Бесплатный фрагмент - Шоу для адмирала

Глава 1

Армагеддон подкрался незаметно. Полный абзац вышел Ленинскому району города Глупово. Происки империалистов были здесь ни при чём. Во всём оказалась виновата супруга Сергея Водовозова — Варвара Карповна, в девичестве Занудина.

Дело было так. Намедни вечером супруг её Сергей на полном автопилоте совершил вынужденную посадку на лестничной площадке перед своей квартирой. Сел аккуратно, без повреждений. Как нельзя лучше пригодился многолетний опыт всепогодного круглогодичного пилотирования в любом состоянии души и тела. На остатках сознания он заныкал полбутылки водки за шахту мусоросборника и отключился с чувством выполненного долга.

Через час госпожа Водовозова затащила позор всей семьи в квартиру и оставила в коридоре на коврике до прихода сознания или полиции. Ещё через пятнадцать минут она же нашла нычку Сергея Водовозова. Матерясь пахабными словами, вылила российский эликсир жизни собственноручно, и без капельки сожаления прямо в мусоропровод. Этим опрометчивым поступком она вызвала Армагеддон к пробуждению.

По раннему утру, полный радужных надежд в больной голове, господин Водовозов получил коварный удар судьбы и едва не лишился чувств. Нычка у мусоропровода исчезла! Вернее сказать, бутылка осталась, но оказалась безнадёжно пустой! Только запах из горлышка дразнил нос и злорадно намекал на несбывшиеся мечты.

Денег с утра у Серёги отродясь не водилось. Он их принципиально пропивал ещё вечером. Злой, с головой полной похмельного синдрома, с трясущимися конечностями Серёга вынужден был, по милости родной жены, сесть на своё рабочее место. Сел и с трудом поймал рычаги управления экскаватора. Со всей российской дури и мощности японского движка Серёга бросил ковш со стальными зубьями в траншею и рванул его на себя.

Терпение Армагеддона лопнуло вместе с силовым кабелем, питающим электроэнергией весь Ленинский район города Глупово. Резервный кабель три дня назад порвали буровики «Глуповбурвода». Запасных кабелей в городе Глупово, понятное дело, не нашлось.

Армагеддон начался с прелюдии. Сначала замерли все электродвигатели от холодильников до водонасосной станции и очистных сооружений. Холодная вода исчезла в квартирах как явление природы, но горячая была. Её вынужденно стали употреблять вместо холодной. Над Ленинским районом образовался смог из запаха свежезапаренного кипятком дерьма. Очистные сооружения стало топить сточными водами. Отключили горячее водоснабжение.

Ленинскому району города Глупово пришёл полный абзац. Вот именно с этого момента, собственно говоря, и начинается наша история.

Извините за некоторые отдельные дурно пахнущие подробности, но благодаря им продюсер Вилли Шекспиров сподобился на эпохальное решение.

Как уже говорилось, всё началось с отключения горячего водоснабжения.

В связи, с чем пенсионеры, менеджеры, бухгалтера, вообще все гражданские, военные и дети насильственно лишились конституционного права свободного пользования личным унитазом, без риска свалить своё дерьмо на голову нижнего соседа. Отключить процесс пищеварения, как отключили холодную воду, не могли даже интеллигенты в пятом поколении. Все вынуждены были всё своё носить в себе до последней возможности. По исчерпанию всех возможностей организма, включая резервы и знание йоги, наступил этап под названием: «Кто, во что горазд!». Причём в прямом смысле этого выражения.

Хранить дерьмо как реликвию или ценность, по странному стечению обстоятельств, почему-то никому в голову не пришло. Дерьмо незатейливо, по-простому полетело вольной птицей в пакетах, кулёчках из окон и балконов.

Те, кто на ноги был здоров, делали отчаянные попытки донести своё дерьмо до работы или до кустика ближайшего сквера.

Процесс осквернения народным дерьмом светлой памяти товарища Ленина, чьё имя носил отдельно взятый район города Глупово, приобрёл массовый характер и угрожал привлечь внимание зарубежных средств информации.

Житель Ленинского района продюсер Вилли Шекспиров сознательно на людях сторонился политики. Правых, левых и даже центровых, он либо зло критиковал, либо беззаветно от всего сердца поддерживал, не скрывая своих эмоций, только как болельщик футбола.

Сейчас свою аполитичность Вилли выражал, устроившись в классической позе гордого орла в дальнем углу между гаражами. Он облегчал в одиночестве душу и тело.

Если где-то что-то убывает, то значит где-то, что-то прибывает.

Закон природы, знаете ли!

Из соображений этики не будем уточнять и показывать пальцем, где у кого и что убывало, и что под кем прибывало. Отметим только, на месте убывшего образуется пустота. Известное дело, матушка-природа на дух не переносит пустоту. Вот такая она скверная и вредная. Как только почувствует где-то пустое место, тот час норовит в него что-нибудь ввернуть, вставить, впендюрить. Какую-нибудь безделицу, а всё равно всучит. Правда случается, кое что путное возникает на пустом месте.

Широко известному каждому школяру Архимеду, когда он пребывал в абсолютно голом теле во время купания в ванне, пришла в голову гениальная мысль. Видно грязь-то с себя смыл и идея на пустое место и скаканула. Как есть в неглиже, но с той идеей в мозгах, Архимед выбежал голышом на мирно гуляющую публику. С криком «Эврика!» открыл им закон физики своего имени.

Ньютону яблочко ударило по темечку. От сотрясения в пустые места сместились свежие извилины мозга. Он неожиданно для себя и окружающих, открыл закон всемирного тяготения. Люди до сих пор им пользуются.

Вилли Шекспиров, конечно, не титан мысли, но всё ж не лишён полёта фантазии и отчаянной смелости мышления в рамках дозволенного.

Находясь в этих рамках и ощущая в себе нарастающую пустоту и облегчение, Вилли крыл площадными словами и целыми предложениями всех причастных к Армагеддону лиц.

В этот исторический момент до его сознания докатилась на первый взгляд мелкая, вздорная мыслишка, мол, как мы, городские жители, зависим от электричества. Абсолютно все, абсолютно во всём и абсолютно всегда! Без электричества мы не умеем жить. Вернее умели, но электричество, как всеобщий и доступный наркотик, отучило нас от жизни без телевизора, без тостера, компьютера, микроволновки, телефона, душа, санузла…

Продюсер Вилли Шекспиров от контакта с обесточенным катаклизмом и сидения в позе орла резко почувствовал себя беременным новой творческой идеей экстра-класса. Почти, как Архимед, только со спущенными штанами, но это уже не важные детали.

Вздорная, маленькая мыслишка родила прекрасный бизнес-проект, который Вилли через двое суток докладывал генеральному спонсору всех своих прежних успешных и не очень дел Зинаиде Аркадьевне Гриб.

Зинаида Аркадьевна Гриб, дитя отечественной демократии и номенклатурного блуда в городе Глупово слыла за «бизнесвумен».

Когда у банальной «вумен» появилась солидная, интригующая приставка «бизнес» в истории города не зафиксировано из-за незначительности события.

В те времена любую «вумен» возьми, она либо колготками, либо бижутерией, либо собой торговала. Злые языки утверждают, Зинка Гриб, когда была ещё просто «вумен» обладала весьма аппетитными формами и имела статус лётчика-строителя. Не авиастроителя, а именно лётчика-строителя.

Не особо понятливым или просто туго соображающим гражданам поясняем: Зинка перелетала из одной номенклатурной кровати в другую номенклатурную койку со стремительностью и, можно заметить, с грациозностью и изяществом всепогодного фронтового самолёта истребителя шестого поколения. При этом каждый раз на запасном аэродроме, с радикальной помощью знакомой гинекологини, производила текущий техосмотр и мелкий ремонт организма. Это позволяло ей удачно строить из себя непорочную девственницу при каждой посадке в номенклатурную кровать.

В жизни за всё нужно платить. Как сказал поэт:

Жареная рыбка, дорогой карась.

Где Ваша улыбка, что была вчерась?

Чтобы улыбаться и «вчера» и «сегодня» и с гарантией «завтра» желательно в должниках не ходить. Потому как сегодня это стоит рубль, а завтра уже десять. Если хочешь ещё поплясать на этом карнавале жизни, и сто отдашь не глядя, и не торгуясь.

Гордые и обманутые хитрой вечной девственницей Зинкой, номенклатурные самцы, за право первой ночи щедро платили. Сначала рублями, потом валютой, затем административными возможностями и должностями.

Так незаметно, без особого пота и мозолей, без отрыва от любимого хобби Зинка постепенно начала превращаться в Зинаиду. Как-то ненавязчиво вспомнилось её отчество «Аркадьевна». Зинаида Аркадьевна Гриб набиралась значительности и антуражу. Была она уже не «гражданка», но ещё не «госпожа».

Наконец, из кровати заместителя министра по малому и среднему предпринимательству областного правительства вылетела свежей выпечки «бизнесвумен» Зинаида Аркадьевна Гриб. Она приземлилась в кресло директора муниципального банно-прачечного комбината, который ею же, без шума и пыли, был приватизирован через тридцать суток.

Зинаида Аркадьевна показала себя женщиной далеко не глупой. Конечно не Мария Складовская-Кюри, но всё же и она кое-что полезное могла делать. В основном для себя. Зинаида Аркадьевна лично открыла закон сексуальной жизни: чем твёрже конец у мужчины, тем мягче у него мозги. С помощью этого закона она с успехом окучивала VIP — огород мужских фантазийных желаний. В результате повышенной урожайности на её огороде, банно-прачечный комбинат распался на сеть казино. Перед самым их запретом, они консолидировались и продолжили славную традицию комбинатов. На этот раз ликёроводочного и медеплавильного.

Таким образом, бывшая лётчик-строитель Зинка Гриб без остатка растворилась в неразберихе первых лет, обрушившегося на Россию, как понос, капитализма.

За крайние шесть лет Зинаида Аркадьевна дважды пыталась устроить личную жизнь. Выходила замуж. Оба раза очень удачно.

Первый муж, бездетный пивовар из Баварии, бывший легкоатлет, Ганс Мюллер. Он имел за плечами жизненный опыт в семьдесят лет и солидный капитал. Это ему не помогло. Он не выдержал трёхсуточного марафона первой брачной ночи и умер счастливый, на пике долгожданного, уже порядком подзабытого оргазма, от острой сердечнососудистой недостаточности.

