Бесплатный фрагмент - Спрятавшиеся в темноте

СПРЯТАВШИЕСЯ В ТЕМНОТЕ
Том второй. Нерассказанные сказки

Пергаменты не утоляют жажды.

Ключ мудрости не на страницах книг.

Кто к тайнам жизни рвется мыслью каждой,

В своей душе находит их родник.

Гёте

Глава 1. Оазис для вопиющего в пустыне

Астер, Рика, Лестор и Рейна в последних лучах солнца любовались на невероятное зрелище: крепкие стены окружали город в пустыне, и даже можно было увидеть, что ворота охраняют хвостовы. Они двигались, а значит не были каменными изваяниями, которые стерегут заброшенный древний город бесчисленное количество лет.

Пустыня быстро погружалась во тьму, потому принцесса вытащила паровой фонарь, и полуживые от усталости имперцы двинулись к городу. Признаться, Астер не считал, что идти вот так на пролом, да ещё и светить фонарём, лучшая идея, но его друзья были так измучены, что предложить им подождать, провести ещё одну ночь в пустыне, совершить разведку и лишь потом заходить в город, казалось невозможным, хвостовы просто бы его не поняли. Что ж, будь что будет, решил капитан гвардии и проверил легко ли ходит его арбалет.

Камни шуршали под ногами хвостовых и под паучьими колёсами, так что принцесса не стала настраивать фонарь на скрытный режим, стража города-оазиса всё равно бы их заметила. Когда, наконец, имперцы подошли к воротам, они были закрыты, но явно чувствовалось, что за путниками наблюдают несколько пар зорких глаз.

Хвост Лестора мелко дрожал из стороны в сторону, он сглотнул ком в горле и заговорил на запретном:

— Я и мои друзья очень устали, мы провели в пустыне неделю, среди нас есть раненные, мы просим помощи.

Имперцы благоразумно молчали, хотя никто из них не понял ни слова из того, что сказал Лестор.

Резкий звук открывающегося окошка в воротах заставил вздрогнуть четырёх хвостовых.

— По какому праву вы просите помощи? — последовал ответ невидимого стража.

Лестор лихорадочно припоминал все слова, что он знал на запретном. Историк вскользь, в некоторых книгах читал подобное: как измученный путник просит помощи, а ему отвечают, спрашивая по какому праву, собственно, он хочет получить помощь. Этот диалог явно имел обрядовое значение, но Лестор абсолютно не думал об этом, когда обращался к стражам запертых ворот. Что ж, это было настолько естественным, что обряд был частью жизни, а жизнь частью обряда.

— По праву путников в пустыне, где все равны, — наконец произнёс Лестор.

— Великая Изнестанкуат не прощает, как жестокая мачеха, но Гобуа привечает, как добрая мать, — с чувством произнёс страж за воротами.

К нему присоединился другой голос:

— В былые времена, мы бы тотчас открыли ворота, да только вот времена нынче совсем другие. Времена львов прошли, и началось время шакалов. Откуда нам знать, что вы не авангард шайки бандитов, что притаились где-нибудь в темноте подлой Изнестанкуат? Разнюхаете на счёт купцов, что сейчас гостят у нас, а потом ограбите их караван.

— Нет, нас только четверо, и мы не бандиты, — хвост Лестора медленно задвигался, как он мог доказать, что они лишь четверо смертельно уставших путников, оказавшихся посреди пустыне, благодаря магической карусели, вызванной несмертными моряками и одной колдуньи, что сейчас мрачно смотрела огромными глазами на исхудавшем лице на закрытые ворота?

— Мы впустим вас, но не бесплатно. 50 арнуров за каждого, — наконец вынесли вердикт стражи.

После этих слов, с плеч Лестора как будто упала гора. Точнее маленькая горка, но стало значительно легче. Во-первых, арнуры были в ходу в Заррикании и соседних с нею княжеств. Во-вторых, у принцессы были с собой арнуры, ну а в-третьих, 200 названных монет были небольшой суммой.

Как можно тише, но не шёпотом, Лестор обратился к Рейне, она тотчас достала кошель с деньгами и передала его историку.

Переговорщик от имперцев очень надеялся, что стражи не расслышали, на каком языке он обратился к принцессе. Конечно, им не скрыть того факта, что они из империи, но лучше, если это произойдёт внутри города.

Лестор подошёл к окошку, передал названную сумму, и, наконец, имперцы услышали, как поднимается засов. Ворота открылись, и, не веря своему счастью, путники зашли внутрь.

Имперцы уставились на до того момента невидимых стражей, а те в свою очередь на нежданных ночных гостей. Стражами оказались 5 хвостовых, одетых в белые шаровары и белые же широкие рубашки. Поверх рубашек была надета кожаная броня, а часть лица скрывали шлемы. На поясе висели сабли очень острые на вид, а за плечами у некоторых виднелись луки и колчаны со стрелами. Один из них, видимо старший по званию, первым снял шлем, за ним последовали и остальные. Перед имперцами стояло 5 сильных молодых мужчин, один, тот, что первым снял шлем, был старше остальных.

— Приветствую вас путники, я Джер Хад Мунж — произнёс он на имперском языке. У него был сильный акцент, но понять можно.

— Приветствуем вас стражи города. Меня зовут Лестор, а это мои друзья Астериус, Рейна и Рика.

— Я слышал, как ты обратился к этой женщине на имперском, но Гобуа город-оазис привечает всех, он не пустыня. Время разговоров ещё не пришло, вы устали, это видно. Позвольте лишь один вопрос — откуда у вас это? — и Джер Хад Мунж указал на жутковатое инвалидное кресло Астера.

— Прошлой ночью мы держали оборону от обладателя этих ног, — Астер похлопал паучьи колёса, — и нескольких его друзей. Нам удалось продержаться до утра и убить одного из нападавших. Мои спутники были так любезны, что разделали тварь и соорудили для меня это кресло. Моя нога сломана, а вторая за неделю ковыляния в пустыне совсем пришла в негодность.

Джер быстро заговорил на непонятном языке, похожим на запретный, и хвосты стражей как по команде одобрительно скользнули влево.

— Что ж, или вам очень повезло, или вы настоящие войны, — произнёс Джер Хад Мунж. — Пауки-торторы опасные хищники. Ну что ж, следуйте за Наджетом, — и он указал на одного из стражей.

Наджет поклонился и пригласил следовать за собой на запретном языке.

Путники не видели в ночной темноте, куда их ведут, но шли они не долго. Наджет открыл дверь одноэтажного длинного дома. Внутри оказалось пара десятков кроватей, а это всё, о чём мечтали сейчас имперцы.

— Во внутреннем доме есть баня. Там вы найдёте горячую воду и мыло. В правом крыле дома есть кухня, там вы найдёте еду и питьё.

С этими словами Наджет оставил покрасневших имперцев. Несмотря на усталость, они вдруг поняли, какое жалкое зрелище из себя представляют. Поэтому путники поочередно отправились в баню, чтобы хотя бы смыть пыль, о том, чтобы отмыться, речи не шло. Это требовало куда больше времени и сил, чем было у хвостовых, чудом выживших в каменной пустыне. А вот на еду сил уже не осталось, они лишь напились чистейшей прохладной воды, в которой чувствовались нотки какого-то незнакомого цветка, и отправились спать.

Рика, оказавшись на кровати, подумала, что облако наверняка такое же мягкое, и моментально уснула, как и остальные хвостовы. Когда хвостова в следующий раз открыла глаза, она решила, что ночь ещё не подошла к концу, так как за окном стояла темень. Когда её глаза привыкли к темноте, она огляделась. Астер крепко спал, а вот его сломанная нога оказалась загипсованной и подвешенной над кроватью. Лестор тоже спал, а принцессы на месте не было. Рика услышала какой-то шум, она быстро встала, оделась и отправилась на звуки.

— Рейна, ты не спишь? — оказалось, что принцесса, стараясь не шуметь, готовила себе кофе на кухне дома. Но хвостова царских кровей была напрочь лишена кулинарных талантов, потому даже кофе у неё не вышел. Она разочарованно смотрела на турку, в которой бурлила жижа, напоминающее запахом кофе. Так как готовка еды не была сильной стороной и у Рики, хвостовы просто вышли из дома.

Над их головами сверкало небо, усеянное созвездиями, расположенными совсем непривычно для глаза имперца.

— Неужели мы так далеко от дома? — спросила принцесса. Её вопрос остался без ответа. — Я просыпалась днём. Приходил доктор и ещё какой-то хвостов, но они не говорили за имперском, а я не знаю их языка. Я знаю несколько языков, которые, по сути, являются диалектами имперского, а вот запретного нет. Ни словечка. Ты не находишь это странным? Империя — могущественная, сильная, благополучная, граничит с землями, которые называют Запретными. И все с таким положением дел согласны. Разве это не удивительно?

Рика пожала плечами, лениво виляя хвостом.

— А что же в этом удивительного? Не прошло и 200 лет, как эта самая империя появилась, а стала она благополучной и того позже. Внутри страны были свои открытые вопросы и проблемы. Есть они и сейчас, но кто знает, захотят ли будущие императоры видеть на границе своей империи Запретные земли? Ведь не захотели же они видеть у себя на карте обители Голубок, не хотели видеть островное государство, и решали императоры эти вопросы достаточно кроваво. Империя могущественная и сильная, но даже ей нужно время для того, чтобы собраться с силами для новой войны.

— Я совсем не об этом говорила, — резко ответила принцесса, но её хвост давал понять, что Рейна врёт. Впрочем, Рика, удивлявшаяся своему внезапному порыву бунтарских чувств, и не думала смотреть за хвостом сестры императора.

— Я понимаю, что, если бы не мой дед, здесь сейчас сидело бы 2 принцессы.

Обе хвостовы замолчали. Внезапно они поняли, что Рика, приставленная к принцессе с малых лет, по сути, заложница, а её брат Никки, совсем не желавший для себя карьеры столичного гвардейца, имеет точно такое же положение. Наверное, после падения независимости островов, наследники морского короля, насильно увозились в столицу, подальше от родителей и родины. Сейчас это выглядело даже скорее, как привилегия — быть частью императорского двора. Другой вопрос состоял в том, что теперь существовал лишь один императорский двор, вместо 2 королевских. Удивительно, к каким мыслям порой могут привести неудавшийся кофе и звёзды.

Принцесса, твёрдо решив не обсуждать вопросы политики и прошлого, сменила тему. Она рассказала, что доктор загипсовал ногу так и не проснувшегося Астера. Сама Рейна не смогла заставить себя встать с кровати, и вскоре вновь уснула, пробудившись ночью. Впрочем, не успела принцесса закончить свой короткий рассказ, как небо стало светлеть. В пустыне им было не до наблюдений за резкой сменой картин, как ещё только что ночь превращается в уже утро.

Таким образом, имперцы проспали больше суток. Когда солнце окончательно поднялось и тут же начало жадно пить выпавшую росу, хвостовы вернулись в дом, который вслед за природой начал оживать. Выяснилось, что они были не единственными постояльцами. Из глубины комнату на кухню вышел толстенький и высокий хвостов. Он поклонился имперкам и заговорил с ними на незнакомом языке. Рика и Рейна чувствовали себя школьницами, не выучившими урок. Хвост принцессы раздражённо ходил из стороны в стороны, она — принцесса, всегда знавшая, как и кому ответить, стояла и улыбалась, не понимая ни слова. Тогда незнакомец вновь заговорил на запретном, но и этого языка имперки не знали.

— Мне очень жаль, господин, но мы не говорим ни на одном языке, что вы только что использовали.

— Я есть купец Самир, — с жутким акцентом проговорил купец.

— Меня зовут Рейна, — разочарованно произнесла принцесса. Разочарованна она была самой собой.

— Я Рика, — представилась дочь лорда-протектора.

Купец, улыбаясь, продолжил проявлять свои познания языков:

— Везу шёлк, кольцо и цепка для красивых дев. Нет оружия, есть документы, — последнее слово Самир произнёс особенно отчётливо, и, видимо, на этом познания имперского заканчивались. Он первым рассмеялся и жестами предложил хвостовым кофе. Он сморщился, учуяв запах, исходивший из турки несмотря на то, что принцесса вылила жижу, что сварила в ней, а потом вымыла турку.

Он, эмоционально жестикулируя и крутя хвостом невозможные па, вымыл турку ещё раз и принялся за кофе. Вскоре комната наполнилась удивительным ароматом, который разбудил остальных гостей дома.

Вскоре проснулся и Лестор. Он помог девушкам поблагодарить купца за кофе. Выяснилось, что Самир из Заррикании и пару раз в году бывает на границе с империей в Терра Инкогните, но никогда не был дальше этих поселений. Купец оказался на редкость болтливым, он успел рассказать, что они находятся в городе-оазисе Гобуа, последнем форпосте хвостовых перед безжалостной каменной пустыней Изнестанкуат. Формально Гобуа является частью княжества Мнебат. Но все сыновья последнего калифа Мнебата умерли, не дожив до совершеннолетия, потому наследницей стала старшая дочь, женщина склочная и некрасивая. По крайней мере, так говорили, сам Самир её никогда не видел. Несмотря на свои недостатки и тот факт, что была старше жениха лет на 15, она стала женой старшего сына калифа Заррикании, так что Мнебат в скором времени потеряет даже формальную независимость.

Мнебат был маленьким государством, большую часть территории которого составляла пустыня, но именно пустыня была богатством Мнебата. В ней находятся залежи чёрной крови земли — нефти. Добывать её в условиях пустыни тяжело, но местные маги весьма преуспели в деле выведения нефти ближе к поверхности. Конечно, их услуги дорого обходились калифу, но оно того стоило.

Самир любезно улыбнулся и посетовал на неосторожность Рейны, когда при его словах о существовании и участии в жизни государства магов как само собой разумеющегося, хвостова подавилась кофе.

Но Гобуа потеряла свою значимость на путях караванов после того, как маги вытянули всю чёрную кровь поблизости. К тому же, вместе с нефтью маги притянули пустынных чудовищ, что сделали пути в округе крайне небезопасными.

Сам Самир думал, что ещё пара десятков лет, и Гобуа покинут последние хвостовы. Печально, но очень многие города на границе с пустыней заканчивали своё существование именно так.

Что ж, благодаря утреннему кофе имперцы знали, куда их забросила магическая буря.

В свою очередь Самир поинтересовался, откуда взялись 4 имперца, да к тому же 2 из них женщины в Мнебате. Лестер крайне деликатно дал понять, что не может пока ни о чём рассказывать, так как его связывают обязательства перед теми хвостовыми, что пустили их в город. Конечно, он не обещал ничего и никому не рассказывать, но ведь купец об этом не знал. Впрочем, историк всё же рассказал, что имперцы оказались в пустыне не по своей воле, шли почти неделю и чуть не погибли от жажды, а также побывали в бою с пауками-торторами. Последнее очень заинтересовало Самира. Он видел жутковатое инвалидное кресло рядом с кроватью одного из имперцев, и как раз хотел предложить невероятно выгодную сделку. Он готов заплатить 1500 арнуров за останки павшего в бою тортора. Когда Лестор перевёл это предложение купца, Астер не смог сдержать улыбки, а его хвост резко вильнул влево: если купец так долго и старательно забалтывал имперцев, то предложенная им цена отнюдь не самая высокая, что они могли бы получить. Потому Астер попросил Лестора сказать Самиру, что останки тортора не продаются.

Но зарриканский купец не выказал ни капли сожаления — это была не первая его провалившаяся сделка с иностранцами, и он не терял надежду — как никак, пока что он их единственный друг в этом городе. Самир как ни в чём не бывало предложил свои услуги в качестве гида, имперцы не отказались. Но перед выходом в город, имперцы отправились в баню. Через пару часов они были готовы, однако, прогулка по городу откладывалась — у дверей дома их ждали молчаливые стражники. Самир при виде серьёзных хвостовых, вооружённых до зубов, быстро исчез, и путешественникам не оставалось ничего, как последовать за своими новыми провожатыми. Они привели их к башне из белого камня, возвышавшейся над городом-оазисом. Лестор почему-то представил, как над давно покинутым хвостовыми высыхающим оазисом, высится белая башня, начавшая разрушаться под зубами времени. Но сейчас, она выглядела внушительно, хоть и требовала ремонта. Видимо, во времена расцвета города, башня содержалась в идеальном состоянии, а сейчас, когда, по словам Самира, дни города сочтены, башня начала терять свой блеск.

К счастью, им не пришлось шагать на самый верх, а всего лишь на 5 уровень башни. Там в большом круглом кабинете их ждал вчерашний стражник Джер Хад Мунж, он стоял за спиной у сидевшего за столом хвостова. Хвостов за столом был толстым и имел очень тёмный цвет кожи, как будто сильно загоревший человек. Он казался неповоротливым, но его юркие острые глаза из-под нависающих век, давали понять, что первое впечатление обманчиво. Он поднял в знак приветствия унизанную перстнями с драгоценными камнями руку, а его хвост, тоже украшенный кольцами, дружелюбно прошёлся назад вперёд.

— Рад видеть в доброй матери Гобуа странников издалека. Меня зовут Юсуф Хад Ранж. Мой верный страж Джер Хад Мунж сказал, что вы прибыли из самой империи. Я когда-то бывал там, и даже жил при дворе посланника Заррикании 2 года. Я был тогда молодым войном, далёким от политики, однако сейчас перед вами алькальд Гобуа.

Алькальд хорошо говорил на имперском, слишком хорошо для того, кто был всего лишь войном при посольстве, подумала Рейна, но он вправе сам решать, что и кому рассказывать, совсем как принцесса, которая и не думала признавать в себе наличие императорских кровей.

— Лестор из Мидлаха, историк.

— Астериус Рэннок, капитан гвардии.

Имперцы бодро представились, однако, девушки замешкались. Первой представилась Рика.

— Рика из Терриуса, студентка.

— Надо же, какое совпадение! — несколько иронично воскликнул алькальд. — Насколько я знаю, Терриус — имя рода лордов-протекторов островов Лося, которые совсем недавно были морскими королями.

— Именно поэтому такое название носит мой родной город, в честь морских королей, — Рика улыбалась, я про себя молилась всем богам ойкумены, чтобы дрожание её хвоста приняли просто за робость.

Больше молчать было просто не прилично, потому принцесса представилась:

— Рейна из Кротауна, студентка.

— И что же вы изучаете, о прекрасные цветки империи?

Принцесса не могла понять, поверил алькальд им или нет, потому не знала, что же делать дальше, продолжать бессовестно врать или сказать что-нибудь о чести, что не позволяет раскрыть им имена. Но на помощь пришла Рика.

— О, мы много, что изучаем. Искусство, медицину, основы механики, у нас ещё год впереди, чтобы определиться с окончательным направлением в Академии.

— Вот как? Какая удивительная и рациональная система образования: дать понять человеку, к чему у него лежит хвост. Что ж, меньшего ожидать от просвещённой механическим светом империи я не ожидал, — полуулыбаясь и лениво виляя хвостом, проговорил Юсуф Хад Ранж.

— И как же столь любопытная компания оказалась у ворот Гобуа?

— Это долгая и странная история, — ответил за всех Лестор. Он пожалел, что вместо того, чтобы решить, что же рассказывать окружающим о том, как они оказались в каменной пустыни, имперцы наслаждались кофе в обществе болтливого купца. Потому он решил рассказать полуправду. Он много раз рассчитывал логаритмы, основанные на фактах, догадках и лжи, и каждый раз, найти верное суждение оказывалось очень нелегко, потому он был убеждён, что полуправда, кроме того, что являлась самым мерзким видом обмана, наиболее сложна для отрицания и уличения обманщиков.

— Думаю, рассказывать о том, как мы познакомились со студентками, нет смысла, скажу лишь, что все мы живём в столице в городе Оленя, найти там компанию совсем не сложно, — Лестор замолчал, а его спутники одобрительно завиляли хвостами, отдавая инициативу историку. — Мы, в числе большой компании, отправились на острова Лося на несколько дней. Мы вышли на прогулочной яхте в море, и ничто не предвещало беды.

— Вот как? Вы попали в эти края по морю? — не удержался алькальд, — Но отсюда до моря тысяча километров!

— Дело в том, что мы по этим землям не прошли и сотни километров. Нас захватили в плен пираты. Нас разделили, ценных, по мнению пиратов, пленников посадили в одну лодку, а тех, кого можно продать на невольничьих рынках — в другую. Мы оказались в первой. Но узнать свою цену в золотых или сивых, нам было не суждено. Примерно через неделю пути морем, корабль попал в бурю, и уж не знаю как, но все мы после неё очнулись в каменной пустыне. Нам удалось отыскать друг друга, а также кое-какие наши вещи. Я знаю, как это звучит, но большего нам рассказать нечего, — закончил Лестор.

И если имперцы думали, что жители Мнебата рассмеются или категорически не поверят, как было бы в империи, то они ошиблись. Да, что Юсуф, что их знакомый Джер, были удивлены, но и не думали смеяться. Наоборот, они серьёзно переглянулись и быстро что-то обсудили на своём языке, похожим на запретный.

— Такое случается крайне редко, но мы знаем, что для того, чтобы то, что раньше было морем, стало сушей, должно пройти гораздо больше времени, чем прошло с момента рождения подлой Изнестанкуат. Когда-то она была морским дном, море давно ушло, но она не хочет быть сушей и жить в мире с хвостовыми. Редко, очень редко, из её недр выходят полумёртвые путники, оказавшиеся там точно так же, как вы. А сколько их погибло, не найдя выхода? Однозначно, ещё больше. Последних таких живых встречал мой дед. Наши маги говорили, что ворота, через которые хвостовы падают в пустыню, открываются редко. Что ж, вам повезло, вы выжили. Более того, у вас есть вещи и деньги, вы заплатили за первые ночи в доме гостей, теперь же для вас открыт весь город, вы можете остаться в этом доме, а можете найти другой приют. Я дам вам все необходимые документы, вы сможете забрать их у моего казначея, — непрозрачно намекнул алькальд. — Чтобы вернуться в империю, в первую очередь выберетесь из Мнебата в соседнюю Зарриканию. В столице в прекрасном Константините есть купеческая фактория, где вы можете встретить земляков, а посольство найдёте в ближайшей Терра Инкогните. Впрочем, из Константинита можно добраться в империю на корабле. И дам вам добрый совет — не продавайте колёса тортора первому же купцу. Впереди у вас долгое и сложное путешествие, деньги лишними не будут.

С этими словами алькальд поднялся, а вместе с ним и имперцы. Юсуф Хад Ранж, приложил руку с пальцами-сосисками, унизанными кольцами к своей груди, тоже самое сделали имперцы вдобавок почтительно поклонившись. Аудиенция была закончена.

Джер Хад Мунж помог путешественникам покончить с формальностями и заплатить нужную сумму за бумаги. Он добродушно рассказал, что им повезло получить документы в такой глуши, так как в землях более обетованных, они заплатили бы минимум в 2 раза больше. Принцесса, из чьих запасов платили, весьма этому обрадовалось, так как после уплаты у них осталось лишь 2500 тысячи арнуров золотом, остальное в бумагах, которые в лучшем случае можно было бы обналичить в Константините. К тому же Джер посоветовал путникам на время остановиться в гостинице «Харабат». В ресторанном зале этого заведения собираются путешественники, к которым имперцы могли бы присоединиться в походе в Зарриканию. Страж сказал, что хозяин «Харабата» заслуживает доверия. Также как и его постояльцы.

На хвостовых, которые и не думали покидать империю, по крайней мере, трое из четверых делать этого совсем не собирались, слишком многое навалилось. Им просто необходимо было найти укромное местечко подальше от чужих ушей и глаз. Но на выходе из белой башни их уже поджидал Самир. Видимо, он решил выяснить, чем закончиться дело имперцев, в любом случае — увидит ли он их свободно выходящих, или же кто-нибудь скажет ему о том, что имперцев задержали, потратить часок-другой, ошиваясь около белой башни, делом было полезным. Он искренне улыбался, закрутив хвост в клубок, завидев своих знакомцев.

— Хорошо! Хорошо! — говорил он на имперском, видимо, ещё одно известное ему слово.

— Рад, что вы вышли из белой башни целые и невредимые, — обратился он к Лестору на запретном. — Вы, наверное, голодные как тысяча торторов, я знаю одно замечательное местечко, пойдёмте!

Тут он попал в точку. Как только Лестор перевёл слова купца, все четверо почувствовали страшный голод. Ведь если подумать, в последний раз они по-настоящему ели больше недели назад ещё на островах Лося. Потому они последовали за Самиром.

Шла компания медленно, Астер ковылял на костылях, которые, конечно, были куда удобнее тех, что имперцы соорудили из крышки засохшего колодца, но, тем не менее, нога была сломанной, хотя болела куда меньше прежнего, и могла служить опорой.

Самир рассказывал о городе, а Лестор переводил. Впрочем, их слушали не особо внимательно. Путники во все глаза рассматривали город-оазис. Так не привычно было после дней скитаний среди камней видеть пышное обилие растений и цветов. Пальмы возвышались то тут, то там. Величественные оливковые деревья с толстыми слегка блестящими на солнце листами, финиковое дерево с тяжёлыми громоздкими гроздьями созревающих плодов, инжир, напоминавший своими листьями привычные глазу имперца клёны, всё это говорило о плодородности земли. Рика же, прислушавшись, услышала воду, что с весёлым плеском неслась в темноте под землёй.

Среди деревьев стояли дома, походившие и одновременно непохожие на загородные виллы. Все они были выкрашены в белый цвет, который отражает солнечные лучи. В отличие от имперской архитектуры, местные строители предпочитали округлые формы и маленькие, но в большом количестве, окна. В тени виднелись персиковые деревья с уже созревшими плодами. Астер, заметив их, непроизвольно скривил лицо и резко махнул хвостом. Заметивший это Лестор, усмехнулся и что-то спросил у Самира.

— Чтоб ты знал, друг мой Астериус, так ненавидимый тобой плод на запретном будет «орна». Запомни и отказывайся, как только его услышишь.

Принцесса засмеялась, а Рика в свою очередь попросила рассказать, в чём дело. Самиру тоже было интересно. Астер начал свой рассказ, умолчав о некоторых деталях, чтобы не раскрыть личность принцессы.

На компанию то и дело поглядывали встречавшиеся на пути хвостовы, не слыхано, имперцы забрались так далеко от привычных им мест! Не только их речь выдавала хвостовых с головой, но и одежда, явно не подходившая для путешествий по пустыни. Принцесса решила, что они просто обязаны будут купить себе одеяния как у местных, в таких просторных преимущественно белых одеждах наверняка куда легче переносится жара, а облиться потом имперцы уже успели.

Но через некоторое время все почувствовали, что воздух стал свежее.

— Самир говорит, что мы приближаемся к сердцу Гобуа — озеру Чед.

И действительно, вскоре путники увидели озеро с зеленоватой водой, окружённое буйной растительностью. Они оказались на небольшой возвышенности, которая позволяла им оценить всю красоту места. Смотровая площадка, по-видимому, была совсем рядом с центром города. То тут, то там встречались лавки с разными товарами, рестораны и пекарни, ходили продавцы воды, фруктов и лепёшек из пальмовой муки.

Наконец, Самир радостно затараторил на запретном, приглашая зайти в ресторан. Хвостовым, только что шедшим по залитому солнцем оазису, показалось, что внутри царит полутьма. Но купец не дал им времени привыкнуть к тусклому освещению, приглашая следовать за ним. Они вышли в очень милый садик, где располагалась вторая часть ресторана.

Самир взял на себя роль заказчика, Лестор совсем не понимал, что они будут есть, так как купец и официант говорили на местном языке.

— Будьте спокойны, друзья из империи, вы не первые, кто пришёл полумёртвым из недр Изнестанкуат. Повар в этом «Приюте у Чед» знает, как поставить на ноги.

Вскоре им принесли бульон, лепёшки из пальмовой муки, а также фрукты и овощи, некоторые из которых были им не знакомы. Улыбчивый Самир с охотой рассказывал, что за фрукты им принесли и как их правильно есть. Когда хвостовы почувствовали, что в них не влезет больше ни кусочка, официант принёс красивый металлический сосуд и набор таких же кружек.

— Что это? — поинтересовалась принцесса.

— Это верблюжье молоко, — перевёл Лестор.

Имперцы неуверенно переглянулись, но Самир первым подал пример, взяв сосуд и разлив молоко по кружечкам. Он медленно отхлебнул молока, показывая, что бояться не чего. Поочерёдно молодые люди повторили за Самиром. Оказалось, что верблюжье молоко слегка солоноватое на вкус с лёгким ароматом ванили. В любом случае, гадким его назвать было нельзя.

— Чем желаете заняться теперь? — поинтересовался дружелюбный купец.

После обеда настроение у всех заметно улучшилось, было очевидно, что от зарриканского купца будет не так просто избавиться, потому имперцы ничего не имели против просьбы Рейны о походе на местный рынок. Самир согласился, хотя, Лестору показалось, что он не очень-то хочет вести имперцев к потенциальным конкурентам. Как бы то ни было, вскоре молодые люди оказались около высокой арки изящной работы, конструкция из белого дерева, покрытая искусной резьбой и выкрашенная золотой и бирюзовой краской, возвышалась над раскинувшимися под ней сотнями палаток торговцев и купцов всех родов и мастей.

