Бесплатный фрагмент - Старый Сочи

Уважаемый читатель!

(Обращение к читателю, опубликованное в первом издании книги «Старый Сочи конца XIX — начала ХХ веков»)

Вам предлагается книга моего отца Гордона К. А. «Сочи и сочинцы конца XIX и начала ХХ веков». Будучи старожилом города, Кирилл Аркадьевич приехал Сочи в 1903 году и прожил в нем всю свою жизнь, обладая светлой памятью, талантом прекрасного рассказчика, Кирилл Аркадьевич написал эту книгу в 1975 году, желая донести до потомков свои воспоминания о становлении города, который он очень любил и который был ему бесконечно дорог. В то время, когда писалась эта книга, подобная литература о городе фактически отсутствовала. Это был большой пробел в истории города. И отец, чувствуя что уходят в Лету интереснейшие и очень поучительные страницы истории нашего города, решил восполнить этот пробел. Он рассматривал это как долг перед людьми, создателями нашего города-курорта: Подгурским В. Ф., Хлудовым В. А., Худековым С. Н., Будкиным А. Я. и другими людьми, для которых красота города, его благополучие не были пустым звуком. Они создавали прославляющие наш город курорты, прекрасные парки, уникальные здания на свои средства, а потом делали это достоянием города и его жителей. Это была настоящая, с большой буквы Русская Интеллигенция.

Попытка издать эту книгу в 80-е годы прошлого столетия из-за рутины, которая царила в наших книжных издательствах, потерпела неудачу. После двух лет пребывания ее в Краснодарском книжном издательстве рукопись этой книги была возвращена отцу, примерно с такими словами: «Вы лучше бы написали о расцвете курорта в Советское время, чем ворошить пыль прошлого»

Дорогой читатель, читая эту книгу, Вы не удивляйтесь тому, что можете встретить упоминания о якобы существующих зданиях и достопримечательностях нашего города, которые в настоящее время уже не существуют — ведь книга была написана в 1975 году, когда ХХ век был текущим, а XIX — предыдущим.

Современные достижения техники позволили мне значительно расширить визуальный ряд книги. Используя некоторые неопубликованные рукописи отца, а также рукописи, написанные после 1975 г., я дополнил некоторые изложения. Кроме этого, я позволил себе дать некоторые комментарии и несколько приложений к книге отца в надежде, что они будут представлять интерес для читателя.

Выражаю глубокую благодарность людям, которые оказали огромное содействие выходу в свет рукописи К. А. Гордона «Старый Сочи конца XIX — начала ХХ веков»: генеральному директору МУП г. Сочи «Сочитеплоэнерго» Фотиади Г. Д., начальнику Управления культуры Администрации г. Сочи Никитиной Н. В., ученому секретарю Сочинского отделения Русского географического общества Диденко Н. В., а также Бодунову Е. С., Боровиной Л. В., Гусевой А. В., Полищук Ж. И., Родионову Р. В., бескорыстно работавшим совместно со мной над подготовкой этой книги к изданию.

В. К. Гордон

Обращение к читателю

(К четвертому изданию книги «Старый Сочи конца XIX — начала ХХ веков»)

Дорогой читатель!

В Ваших руках четвертое издание книги моего деда «Старый Сочи», написанной в 70-х годах прошлого века. За это время Сочи претерпел кардинальные изменения, пройдя через горнило революционных событий; выдвинутый Сталиным на передовую линию «борьбы за здоровье человека труда» в 1938 году; пережив тяжелейшие годы ВОВ, возродясь после военных лет и став «жемчужиной советских курортов», — город-курорт Сочи вместе со всей страной пережил тяжелые времена «застоя» и «перестройки»: в 90-х — активная приватизация санаторно-курортной отрасли привела к закрытию или перепрофилированию многих здравниц; стремительная многоэтажная застройка изменила внешний вид города; в связи с происходящими в ближнем зарубежье и, собственно, в стране социально-экономическими и геополитическими переменами, во многом изменилась и сущность города-курорта. Были потеряны многие преимущества и особый дух тихого, прибрежного курортного городка. Разрослись торговые павильоны, уменьшились зеленые насаждения, пришла в упадок санаторно-курортная отрасль.

Но пришел 21 век, экономика России стала выходить из стагнации и перемены достигли нашего города: при подготовке к Зимним Олимпийским играм полностью изменилась городская инфраструктура, были созданы новые автомобильные и железнодорожные путепроводы, проложены электрические и водопроводные коммуникации, построены целые жилые микрорайоны, открыты новые больницы, поликлиники, детские сады и школы, существенно выросло и население города. За время подготовки и проведения Зимних Олимпийских игр было создано боле 20 тысяч новых мест размещения и 40 тысяч новых рабочих мест. Выстроенные и эффективно использующиеся сегодня олимпийские спортивные объекты позволили городу стать центром проведения международных спортивных соревнований и соревнований Формулы-1. На Красной Поляне и в Имеретинской долине фактически выросли два новых современных курорта, во многом превосходящих зарубежные аналоги. Открылись новые санатории и отели, оборудованные современными медицинскими центрами. Были построены питьевые бюветы, возрожден приморский терренкур (тропа здоровья), протянувшийся от стадиона до Мацесты. Город возродился и сегодня выступает как международный центр различных видов туризма (делового, оздоровительного, событийного, спортивного и пр.). Круглый год Сочи принимает гостей международных, экономических, деловых, политических, культурных и научных форумов. У нас проходят уникальные фестивали, выставки, конкурсы и другие общественные мероприятия всероссийского и международного масштабов. Функционирование горно-климатического курорта Красная Поляна и приморского кластера активно дополняется возрождением климато-бальнеологического курорта и дальнейшими развитием индустрии международного туризма.

