Бесплатный фрагмент - Старый Лис на окраине леса

Я посвящаю эту книгу своим родителям.

А также всем родителям этого мира

и каждому, кто чувствует родителем себя.

Пролог

Однажды, проезжая по дороге из одного города в другой, я видела: вот трасса в четыре полосы и машины летят нескончаемой лентой, примерно в километре направо — коттеджи, башня водонапорная, какая-то труба в небо и луг меж ними, живописный, осенний, одних оттенков жёлтого с сотню, наверное. Так вот, по лугу шёл Лис. Неторопливый, без опаски-оглядки, его было почти не разобрать во всей этой палитре жёлтого, коричневого и зелёного. Бесстрашный Лис. На трассе грохот, в том посёлке наверняка фоновый человеческий шум, а у него благодать какая тишина.

Его луг, его мыши и даже эта осень — тоже его.

И подумалось: пусть проживёт он свою лисью жизнь сполна и уйдёт сам в час, только одному ему подсказанный однажды. Не раньше.

Часть первая. Лис и Человек

Глава 1

Лис-На-Краю-Леса сидел, тихо поводя ушами, смущённый и чуть встревоженный: его опять приманивали, опять! Конечно, он знал все эти уловки, капканы и силки не в счёт, в них он никогда не попадался, капканы — забава простая. А вот другое: манки, добрые слова, вкусные угощения… И всё это зачем? Схватить и ограбить! А Лис не таков, чтобы задёшево продавать свою жизнь, совсем не таков!

Человек Лиса звал. Звал так долго, что тот потихоньку даже начал привыкать, но по-прежнему вызывало это человеческое упорство удивление. Приходит к границе, протягивает руку с лакомством — что там, кстати, сегодня? Стоит, стоит долго, потом опустит, что принёс, на траву или пень, а зимой на снег и уходит. И думает так громко, что, кажется, его слышат все вокруг, даже неловко.

Сначала подарки Лис отдавал. Мыши, зайцы и белки с радостью уминали всё это, и он следовал за ними день-два — изучал. Но нет, яда в лакомствах не находилось, поэтому однажды он попробовал сам. А хорошо. Хорошо!

Вот только зачем приходит, по-прежнему оставалось неясно.

Человек был тихий, нерезкий, молчаливый, лишь думал громко. Настигал ушей и лба, тревожил. И вот же, подзывал к себе. Запах тоже ничего, Лис к нему привык где-то через месяц, запомнил и даже искал, когда шёл по своим делам, не пронесётся ли в воздухе его след.

Хороший он, решил Лис однажды и показался человеку на расстоянии. Как раз установился декабрьский снег, прошёл валом-пургою, и первое белое затишье легло преградой к осени, умаляя значимость её красок. Лис знал, что на белом виден очень чётко, и встал так, чтобы смотреться самым выигрышным образом: снежные ветви-лапы старой ели с зелёным, и он — рыже-бурый. Сам понимал: так очень красиво.

Человек заметил, но даже не вздрогнул, не вскрикнул, а Лис как раз ждал, ждал, что выдаст тот свою жадность и алчность. Когда охотники бродят по лесу в его поисках, впереди них обязательно бежит их страсть и голод.

«Всегда видят только мою шкуру, а вот меня самого — нет», — размышлял он и без сочувствия запутывал. Однажды ему даже удалось заблудить и оставить на погибель в пургу целую компанию в одном глухом местечке за рекою. Правда, пожалел потом и навёл на них деревенских собак.

А этот человек, как увидел его, даже мыслей своих не прервал, только всмотрелся внимательно, ещё больше беспокоя лоб и уши, и почему-то защекотало в области сердца неожиданно и приятно.

Так они глядели друг на друга с минуту, после чего Лис скрылся за ель.

Хватит ему меня на сегодня.

Ушёл по руслу ручья, прислушиваясь, нет ли погони. Ручей занесён снегом, и впадинка, как тропка, очень удобна: скрывает от взглядов и ветра, того ветра, что может подхватить запах, но начеку нужно быть всегда, на то он и Лис.

Сделал круг и вернулся назад — забрать угощение.

В тот день на тропинке человек оставил ему сыр с паштетом. Лис не стал делиться ни с кем, хотя ворона, что жила на этом участке, уже имела намерение присвоить себе. Отогнал без церемоний и съел сам.

