Бесплатный фрагмент - Сидни Шелдон. Главная героиня — женщина

Николай Надеждин

«Маленькие рассказы о большом успехе»

Сидни
Шелдон

Главная героиня — женщина

2024

Введение

Очень важно не сбиться на дешевый пафос и не называть Шелдона «великим писателем» (хотя, было дело, его называли именно великим). Шелдон — отличный писатель. Его романы проглатываются за одну ночь и оставляют дивное «послевкусие» — как блистательный голливудский боевик, как профессионально сделанное кино.

Шелдон работал в развлекательном жанре. Он писал детективы и драмы с элементами детектива. Но при этом его романы можно отнести к жанру лирической драмы. В них много любви, много мужской и женской психологии. В этом отношении романы Шелдона универсальны — их читают и мужчины, и женщины.

И все же женщины читают больше, потому что все книги Сидни о женщинах. Хотя, то же самое можно сказать и о мужчинах, поскольку мужчины тоже читают книги о женщинах (раз уж любят самих женщин).

В этих книгах полно насилия, противостояния, борьбы — как, собственно, и в реальной жизни. Но в них много и любви — как очень бы хотелось, чтобы было в жизни. Так что главное в романах Сидни — любовь, которая преодолевает все, даже смерть…

Обычно Шелдона сравнивают с Дином Кунцем и Стивеном Кингом. И это неправильно, ибо каждому свое место. В реальной жизни они вряд ли соревновались. В литературе соревнование, вообще, вещь напрасная и даже глупая.

Всем в конечном счете воздаст читатель. И Шелдон свое уже получил — его книги прочитала шестая часть населения планеты.

1. Русские корни Сидни

11 февраля 1917 года в рабочем районе Чикаго в семье потомка эмигрантов из Германии, американца в первом поколении Отто Шехтеля, и его молодой супруги Натали Маркус, недавно приехавшей в США из России, прямо на специально выскобленном кухонном столе родился мальчик, получивший имя Сидней или просто, по-домашнему — Сидни. Так на свет появился человек, которому было суждено стать самым издаваемым и самым читаемым прозаиком двадцатого столетия — Сидни Шелдон…

Почему Шелдон, а не Шехтель? Дело вовсе не в еврейском происхождении Сиднея, которое он, как можно подумать, пытался скрыть. Соединенные Штаты — страна эмигрантов. Здесь всем абсолютно все равно — еврей ты, славянин или «друг степей калмык». Несмотря на процветающую в первой половине двадцатого столетия расовую сегрегацию, касающуюся только чернокожих американцев, «еврейского вопроса» в США никогда не стояло. Шелдоном Сидней стал после получения паспорта. В главный документ (который, к слову, американцам иметь вовсе не обязательно) он вписал натурализованную фамилию, переделав Шехтеля в Шелдона. Так англоязычным американцам было привычней. А Сиднею — легче объяснять, как правильно пишется его имя.

По отцовской линии Сидней происходил из немецкой еврейской диаспоры, а по материнской — из России. Эту русскую линию он чтил особенно. Матушка Натали (или Наталья, что, в принципе, одно и то же) Маркус приехала в Америку в несовершеннолетнем возрасте. Ее родители бежали из-под Одессы от еврейских погромов. И здесь, в США, нашли свое счастье.

2. Хулиган из Чикаго

Об отце у Сиднея остались весьма противоречивые воспоминания. Человек вроде бы и неплохой, трудолюбивый, немного упрямый, папаша Отто Шехтель был в то же время весьма крутого нрава, постоянно закатывал дома скандалы, поколачивал молодую женушку. Когда дети подросли и перестали нуждаться в родительской поддержке, семья Шехтелей распалась. Отец ушел, матушка Натали осталась одна. Сидней по молодости лет, конечно, на отца был в обиде. Но потом, десятилетия спустя, когда Шелдон писал свою последнюю книгу мемуаров («Обратная сторона меня», которая в России вышла под названием «Обратная сторона успеха»), отца он описывал с нескрываемой симпатией и даже любовью.

