Бесплатный фрагмент - Сердце скрипки

Пролог

Июнь 2012 г. Россия, Тавда

— Миша, это так просто — быть счастливым, почему ты этому удивляешься? — она достала из корзинки ягодку клубники, полюбовалась ею и положила себе в рот. Эту корзинку она специально принесла ему, чтобы немного украсить его день — на ручку она повязала разноцветные ленты, а на ягоды положила несколько разноцветных маленьких цветочков. Её немного тревожило, что он задумчивый в последнее время, поэтому она всеми способами старалась его поддержать и сегодня нашла его на работе с самого утра.

— Вот смотри, я сегодня проснулась — я здорова. У меня здоровый рассудок, я имею возможность видеть этот мир, слышать его звуки, вдыхать его ароматы, прикасаться к нему, — говоря это, она как дирижёр разводила руками, демонстрировала, как дышит, слышит и видит, — выглядело довольно забавно. — Все мои родные здоровы. Этого лишены тысячи людей, но это не мешает им жить, улыбаться, радоваться. Ты взрослый, успешный, красивый молодой мужчина, давай попробуем жить счастливо?

Она протянула ему корзинку, улыбнулась. Михаил смущённо взял её в руки. Он не ожидал, что сегодня она принесет на работу ягоды. Для него.

— Хорошо, я буду стараться, раз это настолько важно для тебя. Просто иногда взрослые, видимо, забывают, что жизнь — прекрасная вещь, спасибо, что напомнила.

Глава 1

25 мая 2014 г. Россия, Екатеринбург

— Даниэль, мне не совсем удобно просить тебя об этом. У тебя сегодня личное торжество, юбилейный концерт. Я очень горд, что ты выбрал именно мой отель для размещения своей команды музыкантов, но это очень важно для меня, потому что эта девушка… — Михаил запнулся, он не знал, как её можно представить. Он приехал специально, чтобы обратиться с этой просьбой к Даниэлю, всю дорогу думал о том, как правильно объяснить свой визит, но в итоге не мог связно передать своё желание. — Она очень дорога мне, но я сильно обидел её однажды и хотел бы сделать для неё маленькую радость.

Даниэль смотрел и слушал всё это с почти детским любопытством. Михаил был хозяином огромного гостиничного бизнеса, параллельно с этим он занимался строительством огромных объектов во всём мире, являлся инвестором и щедрым благотворителем — он имел огромный вес и влияние среди людей своего уровня. Его отели уже давно считались лучшими в стране, его как лидера ценили во многих странах, и сейчас он скромно, запинаясь, говорил о какой-то девушке. Конечно, это очень льстило Даниэлю. Он был музыкантом, скрипачом-виртуозом, одарённым самой природой. Он имел признание во всём мире, но эта скромность русского миллионера вызывала какое-то умиление. Практически каждый день его знакомили с десятками людей, которые брали у него автографы, фотографировались с ним, просили интервью, и никто не церемонился при этом.

— Я с удовольствием помогу тебе, только скажи, как именно? — он держался идеально, несмотря на то, что одет был как подросток в свои почти тридцать два года — футболка с черепами на груди, рваные джинсы, волосы собраны в хвост, жёсткая щетина, которая уже превращалась в бороду. Такой образ мог оттолкнуть, но его внешность притягивала к нему взгляд и вызывала симпатию. Широкая яркая улыбка была настолько располагающей, что как магнит тянула окружающих к его персоне. Лучистые янтарные глаза смотрели на любого с интересом и добротой. Его персона вызывала восхищение у всех поколений, на его концерты ходили и студенты, и дети, и люди среднего возраста, и пожилые. Он восхищал своим талантом, его уважали за его жизненную позицию, и его красота завершала череду его изумительных качеств.

Михаил, напротив, был идеальным образом делового мужчины. Синий костюм в мелкую клетку, белоснежная рубашка, узкий галстук в тон костюму, сверкающие ботинки, аккуратная стрижка. Он был высоким, имел отличную физическую форму, красивое мужественное лицо с глазами глубокого синего цвета.

— Она очень любит скрипку. Я сегодня случайно узнал, что ты остановился в нашей гостинице, и мне посчастливилось попасть на твой концерт. Я увидел, как ты играл, и вспомнил, как однажды она говорила, что только скрипка может разговаривать на одном языке с её душой и что только сердце скрипки способно любить настоящей великой любовью.

На самом деле на концерт он попал абсолютно случайно — он не любил и не понимал скрипку, но его мать потребовала сопроводить её на концерт, и он согласился. Полтора часа Михаил смотрел на то, как смычок пилит струны, а в голове был её образ: девушки, которая считала, что скрипка является образцом для подражания каждому человеку. Она никогда не объясняла это своё мнение, но оно врезалось в память Михаила, как один из её тайных заветов.

— Это очень интересно, — Даниэль даже засмеялся от удивления. — Ты хочешь, чтобы я сыграл для неё?

— Я не знаю, — Михаил был раздосадован, но от смеха Даниэля ему стало даже немного легче, по крайней мере, он понял, что выглядит не совсем абсурдно. Он махнул рукой на этикет. — Она когда-то даже звала сходить с ней на твой концерт, но я не захотел, а она одна постеснялась идти на такое крупное мероприятие. Я просто хочу познакомить тебя с ней, для неё это будет огромной честью, и я уверен, что она не утомит тебя. Она очень скромная. Она как солнечный лучик, понимаешь? Всё, к чему она прикасается, приобретает волшебство, — он произнёс это и сразу начал ругать себя в уме: «Что ты несешь! Кому это важно, кроме тебя, — на какой лучик она похожа!»

Даниэль вообще призрачно понимал тайны русской души, потому что родился в Германии, а в России был лишь на редких гастролях. Не понимал, как именно знакомство девушки со скрипачом, пусть даже его масштаба, может изменить то, что когда-то её обидел вот этот Михаил. Он попробовал представить себе солнечный лучик в образе девушки: сначала его фантазия нарисовала девушку-альбиноса, затем девушку-блондинку с прекрасной фигурой, а затем он вспомнил, что это Россия, и предположил, что она будет рыжей и смешной девчушкой, на лице которой нет места без веснушки.

— Я с удовольствием познакомлюсь с ней. Только в шесть утра у меня самолёт в Израиль. Ей придётся приехать прямо на праздник. И, к сожалению, я не смогу уделить ей много времени.

Даниэль поднял глаза на огромные часы в вестибюле ресторана — шесть часов вечера. Он хотел отдохнуть перед перелётом, планируя уже через пару часов идти к себе в номер, чтобы хорошенько выспаться.

— С этим не будет проблем! Главное, чтобы это не доставило тебе неудобств, — согласие скрипача воодушевило Михаила, оставалось только найти её, ведь уже полгода он не знал, где она. Она могла быть где угодно — у матери в Тюмени, или у друзей в Тавде, или у дедушки в деревне. А могла оказаться дома, в Екатеринбурге. Они поддерживали связь деловыми короткими электронными письмами. Она писала очень талантливые книги для детей, а он прослеживал пути их продажи. Это не приносило ему большой прибыли, но он боялся потерять эту последнюю ниточку связи с ней. Михаил понимал, что гораздо разумнее нанять пресс-секретаря для неё, но ему нравилось это участие в её жизни.

— Отлично! Я жду её и буду рад знакомству! — Даниэль пожал руку Михаилу, снова широко улыбнулся и вернулся за стол к своей команде.

Миша кивнул и, на ходу доставая телефон, помчался к лифту, в котором было не так шумно. Двери лифта закрылись, гудки всё шли — она не брала трубку. Он поднялся к себе в кабинет, набрал её номер в третий раз. Он ходил по своему кабинету, от стены до стены, слушая гудки, и радость от согласия Даниэля становилась всё меньше. Идея познакомить их начала казаться глупой и наивной, а вероятность того, что это вернет её расположение, — невозможной.

— Даша, неужели тебя нет в городе?

Он упал в кресло и пожалел, что остался один. Она никогда не была в его кабинете, но даже здесь всё было наполнено её присутствием. До знакомства с ней на работе он выдерживал строго деловой стиль интерьера, но под влиянием её непосредственности в его кабинете появились плакаты с жизнеутверждающими фразами, серый цвет сменился на сдержанные зелёные тона, вместо современных статуй встали яркие, приятные для глаз имитации деревьев. Воспоминания и мысли сразу настигли его. Михаил вспомнил всё с самого начала, с того самого майского дня, когда он впервые зашёл в её маленький рабочий кабинет.

