Бесплатный фрагмент - Семь-я

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 1

— Эрика, ты не опаздываешь?

— Нет, мамуль, — она на ходу скинула со стола учебники в сумку и недописанный реферат. Ещё раз взглянув в зеркало, улыбнулась, поправила причёску. В кухне столкнулась с братом.

— Смотри, куда летишь, я тоже тороплюсь.

— Не вредничай, малолетка!

— От такой слышу, — Даня нахмурил брови. У него ломается голос, и он то фальцетит, то басит. Первый пушок над верхней губой, и прыщик на носу. Как летит время!..

— Опять вы ссоритесь! — Мэтью допивает своё любимое какао.

— Вас ещё долго ждать? — терпение Марика подходит к концу, он развозит сегодня детей.

— Пап, заводи мотор! — последний глоток со сливочной пенкой, и Мэт как всегда быстрее всех у двери.

— Всем пока!

Успеваю перекрестить только их спины.

— Дети после каникул еле раскачались, — нежные руки жены обвили меня, заключив в объятья.

— Телефоны у них нужно поотбирать, чтобы раньше ложились.

Губы Наташи сладкие после йогурта, от них пахнет клубникой.

Агнешка проснулась опять не в духе, чем-то расстроена, волосы взъерошены и торчат во все стороны, босыми ногами шлёпает по полу.

— Что-то случилось?

— Тапки никак не найду!

— Так вот же они, под столом, наверное, Эрика брала.

— А может Мэтью, дети они и есть дети, сколько бы им лет не было, — она еле сдерживается, чтобы не разреветься.

Я заглядываю в её мысли, защиты нет, Агнешка допускает меня в свою голову. Снова ничего не вышло. ЭКО не дало результатов. Не приживается в ней плод.

— Мне очень жаль!

— Молчи! — она убегает.

— Что с нею?

— Снова не вышло, хоть кричи…

— Я пойду отнесу ей кофе.

Наташа делает кружечку эспрессо и уходит.

Марик ещё не знает. Опять прорвало. Слышу, как она рыдает в спальне. Столько лет они пытаются, и безрезультатно.

— Всё, хватит! Не буду больше, сколько сил истрачено и денег!

— Не отчаивайся, дорогая, мы не должны терять надежду, — Наташин голос полон сострадания. — У вас есть Мэтью, можно ещё малыша усыновить.

Минуты тянутся слишком долго, секундная стрелка цепляется за циферблат. В чём загвоздка? Врачи дали оптимистичный прогноз, а может это всё враньё, выкачивание денег из отчаявшихся пациентов?

Я не выдержал, вошёл в спальню. Наташа, уловив мой взгляд, оставила нас наедине с Агнешкой. Та, не долго думая, прижалась ко мне, всё ещё вздрагивая от рыданий.

— Почему всё так происходит?

— Мы этого не знаем. Просто прими, как есть, — тепло побежало по рукам и потекло в неё рекою.

— Чтобы я без тебя делала, мой Утешитель?!

— Жила…

— Это не жизнь, — она ещё раз всхлипнула, и мы встретились взглядом. — Порой я чувствую, что у нас с тобой всё было бы по-другому.

— Не говори так, не думай об этом. Мы — кровные брат и сестра.

— Признайся, Эрик, ты этим обезопасил себя!..

— Возможно. А ещё дал нам обоим шанс жить под одной крышей. Ты же не хочешь свести с ума наших близких?! Мы в ответе за них. Ты всегда знала об этом, Агнешка.

— И сейчас знаю.

— Мы не имеем права их предать.

— Порой мне так хочется вновь оказаться между мирами и украсть тебя ото всех. Раньше ведь получалось!

— То, что мы вспомнили, не даёт нам права подобным же образом поступать теперь. Мы прошли с того времени долгий путь. Выбор сделан.

— Ты мог бы подарить мне новую жизнь!

— Чтобы до конца дней жить с осознанием вины, скрывая от близких правду или разбив их сердца, ты этого хочешь?..

Мы говорим мысленно, не открывая рта и не произнеся ни слова. Между нами больше нет тайн. Все карты открыты.

Я сел, Агнешка, положив голову мне на колени, закрыла глаза, скрутилась, подобно эмбриону. Чувствую, её разрывает от боли, чрево очищается от того, что не приняло. Слёзы на щеках не высыхают.

— Потерпи немного, скоро всё пройдёт, — глажу её огненные локоны и думаю о нас. Из века в век тянется этот кармический узел, ни развязать, ни разрубить. — Ты спрашиваешь, люблю ли я тебя? Отвечаю: всем сердцем. Тебя нельзя не любить, Агнешка. Но точно так же я не могу не любить Наташу и Марика, Эрику, Даню и Мэта. Наша жизнь сложилась так, что всё в ней на своих местах и не нам с тобой нарушать этот Богом данный порядок. Признайся себе, ты не можешь родить, потому что хочешь ребёнка от меня. Перестань истязать свой организм дорогостоящими операциями и смирись с тем, что есть. Ты для меня — сестра, любимая, единственная, родная… и на этом мы ставим точку.

Она поднялась.

— А если искусственно, но твоё?

— Нет.

— Эрик, ты жесток!

Вернулся Марик. Залетел в комнату как вихрь, видно, Наташа обо всём уже рассказала.

— Любимая, мне так жаль!

Агнешка поднялась к нему на встречу. Теперь она искала утешения от моих горьких слов.

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 2

— Как-то один человек мне сказал:

«Мы не видим Бога, значит его нет, если бы я увидел Его, то поверил бы.»

«Чем ты дышишь?» — задал я ему вопрос.

«Воздухом», — ответил он.

«Ты его видишь?»

«Нет…»

«Но точно знаешь, что он есть, иначе бы ты задохнулся».

В церкви полная тишина, полсотни глаз обращены ко мне.

— «Блаженны не видевшие и уверовавшие"*, — говорит Господь. Если ты видел — это уже знание. Вера же состоит в том, чтобы постигать неведомое.

Как много в этих дорогих взглядах: человек задумался о чём-то своём, другой опустил голову, часто воздействие в Церкви такое, что невольно закрываются веки, кто-то жадно впитывает каждое слово, подобно путнику в пустыне, припавшему к источнику.

— Жизнь наша подобна кораблю в море, хоть мы и знаем, куда должны плыть, но ветер и течение воды сбивают нас с курса: уклоняемся то вправо, то влево, в суете житейской забывая о главном. Но, благодаря компасу, можем выправить направление, чтобы двигаться к намеченной цели. Вот таким вспомогательным средством и является для нас пост, во время которого мы призваны не столько к воздержанию в пище, но прежде всего к осмыслению. Как мы живём? Правильно ли поступаем? Как относимся к своим ближним? Достаточно ли прилагаем усилий для того, чтобы стяжать Духа Святого, другими словами: приобретать и накапливать Божественную любовь в наших сердцах. Добрые дела, молитвы, покаяние и причастие Святых Тайн Христовых — вот те основные орудия, данные нам для достижения наивысшей цели — обретения Бога. Благодать приходит в помощь лишь тогда, когда стремления души направлены к добру. Суть поста не в том, чтобы просто ограничить себя в еде, она в обращении ко Всевышнему.

Агнешка тяжело вздохнула, и я почувствовал как ей тяжело. «Уговаривал же её не ходить на службу, остаться сегодня дома, полежать, отдохнуть, придти в себя, но она упряма, и в этом мы так похожи. Где же найти нужные слова, Господи, чтобы приободрить её?»

Еле заметная улыбка появилась в ответ.

— Чистота души — в сознательном отказе от негативных мыслей, плод которых — наши слова и поступки. Что проку поститься, если осуждаешь кого-то или таишь на сердце обиду? «Прежде примирись с братом твоим и тогда приди и принеси дар твой"** и обретёшь мир.

Даниил чем-то расстроен, но не хочет об этом говорить. У Эрики опять накрашены губы, так хочется выглядеть взрослой… Мэтью зевнул, не высыпается.

— Как то раз один прихожанин подошёл ко мне в Прощённое воскресение и сказал:

«Дай Бог Вам сил, отец!» Я спросил: «Для чего?» «Ну как же, завтра у вас начинается великий пост…» «А у вас он разве не начинается??» Пост не только для священников и монахов, он для всех. «Разве Богу не всё равно, что я ем? — спросите Вы. — Зачем Церковь нас так истязает?» Конечно, никто никого не принуждает, Господь вообще никогда насильно не навязывает Своей воли. Он лишь предлагает человеку средство, способное преобразить наш дух. Воспользуемся ли мы этой возможностью, решает каждый сам для себя. Великий пост для меня — ещё одна возможность сказать: «Я люблю Тебя и потому исполняю Твои предписания. Наконец-то приходит время, позволяющее отвергнуть себя и обратиться к Тебе! Видишь, Боже, сердце моё бедное, сотвори его обителью Твоею, научи любить Тебя ещё сильней. Благодарю за эту светлую радость! Всё легко, что любовью делается. Во имя Отца и Сына, и Духа Святого!» Аминь.

«Храни Божьи заповеди!» — отозвался Марик в мыслях своих, и благодать вошла в мою душу.

Я продолжил службу, Даня и Мэтью вернулись к алтарю. Мальчикам нравится прислуживать. Голос матушки моей ласкает слух. Никогда не думал, что Наташа так красиво поёт… Благословен Господь!

* (Ин. 20;29).

** (Матф.5:23—24)

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 3

— Что с тобой сегодня, расскажешь?

Даниил демонстративно отвернулся, уставился в окно. Мы живём недалеко, но машина нужна, чтобы перевозить необходимые для службы вещи, которые я храню дома. Наташа с Эрикой, Агнешкой и Мариком решили прогуляться пешком. В автомобиле, кроме нас, только Мэтью, но он сидит с наушниками, слушает музыку.

— Не хочешь поговорить?

Даня помотал головой.

— Раньше, когда ты был маленьким, мы умели общаться даже мысленно, что же теперь?

— Пап, отстань, а?! Надо мной и так в школе издеваются.

— Расскажи, может я дам совет? Когда-то и на меня пытались надавить. Вера нынче не в чести в Европе. Но истинные христиане всегда претерпевали множество трудностей.

— Например?

— Про первые века ты знаешь, мы читали. Их распинали, им отсекали головы, бросали в клетки к хищным животным, в колодцы со змеями, вешали и сжигали на кострах.

— Этим же славилась и инквизиция, когда власть оказалась в её руках.

— Верно, но Церковь признала свои ошибки и покаялась.

— И ты считаешь, этого достаточно?

— Во всяком случае все теперь понимают, что служители веры такие же люди и могут ошибаться. Но мы говорили не об этом. А о том, что в любые времена за свои убеждения приходится жертвовать, что-то претерпевать. Ты знаешь, что на этот счёт говорится в Евангелии: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня. Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.»*

— А может, я хочу быть таким как все! Не маменькиным сыночком, не сектантом, как меня называют.

— Хорошо, что тебя не слышит мама, ей бы твои слова причинили боль. Что в твоём понимании, сын, это значит?

— Послушный мальчик, делающий всё, как надо.

— А ты хотел бы наоборот? Что плохого в том, что ты не совершаешь их ошибок? Не набиваешь себе шишки, не портишь своё здоровье. Мы живём в то время, когда многое разрешается, всё, кроме чистоты; но изваляться в грязи просто, труднее её отстирать…

— Пап, тебе мало читать проповеди в Церкви?

— Ты взрослеешь, сын, в тебе сейчас говорит дух противоречия, но подумай, так ли он тебе приятен?

— В жизни всё нужно попробовать…

— Вот так и становятся наркоманами, извращенцами и убийцами. Это тоже хочешь попробовать?

— Не перегибай и согласись, у нас странная семья.

— Да, не такая как у всех, и что в этом плохого? Мы живём очень дружно, разве нет?

— Почему они не хотят жить отдельно?

— Ты знаешь, Мэтью по документам мой сын.

— Но при этом считает отцом Марика.

— Да, они вырастили его с Агнешкой.

— И никакая она тебе не сестра!

— Мы смешали нашу кровь, и теперь…

— Папа, ты думаешь, я слепой и ничего не вижу?

Между нами повисло молчание. Заехав во двор, я припарковал машину.

— Прости, не хотел тебя обидеть.

Мы вышли, я открыл багажник.

— Обижаешься?

— Нет, сын, ты прав, всё непросто в жизни. Мир так устроен, что порою трудно найти ответы, и сердцу не прикажешь. Но это не значит, что нужно всё пускать на самотёк и плыть по течению. Наше духовное родство с Агнешкой никогда не преступало законов Божьих. Я могу прямо смотреть тебе в глаза, твоей маме и Марику! Когда-нибудь ты всё поймёшь.

Музыка из телефона Мэтью была слышна даже на расстоянии.

— Мэт, побереги уши! Нельзя делать такой громкий звук!

Он освободил одно:

— Что?

— Видишь, ты уже плохо слышать стал. Выключи, говорю, или сделай тише.

Открыл входную дверь, ключ повесил на место.

— И ещё, — я задержал сына за руку, — обида — это признак гордыни, Даниил. В сердце, где есть Бог, она не приживается.

Мы разошлись по своим комнатам, вскоре прибыли и все остальные. На душе было тяжело. Нужно придумать какую-нибудь поездку с Даней, чтобы наедине с ним откровенно поговорить, разъяснить обстановку. Для мальчика в четырнадцать лет он наблюдателен и совсем не глуп, мне понятны его терзания, сам когда-то был точно таким. Хотелось бы ему помочь.

На обед сегодня была запеканка из тёртой картошки с овощами, посыпанная грецким орехом. Вся семья разместилась за столом. На минуту представил, что мы бы разделились и жили отдельно. Нет! Никому бы лучше от этого не стало. Мы нужны друг другу. Агнешка уже всё прочла и серьёзным взглядом посмотрела на Даниила, потом на меня, опустила глаза.

«Я не хочу никакого разделения, даже не думай! Мы поговорим, и он всё поймёт.»

«Это я во всём виновата.»

«Опять ты за своё! Прекрати себя осуждать!»

У неё выступили слёзы, и она с трудом их сдержала. Наташа с нежностью погладила Агнешку по спине. Она не умеет читать наши мысли, но чуткое сердце всегда полно сострадания и любви. Порой кажется, она сама соединила бы наши руки, лишь бы все были счастливы. Святая душа. Любимая и родная. Всё будет хорошо, обещаю тебе.

* (Мф 5:11)

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 4

На перемене Эрику подозвал Жюлиан.

— Не хочешь встретиться после занятий?

Она заметила завистливые взгляды одноклассниц.

— Почему бы и нет.

— Можем сходить в кино или прогуляться по торговому центру…

Жюлиан пользовался известностью среди ровесников своими донжуанскими похождениями, в его арсенале уже числилось множество разбитых сердец. Но каждая следующая девушка надеялась, что станет избранной и завладеет его любовью навсегда. Парень гармонично развит физически, лучший пловец в лицее, умеющий себя преподнести с выгодной стороны, искушённый в поцелуях и, возможно, не только.

Эрика внезапно покраснела от переполняющих её эмоций. Конечно, у неё есть Миша, но он далеко, и их милая болтовня по интернету не может заменить радости встреч и живых прикосновений, к тому же он сводный брат и намного старше её. Что плохого в том, что она сходит с симпатичным парнем в кино или посидит в какой-нибудь кафеюшке. Он там, небось, ни в чём себе не отказывает, но всё же совесть напомнила о себе.

— Ну так что? Дашь мне свой телефончик, красавица?

«Он назвал меня „La Belle“?!»

Рука невольно потянулась к волосам и поправила причёску. Эрика продиктовала десятизначный номер. Впрочем, он у неё был простой. Жюлиан сразу перезвонил, чтобы и у неё высветился контакт. Подмигнув «русской», как её называют в лицее, он с гордым видом отправился к своим приятелям.

— Ну что, согласилась?

— Это было нетрудно!

— Смотри, завлекут тебя в свою секту, будешь ходить грехи замаливать вместе с этой тихоней! — пошутил Андре.

— Хватит! — осёк его Жюлиан, ударив по плечу, и оглянулся, боясь, что она услышит, но Эрика уже скрылась из виду. Ожидание скорого свидания с новой девушкой теплом пробежало по телу. Всегда интересно узнать, какие на вкус губы у новой пассии и как скоро она сдастся в его плен.

Все последующие уроки Эрика думала только о нём, вспоминая, как он смотрел, говорил, как держался, как облизнулся во время разговора, такой милый и совершенно обворожительный!

— Мой тебе совет, не связывайся с ним! — задев её плечом, сказала темнокожая Тина не то угрожая, не то предупреждая, когда проходила мимо.

— Тебе какое дело? — огрызнулась Эрика, складывая свои принадлежности в сумку.

Они не так давно встречались с Жюлианом, пока непостоянный молодой человек не увлёкся очередной зазнобой. Тина — яркая и умеет себя преподать, африканские косички выкрашены в светлые тона, шоколадная кожа и гордая осанка, грация молодой пантеры перед прыжком. К тому же она замечательно поёт и потрясающе танцует, но не удержала его больше двух месяцев. Эрике вдруг стало не по себе, она рядом с этой девушкой — серая мышка. Тревога наполнила робкое сердце неуверенностью, взыграли комплексы, стали влажными ладони.

«Может отказаться? Ещё не поздно. Ещё сердце не взлелеяло надежду и не поверило ему…» Но как устоять перед соблазном встретиться с самым классным парнем?! Не первый год она украдкой наблюдала за ним. Она себе никогда не простит такой трусости. Надо у Агнешки попросить её вечернее платье, с ней проще, чем с мамой, та вечно боится, ещё чего доброго не отпустит или расскажет отцу, а он насквозь людей видит. Нет, уж лучше к тёте подойти за советом, она её всегда понимает. Так и решила поступить.

Не успела прийти на остановку, как подъехал автобус, и мобильный звякнул в кармане, оповестив о полученном сообщении: «Сегодня возле „Саламандры“ в полвосьмого, — поцелуй и подмигивающий смайлик, — Жу». Так коротко называют его парни, а девушки протяжно Жу-жу. Эрика улыбнулась. Неужели пришёл и её звёздный час?! Все эти клички её коробили, куда красивее звучит «Жю-ли-ан», так певуче и нежно… В груди появилось сладостное предчувствие, такое неизведанное ею до сей поры. Показала ученический проездной шофёру и села на свободное место у окна, заткнув уши любимой песней, улетела в заоблачную страну мечтаний.

Пора выходить.

Дома только Агнешка и братья, это хорошо, не будет лишних расспросов. У Дани разбита нижняя губа, и вид совсем не радостный.

— Подрался?

— Отстань! — буркнул и ушёл в свою комнату.

— Сегодня мне никто не испортит настроения! — крикнула Эрика ему вслед.

— Ты голодна? — Агнешка поцеловала нареченную племянницу в щёку.

— Нет. Я бы хотела тебя попросить…

Агнешка слушала её, считывая недосказанное.

«Что ж, каждый из нас имеет право обжечься прежде, чем найдёт себя и свою половину, — она оценила Эрику по степени созревания и подумала о том, что девочка и так не спешила влюбляться. Когда, если не в семнадцать лет? Она в этом возрасте прошла уже огонь и воду, пока не оказалась на мосту. Да, именно тогда, спасённая Эриком, она и начала новую жизнь, навсегда обретя образ возлюбленного.

— Хорошо, я дам тебе платье, но ты не думаешь, что лучше всё же предупредить родителей, где и с кем ты будешь?

— Умоляю, тётя, ты же знаешь, мама замучает меня вопросами. Мы всего лишь сходим в кино, что в этом такого?

Агнешка смолчала в ответ, лишь улыбнувшись, уж от кого, а от неё не спрячешь розовых облаков вокруг головы…

— Хорошо, иди, но не задерживайся после сеанса, — её сейчас больше волновал Даня, так напомнивший о прошлом, когда её Дариена прессовали в гимназии. Прошлая жизнь тоскою отозвалась в душе. «Может лучше бы было и не помнить? Где теперь странствует вечная душа так рано ушедшего тогда сына? Почему не приходит?..»

Она постучала в дверь, прежде чем открыть её. Даниил лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку, явно не желая делиться переживаниями. Она села на краешек его постели и погладила взъерошенные волосы мальчика.

— Не хочешь, не говори. Я и так всё знаю. Но ты сильный, выдержишь. Испытания закаляют нас. Я могла бы вмешаться, но это не принесёт тебе сладости побед. Вспомни, кто ты есть, как держал в руках когда-то оружие, как бесстрашно сражался!

Если бы это был какой-то другой ребёнок, он бы не понял и подумал, что это бред сумасшедшей, но дух Гусара, хоть и зажатый в тиски юношеского сознания, всё же, как она надеялась, не до конца погребён под мишурой современных реалий, достучаться бы до него!

— Ты сердишься на весь мир, и мне это знакомо, Даня. Во мне самой больше плохого, чем доброго. И твой отец ни в чём не виноват. Он исполняет Богом данную ему миссию на этой земле.

— Не хочу, ничего не хочу слушать! — он накрыл голову подушкой.

Агнешка замолчала. Её воздействие погрузило мальчика в сон. Там им проще понять друг друга, пока спит дух противодействия. Изумрудная поляна покрыта жёлтыми цветами. Нога ступает легко, проваливаясь в мягкий растительный ковёр.

«Где это я? — смутно Даниил понимал, что уже не раз бывал в этих местах, но видение всегда разное: меняются цвета и оттенки, запахи, звуки, ландшафт, но всё же знакомое с детства пространство в одном постоянно, — его создаёт она.

Он сел на землю, посмотрел на свои босые ступни, пошевелил пальцами ног.

— Я знаю, что это ты меня перенесла сюда, колдунья, не прячься, выходи!

Чёрные птицы закружились над головой и с криком улетели к горизонту. Солнца не видно, свет идёт отовсюду равномерно, это так странно…

— Отдохни немного, — на хозяйке всего существующего здесь красное платье, подстать её волосам. — Давно ты сюда не заглядывал! А помнишь, в детстве любил живые цветы…

— Так говоришь, будто это от меня зависит! Ты сама приводишь к себе гостей.

— В обычной атмосфере ты отказывался слушать. Давай, решим с тобой возникшую проблему.

— Твою любовь к моему отцу? Мою обиду за маму?

— Никто не посягает на счастье твоих родителей, дорогой. Напротив, я всегда поддерживала их.

— Сама веришь в свои слова, Агнешка?

Её волосы раздул ветер, и она стала похожа на медузу Горгону, такая же красивая и смертельно опасная, взгляда не отвести.

— Жаль не прихватил с собою щит, чтобы закрыться от твоих чар, дорогая тётя.

— Зачем ты так со мной?

— Не знаю, не лезь ко мне в душу.

— Я приняла тебя на свет, ты рос на моих глазах, что же теперь произошло, Даня?

— Так нечестно… устраивать мне допрос в долине твоей души, верни меня обратно!

— Ну, что ж, как знаешь, по крайней мере я попыталась поговорить с тобой.

Когда он проснулся, в комнате уже никого не было. Розовые лучи заката наполняли комнату тёплыми тонами. Даниил подошёл к зеркалу и увидел, что губа почти зажила, не без Агнешкиного вмешательства.

«Спасибо! Тем лучше, не так страшно показаться маме», — он всегда старался её оберегать, ещё с тех самых времён, как свёл своих будущих родителей в графском парке…

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 5

Встретились с некоторым опозданием, автобус задержала авария на дороге. Эрика боялась, что парень уже ушёл, но Жюлиан оказался стойким. В его руках дымилась сигарета, и сладковатый запах распространялся вокруг.

— Прости, это от меня не зависело.

— Хорошо, что ты прислала смс. Я ещё ни одну девушку так долго не ждал! Фильм уже идёт, ты бы видела, сколько там знакомых лиц! Повезло, что мы на этот сеанс не попали, хотя что может быть лучше поцелуев на заднем ряду?..

Эрика смутилась, её щёки невольно вспыхнули румянцем.

— Здесь есть неподалёку неплохое заведение, можем выпить по коктейлю.

Она согласно кивнула в ответ. Они шли рядом, почти соприкасаясь рукавами. По росту Жюлиан был чуть выше, но на высоких каблуках Эрика оказалась с ним примерно одного роста. Укороченный плащ не грел, а под ним лёгкое коктейльное чёрное платье, одно из самых дорогих у Агнешки. Эрика уже пожалела о том, что нарядилась так, да ещё и в туфли праздничные влезла, непривычно идти, и люди смотрят. Её желание произвести на Жюлиана впечатление скорее ставит их обоих в неловкое положение. Полумрак в маленьком кафе и тихая восточная музыка создавали необычную атмосферу. Она здесь была впервые. Жюлиан за руку поздоровался со знакомым барменом, тот оценивающе посмотрел на скороспелого соседа и его робкую спутницу. «До малолеток докатился мелкий сердцеед», — подумал он, приветливо пожелав молодой паре приятного вечера. Столиков было всего несколько в укромных уголках, разделённых между собой раскладными стенками.

Несмотря на все свои старания выглядеть постарше, подкрашенные ресницы и губы, Эрике с натяжкой можно было дать шестнадцать лет, именно поэтому парни её до сих пор обходили стороной. Жюлиан приметил девушку лишь после того, как случайно налетел на неё в столовой. Больно стукнувшись головами, они встретились взглядом, и вот тут он разглядел её необыкновенного цвета васильковые глаза. Вначале они перемолвились лишь парой ничего не значащих слов, но с тех пор стали здороваться при встрече. Одна подружка сменяла другую, от девичьего внимания парень не успевал толком отдохнуть, но взгляд незнакомки не отпускал. И вот, наконец-то, появилась возможность. Через приятелей узнал, кто она и как зовут. «Русская» держалась в лицее особняком, парня у неё не наблюдалось, одноклассницы особой дружбы с нею тоже не заводили: по ночным клубам не ходит, в тусовках не участвует, больно серьёзная. Все знают, что отец у неё какой-то там священник, странная семья, живут все вместе в большом доме. Слухи ходят разные и некоторые он слышал краем уха, но сплетни его не сильно интересовали.

— Что будешь заказывать?

— Не знаю. А ты что?

