Бесплатный фрагмент - Сталкеры времени

— «Эффект бабочки», коллега, никак не относится к петле времени, потому что петля сама по себе не изменяет мир. Она как раз призвана исправить то, что получилось в результате случайного вмешательства в прошлое! Да, именно это я утверждаю, и буду утверждать! Случайного или непреднамеренного! И не важно, как это вмешательство произошло. Замыкаясь, петля нейтрализует негативное воздействие «эффекта бабочки».

— А если не нейтрализует? Ну вот представьте себе, что петля не замкнулась. Тогда будущее может измениться кардинально и бесповоротно в результате того самого воздействия, что и вызвало возникновение «эффекта бабочки».

— Нет, коллега. Опять вы не правы. Ни к каким изменениям в нашем мире это не привело бы никогда! Если петля не замкнулась, что она из себя представляет? Правильно! Несоединенная петля всего лишь лента, струна, спираль — называйте её, как вам угодно, отошедшая от нашего мира, от нашей реальности и болтающаяся в пространстве-времени. И, как вы думаете, что будет с ней дальше?

— Наверное, она всё равно стремилась бы к соединению?

— Совсем не обязательно! Не замкнувшаяся петля времени не исчезает, не распадается, как замкнувшаяся. Она продолжает существовать в виде отдельной независимой реальности, параллельно нашей. И берет эта независимая реальность свое начало именно в той точке пространственно-временного континуума, где случилось вмешательство в наш мир, в нашу реальность. Это как росток новой ветки на дереве. Новая веточка зародилась и растет, развивается рядом со старой, от которой она отошла, или, если хотите, отпочковалась. И живут эти две веточки рядом, растут, развиваются каждая сама по себе, но на одной основе — материнском стволе дерева. Так они и будут существовать дальше рядом, каждая по-своему, но, в то же время, одинаковые. Так рождаются параллельные миры, коллега. Именно поэтому я утверждаю, что «эффект бабочки» не оказывает ни малейшего воздействия на нашу реальность, на мир, в котором мы с вами живем!

(Подслушанный спор)

Часть 1. Специальная кадетская школа

— Почему именно «сталкеры», товарищ генерал? Сталкер — человек, посещающий и исследующий заброшенные места.

— А разве наши ребята не этим будут заниматься? Прошлое — такое же заброшенное место, как любое другое, куда нет хода обычным людям, капитан.

1. Странный инспектор

Я не совсем понимал, что происходит в последнее время. Сначала в нашем детдоме, где я жил уже три года после гибели в автомобильной аварии родителей, появился какой-то молодой дяденька, просто ходивший везде и смотревший, чем, кто и как занимается. Воспитатели, нянечки и другие работники нашего детдома вели себя с ним как-то уж слишком вежливо и предупредительно. Нас, ребят, он, правда, не трогал и ни о чем не спрашивал, только смотрел, как мы занимаемся, или играем, и что-то записывал в блокнот, а иногда фотографировал на телефон. Мы решили, что он очередной проверяющий, каких приходило в наш детский дом немало. Ну и что, что раньше проверяющими были, в основном, серьезного вида тетки? А в этот раз прислали не тётку, а дядьку — нас это меньше всего волновало. Мы жили своей обычной жизнью.

Потом этот проверяющий стал вызывать нас по-одному в кабинет социального педагога и задавать всякие вопросы. Ну, так бывало иногда при проверках, только обычно проверяющие тётки спрашивали о том, хорошо ли нас кормят, хватает ли игрушек и книжек, ругают ли нас или кто хулиганит, а этот дядька задавал странные вопросы. Много ли у меня друзей? Какие книжки я люблю читать и кинофильмы смотреть? Люблю ли я фантазировать и о чём чаще всего эти фантазии? Интересно ли мне на уроках истории и хотел бы я попасть в прошлое? Или в будущее? Что бы я там делал, если бы попал в другое время. Странные вопросы, правда? Конечно странные, ведь взрослые, тем более проверяющие, должны знать, что в четвертом классе историю не изучают. Но я ответил на все эти странные вопросы. Как мог, как представлял, как получилось.

Он не всех вызывал на эти странные разговоры. Как мы потом с ребятами высчитали, всего у него на беседах побывали три девочки и четыре мальчика. Причём все мы учились как раз в четвертом классе. То есть уже заканчивали четвертый класс. Учиться оставалось две недели, а потом лето, каникулы, и в пятый класс уже осенью. Мы поговорили об этом странном проверяющем в нашей спальне, и забыли.

Потом в школе вдруг в нашем классе, а мы все учились в одном классе, на последней неделе устроили какую-то прямо зверскую проверку знаний по всем предметам. Диктанты, изложения, контрольные следовали одна за другой. Мучился весь класс. Но хорошо ещё, что устроили это на последней неделе и скоро нас отправили на каникулы.

На летних каникулах мы все каждый год уезжали в лагерь на всё лето. Конечно, мы ждали отъезда и уже строили планы. Лагерь у нас хороший, там лес и речка, а рядом был другой лагерь, с ребятами из которого мы устраивали разные соревнования и военные игры. В общем, там было интересно. Выезд в лагерь планировался девятого июня, а шестого нам устроили медицинский осмотр и на следующий день после него меня, Пашку Котёнкина и Иру Светланскую отправили в больницу… Ни у кого из нас ничего не болело, а нас отправили! Да ещё отправили не в обычную больницу, куда возили всех наших, если они болели, а в какую-то другую. Там нас поселили на последнем этаже большого шестиэтажного корпуса в отдельном крыле и в одной комнате. Что тоже странно, ведь в больницах палаты для мальчиков и девочек разные. Одежду всю отобрали и одели в одинаковые длинные рубахи, даже трусы не оставили. В палате было всего три кровати, которые мы и заняли. Тут же были туалет и душ. В палате ещё стоял телевизор и не очень новая игровая приставка. Была даже полка с книгами на стене.

Короче говоря, мы здорово перетрусили, оказавшись запертыми в комнате и почти без одежды. Каждый из нас, конечно, не раз слышал о врачах, занимающихся торговлей человеческими органами, вот мы и подумали, что нас троих непременно выпотрошат и органы продадут. Мы шушукались всю ночь, забравшись под одеяло на одной кровати. Сдаваться просто так, как цыплята на птицефабрике, мы не собирались. Жизнь в детском доме, знаете ли, закаляет человека, хоть мальчика, хоть девочку. Драться мы умели и всегда заступались за своих, каким бы сильным ни был наш противник. Придуманный план был безумным от начала и до конца. Мы собирались утром напасть на медсестру, которая привезет нам завтрак, связать её, отобрать ключи и убежать из изолированного крыла здания, куда нас поместили. Главное, как мы считали, достать ключи от двери, что перекрывала наш «изолятор», а выбравшись за неё, мы уж как-нибудь сможем пробраться на улицу и смыться отсюда. То, что трое ребят в одних больничных рубахах обязательно привлекут внимание, мы даже не думали. Нам казалось, что главное — это выбраться из здания, а там что-нибудь придумаем.

Когда утром молоденькая медсестра прикатила в палату столик на колёсиках с завтраком, мы были готовы. Ира отвлекла на себя внимание девушки каким-то вопросом, а мы с Пашкой набросили на неё приготовленную простыню и повалили на ближайшую кровать. Втроем нам удалось связать медсестру, а она почти не сопротивлялась при этом. Мы вышли в пустой коридор, прошли мимо нескольких закрытых дверей и уперлись в перегораживающую коридор стену с закрытой дверью. Пашка стал ковыряться в замке, подбирая ключ, но в эту минуту открылась ближайшая дверь и из неё вышли два улыбающихся охранника в военной форме с погонами и тот самый дядька, который проверял наш детский дом и задавал странные вопросы.

— Ира, Витя, Паша, кажется, вы собрались на прогулку? — улыбался дядька.

— Куда угодно, лишь бы подальше отсюда, — хмуро ответил Пашка.

— Почему вам здесь не нравится? Мы даже игровую приставку в вашу палату поставили, чтобы вы не скучали.

— Ага, чтобы не скучали, пока нас на запчасти не разрежут? — так же агрессивно, как и Паша, сказал я.

Военные и мужчина переглянулись, улыбки исчезли с их лиц.

— С чего это вы так подумали?

— Сами не можете догадаться? Что это за больница, где девочку помещают в одну палату с мальчиками? Где другие больные? Где врачи? Где наша одежда? Почему нас держат под замком? — сердито сказала Ира. — Ещё нужны вопросы? У нас их целая куча.

— Кажется, мне надо вам кое-что рассказать и пояснить, — неловко улыбнулся мужчина. — Уверяю вас, ничего плохого с вами не случится. Никто не собирается разбирать вас на донорские органы. Наоборот, вы нужны нам абсолютно здоровыми, поэтому вас привезли сюда, чтобы обследовать и понять, сможете ли вы принять участие в том, что я собираюсь вам предложить.

— И что же это такое, что для этого надо нас запирать здесь на пустом этаже и даже приставлять охрану?

— Я как раз собирался всё рассказать вам после завтрака, и даже показать, но вы решили действовать, не теряя времени. Извините, надо было вам ещё вчера всё рассказать, тогда бы вы не задумали своего побега. Кстати, он всё равно бы не удался. Но ваши слаженные действия по нейтрализации медсестры в палате только подтвердили правильность нашего выбора. Действовали вы как хорошая команда, — снова улыбнулся мужчина.

— А вы что, всё видели, что ли? — недоверчиво спросил Павлик.

— Конечно, ведь палата под наблюдением. Ради вашей же безопасности. И находитесь вы не в какой-то гражданской больнице, а в настоящем военном госпитале, и, мало того, в специальном его отделении, куда посторонним хода нет. Ну, так что? Поговорим? Да и Наташу, вашу медсестру, пора развязать, и завтрак остынет.

Конечно, попытка побега была чистой авантюрой с нашей стороны. Тем более, как оказалось, из военного госпиталя да ещё из палаты под наблюдением. Понурив головы, мы вернулись в палату.

— Вам, кстати, повезло, что Наташа не сопротивлялась, — сказал один из военных, развязывая медсестру. — Она у нас перворазрядница по самбо, раскидать вас, как котят, ей раз плюнуть. Просто нам всем было интересно посмотреть, что вы придумали, раз шушукались всю ночь.

— Кино, значит, смотрели, пока мы тут… — хмуро спросил я.

— Смотрели, — кивнул военный. — Захватывающее, скажу вам, было зрелище, особенно когда вы скопом на неё навалились.

Медсестра, впрочем, на нас не обиделась и лишь весело потрепала наши волосы, сказав, что такого приключения у неё ещё не было. Она оказалась старшим сержантом медицинской службы.

После завтрака мы уселись втроём на одной кровати, а Алексей Степанович (так звали этого бывшего проверяющего) оседлал стул задом наперед и, улыбаясь, долго смотрел на нас.

— Будем и дальше в гляделки играть? — не очень дружелюбно спросил я, натягивая подол рубашки на колени. — Вы что-то хотели нам рассказать и объяснить, что мы тут делаем.

— Да, конечно, ребята, только сначала ответьте на один вопрос: вы любите приключения?

Мы переглянулись, не понимая, к чему этот вопрос.

— Смотря какие, — неуверенно сказал Павлик.

— Резонно… — качнул головой Алексей Степанович. — Ну, скажем, вы хотели бы попасть в прошлое и посмотреть, как там жили люди в те времена? Скажем, лет пятьдесят или сто назад?

— Это как сниматься в кино, что ли? — спросила Ира.

— Не совсем. Я говорю о том, чтобы самим побывать в прошлом веке, пообщаться с ребятами и взрослыми, жившими в те времена. В общем, я говорю о путешествиях во времени.

— Вы думаете, что мы ещё маленькие и нам можно вешать лапшу на уши? — усмехнулся я. — Машина времени бывает только в сказках и книжках про фантастику.

Алексей Степанович продолжал с улыбкой глядеть на нас, восседая верхом на стуле.

— Витя, скажи, ты слышал про «Наутилус» — подводный корабль капитана Немо?

— Видел кино.

— Так вот его придумал писатель-фантаст почти двести лет назад. Звали его Жюль Верн. И придумал он его в те времена, когда большинство кораблей были парусными и только появились первые пароходы. Теперь же подводными лодками никого не удивишь. Другой писатель-фантаст, тоже ещё в девятнадцатом веке, написал про первый полёт людей на Луну. Теперь люди уже побывали на ней и в космос летают постоянно. Звали этого писателя Герберт Уэллс. Когда эти писатели написали свои книги, никто даже представить не мог, что подводные лодки и космические корабли когда-нибудь появятся на самом деле. Для людей это были всего лишь интересные выдумки, фантастика. Но, как видите, фантастика может стать явью. Почему же не допустить, что и машина времени, придуманная фантастом, тоже уже существует?

— Если бы машину времени придумали, то это уже давно бы знали все, — сказала Ира. — В новостях об этом сразу бы сказали.

— В новостях, говоришь? А ты не думала, что не всё можно говорить в новостях? И не всё говорят. Конечно, когда-нибудь об этом узнают все, но пока что это большая тайна. Вы, ребята, одни из немногих людей на всей планете, кто сможет первыми узнать и испытать путешествия во времени, если, конечно, вы хотите этого. Насильно мы никого заставлять не будем.

— А если мы не согласимся, тогда что?

— Отправитесь обратно в свой детский дом.

— Но мы же тогда всем расскажем!

— А кто вам поверит? Вы всего лишь дети, у которых развита фантазия.

К сожалению, это правда. Кто поверит в машину времени, если о ней будут говорить простые дети? Мы сами-то пока не верим в то, что только что услышали.

— А если мы согласимся?

— Тогда в детский дом вы не вернётесь. Вы будете учиться в одном из лучших учебных заведений страны. Для всех друзей в вашем детдоме вы поступите в суворовское училище и будете учиться там. Сейчас как раз в эти училища принимают после четвёртого класса. Ваши друзья будут вам завидовать.

— А на самом деле?

— На самом деле вы будете учиться в специальном училище ещё лучше суворовского. Таком же военном, но намного круче…

Он стал рассказывать, какие у нас будут условия жизни и учебы, какие замечательные будут учителя и воспитатели, какие компьютеры, какие поездки по всему миру во время каникул и какие могут быть путешествия в прошлые времена. В общем, много чего интересного и привлекательного. Мы даже заслушались.

— Скажите, а почему вы выбрали нас троих, а не кого-то другого? — спросил, вдруг, Павлик.

— Скажу прямо: мы искали ребят по всем детским домам и интернатам страны. Именно таких, как вы — десятилетних мальчиков и девочек. Дело в том, что пока такие путешествия доступны только мальчикам и девочкам и, к сожалению, недоступны взрослым. Нам нужны такие ребята, у которых, как у вас, нет близких родственников. Это цинично звучит, но вы будете допущены к очень большим тайнам и о ваших путешествиях не должны знать лишние люди, а родителям всегда можно проболтаться или похвастаться. Кроме этого все кандидаты должны быть смышлеными, ведь предстоит многому научиться. Мы проверили ваши знания, а здоровье ваше проверят в этом госпитале.

— Так те контрольные в школе…

— Да, их организовали мы, чтобы проверить ваши знания. Вы нам подходите.

— Только мы трое?

— Не только. Всего вас будет тридцать человек мальчиков и девочек, кого мы выбрали из всех детей в нашей стране. Если вы не откажетесь, то скоро с ними познакомитесь.

Мы всё это слушали, переглядываясь, и думали… А, с другой стороны, о чём думать-то? Возвращаться в старый детдом и ждать, что кто-нибудь, когда-нибудь заберет нас к себе в семью? Так нас обнадёживали постоянно. Но забирали всегда только малышей дошколят, а нас… по нам лишь скользили взглядами без особого интереса. А тут нам предлагают что-то новое и фантастическое, совсем не обещая никаких передач в семью или усыновления. Что мы теряем? Да, в общем-то, ничего. Так почему бы не попробовать? По крайней мере, так думал я.

— Я согласен, — первым сказал я, когда Алексей Степанович замолчал и выжидательно посмотрел на нас.

— Я тоже согласен, — чуть помолчав, сказал Павлик. — А ты, Ира?

— Я хоть и не мальчик и мне немножко страшно, но я с вами, ребята.

Следующую неделю мы провели в госпитале. Нас по-прежнему не выпускали за пределы коридора. В этом крыле оказались все нужные медицинские кабинеты. Мы никуда не ходили, врачи и медсестры сами приходили на наш этаж, осматривали, брали разные анализы, подключали какие-то приборы и гоняли нас на разных тренажёрах. За это время мы трое так привыкли друг к другу, что уже почти считали себя не просто друзьями, но братьями и сестрой. Уже даже совсем не стеснялись друг друга, ведь никакой другой одежды, кроме рубах, что были на нас, нам не дали, а на разных осмотрах приходилось и их снимать, так что тут уже не до стеснения. Алексей Степанович приходил каждый день и разговаривал с нами. Он рассказывал о том месте, где нам предстояло жить и учиться и, по его словам, там должно быть здорово!

На седьмой или восьмой день медсестра Наташа после завтрака сказала, что врачи нас беспокоить больше не будут. На наш вопрос, что же нам делать, ответ был коротким — ждать. Чего ждать было не совсем понятно, но делать нечего. Хорошо, что у нас стояла игровая приставка, в неё мы и играли по очереди до самого обеда, гадая, что будет дальше. А дальше был обед. Сразу после обеда появился довольный Алексей Степанович и заявил, что наше пребывание в госпитале закончилось и мы абсолютно здоровые дети.

— Сейчас мы с вами поедем туда, о чем я вам рассказывал. Уверен, вам там понравится. Надеюсь, вы не разбежитесь по дороге, потому что путь не близкий.

— Как мы разбежимся? Вот в этом, что ли? — спросил Павлик, подергав рубашку на груди.

