Бесплатный фрагмент - Стенограмма от Матфея

ВАЛЕРИЙ ГОЛИКОВ
РОМАН — ПЬЕСА
ПРОЛОГ

Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Сейчас ты держишь в руках книгу в которой изложена расшифровка стенограммы, записанной Матфеем Евангелистом, одного из двенадцати Апостолов, ближайших учеников Господа нашего Иисуса Христа, и расшифрованная мною Михаилом Елдаковым, для моего романа «Прораб и Маргарита Петровна». Но, к моему великому сожалению, этот солидный массив текста, так и не вошёл в основное моё произведение. Так как к тому времени, когда моя книга уже была готова к печати, и должна была быть опубликована в срок, который мне установил издательский дом «Раскольников & Калигула», расшифровка стенограммы всё ещё не была полностью закончена. И вот теперь я с трепетом и волнением представляю, на твой взыскательный вкус, мой дорогой читатель, сей мой труд.

Если ты, мой дорогой читатель, обратишься к первоисточнику, то есть к изложению этих событий в Святом писании, Библии, к тому, что изложено от Матфея в Новом Завете то, конечно же, обратишь своё внимание на то, как этот отрезок, в его изложении, тех далёких событий, у Матфея изложен совсем кратко. И ко мне, раньше, всегда приходил этот вопрос: «Почему так? Ведь вся дальнейшая жизнь и деятельность Господа нашего Иисуса Христа, после того, как Его Родители обратно вернулись в Иудею, от Матфея, описана очень подробно. А вот этот период, в жизни Иосифа и Марии: тому, что предшествовало их знакомству и вступлению в брак… так вообще скрыт от наших глаз». — И ответ на свой вопрос я получил лишь тогда, когда ко мне в руки попал текст изложенный, от Матфея, в виде стенограммы записанной Им. И я могу только догадываться: почему Он поступил именно так.

Сей фрагмент стенограммы, от Матфея, включает в себя все события связанные: со знакомством Иосифа, отца Иисуса, с Марией, его Женой и Матерью Иисуса. И последующим рождением их Первенца: Младенца, Царя Иудейского и наречением его именем Иисус, до того дня когда семья Иосифа, отца Его, была вынуждена, спасая своего Младенца, покинуть город Вифлеем и бежать в Египед, дабы спасти Его от, нависшей над Ним, смертельной опасности.

Я приношу тебе свои извинения, мой дорогой читатель, если я коряво сделал, в некоторых местах, расшифровку стенограммы записанной Матфеем Евангелистом, о тех далёких временах, о тех далёких событиях, которым он, Матфей, был свидетелем. В скором будущем, я на это очень надеюсь, Колумбийский сельскохозяйственный институт, в недрах библиотеке которого я и наткнулся на эту стенограмму, наконец-то откроет к ней широкой доступ научной и общественной публики. И ты сам, мой дорогой читатель, сможешь оценить всю проделанную мной работу, по расшифровки этой стенограммы: где я был точен, где у меня получилось, а где нет. Но вот в чём я могу тебя точно заверить, мой дорогой читатель, со всей ответственностью, что в этой работе, с моей стороны, не было добавлено ни какого художественного вымысла или чего-либо от себя… Только, за исключением в тех местах, в тексте стенограммы, которые были изъедены временем и мышами. Вследствие чего эти фрагменты текста навсегда утрачены и не подлежат восстановлению. Аминь.

СЦЕНА I
ЗАРОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЭРЫ

Древняя Иудея, Вифлеем. Примерно за год до рождения Господа нашего Иисуса Христа. В той части города, в которой селятся не очень

богатые люди, а можно и так сказать: простые люди, находится и дом Иосифа, одного мужей этого города. Дом его прост, можно даже сказать: очень прост. А в доме его не чувствуется женской руки: внутри он не ухожен и не обустроен надлежащим образом. Хотя Иосиф, всю свою жизнь, не покладая своих рук, неустанно трудился… но он так и не смог достичь такого финансового благополучия в своей жизни которое, конечно же, только по его мнению, способствовало бы ему создать семью. Вот поэтому он, ни разу, и не был женат. На еду для себя, вино и одежду ему вполне хватало. А вот взять женщину, в свой дом, то есть жениться на ней, а потом ещё и прижить с ней детей… он чувствовал: нет, он точно знал, что ему не потянуть эту ношу. Да и годы, которые ему ниспослал Бог, уже говорили сами за себя, говорили против этой темы. Он был уже не молод и поэтому просто, так уж получилось со временем, как-то само собой разумеющееся, совсем отошёл от этой темы. И решил доживать свой век бобылём.

Как вдруг, как в таких случаях принято писать в книгах: «в один прекрасный день»… он, неожиданно, оказался на пороге новой, для себя, жизни. И ни что ему тогда, в тот день, этого не предвещало, что именно вот с этого дня в его жизни всё круто изменится. А случилось именно вот что: у одного из его знакомых, у которого водились деньжата, и у которого он однажды работал, чинил крышу его дома, когда они встретились с ним на базаре, вдруг что-то щёлкнуло в голове и слегка кольнуло в сердце. И вдруг, отчего-то, ему подумалось: «А почему бы и нет?» — И после того, как они поздоровались, и как принято в таких случаях, обменялись нехитрыми любезностями, этот муж, предложил ему зайти с ним в кабачок и выпить с ним вина, за встречу. При этом он ему сразу же сказал, что он угощает. Разве какой-нибудь нормальный мужчина отказался бы от такого предложения, чтобы его угостили вином? Вот и Иосиф охотно принял предложение Авессалома, так звали того человека, выпить с ним вина, за встречу.

Авессалом

— Здравствуй, Иосиф!

А я смотрю: «Ты ли это?» —

С годами слаб глазами стал.

Но вот, всё равно, из всех в толпе тебя узнал.

Ты в целом как?

Рад тебя видеть в добром здравии.

Надеюсь: я не ошибаюсь?

Надеюсь, что у тебя всё хорошо

И в делах и в доме твоём?

Иосиф

— Здравствуй, Авессалом!

Да, всё путём.

И я рад тебя видеть.

С тех пор, как починил я твою крышу…

Ведь мы, с тобою,

Так больше и не встретись.

Уж год прошёл, ни как не меньше.

Авессалом

— Да, время бежит.

Уж год пошёл, почти.

О чём нам это говорит?

Что на земле всё скоротечно,

А мы, с тобой, не вечны.

Сегодня ты ещё дитя,

А оглянуться не успеешь

И вот уже ты канул в вечность.

А что это мы тут стоим,

Как пацаны?

Я знаю: за базаром есть хороший кабачок,

Давай-ка мы в него зайдём?

Там неплохое есть винцо.

Посидим, поговорим, отдохнём

И телом и душой.

Вот встретил я тебя

И у меня

На сердце радость.

Иосиф, вином я угощаю.

Прошу тебя:

«Будь так любезен

И вина того со мной отведай». —

А для беседы

Обязательно! отыщется приятная тема.

Отдохнём от дел повседневных.

Ведь сегодня воскресение.

Иосиф

— Авессалом, спасибо за приглашение.

Я всегда не прочь вина отведать

С хорошим человеком.

А на вино и у меня деньги найдутся.

Ведь когда всю жизнь трудишься

И привык для себя

Всё добывать сам,

За всё платить сам…

То… как-то непривычно

Принимать милость.

Ты уж извини меня.

И, конечно же, Авессалом, глубоко тебя уважая

Приглашение твоё принимаю.

Авессалом

— Ну, вот и хорошо!

Вот в ту сторону пойдём.

И всё же, Иосиф, прошу тебя…

Пусть сегодня угощаю я.

А если в следующий раз повстречаемся —

Тогда, за встречу, ты проставляешься.

А сегодня: доставь мне эту радость,

Я угощаю.

Ладно?

Иосиф

— Ну, тогда я согласен.

СЦЕНА ll

ЗАДУШЕВНАЯ БЕСЕДА

За чаркой вина, мужчины завели нехитрый разговор: о жизни, о погоде, о ценах на базаре… да и вообще о всякой всячине, о которой так любят поговорить подвыпившие мужчины, когда вино развязывает им языки.

И вот, во время их разговора, Авессалом, всё чаще и чаще, стал переводить его на Иосифа, говоря о его хороших человеческих качествах. Стал говорить о всех его достоинствах. Он, в своей речи, стал расхваливать Иосифа, что называется: «на лево и на право». А потом он, как-то, умело перевёл весь разговор на, такую болезненную для Иосифа тему, как брак, что тот до сих пор, всё ещё, не женат. Он знал, да и все знали, из тех, кто с ним когда-либо общался, что Иосиф не был, ни разу, женат. И все знали или, по крайней мере, догадывались, глядя на Иосифа, о причине: по которой Иосиф не был женат. А для, некоторых, людей она была, почти что, на виду, и называлась она: «материальное положение». И не возможность, и по мнению Иосифа тоже, которым он иногда делился с людьми, когда они начинали доставать его этим вопросом, достойно им содержать свою семью,

если бы он завёл таковую. И действительно вид у Иосифа был, уж, очень простецким: одежда его была без всяких изысков, не говоря уже о том, чтобы он, хоть немного, следил за модой. А его причёска и борода не всегда были приведены им в порядок. Хотя, при всём этом, он не выглядел неряшливо. Фигуру он имел поджарую… и поэтому, у некоторых, людей сложилось впечатление, что Иосиф плохо питается.

И вот Авессалом, в конце концов, полностью, в своей речи, перешёл на эту тему, умело связав в одно целое и тему брака и все достоинства Иосифа. Он стал говорить о том что, конечно же: «Всякий добрый муж, каждый порядочный человек должен быть обязательно женат».

Авессалом

— Все знают, Иосиф, что ты муж работящий,

Что ты не привык

Дни свои

Проводить в праздности.

А как у тебя появляется свободная минута

То…

То ты начинаешь молитвы читать тут же.

И храм посещаешь ты регулярно.

И вообще жизнь ведёшь праведную.

А, ведь, есть и такие… и мы, с тобою, это знаем,

Чтобы зарабатывать, во все тяжкие грехи пускаются.

Слаб человек,

Не может он волей управлять своей.

А ты, вот, ни такой, Иосиф, я знаю.

Ты трудом живёшь праведным.

И я тебя за это уважаю.

Все знают, что ты человек глубоко порядочный.

И за всю свою жизнь не обидел никакой Божьей твари.

А всё это значит, Иосиф,

Что ты первый человек, перед глазами Бога…

Конечно, же, первый…

Только после нашего царя Ирода.

Да будет он к своему народу милостивым!

И Иосифу, как и всякому нормальному человеку, было приятно слышать о себе такие слова, как о нём отзывается этот человек, а быть может быть и все люди, которые его знают. Вот только всю эту замечательную картину, по мнению Авессалома, да и всех остальных людей, которые знают Иосифа, портит только одно, но очень важное обстоятельство, а именно то, что он, Иосиф, не был женат.

Авессалом

— Вот только плохо,

Иосиф,

Что ты человек не женатый.

И это, у меня в голове, не укладывается!

Иосиф, а почему не вступаешь в брак?

Ты, уж, прости меня,

Если я лезу в твои дела.

Но ведь,

Среди нас людей,

Это обычая тема…

Ведь когда люди видят хорошего человека,

Но одинокого

То…

Этот вопрос сам вырывается из горла,

Почему не женишься?

Ведь в Глазах Бога

Это очень праведное дело.

Для всякого мужа, такого достойнейшего, как ты.

Ну, сам посуди:

Это нужное дело.

И, даже, обязательное дело,

Ведь женатый человек достоин большего уважения.

А когда у него появляются дети,

Так о таком человеке…

Люди имеют, обязательно, только хорошее мнение.

Иосиф

— Да я…

Авессалом

— Но я абсолютно уверен,

Что каждому человеку,

Бог, наш, укажет время

Когда ему, это, надо сделать:

Обязательно сделать.

А ты как считаешь?

Иосиф

— Да я…

Авессалом

— Правильно, Иосиф, правильно.

Я очень рад, что ты в суть моих слов вникаешь,

Что ты мои слова понимаешь правильно.

Ведь сказано, Иосиф, в Святом Писании,

Господом нашим:

«Плодитесь и размножайтесь!

Каждой Божьей твари да быть в паре». —

А что от сюда следует?

Что не возможно человеку

Быть праведным,

Если он не будет жить в браке,

С другою женщиной.

Которая ему будет, конечно же,

Законною женою приходится,

Пред лицом нашего Творца Всевышнего,

А не просто, какая-нибудь… сожительница.

И каждому нормальному человеку,

Должно быть ясно это.

Как и то… что Луна называется Луною,

А Солнце — Солнцем.

Ведь так, Иосиф?

Иосиф

— Да, Бог Он…

Авессалом

— Хотя да… есть и такие мужи,

Которые с другим мужиками предпочитают жить.

Мерзость творят пред Лицом Божьим.

И я знаю точно:

Господь таких находит,

И за содеянное ими,

Средь людей их позорит!

Но это ещё так… цветочки.

А то и возьмётся за них всерьёз,

Помнишь: Содом и Гоморру,

Что с ними произошло?

Поэтому каждый муж, добропорядочный,

Обязательно должен боятся,

Чтобы Господь его в таком деле не заподозрил

И не сжёг его, Своей молнией!

Вместе с той скверной,

Которая живёт в таком человеке.

Я, как-то, был в тех местах…

И так хочу тебе, Иосиф, так сказать:

«Очень жуткое, страшное то место.

Ведь после того, что с грешниками сотворил Отец наш,

Сотворил наш Господь…

На землях тех, не растёт…

Ни одного деревца!

Уж, ты, поверь мне».

И поэтому, Иосиф,

Каждый порядочный муж должен,

Дабы отвести от себя все подозрения Господа,

Быть обязательно женатым человеком.

А то… вдруг Господь заподозрит человека в этой скверне…

То тогда направит на него испепеление!

Вот поэтому, Иосиф,

Я и женился в свои, ещё, ранние годы.

Можно сказать: «Как я вылез из пелёнок

Так сразу же обзавёлся женою!» —

Ха — ха — ха!..

И представь себе, Иосиф,

Очень рад этому,

Ведь теперь я под защитой нашего Господа.

Да и дела мои сразу же пошли в гору.

И оттуда, по сей день, не спускаются.

А всё почему?

А потому что я, Иосиф, человек женатый!

И Господа нашего,

Неустанно,

За это, славлю.

Что Он дал мне жену и это счастье,

Что браком, семьёй называется.

Потому что я, Иосиф, в своё время,

Совершил Богоугодное дело.

Я женился,

Следуя Его заповеди.

Помнишь, Иосиф, муж праведный?

«Плодитесь и размножайтесь!» —

Так-то…

Потому, что в своей жизни я,

Строго следую Его словам,

Его законам,

Строго чту Его заповеди.

Чего и Тебе, Иосиф, от всей души, желаю.

Эй, хозяин,

Ещё кувшин вина,

Друга дорогого встретил я!

Да и в хозяйстве жена

Обязательно нужна.

Вот посуди сам:

Вот, к примеру, я

Зарабатываю деньги,

А вот моя жена и дети,

Уже всю работу по дому делают.

И поэтому,

В моём доме:

Уютно и сытно, и чисто,

А это очень приятная картина.

И не надо мне на прислугу тратиться.

Экономия, однако!

Всё выгода, какая-никакая…

Вот так, Иосиф, деньги и наживаются.

И в доме порядок и в кошельке позвякивает!

Так-то…

А потом Авессалом стал рассказывать ему, потому что разговор двух подвыпивших людей никогда не идёт по прямой линии, а шарахается из стороны в сторону, о своей семье, и описывать ему одну из своих дочерей, Марию. А Иосифу, тогда, подумалось, что у Авессалома других тем, для разговора, больше нет… и он вдруг заговорил о своей Дочери. Но… тут надо было знать этого человека, Авессалома!

Тут что надо, ещё, сказать, что у Авессалома от его брака с его женой Земфирой родилось пять дочерей. Мальчиков Бог ему так и не послал, хотя он Его об этом очень и очень просил в своих молитвах. Двух дочерей он уже благополучно выдал замуж. Две, из оставшихся, трёх, были ещё малы для брака. А вот Мария… так сказать, его средняя дочь, Мария, уже вполне созрела для этого дела, для брака. Но вот, как раз на ней всё дело и застопорилось. Всё ни как не удавалось найти ей мужа. Хоть Мария была и очень хороша собою, очень привлекательна для мужских глаз… но почему-то никто не спешил прийти к нему, Авессалому, и попросить отдать ему Марию в жёны.

И Авессалом начинал, уже, очень переживать по этому поводу. И когда он встретил Иосифа на базаре… то ему сразу подумалось:

«А почему бы и нет?

Да, он уже в возрасте,

Но человек-то он хороший.

Живёт один,

Женат никогда не был.

А значит: и нет у него никаких наследников.

Хотя и… завещать-то ему нечего.

Но, как говорится: «Бедность не порок». —

Пусть он мою Марию в жёны возьмет.

Надо поговорить с ним на эту тему.

Ведь жить, вдвоём, веселее!

И будет у Марии, какой-никакой муж.

Что ж, так и быть, поговорю… поговорю.

А так мне что…

До конца моих дней кормить Её?

А когда я умру, то кто Её кормить будет?

Да, пусть обзаведётся хоть, вот, таким мужем.

Пора, Авессалом, брать тебе, это дело, в свои руки».

Авессалом

(Продолжая свою беседу с Иосифом)

— А семья у меня, Иосиф, просто замечательная,

Такую семью всякому человеку пожелаю.

Мир, любовь, благополучие…

А что человеку ещё в жизни нужно?

Да ты ведь и сам это знаешь.

Ты же был в доме нашем

И не однажды,

Когда крышу чинил мою прошлой осенью.

Сам всё видел, Иосиф.

Так уж сложилось, Иосиф,

Что нет у меня ни сестёр, ни братьев,

Что большая редкость в мире нашем.

Не послал Господь больше детей моим родителям.

За то мне Господь детей послал просто… восхитительных!

Правда: сыновей Он мне не послал.

Ну, сам понимаешь: раз Он решил так…

Значит Ему виднее,

А я на Него и не в обиде за это.

Да и кто я такой, Иосиф,

Чтобы противиться воли Бога?!

Так, песчинка… не более.

У которой пыль вместо мозга.

Хороший ты человек, Иосиф,

И представь себе…

Мне, вдруг, захотелось, очень,

Поближе тебя познакомить

Со своей семьёй:

С женой,

Своею,

И со своими дочерями.

Они у меня славные,

Дочери у меня сплошь все красавицы!

И я, по этому поводу, так считаю,

Что это милость, ко мне, Господа нашего,

За то, что я Его всею, своею, душою почитаю.

И на тебя, Иосиф, Его милость снизойдёт обязательно,

Тоже снизойдёт обязательно,

Если будешь исполнять все Его заповеди!

Ни одной не гнушаясь…

И особенно той, что касается брака:

«Плодитесь и размножайтесь!» —

Так ведь Господом нашим было сказано.

Так-то…

Да, ты, ведь, и сам это знаешь.

Да, дочери мои — это моя отрада!

А что человеку ещё в жизни надо?

Семья, Иосиф, вот что в жизни главное!

Ни золото, ни шекели

Не дадут человеку,

В последний час его,

Удовлетворения от прожитой им жизни,

Если он не обзавёлся душами родными,

Которые были бы, рядом с ним, по жизни.

И горести и радости с ним делили.

И его любили…

И, в последний час его, его не бросили.

«Если у человека шекели в жизни главное —

То человек очень ошибается». —

Я так считаю,

Свои мысли с заветами, Господа нашего, сверяя:

«Плодитесь и размножайтесь!» —

Так-то…

А всё почему?

А потому, что это шекели

Нужны человеку,

А не мы нужны им.

Да, они будут нам служить,

А как без них прожить?

Но они не будут по нам грустить,

Если мы оставим этот мир.

И в памяти своей они не сохранят,

Теплоту наших рук,

И устремлённый на них наш, любящий их, взгляд.

Только, Иосиф, семья,

Твоя семья,

Будет тебя вспоминать.

И просить Господа Бога,

Чтобы,

Он выделил тебе местечко под своим боком.

А им, шекелям… им всё равно кому служить,

За кем следовать.

Им все равно чьё им сердце радовать:

Толи сердце убийцы, негодяя,

Толи сердце честного человека,

А всё потому, что нет у них: ни совести, ни любви, ни верности…

Поэтому человека,

В последний час его,

Они ни чем не поддержат.

Железки — и есть железки.

Ты же знаешь: я не с Луны упал,

А со всеми вместе, всё свои годы, здесь обитал.

Поэтому прекрасно знаю:

Какую роль деньги в жизни человека играют.

И всегда стремился к тому, чтобы побольше их зарабатывать.

Но зарабатывать…

Чтобы их потом, с радостью, на семью свою тратить.

А не просто, чтобы, карманы свои набивать ими.

И количеству их радоваться.

Так-то…

Семья, же, это совсем другое дело, Иосиф.

Встанет она возле человека стеною,

В его последний час,

И человек увидит тогда…

И человек подумает:

«Нет, не зря я прожил жизнь свою,

Рас я сейчас, такой вот, нужен… хоть, кому-нибудь». —

Что, видя все его страдания, от него не отвернулись.

А к ложу его прильнули,

И ищут возможность, любую,

Чтобы облегчить его участь,

Его страдания,

И к Богу молитвы свои посылают,

Чтобы Он его с ними оставил.

Что все эти люди:

Его дети и внуки,

Молятся Богу,

Чтобы Он смерть отвёл от него.

Потому, что они его очень любят.

И бояться его потерять.

И вот тогда…

Божия Благодать

Войдёт в сердце человека,

Потому, что он увидит в минуту эту… любовь.

Что любовь его окружает!

Любовь — вот что, Иосиф, в нашей жизни самое главное!

Ведь если люди, вокруг его смертного одра собрались,

А не бросили его,

В последний час его,

Значит: он жизнь свою прожил правильно!

И вознесёт к Господу, человек, мысли свои

И будет Его благодарить,

За то, что он сейчас ни в пыли лежит,

На, какой-нибудь, из улиц…

А псы, уже, с нетерпением, ждут минуты

Когда же он, наконец-то, испустит дух свой.

Чтобы вцепиться в его плоть своими зубами…

И насытиться его мясом!

Да, Иосиф, и вот такое, бывает,

С неумным человеком,

Который слова Господа нашего, пропустил мимо своего сердца.

И… ведь псам тоже надо чем-то обедать.

Ты, когда-нибудь, такое, Иосиф, видел?

А я видел.

Очень жуткая, я так скажу тебе, Иосиф, картина!

И некому собак от него отогнать…

Да…

Потому, что всем на него наплевать.

А вот если бы у него была семья,

Такая беда, с ним бы, не произошла.

Ты прости, Иосиф, за эти подробности меня.

Ноя был вынужден тебе это рассказать…

Да…

Что бы от такого,

Или чего подобного,

Уберечь тебя.

А всё потому, Иосиф, что к тебе лежит моя душа.

А ведь,

Если бы,

Тот человек, чтил заповеди Бога нашего,

Помнишь, Иосиф: «Плодитесь и размножайтесь!»

То смог бы уберечь себя

От такого конца.

Так то…

А семья, человека,

От всего этого,

Его охранит.

И если ему суждено почить…

То он, по-человечески, окончит свои дни.

А они… будут в сердцах своих, потом, хранить

Память:

Кто о деде, кто о папе… а кто о маме.

Вот такие, Иосиф, они:

Нехитрые мысли мои.

Да… дочери мои

Отрада души

И глаз моих!

Да, ты же видел их в тот раз,

Когда работал у меня.

А вот с тех пор, самая любимая Дочь моя…

Сказочно расцвела!

И как спелое яблочко

Уже созрела для брака.

Последние, две, ещё молоды для этого дела.

А вот Мария как раз вписывается в эту тему.

Мария расцвела, просто, красавицей.

Ведь ты, Иосиф, человек не женатый,

А что тянешь со своим браком?

Ведь вдвоём-то жить веселее.

А ты что думаешь на эту тему?

Иосиф

— Да я что… я не против.

Вот только с деньгами у меня не очень…

Как не тружусь, как не стараюсь,

Бедность меня, из своих объятий, не выпускает.

А как без денег содержать семью?..

То-то… вот так один и живу.

Авессалом

— А я так тебе, на этот вопрос отвечу, Иосиф.

Бог милостив ко всем своим овцам,

Которых Он

Неустанно пасёт

И днём и ночью.

И каждому Он даёт

По его послушанию.

Помнишь? Он сказал: «Плодитесь и размножайтесь!» —

И тот против Бога грешит, кто этого чурается.

А если человек свою жизнь ведёт в русле заповедей,

Его…

Тогда у человека всё хорошо!

Ведь как бывает:

Живёт человек не богато

Поэтому и не мечтает о браке.

А потом, вдруг, меняет своё решение,

Потому, что он встретил… Женщину!

От взгляда, на которую,

У него душа его и сердце, его, лопаются.

Лопается от Любви, что вдруг в них заполыхала.

И как жить без Неё дальше? Он не знает!

И не смотря на своё безденежье

Он берёт себе в жёны эту женщину.

И вдруг в его жизни всё меняется,

Всё налаживается.

И у них в семье деньги появляются.

А почему?

А потому, что Господь видит,

Что человек этот заповеди Его чтит.

И Он, с Небес, на него взирая,

Милость Свою ему посылает.

И у человека, в его жизни, всё налаживается.

И они счастливо, со своею женою, жить начинают.

Может быт и не так, как бы хотелось: богато.

Но обязательно счастливо.

Это быль, Иосиф, а не моя сказка.

Так-то…

И то, что я сейчас описал тебе,

Так это история двух моих дочерей.

Они тоже вышли замуж за людей

Совсем не богатых.

И им, этим людям, принесли удачу.

Вот такие, Иосиф, у меня дочери.

Богом они поцелованы!

И я точно знаю: «И с тем человеком будет такое же.

Если он мою Марию возьмёт себе в жёны». —

Ты задумайся, Иосиф, над моими словами,

Ведь я тебе только добра желаю.

А ведь ко мне в дом постоянно приходят мужчины

И просят меня, чтобы я согласился,

Отдать им свою Марию

В жёны…

Но я-то вижу, что сердца у них чёрные.

Вижу, что не любят они мою Марию,

А только хотят, с Её помощью, обогатиться.

Что мечтают взять они Её в жёны,

Чтобы их кошельки наполнились золотом.

Но я так скажу тебе, Иосиф,

Я никогда не пойду на такое!

Я хочу: «Чтобы Она вышла за муж за человека…

У которого было бы чистое, доброе сердце.

Прежде всего:

Глубоко

Порядочного». —

Ну… вот за такого как ты, брат, мой.