Самир рассказал, что когда-то их собиралось ещё больше, а ворота порой оказывались посередине рынка, сейчас же, с упадком города-оазиса, арка действительно служила входом и выходом.

Окунувшись в разноцветный мир красок восточного рынка, даже Лестор, не отличавшийся особой любовью к покупкам, с трудом сдерживал желание померить, потрогать и купить всё и сразу. Глаза разбегались, останавливаясь то на искусно вышитом шёлке, то на серебряной посуде, то на странных, но красивых головных уборах, украшенных перьями невиданных птиц. Самир какое-то время пытался вести имперцев ему одному известными путями, но плюнул на это неблагодарное занятие, и лишь огрызался на особо ретивых продавцов, плетясь в конце группы имперцев.

Поддавшись порыву, девушки купили себе по паре серёжек, Рейна выбрала крупные серьги с бирюзой, а Рика приобрела серьги в виде жар-птиц из самоцветов и янтаря. Следующий купец смог уговорить их взять по шёлковому платку, в который легко можно было полностью закутаться как в плащ, а к тому же эти платки удивительно шли к цвету глаз прекрасных цветков империи. Последний комплимент, хвостовы слышали так часто, что к концу первого получаса уже могли его услышать среди кучи других незнакомых иностранных слов: гуэль чара импаратолю.

Наконец, принцесса увидела то, за чем, собственно, собиралась на рынок: белые одежды путешественников по пустыни. Никто из имперцев не отказался от покупки этих одежд, в них явно было куда комфортнее, чем в их искусственной коже. Хвостовы, подобрав нужный каждому размер, решили идти прямо в льняных обновках, приятно холодивших кожу, так как солнце палило беспощадно. Лестор посмотрел на Рику, она выглядела непривычно и странно: белые шаровары частично скрывались под белым же бурнусом — просторном халате с капюшоном. Капюшон был закреплён на голове агалемом — шнурковым кольцом, Рика выбрала сиренево-серебристый агалем. Аметистовой бабочкой-брошкой, с которой дочь морского короля с недавних пор стала неразлучна, был приколот купленный ранее шёлковый платок, который невесомым облачком дополнил наряд мнебатчанки из империи. И такая разительная разница была между одетыми в почти одинаковые наряды принцессой и дочерью морского короля: Рика в этих белых летящих одеждах стала похожей на жрицу каких-то давно умерших богов, а Рейна на имперскую актрису, играющую принцессу восточных стран. Её наряд был другого оттенка белого, более близкий к бежевому, а агалем, как и шёлковый платок, который Рейна повязала как пояс, были похожими на кусочки алого огня. Серёжки из бирюзы, которые принцесса, конечно же, надела сразу, удивительно сочетались с этим белым с красным одеянием. Лестор же, как и Астер, взяли стандартные агалемы, мало чем отличающимся от тонкой бечёвки. Правда, Астер не смог отказаться от искушения купить красивый расшитый бисером пояс, но это было весьма скромно для такого щёголя, решил про себя историк.

Во время прогулки по базару, Астер, как и Лестор, успели оценить качество местного оружия. Встретились им и пару купцов, предлагавших паровые мини-арбалеты. Они выглядели куда более изящными, чем мини-арбалеты имперской работы, к тому же, весили гораздо меньше. Однако и цена была не маленькой. Молодые хвостовы расстроились.

— Я слышал, что у пришедших из недр подлой Изнестанкуат, есть колёса тор-тора, — сказал на запретном продавец так понравившихся имперцам арбалетов.

Услышав про колёса тор-тора, Самир, оживился и что-то заговорил на местном наречии. Купцы принялись спорить, а хвостовы, которые и так не слишком верили такому дружелюбному Самиру, многозначительно переглянулись. Заметив это, продавец арбалетов заговорил на языке, понятном Лестору.

— Восемь паучьих ног вы можете продать мне за 5000 тысяч арнуров, и за 7000 бандитам, которые вас же потом и убьют, забрав свои деньги.

— Я знаю купца, совсем не бандита, который купит у вас их за 6000 тысяч, — произнёс Самир, как-то сразу забыв, что ещё сегодня утром пытался купить их у имперцев всего за 1500 арнуров.

— Продайте их мне, и сможете взять 2 арбалета по цене 1, — не сдавался купец.

— Вы здесь чужие, а я единственный ваш друг. Поверьте, этот человек хочет вас обмануть, — начал было вкрадчиво Самир, но его конкурент, который так же говорил на запретном, перебил его, яростно размахивая хвостом.

— Обман — часть сделки, все это знают. А ещё все знают, что с Самиром ни один уважающий себя мнебатец дел не ведёт. Он лишь обманывает несчастных иностранцев. Одно хорошо, их всё меньше в Гобуа, и подлая крыса Самир скоро уедет врать в другом месте!

— Прошу вас, господа, успокойтесь! — не выдержал Лестор, причём это было обращено не только к купцам, но и к друзьям, которые требовали перевести сказанное, а историк, который вообще-то, понимал через слово, а то и через два, не мог слушать и переводить одновременно.

Но успокоить всех и сразу было совсем не легко. Самир стал бить себя в грудь и грозить купцу смертью в пасте собак за гнусную ложь, что тот произнёс, Астер и Рейна просили передать хотя бы в двух словах смысл спора, сам Лестор предлагал купцам высказаться по очереди, и лишь Рика молча стояла в стороне.

— Вам же сказали упокоиться, — тихо произнесла хвостова. Что-то неощутимое и холодное резко пронеслось в душной лавке. Все разом замолчали, понурив хвосты. Рика по-прежнему стояла в углу в отдаление от остальных. Казалось, что её фигуру что-то подсвечивало, но это был не свет, это был как будто кусок вязкого тумана, который обладал способностью светиться. Это продолжалось всего мгновение, но его оказалось достаточно. Перед замолчавшими хвостовами стояла обычная девушка, разве что несколько бледная. Каждый из имперцев подумал что-то своё, а вот мнебатцы, похоже, были хоть в чём-то солидарны. Они почтительно склонили головы и хвосты, продавец арбалетов произнёс:

— Дьюфани Сенеро…

— Горлица с Севера, — перевёл на имперский Лестор.

— Мы не знали, что в империи ещё встречаются такие редкие пташки, — произнёс Самир. Очевидно, что скрывать особые таланты Рики после такого будет очень сложно, но Лестор всё же решил попытаться, увидев какое отчаяние промелькнуло в глазах колдуньи.

— Император Нераиб I направил созданную им империю по дороге технического прогресса, а магия осталась позади, как часть истории, — чуть ли не дословно процитировал Лестор классический учебник империи. — А Рика, которую вы так странно назвали, как раз увлекается этой страницей истории империи.

Он перевёл свои слова.

— Да, господа, прошу прощения, если испугала вас. Моя… моя бабушка подарила мне это, — и Рика достала спрятанный под одеждой амулет в виде капельки воды, который она так и не сняла. — В университете профессор по истории говорил, что этот амулет имеет отношение к Ордену Голубки, который раньше существовал на территории современной империи. Может причина в этом? Он помог нам в пустыне найти воду.

Лестор старательно переводил всё, что говорила Рика, хотя ему периодически не хватало знания языка, но замолчавшие купцы сами подсказывали нужные слова. Самир очень заинтересовался амулетом, сказав, что такие можно купить в крупных зарриканских городах, караваны, где есть хвостов имеющий такой амулет, но главное — способный его слышать, считаются очень удачливыми и куда быстрее добираются из одной точки в другую.

Впрочем, Лестор и Рика дали понять, что амулет не продаётся ни за какие деньги, а Астер, весьма однозначно продемонстрировавший арбалет в рукаве, добавил, что они не так уж и беззащитны, как может показаться добрым мнебатским купцам, это доказывает хотя бы наличие у них колёс тор-тора. Как только имя паука было произнесено, все вспомнили, что же послужило изначальной причиной их спора.

Самир резко изменил свою позицию, видимо, он придумал другой способ обогатиться за счёт имперцев.

Продавец арбалетов, которого, кстати, звали Абдул Хад Анж, предложил имперцем расположиться в лавке, пока его посыльный слетает до гостинного дома. Друзья несколько удивились, услышав звук заводящегося личноскопа, после того как из лавки на улицу вышел посыльный. Самир с радостью пояснил, что личноскопы встречаются в пустыне, но так как заряжать их там негде, караваны передвигаются по старинке на верблюдах. Впрочем, личноскоп, как и в империи, был недешёвым паровым удовольствием. Крупные караваны имели хотя бы один на случай непредвиденных обстоятельств, но большинство населения Мнебата и Заррикании не использовали их в повседневной жизни.

— А почему такой ажиотаж вокруг этих колёс? — поинтересовалась принцесса.

— Пауки тор-торы опасные существа, видимо, вы наткнулись на небольшую стаю, будь их больше, всё могло закончиться куда печальнее. К тому же их сложно поймать. А эти колёса и вовсе снять с мёртвого тор-тора очень тяжело не повредив.

Рейна сразу вспомнила, как несколько наростов на лапах чудищ просто разорвались, когда она пыталась их срезать.

— Но если они не были повреждены, то сохранят свою целостность несколько десятков лет. Их используют для постройки пустынных кораблей. Корабли, оснащённые колёсами тор-торов подобны вихрю, — закончил Самир.

Через некоторое время вернулся посыльный, а вместе с ним на своём личноскопе прибыл страж из гостиного дома. Он лично спросил имперцев согласны ли они передать свою собственность названному в бумагах Абдуле Хад Анжу, и лишь услышав утвердительный ответ, передал лапы тор-тора купцу.

Когда имперцы с парочкой новеньких карманных арбалетов и деньгами в кошельке, наконец, покидали рынок, Самир всё шёл с ними, услужливо показывая дорогу к гостиному дому. Он предлагал то одну, то другую гостиницу, а когда Лестор спросил про «Харабат», что рекомендовал им Джер Хад Мунж, Самир состроил кислую мину и принялся вилять хвостом.

— Это место трусов и зануд, — по крайне мере, именно так смог перевести слова Самира о «Харабате» Лестор.

В конце концов, когда порядком уставшие имперцы прибыли в гостиный двор, Самир первым принялся прощаться.

— Я очень надеюсь, что наше знакомство продолжится там, где остановилось, — лучезарно улыбаясь, промурлыкал Самир. Он написал адрес, где его можно найти.

Наконец, принцесса догадалась передать при рукопожатии несколько крупных монет купцу, который весь день служил им гидом. Впрочем, Самир, ни капли не смущаясь, с угодливо замершим хвостом, протянул уже две руки принцессе, как бы обнимая её ладонь. Рейна добавила ещё монет, и Самир ушёл.

Имперцы смогли выдохнуть, но, видимо, момент полного спокойствия ещё не наступил.

В гостином доме ближе к вечеру собралось немало любопытных ушей и глаз. Некоторые мнебатцы, улыбаясь точно такой же как у Самира лучезарной улыбкой, шли поздороваться с гостями из далека. Стараясь никого не обидеть, но и не вступая в беседы, имперцы собрали вещи и покинули свой первый приют в пустыне.

Когда они подошли к «Харабату», солнце стремительно опускалось за горизонт. Хозяин оказался милым и степенным хвостовым, который без лишних слов понял уставших хвостовых. Он дал им ключи от номера с двумя спальнями и сказал, что ужин будет доставлен через полчаса. Путники ничего не имели против такого плана. Решив привести себя в порядок к ужину, имперцы договорились, что через полчаса решат, что же им делать дальше.

Глава 2. В месяце мае на Белой скале

Мирабель открыла глаза, её разбудил довольно резкий толчок, это означало, что механический каб остановился. Сдержав стон боли, хвостова приподнялась на сидение и приняла более-менее не принуждённую позу. Когда водитель, предварительно вежливо постучав, открыл дверцу, он увидел Мирабель, погружённую в чтение.

— Госпожа, мы прибыли в Риверботс.

— Замечательно, — ответила Мирабель. — Не был бы ты так любезен, сходить в кассы и купить нам билеты на ближайший паром?

— Конечно, — ответил водитель и оставил хвостову одну.

Как только дверь закрылась, Мирабель сползла по сиденью, сжавшись в клубочек. Книга выпала из её рук. Нехорошо, колдунья не была уверенна, что не потеряет сознания, наклонившись, чтобы поднять книгу.

Она проспала всю дорогу, порядка 10 часов. А до этого лежала 3 часа на холодной земле в лесу. Ей не хватило сил разбудить водителя, да что там, у неё не было сил даже подняться. Безусловно, такой магический бой не сотрясал империю вот уже пару столетий, а Мирабель и вовсе принимала в подобном участие в первый раз, и очень надеялась, что в последний. По крайней мере, к следующему она подготовится лучше.

Мирабель очень сильно подозревала, что такая страшная усталость у неё вовсе не от отдачи, а от яда, что остался в пальце от иголки с алтарного ларца. Так как колдунья чувствовала себя совсем не так уж и плохо, пока не достала этот самый яд из себя.

Мирабель остановилась, не доходя несколько метров до своего механического каба. Как раз в том месте находилось небольшое лесное озеро, в самый раз для уставшей колдуньи, подумала Мирабель. Хвостова подошла вплотную к тёмной воде, в которой отражались звёзды и щербатая луна. Обряд по нейтрализации яда был простым и даже обыденным. В прошлом именно такая нехитрая медицинская магия приносила не малый доход ордену Голубки. Однако навряд ли Нима защитила святыню ордена обычным ядом. Но, с другой стороны, и Мирабель не была обычной адепткой. То, что дело дрянь, сестра морского короля поняла, когда отступать было поздно. Она по уши завязла в заклинании, так что пришлось тянуть яд, а вместе с ним вытягивались, как теперь полагала Мирабель, и её силы. Именно поэтому она буквально ползла к кабу, а потом проспала 10 часов подряд, а проснувшись не чувствовала себя лучше. У Мирабель даже мелькнула мысль о бутыльке драконье крови, но хвостов, что вручил бутылёк колдунье предупредил, что там не больше 5 полных доз, и между приёмами должно пройти минимум 5 лет, иначе, драконья кровь вместо того, чтобы вылечить, убьёт. Что ж, оставалось надеяться, что яд полностью покинул тело хвостовы, и со временем она придёт в себя. Впрочем, ей как-то надо дотащиться до парома. Во время проверки придётся покинуть каб. Усилием воли Мирабель заставила себя снова сесть. Она взяла свою дорожную сумку и принялась рыться в ней, периодически останавливаясь, чтобы перевести дух. Наконец, она нашла что искала. Конечно, отвар весенних трав не драконья кровь, но сил ей прибавит. Мирабель сделала маленький глоток из бутылочки и принялась ждать. Никакого взрывного эффекта не произошло, но сидеть уже не было мучительно больно. А ещё через какое-то время Мирабель смогла поднять упавшую книгу, и когда водитель вернулся с билетами, он увидел всё так же невозмутимо читающую Мирабель. Разве что она была чуть бледна, однако, мало хвостовых способно пережить 10 часовую поездку в механическом кабе и хотя бы чуть-чуть не побледнеть.

Когда подошла их очередь на паром, Мирабель вышла из каба. Она ухватилась за перила, сделав вид, что запнулась. Впрочем, ноги и правда её почти не держали.

Солнце как раз садилось, заливая всё вокруг кроваво-золотым светом. Его лучи отражались от воды и слепили Мирабель, но она всё равно жадно смотрела на воду, глубоко вдыхая полной грудью. До моря ещё надо было доехать, но Мирабель уже чувствовала в воздухе едва уловимые солёные нотки и не самый приятный запах выброшенных на берег водорослей. Недаром Спрятавшийся в Темноте сказал, что кровь у Мирабель с привкусом тины — кровь русалки, потому море она чувствовала куда острее, чем остальные хвостовы. Это придало ей сил больше, чем отвар весенних трав. Хотя может это они начали действовать, как бы то ни было, в каб Мирабель залезла почти не чувствуя боли, осталась лишь дикая усталость.

На ночь она и её водитель остановились уже на том берегу реки, в портовом городке. Мирабель с удовольствием растянулась на гостиничной кровати и уснула без снов. Следующее утро началось довольно рано. Колдунья наконец-то чувствовала себя отдохнувшей. «Да уж, — думала хвостова, — что же пережили адептки ордена, когда обороняли свои обители от армии Нераиба? Страшно представить». Её хвост заходил из стороны в сторону, а глаза нахмурились. Она подумала в очередной раз о том, что спасение Нимы не иначе как чудом объяснить нельзя. И в очередной раз, Мирабель не ощутила в себе по отношению к ней никакой ненависти. В этот момент хвостова ненавидела лишь себя. Её хвост безвольно упал, а его владелица в отчаянии села на не заправленную кровать, спрятала лицо в ладонях и впервые за много лет зарыдала. Ненавидеть Ниму было не за что, всеми своими действиями она защищала орден. Она отдавала всю себя ему и Белой обители. Девочки, что там воспитывались, получали всё самое лучшее, даже после крушения ордена. И только Нима знала, чего ей это стоило. Может, пока девочки юные и глупые, они могли обижаться на холодный тон учительницы, на её строгость, на склонность высмеивать, но по прошествии лет, Мирабель знала, это всё делалось ради их блага. Её кажущаяся жестокость была лишь осторожностью, её строгость всего лишь желанием видеть успехи своих учениц, этих «всего лишь» можно было собрать на целое сочинение, но это ничего не исправит — Мирабель изгнана из ордена, а только там она чувствовала себя на месте. Надежда на понимание пропала вчера. Мирабель не хотела в этом признаваться даже себе, но все эти годы она надеялась, что Нима примет её обратно, выслушает и согласится, если не принять её обратно, то хотя бы сотрудничать, но нет, это невозможно. И, признаться, Мирабель знала это, когда решила защитить Розамунду и своего брата. Но кто сказал, что надежду рождает знание? И вот результат её решения: Розамунда, ради которой Мирабель предала единственную, кто любил и гордился ей — Ниму, мертва, родной брат изгнал с островов, Никки и Рика, которые своей жизнью обязаны Мирабель, не любят её и побаиваются, а та, которой сама Мирабель глубоко и искренне восхищалась, вновь попыталась её убить. Рыданья прекратились. Хвостова подняла своё заплаканное лицо и усмехнулась, результаты её «правильного» решения настолько кричали об обратном, что начинаешь задумываться, а не перепутали ли хвостовы в начале времён понятия «добра» и «зла»?

Мирабель вздохнула и, тяжело опираясь руками в мягкий матрас, поднялась на ноги. Через час она уже сидела в кабе, а водитель направлялся прочь из города. К полудню они достигнут берега моря, где Мирабель пересядет на корабль, и отправится в город Лося к своему брату. Пришло время для серьёзного разговора. Он её изгнал, но лишь потому, что сама Мирабель на это согласилась. Законных прав находится на земле своих предков у неё ничуть не меньше, чем у любого другого жителя островов. Для Мирабель это значило новый бой, пусть не магический, но сил на него нужно не меньше, по крайней мере, моральных и душевных. А для водителя же это значило отдых на берегу уже теплеющего моря. Сколько его госпожа пробудет на островах? Неделю, две, может месяц. Какая разница, зарплата грела его внутренний карман, а весенний воздух пьянил сердце.

Когда Мирабель садилась на корабль, она чувствовала себя почти хорошо. Конечно, пароход был бы быстрее, но ей хотелось прокатиться на прогулочной яхте. Опираясь на обручи корабля, сестра морского короля всматривалась в бирюзовые воды. Неожиданно, она вспомнила, как ей было отчаянно весело на подобной прогулке. Сколько ей тогда было? Лет 13, перед самым отъездом в Белую обитель. Тогда она была ещё одним ребёнком, но не тем, о котором мечтал её отец, а скорее честолюбивая мать. Мирабель вспомнила, как смеялся отец, когда капли летели ему в лицо, смеялся просто от радости жизни, а его дочь вместе с ним. Воспоминание улетело, и Мирабель впервые в жизни почувствовала прожитые годы. Она вот уже лет 40 выглядела на 25, но хвостова почувствовала, что за медью её волос скрывается седина, за упругой фарфоровой кожей морщины, а синие, как море глаза, на самом деле давно утратили глубину. На мгновение Мирабель увидела это лицо в глади воды. Она испуганно отскочила от бортика и принялась судорожно ощупывать своё молодое лицо. Только минут через 5 она выдохнула и успокоилась. Стерев капли пота со лба, Мирабель вновь подошла к бортикам и упрямо взглянула за борт. Море ничего не отражало. Она осознала, что её поступок 23 года назад не был ни хорошим, ни плохим. Как и реакция Нимы. Стоило признать, что в той ситуации не было правых или виноватых. Самым правильным было бы для Мирабель не ехать в Белую обитель, тогда ничего бы не произошло. Возможно, сейчас она бы сидела в окружении внуков, а любимые племянники приезжали навестить её по праздникам.

Эта мысль показалась хвостове настолько вздорной, что она засмеялась, испугав проходившего мимо моряка. Но Мирабель было всё равно. Она весело размахивала хвостом, оглянувшись на матроса. Ветер растрепал её волосы, на коже блестели солёные брызги волн. Хвостов не мог ничего поделать и рассмеялся в ответ. Настолько она была прекрасна. Мирабель отвернулась, вновь всматриваясь в морскую даль. Совсем скоро она увидит родные берега. Те, что её по праву.

Вечером Мирабель была дома. Её багаж покоился в нанятом кабе, хотя родной сестре лорд-протектора полагалась встреча попышнее. Но если бы Мирабель предупредила брата о своём приезде, он бы тянул со встречей как можно дольше. Этого допустить было нельзя. Проверив, плотно ли задёрнуты шторы, хвостова достала из своей сумки зеркало. Она любовно провела по слепому стеклу шёлковым платком, ловким движением уколола палец, а дождавшись капли крови, нарисовала на зеркале узор. Прочитав коротенькое заклинание, женщина достала медальон из сумки. Внутри него находилась маленькая фотография Пала Териуса и его прядь волос. Мирабель улыбнулась, какой бы чувствительной дурочкой не была Розамунда, а сотворить магические артефакты умела, сама того не желая. Достав волосок из пряди, Мирабель бросила его на зеркало. Волос загорелся белым пламенем и исчез, зеркало ожило, показав седого мужчину, сидевшего где-то в парке. Мирабель всмотрелась повнимательней, это был не парк, это было кладбище. Кровь отхлынула с её лица, Розамунда так противилась самой идее лежать в королевской гробнице, что её муж не смог подчиниться имперской традиции и устроил ей могилу на старом кладбище морских братьев. Оно не использовалось с тех пор, как острова стали частью империи, так что могила Розамунды стала первой за последние 200 лет. Ну конечно, подумала Мирабель, она совсем забыла, жена её брата умерла в мае. Прекрасный месяц для жизни, так нелепо умирать, когда вся природа только ожила.

Сестра лорда-протектора могла бы и не пользоваться магией, чтобы пройти мимо охраны, но ей не хотелось сейчас ни с кем не говорить, не спорить. Если Пал Терриус и удивился, то стоило отдать ему должное, вскакивать со своего места с выпученными от неожиданности глазами он не стал. Лишь замерший хвост выдавал его удивление. На самом деле, он был слишком подавлен, чтобы у него хватило чувств и эмоций на что-то ещё.

— Не ожидал тебя, — вместо приветствия произнёс Пал, — впрочем, ты всегда была загадкой.

— Для меня было загадкой, почему ты так привязан к Розамунде. Это было бы понятнее, если бы ты встретил её молодым юношей, но ты им не был, — садясь рядом, ответила Мирабель.

— Прекрасно выглядишь для своих лет, — произнёс лорд-протектор, смотря в пустоту.

— Это всё правильное питание и прогулки на свежем воздухе, — съязвила Мирабель.

Пал усмехнулся.

— Тебя всегда нравилось меня доводить, только не знаю почему. Если я надоедал тебе плачем, будучи младенцем, или тебя заставляли со мной сидеть, то я прошу прощение за своё неподобающее поведение.

— О, Пал, ты прекрасно знаешь, что я видела тебя лишь по большим праздникам, например, на твоё день рожденье, или в день прихода кораблей с Севера…

— Можешь не продолжать, — прервал её лорд-протектор, — я понял, мы чужие люди. И сейчас, я сижу рядом с местом, где покоится хвостова, которая была мне самым близким человеком. Ты, конечно, не знаешь, что это, но попытайся хотя бы сделать вид, что уважаешь её память.

— Я уважаю её память, а она покоится совсем не здесь, — серьёзно ответила Мирабель, смотря прямо в лицо Палу. Это заставило его занервничать, и его хвост заходил из стороны в сторону.

— В таком случае, — начал говорить лорд-протектор, теряя терпение и самообладание, — что ты здесь делаешь. Помнится, я изгнал тебя.

— Ты не можешь меня изгнать, точнее, ты не сделал это официально, ты не хотел скандала. Если что-то изменилось, дай мне знать, — глаза Мирабель были холодны и нахмурены точно так же, как у Нимы, когда она говорила твёрдое «нет» капризным студенткам.

Голова Пала упала на руки.

— Как это мелодраматично, ты появляешься спустя почти 15 лет в день смерти той, которую ты же и убила.

— Не будь идиотом, Пал, — резко оборвала его Мирабель. Эти слова как хлыст прошлись по хвостову, он поднял голову. — Не я её убила. Ты что-то подозревал, что-то тебе рассказали, но ты никогда не знал всей правды. Я хочу тебе всё рассказать. Время пришло.

Мирабель встала и протянула руку своему брату. Он, не отводя глаз с её лица, встал, игнорируя протянутую руку.

— Если ты помнишь, Розамунда сбросилась с белой скалы, что на территории королевской крепости. Думаю, там я всё и расскажу.

Пал Терриус не стал спорить. Удивлённые стражники проводили лорда-протектора и его неожиданно появившуюся сестру до скалы, которая вот уже 15 лет была чем-то вроде запретного места. Им совсем не хотелось идти дальше определённой черты. Даже самым смелым было не по себе. Мирабель была сильной колдуньей, и даже по прошествии стольких лет, её магия не пускала хвостовых к месту, связанному с последней волей Розамунды. Однако Пал мог идти дальше, хоть он и заметно побледнел.

— Оставьте нас одних, — бросила через плечо Мирабель, что стража тут же и сделала, отойдя от скалы на приличное расстояние.

Ветер трепал волосы лорда-протектора. Он постарел сильнее, чем полагается в его возрасте, с горечью подумала Мирабель. Не только годы, но и горе давило на него. Мало того, что его любимая жена спрыгнула вниз с этой самой скалы, так и его детей забрали у него, прикрепив к императорскому двору. Это было честью, но для Пала не играло абсолютно никакой роли.

— Твой союз с Розамундой был удачным стечением обстоятельств, — начала Мирабель, выдернув Пала Терриуса из задумчивости. — Под сиянием луны, которой нет на небе, соединятся король без короны, пришедший с Севера, и дитя нездешних предков. Розамунда была правнучка Леяны, дочери легендарного Терриуса и его несчастной жены русалки. Леяна была как будто копией своей матери из бездн океана. Понимаешь?

Лорд-протектор несколько растеряно посмотрел на Мирабель.

— Так ты всё-таки ведьма?

— Нет, я не ведьма. Но я колдунья, я обучалась магии в Белой обители ордена Голубки.

— Того самого ордена, который стёр с лица земли Нераиб?

— Не полностью, — возразила Мирабель. — Он возродился буквально из пепла. Я нашла на страницах одной сожжённой книги описание очень сложного обряда. В результате его проведения должно появиться дитя ордена. Младенец, чья судьба стать великой колдуньей. И на роль его родителей идеально подходил ты и Розамунда. Это дитя стало бы залогом успешного возрождения ордена Голубки. Это должна была быть девочка. Ничего страшного и ужасного. Просто своего род магическая подпора для рождения великой наследницы. Знаешь, наши предки с Севера проводили такие обряды в древности, первый ребёнок, в независимости от пола, всегда имел большое значение. Девочки часто становились нимами и отправлялись в висячие дома.

— Это просто легенды, Мирабель, что ты такое говоришь? — не сдержался лорд-протектор.

— Легенды не возникают на пустом месте, — мягко возразила хвостова, — если ты не против, я продолжу. Признаюсь, меня мало волновало, как к этому отнесёшься ты или Розамунда, которую я на тот момент и не знала даже. Наш орден, моя Нима, все мы были готовы рискнуть вашими жизнями, жизнью ребёнка и своими тоже ради магии, которая не должна была исчезнуть. Но всё пошло не так. Во время проведения обряда мы подняли настоящую магическую бурю. Спустя годы я понимаю, что в прежние времена благоденствия, если бы и решились на подобный обряд, то только в определённое время, участвовало бы меньше магов, но обладавших большей силой, мы же делали, что могли, а могли непростительно мало. В результате ошибок нас услышало одно существо, факт чьего существования был предан забвению. Назовём его Спрятавшийся в Темноте.

— Что за существо? — спокойно уточнил Пал.

— Я не уверенна до конца. Скорее всего, очень сильный маг, которого можно считать за бога. Он жил ещё до первого Терриуса. Его заточили в магическую тюрьму до скончания времён.

— Кто? И где его тюремщики? — вновь подал голос лорд-протектор.

— Это хороший вопрос, на который я не смогла найти ответа. Лишь древние легенды говорят о связи Спрятавшегося в Темноте и трёх Морских Братьев.

