Бесплатный фрагмент - Slow Mo

Иногда нас незаметно заносит в края, где выбор перестает казаться простым, а последствия принятия ошибочного решения грозят катастрофой. Возникает угроза жизни — или психическому здоровью. А может, и не было никакой свободы выбора? Может, свобода — лишь видимость?

(с) Стивен Кинг

Я глубоко убежден — за временной цикл, предоставленный нам природой, человек проживает несколько жизней. Этапов, разделенных эпизодами-главами продолжительностью в несколько лет. Каждый из которых бесповоротно влияет на дальнейшую судьбу индивидуума, но в своем течении автономен от предыдущих.

Детский сад, школа, институт, взросление, становление человека как личности — подавляющее большинство людей проходит эти стадии, сопровождаемые знакомством с друзьями, девушками, аутентичным жизненным опытом. Как и главам книг, жизненным свойственно влиять на дальнейшее развитие сюжета. А в некоторых случаях играть определяющую роль.

Юру Никонова я не видел несколько лет. Поэтому не сразу признал в худой долговязой фигуре бывшего друга. Бывшего не потому, что мы ссорились или резко прерывали общение. Нет. Просто в какой-то момент пути разошлись в совершенно разных направлениях и жизнь постепенно отдалила нас. Я женился на Кате, уехал с района, сдал квартиру и старался лишний раз не появляться здесь.

Слишком много было воспоминаний, слишком много всего пережито здесь. Слишком много… Чтобы всколыхнуть без того расшатанную психику. Да и семейные хлопоты закрутили бытовую круговерть.

Сначала мы стали видеться реже: то я не мог вырваться, то у Юры не получалось; потом — реже созваниваться, а потом и вовсе исчезли из информационных полей друг друга. Сами знаете, как это бывает.

— Гвоздь, — окликнул меня до боли знакомый голос.

Терпеть не мог это прозвище, которое, к слову сказать, уже не слышал лет как восемь.

Я обернулся и замешкался всего лишь на какие-то доли секунды. Этого хватило, чтобы прочитать последующую эмоцию друга, сопровождаемую грустной ухмылкой, будто кричащей: «Да, таким вот я стал, а что поделать?»

— Привет, Юран! — сказал я, также использовав школьное прозвище, и протянул руку.

Будучи ребенком, он фанател от всего, что было связано с московским «Спартаком», и просто обожал сурового противоречивого футболиста с емкой хлесткой фамилией, созвучной с его именем. А когда увидел в передаче «Футбольный клуб» драку Сергея Юрана, выступавшего тогда за лондонский «Милуолл», с темнокожим футболистом соперника, — присвоил в своей голове игроку статус божества. Я его увлечений не разделял, считая Юрана посредственным тупорылым футболистом «бей-беги», впоследствии ставшим таким же тренером. Мне Андрей Тихонов всегда нравился — вот где были изящность, грация, интеллигентность. Да и тренером он стал куда более интересным.

— Ты в спортзал что ли собрался? — шутливо спросил Юра, окинув взглядом мой не по погоде легкий спортивный прикид.

— Почти, — кивнул я. — В парк — побегать, выветрить из головы ненужные мысли — неудачный день был сегодня. И неделя. И месяц, — я помедлил, посмотрел Юре в глаза, потом невольно взглянул на пакет «Дикси» в его руках с просвечивающимися бутылками внутри. — Да чего уж там, кошмарным был весь прошедший год.

Не знаю, зачем начал говорить с бывшим корешем обо всем этом, терзавшем меня, выедающем изнутри. Возможно, это был немой крик отчаяния — попытка ухватиться за любую соломинку, лишь бы выплыть. Возможно, недостаток общения давал о себе знать. Последние месяцы я почти ни с кем не общался, кроме тупорылых офисных клерков, главным экспириенсем которых было обнюхаться паленого амфетамина под допотопный попсовый хаус в гоп-клубе и купить «Хендай Солярис» прошлого года, хвастаясь друг перед другом совокупным профитом скидки. Разговаривать мне с ними было в принципе не о чем. А может, я просто соскучился по старому другу. Такое же ведь бывает, правда?

Юра увидел, что я смотрел на пакет, и… Наверное, почувствовал неловкость.

— А я пивка решил выпить, — немного застенчиво, улыбнувшись, сказал он. — Знаешь ли, тоже по-своему помогает. Химия, конечно, бег от себя… Впрочем, я уже давно махнул на все рукой. Не буду вдаваться в подробности… Как понял, у тебя тоже проблем по горло. Ты снова вернулся на район?

— Ага, — бросил я. — Развелся. На этот раз с концами.

Юра понимающе кивнул. Я кивнул в ответ. Мы уже собрались разойтись и двигаться дальше — каждый по своим маленьким обывательским делам маленького человека: он — пить пиво в компании телевизора или «Ютуба» до того момента, как хмель вперемешку с этанолом не сморят в полукоматозный сон, я — бегать до тошноты и изнеможения, чтобы добиться того же. Последнее время меня жутко мучила бессонница. А бег хоть немного помогал забыться тревожным сном на несколько часов. Но никогда не больше пяти. Не помню, когда последний раз спал больше пяти часов. Коллеги, те самые наамфетаминенные счастливые обладатели корейских седанов В-класса, стали подшучивать над моей нездоровой худобой и не исчезающими тенями под глазами — на синяки это походило с натяжкой. Лишь Юля, девушка из отдела продаж, деликатно, с непритворным участием поинтересовалась, все ли со мной в порядке, и посоветовала обратиться к специалисту. Я пожал плечами и поблагодарил за заботу. Совершенно искренне. Правда.