«Хороший у меня человек. Хороший, — думал Лис, доедая сыр. — В следующий раз покажусь с хвостом. Хвост у меня тоже красив. И спрошу, пожалуй, что это он приходит сюда. Не охотник — это ясно. И он не хочет забрать мою шкуру — это я тоже понял. Хороший, хороший у меня человек».

Глава 2

Человек приходил не так часто, только в спокойную погоду, никогда — в дождь или пургу. Приходил и усаживался на пень. Летом ему было особенно трудно — отмахивался от гнуса, щурил глаза, но даже мыслями — Лис слышал это — не злился. Звал и звал. Тогда Лис выходил навстречу и показывался так, чтобы быть видимым поинтереснее. То в лучи Солнца выставлялся, чтобы сиять рыжим огнём, то на фоне золотой листвы, и за год расстояние между ними сократилось, самому страшно подумать, до одного прыжка! Сойдутся вот так и сидят, переглядываются…

Человек почти всегда говорил с ним — не о Лисе, о себе, а это и хорошо: о своей жизни Лис и так знал много чего. Человек рассказывал, как живёт, где. Что домик его просел от времени и деревья подошли к окнам совсем близко.

— Когда я перестану жить, — говорил он, — ветер однажды распахнёт дверь, и тогда лес войдёт в мой дом.

Улыбался, и лицо его оживлялось.

— Трава поселится даже на кухонном столе, а белки совьют себе гнездо над моей кроватью.

Лис, выждав небольшую паузу, произнёс:

— Белки могут. Только они не вьют гнёзд, ты, наверное, не знаешь. Белки ищут дупла — готовые норы на высоте.

После этой фразы он осторожно вытянул к себе лапой свёрток со снедью из человеческих ладоней — в тонкой лепёшке, ещё тёплой, были каша на масле и кусочки сыра, и принялся за еду.

Человек наблюдал за ним, задумчивый и тихий. А потом не торопясь разомкнул ладони и дотронулся до лисьего лба. Старый Лис замер, глаза вспыхнули зеленью, и взгляд заметался. Но ладони, привычно пахнущие, крепкие, прошлись за ушами — приятно, и человек вновь сложил их у себя на коленях.

— Ешь, ешь, старый друг, — и отвёл взгляд. Опёрся подбородком о руки и стал разглядывать лес на холмистом горизонте.

В тот день они не говорили больше. Человек дождался, пока Лис управится с угощением, встал и пошёл назад.

Глава 3

А потом он пропал. Лис сам выходил к их общим тропинкам, просиживал больше положенного под лапами пихт и сосен, тихо дожидался, перебирая в памяти прошлые встречи, но человека всё не было.

Отшумели метели февраля, сырые ветры марта, уже зазвенели ручьи под просевшим снежным настом. Лис волновался и размышлял, тревожно перебегая поляны и выставляя нос по ветру. Какая тут охота, когда твой Человек непонятно где. Тогда он тоже начал звать — лбом, ушами, сердцем, прислушивался: вроде бы жив. Точно! Жив Человек. И Лис направил свои лапы на тихий-тихий сердечный перестук.

Он знал, что его человек живёт отшельником в одиноком доме где-то по заросшей молодым лесом просеке. Тот рассказал ему, что раньше у них был хутор из нескольких дворов, но потом — Лис не знал причины — все девались куда-то. Дома потихоньку приходили в негодность, стены опадали — это место рассказа Лису нравилось особенно, и он бывало сидел и представлял себе, зажмурив глаза, как обрастает диким плющом бурый от времени забор, трухлявый и бесполезный. Вот забор заваливается под тяжестью осенней листвы, а потом от нападавшего долгими зимними вечерами снега… Мыши снуют где-то в основании по своим ходам, шуршат… Весенние, ещё холодные дожди… И хруст!.. Падает! Падает, поднимая пыль в жаркое первое утро, открывая обзору заросший дворик, мол, заходите все, заходите, нет границы больше, не бойтесь, ваше всё отныне.

Бывшее поселение прибирал себе лес, и домик Человека оказался однажды в окружении рябин, берёз и сосен.

— Я привык здесь жить, понимаешь? — говорил он. — Меня звали переехать, и до сих пор зовут иногда, но не хочу я. А то, что лес так близко, это хорошо.

— Слушай, ты же человек, — аккуратно вставлял слово Лис. — Тебе положено быть со своими, а не разгуливать непонятно где, пересекая чужие тропы без всяких правил. Ты совсем не знаешь наших законов. Не хотел тебе говорить, но твоё поведение в нашей местности не всегда уместно. Не обижайся.

