Бесплатный фрагмент - Сожги меня снова

Пролог

Магия — это тень, что забирает радость и приносит лишь страдание.

Триста лет назад, в небольшом городке Нардис, утопающем в зелени лесов и безбрежных полей, мир напоминал гладь спокойного озера. Жители этого крошечного уголка земли вели простую жизнь — сеяли, убирали урожай, собирали грибы и ягоды. Они не знали ничего о магии, но в их сердцах жила вековая ненависть к ней. Из уст в уста передавались страшные легенды о колдунах и знахарках, о тех, кто использовал магические силы, чтобы причинить боль и страдания. Закоренелое предубеждение сделало их жизнь предсказуемой, но холодной. Меня зовут Габриэль Дагдарион, и я родилась в этом городе.

Солнце уже стояло высоко, его яркие лучи невольно пробирались сквозь щели в деревянных ставнях, вырывая меня из сладкого сна. Я потянулась, пытаясь уловить последние мгновения нежной дремы, но мой внутренний голос, срывающийся на ломаном шёпоте протестов, снова напоминал о своих обязанностях.

— Габриэль, вставай! — раздался из кухни голос матушки, проникновенно и требовательно.

Я открыла глаза, тяжело вздохнув. Села на своей жесткой кровати, мысли о дальнейших мучениях заставили меня поморщиться. Едва почувствовав тепло солнечных лучей, обжигающих чувствительную кожу, я неохотно скинула с себя одеяло. В одной лишь сорочке я, испытывая холодный пол под босыми ногами, направилась на кухню, где меня ожидала матушка, поглощённая готовкой сырных лепешек.

Сквозь теплый воздух кухни, напоенный благовонием теста и жареного сыра, я заметила, как она обернулась ко мне с неумолимым выражением лица. Я всегда была в восхищении от её умений: как тонко ладонями сглаживала она раскатанные лепёшки, как ловко переворачивала их на горячей печи. Длинная седеющая коса, аккуратно заниженная на затылке, подчеркивала её силуэт, который, несмотря на время и заботы, всё ещё сохранял очарование. Тем не менее, морщины на её лбу резко очертили её эмоции.

— Почему ты не одета? — её глаза, полные строгости, пробежали по моему небрежному наряду. — Выглядишь как бабочка! Так ты никогда не найдешь себе мужа!

— Мама! — не выдержала я и повысила голос, ощущая, как стыд солёным потоком накатывает мне на щеки. — Я только встала. Ты сама сказала вставать!

— Живо иди переодевайся, — меж тем, она не отступала. — Скоро отец войдет в дом, не позорь себя.

С горьким вздохом я вернулась в свою комнату. На мгновение осталась наедине с укоряющим чувством, вдыхающим спокойствие от того, что именно здесь, среди своих невзгод, я могла быть собой. Я подошла к старому шкафу, его двери скрипнули под моими руками. После долгих поисков я вытащила нежно-розовое платье, его легкая ткань словно шептала мне о том, как хорошо одеться в него непосредственно перед работой в поле. Я быстро натянула платье, его рукава-фонарики касались моих плеч, даря мне чувство праздника даже в будний день. Короткие сапоги, скрипящие своим маленьким размером, совершенно не желали подружиться с моими обнаженными ногами.

С каким-то искренним желанием я схватила маленькое резное зеркальце с широкими боками, взглянув на свое отражение. Длинные черные волосы, упавшие на плечи непринужденными волнами, и широкие раскосые зеленые глаза, которые когда-то вызывали восхищение у коровы, не скрывали простоты и скромности деревенской жизни. Типичная крестьянка! Словно проклятие, меня охватило чувство дискомфорта. Я обескураженно отбросила зеркало на кровать, а сама хоть и с напускным равнодушием, тезисно подошла к двери, чтобы вновь погрузиться в свою реальность.

Пока я шла обратно на кухню, слышала шорохи и звуки, сопутствующие семейным утренним ритмам — стук деревянной ложки о кастрюлю, треск теста под пальцами матушки и отдалённые голоса соседей из соседнего огорода. Никак не могла избавиться от лёгкого чувства недовольства, но одновременно во мне что-то щёлкнуло. В этом мире, полном простых радостей и тяжёлых забот, я искала вдохновение для того, чтобы вырваться за пределы обыденности.

— Другое дело, — произнесла матушка, оборачиваясь ко мне. — Теперь ты похожа на человека.

Я не удержалась от закатывания глаз, но только в успокаивающем внутреннем монологе. Я села за стол, на него словно сами собой выстроились мои любимые блюда: крынка свежего молока и сырные лепешки, сделанные только что. Сладкий аромат затопил мою память, вызывая успокаивающие образы, но вдруг рука матушки, точно птичка, пронеслась в воздухе и стукнула меня по ладони.

— Сначала дождемся отца, — твердо произнесла она.

На этот раз я уже не мысленно закатила глаза, и увидев это, матушка только цокнула и покачала головой. Казалось бы, какое-то невидимое поле битвы развернулось между нами за утренним столом, но мне было уже не до слов. Я подперла рукой подбородок и, глядя в окно, погрузилась в свои мысли.

Снаружи все выглядело так, будто мир затаил дыхание. На лугу вдалеке мирно паслись коровы, жадно щипавшие юную траву. Мальчуган лет тринадцати, с растрепанными волосами и яркими глазками, с удовольствием загонял стадо, весело бегая по лужайке. Мне показалось, будто он танцует, а в руках у него была самодельная дудочка, и его мелодии нежно разносились по утреннему воздуху, словно зазывая меня выйти и поиграть. Я невольно вздохнула и отвела глаза от окна.

Краем уха я уловила звук шагов, и сердце забилось чаще — отец возвращался. Он открыл входную дверь, и та противно скрипнула, как всегда, когда кто-то входил в наш дом. Войдя, он не произнес ни слова, только посмотрел на нас с суровым взглядом. Прежняя юношеская красота его лица исчезла под тяжестью лет; на нем, как на старом кафтане, были налеты морщин, а волосы, несмотря на годы, оставались черными, как у воробья — ни единого седого волоска.

Отец поставил рядом с дверью ружье — этот жест был настолько естественным для него, что мне даже стало немного страшно. Молча, не сказав ни слова, он прошел в кухню и сел во главе стола. Я знала, что в такие моменты не стоит нарушать тишину. Матушка, как всегда, села рядом, раскинув на столе свои руки, полные тепла и заботы. Мы взялись за руки и капитулировали перед ритуалом — началась обеденная молитва.

Я следила за тем, как матушка закрывает глаза, на устах ее играла легкая улыбка.

— О, Великие Боги, хранители жизни и света, — начала матушка с закрытыми глазами, ее голос звучал мелодично и уверенно. — Слыша наши голоса, примите нашу дань. Спасибо за утро, полное сияния, за каждый ароматный кусочек, что дарует земля.

С каждым словом я чувствовала, как внутри растет чувство благодарности. Я трепетала от соединения с чем-то большим, чем я сама. Все присутствующие в нашем маленьком кругу были пронизаны неведомой силой, и, как будто в ответ на наши молитвы, мягкий ветерок пронесся сквозь окна дома, неся с собой ароматы лугов.

— Славим мы бога Земли, что произрастает, — продолжил сурово отец с закрытыми глазами, его голос был наполнен мощью и авторитетом. — Славим бога Воды, что в реках не иссякает. Славим бога Огня, что согревает в стужу. Славим богиню Воздуха, что дарует нам свободу.

Я почувствовала, как в груди зашевелились воспоминания о том, как мы собирали урожай, купались в реке и разжигали костры под звездным небом. Эти моменты были частью нашей жизни, частью нашей души.

— Позвольте нам, как вольные птицы, пройти через бурю, танцуя, как листья, — продолжила я с открытыми глазами, оглядывая своих родителей. Их серьезные лица напомнили мне о том, сколько значат для них эти ритуалы. — Посылайте благословение на наш общий путь, чтобы вместе мы шли, с надеждой в душе.

— Сейчас и всегда, мы благодарны, — продолжила матушка, в ее голосе ощущала бесконечная нежность. — За каждый миг, что дарован нам, за обеды, что вместе делим в этот час.

— За древних богов, за ваш заботливый глаз, — вместе сказали мы, и в этот момент я ощутила, как единство нашей семьи стало чем-то осязаемым.

Закончив молитву, мы разъединили руки и наконец-то принялись за еду. Я протянула руку к сырной лепешке, лежащей на тарелке, и подняла ее к носу, чтобы насладиться ароматом. Запах сыра и зелени напоминал мне о солнечных днях, проведенных на кухне с матушкой. Я аккуратно отломила кусочек и, приподняв лепешку, посмотрела на матушку и батюшку. Они тоже с удовольствием ели свои порции.

Налив себе из крынки парного молока в деревянный стакан, я отпила глоток. Приятная жидкость, как ароматный дождь, разлилась по моему телу, омывая его теплом лугов и трав. Я откусила кусочек лепешки, ее сырный вкус захватил мои вкусовые рецепторы, мгновенно заполнив желудок своей питательной силой.

Каждый новый укус пробуждал во мне радость, словно я снова возвращалась в моё детство. Но тут, как всегда, матушка перебила мои мечтания.

— Давай, ешь быстрее, — сказала она, устремив на меня строгий взгляд, который процеживал всю ту детскую беззаботность. — Надо еще пасти коров.

Я едва кивнула, понимая, что утреннее спокойствие стремительно разрушается. Я быстро доела свой завтрак, встала из за стола, низко поклонившись родителям — этому жесту благодарности, который был впитан как второе дыхание.

— Благодарю вас, матушка, за вкусный завтрак, — произнесла я, чувствуя, как изнутри поднимается теплота. — Благодарю вас, батюшка, за кров и крышу над головой.

Они кивнули в ответ, и я, чуть усмехнувшись, покинула уют кухни, отправляясь на улицу. Солнечный свет обдал мои щеки жаром, и мне захотелось зажмуриться от его теплоты. Летний ветерок трепал мои волосы, унося с собой сладкий свежий запах луга. Я облегченно вздохнула, и в тот же миг вдруг вспомнила о коровах.

«Как утомительно», — думала я, торопясь к конюшне. Зайдя в загон, я поморщилась от запаха коровьего навоза, который, казалось, заполнил собой пространство. Подойдя поближе к коровам, я зажмурила нос — аромат был неподъемным.

— Итак, выходим, — произнесла я, зажимая нос пальцами, как будто это могло помочь.

Коровы неохотно посмотрели на меня, явно не собираясь слушаться. Я фыркнула, стараясь сохранить выдержку, хотя внутри меня мимолетно пробегала неукротимая радость.

— Ах вот так, — сказала я с легким наигранным недовольством. — Что ж, будем по-другому.

Я окинула загон взглядом, убедившись, что никого нет поблизости. Лишь тишина и ветер. Затем подошла сзади к одной из коров и, подняв руку, создала яркое пламя в ладони. Я бы точно расценила это как развлечение.

Недоумевая, коровы повернули ко мне свои головы, и внезапно, понимая опасность, начали мчаться, как будто метеоры рванули в светлое небо. Я не могла удержать смех — это и была вся их неповторимая магия. Корова — не доминирующее животное, если с ней можно сыграть.

Закончив с представлением, я потушила огонь и, расправив плечи, спокойно пошла за ними. Они неслись от загона в сторону полей, и я медленным шагом последовала за ними, наполняясь свежим воздухом и красотой. Споткнувшись о камешек, я заметила неподалеку стог сена и, принимая решение, направилась туда.

Пока коровы паслись и наслаждались травой, я устроилась поудобнее на зеленой траве, спиной уткнувшись в стог. Солнце качалось на небосклоне, и меня быстро охватило чувство легкости. Не заметив, как постепенно впадаю в сладкий сон, я оказалась в мире, полном смеха и свободы. Ароматы свежих трав и цветов окутали меня, создавая картину ярких, живых красок. Я бродила рядом с Хандером, смеялась, играя в догонялки, наш смех раздавался в воздухе, как музыка. Мы держались за руки, его прикосновение было таким нежным, он смеялся, и я потерялась в его серых глазах, когда он наклонился и поцеловал меня. В этот момент все заботы исчезли, и я была счастлива. Но реальность вновь проявила себя, когда я ощутила странное щекотание на носу. Зажмурив глаза, я поморщилась и отмахнулась от настойчивого «что-то». К моему удивлению, этим «что-то» оказалась Латия, моя лучшая подруга, с легкой улыбкой на лице, излучающей тепло.

— Привет, засоня, — сказала она, прерывая мои мечты.

Я резко вскочила, не ожидая, что кто-то еще окажется в этом уединенном уголке.

— Латия? — удивленно спросила я. — Что ты здесь делаешь?

— Пришла навестить свою подругу, — произнесла она, словно все это время просто ждала, чтобы меня разбудить.

Латия была завидной красоткой нашего села: длинная светлая коса, подчеркивающая её широкие формы, и голубые глаза, в которых всегда можно было утонуть. За ней бегали толпы парней, а я, такая худощавая, казалась им неинтересной.

— Кстати, — продолжила Латия, и я уже знала, что ее вопросы недалеко уведут меня от спокойствия. — Сегодня же день летнего солнцестояния. Ты идешь вечером на костёр и танцы?

— Не знаю, — отмахнулась я. Скрытое за этим простым «не знаю» было болезненно ясным для меня: родители не отпустят.

— Там будет Хандер, — чуть замедлила она, усмехнувшись.

— Он не мой суженый, — фыркнула я, словно откашлялась от этой мысли. — А суженый Агнии. Он мой суженый только в мечтах.

— Ну, — замешкалась Латия, приподняв брови. — Присмотрись тогда к Йену. Он тоже не промах.

— Йен? — снова фыркнула я, на этот раз сильнее. — Я не переношу на дух этого самодовольного индюка. Уж точно не он.

Латия пожала плечами, не зная, что сказать.

— Ладно, — произнесла она в итоге. — Я пошла. А тебе советую все же пойти и присмотреться к Йену. А то так и останешься в девках.

Я показала ей язык, и она, смеясь, ушла с поля. Я же тяжело вздохнула: мои мысли о Хандере поглотили меня. Йен? Этот нахал, самодовольный индюк, который всегда так смотрит на меня с презрением и подозрением, будто я украла у него корову. Ни за что. Я лучше прыгну в костер, чем буду его женой.

Собравшись с мыслями, я пошла за коровами, потихоньку подгоняя их обратно в загон. Они ловко вошли, и я направилась к нашей избе. Открыв дверь, я вышла на привычный запах домашнего уюта, но дома, казалось, было тихо. Матушка сидела и пряла, а отца не было — видимо, он снова ушёл на охоту.

— Матушка, — тихо позвала я, надеясь привлечь её внимание. Она подняла на меня взгляд, в её глазах промелькнула грозная тень. — Сегодня солнцестояние. Будет костер и танцы, можно пойти?

Я старалась выглядеть как можно милее, но, похоже, этого было недостаточно. Матушка тяжело вздохнула и отвела взгляд, словно я просто не существовала.

— Нет, — коротко отрезала она. Сердце моё сжалось.

— Почему? Там будет много девчонок и парней, ты же сама говорила мне искать жениха.

Матушка закатила глаза, её лицо исказилось от раздражения.

— Ты там найдешь только всякую ересь, сиди дома! — гневно крикнула она.

Я потупила взгляд и, чувствуя, как надвигается волна разочарования, пошла в свою комнату. Вместо ожидаемого веселья меня ждало одиночество. Я уселась на свою жесткую кровать и стала смотреть в окно, где солнце стремительно опускалось за горизонт, окрашивая небо в золотисто-оранжевый цвет.