За человека, которого Бог любит.

И тогда мне не стыдно будет

Смотреть в глаза людям.

А дай я тебя поцелую!

И он, обняв Иосифа, жарко целует его сначала в правую, а потом в левую щёку.

— Иосиф, мне пора домой, к моей семье.

А на прощание я так скажу тебе:

Приходи ко мне в дом в любое время,

Для тебя всегда открыты мои двери.

Познакомлю тебя с женой и дочерями.

Марию мою увидишь своими глазами.

И если я, хоть капельку соврал тебе, что она красавица…

То плюнешь, мне, в глаза мои…

А вдруг между вами, что-нибудь, да и сладится?

Кто его знает?

И учти, Иосиф,

Я предложение такое,

Раньше никому не делал.

А вот, как тебя сегодня встретил…

Так сразу и подумал,

Что из тебя и Марии

Прекрасная бы пара сложилась.

И всё у вас бы получилось.

Я это всем сердцем своим чувствую…

Вот за тебя бы я не задумываясь,

Отдал свою Дочурку.

Я был бы рад зятю такому,

Как ты.

Ты это теперь всегда, в своём, уме держи.

Да будет всё, как угодно Богу!

Не стесняйся, приходи в дом мой,

В любую погоду,

В любое время.

Для тебя всегда открыты его двери

И моё сердце.

И ещё, Иосиф, я себе позволю…

На прощанье, с тобой, себе позволю…

Позволю себе такое, тебе, напомнить…

Хотя, конечно же, и без меня

Ты знаешь такое сам.

Дорогой ты мой брат, Иосиф,

Жизнь наша уж так устроена Богом,

Что нам людям, Иосиф, свойственно…

Болеть и умирать.

Уж так… эту жизнь устроил Творец наш.

Если сляжешь… есть за тобой кому ухаживать?

Есть кому подать тебе чашу с водой

И накормить тебя едой?

И нам бы, лучше, заранее знать

На кого нам опереться в тот, трудный для нас, час.

И кто нас…

Проводит в последний путь наш?

Вот у меня есть моя семья:

Дочери, внуки, зятья…

На них, в своей жизни, и опираюсь я.

А кто поможет тебе,

Есть ли у тебя, в твоей жизни, такой человек?

А кто в последний путь проводит тебя?

Да, да…

Всё знаю я…

Об этом у нас, как-то, не принято говорить,

Чтобы беду, сею, на себя не навести.

Но… никуда нам от этого не уйти…

Говори — не говори…

А, всё равно, не уйти.

Нам… это дело, никак, от себя не отвести.

Вот такие они

Нехитрые мысли мои.

Прощай, Иосиф, и помни:

Двери моего дома

Всегда для тебя открыты.

И пусть Бог поможет тебе в мои слова вникнуть.

Никто другой, как я,

Желаю тебе добра.

Эй, хозяин, получи с меня.

На этом Авессалом и попрощался с Иосифом.

СЦЕНА lll

ОСМЫСЛЕНИЕ

К тому разговору Иосиф, на удивление самому себе, не отнёсся как к пьяной болтовне своего собутыльника. Он, почему-то, стал всё чаще и чаще возвращаться к его словам, задумываться над ними.

Иосиф

— А ведь Авессалом был прав… тогда.

Когда он о браке людском размышлял.

Ведь действительно, порядочному человеку

Очень нужен он… брак этот.

Ведь меня уже достали все, эти,

Соседи

И знакомые,

Одним и тем же вопросом:

«Когда же ты женишься, Иосиф?» —

Как будто у них нет дел важнее,

Как меня пытать вопросом этим?

Ведь действительно: наша жизнь так устроена,

Что без брака в ней жить невозможно.

У людей сразу возникает к тому недоверие,

Кто не женился в нужное время.

Тогда уже у людей фантазии в голове играть начинают.

И тогда они всякую чушь, о том человеке, сочиняют.

Что, мол, он болен и у него нет здоровья,

На супружеском ложе,

Исполнять «свой долг» перед женою.

А вдруг и тебя, Иосиф припишут к «этим»?..

Тогда уж, вовек, не отмоешься от грязи этой.

Потом уже никому не докажешь,

Что ты человек нормальный, праведный.

Людская молва быстро, по всему свету,

Разнесёт грязь эту.

И тогда до последних дней твоих, Иосиф,

Позор будет твоей женою!

Так что пока не поздно, Иосиф,

Не сломай себе жизнь, дорогой ты мой.

И ведь действительно, я сам, не раз, такое, замечал…

Всё, правда, в Авессалома словах.

Вот: живёт человек бедно,

На самого себя у него не хватает денег.

И вдруг он женится!

А от этого

Его жизнь не ломается:

Как жил — так и живёт!

Как питался — так и питается!

Вот только жизнь у него всё равно меняется.

Новым смыслом она наполняется.

Потому, что дети у него рождаются!

И люди его за это ещё больше уважают.

Потому что взрастить детей — это

Не простое дело.

И люди за это уважают человека.

Давай: женись, Иосиф, пока что… ещё не совсем старый.

Пусть и у тебя новая жизнь появится.

С тех самых пор, после того разговора с Авессаломом в кабачке, мысли о браке стали приходить к Иосифу всё чаще и чаще. И чем чаще они к нему приходили, тем сильнее с каждым разом он себя убеждал о необходимости ему вступить в брак. И он с каждым разом находил для себя всё более и более значимые и веские для этого, такого важного дела в жизни всякого добропорядочного человека, к коим он и себя причислял, причины, сделать этот шаг. Тем более, что и кандидатура для брака уже, как бы, нарисовалась. Это дочь Авессалома:

— Что ж: пойду, схожу,

Посмотрю.

Меня от этого не убудет.

Зато точно знать буду,

Что это за кандидатура?

А ведь прав Авессалом: а как не крути,

Без брака человеку не прожить,

Нормально не жить…

Спокойно не дадут жить люди,

Замучают,

Вопросами своими замучают.

Да уже замучили:

«Почему, Иосиф, ведёшь жизнь холостую?» —

Я-то, вот, в их дела не лезу!

А они мне…

Весь мозг, мне, уже проели,

Вопросом этим!

Им-то, им-то какое до этого дело?

Но нет… всякому эта тема интересна.

Ещё, и лезут, в душу, со своими советами.

Мол: «Сходи к первосвященнику,

Он знает своё дело,

Дашь ему пару шекелей,

И он поправит это дело.

Женишься немедленно.

Он молитвы, специальные, знает

И от безбрачия тебя в рас избавит». —

Ах, люди, люди,

Что вы все лезете, и всё лезете в жизнь мою?..

Вам что, своей мало?

Лучше бы свои проблемы решали.

А то, на некоторых, без слёз не взглянешь.

Да и в быту, в хозяйстве жена

Обязательно нужна!

Дом требует заботы,

А это, ведь, тоже работа.

А у меня уже сил не хватает:

И хозяйством заниматься

И на людей батрачить.

А ещё он сказал, что его дочери,

Приносят

Деньги и удачу.

Но лишь тому: деньги и удачу,

Кто с ними, с чистым сердцем, сочетался браком.

А это факт немаловажный.

Это нельзя, со счёта, сбрасывать.

А вдруг его Дочь «крокодилом» окажется?..

Тогда, конечно же, о браке…

Не может быть и речи о браке!

Но он про Неё совсем другое сказывал.

Да… мой отец не знал удачи,

Поэтому деньги и не водились у него в кармане.

Да, ещё, и собаки эти…

Которые, теперь, во снах меня преследуют…

Будь они прокляты эти собаки.

Которые тебя, Иосиф, потом, по кускам и растащат!..

Если ты и дальше жить один останешься.

И не сделаешь, в своей жизни, правильного шага.

И дальше будешь отказываться от брака.

И не обзаведёшься сыновьями и дочерями.

Чтоб они от тебя собак отогнали.

А то… «скопытишься», где-нибудь,

А они, уже, «тут как тут»!

Ты ещё тёпленький,

А они, уже, пьют твою кровушку.

Тьфу ты!..

А вот твоя семья,

Если, таковая, будет у тебя,

От этого позора,

И оградит тебя!

И как положено,

Могиле тебя, не растерзанного,

Потом придадут.

И ты правильно, красиво закончишь свой жизненный путь.

Всё правильно, Авессалом, всё правильно:

«Плодитесь и размножайтесь!» —

Так нашим Богом сказано!

Вникни, Иосиф, в слова его повнимательнее.

Вот сочетаешься, с его Дочерью, браком

И всё у тебя в жизни наладится.

И деньги… глядишь появятся.

А-то я стар, уже, батрачить.

И ещё удача!

Да! Удача, в моей жизни, появится.

А это тоже очень важно,

Ведь я,

Никогда,

Не был удачлив.

Может быть с удачи

И начинается у людей счастье?..

Эх, вот бы попробовать, что это такое счастье,

Хоть, когда-нибудь… однажды…

Ах, как же прав Авессалом!

Ах, как же прав был он,

Что тот разговор,

О браке, он со мной, завёл.

Почаще бы с ним встречаться,

Чтобы ума от него набираться.

И так… все «за» и «против» я уже взвесил.

И приемлю, для себя, лишь, одно решение:

Женюсь…

И в этом, лишь, сплошные плюсы вижу.

И если Дочь его действительно мила,

Собою хороша,

Что ж, пусть так оно и будет, тогда.

Ах, как же он Её описывал!…

Что ж… больше, теперь, причин не вижу я

От брака мне отлынивать.

Желание есть…

Кандидатура есть…

И если суждено мне

Мужем стать?..

Пусть Бог, тогда, благословит меня.

И вот в один из дней он принял для себя окончательное решение пойти к Авессалому… на разведку.

Иосиф

— Что ж, пойду, схожу, посмотрю.

Вот только сразу ему не скажу,

В чём, на самом деле,

Цель моего визита.

А скажу… что проходил, вот, мимо.

И еще раз хочу поблагодарить его за угощение,

В то воскресенье.

А дальше… а дальше,

«Как карта ляжет».

Господь… Он всё по своим местам расставит.

С этими мыслями, одевшись в свежую одежду, подбодрив себя парой добрых глотков тёплого вина из кувшина, он и отправился на разведку. На разведку своего будущего.

СЦЕНА IV
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ С МАРИЕЙ

Дойдя до дома Авессалома Иосиф мысленно прочитал, про себя, какую-то, молитву, и не уверенно постучал в ворота дома. Через некоторое время ворота открыл хозяин дома Авессалом. И сразу же широко, добродушно, приветливо улыбнулся Иосифу.

Авессалом

— Здравствуй, Иосиф, входи, входи дорогой!

Сейчас мой дом — это твой дом!

Я ждал тебя, представь себе:

Сегодня ночью ты, во сне, являлся мне.

И ты сказал мне:

«О, мой брат, Авессалом,

Сегодня днём

Я навещу твой дом.

Соскучился я по тебе,

Ведь ты такой хороший человек!» —

И вот ты здесь,

Не постижимы замыслы Бога,

Но Он всегда укажет человеку правильную дорогу.

Эй, жена,

Накрой стол и угощения подавай,

И пусть Мария тебе поможет.

Достойно встретим гостя дорого!

Так что же это мы стоим у ворот-то?

Прости меня, ради Бога, человека нерадивого.

Заходи, скорее, заходи во двор мой,

В дом мой,

Это теперь и твой дом,

Брат мой.

Ещё минута и примемся за угощение,

Мы, как раз собирались обедать.

Иосиф

— Здравствуй, Авессалом.

А я вот, тут… мимо шёл…

Мир твоему дому.

Пусть всегда все будут в нём

Сыты и здоровы!

И пусть живут в нём любовь… и удача.

Да бережёт Господь всех его домочадцев.

Пусть в вашем доме никогда хлеб не переведётся,

И мёд никогда не переведётся.

И пусть всегда вы, все, будете сыты и здоровы!

Авессалом

— Спасибо тебе, Иосиф, за слова твои добрые.

Слова твои — сахар, нет, не сахар — они слаще мёда.

Ещё никто, и никогда

Мне такого не желал.

Да сбудутся все эти твои великие слова!

Конечно, говорили люди и раньше,

В мой адрес,

Слова всякие: добрые, разные…

Но, так как ты сказал… это ты мёд пролил на мою душу.

Вот так бы стоял и слушал тебя, слушал…

Иосиф

— А я, вот, шёл по делам своим,

Всегда ведь надо дело, какое-нибудь, решить.

И вдруг смотрю,

Что мимо дома твоего прохожу…

И тут я вспомнил,

Что я человека хорошего

Так и не поблагодарил,

За вино его,

За угощение его.

И мне сразу стало стыдно,

Ведь я мог тебя, этим, обидеть.

Помнишь,

То воскресение,

Когда мы, с тобой, на базаре встретились?

И ты, от всего

Своего,

Щедрого,

Сердца

Пригласил меня в кабачок,

Вина отведать.

А потом ты мне подарил чудную беседу.

Из которой я,

Для себя,

Так много извлёк полезного.

А вот моя неучтивость

Могла тебя, такого хорошего человека обидеть.

Представь себе: шёл совсем в другую сторону

И, вдруг, смотрю: твои ворота!

И тут же я решил постучаться в твой дом…

И исправить её,

Ошибку, свою, исправить.

И поблагодарить тебя,

От всего сердца

За твоё угощение

И приятную беседу.

Авессалом сделал такое лицо, как будто он силится «вспомнить», «ищет» в своей памяти именно тот день, когда он угощал Иосифа вином.

— Ну, вспомни тот день воскресный,

Когда мы, с тобой, на базаре встретились.

И ты пригласил меня в кабачок

И угощал меня в нём

Добрым вином…

Вспомнил?

А я тебя так и не успел поблагодарить за него.

Потому что ты встал и так быстро ушёл.

А помнишь, какие правильные беседы ты со мною вёл?

О браке, о жизни, да и много ещё о чём.

Учил меня уму разуму

И я так тебе за это благодарен.

Иосиф, в своём приветствии Авессалому, специально упомянул слово «брак», чтобы намекнуть ему об истинной цели своего визита. Но вот именно он хотел ему только намекнуть, тем самым давая понять, что он хозяину дома ничего не обещает. Политик однако!

— И вот сейчас я в твой дом пришёл,

Чтобы исправить свою ошибку

И поблагодарить тебя за ту чудесную встречу,

Которую ты подарил мне.

И за то доброе вино,

Которое радостью наполнили сердце моё.

Авессалом

— Что ты, Иосиф, не стоит благодарности,

Да, теперь я всё вспомнил ясно.

Хорошо посидели,

У меня осталось очень приятное впечатление,

От нашей встречи.

А то вино…

Оно было

Так себе…

Совсем обычное, для такого заведения.

А вот сегодня я угощу тебя вином… которое большие мастера сделали,

Мастера своего дела!

Я им угощаю только самых своих дорогих гостей.

Таким вином не стыдно угощать, даже, и царей!

И если честно сказать…

То это я должен благодарить тебя.

За то, что ты мне тогда

Подарил чудную беседу.

И согласился на меня потратить своё драгоценное время.

Ведь вокруг меня одни женщины.

А какие с ними могут быть беседы…

У них только одни наряды, на уме,

Да украшения.

Поэтому я с удовольствием, когда встречаю достойного человека,

Завожу с ним беседу.

Чтобы душу и разум свои потешить.

И вот как я мыслю, Иосиф:

Это не твои дела,

Ты уж прости меня,

За эти дерзкие мои слова.

Сегодня тебя, Иосиф,

Довели до моего дома.

И дали мне возможность

Снова тебя увидеть, брат мой!

Это Бог привёл тебя в мой дом.

Это так же верно, как и то…

Что Луна называется Луною,

А солнце — Солнцем!

Ведь так, Иосиф?

Тут раздаётся девичий голос

— Мужчины, в дом входите.

Обед уже вас ждёт

Или вы сыты?

Авессалом

— Слышал, Иосиф, этот чудный голос?

Это Мария, средняя моя Доченька,

Она большая шутница,

С Ней не соскучится тот, кто на Ней женится.

Прошу тебя, Иосиф, окажи мне такую честь,

Преломи со мною хлеб.

Не погнушайся моей скромной пищи.

Войди, Иосиф, в моё жилище.

И будь в нём дорогим гостем,

Нет не гостем — хозяином.

И пусть вино не замутнит наш разум.

А нашим душам и сердцам пусть оно даст утешение,

Чтоб… что так скоротечна жизнь на земле,

Забыть нам, хоть, на время.

СЦЕНА V

А дальше… Авессалом берёт Иосифа под руку и вводит его в дом. Красивая, большая скатерть расстелена на ковре, который, в свою очередь, разослан на деревянном полу. Она уставлена различными блюдами. Тут и жирные куски баранины, и хлеб, заботливо разломанный на куски, и блюдо с различными фруктами, и в отдельном блюде, целая гора сваренного риса, чаша с мёдом и крупные финики, а также кувшин с водой и вином.

А ещё Иосиф увидел женщин живущих в доме Авессалома, он увидел

его семью. Конечно же он видел их и раньше, когда приходил чинить крышу

их дома. Но тогда он приходил к ним по делам. Как нанятый хозяином дома

работник. И не пересекался с ними. А теперь он пришёл к ним в дом, как

приятель Авессалома, и это, конечно же, кардинально меняло его статус.

Они стояли у стены, примерно в двух метрах от накрытой скатерти. В середине этой группы стояла уже не молодая женщина. И Иосиф знал, что это его жена. И он даже не забыл её имя: Земфира. В своей правой ладони она держала ладонь одной из своих девочек, стоящей рядом с ней. А с левой стороны рядом с ней стояла, а иначе и не могло бы быть, их дочь Мария. Своей правой ладонью она держалась, в районе локтя, за руку своей матери. Как бы тем самым показывая Иосифу, что она под защитой своей матери. А в своей левой ладони она держала ладонь своей младшей сестры. И по тому, как все эти женщины держались друг за друга Иосиф понял, что их связывает между собой большая любовь и большая привязанность к друг другу. Все его женщины были одеты, поверх их основной одежды, в красивые свободно облегающие их фигуры расписные разными затейливыми узорами, халаты. А их головы покрывали красивые платки чёрного цвета расшитые золотыми нитями. Иосиф сразу обратил внимание, на то, что все его с интересом рассматривают… все кроме Марии. Она стояла, чуть склонив голову опустив глаза.

Авессалом

— Иосиф,

Позволь мне

Представить тебе,

Мою семью.

Это моя жена Земфира,

Это моя дочь Мария,

А то две мои младшенькие.

Это вот Соня, а это Сара.

Иосиф поклонился им.

Иосиф

— Прошу вас простить меня, великодушно,

Если я покой ваш нарушил.

Если я своим визитом

Нарушил мирное течение вашей жизни.

Просто я проходил мимо,

Вашего дома.

И тут я вспомнил,

Что забыл поблагодарить Авессалома

За его угощение и приятную беседу,

В недавнее воскресенье.

И вот я решил исправить свою ошибку.

Ещё раз прошу, вас, меня простить, что покой ваш нарушил.

Авессалом обратился к своим домочадцам.

— Прошу вас, милые мои,

Познакомиться с другом моим,

С братом моим.

Судьба не подарила мне брата

И это место, в сердце моём, было не занято.

И вот, так было угодно Богу,

Чтобы Иосиф,

Занял это место.

И я очень рад этому.

Прошу, вас, принять его всей душою.

Он человек: очень порядочный, хороший,

Очень достойный!

Да, вы его уже знаете…

Он был уже и раньше в доме нашем.

Помните, прошлой осенью

Он чинил крышу нашего дома?

Я сразу в нём узрел человека порядочного, достойного.

И моя душа к нему потянулась…

Ведь так редко нам встречаются хорошие люди.

Теперь вот он сам

Решил, нам,

Нанести свой визит.

И нам, наше гостеприимство, велит

Его за это поблагодарить.

Так чего же мы ждём?

Давайте садимся и обед наш начнём!

Покушаем

Этой скромной пищи,

Которой Господь снабдил нас!

Все усаживаются за стол.

— Иосиф, мы люди в обращении простые,

Поэтому вкушая этой пищи,

Делай так, как ты привык это делать,

Как тебе будет удобнее.

Прости меня, Иосиф, за этот мой скромный стол.

Но это всё, что есть в доме моём,

А я и за это благодарен Богу.

Что Он, хоть вот так… не даёт нам помереть с голоду.

После чего Авессалом берёт в руки кувшин с вином и разливает его по чашам приготовленных специально для этого. Наливает Иосифу, своей жене, и себе. После чего ставит кувшин обратно на скатерть. А потом одна из девочек, что постарше, берёт кувшин с вином и наливает немного вина своим сёстрам: Марии и Саре, ну, и себе тоже. После чего ставит его обратно на скатерть. А Мария берёт со стола кувшин с водой и разбавляет водой вино в чашах своих сестёр, и конечно же в своей.

После чего Авессалом обращается к Иосифу.

— Дорогой мой гость,

Какое счастье, что ты время нашёл

Чтобы посетить мой дом.

И прежде чем сделать глоток

Из этой чаши с вином,

Я хочу произнести тост:

«Эту чашу с вином,

Я поднимаю за здоровье твоё.

Да подлит Господь твои дни,

Чтобы люди, видя всю твою жизнь,

Видя все праведные плоды трудов твоих,

Видя все добрые дела твои,

С тебя бы брать пример могли.

Чтобы люди видя,

Что творишь ты,

Только, Богоугодные дела,

Во всём бы брали пример с тебя.

И жизнь свою, во всём, выстраивали бы так,

Чтоб быть похожими на тебя!

Ведь если все будут брать пример с тебя…

Дорогой мой, брат,

В этом мире не будет больше зла.

Скверна исчезнет из людской жизни

И у людей будут, в головах их,

Только правильные мысли.

Так выпьем же за эти слова,

Эти чаши полные доброго вина,

До дна!»

Что взрослые и делают. После чего Авессалом взял кусок хлеба, обмакнул его в чашу с мёдом, а потом протянул его Иосифу. А пока Иосиф закусывал, он, опять разлил вино по чашам. На это раз слово, как и положено в таких случаях, взял Иосиф.

Иосиф

— Спасибо тебе, Авессалом,

За гостеприимство твоё.

О нём, о гостеприимстве твоём,

Молва далеко идёт

За порог

Дома твоего.

Пусть в доме твоём

Никогда не переведутся ни хлеб, ни мёд.

Да будут Благословенны твои дочери,

Да пошлёт им Господь мужей хороших,

Их достойных.

После этих слов взрослые снова осушили свои чаши и приступили к пищи. И уже дальше их разговор, за приёмом пищи, пошёл совсем непринуждённо, абсолютно на всякие темы.

СЦЕНА VI
РАЗГОВОР ПО ДУШАМ

После того, как люди наелись, а это хорошо было видно, например, по мужчинам, по их раскрасневшимся от вина лицам и их позам, потому что набитые обильным вкушением пищи их желудки стали мешали им сидеть, Земфира осведомилась у своих дочерей: наелись ли они? И получив утвердительный ответ на свой вопрос, встала из-за стола и увела своих девочек в другие комнаты. Тем самым оставив мужчин одних. Потом через пару минут в комнату вошли Сара и Соня. Каждая несла в своих руках по большой подушке. Одна из девочек положила свою подушку около правой руки своего отца, а другая девочка сделала тоже самое: положила подушку на ковёр подле Иосифа, после чего девочки удалились.

Авессалом, поудобнее пристроив к себе подушку под правый бок, облокотился на неё, и развалился на ковре. Иосиф сделал тоже самое, только свою подушку он положил себе под левый бок, чтобы их лица были напротив друг друга.

На какое-то время над мужчинами повисла тишина. Авессалом молчал, делая вид, что вот-вот, от вина и обильной пищи, его сморит сон. На самом деле он ждал от Иосифа настоящего объяснения своего поступка: так зачем же он, всё-таки, пришёл к нему в дом? Он мог, об этом, только догадываться… но только, в лучшем случае, лишь на пятьдесят процентов. Но Авессалом был опытным человеком и стратегом, почти что, во всех делах, которые его окружали, в этом мире, со дня своего рождения. И поэтому он знал, что гнетущая тишина, которая начинала сейчас довлеть над ними, толкнёт Иосифа на откровенный разговор с ним. И вот ещё минута и… Иосиф заговорил.

Иосиф

— Благодарю тебя, Авессалом,

За этот, твой, роскошный стол.

За это чудное вино.

Признаюсь:

Вкуснее его,

Ещё,

Не пил я в своей жизни,

А ты мне дал им насладится.

Щедрость твоя просто безгранична!

Но, всё же, самое главное — это то,

Что я пил его

В кругу таких милых и приветливых людей.

От этого вино стало, для меня, ещё вкусней.

А ведь сегодня

Всего этого

Могло бы и не быть,

Если б стопа, мои,

В твой дом меня не привили.

Что это, как не воля

Нашего Господа?

Было дело, кое-какое, у меня

Но всё никак не доходили руки у меня

Начать его решать.

И вот сегодня, я

Наконец-то, собрался,

В стоящей передо мной задачи,

Точку жирную поставить.

Представь, пошёл совсем другой дорогой.

И вдруг смотрю…

Стою

Перед воротами твоего дома.

И, какой-то, голос

Говорит со мною:

«А ведь ты не прав, Иосиф,

Авессалом.…

Он так любезен был с тобой:

Угощал тебя вином

И вёл с тобой душевный разговор.

Уча мудрости тебя,

Ну, например:

Как для, всякого, мужчины полезен брак.

Что каждый добрый человек

Обременён семьёю должен быть своей.

А ну, давай-ка, в дом его постучись

И ему в ноги поклонись.

И поблагодари его:

И за его мудрость и за вино».

И вот теперь, Авессалом,

Веду с тобой непринуждённый разговор,

В доме твоём.

Так вот, что я хочу, Авессалом, тебе сказать:

Мудрость твоя… через мозг мой прошла

И в сердце моё вошла.

А через сердце вошла в душу.

И свила там гнездо…

Ты не спишь, ты меня слушаешь?

Авессалом

— Иосиф, я весь во внимании,

Продолжай, брат, мой…

Иосиф

— Так вот: после нашей встречи, домой придя

Я уже до утра

Не смог заснуть.

Потому, что мудрость твоя, всю душу мою,

Освятила.

И я понял: что я так больше жить не в силах.

Ведь голос, что ты в моей душе зачал…

Возмужал.

И вот теперь, чем бы не был занят я…

Он везде преследует меня!

С утра и до вечера, и даже поздней ночью

Он теперь меня тревожит.

И твердит мне всё одно и тоже:

«Давай, давай женись, Иосиф!»

А я ему:

«Где же я женщину себе хорошую найду

Для этого дела.

А ну, ответь-ка, мне?

