Бесплатный фрагмент - Следы на сердце: как травмы прошлого формируют настоящее

Следы на сердце: Как травмы прошлого формируют настоящее

Введение

Бывало ли у вас ощущение, что вы живёте по чьему-то невидимому сценарию? Словно ключевые сцены вашей жизни — важные решения, конфликты, выбор партнёров — повторяются с упрямой цикличностью, как будто кто-то заранее написал для вас роль. Роль человека, который всегда выбирает недоступных. Или того, кто боится проявить себя. Или того, кто не может отказать, даже в ущерб себе. Вы пытаетесь импровизировать, поступать иначе, но в самый ответственный момент неведомая сила возвращает вас на привычные рельсы. И вы снова произносите знакомые реплики, испытываете знакомые чувства и приходите к до боли знакомому финалу.

Мы редко задумываемся о природе этой силы. Гораздо проще найти ей объяснение на поверхности. «У меня просто сложный характер». «Мне не везёт в отношениях». «Я слишком тревожный, чтобы рисковать». Или и вовсе «Это порча, проклятие». Мы привыкаем к этим объяснениям, как к старой, неудобной, но единственной имеющейся одежде. Они создают иллюзию контроля, хотя на самом деле лишь описывают стены клетки, не объясняя, как мы в ней оказались.

А что, если дело не в характере и не в невезении и уж тем более не в магии? Что, если большинство наших «странностей», страхов и повторяющихся неудач — это не то, кем мы являемся, а лишь эхо того, что с нами когда-то произошло?

Это и есть отправная точка нашего разговора. Психотравма — это не громкий диагноз из медицинского справочника. Это не обязательно событие вселенского масштаба, которое делит жизнь на «до» и «после». Зачастую это тихий, почти незаметный внутренний надлом. Трещина, которая появляется в душе в тот момент, когда реальность оказывается слишком болезненной, чтобы вынести её целиком. Это может быть резкое слово родителя, унижение в классе, внезапное одиночество, ощущение собственной ненужности или ситуация, где вы были абсолютно бессильны.

Психика человека — невероятно мудрый и эффективный механизм выживания. Её главная задача — не сделать нас счастливыми, а сохранить нас в целости. И когда она сталкивается с переживанием, которое угрожает разрушить всю систему, она делает единственно возможное: изолирует его. Она словно «упаковывает» невыносимую боль, страх или стыд в герметичный контейнер и прячет его в самый дальний и тёмный подвал-в наше подсознание. Туда, где этот токсичный груз не будет нам явно мешать.

Это гениальный защитный манёвр. Он позволяет нам выстоять. Но у него есть цена.

Проблема в том, что спрятанное не исчезает. Этот изолированный фрагмент опыта, эта «замороженная» часть нас самих продолжает жить своей собственной, скрытой жизнью. Она не взрослеет, не меняется и не забывает. Она застыла в том моменте боли и отчаяния. И из своего подвала она продолжает влиять на всё, что происходит «наверху».

Она тратит огромное количество нашей жизненной энергии на то, чтобы оставаться в заточении. Отсюда — хроническая усталость без видимых причин, апатия, ощущение внутренней пустоты.

Она смотрит на мир через призму своего прошлого опыта и постоянно бьёт тревогу. Отсюда — необъяснимая тревожность, панические атаки, внезапные вспышки гнева или желание спрятаться в ответ на совершенно безобидные события.

Она диктует нам свои правила выживания, которые когда-то спасли ей жизнь. «Не доверяй, будет больно». «Не высовывайся, накажут». «Будь идеальным, иначе отвергнут». Отсюда — наши повторяющиеся сценарии в отношениях и карьере, наши страхи и внутренние запреты. Мы, взрослые и разумные люди, продолжаем жить по законам испуганного ребёнка, запертого внутри.

Эта книга — не путешествие в прошлое ради самого прошлого. И уж точно не попытка найти виноватых или заново утонуть в старой боли. Это, скорее, работа реставратора. Приглашение бережно, слой за слоем, снять с себя пыль чужих ожиданий, наслоения защитных реакций и копоть застарелых обид, чтобы под ними проступило ваше подлинное лицо.

Мы поговорим о том, как работает этот механизм защиты. Как научиться слышать голоса своих внутренних, раненых частей. Как понять их логику и перестать с ними воевать. И самое главное — как дать им то, чего им не хватило тогда, чтобы они, наконец, смогли отпустить прошлое и вернуться в настоящее, став частью вашей силы, а не источником вашей слабости.