— Да, в этих рубашках далеко не убежишь, — поддержал я. — Нас примут за сбежавших из психушки.

— А нашу одежду у нас забрали, — добавила Ира.

— Вашу старую одежду уже уничтожили. Но не волнуйтесь, для вас приготовлена другая. Сейчас её принесут. Вы одевайтесь и ждите меня. Я схожу за документами и вернусь, а потом нас отвезут на вокзал. На поезде когда-нибудь ездили?

Вошедшая Наташа принесла три пакета и раздала нам. В них оказались три совершенно одинаковых комплекта одежды. Скоро мы рассматривали друг друга в новом одеянии. Спортивные костюмы, что дали нам, оказались вполне по размеру, достаточно красивые и удобные, и в то же время не броские. Кроссовки тоже были одинаковые, как и мягкие кепки-бейсболки.

— Мы похожи на тройняшек, — выразила общее мнение Иринка.

Действительно, в одинаковых костюмах, одного роста и возраста, мы на самом деле были очень похожи. Даже Алексей Степанович, зайдя за нами, удивлённо присвистнул, увидев нашу троицу.

На железнодорожный вокзал нас отвёз микроавтобус с военными номерами и солдатом за рулём. В здании вокзала мы успели съесть по порции мороженого, купленного Алексеем Степановичем, пока он ходил за билетами, и даже посмотрели киоски с сувенирами и точки быстрого питания, предлагавшие перекусить разными салатами, бутербродами и кусками аппетитно выглядевшей курицы. Но Алексей Степанович увёл нас подальше от этих буфетов, наставительно наказав никогда не покупать еду в таких точках, если мы не хотим провести всю дорогу рядом с вагонным туалетом или в нём всю дорогу.

— Не беспокойтесь, с голоду не умрём. У меня есть сухой паёк на дорогу, — похлопал он по своему портфелю.

Мы сели не в пригородную электричку, а в пассажирский поезд. Нам досталось отдельное четырехместное купе. Мы с Пашкой, конечно же, заняли верхние полки, а Иринке и Алексею Степановичу достались нижние. Едва поезд тронулся, проводник принесла нам чай в старинных подстаканниках. Алексей Степанович положил перед нами две пачки печения и пакетик с пряниками, объявив, что ужин будет позже. Хоть мы и пытались за чаем узнать, куда едем, он только улыбался и говорил, что сами скоро увидим. Прямо партизан какой-то на допросе!

Я всего один раз ездил на поезде. Давно, с родителями, еще до школы. Ездили на море, но я плохо помню ту поездку, маленький был. А сейчас лежал на верхней полке и смотрел в окно. Говорят, что пассажиры в поезде, как сядут, так сразу или начинают кушать, что с собой принесли, или всю дорогу смотрят в окно. Я, наверное, отношусь ко вторым, потому что смотреть в окно мне нравится. Там каждую минуту что-то новое, как в телевизоре. Пашка тоже глазел в окно, жуя печенье. Я смотрел-смотрел, а потом сам не заметил, как заснул. Укачало, наверное. Разбудил меня Алексей Степанович, когда за окном уже начало темнеть.

— Витя, вставай, сейчас ужин принесут. Потом будете спать хоть до утра.

Следом за мной он разбудил также уснувшего Павлика. А Иринки в купе не было.

— А где Ира? — спросил я, спрыгнув вниз.

— Пошла мыть руки. Вам тоже не помешает.

Когда мы с полотенцами в руках вернулись в купе, на столе уже стояли судки с картофельным пюре и жареной куриной ножкой. На каждого, конечно.

— Завидую я вам, ребята, — сказал после ужина, когда мы уже пили чай, Алексей Степанович.

— Почему? — спросил я.

— Вы сможете побывать там, куда не все смогут попасть, как бы ни хотели.

— Это куда мы едем, что ли?

— Отчасти, да. Но это только начало, потом будет интереснее.

— Почему же завидуете? Вы же с нами едете, сами нас туда везете.

— Вы не поняли. Я завидую вам потому, что сам сейчас хотел бы снова стать таким, как вы — десятилетним мальчиком.

— А я бы лучше уже стал взрослым, — негромко сказал Паша.

— Вырасти и повзрослеть вы ещё успеете, а вот я уже не стану таким, как вы.

— Не понимаю, зачем снова становиться маленьким?

— Вот доедем до места, тогда поймёте.

— Долго ещё ехать?

— Завтра днем будем на месте. Ну, давайте, допивайте и доедайте, потом спать.

2. Лесной городок

Мы думали, что это будет другой город, но вышли на какой-то совсем маленькой и неприметной остановке. На ней и поезд-то остановился всего на две минуты. Кроме нас четверых, вышли ещё две пожилые женщины и один мужчина через три вагона от нашего. Больше никто с поезда не сошел и никто на него не сел. Лязгнув буферами, состав за нашими спинами тут же тронулся дальше, а мы остались на пустой платформе. Чуть в стороне оказалось небольшое здание станции. Сразу было понятно, что построили его очень давно. Деревянное, обшитое досками здание покосилось на один бок. Над входом красовалась довольно новая табличка с названием «ст. Ручейная». Женщина в красной железнодорожной фуражке с жёлтым флажком в руке, проводила глазами уходящий поезд, спрятала флажок и, окинув нас взглядом, скрылась в здании станции.

— Что-то не похоже это место на то, о котором вы нам рассказывали, — скептически протянул Пашка.

— Терпение, молодёжь, мы ещё не на месте, — хохотнул Алексей Степанович.

Мы спустились с платформы и прошли мимо здания станции, не заходя в него. Обошли и оказались на привокзальной площади, если так можно назвать небольшую площадку, на которой стояли всего две машины. Две женщины и мужчина, сошедшие вместе с нами с поезда, уже деловито запихивали в стоявшую «газель» свои сумки и чемоданы. Второй машиной оказался обычный уазик, шофер которого ковырялся в моторе. К уазику мы и направились.

— Приветствую короля бездорожья! — Алексей Степанович обменялся рукопожатием с мужчиной лет сорока в джинсах и клетчатой рубашке.

— К сожалению, Алексей, пока ты отсутствовал, дороги наши не стали лучше, — водитель улыбнулся и с интересом посмотрел на нас. — Откуда ты взял этих ребят? Они что, близнецы?

— Здрасьте, — почти хором поздоровались мы.

— Сам поразился сходству, когда увидел их в одинаковых костюмах. Удивительно, но ребята из разных семей.

— Были, пока с родителями… — мгновенно всхлипнула Иринка.

— Да… были… — хмуро поддержал её Павлик.

— А теперь мы из одного дома… детского… Можно сказать, что мы на самом деле братья и сестра, — не знаю почему, но эти слова сами вырвались из меня. — Да, теперь мы на самом деле из одной семьи. Вот!

— Вот это правильно, парень! — водитель хлопнул меня по плечу. — Меня зовут дядя Гриша. Или Григорий Васильевич.

— Это Ира и Паша, а я Витя, — я смело протянул руку водителю и он пожал её. — А почему вас называют королём бездорожья?

— А это вы сейчас сами поймёте! — рассмеялся дядя Гриша. — Ну, рассаживайтесь, сейчас поедем.

Бездорожье — это ещё мягко сказано! Как нас только не трясло и не швыряло на заднем сиденье уазика, пока мы ехали от станции! Нет, это не была просёлочная дорога. Когда-то она была даже заасфальтирована. Когда-то… Наверное, лет сто назад. И все эти сто лет её никто не ремонтировал.

— Держитесь крепче, ребятки, — предупредил дядя Гриша, трогаясь с места. — У нас в стране кладут асфальт местами и немного, чтобы всякие оккупанты ещё на подступах застревали.

Как мы ни старались держаться за всё, что только можно, но на колдобинах нас швыряло во все стороны и друг на друга. Мы орали, визжали и смеялись одновременно. Поездка оказалась намного круче любого аттракциона на американских горках. Несколько раз я даже треснулся головой о потолок. Паше и Ире тоже досталось немало. Даже когда дядя Гриша снизил скорость по просьбе Алексея Степановича, это помогло не много. Потом мы выехали на нормальную дорогу и какое-то время ехали спокойно, но потом снова свернули куда-то в лес. На удивление, но эта лесная дорога оказалась посыпана гравием, поэтому хоть колдобины и встречались, но не такие, как у железнодорожной станции. Да по ней и ехали мы немного тише из-за частых поворотов. За одним из таких крутых поворотов я заметил стенд с надписью, что дальше проезд запрещён, но мы продолжили движение. А ещё минут через пятнадцать вдруг под колесами зашуршал нормальный асфальт! И это где-то в глубине леса! Прошло еще минут десять, и дорогу перекрыл полосатый шлагбаум. Из небольшого домика рядом с ним вышел военный с красной повязкой на левом рукаве, подошел к машине и заглянул в неё. Приветливо поздоровался с взрослыми и с интересом поглядел на нас. Алексей Степанович показал ему какую-то бумагу. Военный прочитал, ещё раз посмотрел на нас и, улыбнувшись, отдал честь.

— Проезжайте!

Машина ехала ещё несколько минут среди леса по сторонам дороги, потом свернула, и перед нами оказался современный небольшой городок. Мы проехали мимо трех или четырех вполне современных многоквартирных домов, небольшого магазина, потом пошли какие-то большие здания, похожие то ли на офисные, то ли на административные. За ними снова проскочили мимо нескольких жилых домов. Там даже на детских площадках играли дети, в основном дошколята, и гуляли мамы с колясками. Странно было видеть эту обычную городскую жизнь в месте, явно находившемся где-то глубоко в глухом лесу.

Скоро уазик затормозил у нового современного здания, похожего на небольшую двухэтажную школу.

— Выгружаемся, братцы, приехали! — объявил Алексей Степанович.

Мы выбрались из машины и огляделись. Довольно большая площадка перед входом была чистой. В смысле вообще никакой соринки на чистом и явно новом асфальте. Напротив здания газон с аккуратно подстриженной травой и разбегающимися в стороны дорожками. Вдоль дорожек тут и там разноцветные скамейки, а чуть подальше виднелись две беседки, площадка с качелями и каруселями. На качелях качались двое мальчишек примерно нашего возраста, а из одной беседки на нас глазели три девочки. Откуда-то из-за здания доносились крики гоняющих мяч.

Мальчишки, качавшиеся на качелях, спрыгнули с них и перебросились несколькими фразами. Мы их, конечно, не слышали, но это и так было понятно. Один из них бегом рванул за угол здания, а второй направился к нам, засунув руки в карманы шорт. Девочки из беседки тоже не остались на месте.

— Вот и встречающие, — хмыкнул Павлик.

— Вы пока познакомьтесь, пообщайтесь, а я решу кое-какие организационные вопросы по вашему размещению, — сказал Алексей Степанович, направляясь к дверям здания.

Мальчишка остановился в трех шагах от нас и, склонив набок голову, с интересом оглядел с головы до ног. Мы переглянулись и тоже, как и он, склонили набок головы и уставились на него. В глазах мальчишки мелькнуло удивление, потом веселая искорка и губы его тут же растянулись в улыбке:

— Привет! А вы ничего, не теряетесь! — шагнув вперед, он протянул руку. — Я Сёмка. То есть Семен.

Не успели мы назвать свои имена, как из-за угла выбежали десятка полтора мальчишек и вмиг окружили нас. Вокруг сразу стало тесно и шумно. Нас хлопали по плечам и спине, кто-то тянул руки, галдели почти все. В потоке вопросов не сразу и разберешься. Я сам не помню, кому что отвечал и спрашивал, у меня даже голова кругом пошла!

— Мальчишки! — вдруг раздался голос одной из девочек. — Вы совсем новичков задёргали! Чего вы на них набросились? Они только приехали, ещё ничего не знают и не видели, им и без ваших вопросов тошно, а тут вы все вместе на них! Успеете ещё наговориться и задать вопросы, никуда они не убегут и не уедут, раз сюда приехали. Давайте просто познакомимся сначала.

Удивительно, но её послушались! Водопад вопросов стих, и ребята стали по очереди называть свои имена. Запомнить имена всех сразу непросто, ну да потом разберемся, если что не так. Девочек оказалось только три — те, которые сидели в беседке, остальные мальчишки — их я насчитал восемнадцать. Всё же на несколько вопросов мы успели ответить, пока за нами не пришел Алексей Степанович с женщиной лет тридцати.

— Так, ребята, отпустите новеньких, — сказала женщина, представившаяся Ольгой Ивановной. — Света, покажи Ире вашу комнату. А мальчики будут жить в…

— В нашей с Ваней комнате, — выступил вперед Сёмка. — У нас как раз два места свободных есть.

— Правильно, Сёма. Проводите мальчиков, покажите им всё, что надо и не опаздывайте на обед. А после обеда приведите новичков к Зинаиде Федоровне на склад получить всё необходимое. Ну и объясните им наши правила и порядки, конечно.

Комната, куда привели нас Сёма и Ваня, находилась на втором этаже здания, которое мы приняли за школу. Оказалось, что это не школа, а, как назвали его ребята, «спальный корпус», или, другими словами, общежитие. Это была не просто комната, она больше походила на небольшую квартиру. В просторной комнате с большим окном стояли четыре кровати и четыре одинаковых стола с небольшими полочками для книг. Это обычный уголок школьника. Примерно такой был у меня дома, когда я пошел в первый класс. Ещё в комнате стояли два платяных шкафа. Сбоку в стене имелись две двери. За одной из них был туалет, а за другой ванная комната с настоящей ванной и душевой кабиной. Конечно, комната, где предстояло нам жить, разительно отличалась от нашего старого детдома, где в спальне стояло два десятка кроватей, а в туалет и умывальник надо было бежать в конец коридора. Никаких личных столов или шкафов для одежды у нас не было, все личные вещи можно было хранить лишь в прикроватной тумбочке, одной на двоих.

— Удивляетесь? — рассмеялся Сёмка, глядя на наши обалдевшие физиономии. — Да, здесь не то, что там, где мы все недавно были. В детдоме о таких комнатах даже не помечтаешь.

— Вы тоже из детдома?

— Здесь все детдомовские, только из разных городов.

— И сколько вас… нас, то есть, здесь всего собрали?

— С вами стало двадцать четыре, но, наверное, кто-то ещё не приехал, потому что на этаже ещё четыре свободных комнаты. Вот эти кровати свободные, можете занимать. А это будет ваш шкаф. Один на двоих.

Помимо жилых комнат на этаже была игровая комната, две комнаты с телевизорами, и еще несколько пока закрытых. Что там будет ребята не знали, потому что сами жили здесь всего несколько дней. На первом этаже были комнаты воспитателей и командиров, разные канцелярии и другие хозяйственные помещения, кладовые и, конечно, кухня со столовой. Сёма так и сказал — командиры, и это не было ошибкой. Спрятанный глубоко в лесу посёлок был самым настоящим военным городком, а мы становились воспитанниками особого кадетского военного училища, которое откроется с началом нового учебного года. Поэтому командирами у нас будут настоящие офицеры.

— А где эти офицеры сейчас? — спросил Паша.

— Сейчас, пока училище не открылось, мы ещё простые дети, у которых идут летние каникулы. Вот когда соберут всех, тогда начнут с нами заниматься.

До обеда мы успели пройтись по всем открытым помещениям в нашем здании, который именовался «корпус номер восемь», о чём говорила большая цифра «8» на стене снаружи. На обед нас пригласил голос дежурного воспитателя по громкой связи, динамики которой были установлены на этажах. Столовая, куда привели нас мальчишки, походила на небольшое кафе со столиками на четырех человек и разрисованными разными картинками стенами. За столиками стали собираться мальчишки и девчонки.

— Вот наш стол, — показал Ваня. — Так получилось, что мы сидим вместе с теми, с кем живем в одной комнате.

Мы сели. Столы уже были сервированы, а суп развозила на тележке женщина. Она подкатила к нам тележку и налила полные тарелки ароматно пахнущего борща, положив туда по ложке сметаны. Тарелки с винегретом уже стояли перед нами. Пожелав приятного аппетита, официантка покатила тележку дальше. Пока мы уплетали винегрет и борщ, она снова появилась, но на тележке у неё теперь было второе блюдо — котлеты с рисом. В нашем старом детдоме никаких официанток не было, накрывали столы дежурные из ребят.

После обеда Сёмка отвёл нас на склад, где уже ждала Ира. Дверь была закрыта и нам пришлось подождать. Сам Сёмка тут же ушёл обратно в комнату. Пока мы ждали кладовщика, обменялись с Ирой первыми впечатлениями. Ей, как и нам, здесь всё нравилось.

Ждали мы недолго. Подошедшая женщина, по нашим представлениям уже довольно старая, открыла дверь и завела нас на склад. Какое-то время заняла подборка одежды по нашим размерам, но недолго, ведь все дети в этом месте собрались примерно одинаковые по габаритам и возрасту. Вещи, что получили и мы с Пашей, и Ира, были тоже одинаковые. Только вместо некоторых рубашек она получила платья, да вместо одних из двух шорт ей дали юбку. Все остальное было одинаковое. В дополнение к нашим кроссовкам нам выдали ещё по паре летних сандалий.

— Спортивные костюмы не треплите попусту, аккуратно носите вещи. Сложите всё в свои шкафчики. Пока каникулы, строго за однообразием формы следить не будут, но бегать мазуриками нельзя. Испачканные вещи сдавайте в стирку, получите через день обратно. Нижнее белье у нас принято менять ежедневно, его вам выдано достаточно, носки или колготки тоже. Оторвется пуговица или что-то порвёте — не стесняйтесь сказать, если сами отремонтировать не сможете, — доброжелательно наставляла нас женщина. — Теплые вещи сейчас ни к чему, а форму для учебы получите после приказа начальника.

