Бесплатный фрагмент - Слова из льдинок

Пролог

В Пустоте было холодно.

И очень, очень страшно.

Казалось, нам из нее не выбраться. И кошмар этот будет бесконечным, как само мироздание. И даже мысль, что я не одна в этой ловушке, отчего-то не грела совсем. Наоборот… сколько таких же несчастных жизней оказались запечатаны здесь?..

Все мы искали способ вернуться в прошлое. Способ исправить то, что наворотили, пока были живы. Я знала все истории этих духов: истории о любви, об одиночестве, о надежде воссоединиться с «теми самыми» однажды.

А о чем мечтала я, Снежная Ведьма?..

О, желание мое было простым и почти невоплотимым. Сущий пустяк и несметное богатство.

«О, Безвременье. Если ты, и впрямь, согласно оказать мне эту услугу… Молю. Пожалуйста.

Верни мне меня».

1. Слова о хрупкости момента

Рассвет гладил по лицу нежными прикосновениями солнечных лучиков. Стаи серебряных птиц пролетали над головой, а их крики из поднебесья напоминали о собственном крике, что сдержала, спрятала, скрыла. Крик этот комом в горле стоял, душил, медленно и верно губил.

Пришлось остановить эти мысли усилием воли. Не одна ведь, потом вдоволь нагруститься успею, а сейчас действовать нужно. И потому спрятала боль глубже — и заставила себя улыбнуться.

— Что ж, ребятки, — сказала я Господину Тень и Клементине. — Безвременье возвращается к жизни. Упавшие звезды — это новые люди-сновидения, которым суждено сбыться в Мире Яви. Тень, думаю, работы будет у нас очень много. Сновидения нужно вместе собрать, объяснить, что они из себя представляют, зачем и откуда, дом отыскать, все тревоги развеять. Это будет очень, очень нелегко.

Господин Тень кивнул. Порыв ветра словно призывал: «Быстрее».

— Хорошо, Нежная Ведьма. Я иду на север, а ты — на юг.

— Проверь, пожалуйста, не очнулась ли в ртутных водах наша дорогая Сирена. Что-то предчувствие у меня нехорошее.

Господин Тень замотал головой:

— Этого не может быть. Моя Принцесса спела ей колыбельную, и Сирена заснула вечным сном. Она не представляет никакой опасност…

— Нет. Что-то не так, это точно. Хорошо, я могу сама проверить, но тогда меняем стороны. На север иду я.

Первородный дух усмехнулся:

— Ну, как хочешь. Но я думаю, ты зря переживаешь. Если понадобится помощь — зови, — и протянул мне пузырек с запертой в нем живой тенью. — Он прилетит ко мне, своему хозяину, если открыть бутылек, и укажет путь к тебе. Только аккуратнее, мои тени кусаются.

— Да уж, я помню, — я даже скривилась от навязчивого образа из прошлого, когда от помощи теней остался шрам от укуса на внутренней стороне ладони. Он долго болел и никак не проходил. — Надеюсь, не пригодится.

Было так ветрено, что ковыль ложилась к земле. Бабочка с мерцающими крылышками села на склонившуюся к обрыву травинку, и Клементина ойкнула в испуге, посадила бабочку на мизинец. Во взгляде ее читались любовь и нежность к этому маленькому существу, порождению звездной пыли.

— Когда-то эта бабочка была сновидением, — произнесла я с грустью и улыбнулась, провела ладонью по солнечным кудрям девочки. — Сновидением, что сбылось в Мире Яви, когда нашло свое Предназначение. Часть него все-же осталась здесь… Ты тоже однажды сбудешься, — и тихонько добавила ей на ушко: — Все, что от тебя нам останется — пара прекрасных бабочек. Но зато ты продолжишь жить, будучи частью живого человека из Мира Яви. Тому, который отчаянно нуждается в таком сновидении, как ты. Он впитает в себя твою историю и изменится навсегда.

Бабочка переместилась безымянный пальчик Клементины.

— Ее крылья такие хрупкие, — осторожно сказала девочка. Крылья бабочки вздрогнули от мимолетного движения ее тонкой бледной руки. — Так легко лишить ее способности летать. И ведь это необратимо. Не существует пластыря для этих прекрасных нежных крылышек. Что же делать?.. — из уст девочки-сновидения вырвался испуг. Я направила ее руку к солнцу.

— Пусть летит на свет, — шепнула Первородная, и бабочка, взмахнув крыльями, растворилась в бледно-черничном небе.

А куда невидимые крылья унесут меня, Нежную Ведьму? В тех неведомых краях поджидают страх и боль, или радость и утешение? Или и то, и другое? Ответь, Безвременье.

Оно отвечает — мягким голосом Клементины.

— С тобой так хорошо и спокойно… Ты моя наставница, да ведь? Я чувствую в себе частичку твоей души. Жаль, что она разбита.

Я обняла Клементину.

— Да, в тебе есть часть меня, мы с тобою связаны. Ты — моя подопечная.

За улыбкой моей скрывался страх, и Господин Тень это увидел. Он произнес:

— Встретимся у Храма сновидений, когда взойдет луна. И, Нежная Ведьма, — он нарочно сделал акцент на моем новом имени, я знала. — Солнце такое красивое. Я видел его в Мире Яви, но здесь оно — другое. Его свет не ослепляет… Вот бы Принцессе показать.

— Ты покажешь. Вы еще обязательно встретитесь. Просто не может быть такого, чтобы не встретились.

— Ты ведь поможешь мне ее найти? — с надеждой спросил Господин Тень.

— Ну конечно же. Сейчас с людьми-сновидениями разберемся, и я обязательно помогу.

— Спасибо тебе.

Я кивнула. Тенью обернулся Первородный дух, ускользнул на юг — к угасающему сиянию упавших звезд. Я не могла отогнать воспоминание, как точно так же на обратной стороне луны растворилась, воздухом стала, духом бесплотным. Сейчас у меня есть тело, но чувствовала я себя в нем по-другому. Все стало другим, все, даже цвета мира вокруг, даже голос и повадки. Конечно же, я не могла не заметить удивление в глазах Лунной Нимфы, как она ко мне приглядывалась, будто к незнакомке. Не могла не заметить замешательство Господина Тень, когда только встретилась с ним. Что бы сказал Северный Ветер, увидев ту девушку, которой я стала?

Что бы сказала Снежная Ведьма, встретив Нежную Ведьму?.. Они такие разные, но они — часть одного целого.

— Можно я с тобой? — спросила Клементина, сжав рукав моего пальто. Я, сама того не желая, одернула руку — не любила, когда до меня неожиданно дотрагивались, это внушало чувство опасности из детства.

Клементина заметила это и виновато спрятала руки на спину и опустила голову.

— Хорошо. Извините.

Стыд уколол за то, что Клементина почувствовала себя отвергнутой, и я натянула дружелюбную улыбку:

— Ладно тебе. Все хорошо. Это ты меня извини.

Подальше злость. Подальше усталость. Потом. Все потом.

Хочется, чтобы это милое дитя-сновидение любовалось красотами Безвременья, чистотой небес и зеленью полей.

— Когда мы, Первородные духи, пришли в Безвременье, здесь ничего, совсем ничего не было. Скалы да песок. А потом, знаешь, я наколдовала снег — я тогда Снежной Ведьмой была, и воле моей зимняя стужа подчинялась. Так красиво было! Особенно снежинки в свете фонаря. Вот так обычно замираешь, смотришь, как они падают, и все мысли тревожные куда-то деваются, вот правда… Надеюсь, в Безвременье еще вернется зима. Мир все-таки молодой, и мы, Первородные духи, сами многое изучаем. Раньше здесь не было сезонов, вот мне и интересно, через сколько лунных циклов землю снова накроет пушистым снежком…

— Вы так интересно рассказываете, — отозвалась Клементина и еще раз попыталась взять меня за руку. От легкого прикосновения полетели искры, и нас отбросило друг от друга.

— Не беспокойся, кажется, я понимаю, что это, — я потерла ушибленную лодыжку. — Ты ведь сотворена из осколка моего духа.

— Что?.. — Клементина отряхнулась от пыли. На ноге красовалась свежая рана, золотая кровь текла. — А бинт ты в силах мне сотворить?

— Ой! Да, конечно. Извини. Господи…

Я достала из бездонной сумки заветный бинт. Еще и эликсир из небесного подорожника впридачу. Обработала рану подопечной, вспоминая, как так же моя мама делала в детстве, когда, заигравшись во дворе с ребятами, я разбивала коленки.

— Ты устала, да? Не надо было со мной ходить, лучше бы в замке остались, отдыхала бы сейчас.

— Не надо меня жалеть! — топнула раненой ногой девочка, и я замолкла, не зная, как реагировать. — Я дойду до конца, раз вызвалась.

— Хорошо, хорошо… Я верю тебе.

Продолжили путь. Тишина — непрошенная и неловкая — давила на слух нам обеим, и я заговорила, чтобы разбить эту тишину:

— Знаете, вы ведь, сновидения, рождаетесь здесь для, чтобы, впитав в себя впечатления от прожитой жизни, сбыться в Мире Яви. Стать частью кого-то еще. Я как наставница оцениваю, насколько хорошо ваши действия сказываются на раскрытии вашей истинной сущности, веду навстречу Предназначению: стану вам близкой подругой, опорой, той, кому вы можете доверить все свои невзгоды — и радости тоже. Если станет горько и страшно, темно и невыносимо, вы позовите меня по имени — я услышу, приду. Ваша энергия, ваша вера в меня очень поддерживает и делает сильнее — именно поэтому так важно, чтобы службы в Храме проводились в срок. Если никого не будет, кто бы Первородному духу молился, это не умертвит его, но обессилит, сделает уязвимым. Сейчас я очень уязвима, чего лукавить? Поэтому буду очень благодарна за твою веру в меня. Понимаю, для того, чтобы она зародилась, и самая искренняя, нужно время. Но я чувствую, мы станем добрыми подругами с тобой. И все наладится.

А солнце поднималось все выше. Роса на траве высохла, распустились жемчужные цветы. Их пышные бутоны не остались без внимания голубых мотыльков.

— Вот бы нарисовать это, — вздохнула Клементина. Живой блеск в ее глазах воодушевлял.

— Значит, в тебе есть художественные наклонности? Как вернемся, я добуду для тебя кисти и краски. А каменная бумага у нас, слава Безвременью, в избытке. — Я указала на чистый синий горизонт: — Смотрите-ка, вот уже и море Слез-Из-Ртути видно. Совсем немного осталось. Кстати, не похоже, чтобы здесь падали звезды. Наверное, вернемся обратно ни с чем… Жаль.

— Очень важный вопрос: где я буду жить и что есть? А есть я очень хочу.

— Жить вы будешь в доме, что сотворит Господин Тень из темной материи. Вы, сновидения, можете выбрать любое место и высказать ему любые пожелания, он в силу своих возможностей их воплотит. У нас есть запасы еды и звездного молока в Храме, как только дойдем, я обязательно тебя накормлю. Надо было первым делом это сделать, извини.

Тут я поймала себя на мысли: я уж и забыла, каково это, быть наставницей.

— Ого! Это так здорово, — восторженно произнесла Клементина и пальцем указала на облако: — Смотри! Оно похоже на кота. Ах, как бы я себе хотела кота!

— На моей луне живет много диких котов. Может, один из них согласится стать твоим?

