Бесплатный фрагмент - Сильфа

Сильфа

Давным-давно, когда небо было настолько низко, что облака отдыхали на горах, когда моря были такими зеркальными, что звезды гляделись в них, не падая, когда деревья были молодыми и стройными, словно былинки в поле, когда птицы пели неустанно, в небольшой лагуне жила прекрасная Сильфа. Тонкая, грациозная, с вьющимися локонами волос, струившимися подобно водопаду, с горящим и заботливым взглядом, с голосом — подобным песне райских птиц. Её ослепительная красота вдохновляла Зарю и та, прежде чем показаться Миру, заглядывала к Сильфе в окошко, позаимствовать красок и тепла. Закат, так нежно обласкивал Сильфу, что она и не замечала, как он уносил все тягости прожитого дня. Если она пела, то разбушевавшийся ветер утихал, убаюканный колыбелью волн. А звонкий смех разносился по миру, подхваченный колокольчиками.

Целый день Сильфа трудилась, выполняя мольбы и желания, приносимые ей морем. И лишь под вечер, присаживалась у самой кромки берега, вздыхая, что не успела выполнить и половины просьб.

Эльфы, чародейки, мавки и другие соседи поглядывали на нее с высоты своего обитания и посмеивались над неустанным желанием добрых дел. Гномы, если доводилось подняться наверх за очередной порцией камней, с которыми дружила Сильфа, косились на нее неприветливо и украдкой стаскивали именно тот камушек, который нежно поглаживала ее рука, заранее зная, что из него получится самое невероятное изделие.

Сильфа была еще очень юна, чтобы принять предложение от неустанно сватающихся к ней женихов. Получив отказ, юноши, молодые, и не очень, мужчины, отправлялись домой с намерением вернуться. Но! То ли ветер запутывал следы, то ли камни засыпали проходы, пока еще никто не вернулся.

К маленькой лагуне Сильфы никогда не добиралась непогода. Ее друзья, горы, берегли покой своей подруги, а ее, проникающий всюду, помощник Воздух, прежде чем явиться к ней, разряжался грозой и опускался мягким, заботливым.

Вечерело. Сильфа присела на небольшой валун, покрытый мягким мхом, пожелать морю приятных снов, поздороваться с Закатом и, прежде чем отправиться спать, хотела пошептаться, о том, о сём, с первой Звездочкой, как вдруг заметила камушек, совсем мокрый, только что выбравшийся на берег. Обычно Море выталкивало их на рассвете, что бы Сильфа, приступая к работе, могла понять, какую мольбу важнее выполнить сразу, а какое желание может и подождать своего часа. Сильфа подошла ближе. Камушек был небольшим, кругленьким, с одной светлой полосочкой на боку, с крохотной дырочкой в центре. Сильфа улыбнулась и, погладив его, сказала:

— Здравствуй, дружок! Ты видно очень привязан к своему просителю, раз так спешил показаться мне.

Камушек безмолвно вздохнул. Его вздох никто бы не услышал, так как все считают камни не живыми. Но не Сильфа. Она-то уж знает их, как никто другой, слышит их голоса, разговаривает с ними и даже поручает самые трудные задания.

— Не печалься, я не отброшу тебя.

И она, мило улыбнувшись, заглянула в «глазок» на камушке, чтобы услышать желание и увидеть того, кто послал ей просьбу. Однако рассмотреть ей никого не удалось. Лишь вечернюю темноту камня.

— Прости, дружок! — вздохнула Сильфа, все еще пытаясь хоть что-то увидеть вдали, сквозь маленькое отверстие. — Вечер настал. Он скрывает то, что видно днем.

Положила камушек на ладонь, погладила. Хотела распрощаться, как до нее долетели совсем тихие слова:

«Как же я люблю тебя…»

Сильфа подумала, что это маленький, смелый камушек прошептал ей, улыбнулась и не бросила в кучу выполненных желаний, а сказав:

— И я тебя люблю! Будем дружить. И раз ты не донес мне послание, отправляйся назад! — бросила его в море и ушла в дом.