Это путь к пониманию, почему вы поступаете так, а не иначе. Путь к освобождению от невидимых цепей, которые мешают вам дышать полной грудью. Это честный разговор с собой, порой непростой, но всегда — целительный. Если вы готовы начать его, эта книга станет вашим проводником.

Глава 1. Внутренний надлом: что такое психотравма и как она возникает

Представьте себе старый дом, в котором вы живёте всю свою жизнь. В его электрической сети есть равновесие: свет горит, приборы работают, всё предсказуемо. Но однажды случается мощный скачок напряжения. Он настолько силён, что система не выдерживает. И чтобы спасти весь дом от пожара, в щитке срабатывает автоматический предохранитель. Он «вырубает» одну из комнат, погружая её в полную темноту. Весь остальной дом продолжает жить своей жизнью, но эта комната остаётся обесточенной, изолированной и застывшей во времени. Внутри неё остановились часы, а воздух стал неподвижным.

Психотравма — это и есть такое внутреннее «короткое замыкание». Это не столько само событие, сколько реакция нашей психики на него. Это любой опыт, который оказался для нас непосильным, превысил предел нашей способности его пережить, осмыслить и встроить в общую картину мира. Психика не смогла «переварить» этот кусок реальности. Он застрял внутри, словно осколок стекла, создав очаг постоянного, невидимого напряжения.

Мы привыкли думать, что травма — это всегда что-то оглушительное: война, насилие, природная катастрофа, смерть близкого человека. И это, безусловно, так. Это удары молнии, которые могут мгновенно перегрузить любую систему. Но скачок напряжения может вызвать не только гроза. Иногда его создаёт монотонная, изнуряющая капель, которая день за днём падает на одно и то же место.

Холодное молчание в ответ на вашу детскую радость. Обесценивающая фраза, брошенная вскользь: «Ничего особенного, мог бы и лучше». Ощущение, что тебя не видят, не слышат, что твои слёзы — это лишь досадная помеха. Одиночество в комнате, полной людей. Эти переживания, особенно если они повторяются снова и снова, подобны каплям воды, которые за годы выдалбливают углубление в самом прочном камне. Они не создают громкого взрыва, но медленно и верно подтачивают фундамент нашего самоуважения.

Детская психика подобна мягкой, ещё не обожжённой глине. Она податлива и беззащитна. У ребёнка нет жизненного опыта, который подсказал бы: «Дело не во мне, просто у мамы был тяжёлый день». У него нет возможности встать и уйти оттуда, где ему плохо. Для ребёнка его семья — это весь мир, а родители — главные зеркала, в которых он видит своё отражение. И если эти зеркала треснуты, замутнены или постоянно отражают его как «недостаточно хорошего», «неудобного» или «неправильного», этот искажённый образ врастает в самое ядро его личности. Он становится правдой о себе.

Важно понять: травма — это не объективный факт, а субъективная реакция. Это внутренний опыт. Два человека могут пройти через одну и ту же жизненную бурю. Один выйдет из неё промокшим до нитки, но в целом невредимым. Другой — с глубоким внутренним надломом, который будет болеть годами. И дело здесь не в силе или слабости характера. Дело в ресурсах, которые были доступны в тот момент. В индивидуальной чувствительности нервной системы. И, что самое главное, в том, был ли рядом кто-то, кто мог бы крепко держать за руку, пока бушевал шторм. Если такого человека не было, психике пришлось справляться в одиночку.

Когда напряжение в системе достигает критической точки, мудрый механизм нашего выживания включает аварийный протокол. Он совершает акт отчаянной самозащиты, похожий на хирургическую операцию: он «отщепляет» невыносимые чувства — ужас, стыд, беспомощность, одиночество — от сознательной части личности. Он изолирует их, чтобы они не разрушили всё остальное. Это похоже на то, как ящерица отбрасывает хвост, чтобы спастись от хищника. Жизненно необходимо, но болезненно, и на месте отрыва остаётся шрам.

Этот изолированный эмоциональный заряд помещается во внутреннюю «капсулу времени». Вы можете помнить само событие на уровне фактов, но его эмоциональная суть оказывается заперта. Она не исчезает. Она просто перестаёт быть доступной для вашего сознания. Это гениальная стратегия, которая позволяет нам подняться и идти дальше. Но у неё есть долгосрочные последствия.

