, потягиваясь и ёрзая, осторожно высовывается из-за горизонта. Испокон веку пытающиеся отгрызть от суши все, что можно и нельзя, волны тихи и задумчивы. Это потом, ближе к обеду, они будут яростно бросаться на берег, а сейчас им хочется нежиться в солёной пене, принимать маски из водорослей и скрабиться вулканическим — говорят, необычайно полезным — песком.

Туристы, утомленные пенными вечеринками и многими пинтами старого доброго узо, прозябают в объятиях отельных подушек.

Нас трое на пляже. Мы с мужем и Он. Вернее, когда мы только начинаем традиционные ритуалы «попробовать водичку — зайти по колено — похлопать себя по бокам — зачерпнуть воду в ладошку и глубокомысленно попытаться определить навскидку температуру», он уже, как Афродита, выходит из пены морской. Ну, хорошо. Не как Афродита. Как Аполлон. Такой заматеревший, очень взрослый Аполлон.

Абсолютно лысый. С невероятной фигурой, покрытой, не побоюсь этого избитого выражения, бронзовым загаром. Не с такой фигурой, как у этих вот, вычурных бодибилдеров. А с красивой. Где все на месте и ничего лишнего. В красных шелковых труселях, которые он изящно поддергивает, чтобы быть в бронзовом загаре везде. Ну, может быть, и не в шелковых. Но мне хочется думать, что именно в шелковых. Они были бы очень к месту.

Отфыркиваясь, как Буцефал в сражении у Граника, он бредет мимо нас, шелестя приличествующей моменту еле слышной «калимерой», технично вскарабкивается на свою вышку и замирает, в молитвенном экстазе вглядываясь в горизонт.

Когда бы мы ни приходили на этот пляж, он всегда был там. С непокрытой бронзовой головой под палящим солнцем. Сурово свистящий гражданам, нарушающим режим купания. Тихо матерящимся по-гречески. Иногда мы заставали его плывущим. О, боги! Как он плыл! Такого могучего и эстетически идеального брасса я больше никогда не видела.

«Невероятный, брутальный грек. Совсем непохожий на прочих греков», — думала я. «Пойдем, пожалуй, на другой пляж, тут волны слишком волнистые», — тревожно поглядывая на меня, все чаще говорил муж.

И вот однажды, уже почти на исходе нашего критского вояжа, каким-то особенно жарким полуднем мы пришли сюда, в обитель нашего спасателя.

Начинался сентябрь. Море сильно штормило. На пляже рвался вон из флагштока красный флаг.

Но когда это останавливало бесстрашных русских. То тут, то там люди в купальниках забегали в волны под гневный запрещающий спасательский свисток. Недалеко забегали. Барахтались в бурушках, опрокидывались непререкаемо-злобными волнами, хлебали воду и снова выбегали на берег, вытряхивая из себя песок.

Двое парней и девушка зашли чуть дальше безопасной точки возврата. И вот девушку уже сбивает с ног, кружит, утягивает на глубину. Она бьется, захлебывается, пытается сопротивляться, но бесполезно. Парни бестолково прыгают рядом, балансируя между чувством самосохранения и страхом прожить оставшуюся жизнь с чувством вины…

С правильно интонированным, акцентированным и грамотно эмоционально окрашенным выражением на таком чистом русском, что уши заломило от восторга, «Вот же ж мудаки, твою мать!» лысый спасатель сигает с вышки, подныривает под волну таким длинным нырком, что у меня останавливается сердце, и спустя какие-то доли секунды уже тащит полузахлебнувшуюся купальщицу от тьмы к свету…

Остров Кос

и два самых страшных прокола за всю путешественническую жизнь.

Нам очень быстро надоело сидеть в отеле, с трудом переползая с лежака к столу и обратно. И даже то, что между морем и рестораном было много лесенок, не спасало положение.

Взяв машину и купив карту, мы тронулись в путь. Путь лежал через заправку, поскольку рентованные машины вам вручаются лишь с каплей топлива на донышке.

Тут надо сделать небольшое отступление.

Мы — отчаянные авто-ездоки. Но кайф нас накрывает не от количества километров, намотанных на колеса, а от возможности видеть то, что не видно из иллюминатора самолета, не слышно из окна поезда и нарочно прячется от глаз экскурсантов коварным гидом экскурсионного автобуса.