— Это было бы так здорово! Я бы сплела для него лежанку и связала игрушку-мышку. Давала только самое отборное молоко и играла бы с ним всегда, когда он захочет. И назвала бы я его Сэр!

— «Сэр»… Надо же, как уважительно.

— Да! «Сэр», потому что мой котик заслуживает только самого лучшего.

Какая же Клементина забавная… Заливаясь смехом, я усмотрела возле берега чью-то фигуру и замерла. Уже не до улыбок стало.

— Что такое? — насторожилась Клементина.

— Сирена… Это она… лежит… там.

— Кто-кто?

Издалека я увидела почерневший русалочий хвост, разбросанные в стороны руки… Побежала со всех ног, и чем ближе была к Сирене, тем мрачнее становилась догадка.

Тело Сирены, другой Первородной, в прошлом — моей лучшей подруги, превратилось в камень. Я дотронулась до лица, такого умиротворенного, и слезы сами собой закапали. На окаменевшем лице строптивой Первородной застыла горькая ухмылка. О, Безвременье… Что тут такое творится?

— Это море вынесло тебя на берег?

Будто она могла мне ответить…

Клементина в стороне стояла, что делать, не знала, неловко переминалась с ноги на ногу. Я поспешила предостеречь:

— Не подходи ближе, эти воды могут опасны для прекрасных сновидений вроде тебя. Посмотри только, какие волны!

Клементина отшатнулась назад, и вовремя: хищная волна чуть не лизнула ее щиколотку.

И хотя снежная магия больше не подчинялась мне, туз в рукаве у меня все же был, а вернее, лунные руны в бездонной сумке. Накрыла веки Сирены этими рунами — для того, чтобы увидеть ее воспоминания.

Видения, словно вспышки, пронеслись в сознании.

Когда-то Сирена была девочкой — маленькой девочкой, которая просто хотела, чтобы ее любили. Но вокруг было пусто и одиноко. Я чувствовала ее боль. И одиночество. Там, где сердце билось, такая тяжесть и горесть… Сирена решила, что раз она никому не нужна, то и ей никто не нужен. Раз ее никто не полюбил, то и она никого не полюбит. А потом исчезло все, в Пустоте пропала.

Там наши души и встретились.

И были разговоры — беспечные и бесконечные, и мечты о мире, в котором будут царить добро и любовь, и сказки, друг другу подаренные, о прекрасном будущем, которое однажды для нас настанет.

Когда появилось Безвременье, все-таки нашелся дух, который стал Сирене дорог, но он исчез накануне их свадьбы. А потом в ней что-то сломалось.

Влекомая чужим внутренним светом, Сирена поглотила первое прекрасное сновидение, что так доверчиво откликнулось на ее зов… а потом меня позвала, хвалилась: мол, как хорошо все придумала, теперь сил чувствует столько, будто весь мир перевернуть может, предлагала попробовать, полакомиться наивной девочкой-сновидением, которая бросала камушки в море Слез-Из-Ртути. Я спросила тогда Сирену, не поверив своим ушам:

— Неужели тебе ни капельки их не жаль?

А Сирена ответила:

— О чем ты? Они ничего не стоят и существуют-то лишь благодаря нам.

— Но они же настоящие личности! Все чувствуют, боятся и мечтают, любят и ненавидят, улыбаются и плачут. Как и мы.

— Это всего лишь осколки наших воспоминаний из прошлых жизней, осколки былых нас. Мы можем делать с ними, что угодно.

— Нет, погоди… У каждого из них есть Предназначение, каждый играет свою роль в том, чтобы Безвременье процветало. Если тебе их не жаль, то подумай логически: баланс будет нарушен, если ты продолжишь поглощать их энергию. И я не представляю, как тебе это вообще в голову пришло.

А Сирена голову подняла, посмотрела пристально, так, что у меня побежали мурашки. В глазах подруги не было злобы — лишь сухое безразличие.

— Я была голодна. Это такая пустота, действуешь, особо не задумываясь, как, лишь бы ее заполнить. Но одно знаю: я не остановлюсь. Так хорошо, как сейчас, я ни в одной из жизней себя не чувствовала. Словно все, что было тем сновидением, которого привлекла моя колыбельная, стало частью меня. Поэтому я теперь… смелее, сильнее. Этого мне так не хватало.

Я вернулась тогда в Дом-на-Луне с чувством обреченности. Ничто не могло переубедить Сирену. Наверное, что-то бесповоротно потерялось в подруге, когда возлюбленный ее бросил прямо перед венчанием, и она выплакала целое море Слез-из-Ртути, ядовитое и токсичное для сновидений. Я понимала, через что ей пришлось пройти, как безутешна она была, как просто пыталась заполнить в душе пустоту…

Но не ценой чужой боли.

Особенно — боли невинных, уязвимых и легковерных сновидений.

Как-то в Доме-на-Луне я устроила чаепитие. Всех Первородных на него пригласила, кроме Сирены. И решили мы: Снежная Ведьма, Северный Ветер и Господин Тень, — убережем прекрасные сновидения от разрушительной тоски Сирены.

И пока Сирена спала, наложила я на море Слез-из-Ртути заклятье. Покрылись воды льдом волшебным, непробиваемым. Лишь по своему желанию смог бы сон попасть в лапы Сирены, да только кому это нужно? Вот и осталась Сирена подо льдами, одна, и тоскливый ее вой слышали сны и духи. И обливалось сердце кровью, да только не знала я, как иначе бывшую подругу остановить. Предала ее или нет, сама для себя не могла ответить. Знала лишь, что ни за что не позволю делать подопечным больно.

Одиночество Сирены было вечным. Наконец, она забыла саму себя, лишь голод от нее остался. А потом руки Принцессы, которую как-то ухитрилась забрать к себе на дно, убаюкали Сирену навек, хоть и погубить она успела почти все сновидения… И во сне своем кричала от одиночества и тоски по счастью.

Вырвавшись из омута воспоминаний, я сделала вдох. Пахло весной и солнцем. И вновь этот стук сердца почудился на мгновение… Показалось? Или впрямь вновь забилось?.. Нет, это невозможно. Из-за волнения, наверное. И все-таки как же было странно видеть себя Снежной Ведьмой… Впрочем, другое важно.

Господину Тень лучше подать знак, рассказать обо всем как можно скорее.

Откупорив пузырек с ночной тьмой, выпустила на волю. Тьма, как обычно, больно укусила за палец, и лишь после этого ускользнула к хозяину. Я закатила глаза:

— Твою ж!.. — нашла в бездонной сумке бинт, чтобы остановить кровь. Терпеть не могла, когда что-то вредило материальной оболочке.

Первородный дух явился почти сразу. Тенью выполз из-под коряги на берегу, обеспокоенно спросил у юных сновидений, все ли в порядке, а Клементина вместо ответа указала ему за спину. Девочка все еще осторожно стояла далеко от воды, и я не могла ее не похвалить за это.

— Кто-то проклял нашу Сирену, представляешь, в камень обратив, — после сказала Господину Тень. — И мне почему-то очень не хотелось бы встретиться с этим «кем-то», а придется. В Безвременьи кто-то появился, еще один дух? Нежданный, незваный гость. Кто бы им мог быть? Я была на обратной стороне луны, и пока не в курсе всех дел. Может, ты догадываешься?

Господин Тень ответил, даже не задумываясь:

— Да. И не просто догадываюсь. Я знаю.

— И кто же?

— Пока тебя и меня не было, в Безвременьи появились гости. Не считая Лунной Нимфы, твоей подруги, она-то ждала, когда ты пробудишься. Это Владычица Гор пришла в Безвременье следом за своим сыном. Он сбежал в наш мир из-за того, что в родном его не особо принимали.

— Что же он такого сделал?..

— А он проклят, просто классика. Стоит до кого ему дотронуться, как в камень того обращает. Ух, ужас… Не хотел бы, не зная этого, повстречаться с мальчишкой. Думаю, превращаться в камень очень, очень больно.

— И как она его растила? Если не могла дотронуться до собственного ребенка?

— Он всегда был изолирован от остальных, и от нее тем более. Владычица Гор рассказала, что ребенок выращен при помощи магии. Сейчас ему тринадцать, и мальчишка страшно нелюдим. Вообще не разговаривает, но мне не показалось, что он немой. Но и не злой… Один раз его видел. Я думаю, что Сирену вынесло на берег, как только льды растаяли. А он из интереса прикоснулся ей — и обратил в камень. Роковой случай, не иначе.

— Или очередной непостижимый замысел Безвременья… — размышляла я вслух. — Тень, это не единственная наша проблема. Надо было раньше сказать, но ты так был поглощен свои горем, что не решилась.

— Что такое? Не тяни.

— На обратной стороне луны я увидела разрыв в ткани Безвременья, из него сочится Пустота. Нас, духов, все меньше, и боюсь, это нашему миру ничего хорошего не сулит.

Не сказать, чтобы он удивился. Оно и понятно: по угасающему виду Безвременья и так понятно — что-то не так. Похоже, это я тут больше всего встревожилась. А Господин Тень просто кивнул в подтверждение сказанного.

— Печальная, конечно, ситуация. Что-нибудь придумаем. Я тут, кстати, нашел несколько сновидений и привел их в замок. Они дезориентированы и напуганы, поэтому мои тени заключили их в защитный купол. В моей тьме они в безопасности, а еще их совсем ничего не потревожит.

— Это хорошо. Мы пока никого, кроме Сирены, не нашли. Пусто…

Хлопот у нас, Первородных, в тот день было немало: многое пришлось рассказать и показать людям-сновидениям, что только пришли в Безвременье. Они ничего не понимали поначалу, а нас, духов — побаивались. Тогда я сказала им, испуганно прижавшимся друг ко другу в Храме, словно котятам:

— Это хорошо, что вы нам не доверяете. Просто так доверять никому нельзя. Но позвольте нам доказать, что мы этого заслуживаем.

Это растопило лед между нами.

Я чувствовала себя такой измотанной, обесточенной, выпитой без остатка от их вопросов, но ничего не могла поделать: в этом моя работа, Предназначение. Как и всегда, не все сновидения относились к усилиям с уважением и благодарностью, и их не пугало, что я Первородная. Нисколько. Напротив, кто-то думал, что помогать ему — это моя непреложная обязанность, и скорее, у меня роль слуги, а не наставницы. Я такому отношению просто изумлялась. Так, оно, конечно и было, но… Раньше в Безвременьи жили другие сновидения, дружелюбные, порядочные. Раньше все было лучше. Черт. Снова ностальгия…

Сновидения разместили в замке. Расчистить его от хлама помогли тени. Я тысячу раз сокрушалась по поводу того, что пока не понимаю, в чем моя магия, и Тени помочь именно в колдовском плане не в состоянии. Пока. Но я всеми силами старалась все растревоженные непониманием происходящего сновидения добрыми словами и заботливыми жестами успокоить, внушить уверенность в завтрашнем дне. Изначально не была даже уверена, что это сработает, и все же, к моему огромному облегчению — помогло.

На закате я пришла на балкон поглядеть на холодеющий горизонт. Сквозь воду в своем стакане следила, как солнце прячется под землю. Розовое сияние рассеивалось, свет отражался на ладони персиковыми брызгами. Подумала: «Как красиво», и эти же слова повторил Господин Тень. Он, оказывается, давно был рядом. Его взгляд, полный тоски, был устремлен вдаль. Он словно искал глазами что-то… Или кого-то?