Да, мистер Шехтель был уличным драчуном и хулиганом. Но с кем ни бывает? Да, был совершенно неграмотным, едва умел расписываться и в жизни не прочитал ни одной книжки. Зато он изо всех старался прокормить семью, работал до седьмого пота и очень любил сына. Любил он и жену, но на свой лад. В доме постоянно царила напряженная атмосфера. Чуть что не так, отец срывался на крик. Натали, женщина упрямая и сильная, спуску не давала. Дело доходило до рукоприкладства. Синяки на теле матушки были делом обычным. Сидней этого отцу не прощал. И сам в той, взрослой жизни, в которой Шелдон добился необыкновенных успехов, на женщину никогда голоса не повышал… Жены Сиднея Шелдона — отдельная история. Но забегая вперед, отметим — он сознательно выбирал женщин, похожих на его мать. Сильных, красивых и очень умных.

3. Матушка Натали

Матушка Натали Маркус… Она была главной женщиной в жизни Сиднея — его ангелом-хранителем, главным учителем, его самой большой любовью и печалью. Об отце, который ушел из семьи, когда мальчику едва исполнилось восемнадцать, Сидней почти забыл. А о матери помнил всегда. И всегда о ней заботился — до самой ее кончины в 1983 году.

Матушка Натали от папаши Отто ушла недалеко — она закончила лишь четыре класса начальной школы и более нигде не училась. Но в течение всей жизни ее основной страстью была литература. Она читала запоем, собирала книги и, конечно же, пристрастила к литературе сына. Да что там «пристрастила»! Она привила ему вкус к поэзии, научила видеть красоту классических произведений, сначала пересказала, а потом подсунула мальчишке книги Толстого, Достоевского, Чехова. Шелдон недаром говорил, что воспитан на русской литературе. Несомненная заслуга Натали Маркус.

И Натали, и ее непутевый супруг были великими тружениками. Работали без выходных, соглашались на любой труд — лишь бы поставить на ноги Сиднея. Но с работой как раз и не везло. Кем только ни работал непоседливый мистер Шехтель. Он был дворником, садовником, уборщиком улиц, боксером, сторожем, грузчиком. Даже побывал в тюрьме, откуда был отпущен досрочно за спасение сына начальника тюрьмы. Матушка шила на дому, работала прачкой, убирала чужие квартиры. Но… грянула Великая депрессия. И всем стало худо, в том числе и семейству Шехтелей.

Но как бы они ни бедствовали, в семь лет Сидней пошел в школу. И отучился ровно десять лет, получив полноценное среднее образование.

4. Школьные годы

Если бы семья была побогаче, Сидней Шелдон, достигнув признания и богатства, был бы окружен старинными школьными приятелями. Но в том-то и дело, что семья Шехтелей была бедней некуда. И школа, в которой учился Сидни, относилась к тем бесплатным учебным заведениям, в которых учились дети бедняков. И никаких знаменитостей из ее стен не вышло — кроме, разумеется, самого Сиднея Шелдона.

Как он учился? Хорошо. Сидни с ранних лет понимал, как тяжко приходится его «старикам». И сам тянулся изо всех сил. Достаточно сказать, что сразу после школы он с ходу поступил в институт, сдав все вступительные экзамены на отлично. Для такой школы, в общем-то, случай не особенно распространенный.

Более всего подрастающего Сиднея интересовали история и литература. Он был чистой воды гуманитарием, а потому математика, физика, химия ему не давались. Эти предметы он брал зубрежкой. И ни разу в жизни об этом не пожалел.

Раскрыв книгу Шелдона — любую из написанных им восемнадцати бестселлеров, а они все стали бестселлерами, и не простыми, а супер-бестселлерами мирового масштаба, обратите внимание на детали. На то, что составляет «плоть» художественного произведения. Шелдон пишет только о том, что знает досконально. И очень похоже, что он знает положительно все. Вот вам и школа. Вот вам и зубрежка. Что-что, а знания писателю необходимы не меньше таланта.

5. Университет

В 1934 году Сидней закончил школу и поступил в Северо-Западный институт. Но проучился всего один семестр. Бросил… Почему? По элементарной причине — ему не на что было жить. Не только ему, но и всей семье.

Первый среди Шехтелей-Маркусов закончивший школу член семьи (в самом что ни на есть прямом, буквальном смысле!), первый поступивший в высшее учебное заведение. И такая неудача. Но сам Сидней не переживал. Вместе со множеством талантов, а Шелдон был необыкновенно одаренным человеком, в наследство от родителей получил упорство, целеустремленность и, что очень важно, способность здраво оценивать собственные возможности. Он знал себе цену!

