Бесплатный фрагмент - Скелеты в шкафу благочестивого семейства

Любовь, закон и тайны прошлого

«С судьбой нельзя не считаться, но мы можем выбирать, как отвечать ей, используя дарованные нам способности».

Глава 1

В настежь распахнутые окна ленно влетал прожаренный августовский воздух. Деревья устало свешивали ветки, покрытые пыльными зелеными листьями. Проносящиеся мимо и голосящие птицы издавали такой усталый крик, что поневоле хотелось ответить им и послать, куда-нибудь освежиться. Конец августа, конец лета, конец безделью. Пускай и относительно, но даже в такой жаре, все чаще вспоминается о приближающейся зиме и, как не странно — хочется лета. Того самого, какое приходит с маем и радует свежестью травы, звонким пеньем птиц и возможностью согреть замерзшие за зиму косточки.

Семья Гаев на юге. Здесь так редко наступали холода, но, несмотря на это, именно конец августа намекал, что пора бы и запастись всем, что понадобится для долгой зимы.

Август в этих краях длится до октября, а порою и в декабре природа пытается сыграть злую шутку, осыпая деревья пустоцветом, который никогда не принесет плоды.

Жара, пыль, всеобщая раздражительность не понятно на что, возникающие мимолетные споры, как правило, заканчивались уступкой одной из сторон. Да, тяжелый безветренный воздух делает людей усталыми и раздражительными по любым мелочам. Куда большее не замечается в мае. Значительно больше прощается весной! Как бы там ни было, а пока август поет апогею лету, подмасливая специфическим запахом цветущего моря.

Виен вышла из дома, спокойно направилась к детской площадке, где с коляской сидела Лера, бросив на скамью книгу, так ни разу ее не открыв.

— Привет! — подходя, сказала Вилена.

— Привет. — ответила девушка и отвернулась.

— Что-то случилось?

— Ничего!

— А если серьезно.

— Виен, ты же все знаешь. Зачем эти вопросы?

— Одно дело — догадываться, другое — когда тебя посвящают.

— Ничего не случилось, просто устала.

— Ты устала?! — Виен не сдержала своего сарказма. — Можно спросить, от чего?

Девушка пожала в ответ плечами, даже не соизволив посмотреть на нее.

— Лера, ты уже лет пять ничего не делаешь. Не нудно?

— У меня ребенок.

— Ребенок, не спорю. Но ты с Ангелиной бываешь часа три в день. Ты даже не кормишь ее.

— И что?! — Лера слегка повысила голос.

— Ничего! Просто пора заняться чем-нибудь и сразу станет легче.

— А если я не хочу?

— Вообще ничего не хочешь? Ну, тогда я не знаю, чем тебе помочь. — сказала Виен и поморщилась от мыслей девушки.

Девчушка не спала, лежала и улыбалась висевшим над ее головой листочкам. К ним подошла Галина, няня, воспитавшая Славок и Агнию, а теперь заменяющая Ангелинке мать:

— Добрый день, Виен. Я заберу Линочку?

— Добрый. — улыбнулась ей Ви. — Пусть побудет с нами, подышит воздухом. Тут как не крути, а он свежее, чем в доме. А ты ступай, отдохни, ночью, небось, часто встаешь.

— Бывает. — скромно ответила Галина и добавила: — Скоро кормить.

— Галина! — Виен еле сдержалась, чтобы не треснуть Лерку за очередной поток мыслей, пронесшийся в ее голове. С легкостью остепенила себя и уточнила: — Через сколько кормить?

— Минут через сорок.

— Ясно. Я позову тебя, если Лина затребует раньше. А сорок минут малышка вполне может побыть с нами.

— Как скажешь. — Галина кивнула и пошла в дом.

Виен повернулась к Лерке:

— Продолжим?

— А есть что?!

— Обиделась. Вот только я не нахожу причины. — Лера отмолчалась, Виен же была настроена решительно: — Я тоже не обручалась и что?!

— Зато Вел и Ев прошли такой же обряд. Значит — знали!

— Да и что с того? Ольга настаивала, мы удовлетворили. Забыли, просто вылетело из головы, за всеми событиями. Лер, когда ты в коме была, думаешь, мы об обрядах думали? Или, когда у тебя… Ай, ладно, что было — все быльем поросло. Обидели — прости. Правда, забыли. Славки где-то прочли, подбирая тему для свадьбы, показалось прикольным. А тут еще и Ев платье свое, венчальное показала. — Лера по-прежнему смотрела в сторону, не переставая мысленно перечить. Виен набралась терпения: — Скажи, у тебя скромной была свадьба? Или мы тебе навязали то, что ты не хотела? Это было не так давно, что бы я забыла, как мы с тобой, когда вдвоем, а когда и всем женским коллективом, часами подбирали наряды, как планировали каждый час церемонии.

— Но обручения мне никто не предложил!

— Господи ты, боже мой! Игорь тебе устроил свое, индивидуальное обручение!

— А у Славок будет!

— Возможно, если они захотят или Вел посчитает нужным.

— Я не ваша и этим все сказано!

— Ты наша и Игорь наш. Вы оба выросли в этом доме. Вы оба носите фамилию Гай. Вы с детства обручены, с семьей. У девочек же мужья чужие. Парни пришли в наш дом со стороны. Почему нам нельзя сделать крепче их союз? — Лерка фыркнула, Ви сделала вид, что не заметила: — Не морочь мне голову, обручение тут не главное.

— Еще как важно! Есть традиции, в семействе Гаев. А я не Гай и поэтому меня многое не касается!

— Опять двадцать пять. Ты биологически не Гай, а морально и духовно, покрепче меня будешь. Я не вижу повод для негодования, разве что ты сама никак не хочешь стать родной.

— Я не чувствую.

— Чего, Лера? У тебя уже не первый раз какие-то не обоснованные претензии и недовольства. Конкретно, мне, можешь высказаться? Не отворачивайся от меня, посмотри в глаза и ответь. Тебя хоть раз ущемляли в чем-либо? Или заставляют работать? Ты ешь с нами не за одним столом? Ты же живешь с нами под одной крышей. Занимаешь комнат не меньше, чем остальные, в каждом доме, имеешь еще и свою собственную квартиру. Пользуешься всеми правами, как и мы, распоряжаешься семейной карточкой в свое усмотрение. Более того, ты узурпировала вокруг себя уйму народу. Все только и бегают, что по твоим капризам. Игорь практически не ездит на работу, потому что у тебя истерика или хандра. А он, между прочим, получает жалование и все чаще за красивые глаза и былые подвиги! А Михаил?! Он когда занимался своими прямыми обязанностями? Он у тебя стал просто нянькой. Причем, Галину ты тоже не отпускаешь.

— Ну, ты и завернула! Послушать тебя, так весь дом бегает только вокруг меня.

— А то не так! Я повторюсь, если злость не дала тебе меня услышать. Галина всегда с тобой. Михаил тоже. Если кого-то одного нет, то тут же приобщается Юрий. Игоря мы силой отрываем от твоей юбки. Тебе все мало, ты еще умудряешься всем найти работу — охране, водителям, обслуге. Славки, Агния… Я молчу о родителях, ты с них веревки вьешь. Мне еще перечислять? Да, ты не села мне на шею. Тут я спорить не буду, но разве я не внимательна к малышке? Или я не забираю ее, чтобы ты могла днем выспаться? Лера, не накручивай себя на пустом месте.

— Ну конечно, я одна плохая! А то, что вы творите, а? Как рассматривать? — Виен наморщила лоб, не понимая претензий и не видя связи между нынешним разговором, мыслями девушки и тем, что она предъявила. Тут Лерка продолжила, чем пояснила все сразу: — Усыновляете, чтобы потом использовать, как раб силу!

— Что за чушь, девочка, ты несешь? Использовать! Это ж надо такое придумать! Ну-ка, давай поведай мне, где мы тебя использовали? Или Игоря? Выкормили, вырастили — да! Дали крышу над головой, обеспечили работой. Интересно получается. А главное, что ни один из вас не может пожаловаться хотя бы тем, что остался без образования или права найти работу вне дома. Почему Игорь ни одного раза не заявил своего недовольства? Отчего остальные молчат?

— Игорь… Молчит, потому что он как пес, предан вам!

— Ерунда! Не захочет руководить галереей, всегда может уйти. Но не будем об Игоре, вернемся к тебе. Что же ты не уходишь на вольные хлеба? Отчего не живешь отдельно? Почему не ищешь работу по душе? Может, намекнешь, что не так, в отношениях между нами? Или откроешь глаза, чем мы тебя напрягли? Лера, ау! Ты где? Где та веселая девочка, пришедшая к нам? А ведь ты сама в наш дом пришла, если забыла, то я напомню, как это было. Где тот ребенок, поражающий всех талантом? Где та умница, которая окончила школу с отличием, опережая всех на много лет? Лера, пробудись!

— Вы, вы… Вы сделали из меня инкубатор!

— Что?! — нервы Виен не выдерживали, она поднялась. Гнев переполнял, и она еле сдерживалась, чтобы не влепить пощечину. — Это ты так думаешь о своей дочурке? Ты — мать Ангелинки и такое ляпнуть?! Лера, что в твоей голове? Откуда столько зависти и ненависти? Твои родители были такими заботливыми людьми, с такой трагической судьбой, но ни на минуту не забыли о тебе, не бросили на произвол судьбы, сделали все, чтобы ты была счастлива. Делали, душою переживали — смотря опасности в лицо. А ты…

— Да, я так считаю и имею на это право. Вам нужна была женщина, здоровая и умная, чтобы продолжить ваш род.

— Чего-чего, а вот ума-то я сейчас, в тебе не вижу! — Виен отошла на шаг и сразу развернулась. — Идиотизм! Где тот ребенок, чудный, ласковый, заботливый?! Признаюсь, я тогда не поняла поступка ребят. Только поженились и, увидев тебя, сразу взять в семью. Однако я привязалась к тебе, полюбила. Неужели ты забыла нашу жизнь? Нашу, совместную жизнь. Тебе только тридцать, а ты уже скулишь как старуха, не удовлетворенная мужем и жизнью. Лера, Лера.

— Что Лера? И вообще, чего ты мне тут мораль читаешь?! Мне просто надоела такая жизнь.

— Так меняй! Кто не дает? В доме с нами не хочешь жить, не надо. У тебя есть квартира. Мы перевезли вас сюда только потому, что здесь лучше, чем в четырех стенах дышать городской пылью. — не договорив, Виен выпрямилась и подошла к девушке вплотную. — А Игорь знает о твоем недовольстве?

— А ему что? То на работе, то с ней. А я…

— Понятно. — Виен потеряла к ней всякий интерес. В один миг человек стал безразличным. Ни тебе возмущения, ни злости, ни даже отвращение от того, что сейчас слышала помимо произнесенных слов.

— Ничего тебе не понятно! — закричала Лерка. — Я, может, тоже погулять хочу, или поехать куда-нибудь.

— Поезжай! Ты же у нас бедненькая, сидела всю молодость взаперти. Езжай!

— И уеду. И вообще, хотели знать правду, пожалуйста! Мне надоело здесь просиживать свою молодость. А вы, можете нянчиться, сколько хотите и дом свой сторожите сами.

— Все сказала?

— Все!

— Счастливо! Держать тебя не буду. Перебесишься, у тебя есть муж, с ним и выясняй, где тебе лучше, с кем и как.

— Испугала. — Лерка поднялась и, не глянув даже на дочку, ушла. Виен с минуту смотрела ей вслед, а затем, выйдя из шока, произнесла: — Тебе бы наши заботы. — и отпустила, как дым, опустила голову к ребенку, улыбаясь, словно ничего не было: — Линочка, солнышко, как ты тут? Кушать хочешь? — Ребенок потянул к ней руки, причмокивая. Придвинув коляску к скамейке, Виен наклонилась, опустив руки к девочке и та, ухватив ее пальцы, подтянулась, пытаясь сесть. Кряхтя и агукая.

****

Лерка влетела в комнату:

— Подумаешь. Осчастливили! Надоело всё и все. Утром вспомните, но будет поздно. Не работаю. Да! И что?! А сами. Возятся, копошатся, создавая вид, что трудятся, а сами погоняют тысячами несчастных, бездомных. И чего я сюда приперлась? В городе хоть было куда пойти. — накрасилась и позвала Юрия: — Отвези меня в центр.

— Сейчас?

— Именно. Что-то не так?

— Да нет, все так, пойду за машиной. — пожал плечами Юрий, муж Галины, няни ее дочки.

Через час она сделала себе новую прическу, купила обновки и увидела турфирму.

— А вот это самое то! — взяла горячую путевку, поехала домой, достала чемодан и сложила вещи, паспорт, кредитку, вытащила из сейфа наличные, все что было. Спустилась на кухню, набрала еды и закрылась у себя в комнате. Утром следующего дня Юрий отвез ее в аэропорт, и уже доставая чемодан, спросил:

— Лерка! Вот что ты творишь?

— Не твое дело. У тебя жена кто? Глина. Вот у нее и спрашивай. А я хочу на отдых!

— Кому нужен отдых, так это Галочке. Ты ее уже год не отпускаешь от себя.

— Я всех отпустила, причем сразу. Пока! — взяла сумочку, чемодан и ушла.

— Да пошла ты! — психанул Юра. — Вдоль по Питерской! Буду я на тебя еще свои нервы тратить. — хлопнул двери и умчался домой.

Прошло два дня. Михаил, совершенно случайно, сидя за обеденным столом, в небольшой столовой первого этажа, после трудового дня, заговорил о том, какой Лина чудесный ребенок.

— При такой-то матери! — вырвалось у Юрия.

— Не бузи. — грохнул по столу кулаком Михаил. — Чем тебе Лерка не угодила.

— Ее и матерью назвать трудно. — не успокаивался Юра. — Кукушка!

— Юрий! — подала голос Галина, пытаясь утихомирить мужа.

— Вы это о чем? — завертел головой Михаил и все, кто был за столом, принялись упорно пережевывать. И только Юрий не мог себя удержать.

— Михаил, а тебе не странно, что ее нет уже два дня?

— Мало ли, уехала к мужу. Виен же здесь и вы тоже.

— К Игорю! Да как бы ни так. Укатила она, вернее улетела!

— Куда?

— Не знаю, я ее только в аэропорт подвез, там она сама. Еще и обозвала нас всех…

— Все, хватит! — оборвала Галина. — Не наше это дело, кто куда едет и что говорит. За столом — едят. Понятно?!

Михаил отставил тарелку, не доев, и пошел к Виен.

— Это правда? — с порога начал он.

— Что именно?

— Что Лерка сбежала?

— Сбежала? Нет, просто уехала.

— Куда?

— Меня не посвятила. Михаил, она взрослый человек и замужем.

— Понятно. — он взял на руки девочку. — Я пойду, погуляю с ней.

— Осторожно, у нее зубик режется. Вся в слюнках. Вот, держи салфетки, а то обслюнявит.

— Ну и что? — Михаил растаял. От сильного, мужественного мужчины и следа не осталось. — Это же наша кукла, ей можно!

— Своих пора заводить. — впервые за два дня улыбнулась Виен, глядя на то, как они тянутся друг к другу.

— Вот женюсь на любимой женщине и заведу. — проговорил Миша, играясь с девочкой.

— Любимая женщина! — Виен насторожилась, но тут же взяла себя в руки: — Ты уверен, что это она?

— Сама посмотри, это же неоспоримо! Глаза, губы, брови, она даже смотрит на меня по-особенному. Она смотрит на меня, глазами Веры.

— Михаил! Ты хоть на людях не говори, попахивает статьей, или больницей. — Он посмотрел на Виен с гневом, но ничего не сказал. Та же просто подала ему бутылочку с водой. — Давай говорить откровенно. Ну не верю, что можно взять и родиться запрограммировано. Это первое, второе — поживем — увидим, может быть и правда, Лина твоя невеста. Михаил, скажи мне, ты же ненамного младше Ольги?

— Да, лет на десять, точно сказать не могу, мы же все были детьми, да и времена тогда были какие.

— А тебе не надоело жить?

— Нет. Я до Лины жил в удовольствие, а сейчас и подавно хочется. Вот начал к миру привыкать, присматриваться, что да как. А чего спросила?

— Просто, иногда задаюсь вопросом, может ли надоесть жить. — Виен собрала детскую сумку для прогулок, мужчина молчал и ждал, понимая, что разговор не окончен.

— Получается, ты у нас старейшина. Ну, я имею в виду, после Ольги, по возрасту. Ты даже старше ее мужа, Ника. Как тебе удается держаться в одной поре? Ну, у нас, в роду, все как-то время от времени молодеют, ты же такой шустрый, бойкий, а на вид — лет под семьдесят.

— Это я в последние годы, даже не годы, а это столетие, решил было, что пора походить в старичках. А вообще, я-то пью зелье не как вы, кубком. А понемногу, чтобы косточки бегали, внутренности не давали сбой, да мозг работал с сердцем, как часы. Делю на несколько приемов. Тебе разве Жан не говорил, он же тоже так делал, ну, еще до тебя.

— У нас не возникало этого вопроса, я его старичком не знала. Значит, эликсир можно пить каплями?

— Можно, Гаи все так практиковали, кода соседей было мало, когда грозила угроза быть пойманным. Целую систему изобрели. Сейчас наслаждаются молодостью. Ты об этом хотела поговорить?

— Нет, о Лине, Лере и тебе. — Михаил кивнул. — Лерка сходит с ума, сама не зная от чего, я тоже понять не могу, ни ее слов, ни ее мысли. Скажу ли Игорю? Скорее, да. Тебя же хотела предупредить, ты при ней не болтай, что растишь невесту. Если прислуга и воспринимает это как своеобразную шутку, то Леркин мозг сейчас работает в одном направлении — разоблачить нас хоть в чем-нибудь. А ты, я вижу, совсем ничего не замечаешь вокруг себя, кроме счастья.

— Приму к сведению.

— Вот и отлично! А вообще, девчушке повезло, у нее нет нормальной матери, зато есть два отличных отца. Может, вы с Игорем поженитесь, теперь модно.

— Вилена! Ты меня нарочно обижаешь?

— Не хотела, так, фильм вспомнила. Ты хотел с ней пойти погулять?

— Хотел. Игорь хоть в курсе, что Лерка в отгулах?

— Скорее в загуле. — буркнула Виен и добавила: — Я не сообщала. Помочь?

— Сам справлюсь, не впервой.

Прошли еще сутки, вернулся Жан. Въезжая в гараж, заметил жену в саду с коляской и сразу направился к ним:

— Привет, мои женщины! Как вы тут?

— Нормально, спокойно, с новым зубиком.

— Лерка спит?

— Сбежала, наша Лерка, уже третьи сутки прохлаждается невесть где. — Жан сел, устало опустил руки на колени. Виен поняла — расстроило его это известие, вот только почему так сильно, словно подкосило.

— Ты знала, что так будет. — заговорил Жан. — Поэтому не захотела никуда уехать?

— Скажем так — догадывалась, что девушка выкинет фортель. Но не знала, какой именно. А ехать. Жан, мы же только вернулись. Это лето вообще все в бегах, просто мечтала побыть дома. Что мне надо? Море, солнце, юг — вот оно, все! Раньше мне год пахать надо было, чтобы выбраться в такие условия на недельку.