Но все успехи дня сегодняшнего не могли бы состояться без заложенного в конце 19 — начале 20 века базиса — российской Черноморской Ривьеры, созданной силами групп талантливых и творческих людей (бизнесменов, интеллигентов, военных, патриотов, идеалистов и просто добрых, порядочных и неравнодушных россиян). Память об этих людях и событиях того времени, о городе Сочи того времени (рубеж веков, революция, гражданская и Великая отечественная война) — является неотъемлемым компонентом души города, его сущности и предназначения. Данное повествование захватывает период от начала 20 века до 60-х годов и содержит не только документальную хронологию событий, но и лично прочувствованные ощущения бурных и порой трагических перемен, прокатившихся по стране и безусловно изменивших внешний вид, сущность и предназначение Форта Александрия. Автор данной книги закончил ее в середине 70-х годов ХХ века и не знал о грядущих событиях. И в 1990 году, когда он, прожив 94 года, ушел из жизни, ничто не предвещало благоприятной динамики развития города. Но город-курорт Сочи возродился, как птица Феникс из пепла, и на своем примере еще раз доказал, что историю делают люди! Данная книга — дань памяти, напоминание о конкретных исторических личностях и значимых для России событиях, авторское эмоциональное ощущение «ушедшей, миновавшей эпохи», пропущенное сквозь призму личного восприятия коренного сочинца и выдающегося врача, краеведа и писателя Кирилла Аркадьевича Гордона. Сохранение памяти об исторических событиях и их непосредственных участниках — жителях нашего города, долг каждого сочинца. Так как человек, знающий свое прошлое, свои корни и истоки, верящий в свою судьбу и судьбу своей страны, может уверенно и успешно двигаться к будущему.

Перу К. А. Гордона принадлежит не только эта книга, но и ряд биографических повествований и сборник стихов, которые увидели свет благодаря стараниям моего отца Владислава Кирилловича Гордона.

К. В. Гордон

Краткая биографическая справка К. А. Гордона

К. А. Гордон родился в 1897 г. в Москве. В 1902 году вместе с матерью он приезжает в город (посад) Сочи. В 1911 г., окончив Сочинскую 4-х классную прогимназию, он уезжает в Петербург, где в 1915 году оканчивает с золотой медалью классическую гимназию и поступает в I Ленинградский медицинский институт, который, в связи с революцией и гражданской войной, оканчивает в 1924 г.

В 1928 году К. А. Гордон переезжает к родителям в Сочи, где начинает работать хирургом в хирургическом отделении II городской больницы.

В мае 1941 году успешно защищает диссертацию на звание кандидата медицинских наук. С 1941 по 1945 годы работает ведущим хирургом в сочинских госпиталях в звании майора мед. службы. За заслуги перед Родиной в годы войны награжден рядом правительственных наград, в том числе и боевым орденом Красной Звезды. По окончании войны работал заведующим хирургического отделения I Сочинской курортной поликлиники, а также врачом-консультантом в ряде престижных санаториев курорта.

В 1965 г. ему была присвоена квалификация хирурга-курортолога высшей категории. В 1966 году, в возрасте 69 лет, К. А. Гордон вышел на пенсию. Будучи человеком незаурядного ума, многогранно и высоко образованным, Кирилл Аркадьевич любил поэзию, сам писал стихи. Им было написано несколько работ, связанных с историей города Сочи.

Участвовал в общественной жизни города. Активно выступал в СМИ по проблемам города. Будучи Почетным членом Сочинского отдела Северо-Кавказского Российского Географического Общества много путешествовал и выступал с докладами о своих путешествиях перед городской общественностью. Был страстным садоводом.

Умер К. А. Гордон 5 мая 1990 г.

Предисловие

Предлагаемое описание Сочи конца XIX начала ХХ веков составлено, в значительной степени, по воспоминаниям мальчика и юноши, и поэтому во многих разделах не может претендовать на полноту изложения. Но, тем не менее, для читателя, интересующегося историей Сочи, ряд изложенных фактов и иллюстраций может стать интересным.

Автор использовал также ряд литературных источников, список которых приведен в конце книжки.

Автор

Вступление

Ясное летнее утро 1902 года. Товарно-пассажирский пароход Российского Общества Пароходства и Торговли, на который мать и я накануне пересели с поезда в Новороссийске, приближается к Сочи. Часть находящихся на палубе пассажиров столпилась на носу судна и смотрит, как стайка дельфинов, играя, несется впереди рассекающего морскую гладь форштевня, другая часть, расположившись на скамейках и ящиках или стоя у борта, рассматривает проплывающие мимо берега.

Сплошные густые леса покрывают склоны прибрежных гор, а за ними, в голубой дымке, белеют снежные вершины Главного Кавказского хребта. В чаще лесов, спускающихся к самому морю, нигде не видно просветов возделанных полей, нигде не поднимается над зеленью леса струйка дыма, и отсюда, с борта парохода, страна кажется совсем необитаемой. (Рис. 1)

«Подходим к Сочи», — объявляет помощник капитана, обходя палубу.

И действительно, вскоре пароход, оставляя за кормой широкий пенистый полукруг, поворачивает к берегу. Разноплеменная и шумная толпа пассажиров заполняет палубу. Те, кто подобно нам высаживаются в Сочи, столпились с вещами у трапа. Глаза всех с любопытством устремлены к берегу. Городка еще почти не видно. Густой лес спускается по склонам гор, как кажется, к самому морю. В его темной зелени видна только стоящая над серым прибрежным обрывом белая колонка маяка и чуть дальше, из-за вершин деревьев, выступает церковная колокольня. (Рис. 2)

Берег приближается, как бы вырастая из лазурной глади моря, делается лучше видимым. Глаз уже различает среди зелени растений серые драночные крыши одноэтажных домов и хижин, два–три более крупных строения и еще плохо видимую толпу людей на берегу.

Ревет паровой гудок — будто пароход кричит кому-то невидимому на берегу, вызывая лодки. С шумом и скрежетом падает в воду тяжелый якорь, и пароход останавливается на открытом рейде, примерно в километре от берега. Оттуда к нему подплывают большие, остроносые турецкие лодки, как их тогда называли — «фелюги». На веслах и на руле — турки-фелюжники.