Молодая безутешная вдова осталась одна-одинёшенькая в фамильном особняке в предгорьях Альп и с трудом разбиралась в его пятидесятимиллионном наследстве.

Второй муж француз месье Жан Жак Оливье, по странному стечению обстоятельств, тоже оказался круглым сиротой. Он был моложе первого мужа. Старше Зинаиды Аркадьевны Гриб Мюллер, но моложе первого мужа. На три года. Видимо это и сыграло с ним злую шутку. Как настоящий француз Жан Жак был большой ветреник и пожелал показать молодой супруге свою не увядающую молодецкую удаль. Не рассчитал своих сил и возможностей. При демонстрации одной из запутанных поз Камасутры он свернул себе шею. Не вывернул, а качественно свернул, несмотря на хронический шейный остеохондроз. Спасти не удалось, хотя от остеохондроза перед смертью француз избавился.

От месье Оливье Зинаида Аркадьевна унаследовала французское гражданство, виноградники в Провансе и оливковую рощу в Испании. Теперь её полное имя звучало Зинаида Аркадьевна Гриб-Мюллер д» Оливье. Букву «д» с апострофом она самолично впендюрила в вязь своей визитки. Для значительности.

Мы же, по простоте души и недостаточности образования, думаем, ежели, ты гол, как сокол и, мягко говоря, с обнажённой задницей, то никакие апострофы не помогут. Задницу ими не прикроешь и на хлеб не намажешь. Так, бесполезная в природе закорючка. Однако с другой стороны, эта закорючка звону в фамилии существенно добавляет. Послушайте, как звучит: мадам Гриб-Мюллер де Оливье! Почти, как мадам де Помпадур. Красиво звучит.

Зинаида Аркадьевна и сама очень достойно смотрелась и была почти красавицей. Из пятидесяти трёх прожитых ею лет, пара десятилетий, безжалостно, можно сказать зверски, зарезали лучшие пластические хирурги Франции и Германии. Фирменный силикон из США всем выпуклостям её тела придавал упругость шин «Cargian». Подчёркивал при этом томность и загадочность всех её впуклостей. Полные сочные губы обнажали белые американские зубы в открытой дружелюбной улыбке, либо в зверином оскале готовой к прыжку тигрицы.

За годы перелётов с одного конца на другой конец мира Зинаида Андреевна обрела международный лоск и шарм особы, приближённой к большим деньгам. Однако внутри роскошной и богатой мадам Оливье на ПМЖ основательно устроилась прежняя Зинка Гриб. Мимо её ухоженных, утончённых форм хватких ручонок, не мог проскользнуть даже самый малюсенький шанс на какие-то дивиденды.

Если отбросить политесы в сторону, то можно сказать, Зинаида Аркадьевна акулой бизнеса не была. Скорее она смахивала на курицу, гребущую всё под себя и клюющую по зёрнышку. Тихо, мирно. Без криминала, пальбы из всех видов оружия, без головокружительных погонь и трупов. Да, да! Никаких трупов за мадам Оливье не числилось. Покойников мужей в расчёт брать не серьёзно. Право слово, один смех получается.

Пивовар мужчина серьёзный, обеспеченный, спору нет, но какой же он не расчётливый! Ещё легкоатлет называется! Рванул на молодой жене на тыщу, как на пятьсот, и спёкся. Натурально причём. Куда, спрашивается, спешил? Жена законная, не чужая, чтоб в спешке смерть свою догнать.

Про французика вспоминать, вообще, тошно. Хвастун месье, прости меня господи! Он и в двадцать-то лет ничего путного изобразить не мог, даром что француз. А тут, под старую жопу, решил выпендрёж устроить и себя восьмёркой закрутить. Гимнаст, хренов! Тыковка французская не выдержала и с резьбы слетела. Слава богу, перед кончиной французик от остеохандроза вылечился. Был бы месье скромнее, без выкрутасов, глядишь и жив остался.

Была у Зинаиды Аркадьевны одна страстишка. Вы, само собою, подумали, мол, дамочка при больших капиталах, как пить дать, отдалась коллекционированию брюлликов, либо золотых побрякушек. Ан, нет! К украшениям она дышала ровно. Переболела ими, как свинкой, лет двадцать назад, а сейчас ни-ни! Самый минимум для статуса имела, но не более того.

Страстишка была у неё другого толка и корнями уходила в её сопливое детство. Любила, грешным делом, прабабка Зинаиды Аркадьевны Глафира Семёновна, длинными вечерами, перебирать своими узловатыми руками, старые фотографии родных, письма, открытки. Глядя на них, чуть шевеля ниточками губ, она нашёптывала их имена. Вспоминала, глядя на письма с Белорусского фронта горячо любимого мужа, поругивалась на письма из тюрьмы от обоих сыновей… и вспоминала…, вспоминала…

Зинка Гриб, так же как её покойная прабабка, любила в одиночестве устроиться перед играющим пламенем камина с бутылкой лёгкого вина со своего виноградника, и в неровном свете перелистывать дорогие листы фамильных альбомов семейства Жан Жак Оливье. Угадывала степень родства. Просто любовалась на старинные фото импозантных, чопорных, красивых и не очень симпатичных, а порой просто смешных господ. Фото то в ателье, то на фоне каких-то замков, стен, увешанных геральдическими знаками и оружием. В тайниках души она надеялась встретить в архиве Жан Жака какой-нибудь документ, свидетельствующий не только о старинности рода Оливье, но и о его знатности. Чем чёрт не шутит, а вдруг, кто-то, когда-то был кем-то из них! Например, виконтом, или маркизом, а то и графом! Представляете, как можно было бы шикарно представляться: графиня Гриб-Мюллер д» Оливье! Блеск!

Специальных поисков титулованных родственников Зинаида Аркадьевна не затевала, но всё ж, когда перебирала семейный архив своего покойного мужа, мысль случайно нечаянно стать какой-нибудь баронессой, изредка тревожила её душу.

Пока Зинаида Аркадьевна оставалась без титульной особой. Страсть к разбирательству архива принесла в её жизнь неожиданные результаты. Поверить в них просто невозможно.

В один из предновогодних вечеров она обнаружила в архиве и извлекла на свет божий пачку пожелтевших от времени писем, перевязанных чёрно-оранжевой георгиевской лентой.

Какими судьбами они попали в семейный архив Жан Жака Оливье, и с какой целью, абсолютно не понятно. Ни поясняющей записки, ни письма, сопровождающего это собрание эпистолярного жанра, Зинаида Аркадьевна не нашла. Она твёрдо знала, месье Оливье письменный русский язык, и уж, тем более в его дореволюционной транскрипции, не знал. Шансов прочесть это письмо самостоятельно Жан Жак не имел. Скорее всего, он их, вообще, не собирался читать. Покойник читать не любил. Кроме цен на вино и оливки. При его небрежном отношении к архиву о наличии этих писем мог и не знать.

Так или иначе, но Зинаида Аркадьевна, со всеми предосторожностями, с трудом развязала тугой узел георгиевской ленточки и горстка пожелтевших листков рассыпалась. Осторожно, стараясь дышать в сторону, она развернула первый, грозивший развалиться прямо в руках, лист. Напрягая зрение, начала медленно разбирать каллиграфическую вязь славянских букв… Какой-то барон, поручик фон Шнитке обращался в письме, видимо, к невесте, либо к молодой супруге. Называл её «милый друг», «душа моя», «радость всей моей жизни». У «милого друга» оказалось, есть имя, «Натали». К ней адресованы все письма.

Словосочетание «фон Шнитке» и «барон» ласкали слух Зинаиды Аркадьевны, будоражили мечты. Она в нетерпении хотела прочитать сразу все письма. Однако, глядя на их ветхое состояние, приняла благоразумное и верное решение. Отдала их на реставрацию и в дальнейшем изучала только фотокопии писем. Оригиналы держала в сейфе швейцарского банка.

Для человека, не знающего истории России письма поручика фон Шнитке не представляли ровным счётом никакого интереса. Так, пустая болтовня о том, о сём. О знакомых, о родных, о походных трудностях.

Первые письма от поручика фон Шнитке помечены годами первой Мировой войны и адресовались всё той же Натали. Из них Зинаида Аркадьевна узнала, барон служил при штабе легендарного генерала Брусилова. Участвовал в знаменитом Брусиловском прорыве. Возглавил атаку пехотного батальона вместо убитого командира. За проявленную в бою храбрость, получил орден и немецкую пулю в грудь. Правда, в обратном порядке. Сначала от немецкой руки получил пулю в грудь и по выздоровлению от имени российского самодержца Николая ΙΙ орден.

На этом письма поручика российской армии барона фон Шнитке Вильгельма Оттовича с первой Мировой войны обрываются. Информационный провал простирается до 1918 года. Видимо, поручик счастливо залечил боевые ранения и воссоединился с любимой Натали.

Революционный шабаш, взбаламутивший Россию, закинул барона, всё так же в звании поручика, в штаб армии адмирала Колчака…

Зинаида Аркадьевна, как стакан, захватанный десятками рук, хранила следы образованности своих любовников. Кто из бывших её мужчин оставил в памяти сведения об Александре Васильевиче Колчаке, она не помнила. Не важно, кто сподобился приправить измену супружескому ложу авантюрными историзмами. Батюшка ли «Святотроицкой Церкви» или Эраст Фёдорович — ректор Универа. В сознании Зинаиды Аркадьевны имя адмирала Колчак прочно связалось с пропавшим золотым запасом царской России. В деталях, эту полную драматических загадок историю, она, естественно, не знала. Вины её в этом нет. Постельные лектора, озабочены в основном хамским тыканьем в её молодой цветущий организм и народным просвещением занимались спустя рукава.

Кто-то из них рассказал Зинаиде Аркадьевне, что в годы первой Мировой войны император всея Руси Николай ΙΙ, опасаясь взятия Петербурга немцами, распорядился эвакуировать золотой запас России от греха подальше в глубокий тыл страны, в город Казань.

Большевики развязали гражданскую войну и вся страна стала сплошной линией фронта.