Этому поспособствовала матушка Натали. Сидни очень рано стал писать стихи. Матушка, которая сама не могла оценить творчество сына, просто верила, что стихи у мальчика получаются превосходные. И однажды, когда Сиднею было всего десять лет, выпросила у него исписанную тетрадку, переписала сама начисто небольшую поэму и… отправила ее в редакцию одной из газет Чикаго. Самое удивительное — поэма была напечатана (и впервые подписана именем «Сидни Шелдон»). А мальчишка получил вполне «взрослый» гонорар — 10 долларов… Правда, в редакции были уверены, что стихи принадлежат перу взрослого человека, а не какого-то там десятилетнего пацана.

Стоит ли говорить, что после успеха в столь нежном возрасте человек не будет думать ни о чем, кроме литературной карьеры? Так и случилось.

6. В поисках средств

В начале 1935 года бывший студент Шелдон отправился на поиски работы. Он прошел те же круги ада, что достались на долю его отца. Устроился в газету рассыльным — проработал пару месяцев. Потом стал продавцом в продуктовом магазине — продержался около полугода. Работал зазывалой в кинотеатре, вел юмористическое шоу на местном радио — с тем же результатом. Проходило некоторое время, конторы разорялись, Сидней оказывался на улице. А что вы хотите — на то она и депрессия…

Однажды он устроился гардеробщиком в ресторан. Зарплата была очень маленькая. И Сидней, который, к слову, обладал безупречным музыкальным слухом, писал стихи и (вы не поверите!) отличную музыку, решил подзаработать необычным для себя образом. Он предложил солисту ресторанного оркестра песню, которую написал сам. И певец заплатил автору несколько десятков долларов гонорара. А потом Сидни ежевечерне слушал собственную песню, выдавая ресторанным посетителям шубы и пальто.

Отдельная история — работа на радио. Он еще ничего не умел, но юмористические скетчи и куплеты писал для себя сам. Выступал по-любительски, заикаясь и играя слишком фальшиво, чтобы этого не осознавать. Работа в юмористическом шоу на радио не принесла ни денег, ни удовольствия. И ввергла Сидни в чудовищную депрессию, из которой он еле выбрался. Пройдут годы, и Шелдон станет настоящим мастером шоу — пусть не на радио, на телевидении. А эти первые юношеские попытки удержаться на радио стали его школой «практической драматургии».

7. Стихи и музыка

Критики и специалисты в области литературы не особенно жалуют Шелдона, называя его «иконой массовой литературы». Ответом на это могут стать слова самого Шелдона — «массовая — не значит плохая». И в самом деле, все очень и очень непросто. Миллионы людей покупают книги Сидни Шелдона. И буду покупать еще многие десятилетия. Это же очень качественная, хорошо написанная литература. Литература, а не жалкие поделки! Мастерски задуманная фабула. Короткие диалоги. Динамично и, что существенно, нелинейно, непредсказуемо развивающаяся сюжет. Детектив? Любовный роман? И то, и другое сразу. И очень убедительные бытописательские романы. И психологические триллеры. И… то, от чего никак не уйдешь — гимн Женщине. Да, именно так. Гимн!

А секрет успеха книг Сидни Шелдона — в его необычайной одаренности. Этот человек родился не просто талантливым, а очень талантливым. И о многих способностях Шелдона мы, российские читатели, узнаем случайно и походя.

Он был хорошим поэтом. Стихотворные тексты бродвейских мюзиклов говорят сами за себя. Он был великолепным драматургом. Отсюда и его личный «Оскар» за лучший сценарий (фильм «Холостяк и малолетка» 1947 года). Но он был еще и хорошим музыкантом, композитором и… певцом. Да, у Шелдона был хороший голос. Несколько нетрадиционный, богатый специфическими обертонами и тем походивший на голос Чаплина. Но очень приятный.

Откуда это все у него? Да от родителей же. От матушки. И от отца.

8. Одиночество

Хроническое безденежье. Унизительная необходимость искать средства для пропитания. Бесконечные ссоры между родителями. Осознание собственного бессилия. Тревога за то, что ему так и не удастся состояться… Достаточно поводов для депрессии? В семнадцать лет — более чем.

И Сидни пал духом. Он опустил руки и… решил свести счеты с жизнью.