Толпа пассажиров, волнуясь, напирает на трап; снизу с лодок кричат что-то непонятное, по тону предостерегающее; скрежещут паровые лебедки, поднимая из трюма и пронося над головами людей связки ящиков, мешков и бочонков. В этой сумятице и суете пассажиры спускаются по трапу в лодку. Крики турок-фелюжников звучат на непонятном языке столь драматично и тревожно, что кажется при малейшей неловкости пассажира произойдет что-то непоправимо страшное. Тем не менее, все обходится благополучно.

Разноплеменная и пестрая по своему составу публика, со своей ручной кладью, до отказа заполняет большую, мерно покачивающуюся фелюгу, тяжелые длинные весла падают в воду, и лодка медленно отваливает от вздымающегося вверх черного железного борта. Пароход начинает как бы отдаляться, и между ним и лодкой все увеличивается пространство зеленой, пронизанной солнцем воды.

Кажется, что, покидая пароход, вступаешь в другой мир: там осталась привычная обстановка культурной жизни с удобными каютами, электричеством, понятной русской речью, а здесь нас ждет пустынная, малонаселенная страна, еще почти не освоенная, еще хранящая на каждом шагу свежие следы обитавших здесь черкесов и сравнительно недавно покинутая ими навсегда.

Взоры всех находящихся в лодке обращены на берег. По мере того, как к нему приближается фелюга, он вырастает все выше и выше. Высадка пассажиров и выгрузка грузов происходит под скалой, на которой возвышается маяк. В этом месте в море вдавался небольшой галечный мыс, намытый рекой Сочи, тут же впадавшей в море. Мысок этот никогда не заливался волнами прибоя, и на нем грудами и штабелями лежали разные товары, сгружаемые с пароходов или подготовленные для отправки на них.

На месте теперешнего порта простиралась обширная галечная пойма реки. (Рис.3)

Наша фелюга приближается к берегу, на котором столпилась группа людей. У берега лодку разворачивают, с носа в море опускают якорь, удерживающий лодку против волны, а на корму набрасывают легкий мостик, по которому люди и переходят на берег. Те, кто не сумел рассчитать отлив волны, нередко выбираются с мокрыми до колен ногами. Здесь крика и гомона не меньше, чем при высадке с парохода. Хотя в день нашего приезда погода была хорошая и фелюгу только слегка качала легкая зыбь, какая-то пассажирка, поскользнувшись на сходне, уронила большой мешок в воду. Его немедленно выхватил из воды стоявший рядом в лодке турок, но крика по этому поводу было очень много.

В толпе, стоящей на берегу, было несколько чиновников и военных в форме, небольшое число лиц в штатском европейском платье, но основную массу составляли армяне, турки, греки, персияне, одетые в яркие и необычные, тогда для меня, костюмы. Высадившись на берег и получив наш багаж, моя мать и я выбрались из толпы, окружавшей место причала, и сели в один из наемных экипажей, ожидавших людей здесь же на берегу. Какой это был экипаж! Четырехместная рессорная коляска с откидным верхом, как их тогда называли в Сочи «фаэтон», запряженная парой хороших лошадей, была выкрашена в яркий канареечный цвет. На козлах восседал возница — кавказец в национальном костюме с кинжалом у пояса, сбруя лошадей блестела от начищенных блях и бубенцов.

Как это все было не похоже на жизнь в Петербурге, откуда мы приехали!

Наш экипаж, миновав Пластунскую (Войкова) улицу, выехал на Новороссийко–Сухумское шоссе и стал подниматься в гору. Теперь на этом месте, носящем название Пролетарского подъема, идет вверх один из живописнейших участков широкого Курортного проспекта, окаймленный широкими пологими лестницами, цветниками и скульптурами. Тогда это был неширокий ров (видимо, оборонительный ров русского укрепления), по дну которого пролегало узкое и пыльное шоссе, а по краям его, по скатам оврага, заросших травой, вились тропки для пешеходов.

Возница привез нас к солидному двухэтажному зданию пансиона Одинцовых, находящегося недалеко от церкви на Московской улице (ул. им. Орджоникидзе).. В этом пансионе мы и остановились на первые дни по приезду.

Таково было мое первое знакомство с Сочи.

С того памятного дня прошло более семидесяти лет. Все это время я прожил в Сочи, правда, с отлучками на обучение. И этот город, и Черноморское побережье Кавказа стали мне родными. Мне дорого его настоящее, но мне так же дорога память о тех далеких годах, когда здесь протекали мои детские и юношеские годы.

Время быстро стирает черты прошлого и сохранить для будущего то, каким был Сочи в конце XIX и начале XX веков до начала Первой мировой войны 1914 года, может быть, в какой-то мере помогут мои воспоминания об этом, уже далеком периоде жизни нашего города.

Глава 1. Немного об истории Сочи в XIX веке

Впервые задача овладения Кавказом вплотную стала перед Россией после добровольного присоединения к ней Грузии в 1801 году.

Сначала военные действия развертывались в Чечне и Дагестане, но после русско-турецкой войны 1828 — 1829 годов по Адрианопольскому договору Россия получила право на владение Черноморским побережьем Кавказа.

Это пространство, примерно от Анапы до Гагр, фактически не принадлежавшее ни одному из крупных государств, было в течение ряда веков населено родственными народностями, из которых главными были убыхи, джигеты, адыги и абазины. Обычно их объединяли под именем черкесов. Эти народности, в результате своей географической изоляции, находились еще в стадии перехода от родового строя к феодальному. Они были крайне воинственны и свободолюбивы. Власть Османской империи на побережье ничем себя не проявляла, кроме распространения магометанской религии. Особенно воинственным и склонным к грабительским набегам был народ убыхов, населявший пространство от реки Шахе до реки Хосты, т. е. район Сочи. (Рис. 4, 5)

Убыхи, как и другие горцы Черноморского побережья, не создавали обширных поселений, а обитали в отдельных усадьбах — аулах, разбросанных среди необъятных лесов.

Один из таких аулов располагался на возвышенном плато, где теперь находится маяк и сочинская церковь. Его белые домики — сакли просматривались со стороны моря, хотя и прятались в тени больших деревьев каштана и грецкого ореха.