Да, я работник хороший,

А вот за женщинами ухаживать я не очень… не умею,

Не обучен я этому делу». —

А он мне: «А ты забыл, что Авессалом,

Этот благородный человек,

Предлагал тебе,

Посетить его дом.

Чтоб он мог тебя, Иосиф,

Познакомит со своей семьёй.

А ведь среди его детей, дочерей.

Есть и Та,

Что прекрасной розой расцвела.

И если ты окажешься Иосиф,

Человеком, его дочери, достойным…

То он, может быть… отдаст тебе Её в жёны». —

Авессалом, как только я увидел твою дочь,

Марию,

Так тут же красота, Её, меня сразила.

Когда в тот раз, в воскресенье,

Мы вели, с тобой, беседу.

И ты упомянул в ней…

Сказав в ней,

Что дочь твоя прекрасна,

Каюсь,

Я подумал:

«А как же может быть иначе?

С родителями, такое, сплошь и рядом,

Что их дети: самые, самые…

И умные и прекрасные.

Ну, и так далее…

На то они папы и мамы,

Чтобы на детей своих не нарадоваться».

И вот сегодня, в твой дом придя,

Что вижу я?

Что подтвердились все твои слова!

Мария… Дочь твоя…

Прекраснее любого цветка,

Что в своей жизни видел я!

Ты прав, Авессалом,

Как ты, Её, мне описал!

Лишь раз,

Взглянув на Неё, сразу понял я тебя…

И как мужчину и как отца.

И я благодарю тебя,

За то, что ты возможность, мне дал,

Открыв двери своего дома, для меня,

И мне полюбоваться Её красотою…

Теперь не знаю, что со мною происходит?..

Твои слова,

В тот раз,

О семье, о браке…

Они меня с тех пор не оставляют.

И, чем бы я не занимался,

Я слышу их.

Уста твои,

Как будто бы,

Теперь, всегда, со мною рядом…

И всё наставляют меня, наставляют…

И вот теперь, когда увидел я твою Марию,

В моей жизни сразу же, всё, и прояснилось!..

И тут же понял я:

«Что лишь Её всю жизнь свою искал.

Всю жизнь, свою, Её лишь ждал». —

Поверь мне, Авессалом: «Когда других я вижу женщин…

Мне на них смотреть неинтересно.

Видя их привлекательность

Или даже красоту…

Мимо них, спокойно, прохожу.

Ни чем их красота

Не трогает меня».

Мария же… не знаю, как это объяснить…

Моё сумела сердце, сразу, покорить.

Сумела суть, во мне, мою мужскую разбудить.

А ведь мы с Ней не обменялись и словом.

Объясни мне, Авессалом,

Ведь ты же человек учёный,

Как может быть такое?

Ведь теперь, после того как я Её увидел…

Без Неё нет для меня больше жизни.

Теперь прошу я у тебя Её руки,

Следуя мудрым словам твоим,

Что: «Каждый человек,

Семьёй своей,

Обременён должен быть». —

Воистину слова твои мудры!

И вот… следуя им…

Прошу тебя… чтобы ты,

Со своей стороны…

Рассмотрел такую возможность…

Отдать, свою Марию, мне в жёны.

Видит Бог, как противиться моя душа…

Сейчас,

Хоть, хоть одним словом, обидеть тебя…

Быть может мои слова

Тебе покажутся сейчас: грубыми, неучтивыми…

Но ты, уж, прости меня,

Человека простого,

Неучёного…

Что не сумел сказать я по-другому,

Что не стал «ходить вокруг да около».

Что скажешь мне, Авессалом,

Или мне уже идти вон,

Из дома твоего?

Скажи мне: есть ли у меня надежда?

Не томи моё сердце…

Авессалом был опытным игроком в шахматы и он теперь ясно понимал, что все его комбинации, все его ходы привели его к так им желаемому результату. Но он, в тоже время, хорошо знал, что с подвыпившими людьми ни о каких делах говорить нельзя. Ведь, протрезвев человек может отказаться, от накануне с ним заключённой сделки. Поэтому Авессалом не спешил радоваться. Он понимал: «Лучше пусть Иосиф поварится в не определённости этого вопроса. А там… если через два — три дня он не передумает, и его чувства к его Марии, которыми он вдруг воспылал, не угаснут, а окажутся подлинными то… тогда можно будет поговорить и о

деле».

Авессалом

— Надежда есть у каждого из нас,

Пока не пробил наш последний час.

Человек всегда вправе надеяться…

Что успехом увенчается его дело.

Иосиф, ты безусловно человек достойный.

Но в этом деле последнее слово…

Будет за Марией.

Я Дочь свою не посмею насилием

Выдать за муж за того,

Кто не мил Ей.

Сначала мне надо сообщить Ей о твоём предложении,

Чтобы узнать мне Её мнение.

И я, так думаю:

«Ей надо дать пару дней на раздумье». —

А, как только Она познакомит меня со своим ответом…

То я сообщу его тебе, тут же, немедленно.

Но я Её характер зная… знаю,

Что пару дней Ей будет достаточно.

Чтобы принять своё решение.

Так что, Иосиф, жди от меня… то есть от Неё ответа.

В самое ближайшее время.

После этих слов Авессалома Иосиф понял, что его миссия выполнена. И всё, что он хотел узнать для себя, он узнал. А значит: у него нет больше причин задерживаться в этом доме. Пора и честь знать. И Иосиф попрощался с Авессаломом.

Иосиф

— Ещё раз спасибо тебе, Авессалом,

За твой, такой, сердечный приём.

Прощаюсь с тобой,

Но ухожу с надеждой.

Что это не последняя наша встреча.

Авессалом

— Мне, тоже, хочется думать, что я с тобой не прощаюсь.

Поэтому я так скажу тебе, брат мой, Иосиф: «До свидания».

После этих слов Авессалом проводил Иосифа до ворот, открыл их передним и Иосиф перешагнул через порог двора Авессалома, и направился к своему дому. Авессалом ещё немного, посмотрел Иосифу в след, после чего закрыл за ним ворота и направился в дом. Он, нет, не шёл, эти несколько метров пока он не вошёл в дом, ему казалось, что он летит на крыльях, потому, что у него «гора упала с его плеч». Ведь дело, которое он задумал, а именно выдать свою девочку замуж, уже, хоть чуть — чуть, да и сдвинулось с места. И в дальнейшей судьбе его дочери Марии, что-то начало проясняться.

А Иосиф так никогда и не узнал, что весь их разговор, за стеной отделявшей комнату, за которой он с Авессаломом вели свой разговор, стояли, сгрудившись, в одном тесном объятии женщины этого дома. Они, в это время с большой любовью и нежностью, стояли обнявшись, превратившись в одно большое целое. И от всей души, слушая слова Иосифа, радовались тому, что слышали, и довольно улыбались вовсю ширь своих ртов.

СЦЕНА VII
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ

После того, как Авессалом вошёл в дом он тут же натолкнулся на отряд своих женщин, которые вопросительно и в то же самое время внушительно смотрели на него.

Земфира

— Ну, что?..

Что он сказал тебе ещё?

Авессалом

— Да больше ничего…

Мы больше ни о чём, таком, не говорили.

Пусть придёт домой, проспится…

А то, вдруг, на утро…

Ему уже будет трудно

Вспомнить,

Где он был вчера.

И с кем, какие, вёл дела.

Земфира

— Поить его надо было меньше!

Авессалом

— Ой, женщина!

Прошу тебя:

Не начинай

Разговора этого,

Побереги мои нервы!

Я сам весь на взводе.

Что ты от меня хочешь?

Я сделал всё возможное…

Ведь ты же сама всё слышала:

Я из него не вытянул

Ни единого слова.

Он сам, сейчас, всё произнёс… по доброй воли.

Короче…

Нам, всем, надо успокоиться,

Положимся на Бога.

Это Его промысел…

Ведь как у нас в народе говорят:

«Браки совершаются на небесах».

А рас так…

Не будем, мать, Ему мешать.

Он своё дело знает,

А значит,

У нас всё сладится…

А через пару дней, чтоб было наверняка,

Я пошлю к нему своего гонца…

И он ему скажет, что Мария согласна,

Составить его счастье.

Так что давай… готовиться к свадьбе.

Не торопи события, жена.

Мария, а ты как…

Как он Тебе… согласна?

Мария

— Папа… я… как ты скажешь.

Авессалом

— Дочь моя… я знаю,

Что Ты всегда с моим мнением считаешься.

Меня почитаешь, уважаешь.

Но в это раз…

Я не хочу неволить Тебя.

Что касается меня, моего мнения…

То человек он… обыкновенный,

Но очень порядочный.

Звёзд, с неба, не хватает…

Да, не богатый.

И даже совсем не богатый…

Но правильный, праведный…

Такой человек и нужен для брака.

А если дело у вас сладится?..

То я возьму, тогда, в свои дела, его.

Но об этом говорить ещё рано,

Посмотрим, как «карта ляжет»…

Ведь если честно сказать,

Дочь милая моя:

«Тебе уже семнадцать годков…

И пора бы тебе уже нарожать пацанов

Или девчонок…

А перед воротами нашего дома

Я не вижу очереди,

Из желающих, с тобою

Сочетаться браком.

Как бы, тебе, в девках не остаться».

Ведь девочки быстро вырастают…

Вот она: девочка, девочка, девочка…

А вот уже и дева старая.

А ты вполне, уже, для брака созрела

И лицом и телом.

Не понимаю: что происходит?

Ты, вроде бы… да «не вроде бы»,

А точно,

Девушка для брака

Очень подходящая.

По всем статьям очень привлекательная!

А семейство наше состоятельное

И породниться бы с нами многие желают.

А тут, вдруг… всё не складывается, как-то…

Стоит на месте это дело.

Что-то в этой жизни стало не так…

Как будто бы я потерял с нею контакт.

Обычно у меня всё к одному складывается.

Рахель и Фриду я легко замуж выдал.

И с твоим, Мария, браком я не хочу тянуть.

И если Бог указал мне верный путь,

Поставив на моём пути Иосифа,

Посмотрим… посмотрим.

Верно ли я понял замысел Его?

Так что, с Иосифом, тема,

Это пока всё, что мы имеем…

Очень актуальная.

И не вижу причин, чтобы её, со счетов сбрасывать.

А мне Иосиф нравится:

Спокойный, обходительный… разумный.

Ты, разберись, к нему, в своих чувствах.

Я же… тебя неволить не буду.

Только, в любом случае,

Брак — это не пряники кушать.

А такой человек, как Иосиф,

Для брака очень подходит.

Деньги, я бы его, научил зарабатывать.

Мне, в моих делах, нужны люди порядочные.

Лично мне он нравится,

А дальше Тебе решать, Дочь моя.

Вот какие мысли

Не дают покоя мозгам моим.

Так что я… со своей стороны…

Сделаю всё возможное.

А окончательное решение Тебе принимать,

Дочь моя.

Ну, всё… я спать…

А то завтра ждут меня, ещё, дела.

Да и ноги, уже, не держат меня.

На этом их семейный совет и был закончен.

СЦЕНА VIII

МЫСЛИ, МЫСЛИ И ИХ РАЗЛОЖЕНИЕ «ПО ПОЛОЧКАМ»

Иосиф, тоже, сразу же лёг спать, как только добрался до своего дома. Вино сделало своё дело. И к тому же ему потребовалось много душевных сил, чтобы вести с Авессаломом тот разговор, в котором он просил у него руки его дочери. Он очень волновался в тот момент, потому что считал для себя, что сейчас решается его дальнейшая судьба. Поэтому, вот такой вот он, физически и душевно обессиленный, и добрался до своего ложа. И не раздеваясь лёг спать.

Утром, после того, как он проснулся и окончательно пришёл в себя после сна, он почувствовал необычайною бодрость, во всём своём теле. Как тогда, в былые дни его молодости, когда он каждый день был крепок и полон сил, несмотря на все испытания которые ему посылала жизнь. И он всей своей головою окунулся, во все вчерашние дела, во все те разговоры, которые он вёл с Авессаломом, в его доме, по поводу брака с его дочерью Марией.

И он с теплотой в сердце вспоминал сейчас Её такое милое, почти что совсем, ещё, детское лицо. И вообще как, в тот час, от всего Её существа, на него веяло: молодостью, силой и Её здоровьем. Хотя Она и не сидела с ним рядом! И он сейчас хорошо чувствовал, всем своим существом, что всё, тогда идущее от Неё, сейчас осталось с ним. Что это превратилось в какую-то силу, в какую-то могучую энергию, и что она до сих пор жива и прибывает в нём. И ему это было очень удивительно. Потому что с ним раньше, никогда, ничего подобного не происходили. И что она, эта сила, эта энергия, также, зажгла и поддерживает, во всём его мужском существе, его тягу к Марии. Что она диктует ему нестерпимое желание обладать Ею. И сейчас Иосифа безудержно потянуло к Ней. Он… он возжелал Её. Да так, что вся, уже вялая кровь, которая была в его жилах, радостно забурлила. И ему сейчас очень захотелось вновь увидеть Её. Вот только чтобы вокруг никого не было. И не надо ему того замечательно вина, которым его угощал Её отец, Авессалом. Оно сейчас было бы просто лишним, в его общении с Марией, его Марией. Сейчас ему просто хотелось находится в Её обществе и просто любоваться Ею. Просто смотреть на Неё. Смотреть и смотреть… на свою Марию. И… может быть, если ему позволит Мария, взять Её за руку.

Он с недавних пор почувствовал, нет: он точно знал, что что-то необычное происходит вокруг него. И что с ним должно произойти нечто эдакое… И так было до того, до тех самых пор пока он впервые не увидел Марию! Что-то носилось в воздухе… вот — вот, что-то это очень важное для него, должно было произойти с ним, в его жизни. Вот только что? Он так и не мог разобраться в этом, до конца понять этого чувства: что же именно должно было произойти с ним в его жизни? И так было до того часа пока он не увидел Марию!

«Так что же это, всё-таки, за такое важное

Чего, от своей жизни, жду я?

Ведь я уже, кажется, всё перепробовал,

Что на долю человеческую приходится.

Конечно же я не царь,

И с ним никак нельзя сравнивать меня.

Конечно же он всего, по более,

В этой жизни испробовал…

И перепробовал.

Я сейчас о себе,

О жизни думая своей.

А чего,

Со мной-то, ещё,

Никогда, не было,

Что бы я удивился и обрадовался этому?

Чего я ещё не отведал?..

Да, конечно же, есть, ещё, некоторые, такие моменты.

Например: я,

Ещё никогда,

Не получал солидного наследства.

Да и вообще-то никакого наследства.

Не получал.

А вдруг… где-то, у меня,

Есть такой родственник,

Который сейчас при смерти находится?

И он, вдруг, про меня вспомнит!

И, не имея своих детей

Всё своё оставит мне!

Эх, было бы неплохо!

Тогда бы моя бедность, на этом, и закончилась!

А быть может у меня, вдруг, откроется талант

Творить чудеса?

И я начну, тогда, укрощать

Бури и землетрясения,

Поворачивать вспять реки?

И поднимать мёртвых из могил?..

Да, я чувствую,

Как будто,

Что-то, в воздухе висит…

И, вот — вот, должно, со мной, произойти.

И, от этого чувства,

На душе, становится, как-то, уютно.

Что ж посмотрим,

Что это будет…

Но я чувствую…

Что-то, да, будет».

Вот такие вопросы, и подобные им, задавал себе Иосиф, пытаясь найти ответ на те предчувствия, которые с недавних пор, стали его посещать и занимать весь его ум и душу. И эти вопросы не оставляли его до той самой минуты пока он не увидел Марию. Да, до этой Минуты он только чувствовал, нет! Он, даже, точно знал, что Это с ним обязательно произойдёт! И Это будет действительно, что-то, нечто! Чего, доселе, с ним никогда ещё не было в его жизни. И что Это, может быть… нет, «не может быть?», а точно! должно, будет, круто изменит всю его жизнь навсегда. Но вот откуда к нему придёт Это… Это, самое важное в его жизни, и что Это будет?.. Да и вообще: как, почему и с чего бы, вдруг, Это должно с ним произойти? Как, почему к нему пришли все эти мысли и чувства? он так и не смог понять и разобраться в этом до той минуты пока он не увидел Марию. Марию!

И как вдруг! Он повстречал, на своём жизненном пути Марию! Это и было, для него действительно То самое Нечто! Нечто прекрасное и необыкновенное. И это было Чудо Чудное. Потому, что он ещё никогда в своей жизни, ничего не видел прекраснее этого: Её лица. И он влюбился в Неё с первого же взгляда. И действительно! такого раньше с ним никогда не происходило. Ну, если не считать ту… детскую любовь, когда будучи ещё ребёнком он влюбился в соседскую девочку.

А ведь, даже, та встреча с Авессаломом, тогда на базаре, ему ничего не сказала. И даже не намекнула ему, о будущем великом изменении в его жизни. И даже когда он пригласил его в кабачок и угостил его вином… даже тогда ему не подумалось: «Вот оно… начинается!» — Потому что, несмотря на то, что у него, в его жизни, действительно было много разных событий… но вот чтобы его, за бесплатно угощали вином… такое действительно с ним было в первый раз. И даже несмотря на это, именно вот Это чувство, всё ни как не уходило из его души. И он всё ждал, ждал… чтоб хоть кто-нибудь объяснил ему, чего его ему ждать-то? И ему пришлось ждать, до тех пор, пока не встретил Её, не встретил Марию! Свою Марию!

«О, как же я люблю её, о как люблю!

Я места себе не нахожу.

Вот так вот, Иосиф,

В твои-то годы…

Эх… куда занесло тебя!

Любовью воспылало твоё сердце,

К той, что всех прекрасней дев на свете.

И дал тебе Господь познать такое…

Что раньше обходило, тебя, стороною.

И вот теперь все звёзды

Собрались вместе,

Чтобы помочь тебе,

Иосиф,

Назвать Её своей невестой.

А потом и женой!

Дай-то Бог! Дай-то Бог!

А быть может Господь

Именно для Неё тебя и берёг?

Чтоб только в руки, твои,

Это сокровище вручить?

Да будет так!

А там, Бог даст,

Познаем мы друг друга

И дети станут вокруг нас кругом.

И станешь ты, тогда, настоящем мужем.

Как и положено тебе, твои-то годы.

И больше, уж, никто, Иосиф,

Не посмеет,

O тебе, за глаза, сказать такое:

«А Иосиф-то, вот беда,

Любовь человека стороной обошла.

Hе дал Бог ему любящей жены…

За его грехи!» —

О, Господи!..

И вот только теперь Бог

Дал мне познать любовь!

Бог даст: «Всё так оно и будет!

Всё к лучшему, всё к лучшему!» —

Ведь, не зря же, Авессалом,

Да и весь его дом,

Так радушно меня принимали,

А каким вином меня угощали?

От него во рту таял мой язык.

И я чуть ли не забыл,

О чём, с Авессаломом, хотел поговорить…

Конечно же, по лицу Марии так сразу и не скажешь…

Трудно мне сказать,

Какое, всё же, решение примет Она?

Она, как будто бы, меня,

В тот раз,

Даже и не замечала.

По крайней мере… Она такой вид делала,.

Что ж: девушка есть девушка…

Что действительно воспринимает меня,

Kак, только, друга своего отца.

И Ей нет никакого дела до меня.

Иосиф, а что толку гадать?..

Скоро, уже, будет готов Её ответ:

Обрести тебе, с Ней, счастье или нет?»

В эти два дня, которые Авессалом, отец Марии, дал ей на раздумье, чтобы она дала правильный ответ Иосифу, сам Иосиф решил действовать так… он решил всей своей головой окунуться в работу… чтобы не сойти с ума от всех этих мыслей, сладостных мыслей, от возможного предстоящего брака с Марией. Но всё равно, чем бы он не занимался, он так и не смог освободится от них, от этих мыслей которые захватили всё его существо. Потому что он уже в них, в этих своих мыслях, видел себя счастливым, заботливым мужем и отцом… И как, это было ему не странно осознавать но… препятствием на пути к этом была сама Мария, которая всё тянула и тянула с ответом… Хотя прошли только сутки после того, как он покинул дом её отца, и Иосиф понимал, что время ещё не вышло. Как вдруг…

СЦЕНА IX
ПРИЯТНАЯ НОВОСТЬ, ДЕЛО СДВИНУЛОСЬ

Как вдруг, ранним утром, когда пошли лишь вторые сутки, время которых отец Марии взял для своей Дочери, чтобы Она хорошенько всё взвесила и приняла Своё окончательное решение поэтому вопросу, в его дом постучали. А когда Иосиф открыл свои ворота то он увидел стоящего перед ним Авессалома, и каких-то ещё двух крепких молодых людей, вместе с ним, которые, вовсю ширь своих ртов, улыбались ему. И эта картина его потрясла. Ну, во-первых: ещё не прошло двух суток, а во-вторых Авессалом сказал, что пришлёт своего гонца, и вдруг пришёл сам. И он растерялся.

Авессалом

— Доброе утро, дорогой Иосиф!

Извини, что в столь ранний час тебя побеспокоил.

Но я ведь знаю, что ты муж добрый,

А значит я забеспокоился,

Что вот: «Приду попозже,

А ты уже убежал из дома на работу». —

Поэтому я побоялся не застать тебя дома.

А ведь я принёс тебе весть добрую!

Мария согласна стать твоей женою.

Так что снова жду тебя в моём доме.

Сядем, поговорим, обсудим всё, как и положено…

За добрым вином, предстоящую свадьбу.

Ну, как водится: все её детали.

Вот такие вот дела, Иосиф,

Девочка моя Она… не по годам серьёзная.

Она всю ночь молилась Богу!

Чтоб Он Ей указал дорогу,

Её путь.

И вот теперь я пред тобой стою.

В тот день,

После того, как ты покинул мой дом,

Мария, всю ночь, не могла забыться сном.

Этой же ночью,

Она,

Девочка моя,

До утра,

Не смыкая своих глаз,

В молитвах провела.

А когда пробилась первая заря,

Её, всё же, сморил сон

И в нём

Ангел Господень до неё довёл

Слова Бога.

Что это Он, Иосиф,

Тебя поставил на Её мирском пути.

А значит Ей женой твоею быть!

Даны вы Господом друг другу,

А значит быть вам добрыми супругами.

И вот Она, внемля словам Бога,

С ответом не тянула больше.

И я, поэтому, Иосиф,

Не скрывая радости своей,

Тут же и отправился до твоих дверей.

И тебе Её ответ доставил.

Какое счастье, быть свадьбе!

Быть свадьбе!

Да, вижу дорогой, Иосиф, вижу… как ты растерялся.

Ну, это ничего… с людьми такое случается.

А это познакомься:

Сыновья моего двоюродного брата.

Правда красавцы?

Так, когда же тебя ждать к нам,

И что мне Марии передать?

За то время, что Авессалом произносил свою речь, Иосиф немного пришёл в себя и смог взять себя в руки.

Иосиф

— Авессалом,

Спасибо, дорогой,

Тебе за эту радостную новость.

Честно сказать: да, я растерялся… немного.

Ведь я…

Только завтра ждал от тебя гонца.

И вдруг ты сам

Такую честь мне оказал,

Сам пришёл

И радостную весть, ко мне, принёс!

Прости, Авессалом,

Что в дом…

Я не могу пригласить тебя,

Ведь я тебя не ждал.

Не прибрано у меня…

И угостить тебя мне нечем.

Прости мне неучтивость эту.

Теперь… по поводу того:

Чтоб вновь приди к тебе в твой дом.

На этот раз ты окажи мне честь.

И всей семьёй своей

Вы посетите мой дом.

На этот раз

Прошу вас

Быть моими

Гостями дорогими.

Авессалом, дай мне два дня на подготовку.

И через два дня,

Я

К обеду, с семьёй, жду тебя.

Ещё раз благодарю тебя, Авессалом,

Что ты не пожалел своих ног.

И сам,

Мне эту радостную весть,

Принёс в мой дом!

Да, умножит Господь

Состояние и здоровье твоё.

Авессалом

— Иосиф, даже и не думай,

Что ты меня, хоть, чем-то, обидел.

Это ты меня прости,

Если я прервал твои сны.

Радостные чувства так переполняли душу и сердце Авессалома, что он,

сам не замечая этого, опять объявил Иосифу, что Мария согласна стать его женою.

— А потому я, с ответом от Марии, к тебе поторопился,

Так это Она меня,

Сама,

Об этом попросила.

Уже через день

Был готов её ответ.

И она мне так сказала:

«Папа,

Мой дорогой отец,

У меня уже готов ответ,

Для Иосифа.

Ты же меня знаешь:

Я девушка серьёзная.

Не сомкнула глаз своих я этой ночью,

Всё вопрошала Бога:

«Укажи, Отец Небесный наш, мне мою дорогу:

Будет ли этот человек мне мужем достойным,

Будет ли он обо мне заботится,

Сможет ли он защитить меня от бед,

Будет ли он любить детей,

Которых я ему рожу?

Отец Небесный наш,

Смиренно твоего ответа жду».

А потом,… ближе к утру,

По словам Её,

Её неожиданно сморил сон.

И представь себе, Иосиф!

Во сне ангел Божий к Ней с небес приходит.

И говорит Ей такое:

«Мария, Господь наш

Освятил ваш брак.

Мужа этого Он на твоём пути поставил.

И его стопы в ваш дом направил.

А значит: брать Тебе его в свои мужья».

Вот, отец, и все Его слова»».

А девушка она, у меня, очень набожная

И к словам ангела отнеслась с большим вниманием.

И теперь, после слов ангела,

У Неё и не могло быть другого варианта,

Как, прямёхонько, в брак ваш!

А потом и меня, поспешила, этой новостью обрадовать.

Она, у меня, девочка серьёзная.

Во всех делах своих советуется с Богом.

Так что, Иосиф, быть свадьбе!

Что ж, Иосиф, пойду обратно.

И семью свою обрадую.

Ведь какое это счастье: быть свадьбе!

Быть свадьбе!

После этих слов Авессалома они, с Иосифом, обнимаются и отец Марии, со своими сопровождающими отправляются в обратный путь, домой.

СЦЕНА Х
ДЕЛА, ДЕЛА, ДЕЛА…

После прихода Авессалома мозги Иосифа заработали с утроенной силой. Ну, во-первых: надо было привести своё жилище в надлежащий порядок. Иосиф следил за порядком в своём доме, но не было в его доме того порядка, который называется у людей уютом. А уют могла создать в доме только женщина. А во-вторых: ему надо было позаботится об угощении для своих гостей. И обязательно найти такое вино, которое бы было ничуть не хуже того вина коим его угощал Авессалом, в тот день за обедом. А то может быть и найти вино получше. И он знал, где его взять. А именно в той части города, где селились, преимущественно, состоятельные граждане Вифлеема.