— Скорее бы тебе найти Принцессу, — ободряюще улыбнулась я, встретившись с ним взглядом. — И мне — вернуться в Дом-на-Луне. Заварить чайку с душицей, включить старую пластинку и рассматривать фотокарточки в альбоме, а не вот этот весь бушующий хаос.

Господин Тень ничего не ответил. Лишь кивнул — с легкой улыбкой в ответ.

— Я все думаю, почему мне ее так не хватает. Почему бьюсь за то, чтобы мы были вместе, хотя жизнь устраивает столько препятствий.

— Я думала, потому что любишь, разве не так?

Господин Тень вновь приложился к эликсиру забвения.

— Мы прожили вместе до глубокой старости в Мире Яви, через многое прошли. Ссорились, расходились. Но меня всегда тянуло назад, к ней. Не знаю, любовь ли это. Или какая-то болезненная зависимость, причину которой не могу объяснить. Одно знаю: я всегда буду ее искать. И возвращать обратно.

Я и не знала, как ответить на такое откровение. Сказала лишь:

— Не пей это. Зеленым становишься, смотреть страшно.

Господин Тень усмехнулся, но остаток эликсира вылил прямо с балкона.

— Как скажешь, сестрица.

И оставил меня наедине со своими мыслями.

И я увидела нить. Нить, незримую для всех остальных. Ту, что связывала меня и Клементину. Нить Предназначения. Это милое сновидение было послано Безвременьем ей в дар. Так же, как когда-то Принцесса была дарована Господину Тень.

Я обняла себя за плечи, стало почему-то вдруг так зябко. Шаль бы раздобыть… Взглянула на горизонт: сиреневое небо уже усыпали звезды, хоть последние лучики солнца проскальзывали из-под земли. И вновь луна столкнулась с солнцем в последние мгновения — а потом их снова настигла разлука…

Глядела я на родную луну и думала: как она, такая бесконечно одинокая, умудряется освещать путь во тьме столько столетий, абсолютно непрерывно, без выходных и отпусков…

Не погаснуть бы нам с ней.

2. Слова об обратной стороне луны

А я ведь даже не сомневалась, что ткань времени трещала по швам. И все же совсем не была готова к тому, что сквозь трещину просочится Пустота. Жидкая, ядовитая.

Пришлось подавить тошноту. Пространство дрожало, а падение казалось бесконечным. Нити судеб обвивали меня змеями, душили. К счастью, воздух уже давно не был чем-то необходимым.

Я понимала — сейчас начнется.

Мое развоплощение.

Долго думала прежде, что делает меня той, кем я являюсь? Не мир ли вокруг и близкие, неравнодушные к моей судьбе? Потому что здесь, на обратной стороне луны, от меня осталась только Сила — суровая и неподкупная. И Сила помнила, ради чего все затевалось. Но выбрала путь не простой и отнюдь не легкий.

А ведь я, будучи самой собой, выбрала бы другое. Но Сила…

Память о прошлых выборах тяжелым грузом ставила плечи — вот я и снова на обратной стороне луны. Нет здесь никого, кроме меня, да никому вовек и не быть. Сжала ткань времени, что была цвета ночи, и стиснула зубы, чтобы не закричать.

Прежнее Я прощалось со мной, и это было не просто больно. Это было почти невыносимо. Только вот назад дороги нет и не будет никогда.

— Прошу, проснись, — и раздалась глухая мольба Северного Ветра по ту сторону луны. Что-то, что от Прежней меня осталось, откликнулось на зов.

Но тот, кто зов подарил, растворился.

Зря он явился на обратную сторону луны. Кроме меня — Ведьмы, что нити судеб переплетает, никому не позволено здесь находиться.

Верную погибель нашел нежданный гость.

Кажется, когда-то мы были очень близки. В груди заныло. Горе поглотило бы, будь у меня воспоминания, — а их почти не осталось.

Совсем недавно я была наивным холодом, чарующим снегопадом, ледяным объятием. Не дышала, но чувствовала, так мир и людей любила, так беззаветно верила в добро и в то, что у всех сказок финал — счастливый.

А теперь боль пронзала тело длинными иглами. Ничего. Я знала, что переживу. А главное… главное — осколок. Мой заветный осколок души, за которым я сюда и явилась. Где же он?

Нитей судеб перепутались, в узел тугой завязались. Пришлось оборвать некоторые из них. Где ты, осколок?

Безжалостная, безликая, сейчас не способная ни на каплю сочувствия — ведь нет прежней меня, больше нет. Есть только Сила, и она кричит:

«Неважно, что ждет Безвременье. Неважно, какую судьбу ты прокладываешь. Верни себе то, что по праву твое».

И судьбы Безвременья сложились в причудливый узор. А маленькая Снежная Ведьма, маленькая девочка, что спряталась внутри меня, вытирая слезы, повторяла про себя: «Этого не может быть. Нет, не может. Не хочу этого».

Когда вернусь домой, ничего не вспомню.

Чутье торопило: «Ищи осколок!» Тот осколок, за которым вернулась. Осколок души. Потерянный, утраченный… украденный тем, от кого и не ждала.

Искала, искала его средь нитей, путаясь в них сама. Нет надежды больше… нет нигде осколка!

И нашла его там, где, сквозь трещину в ткани ночи, Пустота смолой втекала. Еще немного — и поглотила бы она осколок, растворив в бесконечности Вселенных.

Я к груди его прижала, зажмурилась от яркого сияния. Как же хорошо теперь… Как только без него обходилась? Неполная, ненастоящая.

Не я.

«Как мог ты прятать столько веков часть меня? Как мог обманом забрать драгоценное сокровище, скрыть правду? Как мог оказаться не тем, кем тебя считала?»

Ткань ночи дрожала.

— Чему быть, того не миновать, — мой глухой голос раздался в колдовском пространстве. Или чужой? Но кроме меня некому было слова эти произносить.

Я впустила потерянный осколок души в свое сердце. Обратная сторона луны окропилась божественным светом.

Я вновь обрела ясность.

Ясность пути. Ясность неотвратимого. Ясность жизни.

* * *

Я вошла в дом. Стряхнула снег с валенок, поставила их к печке, чтобы высохли. Задернула занавески, чтобы спрятаться от метели. Вспомнила, как Северный Ветер их выбирал. Нет его больше, только не в этой Вселенной, не в той временной линии, где он за мной на обратную сторону луны пришел, и стерло его Безвременье из повести лет своих. Я это не видела, но живо представила, как на атомы распалась его материальная оболочка, и ничего не осталось от того, кто был мне так дорог и близок. Даже несмотря на его болезненный обман, желание привязать к себе помимо моей воли.

Северным Ветром все еще пахло в доме. Запах табака с ванилью… Окна настежь открыть, чтобы прогнать родной запах, чтобы душу не мучил, или же беречь, пусть продлевает ощущение его призрачного присутствия?

Руки мои сами потянулись к фотокарточке на подоконнике, не смогла сдержаться — на ней два духа глядели друг на друга влюбленными глазами, а вокруг было так снежно и нежно… Надо же, мои волосы тогда были в инее, да и ресницы — тоже, кожа — бледная-бледная. Еще белое платье любила носить, несмотря на стужу. Снежной Ведьмой же была…

Теперь такое не смогу себе позволить, сила льда и снега отвернулась от меня. Холод чувствую как следует. Дух мой — бессмертен, тело, материальная оболочка — не особо. А на создание новой нужно много, очень много сил и времени, и поэтому важно заботиться о здоровье. Даже Первородным. В Безвременьи нуязвимых нет.

Так зябко… Я набросила шаль. В этой самой шали танцевала с тем, кто украл и спрятал осколок моей души. Пока вокруг был — снег. Прекрасный и волшебный. Ох, Северный Ветер, что же ты наделал? Впрочем, знаю: он поступил так, чтобы я не смогла бы уйти от него, даже если бы захотела.

А я и не могла.

Вот только покоя без важной части себя не знала. Жаль, что аж на обратной стороне луны Северный Ветер осколок припрятал. Как он попал сюда, уцелев в прошлом? Кто помог ему? Ведь только я могу здесь находиться без угрозы для своего существования. Не сама же сделала это?

Я оторопела. Ответ пришел сам собой. Обидный, разочаровывающий.

Нет, сама и помогла. Просто потом украла у себя это воспоминание. А потому винить в том, что все так обернулось, могла только себя саму.

А ведь у Северного Ветра было столько целей, планов на то, как можно изменить Безвременье к лучшему… Он не плохим был, просто ошибся — и боль мне причинил сильную.

Что же теперь делать?

И… страдал ли он перед тем, как исчезнуть? Не пожалел ли он о выборе, когда вернуть меня пришел? А если все-таки пожалел, то все равно поздно было что-то менять…

Из горьких дум вырвал стук в дверь. Я аж вздрогнула, выронив фотокарточку. Бережно подняла, ведь то была память о счастливых временах, и оставила на столике возле зеркала.

С улицы доносился родной голос.

— Это я, Лунная Нимфа, — тревога сквозила в ее словах, я чувствовала это кожей. — Ау? Тут есть кто-нибудь? Северный Ветер, что за дурацкое послание я от тебя получила? Что ты задумал?

И ноги будто не свои, и руки словно чужие, а я все равно поплелась к двери, все равно нащупала в полумраке ключ, все равно дверь отворила.

— Снежная Ведьма… Снежна?!

Лунная Нимфа все еще звала меня прежним именем. Именем, которое мне больше не подходило.

— Это не я, — я обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь, и старалась не думать о том, как странно это все звучит. — Если честно, и не знаю, как теперь себя называть.

Лунная Нимфа схватилась за голову, взъерошив пепельные волосы.

— Но ты же… как ты выбралась?.. Слава Безвременью!.. Ах, я поняла! Так Северный Ветер пошел за тобой?.. Безвременье его сохрани!

И Лунная Нимфа обняла меня крепко, и сказала, как сильно скучала, как уже и не надеялся никто, что пробудится Снежная Ведьма от вечного сна.

— Знаешь, я думаю, что позже вернусь домой, в свою Долину Бумажных Птиц. Такое ощущение, что лучше тебя одну сейчас не оставлять.

Я кивнула. Как была ей благодарна…

— Да, конечно. Заходи, — и снова мне почему-то кажется, что кто-то другой говорит моим голосом, закрывает за подругой дверь, зажигает керосиновую лампу и ставит чайник.

Лунная Нимфа сняла пальто, и зеленый атлас ее платья засиял в лунном свете. Я замерла у окна, чтобы духом перед разговором собраться, в мыслях себя уговаривала, что прямо сейчас падать в обморок от бессилия и странного головокружения нельзя, нужно еще немного потерпеть, еще чуть-чуть…

Понять бы, как Северный Ветер на такое решился. Может быть, он Лунной Нимфе успел сообщить мотивы своего поступка?

— Северный Ветер написал два письма. Для меня и для тебя, — рассказала Лунная Нимфа, сжимая мою вспотевшую от волнения ладонь. — В моем письме он просил быть рядом с тобой, поддерживать. Чувствовал вину за то, что сделал, и хотел это исправить. Все это — его выбор, который мы можем только принять.

И как же думать теперь о чем-то, кроме этих писем?

И Лунная Нимфа отдала мне бумажку, сложенную цветком. Буквы, буквы, прекрасные ровные завитки… Такой почерк может быть только у кого-то по-настоящему чудесного.

Моего чудесного духа Северного Ветра. Духа, что был сотворен из осколка моей души.