Генерал Владимир Оскарович Капель, один из лидеров белого освободительного движения, с боями взял Казань и вывез золото в Омск, в ставку главнокомандующего адмирала Колчака.

Дальнейшую судьбу золотого запаса России, прочно связанную молвою с именем Александра Васильевича Колчака, проследить очень трудно.

По одной из версий золото отправили по Транссибу в Японию. В районе озера Байкал состав потерпел крушение. Часть золота ушла на дно, другая большая часть попала в Японию.

По другой версии золото захватили белочехи и отправили в Европу.

По третьей версии барон Унгерт вывез золотой запас России в Маньчжурию.

Версий, слухов, сплетен, а то и банального вранья, вымыслов вокруг золота Колчака предостаточно. Фактически по настоящее время местонахождение золота Колчака остаётся тайной.

Тайной для всех, но не для Зинаиды Аркадьевны. Она в собственных руках держала фотокопию письма колчаковского боевого офицера, поручика барона фон Шнитке. В нём Вильгельм Оттович неизменно обращается к своей любимой Натали, и сетует на превратности судьбы и на несправедливое отношение к нему лично его превосходительства адмирала.

«Душа моя!» — писал поручик — «Адмирал, против обыкновения, со мною сух и краток, до обидного. Назначил меня начальником охраны тылового обоза. Право слово, не знаю за собой вины, чтоб меня, боевого офицера, в обозники определили. Письмо отправляю с оказией. Приятель мой штабс-капитан Вахрамеев через своего знакомца направит письмо в Екатеринбург, а там, бог даст, оно и до тебя дойдёт. Будет ли возможность отписать тебе, не знаю. Конечная точка обозного маршрута содержится в секрете. Кроме полковника Зотова никто не ведает цели нашей обозной колонны, но он человек из контрразведки. У него слова лишнего не вытянешь. Штабс-капитан торопит. Передавай привет маменьке. Целую. Люблю. Твой Вилли.»

Письмо, как письмо. Никаких тайн. Однако любопытная Зинаида Аркадьевна задалась рядом вопросов:

Почему адмирал Колчак лично организовывал обоз и назначил начальником охраны офицера с большим боевым опытом, проверенного в прошедших военных компаниях, а начальником полковника, контрразведчика Зотова?

Ясно, секретность продвижения обозной колонны связана с перевозимым грузом. Что охранял поручик со своими людьми?

Куда перевозился, несомненно, ценный груз? Где конечная точка маршрута?

Как сложилась судьба обозной колонны?

Долго бы эти вопросы царапали мозги и душу Зинаиды Аркадьевны своей неразрешимостью, но ей попалось из того же архива ещё одно чрезвычайно любопытное письмо. Даже не письмо, а часть его на одном листе бумаги. Около трети верха было оторвано.

Писал пономарь церкви «Святой Богородицы»: «…отряд Яшки-партизана. Казачков оне побили, как есть. Господин поручик остался в заслоне насмерть с небольшим отрядом, а обоз-то полковник Зотов спехом уводил через горный хребет к нам в Медвежью Падь. Проход полковник за собой взорвал, чем и получил передышку от погони. Яшке-партизану вкруголя идтить, дён двадцать надобно, а то и поболе… «… жизнь, это отсроченные похороны. Умирать страшно, а жить противно» — так говорил покойный полковник. Он и его людишки числом в 28 солдатских душ убрались с миром к богу. Сыпной тиф всех и красных, и белых, и богатых, и бедных выровнял на свой аршин… Всем воздал по грехам его!…».

Строки письма обрывались так же неожиданно, как и появились.

Судьба поручика барона фон Шнитке, полковника Зотова, казаков, вызывала сострадания. Зинаида Аркадьевна не могла видеть мучения курицы, которую режут, но страдания жареной курочки её не касались. Судьба груза в Колчаковском обозе была той жареной курицей, манившей мадам Оливье. Из второго письма Зинаида Аркадьевна установила последний населённый пункт нахождения обоза. Село Медвежья Падь. Именно село, а не деревня. В Медвежьей Пади была церковь, а при ней пономарь, написавший неизвестно кому письмо о последних днях охраны колчаковского обоза.

Надо отдать должное выдержке Зинаиды Аркадьевны. С появлением письменных фактов наличия в колчаковском обозе ценного груза и отправке, по крайней мере, части его, под усиленной охраной по секретному маршруту, она не стала хватать за нервы первых встречных и благовестить на весь мир о найденных следах колчаковского золота.

Напротив. Тихой сапой она начала собирать и финансировать этнографические, исторические экспедиции в район между Омском и бывшим селом Медвежья Падь.

В лихую годину гражданской войны богатое село Медвежья Падь почти всё вымерло от эпидемии сыпного тифа. Перед 1941 годом село начинало оживать, но Великая Отечественная собрала свою смертельную жатву среди сельских мужиков. После десятилетий повседневного морального блуда социализма с человеческим лицом и народа его населяющего, мы рванули наперегонки с историей. Выбежали из капитализма, быстро пробежали социализм. По пути вдребезги разнесли его человеческое лицо и вновь вляпались в капитализм. Причём в свой же, и со звериным оскалом. Как говаривал батенька мадам Гриб-Мюллер де Оливье Захар Ильич: «С дуру-то и хрен сломать можно!»

Дурости за крайние 25 лет нагородили больше, чем возможно даже теоретически. Как один из печальных результатов, с карты России начали исчезать не только деревни, сёла, но и небольшие городки.

Село Медвежья Падь битое, перебитое белыми и красными, большевиками-коммунистами, добили доморощенный капитализм. Брошенное село, как калека, умирающий в дорожной пыли. Одинокий, обречённый. Этим конкретным бывшим селом очень заинтересовалась бизнесвумен из города Глупово мадам Гриб-Мюллер де Оливье. Она была далека от возрождения отечественного села, которое с успехом угробили рулевые России. У неё в этом деле были свои резоны.

Бывшее село Медвежья Падь Зинаида Аркадьевна решила обследовать лично. Но как это организовать, не привлекая внимания органов компетентных и прочих печать держащих?

Решение пока не находилось. В щель между прошлым и будущим продолжало бесследно исчезать время.

*******

— Шекспиров! Ты настолько гениален, что посещение нужника превращается в творческий акт! — досадливо махнула рукой Зинаида Аркадьевна на продюсера, — жестокая стихия быта сметёт конкурсантов с экранов за неделю!

— Не скажите, Зинаида Аркадьевна, ох не скажите! — упорствовал Шекспиров. — Плюющий и подтирающий чужие плевки члены одной партии. Что может принудить взять на себя труд подтирать чужую грязь? Если не рабство, то выгода! Ключевое слово выгода! За приличный куш наши люди проживут без благ цивилизации и год и два! Живут же крестьяне без электричества, газа, центрального холодного и горячего водоснабжения, без телефона, без медицинской и скорой полицейской помощи десятками лет и ничего. Даже ещё имеют смелость размножаться.

— Ага! И это морально-запойное уродство ты предлагаешь превратить в шоу?

Неопределённая талантливость раздирала шекспировскую душу на мелкие части.

— Зинаида Аркадьевна! Суть нашего реалити-шоу в том, что мы заселяем в отдалённую заброшенную деревню молодых людей. Они тяжелее ложки в своих руках никогда ничего не держали и отличить фрикцию от фикции не могут под угрозой расстрела.

— Шекспиров! Твоя идея создать реалити-шоу, используя ограниченно годных к умственному труду, провально изначально…

Градус кипения творческой мысли зашкаливал. Шекспиров не выдержал и перебил свою шефиню:

— Зинаида Аркадьевна! Помилуйте! Идея реалити-шоу родилась не на пустом месте и, честно говоря, не я её автор.

— А кто же?

— Администрация города. Она лишила целый район всех, подчёркиваю всех благ цивилизации. Оказывается, цивилизация развращает деятельную натуру, приучает к праздности, лени мысли. Делает человека полностью зависимым от своих услуг, которые почему-то называют благом цивилизации, хотя входят в разряд навязанных услуг. В результате, в общем-то, неплохие, а местами даже очень хорошие и привлекательные люди-человеки, не могут и не умеют жить в отрыве от холодильника, туалета, тостера, телефона. Люди не знают, как испечь в деревенской печи хлеб. Как поставить квас, завести квашню, подоить корову, посеять морковь, заварить кисель и сделать ещё тысячу привычных для наших бабушек и дедушек дел, которые жизнь без благ цивилизации делали и здоровой и красивой.

Зинаида Аркадьевна задумалась. Честно говоря, она сразу оценила идею Шекспирова и, более того, про себя уже и место проведения реалити-шоу определила — брошенное село Медвежья Падь. Всё складывалось чудненько. Желания начинали совпадать с возможностями.

— Шекспиров! Уговорил! Согласна при условии, что я лично буду принимать участие в шоу!

— Мать моя богородица! В качестве кого?

— Если не возражаешь, то в качестве спонсора…

— Ну, что Вы, Зинаида Аркадьевна! Какие могут быть возражения!

— Вот и хорошо, друг мой. Кто платит музыку, тот танцует, как желает?

— Естественно, уважаемая Зинаида Аркадьевна

— Я желаю быть в шоу в качестве одной из конкурсанток!

— Вы?

— Я!

— Инкогнито?

— Зачем же. Наоборот. Объявить, как можно шире — в шоу принимает участие долларовая миллионерша, мадам Гриб-Мюллер де Оливье собственной персоной. Рейтинг будет зашкаливать.

— Ну, да. Конечно, конечно — замямлил Шекспиров. — Но, поймите, правильно. Вам, как и всем конкурсантам, придётся преодолевать определённые трудности.

— Ах, Шекспиров! — засмеялась Зинаида Аркадьевна. — Я не родилась миллионершей. К своим миллионам я прошла длинный и трудный путь. Жизнь показывала мне разные фокусы и многому научила. Ты прав, Шекспиров! В городе все мы централизованы, как трамвайные вагоны. Каждый со своей дугой. Ограничены рельсами и на привязи у дуги. В конце концов, кто главный в доме, я или дуга? Я для жизни или жизнь для меня? Что до преодоления трудностей, которые ты уготовишь на нашем тернистом пути, то учти, Шекспиров, я интеллигентка только в особых обстоятельствах. В остальном, я обыкновенная русская баба, слегка испорченная баксами.