Целую неделю Сильфа трудилась, отправляя камни к порогу тех, кого одолели трудности. Камушки приживались, люди спотыкались, ленясь их убрать или отодвинуть, не замечая, как отдавали им свои тягости и получали от камней правильные решения. Были и такие камушки, которые очень радовали Сильфу, пробираясь в дом и приживались в нем. Сильфа же, по-прежнему старалась исполнить как можно больше просьб, доносимых ей морем, в камушках с дырочками.

Пришла пятница и снова Сильфа присела на свой валун, побеседовать с подружкой Звездочкой. Та лишь мелькнула в небесах, как к ногам Сильфы выпрыгнул камушек. Она его сразу узнала, хотя он и обзавелся второй светлой полоской, да и дырочка стала больше.

— Привет, дружек! — засмеялась Сильфа. — А ты старательный. Иди ко мне, пока совсем не стемнело. И будь смелее, пожалуйста.

Камушек в ответ прошептал приветствие и затих, боясь даже дышать, чтобы Сильфа могла разглядеть того, о ком он просит. И снова Сильфа ничего не увидела, кроме могучих скал, на том конце моря.

— Дружок! — обратилась она к камушку. — Я не столь сильна, как все думают. Вечер укутал все в темные краски, я не вижу там никого и ничего, поэтому и помочь не могу. Ты не мог бы появляться утром?

Камушек холодел, высыхая, а как только он высохнет, Сильфа совсем не сможет ему помочь, уж так было задумано.

Снова к ней долетел отчаянный вздох, а за ним и совсем тихие слова:

«Как же я тебя люблю. Много не прошу, подари лишь взгляд».

— Дружочек! — обратилась к камушку Сильфа, присев у берега и брызгая на него водой: — То, что я слышу, не ты мне шепчешь? Это стон твоего подопечного?

Камушек так обрадовался, что даже стал теплее и принялся намекать, мол, попроси подруг осветить просьбу.

— Прости, милый, но они нам не помощники. Звездочка стеснительна, от этого свет ее всегда дрожит. А луна так холодна, что если и появится, освещения будет не достаточно, разглядеть закуточки души. Ты уж постарайся, появись на заре. Я буду тебя ждать. И запомни — в третий раз не увижу, потерям желание. А оно, я чувствую, очень важное.

Улыбнувшись, она забросила камушек, как можно дальше. Тот попрыгал по поверхности воды, оставляя за собой круги благодарности, и скрылся в морской пучине.

Путешествие

Целый месяц Сильфа ждала камушек, вставая на час раньше, прогуливаясь по берегу, выискивая его. Заканчивала с делами немного раньше, чтобы перед закатом осмотреть все еще раз и помочь другу. Но его не было. Не появлялся он и во второй, и в третий.

Там, за горизонтом, пролетело лето, осень смешивала краски, превращая их в серобуромалиновость. Приближалась зима. А значит, не все желания попадут в края Сильфы. Зимой они могут раствориться, замерзнуть и смыться в холодных водах морей.

Небывалая тоска посетила Сильфу и она не проходила ни после бесед с подругой, ни с песнями птиц, и даже от насмешек соседей.

Одного дня, проснувшись до Зари, Сильфа решила отправиться на поиски камушка, надеясь, что увидит того таинственного, печального, незнакомца.

— Имею права! — говорила она громко, словно кто-то ей запрещал или оспаривал решение. — Я в отпуске не была ни разу! Я и не путешествовала по Миру. Вот что, что я видела, кроме своего прекрасного уголка, кроме этой очаровательной лагуны, кроме моего милого, уютного дома? Ничего! Все, решено, завтра же и отправлюсь. Нет, послезавтра. Надо же собраться. А что берут в путешествие?

Она задумалась, затем быстро умылась и выглянула в окно, решив посоветоваться с Зарей. Но та уже вовсю сияла на горизонте.

— Ах, — вздохнула Сильфа: — не успела.

Принялась за работу, подхватывая камушки, выполняла желание, думая лишь о том, каким будет ее путешествие.

Море что-то нашептывало ей, ветер делился своими мыслями, но она слушала их «краем уха», торопясь как можно больше просьб исполнить. Так умаялась, что присев на свое излюбленное место не смогла отличить подружку Звездочку от ее сестер.

