Бесплатный фрагмент - Спасение беглянки

Серия «Детективные приключения партийной активистки»

***

Жаркое турецкое солнце клонилось к горизонту. По оживлённому шоссе, что ведёт от Измира к побережью Эгейского моря, тяжело катился массивный чёрный джип, зловеще поблёскивая тонированными стёклами. Сидящий за рулём черноволосый мужчина, на вид лет пятидесяти, в мятой футболке грязно-синего цвета выглядел уставшим. Из-за высокого роста он почти касался затылком потолка салона. Его сосед был намного моложе и гораздо более ухоженным: рубашка поражала свежестью и выглядела так, словно только из-под утюга, а к русым волосам, остриженным под «ёжик», как будто ещё минуту назад прикасались ладони парикмахера, едва смазанные гелем. Парень источал аромат хорошего парфюма…

— Feribotta mı? — обратился он к водителю.

— Karayolunda biz gideceğiz, — ответил тот, — feribotta bir sürü insan olacak.

Сосед молча кивнул.

На заднем сиденье авто полулежали две молодые особы, уставшие и голодные. Несчастные были прикованы друг к другу наручниками, а запястье одной из них — к дверце машины. Девушек везли уже несколько часов в неизвестном для них направлении. Из окна автомобиля, с правой стороны, они могли видеть причал и паром, на борт которого заезжал и выстраивался ровными рядами автотранспорт различного назначения. Небо казалось удивительно синим — даже сквозь тонированные стёкла, а морская гладь с лёгкой пенистой рябью весело искрилась на солнце. Совсем низко над берегом кружились крикливые чайки.

— Нин, не тяни руку… больно, — тихо попросила Александра.

— И мне, — простонала Нина.

Мужчина, тот, что помоложе, оглянулся, и обе примолки, как по команде.

Саша смотрела на удаляющихся белокрылых птиц с безысходной тоской и завистью…

ГЛАВА 1

Джип остановился около придорожного кафе. Мужчина, что помоложе, с причёской «ёжик», погрозив девушкам пальцем, улыбнулся и вышел из машины.

— Разулыбался, смотри-ка! — заметила Саша. — Как вполне нормальный мужик. Сволочь!

— Слушай, как тебя, верзила, отстегни, а? — обратилась Нина к водителю, на ходу давая ему прозвище. — Рука затекла, сейчас отвалится! И мозоли уже от наручников… кровавые.

— Я «гаспадын»! — спокойно сказал он.

— Господин! Смотри-ка! Умора! — устало усмехнулась Александра. — Верзила и есть… Правда, отстегни хотя бы. Сил больше нет, — поддержала она подругу по несчастью, потянув в его сторону скованную стальным браслетом руку.

— Ай, Сашка! — Лицо Нины сморщилось от боли.

— Ой, извини! Мне и самой больно…

Водитель лишь непонимающе вертел головой.

— Ну, пожалуйста… господин, — со слезами на глазах взмолилась Нина.

«Господин» повернулся, окинул девушек сердитым взглядом.

— Ладно, молчим мы, молчим, — пробормотала она, испуганно втягивая голову в плечи, как будто опасалась удара.

— Да что мы просим его!? Бесполезно! Как будто не знаешь этих… «господ»! Отвлекись лучше, подумай о чём-нибудь хорошем, — отчаявшись, посоветовала Александра. — Может быть, он нас вообще не понимает.

«Ёжик» вернулся с двумя бутылками воды, одну из которых протянул водителю, другую бросил на колени Саше. Путь продолжался.

Александра попыталась отвлечься от всего этого кошмара, подумать о чём-нибудь приятном, хотя… что хорошего может прийти в голову в такой ситуации?

…Вспомнилось, как три года назад прилетела в Стамбул на каникулы — счастливая, наивная, полная надежд. В аэропорту девушку встретил Дениз — парень, с которым она случайно познакомилась через Интернет и несколько месяцев переписывалась. Как вышло, что за какие-то полгода заочного знакомства он стал для неё главным человеком — и сама не понимала. А тогда — жила в ожидании электронных писем и смс-сообщений. Для общения были задействованы и более современные средства связи: подружка, которая в этих вещах хорошо разбиралась, снабдила Сашин компьютер, купленный «в рассрочку» у одного из старшекурсников, всеми необходимыми программами. На фото Дениз выглядел красавцем, а «живая картинка» во время сеансов связи через сеть позволяла увидеть его взгляд, мимику, манеру держаться, и всё это казалось девушке безукоризненным. Молодой турок неплохо владел русским языком, обладал весёлым нравом и чувством юмора. О себе говорил мало, что создавало вокруг его облика ореол загадочности. Однажды, к слову, парень обмолвился, что почти каждая турчанка владеет искусством восточного танца.

— Это красит любую женщину, — заметил он.

«А я чем хуже?» — подумала Александра и два месяца занималась «танцем живота» в ближайшем дворце культуры.

Сдав летнюю сессию, приняла приглашение молодого человека приехать к нему «недельки на две».

Девушка очень удивилась, когда ей поступил неожиданный звонок с незнакомого номера и мужской голос произнёс:

— Здравствуйте, Александра! Это Вадим, друг Дениза. Он попросил меня помочь вам с билетом…

Теперь Саша ругала себя за легковерие, а тогда — буквально летала от радости. Однокурсницы и подруги по общежитию с ума сходили от зависти: такой жених… Правда, сама она женихом его вовсе не считала, несмотря на уверения Дениза в любви «с первого взгляда и слова». Хотя… он ей очень нравился.

И впечатлённая девушка отправилась в гости — на две недели, как она предполагала.

Увидев встречавшего её красавца, Саша окончательно потеряла рассудок. Высокий, галантный, с ослепительной улыбкой — даже лучше, чем на фотографиях! Словно принц из сказки!

