Бесплатный фрагмент - Смешные фантастические события

Агрегат

На улицах современных городов сейчас можно встретить разные автоматы — по продаже кока-колы, сигарет, пива и многих других. Это сейчас в порядке вещей, — народ привык к ним и не обращал на них особого внимания. Но раньше автоматов было мало, и я в детстве помнил автомат по продаже газированной воды и автомат, который продавал билеты в кассах железнодорожных станций, да еще телефоны — автоматы. Конечно, некоторые из них остались, — такими, как я помнил их в детстве.

Однажды, когда я шел по пустынной улице моего города, отыскивая одну организацию, я внезапно увидел под развесистым кустом ивы агрегат, внешне похожий на автомат, который продавал газированную воду. На улице было душно, и я подошел к нему, желая выпить воды. Но этот агрегат не продавал воду, — у него не было ни стаканов, ни воды, хотя он и был похож на автомат для продажи воды. На передней стенке у него был небольшой монитор и сканер. Монитор сразу засветился, когда я приблизился к нему на пару шагов. Я понял, что напиться мне не удастся, но из-за врожденного своего любопытства все равно подошел поближе:- мне стало интересно, что умеет это агрегат.

На передней стенке у него была информация, как пользоваться автоматом, но для чего он был предназначен, я так и не понял. Информация была не только на русском языке, а еще на английском и на нескольких языках, которых я не знал. Пожав плечами, я дотронулся до сенсорного экрана, и меня мгновенно с чем-то поздравили, и предложили положить ладонь руки на сканер. Мой врожденный инстинкт сказал мне, что лучше не связываться с этим непонятным агрегатом, а лучше унести ноги. Я, конечно, послушался своего внутреннего голоса, и не стал прикладывать свою ладонь. Черт его знает, зачем этому агрегату понадобились отпечатки моих пальцев. Автомат прождал несколько секунд, а потом на экране появился тест, который мне сказал, что я зря так боюсь, а в награду я получу очень многое. Но я не спешил рисковать и сделал еще пару шагов в сторону. Текст изменился: — теперь агрегат извинился и монитор погас.

Что за странный агрегат, подумал я, но уходить не спешил:- обошел вокруг него и не заметил ни кабеля, ни одного провода. Во мне взыграло любопытство, и я пообещал себе, что я еще сюда приду и узнаю, чем торгует это агрегат.

Я двинулся по душной улице дальше, к своей цели: — мне нужен был один офис, куда меня пригласили на работу. Он оказался недалеко, и переговоры там были короткие — им не нужен был специалист моего профиля. В конце я спросил об агрегате, который увидел неподалеку, но они первый раз о нем слышали, и помочь мне ничем не смогли. Я не расстраивался, — в конце концов, я привык полагаться исключительно на свое мнение о разных вещах.

В следующий раз я шел мимо этого автомата к своей родне и нес кота Кузю. Он не был самостоятельным котом, и хоть иногда ловил мышей, но купить кошачьего корма и колбасы в магазине не мог. Это делал за него я: — и рыбу ловил, и корм покупал, — а он только ел и толстел.

Проходя мимо автомата, я замедлил ход. У меня появилась отличная идея: пускай поставит свою лапу на сканер, а я посмотрю, чем это закончиться. Непонятный агрегат по-прежнему отдыхал в тени раскидистой ивы. Когда мы с Кузей к нему подошли, монитор зажегся синим цветом, и с какой радостью он поприветствовал нас, — словно он находился на необитаемом острове и вдруг на него высадился настоящий Робинзон, которому можно продать все, что он пожелает! Посмотрим, что он может предложить Кузе…

Когда Кузе этот агрегат предложил положить ладонь на сканер, я тут же приложил к нему заднюю лапу кота, — он зарылся в сумке и лишь его хвост и задние мохнатые ноги выдавали его присутствие в сумке. У агрегата синий цвет монитора моментально сменился на ярко-розовый, а затем на нем появилась надпись, — «Добро пожаловать в бесплатный магазин желаний, землянин!». Я погладил кота и передал ему неслыханную, удивительную, но вместе с тем радостную новость. Но Кузе было начхать на эту, очень сомнительную радость, и он продолжал дрыхнуть в своей излюбленной позе, — на спине.

Потом на экране высветился новый текст, и это были конкретные предложения. Их было не так уж и много, но я подозревал, что если вызвать электронную клавиатуру, то можно напечатать свое мнение или желание. А сейчас этот агрегат предлагал Кузе вечную молодость, неслыханное богатство и бессмертие. Тут же еще были какие-то требования, но я их не стал читать, а Кузя просто не умел.

Так. Если бы мне лично предложили такое, я бы сто раз подумал, так как может быть, это и было приятным, но через пару сотен лет устанешь от богатства, бессмертия и молодости. А Кузе было на это было наплевать — он спал. Я взял на себя роль опекуна и вызвал на экран электронную клавиатуру.

Поскольку мне уже было ясно, что у нас с Кузей было всего три желания, то следовало быть осмотрительным. Я заказал агрегату баснословную сумму в рублях, юанях, золоте и алмазах в одном крупном банке, несокрушимое здоровье, и специально для Кузи огромный замок с мышами в многочисленных его подвалах. Замок должен был находиться на Лазурном берегу Франции, содержание его с прислугой, яхтой, парком машин было оплачено на сто лет, и представительство его находилось в Париже, — для маркиза де ла Кузи.

Я спросил у маркиза, — «Может, я что-то забыл?» но он сказал одобрительное «Мяу» и перевернулся на другой бок. Тогда я нажал « ОК», и аппарат мне сообщил, что операция выполняется. Мы с Кузей не нервничали по этому поводу, а я даже закурил. Прошла минута, вторая, пошла третья, мне уже надоело ждать, и сигарета уже заканчивалась. Я ее выкинул и постучал по агрегату. На мониторе появилась надпись: «Все выполнено», а потом еще одна, — в которой говорилось, что для такого клиента, как Вы, маркиз Кузя и вашего опекуна, Галактическая ассоциация награждает вас четвертым желанием», и вы можете его заказать в любое время в течение трех лет, если оставите вашу электронную почту.

Я набрал на клавиатуре запасную свою электронную почту и нажал «ОК». Потом монитор погас, а агрегат просто взял и исчез. Голова маркиза вылезла из сумки, изъявила желание отлить и пометить куст ивы.

Внимательно глядя в Кузины честные и преданные глаза, я спросил у него, не желает ли он сам загадать четвертое желание? Кузя, помолчав две секунды, ответил мне на кошачьем языке:- « Конечно!» и добавил: «Мяу!!!», что означало высшую степень ко мне доверия и преданности.

А потом, когда Кузя сделал все свои дела, мы зашли в банк, где нас приняли как лучших друзей, и мы с полной сумкой российских рублей отправились за горбушей и Вискас. Впереди у нас с Кузей было много дел, и мы должны быть готовы к ним. Кроме того, у нас было еще одно желание, которое маркиз Кузя должен заказать в течении трех лет, и я не сомневался, что кот закажет что-то особенное, нужное и удивительное.

Антивещество

В своем далеком детстве, а также в юности, я был на сто процентов уверен в том, что антивещество в своем обычном понимании, для меня и моих родителей в жизни было представлено табаком и алкоголем. Потом, по мере моего взросления список антивеществ увеличился, и в него вошли еще игривые девушки.

Может быть, список запрещенных веществ увеличивался бы с каждым годом, но тут вмешался учитель физики и в осторожной форме мне объяснил, что на самом деле антивещество представляет материю, построенную из античастиц, а ядра атомов состоят из антипротонов и антинейтронов, тогда как атомные оболочки построены из позитронов. Он также сказал мне, что скопления антивещества в нашей вселенной пока не обнаружены, а физиками на гигантских ускорителях экспериментально получены ядра антидейтерия и антигелия.

Физику я в школе не любил, но своему учителю поверил на слово, и когда пришел домой, сразу рассказал своим родителям, что табак, девушки и алкоголи не являются антивеществами, и с этого момента мне можно курить, пить и гулять по вечерам с девчонками. Но тут вмешался дед и сказал, что против девчонок он ничего не имеет, а вот если учует от меня запах вина или табака, то моей заднице продеться больно.

Но у нас, друзей с одного переулка, было много способов борьбы с многочисленными запахами, и меня дед лишь однажды поймал с сигаретой, — я шел из школы и дымил сигаретой на всю деревню. Деда я не увидел, но расплата последовала в этот же вечер. Моей заднице было больно, но я стерпел, и с тех пор стал осторожней во всем.

Я осторожно пробирался через густой ельник с винтовкой в руках и умудрялся одновременно смотреть вперед и назад, так как хитрые рябчики бегали вокруг меня кругами и было неизвестно, появятся они на расстояние выстрела спереди или сзади. В зубах у меня был зажат манок, и я время от времени свистел в него, а потом своими ушами ловил ответный свист рябчиков, и подкрадывался к ним все ближе и ближе.

Наконец я вылез из ельника на крохотную полянку и увидел одного из рябчиков: — он сидел на невысокой березе и ждал меня. Ему не удалось даже обрадоваться нашей встрече, потому что я поднял свою винтовку. Раздался звук выстрела, и он свалился в траву. Но подобрать свою добычу мне не удалось: с противоположной стороны поляны неожиданно вытянулась длинная рука. Она пошарила в траве и утащила мою законную добычу. Я так и сел от изумления и досады: — прямо у меня из-под носа кто-то утащил рябчика, за которым я охотился как минимум полчаса.

Этого я стерпеть не мог и отправился с винтовкой наперевес разбираться с неизвестной рукой. Мне было наплевать, кому она принадлежала, — я был зол на весь свет, и хотел набить морду этому лешему. Перезарядил винтовку и был готов к войне. Но повоевать мне не удалось: все та же рука высунулась из бурелома, сцапала меня и утащила в лес. Оружие я не отпустил и стойко выдержал царапанье всех сучков, по которым меня тащила эта рука. Протащив меня метров пять, она разжала свою хватку, и я открыл глаза.

Предо мною стоял, или лежал неизвестный аппарат, из которого то появлялись, то исчезали длинные руки, одной из которых меня поймали. Наконец эти длинные руки спрятались, а на поляне появилась чудовищная фигура, — то ли высокий человек, то ли медведь, то ли лошадь. В моем мозгу сразу же прозвучали слова, — типа, не бойся, и все будет нормально. Я моментально постучал по своей голове и поднял свою винтовку. А голос в моей голове уговаривал меня не делать резких движений и сказал, что он не желает мне зла, а просто его аппарат потерпел крушение, и пока он его не отремонтирует, то будет вынужден остаться на нашей планете.

Меня усадили длинные руки, которые выскочили из этого странного механизма, отобрали винтовку и сняли с меня рюкзак, и я подумал, что мне пришел конец. Но этот полу-медведь и полу-лошадь подошел поближе и стал мне объяснять, что мне нечего бояться, а наоборот, мне следует оказать помощь существу, которое находиться в беде. Деваться мне было некуда и я, стараясь не делать резких движений, достал сигареты и спички. Реакция этого существа была молниеносной — вмиг пачка сигарет оказалась в одной руке, а этот гуманоид заржал от радости так, что у меня чуть не развалилась голова.

Я лишь понял, что меня лишили покурить перед возможной смертью и конфисковали единственную пачку сигарет. От своего бессилия я начал ругаться и успокоился только тогда, когда это существо начало меня обнимать от радости. Прошло несколько минут, прежде чем я понял, что именно моей пачки сигарет не хватало для полного счастья этому существу: полумедведю — полулошади. Это мне объяснил голос в моей голове: — в моей сигаретной пачке содержалось антивещество, которого должно было хватить, чтобы улететь на родную планету.

У меня мозги зашли за разум, и я только кивнул в ответ на просьбу отдать мою сигаретную пачку в обмен на новое ружье, другую необходимую мне вещь или предмет. Получив мое согласие, одна из рук забрала у меня пачку сигарет и скрылась в корпусе этого летательного аппарата. Это, как я выяснил, была не рука, а такой манипулятор.

Вскоре в корпусе аппарата началась возня, которая закончилась через полчаса. С ремонтом было закончено: — аппарат ожил, засветился разными огнями и приподнялся на своих опорах. Тут же у меня в мозге прозвучал все тот же спокойный голос, который мне сказал, что ремонт был закончен, антивещество было закачано в двигатель, и мне объявлялась большая благодарность от всей расы этих полулошадей-полумедведей. На траву предо мной были выложены подарки: — необыкновенная винтовка, какой-то прибор, десятка три голубых алмазов и небольшая склянка, в которой парила капсула с неизвестным мне веществом.

Ну, я уже не волновался, так как это существо должно улететь, и я был этому очень рад. Но я решил, во-первых выяснить, что предлагают мне в подарок, — что это, и как этим мне пользоваться. С винтовкой мне было понятно — она стреляла очень тонкими лазерными лучами на много километров, а количество выстрелов было не ограничено. С прибором можно было найти алмазы на глубине до километра, голубые алмазы были найдены на глубине десять метров на этой полянке, а в парящей капсуле было антивещество, которое можно было использовать как топливо или источник энергии. Его надо было разделить на миллиграммы, а один миллиграмм был способен вскипятить всю воду в Атлантическом и Тихом океанах. Голос мне объяснил, как мне надо с ним обращаться.

Наконец-то голос сказал, что мы больше не увидимся, и он был благодарен за мой такой своевременный подарок. Потом все закончилось — странный летающий механизм оторвался от земли и пропал: — я даже не увидел, как он улетел. Я прошел на своих дрожащих ногах до леса, но потом решил вернуться, прийти в себя и забрать подарки: — поднял практически пустой рюкзак, в который хотел положить рябчиков, положил в него склянку с ампулой и носовой платок с голубыми алмазами. Обе винтовки я повесил на плечо и достал компас: — мне надо выйти на просеку, в конце которой, на берегу речки, стояли наши палатки.

Мы вообще искали коренные месторождения алмазов, но пока наши поиски не давали результатов и мы делали геофизическую сьемку, бурили мелкие скважины и мыли шлихи, в надежде обнаружить минералы-спутники алмазов. Посмотрев на голубые алмазы в своем носовом платке, я понял, что алмазы довольно крупные и очень редкие — голубые. Потом вспомнил голос, который сказал мне, что он нашел эти кристаллы прямо на этой поляне. Нам надо было здесь покопать, и если мы найдем хоть один кристалл, то наша миссия будет выполнена.

Лишив все березы на опушке поляны бересты, я нашел маленький кедр и принес его в жертву — содрал с него кожу и воткнул в середине поляны. Теперь эту поляну можно было отыскать даже слепому. После этой работы я уселся и пошарил по карманам — хотел покурить. Но сигарет не было, и я вспомнил, что подарил их существу с другой планеты. Курить хотелось, как из ружья, и я начал методично обыскивать себя. Карман за карманом подвергались тщательному обыску и в одном я нашел окурок. Это была необыкновенная удача. Я уселся, сунул этот бычок в рот и закрыл глаза от наслаждения.

В тайге уже темнело и я, наконец, пришел в себя и сказал себе, что надо идти. По азимуту я прошел несколько сот метров до просеки, по пути отмечая путь, а потом добрался до лагеря. Все сразу спросили, сколько убил рябчиков, и я покаялся, — ни одного.

Всеобщее презрение было мне наградой, но я показал им содержимое моего носового платка и мигом восстановил уважение к моей персоне. Меня покачали на руках, но чуть не бросили в костер, вместо рябчиков. Потом был ужин, сон и утром мы пошли на работу — на ту поляну, где я проводил в путь инопланетянина. У меня на груди качался его подарок — он показывал, где находятся скопления алмазом и глубину до них в метрах.

Когда мы вышли на поляну, шкала у прибора засветилась, и я понял, вот, оно: — единственное в мире месторождение голубых алмазов. Тут же начались раскопки и добыча потрясающих по красоте голубых и синих кристаллов, и меня опять начали подбрасывать в воздух. Когда меня отпустили на свободу, я снял с плеча новую винтовку, сунул в рот манок и отправился на охоту: — у меня капала слюна от вкуса вареных и жареных рябчиков, и я был готов очистить от них всю тайгу.

Мы приехали в родной город, на свою базу, когда уже пошел снег, а на нашей полянке уже началась постройка поселка для горняков. Для них уже был выкопан карьер, и они жаждали выкопать как можно больше столь редких по красоте алмазов. Прибор я никому еще не показывал, а вот мою новую винтовку все охотники оценили по достоинству. Как только я оказался в городе, то пошел со склянкой к ученым. Они облизывались на парящую в ней капсулу, но у них еще не было разработана методика, как с ней обращаться, и пока они оставили в покое океаны, а стали строить другие планы: — например постройку звездолета, или изменение климата в северных широтах. Планов была масса, но никто не знал, кроме меня, как с этим антивеществом справиться.

Я, конечно, рассказал о своей встрече с инопланетным разумом, и о том, как я помог с помощью пачки сигарет улететь неземному звездолету домой, в другую галактику. Но получил вместо благодарности взбучку: — за то, что не выяснил методику выделения антивещества из табака. Это было мой промах, и я сразу признал свою ошибку. Но я точно знал, что табак и антивещество не одно и то же. Можно, конечно из табака, алкоголя и девчонок получить антивещество, но как? Это никто не знал, даже я…

Белые мухи

Вчера, когда я, наконец, переделал свои дела в городе и купил полмешка еды, возвращался домой и наконец-то был доволен погодой. Резкий северный ветер утих, выглянуло солнце, и я размечтался, что завтра выйду в огород, закопаю там все, что найду, и буду целых полгода отдыхать. У меня выдались последние осенние дни очень напряженные, и я просто обязан был, как следует отдохнуть. Ничто мне не обещало беды, и я пораньше улегся спать, — под музыку Вивальди, с книжкой. Чтобы мне спалось хорошо, закрыл все окна плотными шторами и уснул.

Спалось мне так прекрасно, что я проснулся только перед началом обеда. У меня сразу возникло чувство вины перед собой:- надо было так проспать, что я чуть-чуть не проспать обед. А я еще не завтракал…

Поэтому я в темпе уложил все одеяла и подушки в диван, оделся и помчался на кухню. Я был голоден, как волк, и поэтому достал из холодильника все, что там находилось: — упаковку яиц, суп, кашу, замороженные пельмени, варенье, масло, — все, что можно было съесть. У моей плиты было четыре конфорки, и через минуту они все были в работе. Микроволновке тоже не удалось остаться в стороне, и она мне грела какую-то еду. Потом я оглядел кухню, которая вмиг наполнилась ароматами, а потом спустился на первый этаж, где умылся ледяной водой и сделал зарядку, — очень быстро, чтобы на плите у меня ничего не сгорело.

Я вернулся вовремя — яйца сварились, пельмени тоже, суп разогрелся до нужной температуры, а чайник пофыркивал и требовал, чтобы я заварил чай. Каша и котлеты были разогреты, и все было готово для завтрака. За окном была обычная суета: — воробьи и синицы устроили небольшую драку у кормушки за право поклевать крупу. Воробьи одержали верх и прогнали синиц с кормушки. Но синицы тут же нашли сало, которое я приколотил к яблоням и грушам, и скоро забыли о крупе, — устроили потасовку возле сала. Сало было много:- я вчера вечером достал его из морозильника и приколотил пять или шесть больших кусков к яблоням и к окну. Но синиц прилетело так много, что ветви яблонь согнулись от их веса. А к ним еще присоседились воробьи, так как им стало интересно, что там дают, и они тоже готовы принять участие в обеде — попробовать сало. Они отогнали несколько синиц, попробовали, и недовольные улетели к кормушке. А синицы продолжили свой пир.

Глядя на обилие синиц, я вспомнил свою народную примету — если синицы жмутся к жилью и с жадностью клюют сало, то скоро надо ждать морозов или снегопадов. Поэтому я принялся за завтрак и обед одновременно, после которых мне надо выйти на улицу и посмотреть, готов ли мой дом к морозам и снегопадам.

Я съел так много вкусных блюд, что еле встал из-за стола, но мне еще надо было перемыть кучу посуды, и я буквально заставил себя это сделать. Наконец, я все переделал и вышел на улицу, чтобы узнать, что меня там ждет в ближайшие часы или дни.

Там было относительно тепло для начавшейся зимы, — все небо было серого цвета и главное, не было снегопада. Вчера я встал ни свет, ни заря, убрал весь снег перед домом, и сейчас мне лень было заниматься уборкой снегу на полный желудок. Работы у меня не было совсем, я сказал себе « аллилуйя», и уселся с сигаретой перед домом. На улице не было никого, даже соседей и я задумался о причине их отсутствия. Это было довольно странно.

Выкурив утреннюю сигарету, придумал себе занятие дома и пошел в дом. Там я с комфортом расположился на диване, и стал думать, как мне сделать так, чтобы мне было хорошо всегда, как в этот полдень. Но только я вплотную подошел к решению этой задачи, за окном потемнело, и начался мощный снегопад. Из окна мне было видно, как из дома напротив выскочила соседка, и, махая руками, как ветряная мельница, добежала до машины и спряталась в ней. Потом по улице пролетело еще несколько таких ветряных мельниц: — это ученики возвращались из школы, и тоже махали руками. Мне стало интересно, в чем тут дело, и я вышел в одной рубашке во двор. Двор у меня был закрытый даже летом, и когда на улице было масса оводов, комаров и мошкары, никто из них не мог проникнуть во двор и, не дай бог, укусить меня.