Собрав небольшой рюкзачок, самых необходимых вещей, уставшая, уснула.

Утром ее ожидала незнакомая прохлада. Выйдя из дому, кутаясь в шаль, подаренную очень давно одной Чародейкой, она широко открыла глаза в удивлении. Ее берег моря не сиял как раньше, а был потухшим. Море, всегда лазурно-зеркальное, было серо, а ласковые волны оставляли за собой белую пену.

— Ой, это что? — поразилась Сильфа: — Осень или зима? Выходит, что там, за моим горизонтом, холодно и уныло? — задаваясь вопросами, она делала свою работу, все усердней выискивала камушек, который так сопереживал своему подопечному. — Как бы то ни было, а я завтра же отправляюсь в путь!

К вечеру ее ждало новое удивление, море перестало дышать, а к ее берегу, подкрадывалось нечто новое и непонятное. Такое же прозрачное как вода, только твердое и холодное. Новые желания не поступали, а те, что остались, были такие пустяковые, что смогли бы и сами осуществиться. Погрустив на берегу, передав послание соседям, забежавшим к ней ветром и отправив предупреждение Гномам, она еще раз проверила свой рюкзак и отправилась спать, чтобы утром, как можно раньше, выйти в путь.

Утро было не веселым. Мелкий, колючий дождик барабанил по крыше, хрипло исполняя понятную только ему балладу. Выйдя на порог и подставив каплям ладонь, Сильфа поежилась, вспоминая заглядывающий к ней ранее летний дождь. Смотря вдаль, выискивая хоть немного проблеска тепла и света, она, невольно опустила глаза к кромке берега, а там, у скрываемого льдом моря, пробив небольшую лунку, лежал Камушек. Даже не подойдя, Сильфа знала, что это тот самый, долгожданный. Уж очень сердце ее трепетало, как те пичуги, что путались в лианах. Сильфа побежала к берегу:

— Привет дружок! Как хорошо, что ты успел, как здорово, что ты настырный!

Камушек был совсем плоский и имел уже три белые полоски, да и дырочка в центре выросла, расширившись наполовину, но Сильфа была уверена — он тот самый.

— Поспешим же! — воскликнула она. Приложила камушек к глазу, затем второму, потом принялась поворачивать голову справа налево и обратно, но ничего не могла разглядеть, кроме высокой горы, закрывающей горизонт. Тихий шепот доносил до нее отчаянные слова: «Я так тебя люблю. Ты так прекрасна! Я же ужасен, раз ты не хочешь видеть меня. Подари же мне всего один взгляд». — О нет! — всхлипнула Сильфа: — Я снова не вижу! Но этого не может быть! Как бы ни высоки были горы, как бы далеко не был мечтатель, я всегда могу разглядеть и понять желание, мечту или просьбу. Отчего, отчего же я здесь бессильна?!

Камушек в ее руках холодел, а налетающий ветер высушивал его.

— Не печалься, дружок, я исполню эту мольбу! Я решила сама пойти на встречу и пойду! — она стукнула ногой по льду, сквозь тонкую трещинку вылилось немного воды, и она смочила камушек. Не выпуская его из рук, вернулась в дом, нашла небольшой сосуд и побежала к морю. Зачерпнув воды, положила в нее камушек: — Старайся беречь желание, я же буду в тебя поглядывать.

Взяла рюкзак и направилась на встречу с неизвестностью.

Она не имела крылышек, как ее соседи эльфы или маленькие феи, от этого отправилась пешком, продвигаясь правым берегом. Конечно, она могла бы воспользоваться магией и перелететь по воздуху, в ту дальнюю точку, что стояла преградой между ней и незнакомцем. Но она этого не сделала, по нескольким причинам и главной была — бережливость. «Если заранее не знаешь, что тебя ждет, то лучше готовиться к худшему» — повторяла она себе и друзьям неоднократно, вот и берегла свою магию.