И задал свой вопрос:

— Зачем я тебе, человек?

— Я обязательно расскажу, друг, обещаю. Только дай срок найти слова.

И Лис запомнил этот разговор. Он знал, что ответ будет, как хорошая добыча посреди лютых холодов, благим и важным, откроет какие-то скрытые дверцы и допустит к тем тайнам, о которых едва-едва и можно догадаться краешками ушей и кончиками усов. Поэтому и бежал сейчас, аккуратно обходя проезжие участки, но неизменно возвращаясь на намеченную прямую. Где-то там его Человек, у его Человека важный секрет для него, старого Лиса. У его человека тёплые руки, которые не причиняют беды, дом, готовый впустить гостем целый лес. У его Человека пылкое и доброе сердце, и ему всегда есть чем поделиться. Когда Человек улыбается, он будто скалится набок, зубы его желтоваты и прямы, а дыхание чистое. Подумав об этом, Лис чихнул радостно и прибавил скорости.

Ближе к полудню домик был обнаружен. Собак не водилось, да это Лис и так знал: с Человеком никогда не приходил их запах. А имелась корова, несколько коз и куры. Мыши как и везде, где коты не очень работящи, водились в огромном количестве, были доверчивы, шумливы и многочисленны. Деревья и правда жались к самым окнам, а у входной двери, рискуя однажды перекрыть её, росла огромная липа. Забор не везде был крепок, особенно со стороны кур и прочего населения.

— А ведь воруют у него… — подумал Лис. — Я и сам бы не прочь, при другом-то раскладе.

Он деловито спустился с пригорка, зорко высматривая детали.

— Вот что, поживу пока здесь. Поберегу его коз и мышей!

В том, что Человек не будет против, Лис не сомневался нисколько, а что Человек жив, он был уверен абсолютно.

И Лис осторожно заглянул в окно.

Глава 4

Темно там было, глухо. Тогда Лис толкнул головою дверь и бесшумной лентой проскользнул в дом.

Зябкое слабое дыхание доносилось из угла.

— Человек… эй, Человек!.. — Лис вспрыгнул и стал обнюхивать лицо, осунувшееся и такое знакомое, толкать влажным своим носом веки и колючие щёки, пробуждая. — Ты что, заболел?

— Эх, братец мой рыжий, — голос слабый, — а я вот продрог совсем, понимаешь? Нет у меня шкуры тёплой, как у тебя. Холода не выношу совсем, сырости всякой не выношу, — закашлялся. — Зябко мне, друг, очень я замёрз…

Сонное бормотание длилось ещё минуты две, но тут человек пробудился и уже более твёрдым, хотя и осипшим голосом заговорил, от удивления запинаясь:

— Как же ты нашёл-то меня, а? Ай да лис, ай да друг…

— Вот что, ты есть хочешь?

Уже к обеду Лис притащил ему связку баранок, круг колбасы и ещё что-то в коробочке, что пахло очень вкусно, три раза бегал до деревни и обратно и даже устал. Сложил всё это у подушек, заставил поесть. Потом свернулся воротником вокруг шеи.

— Теперь спи, грейся.

Человек и правда уснул как провалился куда-то, дышал ровно, тихо и иногда кашлял во сне в подушку. А Лис позже перелёг к груди, потом к ногам и снова на шею. Грел.

К вечеру человек проснулся и поел ещё раз, даже встал по своим делам, выпил воды из кувшина на столе, а потом снова лёг и уснул.

«Слабый-то какой…, — думал Лис. — Что ж делать-то?»

Ночью он выбрался в лес, откопал под снегом брусничник, набрав крепких веточек целую пасть, принёс и положил у изголовья.

«Мне помогает и ему, значит, не повредит!»

Ушёл к мышам на охоту к забору, проверил-пересчитал кур, поговорил с ними, договорился и успокоил. Обсудил дела с коровой:

— Ты пока управься как-нибудь сама. Вон сено-то есть, а воды из снега талого возьмёшь, я буду подгребать.

И Корова в ответ рассказала, что раз в неделю на выходные наведывается родня, присматривает и за ней тоже, но лучше бы Человек поправился: с ним хоть и впроголодь, но пока жива, а те… У неё скатилась слеза. Те уже знают, как с ней поступить.

Лис возился в хлеву, знакомился, кормил да разговаривал, и не заметил, когда появился кот.