— С тобой понятно. Что с Линой?

— А что с ней? Ест, спит, растет.

— Игорь в курсе?

— Не знаю. Звонить и узнавать, ты же знаешь, не по мне.

— И куда она уехала?

— Все, что я знаю — купила путевку, Юрий отвез в аэропорт, а там, наша царевна просто послала его, мягко говоря, домой. Жан, у нее не первый раз заскок, перебесится.

— Я позвоню Эду.

— Зачем? Он свой долго выполнил. Это даже смешно, звонить приемным родителям, о выходках замужней, тридцатилетней, мамаши.

— Предлагаешь ждать.

Виен кивнула:

— Предлагаю. Близятся выходные, все само разъяснится.

Этим же вечером приехал Игорь, с кучей подарков и букетом для любимой жены. Влетел в свои комнаты, нарочно не предупреждая звонком, собираясь сделать сюрприз. Но сюрприз встретил его в виде разбросанных вещей посреди гостиной.

— Лера! — позвал он тихо, по времени малышка должна спать. — Леруся! — он обошел все, жены нигде не было. Направился в детскую. Ангелина мирно спала в своей кроватке, как всегда, улыбаясь во сне. Галина возилась с постиранными вещами ребенка, раскладывая их по местам. — Добрый вечер!

— Привет! — ответила женщина и спрятала глаза.

Игорь это сразу заметил:

— А где моя половинка?

— Игорь, спроси у Виен. Хорошо?

— Да не вопрос. Только умоюсь с дороги. Вижу, тебе не до разговоров. — по дороге в душ, набрал жену, но та не ответила. — Опять капризы! — чуть позже повторил звонок — тишина. Деваться не куда, поднялся к Виен. Дверь открыл Жан:

— Приехал, заходи.

— Добрый вечер. Я тут… — он не знал с чего начать.

— Да мы видим. — Жан кивнул ему на стул, чтобы парень не топтался на месте, как школьник перед родителями.

— А где Лера?

— Игорь, кто ее муж?

— Естественно я, только я вернулся, посреди гостиной чемодан, ее нигде нет и по телефону не отвечает. Галина сказала вы в курсе, вот я и пришел.

— А когда ты с ней говорил, последний раз.

— Так сегодня утром!

— И она тебе ничего не сказала?!

— Нет. Мы поболтали, у нее было отличное настроение, даже не ныла, как обычно, о моем отсутствии. Спросил о дочери, она коротко ответила: «приедешь — увидишь»! Я хотел сделать сюрприз.

— А сюрприз сделала она. — произнесла Виен. Жан, перебивая, проговорил:

— Довольно странно. А мы думали, ты в курсе. Она уехала.

— Куда, когда?!

— Четыре дня тому назад. — ответила Виен. — Прости, думала, что тебе она сообщила. Куда — не знаю.

— Что, вот так взяла и уехала? Просто так вот бросила дочь?

— Нет, конечно, не молча и не просто так. Сообщила, что устала, что ей все надоело.

Игорь смотрел на них с недоумением:

— Почему же она мне ничего не сказала?

— Игорь! Разбаловали мы ее. — Виен ответила, прекрасно зная, что спрашивает он не у них, а у себя. — С самого детства. И ты тоже! Все в рот заглядывал, потакал, лишь бы девочка была весела и имела все, на что «глаз положит». Нечего нам теперь думать — что да как! Погуляет — явится.

— А мне что делать?

— Ждать и дочь воспитывать. — сказал Жан. — Ты, конечно, решения принимай сам, мы всегда рядом, с Линой поможем. А остальное — твое личное дело. Захочешь поехать за женой, мы приглядим за малышкой. Надо вернуться к работе, поезжай, за ребенка не волнуйся. Решишь остаться на время здесь, значит сядем с тобой и найдем варианты.

Игорь был не в лучшей форме, чтобы принимать решения. Жан не стал его торопить, хотел отложить разговор до утра, но их перебил мобильный.

— Она! — глянув на экран, произнес парень и смотрел на Жана.

— Так отвечай, чего тянешь?

— Алло, Лера! — отошел к окну. — Ты где?

«Ой, опомнился! Отдыхаю».

— Так нельзя!

«И почему это?»

— Мы же семья! Ты могла хотя бы предупредить. Чувствую себя полным дураком.

«Брось прибедняться. Ты им был всегда. Из тебя все веревки вьют. Мне что, нельзя просто поехать и отдохнуть?»

— Ты где?

«Не важно. Я же сказала, у меня отпуск! А это значит — от всех».

— Когда вернешься?

«А что, без меня уже не справляетесь?»

— Справляемся. Я спросил, когда вернешься?!

«В дом — никогда! Видеть их всех, таких масленых, сладких до приторности, не могу».

— Валерия! — Игорь повысил тон, но говорил достаточно спокойно.

«Не ори на меня, не твоя собственность. Все, пока, позвоню».

— Ты хоть о дочери спроси.

«А зачем? Я и так знаю, что все будет хорошо. Гаи детей не обижают, они их растят, как ценные цветы, под колбой. Она же им нужна, даже больше, чем я. Ладно, позвоню, еще».

Игорь убрал трубку и молча смотрел в пол, обдумывая слова и поведение жены. Он прекрасно знал, что Виен прочла ее мысли и знает больше, чем он услышал, но спрашивать сейчас не хотелось. Лера ужалила его в самое сердце. Она давно уже начала выбрасывать подобные штучки, он принимал их за капризы, поначалу, беременной женщины, мол, трудно, тяжело. Затем за послеродовую депрессию. Но этот раз она хладнокровно вонзила ему отравленную иглу в сердце.

— Это бывает. — сказала Виен на его мысли. — После родов, случается психоз. Пусть побудет одна, быстрей явится.

— Я всего на пару дней ехал, оставил работу не законченной, ужасно соскучился по семье.

— Вот и пойди, выспись и посвяти эти дни дочери. — обнял его Жан, пытаясь вывести из тупика. — А утром, погуляем с Линой, и на свежую голову, решим, что делать.

— Спасибо! — Игорь пожал Жану руку, выдавил улыбку для Виен.

— Что ты уже надумал? — не успела закрыться дверь, как Виен теребила мужа.

— Переведу его сюда, как ни крути, тут им с малышкой будет легче. Даже если Лерка вернется в ближайшее время, а она вернется в город, ты это прекрасно знаешь, то пусть прочувствует все тягости одинокой жизни. Ты права, мы ее баловали больше всех, больше родных детей.

— Так именно потому и баловали, что сирота. Ах, какой же она была славной девочкой, какой веселой. Одно меня поражает, как Вел почувствовала, что…

— Прекрати, никто ничего не чувствовал! Наша жизнь виновата. Вспомни сама, пока она была маленькой, сколько случалось для взрослого человека непонятного, вот и отложилось. А ее болезнь.

— Не уговаривай, сама все знаю, понимаю, помню и люблю ее. Сама часто думаю, что вмешательство Карла не остались бесследно. Недаром же ее родные решились убить себя. Но как ни крути, а нам делать с этим что-то надо. У нее временами такое из памяти выскальзывает, что просто жесть! Представь, если она кому брякнет. Журналисты быстро раздуют на пустом месте то, чего и не было. Нам оно надо?

— Нет. Но не посадить же ее под замок.

— А вот тут я не уверенна. Может под замком-то ей лучше будет. Ладно, хочу спать лечь со свежей головой. А то напридумываю, потом приснится всяко-разно, и буду всех доставать.

— Права. Дай мне час, я найду Игорю замену и…, пойдем, погуляем перед сном. А вещи ее отправлю на квартиру. Хочет самостоятельности — она ее получит. Не вопрос! Взрослая. Наши приглянут за ее общением. Дочку мы ей не отдадим.

— Но она же мать!

— Нет, не мать, родительница! — Жан злился, ходил по комнате и думал сразу в трех направлениях.

— Вот и успокойся.

— А я спокоен! Вполне спокоен, только зол!

— Вот я и говорю — успокойся. Мы справимся. Лерка вернется, все образуется.

— В этот дом — не вернется! Я так решил!

— Строгость моя. На меня-то кричать зачем?

— Прости. — Жан обнял ее, взял мобильный. — Пойдем, пройдемся, тут душно, я сделаю все звонки на воздухе.

— А может, выгуляешь меня по набережной. Хочу мороженного, в хрустящем стаканчике.

— Мороженного? В хрустящем стаканчике? Я за машиной.

Он еще и дверь не прикрыл, а она уже слышала, как муж дает распоряжения своим подчиненным.

Глава 2

Вел, без лишних эмоций, спокойно выслушала звонок матери и сказала:

— Мне все ясно. Эду пока говорить ничего не буду, вдруг Лера образумится. А за Игоря не переживайте, он умный парень и наш человек.

«Тогда все, привет девочкам». — Виен отключилась.

Вел, не заметив из разговора даже мельчайшей проблемы, набрала дочери, Владиславе:

— Задерживаться будите, или сходим куда поужинать?

«Скорее всего, раньше уйти не получится. — произнесла Влада: — Юлька заболела, надо кое-что подтянуть.»

— Заболела? — удивилась Вел и усмехнулась сама себе: «люди часто болеют.» — А что с ней? Хотя… — тут хитрая улыбка расплылась на ее лице: — Раз ее нет, то я сейчас буду у вас. — в голосе Вел появились нотки радости, и она поспешила отключится. Влада задумалась, но потом решила, что ей почудилось. А Вел уже звонила мужу: — Дорогой, я беру такси и еду в офис к девочкам. Юлька заболела, Славки не справляются. Заедешь за мной?

«А вот возьму и не заеду, раз приказываешь». — отшутился Эд.

— Прошу, я прошу.

«Тогда ладно, но после шести».

— Отлично! — Вел действительно почувствовала воодушевление от возможности поработать в своей любимой редакции. Для нее работа всегда была в удовлетворение. Даже в отпуске она думала о ней. Последние несколько лет ей этого очень не хватало. Втянулась со временем, смогла не ездить в офис и не сидеть там сутками. И вот сейчас она просто расцвела:

— Девушки, и вы, юноша! — практически с порога крикнула она, но без тревоги в голосе. — У нас есть небольшая проблема.

— Ты о Юлии? — подняла голову Мира.

— О ней потом. — махнула рукой Вел и прошла к окну, бросив сумку на журнальный столик: — Лерка сбежала, не оставив адреса, бросила малявку на Ви с Жаном. Игорю нужно перебираться туда, ну, пока девочка не подрастет. Так что, его надо заменить. Какие будут предложения?

— Мам! Вообще-то у нас скоро свадьба. — напомнила Мира.

— Я помню. Есть ли кто у вас на примете?

— Муличка! — голос Влады прозвучал так, словно Вел сморозила глупость. — Прости, но сейчас ты думаешь не о том!

— Поясни. — Вел согнала ее с кресла и удобно разместившись, улыбнулась снисходительно. Влада подошла к двери, закрыла ее и присела напротив.

— Игоря жалко, правда. Лерке надо дать хорошей взбучки, а то она, достаточно долго кичится, что не родная. Просто взяла себе за фишку, типа вся несчастная и лень свою прячет за это. Что касается нашего, не побоюсь сказать, бизнеса, то тут все хорошо. Ты, а я вижу по глазам и тому, как ты уютно разместилась в кресле, поможешь Мире. Значит, я могу прикрыть галерею. Агнии помогала, знаю, что и как. И в редакции буду на подхвате. Благо здание одно.

— Я-то помогу, немного. — смутилась Вел тому, как ее быстро разоблачили. — Но мы же с Эдом собрались в поездку. И Мирка с Мэйсоном месяц, так это точно, будут путешествовать.

— Будут! — категорично завила Мирослава.

— Только к этому времени вернутся молодожены и, если мне не изменяет память, то они остаются в городе, на этот год. — поддержала сестру Влада. — Или ты Аге уже не доверяешь? Мам, я же здесь! У меня учеба.

— Значит, проблемы нет? — Вел расстроилась, чувствуя себя не в удел.

— Мам! — проговорила Мира. — Тебе так нравится искать проблемы, чтобы не думать о доме и семье?

— Не правда!

— Правда, правда! — заговорили обе. — Мы уже лет десять наблюдаем, как ты из ничего делаешь проблему, растишь сама и сама же ее решаешь, причем растягивая удовольствие.

— Не соглашусь!

— Можешь не соглашаться. А сегодня ты права, тревога есть и не одна. — Вел смотрела на Владу, очень хотела предоставить ей сотню доказательств, как они с сестрой не правы, но не хотела при Мэйсоне раздувать конфликт. Отложила до вечера. А Владислава продолжила: — Ты, мамочка, Леркой займись и серьезно. Хотя у папочки бы получилось лучше, на нее воздействовать. И еще. — Влада опять сделала паузу, давая возможность матери вставить хоть слово. — Юлия! Ей очень плохо. Вот она нуждается в помощи, твоей! Вы же дружили. Пусть это было давно. Только ей, очень нужна поддержка.

— А что с ней?

— Вот съезди и посмотри. — ответила Мира.

— Я?! Вы понимаете, что говорите?

— Понимаем. Ты поезжай, там поймешь.

— Ладно, поеду. — вдруг согласилась Вел, но при этом сделала такое лицо, будто ее обязывают.

— Давай, давай, мы закончим работу, тебя дождемся и тогда разработаем дальнейшие планы. — Улыбаясь, Влада подталкивала мать на подъем со своего теплого, удобного кресла.

А Мира добавила:

— Сергей знает, где она обитает.

****

Вел ехала с увесистым пакетом фруктов и придумывала версии, почему так молодо выглядит. Остальное ее мало волновало. Поднялась на второй этаж пятиэтажки, протянула руку к звонку, поколебалась немного, но потом позвонила. Никто не спешил ей открывать. Постучала, зовя хозяйку:

— Юля! Юлия Владимировна!

За спиной открылась соседская дверь:

— Вы, дамочка, к кому? — низкая, не опрятная женщина, в старом халате, водрузила очки на нос.

— К Юлии Владимировне. — произнесла Вел и скривилась — назвать ее «дамочкой»! В другой момент бы поставила тетку на место, но вовремя вспомнила, зачем пришла.

— А вы кто же ей будите? — женщина продолжала допрос, с пристрастием и рассматривала не стесняясь.

— С работы. Мы узнали, что она заболела, вот прислали проведать и узнать, что нужно. — Вел подняла пакет, который тут же вызвал доверие.

— Ага! Заболела. Ну раз с работы…, то пойдем, покажу тебе больную. — ковыляя как утка, подошла к двери и вытащив ключ из кармана, повернула его один раз. — ШО нужно? Да все ей нужно! Гляди, может, чего и сделаете.

В нос сразу ударило дешевыми лекарствами, затхлостью и болезнью. Вел невольно передернулась, с опаской сделала шаг в квартиру. С порога «кричала» запущенность квартиры. Вел внимательно смотрела по сторонам, затем наклонилась снять обувь.

— Ты чего это? — проголосила тетка. — Не требо, проходь так.

— Но как же? Здесь больная.

— А есть, у этой больной, кому убирать? — Женщина пошла вперед, толкнула дверь серого цвета, с проблеском когда-то белой эмали. Вел последовала за ней. В первой комнате, на собранном диване, лежало скрюченное тело, укрытое грязной тряпкой, некогда пледом. Из-под него свисал уголок простыни, в противный цветочек, с пятнами и потеками. — Спит! — пояснила соседка.

— Простите великодушно, Вас как зовут?

— Так Нина Витальевна.

— Нина Витальевна, — Вел не смогла скрыть отвращение и удивление. — А где все ее родственники? Почему не приехали родные?

— Ты это о ком?

— Сергей, муж. Сестры.

— Вспомнила! Сергей, ужо годков шесть, а то и семь как сбежал к молодой. Да ты сидай. — Вел была в полном шоке. Забыв о воне, отодвинула стул и присев на краешек, слушала. — Она же все работала, то на квартиру, то на мебель. Детей нет, времени за ним смотреть — нет! Вот он и забегал, а потом вообще, собрал вещи и ту-ту! Прихватил все, что собирали на машину.

— Господи! Но она же хорошо зарабатывала! — Вел рассматривала баночки из-под супчика — борщика, не первой свежести, тарелочку с кашкой — малашкой, серого цвета, с комочками. Все это стояло на стуле, прямо у изголовья Юли. И совсем заляпанная, литровая банка воды.

— Конечно, хорошо! — Женщина хлопнула таракана, ползущего по столу, ладонью и вытерла об халат. Рвотный позыв заставил Вел отвернутся. — Но, то одно, то другое. Потом сестра болела, за ней мама. Закрутило в чужих-то бедах. Всем надо, всем помогай.

— А сестры хоть приезжала?

— Ага! Была одна. Часа три. Врача вызвала, выслушала, оставил мне деньги и рецепты. «Извините, — говорит, — семья, хозяйство. Бросить не могу». А сама все шкафы перерыла. У Юльки то деньги были, я знаю.

— А вторая?

— Второй не было. Зачем мне брехать.

— Что врач сказал?

— А что они говорят, глядя на такую обстановку? «Устала. Отдых, покой, питание. Не нервничать!» Кучу таблеток выписал. Я половину денег в аптеку отнесла, а они все дорогущие, жуть! А вторую оставила ее кормить.

— Ну, мне все ясно! — весь сегодняшний день выразился на лице Вел. Она ударила кулаком по столу и поднялась, стала подбоченясь, крутя головой. — Где здесь ведра, тряпки?

— И шО, ты будешь возиться?

— Нет, хоровод водить! — Вел направилась к окнам и распахнула их настежь. Затем, первым делом пробежалась взглядом по таблеткам. Оставив их на время, подняла стул с «едой» и отодвинула к выходу.

— Ну, ну! — проговорила женщина и направилась к двери. — У кладовки усе найдешь.

— Простите, ключики оставьте, чтобы я вас сто раз не тревожила. В магазин, аптеку, сами понимаете. И рецепты, где?

— Сейчас принесу! — Ключи перекачивали из рук в руки и женщина, с вызовом, заявила. — Мне же легче!

— Вы не обижайтесь. Это я на ее родню сержусь.

— Да я поняла. С меня-то шО взять, чужая.

Вел обследовала квартиру, пока звонила Ев. Повсюду было настолько запущено, что провозись вечер, не сдвинешь с места. Открыла шкаф и усмехнулась — подчистили добросовестно.

— Спасибо, что хоть что-то оставили! — сказала громко, уже не заботясь, услышит ее кто или нет. Вытащила белье, старую, но чистую ночную, халат и услышала голос сестры в сотовом:

«Алло!»

— Ев, привет, вы когда возвращаетесь?

«К концу недели. Что стряслось? У тебя такой голос».

— Много чего! Родители не звонили?

«Нет. Выкладывай».

— Ев, давай потом поговорим. Юлька заболела, я у нее на квартире.

«Ясно. Дэн! — крикнула Ев, и в трубке зазвучал мужской голос: — Привет и слушаю внимательно!»

— Нужна палата и толковый врач.

«Значит будет. Владу сама позвонишь, или мне его к тебе направить?»

— Уже звоню, спасибо! — надавила третью кнопку. — Оля! Привет, чем занята?

«Да так…» — скучающе произнесла подруга.

— Тогда слушай. Юлька заболела. Звони Владу, пусть присылает машину.

«Вел!»