Решительно шагая вперед, она несколько раз оглянулась на свой дом, посылая ему мысленные приветы и заверяя, что скоро увидятся. С непривычки она быстро уставала, поэтому присаживалась на пень, поваленное дерево или камень, делала пару глотков воды и съедала небольшой хлебец. К вечеру она зашла так далеко, что уже не могла разглядеть даже Лагуну, в которой жила. Снова присела, дать ногам отдохнуть и подумать о ночлеге, как к ней подошла морщинистая старушка, скрюченная, словно вопросительный знак:

— Здравствуй девонька! Ты не заблудилась часом?

— Здравствуйте бабушка! Нет, я не заблудилась, села отдохнуть.

— И чья же ты будешь? Из каких мест? Раньше я тебя не встречала здесь.

— Да, я тут впервые. Живу вон там, за третьим поворотом этого берега.

— А дальний ли путь держишь? И по каким делам, на зиму дом покинула?

— Дальний, бабушка, дальний. Важные дела заставили выйти в путь. А не подскажешь ли ты мне, где бы я могла до утра отдохнуть, да воды испить?

— Чего не подсказать, коль за это платить не надо. — улыбнулась старушка: — Можешь и у меня остановиться. Перин мягких не обещаю, но сено свежее, их вполне заменит. Воды испить? Так у меня колодец есть.

— Спасибо вам, за приглашение. Если не стесню, то останусь, может, чем и помогу.

— Да какой из тебя помощник?! Ты вон, тонка как осинка, дунь и сломаешься.

— Не сломаюсь, но и много не обещаю.

И они пошли к жилищу старушки. Ветхая избушка, с крыльцом в одну ступеньку, с маленьким окошком, низким потолком и лучиной в центре стола. Помогла Сильфа бабушке воды из колодца достать, та травки заварила. Сели за стол, кипяточек пьют, незатейливые беседы ведут. Сильфа так больше слушает, а старушка жизнь свою вспоминает. Как вдруг призадумалась, уставясь на огонек свечи, вздохнула и молвит:

— Шла бы ты домой, девица.

— Вы чего, бабушка?

— Да-к одной-то опасно, по лесам и долам хаживать.

— Опасно и дома бывает, на скамье сидя. Или Вы видите чего, может, чувствуете?

— Да чего я могу увидеть, глазами своими слепенькими. Чувствую? Это, да! Зима скоро.

Ту же вспомнила бабушка, что ночлег гостье обещала, достала полотно, которое сама ткала, подушку набитую соломой, да шкуру вместо одеяла и постелила ей на печи, говоря:

— Тут потеплее будет, а то ночи совсем холодные стали. — сама же на свою лавку улеглась и дремать собралась.

— Спасибо, бабушка, только я могу и в сенях лечь. Вам же на печи лучше будет.

— Да я туда уже годка два как не взбираюсь, стара стала. Тут привыкла. Давай спать — утро быстрей придет.

— А есть ли у тебя, бабушка, заветное желание?

— Как не быть, желания они завсегда бывают. Только что от них толку-то?

— Это я так, просто любопытствую. Интересно — какое самое заветное?

— Да не болеть! А-то спину сильно крючит. — вздохнула и засопела.

Сильфа забралась на печь, легла и так ей тут уютно, да тепло показалось, что она, даже не вспомнив о своей кровати, сразу уснула. Проснулась рано, хотела поблагодарить бабушку за ночлег, но будить не стала — щелкнула пальцами, улыбнулась и, заметив, как расправляются косточки хозяйки, тихонько покинула дом.

Встреча с охотником и птицами-девицами

Прошла, Сильфа, совсем немного, как поняла — заплутала в чаще лесной. Солнце высоко, видно далеко, но куда не глянь, стволы да кустарники, похожи друг на друга, словно близнецы погулять вышли.