Меня мучила мысль о всем, что я упускаю, пока матушка пряла свои нитки, не позволяя мне вырваться в мир. Я обдумала план побега: отец вернется только под утро, а матушка рано ложится спать. Эти невидимые цепи не давали мне покоя. Я нетерпеливо трясла ногой, ожидая момента, когда матушка уснет.

Наконец, я услышала шаги за дверью. Десять минут, кажется, пролетели. Тихонько приоткрыв дверь, я выглянула. Тишина и покой — это мой сигнал. Я схватила возможность и, единственным энергичным движением, скрылась в темноте, открыв входную дверь и прыгая в вечерний воздух.

Пройдя по тропинке, завуалированной ветвями, я чувствовала, как радость и тревога переплетаются внутри. Чем ближе я подходила к главной поляне, тем громче становились звуки праздника — смех, песни и всплески веселья.

— О, ты всё-таки пришла? — удивленно воскликнула Латия, обнимая меня с такой теплотой, что на мгновение я забыла о своих переживаниях.

— Да, — сказала я, отстраняясь от неё. — А Хандер уже здесь?

— Нет, — усмехнулась она, тряся головой. — Он с отцом в церкви.

Церковь. Это слово всегда вызывало у меня дрожь, как будто в нем скрывались все страхи, которые я пыталась подавить. Я лишь кивнула Латии, когда она предложила пройти к костру. Вокруг горел огонь, окруженный парнями и девушками, смеющимися и прыгающими через языки пламени. Их смех был весёлым и беззаботным, а поцелуи полны нежных обещаний. Я стояла несколько в стороне, вытянув вперед ладони, стараясь согреться. Тёплые языки пламени касались кожи, но не могли согреть сердце.

Я бы тоже с удовольствием оказалась в компании, но где-то в глубине души знала, что никому не нравлюсь. Мои мысли прервались, когда из темного леса раздался странный шум, напоминающий завывание. Я прищурилась и бесшумно отошла от костра, желание исследовать это звучащее одиночество подгоняло меня вперёд.

На небольшой поляне, освещенной серебристым светом луны, я увидела сцену, заставляющую сердце забиться чаще. Хандер пятился назад, в страхе и недоумении, словно находился на грани паники. Напротив него, обнажая белоснежные зубы в ярком свете, медленно шагал волк. Его глаза, зеркала ночи, смотрели полные голодом и предвкушения. Я почувствовала, как внутри всё сжалось, но страха не было — в груди зашло пламя. Как и в тот раз, когда я открыла свои способности и поняла, что обладаю магией. Теперь же, я без раздумий раскрыла ладонь и в ней загорелся яркий огонь. Золотисто-оранжевые языки пламени плясали, готовые обрушиться на волка в любой момент. Я знала, что должна защитить Хандера несмотря на то, что он мог думать обо мне.

Волк, не замечая меня, в этот момент прыгнул в сторону Хандера. Я, не теряя ни секунды, метнула огненную магию в его сторону. Пламя легко нашло путь и поглотило его. Волк завизжал и отпрыгнул в сторону, как будто сам дьявол дотронулся до него. Внезапное движение было полным непонимания и ярости.

Я заметила, как Хандер поднял на меня свои серые глаза, полные ужаса и неприязни. В этот миг я почувствовала, как в сердце что-то сломалось. А в следующую секунду глядя на его лицо, я увидела ненависть. Ненависть к тому, кто обладает магией.

Я чувствовала, как страх и отвращение переплетаются в воздухе, как и моя изоляция от мира. Метаясь в своих мыслях, я не могла понять, что сделала не так. Я лишь хотела защитить его, сделать правильно. И все же, несмотря на мою благородную цель, тень его отвращения неизбежно падала на меня.

— Ты ведьма, — произнес он, его голос звучал как приговор.

Понимание обрушилось на меня, обжигая, как огонь, который я только что выплеснула на волка. Я раскрыла свой секрет, и была уверена, что он был прав — это была роковая ошибка.

— Папа! — его крик, полон злости, прозвучал в ночи.

Раздался шорох — из темноты начали выступать тени. Их лица были затенены, но я могла различить силуэты людей с факелами. Впереди всех шагал высокий мужчина с длинной бородой и злыми черными глазами. Это был священник Алексиус. Говорили, что он инквизитор, и его присутствие внушало страх. Алексиус приближался ко мне, и я постепенно начала пятиться назад, но за мной стояло только деревце, которое не спасало от взглядов, полных ненависти.

— То, что ты видел, это правда? — прорычал он, обращаясь к Хандеру.

Его кивок в ответ стал приговором, и Алексиус быстрым шагом подошел ко мне, его голос, словно ржавый меч, прорезал тишину.

— Ты ведьма! — произнес он, и с одним единственным словом разразилась шумная неприязнь.

Толпа преданных ему последователей начала бурно шептаться и переговариваться. И я уже понимала, что не потяну на себе эту тяжесть ненависти.

— Йен, — приказал он, из толпы вышел тот, кого я ненавидела больше всего.

Йен подошел к Алексиусу, и тот жестом указал на меня. Мой страх возрос, когда он схватил меня за руки. Я пыталась вырваться, но его хватка была железной.

— Что ты делаешь? — закричала я, но в ответ лишь получила снисходительный взгляд.

— Связываю ведьму, — пронёс Йен, не отрывая от меня своих изумрудных глаз.

— Отпустите меня! — закричала я, ощущая, как ярость и обида наполняют меня. — Я спасла Хандера от волка! Так вы хотите мне отплатить?

— Магия — это яд, — прошипел Алексиус. — И все, кто пропитан этим ядом, должны сгореть.

Он направился к одинокому дереву посреди поляны, а Йен, как бы не желая отпускать свою жертву, тащил меня за собой. Я грызла свою губу, в попытке подавить слёзы, но они сами катились по щекам. Надежда на спасение угасала, а вокруг только ненависть и страх, пропитывающие воздух. Внутри меня росло чувство, что я просто хотела сделать то, что было правильно; но в этот момент ничто уже не имело значения.

— Стоп, что? — крикнула я, пытаясь высвободить свою руку. — Вы же не…

— Мы должны сжечь ведьму, — на ухо прошептал мне Йен, его голос звучал весело и ядовито.

Я чувствовала, как тепло моего сердца угасает, принимая его слова с ужасающим предчувствием. Йен дотащил меня до ствола дерева и швырнул меня к нему с силой, от которой я потеряла равновесие и едва не упала на землю. Я быстро собралась, но его руки уже схватили меня за запястья, и в тот момент, когда я попыталась вырваться, он был слишком силен и ловок. Хантер, все еще находившийся в спасительном одеяле от волка, пришел в себя и, подхватив веревки, начал обвязывать меня к стволу. Я почувствовала, как она впивается в мою кожу, крепкая и безжалостная.

— Вот ты и попалась, колдунья, — подмигнул мне Йен, отступив на несколько шагов назад, оставляя меня беспомощной. Я чувствовала, как моё сердце колотится в груди от страха.

— Йен, — произнес Алексиус, протягивая ему факел. — Предоставляю тебе эту возможность. Ты вышел на след ведьмы, уничтожь ее.

— С радостью, — прошипел Йен, его глаза сверкали, пока он забирал факел у священника, и шагал ко мне.

Я старалась изо всех сил увернуться, но веревки были крепче, чем я думала. Его дыхание было жарким и близким, оно касалось моей щеки, как то главное, от чего у меня просто дух захватило.

— Прощай, ведьма, — произнес он ледяным голосом.

Я видела, как он бросает факел к моим ногам. Пламя медленно, но верно начало ползти ко мне, и я осознала, что всё это — не бессмысленный кошмар, а реальность.

— Это не конец! — прокричала я, сжимая кулаки, до крови, пытаясь высвободить силы изнутри, но там было только пустое ожидание. — Я найду тебя, Йен, и ты очень сильно пожалеешь об этом.

— Удачи, — хмыкнул он, в его голосе мрак и удовлетворение, которые пронизывали меня холодным ужасом.

Пламя достигло моих ног, жадно впиваясь в мою кожу с такой силой, что вскоре уже не осталось сил даже для крика. Я орала, как сумасшедшая, но вскоре мой голос затих, уступая место молчанию. Пламя поглотило меня, будто желая навсегда забрать в себя это мгновение страха и отчаяния. И в этот момент я поняла: я не могла позволить им одержать победу. Перед лицом смерти я закляла себе, что отомщу.

Глава 1

Каждый незначительный проступок, будь это открытая дверь или незамеченная шоколадка, может привести к судьбе, которую мы не можем предугадать.

Я ехала по ночному городу, и как будто весь мир растворялся в ритме музыки, наполняющей машину. Полусвет, льющийся из приборной панели, создавал интимную атмосферу, и мне казалось, что время остановилось. Я, смеясь, орала слова наизусть к песням, чувствуя, как каждое слово звучит во мне. Пит, парень, которого я знала всего одну ночь, управлял автомобилем с легкостью, его глаза сверкали в отражении уличных огней.

— Слушай, надо заехать на заправку, — сказал он, отвлекая меня от музыкального выступления.

— Оки, — ответила я, осознавая, что пора сделать перерыв. — Я зайду в магазин.

Пит усмехнулся такой хитрой улыбкой, что в моменте мне показалось, будто он знает что-то, чего не знаю я. Одной рукой он держал руль, а другой коснулся моего бедра, легкомысленно и как-то по-другому. Я не обратила на это внимание, заслушанная ритмом и мелодией. Мы пересекали темный лес, и вскоре перед нами появилась заправка — яркие огни на фоне ночи, словно маяк в этом завораживающем путешествии.

Выйдя из автомобиля, я почувствовала, как холодный ночной воздух коснулся моей кожи. Пит заправлял тачку, а я направилась к небольшой лавке, где пахло чипсами и крепким кофе. Свет неоновых ламп отразился в моих глазах, когда открылась дверь магазина, и звон колокольчика прервал тишину, окутывающую заправку. Я оглядела магазин, заполненный рядами с товарами, искренне удивляясь, сколько всего можно уместить в таком маленьком пространстве. Тихо прошла вдоль полок, разглядывая упаковки чипсов, газировок и сладостей, и на мгновение забыла о Пите, о его хитрой улыбке и о том, что одной рукой он держал руль, а другой исследовал мои границы. Из динамиков тихо доносилась музыка, создавая приятный фон, но мысль о том, что я здесь одна, не покидало меня. Я ощутила лёгкое волнение, связанное с тем, как неожиданно всё это произошло. Ночь, парень, которому я доверилась, и это маленькое приключение… Вдруг я почувствовала тепло за спиной. Пит обнял меня за талию, его рука мягко легла на живот, и я замерла на мгновение. Это было странное и в то же время волнующее чувство — я ощущала его дыхание, близость, и в то же время меня переполняло любопытство.

— Что ты делаешь? — воскликнула я, смеясь, когда Пит опустил свою руку ниже. Ощущая его тепло, меня охватило чувство беспечности.

Он наклонился ближе и прошептал мне на ухо:

— Хочу тебя.

Словно электричество пробежало по моему позвоночнику от его слов. Я почувствовала, как меня охватывает нечто большее, чем просто физическое влечение. Он был дерзким, и эта дерзость манила. Внезапно Пит подбросил мне в карман куртки шоколадку. Это было неожиданно и немного глупо, но я не могла удержаться от улыбки.

— Эй, надо заплатить, — с внезапным смущением сказала я, крутясь, чтобы взглянуть на него.

— Так сексуальнее, — произнёс он, его дыхание коснулось моей щеки.

Я почувствовала, как само присутствие Пита словно накаляет атмосферу вокруг. Холодные стены магазина внезапно стали теплыми.

— Пошли, — произнёс он, и не дожидаясь ответа, потянул меня к выходу.

Я остановилась, сердце забилось быстрее. Да, это было рискованно, но в то же время — так захватывающе.

В тот момент, когда мы почти достигли двери, неподалёку послышался резкий окрик продавца. Я замерла, и тревога мгновенно сбросила с меня весь романтический настрой.

— Эй! Вернитесь! Вы что, не собираетесь платить?

Я быстро обернулась, передо мной стоял недовольный продавец средних лет в ярко-красной униформе и выражением лица, полным недоумения и злости. Я почувствовала, как сердце забилось ещё быстрее, и Пит, не желая упустить свою инициативу, лишь слегка сжал мою талию.

В этот момент весь мир вокруг нас словно замер. Я могла слышать, как тикают часы в тишине, и ощущать, как между нами нарастала нервозность. Я посмотрела на Пита, искренне полагая, что ситуация либо разрядится, либо обострится.

— Я заплачу, — тихо сказала я, быстро доставая из кармана украденную шоколадку и одновременно вытаскивая банковскую карту для оплаты. Голос мой звучал почти храбро.

— Э, нет, — воскликнул продавец. — Только через полицию, они уже в пути.

Я обернулась к Питу, в его взгляде я увидела панический призыв: бежать! От страха в груди зашевелился адреналин. Он резко открыл дверь и бросился к машине, и я, не раздумывая, рванула за ним. Но в этот момент продавец схватил меня за руку.

— Ты никуда не пойдешь, — прорычал он, словно волк, охраняющий свою территорию.

— Отпустите, — закричала я, пытаясь вырваться, но хватка его была крепкой, как сталь. — Я же сказала, заплачу!

— Только с полицией, — настаивал он, его глаза светились от злобы, как два горящих угля.

Продавец стал тащить меня назад к прилавку. Я почувствовала, как отчаяние захлестнуло меня, и взглянула в окно.

Я успела заметить, как Пит уже сидел в машине, мотор неумолимо ревел, и он выехал с заправки, оставив меня одну. Внутри меня заползло разочарование. Он бросил меня! Я отпустила глубокий вздох, словно раздумывая, не сильно ли это повлияет на всю мою жизнь.

Как только его машина скрылась в темноте, я услышала зловещие звуки сирены. Страшное предчувствие охватило меня — это была полиция. Меня это немного успокаивало, но также порождало страх: что скажут полицейские? Я была в ужасной ситуации из-за одной лишь шоколадки, которую даже не брала.

На горизонте появились две полицейские машины, из них вышло двое полицейских, в то время как остальные три человека оставались на улице. Они вошли в магазин, и кольцо колокольчика на двери прозвенело так противно, как будто оповещая о моем неудачном плане.

Нервозность нарастала, и я думала о том, как быстро все может измениться.

— Что произошло, Дак? — спросил один из полицейских, обратившись к продавцу, который выглядел вроде бы слегка смущенным, но, в то же время, с очевидной самодовольной ухмылкой.

— Воровка хотела обчистить полмагазина, но я её поймал, — прорычал продавец, коротко сжимая губы.

О, как я ненавидела его в этот момент. Его залысина, его пивной живот — все это меня безумно бесило!

— Это неправда, — крикнула я, не в силах сдержаться. Я уставилась на Дака, надеясь, что он сочтёт меня за жертву — жертву одного неполноценного плана. — Я случайно взяла всего одну шоколадку и сказала, что заплачу!

В ответ на это полицейский, который задал вопрос, вроде как усмехнулся — или это было просто выражение недоверия? Мне показалось, что его отношение ко мне ярко отражало то, что он, возможно, уже сталкивался с подобными ситуациями.

— Дак, опять ты по пустякам нас зовёшь, — хмыкнул тот же полицейский, бросая на продавца укоризненный взгляд.

Свет от фонарей машин снаружи пробивался в магазин, пронзая полутьму и создавая атмосферу тревоги. Я стояла возле кассы, сверля этого Дака своими глазами, когда голос того полицейского вновь не разрезал тишину. Он звучал как отголосок из далекого прошлого, вызывая будто бы забытые воспоминания. С каждым мгновением моё любопытство росло, пока я не решилась повернуться.