— Предлагаю вот этот коктейль, — он ткнул пальцем в меню.

— «Мохито»? А он без алкоголя?

— Для тебя да, и очень хорошо освежает.

— Ну что ж, давай попробуем!..

— Мне уже восемнадцать, можно и с ромом, — он улыбнулся, по-свойски погладив её волосы. Девушке этот жест понравился, хоть и выглядело немного фамильярно.

Эрика спиртным не баловалась, да и в семье никто не пил, разве что по большим праздникам, и то очень воздержанно, но сегодня она настолько нервничала, что не отказалась бы попробовать что-нибудь для расслабления.

В бокале с лаймом плавал лёд и мятные листья, пузырьки «Спрайта» играли в напитке. Пился он и вправду приятно. Его коктейль, чуть более желтоватый, видимо более крепкий. Ладонь Жюлиана будто невзначай укрыла собой пальцы Эрики на столе, она чуть вздрогнула, но руку не убрала. Молчание из неловкого перешло в содержательное. Улыбка юного обольстителя прельщала, прищур карих с хитринкой глаз притягивал.

— Расскажи о себе: чем увлекаешься, что любишь?

— Да, всё как у всех, не первый год посещаю театральный кружок, а в остальное время — учёба.

— Ты на литературном, да? А я вот в физмат пошёл.

Она улыбнулась, а про себя подумала: «Не мудрено, чтобы пересчитать всех твоих девушек, нужно владеть целой наукой…»

— Куда думаешь дальше поступать?

— Не знаю, может по языкам, а может в журналистику подамся, — она скинула плащ и чуть поправила платье на плечах, всё ещё ощущая неловкость перед откровенным взглядом ухажёра.

— Ты оделась как на большую премьеру!

— Сама не знаю, что на меня нашло, наверное, глупо смотрится, да?

— Наоборот, я привык к джинсам на девчонках, а ты — необычная, — он немного помялся, — и красивая, только ещё не знаешь об этом. Пойду ещё что-нибудь закажу…

— Мне больше не нужно, спасибо!

Но он сделал вид, что не услышал.

Эрика подумала о том, что ей может не хватить денег заплатить, ведь брала она только на кино. В Европе давно не принято, чтобы парень платил за девушку, обычно каждый сам за себя, и это нормально для молодых людей. То ли дело Миша, когда братик был рядом, он и слушать ни о чём не хотел, баловал её как только мог. Вспомнив о нём, ей стало грустно. Вот с кем никогда Эрика не чувствовала неловкости и сомнений, но он так далеко! Видятся они теперь не чаще раза в год. Когда был студентом, приезжал на каникулы, а теперь работает.

— Заскучала?

— Немного.

Ещё один бокал с коктейлем, но цветом чуть желтее. Эрика поблагодарила, пить решила очень медленно, чтобы больше не предлагал. Перед свиданием она ничего не ела, всё время потратив на прихорашивания, и теперь ощущала сильный голод. Напиток оказался крепким и ещё более сладким.

— Ты решил меня напоить?

Сразу бросило в жар и захотелось на воздух. Она поднялась.

— Хочешь подышать? Пойдём, покурим.

— Я не курю, но выйду с тобой на улицу.

— Куда такому ангелочку курить? Тебе не подойдёт сигарета.

На ветру стало легче. Эрика в тоненьком платье, он по-джентльменски укрыл её плечи своей курткой. Стало вдруг хорошо, и она сама не заметила, как рассказала Жюлиану о том, что её отец — крупный в Латвии издатель, и у неё есть сводный старший брат, не считая младших, что живут с нею под одной крышей, и две сестры по папе.

— Так, значит, ты живёшь с отчимом?

— Не называй его так, он — родной человек, так уж вышло, что у меня два папы и оба замечательные люди, подожди, я сейчас тебе их покажу, — она включила мобильник и стала искать нужные фотографии. Перед глазами Жюлиана мелькали лица членов семьи, показавшиеся ему одухотворённо красивыми. Он приобнял Эрику за плечи и почему-то понюхал запах её волос. Ассоциация, которую вызвал нежный аромат, показалась ему необъяснимо знакомой, но он так и не подобрал верных сравнений.

— Ещё посидим?

— Может быть, ты меня проводишь? Я совсем не приготовилась к завтрашнему дню и боюсь, что у меня могут быть проблемы.

Они вернулись за столик, Жюлиан допил свой бокал, Эрика к напитку больше не притронулась. Рассчитался за двоих:

— Это была моя идея, к тому же ты почти не пила. Не обидишься?

— У нас там, в бывших странах Советского Союза, это в порядке вещей, можно сказать, мужская привилегия, не то, что во Франции — эмансипация!..

Он засмеялся.

— А ты — прикольная! Честное слово, с тобой интересно и очень легко, ничего из себя не корчишь.

Эрика вновь зарделась, ещё никогда она не получала столько комплиментов и приятных слов в один вечер. Прогулка тоже удалась, шли не спеша по улочкам родного города, другого она уже и не помнила.

Парень оказался неглуп и неплохо начитан. Особенно его интересует квантовая физика. А о широких космических ливнях он рассказывал так, что Эрика забыла, как дышать. Никогда и не подозревала, что в таком ветреном человеке может жить незаурядная личность. И возможно, меньше всего на свете её интересовало сейчас поведение частиц при сверхвысоких энергиях, просто нравилось его слушать.

— Вот и наш дом…

— Я, наверное, тебя совсем заболтал, обычно девчонки начинают зевать, когда я ухожу в дебри науки.

— Мне было интересно, даже если я не всё поняла, но звучит так загадочно и увлекательно: внегалактические лучи, межзвёздная среда… Будто в Космосе побывала!

— На самом деле это не всё так романтично, как звучит! — ему не хотелось с ней прощаться. Робел почему-то при мысли о поцелуе, до сих пор всё ему давалось слишком легко и доступно, само шло в руки, но сейчас перед ним не просто хрупкая невинная девочка, а человек разумный и прежде всего неиспорченный.

Они оба замолчали, глаза в глаза, всё ближе и теплее.

— Молодые люди, вы не замёрзли? — голос Марика заставил Эрику чуть ли не подпрыгнуть, настолько неожиданно он прозвучал.

— Знакомьтесь: Марик — муж тёти, а это — Жюлиан, мой… — она замялась на миг, — знакомый.

— Очень приятно, может зайдёте в дом?

— Нет, спасибо, мне уже пора, — юноша быстро попрощался и ушёл.

— Ну что, солнышко, идём? — Марик многозначительно улыбнулся. «Я и не заметил, как наша девочка быстро выросла, уже и воздыхатели появились, — он вздохнул. — Время неумолимо летит вперёд…»

Эрика взяла любимого дядю за руку и поцеловала в небритую щёку.

— Как дела на работе?

— Устал.

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 6

После душа в теле образовалась лёгкость, появился зверский аппетит. «Во время поста еда проваливается так быстро и легко, что всё время хочется есть, но с домочадцами не поспоришь. Эрик вообще часто отказывается от еды. Выглядит он последнее время каким-то утомлённым, загруженным, даже жаль его становится, а в прочем, было ли когда-то иначе?» — Марик, высушив голову, взглянул в зеркало на своё отражение и остался им доволен.

— С лёгким паром! — Агнешка обняла голый и ещё влажный торс мужа. От физической работы он ещё больше заматерел и выглядел совсем как Аполлон. — Ужинать идём?

— Чей сегодня день?

— Наташа готовила.

— Конечно, не куриные ножки…

— Не издевайся, ещё немного нужно потерпеть. Зато представляешь, каким будет праздник?!

Марик схватил жену на руки и они оба завалились на постель.

— Не надо, прошу тебя, я ещё не могу!

— Прости, я принял твои ласки за намёк…

— Это ты извини, я не подумала, просто захотелось тебя приласкать.

— Почаще делай это! Я не против, — сладостный поцелуй заставил затрепетать обоих.

Внизу зазвенел колокольчик.

— Пора…

В семье принято ужинать всем вместе и обсуждать важные вопросы. Все уже расселись, Марик с Агнешкой спустились последними. Эрика летает где-то в облаках, розовые мечты только усилились, и душа пребывает в магическом тумане влюблённости. «Похоже, всё неплохо прошло», — Агнешка заглянула в девичьи грёзы и чуть заметно улыбнулась.

— Благослови, Господи, нас и дары Твои, от которых по щедрости Твоей вкушать будем. Раздели с нами трапезу и даруй пищу тем, у кого её нет, — Эрик благословил еду, все приступили к трапезе.

В голубцах вместо мяса грибы с чесноком и картошкой.

— Как же это вкусно!..

— Мама, научишь меня?

— Это несложно, Эрика. Ты сегодня прямо светишься, дочка!

Наташа внимательно оценила перемены в ребёнке, как будто в одно мгновение ока девочка повзрослела.

— У меня было первое свидание!

— Правда? — Мэтью по-детски рассмеялся.

Даниил, напротив, сдвинул брови у переносицы.

Наташа с Эриком переглянулись.

— Что за мальчик, как его зовут?

— Я их видел сегодня, — Марик подмигнул Эрике, — ворковали как два голубка.

— И как он тебе? — Агнешка испытующе взглянула на мужа.

— Симпатяга, из тех, что нравятся девочкам.

Эрик уже всё понял и, вздохнув, промолчал. «Сестра считает, что мы не в праве вмешиваться и подстилать соломку детям. Господи, но как же не хочется, чтобы ребёнок упал или кто-то разбил ему сердце!»

— А как же Миша? — строгий голос Даниила пробасил совсем по-взрослому.

— Миша — наш брат, и я его очень люблю, но он далеко и намного меня старше. Неужели ты думаешь, что он станет ждать, пока я вырасту?

— Именно этим он и занимается…

— Хватит мне морали читать, ты, в конце концов, младше и не суй свой длинный нос куда тебя не просят! — она вспыхнула от негодования, больше всего злило то, что Даня в чём-то прав. Все всегда знали, что Эрика и Миша — не разлей вода и созданы друг для друга.

— Пожалуйста, дети, не ссорьтесь, и не расстраивайте маму, она так старалась, готовила для всех, — с отцом никто не пререкался, знают, что Эрик прав и лишнего не потребует.

Перед сном Наташа заглянула в спальню дочери, увешенную плакатами любимых фильмов, афишами спектаклей, вырезками из журналов и рисунков. Эрика лежала в кровати с книгой на английском языке.

— Занимаешься?

— Да, осталось ещё немного.

— Доченька, мне бы хотелось с тобой поговорить! — она присела рядом. — Ты стала взрослой, — Наташа не знала с чего начать.

— Мам, если ты о пестиках и тычинках, то я в курсе, мы это всё в школе проходили и как предохраняться я знаю, нам даже рассказывали про гомосексуальную любовь и всякие секс меньшинства, а ещё раздали брошюрку с позами и бесплатные презервативы, так что, ты немного опоздала.

Наташа, прикрыв ладонью рот, ахнула:

— Всё зашло уже так далеко?

— Нет, конечно, это всего лишь первое свидание.

— Я надеюсь, что ты выбрала хорошего человека.

— Он — самый клёвый в лицее парень, мама, от него девчонки без ума. Я сама слышала разговоры о том, как все хотят с ним… — на последнем слове она поперхнулась, — быть.

Мысль о том, что Жюлиан уже мастер по соблазнению девиц, болезненно полоснула по сердцу.

— И ты решила присоединиться к ним?

— Вот только давай без нотаций, я сама буду решать: где, с кем и когда. Он мне просто нравится, я не собираюсь тут же прыгать к нему в кровать, как все остальные.

— Конечно, это твоя жизнь, твой выбор. Об одном прошу, побереги себя! В жизни много искушений, но за всё приходится платить дорогой ценой.

— Хорошо, не волнуйся только, я постараюсь.

— Иногда настоящая любовь приходит к нам не сразу.

— Вы со школы были знакомы, а потом ты вышла замуж за Виктора, но спустя время опять встретила Эрика и ушла к нему. Ты же не ждала, пока он появится через десять лет?!

— У меня не было надежды. Я знала о его призвании. Пыталась научиться жить без него.

— И всё же, я появилась на свет благодаря другому папе.

— Об этом я никогда не жалею и очень тебя люблю, — мама поцеловала дочь. — Главное, знай, что бы ни случилось, ты всегда найдёшь дома понимание и поддержку. Обещай мне, что расскажешь, если что-то пойдёт не так и поделишься своими переживаниями.

— Не беспокойся. Агнешка с папой всё равно узнают, даже если им ничего не говорить.

— Это да, они у нас необыкновенные…

— Мам, а ты никогда не ревновала её к папе?

Этот вопрос заставил Наташу задуматься.

— Вначале мне было трудно принять их такую сильную духовную связь, но я доверяю им обоим: ни Эрик, ни Агнешка не способны лгать и притворяться. Их отношения никогда не переходили за грань, если ты об этом.

— Я бы всё-таки не смогла так, — Эрика улыбнулась. — Даже невооружённым взглядом видно, как она его обожает! Вам с Мариком памятник нужно ставить при жизни!

— Мы — одна семья, и мне все дороги. Это — счастье, что Бог послал нам таких родных, не по крови, а по духу.

— Да, без них было бы скучно!

— Ты знаешь, что папа с Даней уезжают на выходные на Мон-Сен-Мишель?

— И нас не берут?! Я тоже хотела бы… — но тут она вспомнила про Жюлиана и решила, что хорошо всё же быть дома, вдруг он позвонит и пригласит её…

— Детка, не в этот раз, пусть побудут вдвоём, пообщаются. У Даниила сейчас непростой период, и папа хочет наладить с ним контакт.

Телефон оповестил о том, что пришло сообщение, Эрика потянулась за ним.

«Рад был нашей встрече. Приглашаю поехать со мной на соревнования в эти выходные. Встретимся завтра в столовой. Жу.» Щёки запылали, и счастливая улыбка озарила лицо девушки. Наташа улыбнулась и, погладив дочь, пожелала ей добрых снов.

— Спокойной ночи, мамочка!

Укутавшись под одеялом, Эрика отложила книгу до утра и выключила свет. Так приятно погрузиться в сладостные мечты…

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 7

Три часа в дороге прошли незаметно. Поначалу Даниил дремал, не очень-то желая общаться, но когда в придорожном кафе я предложил позавтракать, оживился.

Выбор был невелик, взяли по куску яблочного пирога, кофе и горячий шоколад. Хоть Даня и не показывал виду, но в глубине души, кажется, был счастлив, что мы вместе, и поездка обещает запомниться надолго. Маленьким он уже бывал в этих местах, но с тех пор много воды утекло.

— Пап, а ночевать будем?

— Я зарезервировал отель.

— Прямо на острове?

— Да.

— Это же ужасно дорого!

— Я хотел тебя порадовать. Ночью там должна быть совершенно неповторимая атмосфера. Весь остров освещают прожектора, и он отражается в воде, словно призрачный огромный корабль…

— А если будет отлив?

— Значит — оазис среди песка. Приливы здесь впечатляющие: вода приходит и уходит на расстояние до двадцати километров.

— Ничего себе!

— Да, я сам был удивлён, когда узнал. Уровень поднимается на пятнадцать метров, но благодаря дамбе Мон-Сен-Мишель становится островом, как таковым, только два-три раза в год, происходит это при суперлунии, когда спутник Земли находится на самом близком до нас расстоянии. Двухкилометровая дамба позволяет туристам беспрепятственно посещать это чудесное место, тогда как в стародавние времена не всем удавалось дойти до аббатства. Многие гибли во время прилива, не успевая добраться до острова, повозки с лошадьми и люди часто пропадали в зыбучих песках, особенно опасных из-за большого содержанием ила и буквально на глазах поглощающих свою жертву.

— Ужасная смерть!

— Поэтому не стоит быть беспечным в прогулках по морскому дну в незнакомых местах.

— Хорошо, что теперь есть дорога!

— Но дамба сыграла и отрицательную роль для ландшафта, нарушив своим появлением созданное природой равновесие притока и оттока песка. Смешиваясь с плодородным илом, которой приносят устья рек Се, Селюн и Куэнон, не считая мелких ручейков и источников, линия берега начала приближаться к острову, создавая зелёные заливные луга на которых теперь пасутся овцы, мясо их считается особенно деликатесным благодаря большому содержанию в траве морской соли и полезных минералов.

— Разве это плохо? По-моему только польза для всех, — Даня проглотил последний кусочек своей порции пирога и взглянул на мою.

Я молча пододвинул к нему тарелку.

— Пап, а ты?

— Ешь, растущий организм требует, а я ещё и проголодаться не успел, к тому же в машине есть домашние блинчики, которые мама успела приготовить для нас в дорогу, с голоду не умрём!

— Спасибо! Не могу отказаться, — он с большим аппетитом продолжил завтрак.

— Хорошо, да, хорошо, только вот такими темпами остров рискует стать частью суши и потерять свой исторический облик и очарование.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Слышал краем уха, что уже разработали новый проект, как построить другую дамбу, которая будет препятствовать попаданию ила во время прилива, и его оттоку при отливе в Ла-Манш, но от дороги придётся отказаться.

— И что тогда? Снова зыбучие пески?

— Наверное, придумают для передвижения что-то другое… В любом случае, сам остров и бухта вокруг него внесены в Список Всемирного наследия и находятся под охраной ЮНЕСКО.

— Ты хорошо подготовился к поездке, — Даня улыбнулся.

— Хотелось сделать это наше с тобой путешествие интересным, сын.

— Мы давно с тобой нигде не были.

— Священник привязан к пастве, вот и сейчас, чтобы освободить эти выходные, мне пришлось отменить несколько богослужений.

— Но мы же сможем помолиться в аббатстве.

— Очень на это надеюсь.

Пока искали нужный съезд, немного заплутали, и пришлось добираться просёлочными дорогами.

— Папа, смотри, там огромная птица! Я такой никогда не видел! — Даниил уже был восторге (а ведь это только начало), — Может вернёмся?

На деревенском заборе, ограждающем пастбище, сидел потрясающего вида чёрный королевский гриф.

— Боюсь, что только зря потеряем время, он, скорее всего, улетит. Тебя ждёт ещё очень много интересного, поверь!

И вот вскоре вдали показался знакомый силуэт аббатства-крепости, разместившейся на скалистой горе.

— Вау! — сын даже заёрзал на месте от нетерпения. — В моих воспоминаниях было только то, что я ужасно устал, пока мы бесконечно поднимались вверх… Но я готов идти туда снова, оно того стоит!

— О, да.

Машину припарковали в предназначенном для автомобилей месте и пешком отправились к многочисленным стоянкам автобусов, прихватив с собою лишь рюкзаки с необходимой на пару дней одеждой и съестными припасами.

Несмотря на раннюю весну, а это ещё далеко не туристический сезон, людей оказалось неожиданно много, и скоро мы влились в общий поток туристов, спешащий к легендарной горе…

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 8

Чем ближе остров, тем сильнее восторженное чувство, будто оказался в сказке или погрузился в мечту.

Даня прилип к окну, только время от времени бросает на меня многозначительные взгляды. Народу не пропихнуться, а я так рассчитывал прочувствовать атмосферу этого уникального места, но толкучка везде (вот тебе и не сезон), одна надежда, что к вечеру поток туристов схлынет, и мы сможем вздохнуть спокойно и войти в контакт с этой священной горой. Выбрались из автобуса, небольшая прогулка по обветренной со всех сторон дороге. Казавшийся маленьким, почти игрушечным, издали остров постепенно раскрывается в своём величии, каменными крепостными стенами взмывая ввысь.

— Кто-то же додумался построить здесь аббатство! Уму непостижимо, сколько труда вложено в эти сооружения!

— И произошло это самым, что ни на есть мистическим образом. Раньше гору называли Могильной, куда кельты переносили своих мёртвых, считая это место воротами в мир иной. Друиды приходили сюда поклониться уходящему за горизонт солнцу и приносили кровавые жертвы, в том числе и человеческие. Когда пришли римляне (гора ещё была частью суши), их поразил величественный вид со скалы, о подножье которой разбивались могучие волны. По одному из приданий именно здесь тайно и захоронили Юлия Цезаря в золотом гробу и золотых сандалиях, прорубив глубокий тайный проход в недры гранитного царства. Где-то в пятом веке произошла страшная буря, отвоевавшая часть суши водам Ла-Манша. Море поглотило береговую линию почти на шесть километров, создав тем самым уникальный остров. Легенды гласят: именно над ним и произошло победоносное сражение Архангела Михаила с Сатаной, принявшим обличье семиглавого дракона с десятью рогами.

— Интересно, глав семь, а рогов десять, что-то тут не сходится, папа, — Даня улыбнулся.

— Теперь уже никто не узнает, почему именно так говорят, что узнал, то и тебе рассказываю.

— Ну, а как здесь появился монастырь?

— В начале восьмого века к епископу Авранша явился Архангел Михаил во всей светоносной славе своей и потребовал возвести на вершине горы храм в его честь. Обер, так звали священнослужителя, вначале испугался, ну а после, опомнившись, решил, что ему всё почудилось. К тому же подобное строительство требовало огромных усилий и капиталовложений.

— Что же было дальше? — Даниил задрал голову к небу, и в моём сердце что-то ёкнуло, он так был сейчас похож на меня подростка с отцом рядом, познающего мир. В те последние годы жизни папы мы часто проводили время вместе, особенно по вечерам и выходным, когда мама была на смене, отправляясь на прогулки и посещая места, о которых он всегда находил, что поведать интересного. Кто же знал, что нам оставалось так мало времени и с его уходом у меня начнётся совсем другая жизнь…

— Пап, ты не закончил, — Даня потряс меня за руку.

— Ах, да… Во второй раз Архангел был ещё более настойчив и подтвердил свои намерения увековечить его славную победу местом всеобщего поклонения. Но Обер вновь игнорировал его просьбу. В третий раз терпение Архистратига подошло к концу, и он стукнул по черепу нерасторопного слуги Божьего перстом. Черепная кость стала словно мягкий воск и от удара в ней появилась внушительная вмятина, о чём красноречиво свидетельствует череп Обера, сохранившийся до сих пор.

— А мы увидим его?

— Если нам хватит времени посетить городок Авранш, это примерно в двадцати километрах отсюда, именно там в базилике Сен-Жерве и хранятся мощи святого. Чему ты удивляешься? Да, после смерти его причислили к лику святых, ведь именно он, а не кто-то другой, удостоился троекратного посещения главы Святого Воинства Небесного. Но на этом чудеса не закончились. Оказалось, что на острове совсем нет пресной воды. Громадный валун на вершине горы, мешавший строительству, был внезапно опрокинут лёгким движением детской стопы (мальчик сопровождал своего отца-рабочего, прибывшего воздвигать первоначальную часовню). Многотонный монолит, которому поклонялись язычники, скатился вниз и, погрузившись в воду, исчез. В изумлении Обер стукнул посохом по месту, где ещё недавно лежала неподъёмная преграда, и оттуда забил целебный источник.

— Так появилась вода на острове?! — глаза у сына округлились от удивления.

— И потом, ещё ни раз великий Небесный покровитель являлся строителям, наблюдая за ходом работ, а после посещал и монахов, особенно во время ночных гроз, его силуэт высвечивали вспышки молний, а когда он гневался, аббатство сотрясали удары, так неоднократно здесь случались пожары, а однажды обрушилась даже часть построек, благодаря чему теперь на их месте образовалась обширная терраса, ты скоро её увидишь.

Мы медленно поднимались по Большой улице, единственной ведущей вверх дороге к аббатству, вдоль по обеим сторонам её размещается бесчисленное количество маленьких сувенирных магазинчиков, ресторанов, кафе, баров, отелей, повстречался и небольшенький музей с выставкой пыточных приспособлений средневековья, куда ни мне, ни Даниилу идти не захотелось. В сутолоке, творящейся на острове, трудно сосредоточиться на чём-то и просто остановиться, чтобы полюбоваться тем или иным видом. Сын всё фотографировал на свой телефон, стараясь запечатлеть, как можно подробнее.

— В отеле спокойно разглядим, — сказал он, сделав очередной снимок. — А почему все идут вверх, неужели нет тех, кто уже всё посмотрел и решил спуститься?

— Тут всё так устроено, что поднимаешься ты по одной дороге, а спускаешься уже по другой, и они не соприкасаются. Представь, если бы на этой узкой улице столкнулись два потока!..

— Да, это было бы непросто!

Чей-то ребёнок упал и сильно ушиб ногу. Я поспешил поднять кричащую девочку, но её мать меня грубо одёрнула.

— Простите, я только хотел помочь…

— Уберите руки от моей дочки!

— Папа, пойдём, не стоит вмешиваться, — Даня потянул меня за локоть. Было жаль ребёнка, но я не Агнешка, внушениями не занимаюсь, хотя мог бы уменьшить боль, Мишенька тому свидетель. Теперь он уже взрослый мужчина, а я всё ещё вспоминаю его как ребёнка, едва выжившего после пожара, сироту, потерявшего в один миг всю свою семью. Божьей милостью в его жизни появился Виктор, который заменил хоть в какой-то мере отца. А вот Таня так и осталась мальчику тётей.

— Ты всё время уходишь в себя.

— Прости сынок, это привычка ещё с юных лет. Мало кто меня понимал…

— Даже мама?

— Она-то как раз да, но не до конца, я не признался ей тогда о своих мучительных видениях, которые внезапно навалились на мою голову после смерти отца.

— Ты никогда не рассказывал мне об этом.

— Вот и настал момент исповеди. Что ты так улыбаешься? Я организовал эту поездку чтобы посвятить тебе эти дни и раскрыть свою душу в надежде на взаимное доверие и откровенность.

Он тут же замолчал и, внутренне сжавшись в клубок, выпустил защитные иголки, подобно ёжику.

«Что ж, значит ещё не время, и нужно дождаться лучшего момента.»

— Смотри! — на крыше дома, покрытой ардуазом*, сидел красавец-пеликан. Даня, забыв обо всём, начал фотографировать, ослабив противостояние. Детская душа ещё так восприимчива к природе и ко всему прекрасному.