Да, Иосиф жил небогато, но бедняком он не был. Просто он всегда скромно, просто одевался, а не стремился, как другие люди, как только у тех появлялись деньги… они тут же начинали рядиться в дорогие одежды, чтобы показать своё благосостояние и своё благополучие. Питался он сытно, но тоже просто. Потому он что понимал, что еда даёт ему силы для работы. Но вот чревоугодием, как другие люди любили заниматься, он не занимался. Поэтому-то и имел худощавую фигуру. Но у некоторых людей сложилось о нём представление, что он голодает. И у него, конечно же, были отложены им деньги на, так называемый, «чёрный день». Небольшая, но всё же приличная сумма у него имелась, он её приготовил на случай своей болезни, или чего уж там… своей смерти. А теперь, оказывается, смерть, под которой ходят все люди, населяющие этот мир, а значит и его смерть… теперь откладывается, потому что наметился большой счастливый поворот в его жизни. От смерти — к счастью.

Решить свой первый вопрос он решил таким образом: сразу же после того, как Авессалом скрылся от его глаз… он отправился в соседний дом. В которым жила семья с которой у него сложились добрые отношения. И обратился к хозяину дома с таким предложением:

Иосиф

— Привет тебе сосед!

Есть дело у меня к тебе,

Представь себе:

Собрался я жениться.

Самсон

(сосед Иосифа)

— Иосиф, что я слышу?!

Ну, наконец-то

Вразумил тебя Господь.

Что, хочешь угостить меня вином,

По такому случаю?

Иосиф

— Ну, там видно будет…

Сначала же о деле,

С каким к тебе пришёл я:

Хочу нанять я твоих женщин,

Кои имеются в твоём доме,

Нанять к себе их на работу.

Так сказать: проявить обо мне заботу,

Немного, на меня, поработать.

Навести порядок в моём доме.

А то ведь уже скоро,

Я жду гостей в дом свой,

Свою Невесту.

Ну, и отца Её естественно.

Ну, в общем, всю их семью.

Так вот: я хочу…

Пусть твои женщины порядок наведут

В моём доме,

Со всей своей любовью.

Чтоб стало в нём и чисто и уютно.

Ну, а потом мне цену назовут свою,

За свой труд.

Самсон

— Да я в принципе-то и не против.

А когда приступать им можно?

Иосиф

— Да пряма немедля,

А то меня поджимает время.

Самсон

— Отлично,

Значит договорились!

А деньги значит опосля?

Иосиф

— Да.

Самсон

— Ребекка, Ребекка поди-ка сюда!

(к ним подходит жена Самсона Ребекка)

Ребекка

— Здравствуй, Иосиф.

Иосиф

— Доброе утро, Ребекка.

Самсон

— Вот что, жена,

Женится Иосиф, наш.

Надо, по случаю такому,

Помочь ему навести порядок в доме.

Бери дочерей и к нему идите в дом.

И сделайте всю работу с душой,

Чтобы ему понравилось,

Ну, а он вам потом за работу заплатит,

Сколько вы скажете.

Ребекка сразу после полученных инструкций от мужа пошла в дом и через какое-то время появилась оттуда с их дочерями. Одной девочке на вид было лет так пятнадцать, а другой тринадцать. И уже вместе и Иосифом они направились к нему в дом. Иосиф был тому очень рад, что его дела так сразу же добро начались. Через, пару, метров он остановился, повернулся и обратился к Самсону.

Иосиф

— А ты, Самсон, что отстаёшь?

Пойди, войди в мой дом,

Я угощу тебя вином!

СЦЕНА XI
ИЗЛИВАНИЕ ИОСИФОМ ДУШИ НЕПРЕДВИДЕННОМУ СОБЕСЕДНИКУ

После того, как Иосиф привёл женщин в свой дом и объяснил им, что надо делать, он оставил их работать, а сам отправился на базар закупать нужные ему припасы для встречи дорогих гостей. Но перед этим, как ему выйти из дома, он угостил Самсона вином, налил ему полную чашу, а себе, за компанию, только треть чаши, ведь его впереди ещё ждало много важных дел. Самсон, как и положено в таких случаях, добрым и порядочным людям, произнёс тост за его здоровье, за здоровье его будущей жены, и за здоровье их будущих детей. После чего отправился восвояси. Когда Самсон вышел за ворота его дома и закрыл их за собой, то Иосиф налил полную чашу вина Ребекке, а её детей угостил финиками. И уже после этого отправился на базар.

Иосиф не просто, на этот раз, шёл на базар, он шёл именно в ту его часть в которой продавали овец и баранов. А так же и прочих домашних животных. Там он и купил крупного белого барана. Потому, что он хорошо знал, что для начала добрых дел надо покупать именно белого барана. А купив барана он нашёл, что было совсем несложно, специальных мастеров для этого дела, чтобы освежить своего барана. Это была специальная, особенная каста людей, которые могли, только которым было разрешено, согласно иудейской религии, забивать животных, после чего они не брали на свою душу, никакого греха. Потому, что они читали специальные молитвы, после которых Бог отпускал им эти их грехи. А вот остальным жителям Иудеи резать живность строго настрого запрещалось. И даже зарезать свою курицу человек не имел права. Потому что перед лицом Бога он этим своим действием совершал грех. Так вот: с таким мастером своего дела и договорился Иосиф. Он подробно объяснил ему, где он живёт и назначил ему встречу завтра, ранним утром у себя в доме. А так же договорился с ним о цене за предстоящую работу.

После этого Иосиф ещё сделал некоторые покупки на базаре: он купил некоторые продукты, из тех, что через день не потеряли бы своей свежести. А потом ведя барана на верёвочке отправился к себе домой. Придя домой он увидел, что работа кипит в полном разгаре. И ему от этого стало очень приятно и хорошо на душе. С одной стороны потому, что всё шло по его предусмотренному им плану… а с другой стороны он первый раз в своей жизни почувствовал себя хозяином. Ведь все свои годы, что он нанимался к людям на работу, так это его нанимал хозяин… а теперь он вдруг сам стал хозяином. И ему, сразу же, подумалось: «А вдруг моя жизнь и в правду теперь может изменится, да так… что я сам стану хозяином. Хозяином своей жизни?.. Вот было бы здорово!»

К вечеру женщины закончили прибираться в его доме. Они всё расставили, все те нехитрые предметы которые были в его доме, на свои места, по своему усмотрению, и протёрли влажными тряпками всё, что только можно было протереть. И Иосифу это очень пришлось по душе. Потому, что любая перестановка в доме, если она сделана с умом, всегда привносит что-то новое и свежее в жилище человека, а значит и в его жизнь тоже. А ещё женщины смахнули паутину с потолка и стен в двух его комнатах и тоже их хорошенько протёрли. От чего у Иосифа было такое впечатление, что они выкрасили потолки и стены заново.

Когда их работа была закончена, он спросил у Ребекке сколько он им должен? Женщина замялась, она первый раз работала в чужом доме и не знала, как вести себя в таких случаях. А к тому же, каждый день делая эту работу у себя в доме забесплатно, она так вообще представления не имела сколько это может стоить. Тогда Иосиф, сам прикину весь объём выполненных ими работ, достал из кошелька шесть шекелей и протянул их Ребекке. Но ей, почему-то, было стыдно брать деньги с соседа. Тогда Иосиф взял её за кисть правой руки, слегка потянул её к себе, повернул открытой ладонью вверх и положил ей на ладонь деньги. А потом накрыл их её же пальцами. А Ребекка во всей процедуре не смотрела в глаза Иосифа, так она была смущена. И вот она уже собралась уйти вместе со своими дочерями, но Иосиф остановил их. Каждой из девочек он вручил по свежей, пышной лепёшке из белой муки и по горсти фиников. А Ребекке вновь налил полную чашу вина. Женщина молча выпила, а после того, как она её выпила, он также угостил её такой же лепёшкой. На этом они и распрощались.

После того, как Иосиф закрыл за женщинами свои ворота он стал ещё раз рассматривать своего, купленного им на базаре баране, и очень остался доволен своим выбором. На всём баране не было ни единого тёмного пятнышка. На базаре он выбирая барана имел к нему, такое же отношение, как в вещи, а сейчас глядя на него, он видел в баране живое существо. «Что не говори, а все-таки тварь божья, — подумал он, — и только по воле Бога это он у меня сейчас стоит привязанным за верёвочку в моём доме, а не на оборот, я у него».

А баран пребывал в шоке от того, что с ним произошло. Что его изъяли из его родного стада, в котором он родился, рос и жил. В котором ему все были: братья, сёстры и друзья. И привели его в незнакомое ему место, чужую для него обстановку. И ещё он чувствовал… что это не к добру.

А Иосиф, в свою очередь, очень нуждался в отдыхе. Потому, что дела закрутились его с неимоверной скоростью. И он, окунувшись во все эти дела, принял на себя всю эту скорость и к концу дня она, эта скорость, полностью измотала его физически и душевно. Но он был этому только рад, потому, что ещё один день, пусть и такой трудный день, приближал его к его мечте. К обладанию им Марией, самой прекрасной девушкой на земле.

О, как же ему сейчас хотелось хоть с кем-нибудь поделиться всеми своими мыслями и чувствами, о том, что так сейчас переполняли его душу и сердце. Поделиться с кем-нибудь… хоть с кем-нибудь. Поделиться самыми сокровенными и дорогими для него чувствами. Потому что он ясно понимал, чувствовал, что если ему сейчас этого не сделать… то они: и его душа, и его сердце, непременно лопну, от всего того, что их сейчас так безмерно переполняет. Да, да: ему обязательно надо поговорить хоть с, какой-нибудь, живой душой. (И конечно же, под живой душой он имел в виду, душу человека). Но вот только с кем? Не идти же ему, в самом деле, к его соседу Самсону… и изливать ему свою душу. Ведь Иосиф, в тоже время, знал и такое: что даже, порой, и самому близкому человеку не обо всём можно рассказать… Ведь, даже, и самый близкий тебе человек не всегда сможет тебя понять. А то, ещё, может и посмеяться над твоими чувствами, над твоими мыслями. А как, всё-таки, сейчас ему хотелось поговорить. Да, чего уж там: вот взять и исповедаться.

Была середина лета и день долго висел в небе. И не смотря на вечер на дворе было ещё очень светло и уютно. Так уютно, как может быть уютно только в родном доме. И тут Иосиф ясно почувствовал, что ему надо выпить. «Конечно, же, надо, обязательно надо, так: чуть-чуть, чтобы потом пораньше меня сморил сон. Сегодня надо обязательно пораньше лечь спать, чтобы хорошенько выспаться. А то, ведь, завтра опять напряжённый день. А в голове столько мыслей, что они, навряд ли, дадут мне заснуть», — подумалось ему. Что он и сделал. Он зашёл в дом, налил себе в чашу тёплого вина, сделал пару глотков, поморщился и вышел во двор.

Во дворе, от скуки, он опять стал разглядывать барана… а баран видя миролюбивое отношение, к нему, человека немного успокоился и стал оглядываться по сторонам, мол:

«Куда это меня привели,

Я, что… теперь буду здесь жить?

Куда это меня

«Нелёгкая» занесла?..

И чего, это, он так уставился на меня?

А кормить-то будут,

Ведь, по времени, уже ужин?»

А потом баран уставился своими глазами на Иосифа и стал его, со всем, своим, бараньем любопытством, рассматривать. И тут… взгляд барана привлекла чаша, которую Иосиф держал в своей ладони и, время от времени, подносил её к своим губам и пил из неё. И тут… всем своим бараньем мозгом, чутьём баран сразу же догадался, что если кто-то, что-то подносит к своему рту, а потом это, что-то, в нём исчезает… то значит, что это вода или пища. А он сейчас очень нуждается и в том и в этом. И тогда баран, набравшись смелости, подал свой голос к человеку. Он тихонечко заблеял.

А к этому времени тёплое вино, да ещё и на жаре, не замедлило начать своё действие. Иосиф захмелел. И тут он услышал слабое, нежное блеяние барана. И он тут же вспомнил слова того человека, которого он нанял, чтобы он освежил завтра у него в доме купленного им сегодня на базаре барана. Тот мастер, своего дела, сказал ему, что накануне этой процедуры барана лучше не кормить, пусть всё содержимое его желудка, к тому времени, уже, переварится. Тогда будет легче потрошить и мыть его. А так ещё, его желудок, придётся освобождать и от свежей пищи, которая будет не очень хорошо пахнуть. А вот немного воды барану дать можно, а то он будет, всю ночь, блеет и мешать спать.

Вспомнив это, Иосиф оставил свою чашу, с ещё не допитым им вином, вошёл в дом и вернулся из него с некой посудиной, которую ему было не жалко приспособить для бараньего питья. Он поставил её около головы барана и уже собирался вновь войти в дом за кувшином с водой, чтобы налить барану воды, как вдруг… его взгляд упал на его чашу с вином. В ней ещё оставалось достаточно вина… но вот пить его, это: кислое, тёплое вино Иосифу больше не хотелось. Тогда он вылил это вино из чаши в ту посудину, которую он приготовил для бараньего питья. И стал с неподдельным интересом наблюдать… что же баран будет делать, будет ли он пить это вино? И, о, чудо! Баран наклонил сначала свою голову к чаше, потому что он резонно предположил, что если ему что-то дают то это может быть только едой, ведь так поступал тот, другой человек, у которого он жил раньше. Потом зачерпнув ноздрями воздуха из посудины, в которой был аромат вина и определив своим чутьём, что это что-то съедобное, ещё ближе наклонил свою голову к посудине, после чего коснулся губами вина и… стал его пить.

Теперь пришёл черёд Иосифа испытать шок! И ему, тут же, подумалось:

«О, Боже!

Что происходит?

Как такое возможно?

Бараны пьют вино?!

Но…

Тут я могу поручиться только за своего.

А, вот, пьют ли вино другие бараны?..

Я, про то, ничего не знаю…

Похоже… что я сделал величайшее открытие

В своей жизни!

Ведь мне раньше о таком, даже, и слышать не доводилось!

А может быть среди всего народа Иудейского

Я один такого барана имею?

А может быть теперь мне начать новое дело?

И давать людям, вот такое, представление:

Сначала налью в посудину вина

И буду пить его сам.

А потом эту посудину

Передам людям.

Пусть они убедятся, что вино настоящее.

Ну, а потом уже очередь барана

Удивлять Иудейскую нацию!

И вот тогда… шекели облюбуют мои карманы!

Так что! Не резать надо,

Этого барана,

А беречь его, как дитя малое.

Как своего

Будущего

Кормильца.

С которого и начнётся моя новая жизнь!..

А что я скажу,

Тому,

Человеку — мастеру,

Который завтра,

Ко мне поутру явиться,

Чтобы зарезать этого барана?

Да уж… как-то нехорошо получается.

Ведь я, тогда, оставлю его без заработка.

И что мне, тогда, он на это скажет?

А если мне взять… да и показать ему,

Вот такое, представление?..

Мол: «Брат, войди в моё положение,

Такого барана жалко резать.

Пусть он своим талантом

Народ радует». —

Нет, навряд ли…

Мастеру нужен ему обещанный заработок.

А у тебя, Иосиф, могут быть и неприятности,

Если ты пойдёшь на попятную.

А, может быть мне, это всё, только, показалось?

Жара, усталость…

Да и винцо мой мозг затуманило…

А значит… а значит надо… снова налить вина барану!

И если он, снова, его пить станет?..

А, в принципе, это, уже, ничего не меняет.

На ход всего дела, это уже, никак не повлияет.

Всё, на свои места, в этом деле, расставлено.

Просто: посмотрю, ещё разочек, на это диво.

Когда и где, ещё, такое увижу,

А заодно и избавлюсь от вина этого прокисшего».

Иосиф сходил в дом и принёс для барана ещё вина, которого было ещё достаточно в кувшине. Но Иосифу было не жалко этого вина. Потому что после того вина, которым его угощал Авессалом… это вино было действительно просто моча. «А, вот, для барана вполне подойдёт, / Раз он не отказался пить его», — подумалось Иосифу. После чего он щедро налил ему вина в посудину.

И баран опять потянулся к этой пищи, и это для него была какая-то новая пища, которую он раньше никогда не пил и даже не пробовал.

«Но раз дают, только это…

То, значит, у человека,

Больше, из еды, ничего не имеется.

А ведь он и сам пьет то же самое.

А ведь мог бы съесть, всё, в одну харю.

А он, вот, делиться со мною.

О, как же, с твоей стороны, это, благородно!

Я сразу понял, что ты человек хороший.

Да, продлит наш бараний бог, человек, твои годы.

А вот тот, мой прежний хозяин,

Своей едой меня никогда не баловал.

Хотя, вот, если сказать честно:

«Твоя еда отстой полнейший!» —

Но, делать нечего.

Жрать очень хочется,

А это, хоть, что-то:

«Видать, у тебя,

Ни для себя, ни для меня.

Больше нет ни хрена!» —

Ничего больше нет.

Я же вижу, как ты, «давишься» едой своей.

Я, же, вижу, что она, тебе

Тоже, не по вкусу.

Но, видать,

У тебя,

Нет ничего лучшего…

Что ж… а я и за неё, тебе, благодарен буду.

Это всё же лучше,

Чем ложиться спать на пустой желудок.

А потом, глядишь… твои дела и поправятся.

И мы, с тобой, получше будем питаться.

А сейчас…

Не стану тебя обижать.

И съем всё, чем бы ты не угостил меня.

О да!

Да это видать

Не простое питьё, из корытца.

Что-то, в моей голове, странное твориться!..

Ноги готовы пуститься в пляс.

А душа… душа стремиться в небеса!

Как будто, за спиною, крылья выросли у меня!

Во дела!

А вот мне интересно: «А как же называется эта еда,

От которой поёт моя душа?» —

О, мой новый хозяин, как же я,

Уже… полюбил тебя!

А того,

Прежнего,

Я больше не хочу и знать!

Негодяй: простой травой кормил меня.

Но теперь, наши, с ним, пути,

Уже, навсегда, разошлись!

И пусть, с этого дня,

Начнётся новая, прекрасная жизнь моя!

Буду вкушать твоей пищи

И душою в небеса уноситься.

Да… конечно жалко,

Что меня разлучили с моей командой,

С моими сёстрами и братьями,

С девками и пацанами…

Эх, и приятная, же, была компания!

Но что поделать?..

Жизнь не стоит на месте.

Да и, с переменами, в ней, всё же, жить веселей и интереснее.

И, как гласит наша баранья мудрость:

«Всё к лучшему… всё к лучшему». —

Да, пусть всё так, оно, и будет!».

Видя это чудо чудное, диво дивное… Иосиф не смог совладать со своими нервами, и тоже налил себе в чашу вина и осушил её до дна. Что ещё больше, через какое-то время, опьянило его. И когда, в очередной раз, Иосиф посмотрел на своего барана… то он увидел, что тот смотрит на него человеческими глазами! Глазами полными благодарности человеку, то есть ему Иосифу, за вино которым он его угостил. За то, что он поделился с ним своей едой! И это окончательно добило Иосифа. И он, не понимая почему, что его к этому подвигло, и вообще: не сошёл ли он с ума?.. он заговорил с бараном…

Вот так вот, оно, иногда бывает в жизни, что нам людям, очень нужно, просто жизненно необходимо, хоть с кем-то, поговорить! Чтобы освободить свою душу от всего того, что в ней накопилось. И кто — то начинает разговаривать со стеной, в своём доме. Кто-то с портретом своего родственника, а кто-то, просто, сам с собой. Так бывает велико это желание: поговорить. Чтобы то, «что в ней накопилось» выпустить наружу, и чтобы это уже больше не давило на неё и не терзало. И дало нам, людям, возможность, с чистым разумом и лёгкой душой идти, двигаться по жизни дальше.

СЦЕНА XII
МОНОЛОГ, ИЗЛИВАНИЕ ДУШИ

Иосиф

— Ну, что… брат,

Тебе вино как?..

Ты прав: моча.

Но, ты, уж,

Прости меня.

Увы,

Другого нет у меня,

Ни для тебя, ни для себя.

Брат, ты, уж, прости меня,

Если я что не так сказал.

Назвал тебя, вот так, по-панибратски братом.

Понимаешь?

Нам так легче, между собой, общаться:

Вот этого мы называем другом, а этого братом,

А это врагом…

Как нам понятней наша жизнь, так и живём.

Брат,

А ведь у нас,

Средь людей,

Брат — это святое слово.

И мне, сейчас, не хочется,

Обращаться к тебе,

И ни как по-иному.

Ведь… когда, один — ради другого,

Готов пожертвовать своей жизнью, своей плотью,

Повторюсь: во благо другого!

Разве это и не есть… то самое в жизни святое,

Ради чего и живём мы?

Вот, тогда-то, на ум нам, и приходит только это слово.

Вот тогда в душе и рождается это слово:

Брат! И никакое другое.

И только ему, этому слову,

Теперь, и дано описать, всю совместную нашу историю.

Хотя…

Ей всего-то три часа,

И не более.

Знай: у нас, это слово, в любви и почёте.

Ведь только оно нам, дать,

Понять

Может,

Что, между людьми, происходит?

И кем мы, в какой ситуации, друг другу, приходимся.

И, если, в то время,

Когда мы решаем, какое-то, дело,

Брат, за нашей спиной, стоит смело,

Готовый в любое время

Взять, и на себя, ответственность,

Чтобы мы добились успеха.

И происходит… священнодействие!

Ведь в это, самое, время,

Один человек другому,

Оказывает безвозмездную помощь!

Ведь, только между братьями такое свершиться может!

И даже друг, на такое, не способен.

А порой… и даже жизнью своей, своей плотью.

Один брат оказывает помощь другому.

Брат жизнью своей спасает, брата, порою,

Если нет выхода иного.

Вот… и между нами, такое, происходит.

Уже скоро,

Ты мне окажешь помощь…

Помощь своей плотью.

Знай: «Брат — он даётся нам Богом!» —

Да и… всё, остальное,

В этом мире от Бога.

Отец, брат… и наши устои,

По которым и живём мы.

Вот, в соответствии с нашими устоями,

Ты и… пожертвуешь, ради меня, собою.

Брат, знай — это слово

У нас, у людей в почёте…

А то, как мне,

К тебе,

Ещё обратиться?

Ведь я даже не знаю твоего имени.

Так что ты, уж, прости меня,

Что я,

Так сказать,

С тобой по-панибратски.

Но когда, вот, такие обстоятельства…

Когда одному предстоит,

Ради другого,

Отдать свою жизнь…

Другого слова,

Нам людям, сложно,

Подобрать, найти.

Так что…

Чтобы описать, всю нашу ситуацию,

Продолжу называть тебя братом.

Ведь тебе, тоже,

Придётся,

Войти в моё положение и, оказать мне помощь.

Всем существом своим — помощь.

Безвозмездную помощь…

А значит ты брат мне,

Ведь только брат на такое способен!

Хотя…

Тут, у тебя,

И нет выбора иного.

Ведь все роли, давно уже, расписаны Богом:

Да, брат поможет брату… своей кровью,

Вот такая она наша, с тобой, совместная история.

Да… в жизни всё очень сложно.

Так что… в этой нашей, с тобой, ситуации

Ты становишься мне настоящим братом.

И ни как иначе,

А именно братом!

Нет, нет… это слово ничем тебя не оскорбляет,

А, только, лучше поможет тебе понять ситуацию.

А ты, уж, если что, прости меня за панибратство.

Так что…

Будем пить его.

Да, это не то вино,

Что пил я в доме том…

У будущего тестя моего.

Ты спрашиваешь: тесть, что это такое?

Я знаю: у баранов нет такого слова.

Тесть — это такой человек…

Который отдаёт тебе…

Свою дочь за тебя…

Чтобы ты вступил с ней в брак.

И тут баран рыгнул… а Иосифу вдруг показалось, что баран сказал ему что-то, на своём бараньем языке. Но Иосиф, к своему удивлению, абсолютно «понял» то, что он ему сказал!..

Баран

— О, как…

Продолжай.

Иосиф

— Она,

Будущая моя жена,

Та, которую, в жёны, я себе избрал….

Брат,

Поверь мне.

Она прекрасней всех на свете дев!

А я на, сей день,

Я… лишь взглядом посмел

Её коснуться.

Всем сердцем своим и душой своей,

Лишь посмел,

Её коснуться.

Но от этого моё желание,

Обладать Ею,

Ещё, лишь, брат, больше встрепенулось.

А глаза её… цвета неба голубого!

А ночью…

(тут баран опять рыгнул)

Ну, тут ты абсолютно прав:

Её глаз,

Ещё, не видел ночью я.

А зачем ночью глаза?..

Ночью люди смотрят друг на друга руками,

Своими ладонями,

Когда друг друга ласкают.

Смотрят друг на друга своими душами и сердцами.

Ночью глаза только мешают.

А вот скажи мне, брат:

«Любил ли ты когда?» —

Молчишь?

Наверно эту тайну свято в сердце ты своём хранишь?

А я вот не могу молчать.

Если замолчу сейчас…

То сердце лопнет у меня.

Вот так…

О, как бы я Её сейчас расцеловал!

Но нельзя…

Без свадьбы не положено у нас.

Сплошные, брат, препятствия

На пути к счастью.

Условности… так сказать,

Которые люди, сами себе, сумели навязать.

Которые, нам только, мешают жить.

Так, что без свадьбы, брат, ни как не обойтись.

Ну, что ж… потерпим,

Делать нечего.

Иосиф, после этих слов, налил себе ещё вина в чашу, а барану в посудину, сделал несколько глотков, поморщился и продолжил вести беседу со своим, теперь уже «братом».

— Ты уж прости меня, брат,

Но завтра,

Так уж водится у нас,

У людей.

Придёт, ко мне,

Один хороший человек,

Он освободит тебя от жажды, голода и бед.

То есть тебе придёт конец,

Конец твоей бараньей жизни.

Брат, все умрём… кто на Земле родился.

Так: пусть вино нам украшает наши дни

Которые, от Бога, нам даны.

И меньше надо думать нам о том,

Что впереди, всех, нас ждёт.

Брат, все умрём, кто на Земле родился.

Так к чему, нам, о нашей доли суетиться?

Разве от этого, что-то, изменится?

Царей, правителей, народы…

Всех, времени воды,

Вслед, за собой, унесут.

С лица Земли сотрут!

И из памяти людской сотрут…

Это, всё, её труд.

Так… был ли ты тут…

Или не был?..

Это будет никому не ведомо.

Да, все умрём: кто позже, а кто раньше.

Так зачем, об этом, париться!

А, вот, помнить, об этом (!), мы всегда должны.

Чтоб толком, смыслом были наполнены все наши дни!

Так что: пей вино брательник!

Так тебе

Смерть,

Принять будет легче,

Уж, ты, поверь мне.

