Бесплатный фрагмент - Старая песня зимы

«Я буду тебя любить… буду любить тебя до самой смерти,

буду любить до конца света.

Люди будут любить друг друга, забывать и любить,

и все равно я буду любить тебя до самой смерти»

Глава 1

Она не постарела, женщина, которую он когда-то любил, только глаза устали.

Она оказалась права, — Масарра — встретились…

— Здравствуй, Агон!

Посмотрела в глаза.

— Здравствуй!

Джеррелл тоже посмотрел в глаза.

Посмотреть в глаза оказалось труднее, чем он думал, посмотреть… через годы.

Он посмотрел на её сестёр — Рыцаря и Дьявола, кивнул.

— Здравствуйте!

Они посмотрели на него, девица Дьявол и старуха Рыцарь.

Старуха была очень стара, — очень. Она была стара тогда, — годы назад, а теперь… Свеча, истёкшая жизнью.

— И тебе — здравствуй, Ляввама! — Сказала юный Дьявол.

Джеррелл поразился её красоте — карие глаза, персиковая кожа…

— Я прожила уже несколько жизней, а ты всё тот же!..

Она посмотрела на него с жалостью.

— Безумно, — ужасно, любишь!

Они сидели — каждая в своём кресле, духи Жизни, три сестры.

Масарра смотрела на него глазами, полными тоски.

Хотел ли он её увидеть? И да, и нет — он должен был узнать о ней, поэтому и согласился на предложение брата.

Глава 2

Она посмотрела на него, Мать Скорбей. Она была одета в простое платье с длинным подолом — Джеррелл посмотрел на её босые ступни. Захотелось спросить; не холодно?!

— Как странно, — Подумал он. — Ты не постарела, или не постарела для меня?

Подумал с тоской, — Любовь всегда немного глупа, как и доброта…

Им с братом выделили дом, — маленький, уютный — у воды.

Джеррелл понял — почувствовал, что должен был увидеть её, — монашку!

Внутренний голос спросил его, — Чтобы, что?

Он знал: чтобы отпустить прошлое, — успокоиться!

Джеррелл подумал, — Это возможно, — успокоиться?! Хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть! Из-за всего…

— Значит, ты смог, — Странно сказала Масарра. — Обрести счастье!

Он удивился, смутился.

И она добавила:

— Я вижу, что ты счастлив, Джеррелл, — это очевидно!

— «Очевидно»? — Удивился он.

— Знаешь, что такое настоящее счастье, моя незабываемая любовь? Это когда тебе хорошо…

Глава 3

Джеррелл смотрел на неё, если Мурада — Дьявол, красива, то Масарра — прекрасна! Матово чёрные волосы и глаза — чернее чёрного!

Как он её любил! Но не спас — от самой себя. Предпочёл уйти, а не продолжать сражаться. Ему это было нужно тогда, уйти, — он не мог видеть её страдающей!

— Ты расскажешь? — Вдруг спросила Масарра.

Джеррелл удивлённо посмотрел на неё, удивлённо и вопросительно.

— Кто тебя успокоил? Кто… всё тебе вернул?!

Он нахмурился, обескураженный её этим «Кто… всё тебе вернул?!».

Полуусмешка полуулыбка на её губах.

— А ты не понял?! Что вернул!

Не понял. Джеррелл задумчиво усмехнулся. Даже не осознал, — не успел!

Он так любит Элен, что когда она рядом, — когда смотрит на него, он забывает обо всём!

Он вдруг понял, что ему нужно было… Что? Что ему было нужно?! Посмотреть на любимую отсюда… Здесь жизнь повержена как шахматная фигура, — Рыцарь, Смерть и Дьявол укрылись здесь от мира, в общине из тысячи человек… женщин, мужчин здесь нет.

Глава 4

Она подошла, — стремительно, неотступно.

— Скажи!?

Он ощутил страшную боль, сердце, как змея, — сбросило кожу, и осталось голое — умирать.

