Бесплатный фрагмент - Секретный поход

От автора

Дорогой читатель!

Перед тобой повествование, изложенное в стиле исторического фэнтези. Выбор мной такой подачи не случаен. С глубоким уважением отношусь к знатокам истории и тонкостей веде́ния современной войны на море, поэтому прошу не возмущаться, мол, что за бред, такого не могло быть. Многие тайны действий и противодействий флотов в войнах, как и причины гибели кораблей никто никогда достоверно не узнает. От полной секретности и нестыковок возникает «альтернативная история», поэтому лучше окунёмся в мир фэнтези без претензий на полную достоверность.

Как начался творческий процесс?

Хмурой осенью шесть лет назад однокашник по Нахимовскому и высшему военно-морскому училищу Игорь Бабкин пришёл по моему приглашению в яхт-клуб на Крестовском острове на ответственное мероприятие «Спуск Флага на яхте „Архангельск“ по завершению навигационного сезона», прошедшего с моим непосредственным участием в качестве штурмана. Тепло пообщались в кают-компании, потрогали рангоут с гиком, сделали фото на память, повспоминали службу и юность в Нахимовском училище, друзей, преподавателей, забавные истории. Правда Флаг спустить забыли, нам только дай повод повидаться.

Зная о моей склонности к графомании, автор многих научных статей Игорь неожиданно предложил:

— Вот если бы на фоне реальных исторических событий, к примеру, во времена Фолклендского конфликта 1982 года, описать участие советских подводных лодок. Как ты на это смотришь?

Я упирался, как мог:

— Мой формат — короткие рассказы. Читатель их воспринимает как военно-морские байки несмотря на правдивость излагаемых сюжетов. Извини, пока не готов к полноформатному произведению. Фэнтези — не моё.

Игорь не унимался:

— Должно интересно получиться! Представь себе, вполне возможно, что Адольф Гитлер нашёл могильную яму в Аргентине, а не в Берлине. К тому же тема наша, военно-морская, и год описываемых событий 1982-й, это не так давно, много материалов можно найти. Уверен, справишься!

Я вяло обещал над такой идеей подумать.

Затем при каждой встрече камрад живо интересовался:

— Писать начал?

Вскоре Игорёк тяжело заболел, и стало стыдно за неисполнение данного другу обещания, поэтому спешно опубликовал на канале Яндекс Дзен первый рассказ будущей повести. Очень хотелось порадовать друга, ему так интересно было, какая история может получиться. По трагическому совпадению вышло так, что на следующий день он отошёл в мир иной. Царствие небесное брату-питону!

Автор идеи, возможно, рекомендовал бы название «Аргентина — родина смерти Адольфа», но этого мы никогда не узнаем.

Повесть посвящаю Игорю Чубаровичу Бабкину — минёру и математику, скромному автору множества патентов и научных разработок, тонкому романтику и фантазёру, прекрасному человеку и надёжному другу…

Итак, начнём.

Ваш Борис Седых

---

В Москву

Телефон дежурного врача госпиталя ВМФ в Мурманске зазвонил в 4:50, нарушая тишину больничного коридора: у командующего Краснознамённым Северным флотом острая сердечная недостаточность, возможно, инфаркт миокарда. Скорая помощь подскочила к подъезду, и в квартиру быстро поднялись плечистые санитары спортивного телосложения. Через несколько минут на носилках вынесли человека, до половины прикрытого простынёй и быстро погрузили в люк скорой помощи. Машина с мигалкой, набирая скорость, устремилась к старенькому госпиталю, построенному ещё в тридцатых годах, по адресу: улица Марата, 29.

Через несколько минут прошёл доклад к ГК ВМФ СССР, что «тело» доставлено в госпиталь.

В 8:30 Генеральному секретарю ЦК КПСС продублировали исполнение.

Так, неведомо для граждан СССР началась операция «Марио».

Советская разведка работала доблестно, в ГРУ приходили депеши об агрессивных планах Королевских военно-морских сил Соединённого Королевства Великобритании в районе Фолклендских (Мальвинских) островов. Дерзкие «миротворческие» потуги в борьбе с колониализмом руководства очередной хунты Аргентины ещё более озадачивали мировую общественность. Наш генсек, естественно, озадачился, стоит ди ввязываться в этот конфликт на далёких южных рубежах.

Носилки с больным внесли в одноместную палату, где уже всё было приготовлено к его приёму. Адмирала переложили на больничную койку, и над ним тотчас склонились начальник госпиталя, начмед и странный персонаж, одетый вместо белого халата в больничную пижаму. Санитары с лицами суровых бессмертных вояк расположились у входа в палату цепными церберами.

Неожиданно дверь в палату отворилась и порог переступили начальник особого отдела КСФ и незнакомый адмиралу человек, одетый в тёмное драповое пальто. Личность незнакомца неприметная, он напоминал собой случайного прохожего, невесть как появившегося на ковровой дорожке госпиталя. Вместе с тем вёл себя совершенно спокойно, передвигался плавно и ориентировался так уверенно, как будто прекрасно знал расположение помещений госпиталя, словно пожарный инспектор.

— Здравствуйте, товарищи, — произнёс человек в драповом пальто, осмотрел присутствующих цепким пронизывающим взглядом и коротко представился, — я — полковник Кравцов.

С этими словами он предъявил присутствующим удостоверение полковника КГБ. Вместе с тем вытащил сложенный вчетверо лист гербовой бумаги и передал начальнику особого отдела Северного флота. Тот прочёл листок и молча адресовал его начальнику госпиталя. Так продолжалось до тех пор, пока не ознакомились все.

— Товарищи, — нарушил молчание Кравцов, — думаю, что распоряжение, изложенное на гербовой бумаге Генерального секретаря ЦК КПСС убеждает вас в его строгой секретности и неукоснительности исполнения, — Кравцов переводил взгляд по очереди на каждого из присутствующих, те преданно кивали.

— Сейчас, — продолжил он, — с каждого возьмём подписку о неразглашении, после чего я посвящу вас в детали операции.

Находящиеся в палате проходили данную процедуру не в первый раз, потому, не задавая ненужных вопросов, достали шариковые ручки и, ознакомившись с текстом подписных листов, оставили свои визы и вернули их Кравцову.

— Итак, — продолжил Кравцов, — Пётр Петрович, ваш выход, — обратился к человеку в больничной пижаме.

Пётр Петрович, как засланный провинциальный артист, вышел на середину палаты, и все вдруг заметили, что внешне он очень напоминает, да что там, полная копия командующего КСФ.

— До определённого времени, — продолжил полковник, — Пётр Петрович будет имитировать присутствие командующего в госпитале, командование флотом будет осуществлять начальник штаба КСФ. Думаю, что это понятно всем присутствующим?

Допуск в палату строго ограничен. Охрана круглосуточная, о связи с родными и близкими позаботятся душевные сотрудники комитета госбезопасности.

Полковник грустно, как на похоронах, изрёк:

— Мы позаботимся.

Далее Кравцов перевёл взгляд на начальника особого отдела СФ и, взглянув на наручные часы, распорядился:

— Автомобиль УАЗ особого отдела, подготовленный к поездке в аэропорт, должен быть на заднем дворе госпиталя через тридцать минут…

К назначенному времени адмирал в шинели капитана первого ранга был погружен в машину и вывезен на УАЗе в аэропорт «Мурмаши», где его поджидал транспортный борт для доставки в Москву.

Командующий вошёл в грузовой отсек самолёта, находившиеся там два офицера немедленно поднялись с мест.

Обозначив жестом, чтоб садились, адмирал по-отечески изрёк:

— Ну что, сынки, летим в столицу?

Самолёт набрал высоту, а командующий задумался: «Если контрразведчики сочинили такую сложную многоходовку, значит задание ожидает сверхсекретное».

Совещание

Транспортный самолёт приземлился во Внуково. Командующий КСФ сошёл с трапа, всей грудью вздохнул уже тёплый весенний синтетический воздух мегаполиса.

— В Мурманске ещё зима, а здесь — столица, в шинели жарко, — философски замелил адмирал сопровождающим офицерам.

