Бесплатный фрагмент - Сене — Галка!

Сене — Галка!
(Иван да Марья)
Глава 1

В конце лета 1989-го года в ленинградскую физико-математическую школу №344 Невского района, расположенную в так называемом «Весёлом посёлке» зашёл… нестандартный молодой человек. Был он нестандартным не только внутренне, но и внешне.

Посетитель подошёл к дверям директорского кабинета и постучал.

В кабинете двое немолодых людей играли в шахматы.

— Здравствуйте. Я хотел бы вести в Вашей замечательной школе шашечный кружок.

Наиболее «немолодой» поинтересовался:

— А кАк Вы относитесь к шахматам?

— Как к Валерии Новодворской. Уважаю, но не люблю!

Шахматисты рассмеялись, а собеседник заметил:

— А я так же отношусь к шашкам.

— Извините за беспокойство, Леонид Францевич.

— Извиняю, — ответил… второй игрок. — Я тоже не фанат шашек, но не могу не признать, что для игр на переменах шашки подходят больше, чем более мудрые шахматы. Поэтому оставьте свои анкетные данные.

Молодой человек написал свои фамилию, имя, отчество, адрес, место работы.

— На заводе имени Калинина Вы чемпион? — поинтересовался директор.

— Второе место. На первом — мастер спорта, а я (увы!) лишь кандидат.

— Для руководства шашечным кружком этого достаточно… А кто-нибудь из известных шашистов мог бы за Вас поручиться?

— С Герцензоном я опубликовал совместный рассказ, а у Кореневского «отметился» в конкурсах решения газеты «Вечерний Ленинград».

— А о чём рассказ? — поинтересовался директор.

— Лучше один раз увидеть… Дарю копию. Борис Миронович обозначил тему бессмертия, а я её попытался развить.

— Желание Вас принять на работу у меня появилось. Осталось его закрепить!

Директор набрал номер телефона:

— Здравствуйте, Михаил Сергеевич. Это Чирица. К нам хочет устроиться вести шашечный кружок некий Иван Николаевич… Совершенно верно! Николаев… Большое спасибо!

Директор повесил трубку и, усмехнувшись, изрёк:

— Неслабо «отметились в конкурсах решений»! Трёхкратный чемпион Ленинграда!

— Справедливости ради не могу не добавить, что на всесоюзном конкурсе решений в Юрмале, куда меня направил в командировку родной завод, я был лишь седьмым из двадцати.

Чирица улыбнулся:

— Обычно «чистосердечное признание хоть и облегчает душу, но удлиняет срок». Но в нашем случае оно в пользу признавшегося! Пойдёмте, подберём помещение для занятий кружкА.

— Минутку! — воскликнул второй шахматист. — Раз уж пошла откровенность, не могу не предупредить будущего коллегу о возможном кошмаре по имени «Маша Смирнова». Год назад эта… ну очень своеобразная девочка явилась в мой шахматный кружок и сорвала занятие. Дети у нас знают, что все нации равны. Но удержаться от нелицеприятных высказываний по поводу внешности Маши не смогли. Смирнова повела себя не очень смирно и перешла от слов к делу! С большим трудом удалось убедить родителей побитых обидчиков замять скандал. Хорошо хоть, что её бабушка — моя знакомая, до пенсии работала в нашей школе уборщицей. Заодно убедил не пускать её одичавшую внучку на занятия шахматного кружкА… Кстати, разрешите один не совсем тактичный вопрос.

Собеседник хоть и не дал разрешения, но сразу стал отвечать на пока не заданный вопрос:

— Я хоть и не Всеволод, но…

— Понятно, — догадался директор. — Пойдёмте выбирать помещение для кружка.

Чирица выбрал для занятий шашечного кружка класс и согласовал это с «хозяйкой» арендуемого помещения. На обратном пути сказал:

— Я год назад после того «избиения младенцев» вызвал на беседу бабушку «юного дарования». И та заявила: «Вашим балбесам ещё повезло. Маша их только побила. А вот мою любимую дочку вообще… убила!»

Николаев в первый момент аж обалдел. Но не подал вида. Затем сориентировался и проговорил:

— Понятно…

— И чтО Именно «понятно»?

— Бедняжка умерла от… радости… материться! …То есть материнства.

— Ну, да. Умерла, родив Машу… Молодец! Быстро соображаешь!