18 мая 2012 г. Россия, Екатеринбург

С восемнадцати лет Михаил занимался делом своего отца — гостиничным бизнесом. Он схватывал на лету всё время меняющиеся потребности туристов, знал, как сделать из человека, попавшего в его отель впервые, постоянного посетителя. Его идеи приносили колоссальные доходы, и, конечно, он был горд собой, своим умом и находчивостью. Успех, пришедший так легко и так рано, кружил его голову, и ему хотелось ещё больше отелей, ещё больше клиентов, ещё больше денег, славы и успеха.

Его отец, Виталий Семёнович, внимательно наблюдал за сыном, и ему не нравилось, каким заносчивым и напористым он становится. Он всегда хотел, чтобы семейный бизнес был больше, чем просто генератором денежных средств. Он хотел, чтобы его сын стал не миллионером, а личностью. Он хотел видеть его сильным, лояльным и мудрым, а получил избалованного пафосного мальчишку, который любит сорить деньгами. Он долго наблюдал за ним молча, потом стал беседовать с сыном, пробовал дать совет, но сын лишь отмахивался. И однажды терпение Виталия Семёновича просто лопнуло. Он вызвал сына к себе, заперся с ним в кабинете, усадил напротив:

— Миша, я хочу попросить тебя об одном маленьком деле.

— Ок, говори, — Михаил смотрел в свой iPhone, и было видно, что ему наплевать на отца. Виталий Семёнович обошёл стол, взял телефон из рук сына, вернулся в своё кресло, сел, посмотрел на экран. Там было сообщение от какой-то девушки: «Котик, ну не капризничай, приезжай скорей!». Он поморщился, сунул телефон в ящик стола.

— Ты едешь в небольшой город, в пятистах километрах от Екатеринбурга. Строишь там зону отдыха для детей, — он говорил короткими фразами — спокойно, уверенно. От каждого нового предложения глаза сына становились всё круглее, но Виталий Семёнович был твёрд в принятом решении. — Заниматься этим ты будешь благотворительно. Я распорядился, чтобы твою должность финансового директора занял человек, которому я доверяю. С завтрашнего дня все подчиняются только ему. Я верну тебе должность только в одном случае, — он замолчал, внимательно всмотрелся в лицо сына. Сын был копией своей матери. Высокий, подтянутый, красивые ясные глаза, прямой нос, выразительные губы, волосы пепельного цвета, но его мать была женщиной чести, отзывчивой, доброй, а сын… он был разочарован им.

— В каком случае? — он смотрел на отца со злостью, почти с презрением. Это решение отца разожгло ярость в нём. В свои годы он уже должен был приобрести уважение к мудрости своих родителей, которые смогли начать огромный семейный бизнес с нуля, не имея поддержки никого из родных, но он не хотел.

— Если увижу, что ты научился ценить людей, уважать их и помогать хоть кому-то, кроме себя.

— Это бред, как ты собираешься это увидеть?

— Неважно.

— На какие средства я должен заниматься строительством?

— У тебя будет доступ к благотворительному фонду компании.

Михаил всплеснул руками:

— Папа, чего ты хочешь добиться? — он сплёл пальцы рук в замок, опустил голову, посмотрел исподлобья. — Если я не поеду?

— Это прозвучит старомодно, но, если в течение трёх дней ты не приступишь к выполнению моей просьбы, я перепишу завещание.

Михаил резко встал, обошёл стол, достал из ящика свой телефон, положил его в карман.

— Как называется город?

Виталий Семёнович задумался на секунду — север или восток области? Оба города были равноудалены, мало населены и абсолютно бесперспективны.

— Тавда, — название само сорвалось с губ. Когда-то в молодости он бывал там, кроме рыбалки, не запомнил ничего. Три дня он пил с руководством города, рыбачил с полуразвалившегося катера, а потом уехал и старался забыть этот бедный, разворованный город.

Михаил резко развернулся и вышел. В машине он долго смотрел на руль, не понимая, куда ему ехать. Он сам уже давно чувствовал, что его жизнь рассыпается, как песок на ветру, — бесконтрольно, быстро, но очень красиво. Он тратил себя на развлечения и бизнес, но уже давно не получал радости от чего-либо. Он хотел изменить хоть что-то, но метод отца просто вызвал в нём волну ярости, гнев, ненависть. Он уткнулся лбом в руль, зарычал, как животное в клетке, повернул ключ зажигания, вывернул на проезжую часть и поехал в сторону дома. Перед отъездом его ждало много дел и нерешённых проблем.

21 мая 2012 г. Россия, Тавда

Михаил приехал в Тавду через два дня после разговора с отцом. Он ехал туда и не мог расслабиться ни на секунду из-за тяжёлых мыслей в своей голове. Он не представлял, как жить в такой дыре, которую выбрал его отец. У него было много связей во всех уголках страны, но здесь он кое-как смог найти приличное жильё. Из всего, что ему предложили в агентстве недвижимости для размещения, он не смог выбрать ничего пригодного для жизни — в одной квартире были клопы, в другой воняло кошачьими испражнениями, в третьей мебель была из прошлого века.

Михаил был вынужден обратиться к главам города. Сначала они смотрели на него как на дурачка, но, узнав, что он инвестор, сразу нашли ему сносный коттедж, с хорошим двориком и приличным ремонтом. За несколько часов нахождения в этом городке он уже успел возненавидеть это место, и главной его целью было скорее закончить строительство зоны отдыха в парке этого города и уехать обратно. Его всего успели искусать комары, они летали целыми стаями вокруг него, пищали у самого уха, щекотали лицо и впивались в кожу, он пытался их поймать и нескольких размазал по белой рубашке. В самые нежные места его тела впивались мошки, они кусали его за ушами, в шею, в веки, они забирались под рубашку, и он чувствовал зуд по всему телу. Каждый укус вспыхивал волдырём и горел на коже как маленькая ранка.

Его ужасно раздражало, что ему придётся отзывать своих лучших специалистов с крупных объектов по всей стране и переводить их сюда, в это забытое всеми место, но без их помощи он не мог справиться. Все, кому Михаил звонил сообщить о переводе на новый объект, долго хохотали, узнав, куда он их зовёт, потом задавали один и тот же вопрос:

— Ты шутишь? Какая ещё Тавда?

Было сложно держать себя в руках, больше всего ему хотелось ответить: «Нет, не шучу, ты уволен». Но Михаил прекрасно понимал, что эти люди — лучшие в своём деле и он не имеет права их терять, потому что назад их уже будет не вернуть. И он мило смеялся, говорил о том, что пришло время принести пользу человечеству, что его потянуло на благотворительность, что малые города России тоже нуждаются в поддержке. Говорил и ненавидел и себя, и отца. Себя — за то, что не мог взять себя в руки, отца — за эту идею.

Отец запретил ему взять с собой даже водителя, и за пять часов по разбитой трассе у него с непривычки заболели плечи, затекли ноги, а закончилось всё ноющей шеей. В этом городе не было ни одного метра дороги без ямы, одна полоса движения, все ездили как на похоронах. Зато не было пробок.

Он кое-как нашёл этот парк. Прошёл его до конца, вернулся к входу — аккуратно, прибрано, но бедно. В целом парк оказался вторым местом (после коттеджа, в котором он решил жить), что не вызвало отвращения. В парке было много посетителей, в основном мамочки с детьми. Его деловой вид вызывал любопытство у прохожих. Михаил решил надеть солнечные очки, огляделся в поисках административного здания, из зданий, внушающих доверие, увидел только одно. Одноэтажное строение, похожее на большой киоск, обшитое бежевым сайдингом, с зелёной крышей, дешёвая офисная дверь. Он потянул её на себя, вошёл внутрь. После улицы показалось безумно темно, он услышал голос где-то поблизости:

— Проходите сюда, кто там?

Михаил сделал пару шагов в направлении голоса, снял очки, глаза стали привыкать к обстановке быстрее. Это была уборщица, которая тряпкой протирала стены. Он даже не смог сообразить поздороваться, потому что она сразу вызвала в нём волну смешанных чувств. Эта девушка даже перчаток не надела, и на ней не было никакой формы, просто джинсовый сарафан, сандалии и тряпка в руке. Она смотрела на него с интересом, свойственным только детям, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Ему приятен был этот взгляд, глаза у девушки были тёплые, тёмно-карие, как вишни. Волосы она собрала в пучок, они завивались на висках, вокруг лба, над шеей. Было видно, что ей достаточно жарко, потому что в здании было душно, но лицо выражало только радость, будто она давно ждала его и была очень рада его приходу. Девушка улыбнулась во весь рот, обнажив брекеты на зубах — она была довольная смешная с ними, но было видно, что они ей не мешают.