— Если Морские Братья знают об опасности, которую таит в себе этот проклятый бог, почему они не вмещались в ваши обряды? — последнее слово Пал Терриус буквально выплюнул.

— Лишний повод усомниться в справедливости богов, — усмехнулась Мирабель. — А впрочем, я не могу рассказать тебе больше, чем знаю сама. У меня сложилось впечатление, что кто-то старательно уничтожил любое упоминание об этом боге и обо всём, что с ним связано. Туманные намёки и догадки демонологов прошлых веков — вот и всё, что у меня есть. Но сейчас я пытаюсь рассказать тебе другую историю. Вернусь к ней. Так вот, Спрятавшийся в Темноте нас услышал и вмешался в дела ордена. В самом начале всё пошло не так, но никто из голубок не знал этого. Спрятавшийся, само собой, хотел покинуть свою магическую тюрьму. Один из способов побега — это тело хвостова, с которым его бы связали из вне, то есть кто-то из магов, живущих на земле. Не думаю, что этого не пытались сделать за столько веков его заточения. Но, скорее всего, самые активные попытки освобождения Чёрного бога были сразу после битвы, которую он проиграл. И, как ты метко выразился, его тюремщики в те времена не дремали, мешая любым планам по его освобождению. Потом, я полагаю, информация о нём была предана забвению, чтобы остановить его возможных приспешников. Это оказалось очень действенным, так или иначе, о нём забыли, и он навечно был заточён в Тумане.

— Тумане? — повторил морской король.

— Да. Это место, в котором творится магия. Там и заточён Спрятавшийся в Темноте. Так уж вышло, что обряд по созданию ребёнка ордена и обряд по созданию земного воплощения Спрятавшегося в Тумане оказались очень похожи. Что не удивительно, большая сила всегда идёт рука об руку с большой опасностью.

Я приехала на острова, подружилась с Розамундой, я её полюбила, поверь мне, Пал. И я не хотела видеть её несчастной и тебя тоже. Постарайся меня понять, ребёнок ордена — ваша первая девочка, стала бы великим магом, её ждало великолепное будущие, я не видела ничего дурного в том, что поддерживала заклятье, что позволяло развиваться этому ребёнку.

— Но наш первенец — Никки, сын! — не сдержался лорд-протектор.

— Я к этому веду, — печально произнесла Мирабель. — Впервые я поняла, что что-то не так, когда Розамунда пыталась меня убить. В эту же ночь я встретилась со Спрятавшимся, он призвал меня через Туман. Ты знаешь эту историю про нападение Розамунды, и навряд ли поверил тогда мне, но всё так и было. А потом, когда Розамунда болела, у неё были жуткие глаза и чёрные слёзы. Я тогда испугалась больше, чем увидев над собой нож, занесённый твоей ласковой женой. Не перебивай меня, Пал, — опередила слова брата хвостова. — Не вольно, я помогала Спрятавшемуся в Темноте.

Дальше Мирабель кратко пересказала историю о том, как она встретила двух клириков в глухой ночной час в библиотеке, о том, как она убила их и предотвратила заговор служителей Рена Хвостатого.

— Те клирики выбили меня из колеи. Я не рассказывала о том случае никому, даже своей Ниме. Ты первый, кто знает правду о 2 убийствах в королевской библиотеке. Я решила затаиться, и как можно реже выходить в Туман. Главное для меня было сохранить жизнь и психическое здоровье матери ребёнка. Если ты помнишь, Розамунда очень тяжело переживала беременность. Она бредила, у неё случались приступы паранойи и истерики. В кошмарах к ней приходил черноокий человек.

— Я помню, — бесцветным голосом произнёс Пал. — Бедная моя Розамунда…

— Я пыталась сделать хоть что-нибудь, но у меня не получалось. Не помогали и советы Нимы. Тогда мы решились выйти в Туман вдвоём, вернее втроём, с нами была ещё одна колдунья, мы были самыми сильными магами империи, впрочем, всё было бы не так в прошлые времена. Навряд ли мы бы считались самыми сильными, но это не имеет отношения к моему рассказу. Мы не были уверены, что у нас получится, но Розамунда откровенно сходила с ума, нам нужно было что-то предпринять. Тогда-то мы и увидели, кого разбудили во тьме. Нам еле удалось уйти живыми, когда Спрятавшийся понял, что с нами не удастся договориться. Ты можешь считать меня ведьмой, но Нима — это хвостова, чьей душе противит зло в любом виде. Она сразу же и бесповоротно отвергла саму идею сотрудничества с поверженным богом. Когда мы принялись решать, что же теперь делать, как исправить ошибку, Нима решила, что самое безопасное для всех уничтожить ребёнка. Дело в том, что он был даже не человеком, он был оболочкой для Чёрного бога, которую мы создали сами того не желая. Я согласилась с Нимой.

Мирабель упрямо игнорировала налившееся ужасом лицо брата среди собиравшихся сумерек.

— Но третья колдунья, Карво, не была с нами согласна. Она считала, что мы можем использовать сложившуюся ситуацию в своих целях, нужно лишь найти управу на этого самого поверженного бога. Но что могли сделать мы против того, кого победили боги общими усилиями? Это было смешно и невозможно. Так я считала. Подозреваю, что уже тогда Карво была отравлена Спрятавшимся в Темноте, но на тот момент я не за что бы не поверила в её предательство. Она любила Ниму ещё больше, чем я, она была обязана ей жизнью, я же просто знаниями. Нима сказала, что разберётся с Карво, я должна была вернуться на острова к Розамунде и начать подготовку. Думаю, что Карво удалось обмануть нашу учительницу, конечно, ей в этом помог Спрятавшийся. Он так долго ждал свободу, что мог подождать ещё чуть-чуть. Проблема была в том, что до рождения ребёнка оставалось чуть больше месяца. Этого могло не хватить. Так и вышло. Наш обряд не убил ребёнка, и на свет появился мальчик, хотя такого просто не могло быть, понимаешь, Пал? Он появился раньше срока, но выжил. К тому же, в нём не было абсолютно никакой магии. Тогда мы решили, что смогли убить сущность, подготовленную для Спрятавшегося в Темноте, оставив лишь простую смертную оболочку.

— Ты, ты… — Пал не мог найти слов, схватившись за голову.

— Может, это слишком жестоко, но ты должен знать всё, — резко прервала его Мирабель, ударив хвостом как хлыстом. — Розамунда не сошла с ума, но, думаю, она что-то поняла и решила сама разобраться.

Пал Терриус с ужасом понимал, что, несмотря ни на что, верит своей сестре. Все те ужасные вещи, что она рассказывала, как недостающие пазлы, завершали картину несчастной судьбы его обожаемой жены.

— У меня было много времени, и я смогла восстановить кое-что из жизни Розамунды. Я покажу тебе, — с этими словами Мирабель мягко взяла Пала за руку. Хвостов почувствовал на своей руке что-то липкое и тёплое, это была кровь Мирабель. На этот раз она поранила себе не палец, а ладонь, потому крови было ощутимо больше.

Хвостова подняла руку Пала и сделала небольшой надрез и на его ладони, а когда их кровь соединилась под неспешное пение Мирабель на старосеверном, море, уже скрывавшееся в темноте перед взором лорда-протектора, исчезло. Он стоял в каком-то подвале, забитом книгами и освещённым паровым светильником, над книгами сидела его жена. Именно такой она была в первый год своего материнства: похудевшая, с тёмными кругами под блестящими немного безумными глазами.

Глава 3. Тайны прошлого

Розамунда размышляла над только что прочитанным, в последнее время она изучила невозможно много всевозможных описаний детских болезней. Она была уверенна в том, что её мальчик нездоров, несмотря на заверения врачей и Мирабель. Только вот что это за болезнь никто сказать не мог. К сожалению, не знала и Розамунда. Пришлось согласиться с тем, что в физическом плане младенец здоров, хоть и родился на месяц раньше положенного. Тогда Розамунда принялась изучать магические немочи. Конечно, клирики говорили о том, что с магией покончено, а механики о том, что её никогда и не существовало, но хвостова знала, что они не правы. Во время беременности хвостова кое-что смогла выудить из своих кошмаров. Очевидно, что её беременность не была похожа на другие беременности, так быть не должно. Розамунда никогда до этого не страдала приступами паники, не обладала слишком живым, экзальтированным сознанием, как предполагали некоторые врачи, она была самой обычной хвостовой, желавшей лишь одного — счастья и покоя.

Глаза Розамунды лихорадочно горели, а хвост мелко ходил из стороны в сторону. Она подняла паровой светильник, направив лучи света на того, кто сидел напротив. Это был клирик-библиотекарь.

— Это все запретные книги, что сохранились?

— Дда, — заикаясь, ответил хвостов.

Он не был связан, ранен или что-то в этом роде, но, тем не менее, он не шутку боялся за свою жизнь. Жена морского короля, став матерью, явно изменилась. Она внушала ужас, а то, что он потерял контроль над своими движениями и даже мыслями в тот момент, когда она зажгла свои омерзительные свечи, лишь подтверждало мысль клирика о том, что Розамунда ведьма.

— Закрытая библиотека главного клирика островов, и это всё? Уж не врёшь ли ты?

Розамунда слегка приподняла бровь, пламя на свечах взвилось чуть выше, а библиотекарь зашёлся в ужасном крике. Она не знала как, но всё у неё выходило само собой. Первое, что сделала Розамунда, разыскивая ответы на свои вопросы, так это проникла в секретный кабинет Мирабель. Та уехала с островов по срочным делам. Теперь жена лорда-протектора знала, что за дела — дела ордена Голубки. Книги, что находились в кабинете, помогли Розамунде освоить основы магии. У неё ушло на это всё время, что Мирабель отсутствовала. Но к ее возвращению, через 8 месяцев, Розамунда больше не была такой лёгкой мишенью, как прежде. Впрочем, знать об этом возлюбленной сестре было вовсе не обязательно.

Розамунде было противно притворяться, зная, что вся забота Мирабель всего лишь игра ради целей паскудного ордена. Она врала, врала ей всегда. Даже та книга с северными сказками, что успокаивала её и её бедного мальчика, оказалась омерзительным артефактом ордена Голубки. Об этом Розамунда прочитала в одном из оставленных в тайном кабинете Мирабель писем. Ведьма заколдовала книжку специально, чтобы держать под контролем жену лорда-протектора. Розамунда планировала разобраться с ней, но позже, когда сын будет спасён.

В том, что виноват орден в бедах её ребёнка, было очевидно. Розамунда не без труда, но не позволила Мирабель провести хоть какой-нибудь обряд над её мальчиком, при этом, ей как будто кто-то подсказывал, как сделать так, чтобы Мирабель не узнала. Очевидно, что всё же что-то этой рыжей стерве провести удалось, подсказки из неоткуда для молодой матери исчезли. После этого Мирабель уехала, не попрощавшись, но оставив письмо полное лжи и фальши. В этом письме Розамунда неожиданно нашла подсказку. Видимо, желая подбодрить женщину, сестра её мужа написала о том, что Розамунда принадлежит к древнему и сильному роду, потому не должна сдаваться. Хвостова отправилась в гости в родной дом. Её мать была сильно напугана, и для обновлённой Розамунды не составило труда заставить её рассказать всё. Так хвостова узнала, что её предки женского пола испокон веков были колдуньями, а её мать сознательно отказалась от дара, будучи совсем юной. Сделала она это так же, как и её бабка, и прабабка. Розамунда оставалась в неведении, так как её мама решила, что 3 поколений вполне достаточно. Кое-какую информацию удалось разыскать в родном крае, но этого было слишком мало. Мать хвостовы призналась в ещё одном очень любопытном факте, книга со старосеверными сказками, которую Розамунда привезла с собой, чтобы спрятать подальше от Мирабель, была семейной реликвией, и имела отношение к магии ордена Голубки. По крайней мере, она помнила, как её бабка говорила, что это связь времён.

Она обнаружила, что по приезду из родных мест, её силы увеличились. Теперь магия ей давалась куда легче прежнего, она была похожа на поток, чей выход наружу был закрыт огромным камнем, и теперь этот камень убрали.

Ей удалось разыскать несколько книг, которые сама Мирабель, судя по записям в кабинете, считала безвозвратно утерянными. Розамунда читала их и понимала, что магия, скрытая на этих пахнувших плесенью страницах, куда темнее и сильнее всего, с чем хвостова сталкивалась ранее. Эти книги, несомненно, стоило уничтожить. Но хвала Голубке, какой-то любитель книг сохранил их для грядущих поколений.

Вот и теперь, сидя в подвале, Розамунда мрачно смотрела на библиотекаря, чьё лицо было покрыто потом. Он висел на стуле как небрежно скинутый шарф, а Розамунда не чувствовала ни малейшего приближения морока. Так молодая женщина называла ту усталость, что порой накатывала на неё после волшбы.

— Твои крики никто не услышит, можешь не стараться, — спокойно произнесла хвостова с лихорадочно сверкающими глазами.

— Это… это правда. Но я слышал, что в покоях архиепископа хранятся особо ценные книги, среди них может быть то, что вас интересует.

Розамунда задумалась, а что, собственно говоря, её интересует? На данный момент ей стало известно, что её мальчик — не совсем ребёнок своих отца и матери. Он появился благодаря магии, он должен был стать земной оболочкой. Но для кого? То, что младенец всего лишь оболочка, Розамунда видела ясно. Во-первых, с самого рождения мальчик почти не плакал, во-вторых, у него был слишком осмысленный взгляд, ну а в-третьих, стоило Розамунде приблизиться к нему, как её пробирала дрожь, совсем как в кошмарах во время беременности. Удивительно, но хвостова совсем забыла, что было в этих кошмарах, она помнила, что однажды рассказала Мирабель о них, но спрашивать теперь Розамунда просто не смогла бы. И женщина сильно подозревала, что обряд пошёл не так, как ожидали адептки ордена, а значит, дать вразумительного ответа они бы не смогли. Первое, что её интересовало, для чьего земного воплощения предназначался её сын. То, что всё пошло не по плану ведьм, для Розамунды тоже было очевидным. Её ребёнок не был чудовищем, по крайней мере, пока. Она могла спасти мальчика, но для этого нужно знать, что за обряд над ним был проведён. Легче всего спросить Мирабель, может даже с пристрастием. Но Розамунда не была уверенна в своих силах, к тому же, за проклятой стервой стоял возродившийся магический орден, она же была совсем одна. Но обыскивать библиотеку за библиотекой было слишком долго, она и так уже потратила слишком много времени. Что ж, похоже, у неё не было выбора.

Розамунда закрыла глаза, сосредотачиваясь. На секунду молодая женщина испугалась собственных мыслей, в ней проснулась прежняя Роззи, которая упала бы в обморок от одного только упоминания о кровавой магии. Однако у той Роззи не было ребёнка, защищать которого она будет изо всех сил, как смертельно раненая волчица, ощерившаяся перед последней в своей жизни атакой.

Розамунда открыла глаза.

— Откуда ты знаешь, что меня интересует?

— Вы ищите запретные книги по магии. А мой кристалл переливается фиолетовыми огнями.

— Где он? — холодно спросила Розамунда, поднимаясь со своего стула.

— Он прямо за вами, на полке…

Хвостова оглянулась, но кристалла на полке не оказалось. А между тем, библиотекарь почувствовал, что, когда жена лорда-протектора задумалась, к нему вернулась часть его сил. И как только хвостова отвернулась, он схватил нож для бумаги, что лежал тут же на столе, и бросилась в сторону свое мучительницы.

Розамунда оглянулась, с удивлением наблюдая, как этот маленький пухленький человечек несётся на неё, опрокидывая стулья, со всей возможной для него скоростью. Прежде, чем отлететь к стене, он успел полоснуть её по плечу, порвав платье. Из раны потекла тёмная в неясном свете парового светильника кровь.

Пал Терриус не выдержал, и бросился к своей жене, но она не обратила на это никакого внимания, а он смог обнять лишь воздух.

— Что ж, теперь я не сомневаюсь, — произнесла Розамунда. Огни на свечах бешено взвились, переливаясь тяжёлым мутно-белым светом, похожим на два сгустка гноя.

Библиотекарь, потративший последние силы на бессмысленную атаку, тихо скулил у стены, сжавшись в комок.

— Я не заслужил всего этого, я не заслужил всего этого… — повторял и повторял хвостов.

Розамунда подняла нож, которым её ранил библиотекарь. Она вытерла кровь о безнадёжно порванный рукав. Розамунда медленно приближалась к хвостову у стены. Она присела к нему и ласково убрала руки от лица.

— Ты не заслужил, это правда. Ты не должен бояться.

Библиотекарь завороженно замер, потянувшись к прежней милой леди. А Розамунда подняла руку с ножом и одним мучительно долгим движением перерезала горло хвостову. Он завалился на спину, хватаясь за разрезанную плоть, его глаза выпучились, но всё продолжалось недолго. Он умер, и над его остывающим трупом стояла Розамунда, вымазанная в своей крови и в крови своей жертвы.

Она схватилась за стену, нож для бумаги упал, весело звякнув о каменный пол. Розамунда тяжело дышала, её голова шла кругом, а уши заполнил белый шум. Розамунда зажмурилась, а на долю секунды увидела, как чьё-то лицо с абсолютно чёрными глазами расплылось в торжествующей улыбке. Наваждение схлынуло. Она потом разберётся, кто это был так рад убийству. Сейчас же нужно довести дело до конца. Колдунья уже ощущала морок вот-вот готовый напасть на неё, не стоило терять время. Потому, очистив голову от всех посторонних мыслей, Розамунда деловито опустилась к трупу библиотекаря. Из его горло натекла целая лужа крови. Молодая женщина заглянула в неё, увидев своё отражение. Не отрывая взгляд от отражения своего похудевшего вытянувшегося лица, колдунья нараспев пропела заклинание с заплесневелых страниц книг, которые стоило уничтожить. Кровавая лужа затрепетала и перестала отражать что-либо.

— Для чьего воплощения я родила ребёнка?

Но лужа осталась безмолвной.

— Что за обряд был проведён? — продолжила хвостова.

На этот раз зеркало ожило, оно показало полную луну, Пала и саму Розамунду, и это всё. Молодая женщина задумалась. На какие же вопросы зеркало способно дать ответы? Может, что-то физическое? Физические объекты в реальном времени. Стоило попробовать.

— Покажи мне книгу демонов, — произнесла Розамунда.

Кровавое зеркало вновь затрепетало, и отразило на этот раз чей-то богато обставленный кабинет. По мягкому ковру расхаживал хвостов в охотничьей одежде. Это был император Рогнор, отец Нераиба II.

— Я хочу слышать разговор, — вновь скомандовала Розамунда.

Зеркало послушалось.

— …И к тому же, эта башня давно не используется по назначению, — закончил кто-то невидимый свою мысль.

— Мой предок обещал Филину заботиться о сохранности башни и вещей в ней до его возвращения, — возразил император, — и я не стану нарушать однажды данное слово. Ваше прошение отклоняется, — с этими словами император подошёл к шкафу с книгами, бездумно вытянул пару книг, вернув их на место, а потом покинул комнату, как и те, кто был с ним.

Розамунда услышала, как тяжело хлопнула дверь, а ключ повернулся в замке. Хвостова встала на ноги, откинув выбившиеся пряди волос назад, и подняла руки. Пламя на свечах послушно потянулось вверх. А лужа из крови закипела, капли подпрыгивали всё выше и выше, пока не сформировали красную арку. Розамунда шагнула в неё и вышла в кабинете.

Как-то в юности Розамунда была в столице империи, её тогда представляли свету. Ей жутко не понравился город Оленя, воздух в нём был спёртый и затхлый, вокруг слишком много людей, а за улыбками придворных была пустота. Розамунда узнала этот город, взглянув в окно. Судя по тому, каким всё маленьким казалось внизу, башня была высокой. Но времени долго рассматривать кабинет мага, наславшего эпидемию на острова почти 200 лет назад, у Розамунды не было. Она подошла в шкафу, у которого ненадолго задержался император перед уходом. Книги, что он сдвинул, колдунья видела отчётливо. Она вытащила их, но этого было недостаточно. Розамунда нахмурила лоб, рассматривая корешки книг. Одна из них была слишком новой, за ней то Розамунда и потянула. Шкаф отъехал в сторону, открывая потайную дверь. Хвостова слегка приподняла уголки своих губ, как банально и эффективно одновременно.

Жена морского короля открыла дверцу. За ней скрывался лишь ещё один книжный шкаф, но гораздо меньших размеров. Нужная книга стояла там. Дрожащей рукой Розамунда схватила кожаный корешок и тут же вернулась в подвал, где на полу с выпученными глазами лежал убитый ею библиотекарь. Пламя на свечах погасло, морок как будто сдавливал внутренности Розамунды, ей хотелось кричать от боли. Но она лишь закусила губу, сжав книгу в руках так, что побелели костяшки.

Хвостова на шатающихся ногах подошла к свечам и забрала их с собой. После этого она направилась к лестнице, ведущей наверх. На этом моменте воспоминание закончилось, а Мирабель и Пал перенеслись вместе с Розамундой.

Молодая женщина сидела за столом и читала «Книгу демонов». Её глаза светились от счастья, а палец, которым она водила по странице, так и прыгал от возбуждения. Розамунда читала главу про спрятанных демонов, конкретно про Спрятавшегося в Темноте. Автор книги Ренорк Благословенный был клириком-академиком, потому повествование носило скорее исторический и описательный характер. Зато описывались весьма и весьма интересные обряды и заклинания. Автор не верил в их силу, но разве это имело значение?

Согласно Ренорку Благословенному, Спрятавшийся в Темноте был демоном первой эпохи, в то время его почитали за бога, однако сегодня он исчез из всех анналов религий Ойкумены, указывал автор. Поэтому сложно сказать что-либо о культе и системе обрядов данного религиозного течения древности. Ссылаясь на более ранние работы Экрама Ротенского, Ренорк упоминал различные имена одной и той же сущности: Чёрный господин, Черноокий, Отец ночи, Спрятавшийся в Темноте, а также Кошма Чёрный. С этим персонажем, по мнению автора книги демонов, была связана одна небольшая гражданская война и несколько крупных предательств в истории древности. Так, он приводил достаточно длинные и утомительные исторические описание той самой гражданской войны. Но оно имело большое значение для Розамунды, потому она прочитала каждую строчку, не пропустив ни одной буквы, ни одно запятой.

Итак, примерно в 8 веке, на территории Онежского княжества (в Средневековье, что было родным для Ренорка, на территории современных Розамунде северных государств, существовал один мощный союз племён и народов), правил князь Ингер. Он пытался объединить разрозненные земли северных народов, в чём весьма преуспел. Во время сбора дани с одного из подчинённых племён, древлян, князь был убит. Всё бы ничего, обычное дело для варварских времён, но наглые древляне прислали к вдове Ингера, княгине Хельге, сватов за младшего сына своего князя, правда, с подарками — драгоценными камнями. Княгиня приняла подарки, сказав ждать её ответа до появления луны. Так и было сделано. А ночью, когда на небе стояла полная луна, Хельга, одев лучшие украшения из подаренных, приказала вывести сонных послов, сбросить их в яму и закопать живьём, что и было исполнено. Тогда древляне прислали более именитых послов с предложением стать женой старшего сына их князя. Послы пришли ночью, а их приход освещался множеством горящих чаш с жиром, а подарок был просто бесценным — отличное серебряное зеркало. Хельга приказала сватам поставить свой огонь на землю двора её княжеского дома. Она подошла к ним и посмотрела в зеркало. Однако княгиня ничего в нём не увидела, или не захотела, подарок был признан оскорбительным, а новые сваты перебиты дружиной на месте при помощи серебряных ножей, как знака того, что княгиня может быть женой лишь князя, ведь даже ножи у неё из драгоценного металла. В третий раз княгиня Хельга сама пришла к древлянам во главе дружины из лучших войнов. Перепуганные древляне спрятались в своей столице за стеной с воротами. Тогда Хельга сказала, что она пришла с миром, и если они согласятся заплатить ей дань, то Хельга уйдёт. Дань не была тяжёлой, она всего лишь желала получить голубей от каждого дома в столице древлян, в качестве знака мира и дружбы. Осаждённые с радостью согласились. Но Хельга их обманула, она отошла от стен города так, чтобы дружину нельзя было видеть. К лапке каждой полученной птицы была привязана тлеющая тряпка, а после голубей отпустили. Они, конечно же, полетели к своим гнёздам в городе, принеся с собой пламя, пожар и смерть. Так пала столица мятежников, а Хельга, чтобы заслужить прощение невинных жертв — голубей, основала орден Голубки. Орден, возглавляемый столь умной и решительной хвостовой, быстро стал расти, и скоро стал вторым после Морских Братьев.

Как же всё это связанно со Спрятавшимся в Темноте? Ренорк Благословенный нашёл связь. Дело в том, что всё же княгиня не могла стать главой государства, и вскоре на престол взошёл её старший сын давно желавший избавиться от опеки властной матери. Он отправил княгиню подальше от своей столицы в один из висячих домов ордена Голубки. Хельгу оскорбили второй раз в её жизни. Особенно унизительно было то, что сделал это родной сын. Тогда Хельга решила обратиться за помощью к Спрятавшемуся в Темноте. В те времена о нём ещё не забыли, хотя уже и почитали за сверженного бога. Как и в первый раз, для успеха ей нужна была луна, но дело было куда серьёзнее, потому нужна была особенная луна, которой нет на небе.

Розамунда подняла голову. Луну она видела в кровавом зеркале.

Нужны были Хельге и драгоценности, но на этот раз, они должны были украшать корону, которой нет на князе.

«Король без короны», — вспыхнуло в сознании Розамунды, именно таким можно считать её мужа лорда-протектора Пала Терриуса.

И последний элемент — девушка не с земли. Это было весьма просто, ведь в те времена дети русалок и хвостовых встречались весьма часто в северных землях. И Хельга с радостью принимала их в свой орден, а им на лучшее надеяться и не приходилось, полурусалок не жаловали. Союз князя без короны и девушки не с земли, даст ребёнка, в котором возродится Чёрный бог. А с его помощью Хельга сможет восстановить справедливость.

В этом месте автор давал ремарку, обращая внимание читателя на то, что в более поздние времена обряд трансформировался в обряд благословения царских детей, оставив неизменным название «дитя ордена». Он проводился адептками ордена Голубки с согласия родителей, которые были оба хвостовыми, что было основным отличием. Так же в этом обряде участвовали лишь самые высшие нимы ордена, в то время как создание воплощения Черноокого требовало усилий, куда большего количества магов.

Хельга обратилась к старшему сыну уже умершего князя древлян, чем не князь без короны? Выбрала лучшую адептку для роли матери, это было важно, ведь мать младенца будет обладать магической мощью, что поможет воплощению Спрятавшегося в Темноте. Даже если что-то пойдёт не так, всегда будет мать, которая защитит своё дитя.

Розамунда оторвалась от «Книги демонов». Так вот что её изменило.

Впрочем, писал Ренорк Благословенный, Хельге не удалось вернуть Черноокого из заточения. Морские Братья и их служители помещали ордену Голубки, как до этого мешали многим другим. Спрятавшийся в Темноте должен был оставаться в своей тюрьме. Само собой, дотошный клирик-историк посвятил несколько страниц разыгравшейся гражданской войне, где противоположные лагеря возглавляли мать и сын.

Далее автор посвятил несколько страниц обрядам в честь Черноокого, которые он смог найти. В принципе, они мало чем отличались от магических обрядов любому другому божеству — просьба о помощи, о мудрости и тому подобное. Без нужных заклинаний они ничего не стоили. По сути, молитвы, которые возносились в различных храмах Рену Хвостатому, Святому Оленю, Белке да и Морским Братьев — всего лишь обряды без магического эффекта.

Новая глава была посвящена другому демону, который совсем не интересовал Розамунду, потому она закрыла книгу.

Ей нужно время, чтобы всё осмыслить. Значит ли всё это, что, помогая своему мальчику, Розамунда на самом деле помогает проклятому богу? Эта мысль обожгла сознание хвостовы. Магия, что с такой силой билась в ней, всего лишь часть силы Спрятавшегося в Темноте. Что же с ней станет, когда он вернётся на землю? Иллюзий на этот счёт Розамунда не испытывала, она сыграет свою роль, а на этом её служба Черноокому закончится.

Молодая женщина встала и, взяв в руки паровой светильник, подошла к своей личной тайной библиотеке. Немного порывшись в книгах, она нашла, что искала. «Трактат о матери» — так без изысков он назывался. Это был сборник, в котором не названный автор собрал множество сведений о значении слова. Розамунда принялась листать книгу, которая не была толстой или большой.

«В большинстве магических орденов, маги женского пола матерями в прямом смысле быть не могут, ибо они бездетны. Однако существуют названные матери и матери отказавшиеся. Начнём с описания второго случая, так как он представляет большую дискуссионную ценность для повествования. Может ли отказ от материнства сделать женщину при живом ребёнке бездетной? Иногда случалось так, что хвостовы вступали в магические ордены, имея детей. Тогда они отказывались от них, и связь с ребёнком терялась полностью. В данном вопросе, ордены категоричны — колдунья не может иметь детей, это нарушает её силу и ставит под угрозу остальных членов сообщества. В случае, когда девушка не желала оставаться в ордене и имела силы выйти из него, она отказывалась от магии, заключённой внутри, и уже могла заводить детей. Факт отказа должен быть: либо от магии, либо от ребёнка, другого варианта не существует». Розамунда закрыла трактат.

