Бесплатный фрагмент - Сказки-фантаски

Часть 1. Фиола

Самый обычный день

«В неким царстве, в неким государстве…» — так обычно начинала рассказывать сказки перед сном своему внуку старенькая бабушка из города Мышкин. Но об этом позже. Пока что…

Холодными дождями осень неприятно наступала детям на пятки. Мокрыми ботинками раздавливала на чёрном асфальте опавшие, скользкие лягушки разноцветных листьев, жёлтых, оранжевых, красных. Кленовых, осиновых, дубовых.

С каждым ненастным, дождливым днём осень портила Генке настроение. С каждым учебным часом неуправляемый мальчишка становился злее, капризнее, непослушнее, вреднее. У мальчугана выпали три молочных зуба. Один — спереди. Теперь Генка был похож на драчуна с выбитым зубом. Мог цыкнуть слюной в неприятеля.

Первого сентября Генка только-только пошёл в первый класс, но уже устал учиться. Через две недели ему надоело выводить в тетрадках каракули, лень было даже списывать у девчонок на переменках «домашку». Дома хотелось запереться в своей комнатке, подключить наушники к плазме и делать вид для родителей, будто решал задачки по «матике», выполнял задание по «окрмиру» (окружающему миру!) или по русскому языку, а самому резаться в «плей-стейшен», сражаться на лазерных мечах с чёрными монстрами-завоевателями из страны злодеев — Драгофагов.

Каждый день на уроках вредные училки — «препики» нудно долдонили о непонятных цифрах, буквах, растениях, деревьях. Генка отключил в мозгах звук и ничего не слышал, кроме своих грустных, тягучих, как кисель, мыслей. Ему было ужасно скучно. Весь урок он мог тупо пялиться в окошко.

В тот день в серых, унылых клубках туч просверкивали веселые, задиристые золотинки лучей остывающего, осеннего солнца. Генке хотелось удрать с уроков, закатиться в киношку или зоопарк. Точно! Лучше в зоопарк. Корчить рожи мартышкам, передразнивать забавных сурикатов, прикалываться и прыгать по аллейке как кенгуру. Лопать, сидя на лавочке, миндальное мороженое, пить вишневую газировку от пуза. И ни о чём не думать. Отдыхать-отдыхать-отдыхать. К семи годам первоклассник очень устал от жизни.

Генка Шашура становился невыносимым психом. Шашура — это папина фамилия Генки. Шашура грубил девчонкам, мальчишкам и взрослым, задирался ко всем подряд. Даже к учителям. Генке не нравились все в классе. Не нравились девчонки, задаваки, зубрилки, училкины подлизы и ябеды. Не нравились мальчишки, шумливые, крикливые, задиристые дураки.

Головастик очкарик Митька Грызиков изводил Генку своей прилежностью. Злил даже своей фамилией — Грызиков. Ботан Грызя сидел за соседним столом в классе, записывал за учителями всё подряд, каждое слово, каждую букву, даже запятые с точками. Высовывал набок розовый кончик языка, аккуратно выводил цифры и буквы в тетрадках. Записывал и записывал, записывал и записывал. Чем невероятно злил бездельника Генку. Злил… пока не звенел звонок об окончании урока. На переменках Генка задирался к очкарику, сминал в бумажный «снежок» его тетрадки, бросался в мальчишек, сбрасывал портфель Грызи на пол, рассыпал из его пенала карандаши и ручки. Ничего не помогало. Грызя, молча, собирал свои школьные вещички, шмыгал сопливым носом, терпеливо сносил все генкины задиры. Никто за очкарика не заступался. На переменках мальчишки играли в крестики-нолики, «морской бой», переписывались в мобильниках, если удавалось «стырить» гаджет с учительского стола, или носились, как сумасшедшие, по коридорам школы.

Перед уроком выключенные мобильники дети сдавали учителю, как только входили в класс. Девчонки на переменках перешептывались, сплетничали, хвастались новыми туфельками, бантиками, заколками, хмурились на проказы Генки, но замечаний не делали, боялись за свои косички.

Две недели Шашуре удавалось проказничать, задирать одноклассников и не получать отпор. Затем он нарвался на истерику Метёлки — Светки Метёлкиной. Она оказалась жуткой плаксой. От подзатыльника и лёгкого щелчка в лоб от Генки отличница Метёлка завыла как сирена «пожарки» — пожарной сигнализации. Тут же в класс ввалилась уборщица тётка Лида, затем прибежала учительница математики, пухляшка Марина-Маргарина, пришла злобная завуч по прозвищу Селёдка, за худобу и строгий вид. Шашуру увели в «учительскую», отчитали, отругали, устно сделали строгий выговор, красным цветом напечатали в «он-лайн» дневнике гневное послание старшим Шашурам, на другой день вызвали в школу маму.

Генкина мама работала бухгалтером в соседнем торговом колледже, пересчитывала цифры для будущих торговцев. После уроков она терпеливо выслушала гневную Селёдку, разъяснила, что сын её находится в сложном возрасте взросления, попросила уделять ему особое внимание, оставить на «продлёнке», чтобы под строгим присмотром учителей «её любимый сыночек» мог делать домашнее задание хотя бы на троечку.

С Генкой мама сама не справлялась. Она была терпеливой женщиной. Многое сыну сходило с рук. Мама надеялась на мужа — отца Генки, думала тот повлияет на сына своим мужским авторитетом. Но папа почти не бывал дома. Он летал в облаках. Служил пилотом гражданской авиации, возил людей по воздуху даже за границу, зарабатывал для семьи деньги. Родители копили на новую машину и трёхкомнатную квартиру. После работы мама убегала с подругами в бассейн или фитнес-зал для оздоровления, к косметологу для омоложения. В общем, ей было не до сына. Всеми силами, руками и ногами мама цеплялась за молодость. Молодость уходила заметно со взрослением хулиганского сыночка.

Каждый осенний день Генка грустил о лете. Лето — совсем другое дело! Пора веселья, отдыха и развлечений. Можно жить на даче и бездельничать, сидеть по горло в надувном бассейне и булькать не только «ротом», как шутил сам Генка. Можно с родителями съездить к тёплому морю, заныривать в прохладу солёных волн, затем валяться целыми днями на горячем песочке, загорать и почёсывать пузо от удовольствия.

В тот день младший Шашура пришёл из школы довольно поздно, задержался на «продлёнке» аж до полседьмого. От школы до подъезда дома, где жил Генка с родителями, — пять минут пешком. Заглянул за угол школы и вот он — высотный дом с малиновой генкиной лоджией на третьем этаже.

После нагоняя от учителей, двойки по поведению, Генка притих на время, но решил отомстить плаксе Метёлке. Подстеречь её как-нибудь после школы и обсыпать песком, зашвырнув из-за забора песочный комок ей на голову. Несколько земляных и песочных снарядов было припасено Генкой в засыхающей клумбе у спортивной площадки во дворе школы.

Мётелка всегда уходила домой сразу после уроков. Но не одна. Её встречала бабушка, хмурая и недобрая, толстая и хромая, как злобная Жужу — учитель по ОБЖ — основам безопасности жизни.