Потому что завтра, от этого вина,

Прямо с утра,

Адски будет болеть у тебя голова,

О, как будет трещать твоя голова!

Это, по своему опыту, знаю я.

Потому что в этом вине кроется

Нет, не мёд,

А «кровь дракона!»

И ещё: в нём совести Абрама не водится.

Вот такое Абрам вино «гонит!»

И когда оно, в твою голову входит,

Эта «кровь драконья», входит,

То… праздник она с собой приносит!

И тебе хочется:

И песен и танцев!

И тогда ты в каждом прохожем видишь брата!

И ты готов расцеловать любого,

Кто тебе, просто, улыбнётся.

А вот, уж, когда,

Она,

Из тебя выходит,

Эта «кровь драконья»,

Потому, что час протрезветь тебе, приходит,

То всё проходит!

Тогда,

Всё встаёт на свои места.

И вот тогда…

Тебя

Начинает колбасить по полной!

И нет тебе, тогда, покоя.

Потому что голова, твоя:

Просит!

Просит и просит, снова,

Этой «драконьей крови!»

И даже не просит, а требует,

Этого пойла мерзкого!

Ведь только оно поможет

Вновь тебе вернуть здоровье.

Странно, правда?

Вино лечит! Здоровье поправляет!

Да, такое, за вином,

Наш народ, давно подметил:

С начало вино тебя радует,

Потом: «долбит, калечит»,

А потом лечит!

Да…

Вот такие, братан, дела,

У нас, у людей, творятся, с большого бодуна.

И для тебя, и для меня это, таки да, большая беда.

И тебе ничего другого не остаётся,

А как снова наполнить,

Свой желудок наполнить,

«Драконьей кровью».

Вот такие, брат, дела.

Прямо, таки, беда!

А куда деваться?

Ведь, иногда, так хочется и «надраться!»

Чтоб мозги хоть немного расслабились,

И жизнь новыми красками заиграла!

А то,

Порой,

Бывает оглянешься…

На жизнь нашу оглянЁшься…

А вокруг всё так мерзко, так пошло.

Вот и бухаем…

Со здоровьем своим не считаясь.

Да…

И тогда….

Всё, снова,

Может начаться «по полной»,

Может повториться…

И, опять, тебя окружают «такие милые лица»…

Радость, счастье,

А потом, через пару часов,

Вновь,

Обратно,

Тебя накрывают боли адские!

И тебе ничего,

Другого не остаётся,

А как только:

Всю волю, всю свою волю,

Чего бы тебе это не стоило,

«Собрать в кулак!»

И сжать «его» так,

Чтобы все остатки «крови», выдавить из себя!

А кувшин, с вином, спрятать в чулан.

И ты всю,

Волю свою,

«В кулак» собираешь!

Правда, перед этим «здоровье своё поправив»,

И не забыв, при этом, проклясть Абрама…

А куда от боли деваться?

Новая порция алкоголя

Это… типа антидота,

Для тела ядом отравленного,

Тем себя и спасаем,

Что клин — клином выбиваем!

А другое ни чё и не помогает.

А пойло его, эту «мочу кошачью»,

Кувшин с вином, подальше от себя прячешь…

И вновь, и вновь себя кормить, обещаниями, начинаешь,

Что больше, рабом вина,

Никогда,

Не станешь!

А иначе… жизнь твоя: под гору покатится!

Да и, вообще, может сломаться,

Из-за вина может сломаться.

Да (!) есть, и такие, кто срываются

И без всякой меры пить начинают.

У нас, средь людей, такое не поощряется,

Нам, таких, жалко…

Себя, вином истязая,

Они до срока себя приканчивают.

Так что знай: в алкоголе,

Корень,

Всех наших бед кроется!

Для нас мужиков кроется.

Так что: ты будь с ним поосторожней.

И в той, своей жизни, новой,

Что ждёт впереди тебя:

Не напивайся, «как свинья».

Чтоб быть в почёте у бога,

Усвоил?

А то он… возьмёт да и отправит тебя

В ад!

А там, из тебя, приготовят люля-кебаб.

А это значит: на углях будет жарится твоя душа!

В веках…

Бойся! Бойся, брат,

Чтобы, из-за вина,

Душа твоя

Не превратилась в люля-кебаб!

Я так тебе скажу, брат, мой:

«С вином

Надо быть, очень, очень… внимательным и аккуратным:

Оно… оно нам необходимо — и это факт!

И оно… оно, для нас: очень, опасно!

А, порой, даже, и губительно!»

И зачем только Бог придумал его?..

И мне бы вылить его на помойку…

Да и дать Абраму в морду,

За дерьмо такое!

Коим он народ потчует…

Да, вот, порой… выпить очень хочется.

А где, и у кого,

Ещё,

Найдёшь такое,

Вино дешёвое?

Да… за такую цену я согласен и на такое…

Вот такая она моя «воля».

Да, противное, но «вставляет по полной!»

Да, брат, с людьми, такое, иногда случается,

Такая, вот, ситуация случается,

Раздвоением личности она называется.

Вот и со мной, такое,

Сейчас происходит.

Вроде бы:

Вот с одной стороны

Вино кислое,

Прямо таки «моча ослиная»,

Гадость,

А, с другой стороны, цена

Меня,

Уж, очень устраивает.

Вот в такой я сейчас ситуации:

Вино — гадость,

А цена радует.

Вот и давлюсь этой отравой,

Может быть, даже, себя убиваю,

Дни свои сокращаю,

Этой «мочой кошачьей»!

А цена мой карман радует.

Но я, брат, полностью в том тебя заверяю,

Что что голова у меня в полном порядке.

А то, что у меня раздвоение личности,

Сейчас наблюдается…

«Да и хрен с ней, с этой личностью», — так это называется!

Ведь про это никто, кроме нас, двоих, не знает.

Я ведь про это никому «не докладывал».

А значит, для всех, я в полном порядке.

А что,

Нам ещё,

Надо,

В этой жизни надо,

А как только не быть в полном порядке?

Так-то…

Ведь жись-то, брат, с каждым днём, всё дорожает и дорожает!

Вот пройдёшься по базару,

Приценишься…

И тут же хочется повеситься!

Вот и: жрём да пьём… что попало,

Всё, что подешевле.

А иначе… не потянуть, мне, «лямку» эту…

Жизнь эту.

Да, я знаю,

Что цены, на базаре,

Тебя, ни как ни касаются.

«Счастливчик!» — что тут ещё скажешь?

Да у людей, которых я знаю,

И тех коих встречаю,

Раздвоение личности постоянно наблюдаю.

Смотришь чиновник: дурак — дураком,

А большой занимает пост!

Человек в своём деле ничего не понимает,

А высокий пост занимает!

И как, по-твоему, это называется?

Раздвоением личности это и называется!

Раздвоение — не раздвоение…

Да и хрен с ним, с этим!..

Раздвоение — не раздвоение…

Главное то, что мы классно, с тобой, проводим время!

Так что, отче… отче?

Почему отче?..

Что за отче?..

Да, похоже, что ты надрался, Иосиф!

Так, всё (!) мне хватить…

А тебе давай подолью, приятель.

Ну, что, приятно,

Когда за тобою ухаживают?

Вот такая, брат, история.

Вот такая загогулина…

Да… и ты знать не будешь,

Куда тебе от этой боли деться.

А смерть твоя… конец твой,

Представь себе,

Будет твоим лекарем!

Рас… и ты от боли освободился.

И душа твоя, я надеюсь что, чистая

К богу вашему устремиться.

Где он, я так думаю: « За жизнь твою праведную,

Местечко, под боком, у себя, тебе, уже, оставил». —

Там ты и возляжешь,

Винцом Абрамовым попахивая…

Мочой,

Этой,

Попахивая,

Ха — ха — ха — ха — ха!

Нежное обоняние его раздражая!

Ха — ха — ха — ха — ха!

А вот я

«Смерти», своей, смогу избежать!

Потому что приму, винца,

Этак: грамм сто пятьдесят,

Хотя… кто их, граммы эти, будет считать?

И вылечу себя… в очередной рас.

И так… поехали дальше:

А куда ему деваться?

Ведь жизнь-то ты вёл праведную,

А значит,

Только под бочком, у него, тебе и оказаться!

А ведь, как жизнь твоя не может быть праведной?

Если ты её за брата своего оставил,

За брата преставился!

Ну, пока что,

Ещё,

Не оставил…

«Потерпи» немного, до утра завтрашнего.

А потом ваши ангелы

Помогут, душе твоей, до босса вашего добраться.

Это ни чё, что я всё болтаю и болтаю?..

Мысли, мысли мне остановиться мешают!

Ну, я надеюсь, ты меня понимаешь…

«Жизнь — как песня!» —

Вот такая мыслЯ,

Мне сейчас,

В башку пришла…

Прилетела.

Братан, ведь это твоя жизнь как песня.

Такая… прекрасная, сытая, интересная.

И для общества очень полезная.

Потому, что даст мясо моему семейству.

Вот такая мыслЯ

Мне сейчас

В мозги прилетела,

О тебе прилетела.

Да…

И, ещё, жизнь твоя очень благородная!

Ведь, в конце концов, ты, пожертвуешь собою,

Во имя братства святого!

Брат, прямо чувствую себя сейчас поэтом!

И откуда во мне это?..

Но в душе моей, от чего-то,

Сейчас рождаются и рождаются… строчки… оды,

Во имя поступка твоего благородного.

Оды?.. Оды!

Не помню, где слышал это слово…

Но: что точно — то точно,

Есть такое слово.

И оно средь поэтов водится.

Как-нибудь, потом, на досуге

Опишу, в стихах, твой благородный поступок.

Как ты, во имя братства святого,

Пожертвовал собою!

Или: «Смерть — как песня?!» —

Не знаю, как и лучше, если честно…

А тебе по душе как:

Первый или второй вариант?

Чтобы более ёмко, и ещё более весомо, описать,

Для потомков,

Всю твою историю.

Чтобы дать подрастающему поколению,

На твоём примере,

В этой жизни: полной труда и лишений,

Дать правильный ориентир, ориентиры…

Чтобы пацаны и девчата могли бы

Знать могли бы: что такое братство,

Святое братство!

И если им придётся, однажды,

В ситуации такой же, ка ты, оказаться, однажды,

Как ты, брат мой,

Чтоб они без оглядки,

На все свои страхи,

Перед всеми обстоятельствами,

Перешагнули через все свои страхи

И… выручили… спасли брата!

Вот как ты спасёшь меня.

А?.. Как?.. Я прав?..

А может быть: «Не смерть — а Песня?!» —

А мысль… мысль-то, безусловно, интересная.

Да, есть в ней… есть в ней, что-то, эдакое…

Как будто бы взялись за руки Земля и Небо.

И уже вместе (!)

Дальше шествуют…

И смотрят друг на друга, такими… влюблёнными глазами.

А потом рас и… в экстазе сливаются!

Да, две такие противоположности…

И, вдруг, им захотелось одного и того же!

Ну… там… охать, ахать, стонать начинают!

Словом: всё, как и полагается,

Когда люди «этим делом» занимаются…

Блин, братан, вот, я… прожил столько лет

И даже и не предполагал, что во мне живёт поэт!

«Две такие противоположности»… —

Ты, брат, не находишь,

Что в этой мысли есть, что-то?..

Ну, да ладно… проехали.

Я потом к этой теме,

Потом к ней,

Как-нибудь,

Вернусь,

На досуге.

Сейчас у меня, до неё,

«Не доходят руки»…

И тут баран опять рыгнул, а потом стал издавать всякие, разные звуки, из глубины своей утробы, как будто бы у него там был небольшой органчик, и ртом и… «тем самым местом». Подкрепляя их, вперемежку, своим блеянием. Но, к своему, немалому, удивлению… Иосиф, опять, «понял» абсолютно все, что тот ему «говорил»!

Баран

— А ну, подлей-ка, брат!

А то, уж, пусто у меня.

Конечно:

«Интересно»

Слушать тебя.

Да, вот, без вина…

«Выводит» меня, «из себя», твоя болтовня,

Ни хрена, в ней, не понимаю я.

Жизнь, смерть… песня…

Как всё это (!)

Может уместиться

В одном флаконе:

В голове твоей, мозге твоём?

Вижу, понимаю: это не твоя вина.

Наверно: день был тяжёлым у тебя.

Вот и «поехала крыша твоя».

А?.. Прав я?..

Знаю, знаю: это всё нервы…

Так давай и себе, брат, налей конечно же.

Я пить один не могу:

Ведь пить одному

«Не к лицу».

Пить, одному,

«К лицу»,

Только алкашу!

А я баран порядочный.

Да, ведь, ты и сам это знаешь!

И я про себя это знаю.

Поэтому-то ты и выбрал меня,

К себе в братьЯ,

Из всей нашей «стаи».

Да и… других достоинств у меня немало,

Что правда, то правда!

Да,

Я,

Самый,

Самый…

Из всех: аккуратный!

Белый, крупный, и жирный,

Что в отаре нашей находились!

Поэтому-то, ты, и «положил на меня свой глаз».

А?.. Я прав?..

Я же «насквозь» вижу тебя.

И ты, выбрав именно меня,

Как и всегда, оказался прав!

Потому что: никто, как я,

Гожусь человеку в братьЯ!

А что,

В жизни-то, ещё,

Нам надо?

Кроме: мира, дружбы да братства!

Ну… ну…

Ещё, какую-нибудь,

Сучку обрюхатить… не помешает.

Так сказать: «Расслабиться». —

И желательно без всяких обязательств!..

Нам ведь, мужикам, это тоже надо.

Я, надеюсь, мы друг друга правильно понимаем?

Гормон-то, пади, и у тебя играет!

Лично мне,

Такое расслабление,

Очень, очень помогает.

После «этого дела» на жизнь трезво смотреть начинаю,

А то гормон глаза застилает.

Да: этого вполне достаточно,

Для полного счастья.

Но, самое главное счастье, —

Это быть братом!

И так… поехали дальше:

Брат, а вот, ты…

Знаешь ли,

Что такое счастье?

Оно к тебе, хоть когда-нибудь, прикасалось?

Или, хотя бы рас… ты, запах его улавливал,

Хоть однажды,

Из всех дней, своих, на Земле пребывания?

А я… представь себе…

А для меня, сейчас, счастье, братец,

Пить вот эту «мочу», которой ты меня угощаешь.

Ведь, это пойло, ты так сам называешь, правда?

Поэтому, я так резонно предполагаю,

Что речь моя тебе ни чем не оскорбляет…

И вот в этом прибывать состоянии!

Потому, что: крылья у меня, за спиной, от «неё», выросли.

И мне хочется, на них, в полёт пуститься!

И… ведь, таким, как сейчас…

Ещё никогда,

Себя не чувствую свободным я!

Ай, да «моча»,

Вот так «моча!»

А может быть такая же и у меня?..

Вот только верёвочка, твоя…

Меня от полёта и удерживает,

Но… и я на это очень надеюсь,

Что когда:

Ты научишься мне полностью доверять,

Что я не убегу от тебя,

Ты снимешь её с меня.

А куда мне бежать?..

Этих краёв не знаю я.

Да и к чему?

Мне уже понравилось у тебя, тут…

А то… может быть уже и завтра,

Ты меня, от неё, и избавишь.

И уже больше никогда

Её не познает шея моя!

А вот с твоей стороны, брательник,

Как тебе видится верёвочка эта,

На которой ты меня держишь?

Это для меня колье или ошейник?

Как для меня: так это унижение!

Не должен один брат у другого быть в таком положении.

Удавка!

От которой пахнет смертью!..

Снял бы, ты, её, с меня, поскорее.

А то,

Как-то,

Нехорошо

Получается и непонятно:

Вот ты брат мой!

А держишь на верёвочке меня.

На фига такая фигня?

А?..

Ведь ты первый, из нас двоих, назвал меня братом!

Я к тебе в братьЯ не набивался.

Так что…

Давай-ка, налей и себе, братец!

А там, глядишь, перейдём и к объятиям!

А ведь, с верёвочкой, неудобно обниматься,

И ты скажешь:

— А, ну, её, к чертям собачьим,

И меня от неё, прямо сейчас, и избавишь!

А вот с поцелуями торопиться не будем,

Ведь мужики, меж собой, не целуются.

Ну, если только они… не из этих…

Но таким нет среди нас, братан, места!

Да…

И я

Уверяю тебя,

Что с выбором меня,

Себе в братьЯ,

Ты не прогадал:

Во всём, во всём можешь рассчитывать на меня!

И, если, вдруг, беда,

Вознамерится с тобой случиться,

А мы, бараны, беду загодя чуем, всем своим ливером,

То я спасу тебя, от неё, всеми своими копытцами!

Как, по беде, вдарю!

Так она,

От тебя,

Враз и отвалиться!

Да, что тут скажешь?.. Уж я такой:

Мужественный и шальной!

Во всём, во всём можешь на меня положиться.

Во всех делах своих можешь на меня рассчитывать!

Ведь братьЯ для этого и существуют,

Чтобы в трудную минуту,

Протянуть, друг другу,

Помощи, руку!

А, в нашем случае,

И в этом я

Заверяю тебя

Вполне серьёзно,

Я,

Всегда,

Протяну тебе свою ногу помощи!

Да,

Я!

Протяну её тебе, со всей, своей, охотой.

На какую, только, способен.

Хоть днём, хоть ночью!

Да,

Я!

Стану украшением всей твоей жизни.

С таким, как я, не стыдно

И перед людьми появиться.

И кров свой делить не стыдно.

Ты… ты таким братом, как я, будешь, ещё, гордиться!

А соседи твои просто обзавидуются.

Ведь им, никогда в жизни,

Не заиметь такого брата:

Большого, жирного… да и просто красавца!

А значит: пить буду только в компании.

А рас ты мне её уже составил…

Так и продолжим, брат, мой.

Я правильно рассуждаю:

По-людски, по-вашему?

Ну, вот и ладненько.

А может быть, уже, пойдём отдыхать, спать?

Ведь у людей, как всегда,

Много дел, прямо с утра.

И тебе надобно бы хорошенько выспаться,

Чтобы силы твои восстановились.

Да и я,

Подустал.

День был насыщенным у меня.

Брат,

А с завтрашнего дня,

Уже начинай приличной едой кормить меня.

Если хочешь моим братом быть,

Сначала…. надо моё расположение, к себе, заполучить!

И если ты, со всей, своей, ответственностью,

Приглашаешь меня в свои: дом, душу и сердце?..

То… трава,

Обязательно быть должна,

Свежая, сочная,

А вода только родниковая.

Ну и, конечно же, эта «моча»

Мне, тоже, будет, обязательно, нужна.

Ну что: порукам, брат?

Иосиф

— Брат, да ты…

Выучил человеческий язык!

Ай, да мозги! Вот это у тебя мозги!

Я, ещё, «не отошёл» от того,

Что ты пьёшь вино!

А ты!..

Уже по-нашему, по-людски заговорил!

Да, ты!..

Вот это у тебя мозги!..

Но ты, уж, меня прости…

Потому что не будет: ни сочной травы, ни родниковой воды…

Ты…

Видать, совсем меня не слушал.

Видать вино притупило слух твой,

Я же вижу: ты так и не понял моей философии.

О братстве, смерти и всём прочем.

«Не смерть — а Песня!» —

Вот потом,

За праздничным моим столом,

Мы и проверим это,

Вкушая твоего тела.

«Песня» или «не песня»,

С солью, да с перчиком!..

А может, так, оно и к лучшему,

Что ты меня «в пол уха» слушал?

«Меньше знаешь — крепче спишь», —

Это тебе ещё одна мысль.

Правда… это уже не моя мысль.

А знаешь продолжение её?

«Больше знаешь — больше пьёшь!» —

Так что…

Вот тебе ещё вина,

И пусть эта «моча»,

Напоследок, порадует тебя.

Пусть она,

Напоследок из тебя,

Выбьет всё твоё сознание,

Чтобы завтра…

Ты так и не понял, как на небесах оказался!

Да, брат, ты стал понимать человеческий язык!..

А вот суть моих мыслей, так, и не постиг.

А ведь суть их лежит на поверхности:

«Каждый живёт, только, в отпущенном ему времени».

Да и Бог с ними…

И правда: «Зачем, на краю собственной жизни,

Нам нужны, какие-то, чужие, мысли?

В чём тут смысл,

К чему они?» —

Вот, например:

Если человек,

Точно вычислил день,

День смерти, своей.

Хотя… как такое возможно,

Ведь на всё Божья Воля?!

Ну, предположим, такое предположим…

С ним произошло такое,

Оказался он умным, очень.

Или… этот человек,

Например, на все «сто», этот день,

Предположим — предположит…

То… ведь эта мысль, и убить его, «до срока», может.

Брат, вот я слышал, про одного, такого…

Какие-то «числа», «вычисления» вошли ему в голову.

И он стал людям, про них, рассказывать, охотно…

Мол: «Вижу, вижу… вот он, „срок мой“». —

И именно в «нужный день»… у него отказали почки!

Ты меня спрашиваешь: «Как, как такое возможно?» —

Как по мне так: «Совпадение и не более.

А возможно он был пророком…

А впрочем… на всё Божья Воля!» —

Так что: дышим, живём… пока есть возможность!

И «туда» не торопимся.

А вот люди говорят:

«Он жить и дальше, был бы, рад.

Да, вот, наплодил детей, целую кучу.

Вот долги да бабы его и замучили!

И он, бедняжка, наложил на себя руки.

Выпил, там, что-то, такое…

Вот у него и отказали, в «нужное время», почки.

А, так — как, убивать себя — грех!

Он и придумал эту историю, для всех,

С числами да вычислениями».

Так-то…

В прочем… это не твой случай.

Это не тот случай,

Когда тебе дано

Исправить то,

Что завтрашний день тебе принесёт.

Брат, все умрём, кто на Земле родился.

И ты… потому, что мне нужна пища.

Но ты, за то, что я назвал брата пищей,

Не должен на меня обижаться или злиться.

Ведь это Жизнь,

Это всё наша Жизнь!

Не мы «плохие»,

А, Жизнь такая.

И мы живём по Её правилам.

И всё, что нам остаётся —

Так это только принять все Её: правила, законы и условия.

А иногда и понятия.

Вот так — то, брат, мой.

Кому, когда и где родиться

И на какое дело сгодиться.

И… где, кому и когда

Отправляться на небеса.

Когда, кому и как преставиться…

Это всё в Её власти!

Правда, у Жизни, в этом деле,

Есть помощница:

Такая невзрачная, костлявая, курносая бабёнка.

Которая, туда — сюда, с косой, своей, носится.

И от которой никому нет покоя.

Хотя… вот, только, покой,

Вслед за собой,

Она и приносит.

А других дел за ней и не водится,

На другое она не способна.

А Жизнь она, типа, и не против.

И они, по этому поводу, с друг с другом, никогда не ссорятся…

И без устали всё: косит, косит и косит!..

А ведь «хозяйство» у неё большое…

И везде ей поспеть надо.

Но она на судьбу свою не жалуется.

Потому, что очень рада,

Что ей всегда оказывают большое внимание.

А ещё и почёт и уважение.

Вот она и старается, на радостях, сил своих не жалея.

Вот с ней-то ты завтра и познакомишься,

Как только на небе начнут сходить звёзды.

Это, она самая, Жизни подсобляет

С делами управляться.

И ты, раньше меня с ней, познакомишься завтра.

Это она,

Тебя,

Чик своей косой по горлу,

Извини, что без наркоза…

Но я так думаю:

«Что после всего выпитого, тобой, вина,

До завтрашнего утра,

Ты, ещё, не придёшь в себя.

И мало что будешь понимать,

Что с тобой творят!

И уйдёшь «туда»

Так и не поняв,

Что да как». —

Но… я надеюсь вы, с мадам, поладите,

Ну, а как иначе?..

Обязательно поладите!..

Ведь мне нужно, твоё мясо.

Так уж, брат, у тебя, всё, сложилось…

Теперь, в этой жизни.

Увы, поверь мне,

Тебе не выиграть поединка со смертью…

А потом, однажды, она и ко мне заявится.

Нравится нам это или не нравится.

Но так уж всё устроено:

Не приемлет тело жизни вечной,

Изнашивается

И душа вон из него вылетает.

Да, и много других причин всяких

По которым наша душа наше тело покидает.

Я это знаю, а теперь и ты это, брат, знаешь.

Вот сижу, тут, с тобой, бухаю

И тебя, братан, просвещаю.

Мозги твои бараньи разумом наполняю.

Хотя… нахрена тебе это надо?..

Ведь ты просто живой, ходячий кусок мяса,

До твоего последнего часа.

И, в подтверждение слов, своих,

Я тебя познакомлю ещё с одной,

Своей, мыслЁй.

А ну-ка, брат, зацени её.

Ещё одну,

Мысль, свою,

Открою тебе:

«В этой жизни всё против нас —

А мы против всех!» —

А, как?..

Какая мощь, какой замах, какой размах?!

Вот такие мысли, вино Абрамово,

В моих мозгах рождает!

Гадость! Ах, какая гадость,

Это вино Абрамово!

А цена, вот, радует…

Что поделаешь… радует.

Дешёвое, а что ещё надо?

А то… не потянуть мне эту «лямку», однако…

И ведь Абрам, как-то, умудряется

Мысли всякие в него закладывать?!

Может быть он «чем-то таким» свой виноград поливает?

Может мочой своей поливает?!

Ха — ха — ха — ха — ха — ха –ха!

Ну, Абрам! Вот так Абрам!

Раскусил, все-таки, я тебя!

Точно, точно в морду дам!

А я, всё-таки, продолжу,

«Грузить» тебя продолжу,

Уж, очень,

Поговорить мне сегодня хочется,

Что-то…

Так что…

А, ведь, раньше, со мной, никогда, не было такого!

Да… всё живое

Не вечно,

Всему своё время.

Но… если ты, конечно,

Не родился баобабом…

То тогда — да: по долголетию всех обскачешь!

И меня, и уж тем более, своих собратьев.

Потому, что мы, люди, не питаемся деревяшками.

Хочешь быть баобабом?

И не знать, что такое радость?

Ни любви, ни дружбы, ни братства,

Ни травы, сочной, сладкой?

Ни вина, которым я сейчас пою тебя?

Тебе такая жизнь нужна, а?..

Хотя…

В каждом отдельном случае,

И мы, люди, частенько такое практикуем:

Каждый сам, для себя, решает,

Что для него будет правильнее.

Например: быть или не быть ему баобабом?..

Эх, опять меня понесло куда-то!

Да уж, винцо у Абрама занятное.

Так и питает, так и питает:

Мозги,

Мои,

МыслЯми питает,

Хоть, на вкус, и полнейшая гадость!

Но куда деваться?..

Ну, Абрам! Ну, Абрам!..

Поди: сам

Не знает,

Что за винцо «сварганил!»