— Оля! — перебила ее и заявила: — Встретимся в клинике, или мне ему самой звонить? Я же могу, ты знаешь!

«Сама справлюсь».

На этом разговор закончился. Вел вышла из спальни, сразу набирая дочерей:

— Славка! — не различая их по голосу, она всегда пользовалась средним именем. — Я сейчас пришлю Сергея, отправь с ним уборщицу, скажи, по двойному тарифу.

«Совсем плохо?»

Вел поняла, что это Мирослава.

— Не то слово! Мира, я ее дождусь и поеду в клинику, затем все подробности. Отцу скажи, а то мне не до звонков.

Юлька пошевелилась, потянулась рукой к тому месту, где стояли баночки. — Ну, уж нет, подруга, эту гадость ты не найдешь. — Открыла бутылку воды, купленную по случайности, ибо не знала, что взять, вставила в нее трубочку, которые в кухне стояли пачкой, и подставила ко рту. Женщина пила жадно, большими глотками. Глаза закрыты, и открывать их она не собиралась. По исхудавшей, посеревшей щеке, покатилась слеза. У Вел тоже накатились слезы, она шмыгнула носом, но сдержалась. Достала баночку мягкого творога, принялась ее кормить. Юлю хватило наполовину. Устало отвернулась к стене и захрипела, плача от бессилия.

— Господи! — проговорила Вел. — За что такая старость? — Он ответил молчанием, как делал всегда, на подобные вопросы. А Вел подошла к открытому окну и думала, дыша свежим воздухом. — Как же хорошо, что у меня нормальная семья! Вот так живешь, суетишься, а в итоге — ты немощный, больной и никому не нужный! Вырастаем, спешим рушить семейные мосты, мня себя всемогущими, вечно живущими, независимыми и вообще — супер-пупер какими. Считаем обузой родителей, братьев, сестер. Толкаем в транспорте стариков, отворачиваемся к стеклу, не желая уступить место. Думая: что это им дома не сидится?! Сбрасываем звонки матерей, мол, садятся трубочки, я занят, потом перезвоню. И совсем не понимаем, что еще шаг и сами будем на их месте — больными, немощными и никому не нужными. И я хороша! Ольга — это подруга, для нее все и мужа, и достаток, и даже долголетие. А человек работал, на меня всю жизнь. Недостатки замечала, злилась, когда та высказывала свое мнение. И забыла, скрывшись в свою уютную норку. Прав был Жан, лучше никого не знать и не подпускать с самого начала. Но я-то ее уже знала! Так почему не попробовать обеспечить хоть единицам комфортабельную старость?

У подъезда затормозила скорая, из клиники Дэна, вышли двое в белых халатах и Вел пошла им на встречу, открыла дверь в момент, когда те искали квартиру:

— Вы от Влада?

— Да!

— Проходите, лучше не разуваться и сразу взять носилки. Ее надо в стационар. — Женщина врач прошла и сморщилась. — Понимаю Вас, сама прочувствовала подобное, войдя сюда.

— Родственница?

— Начальница. Вот пришла проведать, а тут… — Вел развела руками.

— Понятно. Одинокость видно сразу.

— В каком-то смысле так. Я приготовила вещи, но не смогла, вернее не успела переодеть ее. Не поможете мне, неудобно отправлять ее в больницу в такой запущенности.

— Давайте попробуем. — совершенно равнодушно врач взялась за это дело и уже через пять минут санитары вынесли Юлию на носилках. А врач, вымыв руки, спросила: — Адрес запишите?

— Спасибо, я знаю, где находится клиника. Дождусь уборщицу и сразу подъеду. — Складывая все необходимое в пакет, Вел мило улыбнулась, достала кошелек.

— Вы хотите меня обидеть, или подвести под увольнение? Спасибо, конечно, но у меня приличная зарплата. Уборщица значит…

— А вы бы смогли переступить через своего сослуживца в трудный момент?

— Скорее нет. До свидания.

Они уехали, а Вел прикрыв двери, ждала на улице, в квартире дольше находится не было сил. В окна выглядывали соседи.

— Как коршуны, ищут падаль. Не дождетесь, она еще поживет. — думала Вел и тут же противоречила себе. — Что это ты, Вел, это шакалы ищут падаль, а этим нужна сплетня, разукрасить свой день и хоть на час порадоваться, что кому-то намного хуже.

Определив фронт работы для уборщицы, Вел позвонила соседке:

— Юлию Владимировну забрали в больницу. — Вел дала возможность женщине уточнить адрес, но та не спешила. — В квартире убирают, работы там не на один день. Если появится родня, пожалуйста, пусть найдут Вел, они знают, кто это. Ключи от квартиры будут у Юли Владимировны, естественно после того, как наведут порядок. — Она опять сделала паузу, достала деньги. — Это Вам, за помощь.

— Ну, что ты! Мне же оставляли.

— Я знаю! — Вел посмотрела в глаза соседке, слегка прищурив глаз и женщина смутилась. — И все-таки, вы, как могли, ухаживали. — оставив в руках женщины хрустящую бумажку и все содеянное на совести, Вел умчалась.

Соседка посмотрела ей вслед, собралась было пойти, посмотреть на уборку, но передумала.

— Однако! — тут же вспомнила она пронизывающий взгляд девушки и согретая хрустом денежки, спряталась в своей квартире.

Вел, щуря глаза и кривя рот, нервно и тщательно вытирала руки влажной салфеткой.

— Это от общения? — водитель, Сергей, смотрел на нее в зеркало.

— Да! Вся такая благодетельная, блин! А довела человека… — Сергей молчал, Вел возмущенно продолжала: — Ну не хочешь ты это делать, в тягость тебе, или просто лень, позвони сотрудникам, откажи просьбе горе-родным! Деньги всех греют, но поделиться теплом… А много ли женщине надо было? Нет! Хотя бы чистую постель, покормить из нормальной посуды, воды подать, свежей и появилась бы у нее тяга к жизни! Сама бы начала бороться. Блин нафик!

— Вел, ты ругаешься? — улыбнулся парень.

— Матом, но не громко, хотя так и хочется врезать по, Волге-Матушке, да с трибуны!

— Так в чем дело?

— Ты еще маленький. Ничего, прорвемся, не такое видели.

— Без сомнений! В больницу?

— Да, только заскочим в магазин, надо подкупить для подруги вещей и продукты.

****

Шествуя по знакомому коридору, Вел уточняла у Ольги номер палаты, за ней шаг в шаг шел парень, нагруженный под завязку. Открыла нужную дверь, пропустила парня:

— Я в машине. — поставив все на тумбочку у двери, сообщил Сергей.

— Поезжай, ты нужен на работе. Я перезвоню, возьму такси, в общем, разберусь.

— Да я подвезу, куда надо. — вышла ей на встречу Ольга. — Ну, привет, еще раз.

— Привет! Я злая, как… Врачи были? Смотрю, ты ее умыла.

— Умыла. Вечером скупают, как следует. Все уже были, кто необходим. Вел, как такое могло случиться?

— Сама думаю — как?! Скажи, ты знала, что они с Сергеем разбежались?

— Слышала, краем уха. Но не подумала даже позвонить, удостовериться, поддержать или… Мы же больше за «кордоном».

— А я вообще, даже и краешком. — Вел стояла у кровати, глядя на постаревшую подругу юности. Ну да, их и подругами назвать нельзя, так, знакомые. Только ведь, сколько их связывало! Вел не заметила, как принялась рассуждать вслух: — Так, платила ей хорошую зарплату, требуя по всем пунктам, а заглянуть в душу… Оно мне надо было? Нет, даже не отрицаю, что нет! Но сегодня…

— Вел, ты же сама мне объясняла правила нашей жизни.

— Оля! Я сейчас не о наших устоях. Да я не обвиняю ни себя, ни тебя. Все правильно — законы, правила… Но! Понимаешь, она же не просто знакомая из далекого детства. Я знаю ее со школы. Ну, разъехались бы мы по разным концам света, было бы совсем другое. Но тут, она всю жизнь на меня работает. А я, как чурбан. Хоть бы поинтересовалась, помогла негласно, подсказала.

— Давай не будем корить себя. Мы сделали все вовремя, и Юля еще поживет, здоровой в свое удовольствие. А исправить мы с тобой ничего не сможем. Все, кого мы знали, уйдут постепенно.

— Уйдут. — Вел налила в пластиковый стакан воды. — Будешь?

— Нет, спасибо.

Утолив жажду, Вел принялась распаковывать пакеты, Ольга ей помогала. Долго молчали. И опять Вел не выдержала, ей надо было все выплеснуть, облегчить душу:

— Я когда к ней сегодня зашла, сначала у меня была брезгливая паника. Потом, конечно, было стыдно, хотя так хотелось оттуда бежать и не видеть всего этого! Затем пришел гнев и жалость. Я прошла по квартире, и такая пустота в груди появилась, только мозги и работали. Посмотрела я по сторонам и задумалась: вот, как так можно?! Человек заболел, а ему не помогли, а подчистили все, что с таким усилием заработано. Не знаю, может, где и спрятаны деньги, я не увидела, не искала. Не могла Юлька все тратить след в след. Мы то, ее знаем, да и обстановка квартиры не соответствует ее зарплате. В холодильнике пусто, на полочках пусто, шифоньер и тот пустой, так, весит пару стареньких вещей.

— Думаешь соседи?

— А кто же их знает. Соседка сказала сестра приезжала, по шкафам лазила, денег оставила на лекарство. Не звонить же сестре, не устраивать очную ставку. Да я вообще думаю, постарались и те и другие. А эта, благодетельница, протухшим супом кормила и водой застоявшейся.

— Ну, она ей не обязана.

— Конечно! Но, деньги взяла. И у сестры, и у меня. Вот скажи, перед кем хотела быть хорошей? Перед ней? Соседями? Или перед Богом? Создала видимость, иллюзию, а последствия? Оля! Лопнула ее заботливость, как мыльный пузырь!

— Вел, она не знала, что ты приедешь.

— Да не все ли равно, кто бы приехал. С какой целью она все это делала? Не проще было бы отказаться и не брать еще один грех на душу.

— Не спрашивай у меня то, на что нет ответа.

— Прости.

Помолчали. Юлька спала, лицо стало немного спокойней. Что будило в ней надежду — их голоса, или уколы? Скорее все вкупе*. Вел опять заговорила:

— У Миры скоро свадьба.

— Помню. Приедем.

— Это хорошо. А ты вообще, что сейчас делаешь?

— В смысле, именно сейчас? — Вел скривила гримасу. — А, вообще, хотела к Максу съездить.

— Отставить! Дай Максиму немного свободы. Ты нужна здесь. Во-первых, какой бы ни был тут уход, а мы — это мы. Во-вторых — хватит сидеть и нянчить великовозрастную детину. Быстрее влюбится и женится.

— Но…

— Никаких «но»! Лет десять, а то и пятнадцать, можешь заняться любимым делом. Надо обучить десяток новичков, а там подумаем. Отпуска и праздники не отменяются. Финансы обсудим позже.

— Узнаю прежнюю Вел! А сама?

— И сама. Правда, у меня есть кое какие наметки, но об этом позже. Вай! Я совсем забыла перезвонить Ев. Где же эта медсестра? Оль, мне надо поговорить. Подумай о сиделке.

— Есть, мем!

— Да иди ты! — на лице Вел появилась улыбка и жизнь уже начинала возвращать цвета.

_____________________________

*вкупе — в данном случае — вместе, сообща, совместно.

Глава 3

Удушливая жара резко сменилась мерзко плачущим, затяжным дождем. Противная сырость лезла всюду, даже в настроение, хотелось забраться в кровать, с чашечкой горячего напитка и отдаться воспоминанием о тепле. Жан сидел в своем кабинете, смотрел в стену. На душе было хуже, чем за оком, он характеризовал бы свое состояние одним словом — паскудно, но принимать решение надо и срочно. Ударил по столу, помотал головой и опять уставился в одну точку.

— Все бичуешь себя? — жена вошла и присела напротив.

— Что? Прости, задумался.

— Хочешь поговорить? — в кабинете было не холодно, но Виен укуталась в мягкую, нежную шаль, совсем старенькую, заботливо подаренную мужем много лет назад. Он уже неоднократно предлагал ей купить новую, но Виен отказывалась, говоря, что те не будут напоминать ей ее любимую кошку.

— Виен, родная, ты же прекрасно все знаешь! — вспылил, вскочил, но тут же присел перед ней, взяв ее руки, уткнулся в них лбом: — Простишь ли?

— Вот глупый, я-то, тут причем. Это тебе с сыновьями говорить надо.

— Они меня не поймут… — вздохнул протяжно, как-то по-старчески.

— У нас умные дети. — погладила его по голове, поцеловала в затылок, говоря: — Не терзайся, ты не совершал никакого преступления. Звони им, узнай, когда приедут в гости, только не напугай своим угнетенным голосом. Давай, звони, так будет лучше всем. И идем спать, уже за полночь.

— Так звонить, или спать? — поднял он голову и как непонятливый ребенок, наморщив лоб, смотрел ей в глаза.

— Жан! Если ты попытался пошутить, то неудачно, я даже не улыбнулась.

— Да, ты права. Позвоню утром.

Проснувшись на заре, он не уехал, как планировал, а ушел в кабинет, где по возможности работал над семейным архивом. Поставил перед глазами часы и открыл книгу. Перечитав главу, остался довольным написанным накануне. Открыл чистый лист:

— Войдите! — крикнул на стук в дверь, положив ручку, не выходя из-за стола, все свое внимание перевел на Игоря.

— Жан! Ты не занят?

— Ты же знаешь, я всегда чем-то да занят. И несмотря на это, я постоянно свободен для семьи. Входи, надо многое обсудить.

— Я почти не спал, думал над поступком Леры.

— И к чему пришел?

— Ни к чему! — Жан ждал более четкого пояснения, и Игорь не заставил себя торопить: — Лера… Я ее очень люблю. Готов простить что угодно, в надежде, что повзрослеет и поумнеет. А с другой стороны — дочь! Как она могла?

— Не она первая, боюсь и не последняя.

— Но что мне делать? Получается, она ее не любит? Или ненавидит меня настолько, что готова бросить свою кровиночку?!

— Ты у меня ищешь ответ?

— Да нет, конечно. Просто, что мне делать?

— Ты просишь совета?

— Да! — кивнул парень.

— Игорь, решение принимать тебе. Я могу только высказать свое мнение.

— Буду признателен и этому.

— Займись дочерью. Лине в имении намного лучше, климат, тепло почти круглый год, свой сад. Я предлагаю тебе перебраться сюда. Надо будет уехать — проблем не вижу, мы все поможем. Недельку тебе хватит, чтобы прийти в себя? Вот и отлично! Работа лечит, а у нас ее, как сам знаешь, всегда валом. Но ты, естественно, решение принимай сам. Только поверь мне, сынок, если она смогла бросить дочь сейчас, то сделает это второй и десятый раз. Будет ездить, пока не закончатся средства, затем возвращаться, требовать, опять уезжать. Не веришь моим словам, так проверь. Ограничь в деньгах — будет рядом. Или, что чаще всего, начнет вымогать, шантажировать, давить на психику.

— Жан, Лера не такая!

— Такая! Я присматривался к ней последнее время, все ждал сюрпризов. Признаюсь, этого предвидеть не смог. Даже предположить не мог, что дойдет до такого. Теперь вижу, ее состояние еще хуже, чем мне казалось.

— Все равно, не понимаю, как так могло получиться. Она же сама выросла без родителей. Нет, вы, бесспорно, заменили ей семью. Были лучше и заботливее родных, сам такой же и видел все с первых дней ее появления в доме. Вы любили ее, как родную.

— Любим!

— Прости, любите, конечно же, любите! Жан, ты только вспомни, как она переживала, как хотела найти и узнать о своих родных, чтобы отдать им должное.

— Дорогой мой Игорь, это были не переживания и не дань памяти. Она вообще не знала своих родителей, а захотела бы узнать, спросила бы напрямую. То были первые звоночки, а мы не поняли.

— Думаешь, это из-за роскоши?

— Нет! Алчности в ней никогда не было. Это из-за ее сути. Мы вчера много говорили с Виен, не столько о Лере, как о ее родителях. Мы их не знали, да и найдя о них сведения, не углубились в познание всей их жизни. Где-то на нее повлияло вмешательство Карла, но если подумать, то гены вещь упрямая. Ее бросили, пусть из-за лучших побуждений, но бросили! Она идет тем же путем. Есть препятствие, и она решает простейшим способом. Послушай меня, поставь ей жесткие рамки. Не физически, этого я тебе не позволю. Если хочешь сохранить семью — ограничь в финансировании. Заставь работать. Безразлично чем, но пусть займет себя. Пусть хотя бы краски весь день мешает в мастерской. Не открывай бизнес, она будет плохим руководителем, деспотом! Быть может, профукает все быстренько, как надоест командовать подчиненными. И еще одна просьба, разгрузите Галину, ей самой пора детками обзавестись, а она к вам уже второй год привязана, практически живет с вами.

— Наверное, ты прав.

— Думай. Я настаивать не буду, решение твое. Кстати, я собираюсь звонить Эдгару, им надо знать все как есть на самом деле. Они-то еще не в курсе. Да и многое другое, им пора узнать. — Жан поднялся, подошел к парню, присев на краешек стола, положил руку на плечо. — Обруби этот узел раз и навсегда! Третьего не дано. Поверь мне, мальчик, Лерка не бедная овечка. И у нее на личном счету есть хороший запас. После ее поступка я позабочусь, чтобы не прокутила все в одночасье. Сделаю и не задумаюсь. И еще… Если ты решись с ней расстаться, я первый буду «за». Об ее содержании не думай, это я возьму на себя, у тебя дочь, тебе о ней думать нужно. Могу сказать на перед, Лерка попытается вернуть девочку, но лишь за тем, чтобы тянуть с тебя деньги. Прежде чем уступить ее словам и действиям, сто раз подумай. Иди, прими правильное решение и не звони ей несколько дней, пусть задумается.

— Спасибо!

Игорь вышел, а Жан сразу же набран Эдгара:

— Сын, привет!

«Привет! Я в курсе побега, Вел сегодня рассказала».

— А вы не собираетесь на выходные к нам?

«Я чего-то не знаю?»

— Да, есть нечто, что мне надо вам сказать. Я не прошу ехать моментально. Хочу, чтобы вы с Дэном определились и мне сообщили дату.

«Да без проблем, я перезвоню».

— Спасибо, жду! — с души Жана свалилось половина груза. Эд слышал, как отец облегченно вздохнул, прежде чем положить трубочку. А Жан не стал дожидаться и сразу же сам набрал Дэниэля. Говорили дольше, чем с Эдом. У Дэна было больше эмоций в адрес Лерки. И в конце разговора парень заверил отца, что они постараются вернуться на пару дней раньше. Отложив телефон, Жан минуты две смотрел на чистый лист книги, над которой работал последнее время, и отложил ее в сторону. Опять взял мобильный, открыл телефонную книгу, листал контакты, раздумывая, вызывать или нет, родителей. Решил не тревожить, они и так знали то, что он хотел открыть детям. Поднялся, подошел к маленькому холодильнику, встроенному в шкаф, выпил холодной воды без газа и, сбросив последние сомнения, вернулся к своей летописи.