Подъехал командирский ГАЗ-69А, адмирал уже в кабине снял шинель капитана первого ранга, улыбнулся, подумал: «Контрразведчики, затейники, в Мурманском госпитале оставили моего двойника. Эта шинель… и вместо „Волги“ обшарпанный газик с занавесками на окнах». Он прекрасно догадывался о причине срочности и столь чрезвычайной секретности. Назревала напряжённость в юго-западной Атлантике, в водах у Фолклендских островов, вскоре вошедшая в историю как «англо-аргентинский вооружённый конфликт».

Причиной тому оказались претензии Аргентины к Великобритании на право владения на называемые ими Мальвинские (и именуемые англичанами Фолклендскими) острова. Гордыня некогда великой империи-завоевателя ситуацию спустить на тормозах не позволяла. Взаимные агрессивные заявления двух стран предрекали — быть войне.

Без мигалок, скрытно, командующего КСФ привезли на улицу Знаменка в Генеральный штаб Министерства обороны, заехали во двор. Встречающий сдержанно поприветствовал и провёл в зал заседаний Генерального штаба ВС Советского Союза.

Маршал поздоровался и без лишних слов изложил:

— Вас проводят в отдельный кабинет. Прошу внимательно изучить документы. Обратите внимание на роль, отводимую Северному флоту. На ознакомление даю вам один час.

Через пару минут адмирал взял в руки «Боевое распоряжение» — книгу объёмом около сотни листов, отпечатанную в единственном экземпляре на пишущей машинке. На обложке значилось «Операция Марио», «Единственный экземпляр» и стоял гриф «Особой важности». Почему «Марио»? На ум приходили лишь персонаж мультфильма «Ограбление по…» да известный аргентинский футболист Марио Кемпес. «Интересно, кого из них имели ввиду?» — подумал походя комфлота, едва заметно усмехнувшись. Содержимое представляло описание политической обстановки, предполагаемых сил противостоящих флотов, сухопутных войск и авиации, в том числе палубной, графики и схемы развёртывания втягивающихся в конфликт сторон и наших сил — подводных лодок с условным названием «Наблюдатели». Читать пришлось быстро и по возможности внимательно, поскольку развёрнутый план всей представленной операции он больше не увидит никогда, как и её детали. Он отдавал себе отчёт, что верховное командование спецоперацией происходит из генштаба МО. В случае экстренных ситуаций на Северный флот улетят отдельные депеши.

«Всё, как всегда: командуют одни, а если возникают проблемы, отвечают другие — закон воинского единоначалия, так было испокон веков», — привычно читал между строк командующий. Поскольку предполагалось использование подводных лодок Северного флота, вверенных ему, опытному адмиралу, за плечами которого бесценный опыт, читал документ привычно, со знанием, на какие моменты обратить особое внимание. Ничего не запишешь — документ особой важности, поэтому в уме помечал тонкие моменты и несоответствия, наматывая на «адмиральский ус».

Час прошёл как одна минута. Зашёл адъютант и сопроводил далее.

В кабинете его ожидали: Начальник Генерального штаба, Министр Обороны собственно, ещё один маршал и генерал-полковник. Присутствовал и ГК ВМФ СССР. С ним командующий уважительно поздоровался кивком, высокому собранию сдержанно доложился:

— Командующий Краснознамённым Северным флотом!

В кабинете также находился гражданский человек в неприметном сером костюме и роговых очках, секретарь ЦК КПСС.

— Товарищ адмирал, вы ознакомились с документацией? — сурово спросил Начальник Генерального штаба.

— Так точно!

— Принять к исполнению, детали получите на месте, соблюдать строжайший уровень секретности. Никто, включая вашего заместителя, не должен знать об истинных целях боевых служб подводных лодок, на самих кораблях к ограниченной информации имеют допуск исключительно командиры лодок.

— Есть! Разрешите сделать предложение?

— Докладывайте.

— Предлагаю развёртывание наших подводных сил не производить из мест базирования.

Маршалы округлили глаза, ибо такой подход противоречил принятому решению наивысшего уровня! Не каждый военачальник имел смелость столь открыто дерзить, разве что победоносный маршал Жуков. Мрачный Главком ВМФ приободрился, догадываясь, что имеет в виду командующий СФ. Он поднимал этот вопрос в процессе обсуждения, но оказался в меньшинстве, поэтому, пользуясь случаем, вступил в диалог:

— Какие ваши доводы? Представьте обоснование.

— В условиях режима полной секретности поспешный выход в море сверх плана боевой подготовки сразу нескольких единиц кораблей раскроет все планы при пересечении противолодочных рубежей. Но начнётся это гораздо раньше. В гарнизонных магазинах женщины первыми начнут обсуждать нежданный выход на боевую службу любимых мужей. Уже через пару дней всё будет доподлинно известно в ЦРУ.

ГК ВМФ одобрительно провозгласил:

— Продолжайте.

— В графике развёртывания предполагается средний ход девять узлов. От Мурманска до Фолклендских островов тринадцать с половиной тысяч морских миль. Подводным кораблям придётся держать «полный ход», что значительно увеличит шумы. Мало того, наши лодки будут сопровождать «иностранные наблюдатели» от Кольского залива и на протяжении всего маршрута следования, таким образом, они окажутся лёгкой добычей для противолодочных сил НАТО.

— Продолжайте, — главком ВМФ окончательно взял инициативу в высоком собрании.

— Таким образом, в соответствии с изученным мной планом наши подводные силы могут оказаться в назначенном месте через 40—50 дней, то есть, к шапочному разбору.

— Каковы ваши предложения?

Командование Северного флота вполне понимало, что преодоление противолодочных рубежей НАТО было делом в принципе возможным, но в складывающейся обстановке — практически не выполнимым. В зону контроля Северного флота входят два океана: Северный Ледовитый и Атлантический, включая Средиземное море. Если на Севере трудностей развёртывания не возникало, то на просторы Атлантики скрытно выйти весьма затруднительно, когда путь всем советским подводным лодкам перекрывается глубокоэшелонированными противолодочными барьерами, начиная от рубежа мыс Нордкап — остров Медвежий и заканчивая Фареро-Шетландским и Шетландско-Исландским рубежами. При этом патрульные противолодочные самолёты, поднявшись с аэродромов Норвегии, Англии, Исландии, могли кружить над водами Баренцева, Норвежского и Гренландского морей, выискивая советские субмарины, пробиравшиеся подводными желобами и каньонами в Атлантику, откуда грозить они собирались вовсе не шведу.

Командующий КСФ продолжил развивать инициативу:

— Кораблям, уже успешно преодолевшим эшелоны противолодочных рубежей и находящимся в настоящий момент у южных берегов США, необходимо в экстренном порядке изменить планы боевой службы. Сориентировать их на Фолклендские острова. В этом случае максимум через две недели наши «наблюдатели» окажутся в районе развёртывания. Достаточно одной дизельной лодки, взявшей на себя отвлекающую роль, и одной атомной, но не «ревущей коровы», а новейшей, малошумной лодки. Доклад окончил.

В армии и на флоте слово «спасибо» никогда не произносят, поэтому услышав:

— Адмирал, Вы свободны! — командующий КСФ воспринял это как одобрение выдвинутой им стратегии и с чувством исполненного долга удалился, коротко попрощавшись.

В те же сутки, повторив уже известные секретные «собачьи кривые», убыл в заснеженный Мурманск.

РДО

Командующий КСФ не надеялся, что в Генеральном штабе МО примут его рекомендации по развёртыванию подводных сил согласно плану «Марио». Тем не менее ему льстило, что хотя бы выслушали в высоких кругах. Приземлившись в Мурмашах, отправился в госпиталь на улицу Марата, 29, чтобы сменить своего двойника, заслуженного артиста Мурманского областного драматического театра.

— Пётр Петрович, благодарю за службу Отечеству! — слегка иронично, но от души обратился к артисту в пижаме и крепко пожал руку.

На следующий день, согласно легенде, командующий КСФ выписался из госпиталя с диагнозом «острый коронарный тромбоз без развития инфаркта миокарда» с выдачей листка нетрудоспособности и соответствующих рекомендаций по лечению.