— Добрый день. Вы к нам?

— К кому к вам? Мне нужен директор. Я хочу инвестировать деньги в этот парк и его развитие, — его смутил её вопрос, поэтому ответил он довольно резко, чтобы сразу показать своё положение человека высокого ранга.

— Она сегодня в Тюмени, вернётся только вечером. Может, ей что-то передать?

— Да нет, спасибо, — он хотел уходить, но вдруг удивился: что-то было не так с уборщицей — с ней было приятно разговаривать. — Я могу попросить воды?

— Да, конечно, — она положила тряпку в ведро, пошла в уборную. Михаил услышал звук льющейся воды. Вернулась с влажными руками, достала чистую кружку, наполнила её из пятилитровой бутылки, протянула ему. Он пригубил — вкусная чистая вода.

— Спасибо.

— На здоровье, — ещё одна открытая улыбка.

— Девушка, а почему вы нормальную работу не нашли? Неужели, кроме технического персонала, нет вакансий? — он поставил кружку на стол, скрестил руки на груди. Михаил понимал, что вопрос очень грубый, но весь этот день высосал его до капли, и он хотел испортить его ещё кому-то.

Она оглянулась на своё ведро, снова улыбнулась, только теперь одним уголком губ, наклонила голову на бок.

— Так хорошая же работа, разнообразная, весёлая. Люди интересные, добрые, — хорошо поставленная речь, она умела подбирать слова, не шепелявила, не проглатывала окончаний слов. Михаил прищурился, облокотился о косяк двери. — Неужели это имеет большое значение, где работает человек? — она продолжала размеренно, сдержанно, при этом внимательно смотрела на него. От такой манеры общения провинциальной уборщицы было немного неловко.

— Если тебе предложат должность администратора гостиницы — пойдёшь? — он понимал, что вопрос прозвучал как издёвка, но ему хотелось поддеть её, вывести из себя, чтоб она показала, что является хабалкой, как и другие люди её профессии.

— Я же в этом не разбираюсь совсем, — в её ответе не было растерянности, только удивление.

— У тебя образование есть какое-то?

— Есть. Я техникум окончила, только никак не запомню — это просто среднее или среднее техническое? — и её саму это так рассмешило, что она засмеялась. От всей души. Всего на пару секунд, но он не удержался и улыбнулся этой её то ли шутке, то ли глупости.

«Не дай бог, чтоб в этом городе все были такие странные, как эта девочка, ей же лет девятнадцать от силы. Или когда там брекеты ставят».

— Ясно. Тогда я заеду завтра, — ему стало неловко от её невозмутимости, захотелось поскорее уйти и забыть этот пустой диалог.

— Хорошего вам дня! — эти слова она сказала ему вслед, и всю дорогу Михаил назойливо думал об этом. «Хорошего вам дня!» — что она вообще хотела сказать? Выходило, что уборщица в парке гораздо дипломатичнее его. От этого он ещё сильнее разозлился. И твёрдо решил, что завтра он будет самым вежливым в этом проклятом городке. Даже с этой уборщицей. Потому что он директор огромного бизнеса, пусть временно снятый с должности, и должен быть повыше уровнем.

Он приехал в свой коттедж. У него не было никакого персонала, он представления не имел, сможет ли найти кого-то приличного для ухода за этим домом, для приготовления ему еды, для ухода за садом, который уже цвёл и разливал по округе аромат черёмухи, вишни, сливы. Он раскрыл окна, вдохнул расслабляющий аромат — в душе стало светлее. Михаил принял душ, нашёл в интернете доставку еды на дом, заказал роллы.

Роллы оказались отвратительного качества, но голод длинного дня требовал обильного ужина, и он съел всё. На улице поднялся ветер. Михаил решил прикрыть окно и увидел её. Идущую мимо его дома уборщицу из парка. Она шла лёгкой быстрой походкой, улыбалась сама себе, ветер трепал ей волосы, и она держала их, одной рукой прижав к шее. Он проводил её взглядом, закрыл окна, задвинул шторы. В голове метнулись две мысли, одна — холодная и расчётливая:

«Мне же нужно будет с кем-то утешать свои физические потребности — а ей даже не придётся делать дорогих подарков, её не нужно будет долго обхаживать, такой мужчина, как я, просто логически должен располагать её».

И вторая — удивлённая:

«Но она же ещё ребёнок!»

Он выключил ноутбук, нашёл в шкафу чистое постельное бельё, застелил постель и уснул крепким здоровым сном.

22 мая 2012 г. Россия, Тавда

Утром Михаил чувствовал себя гораздо лучше, он получил готовые проекты на почту. Всё строительство должно было тянуться не дольше двух месяцев, а самое главное, по прогнозам финансового отдела — прибыль всё-таки будет. Оставалось только определиться с территорией. Он чисто выбрил лицо, надел свежий серый костюм, блестящие запонки, лакированные ботинки — ему нравилось производить впечатление, и сегодня он был готов на все сто.

Михаил сел в свой Porsche, в салоне играла приятная музыка, он откинулся на кресло и раздражённо бросил телефон на соседнее сиденье. Он наряжался ради уборщицы, это было противно и смешно. В Екатеринбурге с ним были красивейшие женщины города — ухоженные, приятные, умные. А он думал о какой-то простушке из дыры, в которую приехал на пару месяцев. Он побарабанил пальцами по рулю и поехал.

Приехав, он сразу пошёл в административное здание. Уборщицы не было видно, директор стояла посреди холла и читала какие-то документы. Ей тоже прислали на почту планы застройки, и она уже готова была показывать территорию.

— А я вас поджидаю, Михаил Витальевич, доброе утро, — дружелюбная улыбка, приятный вид. Женщина лет сорока пяти, светлые короткие волосы, чёрные глаза, лёгкое зелёное платье, жёлтые туфли.

— Доброе!

— Света, пошли на территории выберем место для нашей новой площадки?

Из кабинета появилась вторая женщина, высокая, статная, голубые глаза, каштановые длинные волосы. Одарила его такой же фирменной дружелюбной улыбкой, как и директор.

— Здравствуйте. Как классно, что вы у нас решили эту зону отдыха строить. Нам вчера сказали, мы так обрадовались! — обе женщины были безумными болтушками, они вели его по парку и не молчали ни секунды, они рассказали ему всё — где стояли качели, карусели; как пропала статуя Ленина и куда; как воруются цветы и деревья; как они очень медленно, но не сдаваясь, шли к расширению культурных зон парка. Марина Сергеевна была невысокого роста, очень живая, смешливая, а Светлана Дмитриевна оказалась художественным руководителем парка, она была в меру весёлой, в меру сдержанной, она умела подбирать слова, и все дипломатические беседы почему-то вела именно она. Они показали Михаилу непроходимый лес, на месте которого ему предстояло поставить зону отдыха с нуля.

— Я могу убрать эти заросли и посадить вокруг что-то более благородное? — он в волнении осматривал тонкие некрасивые тополя и слышал, как вокруг его головы начинают пищать комары.

— Можете! — в голос ответили они.

— Я видел по дороге сюда торчащие из земли плиты и канавы разной глубины — я могу выровнять подход к этой территории? — они кивнули ему, он не понимал, как можно было до сих пор не привести в порядок все эти гектары земли. Ему было жалко смотреть, как в Тавде огромные перспективные площади просто стоят грыжами на лице города и никто даже не думает заниматься ими.

Эти две женщины вызывали доверие, он чувствовал, что работать с ними будет легко и приятно. Он сомневался пару мгновений, но всё же решился обратиться к ним за помощью.

— Возможно, вы сможете порекомендовать мне кого-то, кто мог бы помочь мне в бытовом плане жизни. Я имею в виду повара, гувернантку и садовника. Мне пока сложно сориентироваться, куда можно обратиться по этому вопросу.

— Поможем. Вам уже сегодня нужны эти люди? — вид Марины говорил о полной готовности помогать ему.

— Чем скорее, тем лучше.

— Найдём, я спрошу пару знакомых и позвоню вам. Идёмте акты подпишем?

Они вошли в здание, с улицы глаза снова не сразу привыкли к полумраку. Он вошёл вслед за ними в кабинет, поставил портфель на стол, чтобы достать бумаги, и за его спиной раздался радостный голос уборщицы:

— Добрый день.