Она встала и принялась нервно расхаживать по комнате. Если она откажется от своего сына, значит, потеряет с ним связь, значит, перестанет быть матерью Черноокого, а, следовательно, не сможет ему помочь, и проклятый бог останется в своей тюрьме.

Единственная земная связь Спрятавшегося в Темноте, чьё возрождение без сомнения убьёт Никки, это сама Розамунда. Отказаться от магических сил она не сможет, так как они принадлежат не ей, а вот отказаться от сына — да. Розамунда остановилась, невидящим взглядом она уставилась в стену. Что произойдёт, когда связь будет прервана? Слёзы потекли по её неподвижному исхудалому лицу. Важно одно, ребёнок будет жить.

Вся сцена происходила в абсолютной тишине, нарушаемой лишь шелестом страниц и звуком шагов Розамунды, но Мирабель и Пал слышали её мысли, как свои собственные. Воспоминание закачалось, они вновь перенеслись.

На этот раз сцены мелькали одна за другой, кое-где присутствовали Мирабель и Пал. В первом отрывке они увидели Розамунду с распущенными волосами, она сидела перед зеркалом в окружении множества горящих белым пламенем чёрных свечей. На ней была льняная просторная рубаха. Розамунда проводила обряд отказа от ребёнка. Его знала и Мирабель, он не был каким-то секретным, не требовал и особых талантов, так как его могли провести даже только обращённые. Отличием было количество свечей, их цвет и состав. Всё-таки ребёнок, от которого отказывалась Розамунда, не был обычным. Всё закончилось быстро.

В следующем отрывке Пал и Мирабель видели молодую женщину, сидевшую у колыбельки очень худого мальчугана, из его закрытых глаз катились чёрные слёзы. В голове у Розамунды было так много мыслей, быстро сменявших одна другую, что Мирабель и Пал не могли ухватиться ни за одну. В конце концов, хвостова, схватившись за голову, зашлась в истошном крике. В комнату тут же вбежало множество людей, но Розамунда никого не слышала. Так началась та болезнь, из-за которой произошла первая серьёзная ссора Пала Терриуса и его сестры.

В следующей сцене Розамунда ругалась с Мирабель.

— Не подходи к нему, я знаю о тебе всё! — кричала жена лорда-протектора. — Ты ведьма, из-за тебя мой сын умирает, — женщина зашлась в рыданиях.

— Прошу тебя, Роззи, позволь мне помочь. Ты же знаешь, я могу это сделать. Во время беременности, когда тебе было плохо, или когда Никки был беспокойным, книга старосеверных сказок помогала тебе. И я должна признаться…

— Признаться?! — гневно вскрикнула Розамунда. — Я всё знаю об этой книге, в отличие от тебя! Знаю, что ты её заколдовала, но ты её не найдёшь!

Розамунда зашлась истеричным смехом. Мирабель не сдавалась.

— Тогда подумай вот о чем, мне уже однажды удалось победить болезнь, от которой идут чёрные слёзы. Это было с тобой…

— И я должна тебе поверить? Сейчас? Убирайся, Мирабель, и не приближайся ни ко мне, ни к моему ребёнку!

Она поднялась, откинув распущенные волосы. На её пальце выступила капелька крови, а Мирабель вдруг поняла, что теряет над собой контроль. Она встала и подошла к письменному столу. С удивлением Мирабель наблюдала, как сама достаёт нож для резки бумаги, прикладывая его к запястью.

— Я прошу тебя в последний раз. Ты не представляешь, на что я способна ради этого ребёнка. Наверно, как и ты. Но он не ваш. Я единственная, кто может распоряжаться его жизнью, — продолжила Розамунда.

Мирабель сбросила с себя пусть и сильную, но не умелую волшбу своей бывшей дорогой подруги. Она молча уставилась на жену брата и так же молча покинула комнату. Именно тогда Мирабель, вернувшись в Белую обитель, всё рассказала Ниме, а после отправилась в своё первое путешествие в Восточные Пределы в поисках хоть какой-нибудь помощи. Стало слишком очевидным, что первоначальный план адепток Голубки провалился окончательно и бесповоротно, и к тому же, повлёк за собой неожиданные серьёзные последствия.

А Розамунда, тяжело дыша, смотрела на закрывшуюся за Мирабель дверь. Ей было жаль умирающего мальчика, как было бы жаль любого другого ребёнка при смерти. Она злилась не только на Мирабель, но и на себя. Обряд подействовал. У неё больше не было сына.

В следующем воспоминании Розамунда шла с мальчиком, который осторожно ступал по вытоптанной тропинке. Они поднимались на белую скалу.

— Мама, мы скоро увидим море? — задал вопрос мальчуган.

— Да, Никки, очень скоро. Мы услышим, как поют его воды, — на лице у Розамунды заиграла странная улыбка. Никки боялся свою маму, когда она становилась такой. Он остановился и заплакал. Но хвостова не обратила на это никакого внимания, продолжая свой путь к обрыву.

Магические силы, что достались ей от Черноокого, никуда не делись. Они так и сидели в ней, временами давая о себе знать. И тогда Розамунда совсем не могла играть роль любящей жены и заботливой матери. Сложно описать, что она чувствовала. Вся ненависть проклятого бога, который в очередной раз обманулся в своих ожиданиях, уничтожала хвостову изнутри. Если она применяла волшбу, даже самую простую, эта буря тут же поднималась в ней, потому Розамунда давно перестала колдовать. Эта сила нашёптывала ей тёмными ночами способы всё повернуть вспять, или способы убить себя, ведь она уже убивала, это будет не впервой. Розамунда просыпалась в поту, и могла потом не спать сутками, не разговаривая, не вставая с места, пугая окружающих.

Брат и сестра Терриусы вновь перенеслись вместе с воспоминанием Розамунды. Пал помнил такую Розамунду. У неё появилась седая прядь волос после очередного кошмара. Его жена не разговаривала, хвост висел безвольной тряпкой. Женщина сидела на кровати и, обхватив колени, качалась из стороны в сторону. Тогда Пал впервые поверил тому, о чём давно шептались в древней твердыне пиратов, жена лорда-протектора сходила с ума.

А между тем, в голове у Розамунды была лишь одна мысль, она должна закончить начатое 4 года назад, потому что даже с её смертью ничего не изменится. Сегодня ночью Черноокий услужливо показал Розамунде, что её ждёт, если она спрыгнет с той скалы, как давно ей подсказывает море. Женщина видела, что даже муж, которого она когда-то так любила, боится её.

Рано утром, когда её сиделка спала, Розамунда поняла, что может встать. Хвостова поднялась с кровати и отправилась в королевские ванны. В столь ранний предрассветный час там никого не было, а несколько удивлённая, но по-прежнему расторопная служанка выполнила просьбу своей госпожи и принесла чистую одежду. После ванны женщина почувствовала себя гораздо лучше, она оделась и пошла прочь из дворца. Она сама не знала, куда идёт. К сожалению, или к счастью, но Розамунда абсолютно ничего не помнила из последнего кошмара. Это, как минимум, было странно, так как обычно проклятый бог старался сделать так, чтобы мать его почти что воплощения чувствовала себя настолько плохо, насколько это возможно. Сама не заметив как, но Розамунда вышла прямиком к старой церкви Рена Хвостатого. Будучи хвостовой из древнего северного рода, Розамунда всегда была верна Морским Братьям, впрочем, вера в них никоим образом ей не помогла. Дом другого бога показался ей тёплым, ей хотелось туда зайти. Солнце поднималось и осветило золочёную крышу церкви. Розамунда загнула голову, хвост ожил и чуть свернулся в клубок. Вопреки ожиданиям, отражённый свет не ослепил хвостову, напротив, она почувствовала, как свет согревает её и снаружи, и внутри. Розамунда переступила порог церкви.

Внутри было тихо и пусто. Около алтаря горело несколько тонких свечей, совсем не похожих на те жуткие свечи, что использовались во время обрядов ордена Голубки. Розамунда не знала, как молятся Рену Хвостатому. С Морскими Братьями всё было просто — ты что-то просишь, оставляя что-то взамен, и ждёшь ответа. Голубка давала возможность самой исполнить задуманное и получить желаемое. Но Рен Хвостатый был для Розамунды загадкой.

Хвостова подошла ближе к алтарной части и села на одну из скамеек. Она сидела молча, но через какое-то время её глаза заполнились слезами. Женщина разрыдалась и сквозь слёзы принялась горячо и вслух молиться.

— Святой Рен Хвостатый, я не знаю, хочешь ли ты моей крови или моего золота, но я прошу тебя, дай мне покой! Больше ни о чём я тебя не прошу! Если ты справедлив, то знаешь, что я никогда и никому не желала зла… И я была уверенна, что так будет всю мою жизнь. Так чем же я заслужила всё это? Если мне отказано в покое, так может, ты дашь ответы? Страшно просить об ответах, ведь однажды я уже их нашла, и стало всё ещё хуже. Ты бог, а я простая смертная, я даже не знаю, о чём тебя просить, — сбивчивая молитва Розамунды прервалась рыданиями. Закрыв лицо руками, совсем как ребёнок, женщина не заметила, как кто-то сел рядом с ней. Потому она вздрогнула, услышав мужской глубокий голос.

— Все мы грешны, и я всех грешней.

Розамунда испуганно подняла взгляд.

— Кто вы?

— Брат Тодеус, — ответил незнакомец.

— Я вас раньше не встречала, — произнесла Розамунда.

— Встречали, но навряд ли обратили внимание. Меня полгода назад прислали из столицы. Я теперь буду служить Рену Хвостатому на островах.

— И как вам острова? — уклончиво спросила Розамунда.

— О, паства тут не из лёгких, — с доброй улыбкой ответил клирик, — Морские Братья плюют фигурально и прямо на всех остальных богов Ойкумены, как и их последователи. Но лучше так, чем бесконечные интриги двора.

Розамунда тоже улыбнулась.

— Да, наши пираты манерами не отличаются, но они хорошие люди.

— Я знаю, — ответил клирик, смотря на Розамунду. — Ну, не буду вам надоедать, — с этими словами брат Тодеус подошёл к алтарю, встал на колени и принялся молча молиться.

Так закончился первый разговор клирика и жены лорда-протектора. Розамунда провела ещё какое-то время в церкви, а потом покинула её. В следующие дни, движимая жаждой покоя, который хвостова ощутила в церкви Рена Хвостатого, Розамунда вновь и вновь возвращалась в старую церквушку. Неизменно она там встречала брата Тодеуса. Он никогда не наставлял её, не стыдил, а лишь разговаривал на самые разнообразные темы, обо всём, кроме религии к которой принадлежал. В один из дней Розамунда спросила своего нового друга:

— Вы же слышали мою молитву Рену Хвостатому в день нашей первой встречи… Вы мне ничего не сказали.

— Напротив, — мягко возразил клирик, — я сказал, что все грешны, и я грешнее всех.

Розамунда улыбнулась.

— Да, так заканчиваются и начинаются многие главы в вашей книге, — ответила хвостова, указав на старинную книгу книг, что лежала у алтаря.

— Рен Хвостатый не судит тех, кто ошибся. Он своей мудростью помогает или исправить случившееся или принять его должным образом.

— А мне он может помочь?

— Конечно, — серьёзно ответил брат Тодеус.

— И что же я должна для этого сделать?

— Вы должны раскаяться в своих грехах.

Впервые клирик стал похож на клирика. Розамунда опустила глаза.

— Больше всего я раскаиваясь в… — но в чём, она закончить не смогла, потому что не знала в чём конкретно, в убийстве того несчастного хвостова, в колдовстве, в словах ненависти. Всего было слишком много.

Брат Тодеус молча достал из кармана кристалл. Фиолетовый огонь в нём безмолвствовал.

— Временами я вижу, как там бушует магия, а потом слышу, что жене лорда-протектора снова плохо. Я не виню вас, и я даже не уверен жертва вы, или напротив. Я читал, что ведьмы после магии страдали от отдачи.

— Отдача? Я называла это мороком, это чувство гораздо хуже отдачи. Но я давно уже не занимаюсь магией! И я не желала никогда иметь с ней что-то общее! Так вышло, поверьте мне, брат Тодеус, мне пришлось.

— А теперь вы страдаете?

— Да, — кратко ответила Розамунда.

— Так раскайтесь, откажитесь от магии, и Рен вас простит. Вы родитесь заново и станете счастливой.

— Правда? — Розамунда подняла на клирика свои глаза, полные застывших слёз и страдания. На секунду клирик испугался их бездонной глубины и подумал, что Рен Хвостатый не всемогущ, но лишь на секунду.

— Конечно, леди Розамунда.

Розамунда встала, движимая внутренним позывом. Свежий ветерок с моря залетел в открытую дверь церкви.

— Я отказываюсь от даров Черноокого. Я хочу, чтобы магия покинула меня навсегда. Я хочу стать свободной. Я хочу родиться заново.

Брат Тодеус тоже поднялся, стараясь скрыть своё удивление. В конце концов, поклонница Морских Братьев не могла знать, как стоит всё провести, и такой широкий жест скорее впечатлит морских гуляк, но для начала не плохо.

— А в знак серьёзности ваших намерений, я накладываю на вас епитимью — каждое утро вы должны приходить вместе с солнцем в храм Рена Хвостатого и 20 раз читать главу про чистую душу, а также вы наденете кольцо послушницы в знак смирения, — торжественно произнёс брат Тодеус, положив свои руки на голову Розамунды. — Я помогу вам, — уже куда мягче добавил он.

Хвостова ничего не имела против, наоборот, будь её воля, она бы проводила всё своё время в этой церкви, лишь здесь она чувствовала себя хорошо. А хвостовое кольцо и вовсе приятно как будто холодило сознание, хвостове оно сразу понравилось. И, стоило признаться, вдалеке от сына, Розамунде было куда лучше. Она разбила клумбу с цветами, и каждый день проводила на ней столько времени, сколько это было возможно. Епитимья была ей только в радость. А когда муж уехал по государственным делам из столицы, Розамунда и вовсе приказала обустроить ей комнату прямо в церкви. И именно в этой маленькой келье она поняла, что вновь беременна.

Сначала Розамунда испугалась, но брат Тодеус смог её переубедить.

— Поймете, ребёнок — это знак от Рена Хвостатого. Новая жизнь внутри вас — это самый лучший ответ, на который только можно было рассчитывать, — в своей мягкой и вежливой манере говорил клирик, покачивая хвостом.

Но если это и правда был ответ богов, то он явно не говорил ни о чём хорошем. Кошмары вернулись, как только Розамунда покинула келью и перебралась обратно в королевские покои под присмотр врачей.

Муж, вернувшийся из своего путешествия, никак не мог понять, почему его беременная жена бежит из удобного дворца в маленькую келью в церкви, одиноко стоящей около замка. Но Розамунда была непреклонна, и ему пришлось уступить.

На какое-то мгновение Пал и Мирабель оказались между реальностью и воспоминаниями, но в следующую минуту началось, как оба они поняли, последнее воспоминание. На этот раз они видели сон Розамунды.

Женщина беспокойно металась на своей узкой кровати в келье, она была на последнем сроке, по-прежнему отказываясь вернуться в замок. Но, по-видимому, всё зря, кошмары настигли её и в доме Рена Хвостатого, что давал ей приют последние 9 месяцев.

Розамунда бежала в тумане. Вдали виднелись очертания замка, точнее руин. Ей было страшно, но от кого она убегала? Камни сыпались у неё из-под босых ног, а хвостова всё бежала и бежала, но замок, казалось, совсем не удалялся. Молодая женщина запнулась и упала. Туман тут же скрыл её. Розамунда поднялась как можно быстрее, глотая воздух открытым ртом. Но было поздно. Она увидела 5 омерзительных старух. Они смотрели на неё через слепые зеркала. Когда-то у неё самой такое было. Старухи, закатив бесцветные глаза, так, что виднелись лишь белки, читали заклинание на старосеверном. Розамунда услышала в этих напевах грохот ледяных морских волн, песни сирен и звук тяжёлых мечей. Отражения пяти зеркал стали меняться, осталась лишь одна старуха, появилась девочка, девушка, женщина и хвостова, смотря на которую, сложно было сказать, сколько ей лет. Она не была ни слишком молодой, ни слишком старой. Она не была ослепительно красивой, но, всё же, смотря на неё, ты понимал, что ничего прекраснее в жизни не видел.

Зеркала заметались по кругу, пока их не осталось всего три. В одном из них была Мирабель. Двух других хвостовых Розамунда не знала, но это были Нима и Карина. Хвостовы, не отрывая взгляда от Розамунды, вышли из зеркал. Первой заговорила хвостова с длинными прямыми чёрными волосами и слегка раскосыми глазами.

— Бедное дитя, — она подошла к Розамунде и обняла её. — Он почти добился своего, но ничего, мы остановим то, что начали.

С этими словами Нима всадила серебряный нож в живот Розамунде. От удивления и боли женщина вновь упала на сырую землю, но тумана не было, он как будто улёгся, потому Пал прекрасно видел свою смертельно раненую жену.

Следующей к ней подошла очень красивая блондинка с холодными голубыми глазами.

— Вернись в морскую бездну, откуда пришла твоя прародительница, — глаза блондинки сузились, а её серебряный нож со свистом вошёл в живот Розамунды.

Мирабель, которая не изменилась ни на одну морщинку со времён той сцены в Тумане, колебалась.

— Ты должна знать, моя Роззи. Я была в Восточных пределах, я искала любой способ, чтобы спасти тебя. Я знала, что жизнь Никки ты спасла, но заплатила за это страшную цену. Боги отвернулись от нас, — прошептала Мирабель, положа на колени голову Розамунды, кровь из её открытого рта капала на белое одеяние сестры морского короля. — И там я нашла лишь плохие вести. В Заррикани высоко в горах в одном из домов ордена Пинаа живёт видящая, она узнала, что я в Заррикании и призвала меня. И было мне сказано, что через 9 месяцев мать, что пришла из пучин океана, родит Владычицу ключей. Владычица ключей сломает печати и пустит в мир проклятого бога.

Мирабель занесла над умирающей свой серебряный нож. Свободной рукой она погладила бледную леденеющую щёку. Повернувшись к двум хвостовым, с которыми она пришла, Мирабель произнесла.

— Точнее, как я не раз говорила, может сломать печати. Владычица ключей — это не демон.

С этими словами Мирабель резко перерезала горло себе. Все три колдуньи, пришедшие в кошмар Розамунды через слепые зеркала, тут же вернулись за стекло. А жена лорда-протектора, держась руками за раны на животе поняла, что они затягиваются. Тогда она поднялась, и подошла к зеркалу, за которым старела на глазах блондинка, безрезультатно пытавшаяся вернуться на поляну. Долю секунды Розамунда смотрела на неё, встретившись с ненавидящим взглядом, а потом с дикими криками, принялась бить по стеклу руками. Поняв, что это бесполезно, Розамунда подняла камень и с оглушительным шумом, наконец, разбила стекло. А потом зеркало Нимы и последним зеркало Розамунды. Её дорогая сестрёнка не старела в отличие от своих товарок, она была мёртвой.

Розамунда проснулась. Её окружала тихая весенняя ночь. В лунном свете, пробивавшемся в маленькое круглое окно, кружились пылинки. Розамунда закричала.

— Что случилось, леди Розамунда? — услышала хвостова голос брата Тодеуса.

— Зовите доктора, что-то не так, — смогла произнести хвостова, прежде чем новая волна боли лишила её возможности говорить.

Через 12 часов на свет появилась Рика.

Воспоминание закончилось. Пал стоял на белой скале вместе со своей сестрой. Их окружал бархат ночи. Чуть поодаль виднелись языки костра, разожжённого гвардейцами. Порез на руке у лорда-протектора чуть болел.

— Полностью всю историю я сама вижу в первый раз. Без твоей помощи я бы не смогла всё это узнать.

— Точнее без моей крови, — механически отозвался лорд-протектор.

— И без неё тоже, — согласилась хвостова.

— Что было дальше ты знаешь. Розамунда умерла, а последней просьбой было сбросить её тело с белой скалы. Она вернулась в океан, куда так рвалась её кровь русалки.

— Всё это значит, что мои дети, вовсе и не мои? — спросил Пал.

— И да, и нет. Они твои. Только они не совсем обычные смертные. Магия их изменила. И я хочу им помочь. После той сцены в кошмаре Розамунды, меня изгнали из ордена Голубки, так что не могу знать точно, что они делали все эти годы. Мне нужно было время, на меня наложили печать смерти. И я хотела дать твоим детям хоть немного пожить обычной жизнью, возможно, больше у них не будет такой возможности.

— Ты — причина всех их несчастий, и моих тоже, — тихо произнёс Пал Терриус. — Откуда в тебе столько ненависти?

— Прости меня, брат. Я виновата, и я стараюсь исправить ошибки. Я никогда не чувствовала ненависти ни по отношению к тебе, ни по отношению к Розамунде, я…

— Я не хочу тебя слушать, — тихо, но твёрдо произнёс Пал, сверкая глазами и раскачивая хвостом. — Ты можешь оправдываться, но я ясно вижу причину: ты поставила себя выше смертных, выше богов, ты решила, что можешь позволить себе распоряжаться чужими жизнями, играть с хвостовыми, не рассказывая им о правилах игры. Но я больше не буду твоей игрушкой, больше от меня ты не получишь ничего!

А потом лорд-протектор, безумно раскачивая хвостом, отвернулся от своей сестры и спрыгнул в море, скрывающееся в ночной тьме.

Глава 4. Тайны столицы

Гэриус Серый вышагивал по дворцовым коридорам. Время было раннее для местных жителей, ещё не отошедших от вчерашних увеселительных мероприятий. А те не многие, кто уже проснулся, прятались, ожидая, когда советник императора минует их укрытие. Большего ему и не нужно. Не хватало ещё вести пустые светские беседы с каким-нибудь сыном какого-нибудь министра, или ещё хуже с самим министром. Гэриус сильнее нахмурил брови и ускорил шаг.

До того, как покинуть свои покои он успел многое. Так доктор Мэйк снял его фальшивое хвостовое кольцо, результаты зафиксировали и записали для дальнейшего анализа. Новая группа испытуемых собиралась с большей тщательностью и скрытностью, чем предыдущая. В общем-то, если бы не пропажа объекта №11, всё было бы хорошо. Стоило согласиться с механиком Рэдом в том, что неудачи в науке случаются куда чаще, чем везение. Останавливаться сейчас было бы глупо и нецелесообразно.

Гэриус Серый скорее вежливо, чем настойчиво постучал в дверь императора. Дверь открыл лакей, и советник поклонился Нераибу II.

Император сидел за письменным столом, разбирая бумаги, что с ним случалось не часто.

— А, советник Гэриус, присаживайтесь. Я вас ждал.

— Конечно, ваше императорское величество, — ещё бы не ждал! Гэриус сам приучил императора к этим ежедневным утренним совещаниям.

— До вас ко мне приходил Никки Терриус. Он спросил моего позволения на отъезд к отцу. Я, признаться, несколько удивился этой просьбе. Он, как военнослужащий, получил соответствующее разрешение у командира. Почему ещё император должен заниматься этим вопросом? Так я ему и сказал, и отпустил на острова. Сейчас он там нужнее, чем в столице.

На секунду Гэриус потерял над собой контроль, его хвост резко взметнулся вправо, а пальцы не произвольно схватились за край стола. Однако он недаром был советником вот уже 2 императора.

— Ваша мудрость и великодушие, как всегда, несомненны. Однако стоило ли принимать столь поспешное решение? Ведь мы ещё не знаем все подробности исчезновения вашей сестры. Если Никки Терриус имел к этому отношение, вернуть его с островов, если он отправится туда, будет проблематично.

— Гэриус, не несите чушь. Вы никогда не казались мне таким трусливым. Вы и не сможете его найти? Да я уверен, что ваша тайная полиция уже преследует гвардейца. Кстати, попрошу вас отозвать собак. Никки должен добраться до замка своего отца. Даже если он имеет какое-либо отношение к исчезновению моей сестры, на островах он окажет большую помощь в поисках, чем в столице. Вы знали, что ни он, ни его сестра город Оленя не переносят? Наверно, что-то есть в их пиратской крови, она не циркулирует как надо вдали от моря, — император задумчиво повертел в руках чернильницу. — В общем, я решил, что так будет лучше. Никки ускорит поиски. А сестра мне нужна как никогда. Я, наконец-то, нашёл ей подходящую партию.

— Вот как? — спросил Гэриус. Впрочем, он уже знал, что императору понравилась идея выдать сестру за наследника одного из северных государств. Северные государства были агрессивными, но все их силы уходили на склоки между собой, потому для империи они угрозы не представляли. Идея отослать строптивую принцессу в края, где её дерзость и избалованность будет считаться за положительные качества, нравилась Гэриусу. Не оскорбив ни принцессу, ни императора, он избавлялся от раздражающего и вредного дворцового элемента.

— Да, царевич Позвизд, ну и сложные имена у этих северян, по-моему, отличная партия для сестры. Он наследник в стране Интанс. Если вы посмотрите на карту, — с этими словами император поднялся со стула и подошёл к доске, несколько драматично завешанной тканью. Сдёрнув её, император вооружился указкой и стал водить ей по карте. — Повторюсь, по карте можно увидеть, как изменились границы Интанса за последние 100 лет. Государство наседает на соседей, и, если помочь армиям князя Эфанда, отца царевича, то на севере появится сильное и большое государство, с которым мы будем связаны родственными узами. Сильный союзник нам не помешает.

Гэриус молчал, наблюдая за Нераибом. Он давно знал, что император хочет добиться не меньшей славы, чем его легендарный дед, потому мысли о завоеваниях давно и прочно несмотря на усилия самого Гэриуса, сидели в голове царственного хвостова. Только вот методов реализация своих планов Нераиб не находил, чем Гэриус был полностью удовлетворён. Сейчас же, оказывается, у императора есть план. Он никак не мог составить его в одиночестве. Кто же был его тайным помощником? Похоже, Гэриус несколько ослабил хватку, отвлекаясь на побочные проекты. Всё же его главный проект — благоденствие империи не должен пострадать от неумных захватнических амбиций какого-то там хвостова, которому меньше всего подходила роль императора и полководца.

— Конечно, ваше величество. Только позвольте спросить, зачем нам сильный союзник? Ведь никто не угрожает объединённой империи срединных народов?

— Разве? — спросил Нераиб, подняв бровь. Так он никогда не делал, отметил Гэриус, что ж, вот и первый штрих к портрету союзника императора. — А Терра Инкогниты? А так называемые «запретные страны», что закрыли свои границы для имперцев? К чему такая таинственность? Что они скрывают от нас? Считайте меня параноиком, но скрывать таким образом можно, в первую очередь, военные планы.

Немного помолчав, советник ответил.

— Вы же знаете, что у меня есть шпионы в большинстве из запретных стран. Они закрыли границы, потому что не хотели идти по дороге развития паровых технологий. У них своя техника, во многом дополняемая так называемой магией.

— Эти предрассудки в ходу и в Восточных пределах, но восточные государства свои границы не закрывали, — парировал Нераиб.

— Восточные пределы отделены от империи несколькими морями и Запретными землями, им незачем закрывать и так достаточно закрытые границы, — ответил Гэриус. — Ваше величество, прежде чем кого-то обвинять в тайных военных планах, нужны доказательства, иначе вас будут воспринимать как агрессора, а агрессорам никто не помогает.

— Империи не нужна помощь, ей нужны союзники, — император был непреклонен. — А доказательства — вам и предстоит их найти.

Нераиб протянул папку Гэриусу Серому.

— Посмотрите, здесь новый бюджет вашей тайной полиции. Вы должны сделать всё возможное и невозможное для поиска того, что запретные от нас скрывают. Надеюсь, язык не станет проблемой. Главный историк по моим указаниям нашёл всё, касательно запретных и их языка. Вы должны приступить к обучению более квалифицированных шпионов, которые могут проникнуть далее, чем в тюрьму для мелких преступников.

Гэриус наклонил голову, радуясь, что одежды скрывают его хвост, так как он ходил туда-сюда в ярости.

— Касательно вашей сестры… — начал Гэриус.

— Да, вторая ваша задача, но не вторая по важности, найти Рейну, её игры зашли слишком далеко. Царевич Позвизд ожидает моего ответа, не хотелось бы, чтобы честь принцессы была скомпрометирована. Так что постарайтесь заставить замолчать все болтливые языки.

Нераиб II вновь повернулся к карте.

— Интанс обязан своими военным успехам открытым залежам железа. Они велики и, кажется, неисчерпаемы. С нашими механиками эта руда превратиться в оружие для армии, которая превзойдёт по славе армии моего царственного тёзки. Я не дам сокрушить страну, построенную предками.

Гэриус с подобающем речи уважением в глазах смотрел на императора, удивляясь каким идиотом может быть сын по-настоящему великого отца. Предыдущий император Рогнор был выдающимся хвостовым. Самое главное несмотря на звание «император», он знал своё место и знал, что всему своё время. Время быть полководцем, и время быть счетоводом. Нет ничего дурного в том, что ты не едешь на белом коне во главе армии, а сидишь над цифрами и докладами. На самом деле, нестись во всю мочь на коне, куда проще, чем изо дня в день повторять методично одни и те же действия, результаты которых увидят в лучшем случае, как случилось с Нераибом и Рейной, твои дети. И вот теперь, когда труды императора Рогнора заколосились, принося экономическое благосостояние всем слоям населения империи, один, пусть и царственный идиот, хочет всё разрушить, из-за желания сесть на того самого пресловутого белого коня.