— Неужто лесовик шутит-крутит. — задумалась вслух Сильфа: — Зачем? Дружба наша давняя. Может, не узнал? — оглянулась еще раз, но, так и не поняла, где хатка старушки, а где берег, снова вздохнула: — И чего я такая невнимательная была, когда в гости шла? — пошла вперед, но через десять шагов остановилась и стала прислушиваться. Совсем рядом в кустах слышалась странная возня. Сильфа подошла и заметила яркую лисицу, очень крупную. Лиса пыталась выбраться из кустарника и побегов лозы, окутавших ее плотным кольцом. — Позволь мне помочь тебе? — присела рядом Сильфа и, улыбаясь, протянула к ней руку. Лисица замерла, а уши настораживающе шевелились. Сильфа погладила ее по загривку и принялась потихоньку расплетать лозу. Лиса следила за Сильфой, не издавая ни звука. — О, да у тебя и пасть перетянута. Теперь мне понятно, отчего ты не звала на помощь. — еще несколько веток были отброшены. Неожиданно лисица проворно выпрыгнула из куста и понеслась прочь. — Можешь не благодарить! — засмеялась Сильфа, и тут ей показалось, что Лисица уже не простой зверек, а настоящий Дух-Лис, в ярком плаще и золотых доспехах. — Дух-Лис?! — вырвался у Сильфы вопрос. — Не может быть!

— Может! — раздалось за спиной Сильфы. — И ты, только что, отпустила самого ловкого воришку!

— Простите! Здравствуйте! Я не знала. Я думала, что это зверек запутался.

— Зверек! — высокий, сильный мужчина стоял в трех шагах от нее и был очень недоволен. Сильфа отступила на шаг, он же даже рук не разомкнул и не приподнял ни шляпы, ни очков, в знак приветствия. — Пришла, увидела и вообразила! А что, собственно ты делаешь в лесу, одна?

— Была в гостях, да заблудилась. Не сочтете ли Вы за труд, подсказать мне дорогу к берегу?

— Ты кто?

— Сильфа. Это имя мое. А Вы кто?

— Охотник.

— Приятно познакомиться. — ответила Сильфа, на что мужчина даже не кивнул. — Скажите, пожалуйста, как пройти к берегу? — повторила она, торопясь удалиться от невеселого мужчины в черных очках, совершенно неуместных в полутьме леса.

— Подскажу и даже выведу, только не сейчас, а утром. Скоро ночь, а мне еще Лиса догнать надо. Это твои вещи?

— Да! — кивнула Сильфа и открыла рот, так как у нее были вопросы, но охотник, подхватив ее рюкзак и незнакомую ей, странную сумку, быстрым шагом пошел вперед. Сильфа поспешила за ним.

— В гостях значит. — бурчал охотник. — А я-то думаю, что это ты так разодета, для прогулки по лесу. Здесь так не ходят. Тут лучше в костюме да сапогах, а не в платьице и туфельках.

— А у меня нет сапог. Да я вовсе и не собиралась в лес. Так получилось. — Сильфа замерла, широко открыв глаза. Через яркую, солнечную поляну, открывался вид на большой сруб, за высоким частоколом, в окружении сада с яблонями.

— Иди, отдыхай, дверь не заперта! — всунув в руки Сильфы, ее рюкзак и сумку, охотник уже шел обратно к лесу, бросив даже не оглянувшись: — Поешь там, что найдешь!

— Спасибо! — крикнула Сильфа, но он уже скрылся за деревьями. — Гостеприимно. — хмыкнула она и пошла к дому. Сад был ухоженный. Под каждым деревом корзина с яблоками, а те, что еще не дозрели, искрились, ловя лучики солнца. Сорвав одно, Сильфа пошла к дому, поднялась по лестнице и толкнула дверь. То, что в доме не было хозяйки, было видно с порога и Сильфа, оглядевшись и доев яблоко, принялась за уборку, распевая любимые песенки. Совсем скоро большая комната сияла чистотой. Поднялась на второй этаж. Здесь было две двери, и одна была заперта. Заглянула в приоткрытую дверь и ахнула, настолько ей понравилась комнатка. Она была небольшой, светлой, словно девичья светелка.

— Ах, как тут мило! — восхитилась Сильфа и побежала вниз. Быстро навела порядок в спальне хозяина, выбежала на улицу, собираясь срезать немного луговых цветов, как заметила баньку. Дым шел из трубы, и Сильфа обрадовалась этому:

— Баня! Думаю, хозяин не рассердится, если я освежусь немного. — улыбаясь, побежала в дом.