*******

Странное дело чудеса природы. Флора порой выкидывает прямо политические лозунги, а призвать к ответу вроде как некого и не за что, а фактик-то вон он стоит. Эдакая, убогенькая осина органично смотрится как стела памяти на нищенской жизни россиян. Убогую же пальму на берегу Арабских Эмиратов и представить себе невозможно, не то, что воочию увидеть.

Нищета заостряет восприятие вещей. Поэтому сытый по определению не понимает голодного. Они разговаривают на разных языках и о различных вещах.

Одно явление в городе Глупово дало надежду обездоленным и потешило самолюбие гладких и сытеньких. Телевидение объявило кастинг для участия в реалити-шоу с небывалым призом в десять миллионов полновесных американских долларов. Случай небывалый на отечественном ТВ. Правда, условия проведения шоу организаторами тщательно скрывались. Было известно о участии в нем генерального спонсора шоу мадам Гриб-Мюллер де Оливье. Она на общих основаниях примет участие в борьбе конкурсантов за приз. В случае победы обещала поделит все деньги между вторым и третьим местом.

Узнав об участии миллионерши в реалити-шоу, мужчины ещё на стадии отбора срочно побрили подмышки и занялись интенсивным фитнесом. Тела, замурованные сутками в дресскодовые одежды, обзавелись уютными животиками и расплющенными об офисные стулья задницами. С этим нужно было что-то срочно делать. Известное дело, миллионерши любят мужчин сильных, подтянутых. Всегда готовых к исполнению своих мужских функций. Эдакая помесь добермана с кроликом. Узнав о вдовстве мадам Оливье, глуповские мужики, вне зависимости от возраста и семейного положения, втайне лелеяли мечту скрасить вдовье постельное одиночество.

Очередь на кастинг выросла до размеров вино-водочных очередей времён главного разрушителя СССР генсека Горбачёва и грозила перейти в разряд общегородского бедствия. Силы полиции, МЧС и армии были переведены на усиленный режим службы.

Кастинг-директор реалити-шоу господин Шекспиров метался от студии к студии, от одного зала к другому и выбраковывал, выбраковывал. Желающие участвовать в реалити-шоу отвечали на компьютере на 100 дурацких вопросов, таких как: «Чем отличается самец от самки». Даётся три варианта ответа: 1. Зарплатой. 2. Бубенцами. 3. Нижним бельём. Ещё предлагалось 50 совсем уж дурных вопросов. Таких как: «Если сильно взболтать свежее яйцо в скорлупе, что получится?» Снова три варианта ответов 1. Яичница болтунья. 2. Цыплёнок эпилептик. 3. Яичница глазунья.

Публика была в шоке. Впервые завсегдатаи различных шоу-программ в растерянности разводили руками и недоумённо пожимали плечами. Впуклости и выпуклости их тел, пляжно-солярный тщательно добытый загар не впечатляли ни Шекспирова, ни его помощников.

Алгоритм отбора конкурсантов был загадочен и потому непонятен.

Неудачники, отбросы отбора, злословили, передавали и множили, как многоголовый ксерокс, слухи и сплетни. Одни утверждали, мол, под видом реалити-шоу идёт отбор кандидатов со здоровой печенью для её пересадки американским алкашам-миллионерам

Другие уверяли: точно знают из надёжных источников, двадцать самых здоровых конкурсантов вывезут в Израиль. Там евреи их разберут на органы и продадут в розницу. Главное, купят оптом, а продадут в розницу. Одно слово — евреи. Они знают толк в торговле. Наши бы дураки до этого не додумались. Это же надо, двадцать человек оптом, а потом их же, но только в розницу.

Вот так евреи из розницы делают разницу между собой и остальными.

Глухо, эдак конфидициально, с ушка на ушко, чтобы, упаси боже, ни третье ушко, ни случайный микрофончик… Чтобы ни-ни. Поговаривали исключительно шёпотом, так как у нас страна исключительных доносительских традиций, мол… это сами понимаете оттуда… При этом эпилептически закатывали глаза наверх… есть секретное указание… только вы, ради бога, никому не говорите… подобрать кандидатов… я надеюсь на вашу скромность. У меня же дети… на роль двойников… ах, ради всего святого, молчите… двойников для Путина и Медведева. Те, которые были, их уже на прошлой неделе убили. Жалко, конечно, ребят, но зато пенсии семье дают огроменные! И дети бесплатно и без экзаменов поступают в любой ВУЗ. Красотища! Нам бы так!

Глава 2

Тронная речь господина продюсера Шекспирова перед толпой конкурсантов в сто двадцать голов воспринималась, как форма устойчивого бреда. Глаза у слушателей вылезли из орбит и торчали как теннисные шарики. Зрелище не для детей и слабонервных защитников природы.

Шекспиров между тем, забив первый гвоздь в крышку гроба любителей лёгкой наживы и красивой жизни, продолжал чётко гвоздить:

— Прошу вас понять, наше реалити-шоу не студийные съёмки, обеспеченные всеми благами цивилизации, а настоящая реальная жизнь без тёплых ватерклозетов и прочих городских радостей в реальной заброшенной людьми и богом забытой сибирской деревне. Электричества нет. Радио нет. Сотовая связь отсутствует.

Толпа конкурсантов дружно ахнула. Шекспиров поднял руку, успокаивая народ:

— Ваши эмоции объяснить можно, но понять трудно. Особенно людям, прожившим в таких условиях со времён покорения Ермаком Сибири. Живут и не жалуются. Может быть потому, что до Москвы далеко, а до Бога высоко! Скорей всего, потому что привыкли, и слаще дерьма, конфет не едали…

Счастливые, ухоженные, как крупы породистых рысаков, лица многих соискателей приза мадам Гриб-Мюллер де Оливье ненавязчиво указывали — минимум три поколения их предков хорошо и регулярно питались и тяжелее ложки в руках ничего не держали.

Теннисные шарики глаз у счастливых и ухоженных господ дружно втянулись в орбиты. Веки захлопнулись от ужасов российской глубинки. По лицам пробежала невротическая дрожь. Перспектива делать что-то собственными руками, угрожала им скоропостижным обмороком и досрочным выбыванием из борьбы за приз в десять миллионов долларов.

Пергидролевая девица, с потугами на умственную деятельность, не выпуская из рук небритое лицо кавказской национальности, пропищала:

— Надеюсь, газ-то там есть! Глава Газпрома обещал…

Шекспиров решительно прервал девицу:

— Вас, кажется, зовут Тамара? — увидев кивок согласия, продолжил — Так вот, уважаемая Тамара, если лично вам, что-то и обещал господин Миллер, то руководство реалити-шоу у нас своё. Запишите, кто не понял: ни газа, ни электричества, ни бензина, ни нефти в нашей деревне нет. Вся энергетика находится в лесу на расстоянии полутора километров от деревни. Деревья нужно спилить, распилить, расколоть, и можете на них кашу варить или электричество добывать…

— Как электричество добывать? — снова пискнула пергидролевая девица.

Шекспиров не успел ей ответить. Небритое лицо кавказской национальности, скинув кости рук девицы со своих плеч, рявкнуло:

— Трэниэм, жэнщин, трэниэм!

— Как трением? — изумилась Тамара, и сделала безуспешную попытку мобилизовать свой мозг на решение этой задачи.

— В правой руке полэшка, в левой руке полэшка и три.

— Как три!? Полешка-то два, а ты говоришь три.

— Себя, гамарджоба! Себя считай! Ты самый большой дерево, а полешки, тьфу, мелочь, опилки против тэбе!

Зал взорвался смехом и аплодисментами. Не поняв сути, но, уяснив, что она сорвала аплодисменты, Тамара, с хорошо отрепетированной долей смущения, встала с кресла и поклонилась залу:

— Гамарджоба всем, а вам, — Тамара обернулась к Шекспирову, — особенно большая гамарджоба!

Продюсер почувствовал себя принародно изнасилованным с особым цинизмом.

Зал улюлюкал, свистел, аплодировал, топал ногами и скандировал:

— Гамарджоба! Гамарджоба!

Тамара, пострадавшая от неожиданно свалившейся на неё славы, кланялась и готовилась раздавать автографы. Шота, горячий кавказский парень, ухватил Тамарин костяк подмышку и, сгорая от стыда, рванул вон из зала. Задние кости Тамары дробно застучали маловразумительный стэп.

Еле успокоив конкурсантов, Шекспиров продолжил:

— Господа! Господа! Давайте радоваться тому, что есть. Это лучше, чем печалиться о том, чего нет. Тем более, учтите на будущее, для хромой лошади нет хороших дорог. Вам предстоит жить без помощи. В заброшенном сибирском селе ровно двенадцать месяцев. За год необходимо создать запасы на следующий год. По величине и разнообразию запасов будет определятся семья-победительница на нашем реалити-шоу с вручением чека на десять миллионов долларов.

Голос из зала:

— Беременность вам не помешает?

Шекспиров опешил от вопроса, но тут же нашёлся:

— У гинеколога, каюсь, не был. Думаю, что слухи о моей беременности преувеличены. Вообще-то, беременная женщина не инвалид. Российские женщины рожают, несмотря на усилия правительства, до сих пор, и в самых затерянных уголках страны. К тому же среди вас есть дипломированный врач — Мария Королёк. Как видите, вам ещё повезло. Миллионы деревенских жителей либо вообще без врачей живут, либо медицинская помощь для них малодоступна. Мы оборудовали для вас медицинский кабинет самой современной техникой, включая стоматологическое оборудование. Госпожа Королёк прошла необходимую стажировку в лучших клиниках города Глупово. Все конкурсанты перед отправкой в деревню пройдут углублённый медицинский осмотр.

Встал молодой худощавый человек. Он имел вид утончённого извращенца полусвета:

— Э-э-э, господин продюсер! Скажите, когда начнётся трансляция нашего шоу по ТВ?

Шекспиров ответил мгновенно:

— Трансляция в эфир идёт с того момента, как вы вошли в этот зал.

— Но… камеры… их нет… — промямлил тощий представитель полусвета, удивлённо оглядывая зал.