В этом ауле жил убыхский князь Ахмед Сача Аубла, слывший по всему побережью как отчаяннейший пират, грабивший и наши крымские, и турецкие анатолийские берега. За его небольшой, но чрезвычайно хорошо оснащенной бригантиной наши суда очень долго и упорно гонялись, но так-таки и не смогли захватить ее. (Рис. 6, 7)

С точки зрения XIX века Ахмед Сача Аубла был пират и разбойник, но по понятиям черкесов он выглядел совершенно иначе. В силу историко-географических условий, этот народ жил как бы еще в IX–X веке и его представления о морали и международном праве были крайне архаичны: ведь никто во времена раннего средневековья не считал грабительские набеги на другие народы чем-то предосудительным, наоборот, они рассматривались как проявление воинской доблести. Так думали и черкесы. (Рис. 8)

Все убыхи находились под властью князя Керантух-бей Берзека, который пользовался, благодаря своим личным свойствам, громадным авторитетом не только среди убыхов, но и всех соседних горских племен. Согласно черкесскому обычаю, богатые горцы отдавали на воспитание своих сыновей в семью храброго воина даже если он не был богатым или знатным. Но чему мог воспитатель, или как их называли горцы — аталык, обучить своего неграмотного питомца, когда сам был неграмотным, как почти все черкесы? Письменности эти племена еще не имели. Он учил его суровым испытаниям войны, архаическим законам гостеприимства и уважения к старшим. Воспитанник аталыка становился храбрым воином, отличным наездником, прекрасно владеющий оружием. А между тем шел уже девятнадцатый век!

Интересно отметить, что магометанская религия, насаждаемая Османской империей, однако, не смогла полностью вытеснить языческую религию и прекрасно уживалась с элементами язычества. Черкесы покланялись как магометанским божествам, так и языческим. Поэтому молельная роща мирно соседствовала с мечетью и минаретом. (Рис. 9, 10)

Попытка овладеть Черноморским побережьем в 1830 году с помощью сухопутных операций не увенчалась успехом: русские войска смогли пробиться от Сухуми только до Гагр. Тогда русским правительством было принято решение блокировать силами флота Черноморское побережье Кавказа и дополнительно создать по береговой линии ряд укрепленных опорных пунктов — крепостей.

Полагали, что такая блокада сможет смирить черкесов, так как их экономика была теснейшим образом связана с заморской торговлей, главным образом с Турцией. Из Турции они получали все промышленные товары, оружие, порох и такой важный продукт питания, как соль. Взамен черкесы продавали мед, воск, продукты животноводства, охоты, лесного промысла, а также рабов и рабынь. Флот и цепь прибрежных крепостей должны были в корне подорвать этот торговый обмен и принудить черкесов к покорности.

В 1837 г. при посещении Кавказа император Николай I обратил внимание на незавершенность закрепления береговой полосы Черноморского побережья Кавказа. В апреле 1838 г. в Сухуми был сформирован большой отряд под командованием генерал-майора Симборского для занятия района Сочинского мыса, еще совсем недавно совершенно необитаемого и покрытого полутропическим лесом с медведями, дикими кабанами, рысями да назойливыми шакалами, и создания в том районе прибрежного укрепления.

13 апреля 1838 года, при ясной погоде, большая русская эскадра под командованием контр-адмирала Артюхова появилась у устья реки Сочи. Боевые корабли выстроились в полукилометре от берега, имея в центре многопушечные линейные корабли «Екатерину», «Чесму» и «Златоуста», и начали бомбардировку аула, поскольку именно здесь предполагалось заложить крепость. В ауле поднялась паника, забегали женщины в своих цветастых платьях, мужчины стали уносить скарб и угонять скот. После интенсивной бомбардировки с кораблей был высажен крупный десант, и этот черкесский аул был взят штурмом. Особенно кровопролитный и ожесточенный бой разыгрался в заросшем лесом овраге, носившем впоследствии название Турецкого оврага. (Рис. 11, 12)

Чтобы представить себе живо картину десанта и штурма аула, предоставим слово участнику этого сражения, солдату-новобранцу Апполинарию Рукевичу (впоследствии генерал-лейтенанту). Его описание я привожу в несколько сокращенном виде.

«Около трех часов мы подошли к Сочи. Невысокий берег тут расступался и образовал широкую долину, по которой текла горная речка Сочи-Пста. В глубине долины зеленели лесистые горы, а еще дальше сверкали снежные вершины. Вдруг на флагманском судне поднялось несколько флагов, часть матросов бросилась вверх по снастям убирать паруса, а другая завозилась у орудий, спешно их заряжая. Между тем корабли перестроились в две колонны: саженях в ста от берега выстроились боевые корабли, прикрывая собою транспортные суда. Еще взвились новые флаги, открылись боевые люки, выдвинулись орудия, и началась частая бомбардировка аула, видневшегося на возвышенной террасе берега. После бомбардировки, нам казалось, ничего живого не могло там остаться. В это время со стороны транспортных судов, обращенной к морю, спускались лодки и в них садились войска, назначенные в десант. Наступила торжественная минута! Орудийная стрельба сразу смолкла, все ванты судов разукрасились разноцветными флагами, раздались звуки величавого гимна, лодки выплыли из-за кораблей, прикрывавших их от взоров черкесов, и помчались к берегу. Неприятель, очевидно, рассеянный нашими выстрелами, не встретил нас огнем. Ступив на твердую землю, мы начали выстраиваться в две колонны. Одна, состоящая из двух рот Эриванского полка, должна была наступать между рекой Сочи и возвышенностью, на которой находился аул, а другая, состоящая из двух рот Мингрельского карабинерского полка, наступала на ту же возвышенность, пользуясь лесистым оврагом, расположенным южнее по берегу. Мне в качестве охотника-разведчика довелось идти с мингрельцами. Мы, охотники, опередив колонну, первыми со стороны оврага с криками «Ура» ворвались в аул. Окружающий его палисад из плотно сбитых толстых бревен был местами разрушен нашей бомбардировкой. Аул был безлюден. Серьезное настроение солдат сменилось шутливым, многие занялись ловлей черкесских кур, а я стал привязывать на длинный шест цветастую тряпку, чтобы, подняв ее, как флаг, возвестить о занятии нами, несколькими разведчиками, аула. Вдруг сзади раздался болезненный крик, за ним другой… Оглянувшись, я увидел страшную картину: словно из-под земли выросшие человек тридцать горцев бешено сновали между нашими солдатами и рубили их шашками и резали кинжалами. Собраться в кучу для отпора было уже поздно. Мы, четыре оставшихся человека, стали отступать к обрыву над морем. Отбиваясь штыком, я ринулся с пятисаженной высоты сквозь кусты колючек вниз и упал на песок берега. Когда я пришел в сознание, то обнаружил, что все у меня цело, но окружающие рассказали мне о драме, которая произошла в овраге с основной колонной. На нее из-за деревьев напали многочисленные горцы, и только вмешательство подоспевших на звуки боя эриванцев прекратило резню. С нашей стороны выбыло из строя до 200 человек, из них 70 были убиты и между ними офицер, возглавлявший эту колонну, а также было потеряно орудие.