Вот и добрались до отеля, он меня прельстил не так умеренными ценами, как видом из окна. С одной стороны старинная «Гранд Рю» (Большая улица), с другой вид на море. Уладив все дела на рецепции, мы поднялись в наш номер, чтобы передохнуть, освободиться от вещей и, подкрепившись, отправиться дальше покорять вершину между небом и землёй, окружённую солёными водами Ла-Манша.

Номерок небольшой, с двумя кроватями, крохотным столиком, тумбочками, стульями и камином, конечно, его давно не используют, и труба перекрыта, но можно себе представить, что когда-то здесь горел огонь… Теперь его заменяют электрические обогреватели.

Из окна виден залив, вода ушла, серый илистый песок навевает тоску, сливаясь с такими же белёсыми небесами. Тут же вспомнились вечные его пленники, потерявшие свою жизнь по дороге к жемчужине Нормандии.

Даниил распластался на кровати и разглядывает, что успел отснять. Жаль, что о главном поговорить нам ещё не удалось, но день только начался и, думаю, нас ещё ждёт множество открытий, не только на острове, но и друг в друге. «Да поможет Святой Михаил!»

* шиферный сланец чёрно-серого цвета, добываемый в северо-западной части Франции. В Бретани и Нормандии используется для покрытия крыш.

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 9

Какие уж тут занятия! От одной мысли, что ОН будет ждать её в столовой, сердце Эрики пробуждалось и начинало петь. Ещё никто и никогда ей так не нравился из парней. Детская любовь и обожание к Мише, когда Эрике казалось, что она полностью растворяется в нём, остались в прошлом. Их разлучили, а когда он приезжал, Эрика только успевала к нему привыкнуть, как Миша вновь исчезал из её жизни. Разговоры по видеосвязи не заменят живого общения, да и не скажешь всего. «Привет, сестрёнка! Привет, братишка…»

А Жюлиан рядом, самый желанный мальчик в лицее. Многие девушки готовы на всё, лишь бы оказаться в его объятиях, о большем Эрика пока и не думала. Пересчитать всех, с кем связывают его имя, тоже нереально. Он прекрасно играет в футбол в местной команде лицея, чемпион по плаванию, да ещё и интеллектуал, как это всё умещается в красивом парне, одному Богу известно.

— Как думаешь, сколько она продержится?

— Я бы и держаться не стала, лови момент, пока другую не приметил. Говорят, он превосходный любовник, а про сексуальную родинку на его спине целые легенды ходят.

— Фигура что надо!

— Ты видела, какие у него крепкие мускулистые ноги, ягодицы поджарые, так и хочется ухватить!

Эрика прошла мимо, и две подружки тут же, хмыкнув, замолчали.

— Никогда бы не подумала, что Жюлиан посмотрит на такую… — как только Эрика исчезла из виду, разговор продолжился.

«Будто и говорить больше не о ком!» — в сердцах Эрика даже чуть не уронила поднос с обедом. Накладывал каждый сам чего хотел, но, по обыкновению, картофель фри исчезал со столов первый, затем особой популярностью пользовались стейки из говядины, куриные ножки и уже потом рыбное филе, салаты. На десерт можно выбрать какой-нибудь фрукт, йогурт или мусс.

Жюлиана нигде не было видно, и Эрика, разочарованно вздохнув, села за свой обычный столик, который не особенно любили сверстники за отдалённое месторасположение. Вся тусовка крутилась у центра зала, где обычно и восседал Жу и его компания.

Неожиданно громкий гомон, царивший в столовой, притих, Эрика не успела сообразить, что к чему, как услышала за спиной его голос.

— Не дождалась?!

— Жюлиан, ты…

— Привет, малыш!

Его губы чуть коснулись её щеки, а кровь уже прилила к голове, даже уши покраснели. Такого с Эрикой раньше точно не случалось.

— Ты здесь? А как же королевское место?

— Посижу на галёрке для разнообразия, если ты позволишь.

— Конечно, присаживайся, — Эрика подвинула поднос и поймала на себе коварный и ласковый взгляд карих глаз.

— Все на нас пялятся…

— Не обращай внимания, — его улыбка озарила целый мир. — Траву ешь? Вкусная?

— Это салат с креветками, в пост — то, что надо.

— Ты постишься? Ничего себе, расскажи, как это? — он поправил непослушную чёлку, и, будто невзначай, коснулся под столом её ноги своим коленом.

— Ну, нельзя есть молочное, мясное и рыбу, то, что животного происхождения.

— У вас вся семья так живёт?

— Ну да, ты, наверное, знаешь, мой папа — священник.

— Слышал об этом. Значит, вы вегетарианцы?

— Нет, не совсем, только во время, обозначенное церковным календарём, ну и по средам — пятницам.

— Я б так не смог, — Жюлиан посмотрел на свой любимый стейк аше и с аппетитом начал есть.

— Так как насчёт выходных?

— С ночёвкой? — Эрика прикусила нижнюю губу, заранее зная, что вряд ли её отпустят.

— Ну да, ты не волнуйся, я лично гарантирую твою безопасность. Обычно мы девчонок не берём, но в этот раз едем без тренера, у него особые семейные обстоятельства, так что, я за главного.

— И что это будет? — воображение нарисовало Эрике групповую оргию, и мороз пробежал по коже.

— У меня отдельный номер, никого, только ты и я, — искусительный полушёпот на ухо, и сердце быстро-быстро застучало в груди.

— Я так не могу… Мы совсем мало знакомы.

— Ты что, думаешь, я прямо сразу начну тебя к чему-то принуждать? Всё будет так, как ты сама захочешь.

«Этого-то я и боюсь больше всего, — Эрика буквально таяла, как Снегурочка на солнце, от взгляда с хитрым прищуром карамельного цвета глаз. — Зачем парней Бог наделил длиннющими ресницами? Будь у меня такие, и красить бы не пришлось.»

— Тебе решать. Когда ещё выпадет такая возможность побыть вдвоём, вдали от любопытных? Этот город слишком маленький, все друг друга знают, если честно, я так от этого устал! Когда уезжаешь, чувствуешь себя совсем иначе! Ну так что? Мы едем в Париж, детка?

Всё её нутро кричало ему «ДА!», чего бы ей это ни стоило!

— Я постараюсь, честно, но не могу ничего обещать.

— Буду ждать звонка! — он доел последнюю палочку картофеля-фри и, чмокнув её, ушёл. Эрика посмотрела парню вслед, не веря, что это на самом деле происходит с нею, никого желаннее на свете для неё нет. И коли уж суждено чему-то случиться, так пусть будет с ним…

«Он разобьёт тебе сердце! — внутренний голос предостерегал. — Обязательно разобьёт! У него таких до тебя и после — бесчисленно…»

«Что же мне делать, Господи?! Отказаться?.. Никогда себе этого не прощу. Пусть будет так, как будет. В омут с головой? Легко! Сколько той жизни?! — Эрика сморщила лоб, сражаясь сама с собой, но тяга была столь сильной, что противостоять ей с каждым мигом становилось всё труднее. — Что сказать родителям? Соврать? Иначе точно не отпустят. Агнешка прочтёт всё, но не выдаст или… Как же тяжело. Я с ума сойду, если он уедет без меня! Два дня с Жюлианом и целая ночь, разве может быть что-то лучше? Не об этом ли я мечтала, боясь самой себе признаться…»

«А как же грех? Причащаться не сможешь, придётся признаться отцу. Как ты посмотришь Эрику в глаза и скажешь: „Я спала с мужчиной?!“ — взывала совесть. — Стоит ли мимолётное увлечение того?»

«Я люблю его! Да, мне кажется, что это любовь. Именно о таком мужчине я и мечтала. Кто теперь до свадьбы ждёт? Да меня засмеют, если я даже намекну об этом… Не ехать? Упустить возможность ещё хотя бы раз побывать в его сильных руках?!» — Эрика зажмурилась и потёрла виски, как будто издалека раздался звонок, возвещающий о начале занятий. В класс вошла последней. Тина подставила ногу, но Эрика вовремя её заметила и перешагнула. Девушки с завистью смотрели, а кто-то даже люто ненавидел её за то, что она отобедала с Жюлианом вместе.

«Как посмеются они потом, с каким удовольствием промоют твои косточки, когда он тебя бросит, а ведь бросит, это же Жюлиан! Все его знают. И не обманывай себя, что ты другая. Он всё равно сделает своё и уйдёт,» — неумолимый разум говорил громче учителя по философии. Но сердце то замирало, то очень сильно начинало биться в груди от одной мысли о нём: «Жю-ли-ан — разве есть что-то прекраснее на свете?»

«Глупая, наивная девочка, какая ты у него по счёту? Сколько ещё их будет?»

«Всё! Ничего не хочу слушать! Я буду с ним. Даже если ради этого мне придётся обмануть весь мир.»

Дома, к счастью, мамы не было, она с Мариком отправилась по магазинам, отец с Даней уехали на все выходные, Мэтью играет в приставку, Агнешка хлопочет на кухне.

«Поговорить с нею? Она всё знает, всё видит, даст нужный совет…» — Эрика потрепала младшего приёмного брата по густой шевелюре, тот ответил улыбкой и продолжил игру, прошла в свою комнату и, упав на кровать, обняла подушку.

«Пропадёшь, девчонка!»

«Заткнись! У меня всё будет хорошо, лучше всех! И Жюлиан будет мой, только мой и больше ничей, навсегда, насовсем, навечно!»

Даже тёплый душ не умерил противоборство в душе, половина разумная твердила о том, что этого делать категорически нельзя, другая уже разрабатывала план, как осуществить задуманное. Переодевшись и причесав непослушные кудри, Эрика отправилась к Агнешке.

Та, в кухонном переднике, ставила запекаться в духовку морковный пирог с мёдом и миндалём.

— Привет, моя хорошая, что-то случилось?

Эрика обняла любимую тётю и спрятала своё лицо.

— Эй, вижу не всё так гладко, как хотелось, — горячие лучики проникли в голову и, словно ощупывая её, сняли напряжение.

— Что мне делать? Помоги!

— Это нехорошо. Так нельзя. Но очень хочется!.. — озвучила Агнешка.

— Вот именно, больше всего на свете! — Эрика даже чуть не заплакала.

— Все мы в жизни совершаем ошибки и имеем на это право. Хорошо, представь, что ты поедешь. Что будет дальше? Всё идёт к постели, уверена? Не устоишь? А если удержаться? Думаешь, бросит. С точностью до наоборот! Пойми, глупышка, все те, что были до тебя, именно так и считали, и чего добились? Ничего, кроме статуса «бывшей», — Агнешка заглянула ей в глаза своим колдовским зелёным взглядом. — Тебе надо поехать, побыть с ним рядом, получше узнать, но даже мысли не допускай о том, чтобы он заполучил желаемое. Просто помни, что нельзя. Заинтересуй, разожги, но не подпускай. И увидишь, что будет! — её глаза блеснули женским коварством.

— Как это сделать?

— Думай о том, что если это случится, Дон Жуан уйдёт искать новые непокорённые вершины, — Агнешка улыбнулась. — Поверь, девочка, нет ничего слаще ожидания любви. Бурный поток сносит, но ты хорошо плаваешь, и для этого у тебя есть всё необходимое. Я верю в тебя. Запомни, ты не мышь, не его добыча. Ты — равноправное и равносильное создание, и ему, красавцу, не по зубам. Пусть ходит и облизывается, как кот на сметану. И мы ещё посмотрим, кто кого будет бросать!

— Спасибо! Ты — самая лучшая! — Эрика взвизгнула от счастья, зажимая в объятиях точёную фигурку Агнешки. — Иди, собирай вещи! С мамой вместе поговорим…

А сама подумала: «Мне бы этого щегла на пять минут, я бы ему мозги вправила! А что? Неплохая идея. Мальчик, что воск, из хорошего материала сделан, можно вылепить из него всё, что угодно, на радость нашей малышке! Эх, кабы не обещание Эрику… Но это ведь во благо! Я не сильно, совсем чуть-чуть.»

— Эрика! Зайди на кухню!

Она с радостью прибежала, сияя от счастья в тысячу свечей.

— Позвони ему, пусть придёт, скажи: без этого родители не отпустят. Посмотрим, чего он стоит. Да не пугайся ты так, всё будет хорошо!

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 10

— С ночёвкой в Париж, в одном номере с парнем? Да вы обе с ума сошли! И слушать не желаю. Тебе ещё и восемнадцати нет!

— Наташа, успокойся! Сейчас придёт юноша, мы с ним поговорим, я сделаю ему внушение, при всём желании, не сможет он Эрике навредить.

— Опять твои колдовские штучки, Агнешка, не надо никому ничего внушать. Она не поедет и точка. Пусть подрастёт сначала!

— А с Мишей отпустила бы?

— С ним — ДА! Он, в отличии от других, жизни за Эрику не пожалеет.

Слёзы на глазах, только что сиявших от счастья. Созданный воображением райский сад на двоих занесло снегом.

— Мама, ну как ты не понимаешь?! Возможно, это мой единственный шанс побыть с ним, неужели ты никогда никого не любила! — навзрыд выдала тираду дочь и, прикрыв лицо ладонями, дала себе волю поплакать.

Агнешка жестом остановила Наташу от опрометчивых слов.

— Вспомни!..

Память вытащила из хранилища образ шестнадцатилетней кудрявой девочки, спешащей в кочегарку, на ходу срывающей цветы и сочиняющей стихи…

«Любовь — прекрасна, даже если она несчастливая и вскоре прервётся. Не держи её!»

— Опять ты со своими методами, Агнешка! Забыла, как Эрик вытаскивал тебя из-под суда? Ты обещала ему…

Голову отпустило, но, увидев заплаканное личико дочки, Наташа содрогнулась.

— Откуда взялся только этот Жюлиан на нашу голову?! — мать погладила своё непутёвое дитя по голове и вздохнула. — Когда он придёт?

— Уже должен, — Эрика вспомнила о том, что вся зарёванная и направилась умыться.

— Хорошо, мы посмотрим на него, а потом решим.

— Мамочка, спасибо! — Эрика поцеловала её в щёку.

— Я ещё ничего тебе не обещала.

— Люблю тебя! — девушка побежала в ванную почти вприпрыжку.

— Зачем ты ей потворствуешь? Она ещё совсем мала и так наивна… Что эти спортсмены могут сделать с ней, ты подумала?!

— От жизни ребёнка не спрячешь, где нужно упасть, он упадёт, без этого не научится подниматься! Тебе не достаточно моего слова? Или я когда-то ошибалась?.. — Агнешка с трудом сдерживала бушующее пламя своей души. — Если ты заставишь её сейчас остаться, она тебе этого не простит, отношения будут надтреснуты, и в час беды она не придёт к тебе за помощью…

— Какие страшные вещи ты говоришь! Нет, по-твоему я должна ей всё позволять: иди, мол, доченька, учись жизни, а когда она тебя раздавит, приползёшь к мамочке за утешением!

— Наташа, перестань!

— Если бы здесь был Эрик, он бы встал на моё место.

— Если бы здесь был Эрик, ты бы больше доверяла Богу и людям.

— Своих родишь, вот тогда и воспитывай!

— Не ожидала я от тебя… — у Агнешки даже дыхание перехватило.

— Прости, не знаю что со мной, сорвалось.

Агнешка подорвалась уйти, но Наташа остановила её, схватив за руку.

— Прости, Бога ради, не хотела тебя обидеть…

В дверь позвонили. Агнешка глубоко вздохнула и, сдерживая обиду, направилась встречать гостя, милостиво позволив Наташе отдышаться и взять себя в руки.

— Добрый день, а… Эрика дома?

Увидев необыкновенно красивую женщину с огненными волосами, Жу потерял дар речи, онемев у порога.

— Проходите, молодой человек, она вас ждёт, — Агнешка улыбнулась. Донжуанское нутро подвластно ей всецело. «Смазливая мордашка, гармоничное тело, немного мужского аромата от Dior, стильная причёска и бездна самолюбия — портрет готов. Что у нас там, поглубже…»

— Проходите, присаживайтесь.

В гостиной кроме них никого, Наташа ушла, видимо, за успокоительным, а Эрика ещё прихорашивается.

— А… Вы…

— Я тётя Эрики, зовут меня Агнешка, а ты, судя по-всему, Жюлиан?

— Да… э…

— Чай будешь? — она внезапно перестала юнцу выкать и перешла на «ты».

— Д-д-да! — выдавил из себя парень, присаживаясь на предложенное ему место.

— С сахаром? Чёрный, зелёный или тизан?

— Как Вам… тебе угодно.

«Подустал ребёнок таскаться от одной красавицы до другой, доступность женская обрыдла. Идеала своего найти не может, почти разуверился в ценности отношений, — продолжала она его исследовать. — Эрика показалась ему лёгкой добычей, но что-то в ней его зацепило, взяло за живое. Сердце нежное у мальчика, можно поработать…»

Вдруг она ясно увидела, как целует его и падает с ним в стог сена.

«Глупости, не может быть!»

Агнешка заварила чай из шиповника и бросила в него полкусочка сахара. Слегка позвякивая ложечкой, чтобы перемешать, подала кружку юному сердцееду.

— Угадала?

— Да, — он отпил глоток, — даже удивительно…

В этот момент появилось ясно солнышко, взволнованное и ещё раскрасневшееся от недавних слёз.

Жюлиан приподнялся и поцеловал Эрику в обе щеки, как принято у французской молодёжи. Увидев, как он растерялся, ей стало даже немного смешно.

— Вы уже познакомились?

— Да.

Агнешка отвела изменившийся в мгновение ока взгляд, глубоко вздохнув, и не веря собственному открытию. «Вот и встретились, Жак, не прошло и сотни лет…»

— Лошадьми не интересуетесь? — ни с того ни с сего спросила она.

— Нет, как-то не доводилось. Я занимаюсь плаванием и немного футболом. — Жюлиан не отводил от потрясающей женщины глаз, присутствие Эрики придало ему сил и храбрости.

— Жаль. Когда-то в этом городе был отменный конный клуб…

— Он есть и сейчас, но я бы не назвал его отменным. Лошадки скорее годные лишь для того, чтобы катать детей и обучать азам верховой езды.

— Значит, Жюлиан, вы там всё же бывали? Мне почему-то кажется, у Вас хорошо бы получилось.

«Что за наказание, Бог мой, снова видеть тебя!.. И радостно, и больно до слёз…»

Он удивился её словам.

— Простите, мне надо выйти, — Агнешка внезапно почувствовала, что не справляется с нахлынувшими эмоциями.

В дверном проёме они столкнулись с Наташей, обменялись хмурым взглядом.

— Жюлиан, позволь тебе представить… — Эрика щебетала как птичка, моля Господа Бога, чтобы парень понравился маме.

— Добрый день!

— Скорее вечер, — Наташа с серьёзным видом подала ему руку, и юноша сразу же уловил схожесть черт у них с Эрикой.

— Не будем ходить вокруг до около, Жюлиан, Вы пригласили мою дочь сопровождать вас на соревнованиях, которые пройдут в Париже.

— Да, завтра будет тренировка, а на следующий день уже чемпионат, — подтвердил он.

— Но между завтра и послезавтра есть ночь… Да Вы пейте чай, Жюлиан, а то остынет, — Наташа села напротив молодой пары и пронзительно уставилась на первого в жизни Эрики парня.

Вернулась Агнешка, совладав с собой, как ей показалось, села в удалении.

«Копаться в его душе нет больше надобности, я знаю её, как себя саму. Грозит ли это нашей малышке тяжёлым разочарованием? Возможно. Жак никогда никого особенно не жалел, но и не обижал, разве что своим непостоянством.»

Ласковый плен его рук, так тяжело выстраданный ими обоими в прошлом, заставил сердце ворожеи сжаться от глубокой тоски.

«Новое тело, другая жизнь, зачем ему что-то помнить? Всё сызнова, с нуля, те же ошибки и уроки… Я не буду им мешать и помогать не стану. Пусть Наташа решает сама, отпускать свою дочь или нет».

Он оглянулся на неё, поправил чёлку, упавшую на глаза.

«Мальчишка ещё совсем, а мне уже тридцать пять… Та жизнь осталась в прошлом. Нельзя так привязываться к людям, дорогая! — говорила сама себе и радовалась тому, что Эрик в отъезде, иначе бы уже давно её раскусил. — Как было легко идти дорогой зла, когда черствеет сердце и не остаётся места для слабости. Но пришла любовь и сделала меня уязвимой. Даже к любовникам привязываюсь, словно глупая овца! — злость на саму себя вскипела внутри. — Что ж, милая „племянница“, настала твоя пора совершать свои ошибки».

— Как думаешь, Агнешка, можем ли мы доверить нашу девочку этому юноше?

— Несомненно! — она ещё раз взглянула в его лицо, сконфуженное допросом строгой мамаши, и ушла к себе, не попрощавшись. Легла на кровать, обняла подушку, закрыла глаза и вспомнила тот прощальный пикник на берегу. О эти ласки на грани сумасшествия!.. Греховные танцы на воде… Она позволила себе оторваться, дышать полной грудью, забыть обо всём… Вспомнила, как Жак вытолкнул её, а сам остался погибать в бушующей пучине. Теперь вся её жизнь снова принадлежит тому, кто выбрал себе другую. Ни сбежать, ни уехать, только Эрик один в голове, и как бы он ни старался быть ей в этой реальности братом, она-то знает… Когда-то давным-давно, тысячелетия назад, их обвенчали Небеса. И пусть снова не те, и опять с другими, вечность долгая, настанет и её черёд, только вот когда? И уж точно не в этом мире.

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 11

— Пап, а ты когда решил стать священником?

— В шестнадцать лет. Вскоре после того, как не стало моего отца…

Мы остановились отдышаться. Подножье укреплённых стен аббатства внушает громадное уважение грандиозностью построения.

— Потеряв его, я как будто лишился защиты и стал одним сплошным оголённым нервом. На меня посыпались видения, я слышал голоса, которые заставляли содрогаться от страха. Казалось, сошёл с ума и один не справлюсь. Признаться в этом маме не мог прежде всего потому, что не хотел ещё больше расстраивать, она переживала тяжёлую утрату, не хватало только сумасшедшего сына. Она всегда заботилась обо мне, оберегала. Если б узнала, что меня тревожит, немедленно повела бы к врачу… ну а там, и до больницы рукой подать. Молитвы сдерживали волну, и я много времени проводил, стоя на коленях, просил у Бога помощи, искал возможность разобраться во всём. У меня был хороший исповедник, он то и подал идею, что раз со мной происходят подобные вещи, значит, это для чего-то необходимо, нужно только научиться выбирать полезную информацию из общего хаотичного потока и творить добро.

Даня слушал внимательно, прерываясь лишь для того, чтобы сделать очередной снимок.

— Ты тогда уже любил маму?

— Любил, наверное… В молодые годы трудно отдавать себе отчёт в такого рода делах.

— А как вы познакомились?

— Мы тогда только перебрались жить в этот город. Новая школа, чужой класс. Не просто было войти, но вида я старался не показывать, как взволнован и сконфужен. В прошлом остались друзья детства, дом, где родился и рос, но маме нужны были перемены, чтобы выжить, и я это хорошо понимал. Там всё напоминало о том, кого мы потеряли.

— Представляю… Ты вошёл в новый класс и…

— Наташа сразу же обратила на меня внимание. Из всех там присутствующих я слышал только её мысли. Они опутали меня как лианы, и с каждым днём всё больше концентрировались на мне.

— Как это?

— Поток образов, ощущений, когда мы оказывались рядом, мир вдруг замолкал, а сердце начинало громко биться.

— Обалдеть!

— Я ведь слышал не только голоса живых, но и мёртвых, и от этой какофонии не было спасения, разве что при определённых обстоятельствах, как например, в Церкви или при общении с твоей будущей мамой, а ещё в парке возле графского замка, где я любил гулять после школы. Там у меня неожиданно появился лучший друг.

— Друг из парка? — Даня беззаботно засмеялся, а я заглянул в его душу: «Неужели обо всём забыл?»

— Это было необыкновенно в людском понимании. Со мной заговорил древний дух, обитающий в тех местах.

— А вот это уже совсем интересно! — в его глазах появилась заинтересованность.

— Душа Йозефа Карницкого, лишившего себя жизни из-за любви. Прошло больше ста лет, но о нём и по сей день помнят. Он стал легендой, талисманом нашего города. Но никто даже и представить себе не мог, что дух его никогда не покидал заповедных мест.

Даниил на мгновение побледнел, его даже слегка качнуло.

— Ты общался с самоубийцей?

— Более того, полюбил его всем сердцем, как родного… — наши глаза встретились, но сын не выдержал нахлынувшего на него волнения и опустил голову. — Что было дальше?

— Гусар подсказал мне верный путь.

— Так ты его называл?

— Да, земное имя его удручало. Муки векового заключения позволяют осознать всю степень вины за совершённое без возможности хоть что-то исправить.

— Его не любили?

— Чувства были взаимны, но родители Эмилии решили иначе. Для дочери уже приглядели более богатого и влиятельного мужчину. А почти разорившиеся к тому времени Карницкие даже были вынуждены продать своё родовое имение в Эверсмуйжи.

— Что-то голова закружилась.

Я подхватил сына за локоть. За всю его жизнь мы ни разу не говорили об этом. Но сейчас нужно пойти на крайние меры, чтобы разбудить в нём то, что нас объединяло.

— Хочешь, давай посидим.

— Нас не затопчут любители истории?

— Будем надеяться, люди не настолько слепы, — мы присели с краю на гранитный выступ перед лестницей, ведущей ко входу в монастырь.

— Знаешь, там до сих пор сохранилась небольшая церковь, возведённая стараниями деда и отца Йозефа, усадьба и фамильный склеп. В отличии от замка Платеров (где остались только стены с крышей), всё и поныне цело, само имение используется теперь под интернат для средней школы.

— Ты ездил в те края?

— Был. Однажды. Не смог не увидеть места, где вырос мой дорогой друг.

— И что было дальше?

— Мы могли часами разговаривать, мне даже удалось устроиться ночным сторожем и кочегаром по совместительству в музей прикладного искусства, когда его только начали обустраивать.

— Ты работал по ночам, а днём учился?

Я кивнул в ответ.