Советник тоже видел угрозу в Запретных землях, но хотел устранить её малой кровью, при помощи паровых технологий и реелкара. Даже армия не нужна была бы! Достаточно одной успешной операции, и на султане или короле, да хоть на самом Рене Хвостатом, будем надето реелкаровое кольцо, а его владелец будет радеть за благополучие империи!

— Конечно, ваше императорское величество. Касательно моего ежедневного доклада…

Пока Гэриус Серый перечислял всё то, что считал нужным знать императору, тот сидел и кивал в нужных местах, но мысли его были далеко. Как и мысли Гэриуса, они рвались к механику Рэду. Теперь проект по реелкаровым кольцам приравнивался по значимости к проекту «благоденствии империи». Стоило поторопить механика.

От императора советник отправился тайными переходами прямиком к своему кабинету. У него не было ни сил, ни желания беседовать с теми, кто уже ожидал его за дверьми Нераиба II.

Кабинет он тоже покинул не обычным путём. Гэриус спустился на лифте замаскированным под шкаф глубоко под императорский дворец. Там его ожидал пневмовагон, а уже через 15 минут советник поднимался, к сожалению, по ступенькам, наверх допросной башни. За свою долгую жизнь у власти Гэриус испробовал множество методов добычи информации, и пришёл к выводу, что допрос является наиболее действенным после допроса с пристрастием. Впрочем, пытки были запрещены в цивилизованной империи. Но некоторым хвостовым сам вид орудий, которые можно засунуть, например, под ногти, развязывал язык.

В мрачной комнате, где прямо по центру с потолка свешивалось несколько крюков, сидела дрожащая юная хвостова. Её платье, когда-то нежнорозовое, было покрыто пятнами и грязью, волосы скатались в клубок, а следы макияжа чёрными полосками разделили испуганное лицо на несколько частей. Именно это показалось Гэриусу Серому омерзительнее всего. Впрочем, полностью дворянку не оскорбили: ей оставили её кольцо с розовым бриллиантом, очень подходившим к платью. А вот браслет-змейка из песчаника совсем не подходил к наряду. Впрочем, Гэриусу не было до превратностей моды никакого дела. Он сморщился и опустился на кресло напротив девушки. Удивительно, как всего лишь пара дней в камере до неузнаваемости меняет людей!

— Итак, госпожа Доминика, несколько гвардейцев составляют личную охрану принцессы. Состав постоянно меняется, однако, есть определённая закономерность, некоторые имена встречаются чаще других. Потому хотелось бы знать, кто из них наиболее близок принцессе Рейне. Список перед вами.

Доминика принялась плакать, но заметив уголком глаза, что это не производит никакого впечатления на господина, сидящего перед ней, перестала.

— Господин советник, я не знаю никого из перечисленных. Вам нужно спросить об этом кого-нибудь из стайки. Я не так высоко стою в свете, — вежливо, но напугано отвечала девушка, теребя свой браслет.

Гэриус недоверчиво покрутил хвостом.

— Ну же, перестаньте изображать дурочку, если вас допрашивает сам советник императора, неужто вам кажется, что всё обойдётся.

— Я понятия не имею, чем заслужила такую кару. Видит Белка, меня родители прислали ко двору с одной целью, найти жениха и выучиться в школе благородных девиц, а большего мне и не надо.

Доминика вновь принялась плакать, и теперь, отметил Гэриус Серый про себя, куда убедительнее первого раза. Но для него это ровным счётом ничего не значило.

— Касательно вашей цели пребывания в городе Оленя, у меня тоже имеется пара вопросов. Точнее, пара предположений. Послушайте, вдруг что-то покажется вам знакомым.

Итак, некая Доминика из Зелёных гор, очаровательная блондинка, действительно была представлена свету пару лет назад, а потом прибыла в столицу империи. В школу благородных девиц исправно приходят платежи от родителей, которые избежали разорения, я бы даже сказал неминуемого разорения, каким-то чудом буквально перед приездом дочери в город Оленя. Но, главное, дочь при дворе императора, водит дружбу с девицами из стайки принцессы. С кем? Вот пара имён: леди Блейд и леди Ди. Блейд — признанная красавица, а в леди Ди скорее почитают доброту, нежели красоту. Обе они приближены к принцессе Рейне, но обладают противоположными характерами, объединяет их другое — состояние семей. Это наименее богатые невесты из всей стайки. Конечно, быть приближёнными принцессы многого стоит, но приданного не заменит. Зачем же им водить дружбу с провинциалкой из чуть было не разорившейся семьи?

Доминика было открыла рот, чтобы объяснить, но Гэриус поднял руку, призывая её к молчанию.

— Думаю, ответ прост, у Доминики из Зелёных гор есть деньги, которые делают многих хвостовых сговорчивее и дружелюбнее. Ну и самое интересное я оставил напоследок. Кажется, так принято в театре? Дело в том, что единственная дочь господ из городка Зелёные горы, ушла в монастырь сразу после того, как побывала в столице! Где пребывает до сих пор. Кто же тогда вы, госпожа Доминика? Позвольте называть вас так. Пока.

Закончив свою речь, Гэриус внимательно следил за хвостовой, чей хвост медленно шёл направо, и она ничего не могла с этим поделать.

— Да, я не дочь Нелсонов, мои родители не дворяне, но очень хотят, чтобы их дочь достигла большего.

— Ох, перестаньте, хотите изображать дочь мельника или мясника? И это ваше прикрытие? А кто, согласно легенде, прививал вам манеры?

— Моя гувернантка, святая женщина…

— Правда? И я должен в это поверить? Случайно, не ей ли вы написали все эти письма? — Гэриус кинул на стол стопку писем. Она сотрясла стол, так что Доминика подпрыгнула вместе с бумагой.

На самом деле, перехваченных писем было всего 2, но Гэриус шёл во банк, большинство из них были подделками, но ведь хвостова, чьё лицо на глазах менялось, об этом не знала.

— Если вы их читали, то сами прекрасно знаете ответ.

От трепещущей дворянки не осталось и следа. Перед советником императора сидела хвостова, чья размазанная косметика скорее напоминала боевую раскраску, а её руки скорее сжали бы кинжал, чем веер.

— Шифровка была хороша, преклоняюсь, но я служу вот уже второму императору, меня и мою тайную службу сложно удивить. Итак…

— Итак, — повторила псевдо Доминика, закинув ногу на ногу и сжав ладони в замок.

— След ведёт в Зарриканию, удивительно, как они нашли хвостову с подобной вам внешностью.

Девушка усмехнулась.

— А вы считаете, что все имперцы только и мечтают о том, как послужить своей стране? В таком случае вы ещё глупее нашей славной принцессы.

— Вот как? Принцесса глупа, вы так считаете? — спросил Гэриус.

— А вы? — парировала хвостова.

— Как шпионка, вы должны уметь читать хвост собеседника, не так ли? — похоже, советника забавлял разговор.

— Не думаю, что вы считаете её глупой. Скорее опасной. Её вседозволенность может и перейти пределы, например, нынешняя ситуация с гвардейцами. Принцессу сватают в северные княжества, а она крутит роман с кем-то из личной охраны.

— Так значит, вы прекрасно осведомлены о жизни благородной сестры нашего императора? — усмехнулся Гэриус.

— Что вы мне предлагаете?

— А на что вы рассчитываете?

— Вы отпустите меня, а я расскажу всё, что знаю о принцессе.

— Но зачем мне это делать?

— В противном случае, я ничего не скажу. Можете даже пытать меня всеми этими милыми штучками, которыми пытаетесь напугать. Ваших шпионов всегда могут поймать в Заррикании, и тогда их может ждать плачевная судьба. Впрочем, не сомневаюсь, они готовы к этому, не меньше меня.

Доминика замолчала, выжидая реакции Гэриуса. На него произвели впечатление слова девушки, в смелости ей не откажешь, а смелые люди советнику всегда нравились.

— Хорошо. О ваших конкретных задачах нам известно не мало, — и Гэриус потряс стопкой писем, — но из всего этого лично я хочу знать лишь информацию о принцессе. Точнее, одно имя. Всё остальное запишете в вольной форме.

— И я должна поверить вам на слово, что меня отпустят? — усмехнулась шпионка.

Гэриус Серый поднялся и предложил хвостове последовать за ним. Они вышли из помещения, и спустились на несколько пролётов по винтовой лестнице башни.

Перед хвостовыми распахнулась дверь, их ждала комната, где висело несколько костюмов размера шпионки, одна дымящаяся ванна и большое окно.

Советник подошёл к окну.

— Прошу вас, госпожа Доминика.

Девушка недоверчиво приблизилась к окну, положив ладонь на стекло.

— Посмотрите, думаю, вы видите тоже, что и я. Пара хвостовых: один господин, читающий газету. И вон тот молодой чистильщик обуви. Вам лучше знать, кто они на самом деле. Мне же достаточно того, что пару дней назад их тут и в помине не было. Видите, я оставил ваших людей, что помогут вам скрыться при первой же возможности. Ванна и одежда так же помогут вам. Не будем терять время, пока вода не остыла.

Доминика подошла к ванне, потрогала воду и принялась решительно срывать с себя остатки когда-то премилого платья.

— Согласна, время терять не стоит, — Доминика, не капли не смущаясь, залезла в горячую воду и принялась мыться. Если Гэриуса это и смутило, то он хвостом не повёл. — Возможно, это моя последняя возможность принять ванну за долгое время, а может, и нет. В любом случая, отказываться я не буду, — с этими словами девушка опустила голову в воду. С шумом подняв её, она потрясла волосами, разбрызгивая горячие капли вокруг.

— Что ж, имя гвардейца? — внимательно наблюдая за шпионкой, спросил Гэриус.

— Астериус Рэннок последние 5 месяцев является близким другом принцессы, — отвечала хвостова, вертя свой браслет-змейку.

— Тот, что закончил обучение в одном году с Никки Терриусом? — уточнил советник.

— Да, — коротко ответила девушка, расчёсывая волосы пальцами.

— Рядом с ванной лежит гребень, если вам угодно, — заметил Гэриус. — И что же интересного в этом гвардейце?

— Кроме того, что он сирота без имени и роду и того факта, что случись с ним что, никто и не заметит, ничего. Принцесса Рейна неплохо умеет подбирать друзей.

— Вот как. Подозреваете, что принцесса думала о том, как от него избавиться заранее?

— Этого сказать не могу. Однако никто в стайке не знал о планах похищения принцессы. Они лишь догадывались, что Рейна хочет сбежать в романтическое путешествие на несколько дней. Именно поэтому они отправились к чёрту на кулички на острова.

Доминика встала, дожидаясь, когда вода перестанет течь с неё ручьями. Потом она вышла из ванной и принялась вытираться полотенцем, которое висело рядом. Но когда она взяла ближайшее платье, Гэриус нахмурил брови. Невидимые до того агенты его тайной службы показались, ясно давая понять девушке, что время одеться еще не настало.

— Что ж, — виляя хвостом, произнесла хвостова, оборачивая вокруг тела полотенце, — я и не сомневалась, что вы говорите неправду.

— Почему же, пока я не соврал вам ни в чём. Вот стол, на нём бумага и письменные принадлежности. Напишите всё, о чём вам стало известно во время службы. И сделайте одолжение, запомните, никакого похищения не была. Очередная идиотская выходка принцессы-идиотки, не более. Мы уже нашли её, но сами понимаете, прятать концы нужно тщательно, — Гэриус сомневался, что шпионка купилась на его блеф, но попробовать стоило.

— Конечно, — встав у окна, ответила Доминика, — однако зачем вам мой отчёт, если вы всё уже прочитали?

— Считайте это личным одолжением, — ответила Гэриус на ходу. Он остановился у двери, повернулся к хвостове, и произнёс. — Как только вы закончите, эти господа помогут вам покинуть помещение. Удачи вам, Доминика или как бы вас ни звали.

— Можете звать меня Доминикой, — хищно улыбаясь, ответила девушка. Свет из окна, за которым она сидела, освещал её светлые волосы, и Гэриус понял, что они крашенные. Она задумчиво достала из своей гривы забытую заколку и вертела её в пальцах. — Удачи и вам, советник.

Гэриус поклонился, и вышел. Какое-то время шпионка смотрела на дверь. Очевидно, она прислушивалась к удаляющимся шагам советника. Впрочем, мало кто был способен услышать их. Разве что шпионка из Заррикании. В момент, который она дожидалась, девушка бросила заколку за спину. Пара оставшихся в помещении хвостовых двинулись в её сторону, но ничего не произошло. Девушка засмеялась.

— А вы нервные, если боитесь обнажённой хвостовы.

Однако, после этих слов, стекло треснуло и распалось на несколько кусков.

Дело в том, что, когда Доминика приложила ладонь к стеклу, на одном из пальцев было кольцо с розовым бриллиантом, которое она повернула камнем вовнутрь ладони. К тому же Доминика была не простой шпионкой, а заклинательницей песка из ордена Солнца. А стекло не что иное, как расплавленный песок, и он её слушал.

Куски стекла абсолютно бесшумно упали на пол, превратившись в кучки песка. Сразу же за этим в пустое окно влетело несколько сонных дротиков, охрана, оставленная Гэриусом, упала на пол. Доминика, ни теряя не секунды, сорвалась с места, сбрасывая с себя мокрое полотенце. Советник дураком не был, и прекрасно понимал, что она попытается сбежать, собственно, потому он и покинул помещение. Дать ей такой шанс, поймать и иметь полное право не выполнить обещание. У неё было максимум 15 минут, осталось 12.

Доминика натянула на себя рубашку, штаны, а на шею повесила ботинки, связав их шнурки. Потом девушка подошла к одному из лежащих на полу гвардейцев, взяла у него нож и безжалостно отрезала длинные волосы. Остатки шевелюры, хвостова засунула в карман, не хватало ещё оставлять улики о смене внешности. На всё это у Доминики ушло не больше 3 минут. Она подошла к окну и взмахнула ладонями. Песок послушно поднялся, вновь становясь стеклом без единой царапины. Центральное окно её не спасёт, а вот маленькое круглое окно под самым потолком с противоположной стороны комнаты, выходившее в лучшем случае в закрытый двор, было её спасением.

Прыгая ловко как кошка, хвостова добралась до окна. Она повисла на обеих руках, держась за выступающие края. Доминика, напрягая руки, подтянулась, перенеся вес на левую руку, она приложила правую к стеклу, которое тут же осыпалось песком. Девушка, как ласка, пролезла в пустое окно. На её счастье, башня была старой, и рядом с окошком выступал каменный сток для воды. Этого ей было достаточно. Шпионка перебралась на выступ, и восстановила стекло. Девушка посмотрела вниз, падать было высоко. Она прижалась всем телом к каменной стене. Времени было в обрез. Она прислушалась к каменной кладке, вещество, которым давным-давно скрепили камни, имело в своём составе песок. Доминика сосредоточилась, и из стены стали выступать один за другим камни. Шпионка ловко перепрыгивала с камня на камень, которые выдвигались перед прыжком и возвращались обратно в стену, как только лёгкая нога девушки покидала камень. Когда Доминика приблизилась к высокой стене, ограждающей башню, она увидела внизу проходящего охранника. Но тут раздался звук колокола, что ж, значит, её 15 минут закончились, и пропажа уже обнаружена. Охранник вскинул голову вверх, но прежде, чем он успел закричать, ему на лицо попало несколько песчинок. Он непроизвольно закрыл глаза, но песчинки свалили его с ног, как огромные булыжники. Доминика слегка улыбнулась, вспоминая, как недоверчиво перешёптывались её однокурсницы, когда хвостова выбрала специализацией песок. Уже тогда она понимала, что здесь скрывается настоящая кладовая, и ещё ни разу не пришлось ей сожалеть, что она не пошла, скажем, на кафедру воды или света.

Доминика бросила оставшийся песок, однако, он не полетел вниз, согласно законам физики, а остался в воздухе, образовав две небольших плитки, на одну из которых прыгнула хвостова. Плитки замелькали в воздухе, а Доминика через несколько секунд уже стояла на стене. Не оглядываясь и не задерживаясь хвостова, махнув рукой своим песчаным плиткам, отправила их за стену. Ещё несколько мгновений, и Доминика приземлилась прямо посреди клумбы красных роз. Их шипы больно укололи хвостову и оцарапали руку. Но обращать на это внимание, не было времени. Доминика поднялась на ноги и юркнула к ближайшей группе деревьев. Спрятавшись в ветках, она надела ботинки, потом достала горстку песка из кармана, сосредоточилась и трансформировала её в гребень. Девушка зачесала теперь уже короткие волосы назад, что в купе с худобой и не женской одеждой, сделало её похожей на мальчишку. Конечно, такой маскировкой опытную тайную полицию не обманешь, но через час, её уже родная мать не узнает. Главное, не попасться в течение этого часа.

Доминика трансформировала гребень в свой браслет-змейку, спрятала его под рукавом и уверенной походкой покинула кусты. Она смешалась с толпой и не заметно стянула с какого-то мальчишки кепку. Натянув её на себя, Доминика спрятала руки в карманы и двинулась прочь от башни.

В то время как зарриканская шпионка всё дальше отдалялась от тюрьмы, Гэриус Серый в недоумении рассматривал комнату с ванной.

— И как она покинула помещение, скажите мне на милость, капитан? — виляя хвостом, спросил советник.

— Не могу сказать, но мы проведём тщательное расследование.

— Ясно, что ей помогали, неужели я сам дал ей возможность послать знак, подведя к окну?

Капитан предусмотрительно промолчал, а советник выглянул в то самое окно. Хвостова с газетой и чистильщика обуви само собой уже не было, но ведь сам же Гэриус и приказал их схватить, сейчас оба хвостова ждали своей очереди на допрос. Значит, ей помог кто-то ещё.

— Что ж, в любом случае, дать больше она не могла. Её личность раскрыта, а значит, в нашей стране в качестве шпионки она уже не появится или появится, но не скоро. Впрочем, если ваши люди, выйдут на её след, я ничего против иметь не буду.

Удивительно, но Гэриусу и правда не было, по большому счёту, дела до мелкой зарриканской шпионки. Жаль, что у него нет на случай обмена козыря в темнице, но всему своё время. Острой необходимости в этом не было. Разбираться со шпионами он предоставит тайной полиции, в конце концов, это их работа. А капитан побледнел достаточно, чтобы Гэриусу Серому стало ясно, его приказ понят и будет исполнен. К концу дня он будет знать об Астериусе Рэнноке куда больше, чем знала эта шпионка. Гэриус покинул башню. Его ждал главный императорский историк.

Встреча проходила в кабинете архисторика, конечно же, при библиотеке. От этого все говорили приглушённо.

— Рад видеть вас, советник. Я уже всё подготовил. Весь необходимый материал рассортирован. С вашего позволения, здесь вы найдёте пояснения и комментарии к сортировке.

— Благодарю вас, господин Мэйлор. Как всегда, приятно с вами работать.

Тут Гэриус Серый ни капельки не кривил душой, архисторик, сухой как книжная страница, нравился ему, пожалуй, больше всех при дворе. Впрочем, едва ли можно было отнести господина Мэйлора к императорскому двору. Он редко покидал приделы своих книгохранилищ, как будто боялся, что при неподобающих влажности и освещении, он рассыплется как средневековая рукопись.

— Жаль, конечно, что работа Лестора не полная, он отъехал на острова Лося, чтобы изучить материалы, касательно запретных, что хранятся в библиотеке лорда-протектора. Да, был я там однажды, — мечтательно запел архисторик. — Был зелен и юн, только-только закончил докторское обучение и был поглощён книгами.

Историк глупо захихикал, а Гэриус Серый вежливо улыбнулся в ответ, пытаясь представить, как этот хвостов мог бы выглядеть в молодости.

— Я слышал имя этого хвостова, не слишком ли он юн, чтобы работать у вас? — осторожно начал советник допрос.

— Очень может быть. Но он так старателен и собран, даже дружба с гвардейцами не мешает его работе. Он отличный историк, господин советник.

— Выпускник академии дружит с местными гвардейцами? — Гэриус позволил появиться на своём лице недоверчивой улыбочке.

— О, да. Представляете? Некий Астер, я периодически слышал это имя в рассказах Лестора. Ну и, конечно, его имя упоминается в выпускном сочинении Лестора из Мидлоха. Именно благодаря ему мой юный историк смог посетить Терра Инкогнито.

Гэриус Серый провёл множество допросов у хвостовых, которые об этом не подозревали, потому через час архисторик рассказал советнику всё, что знал о молодом человеке. А почему, собственно, и не рассказать? Ничего постыдного за ним не числилось, прекрасный хвостов и замечательно, что им интересуются столь влиятельные чиновники, вот что наверняка подумал архисторик.

Итак, картинка постепенно складывалась в голове у Гэриуса. Лестор из Мидлаха, Астериус Реннок и Никки Терриус планируют какую-то каверзу с принцессой по её же просьбе. Для этого им необходимо уехать на острова Лося, что с шиком и блеском и делается. Однако кое-что не сходилось: почему один из трёх заговорщиков оказывается в столице? Так ли уж нужен был сын лорда-протектора императору? Стоило выяснить, что за этим скрывается. А также стоило проверить все личные контакты островитянина, чтобы выяснить, не в них ли причина. Вежливо попрощавшись с архисториком, Гэриус покинул императорские библиотеки. На улице его уже ждал закрытый неприметный каб, так как советнику предстояла поездка в город. Одна ниточка тянулась к богатым домам в первой линии столицы. Туда-то и отправился советник.

Имя некой Карины из Белой долины уже несколько раз всплывало на страницах докладов служащих Гэриуса. Именно в её доме был найден Никки, когда секретная служба буквально поставила на уши полгорода. Да и парочка историй, где ну абсолютно не было места великосветским куртизанкам, упоминали вскользь Карину. Стоило поговорить с ней. Гэриус знал, что иногда дамы приказывают сообщать, что их нет, пребывая в отвратительном настроении, потому решил сам проверить насколько Карины нет дома.

Дверь открылась после второго звонка, на пороге стояла несколько испуганная служанка.

— Приветствую вас… — Гэриус замялся, ожидая, когда хвостова поможет ему.

— Инка, — быстро ответила она.

— Инка, — тепло улыбнулся советник. — Могу ли я узнать, принимает ли госпожа Карина?

— Ох, сегодня уже спрашивали про неё. Да только дома госпожи Карины нет. Она уехала пару дней назад.

— Вот как? А не сообщала, когда вернётся?

— Сожалею, господин, но хозяйка не делится своими планами со мной.

— Может, вы знаете, куда она поехала? — Гэриус изобразил на лице растерянность. — Вы выглядите девушкой смышлёной, уж что-то знать должны. Я вам буду очень благодарен.

Инка усмехнулась.

— Я ж вам сказала, планами со мной не делятся. Однако, вот что, вы выглядите так, как будто у вас и правда к ней есть дело. Хороший господин, с плохими госпожа Карина дел не водит, — Инка махнула хвостом, — Сдаётся мне, что она поехала домой. Была недовольна, резко сорвалась, нервничала. Так барышни всегда себя ведут, когда им мамки письма строгие присылают. Я-то уж знаю.

— А родом она из Белой долины? — спросил Гэриус.

— Так говорят, — видно было, что большего служанка и правда не знает.

Советник вежливо поблагодарил хвостову, не забыв дать ей за беспокойство пару монет. «Не имей сто золотых, имей сто верных хвостовых» — твердила народная мудрость, и Гэриус Серый был с ней абсолютно согласен.

День перевалил далеко за полдень, а советник ещё даже не обедал. Впереди его ждала главная загадка дня, выяснить, что за хвостов в окружении императора так величественно поднимает бровь.

А между тем, за главой тайной службы тоже вели наблюдение. Длинноногий хвостов выпустил струю коричневой слюны в сторону уезжающему кабу. Это был никто иной как Болотник. Он очень серьёзно отнёсся к словам Карины об информации, потому проверял её дом, и сегодня его ждала удача. Может та деревенская дурёха, что служила Карине и не знала вежливого господина, зато Болотник знал. И, признаться, неприятный холодок пробежал по его спине, когда он увидел лицо хвостова в неприметной серой одежде. Советник Гэриус лично навестил пустой дом Карины, это не значило ничего хорошего. Перекинув табачную жвачку, Болотник зашагал прочь. Его давно подмывало зажечь чёртову свечку, но причин на то не было.

Болотник был не из пугливых. Фокус блондинки с теми хвостовыми из шкафа совсем не напугал его, а скорее впечатлил. Насколько это было возможно, Болотник проверил фонарик, но никаких признаков того, что фонарик новинка паровых технологий, он не нашёл. Потому ему особенно интересно было узнать, как это вообще может работать. Несомненно, Болотник связался с весьма опасной хвостовой, но союз был выгоден для обоих, потому пока что предательского кинжала в спину он не ожидал. Конечно, Болотник будет на стороже, и чем быстрее он поймёт, с чем имеет дело, тем лучше. Внезапно хвостов остановился, его хвост просто повело направо. Чёртов Берна! Болотник выпустил коричневую струю слюны. Вот этого-то пройдоху он не проверял. Но вдруг интерес Гэриуса связан с этим мешком дерьма? Конечно, маловероятно, что советника императора будут волновать проблемы мелкого государственного служащего, но ведь он чиновник! А значит, мог пожаловаться вышестоящему лицу и так по цепочке до самого Гэриуса. Уж если Болотник, заприметил в мутной водице города Оленя Карину из Белой долины, то сам Гэриус давно должен был это сделать, ну или его секретные службы. И если жалоба Берны стала последней каплей? Как он мог упустить это из виду! Впрочем, продолжал размышлять Болотник, вышагивая по каменным улицам столицы своими ногами цапли, не убивать же действительно этого Берну. Как мог, Болотник дал ему понять, что заинтересован в его молчании. Он несколько успокоился, но скорости шага не сбавил. Потому очень скоро оказался перед домом Берны. Жил он в доме при бродяжке, потому долго искать не было необходимости.

Какое-то время Болотник понаблюдал за домом. Выглядел он пустым и закрытым на все замки. У дома одна стена была общей с бродяжкой, а задняя стена скрыта густым колючим кустарником. Болотник несколько брезгливо поднимал свои длинные ноги, пробираясь через заросли. К досаде хвостова, на окнах стояли решётки. Делать было нечего, как снова лезть в колючий кустарник. На этот раз Болотник решил присмотреться, может всё же где-нибудь заросли были менее выраженными. Когда он уже почти сдался и решил лезть обратно тем путём, которым пришёл, хвостов услышал какой-то шум. Болотник замер, став до невозможности похожим на цаплю, высматривающую особо беспечную лягушку. Шум повторился. Это был глухой удар, как бы стучали в дверь, но никакой двери поблизости не было, звук шёл из-под земли. Болотник топнул пару раз, стук тут же повторился. Теперь хвостов понял, откуда именно идёт звук — из самых зарослей кустарника. Если присмотреться, то было видно, что кустарник там выделяется, он был гуще и выглядел сухим. Болотник двинулся к примеченному месту. Стук повторился, и теперь хвостов явно видел, как трясутся растения. За стуком раздался новый звук — звук падения, Болотнику даже почудилось, что он слышит глухой стон. Это было уже через-чур. Наконец, Болотник добрался до странного места в зарослях. Деревца явно были просто маскировкой, под ними скрывался люк. Недовольно крутя хвостом и похрустывая острыми коленками, Болотник присел рядом с люком. Довольно скоро он увидел внушительный замок, спрятанный под листьями. Хвостов флегматично достал откуда-то из недр пиджака механикоотмычки. Вскоре замок был открыт. Болотник прислушался, перекинув табачную жвачку за другую щёку, под люком была тишина. Тогда хвостов достал из-под рукава миниарбалет, проверил хорошо ли ходит стрела, и приоткрыл люк. Вначале сложно было что-то разглядеть, но потом Болотник увидел каменный пол, на котором распростёрлась смутно знакомая фигура. Ну, конечно! Это была та самая хвостова из шкафа. Мальчишку госпожа Карина забрала с собой, а девчонку оставили рядом с Берной. Видимо, старый пройдоха очнулся раньше (ох, и крепкая у него была башка!), и вот девчонка его пленница. Зачем ему это было нужно? Но додумать он не успел, так как девушка открыла глаза.

— Эй, наверху! Помогите! Меня удерживает псих. Если вы мне не поможете, я умру.

Она была явно напугана, в глазах стояли слёзы. Девушка неуклюже села на пол, неуклюже, потому что руки у неё были связаны за спиной. И как это она умудрилась стучать в люк?

— Я смотрю, ты совсем в невыгодном положении. Как это ты умудрилась стучать? — поинтересовался Болотник. Может, времени у них было в обрез, а может, и нет. В любом случае, лично он никуда не спешил.

— Я подкидывала свой сапог. Вы правда хотите обсудить сейчас это? Он может вернуться в любую минуту! Сообщите страже, или помогите мне сами. В любом случае, я буду благодарна за любую помощь!