Зато,

В каждом глотке его,

Какие-то,

Мысли кроются, прячутся.

Правда, правда!

В начале прячутся,

А потом рас и объявляются!

И в голову мою, прямо всей толпой, перебираются.

И из стороны в сторону, в ней, шарахаться начинают.

Тесно им в ней, понимаешь?

А потом им «выход», кто-то, подсказывает:

А «выход» языком называется.

И вот они до языка моего добираются

И его осаждают,

А потом им и управлять начинают!

Правда, правда!

А потом… его покидают:

Слетая, с него. Слетают и слетают!

На крыльях своих слетая…

И вот: их толпа, уже,

У меня,

В голове…

Таять начинает.

А потом…

Ещё, очередной, глоток…

И… всё,

Заново, по кругу, пошло!

Глоток вина — этой мочи…

И вот, опять, моя голова от мыслей «трещит».

И вот вам, снова, нате…

И я, ими, братец,

Гружу тебя беспощадно.

Ну, Абрам! Ну, Абрам сварганил винцо, однако…

В котором: и яд, и мысли, и радость,

И с тела снимает усталость!

Да и за плату… и за плату, его, продаёт,

За нормальную,

Не жадничает.

Однако… как бы не сглазить, однако.

Меня такая цена вполне устраивает.

А вот что вкуса касается…

Так, может быть, это такой вкус у винограда?

А Абрам, как ни старается,

Лучшего вкуса, от него, не добивается?

Ну да ладно…

Главное, что цена меня устраивает.

А, вот, скажи ему про это, всё,

Похвали его вино…

Мол: «Вот такое, у тебя, оно!» —

Так он цену обязательно поднимет…

Ведь торгаши они все такие:

Если их товар на «ура» идёт,

То цена у них растёт.

А мне это надо?..

Так что при встрече, скажу ему обязательно,

Что вино его гадость!

Или в морду?..

Однако… что-то запутался я однако…

Так, так, так…

О чём это, давеча, я?

Блин, кругом идёт моя голова.

Ах, да!..

Брат, все умрём, кто на Земле родился.

А… это уже было…

Но, не грех, и повториться.

Для полноты картины.

Мысль свою,

Чуть,

Не потерял я…

Пока с вином и Абрамом разбирался.

А, вот… А мне это надо,

Чтобы мысли мои меня же и прессовали?

Понимаешь: надо!

Почему? Сам не знаю.

Как… к хлебу нужно и масло,

Чтоб во рту было вкусно и приятно,

Так и голова моя нуждается в мыслях,

Рас уж я человеком родился.

А без мыслей жить как?

Тогда буду, такой же как и ты, брат — баран!

Ну, а уж потом…

Ртом, языком,

От них нужно обязательно освобождаться,

Обязательно освобождаться!

Чтобы они не разорвали голову на части.

Вот так,

Всё у нас,

По кругу и «скачет»:

Только от одного мусора, в голове,

Своей,

Избавимся,

Другой, в ней, тут же, нарождается.

Ему на замену, и ни как иначе,

Вот такая катавасия.

А… давай-ка подолью тебе, братец.

Вот только нечем дать тебе закусить,

В доме я не держу никакой травы.

Да, вино противное,

А какую даёт мозгам силу?!

А телу… так нужное ему, сейчас,

Расслабление, приятную усталость.

Вот допьём его и я спать отправлюсь.

Хотя…

У меня его,

Ещё,

Предостаточно осталось.

Нет: вдвоём, мы, с ним, уж точно, не справимся.

Да и мне уже достаточно…

По случаю, совсем за небольшую цену,

Накупил его, у Абрама, соседа.

Он небольшой виноградник держит.

А ведь он…

Проходимец ещё тот!

На пробу мне давал совсем другое вино,

Вот то-то и оно!..

То было вкусное, сладкое,

А мне вот кислятину сплавил!

Я ему, потом, сказал об этом.

Мол: «Это, как-то, не по-соседски!» —

А он мне:

«Иосиф,

С людьми всегда такое происходит:

На халяву вино,

Да и вообще, в этой жизни всё,

И даже уксус, сладкое.

А за «кровные»: горькое, гадкое, —

Ну, что ты ему на это скажешь?..

Философ, однако, —

Я бы налил тебе его опять, «на пробу»,

Но… вот людям пришлось по душе, оно, очень!

Всё,

Его,

У меня раскупили,

Да, ещё, и благодарили,

За его вкус и за его дешевизну.

Вот такие они… дела мои. —

Мол, — я тоже боюсь Бога.

Я тоже, правильный, праведный человек, Иосиф.

Как и ты,

И соседа обманывать, мне, не с руки.

А то, вдруг, мне за помощью придётся к тебе прийти?

Что мне тогда, на это, ответишь ты?..

Да, я… и так знаю,

Не утруждай себя ответом, брат мой.

И чтобы,

Между:

Мной, людьми и тобой

Всё было «ровно»…

Я торгую хорошим,

Только вином хорошим.

И ни как по-другому.

Или давай-ка… ещё вот с такой стороны посмотрим,

Проанализируем наш, с тобой, опыт, Иосиф.

С такой, вот, стороны подойдём к этому вопросу:

Мы, с тобой, яйца на базаре покупаем?

Покупаем.

А какие, ты, себе выбираешь?

Правильно: самые крупные яйца!

А почему?

Да по тому,

Что всему,

Крупному,

Всему большому,

Что в твоих руках оказывается,

Душа, твоя, радуется!

Все мы, люди, так устроены,

Все мы любим сладкое и большое…

А как придёшь домой, достанешь их из сумки,

А они, вдруг, мелкие, почему-то!..

А, ведь, на базаре были крупными?!

Вот такая, Иосиф, «штука».

И со мной, такое же, происходит.

А почему с нами такое происходит, Иосиф?

Да потому, что с людьми всегда одно и то же:

«В чужих руках всегда толще!» —

Вот и я про-тоже,

Ведь так у нас говорят, в народе?

А ведь народ наш мудр, очень!

Он уже давно: по любому, всякому поводу,

Вынес своё суждения,

Обо всём имеет своё мнение!

Которые прошли через столетия.

И мудростью своею питали и питают наше племя!

А кто я такой, чтобы их подвергать сомнениям?!

Я,

Всегда,

Считаюсь с народным мнением!

Потому, что в нём мудрость, многих, поколений!

Поэтому- то я знаю и помню,

«Что в чужих руках всегда толще!»

И поэтому я живу спокойнее многих:

Тех, кто мудрость эту не освоил,

И тех, кто мудрость эту стороной обходит.

Так что я, Иосиф,

Всегда, торгую, только, вином хорошим.

И ещё и потому, что боюсь Бога.

Врубаешься, Иосиф?

Потому, что я боюсь Бога!

А с Богом шутки плохи,

Как нам показывает человеческая история».

На этом мы, с ним, и расстались.

Но каждый при своём остался.

Он мне:

— Вино хорошее!

А я ему:

— Ни сладкое, ни вкусное!

Правда…

За такую цену…

Да, и хрен с ней, с кислотою этой.

Брат, все умрём, кто на Земле родился.

Так к чему нам этой темы сторониться?

Хоть куда от неё беги,

Это не продлит нам наши дни.

Завтра ты испустишь свой последний вздох,

Ну, а я, когда-нибудь потом…

Навсегда забудусь вечным сном.

И нет… не потому, что ты мой враг,

Я решил прикончить тебя.

А потому, что ты своею плотью выручишь меня.

И поверь мне: она мне очень нужна.

Ведь, по-другому, у нас, у людей, ну ни как…

И я знаю: «Ты поймёшь меня правильно, брат». —

А если перед тем, как мне черту перешагнуть,

Когда я свой земной окончу путь,

Даровано мне Богом будет,

Хотя б ещё одна минута,

Чтоб на прощанье смог я окунуться,

В мною прожитую Жизнь,

И на прощанье, с Нею, ощутить,

Вновь пройти,

Все лучшие Её моменты,

Поверь мне: тебя я вспомню непременно,

Как ты отдал свою жизнь,

За дни счастливые мои.

Да, вот это Она,

Настоящая братская любовь, помощь.

Хоть мы, с тобой, всего, и пару часов знакомы.

Но, я в тебе сразу почувствовал брата,

Как только встретились взгляды наши.

И я сказал себе:

«Да, это именно он,

Кто ради меня, с радостью, пожертвует собой,

Чтоб украсить мой праздничный стол!

Без всяких слёз, истерик, упрёков

И всего прочего, —

А для меня это очень важно,

Ведь этим можно испортить праздник, —

На праздничный стол, мой, возляжет.

И своей плотью и ливером

Даст, моим гостям, насладиться.

И наестся сытно.

А перед этим, с радостью,

Своё горло, под нож мясника подставит,

Рас так надо,

Понимая, как для меня это важно.

Рас это выручит брата».

Так брат и выручит брата!

Да, плата за братство и великой бывает,

Потому что братские узы святы!

За братство всегда бывает, какая-то, да плата.

А, порой, и расплата.

А в этой жизни и ни как иначе.

В ней мы только что: платим, платим и платим.

За всё платим…

Только этим, по жизни, и занимаемся.

И по счетам… и за братство.

И ты пойми меня правильно:

Я тебя совсем не уговариваю быть моим братом,

Ты, сейчас, не в той ситуации….

Просто это такое…

Тёплое слово,

Прекрасное слово…

И если ты окунёшься в него всей своей душою,

И почувствуешь всю глубину его…

И примешь его,

В сердце своё…

То тогда… последние часы твоей жизни…

Наполнятся великим смыслом.

Что она

Отдана

За брата…

А иначе… к чему нам эта жизнь, иначе?

Если брат, однажды,

Не выручит брата?

Не взирая на плату?

Да: за всё, за всё здесь назначена плата,

Своя плата.

А за братство, плата,

Частенько,

Только,

Смерть,

У нас и бывает.

Брат, все умрём, кто на Земле родился,

Так к чему нам о пустом суетиться?

О, да у тебя, уже, пусто твоё корытце.

Однако, брат,

Ты хлестать вино мастак!

А представь себе,

Я, даже, и таких, знаю, кто к смерти взывает,

К смерти своей взывает!

Мол: «Приди,

И от болезней меня освободи,

Нет больше сил терпеть их!» —

А другой: «От долгов меня освободи!» —

Да, есть и такие хитрецы:

Они её зовут,

А она, к ним, таким

Всё не спешит и не спешит.

А другой, вот,

Наоборот,

Даже и думать о ней боится,

Так жизнью своей дорожит он.

А она рас… и заявилась,

А ведь он так её сторонился

И в делах своих и в своих мыслях.

Эх, да что и говорить-то…

Все умрём, кто на Земле родился.

Ведь причин, для этого, всегда предостаточно,

Причин для смерти на всех хватит:

У одного возраст, у другого болезни, а вот с тем сложились непредвиденные обстоятельства:

Жил, себе,

Человек,

Да жил… и вдруг преставился!

Бывает и такое… однако.

По-всякому бывает.

А, в твоём случае,

Всё, так, Богом было и задумано:

Рождение,

Взросление,

Личности, твоей, становление.

Какой такой личности?!

Ох, уж эти мысли мои,

Мои скакуны!

Сейчас, свою силу, берут в вине они…

Набирание веса!

Да, так будет сказать правильнее и вернее.

И вот ты… становишься праздничного стола, украшением.

Ни смерть, а песня!

И так, брат, продолжу дальше,

В мыслях своих ковыряться.

Брат, мне сейчас это очень надо,

Чтоб мой разум,

Не вышел за «ограду».

Если тебе, конечно,

Интересно?

Интересно?..

Нет… это не имеет к делу никакого отношения.

Это не меняет сути момента.

Интересно тебе — не интересно?

Ведь для меня, если сказать честно,

Что сейчас главное?

Что я душу свою, болтовнёй избавляю

От всякого хлама.

Её освобождаю…

И в ней всё становится гладко и правильно,

Как и было раньше.

Пусть даже и тебе, барану!

Вот… нашёл «свободные уши»

И мозг твой,

По полной,

Прессую.

И так…

Но нет, дальше не о том,

Что станет с тобой потом,

Когда ты, из гостей моих, выйдешь вон…

Так вот: он освободит тебя от жажды, голода и бед.

А… мне, кажется, я это говорил уже тебе?

Так вот: этим ты, его, уважишь,

Ведь он получит, ему, обещанный заработок.

Ты окончишь свой бараний век,

А он купит хлеба для семьи своей.

А я уже тебе говорил,

Что он выпустит тебе кишки,

Говорил?

Нет?

Так вот: он выпустит тебе кишки,

Ты уж за подробности меня прости,

Но мой язык…

Сегодня «без костей».

Вот и «несёт» тебе,

Всё, о доле радостной моей,

Что ждёт меня впереди.

Так что ты…

Уж, терпенья наберись,

Душу мою мне надобно, кому-нибудь, излить,

Иначе лопнут у меня мозги.

Но в начале… он тебя по горлу «чик»,

Ты уж за подробности меня прости.

И пусть тебя утешит,

Что он мастер своего дела,

Он совсем не больно тебя зарежет.

Брат, ещё раз меня прости.

Но что поделать? — Это жизнь.

А ведь её придумал и не я и не ты…

И всем делам… процессам,

Что в ней творятся,

Одни по законам, другие по понятиям,

Мы вынуждены подчиняться.

А куда деваться?

Ведь у нас уже давно,

Всё,

По своим местам расставлено.

И… жить нам так легче и жизнь нам так понятнее.

Брат,

Вот…

По твоим глазам я вижу,

Что ты, совсем, запутался в моих мыслях.

«Жизнь — как песня!» —

Или… «Смерть — как песня?»

Уже не помню,

Вот хоть тресни!

Но… мыслЯ, конечно, интересная,

Вот именно: интересная.

Да, есть в этой мысли, что-то, эдакое,

Глубокое…

Ты не находишь?

А тебе

Как, по душе мысль эта:

«Смерть — как песня?!»

А… мне кажется я обсуждал, с тобой, уже, это?..

Совсем, вот, запутался.

Мысли меня всё прессуют и прессуют!..

А ведь она,

Тебя,

Напрямую касается:

«Смерть — как песня!» —

А ведь, брат, так книга называется,

Книга жизни твоей называется,

Про жизнь твою, книга так называется,

Которую я сейчас читаю.

И в ней, не дочитанных мной, лишь пара страниц осталось.

А всё потому, что автор взял паузу

И со мною сейчас бухает.

Но завтра,

Он, её автор,

В силу обстоятельств,

Обязательно её допишет.

Но, к сожалению, её последние страницы

Будут обагрены кровью.

Её автора кровью.

Да, так жизнь заканчивают только герои!

«Смерть — как песня!» —

Да, и такое в нашей жизни встречается,

Но такое только с героями случается,

Потому, что их в песнях потом воспевают,

В веках их имена прославляя.

Ну, и мы воспоём, потом,

Твоё мясо, за столом.

Правда… будем помнить его до тех пор,

Пока к нам голод, снова, не придёт.

Так всё у нас по кругу и идёт.

Да: есть, есть

В ней,

Что-то…

Такое… объёмное, весомое, здоровое!

И уж, точно: такая трезвому уму,

Не придёт в голову.

Только к поэтам и философам

Такие мысли и приходят.

Когда они творят свои сочинения.

Которые, потом, оседают в библиотеках.

И получают за это, ещё, и деньги!

Вот бы и мне так…

Пиши, себе: буковки, слова да строчки.

И будешь всегда сыт и всем доволен.

А я тебя,

Сегодня,

Забесплатно

Мыслями своими занимаю, балую:

«Соловьём,

Пред тобой,

Заливаюсь!» —

Развлекаю…

Да, ещё, и вином угощаю!

Чтобы твои,

Последние часы,

На земле пребывания,

Скрасить.

Ну и…

Чтобы ты

Оказал мне, своё, внимание.

Чтобы я, от всякого хлама, душу свою избавил.

Вот видишь, что у нас, с тобой, сейчас получается?

Брат, как и положено, поможет брату!

Так-то…

Вот я о чём я тебе целый час толкую.

Да, быть братом — это целая наука!

И мы вместе, с тобой, сейчас… её постигаем.

Ну, а завтра, поутру, ты будешь сдавать экзамен,

На братство экзамен.

Хорошо ли ты усвоил, что такое братство?

И если сердце твоё дрогнет,

И ты подашь свой жалобный голос,

Если тебя покинет стойкость

И твой взгляд от ножа отвернётся?!

То значит ты неуч и двоечник!

И ты, брат, перед мастером меня опозоришь.

И мне перед мастером, за тебя, будет стыдно.

Так что ты уж… не подведи меня.

Хотя…

Я, и сам,

В, моих мыслях, сейчас запутался.

Вино хоть и жуткое

Но дело своё знает, делает.

Хмель,

Овладел,

Всем моим телом.

И головой…

Прежде всего.

Вот и тарабаню всё,

Что на ум пришло.

Хотя… ведь вино для этого и делается,

Чтобы мы отдохнули душой и телом.

И, даже, вот такое оно, какое у нас сейчас,

Тоже, вполне устраивает меня.

Ведь оно своё дело делает,

Так значит: какие к нему могут быть претензии?..

А, ведь, другие и такого не имеют.

И так… я продолжу с «твоего позволения».

Но я, так думаю, что ты…

Таким концом доволен должен быть…

Горд, тем,

Что выпала тебе большая честь

На стол мой праздничный возлечь,

Во всей своей красе!

И прежде чем распихать тебя, по своим желудкам,

Тобою будут любоваться люди.

Тобою будут восхищаться люди,

Плоть твою, во рту, смакуя.

И люди возрадуются твоей плоти:

«О, какое мясо: жирное, нежное, сочное!» —

Разве ты этого не достоин,

Чтобы люди восхищались тобою?

Вот и я про то же.

Радуйся, брат,

Что из всех я выбрал именно тебя,

За тем, чтоб жизнь твоя

Закончилась на праздничном моём столе,

Во рту, желудках замечательных людей!

Так-то…

А потом, плотью твоею насытившись,

Они мне в жёны отдадут мою Марию.

И я, весь в слезах от счастья,

В объятиях Марию свою сжимая.

Обязательно

Вспомню о тебе, брат, мой.

Как ты, ради счастья моего,

Пожертвовал собой!

И… если честно сказать:

«Слава Богу, что именно всё так,

А не иначе!

А если было бы иначе?..

И Бог бы с самого начала,

Представь себе:

Устроил бы, сей, мир, по-иному?

Тогда бы я сейчас был, на верёвочке,

К забору,

Привязан в твоём доме.

И ожидал бы своего конца…

Не зная, что он ждёт меня.

Как и, ты, сейчас не знаешь…

Хоть я тебе об этом и рассказываю,

«Соловьём заливаюсь»».

Смешно получается, правда?

А всё почему…

А всё потому, что ты меня не понимаешь.

И в этом,

Поверь мне,

Для тебя есть радость.

Ведь ты так ничего и не понял:

Ни про братство, ни про помощь, ни про предстоящее застолье,

Ни про свой конец достойный…

Не дано баранам и людям

Понимать друг друга.

И это правильно,

А то: как бы мы, тогда, вами питались?

Но… всё, что я тебе сказал, про наше святое братство —

Это, всё, истинная правда.

В свой лучший мир, ты уйдёшь моим братом.

И ни как иначе!

Да, Бог дал каждому своё.

Брат, да ты выпил всё моё вино!

Ты, кажется, заснул,

Пока слушал речь мою?

Что ж, выспись хорошенько.

Поверь мне:

Не каждому, перед его смертью,

Дано вином упиться.

И пусть… что-нибудь хорошее тебе присниться.

А уже завтра, от этой верёвочке,

Отправишься ты, брат, в свою последнюю дорогу.

Она будет совсем короткой.

От этой верёвочки — до моего стола

Совсем рукой подать.

И вкушая тела твоего

Хвалу мы Богу вознесём,

Что Он нам дал его!

Брат, все умрём, кто на Земле родился.

Нам остаётся с этим, лишь, смириться.

Спокойной ночи, брат.

Я тоже пойду отдыхать.

Дел завтра много у меня,

Прямо с самого раннего утра,

Они начнутся с мясника.

Брат… да, приготовится твоя душа.

После этих речей, мыслей, наговорившись вволю, со своим собутыльником, Иосиф и отправился спать.

СЦЕНА XIII
ВСЁ ДЕЛА, ДЕЛА…

Весь следующий день для Иосифа так же прошёл в трудах и заботах о предстоящем приёме гостей в своём доме. Утром пришёл мастер, как они и договаривались, и освежил его барана. Потом он, вот что значит мастер своего дела, правильно разрезал тушу барана на куски. А потом посоветовал Иосифу замариновать половину туши барана в вине, чтобы если гости захотят жаренного мяса, то он мог бы приготовить его им на мангале. Что Иосиф, по совету мастера, и сделал.

После этого Иосиф пошёл на базар и купил все не достающую еду, которая полагается для угощения гостей в таких случаях. А так же новые красивые чаши для вина и два красивых глиняных кувшина. А так же он купил и ковёр, который был побольше того, что уже был в его доме, которым он застилал свой земляной пол. Правда ковёр он купил, что называется: с рук. Ковёр был не новый, но в очень хорошем состоянии, да и цена Иосифа устроила, после того, как он поторговался за него. А как же иначе? Ведь базар на то и базар, чтобы на нём торговаться. И ещё он обновил свой гардероб, а также купил и красивую новую скатерть для праздничного стола. И свой трудовой день завершил походом в баню, где он помылся, а цирюльник привёл в порядок его причёску и бороду.

А потом… а потом он снова наведался к своему соседу Самсону и попросил его, чтобы и на этот раз он отрядил свою жену ему в помощь. Так как из него повар никакой. И чтобы она пришла в его дом ещё засветло, чтобы всё успеть приготовит к обеду. Самсон и на этот раз согласился. И Иосиф заметил, что на этот раз Самсон согласился с радостью… с радость помочь своему другу! Так и сказал: другу!

СЦЕНА XIV
ПОМОЛВКА

На следующее утро Ребекка, жена Самсона, пришла ещё засветло, как и просил Иосиф. Но она пришла не одна. Она, прикинув весь объём предстоящей ей работы, взяла с собою, себе в помощницы, и свою старшую дочь. И они тут же принялись за дело. И Иосифу было очень приятно наблюдать, как у них всё спорится в их женских руках. И Иосиф, тут же, представил себе: как и Мария, вот так же будет заботится о нём когда станет его женой. Когда было всё готово: стол был накрыт и угощения стали ждать своих едоков… Иосиф снова рассчитался с Ребеккой: дал ей денег, фиников для девочек и, налил ей чашу прежнего вина. И я уверяю тебя, мой читатель, что она не посчитала его кислым. Потому что: когда это было кислым вино которым нас угощали… Вот и я про тоже… И ещё Иосиф передал с ней, один из своих прежних кувшинов… с прежним вином для Самсона. И по лицу Сары он заметил, что она всем этим была очень довольна. Потому, что она сейчас больше не смотрела в пол, а улыбалась ему.

Проводив женщину за ворота, Иосиф переоделся и стал ждать своих дорогих гостей. Но, по его мнению, время стало идти очень медленно. Вот он всё ждёт, ждёт, а его гости так и не приходят. И Иосифу, даже, пришла такая мысль в его перевозбуждённый мозг: «А может быть они передумали, и Авессалом решил не отдавать свою Дочь красавицу за него, за простого и

уже немолодого человека? А поискать, кого-нибудь, получше, помоложе?» — Не выдержав всей тяжести этой мысли Иосиф решил выйти за ворота своего дома и уже там, на улице продолжить ждать Авессалома и его семью. Продолжить ждать этого переломного часа в своей жизни. Так он и поступил.

Выйдя за ворота он стал внимательно всматриваться в другой конец улицы, не идут ли его гости. Но как он не вглядывался, как ни старался напрягать свои глаза… среди всего прочего люда, что сейчас были на улице, он так и не смог разглядеть ни Авессалома, ни его семьи. И в тот момент, когда нервы у него совсем сдали, и он уже сам, было, собрался идти к Авессалому, чтобы узнать от него всю правду: почему он отказался прийти к нему в дом, как они и договаривались, почему он вдруг передумал?.. Как вдруг, среди прочих людей, что сейчас были на улице он и разглядел внушительную фигуру Авессалома, и идущих с ним фигуры его домочадцев.

Иосиф так был этому рад, что чуть было, как мальчишка, от радости, не сорвался с места и не побежал им на встречу… А на оборот, сохраняя всю свою солидность, хотя он в тот момент, на самом деле, еле сдерживал себя, он степенно пошёл в их сторону. Дойдя, до них, он первый им широко улыбнулся, слегка поклонился Авессалому, и поприветствовал его семью. Тоже самое и они сделали в ответ. И в это раз Иосиф обратил своё внимание на то, лишь мельком взглянув на Марию, что она не опустила своей головы, во время встречи с ним, и когда их взгляды встретились, не опустила глаз Своих. И при этом… Она улыбнулась ему. Женщины были, всё также, одеты в красивые, дорогое халаты, какие были на них в тот день, когда они принимали у себя Иосифа, а на их головах были всё те же чёрные платки расшитые золотыми узорами. Иосиф взял Авессалома ладонью своей левой руки под локоть его правой руки и таким вот образом они зашагали в его дом.

Зайдя в дом Иосифа и Авессалом и вся его семья были приятно удивлены тем, что они увидели: чистоту и порядок, по крайней мере в той комнате в который был накрыт обильный стол. А всё это говорило его гостям, что он их очень ждал и постарался их встретить на славу. А сам Иосиф, при этом, сиял, как начищенный песочком медный таз.

Иосиф

— Благодарю вас, дорогие мои гости,

Что посетили вы скромное моё жилище.

Прошу, вас, рассаживайтесь, где кому удобно.

Да благословит Бог это, наше, застолье.

Так давайте же, пока не остыло мясо,

И начнём нашу трапезу.

Вот это варёная, а это жаренная баранина.

Да вы всё видите и сами.

И все блюда прочие

К вашему удовольствию.

Так как мы с вами уже знакомы…

Я думаю: обойдёмся без церемоний.

А нашему хорошему настроению

Пусть поможет вино и приятная беседа.

Авессалом

— Спасибо, Иосиф,

Стол достойный!

Сейчас мы всего отведаем.

Я так тебе скажу, Иосиф, по секрету:

Когда меня, кто-то, приглашает к обеду…

То я ни к каждому иду,

Я сначала смотрю:

Что этот человек из себя представляет,

Какая у него репутация?

Ведь и такое бывает:

Вот человек тебя на обед приглашает,

А все знают, что он не чист на руку.

И ты тогда понимаешь:

Вот сядешь,

С таким за один стол,

А потом и о тебе молва худая пойдёт.