Эта капсула не инертна. Внутри неё, в той самой обесточенной комнате, осталась запертой часть вас. Она не повзрослела. Она не узнала, что всё закончилось. Она навсегда застыла в том моменте боли и отчаяния, и из своего заточения она продолжает влиять на всю вашу жизнь. На поддержание её изоляции, на удержание стен этой внутренней тюрьмы уходит колоссальное количество психической энергии. Энергии, которая могла бы пойти на любовь, творчество, радость и развитие. Отсюда — необъяснимая хроническая усталость, апатия, ощущение внутренней пустоты или смутной тревоги, будто что-то вот-вот должно случиться.

А сама запертая часть, глядя на мир из своей тёмной комнаты, видит только тени прошлого. Её единственная миссия — не допустить повторения боли. И для этого она выставляет на границах вашей души целую армию «стражей», которых мы со временем начинаем ошибочно принимать за черты своего характера.

— Она создаёт Внутреннего Критика, чей едкий голос звучит у вас в голове, ругая за малейший промах. Его цель — заставить вас быть идеальным, чтобы вас больше никогда не отвергли и не унизили.

— Она порождает Вечного Контролёра, который заставляет вас просчитывать все шаги наперёд, составлять бесконечные списки и жить в постоянном напряжении. Его цель — больше никогда не оказаться в ситуации хаоса и бессилия.

— Она нанимает Холодного Отшельника, который держит других людей на безопасной дистанции, саботирует близкие отношения и убеждает вас, что в одиночестве надёжнее. Его цель — защитить вас от боли предательства или отвержения, которая однажды была невыносимой.

Мы живём с этими стражами годами, считая их собой. «Я просто перфекционист». «Я не командный игрок». «Я не создан для отношений». Но на самом деле это лишь устаревшие защитные стратегии, разработанные испуганной частью нас много лет назад и работающие до сих пор в автоматическом режиме. Они как старые карты, которые ведут нас по кругу, заставляя снова и снова приходить к знакомым разочарованиям.

Пока мы не осознаем существование этой раненой части и её стражей, мы остаёмся их невольными заложниками. Мы будем жить на автопилоте, управляемые болью, которую даже не помним.

Увидеть это, признать, что внутри есть надлом, есть та самая тёмная комната, — это не повод для отчаяния. Наоборот. Это самый первый, самый важный шаг к исцелению. Это как найти в доме тот самый щиток с выключенным предохранителем. Это не значит, что свет в комнате зажжётся мгновенно. Но это значит, что теперь вы знаете, где находится выключатель. Вы можете подойти к нему, изучить его и однажды принять решение вернуть свет в ту часть вашего дома, которая слишком долго оставалась в темноте. Именно с этого мы и начнём.

Глава 2. Внутренняя крепость: как мы прячем свою боль

Вспомните своё детство. Почти у каждого из нас есть на коленке или на локте старый, побелевший шрам. Память о том самом дне, когда вы летели с велосипеда или неудачно карабкались на дерево. В тот момент было больно, страшно, текла кровь. Но тело немедленно включило древнюю, мудрую программу: оно стянуло края раны, создало корочку, а под ней начало терпеливо ткать новую кожу. Со временем на этом месте образовался рубец — плотная, не такая чувствительная ткань. Этот шрам — не ошибка природы и не признак уязвимости. Это знак того, что организм выжил. Он справился и защитил себя.

Наша душа, наша психика, действует точно так же. Когда она сталкивается с болью, которую невозможно вынести, её главная задача — не красиво отрефлексировать произошедшее, а помочь нам уцелеть. Пережить. Перетерпеть. Сохранить себя, не дать личности рассыпаться в прах под грузом отчаяния, унижения или ужаса. И для этого она возводит свои собственные защитные сооружения.

Это не «дурные привычки» или врождённые дефекты характера. Это наши внутренние «подушки безопасности», которые срабатывают автоматически, без нашего ведома. Их цель одна — любой ценой уберечь нас от повторного соприкосновения с той, первоначальной болью. Они становятся стражами, которых мы выставляем у ворот нашей внутренней цитадели. Их приказ — никого не впускать и никого не выпускать. Особенно нас самих.