Хвостова поднялась и задрала голову, уставившись на Болотника. Выглядела она не важно, но явно без синяков была прехорошенькой.

— А как тебя зовут? — продолжил Болотник, как будто не услышав просьбы пленницы.

— Лилли. Господин…

Однако Болотник перебил её.

— Болотник. А что ты делала в шкафу Берны?

Девушка нахмурилась.

— Так это, правда, ты, тот костолом. Я надеялась, что мне кажется.

Лицо у Лилли помрачнело, надежда, светившаяся в глазах, угасла. Казалось, Болотник только этого и дожидался. Он улыбнулся, обнажив все свои внушительные 32 зуба, и сплюнул слюну на землю. На полу рядом с Лилли что-то звякнуло.

— Реж верёвки, девочка. Сама говорила, Берна может вернуться с минуты на минуту.

Мандолистка спорить не стала. Присев, она взяла нож, раскрыла его и перерезала верёвки на руках.

— Что дальше? — угрюмо спросила хвостова, понимая, что от Болотника ничего хорошего ждать не приходится. Она слишком часто встречала подобных мерзавцев на своём пути.

— Что задумал Берна?

— Откуда я могу знать? Думаете, он стал бы доверять свои мысли пленнице?

— Думаю, да. Ты сказала, что если я тебе не помогу, то ты умрёшь. А с потенциальными мертвецами, как правило, не церемонятся.

— Прошу вас, за моё спасение я могу заплатить. Клянусь вам всеми богами Ойкумены. Просто вытащите меня, и через час вы станете на 1000 золотых богаче.

Болотник причмокнул.

— И кто это ценит тебя на 1000?

— Больше у меня нет, — сказала Лилли. Конечно, король Гван ценил её, но вряд ли больше, чем на 1000.

Болотник не считал себя плохим человеком, и отказывать в помощи более слабым, за которую тебе тем более заплатят, было не в его интересах. Но в тоже время, узнать, что задумал Берна было необходимо.

— Вот что, красавица. Я буду здесь. Вместе дождёмся прихода господина Берны. Мне надо знать, куда это он ушёл в разгар трудового дня, и зачем ему ты. Само собой, он придёт навестить свою пленницу, помоги мне найти ответы на вопросы, и я помогу тебе.

Лилли угрюмо смотрела на Болотника.

— Право, ты меня заинтересовала своим предложением. Кто в здравом уме откажется от 1000 золотых, но ты должна понимать, что риск велик. Ты можешь меня обмануть, и я останусь ни с чем, — видя, как девушка начала мелко вилять хвостом, Болотник тут же добавил, — и не думай торговаться. Я вообще могу уйти и забыть, что тут видел. Моя цена: 1000 золотых и один разговор по душам с Берной. Ну как?

— У меня ведь нет выбора.

— Пожалуй, нет, — согласился длинноногий хвостов. — Ну, подождём, я закрою люк, и в знак моего уважения к заключённому договору, — Болотник отклонился в сторону и чем-то зашумел. Когда его голова вновь показалась в приоткрытом люке, к ногам Лилли упал замок, — даже если что-то изменится и мне придётся резко отойти, люк будет открыт. Руки у тебя уже не связаны, есть нож, ты девушка сообразительная, что-нибудь придумаешь, — с этими словами Болотник захлопнул люк, и девушка вновь осталась в полумраке подвала.

Лилли спрятала замок в карман, он был достаточно тяжёлым и в случае чего, существенно увеличил бы силу удара кулака мандолистки. Подобрав остатки верёвки, она сотворила видимость связанных рук, и принялась ждать.

Это было сущим кошмаром, кто бы мог подумать, что не значительное дельце вроде ограбления какого-то чиновника бродяжки, который и сам был не чист на руку, обойдутся Лилли дороже, чем ограбление мастерских механика Рэда. Ведь если бы что-то пошло не так, люди механика Рэда из-под земли бы её достали, уж в этом она не сомневалась. Лилли закрыла глаза, одолеваемая невесёлыми мыслями. Король Гван начнёт её поиски через пару дней. Они условились, что Лилли спрячется на несколько дней, после того как утром девушка передала добытую информацию. Мало ли, вода должна была улечься, и лучше, если никто, даже Гван, не будет знать, где прячутся воры. Что ж, в одном план пошёл, как было задумано — никто не знает, где Иси. Лилли была уверенна, что, если бы с ним ничего не случилось, он бы пришёл на помощь. В тот злосчастный день, когда мышата короля Гвана сообщили о том, что художник идёт к Берне рисовать воров, а дело связано с заказом от самого господина Эркера, Лилли сорвалась с места, прихватив и Иси, который только-только пришёл в катакомбы. Отложив разговоры на потом, хвостовы поспешили к художнику. Момент переговорить с ним выпал только, когда Берна отлучился из своего кабинета. Зачем они оба влезли в окно? Видимо, сказалась бессонная ночь, и соображали они с трудом. Впрочем, художник отказывался разговаривать с незнакомцами за окном. Он с энтузиазмом воспринял байку про мальчишку и деньги для Берны, но это негативно сказалось на самих сказочниках — Берна не должен был их видеть, потому пришлось прятаться в том самом шкафу.

Иси стало плохо. Лилли это видела, он побледнел, по его одежде скакали странные непонятно откуда взявшиеся в шкафу солнечные зайчики, потом он схватился за сердце. Во внутреннем кармане явно что-то лежало, и это что-то обжигало Иси. Лилли лишь мельком увидела женщину, приставившую стилет к горлу Исидора. Этот самый гад, что сидел сейчас над ней у люка, наступил Лилли на пальцы, девушка боялась, что один сломан. Было очень больно, но то, что последовало за болью, было куда хуже. Наверно, Лилли отключилась, ей привиделось престранное место, полное густого и как будто живого тумана. Он обвил девушку, лишив возможности дышать, видеть, слышать и самой возможности жить. А потом она увидела абсолютно чёрные глаза, посмотревшие на неё с холодной брезгливостью, и вот тогда Лилли узнала, что такое настоящая боль. Её скрутило, суставы выскакивали с мест, мышцы рвались, а она не могла даже кричать.

Пробуждение было не лучше. Она проснулась уже связанной и этом самом вонючем подвале. Лилли чувствовала себя ужасно. Её рвало, а она даже не могла стереть остатки рвоты с лица, так как её руки были связаны. Потом пришёл Берна, пообещал ей мучительную смерть и ушёл. Это было вчера. Ночью девушке удалось поспать, и утром она чувствовала себя гораздо лучше. И если бы услышал её не Болотник, а кто-либо другой, она была бы уже свободна. Что он делал у Берны? Кто эта женщина? Может Болотник что-нибудь знает об Иси?

— Эй! Эй там, господин Болотник!

— Чего это ты раскричалась, хочешь предупредить Берну? — недовольно проворчал голос наверху.

— Я услышу его, — уверенно ответила девушка.

— Вот как? — недоверчиво переспросил Болотник.

— Я музыкантша, у меня отличный слух. Я хотела вас спросить, вы что-нибудь знаете о хвостове, которому к горлу приставила стилет ваша подружка?

Какое-то время Болотник молчал.

— В городе его нет. Советую забыть о нём.

— Это значит, что он жив?

— Это значит, что его нет в славном городе Оленя.

— А ваша подружка? Кто она?

Болотник усмехнулся.

— Она не моя подружка. Ей сам чёрт не друг, поняла? Хватит расспросов.

Но Лилли и сама замолчала, она услышала, как шумит, спускаясь по лесенке, грузный Берна. Он зашёл в подвал, Лилли забилась в самый тёмный угол своей темницы.

— Ещё не сдохла? — Берна явно не собирался церемониться.

— Сдохну только сплясав на твоей могиле, — огрызнулась Лилли.

— О, вот как ты заговорила! А когда была в отключке, верещала как свинья недорезанная, плакала и звала мамочку.

— На маму мою ты не похож, разве что на недорезанную свинью.

Берна недобро рассмеялся.

— Можешь хорохориться, сколько душе угодно. Только вот, позволь, я расскажу, что ждёт тебя в ближайшем будущем. Я буду заходить к тебе пару раз в день, и смотреть, как ты медленно и мучительно умираешь без воды и еды. Ну как тебе такое?

— Что я вам сделала? Чем я заслужила такую смерть? Отпустите меня, я вам заплачу.

Берна вновь рассмеялся, повиливая хвостом.

— Что ты мне сделала? Ты продырявила меня арбалетными болтами в нескольких местах. За это ты и сдохнешь. А деньги мне твои не нужны. Для меня нет лучшей награды, чем твои страдания.

С этими словами, Берна схватился за прутья решётки. Лилли посмотрела на его искривлённое лицо, и поняла, она не первая, кто сидел в этой клетке.

— Ты псих, — тихо проговорила она.

— Ты не представляешь, на что способны умирающие девушки. Да-да, сейчас ты проклинаешь меня, но через несколько дней будешь молить о пощаде.

— Ты спятил. Меня будут искать.

— Все так говорят, и никого не находят, — Берна расплылся в хищной улыбке.

— Ты здесь не постоянно. Ты куда-то уходишь, я сбегу.

— Вот уж не правда. Вскоре ты поймёшь почему.

Лилли совсем не нравилось, куда кренился разговор.

— Для этого ты уходил?

— Вовсе нет, — ответил Берна, — я уходил по делам. Видишь ли, однажды я пришёл на помощь нужному хвостову, и мне иногда на ушко шепчут об очень важных делах.

Лилли театрально закинула голову и расхохоталась.

— Такому червю, как ты, сообщают о важных делах? Например, о том, как у твоей матушки идут дела в борделе?

Глаза Берны сверкнули, он сжал прут решётки.

— Червю? Я передумал давать тебе лёгкую смерть. Сегодня меня ждёт встреча с человеком советника императора, понятно! Та белобрысая дрянь, что была с длинным ублюдком, я кое-что о ней знаю. А советник вдруг заинтересовался её особой. Никто не смеет так обращаться с господином Берной.

Лилли широко раскрыла глаза, и стала изображать, как сжимается от страха. Берна был доволен такой реакцией.

— Что? Перестала быть смелой?

Лилли начала реветь.

— Простите меня. Я просто… Мне страшно, я не хотела, чтобы вы видели насколько. Я голодна и страшно хочу пить. Я никогда не хотела причинить вам столько проблем.

— Ну-ну, — Берна достал из кармана флягу с водой, — иди сюда.

Лилли на коленях подползла к прутьям. Берна с садистским удовольствием вылил воду рядом с девушкой.

— Ты же не думаешь, что я куплюсь на твой дешёвый спектакль?

— Конечно, нет, — в мгновение ока отбросив маску слёз, ответила Лилли, — ведь я не первая в этой клетке, и ты знаешь все уловки всех пленниц?

— Девка, что жила тут до тебя, продержалась месяц. Периодически, она заслуживала порцию-другую воды или еды. А до неё умерла за неделю. Видимо, всё же ей и правда было 13, как она всё твердила, и детский организм не выдержал недостатка солнца.

Лилли с ненавистью смотрела на Берну, кто бы мог подумать, что в этом хвостове скрывается настоящий маньяк.

— Ни один бог Ойкумены не даст тебя прощенья, — произнесла девушка сквозь зубы, поднимаясь с колен.

Берна расхохотался, и припал к прутьям.

— Здесь и сейчас лишь один бог, и зовут его господин Берна.

— Ты не бог, ты червь, и пора бы уже вернуть тебя в землю.

С этими словами Лилли резко вытащила руку из-за спины, в ней сверкнул раскладной нож Болотника. В следующее мгновение этот нож погрузился по самую рукоятку в сердце Берны. Он с непередаваемым удивлением на лице, схватился за рану, припав к решёткам. Лилли оттолкнула его руку и провернула нож, чтобы он умер наверняка. «Как так, ведь я же проверял её» — пронеслась последняя мысль в голове Берны, и он умер. Лилли стояла, смотря, как кровь вытекает из тела одного из самых ужасных людей, которых ей довелось встречать. Она ни капли не сожалела об убийстве. Никто не знает, сколько душ было на его счету. Убить его было самым правильным решением.

— Эй, наверху, можешь открывать.

Лилли услышала, как грохнула крышка люка, но она не могла заставить себя оторвать глаз от мёртвого Берны.

Болотник присвистнул.

— Да ты и, правда, крутая девчонка. Стоило этому мешку дерьма быть с тобой поаккуратнее.

Лилли наконец смогла поднять голову и посмотреть на Болотника.

— Ты знал?

С удивлением хвостов увидел, что по грязному лицу Лилли катятся слёзы.

— Что знал?

— Что он… чудовище.

— Я лишь знал, что он временами может помочь найти вещи или нужных информаторов. Что он держал женщин взаперти, я не знал.

— И детей, детей тоже.

Болотник не знал, что ей ответить.

— Может, обсудим всё наверху?

С этими словами хвостов скинул верёвку.

— Ты просто держись, я тебя вытяну.

Лилли схватилась за верёвку и принялась карабкаться наверх, игнорируя предложение Болотника. Вскоре она стояла рядом со своим спасителем в колючих зарослях.

— Видок у тебя не очень. Я бы на твоём месте не разгуливал по городу.

С этими словами Болотник накинул на девушку свой пиджак и повёл её к дороге. Лилли молчала и не сопротивлялась. На счастье, мало кто выбирал окрестности бродяжки как место для прогулок. Видя, что Лилли в шоке, Болотник усадил её под дерево и сказал:

— Никуда не уходи, я скоро вернусь.

Он сдержал обещание и вернулся вместе с кабом. Мандолистка всё так же неподвижно сидела на том месте, куда её усадил Болотник, и смотрела в одну точку.

— Всё будет хорошо, — успокаивал её хвостов.

Он усадил Лилли в каб, повозка поехала.

— Куда мы едем? — спросил Болотник.

— До этого я никого не убивала, — пришла в себя Лилли.

Болотник неопределённо хмыкнул. Девушка высунулась из окна и назвала адрес кучеру.

— И ты вот так просто отпустишь меня?

— Девочка, ты убила почти на моих глазах человека, который попытался тебя пленить. А ведь у него был какой-никакой опыт в этом. Куда уж мне пытаться. Я лишь хочу свои деньги. Ответы я получил. Кстати, отлично умеешь разговорить. Не думала стать дипломатом?

— Я убила его твоим ножом.

— Пустяки, — вильнул хвостом Болотник, — ты бы и без меня справилась. Наверно. Или умерла. Как знать. Главное, что ты жива. Вот что, — серьёзно добавил Болотник, — не скажу, что я какой благодетель угнетённых и обиженных, и раздаю советы налево и направо, но ты мне по душе. Ты смелая и умеешь ругаться получше некоторых пьяниц. Уезжай из города. Если Берна не врал про разговор с советником, а у меня есть предположение, что тут жирный ублюдок не преувеличивал, дело может приобрести опасный для тебя оборот. Всё-таки ищейки советника знают своё дело, могут выйти на тебя. Уезжай и выжди месяца 2—3, пока пыль не уляжется.

— Он серийный убийца! Похититель и убийца. Рога оленя знают, что он вообще делал со своими жертвами! И полиция будет искать меня?

— Слушай, девочка, я могу ошибаться, но сдаётся мне, что грабёж Берны был не первым твоим делом. Ты что, правда, веришь в справедливость?

Лилли угрюмо молчала.

— Вот-вот. Уезжай-ка ты из славного города Оленя.

— Может, мне уехать туда, куда направился мой друг.

Болотник рассмеялся, метая хвост из стороны в сторону.

— Ты мне нравишься, клянусь орехами Белки! Я не знаю, где конкретно твой дружок, а если бы знал, не сказал. Забудь о нём. В конце концов, если он стоит хотя бы твоего мизинца, он справится.

Лилли смотрела на Болотника и понимала, больше он не скажет. Может, и правда не знал, а может, не хотел говорить, при чём, что удивительно, из лучших побуждений.

Тем временем, каб доехал. Девушка вернула пиджак Болотнику и вышла. Каб стоял рядом с неприметной небольшой мастерской. Внутри хвостов с удивлением и ужасом уставился на Лилли.

— Потом, — бросила она ему, — просто дай мне 1000 золотых. Гван расплатится.

Не задавая лишних вопросов, механик дал деньги, и Лилли вернулась к Болотнику. Садиться в каб она не стала, а хвостов не стал выходить.

— Ну, что ж, — начал прощаться Болотник, — надеюсь, больше никогда тебя не увидеть.

— Взаимно, — буравя взглядом, ответила Лилли.

Каб тронулся. А вместе с ним и беззаботный мальчишка, насвистывая мотивчик одной популярной песенки, чей текст почти полностью состоял из ругательств. Лилли смотрела, как исчезает каб за поворотом, а потом вновь двинулась в мастерскую. Там скрывался один из входов в подземное королевство Гвана. Лилли усмехнулась, кто бы мог подумать, что подземелья бывают такими разными. Её уже ждали, нужно было спешить.

Глава 5. Вантэле импереале

Ужин имперцев прошёл в тишине, как выяснилось, несмотря на плотный обед, прогулка по рынку вымотала хвостовых и вызвала хороший аппетит. Когда с ним было покончено, настало время для разговоров.

Астер, сидевший на низкой кушетки скрестив ноги, начал первым.

— У нас есть чуть больше 5000 арнуров, этого достаточно, чтобы добраться до ближайшего крупного города-порта. Там мы сможем воспользоваться бумагами принцессы Рейны, получив ещё денег, таким образом, сможем найти и корабль, чей капитан согласится увезти нас в империю. Потому, первым делом, я хочу узнать, есть ли у кого-то другие планы?

Все невольно посмотрели на насупившуюся принцессу Рейну, которая так мечтала о путешествиях. Похоже, ей было сложно признать, что её планы изменились.

— Если все хотят одного и того же, то не вижу смысла задерживаться в этом городе. Завтра же найдём караван, присоединимся к нему и отправимся в путь.

Все были согласны.

— Теперь другой вопрос. И я не совсем уверен, как его можно правильно обозначить…

— Я помогу тебе, Астер, — заговорила Рика, задумчиво теребившая в руках кусочек яблока, — все мы столкнулись с магией, которой не существует, — Рика оставила яблоко в покое. — Я столкнулась с ней чуть раньше вас, но не на много. Не вижу смысла скрывать что-либо, я буду краткой. Несколько месяцев назад моя тётушка Мирабель заговорила со мной о Никки. Её слова были странными и туманными, но они обеспокоили меня. Она говорила о том, что некая Карина из Белой долины неподходящая подруга для моего брата. Я отправилась на собрание сообщества в масках, там я познакомилась и с ней, и с ещё одним хвостовым, Луисом Тагварэ. С этого всё началось. Луис был там, а потом он был на острове Лося в доме моего отца. Он говорил, что отправится в Зарриканию домой. Да, стоит упомянуть, что выяснилось, что я обладаю способностью к магии, как и Мирабель, старшая сестра моего отца.

Хвостовы недоумённо переглянулись, никто из них и представить не мог, что прекрасная Мирабель была старше седого лорда-протектора.

— Я была зачарована и горда тем фактом, что имею тайные способности, я читала книги, тайком практиковалась, тётушка говорила, что я не должна торопиться, что она всему меня научит, но я не могла ждать. В империи существует орден Голубки, он возродился несколько десятков лет назад. Не знаю, как это всё взаимосвязано, но ситуация, в которой мы оказались, не может быть простым совпадением. Буквально за пару часов до того, как мы отправились на личноскопах к вам, Астер и Рейна, мы с Лестором побывали в катакомбах разрушенного Морского дома. Там мы нашли этот амулет, — Рика достала золотой амулет-ракушку. — И видели Луиса Тагварэ. Не совсем его, а лишь оставленную тень. Чтобы это не значило, именно амулет помог мне вытащить нас с того корабля несмертных моряков. Пробудились ли они из-за этого же амулета, оказавшегося вытащенным из-под земли, где он, должно быть, пролежал не одно столетие, или же есть другая причина, но всё это привело нас в Мнебат. И Луис Тагварэ. Из-за него я подумала о Заррикании, именно поэтому нас и выплюнуло в пустыне. Нам нужно разыскать его.

Хвостовы были удивлены.

— Я понимаю, у вас нет причин мне доверять, я не могу объяснить, почему важно найти этого хвостова, но он что-то знает. Я уверена, у него есть ответы на многие вопросы. Вы можете сразу по прибытию в Зарриканию отправлять в империю, но я не могу, я должна найти Тагварэ.

— Я помогу тебе. В конце концов, я тоже причастен к истории этого амулет. И раз уж мы сравнительно недалеко от этого зарриканского купца, почему бы не пораспрашивать его.

— Я видел этого купца, — заговорил Астер, — он хитёр и опасен, таких простофиль как вы, он облапошит, даже особо не стараясь. Вам нужен я, — Астер улыбался, как и Рика с Лестором. Хоть и Астер вновь бахвалился, его неистощимое жизнелюбие придавало смелости хвостовым, а поискам Тагварэ смысла.

— Не забывайте, что я принцесса, меня с детства учили плести интриги, ну и сама я интересовалась многими вещами, начиная от механики и заканчивая искусством боя. Я тоже не буду лишней. Мы найдём Луиса Тагварэ и посмотрим, сможет ли он дать нам ответы на вопросы. Даже если нет, я согласна с Лестером, глупо не попытаться.

— Ближайший крупный город Зеран-ку-Мар. Он в 5 днях пути от Гобуа, — вновь заговорил Лестор. Я слышал от купцов в гостином доме, что через день-два туда выдвигается небольшой караван Микана ар Роука. Завтра нужно будет первым делом найти его, думаю, в этом нам поможет хозяин гостиницы. Из Зеран-ку-Мара мы сможем отправиться в Константинит. Столица Заррикании и есть ближайший к нам город-порт. Не знаю, на какое время мы задержимся в Зеран-ку-Маре, но дорога до Константинита занимает меньше недели. Всё зависит от способа передвижения. В крупных городах должны быть владельцы песчаных кораблей, такой корабль долетит до столицы Заррикании дня за 4.

Астер присвистнул.

— Пока мы как болванчики, кивали головами налево и направо, ты слушал эту тарабарщину вокруг, и, как выясняется, узнал много полезного. Ты должен начать учить нас запретному. Не думаю, что путешествие в пустыне будет особенно интересным. Так что уроки будут не только полезными, но и развеют скуку.

Все были согласны с Астером. На этом собрание имперцев закончилось, и они отправились спать в свои спальни.

На следующий день с самого утра имперцы были на ногах, никто из них не произнёс этого вслух, но каждый хотел удалиться как можно дальше от каменной пустыни «подлой Изнестанкуат», где они чуть не погибли.

Как выяснилось, купец по имени Микан ар Роук также остановился в «Харабате», и тоже просыпался рано. Ему понравилось, что имперцы не спят долго, как положено изнеженным не привыкшим у жизни в путешествиях хвостовым. Понравилось ему и то, что один из имперцев, который хоть и не говорил на понятном Микану языке и был со сломанной ногой, выглядел настоящим войном, способным спать в седле, есть одни сухари и при этом не терять доброго расположения духа. Тот, что разговаривал на запретном выглядел похуже, но явно был сообразительным малым. Ну а женщины, что с них взять, довесок к этим мужчинам, им придётся нелегко в пути. Удивительно, что они выбрались из Изнестанкуат живыми, значит, есть надежда, что имперские женщины не задержат их в пути.

Микан ар Роук был очень удивлён, когда хозяин «Харабата» сказал, что одна из них чтец воды. Лестор не сразу понял, что говорят ему мнебатцы, а когда понял, попросил Рику показать им свою подвеску-каплю. Не сказать, что хвостова была рада этому, но всё же продемонстрировала подарок Мирабель. Капля вновь была прозрачной и прекрасной.

Микан ар Роук решил, что, пожалуй, имперцы будут не только не в тягость, но могут и принести пользу каравану.

— Мы выходим завтра на рассвете, так что закончите все свои дела сегодня. Пища будет общей, так что вы должны заплатить две трети цены уже сейчас, я пошлю повара докупить продуктов и верблюда, который понесёт это на себе. Так же я могу предоставить вам своих верблюдов для езды. Они не продаются, — уточнил Микан ар Роук, качнув своим украшенным кольцами хвостом. — Цена за 4 участников 600 арнуров. Цена такая маленькая, потому что минимум один из вас похож на война, другой знает языки, а третья читает воду. Я всё сказал.

Принцесса, конечно, немного расстроилась, так как её оценили не многим лучше, чем поклажу.

— Лестор, скажи ему, что в империи войны не только мужчины. И что благодаря мне и моей аптечке Астер может пользоваться обеими своими ногами.

С этими словами Рейна сложила руки на груди, уставившись на купца. Пока Лестор, как мог, переводил слова принцессы, на лице Микана расплывалась улыбка.

— Ну что ж, если эта женщина не врёт, я верну вам все деньги за вычетом стоимость продуктов в конце пути.

Несмотря на то, что имперцы оказались в Гобуа совсем недавно, дела у них были. Им предстояло закупить разнообразные мелочи, что потребуются в пути, а также купец рассказал им, где можно найти отличные лёгкие фляги для воды, без которых, само собой в пустыне можно умереть. Весь день имперцы были заняты сборами и все четверо провалились в сон, едва их головы коснулись подушек. Следующий день начался для них до восхода солнца, однако, купец и его караван уже не спали. Вскоре караван выстроился в определённом порядке, так, что имперцы оказались недалеко от середины, как самые бесполезные, предположил Астер, и двинулся в путь.

Лестор удивился тому, что, когда солнце поднялось на небо, Гобуа едва можно было рассмотреть в поднимавшейся дымке, а еще через час не было никакого напоминания о городе-оазисе. Они шли через песчаную пустыню совсем не похожую на каменное пекло Изнестанкуата. Впрочем, и здесь было нестерпимо жарко. Конечно, ехать верхом на верблюде в одежде кочевников было куда лучше, чем тащиться по раскалённым камням пешком в походном имперском одеянии, не зная, будешь ли ты жив завтра утром. Сейчас же их окружало около 50 кочевников, явно не первый раз пересекавших пустыню. Они не особо жаждали общаться с имперцами, но и враждебными не были. Микан ар Роук ехал во главе каравана, потому имперцы были предоставлены сами себе.

Лестор, как и обещал, принялся учить их запретному. Астер с первых же паров стал делать успехи, видимо, у него был настоящий талант к языкам. Или же он не боялся делать ошибки, над некоторыми из которых посмеивались караванщики. Астер дружелюбно присоединялся к ним, и вскоре учителей прибавилось, чему Лестор был не сказано рад, ведь его запретный был совсем не так хорош, как хотелось. Судя по всему, мнебатский был диалектом запретного, многие из караванщиков говорили на запретном, а понимали этот язык и вовсе все. До обеда продолжались уроки запретного. Мало-помалу учителей становилось всё меньше, всё-таки это не было лёгким и приятным делом, как казалось на первый взгляд. В конце концов, с имперцами осталась лишь одна хвостова. Её звали Малу, она была маленького роста, имела бронзовую кожу и фиолетовые глаза. Малу заразительно смеялась над ошибками имперцев, чаще над ошибками Астера, хоть он их делал всё меньше и меньше. Принцесса недовольно зыркала на дурачившегося Астера и весёлую караванщицу.

Караван остановился на обед около нескольких хижин, где путники могли насладиться теньком. Обед состоял из фруктов, овощей и куска козьего сыра. Через час они двинулись в путь. До конца первого дня путники повстречались с караваном, идущим в Гобуа, а также видели вдали несколько караванов, шедших в разных направлениях. Сразу было понятно, что заблудится в этой части пустыни, было куда более сложным делом. Рейна не переставала думать о том, как им повезло.

На ночь караван опять остановился около каких-то хижин. У них был хозяин, который взял с Микана деньги за постой. Имперцы оказались в одном помещении с Малу и ещё 4 караванщиками. Ужинали они все похлёбкой на крепком бульоне, опять-таки сыром и фруктами с овощами.

— Это хороший караван, — говорила Малу, сверкая своими необыкновенными глазами. — Мне приходилось есть одни сухари, от которых разрывает горло, и пить тухлую воду, потому что купец был жадным и глупым. Однажды караван сбился с пути во время песчаной бури. Тогда я не ела три дня и получала пару глотков воды в день. Если бы мы не встретили другой караван, начали бы убивать верблюдов, а это один шаг до смерти. Как будет верблюд на имперском?