Он тщательно продумал этот шаг, считая его самым главным в своей короткой жизни. Больше всего боялся убить матушку, которая души в нем не чаяла. Поэтому задумал поступить хитро — выпить ударную дозу снотворного, смерть от которого, как слышал Шелдон, напоминает смерть от сердечного приступа во сне. Он беден, можно сказать — нищ. Его тело вряд ли подвергнут вскрытию. Зачем? Так он сможет скрыть от родителей истинные причины своей смерти. Пусть они думают, что это не он себя убил. Пусть думают, что это удар безжалостной судьбы.

На последние несколько долларов — больше у него просто не было, Сидней купил в ближайшей аптеке несколько упаковок снотворного. Выбрал самое дешевое. Не подозревал, что этот вид лекарства вряд ли вызовет смерть. Для этого нужны более сильные средства.

Долго выбирал момент. Наконец, отец с матерью уехали в другой город — в гости к родственникам отца. Их не будет три дня. Сидни для верности выждал сутки. Родители не возвращались. Вечером следующего дня он решил умереть…

Он был совершенно один. И жизнь ему казалась неодолимой и бесконечной.

9. Если Он есть…

Сидни несколько часов бродил по парку. Рядом с ним волновалось озеро Мичиган. Сидни беспомощно смотрел на свинцовые воды озера. По лицу юноши катились слезы…

Зачем он появился на свет? Должна же быть какая-то цель? В чем смысл? Почему все, за что он ни берется, оборачивается провалом. Он и накормить-то себя толком не умеет, не говоря уже о родителях, которые так нуждаются в его помощи.

Сидни повернул обратно к дому. Ясно — жизнь полная ерунда. Надо кончать с этой комедией.

В порыве он остановился, задрал голову и выкрикнул:

— За что?! За что, боже мой?.. Или тебя нет? Если ты есть, покажись!

И вдруг произошло нечто. Тучи сдвинулись, образовав на сером небе подобие насупленного бородатого лица. Где-то вдали раздался гром… Через минуту наваждение исчезло.

Сидни несколько мгновений стоял, пораженный увиденным. Потом со всех ног бросился бежать. Он расталкивал локтями редких прохожих и несся, несся домой. Если ни сейчас, вот в эту минуту, то уже никогда. Сидни решил умереть. Для жизни у него не было сил.

Он взбежал по лестнице на второй этаж. В окне лестничной клетки в последний раз взглянул на озеро. Затем бросился в свою комнату. Дрожащими руками достал из прикроватной тумбочки упаковку снотворного. Достал таблетки, рассыпав их по застеленной кровати. Затем налил в стакан воду.

Таблетки Сидни ссыпал в ладонь. Уже приготовился проглотить, запрокинув голову. И тут услышал за спиной:

— Лучше запивать виски. Вода для этого не годится.

10. Страницы главной книги

Это был отец. Он вернулся раньше намеченного — наверняка снова рассорился в пух и прах с матушкой.

— Виски действует верней, — сказал отец. — С ним таблетки не кажутся такими противными на вкус.

Сидни замер. Внимательно посмотрел на отца. Тот был совершенно серьезен.

— Ты хочешь закончить все так? Валяй, — сурово сказал отец. — Мать ты, конечно, убьешь моментально. Она и недели не проживет. Можешь успокоиться тем, что вы скоро увидитесь на небесах, хотя тебе ничего не мешает увидеть ее завтра утром — живой и веселой.

Сидней расслабил ладонь. Таблетки со стуком покатились по полу.

— Если хочешь умереть, я тебе препятствовать не стану. Возможно, это лучший вариант, — продолжал отец.

Он сел на кровать и, не глядя на сына, закурил сигарету. Он словно разговаривал сам с собой.

— Только вот какая получается штука, сынок, — он вдохнул ароматный табачный дым и выпустил в потолок сизое облачко. — Жизнь — это большая книга, подобная тем, которые ты так любишь читать. Каждый день — новая страница. Если ты умрешь, то никогда не узнаешь, что там в середине и что в конце. Ты не узнаешь даже того, что написано на следующей странице. Книга закроется. Навсегда.

Сидни смотрел на отца, широко распахнув глаза и не смея пошевелиться.

— А там может быть много интересного. Например, твоя судьба, о которой ты сейчас даже не подозреваешь. И твой успех…

Сидни заплакал. Отец обнял его и сказал:

— Матери ничего не скажем, ладно? И… не дури…

11. Голливуд

Это было самое тяжкое время в жизни Сиднея Шелдона. Тот самый Рубикон, отделявший жизнь от смерти. Время серьезных, судьбоносных решений.