Посещение и общение с хранителями «Жизни» его настолько потрясло и вдохновило, что Жан сел за это, казалось бы, никому не нужное дело с большим воодушевлением. Он всегда думал о том, что где-то есть такие как они. И знакомство оставило в нем большой след.

Тогда, на горе, во время праздника, он долго говорил с Главой их Рода и тот с легкостью поделился своим опытом. Рассказывать сразу все семье, Жан не спешил — не та была ситуация. Потом закрутилось, наслоилось. Но он, чтобы не упустить ни одной мелочи, в свое свободное время, досконально описывал последнюю поездку. Записав еще одну главу, взглянул на часы:

— Ой, ма! Виен меня когда-нибудь стукнет, больно и безжалостно!

****

— Прости, заработался! — влетел он в их гостиную.

— Прощаю! — улыбалась Ви. — Надеюсь, когда-нибудь услышу от тебя все, что доверяешь бумаге.

— Не только услышишь, но и прочтешь. Завтракали?

— В приличных семьях в этот час обедают. Но так как мы с тобой многонациональная семья. — тут она еще шире заулыбалась и спросила лукаво: — Поухаживать?

— Ну, уж нет! Я сам с усам! Чай, или со мной, кофе?

— Чаю, дорогой, я постоянна, особенно по утрам. Потом опять закроешься?

Взяв в руки чашку горячего чаю, обняв ее двумя руками, Виен склонила голову на бок, разглядывала мужа.

— Нет! Мы сегодня с тобой гульнем, да основательно!

Оба замолчали, Жан принялся есть, Виен просто чаевничала. На тарелке была половина завтрака, когда Жан опять заговорил.

— Беседовал с Игорем. Он просил совета, я ограничился собственным мнением, оставив ему решать все самому.

— Мне твое мнение понравилось.

— Что он примет?

— Пока не знаю. Я отключилась от него. Хочу узнать окончательное решение вместе с тобой. Взял Ангелинку, ушел к морю.

— Один?!

— Да! Ему очень тяжело дается общество людей. Все всё видели. Но он молодец, достойно держится.

— Он с детства был молодцом. А что бы ты ему посоветовала?

— Жан, я же жестока в таких вопросах.

— Но нам с тобой, как не крути, придется с Леркой увидеться.

— Вот тогда я ей все и скажу. И пусть будет, как будет. — Жан кивал. Еще немного опустошив тарелку, отодвинул ее в сторону, выпил кофе. Виен добавила немного горячей заварки и произнесла: — Знаешь, я многое хочу изменить.

— Знаю и поддерживаю.

— С тобой невыносимо говорить. — Он расплылся в улыбке, а Виен ответила:

— Давай совместно думать! — засмеялась.

— Прекрати меня смешить, я агрессивно настроен.

— Ты? Жан, не наговаривай. Ты же сама доброта.

****

Игорь не взял коляску, прижав ребенка к груди, открыл большой зонт и пошел по дорожке. Солнышко сжалилось над ним, прорвало тучку и послало им тепло. Игорю всегда думалось лучше, глядя на море. Дочка пищала и агукала, постоянно «клевала» носиком, слюнявила щеку и всовывала пальчик в рот.

— Ангелочек мой! Все будет хорошо, все у нас с тобой будет! Это я тебе обещаю. И мама будет тебя любить, не меньше, чем я. — Девчушка в ответ затянула свою тарабарщину, кивая головой. Он подошел к скамье, выбитую из осколка скалы, смахнул воду с камня, достал носовой платок, вытерев, сел, повернул дочь спинкой к себе, удобно усадив на коленях. Пока они шли в бухточку, несколько раз подряд вибрировал мобильный. Звонила Валера, но он впервые за их совместную жизнь, отключил звук полностью и всунул телефон в карман. Девочка тянула руки к воде. — Море. Это наше море. Славки выросли в нем, Агния тоже. И ты, мое сокровище, будешь подрастать обласканная им. Хочешь к воде? Идем, конечно. — Солнышко припекало, хотя за горами клубились кучные облака. Игорь снял пинетки и разулся сам. Лина смеялась и прыгала в его руках. Он опустил ножки в теплую воду, ненадолго, лишь что бы она почувствовала ее. Девочка залилась смехом. Опустил еще раз, та заболтала ножками, явно довольная. — На сегодня все, завтра еще придем. А сейчас тебе пора кушать. Нам надо расти сильными и здоровыми. — Вытерев ножки своей футболкой, обул ее и пошел назад, девчушка все кивала и тянула к воде руки.

Телефон неумолимо садил батарею. Ближе к вечеру, Игорь взял трубочку, достал зарядное и увидел двадцать пропущенных вызовов. Не успел он выпустить его из рук, как экран загорелся снова.

— Слушаю! — голос прозвучал сухо.

«Ты где пропал?!»

— И тебе добрый вечер, с дочерью все хорошо, мы гуляли, ели, спали. И вообще, я с дочерью, а вот где ты ш…. — Оборвал себя, решив не опускаться до ругани.

«Не придирайся к словам. Почему не звонишь?»

— А должен?

«Конечно, ты должен мне звонить!»

— Прости, если ты не знала, то поясню, я никому и ничего не должен. Кроме дочери. Перед тобой же, в особенности, у меня долгов нет.

«Дуешься? Я что, не имею права на отдых? — Игорь промолчал. — Ты чего молчишь, я с кем говорю?»

— Лера! Я тебя очень люблю. Но это не помешает мне сказать следующее: последние годы отдых стал для тебя работой! Это первое. Втрое — умерь пыл и измени тон, если хочешь со мной разговаривать.

«Да пошел ты…»

— Вот и здорово. — ответил Игорь потухшему экрану. — Значит, так тому и быть. — Нажал кнопку: — Жан! Вы дома?

«Подъезжаем. Есть новости?»

— Я принял решение.

«Увидимся через полчаса».

****

Утром, ограничив доступ жене к своим счетам, до приличного минимума в сутки, Игорь ехал в поместье и ждал ее реакции, и она не заставила себя ждать.

«Игорь! — не поздоровавшись, не спросив о дочери, заныла: — У меня что-то с карточкой».

— Что именно?

«Банкомат выдал копейки».

— Копейки? Ни в одном банкомате мелочь не выдают.

«Уууу! Ты же понял, о чем я говорю!»

— Если тысяча для тебя копейки, то я тебе не завидую. Я ограничил тебе доступ средств.

«Да как ты мог?!»

— Поверь, с трудом. Хочешь продолжать праздную жизнь, трать личные, или иди работать!

«То есть, на панель толкаешь!»

— Ну, это зависит от твоей фантазии.

«Сволочь! Какая же ты сволочь!»

— В первую очередь, я отец! Прости, мне пора укладывать Лину спать.

Недолго думая, Лера позвонила Эду, но тот сбросил звонок.

— И кто это тебе звонит в такое время? — прищурила Вел глазки.

— Лерка. Не хочу говорить, пусть задумается.

— Над чем? — Вел скривилась.

— Игорь заморозил счета.

— Да неужели?! Наконец мужской поступок. Пусть только появится, уж я с ней поговорю.

Однако звонка Вел, как, впрочем, и Ев, от Леры не последовало.

Глава 4

Лерка атаковала Игоря телефонными звонками еще два дня, а потом вообще перестала звонить. Жанну пришел отчет из банка, что она сняла немалое количество средств со своего счета и купила билет по безналу.

— Едет домой! — объявил он семье, когда все собрались в большой гостиной.

— Вот и хорошо! — за всех ответил Эд. — Пора решить этот вопрос.

Жан посмотрел на семью и, встретившись взглядом с женой, вздохнул, поправил ворот рубашки, словно тот ему очень мешал, и начал:

— Я попросил вас всех приехать, потому что хочу кое в чем признаться.

— Ты выиграл миллион! — усмехнулся Дэн.

— Не совсем. — тихо ответил на его шуточку Жан. — Я не знаю, с чего начать… Дело в том, что поступок Леры…

— Отец! — Эд решил ему помочь. — Это без вопросов, мы все в гневе, шоке и даже больше. Подобное поведение, без сомнения, надо пресечь!

— Эд, сын, не перебивай меня, пожалуйста. Я сам буду сто раз сбиваться. Именно она натолкнула меня на откровенный разговор. Скажу сразу, я хотел поговорить только с вами, так сказать, по-мужски, но вовремя понял — мы семья, одна, большая и дружная! Если я в чем-то виноват, то перед всеми.

— Жан, ты хочешь сказать, что Лерка умчалась не без твоей помощи? — спросила Вел, видя, как он волнуется.

— Нет, дочь, не это. — он прошелся, стал ровно посредине. — В общем так! — Жан взял себя в руки, выпрямил спину и смотрел на сыновей. — Дети, я был не совсем откровенен с вами, всю жизнь. Дело в том, что я пережил подобное, много лет назад. Мама Эдгара не умерла при родах, как я вам говорил. Она нас бросила.

— Что?! — не сдержался Эд, побелев, как полотно. — Ты хочешь сказать…?

— Да, она как Лерка, сбежала, когда ты был совсем маленьким. Просто собрала вещи и уехала, не сказав ни слова. Эд, прости, но…

— Жан, прекрати извиняться! — вставила Виен. — Ты действовал, оберегая детей.

— Да, но это не оправдание. Я бы может и не вспомнил об этом, если бы не поступок Леры. Теперь поздно оправдываться, я понимаю, но, несмотря на это, должен все рассказать. Она…

— Отец, подожди. — проговорил Эд, как-то резко осунувшись. — Я ей был не нужен? И она ни разу не вспоминала обо мне?

— Не могу сказать, что ею двигало, не знаю. Эд, тогда телефонов не было, а писем она не писала. Сын!

— Все! Оставим это, пожалуйста. — сказал Эд и уставился в пол. — Уехала и уехала. Значит умерла. Мог бы и раньше сказать правду. Но теперь все. Забудь! — он нервничал, кусал губы, ломал пальцы. Злился, не понимая на кого больше.

— Эд, я не хотел чернить ее имя. Прошу тебя, выслушай все до конца!

— Отец, разве ты не все сказал? Считаю, что и не стоило начинать этот разговор.

— Да как же вы не поймете?! — Жан заметил, что Дэн собирается поддержать брата и поспешил высказаться: — Вернее, не хотите понять и дослушать. Дайте мне пять минут. Я хочу, чтобы вы все знали.

Эд поднялся, собираясь покинуть комнату, Вел усадила его на место и держала за руку:

— Прости, но мы выслушаем Жана. А потом ты спустишься, истерзаешь грушу в клочья, до самого песка. Все равно надо покупать новую.

— Как скажешь. — безразлично ответил Эдгар и опустил голову.

— Вот и ладненько, вот и славно. — Вел погладила мужа по плечу и подняла глаза к свекру: — Жан, сам понимаешь, такое не каждый день слышишь. Ты говори, мы больше перебивать не будем.

— Да, я понимаю. — Жан выпил воду, смачивая пересохшее горло. Виен провела по его руке, улыбнулась и присела в уголке, подальше от всех. Жан, словно боясь потерять ее поддержку, прошел следом, поцеловал ее руку и став за ее спиной, положив обе руки ей на плечи, словно она давала ему силы, продолжил: — Ее не было года полтора, точно сказать не могу. В один из зимних вечеров я поздно возвращался домой, она стояла у ворот, замерзшая и совсем синяя от холода. Не знаю, может Ольга не пустила, может сама не решалась постучаться. «Жан!» — позвала она и я повернулся. Мне было больно ее видеть, в нашей глуши, в темноте, на морозе. И я подошел.

— Приехала? — она лишь пожала плечами. Сил ругаться, доказывать, выяснять что-либо, не было. Я открыл дверь: — Входи!

— Нет. — замотала она головой и сделала шаг назад. — Я не могу войти, там семья.

— Семья. Вся. Кроме…

— Не надо сейчас об этом. Я виновата, хочешь — прогони, я пойму. Хочешь — четвертуй.

— Что ты хочешь?

— Кусок хлеба и переночевать. У меня совсем закончились деньги… — Она замялась, и я тогда подумал — стесняется спросить о сыне. Она, словно услышала мои мысли. — Как сын?

— Растет. Можешь переночевать в домике, там тепло и есть чем подкрепиться. Деньги?

Я, глупец, достал все, что было, и отдал ей, тут же:

— Это все, что у меня есть с собою. Где твои вещи?

— Вот. — Показала она на небольшой саквояж.

— Пойдем. Утром встретимся, когда ты выспишься и согреешься, поговорим.

Она пошла за мной, больше не сказав ни слова. Михаил встретил ее не приветливо. Даже более чем, но ушел, оставив одних. Разговор не клеился и я, извинившись, оставил ее одну. Шел в дом, думал, надеялся, идиот, что она увидит сына, как тот вырос, какой стал… и опомнится, останется. Мало кто не ошибается. Ну, сорвалась, нервы, с кем не бывает.

— Ужинать будешь? — спросила меня мать, и я по взгляду понял — знает.

— Спасибо, не хочу.

Эд спал в кроватке, у меня в спальне. Я долго любовался им и всю ночь думал о ней. Утром, отдав сына няньке, первым делом пошел в сторожку, но ее не было. Сердце словно оборвалось.

— Михаил, где она?

— НЕ знаю, я зашел растопить, а тут пусто.

— Ты и не видел, как она выходила?

Я ему не поверил, честно говорю — не поверил.

— Нет! — ответил он. А я бросился в комнату, где она должна была ночевать. В надежде, что он не заметил, ошибся, или на крайний случай, она оставила записку.

— Жан! Я видел следы экипажа у двора.

— Спасибо! Бог с ней.

Закрывшись у себя в комнате, я первым делом стал вспоминать, сколько денег я мог ей отдать и надолго ли ей хватит. Затем корил себя, что не сказ ей всю правду о себе и тут же радовался, что не сделал этого. А летом, этого же года, Эд увидел ее, гуляя у моря с няней. Ольга сразу мне сообщила, что она явилась. Я как скаженный помчался, мечтая об одном — забрать сына! Не подпускать ее к нему. Дать ей денег, сколько захочет и что бы мы ее больше никогда не видели в нашей жизни. Эд с нянькой гуляли, а она тихонько так, сидела в стороне и любовалась им, как же она смотрела на него! Сколько нежности и раскаяния было в глазах! Я успокоился и медленно пошел к Эду. Ты, сынок, набирал песок в кулачки и пересыпал его горкой, поглядывая на нее. Я присел рядом, уже не торопясь тебя уводить. Не знаю, чего было больше в моей душе — гордости за тебя, или желания сделать ей больно. Да и пугать тебя не хотелось…. А ты все косил глазки в ее сторону. Как-то неожиданно пошел к ней, говоря: «мама, мама» …. Как же мне хотелось выть! Бросится, забрать тебя, увести как можно дальше, но я сидел и ничего не делал. Ты подошел к ней и так нежно проговорил: «Мама! Идем домой. Ты будешь с нами жить». Твои ручки кольцом сомкнулись на ее шее. Ну не смог я оторвать тебя от нее. Ты взял ее за руку и тянул: «Будешь мамой, будешь с нами» ….

Она смотрела на меня, глазами побитой собаки.

— Идем! — это было все, на что меня хватило. Взял тебя на руки, она пошла следом. Сидела тихо, пока тебя, сын, кормили и укладывали спать.

— Я посплю. — сказал ты ей, еле выговаривая половину букв. — Ты будешь ждать?

— Буду! — ответила она и расплакалась.

Потом мы долго с ней говорили, не хочу вспоминать всего, что наговорил ей. Она соглашалась, кивала, не оправдывалась, не пыталась оспорить обвинения. Ольга вошла на средине разговора, заявила: «Пусть остается»! Сразу же ушла.

— Прости, прости, прости! — запричитала она. — Я была глупой. Хочешь, буду прислугой, нянькой, посудомойкой!

— У сына уже есть няня, очень хорошая и преданная. — Возможно, мои слова прозвучали жестоко. Я не смотрел на нее, мне было больно ее видеть. — Живи. Мне даже интересно, сколько выдержишь.

Старался с ней не встречаться. Так прошло около полугода. Мы постепенно начали общаться. Вроде все стало налаживаться. Сам не знаю почему, но я ей опять поверил. Ольга уехала, не высказав ни мне, ни ей своего мнения, оставила нас одних. Я тогда даже рад был, ни сомнений, ни влияний, ни поддержки. Да и не прислушался бы я к словам матери. Мне же тогда казалось, что твоя мать, Эд, стала лучше, чем была до…. — Жан сделал паузу, все заметили, что он нарочно не упоминает имени. Вот только почему, у женщин были разные предположения. Ев думала — боль возродилась. Вел, что ненависть проснулась с новой силой, а Жан, таким образом, пытается ее погасить. И только Виен не предполагала, она точно знала — это обида. Но не за себя, за сыновей, что сейчас, по прошествии стольких лет им приходится узнавать правду, да еще горькую. Тут Жан снова вздохнул и продолжил: — Все-таки я ее любил, раз был настолько слеп. Мы опять стали семьей, только уже никуда не выезжали, постоянно жили в имении, втроем. Ты, сын, любил ее. Не отходил, следовал за нею всюду, словно хвостик и, как маленький джентльмен, ухаживал за ней. Скамеечку подашь, чашечку отнесешь, цветочек найдешь, ей несешь. Привезу тебе сладостей — ты ей в первую очередь даешь, а затем уже сам кушаешь….

Однажды она мне сказала:

— Я тебя прошу только об одном, не говори Эду, что я его бросала. Лучше скажи, что его мама умерла, а я новая.

— Зачем? — не понял я, — он же еще маленький, не помнит. — Сказал, а с плеч, словно груз упал. Ведь мы никому не говорили, что она …, весь Род знал о смерти моей жены. Вернее, говорили, что она тяжело больна, подстраховываясь. Ольга была против, но я уговорил, отец поддержал. Почему так решил? Да много было причин и одна из них та, что я не мог признать себя слабым, показать всем, что совершенно не умею разбираться в людях. Я! Сын Ольги. Скорее всего, это тоже было не маловесной причиной, почему Ольга согласилась врать. В общем, как бы там ни было, а жизнь пошла своим путем. Она сильно изменилась и в первую очередь внешне. А в связи с тем, что ее мало кто видел, вполне можно было говорить о новом браке. Ну, похожи. Да в те времена все старались быть на кого-то похожим, чтобы не выбиваться из общего плана. В общем, я принял ее предложение и не смог сдержать эмоций, она это заметила:

— Что улыбаешься? Я предложила то, что давно уже сказано? Вельможи Гаи не смогли признать, что никчемная женщина осмелилась бросить завидного мужа? Не злись, я не хочу тебя обидеть. Давай, признавайся.

— Почти. Ты же знаешь нашу большую семью…

— Не поясняй, это даже лучше. — отмахнулась она от дальнейших моих слов. — Меня мало кто видел, а кто видел, вспомнит ли, какой была на свадьбе. Ох, как вспомню, самой смешно, я же тогда была увешана накидками, как матрешка. Нет, правда, я не зря тебе предложила, самой легче — не будут коситься, ваши напыщенные барышни, и тыкать пальцем, мол, как благородно, Гаи простили и приютили!

А в скором времени меня постиг новый шок. Примчалась Ольга, как ураган, набросилась на меня, даже не обратив внимания, что я в комнате не один:

— Что ты делаешь?! Ты начнешь когда-нибудь думать головой?! Хочешь опять остаться один? — орала она.