При этом какого приказа и какого начальника она не стала уточнять. Нагруженные охапками одежды мы вернулись в нашу комнату, где Ваня с Сёмкой лежали в кроватях, но не спали.

— Вы чего это? — спросил я, удивившись. — Устали что ли?

— Тихий час обязателен для всех, — пояснил Ваня, вставая. — Это сегодня вам послабление, как новичкам, а завтра тоже ляжете.

— И нам послабление сегодня, — следом за Ваней встал и Семен. — Мы помогаем вам устроиться. Вот сейчас поможем правильно разложить вещи по полкам.

Много времени это не заняло. Мальчишки показали нам, на какие полочки или в какие ящики шкафа надо сложить те или иные вещи. Оказывается, что в этом деле тоже существуют свои правила. Правда, подсказка была тут же — на внутренней стороне дверцы шкафа приклеена инструкция, на какую полку что из вещей надо складывать. Так же у входной двери в рамочке висел распорядок дня, с которым мы тоже ознакомились. Кормили тут пять раз в день, а отбой объявлялся в половине десятого вечера. Дневной сон, или по-другому «тихий час», длился на самом деле полтора часа и заканчивался в три пополудни.

Оставшееся до подъёма время мы просидели в палате и Ваня с Сёмкой рассказывали нам о местных порядках. Правда, они сами ещё не очень много знали, так как приехали сюда всего три дня назад. Были они из разных городов. Это нам повезло, что нас сразу трое прошли отбор, а, как сказали ребята, в основном все остальные были одиночками, или, не больше, чем двое из одного города и детского дома. Одинаковым для всех было только одно: все собравшиеся здесь дети были сиротами или их родители были лишены родительских прав.

— Почему нас таких здесь собрали, как думаете? — спросил Ваня.

— Нам говорили что-то про отдельное суворовское училище, и что оно будет даже лучше, чем все другие уже существующие училища. А мы, типа, прошли специальный отбор…

— Отбор все мы прошли, и училище, вроде, будет по-настоящему. Но я вот слышал случайно, что наше училище создается тут для того, чтобы мы стали принимать участие в каких-то экспериментах.

— Что ещё за эксперименты? Нас как кроликов потрошить будут, что ли?

— Потрошить не будут, это не медицинские эксперименты. Пока меня сюда дядя Гриша вез, они с моим сопровождающим говорили, что монтаж какой-то новой машины уже подходит к концу, а взрослых по-прежнему какой-то барьер не пропускает.

— Что за барьер? Куда не пропускает?

— Фиг знает, — Ваня пожал плечами. — Они же между собой говорили, а я делал вид, что меня укачало и я заснул. Вот они и говорили. Какие-то теории струн, гравитационные поля, темпоральные векторы… В общем, не совсем понятно. Но вот маленьких защита пропускает, поэтому нас тут и собирают. Ваш сопровождающий ничего не говорил?

— Пока мы в госпитале были, он упоминал про машину времени, — вспомнил я. — А ещё говорил, что жутко нам завидует, потому что мы ещё не выросли.

— Машина времени, говорите? — вскинулся Сёмка. — А что? Я не против слетать куда-нибудь в будущее! Кино «Гостья из будущего» смотрели? Как там пацан нашел в каком-то подвале дверь и попал в будущее, помните? Вот ему повезло!

— Ага, а потом от космических пиратов бегал, — рассмеялся я. — Сказки всё это!

— Ну, почему обязательно сказки? Может и не сказки уже, потому нас тут и собрали.

— Поживём — увидим. Только вот на путешествия в будущее лично я не рассчитываю, хоть, конечно, не отказался бы посмотреть, что там будет. Если машина времени существует и нас собрали здесь именно из-за этого — скоро мы это узнаем.

Остаток дня мы посвятили основательному знакомству с новыми товарищами и нашим новым домом. Здесь оказалась приличная библиотека, в которой я с удовольствием обнаружил несколько своих любимых книжек. Я вообще люблю читать. Научился читать в три с половиной года. Точнее — мама научила. Мама… она многому меня успела научить. В комнатах с телевизорами народ почти не сидел. Собирались только, когда показывали интересный фильм или мультики по каналу «Дисней», а так светлое время народ предпочитал проводить на улице. За корпусом были оборудованы неплохие спортивные площадки. В первую очередь нас притягивало, конечно, футбольное поле. Там же были волейбольная и баскетбольная площадки, но мы, в силу своего возраста и роста, ими пока не интересовались. Там же располагался и небольшой спортивный городок с разными гимнастическими снарядами — перекладинами и брусьями. Мальчишки говорили, что в каком-то корпусе будет закрытый плавательный бассейн, но пока он не достроен.

А ещё неподалёку был разбит небольшой парк, где можно было погулять среди цветов и деревьев, покататься на великах или роликовых коньках, когда они появятся, конечно.

Мы постарались как можно быстрее влиться в жизнь нового коллектива, в котором нам предстояло жить следующие годы. Ну, по крайней мере, мы надеялись, что задержимся здесь надолго, ведь нам тут нравилось и ребята подобрались неплохие.

А вечером, за полчаса перед сном, все построились в две шеренги на втором этаже, где располагались наши комнаты, и дежурный воспитатель сделал поимённую перекличку. В распорядке дня это значилось под названием «вечерняя поверка». Прямо как в настоящей армии! Воспитатель называла по очереди наши фамилии, а мы отвечали коротким «я». После переклички воспитатель напомнила нам не забыть почистить зубы перед сном и пожелала приятных сновидений.

Спать здесь полагалось в легких и свободных рубашках с короткими рукавами и длиной немного выше колен. По паре таких рубашек голубого цвета нам с Павликом выдали сегодня вместе с другими вещами, в них мы и переоделись перед сном, как и все остальные мальчишки и девчонки на этаже. Причем никто не стеснялся в этом наряде забежать перед сном в чужую комнату к приятелю или выйти в общий коридор. Причем такие же рубашки на ночь надели и девочки.

В половине десятого в общем коридоре погасили свет, оставив только дежурное освещение. Воспитатель заглянула в каждую комнату, выключила свет, где он ещё горел, и разогнала по постелям тех, кто ещё не лежал. На этом наш первый день на новом месте подошел к концу. Правда, мы ещё какое-то время не спали, негромко переговариваясь. Всё-таки новое место, как-никак, впечатлений куча, но всё равно скоро уснули. Первым перестал отвечать Павлик, за ним затих Ваня, ну а потом как-то незаметно заснул и я.

3. Первое увольнение

— Проходите, капитан. Присаживайтесь. Как там наши дети? Привыкают?

— Дети легко адаптируются к новым условиям. Они здесь уже больше месяца, все передружились, наслаждаются летом и каникулами. Уже сформировались группы по предпочтениям и интересам, но все живут дружно. Детдомовские дети — специфические дети, они крепко стоят за своих при внешнем вмешательстве в их мир, а выпадая из привычного круга и находя себе подобных быстро сходятся друг с другом. Тем более, когда они ровесники.

— Да, это так. Явного лидера группы, как я понимаю, пока не обозначилось?

— Нет. Можно сказать, у них республика.

— Ну и ладушки. Как вы помните, капитан, вам быть их командиром и воспитателем. Кажется, вы сами окончили суворовское училище?

— Так точно.

— Что там следовало сразу после зачисления в училище?

— Нас отправили в полевой лагерь, где знакомили с уставами и строевой подготовкой. Длилось это весь август до начала учебного года. Таким образом проходило становление коллектива.

— Ну, у наших воспитанников коллектив уже установился. Я вчера говорил с министром. Он уже подписал приказ о создании при нашем институте школы с правами кадетского корпуса. На корпус мы, конечно, не тянем, но на кадетскую школу вполне. Закрытого типа, конечно. Ребята делятся на два отделения. Сколько их там у нас?

— Двадцать девять на сегодня.

— Значит, два отделения. На каждое отделение будет свой командир-воспитатель, а вы командиром над всеми ими. Парочку лейтенантов нам обещали прислать. Придётся вам и их воспитывать, так как это будут выпускники этого года.

— С детьми проще, чем с лейтенантами, — рассмеялся Алексей Степанович. — У лейтенантов обычно планы глобальные.

— Ничего не поделаешь. Наш институт и всё созданное вокруг него на особом положении, как вы сами знаете. Уж больно неординарная проблема в нашей разработке, а от этих мальчиков и девочек, что мы собрали, во многом зависит успех всего проекта. И сотрудники нам нужны молодые, а не те, кто считает годы до пенсии. Дело перспективное, хоть и бьются над решением проблемы много лет. Но теперь мы знаем намного больше, чем в те времена, когда я был таким, как вы сейчас. А самое поразительное знаете в чём?

— В чём?

— Все новые идеи всегда возникают в головах именно вот таких мальчишек и девчонок сначала в виде фантазий, и лишь потом на них обращают внимание учёные. Вот и получается, что самые замечательные идеи не принадлежат маститым зубрам от науки, доводящим идеи детей до реальных предметов, машин, оборудования или чего там у них получается. Да, то, что сейчас доводится до ума в четырнадцатом корпусе, идея как раз вот такого мальчишки, подсказанная много лет назад другому мальчишке. И она сработала!

— Товарищ генерал, вы говорите о «стабилизаторе»?

— Да, именно о нём.

— Так это же разработка всей вашей жизни! Об этом все знают!

— Да, я создавал его, но не один, а с коллективом таких же увлеченных единомышленников. И, поверь, Алексей, это было совсем непросто.

— Зато теперь у вас не просто лаборатория, а целый институт и вокруг него скоро вырастет целый город.

— Город — это, конечно, хорошо, но только не сейчас и даже не в ближайшем будущем. Сами понимаете, почему наш городок находится в таком месте и под такой охраной. Чем меньше о нас будут знать, тем лучше. Пока. Ну а потом видно будет. Так вот о «стабилизаторе»… Да, я всю жизнь работал над ним, но идею мне подсказал один мальчик. Давно. Ещё в моем детстве. Он подсказал, а я её развил и воплотил в металл и стекло, в километры проводов и… и всего прочего. Вот такие дела.

— А тот мальчик? Кем он стал?

Генерал с улыбкой прошелся по кабинету, постоял, глядя в окно, потом подошел к массивному сейфу, достал оттуда папку, сел за стол и открыл её.

— Правильно твой вопрос должен звучать «Кем он станет?», а не «Кем стал». Подойди ко мне, Алексей.

Генерал достал из папки фотографию и протянул её подошедшему капитану. На ней был один из ребят живущий сейчас в восьмом корпусе.

— Узнаешь этого малыша? — спросил генерал.

— Да. Я сам отбирал его в детском доме. Это Витя Токарев. Довольно смышленый мальчик. Родители погибли три года назад в автомобильной аварии. Результаты медицинской проверки соответствуют предъявляемым требованиям, по успеваемости тоже всё в порядке. Один из лучших кандидатов в сталкеры. Кстати, почему вы решили так назвать будущих путешественников? Насколько я знаю, понятие «сталкер» связано с малоизвестными территориями и сооружениями, которые эти люди исследуют.

— А разве то, чем предстоит заняться ребятам, не предполагает исследование неизвестного?

— Но, я думал…

— Это не суть важно, Алексей. Сейчас я называю их сталкерами, потом, может, найдётся более подходящее название. Так, говоришь, знаешь этого мальчика?

— Так точно.

— А теперь посмотри на это фото. Что скажешь?

Генерал достал из папки и протянул другую фотографию. Черно-белую, а не цветную, как первая. На ней изображены двое улыбающихся ребят, стоящих на берегу то ли реки, то ли озера. Оба смотрят в камеру, обнимают друг друга за плечи. На обоих коротенькие шортики по моде семидесятых годов прошлого века, светлые футболки. На вид обоим мальчикам лет по одиннадцать.

— Это старое фото. Лет сорок или пятьдесят.

— Тысяча девятьсот семьдесят первый год. Присмотрись внимательнее к мальчику справа.

Капитан некоторое время всматривался в фото, потом взял со стола первую фотографию и сравнил их.

— Поразительно, но эти ребята очень похожи! Только наш немного помладше того, что на старом фото. А на футболке у того мальчика надпись «сталкер» на английском языке. Разве такие футболки в те времена выпускали?

— Нет, не выпускали. Тем более с надписью на иностранных языках. Заметил, значит… А теперь представь нашего мальчика чуточку постарше и с прической, как на старой фотографии.

— Если бы я не знал, что старое фото пятидесятилетней давности, я бы сказал, что это один и тот же мальчик.

Генерал снова улыбнулся, встал и прошелся по кабинету.

— Ты, Алексей, спрашивал о том мальчике, что подсказал мне идею стабилизатора? Так вот — это он на старой фотографии. А второй мальчик рядом с ним — это я. Есть ещё одно совпадение — они оба носят одно имя. Тот Витька, и этот тоже Витька. Интересное совпадение, правда?

— Вы думаете…

— Я думал всю жизнь, капитан. Сейчас же я почти уверен.

— Но это невозможно!

— Алексей, не разочаровывай меня, — покачал головой генерал. — Вспомни, над чем мы работаем и для чего собрали всех этих детей? Кстати, то, что перемещения возможны только в детском возрасте — тоже его подсказка.

— Но это невозможно! — повторил капитан. — Эти дети и этот мальчик ничего не знают! Всё, что связано с перемещениями во времени для них чистая фантастика из книжек и кино!

— Согласен. Они ничего не знают. Пока ещё не знают. Но для того мы их и собрали здесь, чтобы подготовить. Тому Витьке в прошлом было одиннадцать лет, а нашему пока ещё десять. У нас впереди напряженный год, Алексей. Первые опытные перемещения мы сможем начать ещё до конца этого года. Нам надо многому научиться самим и научить ребят. Безопасность должна быть превыше всего. Рисковать детьми нам никто не позволит.

— Но вы же знаете, что все опыты по перемещению взрослых прошли неудачно!

— Знаю. Перемещение того мальчика, что оказался на полигоне случайно, было полной неожиданностью для всех, но не для меня. Неожиданностью для меня было само это незапланированное перемещение, так как я думал, что это будет не так, как произошло на самом деле. Но само происшествие только подтвердило слова, услышанные мной много лет назад. К сожалению, мы не вправе были повторить эксперимент с мальчиком уже под нашим контролем. Родители не дали согласия. Мне пришлось дойти до самого Президента, чтобы нам разрешили продолжить с ребятами-сиротами. Я гарантировал безопасность детей лично и если что-то произойдет хоть с одним из них, все дальнейшие работы будут немедленно прекращены навсегда. Ну, или до тех пор, пока мы найдём решение по работе с взрослыми.

Капитан ещё раз взял обе фотографии и долго рассматривал их, качая головой время от времени.

— Простите, товарищ генерал, но вы уверены, что это один и тот же мальчик?

— Почти уверен. У того Вити из детства была родинка в виде ячменного зёрнышка ниже правой подмышки на боку. Родинку было видно, когда мы купались и он поднимал правую руку. А у нашего есть?

— Без понятия.

— Если родинка есть, то это он.

— Устроить внеочередной медицинский осмотр?

— Попробуйте обойтись без этого. Сейчас лето. Может, во время каких-нибудь спортивных занятий или купания. Не стоит привлекать к мальчику лишнее внимание даже среди его товарищей.

— Но если это тот мальчик, то получается петля?

— Да. Получается, что мы сами организовали себе подсказку. Парадокс такой вот… Но я не удивлен. Мы ещё много парадоксов встретим. Парадоксов с нашей точки зрения, разумеется. Кто знает, возможно, что со временем эти парадоксы станут нерушимыми постулатами, ведь мы только в самом начале пути.

Каникулы шли день за днем, мы откровенно балбесничали в свое удовольствие, так как нас сильно не напрягали занятиями или работами. В нашем корпусе оказался небольшой кинозал на первом этаже. Каждые два-три дня после ужина в нем показывали какое-нибудь кино. По большей части это были детские фильмы, как современные, так и старые, где дети были пионерами и ходили с красными галстуками на груди. Старых и новых фильмов было примерно поровну. Честно говоря, старые кинофильмы тоже были интересными. По крайней мере, не хуже современных.

Несколько раз нас на автобусе возили на речку купаться. Сама речка здесь протекала совсем неширокая. Метров пятнадцать шириной с поросшими ивняком берегами, она протекала совсем рядом, но мест для купания не было. Зато в нескольких километрах она разливалась широким плёсом с низким берегом и отличным подходом. И берег тут был песчаный, хороший. Правда на эти выезды нас всегда сопровождали два солдата, два воспитателя и доктор. Доктор и воспитатели понятно для чего, а солдаты для охраны и исполняли роли спасателей, так как они всегда занимали места по краям пляжа и смотрели вокруг, ну и за нами на воде. Такие поездки проходили всегда после обеда, чтобы мы не зажаривались под самым сильным солнцем. По мне — так я бы всё лето провёл на речке. Правда, плавал я пока не очень хорошо, но если не плавать вообще, то никогда не научишься. Говорят, что когда введут в строй бассейн, то нас всех будут учить плаванию по-настоящему, но пока его нет.

Ну а в остальное время мы играли или занимались тем, что кому больше нравилось. Единственное, за чем строго следили дежурные воспитатели, так это за соблюдением нами установленного распорядка дня. Они проверяли, чтобы мы находились в кроватях во время тихого часа, чтобы мыли ноги перед сном и переодевались в одежду для сна, а не заваливались спать в том, в чем бегали целый день. Ещё они обязаны были гасить возникающие между нами конфликты, но их, этих конфликтов, у нас и без того не было.