Двумя днями позже он собрал свои пожитки. Они уместились в старом школьном портфеле — пара блокнотов, коробка простых карандашей, да смена белья. И еще фотография матушки, с которой Сидней не расставался всю жизнь.

Родителям он сказал:

— Я должен уехать на запад, в Лос-Анджелес. Я хочу попробовать себя в качестве киносценариста.

— И поезжай, — тут же поддержала его матушка. — У тебя обязательно получится.

— Сумасшедшие, — пробурчал отец. — Какой из тебя сценарист? Ты хоть кого-то там знаешь?

— В Голливуде? Никого. Но надо же с чего-то начинать?

Его отпустили — с условием, что ровно через три недели, если он не найдет работу, Сидни вернется домой. На дорогу ему собрали денег на билет и двадцать пять долларов наличными. Это были все семейные сбережения.

Сидни взял билет до Лос-Анджелеса в самый дешевый вагон третьего класса. В портфель матушка засунула голубую вареную курицу и краюху хлеба. Отец молча обнял, потом буркнул:

— Помни, о чем мы с тобой говорили.

И Сидни Шелдон отправился на встречу своей судьбе… Ровно через три недели он написал матушке, что нашел работу. И будет получать ни много ни мало, а 22 доллара в неделю. Неплохие деньги для начинающего литератора, не написавшего ни одной книжки. И в ответ получил письмо, в котором матушка сообщала, что отец оставил ее и ушел к другой женщине. Семья Шехтелей распалась.

12. «Я — Сидни Шелдон…»

Лос-Анджелес поразил Шелдона. Тепло, очень тепло. Кругом пальмы. Полно полураздетых или наоборот, полуодетых людей.

Но еще больше его поразил Голливуд. Здесь кипела неземная жизнь. Сновали автомобили, перевозящие декорации. У ворот киностудий толпились люди — как догадался Шелдон, массовка. Иногда на улицах появлялись люди, в которых он с трудом узнавал экранных героев — красоток, ковбоев, героев-любовников.

Это была настоящая феерия. Сидни понял, что попал именно туда, куда стремился попасть. С раннего детства он обожал кино. И, если позволяли средства, старался не пропускать ни одной премьеры.

На второй день он подошел к проходной первой попавшейся на пути киностудии. Навстречу ему лениво вывалился охранник.

— Здравствуйте, — сказал Шелдон, стараясь изобразить на лице как можно более радушную улыбку (а у него была удивительная улыбка!). — Я Сидни Шелдон. Я хочу стать сценаристом. С кем я могу поговорить?

Охранник криво ухмыльнулся и ответил:

— Ни с кем.

И захлопнул дверь проходной.

Эта история повторялась множество раз. Две недели Сидни обивал пороги киностудий. И везде получал отворот.

Дело было плохо. У него кончались деньги. Жить было негде. В этом городе он не знал ни единой живой души. Но все же ему повезло. Через неделю мытарств он случайно познакомился с таким же, как сам Сидни, начинающим литератором — нищим и очень сердечным юношей по имени Бен Робертс.

13. Сначала читатель, потом писатель

Это произошло примерно так…

Сидни отирался у ворот офиса «Метро-Голдвин-Майер». С ним никто не хотел разговаривать. Рядом стоял какой-то парень и жевал булку с сосиской. Сидни был чертовски голоден. И не выдержал — сглотнул слюну.

Парень покосился. Потом взвесил в руке недоеденную булку. И со вздохом протянул ее Сидни.

— Держи. Ты, похоже, помираешь с голоду, приятель…

У Сидни не хватило сил отказаться. Он в момент проглотил остаток сосиски. Потом вытер о брюки руку и протянул незнакомцу.

— Сидни Шелдон, — сказал он. — Я хочу быть сценаристом. Но у меня ни черта не получается.

— Бен Робертс, — ответил парень, пожимая руку Сидни. — Я тоже хочу быть сценаристом. И у меня тоже ни черта не получается.

Они вышли на улицу. Сели на бордюр дороги. Бен достал из кармана два замусоленных окурка и спички. Один окурок — пожирней протянул Сиднею. Тот не курил, но отказаться не посмел.

— Знаешь, — сказал Бен, выпуская из ноздрей струйку едкого дыма, — мы ошиблись в самом начале. Мало ли кто хочет быть сценаристом? Им нужны люди дела, а не мечтатели. Слышал что-нибудь о читателях книг? Им нужны читатели.