Глава 2 Йен

И даже если в этом мире ничего не происходит просто так, иногда нужно позволить случайностям открыть двери к новым мирам.

Сумерки окутали восточную часть леса, словно тяжелая вуаль. В воздухе витала свежесть предвечернего времени, но рядом с ногами лежал полностью обсаженный труп девушки, и эта картина оттягивала мое сознание, разрывая его на части. Она была молода, не старше двадцати пяти. Длинные рыжие волосы разметались по земле, словно яркие пряди пламени, контрастируя с холодной, зябкой сентябрьской травой. Я стоял, будто заколдованный, и не мог отвести взгляд.

— Что с ней? — спросил мой напарник, прося разъяснений у судмедэксперта. В его голосе ощущалась нотка тревоги, смешанная с внутренним отвращением.

— Вырезано сердце, — спокойно ответил судмедэксперт, как будто сообщал о чем-то банальном, о чем каждый день слышат в новостях.

Я наклонился ближе, чтобы рассмотреть тело. Холодный ветер шевелил листья на деревьях, напоминая о том, что эта жизнь оборвалась слишком рано. На земле вокруг девушки раскиданы цветы, напоминающие колокольчики, как будто сама природа старалась скрыть ужас, произошедший здесь. Я ощутил горечь во рту, не в силах понять, как кто-то мог причинить такое страдание.

Взгляд переместился на ее лицо. Что-то блестело между губами. Я сказал судмедэксперту:

— Откройте ей рот.

Мой помощник поморщился, но я знал, что никуда не деться — работа есть работа. Судмедэксперт кивнул и опустился на корточки рядом с телом. Его руки были в белых перчатках, и я заметил, как он ненадолго замер, словно не решаясь сделать следующий шаг. Затем осторожно раскрыл рот девушки, вставив два пальца внутрь. Его действия казались одновременно и грубыми, и полными уважения к мёртвому телу.

Он вытащил что-то, держа это в ладони, и свет фонарика выхватил из темноты блестящий предмет.

— Это монета, — произнёс он, но мы оба знали, что это не просто случайная находка.

Я наклонился, чтобы лучше рассмотреть. Серебристый кругляшок переливался, словно хранил в себе забытые тайны. Подсвеченный фонарем, он казался еще более зловещим.

— Серебро? — спросил мой помощник, едва сдерживая тошноту.

— Похоже на то, — ответил я, пытаясь собрать мысли в кучу. Серебряная монета — орудие или символ? Не знал.

— Что за изверг сделал это? — задал он вопрос, на который ни я, ни судмедэксперт не могли ответить.

— Не знаю, но надо это выяснить, — сказал я, ощущая, как ответственность накрывает меня тяжелым одеялом.

Вокруг стояло пять патрульных машин, их синие огни мигали, бросая тени на землю. Сумерки сгущались, заслоняя и поглощая надежду на разрешение этой загадки. Я постоянно переключал взгляд между деревьями с одной стороны и мигающими огнями патрульных машин с другой. Мы еще не нашли всех улик, и, возможно, жизнь этой девушки, чей труп мы обнаружили среди мрака, оставляет за собой след, который нам нужно отыскать.

— Оцепите всю территорию в поисках улик, — приказал я.

Голос диспетчера раздался из рации, держа меня в напряжении:

— Детектив Адимирон.

— На связи, — ответил я коротко.

— На заправке по Роуз-Кинг произошло вооруженное ограбление, — сообщила девушка-диспетчер. — Выезжайте на место.

— Мы не занимаемся грабежами, — фыркнул я, теряя терпение. — У нас тут труп в лесу, если вы не забыли.

— Все патрули заняты, а вы от заправки в километре отсюда, — прозвучал голос, указывая мне на моё положение.

Я стиснул зубы, но не хотел спорить, поэтому бросил:

— Ладно, — и отключил связь.

Оглядываясь вокруг, я заметил сосредоточенные лица моих коллег, которые бродили по округе с фонариками в руках. Ночь усиливала их тени, и казалось, что даже лес притих от нашей работы.

— Так, ты, — обратился я к своему напарнику, — едешь со мной.

Он коротко кивнул, и я почувствовал, как напряжение немного отпускает. Я оглядел окружающих, осознавая, что нам срочно нужно разбираться с этой ситуацией.

— Мне нужны еще трое, остальные ищут улики, — заявил я.

Ко мне подошли еще трое полицейских, и вскоре мы расселись по двум машинам, готовясь отправиться к заправке. Ночь напоминала хаос, но я знал, что в нашей работе важна каждая деталь. Мы выехали на дорогу, окруженную деревьями, и ехали в полном молчании, сосредоточенные на своей миссии.

Спустя пару минут мы прибыли на место. Я вышел из машины, вдыхая запах бензина, смешанный с легким ароматом ночного воздуха. Войдя в магазин, я открыл дверь, и мне на уши упал звук колокольчика, который громко прозвенел, как сигнал тревоги. За прилавком стояла лишь одна девушка, и ее черные волосы ярко выделялись на фоне грязно-белого окружения. Она спорила с Даком, продавцом этого магазина, но при моем появлении замерла. Ее глаза, округлившись от удивления, встретились с моими.

Глава 3

Ненависть — это яд, который человек сам себе подливает в кровь, надеясь на то, что однажды он отравит.

В момент, когда я развернулась, передо мной предстал высокий мужчина — он был словно из другой эпохи. У него были черные волосы, гладко зачесанные назад, и изумрудные глаза, в которых отражалась не только уличная лампа, но и какая-то затерянная в глубине тайна. Я не могла оторвать от него взгляда, хотя понимала, что это ненормально. Его строгая черная униформа плотно обволакивала мускулистую фигуру, а на поясе, как будто в насмешку над моими фантазиями, висел пистолет в кобуре, а рядом с ним побрякивали наручники — два холодных кусочка металла, которые олицетворяли как страшный риск, так и незримое притяжение.

Моя сердечная мышца забилась с ускорением, но вместо страха я ощутила волну странной эйфории. «Что ж, это прям мечта, оказаться в наручниках или быть застреленной в лоб из этого пистолета!» — подумала я, почти не осознавая, как это звучит. Моя голова закружилась от мыслей, которые у меня отбила эта неожиданная встреча.

Мой разум метался из одной мысли в другую, и в этот момент, когда я кривоватенько улыбнулась высокому полицейскому с изумрудными глазами, пришло осознание, что во всей этой ситуации я выглядела совершенно беззащитной и даже жалкой.

В его глазах читалось нечто большее, чем простое недовольство. Что это? Сочувствие? Интерес? Я не могла понять — и, черт возьми, как же меня это угнетало. Внутри себя я чувствовала как-то одновременно и маленькой, и взбунтовавшейся, пытаясь добиться справедливости даже в столь абсурдной ситуации.

— Заплатите за шоколадку и будете свободны, — произнес смутно знакомый полицейский, его голос звучал строго, но в нем проскальзывала некая озорная игривость.

Я не могла удержаться от фыркания.

— С радостью, — ответила я, стараясь сохранить определенную долю достоинства.

Я повернулась к кассовому аппарату, обидчиво бросив взгляд на Дака, который ухмылялся, как будто наблюдал за драмой, разыгрывающейся перед ним. На меня сразу накатила злость, но я постаралась сдержаться. Я приложила карту к терминалу, и оплатив шоколадку, почувствовала облегчение, как если бы сбросила с плеч тяжелый рюкзак.

— Отлично, — сказал коп, его тон звучал почти одобрительно.

У меня не было сил отвечать, поэтому я молча развернулась и направилась к выходу. За спиной я ощущала его взгляд, но игнорировала его, сосредоточившись на своем шаге.

Передо мной распахнулась дверь, и в лицо мне ворвался свежий воздух, пугающе резкий и холодный. Я закончила всю эту абсурдную сцену, но, обернувшись к Даку напоследок, бросила:

— Шоколадку можете оставить себе.

Злорадная улыбка на его лице на мгновение замерла, и он хотел возмутиться, но я не стала ждать разворота еще одной драмы. Решительным шагом перешагнула порог и вышла на улицу.

Пит предатель уехал, оставив меня одну. Холодный ветер всколыхнул мои волосы, и я обняла себя руками, как будто единственным моим утешением была сама уверенность, что я все еще здесь, что я могу контролировать хотя бы некоторые вещи в своей жизни. Рядом со мной стояли два патруля полицейских машин, с их проблесковыми маячками и ожидающими полицейскими. Это начинало меня раздражать. Каждая секунда, проведенная рядом с ними, казалась вечностью, и я чувствовала себя в ловушке, как глупая мышь, попавшая в капкан. Как я доберусь до дома? Это был единственный вопрос, который беспокоил меня, и он вертелся в голове, как навязчивая мелодия. Сначала я запаниковала, но затем, глянув на улицу, меня все же осенило: можно было добраться пешком. Да, это заняло бы время, но кто еще мог помочь мне в этой ситуации? Никаких вызовов такси, никаких звонков, только я и мои ноги.

Я перевела взгляд на того высокого полицейского, который, казалось, все еще наблюдал за мной. В его глазах была искорка интереса, и мне стало немного неловко. Поджав губы, я сделала шаг вперед и направилась по тротуару, все так же уверенно, как если бы мир вокруг меня был лишь моим, и его ошибки меня не касались.

— Вам не на чем ехать? — неожиданно прервала мои мысли его ухмылка.

Я остановилась, повернулась и встретила его взгляд.

— Нет, — коротко отрезала я, стараясь не выдать, как сильно меня это задело.

— Сообщник бросил? — его слова заставили меня замереть. Я ощутила, как на щеках вспыхнула краска.

— Что? — воскликнула я, но тут же осеклась, вспомнив, как он был прав.

Словно ледяной поток обдал меня, когда я вспомнила, как Пит просто ускользнул в ночь, бросив меня в этом запутанном мире.

— Дак сказал, что у вас был сообщник, — продолжал полицейский с легкой насмешкой в голосе.

— Этот козел не… — я замешкалась. Чувство предательства было обратной стороной моего страха. — Он уехал, а я без тачки.

— Я могу подвезти, — предложил он, в его голосе звучала извиняющаяся интонация, которая показалась мне фальшивой.

— Что ж, спасибо, — вяло ответила я. — Я лучше пойду пешком.

— Кругом лес, — сказал он, указывая рукой на мрак, который обнимал нас со всех сторон, словно невидимый туман. — И я как раз заканчиваю смену, у вас все равно нет вариантов.

Я закатила глаза, чувствуя, как нахлынула паника. «Нельзя, — думала я, — не стоит доверять этому смутно знакомому копу».

— Ладно, — согласилась я, но внутренний голос продолжал кричать. — А как же ваш напарник?

— Он может сесть в другую машину, — подмигнул мне полицейский, в его усмешке была легкость, которую я не могла понять.

Стиснув зубы, я нехотя пошла к машине. Внутри меня вспыхнуло желание сбежать, но жажда безопасности заставила сесть рядом с ним. Я села в машину, чувствуя, как холодный воздух проникает в мою душу, словно я только что отказалась от спасительного круга идти пешком через лес. Полицейский включил двигатель, салон наполнился глухим рокотом, перекрывающим звуки заправки, которая постепенно отдалялась от нас. Я обвела взглядом пространство вокруг — тщетно пытаясь уйти от мысли, что вызвала на себя его внимание.

Это была обычная патрульная машина: светлое сидение с потертостями, полка с милыми, но вызывающими тревогу предметами — полицейский блинчик для остановок, ужасающая дубинка и стеклянный ящик с флаконами антисептика. Я замерла, чувствуя, как дрожь пробегает по спине, и решила занять себя мыслями о том, как мне добраться до дома — не дать этому полицейскому шанса перехватить мою историю. Нет, ну я явно где-то уже видела его.

— Куда едем? — спросил он, его голос был раскатистым и уверенным. Я посмотрела на него, и его суровые черты лица стали более отчетливыми в свете навигации.

— На Блэкстрит, — ответила я, стараясь говорить спокойно.

Полицейский кивнул, и я заметила, как он чуть повернул голову к моему направлению, словно изучая меня вдоль и поперек, словно прощупывая, насколько я устойчива к его вопросам.

— Вы вернетесь к этому типу, который вас бросил? — спросил он.

Его интонация была как будто дружелюбной, но в ней проскальзывала некоторая настороженность, желание понять.

— Сомневаюсь, — произнесла я, стоя на грани между желанием признаться и мрачной решимостью сохранить дистанцию.

Дорога стремительно уносила нас от заправочной суеты, и вскоре вокруг зазеленело: высокие деревья обрамляли улицу, их силуэты напоминали огромных стражей, замаскированных в коричневые и зеленые цвета. Я сидела на сиденье пассажира, сжимая руки на коленях. Воздух, напоенный запахом сосен и влажной земли, казался мне одновременно знакомым и чужим.

— Как же трудно заблудиться в наших лесах, — сказал полицейский с легким смехом, оборачиваясь ко мне. Его голос звучал как бы издалека, его слова перекрывали звуки ночи. — Никогда не знаешь, куда именно потянет. Полный лес мифов.

Я не знала, что ответить, и потому просто посмотрела в окно, всматриваясь в ночную черноту, где деревья, казалось, поглощали любой свет и любой звук. Всё вокруг стало внезапно печально тихим. Время, как будто, остановилось. Мы ехали, и в этот миг меня охватило стойкое ощущение, что когда-то я уже была здесь.

Вдруг, как по волшебству, из темноты выскочил волк. Я взвизгнула от неожиданности, когда он прыгнул на машину. В этот момент полицейский резко затормозил, и от резкого торможения по инерции меня наклонило вперед. Я стукнулась лбом о панель. Боже! Искры блеснули перед глазами, и секунда, казалось, растянулась на часы.

Вместе с ударами сердца в моей голове начали плыть образы, странные и далекие. Мгновения из жизни, которая была до этой. Как меня сожгли на костре. Я вспомнила горький дым, медленно заполняющий легкие, и крики, которые раздавались вокруг. И вдруг, как если бы какой-то невидимый поток соединял меня с тем прошлым, я осознала — этим человеком, сжегшим меня, который сейчас сидел за рулем, был Йен. Да-да, именно он. Сердце заколотилось в груди, и мрак заполнил мою душу, когда я вспомнила, как его изумрудные глаза, полные гнева, смотрели на меня, охваченной огнем. Это он был моим преследователем, человеком, который, по идее, доверял закону, а не всеобъемлющей справедливости. Откуда, черт возьми, у меня возникли эти воспоминания?

— Все в порядке? — спросил он, наклоняясь ко мне с беспокойством.

Я медленно повернула голову в его сторону, потирая ладонью лоб, где уже чувствовалась легкая шишка. В голове всё встало на свои места. Ненависть к этому человеку вспыхнула, как пламя, и от её силы заболело в груди. Он убил меня тогда триста лет назад.

— Да, — фыркнула я, пытаясь сдержать бурю эмоций, вспыхнувших в моей голове.

— Это был волк, — сказал он, держась руками за руль. — Мы чуть не сбили его, но он убежал…

— Я в курсе, что это был волк, — прошипела я через сжатые зубы, ощущая, как ненависть заполняет меня.

Я чувствовала, как эта злоба начинает перехватывать контроль. Кажется, он был немного удивлён моей злобной реакцией. Я не могла больше сдерживать себя. Встрепенулась, открыла дверь авто и вышла из неё, чувствуя свежий ветер на своём лице.

— Эй, ты куда? — закричал полицейский, с опасением открывая свою дверцу и выбегая из машины.

Он встал рядом, полугрустный и полубеспокойный, с открытой дверью, как будто собирался меня остановить.