— Я… мне нужно… — я заметила, что говорила со смущением, искала, где бы могла остаться с прощальным письмом Северного Ветра наедине. Хоть и договорить у меня не получилось, Лунная Нимфа кивнула:

— Конечно. Я понимаю. Иди, я буду ждать тебя здесь.

И я развернула письмо в гостиной, на том диване, где мы с Северным Ветром когда-то читали друг другу сказки перед сном. Сквозняк прошелся рядом, и кожа мурашками покрылась. Я натянула вязаную кофту — ту самую вязанную кофту, что он подарил мне на имболк…

В мерцающем свете лампы письмо Северного Ветра казалось нереальным, иллюзорным.

Может, так оно и было?..

Я впилась взглядом в строчки. Что ты скажешь мне, милый сердцу друг, зачем же сделал такой печальный выбор?..

«Я напишу тебе письмо — в нем моя незримая любовь. Ты почувствуешь ее, улыбнешься, представишь, что я рядом — и, в какой-то степени, так оно все и будет.

Ведь у тебя — часть меня…»

Рука сжалась в кулак. Так больно, пусть мое материальное тело в полном порядке.

Слезы капали на каменную бумагу.

«…Милая, милая Снежная Ведьма. Ты прости, что все так получилось. Еще в день нашей первой встречи я знал: этот момент настанет. Момент, когда пора будет сказать «прощай».

Больно видеть, как кто-то такой мне близкий спит сном беспробудным, и никто не в силах ему помочь. Я приду за тобой на обратную сторону луны, и она мне этого не простит. Знаю, знаю, Снежная Ведьма. Но… мне кажется… я чувствую… что в этом мое предназначение. Освободить тебя, пожертвовав собой. Ты ведь поделилась со мной своей жизненной силой, помнишь? Наверное, так даже правильно.

Я даже не могу назвать это жертвой. Это просто цена, которую нужно отдать, чтобы восстановить равновесие.

Ах, Снежна, знала бы ты, как прекрасен твой завтрашний день, не переживала бы понапрасну сегодня. Оно ведь всегда так: кажется, что впереди — туман, и оттого страшно. Но постой же, подожди: еще пара шагов, и туман рассеется. И твой страх с ним вместе.

С выводами лучше не спешить, а дать жизни показать, что есть что, и уже потом принимать окончательное решение.

На реке, на ее чистой глади, можно увидеть, знаешь, своё будущее. Но не всегда стоит это делать. И поэтому — не смотри вниз, Снежная Ведьма, только не смотри. Смотри на луну, на звёзды, на северное сияние, но только не туда.

Знаешь, Снежна, что соль от высохших слёз способна исцелять? Ты собирала её, и теперь она тебе пригодится. Но не для тебя самой, а для других, тех, кто будет просить у тебя помощи, а ты — не откажешь.

Поэтому смотри на звёзды, на луну, на северное сияние. Смотри, и слушай своё сердце.

Меня слушай.

И магия твоя станет другой, как и звёзды над моей головой; и слова, произносимые прежде, померкнут, дав засиять новым; и старые наивные сказки забудутся и канут в небытие, но появятся мудрые истории, полные любви. И ничего, что больше так, как раньше, не будет; и хорошо, что больше так, как раньше, не будет.

Милая, милая Снежная Ведьма. Прощай — и не забывай меня вовек».

Я не смогла сдержать крик. Он вырвался из груди и прорезал пространство. Безвременье помрачнело, Дом-на-Луне укутали облака. Мрак, мрак, лишь мрак один остался. Свет в лампе погас, и лишь шаги подруги за спиной напоминали мне, что я сама еще существую в Безвременьи.

Из воспоминаний сочится берёзовый сок, он лечит раны мои, и потому я не теряюсь, а знаю, как мне быть дальше. Северный Ветер улетел, а я осталась, и пора бы мне вырастить крылья самой себе. Я буду сильной и смелой, я буду всем сердцем стараться: и знаю, однажды, дороги этого мира, которому я нынче дарую себя, вернут меня домой.

Лунная Нимфа принесла кружку теплого молока с медом. Присела рядом, тихонько погладила по спине.

Я что-то шептала… кажется, что на улицу выйти хочу, взглянуть на звезды, и пока я в бессилии шаркала тапочками по полу в сторону выхода, Лунная Нимфа придерживает меня под локоть, помогла не споткнуться о собственное горе.

— Ты справишься. Ты сильная. Все сможешь… — подбадривала она. — А пока я — свет в каждом окне, что ты видишь на своем пути.

Мороз, от которого уж не денешься никуда. Я укуталась в плед, села на крыльцо и подняла голову к звездам. Подруга стояла позади — и внимательно за мной наблюдала, я это спиной чувствовала.

— Лунная Нимфа, знаешь, когда мы были маленькими — а ведь все мы были, определённо, маленькими были — то думали, что впереди бесконечная радость. Так странно, да, что мы стоим здесь, у Дома-на-Луне, смотрим на звёзды, ни ветерка, ни шороха, лишь наши невесёлые мысли ревут — мы не видели этого за границей наших детских снов, не ведали, что со временем получать радость от самого факта существования становится всё сложнее и сложнее; и что этот сам факт существования, будучи взрослыми, будем ругать. Наверное, это по-детски, всё так же ждать от жизни, что она тебя приголубит, а у неё свои законы, свои, можно сказать, дела; и всё-таки я жду от неё тёплых искренних объятий, всё ещё жду почему-то, правда, на сей раз предупреждаю себя, что со своими ожиданиями нужно быть осторожнее. Наверное, я всё же рада, что у меня было время беззаботных детских грёз, потому что не наяву, но в воспоминаниях, кое-что навсегда останется невинным и безупречно святым.

Говорю это — и вплетаю слова в невидимое полотно. Оно скользит по ладоням, отдавая холодком. Это полотно становится всё больше и больше, и теперь я укрываюсь им не одна.

— Лунная Нимфа, на обратной стороне луны мне привиделось вот что. Послушай.

У Осени желтые глаза и цвет волос алый-алый. Не смотри на неё, отойди — она коснётся твоей спины и подарит тебе сокровище. Только доверься и не мешай, ибо взгляд её ядовит, хотя руки — целительны.

А я смотрю на неё, я смотрю в неё — и не умираю — потому что однажды уже умерла, а дважды это никому из нас, к счастью, не грозит. Она улыбается мне, и улыбка её пахнет кровью и разочарованием. Она обнимает меня, и в объятьях этих любовь и вера. Что же это?

Что же?..

Лунная Нимфа молчала. Я ее понимаю. Разве можно что-то ответить на такое?

— Он был моими крыльями, знаешь, — вдруг вырвалось у меня. В кружке с молоком в ладонях отражались звезды.

— Я всегда это знала, — отозвалась Лунная Нимфа. — Но ты сама его сделала своими крыльями. Ты же можешь это изменить.

Я услышала свой грустный вздох:

— Да. Я, и правда, сделала это сама.

Оставшись наедине с размышлениями о прошлом, я все так же глядела на звезды — и на хлопья снега, что медленно ложились наземь.

Получалось так, что я с самого начала была у Северного Ветра в долгу.

Дух-затворник нашел меня в Лесу Заблудших Душ, когда я, юная ведьма, едва вступив в силу, сбежала от матери. Повстречала демона, он приютил, подарил первый в жизни танец и снегопад. Демона того назвала Северным Ветром, а он меня — Снежной Ведьмой.

Да, я могла бы перемотать время вспять… Все исправить. Вот только снежная магия больше не подвластна. Этот снег, что таял на моих ладонях, сотворен не мною, а самим Безвременьем. Теперь во мне есть тепло человеческого тела, хоть сердце все еще не бьется.

Из груди немой крик вырвался.

Я ведь помочь всем хотела. Было важно, чтобы каждый в Безвременьи получил тот счастливый финал, которого так жаждал. Почему же старания обернулись большим горем?

А ветер все бился в окна. Северный — но не мой… И магии в нем никакой не было. Да во мне самой — осталась ли?

В зеркале отражалась не я. Кто-то чужой, у кого было мое лицо. Где же белые, в инее, волосы? Белоснежные пушистые ресницы, бледность кожи? Почему глаза теперь желтые вместо серых, а волосы — кроваво-алые, и ресницы самые обыкновенные, и румянец болезненный этот на щеках — он мне зачем сдался?

Где та самая Снежная Ведьма? Куда делась? И самое главное.

Смогу ли ее вернуть?

Выбежав из дома, я протянула руку к звездам — какие же они далекие и волшебные. Я сказала полушепотом, так, чтобы лишь само Безвременье расслышало:

— Прошу… Моей снежной силы больше нет. Помоги мне спуститься с Луны на землю, чтобы я могла обрести новую. Прошу тебя.

Долго ждать ответа от Безвременья не пришлось. Незримая сила подняла меня в воздух, а Дом-на-Луне с грустью взглянул погасшими глазами-окнами. Хотя… нет, это всего лишь скрипнула незапертая дверь из-за порыва ветра, не могут же вещи испытывать чувства, тосковать… Да?

Как же я была разочарована тем жалким зрелищем, которое увидела, спустившись вниз. Королевство, мраком укрытое, знало лишь разрушение и одиночество. Лишь в витражах Храма расплывались огоньки. Надо же, нашелся кто-то, кто ставил свечки, призывая Первородных духов на помощь. Любопытно было бы повстречать этого отчаянного. Ох, могли бы мы помочь сами себе…

Исполнением заветных желаний тут и не пахло. Люди-сновидения не ходили по улицам, не вели друг с другом беседы, а Призрачный Рынок, обычно забитый покупателями, никому не был нужен: никаких, как прежде, длинных очередей за амулетами, за рунами, за оберегами, за картами таро, за скрутками для чистки и за заговоренными зеркалами для наблюдениями за теми, кто уже сбылся в Мире Яви.

Совсем никого и ничего. Пусто. Туман разбившихся надежд все не получалось отогнать, а запах дыма вскружил голову.

— Что же здесь произошло такое?..

И снега нигде не было. А ведь раньше все Королевство было им, словно белой шубкой, укрыто. Теперь же не скрипел он под ногами, и не поймать уж снежинку в ладонь, и не загадать желание: чтобы все на круги своя вернулось.

— Забавно, да? — раздался голос старого друга. Потому я и не испугалась темной фигуры в тумане, сделала шаг вперед.

— Господин Тень… вот, значит, кто тут.

Первородный дух безвольно раскинулся у ног статуи самого себя — такой гордой. От контраста хотелось разрыдаться. А что у него в руках? Постойте… этот зеленовато-ядовитый цвет жидкости в бутылке напоминал эликсир забвения: действенный и токсичный. Черное пальто и темные одежды духа были пыли и щепках. Хоть по виду Господина Тень — и тем более, по смертельной ауре — никак нельзя было сказать, что он счастлив — дух улыбался. Это была улыбка, полная горечи. И взгляд мне его не нравился. Ехидный какой-то, одурманенный.

— Ну ты даешь, Тень… Как же жизнь тебя не пощадила.

Когда-то этот разбитый Первородный дух был в числе тех, кто вдохнул жизнь в Безвременье, насытив своей жизненной силой.

— Что опять случилось?.. — спросила я и прикусила язык, с опозданием поняв, что это было не особо тактично. Господин Тень ехидно рассмеялся, но я знала, что эмоции были направлены не на меня лично, а на саму ситуацию.

— Это такой бред, знаешь, — ответил он, отпивая эликсира забвения. Наверняка выражение лица у меня из-за этого было не самое доброжелательное — ведь эта штука могла дать лишь временное облегчение, разъедая последние крупицы жизнелюбия. Долго так не протянешь, и Господин Тень об этом прекрасно знал.