Сегодня до обеда мы, как обычно, погоняли мяч, затем я читал книжку, а потом мы с пацанами лазили по деревьям, пока нас не согнала с них Тая — дежурившая сегодня Таисия Александровна. Потом просто сидели с пацанами в беседке и травили анекдоты. Так и прошло время до обеда. А сейчас шел тихий час, и мы лежали в кроватях. Спать не хотелось, но лежать было обязательно. Я лежал с книжкой, Ваня тоже читал, а Паша и Семен на самом деле уснули. Приключения в поисках таинственной северной земли Санникова захватили меня, и отрываться от книги не хотелось.

— Вить, ты слышал, что ребята говорили перед обедом о каком-то походе? — спросил вдруг Ваня.

— Кажется, нам собираются устроить поход с ночёвкой в палатках, пока лето не кончилось. Только когда он будет, никто не знает. Вроде бы кто-то из воспитателей недавно сказал. Если это случится на самом деле, я совсем не против. Здесь уже порядком поднадоело одно и то же — живём как на какой-то даче детдомовской, только нас на огороде, как там, работать не заставляют. Хоть какое-то новое развлечение будет.

— Сережка из второй комнаты сказал, что он случайно подслушал, будто бы в поход мы пойдем неожиданно. Ну, типа нас поднимут, как по тревоге солдат, и пошлёпаем в поход ножками.

— А чем ещё в походы ходят? Конечно ножками. Только у нас для похода ни рюкзаков нет, ни палаток, ни котелков и всего остального. А без этого походов не бывает.

— Это да. Ну, может, есть где-нибудь на складе. Если бы не было, тогда не говорили бы, наверное.

— Может и есть. Поживем — увидим, как говорила директриса у нас в детдоме.

Я посмотрел на часы, что висели над дверьми в каждой комнате — до подъема оставалось семь минут.

— Что там у нас после сонного часа?

— Ничего нового, — вздохнул Ваня. — И футбол уже надоедать начинает.

— Послушай, нам же можно ходить по всему городку? Или нет?

— Вроде не запрещается. Но что там делать?

— Да хотя бы просто посмотреть. Зайдём в магазин…

— А деньги у тебя есть? То-то и оно, что ни у кого нет. А воровать я не буду.

— Ну, хоть посмотрим. Сколько мы уже живем тут, а почти ничего не видели.

— Когда нас привезли сюда, вроде говорили, что тут даже есть кафе, где можно мороженое кушать, если предъявить ученический билет. Говорили, одну порцию в день можно бесплатно.

— Правда? А я не слышал такое!

— Так вас же позже нас привезли. Может, забыли сказать или подумали, что сами всё узнаете. Только это бесполезно пока ещё, ведь у нас нет ученических билетов. Да и в любом случае надо спросить разрешение у дежурного воспитателя.

— Надо — значит, спросим, — встав, я потянул через голову рубашку для сна — всё равно уже время сонного часа заканчивается.

К дежурному воспитателю мы подошли втроём. Паша пожелал присоединиться к нам, а Сеня отказался, заявив, что он о чем-то договорился с другими мальчишками. Дежурная, а сегодня дежурила Валентина Игоревна, женщина лет сорока, отличавшаяся добрым характером и никогда не ругавшаяся на нас, выслушала и, совсем неожиданно, разрешила! Мы думали, что придётся просить и уговаривать, но ничего этого не потребовалось.

— Что ж, мальчики, разрешаю вам пойти в городок погулять. Только вам придётся переодеться, не идти же на люди в том, в чём гоняете мячик. А чтобы получить бесплатную порцию мороженого надо или иметь при себе ученический билет кадета, или быть в форме нашей школы. Ученические билеты на вас будут только после приказа начальника, так что сейчас вам нужна хотя бы форма.

— Где же её взять, эту форму? — хмыкнул Павлик. — Нам ее не выдали.

На это Валентина Игоревна улыбнулась и повела нас на склад. Оказалось, что ещё позавчера доставили комплект летней формы, но пока не раздали, собираясь это сделать на днях.

— Ну, раз вы первыми собрались прогуляться по нашему городку — вам первым и примерить обновки.

Форма оказалась именной. Спросив наши имена и фамилии, кладовщица быстро нашла нужные плечики с вещами и выдала нам. Форма состояла из рубашки голубого цвета с короткими рукавами, черных шорт, черного широкого ремня с латунной бляхой. К форме полагались ещё черные полуботинки-туфли и длинные черные носки до колен, а на голову черный берет с настоящей военной кокардой. Всё это мы получили и потащили в нашу комнату переодеваться.

Когда я посмотрел на себя в зеркало, то долго не мог оторваться — не верилось, что мальчик в отражении это я! Так и таращился сам на себя, пока меня не отодвинули Паша и Ваня. Форма на самом деле оказалась красивой и сидела на нас, как влитая. Рубашка настоящего военного образца с черными погончиками, на которых красовалась металлическая буква «К». А ещё на левом рукаве красовалась нашивка в виде щита черного цвета в золотистой окантовке. На щите эмблема в виде земного шара на фоне часового циферблата с перекрещенными стрелами. Таких эмблем я ещё не видел. Наверное, это эмблема нашей школы. Слева на груди над карманом пришита черная полоска, где в рамке золотистыми буквами написаны мое имя и фамилия — «Витя Токарев». Над правым карманом на такой же полоске значилось «СКШ МО РФ». Такие же полоски с этими буквами были и у остальных ребят, как и полоски с их именами и фамилиями «Ваня Запьянцев» и «Павлик Котёнкин».

— Пацаны, кажется, мы становимся похожими на приличных мальчиков, — задумчиво сказал Ваня, рассматривая себя в зеркале.

— А раньше были неприличными, что ли?

— Раньше мы были детдомовцами, а теперь никто так не скажет. В такой форме никто не признает нас детдомовцами, если сами не проколемся.

— А зачем нам прокалываться? — пожал плечами Паша. — Мы теперь кадеты, а не детдомовцы и надо просто соответствовать этому званию.

Когда мы вернулись в кабинет дежурного воспитателя, Валентина Игоревна, похвалив наш внешний вид, выдала нам по алюминиевому жетону размером с пластиковую карточку, на которых значилось: «Увольнительный жетон», и также были выбиты аббревиатура СКШ МО РФ и наши имена. Жетоны оказались тоже именными. После этого записала нас в большую книгу под названием «Книга увольняемых» и минут десять наставляла, как нужно себя вести в городке. Ну, что надо быть вежливыми, не беситься на улицах и не нарушать форму, не соваться туда, где есть предупреждающие надписи, что посторонним ход запрещен, уступать место в транспорте (оказывается, тут даже есть маршрутный автобус!), а также, что увольнение нам разрешено только в пределах городка. Ну а в конце объявила, что в детском кафе мы можем получить бесплатно порцию мороженого, бутылку лимонада или воды, пару пирожков или пирожное, предъявив наши увольнительные жетоны. Этому мы, конечно, обрадовались больше всего, и ради этого стоило прослушать весь длинный инструктаж. Отпускала она нас на три с половиной часа — то есть до ужина мы обязаны вернуться.

Первым делом мы заглянули за корпус на спортивную площадку, где тусовалась основная масса наших ребят. При нашем появлении в новой форме все игры прекратились и нас окружили мальчишки и девчонки.

— Спокойно, гражданская молодежь! — шутливо предупредил их Ваня. — Не залапайте форму настоящих кадетов!

Конечно, со всех сторон сразу посыпалась куча вопросов. Услышав ответы, большинство мальчишек ринулась обратно в корпус, а мы пошли к выходу с территории. К слову сказать, корпус номер восемь со спортивным городком и парком был окружен оградой. Просто так к нам было не попасть и не выйти. У въездных ворот на нашу территорию находился пост, где постоянно дежурили несколько солдат. Они же периодически обходили территорию по периметру и проверяли документы у всех людей, кто приходил к нам. Даже у воспитателей, поваров и других сотрудников, кто непосредственно участвовал в нашей жизни.

— Предъявите ваши увольнительные, кадеты! — потребовал военный с повязкой дежурного на рукаве.

Мы показали жетоны и нас пропустили за ворота. Куда идти особого выбора не было — от ворот в городок вела одна дорога, да и та оказалась короткой. Пройдя с километр, мы вышли на первую улицу. Она так и называлась: «улица Первая» — гласила табличка на здании, к которому мы вышли. На улице располагались жилые дома с уютными двориками. Во дворах играла ребятня, но, в основном, мелкая, хотя несколько человек школьного возраста тоже мелькнули в отдалении. Взрослые на нашем пути тоже попадались. Почти все они были женщины. Но все без исключения смотрели на нас с интересом и улыбками и непременно здоровались, как будто знали нас давным-давно. Мы прошли всю улицу в одном направлении, и нам не попалось ничего, кроме жилых домов. Дойдя до последнего дома, посовещались и повернули обратно. Скоро навстречу нам с одного двора выехали два пацаненка лет девяти на великах. Не доезжая до нас несколько шагов, оба притормозили и спешились.

— Ух ты! — глядя на нас, сказал рыжий мальчишка. — Действительно, кадеты! А то я уже думал, что всё это враки!

— О чём это враки? — спросил Павлик.

— Ну, что здесь есть кадетское училище. Предки говорили, но никто никогда кадетов не видел. Вы первые тут в такой форме.

— А вы точно кадеты? — поинтересовался второй пацаненок.

— Ты разве не видишь наши погоны? — Ваня показал на свое плечо. — Или для тебя этого мало?

— Или такую форму можно купить в магазине? — добавил я.

— Нет, в самом деле, пацаны, раньше тут никаких кадетов никто не видел, потому и спрашиваем.

— Да ладно вам, не обижайтесь, — тут же добавил первый мальчишка, увидев, что мы хмуро переглянулись. — Меня Сашка зовут.

Он протянул нам свою ладошку. Мы познакомились. Второй мальчишка назвался Сережкой. Мы пояснили, что сами первый раз вышли погулять по городку и ищем кафе с мороженым, которое должно быть где-то тут.

— Это не тут, — замотали головами мальчишки, — это на «Четвертой улице».

Оказалось, что все улицы в городке имели такие «цифровые» названия. Тут не заморачивались с придумыванием названий и поступили просто и незатейливо. Построили одну улицу и назвали её «Первой», потом появилась «Вторая» и так далее. Всего оказалось семь улиц. Четвертая улица была вроде как бы центральная, потому что именно на ней располагались магазины и кафе, почта и парикмахерская, аптека и прачечная, школа и, в общем, вся инфраструктура, необходимая любому городку, даже маленькому, для нормального существования его обитателей. А ещё были, как сказали мальчишки, «микрорайон института», «кадетский городок» и воинская часть. Но, по их же словам, в эти три места пускали не всех. Получалось, что мы как раз жили в «кадетском городке». Хоть тут оказалось столько улиц и районов, до кафе в сопровождении наших новых знакомых мы дошли быстро. В кафе вместе с нами они заходить не стали, и тут же рванули на своих велосипедах обратно, помахав нам.

Небольшое и уютное кафе не было пустым. Треть столиков оказались заняты посетителями — мамами и бабушками с детьми разного возраста. Они все повернули головы к входу, едва мы вошли. Мне даже как-то неловко стало под всеми этими взглядами. Похоже, так же себя чувствовали мои товарищи. Мы стояли у двери и растерянно озирались. Наверное, так бы и стояли дальше перед рассматривавшими нас посетителями кафе, но тут раздался голос девушки за стойкой (или прилавком?):

— Проходите сюда, мальчики!

Мы тут же вспомнили инструктаж воспитателя и, поздоровавшись с посетителями, прошли к стойке. Женщины закивали, заулыбались, провожая нас глазами.

— Извините, нам сказали, что предъявив вот это, — Павлик показал свой увольнительный жетон, — мы можем получить мороженое без денег. Это правда?

— Правда. И не только мороженое, но и любое пирожное с этой витрины, а также чай, компот или лимонад на выбор. Каждый по своему жетону. Выбирайте.

Мы взяли по порции мороженого, по бутылочке пепси-колы и песочному пирожному. Умяли всё это за столиком и, не забыв сказать спасибо, вышли на улицу. У нас ещё осталось достаточно времени погулять и осмотреть городок. Чем мы и воспользовались, решив узнать больше о месте, где нам предстоит провести, скорее всего, не один год. Мы прошли по одной улице, потом по другой и совсем неожиданно оказались перед высоким бетонным забором, по верху которого была натянута колючая проволока, а местами даже стояли видеокамеры. С другой стороны забора возвышались деревья, напрочь скрывая от глаз, что бы там ни было. Мы даже подумали сначала, что дошли до границы нашего закрытого городка и решили пройти вдоль забора дальше, ведь в любом заборе всегда бывают дырки или лазы. Просто из интереса — есть ли и в этом заборе что-то подобное. Когда мы проходили под очередной видеокамерой, она тихонько зажужжала и повернулась вслед за нами.

— Нет, пацаны, это не забор вокруг городка, — посмотрев на камеру, догадался я. — Этот забор что-то отгораживает от самого городка.

— С чего ты так решил? — Посмотрел на меня Павлик.

— Потому что камеры развернуты в нашу сторону, а не наружу. Если бы это была внутренняя сторона забора вокруг всего городка, то камеры смотрели бы наружу, чтобы увидеть любого подходящего постороннего человека. А тут они все смотрят в нашу сторону, значит, охраняют то, что за забором с другой стороны, а не с нашей.

— Логично, если только они не боятся того, что отсюда кто-то захочет сбежать, поэтому и установили камеры на эту сторону.

— Зачем отсюда убегать? — пожал плечами Ваня. — Кажется, здесь совсем даже неплохо.

— Мало ли…

— Да нет, фигня это! — я помахал рукой в камеру. — Скорее всего, с той стороны забора или военные, или что-то с секретами связанное. Улыбнитесь, пацаны, нас снимает видеокамера.

Мы помахали в камеру и пошли дальше. Но не успели пройти и сотни метров, как за спинами послышался звук подъезжающей машины и рядом с нами затормозил уазик с черными военными номерами.

— Молодые люди, вы не заблудились случайно? — из машины выскочили двое военных в пятнистом камуфляже. Один, с погонами старшего лейтенанта, строго смотрел на нас, а второй стоял в нескольких шагах с короткоствольным автоматом в руках.

4. «Это тот мальчик»

— Молодые люди, вы не заблудились?

— Вообще-то нет. Мы гуляем. А что, разве нельзя? — спросил Павлик.

— Здесь не рекомендуется гулять и об этом знают все, — заявил офицер.

— Извините, но мы не знали. Мы недавно здесь живём, а погулять вообще вышли первый раз, — сказал я. — Мы в официальном увольнении, товарищ старший лейтенант.

— Раз в увольнении — предъявите документы.

— Пожалуйста, — я протянул офицеру свой увольнительный жетон.

Офицер посмотрел мой жетон, потом жетоны Вани и Павлика, улыбнулся:

— Не знал, что кадетов уже отпускают в увольнение.

— Мы первые. После нас и другие появятся.

— Это хорошо, только гуляйте лучше в городе, а не здесь, — старший лейтенант вернул жетоны.

Козырнув нам, офицер собрался сесть в машину, но в этот момент заговорила рация. Он доложил, что у периметра полигона обнаружены три кадета в увольнении. Нам было слышно, как удивился тот, кому лейтенант докладывал, поглядывая на нас с улыбкой.

— Тут ещё полигон какой-то есть, — тихо удивился Ваня.

— Может тут что-то испытывают? Какое-нибудь новое оружие? — так же тихо сказал Павлик. — Вот бы посмотреть!

— Может оружие, а может какую-нибудь новую технику, — кивнул я. — Наверное, технику, ведь тут какой-то институт исследовательский. Да и нас сюда не просто так собрали.

Пока мы переговаривались, старший лейтенант получил какой-то приказ и велел нам сесть в машину. Наши возражения, что нам скоро надо вернуться в наш корпус, на него не подействовали. Убегать мы не стали, посчитав бегство недостойным для кадетов в форме. К тому же было интересно, куда нас отвезут. Ясно, что за пределы городка всё равно не вывезут, поэтому мы не боялись. А если не вернемся из увольнения вовремя, нас всё равно будут искать — на всякий случай предупредили мы офицера. Он только рассмеялся, заверив, что никто нас не собирается похищать, а просто приглашают на маленькую экскурсию.

— Какую ещё экскурсию? Куда?

— По другую сторону этого забора, — кивком головы показал лейтенант.

Мы стояли в длинном коридоре, одна стена которого была полностью стеклянной. За стеклом был огромный зал, в котором располагалось устройство в виде огромного кольца. В это кольцо легко проедет грузовик. Оно было обмотано какими-то прозрачными трубками. К центру кольца вела дорожка, проходящая прямо по его центру. В стороны от этого сооружения к массивным механизмам тянулись те самые прозрачные трубки, которыми было обмотано кольцо. А ещё там было много столов с разными приборами и компьютерами. По всему залу копошились люди в белых халатах.

— Вот это, ребята и есть та самая штуковина, ради которой создан весь наш город, — сказал седой и уже старый мужчина, приведший нас сюда, на эту смотровую площадку. — И вы тоже частичка этого города. Пока мы называем это устройство «стабилизатором», но на самом деле это гораздо больше, чем просто стабилизатор энергии.

— Зачем нужен такой большой стабилизатор? Все электрические стабилизаторы обычно небольшие по размерам. У нас в детском доме был такой.

— Наша энергия не электрическая, а другая.

— Разве бывает другая энергия?

— Конечно! В мире, в природе, существует много разных видов энергии. Скоро вы узнаете о них. Мы специально собрали вашу группу и создали отдельную школу. И это устройство тоже делается для вас.

— Скажите, а что за дорожка ведет в кольцо? Для чего она?

Мужчина, назвавшийся нам Николаем Григорьевичем, а привезший нас сюда старший лейтенант обращался к нему, как к генералу, положил одну руку на моё плечо, а другую на плечо стоявшего рядом Вани, помолчал немного, а потом сказал:

— Это, мальчики мои, дорога, в конце которой другое время. Кто-то из вас, пройдя по ней, сможет увидеть прошлое, а кто-то, возможно, даже будущее.