Несмотря на «больничный», командующий отправился на службу, и уже через час прибыл в Североморск.

В штабе Северного флота офицеры, отдавая приветствие под козырёк, искренне желали здравия и долгих лет. В военно-морских базах тишь да благодать, всё течёт по плану боевой подготовки. Никакого ажиотажа и срочных внеплановых сборов на боевые службы.

К полудню прилетела первая весточка: «ПЛ Б-** проекта 641Б, по факту прохода Гибралтарского пролива из Средиземного моря отправить в район с координатами…»

«Началось», — без сомнений понял командующий.

Тем временем в генштабе адекватно оценили доклад командующего КСФ, и окончательное решение было принято следующее:

1. Дизель-электрическую подводную лодку Б-** проекта 641Б, нёсшую боевую службу в Средиземном море, следовавшую к месту базирования в Полярный, после выхода из Гибралтарского пролива направить новым маршрутом к Фолклендским островам.

2. Атомную лодку К-*** проекта 671РТМ, нёсшую боевую службу в морях Карибского архипелага, также направить в акваторию Фолклендских островов.

За этим сверхсрочные секретные радиодонесения улетели в штаб Северного флота и означенным адресатам.

Когда дизелюха следуя по Гибралтару, получила РДО категории особой важности командир БЧ-4 РТС немедленно принёс командиру бланк шифротелеграммы с непонятными обозначениями на весь лист.

«Новый план развёртывания», — молнией сверкнуло в мозг командира лодки, и он рванул в штурманскую рубку.

Закрыл за собой плотно дверь и тут же спросил:

— Штурман, карты есть?

Командир БЧ-1 Андрей улыбнулся и хотел своеобычно пошутить в ответ на столь риторический вопрос, но увидев серьёзное озадаченное лицо Кэпа, не стал рисковать собственной жизнью:

— Так точно! Какие районы нужны?

— Быстро доставай генеральную, Атлантический океан, от Гибралтара до Антарктиды.

Последние координаты из телеграммы удивили командира высокими широтами Южного полушария — 51°698130» S, поэтому понимал, какая именно нужна генеральная карта.

Штурман тут же кинулся копаться в ящиках, в итоге радостно воскликнул:

— Удивительно, но нашёл!

Вдвоём начали быстро наносить на карту данные из бланка по широте и долготе. Отметили контрольные точки маршрута, время их прохождения и полигон «ожидания» для дальнейших инструкций — восточнее Фолклендских островов.

Андрей удивился:

— А что мы рисуем? Вы готовитесь к штабным учениям перед академией?

— Нет, наносим наше новое боевое задание, оформляй генеральный маршрут, делай расчёты, читай лоции, обрати особое внимание на течения.

Начертив полигон «ожидания», штурман окончательно всё понял и тихо как бы про себя, негромко произнёс:

— Интересно, что нам там делать?

— Не твоё соба… штурманское дело. Твоя забота — навигационная безопасность, контроль места корабля, времени прохода контрольных точек и времени прихода в полигон «ожидания», — чертыхнулся и резко добавил, — Рубку на замок закрой, допуск разрешаю только особисту. И учти, шуточки-прибауточки на этом моменте прекращены.

— Есть, товарищ командир! — отрапортовал обескураженный штурман, понимая, что шутки на этой боевой службе кончились.

— Вот так-то, штурман, дай рекомендованный курс для выхода на новый маршрут.

Андрей, лёгким движением, двумя руками, транспортиром и параллельной линейкой практически мгновенно сделал расчёты и доложил:

— Рекомендованный курс 230 градусов!

— Добро.

Командир вышел в центральный, и по его виду все присутствовавшие поняли, что сейчас грянет гром средь ясного неба прямо в пучину глубины расположения лодки:

— Боцман на румбе?

— На румбе 340 градусов!

— Руль влево 15, ложиться на курс 230!

Уставший от длительной службы продолжительностью в шесть месяцев экипаж дизелюхи пока ничего не подозревал о «коварных планах» Генштаба — отправить их к чёрту на рога.

Вскоре лодка повернула не направо, вокруг Пиренейского полуострова, в сторону дома, а крутанула… налево — вдоль Африки по Атлантике, в юго-западную её часть.

Боцман и рулевые сигнальщики, в море многое видавшие, как и глобус в школе на уроке географии, прекрасно догадывались по курсу на руле во время своих вахт, что корабль секретными тропами пробирается не в родную Екатерининскую гавань, славного города Полярный, а чёрт знает куда, совсем в другие воды. Штурман и штурманёнок, меняясь вахтами и зная маршрут следования, на вопрос соплавателей, как скоро будем дома, молчали, как партизаны на допросе в гестапо. Командир подобрел, пренебрёг секретностью, разрешил вахтенным офицерам перед заступлением на вахту контролировать место по карте в штурманской рубке, те тоже молчали. Связист, конечно, тоже догадывался, но держал язык за зубами.

Однако, по кораблю неизбежно поползли слухи, приводящие экипаж в уныние: «Идём не домой, а в сторону Антарктиды».

Старпома Андрея Тихого в кают-компании иногда пытали вопросом:

— А куды мы едем?

В ответ он разводил руками, потом поворачивался по направлению движения корабля, показывая на носовую переборку, и коротко ответствовал:

— Туды!

Ровно через три дня, соблюдая режим строгой секретности, не обсуждая план маршрута вслух, каждый член экипажа, включая трюмных и дизелистов знал, что их лодка следует к Фолклендским островам. Оптимизма эти новости не добавляли. Несмотря на непродолжительный отдых на плавбазе перед уходом из Средиземки, мелкий ремонт и загрузку снабжением под завязку, за шесть месяцев скитаний в водах Мирового океана подводные корсары, мягко говоря, утомились. И самое грустное, понимали, что родных и близких, так долго ждущих в родном Полярном, увидят ещё не скоро. И вернутся ли вообще из неизвестности к родным берегам… Вопрос оставался открытым.

Аргентина

Командующий КСФ крайне негативно отнёсся к информации насчёт участия в операции лодки Б-** проекта 641Б. Зашёл в свой кабинет и выругался. Не мог понять, зачем отправлять в пекло уставший экипаж, у которого шесть месяцев морей за кормой? Надо было свежий.

Перекрестился, обращаясь к висевшему нал столом портрету Генсека: «Боже сохрани экипаж и корабль…». Затем, опускаясь в кресло, дал себе слово: «Вернутся, представлю командира к Герою Советского Союза».

Тем временем…

Предпосылки для противостояния Старого света и далёкой южноамериканской страны складывались нешуточные. Чуть более сорока лет назад вспыхнул самый крупный конфликт на море со времён Второй мировой войны, коим по масштабу остаётся по сегодняшний день, когда столкнулись Аргентина и Великобритания в сражении за Мальвинские, по мнению одних, или Фолклендские, по мнению других, острова. Причём этот прецедент является показательным того, как война становится продолжением внешней политики.

При этом каждая из сторон, мягко выражаясь, «не совсем была готова» к заявленному противостоянию. Флот Великобритании находился в состоянии стагнации, а нищая Аргентина не успевала перевооружиться. Поэтому не удивительно, что реальная война с точки зрения планирования и организации, как две капли воды похожа на бордель во время пожара. Штабы планируют победы, а воины героически воюют как получится. Череда предстоящих морских и сухопутных сражений показала, как выглядят на практике современные на тот момент военные действия.

Конфликт, по сути, обеим сторонам был не нужен. Бриты, будучи формальными обладателями территорий, пытались спихнуть протекторат Аргентине на своих условиях. Но жителей островов и Аргентину предложенные условия не устраивали. Однако, островитяне считали себя Британцами и в состав политически неустойчивой Аргентины с частыми военными переворотами входить не собирались. Мечта каждой островитянки — выйти замуж за морпеха и романтично улететь в Метрополию без возврата. Малонаселённые острова каждый год теряли женскую половину, невесты выскакивали замуж за военных некогда великодержавной и покидали архипелаг навсегда.