Давайте познакомимся с самыми верными и усердными из этих стражей. Их лица могут показаться вам до боли знакомыми.

Первый и самый главный из них — Хранитель Тишины. Его официальное имя — вытеснение. Это он отвечает за то, чтобы дверь в ту самую тёмную комнату из прошлой главы была заперта на семь замков, а ключ выброшен. Его работа почти невидима. Он не стирает память дочиста, но обесцвечивает её, лишает эмоционального нутра. Вы можете помнить событие, но оно будет ощущаться как факт из чужой биографии. «Да, что-то такое было, но это ерунда, дела давно минувших дней». Хранитель Тишины создаёт в душе «зону молчания». Но за его услуги приходится платить. Подавленная боль никуда не девается. Она ищет выход и просачивается сквозь щели в виде необъяснимой тревоги, комка в горле, хронического напряжения в плечах или внезапных приступов тоски, о которой говорят «душа болит, а почему — не знаю».

Если Хранитель Тишины не справляется, на его место заступает Мастер Кривых Зеркал, или отрицание. Этот страж действует проще и грубее. Он просто отказывается видеть то, что есть. Он встаёт перед вами, загораживая собой неприглядную правду, и уверенно заявляет: «Проблемы нет. У нас всё в порядке, не выдумывай». Это его голос звучит в голове женщины, терпящей унижения от мужа: «Он не плохой, просто характер сложный, у всех так». Это он убеждает трудоголика, теряющего здоровье и семью: «Я не прячусь от жизни, я просто много работаю ради будущего». Мастер Кривых Зеркал рисует фасад благополучия, за которым скрываются руины. Он помогает не чувствовать боль прямо сейчас, но лишает нас шанса увидеть реальность и что-то в ней изменить. Мы живём в его искажённом мире, пока однажды он не треснет по швам.

Третий ключевой страж — это наш Внутренний Адвокат, чьё имя — рационализация. Он самый умный и изворотливый. Его задача — не спрятать боль, а объяснить её так, чтобы она перестала быть болью и стала чем-то логичным, заслуженным и даже справедливым. Он найдёт тысячи причин, почему всё случившееся было «правильным». «Меня наказывали в детстве, но зато я вырос человеком». «Мать была холодной, но у неё ведь жизнь тяжёлая была, как её винить?». «Он меня бросил, но я сама, наверное, была слишком навязчивой». Этот адвокат — виртуоз самообмана. Он подменяет подлинное чувство — горечь от предательства, обиду на несправедливость — стройной логической конструкцией. Так безопаснее, чем признать простую и страшную истину: иногда с нами поступают плохо без всякой на то нашей вины. Но, нанимая этого адвоката, мы берём на себя ответственность за чужую жестокость и лишаем себя права на собственное сострадание.

Есть и целая свита других, не менее усердных защитников, стоящих на страже вашей боли:

Внутренний Критик — неустанный прокурор, который зачитывает вам обвинительный приговор ещё до того, как вы успели что-то сделать. Его жестокость — это отчаянная попытка напасть на вас первым, чтобы удар со стороны уже не был таким болезненным. Он убеждён, что если не будет держать вас в ежовых рукавицах страха и стыда, вы расслабитесь, совершите ошибку и столкнётесь с настоящим, внешним унижением, от которого он вас и пытается спасти.

Контролёр — одержимый стратег, который пытается просчитать все ходы наперёд, предусмотреть каждый риск и управлять каждой деталью. Он живёт в вечном ужасе перед повторением того хаоса и собственного бессилия, с которым когда-то столкнулся. Его девиз: «Если я всё проконтролирую, боль больше никогда не застанет меня врасплох».

Отшельник — мастер самоизоляции, который строит вокруг души невидимые стены, чтобы никто не мог подойти слишком близко. Он не ненавидит людей — он панически боится той боли, которую они могут причинить. Каждое приглашение к близости для него звучит как прелюдия к неизбежному предательству или отвержению. Одиночество для него — не выбор, а единственная известная ему безопасная территория.

Все эти стражи когда-то сослужили нам неоценимую службу. В тот момент, когда рушился наш маленький мир, они были единственной опорой. Они помогли нам выстоять. Проблема в том, что приказа «отбой» так и не прозвучало. Они бессрочно остались на своём посту. И то, что спасло ребёнка, начинает медленно душить взрослого.