— Кто-то из нас? — удивлённо спросил Павлик.

— Да, кто-то из вас. Я бы сам прошел по ней с большим удовольствием, но, к сожалению, уже слишком стар для таких путешествий. Вы же, наверное, любите приключения? А?

— Я люблю, — улыбнулся я, посмотрев на Николая Григорьевича снизу вверх.

— И я! И я тоже, — вслед за мной сказали ребята.

— Ну вот и хорошо! Для этого мы вас сюда собрали и сделали специальную кадетскую школу. Скоро я подпишу приказ о зачислении всех вас в нашу новую школу, и станете настоящими кадетами. Вот вам уже и форма готова, и преподаватели с командирами скоро соберутся.

— И тогда мы сможем… это… путешествовать по вон той дорожке?

— Не сразу, но сможете. Только сначала придется многому научиться. Время — оно не прощает ошибок и слабой подготовки тех, кто хочет путешествовать по нему. Поэтому вам придётся сильно постараться, чтобы заслужить право пройти по этой дорожке.

Я смотрел на огромный зал за стеклом и на странное сооружение в нём, людей в халатах, занимающихся своими делами, и на дорожку, ведущую в центр огромного кольца и там заканчивающуюся, и думал, неужели если пройти по ней до конца, то на самом деле можно оказаться в прошлом или в будущем? Честно говоря, не верилось. Почему-то вспомнились слова Алексея Степановича ещё там, в военном госпитале про фантастику и путешествия во времени. Неужели это были не просто разговоры? Если же поверить словам генерала, да вспомнить слова Алексея, то получается, что перед нами была самая настоящая машина времени? Вот это да! Неужели это правда и её уже придумали?

— Значит, это настоящая машина времени? — спросил я.

— В некотором смысле — да. Машина времени. Но на самом деле всё гораздо сложнее, чем просто какая-то машина. Впрочем, пока можете считать её машиной, а как и почему она работает вы узнаете в свое время.

— Скажите, а почему вы нам всё это рассказали и показали? — спросил, вдруг, Ваня. — Именно нам троим, а не всем нашим ребятам?

— Действительно, почему? — улыбнулся мужчина. — Просто когда мне сказали, что у периметра полигона замечены трое мальчиков в форме кадетов, мне самому захотелось посмотреть на вас, моих будущих сталкеров. Знаете, что обозначает это слово?

Мы отрицательно помотали головами.

— Это люди, кто исследует неизведанные территории, запретные для других. Они могут быть проводниками там, где другие не найдут дорогу. Ну, это более близкое приближение понятия «сталкер» к нашей ситуации. Ну а остальные ваши товарищи узнают всё чуть позже. Просто вам повезло стать первыми. И первыми увидеть наш хроностабилизатор, который вы назвали машиной времени. Как, заинтересовал я вас этой «машиной»?

— Интересно, только не очень понятно, зачем вам нужны мы? В смысле — мальчишки. Вон сколько у вас специалистов взрослых, да ещё военных много. Зачем вы собрали здесь нас, мальчишек и девчонок, к тому же детдомовских? — я посмотрел прямо в глаза генералу. — Понимаете, очень часто для нас, детдомовских, разные благотворительные штуки заканчиваются не очень хорошо. То за границу кому-нибудь продадут на запчасти, то ещё кому разным… разным типам, в общем… Мы-то вам зачем?

Николай Григорьевич долго молчал, видно был поражён моими словами. Мои товарищи, как и я, ждали ответа.

— На запчасти, говоришь… — он нахмурился, снял и протёр очки, снова водрузил их на место. — Я бы сам таких «благодетелей» на запчасти разобрал… Не бойтесь, ребятки, ничего такого вам не грозит. Наоборот, вы получите лучшее образование, какое только возможно в нашей стране, и поможете нам разгадать много загадок. По крайней мере, одну загадку мы будем разгадывать вместе. Дело в том, что без вас мы пока не можем обойтись, потому что для взрослых людей вон та дорожка, о которой ты спрашивал, недоступна. Взрослого она никуда не приведёт. Пока что никуда не приведёт. А вот вам, ребятам, она может показать много интересного.

— Вы хотите сказать, что эта ваша машина не пропускает взрослых, а только детей? Почему?

— Это и есть главная загадка, которую предстоит разгадать всем вместе. Впрочем, если кто-то из вас откажется участвовать, насильно мы никого заставлять не будем. Каждый может отказаться и уехать отсюда обратно.

— Куда обратно?

— В ваши детские дома, куда же ещё.

— Так мы же тогда можем рассказать всем про вашу машину, а она, наверное, секретная?

— Конечно, секретная. Только кто поверит десятилетнему мальчику, что ему показали секретную «машину времени»? — рассмеялся генерал. — Дети любят фантазировать!

— Да, никто не поверит, — вздохнул рядом Павлик. — Придётся остаться. Да, пацаны?

На этот раз рассмеялись уже все вместе.

Нам разрешили спуститься вниз в большой зал и посмотреть всё сооружение вблизи. Только запретили что-нибудь трогать руками без разрешения. Сопровождал нас уже не генерал, а один из молодых сотрудников в белом халате. Он рассказывал нам чего-то, то и дело сыпя непонятными словами, так что на самом деле мы почти ничего не поняли. Единственное, что отложилось у меня в голове после его рассказов, это то, что создание машины времени стало возможным тогда, когда Николай Григорьевич сумел определить или создать такой закон, что время — это один из видов энергии. Энергия времени. А если время есть такой вид энергии, то с ним можно работать как с любой другой энергией. То есть передавать на расстояние, расходовать, собирать (аккумулировать), стабилизировать, концентрировать и делать всё остальное, что можно делать, например, с электрической энергией. Законы почти одинаковые. Нам даже разрешили постоять на дорожке, ведущей в центр огромного сооружения в виде кольца, её наш сопровождающий назвал «хронотропой». Я тоже постоял на тропе, представив, что когда-то пройду по ней дальше, до самого конца. А что тогда я там увижу? Будущее или прошлое? Интересно, всё-таки!

— Алексей, проходи, присаживайся, — генерал с задумчивым видом смотрел в окно.

Капитан прошел к столу и сел на свое обычное место. Бросил взгляд на разложенные на столе бумаги, заметил там те фотографии, что недавно рассматривал вместе с генералом. Значит, скорее всего, разговор опять коснется кадетов. Капитана не было два дня, ездил в командировку в управление кадров военного округа подбирать лейтенантов — будущих своих помощников. Задача оказалась совсем непростой. Выпускники военных училищ жаждали попасть в войска, а не в воспитатели к малолетним кадетам. За двое суток капитан пересмотрел добрую полусотню личных дел лейтенантов, побеседовал с двумя десятками молодых офицеров, пока ему удалось найти двух подходящих, как ему казалось, людей. Правда и их уговорить на должности командиров взводов — преподавателей было не так просто, но, в итоге, они согласились. Справку по этим лейтенантам капитан принёс генералу. Сами офицеры с семьями приедут послезавтра.

Генерал ещё какое-то время смотрел в окно, потом вернулся к столу и сел. Быстро просмотрел поданные капитаном справки по отобранным лейтенантам, кивнул удовлетворенно, потом посмотрел на него, прищурившись и улыбнувшись:

— Пока ты был в командировке, я тут кое с кем случайно познакомился лично.

— Подозреваю, что с кем-то из кадетов?

— Угадал. Даже больше, чем с кем-то, — генерал взял фотографию Вити Токарева и снова рассмотрел её. — Это он, Алексей! Я узнал его сразу, как увидел живьем. Это он!

— Тот мальчик из вашего детства?

— Без сомнения! Его глаза, его голос и его улыбка. Это он!

— А родинка есть?

— Не мог же я его попросить раздеться, чтобы удостовериться, — снова улыбнулся генерал. — Да это и не обязательно, думаю. Это он, я уверен на все сто процентов!

— И что вы хотите сказать? Вы же не просто так объявили мне об этом.

— Само собой. Я много думал о сложившейся ситуации. Конечно, он ничего не знает. Но петля времени явно присутствует. Чтобы завершить её, мальчика надо просто подготовить. Это первая задача, которую нам с тобой предстоит решить.

— Знаете, Николай Григорьевич, получается интересная ситуация, — улыбнулся капитан. — Вы должны научить сегодня мальчика тому, что он должен подсказать вам ещё вчера, чтобы вы эту подсказку развили и опять же научили ей этого мальчика. Ну, такова ситуация в простом приближении.

— Да, смешно, конечно. Хотя смешного мало. Такая вот петля получается и от этого нам никуда не деться. Но если мы не отправим мальчика в прошлое, получится, что я с ним не встречусь и тогда… Даже не представляю, что тогда может произойти! Боюсь, что мы в какой-то момент проснёмся утром совсем в других местах и совсем другими людьми. Если вообще проснёмся… Мы же не знаем, как работают законы хронопетли. Познать их нам ещё только предстоит, и дай бог, чтобы это познание обошлось без жертв и крови. А времени у нас не так много, как кажется.

— У нас впереди целый год.

— У нас впереди всего год, Алексей. А это не так уж много.

— Успеем, товарищ генерал! Для занятий с нашими ребятами уже почти всё готово, осталось мелочи доработать. К первому сентября решим оставшиеся.

— Конечно, решим, я даже не сомневаюсь. Но, всё же, я бы хотел, чтобы ни одного дня не пропало впустую. У нас начало полевого сбора с кадетами с августа, ещё есть несколько дней. Займись с ребятами сейчас, потихоньку втягивай в новую жизнь.

— Понял вас, товарищ генерал! Сегодня четверг, с понедельника начну с ними занятия, а там и лейтенанты подтянутся. А до понедельника пусть получат форму, подгонят ее ну и прочие мелочи подберут.

— Хорошо, Алексей, так и решим. В понедельник я подпишу приказ о зачислении ребят в кадетскую школу. А ты проверь ещё раз полевой лагерь, поговори с сержантами из нашей части, кто будет инструкторами. Пусть всё будет готово.

Так получилось как-то само собой, что наш первый выход в город стал своеобразным спусковым крючком, запустившим в нашем небольшом коллективе совершенно новые тенденции и интересы. Когда военный уазик привез нас «домой», все мальчишки и девчонки уже получили «выходную» форму и щеголяли в ней по территории и корпусу. Всех, конечно же, интересовало, как прошло наше увольнение, что мы видели и где успели побывать. Ребята окружили нас и засыпали вопросами. Когда же они услышали, куда мы случайно попали и что увидели, то вопросов стало ещё больше. Разговоры о «машине времени», как сразу все стали называть то, что мы трое увидели, продолжались теперь везде: и в столовой, и на улице, и в комнатах после отбоя. А на следующий день почти все запросились в увольнение. Дежурному воспитателю пришлось разбить желающих по группам и одни ушли в город до обеда, а другим пришлось ждать послеобеденного времени. Разумеется, мы рассказали, как проще и быстрее добраться до кафе с мороженым. Нас же троих на сегодня ни в одну группу увольняемых не включили, но мы не расстроились, ведь детдомовцы привычны к ограничениям.

И мы, кстати, совсем не пожалели о том, что остались в корпусе. Едва ушла за ворота первая группа увольняемых и только мы с оставшимися мальчишками разбились на команды перед игрой, как к нашему корпусу подкатили две машины. Из уазика выбрался Алексей Степанович в военной форме с капитанскими погонами и подозвал всех нас к себе. Из кабины крытого грузовика выбрался ещё один военный с погонами прапорщика. Прапорщик оказался пожилым человеком с густыми усами. Он подошел к капитану и с интересом рассматривал нас, подбежавших к машинам.

— Товарищи будущие кадеты, — сказал нам капитан, — хоть часть из вас уже успела появиться в городке в форме, пока вы ещё не настоящие кадеты. Чтобы стать настоящими военными людьми придётся многому научиться, в первую очередь дисциплине и порядку. Пора начинать учиться и заканчивать с гражданской вольницей. Представляю вам прапорщика Буденкова Ивана Антоновича. С сегодняшнего дня он будет вашим старшиной. Знаете, кто такой старшина в армии?

Мы понятия не имели, что ответить на этот вопрос. Капитан с улыбкой подождал немного, потом продолжил:

— Старшина в армии — это почти родной отец для солдата. В нашем случае, конечно, для кадета. Товарищ прапорщик всегда будет рядом с вами, следить за порядком и дисциплиной, когда не будет рядом офицеров, чтобы вы были накормлены и одеты, соблюдали распорядок дня и уставные требования, ну и много ещё за чем будет присматривать Иван Антонович. Ни одна ваша проказа не укроется от старшины, даже не надейтесь.

Мы настороженно посмотрели на прапорщика, а он продолжал разглядывать нас, и на лице его была легкая улыбка.

— А ещё, товарищ капитан, — сказал прапорщик, — я могу, как батька, не только в угол поставить, но и…

— Думаю, таких крайних мер не потребуется, Иван Антонович. У нас ребята собрались понятливые, умные. Ну, если кто и пошалит немного, думается мне, это будет не по злому умыслу, а просто по мальчишечьему разгильдяйству. А вообще-то компания подобралась дружная, насколько мне известно.

— Ну, если команда дружная — тогда другое дело! Тогда проблем с дисциплиной не будет! Ну, товарищ капитан, поживём — увидим, как говорится. А пока пусть ребята дружно разгрузят машину и перенесут вещи в каптерку. Вот и поглядим, насколько дружно они умеют работать.

— А что за вещи вы привезли? — спросил кто-то из мальчиков.

— Новое обмундирование для вас, архаровцы. Вы же, насколько я знаю, собираетесь стать кадетами и даже уже выходную форму примерили. А в полевой лагерь тоже в ней поедете и по полям-лесам бегать будете?

— Мы поедем в лагерь? — раздалось сразу несколько голосов.

— Конечно! Только это не оздоровительный летний пионерский лагерь, а настоящий полевой военный лагерь. Соответственной должна быть и ваша форма. Понятно? А если понятно, то за дело! Мне ещё каждому из вас подобрать её придётся индивидуально, чтобы на настоящих бойцов стали похожи, а не на каких-то там гражданских оболтусов!

Мы быстро разгрузили машину и перетаскали мешки с вещами в складскую комнату, которая отныне стала называться «каптеркой». Благо, мешки оказались не тяжёлыми. После чего прапорщик сказал нам прийти к нему через час.

Время пролетело незаметно, и скоро на пороге появился прапорщик. Он подошел к нам, перекинулся парой слов с капитаном, после чего объявил, что у него всё готово к началу нашего обмундирования и мы можем по-одному заходить к нему в каптерку для получения формы. Мальчишки тут же помчались в корпус, а меня капитан почему-то притормозил, велев сесть рядом с собой.

— Ну, как ты здесь обжился? Ребята не обижают?

— Почему они должны меня обижать? — удивился я. — Нормальные пацаны собрались. У нас никто никого не обижает.

— Это хорошо, что живёте дружно. Я тут узнал, что ты с друзьями побывал вчера в научном центре и видел хроностабилизатор. Скажи, какие впечатления?

— Это вы так называете машину времени? Она большая и непонятная. Если с ее помощью можно попасть в прошлое или будущее, то это, наверное, здорово. Правда, я не представляю, как она будет работать. Там так много разных проводов, трубок, приборов, что даже страшно становится!

— Ну, установка ещё до конца не собрана. Когда соберут, её вид будет вполне обычным. Всё будет похоже на обычную дорожку и не более того.

— Я вчера постоял на той дорожке. Даже подумал…

— О чём подумал?

— Да так… ерунду…

— А всё-таки?

— Ну… представил, что в конце той дорожки есть дверь… Если я дойду до двери и открою её, то там могут быть мои папа с мамой… Это возможно?

Капитан ответил не сразу. Он помолчал, потом протянул руку и сжал моё плечо.

— Наверное, это было бы возможно, но ты же знаешь, что их уже нет на самом деле. Вернуть их к жизни невозможно, можно лишь посмотреть на них издалека.

— Но почему? Им же можно сказать, чтобы они не садились в тот день в машину, и тогда они не попадут в аварию…

— Не так всё просто, Витя. Когда-то ты и другие ребята будете ходить по хронотропе, но сначала вам придётся узнать много правил и законов, без знания которых на тропу нет хода. Всё это вы будете изучать в нашей школе.

— Но потом, когда мы изучим правила, это же можно будет сделать?

— Не знаю, честное слово! Может быть — да. Но утверждать не могу. Поговорим об этом как-нибудь в другой раз. А пока просто скажи мне — ты сам хочешь участвовать в путешествиях в другие времена или… боишься?

— Боюсь, конечно, — подумав, ответил я. — Вдруг меня сожрут какие-нибудь динозавры в каких-нибудь доисторических временах, если кто-то что-то перепутает и дверь откроется не туда, куда надо.

Капитан рассмеялся.

— Надеюсь, этого не случится!

— Я тоже.

Когда я уже собрался уйти и присоединиться к мальчишкам в очереди в каптерку старшины, капитан вдруг снова остановил меня и спросил:

— Минутку, Витя. Я позабыл, у тебя или у Павлика справа чуть ниже подмышки есть маленькая родинка в виде ячменного зёрнышка?

— Вот такая что ли? — я хмыкнул и задрал футболку, показывая родинку на правом боку. — А зачем вам?

— Да, она самая. Да незачем, просто вдруг почему-то в голову пришло, у кого из вас двоих я её видел в госпитале.

— Значит, у меня видели. У Павлика на спине под лопаткой, а на боку нет. И у него круглая, как горошина.

— Ах да, точно! У него под лопаткой горошина, я вспомнил. Спасибо. Ну, беги, больше не задерживаю.