После военного переворота в Аргентине президенту Леопо́льдо Фортуна́то Галтье́ри Касте́льи для удержания у власти потребовалась «маленькая победоносная война», чтобы сплотить народонаселение на волне патриотизма вокруг своего кресла. Он не нашёл ничего лучшего, чем развязать территориальный спор латентного конфликта стопятидесятилетней давности военной силой.

Историки сочинили небылицу, что начать вторжение планировалось на 25 мая — в День майской революции 1810 года, когда в Аргентине революционным путём было создано первое независимое от Испании правительство. Наряду с ними напрасны слухи про знаменитую английскую разведку, именуемую МИ-6, с главным неубиваемым спецагентом Джеймсом Бондом, которая прознала о коварных планах Галтьери и отправила в упреждение кавалькаду военных кораблей за 12 000 миль.

Надо напомнить, что Мальвинские острова находятся в Южном полушарии, где в мае начинается зима. Воевать в грядущую зиму поражению подобно, поэтому реалистичные планы для начала войны под названием «Росарио» строились на второй весенний месяц октябрь. Был ещё важный момент. Аргентина перевооружалась закупленными во Франции многоцелевыми истребителями четвёртого поколения Mirage 2000 и из соседнего союзнического государства Чили ждала поставку французских противокорабельных ракет Exocet («летучая рыба», в переводе на русский), без которых противостоять английской армаде кораблей считалось невозможным. Активизировать боевые действия раньше наступления метеорологической весны (октябрь-ноябрь) для Аргентины являлось фатальным авантюризмом.

Начало конфликта предопределили случайные события, и, как всегда, во всём оказались виноваты русские. Как без нас на другом краю света?

В середине марта отличился аргентинец и по линии предков, выходец из России Константину Давидофф. Владея выгодными бизнесом по сбору и переработке металлолома, оказался на острове Южный Георгий, что совсем рядом с Антарктидой и находится так же, как Фолкленды под протекторатом Великобритании. Предприимчивый русский парень заключил договор с фирмой, британским владельцем заброшенной китобойной фабрики, на утилизацию металла, заплатив за ржавые железяки двести тысяч зелёных бумажек. Аргентинский флот, прознав про такую оказию, в состав бригады рабочих включил офицеров морской пехоты для элементарной разведки.

19 марта аргентинский корабль вспомогательного флота высадил на остров бригаду. Славные, на всю голову отмороженные «специалисты по сбору металлолома» ничего умнее не начудили, как поднять на своей вре́менной базе Аргентинский флаг. Ничто их не выдавало, кроме, как в анекдоте, волочащегося сзади парашюта. Британские полярники в полной прострации посмотрели на сие безобразие и любезно предложили исполнить команду: «Флаг долой!». Те в ответ послали оппонентов подальше по-испански. В тот же секунд в Лондон улетела депеша о прецеденте.

Взад поступила команда: «Выгнать с острова нахальников!».

У мирных полярников оружие, конечно, было, но стрелять по живым людям желание отсутствовало абсолютно. На остров для силового выдворения крутых парней-металлистов, бриты отправили патрульный ледокол HMS Endurance со взводом своих пехотинцев, переброшенных с гарнизона Фолклендских островов. Когда морпехи высадились, начались препирательства. Ледокольный крейсер лавировал вокруг острова Южный Георгий в раздумьях о том, как же выгнать отважных нахальников, а заодно держал под контролем акваторию, дабы избежать прибытия подкрепления обнаглевшей Аргентины. В это время у острова как бы невзначай стали появляться аргентинские боевые корабли. Британцы быстро осознали, что запахло жаренным, и отправили на подмогу в Южную Атлантику пару фрегатов, постоянно дежуривших в Атлантике, а вместе с ними атомную подводную лодку HMS Spartan.

Галтьери действовал решительно, и 1 апреля на островах высадился аргентинский десант, который на следующее утро с ходу атаковал ограниченным, но патриотически замотивированным контингентом, готовыми идти в рукопашный бой, небольшой британский гарнизон. Последний быстро понял, что сопротивление бесполезно, поэтому благоразумно и героически сдался в плен.

Расчёт президента Галтьери был прост и гениален с его точки зрения: по-тихому отжать острова малыми силами, поднять патриотический дух угнетённого населения и удержаться у власти. На поверхности ожидания казались верными, ведь от Лондона до Мальвинских островов двенадцать тысяч миль, а до берегов Аргентины — двести восемьдесят семь. Правда аргентинский лидер не учёл политическую ситуацию в Великобритании и роль личности в истории «железной леди». Маргарет Тэтчер, премьер-министру Великобритании, также нужна была «маленькая победоносная война». Популярность её и консервативной партии в начале восьмидесятых прошлого века достигли безнадёжного дна.

Весь мир с удивлением следил за «дракой двух лысых из-за расчёски», как очень точно выразился известный аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес.

На РТМке

Тем временем, одна их четырёх уже построенных подводная лодка проекта 671 РТМ, за бесшумность и маневренность грозно прозванная зубастой «щукой», бродила в западной части центральной Атлантики. Выслеживала атомоходы вероятного противника типа «Огайо», выполняя многоцелевую боевую задачу для своего класса кораблей — по получении специального сигнала «О» уничтожать бомбовозы супостата, баллистические ракеты с ядерными боеголовками которого нацелены на мирные города СССР. Красивейший корпус украшала сексуальная бульба в корме. Великолепная обитаемость, ничто не ломается, пробирается в глубоких, тёмных водах Атлантического океана.

Экипаж жил устаканившейся жизнью в соответствии с БГ-2 в подводном положении. Смена за сменой, сутки за сутками, всё по расписанию. В качестве бонуса — никакого дурдома береговой службы в Западной Лице. За кормой почти тридцать суток морей, экипаж бодр, только командир в постоянном напряжении. Это понятно, такая его юдоль, он в ответе за всех.

В автономке подводники любили разыграть соплавателей, порой на грани фола. На флоте всегда так: служить до изнеможения, шутить — дерзко. Химики, те самые «дусты» превзошли все ожидаемые рамки приличия, веселили себя, весь жилой отсек, затем и весь экипаж. Два мичмана, весёлых старичка-лесовичка Саня и Юра, вечно подшучивали друг над другом. Заводилой и выдумщиком слыл Саня. Юра был постарше, серьёзный на вид и фантастического образа мичман, потому как не курил и пригублял чутка по праздникам небольшую дозу. К тому же, у него болели коленки, потому задумал он в автономке худеть.

Цель хорошая и полезная для здоровья. Кто-то в море штудирует «Устав Караульной и Гарнизонной службы», кто инструкции изучает, повышая свой профессиональный уровень. Есть и такие, кто берёт с собой любимый томик Гумилёва. Замечательное время и возможность почитать, поднять образовательный уровень и даже расширить кругозор, так как автономка для подводника — считай, отпуск при части, только бы в катастрофу не увязнуть, о чём ни один никогда не думает. Беды бояться — в море не ходить.

Дружбан Саша решил способствовать благим намерениям друга, как на ум пришло в условиях боевой службы. И, как белошвейка, каждый день, пока Юра спал, неся вахту во вторую смену, при поддержке группы сподвижников из третьей смены тырил РБ и ушивал по чуть-чуть в швах. Друзья всё-таки от души желали Юре достичь поставленной цели. И так каждые сутки — веря, что их усердия приведут брата по оружию в стройную форму его мечты!

Так проходит две недели…

У Юры уже пуговицы на куртке внатяжку. И в штанах он дефилирует как в лосинах, нагнуться еле может.

— Ужас! — переживает Юра. — Хожу только на завтрак и вечерний чай, а так разнесло.

Не все знали о «заговоре».

При встрече в отсеках каждый любопытный норовил вставить свои пять копеек:

— Юра, вот тебя раздуло. Ты вроде худеть собрался?

Сделав выводы, Юра стал ходить только на вечерний чай.

Когда несчастный спалил «заговор», наконец обратив внимание на непрофессиональные швы подводников-белошвеек, вой по лодке стоял такой, что его было слышно даже в кормовых отсеках, все ржали, как кони. Экипаж готовился и ждал фееричной развязки.