Месть к плаксе Метёлке через два дня в Генке остыла. Сегодня он был счастлив, как никогда. Шашура выменял у пацанов из соседнего класса трёх пластиковых трансформеров, размером с обувную коробку, — Кувалду, Косму и Турбо. Теперь его коллекция пополнилась тремя редкими игрушками. Турбо, в армейской, пятнистой, камуфляжной раскраске, можно было сворачивать в бронемашину или танк. Серебристо-синий Косма становился космическим летательным аппаратом. Тёмно-бордовый, зловещий Кувалда мог превращаться из молото-бойца в злобного квадратного монстра с горящими жёлтыми глазами на лампочках и батарейке. На весь обмен хитрый торговец Генка потратил пару пачек жевательной резинки, бутерброд с красной рыбой и пенал с замочком и крохотным ключиком. Пенал особенно понравился Витьке Бязикову, фантазёру, болтуну, сочинителю обзывалок. Это был самый невыгодный для Генки обмен. Пенал ему самому нравился. Расписной, красочный, деревянный пенальчик был похож на сундучок с пиратскими драгоценностями. Но трансформер Кувалда с горящими глазами стоил того, чтоб обменять его на пустой сундучок. Да и Бязик порадовался обменному сундучку и придумал для плаксы-Метёлки из генкиного класса обзывалку:

— Метёлка-метла веником была!

Генке больше понравилась обзывалка для Грызи:

— Грызя любит колбасу, носит велик на носу!

Как раз в тот день на большой переменке Генка отобрал у очкарика Грызи бутерброд с колбасой и съел. Свой «бутер» с красной рыбой Шашура променял на камуфляжного Турбо.

После «продлёнки» Генка вернулся домой, открыл входной замок квартиры ключом, что висел у него на шнурочке на шее. По строгим правилам безопасности, установленным родителями, первоклассник всегда входил в подъезд один. В лифте никогда не ездил. Легко побеждая лень, пешком по лестницам спокойно добирался до третьего этажа. Мама наговорила сыну множество страшных ужастиков. Все уши прожужжала, как взрослые хулиганы могут избить, покалечить малыша, ограбить, отобрать мобильник и ключи от квартиры. И тогда — пиши пропало.

Что пиши?! Куда пиши?! Генка уточнять не стал. Запуганному мальчишке по вечерам за каждым углом мерещился жуткий лохматый дядька, который обязательно отнимет у него мобильник. Генка попросил папу записать его в спортивную секцию карате, чтобы научиться пинать любого хулигана. Секция начинала занятия с октября.

Шашуре оставалось ждать меньше месяца, когда его научат драться. Тогда держитесь все! Гроза округи и всех окрестностей Геныч-Великий выходит на тропу войны!

Мальчишки из класса Шашуру прозвали Генычем, наверное, из уважения. Так хотелось думать самому Генке. Бязик придумал обзывалку, которая Генке даже немного понравилась, что он «главный», хотя и ворчун:

— Генка-драчун, главный ворчун!

Сбросив с плеча ненавистный школьный ранец у порога своей комнаты, Генка для наглядности лютой ненависти к учёбе пнул гремучий ранец дважды. Даже трижды. Потому что ранец «позорного», жёлто-коричневого цвета был похож на противный, девчачий сундук за плечами, как у Метёлки.

Продавщица магазина «Детский мир» посоветовала маме Генки купить именно этот ранец, убедила, что это «самый, что ни на есть мужской цвет». Мама торопилась на фитнес с подругами, потому быстро согласилась. Даже папа остался недоволен раскраской школьного ранца.

— Прям цвет детской неожиданности, — сострил папа на кухне. Мама не обиделась, фыркнула от смеха.

Сколько раз Генка просил папу, занятого полётами, купить ему модный рюкзак с «принтом», с фоткой того же трансформера Кувалды, с кармашками для мобильника и очков. Но папе всё было некогда. Покупками в семье занималась мама.

Кармашек в рюкзаке Генке был нужен для тёмных, «шпионских» очков. В этих очках после отдыха у моря Геныч напоминал сам себе перед зеркалом секретного агента или шпиона. В школе тёмные очки носить не разрешали. На улице, даже в непогоду, Геныч всё равно, с шиком и гордостью, напяливал на нос «шпионские» очки, скрывая шкодливый взгляд от скучного дня и серого вечера, а также от ненавистных, ругачих взрослых.

В своей комнатке, одним решительным взмахом руки, Генка смёл с полки на пол оставшиеся старые, детские книжки с картинками. Туда же на пол полетели пластиковые стаканчики с цветными карандашами, коробочки с акварельными красками. Мама не смогла вдохновить и научить сына рисовать красками. Хотя в детстве сама прекрасно рисовала кукол в самых фантастических нарядах, но после школы отказалась от карьеры модного художника-модельера, пошла учиться в финансовый институт по настоянию своей мамы, бабушки Генки, бухгалтера-счетовода с «немыслимым стажем», как говорила мама.

Многоэтажные полки пристенного шкафа-этажерки уже занимала гвардия самых невероятных трансформеров и гоночные автомобили, небольших размеров, с флакончик маминых духов и папиных одеколонов. Гиганты-мутанты Кувалда, Косма и Турбо как раз помещались в полный рост на полке для фотоальбомов и больших книжек.

Книжку-раскладушку с цветной обложкой Генка последней вышвырнул с полки за ненадобностью. Книжка с яркими картинками особенно нравилась маме. Это был её подарок сыночку на трёхлетие. Мама надеялась раскрыть у ребёнка дар к фантазии, побудить придумывать и рисовать сказочные картинки, сочинять волшебные истории, о чём в детстве мечталось самой.

При открытии страниц в книжке раскрывались замечательные картонные декорации королевского дворца, рыцарского замка, волшебного леса с корявыми, уродливыми деревьями-чудовищами. Генка давным-давно перепортил все страницы книги, из вредности разрисовав кое-как, сикось-наискось цветными карандашами, красками, да еще шариковой ручкой «поднакрутив» невероятные клубки и спирали, запутанными вихрями «каляк-маляк» испортив почти все декорации сказки. Некоторым картонным вырезкам надорвал края, даже выдрал из книги пару страниц, пытаясь вырезать и сложить летающих голубков и самолётик, чтобы вышвырнуть в последний полёт из открытой фрамуги пластикового окна во двор. Окно детской комнатки Генки выходило на лоджию двухкомнатной квартиры и было почти всегда открыто до октября, чтобы удобнее было вылезать через окно на лоджию и пускать бумажные самолётики вниз или тайком швыряться картошками в прохожих.

Теперь же, если открыть книжку-раскладушку, великолепный, позолоченный дворец принцессы так и оставался лежать сложенным, как серые, перепачканные доски при ремонте сарая на даче.

Превращения

Книжка от удара об пол раскрыла картонные крылья обложки, беспомощно пошелестела страничками, выпустила облачко белых мотыльков. Мотыльки стайкой устремились в потоке сквозняка в открытую фрамугу окна, исчезли в синих вечерних сумерках за раздвинутыми окнами лоджии. Книжка распахнулась на страничке с рыцарским замком. Кособокий и помятый замок тяжело приподнялся, расправил над зубчатыми крепостными стенами сторожевую башню и замер. Со страницы книжки кубарем вывалилась на скользкий ламинат пола… крохотная девчонка с цветными косичками.