Поставила в печь казан с похлебкой, подхватила свой рюкзак, что так и лежал на лавке, где его оставила, увидела сумку. — Интересно и что в ней? — недолго думая, решила взглянуть: — Странно, вроде охотник появился с пустыми руками… Ааа, кажется это сумка Лиса. — открыла и обнаружила в ней петуха. Он был бездыханен, но еще жив. — Бедная птичка! — засуетилась Сильфа. Отнесла его ближе к печи, намочила клюв и, поставив блюдце с водой рядом, отправилась в баню, уж очень ей этого хотелось. — Выздоравливай, я скоро!

Постирав свои вещички, вымывшись, присела на лавку, греясь, как вдруг за дверью кто-то чихнул.

— Ой! — зарделась Сильфа и, стащив с себя мокрую рубаху, спешила одеться. — Кто там?

— Эт я, девица, банник! Вечёр уходит, ты бы поспешала, неровён час Шишига вернется, а она не любит, когда кто ночью в бане, может и запарить.

— Да, да, я сейчас, я скоро! — собрала свои вещи и выглянула. Старенький дедуля, сидел в предбаннике, да трубку курил. Сильфа ему поклонилась: — Вы уж простите, я вас не приметила, когда заходила, вот разрешения и не спросила.

— А чо меня спрашивать? Баня она для того, чтобы мыться. Ну, ступай, негоже тут ночью-то.

— Передайте нижайший поклон Шишиге.

Ужин был готов, Сильфа, поев, оставила все на столе, накрыв полотенцем. Петушок топтался под лавкой, поглядывая на нее одним глазом. Бросив ему крошек, Сильфа зевнула и, притушив лучину, пошла наверх, так как с ног валилась от усталости, да и распарившись в бане.

Утро яркое стучалось в окно. Сильфа, проснувшись, потянулась, осмотрелась и нахмурила лоб:

— Где это я? Странное дело, вроде как я куда-то шла. Ну да, это видно без слов, раз я не дома.

Присела у столика, причесалась, любуясь собой в зеркало, и выглянула за дверь. Незнакомый мужчина сидел за столом, постукивая пальцами по столешнице. Сильфа зашла обратно:

— Припомнила! Я же шла по зову. Охотник. Ой, может это и есть тот таинственный проситель? Так, как мне быть? Сразу проститься или может ближе познакомиться? Ай, что гадать, может он сам выставит меня, как только увидит.

Глянув еще раз на себя в зеркало, поправив волосы и платье, вышла.

— Добрый день! — поздоровалась сразу и стала спускаться.

Он кивнул, но не оглянулся, правда, спросил:

— Как спалось?

— Спасибо, очень хорошо! Вы не сердитесь, я немного похозяйничала?

— Что? — не понял охотник, повертел головой: — А я и не заметил. — он выглядел угрюмо и у Сильфы, как у любой девушки, сразу же проснулось любопытство и ей очень захотелось узнать, что омрачило мужчину, а так же, его самое заветное желание и выполнить, чтобы, наконец, увидеть его глаза, услышать еще раз голос, так как ее съедали сомнения, не он ли просил о взгляде. Охотник, наконец, поднялся: — Справно ты тут потрудилась. Мне идти пора. Хочешь, оставайся, нет, могу проводить.

— Если можно, я бы на день задержалась, уж очень устала от дальнего пути с непривычки.

— А чего нельзя, дом, считай, пустой всегда.

— Вы не ужинали.

— Только пришел.

— Так я сейчас, быстро все разогрею.

— Это я должен потчевать гостью.

— Мне не сложно. — она засуетилась, поглядывая на него, а он потоптался, да и присел на лавку, не зная как себя вести, да куда деться. Сильфа осмелилась: — Скажите, как мне Вас величать?

— Алес я. Пойду, дров принесу. — вышел.

Сильфа быстро управилась, молча поели и Алес поспешил проститься. Проводя его до ворот, Сильфа спросила:

— Я так понимаю, Вы не догнали Лиса.

— Нет. Но сегодня он от меня не уйдет.

— Думаете?

— Уверен. Ночью его время, зато днем мой час.

— А если он уже сбежал в свои края?

— Не сбежал.