Труд оказался вознаграждён, эффект военно-морского прикола достигнут. Можете себе представить усердия шутников, каждый день ушивавших РБ на пару миллиметров? Все смеялись от души, сотрясая глубины Атлантики взрывом эмоций русских подводников. Да и кто бы мог подумать, что на самом деле творится в тех водах…

Размеренная жизнь закончилась с получением шифротелеграммы категории «Торпеда».

После очередного сеанса связи в центральном появился вечно неунывающий командир БЧ-4, причём с закрытыми глазами. Обитатели центрального поста этому значения не придали. Может, главный связист тренируется перемещаться по лодке в кромешной темноте? На случай аварийной ситуации. Или ещё как чудит, привлекая к себе внимание. От скуки в автономке всякое бывает.

Доложил командиру:

— Вот, прилетело… Таищ… — не открывая глаза.

— Что зажмурился? Валера Викторович, хватит придуриваться.

— Никак нет. Написано: «Только для командира». Я даже ленты клеил с закрытыми глазами, надеюсь, не криво получилось?

— Нормально, — снисходительно отозвался командир, уже сомневаясь во вменяемости подчинённого.

Внимательно прочёл, расписался, где положено, буркнул:

— Свободен! Топай к себе в рубку связи, — и вслед пошутил, — только глаза не открывай.

Сам немедленно направился к штурману разбираться с содержимым длинного сообщения.

Штурман Мишка краем глаза и четвертью уха наблюдал мизансцену в центральном. Встал рядом с автопрокладчиком. Командир протискивается в рубку, штурманюга замер по стойке смирно в ожидании приказа, а глаза закрыты. Нет, не как у покойника, а зажмурены в потугах, будто у него запор.

— Михаил, ладно командир БЧ-4, бесперспективный, старый как испражнения мамонта, но ты-то — молодой каплей, небось мечтаешь стать на командирский мостик, а повторяешь за ним, как попка, — не преминул сделать замечание командир.

— Подумал, чем меньше знаешь, тем крепче спишь, тащ командир.

— Ладно, давай вместе разбираться с этой филькиной грамотой. Чую не до сна сейчас будет никому.

Когда на генеральной карте выстроился новый маршрут следования, аж к берегам далёкой Антарктиды, Кэп глубоко вздохнул, оценив обречённость и перспективы нового курса, на долю секунды задумался, страшась такое произносить вслух: «Похоже, всё катится к Третьей мировой войне».

Надо было поспешить.

Не медля дал команду ВИМу (вахтенному инженеру-механику):

— Турбине средний ход!

Гребной винт немедленно отозвался, заметно ускорив вращение, лодка стала быстро набирать ход.

Ровно через две минуты дал команду рулевому:

— Право на борт! Ложиться на курс 170 градусов!

Рулевой заложил со всей пролетарской дурью так, что крен достиг градусов пятнадцати.

Кэп завизжал, как носорог перед убоем:

— Боцманюга, глядь такая! Ты не пилот Фантома над Вьетнамом! Аккуратнее!

Рулевой хотел оправдаться, мол сами такую команду дали, не указав градуса закладки вертикального руля, но не успел — получил тапком по затылку от ВИМа, поэтому промолчал.

Международная обстановка

Тем временем международная обстановка в отношениях между Великобританией и Аргентиной к апрелю 1982 года накалилась до предела.

Совет Безопасности ООН призывал решить конфликт путём переговоров, но ни одна из сторон уступать не собиралась. Британское правительство предупредило, что будет топить без разбора все Аргентинские суда, которые окажутся ближе двухсот миль от Фолклендских островов. А расстояние от прибрежной части Аргентины до островов, напомню, всего двести восемьдесят семь миль.

К началу благословенных для советского подплава восьмидесятых флот Аргентины состоял из ретро-кораблей времён Второй мировой, но были единицы и свежей постройки. В составе Armada de la República Аrgentinas находилось две подводные лодки, бывшие американские, с последующей модернизацией: ARA Santiago del Estero С-22, выведенная в резерв по небоеспособности годом ранее описываемых событий, и ARA Santa Fe С-21 — номинально боеспособна, но техническое состояние было ужасающим. Её также планировали выводить в резерв в сентябре текущего года. Возраст этого «грозного» подводного дуэта давно обогнал возраст Христа со времён спуска на воду в Segunda Guerra Mundial, но в условиях назревающей войны предполагалось использовать всё, что может плавать и стрелять.

Наряду с ними в строю находились ещё две относительно свежие дизель-электрические лодки десятилетней давности: ARA Salta С-33 и ARA San Luis С-32.

Кэпу Санта Фе Орасио Бикаину была поставлена задача доставить к Мальвинам разведывательно-диверсионную группу из тринадцати боевых пловцов спецподразделения (Agrupación de Buzos Tácticos, — APBT) ВМС Аргентины и обеспечить их высадку. Тактические водолазы традиционно являлись самым элитным подразделением. Меж тем Аргентинскому командованию было невдомёк, что для этих опытных и отважных бойцов лодка Санта Фе представляла в несколько раз большую опасность, чем британские солдаты гарнизона Порт-Стенли на Фолклендах.

На то были серьёзные основания. Прочный корпус субмарины и компрессоры изношены настолько, что лодка могла погружаться лишь на перископную глубину. Аккумуляторные батареи практически мёртвые, что предельно ограничивало время хода под электромоторами в подводном положении. Дизели выработали свой ресурс, отчего жрали масло, как лошади на водопое. Часть торпедных аппаратов лишили боеспособности крышки, приваренные намертво временем и коррозией. Все системы и оборудование подводного корабля делились на убитых и смертельно раненых. Однако ветхое состояние субмарины на контрасте компенсировалось зашкаливающим патриотическим духом аргентинских подводников, который оставлял не у дел техническое состояние лодки.

31 марта исключительно на энтузиазме подводников лодка добралась к месту высадки десанта вблизи Порт-Стенли абсолютно незамеченной и затаилась в бурливших от напряжения водах Атлантики. Горстка элитных бойцов Buzos Tácticos отошла на трёх надувных лодках, чтобы через двадцать минут высадиться на побережье британской заморской территории.

Спецоперация «Росарио» началась. Аргентина стремительно перешла в фазу борьбы за право владения важным перевалочным пунктом на пути из Атлантического океана в Тихий, позволяющим контролировать Южную Атлантику — архипелагом Фолклендских островов, что в дальнейшем неминуемо привело к полномасштабным боевым действиям на море.

Операция Росарио

1 апреля 1982 года (можете не верить, но это факт исторический) началась спецоперация «Росарио». Как по учебнику, с подводной лодки диверсионная группа в количестве тринадцати отважных и обученных тактических боевых пловцов высадилась в Порт-Стенли, чтобы добыть победу аргентинцам.

Ещё с марта Рекс Хант, губернатор Порт-Стенли, подданный Великобритании, чуя неладное, начал собирать дополнительные силы обороны, для чего созвал местное ополчение. Под ружьё встало около полусотни необученных воинов — ровно половина из призванных «патриотов» островитян. Капиталистический образ комфортной жизни не всегда позволяет жертвовать собственной жизнью ради свободы малой родины, хоть и некогда великодержавной империи.

Основные силы составляли морские пехотинцы и военные, служившие на базе. В общей сложности боеспособных было менее сотни, причём разбросанных по объектам: в порту, на аэродроме и резиденции (администрации), и они были абсолютно лишены тактической координации противодействий десанту, ввиду полного отсутствия элементарных знаний местными «полководцами» ведения боевых действий в составе воинского подразделения (взвода, роты и батальона), несмотря на то, что Рекс Хант имел лётный опыт в конце Второй мировой войны на истребителе-перехватчике The Supermarine Spitfire до сентября 1950 года, после чего был зачислен в резерв Королевских военно-воздушных сил в должности лейтенант авиации. Далее Рекса ждала дипломатическая карьера. Буревестник революции Максим Горький выдал в века бессмертный афоризм «Рождённый ползать летать не может». В данной ситуэйшен как раз надо было уметь ползать по земле: рыть окопы и возводить укрепления, а не витать в облаках над спорными островами.