— Ничего себе, когда же ты спал?

— Ну, дремал в перерывах между закладкой угля, кроме того, это случалось всего три-четыре раза в неделю, у меня был сменщик. По началу трудно, потом привык, даже понравилось. Там я был не один, мы общались с Гусаром, и не приходилось, как раньше, слоняться по парку часами напролёт в любую погоду. Так что, совмещал полезное с приятным. Особенно нравилось приносить в дом зарплату, честно заработанную своим трудом.

— Это тоже его территория?

— Да, музей сделали в бывшей графской конюшне.

— Он и сейчас там обитает?

Я печально улыбнулся. По-видимому память прошлой жизни ушла от Дани насовсем.

— Нет сынок, через год нашего общения Гусара освободили, он ушёл в мир иной.

— Тебе было грустно?

— Словами не описать. Когда мы прощались, я плакал как девчонка. И вот тогда он сумел проявиться и показался мне на глаза, каким был когда-то. А потом я видел, как он уходил по траве, пока не исчез. При этом листва реально приминалась под его невидимыми шагами, — прощальный подарок моего дорогого друга.

— Он ушёл, и всё?

— Его забрали с первыми лучами рассвета на следующий день, я при этом не имел права присутствовать.

— И ты больше его не слышал?

— Нет. Более того, он помог мне научиться заглушать эфир и улавливать только высокие частоты, на которых обитают светлые силы.

— А какой ты сделал ему подарок на прощание?

— Мои молитвы помогли ему освободиться.

— Наверное, он до сих пор тебя помнит…

Я посмотрел на небо, облака разлетелись, и бездонная синева вновь показалась людям.

— Мне хочется верить, что, где бы он ни был сейчас, его сердце по-прежнему любит своего подопечного.

Даниил засмеялся.

— Так кто же из вас кого спасал?

— Мы были нужны друг другу.

«Ты и сейчас мне нужен, — подумал я, но сдержался, — он должен вспомнить сам, иначе толку не будет.

— Ну, хватит мемуаров, — я хлопнул себя по коленям, поднимаясь, — пора окунуться в историю этого необыкновенного аббатства!

Заплатив за вход, мы последовали за общим потоком туристов. Из зала стражи по лестнице Гран-Дегре поднялись на террасу Со-Готье. Затем маршрут лежал между церковью с правой стороны и монастырскими кельями с левой, они соединены между собой подвесными переходами. Выходим на западную террасу, которая появилась после пожара, погубившего часть построек. С террасы открывается захватывающий вид на залив от скалы Канкаль, которая находится на западе, в Бретани, и до берегов Нормандии на востоке. Можно разглядеть островок Томблен на севере и архипелаг Шозе, откуда добывали гранит для постройки монастыря. Каждый год восьмого ноября (по преданию именно в этот день святой Михаил сражался там с драконом) отсюда можно наблюдать закат светила за гору Мон-Доль. Если стать лицом к церкви, прекрасно виден высокий шпиль колокольни, увенчанный фигурой Архангела, играющей на солнце золотыми бликами.

— Кого здесь только нет! — Даня кивнул в сторону художника, рисующего на террасе натюрморт акварелью, а рядом с ним прямо на вымощенном полу расположилась девушка с блокнотом и что-то записывает, влюблённая пара целуется: для них местные красоты — только антураж пылких чувств. У входа в собор парень играет на скрипке и звуки его печальных мелодий доносятся до Небес, ведь именно тут они необыкновенно близки к нам, смертным. Как выразился один из летописцев монастыря, «всё здесь устроено так, что позволяет Господу спуститься к человеку, не потеряв своего величия». В открытый футляр туристы бросают музыканту монетки. Кто-то с планшетами, кто-то профессиональной камерой запечатлевает панораму. А я смотрю на пески, которые всё больше поглощает прилив, и думаю о событиях давно минувших лет.

— Расскажи ещё что-нибудь интересное, — сын опирается мне на плечо, заглядывает в глаза, он восхищен и в тоже время немного подавлен избытком впечатлений.

— Во время Столетней войны Мон-Сен-Мишель так и не был взят англичанами, и оставался единственной неприступной точкой в Нормандии до конца. Остров вдохновлял на подвиги легендарную Жанну д’Арк, говорили, что сам Архангел являлся к Орлеанской Деве, призывая её действовать. А после войны начали происходить ещё более странные и необъяснимые события: дети со всех уголков Европы, влекомые таинственным голосом, начали уходить в паломничество, покидая родителей и родные края. Они направлялись во Францию, распевая один и тот же мотив, словно гимн: «Мы шагаем к Сен-Мишелю, во Имя Господа, мы идем!» Постепенно они собирались в колонну по двое, и никто не решался им препятствовать, а родителей, особенно отважных, настигали несчастья. Так некоторые слепли, пытаясь отговорить своё чадо, другие глохли и немели, а кого-то поражал паралич и даже настигала моментальная смерть. Не все дети дошли до заветной цели, многие умирали по дороге от холода, голода и болезней, а кого-то поглотили зыбучие пески и утопили приливы.

— Зачем это нужно было святому Михаилу?

— Не знаю, многие называли это явление «голосом дьявола», побеждённого, а потому желавшего отомстить Архистратигу невинными жертвами.

— А ты что думаешь, папа?

— Я не берусь судить. Иногда жизнь забирается во благо.

— Это как?

— Ну, к примеру, если бы человека не сбила машина, он бы долго и мучительно умирал от тяжёлой болезни в своей постели… или же ребёнок не стал бы тем, кем станет, не будь он сиротой. Я вспомнил про Жаниса*, отвезённого мною в приют под попечительство монахинь (после аварии на дороге, где погибла его мать). «Что стало с мальчиком теперь, когда он уже взрослый? Ему, наверное, уже около двадцати лет.»

— И чем это всё закончилось? — не унимался Даниил.

— Постепенно зов стих, религиозные власти высказались неодобрительно о подобной одержимости, и не стали брать на себя ответственность за эти события.

— Мне тоже непонятен такой расклад.

— Ну, да ладно, что было, то прошло, идём дальше?

Даня поёжился от ветра.

— А хороших чудес здесь не происходило?

— Как же, бывали и такие…

* События из первой книги «Исповедь»

ЧАСТЬ 1. ГЛАВА 12

Аббатская церковь встретила нас прохладой, приглушёнными голосами туристов. Кто-то, задрав головы, разглядывал уносящиеся в поднебесье готические своды, кто-то больше внимания уделял реликвиям и алтарям. Была выставлена копия Туринской плащаницы, в которой погребённый Спаситель воскрес. По мнению некоторых учёных световое излучение, равное по силе ядерному, отразило на ткани нерукотворный образ Христа и его ран во весь человеческий рост. Сколько бы не спорили люди о подлинности данного полотна, несомненным остаётся одно: воссоздать нечто подобное не способна современная наука при всём её нынешнем развитии; почитание святыни продолжается по сей день.

К одной из колонн мне захотелось прикоснуться, и в голове зазвучала музыка, множество мужских голосов в едином порыве на латыни славили Господа: «Gloria in excelsis Deo"*, звук, очень похожий на хлопанье крыльев, прозвучал над головой. Я открыл глаза и увидел голубя, вполне настоящего, который ощущал себя в храме как дома и настолько уже привык к посетителям, что совсем не боялся их, подлетая совсем близко. А так хотелось, чтобы это были ангелы!..

Поискав Даню глазами, нашёл его присевшим на скамеечку возле скульптуры Богородицы, держащей на руках убиенного Сына. Тихо подошёл, устроился рядом, не прерывая молитву моего мальчика. «Кем он станет, куда пойдёт? Какая миссия предстоит ему в этот раз? Мы пока не знаем, и это хорошо. Дал бы только Господь достаточно сил и благодати смиренно и достойно исполнять Его волю!»

— Отсюда не хочется уходить!

— Ты прав, спешка здесь ни к чему. Мы и не торопимся. Места, подобные этому, нужно прочувствовать сердцем.

Глаза Даниила внезапно стали влажными.

— Я люблю тебя, папа!

— И я тебя, сынок. — Даня преклонил голову к моему плечу и запах его родных волос овеял отцовским счастьем. Мы сидели молча, но душа его уже раскрывала лепестки сердца, подобно бутону благоухающей розы, согретой солнечными лучами.

Я не торопил его, пусть ребёнок заговорит сам, он ведь знает, что именно тревожит меня, но не случилось и на этот раз. Немного посидев возле Скорбящей Богородицы, мы отправились дальше разглядывать сокровищницу благодатного острова.

Прошли во внутреннюю монастырскую галерею, соединяющую различные помещения, она использовалась для прогулок, молитв и медитаций, а так же для крестного хода и торжественных процессий в праздничные церковные дни. Это самая верхняя часть комплекса, называемая La Merveille, что в переводе на русский означает «Чудо». В центре её расположен маленький уголок живой природы, сад под открытым небом. Ажурная колоннада вокруг него создаёт постоянно меняющуюся при движении художественную перспективу, поистине завораживающую глаза. Три арочных застеклённых проёма, открывающие вид на море с западной стороны, были созданы для входа в здание капитула, но эти планы так и не осуществились. Тем самым несколько нарушалась традиция, что во время процессии монахи должны видеть только небо.

Далее мы проследовали в трапезную: впечатляющее удлинённое помещение с высокими сводами, с обеих сторон которого в выступах за декоративными колоннами встроены ряды узких длинных окон, создающие таинственную игру света, при этом они совершенно невидимы со входа. Здесь при полном молчании монахи вкушали свою скромную пищу и внимали святому писанию, которое, благодаря прекрасной акустике, было слышно повсюду. Рядом с трапезной размещалась кухня. Этажом ниже расположен зал, где принимались высокопоставленные гости: короли, вельможи и дворянская знать, за ним крипта больших колонн, созданная для поддержания монастырского двора, находящегося прямо над ней, и крипта Святого Мартина в виде свода с пролетом в десяток метров. Отсюда по проходу можно попасть к огромному колесу, с его помощью наверх поднимались различные грузы, вращалось оно лошадью, фактически жившей внутри.

Небольшая часовня Святого Этьена расположена между местом врачевания, рухнувшим два века назад, и хранилищем останков. Она служила часовней для усопших.

По лестнице, расположенной под западной террасой, можно подняться на северную часть строений в крытую галерею для прогулок, созданную в виде длинного зала с двойным нефом, новшество по тем временам: своды зала покоятся на сводовых пересечениях, — ничего подобного я ещё не встречал.

Отсюда мы вновь проследовали в Чудо-сооружение и перешли в рыцарский зал (в своё время крепость охраняли более сотни военных). Хорошо освещённый и отапливаемый большими каминами он использовался не только для отдыха, но и для ручной работы, переписывания и составления книг. Некоторые манускрипты аббатства удалось сохранить от уничтожения при разграблении монастыря в революционное время, теперь эти исторические сокровища хранятся в городе Аранш, где покоятся и мощи святого Обера, основателя первой часовни.

Уровнем ниже находятся подвальные помещения и богадельня, где принимали и обслуживали паломников низших сословий.

— Сейчас здесь больше нет монахов? — Даня слушал с большим интересом мои рассказы, прерываясь только для фотографирования понравившихся ему мест.

— Существует немногочисленная община бенедиктинцев, всего несколько человек, поселившаяся здесь лишь во второй половине 20 века. Они возродили в Сен-Мишеле духовный центр и проводят ежедневные службы, в которых могут участвовать все желающие. Днём они ведут уединённый образ жизни в помещениях, куда вход для туристов закрыт. Через двести лет в эти места вернулся свет.

— А что было до этого?

— После революции монастырь опустел, здесь разместилась тюрьма, саркастически Мон-Сен-Мишель стали называть в народе «Островом Свободы». Узники томились здесь в жутких условиях. В конце восемнадцатого века в камерах монастыря было заточено около трёхсот священников, не присягнувших новой власти, а так же политические заключённые и отъявленные преступники. Излюбленной пыткой было здесь заточение в клетке, подвешенной на цепях, специально устроенной так, чтобы человек не мог встать во весь рост и просто вытянуться. От малейшего движения клетка раскачивалась, и несчастный в короткий срок начинал сходить с ума, ни днём ни ночью не находя покоя. Его крики содрогали эти стены, некогда дарившие людям надежду и благословение.

— Ужас какой. Папа, где ты всего этого начитался?

— Хм, места надо знать!

— Двести лет ада… — моего мальчика передёрнуло. — Ты и сейчас можешь почувствовать эту энергетику?

— Думаю, что по ночам здесь бродит, звеня цепями, ни одно приведение, но об этом лучше спросить у монахов.

— Но ты же у нас особенный, всё видишь и знаешь, не хуже Агнешки.

— Нет на Земле человека, способного всё воспринимать, Даниил. Никто бы попросту этого не выдержал. Нам даётся ровно столько, сколько мы в силах вынести, и не более того. Мои видения чаще всего связаны с теми ситуациями и людьми, которым я в состоянии помочь.

— А если ночью к тебе явится фантом, что ты будешь делать?

— Помолюсь за страдальца, чья душа не находит приюта, и тебя разбужу! — я пощекотал его в бок, отчего Даня взвизгнул и расхохотался, а когда успокоился, задал риторический вопрос:

— Папа, почему столько зла на Земле?

— Тёмные силы тоже не дремлют, сын, добро никому не навязывается, а вот зло находит лазейки и порабощает человека, и тогда руками людскими творятся страшные вещи…

— Почему же тогда силы света не вмешаются?

— Кто тебе это сказал? Если бы не было противостояния, мир давно бы прекратил своё существование.

Мы остановились в открытом месте с видом на залив. Вода уже фактически покрыла пески и только дорога соединяла остров с берегом. Закатные лучи играли на волнах золотой дорожкой.

— Рассказывают ещё одну легенду о паломнице, отправившейся на последнем месяце беременности в аббатство за благословением. Добравшись до берега бухты, она увидела впереди манящий силуэт острова и, поддавшись иллюзии, пошла через пески, но не рассчитала по времени расстояние. Начался прилив, поднялся ветер, вода коснулась ног бедняжки и женщина поняла, что вот-вот погибнет, она встала на колени и вознесла отчаянную молитву к небесам, взывая спасти её младенца. Море поднималось всё выше, пока не сомкнулось над её головой. Вокруг роженицы образовался воздушный купол, в котором она провела всю ночь, благополучно разрешившись сыном. Когда с рассветом море схлынуло, рыбаки обнаружили её с младенцем на руках, целую и невредимую. В память об этом чуде прямо на середине её пути установили громадный крест, простоявший несколько веков посреди песка и волн, пока море не разрушило и не поглотило его.

— Слава Богу! А как мальчика назвали?

— Не знаю. А ты как думаешь?

— Наверное, Михаилом, — Даня заулыбался, окидывая взором здешние красоты. — Богат остров историей, и плохой, и хорошей, чего больше в нём, даже и не знаю…

— Давай думать, что добро всегда сильнее, и ни разу не покорённый Мон-Сен-Мишель останется путеводной звездой Архангела-Победителя!..

* (лат.) Слава в вышних Богу.

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 1

— Тебе удобно? — Жюлиан приобнял Эрику, и её голова оказалась на его плече.

— Очень… — на большее ей не хватило сил. Только сейчас, когда автобус отъехал со станции, она поверила в то, что это не сон, и с облегчением выдохнула. Теперь уже точно мама не появится и не вытащит её за руку. Так же спешно Эрика собирала свои вещи и прощалась со всеми, постоянно со страхом ожидая того, что Наташа передумает и заставит её всё-таки остаться. Грешным делом мелькали даже мысли о побеге в случае, если это произойдёт.

Мама была молчалива и выглядела отстранённо-задумчивой, Агнешка и вовсе закрылась в своей комнате и к ужину не вышла, сославшись на головную боль. Какая кошка пробежала между ними, Эрика так и не поняла.

Жюлиан молчал, делая вид, что дремлет, его рука по-прежнему сжимала её хрупкое плечо. И от ладони шло тепло, такое, казалось, родное и надёжное. Немногочисленная команда пловцов, удобно устроившись, тоже перестала гомонить. Ночная дорога успокаивает, умиротворяющее мурлыканье мотора и ускользающие полосы дорожной отметки, — всё это делает веки тяжёлыми, монотонное покачивание убаюкивает и помогает погрузиться в мечты.

Жу сразила огненная красота женщины, которую Эрика назвала тётей, при виде её, сердце сжалось до боли, а потом он почувствовал себя слишком молодым и нелепым, каким-то неуклюжим и неуверенным в себе глупцом. Её взгляд проник в самую суть его естества и вытащил оттуда давно почивших призраков, разглядеть которых он не мог в мутной тине дна своей души, но ей, казалось, открыты все тайны, он гол пред этой богиней и ничем не защищён.

Он так и не мог понять, чем же тронула его эта встреча, что заставило смущаться и краснеть, словно девственника. Рубеж полноценного мужского самоосознания давно пройден и много раз доказан блестящими победами. Он знает, что неотразим, и юное незрелое создание в его руках, так нежно прильнувшее тёплыми губами к шее (как будто он не чувствует этого), лишь очередное подтверждение тому. Но одно дело девушки сверстницы, возомнившие себя взрослыми, и совсем другое — царица Клеопатра, почему-то именно этот образ возник в его сознании. Он думал о ней, закрыв глаза, вспоминал, и тело наполнялось живительной истомой, гораздо более страстной и сладостной, чем когда-либо прежде…

«Как же быть с маленькой? — жалобно спросила совесть, боясь быть загнанной в очередной раз в угол. — Ты обещал её матери, что будешь беречь девочку и не тронешь!»

Жюлиан невольно вздохнул и по-хозяйски прижал к себе нежное создание, более напоминающее нимфу, совершенно непорочное, в чём он уверен на все сто. «Никто не прикасался к этой девочке до меня, оттого каждое прикосновение заставляет её трепетать, эта трогательная доверчивость, от которой так тепло сердцу… Теперь она нужна мне ещё больше. Я должен быть вхожим в их дом, — думал он, — я перезнакомлюсь со всеми родственниками Эрики, войду к ним в доверие, сберегу малышку целой и невредимой, лишь бы ещё раз увидеть эту богиню, пережить взгляд по-кошачьи зелёно-карих глаз, похожих на губительный омут. Кто я перед нею? Зелёный юнец. Но что-то же позволило мне поверить… на мгновение заставило ощутить… что и жизни не жалко…» — Жюлиан вновь глубоко и обречённо вздохнул.

— Плечо устало? — Эрика заботливо заглянула ему в глаза и улыбнулась.

— Спи, — устало ответил он, ещё сильнее прижав к себе, — ты — лёгкая как пушинка.

— Мама всегда говорила, что у меня тяжёлая голова, как у папы.

Вместо ответа он только чмокнул её в макушку, словно младшую сестру, и по-настоящему заснул.

Бой барабанов, покачивающиеся в такт бёдра танцовщиц в разноцветных нарядах, звенящие украшениями, яркие вспышки огня и шелковистость полупрозрачной туники, которой коснулась его ладонь, — вот всё, что вспомнил Жюлиан, открыв глаза. Уже приближался рассвет, и автобус подъезжал к Парижу…

Ночь на Сен-Мишель прошла спокойно. Никакие призраки меня не тревожили. Сын, за день исходивший весь остров, а вечером с восхищением разглядывавший архитектуру в освещении прожекторов, переполненный впечатлениями, крепко спал. Меня же рассвет разбудил щемящим предчувствием, тревогой за кого-то очень близкого и родного. Кого именно, мне не дали понять, и я молился за всех, пока не зазвенел будильник на телефоне, поставленный для нашего пробуждения к утренней службе. Даня всегда был лёгок на подъём, (не то что Мэтью, которого поднимать приходится по десять раз за утро), он тут же вскочил, зевнул, потянулся и увидел, как я поднимаюсь с колен.

— Тебе не спится, как я погляжу? Что-то случилось?

— Слава Богу, нет. Телефон молчит. Так, беспокойство на душе…

— На службу идём или?..

Все уже привыкли, что я в любой момент могу сорваться и поспешить куда-нибудь.

— Идём на службу, покуда мне ничего не известно.

Даня согласно кивнул, умылся, оделся, и мы к назначенному времени уже стояли у входа в церковь. Допускают лишь тех, кто пришёл без опоздания за десять минут до начала богослужения. В каждом монастыре свой устав.

Ни у кого так не звучат голоса, как у тех, кто посвятил свою жизнь Богу… Звук на телефоне был выключен, я почувствовал лишь лёгкую вибрацию, и сердце вздрогнуло. Аккуратно, чтобы не привлекать внимания, достал его и взглянул на экран. Там светилось сообщение от Наташи: «Эрика попала в аварию, перезвони». Перекрестившись, я был вынужден покинуть храм, Даниил вышёл следом за мной.

Набрал вызов. Она сразу ответила. Голос дрожит.

— Эрик, они под Парижем. К счастью, с нашей девочкой всё обошлось, но её парень пострадал.

— Подожди, успокойся, расскажи всё по порядку, я ничего не понимаю, какой парень? Что Эрика делает под Парижем?

Она сбивчиво, но всё же рассказала, что отпустила на выходные дочь с тем самым Жюлианом. В автобус врезался грузовик.

— Агнешка на мотоцикле отправилась туда.

— Одна? Без Марика?!

— Он на работе. Думаешь, её кто-то удержит?

— Бог мой, теперь ещё и за неё переживать… Наташенька, во-первых, успокойся, во-вторых, сбрось мне адрес больницы, мы здесь на полпути к Парижу и сейчас же выезжаем. С Даней, конечно. Не волнуйся, мы её привезём. Да. Буду звонить. И я тебя…

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 2

— Пока ещё рано что-то прогнозировать, эта ночь покажет, можем ли мы надеяться.

— Всё так плохо?

— Хирургическое вмешательство в данном случае невозможно. Остаётся только надеяться на чудо. Организм молодой, парень — спортсмен, должен бороться…

— Пустите меня к нему!

— Извините, но допускаются только ближайшие родственники.

— Я — священник, молитва бывает действеннее в такие моменты, чем всё остальное.

— Отношусь с уважением к Вашему вероисповеданию, мсьё, но у нас есть чёткие предписания на этот счёт. Это отделение интенсивной терапии, здесь свои законы.

— Прошу вас!

Врач был непреклонен.

— Ждите. Если его родители сочтут необходимым Вас пригласить, тогда, может быть…

Я вернулся к детям. Даня обнимал зарёванную сестру.

— Не нужно слёз! Скоро появится Агнешка, а для неё не существует преград и запретов, — я присел рядом, взял дочь за руку. Сила утешения потекла ручейком.

— Ведь это он меня собой заслонил, папа!..

— Мы должны верить.

Она шла по коридору подобно зажжённой лампе, облачённая в тяжёлый костюм для мотопрогулок, в руках каска, не спутаешь ни с кем. Улыбка невольно скользнула по моим губам.

— А вот и ты! С какой скоростью летела, Агнешка?

Волосы рассыпаны по плечам, вручив мне каску, она сверкнула белоснежными зубами.

— Что для таких, как я, расстояние, братец? Невидима и свободна! — процитировала она классика.

Эрика бросилась в объятия любимой тёти.

— Отставить слёзы! Здесь, детка, другие лекарства нужны. Жив ещё?

Эрика закивала головой.

— Значит, не отпустим! Когда вернусь, не знаю. Эрик, задержи всех желающих его увидеть, если таковые появятся.

— К нему и так никого не пускают.

— Сердцем чую, родители уже где-то рядом, нужно торопиться. Успокой девочку!

Перед дверьми она на мгновение задержалась, прежде чем нажать кнопку вызова. И откуда на ней взялся белый халат? Какой-же я глупец, это же Агнешка! Её сила внушения и до нас дошла. Но в данной ситуации нет другого способа…

«Позволь мне присоединиться, мы удвоим наши силы!»

«Оставь! Ты нужен здесь.»

С ней не поспоришь, отрубила как топором. Мы встретились с Даниилом взглядом, так много было в нём всего, что и слов не подобрать: сострадание, смятение, ревность… Я только сейчас понял, что сын ревнует меня к Агнешке, к нашему с нею духовному слиянию. Он хотел бы занять её место в моей душе, не понимает, что душа безмерна и умещает любовь ко всем.

— Больше нет пострадавших?

— Ещё один мальчик сломал руку, — Эрика уже не плакала, — у другого парня сотрясение. Все остальные на тренировке, будут участвовать в соревнованиях, решили, что за Жу будут биться до победного.

— Похвально, здесь бы они вряд ли смогли быть полезными.

— Папа, я видела его глаза за мгновение до столкновения. Он как будто знал и подставил спину. — слёзы вновь застелили её небесно-голубые глаза.

— Не плачь, родная! Ты не знаешь, на что способна Агнешка! Если она захочет, то и с того света достанет, уж поверь мне, никто кроме неё не справится лучше.

— Опять ты в моих руках… Сколько же будет это повторяться?! Сердце нежное пульсирует на ладони, однажды я его спалила дотла, но ты, упрямый мальчишка, вновь и вновь преследуешь меня! Ведь знаешь, что любовь ко мне несёт тебе погибель… Искушение велико, можно закончить всё здесь и сейчас. Но с каждым разом ты становишься всё дороже! Как там тебя зовут теперь? — Агнешка взглянула на лицо под кислородными трубками. — Жюлиан, Жак, а может Юлиан-Марк-Антоний?

Шкала сердцебиения взлетела до верхней отметки, и давление подскочило, но аппараты не успели подать тревожный сигнал.

— Не нервничай так. Никому не скажу. Что проку в забытых победах? — она обследовала тыльную часть его черепа, ту самую, что приняла на себя основной удар, и снова рёбра, опять позвоночник… — Это какое-то «дежа вю», даже не смешно! Небо, ты смеёшься над нами?! — Агнешка полыхала огнём, температура в комнате накалялась.

Взялась за самое главное, где особенно слабо теплится жизненная энергия.