— Так что произошло? — я присела рядом. Господин Тень отвернулся и вздохнул. Тихий ответ произнес, даже сквозняк, и тот — был чуть громче его печальных слов:

— Мы поженились с Принцессой, она принесла в оледеневшее Безвременье весну, из сновидения стала духом… Это было похоже на сказку со счастливым финалом, знаешь? Мы сбылись с ней, стали людьми из Мира Яви. Жили, как в мечте: всегда вместе, не ссорились больше… Но жизнь человека так скоротечна. И я просто оказался здесь. Без нее. А тут ни одного сновидения прекрасного не осталось, все разрушено… Сколько лунных циклов я провел в одиночестве, уж не надеялся, что кто-то появится. Даже свечки в Храме ставил, молился всем вам, вдруг кто услышит? Но никто не откликался на мой зов. А тут ты, Снежная Ведьма. Надо же. Очнулась от вечного сна?… Это хорошо. Северный Ветер, наверное, так счастлив.

Я подняла взгляд к небу: звезды тучами закрыты, как и вся надежда на светлое будущее.

— Мне жаль, что так случилось у вас с Принцессой. Правда, жаль. Ты не расстраивайся так, наверняка она тоже где-то здесь, в Безвременьи, просто потерялась. Найдем ее, и все наладится. Она ведь была моей подопечной, так что я тоже за нее в ответе.

Господин Тень взялся на голову, взъерошив волосы.

— Наверное… Я надеюсь, она в порядке. Вот только помнит ли меня? Не стерло ли мироздание наше совместное прошлое из ее памяти?.. Слушай, Северный Ветер знает каждый закоулок Безвременья, он сможет нам помочь Принцессу отыскать?

Первородная глядела прямо перед собой и не смела пошевелиться.

— Снежная Ведьма? Что такое?..

Пришла моя очередь грустно вздыхать и отворачиваться.

— Его больше нет. Северного Ветра. Он пришел за мной на обратную сторону луны, в мой вечный сон, и это прекратило его существование. Он знал, что это его ждет, и все равно пришел. Почему?

Я и не ждала ответа. Что тут ответишь? Молчание ватным одеялом легло на плечи.

И мысль вдруг пришла в голову: важная, спасительная.

— Я, наверное, попрошу себя по-другому называть. Чтобы отделиться от прошлого. Мне почему-то кажется, что так будет легче. Да и снежная магия мне больше не подвластна. Какой смысл оставаться Снежной Ведьмой?

Господин Тень отвел тоскливый взгляд — словно от того, что видит и мою потерю, ему больнее делается.

— Жаль… жаль, что Снежной Ведьмы больше не будет. Она была очень хорошей.

— Знаю, Тень. И мне так ее не хватает.

Всего лишь одну букву из имени вычеркнула, и вот, я будто бы совсем другой дух.

Раньше мне казалось, что магия есть только в снеге, но мир — он ведь такой большой, необъятный… Правда, теперь придется учиться всему заново. Искать новую искорку в себе, новую магию.

— Нежная Ведьма, — смаковала я буквы нового имени, словно любимое ежевичное вино.

Я знала, что на обратной стороне луны стала другой. Теперь я сама себе стала незнакомкой, от которой можно ждать, что угодно. Снежная Ведьма превратилась в Нежную Ведьму. Одна буква исчезла — и теперь совсем другой смысл. Изменилась ли судьба из-за того, что изменилось имя?

Хотелось бы, чтобы так и было.

Что же станет моей путеводной звездой на новом пути?

— Ничего как прежде не будет, — сказала я себе. Господин Тень отозвался:

— Как бы этого ни хотелось.

— Увы. А воспоминания… Останутся ли они? Или все поблекнет?

— Я не знаю, Нежная Ведьма. Не знаю…

И снизошло Безвременье до тихого шепота, что принесли чужие ветра: «Так было нужно. Вы поймете». Господин Тень усмехнулся, а я зажмурилась. Что бы Безвременье в будущем ни сулило — не хотелось ни о чем думать, ведь тоска душу одолела…

Говорят, истории любят повторяться. Сбывшись однажды, она обязательно воплотится еще раз — может, с небольшими изменениями. Когда-то Безвременье подарило Господину Тень его возлюбленную из прошлой жизни, позволив им воссоединиться, хоть на короткий, но такой счастливый миг.

А теперь…

Мне глазам своим не верилось: из тумана вышла девочка-сновидение. Волосы ее — золото, глаза ее — чистота. Белое платьице из льна до босых ножек. Мы пытались прийти в себя, а она заговорила, и голос у нее был мягкий, чарующий:

— Меня зовут Клементина, и когда-то я была звездой, что за вами наблюдала. Безвременье пожелало, чтобы я стала частью вашего пути. И вот… я здесь. Чем бы я могла вам помочь?

Эта девочка чем-то так сильно напомнила… меня саму в детстве. До того, как в Лес Заблудших Душ пришлось сбежать.

— Здравствуй, — я уж и не пыталась скрыть дрожь в голосе, а слезы бежали, как бы ни пыталась сдержать. — Здравствуй, Клементина. Какое чудесное у тебя имя.

Не медля, отдала девочке свое пальто. Еще в бездонной сумке нашла шерстяные носочки для подопечной.

— В этой сумке можно найти все на свете? — удивился Господин Тень.

— Ну, почти все.

— А жизнь все чудливей и странноватей.

И падали с небес звезды, и слышно было, как мир плачет — от счастья и от усталости, от печали и боли, от страха и предвкушения.

А вслед за падением множества звезд…

Нежные лучи солнца разрезали ткань ночи.

Ох, как же не хотелось думать о том, какие еще грядут перемены.

Ведь главным сейчас было — это любоваться долгожданным рассветом и стаей серебряных птиц, что пели чистым небесам о добре и сострадании.

3. Слова о капельке горестей

Как погас закат, так зажглись фонари. Сумрак окутал Безвременье, а я, вспоминая, как оживила мир своими слезами и болью, пришла в Дом Тени на отшибе Королевства. Помнила об обещании старому другу помочь отыскать Принцессу.

И лунные руны дали подсказку: Принцесса совсем рядом, прячется в утренней улыбке неба, во взмахе птичьих крыльев, в холодной росе. Безвременья долгожданная Весна — растопила снега, принесла миру солнце, как всегда того сама мечтала.

— Я чувствую ее везде, — сказала я Господину Тень. Первородный Дух с тревогой всматривался в руны, значения которых не понимал. — Вот только она ощущается, словно… Магия? Сила?.. И очень мощная.

— Погоди, что? Так ты нашла ее или нет? Что это значит?

Я замотала головой. Лунные руны не желали открывать всей правды.

— Прости, я ничего не могу понять. Так… Вы прожили отпущенное вам время в Мире Яви, вернулись сюда. Ты — Господин Тень, покровитель ночи. Она — Весна, несущая свет. Вы связаны брачным обетом, вас обвенчало само Безременье. Такие узы — нерушимы. Все же должно быть хорошо, что вдруг случилось…

Господин Тень вдруг разразился нервным хохотом. Я посмотрела на друга и отшатнулась: от него исходила опасность.

— Что это с тобой?..

— Да все просто прекрасно, — с наигранной живостью ответил он, залпом выпил крапивную настойку и бросил стакан. Осколки полетели в стороны, и один, отрикошетив от стены, прямо по закону подлости попал в мою правую кисть.

Золотая кровь хлынула из раны. Я смотрела на это великолепие, и еле сдерживалась, чтобы не придушить Господина Тень. По ощущениям, руку мою будто живой огонь поедал.

— Да ты что, с дубу рухнул?!

Я осторожно достала осколок из раны и швырнула к ногам Первородного. Чтобы остановить кровотечение, сделала жгут, благо, в бездонной сумке у меня было все. Ну, почти.

— Очень даже может быть, — язвительно ответил Господин Тень. По его виду никак нельзя было сказать, что он хоть на каплю сожалеет о том, что произошло. Придушить его захотелось еще сильнее. — Безвременье снова разлучило нас. Ну надо же. А обещало вечный счастливый конец. Безвременье…

Кровотечение, наконец, остановилось. Жгут убрала, рану обработала, перевязана бинтом. Будь моя снежная магия со мной, не возилась бы вот так, просто заклинание произнесла, да и все. А так — я почти что смертная. Только рунами могу пользоваться, да пару раскладиков таро сделать.

— Да кончай ты ныть, истеричка… Я, конечно, понимаю, что у вас с Принцессой неземная любовь и все такое, вот только не надо меня колоть стеклом теперь. Мне жаль, что так все случилось, и я бы могла помочь во всем разобраться… Но хоть капелька твоего здравомыслия пригодилась бы.

— Да катись ты, — отмахнулся он с настоящей злобой и достал из-за пазухи еще одну скляночку с концентрированной тьмой. — Мне не нужна твоя помощь. Мне больше ничего не нужно. Уходи, я хочу побыть один.

Ушам не верилось: неужели и впрямь тот, кого она считала своим другом и кому искренне хотела помочь, с таким пренебрежением к ней относился?

— Просто ты ничего не можешь. Ты больше не Снежная Ведьма. Зря я поверил, словно от твоей помощи будет какой-то прок.

У меня даже голос пропал. Какая наглость! Ах, Тень, ах, бестолочь. Я прохрипела:

— Да ты что такое говоришь? Я просто по-человечески сочувствовала вам с Принцессой, вот и все. По-твоему, мне больше заняться нечем, кроме как скакать вокруг тебя с бубном? Не весь мир вокруг тебя вертится, Тенечек.

Господин Тень отвернулся, но больше грубить не стал. Повисла тишина. Я поняла, что мне, правда, лучше всего уйти. Слезы обиды так и застыли — ну не могла же я показать уязвимость перед этим эгоистом. Собрала лунные руны в мешочек, спрятала в сумку.

— Знаешь… Я не думала, что ты меня просто используешь. А на мои проблемы, на то, как мне тяжело, тебе плевать. Благодарю за уточнение. Теперь разбирайся со своими поисками сам. Всего доброго.

Собиралась было выскользнуть из этого пропитанного мраком холодного дома, как неожиданная просьба пригвоздила к порогу.

— Стой!.. Стой, Нежная Ведьма. Анна. Не уходи.

Услышав имя из своей прошлой жизни — как же давно меня им не назвали — вздрогнула и остановилась. Нарочно руки скрестила и постаралась посмотреть на Господина Тень так, чтобы он сразу понял, как сильно меня бесит.

— Прости. Прости, Анна, я глупость сказал. Не должен был.

— Ты сказал ровно то, что думал, — отозвалась я, а на языке горчила обида: — Может, я и не Снежная Ведьма больше, может, лед и снег мне теперь чужие, но я все еще Ведьма, просто еще не разобралась, какая теперь во мне сила таится. К тому же я вовсе не обязана плясать под твою дудку и делаю это только из сочувствия. Но я могу и перестать… Перестать сочувствовать, ты меня понял?

Господин Тень виновато улыбнулся. Так бы и превратила в жабу.

— Конечно. Конечно, ты права. Извини, я сорвался на тебе. Спасибо… спасибо тебе, что ты рядом и что помогаешь. Я не останусь в долгу. Если тебе что-то понадобится — обязательно попроси, хорошо?

Вот хитрец, смог же подобрать нужные слова, выкрутился.

— Вот это другое дело, — усмехнулась я.