Я молча, не обращая внимания на его слова, развернулась и пошла вдоль трассы, оставляя за собой свет фар и его обеспокоенное выражение. Земля под ногами была знакомой и в то же время чуждой. Я шагала по обочине дороги. Ноги медленно ступали по асфальту, и я ощущала, как грохот моего сердца напоминал о прошлой жизни, о том, что когда-то было. Тень Йена, полицейского, вела меня к воспоминаниям, отправляющим меня обратно в тот далекий вечер, когда я на пороге своей смерти встретила его — изумрудные глаза, досмотр строгости, непоколебимая уверенность. Этот вечер был полон вечернего тумана, холодного ветра и совершенно неожиданного окончания.

Я сжала кулаки, вспоминая, как покидало меня тепло, как огонь забирал мои мечты. В этот момент я так сильно чувствовала ненависть, что она затмевала весь разум. Неужели этот человек снова рассчитывает, что я его пойму? Ничего не получив, просто стоя на трассе, я гуляла по своему гневу, и он рос, как корни огромного дерева.

— Стой! — раздался голос Йена, но я только ускорила шаги.

Я не собиралась возвращаться. Я не могла остаться рядом с ним, даже если он был полицейским с ясными намерениями. В прошлый раз он был мне другом, а позже стал причиной моей смерти. Свет фар пробегал мимо, но я не боялась темноты. Наоборот, она была мне знакома. Я предалась этому ощущению — странной уверенности и страха одновременно. Лес вокруг меня завывал, словно призывая в этот мир магии и мифов, который было бы разумно избегать, но он всегда привлекал меня.

— Да остановись же! — раздался его голос вновь.

Я не обернулась и просто продолжила идти, погружаясь в свои мысли. Зачем мне останавливаться? Зачем слушать его? У меня уже не было слов, чтобы выразить всю ту ненависть, которую я испытывала.

— Эй, ты меня слышишь? — снова призвал он.

— Что? — крикнула я, и этот крик был полон всей ярости, что накапливалась во мне.

Я остановилась, развернувшись к нему. Моя графика ненависти, как остриё шпаги, пронзала воздух. Его лицо выражало непонимание и растерянность, от чего мне становилось не легче. Он был полицейским, он должен все понимать. Но в моем случае он не знал всей правды. От этого понимания мне становилось легче. Он все еще был тем парнем, что сжег меня, и в его глазах не было сочувствия, только растерянность.

— Ну давай, сожги меня снова! — закричала я, раскинув руки, как будто собираясь взмыть в воздух. Внутри меня бушевал ураган эмоций.

— Что? — удивленно переспросил он, явно не понимая, что происходит. — Ты че, больная?! Зачем мне тебя жечь?

— А что, ты не помнишь меня? — снова крикнула я, подойдя к нему почти вплотную. Я видела, как он судорожно сглотнул и начал сомневаться в своей уверенности.

— Да я тебя даже не знаю, — произнес он почти шепотом. — Я вижу тебя в первый раз.

Его слова ударили в меня, как удар молнии. Я воскликнула, не в силах сдержать облегчение и злость одновременно.

— Ах вот оно что! — воскликнула я. — Классно, а я вот тебя не в первый раз вижу.

— Ты ненормальная что ли? — не веря своим ушам, произнес он, хорошие намерения остались в прошлом.

— Ну конечно, — крикнула я. — Ненормальная!

С этими словами я отвернулась и пошла прочь, в темноту, оставляя его одного с его непониманием. Он не мог знать ни о том, что я пережила, ни о той тьме, которую я внезапно обрела в своем сердце. Я шагала по дороге, чувствовала, как холодный ветер касается моего лица, и с каждым шагом уходила все дальше от воспоминаний, которые хотела оставить позади. Я шла, не осознавая, что кажется иду не туда. Темнота окружала меня, как непроницаемая завеса. Вдалеке воет волк, звук его завывания отдавался в моем сердце как напоминание о том, что я не одна, но чем-то все же изолирована от жизни, как и он среди лесных теней. Я сунула руку в карман, чтобы проверить телефон, его экран ярко заблестел, подтвердив мои худшие опасения — один процент заряда. Как удачно! Ни связи, ни надежды на спасение.

Я ускорила шаг, стараясь не думать о том, что эта тьма может занять меня целиком. Вскоре позади себя я увидела яркий свет, приближающийся ко мне. Это была машина. Полицейский!

— Эй, садись, — крикнул он, спуская стекло. — Я не хочу утром обнаружить на дороге твой труп, обглоданный волками.

Как смешно. Эти слова вызывают смех и одновременно раздражение. Я не хотела быть загрызенной, однако мысль о том, что меня кто-то может спасти, была весьма приятной в своей неожиданности.

— Лучше уж быть съеденной, — пробормотала я, не желая показывать свою уязвимость.

— Лучше покажись психиатру, — ответил он.

Я продолжила идти, а он ехал рядом, как назойливый комар, не давая мне покоя. Боже, как же я его ненавижу.

— Садись, — сказал он требовательно, в этот момент его голос звучал как приговор.

— Ладно! — крикнула я, хотя сама не понимала, зачем согласилась.

Наверное, потому что все еще не хотела стать жертвой ночных тварей. Я открыла дверь и залезла внутрь. Запах кожи и легкой ванили, исходивший от машины, немного успокоил мои нервы.

— Ну что? — ухмыльнулся он. — Куда едем?

— Подальше отсюда, — фыркнула я, отвернувшись к окну.

Я стала изучать темный лес за стеклом. Деревья, черные и безжизненные, казались подобными моим мыслям.

— Подальше? Это ты о чем? — его голос был настойчивым.

— О себе, о своем прошлом, о всем, что было и продолжает ломать меня изнутри, — пожалуй, на этот раз я просто не смогла сдержаться.

Внезапно машина ускорилась, и пробираясь сквозь ночной лес, я чувствовала, как шансы на спасение становятся все ближе. Но всегда остается вопрос: спасение от чего? От монстров в лесу или тех, что прячутся в сердце?

Глава 4

Пропажа одной вещи может привести мир в хаос, но истинный хаос начинается, когда мы перестаем искать ее смысл.

Мы выехали из леса, ночной город встретил меня огнями, переливающимися на мокром асфальте. Фонари сиреневым светом освещали темные переулки, но мне не было до них дела. В голове у меня крутилось слишком много мыслей, и я была потеряна среди своих переживаний.

— Так куда едем? — спросил полицейский за рулем, его голос звучал резко, будто он только что вышел из дремы.

— Блэкстрит, сказала же, — фыркнула я, не желая вникать в его заботы.

Он лишь пожал плечами, не оставляя шанса на дальнейший разговор. Автомобиль покатился по улицам, и я наблюдала, как мерцают огни, сливаясь в одну цветную полосу, но это уже никак не могло успокоить мою душу. Прошло десять минут, полицейская машина покатила нас по Блэкстрит, а мое сердце заколотилось с каждой секундой.

— Какой дом? — опять поинтересовался он, снова прервал мои мысли его голос.

— Двадцать три, — бросила я, стараясь избегать его взгляда.

Машина, словно подстраиваясь под мой настрой, ловко прокатилась до нужного дома. Окна черного здания казались мрачными, как и моя душевная картинка. Полицейский припарковал авто прямо у дверей, я же не желала больше разговаривать. Отпустив дыхание, я открыла дверь и, не оглядываясь, шагнула на улицу.

Закрывая дверь, я слышала характерный стук — звук, который словно должен был резонировать с моим внутренним состоянием. Я направилась к дверям квартиры, не желая прощаться с тем, кто за рулем, но…

— И даже ни спасибо, ничего? — его голос вдруг раздался за моей спиной.

Я обернулась, не скрывая недовольства.

— Спасибо, — прорычала я, не в силах сдержать раздражение.

— Меня Йен, кстати, зовут, — произнес он неожиданно, в его голосе слышались ноты фальши.

«Йен», — подумала я, зная, как горько звучало это имя в моей памяти. Ты же сжег меня триста лет назад, Йен. Как будто бы я могла его забыть.

Не дожидаясь больше ни слова, я развернулась и пошла к подъезду. Бегом поднялась по лесенкам, все выше поднимаясь по ступенькам. Устав, я наконец достигла третьего этажа, оказавшись перед дверью своей квартиры. Ночная тишина окутывала меня с головы до ног, пока я рылась в карманах в поисках ключей.

Вставила ключ в замочную скважину, повернула его — с легким щелчком дверь открылась. Внутри было темно, лишь лунный свет пробивался сквозь окна, рисуя на полу серебристые узоры. Я приоткрыла дверь шире и, сбросив с себя куртку, бросила ее на пол. Кроссовки тоже не заслужили внимания — с легким взмахом ноги я избавилась от них и направилась в спальню.

Тишина квартиры обволакивала меня, когда я достала из кармана брюк телефон. Как всегда, я подошла к тумбочке, поставила телефон на зарядку, а потом, скинув остальную одежду, залезла в кровать. В комнате царила успокаивающая холодность, которая вытесняла мысли о том, откуда пришел Йен и что ему нужно.

Я потянулась к телефону, осторожно повернув его экран к себе. Будильник нужно было завести на семь утра. Чувствуя, как холодный металл приятно царапает пальцы, я уверенно настроила его и аккуратно положила на тумбочку. Затем, словно увлеченный котенок, я отвернулась к стене, зарываясь носом в рыхлое одеяло, обвивающее меня, как уютная вуаль. Закрыв глаза, я постаралась отпустить все тревоги, которые не оставляли меня наедине. С каждым вдохом мне казалось, что темнота сжимается вокруг, будто укутывающий кокон. И вскоре я погрузилась в сон, где не было ни Йена, ни воспоминаний о бесконечности.

Но как бы ни так…

Ночь была неумолимо глубока, когда мне приснился лес. Теплый солнечный свет пробивался сквозь листву, и воздух наполнялся радостными голосами людей. Они смеялись, обсуждали что-то, подбадривали друг друга. Рядом горел костер, и пары, держа друг друга за руки, прыгали через огонь, словно предаваясь детской игре. И в этот момент всё резко изменилось. Я оказалась на поляне, где злобный волк прыгал на какого-то парня. Словно по волшебству, мне удалось применить магию, и я почувствовала, как искры наполнили воздух вокруг, заставляя сердце биться быстрее.

Затем картинка вновь изменилась, и передо мной вырос известный мне силуэт — Йен. Он с пренебрежением смотрел на меня, таща к дереву. Я пыталась сопротивляться, но он был слишком силен. Обвив меня толстым канатом, он привязал к стволу, и его холодные, безразличные глаза пронзили меня, словно мечи. Пламя охватило дерево, и с ним, казалось, сгорала и моя душа…

Я закричала, и эта агония разорвала окраину моего сна, вернув меня в реальность. Я резко села на кровати, осознавая, что это не просто сон. Это была реальность, произошедшая триста лет назад. Почему я вспомнила это сейчас? В голове крутились вопросы, навязывающие необычные мысли. Почему я вспомнила это после того, когда под машину чуть не бросился волк? Я судорожно потянулась за телефоном и как только взяла его в руки, прозвенел этот злосчастный будильник. Закатив глаза, я отключила его, встала с кровати и приняла решение начать новый день. Захватив полотенце, я направилась в душ. Струи холодной воды обрушились на меня, как оживляющее озеро. Я смыла с себя остатки ночных кошмаров и, завернувшись в полотенце, вышла из ванной. На кухне я включила чайник и, пока вода закипала, смотрела на просыпающийся город за окном. Серые улицы постепенно наполнялись светом, и я вздохнула, испытывая странную тоску. Зачем мне это все? В голове мелькнули образы спокойной сельской жизни: пасущиеся коровы, далекие поля и невозмутимое небо. Сейчас бы жить себе триста лет назад, доить коров и бегать по лугам. А не вот это вот все.

Чайник с шелестом вскипел, и, быстро заварив кофе, я выпила обжигающий напиток залпом, ощущая, как он пробуждает меня из глубин скуки. Пора собираться. Вернулась в спальню, встала перед зеркалом и посмотрела на себя. Мои длинные черные волосы, бледная кожа, широкие темные брови и большие зеленые глаза смотрели на меня, словно кто-то другой, заперто живущий во мне.

Тяжело вздохнув, я сбросила с себя полотенце и подошла к шкафу. Дверцы открылись, и меня окутал запах свежести и кондиционера. Я достала черный кружевной комплект белья, который всегда заставлял чувствовать себя немного увереннее. Затем мой взгляд упал на темно-бордовый свитер с высоким воротником. Ощупав его, я подняла его к носу, впитывая аромат, и быстро набросила на себя. Руки сами выбрали черные расклешенные джинсы с необработанным краем.

Еще раз взглянув в зеркало, я расчесала волосы и достала фен. Горячий воздух обволакивал мои волосы, и они моментально высохли, образуя нежные волны, которые я нежно покрутила пальцами.

Стоя перед зеркалом, я порылась в своей косметичке, словно археолог, пытаясь откопать сокровища. Легкие светло-бежевые тени с мелкими блестками попались мне на глаза, и я с удовольствием нанесла их на веки, создавая легкий, едва заметный акцент. Черная тушь резко выделила мои глаза, придавая им выразительность, а под старую, как мир, ртуть губ, я выбрала яркую красную помаду. Ловкими движениями завершала свой макияж, придавая губам огненный оттенок, и с удовлетворением вдохнула. Да, теперь я выгляжу так, как будто могу покорить мир — или хотя бы спуститься в свой коридор.

Окинув себя последний раз в зеркало, я сделала глубокий вдох и сняла с зарядки телефон. Чёрная маленькая сумка, всегда готовая к приключениям, была на тумбочке — именно её я схватила на выход. Накинув на плечи длинное черное пальто, которое защищало от пронизывающего осеннего ветра, я обула свои любимые черные кроссовки.

Когда я вышла из дома, холодный утренний воздух обжег мне щеки, вызывая мурашки по коже. Я зябко поежилась, плотно закутавшись в пальто, и быстрыми шагами направилась к остановке, надеясь, что успею доехать до работы. У одних ворот одного из общих дворов раздавался смех детей, играющих в резиночку, и легкое чувство ностальгии заполнило меня. Быстро надев наушники, я включила музыку — на фоне играла какая-то попса.

Мысли тут же вновь вернулись ко мне. Я не могла избавиться от воспоминаний о ночном кошмаре. Ужасный сон о Йене — полицейском, которого я встретила вчера. Прошлая жизнь, а затем — чувство парадокса: он сжег меня триста лет назад, а теперь его взгляд снова пронзил мою душу. Может, это всё просто игра разума? Я пыталась убедить себя в этом. Может, это всего лишь сон, не имеющий под собой реальной основы? Но внутри меня что-то шевелилось, как будто Йен по-прежнему был рядом, словно разговор с ним всё еще не завершён.

Нет, это невозможно. Я поклялась ему отомстить, и в этот момент я снова чувствовала, как пламя ненависти разгорается внутри меня, словно порыв ветра, задувающий лишь одно воспоминание. Я немного покачала головой, и в этот момент не заметила, как подъехал автобус, подрезая мои раздумья своим приближением.

Двери автобуса автоматически распахнулись передо мной, и я шагнула на ступеньки, сжимая в руках свои терзания. Забыв обо всех планах мести, я погрузилась в привычную рутину. Автобус, переполненный людьми, стал для меня временным убежищем, где я могла оставить своих демонов на улице. Я быстро заплатила за проезд, как обычно, и направилась в самый конец салона, к окну. Мелкий дождь начал капать с неба, его стук о стекло напоминал о том, что не все в этом мире может идти по плану — какая ирония!