— Отчего вы так уверены?

— Ты всегда так болтлива?

— Только когда хочу понять.

— А что тут непонятного?! — хмыкнул и сразу же ушел.

Сильфа постояла немного, наблюдая за тем, как он уверенно шагает, и пошла в дом.

Петух был на столе и клевал остатки.

— Петя! А я и забыла про тебя! Так рада, что ты во здравии. — Петушок тут же спрыгнул и проворно скрылся под лавкой. Сильфа чувствовала, что он за ней наблюдает, стала пояснять: — Алес — хозяин дома. Я у него в гостях. Мы у него в гостях. Ты его не бойся, он только с виду такой, строгий, а душа у него добрая, я такое чувствую. Вот и меня без вопросов приютил. Надолго ли я здесь? Не могу сказать точно. Есть небольшая загадка и мне ее хочется решить. — собрала в миску еды и поставила у лавки, где прятался петух. Добавила воды и, сложив в рушник нарезанного хлеба, да соленого мяса, понесла к бане, для Шишиги, чтобы не сердилась, за непрошенный визит.

Справившись со всеми делами, которые сама же для себя нашла, поднялась в светелку, приоткрыла окошко и, подперев голову руками, принялась рассматривать просторы. Где-то недалеко пела девушка, таким медовым, успокоительным голосом, ей в такт подпевали птицы, райским голоском. У Сильфы стали глаза слипаться, и она не заметила, как уснула.

Следующий день прошел так же, хозяина она увидела лишь утром. Он был все так же хмур, но, не смотря на это, не терял надежду найти Лиса. Как Сильфе не хотелось узнать, что же такого натворил рыжий плут, не решилась. А едва он ушел, показался петух, погуляв немного, спрятался под лавку. Сильфа похозяйничала и села у окна, собираясь со всей серьезностью решить, когда пуститься в путь, выполнить задуманное ранее, как снова запели, и песнь убаюкала ее.

Ей показалось, что пропел петух. Подняла голову. Солнце светило в ее окно, так ярко, так жарко, что она, открыв его настежь, решила прогуляться. Погуляв по саду, вышла на поляну и повернулась к дому. Тут и заметила, что у дома есть третий этаж, башенка, всего на одну комнатку, окна которой открывают все четыре стороны.

— Интересное дело, а как туда взобраться? — и опять любопытство, которое не было у нее столь сильным до похода, подвигло к решению нового вопроса. Взбежав на второй этаж, подергала ручку двери, что была рядом со светелкой, в которой она гостила, заглянула в замочную скважину, но из-за темноты ничего не разглядела. Спустилась, заглянула, во что смогла в большой комнате, вздохнув и мысленно извинившись перед Алесом, принялась искать ключ. Нашла целую связку, пошла к двери. Пробуя по одному, обнаружила подходящий. Замок щелкнул, дверь отварилась. Винтовая лестница, так искусно сделанная, украшенная птицами, не освещалась, но и это не остановило Сильфу. Она пошла вверх и уперлась головой в потолок. Пощупала, толкнула руками, люк и открылся. Поднялась и, встретилась с тремя птицами, да не обычными. Они сидели на удобных жердочках, в залитой солнцем комнате, на окнах золотые решетки. Были они с нее ростом, с девичьими лицами, вместо птичьих голов. На грудках бусы, красочные капора, перья огнем горят, глаза с испугом на нее смотрят. Тут же стол, на нем золотое блюдо с яблоками и золотой кувшин, со стаканами, подстаканники резные, птицами украшенные.

— Мамочки! — только и вымолвила Сильфа. Присела на пол, ноги на лестнице, губу прикусила, что сказать, не знает.

