Бесплатный фрагмент - Сказка о любви и, немного, о волшебстве

Действующие лица

Море. Прозрачная зелёная вода и низкие серобрюхие тучи. Ну и волны, конечно, как же без них. Огромные упрямые горбы, испещрённые барашками. Вообще-то море доброе, но оно не любит вмешиваться, разве что в крайнем случае. Оно любит думать о вечном, и если долго на него смотреть, это становится заразным.

Ветер. Наверно, это банально, но в самом деле, как же морю быть без ветра. Этот крайне непостоянный, но ужасно обаятельный нахал более активен, и просто обожает вмешиваться. Само по себе это может и не плохо, но вот методы… Впрочем, сами увидите.

Замок. Каменный, заросший мхами и лишайниками. Не потому, что не аккуратный, а просто потому, что очень древний. Этот из породы наблюдателей, то есть вмешиваться ему не положено по статусу. Но пристальное внимание — это почти уже действие, особенно когда его сопровождает глубокая заинтересованность (ещё бы, большая часть действий происходит в нём, в замке).

Маг. Он обитает в Замке. С точки зрения чётких формулировок, именно его, в первую очередь, можно назвать действующим лицом, потому что действовать (то есть творить сюжет) положено как раз ему, но он этого не любит. Он предпочитает думать: рассуждать, анализировать, делать потрясающие выводы… И всё. В крайнем случае, записывать придуманное. Если это и преувеличение, то не намного. Впрочем, колдовать он тоже любит, время от времени. А ещё он любит беседовать о том, что придумал или создал. А ещё он высокий, темноволосый, сероглазый… Так, ну хватит. Больно много чести.

Эйелин. Поэтесса и путешественница, оборотень и подруга Мага. Подруга — понятие крайне расплывчатое. Однако, в данном случае оно использовано в наиболее прямом смысле, то есть «друг женского пола». И Эй это обстоятельство расстраивает. Правда, о своих личных проблемах стихов она не пишет. Считает, что это, во-первых, невежливо, а во-вторых, не интересно. Она временами гостит у Мага, потом уходит, потом снова приходит, как любая кошка. Она беседует с Магом, когда он этого хочет, и за это он её… ценит, наверно (ещё бы не ценил — больше-то ему беседовать не с кем, не тот уровень).

Деревня. Она живёт на берегу речки, впадающей в море. Ничего себе деревня, но простая до самого глубинного смысла этого слова. Проще только разве что живущие в ней люди. И вмешивается эта деревня только сама в себя (извините, наверно, это звучит не очень пристойно, но как есть).

Остальные персонажи второстепенны. Это суровые, но честные прибрежные скалы. Деревья, угрюмые и весёлые. Заросшие цветами поляны вокруг Деревни и вдоль речки. А также уйма других сущностей, населяющих этот мир. И все они не столько вмешиваются, сколько их вмешивают. Такая судьба.

Сцена 1

Дело было утром, хотя с тем же успехом его можно было бы назвать вечером. Во-первых, из-за дождя, который уже не первый час заполнял мир вокруг Замка заунывной туманной моросью и, отбирая всякую надежду на солнце, умудрился не только утихомирить Море, но и прогнать Ветер. Последний и вовсе с тоски умчался баламутить небо куда-то на юг, за Деревню. В общем, настроение дождь создавал самое что ни на есть вечернее, когда хочется сидеть в уютных креслах перед камином и играть в гляделки с огнём. Чем Маг вместе с Эйелин и занимались всю ночь, и это было то самое «во-вторых», которое превращало утро в вечер. Увлёкшись послеужинной беседой, они так и не легли спать. Впрочем, когда у тебя впереди вечность, можно позволить себе временами забывать про сон.

За ужином Маг рассказал Эй о своём очередном открытии. Он сделал его ещё полгода назад, но все эти шесть долгих месяцев оставался с новыми идеями один на один, потому что Эй только вчера вернулась в Замок. Поэтому беседа и получилась такой долгой. Первые три часа Маг просто пытался отделаться от уже навязших в извилинах и на зубах мыслей. Но с тех пор прошла ночь, пошёл дождь…

— Мне становится скучно, Эй, — сказал Маг.

Огонь в камине, повинуясь движениям его пальцев, превратился вдруг в пульсирующий зелёный цветок, рассыпался искрами лимонного цвета и снова стал обычным огнём. Эй хмыкнула, пытаясь скрыть удивление, но потом всё же не выдержала:

— Только теперь? То есть тебе же уже почти двести лет, по-моему, и ты, наверно… — она замолкла, не зная, что говорить дальше. И в самом деле, прожил две сотни лет и вдруг заскучал. Что тут скажешь?

— Я чувствую что-то…

— Ты? Чувствуешь?! — голос у Эй сорвался от удивления, естественно, большей частью наигранного, но, как известно, «в каждой шутке есть доля шутки».

— Не смейся надо мной, женщина. Мудрецы тоже могут чувствовать. — И Маг печально улыбнулся. Наверно, кому-то в этот момент он мог бы показаться умудрённым многими непонятыми печалями, но Эй просто захотелось обернуться кошкой и вцепиться ему в лицо. Как и всегда, когда он вставал в позу драматичного одиночки. Как и всегда, она сдержалась. И, как всегда, подумала, что в следующий раз даже не попытается сдерживаться.