Крепость, построенная для защиты от врагов, со временем становится нашей тюрьмой. Стражи, нанятые для охраны, начинают диктовать свои законы. Они требуют платить дань — нашей жизненной силой, нашей энергией. Они не пускают в нашу жизнь никого, кто мог бы подойти слишком близко и ненароком обнаружить потайную дверь. Они отпугивают любовь, близость, спонтанность, тихую радость. Жизнь внутри этой крепости безопасна, но она стерильна и предсказуема. А мы, её пожизненные коменданты, даже не осознаём, что сидим взаперти. Мы просто чувствуем, как год за годом нарастает усталость, а в душе поселяется глухое ощущение, что настоящая жизнь проходит где-то рядом, за стенами.

Но иногда случается непредвиденное. Случайная фраза, сцена из фильма, внезапное озарение — и сквозь самую толстую стену начинает пробиваться тонкий лучик света. Вы вдруг замечаете, что ваша вечная раздражительность — это не «просто характер такой», а беззвучное эхо детского гнева, который нельзя было проявлять. Что ваш страх просить о помощи — это прямое следствие опыта, когда на ваши просьбы никто не откликался.

Это момент, когда защита даёт первую трещину. Это может быть страшно. Но именно через эту трещину впервые за долгие годы может просочиться правда. Это шанс не просто по-быстрому замазать стену, а задаться вопросом: а от чего я, собственно, до сих пор так отчаянно защищаюсь?

Увидеть своих стражей в лицо. Не осудить, а узнать. Сказать им мысленное «спасибо» за то, что они помогли выжить. И начать медленно, терпеливо, шаг за шагом убеждать их в том, что война давно окончена. Что можно сложить оружие. Это и есть начало пути к подлинной свободе. Пути домой, к себе.

Глава 3. Искажённое зеркало: как травма меняет наш внутренний мир

Представьте себе молодое, гибкое деревце, саженец. В самом начале своего роста его ствол пригнули к земле камнем или туго перевязали верёвкой. Год за годом деревце продолжает расти, но уже не вверх, к солнцу, а вбок, огибая препятствие. Проходят десятилетия, и перед нами предстаёт взрослое, могучее дерево причудливой, искривлённой формы. Его изгиб — это не его суть и не его изначальный выбор. Это застывшая в древесине история его выживания. Дерево приспособилось. Оно выжило. Но оно заплатило за это своей прямотой.

Когда человек, особенно в детстве, сталкивается с травмой, с его внутренним миром происходит нечто подобное. Событие извне — холодность, критика, отвержение, угроза — становится тем самым камнем, который давит на неокрепшую душу. И душа, чтобы выжить, начинает расти вокруг этой боли. Этот изгиб, эта вынужденная адаптация, со временем становится настолько привычной, что мы начинаем считать её своей истинной формой. Мы смотрим на себя в зеркало и говорим: «Я просто такой. Горбатый. Нескладный. Странный».

Боль, пережитая однажды, не остаётся просто воспоминанием. Она прорастает в нас, превращаясь в глубинные убеждения о себе и о мире. Эти убеждения становятся невидимыми линзами, через которые мы смотрим на всё вокруг. Мы настолько привыкаем к этим линзам, что забываем об их существовании. Мы думаем, что видим мир таким, какой он есть, не осознавая, что видим лишь его искажённое отражение.

— Если в детстве ребёнок постоянно чувствовал себя ненужным, брошенным, он надевает линзы с гравировкой: «Я никому не нужен. Любовь нужно заслужить».

— Если его часто критиковали и сравнивали с другими, его линзы говорят: «Со мной что-то не так. Я всегда недостаточно хорош».

— Если он жил в атмосфере непредсказуемой опасности, контроля или унижения, на его линзах выжжено: «Мир — опасное место. Нельзя доверять. Нельзя ошибаться».

Со временем эти установки врастают в нас так глубоко, что мы перестаём их замечать. Они становятся фоновым шумом нашей жизни, нашим внутренним компасом, который, увы, всегда указывает в сторону боли. Это уже не просто реакция на травму — это становится тем, что мы называем своей личностью, своим характером или даже судьбой.

На самом деле — это не личность. Это её броня. Это та самая искривлённая форма, которую приняло наше внутреннее дерево, чтобы выжить под давлением камня. И эта броня диктует нам, как жить, кого любить и чего бояться. Так рождаются жизненные сценарии — те самые «грабли», на которые мы наступаем снова и снова с фатальной предсказуемостью.