Такие вопросы Малу задавала постоянно, так что происходил настоящий обмен знаниями. Укутавшись в одеяла, путники уснули. Принцесса долго не могла уснуть, ворочаясь на своём месте. Ей было жарко. В конце концов, она откинула часть одеяла. Рейна никому бы не призналась, но истинная причина пропажи сна была в том, что ей всё казалось, что Малу лежит слишком близко к Астеру. Следующий день мало чем отличался от первого. Имперцы по-прежнему старались учить запретный язык. Однообразие пустыни отнюдь не радовало их глаза, привыкших к буйным краскам империи. Жёлтый песок, покрывавший всё, что можно было увидеть вокруг, совсем не казался им интересным. В отличие от Малу. Она тараторила, рассказывая о красоте пустыни. Оказалось, что в запретном есть больше 20 слов, которые на имперский можно перевести как «жёлтый». Пустыня утром, днём, зимой, летом имела разные цвета, текстуру, и у всего этого было своё определение. Так же, по мнению Малу, то, почему ступали верблюды, вовсе не было песком, это было «ранеце», а холмы состояли из «ахдавжа», а вот песок — карар это пустыня вообще, как поняли имперцы. Малу постоянно смеялась, удивляясь тому, какие имперцы были глупые. Она не могла поверить, что где-то есть земля, в которой зимой выпадает снег. То есть, она, конечно, слышала об этом, но ей казалось, что это всё сказки для детей. В целом общение было затруднено. Лишь Лестор мог изъясняться более-менее быстро, понимая, что говорят и имея возможность самому выразить свои мысли. Остальные имперцы могли лишь говорить, используя основные глаголы, такие как «быть», «есть», «пить», «идти». Правда принцесса ещё запомнила множество ругательств, чем неизменно смешила караванщиков. Они называли её «вантэле», что, как поняли имперцы, означало девушку, которая много ругается. Хвостовым не на что было жаловаться: Лестор учился и учил, то есть занимался двумя своими любимыми делами, Астер завладел вниманием хорошенькой девушки, Рейна взглядами мужчин, а Рика же сохраняла автономность, что для неё было более чем важно. Караванщики с почтением относились к чтецам воды, но сейчас они шли хорошо известным маршрутом, так что в её способностях необходимости не было. Несмотря на то, что умение находить воду было полезным качеством, всё же колдовство настораживало и заставляло держаться подальше. А между тем Рика слушала пустыню. Она была до крайности чужда той магии, что жила в Рике, как если бы её магия была водой. Да так оно, наверно, и было, если верить старым легендам островитян о жене-русалке первого Терриуса. В книгах ордена Голубки говорилось, что первые маги пришли с Севера, навряд ли там были пустыни. Может именно поэтому Рика не смогла связаться с Мирабель? Но всё же, пустыня и солнце, связанные неразделимо, были полны магии. Логично предположить, что и в этом жарком краю мира есть свои маги и колдуньи, и наверняка их ордены не лежат в руинах, как ордены, существовавшие на территории империи.

— Малу, ты любить истории? — на ломанном запретном как-то вечером спросила Рика.

Видно было, что Малу несколько удивилась, ведь Рика чуть ли не в первый раз обратилась к ней лично.

— Не те, о которых рассказывал Лестор.

Как раз сегодня Лестор решил было рассказать караванщикам об академии, где он учился. Однако они совсем не поняли ценности изучения исторических наук, а главное, не поняли, что ценного в информации, которой владеет огромное количество хвостовых. В Заррикании учились у мастеров, которые брали на обучении совсем не всех, и как правило группа учеников не превышала 10 хвостовых.

— Но я люблю те истории, которые рассказывают у костра вечерами, — продолжила обладательница фиолетовых глаз.

— Лестор, не мог бы ты спросить её о магии, я не знаю этого слова на запретном.

Лестор перевёл.

— Ты хочешь услышать истории о магии? — удивилась Малу. — Но ты же чтец воды, ты больше меня знаешь о ней.

— Думаю, Рике интересно узнать, как в Заррикании обстоит дело с магией. У нас в империи она не поощряется, — мягко закончил Лестор.

— Магией владеют лишь те, кто принадлежит к какому-нибудь ордену. Самых крупных два: орден Пинаа и орден Солнца.

— Кто такой Пинаа? — спросила Рика.

Малу задумалась.

— Сложно ответить правильно на этот вопрос. Это мудрый и смелый бог, его просят о помощи путешественники, полководцы, цари, учителя, все, кому требуется быть и сильным, и мудрым. У него бараньи рога, он брат бога Оленя, ему служат рыбы и орлы.

— Орлы? — переспросила Рика, вспомнив брошь Луиса Тагварэ.

— Да, ведь это смелые и умные птицы.

— А у этих орденов есть школы?

— Конечно, через день мы прибудем в город, где как раз расположена школа ордена Солнца, — странно усмехнулась Малу.

— Ты что-то недоговариваешь? — спросил Астер.

— О, вы сами совсем скоро обо всём узнаете.

На этом разговор сошёл на нет, и путешественники уснули.

Пятый день начинался точно так же как и остальные, и закончился бы точно так же, не повстречай после обеда караван на своём пути хвостовых, перегородивших им путь. Веселье Малу, которая смеялась над очередной шуткой Астера, сняло как рукой, остановившись на полуслове, она натянула свой лук, вставив стрелу, и отвернулась от замерших имперцев. Караван подтягивался ближе к центру, образуя плотное кольцо, которое, к сожалению, оказывалось в окружении. Вскоре имперцы смогли услышать предводителя разбойников, говорившего с Миканом ар Роуком. Он требовал откуп, а купца не устраивала цена. Они говорили на мнебатском, так что имперцы мало что понимали. Неожиданно взгляд разбойника упал на слишком белых хвостовых, неуклюже сидевших на верблюдах.

— Эр наур каран те империале? — спросил он купца.

Тот, размахивая хвостом, что-то ответил.

— Так вы понимаете запретный? — произнёс разбойник. — Я предложил Микану ар Роуку хорошую скидку взамен на вас. Мужчины мне не нужны, достаточно женщин.

Принцесса вскинула руку с мини-арбалетом так быстро, как только могла.

— Попробовать брать мы, грязная ишак! — на ломанном запретном произнесла Рейна.

Разбойник расхохотался.

— Ты будешь молить меня оказаться хотя бы в одном стойле с грязным ишаком, после того как я научу тебя правильному запретному.

Несмотря на то, что караван Микана ар Роука состоял из 50 хвостовых, войнов-охранников было лишь 15, тогда как разбойников было не меньше 30.

— А ты будет хотеть умереть, где мой стрела идти в твой хер! — не сдавалась принцесса.

С этими словами начался яростный непродолжительный бой. Караванщики без оружия оказались в центре плотного круга, войны по краям. Принцесса с лёгкостью гимнаста вскочила ногами в седло, незамедлительно выстрелив туда, куда грозилась, и спрыгнула с верблюда. Малу с дикими криками принялась пускать одну стрелу за другой, к ней присоединились и другие вооружённые караванщики. Везло ли им сегодня, или разбойники привыкли лишь пугать караваны, однако, никто их каравана Микана ар Роука не погиб, отделались лёгкими ранениями. Разбойники обратились в бегство. К сожалению, принцесса не поняла, попала ли она в их предводителя, и если да, то куда конкретно.

Рика и Рейна предложили свою помощь в обработке ран пострадавших, а так как в караване был один врач, то с двумя помощницами, он справился куда быстрее. К счастью, все могли продолжать путь. Когда караван вновь выстроился, имперцы оказались ближе к аванграду. Чуть подождав, к ним присоединился Микан.

— Ты не врала, вантэле импереале, — произнёс купец.

— Мне помогло не только умение ругаться, — несколько заносчиво ответила Рейна.

— Это слово не так просто, как кажется. Женщина-воин или сквернословка, зависит от ситуации, — постарался объяснить Микан ар Роук.

Некоторое время купец ехал молча.

— Вы думаете, что я хочу вас поблагодарить, но это не так. Я не должен, ведь вы — часть каравана, а значит точно так же, как и остальные заинтересованы в том, чтобы уцелеть. Вы заплатили за возможность ехать с нами, но и все остальные хвостовы вложились, кто-то везёт свой товар, кто-то вложил свою жизнь, как ваша подружка Малу, она, как и другие войны, продаёт свою жизнь по кусочкам, — глаза Микан ар Роука блестели как острый нож на солнце. — Вы не должны были затевать драку. Мы могли откупиться, драка в пустыне — это последнее дело. Даже разбойник однажды может стать, тем, кто протянет воды умирающему. Чем меньше врагов, тем лучше. Именно этого вы имперцы не можете понять. Ваш император сидит и смотрит на свою огромную империю, где уживается волк с лисой, где хвостовы ненавидят друг друга и только ждут случая урвать кусок пожирней в свою провинцию. Почему наш язык запретный? Потому что ваш язык — это язык ненависти. Вам не понять нас. Я сказал.

С этими словами Микан ар Роук отъехал от имперцев. Малу по-прежнему ехала позади каравана и даже не предпринимала попыток перестроится. Более того остальные хвостовы игнорировали чужеземцев. Принцесса чувствовала себя собачонкой, которая, как ей виделось, грозно облаяла злодея, оказавшимся почтальоном.

Вечером Малу в двух словах объяснила, что разбойники на подступах к городу явление, в какой-то мере, нормальное. Если, скажем, вы заблудившийся хвостов, они спасут вашу шкуру. Если вы купец во главе каравана, они возьмут с вас мзду и подскажут, как пройти к городу лучше всего. А вот если вы вступаете в драку, то в будущем помощи от разбойников ждать не придётся. Всё это имперцам казалось каким-то диким, но Малу сказала, что мало кто добровольно углубляется в пустыню. Конечно, родные пропавших могут заплатить за ваши поиски, но не у всех есть такая возможность. И разбойники — ваша последняя надежда. Астер пытался извиниться, объясняя, что имперцы и не могли помыслить, что всё так сложно. Но Малу лишь печально покачала головой, сказав, что она хочет спать. Утром следующего дня путешественники расстались. Микан ар Роук деньги им не вернул, а Малу исчезла не попрощавшись. Имперцы остались одни недалеко от входных ворот Зеран-ку-Мара.

Этот город был больше, чем Гобуа. В нём было меньше растительности и больше песка, но всё же чувствовалось, что пустыня изменилась, став пригодной для жизни. Зеран-ку-Мара не был оазисом, но всё же жизнь здесь била ключом.

— Нам нужен постоялый двор, привести себя в порядок, пораспрашивать местных и найти транспорт до Константинита, — произнёс Астер, хромая на костылях.

— А ещё тебе нужен приём у врача, — вставила Рейна, всё ещё проклинавшая себя за случай с разбойниками.

К полудню имперцы успели всё это сделать и даже немного отдохнуть. Врач снял гипс, говоря, что кость срослась как нельзя лучше. Астер не мог поверить, что избавляется от гипса так быстро.

— Но ведь врач, который накладывал вам гипс в Гобуа, насколько мне известно, учился в ордене Солнца. Они известны своими медицинскими талантами, — удивился медик, складывая свои инструменты обратно в сумку.

Что ж, видимо, магия может быть весьма полезна и в прикладных делах, подумал про себя Астер, покосившись на Рику, читавшую какую-то книгу. При этих словах девушка оживилась.

— А не может ли доктор рассказать, где школа ордена, находящаяся в Зеран-ку-Мара? — обратилась Рика к Лестору.

Лестор перевёл. Вообще имперцы, кроме Лестора, побаивались говорить на запретном, так как чаще всего их запретный вызывал недоумение у тех, к кому они обращались. И лишь Лестор был их языком.

Доктор поднял глаза, слегка качнув хвостом.

— Почему бы и нет. Их школа находится в саду лжеакаций, это на юго-востоке. Знаете, ботаника — моё хобби, так что скажу вам, что лжеакация не совсем верное определение. Сад ордена состоит из красных акаций, а лжеакации предпочитают более влажный климат, наш им не подходит.

— Почему же тогда сад называют именно так? — несколько удивился Лестор.

— Потому что их истинное дерево — робиния, лжеакация, в Зеран-ку-Маре лишь один из филиалов ордена. Знаете, чем интересен этот вид? — спросил доктор, почти собравший свою сумку. Если Лестор и знал, то предпочёл промолчать, ожидая вместе с остальными ответа ботаника-любителя. — Акации выпускают в землю фитотоксины, и уже никакое другое растение не хочет и не может расти рядом с ним. Вот так этот вид борется за территорию. И цветёт красная акация с июля по октябрь, — зачем-то добавил врач. — Прощайте, господа из империи.

Их песчаный корабль отходил из Зеран-ку-Мара только через два дня, потому никто ничего не имел против предложения Рики посетить сад ордена Солнца.

Чувствовалось, что жители песчаного города отличаются от жителей Гобуа. Гобуа, как город-оазис, находился на отшибе сразу двух стран, потому его жителей куда проще было удивить, они были более отзывчивыми. Здесь же на 4 имперцев никто особо не обращал внимания, и, если в Гобуа, за ними бегали мальчишки, то здесь такого не было. Зато Лестор выяснил, что чаще всего те, кто обратил на имперцев внимание, называют их «мнемнеры», что предположительно означало «бледные, как молоко с водой». Так или иначе, имперцы увидели, что среди жителей, а может и гостей Зеран-ку-Мара, попадались светлокожие хвостовы, как они сами. Однако они не спешили завести разговор с путниками, как иностранцы, встретившиеся на чужбине.

Имперцы покинули гостиницу после обеда, но тем не менее улицы не были забиты хвостовыми до отказа, и вскоре они поняли почему. Стояла невыносимая жара. Уже минут через 20 имперцы думали только о том, где найти тенёк и холодную воду. Они зашли в первый же ресторан. Внутри оказалось прохладно, удивительно, как помещение не нагрелось. Имперцы сели за свободный столик и заказали местного освежающего напитка. Лестор спросил официанта, в чём секрет прохлады помещения. Тот посмотрел на него как на слабоумного и ответил:

— Наш ресторан дорожит своими гостями, и хозяин не скупится. Вот уже какой год он приглашает каждые три месяца дхурежа, и он приносит холод.

— Кто такой дхуреж? — уточнил историк.

Официант, окончательно разуверившись в умственных способностях клиентов, ответил:

— Маг четырёх стихий из ордена Солнца. А вы не местные, да? — поинтересовался в свою очередь хвостов.

Общаться далее с нахальным официантом у Лестора не было никакого желания, потому хвостовы, немного передохнув, покинули ресторан. К счастью, полуденная жара стала спадать, конечно, это не значило, что стало прохладнее, но зато имперцы могли дышать, не опасаясь ожога лёгких. Перебегая от тени к тени, хвостовы, наконец, дошли до входа в сад лжеакаций. Сад был прекрасен: облака, состоящие из ярко-красных цветков, покрывали всё обозримое пространство. К сожалению, очевидно, что орден находился на возвышении, а значит, имперцам придётся идти по жаре в гору, однако, стоило признать, так сад выглядел очень эффектно. Стройные стволы деревьев тянули к небу свои цветущие кроны. Хоть они и отбрасывали минимум тени из-за особенностей положения цветков, в саду было значительно свежее, чем на улицах города. Имперцы зашли во внутрь. Они шли по выложенной разноцветными камнями дорожке, по краям которой то тут, то там стояли скамейки. На некоторых сидели хвостовы. Но дорожка закончилась ещё одними дверями, на этот раз закрытыми. Высокая решётка удивительно гармонично вписывалась так, что имперцы не сразу заметили, что, по-видимому, общественная часть сада закончилась. У входа сидела привратница. Её полупрозрачное платье шевелилась под невидимым ветерком. Она сидела на стойке, расположенной в небольшой беседке. Вообще-то, ей полагалось бы сидеть за стойкой, а не на ней, но в таком случае, сложно было бы оценить стройную ногу, что она закинула на вторую не менее стройную ногу. Сначала хвостовым показалось, что это молодая девушка, но, когда они подошли поближе, стало понятно, что они ошиблись. Привратница читала книгу, и только дочитав строчку, подняла глаза на путников. Она обратилась к ним на запретном.

— Добрый день. Вы хотите посетить сад лжеакаций?

— Да, — просто ответил Лестор.

Привратница ловко перескочила стойку, скрылась за ней, и вновь появилась с небольшим сундучком в руках.

— 5 арнуров с человека. За всё остальное платите на месте.

— Что остальное? — поинтересовался Астер.

Привратница скорчила губы.

— Так вы говорите на имперском? — обратилась она к ним на родном языке. — А по тебе, длинноногий, и не скажешь. Очень хороший запретный, — похвалила незнакомка Лестора. — Так вы раньше никогда не были в садах лжеакаций?

— Нет, госпожа, мы вообще в пустыне в первый раз, — выпалила принцесса. Удивительно, как она соскучилась по пониманию окружающих.

— В садах нет господ и слуг, девушка, — с полуулыбкой ответила привратница. — Орден Солнца не только магический орден, он так же место воспитания магов разных направленностей четырёх стихий, магической медицины. И прежде, чем начать специализированное обучение, каждый адепт нашего ордена проходит обучение смирению в садах. Здесь наши адепты учатся угадывать желания и выполнять их. И не спрашивайте, зачем это нужно. В двух словах не объяснить. Чтобы это понять, нужно быть адептом ордена Солнца.

Привратница стрельнула своими глазами на имперцев, ожидая реакции.

— А чтецы воды тоже адепты ордена Солнца? — спросила Рика.

Привратница фыркнула.

— Да, те, которых исключили. Они умеют выполнять пару фокусов, что, впрочем, вполне достаточно для заработка на жизнь в пустыне. Знаете, самое сложное — создать артефакт для чтения воды, всё остальное идёт легко при наличии элементарных способностей.

Привратница ловко спрыгнула со стойки и подошла к Рике. Девушка не успела никак отреагировать, а хвостова уже держала в ладони амулет, подаренный Мирабель.

— Не знала, что в империи всё ещё существуют маги. Раньше на ваших землях жил сильный и коварный орден, не хотевший служить хвостовым.

Рика мягко отстранила ладонь привратницы.

— Это просто подарок, а о чтецах воды мы узнали в караване.

Принцесса тем временем достала деньги и протянула их хвостове. Та с некоторым разочарованием взяла деньги, а взамен повязала на руки хвостовых ленточки разных цветов. Рике досталась синяя, Рейне красная, Астеру зелёная, а Лестору жёлтая.

— Пусть ваши желания исполняются наполовину! — по тону привратницы, имперцы решили, что эти слова скорее ритуальные, чем выражают истинное пожелание хвостовы. После этих слов она вновь погрузилась в книгу, не обращая никакого внимания на чужеземцев. Вороты открылись сами собой, и имперцы вошли в сад.

Разницу между общественной частью и платной можно было увидеть сразу. Тропинки, выложенные всё тем же разноцветным камнем, выглядели ухоженнее и свежее. Скамейки исчезли, зато появились настоящие оттоманки, подушки и пледы, разложенные под деревьями, так и зазывающие присесть и отдохнуть. К тому же, пройдя чуть дальше, имперцы обнаружили, что в саду появились изящные статуи мужчин и женщин, расставленные в разных уголках: у небольших фонтанов, ручейков, у столиков, на которых стояли фрукты и вода. Однако никаких других хвостовых имперцы не видели. Какое-то время они поднимались в гору, но ничего не менялось. В итоге путешественники решили прилечь под акациями.

Принцесса прихватила с одного из столиков кувшин с лёгким и приятным освежающим напитком, от которого не отказался никто, кроме Астера. Он заявил, что опоить его не удастся, напомнив, что вообще-то имперцы находятся в заколдованном саду. Потому он пил воду из своей личной фляги.

— Ну что скажите, по-моему, тут что-то не так, — начала разговор Рейна.

— Конечно, ваше высочество, не так: мы тут совсем одни. Единственные идиоты, согласившейся заплатить по 5 арнуров за прогулку по жаре в гору, — проворчал Астер, стараясь поудобнее растянуться на подушках. Ему было жарко и некомфортно. Он чувствовал, что на него кто-то смотрит, но сам наблюдающего не видел. Это раздражало и настораживало. И самое главное, Астер не был уверен в реальности этого, может, чувство чужого взгляда было всего лишь фантазией, навеянной туманными словами привратницы. А она, в свою очередь, было шарлатанкой.

Рейна проигнорировала слова Астера, что делала в последнее время довольно часто.

— Рика, что-нибудь скажешь?

Хвостова, наблюдавшая за маленькой бирюзовой птичкой, копошившейся в цветах акации, повернулась к принцессе.

— Да. Тут разлита магия. Мне кажется, что, знай я правильные слова, могла бы взять её в руки. Но этих слов я не знаю.

Рика вновь отвернулась, ища птичку.

— На что это похоже? Ощущать магию? — не останавливалась Рейна.

— Это как идти в тумане и слышать голоса. Ты не можешь определить откуда доносятся звуки, не видишь тех, кто их издаёт, но слышишь. Они как будто везде и нигде.

После этих слов Астер приподнялся на локтях. Именно так он ощущал чей-то взгляд.

— Это может быть и не магией, а просто чуйкой. Как лошади чувствуют приближающийся дождь. И это, кстати, вполне может объяснить Лестор, — несколько неуверенно произнёс Астер.

— Верно. Но я не смогу объяснить чуйку хвостова. Почему иногда мы чувствуем приближения опасностей, например, — ответил Лестор, неуклюже сидевший на земле. Ему явно было некуда девать свои длинные ноги.

Астер вновь упал на подушки и закрыл глаза. Теперь ему казалось, что рот наблюдавшего за ним, растянулся в усмешке.

— Может нам стоить продолжить путь? — спросила принцесса.

— Я не вижу в этом смысла, — ответила Рика, обняв колени руками. — Дальше ничего нет.

Принцесса что-то ответила, но Рика этого не услышала. Еще в общественной части парка она начала ощущать какое-то беспокойство. Она, как и сказала друзьям, чувствовала магию, и это ей не нравилось, потому что Рика понимала, что так не должно быть. Ни в одной книге она такого не встречала. Да, магия существует, существуют маги, даже в империи, но это совсем не значит, что её можно просто так взять и увидеть. Для этого хвостов должен провести определённый обряд, сказать заклинание или иметь при себе специальный артефакт. Но просто зайдя в парк — нет. И Рика не обманывала себя, как, например, принцесса, озиравшаяся по сторонам и отчаянно искавшая магию. Или Астер, который не одобрял всё магическое, потому чувствовал себя не комфортно. Рика вовсе не хотела ни того ни другого. Она закрыла глаза, надеясь хоть немного расслабиться, а когда открыла, то обнаружила, что уже не в саду акаций.

Девушка удивлённо поднялась на ноги, её хвост слегка подрагивал. Она стояла на высокой скале, о которую разбивались мощные морские волны. Небо было серым, воздух вокруг тяжёлым, напоенным влагой. Это было похоже на её родные острова, но не совсем то. Рика подошла к краю скалы, тихо ступая по зелёной жёсткой траве, покрывавшей горную породу. Насколько хватало зрения, вокруг было лишь море. Хвостова обернулась назад, казалось, земля скрывается за туманом, Рика могла лишь увидеть то, что окружало её в радиусе метров 10.

— Эй, здесь есть кто-нибудь? — слова затерялись в шуме волн.

Делать было нечего, и Рика двинулась в сторону тумана. Однако именно в туман она так и не попала, он отодвигался с каждым шагом девушки, открывая новые метры обзора. Когда хвостова отдалилась от берега моря, шум волн, наконец-то, стих, позволив Рике услышать и другие звуки. Это было потрескивание огня, доносившееся откуда-то слева. Именно туда и направилась дочь морского короля. Это был большой высокий костёр, выложенный треугольником, однако, никто вокруг него не сидел. Зато за костром виднелось какое-то здание. Рика направилась к нему. С каждым шагом девушка видела здание всё яснее и яснее, пока, наконец, не остановилась, чтобы рассмотреть полностью. Это было довольно изящное деревянное строение с покатой крышей. С этой самой крыши свешивались гирлянды из цветов и осколков зеркал, тихо покачивающиеся на ветру. Здание стояло на сваях, как будто подвешенное между небом и землёй. Рика не видела ни входа, ни окон. Она обошла парящее здание вокруг, но так и не поняла, как попасть во внутрь. Вновь оказавшись на том месте, откуда начала свой обход, Рика подняла голову, стараясь рассмотреть то, что упускала. И вдруг Рика всё поняла, девушка улыбнулась.

— Это что, сказка, которую я вспомнила, уснув? — вслух произнесла хвостова. — Избушка, которую надо попросить повернуться к лесу задом, а ко мне передом, это ты?

Если это и была избушка на курьих ножках из старых северных сказок, то эти слова на неё не подействовали. Рика смотрела на покачивающиеся гирлянды, пока в одном из осколков зеркал не уловила отражение своего тёмного глаза. Казалось, этот момент остановился, и Рика внимательно смотрела на отражение тёмно-карего, почти чёрного в таком освещении, глаза. Однако девушка поняла, что отражение не её, потому что оно было абсолютно чёрным. Чёрный глаз внимательно и холодно наблюдал за Рикой. Его владелец где-то спрятан далеко и надёжно. Надёжно ли? Рика непроизвольно сделала шаг назад, отстраняясь от отражения. Наваждение схлынуло.

— Вантэре рэярд тор терэ!

Девушка резко повернулась, стараясь увидеть того, кто это произнёс. Из тени костра вышла хвостова в длинном белом одеянии. Её светлые волосы были заплетены в две косы, а на голове красовался венок из цветов и блестящих маленьких пластинок, они, видимо, были намёком на зеркало. Больше всего эта женщина напоминала Рике её брата. Так бы могла выглядеть их мать, на которую, как все, кто её помнил, говорили похож Никки. Только вот волосы у их матери были тёмными, а у незнакомки светлыми. Рика, следя за ней взглядом, вновь повернулась к строению на сваях. Теперь к нему была приставлена лестница, ведущая прямо к дверному проёму.

Женщина молча прошла мимо Рики и стала подниматься по лестнице вверх. Девушка последовала за ней. Когда хвостовы оказались внутри строения, Рика наконец-то смогла осмотреться. Потолок был достаточно высоким, что позволяло стоять в полный рост. Повсюду стояли свечи, так что темно не было. Всё те же гирлянды свешивались с потолка, а прямо напротив двери, которая была уже заперта, стояло большое зеркало, которое ничего не отражало. Рядом с ним красовались вырезанные из дерева фигурки хвостовых от девочки до старухи. Каждая из этих деревянных фигур была украшена драгоценностями, а на одной не было ничего, однако, даже в неверном свете свечей было понятно, что мастер потратил на неё больше времени, чем на остальных. Это была фигурка, изображающая очень красивую женщину.

Тем временем загадочная хвостова, до того произнесшая всего одну фразу на старосеверном, села на резной стул, стоявший у стены. Она поманила Рику к себе. Девушка подошла.

— Те слова, что я произнесла, открывают двери. Это знают все, но не ты. Потому что тебя здесь никогда не было.

Женщина принялась прясть пряжу, которая появилась как будто из ниоткуда.

— Почему вы так говорите? — спросила Рика.

— Девочка, я могу с тобой говорить, лишь потому что знаю Слово. Я говорю на северном языке, а ты нет. Никто кроме меня и ещё пары голубок тебя не поймёт. Одежда на тебе странная, твои волосы странные, твой хвост выставлен на показ. Ты не из моего времени, — просто ответила женщина.

Рика ошеломлённо смотрела на прядущую шерсть хвостову. Всё было слишком реальным, не похожим на сон. Но как из пустыни она перенеслась к морю, да ещё и минуя несколько сотен лет?

— И часто ты встречаешь путешественников во времени? — спросила Рика.

— Конечно, нет. Ты первая, о тебе мне поведал скрывающийся в тумане.

Рика вдруг с ужасом поняла, о ком говорит эта женщина. И она больше не казалась ей колдуньей, она стала казаться ведьмой.

— Можешь задавать вопросы, время идёт.

— Ты служишь демону… — прошептала Рика.

— Если это вопрос, то отвечу «нет». Скрывающийся в тумане не демон, он поверженный бог. В моё время о нём ещё не забыли. Но он будет предан забвению. Таково его проклятье. Он редко с кем говорит. А в последнее время всё реже и реже. Я первая за последнюю сотню лет. Именно поэтому меня, главную ниму Скьельборендера оставляют. Териус отправляется со дня на день за море. Я остаюсь здесь. Может дикари меня не тронут, может меня защитит мой поверженный бог, а может я встречу свою смерть здесь. Надеюсь лишь на то, что я не увижу осквернённую пятиликую.

— Так ты брошена одна?

— Нет, вовсе нет. За парящим домом есть обитель. Там остались самые верные мои ученицы. Они все знают, что могут погибнуть. Среди них и сестра невесты Териуса, — усмехнулась нима. — Она видит будущее. Говорит, что наша обитель уйдёт в Туман вместе с островом во время цветения яблонь. Осталось недолго.

Рика сглотнула.

— Как я здесь оказалась?

— Не знаю, дитя. Но я вижу в тебе силу, которая тебе не принадлежит. Если её достать, ты станешь самой обычно девушкой. Не без таланта. Я бы взяла тебя в ученицы. А кто-то нет, — женщина пожала плечами, не переставая ловко прясть шерсть. — Может, эта сила тебя перенесла, а может, ты крепко спишь. Во сне часто мы творим самую сильную магию. Жаль осознанно влиять на её ход и последствия очень сложно. Почти невозможно для простых смертных.

— Я была в пустыне. И там я тоже оказалась не по своей воле. Происходит что-то совсем странное. Моя жизнь превратилась в сплошные вопросы без ответов.

— Так спрашивай, пока можешь.

— Как я оказалась в пустыне?

— Несмертные моряки клятвопреступники. Они пытаются отдать свой долг тому, кого предали. Но пока прощения не заслужили. Твоя магия их заставила, как ищеек, пристать к берегу. Они отвезли тебя туда, где нет начала и конца. А оказалась ты в пустыне, потому что, твоя кровь русалки тянула тебя на дно океана. Океан давно высох, что с того? И я вижу, что тебе помогли. Кто-то из голубок, и кто-то чужой. Я не встречалась с такой магией. Но ведь я не бывала нигде дальше моего острова с обителью и столицы на материке.