Настроение упало, и я решила, что мне срочно нужна бодрая музыка. Я пробежала пальцами по экрану телефона, находя в плейлисте что-то более веселое. Популярная группа Måneskin заполнила пространство вокруг, их ритмы словно поднимали меня выше, даже несмотря на дождь снаружи. Я закрыла глаза и отдалась року. Мои пальцы начали ритмично отстукивать такт по телефону, пока автобус резво мчался сквозь утренний трафик. Каждый удар сердца я ощущала, как отклик на свои внутренние переживания.

Вскоре автобус остановился, и я, вздрогнув от холодного ветра, выбежала на улицу. Быстрыми шагами направилась к музею. Время летело: уже пол девятого. Надо было ускориться. Я дошла до знаменитого здания, в котором провела так много часов. Посмотрела на часы возле входа — время не ждет. Вбегая внутрь, я проскочила мимо гардероба для сотрудников и остановилась, глядя на табличку: «Гардероб не работает». Черт побери, опять! Закатив глаза, я рванула по лестнице на второй этаж.

Каждая ступенька давалась мне тяжело. Я чувствовала, что дыхание перехватывает, будто сама лестница упрямо не хотела отпускать меня. И вот на последней ступеньке мне захотелось упасть, но я справилась. Я с шагом, полным усталости, направилась к своему кабинету. Открыв дверь ключом, зашла внутрь, сбрасывая с себя пальто, которое с хрустом приземлилось на пустой стул, рядом с сумкой.

Сняв наушники, я аккуратно положила их и телефон на стол, временно оставив музыку за пределами кабинета. Села за ноутбук, пытаясь сосредоточиться. Но, помимо дребезжания звуков клавиш, в голове снова вернулись мысли о мести. Я заставила себя углубиться в работу. На этот раз мне нужно было хорошо подготовиться. Я выбросила ненужные воспоминания, словно мусор, и направила все свои силы на предстоящее дело. Открыла почтовый ящик, и моё внимание привлекло новое письмо.

«Уважаемая Габриэль Дагдарион, с радостью сообщаем вам, что через неделю будет выслан груз из Мексики. С нетерпением ждём, когда вы его получите, чтобы установить предварительную оценку и выставить лоты на аукцион. С уважением ваш коллега из Атланты, Кристофор»

С каждой строчкой, я ощущала, как волна напряжения накатывает на меня, и в то же время появляется легкая тревога. Насчет работы у меня всегда была своя точка зрения. Экспонаты — это работа, но защита артефактов иногда требовала нечто большего, чем просто знания. Я не на шутку задумалась о предстоящем завале.

Тяжело вздохнув, я закатила глаза и начала формулировать ответ. В моей голове уже витали идеи по поводу того, как обставить контакт.

«Добрый день, Кристофор, буду рада в дальнейшем сотрудничать с вами, с нетерпением жду артефакты»

Нажала кнопку «отправить» и, испытывая одновременно облегчение и беспокойство, закрыла ноутбук.

Встала из за стола и направилась к шкафу с папками, где хранились все архивы музея. Выбрала одну из самых больших и тяжелых, её поверхность ощущалась прохладной и тяжелой в руках. Вернувшись к столу, открыла папку, взглядом выхватывая название «Сумеречный Хранитель: Музей Оккультных Артефактов».

Листая страницы, я разглядывала изображения. Первый артефакт — камень, черный, как ночь, с нежным светящимся центром — Камень Забытых Снов. По легенде, он погружал своего владельца в мир предков. Неправда, продолжала дальше листать. Следующий — Кубок Проклятых, золотой сосуд с таинственными знаками, который обещал неимоверную силу. Но, как утверждали древние тексты, каждый глоток забирал часть души.

Я усилила свои мысли, проклиная тех, кто верит в бред, подобный этому.

В этот момент послышался тихий, но уверенный стук в дверь. Я уже начала думать, что меня снова начинают отвлекать, как Элис, директор музея, вошла в кабинет. Она была представительной женщиной в строгом сером костюме, с короткой мелированной стрижкой и жесткими чертами лица. Её большие круглые очки придавали образу дополнительную строгость.

— Доброе утро! — воскликнула я, стараясь скрыть недовольство.

Я удивленно взглянула на неё и заметила, как её лицо слегка расслабилось. Мне всегда казалось, что она хранит вокруг себя мрачную ауру. Но сегодня что-то изменилось.

— Доброе, — ответила она, в её голосе прозвучало нечто более человечное. — Габриэль, ты брала книгу?

— Какую книгу? — спросила я, удивлённо прищурившись.

— «Тени Эвандора», — произнесла она с некоторым раздражением.

Пока я пыталась вспомнить, о какой книге идет речь, мое сердце забилось быстрее.

— Я не брала ничего, — произнесла я растерянно.

— Пойдем, покажу, — сказала она с выражением, которое я не могла расшифровать.

Я встала из за стола, в голове у меня вскипали мысли, и, хотя я не проявила это внешне, внутри меня уже нарастало смятение. Мы вышли из моего кабинета и преодолели тысячу ступенек вниз. Каждый шаг эхом отдавался в моем сознании. Элис вела меня к выставочному залу.

Когда мы наконец вошли в зал, её жесткие черты лица стали ещё более угрюмые. Она подошла к стенду, на котором обычно лежали две части «Тени Эвандора». Я почувствовала холодок на спине, когда увидела, что там была лишь одна.

— Что это? — разозлилась она, громко скрипнув зубами и указывая на пустое место.

— Нет книги, — растерянно ответила я, смотря на пустоту, где раньше была книга.

— Габриэль, эта книга жертвенных ритуалов черной магии, — закричала Элис, её глаза расширились от гнева. — Как такое можно допустить, чтобы такой артефакт пропал?

Сердце моё заколотилось так, что казалось, я слышу его даже сквозь гневный крик Элис. Я чувствовала, как волнение перерастает в страх. С каждой секундой уходящие от нас «Тени Эвандора» стали казаться чем-то большим, чем просто книгой. Это звучало как предостережение, как напоминание о том, что слишком много тайн внутри стен музея, и не все они безопасны.

— Я не знаю, Элис, — произнесла я, пытаясь взять себя в руки. — Я просто не брала её.

Я видела, как она замерла, её глаза искали ответы, но в этом гневе и отчаянии я читала скорее её страх, чем желание разобраться. Каждая секунда тянулась, и песок времени ускользал от нас, оставляя только мрак и неопределенность. Что мы натворили, оставив книгу во власти этого музея?

— Что нам делать? — тихо и слабо произнесла я, как будто это могло остановить катастрофу.

— Вызывать полицию, — выпалила она, злобно сверкая глазами.

Элис развернулась и, резко щёлкнув каблуками по полированному дереву, покинула зал. Я осталась одна, будто бы погружённая в бездонную пропасть. Как могло произойти такое? Книга пропала, ключ от стендов был только у меня. Я нахмурила лоб и внимательно изучила стенд. Никаких следов взлома. Это было ужасающе: кто-то, вероятно, просто открыл его и забрал то, что ему хотелось.

Лицо Элис продолжало витать в моей голове, полное ярости и тревоги. Я всё больше проклинала эту дурацкую систему безопасности музея; камеры видео наблюдения явно были за пределами нашего бюджета. С каждым его шагом мне казалось, что улыбка магии превращается в зловещую тень.

Я бросилась к лестнице, поднимаясь на второй этаж, где находился мой кабинет. Ступеньки казались бесконечными, тяжесть в голове возрастала с каждым шагом, а ноги ныли от усталости. Но в этот момент у меня не было времени на уставшие мысли. Я вновь и вновь прокручивала в голове возможные сценарии. Кто мог забрать книгу? Войдя в кабинет, я быстро начала рыться по сумке. Я достала связку ключей, тяжёлую и холодную в моих ладонях. В ней был и ключ от стенда с книгой. Я почувствовала, как адреналин поднимается по венам — что-то здесь было не так. Я всё больше ощущала приближение какой-то темной силы.

Если эта книга попала не в те руки, нам всем грозила опасность…

Глава 5

Всё, что вам нужно, чтобы победить зло, — это убедить себя, что его не существует.

Поздний вечер окутывал Нардис глубоким мраком, словно мир решился на краткий перерыв перед тем, как затаить дыхание. Тусклые фонари, висящие в воздухе, воспроизводили неловкие тени, освещая узкие улочки лишь наполовину. Их свет напоминал бледное дыхание умирающего, и каждый шаг девушки эхом отражался в тишине, отзываясь тревожным стуком в груди. Она шла по темным аллеям одна, и с каждой секундой одиночество становилось все более давящим, как тяжелый туман, обвивающий её.

Сквозь полумрак доносился шорох листьев, звук, когда-то напоминал осеннюю нежность, теперь же превратился в зловещее шипение. На мгновение ей показалось, что что-то за ней движется. Она обернулась, но за ней, в свете тусклых фонарей, не было никого. Темные окна домов смотрели на неё, будто жадные бездны черных глаз, готовые поглотить её страх. Тени деревьев складывались в извивающиеся фигуры, как будто сама ночь поджидала своего часа.

Спотыкаясь, девушка ускорила шаг, все еще с надеждой избавиться от гнетущих мыслей. Однако, чем быстрее она шла, тем больше усиливалось ощущение, что кто-то наблюдает, что-то затаившее дыхание где-то за её спиной. Обернувшись снова, она испугалась, когда увидела лишь пустоту.

Тогда, когда она повернула за угол, её сердце забилось чаще, как будто предчувствуя опасность. Внезапно, треск ветки под ногами нарушил тишину, нарушив её мысли о безопасности. Чувство тревоги накалило воздух, так что девушка вновь бросила взгляд назад, но позади лишь темнота, с глухим дыханием ночи, несущим в себе обещание беды.

В этот момент из ниоткуда выскочила черная фигура. Резкая, ледяная хватка сжала её хрупкое тело. Она не смогла закричать — незнакомец зажал ей рот, а другая рука крепко держала её за талию. Глаза девушки расширились от ужаса, а все мысли о сопротивлении облачились в панику. Она металась, но его хватка была сильна, словно стальные цепи, сжимающиеся с каждым её движением.

Фигура потянула её в сторону старой, неприметной машины, которая сливалась с ночной тьмой, как злобный призрак. Сердце девушки колотилось, и внезапно она заметила: на машине не было номерных знаков. В панике она начала дергаться, но противник оказался сильнее. Она почувствовала холодную металлическую поверхность автомобиля, прижалась к ней, словно пытаясь слиться с ней, чтобы сбежать от этого ужаса.

Когда дверь машины раскрылась, она почувствовала, как её затягивает в черное отверстие, в ледяную бездну. Страх охватил её, а мир вокруг начал расплываться. В этот момент незнакомец вонзил ей в руку иглу, и боль пронзила её, как удар молнии. Глаза девушки закатились, стремясь убежать от реальности, и последние остатки света смесились в белое пятно. Она ощущала, как её тело становится беспомощным, а сознание ускользает, словно скользкая рыбка в тёмные глубины.

Последним, что она успела осознать, была чёрная тень, закрывающая её от света, и невыносимый холод ночного воздуха, поглощавшего её последние крики страха. Мгновения позже, когда её мир стал вечным мраком, не оставалось больше ничего — лишь труп зловещего спокойствия, окруженный шёпотом деревьев, которые, казалось, были свидетелями её исчезновения. Чёрная машина, ускользнувшая в ночь, оставила лишь мрак и тихий шёпот ветра, как будто сама природа оплакивала потерю невинной души.

Когда она очнулась, мир вокруг нее оказался настоящим адом. Она была привязана к скрипучему медицинскому креслу, из которого исходил ужасный, резкий звук, напоминая о мрачных событиях, когда-то произошедших здесь. Пространство было окутано гнетущей тишиной, словно время само решило замереть в этом месте, с его запущенными стенами, облицованными засохшими пятнами, похожими на застывшую кровь.

Запах затхлости пронзал ноздри, проникая в каждую пору ее кожи, смешиваясь с дымким ароматом того, что осталось от человеческой жизни. Она ощутила, как холодный пот выступил на ее лбу, когда, взглянув вниз, поняла, что она не только связана по ногам и рукам, но и одета всего лишь в тонкую черную блузку, которая казалась неуместной на фоне ее бледной, почти призрачной кожи.

Она начала паниковать, дергаясь и пытаясь освободить руки и ноги, но каждая попытка только усугубляла это чувство беспомощности, будто веревки сжимались еще крепче. Внезапно, из темноты, как невидимый шевелящийся ужас, появилась черная фигура в длинной мантии, в которой не было видно и лица — капюшон прятал все черты, подчеркивая ее зловещую ауру.

— Что вам надо? — закричала она, изо всех сил надрывая голос, но лишь пустота ответила ей эхом, словно сам воздух, испуганный ее криками, быстро удалялся.

Отчаяние охватило ее, и снова она выпалила, уже почти всхлипывая:

— Отпустите меня!

Слезы катились по ее щекам, смешиваясь с жгучим чувством безысходности. Фигура в черном стояла молча, лишь слегка покачивая руками, как будто бы сама смерть приближалась к своей жертве. Наконец, она сделала шаг вперед, держа острый предмет, сверкающий в тусклом свете, который излучал лишь легкий блеск, словно свет, пробивающийся сквозь облака.

Этот методичный подход не предвещал ничего хорошего. Рука в черной перчатке безжалостно распахнула тонкую ткань ее блузки, обнажая нежную, хрупкую кожу, на которой виднелись легкие укусы страха. Все внутри нее заскрипело от волнения, когда эта рука начала пересекать линии ее тела, будто рисуя мрачный рисунок на прекрасном холсте.

И вот, в тот момент, когда острый предмет коснулся ее груди, девушка захотела закричать, но шок лишил ее голоса. Он пронзил ее, как стрелы в самые темные уголки ее души, и мгновение спустя холодный металл разорвал кожу, вскрывая грудную клетку. Непередаваемая боль заполнила все ее существо, отнимая дыхание. Перед ее глазами размывалось все, что она знала — свет, цвет, жизнь, всё стало чем-то далёким и несуществующим.

Она хотела закричать, но вместо звука раздался лишь стон, глухой и полный страха. И вдруг, с неописуемой яростью, фигура в черном вонзила руку в ее грудь, вырывая из нее сердце. Боль совершенно очистила ее разум, и в долю секунды девушка ощутила, как жизнь покидает ее, как будто эта рука за собой увлекала все, что она когда-либо знала о счастье и мечтах.

Она закрыла глаза, погружаясь в бесконечную тьму, ощутив, как вокруг нее разливается невидимая, неумолимая тень. Этот безмолвный ужас заполнил ее сердце страхом, который не отпускал. В тот миг, когда ее жизнь угасала, она ощутила, как разрывающий крик затих, заполнив собой вечность, став тем звуком, который никто так и не услышал.

Глава 6 Йен

В каждом мраке есть капля света. Мы просто не всегда умеем её увидеть.

Чертов звонок разбудил меня в пять утра своим настойчивым звуком. Я резко сел на кровати, потирая глаза и проклиная весь этот мир за его вторжение в мой сон. Какой глупый способ начать день. Потянул руку к телефону, не глядя на номер, что звонил.

— Алло, — сонно произнес я.

— Нашли еще один труп, — бесцеремонно произнес голос моего напарника Сэма в трубке. Никакого «привет», никаких «как дела» — просто прямо по делу

— Где? — разозлился я, окончательно проснувшись.

— В центральном парке, — ответил Сэм.

— Жди, скоро буду, — проворчал я, бросив телефон на кровать.

Я быстро собрался: надел черную рабочую форму так, что пуговицы чуть не разлетелись по всей комнате, и в резком движении натянул ботинки. Чувствовал, как в груди зреет раздражение. Почему, черт возьми, это всегда происходит с утра?