«Дениз» значит «море», — говорил он. Как она узнала позже, характер восточного «принца» и в самом деле был похож на море: настроение его менялось так же стихийно и стремительно.

Парень снял для гостьи небольшой номер в уютном отеле, показывал достопримечательности Стамбула, два дня водил по ресторанам. Был вежливым, внимательным. Не настаивал на близости. Когда это всё-таки произошло — после бурных признаний, жарких поцелуев и уверений в серьёзности намерений — Дениз, казалось, очень смутился, поняв, что стал её первым мужчиной.

Неожиданно, сославшись на материальные затруднения, предложил переехать в другой отель — попроще. Александра ничего не заподозрила. Но когда она выразила естественное для невесты желание познакомиться с его родителями, то получила звонкую пощёчину.

— Я не выношу женских упрёков! — заявил он остолбеневшей от неожиданности и обиды девушке, хотя Саша и не собиралась его упрекать. — Не надо быть настойчивой!

Её слёзы на парня не подействовали. Она поняла, что лишних вопросов «жениху» задавать не стоит, и начала подумывать о возвращении домой. Однако Дениз и теперь не перестал ей нравиться. Девушка пыталась оправдать поведение любимого, себя же корила за незнание восточных традиций и проявленное нетерпение. «Турецкие мужчины очень темпераментны, — рассуждала она. — Надо быть внимательной, и его раздражительность пройдёт».

Александра прилагала немалые усилия, чтобы быть для Дениза интересной и привлекательной: старалась удивить восточными танцами, которые успела разучить, читала стихи, пела русские песни. Только это не помогало.

«Как же так? — недоумевала девушка. — Чуть больше недели прошло, а он так изменился! Ведь говорил, что любит меня… Когда я уеду, он будет скучать и всё поймёт… Всё ещё образуется, — тешила она себя надеждой. — Любовь проверяется на расстоянии…»

Но о любви Дениз больше не вспоминал. После второй пощёчины — по совсем незначительному поводу — Саша выразила желание вернуться в Россию.

— Денег на билет нет, — сухо ответил парень.

О женитьбе он уже не заикался, да и галантность его куда-то подевалась. Теперь кавалер водил Сашу в дешёвые забегаловки с пластиковыми стульями и столами сомнительной чистоты, был постоянно раздражён и чем-то озабочен.

Александра очень удивилась, когда однажды вечером они оказались в ресторане, где звучала восточная музыка, на столах красовались белоснежные салфетки, заправленные в фарфоровые вазочки, скатерти цвета весенней травы были изящно задрапированы, официанты — вышколены. В глубине зала, на ярко освещённом подиуме, шло представление: странное смешение танцевальных традиций, когда чарующий и соблазнительный восточный танец, хранящий загадочные тайны и лишь вскользь намекающий на них, заканчивался беззастенчивым сбрасыванием одежды. Саша никогда раньше не бывала в подобных заведениях и чувствовала себя немного неловко.

— Дениз, у тебя появились деньги? Теперь ты отправишь меня домой? — спросила она, не зная ещё, радоваться ей или огорчаться. Всё-таки расставаться с молодым человеком, не выяснив до конца отношений, ей не хотелось.

— А-а, — неопределённо ответил парень, — всё будет… как надо. Паспорт дай!

— Зачем? — не поняла девушка.

— А… билет покупать! Дай паспорт! — продолжил настаивать он.

— Прямо сейчас? — удивилась она, но не стала возражать и отдала документ.

Дениз, ничего не объяснив, встал и вышел из зала, бросив Сашу одну среди незнакомой публики. Вернувшись, зачем-то прихватил с собой её сумочку с телефоном и мелочью.

— Момент, — только и сказал он.

Александра решила, что кавалер оставил её ненадолго и вот-вот вернётся. Ждала Дениза, беспокойно озираясь по сторонам. Вдруг подошли два охранника, приветливо поздоровались и, крепко взяв девушку под руки, куда-то повели. От неожиданности Саша лишилась дара речи. Ноги заплетались, но мужчины тащили её за собой тем упорнее, чем сильнее она пыталась сопротивляться.

В кабинете за массивным столом сидел полный черноволосый тип лет пятидесяти, с блестящей круглой лысиной, в белоснежной рубашке и галстуке.

— Здравствуй, — маслено улыбаясь, сказал он и махнул рукой людям, которые привели Сашу. Те вышли, оставив растерянную и испуганную девушку наедине с хозяином кабинета.

— Тыперь будышь здэс работать, — радостно сообщил тот, продолжая улыбаться.

— Что? Как… ра… ботать? Зач… чем? — язык плохо слушался, а рассудок отказывался воспринимать происходящее.

— Что, как-как? Работать будышь! Как всэ работаит!

— А… вы кто? — Александра не знала, о чём спрашивать и что думать.

— Я — Мыхмед. Это моё завыдэные, здэс танцуют дэвушька, прыятно проводят врэмя. С клыент. Танцами. И другыми потом, — Мехмед помахал руками, и это отдалённо напоминало движения женских рук в восточном танце.

— Но… с какой стати? Зачем мне это? Я в университете учусь…

— А-а… унывырсытэт харашо! Я тожи… Патрыс Лумумба… да-а… Давно…

— Правда? В Москве? — удивилась Саша.

— Ну, а гдэ… Садысь! — мужчина радушно пригласил девушку присесть на диван. — Как это у русский… э-э… «ноги правда… ны бываит»? — он засмеялся, довольный своим знанием русского фольклора.

— В ногах правды нет, — поправила Александра.

— Да-а! Я Россия был! Совэтский Союз! — с гордостью заявил хозяин кабинета.

— Я с парнем сюда пришла, с… женихом, он уже ждёт меня, наверное, — попыталась объяснить девушка, постепенно справляясь с испугом.

— Э-э-э, — протянул Мехмед, — парынь твой уже дома. У мами. У папи. Он за тыбя дэнги брал. Я дэнги дал. Тыперь будышь на мыня работать. Танцы умэишь? — спросил он. Саша не ответила, недоумённо глядя на турка.