Генка эту кроху никогда бы не заметил, в упор любуясь с табуретки грозными трансформерами, если бы девчонка звонко и громко не пропищала:

— Эй, тупой великан, обалдел книжками швыряться?!

Генка оглянулся по сторонам, так и не заметил бы девчонку-букашку, полагая что ему послышалось. Хотя отчётливо расслышал в тишине квартиры обидное словечко «тупой». Шашура спустился на пол с табуретки, попытался понять, где источник ругательства. Может, из розетки? По соседству через стену как раз жила вредная, ругачая девчонка из старшего класса Рената Жикова. Она умела стрелять, как мальчишка, из рогатки, могла послать… подальше самими скверными словами самого отъявленного хулигана их двора Борьку Дебыркина. Могучий верзила — папаша Жики был известным спортсменом ещё со школы. Нынче боксёр, уличный драчун, участник боёв без правил для телека. Девчонка Жика никого на свете не боялась, могла запросто свернуть губы трубочкой, дунуть в розетку в стене, смежной с Генкой комнаты, и продудеть какое-нибудь гнусное ругательство, будто пожелать спокойной ночи задире Генычу. Чтобы позлить его. На всю ночь. Утром, по пути в школу, ещё и по-соседски отвесить тяжёлой ладошкой первоклашке «дружественного леща», чтоб тот передал такой же хулиганский привет ещё дальше, тому же безответному очкарику Грызикову.

Пока недобрый Геныч с удивлением озирался по сторонам, прислушивался к розетке в стене, микро-девчонка старательно оправила на себе ученическое синее платьице с белым кружевным воротничком, белыми нарукавниками, тронула пружинки косичек, стянутых разноцветными резинками, поправила на макушке… кастрюльку, воображая, наверное, что носит корону. Маленькая, железная, полированная кастрюлька была с двумя ручками по бокам и шариком-ручкой для крышки. Смешно. Напоминала хмурая девчонка скорее Метёлку-отличницу в таком же скромном синем школьном платьице. Из крохотной сумочки на бедре девчонка вдруг вынула огромный, с неё размером, пластиковый молоток-пищалку, с зелёной ручкой и розовой гармошкой ударника, подошла ближе к Генке и смело треснула великана по мизинцу ноги. Геныч и этого «комариного» укуса никогда бы не почувствовал, но его детская комната с синими обоями в белых облаках вдруг увеличилась до невероятных размеров огромного лётного ангара для ремонта самолётов. Такой ангар на аэродроме однажды Генке показывал папа-пилот. Домашний, стоптанный, драный тапок Шашуры вырос и стал похож на гигантский корабль без мачт и парусов, потерпевший крушение на рифах разбросанных книжек, альбомов, игрушек и коробок.

Перед Генкой, который уменьшился до хомячка, вдруг появилась нос к носу смелая незнакомка с цветными косичками и кастрюлькой на голове, снова грозно спросила:

— Обалдел, книжками швыряться?! Дурной совсем?!

— Сама дурная, — проворчал Генка, не понимая, почему его диван с неубранной постелью и горбом одеяла вдруг превратился в неприступную, высоченную гору со снежной вершиной. — Ты кто?! — прохрипел он, хотел закатать наглой девчонки щелбан в лоб или сбить смешную кастрюльку с макушки строптивой пришелицы, но глянул и ужаснулся от жуткого вида своей руки. Его розовая, пухлая ручонка превратилась в зелёную корягу с чёрными сучками пальцев и длинными жёлтыми ногтями. Генка с недоумением свёл глаза к переносице, с ужасом осмотрел свой длинный, уродливый нос, похожий на заплесневелую, обгрызенную сардельку, с удивлением рассмотрел свой драный наряд из мешка нищего или попрошайки с овощного рынка, босые, грязные, зелёные ноги, напоминающие корневища засыхающего деревца, вырванного из земли, и возмутился:

— Не понял?! Чё такое со мной?! Заколдовали злодеи?! Ты кто?!

— Прынцесса! — с достоинством взрослой девушки, но шутливо ответила девчонка с косичками.

— Фыр-р! Ха! Принцесса кислых щей? — фыркнул от смеха Генка. — С кастрюлей на голове?!

— Дурак! — обиделась девчонка. — Придумываешь только гадости и глупости, видишь плохое даже в хороших людях. Вот тебе и кажется везде всякая всячина! Видятся везде неприятели, враги и негодяи! Ты бы на себя в зеркало посмотрел!

Девчонка-фокусница умудрилась вынуть из своей крохотной набедренной сумочки-котомки зеркальце в розовой оправе… размером с уменьшенного Генку-тролля.

В овале зеркала Шашура разглядел немыслимого урода, худого пузана, лысого, с остатками всклоченных волос на затылке, с огромным носом-сарделькой и жёлто-красными глазами.

— Чё за урод?! — в ужасе захрипел Генка, тыкнул сучком пальца в своё туманное отражение, угодил обгрызенным ногтем в стекло зеркала.

— Где? — хихикнула девчонка, заглянула в зеркало. — Эт ты! Кто ж ещё?! Не узнаёшь?! Этот ужасный тролль рос-рос, вырастал внутри тебя уже три с половиной года! Вот, наконец, выбрался наружу! Нравится?!

В зеркальном отражении девчонка смотрелась очень даже симпатичной, хотя и вредной принцессой с небольшой короной на голове. Корона была похожа на вазочку с четырьмя золотыми лепестками и сверкающими камешками драгоценностей.

Шашура сильно расстроился. Незнакомка такой невероятно «красивной» осталась без отражения в зеркале, даже синее платьице успела переодеть. Теперь на ней было воздушное, сиреневое, бальное платье-колокольчиком и серебряные башмачки с золотыми пряжками.

— Ты, знач, — красотка! А я, знач, уродом стал?! За что?! Ненавижу всех! — в отчаянии захрипел Генка-тролль. — Ненавижу!

— Вот-вот-вот! — спокойно укорила его девчонка. — Ты — злой и вредный, троллик Гендос! — сначала она поставила ударение на букве «е». — Или — нет! — передумала незнакомка. — Будешь — троллем Жрачей!

— Почему Жрачей?! — завыл Генка от злости. — Слишком обидная обзывалка!

— Жрача — потому что вредный! Потому что много… ж-жр-р… кушаешь! — девочка попыталась остаться культурной, даже с грубиянами, подбирала нужные, «культурные» слова. — Обижаешь слабых, отбираешь на переменках у детей бутерброды, конфеты и шоколадки! Всё-о-о про тебя знаю! Всё-всё-всё! Ладно, прозвище Жрача мне тоже не нравится. Будешь зваться Гендос-вреднос! — на этот раз она поставила ударение на букве «о», для рифмы с «вредносом». — Подходит?! Нравится получать клички?! — она нарочно «заводила» Генку, чтобы тот потерял терпение и показал свой вредный характер во всей красе.

Он и показал.