Аргентинский спецназ силами боевых пловцов Buzos Tácticos 31 марта, проводя разведку на местности, захватил маяк на мысе Пембрук, выставил маячки для ориентиров высадки основных сил десанта, благодаря чему 1 апреля первым на надувных лодках с эсминца ARA Santísima Trinidad высадился отряд коммандос в количестве 84 человек.

Основным силам предстояло высадиться в заливе Йорк-Бей с ARA Cabo San Antoniо Q-42 — танкодесантного корабля ВМС Аргентины. Корабль нового поколения, спущенный на воду в 1978 году, оперативно выгрузил в точку напряжённости двадцать единиц бронетранспортёров LVTP-7 и амфибий-мотоботов LARC-V в сопровождении рот D и E хорошо подготовленного и решительно настроенного к борьбе второго батальона морской пехоты, имеющего самый богатый в Латинской Америке опыт боевого применения.

Утром 2 апреля начался очень скоротечный и почти не кровопролитный бой за резиденцию Порт-Стенли, который вскоре закончился героической сдачей островитян в плен по приказу губернатора. Можно его обвинить в трусости, но, как дипломат, он поступил рационально. Однако в числе защитников британского флага были тяжелораненые, наступающая сторона потеряла капитана морской пехоты Педро Джакино, убитого при штурме здания британскими солдатами.

Так закончился первый, победоносный для Аргентины этап в Мальвинском конфликте — операция «Росарио». Мальвины перешли под контроль Аргентины.

Чем интересна операция «Росарио»? Одним из немногих в течение всего конфликта эффективных действий Аргентинского командования и вверенных подразделений, ибо последующие военные действия происходили как «карта ляжет».

Тем временем в начале апреля в районе Гибралтара проводились крупные ежегодные учения британцев совместно с союзниками, силами НАТО. Отрабатывали взаимодействие на случай столкновения с советским флотом. Именно эти учения обеспечили возможность быстрой реакции англичан, поскольку группировка уже была собрана в боевой готовности. Корабли на ходу, и командующий на борту — адмирал флота Джон Дэвид Эллиот Филдхаус. После вторжения аргентинских войск на Фолкленды адмирал был назначен командующим оперативной группой (обозначенной как Целевая группа 317), на которую была возложена миссия по возвращению островов.

5 апреля часть кораблей и судов обеспечения вышла из Портсмута в направлении южных широт. Всего эскадра насчитывала более 40 боевых единиц.

Руководству СССР стало очевидно, что битвы в Юго-Западной части Атлантического океана противостоящим силам Великобритании и Аргентины не избежать. Сделав мину с выражением «Мир таки Миру», было официально объявлено о невмешательстве в конфликт Советских ВС, что очень удивило руководство острова Революции, активно поддерживающего освободительные потуги Аргентины. Встревания во второй серьёзный военный конфликт помимо Афганистана СССР бы не выдержал согласно личному мнению секретаря ЦК КПСС. Соответствующая реакция нашей страны произошла немедленно, по этой причине Командующего КСФ в срочном и секретном порядке переправили из Мурманска в Москву для ознакомления с операцией «Марио».

По возвращении в Североморск Командующий получил из Генштаба распоряжение направить две подводные лодки в район конфликта — атомную проекта 671 РТМ и дизель-электрическую проекта 641 Б.

К островам Святого Георгия

Маршрут РТМа был изменён и пролегал к Антарктиде. Казалось бы, задание чрезвычайное, пора строем с пятки на носок по отсекам ходить, соблюдая режим тишины и каменными лицами отсвечивать готовность подвиг совершить.

Так и произошло, воротнички белые подшили, месячную растительность на мужественных лицах сбрили. Конкурс бород завершился в самом разгаре, не выявив победителя.

Химики продолжали непринуждённую жизнь автономного плавания. Юра «дуст и продавец воздуха» угомонился, с диеты слез, всё равно толку мало, не худеет. Его друг Саша перестал подшучивать над старшим товарищем. Всё в штатном режиме, вахту четыре часа отстоит, кислород измерит, на вахте у себя на ЦДП (центральный дозиметрический пост) постирает трусики-носочки, немного отольёт в раковину, друга в море бесполезного помоет, пёрышки начистит и топает в каюту. Развесит бельё на резинке, что держит шторки своей норки в каюте. В агрегатке, где более или менее дует и сохнет быстрее, не положено флаги расцвечивания вывешивать. Механик сильно ругаться будет. А рабочее правило «моя койка — моя страна», никто не нарушит, хоть Памелу Андерсон под подушку укладывай. Согласитесь, в чистом белье приятнее заступать на вахту.

Ближе к островам Святого Георгия вездесущий Саша придумал очередной прикол. Пока Юра спал, снимал сохнущее бельё с резинки, смачивал в раковине жилого отсека и как ни в чём не бывало возвращал на штатное место.

Юра просыпается:

— Не могу понять, почему не сохнет, раньше сохло…

— Проверь влажность воздуха, — ему назидательно советуют.

Прошло три дня…

Штурман проходит из гальюна, готовится ко сну, видит Юра озадаченный стоит в отсеке, руки разводит.

— Химик, что случилось?

— Владимир Анатольевич, не врубаюсь. Вещи не могут высохнуть третьи сутки.

Сквозь приоткрытую дверь в каюте виднеется трясущееся в конвульсиях тело мичмана Сани, брата по химической службе. Тот с трудом удерживает двумя руками рот, нос, чтобы не брызнуть слюной от смеха. Часть экипажа, расположившаяся на современных трёхъярусных койках РТМа уже стала зрителями из партера, балкона и галёрки, зная об очередном «заговоре», включая штурмана. Главное, раньше времени не спалиться.

В отсеках развешивали мокрые разовые простыни, чтобы создать повышенную влажность, тогда и дышать легче, и горло не першит.

Саша, сдерживая порывы смеха, вышел из каюты и с недоумённым видом говорит:

— Странно, простыни тоже не сохнут.

Забыв о команде, «простыни увлажнять каждый час, с мест не сходить», Юра подошёл, чтобы самолично потрогать малоприятную влагу:

— И точно, простыни тоже не сохнут.

Эти шутки не заканчивались. В любом деле нужно проявлять усердие и изобретательность, резко меняя концепцию для пущего эффекта. Откуда-то нашлись две двухлитровые банки. Юрины мокрые носки со старанием были натянуты на них, высушены под вентилятором, потом возвращены на место.

Юра, продрав глазики, радостный берёт с резинки высохшие носки, надевает, а они бум-с и сваливаются с ноги, яки нейлоновые чулки, обрезанные с пояса верности, накрывая тапки подводника полностью.

К этому моменту набивается каюта зрителей. Все дружно начинают вываливаться с грохотом и хохотом из каюты, кто на очередную смену, кто на приём пищи. Посмеялись и хорош, пора на войну.

РТМу нарезали район ожидания северо-восточнее острова Святого Георгия, по штабным планам лодка ожидала активных действий ВМС противоборствующих сторон Аргентины и Великобритании и наблюдала за боевыми действиями двух капиталистических стран.

Спасение утопающих

В самом начале апреля дизельная подводная лодка проекта 641Б выходила из Гибралтара в надводном положении и понятно почему — пролив с севера контролируется гидрофонами НАТО с Английской военной базы на юге Пиренейского полуострова.

На глубину прятаться бесполезно — натовцы всё слышат, значит, и видят. Находясь в состоянии холодной войны, каждая из сторон в Средиземноморье осуществляла манёвры, открыто показывая присутствие и мощь своих военно-морских сил. Единственный вариант скрытно пересечь пролив шириной два десятка километров — только под землёй. Но сорок лет назад таких уникальных возможностей у подплава ещё не было. Однако командир для отработки тактически сложной задачи пролив прошёл в подводном положении, прячась под сухогрузом.

Успешно миновав Гибралтар, лодка настигла заданную точку маршрута следования в базу в Полярном, но на очередном сеансе связи пришло РДО: «Следовать по новому маршруту, в район Фолклендских островов». Мало, кто понимал, куда едут, кроме командира, штурманов и вахтенных рулевых. Через неделю стало понятно всему экипажу, что родную Екатерининскую гавань увидят не скоро, следуют в Южное полушарие Земли матушки.