Я убежал и уже не слышал, как капитан говорил кому-то по телефону:

— Да, Николай Григорьевич, это тот мальчик. У него есть родинка ниже подмышки справа. Вы правы, это, скорее всего, петля.

Часть 2. Зимние приключения

«Время! Даже у физиков до сих пор нет четкого единого определения, что представляет из себя время. А мне как быть? Мне нужно знать точно!»

(Рассуждения Коли Славина.)

5. История генерала Славина

Вот почему человек никогда не знает, что будет у него впереди? Если бы тогда, почти год назад, когда нам предложили пойти учиться в специальную кадетскую школу, я знал, что учиться здесь будет так трудно, то, наверное, вряд ли согласился бы и остался в детском доме. Форма, звание кадета, условия жизни, это, конечно, хорошо, но нагрузки, помимо обычных школьных, были такие, что мама не горюй! Порой мы выматывались так, что некоторые из нас засыпали прямо за столом во время ужина. Наверное, по этой причине нам изменили распорядок дня уже в первой четверти в конце октября.

До обеда мы учились в общей школе вместе с обычными ребятами — детьми учёных и военных нашего городка. Школа была не очень большая, двухэтажная, но, как и всё остальное здесь, новая и оборудованная всем необходимым. Правда, в некоторых классах было не очень много учеников. Мы, кадеты, занимались одним отдельным классом, но на переменах общались с другими ребятами, как в обычной школе. Только вот кроме обычных уроков пятого класса у нас были и другие предметы, которые изучают в более старших классах. Это физика, химия и астрономия. А ещё у нас больше уроков математики, чем у других пятиклашек. Шесть уроков каждый день — это напрягает.

После школы мы обедали и снова шли на занятия, только уже в другое место — в здание рядом с нашим жилым корпусом. Тут с нами занимались уже наши командиры или ученые из научного центра. Три, а то и четыре часа каждый день дополнительно к школьным урокам. Чисто военной подготовки было не так много, а вот других занятий, которые вели с нами ученые, было побольше. Я даже не представлял раньше, что есть такой предмет, как «теория струн». Про теорию вероятностей слышал, а про теорию струн нет. Потом один молодой ученый занимался с нами вообще очень необычным предметом, называвшимся теорией энергии времени и его возможных вариантов. Интересный предмет и увлекательный! А иногда были и другие занятия, но все они связаны с работами в научном центре городка. Единственным днем недели без дополнительных занятий после школы была среда.

Так вот когда мы прозанимались в таком режиме почти два месяца и стали засыпать прямо за ужином, нам поменяли распорядок и ввели обязательный послеобеденный сон, как в детском саду, сократили дополнительные занятия строго до трех и уменьшили их время до получаса. Но всё равно нагрузка оставалась большой и мы порядком уставали. А ведь домашние задания нам тоже надо было делать. Поэтому возможностью поспать после обеда никто не пренебрегал. Ну а если ко всем учебным занятиям добавить постоянно, иногда даже на уроках, присутствовавших рядом с нами командиров или старшины, которые всеми силами старались быстрее сделать из нас по-настоящему военных людей, вы поймете, почему я в какой-то момент засомневался в правильности выбора. Не один я засомневался. В начале октября один мальчик заявил капитану, что он не хочет больше быть кадетом и попросился обратно в свой детдом. Держать его в школе против желания не стали, уговаривать не стали тоже. Через несколько дней он сдал форму и в обычной гражданской одежде лейтенант увез его обратно в тот город и в тот детдом, откуда он приехал.

— Гена Адонин оказался слабым человеком и не выдержал наших нагрузок, — сказал нам перед строем капитан. — Он поступил честно, заявив об этом прямо. Ещё в полевом лагере я всех предупреждал, что нагрузки в учёбе будут большими и, возможно, кому-то они окажутся не по силам. Да, сейчас вам трудно. Так всегда бывает, когда попадаешь в новую обстановку, начинаешь изучать или заниматься новым для себя делом. Я сам, как и вы сейчас, когда-то в вашем возрасте поступил в суворовское училище. Мне тоже было трудно, и тоже приходили мысли бросить всё и уехать домой. Но я очень хотел стать военным и не смог отказаться от своей мечты из-за трудностей первого периода. Я мог уехать домой и пойти в обычную школу, приходить каждый день после уроков к папе с мамой, смотреть, сколько влезет, телевизор и играть в игры на компьютере. Но я подумал, что перестану уважать себя, если сбегу домой от первых же трудностей. А жизнь и служба военного человека это совсем не только парады и красивая форма, а по большей части сплошные трудности, преодолевать которые надо учиться. А где учиться, как не здесь? Я остался учиться и совсем не пожалел, и вы не пожалеете, если останетесь. Пусть не все из вас станут потом военными или учёными после окончания нашей школы, но ту закалку, что вы приобретете за время учёбы, те знания, которые вы получите, не раз помогут вам в жизни, какую бы профессию вы для себя ни выбрали. Ну и ещё одно: если вы помните, я обещал вам необыкновенные путешествия… До них не так далеко, как кажется. Усиленные нагрузки призваны подготовить вас к ним, чем быстрее — тем лучше. Не зная принципов работы машины, теории, на которой она основана, нельзя отправляться даже во вчерашний или завтрашний день, ибо можно остаться там навсегда. Все вы отлично понимаете, что я имею в виду. Постепенно вы втянетесь в напряженный график жизни, привыкните, и станет намного легче. Ну а если нет, если кто-то чувствует, что не выдержит, тогда обращайтесь ко мне, как Адонин.

Ну и кто после таких слов стал бы жаловаться, что ему трудно и проситься обратно в детдом? Ведь не домой бы мы уехали к маме с папой, а обратно в детский дом. Вряд ли там будет лучше, хоть и не так трудно, наверное. Хотя… жить в детдоме тоже не больно сладко… В общем, я тоже не хотел прослыть слабаком, тем более, что мне на самом деле было интересно дожить тут до момента, когда я пройду по той самой хронотропе, на которой постоял летом. И, знаете ли, почему-то мне показалось, что пока капитан говорил нам всё это, он постоянно посматривал в мою сторону, как будто говорил специально для меня. Ну, может, только так показалось…

В конце октября у нас появился плавательный бассейн, его наконец-то достроили. Теперь два раза в неделю у нас стали проходить занятия по плаванию. Оказалось, что почти половина из нас вообще не умели плавать. Поэтому учить нас начали с самых азов. А ещё мы могли ходить в бассейн в свободное время по субботам и воскресеньям. Правда меня и тех, кто еще только учился плавать, пускали только в малый бассейн, прозванный «лягушатником», где вода доходила нам чуть выше пояса. Но и там за нами присматривал инструктор. В выходные дни я, и такие ребята, как я, старались ходить в бассейн, когда там было меньше городских ребят. Ну, всё-таки было немножко стыдно, что такие большие, а плавать не умеем и только учимся. Уже через месяц я уверенно держался на воде без вспомогательных средств и мог проплыть самостоятельно метров пятнадцать. Ничего, пройдёт ещё немного времени, и буду отлично плавать и кролем, и брасом, а, может, и ещё каким-нибудь стилем!

Сегодня как раз воскресенье и мы с четырьмя ребятами до обеда решили поплавать, пока бассейн не наполнился ребятней из городка. Все пятеро мы пока ещё входили в группу «не плавающих» и плескаться приходилось в лягушатнике, хотя и тут можно было вполне свободно плавать, не задевая ногами за дно. Я уже четыре раза проплыл, правда с перерывами, от стенки до стенки бассейна, длина которого была ровно двадцать пять метров, и выбрался из воды отдохнуть. Ноги уже порядком гудели. Сидя на бортике, смотрел, как Ваня учился нырять. Раз за разом он пытался пронырнуть как можно дальше, но получалось не очень хорошо. Другие мальчишки тоже кто плавал, а кто просто лежал на воде, отдыхая. Кроме нас здесь сейчас было трое городских ребятишек. Два мальчика и одна девочка лет семи-восьми плескались в дальнем от меня углу. Их мама сидела у стены на скамейке и бдительно следила, чтобы не слишком баловались.

Я не обратил внимания, когда вошел инструктор по плаванию, заметил его только когда он уже подошел ко мне и спросил:

— Кто из вас кадет Токарев? Он здесь?

— Это я, — посмотрел я на него снизу вверх. — А что такое?

— За тобой приехали. Иди, оденься, тебя ждут.

— Кто? Зачем?

— Офицер из комендатуры. А зачем — у него и спросишь.

— Из комендатуры? Интересно…

Поднявшись, я побежал в раздевалку. Там уже сидел лейтенант с красной повязкой «помощник дежурного» на рукаве.

— Это ты Виктор Токарев?

— Я.

— Давай одевайся быстрее, я за тобой приехал.

— А что случилось? Зачем такая спешка? Сегодня же воскресенье.

— Что случилось я не знаю. Мне приказано доставить тебя к самому генералу.

— К генералу? Зачем я ему понадобился?

— Про это мне ничего не известно. Одевайся быстрее, а не болтай.

Я заскочил в душ, смыл с себя хлорированную воду, вытерся полотенцем и стал одеваться. Вдруг вспомнил, что я без формы. В выходные дни нам разрешалось надевать на выход обычную гражданскую одежду, комплект которой имелся у каждого из нас. В бассейн все мы пришли не в форме.

— Если к генералу, то надо заехать к нам и переодеться в форму, — сказал я лейтенанту, с трудом натягивая на влажные ноги колготки. — Я пришел сюда в гражданке.

— Не переживай, про форму ничего не говорили, поэтому можно и так.

— Так не совсем правильно будет: к генералу — и без формы.

— Наш генерал сам не часто в форме появляется, так что наказание тебе за это не грозит, — усмехнулся лейтенант.

Сунув мокрые плавки и полотенце в рюкзачок, закинул его за спину и в сопровождении лейтенанта сел в ожидавшую машину. Я думал, что меня повезут в воинскую часть, но машина свернула в сторону жилого района и, попетляв по дворам, остановилась у небольшого двухэтажного дома с двумя подъездами. Вместе с лейтенантом мы поднялись на второй этаж. Он позвонил в одну из двух дверей и поправил свой пояс и фуражку. Пальцы его чисто автоматически пробежали по куртке, проверяя, все ли пуговицы застегнуты. Я тоже поправил свою шапочку на мокрых ещё волосах. Дверь открыла немолодая женщина в домашнем платье и очках.

— Здравствуйте! — козырнул лейтенант. — Товарищ генерал приказал доставить этого мальчика.

— Здрасьте… — сказал я, не зная, что делать дальше.

Женщина посмотрела на меня, кивнула и жестом показала пройти в дверь, а лейтенанту сказала спасибо и что он может быть свободен.

— Коля, к тебе гости! — громко сказала женщина, открыв дверь в одну из комнат. — Привезли мальчика. Как тебя зовут?

— Кадет Виктор Токарев.

— Его зовут Витя Токарев. Лейтенант сказал, что доставлен по твоему приказу, — потом улыбнулась мне и добавила: — Ну, чего стоишь, раздевайся. А почему у тебя волосы мокрые?

— Так я в бассейне был, когда за мной приехали.

— Безобразие! Вытащили ребенка из воды на мороз! Ты же простудишься!

— Меня на машине привезли.

— Это дела не меняет! Ну я им устрою! Не стой, снимай куртку, обувь и проходи вон туда на кухню. Сейчас тебя чаем с вареньем малиновым поить буду, чтобы не простудился!

Пока я раздевался, женщина ушла в ту комнату, куда говорила о моём прибытии. Я услышал, как за прикрытой дверью она высказывала мужу недовольным голосом, что «ребенка мокрого и почти голого вытащили на мороз» из-за его глупого приказа. Генерал оправдывался, ссылаясь на излишнее рвение подчиненных. Оказывается, генералами тоже командуют! Повесив куртку на вешалку, я замялся в прихожей, не решаясь пройти на кухню, ведь я приехал сюда по приказу генерала, а он ещё не вышел из комнаты. Ждал я не долго. Дверь открылась и в прихожую вышел генерал. Он был в брюках и рубашке в полоску, на ногах домашние тапочки. Лицо его выражало смущение и некоторую вину — результат разноса супруги. Я вытянулся по стойке «смирно».

— Здравствуй, Витя.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — громко ответил я, как полагается по уставу.

Женщина фыркнула, услышав мое приветствие, проворчала что-то о солдафонской муштре и, толкнув мужа кулачком в бок, пошла на кухню.

— Моя супруга Елена Афанасьевна, — снова смутился генерал. — Что так смотришь? И генералами командуют, и достается им тоже иногда в полной мере, брат-кадет! Ну, пошли на кухню, а то нам снова попадёт!

На кухне Елена Афанасьевна уже расставляла на столе чашки с блюдцами для чая, розетки для варенья. В центре стола красовалась ваза с печеньем и конфетами.

— Руки помойте!

Нам пришлось развернуться и направиться в ванную комнату. После этого мы заняли места за столом. Хозяйка разлила чай по чашкам и пододвинула мне розетку с вареньем. Потом её взгляд случайно упал на пол, и она заметила мокрые следы. Я, когда одевался в бассейне, одной ногой наступил в небольшую лужицу, поэтому на полу сейчас осталась цепочка мокрых пятен от моих ног.

— Боже мой! У ребенка ещё и ноги мокрые!

— Извините, это я в бассейне в лужу наступил, когда одевался, — покраснел я.

— Немедленно снимай носки! Я дам тебе сухие.

— У меня колготки…

— Значит, снимай их, я повешу сушиться. Пошли со мной, найду тебе замену.

Я посмотрел на генерала, а он лишь виновато пожал плечами и кивнул, чтобы я подчинился.

Елена Афанасьевна провела меня в большую комнату и показала на кресло:

— Садись и снимай мокрые вещи. Штаны, наверное, тоже намочил?

— Немного в самом низу. Я спешил, так получилось…

— Снимай всё. Я дам тебе вещи внука.

Она вышла в другую комнату и скоро вернулась, протянула мне светло-голубые колготки и красные трикотажные шортики, мои же вещи пристроила на горячую батарею отопления сушиться.

— Это вещи нашего Андрея, младшего внука. Вы примерно одного роста, тебе будут впору.

— А где ваш внук?

— С родителями в другом городе. Приезжает к нам на каникулы. Одевайся, чай остынет.

Переодевшись, я вернулся на кухню и сел за стол. Поначалу было неловко, всё-таки в доме самого генерала находился и не понимал, зачем меня сюда привезли. Но генерал и его супруга спокойно пили чай и задавали совсем обычные вопросы: как учусь, да есть ли какие проблемы, в общем, ничего такого, что могло бы прояснить причину приглашения в этот дом. Я отвечал, конечно, как положено. Когда в третий или четвёртый раз сопроводил свой ответ уставным обращением «товарищ генерал», он поморщился и объявил:

— Значит так, Виктор: на службе, в кадетской школе, в научном городке, в воинской части, я — товарищ генерал, а ты — товарищ кадет. Здесь, в моём доме, я просто Николай Григорьевич. Ну а ты, соответственно, просто Витя. Договорились?

— Так точно, товарищ ге… ой… Николай Григорьевич!

— Наконец-то! — обрадовалась Елена Афанасьевна, — А то я никак не могу взять в толк, неужели вам эти уставные обращения не надоели? Уж дома-то можно обойтись без официальных церемоний! Это тебя, Коля, касается в первую очередь. Тем более мальчик даже похож на нашего Андрюшку.

— Кстати, Витя, ты, действительно, немножко похож на нашего внука, особенно в этих красных шортах, в которых он пробегал лето.

Я опять засмущался и заёрзал на стуле. Наверное, даже немного покраснел, потому что почувствовал, что уши у меня стали горячими.

Когда мы допили чай, Николай Григорьевич повёл меня в свой кабинет.

— Ты, наверное, мучаешься вопросом, для чего тебя сегодня привезли сюда?

— Да. Я, кажется, ничего не натворил.

— Нет, конечно! Никаких грехов в школе за тобой не числится, я проверял. Командир ваш о тебе тоже хорошо отзывается. Так зачем же ты здесь?

— Я… я не знаю. А зачем?

— Я запомнил тебя ещё с нашей первой встречи летом. Помнишь, когда ты с двумя друзьями впервые попал в полигонный комплекс и я показал вам стабилизатор времени, тогда ещё находившийся на стадии сборки?

— Да, помню. Мы тогда в первый раз пошли в увольнение и нас заметил патруль.

— Я помню, как ты стоял на хронотропе и о чём-то думал. Ты один взошёл на неё, я видел это со смотровой площадки. О чём ты тогда думал? Или это секрет?

Вот уж чего я не ожидал, что сейчас генерал вспомнит тот день! Я даже растерялся, не зная, что ответить.

— Даже не знаю… думал, что когда-то пройду туда, где кольцо… где тропа кончается, а там будет что-то другое. Будущее или прошлое. Как-то так думал.

— Да, — вздохнул Николай Григорьевич, — будущее или прошлое… Я бы тоже хотел заглянуть в будущее хоть глазочком! Или в прошлое, где я, например, такого возраста, как ты сейчас. Очень хотел бы. К сожалению, для меня это несбыточные мечты. Может быть когда-нибудь мы найдём решение этой проблемы и мое желание исполнится.

— Так это невозможно?

— Невозможно для взрослого человека. Пока невозможно. А вот для вас, мальчиков и девочек, которых мы собрали со всей страны, это возможно. Правда, пока только в прошлое. Хочешь посмотреть прошлое своими глазами, а не по книжкам и кинофильмам?

— Конечно хочу!

Генерал, кажется, ждал от меня именно такого ответа, потому что он встал, быстро прошёл к окну и какое-то время смотрел на улицу, опершись руками о подоконник. Мне показалось, что он сильно волновался и стоял там, чтобы успокоиться. Потом вернулся ко мне и, положив руки мне на плечи, глядя прямо в глаза, тихо сказал:

— Ты будешь первым, кто пройдёт по тропе! И я уже знаю, куда ты пойдёшь!