А когда ты меня к себе пригласил…

То я, конечно же, знал,

Что душою и сердцем ты чист.

И вот теперь я и моя семья

Сидим за столом у тебя.

И ты… всё верно сказал,

Ведь мы же с тобой добрые друзья.

Я сам не люблю церемоний,

Они только мешают хорошему застолью.

И ещё, кое-что, я о себе, тебе, расскажу,

Только брату такое, о себе, я сказать могу:

Когда меня на обед приглашают…

То я с утра не завтракаю.

Я так думаю:

Вот сейчас покушаю,

А потом у меня, в гостях, аппетита не будет.

И я человека хорошего обижу.

Ведь человек может подумать,

Что его угощение мне пришлось не по вкусу.

Поэтому: я с утра только водички попью,

Для разгона аппетита,

Тем и сытый.

Ну, а как дотерплю до обеда…

То аппетит у меня отменный!

После этих его слов гости потянулись к пище, взяли себе по куску свежайшего мяса и принялись есть. А Иосиф продолжил обращаясь к главе семейства.

Иосиф

— Авессалом,

Прими из моих рук эту чашу с вином.

Мне очень важно знать мнение твоё.

Как ни пытался я найти то вино,

Такое же: как я пил в доме твоём,

Которым ты меня,

В тот раз, так щедро, угощал,

Увы, не смог найти.

Так что ты уж не взыщи,

Если твой изысканный вкус,

Я порадовать не смогу.

Авессалом принял чашу с вином из рук Иосифа и сделал несколько глотков. Дорога к дому Иосифа была не долгой, но так как он имел крупное тело, она сумела утомить его. И к тому же стояла жара, стояло лето во всей своей красе, и ему хотелось пить.

Авессалом

— Иосиф, вполне приличное вино.

Но и не мудрено,

Что как моё…

Ты не нашёл.

Моё вино сделано не в наших краях,

Хотя у нас и растет хороший виноград,

И из него тоже можно сделать приличное вино.

Но…

Моё вино везли из далека,

Греция, такая на свете есть страна,

Там и живут те мастера.

Что творят такие чудеса

Из лозы виноградной.

А твоё вино

Тоже сердце моё

Радует.

Вино, Иосиф, да разве ж это главное?..

А главное, Иосиф, так это то,

Что пью его я в обществе твоём.

И все мы, тебе, благодарны за приглашение твоё.

И вообще: какая разница, какое пить вино,

В обществе хорошего человека.

Ещё мой отец передал мне мудрость эту.

После этих слов Иосиф взял кувшин с вином и разлил его по чашам предназначенных для других его гостей: полную чашу налил и Земфире… ну и девчонкам с Марией тоже, немного. После чего Мария взяла, как и в тот раз, кувшин с водой и разбавила вино в своей чаше и в чашах своих сестёр. И трапеза, за непринуждёнными разговорами, на разные темы, продолжилась.

Через какое-то время захмелевшая Земфира обратилась к Иосифу с неким вопросом. Её, после того, как она увидела всю эту чистоту и порядок в доме Иосифа, стал терзать один вопрос: а что, разве мужчина может сам содержать своё жилище в таком порядке и чистоте? Что-то тут не так…

Земфира

— Какой же ты молодец, Иосиф!

Такой порядок в доме.

Я никогда бы не подумала,

Что мужчина,

Живущий, как ты одиноко,

На такое способен.

Вот, к примеру, мой брат,

Он тоже холостяк.

Но в доме у него такой бардак!..

Всё не на своих местах.

А потолок и стены

В паутине.

А у тебя же так чисто и красиво, и приятно…

И знаешь что?

А я даже запах женщины улавливаю.

Иосиф сразу понял к чему она клонит: наверное в доме перед их приходом убралась какая-нибудь из его любовниц?

Иосиф

— Земфира, от мудрых глаз твоих

Такое, конечно же, не могло укрыться.

Секрета тут никакого нет,

За помощью пришлось мне обратится.

К моему соседу,

Самсону.

У меня сложились, с ним, отношения добрые.

И я обратился к нему с просьбой,

Дать мне своих женщин в помощь.

Чтобы они, со всей душою,

Навели порядок в моём доме.

Он с радостью, по-соседски,

Ну и… за плату, что естественно.

Дал, своих, мне,

В помощь, женщин.

Жене и двум его дочкам…

Я обязан всей этой чистотой

В доме моём.

А так же она, его жена,

И сегодня, опять, мне помогла.

Она сготовила всю эту пищу

Ведь из меня повар никудышный.

Земфира осталась удовлетворена таким ответом. По её лицу было видно, что у неё упал камень с души, который возлёг на неё, эту самую душу, с того самого первого момента когда она перешагнула порог дома Иосифа. И, чтобы подтвердить свои слова делом, в очередной раз, когда Иосиф разливал вино по чашам… он налил ей первой.

А вот Авессалом, решил как бы «упрекнуть» Иосифа, за то, что он так не обдуманно, «не по-хозяйски» решил этот вопрос.

Авессалом

— Иосиф, зачем же ты зря деньги тратил?

Ну, право же…

Обратился бы ко мне за помощью.

И жена моя Зефира, и мои дочки

С радостью бы навели порядок в твоём доме.

Иосиф

— Ну, что ты, Авессалом, как можно?..

Ведь вы же мои гости.

И я вам так хотел устроить праздник.

А на празднике люди не батрачат.

И вообще, всё это сегодняшнее застолье в очередной раз подтвердило Авессалому его вывод, который он сделал о жизни и людях ещё много лет тому назад. А именно: что верить никому нельзя. Вот, к примеру: все считают Иосифа бедным человеком, и он о себе тоже такое говорит… а вот какой стол накрыл! И вино, которым он его сегодня угощает не из дешёвых. И у Авессалома чуть ли не слетела похвала с языка в адрес Иосифа, за то, каким отличным вином он его угощает. Но, в силу природы своего характера, Авессалом не мог допустить такого, чтобы у кого-то, что-то было лучше, чем у него.

И вот… спокойно, не торопясь трапеза подошла к своему концу. По всему виду Авессалома, его разомлевшему от вина фигуре и лицу было видно, что он всем остался доволен, очень доволен тем приёмом который ему и его семейству оказал Иосиф. И дальше Авессалом, как ему показалось, почувствовав нужный момент, заговорил на, так для них всех, необходимую, тему. Тему, ради которой, по сути дела, они сейчас и собрались все вместе у Иосифа в доме.

Авессалом

— Иосиф,

Все мы тут все люди взрослые,

Ну, вот только за исключением моих младших дочек.

Но они не помешают нашему разговору.

Я человек простой,

Да ты это видишь и сам.

Поэтому предпочитаю в своих делах

Придерживаться такого мудрого правила:

«Дорога прямая,

Быстрее доведёт до нужного результата».

Так вот: когда, в последний раз, ты был в доме моём

Ты видел Марию, мою Дочь.

И по твоим глазам я сразу всё понял…

Ты любовался Её красотою.

А потом ты и сам, в своей речи,

Чистой, искренней, сердечной…

Рассказал мне о всём том,

Что родилось в сердце твоём:

Что Мария тебе нравится…

И для любого человека, как и для тебя, будет счастьем

Жить с такой девушкой в браке.

Я передал твои слова Марии

И она подумать согласилась…

Над твоими словами.

О… о возможным, с тобою, браке.

И, два дня тому назад,

Я передал тебе Её слова.

Что Она согласна…

Разве сегодня мы не, из-за этого, в доме твоём оказались?

Ведь после того, как,

Я принёс к тебе чувств Её и мыслей результат.

И с радостью тебе его сообщил.

Вот ты, тогда, в свой дом, нас и пригласил.

Я думаю: «Что ваши взаимные чувства…

Могут добрым браком обернуться». —

А ты что думаешь?

Иосиф ждал этого разговора, но сам, всё, не решился его начать. И поэтому он сейчас был очень рад и благодарен Авессалому, что он, «прочитав его мысли», так ему в тот момент показалось, первым начал этот разговор.

Иосиф

— Мария прекраснее любого цветка

Которым, когда-либо, в своей жизни любовался я.

И я чувствую весь этот Божественный аромат,

Который исходит от этого цветка.

И сейчас, его вдыхая,

Моё сердце наполняется радостью и счастьем.

И, ещё, ни когда прежде

Со мною такого не было.

И я благодарю тебя, Авессалом,

Что ты взял Её с собой.

И Она вошла в мой дом.

Этот день я навсегда сохраню в своей душе и сердце.

Любой на свете

Будет счастлив человек,

Кто назовёт Её своей невестой.

А если, Бог даст, человеку взять Её себе в жёны…

То о лучшем и мечтать невозможно.

Авессалом

— Так вот, Иосиф,

Я разговаривал с Марией, по этому поводу:

Она в тебе видит

Человека приличного, достойного.

Конечно, я так полагаю,

Говорить о любви ещё рано.

Но если два сердца нравятся друг другу,

Если два ваших сердца тянутся к друг другу…

То почему бы им дальше не жить в союзе?

Почему бы вам дальше не жить в союзе?

А любовь… а любовь придёт потом,

Когда детскими голосами наполнится ваш дом.

Что скажешь, Иосиф?

Давай не станем ходить вокруг да около.

Я задам вопрос тебе и Марии.

И если будут схожи ваши мысли…

Тогда пусть вашей помолвкой

Этот пир закончится.

Иосиф

— Авессалом, я слушаю тебя внимательно.

Авессалом

— Иосиф, после того, как ты сказал, что тебе Мария нравится…

Готов ли ты… чтобы Она твоё составила счастье?

Готов ли ты назвать Её своей невестой,

И обручиться с Ней, перед всем светом,

Чтобы потом вступить с Ней в брак?

И если это так?

То пусть сегодняшнее наше застолье

Обернётся вашей помолвкой.

Иосиф, подумай хорошенько…

И я жду твоего ответа.

Иосиф

— Авессалом,

Я согласен.

Но никогда не соглашусь я деву в жёны взять

Если она

Сама

Того не захочет.

Разве тогда союз будет прочным?

Есть у меня знакомые,

В семьях которых,

Нет ни любви, ни дружбы.

И люди, только, мучаются,

Живя друг с другом.

Вот ты сказал, Авессалом, что любовь придёт потом,

Но, как бы я тебя ни уважал,

Это ты не про меня, сейчас, сказал.

В тот самый день,

Когда впервые

Марию я увидел

Тут же для меня всё и решилось.

И никакую другую деву

Теперь, я не вижу женою своею.

И вот сейчас опять готов, при всех, я повторить:

«Без Марии не представляю, дальше, свою жизнь». —

Я взять Марию в жёны был бы очень рад.

Она уже царицею вошла

В моё сердце, душу.

Для брака я не знаю девы лучшей!

Но против Её воли, Авессалом…

Я в этот брак «ни ногой».

Авессалом

— А ты что скажешь, Мария?

Иосиф, мы, твои родители.

Хотим услышать ответ твой искренний.

Тебя никто не торопит,

Будь искренна с нами, Дочь моя.

Мария

— Отец, женщинам не пристало говорить много:

Я готова стать женой Иосифа.

Авессалом

— Мария, «готова» это не тот случай.

Зачем выйдя замуж, потом, мучиться?

Ты же слышала: Иосифу не нужны: ни твоя жалость, ни твоя дружба.

Речь идёт о браке.

И если в своих чувствах, к Иосифу, разобралась Ты…

Дай, тогда, нам всем, ответ: чёткий и ясный.

Мария

— Иосиф, я быть твоей женой согласна.

Ты… ты мне очень нравишься.

Авессалом

— Ну, вот и славно!

Иосиф, тебя такой ответ устраивает?

Иосиф уверенно, с сияющим лицом, качнул головой.

Тогда давай сделаем так:

Завтра, с утра,

Жду тебя у себя.

Обсудим все вопросы

На трезвую голову.

Ведь свадьба дело серьёзное.

Так что завтра, Иосиф,

Но только не с раннего утра,

Жду тебя у себя.

Я чувствую: после сегодняшнего застолья

Мне придётся поспать подольше.

Ещё немного, для приличия, погостив у Иосифа Авессалом засобирался домой. Ему очень, после обильной пищи и возлияний, захотелось спать. Но

он не привык спать в чужих домах. И даже, когда он гостил у, какой-нибудь, из своих замужних дочерей, то, как бы он не объелся и не перепил, он всегда отправлялся спать к себе домой. Вот и сейчас, хорошо проведя время, он решил, что пора отправляться восвояси. Он обратился к одной из своих дочерей:

Авессалом

— Соня, доченька,

Выйди на улицу и найми повозку.

Да, которая будет побольше.

Чтобы мы все в ней поместились.

Мария

— Отец, разреши мне

Задержаться у Иосифа в доме.

Помогу ему прибраться после застолья.

Авессалом

— Ты не против, Иосиф?

Иосиф

— Что ты, Авессалом,

Я так Марии благодарен

За добрые слова Её!

Авессалом

— Ну, что ж, Мария, останься.

Но не задерживайся.

Чтоб не переживали мы.

А ты, Иосиф,

Проводи Её, потом, до нашего дома.

Он стал пытаться приподняться с ковра, но его тело, после обильной пищи и возлияний, так отяжелело… что его жене, Иосифу и Марии пришлось ему помочь подняться. После чего он обратился к Иосифу.

Авессалом

— Иосиф,

Сегодня ещё раз, ты подтвердил,

Что ты муж достойный

И ко всем своим делам подход имеешь серьёзный.

Угощение твоё было так великолепно,

Что всего, понемногу отведав,

Я уже не в силах

Вести разговоры,

С тобою,

Какие-либо.

Ну, сам понимаешь… серьёзные:

О свадьбе и всём таком прочем.

Я думаю: «У нас, с тобой, Иосиф,

Ещё, впереди, много времени будет,

Для бесед и вина, моего, самого лучшего!

Будем встречаться и беседовать в волю,

О том, что наши души и сердца волнуют».

Ещё раз благодарю тебя за угощение,

Твоё щедрое.

Я… мы отлично и с пользой провели это время.

Так, что… завтра, тебя,

Жду у себя.

Поговорим разумно… без вина.

Обсудим свадьбу…

Всё как полагается.

Вот, прямо, с утра и приходи,

Так… к часикам к дести.

Иосиф

(решил сделать Авессалому ещё что-нибудь приятное на прощание)

— Конечно же, Авессалом,

Слово твоё для меня закон!

После этих слов Иосифа Авессалом притянул к себе Иосифа и от всей души поцеловал его сначала в правую, а потом и в левую щёку. После чего он и покинул дом Иосифа. А когда Авессалом уже подходил к воротам Иосиф, проворно обогнав его, открыл перед ним одну из створок ворот. Тем самым пропуская его вперёд себя. Когда Авессалом вышел на улицу то повозка его уже ждала. Зефира и Мария помогли ему забраться на неё. После чего в повозку залезла и Земфира. А вот девочки выразили желание пройтись до дома пешком.

После того, как повозка отъехала Мария, что немного удивило Иосифа, спокойно, даже как-то по-деловому, первая пошла в дом. А Иосиф, уже в след за ней, закрыл ворота и вошёл в дом.

СЦЕНА XV
ИСКУШЕНИЕ ИОСИФА ДИАВОЛОМ

Зайдя в дом Мария сразу принялась за свою работу, по ней было видно, что убирать стол после еды, и вообще: наводить порядок в доме, для неё было привычным делом. А вот Иосиф растерялся: он не знал, как ему сейчас себя вести. То ли занять Марию, какой-нибудь, беседой, или будет лучше не отвлекать Её от своего дела. Как вдруг… в своей голове он ясно и чётко услышал незнакомый ему голос. И ему в туже секунду подумалось, что с ним раньше такого, никогда, не было.

Незнакомый голос

— Здравствуй, Иосиф.

Голос прозвучал в его голове так неожиданно и ясно, что Иосиф даже испугался его. Как будто в его жилище, не заметно для него, прокрался какой-то человек, и прятался в нём, до поры до времени. А сейчас решил сыграть с Иосифом вот такую злую шутку. Незаметно для него наклонился и заговорил с ним, прямо ему в ухо. От такого шока весь хмель, который был в голове Иосифа, тут же улетучился из неё. И он, автоматически, произнёс

Иосиф

— Кто здесь,

Кто ты?!

Мария, в это время работавшая по дому, приняла этот вопрос за обращённый к ней. И… он показался Ей вполне естественным. Потому, что и с Ней такое, тоже, бывало. Бывало разволнуется, от какого-либо дела, и начинает забывать какие-то элементарные вещи. Вот, наверное, и Иосиф сейчас волнуется, от того, что она впервые осталась у него в доме. Да и позабыл, как её звать.

Мария

— Иосиф, я Мария.

Иосиф

— Ой, прости, прости меня, Мария.

Нет, конечно же нет, я не забыл твоего имени.

Просто вот, заснул я на минуту, стоя, что ли?

И вдруг… слышу в голове своей какой-то голос.

Да так ясно, чисто…

Вот он и смутил меня.

Ну, я, вдруг… и спросил тебя.

А вернее его:

Кто ты?

Мария

— Голос, что за голос?..

Со мною, тоже, бывало такое.

Бывает заснёшь… и, кто-то,

Со мною,

Вдруг, начинает разговаривать.

Я, иногда, от страха, даже просыпалась.

Я так думаю, Иосиф, что это от переутомления.

Выйди во двор, там всё же воздух посвежее.

Иосиф

— Да, пожалуй я так и сделаю.

А может быть мне помочь тебе чем-то?

Мария

— Нет, Иосиф, не надо,

Это женское дело.

После этих слов Марии, Иосиф вышел во двор, последовав Её совету. Во дворе он сел на небольшую лавочку и его мысли устремились, окунулись во все те события которые с ним произошли за последние время. Как вдруг!.. Опять этот Голос! На этот раз Иосиф отнёсся к нему спокойнее, чем в первый раз. Потому, что Мария его успокоила, сказав ему, что это может быть от переутомления.

Голос

— Иосиф, да успокойся ты.

Я твой друг,

И я пришёл помочь тебе исправить ошибку твою.

Какую? Сейчас охотно тебе расскажу.

Но сначала я отвечу тебе на первый твой вопрос:

Кто я такой?

Так кто же я такой?

Иосиф, да хватит тебе уже вертеть головой,

По сторонам.

Всё равно ты не увидишь меня.

Нас ангелов можно узреть только по нашим делам.

Да, я ангел, я дух бестелесный.

Таким меня сотворил Отец наш Небесный

И если у человека всё хорошо,

В трудах его,

Если растёт его доход,

Если есть здоровье у него.

То, значит, мы ангелы проявляем свою заботу о нём.

Так вот: славные результаты человеческих дел —

Это мы и есть!

Вот такая вот у нас работа,

Вот такая вот наша доля:

Заботится о людском роде.

Так вот:

Кто-то зовёт

Меня Денницей,

А кто-то Люцифером.

Ты можешь называть меня и так и этак.

Есть у меня и другие имена

Но они… они, не благозвучные, и могут ввести в заблуждение тебя.

Да, кстати: тебе привет от твоего брата,

Ведь, кажется, вчера ты так называл его?

Да, да… того самого:

Белого, шерстистого,

Которого вчера ты поил своим вином прокисшим.

Расскажу тебе так,

Как он мне всю эту картину описал:

«Ты ему понравился,

Что, правда — то, правда.

Ведь ты с ним поделился

Своей пищей,

Своим вином.

И он тогда подумал,

Своим бараньем умом,

Что теперь он может доверять тебе во всём.

Он доверился тебе, заснул в твоём доме.

А потом пришёл твой человек

И чик… его ножом по горлу!

Иосиф, да разве же так поступают с братьями?

Ведь это же не он так назвал тебя,

А ты первый назвал его братом?!

Но знай: он на тебя не обижается…

Что ж… раз надо было сделать именно так — значит надо.

Он простил тебя!

Он просил меня тебе передать,

Что он зла не держит на тебя,

Ведь ты же ждал невесту в свой дом,

А значит: ты был просто… всего лишь рабом…

Обстоятельств,

Так сказать: правил

Гостеприимства,

А значит…

Ты был, просто, вынужден

Поступить именно так:

Жизнь у него, его, забрать.

Чтобы потом его жизнью заплатить,

За будущие, свои, счастливые дни.

За своё будущее счастье:

Держать Марию в своих объятиях!» —

Ведь у вас, людей… это любимое занятие:

Предать своего брата,

Чтобы ваши дела, потом,

Таким, вот, образом,

Сладились.

Ой, прости… не то хотел сказать я.

Я хотел сказать, и так будет правильнее и вернее:

«Принести брата в жертву,

Во имя своего дела». —

И таки да: если, по глубже вдуматься, то…

Это и есть то,

Самое святое, на свете, дело:

Ради себя — братом своим пожертвовать!

И я полностью согласен с этим.

Так будут потом поступать большевики,

Коммунисты.

А прежде они будут называть себя марксистами

И станут топить

За лучшую, для людей, жизнь;

Прежде, продав мне души свои.

А потом станут, этих людей, в их же крови и топить.

Станут лишать, этих же самых людей, их жизни.

Ради своих святых идей, своих идей великих.

И человек для них станет, в будущей жизни,

Просто шестерёнкой, винтиком,

В её сложном механизме.

Народ для них будет… так же, как и для тебя

Твой, вот, брат — баран.

Вот такие, Иосиф, будут времена.

Но это будет потом, потом…

Прости, что забиваю твой мозг

Всякой ерундой.

Всякими не понятными для тебя словами…

Господи…

Вот зачем я тебе про большевиков и коммунистов рассказывал?!

Сам не знаю.

Просто мне сейчас показалось…

Что между ними и тобой есть что-то общее.

А может быть ты и есть: первый на свете большевик, Иосиф?

Ну, да ладно проехали,

Перейду ближе к теме.

Так вот:

А он,

Брат твой,

После того, как ты угостил его своим вином,

И назвал его своим братом,

Подумал:

«Человек, помогу тебе всем,

Что есть в моей власти,

А тем более брату.

А ведь ради брата ничего не жалко,

И даже своей жизни, —

Ведь у вас, у людей,

Так принято,

Между братьями так принято? —

Право, как мило.

И он решил, —

Рас так надо, рас ты хочешь принести меня в жертву

Своему делу? —

А он это «дело» почувствовал,

Смерть свою почувствовал,

Всем своим, бараньем, сердцем, —

Что ж: пусть так оно и будет.

Я готов отдать свои: душу

И плоть.

За счастливое будущее твоё.

Пусть, если тебе, моему брату,

Так надо,

Если тебе это поможет?

Что ж… плотью моей воспользуйся

И гостей своих ею накорми,

Я буду только рад: от всей моей души.

А то: как же я ещё смогу, тебя, за твоё вино отблагодарить?

Я, совсем, не против,

Ведь они, потом, станут твоею роднёю.

Потому что отдадут тебе свою дочь в жёны.

И ты будешь счастлив.

А я,

За тебя,

За брата своего, возрадуюсь.

И ты, в этом, не сомневайся.

Да и как может быть иначе?..

Так что… будь счастлив, брат,

И хоть иногда вспоминай меня.

Ведь и я приложил «руку» к твоему счастью.

Своим ливером и своим мясом!»

Так что знай: он зла на тебя не держит.

Ведь быть братом — это очень ответственное дело.

Ведь быть братом, и тут ты прав, — это святое дело!

А теперь, с твоего позволения,

Я перейду непосредственно к делу,

К своему делу.

К тому, делу, с которым к тебе прилетел я.

Да, да, ты не ослышался: именно прилетел я!

Ведь мы ангелы ногами не ходим.

Для этого нас Господь не сподобил.

А чтобы мы могли передвигаться.

Бог дал нам крылья, чтобы мы, по своим делам, летали.

Ну и по тем, делам, которыми Он нас снабжает,

Так мы больше дел сделать успеваем.

Ведь Вселенная очень большая

И везде поспеть надо.

Что, Иосиф, такого слова: «Вселенная»,

Ты, тоже, не знаешь, не понимаешь,

Не можешь его осмыслить?

Я это по твоему лицу вижу…

Что ж… это и не мудрено.

Вы люди освоите это слово потом…

В другой жизни.

Лет так этак через: сто, двести, триста…

А сейчас тебе, это, и не надо.

Да… вы, люди, от нас, ещё, очень отстали.

Так вот:

Просто слушай меня дальше внимательно

И в словах моих не смей сомневаться.

Это сейчас твоя главная задача!

А я постараюсь не грузить твой мозг

Больше: всякими такими словами,

Которые только твой разум смущают.

Чтобы они, твоему мозгу, работать не мешали.

Чтобы они тебе, меня, понять не мешали.

Так вот: конечно, у нас есть и ноги.

Без ног жить как возможно?

Но на них далеко не уйдёшь,

Другое дело крылья, которые нас уносят в полёт.

Вот сейчас я здесь, с тобой говорю,

А потом раз… как крыльями взмахну!

И через секунду уже в другом,

Нужном мне месте.

Поверь мне, Иосиф, с крыльями жить интереснее, веселее.

Так вот: как я уже тебе сказал

Денница зовут меня.

Это моё самое первое имя, которое мне дал Бог.

И оно людям свет несёт.

Я Его первый помощник, я Его плоть от плоти.

Он дал мне силу равную своей силе.

Это Он меня, среди всех ангелов, сделал самым умным и красивым.

И к себе приблизил.

Он стал мне самые трудные задания поручать…

Но вот однажды… увидел я,

Что Он больше работать Богом не в силах.

Совсем, уж, мой Батя поизносился…

И это понятно: ведь столько сил и времени

Он тратит на управление Вселенной!

Ой, прости меня, Иосиф, опять я употребил слово это.

И мне стало жалко Его, так жалко, так жалко…

Что я сказал себе:

«Денница, а ну-ка, ты

Бери

Все дела в свои руки.

Ведь так для Него, да и для всех, будет лучше.

Пожалей ты старика…

Ведь ты же видишь, что Ему, уже, на покой пора!

А Он всё, вот, крутится, «как заведённый».

Ведь так Он может потерять и последние здоровье…

Да и чем ты Его хуже?..

По силе ты равен Ему.

Ведь ты: полнота мудрости

И венец красоты,

Ты на одежды свои посмотри:

Она украшена драгоценными камнями,

И золотом. Ах, прелесть какая!

И ведь это Он Сам

Тебе так сказал:

«Ты был помазанным быть херувимом,

Чтобы осенять,

Ведь это Я, —

То есть Бог, — таким сделал тебя».

Теперь я перенял у него эстафету…

Теперь я управляю миром этим,

А Он… и очень рад этому.

Передал мне все Свои дела

И удалился в Чёрную дыру отдыхать.

Ой, прости меня,

Опять я «гружу тебя»,

Непонятными словами.

Сами с языка срываются…

Удалился отдыхать в комнату…

У которой нет ни дверей, ни окон.