— Ах, ты — негодяйка! Щас ка-ак!.. — заорал Генка, замахнулся было своей троллевской клешнёй. Ему захотелось треснуть наглую девчонку по голове, сбить корону и спесь с незнакомки, но она предугадала его злобное желание, наставила ему в лоб старинный пистолет с дулом-воронкой, который ловко вытащила из своей безразмерной крохотной сумочки-котомки на плечевом ремне.

— Стрельну! Понял?! — предупредила она, щёлкнула, взвела курок оружия. — Во-о такущая здоровенная дырка будет в башке, как у скворечника! — заявила смелая и наглая девчонка, невольно перешла на жаргон школьников и хулиганов с искажёнными словечками «такущая», «здоровенная».

Глянул Генка одним глазом в глубокое чёрное дуло пистолета, примолк, всхлипнул от бессилия и сник. Силы его покинули. Будто отпустили верёвочки сверху, которые его поддерживали как марионетку в кукольном театре, куда мама его водила до четырех лет.

Он больно грохнулся, упал тощим и костлявым задом на твёрдый ламинат пола, взвыл от злости и обиды. Никогда ещё первоклассника Генку Шашуру, задиру, забияку и хулигана, так сильно и безнаказанно не обижали девчонки. Даже подзатыльники от Жики было получать не так обидно, как терпеть издевательства от этой наглой худышки в короне.

— Вставай-поднимайся, плаксивый тролль! Настало время отвечать за свои поступки!

— Заколдовала?! Да?! — всхлипнул Генка. — Радуешься?! Таким старым уродом теперь останусь навсегда?!

— На веки вечные! Если не найдёшь моего братца. Ты его разорвал в клочки, а все клочки развеял по белу свету! Ты и должен собрать все клочочки до единого и тогда!..

— Какому белому?! Какие клочки?! Ничего я не развевал! — завыл Генка Шашура, теперь уродливый тролль Гендос.

— Это сделал ты, я знаю! Я всё-всё видела из верхнего окна башни замка! Ты выдрал из нашей книжки страничку с лесным домиком, где мой братец гостил у моей тётушки — доброй феи Лизенды, разорвал страничку в клочки и выбросил в окошко! Вспоминай, негодяй! — гневно притопнула башмачком несносная девчонка.

Генка не знал, как отмазаться от своего прошлого, хулиганского поступка.

— Из вашей книжки?! Из вашей?! — возмутился он. — Это моя книжка! Понятно?! Моя! Мне мама подарила на день рождения!

— Хе-хе-хе! Вспомнил малыш-троллик про Днюху в три годика, когда старичком стал! — издевалась наглая незнакомка. — Эту сказку подарил детям всего мира замечательный писатель! Чудесный художник придумал вырезные картинки с дворцами и замками, волшебными лесами, полями, реками и озёрами. Понятно?! Мы прекрасно себе жили — поживали, встречались с моим братцем в лесном домике! Пока наш мир не замалевал своими кривыми почеркушками и не разрушил хулиган и негодник, вредный тролль Гендос! — она опять сделала ударение на букве «е». Похоже, так ей больше нравилось обзывать бывшего Генку.

— Хватит обзываться! Ваш мир сделали из картонки и замалевали красками! Он — ненастоящинский! — беспомощно прохрипел постаревший тролль, надсадно закашлялся. — Эх, какой же я стал старый-престарый и больной. Наверное, скоро помру! — он попытался хитростью разбудить в девчонке-волшебнице сочувствие, быть может тогда, она снова превратит его в первоклассника. Но не разбудил.

— Не помрёшь! Вредные тролли живут долго и всем вредят! Исправишься, значит, вернёшься домой мальчиком! Не исправишься, останешься мелким вредителем — троллем в стране сказок!

— Афигеть как здоровски! — не выдержал Генка. — Как же мои трансформеры? Я же не смогу с ними поиграть! Они агроменные стали, как… как башни!

Генка-тролль запрокинул голову, чтобы снизу рассмотреть на верхних полках книжного шкафа свои заветные игрушки, которые он только сегодня выменял у мальчишек в школе.

— Бесполезные пластмасски — эти твои роботы-превращалки! Дурацкие кубики-собиралки. Игрушки для тупых и глупых мальчишек!

— Сама — дура! — не нашёлся что и сказать в отместку злобный Генка-Гендос.

— Ах, так, вредный тролль! Получай! — и девчонка треснула по лысой макушке бывшего мальчишку-задиру, нынче уродливого тролля пластиковым молоточком-пищалкой.

— Пик! — задорно пропищал молоток.

Треснула не больно, но обидно. Генка тут же превратился в таракана размером меньше серебряного башмачка девчонки.

— Раздавить надо бы вредное насекомое! — крикнула она с досады, легонько придавила башмаком заднюю лапку Генки-таракана, чтоб тот не удрал в щёлку под плинтусом.

Никогда ещё микро-генка не выл так громко, истошно, таким пронзительным визгом-свиристением, что даже великанша-девочка услышала и пощадила вредного тролля. Она сбрызнула таракана каплями розовой жидкости из стеклянного пузырька, который тоже нашёлся в её безразмерной сумочке.

Таракан увеличился, снова превратился… нет, не в Генку-Геныча, остался троллем Гендосом с кривым и длинным носом.

Удачная была бы обзывалка для сочинителя стишков Бязика, если бы он знал, что Генка превратился в страшненького тролля:

«Генка-Гендос — кривой и длинный нос!»

Как-то так!..

Жалкий тролль сидел на полу, уткнувшись уродливым лицом в корявые ладони с кривыми пальцами и рыдал.

— Вставай! Хватит нюни распускать! — скомандовала беспощадная девчонка. — Если б не твой нюхательный нос, надо было бы тебя прихлопнуть как таракана. Но твой нос поможет найти по запаху краски все клочки рисуночка с моим братцем и сложить их вместе. Вставай! Пора лететь, искать обрывочки, собирать и спасать моего братца. Найдём, оживим, тогда будем решать, что с тобой делать дальше! Прогнать троллем или помиловать!

Когда взрослые не занимаются воспитанием и образованием детей, из них вырастают настоящие злобные тролли. Так и родители Генки. Им было постоянно некогда заниматься сыном. Мама занималась собой. Папа занимался полётами-перелётами. Первоклассник Генка был предоставлен самому себе. Говорят, в детях срабатывают гены родителей. Если плохие родители, у них вырастают плохие дети. Сомнительное заключение. Гены-Генками, но воспитание и образование ещё никто не отменял. Вот так и мама Генки. Ей хотелось научить сына рисовать, но она не отвела Генку в Дом творчества, не записала в кружок художественного рисования, хотя Дом Искусств для детей находился через дорогу, напротив их дома. Мама накупила сыну красок и карандашей, думая, что ребёнок, если расположен к художествам, сам научится рисовать. Генка учился с трёх лет до… трёх с половинкой. Размалевал все книжки своими каляками-маляками. Мама невольно поощряла сына к этому… абстрактному творчеству. Чтобы вдохновить «талантливого» сыночка на дальнейшие свершения, ворковала:

— О-о! Да это же современное искусство! Ах, ты мой Кандинский, Малевич!.. Такого гениального намалевич, что люди оценят только через века!