— Камер нет. Их нет и на территории, где будет происходить действие. Вместо них и здесь, и в селе установлены видеокамеры французско-германского производства. Подчёркиваю, установлены везде, кроме туалетов, бань, спален.

Встал мужчина. По виду эдакий боров от Кордена, беременный минимум двойняшками — самоуверенностью и высокомерием. Своё лицо он украсил вежливо-наглой улыбкой:

— Господин Шекспиров, это ваше реалити-шоу проект, чьей партии?

— Российской партии «Раздолбаев и разгильдяев». Вас устраивает?

— Нет такой партии.

— Да вы что? — Изумился Шекспиров — А отчего падают самолёты, тонут теплоходы, взрываются дома и поезда, горят леса и посёлки, взрываются гидроэлектростанции? Для этого нужен организационный талант. Такое смертельное шоу без партии, согласитесь, невозможно.

Боров от Кордена даже не хрюкнул от шпильки продюсера. Более того, с пафосом гастрольного патриотизма в голосе начал:

— Безусловно, отдельные недостатки есть в нашей жизни, но все они тяжёлое наследие советизма…

— Ага! — перебил его Шекспиров. — Сначала боролись с мрачным наследием царизма, сейчас бьёмся с советскими последствиями, а завтра? Завтра опять будем биться с последствиями капитализма?! А жить-то по-человечески без битв, когда будем? Россия страна вождей. Каждый из них сидит под своей сосной и обещает народу бананы. Народ у нас умный и больно жалостливый. Для виду верит вождям и хлопает в ладоши. Вождь, испорченный народом, начинает сам верить в сосну беременную бананами. Бананов будет мало. Народу много. Вождь начинает хлопать народ и доводить его численность до урожайности бананов с русской сосны.

Боров от Кордена ещё пытался хрюкнуть в ответ, но конкурсанты аплодисментами не дали ему договорить.

Шекспиров попросил тишины и продолжил:

— Каждый жилой дом в деревне оборудован аварийной кнопкой вызова эвакуационного вертолёта. Имеется ещё одна аварийная кнопка. Её нажимают только по решению общего схода конкурсантов. Её нажатие означает общую эвакуацию и закрытие реалити-шоу по форс-мажорным обстоятельствам. Сейчас, когда условия проведения конкурса вам стали известны, прошу вас взвесить свои силы. Покинуть шоу вы можете в любой момент. Ещё вопросы, господа конкурсанты?

Поднял руку молодой человек очень похожий на Аркадия Райкина. Только совсем раннего.

— Меня зовут Зёма Сахаров, — представился он. — Трудности нам предстоят немалые. Преодолеть их нам, городским, будет нелегко. Известно, одна голова хорошо, а три лучше. В связи с этим вопрос: имеем ли мы право на объединение в команду? И как в этом случае будет делиться приз?

Шекспиров кивнул головой в знак того, что вопрос понял:

— Объединяйтесь в команду, в лигу, в треугольник, в когорту, в черепаху. Главное условие вы слышали — прожить год и сделать запасы ещё на 12 месяцев. Это касается и одного человека, и любого объединения. Призовые не меняются, отдаются одним траншем в команду. Вы сами будете делить приз по заслугам каждого в общем деле. Конечно, сумма для каждого члена команды — победителя резко упадёт, но зато вырастут шансы на выживание в коллективе, и на победу в его составе.

Шекспиров прервался. Зяма Сахаров воспользовался паузой и обратился к залу:

— Ответьте мне на простой вопрос: почему лошадь везёт?

В зале повисла тишина. Зяма обвёл глазами зал. Желающих ответить не наблюдалось, и он продолжил:

— Ответ простой. Лошадь поставлена в оглобли неизбежной необходимости. Если мы каждый сознательно впряжёмся в такие оглобли, то уверен, мы победим.

— В вожди захотел. Звезда подданный плебс набирает! — хрюкнул боров от Кордена.

Зяма обернулся на реплику. Холодно посмотрел на вежливо наглую улыбку борова, и отчётливо, тихо ответил:

— У каждого своя рифма к слову «звезда». И запомните: умные стоят на плечах гигантов прошлого, а дураки пытаются раздуть себя до их высот. А впрочем, бог вам судья! Посмотрим через полгода, где будем мы, и где вы.

Боров перевёл улыбчивый оскал своего пятака в режим наглости и процедил сквозь зубы:

— Кто это «мы»? Ты и Николай Второй? Или Пушкина ещё прихватите?

Вдруг из первого ряда встал почти двухметровый парень:

— Не груби, дядя! «Мы» это значит он и я, Лёха Кроха.

— И я! — вскинула руки вверх Машка Королёк.

— И я! — закричал Жора Макинтош, пробираясь к сцене через частокол ног.

*******

Компания вокруг Зямы Сахарова собралась пёстрая и интересная.

Машка Королёк подцепила себе мужа в травматологии. Вернее, она споткнулась об него поздним вечером. Он лежал в полной безсознанке, пластом, на общественном тротуаре, и мешал своим телом вечернему променаду публики. Помянув недобрым словом алкогольных королей, премьеров и президентов, устроивших общероссийскую пьянку, Машка хотела, было просто перешагнуть через чресла неизвестного алкаша. Врачебным чутьём и боковым зрением уловила медицинские неполадки в лежащем организме. Слава богу, нагнулась и рассмотрела — это не алкаш, а жертва уличной преступности. Вызвала «скорую» и отвезла в 13-ю травматологию. Навестила пару раз и поняла, лучшего кандидата в мужья для участия в реалити-шоу искать не нужно.

Кандидат в мужья Машке Королек Максимка Компас оказался из племени фанатичных туристов. Нормальный мужик в мирное время не станет блукать по лесу с огромным рюкзаком, питаться консервами и щедро кормить собственной кровью всё кровососущее население леса и его окрестностей.

В своих блуканиях по лесам Максимка Компас одичал и для домашнего использования подходил с трудом. Однако не пил, не курил, по чужим бабам не шастал. Привычек таких по лесам не наберёшься. Негде, не с кем, некого. Потому Машку свою боготворил и не мог наглядеться на нескончаемую длину её шикарных ног. Болтуном Максимка Компас точно не был. Если от него и слышал кто-то сразу три слова подряд, это означало одно — он ударил молотком не по гвоздю, а где-то рядом. Оттого сразу разболтался.

Жору Макинтоша отловила самый его крупный кредитор Вера Самохина. Инженер конструктор по службе и по жизни сестра Васи Самохина — чемпиона Европы по боксу в какой-то очень тяжёлой весовой категории. Для Жоры бы хватило и призёра по боксу среди торговых организаций района, но такого не нашлось. Пришлось прислушаться к советам чемпиона Европы. В результате собеседования двух заинтересованных сторон, Жора потерял два зуба и нашёл супругу для участия в реалити-шоу, и куратора финансовых дел, в лице Веры Самохиной.

Лёху Кроху уговорила жениться на себе повар ресторана «Хитровка» Лиза Чайкина. Ей до чёртиков обрыдло прислуживать пьяным хозяевам жизни — золотой молодёжи города Глупово.

Причём, если перед родителями этих золотых мальчиков и девочек Лиза готова снять шляпу хотя бы за ту наглость и хватку, с которой они грабили народ, то сама золотая молодёжь, их наглость и самовлюблённость вызывали чувство гадливости и желание вымыть руки с хлоркой.

Лизавета мечтала о своём придорожном кафе с автомастерской и стоянкой большегрузных машин. Лёха Кроха, узнав мечту Лизаветы, горячо поддержал её и отдал поносить свою фамилию. Больше подарков не делал. Во-первых, и денег не было, а во-вторых, экономить надо.

Короче говоря, когда вся честная компания, перезнакомилась и выходила из здания, сработал системный закон не линейности в дерьмотологии. Он гласит: параллельно подающее дерьмо обязательно пересекается с вашей головой в тот момент, когда вы выходите чистый из бани. Или, проще говоря, — картина маслом из серии «Вы не ждали, а мы припёрлися».

Припёрлось небритое лицо кавказской национальности с пергидрольной девицей. Гамарджоба Тамара имела глаза щенка боксёра, которому только сегодня утром купировали уши и хвост. Всем сразу захотелось её погладить и успокоить. Она плакала. Сквозь слёзы и сопли просила:

— Возьмите нас с собой… Возьмите…

Женщины были готовы внести гамарджобу в свой коллектив на руках. Зяма, видя настроение масс, больше для проформы, спросил небритое лицо кавказской национальности:

— Как звать? Что умеешь?

— Шота. Торговать умею, шашлык умею, баран секир — башка умею…

— А баранов где научился резать?

Шота враз сник и почти шёпотом, обращаясь исключительно к Зяме:

— Я чабан был у старшего брата. Пять лет отары пас. Ты только как мужчина, молчи. Как друга прошу. На рынке смеяться будут, гамарджоба хихикать начнёт.

— Хорошо, хорошо! — обрадовался Зяма первому человеку в их маленьком коллективе, знавшему сельское хозяйство не понаслышке.

*******

Не все под богом ходят. Масса народу под дьяволом топчется, и питаются нечистотами гламурной жизни полусвета.

Мальчики невнятной половой ориентации, девицы всех типоразмеров экзальтированные тусовочным житиём, до состояния немотивированных припадков, сочли за благо удалиться самоходом, по-английски. Совершать ежедневно подвиги в преодолении трудностей их ни мама, ни Родина не научили. Отрывать свои полубогемные задницы от барных стоек они не решались.

Выиграешь ли приз — неизвестно, но свою счастливость и ухоженность размажешь по навозным кучам наверняка.

Ломать маникюры и педикюры о реалии деревенского быта им было западло. Слава богу, папеньки с маменьками пока живы. Ручки целёхонькие, не отсохли, и грести из государственного корыта лопатами ещё могут.

И, вообще, деньги замечаешь только тогда, когда их уже нет. Пока для этих поп моделей и топ муделей главнее бряцающего злата засветить свои организмы, почиканные алкоголем и побочными интимными радостями, на голубых экранах ТВ. Самые продвинутые из них понимали, — не каждый день наказание, и не каждая ночь подарок. Согласно народной мудрости: умный в гору не пойдёт, умный пойдёт в другое ТВ — шоу, где можно блеснуть отдельными частями тела и редакторским текстом, двинулись прочь, в поисках своего счастья. Безмозглые, но красивые потянулись за ними.