— Просто поразительно, — пробормотала она, — до чего эти мудрейшие маги ничего не смыслят в чувствах, даже своих.

Расчет оказался верным: Маг так погрузился в созерцание своей внутренней философии, что ничего не услышал. И хорошо. Надо же хоть иногда выпускать пар.

— Тебя не было почти два года… (Эй встрепенулась) Ты никогда раньше не уходила на такой долгий срок… (Эй постаралась обуздать надежду, хлынувшую подобно лавине из разума в самое сердце, но куда там…) Так что некому было меня развлекать, — неожиданно сухо закончил Маг. Лавина наткнулась на непреодолимый барьер, где-то в области горла. — Ну и что же ты мне теперь предложишь?

Эй проглотила комок в горле, направив еле обузданные чувства прямиком в желудок. Что ж, если и правда в каждой шутке есть доля шутки…

— Попробуй влюбиться.

— Эй… — начал Маг и умолк. Замок затаил дыхание (образно говоря, конечно). Эйелин подалась вперёд. Она ожидала какой угодно реакции, но только не задумчивого молчания. А Магу просто пришло в голову, что за два десятка лет его знакомства с Эй они ещё ни разу не говорили о любви. Сам он однажды потратил время на изучение этой категории и даже запланировал один эксперимент, но внешние обстоятельства в виде небольшого мирового катаклизма отвлекли его тогда от подобных мало прикладных исследований. И в самом деле, почему бы сейчас к этому не вернуться? Можно немного переосмыслить теорию, побеседовать с Эй…

— Ты знаешь, — всё больше увлекаясь, начал Маг, — можно попробовать. Я когда-то даже записал схему предполагаемого эксперимента. Покажу её тебе вместе с теоретическими заметками, может, ты предложишь что-то поинтереснее.

— Вообще-то, я не совсем это имела в виду, — пробормотала Эй, и, откинувшись на мягкую спинку кресла, уставилась в огонь. Потом закрыла глаза, прислушалась к огню — он тихонько шипел и потрескивал, прислушалась к Замку — он многозначительно безмолвствовал, прислушалась к дождю — он шептал, шелестел и как будто бы слегка звенел, прислушалась к Морю — оно вздыхало и негромко ворчало, наверно, на дождь и на улетевший Ветер, прислушалась к Магу… Мир, ставший на минуту огромным и наполненным, снова болезненно сжался. Маг рассказывал о том, что надо сделать, чтобы влюбиться. Таков был его новый эксперимент.

Сцена 2

Кто чем занимается. Ветер вот уже который час с беззаботным упрямством гонял по небу пушистые клочки облаков, жалкие, но весёлые остатки прежней дождевой пелены. Эйелин, свернувшись клубком на скале, наблюдала за ветром, мечтая отвлечься. Бесполезное занятие. А Маг сидел на каменном лбу на краю одной из полян и пытался сосредоточиться. Подсыхающая после дождя поляна прилагала неимоверные усилия, чтобы задурманить ему голову ароматом цветов и трав, но этот упорный разум явно был ей не по… скажем, не по листьям. Несколько неглубоких вдохов в сочетании с резкими выдохами, и вот мозг очищен от всех чувств и эмоций, мысли выстроены в чёткую Схему (ту самую), все пути от органов чувств замкнуты на определённые блоки в этой Схеме. Дальше следовало по-очереди включать сенсорные системы, которые были настроены на восприятие определённых стимулов и фильтрацию всего ненужного. Объединение полученной таким образом информации по Схеме должно было привести к предполагаемому результату — чувству влюблённости в намеченный объект. Объект приходил сюда каждое утро: гулять, петь, собирать цветы. Итак, сначала осязание — и Маг почувствовал: мягкий ковёр травы под ладонями, нежное прикосновение Ветра, с минуту назад подкравшегося к поляне, неожиданную лёгкость во всём теле. Следом включилось обоняние, и в ноздри ударили сотни ароматов, тёплых, ласкающих, дарящих беспричинную радость. Затем слух — и он услышал её голос, высокий и звонкий, как пение птицы, он заполнял весь мир, и слушать его было блаженством. Маг открыл глаза и увидел её. Она легко шагала по поляне… Нет, она будто летела, едва касаясь цветов босыми ступнями. Вот она склонилась над цветком, выпрямилась, тряхнула головой, и шаловливый Ветер подхватил её мягкие волосы. Они взметнулись и рассыпались по плечам, словно золотой плащ. Она заметила Мага, и в её огромных синих, как небо, глазах мелькнули удивление и страх. Он подошёл к ней, медленно и осторожно, коснулся пальцем её губ. И ему почему-то было безразлично, что эксперимент удался. Мага переполняли чувства.

Ветер, поражённый не менее, чем поляна и окружающие её деревья, подхватил этот миг и понёс его к морю, туда, где в скалах пряталась Эй. Пребывая в экстазе от собственной наблюдательности, ветер пронёсся над лесом, нырнул в можжевеловый куст и опрокинул похищенный миг прямо в душу свернувшейся за кустом кошки. Эйелин прислушалась к собственным чувствам и не поверила им. А когда поверила, то… всё равно не смогла поверить и бросилась в лес. Зверь в ней хотел только одного — охотиться! Ловить и убивать, ловить и убивать! И человек был полностью со зверем согласен.

Сцена 3