Особенность движения тоже была обозначена. Вразрез формулировке «потаённое судно» стояла задача максимально демаскировать своё присутствие до пересечения нулевой широты (экватора). Тем временем секретно из вод Карибского архипелага разворачивалась новейшая советская атомная подводная лодка проекта 671 РТМ. К тому же, в Южном полушарии отсутствовала вражеская атлантическая глобальная система постоянного наблюдения за подводной обстановкой — SOSUS (Sound Surveillance Underwater System).

«Сому» был предназначен режим передвижения в надводном положении, полным ходом под дизелем, с максимальной скоростью 13 узлов с периодическим подныриванием на глубину 40 метров. Под электромоторами лодочка в своей родной стихии летела аж 16 узлов. Советские военно-морские силы спешили в район Фолклендского архипелага.

На мостике стоял вахтенный офицер, ясноглазый командир БЧ-3 Серёга Дрёмин. К тому времени лихой минёр уже стал «страшным лейтенантом», так на флоте с уважением называли старших лейтенантов. И было за что. Молодые ребята в двадцать пять лет уже могли дать фору офицерам постарше не только в килограммах морской соли, съеденной за время службы, но и конкурировали отменным здоровьем, особенно на берегу, где старлеи тратили его щедро и с удалью, без остатка и скучных дум об отклике в будущем.

Серёга — холостяк, и в бригаде подводных лодок уже слыл легендарной личностью. Голубоглазый статный училищный знаменосец особой славой пользовался у разведёнок и молоденьких девиц города Полярного. Не теряя офицерской чести, манерный питерский интеллектуал никогда не захаживал к замужним, хотя те часто зазывали на чашечку кофе со свечами. Офицерская честь, знаете ли, понятие монументальное и постоянное, а не амёбно-растяжимое.

Частенько бывает, что фамилия не отражает настоящую сущность человека. Дрёмин не только не дремал, но и спал по жизни очень мало. Торопился жить. Несмотря на то, что в Питонии имя адмирала Нахимова «Паша» Серёга наколол на левое предплечье вместе с якорем, люто болел болезнью другого адмирала — Нельсона. Спазмы начинали сжимать желудок в кулак даже при небольшой качке в три балла, и приходилось ходить не только с ПДУ на правом бедре, а ещё с кожаным мешочком с лекарством слева. За недолгие годы службы перспективный минёр нашёл способ борьбы с собственным организмом — солёные ржаные сухарики. Как он завидовал однокашникам, которым повезло служить на атомоходах. Те нырнули в тёмный океан, где ровно, как на льду, и не качает, и через три месяца вынырнули победителями. А на дизелях нужно постоянно всплывать, под РДП или в надводное положение для зарядки аккумуляторных батарей — источников питания электромоторов под водой. Вот почему Серёга в море никогда не дремал.

Море он полюбил однажды, страстно и навсегда и, зная предательскую особенность своего организма, ещё в Нахимовском сделал осознанное и верное решение пойти в подплав — под водой не качает. На практике на УК «Смольный» при переходе из Лиепаи в Балтийск седая Балтика преподнесла юным нахимовцам уроки выживания. Большая часть будущих флотоводцев лежала пластом. Гальюны по щиколотку заполнились непереваренной и отторженной обеденной пищей, вонь по кораблю стояла несусветная. До потери сознания укачало нахимовца Дрёмина, вот тогда и решил окончательно: «Буду только подводником или гидронавтом».

За годы службы набрался опыта, и когда болтало мама не горюй, если не стоял на вахте, поднимался на мостик, где видна была линия горизонта. Наблюдая за ней, в мозг приходила незримая команда о положении тела, в соответствии с которой гипоталамус успокаивал тошнотные вызовы организма. Какой уж тут сон?

На Северном флоте Сергей Дрёмин стал легендой отнюдь не случайно. Будучи старшим лейтенантом, уже сдал на самостоятельное управление подводной лодкой. Его общительную натуру звали в другие экипажи на должность помощника командира, потому как служил честно, с искрой в глазах и куражом — настоящий военно-морской офицер. Все знали, что он укачивается люто, но даже в этом изматывающем состоянии лучше него боевую задачу никто не выполнит. Сергей, как приверженец чести, любил свой экипаж и терпеливо ждал перевода бесперспективного помощника командира на вышестоящую должность. В отношениях со старшими начальниками рьяно не спорил и каблуками не щёлкал. Много не балагурил, шутил редко и тонко. С таким служить — милое дело.

Вернёмся к апрелю 1982 года. Минёр несёт ходовую вахту в надводном положении. Необозримый простор Атлантики, целей нет, птицы не летают, полное одиночество, радующее гармоничного человека, моряка-подводника. Курс лежит в эпицентр будущих сражений, наматываются мили маршрутом восточнее ретивого и прямолинейного флота ВМС бритов.

Мгла, низкие тучи, горизонт скрыт дымкой. Ветер слабенький, приведённый в рожу от скорости движения корабля поднимает послештормовую волну, настоящую, океанскую, под названием «зыбь». Примитивные гражданские ассоциации этого слова — мелкая рябь от удара по дну жестяного тазика — никак не подходят к определению зыби океанской. Это — длиннющая волна, пологая, гладкая и достаточно высокая, метров шесть, а бывает и более.

Дрёмин выполняет на мостике служебный долг и кайфует, ибо лодку не качает, волна накатывает с кормы. Длина волны соизмерима с корпусом лодки в девяносто метров. Гребень поднимается в районе рубки, значит, высота счастья океанского, тем более, без качки, пять метров. Испытывая завораживающее счастье от буйства природы, как настоящий моряк и погонщик волн, Дрёмин просто ладошкой гладит Атлантику, лелеет и лохматит гребень волны, ощущая себя покорителем океана, практически Посейдоном. Согласитесь, мало кому удаётся испытать такое эстетическое и тактильное наслаждение, тем более на подводной лодке. Это дорогого стоит!

Но служба — прежде всего, внимательно наблюдает за визуальной обстановкой. Особое внимание уделяет носовым курсовым углам. На мостике с ним вместе рулевой сигнальщик, ответственный за вертикальный руль. Верхний рубочный люк задраен, как ни крути, тихо, но штормит. Вахтенный командир внизу, следит за мировой и морской обстановкой через поднятый перископ, находясь на постоянной связи с мостиком. Такому опытному ВО как Дрёмин, который готовится стать командиром подводной лодки и имеет все на то основания по достоинству, можно доверять и, находясь в тепле и сухости центрального поста, позволительно даже вздремнуть.

У моряков есть такое понятие «девятый вал». Океанский правитель Серёга, наслаждаясь океанской зыбью, скатывающейся в нос корабля, прозевал лавину, как цунами, навалившуюся с кормы. Она накрыла рубку, ударив каждого её обитателя кувалдой по башке.

Рулевому сигнальщику, матросу Витьке повезло, смыло в ограждение рубки, а не за борт.

Успел лишь крикнуть напоследок в никуда:

— Тону, братцы! Спасайте, кто может!

Очухался, начал кричать истерично:

— Сергей Викторович!

О, чудо! Бурлящая бурунами вода ушла вниз между лёгким и прочным корпусом. Витёк счастливо озирается, а на мостике никого нет, будто океанская корова языком слизнула вахтенного офицера.

— Сергей Викторович! Сергей Викторович! Глядь такая, ты живой?

Ещё раз внимательно осмотрелся, «вахцера» нигде нет. «Неужели кирдык пришёл минёру…», — колоколами застучало в мозгах, и повеяло запахом ладана при отпевании.

Вдруг слышит от куда-то снизу по левому борту крики:

— Сруль, сук-к-ка! Ты где? Живой? — и жалобно, протяжные стоны, — Витюша-а-а…

Дрёмин улетел за борт как щепка, «девятый вал», будь он неладен, долбанул с такой силой, что страховочный пояс — собачий поводок — разорвался, как женский волосок при гадании. Каким-то божественным провидением зацепился за балясины трапа снаружи вдоль рубки. Жажда жизни и самосохранения тому подспорье. Висит набухшим тампоном, волной окатило, промок до трусов. Утяжелился морской водой килограммов на пятьдесят, раздуло канадку, свитер, ватные штаны и валенки. Шапка после удара океанской кувалдой по башке, порванная в клочья уплыла в океан.