Я сидел, хлопал глазами и не понимал, что мать хочет от меня. Помню меня так задел тон, что я резко поднялся и повернулся, собрался силой вывести мать и серьезно поговорить наедине, а… твоя мать, Эд, в ноги:

— Прости, собиралась сказать, не успела. Думала, ты будешь счастлив. Да оттягивала, хотела сообщить как-то по-особенному!

По-особенному и получилось. Ольга тогда много еще говорила, так конкретно, с крепкими словами. Мальчики, я, правда, был на седьмом небе от счастья, что у меня будет еще один сын. И то, что она решилась подарить мне тебя, Дэн, говорило только о том, что ваша… мать… исправилась! Что хочет семью, хочет загладить первую неудачную ошибку. А я ни о чем плохом даже думать не хотел…. Как же мы с тобой Эд ждали братика. Какими подарками засыпали, с каким рвением выполняли все просьбы. А она принимала, так кротко глядя в глаза, благодарила, словно ей все это не важно. Фантазировала, как мы, вчетвером, будем выгуливать «подарки» … Да, да Эд, ты почему-то сразу решил, что у тебя будет братик.

Помню, как-то к нам приехали гости, Стафан с семьей, и удивились:

— Ты женился?! И нам ничего не сказал?!

Посыпались поздравления, умиления, как моя новая жена сошлась с Эдом. Ольга только бросила на нас свой взгляд, взяла их под руки и уводя, громко так объясняла:

— Простите! Боялись афишировать, временно. Вы же помните, каким трагическим был у Жана первый брак!

Ох, как я разозлился на мать! А она обняла меня и тихо так, убаюкивающее, проговорила:

— Видишь, как все хорошо сложилось. Я же говорила, что меня никто не узнает. И для твоей матушке так лучше.

И вот настал долгожданный день, родился Дэн. Такой ангелочек! Беленький, глазки ясные синие как василек. А она в истерику:

— Прости, мне плохо, можно я его завтра возьму.

Слезы, обмороки.

Хорошо у нас в доме, у одного из слуг жена недавно родила, стала Дэну кормилицей.

Пять дней она болела, жар не спадал ни на минуту, я уже просил Ольг дать ей эликсир, та отказала, довольно убедительно, пояснила отказ. Правда, не обмолвившись ни словом о грехе, о том, что та собирается сделать. Сидела с ней днями, оставляя мне ночи. Я сначала и не замечал ни выражения лица матери, ни того, что она делает, чтобы поднять больную на ноги. Жар спал, а лихорадка и истерики не прекращались. Я опять к матери, мол, неделю страдает. Опять заговорил об эликсире, мать же рассмеялась:

— Неужели ты такой слепец? Да притворяется она, нагло врет!

— Как ты можешь такое говорить? Посмотри на нее.

— Я-то вижу, а вот ты глаза то открой! Эх, сын! Устала я быть ее сторожем. Решил второй раз на те же грабли, отлично, наступай. Авось прозреешь.

И ушла, совсем ушла, больше на нашу половину не показывалась. Ночь я провел без сна вообще, а на утро опять к матери, но уже не просить, а требовать.

— Хорошо, — говорит, — дам! Только у меня условие. Три дня, всего три дня подожди, в таком-то состоянии нельзя, сгореть может.

— Ладно, подожду. — Ушел, как же я был сердит на жадность матери, на недоверие, на то, что не умеет прощать. Но, недолго злился. Пока я говорил с матерью, … взяла немного вещей, все драгоценности и все деньги, что были у меня на этот момент дома.

— Подожди! — взорвался Эд, прервав рассказ отца. — Но я хорошо помню, как она умирала и как мы ее хоронили.

— Да, сын, она умерла в нашем доме. Где-то в конце декабря, я нашел ее замершей у наших ворот. Пришла ли на заре, или провела ночь на улице, мне неведомо. Лечили ее. Ольга даже сама принесла капли, думаю, чтобы избавить ее и нас от мучений. Она пришла в себя на третьи сутки, позвала меня:

— Прощения не прошу, мне нет прощения. Я очень тебя люблю, уважаю родителей. Но я такая. И я не мать! Я умираю, мне недолго осталось, но и сейчас я не хочу их видеть. Просто дайте мне с миром умереть.

— Выпей! — поднесла Ольга ей стакан. — Тебе станет легче.

— Нет, не буду. Я же знаю, что ты хочешь меня отравить.

— Ты хоть сама себя слышишь?! Только что ты просила дать тебе умереть и тут же боишься выпить лекарство.

— Да, я умру, но не буду убита тобой! Я знаю, это ты виновата во всех моих бедах. Ты меня невзлюбила. Но я не ты, я не дам тебе согрешить.

Смех Ольги прозвучал как гром, она повернулась ко мне, всунула в руки стакан и кивнула на флакон на столе:

— Держи! Делай, как знаешь. Мало того, что она КУКУШКА, так еще и полная дура!

Больше Ольга к нам не входила. Я все же уговорил выпить травы, заваренные Ольгой, даже смог накапать несколько капель, пока… спала. И ей стало лучше. Но случилось непредвиденное. Эд пробрался в комнату, когда с ней рядом никого не было, принес Дэна. Положил на кровать, сам сел рядом. Я услышал крик и вбежал в комнату. Она сидела, забравшись в дальний угол кровати, глядя со страхом в широко открытые глаза Дэна, его курчавые волосики, как лучики, светились от огня в камине. Нянька сидела в стороне и испуганно смотрела на эту картину.

— Унесите! — истерически орала … — Унесите!

— Зачем вы принесли? — спросил я няньку, схватив обоих мальчишек и уводя с глаз.

— Но это не я! Это Эд. Они так тихо сидели, пока госпожа спала.

Естественно, дети испугались, разрыдались, я не знал, за что хвататься. Вас бросил на няньку, говоря:

— Идите милые мои, дорогие! Мама очень больна.

Признаюсь сразу, я с большим трудом, уже тогда назвал ее мамой, но я не знал, как вас, сыновья успокоить. А ночью она умерла. Вот это ты и помнишь.

Только после ее похорон, мы решились на то, чтобы сделать вторую могилу. Мы не смогли похоронить ее в склепе, это было бы кощунством по отношению к фамилии, но табличку с именем повесили, а ее похоронили на городском кладбище, как положено, пригласив Род.

Вот так и получилось, что из-за своего стыда, я всем говорил, будто мои обе жены скончались после родов.

Жан замолчал, остался стоять, опустив голову, боясь смотреть в сторону детей. Ев первой проявила свое отношение к повествованию свекра. Поцеловала Дэна, всхлипнув, обняла Жана:

— Не кори себя, ты все сделал правильно.

— Простите, я не мог поступить иначе.

— Конечно, не мог! — поднялась со своего места Вел, все еще держа за руку мужа, подошла к Жану. — По мне, так ты дважды совершил подвиг. Тогда — уберегая мальчиков от боли и сейчас, решившись открыться. Жан, ты лучший отец, ты вырастил таких сыновей, один! Ты сделал из них настоящих мужчин, любящих и уважающих женщин! И они это понимают. Спасибо, дорогой мой Жан. Ты не травмировал их юный мозг. Я почти уверена, узнай они это в детстве, могли бы возненавидеть женщин. И у меня бы не было такого замечательного мужа, а у Славок лучшего отца. — поцеловала Жана и сжала руку Эда, подталкивая сказать отцу пару приятных слов. Эд освободился от нее, не смотря отцу в глаза, произнес:

— Спасибо. Правда, ты все сделал правильно. А сейчас, простите, мне надо побыть одному.

— Эд, брат, подожди!

— Нет! Не говори со мной сейчас, Дэн, пожалуйста! — Эд был на взводе и каждую секунду мог сорваться на крик. Все это видели, а Виен слышала то, что клокотало и разрывало его изнутри. Он уже почти вышел, когда почувствовал руку брата на своем плече. Сбросил. — Это не тебя, а меня бросили дважды. — не оглядываясь, ушел. Дэн так и остался стоять, растерянный и взъерошенный. Он еще не осознал всей глубины сказанного братом и очень боялся за него. Затем повернулся к отцу:

— Все эти сложности мне не понятны. Но ты, наверное, был прав. Тогда, в далеком прошлом. Но мы — то, давно выросли. Я не знаю, как бы поступил сам, и предполагать не берусь. Почему, почему ты не сказал нам раньше? Не пришлось бы так краснеть. — Он собрался уйти, пряча глаза от Ев, почему-то стыдясь ее, словно жена могла из-за этого с ним разорвать все отношения. Опять остановился. — А знаешь, одного не могу понять, о чем ты, все-таки, думал в первую очередь — о своем лице, о чести семьи, или о детях? Да, теперь это уже не важно. — Дэн махнул рукой. — Ты поступил, как посчитал нужным. И сейчас мне все равно. Да, мне все равно, бросили меня, или нет. Вот так. — Он собрался уходить, Ев, отпустив Жана, окликнула его:

— Дэн, подожди! Прошу, пойми хоть ты, Жан думал только о вас! Ему параллельны все остальные. Это только кажется, на первый взгляд, что он боится осуждения со стороны. Но я-то знаю, и ты знаешь, что он все делает, только для нашего благополучия! Дэн! Услышь меня. Вы же ни разу не думали о том, что вас не любили! Это намного тяжелее, чем вы сейчас надумали себе. Вы были маленькими, он уберег вас от боли, страха, да, в конце концов, чувства ненужности! Вы же жили полноценной жизнью!

— Да, любовь моя, я тебя услышал. Женщины бывают разные. Мне, нет, НАМ — повезло! Прости, пожалуйста, там Эд и ему хреново!

Ев смотрела на опустевшую дверь, приподняв бровь:

— Что же это такое? Что за реакция?

— Этого я и боялся. — ответил Жан. — Всю их юность намеревался признаться, но так и не смог. Они меня возненавидят.

— За что? — Не унималась Ев.

— Я их учил и требовал, всегда и во всем, быть честными, откровенными и как бы там ни было, не преступать правды. А сам? Сам же все перечеркнул.

— Да все правильно ты сделал. — Вел подошла к двери и прислушалась, стараясь понять, где делся муж. — Ты лучше, чем я думала. Восхищаюсь! Они поймут, все поймут. Жан, родителей не выбирают, но я знаю одно, мне было бы все равно, благодаря кому я появилась на свет. Главное, кто подарил мне тепло и заботу, кто был рядом. Жан! Они придут в себя и оценят, по достоинству, твой поступок. Я пойду, ладно? Устрою ему промывание мозгов.

— Вел. — попытался вставить Жан.

— Да не переживай ты за Эда, он большой мальчик, выживет, правда.

Ев так же поцеловала свекра, подмигнула и убежала говорить со своим муженьком. А Виен, покопавшись немного в головах каждого и поняв, что трагедии не ожидается, подошла к мужу:

— Я конечно и не ожидала такого. Слышала твои воспоминания, но они были не столь негативные, как есть на самом деле. Жалеть тебя не буду, ты у меня крепкий, как кремень. Тебе не нужна жалость. Если честно, я бы так же поступила. Зато я теперь понимаю поведение Ольги. Все стало на свои места. Да…. Теперь понятно, почему она опасалась, что я так же возьму и испарюсь. И твое поклонение ей, стали ясны. А эта тайна — пустяк! Иногда скрывая нечто, мы сохраняем доброе имя о человеке, пусть мелком, даже никчемном. Гораздо хуже, когда ни за что поливают грязью. Сохранить доброе имя намного сложней. Я так люблю тебя! И мальчики тоже. Все образуется.

— Думаешь?

— Уверена!

Глава 5

Прошли сутки, Вел не трогала мужа разговорами, так, перебрасывались короткими фразами, не затрагивая откровение Жана даже мимолетно. Эдгар же, как всегда, в трудные эмоциональные минуты, погружался в работу и мог сутками сидеть в своих бумагах, или решать такие задачи, которые месяцами не мог разрулить весь штат его юристов. Двадцать четыре часа он не впускал в свою голову ни одной, даже маленькой мысли, об открытой отцом тайны, стараясь изо всех сил забыть. Пытался…

Вел готовилась к ужину, когда Эдгар вошел в комнату, принял душ и присел на край кровати, поглядывая на ее размеренные действия. Вел видела его в отражении зеркала, не без облегчения заметила, что огонек в глазах мужа возвращается, однако ему нужен совсем легкий толчок.

— И все-таки вы, мужчины, странный народ, будто неземные существа. — повернулась и тут же погрузилась в любящий взгляд его глаз. Как же красивы его глаза! Такое чувство, что на шоколад упала капелька меда и притягивала весь свет, делая их бездонными, лучезарными. Зажмурилась, силясь вернуть себе самообладание, совсем тихо говоря: — Мой отец увидел меня, семи дней отраду. Подарил легкое прикосновение пальца по ладошке и пошел за молоком. До сих пор ходит. Эх!.. Эд, скажи, ты знаешь, каково это знать, с самого детства, что тебя испугались? Не слабая женщина, а мужчина, обещающий быть защитником. Ты думаешь, мне легко было услышать правду? Мама бы, наверное, преподнесла другую версию. Да не наверное, а точно бы придумала нечто более болезненное. Только опередили ее, когда я еще под стол пешком ходила. Вот меня все спрашивают: «Вел, что же ты так ненавидишь мужчин?» А за что их…? — Вел сглотнула, не договорив. Эд присел у ее ног и, опустив голову, целовал коленки, шепча:

— Прости, прости, прости…. Я же не знал…

— Вот узнал, стало легче? Или если бы ты тогда, в детстве, услышал правду, от отца, или Ольги, думаешь, не так было бы больно? Поверь, было бы намного пакостней! Подай, пожалуйста, водички, хочу потушить огонь, который ты с таким усердием разжигаешь в моем прошлом.

— Прости! — проговорил Эд, подавая ей стакан. — Ты, как всегда, права.

И ее слова сделали свое дело. Эдгар успокоился. Через полчаса, встретившись с отцом, ничего не говоря, пожал руку, обнял и даже усмехнулся, а на многие вещи стал смотреть по-другому.

С Дэном было немного сложнее, он пошел за братом, но не догнал, столкнувшись со своим отражением в большом зеркале. Долго изучал себя, присматривался, уносясь назад, в свое детство. Голубоглазый мальчик, с копной кучерявых, золотистых волос. Он рос в окружении любящих, но очень строгих родителей. Тогда, много — много лет назад он даже не задумывался над тем, почему его все время обнимают крепкие мужские руки. Даже бабушка не давала того тепла, какого ему хотелось. Но он рос, присматриваясь ко всем женщинам в большом доме, именуемым замком. Там они с братом играли в рыцарей, там набивали шишки и простаивали углы, нарушив непоколебимое слово бабушки. Он помнил, как ловил запахи женщин дома. Они все пахли по-разному, хорошо или плохо, в общем — непохоже. Но ни одна из них не пахла молоком и хрустящей корочкой хлеба, белого, горячего, мягкого. Женщина с таким запахом снилась ему ночами, и он тянул к ней ручонки. Открывая глаза, встречался с холодом, тут же забывал о сне, до тех пор, пока не слипались веки очередной ночью…

Ев нашла его у того самого зеркала, у которого он замер, и глядя в омрачившие серостью глаза, силой оттащила и повела в комнату.

— Ты это чего выдумываешь? — спросила громко, усадив сразу же в гостиной на стул и взяв его голову в руки. — Агов! Ты где витаешь? Прекращай мне нюни распускать! Быстро включай мозги и уши. — Муж не ответил. Левый глаз немного подергивался. Ей было его ужасно жалко, но он был ее муж, а не пятилетний сынок, разбивший коленку. — Дэн, ты меня слышишь? — Слеза появилась и застыла, взгляд все еще отсутствовал. Она уже потянулась губами к его глазам, но выпрямилась. — Да что же это такое! Раскис как медовый пряник от капли кипятка! — подняла руки вверх, голова по инерции закачалась. — Да ну тебя, плакса! Буду еще свои нервы тратить. Можно подумать у меня было счастливое, полноценное детство! Так, все! Сиди и жалей себя. — ушла, хлопнув дверью, а в памяти Дэна, всплыл тот самый момент, о котором минут пять назад говорил отец. Скорее всего, это его наделенный талантом мозг нарисовал картинку, но он видел мать, орущую от страха при виде его курчавой головы. Стало невыносимо гадко. Пошел к бару, взял бутылку виски, коробку сигар, что лежала для особого случая, забрался на самый верхний этаж их огромного дома, того самого, в котором он родился, и сидя в полной темноте, напился до беспамятства. Поутру, открыл глаза от просыпающегося дня, на полу, в обнимку с пустой бутылкой и недокуренной пачкой сигар, уставился в пыльный потолок:

— Да пошло оно все к …! И корочка хлеба, и горячее парное молоко.

Поднялся, привел себя в порядок и начал жить заново, не обмолвившись даже словом, ни с отцом, ни с женой, ни с кем другим, о всколыхнувшей его правде.

****

Воспоминания свекра тронули Вел очень сильно, она взглянула на него совсем иначе и отбросила остатки злости, что все еще, нет-нет, а всплывала, за тот далекий случай, когда свекор, нечаянно, чуть не довел мать до…. Смерти. Это ужасное слово она не говорила даже в мыслях. Простила и полюбила Жана, как родного отца, коим он и был им с сестрой, уже несколько десятилетий. Только все эти воспоминания и волнения были так не вовремя. У нее болела Юлька и все мысли Вел были там, на кровати, в клинике Дэна. Едва немного утихли страсти, она ворвалась в комнату сестры, подарив ей приветственный поцелуй, с мольбой уставилась на Дэниэля.

— Ну не проделывай ты, в моей дырявой душонке, еще одну скважину! — проговорил тот. — Говори уже, что надо.

— Юлька болеет.

— Знаю, Влад звонил. Курс лечения назначен, правильный, мной одобрен. Жить будет! — Ев присела рядом с сестрой и тоже уставилась на него, пристально. — Что еще не так? На какой еще проступок вы меня обе толкаете. Причем одна из вас, подливает оливковое масло в тот самый огонь, на котором я когда-то буду гореть. Ну не испепеляйте взглядами, говорите прямо.

— Милый мой, голубоглазый братец! Хочу немного поправить твои мысли. Я не поливаю масло в огонь и не проливаю его на трамвайную колею. Я его коллекционирую.

— Вот спасибо, сегодня не поскользнусь! Скажите, или в шарады будем играть?

— Дорогой! — заговорила Ев. — Нам надо готовить свадьбу Мирославы! — Ев одарила его Чеширской улыбкой.

— Это радует. Помогу, чем смогу.

— Правда? — Ев опять растянула губки в милой улыбке и прищурила свои кошачьи глазки.

— А когда-то было иначе?

— Тогда сделай, наш кудесник так, чтобы мы с Ев не думали ни о чем другом, кроме прекрасного, предстоящего события. А точно знали, что все идет на поправку. — переглянулись, кивнули друг другу и сложив руки у подбородка, смотрели на него преданным, нежным взглядом.

— Вот ведьмочки! Причем, обе. Я съезжу завтра, в крайнем случае, послезавтра. Будет она у вас, как новенькая, лет так надцать еще. Если хотите дольше — к Жану!