Он всегда был «обнажён» перед этой женщиной, — перед этой Радостью — она — тайник в тайнике: всё о нём знает!

— Что ты хочешь знать?

Голос охрип — отказал ему, стал острыми углами в горле.

— Как всё себе вернуть, Агнеш?!

Масарра излила на него всё своё яростное Я, — Я, Смерти — всю тоску незавершённости оборванной Судьбы.

Джеррелл — странно, только сейчас понял… её страдания? Или исступление? Озлобленность…

Понял: она себя не простила.

Он подумал, смотря на неё, — Какой он, твой Ад — твой Левиафан? Многолетняя давящая Тьма Египетская?

Ему захотелось сказать ей, — Успокойся, много лет прошло, — слишком много! Забудь всё! Забудь как полусон!

Он тоже не забыл, — ничего — ни мгновения, ни вздоха рядом с этой женщиной, но направил свою ярость вовне, а не вовнутрь…

Джеррелл вспомнил «- Как всё себе вернуть, Агнеш?!».

— Родиться заново? — Подумал он. — Или всё проклясть?

Вспомнил, как Мурада-Дьявол сказал ему «Там, у Креста земного всё трагически просто, человек, — спасешь её, и сам спасёшься».

Глава 5

Ему захотелось вновь прийти к ней, к Горечи Кориолановой, и спросить; о чем?.. Заживёт ли когда-нибудь эта рана? Истая, изъеденная памятью как шуба сутенёра, молью.

Как она смотрела, Масарра, — на него — как на старого птица, что вылетел из дома и потерялся, и она его не нашла, искала, — не нашла!

Вернулся — сам, живой, с крылами. Вернулся не к ней, — к их боли, неотступной как нефтяное пятно.

— Ну, что ты всё как неживой… Обними!

И он подошёл, мускулистый, громоздкий как старинное пианино, и странно грациозный.

Обнял, — прижал её к себе, обнял.

— Джеррелл?

— Да?

Масарра отстранилась, посмотрела на него.

— Ты сказал, что не вернёшься!

— Я не вернулся.

— Я чувствую.

Они заглянули друг другу в глаза.

— Ты — другой, — ты больше не умираешь от отчаянья!

— Да.

Он кивнул, мужчина с глубоко посаженными глазами, густыми бровями, челюстью аки гранитный утёс, и губами цвета киновари.

— У тебя любящие глаза, — Сказала Масарра. — Ты — весь в любви!

Она посмотрела на него в замешательстве.

— Ты больше не тот, каким был!

Глава 6

«Nox et solitudo plenae sunt diabolo»

— Кто Он теперь, — Повешенный?

— Теперь он — Отшельник, сестра.

Масарра посмотрела на Марсельское Таро — L’HERMITE…

Джеррелл обрёл силу — самое себя. Отшельник в картах Таро — это символ внутренней силы.

А был слаб. Гневлив был, — слаб!

— Что дальше, сестра?

Мурада брезгливо усмехнулась.

— Ты как люди, — ты хочешь, чтобы всё было так, как ты хочешь!

Масарра в раздумии посмотрела на неё.

— Это плохо?

— Ты не спрашиваешь.

— Нет.

— Зачем «спрашиваешь»!..

— Как легко тебя вывести из себя, дитя!

— Я играю, ты видишь?!.. Пока я играю, я не страшна!

— Ты чего-нибудь боишься?

— Людей, что живут без любви! Собак!

La Mort улыбнулась.

— «Собак»?

— Давай про людей!

Le Diable собрала свои карты.

— Собаки мне интереснее, малышка!

Мурада выразительно посмотрела на Масарру.

— Ты всегда была странной, сестра моя!

— Почему?!

Смерть рассмеялась.

— Любишь смертного как будто он вечен!

— Ты этого боишься? Что они не вечны, те, кого мы любим…

— Я боюсь не этого!

— А чего?!

— Чем дольше мы любим их, тем они слаще! А после них… только эта жалкость — пустота!