В итоге у продюсера Шекспирова на руках осталась ровно половина от стадвадцатиголового табуна жаждущих десять миллионов долларов мадам Гриб-Мюллер де Оливье.

Шестьдесят конкурсантов составили тридцать супружеских пар. Это было меньше, чем ожидалось, но достаточно для старта проекта.

Всего в бывшем селе Медвежья Падь подготовлено для проживания 40 домов. Больших работ не потребовалось.

Дома и хозяйственные постройки, сработанные из кедрача и лиственницы, за более чем 100 лет не пострадали. Напротив, набрались твёрдости. При попытке забить в их нутро современный гвоздь, древесина звенела и, гвоздь, сломленный упорством дерева, склонял перед ним свою железную голову. Пришлось в кузне Екатеринбурга заказывать трёхгранные кованые гвозди.

Согласно требованиям техники безопасности, произвели ремонт. В основном ремонтировали русские печи и почистили четыре колодца глубиной в 15 — 20 метров. За всеми работами наблюдала лично мадам Гриб — Мюллер де Оливье. Мало сказать, наблюдала. Она, не чинясь своего статуса миллионерши и генерального спонсора реалити — шоу «Через тернии, к звёздам», переоделась в спецовку и сапоги. Самолично облазила все уцелевшие строения. Реально помогала строителям, простукивала киянкой стены в поисках гнилых мест, принимала участие в замене полов, в ремонте печек.

Каждое подворье для размещения конкурсантов укомплектовали зерном элитной пшеницы, ржи, отборным картофелем, посевным материалом огородных культур, сырыми семенами подсолнечника, пшена, кукурузы. Каждая семья обеспечивалась недельным запасом консервированных продуктов, предметами гигиены, солью на год.

Старинное село «Медвежья Падь» на глазах оживало. В старообрядческих домах заблестели вставленные стёкла, над трубами восстановленных печей завился дымок, залаяли собаки, закукарекали петухи, зашипели гуси, закрякали утки, заблеяли овцы, замекали козы, замукали коровы, заматерились мужики.

Русский мат рвал в клочья чопорные одежды английской речи. Забугорные наймиты госпожи миллионерши искренне не понимали, как российским мужикам с помощью лома, кувалды и какой-то матери, удавалось делать то, что в их понимании можно исполнить исключительно при помощи английских приспособ, руками и с головой, отягощённой Оксфордским образованием.

Истинно, пути Господни и действие русского мата неисповедимы, многогранны и многообразны!

Сепараторы, крупорушки, мельницы и прочую необходимую в сельской местности утварь и оборудование, разместили в пустующих домах.

Шекспиров и иже с ним, посчитали извечно русское желание халявы, толкнёт конкурсантов на тщательные обыски соседних домов.

Инструкций по пользованию, естественно, не оставляли. Как отличить маслобойку от мёдогонки? И, вообще, как определить технологические возможности и предназначение найденного оборудования?

Вроде бы всё просто. Вот тебе корова с месячным запасом кормов. Теоретически от коровы можно получить молоко. Из молока — творог, сыр, масло, и так далее по списку молочного отдела ближайшего супермаркета.

Не зря говорят: теоретически лошадь, а практически не везёт!

Придётся конкурсантам, чтобы не сдохнуть с голода, овладеть премудростями сельской жизни, в отсутствии бутиков, магазинов и электричества. Ну, если Бог сподобится и мозги позволят, то и побороться за приз на сытый желудок можно. Вертолётами компании «Уральские авиалинии» началась заброска конкурсантов в далёкое село «Медвежья Падь».

Глава 3

В дверях рсторана «Хитровка» появился генецевали с гамарджобой.

Генецевали звали Шота, а гамарджобу Тамарой. Именно так «гамарджоба» с маленькой буквы. На написание «Гамарджоба» с большой буквы она не тянула по складу своей стати. С лица, описанная в топ-журналах красавица, фигурку имела в виде набора костей, обтянутых туго человеческой кожей. Фигура модная, но для повседневной жизни малопригодная. С нею ни коня на скаку не остановить, и в горящую избу не войти. Мужику и вовсе глазом зацепиться не за что. Натурально ходячая вешалка с лёгкими намёками на груди и амбициями в глазах двух борцов сумо. Дитя городских трущоб и клубного порока Тамара уже как полгода висела на шее Шоты, гордого сына Кавказских гор и глуповского рынка «Маркизон».

Тамара, полное ничто по пути в никуда. Награждена богом исключительной внешностью и мозговым киселём в голове. Она умела говорить восхитительные глупости, и при этом искренне верила: женщины родились только для траты деньги до тех пор, пока их сиськи не повстречаются с их же коленями.

Чтобы тратить деньги, их необходимо иметь. Чтобы иметь деньги, нужно работать, либо воровать, или время от времени получать наследство. Работать Тамара не могла из-за ночного образа жизни, воровать не умела, богатых родственников отродясь не имела. Выйти замуж не удавалось. Все приключения длиною в ночь оканчивались традиционно: она оставалась с носом, он уходил с прощальным засосом. Вопрос, почему самые лучшие мужики либо уже заняты, либо голубые, обретал для Тамары всё большую актуальность, так как безнаказанно можно тратить только деньги мужа, либо лица его заменяющего.

Шота, как истинный горец, с молоком матери впитал в себя: в мире ниже Кавказа одни работают, чтобы другие кушали.

Когда желудок давит на мозги, поздно решать вопрос, что сложнее — носить рояль или играть на нём. Рояль лучше продать, решил Шота. Чем быстрее и дороже, тем лучше. Так Генецевали стал торговцем на глуповском рынке «Маркизон». Приобрёл, на вечно небритой физиономии, кроме усов, печать интеллигентности, вынужденного образца. Обучился складно разговаривать на торгово-рыночном диалекте русского языка и успешно делал свой маленький бизнес. Хватало на себя и на гамарджобу, которая усиленно изображала из себя восточную роковую красавицу и пыталась затащить Шоту в загс, где и заковать бедолагу в золотые цепи Гименея. Шла нормальная охота за трофеем под названием «законный муж».

Шота, сын дикого грузина и заблудшей в его саклю альпинистки из тамбовского села Кукуево, обладал красотой отца и инстинктом самосохранения матушки. Поэтому он с грацией и лёгкостью горного барана избегал все ловушки, капканы, засидки, засадки охотницы Тамары.

Ей богу, смешны потуги бытия!

Первое грузинское слово, услышанное Тамарой от Шоты, было: «Гамарджоба!». Из уст генецевали, который, как впрочем, и все грузины, утверждал, мол, он из рода древних князей, слово «Гамарджоба!» звучит уважительно и достойно. Желая подольститься к красавцу, Тамара с тамбовско-рязанским говорком начала «гамарджобить» направо и налево всех, кто ей встречался. Русских, мордву, евреев, татар, черемисов и других представителей больших и малых народностей Российской Федерации. После того, как бурят из Улан Удэ на её радостное «Гамарджоба!» мрачно ответил: «Сама такая!», за Тамарой укрепилась кликуха «гамарджоба».

Итак, они вошли в ресторан. Впереди, как и полагается простому грузинскому парню, генецевали Шота. За ним, покачивая тазобедренными костями, гамарджоба Тамара. Девочка-хостесс ресторана «Хитровка» рыбкой метнулась к перспективной, в смысле чаевых, паре:

— Добрый вечер! Вы столик заказывали?

— Конечно, дорогая! — улыбнулся белозубой улыбкой трудноописуемый красавец Шота. — Конечно, любезная! Провожай быстрее к столику. Кушать будем! Пить будем! Сильно думать будем, чтоб мозги трещали!

Хостесс бросила на жгучего брюнета девичий взгляд, наполненный уже женским интересом, настоянным на маминых запретах и рассказах подружек.

— Прошу! — она широким жестом хозяйки дома пригласила генецевали с гамарджобой к столику.

Посетителей почти не видно. Ресторан «Хитровка» круглосуточный и обычно завсегдатаи-тусовщики собирались к часам 11 — 12 ночи, чтобы разогреть организмы после дневного сна и начать свой забег по ночным заведениям города Глупово.

Быстро принесли заказ. Приглушённо звучала музыка, не мешая беседе и качественному приёму пищи. Было много мяса. Ещё больше зелени и в меру «Цинандали».

Вы, конечно, сразу спросите: «Откуда в городе Глупово появилось настоящее грузинское «Цинандали?».

Я вам отвечу:

«А чем город Глупово хуже Парижа? Ну и что, что асфальт пожиже и дома пониже! В Париже тоже нет настоящего „Цинандали“. Все настоящие грузинские вина делаются в Одессе у Бени Гутмана. Беня, честный еврей. У него жена Сонечка и четверо детей. Их же нужно кормить. Три раза в день. Если вы грамотный, то умножьте три раза на пять ртов, на триста шестьдесят пять дней и поделите всё на одного Гутмана. В итоге получите ужас на каждый прожитый день в этом счастливом семействе. Поэтому Беня ценит своих клиентов и работает без обмана. Грузины сами закупают у Бени 80% его грузинских вин в ассортименте для перепродажи по всему миру. Будьте спокойны, качество грузинских вин от Бени Гутмана выше их кавказских аналогов. Грузины довольны, Сонечка рада, Беня спокоен за свой интерес.»

Утолив первый голод и жажду Шота, как подобает сытому грузинскому мужчине, обратил внимание на Тамару:

— Ты хочэшь сказать?

— Хочу, Шота! Очень хочу!

— Ты, жэнщина, всегда хочэшь! — прервал спутницу Генецевали и заржал своим здоровым грузинским смехом. Сказывались тяжёлые последствия хорошего воспитания.

— Ладно, говори, — продолжил Шота и тут же добавил — Разговоры очищают нэрвы! Так говорит мой прадэд, князь Чантурия!

— Умный, видать, дедулька и ты весь вылитый князь Чантурия! — подольстилась к Шота Тамара. — Умный и красивый.

Польщённый, увесистым, как железнодорожная шпала, комплиментом, Шота заулыбался и шутейно прикрикнул на Тамару:

— Жэнщина! Дэло говори, зря не болтай языком!