Я открыл дверь на улицу и вышел, чтобы узнать причину, по которой люди машут руками, как ветряные мельницы. Летом они махали от обилия мошки, но потом, сбегав за репеллентом, успокаивались и ходили нормально. Но сейчас уже наступила зима, и гнуса не должно быть.

Не успев додумать эту мысль, я почувствовал, что кто-то меня ужалил в шею, потом в руку, и пошло и поехало. Весь искусанный, я заскочил во двор и стал растирать укушенные места. Их было много, и все у меня чесалось. Чтобы избавиться от зуда, надо было потереть руки и шею снегом, который лежал на улице, но я не спешил за ним выходить. Мне надо было разобраться, кто меня так жестоко искусал и принять меры, чтобы этого не повторилось. Оставалось только намазаться спиртом или одеколоном, чтобы не чесалось. Я нашел полную бутылочку одеколона и принялся за дело. К концу процедуры зуд почти пропал, а я пах, как парфюмерная фабрика.

Сейчас я был готов соображать и делать выводы. Сначала я как следует, осмотрел улицу и ничего опасного там не нашел, — снегопад немного утих, но все равно продолжался. На улице никого не было. Я надел куртку, шапку, перчатки и высунул свой нос на улицу. Тотчас на мой нос уселась большая белая муха и больно меня цапнула за нос. Я взвыл, как оскорбленная болонка, и убрал свой нос с улицы. Ругаясь всеми нехорошими словами из моего лексикона, я пошел в чулан и там, среди старых вещей и предметов нашел то, что мне было надо.

Это был накомарник, в котором я работал на Северном Урале. Там было столько мошки, что просто караул, и от которых мы спасались дымокурами и накомарниками. С ними были связаны забавные случаи: — все рабочие забывали про свой накомарник и пытались курить в нем, или съесть обед. Но сетка мешала, и у многих сетка накомарника была в дырках от сигарет или в каше. Мой накомарник был не исключением: — в нём также были дырки от сигарет, а кашу я потом отстирал и привез эту необходимую вещь домой.

Я напялил его на себя и вышел на улицу. Меня тут же окружил рой белых мух, которые пытались меня укусить. Но я был наготове, и скоро выяснил, что с неба падал не снег, а большие белые мухи, которые кусались, словно огромные кровожадные комары. Но пролезть сквозь сетку они не могли, и прокусить мою зимнюю куртку тоже. Выяснив, почему соседи и школьники махали руками, я стрелой заскочил во двор, убил всех белых мух на своей одежде, вывернул накомарник, постукал по нему железной наковальней и зашел, наконец-то в дом.

Остаток дня я провел дома и смотрел в окно, — ждал, когда это, наконец, закончиться, аж до самого вечера. Выходить на улицу мне не хотелось и я, досидев до полуночи перед телевизором, узнал, что вывели этих кусачих белых мух зарубежные ученые, и избавиться от них можно было только при наступлении сильного мороза. Нам, жителям мегаполиса, оставалось только ждать, когда наступят долгожданные морозы, и в ожидании их все сидели дома и ругали кусачих мух и ученых, которые вывели эту заразу.

Вечная молодость

Морщины, выпадающие зубы и волосы стойкого белого цвета, напоминавшие седину, иногда мне так надоедали, что я был готов отдать душу дьяволу, чтобы опять стать таким, каким я был в свои восемнадцать лет. Но почему-то ученые заморозили свои опыты по созданию молодых тел для стариков, а создание машины времени просто свернули, несмотря на протесты населения.

Я терпел, сколько мог, а потом понял, что нашему правительству наплевать на нужды простых смертных и решил обойтись без правительства и ученых. Как говориться, спасение утопающих это дело самих утопающих. В утопающие напарники я взял своего кота Кузю, и сейчас сидел в своей библиотеке, изучая многочисленные тома и фолианты, посвященные одной лишь теме — как остаться молодым. Кузя, по моей мерке, был уже пожилым котом — ему было уже лет пятнадцать, и он тоже мечтал о своей вечной молодости и юных кошечках, с которыми он был не прочь исполнить арию фигаро где-нибудь в марте на заборе. А пока он сидел возле моего кресла и неотрывно глядел в мои глаза и безмолвно спрашивал, — когда, ты хозяин, найдешь выход?

Многочисленные книги, фолианты и даже интернет с телевизором не могли нам с Кузей помочь стать молодыми — это была наша карма, и найти выход из создавшего положения мы должны сами.

Я уже ознакомился с многочисленными секретными материалами лабораторий, которые работали с этой темой, но в них не было ничего такого, чтобы помочь нам с Кузей.

Теперь, когда моя голова уже опухла от многочисленных данных о попытках создать машину времени, я сидел на кресле и думал. Дни пролетали один за другим, но я не шевелился в своём кресле. Даже Кузя иногда прыгал ко мне на грудь, стараясь понять, что со мной случилось, но и он не мог мне ничем помочь, и тогда он уходил на охоту, так как я не наливал ему молока в блюдце, и чтобы не умереть с голоду — он был вынужден позаботиться о себе сам.

Была одна вероятность остаться навсегда молодым — снять с себя и Кузи голограмму и поместить ее в интернет. Тогда, во всемирной паутине, я бы с Кузей оставались вечно молодыми — на века. Но тела бы наши все также старели, и, в конце концов, умерли бы. А виртуальные наши двойники проронили бы скупую слезу и продолжали жить в виртуальном пространстве. Это меня не устраивало, и Кузю тоже — я ему уже объяснил, что это виртуальное пространство, и чем оно отличается от настоящего. Кузя умылся, потом промурлыкал, что ему все равно, так как он не понимает, что такое пространство. Вот что такое мыши, кошки и молоко в блюдце, он понимает хорошо. И если их не будет, то ему будет очень плохо.

Второй подход к этой теме был в том, что если, допустим, заставить Кузю бегать со скоростью света, то он больше не будет стареть, а возможно, помолодеет. Но это было в теории, а на практике этот метод никто никогда не применял. Я предложил этот метод своему коту, и Кузя был в восторге: — возможность помолодеть на несколько лет ему очень нравилась. Зубы у него будут опять острыми, и когти тоже. Как я его заставлю бежать со скоростью света, это его не интересовало — он был готов на все.

Получив согласие от своего кота, я погрузился в размышления, потому что скорость света это большая величина, и я только дважды ее испытал, — когда за мной в детстве погналась овчарка, и я развил, по-моему, субсветовую скорость, когда от нее улепетывал. Второй раз я случайно разворошил гнездо пчел, или ос, и был вынужден спасаться от них бегством. Я хорошо помню, что за считанные секунды я обогнул земной шар и оторвался от погони только на втором круге. Страх это такой стимул, что если бы я знал, чего боится мой кот, то задача была решена. Осталось узнать, чего он боится.

Чтобы это узнать, потребовалось целый месяц усиленной работы. Иногда я пугал кота так, что он становился похож на дикобраза и змею вместе взятых — шерсть его становилась дыбом, и он шипел, как открытый газовый баллон. Но это нам было не надо, — мне надо было, что он бежал от опасности, сломя голову с большой скоростью.

Мне помогла случайность и моя наблюдательность. Когда он выходил погулять, я сидел с биноклем у окна и неотрывно смотрел за его поведением: — мне надо было уловить момент, когда он спасался бегством и установить, от чего он бежит. Сначала я понял, что он может быстро бежать от собаки, а потом стал думать, от какой — болонки или дога.

Однажды, когда мы с Кузей сидели на завалинке и мирно беседовали, на улице появился страх божий. Это была огромная черная собака с очень длинным языком и двойными огромными зубами. Хвост у нее волочился по пыльной дороге, а уши были как у зайца — такие же длинные и улавливали любой шорох. Дополняла ее наряд из шерсти, которая торчала во все стороны и отваливалась на каждом шагу. Желтые глаза, как у змеи, осматривали каждый дюйм улицы, и было ясно, что эта тварь, во-первых голодная, а во-вторых, была готова укусить любого встречного, просто так, без всякой на то причины.

Я и Кузя одновременно увидели эту черную опасность и моментально среагировали: я прошмыгнул в палисадник, а Кузя взобрался на фонарный столб. Собака подбежала к столбу, но взобраться на него не смогла. Тогда она обратила свой взгляд на меня и попыталась перелезть через забор. У меня под рукой оказалась стальная проволока, и я мигом обмотал ею передние лапы, а потом привязал собаку к забору. Итак, полдела было сделано: — мною был найден источник опасности, от которого Кузя не просто убежал, а еще в мгновение ока взобрался на столб.

Теперь, когда в моих руках оказался этот черный ужас, мне надо было придумать, на каком полигоне мой кот смог бы развить субсветовую скорость. Вокруг были одни города, сосновые леса, реки и болота. Это нам с Кузей не подходило — нам надо был ровный и большой участок земли, без всяких столбов и ям. Степь подходила, но я работал там когда-то и выяснил, что там кое-где были следы от тракторов, когда распахивали целину и норы всяких сусликов, попав в которые мой Кузя мог сломать себе лапу.

Потом меня осенило — Аральское море! — Оно уже наполовину высохло, и там можно было устроить гонки на выживание и омоложение.

Мы с Кузей готовились целую неделю к забегу: я прикрепил к его уху GPS передатчик, кормил его свежей рыбой и прочитал ему несколько лекций на тему, как лучше бежать на длинные и короткие дистанции, когда ему грозит смерть или собака. Собака тем временем сидела связанная стальной проволокой в наморднике в сарае: — копила силы для забега. Наконец все было готово. Мы на поезде подъехали к побережью высохшего моря, а потом на велосипеде проехали около десятка километров по ровному, как стол, дну бывшего моря. Здесь была только ровная поверхность, — никаких столбов и нор.

Кузя в своей красной майке с номером один выглядел как победитель гонки. Но когда я вытянул из клетки собаку и стал ее развязывать, то он оживился и принял позу стайера. Для себя я поставил лестницу стремянку и, взяв в руку кончик веревку, взобрался наверх. Все было готово, и я дернул за веревочку. Голодная собака сбросила с себя стальную проволоку и остатки веревки, потом оглянулась вокруг и увидела единственную добычу — кота Кузю, который был готов к гонке. Даже я, который сидел на высоте десять метров, поежился от волны ужаса, а мой кот испытал его в паре метров от голодной и ужасной псины.

Эта пара не собиралась ждать вечера, а сразу сорвалась с места и через миг скрылась за горизонтом. Я посмотрел на навигатор и сразу установил, что сигнал с GPS поступает и скорость Кузи, судя по всему, приближается к нескольким десяткам тысяч километрам в секунду и продолжает увеличиваться. Когда она достигла сотне тысяч километров в секунду, сигнал стал пропадать: — это мой телефон стал разряжаться. Но я тут же достал запасной телефон и все пошло по плану. Кот, по-видимому, достиг Каспийского моря и повернул назад. Насколько я понял, собака тоже не отставала и гналась за котом, вероятно, от невыносимого голода и страсти.

Вдруг что-то толкнуло меня в бок: — рядом со мною сидел запыхавшийся кот и ругался на своем кошачьем языке. Внизу сидела черная собака. Она уже не напоминала того пса, которого я приволок в эту пустыню, так как и кота. Они были совсем молодыми: — кот выглядел на лет десять моложе, а собака напоминала щенка, у которого почти не было зубов. Поэтому я спокойно спустился со стремянки, надел на нее намордник и поводок с ошейником, а потом снял с лестницы моего Кузю.

Результат превзошел все мои ожидания — Кузя скинул лет десять, и я был очень рад за него. Но я не подумал о собаке — она так неслась за котом, что тоже омолодилась и стала щенком. Мы всей дружной компанией приехали на поезде домой и здесь распрощались — щенка я выпустил на улицу и проследил, чтобы он нашел свой дом и конуру, а кота Кузю накормил сгущенкой и куриным мясом. Ему еще предстояло прожить как минимум лет тридцать, пока я построю космический корабль, который разовьет субсветовую скорость. Если мне повезет, я сброшу лет тридцать и буду жить припеваючи еще долгих лет сорок. К этому сроку я еще что-то придумываю, чтобы остаться молодым, и для Кузи тоже.

Несмотря на пережитую гонку, он выглядел хорошо. Но к себе я такой варварский метод применять не собирался:- я еще подумаю, как изобрести аппарат, способный развить субсветовую скорость, или что-то еще, более безопасное, чем гонки на выживание со смертью в лице огромного пса с большими клыками или дикими пчелами. А зачем мне тогда свои мозги?

Внеземные наркоманы

Нечасто, но иногда мне нужны таблетки — в первую очередь анальгин, конечно: от часто меняющей погоды у меня начинает болеть голова, и я тогда разламываю пополам таблетку анальгина и глотаю. Голова через десять минут перестает болеть, и мне можно жить дальше. Но если половина таблетки не помогает, то я глотаю оставшуюся половину и жду. Если голова и после этого не перестает болеть, тогда, все, кранты, — можно обращаться в похоронное бюро и заказывать гроб с музыкой. Но этого еще не доходило, и пока мне хватает половину таблетки, чтобы прийти в норму.

С погодой у меня начались сильные разногласия, — если через пару дней она намеревается устроить для меня снегопад или дождь, то у меня начинает болеть голова. Вот и сегодня: — видимо, через пару дней ожидается сильный дождь, — в декабре, или снегопад, — в июле, и голова у меня перестает соображать. Анальгин у меня кончился, и я сообразил своей ничего не соображающей головой, что единственное место для покупки анальгина это ближайшая аптека. Я мигом оделся и направился туда.

В аптеке я занял очередь: — передо мной стояла огромная очередь таких же больных. Посетовав немного, я успокоился и стал ждать, — до той поры, когда до моих ушей донеслось, что больше анальгина нет, а первый покупатель отошел от кассы, засовывая в свою сумку связку пачек анальгина. На мой взгляд, у него в руках было не менее коробки с этим лекарством, — словом, он скупил весь запас анальгина, который был в этой аптеке, и не оставил мне ни одной таблетки. Я запыхтел от недовольства и, проклиная все на свете, вышел на улицу. Ближайшая аптека находилась в двух трамвайных остановках, и я оценил свои силы — хватит их, чтобы туда добраться, или нет. Потом решил, что, наверное, должно хватить, и решил добраться туда: — во что бы то ни стало. Меня шатало из стороны в сторону, из носа тек ручей и я кашлял на каждом шагу. Прохожие шарахались от меня, словно я был болен чумой и проказой одновременно, и к этим болезням присоединилась ангина, коклюш, грипп и остальные болезни из Большой Медицинской энциклопедии.

Вдоль тротуара росло много кустов рябины, и я ел ее целыми горстями, а потом, когда понял, что мне полегчало от этих ягод, встал около усыпанной ягодами рябины и не отходил от нее, пока не съел на ней все ягоды. У следующей рябины я достал из кармана пакет и набрал его полный ягод, а потом перешел к следующей, которую тоже объел. После рябины у меня пересох ручей, который тек из носа и я поспешил к аптеке, до которой осталось всего одна трамвайная остановка. Уже стемнело, и сквозь окна было видно, что там тоже очередь, но гораздо меньше, чем та, которую я только что отстоял. Я завалился в аптеку и с порога осведомился — «анальгин есть?».

Молодая фармацевт ответила мне, что остался, но мало. Я тут же посмотрел на покупателя, который засовывал в пакет связку анальгина и не стал стоять в очереди. Вместо этого я вышел на улицу, съел гроздь ягод рябины из своего пакета, а потом, когда этот покупатель вышел, пошел за ним. Он направился к парку, в котором росли высокие сосны, вперемешку с рябиной, и, дойдя до него, пошел через этот уже темный парк. Я шел за ним метрах в тридцати, и когда он почти дошел до одной скамейки, на которой сидели мужчины с женщинами, все с пакетами, остановил его словами — «не продашь ли мне пачку анальгина?»

В эту момент он как раз был занят — снимал со своего лица маску. Не докончив своего занятия, он обернулся, и я увидел его морду. Это был не человек, и не зверь: — что-то напоминавшее крысу, или мышь, но гораздо больше. Он что-то прокашлял в ответ, и я понял, что это означает «Нет». На скамейке сидело штуки четыре этих же созданий с крысиными мордами, и у каждого в руках был анальгин, который они поедали с видимым удовольствием. Это, кажется, для них были или конфеты, или наркотик. Все стало для меня ясно: — эти чертовы создания скупили анальгин во всех аптеках и оставили меня наедине с моей головной болью.

Я вытряс из пакета оставшиеся там гроздья рябины, засунул их в рот, а потом перешел к решительным действиям: — отодрал от сосны сук побольше и напал на всех этих созданий с крысиными мордами. Первому, у которого я спросил, досталось больше всех: — он стоял поближе ко мне и вдобавок он отказал мне в единственной упаковке анальгина. Я постукал ему по голове сосновым суком, и потом, когда он упал, добавил. Лежащего не бьют, — но так было раньше. В настоящее время этот гуманный лозунг устарел и на смену ему пришел другой — лежащего добивают. Я не слишком усердствовал, — только отобрал у него пакет с анальгином и набросился на эту компанию с крысиными мордами, которые сидели довольные и жевали анальгин. У них на мордах было написано такое блаженство, что я настукал по их довольным мордам сосновым суком, и сам словил от этого кайф.

Они, разом придя в себя, пустились наутек. Первым бежал тот, которому больше досталось, — потому, что он оклемался раньше и сейчас возглавил процессию. Я гнался за этой компанией по темному лесу с сосновым суком наперевес и желал только одного — догнать и перебить всех до единого. Но из-за головной боли я отставал все больше и больше, а потом плюнул и пошел шагом. Впереди в этом парке была обширная поляна, и я, выйдя на опушку парка, увидел удивительное зрелище: — эта команда с крысиными мордами столпилась в центре поляны, а сверху к ним опускается летающее блюдце с ярко освещенными фонарями. Когда оно опустилось, они забрались в него, и оно тотчас улетело. Мне было жаль, что я их не сумел догнать…

Выкинув уже ненужный сук, я пошел по этому парку и во тьме отыскал скамейку, откуда стартовала эта крысиная команда. Подобрал пакет с лекарствами и пошел к трамвайной остановке. Дошел до нее и стал ждать трамвай. Но мне не везло — голова заболела так, что я уселся на землю. Добрые люди тут же вызвали скорую и меня увезли.

В приемном покое у меня проверили температуру, давление и при этом молодые медсестры ухмылялись и шутили. Потом предложили госпитализацию. Но я отказался и напичканный лекарствами по самые уши, самостоятельно пошел домой, думая по дороге, что такое со мной случилось, — бред сплошной, а не поход за анальгином.

Домой я пришел как огурчик — ничего у меня не болело, голова была ясной и соображала, как компьютер. Я кинул пакет в угол, напился чаю и сказал себе: — «неисповедимы пути господни», и отправился курить. Когда покурил, достал из угла пакет и достал из нее пачку анальгина. Она была только одна, а остальной объем пакета было занято пачками презервативов с названием «Гороскоп любви». Полный пакет!!!

Я стал думать и размышлять, и в конце пришел к выводу, что тут я был не прав — распугал компанию молодежи от того, что сам не знал, что делаю…

До конца дня я мучил себя: — что на самом деле произошло в парке? И на следующий день не выдержал, — отправился на место моего преступления. День был прекрасный — светило солнце и все было видно, — и мои следы и следы убегающей команды, которую я спугнул со скамейки. Около скамейки я подобрал еще брошенный пакет, в котором была целая коробка упаковок анальгина, а метров в двухстах нашел еще пакет, доверху набитый упаковками анальгина. Захватив эти пакеты с собой, я дошел до поляны. Следы тянулись до самой середины поляны, а потом пропадали, — то ли их запахал бульдозер, который стоял рядом, то ли они сами пропали.

Где же тут правда, и где мой бред?

Волшебная отрицательная вода

Лето оказалось очень жарким. Даже мне, проработавшим на юге более пятнадцати лет, было нелегко переносить этот июльский зной. В такие жаркие полевые сезоны я сбрасывал с себя лишний вес, и приезжая домой, смело одевал костюм, сшитый мной еще в институте, лет двадцать с гаком назад. Но прошло много лет, и я отвык работать в жару — мне было лень даже выйти из прохладной комнаты, и я без перерыва пил компот из сушеных яблок, которых я насушил три мешка, когда был урожай, и у яблонь чуть не ломались ветки от больших красных яблок. Воду я не пил, отвык ее пить в Челябинской области, где я работал летом, — там всегда было жарко, а носить с собою лишние восемьсот граммов, — такой вес был у армейской фляжки с водой, мне было неудобно и тяжело, и я постепенно привык обходиться в жару без воды.