Речь шла о людях, которые бы прочитывали горячие книжные новинки и на основе их сюжетов быстро бы составляли наброски будущих сценариев. Сидни об этом не имел ни малейшего понятия. Но сразу загорелся. Конечно! Именно с этого и следует начинать! Только… где взять книжную новинку?

14. Джон Стейнбек

Они договорились следующим образом. У Бена было жилье — номер в обшарпанной гостинице для мексиканцев, за который он сильно задолжал, но совсем не было денег (последние ушли на хот-дог). У Сиднея были неразменные полтора доллара, но не было угла. Бен пускал Сидни к себе, а Сидни покупал на свои полтора доллара новую книжку, по которой они и напишут будущий сценарий, точнее, маленький набросок — синопсис сценария.

И они отправились в книжный магазин. Первое, что увидел Сидни — книга Джона Стейнбека «О мышах и людях». И он сразу сказал:

— Бен, мы должны купить именно эту книгу.

— Почему эту? Любовный роман? Вестерн? Триллер?

— Лучше, приятель, гораздо лучше.

Роман стоил доллар тридцать два цента. Оставшиеся восемнадцать центов друзья прокутили — накупили безумное количество белого хлеба…

А вечером, развалившись на колченогой узенькой кровати отеля, они попеременно вслух читали Стейнбека. Причем, читал больше Сидни, потому что Бен непрерывно рыдал. Он, вообще, был юношей впечатлительным и «на слезу» достаточно слабым. Что в их случае было несомненным достоинством.

Через день они разослали готовый синопсис по студиям… То есть, что значит — «разослали»? Бен ходил по приемным лично, изображая рассыльного. И важно представлялся:

— От мистера Шелдона и мистера Робертса. Получите пакет.

Пакеты они клеили сами из старых серых обоев.

По ошибке Бен зашел в «Юниверсал Пикчерс» дважды. И строгая секретарша, едва подняв на него глаза, сказала:

— Зачем вы отнимаете у меня время? Сказано же вам — подписание контракта на следующий день. В восемь тридцать… Идите и не мешайте мне работать.

15. Бен Робертс

О, это было настоящее чудо! Преисполненный оптимизма, Робертс решил разыграть друга. Он вышел из приемной студии с похоронным видом. Но как только увидел Сидни, не выдержал — закрутился, закричал, запричитал:

— Сидни! Старик! Все получилось! Завтра в восемь тридцать мы станем сценаристами «Юниверсал»!

И они захохотали оба, как безумные. Случайные прохожие шарахнулись от них в разные стороны…

Бен Робертс… Старый друг, которому Шелдон остался верен на всю жизнь. Они оба добились успеха — Шелдон чуть более убедительного, Робертс чуть менее. Но оба очень скоро превратились в состоятельных людей. И уже никогда не бедствовали, не голодали, не сидели без работы.

Вместе они трудились только в самом начале карьеры сценаристов. Потом каждый из них стал работать самостоятельно. Но Сидни, который продвигался быстрей и денег зарабатывал поболе, старался быть в курсе дел Бена. И пару раз помог другу, не афишируя свои поступки. Поговорил, с кем надо, убедил упрямого режиссера. И сценарий Бена был взят в работу.

Одно из достоинств Шелдона — он умел дружить. По-настоящему, по-мужски. Верно, преданно и совершенно бескорыстно.

16. Контракт с Universal Pictures

Контракт, который они подписали на следующий день, был необыкновенно щедрым: 22 доллара в неделю на брата. Баснословные деньги, позволившие друзьям снять нормальный номер в нормальной гостинице, а Сидни — выслать матушке первые десять заработанных в Голливуде долларов. С этого момента он поддерживал матушку материально до самой ее кончины в 1983 году. И следует заметить, старушка скончалась, обладая миллионным состоянием…

Что делали Бен и Сидни на «Юниверсал Пикчерс»? Входили равноправными членами в огромную команду литераторов, насчитывающую 150 человек. Среди них были и профессионалы, вроде того же Стейнбека и Фицджеральда, были и совсем юнцы. Зарабатывали все очень по-разному, хотя, занимались одним и тем же делом — разыскивали сюжеты для будущих сценариев, расписывали диалоги, составляли режиссерские сценарии (этакие специальные сценарные планы). А наиболее успешные писали собственные сценарии.