Вряд ли… Уже в семь с половиной лет в Генке мужал и подрастал вредный и неуправляемый тролль Гендос. Сказочная принцесса раскрыла его и выпустила наружу.

Восстание кубиков

Крохотный, словно хомячок, бедный и несчастный Шашура, нынче старый тролль Гендос безутешно хныкал, вытирал крупные слёзы, катившиеся по щекам из глаз как жёлтые виноградины. Деловая девчонка в сиреневом платье убежала, скрылась в картонном замке раскрытой книжки.

В этот момент в детской комнатке, которая увеличилась до размеров огромного ангара для ремонта авиалайнеров, случилось стенотрясение. С самых верхних полок шкафа-этажерки посыпались на пол цветные кубики с картинками и буквами, куда их в коробочку сложила генкина мама, пытаясь сохранить на память первые достижения сына в правописании. Кривыми — косыми каракулями на каждой стороне кубика рукой трёхлетнего малыша были начертаны буквы всего алфавита, повторяющие буквы на кубике, от «А» — на картинке зелёного, полосатого арбуза, до «Я» — на картинке со ржавым, чугунным, корабельным якорем пиратского парусника.

Следом за кубиками попадала, посыпалась с полок вся генкина коллекция мелких трансформеров и гоночных машинок. Плавно, как парашютисты, спрыгнули, слетели с полки грозные великаны трансформеры Кувалда, Косма и Турбо. Им на головы градом посыпались с верхней полки кубики, железные шарики от детского бильярда. У багрового Кувалды жёлтым, хищным огнем загорелись глаза. Камуфляжный, пятнистый Турбо перекрутил все кубики своего тела и превратился в танк с огромной пушкой. Танк откатился назад под нижнюю полку шкафа-этажерки и отстреливался пластиковыми горошинами от цветных кубиков, которые атаковали его оравой бешенных кубических забияк. Они ударялись о Турбо острыми углами, оставляя вмятины в пластиковой броне, крутились, вращались в воздухе, как юла, снесли с башни танка пулемёт, фары и дополнительные топливные баки.

Красавец, серебряно-синий Косма сложился в боевой звездолёт, кружил над полем сражения, уворачивался от града падающих железных шариков и никак не мог выбрать себе цель для ответных ударов лазерной пушкой.

— Битва! Битва! Битва! — зарычал злобный Кувалда и принялся крушить, разбивать своими чёрными ручищами-молотками мельтешащие под его ногами дорогущие гоночные машинки, что привозил генкин папа-лётчик из-за границы. Воинственному Кувалде казалось, что машинки атакуют его. Но бедные машинки всего лишь спасались бегством, натыкались друг на дружку, сталкивались бамперами, переворачивались вверх колёсами, беспомощно жужжали, создавали хаос на полу, образовали автомобильную кучу-малу.

У машинок когда-то открывались капот, дверцы и багажник. Были видны внутри все крошечные детальки: рулевое колесо, рычаг переключения передач, двигатель под капотом, запасное колесо в багажнике. Замечательная была коллекция гоночных машинок.

Железные шарики, как снаряды, оставляли вмятины на пластиковом трансформере: на шлёме, на руках, туловище, ногах и ботинках. Обозлённый бомбардировкой, Кувалда дубасил чёрными молотками своих ручищ по машинкам. Дверцы машинок, багажники, капоты разлетались в разные стороны, как карточки. Колёса прыгали чёрными зайчиками и раскатывались под раскладной диван. Машинки превращались на ламинате пола в груду расколотой пластмассы. Мелкие трансформеры трусливо разбегались как мыши, прятались от грозных, воинственных великанов под диваном и столом, скрывались в завалах игрушек и книжек, не пытаясь оказать сопротивление.

Когда Кувалда разбил все гоночные машинки, не обнаружил мелкого неприятеля в образах мини-трансформеров, принялся ловко, как скалолаз, взбираться вверх по этажам полок шкафа, чтобы расправиться с врагами на верхней полке этажерки, откуда непрерывным потоком сыпались кубики и железные шарики. Этажерка-шкаф под весом Кувалды наклонился, грозился рухнуть на тролля Гендоса и придавить его. Раздалось свиристение и шелест крыльев будто гигантского насекомого. Совершив над полом красивый вираж, чтоб не попасть под бомбежку шариков, над Гендосом зависла… книжка-раскладушка. Под неподвижными картонными крыльями обложки светилась прозрачная, сферическая кабина, пялились на тролля выпуклые, преувеличенные очки пилота этого необычного летательного аппарата. Над картонной обложкой шелестели странички, трепетали как крылышки. Они-то и удерживали в воздухе книжколёт, позволяли ему летать, останавливаться в воздухе, зависать, как гигантскому шмелю.

Серебристо-синий звездолёт Косма один за другим метал рубиновые лазерные лучи, попытался атаковать книжколёт, но огромный шкаф-этажерка кренился-кренился и, наконец, рухнул, придавил танкового Турбо и Кувалду. Книжколёту и троллю Гендосу сильно повезло. Тяжёлый, многоэтажный, деревянный шкаф одним краем упал на диван и не раздавил летательный аппарат, заодно с ним и старичка-тролля. Из нижнего люка сферической кабины книжколёта вывалилась гусеница верёвочной лесенки. Усиленный рупором прозвучал звонкий девчоночий голос:

— Хватайся, Гендос! А то щас нас раздавят твои складные психи! Улетаем!

Тролль ухватился сучками пальцев на нижнюю деревянную палочку лесенки и вознёсся вверх, к потолку детской комнаты. Книжколёт застрекотал всеми страничками-крылышками, вылетел из-под перекошенного шкафа-этажерки, на полках которого когда-то мирно дремала вся генкина коллекция мелких трансформеров и замечательных гоночных машинок.

Почему вдруг кубики начали войну с тремя чужаками-трансформерами, которых выменял Генка, в том числе у Бязика — сочинителя обзывалок, постаревший тролль Гендос понять не мог. А всё было очевидно, генкины игрушки, кубики с буквами, разведали и поняли, что грозные трансформеры явились завоевать, захватить и разрушить их игрушечный мир.

Багровый Кувалда выбрался из-под завалов сломанных полок, вызволил из-под обломков звездолётчика Косму. На груду досок, скрежеща гусеницами, выполз грозный танк Турбо, выстрелил в потолок, празднуя победу. С потолка рухнула на диван тяжёлая люстра. Разбились лампочки. Детская комната погрузилась в сиреневые сумерки. У дивана подломились ножки. Раскладной диван придавил фанерным днищем трусливое мелкое воинство трансформеров. Оставшееся войско пластиковой мелкотни задрало вверх механические руки, объявляя сдачу на милость победителю.

Предовольный Кувалда посверкал в сумерках жёлтыми глазами и радостно прорычал:

— Ур-ра! Пр-разднуем победу!

Танковый Турбо выстрелил пластиковой горошиной во след книжколёту, который юркнул необычной птицей в распахнутую фрамугу окна и скрылся в синей ночи.