— Умэ-эишь! — ответил за неё Мехмед. — Дэныз ны обманыт! Хороший цена за тыбя выпросыл! Да-а? Дошиво ны отдал тыбя! Хытрэ-эц! — он засмеялся и кому-то погрозил пальцем — наверное, Дэнизу. — И здэс научат, чтобы харашо получался… Таныц чтобы харашо. Да?.. Красы-ыво чтобы…

— Что? — всё ещё не понимала Александра, — он деньги взял? Про какие деньги вы здесь говорите? Я же его невеста! Он же…

— За тыбя, за тыбя дэнги, — Мехмед начал нервничать, — ны понымаишь? Какой дэвушька! Глупий! Да? Ны понымаит! А-а?.. У ныво ыще есть другой такой… нывеста! Да-а? — Турок противно засмеялся. — Много ыще. Да?

— Разве так можно? — недоумённо воскликнула Александра, отказываясь верить в происходящее.

— А-а-а! Можьно! Всо можьно, — отмахнулся Мехмед, — Садысь, ны стой. Кушять хочешь?

— Нет, я уже поужинала… с Денизом, — ответила она. — А, кажется, я поняла! Это шутка такая, да? — девушка попыталась улыбнуться. — Дениз меня разыграл так, да? Злая шутка получилась! Не смешная…

— Нэ-э-эт, — развеселился турок, — поговорым сычас, садысь. Кушяй вот, — он поднялся, поставил вазу с фруктами на столик перед диваном, на краешек которого несмело присела Александра.

Крупная клубника заманчиво краснела. Саша взяла ароматную ягодку, задумчиво надкусила, но вкуса не почувствовала: не до того ей было.

— Ты ны думай, здэс харашо, — принялся убеждать Мехмед, — дэвушька ны хотят уезжат. Клыент у нас всэ высоко… этот… поставлын. Постоянный. Благородний луди. Кто попало нэт. Работать будышь. Дэнги будышь получат. Потом. Сначала — долг будышь работать! Бакшиш будышь имэть. Этот… чаивие… Потом — украшения будышь купить, платья красывый. Хаммам будышь ходыт. Харашо! Всо будышь! Толко правилна надо дэлат! Послушна надо чтобы…

— А Дениз когда за мной придёт? — продолжала настаивать на своём Саша.

— Э-э-э… Опять! А? Дэныз ны прыдёт! Тыбя Алыксандра зовут?

— Александра.

— Я — Мыхмед, — снова представился он, — давай говорыт опять. Контракт надо дэлать.

— Контракт? — уточнила Александра, до которой начал доходить смысл этой сделки.

— Ты работать будышь, надо контракт. Положино так, — терпеливо объяснял Мехмед, разводя руками. — Правыла такой. Да?

— Я не понимаю ничего — ни про работу, ни про контракт, ни про Дениза…

— Э-э-э… ны понымаишь… Тогда потом говорым. Завтра будышь понымат, — турок постучал в стену, тут же явились охранники и снова крепко взяли Александру под руки.

— Нет! Отпустите меня! Я не хочу! — закричала та, безуспешно пытаясь вырваться. До Саши, наконец, дошло, что с ней не шутят.

Когда железная хватка усилилась, она закричала, не в состоянии пошевелиться, и ослабила сопротивление, поняв, что оно бесполезно.

— Э-э, — с видимым разочарованием вымолвил Мехмед, — какой…

— Отпустите меня! — потребовала Александра, но мужчины молча протащили её по лестнице на верхний этаж, открыли ключом одну из многих дверей, завели в комнатку, напоминающую номер в гостинице. Навстречу вышла стройная брюнетка, расчёсывая свою роскошную гриву. Саша удивилась тому, что дверь была заперта снаружи. «Девушек держат под замком!» — с ужасом подумала она.

— Юлька, к тыбе вот… Пока здэс. Поговоры тут, научи, да? Мэхмэд прыказал, — дал указание Юльке один из стражников-провожатых.

— Это можно, — спокойно ответила незнакомка, собирая волосы в узел на затылке, — поговорю.

Александра замерла в растерянности, слёзы катились по её щекам. Юлька взяла Сашу за плечи, усадила на миниатюрный диванчик.

— Ну, чего ты? А?.. Откуда к нам? — спросила она.

— Ниоткуда… Из Москвы, в общем-то, — всхлипывая, ответила Александра, — а так — из Саратова… я с парнем… в ресторан пришла, — сбивчиво принялась объяснять она, — с Денизом. Как бы… с женихом. А он потом делся куда-то. А этот… как его… Мехмед сказал, что деньги ему за меня заплатил.

— А-а! Ну, ясно! — понимающе усмехнулась Юлька. — Видали мы таких «женихов»! Обычная история…

— Обычная? — не поняла Саша.

— Первый раз с тобой такое?

— Какое?

— Продали тебя первый раз?

— Продали? — как во сне, произнесла страшное слово Александра.

— Ну да! А что ты думала? Что ты как… идиотка? «Какое, какое»! Такое вот! Мозги отшибло, что ли?

— Отшибло, — как попугай, повторила Саша.

— Как с ним познакомилась-то?

— С кем?

— С «как бы женихом».

— Через интернет, — вяло ответила девушка.

— А-а! Новые технологии — в действии, — невесело улыбнулась Юлька.

— Как отсюда выйти? — спросила Александра.

— Ты что? — удивилась Юлька и покрутила пальцем у виска. — Ты дура? Не понимаешь? Нельзя отсюда выйти! Купили тебя! Теперь ты — собственность Мехмеда! Стриптиз будешь отплясывать. Раздеваться перед мужиками! Поняла?

Александра пребывала в каком-то оцепенении, ещё не до конца сознавая, что с ней происходит.