Я сделал несколько шагов в сторону парка, посчитав наш разговор завершенным, как Юра вновь окликнул меня, назвав на этот раз по имени.

— Володь?

Я оглянулся, вопросительно подняв брови.

— Будет свободная минута, заходи как-нибудь. В любое время, у меня его навалом, — он горько усмехнулся.

Не стал дожидаться моего ответа и зашагал в сторону многоэтажек, звеня бутылками. А я ускорил шаг, затем перешел на бег, увеличивая скорость с каждой минутой.

Как-то однажды, мучаясь в очередной раз бессонницей, я щелкал каналы своего «Самсунга» и наткнулся на одну из многочисленных передач о здоровье. Очень странно, что ее показывали ночью, обычно это прерогатива утренних эфиров. Хотя… для кого-то пять утра уже утро. Для меня — глубокая ночь.

Ведущий, пучеглазый курчавый еврей с округлившимся животиком, спрашивал у мужчины в халате, приглашенного доктора, как лучше всего бороться со стрессами, тревогами и приступами паники. Врач поправил очки на переносице, многозначительно взглянул в камеру и кротко бросил: «Бегать и заниматься физическими нагрузками».

Я решил попробовать на следующий же день. Вышло не очень хорошо и коряво. Но цели я достиг — вымотал организм до предела и, как результат, смог провалиться ненадолго в сон. После этого пробежки стали ежевечерним ритуалом. А еще я выяснил, что даже от такой тупой штуки, как телевидение, можно извлечь пользу. И не раз еще мысленно поблагодарил доктора. Сам того не ведая, он помог мне своим советом сохранить непрочный баланс и пусть хрупкое, но ощущение нормальной реальности в голове.

Реальность… Можно долго дискутировать на тему ее иррациональности, индивидуальности и объективности. Оставлю эти размышления эзотерикам и писателям. Я же придерживаюсь классических канонов ее восприятия.

Когда я намотал около пятнадцати километров — трех кругов вокруг верхнего пруда, в голове щелкнул странный тумблер. Совершенно не понимаю, как такое произошло, но спустя полтора часа еще толком не обсохнувший, только после душа, переодевшийся и благоухающий новым ароматом Givenchy Gentlemen, я стоял у двери Юрана, сжимая в руке литруху «Джеймисона», и настойчиво жал на кнопку звонка.

Нет, конечно, я помню, как по пути домой зашел в «Пятерочку», взял бутылку с полки в отделе алкогольной продукции — каждый мой шаг сопровождал гориллоподобный «смотрящий» этой занюханной помойки-магазина, — и пошел к кассам, встав в очередь за маргинальными подростками с пивом в руках. Помню, как впервые после долгого перерыва купил пачку сигарет и зажигалку, присвистнув от нынешних цен на табак. Помню, как расплатился с помощью Apple Pay, отрицательно помотал головой на предложение продавщицы приобрести пакет, как вышел из магазина и побрел в сторону дома. Только все это время меня не покидало ощущение, что телом и разумом руководит кто-то другой, — я же был в стороне, на подкорке сознания находясь в роли ведомого.

У зависимых людей такое бывает. На каждом собрании, которые я посещал много лет назад — за долгие годы их было немало, — спикерствовал такой вот чувак, чаще новичок, который вставал, стыдливо опустив бегающий взгляд в пол, и неизменно, как под копирку, начинал свой рассказ: «Не знаю, как так вышло. Ноги будто сами понесли меня в магазин / к барыге, за очередной бутылкой водки / дозой (нужное подчеркнуть)».

К моменту, когда я уже был готов развернуться и уйти, оставив бутылку виски на подоконнике между этажей, послышались сбивчивые шаги. Дверь распахнулась.

— Гвоздь? — с удивлением спросил Юра, растирая спросонья глаза.

***

— Где-то три года назад, — Юра разлил виски в бокалы, поставил бутылку на стол, закрутил крышку. — Я не очень слежу за временем. Перестал. Но оно ускорилось — факт. Как у Стивена Кинга в «Темной Башне». Помнишь ту фразу про то, что мир сдвинулся с места?

Я улыбнулся и кивнул. Он почесал подбородок, глядя куда-то в стенку, и продолжил:

— Да, в пятнадцатом году. Мне как раз только исполнилось тридцать. Подумать только. Особых иллюзий насчет жизни я уже не питал — тридцатка не тот возраст, когда юношеский максимализм лезет из всех щелей. Но даже еще три года назад я рассчитывал на куда более благополучный исход. У меня была нормальная работа, новенькая Mazda, жить было где, — Юра пожал плечами, — да и сейчас есть. Тачку, правда, я продал, но вот отсюда ни за что не съеду. Только на кладбище, — он подмигнул мне, улыбнувшись уголком рта, и поднял стакан.

Этот невербальный мимический жест прошиб, словно током, вернув на добрые пятнадцать лет назад в беззаботную юность. В тот момент я понял, что действительно скучал по другу. Понял, что все эти годы мне очень не хватало его поддержки и вот этой, до боли знакомой улыбки.

Я взял бокал с виски со стола.