— Не хотим! Пусть будет столько, сколько положено, но, чтобы прочувствовала она счастье, хоть в старости. Ей-то еще, всего ничего.

— Сделаю. Порадуется, побегает, как и ваш друг. Кстати, а как он?

— Не знаем. Сам видишь, сколько всего наслоилось. Голову поднять некогда. — Ответила Вел и сменила выражение лица.

— Узнаете, скажите, пожалуйста, самому интересно. — добавил Дэн, хотя и заметил, что Вел всячески старается избегать этой темы.

— Ах, ты, наш экспериментатор! Скажем всенепременно. — Вел очень хотела, позвонить товарищу и бывшему своему кумиру, узнать о здоровье, просто поболтать, но откладывала. А откладывала по одной простой причине — она никак не могла понять, что ее больше интересует — их совместная работа, или просто общение с человеком, единственной, по ее мнению, неординарной личностью современности. Как не крути, а совместное предприятие мешает простому общению, звонок может выглядеть, как напор, как напоминание об обещанном фильме.

— Еще подожду, пару дней и позвоню! — сказала она сама себе, идя на свою половину. Поглощенная этими мыслями, пришла мимо приоткрытой двери кабинета мужа, но тут же сделала шаг назад: — Трудишься?

— Думаю.

— Я не помешаю?

— Вел, солнце мое, ну не надо этих вопросов. — поднял голову, протянул вперед руку, предлагая подойти, но она ограничилась стулом, на противоположной стороне стола:

— Я думала поехать в город, сменить девочек, но…

— Что же тебе помешало?

— Сама не знаю, как-то не могу собраться. А ты собираешься не тот берег?

— Нет. Владка нашла мне хорошую замену, так что, до сентября я весь твой.

— Уууу. — надула губки, и это было откровенно: — Только до сентября. А как же наша поездка?

— А что поездка? Неужели передумала?

— Я?! И не мечтай сбросить на меня свою лень! — одарила любящим взглядом глаз «оливковой рощи», подставила ему носик для поцелуя и скрылась, звоня Ольге: — Привет! Как наши дела?

«Где?»

— У Юли!

«Аааа. Нормально, потихоньку движется к выздоровлению».

— Этим порадовала. А теперь о том, что тебя смутило.

«В смысле?»

— Ты спросила — «где». У Юли нормально, значит, есть еще что-то?

«Вел, не запудривай мне мозги. Все хорошо».

— Тогда ладно, мешать не буду. Я пока еще в имении.

«Вел, ты не переживай, я бываю у нее каждый день. И девчонки тоже, сотрудники, все кто ее знал, включились в процесс. Она еще плохо соображает, кто пришел и зачем, но накормлена, чистенькая и подает знаки, что хочет».

— Вот это уже радостные новости….

****

Лера не давала о себе знать и все ждали ее появления ежеминутно. Игорь не отходил от дочери, вот только взгляд его стал жестче, он перестал быть беззаботным пареньком, которым его все считали.

Несмотря на это, семейные страсти улеглись, полилась жизнь своим чередом и Ви, за ужином, спросила у Жана:

— Дорогой! Ты, наконец, поделишься с нами тем, что пишешь?

— ОЙ! — воскликнула женская половина семьи, проявляя большое любопытство. Эд вопросительно уставился на нее, хотя речь шла об отце, и только Дэн озвучил свой интерес:

— Отец заделался писчим?

— А ты не знал? — усмехнулась Вилен. — Сидит часами, иногда даже днями, в своем кабинете, с пером и чернилами.

— Отец! — воскликнул Эд: — есть же клавиатура!

— Есть, но с ней душу не вложишь.

— Бумагомаратель! — обозвал его Эд и засмеялся. — Не ожидал от тебя. И что же это будет, женский романчик?

Жан не принял издевки старшего сына, даже не соизволил оторвать взгляд от тарелки:

— Да вот, решил для потомков, описать нашу поездку. Ну и за одно, записать все, что узнал от хранителей. Книга Рода давно не пополнялась, так что я, как не смешно вам покажется, принялся за мемуары.

— Кстати! — Эд отставил приборы и промокнул губы. — Ты же нам так и не поведал, о чем шептались с их Главой.

— Может не сегодня?

— Можно и не сегодня, только нам всем интересно.

— Правда, Жан, расскажи. — Подключились женщины.

— Может, дождемся девчонок? — спросил Дэн, видя, что отец не в том настроении. — Уверен, им тоже интересно.

— Спасибо, мне так удобней, не буду повторяться.

Игорь смотрел на них, не зная, как поступить, уже с полчаса у него загорался телефон, и высвечивалось фото Леры.

— Отвечай, что же ты все боишься? — не выдержал Эд, заметив, кто ему звонит.

— Слушаю! — Игорь поднялся, но выходить из столовой не стал.

«Наконец! — не здороваясь, выпалила Лерка. — Встречай меня».

— И тебе добрый вечер. А ты где?

«Как это где? В аэропорту!»

— Почему раньше не позвонила?

«Ну, не позвонила».

— Хорошо, поговорим при встрече. Я вышлю машину.

«Интересно, — хмыкнула Лерка — и куда ты ее собрался посылать?»

— Как это куда, ты же только что сказала, что прилетела!

«Да, прилетела. Только, я смогла достать билеты в город, на дачу самолеты не летают».

— Так как же я могу тебя встретить?! В таком случай, извини, но возьми такси.

«И что я буду делать одна?»

— То, что делала все эти дни.

«Подумаешь! Вот не хотела же звонить! А еще клялся в вечной любви!»

— Ты что, пьяна?

«У тебя забыла спросить».

Игорь решил не продолжать этот бессмысленный разговор и отключился.

— И где она? — спросил Эд.

— На том берегу.

— Прости Игорь, но кажется, пришло время мне вмешаться. — вздохнул Эд и приняв кивок парня, посмотрел на жену, Вел ни проронила ни слова.

— Так поехали завтра со мной! — голос Дэна прозвучал так, словно он обрадовался возможности разделить дорогу хоть с кем. — Мы, как бы, оба отцы. И мне надо побывать в клинике.

Ев собралась было отвесить шуточку, на слова мужа, но не смогла, просто разразилась хохотом. Что вызвало непонимающую реакцию у Игоря.

— Прости, дорогой, это она по поводу однополых браков. — пояснила Вел, еле сдерживая себя. Все улыбнулись и продолжили ужин.

****

Приехав в город ближе к ночи, в первую очередь посетили Юлю. Она не спала, но никак не реагировала на окружающих.

— Давно с ней такое? — уточнил Дэн и, выслушав отчет дежурного врача, отпустил его и сиделку, присел к ней на кровать: — Юля! Юлия Владимировна! — Женщина повернула к нему глаза. — Слышит. Говорить можешь?

Она «почмокала» губами, но тут же выпустив шумно воздух, отвернулась к стене.

— Плоха? — Уточнил Эд.

— Как сказать? Лицевые нервы не повреждены. По анализам и показателям отклонений нет. Нет, общая картинка не критическая, но могут пройти месяцы, а может и вообще не заговорит.

— Что будешь делать?

— Я обещал женам помочь…, буду помогать. — и он достал флакон.

— Дэн! — испуганно удержал руку брата Эд. — Ты с отцом говорил?

— Не волнуйся, это стимулятор. Просто усовершенствовал то, что придумал много лет назад. Опробовано и на зверушках, и на дружках твоей благоверной.

— Не заговаривайся, я могу и не понять.

— Все ты понял. — Дэн открыл крышечку.

Эд стиснул скулы, увлечение жены этим актеришкой, пусть и безобидное, и далекое прошлое, но все же, частенько, будило в нем ревность. Даже сейчас, когда тот состарился и выглядел, мягко говоря — потрепанным старичком, Эдгар опасался, что Вел может снова им увлечься. Хотя тут же признавал, что увлечься — было далеко не точное определение в адрес его жены, увлечения и она — просто не совместимы. Она-то и мужчин не жаловала, как сословие, так, особи противоположного пола. И доказывала, даже оспаривала с ним свою точку зрения. Он вздохнул повторно и наклонился к плечу Дэна:

— А если не получится?

— Не получится что? Эд, ты же видишь ее состояние, у кого-то возникнут вопросы? Она не сгорит сейчас же, если ты боишься этого. Стариться ей уже некуда и так выглядит на сотню лет. Так что тут может не получиться? Риска — ноль, а вот помочь может. Я даже уверен, что процесс выздоровления пойдет быстрее.

— Делай, как знаешь! — Эд не отвернулся, не отошел в сторону, он стал и заложил руки за спину, прикрывая собой дверь. Дэн повернул голову женщины, казалось — та спит. Влил несколько капель и придержал подбородок, пока проглотит. Юлька испуганно открыла глаза.

— Это лекарство. Будет хотеться спать — спи, не ограничивай себя. А сейчас скажи, только честно, тебе говорить хочется? — Юля заморгала. — А плясать? — Она скривила лицо, в подобии улыбки. — Ну вот. — похлопал он ее по плечу. — Еще и на свидание бегать будешь.

Юля зевнула, а может так засмеялась, мужчины не поняли.

— И это все? — Спросил Эд.

— Нет, конечно же. Завтра отдам эликсир Владу, покапает несколько дней. Пойдем, у нас с тобой еще одно важное дело.

Было не настолько поздно, чтобы откладывать не совсем приятный визит. Еще ставя машину на стоянку у подъезда, они заметили яркое мерцание света во всех окнах Леркиной квартиры. Дверь она открыла сразу и растерялась, увидев их обоих.

— Впустишь? — произнес Эдгар.

— Да, входите! — спрятала глаза, первой пошла в комнату. Загорелая, без тени грусти, без прически и макияжа. В гостиной, прямо на диване, стоял поднос с чипсами, баночкой пива и пустые коробки из-под суши.

— КУТИШЬ?

— Перекусила. — садясь на диван, отодвинула поднос, не спеша выносить на кухню, но телик выключила. — Приехали читать нотации.

— Нет. — ответил Эд, усаживаясь на стул напротив ее, Дэн отошел к окну и опустил жалюзи. — Ты человек взрослый, замужняя, да еще и мать. Ты вправе поступать, как хочешь. Но и мы тоже люди, со своими желаниями. Так что, будь добра, выслушай меня внимательно. — не стал делать пауз, давая ей возможности сказать, или сделать вид, что ей есть чем возразить, продолжил сразу: — Твой поступок выходит за рамки здравого смысла. Но ни я, ни Дэн, не будем ждать пояснений, и искать причины. Мы приехали высказаться, а я, в частности, поставить тебе условия.

— Мы! — поправил Дэн.

— Прости. Мы ставим тебе условие, одно. Либо ты возвращаешься и живешь в семье как человек, во всех смыслах этого слова. Либо ты забываешь о нашем существовании, опять же, во всех смыслах этого слова. Лера, полностью! У тебя больше не будет ни мужа, ни дочери, но родни.

— А можно я решу это с Игорем?

— Решай, но помни, мы не дадим тебе издеваться над парнем, а тем более, над малышкой. — вставил Дэн. — Мы никому не позволим, никого из семьи втаптывать в грязь и не будем дойными коровами. Это условие семьи, и мы тебе его передали. РЕШЕНИЕ ЗА ТОБОЙ.

— Сказать сейчас?

— И тебе не надо время осмыслить? — Эдгар удивился ее спокойствию. — Я говорю: либо — либо! Лера, мы не шутим. У нас, помнится, был с тобой подобный разговор, но тогда были другие условия. А эту выходку, мы тебе не забудем. Корить не станем, уже все сказали. Но если решишь отделиться, то лишишься всего и всех! Это не угроза, это предупреждение. Лера, будет именно так, как я сказал. — Она смотрела на них широко открытыми глазами, ожидая всего, чего угодно, но не этого. Да, растерялась, увидев их, а не мужа, но ей показалось, что приехали умолять вернуться. Ждала, что поругают, соглашаясь с тем, что ей нужно отдыхать. А они…

Мужчины же, высказавшись, поднялись и ушли, не прощаясь, не заглянув, как было раньше, в холодильник, не привезя гостинца, не говоря уже о деньгах. Пошла за ними, закрыла дверь на все замки и взяла мобильный:

— Игорь! Как это понимать? — прокричала она, стоя посреди комнаты.

«Понимай, как хочешь. — он догадался о визите родных, догадался и про тему разговора. Перебивая очередной всплеск скандала, заявил: — И не звони мне по пустякам».

В трубке повисла тишина. Лерка забросила телефон, психи переполняли ее, и она буцала ногами все, что попадалось на пути, ругая мужа, на чем свет стоит. Но перезванивать не стала. Затем пыл спал и она, проговорила:

— Ничего. Пугают! Я подожду, мне-то, спешить некуда.

Глава 6

Прошло несколько дней, а Лере так никто и не звонил. Она так же отмалчивалась, игнорируя даже мужа, сидя в квартире и испытывая его терпение, упорно ждала приезда. Игорь отвечал той же монетой. Зато в город приехали Евгения и Валери, о чем Лерке стало известно, но, к ней не наведались, а сразу направились в клинику. Разозлило ли это Леру, насторожило ли, Гаи не знали, но то, что она хоть немного задумается, были уверены.

— Приветики! — входя в палату с охапкой цветов, Ев и Вел принесли немного позитива своими улыбками. — Как ты тут? Притворщица!

Женщина приподняла слегка голову, уставилась на них еще мутным взглядом, капельница в катетере на ключице натянулась.

— Эй, подруга! Лежи, лежи. — Вел присела рядом и положила руку на ее плечо, укладывая на место. Ев присела у ног, Ольга же стояла посредине и не была столь радостной, как сестры. Женщина переводила взгляд по кругу и моргала, пытаясь узнать гостей. — Видите? — продолжала говорить Вел: — Онемела от счастья!

— Девочки. — с трудом ворочая языком, произнесла женщина. — Я в Раю?

— Вот балда! Ты все еще на этой бренной планете.

— Но… — женщина снова зачмокала губами, не в состоянии высказать того, что ощутила от их прихода.

— Не заморачивайся. Медицинские технологии. — погладила ее по плечу Вел. — А ты уже ничего. Щечки порозовели, губки красненькие.

Ольга пощекотала ей ногу:

— Борись, ты нам нужна. А то вздумала тут.

— Я…, Я… — пыталась сказать Юля.

— Знаем, ты не хотела. Так, прилегла немного отдохнуть. — подмигнула Ев и открыв бутылочку йогурта, протянула женщине, сомкнула брови, заставляя взять его. Женщина дрожащими руками обхватила бутылку, пригубила и опять зашевелила губами, пытаясь говорить.

— Ты кивай, мы поймем. Говорить потом будешь. — сказала Вел. — Вот ответь мне, мужей их слушаешься? — Юлька прикрыла глаза, рот скривился в подобии улыбки. — Молодец! Их надо слушаться, они лучшие. Мы тут тебе поесть принесли.

— Все есть. — махнула костлявой рукой Юля.

— Ага, есть! Мы что, зря все утро вспоминали, как еду готовить? — Ольга разбирала пакеты, разделяя на то, что убрать в холодильник, а что поставить ближе к кровати, а что заставить съесть пока теплое.

— Хватит слов! — Ев вымыла руки, укрыла женщину полотенцем и открыла дымящийся, пахнувший ароматными травами супчик. — Аппетит нагнали, пора покушать.

— У меня тут дочь замуж выходит, — сказала Вел. — А ты решила профилонить?

— Кто? — Юлька плямкала, трудно владея мимикой лица.

— Мирослава! Что мотаешь головой? Миру не помнишь? Ах, есть не хочешь…. Надо! Ты вспомни, как я болела, меня никто не уговаривал, заставляли!

Юля заулыбалась, запрокинув назад голову, словно засмеялась.

— Ты смотри, уже смеется. — сказала Ольга, ставя на окно цветы, так чтобы женщине их было видно. — Значит, все отлично. Вот. — Положила она ей на ноги небольшую коробочку. — Мы не нашли твой мобильный. Звонить обязательно: 7 кнопочка -я, 8 — Ев, 9- Вел. Впрочем, как всегда. А захочешь, пиши смски. — Юлька кивнула. — Вижу, устала. Мы пойдем, но завтра увидимся. И ешь! А то мужья посадят тебя на иглу.

Выйдя из палаты, совсем упавшие духом, вошли в кабинет Дэна и молча уселись по разным углам. Глаза красные, уголки у рта опущены.

— Эй, Mein Leben! Что с лицами?

— А ты как думал. — всхлипнула Ев и зажав носик, отвернулась к стене.

— Видеть свое будущее не очень весело. — Вел шмыгнула носом и замолчала. И только Ольга держалась, она уже привыкла к виду подруги, за эти дни, отпереживалась.

— Допустим — это не ваша старость. Я вам с уверенностью заявляю. — Дэн достал из холодильника бутылочку воды, разлил и подал им стаканы. — И с ней не так плохо, как вам кажется.

— Куда же еще хуже?! — воскликнула Вел. — Ты ее речь слышал? Младенцу легче произносить слова.

— Это от отсутствия общения.

— Да ладно! — не поверила Ев. — С ее-то, работой. Дэн, она сутками говорила.

— О нет! — сказал он. — Ее мозг работал, как автомат. Два вида — сотрудники, клиенты. Правильно? — Девушки кивнули. — А дома? Вот приходила она домой, а еще хуже — выходные и праздники. Не с кем обмолвится словом. Ну не с телевизором же ей говорить! В лучшем случае — говорила сама собой и то в голове. В голове она и сейчас ведет диалоги, уж поверьте.

— Целая лекция. — Насупила бровки Ев.

— Да, meine Freude, выговорил, чтобы не разучиться изъяснятся.

— Дэн, не время. — Бросила Ев, глядя ему в глаза.

— У нас на все — не время! А потом плачете, от одного только вида. Не лучше ли говорить все и всегда, чтобы успеть. Все девочки, закончим с нравоучениями. У меня к вам большая просьба. Не ходите к ней все вместе. Дайте нам ее на ноги поставить. Она разрывается, ей трудно концентрироваться сразу на всех. Ее может опять переклинить.

— Хорошо, доктор. Как скажете, доктор. — говоря, Вел поднялась, взяла свою сумочку. — Пойду, мне тут еще надо одно важное дело сделать! Оля, мы всего на пару дней приехали, так что возьми выходные.

— И зачем мне они? Не надо. Работать хочу!

— Соскучилась?

— А-то! Да и Влад поздно возвращается. Так что, я трудиться буду. А там, смотри, и Юлька подтянется.

— Ольчик, мы тут с Ев подумали и решили, отправить Юлю в санаторий. Не знаю сколько она сможет разгуливать без работы, но сменить обстановку ей необходимо. Поедет, развеется от домашней рутины, смотри, и друга найдет себе.

Так мило беседуя, женщины покинули клинику. Ольга остановилась у своей машины и посмотрела на Вел:

— Молодцы вы, девочки. Вот не зазнались же, не забыли нас.

— Прекрати сейчас же! — смутилась Вел. А сев в машину, опять вернулась мыслями к Юлии: — Нет! Не хочу дожить до такого! — Махнув головой, словно сбросила с себя все тягости, понеслась за дочерями, Эд должен был с ними встретиться в кафе.