После того, как повторно женился, я через два года попал в больницу с заражением крови. Врачи у меня нашли болезнь печени и что-то еще, тоже смертельное для моего организма. Я пролежал там два месяца, вышел живой, но очень ослабел от болезни, и мне врачи посоветовали пить минеральную воду постоянно. Вот если бы они мне посоветовали пить пиво с раками, я был бы очень рад такому совету.

Минеральной воде я предпочитал яблочный компот, который сам варил из своих домашних яблок. Особенно был вкусный компот из зеленых, незрелых яблок. Как-то я был свидетелем, как одна моя подружка одна, в течение двух часов выпила два литра такого вкусного холодного компота, и, наверное, выпила бы еще, но больше его у меня не было, — я его сварил перед баней, чтобы попивать его между заходами в парную. А к минеральной воде я никак не относился — для меня это была просто вода, и все. Особенно это касалось Обуховской, в которой было маленькое содержание минеральных солей. Обуховской минеральной воды я напился в больнице и больше ее пить не хотел.

Но вот я однажды купил бутылку кавказской минеральной воды, — по-моему, Нарзана, в магазине, и она мне понравилась. Я сразу вспомнил сказку про живую и мертвую воду, нашел сборник сказок и прочитал ее снова. Это хорошая сказка, но сейчас, в наше время нанотехнологий, многие сказки и фантастические рассказы сбываются. Как бы мне изготовить эту мертвую и живую воду? Для себя, а также чтобы оживить пенек с черенками яблони, которые я привил на пенек дикой яблони ранней весной, — они, по моему, засохли, и мне было жалко черенки, которые срезал раннею весной с яблони. Но черт его знает, засохли они, или просто притворяются, потому что в том году черенок, который я привил, вдруг взял и ожил в середине лета…

Помог мне случай и еще наблюдательность. Не помню сейчас, с какой целью я поперся на полуостров Гамаюн, но мой путь пролегал через родник, в котором я пил воду в прошедшие жаркие дни. Он бил из гранита и вода в нем была холодная и вкусная. У него садоводы поставили скамейку, чтобы с удобством насладиться этой вкусной родниковой водой. День, в который я проходил мимо родника был не жаркий — просто теплый летний день, и пить мне не хотелось. Но я зашел на родник, посидел с сигаретой на скамейке, а лишь потом пошел через лес дальше. На моем пути еще был карьер по добыче щебня, затопленный подземными водами. В нем я любил купаться — там было глубоко и очень чистая вода.

Подойдя к карьеру, я увидел, что он, к моему сожалению, был закопан, — на его месте был пустырь. Жалко. Из-под большого гранитного валуна текла вода, и там, где она протекала, на земле сильно разрослись сорняки и трава, — они были мне почти по пояс, а некоторые даже выше. Немного удивляясь этому чуду, я набрал в пластиковую бутылку этой воды, засунул ее в рюкзак и пошел дальше.

Домой я попал уже вечером. Достал бутылку с водой, и хотел ее вылить в канавку в огороде, но мой взгляд упал на пенек с засохшими черенками и я вылил воду на него, потом выкинул пустую бутылку в мусорное ведро и отправился на ужин.

На следующее утро я по привычке пошел в огород — проверить, как там все растет и не засохли ли еще огурцы с кабачками. Проходя мимо пенька, я открыл рот от изумления: все черенки ожили, пустили листики и заметно прибавили в росте. Это было невероятно — за полтора месяца ни одна почка не раскрылась, а тут все черенки были уже с листьями и росли практически на глазах. Я стал думать, что с ними за ночь случилось, — может добрая фея прилетела ночью и полила их живою водой? Потом вспомнил, — это же я вчера вечером полил пенек водой из бутылки.

Я срочно оделся и пошел на новый родник — мне не терпелось испытать эту воду на других растениях. Пришел на родник и буквально ложкой набрал несколько литров воды, — она еле сочилась. Принес ее домой и полил ею огурцы, которые не спешили расти и кабачки, которые только зацвели, и еще думали, наверное, давать мне плоды, или нет. У меня после полива осталось совсем немного, и я вылил остатки в блюдце, из которого завтракал и обедал мой кот Кузя. Потом решил, что посмотрю на результаты опыта на следующий день и занялся своими делами.

Ночью я проснулся от тяжести в ногах — не мог даже откинуть одеяло, что встать с кровати. Неужели меня опять настигла какая-то хворь? Но дело оказалось в том, что на одеяле, в моих ногах, дрых мой кот Кузя, — это он мешал мне ногами откинуть одеяло. Пришлось мне вылезти из-под одеяла и согнать кота. Но он оказался каким-то тяжелым и я, наконец, не выдержал и включил настольную лампу.

Кузя вырос и сейчас напоминал молодую рысь — он стал вдвое больше и тяжелее. Я погладил его по боку, и он мяукнул, растянулся во весь рост на одеяле. Мне подумалось, что я еще сплю, и что это мне сниться, и поспешил в туалет. После туалета стал мыть руки на кухне и обнаружил, что хлебница пуста, — а вечером в ней была булка хлеб. Сопоставив размеры кота, и отсутствие булки хлеба я пришел к выводу, что виновник кот, — только он мог съесть эту булку. Однажды зимой он уже был пойман с поличным — я спек большой пирог с грушевым вареньем, и оставил его под полотенцем на столе. Предварительно я его разрезал на ломти, и один из них утащил и съел вечно голодный Кузя. Конечно, он получил выговор и наряд вне очереди, но с той поры я сам клал ему в блюдце ломтик, если пек пирог. Неужели он съел всю булку?

Я вернулся в спальню и стал рассматривать своего кота. Да, он вырос, и намного. Неужели он напился воды из блюдца и решил вырасти?

На часах уже было шесть утра, и я передумал ложиться в кровать — пока умывался, брился и завтракал с котом, прошел час. Можно было покурить в огороде и посмотреть на пенек с черенками и остальных обитателей огорода. Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вышел в огород, это большая цветочная клумба на месте грядки с кабачками, — они все подросли, заняли грядки с клубникой и все цвели большими ярко-желтыми цветами, а на некоторых уже были кабачки. Я подошел ближе и понял, что надо срывать кабачки, — начиналась моя повинность и кабала: мне надо было начинать снимать урожай кабачков, чистить их, а потом готовить из них суп и готовить кабачковую икру.

Когда подошел к грядке с кабачками, то мне открылась теплица с огурцами: попасть в нее мне было трудно, — вся она была занята огурцами. Их стебли заполнили все пространство теплицы, и на многих уже выросли огурцы, — их тоже надо было снимать. Я почесал в затылке, — их было так много, что я не знал, куда деть этот внезапно выросший урожай. Остаток дня я был занят кабачками и огурцами. Вечером явился кот Кузя — он вырос и был мне почти по колено. Если бы не его хвост и усы, то он бы считался собакой, — можно было на него одевать ошейник и строить во дворе для него будку. Кузя был очень голоден и стал провожать меня на кухню, — проще говоря, он вел меня, не давая отклониться в сторону: только на кухню, — шаг влево или вправо от этого направления он сразу же пресекал. Я сдался и пошел на кухню, за котом.

Убрал его блюдце, поставил большую миску и вылил в нее порцию супа, которую я съедал за обедом. Потом подумал, и принес ему еще сваренный кабачок и положил рядом с миской. Подумал, что кота мне не прокормить, — он и так ел много, а сейчас, когда вырос, стал просто обжорой. Потом вспомнил про безобразие в теплице, на грядке с кабачками и мне стало плохо. Неожиданно увеличившийся урожай кабачков и огурцов мне еще можно было пережить, но с котом надо было срочно что-то делать.

Кузя все слопал в секунду и вопросительно обернулся ко мне, — он явно не наелся и сейчас смотрел на меня с ожиданием, ему надо было еще — добавку. Мне пришлось отдать ему свою порцию супа и привыкать к мысли, что я остаюсь без обеда. Кот съел мою пайку, еще посмотрел в мою сторону, но так как я не пошевелился, отошел от миски и пошел спать.

Я по быстрому сварил себе пельменей, закрыл дверь, чтобы до Кузи не доносился запах вкусных пельменей и мигом их проглотил. Когда я уже попил чаю и мыл посуду, на кухню зашел Кузя. Он поводил своим носом и посмотрел на меня, — он был обижен тем, что я его не позвал на пельмени. Пришлось ему сказать, что он обжора, и уже пообедал сегодня. За обедом ко мне пришла спасительная мысль — мне надо было найти мертвую воду, — живую воду с отрицательным эффектом, и я, после перекура отправился на ее поиски.

Пришел на место, посмотрел на едва живые струйки живой воды и стал ходить по окрестностям, — мне надо было найти кусок засохшей травы рядом с источником. Наконец, мне повезло: я нашел струю воды, которая вытекала из сланцев. Она текла по совершенно сухой траве, а ниже по ее течению находились сухие ивовые кусты. Я набрал в пластиковую бутылку этой многообещающей воды, и поспешил обратно домой.

Ее надо было сначала испытать, посмотреть на ее действие, а уж потом применить — к кабачкам, огурцам и Кузе. Я вылил немного на длинную лиану кабачка и задумался: если она подействует, то урожая кабачков и огурцов мне не видать…

Мне надо действовать осмотрительней — я мог выплеснуть с водой и ребенка и еще погубить курицу с золотыми яйцами. Остаток дня я потратил на борьбу с урожаем и напрасными попытками накормить кота досыта. Лишь поздним вечером, лежа в холодной постели, я, наконец, порадовался, что этот переполненный разными плохими и хорошими событиями закончился.

Встал я на следующий день очень рано — меня разбудил голодный Кузя, и я, накормив кота вареными кабачками, отправился в огород, где сразу отправился к грядке с кабачками. Дойдя до грядки, я обратил внимание на нормальный стебель кабачка, на который я вчера вылил принесенную воду. Остальные кабачки были таких же огромных размеров и принесли громадные, до метра длиной плоды. С огурцами в теплице была похожая картина — они вылезли на улицу и большие огурцы лежали в меже, и часть на грядке, где должна была вырасти клубника.

С этим огородом времени на девушек и на рассказы мне не хватит, подумал я и отправился думать, как мне поступить с урожаем. Но прежде я достал колбасу из холодильника и умильным голосом стал звать Кузю. Он не заставил себя ждать, — как только его нос унюхал запах колбасы, он был готов продать душу дьяволу, чтобы получить кусочек.

На кухню ворвался гигантский кот с торчавшим вертикально длинным хвостом и закружил по комнате. Он был вне себя от чарующего запаха, а кроме того, он был голоден, как волк, — кабачки для него были чересчур вегетарианской едой, и он снова захотел пообедать, только колбасой. Я подумал, сколько он готов ее съесть — наверняка очень много: вагон и маленькую тележку с колбасой…

Я налил в его миску отрицательной воды и накрошил туда хлеба, а наверх положил, как вишенку на торте, кусок колбасы. Через долю секунды он слопал все, что было в миске, и повернул свою морду ко мне. Ему не хватило ни хлеба, ни воды, ни колбасы. Мине пришлось достать кастрюлю с вареными кабачками, порезать туда колбасы и два раза налить этого вкусного супа в миску. Мне показалось, что ему хватит, но Кузя так не считал, — он хотел еще. Но я был непреклонен, — нет и все, и начал убирать пищу в холодильник. Кот посидел несколько секунд перед пустой миской, потом помыл ее и, не сказав даже спасибо, отправился по своим важным кошачьим делам.

Наступал летний вечер. Я попил чаю и отправился в огород. Там я устроился поудобней, перед теплицей и грядкой, на которой под огромными листьями притаились кабачки. Мне надо было решить, кого напоить отрицательной водой, а кого нет. Держа дымящую сигарету в руке, я думал, потом выкинул окурок и решил, что пусть растут, — и огурцы и кабачки.

На следующее утро я отправился в магазин и договорился о доставке за смешную цену огурцов и кабачком нового супер сорта. Потом вернулся домой и перелил в пустые пластиковые бутылки остатки положительной, живой и отрицательной воды. Может, она мне еще пригодиться — для растений, а может, для животных, а может, и для меня.

На кухню пришел кот Кузя. Он накануне решил все свои дела с конкурентами, соседскими котами, и был очень доволен этим. У него был обычный размер и аппетит. Поэтому я достал из холодильника кусочек колбасы, налил ему в блюдце молока и отправился смотреть телевизор.

Волшебник-шутник

Целую неделю шел, не переставая дождь. Такого холодного лета здесь, может быть, никогда не было. На нашем садовом участке ничего не выросло, — все утонуло, и, наверное, мне следовало посадить рис и осенью собрать большой урожай. Но ни морковь, ни редис, ни лук с укропом и петрушкой, не были готовы к такому избытку влаги, и отказались давать урожай. Лучше всех чувствовали кабачки, которые испаряли воду в атмосферу своими огромными листьями, а грядка, на которой они блаженствовали, была постоянно мокрой от дождя, но их это не беспокоило. Мне надо было приготовиться к кабачковой диете, с которой я слез в прошедшем декабре, когда я достал из морозилки последний кулек с прокрученными на мясорубке кабачками и приготовил себе блинчики.

Мудрая груша в этом году устроила себе выходной, и я был за это благодарен ей, потому что иначе мне надо было думать, что делать с грушами, которые вырастали на ней в огромном количестве, — обычный урожай составлял почти тридцать ведер груш, и я не успевал давить из них сок. Ее родственники, две яблони не собирались устроить себе отпуск, и на них, как обычно красовались зеленые и красные огромные яблоки. Из-за дождя они падали в огромном количестве на грядки с клубникой, и я их постоянно собирал, для того, чтобы сварить из них компот.

Вначале я хотел их сушить, как делал каждое лето, но в этом году такой фокус не прошел бы, — я остановился как раз вовремя, когда уже собрался их резать на просушку. Пошел непрекращающийся дождь и закрыл эту тему: при такой погоде они никогда бы не высохли. Но в моем роду, наверное, были трудолюбивые крестьяне, которые весь урожай пускали в ход, и я вспомнил, что компот, который я сварил в том году из яблок, закончился в самый разгар зимы, а я к нему так привык, что это событие меня сильно огорчило. Прошлой осенью я сварил около пятидесяти литров компота, и чтобы он внезапно не кончился зимой, как в том году, мне предстояло сварить как минимум литров сто. Яблок на это количество компота должно было хватить, а хранить его я собирался в овощной яме.

В том году весь компот стал бродить в овощной яме, и я его вытащил в мастерскую. Тут подоспели морозы, в мастерской стало холодно, — к моему счастью, и он благополучно замерз, в этих пластиковых пятилитровых бутылках. Я не стал эти бутылки выкидывать и хорошо сделал, потому что, когда одна забродившая бутылка с компотом растаяла, то он оказался таким вкусным, что я облизывался, глядя на остальной замерзший компот. Оказывается, что бактерии вызывающие брожение, погибли от холода, и компот был такой, словно его недавно сварили.

Так что мне стало ясно, на что пустить урожай яблок — на изготовление компота. Теперь я из окна кухни с вожделением смотрел на падающие с дерева яблоки и готовил себя к их резке, чтобы потом сварить в больших кастрюлях, процедить полученный компот и перелить его в пластиковые бутылки.

Однажды вечером разразилась страшная гроза, — всю ночь грохотал гром и сверкали молнии. К тому же с неба лили потоки воды, и я порадовался, что успел собрать красную смородину, иначе все ягоды сбило с веток, и я бы остался без варенья, и без пирогов. Под утро потоки воды прекратились, но гром грохотал по-прежнему и в небе сверкали молнии. Я проснулся рано и выглянул в окно полюбоваться необыкновенным и редким зрелищем: — молнии были очень красивые и какие-то странные, — не синие, с фиолетовым оттенком, а с необыкновенным цветом: красные, зеленые и оранжевые. Уже рассвело, и мне было видно, что на ветвях яблонь почти не осталось яблок, — их сбила буря, и они попадали на дорожки и в клубнику. Решив, что больше не буду ложиться в постель, я поставил на плиту чайник и пошел умываться. Заодно сделал зарядку и без сил вернулся на кухню: позавтракать.

Сидя за обеденным столом, я наметил план действий на утро, — надо было собрать яблоки и поставить их во двор, чтобы они высохли. Солнце уже взошло и осветило мокрый огород. Солнечные лучи упали на клубничные кустики, на дорожку, и на них что-то засверкало, как будто на них кто-то разбил зеркало. Я зажмурился от нестерпимого блеска, а когда вновь открыл глаза, оказалось, что на дорожке лежали не яблоки, а какие-то блестящие предметы. От них и отражались солнечные лучи.

Я мигом встал, одел кроссовки и вылетел в огород, чтобы разобраться, какой дед мороз насыпал на дорожке елочные игрушки. Но это не были новогодние игрушки, которые вешают на елки перед новым годом. Вся дорожка была усыпана кристаллами разных цветов, и именно они преломляли солнечные лучи. Яблок не было и в помине, а вместо них лежали крупные кристаллы аметиста, хрусталя, топазов и прочих драгоценных камней. Мне было не пройти по этому ковру из драгоценных камней. В кустиках клубники была такая же история, — вместо яблок там лежали кристаллы. В общем, какой-то волшебник-шутник превратил упавшие яблоки в драгоценные кристаллы, и лишил меня не только работы по резке яблок, но и зимнего компота.

Я конечно, тут же взял самое большое ведро и стал собирать драгоценный урожай. Кроме кристаллов кремнезема, — хрусталя, аметиста и топаза, там были изумруды, алмазы, рубины, сапфиры и масса других кристаллов, названия которых я сразу не мог найти в своей памяти. Все кристаллы были очень крупными, — размером с яблоко, и как я мог заметить, все они были без трещин.

Когда я наполнил кристаллами три больших строительных ведра и поставил их в мастерской, то она сразу же стала напоминать сокровищницу из волшебной сказки. Пока я собирал драгоценный урожай, солнце спряталось в облаках, и дождь не заставил себя ждать: сначала упали редкие капли, потом они превратились в моросящий дождик, и я одел штормовку, чтобы еще раз проверить кусты клубники, — вдруг я в спешке пропустил несколько кристаллов. Обыскал все грядки с клубникой и нашел на них еще несколько крупных кристаллов: рубин, сапфир, изумруд и алмаз. Кроме них, в клубнике ничего не оказалось. Целое ведро под найденные кристаллы занимать не хотелось, и я просто засунул их в карман куртки. Потом пошел в дом, а по пути снял с себя куртку и повесил ее на гвоздик.

На кухне я заварил крепкий чай, положил в кружку двойную дозу сахара и достал из холодильника блинчики из кабачков, которые я спек на днях. У меня получился торжественный второй завтрак, которым я отметил свою необыкновенную удачу, — сбор урожая, которому просто не было цены. После такого обильного и сытного завтрака я уселся в кресло и задумался, что теперь мне делать с этим сокровищем. Он стоил очень много, и за одно ведро можно было купить несколько десятков вилл на Мальдивах, или на Канарских островах, вдобавок еще слетать в космос в качестве туриста и купить гарем где-нибудь в мусульманской стране. Я думал долго и незаметно задремал. Проснулся через несколько часов, стряхнул с себя сон и приободрился.

Сразу пошел на кухню, выпил остывшую заварку и пошел рассортировать кристаллы по видам драгоценных камней:- аметисты в одно ведро, изумруды в другое и так далее. Перед такой ответственной работой я сел, набил трубку и закурил, прикидывая, сколько мне ведер надо найти в своем хозяйстве. Потом решил, что нужное количество найду, и пошел в мастерскую, которая превратилась в филиал сокровищницы какого-то сказочно богатого падишаха. Открыл в нее дверь и ахнул: в ней стояли три больших ведра, доверху наполненными большими красными и зелеными спелыми яблоками. Кристаллов в них не было, — одни спелые яблоки, которые так и просились в компот. Я почесал в затылке, походил туда-сюда по мастерской, и решил, что все, — и кристаллы, и ковер из драгоценных камней мне приснились.

Мне было очень жалко, что такой прекрасная сказка на самом деле оказалась сном. Ничего мне теперь не светит, — ни гарема из симпатичных девушек, ни виллы на Лазурном берегу, ни туристический облет планеты Земля на звездолете. Я в печали уселся на табуретку, достал из кармана куртки сигареты с зажигалкой и уже приготовился закурить, как в кармане куртки что-то звякнуло. Я в недоумении засунул в карман руку и вытащил из него гость крупных кристаллов, которые были настолько крупные, что я едва их смог удержать. Это были кристаллы алмаза, рубина, сапфира и изумруда.

Волшебное снадобье для лентяев и мошенников

Человек это настолько предприимчивое существо, что постоянно придумывает себе все новые занятия, хобби и проблемы. Самое невинное хобби в умелых руках может превратиться в угрозу всему человечеству, а если человек вдруг придумал, как без особого труда превратиться в миллиардера, то он готов развить это свое умение до таких высот, чтобы все деньги мира оказались только у него.

Суда и законы не всегда поспевают за действиями таких чересчур смышленых и одаренных людей, а чтобы пресечь эти их действия, у всех просто не хватает времени, туда и сообразительности. Самые одаренные мошенники с ловкостью обходят придуманные властями правила и судебные нормы, чтобы успеть накопить богатство, влияние и власть. При этом возникают разного вида проблемы, — и чтобы от них избавиться, изобретаются новые, хитроумные способы — не всегда законные, но очень действенные.