Звездолёт Косма с трудом развернул, расправил все свои кубические сочленения, вернул себе форму рукастого трансформера, прихрамывая, получив увечье обеих ног от рухнувшего шкафа-этажерки, отошёл к стене, присел на пол, чтобы осмотреть повреждённые суставы.

— Починим! — прорычал Кувалда в поддержку Космы и скомандовал:

— Всем р-разбирать завалы! Строить укрепления! Крепить обор-рону!

Грозный предводитель трансформеров Кувалда первым заметил, что проём входной двери детской комнаты оказался наглухо заделан цветастой стеной из кубиков с картинками и буквами, в которой кое-где чернели щели-бойницы. Кто-то воинственный по другую сторону двери готовился к решающему сражению, намереваясь взять реванш над завоевателями. Слышен был металлический перестук. Возможно, железные шарики от детского бильярда готовились стать ядрами для пушек, чтобы разгромить и разрушить наглых чужаков-трансформеров.

Багровый Кувалда угрожающе повращал чёрными ручищами-молотками, подкрался к стене из кубиков, упёрся молотком руки в преграду, оценивая её прочность.

Из одной бойницы со звонким щелчком выстрела вылетел железный шарик и разбил Кувалде правый светящийся глаз. Глазница трансформера потухла. Кувалда крутанулся, ловко перекувыркнулся через спину назад, под прикрытием выстрелов из пушки танка Турбо, благоразумно отступил под баррикаду рухнувшего многоэтажного шкафа-этажерки. Туда же проковылял хромоногий Косма. Похоже, даже грозным трансформером надо было передохнуть, поразмять механические суставы кубических сочленений тела, рук и ног, приготовиться к решающему сражению с кубиками за бывшую детскую комнатку Генки. Пластиковую мелкотню гусеничный Турбо, угрожающе поводя дулом орудия, согнал толпой под навес упавшего шкафа. Союзников предстояло переучивать для будущих боевых сражений по захвату всей квартиры, а может даже, всего многоквартирного дома. У воинственного, теперь одноглазого злодея, предводителя трансформеров — Кувалды планов мести за потерянный глаз было великое множество.

— Надо Бязику передать послание, — предложил Кувалда. — Этот предатель продал меня за пустой сундук, но у него моих воинов-собратьев целый картонный ящик из-под телека. Штук двадцать. Может, больше. Пусть готовит войско к битве и присылает подмогу!

— Это твой-то пацан — предатель?! — возмутился Турбо, его поддержал Косма, кивая кубастой головой. — Это наши гадёныши продали нас с Космой за рыбный бутерброд и жвачки!

Кувалда отловил плоскогубцами своей руки-кувалды шустрого беляка-трансформера, похожего на крохотный шкафчик, что елозил перед ним на синих колёсиках, набивался в друзья, и прорычал ему в одноглазую, квадратную мордочку, вплотную приблизив единственный сверкающий глаз:

— Найдёшь моего бывшего хозяина, Витьку Бязикова, дом номер 14, подъезд три, пятый этаж, квартира 127. Передашь приказ! Пусть забрасывает из рогатки сюда на балкон к нам всех своих трансформеров. Он сумеет! Понял?! Повтори!

Одноглазый шкафчик на колёсиках покрутил квадратной башкой и пропищал:

— Бязик. Дом один четыре, ворота три, этаж пять, ящик один-два-семь.

— Сойдёт! — порадовался Кувалда сообразительному помощнику и… вышвырнул его в открытую фрамугу окна.

— Разобьётся! — засомневался хромоногий Косма. Он чинил гвоздиком суставы покалеченных ног. — Третий этаж! Высоко! Летать-то не умеет.

— Не разобьётся! Осень. Деревья с листьями остались. Будет падать, по мягким полочкам кувыркаться! Смышлёный малый! Пригодится… Чё примолкли, вояки?! — рявкнул Кувалда на десяток маленьких трансформеров. — Клянитесь быть моими верными воинами! Теперь я ваш — вожак!

— Клянёмся! Клянёмся! Клянёмся! — послушно заверещали мелкие трансформеры.

— То-то! — проворчал грозный Кувалда, погасил единственный, светящийся, левый глаз. Надо было экономить энергию, беречь батарейку.

— Почему они нас первыми начали бомбить и стреляться шариками? Все бока и башку помяли! — проворчал израненный Косма. — Мы ж потихоньку обсуждали план по захвату всей ихней этажерки с мелюзгой.

— Потихоньку?.. — недовольно прогудел в трубу орудия танк Турбо. — Какой-то шустрый, треугольный хмырёк, как паучок, спустился на леске сверху и подслушивал.

— Чё ж не грохнул слухача? — возмутился дремлющий Кувалда.

— Не успел сложиться в танк и зарядить орудие, — оправдался Турбо. — Удрал подлый паучок.

— Всё равно — наша победа! — прохрипел неугомонный Кувалда.

— Что-то они там за стеной готовят! — проворчал Косма, осторожный после ранений. — Надо успеть починиться, а то летать не смогу.

Трое грозных трансформеров с тревогой прислушались к громким металлическим перестукам, что доносились из-за крепкой стены, сложенной из кубиков в проёме двери детской комнатки.

Перелёт

На прощальном вираже книжколёта перед фасадом высотного, жилого дома девчонка-пилот успела заметить, как в окно лоджии третьего этажа вылетел квадратный комочек маленького, белого трансформера.

— Твой белый кубик выбросили! — сообщила девчонка Гендосу.

Вынужденный, несчастный путешественник — тролль скорчился, приютился на корточках на полу пилотской кабины.

— Может, кубик сбежал от этих подлых негодяев, злодеев-раскладушек. Зачем ты их выменял? Все твои игрушки жили мирно-спокойно! На — тебе! Притащил квадратных злодеев! — возмутилась девочка. Она успела переодеться в лётный комбинезончик, напялила на голову шлем с круглыми, выпуклыми, как у стрекозы, очками пилота, обулась в ботинки на толстой подошве, с высокой шнуровкой. Грозно выглядела эта предводительница летучей картонной книжки. Тролль Гендос побаивался лишний раз о чём-либо спросить воинственную лётчицу.

— Выменял и выменял! Я ж не знал, что они войнушку начнут! — негромко проворчал он.

У задней стенки пилотской кабины сбоку откинулась полочка, из ниши выбрался смешной, рыжий человечек в яркой карнавальной одежде то ли испанца, то ли пирата, с чёрной повязкой на левом глазу, с книжкой на голове вместо колпачка, с ушами, как у кота, синих-коротких штанишках, в туфельках с золочёными пряжками, да ещё с девчоночьими, красными, ленточными подвязками под коленками и пропищал:

— Думать надо, Гендос, да?! Головой думать! Трансформы твои — злобные машины разрухи! Их сделали для войны!

— Это еще кто?! — проворчал тролль Гендос. — Клоун с одним глазом?!

— Сам ты — клоун! — обиделся микро-модник. — Может, я — пират!

— Таких пиратов не бувает! — возразил Гендос.

— А вот и бывают!

— Не бувает! — тролль нарочно коверкал слово, говорил через букву «у», чтобы подразнить смешного человечка. Вредный Гендос невольно учился троллить, чтобы стать настоящим троллем.