— Блицтурниры приучили.

Когда будущий руководитель шашечного кружкА удалился, руководитель шахматного кружкА поинтересовался:

— И ктО же этот «хоть и не Всеволод»?

Директор блеснул эрудицией:

— Якут. Причём, наш — настоящий. А настоящая фамилия артиста Всеволода Якута — АбрамОвич!

Глава 2

Николаев предположил, что пресловутая «ну очень своеобразная девочка» — ярко выраженная еврейка. Он мысленно обозвал Смирнову «тайфун по имени Мария».

Представитель одного национального меньшинства стал загодя готовиться к беседе с представительницей другого национального меньшинства.

Наконец, наступил день первого… не только сентября, но и занятия шашечного кружка. Тренер увидел то, что и ожидал — худенькую невысокую девочку лет 10-ти ярко выраженной семитской наружности.

— Ты — Маша? — поинтересовался он, будучи уверенным в утвердительном ответе.

— Я — Жанна… Розман.

Тут другая ничем не примечательная девочка уточнила:

— Маша — это Я.

— Смирнова?

Раздался дружный хохот. «Другая Маша» заявила:

— Васильева я. И не надо сравнивать меня с этой гориллой!

Шашечный педагог улыбнулся:

— Хорошо. Не буду сравнивать тебя ни с гориллой, ни с… горилкой!

Засмеялась только Жанна Розман. Затем пояснила остальным:

— «Горилка» — это такая водка… украинская, … без которой «нашу Машу»… Смирнову не поймёшь!

«МолодЕц, Розман! — подумал якут. — Ты представительница не только национального еврейского, но и интеллектуального меньшинства!»

В конце занятия заглянул директор:

— Я возвращаю Ваш… рассказ. Недурно! Всей семье понравилось. Так и просится на экран!

— Увы! Экранизация без протекции — такая же фантастика, как и обсуждаемая «Книга, дарующая бессмертие».

— Маша уже приходила, но была выгнана?

— У меня всё это впереди! — пропел Иван на музыку Шаинского.

— Воинский долг?

— Маша Смирнова. А воинский долг я вернул, … хоть и не брал!

…На обратном пути Николаев подумал:

«На сей раз повезло… Но расслабляться рано — вечного везения не бывает!».

Глава 3

В начале следующего занятия вроде бы опять повезло. Зато в середине…

Тренер вдруг услышал оживлённые возгласы учеников. Он проследил за их взглядами и… увидел такое, что чуть ни «выпал в осадок»!

В дверях стояла стройная девочка лет 13-ти среднего роста с модной стрижкой. После первого шока Николаев подумал, что незваную гостью можно даже признать симпатичной. А шок был вызван её цветом кожи — даже не коричневым, а чёрным!

«И впрямь „горилка“!» — подумал Иван и как можно гостеприимнее произнёс:

— Здравствуй, Маша! Добро пожаловать!

Тренер надеялся, что ученики снова рассмеются, и вошедшая окажется не Машей. Но надежда не оправдалась.

— А не выгоните? — спросила юная негритянка (или выражаясь «политкорректно» «афророссиянка»).

— Это зависит от примерности твоего поведения.

— Оно будет… примерно примерным!

Тренер улыбнулся и подумал: «Тонкий африканский юмор!». Затем согласно ранее разработанному плану обратился к «белому большинству»:

— Ребята, ктО хочет сыграть с Машей?

— Я бы попробовала, — проговорила Жанна Розман. — Но боюсь, что в случае моей победы Смирнова будет бить не только мои шашки, но и меня!

(Тренер обрадовался. Он планировал впоследствии попросить Машу Смирнову сыграть с Жанной. Та, естественно, победит. И на эту тему он заготовил стихотворение (которое впоследствии прочитал). А тут Жанну и просить не надо — сама попросила.)

— Обещаю тебя не трогать,… — заверила африканка, — если обзываться не будешь!

— Конечно, не буду! — воскликнула славная дочь еврейского народа. — Я не настолько смелая, чтобы тебя задирать! … Тебе какой цвет?

— Свой! — вновь сострила негритянка и стала расставлять чёрные шашки.

Вскоре Жанна сказала:

— Переходи. Я поддаю вот так одну, а бью две.

Маша с кислой миной переходила. Через несколько ходов соперница снова попросила:

— Переходи.