Сейчас, когда у меня почти все есть, мне лень уже придумывать новые способы зарабатывания денег, новые хобби и увлечения, и просто стало скучновато жить. Поэтому я постоянно думаю, как изобрести себе новое дело, или вспоминаю старое, уже забытое, — для того, чтобы мои мозги не ржавели, а клетки мозга постоянно обновлялись. Но это достаточно трудное дело — изобретать, а главная трудность для меня состоит в том, что просто стало лень шевелить своими извилинами.

Вот, уже и зима почти прошла, впереди была весна-красна, но я так обленился зимой, что мне уже неохота было даже посуду помыть после завтрака. Это стало проблемой, с которой надо было срочно что-то делать. Перевоспитывать себя мне было уже поздно, и надо было найти какой-нибудь другой способ борьбы с ленью.

После долгих размышлений, я придумал, как с этим злом бороться — надо всем самодостаточным людям делать прививку против лени, привычки осознавать, что у них все есть, и не надо особенно шевелиться, как раньше, когда у них ничего за душой не было, а карманы были пустыми. Тогда никогда не возникнет чувства самоудовлетворённости, а напротив, всю жизнь, до самой смерти они были обязаны думать, чтобы изобрести что-то новое и наполнить свой недостаточно полный карман. К этим людям я иногда причисляю и себя, когда просыпаюсь чем-то недовольным — погодой, своим здоровьем, нескончаемыми домашними делами и когда у меня что-то не получается.

Таких прививок, судя по всему, еще нет в медицине, и мне первому досталась такая почетная обязанность изобрести вакцину против лени. На моей книжной полке скопилось полным-полно всяких книг про здоровье и народных средств против всяких недугов. Одни я приносил маме, которая любила их читать, другие, для меня, в основном были про народные способы лечения, в том числе и про лекарственные травы. Некоторыми я пользуюсь постоянно, но в них, и в других, посвященными исключительно лекарственным препаратам я не видел даже намека на такую вакцину. Есть, конечно методы и лекарства против хандры, депрессии и расстройства памяти, но этого, на мой взгляд недостаточно. К моему сожалению, в народной медицине не было лекарственной травы, которая бы мне помогла, и я, перечитав кучу медицинских книг, понял, что лекарства против лени не существует.

С трудолюбием и упорством я взялся за это нелегкое дело. Эта вакцина, по-моему, должна основываться на лекарственных травах, про которые я знаю не понаслышке, — сам ими пользовался не раз. Но лечиться лекарственными травами надо достаточно долго, времени для этого требуеться много, а надо для быстроты достижения положительного результата надо было выделить те травы, которые помогают от лени, и выделить из них фермент, который можно будет использовать как в таблетках, или через внутривенное вливание. Мне надо было вакцину сделать самому, испытать на ком-то, и потом принимать полученные таблетки, или вводить его шприцом в свою задницу.

У меня в теплице с давних пор висят некоторые лекарственные травы, которые я применял при самолечении и остался не только в живых, но и сумел с помощью их победить ряд недугов, — связки пижмы, сенная труха, березовые веники, золотой корень, лебеда, мокрица, подорожник, пустырник и другие растения, названия которых я уже позабыл. У меня была непростая задача — выделить из них фермент, который мог бы победить лень.

Сложное оборудование, которое применяется на фармацевтических фабриках, где производят в огромных количествах лекарства, в лабораториях, где его изобретают, а потом тестируют на мухах и мышах, я использовать не мог — у меня его попросту не было. Но мне его и не надо было, — я пользуюсь дедовским, народными средствами, проверенными временем.

Сначала я установил, путем проб и ошибок какие лекарственные травы вызывают желание потрудиться, а потом сначала изготовил из них настой, который на водной бане сгустил почти до порошкообразного состояния. Оставалось их смешать в нужных пропорциях: чтобы желание потрудиться не мешало человеку жить, наслаждаться всеми благами цивилизации, заниматься любовью и отдыхом. А то может получиться, что трудолюбие и желание постоянно заниматься какой-нибудь работой сделает из человека робота. Так что в этом вопросе требовалась осторожность и благоразумие, тем более первому испытателю, — (мне) излишняя потребность потрудиться совсем не нужна.

В мензурке плескалось красивая зелено-фиолетовая жидкость, которая у меня получилась в конце всех манипуляций с лекарственными травами. Она приятно пахла и на вкус походила одновременно на вишневый ликер и касторку, — я лизнул ее перед тем, как попробовать.

Как раз у меня было стойкое неприятие к любой работе — хотелось завалиться на диван, почитать что-либо, например свои рассказы, или усесться в кресло, чтобы посмотреть мультики или советскую кинокомедию. И мне было любопытно, отобьет ли мое снадобье охоту к ничегонеделанью.

Достал из шкафа стопку, налил в нее тридцать грамм, представил себе, что это простая водка, зажмурился и опрокинул внутрь. Потом по привычке, взял корочку хлеба, понюхал и крякнул. Хорошо пошла!

Чтобы случаем не повторить, я взял трубку, табак и отправился во двор — подымить. Но спокойно насладиться процессом курения я не успел. Только сел и набил трубку табаком, поднес к ней зажигалку, сразу вспомнил о том, что надо вынести рассаду огурцов в теплицу и посадить — она мне уже надоела на подоконнике. К тому же огурцы уже выпустили свои усы, которые жадно тянулись к моим книгам, наверное, желали почитать…

Пришлось мне отложить трубку, зажигалку и отправиться разбираться с огуречной рассадой. Оказывается, чтобы их пересадить в теплицу, мне надо было убрать телегу, дрова, потом вспахать землю, проборонить, удобрить а лишь потом посадить рассаду. Пока я закончил с этим, сиюминутным вроде бы делом, прошло часа три, и когда все я переделал, то вспомнил сначала о своей трубке, а потом и о принятом ранее снадобье.

Все стало понятным — у меня пропала лень и появилось стойкое желание потрудиться. Снадобье подействовало, и срок его действие примерно составил три часа. Это меня порадовало, но возникло желание изготовить противоядие от этого сильно действующего лекарства.

Пришлось опять приниматься за опыты с лекарственными травами, готовить из другого набора лекарственных трав настой, устраивать водяную баню для него и тестировать полученное противоядие на себе. Работа продолжалась до тех пор, когда я не получил пол-литра жидкости оранжево-красного цвета. Она пахла одеколоном «Красная Москва», но на вкус напоминала яблочный сок.

Я замахнул сто грамм этой необходимой для меня жидкости, закусил по привычке соленым огурцом и отправился перекурить во двор. Спокойно покурил, потом вспомнил, что я давно не отдыхал и со спокойной совестью отправился на диван.

Когда проснулся, на душе у меня было так спокойно и комфортно, что я чуть было не простил своих врагов, отправил свои сбережения голодающим мошенникам из Арктики, и кроме того, я начал думать о вечном покое. Я решил додумать эту приятную мысль за чашкой кофе на кухне. Но когда нашел кофе и выпил, то пришел в себя и понял, что надо прекращать тестировать свои лекарства на себе, а привлечь для этого волонтеров.

В те далекие времена, когда я учился на менеджера, у меня хорошо получались рекламные объявления. Надо было написать рекламу для моего волшебного лекарства от лени и противоядия. Мне это удалось без всякого труда, и когда я разместил эти свои объявления на «Авито», то уже через полчаса начал получать просьбы продать и лицензию и весь запас лекарства. Думал я недолго — сначала я установил цену для обоих лекарственных препаратов, а потом известил всех страждущих о том, что им требовалось раскошелиться сначала, а уж потом я сообщу, где закладки с первым препаратом и вторым.

Лицензию на полученный лекарственный препарат я еще не получал, о чем я сообщил всем заинтересованным в ней коммерческим фирмам. А когда я получу, то устрою среди желающих заняться производством этих микстур аукцион по продаже. Все многочисленные заинтересованные коммерческие фирмы решили поучаствовать в этом мероприятии и начали наперебой спрашивать, где и когда состоится обещанный аукцион.

Смартфон мой уже раскалился добела от предложений, и я сдался, — назначил высосанную из пальца цену за лицензию и снадобья. Цена оправдывала результат от применения этих лекарственных препаратов и была, на мой взгляд не очень и высокой, но и немаленькой. Я думаю, что в любом коммерческом банке найдется эта сумма.

Выстрелы

Сейчас, перед Новым годом, молодежь развлекалась петардами, фейерверками и всякого рода хлопушками. Иногда прямо под своими носами у прохожих раздавался грохот или взрыв, но они уже к этому привыкли и не обращали на эти резкие звуки ни малейшего внимания. Я тоже к этому почти привык, но вздрагивал, когда рядом взрывалась петарда или несколько: — звуки огнестрельного оружия все еще сохранялись у меня в памяти и они действовали мне на нервы.

Поэтому я практически не обратил внимания на очередь из автомата, которые донеслись до меня, когда я переходил улицу в неположенном месте. Может это гаишники расстреливают непокорных пешеходов, вроде меня? Или наоборот, пешеходы расстреливают автомашины и заодно гаишников, чтобы они не облагали их штрафом, когда они переходят улицы в неположенном месте…

Я живой и невредимый перешел улицу и лишь потом завертел головой, чтобы увидеть стрелка. Он стоял на одном переулке, метрах в ста от меня, и держал в руке автомат Калашникова. Уже настали сумерки, и я не мог хорошенько рассмотреть вооруженного автоматом этого пешехода. Но в том, что он держал в руках автомат и расстреливал что-то над собой, у меня не вызывало никаких сомнений. Вообще-то подходить к человеку, который держал в руках боевое оружие не стоило, и я собрался идти дальше, но он опять поднял автомат куда-то в небо, и снова раздалась очередь. Подальше от греха я спрятался за фонарным столбом и выглядывал из-за него, стараясь узнать, что это он расстреливает в сумерках.

Потом, когда пальба прекратилась, и этот ненормальный повесил автомат на плечо, а я вышел из-за столба и предпринял попытку огородами смыться от этого сумасшедшего пешехода, сверху на меня свалилось что-то мягкое и пушистое. Я в ужасе отскочил на несколько метров и, споткнувшись об какой-то камень, упал. Пока я собирался встать, или уползти по-пластунски подальше, стрелок успел подойти ко мне на несколько метров и я заметил, что автомат он снял и был готов открыть огонь. Я сразу завопил, чтобы он не стрелял, — тут лежу я, мирно настроенный пешеход, который вышел на вечернюю прогулку. Но он не обратил на мои крики никакого внимания, и снова раздалась короткая очередь. Стрелял он не в меня, а в какой-то предмет, который находился в нескольких метрах от меня.

Я тут же нашел придорожную канаву и свалился в нее, готовясь к броску — подальше от этого стрелка. Но бежать было уже поздно: — он подошел ко мне достаточно близко и пнул что-то, лежавшее у него под ногами. Потом сказал, чтобы я вылезал: — у него нет желания тратить патроны на случайных пешеходов. Под случайным пешеходом, он, конечно, подразумевал меня, — больше на этой улице никого не было. Я, конечно, встал и вылез из канавы. Этот стрелок тут сказал мне, что, типа, одного он уже подстрелил, и показал на его жертву. Под ногами у него лежал пушистый розовый ком, и он не подавал никого признака жизни.

Потом, когда он повесил оружие на плечо, и поднял голову вверх, я последовал его примеру — в сумерках над нами летало еще несколько пушистых созданий розового цвета. Стрелок тут же вскинул автомат, но раздался щелчок, — патроны кончились. Теперь можно было подойти поближе, не опасаясь за свою драгоценную жизнь. Я отодрал от забора кол побольше и двинулся вперед. По дороге я остановился около кучи розового меха и пнул ее. Когда она перевернулась, я увидел страшную морду этого создания: — с огромными клыками и несколькими глазницами. Эта морда не могла даже присниться в кошмаре, настолько она была страшная на вид.

Парень с автоматом подошел ближе и объяснил мне, как ребенку, что это инопланетяне, и их корабль валяется у него на огороде, — ему удалось сбить его минут двадцать назад, и с тех пор он стрелял по пришельцам. Но пристрелить ему удалось не всех, — несколько этих розовых созданий летают над своим кораблем и не дают к нему подойти. Поэтому он и вышел на улицу, чтобы не попасть в дома соседей.

Мы пошли к нему в огород, — посмотреть на корабль непрошенных гостей. У него в огороде действительно лежала летающая тарелка, и рядом с ней суетилось несколько розовых созданий, оставшихся в живых после стрельбы. Я тут же интенсивно заработал своими извилинами и произнес речь, которая заключалась в том, как изловить этих розовых монстров: — у меня дома лежала сеть — режевка, которая состояла из двух сеток с ячейками по пять сантиметров, а в середине была сетка с ячейками по пятнадцати сантиметров. Из этой сети никто из них не уйдет, если попадет. Главное состоит в том, что ее надо было грамотно установить.

Мой дом был недалеко и я побежал за сетью: — мне не нравились, когда по моей деревне ходили такие страшные создания, и я был за их полное уничтожение. Я быстро отыскал сеть и побежал обратно. Мы со стрелком поставили несколько кольев и растянули над этой тарелкой сеть, а потом отошли подальше и начали кидать в этот космический корабль камни. Озадаченные инопланетяне, которые уже залезли в тарелку, вылезли из нее и тут же запутались в сетке. Мы подождали несколько секунд, а потом опрокинули колья и отправились собирать добычу, совсем как рыбу на пруду…

Этой рыбы попалось в сеть немало — штук пять розовых инопланетян барахтались в сетке и не могли из нее выбраться. Мы немедленно скатали сеть с нашей добычей и завязали ее на несколько узлов, а потом взяли дубины потяжелее и принялись за дело: всех мы оглушили и уселись покурить. Стрелок сказал, что он их пристрелил бы, но патронов у него не осталось, и поэтому он предложил их сначала сжечь, потом утопить, или закопать. Я предложил сначала их побить камнями, потом утопить, или закопать или сжечь. Мы сошлись на третьем варианте: утопить их в бетонном растворе и потом поставить этот бетонный монолит вблизи кладбища, где хоронят собак или котов.

У меня как раз остался мешок цемента и отсев. Стрелок завел свою машину, и я съездил на ней за стройматериалами, пока он сидел около этих розовых созданий. Я приехал через полчаса, и мы сразу взялись за дело: сколотили ящик метр на метр и туда засунули всех инопланетян. Потом завели бетономешалку и через полчаса все было закончено — все розовые тела были в этом бетонном кубе. Бетон должен был схватиться недели через три, и мы его после собрались увезти с его огорода. Главное состояло в том, чтобы пока бетон застывает, ни один из них не сделал бы попытки выбраться из этого саркофага.

Остаток ночи прошел спокойно, — мы провели ее за бутылкой водки и за разговорами. Утром мы посмотрели на застывший бетон, и пошли осматривать нашу законную добычу: — летающее блюдце. Так как эти розовые твари были мелкие, то и люк был маленький. Поэтому мы ходили вокруг как кот около сала и потом признались друг другу, что воспользоваться нашей законной добычей нам не суждено — и позвонили в полицию. Мы сделали все, что в наших силах: — очистили нашу Землю от злобных пришельцев, и теперь пусть полиция и ученые разбираются с телом убитого розового существа и с их космическим блюдцем.

Стрелок спрятал автомат от греха подальше и встретил полицию на улице — около тела убитого им в перестрелке розового существа. Я изобразил из себя случайного прохожего, который нашел этого мертвого пришельца и при этом чудом остался жив. Полиция явилась, посмотрела на мертвого инопланетянина, потом на летающее блюдце и вызвала ученых.

Разборки шли долго, и нам пришлось признаться, что мы укокошили всех злобных пришельцев, которые хотели поработить сначала нас, а потом и все население Земли. В заключение мы захватили их космический корабль, а всех пришельцев закатали в бетонный саркофаг, оставив только одно тело: — для изучения.

Нас тут же наградили орденами и медалями всех государств и отпустили на все четыре стороны.

Генератор идей

Так уже сложилось в моей жизни, что если набрасывалась на меня ужасная лень и работать было мучительно больно, то я, помучившись часа два или три, обращался к Кузе — моему коту, который лежал в кресле и делал вид, что спит. Но меня трудно было провести на мякине: — он только прикидывался спящим, а на самом деле его усатая голова работала, как самая мощная в мире электронно-вычислительная машина. Правда, угадать с первого раза, над какой проблемой сейчас работает кот, было невозможно: — он мог в уме разрабатывать новый способ ловли мышей или рыб, а может, трудился над опровержением физических законов, — таких, как закон сохранения материи или создавал новый мировой порядок, основанный на ненужной демократии и других официальных правил, разработанных без его, Кузи, участия.

Без Кузи, с его практичным и острым, как бритва умом, я бы не написал ни одного рассказа с его участием. Это был просто генератор идей, сказок и мифов. И когда я в бессилии тыкал наугад по клавиатуре, стараясь выдавить из моей головы сюжет, идею или развязку гениального произведения, он приходил мне на помощь: — усаживался рядом и смотрел на ряды бесполезных строк, которые толпились на мониторе.

Так как говорить он не мог, то подсказывал мне своим мрр-рр, или хвостом. Но он не трогал клавиатуру, а лишь смотрел на буквы, которые возникали на мониторе. Я смотрел на него, и у меня сразу возникали свежие и нужные мысли, которые я тут же набирал на клавиатуре. Это было, когда я писал про реальные случаи, которые действительно имели место в действительности. Иногда я забывал, как было в действительности, и тогда его хвост молотил по столу — это означало, что я был неправ, или набирал заведомо неправильный текст. Гораздо лучше обстояло дело с фантастическими рассказами, — он топорщил свои усы, когда ему что-то нравилось, или зевал, когда рассказ был скучный.

Так мы с Кузей и работали — на пару. Потом мне пришла в голову гениальная идея — научить кота работать на компьютере, а самому при этом понимать, что он набирает на клавиатуре. Правда, мне совсем было непонятно, отличит он вымысел от обычных событий, которые с ним случались постоянно. Но я решил, что в процессе создания своего литературного произведения он сам разберется, где сермяжная правда, или сплошные выдумки.

В подвале ум меня пылился старый компьютер с монитором, и я решил отдать это барахло Кузе, — пускай с ним поиграет, а если захочет, то я его научу работать: — пусть не только у меня болит голова, но и у кота. Сначала любопытство заставило его тыкать мохнатой лапой во все кнопки, и лишь на вторую неделю он стал обращать внимание на монитор, — сначала он думал, что это совсем лишняя вещь, типа настольной лампы.

Я не знал, на что способен мой кот, и как у него устроены мозги, но надеялся на лучшее. Учеба шла с переменным успехом: — то Кузе было некогда, то мне. Но через полгода случился прорыв, когда он сам написал, что хочет свежей рыбы. Это было удивительно, и я побежал с удочкой на пруд, где поймал пару окуней и принес их Кузе. Потом я ушел в огород, где надо было вырвать сорняки и, придя домой, обнаружил кота за работой. Он надел мои очки и без устали молотил своими лапами по клавиатуре. Я сразу заинтересовался, что он печатает. Ошибок было так много, что я сначала не понял, о чем идет речь, но когда Кузя отлучился, чтобы подраться с соседским котом, я включил кнопку правописание и понял, что он пишет правду и только правду, — из своего детства.

Кошачье детство мне было любопытно почитать, но это было не Война и мир, которые можно читать десятки раз, и я сказал об этому коту, когда он с победой явился домой и уселся на кресло, чтобы рассказать об очередной своей победе. Кузя оказался такой же, как и остальные писатели мира: — он жаждал славы, чтобы его книги расходились миллионными тиражами, а на обложке очередного бестселлера красовалась его усатая, мужественная морда.

Я посвятил его в тайны литературы и сказал, какие книги писать сейчас. Он думал несколько суток, а потом выбрал путешествия и приключения, мистику и волшебство. После этого работа закипела. Кузю невозможно было оторвать от компьютера целыми днями, и для этого я купил в аптеке валерьянку.

Дело сразу пошло на лад: унюхав кошачий алкоголь, он выпросил его у меня немножко, чтобы попробовать, а потом уселся перед монитором, и под действием валерьянки сочинил первое свое гениальное произведение. Пока я приводил его в порядок, он при мне начал писать второе. Первое называлось «Ноготь и коготь», а второе он назвал «Бог хитрости».

И если увидите в книжных магазинах эти книги с портретом кота на обложке, сразу же купите: — эти два литературных опуса представляют собой невообразимую мешанину приключений, мистики и волшебства, а главным персонажем в ней, конечно, был сам Кузя…

Гном

Тетрадь, в которую я записывал места, в которых можно было найти кристаллы горного хрусталя, яшму и просто красивые камни, уже не могла вместить новое перспективную точку — она была вся исписана, от корки до корки. Я вертел ее в руках и думал, куда бы мне съездить в предстоящие выходные, — развеяться, отдохнуть от домашней работы, пройтись по осеннему лесу и найти несколько красивых кристаллов.