Enter Shikari в их доме:

Ты не победитель

Всегда такой горемычный

Тебе есть что терять?

Кроме надуманного…

Масарра посмотрела на кинопостер «Доктор Стрейнджлав, или Как я научился не волноваться и полюбил атомную бомбу».

— Да, — Подумала она. — Не будем «сражаться с мелочью в кармане», нужно что-то ещё — понять, ощутить, перечувствовать! Чтобы совладать с собой… и с Человеком!

Она вновь посмотрела на свою юную сестру. Она боится людей. Боится, потому, что их не понимает — что ими движет. А движет ими только одно: страх, страх потерять Своё!

Глава 7

Он так странно изменился, — Джеррелл — подобрел!

Стал красивее, Мурада права — слаще!

Она не ожидала от него… да, такой внутренней силы — силы духа!

Она вообще не ожидала, что он жив…

Масарра ушла в свой маленький домик на окраине города, попросила служанку подогреть воду для ванны. Она от всех устала — устала от женщин, заполнивших город как акулы, Эмити-Айленд!

Включила Rammstein — «Keine Lust»:

Не хочу.

Не хочу.

Не хочу.

Я не хочу себя любить…

Она подумала, — Я смогу? Любить себя без Тебя?!

Масарра разделась, посмотрела на себя в зеркале.

Если бы не постигшая их трагедия, они были бы сейчас вместе!

Задумалась: почему не вместе?

Не настолько сильно любили? Или слишком сильно?

Странный — смотрит любя, а прикасаться не хочет…

Тори Эймос начала петь:

Что-то мешает нам с Тобой

Быть вместе

— Да, — Подумала она. — Любовь — это ещё не Судьба!

Масарра прикоснулась к себе, прикоснулась любя и не любя… как смертная.

Она посмотрела на своё тело — красивое!

Эта грудь, что так любит мужские руки и губы, — живот, ненасытный — то до хлеба, то до сахара…

— Мы так любили друг друга, — Вновь подумала она, подумала горько, — с печалью. — А остаться вместе не хватило сил!

— Не сил, — Сказал ей внутренний голос. — Мужества!

Голос Канье Уэста рядом с ней — «Flashing Lights»:

Даже сидя в кресле с откинутой спинкой, я всё равно вижу тебя

В моём прошлом, ты — по ту сторону стекла

В музее моей памяти.

Масарра вспомнила Rammstein — «Keine Lust» — толстые мужчины в белом… Уже не мужчины — телепузики!

Она подумала, — Я тоже стала такой? Апатично не желающей никого!

Глава 8

Она пришла, — он знал, что придёт — слишком жадна до жизни, — Смерть!

— Займись со мной любовью!

— Не могу!

— Хочешь?!

Посмотрела в глаза, посмотрела так, словно не расставались.

— И да, и нет. — Честно сказал Джеррелл, Масарре.

— Почему «нет»?

Подняла руку, погладила по щеке.

Странно он почувствовал себя… Захотелось сказать:

— Я — неудачник! Я всё просрал!

Посмотрел прямо в глаза.

— У меня есть женщина, Масарра. Если потеряю её — вздернусь!

Странно она посмотрела на него, — Смерть… С пониманием.

— Если есть из-за чего — кого, вешаться, значит, ты — счастливый человек!

Он рассмеялся, — ожесточённо, как утопленник.

— «Счастливый человек»?!.. Я?!

Она посмотрела на него очень ласково, сатана-Смерть.

— Знаешь, что я поняла о людях? Они боятся, что их не простят — они не понимают: им всё равно никто ничего не простит!

— Значит, всё можно!?

— Если не страшно, что не простят…

— Мне — страшно… Не простить себя!

— Поэтому ты жалеешь себя!?

Масарра не спрашивала.

Джеррелл удивился.

— Это не жалость.

— Значит, рана, которая не зажила…

— Как Ты всё понимаешь, чёрт побери!

— Я хорошо понимаю людей, потому, что хорошо понимаю себя.