Выскочив из квартиры, я направился к стоянке. Утренний воздух был холодным и свежим, что, к счастью, чуть бодрило. Запрыгнув в машину, я завел мотор. Зарядка придаёт ощущение контроля, даже если жизнь сегодня не на стороне.

Фары резво осветили темный путь, срезая предутреннюю тьму. Я врубил радио, но звук только мешал сосредоточиться. Вместо этого я просто сконцентрировался на дороге впереди, улавливая лишь вспышки окружающих фонарей и силуэты деревьев, которые как призраки мелькали мимо.

Когда подъехал к центральному парку, первое, что бросилось в глаза, — это группы полицейских, обтянутое желтой лентой место преступления и несколько зевак, стоящих в стороне и обсуждающих увиденное. Они расцепили рты, с трудом веря в то, что происходит утром, пока верные деревья наблюдали за всем этим, чуть шурша листвой. Удивительно, как человеческое любопытство всегда перебарывает страх.

Солнце только начинало подниматься над горизонтом, когда я вышел из машины и быстро направился к Сэму и судебно-медицинскому эксперту. Они стояли рядом, глядя в тусклый свет утреннего мрака, и о чем-то обсуждали. Сэм выглядел так, будто сам не спал, его глаза были обведены темными кругами, а его лицо отражало смесь усталости и профессиональной настороженности. Когда я подошел ближе, они оба обернулись ко мне, ожидая ответов на вопросы, которые у меня не было.

— Рад видеть тебя таким чудесным утром, — сказал он с легкой усмешкой, но успел зевнуть, что выдало его усталость.

— Да уж, такие встречи всегда радуют, — пробормотал я, не скрывая недовольства. Я не был настроен на шутки, даже в такие моменты. — Что у нас?

Сэм кивнул в сторону огражденного участка. Я взглянул на место происшествия: призрачные огни полицейских маячков ярко контрастировали с темными тенями деревьев, создавая зловещую атмосферу. На землю легла утренняя прохлада, и я почувствовал, как мурашки пробежали по коже.

— Девушка, — сказал Сэм, его голос стал понурым. — Личность пока не установлена, на вид не старше двадцати пяти.

Я кивнул, переведя взгляд на шершавый асфальт, где на мгновение залегли мои мысли.

— Стив, — обратился я к судебно-медицинскому эксперту, высокому лысому мужчине, который с помощью перчаток обследовал тело. — Что по первой жертве?

— Почерк такой же, — ответил Стив, не отрываясь от своей работы. — Вырезано сердце, серебряная монета во рту.

Я мельком взглянул на труп на земле, облегченно отводя глаза от ужасной картины. Мы уже сталкивались с подобным ранее; однажды было достаточно, чтобы оставить след в моей душе.

— Ты уже окончил осмотр первой? — спросил я.

— Сегодня придут все результаты анализов, и к девяти у тебя будет отчет, — сказал он, отложив инструменты.

— Хорошо, — сказал я, сжимая зубы. — Этому уроду не хватило одного убийства, решил продолжить свои игры.

Сэм кивнул, его лицо выражало страх. Что он делает в полиции, раз так боится. Это было для меня загадкой.

— Улики есть какие-то? — спросил я.

— Ничего, — ответил Стив. — Орудия убийства нет. Рана, оставленная им, с неглубоким порезом; сложно определить тип орудия.

Я вскипел.

— Если рана неглубокая, какого черта она тогда размером с мою голову?

— Убийца просто сделал надрез, — неожиданно заговорил Сэм. — Сердце будто вырвал руками. Слишком рваная рана. И неаккуратная работа.

— Понятно, — сказал я, брезгливо отводя взгляд. — Осмотрите округу. Свидетели есть?

— Да, бабушка, — сказал Сэм. — Она выгуливала собаку и увидела труп.

— Какому идиоту пришло в голову выгуливать собаку в пять утра? — разозлился я.

— Не знаю, — пожал плечами Сэм, его голос звучал неуверенно.

— Вы допросили ее? — резко спросил я.

— Еще нет, — растерялся он. — Вас ждали.

— Вези на допрос, — фыркнул я, еще больше уставая от этой ситуации. — А я дальше спать. Допрос проведешь сам, практикант.

Я развернулся и пошел обратно к своей машине. Каждым шагом я накапливал раздражение: от коллеги, который не умеет работать, от убийцы, который продолжает терроризировать город, и, конечно же, от самого себя, что вновь втянулся в эту жизненно непонятную череду ужасов. Когда я сел за руль, животный страх и холодный гнев смешались с неприязнью ко всему происходящему. Чуть дёрнулись пальцы, когда я вставил ключ в замок зажигания. Машина стонала, как старый знакомый, когда я повернул ключ — в лицо мне ударил холодный воздух. Я вдохнул, но вместо ожидаемого ощущения свежести, в груди разливался только негатив. Кофе, да, мне очень нужен кофе, но даже чашка не могла бы вымыть из головы ту тривиальную, жуткую историю об убийстве, которую я лицезрел утром.

Что происходит в этом городе? Я не мог сосредоточиться, опять эта индустрия убийств, на этот раз ещё чуть ярче, ещё чуть зловещей. Оставив парк позади, я включил двигатель и направился домой, проезжая мимо пустынных улиц, ожидающих утреннего света. Однако даже солнечные лучи не могли рассеять тяжесть, сидящую у меня на душе.

В то же время странные мысли о девчонке с заправки не покидали меня. Она была совсем юная, с черными волосами, взъерошенными, как будто она пробежала марафон. Её глаза, цвета забытого леса, смотрели на меня так, будто словно знали всю мою тайну — что я сжёг её триста лет назад. Какое бредовое заявление! Я сам смеялся, но в глубине души закрадывалось недоумение. Где-то в памяти всплывали смутные образы, и среди них крутилось слегка знакомое лицо, что вновь отвергало все логические объяснения.

Я припарковался у своего дома и замер на месте, не решаясь выйти из машины. Тишина улицы, слепящий свет, который упал на лобовое стекло… может, просто остаться здесь навсегда? Но мысли о леденящем страхе подводят меня к последнему решению — надо просто выйти.

Внезапно мой телефон завибрировал на сиденье. Я вздрогнул от неожиданности и быстро потянулся к трубке. Странное ощущение, будто саму тишину потревожили чем-то непозволительным.

— Алло, — сказал я, насмехаясь над своим хмурым тоном.

— Детектив Адимирон, — произнес голос на другом конце провода. Это был мой напарник Сэм, его голос звучал мрачно. — Нужно проехать в офис.

— Что опять? — фыркнул я, откидываясь на спинку сидения.

— Пришли результаты вскрытия, — ответил он кратко.

Я взглянул на часы на руке — почти десять утра. Черт! Как я мог забыть об этом? Это худшее, что могло случиться сегодня: или заправка, или жертва.

— Скоро буду, — не удержался, чтобы не бросить пренебрежительно и сбросил звонок.

Я завел мотор, покинул привычный уют и, словно налетевший ураган, мчался в сторону полицейского участка. Дорога шла при свете утреннего солнца, которое начинало взбираться по небосводу, и даже оно не могло развеять тени, овеянные странными воспоминаниями о девушке с заправки.

Прибыв на участок, я заметил, как Сэм переминал ноги, ждал меня, словно упрямый кот. Его лицо было напряженным, глаза светились предвкушением неприятностей.

— Ты в порядке? — спросил он, когда я подошел.

— Не знаю, — отрезал я, сбрасывая с себя уханье нового расследования.

Сэм кивнул и повел меня в кабинет, где уже ждал меня капитан, который сплёл нам все это дерьмо. Я должен был быть готовым, но вместо этого дьявольская тень воспоминаний о её взгляде лишь усиливалась. Внутри я увидел капитана — старый, с сединой в волосах, он выглядел так, словно видел все ужасы мира. В углу сидел Стив, наш судебно-медицинский эксперт, высокий и лысый, с хмурым выражением лица. За мной вошел Сэм, мой напарник, невысокий и плотный, прямо противоположность капитану.

Я устроился в кресле напротив стола капитана, уже предвкушая речь Стива. Он начал без предисловий:

— Итак, — его голос звучал холодно и четко, — жертвы: Ребекка Миллер и Александра Андис, обеим по 24 года.

Стив подошел к магнитной доске, где были прикреплены фотографии. Я почувствовал, как сердце забилось быстрее при виде их разодранной грудной клетки. Следы от ремней на запястьях и щиколотках вызывали неприязнь. Я поерзал в кресле и наклонился ближе к доске, чтобы лучше рассмотреть детали.

— Что с их спинами? — спросил я, поднимая взгляд на изображения, где шрамы образовывали странные узоры.

— Вырезаны какие-то символы, — сказал Стив, разглядывая фото. — Похоже на руны. Мы уже вбивали их в базы данных, но результатов нет. Либо это просто какие-то отметки.

Внутри меня шевельнулась тревога; в нашей работе такие вещи никогда не бывают случайными.

— Это похоже на то орудие убийства, которым разрезали грудь? — не удержался я.

— Возможно, но сказать сложно, — ответил Стив, будто не желая делать преждевременные выводы.

Капитан перебил:

— Что насчет веществ в крови?

Я быстро взглянул на них, ожидая ответа.

— В их крови обнаружена малая доза Тиопентал натрия, — пояснил Стив. — Дешевый внутривенный анестетик короткого действия. Если ввести малую дозу, быстро усыпляет. Если ввести больше пяти грамм — мгновенная смерть.

Я почувствовал, как в голове зреет понимание. Этот подонок явно знал дело в дозах. Всё это затягивалось в нечто более серьезное. Капитан, кажется, уловил моё напряжение и строго посмотрел на меня, словно искал улики в моем выражении.

— Это средство можно приобрести в аптеках? — спросил я, чувствуя, как важность момента нарастает.

— Да, — ответил Стив, но я знал, что он еще не закончил. — Без рецепта. Многие используют его как снотворное, но в больших дозах — это уже убийство.

Я всмотрелся в фотографии, пытаясь представить последние мгновения жизни этих женщин. Мозг работал на пределе, анализируя каждую деталь, каждую ноту в этой симфонии боли.

— Нам нужно понять, что это за символы, — сказал я, разрывая тишину в комнате. — И кто мог быть с ними в последний раз.

Капитан кивнул, и я заметил, как его лицо сделалось еще более решительным. Наконец-то мы начали продвигаться к ответам, но при этом в моей голове все еще витал образ одного взгляда, который преследовал меня. Взгляд, полный страха и предательства, как будто зная, что все это дерьмо когда-то и меня коснется.

Стив вышел из кабинета, оставив нас втроем — я, капитан и мой напарник, стажер Сэм. Атмосфера стала тяжелой, как будто в воздухе витал запах грозы.

— Итак, — обратился к нам капитан, — это очень серьезное дело. Скорее всего, мы имеем дело с серийным убийцей, совершающим жертвоприношения. Сердца не найдены, руны на спине. С каждым нашим шагом дело становится все более запутанным.

Внутри меня нарастало напряжение. Я понимал, что мы стоим на краю чего-то ужасного. Напряжение, как натянутая струна, отзывалось в каждой клеточке моего тела.

— Я понимаю, — ответил я, стараясь держать голос спокойным.

Капитан продолжил:

— Кстати, в местном музее произошла кража. Нужно приехать и выяснить.

Я недоуменно нахмурился.

— Но кражи — это не наш профиль, — возразил я. — Все вокруг говорят о важности дела, но почему-то вечно подсовывают нам всякую левую работу. Это совершенно неуместно сейчас, когда у нас есть гораздо более важная задача.

Капитан нахмурился, и я почувствовал, как напряжение в комнате возросло. Сэм, сидя между нами, как будто чувствовал, что любое его слово способно перевернуть ситуацию.

— Я понимаю ваш подход, — произнес капитан осторожно, — но может быть, именно это нас приведет к ответам?

Капитан посмотрел на него, затем на меня. Я вздохнул, внутренне сопротивляясь, но понимал, что возможен перебор идей. Может, в этом музее кроется что-то большее, что свяжет эти события?

— Ладно, — сказал я, пытаясь не выдать своего беспокойства, — но давайте хотя бы возьмём дополнительные зацепки из дел, с которыми работали здесь. Возможно, мы найдем что-то, что поможет нам разобраться в этом жутком цикле.

Капитан кивнул, а я почувствовал, как моя интуиция подсказывает, что мы приближаемся к чему-то важному. Я взял одну из фотографий женщин и заглянул в их глаза, будто искал ответы среди мрачных теней. Каждое из этих лиц казалось мне знакомым. Трудно было не думать, что за этими трагедиями скрыта история, которой мы пока не знаем.

Всё это сковывало меня, но я чувствовал — именно в этом мраке мы вскоре найдем свет.

— Я могу поехать в музей, а Йен может остаться тут, — внезапно произнёс Сэм, словно в один момент его инстинкты обострились до предела, и он почувствовал необходимость сделать шаг, чтобы сбалансировать ситуацию.

Я вообразил себе — он в одиночку исследует потайные залы и запылённые уголки, в то время как я остаюсь здесь, погруженный в это болезненное давление, словно оно стало частью меня. Я вспомнил, как много мы уже увидели и услышали. Это был вызов, и мы двинулись вперед, не осознавая, насколько глубоки были наши собственные травмы.

— Отлично, — произнес я, резко вставая с кресла. — Ищи пропажу, а я буду искать убийцу.

Слова вышли из уст словно заклинание, и в тот момент, когда я это сказал, во мне пробудилась решимость. Я понял, что исследования, которые предстоят нам, — это не только про поиск ответов на злодеяния, но и способ вскрыть свои собственные страхи и выпустить демонов. Я был готов столкнуться с ними лицом к лицу.

Сэм кивнул, и я почувствовал, как в воздухе опять повисло напряжение. Он взял несколько фотографий и с решимостью шагнул к выходу. А я остался один, окруженный мрачными тенями прошлого, охваченный странным смешением надежды и страха. Я смотрел на ведьминские глаза женщин, желая найти в них подсказку, искал то, что могло объяснить их муку. Я сосредоточился на фотографии с женщиной, чье лицо было иссечено страданиями, но в её глазах все же проскальзывала сила.

Сосредоточившееся ожидание давило на меня, стоило лишь сделать один шаг, чтобы оказаться в новом измерении — в мире, где мрак и свет переплетались, создавая удивительную симфонию. Я шёл туда, где таились ответы, и знал, что единственный способ выйти на свет — это пройти через свой страх. В этом темном коридоре, где казалось, что каждый шорох навевает значение, я почувствовал, как мое сердце бьется в такт с напористым рокотом пустоты.

Каждый шаг был шагом вперёд, каждое дыхание — магией, связывающей меня с теми, кто когда-то был жив.

Глава 7

Чем дальше движешься, тем запутаннее сюжет… но именно этот хаос и есть суть жизни. Важно не бояться идти вперед, даже если дороги оказываются не такими, как ожидал.

Уже как сутки я пыталась понять, как могла пропасть древняя книга из нашего музея, прямо под носом у всех нас. В голове зрела одна мысль, и чем больше я пыталась её рассматривать, тем более запутанной она казалась. Я уныло шла по улицам на работу, и с каждым шагом приближение к музею давалось мне всё труднее.

Когда я наконец дошла до здания музея, я почувствовала, как внутри накаляются эмоции. Мой кабинет ждал меня на верхнем этаже, и я знала, что нужно подняться по бесконечной лестнице. Лестница будто бы не имела конца — каждая ступень ощущалась как повторяющийся глухой удар по моей решимости. Как только я дошла до своего кабинета, меня окликнула Элис.