— Я дело говорю. Ты красивый и умный. Я тоже не уродина. Мы с тобой можем заработать десять миллионов долларов. Представляешь, десять миллионов американских баксов…

— Нэ представляю. — прервал её Шота — Нэ дэсят миллионов баксов, нэ того идиота, который бы их нам дал.

— Шота, миленький, любименький! — зачастила гамарджоба — Телеканал «Вид-ТВ» объявил о кастинге для нового реалити-шоу. Приз десять миллионов долларов…

Услышав сумму приза, Шота заинтересовался:

— Что нужно дэлать?

— Жениться — ляпнула вдруг Тамара и сама испугалась своего ответа.

— Кому и на кто?

— Не «на кто», а «на кем» — поняв, что сморозила глупость, она поправилась — Тьфу! Не «на кем», а «на ком». Жениться нужно тебе на мне.

— Зачэм? — искренне недоумевал Шота. — Что я сдэлал тэбэ плохого?

Гамарджоба Тамара усилием воли попыталась собрать мозги в кучку и разъяснить сыну Кавказа свою бизнес-идею.

— Шота, дорогой! Не пугайся. В этом нет ничего личного. Только бизнес. У тебя нет Российского гражданства, и принять участие в реалити-шоу ты не можешь. К участию в кастинге допускаются только россияне до 25 лет, состоящие в законном браке. Понял!

— Угу!

— Ты женишься на мне, — продолжала Тамара — Мы выигрываем десять миллионов баксов и разводимся. По законам России, совместно нажитое имущество делится фифти-фифти. Понял?

Шота, что касается денег, соображал быстрее всей Силиконовой Долины США. С другой стороны он знал, у России великое прошлое, блестящее будущее. Вот только с настоящим всегда у России как-то хреновато выходит. Обещают много. Дают мало. Забирают ещё больше, чем обещали дать.

— Кто организатор реалити-шоу? — поинтересовался Шота.

— Организатор и участница шоу, долларовая миллионерша госпожа Гриб-Мюллер де Оливье.

— Деньги на приз кто даёт?

— Она же и даёт.

При слове «даёт», Шота ощутил некий «оживлёшь» в районе ширинки. Он представил некую Госпожу Миллионершу в своих объятьях на горной вершине Кавказа в старой сакле своего отца.

Тем временем Тамара продолжала:

— Она на вид лет 28 — 30. Вдова, бездетная…

Услышав это, Шота впал в ступор. Американские бабки намертво переклинили грузинские мозги наследника князя Чантурия. Его понесло, как во сне на заданную тему…

.… Наша Вселенная место глухое, сказывали в горах Кавказа аксакалы, мол в нашей глухомани, как есть, всё может случиться. Один мужчина из интеллигентных евреев, видимо с перепоя, утверждал: пространство криво! Чудак человек! Пить надо меньше. Если пространство кривое, то откуда берутся прямые дороги? То-то же! Путь наш прям, только ноги от вина кривы. Но Шота с вином уважительно на «Вы» и дружбы с ним не водил. Знал, вино повинно в наших бедах. Осмотрев себя со стороны взором критическим, Шота не нашёл ни одной причины, препятствующей будущей тесной дружбе с мадам Гриб-Мюллер де Оливье. Разве что побриться тщательнее нужно, чтобы миллионершинную кожицу случайно щетиной с костей не содрать.

Шота ушёл в себя в поисках счастья глубоко и далеко. Его возвращение обратно оказалось под вопросом. Голос гамарджобы Тамары зудел в ухе лихой песней загулявшего комара:

— … на свои пять миллионов я открою сеть VIP — салонов красоты… или положу их в заграничный банк, и буду жить на проценты…

«С какого хрена, баня-то обвалилась?!» — подумал чисто по-грузински с русским акцентом генецевали Шота, — «Почему эта девица наши с мадам Гриб-Мюллер де Оливье деньги собирается куда-то складывать и закладывать?»

— Само собой, если ты не захочешь со мной разводиться, — продолжала Тамара — и терять меня, как жену и инвестора, то мы можем сохранить наш брак ради будущих бизнес-проектов…

Медленно, но верно Шота возвращался из заоблачных полётов по захолустью нашей Вселенной и жёстко приземлился своей волосатой задницей в трясину наших будней.

Мечты пусты, потуги наши тщетны! Чтобы встретить мадам миллионершу, нужно стать российским гражданином и мужем гамарджобы. Другого пути к сердцу мадам Гриб-Мюллер де Оливье для Генецевали Шоты не существовало.

«В жизни, внучок, всё трудно за исключением делания детей» — завещал прадед Чантурия — «Ты, главное терпи, трудись и из поросёнка обязательно вырастет свинья».

«Потерплю и я» — подумал Шота — «Потерплю, сколько надо, но добуду себе эту золотую тёлочку с алмазным выменем и организую ей рекордные удои! В конце концов, если существует в природе хорошо подвешенный язык и на него есть повышенный спрос, то почему не может существовать хорошо подвешенный член, с ажиотажным спросом среди супербогатых дам?».

В последнем Шота был прав. Его незатейливая душа без остатка умещалась в вечно торчащем члене. Получалась из Шоты мечта монашек и старых дев — палка с одним концом! Без изъянов и надёжно. Без экивоков в сторону тёщи, гидрометеослужбы, повышенной звуконепроницаемости стен, усталости и падения курса иены по отношению к монгольскому тугрику.

Мадам миллионерша баба, и более того, ещё и вдова. Мало того. Она молодая вдова.

Природа и гормоны словно сговорились с генецевали.

На дворе стояла весна! Лёд — и тот тронулся и полезли льдина на льдину, чтобы родить половодье.

— Алё! Гараж! Ты меня слышишь?!

Гамарджоба Тамара, обеспокоенная восковой неподвижностью Шоты теребила нервно его за рукав и другой рукой махала перед его глазами.

— Шота! Ты меня слышишь? Ты где?

Неведомо Тамаре, что генецевали ушёл в поисках счастья с миллионершей и потерял себя в сладких дебрях мечтания.

*******

Машка Королёк по жизни твёрдо знала и верила, женщины могут всё. Некоторые только очень стесняются, но если разойдутся в нервах, то и слона на скаку остановят и хобот ему оторвут на всякий случай. Однако она признавала, среди дам встречаются особы впечатлительные и весьма боязливые. Спасаясь от маленькой мышки, они способны оседлать тигра и ускакать от страха за горизонт. Имеет место быть, так сказать, индивидуальная непереносимость мелких форм фауны.

Машка к братьям своим меньшим, от тараканов до мужиков, относилась с философским спокойствием. Если их Бог зачем-то создал, то пусть себе мирно пасутся в природе. Не нужно их травить. Вдруг натуральный баланс нарушится — грянет планетарная экологическая катастрофа, и мужики с тараканами исчезнут с лица земли, как динозавры. Без них всё-таки скучно. Опять не вопрос: как самостоятельно делать детей?

С другой стороны, положа руку на сердце, заметим, тараканы и мужики в домашнем обиходе малоприятны и малопригодны. Антисанитарии от них много, под ногами путаются. Жрут и пьют всё, что не приколочено и не спрятано. Какой-либо работой мозги себе не заморачивают и спокойно живут на своих исторических родинах.

Одни оккупировали кухню, другие срослись с диваном. На правой руке проклюнулись вилка с ложкой, в левую руку врос пульт от телика.

Женщины сердобольные героически выдерживают эту домашнюю фауну. Когда возможности женщины вступают в конфликт с сердобольностью, они решительно очищают квартиру от тех и других. Я, например, женщин не осуждаю. Женщин просто нужно понять. Потому как, поближе узнаёшь — подальше пошлёшь! И посылает она своих квартирантов в далёкое далёко. Суровыми словами и наказом ближайшие триста лет не появлятся.

Максимум через полгода те и другие самовольно возвращаются из самого далека в родные пенаты. Слёзно уверяют хозяйку холодильника, мол, они без неё умрут. От голода и большой неохватной любви. От её неземной красоты, ангельской доброты у них разум ушёл на каникулы. Как страдальцы большой любви, они стали инвалидами ума и трудоустройству по требованию КЗОТ не подлежат…

Короче говоря, Машка Королёк, к своим 25 годам натерпелась и от тараканов и от мужиков. Опыт общения с теми и другими позволил ей сделать два печальных вывода. Тараканы, как вид, неистребимы, а приличные свободные мужики исчезли с лона природы, как явление. Все порядочные, красивые, богатые уже окольцованы и прикованы цепями Гименея к домашнему уюту. Остальные стройными колоннами успешно маршируют по столбовой дороге деградации от мужчины к обезьяне.

Сама Машка Королёк окончила полный курс обучения медицинского университета. Как говорили её преподы, мол, она врач от Бога. С получением красного диплома и первой врачебной зарплаты она прозрела. Посмотрела на полученные деньги и глубоко задумалась. Она искренне не понимала их назначение. Что ЭТО? Чаевые лично от президента страны или плевок российского капитализма прямо ей в душу? Она отправила полученные гроши в стабилизационный фонд правительства России с припиской: «Пожертвование от жертвы высшего образования».

От горя, обманутых надежд и безысходности, нереализованных возможностей, решила посмотреть на окружающую жизнь без навязанной романтики. Посмотрела и ужаснулась. Поняла — трезвым взглядом не оценить. Надо выпить. Выпила. Получилось по-интеллигентному мало Выпила ещё, до беспамятства и в этом состоянии души и тела закопала свой красный диплом врача. С усердием вечной отличницы копала. По трезвянке не могла вспомнить, где закопала семь лет своей жизни и облегчённо вздохнула.

Минздрав по отношению Машки поступил честно. Работа у них такая. Они не работают. Они предупреждают, мол, если вдруг у кого-то, чего-то там не так, то они ни при чём тут. Они, дескать, о негативных процессах предупреждали. Народ сам виноват. Не внял предупреждениям. От того и болеет, и помирает.

Машку они тоже толково и, главное, доходчиво предупредили уровнем зарплаты новоиспечённого врача: если она не одумается и вдруг решится жить на врачебную зарплату, то её ждёт в любимой Родине полноценный геноцид на поприще народного здравоохранения.

Машка девочка умная. Ей жить хотелось. Она решительно выкорчёвывала цветы романтики из своей души и пересадила их на могилу своего призвания.