Но на сей раз не стала показывать, почему следует переходить.

Маша цЕлую минуту думала, затем твёрдо заявила:

— Не буду перехаживать! Нет здесь ничего!

— Ничего нет, — вроде бы согласилась Жанна, — но кое-что таки есть!

Она поддала аж четыре шашки, съела всего три, но прорвалась в дамки.

«При чёткой игре Маша ещё может уползти! — подумал Николаев, однако через два хода „додумал“. — Но гдЕ Маша, и где чёткая игра?!»

Вскоре дальнейшая игра стала просто неприличной, но гордая дочь знойной Африки играла до последней шашки. Наконец, настал черёд отдавать и её.

И тут дипломатичная соперница… предложила ничью!

— Тебя кАк зовут?

— Жанна… Розман.

— МолодЕц, Жанна Розман! Классно играешь! Сдаюсь! — проговорила Маша и протянула победительнице руку.

Удивлённая Жанна робко протянула свою ладошку и… вскрикнула от боли.

Маша смутилась:

— Ой, прости! Это не по злобЕ, а от чистого сердца!

Николаев успел подумать:

«Если бы от „грязного“ сердца, то вообще бы руку сломала!»

И тут другая Маша (Васильева) выдала… скорее всего домашнюю заготовку:

— Человек произошёл от обезьяны, а затем… победил её!

Тренер непроизвольно прыснул со смеху, но усилием воли сдержался. Но остальные сдержаться не сумели.

Грянул дружный хохот. Выражение лицА Смирновой, только что излучавшее покаяние, вмиг сменилось на диаметрально противоположное. Обиженная Маша словно чёрная (!) пантера метнулась на обидевшую Машу. Та завизжала и попыталась убежать. Но попытка не удалась.

Преследовательница настигла беглянку, схватила за волосы, повалила на пол и замахнулась кулаком. К счастью, тренер предвидел подобное развитие событий и оказался в нужном месте в нужную секунду. Он перехватил руку нарушительницы спокойствия и как можно миролюбивее произнёс:

— Машенька, во-первых, «не бей лежачую», а во-вторых, ты же обещала не драться.

— Я обещала всего лишь не бить Жанну. Так я её даже пальцем… То есть… рукопожала слишком сильно, но потом извинилась.

— «Извинилась» означает «извинила себя»!

Тут Жанна Розман вступилась за недавнюю соперницу:

— Я Машу тоже извинила. (Тренер успел подумать: «Из винила!») Она молодчина! Не стала позориться принятием ничьей, а честно сдалась!

Вдруг юная представительница презираемой расы, за всю жизнь не слышавшая ни одного доброго слова, неожиданно разрыдалась и… бросилась на шею опешившей Жанне. Окружающие загалдели и стали комментировать. Смирнова взяла себя в руки и спросила тренера:

— Вы меня прогОните? Да?

— Да… И нет!

— Так не бывает! — вполне логично возразила собеседница. — Или «да», или «нет».

«Как говорили древние римляне, — подумал Николаев, — „тЕрциум нон дАтур“!»

Вслух же он возразил:

— Это в другИх кружкАх «не бывает»! … Ребята! Сейчас мы с Машей «выйдем поговорим», а потОм я вернусь.

По пути в коридор Николаев подумал:

«А трилогия Семёна Цвигуна называется „МЫ вернёмся“!»

Наконец, «Иван да Марья» остались «с глазу на глаз» (как одноглазые Кутузов и Нельсон из анекдота!).

— Маша! С одной стороны я тебя и впрямь «прогоню», то есть попрошу уйти.

— А с другой стороны попрОсите остаться?!

— Не «остаться», а «вернуться». Минут через десять после окончания занятий кружкА.

— На занятиях недоругали, … — начала было Маша.

— … и пОсле не буду ругать.

— Будете хвалить?!

— Тебя уже ЖАнна хвалила. А я объясню, чтО ты должна будешь сделать, чтобы было за что хвалить!

— Ладно уж, приду. Заинтри… совали!

Смирнова одним словом дала понять, что она и заинтригована, и заинтересована.

Глава 4

…Африканка явилась ровно через десять минут после окончания занятий кружка, когда все разошлись по домам.

Якут улыбнулся и подумал:

«Точность — вежливость… дикарей!»