— Вот спасу тебя, и что дальше? Сколько будет продолжаться эта кармическая карусель? Теперь со мною рядом ОН! Да, пусть не мой, согласна, но мы РЯДОМ! — она говорила вслух, как будто сама с собою, но это было не так. Дух его, пылающий в вечном пламени её любви, был не менее реален, чем вся эта палата, утыканная электрическими приборами, которые тоже приходилось теперь контролировать. Она даже заблокировала дверь, чтобы никто не мешал и не отвлёк их от главного.

— Не вызывай во мне желание устроить тебе амнезию. Это возможно, не спорь, и так было бы лучше для всех!.. Не забывай, ты всё ещё в моей власти!.. — она закатила к потолку глаза, работа с нервами всегда особенно сложна. Пальцы на руках Агнешки двигались, словно порхая, создавали мелодию, подобно игре на невидимом фортепьяно.

Сколько бы обличий они ни меняли, но частицы бессмертных душ вечно стремятся друг к другу, не в силах преодолеть вселенское притяжение.

— И всё-таки, лучше было бы тебя отпустить! Только как сделать это? Если бы знала, уже давно освободилась бы от НЕГО, — она тяжело вздохнула, силы были на исходе.

Жюлиан открыл глаза и увидел свою Царицу. Лицо Агнешки, покрытое каплями пота, казалось, он знал всегда. Разве его забудешь?

— Спасибо, что спас мою племянницу! — её ладонь обдала его мертвенно-бледную кожу жаром.

Он не мог ничего сказать, только хлопал глазами, как сломанная кукла. Агнешка прекрасно слышала, о чём он молит, и лишь слегка прикоснулась кончиками пальцев к его векам.

— Засыпай, мальчик!.. Пусть боль уходит, всё будет так, как судьбе угодно.

Он пытался пошевелить рукой, чтобы дотронуться до неё, но тело не слушалось его.

«Ты придёшь?! — молила его душа. — Только скажи, что придёшь, ещё хотя бы раз! И тогда я приму всё, как есть…»

Каре-зелёные глаза ему чуть заметно подмигнули, а дальше пустота. Тёмная, глухая, беспросветная, рыхлая, как земля, под которой он должен был быть погребён через три дня, если бы так страстно не стремился жить, чтобы вновь увидеть ту, которая из века в век спасала его и несла погибель.

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 3

Познакомившись с родителями Жюлиана, пришлось приложить максимум красноречия, чтобы удержать их до появления Агнешки. Она вышла из отделения, словно врач, и проследовала мимо всех на улицу, никому ничего не сказав, будто и не знает нас. Даня с Эрикой только рот раскрыли от удивления.

— Надеюсь, что с вашим мальчиком всё будет хорошо! Я буду молиться о его скорейшем выздоровлении. Вот моя визитка, звоните, если что-то понадобится. И держите нас в курсе происходящего.

Отец Жюлиана молча пожал мне руку и вслед за женой направился к двери, за которую пускали не всех, я с облегчением выдохнул.

— Пап, нельзя же быть таким назойливым, у людей горе.

— Ты разве не слышал, Агнешка сказала любым способом задержать…

— Агнешка, всё время Агнешка, а она даже не взглянула на нас.

— Не взглянула, значит, так было надо, не хотела, чтобы её запомнили родители Жюлиана во избежании лишних вопросов.

Схватив вещи, Эрика выскочила на улицу, не дожидаясь, пока мы закончим свои дебаты.

Агнешка сидела возле мотоцикла, зажав голову руками, в полном (как мне показалось) расстройстве чувств.

Эрика восприняла это как приговор и, вся бледная, молча присела рядом с нею на бордюр.

Собрав остатки сил, Агнешка отгородилась от меня, закрыла доступ к своим мыслям.

Я подошёл.

— Не напрягайся, если не хочешь, чтобы знал, я не полезу. Пожалей себя, ты устала.

— Агнешка, не молчи! Всё так плохо?!

Она опомнилась, погладила Эрику рукой.

— Он будет жить, по крайней мере, эту аварию перенесёт, но восстанавливаться будет долго.

— Что это значит?

— Жюлиан какое-то время не сможет двигаться и ходить, но надежда всё-таки есть… Сделаю всё, что в моих силах, дорогая.

Я невольно занырнул в ослабившую защиту голову больше по привычке, нежели из любопытства.

— Ты обещал! — обрубила Агнешка, поднимаясь на ноги.

— Прости, не специально, привычка. Позволь хоть немного восстановить твои силы.

— А это, всегда-пожалуйста, если ты богат… — она улыбнулась и, сделав шаг навстречу, крепко меня обняла.

Даня изменился в лице и отвернулся. Мы так и не успели поговорить с ним о самом главном. Эрика, всё ещё шокированная известием, так и осталась сидеть, не обратив никакого внимания на наши объятия.

— Нужно снять номер в отеле и как следует выспаться перед дорогой.

— У меня есть идея получше.

— Я останусь с ним! — Эрика и слышать ничего не хотела. — Ему нужна поддержка.

— Детка, пока он в реанимации, тебя к нему всё равно не пустят! — Агнешка оторвалась от моей груди, и я почувствовал лёгкое головокружение, как донор, только что поделившийся кровью.

— Я всё равно никуда не поеду, — упорствовала Эрика, и весь её вид говорил о том, что так оно и будет.

— Я обещал маме, что мы вернёмся вместе, она очень за тебя переживает.

— На то она и мама! — резко ответила дочь.

— У тебя учёба, ты не можешь пропускать занятия, скоро экзамены.

— К чёрту лицей, прости, Господи, я нужна ему и буду здесь. Не забывайте, что он прикрыл меня собой! — она выдала свой самый веский аргумент, и слезы потекли по щекам.

Мы переглянулись: и Агнешка, и я поступили бы точно так же. Тяжело вздохнув, не стал с нею спорить.

— В любом случае, сейчас с Жюлианом родители, а тебе нужно отдохнуть. Агнешка сделала всё, что смогла, и пока ему больше ничем не помочь.

— Ему больно? Он страдает?

— Пока нет, — честно ответила Агнешка, — сейчас он крепко спит, и ему вводят обезболивающие, но когда очнётся и придёт в себя, боль станет его постоянной спутницей…

Жюлиан застонал, а потом его крик резко вырвался из груди и переполошил всё отделение. К счастью, родителей уже к тому времени попросили уйти. Лимит продолжительности допустимого посещения был исчерпан. Медики засуетились, и увеличили дозу морфина, он притупил ощущения. Тело по-прежнему не слушалось его. Всё, что мог Жюлиан, — это мыслить, а ещё видеть и вспоминать. Странная каша из непонятных образов смешалась в его голове, к ним прибавлялись ещё и галлюцинации, вызванные медикаментами.

Вот он несётся на лошади во весь опор, перескакивает преграду, животное с ним словно одно целое, оба напряжены до предела.

«Скачки», — догадался он. А воображение полетело дальше.

Вода, много воды, волны накрывают с головой и становится невозможно дышать, он с трудом выныривает, но его уносит снова, ещё мгновение, и наступит конец.

Жюлиан вновь вскрикивает и тут же погружается в пучину своих безумных видений. Лёд сковывает тело: руки и ноги намертво заморожены. Глаза ещё видят, ужасающее ощущение полной беспомощности, вечная мерзлота поглощает последние капли тепла. Ещё мгновение и сознание погаснет, он становится частью монолитной глыбы в белоснежной пустыне. И, вроде бы, всё кончено, больше нет ни мыслей, ни чувств, полная безнадёжность, но появляется ОНА. Босая бредёт по снегу, плавя всё вокруг неистовым пламенем своей непокорной души, вырывает его из…

«Забвение», — вспоминает Жюлиан и вскрикивает вновь от адского огня, возрождающего его к жизни.

И снова бой барабанов. Яростное сражение. По мечу стекает вязкая густая кровь, он продолжает рубить, колоть и вспарывать врага без всяких сожалений, кольчужная рубаха раскалена, солнце палит беспощадно, но, в пылу битвы, притупляется даже боль. Скоро всё кончится… Скорей бы!

«Мужество», — Жюлиан пытается удержать поток сознания, но его уносит. Прохлада древнего храма, священные колонны, полумрак, женский голос возносит заклинания, от них мурашки бегут по коже. Он знает голос этой жрицы, помнит, кто ОНА.

«Любовь!» — глаза открываются вместе со стоном, тоской разрывающим грудь. Переломанные рёбра не дают без боли вдохнуть и выдохнуть. И тут он понимает: вся его бесконечная возня от женщины к женщине лишь поиск той единственной, которая вечно ускользает от него. Но теперь он точно знает, что ОНА существует.

Эрика уснула лишь после усиленного воздействия, Агнешка к тому времени уже видела десятый сон. Огненно-красные волосы её рассыпаны по подушке, на лице сероватый оттенок от переутомления, она выехала ещё до того, как случилась авария, почувствовала, и тут же полетела на помощь. В это же время и я ощутил тревогу. Но Агнешка всегда на полшага впереди, её интуиция сильнее и выше.

«Наташа сказала, что она уже выехала, но не сказала, когда. Да и разве в этом суть?!»

Я вздохнул, подошёл к ней ближе, присел на корточки у изголовья.

«Почему не пускаешь меня в свои мысли? Что прячешь, чего задумала? Вечная моя спутница — воплощённый огонь, кажущаяся всесильной, на самом деле хрупка и ранима… — ладонь сама потянулась к ней и легла на лоб. Агнешка лишь слегка улыбнулась. — Смертельно устала. Я-то знаю, каких усилий тебе стоило это. У моей сестры не бывает полумер, если она отдаёт, то полностью и безоглядно. Спи! Пусть тебя ничто больше не потревожит. Передал покоя и ей, пока не в силах противиться, пусть отдыхает. Завтра будет новый день, тогда и решим, что делать дальше. А пока мне предстоит разговор с Наташей, и чует моё сердце, не простой…

Даня принимал душ, и я решил никого не беспокоить разговорами, вышел на улицу. Ещё светло, солнце только-только закатилось за крыши соседних домов. Знакомая улочка, казалось, опустела. Но это только видимость, жизнь продолжается, скоро посетители заполнят излюбленный бар и начнётся пора развлечений… Конни так и не вышла замуж, пополнела, постарела, выпивает. Жаль её. Но у каждого своя судьба, и мы не властны над нею.

Наташа ответила сразу.

— Наконец-то, вы там что, решили свести всех нас с ума? Ни один телефон не отвечал!..

— В больнице необходимо отключать мобильные, ты же знаешь. Да, только недавно приехали. В метро тоже нет зоны. А потом все так устали, что перекусив, сразу же легли.

— Хорошо, хоть Даня позвонил, подумал о нас с Мариком, он тоже места себе не находил.

— А, ну тогда ты в курсе наших дел. Надо что-то решать с Эрикой.

— Что значит решать? Ей учиться нужно! На носу экзамены, конец учебного года!

— Я сказал ей то же самое, но и её можно понять, подумай сама, девочка влюблена, парень геройски её спас, сам на грани жизни и смерти. Ещё не известно, будет ли ходить… Ты бы меня бросила в таком состоянии?

— Эрик, не сравнивай! Они ещё толком и встречаться-то не начали. Мне с самого начала эта идея ужасно не нравилась! Если бы не Агнешка, я бы её вообще никуда не пустила, и не было всего этого кошмара…

— Что случилось, то случилось, и в этом нет ничьей вины. Она здесь, и уезжать не намерена, я же не могу её силой запихнуть в машину, возможно, через неделю-другую парня отправят в родной город, и она вернётся.

— Кто это может знать? Повреждённый позвоночник может лечиться очень долго. Что она будет делать в Париже, где жить, на какие деньги?

— Конни с радостью выделит ей комнату.

— Молоденькой девочке жить в борделе рядом с проститутками? Эрик, ты думаешь, что говоришь?

— Я снимал здесь комнату, но не стал их клиентом, разве не так?

— Ты — совсем другой, я в тебе полностью уверена, ты — человек глубоко верующий, она ещё совсем ребёнок!

Мы оба замолчали. Немного подумав, я сказал:

— Скорее всего, Агнешка тоже останется с ней, чтобы поднять парня.

— Вот она пусть и остаётся, от неё хоть толк есть.

— Наташа, не кричи, прошу тебя! Ты ведь тоже была как она, даже ещё моложе, когда мы познакомились!

— Вот, и ты ту же песню завёл! Что вы все ополчились на меня? Я — мать, я знаю, что лучше для МОЕГО ребёнка!

— Тогда приезжай и сама забери её, если у тебя это получится. А пока подумай, — я отключил связь. Присел на лавку. Мы ещё никогда не говорили на таких тонах. Резанули по сердцу её слова, будто я так и не стал для Эрики отцом, но я не позволю обиде поселиться в душе. Наташа расстроена, она изнервничалась, переживает, её можно понять и простить.

Вышел Даниил со взъерошенной мокрой головой.

— Вот ты где! А я уже обыскался!

— Домой звонил.

— Мама расстроена не на шутку.

— Да.

— Я тоже считаю, что Эрике необходимо вернуться, у неё впереди вся жизнь. Здесь небезопасно…

— Пойдём, ветер поднялся, ещё простынешь.

Долго не мог заснуть. Думал и так и этак. Не уехал бы я ни за что, случись такое с любимым человеком, под окнами бы, как пёс бездомный, блуждал, голодал, но не покинул. И ведь Наташа такая же, но почему-то считает, что с Эрикой можно поступить иначе.

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 4

«Ангел», — подумал Жюлиан, увидев небесно-голубые глаза, наполненные слезами. Эрика склонилась над ним, погладила его руку со встроенным катетером для капельницы.

— Ты меня слышишь?

Он только закрыл и открыл глаза, это можно было принять за ответ «да».

— Жюлиан, мне так жаль, что это случилось. Я буду здесь, с тобой, всегда рядом…

Уголки его губ дрогнули, видимо, он пытался улыбнуться, но не смог.

— Твоя мама разрешила мне прийти, сюда пускают только на час и кого-то одного. Но я хочу, чтобы ты знал, я здесь, в Париже, и не уеду, пока тебе не станет лучше. Я молюсь за тебя непрестанно.

Вновь закрыл глаза, и мокрая дорожка от слезы осталась на небритой щеке.

— Тебе больно?

Чуть кивнул головой. Это были уже хорошие признаки.

— Выздоравливай! Доктор говорит, ты — сильный, молодой организм справится, и всё будет хорошо, слышишь?

Он приоткрыл рот, и слабый звук, не то стон, не то слово прозвучал непонятно для Эрики. Жюлиан пытался бороться, и это было видно по всему.

— Представляй себе, как ты становишься на ноги, как выходишь на улицу, как улыбаешься и смеёшься… Папа говорит, что наши мысли материальны, и они исполняются. Всё пройдёт! — нежные тёплые девичьи губы прикоснулись к его губам. — Я люблю тебя… уже давно и, кажется, всегда любила! Вот и сказала, — Эрика утёрла слёзы, — теперь ты всё знаешь, и есть время подумать.

Зашла медсестра, проверила показания приборов, записала их, улыбнулась девушке, так трогательно держащей за руку пострадавшего. «Красивая пара», — заметила она про себя, а вслух произнесла:

— Ваше время подходит к концу, больному нужен отдых.

— Да, конечно, я сейчас уйду.

Жюлиан вдруг сжал её пальцы своей ладонью.

— Ты начинаешь шевелиться! Какое счастье! Обрадую твоих родителей. Выздоравливай, ради Бога! Я очень тебя люблю, — она уже более уверенно поцеловала его, погладила по голове. — Всё будет хорошо, я верю! Не может быть иначе.

Родители Жюлиана как-то сразу приняли Эрику, возможно, не без участия способностей её отца, задействовавшего все свои магнетические силы. Агнешка держалась от них в стороне, договорившись с племянницей, что она с ними не будет пересекаться. И лишь когда Эрика вышла на улицу, а за нею отец и мать Жюлиана, Агнешка приблизилась к желаемой цели. Её долг очевиден: нельзя, чтобы парень оставался безмолвной куклой, когда-то он спас её ценой своей жизни, да и не только за это. В глубине души между ними ещё жива глубокая связь.

Проскользнула через коридор без особых проблем, время выбрано правильное, медработники обедают, во Франции — это святое.

Жюлиан вздрогнул, увидев перед собой роковую женщину из сновидений. Он воспринимал их как бред, а их откровенный разговор вне тела скрылся в лабиринтах его подсознания.

Если б мог, то спросил, что она делает здесь и зачем пришла? Но не смог, напрасно напрягался.

Агнешка подняла над ним руки, глубоко вздохнула, и он почувствовал, как ускользает куда-то с бешеной скоростью.

— Вот так-то лучше, мальчик. Тебе вовсе необязательно всё знать и помнить. Образ нашей малышки греет тебе душу, и это хорошо. Ещё раз на те же грабли я уже не встану. Слишком больно терять, да и нет тебе места в моей нынешней жизни. Совсем нет… — говорила на польском, вправляя кости, Агнешка. Процесс этот требует больших усилий, так что про двери и прочее она не подумала, понадеявшись на случай.

— Что Вы здесь делаете, мадам?

— Т-с-с-с… Присядь, дорогуша, отдохни! — она усадила застывшую санитарку на стул. — Проклятье! Опять не дают работать, — выругалась Агнешка.

— Ничего не понимаю! — хирург всматривался в изображение сканера, — где это видано, чтобы позвонок собрался вместе как кусочки пазла? Сравните, коллеги, это сделано позавчера, сразу после аварии, а это — то, что мы наблюдаем сейчас. Кто, скажите, КТО сделал работу за меня без хирургического вмешательства?! Мы отложили операцию, а теперь я не вижу причин её проводить.

Раскрыв рты, доктора потеряли дар речи. Жаль, что этого не видела Агнешка, сцена бы её позабавила. Не впервой ей собирать Жака по осколочкам, поменяй он хоть тысячу имён. А вот процесс сращивания, увы, медлителен, ускорить его не под силу даже самой могущественной ведунье.

Мы с сыном возвращались домой. Агнешка сама предложила свои услуги: присмотреть за Эрикой и подлатать Жюлиана. Если бы только знали его отец и мать, как им повезло! Но она наотрез отказалась знакомиться с ними. И я её хорошо понимаю. Благодарность порою трудна. И в нашем деле тайна — превыше всего.

— Пап, ты уверен, что мы поступили правильно?

— Даня, только представь, что ты полюбил девушку, а тебе запрещают её видеть именно тогда, когда она больше всего нуждается в тебе. Что бы ты делал?

— Я б застрелился… — недолго думая, ответил он, и моё сердце ёкнуло в груди.

— Не говори так! Когда приходят в нашу жизнь сильные чувства, всё остальное отодвигается на задний план и становится мало существенным. Я понимаю Эрику и поступил бы точно так же, твоя мама сделала бы то же самое. Просто она взбунтовалась, потому что дочь впервые вышла из повиновения. Но я уверен, она обязательно всё поймёт и простит.

— Ты на самом деле считаешь, что Агнешка способна его поднять?

Я засмеялся:

— Агнешка может всё, ну или почти всё, это зависит от её настроения.

— Значит, при желании, она могла бы завладеть тобой?

— Скрутила бы в бараний рог.

— Почему же она допустила, чтобы…

— Потому что умеет любить, — я щёлкнул сына по носу. — Дорога ещё длинная, часа четыре, может вздремнёшь?

— У меня есть идея получше! — Даня достал наушники от телефона и включил любимую музыку.

Мне нужно было немного побыть наедине с самим собой, разобраться в собственных мыслях. То, что Агнешка все эти дни скрывала, вызывало тревогу, такого меж нами ещё не случалось. Мы жили на одной волне, взаимо дополняя друг друга. Что же она решила от меня припрятать, и как это связано с Жюлианом? Пока я не находил ответов.

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 5

Наташа обиделась, что я стал на сторону Эрики, якобы все мы против неё ополчились. Тяжело принять, что ребёнок вырос и у него началась своя история любви, я понимаю. Осознаю и то, что наша духовная близость с Агнешкой нравится не всем и порой раздражает. Но мы «не сговариваемся и против других не дружим», детство какое-то, честное слово! Кто бы мог поверить, что услышу такое от моей терпеливой жены?! Но, чего с горяча не наговоришь…

— Агнешка там не ради того, чтобы кого-то позлить, она спасает парня от инвалидности, и уже за одно это ей можно простить все грехи. Эрика осталась, потому что не может иначе, и правильно делает. Не плачь, прошу тебя! Всё будет хорошо, вот увидишь! Вернётся наша девочка цела и невредима. Долго его там держать не будут, переведут ближе к дому, как только критический момент будет пройден.

— Критический? Всё так плохо?

— Солнышко, парень в реанимации, если бы не Агнешка, кто знает, каким вообще был исход…

— А ты не слишком большую ей роль отводишь? Она не Господь Бог, и не властна над жизнью и смертью!

— Ты права. И всё же, мы не раз были свидетелями того, на что она способна.

— Всё эти ваши воспоминания о прошлых жизнях, прости Эрик, но порой мне кажется, что это только прикрытие для чувств, которые вы оба испытываете!

«И снова слёзы. Нет, только не это!..»

— Ты знаешь, что я люблю тебя! Зачем все эти разговоры? Ты хочешь, чтобы мы разъехались и жили отдельно? Но как быть с Мэтом?

— Я хочу, чтобы она не вмешивалась в воспитание моих детей.

— Может быть, наших?

— Прости, не хотела тебя обидеть, конечно, наших, не придирайся к словам.

— Эрика попросила её, обратилась за советом…

— Вот! Ты опять защищаешь Агнешку, неужели так трудно просто понять меня?!

— Я тебя прекрасно понимаю, но прости, это чистой воды эгоизм, уязвлённое самолюбие.

— Не суди, да не судим будешь! — с этими словами она ушла.

Марик всё это время сидел на кухне и потягивал пиво после работы перед телевизором. В наши «разборки» мудро не встревал. И лишь когда всё утихло, подошёл ко мне.

— Не бери в голову, Эрик, у женщин такое бывает. Будешь? — он протянул мне открытую бутылку.

— Нет, спасибо.

— Наташа ревнует, и я её понимаю. Ваш тандем… к этому невозможно привыкнуть. Порой мне кажется, вы с Агнешкой созданы один для другого, и нужно было бы вас освободить и дать волю…

— Не говори ерунды!

Он чуть слышно хмыкнул:

— Ты знаешь, что это так.

— Не знаю и знать не хочу. Что вдруг такое случилось? Жили же ведь по-человечески, помогали, поддерживали все друг друга, никто не лез на рожон. Всем было хорошо.

— Перетрётся, мука будет. Расслабься! В любой семье случаются кризисы. Мы не исключение.

— На этот раз как-то всё иначе, — я не знал, стоит ли ему говорить, но Марик сам меня опередил:

— Агнешка закрылась?

«Откуда ты знаешь?» — хотелось спросить, но он всё прочёл по глазам.

— Я навещал её. То же самое она проделала со мной, и это как-то связано с мальчишкой. Ты ничего не заметил?

— Я и не видел его ни разу, только родителей.

— Что ж, поживём — увидим, только чувство у меня какого-то «дежа вю»…

— Человек из прошлого? Возможно, но я не стал бы торопиться с выводами. Если она сочтёт нужным, сама расскажет.

— Ты ей так безоглядно доверяешь, Эрик?

— Больше, чем себе самому.

— Хм, такие слова дорогого стоят! А нам всем?

— Все мы рядом с нею — слепые котята.

— И тебя устраивает такая роль? — Марик отпил ещё глоток и хитро улыбнулся.

— Где б мы были без Агнешки? Она — человек будущего, остаётся только тянутся за нею…

— Жена говорит мне тоже самое о тебе, сударь.

— Это от безусловной любви, пойду успокаивать мою разбушевавшуюся половинку.

— Нежности и ласки не жалей! — улыбнулся Марик, допивая последний глоток. Агнешка не любит запаха спиртного, и, пока её нет, Марик мог себе позволить немного удовольствия, которым он, нужно заметить, никогда не злоупотреблял.

— Не успел один синяк пройти, как появился другой! Покажи мне руки, — Даня протянул к Наташе ладони, она их перевернула, — содрана кожа на костяшках. Ты опять дрался?

Сын молчал как партизан, сжав губы.

— Как видно, ваша поездка с папой не дала результатов. Эрик, поговори с ним сам… — Наташа вышла из комнаты, оставив нас вдвоём.

— Расскажешь?

Даня помотал головой из стороны в сторону.

— Не хочешь, не надо, ты уже взрослый парень, сам способен постоять за себя и разобраться с проблемами. Но, если я буду нужен или смогу помочь, обращайся!

Он кивнул, как мне показалось, моя реакция пришлась ему по вкусу. Читать морали я никому не собирался. После бурной ночи примирения с женой мне совсем не хотелось никаких выяснений отношений.

Раздался телефонный звонок, я подошёл. Сообщили о смерти одной из моих верных прихожанок, последнее время тяжело болевшей. Договорились об отпевании. Разве же есть у нас время на обиды? Жизнь так коротка!

Агнешка уже в который раз проникла в палату Жюлиана. Он поднял к ней свои затуманенные морфином глаза и с облегчением выдохнул. Эта женщина приходит и что-то делает с ним, но, каждый раз после её посещения, он ощущает перемены к лучшему в своём самочувствии. Она подняла руки, и Жюлиан мысленно попросил не усыплять его. «Позволь видеть, как ты лечишь!» Согласилась, но предупредила, что так может быть больно. Странно ощущать, как тело само выстраивается: напрягаются и расслабляются мышцы, похрустывая, вправляются суставы, и даже внутренние органы, подчиняясь бесконтактному воздействию, ощутимо шевелятся, откликаясь на посланный им импульс. И сердце как будто в её ладони. Становится горячо, он чувствует, как непонятная сила, вливаясь, растекается по венам.

«Если кому-то и расскажу, не поверят!» — Жюлиан растянул уголки губ, пытаясь изобразить улыбку.

Она прочла его усилия и сверкнула белоснежными зубами.

— Скоро будешь как новенький! — нежность заполнила её доверху и захотелось к нему прикоснуться. Через карие глаза этого молодого парня, годящегося ей почти в сыновья, на неё смотрели глаза Жака, и душа, умываясь слезами, радовалась этой встрече. Как хочется поделиться с ним, как много нужно рассказать! Но делать этого нельзя. Ради малышки, ради него, ради себя самой.