Птицы рассмотрели ее, перышки расправили, руками косы поправили, крылышки удобней сложили и, словно ее тут нет, петь принялись. Глаза Сильфы, помимо ее воли, закрылись и…

Скатилась Сильфа, да прямо в руки Алеса, тот как раз домой вернулся. Заметил дверь затворенную открытой, побежал вверх. Как оказалось, вовремя, а так бы Сильфа разбилась. Уложил он ее в кровать. Вернулся к птичкам своим, с извинениями отдал гостинцы и снова дверь запер. Сильфа так и лежала в беспамятстве. Подумал он, подумал, похлопал по щекам, водой брызнул. Ничего не получается. Хотел было за Банником сбегать, может он что посоветует, как она застонала. Стоит Алес, красотой ее любуется, которую вот только и заприметил, даже злоба прошла, что она ему вот уже второй раз хлопоты доставляет. Сел на стул, ждет. Птицы петь перестали, Сильфа глаза и открыла:

— Алес!

— А кто же еще? Вот скажи, тебя в детстве не учили, что нос совать, куда не просят, иногда очень опасно?

— Там птички.

— Птички! Хм. И что?

— В клетке.

— Вовсе нет.

— Но я видела.

— Ты… это, приходи в себя. Жду тебя ужинать.

— Хорошо, я скоро.

Алес ушел, Сильфа к зеркалу. Косы заплетает, а сама прислушивается. Пения не слышно, да и шороха ни какого. Спустилась, хозяин на стол накрыл, рукой указал на стул, голову склонив, стоит, ждет, пока она присядет. Ели молча. Глотнула Сильфа воды, да не сдержалась.

— Алес, прости меня, но я хочу знать. Что ты за охотник такой? Зачем девиц в клетке держишь? Почему за Лисом бегаешь?

— Обычный я охотник. Вопросы… Вот зачем тебе все это?

— Помочь хочу.

— Ты уже помогала.

— Алес, пожалуйста, ответь. Я же не просто так в лес забралась. У меня дело, важное.

— Вот и шла-бы.

— Не хотела я тебя обидеть. Так получилось. Что же теперь. Поясни, пожалуйста.

— Девицы говоришь. Неужто не знаешь, кто они? И вовсе я их не держу в клетке, это они сюда на зиму прилетают.

— Тогда решетки зачем? А дверь на запоре?

— Чтобы, такие как ты, свое любопытство не проявляли. Хотя, теперь я понимаю, что и этого мало.

— Не верю! Их запираешь, а дом нараспашку.

— Всегда заперт был, необходимость возникла дверь открытой держать. И потом, ты же тут!

— Ай! — махнула рукой, минуту помолчала и снова: — Гостят, говоришь? Но если захотят уйти, тебя ждать, да позволения просить?

— Им дверь не нужна, оконце откроют и пустятся по заре, когда время придет. Они птицы вольные.

— Извини. Я в ваших краях впервые и о них ничего не слышала.

— Так с кого мне начать? Ладно, пойдем, буду вас знакомить.

— А ты чего очки не снимаешь?

— Зрение плохое.

— Ааа. — протянула Сильфа, сомневаясь в его словах. Однако встала и пошла за ним.

— Вечереет. Гостьи мои в дрем опускаются, так что не запоют. Можешь не бояться.

— Я и не боялась.

— Тогда чего в беспамятство свалилась?

— Если бы знала, сказала.

Поднялись, чудо-птицы, правда, дремали, но сразу нахохлились

— Простите уважаемые. — сказал Алес. — Я должен вас познакомить. — девушки молчат, он продолжает: — Это Сильфа, гостья моя, нежданная. В лесу заблудилась. Сильфа, это Гамаюн, Алконост и Сирин. Они каждую осень прилетают в гости.

— Да, да! — заговорила птица-девица, в красных одеждах. — Я яйца откладывать, как птенцы вылупляются, бури на морях начинаются. Тут мы с Гамаюн встречаемся, житием-бытием делимся. Она бурю потом с собой уведет. Весна и придет. Сирин так большей частью здесь живет. — кивнула Гамаюн на подругу в серо-зеленом оперении. Перышки мелкие, горят как чешуя у рыбы. Сирин молчит, на них сквозь приоткрытые веки поглядывает, пряча голову под крыло, так что только лоб с глазами видно. Сама бы поговорила, да знала, Сильфа снова уснет от ее голоса.

— А ты не та ли Сильфа, которая на лазурном берегу живет? — спросила Гамаюн, сверкнув черными, словно угли глазами.

— Оттуда я. Вы, значит, обо мне слышали? А я вот о вас нет.