Михаил повернулся. Она сидела за столом: прямые волосы аккуратно рассыпаны по плечам, лёгкий макияж, на губах приятная яркая помада. Девушка сидела за ноутбуком, одетая в лёгкое бирюзовое платье, и что-то печатала. Вокруг неё на столе лежало много бумаг, разноцветный стакан под ручки, с настольной лампы свисали звёздочки, нанизанные на нитку, на стене развешаны планы, календарь, под ним бумажный голубь. Рабочее место было похоже на стол школьницы, но в ней самой не было ничего ни от школьницы, ни от уборщицы! Очень спокойная, внимательная. С прямой спиной. Она взглянула на него и скромно улыбнулась. И тут же ему всё стало понятно — конечно, ей было жутко смешно от того, что он принял её за технический персонал. И лет ей было не девятнадцать, а скорее двадцать пять. Просто она была такой миниатюрной, что выглядела как подросток. Михаил смутился, хотел извиниться за своё вчерашнее поведение, но понял, что она на него не держит зла. Его поразила её способность спокойно реагировать на ситуацию. И вчера, и сегодня. Она могла выставить его на смех за вчерашнее поведение, но никому ничего не стала говорить. Она не стала поддевать его этим. Михаил подписал все документы, сложил в портфель, попрощался и ушёл.

Весь день он провёл в бесконечных переговорах с поставщиками, встречался со всевозможными людьми, обзванивал все ответственные лица, и всё шло по плану. В районе обеда ему перезвонила Марина Сергеевна, сказала, что рекомендует ему какую-то женщину, способную быть и кухаркой, и садоводом, и гувернанткой. Вместо обеда он поехал знакомиться с ней. Женщина оказалась сестрой самой Марины, её звали Ирина, у неё имелись корочки повара, подвешенный язык и золотые руки. Он наугад назвал сумму семьдесят тысяч рублей в месяц, потому что не знал средней зарплаты Тавды, и такой вариант его полностью устраивал, а они выпучили на него глаза. Оказалось, что, работая сторожем в парке, Ирина получала всего семь тысяч рублей. Узнав это, глаза выпучил уже Михаил. О таких низких зарплатах он даже не слышал. В обязанности Ирины входило приготовление завтрака, обеда, ужина, закупка свежих продуктов. Она должна была следить за чистотой его белья и дома в целом, не лезть в то, что её не касается, и содержать в саду уголочек, визуально приятный, чтобы он мог расслабляться там по вечерам. Устроил он её, конечно, через компанию отца, ждал, что отец позвонит уточнить о новой открытой ставке, но отец молчал. После того их вечернего разговора он не звонил ни разу.

Ирина пришла в этот же вечер вместе с маленьким сыном Ваней, чтобы посмотреть фронт работ.

— Это вам, подарок от тавдинских условий, — она хохотнула и протянула ему какой-то баллончик с комаром на этикетке.

— Спасибо. Что это? — он принял из её рук баллончик.

— Спрей от комаров, я же вижу, что грызут они вас бесчеловечно, вот брызгайтесь иногда, кусать не будут. Вы же не будете против, если я иногда с Ванькой буду работать?

— Нет, против я не буду. Спасибо за спрей, — он открыл баллон, брызнул себе на голову. Голову кусали больше всего, и помогал только горячий душ, зуд утихал. — Я приготовил список того, что люблю есть. Вы можете готовить всё по очереди или как-то совмещать. Мне всё равно. Главное, чтобы еда была свежей. Я требователен к рубашкам, к постельному белью и неприкосновенности рабочего стола. На нём я могу прибирать сам, в остальном ценю аккуратность и чистоту. Проверять полки на наличие пыли никогда не буду, но оценю, если они всё-таки будут чистыми. Если вам будут нужны выходные, вы их возьмёте, если мне нужно будет побыть одному — я предупрежу. За попытки лезть в мою личную жизнь я увольняю без предупреждения. За обсуждение моей жизни на стороне — аналогично.

Михаил говорил чётко, серьёзно, властно, Ирина кивала. Не спорила — ему это нравилось. Он передал ей список и ушёл в спальню, где надел лёгкий тренировочный костюм — он решил совершить первую пробежку по этому городу.

Он побежал, особо не выбирая дороги. В этом секторе города не было асфальтированных дорог, и Михаил просто бежал по песчаным улочкам, не запоминая дороги, вдыхал свежий запах небольшого города. Ощущение было такое, что он приехал в какой-то санаторий. В городе не было заводов, производств, фабрик, всё медленно разваливалось, от этого воздух был чист до головокружения. Вокруг росли разные деревья — берёзы, тополя, сосны, липы, осины. Машин было очень мало, люди никуда не спешили, и за эти два дня он почувствовал, как уходит из него напряжение большого города. Здесь Михаил чувствовал себя королём, он был слишком ухоженным, ярким, лощённым — каждый, кто встречался ему, долго смотрел ему вслед. Он пробежал около пяти километров и решил возвращаться домой. Набрал в смартфоне адрес своего дома, посмотрел кратчайший путь и побежал обратно. На половине пути зазвонил телефон — это был его отец.

— Да, отец, — он остановился, чтобы успокоить дыхание.

— Устроился?

— Да.

— Я связывался с Прохоровым, он сказал, что место выбрано идеально.

— Я знаю, — Мишу раздражал этот пустой разговор: отцу не о чем было поговорить с ним, как и ему с отцом.

— Если нужна будет помощь, звони.

— Договорились.

— Пока.

— Пока, — Михаил положил трубку, поморщился. Когда-то он ценил советы отца, но в последнее время старик становился назойлив как муха и мог только мешать, как, например, с этой задумкой отправить его сюда. Он сверился с маршрутом — ещё три километра до дома, достал гарнитуру, хотел было уже включить музыку, но услышал знакомый голос:

— Добрый вечер. Я вот только про вас подумала, а вы тут уже стоите.

Она была всё в том же бирюзовом платье, белые туфли, белая сумочка — похоже, она только шла с работы, в семь часов вечера.

— Что ты обо мне подумала? — он смахнул пот со лба рукой. Конечно, он был сейчас очень зол на себя и на неё за эту встречу. Она нравилась ему как девушка, и он совсем не хотел, чтобы она во второй день знакомства видела его залитым потом после пробежки.

— Я подумала, что вы очень хороший человек, если решились строить в парке зону отдыха. Вы делаете подарок многим поколениям маленьких детей, — она достала из сумки маленький кружевной платочек и протянула ему. — Спасибо вам, — в её голосе была искренняя радость, он удивлённо смотрел на неё и не мог понять, шутит ли она или правда так думает. Он взял её платок, вытер лицо, положил платок в карман.

— Я думаю, можно на ты. Меня зовут Михаил, — он протянул ей руку.

— Дарья, — она легонько взялась за его ладонь, еле ощутимо пожала.

— Ты живёшь где-то рядом?

— Да, вон в том доме с синей крышей, — она рукой указала ему на маленький домик неподалёку.

— Ты всегда работаешь до семи?

— Нет, что вы, — Дарья засмеялась. — Мы сегодня задержались из-за концерта. Я проводила концерт для молодёжи, которая в этом году выпускается из школы.

— А почему опять на вы? — она смущённо посмотрела под ноги. — У вас что, ещё и концерты в парке проходят?

— Да, довольно часто.

— Кем ты работаешь?

— Я режиссёр, — он поднял брови в удивлении, она снова засмеялась. — Да, я именно режиссёр. Я пишу сценарии, организовываю концерты, приглашаю выступающих и сама это провожу, но это лишь часть из того, чем я занимаюсь. В моей работе и жизни очень много ингредиентов.

— А что ещё?

— Ой, много. Стихи иногда пишу, рассказы. Занимаюсь садом, домом. Но это всё скучно. Расскажите лучше о себе.

— Зачем я буду рассказывать? — он даже смутился. — Ничего интересного, бизнес. С восемнадцати лет я зарабатываю и не делаю ничего интересного. А где можно посмотреть твои стихи? Скинешь мне ссылку на почту? — она кивнула, но он не увидел уверенности в этом кивке и понял, что тема собственных стихов сейчас её совсем не волнует.

— Зачем же вы говорите, что не делаете ничего интересного, вы занимаетесь спортом — это уже очень интересно.

— Я только пробежки и делаю, — её лицо выражало неподдельное любопытство, глаза блестели, и ему, как мужчине, это было приятно. Михаил засмеялся и кивком головы пригласил её присесть на скамейку поблизости. Она посмотрела на скамейку, вздохнула, надула губки.