Сказать, что я был удивлен — ничего не сказать! Я был ошарашен и оглушен этой новостью! Не сразу поверил в услышанное и переспросил:

— Я?! Честно?

— Честное генеральское!

— Но почему именно я, а не Паша или Ваня? Или кто-то другой из наших ребят?

— Тебе на самом деле это очень необходимо знать? Или ты спросил просто от неожиданности?

— Не знаю… — растерялся я. — Я не думал, что буду первым. Но, наверное, да, важно. Не знаю, правда, почему, но чувствую, что мне обязательно надо знать.

— Хорошо, я скажу тебе, но только чуть позже. А пока послушай одну очень интересную и необычную историю. Договорились?

Дальше генерал рассказал историю, как в летние каникулы один мальчик на дачном участке познакомился с другим мальчиком. Первый мальчик увлекался фантастикой, даже сам пробовал сочинять фантастические рассказы. И вот, когда он в один из дней сидел на берегу речки, забросив удочку, и скучал от вялого клёва, стал придумывать очередную историю. В этой истории машина времени была встроена в старый велосипед. Причем, чтобы попасть в будущее, надо было крутить педали вперед, а чтобы в прошлое — соответственно, назад. Вот мальчишка и увлёкся, крутя педали на перевернутом велосипеде, воображая свое путешествие то в будущее, то в прошлое. Так увлёкся, что устал и прилег рядом отдохнуть и не заметил, как и откуда подошел другой мальчик, которого он раньше в посёлке не видел.

— Во что играешь? — спросил подошедший.

— В машину времени! Хочешь поиграть со мной?

— Хочу!

— Тогда присоединяйся! Я сейчас в будущее еду!

— Здорово! Давно едешь?

— Давно. Уже на много лет вперед уехал.

— Тогда получается, что если ты уехал далеко в будущее и только сейчас меня встретил — я мальчик из будущего!

— Точно! Ты из будущего и я тебя там первого встретил! Привет тебе, мальчик из будущего!

— Привет, мальчик из прошлого!

Такой или примерно такой был у них разговор. Так они подружились, и стали вместе играть. Они фантазировали и придумывали машины и ракеты, роботов и огромные города, парящие в облаках. В общем, представляли будущее, каким оно им казалось. Играть было интересно и увлекательно. Они не только играли. Устав играть — купались и загорали на берегу, болтая обо всём на свете. Когда приблизился вечер, новый друг проводил мальчика до околицы дачного посёлка, попрощался и ушел назад. Мальчик не догадался спросить, где живет его новый друг.

А на следующий день, когда мальчик снова приехал к реке, его друг уже ждал на прежнем месте. Так продолжалось несколько дней. Они встречались у реки, гуляли и играли целый день, или возвращались на дачу первого мальчика и играли там. Но каждый вечер второй мальчик уходил из посёлка, говоря, что идёт домой и обещал прийти завтра. Так первый мальчик и не узнал, где живёт его загадочный друг. Может быть в деревне за рекой, но до неё было несколько километров, или в каком-нибудь другом дачном посёлке, хоть они тоже были не близко. Это осталось тайной.

Иногда второй мальчик говорил такие вещи, что первый удивлялся и у него появлялась мысль, что его новый друг действительно пришелец из будущего. Уж слишком странные вещи он говорил.

Например, он говорил, что время — это не что-то непонятное, безликое, которое нельзя подержать в руках, а определенный вид энергии, которую можно собирать, как электрический заряд в аккумулятор, концентрировать, и потом по определенной системе находить нужные точки в нем. А если найти нужную точку или сконцентрировать на ней определенный объем этой энергии, то можно перемещать туда физические объекты и даже людей. А ещё он говорил, что любой живущий сегодня человек в принципе всегда может заглянуть с помощью машины времени в прошлое, но совсем не может попасть в будущее даже на минуту вперед, а не только на несколько лет или веков. Это мальчику было непонятно, ведь в любой книжке все путешественники всегда стремились улететь в будущее, чтобы узнать, что будет. Это естественное желание, ведь то, что было и без того всем известно из учебников истории. Но он соглашался с другом, потому что они так играли. А ещё они придумали, что путешествовать с помощью машины времени могут лишь ребята, а не взрослые. Это им нравилось больше всего и в этих играх взрослые всегда завидовали мальчишкам, которые крутили свою машину времени сколько угодно и в любую сторону.

К сожалению, ничего вечного не бывает. Однажды вечером, провожая мальчика домой, второй мальчик сказал, что больше он не сможет приходить. Он не объяснял почему, как ни пытался первый мальчик узнать причину. Он даже подумал, что чем-то обидел нового друга и пытался выяснить чем, но тот лишь мотал головой и говорил, что так надо и так велит время. Хоть мальчик и не понял, почему это расстаться с другом велит время, но ему не осталось ничего, как принять это объяснение, хоть было грустно и он чуть не расплакался. А друг ушёл и больше ни разу не появился. Но мальчик навсегда запомнил его последние слова, что если он захочет, то сделает настоящую машину времени и тогда они смогут снова встретиться где-нибудь и когда-нибудь. Это прозвучало вполне серьёзно, и мальчик поверил, что так и будет, если он постарается и придумает настоящую машину времени.

— Понравилась тебе история?

— Интересная, только заканчивается грустно. А что, мальчики так никогда больше не встретились?

— К сожалению, нет. Мальчик все каникулы, пока не уехал в город, приходил на берег, где они каждый день встречались, но друг так больше не появился. Не появился он и следующим летом.

— Жалко. Наверное, книжка интересная, хоть и грустная. Я бы почитал ее. Кто автор? Я посмотрю в библиотеке.

Николай Григорьевич грустно улыбнулся и сел рядом со мной:

— Нет такой книжки, Витя. Это настоящая история.

— Правда?

— Честное слово! Ты спрашивал, почему я сказал, что ты будешь первым, кто отправится в путешествие по времени? Сейчас ты узнаешь причину. Она покажется тебе невероятной, ты можешь не поверить, но это именно та причина, по которой ты будешь первым.

Генерал помолчал, пристально глядя на меня.

— Понимаешь, Витя, в том рассказе, что я тебе только что рассказал, вторым мальчиком был ты.

6. Ты будешь первым

— Вторым мальчиком был ты, — сказал генерал.

Я смотрел на него и не понимал, что он говорит. Взрослые иногда разыгрывают детей, потому, что мы легко верим, считаем, что взрослые всегда говорят правду, а если иногда и обманывают, то для этого у них есть очень важная причина. Зачем генералу надо меня обманывать или разыгрывать, я не понимал, но три года жизни в детском доме кое-чему меня научили. Например, не всегда верить тому, что тебе говорят. Поэтому я не поверил словам генерала и, улыбаясь, сказал:

— Я никогда не играл ни с какими мальчиками в машину времени, крутя педали велосипеда. Вы ошиблись, Николай Григорьевич. У нас и дачи-то никогда не было.

Взлохматив мои волосы, он улыбнулся и прошелся по комнате.

— Я и не рассчитывал на то, что ты сразу поверишь. Тем не менее, я не ошибаюсь.

Снова сев рядом, он достал фотографию и протянул мне. Фотография была старая, черно-белая, на ней был один мальчик, но сразу понятно, что фотография обрезана. Одна рука мальчишки уходила куда-то за обрез, а на его плече лежала рука другого мальчика, тянувшаяся из-за обреза.

— Ну-ка, посмотри. Тебе этот мальчик никого не напоминает?

Я смотрел и удивлялся. Такое поразительное сходство лица на фотографии с тем лицом, какое я видел каждый день. Такие же светло-русые волосы, только прическа немного больше, чем сейчас. Нос, губы, разрез глаз — всё это я вижу каждый день минимум один раз точно! На меня с фотографии смотрел я сам! Но ведь этого не может быть! Просто это очень похожий на меня мальчик! Я так и сказал Николаю Григорьевичу:

— Очень похожий на меня мальчик, но это не могу быть я. Я сейчас такой, а фотография старая. Не мог я быть там, где это сфотографировано, если я сейчас такой же. Все дети растут и взрослеют, а взрослые старятся и потом умирают. Это только Питер Пен остается вечным мальчиком, отказывающимся расти и взрослеть, но это просто красивая сказка для детей и не больше того. По-настоящему этого просто не может быть потому, что так не бывает. Хотя, наверное, если бы это было возможно, я говорю про возможность остаться мальчиком столько, сколько сам хочешь, было бы здорово.

— Согласен с тобой, Витя. Не бывает так, чтобы дети не росли, а взрослые не старели. Время не остановить и не заставить его бежать в обратном направлении. Но вот заглянуть назад, образно говоря в наше вчера, мы уже имеем возможность. Вот, посмотри на другую фотографию, — генерал протянул мне второе фото.

Это была такая же черно-белая фотография, только на ней стояли два мальчика, позади которых на земле лежал велосипед. Сразу было понятно, что первая фотография была лишь частью этой. На ней так же был очень похожий на меня мальчик. Он стоял в той же позе и в той же одежде, только теперь его рука лежала на плече стоящего рядом мальчика, а рука другого мальчика лежала на его плече.

— Ну, вижу, что это тот же самый похожий на меня мальчик, только вместе с другим мальчиком. Наверное, они даже друзья, потому что обнялись и улыбаются.

— Да, они дружили. Хочешь скажу, как их звали?

— Как?

— Того, который похож на тебя, зовут так же, как тебя — Витей, а второго мальчика — Колей. Интересное совпадение, правда?

— Ну и что? Витей много, а не только я один. Почему этим Витей должен быть обязательно я?

— Не обязательно, только так получилось, что второй мальчик на фотографии, Коля, помнит именно тебя, а не другого Витю. И помнит он это точно.

— Откуда вы знаете, что помнит этот самый Коля? — рассмеялся я.

— Очень просто: потому, что мальчик Коля — это я. Это мы с тобой дружили и сфотографировались много-много лет назад, когда я был мальчиком!

Ну ни фига себе! Я дружил когда-то с мальчиком, который сейчас сидел рядом со мной уже старый и ставший генералом? Да в это просто невозможно поверить! Так не бывает! Я так и заявил:

— Так не бывает!

— А я скажу тебе так: для меня, как для мальчика Коли на фото, и для тебя, как для мальчика Вити на нём же, это уже было. А для меня, как Николая Григорьевича, генерала и начальника специального научного учреждения, и для тебя сегодняшнего, кадета Вити Токарева, всё только будет. Необычно и непонятно? Пока у тебя это не укладывается в голове, да? Но это ничего. Это только первое впечатление. Вспомни, для чего вас здесь собрали? Для чего создали специальную кадетскую школу? Ну, для чего?

— Чтобы подготовить нас к путешествиям на машине времени.

— Ну, почти правильно. Для участия в экспериментах по изучению возможностей перемещения во времени. Когда они начнутся, твое перемещение во время моего детства состоится в обязательном порядке. И, знаешь, я совсем не боюсь, что оно будет неудачным. Оно будет успешным. Мы с тобой обязательно встретимся там, в прошлом времени, и всё случится так, как и должно случиться. То есть, для одного из нас оно уже случилось. Поэтому я уверен в успехе, иначе ничего этого сейчас бы просто не было.

— И мы там подружимся, как два обычных мальчика?

— Обязательно!

Я попытался представить Николая Григорьевича мальчишкой моего возраста и… ничего не получилось! Ну не мог я представить этого старого уже взрослого человека с седой головой одиннадцатилетним мальчиком в футболке и коротких штанишках! Попытался представить ещё раз, и снова ничего путного не вышло. Вернее, получилось только представить его небольшого роста, как мальчишку, но вот с лицом ничего не получалось. Ну а старый человек ростом с мальчишку, но с не изменившимся лицом, картинка ещё та! Впечатляющая! Я не сдержался и захихикал, но тут же спохватился и попытался вернуть лицу серьезное выражение, но, наверное, получилось плохо, потому что Николай Григорьевич подозрительно прищурился, глядя на меня, и спросил:

— Похоже, ты попытался представить меня мальчиком? И как? Получилось, видимо, не очень?

— Совсем не получилось… — не смог соврать я и снова мои губы предательски растянулись в улыбку.

— Представляю, что ты себе напредставлял! — тоже рассмеялся генерал. — Но, честное слово, генералом я не родился и был самым обыкновенным мальчишкой. Кстати, по мнению родителей, весьма шкодливым. А в то время, когда мы с тобой дружили, тоже не были пай-мальчиками и шкодили неоднократно!

— Мы с вами?! Шкодили?! Расскажите, чего мы натворили? — тут же загорелся я.

— Ещё чего! Не дождешься! Чтобы я подсказал тебе те проделки, что мы с тобой вытворяли на даче и в посёлке? Не будет такого, даже не мечтай!

— Но почему? Ведь это всё, по вашим словам, уже было! Какой же тут секрет?

— Было для меня, но не было для тебя. Вот когда вы, то есть мы, встретимся там, тогда и узнаешь.

— Так не честно! Вы знаете, а я нет! А ещё говорите, что мы были друзьями! А между друзьями секретов не должно быть!

— Хм… Нечестно играешь, Витя! Ты же понимаешь, что сначала надо подружиться там. Ну и не могу же я, взрослый человек, генерал, рассказывать мальчику-кадету как… э-э… Нет, даже не думай, ничего не получится! Не поддамся я на твою провокацию!

В кабинет, привлеченная нашим смехом, заглянула Елена Афанасьевна.

— Смотрю, вы тут вовсю веселитесь! Поделиться со мной вашим весельем не хотите? Уж больно у вас тут весело.

— Представляешь, Лена, Виктор не может представить меня мальчиком его возраста! Думает, что я сразу генералом родился!

— Ничего я так не думаю! И не говорил даже! — возразил я.

— Ну, это естественно! Даже я не могу сейчас представить тебя тем охламоном, который дергал меня за косы в первом и втором классах, и приглашал на танец на новогоднем утреннике в пятом классе, заикаясь и краснея от нерешительности. И только через два года в седьмом классе ты признался, что специально узнал, что я буду в платье принцессы и попросил маму сделать тебе костюм принца.

— Да, так и было, — кивнул генерал. — И всё это для того, чтобы в первый раз пригласить тебя на танец.

— Ты был очень милым мальчиком в своем голубом костюмчике с кружевными манжетами и воротником, бархатном берете с пером и в белых колготках. Прямо лапочка такой, а заикался и краснел так мило, что я не смогла тебе отказать. Да, Витя, грозный генерал когда-то тоже был мальчиком и к тому же моим одноклассником.

— Хи… в костюмчике принца и белых колготках… хи-хи… — я не смог удержаться.

— Зря хихикаешь. В этого принца я и влюбилась. Только вместо короля он стал со временем генералом, что тоже неплохо, — Елена Афанасьевна чмокнула генерала в щёку.

— А пока я не стал генералом, ты безропотно сопровождала меня по всем гарнизонам. Да и сейчас тоже, — генерал поцеловал руку супруге.

— Знаешь, Витя, мой Коля в школе был отчаянным фантазером. А вот как раз с пятого класса после летних каникул увлекся идеей сконструировать машину времени. При любом случае что-то чертил, рассчитывал какие-то формулы, что-то вычислял. Перечитал всю фантастику о машинах времени и в школьной библиотеке, и в городской детской, а потом и взрослой. Говорил, что ему обязательно надо придумать и сделать настоящую машину времени, чтобы встретиться с одним мальчиком, который, как он был уверен, прилетел из будущего и туда же улетел обратно. Потом вырос, но свою мечту не забыл. Так получилось, что ему пришлось стать военным. У каждого поколения мальчишек есть, к сожалению, своя война.

— Вы были на войне?

— Да, малыш. Николай Григорьевич командовал ротой, а я была связисткой. Но даже там, в далёкой горной стране он продолжал чертить и вычислять, работая над своей машиной, чтобы найти друга детства.

— Леночка, хватит об этом. Ты так перескажешь всё мое личное дело, которое всё же находится под грифом секретности.

— Прости, дорогой, увлеклась… Но всё же я рада, что ты наконец нашел друга из своего детства.

Елена Афанасьевна при этих словах посмотрела на меня и улыбнулась. Я понял, что она говорит обо мне и снова засмущался и начал краснеть.

— Не смущайся, Витя. Да, я о тебе говорю. За много лет жизни я столько раз слышала о тебе, что сразу узнала, как только ты появился на пороге. И знаешь, что?

— Что?

— Ты точно такой мальчик, о котором я тысячи раз слышала и которого заочно знаю с самого детства! Ладно, мальчики, вы тут секретничайте дальше, а я на кухню, пока котлеты не подгорели. Обещаю вам сегодня замечательный обед, хоть и без особых изысков. И не возражайте оба, я позвоню в школу и скажу, что Витя обедает у нас.

Я провел в доме генерала почти до вечера. Он много рассказал интересного, как они жили в те времена, когда он был мальчиком. Страшно представить, как давно это было — в прошлом веке! Но как интересно он рассказывал! Я просто заслушался! Даже представлял себя в том времени. Ещё он и Елена Афанасьевна показывали мне старые фотографии, когда они были школьниками. Была там и фотография пятиклассников Коли и Лены. Лена в шикарном платье принцессы, а Коля, соответственно, в костюме принца, тоже очень красивом.

— Между прочим, — сказала Елена Афанасьевна, — скоро новый год. У ребят в кадетской школе, надеюсь, тоже будет праздник? Я тебя спрашиваю, Коля.

— Конечно, Леночка. Как и положено, у детей будет новогодний утренник с Дедом Морозом и подарками. Кому положено уже занимаются его подготовкой.

Но Елену Афанасьевну его слова, похоже, не удовлетворили. Она строго и с каким-то, как мне показалось, сожалением посмотрела на мужа и многозначительно хмыкнула.