К вечеру мы совершенно овладели всей террасой, на которой находился аул, и саперы приступили к рубке вековых деревьев для устройства временного укрепления».

А. Рукевич еще некоторое время нес гарнизонную службу во вновь созданном укреплении, и его воспоминания читаются с захватывающим интересом. В частности он ярко описывает ужасную бурю, в результате которой погибли вблизи сочинского укрепления два русских боевых корабля: фрегат «Варна» был выброшен на берег, по описанию Рукевича, где-то в районе Эйрене или Бзугу, а корвет «Месемврия» примерно на два — три километра дальше, по направлению к Мацесте. А. Рукевич был в рядах отряда, посланного из сочинского укрепления на выручку экипажей этих кораблей. Отряд пробирался к ним в шторм по заливаемому волнами берегу, осыпаемый сверху пулями и стрелами черкесов.

На месте взятого аула 23 апреля состоялась закладка сначала временного укрепления. Событие это совпало с днем тезоименитства императрицы Александры Федоровны (супруги Николая I) и поэтому укрепление 14 января 1839 года было повелено назвать фортом «Александрия». Вскоре была построена и постоянная каменная крепость из привезенного керченского ракушечника и местного камня. 18 мая 1839 года из-за сходства названия с другим укреплением форт Александрия был переименован в форт Навагинский в честь полка, отличившегося в Кавказской войне. Непосредственного участия в военных действиях в районе Сочи Навагинский полк не принимал.

Дальше в горы из прибрежных крепостей русские не продвигались, и сочинская крепость (как и другие крепости береговой линии) оставалась в местности населенной немирными черкесами. Пополнение гарнизона, а также снабжение боеприпасами и продовольствием обеспечивал только флот. Гарнизон крепости нес урон и от пуль черкесов, и еще больший от малярии, и от цинги.

Так продолжалось 14 тяжелых лет.

В связи с началом Севастопольской кампании в 1854 году, когда в Черное море вошел соединенный англо-французско-турецкий флот, тогда более сильный, чем русский. России пришлось временно эвакуировать гарнизоны всех прибрежных укреплений, в том числе и форта Навагинского. С 1855 по 1864 года разрушенный форт Навагинский находился в руках убыхов. Крымская война окончилась в 1855 году, и русский флот снова начал набирать силу и возобновил блокаду Черноморского побережья Кавказа.

Однако только спустя десять лет, когда длительная, разорявшая горцев война с Россией уже близилась к концу, когда основные очаги сопротивления кавказских народностей уже были сломлены, когда имам Шамиль, возглавлявший сопротивление русским войскам, сдался на милость победителя, когда воинский дух горцев был надломлен явным превосходством русской армии, а их экономика подорвана до предела, только тогда, 25 марта 1864 года, русские военные корабли снова появились у устья реки Сочи. Снова был высажен десант. Одновременно Даховский отряд русских войск, под командованием генерала Геймана, продвигался по суше от Туапсе, преодолевая лишь слабое сопротивление горцев. Совместными усилиями русские войска заняли развалины Навагинского форта и превратили его снова в русскую крепость, получившую название пост Даховский.

На этот раз энергичным концентрированным наступлением войск в глубь гор было сломлено сопротивление последних на Кавказе непокорных черкесских аулов. 21 мая 1864 года на полянах черкесского аула Кбааде (ныне Красная Поляна) в торжественной обстановке было отмечено окончание долгой и кровопролитной Кавказской войны.

Черкесские племена, общей численностью свыше полумиллиона человек, населявшие побережье, были настолько фанатично преданы идеям независимости и ислама, что не пожелали переселиться в кубанские степи и остаться под властью русской державы, а почти поголовно переселились в единоверческую Турцию. Переселились, как показала история, на горе себе.

Страшным было это переселение. Наблюдатель того времени П. Невский писал по этому поводу в своей статье «Закубанский край в 1864 году»:

«В дремучих лесах, покрывающих горы, все мертво и тихо, как в пустыне. На небольших полянах, встречающихся изредка в этом мрачном царстве лесов, на неприступных скалах виднелись лишь обгорелые остатки аулов, где лишь голодный вой собак да рокот горного потока нарушали безмолвие, воцарившееся повсюду. На каждом шагу были видны следы переселения черкесов, особенно на морском берегу: везде разбросаны трупы животных, разная рухлядь и тому подобное.

На полосе морского берега, где лишь изредка пройдет торопливым шагом отряд войск, уныло бродили полуживые лошади, рогатый скот, овцы, кошки, собаки, валялся разный хлам, выброшенный морскими волнами. Множество гниющих трупов животных заражали раскаленный воздух….

Всюду носился отпечаток смерти и запустения…

У мыса Адлер стояло на якорях много торговых судов, из коих турецкие нагружались последними обитателями гор, которые с грустью и непримиримой злобой к русским покидали свои пепелища.