— Михаил, ты знаешь, я не смогу с тобой посидеть сегодня. Хотя с тобой очень интересно, но я просто тороплюсь домой, а концерт очень меня задержал, — Дарья посмотрела на свой дом вдалеке и снова в глаза Михаилу.

— Ничего страшного, поболтаем в другой раз. Ты живёшь с родителями? — он внимательно изучал её маленькие губки, очень подвижные, и ни капли не стеснялся это делать — он не привык церемониться с девушками, которые были ему любопытны. Эти губки улыбнулись и сказали ему удивительную фразу:

— Нет, я живу со своим мужем. Он приедет из другого города через несколько часов, я хотела бы успеть приготовить ему ужин, — и она просияла всем лицом от одного упоминания о нём, о том, что он скоро приедет. В ней было очень много радости, но он растерялся от этой фразы, потому что не мог и подумать о замужестве этой девочки.

— У него рабочая командировка? — это самое элементарное, что пришло ему в голову.

— Да, он работает руководителем походного клуба. Водит семьи в походы и возит в интересные места. Сегодня они с группой в Тобольске.

Он слушал её голос, полный восторга, и не помнил — было ли такое, что кто-то говорил о нём с таким же воодушевлением. О нём так говорила мама. Отец — только в детстве. Но мать давно уехала в Испанию, она бывала в России два-три раза в год, чаще он или отец бывали у неё — и да, только она всегда была горда сыном.

— Тогда хорошего вечера, — он был снова зол и на неё, и на себя. На неё — из-за того, что она была рада жизни и это было в её глазах. На себя — за то, что он не был ей рад уже давно. Жизнь казалась ему чем-то вроде полосы препятствий, где каждому нужно доказывать миру о том, что он на что-то способен. Иначе мир быстро доказывал обратное.

— Ага, всего доброго, — Дарья сделала шаг и обняла его за талию, как друга или как брата. Как очень родного человека. Всего на пару секунд она прижалась к нему и тут же отступила, улыбнулась своими смешными брекетами и зашагала в сторону дома, быстро, энергично и весело. Он ещё минуту провожал её взглядом и восстанавливал дыхание от шока. Михаил почувствовал, что он гораздо лучше, чем думал. Он понял, что Тавда гораздо приятнее, чем ему показалось вначале. Он понял, что мир в целом имеет волшебство вот таких моментов, ведь самое дорогое — бесплатно. За пару секунд Дарья подарила ему подарок под названием «добро». И добро сопровождало его до конца этого необъяснимого дня.

Глава 2

25 мая 2014 г. Россия, Екатеринбург

Экран телефона засветился в полумраке кабинета. Михаил встрепенулся — это звонила она.

— Алло, — он не знал, как она отнесётся к его звонку после долгой разлуки, поэтому пытался разговаривать осторожно. — Здравствуй, Даша! Где же ты пропала?

— Здравствуй, Миша! — она, как всегда, говорила так, будто он один был на этой планете. Много лет проработав режиссёром, она приобрела привычку чётко выговаривать слова и добавлять в голос торжество. — Я просто телефон положила на кухне, а сама работала в кабинете, приходили очень интересные люди, они рисуют иллюстрации к моим новым рассказам. Как твои дела? Я очень скучала по тебе, — она засмеялась.

У него мурашки побежали по коже. Как она находит в себе столько тепла, чтоб даже с ним так разговаривать?! С человеком, который чуть не сломал её жизнь.

— Всё отлично, Даш! Ты знаешь, у меня есть сюрприз для тебя.

— Правда? Ой, это так мило! — в её голосе был веселящий сердце восторг. Миша уже не мог сидеть в кресле, он встал и быстро подошёл к окну.

— Если только ты сможешь приехать сегодня ко мне в Vogel, вернее, если найдёшь время, я отправлю водителя Стаса, ну ты же знаешь Стаса! — он зажмурился, он терялся в словах, когда слышал её.

— Конечно приеду! У меня вечер абсолютно пустой, я готова! Забирайте меня!

— Всё, он едет!

— Миша, ты такой добрый! — она сказала это тепло и очень нежно. Он не верил, что она вернулась, последний их разговор по телефону был совсем другим. Её голос был пустым тогда, и он ночами не спал, думая, как вернуть ей жизнь. И вот теперь, спустя столько времени, он слышал её счастливой.

— Ты простила меня? — выдохнул он. Михаил не хотел её об этом спрашивать, но вопрос сам сорвался с губ. — Как ты смогла меня простить?

— Я никогда на тебя не обижалась, ты что? Я же не умею, — в голосе удивление, игривая сердитость.

— Но ты была другой тогда.

— Конечно! Ведь я тогда была совсем глупая и разрешала себе иногда грустить. Я и сейчас иногда разрешаю, но очень редко, — короткий весёлый смех. — И ты совсем в этом не виноват, это всё я. И я очень рада, что ты позвонил, и мне очень стыдно, что я сама не звонила. Миш, в общем, я жду Стаса, а то сейчас наговорю тебе много всяких сентиментальных глупых штук. А потом буду краснеть! Скоро увидимся! — она несколько раз чмокнула микрофон телефона и отключилась.

Он сразу перезвонил Стасу и попросил забрать её. Стас удивился — много месяцев он не был на этом адресе и не видел Дашу пассажиром, но с радостью и без лишних вопросов ответил:

— Уже лечу, Михаил Витальевич!

Михаил налил себе бокал белого вина и вновь погрузился в горькие и светлые воспоминания, которые принадлежали лишь ему.

26 мая 2012 г. Россия, Тавда

Он практически за руку поймал её в парке через три дня после последней встречи. Она часто мелькала в парке, но возможности её поймать просто не было, она ни минуты не сидела без дела. Утром она могла с толпой детей в костюме пирата бегать по всему парку. В обед она уже была в розовом бальном платье, но снова в окружении детей. Вечером на ней появлялся голубой парик и голубое платье Мальвины, но компания была неизменной — дети разных возрастов, на лицах которых читался восторг от того, что она проводит им игры. Было видно, что она отлично ладит с детьми и сама от этого получает удовольствие. В этот день с утра Михаил видел, что директор и художественный руководитель парка куда-то уехали, и сейчас Даша не бежала через парк, а спокойно шла, в своей обычной одежде, без грима — значит, он мог поболтать с ней, не создавая ей проблем.

— Значит, твой муж водит людей в разные походы?

— Да! — она просияла. — Это очень интересно на самом деле. Ты понимаешь, он ведёт работу по сплочению замещающих семей. То есть семей, которые решились на приёмного ребёнка. Конечно, он принимает в клуб всех желающих, с ним ходят даже простые люди, ну и непростые люди. Не знаю, как это объяснить. Просто там очень интересно — рыбалка, костры, палатки, разные соревнования, еда на живом огне.

— Он часто ходит в такие походы?

— Да нет, раз в месяц, иногда два. Иногда на один день, иногда на три. Иногда рядом с городом, иногда далеко, — она махнула рукой. — В общем, Миша, семейка у нас весёленькая. А у тебя есть семья?

— Семья? — он не знал, с чем ассоциировать это слово в своей жизни, и тема его семьи была ему неприятна, потому что слишком в ней всё было сложно. — У меня нет семьи.

— Это грустно, — она тяжело вздохнула, но тут же улыбнулась и взяла его за руку. — Но ты не грусти! Ты классный, и она у тебя будет! Самая наилучшая семья на свете.

Он засмеялся, а она присела на скамейку, разложив на коленях подол своей белой юбки. Подняла на него глаза — за его спиной было яркое солнце, и она смешно прищурилась, чтобы видеть его, закрылась от солнца ладонью. Он достал из кармана пиджака очки, водрузил их ей на нос. Даша поправила их.

— Ты настоящий рыцарь! Спасибо! Миш, а ты хотел бы тоже в поход пойти? Давай я тебя с Лёшей познакомлю! Тебе понравится!

Ему ни капли не хотелось знакомиться с её мужем, но и избегать знакомства с ним не было смысла. Он хотел поближе узнать её, и знакомство с Алексеем могло в этом помочь, ведь, общаясь с ним, он мог получить общение с ней как приятный бонус.

— Хорошо, обязательно. Когда ему будет удобно. Слушай, а если к нему захотят приехать люди из области? Как туристы. Ведь люди, живущие в мегаполисах, очень любят такие виды отдыха. За деньги, конечно.

— Это было бы очень хорошо — иметь таких туристов! Им в клубе очень не хватает финансирования.