Едва они вошли, как тут же натолкнулись на Лерку. Та сидела за барной-стойкой, в компании незнакомого мужчины, с бегающими глазками и противно толстыми губами. Встретившись с ними взглядом, нисколько не смутилась, а во всю на них пялилась, достаточно пьяненькими глазками. Эд сидел за столиком, поднялся к ним на встречу и тоже заметил ее. Усадив семью, собрался подойти, но Вел его остановила:

— Не надо! Мы ей все сказали, она видно сделала выводы.

— Как скажешь. — не без труда, отказался от своего желания, но взгляд его в сторону старшей дочери был весьма недовольным. И Лера не заставила себя ждать, крикнула прямо с места:

— Что, игнорируете?

Они не ответили и даже не повернулись. Тогда она, взяв свой коктейль, сбросив руку «друга», направилась к ним:

— Молчите. Вот же, противна вам стала. Конечно, что еще можно ко мне испытывать, когда попользовались в свое удовольствие и выбросили!

— Думай, что говоришь! — попыталась остепенить ее Влада.

— А ты вообще молчи, мамина дочка. Не доросла еще, вставлять слово. — икнула, сделала большой глоток. — Ну, игнорируйте, вам же хуже. Вот возьму и расскажу о вас всем. Поверьте, мне есть что рассказать. Да, а это не плохой заработок получится! — с последними словами Эд поднялся и повел ее к выходу.

— Слышь ты, парниша! — подошел к нему мужик: — Я с ней первый состыковался. Тебе что, своих краль мало?

— Заткнись! — проговорил Эд и посмотрел ему в глаза, не обращая внимание на Леркино сопротивление, вывел ее на улицу: — Сергей! Вези эту в наш дом, надо будет, усыпи и запри, до нашего приезда. Пусть проспится.

— Да отпусти ты меня! — принялась орать Лера. — НЕ имеешь права.

— Я-то имею, еще как имею. Не хотела по-хорошему, будет по-нашему! — усадил на заднее сидение, она тут же попыталась выскользнуть. Эд схватил ее за подбородок: — Не шути со мной, девочка, ты еще ни разу в жизни не видела меня злым, советую и дальше жить без этого. А сейчас запомни — хоть один писк, я собственными руками сделаю из тебя овощ. — взгляды встретились, и она обмякла. Последнее, что Эдгар заметил — это страх в ее глазах. — Пусть поспит, спокойней доедите.

— Не волнуйся, довезу, запру. Все будет тихо.

— Молодец. — Эд вернулся в кафе: — Что она должна? — спросил у бармена.

— Вот! — Протянул парень счет и кивнул на мужика, отказавшегося оплатить угощение. Эд сразу же рассчитался, оставив хорошие чаевые.

— И кто ты такой? — бросил в его адрес мужик.

— Смерть твоя! Ей нет и пятнадцати, под суд захотел, так я устрою.

— Да пошли вы! — Мужик пошел искать новых подружек, а Эд присел к семье, настроение на нуле.

— Домой? — Спросила Вел, даже не открыв меню.

— Нет уж девочки, нам спешить некуда! Вы определились, или сменим обстановку? Я сейчас успокоюсь.

Наутро, едва проснувшись, и поняв, где находится, Лерка стала требовать выпустить ее, крича на весь дом, как скаженная.

— Эд сказал, что бы ты была здесь. — появился Сергей.

— Мало ли что сказал Эд. У меня есть права и собственное жилье.

— Похоже, что ты все потеряла. — серьезно заявил парень, а в глазах был нескрываемый смех.

— Да кто он такой, чтобы распоряжаться мной?!

— Напомню, коль забыла — он твой отец. Ори не ори, а выводы делай! — Сергей запер дверь и спокойно пошел по своим делам.

— Да пошли вы все, куда подальше! — ударил ногой в дверь, но замолчала, улеглась на диван и задрала кверху ноги. К десяти пришел Эд, а она все еще так и лежала — растрепанная, остервеневшая. — О, явился!

— Можешь разбрызгивать яд, сколько вздумается. У меня, как и у всей семьи — иммунитет. Вчера была последняя капля моего терпения, а это намного хуже, чем все твои угрозы.

— Наденешь ошейник, или посадишь в клетку?

— И то и другое, и даже намордник. Завтра мы все переезжаем в поместье, ты — с нами. Только не думай, что тебя встретят с распростертыми объятиями. Ты под арестом и надолго.

— Поздно.

— Нет. Ты не поняла. Это для тебя поздно, даже думать о разгульной свободе, не то, что давать ответ.

— Под арестом значит… — поднялась. — А зачем вам это? Жизнь ведь, долгая.

— Это у кого как. Поверь, укоротить всегда легче, чем… — Эд не договорил, да этого уже и не требовалось. Валерия увидела в его глазах все и конкретно испугалась.

— Но ведь это не пройдет не замеченным.

— Поверь, все пройдет гладко и никто, а ты это знаешь лучше, чем я, не пожалеет. Есть захочешь — позвони. — Закрыл дверь, а она даже не попыталась что-то предпринять.

Всю дорогу молчала, не делая ни каких попыток, ни сбежать, ни договориться. Приехав, глянула на свои окна, они были пусты и холодны, муж даже не выглянул в окно.

— Идем! — проговорил Эд коротко, а у нее мурашки побежали по спине. Ввел ее в незнакомую комнату, а она дорогой даже не сообразила, куда они идут. — Знакомься со своим новым жильем.

— А разве…

— Тебя близко нельзя подпускать к ребенку! Остальное, решим со временем.

Игорь, сквозь заросли кустарника заметил ее приезд. Обрадовался, что она вернулась, отдал дочь Галине. Лина тут же расплакалась и ручонками схватила его. Он поцеловал малышку и побежал в дом.

— Приехали! — встретился он с Вел и девочками. — Мне показалось Лера с вами.

— Игорь! — тон Вел охладил его. — Прости, но нам пришлось ее силой привезти. Эд тебе все пояснит.

— Ясно! — от радости и следа не осталось, направился в дом.

— Что-то случилось? — спросил Мейсон, не будучи в курсе конфликта.

— К сожалению. — Мира вздохнула. — У Лерки поехала крыша. Заноси вещи, я потом тебе все поясню.

— Эд! — Игорь столкнулся с ним в холле. — Лера…

Эд пожал его руку и сразу обнял за плечи:

— Привез. Я все скажу, а затем ты с ней увидишься. Мы встретили ее вчера в баре, совершенно пьяную и, как ты догадываешься, не без компании. Нет! Пойдем, а то получится, что я тебя настраиваю против, наговаривая за спиной! — Эд быстрыми шагами вернулся к новому жилищу Леры, открыл дверь и пропустил парня вперед. Вид жены сразу подтвердил слова Эдгара. А тот продолжал: — Так вот! Мы случайно столкнулись с ней в кафе, она сидела в баре, совершенно пьяная.

— Не правда! Я немного выпила, и просто говорила с… с мужчиной!

— Помолчи! У тебя будет время сказать свою версию, а у Игоря — сделать правильные выводы. Беседовала она! Хорошо — это не мое дело, с кем ты и как беседуешь. Я бы и не позвал ее, не помешал, так сказать, приватной беседе, если бы ее глупость не вылезла наружу! Она попыталась устроить нам скандал. Орала на все кафе, сыпала угрозы, обещала продать информацию о нашей семье! И придет же такая ерунда в голову. Лера! Что и кому ты могла продать?! Молчи, я сказал! Напишешь претензии, я на досуге почитаю. В общем, Игорь, у нее началась игра на публику. Игорь, решать тебе, но она заигралась. В общем, вот так. Я не могу ее отпустить в таком состоянии, надеюсь, ты меня понимаешь. Вот же, у тебя есть время, привести жену в чувство. Потому что после свадьбы, мы всей семьей будем решать, что с ней делать. Единственное, что я запрещаю, приносить ей Лину, а ей выходить из этих комнат. Поговорите, вам есть о чем! — Эд направился к двери.

— Да можете говорить и делать со мной, все что хотите! — Лерка опять сорвалась на истерику. — Со мной вчера был журналист! Я ему многое рассказала! Ох, как же мне хочется увидеть ваши рожи, когда…

— И что? — повернулся к ней Эд. — Я ему тоже, кое-что рассказал, вчера, когда ты спала в машине. Надо будет, покажу справку, из волшебной клиники. — и ушел.

— Ты в своем уме? — Игорь, взяв ее за плечи, повернул к себе, и боль пронзила его сердце, таких безумно злых глаз он еще не видел ни у одной из женщин. — Лера! Что ты творишь?

— А что? Я развлекаюсь! Как хочется, и как умею.

— Ты это серьезно?

— Вполне. Хватит вам по жизни, как вельможам идти. Пора и приземлиться.

— Робин Гуд в юбке. Чего же ты добиваешься? Неужели не понимаешь, что делаешь плохо только себе?

— Чем? Ну, скажи, чем?

— Бедная. Мне тебя жаль. Я вот все ждал твоего приезда. Ходил, думал: вот приедешь, обнимешь меня, как раньше. Прижмешься к груди, как маленький зяблик. Глянешь своими ясными глазами в самое мое сердце и зажжешь в нем новый огонь любви. Расцелуешь дочь, и мы будем жить дальше. А ты… Ты же просто убиваешь себя. Лера! Вспомни все, что тебе говорили. Лера!

Она молчала. Усевшись на диван и рассматривая свои ногти. Игорь постоял минуту, понял, что толку от разговора не будет, пошел к двери: — Я принесу твои вещи. Только скажу сразу, чтобы не было у тебя фантазий. Я ВЫБИРАЮ ДОЧЬ! — Ушел, вернулся и опять ушел. Принес воду и поесть. Лера так и сидела, любуясь своим маникюром. Он больше не обращался к ней, а она не реагировала на его присутствие. Затем раздались щелчки замка и она, скосив глаза к двери, проронила:

— Уроды! — попробовала то, что стояло на подносе и пошла в ванную.

****

Собравшись всей семьей, Вел не сдержалась первой:

— Не понимаю, что мы сделали не так? Ни в чем не ограничивали. Никогда не скрывали, что удочерили и ни слова плохо о родителях. У нее же всегда все было. Разве я когда повысила на нее голос? Обидела или наказала не заслуженно? Она же росла такой замечательной девочкой!

— Я тоже не понимаю, что или кто ее укусил. — соглашалась с сестрой Ев. — Вложили в нее всю душу. Другое бы дело, если бы росла сорняком, если бы не воспитывали. А так…. Не понимаю, откуда в ней это бескультурье?!

— Простите ли вы меня? — Эд долго молчал, стоя и смотря в окно, затем, как бы наказывая самого себя, вышел в центр. — Я сделал такой опрометчивый поступок.

— Ты это о чем? — спросил за всех Дэн.

— Это же я ее привел в наш дом.

— Глупости! — обнял его брат. — Мы были вдвоем. Поверь, верни все назад, сделал бы то же самое! Или ты бы смог поступить иначе?

— Нет, конечно же. — ответил Эд, так и не подняв голову.

— Хватит корить себя. — Жан долго слушал детей, не перебивая, взвешивая все. — Единственное, что мы поспешили, это связать их судьбы с Игорем. Она бы проявила себя в любом случае, а парень бы так не страдал. Спасибо дети, что тянули с ее обращением. Но, глядя на всю ситуацию, так и должно было случиться. Карл никогда не уходил бесследно, и мы все это знаем. Теперь это наша забота, излечить ее. Дадим прорваться волдырю в ее сознании и реанимируем. Как? Я пока не знаю. Но мы справимся.

— Я тоже виноват. — сказал Игорь.

— Интересно чем? — Вел смотрела на него глазами полными жалости. — Неужели тем, что любишь ее? Милый мой, дорогой! Нас же тоже любят и не меньше. Просто у нее что-то перемкнуло в голове. Вот мы и будем искать, что именно.

— Вы не изгоните ее?

— Куда? — удивился Жан. — Игорь, ну ты же нас знаешь. Пусть посидит под замком, подумает. И мы подумаем и проверим, действительно ли она общалась с журналистами. А сейчас, раз уж мы все тут собрались, я расскажу вам то, о чем вы меня давно просите, о разговоре с хранителем.

Всеобщее заинтересованное согласие. Они переместились в более удобную гостиную, где никто не мог их услышать, расселись, взяли по стаканчику любимых напитков, так, для связки разговора и Жан начал:

— Собственно, я сделал подробное описание в книге, поэтому буду предельно краток. — Их род очень древний. По датам они не ориентируются, но намного старше главенства Ольги.

— Прости отец, что перебиваю, как ты его понял.

— Это не я, а жрица, что встретила нас в пещере стихий. Так сказать, «Девушка огня». Так вот, они поведали, что присутствовали при визитах Ольги и ее родителей. Что для меня явилось доказательством их первенства. Как это обычно и бывает, главенство они передают от отца к сыну, а жрица, или хранительница жизни, как они ее называют, только по материнской линии. Есть еще Аракул, тут может быть кто угодно, у кого проявятся способности «видения». Род у них не большой, мы их почти всех видели, около двадцати человек, остальные смертные. Отбор строжайший, но я к этому вернусь позже. Так вот, все они значительно превзошли нас — в лечении, в ясновидении, даже говорят редко, только мысленные диалоги. Представляете, они знали не только к какому числу мы приедем, но и сколько нас появится, а сколько осталось в доме. Чтобы я ему поверил, привел один, но веский факт — Уход Татти. А еще он рассказал о Карле, Филиппе. Укорил, что запустили чистоту Рода.

— Отец! Ты говоришь их всего двадцать? А как же лесные и те, что живут у подножия гор?

— Это все их дети. Я как раз к этому подходил. Брак у них только один, не зависимо от того, чем он закончится. Семья — их личный выбор, но только между этих двух селений. Как сказал мне Глава — из-за территории. Они не могут выйти за пределы этого места, проявить себя и привлечь внимание посторонних. И это понятно, они хранители живой воды и огня. Если подумать, тут других версий быть не может. Хоть природа и делает жестокий отбор входящих в пещеру, но…. В жизни бывает все! Кстати, пока не забыл. В то время, когда мы с Виен были в пещере, стихии гуляли вокруг всего их периметра, вот откуда и деревья поваленные, и малочисленность живности. А теперь вернусь к их правилам. Если один из супругов умер, то второй уходит в низовье, как старшина общины, до окончания своего срока. Он больше не получает привилегий, выполняет всю тяжелую работу и не поощряется эликсиром. Если же, — Жан усмехнулся, нечаянно бросил взгляд на Игоря, сидевшего в стороне и внимательно, хоть и, потупив взгляд, слушая всех, — не сошлись характером, то оба несут покорание. Такое, как мы видели. Их оставляют на сутки, на волю природы, выживший может начать жизнь с чистого листа и даже жениться, если брак длился не больше года. Такие наказания проходят за любую провинность. Суд короткий, обвинил кого в неправоте, выходи с ним на площадь и собственным телом доказывай на чьей стороне истина. Если же оракул объявил о нарушении, собирается весь род и в порицание, из укрытия, наблюдают, как свершается приговор, стоят в определенных местах, мне не показали, описать не смогу. Бывает такое, что наблюдатели слепнут, это выявляет «кривого душой» и его переселяют. Даже не дав умыться живой водой, что могло бы его спасти. Так вот, выживший после ночного суда, всегда прав и может иметь кучу привилегий. И так, все кто внизу и вверху — воины, охранники, но они не нападают первыми. Они охраняют доступы к основному поселению. Как не строги правила, как не ужасно наказание, между лесными жителями и селением в низовье, постоянно ведутся соревнования за первенство. Мы видели, к чему приводит такое соперничество, для вас же дети, поясню — их оставили лежать ничком к земле на сутки, без питья, еды и всего прочего, у подножья фосфорных статуй. Один сгорел, второй, мне даже показалось, что помолодел. Главное, что меня впечатлило — это отбор к бессмертию. Они не дают это благо просто потому, что кто-то понравился. Их долго испытывают, выявляют склонности и лишь за тем решают, нужен он или нет. Нужен — принимают в клан «капюшонников». Нет — отправляют в один из лагерей.

— Жан, скажи, а если кто из перерожденных нарушит закон?

— Это не имеет значение, его все равно подвергнут суду, и он будет нести наказание. Мы же с вами достоверно знаем, что происходит после принятия эликсира, с теми, у кого умерла душа — тело не выдерживает, сгорает. — Жан сделал пару глотков. — Знаете, им легче, у них нет соблазнов. Они рьяно охраняют девственность природы, не признают технологий. Уж не знаю, как они это делают, но даже часы останавливаются в их местах. Ни прессы, ни телевидения. Все грамотные — пишут книги, читают, знают математику, физику, химию, досконально разбираются в биологии и анатомии. Есть у них и строители, и архитекторы. Имеются те, кто устраивает всеобщий досуг. Теперь о гостях. К ним всегда кто-нибудь, да забредет. Они его, как ведуны водят кругами, чистят память и выводят далеко, за свои пределы. Вообще они мирное племя, без нужды не воюют, не убивают живность. Природа сама им дает пропитание, они только собирают тушки по лесу, а все остальное время живут на плодах. Самое интересное — это их приход к посвящению. Достигнув совершеннолетия, человек уходит в пещеру огня и воды. Живет там без еды месяц, а иногда и больше, пока не пройдет большой огонь. Возвращаются не все, мы видели останки, не прошедших естественный отбор. Они их не трогают, считая явным доказательством законов.

— А как же та старуха, что встретила нас в пещере. Не думаю, что она провела там год.

— Это хранительница живой воды, их жрица. Одна из дочерей, которую старейшины считают достойной, совсем юной, удаляется в пещеру. Для нее приносят все — еду, одежду. Одно условие — не показываться на свет, пока не придет время. Женщины там живут, следят за лабиринтами, за теми, кто придет принять посвящение, до большой воды. Она бывает крайне редко. Если хранительница погибает, то ей на смену идет другая дочь.

— То есть, ты хочешь сказать, что эта там прожила 120 лет?!

— Точно не понял, я же уже говорил, у них иное летосчисление. Что меня поразило, так это, с какими мыслями и желаниями они оттуда выходят. Она мне пояснила, что вода им несет все: владение языками мира, голос, ну в смысле они не только понимают, но свободно изъясняются; здоровье, красоту и даже знания. Она без труда рассказала, что случилось в мире за последнее десятилетие. Я бы мог подумать, что прочла в моей памяти, но было и то, чего я не знал. Приехав домой, проверил в сети и нашел подтверждение ее словам. Не чудеса ли? По мне, так самые настоящие. Собственно, это их развлечение, знать, где что произошло и показать другим. Просто подняв руки, волнами, в каждую голову семьи передают. Вот это телепатия! И еще, кто прошел полный круг святости, в повторе не нуждаются. Мужчина тоже может пройти подобное испытание, по своей воле. Уйти от всех и провести там ровно столько, сколько выдержит.

— И что, жрицы не умирают?

— Конечно же, умирают. Сами определяют свой уход, когда устанут, или хотят сменить тело. Некоторые кончили свой путь от укуса змеи, или в лапах дикого зверя, были вдали от лекарей.

— Фрррр! — передернулась Вел. — Змеи. Значит, они там были!

— Были, я видел, но не говорил. Знал, что это выведет вас, мои дорогие женщины, из равновесия. Ты же не одна их боишься, Виен тоже.

— Боюсь, даже очень. — кивнула Виен. Жан лишь мило улыбнулся жене и продолжил.