В принципе, я и так знал, без этой тетради, куда поехать: в одном из геологических маршрутов я проходил мимо заброшенной старой выработки, на отвалах которой было много морионов и кристаллов полевого шпата. Это означало только одно — здесь когда то нашли занорыш с кристаллами, и мне там стоило покопаться, чтобы набрать морионов, а если повезет, то аметистов и топазов. А уж если мне повезет по-крупному, то найти еще занорыш, — рядом.

Вечером я засунул в рюкзак котелок, саперную лопату, геологический молоток и титановое зубило. Утром зашел в магазин, купил банку тушёнки, банку с кашей и пачку чая. Остальное — ложка, кружка, сахар и соль оставались в рюкзаке, после последней моей вылазки на природу. Тогда я ходил за рубинами, которые теперь кра- совались на моей книжной полке, радовали меня, когда подходил к ней за очередной книжкой, чтобы прочитать пару фантастических рассказов перед сном.

Старая заброшенная копь была рядом с остановкой электропоезда. Я прошел несколько сотен метров и оказался на месте. Все было на месте — глубокая, осыпавшая ямы и отвалы, где собирал морионы. Тогда в эту глубокую яму я не спускался — на мне был радиометр, и снимать мне его было лень. Теперь надо было посмотреть, что твориться на дне, а отвалы можно было перекопать потом. Стенки ямы были крутые, и кое-где была заметна уцелевшая крепь. Спуститься в нее было трудно — требовалась веревка, или лестница. У меня не было ни того, ни второго, но я просто прошел по лесу, отыскал ствол упавшей сосны с сучками и опустил его на дно. Теперь все было готово к спуску.

С молотком в кармане и саперной лопаткой я слез по стволу и встал на дно копи. В одной из стенок был наполовину засыпанный штрек с крепью. Крепь на вид была еще крепкая, и когда я засунул в штрек голову, то увидел, что он не очень длинный — всего несколько метров, и можно посмотреть его забой, осветив его зажигалкой, не поднимаясь на поверхность, где остался лежать мой рюкзак с фонариком.

Лопатой немного почистил вход и пролез в него. Стенки штрека были закрыты жердями, чтобы порода не осыпалась на дно, и я осторожно прошел к забою, около которого лежало маленькое кайло — наверное, кто-то забыл его, очень давно. Но оно было какой-то маленькое, и напоминало размерами мой молоток, который торчал из моего кармана. Это было странно, как будто оно было игрушечное. Использовать его мог только маленьких ребенок, карлик, или гном. Гномы, по моему мнению, существовали только в сказках, а ребенок просто бы сюда не полез, без взрослых. Карликов, любите- лей кристаллов, встретить в жизни было еще труднее, чем гномов.

Ну, ладно. Я взял в руку этот детский инструмент и положил его сзади, чтобы он мне не мешал, пока я буду смотреть, что копали в забое этого штрека. Молотком почистил то тут и там, обнаружил крутопадающую пегматитовую жилу. Ее надо было немного разо- брать молотком, чтобы узнать, что в ней находиться, и если она рас- ширяется, то покопать, в надежде найти кварцевое ядро, или по старому, занорыш с кристаллами.

Работа моя продолжалась недолго, потому что вдруг, из какой-то щели появилась сначала шляпа, а потом вылез настоящий гном. Я так и сел, потому что в существование гномов не верил, считал их персонажами старых сказок, в которых про них было написано, что они копают руду, а не драгоценные камни. Не веря своим глазам, я сидел на дне штрека, и моему удивлению не было конца и края.

Гном был ростом сантиметров тридцать, морщинистым и грязным. Визгливым своим голосом он спросил у меня, где его инструмент. Я пошарил рукой, нащупал маленькое кайло и протянул его владельцу, а потом стал извиняться, что залез в его заброшенный шурф. Он тоже сел, достал из кармана трубку и закурил. Я молчал от удивления, потом немного пришел в себя, тоже достал сигарету и закурил.

Мы сидели напротив друг друга — я, геолог, и сказочный персонаж, который тоже рыл горную породу и добывал руду. Я спросил, наконец, что он забыл в этом шурфе, так как всем было известно, что гномы копали руду, а не драгоценные камни. Оказалось, что помимо основной работы — копать руду, у него было хобби — поиск и добыча самоцветов и красивых кристаллов. Это был конкурент для меня, но я с этим был готов смириться — он начал работать здесь раньше меня, и мог запросто попросить меня удалиться. Но он не стал прогонять меня, а наоборот, принял меня как партнера и помощника.

И когда он стал махать после перекура своим маленьким кайлом, я стал ему помогать — откидывать породу, которая так и сыпалась под его ударами. Через несколько минут нашей совместной работы пегматитовая жила закончилась большим, в несколько метров длиной, занорышем. Гном залез в него, посветил откуда-то взятым фона- рем, и я увидел большие, до полуметра высотой кристаллы горного хрусталя, мориона, аметиста и зеленого цвета призмы — это были бериллы и изумруды. Кристаллы росли от стенок, дна этой маленькой пещеры — занорыша, и свисали с ее потолка.

Было очень красиво. Кристаллы сверкали под светом фонаря голубым, зеленым и оранжевым цветом. Мне казалось, что эта красота мне сниться, но это был не сон, а явь, потому что я стал щипать себя, и это оказалось очень больно.

Мне было трудно пролезть в этот занорыш, я мог только любоваться этими кристаллами издали. Но гном оказался очень трудолюбивым и практичным существом. Он быстро навел в этом хрустальном погребе порядок — под его ударами кристаллы падали, а он их подавал мне. Я их складывал на дно штрека, и когда понял, что их стало много, стал таскать на дно ямы, под ствол сосны, по которому я спустился. Куча разноцветных кристаллов росла на глазах, и когда гном закончил свою работу, он вылез, посмотрел на добытые им кристаллы и предложил мне их поделить пополам.

Свою долю он складывал около щели, через которую он вылез, а я около сосны. Вскоре образовалось две кучи, примерно одинаковые по высоте. В них было поровну изумрудов, аметистов, морионов и бериллов. Никому не было обидно, ни гному, ни мне — все было поделено гномом справедливо.

Я вытер пот со лба, сел, достал пачку сигарет и протянул ее гному. Он взял одну сигарету, спрятал ее в карман, затем достал трубку, кисет и трут с огнивом. Но ему не удалось добыть огонь таким старым проверенным способом — я крутанул колесико зажигалки и дал ему прикурить. Мы курили, молчали, и иногда смотрели на кучудобытых кристаллов — он на свою кучу, а я на свою.

Потом мы попрощались, пожали друг другу руки, и разошлись. Я поднялся по стволу сосны за рюкзаком, спустился на дно, и начал складывать кристаллы в рюкзак, перекладывая их газетами, которые всегда ношу с собой, — чтобы не поцарапать и не разбить хрупкие минералы. Мне пришлось раза три подняться с рюкзаком, полным кристаллами, на поверхность.

Как утащил свою кучу гном, я не знаю, — я не смотрел в штрек. Но свою кучу я кристаллов я поместил в рюкзак и большую сумку. С этим рюкзаком я всегда ходил в геологические маршруты, путешествовал и ходил за камнями. Его мне выдали на работе, когда я устроился в одну экспедицию геологом, Он был очень вместительным, туда могла поместиться маленькая ростом девушка. Но девушек я в нем не таскал — только камни и пробы. Сейчас он был набит драгоценными кристаллами под завязку, но я за него не боялся — он был очень крепким.

Когда я поднял рюкзак до пояса, понял, что смогу его взвалить на плечи, а это было самое главное. Чтобы мне хватило сил дотащить его до дома, я пообедал: съел банку тушенки, и запил ее сладким чаем. Сил у меня сразу прибавилось. Я взвалил драгоценную ношу на плечи, взял в руки сумку и пошел на станцию. Поездка за минералами удалась на славу, благодаря знакомству с гномом. Побольше бы таких знакомых, трудолюбивых и честных.

Деревенские звездные войны

Был необычный осенний день, — шли последние предзимние дни. От обычных дней он отличался тем, что солнце зашло несколько недель назад и больше на небе не показывалось. Взамен его иногда светил месяц и звезды — обычно по ночам. Но день и ночь практически не отличались друг от друга, — были сумерки, вот уже несколько недель подряд. По этим сумеркам бродили в разных направлениях сонные пешеходы, и трудно было сказать, шли они с работы, или только направлялись на службу. Все спрашивали друг у друга, что это за напасть случилась с нашей звездой, но никто ничего не знал. Знал в этом мире ответ на этот вопрос только два существа, — это я и мой кот Кузя.

В один сумрачный, осенний день мы с ним отправились за грибами, — они уже отходили и я надеялся найти несколько грибов на грибницу, — желательно белых, ну, или красных. Осенью они были крепкие и червяки не решались погрызть их шляпки и ноги. Поэтому я любил собирать такие грибы и приручил кота Кузю отыскивать их под осенней листвой. Кот не меньше, чем я, любил грибницу и искал их на совесть — рылся под листвой и находил самые маленькие грибы. А большие грибы собирал я.

Ночи уже были прохладные, и чтобы коту было тепло ходить по холодной листве, я сшил ему непромокаемые тапки до самых колен и положил туда меховые вкладыши. Он был доволен, и, подняв хвост трубой, рыскал по кустам, отыскивая грибы. Как только он находил, он прибегал ко мне, терся о мои сапоги и провожал до того места, где обнаружил белый или красный гриб. Когда мы шли домой, я сажал кота на свое плечо, и он грел мою шею весь обратный путь. После такой вылазки мы вместе ели грибницу, в которую я добавлял сметану, и коту это очень нравилось.

В последний раз, когда мы набрали почти полный пакет, и пошли домой, солнце светило нам в последний раз, но мы с Кузей об этом не знали. Кузя ехал на моей шее и рассказывал мне очередную байку, как он сегодня, совсем случайно, обнаружил в кустах большое количество маленьких белых грибов, а я слушал его и поддакивал: — именно поэтому я тащил не только Кузю, но и полный пакет белых грибов. Мы с ним заранее облизывались от мысли, какую мы с ним сварганим вкусную грибницу, но нашим мечтам в этот день не суждено было сбыться, потому что судьба нас заставила потрудиться, — на обратном пути.

Наш путь пролегал через заболоченную поляну, — она была так спрятана природой, что никто из грибников не знал о ее существовании. Вокруг нее росли огромные кусты ивы, и пролезть через них никому не приходило в голову, — даже заядлым грибникам: — все сторонились этого места, и только я и Кузя знали место, куда можно сунуть свой нос и через несколько метров оказаться на этой полянке. Эта полянка сокращала мне путь домой, и это обстоятельство мне было очень по душе: — зачем идти до дома полчаса, если можно пересечь поляну и добраться до дома за десять минут?

В этот раз, протиснувшись через ивняк, я обнаружил, что моя заветная полянка была занята: — на ней стоял огромный механизм, и он целился в небо устройством, напоминавшим большой радиотелескоп с какими-то эллипсоидами по краям большой чаши. В середине чаши находился конус. Судя по всему, весь этот механизм занят был работой: — по чаше непрерывно пробегали молнии, — от эллипсоидов к конусу, из которого в небо непрерывной струей вылетали сгустки материи оранжевого цвета. Вдоль краев ивняка на поляне выстроились не менее загадочные устройства, напоминавшие наши истребители шестого поколения, только побольше, и у них вместо кабин были призмы приличных размеров.

Мы с Кузей вылезли на поляну как раз около такого истребителя. Только вместо шасси у него были опоры, как у ракет, а призмы на месте пилотской кабины были ярко освещены изнутри каким-то синеватым цветом. Короче, вся наша поляна была заставлена техникой, и судя по всему, неземной. Я сразу сделал несколько шагов назад, и присел, изумленный увиденным. Как только я это сделал, призма у истребителя открылась, и по лестнице спустилось какое-то существо, примерно полметра ростом. Оно держало в своих трех конечностях какой-то шар и медленно перемещалось в нашу сторону.

Тело кота на моей шее вздрогнуло, и Кузя зашипел, как змея. Он почуял своим инстинктом, что нам грозит опасность, и, когда существо с шаром приблизилось, он прыгнул. Вмиг его когти порвали свои тапки, и он стал рвать на куски одежду этого существа. Клочья и ленты одежды неземного существа падали на землю, а кот рвал и метал, как тигр. Кузя был большим котом, а если его разозлить, мог разорвать морду любой овчарке. Существо издало отчаянный крик и упало на землю, выронив свой шар. Я его тотчас подобрал, и, оставив кота на поляне, кинулся прочь через густые кусты.

Пролетев, как ядро из пушки, через ивняк, я упал в грязь и пока вставал с пакетом полных грибов, сказал Кузе «Кис!» и побежал дальше в лес. Кот догнал меня через метров пять и вскарабкался по моей штормовке на мое плечо. Его когти впились в мою кожу, но я этого даже не почувствовал, — мне надо было срочно уносить ноги. Мы с Кузей улепетывали, как зайцы, а нам вслед били молнии ярко оранжевого цвета. Пробежал метров сто, я нырнул в гущу елок и затаился, как бурундук.

Молнии били в разных направлениях с того места, откуда мы сбежали, но ни одна нас не задела. Когда они перестали сверкать, я по-пластунски пролез через ельник, а потом побежал, как стайер, с низкого старта. Несмотря на то, что было уже темно, я отлично представлял себе места, по которым бежал, — этот лес я выучил за свою жизнь как свои пять пальцев и мог представить каждое дерево или куст на своем пути. Добежал до старого карьера, свалился на самое его дно и тут расслабился: — снял с себя кота Кузю, засунул его под куртку и достал из пакета с грибами свой трофей, — шар, который обронил инопланетянин, когда на него напал мой маленький тигр.

Шар слабо светился, и в нем отражалось все вокруг, — склоны карьера, деревья и даже мои пальцы, которые его держали. Только пальцы были розовые, а деревья и кусты были темно синего цвета. Это был, наверное, биолокатор.

Полежав минут десять, мы с Кузей выбрались из карьера и зашагали домой. Дома я вытащил из супа и дал Кузе две больших куриных голени, а сам выпил всю заварку и накурился. Когда Кузя слопал свою еду, он улегся на ковре и растянулся во всю свою длину. Я посмотрел на своего пушистого друга и прикинул его длину: — около метра и еще хвост. Свои тапочки, конечно, он разодрал, и я осторожно снял остатки ткани и мех с его лап.

Остаток вечера прошли у меня в трудах и заботах — надо было сварить таким трудом добытые белые грибы и добавить в грибницу сметаны. Кузя съел свою порцию и удалился: — отдыхать после драки с пришельцем. Я тоже поел, потом помыл посуду, затем унес шар в баню и спрятал его в ванне. Теперь можно было поспать, а утром решить, что сделать с инопланетянами, которые нас с Кузей чуть не зажарили своими молниями.

На следующее утро солнце не встало, — на улице стоял такой серый мрак, что было непонятно, ночь еще продолжалась, или наступил такой безрадостный рассвет. Из постели я встал с большим трудом. Мне помог это сделать Кузя, — он разбудил меня и повел на кухню: — чтобы я его покормил мясом и сметаной. Он получил большое блюдце грибницы со сметаной, в которую я положил куриного мяса, а когда он принялся за завтрак, я стал с ним советоваться, — что нам сделать с пришельцами, которые украли у нас солнце. Но Кузе было наплевать на солнце и пришельцев, — он был слишком занят своим вкусным завтраком, а когда он все съел и вымыл своим языком блюдце, то стал умываться, и я понял, что советника из Кузи никудышный. Вот подраться снова он был не прочь, особенно после сна и плотного завтрака.

И мне пришлось думать самому. В том, что солнце не собиралось всходить, были, несомненно, виноваты инопланетяне со своим большим агрегатом с огромной чашей, которая издали напоминала радиотелескоп. Космические истребители, которые стояли по краям поляны большой роли не играли — в них находились пилоты, а космические инженеры должны были находиться в этом большом механизме с радиотелескопом с конусом в центре, в котором накапливалась энергия с эллипсоидов. В том, что они накапливали и передавали свою невероятную по мощности энергию на конус, у меня не было никакого сомнения: — чтобы погасить наше солнце, надо было выработать огромную энергию. Мне надо было что-то придумать, чтобы вывести из строя эти эллипсоиды и конус.

Пока я завтракал кашей с белыми грибами и пил чай, у меня в голове роились множество мыслей по уничтожению этого агрегата, и к концу завтрака у меня созрел план, как уничтожить всю электронику инопланетян. Вот если бы у меня был динамит или пластиковая взрывчатка, я долго бы не думал, — закидал бы этот механизм самодельными бомбами, и все было шито-крыто. Но у меня в хозяйстве не было ни динамита, ни тола и тем более пластиковой взрывчатки, — и мне приходилось обходиться средствами, которые были у меня в наличии. Кот Кузя в саперном деле ничего не понимал, — он готов был обеспечить мне силовую поддержку, — разодрать всех пилотов и внеземных инженеров на куски вместе с их одеждой, но все остальное мне надо было сделать самому. Тут же я вспомнил про шар и принес его Кузе:- он любил катать всякие шарообразные предметы по полу и представлял, что это мыши, на которые надо поохотиться, потом их убить и поиграть с ними. Кузя сидел в кресле и про что-то думал, — наверное, вспоминал вчерашний бой. Я кинул ему шар и охота началась.

Пока Кузя разминался, я вымыл посуду и пошел в мастерскую, — оценить материалы, с которыми можно было вступить в бой с пришельцами и уничтожить их электронное оборудование, которым было напичкан механизм, эллипсоиды и конус. Это была первостепенная моя задача, а с космическими истребителями я справлюсь дедовскими методами. У меня после отца и деда осталось много железного хлама, который было не жалко выкинуть, и этому хламу было суждено сыграть решающую роль для превращения крылатых пришельцев в простую пехоту. Когда они поймут, что их истребители не могут взлететь, они станут безлошадными, а мой помощник Кузя разорвет их на куски вместе с одеждой.

Материалов, которые должны превратить электронику инопланетян в хлам, у меня был в избытке: я нашел два мешка цемента, литров двадцать просроченной краски, немного растворителя, — это осталось мне от отца. Дед оставил мне мешок селитры и еще мешок с каким-то удобрением. Я их вынес во двор и принялся делать из подручного материала бомбы. Цемент я расфасовал в бумажные мешки по два-три килограмма, краску и растворитель перелил в бутылки из-под пива, добавил туда селитру и сунул туда фитиль. Поучился коктейль, типа Молотова. В детстве я баловался с селитрой, и после опытов с ней вынес одну незаменимую вещь: когда селитра воспламенялась, ее было очень трудно потушить, и она была способна прожечь любой металл и дерево — образовывался такой раскаленный шарик, которым я прожег не один верстак.

Потом я вытащил весь железный хлам и отобрал из него колючую проволоку, обломки ржавых труб и проволоку, которую отец притащил с фабрики, изготовлявшую пианино. Эта проволока когда-то служила для изготовления струн и была способна выдержать любой вес.

Изготовление бомб и коктейлей занял у меня почти два дня, после которых я погрузил весь боезапас в телегу и покатил ее к поляне. Близко к ней я подъезжать не стал, а оставил в ельнике, в котором прятался накануне. Потом вернулся домой, отловил Кузю и наточил ему когти напильником. Теперь все для предстоящего боя было готово, и на следующий день я объявил Кузе, что мы отправляемся в лес, но не за грибами, а на борьбу со злобными инопланетянами, которые погасили наше солнышко. Я отобрал у него его игрушку, — этот шар, осмотрел его и оставил дома.

Мы с Кузей плотно позавтракали, потом я засунул его в рюкзак и отправился на поляну. Пока я разносил по периметру поляны свои бомбы и проволоку, Кузя спокойно дрых в рюкзаке, а когда вся подготовка была закончена, я его разбудил и сказал, чтобы он был готов к большой драке.

Агрегат с конусом на радиотелескопе по-прежнему работал, а четыре космических истребителя по-прежнему стояли на опушке поляны на своих опорах. Пришельцы, наверное, спали, резались в карты или собирали грибы в лесу. На нашей любимой планетой стоял плотный сумрак, но я знал все кусты в своем лесу, и для меня не было проблем, как у всякого заслуженного партизана.

Поэтому я тихо подкрался к одному истребителю, опутал его стойки, затем накинув на него петлю и со вторым концом отправился к следующему. Привязал второй конец струны к этому истребителю, обмотал его стойки и пошел к третьему, а потом к четвертому. В результате моей деятельности все космические истребители были связаны друг с другом струнами, а все по отдельности обмотаны колючей проволокой. Теперь они не могли взлететь по одному, а вдобавок ко всему, у всех были связаны стойки, на которых они стояли.