— Эй, эй!.. — кот на всякий случай сидел высоко, видно, что трусил, но зубы показывал очень выразительно. — Ты кто таков-то? Это мои куры! — кот для важности кашлянул и вылизал лапу. — Мыши тоже мои, имей в виду! — серый, полосатый и худой, крайне изумлённый, он готовился к драке, но надеялся на мирный исход — с лисами он не был знаком так хорошо и опасался осложнений в ближнем бою.

— А что не кормлены тогда, раз твои? — Лис поднялся, разминая плечи. — И Человек нелеченый лежит. Тоже мне хозяин! — говорил тихо и уверенно, цедя слова сквозь зубы. — Лучше слезай и вон ту крапчатую загони со двора назад! А то, неровён час, потеряется, место-то глухое, лес кругом. А это — убыток! — Лис присел, отряхнул опилки с воротника и принял очень строгое выражение морды. — Что ж ты за кот такой, если за домом не следишь?

Кот рассудил, что в словах гостя есть толк, с огромным облегчением передумал драться, спрыгнул и действительно поймал и прогнал к кладкам молодую суетливую курочку, а потом присел рядом с Лисом.

— Мадуш. Можно и Мадока, но это только для своих. Ты здесь мимо или надолго?

— Я Лис-С-Окраины-Леса, Человеку нашему с тобой главный друг! Понятно? Поживу пока у вас, хозяйство поддержу. Ему помощь нужна. Что ж сам-то не догадался?

Слова Лиса коту понравились, да и Лис тоже. Поэтому он решил не спорить и по возможности соглашаться.

— Я же простой, — отвечал он, — как ни верти, нету у меня таких больших прав на его дом и жизненные обстоятельства. Проводить, сам знаешь куда, могу, а так… — Мадуш махнул лапой, — почему ты раньше не приходил? Родня эта человеческая его совсем заклевала. То курицу унесут, то вон корову чуть не сожрали… — вздохнул. — Ладно, Окраина Леса, если что, ты мне поручения давай, я не против. Хорошо, если он выживет, привык я тут…

Помолчали.

— Договорились, — Лис подпер дверь сарая. — Пойду отогревать, а ты хоть воды натаскай, сможешь? Ему же пить нужно побольше.

— Я маленький! — кот даже обиделся.

— Хоть ложками, а носи! И, Мадока, колбасу на столе не трогай, ага? Она ему сворована, понял?

— Догадался уже.

— Вот и молодец.

Глава 5

Брусника пошла на пользу. Сначала болеющий просто разжёвывал её и держал во рту горькой кашицей. Потом, когда окреп немного и начал вставать, пил с нею чаи, заваривая в огромном чайнике с причудливой картинкой.

Воодушевлённый удачей, Лис носил ему, ежедневно выкапывая из-под снега, всё, что мог добыть — повезло, нашёл полянку с почти не осыпавшимися в морозы ягодами черники, бруснику и другую траву, примятую, но зелёную и пряную.

А воровать продукты человек ему запретил. Поблагодарил, ухмыляясь, но посоветовал так больше не делать.

— Ты, братец, рискуешь. Там люди, собаки. Но самое-то главное — пойми, это не наше. А разрешения просить… — человек вдруг засмеялся, — хотел бы я поглядеть на лицо Бартоша из лавки, когда б ты пришёл к нему с корзинкою за снедью!.. Ха-ха-ха!..

И Лис засмеялся следом, тихо и несмело. Просто он очень давно не смеялся на человечий манер, очень давно.

— Ага!.. — вторил словам, — и говорю такой: «Мне колбасы круг, только свежей, а то знаю вас, что человеку — то хорошее продаёте, а котам да лисам — из непроданного за день. И хлеба заверните в бумагу, я лапами его трогать не могу…». Ха-ха-ха!.. Ох… И он, само собой, мне продаст, ха-ха!… Если со страху не сбежит, — Лис повалился на спину и засучил лапами в воздухе, перекатываясь с боку на бок.

Кот с любопытством заглянул в дверной проём.

— Скоро выходные, хорош смеяться. Родня придёт нас кормить. Забыли? Вы на отшибе, несчастные, больные. При смерти, — выразительно посмотрел на человека. — Никого у вас нет, — хмуро глянул на Лиса. — Всё лесом поросло, и корова отбилась от рук.

Мадока прошёл на середину комнаты и сел, маленький и серьёзный.