— Водички хочешь? — участливо спросила Юлька.

— Нет, — покачала головой Саша, однако взяла дрожащими пальцами протянутый ей прозрачный стакан с минералкой и выпила залпом. Бросив опустошённый сосуд на пол, рванулась к двери, застучала кулачками так, что косточки заболели.

— Эй! Откройте! Кто-нибудь! — закричала она.

— Во даёт! — возмутилась Юлька, подбирая осколки. — Швыряется тут! А убирать за тобой кто будет? Принесла нелёгкая соседку…

Открылась дверь, на пороге появился один из охранников.

— Чыво шумышь? — спокойно спросил он, грубо отстраняя Сашу от двери и увлекая её подальше в номер. — Что, ны нравытся?

— Я хочу уйти, — заявила Александра. — Не буду здесь. Мне… домой надо ехать. Меня мама ждёт!

— Э-э! Э! — возмущённо воскликнул охранник, удерживая вырывающуюся пленницу.

Скоро терпение его закончилось. Наградив девушку оплеухой и толкнув её на диван, он двинулся к выходу.

— Чтобы тыхо тут! — приказал мужчина, покидая номер. Скрипнул дверной замок, послышались удаляющиеся шаги.

Саша закрыла лицо ладонями и закричала, как загнанный в угол зверь — исступлённо и страшно.

— Ну, чего ты, как ненормальная? — испуганно спросила Юлька. — Чего? — повторяла снова и снова, как будто сама не понимала — «чего»…

Девушка отошла от Александры в противоположный угол небольшой комнатки, словно боялась оглохнуть от воплей новой подруги по несчастью. Потом осторожно приблизилась, присела рядом, поправила её растрепавшиеся волосы.

— Ты не реви, — принялась успокаивать Александру хозяйка комнаты, когда крики её сменились тихими всхлипываниями, — тут ещё ничего. Танцевать будешь. Да не реви ты! Тебя как зовут хоть?

— Саш-ша, — прошептала Александра, по-прежнему всхлипывая.

— Ну вот, Сашка. Правда, тебе здесь другое имя дадут…

— Зач-чем мне… другое?

— Такой порядок. Мы тут уже сами не помним, какое у кого имя настоящее, а какое — придуманное…

— Бред какой-то…

— Танцевать-то умеешь?

— Нем-много. Только я… не хочу. Я домой хо-очу!

— Это теперь навряд ли! Ну, ничего, везде можно жить! Не реви!

— Ага, «не реви», — опять всхлипнула Александра. Теперь она догадывалась, для чего Дениз завёл с ней разговор о восточных танцах. А потом, видимо, долго с Мехмедом о цене не мог договориться, поэтому и злился.

— С тобой Эльза сначала порепетирует, посмотрит, на что способна… проинструктирует. Тут же ничего сложного нет: танцуй себе да раздевайся потихоньку.

— Ужас какой!

— Привыкнешь, — усмехнулась Юлька. — У тебя теперь выхода нет, подруга…

…Боль в запястье прервала поток воспоминаний. Саша вскрикнула. Браслет наручников врезался в содранную мозоль. Это соседка попыталась левой рукой, прикованной к запястью Александры, поправить волосы.

— Нинка, ну что тебе не сидится?

— Убери мне волосы с лица, — попросила та, и Саша аккуратно поправила её непослушную волнистую прядь.

— Всё равно сейчас упадёт. Приколоть бы…

— Там «невидимки»… сзади. Вытащи и сделай как надо…

«Ёжик» оглянулся, но ничего не сказал. Саша под сердитым взглядом надсмотрщика выполнила просьбу Нины.

Снаружи, сквозь тонированные стёкла, никто не мог видеть пленниц — помощи не попросишь. А если и попросишь, то вряд ли дождёшься сочувствия. Это они обе знали по собственному горькому опыту. Никому здесь нет дела до слёз и страданий иностранок без денег и документов. Да ещё — до нелегалок сомнительной профессии.

Мысли путались. Так хотелось в небо, к птицам, или…

Вдруг пришла идея, что неплохо бы выждать момент и устроить небольшую аварию. Наброситься сзади на водителя, схватиться за руль свободной рукой, и-и-и!.. А потом — как Бог даст. В суматохе можно убежать и затеряться среди людей. В худшем случае — умереть. Но разве Александра боится смерти после всего, что с ней случилось?

Девушка смотрела сквозь стёкла — на пролетающие мимо автомобили, на откосы, куда может вынести неуправляемый джип…

«Придётся же столкнуться с кем-то… Разве другие люди виноваты? — подумала она, прогоняя шальную мысль, но та не уходила. — Надо дождаться, когда автомобиль займёт крайнюю полосу, резко рвануться вперёд и повернуть руль вправо. Но сначала наручники нужно как-то отстегнуть. А может быть, от удара — сами отцепятся… Или так не бывает?»

— Нина, послушай, — прошептала она.

— Что? — отозвалась девушка, поворачивая к соседке усталое лицо.

— А давай мы аварию устроим?

— Сдурела? Мне ещё умирать неохота!

— Да… тише!

— Ну?

— Вот посмотри, вокруг сейчас пустое место.

— Оно через пять минут не будет уже пустым.

— Здесь ландшафт постоянно меняется… Мы выждем и…

— А? — поинтересовался водитель. — Туалэт? А?

— Нет, не надо, — отказалась Саша, отрицательно покачав головой. — Наручники расстегни! До крови стерли…

Верзила на просьбу не отреагировал.

— Не понимает он по-нашему, — предположила Нина. — Только и знает, что «господын» да «туалэт»…

***

Александра вспоминала, как жила в одном номере с Юлькой, ночуя на коротеньком раскладном диванчике. Потом ей выделили отдельный — такой же, как у новой знакомой — небольшой, но с зеркалами, с удобствами и с шифоньером, полным блестящих тряпок. Охранник, доставивший её в номер, наблюдал за тем, как новенькая осматривается.