Не долго мучалась девчонка в цепких руках дикого доморощенного капитализма. Обладая красивым лицом, умопомрачительной улыбкой и отменной фигурой, Машка стала элитной проституткой.

Не кривите свой фей-с! Ваша малограмотность просто удивительна. Смеяться тоже не спешите. Помните — смех продлевает сроки лежания в психушке. Лучше тщательнее пошартесь в кладовых своей начитанности, и вы, безусловно, наткнётесь на славные имена всемирно известных куртизанок, гетер, гейш, которые правили умами великих людей.

Они развязывали войны, мирили народы. В их домах почитали за честь бывать первые лица государства. Они владели душами народов.

Другое дело, во времена седой старины великих людей было поболе и у элитных проституток ЭйКью зашкаливало.

Сейчас все, кто образованнее и удачливее шофёра-дальнобойщика, уже элита от местного разлива до федеральных высот. Если плечевая подруга дальнобойщика знает принципиальную разницу между Эйнштейном, Эпштейном и Эйзенштейном она уже супер-элитная проститутка.

Что делать — инфляция мозгов и души!

Будучи умной, от природы и жёстким прагматиком по жизни, Машка понимала, лёгкие деньги разжижают мозговые извилины до состояния похлёбки и гипертрофируют лень. Удачный опыт на ниве предоставления сексутех обогатил её финансово и закалил психологически. Как врач она понимала — век любой проститутки не долог. Она востребована на рынке сексуслуг до тех пор, пока есть «рожа» да «кожа». Потом нужны солидные вложения в пластическую хирургию, в массу других вещей и услуг с единственной целью — поддержать свой организм в конкурентном состоянии.

На заре своей постврачебной карьеры Машка Королёк свела знакомство почти со столетней милой старушкой Анастасией Николаевной Баден-Баденской, чей род со времён Крымской войны был надёжной опорой трону самодержца Российского. Революционные превратности и ужасы гражданской войны не дали шансов семье Анастасии Николаевны на эмиграцию. Средств к существованию не было, и голодная смерть нетерпеливо уже перебирала свои ножки у порога их убогой хибары. Спасая семью от голодной смерти, пятнадцатилетняя Настёна вышла на панель. Скоро она ублажала плоть новых хозяев жизни — комкоров и наркомов. О жизни элитной проститутки Анастасия Николаевна знала всё и изучила её по первоисточникам. Она-то, наставляя Машку, и рассказала анекдот, запавший ей в душу: «Встречаются две проститутки, молодая и старая. Старая спрашивает молодую:

— Как дела?

— Великолепно! — отвечает молодая проститутка — Каждый вечер новое знакомство! То граф, то князь! Шампанское рекой! Цыгане поют и пляшут… потом нумера… наутро князь или там какой-нибудь чинодрал, к деньгам ещё безделицу какую-нибудь приложит. Или на колечко с камушком сподобится! А у Вас-то, как дела?

Вздохнула старая проститутка и горестно отвечает:

— Мои золотые денёчки улетели. Сейчас пьяный слесарюга с бутылкой водки. Грязный, вонючий подъезд. И всё претензии, претензии. То ноги грязные, то жопа холодная…

Быть проституткой, даже элитной, до пенсионного возраста Машка и не собиралась. Физика продажи оптовой любви по розничным ценам не вдохновляла. Напоминала попытку понюхать букет роз в противогазе.

Все её VIP — клиенты, отштампованные неразберихой дикого капитализма, как один, велись на яркую упаковку. Выскакивая из трусов, старались казаться, а не быть. Эти выкидыши сшибки эпох не имели ни ума, ни души, ни сердца. Госпожа удача и его величество случай возвели их в чины и набили мошну до взрывоопасного состояния.

Политикой Машка, как девица весьма чистоплотная, брезговала, но деньги за свой труд и с политиков всех мастей и окрасов брала. Она отчаянно копила деньги на своё частное предприятие — свечной заводик. Идею свечного заводика ей подарил священнослужитель Глуповской епархии батюшка

N… ов. При первом их знакомстве батюшка спросил Машку:

— Дочь моя! Исповедовалась ли ты?

— Нет, батюшка! Грешна…

— Знаком ли тебе минет и минуэт?

Хотела, было, Машка прикинуться дурочкой, мол, среди её знакомых таких граждан нет.

Но устыдилась и не стала ёрничать перед святым отцом. Станцевала ему минет, в ритме минуэта, чем привела батюшку в священный восторг. Расслабившись, батюшка поведал Машке, мол, епархия планирует в городе Глупово построить 300 церквей. Храм божий, как аптека или парикмахерская будут в шаговой доступности. Где брать столько православных верующих, батюшка не пояснил. Видимо, иерархи церкви твёрдо верили в стране воинствующего атеизма каждый первый, если он не еврей и не татарин, носит в своём сердце тайную любовь к Богу, а от его сынишки Иисуса из Назарета, прямо таки все на седьмом небе от счастья.

Машка всю свою сознательную жизнь влачила существование отличницы и умной девочки. Она мигом суммировала двести действующих церквей и триста планируемых, умножила на тысячи ежедневно горящих свечей, поделила на простоту их изготовления и низкую себестоимость, умножила на высокую рентабельность и по оконцовке получила серьёзные деньги от несерьёзного свечного промысла.

В том, что она блудница и не верующая, Машка проблем не видела. Во-первых, прецедент перехода блудницы в ранг святой уже был в истории христианства. Машка не видела причин, чтобы этот факт нельзя было повторить. Касаемо веры, то тут всё просто. В России до пятницы в Бога никто не верил, зато уже с понедельника все, начиная с первых лиц, истово принялись креститься. Чудны дела твои, Господи!

В ответ на обещание батюшки лоббировать её «свечные интересы» в епархии, Машка обслуживала священника без очереди, с душой и бесплатно.

Всё складывалось просто чудненько до тех пор, пока оперативник ФСБ города Глупово капитан Ершов не обратил внимания на Машку, как потенциального сексота службы безопасности страны.

Для людей, страдающих приступами оптимизма, разъясняем. Секретные сотрудники (сокращённо — сексот) есть у всех силовых и не очень силовых служб России, и у каждого начальника над чем-либо. Вопрос, конечно, интересный. Откуда в стране, чуть-чуть не построившей коммунизм, взялось такое количество двуличных людей, готовых не за тридцать сребреников, а за понюшку табака, продать ближнего?

Объяснить можно всё, но понять трудно.

В Советской России мы все были одинаково нищие. Отдельные богатые людишки были, но в глаза народу не бросались, дебошей и пьянок за границей не устраивали. Нищета рождает рабов, рабы — тиранов, тираны с помощью рабов — архипелаг ГУЛАГ. Все доносили на всех. Увлечённо, с пеной у рта. Наперегонки. За бесплатно. За право остаться у корыта с едой.

Среди делящих власть, все сплошь подлецы, воры и сволочи, но дураков среди них нет. Властьдержащие могли жить по закону, но не хотели. Народ, охваченный энтузиазмом доносительства, хотел жить по закону, но не мог. Одна треть сидела, другая треть писала доносы на оставшихся, и готовилась к посадке сама. Круговорот вещей в природе — сел сам, посади соседа.

О какой справедливости, правосудии, свободе слова можно говорить?!

У нас репку и ту посадили. Вопрос о свободе слова никогда не стоял. Он сел и сидит с 1917 года.

В России богатейшие традиции доносительства. Заграница и происки империалистов в этом случае, ни при чём. Все Иуды, доморощенные наследники национального героя — пионера Павлика Морозова.

Машкин ум, потёртый ухабами российского бытия, выдал резюме: она интересна ФСБ только как элитная проститутка. Через ее тело проходят VIP — члены регионального и, чего греха таить, федерального правительств.

Бросить заниматься своим доходным ремеслом Машка хотела, но не могла. Денег на свечной заводик катастрофически не хватало.

«Крокодилы ходят лёжа!» — подумала Машка и предложила своё роскошное тело оперативнику ФСБ Ершову. Тот от халявы, совершенно неожиданно и с гражданским пафосом в голосе, категорически отказался.

Машка опешила до растерянности — «Неужели его поразил приступ патриотизма? Или это акт борьбы с коррупцией?!».

Даром, что умная, не угадала Машка Королёк истинных причин решительного отказа оперативника ФСБ Ершова. Его поразил не приступ неожиданного патриотизма, а ударил банальный синдром состояния острого не стояния. Он вынужден был отказаться, со слезами на глазах, от халявы, и загадочно пробурчал:

— Ну, ты… это… Не увлекайся… Бог не фраер, он всё знает!

Что знает Бог про неё, Машку не интересовало. Она и Бог существовали пока параллельно, и друг друга не трогали, а вот знания ФСБ о внедуховной связи её с батюшкой Глуповской епархии, выбило нашу красавицу из колеи жизни.

Перед ней в полный рост встала дилемма. Либо стать доносчицей, либо не только связь с батюшкой станет достоянием широкого круга любителей клубнички за чужой счёт. В любой удобный для Ершова момент, у неё обнаружат героин, гашиш, компромат на первых лиц страны, отравляющие и взрывчатые вещества… далее по списку начинающего террориста-любителя.

Машка ударилась в панику и бега. Съехала из собственной квартиры в съёмную. Не помогло. Мечта о свечном заводике таяла на глазах. Иудой становиться не хотелось. Потерять мечту о заводике не могла. Машка Королёк постепенно начала изучать извечный русский вопрос «Что делать?».

*******

Жора Макинтош и военком Ленинского района города Глупово были в творческом поиске.

Жора искал себя любимого в каком-либо деле, приносящем доход. Долги Жоры превысили лимит доверия к его особе и угрожали плавно перейти в фазу физических замечаний по его, не особо здоровому, организму.

Военком искал Жору на вполне конкретный предмет призыва его в славные ряды нашей непобедимой Армии, Авиации или Флота. Это уж, извините, как повезёт. Пока везло только Жорику. Военком со всей Армией, Авиацией и уж тем более Флотом оставались глубоко неудовлетворёнными. Жорж в их военные руки не давался. Он петлял по городу и области. Нарезал круги, восьмёрки, петли. Маскировал удачно свои следы и места пребывания.