— Габриэль, — сердито позвала она.

Я обернулась и увидела Элис, стоящую в компании с полицейским. Невысокий толстоватый мужчина, кажется, я его уже где-то видела. Вспомнилось: я видела его в тот безумный вечер на заправке. По-видимому, он меня не узнал — и слава богу.

— Подойди сюда, — скомандовала она.

Я послушно подошла к ним, чувствуя, как волнение нарастает.

— Пришел полицейский, — продолжала она, как будто это открыло мне важный секрет. — Задаст тебе несколько вопросов.

Я кивнула, и полицейский, хоть и выглядел неуверенно, начал:

— Добрый день. Скажите, когда вы в последний раз видели артефакт?

Я задумалась, стараясь вспомнить все детали. Эта книга, «Тени Эвандора», была в нашем музее уже много лет.

— Перед своими выходными, — сказала я, медленно осознавая события. — Я проводила экскурсию по залу и с точностью могу сказать, что четыре дня назад она была на месте.

— Хорошо, — произнес он, записывая что-то в блокноте. — Какую ценность несет эта книга?

— «Тени Эвандора» состоит из двух частей, — пояснила я. — Похищена первая часть древнего манускрипта. Это книга о жертвенных ритуалах.

Я заметила, как в глазах полицейского при слове «жертвенные ритуалы» промелькнуло что-то неожиданное. Наверное, страх или, может, нечто другое — это длилось всего секунду, и затем он снова собрался с мыслями.

— Хорошо, — чуть растерянно сказал он. — Обыск помещений уже проводили?

— Да, — вмешалась Элис. — Я проверила каждый угол, каждый кабинет сотрудников, даже в кладовке у уборщика порылась. Ни-че-го.

— Что ж, — подытожил он, словно колеблясь между решениями. — Мы направим наряд офицеров, посмотрим еще раз. До свидания.

Он резко развернулся и ушел, а на меня накатила волна легкого недоумения. Как это возможно? Разве так должен реагировать полицейский? Неужели ему не было понятно, что на кону стоит не просто книга, а древнее знание, по которому на протяжении веков передавались различные страшилки?

— Какой-то он странный, — заметила я, все еще не веря в произошедшее.

— Да уж, — ответила Элис с выражением недоумения на лице.

Она развернулась и вернулась в свой кабинет, оставив меня наедине с растерянностью и тревогой.

Я осталась стоять в ступоре посередине коридора, окутанная тишиной и чувством безысходности. В голове всё смешалось: кто мог это сделать? И зачем? Я не знала, но понимала, что мне нужно разобраться в этом. И как можно скорее.

Я вернулась в свой кабинет, искренне надеясь, что смогу найти эту книгу. Я решительно села за стол, склонив голову на ладони. Ощущение безысходности накатывало по спине. «Как такое могло произойти?» — думала я. «Кто мог это сделать, и главное — почему?» Такие вопросы были невыносимыми. Я поднялась с места и вышла из кабинета, полная решимости выяснить, что произошло.

Я начала с опроса сотрудников. Каждый кабинет, каждый зал музея я обошла с надеждой поймать кого-то в момент откровения. «Вы не видели ничего необычного? Может, кто-то обсуждал пропажу книги?» Но каждый раз в ответ слышала только одно: «Нет». Разочарование нарастало, как волны в море перед бурей, и, наконец, я вернулась к себе в кабинет с чувством, будто кружила по кругу, но так и не нашла выхода.

Заглянула в ноутбук — возможно, пришло какое-то новое сообщение. И вот, как луч солнца в тёмных облаках, я увидела письмо от Кристофора:

«Уважаемая Габриэль Дагдарион, с радостью сообщаю вам, что посылка придет немного раньше, чем планировалось. Экспонаты будут у вас завтра. С уважением, ваш коллега Кристофор.»

Слова красиво складывались, создавая в голове яркие образы. Экспонаты… Все ли они будут целы? Вспомнила, как долго мы ждали этот аукцион, как работали, чтобы подготовить все к открытию. Это гораздо более важно сейчас, чем беспокоиться о книге, которую кто-то так отчаянно пытался утаить.

Несмотря на осадок от происходящего, волнующая перспектива аукциона подстегнула меня. Я начала собирать материалы, подготавливать документы для завтрашней посылки. Возможно, эта древняя книга неосознанно соединила меня с чем-то большим, чем просто работа. И хотя угроза все еще витала в воздухе, меня наполняла жажда действия, жажда взять ситуацию под контроль.

Я решила, что, как только у нас появятся новые экспонаты, я смогу сосредоточиться на подготовке аукциона и найти время, чтобы разобраться с настоящей угрозой. Теперь каждая деталь, каждый предмет в нашем музее могли рассказать свою историю — и я собиралась их услышать, даже если для этого мне придется идти на риск.

Глава 8

В нашем стремлении к мечтам мы порой забываем о реальности. Мечты могут быть прекрасны, но они не должны затмевать настоящий момент.

Я, как угорелая, носилась от архива к парковке музея, весь день окутанная атмосферой волнения и ожидания. День был солнечным, и даже сквозь пыльные стекла окна музея пробивались лучи света, создавая удивительные узоры на старинных полках, полных вековых артефактов. Я чувствовала себя как в настоящей живописи — каждый момент, каждая деталь была насыщена цветами жизни.

Рабочие были сосредоточены, переносили тяжелые коробки, нехотя и с трудом преодолевая высоту ступеней. Я мельком успевала поймать их взгляды: в них читалась усталость и профессиональная гордость, и мне это придавало сил. Я наблюдала за каждым их движением, как хищник, готовый к прыжку. Я остановилась на секунду, чтобы отдышаться и осмотреться. Вокруг царила легкая суета: работники музея грузили в архив коробки, наполненные новыми экспонатами. Я нервно перебирала пальцами свою записную книжку, где были записаны все детали предстоящего аукциона. Это был мой шанс доказать всем, что я настоящая профессионалка.

Я вновь бросилась к парковке, куда только что подъехала фура с очередной партией артефактов. Сердце у меня стучало в унисон с шагами, когда я пыталась поймать момент, чтобы осмотреть предметы изнутри. Рабочие шумно переговаривались, а я, пряча от них нетерпеливый взгляд, пыталась рассмотреть, что же они выгружают. В полутёмном углу виднелись первые отголоски древней культуры: керамика с редкими узорами, которые когда-то существовали далеко от этих стен.

Наконец, звук закрывающегося заднего борта фургона сообщил мне о том, что последняя коробка была выгружена. Сердце забилось быстрее. Я схватила блокнот и ручку, придавая себе важности и собранности, даже когда в душе боролись волнение и азарт. Вся работа предстояла провести мне одной — распаковывать и организовывать новую партию экспонатов для предстоящего аукциона.

«Так, придётся действовать!» — решила я, собравшись с мыслями, прежде чем развернуться и направиться к архиву. По пути я слышала, как один из работников шутит с другом, но эти звуки были для меня отдалёнными. Внутри меня бушевал ураган эмоций: радость, страх и пламя амбиции. Мне нужно было все это заполучить!

Когда я подошла к двери архива, меня охватила легкая тревога. За ней хранились не просто вещи; это были истории, мечты, общий опыт, воплощённый в материале. Я распахнула дверь и стремительно вошла, найдя среди коробок одну с ярким знаком. Мои пальцы нежно провели по потертому картонному покрытию.

Как только последняя коробка была поставлена на пол, я с облегчением вздохнула. Это было похоже на финальный аккорд долгожданной симфонии, за которой много дней интенсивных репетиций. Я опустилась на пол, не обращая внимания на пыль, что взлетела с пола, словно поднимающиеся от пыльного пути искры.

Тщательно открывая коробки, я изучала их содержимое: потрясающие предметы искусства, каждое из которых таило в себе уникальную историю. Мои руки трепетали от удовольствия, когда я доставала из коробок древние статуэтки, заколки и картины, покрытые тонким слоем пыли, словно ожидавшие своего часа. Их характерные формы и текстуры рождали во мне злобные желания и вдохновение.

Каждый предмет отзывался в моей душе. Например, я держала в руках маленькую фарфоровую фигурку девушки с цветами в руках. Гладкая поверхность и маленькие трещинки на краях вызывали во мне непреодолимое желание узнать, кто ее создал, и какая жизнь была у неё в прошлом.

Я уставилась на пространство вокруг — все это время я работала в одиночку, но теперь мне было не по себе. Я ощущала себя частью чего-то большего, чем просто работа. Я создаю связь — воссоединяю прошлое с настоящим, задавая споры и обсуждения, которые разгорятся на аукционе. И вот, мы освобождали забытые сокровища из их временного укрытия, готовя их занять свое место в современном мире.

Я была так увлечена распаковкой артефактов, что не заметила, как вошла моя начальница Элис. Её голос прервал мой поток мыслей, и на мгновение я почувствовала себя потерянной в настоящем. Она что-то говорила, но я не могла сосредоточиться — металась между своими ощущениями и её словами. Инстинктивно кивнула, продолжая изучать предметы на полу. Внутри меня не утихал тот внутренний диалог, который разгорался от каждого нового открытого артефакта. Я даже не заметила, удовлетворена ли она моим неясным ответом, пока она не вышла из архива.

Как только дверь закрылась, я вздохнула с облегчением, будто вышла из какого-то тяжёлого разговора. Я снова обернулась к своей работе, стараясь погрузиться в неё с головой. Каждый новый предмет, который я открывала, становился для меня не просто частью коллекции. Это была моя миссия — воссоздать историю, рассказать о каждом из них.

Ощущая, как усталость начала накапливаться в моих плечах, я поднялась на ноги. Я не могла дождаться, когда смогу рассказать всю историю каждого экспоната. Мое сердце трепетало от счастья — я знала, этот аукцион будет не просто событием, а настоящим праздником для всей нашей команды.

Глава 9

Ненависть — это всего лишь защита той любви, которая не находит выхода. Она поднимает в нас сувениры тех чувств, которые мы не можем или не хотим раскрыть.

Я сидела за своим столом в кабинете, окруженная множеством книг, тетрадей и мелких артефактов, которые мирно соседствовали с технологиями современности. Лампа светила теплым желтым светом, создавая уютную атмосферу, а за окном под тихий шёпот осеннего ветра коктейль из красных, желтых и оранжевых листьев поднимался и опускался, словно дышал вместе с миром.

Вчера в музей прибыли новые артефакты, и эта мысль разжигала во мне пламя любопытства. Я внимательно изучила каждый предмет: от древних монет покрытые патиной до изящных керамических сосудов, украшенных загадочными узорами. Моя рука, аккуратно обильно заполнявшая листы бумаги, не могла не трепетать от волнения. Впереди было много работы, и я знала, что каждое действие важно.

Я взяла в руки один особенный предмет — маленькую стеклянную фляжку, украшенную золотыми завитками. Она была едва заметно потемневшей от времени, но изящность её форм была поразительной. Осторожно повертев фляжку в руках, я как следует рассматривала её, запоминая каждую деталь. Внимание к мелочам всегда было моим достоинством. Я достала бумагу и начала записывать свои наблюдения.

«Стекло островного производства, вероятно, 16 век. Уникальная роспись…» — бормотала я про себя, но мысли вновь сбивались, когда я с любопытством крутила фляжку. Как много историй могла бы она рассказать, если бы могла говорить. Я представила себе, как её держал в руках какой-то неизвестный человек, такой же увлеченный бытованием вещей, как и я.

Затем я переключилась на следующий артефакт — старинный компас. Я подняла его и с нежностью провела пальцем по его металлической поверхности. Даже в моих руках он все ещё ощущался как инструмент, способный указывать путь. Я задумалась, что чувствовал моряк, дрейфующий среди бескрайних океанов, когда его компас вдруг предавал его, уводя к опасным рифам или волнующим открытым водам. Какой неведомый зов был у этого предмета, своего рода магия, скрытая за простым механизмом.

Размышляя о каждом предмете, я собрала много информации. Моя папка постепенно заполнялась не только фотографиями и записями, но и теплом, которое я находила в этих стёсанных веками находках. Я обожала моменты, когда могла наедине разбирать сложенные лоты, мечтая о том, как выставлю их на аукцион. На уме у меня была картина: яркий зал, свет пробивается сквозь большие окна, и люди с восторгом смотрят на мои находки. Но тут неожиданно в комнату без стука ворвалась Элис, словно невидимая сила нарушила мои мечты.

— Добрый день, Габриэль, — пропела она своим мелодичным голосом, словно не замечая, что я была погружена в совершенно другой мир.

Я оторвалась от своих записей и взглянула на нее, с недоумением и легким раздражением. С чего бы вдруг такая любезность? Обычно наши разговоры были короткими и прямыми.

— Добрый день, — пробормотала я, с трудом отрываясь от своих мыслей.

— Ты помнишь, я тебе говорила вчера, что к нам придет детектив? — спросила она, потянув губы в улыбке, словно это было что-то тривиальное и не требующее особого внимания.

Я внутренне вздрогнула. Помню? Ни черта я не помню! Мысли о предстоящей встрече с этим загадочным детективом, который должен был ликвидировать какую-то мистику, совершенно вылетели из сознания. Мое внимание было полностью захвачено предметами, которые ждали, чтобы рассказать свои истории.

— А, детектив, — сказала я, преодолевая неловкость. Я старалась звучать уверенно, хотя пальцы уже нервно перебирали страницы записей, как будто там была подсказка, как действовать дальше.

— Так вот, — продолжала Элис, — он пришел, и ему нужна оценка эксперта в расследовании.

Я тяжело вздохнула. Как же мне хотелось провести этот день, просто изучая артефакты, а не разбираться в чьих-то чёрных делах.

— Но я же не детектив, — возразила я, натягивая улыбку на лицо. — Чем я могу помочь?

— Ты дипломированный специалист, ты всё знаешь об оккультизме и артефактах, у тебя самая большая секция в музее, — начала меня закидывать фактами Элис, а её голос звучал всё настойчивее. — Так что ты сможешь разобраться в этом деле.

— Что ж, ладно, — неохотно произнесла я, сдаваясь и попутно закатывая глаза.

Элис коротко кивнула, выглянула за дверь в коридор и вернулась обратно. Нужно было взять себя в руки и постараться не терять самообладание.

Я снова продолжала писать свои заметки об экспонатах, пытаясь сосредоточиться на привычной работе. Параллельно в голове пронзали беспорядочные мысли о том, как мне не хочется снова сталкиваться с этим детективом.

— Вот, познакомься, — сказала Элис, и я невольно подняла глаза.

Да вы мать вашу прикалываетесь?! На пороге моего кабинета стоял Йен. Тот самый Йен, с его пронзительным взглядом, который всегда как будто смотрел сквозь меня. Я почувствовала, как во мне начала закипать злость, и все моё тело напряглось от напряжения. Кажется, и сам Йен был особо «рад» нашей очередной встрече, ведь я ловила на себе его странный взгляд.

— Ты… — произнес он, в его голосе слышалась некая усталость.

— Добрый день, — небрежно фыркнула я, скрестив руки на груди.

Спокойствие — это то, что мне было нужно, но его циничная улыбка заставила меня нервно поджать губы и приняться изучать его с головы до ног. Тёмная униформа, пистолет на поясе, наручники — всё это лишь усиливало моё раздражение. Элис между нами металась взглядами с удивлением, и я заметила, как её брови слегка приподнялись. Она на мгновение нахмурила лоб, прищурившись, словно подозревала нас в самом великом грехе.

— Вы знакомы? — спросила она с недоверием.

— Да, — ответил Йен, его голос был невозмутимым.

— Нет, — произнесла я одновременно с ним, что лишь добавило путаницы в наш разговор.