Собственный сценарий был вершиной карьеры. Он оплачивался по очень высоким по тем временам расценкам. Но звезд со стороны в этом вольном сообществе литераторов не было. Каждый должен был пройти все ступеньки лестницы — от безвестного «литературного негра», до самостоятельного сценариста.

Бен немного задержался внизу, зато потом стал известным бродвейским режиссером. Сидни быстро вырвался вперед… Хотя на это ушли не недели — месяцы. Просто так на Шелдона ничего не сваливалось. Он был великим тружеником. Настоящим работягой.

17. Сидни сценарист

Они не оставляли попыток написать собственный сценарий. Но и работы в «Юниверсал» не оставляли. Десятки синопсисов, множество диалогов и пять самостоятельных сценариев, четыре из которых провалились. Пятый сценарий у них купили — на той же студии «Юниверсал Пикчерс». Хорошо заплатили, положив, к слову, сценарий на полку, и… предложили Сидни поработать самостоятельно. Это было очень и очень неудобно — перед Беном прежде всего. Но тот, добрая душа, все понял. И сам отошел в сторону. Все же Сидни был чуть более талантлив. Наверное…

Сколько ушло на это времени? Шесть лет. Шесть лет Сидни писал синопсисы — с Беном и без него. Шесть лет жил небогато, но все же в относительном достатке. Не будем забывать, в стране буйствовала Великая депрессия. А Сидни Шелдон имел постоянную и неплохо оплачиваемую работу.

Первый крупный гонорар он получил за сценарий фильма «К югу от Панамы», поставленный в 1941 году, когда Сидни служил в армии. За этот сценарий он получил 250 долларов. По меркам цеховиков — голливудских сценаристов, не имеющих громкого имени — это были очень хорошие деньги.

По-настоящему большие деньги Сидни стал зарабатывать только после войны. Правда, миллионером он стал только в семидесятые годы, когда из сценариста и продюсера превратился во всемирно известного романиста. И путь к этому был очень и очень долгим…

Но даже разбогатев, Шелдон никогда не стремился к роскоши. Он жил скромно и просто. И деньгами своими не кичился.

18. Армия

Однако, к 1940 году богатством еще и не пахло. Напротив, бесконечная изнуряющая работа так вымотала Сидни, что он, сдав на студию только что написанный сценарий музыкальной комедии «К югу от Панамы», решил взять отпуск. И сделал это самым неожиданным образом — Шелдон записался добровольцем в ряд Вооруженных сил США. А именно — в ВВС.

Его служба продолжалась ровно год. Целый год он ничего не писал. В летном училище отказался от своей профессии, заявив, что он вовсе не сценарист, и начальство, разыскивающее курсанта на должность заведующего солдатским клубом, трагически ошибается, считая его человеком искусства. Обман вскоре был разоблачен, но от Сидни все же отстали. Он не остался при клубе, а учился летать — как хотел того сам.

Решение отправиться в армию было для Сидни вполне осознанным. Он устал от неудач — годы работы, и ни одного собственного фильма. Сколько можно? Накопилась усталость. Сидни совершенно забросил личную жизнь. В Голливуде среди коллег он слыл прожженным «бабником», а на самом деле… Не был он ни ловеласом, ни гулякой. Работа — вот его подлинная «жена». Обычная история, да?

Но было и еще одно веское соображение. В Европе вовсю бушевала кровавая война с немецкими нацистами. Сидни, человек от политики бесконечно далекий, не сомневался, что рано или поздно Америке придется вступить в эту бойню. И он хотел быть к этому готовым.

19. Военный летчик

Совершенно неизвестно, каким он был курсантом и каким летчиком. В отличие от наших дней, в те годы летчики не были офицерами. Во время войны самолетами управляли сержанты и даже рядовые. Были, конечно, и офицеры, но Шелдон получил младшее офицерское звание только после выпуска из летного училища. И тут же вышел в отставку. Получается, что в качестве боевого офицера он не прослужил ни дня.

И все же — был ли он настоящим военным летчиком? Если вспомнить отношение Сидни к любому делу, за которое он брался, то несомненно. Он был настоящим летчиком. Но был ли военным? Совершенно цивильный человек, на котором форма сидела весьма ловко, да выдавала… улыбка. Словно он играл в армию. Словно получал удовольствие от риска, от неба, от скорости.