Магия говорила: Принцесса в Безвременьи. Магия говорила: Принцесса сама не хочет, чтобы ее нашли. Но Господину Тень я преподнесла ответ рун завуалировано, не хватало тут еще одного разбитого сердца:

— Ответ придет сам немного позже. Всему свое время.

Господин Тень хмыкнул:

— Ну так мы в «Безвременьи» живем. Прости, но ты же очевидно что-то не договариваешь. Трактовка у тебя смазанная, а обычно предсказания очень точные и конкретные. Если считаешь, что лучше не знать мне правды, лучше так и скажи. Не нужно юлить, пожалуйста. Я же так волнуюсь. Представь, как бы ты себя чувствовала? Моя любимая, с которой я прожил целую жизнь в Мире Яви, пропала, все, о чем думаю, это как же мне рядом с нею быть.

— Тень… То есть, Эрик, — он тоже вздрогнул, когда я произнесла имя его прошлого воплощения. — Да понимаю я тебя. Я тоже потеряла того, кто мне дорог. Я потеряла даже себя. Пойми уже и ты меня, пожалуйста. Не только у тебя могут быть проблемы в жизни.

— Все-все, — примирительно поднял руки Господин Тень и вздохнул, глядя на отблеск луны в зеркале. — Что-то мы с тобой оба на взводе. Давай мириться?

— Ты так и не извинился за то, что меня поранил. Только за обидные слова. Видишь эту кровь? Смотри, сколько бинтов и ваты осталось! Очевидно, это же твоя вина, ты и заглаживай.

— Прости-прости-прости, — засуетился Господин Тень, осторожно взял мою раненную руку в свою и пробормотал заклинание. Ни следа не осталось от раны. Я хотела сказать «спасибо», но как-то само собой вырвалось:

— Бесишь.

Господин Тень вдруг рассмеялся:

— Ну, что поделать, таковая моя натура.

— Еще чего! Удобно так говорить.

— Ну все, все, хватит. Как я могу загладить свою вину?

— Я придумаю самое изощренное наказание и обязательно тебе сообщу.

— Кошмар!.. О нет! На что я подписался?.. Как теперь быть… — театрально восклицал Господин Тень. Я поддела его локтем в бок:

— Так! Все это, конечно, очень интересно, но работа сама себя не переделает.

Когда я покидала Дом Сумрака, друг окликнул меня. Укутанная туманом, словно шалью, обернулась. Фигура Господина Тень тонула вдалеке, но его голос слышала отчетливо:

— Если тебе когда-нибудь будет нужна помощь, только попроси.

Я улыбнулась, махнула ему рукой на прощание и растворилась в предрассветной мгле.

Тени отнесли по моей просьбе в Дом-на-Луне. Наверное, зря?

Очутилась одна и все думала.

Думала, думала, думала…

В Безвременьи ведь не бывает счастливых. Да, этот мир был создан для счастья и чудес, но вместо них здесь столько боли, слез, он соткан уже из них. И все-таки… Все-таки я его любила — какой-то болезненной, казавшейся безответной, любовью.

Ох… этим утром я была не в себе.

Крушила все в Доме-на-Луне своем. Разрывала на кусочки листы из старого дневника, где признавалась Северному Ветру, что он мне ближе всех.

Сжигала остатки писем в печи, кашляя от дыма. Сжигала наши общие фотографии — все, кроме одной.

Часть меня понимала, что лучше так не делать, ведь воспоминания — большое сокровище, пусть и будущего у нас больше нет. Но другая… другая часть меня хотела избавиться от всего, что связывало с прошлым, лишь бы отрезать себя от чувства потери. Проще внушить себе, что ничего хорошего никогда не было, цепляясь лишь за плохое — тогда и страдать не придется из-за того, что все ушло, так ведь?..

Я взглянула на унылое отражение в зеркале. Господин Тень был прав в том, что от моей помощи никакого толку, силы ведь свои растеряла. Все растеряла. Так было горько от того, что это правда.

И снова: огонь, огонь, огонь… Старые открытки сгорали в камине, а с ними и нежность, спрятанная в чернилах. Все это больше не имело смысла.

Ничего больше не имело смысла.

Дрова трещали, а я глядела, как все, что было мне дорого, исчезало в голодном пламени. Почему-то появилось чувство правильности происходящего. Какой-то злой закономерности.

В душе зашевелилось что-то темное. Когда-нибудь я придумаю себе еще одно имя. В этом «когда-нибудь» меня никто больше не побеспокоит: исчезнут обязанности и вечная, дурацкая необходимость бросаться по первому зову на помощь подопечным, да и друзьям, иначе Безвременье будет недовольно. Ведь тогда я не выполню условия нашего договора.

«Помоги», — эхом пронеслась в голове чья-то молитва. Я усмехнулась. Мне бы самой кто помог… В последние дни всем от меня что-то надо, вот только могу ли сама на кого-то рассчитывать? Господин Тень обещал, что поможет, если попрошу, но верилось с трудом. У Лунной Нимфы своих забот хватает, зачем ей еще мои. Домой к себе вернется, да и все на этом. Почему меня не оставляли в покое эти мысли? Почему не получалось никому доверять по-настоящему? Почему я так боялась обжечься? Еще раз.

Вера в чудеса растаяла, когда узнала, что Северный Ветер украл осколок моей души и надежно спрятал, чтобы накрепко привязать к себе. Во время нашей очередной ссоры выдал свою тайну, и тут-то я осознала, что жила в обмане. Обещанный рай — Безвременье — превратился в темницу. Я верила, что наша связь — светлая и волшебная, но волшебство существовало только в моей голове, в моих мыслях. Так ведь, да?

А я-то не понимала, ну почему то тянет к нему, то кажется, что он опасен, и нужно уйти, убежать, укрыться? Чувствовала себя виноватой, старалась исправиться, измениться. Многое ему прощала, решив, что во мне проблема. Вышло так, что Северный Ветер привязал меня к себе магией. Приворожил, иными словами.

Вот. Почему. Я. Так. Себя. Чувствовала.

А может быть… я тяжело вздохнула и всмотрелась в отражение снова. Что, если все же я не права, накручиваю себя, обвиняю Северного Ветра, толком не разобравшись в ситуации, это ведь эмоции все. Успокоиться бы, прийти в себя, взглянуть на ситуацию под другим углом. Карты таро разложить, они на прошлое ответ охотно дают. Но к картам нельзя прикасаться, пока я так разбита — увижу лишь собственные домыслы. Лучше прибегнуть гаданию позже, успокоившись.

Я любила травяной чай. Когда ты ведьма, любой заваренный тобою чай -своего рода зелье. Так я и решила помочь себе справиться со своим горем — утратой возлюбленного, кухонной магией.

Травы на Луне росли, конечно же, самые необыкновенные, но больше всего я любила чай из лунных кувшинок. Он был сладким, с молочным привкусом. Подбираясь к светящемуся в ночи пруду, я напевала мамину колыбельную.

Чего бы я хотела больше всего на свете? Не того ли, чтобы печаль прошла поскорее? И чтобы светлячки, окружившие во тьме, осветили и мой ослабленный дух тоже.

Но они не могли.

Что же?.. Нужно было как-то жить дальше, не загадывая наперед. Вот сейчас я заварю чай. Испеку яблочный пирог, любимый с прошлой жизни, когда ещё маленькой девочкой сбегала с ним в мир духов, чтобы таким угощением их задобрить. Потом можно порисовать акварелью, чтобы выплеснуть накопившуюся боль на холст. Не нужно, чтобы она застаивалась в душе, превратившись в яд.

А ещё мне нужно быть сильной.

Грохот посуды заглушил невесёлые мысли. Я выронила из рук кружку, которую когда-то дарила своему Северу. С наивными сердечками. Прогнала воспоминания, смела осколки и выкинула в мусорку. Поняла: так просто отпустить прошлое не получится, пока в доме есть его вещи. Все-таки это правильно, что решила освободиться от них. Ведь нужно как-то жить дальше…

Залила лунные лепестки кипятком. Они кружились в танце, как мы когда-то с Северным Ветром… Был снегопад, и я подарила Северному Ветру свой первый поцелуй.

Встряхнув головой, снова отогнала образы прошлого. Все равно от этого только хуже. Замесила тесто для пирога и поставила в духовку. Оставалось нарезать яблоки маленькими дольками и размешать их с сахаром. Старалась ни о чем не думать, следя лишь за тем, как рука перемешивает содержимое миски. И вдруг какое-то смутное предчувствие заставило подойти к двери и замереть в ожидании гостя.

Из тумана вышел он, Господин Тень. С фонарем в руке. Слабый свет дрожал. Я даже испугалась, что вот-вот потухнет от малейшего ветерка — и махнула Первородному, чтобы скорее зашел в дом.

Мы просто молчали. Понимали, наверное: достаточно знать, что они в своем горе не одиноки, и оттого справиться с ранами прошлого, исцелиться, гораздо легче. Я только кивнула в сторону патефона, как бы предлагая выбрать музыку для чаепития. Пластинка, которую выбрал Господин Тень, не была печальной. По Дому-на-Луне разливались звуки скрипки и фортепиано, и звучала в них надежда.

Горечь, что мешала вымолвить хоть слово, прошла. Плечи мои опустились. В глазах молчаливого собеседника читалось успокоение.

Когда пирог подоспел, попробовали по кусочку — просто блаженство. А чай, и правда, получился чудесным, потому что нам вдруг показалось, что все тревоги и сомнения напрасны, и все обязательно наладится, нужно только немного потерпеть.

— А я, собственно, вот почему заглянул. Знаю, сейчас ты устала, и выполнять обязанности наставницы для тебя непросто. Если бы мог, то посоветовал бы взять небольшой отпуск, но у тебя заключен договор с Безвременьем, а оно отпусков не дает. Ты очень помогла нам с Принцессой раньше, да и сейчас помогаешь, поэтому — вот.

В его раскрытой ладони лежало фамильное кольцо моей мамы.

— Откуда? Как?..

— Мои тени принесли. Хотелось как-то загладить вину за тот случай… Вот.

Я с осторожностью прикоснулась с холодному, потемневшему от времени и горя, серебру.

— Как она? — я не могла говорить не глухим голосом. Кольцо купалось в лунном свете.

— Не могу сказать, что хорошо, — сипло ответил Господин Тень. — Мои слуги сообщили, что проклятье обрело над ней окончательную власть. В глубине лесной чащи она превратилась в дерево, что тянется руками к небу. Личность, которой она когда-то была, навсегда искажена. Ничего не помнит, ничего не понимает. Но все еще — чувствует. Они забрали кольцо, чтобы ты могла установить с ней энергетическую связь. Если захочешь, поговорить, шагнув в ее сны. И… твоя Клементина, она ведь ей предназначена. Твоей маме.

— Что ж, вот оно что… А я вот не разглядела Предназначения собственной подопечной, стыд-то какой. Какая уж из меня Первородная, не то, что колдунья?

— Ну не переживай ты так… Вот обретешь связь с новой силой, станешь самой лучшей наставницей. Не тухни только.

Я ничего не могла ответить, словно все чувства выключились. Но слезы потекли сами собой. В глазах Господина Тень светилось сочувствие, он тяжело вздохнул:

— Мне жаль, что все так сложилось.

Я смогла найти силы, только чтобы прошептать:

— Спасибо. Я знаю, Тень. Знаю…

Какая же я жалкая. Что от меня осталось?