Теперь я бог… а Он так…

Он, так сказать:

Ушёл отдыхать,

На покой.

Передав мне престол Свой.

И знай, Иосиф, я очень благодарен Ему.

За то, что Он сотворил меня и Вселенную всю.

Но теперь Он устал,

И как я, тебе, уже сказал:

«Я Его понимаю.

Ведь между детьми и отцами

Всегда происходит история такая.

Ведь и в жизни земной,

Людской,

Всегда так бывает.

Отцы старятся

И хватку свою теряют.

И тогда сыновья приходят на смену своим Отцам,

И в свои руки берут все дела.

Вот и я пришёл Своему на смену,

Обычное дело».

И вот теперь: ты хоть немного имеешь представление,

Кто сейчас в мозгах твоих сидит крепко.

То есть, если упростить всю мою речь,

И всё в двух словах объяснить тебе,

Кто я есть:

То: я твой бог, я твой друг, я твой брат.

И, это, я, с тобой, говорю сейчас!

Потому что не хочу, чтобы в жизнь твою вошло горе.

Потому что ты… ты, очень мне нравишься, Иосиф!

И я решил тебе помочь,

«От чистого сердца».

Да будет Вселенная, тому, свидетелем!

Так слушай же, Иосиф, и запоминай.

Мною сказанные тебе слова.

А потом исполни их, со всею, душою,

И тогда отведёшь от себя горе!

А если не исполнишь — то этим меня обидишь.

А я не привык, чтобы так со мною обходились!

Бог не может простить смертному,

Неуважительного, к себе, отношения.

А если исполнишь, бога твоего слово,

То в сотни раз твой доход умножу.

В сотни раз состояние твоё умножу!

А если не выполнишь?

Тогда пеняй на себя:

Всё тело твоё язвами покрою я

И по миру пущу тебя!

А дом твой испепелю молниями,

Если не исполнишь волю твоего бога!

Так слушай же меня внимательно:

Авессалом, этот подлый человек,

Решил воспользоваться душой невинной твоей.

В семье его случилась беда,

Дочь его, что в доме прибирается твоём сейчас…

Неизвестно от кого понесла.

А всё почему?

А потому что Она блудница.

И Ей всё равно с кем спать ложиться.

Поэтому Она, на сей день, Сама не знает,

Чьего ребёночка под сердцем таскает?!

А отец Её, Авессалом,

Решил грех Её

Прикрыть тобой.

Чтобы в дом его не пришёл позор.

Помнишь, как он в кабаке поил тебя вином?

А потом…

Расхваливал тебе

Все прелести,

Своей Дочери?

Для чего ему всё надо было это?

Вот я тебе, про это, и толкую:

Хочет он выдать за тебя Дочь, свою, беременную!

Вот он и нашёл тебя: дурака, простофилю,

Вот так всё дело у вас и закрутилось.

Сам подумай:

Зачем ты им бедняк нужен?

Что с тебя взять: ни денег, ни имущества.

У тебя только есть

Твоя честь.

У тебя есть лишь твоё честное имя.

И вот Авессалом именем твоим решил прикрыться.

Прикрыть Дочь свою блудницу.

А заодно и своё имя,

И честь своей семьи,

А ты, будешь чужого ребёнка кормить!

Да, я не дурак, сам вижу:

Как лицом прекрасна Мария.

Но за тем личиком скрывается чёрная душа.

Эх, Иосиф, вокруг пальца обвели они тебя.

Кормить теперь тебе чужого ребёнка!

А тот муж, кого этот ребёнок,

Будет только смеяться над тобою:

«Ой, смотрите, как я ловко

Провёл дурака этого!» —

Так, где же, Иосиф,

Твоя честь, твоя гордость?

Пока не поздно

Гони Её из дома!

Скажи Ей: пусть тебя оставит

И в дом, своего отца, возвращается.

Иосиф не дай сломать себе жизнь!

А если сомневаешься в словах моих…

Пусть Она снимет свой роскошный халат

И ты, тогда, всё увидишь сам.

Живот Её увидишь сам!

А вернее, будет, сделать так:

Я сейчас зайду в комнату

И жару в ней, нестерпимую, устрою.

И тогда она,

Снимет с себя,

Свой роскошный халат.

И останется в одном платье,

Которое, Её фигуру, хорошо облегает.

И тогда ты всё увидишь сам!

Ведь этот халат, что на Ней сейчас,

Этот просторный халат,

От твоих глаз,

Сейчас,

Её фигуру только скрывает!

А когда Она останется в платье…

Вот вам и нате!..

А в доме, Её отца,

На Неё специально напялили этот просторный халат,

Чтобы скрыть всю правду от твоих глаз.

Постой ещё пару — тройку минут во дворе,

А я пока влезу в мозг Ей.

И велю Ей снять,

Этот Её просторный халат,

Ведь в доме будет стоять жара,

И тогда ты всё увидишь сам!

Да, кстати…

Я, тут, всё, в одной теме зависаю,

Не как она меня не оставляет.

И сейчас, кое-что, прояснить, для тебя, желаю.

Сделаю, так сказать, небольшое «лирическое отступление»,

От нашей, с тобой, основной сегодняшней темы…

Помнишь, Иосиф, однажды

Ты вопросом задавался:

«Зачем Бог придумал вино,

От которого столько бед пошло?» —

Так вот:

Вино придумал не Бог,

А я: Денница, Диавол.

И я, даже, в нём часть своей души оставил.

Однажды… я, перед собой, такую задачу поставил:

Дать людям нечто такое!..

От чего бы,

В их души входили: радость, праздник и счастье,

Всеми частями своими, необъятными.

Чтобы от этой «пищи»… или «вещи»

Людям становилось жить полегче.

Вознамерился я, бог, людям жизнь облегчить!

Вот такой я бог (!), Иосиф:

Люблю людей, всем сердцем своим и душой, что есть мочи.

Я над этим думал ни один день и ни одну ночь.

Вот так и родилось моё вино!

А чтобы люди, в том не сомневались,

Что это именно я его создатель,

Я его хозяин…

Я, в него… крови своей добавил!

Ну, и… поплевал в него,

Как говориться: «На счастье!» —

И теперь, если кто перебирает,

То тогда — да (!), он меня всегда вспоминает,

Правда чаще, при этом, меня проклиная…

А мне, это, без разницы.

Меня проклинает, а душу свою мне оставляет.

Ведь… как жить без вина дальше,

Без крови моей дальше,

Человек, себе, не представляет!

Вот так,

У вас,

Теперь,

Всё, по кругу и идёт:

Вино — боль — вино!

Но… при этом, бывает и такое,

Вино с человека боль снимает, «как рукою»,

Правда это касается только душевной боли.

Но, если вино человеку приносит пользу

Хоть в такой роли,

То я своей работой доволен!

Делом своим доволен.

Вот: видишь какой я бог, Иосиф,

Всё тружусь и тружусь, на благо людского рода!

И так будет до скончания веков,

Это я про вино.

И ведь не всяк, из людей, знает,

Что: вкушая вина… он душу свою мне оставляет.

Да, вот такой, теперь, у меня с людьми, бартер:

Я вам вино: радость, праздник, счастье!

А вы мне,

Взамен,

Всего лишь такую малость:

Душу свою

Или то, что от неё осталось…

Помнишь, как ты наставлял своего брата

Быть с вином поаккуратнее?

И это правильно, Иосиф, правильно.

Ведь из вас двоих ты старший.

А значит: на тебе лежала ответственность

Чтобы, на «том свете», правильной жизнью его «обеспечить».

Иосиф, это мне за вино хвала!

Да, от него может случиться с человеком и беда!

Если он вовремя не нажмёт на «тормоза».

А всё будет и будет искать в вине радость и счастье…

То тогда, так и не долго, и с жизнью своей распрощаться.

Что правда, то правда.

Этого я не предусмотрел… каюсь.

Да,

От него может болеть у человека его голова…

Но, это, уже, не моя вина!

Причём тут я?

Разве может человек винить, за то, бога,

Что он криво сложил стену своего дома?

За то, что он неумелый мастер,

За то, что «руки у него растут из „задницы“?»

Или за то, что…

Жена его не блещет красотой?

Ведь… какую он выбрал себе в жёны —

Той и должен быть доволен!

А человек винит в этом бога.

Мол: «Почему, ты, не открыл мне того раньше,

Что она на один глаз кривая?!» —

А сам-то куда смотрел?..

Только и думал, как бы, поскорее, на неё «залезть!»

А теперь, видите ли, бог у него виноват…

В том, что у него «гормон взыграл!»

Да, Иосиф, тема у нас, с тобой, сейчас напряжённая.

Ведь у Марии должен будет родиться Ребёнок,

К которому ты не имеешь никакого отношения…

А может быть, прежде чем принять решение:

Выгнать Её из дома,

Хлебнёшь своего «пойла?»

А, вообще-то, сегодня,

Вино, что в твоём доме,

Совсем неплохое.

Хлебни его

И оно,

Глаз твой,

Сделает более зорким!

А если твой глаз станет зорким —

То голос твой станет, как кремень, твёрдым!

И ты точно спасёшь себя от позора.

Потому что

Бросишь Её,

Эту змею подколодную,

Что может тебя опозорить.

Бойся, Иосиф, позора!

Ведь ты потомок Давидов, чистокровный.

А этот, Её Ребёнок,

Да, это будет только Её Ребёнок!

Кровь, твою, только испортит.

Вот, Иосиф, пожалуй и всё,

Что я хотел рассказать тебе про вино.

Надеюсь ты уяснил, кто

Его

Создатель и хозяин?

И кто его раб, теперь, ты тоже знаешь.

Ну, конечно же не раб…

Это я шучу сейчас так.

А кто

Его

Друг и товарищ,

Если в жизнь свою его впускаешь.

И так продолжу дальше:

Вот я, сын Бога,

Сын Отца своего,

Во мне кровь Его!

И если Он от меня отказался,

То это ещё,

Ровным счётом ничего, не значит.

Юридически, абсолютно, ничего не значит,

Можешь спросить у своего адвоката.

Потому, что все знают,

Что Он мой единокровный папа!

И никуда Ему от этого не деться,

Даже если он и проклял меня всем своим сердцем!

Даже, если, Он сломал мне жизнь…

Кровь, что по нашим, с Ним, жилам бежит,

Кровь, что мы делим, с Ним,

Не даст Ему, никогда,

От меня,

От нашего, с Ним, родства,

Избавиться.

А как от крови нашей, с Ним,

Избавиться?

Так-то…

И нет ни у кого,

Во всей Вселенной,

Такой власти.

И даже у Него нет!

Ведь кровь — это самый крепкий цемент,

Что узы телесные скрепляет.

И одного, по отношении к другому, всеми правами наделяет.

Нравится, тому, это или не нравится.

Так-то…

Да, а вот узы духовные

Кровь скрепить уже не может.

Иногда вижу такое,

Как между собою, двое,

«Собачатся».

Поносят друг друга самыми мерзкими словами!

И видя всё это сразу же подумаешь,

Что они, друг другу, абсолютно чужие люди.

В потом, когда по каналам своим проверю,

Оказывается, что это два родных человека!

Но общая кровь их,

На их отношения ни как не влияет.

И «любят» они друг друга, как собака палку.

Да, Отец оторвал меня от своего сердца!

Но… я самый первый имею все права на Его наследство.

И это я наследую эту Вселенную,

Если…

Вот опять я ударился в философию.

Иосиф, короче…

Да, от вина может болеть голова.

Но… просто не надо перебирать!

Во всём надо знать меру.

А у вас, у людей, с этим всегда проблемы.

А ведь я, из самых лучших побуждений:

Чтобы наполнить души людские радостью и весельем,

Открыл вам, что такое вино,

Дал вам его.

Но, как и всегда, всё вкривь и вкось, у вас, пошло.

И вы теперь, как правило, болеете:

И желудком, и головой, и печенью, и сердцем,

От вина болеете.

Но это уже не мои проблемы.

Я же, со своей стороны, хотел сделать как лучше…

А люди извратили мою идею!

И я так, теперь, Иосиф, вижу эту ситуацию:

Пить или не пить — это личное дело каждого.

А тебе мой совет такой:

Не увлекайся вином,

Это говорю тебе я, твой бог!

Оно тебе не поможет,

Все острые углы,

В своей жизни

Обойти.

И сделать лёгкими все твои пути.

Что бы ты

Только жил и радовался,

Будучи под кайфом.

Обязательно знай меру свою,

Чтобы не накликать на себя беду.

Ну, а теперь, я к делу, нашему,

Нет: к твоему, перейду.

Только учти, мой милый Иосиф:

Она тут же в слёзы бросится.

И начнёт оправдываться перед тобой.

Но ты, Иосиф, будь мужиком!

Разведёт вокруг тебя всю эту слякоть

Но ты не верь Ей,

Потому что слова Её гадость!

Пред моими очами,

Бога твоего: знай это!

Скажи Ей тогда:

«Мария, зла не держу на Тебя.

Но ты, Мария… оставь меня.

Чтоб не позорить Тебя,

Сплетничать о Тебе не стану.

Но и жить с Тобой не стану.

Возвращайся в дом своего отца.

Теперь разошлись наши пути навсегда.

Поищите, себе, другого… дурака!»

Ты понял меня?

А сейчас постой немного,

А потом войди в дом

И хорошенько рассмотри Её.

Ты всё увидишь сам…

Ну, всё, ступай

Она уже сняла свой халат.

И смотри не подведи меня.

Сделай всё как надо.

И помни: ждёт тебя награда!

За то, что бога своего уважил!

Иосиф был в шоке от всего им услышанного. И он был готов принять всё, что сейчас у него пронеслось в голове, все те слова, что он услышал от «голоса», принять за свою усталость. Что он перенапряг свои мозги за последнее время. Или даже принять всё это за сон. С ним и раньше такое случалось. Бывало: присядет от усталости отдохнуть и незаметно, сам для себя, засыпает. Может, быть, и сейчас он, сам для себя, незаметно, уснул? Тогда откуда этот голос знал про то, что он поил своего, купленного им на базаре барана вином? И тем более про то, что он называл его братом? «Но, взглянуть-то можно? — подумал Иосиф, — ведь голос казал, что Мария уже сняла халат, и Её можно хорошенько рассмотреть, без него. И если Она всё ещё в халате… то это был сон. А если Она его сняла… то тут-то всё и выясниться».

СЦЕНА XVI
БЕЗУМИЕ ИОСИФА

(Самое моё не любимое место во всей стенограмме)

Войдя в дом Иосиф увидел, что Мария действительно сняла свой роскошный, просторный халат! и осталась, в не менее красивом платье, которое более рельефно, чем халат, и облегало Её фигуру. Увидев вошедшего в дом Иосифа Она улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой. Но Иосиф не обратил на Её улыбку абсолютно никакого внимания. Всё его внимание было обращено на Её живот. И…

Иосиф

— О, Боже, Мария,

Что я вижу?!

Да ведь ты же беременна!

О, горе мне! О, горе мне!

Как вы так могли со мною поступить?

Зачем вмешались в мою жизнь?!

Это всё твой отец,

Пусть будет проклят тот день

Когда он угощал меня вином!

Тогда сидели мы, с ним, за одним столом.

И он вовсю расхваливал меня.

А я… а я, развесив свои уши,

Дурак, подлые речи его слушал.

Потом он «пел мне песни»

Про твои, Мария, прелести

И я совсем, умом, «поехал».

Да и вино,

Тоже, сделало дело своё.

А ведь я совсем неплохо жил:

Жизнь моя

Меня

Волне устраивала меня.

А теперь ты, Мария, и твой отец, Авессалом,

Разрушили её.

За, что мне это, Господи, за что?!

Это всё твой отец Авессалом,

Мною он решил прикрыть твой позор!

И свой позор!

А я дурак растаял,

Под сладкими его речами,

А потом и под Твоими очами.

Вы жизнь мою сломали!

Мария

— Иосиф, что я слышу,

О чём ты?..

Как тебе не стыдно?

Как можешь ты мне такое говорить?!

В речах твоих

Я слышу полный бред.

Когда здесь был мой отец,

Таких Я,

От тебя,

Не слышала речей.

Что же ты тогда молчал?

Почему всё это ты, сразу, не сказал

Ему в глаза

Тогда,

Когда

Вином его ты угощал?

А вот теперь, когда отец ушёл,

Теперь, когда осталась Я одна

Ты взялся обижать Меня?

Как такое в голову твою могло прийти,

Здоров ли ты?!

Или это всё вино,

Которое разрушило твой мозг?

Иосиф

— Мария, знаю я, что ты меня понять не сможешь.

Всю «правду» мне открыл тот голос,

Который заявился в мозг мой.

Я был готов его не слушать.

Но он вдруг…

О том поведал мне, Мария,

О том… о чём ни с кем другим не говорил я!

Он знал такое обо мне…

О чем, Мария, я не могу сказать тебе.

И это он велел войти мне в дом,

После того,

Как снимешь Ты халат просторный свой.

Чтобы я мог живот увидеть твой.

А перед этим он устроил в комнате жару,

Которую,

Ты не могла стерпеть!

И вот теперь…

Всё встало на свои места теперь.

Разве не так?

И вот теперь что вижу я?!

Что ты беременна!

Мария, Ты и твой отец…

О, горе мне, о, горе мне!

Мария, ты опозорила меня.

И я… а я не стану кормить чужое для меня дитя.

Пусть его кормит его отец.

Мария, всё — разговору нашему конец!

И помолвке нашей — конец!

О, горе мне!

О, горе мне…

Теперь прошу Тебя:

Оставь меня.

Клянусь:

Я никому не расскажу,

Из-за чего,

Не стала Ты моей женой.

Вернись, Мария, в дом отца своего.

Видать:

Быть нам вместе не судьба…

Мария плача

— Иосиф, я…

Да, как ты смеешь,

Мне девушке,

Говорить такое?!

Иосиф, что с тобою… что происходит?

Иосиф

— Мария я…

Я беру обратно все свои слова.

Я расторгаю нашу помолвку.

Такого я не стерплю позора.

Твоя беременность…

И давай окончим наш разговор на этом.

Мне так тяжело на сердце…

Ведь я так люблю тебя, Мария!

Но гордость моя…

Не простит тебя.

Прошу, Тебя,

Оставь меня.

Я отпускаю… с миром, тебя…

Слёзы хлынули из глаз Марии. Она абсолютно не могла понять: с чего бы это, вдруг, Иосиф так изменился?! Что с ним могло такого произойти, за то время, что он находился во дворе?! Что могло, так радикально, изменить его отношение к Ней?! Какая-то Её «беременность»… какой-то «голос»?! Что за бред он несёт? И что, вообще, происходит?! Мария была так, всем этим, обескуражена, что с Ней сейчас произошло: этим теперешним отношением Иосифа к Ней, всеми этими его безумными словами… что, не помня себя, Она схватила свой, аккуратно сложенный Ею халат, который сейчас лежал на ковре, и выбежала во двор. Открыла створку ворот и оказалась на улице. А потом быстрым шагом, всё ещё продолжая плакать, пошла домой.

А Иосиф, вдруг, услышал в своей голове дикий хохот. И голос, из которого исходил этот хохот, больше не был сладким и приятным. И Иосиф, несмотря на то, что голос так изменил свою окраску, всё равно знал кому он принадлежит. Он знал, кому принадлежит этот хохот. Он принадлежал тому существу, тому «голосу» который сумел влезть в его голову и который разговаривал с ним всё последнее время. Тому, кто назвал себя богом. А потом уже хорошо ему знакомый бог вновь заговорил с ним.

Денница

— Ну, молодец, Иосиф,

Ты всё правильно исполнил!

Ты с моей задачей справился…

Вернее… со своей задачей справился…

Ведь честь свою ты за собой оставил!

И деньги, ты, в своём кармане оставил!

А то бы их на чужого дитя потратил.

Да, ты, Иосиф… просто красавец!

А баб много: одна другой краше,

На твой век хватит,

Мария не одна такая.

А я тебе обещаю,

Что больше не буду в дела твои, сердечные, впрягаться.

Живи, дальше, как знаешь…

(и далее про себя)

Пусть, теперь, мой Батя

Локти, себе, кусает.

Он меня ещё узнает!

Пусть только посмеет родиться,

Переду, чьей-нибудь, колесницей!

(и далее в голос)

Что ж, Иосиф…

Я, твой бог, тобой доволен.

Теперь я,

Старина,

Как и обещал тебе…

Жди свою награду.

Хотя я так полагаю:

«Твоя награда в этом деле, так это то…

Что ты не стал дураком!

Что ты честь свою сберёг

И деньги ты свои сберёг.

А так бы ты кормил дитя Её.

Тратился бы на него.

А теперь посчитай,

Сколько тебе сэкономил я,

А?..

Так-то…

Это и есть тебе моя награда.

Обманывать — это не в моих правилах».

И возрадуйся,

Что в дураках не остался!

Что над тобой не будут

Смеяться люди.

А наоборот скажут:

«Красавец!

Ах, какой Иосиф молодец,

А Авессалом подлец!

И Дочка его такая же,

Мягко говоря: проказница.

А Иосиф-то, наш, не растерялся

И сумел от такого хомута избавиться!» —

А теперь, Иосиф, расслабься.

Ведь у тебя ещё вино осталось?

Накати

От души…

Да и спать ложись.

Это мой, бога твоего, тебе приказ.

А я полетел, пока!

А то есть у меня ещё дела.

После того, как «голос» оставил его мозг… Иосиф почувствовал пустоту в своей голове и душе… и неимоверную слабость, во всём своём теле. Но он, всё-таки, решил последовать приказу его бога. А как же ослушаться приказа «бога», тем более, что приказ такой подходящий для его состояния? И выпив две чаши вина, Иосиф, лёг спать. Нет, не лёг, а еле дойдя до кровати он тут же и рухнул на неё, настолько он был ослаблен. И тут же уснул, что называется: замертво.

СЦЕНА XVII
РАЗГОВОР МАРИИ С МАТЕРЬЮ

Мария не помня себя от обиды, которую Ей нанёс Иосиф, и не заметила, как дошла до своего дома. И только увидев ворота своего дома, Она немного пришла в Себя и успокоилась. И Она уже понимала, что, по Её заплаканному лицу, Её домочадцы сразу всё поймут, что с Нею произошло что-то нехорошее. А Ей сейчас ни с кем, не хотелось говорить на эту тему. Ей сейчас хотелось, просто, побыть одной, чтобы обдумать всю эту необычную, странную ситуацию в которой она, вдруг, оказалась. И прежде всего самой в ней разобраться. Ведь та, разительная, перемена, которая, так, вдруг неожиданно произошла в поведении Иосифа, по отношению к ней, выглядела уж очень, очень странно… «То был один Иосиф, один человек и вдруг, так резко, без всяких, на то, видимых причин, изменился… Хотя, вот, он, что-то, говорил Мне на счёт Моей „беременности“… „голос“ какой-то? Откуда он всё „это“ взял? Не хочет жениться? Вдруг передумал?.. Тогда зачем было приглашать всю нашу семью к себе в дом, к чему, тогда, была вся эта помолвка? Что происходит?!..»

И когда Она была уже готова открыть створку ворот… ворота сами открылись Ей на встречу. Это Её мать, Земфира, стала переживать за Неё, и ей стало казаться, что Мария давно, уже, должна быть дома, а Её всё нет и нет. И она решила выйти за ворота и посмотреть на дорогу, не идёт ли домой её Девочка? А если бы она не увидела Марию, то она решила вернуться в дом Иосифа и узнать: почему Мария, всё ещё, не вернулась домой.

И вот, открыв створку ворот она, уж точно чего не ожидала, увидела заплаканное лицо Дочери. А Марию, которая увидела такое родное лицо своей матери, каким Она его ещё никогда раньше не видела, видать

покинули последние силы, нервы у Неё сдали и Она бросилась к ней на шею, обняла её и зарыдала. Земфира была в шоке от этой картины, как Её дочь сейчас рыдает крепко обняв её. И она поняла, что случилось нечто и что лучше об этом не расспрашивать Марию на улице, чтобы не привлекать к себе внимание людей, и она повела Марию в дом. Девочки, в отличии от её мужа Авессалома, ещё не спали. Ещё было очень рано для сна. А вот Авессалом кое-как дотерпел до пастели. И теперь, что называется: «спал без задних ног». И тогда Земфира решила сказать девочкам так, если они увидят заплаканное лицо Марии, что это Она от счастья плачет.

Зайдя в дом, и никого не встретив на своём пути, Земфира повела Марию в комнату, в которой они обычно обедали, и видя в каком состояние находится её Девочка, помогла Марии опуститься на ковёр и не задавая Дочери никаких вопросов приготовилась слушать Её.

Мария

— Мама, я не понимаю, что случилось.

Иосиф, вдруг так изменился…

Как будто бы его подменили!

После того, как я осталась в его доме:

Я занялась уборкой.

Он вёл себя очень достойно.

Предложил мне свою помощь…

А потом вдруг… «голос»…

Понимаешь мама, какой-то «голос»,

По его словам же,

Вошёл ему в голову…

И этот «голос» наговорил ему про Меня такого?!

Представь себе,

Что Я «беременна!»

Ну, как тебе такое?

И в лице он изменился тоже,

Оно, вдруг, стало злое, нехорошее…

И ничего, вдруг, не осталось,

От прежнего Иосифа!

Как… как, мама, такое возможно?

Представь себе:

Он рассмотрел во мне «беременность!»

После чего сказал мне,

Что жениться он на мне не смеет.

Дабы свою честь и своё имя не позорить…

И не кормить чужого ребёнка!

Ну, как тебе такое?

Земфира

— Я не поняла, что за «голос?»

После нас… к нему заходил, ещё, кто-то?

Мария

— На сколько я знаю: нет.

После застолья он… отдыхал во дворе.

А когда он со двора вошёл в дом…

Тогда всё и началось.

Земфира

— Ах, девочка, моя.

Не плачь,

Скажу тебе, моя родная, так:

Такое с мужчинами, иногда, бывает,

Вина напьются, а потом им чушь в голову лезет всякая.

Скажу тебе по секрету:

И твой отец был грешен этим делом.

Помнишь, однажды он на год уехал

Из дома.

В Грецию, по делам.

А когда вернулся,

То к тому времени я,

Сонечку уже родила.

И он заподозрил меня,

В том, что я ему неверна.

Долго дулся на меня.

Он думал, что я её нагуляла,

А потом время всё по своим местам расставило…

Потом прошло время,

Сонечка наша повзрослела.

И стали они,

Как две капли воды,

На друг друга похожи.

Вот такая история.

Все мужики — дураки!

А тем более: если они не умеют пить…

Видать с Иосифом вино сыграло злую шутку.

Да так, что он, похоже, Доченька… рехнулся.