В ущельях клубами поднимался дым и лениво тянулся к вершинам хребта, на черном фоне которого местами пылало яркое пламя — то сжигались нашими войсками остатки аулов, дабы пресечь стремление отдельных горцев, скрывшихся в горных трущобах, организовать разбойничьи притоны, опасные для будущих поселений».

Вместе со всеми черкесами покинули свою родину и убыхи.

После переселения черкесов в Турцию в 1864 году все Черноморское побережье Кавказа совершенно обезлюдело.

Только в русских прибрежных крепостях, немногочисленных и потерявших к тому же в значительной мере свое военное значение, оставались еще незначительные гарнизоны.

Если солдаты обзаводились семьями, то они переводились на полувоенное положение и являлись, таким образом, первыми русскими поселенцами на побережье. Напоминанием об этом в районе Сочи служат названия поселков: Вторая Рота, Третья Рота, Пластунка, Пикет. Около крепостей начиналась жалкая жизнь незначительного гражданского населения — ремесленников и торговцев.

В 1874 году пост Даховский преобразуется в посад Даховский. С этого времени и следует начать воспоминание истории посада Даховского, неофициально именуемого посадом Сочи, ставшего впоследствии городом-курортом Сочи.

Ранее густо заселенные и тщательно обрабатываемые черкесами горные пространства, лежащие между морем и Главным Кавказским хребтом, почти полностью обезлюдели. Дичали и гибли без ухода прекрасные фруктовые сады; падали и превращались в гряды покрытых мхом камней каменные ограды полей; места посевов зарастали молодым лесом; разрушались и зарастали колючкой и кустами дороги и тропы, ведущие к местам бывших аулов.

Русское правительство, естественно, стремилось освоить и заселить пустовавшие земли Черноморского побережья. 10 марта 1866 г. было утверждено Положение о заселении Черноморского округа и управления им. Первый опыт заселения в принудительном порядке проштрафившимися солдатами из кубанских полков положительных результатов не дал, ровно как и попытка добровольного освоения побережья крестьянами из средней половины России, а также эстонцами, чехами, немцами. Малярия, незнание местных особенностей, отсутствие опыта ведения хозяйства в горной местности, необдуманно выбранные места поселений — все это сводило на нет попытку освоения земель побережья. (Рис. 13)

Была предпринята и такая попытка освоения Побережья, предусмотренная Положением 1866 года: создание крупных рентабельных землевладений. Поэтому, помимо земель, пожалованных членам царской фамилии и другим высокопоставленным лицам, значительные участки земли были задешево проданы богатым людям для ведения сельского хозяйства в крупных масштабах. Однако и из этой затеи ничего не вышло: мало знакомые со специфическими особенностями местной природы, хозяева этих поместий терпели крах в своих высоких начинаниях и, разочаровавшись, забрасывали свои убыточные поместья.

Уже в 1868 году была сделана попытка братьями Петром и Александром Верещагиными образовать культурное «товарищество» для ведения совместного сельского хозяйства. Однако это товарищество, состоящее примерно из 50 человек, в основном интеллигентов, бесславно рассыпалось, так и не приступив к выполнению задуманных планов. Еще более ярким примером может служить история экономии Хлудова, о которой еще будет речь впереди.

В первые два десятилетия после овладения Россией Черноморского побережья Кавказа, в семидесятые и восьмидесятые годы прошлого столетия, развитие его шло крайне медленно. Отмечался, правда, приток турецкоподанных, армян и греков, которые зачастую захватывали под сельскохозяйственные культуры никем не оберегавшиеся земельные угодья.

Насколько медленно шло заселение края, можно судить по тому, что, когда в 1874 году было издано положение об образовании посада Даховского, в нем обитало всего 15—16 семей гражданского населения.

Первыми избранными доверенными лицами по управлению посадом оказались турецкоподанный Н. Н. Айвазов и германскоподанный Ф. И. Граабе. Они возглавляли местную городскую власть до 1886 года. В этот период почти никакого прогресса не наблюдалось — всё спало непробудным сном.

В начале тридцатых годов я записал рассказ старика В. Г. Кискиняна об этом времени. Привожу его почти дословно.

Вартанес Григорьевич приехал в Сочи на колесном пароходе Русского общества «Михаил» в 1873 году тринадцатилетним мальчиком. Тогда только два таких прохода курсировали на линии Одесса-Батуми, являясь единственным связующим звеном Сочи с остальным миром. Турки-фелюжники на своих баркасах-фелюгах свозили на берег пассажиров и грузы с теплохода, который останавливался на открытом рейде напротив маяка. Почту и казенные грузы перевозили на берег матросы «гребной флотилии» на казенных лодках.

Базар с наличием 5—6 лавочек размещался на территории, примыкавшей к морскому пляжу, где происходила высадка с парохода.

Позади базара, ближе к реке, среди зарослей, в 15—17 домиках обитали немногочисленные жители Сочи, или, как тогда говорили, «Соча». Население к восьмидесятым годам увеличилось всего до 150—200 человек.

Маяк, однако, уже был построен, недалеко от него еще сохранилась небольшая деревянная церковь. Там же был большой барак, в котором жили смотритель маяка, фельдшер Осадчий и шкипер гребной флотилии. Изредка Сочи посещал врач из Новороссийска.

В верхней части теперешнего города тогда был лес, потом там появилось несколько дач (О. В. Верещагиной, Нееловой — первой сочинской акушерки, Симонова). Соединялись они между собой тропинками, а через овраги были перекинуты срубленные стволы деревьев. За рекой лежали большие владенья Хлудова с виноградниками.

Правительственной администрации «как бы не было». Роль начальника выполнял крупный землевладелец Краевский.

Текла тихая полусонная жизнь. Хозяин лавочки, где поначалу работал Кискинян, в будние дни целый день спал на прилавке, а мальчики-подручные играли в орехи или купались тут же рядом в море.

К Сочи тяготели три ближние деревни: Пластунка, Навагинка и Раздольная. Путями сообщения с ними были вьючные тропы, а в Раздольную можно было проехать и на телеге по морскому пляжу.