Каре-зелёный омут манил, и живительная сила, из него исходящая, заставляла волноваться и трепетать в «её руках».

«Кто же ты такая? Почему слышишь мои мысли? Откуда обладаешь такими способностями?»

— Слишком много вопросов, мальчик. Не заставляй меня погружать тебя в забытьё.

«А Эрика знает? Знает о тебе? Ну, конечно. Ты ведь её тётя. Поэтому ты здесь?..»

Агнешка подула на лицо. Веки тут же закрылись. Сладкая дрёма поглотила его.

— Невыносимо, ведь решила же не вмешиваться, и надо же было тебе так попасть, и меня за собою втянуть!.. — она поцеловала прохладный лоб, кончиком пальцев прикоснулась к его губам. — Какая мука, Жак! Какая восхитительная мука…

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 6

Золотистый свет льётся из окна, бежевый тюль делает его мягким. Со двора шум. Наташа выглянула в окно, отодвинув шторы. Марик с мальчиками играет в баскетбол. Невольно залюбовалась их игрой. Мэт, несмотря на свой возраст, уже догнал Даню по росту, видимо и приёмного отца перегонит. Сирота, записанный на её мужа, считает родителями Агнешку и Марика, взявших на себя заботы о его воспитании. В семье он прижился как-то сразу, был принят единожды и навсегда. С Даней они ладят, друг к другу с кулаками не лезут, наоборот, по-братски союзничают, иногда устраивая весёлые спортивные состязания. Мэтью любит компьютеры и всё, что связано с электроникой, Даня предпочитает чтение, в целом оба мальчика спокойные, неконфликтные, немного ленивые, но это пройдёт…

Марик снял футболку, оголив торс, от тяжёлой физической работы он всегда остаётся в прекрасной форме и никакого фитнеса не нужно. Это был его выбор. Никто не заставлял его, денег в семье хватает, для Агнешки это вообще не проблема. Все азартные игры ей подвластны. Эрик пишет романы, занимается журналистикой с лёгкой руки Виктора.

«Давно не виделись, страшно себе признаться, но где-то в глубине души всё ещё существует печаль о нём, о том времени, когда всё было просто, которое я с такой лёгкостью перевернула. Нет, конечно, и сейчас, случись пройти всё заново, поступила бы точно так же, ни на минуту не сомневаясь. Но однажды, много лет назад, уезжая, он шепнул на ухо: „Я всё ещё люблю тебя и буду любить всегда!“ — эти слова занозой застряли в сердце. И вроде бы всё хорошо, у каждого из нас своя семья. Кроме Миши, у Тани с Виктором две лапочки-дочки, Анечка немного старше Дани, уже наверное совсем большая, мечтает заниматься финансами. Младшая Марина ходит в музыкальную школу и пишет стихи. Все счастливы, каждый по-своему…» — Наташа вздохнула и отошла от окна, заметив на себе взгляд Марика. Он махнул ей рукой, забрасывая очередной мяч в корзину, пристроенную над гаражом. Мальчишки восхищённо заголосили. Она вернулась к своей работе, но мысли сегодня не шли. Какая-то внутренняя усталость накатила. И все эти неприятности и разногласия с Эриком, бурное перемирие внесли в душу смятение. Слишком долго они с Мариком находились в тени своих любимых. Слишком малая роль отводилась им во всех событиях и приключениях непревзойдённой Агнешки и обожаемого всеми Эрика.

Наташа вновь поднялась и подошла к окну, но стала уже смотреть через тюль. Столько лет этот мужчина живёт с ними бок о бок, кажется, что так было всегда. А сколько бед и радости пережито вместе!

Когда Эрик попал в тюрьму, как бы она выжила без поддержки этого терпеливого и доброго человека? Сколько бессонных ночей они оставались в доме одни, смотрели за детьми, пока Эрик с Агнешкой в который раз спасали если не мир, то чью-то очередную жизнь… Марик пытался вклиниться в их «союз одарённых» и даже многому научился, но его способности не так часто бывают задействованы, и всегда почти незаметны.

«О таких как мы не пишут стихов и песен не сочиняют. Мы — те, кто вечно остаётся в тени и приносит себя в жертву гению своих супругов.»

Почему-то ей вдруг захотелось подойти и поцеловать его от всей души. По-настоящему, за все те муки и переживания, что вместе претерпели. «Интересно, какова бы была его реакция? И как он относится ко мне на самом деле?.. Конечно же, Агнешка затмевает всех, куда мне до неё, но и от солнца люди иногда устают, им надоедает слепнуть. Они понимают, что никогда не дотянутся до таких высот, — самой стало страшно от этих мыслей. — Господи, о чём это я, и как такое вообще могло в голову прийти?! Срочно на исповедь! Куда? К мужу? Прости, дорогой, я захотела поцеловать другого мужчину! Дурь и глупость несусветная, я, кажется, последнее время только и делаю, что совершаю ошибки. Вот кто меня дёрнул так больно уколоть Агнешку в самое уязвимое место, попрекнуть её тем, что она никак не может стать матерью? Эрика обидело то, что я дочь назвала „моей“. Да, конечно, он для неё как родной, спас ей жизнь, но ведь я сказала правду… И всё же, совесть мучает, потому что я им причинила боль. Значит, виновата. А думают ли они за своими великими делами о том, как чувствуем себя мы, те, кто вечно стоит у них за спиной? Вот, опять эти дьявольские мысли!..» — она отодвинула занавеску и открыто присела на подоконник.

Марик, продолжая игру, время от времени поглядывал на окно. Наташа показалась ему расстроенной и какой-то неестественно бледной. Даня сделал удачный бросок, трёхочковый.

— Браво! Ты явно делаешь успехи! А теперь, Мэт, попробуй с этого же расстояния!

«Надо спросить, всё ли с ней в порядке», — он ещё раз взглянул на Наташу, и ему показалось, что она плачет.

— Всё, мальчики, дальше без меня, пока не надоест.

— У-у-у, без тебя неинтересно! — заныли оба.

— А теперь на равных, счёт обнулив, посмотрим, чья возьмёт! — он отпил из бутылки, слегка облившись минеральной водой, футболкой вытерся и направился к дому, всё ещё ощущая спиной Наташин внимательный взгляд.

«Может, и не на меня вовсе смотрит, а просто наблюдает за игрой», — подумал он, у дверей ещё раз оглянулся. Занавеска задёрнулась, в окне уже никого не было. Зашёл первым делом в душ, разгорячённое тело требовало прохлады. После пива, выпитого вчера, мучила жажда. «Видимо, с воблой переборщил».

Она слышала, как льётся вода, как он вышел, скорее всего обмотанный полотенцем. И Наташа устрашилась своих желаний. «Нет! Только не это! — но мысли о поцелуе возвращались в течение дня, даже во время вечерней молитвы она невольно задержала взгляд на его губах. — Это какое-то наваждение!»

— У тебя всё в порядке?

— Да, конечно, само собой…

— Мне показалось, что ты грустишь.

— А если и так, кому какое до этого дело?

Марик изменился в лице.

— Как кому? Нам всем.

Наташа глубоко вздохнула.

— Спасибо!

— За что?

— Что заметил…

На работу шёл охотно. Физическая усталость помогает чувствовать себя полноценным здоровым мужиком. Потому работал не ради денег, а от души. На этот раз объект попался тяжёлый. Сроки поджимали, работали и по ночам иногда, при свете мощных прожекторов. Однажды Марик понял, что не может больше терпеть доминирование Агнешки над собой, и нашёл способ, как унять свои эмоции, как суметь себя зауважать, как не дать ей помыкать собою, словно игрушкой. Здесь в мужском коллективе, вкалывая с утра до вечера, он ощущал свободу от неё, полную независимость.

Строительство — интереснейшая из профессий, позволяющая видеть и гордиться результатами собственного труда. Вот уже много лет, как он в этой бригаде, и его уважают, к нему относятся как к ценному работнику, доверяют, знают, что не подведёт и сделает свою работу качественно.

А когда возвращаешься домой усталый и довольный, жена радует, потому что успел соскучиться и готов ей многое простить, лишь бы была рядом, нервы не портила, уделяла хоть немного внимания. Большего он и не требует, перегорело, переболело, прошло. Агнешка себе не принадлежит, и нужно это принять, иначе не стоило столько лет тратить на притирки. Её абсолютная любовь к Эрику никуда не денется, хоть трижды они перемешают свою кровь, порезав руки, хоть умрут и родятся сто пятьдесят раз вновь. Он уже тысячу раз думал об этом. «Остаётся только смириться и принять всё как есть, занять себя делом по душе и довольствоваться тем малым, что подарила тебе судьба…

Наташу, видимо, стали одолевать знакомые мне чувства. Нужно будет с нею откровенно поговорить с глазу на глаз. Сделать это не так уж и трудно: часто остаёмся наедине. У Эрика приход, он тщательно исполняет свои профессиональные обязанности, а по ночам ещё и пишет часто. Агнешка спасает возлюбленного малышки, дети заняты собой, только если их как следует не расшевелить, как сегодня… — вспомнив об игре с мальчиками, Марик улыбнулся, — братишки растут, и с ними становится интересно…»

Её силуэт в окне, так ярко предстал ему, что он даже на мгновение остановился. Столько в ней было тогда печали. Неужели такое возможно в благополучной семье? А что она именно такая, никто и не сомневается, ведь жить друг без друга они уже не смогут.

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 7

Вернулся с похорон поздним вечером, семья усопшей уговорила остаться на поминках. Семья русская, хлебосольная, не смог отказать, да и поддержать людей в горе необходимо, особенно дочь, она страдает больше всех. Когда подъезжал к дому, свет в нашей спальне ещё горел. Зашёл, разулся, умылся, почистил зубы, даже душ принимать не стал, спешил к Наташе, она не вышла меня встречать, как делала это обычно. Видно, обида ещё жива, а так хочется растопить этот холод, внезапно возникший между нами.

Захожу в комнату — уже темно, любимая, повернувшись ко мне спиной, делает вид, что спит. Попытался «разбудить», погладил нежно, даже не шевельнулась. «Ладно, — думаю, — так тому и быть». Лёг рядом, мысленно прочёл молитвы, начал уже дремать, как вдруг почувствовал, что она чуть заметно вздрагивает, плачет что ли? Развернул лицом к себе, так оно и есть, прорвало плотину. Всё, что носила и прятала в глубине сердца, полилось бурным потоком. Обнял, прижал к себе.

— Я — плохая жена, Эрик!

— Неправда. Кто тебе сказал такую ерунду? Для меня ты самая лучшая на свете!

— Ты не зна-а-аешь!

— О чём?

Она не стала уточнять, да и сила утешения уже начала работать.

— Наташа, ты — прекрасная мать, жена и матушка, — поцелуями покрыл солёные щёки. — У всех бывают минуты слабости, неуверенности в себе, сомнений. Но мы и их переживём. Разве же нам плохо вместе? Или ты несчастлива?

Вместо ответа она прижалась ко мне, будто ища спасения от собственных мыслей.

— Что случилось, можешь рассказать? Тебя кто-то обидел?

— Нет.

— Прости, что я так поздно, не смог людям отказать в трудный час. Ты из-за этого так расстроилась? Мы могли поехать вместе, ты ведь сама не захотела.

— Нужно было закончить работу, — Наташа вытерла слёзы. — Мне стыдно за мою слабость, прости, Эрик, и давай забудем об этом.

— Уже забыли. Иди ко мне! — я поцеловал её в губы, сначала нежно, потом горячее, и снова нам было этой ночью не до сна. Откуда взялось столько страсти? Но способна ли она излечить внутренние раны, или здесь нужно что-то другое? Почему-то я ощущал, несмотря на близость с женой, что какая-то тень пролегла между нами.

«Можно было обойтись и без поцелуя!» — ругала себя Агнешка за то, что не удержалась и, пока Жюлиан был погружён в забытьё, прикоснулась к его губам своими. Всему виной её горячая натура, чтобы лечить — она должна любить, а когда любит — вспыхивает пламенем желаний.

«Хорошо, ещё никто не видел!» — слабое утешение для совести, но всё же. Если она сама не признается, а она не признается, всё останется так, как и было.

— Как он? — Эрика ждала её возвращения и тут же вскочила, увидев любимую тётю.

— С каждым разом всё лучше и лучше, поверь! Сейчас мальчик крепко спит. Пришлось отправить его подальше, чтобы не чувствовал боли. Потребуется время для того, чтобы переломы срослись, придётся быть очень осторожным.

— Он сможет ходить?

— Надеюсь, что да, а там, как Бог даст. Расскажи ему обо мне.

— О том, что ты у нас целительница и чудотвореца?

— Ну, или как их там называют сейчас, «экстрасенс», тьфу ты, дурацкое слово, — выругалась она.

— Думаю, он и так уже всё понял.

— Его родители сегодня не придут?

— Им пришлось вернуться в Морле, какая-то срочная работа…

— Оно и к лучшему. Надоело прятаться от них.

— Почему ты не хочешь просто познакомиться?

— Чтобы потом выслушивать благодарности? Зачем? Мне куда спокойнее оставаться в тени. Человеческая слава имеет две стороны медали. Сегодня тебя благодарят, а завтра расскажут о тебе знакомым. Ты помнишь, до чего дошли мои эксперименты публичного лечения?

— Нет, я ещё была маленькой.

— Это чуть не стоило твоему отцу отлучения от церкви, а мне — тюремного срока. Так что, я обещала ему не проявлять себя на людях.

— Разве можно спрятать огонь под одеялом? — пофилософствовала Эрика.

— Если постараться, можно всё. Скажи ему, чтобы молчал обо мне, когда заговорит, иначе перестану помогать. И… — Агнешка задержала племянницу за руку, — целуй его почаще.

Эрика смущённо заулыбалась.

— Я не шучу. Любовь лечит лучше любого лекарства.

— Ты сказала предложение из пяти слов все они начинаются с буквы «ль».

— Это чтоб тебе было легче запомнить…

Когда Эрика с улыбкой на губах скрылась за дверью, она тяжело вздохнула, всё ещё ощущая на своих губах украденный у юноши поцелуй.

«Ведь можно же было без этого обойтись! — продолжила она ругать себя, но сладость растекалась по телу, такова её греховная натура, и тут уж ничего не поделаешь. — Надо сегодня развлечься, да и деньги заканчиваются, не пора ли сходить в казино?»

Агнешка всегда играла по-скромному, до особенно крупных выигрышей не доводила, чтоб не светиться, но всегда с лёгкостью могла добыть столько денег, сколько ей было нужно. Что-что, а пустить пыль в глаза она умела даже самым опытным игрокам. Особенно хороша она была в покере, рулетка так и вовсе — детская забава, тут главное — не увлечься и чересчур ярко не блеснуть. Но даже под париками и с несвойственным ей макияжем, мало кто мог не заметить эту жгучую особу с каре-зелёными глазами.

Тщательно подготовившись, она приобрела элегантное коктейльное платье, туфли на высоком каблуке, привела себя в порядок и на такси подъехала к заведению, которое посоветовала ей посетить Констанс. Но в этот раз её ожидал сюрприз.

Присутствие «кого-то из своих» она ощутила сразу, но долго не могла понять, в ком прячется ей подобная. Несколько раз обводила салон глазами, приглядывалась. Энергетика явно женская, и, почему-то, до боли знакомая.

Пока они не встретились взглядом.

«Бог мой, Клер!» — Агнешка чуть не подпрыгнула, разглядев в пожилой даме аристократического вида в изысканном, чёрного цвета брючном костюме, ту, которую когда-то создала.

Благородные морщины не скрывали её нечеловеческой красоты, на вид женщине можно было дать около шестидесяти, не больше. Агнешка прислушалась. К ней обращались не иначе, как вдовствующая графиня или мадам де Блуа. Закончив партию, она на мгновение задержалась у стола, за котором играла Агнешка.

«Ни один парик не способен скрыть твоей огненной красоты, дорогая!»

«Я тоже рада видеть тебя, моя Клер!»

Обменялись они жаркими мыслями.

«Жду тебя!..»

Графиня не спеша покинула казино, в очередной раз проиграв, (у каждого свои развлечения). Немного отдышавшись от настигшего её волнения, увидела выходящей ту, которую она помнила как Жюзьен.

— А ты всё так же молода!..

— Века не испортили твои черты, моя радость!

Женщины крепко обнялись.

— Я нарушила твои планы?

— Куш сорвать не удалось, но я в прибыли, этого достаточно.

— Поедем ко мне, столько нужно рассказать!

— Да, конечно, я только предупрежу племянницу, что сегодня не вернусь.

— У тебя есть семья?

К ним подъехал лимузин. Агнешка ахнула.

— Ничего себе!

— Да, дорогая. Когда из жизни уходит любовь, приходится довольствоваться тем, что приносит хоть мало-мальское удовольствие. Ты ещё не видела моего любовника!.. — Клер хитро подмигнула ей.

От шофёра их в машине отделяла звуконепроницаемая заслонка.

— Можешь говорить без стеснения. Он ничего не услышит, здесь всё продуманно. Шампанского?

— Не откажусь! За такую встречу стоит выпить! Сколько же тебе лет теперь?

— Неэтично задавать такие вопросы пожилой даме, Жюзьен!

Они обе засмеялись.

— Я не сбежала, как ты, а всё ещё продолжаю пыхтеть на этом свете.

— Как закончил свои дни Стивен?

— На моих руках, как ребёнок… — глаза Клер наполнились живительной влагой.

— Я уверена, ты сделала всё, чтобы он был счастлив!.. — Агнешка положила руку на одетые в перчатки кисти Клер, которые она благородно скрестила на своих коленях.

— Больше так и не смогла полюбить.

— Он вернётся, и вы ещё будете счастливы!

— Дорогая, посмотри на меня, кем я смогу для него быть, разве что бабушкой? — она сквозь слёзы улыбнулась.

— Ты и теперь прекрасна, — Агнешка поцеловала её, — но мы что-нибудь обязательно придумаем! Хочешь, развеселю тебя ещё больше?

Клер кивнула в ответ.

— Жак воплотился и сам пришёл в наш дом!

— Вот это сюрприз! Кто же он теперь?

— Не поверишь, девятнадцатилетний парень нашей крошки, но это долгая история, расскажи лучше о себе, графиня! Титул вымышленный?

— Обижаешь, самый настоящий, пришлось влюбить в себя старика, уж очень понравился мне его замок!

— Судя по всему, долго он не мучился?

— Дожил свои дни достойно, скажем так.

— Я знала, что у новообращённых жизнь долгая, но не думала, что настолько! При этом ты не испортилась…

— И кровь из пальцев не сосу, прошу заметить! Ты, Жюзьен, научила меня главному — красота человека внутри, а внешность лишь её отражение. Как же мне не хватало тебя, крёстная!

Они снова обнялись, будто и не было этих лет, как в той лесной реке, когда Жюзьен помогла ей обрести себя.

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 8

За разговорами Агнешка и не заметила, как долго они добирались до «родового гнезда» Клер, но увидев его в свете прожекторов, ахнула ещё раз, приведя хозяйку замка в полный восторг своим искренним восхищением.

— О, Небеса! И не страшно тебе жить в таком громадном доме?!

— У меня полно прислуги, Жюзьен, к тому же привидения его только украшают. Мне нравится с ними беседовать, я и сама наполовину мертва…

— Не греши! Наша природа живее всех живых.

— Бог с тобой, я не об этом. Половина моей души погребена со Стивеном и навсегда останется с ним.

— Красавица моя, беда в том, что наши души безразмерны. Любовь к НЕМУ не мешает мне вспыхивать страстью к тем, кого я тоже полюбила, — Агнешка опустила голову. — Сегодня я не удержалась и поцеловала Жака, завтра вернусь домой и буду наслаждаться своим мужем. Но при этом ОН останется единственным светом, без которого я задыхаюсь и умираю.

— Вот ты и сама подтвердила мои слова, — Клер удовлетворённо улыбнулась. — Любовь — одна, остальное — лишь её отголоски.

Лимузин остановился, шурша гравием на подъездной дороге. Ковровую дорожку подкатили прямо к дверце автомобиля. Шофёр учтиво открыл дверцу, Клер подала ему руку, вылезая из машины.

— Вот мы и дома, дорогая. Я хочу, чтобы ты знала, — здесь всё к твоим услугам.

Агнешке тоже помогли выйти, рука парня в белой перчатке на миг дольше положенного задержала её ладонь, но глаз поднять он не посмел, и потому она простила ему эту дерзость.

Навстречу Клер выбежал мужчина в самом расцвете лет, в распахнутом на груди парчовом халате, явно арабского происхождения.

— Королева моя, что так долго, я уже волновался, — он поцеловал Клер, при этом не затруднился раздеть взглядом прибывшую с нею молодую женщину.

— Знакомься, Жюзьен, — это Омар. Я тебе о нём уже говорила. Чего бы ни попросила моя гостья — исполни, понял! — сказала она, обратившись к нему, и пальцами провела по аккуратной, коротко подстриженной его бородке. — Могу гарантировать, Жюзьен, ещё никогда никто не делал тебе таких массажей, которые умеет делать этот волшебник!..

Они с любовником обменялись пылким взглядом, Омар даже облизнул свои чувственные губы.

«Бедняжка, Клер! „Когда нет любви, приходится довольствоваться тем малым…“ — вспомнила Жюзьен слова подруги, — но плотские утехи не заменят духовного огня!»

«Взгляни, разве же он не хорош? А эти мускулистые руки! Под его пальцами тело испытывает блаженство, а душа улетает в рай. Посмотри, как сложен, словно арабский скакун! Его депортировали из Эмиратов за то, что он — истинное искушение для женщин. К тому же не глуп, с ним приятно пообщаться, хорошо образован, воспитан в семье шейха…»

«Я не в коем случае не осуждаю тебя, моя золотая. Мужчина необыкновенно хорош и, судя по всему, безупречен в постели…»

«Он продлевает мне ощущение молодости, тебе пока этого не понять, ты по-прежнему молода и прекрасна как бутон распустившейся утренней розы. Впрочем, меня порой тяготит эта потребительская связь, но избавиться от такой дорогой „игрушки“ непросто, иногда кто-то рядом просто необходим, а я слишком стара, чтобы искать кого-то нового…»

«Как же тебе удаётся скрывать свой возраст?»

«Время от времени переезжаю, продавая всё имущество, меняю страны, но не обходится и без казусов, — Клер улыбнулась, — иногда узнают, приходится подчищать память…»

«С нашими способностями это не проблема, — засмеялась вслух Агнешка, — гораздо труднее с отпечатками и ДНК…»

Омар одарил её внимательным взглядом, явно понимая, что между этими двумя женщинами есть телепатическая связь, и даже когда они молчат, общение продолжается.

Жюзьен проникла в его голову и была приятно удивлена. Мужчина и в самом деле неглуп и одарён многими способностями. Жаждет бессмертия своей красоте и в тайне надеется получить его от Клер, прекрасно понимая, что она не обыкновенная женщина, а…

«И незнакомка ей подобна, — подумал Омар. — Это открытие! Владычица не одна! Значит и я могу стать таким же! А вдруг с этим рождаются и нет способа обратиться? Только генетика или?.. А если есть возможность, никто не выдаст секрет, не расскажет, как его осуществить… Ведьмы, одним словом!»

— Не боишься, что он докопается до истины и однажды убьёт тебя? — надоело молчать, Агнешка сказала на бретонском, который уж точно арабу незнаком.

— Меня забавляют его потуги. Ты ведь не расскажешь? — Клер заглянула ей в глаза. — Я уже думала об этом. Когда мне надоест окончательно жизнь, я, возможно, воспользуюсь его руками не в целях удовольствия, а для освобождения. Так каждый из нас получит своё. Но лишь тогда, когда я буду сама к этому готова…

— Передашь ему силу и потеряешь всё?

— Почему же ты, Жюзьен, поделилась со мной, ведь могла стать ещё могущественней? Меня, столь жалкую тогда, ничего не стоило обезвредить… Я часто думаю об этом. Что двигало тобой?

— Мне и себя бывает слишком много, моя Радость! Власть и могущество — это лишь иллюзия, игры с Богами, но нам их никогда не одолеть. И те, кто стремился, уже поплатились за это. Мой дар переходил со мной из жизни в жизнь лишь потому, что я не пыталась его сберечь и приумножить, напротив, пыталась от него избавиться, преодолеть… ЕГО там, — она подняла глаза к небу, — забавляет наблюдать за нами. Но не стоит обманываться, всё это лишь крохи от вечности. Даже самая сильная тварь, подобная нам, не пересекла тысячелетний рубеж. Для меня это лишь продление муки. Я всегда стремилась за любимым, а он ускользал от меня, как солнечный зайчик, звезда, скользящая по небосклону… Я и теперь боюсь потерять.

— Сплошная мука. Ты права. Я не знаю, как отыскать Стивена, а уйти за ним не смогла, как ни старалась… Нужна неестественная смерть.

— Он сам тебя найдёт, когда наступит время. Вы — два магнитных полюса, это — неизлечимо!

— На каком языке вы говорите, моя госпожа? — мужчина подобострастно поцеловал облачённую в перчатку руку Клер, чем вызвал у обеих женщин невольный смех.

— Это язык древних, Омар, им владеет всё меньше людей на планете… Бедный мой мальчик, хотелось бы тебя порадовать, но не знаю чем, — она с любовью потрепала его коротко остриженную голову.

— Не гони меня, богиня! Позволь лишь быть смиренным слугою у ног твоих…

— Не сегодня, — в голосе Клер прозвучали приказные нотки, и он тут же без возражений скрылся в одной из комнат. — Жюзьен, желаешь отужинать или вначале принять ванну?

— Мечтаю о воде.

— Тогда пройдём, уверена, ты такого ещё не видела!

Они прошли в большое помещение, полностью переоборудованное для водных процедур.

— Мозаику из перламутровых раковин по эскизам рисунков Альфонса Мухи, как в ювелирных магазинах Жоржа Фуке, воссоздал для меня один из выдающихся дизайнеров нашего времени. Ничего подобного больше нигде не существует.