Настала вторая часть моего плана: бомбометание. Перед этой ответственной операцией я попил чаю, перекурил, и со словами, « С нами бог», зажег первую бутылку и швырнул ее на чашу радиотелескопа. Она упала около конуса и разбилась. Тут же возник локальный пожар, в который я подкидывал то цемент, то следующую бутылку. Я двигался вдоль опушки по кустам ивняка, доходил до следующей заначки с бутылками и пакетами с цементом, отправлял их в этот радиотелескоп и шел дальше по ивняку. Кузя смотрел на этот пожар из рюкзака, и я чувствовал, как он точит когти. Он проснулся окончательно и жаждал кинуться в драку. Но было еще рано, — я еще не использовал все свои бомбы и бутылки.

Когда принялся кидать их из четвертой своей заначки, на поляне уже был хаос — появились все пришельцы: — кто, откуда, и часть их принялись тушить пожар, а часть кинулась к истребителям. У меня еще было четыре заначки, в которых лежали пакеты с цементом и бутылки с зажигательной смесью, и я работал: — методично отправлял гостинцы в радиотелескоп и агрегат. Поляна превратилась в огненный ад, по которому метались пришельцы. Тогда я достал из рюкзака кота Кузю, сказал ему «Фас!» и бросил его на ближайшего инопланетянина. Кузя, пролетев метра три, опустился на врага и вмиг раздел его до нитки своими острыми когтями.

Без одежды пришелец напоминал большую крысу или огромную, полуметра ростом мышь, а с этим народом Кузя не привык церемониться: — он, когда понял своим кошачьим умом, что вокруг мыши и крысы, то принялся их уничтожать одну за другой. Так как на поляне было жарковато, то он отлавливал их в зарослях ивняка и быстро расправлялся со своими врагами. Несколько пилотов забрались в свои космические истребители и попытались взлететь. Но взлететь удалось только одному, — и лишь на несколько метров, потому что он потянул за собой все три оставшиеся истребителя и взлететь с такой тяжесть не смог и рухнул в кусты. А у трех истребителей просто подломились стойки, и они лежали на земле: — им не суждено больше взлететь и вырваться в космос, — они валялись на земле, как связанные в одну связку червяки.

А с механизмом с радиотелескопом творилось что-то ужасное — селитра проела конус, чашу радиотелескопа, основную часть эллипсоидов и капала на корпус механизма. Когда из этого агрегата стали выбегать большие крысы, я понял, что добился своего: — внутри был пожар, который пришельцы не могли потушить. В детстве я тоже пытался потушить горящую селитру, но так и не смог, ни разу — ни водой, ни пеной, ни песком. Пришельцам тоже не удалось потушить пожар и поэтому он выбежали, подальше от пожара: — поближе к кустам ивняка, где их ждал Кузя.

Кот ловил их в кустах, освобождал их от ненужной им одежды, жизни, складывал в кучи и отправлялся за новой жертвой. Так он методично очищал кусты от пришельцев и когда закончил, прибежал ко мне, весь в крови и азарте. Я спросил у него, всех он поймал, или нет, на что он ответил коротким «Мяу!» и развалился на рюкзаке. Я понял, что он всех переловил и передушил. На поляне догорал радиотелескоп, все космические истребители лежали кучей и я понял, что мы с верным пушистым Кузей выполнили свою задачу на пять с плюсом, а теперь можно и пообедать.

Я раскрыл рюкзак, туда немедленно забрался кот, забросил его на спину, и мы пошли обедать. Обед был очень торжественный: — вкусный и сытный: грибница со сметаной, сметана без грибницы и вареная курица. От чая Кузя оказался, но съел всю сметану и большую часть курицы. Я пытался догнать кота, но не смог, и он первый закончил обед и попросил добавку. Пришлось отдать ему курицу, которую я не успел съесть и перейти к десерту — жареной колбасе. Десерт пришелся к вкусу и мне и Кузе. Он успел съесть и курицу и колбасу, пока я размахивал вилкой над десертом, потом рухнул без сил в кресло и лениво махал там лапой, — притворялся, будто моется.

Остаток дня я провел за чисткой посуды и тоже улегся спать пораньше. Утром нас обоих разбудило солнце: — оно встало ни свет, ни заря, и было такое красивое и теплое после недели, проведшее во мраке.

Мы с котом умылись, позавтракали и отправились на место боя, — посмотреть, что там осталось от злобных пришельцев и их техники. Я на всякий случай взял с собою большой пакет и рюкзак — вдруг попадётся белый или другой гриб, из которого можно сварить грибницу, — со сметаной.

Деревенский алхимик

Сейчас я даже и не слышу про алхимию, — как-то все про нее забыли, с интернетом, новыми технологиями, сотовой связью и международной жизнью. Но когда я был молодым, этой науке отводилось большое внимание, — часто вспоминали алхимиков, которые безуспешно старались изготовить из ничего, или превратить в золото разные металлы, — с помощью философского камня, а также пытались создать эликсир бессмертия. Но, как я помню, никто из них так и не преуспел в таком важном деле, философский камень и эликсир бессмертия так и не изобрели.

Но зато алхимики способствовали развитию химии, и постоянно что-то изобретали, создавали и открывали полезные для людей новые химические соединения и вещества. В двадцатом веке ученые смогли получить золото из другого металла — свинца, и философский камень уже никому не был нужен, кроме, наверное, меня и моего соседа, деда Никанора. А про эликсир бессмертия все просто забыли, кроме деда Никанора.

Он был давно на пенсии, и все свое время проводил на своем приусадебном участке, — выращивал огурцы и помидоры, поливал грядки и боролся с сорняками, а по вечерам смотрел телевизор. Особенно он любил смотреть фантастические триллеры и боевики, в которых персонажи изобретали вечный двигатель, машину времени и превращали какую-то ненужную ерунду в благородные металлы.

Я иногда любил почесать с ним языком через наш общий забор: мы обсуждали все темы подряд — от жизни на далеких планетах до развития науки и техники. Он сокрушался, что стал стар и не увидит воочию пришельцев и нашествия роботов с территории недружественных стран. У него был смартфон, и он любил лазить по интернету, выискивая там способы продления жизни. Я как-то в шутку посоветовал ему заняться алхимией, — поиском философского камня и найти рецепт эликсира молодости. Тогда я не думал, что мои шутливые слова дадут такой неожиданный эффект. Дед Никанор интенсивно начал поиски философского камня и эликсира молодости сначала в интернете, а потом в реальной жизни.

В один летний теплый вечер, когда я поливал свои грядки, он спросил у меня, сохранился ли у меня учебник по химии. Школьных учебников у меня давно не было, но у меня была старинная книга по химии — я бы сказал, это была настольная книга для молодых алхимиков. Она называлась «Техника и методика химического эксперимента», в ней было все разложено по полочкам простым, понятным даже детям, языком. В ней, кстати, была глава о превращениях химических элементов, но большую часть ее составляли описания реактивов, химические приборы и материалы, применяемых в лабораториях. В этом труде было два тома, — второй том, в котором была изложена методика получения философского камня и эликсира молодости, был только в Византийской библиотеке.

Но и этого тома хватило для моего бесценного подарка деду Никанору. Он взял тяжелый, в кожаном переплете, том, и руки у него от волнения тряслись. Я для него стал полубогом, после такого подарка. Теперь у него до самого рассвета горела лампа и грядки с луком и редиской отошли на второй план.

Когда мне совершенно попала в руки эта книга, то меня поразило тогда то, как она была написана. В ней все было изложено очень просто — для работы можно было обойтись без современного оборудования, а использовать для химических опытов простые предметы из домашнего хозяйства. И дед Никанор воспользовался этой книгой на сто процентов, а может и больше, так как я его перестал видеть в огороде этим летом, а когда прошла осень и зима, он появился в своем огороде, и я его сначала даже не узнал. Землю под грядки и под картошку копал молодой плечистый мужик, у которого, правда, была совсем белая от седины голова. Он меня окликнул, назвал по имени, и я подошел ближе, чтобы узнать, кто это человек, и откуда он меня знает.

Оказалось, что это был дед Никанор, только помолодевший на несколько десятков лет. Он протянул мне книгу, — мой подарок и сказал, что она ему очень помогла: он изготовил для себя эликсир долголетия и результат его применения превзошел все его ожидания. В награду за такой мой бесценный и своевременный подарок, он готов был поделиться секретом получения золота из металлов, которых можно найти где угодно, даже на кухне. В доказательство он вынул из кармана золотую ложку и протянул ее мне.

В том, что она была изготовлена из золота, мне даже сомневаться не пришлось — она была очень тяжелая и, несомненно, была золотой. Дед Никанор сказал мне, что золото ему ни к чему, — а секрет его получения, если он мне был нужен, он расскажет только мне, в награду. Я, конечно, не стал отказываться от такого подарка, и зашел к нему в гости.

Дома у него был обычный для деревни — сени, чулан, кухня и пара маленьких комнат. Но он провел меня в сарай и в нем я увидел настоящую химическую лабораторию, только большинство химической посуды были взяты из кухни — вместо пробирок и колб были стеклянные банки, вытяжной шкаф был сделан из тепличных блоков, а перегонный куб был самодельным. Химических приборов я тоже не увидел — их заменяли простые предметы — керосинка, утюги, паяльные лампы и прочие безобидные вещи. Под стропилами висели многочисленные мешки с травами, а в углу стоял металлический ящик. Сначала я подумал, что он с ржавым металлоломом, но оказалось, что ржавый металл и изделия из него были только сверху — под ними были такие же металлические предметы, только желтого цвета, — они были из чистого золота.

Мы с дедом Никанором провели несколько часов в его деревенской лаборатории, и я ушел домой с полным рюкзаком золотых консервных банок, гвоздей и лопат. Дед Никанор превратил ржавое железо в золото и поделился со мною этим секретом. У меня кружилась голова, и я пришел в себя только утром, когда встал с постели и обнаружил у себя на кухне рюкзак с золотом. До этого я считал, что мне приснился очередной чудесный сон.

Но все оказалось настоящим: — золотые гвозди, консервные банки из золота и молодой седой парень по имени дед Никанор.

Диета

Отшумели и отстрелялись Великие Новогодние Праздники. Народ за это время отучился работать и привык отдыхать. Шутка ли, снова выходить на работу после двухмесячного перерыва! Это не всякому человеку по плечу. Но таким, как я, трудоголикам, привыкать к работе не было надобности, совсем наоборот: — скорее надо выйти на службу и отдохнуть за своим рабочим письменным столом, — после напряженного домашнего отдыха.

За это время я так накормил воробьев и синиц, что им надо было садиться на диету, так как летать им было тяжело, и они ночевали прямо в своей кормушке, и мне приходилось складывать их в корзину, а потом рассаживать в кормушке, чтобы они поели. Сорок и ворон я не кормил, и они злые и голодные, летали на бреющем полете в моем огороде. Как настоящие самолеты, они иногда входили в крутое пике, когда видели брошенную куриную косточку или кусочек хлеба. Им не надо было садиться на диету, а наоборот — есть как можно больше. В похожем положении, как сороки и вороны, к великому моему несчастью, оказался и я. Хотя я не был таким злым и голодным, как они, я никак не мог набрать вес, а только его терял с каждым днем.

Отчасти в этом был виноват я сам, когда поставил перед собой съесть все кабачки, которых у меня было очень много, — и их надо было съесть до прихода весны, потому что хранить их в холодильнике не было смысла, а под тёплыми солнечными лучами они бы испортились. Пока они зимовали в большой кастрюле в глубоком сугробе, но им осталось там лежать всего недели две, так как зима была мягкая, а в феврале синоптики обещали стойкий плюс днем и небольшой минус ночью. Я налег на эту, в общем, летнюю еду, потому что мой организм не принимал картошку, и я волей-неволей заменил ее крупами и кабачками.

Было очень вкусно есть кабачки с мясом на обед, но через две недели мне надоел калий, которого было очень много в кабачках. Я вспоминал предшествующую зиму, когда каждую неделю ел блинчики из кабачков, и в конце зимы так поправился, что мне даже стыдно об этом рассказывать. Эта зима была полностью противоположной — я не думал толстеть и вес у меня застыл в одном положении, — как весной, летом и осенью. С одной стороны это было хорошо, а с другой я постоянно мерз без своей жировой прослойки, хотя каждый день ел много свинины, — с кабачками. Может быть, свиньи были не такими жирными, и их держали на диете, перед тем, как лишить жизни? Короче мне это не нравилось, и я днем и ночью думал, как мне быть: — как заставить мой организм не худеть и приобрести, наконец, небольшую жировую прослойку — совсем небольшую, чтобы мне было тепло.

А тут еще на работе меня решили наградить бесплатной путевкой на один громадный астероид, и даже не меня одного, — мне можно было взять с собой напарника или напарницу. Я долго не думал, а решил взять два в одном — робота в женском числе. Женщины на работе немедленно возмутились и стали требовать от меня удовлетворения: — вкусный обед с итальянским вином. Пришлось мне раскошелиться и накупить массу вкусных закусок, пирожных и конфет в своем супермаркете. Там же я отыскал очень вкусную, действующую наповал итальянскую брагу в очень красивой трехлитровой бутылке и купил десять килограммов мороженых пельменей.

Празднование моего будущего отъезда решили организовать после окончания рабочего дня и когда мы его немедленно закончили, не дожидаясь обеда, то сдвинули свои столы — образовался гигантский стол, который я тут же заставил тарелками с пельменями, закусками и пирожными с конфетами. Мы принялись праздновать за здравие и за упокой раба божьего — меня, так как я уж слишком здравствовал в женской компании и теперь, когда решил вместо коллеги взять с собой робота на астероид, все женщины желали моего упокоя на этом астероиде, совместно со своей спутницей роботом.

Но я не остался в долгу и решил познакомить коллег со своей напарницей. И когда поздним вечером дверь в наш офис неожиданно открылась и впорхнула изящная, высокая и симпатичная молодая девушка, то воцарилась тишина: мои коллеги, женщины средних и пожилых лет поперхнулись и уставились на моего компаньона с завистью: — ни одна из них не годилась в подметки этой юной и прекрасной девушке. Я немедленно встал и стал знакомить ее с коллегами. Когда знакомство было завершено, празднование продолжалось, до самого рассвета, и стол наконец-то был опустошен — все пельмени и торты с пирожными с конфетами были съедены, а итальянская брага всех свалила и все спали кто где, — одни под столом, другие, не успев занять лежачую позу, на стульях и стоя.

Я забросил свою зимнюю диету и старался, как мог — уплетал пельмени и трескал торты и пирожные, ни в чем себе не отказывая. Моя юная подружка то и дело подкладывала мне добавку, а сама ела мало.

Под утро я покинул офис и в сопровождении робота отправился домой — готовиться к вылету. В принципе все уже было готово, только надо было накормить в последний раз воробьёв и синиц, которые должны были после моего отъезда похудеть. Затем я упаковал свою напарницу в небольшой рюкзак и вызвал такси.

На космодроме меня взвесили и очень удивились малому моему весу — я весил не больше килограмма, а за такой вес я должен был заплатить так мало, что мне хватило мелочи, которая была в моем кошельке. Это были происки моей напарницы, которая сидела у меня в рюкзаке и сумела взять командование весами в свои руки.

Скоро ракета взлетела и понеслась сквозь космическое пространство на астероид, где мне надо было, как следует отдохнуть, и набраться сил. А основная цель у меня была, как следует отъесться и набрать вес. Мне на это отводилось всего одна неделя, но этого мне хватило: — там практиковался шведский стол, и когда я просыпался первым, то сразу же бежал в столовую и после моего посещения остальным отдыхающим оставались пустые столы: — я все съедал и выпивал, после чего опирался на плечо мой спутницы и брел на отдых в нашу каюту, до самого обеда. Особенно тяжело мне было в первые дни, но в конце мой желудок адаптировался и я мог съесть за всех отдыхающих не только завтрак, но и обед с ужином. Иногда, когда я был в отличном, игривом, настроении, я тащил свою напарницу в постель и никогда не получал от нее отказов.

Но все хорошее когда-то кончается, и отдых — тоже. Неделя прошла очень быстро и сотрудники столовой молились, увидев, что я, наконец, уезжаю. На астероиде никто никого не взвешивал и я без всяких осторожностей занял свой двойной диван — в кресло я уже не помещался.

Ракета по спирали вошла в стратосферу, а потом отстрелила спасательную капсулу и она со всем содержимым булькнула в Тихий океан, из которого ее достал краном один из кораблей. В капсуле было только несколько человек, но стрела у крана еле выдержала вес капсулы — я, по-моему, весил чересчур много.

Я без всяких приключений добрался домой, сунул мою напарницу в шкаф, а потом выглянул в окно. Меня ждали худые воробьи и синицы, которые увидев меня, подняли такой шум, что сороки и вороны тут же явились, чтобы узнать, что можно даром съесть в моем огороде.

Но я погрозил им толстым пальцем и насыпал в кормушку немного крупы — сразу после диеты не следовало злоупотреблять большим количеством пищи. Вмиг кормушка опустела, и я пошел домой, не обращая внимание на возмущенные крики воробьев. Выход из диеты продолжался несколько дней, и в конце этого подготовительного периода воробьи с синицами повеселели и встречали по утрам меня радостным чириканьем.

Я тоже не тратил время зря — стал делать по утрам зарядку и перевел весь свой лишний вес в мускулатуру, оставил лишь маленькую жировую прослойку на спине. И когда зима прошла, явился на работу и покорил там всех своим внешним видом: мускулы рвались наружу из-под майки, а торс был, как у аполлона. И вместо того, чтобы работать, коллеги установили меня на пьедестал посредине комнаты и вздыхали до самого конца рабочего дня.

Но это мне не очень понравилось, — стоять под вожделенными женским взглядами в одних плавках, и я на следующее утро взял напрокат статую аполлона в музее, покрасил ее в телесный цвет и водрузил на пьедестал вместо себя. А сам тихо и мирно занял свое рабочее место и притворился сиротой…

Домашний вулкан

Домашний вулкан это приспособление, которое выбрасывает из себя массу нужных тебе вещей, не давая даже повода посещать магазины и тратить там свои деньги. Все что нужно было тебе купить, но по разным причинам не купил, — было некогда, или привык обходиться без вещи, запоминалось этим вулканом, и в один прекрасный момент извергалось.

Это была последняя разработка ученых, которые не хотели тратить драгоценное время на посещение магазинов и придумали хитроумный способ получать то, что им было нужно. Один из ученых был моим школьным другом, и он показал мне это фантастическое приспособление, когда я был у него в гостях. С виду он напоминал большую коробку из-под советского телевизора, и на боку у него было выведена надпись — «Домашний вулкан».

Я так и не разобрался с принципом его действия, несмотря на разъяснения моего однокашника. Но действовал он быстро и безотказно. На моих глазах мой приятель набрал в интернете слово «пиво», потом какую-то команду, и через несколько мгновений зеленая лампочка замигала — можно было открывать этот ящик. Там действительно стояла упаковка пива. Мы пили холодное, бесплатное пиво, и я спросил, как быть с предметами, которые не помещались в этот вулкан.

Он усмехнулся и сказал, что всему есть мера. Если набрать слово паровоз, то объём ящика увеличиться, в нем будет стоять настоящий паровоз, но от такого немыслимого желания может пострадать многоквартирный дом вместе с его обитателями, и такое желание лучше не загадывать. И лучше не желать внеземные вещи, — типа звездолета, или оружие, так как вулкан может доставить звездолет, но дальше то что? А если попросить его доставить внеземное оружие, то от него в первую очередь может пострадать его будущий владелец, — то есть ты. Так же не стоит заказывать горы, пустыню или лес. То есть, владелец этого аппарата несет ответственность за его работу, и лучше не рисковать с такими желаниями, а ограничиваться простыми и понятными вещами для домашнего пользования, которые тебе необходимы, и которые не принесут тебе никаких проблем.

Пиво кончилось, и мой приятель заказал этому кубу вино из греческой амфоры, которое пролежало на дне Эгейского моря несколько тысячелетий. Вулкан поворчал несколько секунд, но желание выполнил:- когда зажглась зеленая лампочка, мы достали из него амфору с вином. При этом размеры куба увеличились в несколько раз, потому что размеры амфоры были большие — примерно высотой сантиметров восемьдесят. Я никогда не пил вино из амфор и готов был рискнуть собственным здоровьем, чтобы попробовать. Оно оказалось хорошим вином, но чувствовалось в нем какая-то кислинка. Пиво и вино дало необходимый эффект, и мы захмелели.

У меня сразу возникло еще масса вопросов, которые я постеснялся узнать у моего однокашника:- типа, может ли вулкан доставить мне мисс Вселенную, — для, так сказать, домашнего использования, или Александрийскую библиотеку, для той же цели. А как это аппарат отнесется к моей просьбе доставить драгоценные камни или антиквариат?

Словом, вопросов у меня было много, но я их не стал озвучивать, уж очень они отдавали криминалом, или совсем запредельными, тайными моими желаниями. Но драгоценные камни я просто страстно желал получить от этого Вулкана, — поставить их на память об аппарате на свою книжную полку.