— Нравытся? — спросил он.

— Ничего, — ответила девушка.

Кивнув, он вышел и запер за собой дверь на ключ, чему она уже не удивилась.

На туалетном столике в её новом жилище стояла шкатулка с бижутерией, аккуратным рядком выстроились баночки, тюбики и флаконы. На специальных подставках красовались парики из волос разной длины и цвета. Александра обратила внимание на то, что все флаконы были наполовину пустыми.

«Кто-то, значит, ими пользовался раньше, — заключила она. Открыла баночку с кремом — та была полна лишь на четверть, — кто-то здесь раньше жил».

Каждый день по утрам с девушками занималась Эльза — проводила уроки танцев. Это была женщина на вид лет около сорока, с холёным лицом, резкая и нетерпимая, но отходчивая и совсем не злобная. Особое внимание уделяла новеньким. Она учила девчонок не только танцевальным движениям, но и «правильным» манерам общения с посетителями и с хозяевами, давала дельные советы по разным жизненным вопросам. Иногда Александре казалось, что Эльза сочувствует своим подопечным, их положению. Но порой наставница была откровенно жёсткой, даже грубой.

— Ну что ты, как будто оловянная! — кричала как-то раз наставница на Сашу. — Ну как можно тебя научить, ты же не гнёшься совсем! Как линейка, прямая! Или коряга засохшая! Чувственнее надо, чувственнее! Руками дорабатывай! И кокетливее, заманчивее! Ну? Глазками допевай! Соблазняй зрителя! Игриво смотри!.. А-а, корова неуклюжая!

— Я же стараюсь, — оправдывалась Александра, чуть не плача.

— Оно и видно! Гибкая, как палка! Где только делают таких! Сколько с тобой занимаюсь уже, и всё одно и то же! Пшла отсюда! — злилась Эльза.

— Плохо, да? А клыентам нравытса, — озадаченно произнёс подошедший Мехмед, — прыватный таныц просат много…

— А! Понимают они! Им бы только на голые сиськи смотреть… Надо же не просто… тряпки с себя сбрасывать! Это стрипти-из! Тоже иску-усство! А-а! — дама махнула рукой. — Кому я говорю! Набираете кого попало, а я — учи их!

— Элза, ну гдэ жи я тыбе эти… балырыны возму… Балшого тыатра…

— Ну, ты скажешь, Мехмед! — засмеялась Эльза. — Где уж нам… из Большого! Хоть бы после захудалого училища какого-нибудь! А эти — просто так! Сами где-то азов понахватаются… на каких-нибудь двухнедельных курсах… в сельском доме культуры… а то и вовсе ничего! Оголяться каждая дура может! Танцовщицы, блин… недоделанные…

Александре дали новое, как сказала Эльза, «сценическое» имя — Маша, и приказали представляться посетителям именно так. Да и в самом клубе её иначе теперь не называли. Постепенно Александра-Маша втянулась. Выступала вместе с другими девушками на подиуме, иногда ей заказывали приватные танцы. Денег сначала совсем не платили — как сказал Мехмед, надо было «работать долг». Но посетители давали щердрые чаевые. Девушкам разрешали покупать золотые украшения и одежду — торговец приезжал раз в месяц.

— Сашка-Машка, ты деньги в номере не оставляй! — учила подругу Юля. — У нас тут иногда обыски устраивают. Могут забрать! Да и уборщица — тётка наглая, — предупредила она, увидев, как Саша прячет в складках костюма чаевые, подаренные щедрым посетителем.

— А как же быть?

— В лифчик прячь. Не в тот, что от костюма, а в свой. Выбери под цвет. И носи всегда. Изловчись уж как-нибудь, — проинструктировала девушка. — Я так подшиваю каждый раз… на живульку. В прачечную только танцевальные костюмы возят, наши вещи не берут. Или в номере щёлку какую-нибудь найди. А ещё можно маме отправить. Мехмеда попроси, он сделает. У тебя же есть мама?

— Есть. Спасибо, Юлька! — обрадовалась Александра.

И действительно, Мехмед с готовностью согласился переслать деньги Сашиной маме, записал адрес в специальную тетрадь. А иногда даже разрешал звонить домой. Правда, говорить позволялось лишь в его присутствии, и «толко хорошо».

Месяц Александра танцевала на подиуме, и больше от неё ничего не требовали. Но однажды в ресторане появился новый посетитель: высокий, представительного вида турок заказал ей приватный танец.

— Особий клыент. Надо хорошо! — напутствовал Мехмед. — Поныла?

— Ну ладно, постараюсь в лучшем виде, — привычно ответила девушка, не заподозрив ничего дурного.

Почему-то на этот раз исполнять приватный танец предстояло не в одном из тех помещений, которые открывались прямо в общий зал, а в «специальном», как его назвал хозяин, номере. «Любезные» служители заведения проводили Сашу с посетителем через подвальный коридор, красиво оформленный светильниками и аромалампами, сквозь замаскированные под платяные шкафы двери. Тогда она ещё не знала, что этот проход ведёт в здание на противоположной стороне улицы. Девушка не сразу поняла, что всё это значит, хотя Эльза давала по такому поводу особые инструкции.

Служители завели Александру со спутником в шикарно оформленный номер с небольшой возвышающейся площадкой и шестом. Как выяснилось позже, таких здесь было несколько. Изящный низкий столик изобиловал изысканными угощениями, вокруг него на застеленном ковром полу лежали бархатные подушки. В смежной комнате виднелась широкая кровать с прозрачным балдахином. Один из служителей включил музыку и удалился. Девушка приступила к танцу. Но, едва она успела сделать несколько движений, посетитель подошёл к ней вплотную и буквально набросился, не скрывая своих намерений.

— О, Машя… Машя, — мужчина дышал Саше в ухо, крепко прижимая к себе и пытаясь сорвать с неё одежду.