— Мой книжковёнок — настоящий франтик! Модник и придумщик! — ответила девочка-пилот. — Зовут его — Бука!

— Кто?! — удивился Гендос. — Книжовёк?!

— Книжко!.. Через «ка»! Вё-нок! — заявил малышок, похожий на кота с книжкой на голове, и тоже принялся перевоспитывать тролля.

— Я — самый главный хранитель книги! Оберег! — с достоинством сказал Бука, тяжко вздохнул и прохрипел от волнения:

— Извини-прости, Иника, не уберёг твоего братца от этого заср… негодного мальчишки! — тут же откашлялся и громко пропищал в сторону тролля:

— Зачем надо было разрисовывать, замарывать, выдирать странички?! Дворец нам испортил, сломал! Лесной домик уничтожил и порвал, вредный тролль!

— Тебя не спросили, пищалкин, — злобно проворчал Гендос. Он злился и не мог смириться, что превратился в уродца-старичка. — Что за Иника?! — уточнил он. — Кто это?!

— Меня зовут Иника, — сообщила девчонка-пилот.

— Иника — финика! Беника — вареника!.. — невольно проворчал тролль Гендос, вспоминая обзывалки из весёлого школьного прошлого и добавил совсем некстати:

— Бука — барабука — фука-пука! — хотя сейчас надо было не обзываться, а пытаться задружиться с командой, с которой предстояло пройти через множество испытаний. Но Гендос об этом пока не догадывался и вредничал.

— Что?! Какая фука?! Какая беника?! — возмутилась девчонка-пилот, от негодования слишком резко вывернула штурвал книжколёта. В черничном киселе тёмной ночи необычный летательный аппарат едва не врезался на крутом вираже в сетчатую пирамиду известной башни инженера Шухова. Хотя старинная башня и была тускло подсвечена жёлтыми дежурными огнями, но в притухшем городе синей ночью, среди чёрных деревьев башня выглядела как пирамидальная паутинка и была почти незаметна.

Девчонка-пилот вовремя выкрутила штурвал в обратную сторону, потянула на себя. Книжколёт взмыл к звёздам, оставив далеко внизу тлеющую россыпь разноцветных огней засыпающего огромного города.

— Ты что там прохихикал, негодный тролль?! — продолжала возмущаться девочка-пилот по имени Иника. — В таракана опять превратить?!

— Чё сразу в таракана?! В таракана!.. — проворчал Гендос. — Ты — злая колдунья, я так и понял!

— Я — добрая! Но — не со всеми!

— А я просто вспомнил обзывалки Бязика, — с грустью прошептал Гендос-тролль, вспоминая свои весёлые, беззаботные школьные дни. — Бязик сочиняет всякие обзывалки для всей школы. Про очкарика Грызикова классно придумал. Грызя любит колбасу, носит велик на носу!

— Не смешно! Глупо смеяться над человеком, если он плохо видит! — опять возмутилась Иника.

— Всё тебе не так, да не так! — проворчал старик-Гендос. — Недовольница! Вот ты кто!

— Тебя надо срочно перевоспитывать! — заявила Иника. — А то останешься на веки вечные старым троллем!

— Ты уже говорила про веки вечные! Как перевоспитываться?! — покорно уточнил тролль.

— Молча! — посоветовала Иника. — Научись сначала хорошо думать о людях, а потом учись совершать добрые поступки…

— Скучно, — проворчал Гендос. — Интересней хулиганить!

— Видали?! Скучно ему! — возмущённо пропищал Бука. — Вредный вредитель!

Книжковёнок так и сидел на откидной полочке, болтал ножками в туфельках с золочёными пряжками. Тролль Гендос позавидовал ладным туфелькам Буки. Сам-то он ходил босым с грязными, зелёными ногами, больше похожими на корни старого, засыхающего дерева.

— Эх, кто бы мне новые башмачки купил?! — прошептал он и попытался подлизаться к девчонке со странным именем Иника. — Кто бы пожалел бедного, старого, больного че… че… че… — Гендоса заклинило. Он никак не мог произнести слово «человека». Наверное, если превратился в тролля, даже назвать себя человеком не получится.

— Не-ет, не получится! — пропищал с большими сомнениями в голосе книжковёнок Бука. — Иника, ты не сможешь этого тролля перевоспитать! Не сможешь! Зря мы взяли с собой этого вредителя! Зря!

— Посмотрим! — отозвалась девочка. — Не таких перевоспитывали! Помнишь, Бука, болотную мымрочку Кикибузку?! Всем лесным жителям озера надоела своим проказничеством! Перевоспитали же!

— Неа. Не перевоспитали. Она притихла, притаилась в своём омуте! — отозвался Бука, улёгся на бочок на своей полочке, собираясь вздремнуть. — Этот же… Этот негод… А-а-хр-р! — зевнул он. — Этот же негодный троллер закрасил, замалевал красками и карандашами её болотце, вот она и не может выбраться, чтоб похулиганить по ночам!.. ночам… Ахр-р! — снова сладко зевнул книжковёнок.

— Как ты сказал? Троллер?! — улыбнулась Иника. — Годится! Будет у нас свой троллер — мотороллер! Троллер Гендос — пыхтящий паровоз! — сочиняла на ходу девочка, тоже зевнула, уставшая от начальных боевых приключений. На её громкий, смачный зевок приоткрыл левый, жёлто-красный глаз дремлющий троллер Гендос, внимательно осмотрел тонкие наплечные ремешки из холщовой ткани, саму сумочку-котомку, что свисала с креслица пилота. Сумочка таила в себе множество волшебных предметов и загадок. Надо бы завладеть котомочкой! Стукнуть по башке молоточком-пищалкой наглую девчонку и превратить её в… лягушку или противную жабу! Для начала!

Иника словно прочитала подлые мысли троллера Гендоса, сунула ему под нос кулачок в пилотской перчатке и заявила:

— Во! Даже не думай! Только попробуй стырить чужое! Вышвырну в океан печали! Будешь всю жизнь печалиться!

Троллер Гендос ещё многое не знал, даже не догадывался о чудесных способностях девочки Иники, принцессы картонного замка, не ведал о волшебных свойствах многих её загадочных вещичек. Не знал, например, что в наушниках лётного шлема Иника может слышать чужие мысли, особенно, когда они недобрые. Уставший Гендос сделал вид, что уснул. Прикрыл зелёными веками жёлто-красные глаза и тяжко вздохнул. Жёлтые глаза тролля краснели, когда он задумывал что-нибудь вредное или подлое.

Очень было бы удобно в обычной жизни, если бы так же эффектно менялся цвет глаз у подлого, недоброго человека. Сразу можно было бы заметить его дурные намерения!

Уставший Гендос внезапно уснул, провалился в глубокую чёрную яму сна без сновидений. Троллер ещё не был способен видеть яркие красочные сны. Будущие злодеяния в темноте первого сна в образе уродливого тролля он разглядеть не смог.