Это не карма и не злой рок. Это просто хождение по кругу по хорошо протоптанной тропе. Эта тропа была проложена в детстве, и она кажется нам единственно возможной. Мозг всегда выбирает знакомое, даже если это знакомое причиняет страдания. Неизвестность пугает гораздо сильнее.

— Человек с линзами «Я никому не нужен» будет либо отчаянно цепляться за любого партнёра, боясь остаться в одиночестве, либо, наоборот, бежать от близости, подсознательно провоцируя разрыв, чтобы в очередной раз подтвердить: «Я так и знал, меня всё равно бросят». Он сам создаёт то, чего боится больше всего.

— Тот, кто носит линзы «Со мной что-то не так», может превратиться в вечного «хорошего мальчика» или «удобную девочку», пытаясь угодить всем и вся, забывая о собственных желаниях. Или, наоборот, он может надеть маску агрессивного циника, нападая первым, чтобы никто не успел увидеть его уязвимость и несовершенство. Два разных пути из одной и той же точки боли.

— Переживший предательство, с линзами «Мир опасен», будет выискивать подвох в каждом добром слове, подозревать близких и строить вокруг себя стены недоверия, обрекая себя на вечное одиночество внутри своей неприступной крепости.

Травма напрямую влияет на нашу самооценку. Она становится внутренним голосом, который мы ошибочно принимаем за свой собственный. Тот, кого в детстве стыдили, будет всю жизнь носить в себе этот липкий, парализующий стыд. Тот, чьи достижения обесценивали, сам научится обесценивать любую свою победу. Этот внутренний критик — не вы. Это «эхо» тех голосов из прошлого, которое поселилось у вас в голове и получило постоянную прописку.

Травма замораживает и наши чувства. Кто-то не позволяет себе радоваться, потому что когда-то за радостью следовало наказание. Кто-то разучился злиться, потому что проявление гнева было под запретом. Кто-то живёт в вечной, фоновой тревоге, потому что так и не вышел из состояния «жди беды». И снова — это не особенности темперамента. Это застывшие эмоциональные реакции, оставшиеся с тех времён, когда чувствовать было слишком опасно.

Самое главное и самое обнадёживающее, что нужно понять во всей этой истории: мы такими не рождаемся. Мы такими становимся. Наша суть, наше истинное «Я» — это не кривые линзы, не тяжёлая броня и не искривлённый ствол. Наша суть — это то самое гибкое, полное жизни деревце, которое хотело расти прямо к солнцу. И если что-то было сформировано под давлением внешних обстоятельств, значит, это можно изменить.

Работа с травмой — это не война с собой. Это не попытка «переломить свой характер» или «выкорчевать недостатки». Это путь бережного исследования. Это как если бы мы подошли к своему искривлённому дереву и вместо того, чтобы рубить его, начали бы аккуратно разбирать завал из камней у его корней.

Это процесс, в котором мы учимся различать: где мой подлинный голос, а где — чужое эхо? Где мои истинные желания, а где — страх не угодить? Где я, а где — моя боль?

Когда это понимание приходит, то, что казалось неотъемлемой частью личности, начинает терять свою власть. Броня становится не нужна, и её можно потихоньку снимать. Линзы можно протереть или даже заменить. И человек вдруг обнаруживает, что он — это не его сценарии, не его страхи и не его боль. Он — это тот, кто всё это пережил и выстоял.

Этот путь не быстрый. Нельзя за один день выпрямить дерево, которое росло криво сорок лет. Но можно дать ему опору, убрать то, что мешает, и позволить новым ветвям тянуться к свету. И это уже — начало совершенно другой истории. Истории исцеления и возвращения к себе.

Глава 4. Запись в «бортовом журнале»: почему травма — это не выдумки

В нашем обществе, где принято «быть сильным» и «не ныть», к душевной боли часто относятся с подозрением. Если у человека сломана нога, никто не скажет ему: «Соберись, тряпка, и иди ровно!» Все видят гипс, понимают причину хромоты и сочувствуют. Но когда «сломана» душа, а хромота проявляется в тревоге, панических атаках или неспособности строить отношения, человек часто слышит в свой адрес (а ещё чаще — от своего внутреннего критика): «Это всё выдумки. Просто возьми себя в руки. Другим было и похуже, и ничего — живут».