— Ой, вы… вы что? — она забилась в его цепких руках, пытаясь освободиться. Сопротивляясь неожиданному натиску, ударила клиента по лицу. Кричала, звала на помощь, но появился Арслан, основной обязанностью которого было укрощение непокорных танцовщиц, вывел её из номера и несколько раз больно заехал кулаком в живот, приговаривая: «Нада послушна!» Потом приказал «дэлать радостный лыцо» и вернуться к клиенту, а то «будыт савсэм плохо». Такое своеобразное «внушение» от Арслана проходила каждая пленница, и не один раз.

Позже Саша узнала, что пресловутый подвальный коридор называли «золотым». И правда, играющие в полумраке блики свечей в резных нишах как будто осыпали стены и потолок мерцающим золотом.

Через несколько дней Александру перевели жить в другое здание, а «приватные танцы» с подобающим продолжением она стала исполнять регулярно — два-три раза в неделю.

Слезы, страх, боль, стыд, унижение отныне были постоянными её спутниками. Отходила от пережитого насилия долго и мучительно, страдая не только физически, но и духовно. Стараясь скрыть своё настроение от окружающих, замыкалась в себе, тщательно замазывала следы побоев, если они оставались: в основном Арслан «работал» аккуратно, чем очень гордился.

Саша понимала, что и другие обитательницы заведения переживают нечто подобное — в глазах многих из них то и дело видела отражение собственной боли, иногда замечала замаскированные от публики синяки на лицах и телах, несмотря на «аккуратную воспитательную работу» Арслана. Девушки не делились друг с другом обидами — здесь это было не принято… да и некогда.

Однажды, ведя Сашу по «золотому коридору», Арслан сказал: «Машя, виды сыбя хорошо, да? Ны буду тыбя ударыть. Поныла? А то… у тыбя ма-ама! Сара-атов! Да? Будыт мама пло-охо! Ты будышь харашо — ма-ама будыт харашо! Поныла?»

Александра похолодела.

— Вы не посмеете! — воскликнула она — Мама-то здесь при чём?

Арслан лишь криво усмехнулся в ответ.

С тех пор Саша старалась не перечить клиентам. Однако после каждого «особого» посетителя в её сознании зрела и укреплялась мысль о побеге. Девушка строила планы, но всякий раз убеждалась в том, что выйти отсюда нет никакой возможности. Охрана выполняла свою работу добросовестно.

Время шло. Молодость брала своё, и запуганные девчонки находили маленькие радости даже в таком существовании. Раз в месяц в заведение привозили украшения, наряды и меха, а сладости — каждую неделю. Обитательницы «культурного заведения» заметно оживлялись, пробуя лакомства и примеряя понравившиеся вещицы, которые разрешалось брать в долг.

Саша, внутренне протестуя против своего положения в реальности, пыталась жить в придуманном мире, воспринимая происходящее как спектакль, даже сбрасывание одежды считала необходимой частью некоего ритуала. Всё бы ничего… если бы только не «особые посетители»…

С другими обитательницами заведения Александра могла свободно пообщаться только в хаммаме, который находился в подвальном помещении, пристроенном к зданию ресторана. Купольная крыша этого сооружения, обрамлённая кованой решёткой, составляла главное украшение внутреннего дворика.

Несмотря на обычное соперничество, существовавшее в среде танцовщиц, изредка случались между девушками и доверительные беседы. Как-то во время посещения турецкой бани, греясь на тёплом камушке, они разоткровенничались.

— Ох, если бы этот хаммамчик — да к нам в посёлок… и чтобы… вернуться на… года два так наза-ад, — мечтательно произнесла стройная обладательница густых чёрных волос, свисающих чуть ли не до колен.

— В какой посёлок, Алма? — спросил кто-то.

— Да в наш… недалеко от Темиртау, — ответила девушка.

— Размечталась, бедолага! Радуйся, что тебя сюда приводят. И будь счастлива, что вообще держат в этом клубе, а то увезут… куда-нибудь… — сурово оборвала её девушка с разноцветными прядями, торчащими в разные стороны.

— Да ладно, Аннушка, пускай девочка помечтает, — вступилась за Алму Александра.

— Уж тогда и ко мне в Кишинёв… хаммам… и чтобы… этак… года на три назад, — вдруг высказала желание Аня.

— Ну вот, Анька, и сама размечталась, — засмеялась Юля. — Тебе сколько лет-то, Алма? — спросила она притихшую уроженку Темиртау.

— Семнадцать…

— Да ну! — не поверила Александра.

— Да, семнадцать, — повторила та. — По паспорту — больше…

— А здесь ты уже…

— Полтора года, — мечтательное выражение бесследно исчезло с лица Алмы.

— Малолетняя… как тебя угораздило-то? — поинтересовалась одна из коллег.

— А вас — как? — глядя волчонком, ответила вопросом Алма.

— Да что ты огрызаешься? Расскажи, — вполне миролюбиво попросила Аннушка, тряхнув своими разноцветными волосами, — мы же так… безо всякой задней мысли…

— Что рассказывать… мне пятнадцать ещё не исполнилось, когда подружка с парнем познакомила. Так, между прочим. Он внимание оказывал, по ресторанам водил, подарки дарил, катал в город на машине. У нас дома-то вечно жрать было нечего. Мать тогда свою личную жизнь устраивала, ей не до меня было… Однажды уехали мы совсем далеко… привёз он меня на одну квартиру в Караганде. Заявил, что теперь я буду работать девушкой по оказанию эскорт-услуг… Ходить с клиентами в ресторан, там… Он сказал, что я ем красиво… и двигаюсь. Что на меня смотреть приятно… Ну, а если чего-то вдруг «клиенту» ещё захочется, велел не отказывать.

— И ты покорно согласилась?