Он смутился.

— «Себя»?

— Что для меня плохо, и что хорошо…

— И что же?

— Знаешь, что самое страшное для Человека — для людей?

— Скажи.

— Время.

— А для тебя?

— Одиночество.

Они посмотрели друг на друга с тоской и болью.

— Знаешь, что самое драгоценное для Любви? Понимание. Я понимаю Тебя, а Ты — меня… Понимание: я люблю — это мои крылья, — я летаю! Ты, есть…

— Потому, что я, есть?! — Удивился Джеррелл.

— Да. Любовь не подразумевает морали — для неё все равны!

— «Морали»? — Вновь удивился он.

— Боли.

Масарра повела плечами.

— Вам, людям, так трудно жить, потому, что вы ждёте некоей морали от любви и смерти… Вы ждёте, что мы будем мерить вас исходя из ваших, человеческих мерок! Но… вы для нас — одинокие голые сердца, не более.

— Я понял! — Смутился Джеррелл.

— Что ты понял? — Ласково улыбнулась она.

— Не все трагедии ведут в монастырь, да!? Ведёт трагедия непонимания…

— Я бы сказала: нежелания понять, — нежелания понять, что Случаю, сыну Судьбы — никто не указ!

— «Случаю»?

Он понял.

— Кровавый король!..

Она заглянула ему в глаза.

— Ты ничего не мог изменить — смирись: ты ничем не управляешь — никто ничем не управляет!

— Даже Ты?

— Я вечный свидетель чужих мук, — я всегда прихожу не вовремя!..

Усмешка.

— А ещё меня проклинают.

Глава 9

— Я не проклинаю… И не проклинал!

— Ты меня любишь, — всегда любил, и всегда будешь любить! Часть Тебя, всегда была и, будет моей…

Масарра посмотрела на Джеррелла с наслаждением, как после яркого оргазма.

— Ты не убивец, — ты — несчастный человек! Несчастный, но счастливый — добрый той истинной добротой, что может взвалить себя ответственность за чужие судьбы!

Она посмотрела на него с сожалением и любовью.

— И любишь Ты как несчастный, но счастливый человек: словно без любви твоей этой будет только неизбывный чёрный тоннель…

Она вздохнула, задумалась, посмотрела на гостиную.

— «Наступит истинно предсмертное беспамятство, [и будет сказано] „Настала смерть, которой ты пытался избежать“…»

Вновь глянула на него.

— Ты должен был измениться! Стать некрасивым, жадным, мелким… Я бы тебя разлюбила! Я бы тебя забыла!

Джеррелл слабо улыбнулся.

— Я помню Твои уроки!

— Да, любимый? И чему же Я Тебя научила?!

— Ты сказала мне: Любовь, старая путана — прощает всем всё — в том её сила!

Масарра посмотрела на него задумчиво.

— И Ты прощаешь?

— Тех, кого не люблю! Знаешь, если перестаёшь любить, значит, с этим человеком покончено…

— А если не перестаёшь?! Если не можешь? То, что?!

Странно она посмотрела на него, — богоматерь Теней…

— Звезда Любви не гаснет, Масарра…

— Что это значит?!

— Я — твой верный пёс, даже если люблю другую женщину! Позови — и я приду! Попроси и я сделаю, только не проси о любви!

— Как жестоко! — Усмехнулась она, отдавая ему должное.

Посмотрела страстными глазами.

— Монастырь Любви — стоит, не рухнул, и даже не покосился!

Джеррелл улыбнулся, — почти весело.

— Для кого-то звезда, а для кого-то — монастырь…

Масарра подошла к нему, взяла его за руки.

— Пойдём со мной — побудем вместе! Я твоя, а ты мой, даже если это было в другой жизни! Мне ничего от тебя не нужно — только побудь рядом, дай вспомнить тепло жизни, — как это, быть живой… Как это, когда тебя любят, а не проклинают!

Глава 10

Они шли по городу вдвоём, держась за руки, как когда-то.