Скорее всего, он бы моментально погиб где-нибудь в небе воюющей Европы — если бы был мобилизован и направлен в качестве военного летчика на фронт. Но этого не случилось. Неизвестно, какие шестеренки провернулись (сам Шелдон ни от чего не уклонялся и никого ни о чем никого не просил), но на войну он, подготовленный летчик, не попал. Судьба миловала.

Отучившись в летной школе год, не заслужив ни знаков отличия, ни высокого воинского звания, ни каких-либо наград, в начале лета 1941 года Шелдон уволился из рядов ВВС. Он снова стал гражданским человеком. А в его кармане поселилось удостоверение военного летчика, которым он так ни разу в жизни и не воспользовался.

20. В запасе

В пятидесятые годы, на волне ура-патриотизма, многие журналисты «выводили на чистую воду» видных деятелей американской культуры, «расследуя» их жизнь во время войны. В уклонении от службы обвиняли Фрэнка Синатру, не подозревая, что выдающийся певец был глух на одно ухо, как филин. Хотя Синатра на передовой как раз был — с концертами на итальянском фронте. Обвиняли многих, даже Чаплина, а он не был гражданином США, потому и не подлежал обязательному призыву.

Обвиняли ли Шелдона? Одна такая попытка была. Корреспондент нью-йоркской газеты задал Сидни несколько «неудобных» вопросов. Это произошло в ходе телепередачи, идущей в прямом эфире. В конце шоу журналист взял слово и… извинился перед Шелдоном. Сидни не мог уклоняться от службы. Не такой он был человек. И это поняли все, включая и незадачливого журналиста…

Сняв погоны, Шелдон решил… не возвращаться в Голливуд. Отправился домой в Чикаго — навестить матушку. Там его застало известие, что фильм по его сценарию только что вышел на экраны и даже собрал неплохую кассу. Однако, это не повлияло на решение Сидни. Он сказал себе — с кино покончено. Все, точка. Я попробую свои силы в театре.

Осенью 1941 года Шелдон приехал в Нью-Йорк. Снял квартиру и отправился на Бродвей. В его портфеле лежала свежая пьеса «Вдова Мэрри». Точнее — сценарий музыкального ревю, в котором перу Сидни принадлежали не только либретто, стихи песен, но и музыка.

21. Бродвей

Всю войну Шелдон провел в Нью-Йорке. Он не прятался от призыва — власти были в курсе, где живет Шелдон и чем занимается. Но и добровольцем на фронт не рвался. Он считал, что его дело — театр.

Он написал сценарии множества спектаклей, поставленных… его другом Беном Робертсом, последовавшим за Шелдоном в Нью-Йорк. Более того, в некоторых из спектаклей Сидни играл сам! Если покопаться в подшивках нью-йоркских газет того времени, можно обнаружить рецензии, в которых отмечается «игра автора спектакля», его музыка и, что совсем удивительно, вокальный талант.

Известность получили три спектакля Шелдона — «Вдова Мэри», «Джекпот» и «Музыкальная мечта». Это были непритязательные по драматургическому содержанию музыкальные ревю, в которых главное действо заключалось в песнях и музыкальных номерах. Этакий аналог классической оперетты в джазовом стиле.

Спектакли не принесли больших денег — все же Америка жила в состоянии войны, и театральные события были оттеснены на второй план. Но составили Сиднею имя, как мастеру музыкальной комедии и автору успешных мюзиклов. Его не просто заметили, за ним следили — хозяева голливудских студий, которые в конце войны лихорадочно подыскивали новые имена, предполагая взрывообразный, обвальный спрос на музыкальные комедии. И были совершенно правы — американцы ужасно устали от войны. Людям хотелось увидеть на экранах кинотеатров веселые комедии, услышать хорошую музыку и просто отдохнуть.

Сидни оказался в нужное время в нужном месте. Сразу после войны он получил предложение, от которого не посмел отказаться.

22. Возвращение в Голливуд

Собственно, предложения поступили от студий «Метро-Голдвин-Майер» и «Парамаунт». Сидни звали вернуться к профессии киносценариста. И он, человек трудолюбивый и по-прежнему небогатый, засучил рукава и подписал контракты с обеими студиями.

Голливуд встретил его пальмами, уже забытым теплым тихоокеанским бризом и… старыми друзьями. Обаятельный, открытый, контактный человек, Сидни моментально восстановил старые связи.

Шелдон снял очередную квартиру — поблизости от офиса MGM, чтобы не добираться до работы слишком долго. И взялся за работу.