— Нет, но он меня избил… угрожал… А через месяц взял с собой в Турцию отдыхать. Паспорт мне купил, по которому мне как будто бы восемнадцать лет. И привёл к Мехмеду.

— А танцевать где училась?

— В кружок ходила в школе. И Эльза учит хорошо, у меня получается…

— В общем, и ты на парня попалась, как и все мы, дуры, на любовь да ласковые слова клюнула, — прокомментировала Александра. — Ну, тебе-то простительно… в пятнадцать лет…

— А почему это… «как все»? — возмутилась Таня — длинноногая высокая блондинка. — Я, например, в танцевальном конкурсе победила в Челябинске. Там увидел меня один тип, Гарик. Пригласил в Москву на другой конкурс, международный. Я второе место заняла. Он всем, кому призовые места достались, предложил работу в Турции… в престижных клубах. Остальных участниц тоже обещал куда-нибудь пристроить.

— В «престижном клубе» — это у Мехмеда, что ли? — уточнила Саша.

— Ну да. Я сюда попала, а остальные — куда-то ещё.

— В такие же престижные? — засмеялась Аннушка. — Теперь по всем статьям… работаешь. Не только танцами денежки заколпачиваешь. Победительница…

— А вы не знаете, как тут обламывают? — возмутилась Таня. — Не знаете? Или с вами вежливо так побеседовали, объяснили, что сделают, если откажетесь? Или с родственниками…

— Да что вы раздухарились-то, несчастные? Вы ещё не видели, как обламывают по-настоящему, — миниатюрная красавица с рыжими локонами до пояса грациозно спрыгнула с камня, отбросила со лба светящуюся в луче солнечного света огненную прядь, поправила бретельки на купальнике, облилась холодной водой из медной чашки и присела на край мраморной скамьи.

— А ты, Сонька, что ли, видела? — спросила Аннушка. — Или как там тебя, Эсмеральда?

— А вот представь себе, видела! — ответила Сонька-Эсмеральда. — И не только видела, а… на собственной шкуре испытала!

— И где же?

— Не твоё дело! Много будешь знать…

— Ну чего ты… расскажи, Сонь, — попросила Таня. — Мы же не стесняемся о себе говорить… под настроение…

— Есть такое место. Я не знаю, где это, но нас туда долго везли. Сразу из аэропорта. Вот где настоящий ад! Там такое делают, что волосы дыбом! Так издеваются, что на всё согласишься! Арслан — просто ангел по сравнению с теми… мордоворотами, — в больших серых глазах девушки читалась такая боль, что спорить с ней никто не стал.

— А тебя как в тот «ад» занесло? — спросила Таня.

— Я никаких конкурсов не выигрывала и не влюблялась. К нам в Карелию в детский дом агенты приезжали… по трудоустройству. Сказали, что это такой социальный благотворительный проект. Специально для сирот. Для тех, у кого родителей совсем нет. У кого есть предки, даже лишённые родительских прав, тех не брали. Записывали желающих на профессиональную подготовку за границу осваивать кулинарное искусство разных стран. Оформление паспортов, дорога, проживание и обучение — всё бесплатно, но при одном условии — если потом два года будем работать на месте официантками. Тогда пятнадцать девочек записались. Сразу после выпуска нас пятерых в Турцию отправили, других — ещё куда-то…

Все слушали молча. Никогда Соня-Эсмеральда не рассказывала о себе так откровенно.

— Как только прилетели, доставили нас к одной тётке и сказали, что заниматься предстоит не поварским делом, а проституцией. Кто не согласен — тот едет дальше. Почти никто не согласился, ну, загрузили нас обратно в автобус и повезли в то место. А там такие люди… вернее, нелюди… издеваются, насилуют, избивают, унижают… дико просто… на глазах у всех! Наркотиками некоторых обкалывают. В общем, захочешь жить — на всё пойдёшь…

— И тебя наркотиками обкололи?

— Нет, — ответила Сонька, — мне руку сломали, — девушка показала предплечье, на котором розовел неровный шрам. — А когда я и на следующий день сопротивлялась, то… мне ту же руку сломали ещё раз. В другом месте.

— Ужас! — воскликнула Александра.

— Я сознание потеряла. Привели врача. Он сделал операцию, наложил гипс и посоветовал быть покорной. Сказал, что в таком случае больше шансов попасть в категорию элитных. «Лучше, — говорит, — сразу внушить доверие, а потом может попасться нормальный клиент, который поможет уехать домой. Главное сейчас — сохранить здоровье… а там…»

— Ну, тоже верно, — согласился кто-то.

— Пугал, что непокорных продают в самые дешёвые бордели, где приходится обслуживать десятки клиентов за день, — продолжила рассказ Соня, — и через несколько месяцев девушки чем-нибудь заболевают или просто изнашиваются и становятся непривлекательными. Тогда их выгоняют, и они умирают на улице от болезней и голода.

— И ты сразу стала покорной? — язвительно спросила Аннушка.

— Анька, ну как ты можешь? Девчонка такое пережила! — одёрнула её Александра.

— А мы тут не «такое» переживаем? — возмутилась Аня.

— Руки-то нам, по крайней мере, не ломают, — возразил кто-то.

— Нет, не сразу, — покачала головой Сонька. — Потом меня отвезли на пустырь, вырыли яму и… пообещали закопать, если я не соглашусь работать, — рассказывая это, девушка дрожала, как будто от холода.

— Сонь, а ты что зубами стучишь? Холодно, что ли? — недоумённо спросила Таня. — Заболела? В бане мерзнёшь…

— Я не могу спокойно про то место вспоминать. Никому раньше об этом не говорила, — тихо ответила девушка, не в состоянии унять нервную дрожь. — Забыть хочется, а не могу…

— Ну, о нас, слава Богу, тут заботятся, — сказала Юля. — Таких ужасов нет.

— Так у нас и не бордель. Здесь — элитный клуб. И мы, выходит, элитные, — сделала вывод Таня.