— А кто их финансирует?

— Никто! — она всплеснула руками от досады.

— А сколько он зарабатывает? — Михаил спросил и сам почувствовал неловкость момента, но она не смутилась ни на секунду.

— Десять тысяч рублей, — сумма была смешной даже для их маленького города, он прекрасно знал, что её зарплата примерно равна доходу мужа. Ему с доходом в сотни тысяч было трудно представить, на что они живут, его галстук стоил в разы больше их зарплаты. Он внимательно осмотрел её — она была аккуратной и ухоженной. Всегда. Она всегда была счастливой, всегда доброй, открытой для мира.

— Миш, ты не переживай. Человеку нужно совсем немного для счастья, — голос решительный, полный свободы, он сглотнул волнение, подкатившее к горлу. — Вот посмотри, солнце коснулось листьев на дереве, и листья стали волшебными. Видишь? — он поднял голову к листьям — ничего он там не видел, но предпочёл кивнуть. — А вот смотри, солнце коснулось песка, а он блестит! — она развела руки как волшебница и закончила: — Всё, чего касается солнце, волшебно! — Дарья сняла очки, положила ему обратно в карман. — Мне работать надо. Тебе, наверное, тоже! Запиши номер Лёши.

Он достал телефон, записал его номер. Дал ей свою визитку.

— Ты обещала отправить ссылку своих стихов и рассказов. Здесь есть адрес моей электронной почты.

Она кивнула и убежала дальше по делам, как бабочка. Он смотрел ей вслед и думал, что ему плевать на солнце. Это она делала волшебным всё, к чему прикасалась. Без неё всё было обычным, с ней — напоминало чудо. Он хотел её. Хотел, чтобы она принадлежала ему. И он готов был сделать всё, чтобы она обратила своё внимание на него. Никогда он не желал кого-либо так сильно и так страстно. Но не знал, как себя вести с этой девочкой-ребёнком — наивной и смешной. Он проводил её взглядом и пошёл к себе в строительный вагончик, решать вопросы о поставке песка.

6 июня 2012 г. Россия, Тавда

Начался июнь, и наступила странная дождливая погода. Несколько дней моросил дождь. У Михаила сразу пропало настроение. Бригада сникла, и рабочие просто слонялись по стройке, делая вид, что чем-то занимаются. Михаил заехал в парк, посмотрел на обстановку и решил съездить в Екатеринбург. Его давно звала Кристина — покутить где-нибудь в клубе. Он развернул машину к выезду и в зеркало заднего вида увидел белый зонтик в горох, под которым стояла Даша и махала ему рукой. Михаил резко развернулся и поехал к ней.

— Здравствуй, Миша! Я знаю, что это неприлично, но Лёша уехал в Тюмень, а меня отпустили домой. А когда я выходила из кабинета, то об стул порвала колготки. Вот, — она показала пальчиком на дырку на колене. — А я карточку Лёше с собой дала, и на новые колготки денег нет, — она широко улыбнулась.

— Привет, — он только сейчас смог вставить слово в её поток речи. — Пошли, купим тебе колготки, — ему было любопытно смотреть на неё, весёлую даже в дождь с порванными колготками.

— Нет, зачем покупать. Ты же поехал. Подкинь меня хотя бы до музея. А?

Он ударил себя ладонью по лбу:

— Извини, я привык всё решать посредством денег. Садись, конечно.

Она захлопала в ладоши и прыгнула на заднее сиденье. Бросила зонтик на коврик и защебетала:

— Какая погода стоит хорошая. Как в Лондоне. Правда, я там не была ни разу, но у Лёши там живёт двоюродная сестра и говорит, что там всегда сыро. Интересно было бы посмотреть.

Он ехал очень медленно и слушал её в полном шоке. Она любую ситуацию умела повернуть в выгодное положение.

— Вы давно с мужем вместе?

— Уже три года, — она сидела у него за спиной, и он видел её в зеркало заднего вида. Даша смотрела в окно и говорила абсолютно будничным голосом вещи, о которых многие люди даже не думали. — Я полюбила своего мужа с самой первой встречи, просто не сразу это поняла. Полюбила искренне, всей душою, так мать может любить своего сына. Я очень боялась, что он никогда не сможет ответить мне взаимностью, но это не помешало мне переехать жить в его дом. Вместе с ним строить дом, потом зарегистрировать брак и заботиться, как о лучшем человеке в мире. Он правда удивительный человек, он смог сделать меня мною. Мне было сложно первое время, он необычный человек, очень мудрый. И очень требовательный к себе и окружающим его людям. А я раньше была как стрекоза. Легко так ко всему относилась. И моё чувство к нему, моё желание измениться ради наших с ним отношений сделало меня совсем другой. Честной. Да, наверное, это так и называется — быть честной.

Михаил остановился у музея, Даша приоткрыла дверцу, но ему не хотелось её отпускать.

— Мне кажется, ты ко многим людям относишься с добротой, в тебе много этого.

Она закрыла дверцу. Придвинулась поближе к нему. Сложила локти на передние два сиденья, голову положила на сплетённые пальцы.

— Мне мой дедушка сказал, что нужно верить в себя. Он сказал: «Верь в себя, ты сама себе бог и царь». И я в себя верю. Верю, что всё делаю правильно. Ведь я всегда стремилась улучшить что-то в жизни окружающих людей, теперь — в жизни мужа, в первую очередь. Я живу очень радостной насыщенной жизнью. А когда ты радостный, ты не можешь относиться к людям без доброты. Я не могу объяснить это по-другому. Если бы каждый человек на планете начал просто любить других людей, то в мире был бы рай. Вот представляешь! Так просто! Любить других людей.

Он повернул к ней лицо.

— А если этот человек делал или делает ужасные поступки, его тоже нужно любить?

— Значит, его нужно пожалеть, он просто ещё не умеет по-другому или не знает, что так можно.

Она подняла зонтик, застегнула пуговку пальто.

— Спасибо, что выручил меня. Я побежала домой.

— Чем планируешь заниматься?

— Не знаю. Почитаю, например. А ты?

— А я поехал в Екатеринбург на выходные.

— Здорово, мне там нравится. Особенно на самокате кататься — тротуарчики ровненькие и ехать легко.

— Поехали со мной? — он смотрел на неё внимательно, ему было важно понять, как привлечь её. Он даже готов был купить ей самокат и кататься вместе с ней, вместо вечеринки с Кристиной. Ведь должно же хоть что-то привлекать её в мужчинах. За что-то же она полюбила своего мужа.

Она на мгновение нахмурила брови и тут же засмеялась:

— Нас неправильно поймут, Миш. Лучше потом всем вместе поехать, с Лёшей. Спасибо, что позвал, — она быстро обняла его прямо с сиденьем, прижалась щекой к его виску. — Хороших выходных!

Вышла из машины и зашагала домой, а он поехал к себе. В свой дом в пятистах километрах, в котором его уже совсем не ждали.

7 июня 2012 г. Россия, Екатеринбург

В клубе играла музыка, он пил разные коктейли, которые подавала ему Кристина, и всё вокруг казалось знакомым и весёлым. Дарья с её радужным взглядом на мир казалась уже далёкой и туманной сказкой. Кристина, как всегда, была в изумительном розовом платье, усыпанном камнями, оно сияло в свете тысяч ламп этого клуба. Туфли отливали золотом, от вида высоких каблуков у него кружилась голова. Длинные русые волосы спадали по плечам Кристины, когда она прижималась к нему, они щекотали ему руки, ласкали шею. Она щебетала без умолку, гладила его своими шёлковыми ладошками, а в его душе всё было пусто, потому что ему стало скучно в этом месте. Он понимал, что веселье вызвано только алкоголем.

— Тина, как ты относишься к экстремальным видам отдыха?

— Это прыгать с парашютом? Или нырять с аквалангом? — она села к нему ещё ближе.

— Нет, это пойти в лес, поставить палатку, разжечь костёр.

Её голубые глаза блеснули игривым весельем.

— Может, ещё и с удочкой рыбачить? — она запустила пальчики под его рубашку, между пуговицами на животе.

— Да. Ты же знаешь, что я работаю с благотворительным проектом в Тавде? Там живёт интересный парень, занимается вот таким видом туризма. Вообще, довольно интересно, они посещают разные святыни, красивые места, устраивают вечёрки в русском стиле.