— Что думаете делать? Я-то отойду в тень — меня и не видать… — он смущённо стал вылизываться, — хоть весь дом разнесут, а меня не заметят.

Кот очень хотел быть услышанным, поэтому слова произносил старательно и чётко.

— Вы мне нравитесь, а родня ваша человеческая — не очень, и я за то, чтобы ссоры по их приезду не было! И чтобы всё как раньше осталось.

Человек прокашлялся и сделал глоток из горячей кружки.

— Что делать? Встречать. Про Лиса объясню, что приручил… Тихо-тихо, не злись! — начал оглаживать вставшую на дыбы холку, — ну не прятать же тебя, право! Кот, я скажу, заговорил сам, потому что умный, их котам не чета. Корову не отдам — это понятно. И коз своих с курами не отдам! Я теперь сильный.

Голос его и правда стал крепок, слова произносились уверенно и ясно.

— Ничего, покричат-покричат и уйдут. Времена нынче не те, чтобы… — он помрачнел на мгновение всего, но и Лис и кот заметили пробежавшую по скулам тень, — чтобы не жить нам так, как по совести жить нужно. Это раньше — что не по ним, так огнём жечь, палками выколачивать. У меня даже документ на дом есть, а закон — для всех закон. Да, не те нынче времена, чтобы бояться людей.

— Или людей пугать, — хмыкнул тихонько кот.

Весь оставшийся день они хлопотали по хозяйству. Человек в первый раз после своей болезни смог выйти из дому, хотя ему едва хватало сил на дела и заботы. Когда начинала кружиться голова, он присаживался и делал глоток-другой воды из ковша или чая из своей большой кружки.

Корова обещала отелиться вот-вот. Козы, глупые и строптивые, просились на оттаявшие за день лужайки, а Лис терпеливо объяснял им снова и снова, что на лужайках пока стыло и что лужайки — это лес, а там волк. Даже рассказал им, сидя посреди их суетливой компании рыжим пятном, сказку про волка-серый-бок-и-острый-зуб.

Курами теперь занимался кот. Раньше они его и не увлекали особо, но после уроков Лиса пристрастился, вошёл во вкус и обитал по большей части в курятнике, тоже о чём-то ведя с ними беседы.

Человек колол дрова, наводил порядок, готовил, потом затопил баню и вымылся. И вечером, когда темнота скрыла деревья и легла тенями у самых окон, они вновь собрались вместе — поговорить вообще и обсудить завтрашний такой важный день.

— Тебе бы ещё жену привести… — Лис во всём видел практический смысл, — дом у тебя хорош, если поправить, а она здесь цветов насадит, занавески обновит. Со зверями разными разговаривать будет, кормушки для птиц повесит правильно…

Человек как раз заворачивал в лепёшку сыр — угощенье ему, Лису.

— Где ж её найти? Мало таких. Я лично ни разу и не встречал, — сказал так спокойно и грустно, как давным-давно решённое и принятое сердцем. — А чужая здесь к беде, сам понять можешь.

Зажёг свечу.

— Лис, а ты свою родню помнишь? Ну, хоть кого-нибудь? Колыбельную какую или просто событие, ведь помнишь? Расскажи, пожалуйста.

— О, а это интересно, — Кот запрыгнул на колени, — давай, рассказывай, Лис. У нас, котов, память короткая, и то… Я маму свою иногда во сне вижу, вылизывает и журит, а проснёшься — какая она, хоть цвет — убежало, проскочило воспоминание меж усов, будто и не было. Маленький я зверь, и память у меня такая же. Так хоть ты расскажи.

Кот замурлыкал и закрыл глаза. Приготовился слушать.

Часть вторая. Колыбельная Лисы

Глава 1

— Когда тебя не станет, вся твоя жизнь уйдёт в землю. Почти все воспоминания, даже самые важные, распадутся. Никто не подберёт их сокровищем и не примет, если ты, конечно, не расскажешь о них тому, кто запомнит. Знай, милый.

— Я вчера мастерил кораблик, мама. Пускал по воде, он доплывал до самой ограды, но там запруда из снега. Это воспоминание тоже исчезнет? Ведь я так люблю играть, неужели и оно утеряется?

— Да, сын. Оглянись: люди и мы тоже, почти всё, что знаем, забираем с собою. А далеко не унесёшь: воспоминания тяжелы. Они опадают здесь, на границе жизни, как одежда, и уходят земле.