— Этот замок приобрёл, благодаря тебе, второе дыхание!

— Несомненно, — она гордилась собой. — Проблемы лишь с публичной частью его, открытой для посетителей. Там всё остаётся неизменным: исторические галереи — достояние общественности. Жилая часть дома закрыта для любопытных глаз, хотя бывает и сюда пробираются, на этот случай у нас, как в музее, есть охрана.

— Сколько же нужно иметь денег, чтобы всё это содержать?! — поражалась Агнешка.

— Биржевые игры не сложнее рулетки, размах шире. Рекомендую тебе попробовать!

— Я приучаю себя обходиться малым.

Раздевшись донага, они вдвоём погрузились в огромных размеров ароматную тёплую ванну, играющую пузырьками. Водный массаж заставляет не думать ни о чём, отбросить все тревоги и волнения. Агнешка вспомнила их купание в реке, похоже и на Клер нахлынули картины из прошлого, она взглянула на своё увядающее тело и взгрустнула.

— Иди ко мне! — запустив пальцы в распущенные седые волосы, Агнешка начала их перебирать, как тогда в реке она расчёсывала и омывала несчастную девушку, тяжело пострадавшую от вампиризма проклятой старухи. Любовь и сострадание наполнили её руки живительным потоком энергии и волшебства. Клер закрыла глаза от блаженства, сама она не могла себе помочь, но сила женщины, подарившей ей второе рождение, по-прежнему творила чудеса. В какой-то момент она почувствовала себя совсем молодой, даже юной… О, это магическое чувство чистоты, ни с чем не сравнимое и так легко ускользающее от нас! Тело приобрело упругость, морщинки разгладились, пропали старческие пятна, оставленные нещадными лучами солнца, с каждым годом всё более радиационного в разреженной атмосфере Земли.

Очнулись обе, когда Омар внезапно зашёл, не дождавшись разрешения.

— Выйди вон, ты не видиш-ш-шь, мы заняты! — зашипела Клер и увидела своё отражение в его изумлённых глазах.

— Божество! — оторопело выдохнул мужчина, и лишь когда опомнился, удалился.

— Моей силы хватит ненадолго, прости, — с грустью заметила Агнешка.

— Спасибо тебе, дорогая! Я почувствовала себя по-настоящему счастливой.

Разразившись внезапным смехом, они обе начали обливать друг друга водой, сияющие брызги разлетались по сторонам на перламутровые мозаики стен, пола и потолка, которым мог бы позавидовать любой музей мира.

— Ты — бесподобна, Жюзьен, неужели есть мужчина, способный противостоять твоей красоте? Покажи мне этого безумца!

— Есть такой, и он — неповторим! Оттого и люблю его с каждым разом всё сильнее, не в силах повелевать.

— Ты отвела себе слишком скромную роль!

— Нет, я оставила нам шанс для спасения…

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 9

На следующее утро они прощались, воздействие Агнешки ещё работало, Клер выглядела сейчас не старше сорока лет. Омар не сводил глаз с обеих ворожей. Сегодня у них была особенная ночь, полная любви и страсти, такая, что и не снилась обычным людям. Госпожа была просто неутомима, как молодая фурия, и красота, чудесным образом вернувшаяся к ней, возбуждала не меньше.

«Жаль, что огненная богиня отказалась участвовать», — он бы показал им обеим, на что способен истинный арабский жеребец.

Агнешка прочла его мысли и усмехнулась, обратив свой взгляд на Клер: «Ты готова была разделить со мной этот праздник плоти?»

«Я бы ради тебя умерла или убила бы кого-нибудь, а ты спрашиваешь о таких мелочах… Омар исполняет отведённую ему роль, доставлять физическое удовольствие, не более…»

Они обнялись на прощание, пообещав друг другу надолго не расставаться. Агнешка села в лимузин и, одарив свою подопечную любящим взглядом, уехала. В памяти всплывали картины прошлой жизни, такой мучительной и сладостной одновременно. Она возвращалась к Жаку, ставшему в этом воплощении Жюлианом. Ему нужна её сила, мальчик страдает, и она вновь готова поделиться с ним всем, чем наградила её природа.

Эрика уже была в больнице и ждала её. Увидев тётю, обрадовалась.

— Наконец-то! Я уже места себе не нахожу! Меня опять к нему не пускают. Агнешка, миленькая, проведи, пожалуйста, ты же можешь! Я не буду мешать, обещаю!

«Только этого мне не хватало!» — но устоять перед молящими глазами своей малышки не смогла.

— Хорошо. Только ты будешь молчать и не дотрагиваться до него, пока идёт воздействие.

— Я сделаю всё, как скажешь. Только бы взглянуть на Жюлиана ещё разочек!

В реанимации, чтобы войти, приходилось брать под контроль всех, кто попадался на пути, а силы затраченные на преображение Клер, ещё не успели до конца восполниться. Сегодня сеанс получился коротким, удалось только снять его боль. К счастью, юноша крепко спал, не было искушения погрузиться в его родную душу.

Эрика стояла тихо, как мышка. Увидев Агнешку в деле, она была поражена её способностями: в каре-зелёных глазах вспыхивали огоньки вечного пламени, в боксе стало жарко, казалось, что температура поднялась до сорока. Тело больного покрылось испариной. Да и сама Эрика пожалела, что пришла сюда, трудно даже дышать, но уйти она не могла, так как без Агнешки, её увидят и могут вообще запретить посещения.

— На сегодня всё, — глаза ведьмы потухли, руки опустились.

Эрика вздохнула с облегчением.

— Как он?

— Всё потом. Нужно убираться, покуда меня не оставили последние силы.

Уже на выходе ей не хватило энергии на воздействие, и по сути пришлось убегать, как воришкам, под строгие замечания медиков.

— Бери такси, — Агнешка села на первую же попавшуюся скамейку и почувствовала, что её пробил холодный озноб, руки и ноги стали ледяными. Сейчас Клер или Эрик могли бы её подпитать, и тогда не было бы этого истощения, но они были далеко, приходилось справляться самой.

Вспомнилось, насколько ей было легче, когда Жака привезла домой. Не нужно было тратить львиную долю сил на стирание памяти врачам и медсёстрам, но теперь не то время, украсть тяжело больного ей не дадут, камеры в коридорах и на входе.

— Скоро приедут, — Эрика положила в карман мобильный телефон, закончив разговор. — Ты так бледна! — девушка прижалась к родному плечу, сочувствуя всем сердцем своей необыкновенной тёте.

— Я думаю, Жюлиан всё-таки сможет вернуться к нормальной жизни, но это будет не скоро, — задумчиво проговорила Агнешка, обняв племяшку рукой. Человеческое тепло, хоть и небольшая, но поддержка в такие минуты.

— Мне кажется, с тобой и папой он быстро пойдёт на поправку!

— Мы — не боги, детка. Когда-то у меня получилось поднять одного мужчину с переломанным позвоночником, но это дорого стоило и ему, и мне… Как бы судьба вновь не пошутила над нами!

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 10

Наташа и не заметила, как в её сердце вошли мысли о другом мужчине. Маленькое зёрнышко быстро прорастало и скоро начало занимать так много места, что не признать этого было уже нельзя. Чтобы она ни делала, чем бы ни занималась, все мысли обращались к нему, всё напоминало о нём. Это как болезнь, от которой ещё никто не придумал лекарств, она как плющ расползается по телу, чтобы завоевать его до конца.

Марик в отсутствии Агнешки все вечера проводил в гостиной. Помогал Наташе на кухне, общался с Мэтом и Даней. Такой родной и такой хороший, за это время, прожитое рядом, совсем близкий и любимый человек.

Эрик, вечно занятый и отсутствующий по своим важным делам, как будто отошёл в тень. В душе затрепетали те струнки, что молчали много-много лет, прожитых счастливо, но всё же монотонно и однообразно, слишком правильно, что ли… Она так долго несла на своих плечах бремя вечного ожидания, волнений и тревог, заботы о семье, о доме, о детях и прихожанах. А тут вдруг повеял свежий ветер, засияло солнце, словно вернулась юность, радостная, беспечная, яркая, живая.

Они часто и от души смеялись, ощущая духовное родство, им было легко и приятно вместе, словно двум детям, увлечённым азартной игрой. Марик всё чаще ловил её взгляд, от которого на душе у него появлялись солнечные зайчики.

Так много общего между ними, даже ревность к Агнешке и Эрику, хоть и много раз пережитая, но не прошедшая ни для кого бесследно. Вот и сейчас они вдвоём, вечно ждущие свои половинки. Но отчего-то тоска прошла, и сердце больше не гложет, наоборот, так легко и приятно, как не было уже давно.

— Чай будешь? Какой тебе заварить?

— Да, какой себе сделаешь, мне всё равно, — эта её улыбка, от которой так тепло… Марик поймал себя на мысли, что стал смотреть на Наташу иначе, не так, как раньше, по другому. Стал жаждать общения с нею, начал спешить домой, и когда Эрика нет, даже рад этому. Он вдруг осознал, что это значит… И чуть не облил себя кипятком.

Во двор, шурша гравием, заехала машина, знакомый звук мотора.

«Эрик! — понял он, а потом вспомнил о том, какими способностями обладает его друг и спаситель. Он умеет не просто читать мысли, но видеть душу насквозь! — Всё, пропал! — пронеслось в его голове. — Если бы я только умел ставить, как Агнешка, защиту! Но нет же! Это конец!»

«Что конец?» — чуть не произнёс вслух Эрик, поймав налету громкую мысль, вместо приветствия.

— Добрый всем вечер!

— Добрый!

— Скорее, почти ночь! — Наташа грустно улыбнулась и поднялась обнять мужа.

— Прости, родная, задержался, не мог раньше уйти.

— Не надо, я всё понимаю. Такое у тебя призвание. Есть будешь? Я сейчас разогрею.

Эрик кивнул в ответ.

— А я, пожалуй, пойду, почитаю что-нибудь перед сном… — Марик взял кружку чая и, попрощавшись, ушёл на свою половину дома.

— Дети уже спят? — Эрик проводил его задумчивым взглядом и повернулся к жене.

— Даня ещё доделывал уроки, когда я заходила, а Мэтью играл в телефоне. Думаю, сейчас Марик отберёт его мобильник и все улягутся, — Наташа поставила тарелку с овощным рагу в микроволновку греться.

— Пойду их благословлю, — Эрик поднялся с кресла, у него был тяжёлый день, думать ни о чём не хотелось, но перемены в атмосфере семьи начинали тревожить. Он, конечно же, всё понимал. Не спрятать блеск влюблённых глаз, как ни старайся…

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 11

— Эй, сектант, сигаретки не найдётся?

— Они ж не курят, им нельзя! — издёвки не прекращались.

Даня инстинктивно сжал кулаки. Объяснять что-то этим уродам бесполезно. Православие всегда являлось истинной христианской церковью, как и католичество, но для его сверстников любая вера теперь — это повод посмеяться. Он просто прошёл мимо, готовый, если нужно, в очередной раз пострадать за свои убеждения, если придётся, то и кровью…

— Оставьте его, — у Келига ещё не прошёл синяк под глазом после разборки с русским, настроение было не то, чтоб хотелось подраться вновь.

Прозвучал сигнал начала уроков. Все поспешили в классы. Даниил зашёл последним, втянув шею в плечи, с неизменно натянутым на голову капюшоном. Сел на последнюю парту, вытащил из сумки тетрадь и школьные принадлежности. Начинался новый день, очередные испытания, через которые нужно пройти. Он обвёл тяжёлым взглядом спины сидящих одноклассников и глубоко вздохнул. О чём шла речь на уроке испанского, он не прислушивался. Его больше заботило другое: вчера он увидел, как мама обняла Марика. Вроде бы ничего особенного, такое не редко случалось в их семье. Объятия между близкими людьми не считаются чем-то преступным, поделиться частичкой душевного тепла, прижать к сердцу… Но что-то было не так, не так, как обычно, крепче и сильнее, можно сказать, отчаянно. Мало им Агнешки, что сохнет по папе, теперь ещё и это! «Эти взрослые сведут меня с ума! Нужно быть повнимательнее, если семья распадётся, я просто уйду из дома, и они все меня больше не увидят!» — подумал он, полный решимости так и поступить. Отец и мать всегда были для него примером настоящей любви, уже у всех друзей родители в разводе, оставались только они, чьи отношения казались нерушимыми, вечными, как у неразлучников. Эти два маленьких попугайчика умирают, если их разделить, во всяком случае, так говорят. Но существует ли такая любовь?! Как понять это в четырнадцать лет, когда и сам ещё ни разу не влюблялся…

Память о прошлом воплощении Даню оставила, иногда во сне он видел какие-то необычные фрагменты из прошлого, но не предавал им особого значения. В семье считали, что тот, кому открыта информация, должен вспомнить всё сам, если готов к восприятию. Тема считалась закрытой. И теперь душа Гусара пребывала в неведении, оборвав связь с подсознанием, в котором всё хранится, словно в архиве. Он проживал свою новую, неизведанную жизнь в теле Даниила Вишневского, перед ним стояли новые задачи, уроки и путь, который ему предстояло пройти.

Утро началось безрадостно, Наташа чувствовала себя до крайности изнурённой переживаниями и чувствами, накрывшими её с головой, словно цунами. Эрик уже уехал, ночь они провели на разных краях постели, почти не соприкасаясь друг с другом. Если б он был простым, обычным человеком, можно было бы как-то скрыть свою влюблённость, но здесь притворство не сработает, и это все понимали. Оттого ситуация становилась всё более накалённой. А что будет, когда вернётся Агнешка?! Об этом даже страшно подумать: сила, которой обладает эта женщина, очень велика.

Назревал откровенный разговор, которого, похоже, им не избежать. Чтобы справиться с волнением, Наташе приходилось принимать успокоительные. Внутренний голос повелевал оставить свои фантазии и иллюзорные мечты, научиться жить, как раньше, но не получалось с этим справляться, мысли вновь и вновь возвращались к нему, кто дарил ей радость, к кому притягивало словно вселенским магнитом. Внутренние полюса сместились, и бороться с ними она уже не могла.

Вчера, почувствовав, что с Мариком происходит нечто подобное, в сердце зажглась крупица призрачной надежды на взаимность. «Но, что дальше? Развал всего, что они создавали столько долгих лет, через что совместно прошли, пережили, вынесли, выстрадали? Если семья распадётся на части, то, что от неё останется? А дети?! Нет! Никто из них не может подобного допустить! Тогда как жить дальше?.. Ещё ничего не случилось, надо остановиться. Но как, если за одно его объятие готова жизнь отдать?.. Не к кому обратиться. Никто не поймёт. Да и нет у неё никого из близких, кто бы мог воспринять такое. Исповедь? Найти другого священника? Но она заранее знает, что ей там скажут. Как победить себя? Как найти силы отказаться от того, кто стал всего дороже? Господи, как же такое могло произойти? Когда я упустила момент? Когда стала иной? Словно каждая клеточка души и тела воспылала огнём и принадлежит ему. А Эрик? Что произошло с нашей любовью? Я ведь только им и жила… Может уехать на время, разобраться в себе, одуматься? Куда?.. Это ничего не изменит. И не видеть Марика сейчас, смерти подобно, даже когда он на работе, ей его не хватает, как наркоману новой дозы героина. Зависимость. Тоска. Сумасшествие.»

ЧАСТЬ 2. ГЛАВА 12

Сердце болело с утра. Да и ночью я ощущал щемящую под рёбрами тоску: любимая, которую я всегда боготворил, больше не моя. Она старается делать вид, что всё у нас так, как прежде. Вроде бы ничего и не изменилось: та же забота, те же ласковые слова и объятия, но всё иначе, словно по сценарию, как в отрепетированном спектакле. Когда это случилось? Где мы потеряли то, что нас объединяло? Как это произошло? Возможно, в этом есть и моя вина. Мало уделял жене внимания, редко говорил комплименты, казалось, и так всё понятно — моя любовь неизменна и чувства по-прежнему глубоки… Но где-то я её упустил. Что теперь делать с этим?

Машина вышла на обгон и внезапно вылетела в кювет. Странно, не было для этого никаких предпосылок… Я затормозил неподалёку. Мои мысли были заняты, ничего больше не воспринимаю. Не слышал предупреждения, пропустил сигнал.

— Вы ранены? Чем я могу помочь?

Девушка за рулём лет двадцати, не больше, сработала воздушная подушка, она ещё в состоянии шока. Не понимает, как это произошло. Испугана. Просит не вызывать полицию.

— Вам нужна скорая, крови нет, но возможно сотрясение мозга или травма шейного отдела позвоночника… Лучше не двигайтесь.

Открывает помятую дверцу, выходит, сама белая, как полотно, пошатнулась. Я помог ей сесть, а потом бережно уложил на траву.

— Лучше пока не шевелитесь, вот так, просто расслабьтесь и полежите немного, — снимаю куртку, подкладываю её под голову пострадавшей. Земля сухая, но холодная, — придётся потерпеть.

«Господи, помоги!» — нужно проверить, это просто шок или что-то более серьёзное. Не чувствую, всё внутри словно атрофировалось, дар не срабатывает. Энергии нет, силы меня покинули. Остаётся только человеческое участие. Вызываю спасателей.

— Я только недавно получила права! Что теперь будет?!

— Не думайте об этом. Главное, чтобы Вы не пострадали. Вас обследуют, и если всё хорошо, отпустят домой.

Она берёт меня за руку, слёзы на глазах. Бедный ребёнок, чуть старше нашей Эрики… Я молюсь за неё, беззвучно, прошу Бога о помощи. Ждём медиков. Пытаюсь с нею говорить, чтобы не теряла сознание.

— Не справились с управлением, ничего страшного, за это права не отбирают. Такое случается, особенно с новичками. Кому из ваших близких сообщить?

Она ищет в кармане телефон, но его нет.

— Я посмотрю в вашей машине. Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.

Оставляю её, пока ищу пропавший мобильный, вижу, что она теряет сознание. Спешу к ней, пытаюсь привести в чувства. Открывает глаза, но взгляд замутнённый. Что-то всё таки плохо.

— Только держитесь! Сейчас приедут спасатели. Ещё немного потерпите. Вам больно? Где?..

Успеваю перевернуть её на бок, вытошнило. Хорошо, что не захлебнулась.

— Стыдно-то как! — она откашливается, я чуть передвигаю её в сторону, подальше от рвотной массы.

— Не стыдитесь, это естественная реакция организма, со всеми бывает…

Слёзы стекают по лицу девушки. Мне бы её сейчас успокоить! Но где взять покой в измученной душе?! Мысли опять возвращаются к Наташе. Она ночью пила корвалол, я чувствовал запах. Мне бы он тоже пригодился, ведь так и не смог заснуть. Марик… Я не держу на него зла. Он — хороший, я сам его люблю как родного, как брата, лучшего друга.

— Как вас зовут? Где вы живёте?

Девушка отвечает, но глаза снова мутнеют, уплывает сознание.

Скорее! Скорее бы приехали врачи!..

Пытаюсь привести её в чувства. Холодно, меня пробирает до костей, а девушка лежит на земле… Её знобит, дрожат руки и ноги.

— У вас есть тёплые вещи в машине?

— Нет. Не уходите, пожалуйста, мне с Вами легче. Страшно-то как, Господи!..

— Вы верующая?

Она слегка кивает.

— А я — священник. Видите, Бог не оставил Вас. Знаете молитвы? Прочитайте хоть что-то, не напрягайтесь, достаточно мысленно обратиться к Нему.

Вижу издалека мигалки. Вот и долгожданная помощь.

— Сейчас, Вами займутся профессионалы.

— Пожалуйста, не уходите! — она сжимает мою ладонь.

— Конечно, я буду здесь, всё им объясню, не переживайте.

В её глазах благодарность:

— Спасибо!

— Не нужно, любой человек на моём месте поступил бы точно так же.

Первыми прибыли пожарники, затем «скорая» и уже потом полицейские.

Хорошо, что в это время не было оживлённого движения на трассе. После многоразовых опросов о происшествии, меня наконец-то отпустили. Пострадавшую к тому времени уже увезли на обследование в госпиталь. Я не спросил в какой именно.

Да и не к чему, если я пуст и не способен никому помочь, даже Наташе. Остаются только молитвы, но, кажется, что и они сейчас бесполезны.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 1

— Я больше так не могу. Это не правильно! Мы не должны, понимаешь…

«Наташины руки отпускают меня. Эти нежные объятья украдкой, всё что есть между нами. Нужно их прекращать. Я не железный. Понимаю, что для неё это единственное утешение, но с этого всё и начинается. Расстроилась. Еле сдерживает слёзы. Не хочу её обижать. Но каково мне? Как смотреть после этого в глаза Эрику и делать вид, что ничего необычного не происходит. Кого мы обманываем?..» — Марик отворачивается, уходит.

«Это конец, — тело дрожит, сердце готово взорваться от боли. — Кому нужна моя несчастная любовь?! Эти глупые чувства душат. Я не властна над собой. Он прав. Мы не должны. Но как жить без него? Без капли этого спасительного тепла, без запаха его родной кожи? Каждый раз проклинаю себя за это и не могу иначе. Лучше бы умерла, лучше бы меня вовсе не было! Ненавижу себя, схожу с ума, все мысли только о нём… Просыпаюсь и засыпаю с его именем на устах, словно с молитвой. Боже, за что Ты меня оставил? Зачем послал мне это испытание? Зачем дал познать глубину моей слабости и отчаяния. Надо как-то жить… Но как? Если вся моя жизнь каким-то непонятным образом стала им, тем, кто никогда не будет моим. Всё понимаю и ничего не могу с этим поделать! Убила бы себя, разорвала на куски, стёрла в порошок, чтоб больше никто и не вспомнил, — достала таблетку, выпила. — Сейчас станет легче. Нужно только немного потерпеть. А может быть все и сразу, пусть эта адская пытка закончится раз и на всегда?! Господи, что же я думаю такое?! Как могла это всё допустить?..»

Тревога не покидает, усиливается. Подъезжать к дому становится всё тяжелее. Видеть и чувствовать её переживания, подавлять свою ревность… Оказывается, я умею ревновать, никогда не думал, что докачусь до такого. Нужно держать себя в руках. Перетерпеть. Дождаться, пока всё уляжется. Но уляжется ли? Перегорит? А если нет? Что делать дальше? Отпустить и пожелать им счастья, уехать куда-нибудь, скрыться от всех и всего?.. «Это слабость, Эрик. Ты — сильный. Ты выдержишь!» — говорит внутренний голос, но он словно робот, настроенный действовать по инструкции. А в любви нет и не может быть никаких правил, кроме одного: самой любви. А она бывает разная. Мне ли не знать? Ради одной жизнь отдашь, а ради другой предашь… Хорошо, ещё нет Агнешки, она далеко и поглощена делом, иначе бы этот клубок стал ещё более запутанным. Бермудский треугольник! Пошло и глупо. Взрослые люди, а ведём себя хуже подростков. Кажется, уже тогда я был умней. Шёл своим путём, умел подавлять чувства, поступать правильно… Куда всё исчезает?

Беда приходит неожиданно, когда её совсем не ждёшь, так и влюблённость, словно болезнь… Да. Я нашёл правильное тому объяснение. Нужно воспринимать всё это, как вирус, мы все заражены сейчас, и нужно время переболеть, но при этом не потерять друг друга.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 2

Агнешка появилась внезапно, без предупреждения.

Все за столом напряглись, кроме Мэта, он вскочил с радостным воплем: «Мама приехала!» — и выбежал во двор. Мотор мотоцикла затих. Я видел в окно, как она сняла шлем, и россыпь огненно-красных волос упала на плечи. Как же я скучал по этому пламени! Она обняла сына, и они вместе направились к дому.

Я ощутил, как у Наташи засосало в кишках. Да, от моей кровной сестрицы можно ожидать чего угодно, особенно, если кто-то посягнул на её территорию. Тут она, как тигрица, будет защищать свои владения. Я накрыл ладонь жены своею, утешая.

Марик поднялся поприветствовать любимую.

— Муж, твой железный конь цел! Прости, что угнала…

— Главное, что сама жива! — они поцеловались.

Наташа опустила голову.

Блистательный оскал хищницы, Агнешка уже всё поняла. Мы поздоровались с нею, я мысленно попросил не трогать никого сейчас: «Попытайся понять, ты же сама — женщина! И тоже любишь…»

— Добро пожаловать в клуб, сестрёнка! — Агнешка приобняла Наташу и при этом подмигнула мне. Её лукавый взгляд не сулил ничего доброго, ведьмовское нутро никуда не денешь. Но реакция поразила меня: похоже вся эта ситуация от души позабавила её, и всё же я был на стороже.

— Здравствуй, Агнешка! — Наташа засуетилась, поставила на стол ещё одну тарелку и приборы, включила на подогрев гречку с мясным подливом, пододвинула к ней салат и нарезки.

— Устала? Во сколько выехала сегодня? — Марик погладил жену по плечам.

— В четыре, — Агнешка с аппетитом начала есть.

— Хочешь сказать, что ты долетела с Парижа за четыре часа?!

Брови Марика поползли вверх.

— Могла бы и быстрее, но метла сломалась! — с полным ртом ответила она.

Шутку оценили все.

— А что с Эрикой? — Наташа подняла на неё несмелый взгляд, но тут же его отвела.

— Я предлагала, давай поедем вместе, прокачу с ветерком, но наша девочка трусиха, так что приедет ночным поездом, через три часа.

— Как Жюлиан?

— Есть улучшения, но срок реабилитации будет долгим, врачи не дают гарантии, что будет ходить, — она хмыкнула.

— А ты? — мы встретились глазами.

— А я говорю, будет! Но надо ещё поработать. Сегодня его вертолётом переправили в местный центр, поближе к родителям, острая фаза позади.

— Умница! — я поцеловал Агнешку в лоб, она улыбнулась.

— У вас, как вижу всё по-прежнему… Заждались?!

Наташа подала горячее и занялась посудой, я почувствовал, как всё дрожит у неё внутри, как покрывается испариной лоб. Если бы Агнешка начала воздействовать, я бы защитил, но не было ничего, кроме лёгкого сарказма. Каково это, обладать такими способностями?! При желании она может всех нас скрутить в бараний рог. Оттого и боится моя благоверная, и правильно делает. Раньше нужно было думать, раньше… Хотя есть ли способ избежать такой напасти?..