— Мишуль, скажи честно: что ты хочешь от этого парня? — она знала Мишу довольно давно. Знала, что он никогда не интересуется чем-то без личной выгоды. Восемь лет назад он вытащил её из долговой ямы, в которую она попала по глупости — хотела заниматься модельным бизнесом, но не смогла осилить простой конкуренции. После того случая Михаил уже много раз просил её расположить того или иного мецената, а она из чувства благодарности не могла отказать, и он это знал. Под понятием «расположить» были разные вещи. С кем-то просто нужно было переспать, кого-то уговорить продать завод — конечно, тоже через постель, кого-то — уступить место для стройки, кого-то развести с женой.

Он ухмыльнулся. С Кристиной было легко, она знала его потребности, и не было необходимости долго подбирать слова.

— Расположи его. Только аккуратно, чтобы никто ничего не понимал. Хотя что тебя учить. Мне нужна его жена.

— Ах ты, хитрый Мишка. Это некрасиво — ломать чужие крепкие семьи, — она говорила это ему в самое ухо, и ему противно было от того, что Кристина, безусловно, права. — Но я не могу отказать тебе. Да и интересно попробовать этот интригующий вид отдыха. Ты мне утром скинь его контакты, ну и информацию о его деятельности, чтобы я была уже немного натаскана в этих вопросах, договорились?

— Конечно, малышка, — он посмотрел на неё с благодарностью, допил бокал и встал. — До встречи в Тавде.

— Пока!

— Деньги переведу сразу по получении результата, — он подмигнул ей, она ответила улыбкой и тут же весело упорхнула на танцпол, где моментально потерялась в толпе. Водитель уже ждал его у входа, и он с чувством успеха в выгодной сделке уехал домой.

Глава 3

27 июня 2012 г. Россия, Тавда

Он уже привык к Тавде, научился терпеть её мелкие неудобства. И жизнь стала более или менее приятной. Ирина готовила ему простые, но очень вкусные блюда, в доме всегда было чисто, в саду запестрели какие-то цветы, появились грядочки с редиской, что забавляло его, как городского жителя. Стройка шла исправно, несущие сооружения уже гордо высились в самом центре парка и вызывали тонны обсуждений и надежд у всего населения. Об этой стройке писали газеты, об этом говорили в новостях — весь проект повысил статус Михаила, как благотворителя.

Когда стройка перестала отнимать много времени, он занялся ссылкой на стихи и рассказы, которую отправила ему Даша. Он ничего не понимал ни в поэзии, ни в прозе, поэтому просто перенаправил это своему знакомому редактору. Редактор долго противился, но, получив хорошую сумму денег на развитие типографии, быстро нашёл необходимое количество талантливых стихов для сборника. Михаил попросил его выпустить тираж до дня рождения Даши в начале осени, но ей не раскрывал своих замыслов.

В один из вечеров в Тавде он решил заняться своей электронной почтой на веранде — вокруг было тихо, как в лесу, даже с открытыми окнами. Только птицы щебетали в кустах. Он услышал стук каблучков, звук показался ему удивительным, потому что нарушал общую картину, и он поднял глаза. Даша шла домой пешком. Значит, Алексей снова был в походе. В последние дни он был в походах очень часто, потому что Кристина, побывавшая на рыбалке, восторженно рассказывала всем своим друзьям — бизнесменам и инвесторам — о том, как незабываемо можно провести время у реки. И все её друзья, конечно, ехали в Тавду и просили свозить их на рыбалку. Деньги они платили исправно, и, конечно, Лёша организовывал им всё новые и новые интересные мероприятия.

Миша выскочил на улицу.

— Привет!

— Здравствуй, Миша! Как твоё настроение? — она быстро подошла к нему, протянула руку, открыла ладонь, на ладони лежал камень, очень похожий на лист с дерева, тонкий, зелёный. — Смотри! Я прямо на асфальте нашла, красивый.

— Отличное настроение. Ты домой?

— Домой.

— Давай выпьем по кружке чая? Ирина заварила сегодня что-то очень ароматное.

— А давай! Я ни разу не пила у тебя чай.

— Ты у меня вообще ещё не была, — он засмеялся и указал ей рукой, чтобы она проходила.

Она ступала по двору очень аккуратно, на цыпочках. Потом, неизвестно зачем, прямо у крыльца скинула туфли, рядом поставила сумочку и босиком пошла по газону в сад. Он сложил руки на груди и с удовольствием наблюдал за ней. Она внимательно оглядела все цветы, каждый понюхала. И в углу сада обнаружила цветущие лилии. Оглянулась на Мишу, глаза сияли.

— Ты смотри! Белые королевские лилии! — она наклонилась, вдохнула аромат, встала на колени, положила свой камень под цветы. — Пусть пока тут поживёт! Ты не будешь против такого гостя? — он отрицательно мотнул головой.

Она встала и вприпрыжку побежала к нему.

— Пошли чай пить?

— Пошли, — он открыл дверь, пропустил её вперёд.

После улицы в доме было прохладно, и её кожа покрылась острыми мурашками. Он сглотнул слюну от волнения, в голове рисовались образы её тела в его объятиях, но он знал, что ещё слишком рано.

— В последнее время и ты постоянно на работе, и Лёша из походов не вылезает, — он поставил перед ней кружку горячего ароматного чая и придвинул вазу со сладостями, а она вытащила из неё какую-то маленькую конфетку и аппетитно начала её жевать. Она смотрела на него изучающе. Сегодня он был одет в тонкий свитер и льняные брюки — это было непривычно после деловых костюмов.

— Красивый свитер. Это просто сезон работы сейчас, поэтому мы и бегаем как белочки. Зимой мы практически свободны с ним. Часто вместе, — она, как всегда, улыбалась Мише и смотрела на него с такой добротой, словно это он был её мужем. Он тоже достал конфету, но не мог её развернуть, он не мог оторвать глаз от её рта, куда она отправляла маленькие кусочки мармелада.

— Вы, наверное, с ним зимой куда-то летаете на отдых?

— Нет, что ты! Мы ездим в отпуск на машине, на пару дней, куда-то поблизости. А зимой мы просто дома.

— Ну, хотя бы в Сочи?

— Ой, это пока дорого для нас. Мы же дом строим. Конечно, мы планируем путешествовать в будущем. А вообще, это классно, что я пока даже моря не видела, ничего в мире не видела! Зато когда наконец-то увижу! — она сделала круглые глаза. — Вот тогда будет столько радости, что я смогу весь мир обрадовать, правда, ещё не знаю как, — за его спиной было окно, и в этом окне из-за облаков показалось солнце, она подвинула стул немного левее, чтобы тень Михаила спасала её от солнца. — Теперь ты как зонт от солнца и весь светишься, — она всегда вставляла в разговор вот такие фразы, которые другие люди стеснялись говорить вслух. — Миш, просто я не могу жить как амёба, я хочу что-то делать. Я уже пробовала жить без пользы. Это грустно и скучно. А когда делаешь что-то полезное — радостно! Поэтому в данный момент у меня не Сочи считаются отдыхом, а немного другие вещи. Или у тебя, наверное, не так?

— У меня проекты, партнёры, собеседования, контракты, — Михаил подумал и грустно добавил: — Интриги.

— Ну, это же очень полезно! Такой вклад в мир! Я бы тоже хотела потом — вот как ты — много делать. Мне даже снилось раньше, что у меня муж имеет много гостиниц. Прямо как ты! Представляешь? — она бросила в рот ещё одну мармеладку, и только тут он понял, что из её рта пропали брекеты. Улыбнулся своей невнимательности.

— Так может, и буду ещё, — он подмигнул ей. Она растерялась, затем улыбнулась, одёрнула подол своей коралловой юбочки.

— Ну и шутки у тебя!

— А почему нет? У тебя будет будущее, помогай, кому захочешь, напечатаем стихи, которые ты пишешь. Родишь мне сына.

Она сделала глоток чая, заглянула в кружку, потом посмотрела на Мишу.

— Миш, так ведь я замужем. Как же я смогу ещё твоей женой быть? Это некрасиво, — замолкла на пару секунд, снова оживилась. — А если я не твоя жена, нельзя стихи печатать? — он был безумно благодарен ей за то, что она сама сменила неловкую тему. Поэтому решился раскрыть свою маленькую тайну, лишь бы скорее отвлечь её от вылетевшего предложения быть его женой.

— Можно. Если честно, я показывал их своему знакомому редактору. Он сказал, что идея интересная. Попробуем выпустить небольшим тиражом. Дадим рекламу поромантичнее.

Она встала, обошла стол, села рядом с ним. В глазах изумление, на щеках румянец.