Процветала охота. На обширном болоте, которое располагалось в районе, где ныне высится гостиница «Москва», в самом центре теперешнего Сочи, тогда охотились на уток; в районе теперешнего железнодорожного моста — на кабанов, а в горах, окружающих Сочи, тогда охотились на медведей, оленей и другого крупного зверя, водившегося в изобилии. Из крупных хищников в лесах водился кавказский леопард — барс.

Турки фелюжничали и ловили рыбу, которую продавали по дешевке.

Каскинян вспоминает, что против места будущего пансионата «Эйрене» (теперь там гостиница «Жемчужина») водолазы доставали со дна моря ядра и пушки погибшего военного корабля, по всей видимости с потонувшего фрегата «Варна».

Такой описывает в своих воспоминаниях Кискинян жизнь Сочи в семидесятые и восьмидесятые годы. Монотонное и в известной степени безмятежное существование было резко нарушено, правда, на короткий срок, возобновлением в 1877 году русско-турецкой войны. После того как 10 мая турки заняли Сухуми и Гагры, из Сочи началось бегство поселян в Майкоп. Из воинских пограничных частей и добровольцев был сформирован Сочинский отряд для защиты города. Дальше события разворачивались быстро и драматично.

Привожу рассказ о них, записанный, видимо, со слов очевидцев, автором книжки «Черноморское побережье Кавказа» Ф. П. Доброхотовым.

«21 мая в 8 часов утра из-за Адлерского мыса показалась турецкая эскадра, состоящая из трех броненосцев. Медленно, точно большие черепахи, двигались они, держа курс на Даховский посад (Сочи). В 11 часов они подошли и стали на рейде. Царила гробовая тишина. Нельзя было подозревать присутствие человека. Так, видимо, думали и турки: спокойно и лениво они двигались по палубам своих судов, готовясь к бомбардировке. Вот грянул один выстрел и не спеша другой. Опять все стихло. Еще заревела одна-другая пушка и над посадом пронеслись гиганты-снаряды. Русские притаились и ждали, что буде дальше. А дальше турки спустили обыкновенные фелюги и вооруженные пушками паровые катера. На них разместился десант и флотилия двинулась к берегу. Здесь по-прежнему было тихо. Турки подошли к самому пляжу и стали разворачивать лодки кормой к берегу. В это время весь берег мгновенно огласился ружейной трескотней. Неприятельские фелюги были осыпаны пулями. Люди, сидевшие в них, падали ранеными и убитыми. Скоро подоспели катера, взяли фелюги на буксир и увели их в море. Хотя турки и открыли после этого по Сочи сильнейшую канонаду, но из 100 выпущенных снарядов только несколько упало в посаде, а остальные ложились за городом на дорогу в Навагинку. После этого турки удалились. Еще два раза их корабли были замечены в море, но они проплывали мимо».

На горе, возвышающейся непосредственно за верхним районом города, в 1877 году для отражения ожидаемого турецкого десанта была установлена артиллерийская батарея. Отсюда и произошло название горы — «Батарейка».

С окончанием войны 1877 года жизнь посада вошла снова в свое обычное русло и опять ничто не нарушало ее мирного и тихого течения вплоть до девяностых годов XIX века.

Этот первый двадцатилетний период истории Сочи описан А. В. Верещагиным, посетившим побережье в 70-е годы.

Второй период в развитии Сочи, по существу, начался после прокладки в 1891 — 1893 годах по побережью шоссе Новороссийск — Сухум.

Постройка этого шоссе значительно улучшила транспортные возможности населения, поскольку до этого сухопутное сообщение между отдельными населенными пунктами осуществлялось только по морскому пляжу верхом или в телеге. Лежащие по пути устья речек приходилось переезжать вброд, что при высокой воде было практически невозможно. (Рис. 14)

Более удобным и легким было сообщение между прибрежными селениями с помощью гребных и парусных лодок. В Сочи примерно еще до 1902 — 1904 года, помимо лодочников-турок существовала, как упоминалось ранее, и казенная гребная флотилия с командой матросов во главе с несколькими шкиперами — отсюда и одно из названий переулков нижней части города — Шкиперский. Но и этот способ сообщения имел большой недостаток — он был возможен только при тихом море.

Из сказанного видно, какое большое значение имела для развития края прокладка прибрежного шоссе.

Это шоссе носило в те времена двойное название. Более лояльные, по отношению к правительству, люди называли его Аненковским, по имени начальника строительства, большого специалиста по дорожному делу генерала М. Н. Аненкова; другие, более скептически настроенные люди, звали это шоссе «голодным», поскольку его строительство дало работу крестьянам средней полосы России, голодающим вследствие катастрофического недорода 1892 года. Одним из временных рабочих при постройке этого шоссе был молодой Максим Пешков впоследствии знаменитый писатель Максим Горький. (Рис. 15)

«Русское правительство, — пишет в своей вышеупомянутой книжке Доброхотов Ф. П. — обратило свое внимание на Сочи лишь после 1894 года, когда Сочи посетил бывший тогда министром земледелия А.С.Ермолов. С этого момента и начинается развитие Сочи. В следующем 1895 году сюда прибыл Н.С.Абаза в качестве Председателя Высочайше утвержденной Комиссии по устройству Побережья и, став во главе этого дела, за короткое время (Н.С.Абаза умер в 1901 г.) сумел обратить на Побережье и в частности на Сочи общее внимание».

23-го мая 1896 г. была утверждена Черноморская губерния с возведением Сочи в степень уездного городка»..

После смерти Н. С. Абазы в 1901 году попечителем кавказского побережья был назначен имеющий высшее сельскохозяйственное образование министр земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолов. Учитывая неудачный опыт Абазы, Ермолов повел дело заселения кавказского побережья по иному пути.

Государством были откуплены вблизи населенных пунктов, в частности Сочи, обширные земельные владения, проданные казной во времена Абазы частным лицам, после чего они были распланированы на отдельные небольшие (по 1 — 2 га) участки для продажи людям среднего достатка. К этим участкам были подведены казной подъездные пути от приморского шоссе. Таким образом было положено начало создания приморских дачно-курортных городков, из которых впоследствии должны будут развиться первоклассные приморские курорты, как это с полной уверенностью предсказывали первые исследователи природных и лечебных ресурсов черноморского побережья Кавказа: А. И. Ваейков, Е. А. Мартель, А. Н. Краснов и многие другие.