— Нас всю дорогу оберегали. Как ни странно, они не пользуются эликсиром, таковым как мы. Говорят, давно отказались, живя за счет господствующих над ними стихий. Мне показалось странным одно, что никто из них, даже ради любопытства не покинул своих мест.

— Не интересно. — скривила носик Ев.

— Не уверен. Глава их сказал, что путь открыт, но они не хотят.

— А он не говорил, есть ли еще кто, кроме нас и их?

— Есть. Теперь я уверен. Он скрыл от меня эту информацию, думаю, чтобы не начались распри между нашими родами. Мы, или те, можем захотеть избавить себя от соперника, стать единственными на земле, показывая свое превосходство. Они обычно не показываются гостям, держатся в тени. А этот раз произошел сбой, он не поделился, какой именно. Я пообещал сохранить их тайну и никому не говорить об их существовании, так что жду и от вас слова, что все останется в этих стенах.

— Слово дать не трудно. — сказал Эд. — Но как быть с книгой, что ты написал.

— Эта книга нашей семьи, всю информацию в ней мы бережем веками. Так сохранится и эта. Я же не требую, не говорить о них между собой, просто за пределами семьи. Даже самым близким друзьям не следует знать, как мы продлеваем их жизнь, где берем воду, и кто ее охраняет.

— Да это понятно! Спасибо отец за рассказ. А есть ли еще, что ты не договорил. — поинтересовался Дэн.

— Только то, что в нашей семье появился слабый человек и нам надо быть предельно осторожными в ее присутствии. — Игорь вздрогнул. — Ты, сынок, не бери все на свой счет, мы тебе доверяем, как себе. А что делать с твоей женой, подумаем вместе и найдем, как ей помочь. Именно — помочь! Как не крути, а мы ее любим и просто так не вычеркнем из жизни.

— Спасибо! Прошу лишь одного, дайте ей время. — попросил Игорь.

— Уже дали. Но свадьбу Миры, от греха подальше, она пропустит. Посидит пока взаперти, мы проверим того, с кем она общалась и, думаю надо нам учиться чистить мозги. Иначе придется опять скитаться, как раньше. Хватит о серьезных вещах. — Жан даже заулыбался, сняв всю серьезность: — Скажи-ка мне, внучка, ты готова?

— Как французский блинчик! — пошутила Влада.

— Да ну тебя! — улыбнулась Мира. — Нийка-то, хоть успеет вернуться?

— Завтра уже будет здесь. — Ответил Дэн.

— Мира, ты с дружкой определилась? — спросила Ев, ибо платья еще не заказывали.

— Давно, выбор-то, у меня не большой, я бы даже сказала — исключительный! Влада и Жаннетт.

— Жаннетт? Почему? — Удивились все.

— А мне сон приснился, что ее ждут перемены.

— Как хочешь. — сказал Эд. — Видно модно стало, парами брать свидетелей. Только есть ли у жениха друзья?

— Во-первых — проверенный Ромиус, а во-вторых — не знаю. Это его проблемка. — ответила Мира. — Можно я пойду?

— Иди, конечно. — улыбнулся Жан. Славки сразу исчезли, за ними, немного потоптавшись у двери, исчез и Игорь. Жан не торопил парня, но как только тот ушел, обратился к семье:

— И все-таки нам надо не теряя времени, что-то делать с Лерой.

— Согласен, отец, я сам хотел поговорить с вами об этом. — Эд опять сменил свою беззаботность на тревогу. — Долго мы ее держать взаперти не сможем. Прислуга начнет задаваться вопросами. Могут поползти сплетни.

— Сплетни мы пресекаем увольнениями. Но ты, сын, прав. У нас не должно быть и зацепки для нездорового интереса. Сколько думаю над поведением Валерии, столько ввожу себя в тупик. Ну, по всему же наш человек! И вдруг такое. Как вирус какой-то.

— Нет у нее вируса, кроме самовлюбленности. — ответил ему Дэн. — Прополоскать бы ей мозги и дело с концом.

— А что нам мешает? — Виен посмотрела на Ев. — Ты, дорогая, совсем не хочешь, поработать тем, что тебе дано? Включись в процесс, или запусти свой процессор, как тебе понятней, так и делай.

— Но как?

— Молча! Ев, ты можешь, но не хочешь. А у нас только на тебя надежда.

— Ну, мам!

— Да я полвека мам, что ты все время напоминаешь! То, не будь гиперзаботливой, то — мам.

— Правда, милая. — Жан вмешивался крайне редко в разговор жены с девочками, но сегодня решил сгладить их общение. — Я же никогда тебя не просил, а сейчас такая ситуация.

— Я попробую, дайте мне время, чтобы не сделать хуже, в неурочный час.

— Вот что-что, а время у нас ограничено, но есть. Сидя там, она как загнанный зверек — ожесточается. В любой момент может произойти обострение. — Добавил ко всему сказанному Дэн.

— Да понимаю я. Сказала же — попробую! — и сделав серьезное лицо, взяла мужа за руку и увела из гостиной.

— Мы тоже пойдем. — Выдавил улыбку Эд и подтолкнул Вел к двери. Она, как всегда, лишь дверь отделила их от родителей, ощетинилась:

— И какие это у тебя дела?!

— У тебя, солнышко мое, у тебя! Твой мобильный оборвал мне карман. Сунула в руку и забыла.

— Да? — бровки домиком, губки трубочкой. — Давай, вдруг с Юлькой что-то. — посмотрела на номер, и, не скрывая удивления, перевела взгляд на мужа. — А я не знаю этот номер.

— Перезвони, узнай. — просто ответил Эдгар.

— Зачем, вдруг не мне…

— Столько звонить? Боишься, что ли?

— Я?! Нет, конечно! — Вел нажала обратный вызов, не сообразив даже, что это не их оператор, что не ускользнуло от Эда. Но это его не задело, он пошел вперед, Вел догнала его и держась за локоть, пошла рядом.

«Алло! — раздался голос со знакомым акцентом. — Наконец-то! Я прилетел, надо встретиться!»

— Привет! А ты где? — Вел остановилась, подняла глаза к мужу.

«Как где? Где? К вам прилетел, в город».

— Стой, где стоишь! Я решу этот вопрос и перезвоню. Эд! — Ее взгляд и вся мордашка приобрели для Эда новый, до сих пор не виденный ни разу, вид. Что очень его позабавило. Он даже отметил, что жена растерялась, не зная вообще, как ей поступить в этом случае. Сдержал смех, обнял и, улыбаясь, отвернув голову так, чтобы она не заметила, повел в их часть дома. — Эд, это ОН. Прилетел к нам. Как быть?

— Ну, вот и почетный гость к свадьбе. А то я, было, призадумался, где же брать свадебного генерала.

— Ну, давай без шуток! Он стоит в аэропорту, а больше ничего не знает.

— Я же не шучу, а радуюсь. Что делать? Пошли за ним водителя. Звони, уточни, где забрать.

— Дорогой, дорогой! Пожалуйста, пожалуйста! Поговори сам. Ты же знаешь, я его не понимаю! И вообще, у тебя это лучше получается.

— Что я слышу, что я вижу?! Моя ли эта жена?! Глазки бегают, щечки рдеют! Вах! — и состроил серьезную мину, но трубочку взял…

Глава 7

Эд отправился лично встречать гостя. Пожав руку мужчине, своему так сказать сопернику, к которому некогда ревновал жену, и сказал:

— Успел, молодец, прямо на свадьбу!

— Свадьбу? А кто женится?

— Мэйсон с Мирославой. Но я бы сказал — замуж выходит.

— Мэйсон… — задумался гость. — О! Красивый парень. Хорошая пара получается. Но я так надеялся его уговорить…

— Его уговорить? — брови Эда сомкнулись. — Если не секрет, на что?

— Сняться в моем новом фильме. — мужчина даже не посмотрел на Эда, упорно смотря в пол, и поэтому не заметил двойного удивления.

— Даже так?!

— Да! — гость оживился, замахал руками, жестикулируя, словно рисуя картинку и, одновременно ставя знаки препинания. — Это будет совсем новое! Вот послушай…

— Подожди! — Эду пришлось взять его за руку, мелькающую перед лицом. — Расскажешь при девчонках. Они в нетерпении.

— Да, да! Конечно! Понимаю.

****

Вел была занята на протяжении суток и встретилась с гостем лишь после обеда. И опять он выбил ее из равновесия своей встречей:

— Наконец-то! Где пропала?

— Хлопоты с венчанием. Как жизнь?

— Хорошо! Очень хорошо. Вот, я привез, что обещал. Это совершенно новое!

— Прости меня, друг, но, прежде чем я прочту и посмотрю твои наметки, выслушай меня, пожалуйста. — Он кивнул. — Я бы хотела снять такой фильм, словно это видение из нутрии. Ну, как бы глазами человека, или даже нескольких, сидящих по ту сторону экрана. Что бы зритель чувствовал себя причастным к тому, что происходит. Ну, на крайний случай, случайным свидетелем. Вот оно, совсем рядом…. Ах! Ну, как же тебе это пояснить? Мне не хочется всех этих камер, искусственного света. Не секрет, что, если будет скучно и не красочно, доработать всегда можно. Я много думала, как это сделать, а пояснить не могу.

Гость засмеялся, прикрыв один глаз, как делал в юности:

— Читай! Ты все поймешь.

— Прочту, обязательно прочту. — Вел сникла, поняла, что не смогла донести. — Только, через неделю.

— Свадьба! Я всегда к вам попадаю на торжество! — развернулся и пошел на улицу, оставив Вел растерянной.

****

И вот настал последний, предсвадебный день. Родители Мэйсона должны приехать утром, перед росписью, но комнаты их были готовы встретить уже сегодня. Большого количества гостей не ожидали, однако суетились, готовили апартаменты и все остальное. От всех предсвадебных забот были отстранены только молодожены. И Мэйсон, прежде чем совершить семейный обряд Гаев, взял Миру за руку и сказал:

— Любовь моя, ты единственная, кто мне нужен. Однако я хочу, что бы ты сейчас уделила себе минуту и заглянула глубоко — глубоко в сою душу, постаралась понять, тот ли я человек, что нужен тебе и достоин ли я стать членом вашей семьи.

— Почему ты об этом просишь? — растерялась девушка.

— Вы приняли меня как родного. Вот уже больше года, как я с вами и вижу — вы не простые люди. Вы несете какую-то ответственность, миссию. Смогу ли я соответствовать этому?

— Мэйсон, милый мой, ты не только сможешь, ты уже ее несешь! — Мира смотрела на него глазами полными любви и веры, и эти чувства сопровождались уверенностью в нем. — Ты же сам признал, что никто кроме тебя сможет беречь меня. Кто, если не ты, станет оплотом нашей семьи и подставит свое плечо отцу? Милый мой, родной! — ей так хотелось прижаться к нему, но она очень старалась быть сильной и подтвердить слова открытым взглядом.

— Я буду делать для этого все! — сказал так проникновенно, что у Миры дрогнуло сердце. — Спасибо! Спасибо тебе за двойную уверенность, пред тем, как мы там, в той загадочной, таинственной комнате, перед твоими родными, вступим в реку нашей жизни. Мира! Я давно понял, что нам не выбраться назад. Нас эта река понесет только вперед. Поэтому ждал лишь твоего подтверждения.

Вечером, после их родового обряда, он ввел ее в гостиную, на семейный, праздничный ужин в тесном кругу, возмужав и всем своим видом показывая уверенность в завтрашнем дне. Ступая чуть сзади Миры, словно всей своей мощью защищая ее хрупкую, тонкую и изящную, неповторимо красивую. Эд в который раз, облегченно вздохнул и поцеловал руку жены, в знак благодарности, что смогла остепенить, настояла на своем и открыла ему вовремя глаза. Женщины же переглянулись и улыбнулись друг другу, понимая, о чем думают их мужья.

****

Утро. До росписи несколько часов. Мирослава, по общему согласию с Мейсоном, провела ночь с сестрами, как бы продлевая девичник, которого не было. Он же посидел с мужчинами часа два и удалился, теперь уже в их будущую комнату. Долго не смыкал глаз, смотрел на зарождающейся месяц. Не планируя их жизнь, не торопясь ее забирать. К чему теперь торопится, у них вся жизнь рядом.

— Зарождается. — проговорил он, когда «ноготок» добрался их окон. — Как и наша семья. Все-таки я мягкий, как воск. Представляю, как потешаются сейчас парни: «Олух! Новобрачную ночь и ту не смог по-мужски построить. И пусть ржут! Завтра венчание, завтра у нас и будет новобрачная ночь! Мне нужно было побыть одному, осмыслить все, что пережили сегодня. И Мире, по всему, тоже. Все, все, все! Спать. Я должен быть завтра новеньким!

Едва солнце коснулось верхушек деревьев, Мэй умчался встречать родителей, а Мира принялась надевать подвенечное платье. От причала, до самого дома Мэйсон ни проронил ни слова, только поглядывал на мать и улыбался ей ободряюще. Введя в их комнаты, остановил отца:

— Пока мама разместится, прошу, две минуты.

— Да хоть час. Мне-то спешить не куда, это же ты женишься. — бурчал Ларсен.

— Да, конечно. Скажи мне, откровенно, смерился ли ты с моим выбором?

— Успокойся! Давно. Ты такой же упрямый, как и я. Правда…, намного везучей.

— Зачем ты так говоришь? Неужели ты с мамой не счастлив?

— Да не об этом речь! Она та, кто мне нужен, но помимо симпатии, хорошего отношения и спокойствия, есть нечто, что дает тебе радость, легкость в жизни. У меня этого нет. Сам же видишь, домой не спешу, угрюмый, то и дело срываюсь.

— Кажется, я понял, о чем ты. Это подобие беззаботного смеха.

— Возможно. Я редко смеюсь. Хочу, что бы ты почувствовал это. — Ларсен впервые посмотрел открыто в глаза сына и обнял его.

— Мне пора. — вздохнул Мэй. — Благословишь ли?

— Только вас двоих! — подмигнув, ответил Ларсен.

Опять появилась та же женщина, что регистрировала Евгения и Агнией, и, уже зная их отношение к штамповым речам, постаралась сделать церемонию более непринужденной, быстрой и веселой.

— К моей свадьбе, — шептала Владка на ухо невесте, — она научится краткости. Типа — вы хотели, поздравляю! Коротко, лаконично и точно.

— Тихо ты! — глянул на нее Мэйсон. — Это наша свадьба, нам нравится. Вон, Стрекоза и та молчит, носом шмыгает. Не мешай, а то пропущу главные слова! — Глаза его смеялись несмотря на всю серьезность лица. Мира же еле сдерживала смех.

— И какие это слова? — включилась в разговор Жаннетт. — Объявляю вас?

— Нет! — повернулся к ним Мэйсон. — Поцелуйте друг друга! — Смех пронесся по задним рядам, не сдержался даже Эд. Жан прикрывал лицо руками, и только родители Мэя стояли и не могли понять, что смешного в таком серьезном моменте. Мама Мэйсона, Валентина, то и дело, поднимала к глазам платок, а Ларсен, впервые за их совместную жизнь, чувствовал к ней прилив нежности и непомерной тяги, словно сын разрушил ту самую стену их недопонимания.

Вторым дружком Мэйсона, был его двоюродный брат. Такой же красивый, как он, только чуть старше, немного выше и мощней в плечах. Приехав в поместье, он лишь вскользь взглянул на дом и его убранство, словно бывал в нем каждую неделю. Зато не сводил глаз с Жаннетт. Она летала по дому, как мотылек, сияла своей обезоруживающей улыбкой и поражала легкостью не только телесной, но и словесной. Ему так легко было с ней общаться, что он избегал всех, приставая к ней с вопросами. Даже во время торжества, Жаннетт находила нечто забавное и бросала в самые подходящие моменты, когда молодые пытались надеть на себя всю серьезность момента. Наконец кольца были на пальцах, подписи поставлены и корочки вручены.

— Ну, мальчики! — Жаннетт подошла к только что сформировавшейся семье и дружкам, за руку с Владкой. — Отдавайте нам эту девушку. Мы должны сделать ее королевой!

— Что?! Родные! — взмолился Мэйсон. — Не намекайте, что меня ждет участь Евгения.

— Ну, как бы так. — Ответила Мира.

— И ждать тебя в церкви?

— Да! — Мира подарила ему поцелуй и, смотря в глаза, не отодвигаясь, обжигая дыханием, добавила: — Остался маленький пустяк. Всего пару часов и мы никогда, никогда не расстанемся с тобою, в ближайшее столетие!

— Если так, то я согласен.

— Так я пойду, ты же не умчишься со своей стаей? — Скосила глаза на брата и парочку друзей, приехавших с ним.

— С этими? Ну, уж нет, я люблю дорогие шмотки! — Не успел он договорить, как руки брата с легкостью подняли его над землей и парни, бросая в адрес Мэйсона шуточки, понеслись на улицу. Эд провел глазами дочь, засмеялся в адрес молодняка, бегающего по лестницам и орущими «поздравления», заметил стоящего в стороне Ларсена с женой и подошел к ним. Галантно склонил голову перед Валентиной, прикоснулся губами к ее руке и протянул свою руку Ларсену:

— И как тебе? — ответа ждать не стал, поставив бокал на один из столиков, находившихся повсюду в их большом, колонном зале, чтобы гости спокойно могли улучшать себе настроение, пригласил мужчину пройтись. Сегодня Эд выглядел не моложе Ларсена — появились седые виски, чуть ссутулены плечи. Пара морщин на лбу, мелкие — вокруг глаз. Умелая рука женщин сделала всех мужчин старше, для общего спокойствия. — До сих пор не могу поверить, что мы стали родственниками, и ты ходишь по моему дому.

— Напрягает?

— Да нет. Просто как-то не естественно.

— Скажи, а зачем столько церемоний?

— А сколько? — Эд усмехнувшись, посмотрел на него.

— Ну, их же уже зарегистрировали, так зачем венчание, да сразу. Я слышал, можно и после десяти лет жизни, прийти и обвенчаться.

— Дорогой мой Ларсен! Штамп в паспорте — это только бумага, которую хочет общество. Мы же, женимся один раз и навечно. А это засвидетельствовать могут только высшие силы.

— Вечность! Ты так легко об этом говоришь вслух?

— Ну, ты же в курсе, а остальные воспринимают это слово, как нечто долгое, без особых рамок времени.

— Теперь понятно. — усмешка растянула губы Ларсена. — Венчание! Значит, берете бога в свидетели.

— Нет, принимаем его благословение. Если им не суждено быть вместе, то венчание не состоится. Поверь, проверено.

— Да ладно! — Все еще не убирая сарказма, бросил Ларсен.

— А ты попробуй поверить. — Эд остановился, взял новый бокал, подал свояку и взял себе. — Сам был неоднократно свидетелем. Силы свыше дают знак.

— Прости, мне трудно поверить. Наверное, все, что ты говоришь — правда, но мы из другого теста. Мы не женимся, если не уверены. — Эд метнул взгляд на Валентину, но опровергать ничего не стал. Ларсен же не показал своего смущения, а продолжил: — Пусть будет, по-вашему, даже забавно.

— Он тоже волк? — кивнул Эд на дружка Мэйсона.

— К счастью. Что-то случилось в нашем мире и нас становится все меньше.

— Может, настают спокойные времена?