Иника нажала на приборной доске книжколёта зелёный грибок — кнопочку автопилота, задвинула, закрыла прочной, полупрозрачной панелью все приборы, кнопки, тумблеры и рычаги управления, чтобы вредный и безмозглый троллер Гендос что-нибудь из мести не натворил, не нажал какой-нибудь рычаг, не вызвал катастрофу летательного аппарата и гибель всей сказочной команды, самой Иники и книжковёнка Буки. На всякий случай, лёгким ударом молоточка-пищалки Иника приложилась к макушке дремлющего троллера, уменьшила его до куколки размером с ноготок, которая уместилась между волнами ребристого металлического пола пилотской кабины. Заботливо прикрыла Буку, спящего на откидной полочке, шерстяным пледиком размером с носовой платочек, сама скрылась за овальной дверцей в задней стенке кабины, где находился отсек для отдыха, и щёлкнула задвижкой-запора. Затем передумала, вновь открыла дверцу, перенесла в отсек для отдыха книжковёнка, словно ребёночка, завёрнутого в шерстяной пледик. Бука мирно сопел во сне, так и не проснулся. Иника заперла дверь отсека на задвижку, улеглась на вторую откидную коечку. Даже сказочным принцессам надо отдохнуть и выспаться перед неведомыми приключениями долгого, сказочного путешествия.

Книжколёт плавно летел под синим звёздным покрывалом, негромко трепетал, шелестел крылышками-страничками. Под неподвижными крыльями картонной обложки летательного аппарата таинственно мерцала полусфера пилотской кабины, издалека напоминая фантастический кокон сказочного иноземного существа. Даже трёх существ. Иники — хранительницы планеты брошенных книг, книжковёнка Буки — хранителя одной, единственной книжки, на которой они и летели навстречу невероятным приключениям, и временного пассажира — тролля Гендоса, взятого на борт для перевоспитания с его особым, острым обонянием длинного «нюхательного» носа, так необходимым для поиска братца Иники, вернее, его составных, нарисованных частей, которые превратил в клочки бывший хулиган, двоечник и троечник, несносный мальчуган, первоклассник Генка Шашура, разорвав иллюстрацию с важным для Иники рисунком книжки-раскладушки.

Порхающий книжколёт оставил далеко внизу, в сине-чёрной пропасти бездонного космоса крохотный, голубой шарик планеты Земля, на «автопилоте» уверенно направился к ближайшей, фиолетовой планете с белёсыми кратерами в обрамлении сиреневой и коричневой растительности…

Отсек — Д

Старенький тролль Гендос — бывший первоклассник Генка проснулся в железной канаве от жуткого холода. Поздним вечером он неожиданно уснул и не знал, что девочка ещё сильнее уменьшила его. Скорчился, свернулся калачиком озябший Генка-Гендос не в канаве, а между складками ребристого, железного пола пилотской кабины.

Бедный троллик продрог, поджимал под себя босые ноги, стучал зубами от холода, мелко-мелко трясся, как на «стиралке» — стиральной маминой машинке, когда сидишь, «по приколу», на ней верхом в ванной комнате, пока не приходит мама и не сгоняет непослушного сыночка с трясучего насеста. Усталому первоклашке нравилось после занудной школы слегка протрястись. После такой протряски даже мозги взбалтывались, работали шустрее и придумывались разные хулиганские разности, весёлые шалости и забавы.

Когда уже летели ночью на книжколёте под звёздами, Генка не помнил, как уснул от грусти и печали, и как девочка, из предосторожности, превратила его в крохотного тролля, размером с муху или букашку.

Над головой было темным-темно. За выпуклыми, синеватыми окнами пилотской кабины справа, спереди, слева красиво перемигивались звёздочки, будто ёлочные цепочки гирлянд.

Внизу в кабине, далеко впереди, в конце тёмной канавы мерцало красноватое пятнышко света. Тролль Гендос впервые оценил свой необыкновенный, хотя и уродливый длинный нос, принюхался. Пахло чем-то интересненьким, будто что-то поджаривали на дымном костре. Чтобы согреться, несчастный, продрогший троллик быстро-быстро пополз на четвереньках на этот свет, думая, что это костёрчик, и можно будет не только погреться, но и чем-нибудь поживиться вкусненьким. Хотя, на удивление, кушать совсем не хотелось.

Когда тролль сунул нос к пещерке в конце железной канавы, оказалось, за щелью скрывался огромный зал в сверкающих и шипящих огнях. Нос неприятно пощипывало и кололо крохотными, тонкими молниями. Искорки вонзались в кончик носа, но не приносили вреда, просто щекотались. Гендос чихнул.

— Будь здоров и не болей! — пропищал из пещерки чей-то милый детский голосок. — Заходи-заползай! Кто там в гости к нам пришёл?!

Крохотный тролль на четвереньках вполз в щёлку между полом пилотской кабины и стенкой с панелью управления книжколётом и попал… в огромный зал, как планетарий, куда Генка однажды ходил с папой. Под куполом зала висел гигантский перевёрнутый гранёный стакан с толстыми хрустальными стенками. Внутри стакана крутился, вращался, как волчок, большой, сверкающий, шипящий, сине-огненный шар в косматых просверках молний. Вокруг большого шара носились, летали по своим орбитам, будто спутники планеты, искристые шары поменьше и тоже посверкивали волосиками молний.

— Подарочек принёс?! — услышал Гендос звонкий голосок. У старого троллика остатки волос на лысом затылке встали дыбом, затрещали от разрядов микро-молний. Сверху к нему подлетел… малиновый, потрескивающий шарик с детским личиком, протянул навстречу искристые ручонки.

— Нет у меня подарочков. Я — бедный! — признался тролль Гендос, отступил назад, прислонился спиной к железной стене. Всё его тельце с головы до ног продолжали легонько укалывать разряды микро-молний, исходящих от искрящегося летучего малыша.

— Ты какой-то весь колючий! — проворчал Генка-тролль. — Не подлетай слишком близко!

— Меня зовут Плазмик! — приветливо улыбнулся сверкающий шарик. — Я тут самый главный дежурный! Во-от! А тебя как зовут?!

— Генка!

— Хм, — озадачился Плазмик, нахмурился. Перед ним в воздухе вспыхнуло множество искорок, будто развернулась в электрическом поле искрящаяся тетрадка. — В нашем бортовом журнальчике нет никаких Генков! Соврал, старикашка-мелкая букашка?!

— Сам ты — мелк!.. — бывший Генка примолк. Он удивлялся, как это складно у всех получаются обзывалки, даже у этого трескучего, летучего малыша. — Никакой я не старикашка! Меня девчонка-лётчица в троллера превратила! Она — злая колдунья!

— Иника?! Злая?! — удивился Плазмик. — Не-е-е…

— Да-да! Иника-финика-беника из противного вареника! Злая-презлая колдунья! Видишь, каким я уродцем стал!

— Что такое финика?!

— Какая разница?! — злился тролль Гендос.

— Иника совсем не злая! А вот ты — злой и ругачий! А-а! Я всё понял! Это ты, вредный тролль, разорвал и выбросил её братца!

— Случайно!

— Случайно?! Извините-простите! — возмутился культурный Плазмик. -Случайно выдрал страничку из нашей книжки! Случайно разорвал в клочки! Случайно выбросил! Совсем заврался, старикашка!