Почин в этом отношении был положен принцем А. П. Ольденбургским, которым был создан в Гаграх, входивших в состав Черноморской губернии, первоклассный по тем временам курорт, не уступающий тогдашним курортам французской Ривьеры.

9 января 1903 года курорт Гагры был открыт торжественным молебном в отремонтированном старинном византийском храме.

Так стало пробуждаться Черноморское побережье Кавказа к новой для него жизни курортного края, расцвет которой мы с Вами наблюдаем, во второй половине ХХ века.

Однако Ермоловым, наряду с еще смутно намечающимися богатыми перспективами курортного развития, далеко не были забыты и вопросы сельскохозяйственного освоения края.

На побережье функционировала мощная государственная организация — Переселенческое управление. В его программу входило содействие переселенцам: отведение им земель для сельского хозяйства, помощь ссудами на обзаведение хозяйством на новых местах, медицинская помощь. Так, в Сочи имелась больничка на 12 коек для поселян. Переселенческое управление прокладывало дороги к местам основных поселений. В районе Сочи были проведены дороги на Солох-Аул, в Разбитый Котел, в селение Абазинка, по течению реки Раздольной и в Воронцовку по реке Хоста.

В непосредственной связи с сельскохозяйственными задачами освоения края в Сочи была 12 мая 1874 года создана государственная Опытная станция. Однако тогда она была очень бедна: ее годовой бюджет составлял 6 тысяч рублей. Штат станции состоял всего из заведующего и одного садовника, поэтому научная работа не могла быть развернута в необходимом масштабе, и станция в первое время своего существования была только питомником фруктовых растений, которые по льготной цене отпускались поселянам. Земельный надел станции подвергался урезкам и в пользу переселенцев, и в пользу влиятельных лиц. Так наиболее ценные земли, расположенные у берега моря, были отчуждены и проданы или пожалованы генералам Ванновскому и Куропаткину (теперь на этих участках расположены санатории им. Фрунзе и им. Фабрициуса). Часть земли, расположенная чуть ли не в центре станции, была выделена под ремесленное училище.

С 1894 года на Опытной станции велись и систематические метеорологические наблюдения. К сожалению, они велись как хорошо подготовленными людьми, например, молодым ученым Слезкиным (впоследствии профессором Киевского политехникума), так и людьми, не имевшими специального образования, как гр-н Гарбе, заведующий хозяйством Мамонтова в Сочи. Только накануне первой мировой войны 1914 года, в начале второго десятилетия нашего (ХХ) века, при заведующем станцией М. А. Новикове бюджет станции был увеличен до 15 тысяч рублей, к ее работе был привлечен ряд эрудированных лиц, в том числе метеоролог Г. Селянинов. В 1914 году опытная станция опубликовала два сборника трудов по различным вопросам плодоводства и другим областям сельского хозяйства. К сожалению, война надолго прервала прогресс и в работе станции и в развитии Сочи в целом. Эта война положила грань между дореволюционным периодом истории Сочи и его развитием при Советской власти, когда к Сочи была подведена железная дорога.

Глава 2. Как выглядел Сочи в самом начале ХХ века (1900 — 1915 гг.)

Район бывшей крепости

В самом начале ХХ века Сочи был еще маленьким, насчитывающим тысячи четыре жителей, приморским населенным пунктом, хотя официально он числился уездным городом Черноморской губернии.

Тот, кто высаживался с парохода на берег под скалой, на которой по сие время стоит маяк, попадал прямо в жизненный центр тогдашнего Сочи. Тут прямо от моря начиналась главная деловая улица — Пластунская (Войкова). Здесь на берегу моря возвышалось в самом начале Пластунской улицы большое двухэтажное деревянное здание довольно нелепой архитектуры — гостиница «Лондон». Выше нее, по направлению к маяку, тоже над морем белело здание почты, тут же вблизи дельты реки, у самого берега моря, располагалась окруженная лавками и кофейнями базарная площадь.

Приступая к дальнейшему рассказу о том, как выглядел Сочи в начале века, я буду вести описание, придерживаясь давности заселения того или иного района города.

Самым старым из них является, несомненно, район бывшей крепости, в семидесятых годах XIX века, потерявшей свое военное значение и вскоре разрушенной. (Рис. 16)

Территория, на которой была расположена сочинская крепость, ограничивалась с юга, с моря, обрывом скалы, на которой расположен маяк; с востока — оврагом, носившим название «Турецкого», пространство которого заполнил отстроенный большой концертный зал «Фестивальный»; с запада — крутым спуском к Пластунской (Войкова) улице; а с севера, со стороны гор — рвом, по расширенному дну которого теперь проходит Курортный проспект (Пролетарский подъем). В центре этой территории, приблизительно там, где теперь расположено здание госбанка, в крепости, была церковь. Она была деревянной, необычной круглой формы. Ее развалины еще застал А. В. Верещагин при посещении Сочи в 1874 году. Впоследствии на том месте, где была крепостная церковь, построили крохотную часовенку и посадили группу кипарисов. Часовенка бесследно исчезла, а кипарисы сохранились до наших дней. Когда перед началом первой мировой войны 1914 года строили новое здание казначейства (ныне — госбанк), то городской архитектор А. Я. Буткин так спроектировал здание, что эта реликвия прошлого была сохранена. Эта группа кипарисов еще в 1975 г. росла у восточной стены госбанка.

До постройки здания казначейства вся центральная часть территории бывшей крепости, там, где теперь раскинулся сквер перед кинотеатром «Стерео», представляла из себя обширный пустырь, поросший травой и полевыми цветами, перекрещенный двумя тропками. Однако, наряду с этой мирной картиной, наблюдались еще ясные следы бывшего укрепления. Со стороны моря еще в начале ХХ века сохранились остатки каменной кладки с входами в подземные помещения. (Рис. 17)