— Неужели это правда возможно? И ты это для меня сделаешь?

— Сделаю.

— А как я смогу отплатить тебе? А от моих стихов возможна прибыль?

— Конечно.

— Давай тогда вся прибыль будет твоя, ага?

Он засмеялся. Она ничего не понимала в мире сделок и финансовых операций — это было непривычно, но очень мило.

— Давай тогда я сам всем этим займусь, — он говорил с улыбкой, а она слушала с открытым ртом и просто кивала. — Прибыль будет приходить на твой банковский счёт. Небольшой процент от продаж — на мой. Если пойдёт хорошо, я найду тебе хорошего специалиста, который поможет тебе строить дальнейшую авторскую карьеру. Но забегать вперёд не будем. Чтобы отвлечь тебя, спрошу: что ты думаешь о принципе меньшего зла? — он знал, что она безумно любит разговаривать на разные философские темы, поэтому имел сотни в запасе. Тем более её мнение в этом вопросе очень его волновало. Он пытался оправдать самого себя за то, что обратился к Кристине с просьбой разрушить брак Дарьи.

— Я о нём стараюсь не думать, но предполагаю, что это логично. Сделать что-то такое с виду плохое, что предотвратит другое плохое, но более крупных масштабов.

— А если этот поступок не предотвратит плохих последствий, а напротив, приведёт к хорошим?

— Ну, тогда грех не сделать! А ты это к чему?

— Просто. Просто много думал об этом. Расскажи лучше, куда в этот раз Лёша уехал?

— О-о-о, такое место классное! Он говорит, там озеро и домики. Они будут рыбачить. Он вернётся только завтра. Вечером, — разговор прыгал с одной темы на другую, но это их не смущало. Мише было удобно, что неловкие моменты сразу сглаживаются, а она была рада, что можно обсудить каждую мысль, которая залетает к ней в голову. — Миш, ты же делаешь пробежки? Я бегаю с Лёшей, но он часто уезжает, а мне всегда так скучно пробежки без него делать. Перебирайся бегать с нами. Вместе же веселее, и, когда он в походе, будешь бегать со мной, а?

— Давай. Алексей тоже звал с вами бегать. Я почему-то мимо ушей пропустил это.

У неё глаза округлились, она не думала, что он может согласиться.

— Здорово! В шесть тридцать я выхожу из дома.

Михаил кивнул, посмотрел на часы — семь вечера, скоро должна была позвонить Кристина. Даша увидела его взгляд, встала.

— Спасибо за мармеладки.

— Ты сняла брекеты.

Она засияла.

— Да! Я всю жизнь мечтала иметь вот такие ровные зубки! — Даша улыбнулась во весь рот. От её радости он тоже заулыбался.

— У тебя красивая улыбка.

— Спасибо! Я раньше совсем не умела улыбаться, а это, оказывается, так приятно! Ладно, я побежала! — снова короткое объятие, снова у него перехватило дыхание, и она убежала. Оставив в его доме ощущение звенящего счастья, которое отражалось от каждого предмета и дарило ощущение свободы.

5 июля 2012 г. Россия, Тавда

Оказалось, что совместные пробежки — это настоящее приключение. Даша могла петь, когда бежала, могла цитировать стихи или просто рассказывать сказки. Алексей, её муж, весело над ней смеялся и подпевал. Мише нравилось с ними и по отдельности, и вместе, всегда оставалось приятное послевкусие в душе. К их дому он приезжал на машине, и они все вместе отправлялись в путь. Длинных пробежек они не делали, буквально двадцать минут. После каждой пробежки они приглашали Михаила на чашечку кофе или чая. Он никогда не соглашался, но в один день приятно удивил их, согласившись зайти. Алексей быстро умылся и встал к плите, варить кофе, а Даша убежала в душ. Их дом был небольшим и уютным. Много книг, много цветов, много маленьких статуэток на полках. Светлые стены, невесомые занавески, мебель мягких приятных цветов. Миша присел на золотистый, полосатый диван.

— Красивый дом.

— Дом уникальный, очень толстые стены из дерева. Тепло и безопасно. Вот в большой комнате видно толщину бревна, — Миша посмотрел в сторону большой комнаты. Действительно, огромные толстые брёвна, покрашенные в белый цвет. — Кофе готов! — Алексей, как фокусник, взмахнул руками над столом, где уже стояли две чашки свежего кофе.

— М-м, как вкусно пахнет! — В кухню впорхнула Даша в халатике, быстро приблизилась к мужу, чмокнула его в щёку, обняла за шею и заглянула в его лицо. Миша замер в оцепенении, он не видел её такой. Она сияла от любви к мужу. Из её глаз исходило тёплое обожание этого человека. Она существовала им, она жила им, она видела смысл только в нём.

В его голове забегали тревожные мысли. Кристина тесно работала с Алексеем уже три недели. Он вдруг представил, что может произойти, если Даша лишится своего мужа. Он видел сейчас, что она неотделима от него, от света своей души, своего мужа — Алексея. Он попытался успокоиться, улыбнулся им, сел за стол, попробовал кофе.

— Лёша, у тебя талант! Кофе отменный!

— Благодарствую! Угощайся, я побегу тоже в душ, иначе опоздаю на работу! — он дружески пожал Мише руку и ушёл.

Даша присела напротив.

— Сегодня солнышко! Ты не будешь против, если я музыку включу?

Он отрицательно мотнул головой, она подключила телефон к колонкам. Комната наполнилась весёлой мелодией. Он удивлённо поднял брови.

— Ты слушаешь классику?

Она рассмеялась:

— Да! Причём раньше терпеть её не могла.

— Что изменило твоё отношение?

— Я заинтересовалась скрипкой. Потом скрипачами. Мне понравилось, что один скрипач играл современные мелодии на скрипке. Слушала его с упоением, а потом ко мне в список воспроизведения попала классика в его исполнении — Бах, Вивальди, Паганини, Григ, Чайковский. Не знаю, почему так. Я поняла, что их музыка прекрасна. Причём — ты не поверишь! — позже я случайно нашла в интернете интервью этого скрипача и узнала, что его целью было привлечь молодёжь к классической музыке. Ты представляешь, сколько же молодёжи он привёл к прекрасному! — она так радовалась этому, что он и сам невольно улыбнулся.

— Хм, интересная цель. Даш, а почему тебя заинтересовала именно скрипка?

— Мне кажется, что она умеет разговаривать с моей душой. Это очень важно. Когда я слышу скрипку — в душе светлее и радостнее. Наверное, это заложено где-то глубже нашего понимания. Это сложно объяснить, почему наша душа отзывается на то или иное. Однажды я держала скрипку в руках и поняла: каждый человек должен быть как скрипка, — она кротко улыбнулась и опустила глаза в свою чашку с кофе. Миша кивнул ей. Он слышал её слова лишь вскользь, наверное, поэтому она и замолчала. В его душе сейчас всё кипело, его душа болела за то, что нужно было успеть предотвратить, ему нужно было срочно позвонить Кристине и сказать, чтобы она сегодня же покинула город. И он не мог объяснить, почему ему так важно, чтобы Даша была счастлива.

— Спасибо за кофе, — он встал и направился к выходу. Она проводила его до самых ворот. — Увидимся в парке.

— Увидимся, хорошего тебе настроения, Миша!

Он сел в машину, быстро доехал до своего дома. Ирина уже хлопотала на кухне, посреди стола красовалась миска с оладьями.

— Доброе утро, Ирина! Через пятнадцать минут буду за столом.

— Доброе утро! Только без опозданий, — она смешно погрозила ему ложкой, которой мешала тесто.

Он закрылся в комнате, набрал Кристину, она долго не брала трубку, потом ответила сонным голосом:

— Ты безжалостный червяк! Мишуля, время — семь утра!

— Тина, необходимо прекратить операцию развода Алексея и Дарьи. Я рассчитаюсь с тобой сегодня же. Ты должна покинуть город.

Минуту она молчала, он слышал её дыхание, слышал, что она встала и ходит по комнате.

— Я никуда не уеду, — в её голосе больше не было сна. Голос был жёстким, решительным, Михаил никогда не слышал такой решительности в её голосе, он был выбит из колеи этим её ответом. — Я хочу быть с этим мужчиной, Миша.

— Его жена, она… — он представлял, как жалко он выглядит сейчас. Он чувствовал, что его засасывает в вязкое ледяное болото, и он не может бороться. Он отчётливо понимал, что уже ничего не исправить. — Этого нельзя делать, понимаешь?