Я спросил об этом своего приятеля, — можно ли попросить этот аппарат сделать для меня драгоценный камень, который бы был тверже алмаза, обладал бы лучепреломлением в несколько раз выше циркона и вдобавок менял бы свою окраску от красного конца спектра, — инфракрасного излучения до ультрафиолетового, — в зависимости от освещения и угла, под которым его рассматривают. А в довершении ко всему, этот минерал должен иметь все кристаллические формы всех известных в кристаллографии сингоний — от пинакоида до куба. Наверное, эта задача будет Вулкану не под силу, подытожил я и замолчал, потому что сингоний в кристаллографии было всего шесть, но кристаллоформ — множество, а кроме всего, тверже алмаза не было ничего, по крайней мере, в нашем мире.

У некоторых людей от принятия приличной дозы спиртного реакция притупляется, да и здравый смысл теряется, но мой друг не относиться к этим людям. По-моему, он соображал так же, как трезвый, а может быть, еще лучше. Поэтому он сразу сказал, что если такой кристалл возможен, то Вулкан его доставит, и набрал на мониторе желание.

Аппарат думал, наверное, секунд десять, потом послал кристаллографию ко всем чертям и начал работать своими извилинами, или как их называют в той прикладной науке, которая позволила его разработать. На поиск, или разработку объекта моего сумасшедшего желания у него ушло несколько минут, в ходе которых мы с приятелем спокойно пили вино и болтали о том, о сем, вспоминали свои школьные годы, и кто из девушек в нашем классе, по нашему, была симпатичней и доступной.

Наконец у Вулкана зажглась зеленая лампочка, — желание было выполнено и можно было его забирать. Когда мы открыли аппарат, то зажмурились: в нем лежал кристалл с множеством разных граней и излучал цвет множество радуг, которые поместились в небольшом для этого кристалле. Размером он был сантиметров двадцать, но весь покрыт гранями, каждая из которых светилась определенным цветом. Судя по всему, он был еще тверже алмаза, потому что мы немедленно принесли алмазный круг и попробовали его на твердость. Поцарапать кристалл нам не удалось. В общем, это была самая красивая вещь на всем белом свете. Я с уважением посмотрел на Вулкан и только сейчас понял, на что он способен.

Я представил себе ужас на кафедре минералогии и кристаллографии, если бы я туда принес это удивительный минерал, сверкающий как сотня алмазов вместе взятых и еще тверже их в несколько раз. Мне хотелось предложить одному аспиранту определить название этого кристалла, который мне на экзамене подсунул мне кристалл алунита, которого не было в коллекции кафедры. Из-за него я не мог определить минерал и получил вместо пятерки четверку. А потом, когда он бы сел в лужу на глазах всех сотрудников, открыть ему правду: — никто на земле не знает название этого минерала, потому что он внеземного происхождения.

Но это было мое предварительное желание, — досадить аспиранту. А сейчас, глядя на эту красоту, я хотел поставить его в своей гостиной и часами любоваться разноцветными гранями.

«Я пошел», — объявил я приятелю, и начал одеваться. Он не стал меня задерживать и проводил до двери. Напоследок он сказал, что если мне понадобиться еще какое-то чудо, над которым Вулкан подумает так же долго, как сегодня, то милости прошу.

Добравшись до дома, я положил драгоценный кристалл, которого не было на Земле ни у кого на стол в гостиной и, усевшись в кресло, стал им любоваться. Потом в мою голову стали приходить разные прекрасные мысли, и я понял, в чем заключается красота, сила и могущество этого кристалла.

Доставка

Раньше, чтобы купить себе продуктов для завтрака, обеда и ужина, я заходил после работы в один-два магазина и домой приходил с полной сумкой продуктов. Места в холодильнике было много, и я, рассовав их по полкам, несколько дней готовил из них всякие вкусные блюда и ел их с удовольствием всю неделю.

Но времена менялись, — теперь на первом этаже моего дома сделали продуктовый магазин, в котором можно было все купить. Теперь я выходил из лифта, заходил в соседнюю дверь и оказывался в магазине, где можно было купить птичье молоко, готовый обед или пельмени.

Но это было только начало чересчур комфортной жизни, — появилась такая услуга, как доставка продуктов на день. Я пока этим не пользовался, так как надеялся, что еще надо немного подождать, и можно будет вызвать повара, который приготовит вкусный обед прямо у меня дома, — покормит меня, вечно голодного мужика и помоет посуду.

Однажды, когда у меня была бессонница, и я гулял по ночному, спящему городу, заметил, что уже никто не собирался в такую позднюю пору ужинать, а на улицах не было заметно спешащих к голодным едокам самокатов, на которых ехала молодежь с полными коробками еды. Вместо них по улицам катились круглые шары, в которых была тоже еда, но не для людей, а для туристов из глубокого космоса. Это я выяснил сам, без участия полиции, прочих природоохранительных органов, на свой страх и риск.

Шары катились в разных направлениях, то пересекая мне путь, то обгоняя, и мне это в конце надоело. Парочка таких шаров чуть не наехали на меня, когда я стоял перед красным светофором, и это была последняя капля, которое переполнила чашу моего терпения. Я перешел перекресток на зеленый свет светофора, а потом занял позицию под одним кустом. И когда один нахальный шар, проскочив перекресток на красный цвет, его участь была решена. На свою беду он решил проехать мимо куста, в тени которого я спрятался, и когда он мирно катился по тротуару, я высунул свою ногу и постарался, чтобы для него это было полной неожиданностью.

Он, конечно, наехал на мою ногу, и я с толстой палкой вылетел на него, как чертик из табакерки. Дальше все развивалось как в обычной уличной драке. Палка во времена моей молодости называлась просто кол, а с колом я обращаться умел с детства, и мой враг был разбит наголову через пару секунд. У меня не было намерения избить этот шар до посинения: я просто хотел ему показать, кто в городе хозяин и заодно узнать, что это такое едет по ночным улицам. Поэтому я стукнул по шару пару раз, и когда он вдруг раскрылся, как цветок, я остановился и стал смотреть на это удивительное явление.

Передо мною из цветка высыпалась целая куча свертков и пакетиков, но я не собирался их рассматривать в темноте, так как опасался видеосъёмки, и сунул в карман пару маленьких пакетиков, взял в руки пару пакетов побольше и сделал ноги. После того, как я ограбил этот шар, пошел самыми темными переулками и скоро подошел к своему дому.

На лифте я не поехал, а пошел пешком на свой пятый этаж и спустя пару минут уже был дома. Включил верхний свет и принялся изучать свою добычу.

На всех пакетиках была угрожающая надпись на английском и русском языках красным цветом. Она гласила, что это пища для внеземных форм жизни, и землянам их нельзя было есть ни под каким видом. Но я в жизни ел всякое, и этим меня было трудно напугать. Поэтому я открыл самый маленький пакетик, высыпал его содержимое на газету. По всей квартире распространился такой аромат, что у меня закапали слюни. Мне пришлось себя неимоверным усилием остановить, а то моя левая рука уже потянулась к газете. На ней лежали какие-то хрящи и косточки, которые издавали такой аромат.

От греха подальше я отодвинул от себя газету, потом достал из тумбы полиэтиленовый пакетик, высыпал в него содержимое, туда же положил газету и крепко-накрепко завязал морским узлом. Но аромат был такой силы, что я открыл свой холодильник, вытащил из него котлету и, урча от наслаждения, принялся ее глодать. Уже потом, когда я покончил с котлетой, запил ее чаем и вышел на балкон покурить, чтобы забыть напрочь этот аромат, я вспомнил, что котлету я достал из морозильной камеры, и, следовательно, она была сырая и замороженная. Как я ее съел, этот кусок замершего фарша, я сейчас не помнил. На всякий случай я потрогал свои зубы и пришел к выводу, что они все на месте.

Ничего себе еда для внеземных форм жизни, подумал я, и у меня опять потекли слюнки. Я выкинул сигарету и отправился на кухню. Там, когда я поискал в кухонных шкафах, нашел горох, сахар, рис и сахар. Заглянул еще в холодильник и достал из него все, что в нем было. Мне хотелось, есть, а я еще не посмотрел остальные пакетики. Чтобы их посмотреть, мне надо было загодя приготовиться, — поесть так, чтобы у меня отпала даже охота что-либо еще съесть.

Часа два я готовил самый большой обед в своей жизни. И когда закончил, его по идее должно было хватить на целое отделение, — когда я служил в армии, такой объём пищи был на нашем столе, когда мы завтракали. Я глотнул холодного чаю и открыл второй пакет. В нем была какая-то крупа ярко-зеленого цвет, и пахла она так, что у меня сразу же закружилась голова. Я сразу же достал приготовленный противогаз, скомандовал себе «Газы!» и одел его на себя. Потом посмотрел на крупу и высыпал ее в другой полиэтиленовый пакет. Завязал его морским узлом, вынес на балкон, и только после э того снял противогаз. Голова пришла в норму и больше не кружилась, поэтому я перешел к изучению пакетика побольше.

В нем была рыба, — по-моему. А может, и нет, — но я бы назвал это содержимое рыбой: — мальки размером несколько сантиметров были живыми и ползали по газете. У меня сразу поднялись волосы дыбом, когда я понял, что эти пока маленькие рыбки расползутся по квартире, вырастут до невероятных размеров, — допустим до размера крокодила, и устроят всем жильцам моего дома большие хлопоты. Поэтому я моментально засунул их в пакет из полиэтилена, завязал его на два морских узла и этот пакет засунул в еще один мешок, который я тоже завязал, — стальной проволокой.

У меня остался еще пакет с пищей для внеземных форм жизни. Я осторожно его встряхнул, понюхал, потом надел противогаз и ножницами остриг уголок. Пока было все нормально, но мне не видно было, что в этом пакете. Пришлось положить пакет на газету и снять противогаз. Пока я снимал противогаз, что-то в пакете зашевелилось, и через дырку в уголке пакета появилась головка какого-то существа. Я бы сказал, что эта головка была похожа на змеиную, но дальше рассматривать я ее не стал, так как тут же засунул этот пакет в полиэтилен, в мгновение ока завязал на несколько узлов и засунул его еще в два полиэтиленовых мешка.

Оказывается, первый и второй пакетики с ароматами были самым безобидными, — из него не вылезало ничего живого. А эти два с мальками и змеиной головкой надо было срочно уничтожить. Рядом с домом была стройка, на которой возводили стены будущих домов. Я нашел около мусорных баков ведро, выпросил у строителей бетона и налил его в ведро, в котором уже были все три пакета с едой для инопланетян. Домой я этот саркофаг не понес, а оставил в кустах, чтобы после затвердения бетона унести его на металлургический завод и выкинуть его в домну, где выплавляли чугун.

После всех этих хлопот я устал как собака и принялся за обед. Все, что нашел дома, я съел и лишь тогда почувствовал себя нормально. Покурил на балконе, потом перемыл гору посуды и развалился на диване. Но расслабиться мне в полной мере не удалось, — я проветрил свою квартиру, и там было довольно прохладно. С места, на котором я сидел, было видно пакетик с ароматом, который я пощадил. Теперь я раздумывал, что бы мне с ним сделать. Можно с ним отправиться на охоту в лес и переловить всех медведей, волков, соболей, лис, мышей, сов, филинов и лосей, — всех обитателей леса. А можно сходить на рыбалку и переловить всех карасей, щук, чебаков и ершей. Но сначала познакомиться с какой-нибудь молодой, симпатичной поварихой и заняться с ней домашним хозяйством…

Но это потом. А сначала я должен был испытать это ярко-зелёный порошок на ком-нибудь, — допустим, будут его клевать воробьи, или сороки, и мне надо посмотреть, что с ними потом будет. Как раз мне надо было съездить в свой загородный дом и посмотреть, что там случилось в мое отсутствие.

Я собрался и поехал. Не заехал даже в магазин за продуктами, так как я наелся, по-моему, на несколько дней, и виной этому был аромат от ярко-зеленого порошка и костей. Дома все было нормально, — пока. Часть порошка с костями для внеземных форм жизни находилось в стеклянной бутылочке, и я вытряс несколько зеленых крупинок в пустую кормушку для птиц. Затем добавил в нее пшеничной крупы, уселся в сторонке и закурил. Несколько минут ничего не происходило. Воробьи и синицы за время моего отсутствия съели весь корм и улетели к соседям. Там они ждали, когда я приду и покормлю их.

Первые разведчики появились через несколько минут, а потом к кормушке было не пройти, ни проехать, — такого множества голодных воробьев не прилетало ко мне никогда. Эта орава за минуту съела всю крупу и несколько крох зеленого порошка, которые там были. В общем, мне это было невыгодно — я был согласен прокормить десяток воробьев, но на сотню я не рассчитывал. И с этим внеземным порошком мне надо было осторожней.

Так. Теперь я собрался в лес — поохотиться. Не знаю, были сейчас в нем медведи и другая крупная дичь, но лисы были, это точно, так я собственными глазами их видел недавно. А если никто не придет на этот аромат, то я отправлюсь на пруд — выловлю там всех ершей и сварю королевскую уху.

В лесу я высыпал несколько ярко-зелёных крупинок и сел с пневматическим пистолетом за сосной. На медведя я не рассчитывал, а вот зайца просто мечтал съесть за ужином. Первой примчалась лиса, за ней целая толпа зайцев. Они затоптали лису и принялись за обед. Скоро на маленькой лесной полянке яблоку было некуда упасть — лисы, зайцы, мыши и даже пара ворон с совой прилетели и сидели мирно, наслаждаясь ароматом. Стрелять мне по зайцам было неудобно: — я боялся попасть в лису. Поэтому я подошел поближе, взял одного крупного зайца за уши и понес его домой. Дома я ему дал пару морковок и посадил в клетку, — это был мой неприкосновенный запас, если моя пенсия закончиться, и я перейду на подножный корм и лесную дичь. Заяц занялся морковками и вел себя тихо.

Теперь я со спокойной душой отправился на пруд. Он был рядом и в нем были ерши, чебаки и прочая рыбная мелочь. Но мне надо было только ершей. Я взял подсачек, кинул в воду около берега несколько ярко-зеленых крупинок, закурил и стал ждать клева. Прошло несколько минут, и вода около берега забурлила. Не мешкая, я взял в руки подсачек и приступил к рыбалке: — я зачерпнул часть рыбы, вывалил на траву и стал выбирать из нее ершей. Когда их набралось несколько килограммов, я покидал их в мешок, а остальных рыб, среди которых были крупные щуки, караси, раки и остальные представители подводного царства спихнул в воду. Рыбалка была удачная, и я потратил на нее всего пять минут. Теперь мне надо было сварить из ершей королевскую уху и наслаждаться этим деликатесом.

Но чистить ершей это еще та работа и мне не хотелось ею заниматься в одиночку. Дома я заморозил весь улов в морозильной камере и вечером отправился на ловлю молодой, упитанной и сексуально привлекательной поварихи. У меня осталось еще много ярко-зелёной крупы, и я надеялся на успех.

Заколдованный пакет

Неожиданно у меня кончилась грибница, — я узнал об этом, когда пришел домой после того, как переделал все свои дела в городе: зашел в банк, потом поехал домой, в квартиру, где, наконец, добрался до своей швейной машины и сшил себе новые летные шорты, а также летнюю рубашку. Мне пришлось пересмотреть свой гардероб, потому что начался самый жаркий период уральского лета, — июль, и мне стало жарко в старых шортах. Но еще в автобусе я рассчитывал на то, что придя домой в частный дом, устрою себе салат из грибов с луком. Поэтому мне пришлось идти снова за грибами.

Грибные места в своем лесу я хорошо знал, и пошел на ближайшее грибное место, на котором в этом году уже был два раза. В первый раз я нашел только один подберезовик, а во второй раз мне попался белый гриб и несколько подберезовиков. Из них я тут же сварил грибницу, но не ожидал, что она так быстро закончится. В прошлый раз меня покусали комары, но в этот раз я был готов встрече с этими бандитами: у меня было три баллончика с репеллентом. Они уже по идее заканчивались, поэтому я проткнул их ножом и вылил остатки на свою панаму, в которой ходил в лес.

Уже идя по лесной дороге, я вспомнил, что у Петровича, нашего геолога был такая косынка, которую он одевал на шею и ни один комар к нему даже не подлетал, — она была чем-то пропитана, и это была стопроцентная защита от комаров и мошки. Остальные использовали мазь дэту, которой комары тоже боялись. Но эту мазь потом вечером надо было смывать, а у Петровича такой проблемы не было, — он просто снимал косынку со своей шеи, и на этом у него борьба с комарами заканчивалась. В поле мне без дэты было плохо, — когда я писал в полевой книжке, комары кусали мои руки и норовили залезть в глаза и уши. Какая тут писанина…

Воспоминания мои резко закончились, — мои глаза вдруг нашли подберезовик, который спрятался в густой траве, но светло коричневая его шляпа отличалась от зеленой травы, и я сказал: — «попался, голубчик!» и достал нож. Охота началась. Пройдя по первому грибному местечку, я нашел несколько белых грибов, положил их в пакет, пошел ко второму грибному месту, где тоже росли несколько подберезовиков и белых. Больше грибов тут не оказалось, и я пошел на третье грибное место. Здесь мне ничего не попалось — ни одного гриба.

Видимо грибной сезон только начинался, и грибов было в лесу мало. В прошлом году обычно после часа тихой охоты у меня уже было полное ведро белых грибов, а сейчас у меня в пакете было всего десятка два грибов. Но я решил, что этого мне хватит на грибницу и отправился домой. По дороге меня сопровождала большая стая комаров, но они не спешили меня укусить — видимо, их смущал запах, который исходил от моей панамы. Я благополучно добрался до дому, вымыл найденные грибы, порезал их и поставил кастрюлю на плиту. Они должны покипеть часа полтора, потом остынуть, а потом можно было делать из них салаты, или просто есть с майонезом, как грибной суп.

Этого мне должно хватить дня на два, а потом снова идти на охоту. Я начал сомневаться, что грибов будет больше, чем сейчас и мне это не нравилось. Я достал с книжной полки потрепанную толстую книгу в кожаном переплете, открыл ее на середине и нашел магическое заклинание, которое позволило мне привлечь на охоту за грибами помощника. Сначала его надо было придумать, или выбрать из своих вещей. Подумав немного, я в качестве помощника выбрал пластиковый пакет желтого цвета, с которым я первый раз в этом году ходил за грибами. Он должен помогать мне в сборе белых грибов и подберезовиков, — летать по лесу, искать и сигнализировать мне, если найдет гриб.

Так и вышло. Так уж получилось, что кастрюли грибов мне хватило на два дня, а потом она благополучно закончилась. Было очень вкусно, но мало. Я ел грибы с зеленым луком и с майонезом. Лука выросло очень много, я этого даже не ожидал, и он сам просился, что я его добавлял в суп, окрошку и в грибной салат. Я ему ни в чем не отказывал и щипал его по два раза в день. Но стрелок не убывало, и мне казалось, что пора брать косу и скосить всю грядку с луком и положить его в холодильник, чтобы не щипать его каждый раз. На подходе еще была клубника, и я к этому готовился, — скоро мне надо будет съедать красных больших ягод по литру каждый день. Тоска смертная…

Ночью, как по заказу, прошел небольшой ливень, и в конце дня я положил в карман желтый пакет, сунул в карман репеллент от комаров, нашел крепкий и большой пакет для грибов и отправился на охоту. Лес находился близко от моего дома, — всего в двести метрах. Там сначала росли сосны, в которых грибов не было, а дальше начинался осинник и березовый лес, — туда я и стремился. Не спеша прошел сосновый бор и зашел в осиновый лес. Пора было доставать заколдованный пакет и начинать охоту.

Желтый пакет выскользнул из моего кармана, расправил свои плечи и как летающая охотничья собака начал описывать вокруг меня круги, отдаляясь от центра по спирали. В центре стоял я и наблюдал за тем, как желтое пятно описывало концентрические круги по лесу. Вдруг он замер в метре над землей и стал трепыхаться, как тряпка на ветру. Это значило, что он нашел гриб.

Я поспешил к своему желтому помощнику, на ходу доставая большой пакет, и заранее вытащил из ножен свой грибной нож. В траве сидел большой белый гриб. У него была мощная толстая ножка и светло коричневая шляпка — типичный боровик, который изображают на картинках. Если бы не мой помощник, я прошел бы мимо, так как трава скрывала его от внимательных глаз грибников, которых в лесу уже было достаточно: везде медленно ходили кругами пожилые тетки, мужики с ведрами и пакетами в руках. Я срезал этот лесной подарок и положил его в пакет. Потом поглядел на конкурентов и решил, что их здесь слишком много и на всех грибов не хватит. Поэтому я отправился на свое излюбленное место, где всегда было много грибов и мало охотников.

Чтобы грибники не пугались, я свистнул, и желтый пакет подлетел и когда я хлопнул по карману, он занял там свое обычное место. Мы прошли по лесной дорожке минут двадцать и выбрались к заболоченной просеке, за которой начинался осиновый лес. Мне понадобилось всего двадцать минут, чтобы наполнить пакет белыми грибами, — в него входило большое ведро, а я еще для экономии места стал отрезать у грибов шляпки, чтобы больше влезло. Желтый пакет летал по всему небольшому осиннику и находил все новые белые грибы. На подберезовики и красноголовики он не обращал внимания — так я его запрограммировал дома.