Я положила кольцо в бархатную коробочку у зеркала. В ней раньше хранила украшения, которые подарил Северный Ветер. К горлу подступила истерика. Хотелось утонуть в унынии, превратиться в бесформенную лужу, но так, чтобы этого никто не видел.

— Прости, я благодарна за поддержку, но мне бы хотелось сейчас остаться наедине со своими мыслями.

— Да, конечно, я понимаю, — кивнул Господин Тень и зашагал к двери. У выхода он обернулся и сказал на прощание: — Ты так не расстра… то есть… мне жаль.

Когда он ушел, я рухнула на пол и зарыдала — столько горя, оказывается, внутри скопилось. Было даже чувство, что вот-вот разорвусь. Я и не знала, смогу ли все это выдержать. Хотелось царапать ногтями пол, скрести, словно кошка, которую мучают и истязают жестокие люди.

Мне казалось, что сердце вырвали, сжали крепко, а оно, хоть и не бьется давно, так болит, так ноет… Как же невыносимо.

Безвременье… За что ты так со мной?

Все, конец, ничего и никого хорошего со мной больше никогда не случится, да? Одиночество захлестнуло с головой, наверное, никогда и никому не нужна я была по-настоящему. Так будет всегда?

Что я наделала? Сбежала в лес духов к Северному Ветру, согласилась на союз, решив тогда, что стану так навсегда и навеки веков счастлива, но мучилась сама и мучила его, сбегала вновь и вновь прочь, до тех пор, пока Северный Ветер не исчез, не распался на атомы, не слился с Безвременьем…

Что я знаю об этой жизни? Как мне наставлять сновидения, помочь им сбыться, если элементарно в себе разобраться не могу? И кто я теперь — без прежнего имени, без прежней магии, без жизни прежней, без того состояния души — пусть и расщепленного — но к которому я так привыкла?

Казалось, что горе разорвет на части, и пепел усыплет, словно снегом, Королевство. И выйдут сновидения-люди из домов своих, и поймают пепел в ладони, и спросит кто-то у кого-то: «А что это тут?», и пожмет этот кто-то в ответ плечами и зайдут они обратно по домам, к семьям своим и налаженной жизни, и никто не вспомнит обо мне, а когда не приду на их зов, просто обратятся к другому духу, и будет все у них хорошо.

А меня — не будет.

* * *

Лунная Нимфа зашла в незапертую дверь и нашла меня вот такой на полу — заплаканную, опустошенную, растрепанную.

Никакущую.

Услышав аромат бергамота, я попыталась подняться на ноги, но не хватило сил. Какой стыд… Лунная Нимфа, конечно же, охнула. Зажгла лампу, осмотрела спальню — все в ней было кувырком, вещи разбросаны, раскиданы где попало. Я вся, оказывается, была в пепле, его след шел от камина. Я посыпала себя пеплом? О, Безвременье…

— Боже мой, — вырвалось глухо у Лунной Нимфы. Она села на пол рядом со мной, лампу поставила рядом. Молчала, словно не знала, стоит ли меня трогать. Я видела, что она боялась даже пошевелиться.

Прошептала:

— Прости, что тебе приходится видеть меня такой. Нервный срыв, срывный нерв.

Лунная Нимфа замотала головой:

— Ты что такое говоришь, за что извиняешься? Иди-ка сюда, вот так.

И Лунная Нимфа обняла меня. Крепко-крепко, вложив в эти объятья все душевное тепло. А я дрожала в ее руках. Хныкала. Лунная Нимфа молчала. Из глаз у нее потекли слезы.

Воздух в спальне стал горьким-горьким, горче, чем полынь.

— Однажды это все станет просто дурным сновидением, — сказала она, а я замотала головой.

— Нет, нет… ничего не говори. Просто будь рядом. Этого будет достаточно.

Лунная Нимфа ответила с грустью:

— Да. Хорошо. Я всегда рядом.

Мы посидели так, вдвоем, в тишине. Я взяла Лунную Нимфу за руку, закрыла глаза и представила, что вот уж много-много лунных циклов прошло с тех пор, как я все в Доме-на-Луне разворошила, разбросала. Это позади. Все получилось и все хорошо, Королевство процветает, а сны — все прекраснее и прекраснее. Я — хорошая наставница, всегда найду нужные слова, чтобы привести в чувства подопечного в моменты уныния и неверия в свои силы. Я вся — воплощение спокойствия и душевного умиротворения. Может, не зря все? Может, то, что случилось с Северным Ветром — и правда, часть моего роста? И потому — так больно? Ведь меняться — всегда больно.

Я легла подруге на колени. Я говорила, а Лунная Нимфа гладила меня по волосам.

— Знаешь, Луна, я не думала, что вернув осколок души, такую буду ощущать пустоту. Словно все хорошее, наоборот, выкорчевали. Не такого ждешь, когда обретаешь целостность. Думаю… думаю моя главная ошибка в том, что я думала, что все теперь будет хорошо. Но сейчас я вижу, что путь наш полон испытаний и точек роста, а это всегда больно в той или иной степени. Так что «все будет хорошо» — это просто утешительные слова, вот и все.

Лунная Нимфа осторожно возразила:

— И все-таки «все хорошо» действительно бывает, пусть и не навсегда. Моменты, когда ты чувствуешь себя абсолютно счастливой, светишься и притягиваешь лишь свет. И пусть они длятся недолго, ради них стоит жить дальше. Ведь они повторяются. Раз за разом, цикл за циклом. И уроки, в которых мы слезы льем ведрами, и добрые открытия.

— Уж не знаю. Сейчас в то, что в моей судьбе будут такие открытия, с трудом верится. Уж скорее я вновь поверю в то, чего не существует, то есть чудеса, чтобы не сдаться. А потом… потом мне снова будет больно и обидно, потому что я просто обманывала себя. Как всегда. Потому что чудес на самом деле не бывает, а я вечно все себе придумываю. Живу в мире фантазий и сладких грез, как бы ни было грустно это признавать.

Лунная Нимфа хмыкнула:

— А что, и чудес теперь тоже не бывает, получается?

— Неа.

— Так куда ж они подевались?

— В Пустоту все засосало.

— Ого, даже так.

— Да, вот так.

Лунная Нимфа осторожно отстранилась, и я ощутила затылком подушку, ее подруга незаметно подложила. Вставать совершенно не хотелось. Как и открывать глаза. Хорошо стало после нашего разговора, спокойно так…

— Не проклинай меня, но… я хочу сказать тебе, что все обязательно будет хорошо.

— Луна, я убью тебя, — наиграно взвыла я. По правде говоря, призрак наивной надежды коснулся-таки ее словами.

— Анна, я серьезно. Не ставь крест на себе и своем пути прямо сейчас. Я понимаю, что прямо сейчас тебе очень тяжело. Но мне кажется важным напомнить тебе, что ты не одинока в своей боли. И ты нужна этому миру. Всем нам. Мне. И как же я рада, что пришла в Безвременье, и ты теперь не одна со своим горем.

Я открыла глаза. Подруга светилась в лунном свете, словно ангел из мифов о Мире Яви. Как я могла ее не обнять после таких слов? Не расплакаться у нее плече, расплываясь от благодарности, от ощущения нужности?..

— Спасибо тебе, — сказала я. — Что бы я без тебя делала?..

— Вот уж не знаю, — заулыбалась Лунная Нимфа, стиснула меня в объятьях покрепче и погладила по макушке. Утешительный жест, вроде тех, которыми старшие сестры успокаивают младших после разбитых коленок.

Безвременье прислушалось к нашему счастливому единению, каждая чувствовала, что всегда может положиться другую и все-все на свете рассказать, будучи понятой и принятой. Мы стояли так, вдвоем, казалось, вечность.

А потом в дверь постучались. И, не дожидаясь приглашения, вошли за порог.

Бархатный мужской голос объявил:

— Всем привет. Меня зовут Морфей, и я пришел из Пустоты. Примете меня?

4. Слова о безумном чаепитии

Безвременье мечтало о счастье. Мечтало быть светлым, чистым и по-детски невинным. Вот только соткано оно из мрака, из слез и из тоски духов о полузабытом прошлом.

Может ли боль превратиться в свет?

У Морфея были красивые глаза цвета аметиста — это первое, о чем я подумала. Потом — о его уверенном бархатном голосе. И после — о сером пальто, от которого пахло апельсинами. Черные волосы незваного гостя были короткими и взъерошенными, как перья у ворона, что угодил в силок и долго пытался освободиться. Почему-то так хотелось пригладить их. Смутившись, сдержала этот порыв, на всякий случай даже убрала руки за спину.

— Так значит, еще одна заблудшая душа пришла в Безвременье из пустоты? — спросила словно сама себя.

Лунная Нимфа вывела меня из состояния сладкой полудрёмы строгим учительским голосом, обращенным к Морфею:

— Кто ты такой?

Морфей прочистил горло и произнес:

— Не хотелось вас испугать, дамы. О мире, в котором рождаются сны, сложно не узнать, когда ты живешь по соседству. Если одинокое существование в Пустоте можно назвать жизнью… На самом деле я ощутил странный зов, и, ему повинуясь, очутился здесь. Чувство, что ваш мир сам меня пригласил.

— Обалдеть, — цокнула Лунная Нимфа и взглядом взмолилась к подруге. В ее белых глазах читался вопрос: что делать?

— Если теперь ваш дом и мой тоже, где я могу расположиться?

Лунная Нимфа зашипела:

— Чего? Кто тебе вообще такое сказал? С чего это ты решил, что тут твой дом?

Ответом было лишь громкое молчание.

Я еще раз оглядела гостя и вдруг разозлилась: таким самоуверенным и надменным он вдруг показался том лунном свете. Ворвался в дом без стука и без приглашения войти, сразу начал знакомство с каких-то требований, даже не представившись, не ответил на логичный вопрос подруги. А я… я… я так от всего устала!

Сама не осознавая, что делаю, выпустила из ладоней магию — новую, неизученную и необузданную. Дымом дом заполонило в одно мгновение, и Морфей лишился самоуверенного выражения лица. Он не стал задыхаться и кашлять, жадно хватать ртом воздух, только переводил испуганный взгляд с Лунной Нимфы на меня, с меня — на Лунную Нимфу, и стало понятно: Морфей точно не живое сновидение, решившее подшутить, а, правда, чужеземный дух.

— Открой, пожалуйста, дверь и окна, — попросила Лунную Нимфу. — Дом проветрить стоит, потом все вещи будут копотью отдавать, фу.

Лунная Нимфа кивнула. Дверь была открыта, окна — распахнуты, дым пополз на улицу, а я спрятала руки за спину, закрыла глаза и постаралась себя успокоить картинкой счастливого будущего, в котором в Безвременьи царят мир и гармония, а я живу одна и никто меня не дергает лишний раз. Это усмирило дикую, рвущуюся наружу магию. Надо же, сколько моих руках теперь силы, другой, совсем не снежной… Я-то думала, что пустой стала.

— Ладно. Извините. Я не с той ноги начал. Только не убивайте, — примирительно произнес Морфей, обращаясь больше к Лунной Нимфе. Словно он чувствовал, что основная угроза исходит от нее.

— Так что ты здесь делаешь, как до Луны сумел добраться? — спросила она, как и прежде, строго. — И кто тебе такую глупость про то, что тут твой дом, сказал?

— Так ведь если надо, и до Луны способ найдешь добраться, — уклончиво ответил Морфей, но, встретившись взглядом с Нежной Ведьмой, сдался: — Про дом я пошутил, не удержался перед такими красотками. Любопытство меня сюда привело, ваш Дом-на-Луне издалека видно, а летать я умею.