— Ты счастлив?

— Да. А ты?

— Иногда — да, иногда — нет.

— Почему, Масарра?!

— Ты сказал мне, что ты — неудачник, всё просрал… У меня тоже такое чувство, Джеррелл!

— Это просто боль, и она пройдёт!

— Уверен?!

— Как никогда!

— Почему?!

Она посмотрела него, сжала его руку.

Джеррелл понял, это чувство… с Элен — не проклят!

— Всё проходит, Масарра, — остаётся, только радость, только мысль: спасибо, что это было!

Масарра посмотрела на него пронзительным взглядом, — смятенно.

— Горе?!

— Любовь.

Глава 11

И он думал о своих словах, думал. Элен спасла его? Своим появлением в его жизни… Своей привязанностью к нему, которая бывало, его раздражала. Но раздражала от его строптивости, от нежелания привязываться к кому бы то ни было!

Потом, когда он жил среди людей, уже пару лет спустя после гибели дочери, он всё был ожесточён, ни с кем не общался и уж тем более не сближался.

Только с Элен… Это чувство — ладно, будь рядом! Не бесишь, — будь!

Что так поразило его в ней? Самостоятельность… Волчонок, не умеющий попросить о помощи.

Поранится и молчит, получит люлей, молчит. Как она дралась с другими подростками, нелюдимая, как и он, сам. Только Дана нашла к ней подход… Дана, которую не впечатляла ершистость Элен, обидчивость, эгоизм сироты… Дана приручила Элен, а Элен приручила его — от сердца к сердцу…

Джеррелл понял, что Мари в чём-то права: они — отец и дочь, они… Что они?! Не смогли расстаться… Немыслимо, расстаться, — слишком больно, слишком жаль!

Он не может отпустить её от себя — она его, всегда была и будет! Он сделал её дочерью, и он сделал её женщиной! Господи, как ему хорошо в ней — он бы из неё не выходил!

Джеррелл соскучился! До безумия — изнывал от желания… Все мысли — о ней! Всё его существо — с ней! Всё его мужское я, растворено в ней…

Он понял, что Элен сделала с ним — приручила как щенка, оболванила, влюбила в себя.

Джеррелл понял: хотел любить, хотел быть отцом, хотел стать любовником, мужчиной — вернуть себе всё! От этого он страдал — у него всё забрали — неудачник, просрал жизнь дочери!

Забрали!

Он сказал Элен перед отъездом:

— Отдохни, пока меня нет!

И она удивилась:

— От чего? Я не устала…

Наивная девочка, правда, не поняла?!

— Когда я вернусь, мы будем очень очень долго заниматься любовью!

Глава 12

Они, пришли дому Масарры. Это был небольшой бревенчатый дом, грубоватый, но манящий. Джерреллу он понравился, — этот дом, это место, поодаль от других домов, стоит обособленно.

— Нравится? — Спросила Масарра.

Джеррелл посмотрел на неё, встретил её взгляд — она улыбалась с нежностью в глазах, зная, что, да, нравится. Она знает его!

— Да!

Он кивнул.

Она вдруг сказала ему:

— Ты стал другим.

Любовь в её голосе…

— Лучше? — Тихо спросил Джеррелл.

— Мягче. Смягчился!

Масарра обняла его, обхватив за плечо, прижалась к нему щекой.

— Я рада за Тебя. Счастлива! «Всему есть время на земле»!..

Он вспомнил «Полувлюблён в целительную смерть,

Я с радостью отдаться ей готов.

Отдаться и забыться, умереть.

Спокойно в ночь уйти, не слыша слов».

Сейчас это поразило его — «целительная смерть»!

Как он желал её… любви. А Она дала жизнь…

Он посмотрел на черноволосую женщину стоящую рядом с ним — чёрные волосы, чёрные глаза… Каким было бы их дитя?!

— Ну что же ты, — Сказал Джеррелл, Масарре. — Пригласи меня в дом!