Девушки сбились в кучку, слушая откровения подруг по несчастью. Только две негритянки с точёными фигурками и шапками чёрных волос остались сидеть в одной из каменных ниш. Не понимая, о чём так оживлённо беседуют белые коллеги, они беспокойно переглядывались.

— Элитный клуб — не у нас, а у Мехмеда. И мы не проститутки! Мы — танцовщицы, — голос Соньки прозвучал не особо уверенно.

— Ну да! Только клиентам всё равно, когда они нас в отдельный номер ведут, — усмехнулась Аннушка. — А мне вот… Роза рассказывала… ну, та, которую увезли на прошлой неделе, что период принуждения — самый опасный. И бригада, которая в это время девушек «обламывает» — самая жестокая. Но я, честно говоря, не хочу об этом даже думать. Да и чего ещё от нас можно добиться?

— Полного послушания, — ответила Соня. — Чтобы никакого сопротивления, и чтобы выполняли всё, что эти гады скажут.

— Наш Арслан — тоже… ничего себе, кадр, — усмехнулась Александра.

— Нет, вы настоящих не видели, — возразила Сонька-Эсмеральда.

— И не дай Бог! — заметила Саша.

— Полигонами эти места называются, — вставил кто-то, — где укрощают…

— Да, жуть, — согласилась Аннушка. — Роза тоже что-то подобное упоминала, а мне даже… думать страшно, что такое бывает. И сбежать оттуда, говорят, невозможно.

— Отсюда, что ли, можно?

— Она сказала, что там всё оборудовано… специально, — Аня как будто не услышала замечания, — Если угодила туда, главное — сделать вид, что ты сломлена, покорна… и на всё согласна. Тогда быстрее попадёшь, как они говорят, на «стадию использования» — к следующему владельцу… а дальше — как Бог даст… И ещё, девчонки, удирать лучше всего в процессе перевозки или во время продажи.

— Да нам-то это зачем? — спосила Таня. — Мы вроде уже пристроены.

— Пока держат — пристроены, — ответила Юля. — Когда меня первый раз с подиума к клиенту отправили, Арслан свои «воспитательные» меры ко мне применял и угрожал этим полигоном. Отсюда ведь тоже увозят, наверное, не на курорт. А может, и вообще — на органы! Кто станет искать нас в Турции, если мы по закону здесь уже давно не должны находиться?

— Да ладно тебе… страх-то наводить, — прошептала Таня.

— Сколько за год здесь девчонок сменилось? — попробовала сосчитать Аннушка. — Шесть?

— Семь, — поправила Юля, — или восемь? А ведь это почти половина всего состава!

— И где они — те, кого увезли?

— Кто знает…

— Что смотришь? — спросила Аня, подойдя вплотную к испуганно наблюдавшей за ними девушке, которая появилась в заведении совсем недавно. — Как звать-то тебя, новенькая?

— Оля, — тихо ответила она.

— Настоящее имя или погоняло?

— Настоящее…

— А ты, Оля, как сюда попала?

— В хореографическое училище поступать приехала, в Москву.

— Не поступила?

— Не-а! Не прошла по конкурсу. Домой возвращаться стыдно было.

— А сюда — не стыдно, — невесело прокомментировала Аннушка.

— Я же… не думала, — со слезами на глазах принялась оправдываться Оля. — Я просто не знала, что делать! Ночевала на вокзале, а ко мне подошла одна тётенька. Приличная вроде, такая добрая. Расспросила обо всём, повела к себе домой, чаем напоила. И предложила хорошую работу за границей… на годик. Чтобы следующим летом снова поступать. Ну, я и согласилась…

— Ну да, теперь точно поступишь! — «воодушевила» новенькую Сонька-Эсмеральда. — Коли выберешься отсюда…

— Слушайте, а если убежать нам всем? — предложила Таня. — Вот прямо сейчас, а? Представляете, эффект неожиданности?

— Ага! В полном составе! — поддержал кто-то, подав голос из облака пара.

— А ты дверь открой! — возразила Аннушка. — И куда мы пойдём — мокрые, в одних купальниках, без денег, без паспортов…

— В полицию! — не унималась Таня.

— Наивная! Да у них всё схвачено! Нас же и упрячут за решётку… в тюрягу для иностранных граждан… для любительниц восточных сказок.

— В консульство можно пойти, — поддержала Таню Александра.

— В какое? Мы тут… интернационал, — мрачно усмехнулась Аннушка, — и консулы нам что, на свои денежки оформят все документы и купят обратные билеты? А ещё — всякие «тёрки» с полицией. Больно им надо…

— Девчонки, да консул не будет брать на себя такие хлопоты, — согласилась с Аннушкой Юля, — мне одна… не помню, как её звали — рассказывала, что…

Дверь открылась, в клубах пара показалось бородатое лицо.

— О, вспомни чёрта, он и появится, — скривилась Аннушка.

— Всо харащо? — поинтересовался чуткий страж.

— Да, всё прекрасно! — заверили его девушки.

— Что тебе надо? Чего смотришь?

— Тут хоть дайте нам расслабиться! Никакого покоя нет! — наперебой завозмущались они.

— Быстрэй! Танца скоро надо! — поторопил охранник, не отводя цепкого взгляда от распаренных девичьих тел.

— Дверь закрой, тепло выпускаешь!

— Да мы заканчиваем уже…

— Девчонки, давайте мыться скорее, а то что им стоит штраф на всех наложить, если снова задержимся…

***

Нина пошевелилась, и запястье Александры пронзило острой болью, оторвав её от воспоминаний.

— Ой, Нин, ты потише!

— Да мне самой больно, но и сидеть так уже невозможно, — пожаловалась девушка.

— А-а? — обернулся «Ёжик».

Подруги испуганно примолкли, а Саша в мыслях вновь вернулась в недавнее прошлое…