Волна отхлынула, посмотрел вниз, а там метров десять до кромки воды — про́пасть в районе рубки возникала ниже ватерлинии. Картина завораживает, конечно, когда ещё такое увидишь, но силы покидают, еле держится на руках, и падать в этот омут совсем не хочется. Висит и понимает, что чудом зацепился, следующая волна точно унесёт. Начал подтягиваться из последних сил, совсем уже не ожидая, что рулевой сигнальщик застрянет в рубке, думал, смыло бедолагу. Когда сверху увидел довольную и радостную рожу, сил прибавилось, как у Геракла, оживился.

Совместными усилиями закинули разбухший мешок с минными потрохами в рубку. Понятно, надо с мостика убираться, второй раз точно не повезёт. Посмотрели друг другу в глаза и без слов устремились к задраенному верхнему рубочному люку.

Ух!

С кормы опять накатило. Очередная волна внутрь рубки не попала, удача, ещё поживём! Но надо спешить, не дай бог опять прилетит «волна-убийца». Но вот, зараза, люк не открывается… гадский папа! В чём причина? Вроде всё правильно делали. Возможно, щеколду внутри заело или клапана выравнивания давления закисли, вакуум, тварь такая, присосал спасительную «дверь». Надо мгновенно принимать решения, округлив глаза, как обоссавшиеся лемуры, начали по люку стучать дробью как оголтелые. Жить-то хочется.

— Уроды, не слышат или в центральном все спят, козлы, — орал Сергей Викторович.

Последнее слово оказалось волшебным, и тут же Сим-Сим открылся. Может, это был пароль? Бодро засвистел воздух, давление выровнялось, кремальера зашевелилась, люк подался изнутри.

— Фу-у-у, — хором выдохнули пленники Посейдона.

Вахцер резко засунул вниз головой матроса Витька, каждая доля секунды дорога. Убедился, что рулевого поймали на руки, и сам занырнул в желанную трубу, как в лоно. Задраил верхний рубочный люк.

Громко прокричал:

— Перевести управление рулями в центральный пост!

Отпустило… И тут он почувствовал неповторимое амбре дизелюхи: немного гнилой картошки, дизельного масла в сочетании с выхлопными газами, кисленькой капусты. Грел душу специфический запах проспиртованных батонов, из которых кок мастерит замечательный хлеб, получается пышный, с корочкой, как домашний каравай. Симбиоз запахов родного корабля сравним с ощущениями аромата и заоблачного счастья от влаги любимой женщины.

Прочувствовав это, Дрёмин окончательно понял, что в безопасности, в прочном корпусе родного корабля. Немного лелеяла мысль и гордость за то, что прошёл по краю, но справился с ситуацией на грани жизни и смерти и окончательно на личном опыте убедился, что спасение утопающих, дело рук самих утопающих.

Источая океанские ручьи, зашёл в центральный и без субординаций произнёс:

— Ну что, козлы, не ждали? Не зря говорят, что говно не тонет.

Дрёмину часто в жизни говорили:

— Тебе, Серёга, повезло.

На что он невозмутимо отвечал:

— Везёт тому, кто везёт.

В центральный прибежал командир, левым глазом посмотрел на двух обтекающих и решил:

— Погрузиться на глубину 40 метров с дифферентом 5 градусов на нос!

И побежали в подводном положении со скоростью 16 узлов, пока океан не угомонился. «Зачем искушать судьбу вверенного корабля и своих подчинённых», — решил командир. Дизель-электрическая подводная лодка проекта 641Б на всех парах спешила к Антарктиде, в район Фолклендского конфликта.

Адский поход

Ещё в марте 1977 года Лондон согласился обсудить вопрос с Аргентиной о суверенитете Фолклендских островов, архипелага в Юго-Западной части Атлантики, состоящего из двух больших островов (Восточный и Западный) и сотни мелких с гористой местностью и суровым климатом. Переговоры зашли в тупик, Великобритания не собиралась отдавать так необходимые им природные ресурсы. В островных водах вылавливали рачок криля, годовая добыча которого составляла по протеину объём, равный всему мировому вылову рыбы. Плюс геологоразведка подтвердила значительные залежи нефти на шельфе. Также географическое расположение островов давало большие военно-политические преимущества. Кто добровольно откажется от куска жирного пирога?

Пят лет спустя события развивались, казалось бы, необратимо. Аргентина легко захватила острова 2 апреля, причём настолько уверовала в отсутствие ответной военной реакции со стороны Великобритании, что после окончания операции намеревалась вывести основную массу своих войск.

Строить империю — тяжёлая многовековая работа, рушить тоже непросто, хотя и происходит это порой достаточно скоротечно. Без особых усилий в определённый исторический момент по беспристрастным причинам империи рассыпаются, словно карточный домик. А нянчиться с её осколками — дело совсем неблагодарное. Однако великодержавное прошлое даёт упование на возвращение единства и могущества, хотя бы на какое-то время, в надежде всё вернуть на круги своя. Проблема лишь в том, какой ценой. Война — тому логичный выход, как продолжение политики. Правителей волнует вечный вопрос в любые времена: «Как удержаться у власти?». Мало интересует урон экономике от материальных потерь, что в итоге ложится на плечи простого народа, тем более, человеческие жертвы — прямые людские потери в боевых действиях — второстепенны, важна стратегическая цель. Добровольно с трона на протяжении всей истории ещё никто не слезал. Медные трубы гораздо дороже золотого запаса. Таковы правила глобальной политики.

Именно такие цели ставила «железная леди» Маргарет Тэтчер, ввиду низкого рейтинга проводимых реформ перед предстоящими выборами. Умело воспользовавшись напряжённостью отношений с Аргентиной вокруг далёких островов и внушительными силами Королевского флота, втянула страну в конфликт. Отличный внутриполитический ход — развязать маленькую победоносную войну и на волне патриотизма оставаться у власти. Было лишь единственное условие — нужна только победа.

Флот Великобритании развёртывался в районе Фолклендских, Южного Георгия и Южных Сандвичевых островов и готовился нанести сокрушительный удар по наземным силам и ВМФ Аргентины. Та тоже не дремала, диктатору Галтьери хотелось властвовать вечно, велась подготовка отражать зуботычину, в большей степени рассчитывая на авиацию и близкое расположение своих вооружённых сил на континенте.

На фоне армады военно-морских сил противодействующих стран две советские подводные лодки казались, с одной стороны, вне игры, но с другой — занозами, глубоко спрятанными в водах Юго-Западной Атлантики, с условным названием «Наблюдатели». Атомоход 671 РТМ и дизелюха 641Б ждали своего часа, пока командование следило за бойней гладиаторов с галёрки.

Тем временем, после успешной высадки группы тактических водолазов у подножия Порт-Стенли на Мальвинах, дизель-электрическая подводная лодка Санта Фе С-21, 1944 года рождения, отважно выполняла боевые задачи силами героического экипажа. Техническое состояние корабля находилось в удручающем состоянии, последние дни доживали основные механизмы, часть которых была мертва и годились только на металлолом. Лодка погружаться более чем на перископную глубину физически не могла, аккумуляторные батареи заряжались долго и не полностью, часть торпедных аппаратов была заварена наглухо, и вообще, в тех условиях использовать торпеды считалось небезопасно.

Аргентинские подводники чрезвычайно рисковали, но им было за что живот положить — за независимость родины в противостоянии Английскому империализму.

16 апреля 1982 года ближе к полуночи Санта Фе вышла из Мар-дель-Плата в 2000-мильный рейс в направлении Южной Георгии. Задача — доставить людей, оборудование и оружие. Вскоре после выхода на корабле стали появляться новые технические неполадки.

Судовой журнал запестрил красноречивыми записями:

17 апреля — авария в электросети, вынудившая лодку на три часа лечь в дрейф на время восстановления поломки.

18 апреля — вышел из строя электромотор №1, который пришлось вывести из действия на время ремонта, занявшего целые сутки.