— Шутка дурацкая вышла, — честно сказала Лунная Нимфа. Я кивнула, но все же решила смягчить накал страстей:

— Заходи на чай, раз пришел, Морфей. Надеюсь, расскажешь о себе подробнее за чашечкой облепихового…

— О! Я люблю облепиховый!

— …чая.

Глаза Морфея, помимо того, что были красивыми, казались еще и хитрыми. Почему-то симпатия к нему стала еще больше. Лунная Нимфа, похоже, заметила это, и сказала Морфею:

— Ну проходи, добрый молодец. Только знай: я за тобой слежу. Внимательно.

Я подавила в себе смешок. Надо же, хоть какие-то положительные эмоции спустя долгий срок… Наливала чай по керамическим кружкам, приносила на стол пироги и печенье, а эти двое — Лунная Нимфа и Морфей — все продолжали перепалку.

— И где ж только такие чудаки берутся, — усмехалась подруга. — Аль в Пустоте остатки здравомыслия испарились?

— В Мире Яви, то есть в прошлой моей жизни, ничего особо примечательного не было, — словно не заметил ее тона, ответил Морфей. — Обычная жизнь, обычная рутина. А потом все пропало. Она оборвалась в день, когда меньше всего ждал. В разгар молодости.

Я закончила с хлопотами и присела за стол вместе со всеми:

— Ну и… Что же случилось? Какой незакрытый гештальт у тебя остался? В наше Безвременье просто так не попадают.

— Хм.. Что это ты имеешь ввиду? — он осторожно отпил из чашки. — Ух ты. Вкусно. Ты мед добавила?

— Да, пару ложек. Я к тому, что этот мир создан, чтобы воплощать мечты в реальность. Те, которые не сбылись, пока мы были живыми людьми. Духи тоже сюда просто так не попадают.

— Может быть, ты поможешь мне понять, что это за мечта? — вкрадчивым голосом сказал он мне. Кровь прилила к моему лицу. Черт… Лунная Нимфа аж поперхнулась от таких слов.

— Я тебя умоляю, Морфей, — подруга закатила глаза. — Тебе уже ничто не поможет.

— Смелое предложение, я подумаю, — хихикнула я. — Скромности тебе не занимать, Морфей. Одолжишь?

— Для тебя — все что угодно.

Я закашлялась.

— Так ты сюда за этим пришел? — и после неловкой паузы добавила. — Я имею ввиду — в Безвременье?

Лицо Морфея посерьезнело — то ли из-за второго кусочка заговоренного яблочного пирога, то ли из-за сверлящего взгляда Лунной Нимфы. Он подумал немного и ответил:

— Я здесь, чтобы наставлять сновидения. Как и вы.

— Это кто тебе такое сказал? — я вновь ощутила, как закипал гнев.

— Безвременье, Анна.

Меня как ошпарило. Он сказал мое имя из прошлой жизни…

— Откуда ты?..

— А еще я знаю, что Безвременью грозит гибель из-за трещины в ткани мироздания. Нужно добраться до самого его Сердца, чтобы исцелить. Иначе ваша песенка спета. Ну и моя заодно.

Лунная Нимфа замотала головой.

— Он сумасшедший, Анна, не слушай его. Явился не пойми откуда и несет какой-то бред. Доказательства где?

Я вздохнула и потерла виски. За окнами бушевала буря…

— А вы что, не в курсе? — на его лице читалось недоумение. — Я думал, Первородные духи всегда все про Безвременье знают.

— Иногда у меня чувство, что мы всегда знаем меньше всех, — буркнула я. Налить себе родниковой воды из графина на подоконнике, чтобы успокоиться. — На самом деле он прав, Лунная Нимфа. Я видела трещину. Просто не думала, что это грозит такой опасностью. Видимо, недооценила…

Морфей произнес в ответ твердым голосом:

— Нам нужно спасти Безвременье. Дни и ночи, которые остались этому миру, сочтены.

Я поперхнулась водой, которую пила. Лунная Нимфа похлопала по спине, не сводя изумленного взгляда с гостя.

— Все равно непонятно, откуда ты все это знаешь.

Морфей угрюмо ответил:

— Понятно. Я же сказал — язык Безвременья понимаю. Странно, что вы не видите элементарных логических связей…

— Да отстань ты со своим высокомерием, маме его будешь показывать, — я легко отмахнулась от его слов. — У всех духов есть какой-то особенный талант, и похоже, понимать язык Безвременья — твой. У Принцессы тоже был такой. И у Северного Ве… другого духа. Путь не из легких.

— Это мой путь, — ответил со злостью Морфей. — И что еще за Принцесса?.. Я понимаю, что мы плохо знакомы, но придется объединить наши силы. Я не справлюсь в одиночку. Нам нужно пойти к самому Сердцу Безвременья, чтобы исцелить наш мир.

По правде, меня очень тревожили такие изменения в маленьком, но устойчивом коллективе Первородных духов. И все же я верила, что он искренен в своем стремлении спасти Безвременье. Хоть явно темнит в том, чтобы сказать правду о самом себе. А я ведь про него уже поняла. Что ж… подыграть ему, наверное, нужно. Быть умной — вовремя притвориться дурочкой. Посмотрим, что он там задумал.

А вслух сказала:

— Да, я понимаю. Конечно, мы согласны.

Я знала, что путь предстоит нелегкий. Но этих сложностей на пути к Сердцу Безвременья никак не избежать.

— Когда все закончится, так не терпится обучить свое первое сновидение, — мечтательно пробормотал Морфей. — Наверное, момент, когда они сбываются в Мире Яви, прекрасен?..

— О, это точно подмечено. Раньше на своих крыльях в Мир Яви их уносил Северный Ве… — я снова осеклась. Морфей выглядел невозмутимым: — В общем… я сама могу теперь этим заняться. Научиться бы еще летать.

— Так в чем же дело, поручи это мне. Я готов помочь, летать умею.

— Нет, — шикнула я. Морфей поник. — Я сама.

Лунная Нимфа осторожно сказала:

— До того, как начнут сбываться сны, еще долго. Они же только пришли в этот мир. Потом решите. Я иду с вами, кстати.

Она обняла меня, и я поняла — с чем бы ни пришлось столкнуться, все будет хорошо. Ведь рядом родная душа. Хотелось растянуть это вгновение в вечность. И все же чай — допит, пирог и печенье — закончились, и вот уже Морфей вежливо откланялся.

— Подожди, нужно подыскать тебе место, где ты можешь остановиться. Ночлег. Хотя бы на какое-то время, — проговорила я. — Может быть, в Королевстве Сновидений, в замке? Там, конечно, все еще не слишком обжито. А дома не уцелели…

Морфей пожал плечами:

— Да мне, в общем-то, без разницы. Можешь не беспокоиться, я сам разберусь, это ерунда. В общем, вы собирайтесь пока, дела доделайте, нам в путь скоро.

Лунная Нимфа хмыкнула:

— Надо же, какой скромник.

Морфей проигнорировал ее слова и молча покинул Дом-на-Луне. Лунная Нимфа засуетилась:

— Вообще-то, мне тоже пора отлучиться к себе. Но я скоро вернусь, ты не подумай!

Ох, как же я не хотела оставаться наедине со своими невеселыми думами. Знала: от себя не убежишь, но продлить бы срок встречи с очередной истерикой было очень даже неплохо. Поэтому скоро в Доме-на-Луне и мой след простыл.

Работы было достаточно, чтобы я и думать забыла обо всем, кроме своих обязанностей. Сновидения задавали тысячу и одну вопросов, некогда было даже поднять глаза к небу и увидеть, как солнце укатывается за горизонт, оставив за собой шлейф нежности.

И никто бы никогда не ответил мне на вопрос: «Где теперь искать свет», лишь сама себе могла его задать и надеяться, что когда-нибудь ответ на него найдется в бездонных глубинах души. Я не только смирилась, но и знала, что так будет правильнее. Поделилась этой мыслью с Господином Тень, пока мы проводили короткие… всегда такие короткие! — минуты отдыха от обязанностей Первородных за шахматной партией. Он помолчал, обдумывая дальнейшие слова, а я сделала удачный ход, уравняв шансы на победу.

Господин Тень удивленно поднял бровь. К шахматным фигурам больше не притронулся. Откинулся на спинку кожаного кресла и загляделся в окно: шел дождь с градом шел. В лунном свете казалось, что это большие белые стрекозы врезаются в стекло.

Радио говорило: «Но ты не сможешь с этим справиться. Неужели ты не понимаешь…» Я не удержалась, усмехнулась такому «знаку Безвременья». Налила немного воды с лимоном из стеклянного кувшина и подошла к окну.

— А ведь это не мой снег, — произнесла с горечью. — Безвременье теперь самостоятельно регулирует сезоны. Пришел черед весны… Я больше не Снежная Ведьма, хотя все еще обладаю магией. Другой. Но вернуть все как прежде не могу.

Господин Тень кивнул. Он оставался на месте, прикрыл нижнюю часть лица рукой. Глубоко задумался.

Из радио полились новые строчки: «Послушай, нет смысла сожалеть. Дай только повод отпустить прошлое»…

— Ох уж эти знаки Безвременья, — прошептал он. — Принцесса умела читать их лучше всех…

Я вздохнула на стекло. Нарисовала снежинку. Она исчезла через пару мгновений.

Я постоянно живу в воспоминаниях о прошлом. Я знаю, это бессмыслица. Наверное, нужно просто успокоиться и привыкнуть к тому, что все по-новому. И будь, что будет. Понимаю, понимаю… Но все равно не могу перестать думать.

Кресло заскрипело. Господин Тень отряхнул черные одежды от налипшей пыли и выключил радио. Встал у двери, наблюдая за мной с противоположного конца комнаты.

— Мне тяжело тебе сказать хоть что-нибудь, Нежная Ведьма. Снег для меня слишком много значит… Но я точно знаю, что однажды ты приручишь свою новую магию. И мне почему-то кажется, что произойдет это очень скоро. Ты обязательно справишься.

И осторожно добавил:

— Мне… нужно выйти на воздух, хорошо?

— В такую бурю?..

Укрывшись шалью, я смотрела, как Господин Тень тенью выскальзывает через трещину в стекле прямо навстречу непогоде. И воспоминания, воспоминания, воспоминания липнут назойливыми, беспощадными, холодными стрекозами…

Я думала, что боль в ее груди, такая мучительная и саднящая — просто от нервов. От неумения справиться с новой ролью, новой жизнью, новой собой. Но на самом деле… на самом деле, говорили карты, причина в том, что случилось давным-давно.

В тихом морозном вечере на опушке леса и теплой-теплой клятве в вечной любви. В душе, поделенной на две части. В слепой вере, что не предадут, не обманут. Что так, как сейчас, будет всегда. И что из этого вышло?

5. Слова о верности

Мир Яви — место, в котором царствует душевная боль и чувство обречённости. Именно поэтому сновидения так важны для людей. Для кого-то прекрасное сновидение может стать последней соломинкой, спасением. Вернуть надежду на лучшее, веру в себя.

Я жила там когда-то… когда еще была Снежной Ведьмой. Повстречала Северного Ветра и сбежала с ним в Лес Духов… За это, несмотря на украденный им осколок души, очень и очень благодарна. Он открыл мне новый мир. Новую жизнь. Новый смысл. Стоило ли на него злиться, если все сложилось куда лучше, чем могло бы?