— Что такое, дорогая? Я же говорю, всё будет, как положено.

— Как положено? Утренник, значит? Собираетесь водить хоровод вокруг ёлочки под нестареющую песенку «В лесу родилась ёлочка»? И тебе не стыдно, генерал? Может, ещё сам дедом Морозом нарядишься?

— Что тебе не нравится? — озадаченно спросил Николай Григорьевич.

— Ты разницу между кадетской школой и обычной хорошо понимаешь? Похоже, что не очень. Нет, ты вообще, похоже, ничего не понимаешь! А ещё генерал! К тому же доктор всяческих наук! Ты на самом деле не понимаешь?

— Что я должен понять?

— О, Господи! И этому человеку доверили столько детей! Как ты не поймешь, что они не детсадовцы или младшие школьники! Они — кадеты! Как и ты, погоны на плечах носят. О каком таком «утреннике» ты говоришь? У ребят должен быть новогодний бал, а не утренник! С весельем и танцами, а не хоровод вокруг ёлочки!

— Какой бал? Какие танцы? Они почти все мальчики.

— Но девочки тоже есть — это раз. А два — что мешает пригласить на бал девочек из школы? Ты знаешь, что в былые времена даже Император России не гнушался присутствовать на кадетских балах? Что мешает сделать балы традицией нашей кадетской школы? По крайней мере, это будет правильно с любой точки зрения. Ну и, конечно, даже для гражданских детей будет примером и заветным желанием попасть на такое мероприятие. Думай головой, генерал. Она у тебя не только для того, чтобы фуражку носить!

На последних словах я не сдержался и хихикнул.

— Ну, ты меня совсем уж закостенелым не считай, — смущенно сказал генерал. — У меня и без этого праздника дел хватает. Могла бы и раньше подкинуть идею. И, кстати, в армии инициатива наказуема исполнением. Ты председатель женсовета воинской части — вот и займитесь организацией новогоднего бала для кадетов! Подумайте, продумайте, что для этого надо. План и список мне на стол для утверждения — и вперед и с песней за дело! Критиковать все горазды, а как до дела доходит, так у всех причины отказаться находятся.

— А и возьмусь!

— Вот и берись!

— Возьмусь, но потом сам только попробуй отказаться!

— Ты только меру знай в своих аппетитах, а то запросишь сейчас средств, как на запуск ракеты в космос.

— Космос без нас обойдётся, но раскошелиться на ребят я тебя заставлю! К тому же ты не забыл, что Андрюша приедет на зимние каникулы? Он тоже может принять участие на этом балу. Пусть посмотрит, как веселятся в кадетской школе, которой руководит его дед!

— Чтобы потом он снова начал канючить, чтобы я его туда принял? Мне летом по самую макушку хватило его приставаний.

— Мог бы пойти навстречу внуку. Он тоже пятиклассник, как и мальчики-кадеты.

— Чтобы его генеральским внуком называли? Нет уж, уволь!

— А что плохого в том, что он внук генерала? Наоборот, продолжатель семейной традиции с самого детства! Ты знаешь, например, что у входа в Нахимовское училище в Петербурге стоит скульптура мальчика-нахимовца с надписью «Служим Родине с детства»?

— Тебе-то откуда известны такие подробности?

— Известны! Потому что я интересуюсь не только формулами и вычислениями, как ты, но и многим другим. Пусть Андрюша пообщается с кадетами, с Витей и с другими, а потом уже посмотрим, будет он тебя донимать или нет. И вообще, почему его должны как-то ущемлять, если он внук генерала? Витя, у вас разве есть какое-то неравенство между ребятами?

— Нет, мы живём дружно, никто не дерется. Прозвища, правда, почти у всех есть, но не обидные и ещё из детдомов тянутся. А так всё хорошо.

— А не секрет, какое у тебя прозвище?

— Ничего секретного. «Токарь» — производное от моей фамилии. А если ваш Андрей пятиклассник, то можно его принять в кадеты тоже. У нас есть несколько свободных мест в кубриках. Ничего плохого с ним не случится.

— Вот слышишь, что человек говорит? А ты родному внуку…

— Лена, — прервал жену генерал, — поговорим об этом как-нибудь в другой раз. Вот Андрей приедет, тогда и поговорим.

— Ну-ну… Только не надейся, что я забуду.

— Ты забудешь, конечно… — хмыкнул генерал. — Скорее Луна с неба свалится, чем ты забудешь!

Елена Афанасьевна снова посмотрела на старую фотографию, на которой они стояли в костюмах принцессы и принца, потом как-то оценивающе бросила на меня взгляд и спросила:

— Витя, ты поможешь мне с организацией новогоднего бала?

— Ой… я не знаю… — растерялся я. — А что надо делать?

— Сценарий я придумаю. Мне нужен будет ведущий и ведущая. Мальчик и девочка. У тебя есть подружка?

— Есть. Ира Светланская. Мы из одного детского дома.

— Вот и хорошо! Вы и будете ведущими новогоднего сказочного бала. Скажем так: принц и принцесса бала!

— А что надо делать? — настороженно спросил я.

— Не бойся, ничего страшного. Немного слов придется выучить и первыми открыть танцевальную программу.

— Я не умею танцевать, а умеет ли Ира, я не знаю.

— Время есть, успеете научиться. С костюмами тоже решим проблему. Генерал, вы не возражаете?

— Тебе возражать — себе дороже, — махнул рукой Николай Григорьевич. — Занимайся, разрешаю. А ты, кадет, её слушайся, раз попал в оборот. Умение танцевать, кстати, мужчине не помешает, тем более офицеру, если решишь им стать.

Вечером, когда за мной приехала дежурная машина из комендатуры чтобы отвезти обратно, Николай Григорьевич предупредил, чтобы я не сильно много рассказывал ребятам, которые, конечно, навалятся на меня с вопросами, о чем мы тут разговаривали.

— А что мне тогда отвечать ребятам?

— Скажи, что я расспрашивал тебя о жизни до поступления в кадетскую школу.

— Столько времени? Они не поверят.

— Можешь сказать, что я намекнул, что рассматриваю тебя кандидатом на первое путешествие в прошлое. А ещё расскажи про задумку Елены Афанасьевны о новогоднем бале. Зря, что ли, вы с ней больше часа говорили об этом, и она даже успела немного поучить тебя танцевать вальс. Кстати, танцевать учиться будут все кадеты. Новость о бале отвлечет ребят, вопросов на другие темы можно будет не опасаться.

Ехать до нашего корпуса из жилой зоны не так далеко, минут десять-пятнадцать. Но, не доезжая с полкилометра, под машиной неожиданно раздался хлопок и её резко повело в сторону. Водитель среагировал мгновенно, вывернув руль и нажав на тормоза. Сопровождавший меня лейтенант выскочил из машины, успев достать из кобуры пистолет и настороженно огляделся. Но никто на нас не нападал. Как выяснилось, просто лопнуло колесо. Я ещё удивился, кто может напасть на нас в закрытом военном городке. Но у лейтенанта, видимо, были свои инструкции.

Уже было темно, и мы находились примерно на половине дороги между основным городком и комплексом кадетской школы. Узнав, что замена колеса затянется на полчаса, лейтенант принял решение доставить меня до места пешком. Я выбрался из машины, и мы пошли по дороге. Лейтенант бодро говорил о чем-то, но при этом кобуру с пистолетом не застегнул и держал на ней руку, постоянно поглядывал по сторонам. Всю дорогу он говорил мне, чтобы я ничего не боялся. А я и не боялся. Чего тут бояться-то, когда вокруг много наших военных.

До КПП мы дошли быстро. Но лейтенант довел меня до самого корпуса и передал дежурному по школе, только тогда посчитал свою задачу выполненной. Дежурный по школе, лейтенант, командир второго взвода, к известию о происшествии на дороге отнёсся серьёзно. Выслушав моего сопровождающего, тут же позвонил по телефону генералу и доложил, что я прибыл на место и о дорожном происшествии тоже. Только потом отпустил меня в комнату, сказав, что в кинозале идет кино, где все наши ребята. В кино я не пошел, а дождался их в кубрике, вспоминая прошедший необычный день. Всё-таки приятно знать, что я буду первым, кто отправится в путешествие на машине времени. Эх, скорее бы этот день настал!

7. Санька

Генерал сидел в своем служебном кабинете и читал очередной доклад аналитического отдела. Отдел занимался анализом необычных происшествий, зафиксированных в мире, с которыми гипотетически могли быть связаны хронопереходы. Простыми словами, фиксировал все необычные сообщения, когда люди говорили, что сами побывали в другом времени, либо в другом пространстве. А также те случаи, когда заявляли, что видели путешественников из будущего или из прошлого. Большинство заявителей, как правило, оказывались либо фантазерами, либо больными людьми, но иногда встречались по-настоящему необъяснимые происшествия.

Например, в Новосибирской области охотник в тайге набрел на зимовье, где встретил двоих крестьян, занимающихся обжигом древесного угля. Крестьяне были одеты в лапти и одежду, как он сказал, «времен первой отечественной войны». Они накормили охотника, а в разговоре упоминали императора и генерал-губернатора восточной Сибири. Орудия труда у них были примитивными, а ружье охотника и патроны к нему они рассматривали с опаской и интересом. Охотник посчитал их за отшельников, скрывшихся от цивилизации. По словам крестьян, их деревня находилась недалеко на берегу реки, но он, живший в этих краях с самого рождения и исходивший тайгу вдоль и поперек, ничего не знал ни о деревне, ни о зимовье, на которое набрел. Переночевав, охотник отправился дальше. Через несколько дней на обратном пути он снова хотел найти зимовье, но не нашел, хоть его собственные следы на снегу сохранились. В месте же, где он, как предполагал, ночевал в зимовье, не было совершенно ничего, кроме небольшой поляны. По возвращении домой охотник рассказал о встрече в отделении полиции, где над ним лишь посмеялись. Четырнадцатилетняя дочь охотника записала рассказ отца и выложила в интернет. Там его нашли сотрудники аналитического отдела. Вместе с рассказом девочка разместила в сети фотографию глиняной чашки, которую охотнику, якобы, подарили крестьяне в обмен на отрезок крепкой веревки. Напротив этого сообщения генерал поставил галочку.

Ещё одно сообщение вызвало интерес генерала. Это рассказ одного шестидесятидвухлетнего пенсионера. Опять же в одной из социальных сетей в интернете он опубликовал рассказ о том, как будучи двенадцатилетним мальчиком во время отдыха в пионерском лагере во Владимирской области попал в 1939 год. Во время игры в «Зарницу» он заблудился в лесу, а когда вышел к лагерю, то не узнал его. То же название, то же место, такое же расположение, но вместо кирпичных корпусов стояли деревянные, а дети одеты в непривычные для его времени одежды. Попросту говоря, и мальчики и девочки бегали в майках и сатиновых трусиках. И пионерские галстуки завязаны не таким узлом. У него был игрушечный автомат, который вызвал удивление не только у детей, но и у взрослых. На площадке для линеек за флагштоком был большой портрет Сталина. Когда же он рассказал, из какого он года, то начальник лагеря отправил одного из взрослых сотрудников в город, сообщить о нём. Через день в лагерь на лошади приехал милиционер в довоенной форме без погон и устроил ему допрос. Записав ответы, он уехал, но с того момента кто-то из вожатых обязательно не терял мальчика из вида. Его переодели, как и всех ребят в лагере в майку и сатиновые трусы, а его одежду забрал с собой милиционер. Всего он прожил там четыре дня. Три раза уходил в лес, пытаясь вернуться назад в свой год. Два раза ничего не получалось, а на третий раз он ушел в лес со своим игрушечным автоматом, который вернули ему мальчишки. В третий раз попытка удалась, ему даже не пришлось блуждать по лесу. Он отошел совсем недалеко от забора и почти сразу наткнулся на ребят, продолжавших играть в «Зарницу» в его настоящем лагере. Они тоже удивились, на этот раз тому, где и когда он успел переодеться в майку и трусы. Все его объяснения ничего кроме смеха не вызвали, а старый лагерь исчез бесследно.

Генерал сделал несколько пометок в тексте сообщения, подчеркнув особо интересные места, потом вызвал начальника аналитического отдела.

— Валерий Дмитриевич, по информации о воспоминаниях пенсионера из Владимира о его перемещении в довоенное время, что думаете предпринять?

— Уже не первый раз проскакивает информация, что возвращение становится возможным только когда человек имеет при себе какую-то вещь из своего времени. В данном случае, похоже, это был игрушечный автомат мальчика. Без него он не смог вернуться, а пошел с ним и сразу попал назад. Так же, как в воспоминаниях мальчика из Калининграда, который переместился в немецкий Кёнигсберг начала двадцатого века, но смог вернуться только когда ему вернули перочинный ножик, подаренный отцом. У нас зафиксировано еще с десяток подобных случаев с детьми из разных стран.

— Да, я тоже обратил внимание на это обстоятельство. А больше вас ничего не заинтересовало?

— Я просмотрел всю дискуссию в сети после этого рассказа, но ничего стоящего внимания там нет.

— Я не о дискуссии. Вы обратили внимание, что в том лагере мальчика допрашивал милиционер?

— Да, я помню.

— Если его допрашивали, то должен остаться протокол. Если поискать в архивах и найти — это может стать документальным подтверждением перемещений во времени. Доказательством слов этого человека.

— Прошло восемьдесят лет, вряд ли что сохранилось.

— Владимирская область не была под оккупацией, архивы могли сохраниться. Наверняка милиция сообщила о непонятном ребенке, утверждающим, что он из будущего, выше по инстанции. Скорее всего, в НКВД. Искать надо и в архивах милиции, и в архивах НКВД, в том числе закрытых до сих пор. Отправьте одного из своих ребят во Владимир, пусть покопается в архивах. Шансов, конечно, немного, но всё возможно. И подготовьте официальный запрос, чтобы нашего человека допустили к закрытым архивам.

— Есть, сделаем. Вы думаете, товарищ генерал, что это важно для наших экспериментов?

— Понимаете, подполковник, нам важно не только научиться отправлять куда-то наших мальчиков, но более важно знать, как их вернуть обратно. Иначе какой смысл нашей работе? Мы не можем отправлять человека без гарантии возврата. Тем более детей.

— Ясно, товарищ генерал.

— Ещё попрошу вас заняться предметами, как игрушечный автомат и перочинный ножик путешественников особо. Что-то подсказывает мне, что неспроста они упоминаются. Вы говорите, что нечто подобное зафиксировано и в других аналогичных случаях?

— Да, больше десятка по разным странам мира. Именно в случаях благополучного возвращения обратно обязательно присутствует какая-нибудь вещь. Неужели вы считаете, что они имеют какое-то значение?

— Мы пока ничего не знаем в той области, куда пытаемся проникнуть. Всё может быть, подполковник. Поэтому мы должны обращать внимание на любую мелочь, кажущуюся незначительной. А если подобная мелочь повторяется неоднократно, то тем более.

Елена Афанасьевна развернула бурную деятельность уже на следующий день. Когда кадеты вернулись из школы, она уже ждала их. После короткой беседы с ребятами, познакомилась с Ирой Светланской и целых полчаса говорила с ней в отдельной комнате, откуда Ира вышла довольная и веселая. Перед обедом она нашла меня и сказала, что согласилась быть принцессой на новогоднем балу, когда узнала, что принцем буду я. Девочка она хорошая, не вредная, но я почему-то сразу почувствовал, что у меня снова загорелись жаром уши. Отчего бы это? А ещё дня через три начались уроки танцев. Девочек у нас было мало, поэтому сделали расписание, кому из мальчиков когда учиться танцам. Не знаю, как другие пацаны, но лично с меня за час танцевального урока семь потов сходило, и к концу его я напоминал выжатый лимон. А девочки, кажется, готовы были танцевать хоть целыми днями. Я, конечно, учился танцевать с Иринкой, ведь на балу мы будем главной парой. Честно скажу, что наука эта давалась мне непросто и я наступил на ноги своей партнерши столько раз, что сбился со счета. Ира морщилась, но терпела. Через несколько дней у меня стало прилично получаться танцевать вальс, а ещё польку и какой-то третий танец, название которого я никак не могу запомнить. В одно из первых занятий с меня и Иры сняли мерки для костюмов.

До праздника я ещё раз побывал в доме генерала. Он показал мне несколько коротких кинофильмов на старинном кинопроекторе. Оказывается, у папы генерала была восьмимиллиметровая любительская кинокамера и несколько отснятых пленок сохранились. Генерал показал мне те фильмы, где он сам был снят мальчиком от шести до четырнадцати лет. Как он сказал, чтобы я лучше представлял то время и того мальчика, с кем мне предстоит встретиться. Пленки, кроме одной, были чёрно-белые и все без звука. Я смотрел на маленького Колю, как он играет или что-то делает, а взрослый Николай Григорьевич пояснял мне, что мы смотрим. Там же я увидел его папу с мамой, младшего братика и даже бабушку с дедушкой, и ту дачу, на которой мне предстоит когда-то побывать.

— Смотри и запоминай, — то и дело говорил генерал между объяснениями происходящего на экране.

Я честно пытался запоминать, но всё же надеялся, что когда придет время отправляться в путь, мне устроят повторный киносеанс. Единственное, в чём я был уверен, так это в том, что лицо Коли не забуду точно. На всякий случай я представлял его по памяти каждый день. То есть каждый вечер, когда ложился спать. И знаете что? Иногда он стал мне сниться и во сне мы даже вытворяли разные проделки. Причем выдумывал их обычно Коля. Вот уж не подумал бы, что наш генерал в своем детстве был таким проказливым мальчишкой! Я даже подумывал при очередной встрече спросить его об этом. И спрошу, если не забуду и наберусь нахальства.