Даня вернулся с вечерней пробежки, сухо поздоровался со всеми и ушёл принимать душ.

Вроде бы всё пока шло гладко и сохраняло видимость спокойствия, хотя, испытания наши ещё не пройдены, одному Богу известно, что ждёт впереди. Но возвращение Агнешки в дом придало мне сил. Мы, как пазл, состоящий из семи кусочков, забери любой, и картинки не получится.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 3

А Агнешку сейчас занимало другое. В её памяти ярким и живым предстал Жак, и новое его воплощение притягивало не меньше. Но была племянница, до одури влюблённая в этого парня, огромная разница в возрасте, Марик, сын и любовь всей её жизни… Он и его близкие.

В этом бушующем океане страстей так просто потеряться! Что касаемо Наташи, её одержимости не своим мужем, это скорее интересно, как в сериалах про любовь. Она заняла место в первом ряду и наблюдала за развитием драмы, главными участниками которой являлись они все. Ревности к мужу она не испытывала, может быть потому, что сама слишком долго, а точнее всегда «изменяла» ему. Теперь пусть и он побудет на месте Эрика, посмотрим, насколько его хватит. А «святая и непорочная» Наташа прочувствует, как она жила все эти годы…

Воспоминания о прошлых земных похождениях дало Агнешке осознание главного: в этом мире никто никому не принадлежит, душа свободна любить, кого пожелает, сердцу ведь не прикажешь.

Эрик переживает, но держится крайне терпеливо, ревнует свою ненаглядную, сочувствует по-человечески, но сделать ничего не может. Его пошатнувшееся внутреннее равновесие лишает сил, способности никуда не делись, но он словно перестал их контролировать. Откровенничать на эту тему пока не решался никто.

Все продолжали жить под одной крышей, делать вид, что ничего не происходит.

— Как сегодня чувствует себя мой подопечный? — в белом халате Агнешка была просто неотразима.

Жюлиан невольно залюбовался своей богиней. Каждый её приход приносил ему облегчение. Тело, которое совсем недавно было совершенным, здоровым и сильным, теперь причиняло только страдания и познание собственной немощи.

— Когда ты появляешься, я живу, — они уже давно перешли на «ты», словно стали родными.

— Не привыкай ко мне, дорогой! Это чревато последствиями. Я здесь только ради Эрики и просто делаю то, что дано мне природой, — она пронзила его решительным взглядом, добираясь до костей на клеточном уровне.

Жюлиан почувствовал, как живая лава вливается в его плоть. Это было и больно, и приятно одновременно.

Микрокосмос в каждом человеке, целая вселенная со своим суперсложным и всё же необыкновенно простым устройством, управлять им — одно удовольствие, хоть и отдаёшь все силы до последнего, — в этом её призвание.

Улучшения были огромными, но до конца лечения ещё далеко. Врачи не могут найти объяснения феномену: пациент самовосстанавливается в рекордные сроки. О целительнице своей Жюлиан мог поговорить только с Эрикой. Агнешка пригрозила ему, если хоть слово о ней кому-нибудь другому скажет, больше её не увидит, а это было смерти подобно. Он знал, что без неё его песенка спета.

Женщина-огонь, и он заполняет его, растекается по венам, прожигает до основания сущности, и в эти минуты ему кажется, что они — едины. Неповторимые ощущения. Что-то внутри него подсказывает, что такое уже бывало, не сейчас, не здесь, словно в другом мире. Ему знакомы её методы воздействия, до боли знакомы… Но память молчит. Да и о чём она может сказать? Мы живём один раз. Всё остальное — лишь сказки… А может быть нет? Он вспомнил, когда впервые пришёл в дом Вишневских, как чуть не задохнулся, увидев Агнешку. И есть от чего сойти с ума… Эта женщина, хоть и годится ему в матери, само совершенство, не говоря уже о её способностях.

— Перестань думать обо мне! — она нахмурила бровь, словно все его мысли читает. — А может быть, так оно и есть? И ты для меня — открытая книга?! Учись думать так, чтобы не было стыдно, мальчик. В нашей семье иначе не проживёшь.

— Эрика тоже обладает вашим даром?

— К счастью, нет. Девочка родилась нормальной, — Агнешка блеснула улыбкой. — Но, если ты задумаешь её обидеть или обмануть, будешь иметь дело со мной…

«Как бы мне хотелось иметь с тобой всё, чего ни пожелаешь!»

Агнешка усилила поток энергии, так, что Жюлиан застонал от боли.

— Оставь свои мечты, мой хороший, ты даже не представляешь, как дорого за них заплатил.

— Когда?

— А это уже неважно.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 4

Она ворвалась, как свежий ветер.

— Жюль!

— Я рад, что ты пришла!

Эрика поцеловала парня дважды, по-дружески, в обе щеки.

— Ждала в коридоре, пока Агнешка закончит. Как-то она разрешила мне поприсутствовать на сеансе, больше не хочу. Жарковато.

— Да, — он грустно улыбнулся, когда его богиня уходит, на сердце остаётся печаль.

— Даже не представляю, как ты выдерживаешь?!

— Я готов на всё, лишь бы подняться. Твоя тётя творит чудеса!

— Да, она такая!.. Очень сильная.

Эрика прислонила голову к его плечу, совсем как ребёнок, от этого на душе стало светлей.

Жюлиан погладил её рукой. Какие же разные эти две женщины! Одна — как пламя, вторая — как глоток родниковой воды… Он не знал, чего ему хочется больше: сгореть дотла или напиться водами жизни.

— Сколько цветов!

— И не говори, как покойнику…

— Девчонки приносят? Бывшие или поклонницы? — она с тоской посмотрела на букеты роз и красных гвоздик.

— Пусть тебя это больше не беспокоит, — Жюлиан обнял Эрику.

— Ты сделал свой выбор?

— Я с вами теперь надолго. Не побоюсь этого слова, уже навсегда. Расскажи мне о своей семье!

— Ну, так сразу и не получится, — она засмеялась, — та ещё семейка!

— У меня есть время…

— Что мой папа православный священник, ты уже знаешь.

— Ещё бы! Об этом знает весь лицей.

— Хотя раньше он был католиком… Из-за мамы он ушёл от служения, и потом, уже после свадьбы, стал, кем стал. Агнешка ему сестра по крови.

— Это как?

— Они порезали свои руки и обменялись кровью, чтобы быть братом и сестрой.

— И такое бывает?! — Жюлиан изумился.

— Ни для кого не секрет, Агнешка в нём души не чает…

— А её муж? Марик, кажется, зовут.

— Да. Он тоже это знает. Но что уж тут поделаешь? Они не могут друг без друга.

Юноша задумался.

— Нет, ты не думай, между ними никогда ничего не было, их отношения всегда оставались родственными, да и призвание сближает.

— Эрик тоже лечит людей?

— Не так, как Агнешка, скорее, его стезя — духовная.

— А Марик?

— У него есть способности, но другого плана.

— Интересно. Ничего подобного никогда не слышал. Но почему вы живёте вместе?

— Мэтью, мой сводный брат, правильнее сказать, папа его усыновил, но воспитали и вырастили Марик с Агнешкой, их он и считает своими родителями.

— Потрясающе!

— О, да, ты о нас ещё и не такое узнаешь!

— Сложно, наверное, всем под одной крышей?

— Наоборот, у нас всегда всё было хорошо.

— А твой настоящий отец?

— Он часто приезжает. К тому же, благодаря ему, у папы есть постоянный заработок.

— Ещё не легче. Бывший муж мамы помогает вам?

— Они теперь большие друзья, да и дело общее: папа пишет романы, а отец — издатель.

— Я уже совсем запутался. Мои родители во втором браке, но общаться по-человечески не могут, просто ненавидят друг друга.

— Жан-Марк тебе отчим?

— Да, но у нас с ним отличные отношения. А вот папаша мой, совсем не заботится обо мне, у него теперь другие проблемы, — Жюлиан отвернулся, глаза стали влажными, не хватало ещё заплакать перед девушкой.

— Что ж, у каждого своя жизнь…

— Иди ко мне, — он крепче прижал хрупкое девичье тело и ощутил свежесть аромата её духов. — Ты точно, как вода или ветер.

Эрика посмотрела на него, не зная, как понимать эти слова.

— От тебя идёт живительная прохлада.

— Это после сеанса ты так говоришь?! Агнешка обожгла тебя?

— Она — просто чудо. Но вы такие разные!

— Кто сравнится с моей любимой тётей? Она словно бушующий вулкан, за это все её и любят.

Жюлиан ещё больше задумался. Книга, лежащая под его рукой, упала с постели на пол. Эрика подняла её.

— «Механизм Вселенной: как законы науки управляют миром и как мы об этом узнали», Скотт Бембенек… Продолжаешь учиться?

— Времени теперь предостаточно. Если не могу телом развиваться, так пусть хоть мозг работает. Надеюсь, ты вернулась в лицей?

— Да. Куда ж мне деваться, но теперь это стало ещё сложнее. Все смотрят на меня, как на какую-то знаменитость. Шепчутся за спиной.

— Терпи. Это моя вина.

— Ты спас мне жизнь!

— Это произошло случайно, если кто кого и спас, это твоя тётя — меня. Если бы не она, я б уже гнил в земле сырой.

— Не говори так. У Бога на каждого из нас свои планы. Если бы настал твой час, никто бы не смог помочь.

— Думаешь?.. Я в этом не силён, но что-то подсказывает мне, что не только Бог решает наши судьбы.

— Папа бы с тобой не согласился.

— Будет интересно с ним пообщаться.

— Это точно! Эрик очень одарённый человек.

— У вас все там, как я посмотрю, не простые.

— Попал ты!

— О, да…

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 5

Агнешка встретила мужа в нижнем белье. После душа, она не вышла к ужину, одеваться не хотела. Перегрев…

Марик вернулся с работы изнурённым, даже лицо, выгоревшее на солнце, приобрело сероватый оттенок, то ли от пыли, то ли от отсутствия сил, или того и другого. Он равнодушно оценил: «Красивое кружево на шикарной женщине», — но ни что в нём не откликнулось на её призыв.

Поцеловав, Агнешка отправила суженого отмокать в ванне, а сама занялась исследованием наболевшего вопроса: кто кого любит и что с этим делать?

Как можно более незаметно и плавно проникла в мысли обоих влюблённых, и открыла для себя, как много между ними общего. Смешно, но правильнее и целесообразнее во всех отношениях было соединить её с Эриком, а Марика с Наташей. А так получался совсем какой-то неравномерный расклад сил. Эти двое словно тысячу лет простояли в тени тех, с кем связали свою судьбу. Оба много перетерпели и до ужаса устали. Устали понимать, прощать, ждать и верить, служить своим ненаглядным… А когда они вместе: им хорошо и уютно, тепло и светло на сердце. Они словно провода, зажигающие одну лампочку на двоих.

Она никогда не думала об этом раньше и такое открытие её потрясло. Агнешке тут же захотелось открыть Эрику глаза, рассказать, но она упёрлась в стену, в ту самую стену, на которую натыкалась всю жизнь. Сердце её возлюбленного принадлежит другой. Эрик упрям. Он когда-то решил, что это раз и навсегда. А разве она не такая? Разве столько воплощений подряд не летела к нему, единственному, даже не любившему её так, как она того заслуживает…

Сейчас он страдает, ему тяжело, потому что страшится взглянуть правде в глаза и отпустить. Почему люди так слепы? Почему не понимают элементарных вещей? Почему заставляют друг друга страдать? Ведь от перемены мест слагаемых сумма не меняется!

Всё будет хорошо и дальше, но чуть-чуть по-другому… Агнешка знала, что у них с Эриком может появиться ребёнок, она всей кожей чувствовала, что их единение дало бы миру того, по ком так тосковало её сердце.

— Дариен, мальчик мой! — она прошептала, как молитву.

«Но Эрик глух. Праведен и глух. Почему же ты хоть на капельку не допускаешь греха?! И от этого становишься каким-то бесчеловечным…»

Слёзы застелили её глаза.

— Агнешка, ты плачешь?! — Марик вышел из ванной комнаты, завернутый в полотенце. И тут же ощутил чувство собственной вины, взыграла совесть. Он слишком увлечён другой женщиной. Агнешка всё знает, всё чувствует… От неё ничего не спрячешь.

«Так было бы лучше для всех! — чуть не сказала она вслух, но тут же себя остановила. — Для кого? Для них? Для меня?.. — Эрик ведь любит не её, и наверное, по-настоящему никогда не любил, ни Эделиной, ни Жюзьен, ни Агнешкой…»

Этот кармический узел ей не по зубам, даже если она окажется сильнее и сможет преодолеть его противодействие, даже если заполучит от него самое желанное.

Слёзы прекратились. Она накинула пеньюар.

— Всё хорошо, любимый. Не мучай себя. Я понимаю тебя больше, чем кто-либо на свете и ни в чём не виню.

Она обняла мужа, и почувствовала то, что когда-то ощущала каждый раз возвращаясь к Реми. Нет никого ближе для неё в целом свете. У них одна судьба. Им ли этого не понять?!..

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 6

— Я знаю, как ты бы поступила на моём месте. Можешь не напрягаться. Но я не отступлюсь. Я буду ждать её, сколько бы времени не понадобилось. В моей жизни только одна женщина. Так было, есть и будет. Лучше ты отпусти меня… — эти слова не были сказаны вслух, но Агнешка их услышала, и они больно ранили её сердце. — Да, я чёрствый, пусть так, но другим быть не умею. За что ты меня любишь?

— Разве любят за что-то?.. Просто любят и всё.

— Да. Видишь, ты сама себе ответила.

А потом тишина. Пустота. Вакуум. Только боль и страдания. «За что? Почему? Зачем? Какая сейчас разница! Он всё ей простит, даже если Наташа опустится до измен, — Агнешке даже хотелось им в этом помочь. — Пусть Эрик прочувствует, может быть тогда поймёт, что никто не любил его так, как я, и уже не полюбит. „Лучше отпусти меня“… Как можно отпустить того, кто и так никогда твоим не был? Если не считать короткого счастья, за которое она заплатила костром, она и их нерождённый ребёнок. Куда деться от себя? Без него она жить не умеет. Слишком глубоко укоренилась в ней неизбывная любовь…» — Агнешка прижалась к мужу. Он — её единственное утешение. Марик сонный сгрёб её в охапку и, прижав к себе, глубоко вздохнул.

Наташа не спала. Тихо лежала, закрыв глаза, погружённая в свои мысли. А там, чего только не было. И сокрушения о том, что в душе её поселился другой человек, незаметно отодвинув супруга на дальний план. И то, что чувства к мужу словно угасли. И то, что за одно объятие Марика, она сейчас и жизни бы не пожалела…

Мне тоже было не до сна. Куда уж там! Мысленный разговор с Агнешкой прекратился. Может быть она и права, но вспоминались слова отца Язепа: «Если ты потеряешь её, потеряешь себя». А может быть, они верны были лишь тогда, в то время, когда сердца наши стучали в унисон, когда дышалось одним воздухом. Вот Наташа лежит отвернувшись, сжавшись калачиком, совсем чужая и поглощённая своей влюблённостью. Отпустить? Дать им волю? Дать насладиться тем, что словно болезнь поразило их обоих. У меня не будет другой жены. Вера не позволяет и сердце тоже.

Но разве же я не гнал от себя все эти годы притяжение к Агнешке? Столько лет спасаясь в объятиях любимой. Притяжение… Эделина. Жюзьен. Я думал, что вернул ей все мои долги, оберегая в прошлой жизни. Но нет. Счета не оплачены. Она ждёт от меня греха, чтобы вернуть своего сына. И это святое право любой женщины. Упасть в омут с головой, дать волю бессмертному духу рассчитаться за то, что брал, не отдавая. Отпустить Наташу. Остаться одному. Уехать?.. Даня мне этого никогда не простит. Не простит никому из нас. Уйти в монастырь? И до конца своей жизни вымаливать нам всем прощение… Боже, направь и укрепи меня! Грешен и слаб твой слуга, нет мне больше покоя. Рухнула гармония, и весь мир изменился, нет больше той основы, на которой держалась семья. Моя вина. Не сберег, упустил, неправильно расставил приоритеты. А как дальше жить? Кто скажет?..

Бессонная ночь. Нет, конечно, дети спят. Эрика в сладких грёзах о своём прекрасном Жюлиане, Даня готовится к новой битве за выживание среди подростков, Мэт и во сне блуждает по своим виртуальным играм. Марик в полузабытьи, усталость берёт своё. Исследовать женщин не стал. Слишком больно. «Всё проходит… И это пройдёт», — мудрость перстня великого Соломона, — но ты забыл о третьей части, Эрик, — услужливо подсказала память, — о которой все почему-то забывают, а она гласит: «НИЧТО НЕ ПРОХОДИТ».

Везде есть подвох.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 7

Утро. Прилив бодрости. Солнечный свет наполняет комнату оранжевым отливом через плотный тюль. Любимая сладко спит. Не удержался, целую. Ответила. Через дрёму протянула ко мне руки, обняла. Мягкая, тёплая, податливая. Может не всё так страшно, как кажется? Ведь жили мы до этого спокойно и хорошо!

— Люблю тебя, родная!

— И я тебя…

Моя очередь развозить детей на учёбу. Теперь это несложно, все большие. Не нужно завязывать шнурки и застёгивать сандалики, поправлять бантики… Боже, как недавно это было! Время неумолимо летит вперёд. Так и жизнь пройдёт, не заметишь. И что после нас останется?..

— Эрика, ты стала ярче краситься, зачем?

— Это мой боевой раскрас, папа, защитный от всяких там соперниц.

— Девочка моя, не уподобляйся другим, у тебя очень светлый и нежный образ, как у ангела или феи, тот, кто любит, не смотрит на яркость и цвет, он видит душу.

— Пап, ты романтик! И это здорово! А мне нужно выживать среди стаи тигриц, и каждая готова выцарапать мне глаза за Жюлиана.

— Вот именно, то, что он с тобой и должно придавать тебе уверенности в себе, а не бордовая помада! Ладно, по матрёшкам! Иначе все опоздаете.

Даня прошёл мимо насупившись, даже толком не поздоровался. Готовится к трудностям, или что-то подозревает? Надо бы снова с ним поговорить, но это так сложно становится теперь. Переходный возраст. «Терпение, мой друг, только терпение!»

У лицея толпилась молодёжь, курят уже в открытую, лица наглые, с вызовом. Дочь вздохнула тяжело. Я пожал её ладонь и успел передать немножечко сил и спокойствия. Она почувствовала и с благодарностью поцеловала меня в щёку на прощание.

— Пока, братишки!

— Удачи, сестра…

И снова в бой. У колледжа Даня одел капюшон, натянул его поглубже на глаза. Плечи сгорблены, кулаки готовы ответить. Напряжён. Чем тут поможешь? Нужно справляться самому. Родители тут больше не авторитет, а напротив.

— Держись, сынок! — я благословил его вслед, подвёз Мэтью к другим воротам, он меня с радостью обнял. У него ещё нет таких проблем, и слава Богу.

«Вот и нам, взрослым, нужно перестать маяться по пустякам, взять себя в руки и действовать во благо всей семьи. Правильно гласит восточная мудрость: „Ночь темна перед рассветом“. Тоже мне трагедия… Любовь прекрасна во всех её проявлениях, скорее это повод для радости, а не для расстройства. И если счастье моей жены зависит не от меня, что ж… Я порадуюсь за них обоих. Никто меня не предавал. Каждый борется с собою, как может. Зачем-то Бог послал нам эти испытания, значит нужно их принять, и жить дальше. Не мешая друг другу делать свой выбор», — от этих мыслей стало легче на сердце. И я, подъезжая к дому, был готов всех расцеловать.

Жизнь продолжается, и это замечательно.

В воскресение организовали пикник на берегу Ла-Манша. Дети наотрез отказались участвовать: Эрика в реабилитационном центре, оно и понятно, Даня сослался на срочный реферат, Мэтью использует наше отсутствие, чтобы пройти новый уровень в игре. Он так нам и заявил: «Когда я стану гейм-дизайнером буду создавать такие миры, из которых не захочется уходить!» Это-то и пугает.

Марик после тяжёлой трудовой недели отходит, спит на одеяле, подставив оголённый торс солнечным ласкам. Прикрыл кепкой лицо.

Наташа старается на него не смотреть, хотя глаза так и тянет…

Обнял её, прижал к себе, она с нежностью, как мне показалось, ответила.

Агнешка гуляет вдоль берега, сама с собой. Всё ещё обижается на мои слова. Можно было бы и помягче ответить, но тогда я сам был в смятении. Теперь всё иначе. Всё встало на свои места. «Любящий разделит судьбу любимого"*, каковою бы она не была. Марик и для меня близкий, родной человек, и ничего плохого мне не сделал. А влюблённость не грипп, за неделю не проходит. Значит нужно набраться терпения и просто быть поближе к моей половинке.

— Хочешь, я возьму пару недель и мы уедем куда-нибудь отдохнуть?

Наташа округлила глаза:

— Сейчас не самое подходящее время, конец учебного года, дети не могут пропускать занятия.

— Я о нас с тобой, думаю Марик и Агнешка согласятся. Побудем вдвоём, увидим новые места…

В её сердце мысли лишь о том, что она так долго не увидит его… Мой проклятый дар, — чувствовать каждое движение её души. Если б его не было, стало бы всё проще.

— Ладно, подумай. Если захочешь, я всё устрою.

Поднялся, отряхнул штаны от песка и пошёл к воде. Она осталась сидеть рядом с ним. Я спиной ощущал, что сейчас Наташа не сводит глаз со своего возлюбленного, «пока никто не видит».

«Любуйся, родная, если ничего другого не остаётся, хоть взглядом обними. Я не буду мешать. Не хочу, чтобы ты страдала. Понимаю, как это нелегко…»

Агнешка резко развернулась и пошла в мою сторону. Осязаю, как её распирает. Дай ей волю, она бы сначала набросилась на меня с кулаками, а потом так же страстно начала целовать, но ни того, ни другого не будет.

— Прости меня, пожалуйста! Я не хотел причинять тебе боль.

— Это я хотела попросить прощения за то, что позволила себе подобные мысли. Ты хочешь увезти её, я могу помочь.

— Нет. Мы же говорили. Ты обещала. Никаких воздействий! Наши близкие — не игрушки. И мы не властны управлять ими.

— Как знаешь. Не хочу, чтобы ты страдал.

— Я больше не мучаюсь по этому поводу.

— Правда? Не ври хоть сам себе.

— Можешь проверить.

Она прожгла меня взглядом.

— Святой?!

— Нет. Просто хочу жить.

* Цитата из «Мастера и Маргарита» М. Булгаков.

ЧАСТЬ 3. ГЛАВА 8

Жизнь расставляет ловушки, ставит на нас капканы. И уж если попался, то цена свободы — отгрызенные лапы, но мало кто на это способен…

«Ты — мой личный сорт героина», — Наташа смахнула слезу и закрыла роман Стефани Майер.

Не нужно задавать вопросов, на которые боишься услышать ответ. Вот и я могу только догадываться, что значу для тебя… Значу ли? Порой мне кажется, что да. И тогда солнце светит ярче, звёзды поют с небес… Но так много всего, что никто из нас преодолеть не в силах. И пусть всё будет так, как есть. В моём сердце так много тебя, что порой мне кажется, оно разорвётся на части. Но я не хочу избавляться от этого призрачного счастья. Я живу, как во сне, мучительном и прекрасном одновременно, и не хочу просыпаться.

Весна! Каждый цветочек радует глаз и говорит мне о тебе… Подул лёгкий ветерок, и это напомнило твоё прикосновение. Пригрело солнышко, и снова всё — лишь о тебе… Когда же случилось со мною это перевоплощение? Словно весь мир сговорился напоминать о любимом, каждое мгновение каждого дня. Куда бы я ни посмотрела, чтобы ни делала — во всём есть ТЫ.

Я же помню, ещё не так давно, жила совсем другою, нормальной, осознанной жизнью. Всё было на своих местах, много лет, очень долго, и вдруг, изменилось! Засияло, запело, заискрилось… Сумасшествие, да и только. Болезнь, которую совсем не хочется лечить.

Ты не виноват. Ни словом, ни делом, ты и знать не знал, что может такое случиться. И тебе совсем не нужны все эти мои эмоции. Ты был бы только рад, если бы они прошли, рассосались, исчезли. И только я дорожу всё больше и больше своим небесным даром. Не задаю вопросов и не ищу ответы. Всё так. И я благодарю Бога, за то, что есть. За тихое обожание и восприятие тебя, чудо моё расчудесное. За возможность видеть твои руки, за желание их целовать, за то, что удерживаю себя, как могу, как умею… За аромат твоих тёмных, густых волос. За бугорки обломанных крыльев на спине. За твои бездонные колдовские глаза. За каждую клеточку тела, недоступного мне. Мука бесконечная не обнимать тебя. А если и обниму, отпускать…

Всеми фибрами души я вросла в тебя, ничего себе не оставив, моя любовь, «мой личный сорт героина.» Зависима, как наркоман. Кто исцелит? Кто поможет? Даже Агнешка и Эрик здесь бессильны. Но как-то нужно жить дальше… Вернуться в реальность. Поставить жирную точку. Встать на горло собственной песне.

— Читаешь?

Роман выпал из Наташиных рук. Я напугал жену своим внезапным появлением. Хотя поток её мыслей для меня всегда открытая книга, как много бы я сейчас отдал, чтобы она закрылась, чтобы не слышать, не видеть, не ощущать её переживаний.

— Так, перечитываю некоторые моменты. Эрик, твоё предложение ещё в силе?

— Да, конечно, любимая.

— Я согласна. Давай уедем.

— Куда ты бы хотела поехать?

— Мне всё равно. Решай сам. Куда и насколько. Чем дальше, тем лучше. Нам нужно побыть вдвоём.

Мы обнялись, и сила успокоения была принята.