Когда грибы больше не было складывать, я свистнул, мой помощник подлетел, аккуратно свернулся и залез в мой карман. Тихая охота была закончена. Если бы я захотел, то за день очистил со своим желтым пакетом от грибов весь лес. Но надо знать меру. С увесистым пакетом, полным белых грибов, я, насвистывая какую-то мелодию, подходил к своему дому. Сосед, который видел, как я пошел в лес, очень удивился, оценив количество и качество грибов, которые я набрал за каких-то полчаса. Он сразу пожелал узнать, где это я собирал, а я в ответ сказал, — в лесу, естественно. Раскрывать свое любимое грибное место и рассказывать про мой метод сбора грибов при помощи заколдованного желтого пакета я не стал: это была бы чистая фантастика, в которую бы никто не поверил.

Заправка

Дел было так много, что я с трудом с ними справился за полный пятичасовой зимний день. Сейчас я спешил домой, чтобы как следует пообедать и начал вспоминать, какого птичьего молока у меня не было в холодильнике: куриного, или утиного. Все вроде было, но я на всякий случай прикупил еще пару палок колбасы, — вдруг у меня появиться такой зверский аппетит, что я съем все, что у меня было, и тогда я вытащу колбасу и покончу с этим неуемным аппетитом.

Предвкушая скорый обед, я вспомнил, как справлялся с голодом мой приятель -технократ с далекой планеты соседней галактики. Я уже и не помнил, где и как я с ним познакомился: — может, разобрал его летающее блюдце, а может, наоборот, починил. В награду за мою работу он позвал меня к нему в гости, и когда я очутился в его доме на этой планете, то не переставал изумляться, как у него было все устроено.

Он не был на сто процентов человеком, или гуманоидом: — на девяносто процентов он состоял из металла, пластмассы, и лишь остальные проценты состояли из органической материи. Подавляющий объём этой материи занимала душа, разум и мозги. Душа у него была такая, что люди с моей планеты могли ей позавидовать: — добрая, отзывчивая и дружелюбная. Разум и мозги были такие, что наши великие философы могли только ему позавидовать. И, несмотря на это, он был технократ от ног до кончиков волос, — техника была у него на первом месте, а органика замыкала список и была, по его мнению, придатком к его телу.

Я обнаружил его в разбитой летающей тарелке в глухой тайге, и потратил много времени, чтобы починить его самого и его маленький космический кораблик. У него были сломаны все конечности, и я склепал его кости алюминиевой проволокой молотком, а некоторые просто запаял. Когда он смотрел на меня, размахивающего молотком, он подсказывал, что и как мне следует делать, и под его советы я восстановил все функции его ног и рук. Затем я повозился с его летающей тарелкой, и когда нашел неисправность, то с помощью несложных инструментов, таких, как зубило, молоток и пила по металлу, сделал так, что оно снова могло летать, — по крайней мере, до мастерской оно бы долетело.

И вот, когда он, ковыляя на каждом шагу, залез в тарелку, он позвал меня, и эта рухлядь сначала поднялась на пару метров над буреломом, а потом, свистнув на прощанье, устремилось к пылающим в абсолютной темноте звездам. Я не знаю, на каком принципе был построен двигатель этой тарелки, но полет длился всего полчаса, — по моим часам. За это время мы пролетели всю нашу галактику и промчались через несколько абсолютно черных тоннелей, чтобы в самом конце их вынырнуть около планеты голубого цвета, — где и был дом этого моего нового приятеля.

Дома были издали похожи на земные, но большая часть дорог просто висела в воздухе. Было очень красиво, а когда я поинтересовался, не попадают ли космические кораблю в одну из этих дорог, то он сказал, что существует система блокировки, и ни один из космических аппаратов не смог бы повредить дорогу, которая висела в воздухе. Кроме того, основная артерия дорог была расположена под землей, — и вся его планета была похожа на сыр с многочисленными подземными ходами.

Наше летающее блюдце зависло около техцентра, и мягко приземлилось. К нему тотчас вышло несколько гуманоидов и стали осматривать повреждения. Мы к этому времени уже вылезли, но я не спешил уходить: — меня интересовало, как они будут его чинить после моего ремонта в пермской, глухой тайге.

Когда они сняли обшивку, то начали смеяться: — так их поразил вид сучков и гвоздей, которыми я отремонтировал этот летающее блюдце. Но все работало на совесть, и они перестали смеяться. Главный механик спросил, где ремонтировали это блюдце, и что с ним случилось. Мой приятель вытолкнул меня вперед и сказал, что это моя работа, — после того, как он потерпел катастрофу на моей планете. Все рабочие пожали мне руки, а начальник сервиса пригласил меня на работу, — так его удивил земной Кулибин и левша в одном лице. Но я не собирался долго оставаться на этой планете: — меня ждал дом на Земле.

Оставил свою летающую тарелку рабочим, мы с приятелем пошли к нему домой, а я, оглянувшись, увидел, как тарелку окружили непонятные создания: — наверное, роботы, каждый с пучком проводов, и работа по ремонту продолжалась..

Домой к моему приятелю мы попали по воздушному тротуару, который висел в воздухе на высоте нескольких сотен метров. С него было интересно оглядывать город, и я вертел своей головой. Было очень красиво и необычно. Дом, в который мы заехали по ответвлению воздушного тротуара, был похож на обычный земной небоскрёб, и квартиры в нем были похожи на земные, — с несколькими различиями. Там не было кухни, стоял шкаф для хозяина и большой телевизор.

Сначала я тут же сказал, что я голодный как волк, и предложил подкрепиться. Мой приятель технократ принес мне горсть больший таблеток и пластиковые ампулы. Это и был мой обед, — оказывается, первое, второе было приготовлено на фабрике, и мне просто надо было засунуть их в рот, и все. Я по одной таблетке стал отправлять себе в рот и скоро почувствовал, словно я съел быка, корову и выпил цистерну апельсинового сока. Обед был очень вкусный, калорийный, но весьма необычный. Пока я разглядывал таблетки и ел, мой друг залез в нишу, и там у него происходило, по-моему, интенсивное лечение.

Так оно и было на самом деле: — из-за того, что он был состоял на девяносто процентов из неорганической материи, его лечила банда роботов-врачей, спрятанных в этой нише. Потом, когда мой друг вышел из этой ниши, он мне объяснил, что он проходил техосмотр, и ему, наверное, понадобиться ремонт в одном из сервисов: — ему надо было заменить все деревянные части, которые я ему поставил в тайге, на металлические и пластмассовые. В общем, планета меня удивляла на каждом шагу: — технократов осматривали в техцентре, а ремонт их тел они проходили не в больницах, как у нас, а в диагностических центрах.

Под влиянием таких новшеств, мне сразу захотелось домой — я же был целиком из органики, и просто не подлежал лечению на этой планете. В общем, оставаться мне там было опасно, и я сказал об этом моему приятелю. Он сказал, чтобы я немного подождал: его летающую тарелку починят, он пройдет небольшой ремонт, и тогда он меня отправит на родину.

Пока он получал необходимый для себя ремонт и ремонтировали его блюдце, я боялся выходить из его квартиры, а провел время за телевизором и перед окном, разглядывая окрестности его дома, прохожих и квартиру.

Небольшое зеленое солнце село, в городе зажглись огни рекламы, и народу на тротуарах прибавилось, — все жители этого удивительного города ринулись на поиски развлечений и приключений. Я рассматривал окружающее, скучал по своей спокойной и такой далекой Земле, а потом решил, что надо поспать и нашел себе укромное местечко, — на диване.

Начался рассвет, только вместо зеленого светила почему-то встал огромный голубовато — оранжевый шар, который заслонил почти половину неба. Я нашел таблетки для завтрака и, проглотив их, почувствовал себя сытым и готовым на все. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился радостный хозяин: — его отремонтировали, и он был готов ко всему, так как и я.

Город и солнце мне понравились, но еще больше мне понравились эти питательные таблетки, которые занимали мало место, и их не надо было готовить. Поэтому я забрал у моего друга целых их мешок, и мы отправились за космическим кораблем.

За ночь его отремонтировали, и он был готов лететь хоть к черту на рога. Но так мне далеко было не надо, а до Земли, куда я стремился, было всего полчаса лета. Я со своим мешком провизии уселся на место второго пилота, а мой друг уселся рядом, и отремонтированная летающая тарелка ввинтилась в голубовато — оранжевое небо. Мы снова пролетели через несколько черных тоннелей и вынырнули уже около Земли.

Летающая тарелка приземлилась на том же самом месте, откуда стартовала после моего ремонта, и я с облегчением вывалился на влажную листву пермской тайги. Мне было хорошо: — я чувствовал себя прекрасно, дома на своей планете. Мы с приятелем технократом попрощались, обменялись номерами телефонов, — так теперь назывался коммуникатор, который мне подарил мой друг, и он улетел домой

«В гостях хорошо, а дома лучше», — приговаривал я, идя по старой лесной дороге к своему дому. Пока добрался до него, порядком проголодался. Но теперь мне не надо было варить пельмени и греть чай: — я достал несколько штук таблеток, и через полминуты был сыт. Красота…

Мешок я спрятал подальше от своих и чужих глаз и стал думать, что с ним делать. Этих таблеток, судя по всему, мне должно было хватить на целый год, а дальше? Сосать лапу, или снова готовить себе завтраки, обеды и ужины? Я уже привык к такому способу пищи, и не мог представить, как я чищу картошку или лук…

Поэтому захватив несколько таблеток, я отправился в лабораторию Академии Наук и нашел там одного профессора кислых щей, который попробовал одну из таблеток и обрадовался: — ему тоже не нравилось готовить себе еду. Он с помощью современных приборов в своей лаборатории мигом выяснил состав этих таблеток, потом разработал методику их получения, а потом мы с ними заключили дружеское соглашение, где обязались друг перед другом делить пополам выручку от реализации прибыли. Он связался с патентным бюро и взял патент на изготовление завтрака, обеда и ужина в таблетках и все было готово для нашего обогащения.

Когда в средствах информации появилось реклама нашей продукции, то это было можно сравнить с эффектом разорвавшейся атомной бомбы. Через пару недель многочисленные закусочные рестораны и кафе стали банкротиться, а к нам потели реки денег, которые мы делили пополам. Я забрал с собой чемодан денег, что посчитать их и решить, куда мне с ними махнуть… Уселся на стул и от сытного завтрака, — нескольких таблеток, задремал. Потом пришел в себя и стал ругать себя от дремоты на пачках денег.

Я встал со своего стула, на котором считал деньги, но не обнаружил ни одной бумажки. Я ущипнул себя и взвыл от боли: — я не спал. Куда же делся чемодан с деньгами? Потом до меня дошло, что я уснул после того, как съел почти два килограмма краковской колбасы с чаем, и отключился. И за это время увидел очень интересный и актуальный сон, в котором я починил летающую тарелку, слетал с новым знакомым к нему в гости и привез оттуда мешок таблеток, заменяющих завтрак, обед и ужин.

На всякий случай я заглянул во все углы, где должны быть продукты, но везде стояли кастрюли с первым, вторым, а в морозильнике лежало замороженное мясо. И это тоже, как, оказалось, был сон. Это было печально, но факт. Но идея была хорошая, и мне над ней стоило поработать: — завтрак, обед и ужин в трех таблетках! Красота…

Звездная солярка

Вдоль фундамента моего загородного дома выстроились пятилитровые бутылки. В них находился грушевый и яблочный сок, который я поздней осенью вытащил из овощной ямы — мне надо было спускать в нее урожай картошки, моркови, а также многочисленные банки с солеными белыми грибами, огурцами, яблочным компотом и разным вареньем. Бутылки с соком стояли на дне овощной ямы, и мне просто было некуда ступить, чтобы поставить свои заготовки и мешки с картошкой. Ругаясь и проклиная все на свете, я вытаскивал эти бутылки с соком и ставил на большой стеллаж в мастерской. Их было так много, что на стеллаж они не вошли, и мне пришлось их ставить на пол.

В прошлом году, когда давил груши и яблоки в самодельном прессе, я не знал, куда сливать полученный сок: мне варенье из черники некуда было складывать, а впереди меня ждали вишня, красная и черная смородина, белые грибы, кабачки, огурцы и компот, а стеклянных банок у меня уже не было. Кроме того, я до сих пор не выпил сок, который давил еще в позапрошлом году — совсем про него забыл зимой, когда изо всех сил пытался съесть варенье и освободить драгоценные стеклянные банки.

Выход я нашел — стал наливать грушевый сок и компот в пластиковые большие бутылки. Потом, когда осенью поспели последние груши, надо было сварить из них варенье. Это варенье я тоже сложил в эти пластиковые бутылки. Ломтики груши не хотели лезть в узкое горлышко бутылки, но я был упорным огородником и все равно их туда засунул. При варке варенья из груш получилось много сиропа и это мне нравилось — в том смысле, что его просто надо было налить в бутылки через воронку, потом поставить на долгое зимнее хранение.

Я, кстати, попробовал макать в этот сироп блинчики из кабачков, и чуть не отгрыз себе пальцы, такое вкусно у меня получилось. Но съесть двадцать литров сиропа зимой я один не смог. Сначала хотел его осенью отдать в маленькое кафе, которое открыли на первом этаже моего дома, но времени на этот благородный поступок у меня не нашлось. Потом наступила зима с трескучими морозами, повалил как из рога изобилия снег, который надо было убирать в своем загородном доме каждое утро, и сироп остался в мастерской, среди бутылок с грушевым соком и яблочным компотом.

Зимой в мастерской работать было холодно, я иногда заходил и смотрел на эти многочисленные бутыли с соком, компотом и сиропом. Их было около пятидесяти штук — почти двухсотлитровая бочка. Все их я завинтил крышками, и пока в мастерской было около ноля градусов, они стояли мирно. Но когда на улице ударили морозы под сорок градусов, они стали замерзать, и я обратил внимание, что некоторые бутылки так раздулись, что стали напоминать волейбольный мяч, — там образовался лед.

Проклиная все на свете — и сок и морозы, я стал отвинчивать на них крышки, но было уже поздно — все содержимое превратилось в лед, и он полез из бутылки наружу, на верстак и пол. Спасти мне удалось только яблочный компот — я его пил каждый день и сорок литров его поставил в сенях — чтобы не ходить за ним в мастерскую по морозу. С грушевым сиропом тоже не было проблем — он не желал замерзать при морозе, а вот с соком я намаялся. Когда зима стала кончаться, компот я уже выпил и захотел попить грушевый сок. Но он так замерз, что весь превратился в лед, и я не мог его даже попробовать. Пришлось оттаять пару бутылок в бане, но когда лед растаял и снова стал соком, его нельзя было пить — сахара в этих грушах было мало, и он был невкусным.

Сейчас, когда на улице стало по-весеннему тепло, я все бутылки с льдом вытащил на улицу и поставил вдоль фундамента дома — мне надо было вылить этот невкусный сок и выкинуть, наконец, пустые бутылки. Но лед в них таял медленно, и прошла уже неделя после того, как я их поставил под весеннее солнышко. Снег на крыше уже таял, вода тоненькой струйкой стекала в пластмассовые бочки. Этой водой было удобно стирать — она была мягкая и совершенно бесплатная. Но в огороде еще снег не таял, метровые сугробы немного опустились и многочисленные воробьи стали клевать упавшую зимой крупу, которая вытаяла из-под снега.

Это были такие неряхи — они половину своего корма просыпали из кормушки на снег и теперь скакали по нему, отыскивая хлебные крошки и крупу. Кроме воробьев, утром прибегали две голодные мышки, которые сделали себе в снежных сугробах маленькие тоннели. Но тоннели в снегу около фундамента дома, где стояли в ряд многочисленные бутылки с наполовину оттаявшим грушевым соком были большие, и я не мог понять, кто их сделал и зачем, пока не увидел ранним весенним утром их обитателей.

По утрам, после завтрака, я выходил в огород, садился под яблоней на табуретку, доставал трубку с табаком и закуривал. Пока сидел с трубкой, думал, с чего начать весенние работы в огороде, когда в нем растает снег. Работы было много, но пока снег не растает, мне не стоило даже беспокоиться. Работы сейчас не было совсем, разве что надо было вылить грушевый сок из бутылок, которые стояли у фундамента, а потом их связать и выкинуть в бак для мусора.

Я уже собрался встать и пойти в дом, когда краем глаза уловил какое-то движение у сугроба, рядом с бутылками грушевого сока. Из сугроба вылез какой-то большой мохнатый зверек грязно- белого цвета. Он напоминал бобра, или сурка, но был больше — почти как собака. Но особенно меня поразило то, что на нем был ремень и сумка. Я не шевелился, а этот зверек подкрался к шеренге бутылок и стал их по очереди исследовать, как будто что-то искал. У одной из бутылок он остановился, наклонился, и, достав из своей сумки какую-то склянку, наполнил ее грушевым соком. После чего спрятал склянку в сумку и нырнул в сугроб.

Придя в себя от изумления, я поднялся и направился к этому сугробу. Зверька не было видно, и я подумал, что все это мне померещилось. Взял в руки бутылку с грушевым соком, сначала понюхал содержимое, а потом, когда удостоверился, что это на самом деле грушевый сок, но уже прокисший, стал думать, вылить его сейчас, или сначала пойти переодеться. Когда уже решил, что надо сначала одеться потеплее, из сугроба опять появился зверек, перепоясанный ремнем, с сумкой. Только на ремне у него висел какой-то длинный серебристый предмет, а на шее находились наушники, которые он немедленно одел и подошел ко мне поближе.

В моем мозгу зазвенели слова, которые мне не принадлежали — это пытался со мной пообщаться зверек с ремнем и наушниками. Я потряс головой от звона, но через секунду он закончился, раздались слова, которые я понял. В двух словах это мохнатое чудо объяснило мне, что оно прилетело ко мне в огород с другой планеты за горючим для своего летательного аппарата, так в путешествии по нашей галактике при столкновении с метеоритами из его звездолета вытекло горючее. Он долго искал, где его найти на нашей планете, и наконец, ему улыбнулась удача: он нашел то, что искал — в моем огороде. Сок, который стоял в бутылках вдоль фундамента и был таким горючим, только ему надо его сначала подготовить — убрать из него вредные примеси и добавить катализатор.

Прослушав эту невероятную речь в моих мозгах, я спросил, что за звездолет и где он сейчас. Но он, видимо не понял, и снова полез в сугроб. Через несколько секунд он вылез обратно, протянул мне наушники, и в моей голове прозвенела просьба, чтобы я их одел. Сначала я их осмотрел со всех сторон, но потом надел и сразу спросил, что это. Мохнатый зверек понял вопрос и ответил, что это переводчик. А потом вернулся к грушевому соку — попросил отдать его весь, за небольшую плату, и согласился показать свой звездолет.

Мне не жалко было этого испортившего сока — все равно я бы его вылил. А тут мне предлагали его купить, причем весь. Это была невероятная удача, и я сразу согласился. Мохнатый покупатель звездного горючего обрадовался, нырнул в сугроб и через несколько секунд из белого снежного плена, стряхивая с себя сосульки, показался небольшой, метра три длиной, космический корабль. Он парил в воздухе несколько секунд, а потом опустился в сугроб и там застыл, как кусок льда.

Он и в самом деле напоминал лед — но очертания его корпуса были похожи на длинный сплюснутый шар, или эллипсоид. Мохнатый пилот этого красивого космического корабля вновь вылез из сугроба и протянул мне небольшую металлическую коробочку и цепочку с мерцающим кулоном малинового цвета — это была плата за звездную солярку для его космического корабля. Потом попросил меня удалиться подальше от сугроба, так как процесс очистки горючего был опасным для моего здоровья. После заправки он сразу же собрался улететь и поблагодарил меня заранее за помощь. Я отошел метров на двадцать к калитке и оттуда стал наблюдать за действиями инопланетянина.

Все происходило очень быстро — сначала из сугроба вылетел космический корабль, опустился рядом с бутылками грушевого сока, из него выбрался мохнатый пилот, волоча за собой шланг. Он засовывал его во все бутылки с соком, и все содержимое исчезало прямо на глазах. Одновременно из корпуса корабля полилась ярко-красная жидкость, и весь снег около моей теплицы стал красным — это, по-видимому, были отходы от химической реакции, которая с грушевым соком происходила в корабле.

Через минуту все было кончено — все бутылки, в которых было около ста литров грушевого сока, оказались пустыми. Мохнатый пилот помахал мне рукой, залез в корабль и он стал подниматься — сначала очень медленно, потом побыстрее, и наконец, на высоте двух метром просто растворился в воздухе.

Я снял наушники, подошел к ярко-красному сугробу, посмотрел на опустевшие бутылки и отправился на кухню — мне надо было выпить что-нибудь горячее, посмотреть на внеземные подарки и научиться ими пользоваться. Особенно меня обрадовало то обстоятельство, что мохнатый пилот оставил мне переводчик — значит, когда он будет путешествовать по звездным мирам, снова залетит ко мне на заправку.

Зеленая кровь