— Кажется, я догадываюсь, о ком вы говорите. Та, чужая магия, я сейчас в месте, где она родилась, где она полная владычица. И я не могу докричаться до голубки. Почему?

— О, ну это слишком просто. Могла бы и не тратить наше ограниченное время на это. Верни то, что тебе не принадлежит владельцу, а он вернёт тебе взамен голос.

Рика подумала о Луисе Тагварэ, его загадках и золотой ракушке-подвеске. Так вот, значит, как решил Тагварэ завладеть тем, что сам взять не мог.

— А другого способа нет?

— Нет, — опять-таки просто и чётко ответила нима. — Остался последний вопрос.

После этих слов Рика вдруг поняла, что женщина права. Воздух вокруг девушки стал тяжелеть, краем глаза Рика видела, что он начал покачиваться. Вопросов было слишком много, как выбрать самый правильный. Рика судорожно пыталась собраться с мыслями.

— Что мне делать дальше? Что меня ждёт? Я не чувствую себя на своём месте.

— Возьми этот клубок, дитя, — ответила нима, вставая со стула. Она протянула Рике клубок красной шерсти. — Отдай его Мирабель, запомнила? Ты её ещё не знаешь, но поверь, через пару лет ваши пути пересекутся. Ты не должна забыть, от этого зависят судьбы мира. Мирабель. Отдай ей этот клубок.

— Что? Но я знаю Мирабель всю свою жизнь, она моя родственница, — растерянно ответила Рика, принимая клубок красной шерсти.

Но, по-видимому, нима её уже не слышала. Всё вокруг подёргивалось и теряло свои очертания.

— Мирабель, клубок красной шерсти! — это было последнее, что Рика услышала.

Она открыла глаза и поднялась с подушек. Стояла звёздная душная ночь. Рейна и Астер спали тут же, под той самой акацией, где они остановились после обеда. Девушка встала, пытаясь унять дрожь в ногах. Нужно было найти Лестора, потому Рика пошла вперёд. И очень скоро она наткнулась на историка. Он сидел чуть в стороне.

— О, так ты проснулась первой, — улыбаясь, произнёс Лестор, — как и говорил Луис.

Рядом с Лестором сидел, растянувшись, как ленивый кот на солнце, никто иной как Луис Тагварэ.

Глава 6. Рассказ Тагварэ

— Приветствую вас, о, владычица моря! — Луис Тагварэ несмотря на то, что секунду назад лениво лежал на земле, резко и пружинисто подскочил и согнулся в полунасмешливом поклоне. Его хвост мелко дёргался, но это ровным счётом ничего не значило, ведь Рика знала наверняка, что он носит хвостовые кольца согласно варварскому обычаю Восточных пределов.

— Как вы здесь оказались? — спросила, нахмурив брови, хвостова. Она ничего не могла с собой поделать, но рядом с Тагварэ девушка ощущала себя одураченной, а потому злилась.

— Я ожидал несколько иных слов от вас, госпожа, ведь я ваш билет домой, но так уж и быть, удовлетворю праздное любопытство.

— Ха, — усмехнулась Рика, её хвост забегал из стороны в сторону, — мы прекрасно справлялись без вас всё это время. Выбрались из каменной пустыни живыми, пересекли песчаную пустыню, нам осталось добраться лишь до Константинита. А там небольшая морская прогулка отделяет нас от империи.

— Да, я наслышан о ваших злоключениях, Лестор мне рассказал, и весьма сожалею. Поверьте, — Луис Тагварэ резко отпустил свою насмешливую ухмылку и стал серьёзным, — я никогда не желал вам зла, и уж тем более не думал, что принцесса Рейна и Астериус окажутся втянутыми в ваше с Лестором путешествие.

Лестор глупо улыбался.

— После предупреждения Луиса в тех катакомбах, мы должны были попасть прямо в портал, ведущий в Зарриканию, но что-то пошло не так. Твоя магия, соединившись с магией господина Тагварэ, подняла бурю на островах, которую почуяли несмертные моряки, к тому же, принцесса и Астер умудрились потревожить кости спящих. Стечение несуразных обстоятельств, — он комично развёл руками.

— И чем же ты так доволен? — не смогла сдержать своё раздражение Рика.

Лестор пожал плечами.

— Я никогда не думал, что окажусь героем тех самых книг о невероятных приключениях, что читал в детстве. Да, я не маг и не рыцарь, но вот он я в садах лжеакаций, цветущих круглый год.

— Будь к нему снисходительнее, Рика. Он ведь ещё не совсем отошёл от волшебных снов лжеакации.

— Так всё, что я видела, было сном? — Рика была так расстроена, что даже недовольство компанией Тагварэ на минуту отошло на второй план.

— Нет, то, что видишь ты, совсем другое. Ты, Рика, кстати, мы перешли на ты, сильный маг, сидящий в теле девочки, не умеющей даже читать. Как-то так.

Хвостова вновь нахмурилась.

— А что с принцессой и Астером?

— Твои друзья? — вновь заулыбался Луис. — Не волнуйся, с ними всё хорошо. Сейчас они переживают самые лучшие свои фантазии. Именно такие сны дарит сад лжеакаций.

— Странно, я слышу вас, но не понимаю, — Лестор глупо и озабоченно осматривал беседующих.

Луис присел рядом с ним.

— Хорошо, ты мне нравишься, Лестор, так что покончим с этими глупостями ордена Солнца.

С этими словами он достал небольшую фляжку, и вылил пару капель в рот Лестору. Историк на глазах изменился, из расслабленного и счастливого хвостова он превратился в настороженного и серьёзного выпускника Академии.

— Так это всё, правда? Вы, — Лестор поднялся с земли, — господин Тагварэ? Вы мне не приснились?

— Приснился. И слава орлам, что я появился в твоих счастливых сновидениях. Так бы я вас нашёл в лучшем случае в Константините, и, боюсь, ситуация стала бы слишком горячей.

— Что вы имеете в виду? — спросил историк.

— А то, что взявшиеся из неоткуда имперцы, вызвали бы подозрение даже у самого ласкового пса в жизни ни дня не охранявшего двор. А калиф таким не является, как и его верные стражи города. Местная политика позапутаннее вашей имперской. В империи всё просто и понятно: есть император, он царственный болванчик, кивающий вместе со своими министрами. Министры очень разные, временами поднимают шум по чище попугаев в клетке, но в целом, нет речи даже об оппозиции. Ну, и, конечно, советник Гэриус Серый — главный кукловод вот уже при втором императоре. Скажите после того, как я это произнёс вслух, вам не кажется это всё глупым?

Лестор и Рика растеряно молчали.

— Ах, да, такие молодые люди, как вы, не увлекаются низменной политикой. Вам бы приключения и магию, так сказать, рыцари на белых единорогах. Но, боюсь, в Заррикании единороги не водятся.

— Тут я бы с вами поспорил. Только что я видел очень реального единорога, — вдруг раздался голос Астера.

Хвостовы оглянулись и увидели, что к ним подходят пришедшие в себя принцесса и Астер.

— Наконец-то, все в сборе. Ненавижу повторять что-либо дважды. По долгу службы слишком часто приходится общаться с идиотами. По-моему, мы не представлены, — обратился Луис Тагварэ к Астеру, — Луис Тагварэ, купец 2 гильдии, приятно познакомиться.

Гвардеец потряс протянутую руку, удивлённо хлопая глазами. По-видимому, он ещё не до конца отошёл от сна, насланного лжеакациями.

— Принцесса, — поклонился Тагварэ Рейне, — приятно видеть ваше величество в добром здравии. Сожалею, что Восточные пределы оказали вам столь не подобающий приём.

Несмотря на предельно вежливые обороты речи, имперка почувствовала скрытую насмешку в словах купца, что, конечно, ей совсем не понравилось.

— А вы довольно дерзкий для купца 2 ранга.

— Что поделать, обычно я всегда произвожу такое первое впечатление. Уверяю, я не хотел вам сказать ничего дурного. Прошу, дайте мне шанс. Может, если все мы окажемся внутри дома ордена в уютной зале, разговор пойдёт менее напряжённо?

— А, знаешь, приятель, — хлопнул по спине Луиса Астер, — я уже ничему не удивляюсь. Эти чёртовы пустыни, лжеакации, несмертные моряки, магия и прочие вещи ещё чуть-чуть и сделают из меня фаталиста. Если нам не миновать беседы, так к порткам Оленя эту душную ночь. Если в этой твоей зале так же прохладно и хорошо, как в местных ресторанах, то ничего не имею против.

Тагварэ весело рассмеялся.

— Если бы в вашей империи побольше было таких фаталистов, как Астер, то, может, цивилизованный мир не стал от вас отгораживаться.

Принцесса вспыхнула.

— Вы считаете, что империя не цивилизованна?!

Луис пошёл вверх, а имперцы за ним, потому разговор продолжился на ходу.

— Видите ли, принцесса, главная загвоздка в этом вопросе — точка зрения. Если вы считаете цивилизацию за технически развитое и научно подкованное сообщество, то империя лидирует в этом плане. А если вы считаете, что материальные блага представлены не только технологиями, а духовное развитие не одной наукой, то объединённая империя срединных народов цивилизованна лишь частично.

— Разве не является наука наиболее развитыми представлениями о природе и мире, о том, как он работает? В мире с наукой больше не нужно бояться молний, и придумывать богов, которые их насылают, — отреагировал Лестор.

— Но ведь богов в империи предостаточно, — парировал Тагварэ.

— Да, но они часть культуры, часть этического воспитания граждан.

— Конечно, Лестор, вот именно поэтому я не считаю цивилизованными ни вас, ни вашу империю. Вы всё объясняете, а что не можете объяснить уничтожаете. Впрочем, на этом пути вы исторически недавно, никогда не поздно с него свернуть. А что вы думаете по поводу всего, что с вами случилось за последнее время? Это вписывается в вашу картину миру?

— Как ни странно, господин Тагварэ, но да. Вы обвиняете меня и империю в лицемерие и ограниченности, но сами не делаете различий между отдельными личностями. Такое случалось не раз в истории мира, у власти оказывался тиран, он мог привести свою страну к благоденствию, а мог затопить её кровью. Но чаще всего, две эти вещи происходили одновременно. Хвостовы, оказавшиеся в таких условиях, действовали по обстоятельствам. Делает ли попытка выжить хвостова не цивилизованным? Не говорит ли это об обратном?

— Обвиняю? — казалось, Тагварэ обратил внимание лишь на это слово во всей речи Лестора. — Ни в коем случае, обвинять кого-то в чём-то это чрезвычайно скучное занятие, я его оставляю философам всех сортов.

Он обаятельно улыбнулся, став похожим на лихого разбойника с большой дороги, и продолжил:

— Обсуждать с вами вопрос цивилизации дело весьма занятное, но перед нами стоят куда более насущные проблемы. Обратимся к ним.

Хвостовы дошли до здания, которого они совсем не заметили при дневном свете.

— Откуда взялся этот дом? — удивлённо спросил Астер.

— Его нельзя увидеть, пока не видел снов лжеакаций, — просто ответил Луис. — Кстати, вы весьма точны — это именно дом, дом Солнца. Заметьте, какая тонкая ирония, вы зайдёте в дом Солнца глубокой ночью. Прошу.

Луис Тагварэ уверенно подошёл к двери, которая выглядела закрытой, но, когда он прикоснулся к ней, металлические полоски, которыми было обито дерево, засветились слабым голубым огнём. Дверь бесшумно распахнулась. Хвостовы зашли внутрь. Они оказались в просторном зале, который сейчас скрывался в полутьме. Однако было понятно, что здесь поклонялись богу-солнцу.

Тагварэ размеренным шагом повёл имперцев куда-то в сторону.

— Для разговоров подойдёт зал поменьше, — прокомментировал Тагварэ.

Хвостовы продолжили свой путь по, казалось, абсолютно пустому дому Солнца. Любопытство Лестора взяло вверх над неприятным осадком от последнего разговора с зарриканцем, потому он спросил:

— А где же адепты Солнца?

— О, они совсем как магия лжеакаций, не любят обнаруживать себя без лишней на то надобности. Местная школа обучает студентов угадыванию желаний. Именно поэтому вам привиделись эти удивительные сны, о которых я, будучи джентльменом, расспрашивать не буду. Ну и, к тому же, я просил главу дома не мешать мне. Орден Орла и Солнца верные друзья, потому моя просьба выполняется.

— Так вы большой хвостов в своём ордене? — спросила Рика.

Луис Тагварэ неопределенно усмехнулся.

— Я неплохой маг, успешный купец и искусный дипломат, если вы спрашиваете об этом.

Тагварэ замолчал, и хвостовы продолжили свой путь в тишине, нарушаемой лишь приглушёнными коврами звуками собственных шагов. Наконец, открыв очередную дверь, зарриканец остановился. Он щёлкнул пальцами, и на стенах загорелись причудливые стеклянные светильники в виде цветов.

— Присаживайтесь, господа имперцы.

Через практически всю стену шёл низкий диван, заваленный всевозможными подушками, стены были красиво задрапированы малиновой тканью с золотой вышивкой. Хвостовы неловко сели на диван, в то время как зарриканец явно устроился очень удобно.

— Если серьёзно, я просто не представляю, как вы, а особенно Рика, должны быть злы и растеряны. Вы оказались в результате магической бури занесены далеко за хвост Оленя. Вы не знаете ни причин, ни обстоятельств, ни то, какую роль во всём этом играет каждый из вас. Я ваш друг, что бы вы ни думали, потому постараюсь дать некоторые ответы, — хвостов на минуту задумался, закрыв глаза, видимо, собираясь с мыслями. После этой паузы он заговорил. — История началась пару веков назад, начал её предок присутствующей тут принцессы Нераиб Великий. Грозный и величественный правитель, сумевший превратить страну, которую он получил в наследство, в империю. Он сделал ставку на паровые технологии, решив навсегда уничтожить даже память о магии. Про охоту на ведьм вы знаете не хуже меня, потому, опустим эту главу истории. Скажу лишь, что охота началась после того, как последний кусок земли — неплодородные, но стратегически важные острова Лося, были присоединены к империи объединённых срединных народов. В этот кровавый период молодой империи её правитель остался без верного помощника придворного мага Филина. Он просто исчез, и его башня, полная чудес со всей земли, до сих пор стоит в городе Оленя неприступная и опечатанная. Императоры верны слову, данному Нераибом Филину, сохранить за ним башню до скончания времён. Кто знает, была бы эта охота на ведьм так всепоглощающа и кровава, останься Филин рядом с молодым императором. Как бы то ни было, самый крупный орден империи — орден Голубки был в буквальном смысле стёрт с лица земли. Библиотеки, школы, дома, храмы — всё было уничтожено, сожжено, оставлено в руинах. А адептки безжалостно истреблены. Конечно, не все. Те, кто смог уцелеть, навсегда лишились магической силы, вернув её в Туман, ради спасения жизни. Кроме, быть может, нескольких адепток на всю огромную территорию империи. Несколько, четыре или пять, живут в неприступных местах, никак не влияя на жизнь империи. А вот одна, которая потеряла своё имя, и теперь зовётся просто Нимой, не сдалась и не ушла в отшельники.

Сделаю лирическое отступление. Нима — значит учитель. В запретном есть слово учитель «калеб», так дети называют и своих наставников в школе. А вот слово «калеб-нимá» уже учитель магии, причём этого звания удостаиваются не все и не сразу. Туман, который я упомянул, это мир за гранью реальности, то место, откуда черпается энергия магами, и куда она уходит. Вообще, сущность Тумана — вопрос философский, углубиться в который интересно будет, пожалуй, одному Лестору. Вернусь к основному своему повествованию.

Я не случайно начал издалека. Любая история, в которой хвостов может быть пешкой, ферзём или даже королевой, — при этих словах Тагварэ загадочно сверкнул глазами в сторону Рики, — начинается задолго до его рождения. Орден Голубки был разнесён в пух и прах. И одна адептка, Нима, черноволосая красавица с раскосыми глазами и не заживающими ранами на сердце, вернулась в то место, где когда-то была счастлива — обитель в Белой долине. Со всей осторожностью, со всем коварством и талантом интриганки и колдуньи, она маленькими шажками восстанавливала разрушенное. Она находила учениц, порой рискуя жизнью, спасая девочек, которых боялись собственные родители. Незнание рождает страх. Её история может показаться кому-то чрезвычайно грустной, а кому-то нравоучительной. Боюсь, судьба ещё столкнёт вас с ней, и вы сможете сделать собственные выводы. Я не знал её до охоты на ведьм, но знал мой учитель. Это очень умная, способная и опасная колдунья. Потому я сказал «боюсь», её добрые дела перемешаны с эгоистичными и жестокими поступками. Что я точно знаю о Ниме, так это то, что благо ордена Голубки у неё на первом месте, и, если для блага ордена потребуется убить птенчика, её рука не дрогнет.

Итак, тайно под руководством Нимы собирались самые талантливые маленькие колдуньи империи. До охоты на ведьм, скорее всего большинство из них оказались бы в школах ордена Голубки, но они учились бы вдалеке друг от друга, к тому же, вместе с менее талантливыми ученицами. Но, так скажем, «благодаря» Нераибу I, в Белой долине оказалось около 20 сильнейших маленьких колдуний, большинство из них при этом, самостоятельно нашли дорогу в Туман, тем самым пройдя путь первых адепток Голубки, живших на Севере. В числе этих талантливейших из талантливых оказалась и твоя тётушка, Рика, Мирабель. Она присоединилась к Ордену достаточно взрослой, но Мирабель быстро навёрстывала упущенное, и так как она оказалась упорной ученицей, к тому же беззаветно, как, впрочем, и остальные адептки, любившая Ниму, вскоре она стала получать персональные задания. Нима выделила её и ещё одну хвостову, о которой поговорим чуть позже, в свои помощницы. Орден возродился. Это больше не была школа с одной учительницей и горстка отвергнутых девчушек, прятавшихся в полуразрушенной обители, нет, теперь началось разделение власти.

Терпение, друзья, мы подходим к части, где вы уже живёте на свете.

Итак, орден Голубки, чьё возрождение осталось в тайне, начал собирать разрозненные и почти уничтоженные знания. Мирабель получала задание восстановить сожжённую библиотеку. Это возможно, не просто, но возможно. Мирабель — талантливый маг. В этой библиотеке нашлось описание одного обряда под названием «Дитя Ордена». В сущности, в нём не было ничего страшного. На родине ордена Голубки, на далёком Севере, в древности этот обряд совершался очень часто. Старшие дочери королевских семей рождались уже предназначенные для службы ордену Голубки. Они были сильными колдуньями, чьи дела в ордене преумножали славу и силу королевской семьи. Так продолжалось до одного момента, когда маги, не принадлежавшие к ордену Голубки, нашли способ использовать обряд в своих целях — для возвращения в наш мир проклятого бога первых времён, запертого в магической тюрьме. Этот тёмный обряд несколько отличался от создания дитя ордена, например дитя ордена Голубки — это однозначно девочка, в то время как тёмное дитя — это мальчик, оболочка для проклятого бога. В Запретных землях его называют Чёрный Господин, на Севере Смотрящим из Темноты или Чернооким, так же его называли и в империи. Из-за чрезвычайной схожести обрядов было запрещено обращаться к обоим. Но знания об этом было уничтожено вместе с орденом Голубки. В Восточных пределах обряд «Дитя ордена» не использовался вовсе никогда, потому мы ничего о нём не знали, лишь ведуньи могли увидеть зло, рвущееся в наш мир через магические обряды.

Как бы то ни было, Нима, Мирабель и все остальные адептки решили, что этот обряд способ вернуть величие ордену Голубки, они решили, что первым ребёнком морского короля будет девочка.

Рика не смогла сдержать возгласа удивления.

— Да, моя милая Рика, рождение твоего старшего брата — начало грустной истории вашего появления в каменной пустыне.

— Но… но… Он не девочка. Значит ли это, что… что…

— Нет, — мягко перебил её Луис Тагварэ, — позволь мне закончить. Одним из обязательных условий обряда было «король без короны». В случае древнего Севера король лишь торжественно снимал свою корону на время зачатия ребёнка, однако, твой отец самый что ни на есть король без короны. Это и множество других маленьких, но коварных несовпадений, привели к тому, что возрождение проклятого бога стало возможным. Эту часть истории частично рассказала сама Мирабель, когда посещала Восточные пределы, частично, была дополнена ведуньей Грышнар. Именно она забила тревогу после рождения ребёнка. Она увидела Зло. Младенец должен был умереть. Нима выслушала посланца из Восточных пределов, привезённого Мирабель, и с благодарностью приняла совет и знания. Ведь этот случай давал ордену Голубки возможность сотрудничества с магами за границами империи. Мирабель совместно с Нимой решили проверить видения, то, с чем они столкнулись в Тумане, напугало их куда больше снов Грышнар. Я не знаю, что точно произошло, об этом Мирабель не захотела говорить ни при каких обстоятельствах. Было решено уничтожить дитя. Но орден Голубки не смог это сделать. Твоя мать, Рика, Розамунда, мягкая и добрая, оказалась прочнее закалённой стали. Дремавшая в ней магия, ведь она была потомственной колдуньей ордена Голубки, до охоты на ведьм женщины по линии твоей матери так или иначе имели отношение к магии, умноженная ребёнком, дала Розамунде силы сопротивляться. Поверженный бог нашёптывал ей ночами что делать, а проснувшись, она ничего не помнила, но ребёнок оставался невредимым. Её разум, к сожалению, начал блуждать во тьме, всё свалившееся на неё было слишком страшным и неожиданным. Но адептки ордена Голубки не сдавались, они нашли способ уничтожить тёмное дитя так, чтобы Мать не смогла им помешать. Знаниями, как это сделать, поделился совет магистров ордена Орла. Загвоздка в том, что вместе с тенью Чёрного Господина, умирал и ребёнок. Этого можно было избежать, но это было сопряженно с риском, на который Нима идти была не готова. Именно из-за этого произошло первое серьёзное столкновение Мирабель со своей обожаемой учительницей.

Стоит сказать, что Розамунда не бездействовала. Грышнар видела в своих снах, что молодая женщина нашла способ спасти ребёнка, однако, себе на погибель. Она закрыла возможность для Черноокого воспользоваться телом её сына, запирая силу проклятого бога в себе. Ребёнок был спасён, а Розамунда приговорена к медленной смерти и сумасшествию, так как ни один хвостов не смог бы вынести даже малую часть силы Черноокого.

Мирабель смогла убедить орден и Ниму в том, что ситуация под контролем. Потому Никки было позволено остаться в живых. Помочь же Розамунде не представлялось возможным. С грузом на сердце продолжала жить Мирабель, на расстоянии стараясь заботиться о семье своего брата, который, кстати, изгнал её с островов.

Возможно, на этом бы и закончилась печальная история, если бы мир не был полон сюрпризов. Магию нельзя уничтожить, она есть хотим мы того или нет. И боги Ойкумены все когда-то имели своих поклонников, полных веры и магии. Большинство сегодня спит, но спят адепты, спят силы в них, но не магия. Не скажу, что произошло точно, но какая-то из этих дремлющих сил на минуту подняла свою голову, этого оказалось достаточно для того, чтобы Розамунда получила удовлетворительный ответ на свою единственную просьбу — стать свободной, избавиться от силы Черноокого, что была заперта в её теле.

Луис надолго замолчал. Завороженные имперцы не смели нарушать тишину. Наконец, зарриканец продолжил рассказ.

— Розамунда избавилась от этой силы и смогла спокойно умереть, не рискуя попасть до скончания времён под власть Чёрного Господина, который мучал её бы и после смерти. Конечно, сил на жизнь у неё не было. Но дело в том, что избавиться от силы она смогла лишь через ребёнка. Без своего желания и ведома, Розамунда оказалась Матерью, потому всё, что было связанно с ней, было связанно с жизнью и смертью, с рождением и детьми. Родилась ты, Рика. В каком-то смысле ты даже не дочь своего отца, и не дочь своей матери, ведь твоё появление на свет обусловлено магией. Ты — Черноокая Госпожа, если захочешь ей быть. Так считаю я, и так считает Мирабель. Она использовала всю подвластную ей силу, чтобы не дать ордену Голубки и Ниме уничтожить тебя сразу после рождения. Её заклинание и сегодня не даёт адепткам подобраться к тебе. За это Мирабель предали заклятью смерти, впрочем, ей удалось возродиться, и теперь она вернула свою магическую силу. Со всем этим ты связана напрямую. Мирабель выбрала свою семью, а не орден, за это Нима никогда её не простит. К тому же сам факт твоей жизни на земле, делает вопрос о заключении в магической тюрьме проклятого бога открытым. Он может вернуться с твоей помощью, или через тебя. Тому подтверждение тот факт, что священный рог Пинаа весит сейчас на твоей шее, не причиняя никакого вреда. Забрать его из скрытых залов мог лишь причастный к делу возрождения Черноокого. По решению совета магистров ордена Орла, я должен был проверить тебя. Ты должна была взять амулет и через портал попасть к нам в Зарриканию. Одна, без Лестора, и уж тем более не на корабле несмертных моряков в компании принцессы и бравого Астериуса. Мы не учли, что ты могла уже что-то знать, не учли, что Мирабель обхитрила всех. Ну и ещё кое-что, та другая помощница Нимы — Карина, она ведёт не чистую игру вот уже много лет. Но наверняка мы ничего не знаем. Так или иначе, существование твоего брата по-прежнему несёт опасность миру, так же, как и твоё.

Мне очень жаль, но вы, принцесса Рейна, и вы, Астер, тоже оказались втянуты в эту магическую бурю.

Имперцы вдруг обнаружили, что кроме них в круглой комнате в тенях стояли до того не видимые вооруженные войны. Они как по команде сделали шаг вперёд.

— Мне очень жаль, — продолжал зарриканец, поднимаясь с дивана, — но вы все отправитесь со мной. И наша цель не Константинит. Мы отправляемся в храм сердца пустыни. Ваша дальнейшая судьба будет решаться не мной.

Имперцы вскочили на ноги.

— Ты заманил нас, безоружных, в этот чёртов дом чёртовых колдунов, а теперь не можешь прямо сказать, что нас убьют в угоду фантазиям какой-то старухи и горстки недоумков, именующих себя магистрами? — злобно виляя хвостом, сказала принцесса.

Луис расхохотался.

— Неужели вы думаете, принцесса, что ваша ругань тронет хоть кого-то из этих славных войнов и заставит совершить ошибку? К тому же неужели вы думаете, что они понимают ваш язык ненависти?

— Может, и нет, — отвечала Рейна, — но этот глупый разговор даёт мне шанс убить хотя бы тебя.

С этими словами принцесса молниеносно вскинула руку и выстрелила из своего миниарбалета в Луиса Тагварэ. Стрела угодила в плечо хвостову, хотя, безусловно, принцесса метила в шею. После этого выстрела началась настоящая потасовка.

— Не стрелять! Они нужны живыми! — кричал раненный Тагварэ.

А Астер уже успел вырубить одного из войнов, разжившись его ятаганом, принцесса и присоединившийся к ней Лестор, обстреливали из миниарбалетов других. Лишь Рика стояла, рассеяно моргая и оглядываясь по сторонам.

Неведомым образом, Астер схватил Рику и потянул её к дверям, куда пробивались имперцы. Всё произошло слишком быстро, войны были сбиты с толку приказом Тагварэ и неожиданным отпором имперцев, всё это позволило последним выйти за дверь. Астер и Лестор удерживали её, пока принцесса, толкая изо всех сил, двигала громоздкий шкаф к двери.

— Рика, да помоги же ты Рейне! — крикнул Астер.

Рика пришла в себя и бросилась на помощь принцессе. Вскоре они смогли забаррикадировать дверь и бросились бежать.

— Сюда! — кричал Астер, обладавший непостижимой чуйкой, которой он, несомненно, обзавёлся на улицах во времена своего бродяжничества.

Имперцы неслись по тёмным коридорам как сумасшедшие. Везло ли им, или Астер и правда, как потом утверждал, учуял запах конского навоза, но они оказались в конюшне, где стояли запряжённые лошади, принадлежавшие, по-видимому, команде Луиса Тагварэ. Без раздумий имперцы взлетели на коней и понеслись прочь от приближающейся погони.

Цветущие лжеакации мелькали мимо хвостовых, магический дом оставался позади. Но не могло же им везти бесконечно.

Астер, а за ним и другие, резко натянули поводья украденных коней. Впереди разливался искрящийся сиреневый туман, исходивший от деревьев. Имперцы сбились в кучу, затравленно оглядываясь по сторонам. Рика вышла вперёд. Лошадь под ней боязливо шагала навстречу туману, но под конец заартачилась и забрыкалась.

— Тише, — властно, но ласково, прошептала Рика лошади, и она послушалась. Хвостова выпрямилась, смотря на неожиданное препятствие. Сзади слышались голоса погони, времени было в обрез. Но слова на забытом старосеверном сами шли ей на язык. Да, она читала о том, что делать, если адептка окажется во власти колдовских туманов, вот он случай испытать заклинание.

— Нентаро рэг напоус! — нараспев произнесла Рика. Туман пошатнулся, но никуда не делся. Тогда Рика вспомнила о своей бабочке. Она сняла брошь и быстро уколола палец. Выступившей кровью, Рика вывела руну на ладони и снова повторила заклинание. На этот раз туман нехотя рассеялся.