— Так да, или нет? — не поняла Элис.

Я могла бы посмеяться над этой ситуацией, но напряжение в воздухе было слишком ощутимым.

— Нет, — повторила я, вновь отказываясь принимать его присутствие.

Элис вздохнула и пожала плечами.

— Что ж, ладно, — произнесла она и быстро засобиралась к выходу. — Оставляю вас.

Она шагнула через порог, но перед тем, как исчезнуть, обернулась, бросив мне неожиданное известие:

— И, кстати, Габриэль, музей на месяц дает тебе оплачиваемый отпуск для помощи в расследовании дела.

— Стоп, что? — воскликнула я, вскочив с места. — Какой месяц еще? Вы сказали, что я помогу одноразово!

Элис была непоколебима:

— Так захотела местная полиция, они оплачивают твой отпуск и мне сверху процент, — отмахнулась она, как от мухи.

Это уже было слишком!

— А как же аукцион? — закричала я, вспоминая о всех подготовках, которые я должна была сделать. — Я должна его готовить!

— Этим займется Натали, — произнесла Элис, словно это было чем-то незначительным, и, не дождавшись моего ответа, покинула кабинет.

Я почувствовала, как внутри меня всё начало закипать от ярости и беспомощности.

— Как Натали? — ахнула я, но её уже не было.

Оставшись наедине с Йеном, я с тяжелым вздохом вернулась на своё место, чувствуя, как злость и разочарование накрывают меня волной. Тишину разорвал его хриплый смех, и я, зная, что это только начало новой игры, закрыла глаза, стремясь найти в себе силы продолжать.

— Так значит, Габриэль, — произнес он, шагая ко мне ближе.

Его руки легли на стол, создавая между нами невидимую границу, которую он явно намеревался пересечь. Его плечи были широкими, а сейчас, в этом близком расстоянии, я могла разглядеть каждую деталь его облика. Он был просто красив, по-другому не скажешь, но это меня злило.

Его зеленые глаза впивались в меня, как будто пытались раздеть до последней нитки. Я почувствовала, как в груди поднялось что-то горячее, и мне захотелось ударить его в нос. Я сглотнула, а на мгновение забыла, что он просто человек, как и я.

— Так значит, ты и есть тот великий специалист по оккультизму, — продолжил он с наигранной невинностью, подмигивая мне. — Кто бы мог подумать, что воровка шоколадки из заправочного магазина будет моей напарницей.

Я сжала кулаки, чувствуя, как зреет во мне гнев. Его игра в иронию была мне не по душе.

— Ха, как смешно, — ответила я с сарказмом, стараясь сделать так, чтобы мой голос звучал уверенно.

— Думаю, это иронично, — повторил Йен, почесывая подбородок, а его глаза сверкали от удовольствия, будто он только что разгадал великий секрет. — Теперь у меня все сходится.

— Да? И что же? — вызвала я его с вызовом, потому что в эти моменты желала лишь одним взглядом положить его на место.

— Тебе нравится всякая дичь по типу оккультизма, ты бредишь про что-то типа «сожги меня снова», — произнес он, с ухмылкой. — Странно себя ведёшь, может, ты еще гадаешь на таро и наводишь порчи?

Каждое его слово вызывало во мне новую волну злости. Он смеялся надо мной, будто я была той глупой девчонкой, которая потратила почти целую ночь на изучение сердечных дел нечистых сил.

— Нет, — фыркнула я. — Я просто была ведьмой, а ты меня сжег.

Йен усмехнулся, и я не могла не заметить, как его лицо приблизилось ко мне. Его дыхание было теплым, а глаза искрились от того, что он понимал, как мне некомфортно. Я тяжело сглотнула, пытаясь игнорировать, как его близость заставляет моё сердце биться быстрее.

— Вот как? — его голос прозвучал глухо, будто мы были одни на этой планете.

Он подвинулся ещё ближе, уперевшись своим задом на край стола. Его тело почти касалось моего, и мне захотелось сделать шаг назад, но я удержалась.

— Да, — тяжело сглотнула я, ощущая, как его близость заряжает атмосферу чем-то непередаваемым — чем-то, что я не хочу чувствовать.

Йен отошел от стола, его взгляд оставался на мне, словно я была интересным объектом, который нужно исследовать.

— Что ж, — произнес он с ухмылкой, — в таком случае я предлагаю загладить свою вину чашкой кофе. Ну что?

Он протянул руку, но я, вспоминая все обиды, оттолкнула её своей ладонью и встала из за стола. Игнорируя его удивленное выражение лица, я обошла его, и на мгновение наши глаза встретились так близко, что время остановилось. Внутри меня возникло странное тепло, но я быстро подавила это ощущение. Я развернулась и направилась к стулу, где валялось моё пальто. Накинув его на плечи, я ощутила знакомое чувство уюта, даже когда всё внутри меня бурлило от гнева. Я схватила черную сумку и обернулась к Йену, который продолжал стоять на месте, сверля меня своим пронзительным взглядом. Этот взгляд был полон недоумения, но в нем также проскальзывал тот самый интерес, который меня дразнил и манил одновременно.

— Ты идешь? — произнесла я с явным пренебрежением, не желая медлить.

Он ответил мне широкой ироничной улыбкой и, не говоря ни слова, последовал за мной. Ощущая его присутствие за спиной, я вышла из кабинета и направилась к лестнице. Каждый шаг давался мне с трудом, поскольку вокруг все еще ощущалась напряженная атмосфера. Йен следовал за мной неотступно, как тень, и в этот момент мне вдруг стало так невыносимо жутко, словно я возвращалась в минувшие дни своего прошлого.

На последней ступени моё тело предало меня — ноги поскользнулись на скользком полу, недавно вымытом, и я потеряла равновесие. В этот момент страх охватил меня, и инстинктивно я расправила руки, как будто могла поймать себя. Но вместо того, чтобы упасть, я ощутила его руки вокруг своей талии. Йен ловко схватил меня и притянул к себе, его тело нависло надо мной, как бы защищая от падения, но его сильная хватка также говорила о том, что он мог бы легко сбросить меня обратно в эту пропасть. Наши взгляды встретились вновь, и я ощутила, как его крепкие руки держат меня, поддерживая. Внутри у меня вспыхнуло сначала беспокойство, затем гнев, и наконец, смятение.

— Может, уже поставишь меня? — выпалила я, вцепившись в его плечи, чтобы не упасть. В глазах у меня точно кружились эмоции, но я старательно прятала их за маской злости.

— Ты сама меня держишь, — ответил Йен с усмешкой, и только сейчас я поняла, что действительно обхватила его руками.

Быстро отдернула ладони, как будто это он был причиной всех бед, и повернулась, стремясь покинуть это место.

— Даже спасибо не скажешь? — хмыкнул он следом.

— Спасибо, — сказала я, поднимая вверх ладонь и даже не оборачиваясь.

Если бы он только знал, что под этой фразой скрывается не просто благодарность, а целый водоворот эмоций. Я слышала его легкий смех, и это звучание отдалялось на фоне хлопанья двери, коли я шла прочь из этого музея, чувствуя, как вся ситуация вновь ускользала, как песок сквозь пальцы.

Глава 10

Настоящая сила сотрудничества заключается в умении выслушать и понять, где ненависть прячется под маской страха.

Я глубоко вздохнула, стараясь подавить бурю эмоций внутри. Тусклое солнце, пробивавшееся сквозь облака, лишь усиливало мою тоску. Йен, сидевший напротив меня, выглядел так, словно сам был частью этого серого дня. Его белоснежная чашка, в которую он заглядывал с изысканной уверенностью, казалась ярким контрастом к нашим мрачным обсуждениям.

Я отвела взгляд от окна и встретила его настойчивый взгляд. Его глаза искали во мне ответ, словно хотели вскрыть секреты, о которых я даже не догадывалась. Каждый нервный глоток кофе приводил меня в состояние боевой готовности.

— Что тебе нужно? — произнесла я, нервно перемешивая коричневую жидкость, замедляя свой ритм, чтобы найти в словах хоть каплю решительности.

Ответа, который я ожидала, не пришло, и это число ожиданий поглотило меня, как брошенная в воду ракушка.

— Мне нужна твоя помощь, — произнес Йен с такой спокойной настойчивостью, что замешательство мгновенно затопило пламя моего раздражения.

Я сделала глоток из той же чашки, но вкус кофе вдруг стал горьким, как его слова. Я встретила его взгляд — этот изрытый скрытыми намерениями, вызывающий ужас. Внутри меня пробудилась напряженность, словно натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

— С какой стати? — поджала я губы и продолжала вглядываться в окно, сознавая, что именно за его плечами скапливаются сильные тучи.

— Потому что они тебе заплатят, — сказал он, наклоняясь ближе. Я почувствовала его дыхание, которое на миг зажгло во мне нежелательное искушение. — Ты работаешь в музее, у тебя есть определенные навыки, которые нам нужны.

Его слова были как яд: отравляли мысли о будущем. Но, глядя на него, я медленно начала понимать, что не смогу увернуться ни от его наглого обаяния, ни от этой безвыходной необходимости.

— Неужели ты думаешь, что я буду тебе помогать? — снова задала я вопрос, хотя в глубине души понимала, что, если я откажусь, мне влетит по полной от Элис.

— Думаю, у нас нет другого выбора, — его уверенность злила меня.

Я отодвинулась в сторону, скрестив руки на груди в попытке защитить себя.

Йен начал медленно изучать мое лицо и в целом внешность. Он смотрел так настырно, словно искал следы, и даже не спрашивал меня, можно ли это делать. Я сжала кулаки и, стараясь не потерять самообладание, быстро произнесла:

— Ты знаешь, мне действительно не нравится, когда тыкают пальцем на происходящее. Как будто я здесь просто для того, чтобы служить тебе.

На его лице возникла легкая ирония, и это только подливало еще больше масла в огонь.

— Служить мне? — произнес он с усмешкой. — Не совсем. Ты — ключ к раскрытию этого дела. К тому же мы напарники.

Напарники! Это слово заставило меня внутренне фыркнуть. Напарники… Но разговор с ним вызывал во мне любопытство, и, обдумывая его предложение, я почувствовала, как мой гнев медленно перерастает в конструктивное рассуждение.

— Ладно, — произнесла я со скрытым раздражением в голосе, стараясь казаться максимально спокойной. — Но только на моих условиях.

В этот момент глаза Йена засияли, и, казалось, он ожидал именно такого ответа. Это заставило меня почувствовать странное возбуждение, хотя ненависть к обстоятельствам и мои собственные сомнения накалялись. Я заставила себя успокоиться, но в глубине души понимала: теперь у меня нет пути назад. Весь этот хаос, царивший в моей голове, и этот мужчина на пороге моей двери сделали мою жизнь более запутанной, чем когда-либо прежде.

— Договорились, — произнес Йен серьезно несмотря на то, что с его губ не сходила эта самодовольная улыбка.

Я почувствовала, как нечто внутри меня сдвинулось. Мне предстояло придумать, как нам двигаться дальше, и, вздохнув, я решила включиться в это непростое расследование.

— Что нужно делать? — спросила я, стараясь перевести разговор на более практичную сторону и избавиться от этого мужчины, который странным образом вызывал во мне напряжение и интригующие мысли одновременно.

— Смотри, — сказал Йен, и я отметила, как быстро и ловко он достал свернутую папку из кармана своей черной куртки.

Он развернул ее и положил на стол. Мой взгляд метнулся к нему, полон недоверия. Я медленно протянула пальцы к папке, затем трепетно потянула её к себе, открывая с опаской.

Первая страница сразу захватила все мое внимание — описания жертвы. Ребекка Миллер, двадцать четыре года. В этот момент во мне зашевелились заставляющие меня трепетать мысли: совпадение, как никогда удачное. Мне тоже двадцать четыре. Досье продолжало: длинные рыжие волосы, светлая кожа, голубые глаза. Мне не понаслышке известна цена таких талантов и фактов. Ботаник, работающий в химической компании.

Сердце у меня забилось быстрее, когда я прочитала о дне, когда её тело нашли — шестое сентября в десять вечера в лесу. Это был тот самый вечер, когда я собиралась пойти через лес одна. Мысли закружились в голове: как близко к настоящему, как ужасно. Что, если бы на её месте могла быть я? Я, казалось, не могла на этом остановиться. Развернув фото, прикреплённое к папке, я затаила дыхание от ужаса. Передо мной было изображение девушки, лежащей на земле в лесу, полностью обнаженной и лицом вниз. Ужас охватил меня, когда я заметила, что по всему её телу были вырезаны рунические символы. Всё это выглядело странно и устрашающе, как будто она стала жертвой чего-то мистического и зловещего.

Я уставилась на фото, в ужасе наблюдая за тем, как её голова была вывернута неестественным образом — это выглядело так, словно на меня, саму, наваливались тени. Йен продолжал смотреть на меня, и в его взгляде я заметила тревогу и напряжение. Одним движением я подняла глаза, искала ответы. Что же на самом деле произошло с Ребеккой?

Мой взгляд вновь вернулся к фото — вокруг тела её окружали нежные ветки с синими цветами. Четко поняла, это был аконит.

Этот цветок всегда меня привлекал своим мистическим видом, но сейчас он выглядел жутко и зловеще. Я замерла, пытаясь воскресить в памяти все мельчайшие детали: от цвета чернил на фотографиях до ощущения холода, который обвивал меня, когда я думала о том, что означают эти цветы здесь, рядом с несчастной жертвой.

Почему именно этот цветок? Этот вопрос проникал в мою голову, как игла. Я могла бы бесконечно разгадывать тайны цветов, но половина моего ума была занята недоумением, а другая — непониманием. Я медленно перевернула фотографию, обнажая другое фото из досье. На ней она уже лежала спиной к земле, вспорота грудь, и я ощущала, как холод пробирается по моему телу. Сердце, вероятно, отсутствовало, и это так резонировало с безразличием, которое время от времени нарастало внутри меня. Я надеялась, что, отвечая на собственные вопросы, найду и некоторое облегчение. Находясь в этом мрачном творении, напоминающем о трагедии, я не могла не вспомнить о Йене. Его взгляд, его спокойствие на фоне этой жестокой информации, заставили меня открыть рот и рассказать о своих мыслях.

— Жертва была ботаником, создавала из редких видов растений новые лекарства, — произнес Йен, как будто это было обычным делом.

— Зачем это надо было делать? — проговорила я в шоке. — Зачем убивать?

Йен только закрыл глаза и покачал головой. Ему было тяжело. И мне тоже. Я перевернула страницу отчета, надеясь найти хоть чуть-чуть утешения.

На следующей странице было новое досье. Александра Андис, двадцать четыре года, писатель фэнтези. Тело обнаружено восьмого сентября в центральном парке в пять утра. Черные короткие волосы, карие глаза — с фотографии на меня смотрела подобная мне девушка, и её улыбка грозила исчезнуть. Тело, которое я увидела на следующем снимке, глубоко засело мне в памяти: голое, с неестественно вывернутой головой, а на спине вырезаны страшные руны, отсутствовало сердце. Опять аконит вокруг. Я почувствовала, как кровь отливает от лица, а в сердце закололо.

— Это просто ужас! — воскликнула я, не сдержавшись.

Мой голос прозвучал слишком громко, и я заметила, как взгляды других посетителей кафе обратились к нам. Стыд охватил меня, но я не могла это остановить.

— Да, — произнес Йен, будто это просто информация для отчета. — Дальше будешь смотреть?

Я сделала глубокий вдох, позабыв о том, что рядом с нами сидят другие люди.

— Да, — сказала я и перевернула страницу, хотя меня терзали сомнения.